1

Воскресение Господне .................................................. 2

Преподобный Пафнутий Боровский чудотворец. ............ 4

Риза Чудотворца Пафнутия ......................................... 9

И БЫЛО ЧУДО ........................................................ 12

«На деревянных кораблях ходили железные люди» ....... 14

Синички, большие и маленькие. ................................. 20

ДРЕВО ЖИЗНИ И СПАСЕНИЯ .............................23

«Корабли плывут — товары везут»… ...........................24

У каждой игрушки должен быть свой друг. ...................26

Солнышко ................................................................ 27

ВЕСНЯНКА ............................................................28

РЕКА ......................................................................29

ОПАСНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ ................................30

ЛЕТНИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ................................ 32

МОЙ ОТЕЦ — ПИЛОТ ...........................................34

Дорогие дети!Вот и приблизился великий и радостный праздник Пасхи —

Светлого Христова Воскресения!Позади долгие недели Великого поста, когда каждый христианин старался много

потрудиться над исправлением своей жизни. Пост — это слово, взятое из военного словаря, потому что все мы — воины Христовы. Быть на посту — это значит сто-ять у врат своего сердца и, отражая атаки лукавого, что есть сил стараться не про-пустить в храм своей души ничего злого и скверного. Но если враг все же оказывался сильнее и насаждал в нашей душе злое, мы стремились искренней исповедью отразить его нападения.

И вот наступил праздник Пасхи — праздник Победы всего православного воинс-тва, во главе которого Сам Христос Спаситель, Христос Ника — Победитель над злом, страстями и смертью.

Как неотделима Победа от борьбы и сражений, так и Праздник Пасхи нераз-рывно связан с постом. И чем больше мы потрудились в пост, тем сильнее мы ощуща-ем свою сопричастность к Христову Воскресению.

Христос Воскресе!Воистину Воскресе Христос!

Игумен Серафим.

2

Каждый год ранней весной, вот уже около двух тысяч лет, весь христиан-ский мир с зелёны-ми ветками, а Рос-

сия — с пушистой вербой, празднует Вход Господень в Иерусалим. Стоя в храме с вербой в руках, мы стано-вимся участниками встре-чи Спасителя, который едет на ослике навстречу Своим страданиям.

Но разве может страдать Бог? Ведь Он Всесильный!

Может. Как любящий отец, бросаясь в огонь, чтобы спасти своего ребёнка, сго-

рает сам, так и Иисус Хрис-тос, спасая всех нас, пошёл на страшную, мученическую смерть.

В Великую пятницу, когда после побоев и оскорбле-ний распяли Господа наше-го, прибив Его руки и ноги к кресту, Он и тогда простил Своих мучителей, говоря: «Прости им, Отче, они не ве-дают, что творят». А народ и римские воины, окружившие крест, глумились над Ним и кричали: «Если Ты Бог, спа-си Себя!»

Невыносимо долгими были мучения Христа на кресте. Когда же Он умер, страш-

но сделалось на Земле: тьма покрыла всё небо, загрохо-тал гром, задрожали

горы и треснули скалы. Только тогда палачи поняли, что они сделали, и в страхе говорили: «Он и вправду был Сын Божий!»

Страшный ливень обру-шился на Голгофу, где свер-шилась казнь, и на горе ни-кого не осталось. Только один добрый человек Иосиф остался у креста. Римский наместник Иудеи Понтий Пилат разрешил ему снять Господа с креста и похоро-нить Его.

Иосиф принёс большую ткань, бережно снял Тело Иисуса с креста, обвил Его плащаницей и пла-ча положил в каменный гроб, который пригото-вил для себя, в пещере.

Иудейские священни-ки, те самые, что требо-вали казни Иисуса Хрис-та, очень боялись, что ученики выкрадут Тело своего Учителя, а-потом будут всем рассказывать, что Он воскрес, как и обещал при жизни. Они приказали завалить вход в пещеру огромным кам-нем, запечатали его пе-чатью и поставили воо-ружённую стражу.

Три скорбных дня пре-бывал наш Спаситель в холодном каменном гробу. Но вот ночью с субботы на воскресенье свершилось величайшее чудо: Господь наш Иисус Христос воскрес из мёр-твых!

Ангел Господень явил-ся с неба и легко отвалил тяжёлый камень от вхо-да в пещеру. Стражни-ки, увидев блистающего светом Ангела, в ужасе побежали к иудейским священникам, и те, дав

3

стражникам денег, при-казали говорить всем, что Христос вовсе не воскрес, а тело Его выкрали, когда воины уснули.

От всего мира Богом было сокрыто то, что про-исходило в эти три дня за дверями гробницы. Здесь покоилось только Пречис-тое Тело Господне. Своей же любящей Душой Спа-ситель сошёл в бездну ада, где многие века томились души умерших людей.

Заточены они были сюда за первородный грех Ада-ма и Евы в раю, и только сейчас, Своей Божествен-ной властью, Иисус ос-вободил из преисподней души Адама и Евы, вет-хозаветных пророков и всех праведных людей.

Кончилась на Земле власть смерти и дьявола. Христос Воскрес и быв-шим во гробах даровал жизнь!

На рассвете вос-кресного дня к пещере, где был похоронен Спа-ситель, осто-рожно, чтобы не

быть схваченными страж-никами, пришли несколь-ко женщин, чтобы, по обычаю, помазать Тело Христа благовонным миром. Мироносицы, как их с тех пор стали называть, очень испугались, когда увидели, что камень от входа в пеще-ру отвален и на нём сидит сверкающий неизречённым светом Ангел.

«Не бойтесь, — сказал Ан-гел, — вы ищете Христа рас-пятого. Его здесь нет. Он вос-крес, как и говорил, в третий день после смерти. Идите и расскажите об этом всем».

Женщины побежали обрат-но, чтобы сообщить Богоро-дице и ученикам об этом не-вероятном событии, в которое трудно было поверить. Только одна Мария Магдалина оста-лась возле пещеры и горько

оплакивала Учителя. Вдруг кто-то тихо позвал её: «Ма-рия!» Она обернулась и уви-дела воскресшего Спасителя!

«Радуйтесь!» — сказал пос-ле Своего Воскресения Гос-подь всем, любящим Его. И люди радуются этому вели-кому чуду вот уже две тыся-чи лет. Радуемся мы и тому, что отныне, подобно Богу, победив смерть, будем жить вечно. Праздник Воскре-сения Иисуса Христа, или Пасха, продолжается целую неделю, и Царские врата в алтаре храмов остаются от-крытыми во все эти дни, что означает: теперь для всех людей открыты врата Царс-твия Божия.

Все христиане в радостные пасхальные дни с целовани-ем приветствуют друг дру-га: «Христос Воскрес!» и слышат в ответ: «Воистину Воскрес!» На Пасху принято одаривать друзей, родных и незнакомых людей, особен-но бедных, куличами и кра-шеными яйцами.

Всю Пасхальную неделю по всей России звонят коло-кола. По преданию, в первый вторник после Пасхи, на Ра-доницу, поминают усопших.

Праздником праздников называют на Руси Пасху Гос-подню. Так оно есть и будет во веки веков.

Георгий Юдин

4

Боровск — земля преподоб-ного Пафнутия. Все в этом древнем городе напоминает о нем. И древняя Высоко-Пок-ровская обитель, ставшая для святого духовной ко-лыбелью, и сельцо Кудино-во, невдалеке от города, где родился святой, и, наконец, величественный Пафнутьев монастырь, основанный пре-подобным. И все ближние и дальние окрестности Боров-ска хранят память о великом подвижнике Русской земли. Прошло более пяти столе-тий со дня преставления пре-подробного, но и сегодня он будто с нами рядом, родной и близкий для каждого любя-щего сердца.

Святой Пафнутий здесь ро-дился, здесь и прожил уди-вительную многотрудную жизнь, став, как сказано в акафисте, боровской све-чой, присногорящей перед Богом. С самого детства он желал служить Богу. В жи-тии мы прочтем, что пришел юноша Парфений в недавно созданный князем Симео-ном Владимировичем Высо-ко-Покровский монастырь в двадцатилетнем возрасте.

Но в других исторических источниках написано, что было Парфению всего 12 лет. И быть может, не юношей, а совсем еще ребенком пос-вятил свою жизнь Богу этот удиви-тельный отрок. И никогда не изме-нил он светлого свого пути, не по-жалел о сделанном выборе. Такая ясность и цельность жизни свойс-твенна лишь избранникам Божьим. Тотчас вспоминает-ся преподобный Сергий, игу-мен Радонежский, от утробы матери отмеченный Госпо-дом. И происходит так чаще всего тогда, когда целые по-коления: и родители, и деды, и прадеды, — живут жизнью чистой и праведной.

А происходил великий чу-дотворец Пафнутий от «ко-лена агарянского», из рода далекого и чуждого русскому обществу. Баскаком, сборщи-ком дани, которой обложили все без исключения русские города жестокие завоеватели-татары, был дед преподоб-ного. Вряд ли такое занятие

м о г л о принести любовь и почита-ние русских людей, если бы не одно но… Был он христи-анином — принял православ-ную веру. История сохрани-ла для нас его святое имя — Мартын. Но еще задолго до рождения Мартына, прапра-дед преподобного Пафнутия, некто Амирхан, был великим

5

баскаком Владимирским, и обладал он почти неограни-ченной властью, как намес-тник самого хана. И уже он был христианином, имя его во святом крещении — Захар, а крестным его был сам ве-ликий князь Александр Нев-ский. Вот так, по промыслу Божию, жестокие притесни-тели принимали крещение и становились, о чудо великое, русским людям братьями во Христе. И хотя и оставались чиновниками татарскими, но уже врагами для Руси не были.

От таких-то корней про-изошел великий чудотворец, молитвенник и заступник прп. Пафнутий. Родился пре-подобный Пафнутий после великого события русской истории — битвы на Кули-ковом поле, когда Русь, уже вдохнула воздух свободы. Поняли русские люди, что сила их в единстве. Пошли на Куликово поле москви-чи, владимирцы, суздаль-цы, ростовчане, костромичи,

дмитровцы, а вернулись еди-ным русским народом. Всег-да будет помнить преподоб-ный Пафнутий цену свободы, всегда будет он с теми, кто стоит за власть на Руси еди-ную, крепкую, чтобы не было ни шатаний, ни раздоров княжеских, чтобы не лилась кровь русская. Молился пре-подобный Пафнутий ко Гос-поду о Руси единой, сильной и для врагов непобедимой.

Родителей своих преподоб-ный любил и почитал беско-нечно, о чем свидетельство есть: у алтаря Покровского храма, где некогда монас-тырь был, часовенка приту-лилась, там родители препо-добного упокоились — Иван и Фотиния. Но как ни силь-на была взаимная привязан-ность Парфения к добрым родителям, любовь к Богу все же оказалась сильнее: на-стойчиво призывал Господь избранника своего. Как в житии сказано, он «оставля-ет дом и сладкую любовь ро-дителей, круг родственников

друзей и знакомых и все, что есть в мире, причисляет себя к полку священного иночес-кого борения…»

И стал юный инок в обите-ли подвизаться, монашеские искусы проходить. В миру человек сообразно своим симпатиям живет, дело по сердцу выбирает, соответс-твенно складу своего харак-тера. В монастыре не так: для того, чтобы человек пол-нее раскрылся, испытал себя, познал свои немощи, прохо-дит он послушания всераз-личные: и на хозяйстве мо-настырском он трудится, и на кухне, и двор метет, снег чистит, дрова колет, воду но-сит. И каждое послушание не один день длится. Но какие бы трудные или неприятные послушания ни были, всегда Пафнутий со тщанием их вы-полнял, с охотой, с радостью. Чувствовал сердцем — видит ведь Господь.

