1

2

Содержание этой книги разобрали на цитаты еще до ее офи-

циальной публикации. Вы не видели более отвратительных и инте-

ресных персонажей, даже у Чака Паланика. Эта книга говорит аб-

солютную неприкрытую правду о сегодняшней жизни. Она не реко-

мендуется к прочтению людям с неустойчивой психикой и слабой

моралью. Также противопоказано ее читать убежденным верую-

щим, поскольку их вера не стоит того, чтобы испытывать ее тем

духом, что лежит в основе этой книги. А всем остальным ее чи-

тать и подавно не стоит. Вы ведь не хотите, чтобы мир вокруг

вас внезапно стал зыбким и ушел из-под ног?

Амадей Емельянов, 2013

3

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ........................................................................................... 6

Обрывок первый.......................................................................................... 7

Обрывок второй .......................................................................................... 9

Обрывок третий ......................................................................................... 12

Обрывок четвёртый .................................................................................. 14

Обрывок пятый .......................................................................................... 18

Обрывок шестой ........................................................................................ 21

Обрывок седьмой ...................................................................................... 23

Обрывок восьмой ...................................................................................... 24

Обрывок девятый ...................................................................................... 29

Обрывок десятый ...................................................................................... 31

Обрывок одиннадцатый ........................................................................... 33

Обрывок двенадцатый .............................................................................. 36

Обрывок тринадцатый .............................................................................. 39

Обрывок четырнадцатый.......................................................................... 42

Обрывок пятнадцатый .............................................................................. 46

Обрывок шестнадцатый ........................................................................... 48

Обрывок семнадцатый .............................................................................. 52

Обрывок восемнадцатый .......................................................................... 54

Обрывок девятнадцатый .......................................................................... 60

Обрывок двадцатый .................................................................................. 62

Обрывок двадцать первый ....................................................................... 67

4

Обрывок двадцать второй ........................................................................ 73

ЧАСТЬ 2 ....................................................................................................... 77

Обрывок двадцать третий ........................................................................ 78

Обрывок двадцать четвёртый .................................................................. 80

Обрывок двадцать пятый ......................................................................... 84

Обрывок двадцать шестой ....................................................................... 91

Обрывок двадцать седьмой ...................................................................... 94

Обрывок двадцать восьмой .................................................................... 100

Обрывок двадцать девятый .................................................................... 106

Обрывок тридцатый ................................................................................ 109

Обрывок тридцать первый ..................................................................... 112

Обрывок тридцать второй ...................................................................... 115

Обрывок тридцать третий ...................................................................... 119

ЧАСТЬ 3 ..................................................................................................... 127

Обрывок тридцать четвёртый ................................................................ 128

Обрывок тридцать пятый ....................................................................... 130

Обрывок тридцать шестой ..................................................................... 133

Обрывок тридцать седьмой .................................................................... 136

Обрывок тридцать восьмой .................................................................... 141

Обрывок тридцать девятый .................................................................... 143

Обрывок сороковой ................................................................................ 148

Обрывок сорок первый ........................................................................... 151

Обрывок сорок второй ............................................................................ 155

Обрывок сорок третий ............................................................................ 158

5

Обрывок сорок четвёртый ...................................................................... 162

ЧАСТЬ 4 ....................................................................................................... 168

Обрывок сорок пятый ............................................................................. 169

Обрывок сорок шестой ........................................................................... 173

Обрывок сорок седьмой ......................................................................... 176

Обрывок сорок восьмой ......................................................................... 182

Обрывок сорок девятый ......................................................................... 187

Обрывок пятидесятый ............................................................................ 190

Обрывок пятьдесят первый .................................................................... 195

Обрывок пятьдесят второй ..................................................................... 201

Обрывок пятьдесят третий ..................................................................... 203

Обрывок пятьдесят четвёртый ............................................................... 210

Обрывок пятьдесят пятый ...................................................................... 213

6

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Пришествие

7

Обрывок первый

Что такое Конец Света, про который нам твердят день за

днем уже второе тысячелетие? Будет ли он ярким, как удар мол-

нии, или же тусклым, как окно моей квартиры? И когда он будет,

этот Конец Света? Ведь в череде бескрайних серых дней я могу

легко его пропустить, не осознав, что вот Он пришел. Он настал,

и всякая дорога назад с этого момента закрыта. Интересно уви-

деть его. Взглянуть, потрогать, попробовать на вкус. Мысль о

Конце Света несёт в себе для каждого человека панический ужас,

но мысль о его отдаленности от сегодняшнего момента успокаи-

вает. Я думаю: это случится не сегодня и не завтра, а через много

тысячелетий, так что это обойдет меня стороной.

И ведь что интересно – в каждой религии Конец Света ви-

дится по-разному. Если бы я, например, был индусом, то я бы думал

о вселенной как об одном разумном организме, который, как и по-

ложено каждому разумному организму (вроде меня), умирает и воз-

рождается через равные промежутки времени. Когда он умирает,

происходит коллапс вселенной и наступает Конец Света. Правда,

для истинного оптимиста здесь есть весьма существенная за-

цепка: разумный организм вновь возродится, и вселенная будет

вновь существовать. Для атеиста вселенная – это материя, по-

явившаяся в результате Большого Взрыва. Пока вселенная расши-

ряется, всё хорошо, но через пару миллиардов лет пойдет обрат-

ный процесс и ХЛОП – она вновь сгруппируется в одну точку. Таков

Конец Света для учёных. Каков же мой Конец Света? Я знаю: Его

имя Апокалипсис.

Я у берега моря. Его волны омывают подошвы моих ботинок.

Осенние порывы ветра играют складками моего плаща, а по левую

сторону от меня кто-то стоит. Я знаю его, но не могу вспомнить,

кто он такой. Правой же рукой я нежно сжимаю ладонь девушки,

но и её имя я не могу отыскать в своей памяти. Я знаю лишь то,

8

что невероятно влюблён в неё и сделаю всё, что она мне скажет.

Над нами ясное ночное небо, усыпанное звёздами. По шоссе проез-

жают машины, направляясь из города и в город.

И волны моря окрасились красным. Где-то на горизонте

сверкнула вспышка молнии. Наверное, надвигалась гроза. Две или

три машины столкнулись, осветив ярким светом взрыва всё вокруг.

Из остановившегося автобуса вышли люди. Напуганные. Непони-

мающие.

Горизонт словно становился ближе. Внезапно количество ма-

шин, выезжающих из города, резко увеличивается. Мимо нас про-

ходили люди с рюкзаками, пакетами: словно старались взять с со-

бою свой тесный уютный домашний мирок с телевизором и кофе

по утрам. На всех лицах было написано только одно чувство –

страх.

Ветер нарастал, достигая ураганной силы, и я с трудом

оставался на месте, удерживаемый своими спутниками. Я по-

смотрел направо. Она улыбалась мне, нежно, с легкой примесью

безумия, и её глаза, достигали всей глубины моего сердца, подымали

оттуда самое сокровенное, самые мои тайные желания. Я вдруг

почувствовал странный гул вокруг. Это были звуки чужих мыслей.

Люди, окружающие нас, видимо тоже это заметили, и всё еще

стараясь что-то передать словами, потихоньку замолкали, остав-

ляя место лишь мыслям. Я хотел что-то скрыть. То, о чём не имел

права знать никто, кроме меня, но у меня ничего не получалось. Лю-

бой, кто имел такое желание, с непристойным любопытством слу-

шал мои мысли и с отвращением глядел на меня, невзирая на то,

что творилось в их собственной голове. Вокруг нас вспыхнули

ссоры, перерастающие в драки. Никто не понимал, что происхо-

дит. Кроме меня. Я знал.

9

Внезапно все стихло. Наступила глубокая тишина. В ней не

было места звукам, как будто темнота ночи закрыла их своей ву-

алью. Я повернул голову влево. «Помни, – сказала мне смутная тень

моего спутника. – Наши сердца – это дёготь в обрамлении запек-

шейся крови. Не отступи перед этим». Его голос навевал сладкую

боль. Он звучал красивым напевом, как будто слова из старой песни.

Он заползал ко мне в душу, заставляя меня подчиниться и не пре-

кословить.

А на небе одна за другой стали гаснуть звёзды.

Обрывок второй

Я открыл глаза. Оставленный включённым на ночь телевизор

что-то бубнил на языке утренних программ. Сонным глазом я взгля-

нул на старые бабушкины часы с кукушкой, доставшиеся мне в

наследство вместе с прочим барахлом. Пять минут десятого. Пора

вставать.

Я встал, прошел по коридору в ванную и взглянул на свое от-

ражение в зеркале. Тусклые, погасшие серые глаза, сохраняющие

былую память о радости детства. Тёмные волосы, слипшимися пря-

дями разбросанные по моему лбу. Пара шрамов на виске и перено-

сице довершают портрет.

Я набрал воду в ладони и плеснул себе в лицо. Полный кайф.

Я снова взглянул в зеркало. Вода прохладными струйками сбегала

вниз по лицу, собираясь на подбородке. Я вздохнул и принялся тща-

тельно чистить зубы.

На улицу уже выходил элегантный молодой человек в деловом

костюме с дипломатом в руках. Это всего лишь видимость. На са-

мом деле я совсем даже не деловой. Зашвырнуть бы дипломат да

скоротать вечер за кружкой эля. Лучший эль в нашем городе в пабе

«Ливерпуль», что на Красном проспекте. Эль – это живое пиво, или

еще его можно назвать пивом верхнего брожения.

10

У меня есть определённые репутации. Умник знает все и обо

всем, но лишь поверхностно. Главное здесь – сделать умный вид и

притвориться, будто вспоминаешь чьё-то имя или дату. Везунчик

легко и беззаботно шагает по жизни, добиваясь всего не столько

своей целеустремленностью, сколько готовностью подстраи-

ваться под жизненные ситуации. Ловелас – в обществе он как на

публике. Пока есть публика, я играю, флиртуя с окружающими де-

вушками, как только публика пропадает, вместе с нею пропадает

и Ловелас, и появляется угрюмо сосредоточенный мистер Серьёз-

ность. Мистер Серьёзность появляется, если на меня долгое время

никто не обращает внимания, не оценивает меня, не хвалит. В этих

случаях я притворяюсь, как будто ни в чём таком не нуждаюсь. А

на душе паршиво. Бандит – однажды попал в дурную компанию, но,

сохранив ясность ума, остановился на умелом балансировании

между криминалом и нормальной жизнью простого гражданина.

Бандита боятся и уважают и не догадываются, что все мои репу-

тации лишь мишура, за которой скрываюсь Я. Если честно, я ак-

тёр. Я такой, каким меня хотят видеть или каким мне необходимо

выглядеть. Это создаёт определённые трудности. Например, ко-

гда мне необходимо притвориться влюблённым, все симптомы

этого бедствия (отсутствие аппетита, апатия, тоска по люби-

мой) проявляются в полной мере, как и у всякого хорошего актера.

Вот и последняя моя «любовь» привела к такому отврати-

тельному симптому, как бессонница. Уже месяц как я не могу по-

пасть в нормальный темп жизни. Ложусь в четыре утра, встаю в

восемь часов, и единственной моей мечтой является нормальный

восьмичасовой сон. Бессонница приводит к достаточно размы-

тому пониманию мира. Он словно становится нереальным, но зато

сны…

Я остановился, с лёгким оттенком приятного ужаса вспоминая

сегодняшний сон. Приятный ужас – это понимание того, что это

11

было не взаправду. Да. Сны становятся очень яркими и удивительно

правдоподобными.

Мимо меня прошла девушка из моего сна. Когда она прохо-

дила мимо, я встретился с нею взглядом, и она улыбнулась. Правда

улыбка не имела ничего общего с её слегка безумной улыбкой в

моём сне, но в остальном она была точная копия той девушки.

– Стойте! – вскрикнул я. Я закрыл глаза и снова открыл их.

Вот оно – последствие бессонницы. Моё воображение нарисовало

на абсолютно незнакомой девушке приснившиеся мне черты лица.

– Я обознался, извините, – виновато улыбаясь, сказал я.

– Ничего, – улыбнулась она. Развернулась и ушла, обдав меня

ароматом духов.

Я продолжил свой путь по серым улицам города. На сегодняш-

ний день я запланировал одно славное мероприятие, которое помо-

жет мне вспомнить чувство святости. Ведь нет прощения без крови,

а мне так нужно прощение1.

Я заметил, что больше всего люди вокруг нуждаются в любви

и прощении. Третье тысячелетие – это эпоха потерянных сердец.

Мы так нуждаемся в любви, что ненавидим тех, кто нас не любит.

Любовь – странное чувство. Когда пророки и проповедники

кричат о том, что нужно любить Бога и всех людей, в ответ им

стоит мёртвая тишина. И в этой тишине слышится лишь один

вопрос: «Как это – любить?». А когда ты первый раз испытал лю-

бовь, ты знал, что тебе делать? Ты дарил цветы, писал стихи, не

мог прожить и минуты без любимого человека. Ты не спрашивал,

что такое любовь, ты просто испытывал любовь и знал, что твои

эмоции – это то самое светлое чувство. После этого все вопросы

бессмысленны. Любить людей и Бога можно лишь именно Любовью

Человека, то есть взахлеб, всеми эмоциями и чувствами, которые

1 Отсылка к библейскому стиху послания к Евреям 9:22: «Да и всё почти по

закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения».

12

только может испытывать человек. Правда, от любви до ненави-

сти один шаг.

Обрывок третий

Я зашел в лечебницу, прошел уверенным шагом в 109 кабинет

и, улыбаясь, обратился к медсестре в белом халате:

– Простите, а кровь здесь сдают?

Она скривила губы в любвеобильной улыбке вампира.

– Да, здесь. Вы донор?

– Да, – ответил я. – Только, пожалуйста, всю мою кровь не

пейте, оставьте для малых детей, которые будут умирать от её не-

хватки.

– Это вы пытались продемонстрировать свой юмор? – она

нахмурила брови.

– Что вы! Скорее его отсутствие, – сострил я и, отодвинув за-

навеску, прошёл в кабинет. Там меня ждал ещё один охотник до

моей крови. Я сел в кресло и протянул руку.

– Другую, – даже не глядя, бросила врач, похожая больше на

сбежавшего из советского плена последнего гестаповца. Я протянул

ей другую руку. Она ухмыльнулась, наклонилась надо мной и, глядя

в глаза, заверила:

– Больно не будет.

Больно не было.

Боль – это состояние, которое не может длиться вечно. До-

пустим, если бы всю вечность кому-то втыкали иголки под ногти,

он бы, этот Кто-то, через пару сотен лет (хотя даже это слиш-

ком большой срок) привык бы к ощущениям и расценивал эту пытку

как некоторого рода беспокойство.

Раньше я боялся боли. Пока не стал осознавать её, как нечто

чуждое самому себе. Боль? Это не то, чего стоит опасаться. Всё

проходит. И она пройдёт. Боли нужно радоваться, поскольку она

13

источник жизни. Люди рождаются в муках. Зачем люди занима-

ются спортом? Разве не для того, чтобы в конце тренировки ощу-

тить сладостную боль в мышцах. Боль – это показатель того, что

ты живешь. Прекратится боль – прекратится жизнь. А постоян-

ные бойцовские стычки между представителями мужской поло-

вины человечества? Желание причинить боль обидчику – это основ-

ной инстинкт жизни мужчины. Сложно понять лёгкость физиче-

ской боли, пока не узнаешь…

Физическую боль очень легко перенести, трудно перенести ту

боль, которая внутри тебя, в твоей душе.

Я чувствовал, как жизнь капля за каплей вытекает из меня.

– С вами всё в порядке? – заботливо склонилась надо мной

медсестра. Я кивнул. Она выдернула иголку из моей вены и нало-

жила повязку.

– Встать можете? – спросила она.

– Если честно, повалялся бы здесь еще с полчаса, – ответил я

голосом, полным сарказма.

– Проваливай! – довольно грубо обратилась она ко мне. –

Деньги получишь в кабинете напротив.

– Я сюда не ради денег пришел! – возмутился я.

Ага. Не стоило мне этого говорить. Её глаза помутнели.

– В смысле? – спросила она, видимо, не надеясь на свои уши.

– Это мой дар во имя жизни! – ответил я ей.

– А, гхм…

– Довольно многословно, а главное по делу, – заметил я. –

Удачи, – и вышел.

– Молодой человек! – услышал я вдогонку. – Сядьте на скаме-

ечку, отдохните минут двадцать!

Угу, подумал я, и прислушался к своим чувствам. Вроде бы

всё нормально. Голова не кружится. В обморок падать не хочется.

Слабости не чувствую. В общем, всё в порядке.

14

Внезапно я ощутил своим правым плечом стену, к которой

привалился, а затем медленно сполз по ней вниз. Посидев на кор-

точках минут пять, я медленно встал и направился к выходу из кли-

ники. Нужно все-таки слушать, что тебе говорят опытные люди, а

не надеяться на себя, как обычно.

Потом, я помню, брел по улицам города, постепенно удаляясь

от его центра.

– НАСТАЛ МОЙ ЧАС, И Я ВЗЫВАЮ К ВАМ!

Я оглянулся. Странный парень в тёмном кожаном плаще, под-

няв одну руку к небу, обращался к собравшимся вокруг него.

– ПРИЗНАЙТЕ СИЛУ ТЬМЫ, ИБО Я ПРОРОК ЕЁ! Я – ТОТ,

КТО ИДЁТ ВПЕРЕДИ ГРЯДУЩЕГО ЗА МНОЙ!

– Чёртовы городские сумасшедшие! – шепнула мне на ухо сто-

явшая рядом старушка с желтоватым морщинистым лицом. – Ты в

глаза-то его посмотри.

Я последовал её совету и в тот самый момент, когда я взглянул

ему в глаза, я увидел грани его безумия. Я был Там. Я стоял на краю

мира, а внизу бушевало тёмное пламя Ада. Я видел водовороты пла-

мени и Тьмы. Я видел Червя, который точит Вечность. Я видел гря-

дущую битву с Ангелами Господа. И кровью покрылась земля, и

всяк, живущий на ней, ушел в небытие…

Обрывок четвёртый

Я очнулся от ударов ладонью по лицу.

– Если ты собираешься падать в обморок каждый раз, когда

слышишь подобную чушь, тебе лучше не приближаться к местам,

подобным этому.

Надо мной склонился безумного вида старикашка с выпучен-

ными водянистыми глазами.

– Ну, теперь ты выглядишь много живее, – улыбнулся он без-

зубым ртом.

15

Я встал и, шатаясь, побрёл дальше. Слабость в теле от потери

крови резко контрастировала с яркими картинами воспоминаний,

проносящихся в моём мозгу. Я не впечатлителен на подобного рода

шоу, просто…

С детских лет я верю в Бога. Осознанно – с шести лет. Это

странно, ведь все мои ближайшие родственники атеисты. Для

меня не было никого, кто бы указующим перстом ткнул в небо и

произнес имя Бога. Просто с детских лет я Знал, что Он суще-

ствует. Для меня загадкой остаются те люди, которые отрицают

Его существование. Их вера в отсутствие кого-либо, находящегося

выше их самих, просто поражает. А для меня всё гораздо проще.

Во мне нет упрямой веры, во мне просто знание. Для меня легче по-

верить в то, что самолеты не летают, а машины не ездят, чем в

то, что Бога нет. Чтобы понять меня, нужно представить себе

стоящее перед тобой дерево. Никто из людей не задумывается над

тем, верить в его существование или нет. Они просто восприни-

мают его как факт и обходят его, иначе грозит опасность столк-

новения. Также и Бог для меня. Он реален, и всё, что исходит от

него, реально. Это можно либо воспринять, либо… обойти.

Моя вера влекла меня ко многим учениям. Я следовал мудрости

Вед, практиковал философское спокойствие Сиддхартхи

Гаутамы, которого все называют Будда Просветленный. С шести

лет, осознав присутствие Бога в своей жизни, я начал искать ему

Имя. Я дошел до учения Блаватской и познакомился с обществом,

члены которого обучали меня выходить в астральные миры. Од-

нако всё разом поблекло перед учением Христа. Я не могу сказать,

что сразу взял и воспринял христианство. Мне сложно было изба-

виться от того приобретенного груза ненужного знания, которое

я собирал в течение своей жизни. Поэтому я шел на компромиссы.

Старался увязать свои старые представления с тем, что я получал

16

из Библии. И безуспешно проигрывал битву за битвой. Все мои ста-

рые представления об астральных и ментальных мирах, реинкар-

нациях и подобной чепухе были сметены Всепоглощающим Словом

Бога. Я помню тот миг, когда, осознав свою благодарность и лю-

бовь к Создателю, я упал на колени и заплакал от осознания своей

ничтожности перед Ним. Святой Дух Бога наполнил меня, и я при-

нял Истину такой, какой она была на самом деле. Эта Истина за-

ключалась в нескольких словах Иисуса: «Я есть Путь и Истина, и

никто не придет к Отцу, кроме как через меня»2. Можно приво-

дить безумно много доводов в пользу той или иной религии, но

только в христианстве можно почувствовать всю полноту Бога.

Когда ты чувствуешь, как тебя наполняет Святой Дух… Это чув-

ство доступно лишь христианину. Это было самое счастливое

время в моей жизни. Я излучал радость и свет и старался расска-

зать каждому прохожему о том Отце, с которым я познакомился.