Покровский монастырь на возвышенности поставлен. Часто смотрел юный инок с

6

высоты на светлые дали, на синюю ленту быстроводной реки. Чувствовало ли сердце его, что когда-то поселится он там, за рекой, там и новый монастырь возведен будет?

А в те годы в Покровском монастыре старец Никита жил, самого игумена Земли Русской преподобного Сер-гия Радонежского ученик и родственник. Был он уже стар, немощен телом, но ду-хом бодр и светел. Сильно полюбил его юный Парфе-ний, был старец Никита све-том глаз его. И от этого духо-носного старца воспринял он еще с юности заповеди свято-го Сергия Радонежского. Так во многих трудах и молитвах годы проходили. Не зря ду-ховное делание искусством искусств и художеством ху-дожеств называется. Поня-тие искусство происходит от древнего слова искушение. Так в древности называли очищение золота от приме-сей. Металл вначале сильно разогревали, а затем быстро охлаждали. Так проделывали много раз, пока низкопро-бный сплав не очистится и в золото самой высокой пробы не обратится. Здесь явное сходством с духовным дела-нием усматривается, в кото-ром испытаниями из души

ч е л о в е ч е с к о й исторгается все злое, себялюби-вое, мелочное, — непригодное для жизни вечной. И уже здесь на зем-ле душа подвиж-ника преобража-ется, становить-ся светлой, как Божий дух. Так и преподобный еще, будучи в Высоко-Покров-ском монасты-ре, сподобился у Господа вели-ких милостей. И стал, как «горя-щая свеча, кото-рую поставляют на подсвечнике, и светит всем в

доме…» (Матф.5:15).Двадцать лет провел препо-

добный Пафнутий в стенах монастыря. Когда же окон-чил свои дни игумен Покров-ского монастыря Маркелл, братия умоляла преподоб-ного Пафнутия взять бразды правления в свои руки, про-сил его и Боровский князь Семеон Владимирович. Как ни старался преподобный уйти от такового послуша-ния, желая подвизаться толь-ко в духовном делании, но не мог ослушаться князя. Тогда же и принял пре-подобный свя-щенный сан и был возведен во игумены монас-тыря. «Тринад-цать лет святой совершал в той обители добро-детельный под-виг, пася и окор-мляя Христово стадо разумных овец,» — гово-рит житие. В житие читаем мы и о том, что « во всем приме-ром был стаду, работал Госпо-

ду день и ночь: днем в мо-настырских службах прежде всех находил работу, ночь в молитвах проводил. Видя сие старание и усердие, Все-сильный и Всевидящий Бог не только почтил его даром рассуждения, но и другими сокровищами Духа: так, по виду некоторых он мог поз-навать страсть их души…» Много у преподобного было учеников, и ко всем он ми-лостивый обычай имел, мно-гих исправил, многих в вере наставил.

Было Пафнутию чуть боль-ше пятидесяти лет, когда на-пал на него телесный недуг. Болезнь та растянулась надо-лго, и во время ее блаженный принял священную схиму. И было ему указание от Гос-пода оставить начальство в обители и выйти из монасты-ря. Так он и сделал, и вслед за этим отошла болезнь.

На небольшом расстоянии от Покровской обители, в старинной мере два попри-ща, на берегу между двух рек — Протвы и Истерьмы, в лесной чащобе, поселяется преподобный с одним бра-том. А место, где поселиться ему, сама Владычица Пре-святая Богородица, указала, Которую почитал преподоб-

7

ный во все дни жизни своей почитанием великим, тепле-ло сердце святого к Заступ-нице нашей, Матери Господа Вышнего.

Недолго преподобный в уединении пребывал. Вско-ре, прознав, куда любимый наставник скрылся, пришли многие из тех, кто любил подвижника. Жили в самых простых хижинах-землянках, но все же в скором времени церковку возвели — малень-кую, деревянную. Там соби-рались все и Богу молитвы возносили. Не просто скром-но жили иноки, а в бедности великой обретались, но дух их радостным был, — лю-били друг друга, как бра-тья родные.

Но вот беда, «обитель, где прежде, власть имея, жил святой, находилась в Боровске, которым владел тогда князь Василий Ярос-лавич. Он очень гневался на блаженного, оставив-шего его обитель и посе-лившегося неподалеку, но в другой области. И видя свою обитель опустевшей, а новую, которую отец Пафнутий основал, все больше процветающей, сильно злился на святого

и хотел прогнать его из это-го места. Много раз посылал князь своих слуг, буйных по нраву, чтобы они сожгли основанную отцом обитель. Посланные с яростью уст-ремлялись на это дело, когда же видели здание обители и отца, с братией созидательно трудившегося, не могли зло помыслить и возвращались ни с чем к пославшему». Вот так совершенная любовь пре-подобного из ненавистников соделывала добрых друзей.

Неспешно, шаг за шагом, новая обитель созидалась. Еще при жизни преподобно-го белокаменный собор Рож-

дества Девы Богородицы был выстроен. И какой! В нем сам великий Дионисий-иконник свои фрески написал. Прав-да, в ту пору он еще не был великим мастером, а всего лишь начинающим. Но свя-той Пафнутий ко всем своим дарованиям талант великий имел — видеть и понимать прекрасное. Москву в ту пору удивить никто не смог бы, — богато и славно укра-шены тамошние храмы были. А приезжали сюда и удивля-лись князья московские: кра-сота такая, что и сказать не-льзя. И службы дивные, сам преподобный в храм всегда

8

первым приходил и сам ка-нонаршил. Не терпел, если кто невнятно слова молитвы произносил, тут же указание давал прочесть заново. Зная это, братья с великим усер-дием к службе относились, и оттого служба поистине пре-красной была, словно анге-лами совершалась.

Но как ни хорош был храм и все другие постройки мо-настырские, но главное в мо-настыре — это люди, избрав-шие путь равноангельского жития, сам строй их жизни. Евангелие учит нас, узнает-ся древо по плодам. Сколько учеников взрастил преподоб-ный, собственным примером научая самоотвержению мо-нашескому, духовному го-рению, любви христианской. Великий светоч земли Рус-ской преподобный Иосиф Волоцкий и его брат святи-тель Ростовский и Ярославс-кий Вассиан (Санин), препо-добные Иннокентий Дивный и Давид Серпуховской, прп.

Герасим Черный и Даниил Переяславский, прп. Левкий Волоколамский и Кассиан Босой — дивный собор Бо-ровских святых, и все они были воспитаны отцом на-шим преподобным Пафнути-ем. Житие преподобного по-добно притче Евангельской о горчичном зерне. Вначале оно мало, но затем, разрас-таясь, превращается в древо великое, «и пускает великие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы не-бесные» (Мк.4.32). Птица же — образ души человечес-кой, стремящейся к Богу.

Еще при жизни преподоб-ный, как «светило небесное» для русских людей был. При-ходили к нему из ближних и дальних земель за советом и обретали обильное утешение. Насыщал преподобный душу страждущих надеждой, скор-бящим утешение подавал, ищущих совершенства — на подвиг вдохновлял. А если беда приходила — голод не-

стерпимый и страшный, то щедро открывал житницы монастырские и питал при-ходящих нищих и убогих.

Знали и любили преподоб-ного по всей Руси. В Тро-ицком патерике читаем, как отца нашего Пафнутия при-нимала братия сей прослав-ленной обители, когда он посещал ее. Выходили за во-рота игумен со всей братией и с любовью и благоговени-ем многим старца святого в обитель вводили.

А когда упокоился препо-добный, отошел ко Господу, паломники в обитель со всех концов земли во множест-ве стекаться стали, — силь-ным, сильным молитвенное заступничество было отца нашего Пафнутия. И до сего дня, и до конца мира так бу-дет — всегда свет любви его освещать будет пути челове-ческие.

9

Удивительно интересна история Рождества Бого-родицы Свято-Пафнутье-ва Боровского монастыря. Это — один из древнейших на Руси монастырей (он был основан в1444 году) и один из самых прославленных. Его основал удивительный подвижник веры православ-ной преподобный Пафнутий. Житие этого свято-го вызывает глубо-кое преклонение перед его личнос-тью и величием его духовного под-вига. И чем глуб-же и подробнее узнаешь об удивительном старце, тем все ближе и роднее он с т а н о в и т -ся для души. Н а ч и н а е ш ь все время ощущать его присутствие, и так естест-венно становит-ся обращаться к нему с молитвой, тем более тогда, ког-да нужна помощь. Из-вестно, что верующие люди называют его скоропослуш-ником наших молитв. Теп-лое чувство благодарности поднимается в душе, когда вдруг после молитвы препо-добному Пафнутию, получа-ешь помощь в ситуации, ка-залось бы, неразрешимой.

Поэтому всегда хотелось узнать о в подробностях, все что связано с именем прпе-добного Пафнутия. И вот, однажды, перечитывая ста-ринную книгу о Пафнутьев-ском монастыре, написан-ную еще в девятнадцатом веке архимандритом Леони-дом (Кавелиным), настоя-

телем Троицкой Сергиевой Лавры, я вдруг поняла, что еще в 1894 году в ризнице монастыря была цела риза преподобного Пафнутия, а с ней пояс и епитрахиль. Риза хранилась более 530 лет! (Это если считать, что риза была сделана в последние годы его жизни — препо-добный Пафнутий преста-

вился в 1477 году). До революции 1917 года оставалось

всего двадцать три года. Со-в е р ш е н н о очевидно, что

риза к этому времени уцеле-

ла. Но ведь это же чудо — как

могла сохраниться столько веков риза из хрупкого шел-ка?!

О. Леонид дал ее подробное описа-ние: «… риза из белого итальянс-

кого шелка ручной работы с оплечьем из синей шелковой тафты, расшитым жемчугом и серебряными пластинками — дробница-ми (круглыми) и плащиками (прямоугольными)». Из это-го описания следует, что речь шла об искусно украшенном фелони, в которую облачает-ся священник для совершения Божественной литургии. А из жития преподобного Пафну-тия хорошо известно, что «он оставлял себе самое худшее», ходил в рубище. Какой ра-зительный контраст: для ли-тургии он надевал эту вели-колепную ризу, а в обычной жизни отказывался от самого необходимого.

Нужно было обязатель-но узнать, что произошло с этой реликвией в двадцатом веке. Какая судьба постиг-ла ризу св. Пафнутия? Пос-ле долгих поисков удалось выяснить, что в 1926-27 го-дах (к тому времени Паф-нутьевский монастырь был полностью разорен безбож-никами) ризу преподобного забрали в Государственный Исторический музей в Мос-кве. Правда, это сообщение еще не означало, что до сих пор риза там и находится.

Игумен Свято-Пафнутьева Боровского монастыря отец Серафим послал в Истори-ческий музей запрос: не у них ли находится риза? Из Исторического музея сооб-щили, что риза находится у них, в их филиале, — в от-деле старинных тканей и вышивок. Музей пошел на-встечу нашим просьбам и ризу разрешили сфотогра-фировать.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается: пришлось преодолеть труд-ностей. Но все это удалось уладить. Но то, что проис-ходило в день, назначенный для съемок, стало прямым,

Риза Чудотворца Пафнутия

9

10

совершенно неоспоримым доказательством того, что преподобный Пафнутий в этот день нам покровитель-ствовал.

Сфотографировать ризу согласился священник о. Сергий, замечательный фо-тохудожник. Рано утором мы должны были выехать в Москву. Однако сломалась машина, которая должна была нас вести. Поехали на старенькой, ненадежной ма-шине о. Сергия. Каким-то чудом мы миновали все зна-менитые автопробки на мос-ковских улицах и вовремя оказались в музее. Строгие хранительницы встретили нас и сказали, чтобы мы по-дождали: сейчас они выне-сут ризу. Нужно ли говорить, как волнительны были эти минуты ожидания. Даже не верилось в реальность про-исходящего. Неужели вот сейчас так просто, буднич-но и обыкновенно нам удас-тся взглянуть на реликвию? И все же этот миг настал: из хранилища нам вынес-ли большой бумажный па-кет, а из него достали ризу. Правда, она была во много раз сложена, и развернуть ее сотрудники музея не разрешали: «Что вы, что вы — это же пятнадцатый век!» Под недоуменными взглядами музейщиков мы перекрестились и приложи-лись к краешку ризы. Сло-жена риза была так, что на виду было синее вышитое оплечье и узкая полоса бе-лой основной ткани. Одна-ко делать нечего, о. Сергий стал готовиться к съемке. В это время на лестнице разда-лись тяжелые шаги, посту-кивание палочки и в комна-ту вошла пожилая женщина. Оказалось, что это — быв-шая заведующая отделом, которая давно на пенсии. Но она услышала, что сегодня будут проходить фотосъем-ки ризы и приехала, чтобы еще раз посмотреть на ризу, которую вынимали крайне

редко. Для сотрудников му-зея это был очень ценный экспонат: самый древний из имеющихся у них костюмов, про который было точно из-вестно, что он принадлежал определенной исторической личности. А чудеса этого дня продолжались: бывшая заведующая сказала сотруд-никам, чтобы они в виде ис-ключения развернули для нас ризу!

Ризу, надев белые перчат-ки, разложили на большом специальном столе. Затаив дыхание, мы стали ее рас-сматривать. Риза была сшита из белой шелковой ткани — драгоценной итальянской камки ручного ткачества.

На то, чтобы соткать кусок ткани нужной длины, тот древний мастер должен был работать несколько месяцев. Потом эту ткань долго везли из солнечной Италии в зага-дочную Русь. Ткань обош-лась так дорого, что риза из нее — поистине царский по-дарок. Но чей? Эту тайну мы уже никогда не узнаем.

Время придало белой ког-

да-то ткани цвет слоновой кости. Преподобный Пафну-тий был небольшого роста. Однако, риза была на удив-ление большая. В длину — почти два с половиной мет-ра, а по низу — метров пять. Низ одеяния был подчерк-нут золотошвейной тесьмой. По покрою риза — равнове-ликая, одинаковая по длине со всех сторон. Она скроена колоколом, «полусолнцем», т. е. в виде половины кру-га. Но ведь в таком одеянии было, наверное, очень труд-но ходить? Ризы современ-ного покроя делают спереди значительно короче, чтобы можно было свободно пе-редвигать при ходьбе ноги. Оказалось, что спереди дли-ну этой древней ризы регу-лировали пуговицами под нижним краем оплечья. К ним риза пристегивалась пе-тельками.

Оплечье из синего шелка было великолепно! Вышивка была такой плотной и выпук-лой, что казалась не вышив-кой, а ювелирным изделием. Серебряные пластинки ма-тово блестели, и таинствен-но мерцал старинный жем-чуг — настоящий, драгоцен-ный, добытый в море.

Ризу перед съемкой разре-шили осветить. Она лежала на столе и казалась сшитой из гладкой ткани, но вот о. Сергий включил софит… и, о, чудо! На ткани стал виден чудесный рельефный рису-нок «под кружево». Как буд-то ткань расцвела, и из еле видных бутонов раскрылись роскошные цветы. Чудеса, как видите, продолжались.

Потом сотрудники музея согласились даже перевер-нуть ризу. Там под оплечьем оказался вышитый жемчу-гом и дробницами крест, ко-торый, как считают экспер-ты, еще древнее ризы — это

10

11

Когда подходил праз-дников праздник Пресвет-лого Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, не находилось тогда священ-ника в обители. И послали в богатые владения повсюду искать священника, кто за-хотел бы отслужить, и не смогли найти, потому что у всех тогда были свои забо-ты. И, смотрите, как святой снова благоразумно решил все. Изволил он ради такого пресветлого праздника изме-нить правило. Как написано в Божественном Апостоле, что при большой необходимости можно от обета отступить, и более того: праведный сво-боден от закона. И будучи достоин, святой в этот свет-лый день с большим внима-нием и умилением совершил Божественную Литургию. По окончании службы сказал ученикам: «Сегодня душа моя едва осталась во мне».

В такие праздники святому, с большим благоговением прикасавшемуся Божест-венных Тайн, доводилось не раз испытывать сверхъес-тественный восторг, но не телесный, а духовный, ко-торый от высшего горнего мира происходит. В такие праздничные дни и теле-сным потребностям святой уделял больше внимания, но не без меры, избегая во всем излишеств. И когда нужно было, говорил необходимое, а когда надлежало — молчал. Во всем уклонялся от празд-ности и все вовремя делал. Мог поститься и насыщать-ся, иметь изобилие и бедс-твовать, но во всем больше любил нищету и скудость. И всем по отношению к себе совершенно пренебрегал. Некие, влекомые его славой, приходили и не узнавали его. Когда им показывали свято-го, не верили, что это он, из-

за его необычного вида. И до-стиг он такого совершенства и в нем превосходил сущест-вующих рядом с ним, потому что с младенчества ни в чем не прогневил Бога, но всегда благоугодное Ему творил; с двадцати лет отрекся от мира и шестьдесят три года пребывал иноком, не изме-нил монашеским правилам, не уклонялся ни вправо, из-бегая излишней суровости, ни влево, боясь беззаботнос-ти, но во всем следовал Цар-ским путем, имел усердие ко хранению уставов. Если кто-то заговаривал о вере, несогласно с Божественным Писанием, он не только не хотел слушать, но и из оби-тели изгонял. И в таких под-вигах блаженный отец наш Пафнутий пребывал, пости-гая по мере возраста полно-ту Христову.

(Житие прп. Пафну-тия Боровского)

двенадцатый век.Съемка закончилась, погас

свет, свернули чудо — ризу. На душе было радостно и легко — благодать!

Но впереди нас ждал не-

близкий обратный путь и, как оказалось, новые ис-пытания. Правда, мы вновь чудом выехали из столицы, миновав чудовищные про-бки. Проехали больше по-ловины пути, стало темнеть, дорога поздней промозглой осени была очень скользкой. И тут, при торможении у машины лопнул тормозной тросик. Это означало, что мы нигде не сможем остано-виться, даже если это будет необходимо. Вздохнув, пе-

рекрестились и продолжили наш, ставший смертельно опасным путь. Но… на всем оставшемся до дома отрез-ке пути все огни светофо-ров для нас были зелеными, а перекрестки свободными. Так мы и въехали, ни разу не остановившись, во двор к о. Сергию и уткнулись радиато-ром прямо в сугроб. Вылез-ли, отдышались и стояли под

звездами, благодарили пре-подобного Пафнутия за из-бавление от смертельной опасности.

У себя дома я поторопи-лась открыть церковно- сла-

вянский словарь, чтобы еще раз прочитать о ризе. надо ли говорить, что словарь сам развернулся на нужной стра-нице. Я еще раз прочла, что риза, она же фелонь — вер-хнее одеяние священника. А потом прочла слова, которые теперь восприняла, как еще одно поучение от преподоб-ного Пафнутия: «Хотящему и ризу твою взяти, отдай ему

и рубаху»(Евангелие от Матфея. 5.40). Я с

грустью и со сты-дом подумала,

что как бы все мы, современ-ные люди, не

казались себе добрыми и отзывчивыми, до такого бескорыстия и под-линной любви к ближнему, нам еще очень далеко.

Алла Тагиева

О божественной службе святого в Великий День

11

12

Хочу спросить у вас, доро-гие дети, знаете ли вы, как делаются мультики. Нет? И мы тоже не знали. Но вот, недавно, на кинофес-тивале «Встреча», который проходил в городе уче-ных — Обнинске — уви-дели чудесные короткие мультфильмы. Больше всего нас удивило то, что созданы они ребятами. И захотелось нам познако-миться с юными анима-торами и их руководи-телем, а потом обо всем рассказать читателям «Кораблика».

Приехали мы в Москву, и нашли школу № 175, — там и располагается де-тская студия анимации «Шаг». Вот просторный класс, расположенный на пятом этаже школы. При-ветливо нас встречает руко-водитель студии Екатерина Алексеевна Глущенко. Мы огляделись: за столами сидят ребята и увлеченно рисуют на больших листах бумаги. Другие сидят перед камерой и компьютером, а рядом, на столе со стеклянной крыш-кой, лежит большой лист-панно, на нем и происходит мультипликационное дейс-тво: осторожно и со знанием

дела ребята двигают фигур-ки людей, животных, птичек. Каждую позицию снимает кинокамера и фиксирует компьютер. Одна секунда

изображения соответствует и 12 мгновениям съемки. То есть 12 раз нужно передви-нуть персонажей … Но каж-дый фильм длится, по край-ней мере, несколько минут.

Вы только представьте себе, сколько нужно труда, чтобы сделать даже самый корот-кий мультфильм.

Но съемка — это вовсе не начало работы, а скорее — ее завершение. Вначале нужно написать покадровый план или, как его здесь называ-ют, — раскадровку, но еще раньше нужно при-думать ту историю, о которой и будет мультфильм. Рас-кадровка — это ис-тория в картинках, она похожа на комик-сы. А уже после пишут режиссерский сценарий. На разграфленный лист бумаги выписывают все, что происходит в кадре — что мы видим и слышим, а также, сколько времени все это происходит. Это самая сложная часть ра-боты, и для того, чтобы ее сделать, нужно много потрудиться. Иногда это за-нимает две недели, иногда месяц, а бывает, что даже больше года. Именно во вре-мя работы над режиссерским сценарием ребята обдумыва-

ют и решают, почему герои фильма действуют так, а не иначе. Точнее и глубже раз-бирают всю мульти-историю. И только после этого рисуют фоновые картинки и всех

персонажей. Ребя-та достали боль-шущую папку и показали нам свой архив. Мы увиде-ли персонажей уже отснятых муль-тиков: веселых и грустных людей, множество разных забавных зверушек и птичек, морских чудовищ, озорные солнышки, груст-ные листочки…

Прямо на наших глазах дети снима-ют этюд: в верхней

части листа — небо, по небу летит птица, а внизу — по земле ползет змея. Для каж-дого кадра ребята все дальше выдвигают птичку и, одно-временно, меняют положение ее крыльев, а внизу ловкие ребячьи руки помогают пере-двигаться змее. Одно движе-ние — два кадра. Птичка до-летела до другого края листа, а тем временем шустрая змея, то и дело подпрыгивая, до-ползла до противоположного края. Потом нам прокрутили на компьютере ролик. Было очень забавно. Птичка лете-

ла вначале плавно, а потом вдруг быст-

ро-быстро захло-пала крылыш-

ками. Екате-рина Алексе-евна совсем н е с т р о г и м

г о - лосом делала ребятам профессио-нальные замечания,

отмечала, что в этом этюде не получилось. А нам — так очень понравилось, мы ре-шили, что птичка просто за-волновалась, увидела, что ее птенчики научились летать!

И БЫЛО ЧУДО

13

Невольно обращают на себя внимание лица ребят — сосредоточенные и, одновре-менно, радостные. «Что вам больше нравится, — спраши-ваем — смотреть мультики или их делать? И то, и дру-гое, — отвечают они. — Но делать все же интереснее».

Эта студия существует уже 7 лет. И занимаются в ней ребята разных возрастов. Самая маленькая участница Аришка — совсем кроха, ей всего 4 года. Что, скажете, так не бывает? Какие такие мультфильмы можно делать в 4 года? И все же — это прав-да. А мультфильм, в созда-нии которого она принимала участие, называется «И было чудо». Екатерина Алексеев-на говорит о ней: «Очень та-лантливая девочка». А есть в

с т у д и и уже совсем большие — юно-ши и девушки. Некоторые из них избрали мультиплика-цию своей профессией.