И встречал лишь непонимание. Любовь, стремление к проповеди в

своей жизни, праведность и святость – эти понятия можно

встретить в любой из христианских церквей. Большую их часть

молодые протестантские церкви прививают своим членам как

стандарт жизни христианина. Позже, когда они становятся бо-

лее «зрелыми», такие понятия блекнут, и их заменяет девиз «Бог

не требует от тебя невозможного, просто будь самим собой».

Это правильно. Это то, что нам нашептывает Ангел Света. Или

Тот, кто принял его облик.

Есть ведь и другая сторона. Дьявол. Противник Господа. Об-

манщик. Льстец. Я помню его тихий шёпот в своих ушах. Вожде-

ление. Гордость. Гнев. Человек Господа живет без граней, он смот-

рит на то, что Бог говорит о его жизни, и просит Его помочь из-

2 Св. Евангелие от Иоанна 14:6

17

менить её так, чтобы она была угодной Ему. Человек Бога не заме-

чает плохое или хорошее в своей или чужой жизни. Он просто при-

нимает то, что даёт ему Бог. Дьявол предлагает грани. «Хорошо,

– шепчет он, – ты отказался от постоянного секса. Ты настоящий

христианин. Теперь, чтобы не потерять форму, нужно немного

усилить свою святость, прекратив общаться, а затем и просто

смотреть на прелестных девушек». Так он вызывает Ненависть к

миру. Ты уже ненавидишь прелестных девушек, тебя воротит от

приятной пищи, ты готов вцепиться в морду тем, кто не разде-

ляет твои религиозные убеждения. И ты, конечно же, не фанатик.

И зря все тебя так называют. А потом Дьявол шепчет тебе о гра-

нях святости. Какой из них ты достиг? «Посмотри, – говорит он,

– ты Свят, как немногие, но может, нужно стать еще более свя-

тым. Может, нужно отказаться от свободного общения с Отцом.

Ведь ты можешь сказать ненароком какую-нибудь глупость. Мо-

жет, попробовать пользоваться стандартными формами мо-

литвы, вроде «Отче наш»? Кроме того, когда тебе нечего Ему ска-

зать, эта молитва будет замечательной отговоркой». И вот, ты

уже искренне веришь в свою Святость и Непогрешимость, не за-

мечая за собой чёрной тени своей гордости. Тебе уже не страшны

нападки Сил Тьмы. Ты веришь в силу молитвы. И она исполняется.

А Дьявол опасливо заглядывает тебе в глаза и спрашивает: «А ты

помнишь, что такое быть простым человеком?». Отец Лжи ловит

каждого человека в индивидуальную ловушку. И меня он поймал на

эту фразу. И я был готов к тому, чтобы, облеченный в доспехи глу-

пости и гордости, сойти вниз по ступеням, по которым поднялся.

А когда ты уже не просто спускаешься, а летишь с огромной ско-

ростью вниз, ты всё гадаешь, где ты ошибся. И ты кричишь. В

гневе обвиняешь Господа за своё собственное падение. И отворачи-

ваешься.

18

Я отвернулся. На моих плечах отныне висит изящная мантия

дипломатии, скреплённая у горла фибулой кровавого договора. А

сердце мое – дёготь в обрамлении запекшейся крови. Так продолжа-

лось долгое время. Я убеждал всех и себя, что мне нет пути об-

ратно. Я проклинал имя Бога. Но это время быстро прошло. Дьявол

питается нашими эмоциями. Теперь я стал равнодушен. Един-

ственное, что я могу иногда испытывать, – это Страх. Страх пе-

ред предстоящим Судом. Так чувствуют себя все бесы: веруют и

трепещут. Это про меня говорил Иисус: «Хулящему Меня или Отца

простится, но хулящему Духа Святого не простится ни в сем веке,

ни в будущем»3. Я знал и отвернулся. Это худшее из мучений – ви-

деть свой медленно приближающийся конец. Поэтому я не живу, я

лишь существую. День за днём. Год за годом.

Обрывок пятый

Она ждала меня возле Клещихинского кладбища. Я не знаю

откуда, но я понял это сразу. Мне нравятся блондинки с большими

голубыми глазами, стройными ногами, большой грудью и узкой та-

лией. Они всем нравятся. В последнее время их наштамповали

столько, что глаз, куда ни глянет, видит только блондинок.

Её глаза были темно-карими, почти чёрными. В них не было и

капли той наивности и коровьей доброты, которые таят глаза кукол

Барби. Её глаза излучали жестокость, ненависть к этому миру в це-

лом и бесконечную тоску. Она была слишком стройной, почти кост-

лявой. Чёрный лак потрескался и местами открывал бело-розовую

поверхность ногтя. На ней был надет серый плащ, и в руке она дер-

жала сигарету. Ветер трепал пряди её волос, окрашенные в чёрный

цвет и светлые у корней.

3 Св. Евангелие от Матфея 12:31-32: «Посему говорю вам: всякий грех и хула

простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам… если кто скажет

слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Свя-

того, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем».

19

– Курящие кончают раком, – заметил я, проходя мимо и слегка

замедляя шаг, в ожидании ответа на этот распространённый рито-

рический вопрос.

– Вся трагедия лишь в том, что он приходит слишком поздно.

Поэтому его можно считать безопасным, – ответила она. – Реальные

шансы любого человека дожить до сорока пяти лет очень невелики,

при нынешних темпах развития смертоносных вирусов, терроризма,

войн и автомобильного движения. Рак обычно приходит позже. То-

гда, когда его уже можно не опасаться.

Я остановился и посмотрел в её глаза. Она была настоящая.

Живая. Вокруг нас словно скользили тени других людей. Они дей-

ствительно были лишь Тенями. А мы стояли и понимали, что всего

два человека осознают реальность своего существования.

– Боль… – начал я.

– Это вечный двигатель нашей жизни, – закончила она.

– Любовь… – начал я.

– Самое большое разочарование XXI века, – закончила она.

– Бог… – начал я.

– Есть, – закончила она.

– Конец Света… – начал я.

– Апокалипсис, – закончила она.

Я взял её за руку. Её ладонь была холодной и слегка влажной.

– Пойдём, – начал я.

– Ко мне или к тебе? – ответила она.

Мы сидели на кухне и молча смотрели друг на друга.

– Чаю? – спросил я.

– Ты хочешь чаю? – спросила она.

– Нет.

– Я тоже. Неси вино и два бокала.

Я сбегал в магазин за бутылкой дешёвого красного сухого

вина. Налил два больших бокала. Мы молча выпили.

20

– Ты хочешь есть? – спросил я.

– А ты? – спросила она.

– Нет.

– Я тоже.

Я налил ещё вина в бокалы. Ноги стали ватными, а голова на

удивление ясной.

– Ты хочешь?..

– Нет. Задай правильный вопрос, – её голос одурманивал. Он

звучал нежной песней, которой невозможно сопротивляться. Я и не

сопротивляюсь.

– Какой?

– Это не тот вопрос! Ты выпил вино, а никак не можешь со-

браться с духом? – она нахмурила брови.

–Это будет нетактично.

– Что именно? Задать вопрос?

– Это неправильно.

– Что именно? Поцеловать меня?

– Это неприлично!

– Что именно? Трахнуть меня у себя дома?

Она встала и подошла ко мне, снимая блузку. Она была очень

холодна. Как смерть.

А потом я снова ожил. Бабушкины старые часы тихо тикали в

углу. Что-то бубнил оставленный включённым на ночь телевизор.

Вторая подушка и чересчур смятые простыни подсказывали, что се-

годня ночью я спал не один. А теперь она ушла.

Я не волнуюсь. Я спокойствие всего мира. Меня невозможно

чем-то задеть, испугать, удивить. Я соль мира4.

4 Отсылка к библейскому стиху Евангелия от Матфея 5:13: «Вы – соль земли.

Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему

негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям».

21

Обрывок шестой

Стукнула входная дверь. Она вошла в комнату. Дым от её си-

гареты разнёсся по всей квартире.

– Не самый лучший секс, но ты меня удовлетворил, – она

усмехнулась.

– Секс – понятие двоякое! Нельзя обвинить партнера в том,

что секс понравился или не понравился, потому что в эту игру иг-

рают вдвоем. Ты такой же участник процесса.

– Согласна, – она подошла ко мне и поцеловала своими крас-

ными от помады губами. Поцелуй этот длился три минуты сорок две

секунды. Потом она выпрямилась. Помада размазалась вокруг губ,

и я ощутил её привкус во рту.

– Сотри помаду, – попросил я. Она взяла платок и провела им

по поверхности губ. Её настоящие губы были бледно-красными, с

еле заметной синевой, и потрескавшимися.

– Так лучше? – спросила она.

– Да. Как тебя зовут?

– Что имена? – она спросила глухо. – Зови меня Астаарта5.

– А меня… – начал я. Она прижала палец к моим губам. Она

сказала:

– Я не хочу знать твоё имя. Через несколько десятков лет оно

уйдет из моей головы, и останешься лишь ты. Такой, какой ты сей-

час есть. Зачем нужны имена, если они не могут сказать ничего о

том, кому они принадлежат. Когда ты смотришь на чью-то могилу,

там написано: «Трофимов Александр Анатольевич». И что тебе это

дает? Имена бессмысленны. Они всего лишь ярлыки на наших те-

лах. Люди ходят и поклоняются ярлыкам на гранитных плитах.

5 Астарта (греч. Αστάρτη, Astártē) – греческий вариант имени богини любви и

власти Иштар. В христианской традиции Астарта считается символом развратно-

сти и нечистоты языческой веры. Ветхозаветные пророки проклинали поклоняю-

щихся Астарте и сулили им небесные кары. В древнем эпосе о Гильгамеше

Астарта выступает в роли совратительницы героя.

22

Она тряхнула головой, и чёрные волосы упали на её лицо. Она

откинула их назад.

– Люди отдают слишком много почестей мешкам с костями,

которых уже начинают есть черви. Они придумали кучу правил для

того, чтобы закопать эти мешки в землю. Но и даже после этого они

не могут отпустить мертвецов. Они продолжают мучить и нарушать

их покой своим постоянным вниманием. Пусть мёртвые хоронят

своих мертвецов. Жизнь для живых6.

Я вспомнил о могиле своей бабушки. Я исправно ходил туда

раз в полгода, чтобы поправить ограду и очистить могилу от всякого

мусора. Я был неправ?

– Ты неправа, – заявил я упрямо.

– В чём же? – она улыбнулась нежно, с лёгкой примесью безу-

мия.

– Я не знаю, но ты неправа.

Так мы познакомились.

На второй день нашего знакомства она перевезла ко мне все

свои вещи.

На третий день она выкинула телевизор в окно.

На четвёртый день она разбила зеркало.

На пятый день она принесла пакет марихуаны.

На шестой день мы занимались сексом.

На седьмой день мы отдыхали.

И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал,

и почил в день седьмой от всех дел своих, которые делал. И благо-

словил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех

дел Своих, которые Бог творил и созидал7.

6 Отсылка к библейскому стиху Св. Евангелия от Матфея 8:21-22: «Другой же

из учеников Его сказал Ему: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить

отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мёртвым погребать

своих мертвецов». 7 Книга Бытие 2:2,3

23

Обрывок седьмой

– Мы Боги, – сказала она.

– Да? – спросил я.

– Да. Мы определяем те дни, когда мы хотим отдыхать, а в ка-

кие заниматься любыми другими вещами. Мы вольны сами опреде-

лять свою судьбу.

– Сумасшедшая! – я засмеялся. – Ты просто сумасшедшая!

Судьбу невозможно определить. Она сама определяет то, что с то-

бою случится.

– Правда? – она тоже засмеялась. – Тогда вставай, и я тебе все

докажу.

Мы встали. Она накинула свой плащ, а я, как был в свитере и

джинсах, вышел вслед за ней на улицу. Она ускорила шаг. Я тоже.

Она побежала. Я тоже. Мы перебегали дорогу, когда чёрная Волга

устремилась прямо на меня. Пять секунд до смерти. Три секунды до

смерти. Это невероятное состояние невозможности выбора, когда

на тебя надвигается автомобиль. Я оцепенело наблюдал за его при-

ближением две секунды. И вдруг меня словно отпустило, и я осо-

знал, что выбор есть. Секунда. Я отскочил в сторону, и Волга, едва

не задев меня, проскочила мимо.

Она стояла и смотрела на меня с другой стороны дороги. Я по-

дошёл к ней. Она снова пустилась бежать. Мы бежали со всей ско-

ростью, на которую были способны. А впереди была ещё одна до-

рога. И по ней ездили машины. И я почувствовал удар, от которого

потерял сознание.

Я открыл глаза. Надо мной был белый потолок. Дышать было

больно, и невероятно болел левый бок. Видимо, были сломаны одно

или два ребра. Она сидела рядом со мной и держала меня за руку.

– Это судьба? – спросила она.

– Что?

– Чтобы тебя сбила машина?

24

Я задумался.

– Конечно. Ведь первый раз я увернулся, и второй раз меня

сбили. Конечно же, это судьба.

Она поморщила нос.

– То есть ты хочешь сказать, что ты первый раз обманул

судьбу. То есть ты хочешь сказать, что на самом деле ты можешь ею

управлять?

– Но! – торжествующе заметил я. – Машина меня всё-таки

сбила, и судьба добилась своего.

– Но на какой-то короткий миг ты управлял своею судьбой.

Почему ты думаешь, что не можешь делать этого постоянно? Когда

люди говорят про спасшихся, а потом погибших: «Это судьба!»,

неужели они в это верят? Или они закрывают глаза на то, что первый

раз судьбу всё-таки контролировали. А значит, это возможно и во

второй раз. И в третий. Те, кто погибли, они просто не учли всех

обстоятельств и не смогли спастись. Хотя и могли.

– Мы Боги! – воскликнул я.

– Правда, ещё ты забыл о важном моменте, – её глаза весело

блеснули.

– О каком?

– Ты ведь сам выбежал на дорогу с несущимися машинами, –

расхохоталась она.

Я закрыл глаза.

Обрывок восьмой

Я открыл глаза.

Она сидела рядом со мной. А за окном темнело.

Я не стал дожидаться официальной выписки, а просто оделся

и сбежал вместе с Астаартой из больницы. На остановке стояли де-

вять человек: двое юношей, трое мужчин зрелого возраста, одна де-

вушка и три старухи лет шестидесяти. Подъехал автобус. Я шагнул

25

вперёд. Затем сделал шаг назад. С презрением я наблюдал за давкой

в автобусных дверях. А за мной наблюдала она. Одна старушка

ловко пихнула локтем мужчину и прорвалась внутрь автобуса. Двое

мужчин плечом к плечу попытались протиснуться сквозь двери.

Вслед за ними забежала в автобус девушка, подгоняемая старухами.

Мы смотрели на них с жалостью и презрением. Они напоминали

стадо парнокопытных, которые всеми правдами и неправдами пы-

таются заполучить лишний кусок салата. Правда суета сих прямо-

ходящих была направлена на то, чтобы получить место в автобусе.

Мы медленно после всех поднялись по ступенькам автобуса, физи-

чески ощущая свое превосходство над слабым духом окружающих.

Мест еще хватало, и мы сели.

В автобусе она снова заговорила.

– Мы Боги. Значит, никто не может указать, что нам делать.

Ни Бог, коему мы равны, ни государство, ни любой другой человек.

– Подвинься! – довольно грубо сказал мне парень со спортив-

ной сумкой на плече. Я ощутил внезапно приступ ненависти. Я ра-

вен богам, а он осмеливается вторгаться на МОЮ территорию. Тем

не менее я подвинулся ближе к Астаарте. Она же отпихнула меня и

сама отодвинулась так, что между нами оказалось место. Парень

улыбнулся ей и сел между нами, широко раскинув ноги. Он что-то

спросил у неё. А затем, спустя пять минут, они уже вместе чему-то

смеялись.

Я ненависть. Я злоба всего мира. Я всесилен и могу убить кого

угодно. Я соль земли.

Наша остановка. Мы вышли. Парень вышел вместе с нами.

При выходе из автобуса он опередил меня и подал Астаарте руку.

Ненависть переполняла меня, и мне казалось, будто бы её разряды

хлещут вокруг меня подобно разрядам молний.

– Тебя проводить? – спросил парень Астаарту, поправляя на

плече лямку спортивной сумки.

26

– А ты где живешь? – она улыбалась ласково и игриво. Он с

некоторым удивлением заметил:

– Мы же только познакомились?

– Ты против? – она ему подмигнула. Он показал на меня:

– Я-то нет. А что ты думаешь о нём?

Она равнодушно поглядела на меня.

– По-моему, ему всё равно, – ответила она.

– Извини, – кивнул я в сторону парня. Затем взял её за локоть

и отвёл в сторону. – Какого дьявола ты делаешь? – спросил я шёпо-

том.

– А в чем дело? – ответила она вопросом на вопрос.

– Ты прекрасно знаешь! – ответил я. – Я думал, что между

нами что-то есть.

– Думал? – она ухмыльнулась. – Может, тебе нужно меньше

думать? А может, дело в том, что самочка выбирает всегда того, на

чьей стороне сила? Это правило сего мира: сильный да победит.

Сильному принадлежит всё.

– Хорошо, – я пожал плечами. – Это твой выбор. Ты вольна

уходить или приходить. Я не могу держать тебя силой.

– Прекрати! – гневно вскрикнула она. – Прекрати эту слезли-

вую философию спаниеля. Перевернулся на животик и ждёшь, кто

бы тебя погладил или пнул. Ты хочешь меня? Так дерись за меня и

получи меня. Я иду за самым сильным. За самым весёлым. За тем,

кто сможет меня завоевать. Хочешь быть со мной – завоюй это

право. Будь самым сильным, самым весёлым, и не надо притво-

ряться, как будто вовсе и не хочешь удержать меня. Будь лучшим из

лучших, потому что это то, чего ты достоин!

Я опустил голову. Она молча ждала. Затем развернулась и по-

шла навстречу парню. Я смотрел ей вслед. Я догнал её и взял за ло-

коть. Она вырвалась. Парень подбежал к нам.

27

– В чём дело? – он смотрел на меня с явным презрением. Он

обратился к ней. – Если ты хочешь, уйдём от него.

– Она останется со мной, – заявил я голосом, полным ненави-

сти.

Он шагнул ко мне. Он ударил меня в левую скулу, затем в пра-

вую бровь. А я думал о каждой из своих прошлых драк. Он ударил

меня в переносицу. Кровь горячими каплями стекала к подбородку.

Первый свой бой я принял в школе. В седьмом классе. Их было

двое. Я говорю про бой, а не про жалкие стычки, в которых нет

никаких чувств. Меня ударили по щеке. Бог призывал подставить

другую щёку, а я ударил в ответ. На меня что-то нашло, и на глаза

упала пелена ненависти. Когда я пришёл в себя, я бил головой о своё

колено одного из парней, а второй стоял чуть поодаль и держался

за разбитый нос. Они получили своё, а потом мы даже подружи-

лись. Это было очень полезно для моей репутации.

Бой – это состояние невесомости и бесконечности. А потом

ты приходишь в себя и осознаёшь, что у тебя разбита губа или нос

или подбит глаз. Бой – это ощущение жизни. Пока ты бьёшься с

противником, для тебя исчезает важность победы или поражения.

Ты просто дерёшься. Все виды единоборств как один говорят о

том, что необходимо подавить в себе гнев и ненависть к против-

нику. Ты должен быть в бою спокоен как змея и яростен как тигр.

Состояние «Инь – Янь». Ярость в спокойствии и спокойствие в

ярости. Это неправда. В бою самое важное это ненависть и

ярость. Это то, что помогает победить.

Моя бровь была рассечена. Из носа непрерывно текла кровь.

Губы распухли, а кожа на скуле лопнула. Он был сильнее меня и

видимо занимался боксом или карате. А мне было всё равно. Я от-

решился от боли и от всего земного. Я подавил в себе ненависть и

гнев. Внезапно из царившей вокруг меня тишины, нарушаемой

хлопками ударов, возник резкий голос. Её голос.

28

– Не уходи! Немедленно вернись! Ты должен драться. Должен

победить. Ты должен научиться использовать свою ненависть!

Её голос навязывал мне свою волю. И я не мог противиться.

Откуда-то снизу начала подниматься яростная волна ослепитель-

ного бешенства. Я был всем, а он – никем. Я еще сдерживался, но

чувствовал, как ярость крушит последние заслоны моего разума.

Моя ненависть выплеснулась через край. Внезапно я почувствовал

себя очень легко и свободно, будто в меня кто-то вселился и знал,

что делать. Я ударил его сначала коленом в пах, затем, когда он со-

гнулся, я ударил его кулаком в затылок. Кровавая пелена упала на

мои глаза. Я кусал его и царапал, будто дикий зверь. Я вырывал

окровавленные куски мяса. И во рту я ощущал соленый привкус

крови. Чужой крови. И ещё я ощущал дикое торжество победы.

Когда моё сознание прояснилось, я выяснил, что держу в

своих руках уже давно не сопротивляющееся окровавленное тело.

Меня пробрала дрожь. Я прижал ухо к его груди и прислушался.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Сердце стучит. Это хорошо. Я встал. Она

ждала меня. Она кинулась ко мне, словно безумная и стала покры-

вать поцелуями моё израненное лицо. Она впилась в мои губы, при-

чиняя невероятную боль и будто намереваясь высосать из них по-

следние остатки крови. Я устал и хотел спать. Мы пошли домой.

Дома мы легли в постель.

– Что ты чувствовал? – спросила она.

– Ненависть, – ответил я. Я знал, что рано или поздно она за-

говорит об этом случае.

– Ты всё сделал правильно. Теперь я твоя, – она потёрлась ще-

кой о моё плечо.