Прямо здесь, в студии, Ека-терина Алексеевна показыва-ет нам несколько фильмов:: «Бог создал мир», «И было чудо», «Христос Воскрес»,

«Пророк Иона». Вот, кажется, чем удивишь взрослого чело-века? Но в наших впечатле-ниях главным было не просто удивление, мы будто встре-тились со своим детством,

будто нам стало тоже по 7—8 лет, а может быть

даже и меньше. И еще — ощущение, что прошел летний дождь, а после дож-

дя вышла на небо цве-тастая радуга, — смотрим на нее и улыбаемся!

Домой в этот день мы вер-нулись поздно. Утомлен-ная поездкой, я сразу легла спать. И было чудо! Во сне мне снились синие реки, ве-селые птахи порхали над де-ревьями, густо заросшими изумрудной листвой, мир-ные звери играли друг с дру-

гом на лугу, озорные лягуш-ки беззаботно бултыхались в пруду. И счастливые без-грешные люди радовались творению Божию.

Ирина ЕсинскаяИнформация для взрос-

лых: если вас заинтересова-ла детская мультипликация, вы можете задать свои воп-росы руководителю студии анимации «Шаг» Екатери-не Глущенко по телефону: 8-495-583-60-66

14

6 августа 1763 года в семье морского офицера Н. Ф. Се-нявина в его усадьбе в селе Комлево Боровского уезда Калужской области родился сын. При крещении в комлев-ском храме Иоанна Предтечи младенца нарекли Дмитрием. Этот мальчик стал впоследс-твии знаменитым адмиралом Сенявиным.

Династия Сенявиных дала России много моряков. Еще при Петре I прославились двое братьев — Иван и Наум Сенявины, которых Госу-дарь послал в числе первых учиться за границу. Их так и называли — «птенцы гнезда Петрова».

В семилетнем возрасте Диму стал учить грамоте приходской священник о. Иоанн. В девять лет матуш-ка повезла его в Петербург, чтобы определить сына в ка-детский сухопутный корпус. Видимо, не хотелось матери,

чтобы сын, продол-жая династию, полу-чил крайне опасную профессию морского офицера и так же ред-ко, как отец, бывал бы дома. Но недаром существует поговор-ка «от судьбы не уй-дешь». В сухопутный корпус мальчика не приняли. Пришлось вернуться в Комлево. Учебу Дмитрий про-должил в Боровской городской школе для солдатских детей.Дмитрий, как и боль-шинство русских ад-миралов, родился вда-ли от моря. В детстве он не слышал гула прибоя, шепота волн, не вдыхал свежий соленый морской ветер, не пропадал целыми днями у моря. Но зато в Комлеве было озеро, в котором мальчишки «ходи-

ли» на плотах, ловили рыбу и, конечно же, с малых лет прекрасно плавали. С озером было связано много легенд. Во-первых, непонятно было, откуда в нем не переводилась

Н аш и з н ам е н и ты е з ем л я к и

Адмирал Российского флота Д. Н. Сенявин

Озеро в Комлево

«На деревянных кораблях ходили железные люди»

15

вода — в него не впадали ни речка, ни просто ручеек. Во-вторых, оно было всег-да холодным, даже в самую летнюю жару. И, наконец, оно каким-то непостижимым образом «парило» над горо-дом — по рельефу местности Боровск находился гораздо ниже озера.

За этим приятным времяп-репровождением озорной мальчишка, понятное дело, о будущем не задумывался. Но однажды вместе с отцом к ним приехал двоюродный дядя мальчика — адмирал Алексей Наумович Сенявин. Как и положено адмиралу, решения он принимал мол-ниеносно: забрал мальчика с собой, увез его к невским бе-регам и устроил в Морской кадетский корпус в Кронш-тадте.

Наукам мореплавания там учили хорошо, но за пове-дением и прилежанием осо-бенно не следили. И вот что случилось дальше, как писал впоследствии в своих воспо-минаниях Сенявин: «В корот-кое время сделался я лени-вец и резвец чрезвычайный. За резвость, правда, могли высечь розгами, так надо было не попадаться». Лени-вый кадет решил сделать так, чтобы его отчислили за не-успеваемость, и вернуться домой. И план его через три года почти осуществился, но об этом узнал дядя. Вызвал он его к себе домой. Подроб-но разобрал все провинности племянника, рассказал так же, чего он лишиться в слу-чае провала учебы.

«Резвец» слушал вполуха. Тогда дядя позвал своих дво-ровых людей и приказал им высечь молодого барина из-рядно. Потом, правда, напо-ил его чаем и угостил конфе-тами, сам отвез его в корпус и на прощание сурово пре-дупредил, чтобы Дмитрий сам решал — будет ли он учиться или каждую неделю получать «секанцы».

Мера, конечно, была «анти-педагогическая», но подейс-

твовала. Племянник записал следующее: «Я и теперь это помню, вечная за то дяде моя память и благодарность».

Кадет Сенявин взялся за ум, стал рьяно относиться к учебе, и закончил корпус в числе первых учеников. В это время приехал в отпуск старший брат Дмитрия, уже служивший морским офице-ром, и много рассказывал о красоте боевых кораблей и о захватывающе интересной морской службе. И служ-ба во флоте стала желанной. Два года Дмитрий был на кораблях гардемарином, а в 1780 году его произвели в мичманы. Он получил первое жалование и деньги на эки-пировку. Приличную сумму выпускнику подарил дядя.

Новоиспеченный мичман был доволен: «У меня был мундир с золотыми эполета-ми, шелковые чулки, башма-ки с большими серебряными пряжками, шляпа с широким золотым галуном, и еще ос-тались деньги на питание». И еще он был очень горд, что ему доведется служить в российском флоте, ибо горячо разделял мнение Петра Великого: «Кто из государей имеет не только армию, но и флот, тот име-ет две руки».

Он служил во флоте пятьдесят лет. И служ-ба эта была чрезвычайно трудной. Флот тогда со-стоял из деревянных па-русных судов. Поэтому всегда, кроме вражеских флотилий, был еще один, действительно, страшный враг — стихия. Штормы и ураганы уносили тысячи жизней. Случалось и так, что во время отчаянного боя вдруг стихал ветер, и невозможно было сделать маневр, чтобы уйти от вражеских ядер. Часто по-бедный бой заканчивался тем, что надо было идти на абордаж — перескочить на вражеский корабль и рубиться саблями и стре-лять в упор. Подожженные

врагом деревянные корабли горели, как спичка, и спасти могло только чудо. При этом, служба во флоте надолго от-рывала от дома и семьи. Для того чтобы вынести все эти трудности, надо было иметь большую волю, твердый ха-рактер, беззаветную предан-ность Родине. Насколько же должны были быть сильны эти качества у того, кто ко-мандовал флотом, сплачивал матросов и офицеров, отве-чал за успех боев, за жизнь своих подчиненных!

Контр-адмиралом Д. Н. Се-нявин был назначен через двадцать три года своей ус-пешной службы. В его под-чинении было двадцать бое-вых кораблей.

В те годы основной вра-жеской силой, боровшейся с русскими моряками, был ту-рецкий флот. Очень грозный противник, один из самых сильных в мире, с давними традициями и хорошей вы-учкой моряков-фанатов.

Памятный знак в честь династии Сенявиных в Комлево

16Знаменитая победоносная Афонская битва

16

1717

18

Морская служба свела Се-нявина со многими знамени-тыми людьми того времени. Он был генеральс-адьютан-том у Г. А. Потемкина, кото-рый в 1788 году после унич-тожения турецкого флота у острова Фидониси послал его в Петербург с победным рапортом к императрице. Несколько лет он служил, командуя кораблем в эскад-ре знаменитого адмирала Ф. Ф. Ушакова. В 1805 году его назначили главнокоман-дующим русских вооружен-ных сил на Средиземном море. Дмитрию Николаевичу неоднократно приходилось выполнять сложные дипло-матические поручения в Ан-глии, во Франции, в Италии, в Греции.

В 1805 году император Александр I приказал рус-ской средиземноморской эс-кадре оказать поддержку На-полеону. Адмирал Сенявин фактически не подчинился этому приказу. И полгода «водил за нос» знаменитого стратега Наполеона, вроде бы подчиняясь, но, не выпол-нив ни одного из распоря-жений Наполеона. Пока тот понял, что Сенявин морочит ему голову, было потеряно

много времени. Взбешенный Наполеон направил гневную жалобу императору Алек-сандру I, и тот был вынуж-ден отозвать Сенявина. Но в 1806 году обстановка в Сре-

диземноморье накалилась, началась война с Турци-ей. Эскадра Д. Н. Сенявина была направлена в Эгейское море для боевых действий против турецкого флота. На 1807 год пришлись самые громкие победы адмирала Сенявина. В мае его моряки захватили о. Тенедос. Три месяца сенявинский флот блокировал Дарданелльский пролив, не пропуская прови-ант и боеприпасы для турок.

В мае в Дарданеллах выиг-рали сражение за господство в проливах и уничтожили значительную часть турец-кого флота. В июне сенявин-цы нанесли сокрушительное поражение турецкому флоту под Афоном. Д. Н. Сенявин за эти блистательные победы получил награды, но позже был отозван в Россию и на-значен на малозначительную должность. Император Алек-сандр I его не любил за пря-моту суждений, за смелость высказываний, во многом противоречащих мнению императора.

19

Когда началась война 1812 года с францу-зами, Д. Н. Сенявин посылал рапорты с про-сьбой использовать его знания и умение в этой войне, но Александр I ответил отказом, начертав высочайшую резолюцию: «Что бу-дет делать этот моряк в сухопутных сраже-ниях?»

Еще одним тяжелым испытанием для Дмит-рия Николаевича была многолетняя тяжба с чиновниками, ведавшими казной Российско-го флота. Дело в том, что за время боевых действий его флота против Турции матросам и офицерам Сенявина не заплатили зарплату. Русский флот находился в море, далеко от родной земли, и денег им просто не присыла-ли. Потом чиновники-бюрократы в столице стали требовать от боевого адмирала всяких немыслимых справок, отчетов, устраивали бесконечные ревизии. Сенявин пережил во-семь лет униженного хождения по бесчис-ленным инстанциям и все же своего добился: все его подчиненные получили деньги, казна выплатила миллион с лишним серебром, но все же вычла у самого адмирала четыре руб-ля «за неточное ведение бухгалтерии». За эту «бумажную» победу сослуживцы уважали Сенявина не меньше, чем за боевые заслуги. Но власти вынудили Дмитрия Николаевича подать в отставку.

И только после восшествия на престол им-ператора Николая I, в декабре 1825 года — после двенадцати лет опалы — Дмитрий Николаевич был вновь приглашен на флот-скую службу. Ему было пожаловано звание полного адмирала. Он совершил плавание в Англию, его эскадра охраняла морские гра-ницы России в Балтийском море. Ему выпа-ло счастье и честь еще пять лет послужить во славу России. И по-прежнему, даже в шторм он стоял на палубе адмиральского флагмана, твердой рукой прокладывая курс в бушу-ющем море и направляя ход корабля. И по-прежнему, палила пушка флагмана, требуя ответа от каждого корабля эскадры: «Где вы, все ли в порядке?».

Но в 1830 году адмирал заболел и был вы-нужден попросить отставку. Ему было тогда 67 лет. После него во флоте оставались вы-ращенные им будущие адмиралы Нахимов, Лазарев, Корнилов, разделявшие его взгляды на требования к флоту, на необходимость его обновления, на необходимость соблюдения

строгой дисциплины, и, одновременно, спра-ведливого отношения к нижним чинам. Все это было сказано в изданной им на прощание инструкции, которая стала его завещанием.