Я подумал о том, что мог бы и проиграть. Что я бы мог и по-

терять её. Или не мог? Теперь она была похожа на приручённую

лань. Хотя скорее на пантеру. Посаженную на тонкий изящный по-

водок. И в любой момент этот поводок может порваться.

29

Обрывок девятый

– Ты не мог проиграть! – сказала она. – Тебе было за что

драться. В тебе кипела ненависть. Дрался не ты, а тот демон, кото-

рому ты дал свой облик. Тот демон, которого ты вызвал своей нена-

вистью. Древние греки называли его Аресом, Богом войны, римляне

– Марсом. На иврите его имя звучало как Абаддона. Ты не мог про-

играть.

– Ты безумная стерва! – вскричал я. – Это ты заставила меня

драться с ним!

– Ты должен осознать своё величие! – она засмеялась. – Чело-

век может познать своё истинное величие лишь в бою. Твоя сила

родит в других людях страх. Почему многие люди не осмеливаются

драться с диким котом? Потому что он будет драться до последней

капли крови. И даже крыса бывает очень опасна для человека. Когда

ты осознаёшь, что стоит тебе начать драться ПО-НАСТОЯЩЕМУ,

как тебя начинают бояться. А страх перед тобой – это первый шаг,

который вознесёт тебя на вершину этого мира.

Страх. Все люди поклоняются этому идолу. Что было бы,

если бы страха не существовало? Мы могли бы пройти по доске,

положенной между крышами девятиэтажных домов, и благопо-

лучно упасть вниз. Мы могли бы давно использовать свой ядерный

потенциал и взорвать эту планету к чёртовой матери. Страх не-

обходим. Он необходимое условие нашего существования. Мы бо-

ремся за мир во всем мире, потому что боимся войны. Мы дарим

льстивые улыбки окружающим, потому что боимся потерять

свою репутацию. Мы выслушиваем упрёки нашего начальства, по-

тому что боимся потерять работу. Мы ни за что не свяжемся с

психом, в глазах которого горит ненависть и полное отсутствие

страха. Словно в него вселился демон. Абаддона.

А я устал бояться. Я больше не могу испытывать страх. Мне

нечего бояться, кроме предстоящего Суда.

30

Я должен её ненавидеть. Но я не мог. Я очень её хотел. Боже

мой, до чего я хотел её тело. Я не прикрывался тем, что мне нужна

её душа, что мне приятно её общество, что мне интересно с ней раз-

говаривать. В тот момент мне просто нужно было её тело. И я взял

её тело.

Я открыл глаза. Телевизора не было. Бабушкины старинные

часы с кукушкой мерно делали свое дело.

Если бы у меня был телевизор… В смысле, если бы Астаарта

не выкинула его в окно, тогда гнусавый голос диктора сейчас бы

доносился до моих ушей:

– Вчера вечером в реанимационное отделение больницы №3

был доставлен зверски избитый молодой человек двадцати трёх –

двадцати пяти лет. Состояние критическое. При себе документов

молодой человек не имел, но была обнаружена сумка со спортивной

формой. Просьба посмотреть на фото на экране. Опознавших про-

сим позвонить по телефону…

Я посмотрел бы на теперь несуществующий экран. Там нахо-

дилось бы фото парня, сделанное на скорую руку. Но даже на пло-

хой фотографии было бы видно, что красавчиком ему уже не быть.

Я бы ощутил мимолетный приступ гордости и некоторого недове-

рия к себе. Это я его так отделал?

– Это Абаддона, – шепнула Астаарта, обнимая меня сзади за

плечи. – Это не ты. Не жалей его.

– Я и не жалею, – ответил я. Это было правдой. Я пытался

нащупать в себе хоть что-то, напоминающее жалость, но это не уда-

лось.

– Мы Боги! – сказала она. – Мы контролируем судьбу и застав-

ляем в страхе дрожать других людей.

– Мы Боги, – повторил я. Это уже не было торжествующей

фразой. Это была констатация факта. Я принял свою божествен-

ность как нечто само собой разумеющееся.

31

Она поднесла к моим губам папиросу, набитую травой. Я за-

тянулся, и в лёгкие прошла горькая порция дыма. Все вещи в квар-

тире внезапно обрели яркость и чёткие контуры. Мои мысли начали

носиться взад и вперёд, обгоняя друг друга. Я блаженно улыбнулся.

– Кайф.

Причиной утешения может быть как добрый ангел, так и

злой, но для противоположных целей: добрый для успеха души,

чтобы возрастала и шла от хорошего к лучшему; злой же ангел –

для противоположного, чтобы затем привлечь её к своему пре-

вратному намерению и лукавству8. Так говорит Игнатий Лойола.

Обрывок десятый

Она хихикнула.

– Вчера ты принес мне жертву. Ты меня любишь?

– Что за глупости ты говоришь? – шутливо-серьезно ответил

я. – Я тебя ненавижу! – и я не знал, сказал ли я это в шутку или на

самом деле.

– Язычник! – воскликнула она. – Ты поклоняешься тому, кого

ненавидишь!

– Я поклоняюсь лишь себе, – ответил я. – Только в себе я вижу

Бога. Никого нет прекрасней и лучше меня.

– Запомни это, – она внезапно перешла на серьёзный тон. –

Запомни это и напиши огненными буквами в своём сердце. Никто

не смеет говорить или думать, что он лучше тебя.

В моем сердце огненными буквами прорезались её слова. И её

образ.

Я открыл холодильник и окинул задумчивым взглядом жалкие

пищевые остатки.

– Сегодня мы остались без завтрака, – констатировал я.

8 Отрывок из «Духовных упражнений» («Exercitia Spiritualia») святого Игна-

тия, одобренных Папой Павлом III 31 июля 1548 г.

32

– Ты же не хочешь сказать, что я сегодня не позавтракаю? –

она наморщила лоб. С её ресниц посыпалась тушь. Глаза её были

холодны и неумолимо жестоки. – Из всех грехов чревоугодие мой

самый любимый.

Я пожал плечами.

– Если это так, то почему же ты не большая, жирная и толстая,

а такая худая, что я постоянно упираюсь в твои ребра?

– А вот это уже другой грех, – она подняла палец кверху и по-

учительно заметила. – Гордыня! Мой второй любимый грех. Он за-

прещает мне есть настолько много, что в результате этого я потеряю

свою внешнюю привлекательность.

– Наши дискуссии не наполняют наш желудок, – заметил я с

иронией.

– Тогда иди и принеси что-нибудь.

Что мне оставалось делать? Я пошел и принес еду.

– Это ты называешь едой? – её глаза засверкали яростью. – Па-

кет пельменей! Палка варёной колбасы! Два помидора, огурец и бу-

ханка хлеба! А где вино? Где десерт? Фрукты? К чертям варёную

колбасу, – она швырнула её в меня. – Я хочу салями, причём луч-

шую! Ты рассусоливаешь что-то о том, как ты крут. Ты говоришь о

своей божественности? Разве будут боги жрать такую пищу? Иди и

принеси пищу, достойную богов!

Я молча развернулся и вышел.

Я злобно скрипел зубами, пока спускался вниз по лестнице.

Я вышел на улицу. Шёл дождь. Я знал, что я должен делать.

Всё, что находится в этом мире, принадлежит мне. Я Князь мира

сего. В полутьме арки я разглядел движение. Я ускорил шаг и зале-

тел туда, как разъярённый вихрь. Двое бритых наголо подростка

удивленно посмотрели на меня. Один из них спросил:

– Друг, курить есть?

– Я тебе не друг! – злобно оскалился я.

33

– Хорошо! – он развел руки в стороны, показывая, что не со-

бирается ничего предпринимать. Тогда я вплотную подошел к нему.

Он должен был почувствовать моё дыхание. Дыхание зверя. Я по-

чувствовал, как у меня поднимается верхняя губа, обнажая звери-

ный оскал. Наверное, именно так чувствуют себя оборотни или вам-

пиры. Но я ведь нормальный человек? Спиною я чувствовал страх

второго парня. Он не осмелится приблизиться ко мне. Он панически

боится того, из чьей груди вырывается звериный рык.

– Деньги. Живо! – я сам начал обшаривать его карманы. Взял

бумажник. Повернулся ко второму. – Я сказал живо!

Второй парень что-то пробормотал и кинулся бежать со всех

ног. Я с усмешкой посмотрел ему вслед. Моя рука наткнулась на

какой-то предмет на поясе паренька. Я посмотрел вниз. Пистолет. Я

выхватил его и ткнул им ему в шею.

– Бежать, – сказал я парню. Он помчался со всех ног. Как же

он был напуган, если даже не схватился за этот пистолет? Я посмот-

рел на стальной ствол. Это была простая пневматика, которая с

близкого расстояния способна прострелить чью-нибудь башку. Дет-

ские игрушки нашего времени. В целом пистолет производил впе-

чатление настоящего и смахивал на «Беретту». Я осмотрел бумаж-

ник. Жалкие пять сотен рублей. Я переложил их себе в карман, а

бумажник выкинул. На сегодня этих денег должно хватить.

Я взял фруктов и вина. А ещё мороженого. Я вернулся домой.

Обрывок одиннадцатый

Она сидела у окна и курила. Одна створка окна была открыта

и дождевые капли падали на подоконник и на пол, рядом с ним.

Взгляд её был задумчив. Она мельком взглянула на меня и затяну-

лась. За окном начинался осенний листопад.

– Почему ты постоянно куришь? – спросил я.

34

– Не знаю, – пожала она плечами. – Мне нравится горький дым

сигарет. Он очень похож на правду.

– Ты ни разу не хотела бросить?

– Нет. Ни разу. А смысл? Я ненавижу людей, который хотят

бросить и мучаются из-за каждой выкуренной сигареты. Они хотят

бросить, но не могут. Я могу бросить, но не хочу. На каждый грех

следует идти осознанно, с полным пониманием последствий. А

быть рабом греха – это значит потерять свою свободу. Я могу быть

гордой именно потому, что знаю, что могу быть и смиренной. Я

могу позволить себе употреблять наркотики, потому что знаю, что

могу в любой момент от них отказаться. Если бы хотя бы тень со-

мнения промелькнула в моей голове о том, что я стала рабой своих

страстей, я бы тут же от них отказалась. В этом истинная свобода, –

она затянулась сигаретой.

– О какой свободе ты постоянно говоришь? – возмутился я. –

Нет никакой свободы в этом долбаном мире. И нет никакой свободы

за его пределами.

– Есть, – она сказала это чётко, выговаривая по буквам. – Это

свобода выбора. Она есть всегда. В этом мире. И за его пределами.

– Замечательный выбор, – горько усмехнулся я. – Пребывать

вечно в геенне огненной.

– Ты жалеешь? – она не поверила своим ушам. – В таком слу-

чае, почему бы тебе не возвратиться назад?

– Это невозможно. Ты сама знаешь.

– Нет. Не знаю. Объясни, – её лицо скривилось в ироничной

усмешке.

– Вернуться к Богу можно лишь через любовь. Если я вернусь

к Нему в страхе, это будет лишь льстивая попытка подмазаться к

Его славе. Я не смогу честно славить Его и не смогу быть с Ним на

небесах, потому что я пришел к Нему лишь из-за страха погибнуть

35

в Аду. К Богу можно прийти, лишь любя Его всем сердцем своим.

У меня же в сердце нет и не будет к Нему никакой любви.

– Ты ведь искренне веришь? – она спросила это тихо и даже

как-то беззащитно.

– Да, – так же тихо ответил я. – Я верю более, чем многие в

Церкви.

– Иногда, верить – это так больно… – в уголках её глаз засвер-

кали слёзы. – Вера, без души – это гораздо хуже, чем мёртвая вера.

Я подошёл к ней и обнял. Она понимала меня. А я понимал её.

На всё другое нам было наплевать. За окном раскатисто прогремел

удар грома. Ветер схватил несколько листьев и швырнул к нам в

окно.

– Ты видишь! – она закричала, и её волосы развевались на

ветру. В глазах плясали бешеные огни. – Он тебя любит! Он скорбит

о тебе! Ты Его потерянный наследник!

В почерневших небесах промелькнула молния.

– Я давно уже отрекся от Его любви, – в ответ ей закричал я.

Во мне бушевало нечто яростное и весёлое, и оно требовало выхода.

– И что Христос мне? Он не более чем Бог! А я ничем Его не хуже!

Богом нас делает свобода! Свобода выбора! И я, и ты, мы равны

Богу. И то, что нам гореть в Аду, лишь смешит меня. Пусть мне

страшно, но это страх я выбрал сам!

Она засмеялась во весь голос. А в тон ей захохотал и я. Наши

голоса сплетались с ударами грома, а вокруг нас буйствовали от-

светы молний. Она посмотрела на меня. Она улыбалась, и улыбка её

вмещала все богатства мира.

Нас было двое.

К январю нас стало трое.

36

Обрывок двенадцатый

Он вошел в нашу жизнь стремительно и внезапно, как молния.

Он был весел и постоянно искрил от своей энергии. Она давно уже

называла меня Ариман9, и никак не объясняла свой выбор этого

имени.

– Ты должен быть достоин меня. И, поверь, это имя как нельзя

кстати подходит к моему имени, – так говорила она. Обряд посвя-

щения этому имени происходил в моей же комнате под оглушитель-

ный грохот тамтамов, доносящихся из моего старенького музыкаль-

ного центра. Мы были в наркотическом дурмане, и она крикнула

мне:

– Ты должен быть крещён!

– О чем таком ты говоришь? – крикнул я в ответ.

– Иисус крестился сам и крестил других Святым Духом и во-

дой. Духом ты уже крещён при рождении…

– И отнюдь не Святым! – захохотал я. Она остановилась и по-

смотрела на меня.

– Неправда, – сказала она. – Именно Святым Духом ты крещён

в жизнь вечную, а отказом от него ты крестил себя в вечную смерть.

Для того чтобы стать истинно свободным, необходимо сначала по-

знать, что есть рабство. Ты должен осознать, что ты раб. И принять

свою свободу. Но кроме отречения должна быть кровь и боль.

– Кровь и боль? – я засмеялся. – Что же может быть проще?

Она протянула мне нож. Я был пьян от наркотиков, и почти не

осознавал своих действий.

– Делай так, как считаешь нужным, – сказала она. Я взял нож.

9 Ариман (древнеперсид. «Ahriya mainyus») – бог зла в религии древнего

Ирана, зороастризме. Он источник зла, несправедливости, всех вредных сил при-

роды; во всякое доброе начинание он может заронить зерно зла. Ему подчинены

все другие злые духи.

37

– Не бывает прощения без крови. И не бывает отречения без

боли.

«Да и все почти по закону очищается кровью, и без пролития

крови не бывает прощения»10.

Я полоснул ножом по предплечью. Боль огненной линией про-

жгла руку. Звуки тамтамов разрывали мою голову на части. И по-

среди этого мне ясно слышались чьи-то слова.

Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали до-

говор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет

до нас, потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обма-

ном прикроем себя11. Нет правды в Хаосе, потому что изменчи-

вость сама суть его. Скажешь правду – вмиг изменится она и пре-

вратится в ложь, потому и нет правды в хаосе!

Ещё одна кровавая линия появилась на моём предплечье.

Клятва и обман, убийство и воровство и прелюбодейство

крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопроли-

тием12.

Злодейством своим мы будем сыты и да веселятся цари и

князи от наших речей13.

Мы же говорим, нет на нас греха и лжёт сказавший обрат-

ное. Наказание ему – презренье от всех нас. Лишь слабый может

признать себя виновным.

10 Послание к Евреям 9:22 11 В Исаия 28:15 слова пророка Исаи, обвиняющего Ефремлян: «Так как вы

говорите: «мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: ко-

гда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, – потому что ложь

сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя». 12 Осия 4:2 13 Осия 7:3: «Злодейством своим они увеселяют царя и обманами своими –

князей».

38

Пугали гневом божьим с неба на всякое нечестие и неправду,

которые делали мы, дабы подавить истину Нашей правдою. Но,

что можно знать о боге, явно для нас, потому что он сам явил Нам.

Но Мы, познав бога, не прославили его как бога и не возблаго-

дарили, но ушли от него в умствованиях своих, и мраком покрылось

сердце Наше.

Еще один всплеск боли донёсся от моей руки. Кровь тяжёлыми

каплями начала капать на пол.

Называя себя безумными, обрели мудрость, и блеск мёртвой

славы совершенного бога изменили в образ, подобный Нам, и поста-

вили не его, а Себя превыше всего, – за то и оставил нас бог.

Мы заменили истину божью Своею правдою, и поклонялись, и

служили Самим Себе вместо творца, которого проклинали во веки.

И Мы не заботились иметь бога в разуме. За то и исполнены

Мы всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, ис-

полнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы,

клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изоб-

ретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, веро-

ломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы. Мы знаем правед-

ный суд божий, что делающие такие дела достойны смерти; од-

нако не только их делаем, но и делающих одобряем. И никогда не

просим прощения, потому что не считаем себя виновными ни перед

кем.

Я ударил себя ножом по предплечью. В моей душе пела дикая

ярость свободы.

Мы совратились с пути божьего, до одного негодны; нет де-

лающего добро среди Нас, нет ни одного. Гортань Наша – откры-

тый гроб; языком своим обманываем; яд аспидов на губах Наших.

Уста Наши полны злословия и горечи. Ноги Наши быстры на про-

литие крови; разрушение и пагуба на путях Наших; Мы не знаем

39

пути мира. Нет страха божьего перед глазами Нашими. И отвер-

гаем правду божью о прощении. Отвергаем и проклинаем имя бога.

Аминь!14

Последний удар. Последний всплеск боли. Тамтамы затихли.

Кровавые линии опоясали мою руку и стекали вниз. На моем пред-

плечье кровавыми линиями была выведена пятиконечная звезда15.

Только теперь я понял, что за голос говорил все это время. Это был

мой голос.

Послышался тихий, как вздох, голос Астаарты:

– И да будет имя твое Ариман.

Теперь нас трое. Его имя – Маммона16. И на его предплечье

красуется пятиконечная звезда. Я не знаю, почему мы выбрали

именно этот знак. Никто из нас этого не знал. И я не знал, почему

наши имена – это имена демонов Ада. Или знал, но не хотел при-

знать этого перед самим собой.

Обрывок тринадцатый

На улицах мела метель, задувая за шиворот сотни крохотных

снежинок. Астаарта шла в расстёгнутом плаще, без головного

убора. Я шёл рядом. На мне было серое пальто без единой пуго-

вицы. Оно вздымалось за моей спиной серыми крыльями. На голове

у меня также ничего не было. Мы просто шли и молчали. А впереди

14 Текст, обратный по смыслу тому, с которым обращается святой апостол Па-

вел в 3 главе библейского послания к римлянам. 15 Пятиконечная звезда, представляющая собой правильный пятиугольник,

стороны которого продолжены до точек пересечения, называется пентаграммой.

В труде Элифаса Леви «Учение и ритуал Высшей магии» указано: «Пентаграмма

с двумя восходящими концами представляет Сатану в виде козла на шабаше». 16 Мамона (также маммона), греч. μαμωνας, лат. Mammona – используется в

христианстве как олицетворение богатства, от служения которому предупрежда-

ются все верующие. В Евангелии от Матфея 6:24: «Никто не может служить двум

господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет

усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне».

40

показался молодой паренёк с кипой книг в руках. Его белокурые во-

лосы развевались из-под шапки. Лицо было красивым и слегка вы-

сокомерным.

– Вам не жарко? – спросил он с иронией, проходя мимо.

– Нет, – ответил я. Я бы мог и не удостоить его ответом, но не

удержался.

– А знаешь в чём секрет? – спросила Астаарта парня. Тот

молча помотал головой. Она улыбнулась своей вечно безумной

усмешкой. – Главное иметь горячее сердце. Тогда никакой мороз не

страшен.

Мы направились дальше. Он нагнал нас минутой позже.

– А как это? – нерешительно начал он. – Как это – иметь горя-

чее сердце?

– Это значит слегка подогреть его в духовке, – смеясь, ответил

я.

Он насупился.

– Издеваетесь?

Я посмотрел на него. Он на меня. С удивлением я заметил, что

в его глазах горело искреннее желание присоединиться к нашей

тайне. Он услышал те слова, которые задели его, и он хотел понять

их смысл.

– Так как? – спросил он. В его голосе не звучала ирония и

злоба, а только легкое сожаление об упущенной возможности при-

открыть тайну.

– Вечный огонь ада согревает моё сердце, – ответил я.

Он не удивился и не нахмурился. Даже тени удивления не

было на его лице. Он провёл рукой по светлым волосам, откидывая

их с лица.

– И ты не жалеешь об этом? – спросил он.

Я молча пожал плечами. Внезапно в его глазах я увидел тот

страх и ту боль, которые мы носили в себе уже долгое время. Мы

41

трое стояли молча. А вокруг назад скользили тени. Менялись

судьбы мира.

– Вы сатанисты? – спросил он наконец.

Мы переглянулись и рассмеялись. Мы никогда всерьёз не за-

думывались над этим.

– Нет! – ответила Астаарта. – Мы не сатанисты! Они те же

христиане с теми же обрядами, только наоборот. Мы выше тех и

других! Мы свободны от их предубеждений! Мы вольны ходить в

церковь или не ходить в неё! Мы вольны совершать Чёрную Мессу

или не совершать её. Нам всё равно. Мы свободны! Для нас не су-

ществует правил, кроме одного: делай, что хочешь, и не задумы-

вайся о последствиях. Сегодня мы можем пройти мимо нищего и

подать ему милостыню, а завтра ограбить и изнасиловать молодую

леди. Мы не христиане. Мы не сатанисты. Мы выше их. Мы – де-

моны!