Дмитрий Николаевич умер пятого апреля 1831 года. Его торжественно похоронили в Александро-Невской лавре, где упокоились самые выдающиеся сыны России. Почетным караулом командовал сам император Нико-лай I.

Алла Тагиева

20

Дом, где мы с бабушкой жили в монастырском селе Роща, находится у подножия холма.

А на его вершине стоит пре-красный храм Рождества Пре-святой Богородицы. Храм этот старинный, на следующий год ему исполнится триста лет, и он никогда не закрывался, ни-когда не прекращалась здесь молитва — даже при власти безбожников.

Конечно, это замечательно, что храм возвышается над на-шим домом буквально в трид-цати шагах. Но бабушка счи-тает, что это налагает на нас особые обязательства: в такой близости от храма надо осо-бенно стараться жить правед-ной жизнью. Нельзя упускать из вида даже то, что можно было бы в других обстоятель-ствах посчитать мелочью. На-пример, оказывая благотво-рительность нуждающимся людям, надо не забывать и о братьях наших меньших, о несчастных бездомных жи-вотных, о птичках, которые зимой могут погибнуть от бескормицы. Относительно животных, птиц и насеко-мых в нашем доме действо-вал строгий закон: «Никого

не обижать, никого не ловить, никого не убивать». Конечно, животных мы с сест-

рой не убивали никогда, а птичек ловить хотелось очень, да и насекомых тоже. Мы с сестрой до «принятия» зако-на и строгих бабушкиных бе-сед частенько весной ловили майских жуков и сажали их в спичечные коробки, бегали с сачками за бабочками, смогли

запросто раздавить насе-комых. Бабушке при-шлось довольно дол-

го объяснять нам, что большинство из насекомых — полезные, и все они, и птички, и животные тоже, все — тоже Божьи твари.

В первый же год, который мы провели в Роще, приехав сюда из Москвы, мы поняли, что надо оказывать помощь птицам. В саду появились скворечники, синичники и стрижатники — домики для

птиц. Для разных птиц они имели свою «архитек-туру»: у синичек «ле-ток» — отверстие для входа — должен быть

небольшим по размеру, чуть больше туловища птич-ки, а у стрижатника для этого служит щель во всю длину до-мика, ведь у стрижей длинные крылья и хвостик. Скворечник должен быть по размеру боль-ше, чем синичник. Это все мы узнавали из книг, сами-то, по-жалуй, и не догадались бы.

Зимой мы на деревья веша-ли кормушки. А для синичек, оказалось, кормушку можно было повесить прямо на пере-плет окна — синички не бо-ятся подлетать близко к окну. Причем, только эти птички не трусят прилетать так близ-ко к человеческому жилью, а кроме того, нам самим было очень интересно за ними на-блюдать.

Обычно они появлялись у окна в конце осени. Садились на край крыши, цепляясь лап-ками, свешивались вниз голо-вкой и заглядывали в окно. С радостным криком: «Нахлеб-нички прилетели!» — мы бро-

сались наполнять кормушку.Обычно корм насыпали ут-

ром. В лучшие времена у кор-мушки питались до семнад-цати синичек. За три-четыре часа они кормушку опустоша-ли, а потом очень тщательно начинали «обыскивать» все садовые деревья. Какие толь-ко они при этом не показы-вали акробатические фокусы. Быстро-быстро ползти по веточке вниз голо-вой — самый легкий из трюков, а вот пролететь вдоль тонкой веточки кверху животиком — не каждый может.

В сильный мороз мы их кор-мили еще и вечером.

У кормушки синички часто устраивали для нас настоя-щие представления. Синич-ки очень боевые, задиристые птички, к тому же еще и дра-чуны. Сядет один такой «кру-той» в кормушке, крылышки растопырит, головой с грозно раскрытым клювом быстро вертит по сторонам и никого к семечкам не подпускает. Но всегда находится кто-нибудь еще «круче», выгонит задиру и сам становится хозяином корма. А ловкие маленькие

синички налетают по бокам, куда клюв драчуна не достает, и успевают схватить

семечко. Иногда забияки де-рутся прямо в воздухе, нале-тая друг на друга, как петухи.

Наш любимый номер — си-ничий балет. Зимой с волнис-той шиферной крыши нашего дома через равные промежут-ки, но довольно густо, свиса-ют сосульки, на каждой волне по льдинке. Сначала мы даже

Синички, большие и маленькие.

21

боялись, чтобы на своих стре-мительных виражах синички не врезались в сосульки. Но потом успокоились: этого ни-когда не случалось. Птички склевывали зернышки, насы-щались, а потом начинались всякие игры и представления.

Сытые и довольные синич-ки подлетали к сосулькам, садились у самого верха и на-чинали медленно, попархивая крылышками, соскальзывать вниз по скользкой сосульке. Некоторые, как настоящие

фигуристы-чемпионы, ну вы-литые Плющенко, еще и вы-тягивали в сторону лапку и скользили только на одной. Правда, таких ловких было «раз, два и обчелся». В сол-нечные дни после еды синич-ки еще громко и звонко пели на разные лады.

Наблюдая продолжительное время за нашими очарова-тельными «нахлебничками», мы увидели, что они дале-ко не все одинаковы. Одни были большими, другие на-

много мельче, и мы решили, что это — дети. Летали синички яркие, с черной головкой, белыми щечками, желтым туловищем и яркими, полосатыми крылышками. Ле-тали и другие— серо-голубые с белыми пятнами и желтова-тым брюшком. Мы их жалели: думали, что они — мутатнты, результат воздействия небла-гополучной среды. Но бабуш-ка принесла из библиотеки большую, красивую книгу

22

про всех-всех птиц, и про си-ничек, в частности. И сколько мы тут разгадали загадок про наших синичек! Оказалось, что прилетают к нам синички разных видов. Всего в приро-де их шестьдесят пять видов, а у нас в средней полосе Рос-сии — семь. Яркие, крупные синички так и называются — большие. Широкие, длинные «галстуки» носят синички-папы, а синички-мамы укра-шены более узким и коротким

«галстучком». Именно большие синички поют

самый известный си-ничкин «шлягер»: «ци-

ци-би, ци-ци-би».Маленькие синички — га-

ички. Они особенно ревност-но чистят от вредителей дере-вья. Самые любопытные, это они любят заглядывать в окна. Очень доверчивые, могут кле-вать семечки прямо с рук, но, конечно, только у очень хо-рошо им знакомых людей. А поют они, как будто дудочка играет: «тиу-тиу-тиу-чис-чис-чис».

Серо-голубые с белым, ко-торых мы приняли за мутан-тов, это — лазоревки. Обыч-но они живут в лесу, и только в мороз, когда совсем ста-новится нетерпимым голод, рискуют появляться вблизи человеческого жилья. Поют они лишь в своей лесной жиз-ни: «си-си-си, си-трэ — тэ-тэ-тэ». Мы специально ходили к ним в гости: слушали, как они поют.

Остальные виды синичек у нас не появлялись и мы с ними не знакомы: московка (черненькая синичка), хох-латая, длиннохвос т а я . Московка — самая знаменитая певунья.

Ее трели: «пьи-ти, пьи-ти, ви-ти, ви-ти, тай-пи, тай-пи» — профессионалы-нату-ралисты так перевели на че-ловеческий: «пить-чай, пить-чай, вин-тик, вин-тик».

У всех синичек — теплая пуховая шубка, она спасает их от любых морозов. А от бескормицы ежегодно поги-

бает две трети синичьего на-селения. Вот почему зимой так важно им помочь, подкор-мить: горсть сырых семечек, пшена, хлебных мелких кро-шек и кусочек сала (только непременно несоленого). Это угощение спасет жизнь мно-гих веселых птичек.

Теперь мы ежегодно справляем еще один праздник. Оказалось, что только у них, наших любимиц, есть в народном ка-лендаре свой праздник — на св. Зиновия, двенадцатого но-ября.

Про него есть даже народная пословица: «Невелика птич-ка-синичка, и та свой празд-ник помнит». Есть еще одна про них пословица: «Немного зинька ест-пьет, а весело жи-вет».

А помните, о чем просит няню А. С. Пушкин в сво-ем знаменитом, няне посвя-щенном стихотворении? А вот о чем: «Спой мне песню,

как синица тихо за морем жила». В синичкин день мы для себя печем к чаю сладкое рассыпчатое печенье с изюмом. Си-ничкам несколько раз

за день наполняем кормушки семечками, угощаем их мел-ко нарезанным сырым мясом и обязательно вешаем кусо-чек несоленого сала. Как они оживленно принимают уго-щение, как носятся!

Есть еще одно предание. Говорят, что, когда человек отходит в мир иной, и там в течение сорока дней испы-тывается небесными мытарс-твами, синички, им облагоде-тельствованные, приносят его душе для подкрепления сил святую воду в своем клювике. На них это очень похоже, они добро помнят.

Я сижу за столом, пишу. Наши синички сидят на окне и заглядывают ко мне в комна-ту: «Хватит без толку сидеть за столом, насыпь-ка лучше нам семечек!». Как отказать им, проказницам? Пой-ду насыпать.

Алиса Кузьмичева

22

23

К о г д а - т о очень-очень давно, бо-лее шести столетий на-зад, по зака-зу жителей

улицы Людогощей древними мастерами Новгорода был вырезан удивительнейший крест. Ствол креста покрыт резной надписью. Из над-писи следует, что крест был поставлен «людогощича-ми», которые молят Госпо-да Иисуса Христа о заступ-ничестве.

Крест похож на пышное цветущее дерево. Орна-мент свободно распреде-ляется по всей поверхнос-ти, в нем ярко преломилась живая народная фантазия. Лиственные побеги, обра-зующие орнаментальные завитки, сочетаются с три-листниками, плетенками, крестами.

В творении новгородско-го мастера читается мысль: искупительная жертва Спасителя на Голгофе вер-нула погибающему во гре-хах миру райское Древо Жизни. И теперь это даю-щее бессмертие Древо яви-лось нам Древом животво-рящего Креста Господня. «Под его сенью обретают прохладу палимые зноем

страстей», — читаем в Ака-фисте Честному Кресту.

На ветвях этого древа — 18 резных икон-медальонов. В центре, словно бы повто-ряя положение икон в ико-ностасе, — медальон с об-разом Господа Вседержите-ля. Рядом с Господом — Его Пречистая Матерь со святым Иоанном Предтечей. Выше — Крест, с распятым на нем Господом. Тут же у Креста

ангелы, горестно взирают они на страдания Спаси-теля. А вокруг по всему полю Древа-креста, как некие чудесные плоды, располагаются в медаль-онах резные изображения самых чтимых в Новго-роде 14 столетия святых: пророка Ильи, святых во-инов Федора Стратилата и Георгия Победоносца, святых целителей Космы и Дамиана, аввы Герасима

со

львом, святых мучеников Флора и Лавра. Один из медальонов посвя-щен чуду св. велико-мученика Георгия о змие. Святому вели-комученику Феодору Тирону посвящено клеймо с изображени-ем эпизода из его жи-тия, где показано как святой воин спасает свою мать от страш-ного чудовища.

В изображении Креста новгородский резчик соединил ра-дость и печаль. Пе-чаль — потому что Крест всегда напоми-нает нам о смерти на Кресте Господа на-шего Иисуса Христа, и радость — так как Крест Господень яв-ляется ручательством жизни вечной, бла-

женства, любви, цветения. Древом жизни и спасения, древом бессмертия, древом разума назван Крест в кано-не честному и животворяще-му Кресту Господню.

И таким простодушием веет от этого творения древнего мастера, такой неподража-емой искренностью, что на сердце становиться радостно и светло.

Д Р Е В О Ж И З Н И И С П А С Е Н И Я

24

25

26

«Корабли плывут — то-вары везут»…

И н т е р е с -но, сколько на свете игрушек? Думаю, что только новых, у к р а ш а ю щ и х м а г а з и н н ы е

полки, столько, что в сотни раз

превышают количество всех обитателей земли: и лю-дей, и животных… А сколько игрушек весело живут в детских садах, обитают в домах, где есть дети… И г р у ш к и всегда ок-ружали де-тей, при-учая их к взрослой ж и з н и . Так было с самых д р е в н и х в р е м е н . Археологи во время раскопок нашли игрушки, которые относятся ко второму тыся-челетию до нашей эры. Это маленькие глиняные топо-рики, горшочки ручной леп-ки и самые первые игрушки каждого малыша — погре-мушки. При раскопках древ-них городов Х-Х1У веков — Киева, Москвы, Радонежа, Коломны и многих других тоже были найдены: куколь-ная посуда, погремушки, глиняные фигурки людей и свистульки — кони, птицы, бараны из обожженной гли-ны. Делали с древних вре-

мен и деревянные игрушки. Во время раскопок в старой Ладоге были найдены ма-ленькие игрушечные мечи с красивыми резными руко-ятками. Еще нашли лодоч-ки, шары, погремушки, раз-ные фигурки. Восстановили кожаные мячи, которые на-бивали мхом, шерстью или кострикой (очесом льна).

В

д р е в н о с т и игрушки называли весе-лым словом — «потешки». Детскую колыбельку обве-шивали «побрякушками», пестрыми лоскутками, ко-локольчиками. Для самых маленьких делали трещот-ки, яркие и звонкие погремушки. Их точили из де-рева, лепили из глины, плели из прутьев и лыка, а внутрь клали камешки или горох. Как толь-ко дитя начинало ходить, ему в по-

мощники да-вали каталку на палочке. У многих из нас была та-кая веселая и быстрая меленка, с п е р е к а т ы -вающимися горошинами, ярко разукра-шенными. Каталка словно

приглашала идти за ней, ничего не боясь.

Когда дети под-растали, их пло-

щадкой для игр с т а н о в и л о с ь

все окружа-ющее про-странство: и улица, и берег реки, и простор-ные поля.

Д е т с к и е игры име-ли свой к а л е н -

дарь. Вес-ной дети де-

лали запруды и пускали кораблики

или лодочки из древесной коры, напевая веселые при-

баутки: «Корабли плы-вут, товары везут, де-шевые, грошовые…» Летом на полянах мячи, луки и пращи трени-

ровали в детях мет-кость и ловкость.

Музыкальные способности р а з в и в а л и дудки, рож-ки, сопелки,

свирели, свис-тульки… По-лучался целый

«Корабли плывут — товары везут»…

26

27

народный оркестр. Игруш-ки не только забавляли, но и воспитывали, и приучали к труду. У крестьян-ских детей были иг-рушечные соха, бо-рона, топоры. Дети начинали работать очень рано, уже с семи-восьми лет помогали взрос-лым в поле, по-этому игры и игрушки были н е о б х о д и м ы , чтобы научить детей навыкам крестьянского труда. «Делу время — поте-хе час»,— так в народной пословице отра-зилось отношение к игре. В глухих северных деревнях этнографы, в конце Х1Х — начале двадцатого века наблюдали, как в детских играх проигрывались все моменты и трудовой жизни, и праздников. Дети со свои-ми нехитрыми куклами ра-зыгрывали и сватовство, и свадьбу, и другие народные обряды. Играя, дети учились и трудиться, и общаться.

Уже с пяти лет дети могли сами сделать себе простей-шую куколку. Ребенок брал кусок ткани, свертывал его в «скалку», затем верхний конец обтягивал белой тка-нью и перевязывал льняной ниткой, и — кукла готова. Затем начинали куклу «рядить»: пришивали ку-дельную либо волосяную косу, наря-жали куклу с большим с т а р а н и -ем. Самые к р а с и в ы е лоскутки б е р е г л и на ку-

к о л ь н ы й костюм, пото-му что по тому, как наряжена куколка, люди судили о вкусе и мастерстве будущей хо-зяйки.

Перед Рож-деством в Бо-ровский се-мейный клуб « В ы с о к о е » пришла в гос-

ти народный мастер Тать-яна Иванов-на Климкина, р а с с к а з а л а ребятам исто-рию народной игрушки и на-учила делать самые про-стые куклы. С каким увлече-нием и радос-тью дети мас-терили свои куклы, чтобы подарить на праздник сво-им мамам и

бабушкам. Я помню, какую радость в моем детстве при-носила каждая подаренная игрушка, но птички-свис-тульки, которые прямо при мне вырезал из брусочка де-рева мой двоюродный брат, вызывали ни с чем не срав-нимый восторг, давали ощу-щение произошедшего чуда. Сегодня во множестве твор-

ческих кружков дети учатся мастерить себе игрушки, и эти самодельные игрушки становятся самыми люби-мыми.

У каждого ребенка долж-ны быть любимые игруш-ки, с которыми дети учатся общаться, учатся ухаживать за ними и беречь. В далеком прошлом считалось, что если дети много и усердно играют в куклы — будет в семье прибыль, а, если же небрежно обращаются с игрушками — быть в доме беде.

Материал подготовила Галина Крупина.

27

28

Здравствуйте, меня зовут Игогошка. Недавно я при-ехала в дом, где живет девя-тилетняя девочка Настя. Её папа привез меня из коман-дировки. Видели бы вы, как обрадовалась мне мама. Она сказала папе: «Молодец, что купил настоящую филимо-новскую игрушку, мне нра-вятся такие яркие сувениры, покажи дочке и поставь ло-шадку в сервант, чтобы не разбилась». Так я молодая, крепкая, бегучая и прыгучая лошадка попала в заточе-ние: поставили меня рядом с хрустальными бокалами и красивыми чашками и — за-были. Отчаянию моему не было границ…

«Посадили игрушку на полку

И бедняжка грустит втихо-молку,

Что она не игрушка, что она безделушка,

От которой ни проку, не толку,

Посадили игрушку на пол-ку»…

«Это же обо мне написа-но!»— поняла я, когда

Настя учила стихот-ворение Вален-тина Берестова, готовясь к поэ-тическому вече-ру в школе. Надо что-то делать. Так жить дальше нельзя. Просто не-возможно каж-дый день наблю-дать, как она весело играет со своими куклами, как разговаривает с ними обо всем на све-те. Я уже люблю эту любоз-нательную девчонку и знаю, что могла бы рассказать ей много интересного. Что же

делать? Как попасть мне к ней из-за своего стекляного занавеса? Я нашла выход — надо присниться ей! Когда Настя подружится со мной, она обязательно возьмет меня в свой игрушечный город.

Ночью, когда в доме все затихло, я тихо-нечко отодвинула шторку Настиного сна и увидела, что она резвится на солнечной полян-ке среди бабочек и цветов. Мое появ-ление обрадовало девочку. Мы под-ружились. Я пред- л о -жила ей прогуляться в мою родную деревню Филимоно-во, которая находится неда-леко от городка Одоева на тульской земле. В одно мгно-вение мы оказались на высо-ком берегу реки Упы. Какие красоты открылись перед нами! Кругом благодатный простор! И поля, и холмы, и овраги, и взгорки, и крутые прибрежные склоны, каза-лось, радостно приветство-вали нас. Я рассказала Насте, что места эти словно специ-ально созданы для гончаров. Восемь видов глин припасли для них окрестные земли. В

моем родном Филимонове, в прошлом веке, в 75 домах из ста все были гонча-рами. Из крас-

ной глины — дела-ли кирпич и черепицу. Потому у нас все дома такие красивые, что сделаны с любовью из местного матери-

ала. А посуда в домах нарядная и ладная — тоже наши гончары «вертели» из местной глины. Но особую славу моей деревне принесла

глиняная игрушка, которую так и назвали: филимонов-ская. Как удивилась Настя, когда узнала, что меня сде-л а ла восьмилетняя

девочка. Я расска-зала Насте, что игрушечное дело знали в деревне только женщины, с 7—8 лет дево-чек уже приучали лепить игрушки-свистушки. Зи-мой, в свободное от полевых работ время, каждая изба превраща-лась в гончарную мастерскую. Для

игрушек заранее запасали редкую глину,

которая есть только здесь, и называется —»синика». Глина эта особенная — ис-синя-черная, вязкая, жирная. пластичная. Из нее нельзя лепить фигурку по частям, нужно «тянуть» всю фигур-ку сразу, так что в руках не остается ни одного комочка. Поэтому фигурки получают-ся такими вытянутыми, гра-циозными, изящными. Глина эта «хитрая», очень любит к себе внимание. Застывая, она «бугрится», «садится», поверхность игрушки стано-вится неровной и форма ее меняется. Это означает, что игрушка еще хочет внима-ния мастерицы. Много раз мастерица подравнивает и вытягивает фигурки, пока игрушка не «замрет». Такая капризная наша филимонов-ская игрушка — любит она к себе внимание. Затем, попа-дая в печку, очень горячую, 700-800 градусов, — она из сине-черной становится кра-сивой белой с нежно-розо-вым или бежевым оттенком. Конечно, в русской печи та-

У к аждой и г рушки должен быть свой дру г .

28

29

кой температуры не бывает, поэтому строили на окра-инах деревни специальные глубокие горны-колодцы в земле. Сейчас сохранилось всего два старых горна, а раньше их здесь дымились десятки. Всю зиму почти в каждом доме женщины и девочки, создавали свои иг-рушки. Весной, незадолго до ярмарки, все игрушки ук-ладывались в горны сотня-ми, заполняли пустые мес-та между посудой и внутри горшков. Наполненный горн закладывали сверху черепи-цей, чтобы пожарче горел. Печь заполняли березовыми дровами. Огонь быстро раз-горался, а горн накалялся так, что рядом устоять было невозможно. Игрушки све-тились, пламенели в горне, раскалялись добела. Обжиг продолжался 8-9 часов. Пос-тепенно жар спадал, горн медленно остывал. И в нем, будто фарфоровые, белели игрушки. Затем над игруш-ками склонялись мастери-цы с красками. Яркие по-

лосочки, кружочки, елочки, ягодки, лучистые звездоч-ки сплетаются в радостные узоры и становятся веселым посланием от мастерицы тем, к кому попадет ее игрушка

Краски для этих росписей берут радостные: ярко-зеле-ную, малиновую, солнечно —желтую. В дополнение к этой красоте у каждой иг-рушки есть еще свой непов-торимый звонкий голосок, потому что все они еще и свистульки. Собрав несколь-ко таких игрушек, можно на них исполнить незатейли-вую мелодию. Я рассказала Насте, что нет такой художественной вы-ставки, где бы не ра-довали посетителей своим изяществом и разноцветьем фили-моновские лошадки, барыни, коровы с за-гнутыми полумеся-цем рогами, пестрые бараны. Из поколения в поколение передаются секреты изготовления фили-моновской игрушки, которая

родилась еще в ХУ1 веке, о чем рассказали нам истори-ческие записи. Сегодня и в Туле, и в Одоеве, и в Фили-монове живут потомки не-скольких знаменитых игру-шечных династий Девочка была в восторге от всего, что увидела и узнала.

Утром, когда Настя проснулась, первым делом взяла меня с полки и поставила на свой письменный стол, по-дружески, подмигнув мне, ска-зала: «Спасибо, Иго-гошка, ты настоящая подружка, расска-жешь мне еще что-нибудь интересное о своих друзьях?». «С радостью, — ответила

я, — обещаю поз-накомить тебя со всеми игрушеч-

ными лошадками, тем более, что сама

давно мечтаю о встрече с ними».

Материал подготовила Галина Крупина.