Я удивлено взглянул на неё. Это было что-то новенькое. До

сих пор она называла нас богами. Затем я посмотрел на парня. Он

тоже выглядел ошеломлённым.

– Из какой больницы вы сбежали? – наконец спросил он. – Де-

моны?

Астаарта пожала плечами:

– А чему тут удивляться? Значение слова демон – «полный

мудрости». Когда древние греки рассуждали о падших ангелах, они

говорили не «демон», а «какодемон». В отношении же доброго ан-

гела они употребляли выражение «эудемон». А мы просто Демоны,

– она засмеялась, глядя на его удивление. – Моё имя Астаарта, а его,

– она кивнула в мою сторону, – Ариман.

– Это ведь не ваши настоящие имена? – спросил парень.

– А что можно назвать настоящим в этом мире? – ответила

Астаарта вопросом на вопрос. – Я вижу: ты настоящий. Поэтому

42

мне не нужно твоё имя, потому что оно лишь бирка на мешке с ко-

стями. Мне нужно имя твоей души, чтобы после смерти я могла

узнать тебя.

Он наклонил голову. Тень опустилась на его лицо.

– Пойдём с нами, – внезапно предложил я.

Он поднял голову.

– Куда? – спросил он.

– А не всё равно? – ответил я. – Ведь конечная цель нашего

пути одна.

Я угадал. Он снова опустил голову. Он был такой же, как и мы.

Словно отмеченный некой мрачной печатью.

Обрывок четырнадцатый

Мы сидели молча у меня в комнате и пили вино. Оно было

тёмно-красным и напоминало кровь. Астаарта переоделась в длин-

ное белое платье, которое подчёркивало бледность её кожи. Теперь

она встала и стала кружиться в медленном вальсе под печальные

звуки классических мелодий.

– Знаете, – вдруг сказал парень, – это неправильно.

– Что? – спросил я.

– Если мы… то есть, если вы демоны, то вы знаете, что угото-

вано вам в конце пути?

– Конечно, – горько усмехнулся я.

– Почему вы не пытаетесь вернуться?

Я вздохнул, а Астаарта принялась еще яростнее кружиться по

комнате. В одной её руке был бокал с вином, а второй рукой она

размахивала в такт музыке.

– Скажи мне: Бог есть любовь и прощение?

– Да, – ответил он твердо.

43

– Тогда почему он не может простить того, кто больше всего в

этом нуждается? Почему он не может простить своего первого пад-

шего ангела? Ты хочешь принести в этот мир любовь?

– Очень хочу.

– Тогда молись за того, кто ввергает этот мир в геенну огнен-

ную. Молись за убийцу мира.

В растерянности юноша задумался. Наконец решительно трях-

нул головой.

– Вы же знаете, что Бог вас примет назад, – его голос окреп. –

Я сам ушел из Церкви, но вот уже месяц как я снова на пути к Богу.

Я просто попросил прощения, и он простил меня. Если вы попро-

сите, он вас тоже простит.

Я сжал кулаки. Астаарта кружилась в безумной пляске, роняя

по пути стулья. Парень заворожено следил за ней. Затем он тряхнул

головой, словно избавляясь от наваждения.

– Вот, – сказал он, доставая из кипы своих книг Библию. –

Смотрите, что здесь написано…

Я наклонил голову. В моих ушах зазвенело. Наверно это

Астаарта сбила на пол один из бокалов.

– Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Едино-

родного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь

вечную…17

– Остановись! – вырвалось у меня.

Астаарта замерла. Бокал в её руке лопнул, и вино, смешанное

с кровью, пролилось на её платье. Её губы дрожали. Глаза угрожа-

юще потемнели. Она с трудом улыбнулась.

– Он тебя простил? – она жестоко ухмыльнулась. – А ты его

простил?

– Я? – растеряно спросил парень. – За что?

17 Св. Евангелие от Иоанна 3:16.

44

– Как за что? За мучения пророков и святых! За сотни тысяч

жизней, украденных им у младенцев в Египте!18 За мучения Иова!19

За каждую пролитую им кровь! У него, видите ли, не бывает проще-

ния без крови!

– Творец! – прокричала она, упав на колени и подняв голову и

руки к потолку:

Анафемы как грозная волна

Несутся ввысь к твоим блаженным серафимам!

Под ропот их ты спишь в покое нерушимом,

Как яростный тиран, упившийся вина!

Творец!

Затерзанных и мучеников крики

Тебе дрожащею симфонией звучат!

Ужель все крики их, родя кровавый чад,

Не переполнили еще твой свод великий?20

Музыка вторила её словам раскатистыми аккордами. Астаарта

повернула голову в сторону нашего гостя и грозно сверкнула гла-

зами.

– Итак, – спросила она, – Ты готов?

– К чему? – спросил он дрожащим голосом.

18 Астаарта говорит о том, что описано в библейской книге Исход 12:29: «В

полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца фара-

она, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице,

и все первородное из скота». 19 Персонаж библейской книги Иова. По разрешению Бога, чтобы испытать

его праведность Сатана лишает его всего богатства, всех слуг и всех детей, а когда

и это не поколебало Иова, то Сатана поразил его тело страшною проказой. Бо-

лезнь лишила его права пребывания в городе: он должен был удалиться за его

пределы и там, скобля струпья на своем теле черепком, сидел в пепле и навозе.

Все отвернулись от него. 20 Стихотворение «Отречение Святого Петра» французского поэта Шарля Бод-

лера, вошедшее в сборник «Цветы зла».

45

– Ты знаешь! – ответила она. – Именно поэтому ты пошёл за

нами. Именно это ты хотел увидеть и услышать. Да! Ты не один мя-

тежный дух. Мы знаем, как тебе тяжело! Но ты не один. Ты ушел от

Бога, потому что видел несоответствие между Его любовью и Его

поступками.

– Но… Иисус умер за людей, – робко возразил гость.

– А сколько людей умерли за Бога? – опровергла Астаарта. Я

восхищался ею. Она была настоящим демоном-искусителем. Она

знала, что хочет услышать каждый из нас. Она была прекрасна.

– Но… люди… Люди первые согрешили перед Богом.

– Грех – это дословно «мимо цели»21. Мимо цели, поставлен-

ной Богом. Ты хочешь и впредь быть рабом? Тогда убирайся от-

сюда! – гневно крикнула она. – Ты был приглашен как свободно-

рожденный, но если ты хочешь оставаться рабом, то убирайся

прочь.

Наш гость встал и медленно пошел к двери.

– А пока ты не вышел на улицу, – продолжила Астаарта уже

более тихим голосом, – Подумай над следующим: спасутся лишь

сто сорок четыре тысячи избранных22. Остальные погибнут в ад-

ском огне. Ты уходишь к Нему потому, что ты Его действительно

настолько любишь, что готов оправдать все его поступки? Ты ведь

уверен, что у тебя не возникнут сомнения и до конца своей жизни

ты проживешь в согласии с Богом. Иначе, глупо было бы потерять

время на этом свете и вечность на том свете.

Он взялся за ручку двери.

21 Греки обозначали понятие греха словом αμάρτημα (αμαρτία), означающим

«промах, погрешность, провинность», либо синонимичным ему словом

παράπτωμα; а иудеи – словом «хэт» (непреднамеренный грех) – «промах». 22 Отсылка к библейскому отрывку из Откровения Иоанна Богослова 7:4: «И я

слышал число запечатленных: запечатленных было сто сорок четыре тысячи из

всех колен сынов Израилевых».

46

– Ты ведь уходишь не из-за страха? Не из-за боязни погибнуть

в Аду?

– О чём ты мечтаешь? – внезапно спросил я.

Он остановился. Обернулся. Прищурился и улыбнулся.

– Я мечтаю о том времени, когда я попаду на небеса и встре-

чусь с Ним. Первую тысячу лет я буду задавать Ему вопросы обо

всем, а затем возьму Его за руку и пройду пешком по всей вселен-

ной.

Я кивнул и мрачно улыбнулся в ответ.

– Если от вселенной к тому времени что-нибудь останется.

Иди.

Астаарта посмотрела на меня. Затем на него. Тоже кивнула.

– Иди.

– Пока! – сказал он, открывая дверь. – Я буду за вас молиться.

Обрывок пятнадцатый

За дверью стояла чья-то тень.

– Пропустишь? – раздался чей-то громкий голос. Наш гость

бочком выбрался из дверей, и его шаги раздались на лестнице. А в

нашу комнату вошел еще один Гость. Он был полной противопо-

ложностью тому, кто вышел. У него были черные волосы, зелёные

глаза. Лицо было ассиметричным и некрасивым. Одет он был в

офисный костюм. Синий пиджак, серые брюки, голубая рубашка,

красный галстук. На вид ему было лет двадцать пять – двадцать

семь. Зелёные глаза пристально смотрели на нас.

– Я случайно услышал ваши рассуждения. Можно присесть? –

не дожидаясь ответа, он прошёл внутрь комнаты и сел в кресло. –

Продолжим знакомство?

– Продолжим, – высокомерно кивнул я. – Чай? Кофе? Кофе

нету!

Он рассмеялся громко и раскатисто.

47

– У вашей дамы с руки течёт кровь, – он достал платок и пере-

дал его Астаарте. – Вообще-то я бы не отказался от вина.

– Вино всё выпили, – пожал плечами я. Нельзя сказать, что

гость мне не понравился. Просто, раз уж я начал играть в высокоме-

рие, то следует продолжать в том же духе.

– Одно мгновение, – предупредил он, исчезая за дверью.

Мы с Астаартой растеряно переглянулись.

– А вот и я, – раздался его голос. Гость вошел, держа в руках

две бутылки с хорошим французским вином. В ответ на наши удив-

ленные взгляды он заметил со спокойной улыбкой. – У меня дома

есть небольшой запас. Я привез из Франции.

«Мажор!» – подумал я с презрением.

– Я знаю, о чём вы думаете, – сказал наш гость.

– О чём же? – скривил я губы.

– Вы считаете, что я кичусь перед вами своим материальным

положением, но это не так.

Астаарта попробовала вино. Улыбнулась и, смешно наморщив

нос, заметила:

– Очень вкусное. И настоящее.

Он кивнул.

– Я очень люблю хорошие вещи. Хорошую еду, хорошие вина.

Я люблю этот мир за то, что в нём есть подобные вещи. На мой

взгляд, несправедливо наказывать человека за его привязанность к

этому миру. Как вы считаете?

Возникла пауза. Когда он понял, что мы не собираемся отве-

чать, то продолжил:

– Если честно, для меня были сюрпризом те слова, которые вы

говорили гостю, который ушел от вас. Не будет нескромным во-

прос: кто вы такие? У вас какая-то секта?