Все знают, что солнышко встает рано утром и целый день щедро дарит нам свой свет. Чтобы не просыпать, оно поручило одному кроту бу-дить себя. Крот очень гордил-ся своей обязанностью, ведь у него был ключ от спальни

того, кто царствует на дневном небоск-ло-не.

Но однажды он ушел к своим дру-зьям-кротам на день рождения. Пирог был такой вкус-ный, а чай сладкий, что он забыл о своем долге. Вот уже утро насту-пает, а крот все чай пьет.

Первыми заволно-вались синички, затем воро-бьи, ласточки, снегири. Они кинулись ис-кать крота, но нигде его найти не смогли. И тогда один старый дятел, слывший очень ум-ным, на-шел выход из положения. Все

птицы полетели ко дворцу, где жило солнышко и стали петь, свистеть, чирикать и стучать клювами.

Поднялся такой невообра-зимый гвалт, что солнышко проснулось. Оно поглядело на ча-сы и пришло в ужас, потому что опаздывало на свою служ-бу на целую минуту. Быст-рень-ко выбравшись из посте-ли, солнышко отправилось на небо дарить всему живому на земле свет, тепло и радость.

С тех пор птицы каждое утро будят солнышко. А кро-ты от стыда ушли жить в норы. Иногда они все же выбирают-ся на поверхность земли, но только по ночам.

Т. Азарова. г. Калуга

Солнышкоc к а з о ч к а д л я м а лыш е й

29

30

В одной деревне жил маль-чик Сеня. Он пошел на луг нарвать цветы, потому что у его мамы сегодня было день рожденье. Когда он пришел на луг, то увидел там раз-ные весенние цветы. Там рос желтый одуванчик похожий на маленькое солнышко, ва-сильки, напоминавшие мами-

ны голубые глаза. Ромашки смотре-ли на него жел-тыми середин-ками. Там росло еще много разных цветов, но он не знал их названий

Вот мимо Сеньки серди-то прожужжала черно-жел-

тая пчела. Жжжж. Сенька прожужжал ей: «Ты куда ле-тишььььь?» «В улей лечччу, нектар несу, чтобы из него мед получился».

Вдруг Сеньке пря-мо на нос села ба-бочка с желто-зеле-ными крылышками от чего у него заще-котало в носу и он громко чихнул. Ап-чхи!

Вот где-то в траве застрекотал кузне-чик. Мальчик на-клонился, чтобы по-лучше рассмотреть его. Заметив, что на него смотрят боль-шие серые глаза, кузнечик пошевелил усиками и ускакал в

густую траву.Сенька собирал цветы и

вдыхал их аромат. Вдруг про-гремел гром и начался дождь. Мальчик побежал и спря-тался под большим дубом, росшим неподалеку. Капли дождя были большими и тя-желыми и изредка падали на Сеньку. Но дождь был недол-гим и вскоре закончился, и на небе появилась радуга. Она играла и переливалась все-ми цветами. Сенька уже со-бирался уходить, как увидел девочку идущую по лугу. Он хотел окликнуть ее и узнать, как ее зовут, но она растаяла в воздухе. Он понял, что это была девочка Весна.

Когда он пришел домой, то мать взяла самую большую вазу и поставила в нее цветы. И сказала: «Хороший ты мне подарок сделал, Сенька!»

13 лет

ВЕСНЯНКААвтору рассказов, которые мы предлагаем вашему

вниманию, Алеше Богомазову — четырнадцать с поло-виной лет. В девять лет он написал свою первую сказку

про мышей, которые усердно охраняли клад. С тех пор им на-писано уже много рассказов, сказок и стихов. Его рассказы всег-да добры и непременно с хорошим концом. Мама Алеши — первый слушатель, критик и редактор. Она записывает его рассказы и стихи на диктофон, а потом помогает набирать текст, потому что Алексей не может делать это самостоя-тельно: с детства болезнь привязала его к инвалидной коляске. В числе талантов, полученных от Бога, Алеша име-ет очень важный талант, который необходим любому чело-веку в созидании своей судьбы и который заметно оскудевает в современных людях. Это талант — радостного приятия жизни и никогда не унывающего состояния души. И, верно, потому у него столько друзей.

Но все же хочется пожелать, чтобы жизнь Алеши и жизнь его родителей всегда сопровождали не только сочувствие, но и деятельное участие окружающих.

ю ны е т а л а н ты

31

В хороший ясный день, ког-да светит солнце, наша речка похожа на хозяйку, которая одела свой самый лучший на-ряд, вышла из дома и спешит поделиться своим настроени-ем со всеми. Солнечные бли-ки танцуют на ее воде. А вода в ней такая прозрачная, что видны камушки и ракушки. На мелководье резвится стай-ка мальков.

Из-за густых крон больших деревьев, которые растут на другом берегу, берег кажется более сумрачным. На самой толстой ветке дерева, которое стоит ближе всех к воде за-креплена «тарзанка».

Мы с Сашкой, загоре-лые, худые, шустрые поп-лыли на тот берег. Сашка ухватился за конец верев-ки, оттолкнулся от берега и с веселым криком, подняв тучу брызг, шлепнулся в реку. Я забрался на ветку к которой была привязана «тарзанка», хотел с нее прыгнуть, но ста-ло страшно. Сашке надоело ждать, и он стал корчить рожи и дразнить. Я закрыл глаза и

прыгнул.Сашка бьет по воде рукой и

окатывает меня брызгами. Я пытаюсь его догнать, но он нырнул под воду и исчез. Ког-да я его наконец нагоняю он говорит мне, что замерз и мы плывем к берегу греться на го-рячем мелком песке. Когда мы немного согрелись, то вспомнили, что у нас с собой есть удочки. Мы насадили червей на крюч-ки и забросили их. Скоро у Сашки поплавок закачался, его медленно потянуло вниз и вскоре он исчез совсем, удоч-

ка изогнулась дугой. Саш-ка весь напрягся, начал подводить рыбу к бе-регу и вытянул ее. Это был порядочный налим.

Он большой, черный и скользкий, судорож-

но хватал воздух ртом, ил хвостом, подскаки-вал и норовил вернуться в воду. Я засмотрелся на него и не заметил как у са-мого исчез поплавок. Схватил удочку и подсек небольшую плотву.

День клонился к вечеру и Сашке уже пора было идти домой, а мне же торопиться было некуда и я остался по-любоваться рекой.

Огненно красное солнце медленно закатывалось в реку. Последние лучи его нехотя

освещали небо и вскоре оно совсем исчезло. Я решил развести костер. Сидя около огня смот-рел на небо и думал, что

только здесь оно такое звездное и такое родное.

И что-то защемило у меня в душе, и я подумал, что такое красивое небо может быть только над моей родиной. Вот из-за мрачной черной тучи вынырнула полная луна, она словно рыба отразилась в реч-

ной воде.Земля моя родная,

другой такой не знаю Лишь здесь я обретаю и радость и покойОтчизна дорогая, ты

близкая такая Бескрайняя, святая я счастлив жить тобой.

Богомазов Алексей,

РЕКА

32

Нам с сестрой было тогда по пяти лет. Домашние на-зывали нас Таня и Наташа, а все прочие — Таньната-ша, и меня и сестру, чтобы не ошибиться. «Таньнаташа выйдет?»— интересовались друзья.

Мы с Наташей — близнецы, двойняшки, как тогда гово-рили.

Летом мы жили на даче. По-том пришел грузовик, увез в Москву нашу старшую сест-ру и всех остальных вместе с вещами. Мы с Наташей и мамой ехали домой на элект-ричке. Вылезли из поезда, из детского вагона (был такой вагон специальный, в середи-не каждой электрички, весь в ярких картинках снаружи и внутри), подошли к краю тротуара и остановились. Сейчас на главную вокзаль-ную площадь Москвы (она называется Комсомольской) стекаются автомобили, трам-ваи, троллейбусы, а людям хоть бы что. Спустились по ступеням и — в любую сто-рону по подземным перехо-дам. А тогда…

С одной стороны — два с половиной вокзала, с другой

— один, зато громадный. Но та, противоположная сто-рона, скрыта в неизвестнос-ти, как тот берег в море.

Желтые, красные трамваи, черные автомобили, лошади с телегами, люди с повозками, велосипедисты, автобусы все это мчалось, неслось перед нами, стремительно летело по мостовой. Трамваи звене-ли и дребезжали, автомобили гудели, лошади ржали и цо-

кали копытами, выбивая из булыжников огонь, возчики кричали, водители трамваев тоже кричали, высовываясь из окна и непрерывно дергая веревку звонка.

Море шума, гама, криков, грохота, гула, а трамвайные звонки, как всплески волн. Тогда не запрещалось гудеть автомобилям и звенеть трам-ваям: гуди и звени сколько хочешь, что они и делали.

Ребята, мы придумали руб-рику «Когда взрослые были детьми». В ней взрослые бу-дут рассказывать о своем детстве. Рассказы замеча-тельной художницы Татья-ны Александровой — это вос-поминания о далеких трид-цатых годах прошлого века. Тогда еще не было на свете не только ваших родителей, но даже бабушек и дедушек. Автор этих рассказов была тогда маленькой девочкой и очень любили свою сестрен-ку-двойняшку Наташу. Они были до того дружны, что их так и называли Тань-На-таша…

ОПАСНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

К о г д а в з р о с л ы е бы л и д е т ьм и

33

Возможно, не запрещали из-за лошадей. По улицам в ту пору бегало много лошадей с повозками, с телегами и с жеребятами. Попробуй за-прети им ржать. А трамваи и автомобили чем хуже? Вот они и звенели и гудели, кто кого перегудит или перезво-нит. Пыль над площадью — тучей!

Наверное, пешеходные до-рожки через площадь еще не изобрели. А может, дорожки и были, только никто не знал, где. Мы стояли, стояли, по-том мама крепко взяла наши руки и мы все бегом — за прыгающей по булыжникам телегой (колеса выше нас с сестрой), перед гудящей ав-томашиной, сзади автобуса.

Спотыкаясь о булыжины, мы пробежали сзади боль-шущего серо-зеленого гру-зовика, подождали, пока промчатся мимо нас три желто-красных вагона, при-цепленные друг за другом. В переднем вагоновожатый в фуражечке напряженно гля-дел вперед, не отрывая руки от звонка. Трамвай трясся и оглушительно звенел. Из его открытых окон дети и взрос-лые с восторгом глядели на громадную площадь, на нас с мамой. Трамвайные пассажи-ры, не уместившиеся внутри, гроздьями висели на распах-нутых дверях, держась за по-ручни и друг за друга.— Никогда так не делай-

те! — кричит мама, наклоня-ясь, чтобы мы расслышали.

— И так тоже никогда не де-лайте! — еще громче кричит она, указывая на мальчишку, весело махавшего нам.

Мальчишка ехал у трамвая на хвосте, там была такая штуковина, железная, что ли. На ней всегда бесплатно ездили мальчишки, куда и сколько хотели, называлась она —»колбаса». Новые усо-вершенствованные трамваи были без

колбасы, и мы сердились на взрослых, что они не подума-ли о мальчишках, и лишили их такого вида транспорта.

Мы с мамой бегом пересек-ли трамвайные рельсы, пока они были свободны, и оста-новились перед вторым та-ким же потоком, летящим в обратную сторону. И вдруг — чудо! Мостовая свободна, совсем близко светлый тро-туар и высокие желтые дома, неподвижные, даже на вид теплые от солнца, смотрят на нас добрыми окнами.

Я выдернула свою руку из маминой и — перед пото-ком — к спасительному тро-туару, к огромным спокой-ным домам, которые смот-рят на нас добрыми окнами. Водители, шоферы и кучеры, наверное, глазом не успели мигнуть, понять, что это та-кое синее, мелкое мелькнуло перед ними, а я уже на троту-аре, в полной безопасности, смотрю, как сквозь бегущие лошадиные ноги, в просве-тах между колесами машин, мелькают мама и Наташа с застывшими от ужаса лица-ми.

Пытаясь не терять их из виду, я пячусь и пячусь к стене дома, желтой, теплой от солнца. Ветер рвет на мне синюю матроску, пронизы-вает насквозь кофточку, со-рочку, юбку.

Я пячусь и пячусь, чтобы прижаться к теплой стене. И вдруг лечу неведомо куда. Лечу, лечу и опуска-юсь на что-то белое, мягкое. И вижу сов-сем рядом уши. Сижу на чем-то и смотрю, как эти уши красне-ют. Потом вижу чер-ные кудрявые воло-сы, чей-то затылок Я сижу на плечах у кого-то в белом, де-ржусь за его шею. Молча начинаю поти-хоньку спускаться с чьей-то белой спины. Сандалии забрались в чей-то карман. Кто-то — и тоже молча — достает мою ногу из кармана, тихо помо-гает соскользнуть по собственной спине

вниз на покатую шерохова-тую доску. Доска спускается глубже, глубже, и зеленые шары медленно катятся по этой доске, скрываются в черном отверстии.

Я держусь за край потрепан-ной штанины. Мимо большо-го рыжего башмака катятся и катятся вниз зеленые капус-тные кочаны. Мы неподвиж-но и молча приходим в себя. Наверное, дяденьке не каж-дый день сваливаются с неба на голову девочки в синих матросках.

Вдруг становится темней. В голубом светлом проеме на фоне бегущих облаков уз-наю два лица — Наташино и мамино. Милые, теплые, родные лица. Я протягиваю к ним руки. Наташа протя-нула ко мне свои. Но тем-ная мокрая кирпичная сте-на была слишком высока. И тогда красный дяденька вы-тер о белый халат свои боль-шие красные ладони в тем-ных трещинах, поднял меня, поставил на широкую доску и осторожно переправил на-верх.

И пока мама говорила вся-кие благодарные слова крас-ному дяденьке, мы с Ната-шей молча отошли и присло-нились к теплой стене дома, в котором был подвал для хранения овощей.

34

Наши зимние друзья летом живут неизвестно где, а зи-мой — в нашем дворе. Зато летние друзья живут летом на соседних дачах, а зимой — неизвестно где. И поэтому летние друзья иногда не мо-гут прийти на наш с Наташей день рождения: десятое ян-варя — самая середина зимы. Это очень печально и жалко!

Но у некоторых летних друзей дни рожденья бывают как раз летом. И сегодня нас с Наташей и двоюродной сестрой Аллочкой (она тоже ро-дилась десятого января) позвали на день рожде-ния.

День рождения был не у Клаши, не у Степана, не у Зины, Веры и Со-нечки, потому что Со-нечке был год, а кто же устраивает годовалым день рождения, одни дураки. Такие малыши ничего не поймут, им все равно, день рожде-ния у них или нет.

Клаша, Степан, Зина и Вера были старшие, и к ним позвали бы не нас, а Светлану и Татино-го брата Жору. Значит, день рожденья был то ли у Васьки, то ли у Вовки, это не имело значения. Скорее всего у Вовки.

Мы приготовили подар-ки, подержанные, но вполне приличные: обнаруженный в клумбе грузовик без ко-лес (ничего, Вовка сам по-чинит!), деревянного клоуна Полишинеля с железными тарелками в руках (его закра-сили карандашом, помыли — когда мокрый, он был почти как новый) и книгу про трех поросят, прочитанную толь-ко один раз, в которой мы ус-пели раскрасить только один рисунок.

Татке мама дала коричне-

вую расческу в футлярчике, твердый, совершенно но-вый, с широкими полосами по краям носовой платок и большой букет цветов. Мы долго, пока глаза не забо-лели, рассматривали сквозь расческу солнце, сосны, зе-леные кусты, тропинки. По очереди трогали носовой платок. Кажется, он от этого стал не таким твердым. Цве-

ты мы Татке посоветовали зря не тащить, а бросить че-рез забор, потому что у Вов-ки и Васьки в саду их было полно, нарвут сколько хотят.

Лева с соседней дачи решил подарить конструктор.— Это мне подарили, —

сказал он, — за прибавление в весе. Я на семьсот граммов прибавился, и мне подарили этот конструктор, чтобы я развивался технически. А я не хочу технически, потому что буду врачом или руково-дителем балета. В крайнем случае — всемирно извест-

ным ученым. Конструктор мне ни к чему.

Мы вежливо похвалили конструктор, хотя он нам не понравился, подумаешь, плоские железки неприятно-го черного цвета, все в ды-рочках.

У Леньки был розовый ка-менный поросенок.— Тебе от мамы влетит!— Она не узнает, — шмыг-

нул носом Ленька. — У нее их осталось целых шесть. А что он грязный, так и должно быть, ведь он поросенок.

Нам очень понрави-лись все подарки и мы пошли обедать. Ведь на день рождения надо было идти после обеда. Мы с Наташей поскорее пообедали. Но Аллочка слишком медленно до-едала суп. Она была на три года моложе нас и ела в три раза медлен-нее. Мы уговаривали ее, показывали, как быстрее поесть. Она очень вни-мательно слушала нас, очень медленно носила большую ложку из боль-шой тарелки к малень-кому ротику и медленно опускала ее обратно.

В ожидании мы играли на прощание с клоуном,

по очереди в последний раз читали книгу. Потом стали искать среди игрушек пода-рок, с каким Аллочка пойдет на день рождения. Но все иг-рушки была заслуженными, нуждались в починке или чистке, или были старыми знакомыми Вовки и Васьки. Что подарить? Наташа от-крыла буфет. Чудо! Полная тарелка конфет: розовые, бе-лые, дырочки с двух сторон. Их вчера как раз привез папа. И мы решили, что Аллочка подарит одну розовую кон-фету. Длинненькие, похожие

ЛЕТНИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

35

на склеенные соломинки, они так и назывались «соломка». Через них было хорошо пить чай, или дуть в чашку с чаем, или дуть просто так.

Мы выбрали самую краси-вую, самую большую солом-ку, дали ее в руки Аллочке и пошли на день рождения. Дру-зья уже ждали нас на крыль-це. Путь мы выбрали самый короткий, через дыры в заборе. У первой такой дыры мы оста-новились, что-бы поправить бант на голове Аллочки. И тут кто-то обратил внимание, что розовая соломка в круглом ро-зовом кулачке Аллочки напо-ловину обсоса-на. Ясно, что с таким подарком идти нельзя.

Мы с Наташей крепко взяли Аллочку за ручки и побежали за новым подарком. Выбра-ли самую большую белую конфету, дали ее Аллочке, объяснили, что это подарок, что есть и даже пробовать его нельзя и скорее побежа-ли к дырке в заборе. Наташа пролезла в дыру, протянула руки за Аллочкой и тут заме-тила, что белая конфета тоже обсосана. Наташа быстро пе-рескочила обратно, и мы по-бежали за новым подарком.

В этот раз мы дали в руки Аллочке две соломки: кушай одну сама, а другую неси в подарок на день рождения. Аллочка серьезно и молча смотрела на нас круглыми глазами.

Мы схватили ее за ручки и побежали через сад к дыре.

Друзья ждали нас по ту сто-рону забора. Мы подсадили Аллочку и — о ужас! — уви-дели две обсосанные солом-ки в ее руках.

В полном отчаянии мы уго-ворили друзей по-дождать нас, пе-релезли обратно в сад и помчались к дому. Дали Аллоч-ке еще одну со-ломку и поскорее вернулись. Подса-живая Аллочку, с отчаянием посмот-рели на розовые кулачки и увидели, что соломка уже обсосана.

— Нам пора, — вздохнув, сказал Татка. — Очень опаздывать нехо-рошо, невежливо.

Мы молча пом-чались за новой соломкой. Отдавая ее Аллочке, еще раз объяснили, что

это подарок, кушать его не-льзя, что придется кое-кого нашлепать, если он хоть ра-зочек лизнет.

У забора ждал один Ленька. Мы сунули ему Аллочку. И увидели в ее кулачке обсо-санную конфету.

Несколько раз бегали мы к дырке и обратно. На тарелке оставалась только одна целая конфета. Объяснили Аллоч-ке, что это последняя и за нее надо крепко держаться. Мы не спускали глаз с Аллочки и с конфетки, держали Ал-лочку за ручки, пока бежали к забору. А когда, путаясь в высокой траве, обжигаясь о крапиву, перелезли через забор и перетащили Аллоч-ку, мы молча во все глаза

смотрели на тоненький кон-фетный кончик, торчащий из розового кулачка.

Мы молча вели Аллочку на день рождения и позволяли ей сосать конфету сколько вздумается.

Мы поднялись по ступе-ням террасы. Во всю длину террасы на многих деревян-ных ногах стоял длиннющий стол. Длинные скамьи у сто-ла были заняты хозяевами и гостями. На столе стояло угощение.

Мы тут же отдали Вовке книгу, деревянного клоуна, грузовик без колес, и сами подняли скатерть, полезли под столом на свободные места. А когда вылезли и сели, то с огромным облег-чением увидели недалеко от самовара целую гору бело-розовых соломок.— Рядом с кем ты хочешь

сидеть? — спросили мы Ал-лочку.

— С колбасой! — ответила она, держа в одной руке об-сосанную соломку и другой беря кусок колбасы поболь-ше.

36

Мы с Наташей сидели в детской и слушали детскую передачу. Круглое радио ви-село у нас на стене меж двух огромных окон. Мы смотре-ли на него и на голубое небо в окнах. Потом радио долго и интересно говорило о са-молетах, дирижаблях, о по-летах на Северный полюс, читало стихи.

Когда передача кончилась, мы начали играть, а радио

сказало: «Перерыв на пят-надцать минут». Тогда были такие перерывы, и мы всегда думали, что в эти перерывы делают? Кушают, наверное. Что кушают? Наверное, кот-леты. С макаронами или с пюре?

И тут я нечаянно приду-мала стихотворение, слова как-то сами по себе пришли в голову:

Мой отец — пилот. У него — самолет. Он летает над полями, Над лесами, над лугами.

Я очень обрадовалась и ска-зала стихотворение Наташе. Наташа тоже очень обрадо-

валась, с гордостью посмот-рела на меня и побежала в

кухню к Матрешень-ке, крича:— Какое Таня сти-

хотворение приду-мала!

Дело было в выход-ной. Папа с мамой и Светланой куда-то собирались, но к ли-тературе они отно-сились с огромным уважением. Папа снял пальто, отыс-кал толстую чистую тетрадь, положил ее на большой круглый стол, рядом поста-вил большую стек-лянную чернильни-цу, очень красивую, с письменного стола. Папа сам большими ясными фиолетовы-ми буквами перепи-

сал сие произведение. Сказа-ли: «Ну, пиши теперь даль-

ше!» — и ушли, тихонько притворив дверь.

Я сидела одна в комнате. Вы-соченные чистые стены. Да-лекий потолок. Коричневый шкаф будто падал на меня. Тишина. Потолок начал отод-вигаться, расти, холодный, белый, стены — раздвигаться, подниматься, чужие, незнако-мые. Коричневый шкаф стал еще более коричневым, на-клоняется на меня всеми стен-ками и углами.

Стол, за которым я сидела, тоже начал расти. Скатерть суровая колется. Стеклянная чернильница стала уж совсем огромной и чужой. А самыми чужими были фиолетовые строчки в громадной тетради про какую-то девочку, у «ко-торой отец летит над поля-ми, лесами и лугами. Я тихо сползаю со стула и убегаю от всего этого без оглядки.

МОЙ ОТЕЦ — ПИЛОТ