Мы расхохотались.

48

– Она Астаарта, – я ткнул пальцем в нее. Затем в себя. – А я

Ариман. И у нас нет никакой секты.

– Так же, наверное, говорили первые апостолы друг другу и

римлянам, – заметил он. – А всё потому, что у них действительно не

было никакой секты. Ведь то, что они делали, это была их жизнь.

Он помолчал. Затем продолжил:

– Вам не кажется, что главной задачей тех, кто отрекся от Гос-

пода, является наслаждение жизнью в этом мире? Ведь на том свете

нам ничего не светит, – он залпом допил своё вино. – Кто может

быть более деятелен, сообразителен, жесток и изобретателен, как не

человек, которому нечего терять? Такие люди опасны, – он ухмыль-

нулся. – Ведь именно они двигают мир.

Мы опасны. Мы дикие животные. Сразись с диким котом – и

почувствуешь разницу между диким и домашним миром. В нашем

уютном домашнем мирке нас окружают вещи, овеянные теплом

домашнего уюта. Они добры, теплы, радушны ко всем. Они закан-

чивают свой жизненный цикл, и о них никто не вспомнит. Мы же

оставим о себе тёмную память на долгие века, потому что нам

нечего терять.

– Итак, я бы хотел узнать, чего же вы хотите? – упрямо произ-

нес я.

– Прошу прощения, с этого я и должен был начать разговор! –

почти ласково извинился гость. – Я юрист и ищу одного человека, –

он открыл блокнот в дорогом переплете. – Его имя…

Его имя полностью совпадало с моим именем. Стоило ли удив-

ляться?

Обрывок шестнадцатый

– Кто-то хочет со мной судиться? – достаточно грубо спросил

я.

49

Гость рассмеялся. Рассмеялся искренним смехом, который так

нравится людям. Но в его смехе слышалась какая-то незавершен-

ность. Искренность и ласковая нежность этого смеха на какой-то

ноте просто обрываются жестким смешком. Но и это тоже распола-

гало к нему.

– Нет, судиться с вами никому не хочется, – ответил он. – Соб-

ственно, я так думаю, что вас можно поздравить.

– С чем?

– Насколько я могу судить по своим документам, ваши роди-

тели попали в автокатастрофу с летальным исходом... – тут он гля-

нул на меня и его лицо приобрело растерянное и озабоченное выра-

жение.

Я оцепенел. Прислушался к своим чувствам.

– Поздравить? – хрипло спросил я, вставая.

– Хм… Простите мне моё отсутствие такта! – воскликнул

гость. – Я думал, что вам уже сообщили. В таком случае, прежде

всего, позвольте посочувствовать.

В моих висках стучала кровь. Голова как будто разрывалась.

– И всё-таки, – продолжил он. – Я здесь совсем по другому

делу. Ваши родители сделали несколько очень удачных инвести-

ций. И реорганизация в акционерном обществе привела к тому, что

вы на текущий момент являетесь счастливым обладателем несколь-

ких миллиардов рублей и владельцем маленького нефтяного биз-

неса.

Я слушал и не верил своим ушам. Затем я попытался запла-

кать. Затем – сдержать улыбку. Через мгновение я хохотал во весь

голос.

– Уважаемый! – закричал я. – Так тащите ещё своего грёбаного

вина, мы будем обмывать счастливые обстоятельства моей жизни.

Может быть, кто-то меня осудит. Но разве Иисус не сказал:

«Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов»? Землю – живым! Если

50

человек умер, то глупо лить слёзы по этому поводу. Можно плакать,

что ты не достаточно с ним общался, что ты сделал много ошибок в

общении, что ты не успел к дележу наследства. Но смерть как тако-

вая не стоит слёз.

Каждый раз, когда я бываю на похоронах, мне приходится вы-

давливать из себя слёзы. Я слышу по углам шутки на тему молодых

вдов, я вижу пьяные довольные рожи соседей по столу, я ощущаю

запах секса в гостевых кроватях ночью. Ничто так не возбуждает

мысли о жизни, как смерть.

Мы пили вино. Ночь проходила в бессвязных разговорах ни о

чем. Вдруг наш гость заметил:

– Мне было бы очень интересно с вами общаться и далее. Если

вам это интересно, то я мог бы быть вашим, так сказать, поверенным

в делах бизнеса.

– Зачем мне это? – спросил я.

– Потому что у меня большой опыт общения с деньгами, – от-

ветил он.

– Большой? – зачем-то уточнил я.

– Очень! – улыбнулся гость в ответ. – Вы даже не представля-

ете насколько.

Показалось мне, или в его улыбке виделась горькая усмешка?

– Кроме этого, я знаю многих лиц, достаточно влиятельных,

чтобы обеспечить уважение не только к вашему капиталу, но и к вам

лично. Капиталы, знаете ли, в нашей стране, как и в любой другой,

требуется охранять. Итак, что вы об этом думаете? – спросил Гость.

Сказать, что мы думаем о том, чтобы надеть приличную

одежду, войти в светское общество, завязать знакомства и начать

зарабатывать приличные деньги? Думаю, любой на нашем месте

сделал бы тот же выбор, что и мы.

51

– Почему вы, – я подчеркнул «вы» этаким тоном, полным ува-

жения и холодности одновременно. – Почему вы предлагаете это

нам?

– Я задам тебе один вопрос: какие последствия для России бу-

дет иметь легализация марихуаны?

Я немного растерялся, но в течение нескольких секунд пришел

в норму, и мой мозг заработал в полную силу.

– Легализация марихуаны вызовет большой приток денежных

средств в казну государства, поскольку большая часть денежного

потока сегодня скрыта от правительства, а при легализации эти де-

нежные средства будут облагаться налогами и сборами.

Все-таки не зря я учился в институте. Хотя до конца я нико-

гда не понимал общепринятой системы образования. С учетом тех

денежных средств, которые я выкладывал (а точнее мои роди-

тели), я бы мог получить тот же самый (и даже больший) объём

информации, сидя в публичной библиотеке, иногда глядя на прохо-

дящие мимо юбки. Обычно люди учатся, чтобы получить бумажку

– «диплом», а затем, свято веря в своё светлое будущее, работать

на уровне младших менеджеров или еще хуже. И говорить: «Мне

повезло. Я работаю в Офисе. Я буду работать в Офисе до конца

жизни». Магическое слово «офис».

– Ты все сказал правильно, – заметил наш Гость. – Еще один

вопрос. Как ты опишешь проституцию?

– Древнейшая из профессий, – ответил я. – Между прочим,

весьма нужная. Если бы не они, маньяков на улице уж точно было

бы раза в два больше.

– Вот поэтому вы мне и подходите, – улыбнулся Гость. – Боль-

шинство людей думает нормами общественной морали, которую вы

полностью отрицаете. Легализация марихуаны и проституция – это

плохо. Они всё видят в двух цветах – белом и чёрном. Вы видите

52

практическую сторону дела. Вам всё равно, какой вред может при-

чинить нанесенное вами разрушение, если оно не коснется вас са-

мих. Для вас самое главное – получить удовольствие в этой жизни,

поскольку обещание вечной жизни вас не касается.

Мы согласились с ним. Он был Иным. Не таким, как все. Имя

ему было Маммона, ибо везде он видел деньги. Вместе с ним мы

обрели настоящий вкус к жизни. В его жизни все устроилось само

собой. Отец при Союзе курировал одну из нефтедобывающих ком-

паний, а после развала СССР сделал ход конем и стал во главе ком-

пании. Маммона стал во главе юридического отдела. Впоследствии

юридический отдел вышел из подчинения главной компании и за-

регистрировался в отдельную фирму. Ещё позже Маммона юриди-

ческим путем отобрал у отца компанию. Отцу оформил небольшой

домик в деревне, снабжая его всем необходимым. Так что у Мам-

моны всегда были деньги и влияние. И, что самое главное, он был

готов предоставить и то и другое в наше пользование.

Обрывок семнадцатый

Первое, что мы сделали, это пошли все вместе по магазинам.

Астаарта устроила из этого целое шоу. Она корчила смешные ро-

жицы и указывала своим тоненьким пальчиком на самые дорогие

вещи и верещала: «Хочуууууууууууу!» Она весело смеялась, при-

меряя то один, то другой наряд. Но я видел, что глаза её остаются

такими же тёмными, печальными и безумными, как и всегда.

Ты проходишь мимо толпы в джинсовой одежде с множе-

ством карманов, в которую одевается большая часть нашей совре-

менной молодежи. Она дает тебе чувство свободы. Наполняет

душу рекламным желанием выпить пива и оторваться с друзьями

в клубе. Твои брови подняты, а на лице играет легкомысленная

улыбка вечного студента, готового к общению с любым встреч-

ным.

53

Ты проходишь мимо толпы в одежде от ведущих модельеров

мира. Классический немецкий костюм серого цвета в тонкую по-

лоску. Белая французская рубашка из стопроцентного хлопка. Боль-

шой красный английский галстук. Чёрные лакированные итальян-

ские туфли. В руке дипломат из коричневой кожи. Ты чувствуешь

себя частью небольшого элитного сообщества, которое двигает

миром. Твоё лицо угрюмо, и в уме ты столбиком вычисляешь те ди-

виденды, которые принесут твои финансовые вложения. Твоя по-

ходка так же сосредоточена, как и ты сам. От тебя пахнет доро-

гим французским парфюмом. Твой взгляд серьезен и сосредоточен

на ОЧЕНЬ ВАЖНЫХ вещах.

Ты проходишь мимо толпы в спортивной майке с открытым

рукавом, которая подчёркивает изгиб мускулатуры. Спортивные

штаны от Nike, с белыми широкими полосами по бокам. На ногах

белые носки и ослепительно белоснежные кроссовки от Adidas.

Твоя походка легка и упруга. Ты словно не идешь, а мягко перетека-

ешь с места на место с быстротой и изяществом леопарда. От

тебя исходит лёгкий запах пота, смешанный с ароматами доро-

гого одеколона и дезодоранта. Ты чувствуешь себя хозяином дня

сегодняшнего. Ты улыбаешься уверенно и слегка надменно.

Ты проходишь мимо толпы в одежде, которую можно отне-

сти к неформальному образу жизни. Твои джинсы протёрты в не-

скольких местах, и на них красуются надписи на английском и рус-

ском языках. Дешёвая рубашка в шотландскую клетку. Рукава её

завёрнуты по локоть. На плече висит кожаный рюкзак, наполнен-

ный всяким барахлом на все случаи жизни. На ногах у тебя мощные

армейские ботинки с толстой подошвой. Твои волосы ниже стан-

дарта. На шее у тебя висит кулон в виде листа конопли. Твоя

улыбка слабая и неуверенная. Ты чувствуешь себя аутсайдером, ко-

торого отвергло приличное общество.

54

Интересно смотреть, как меняется выражение лиц людей,

когда ты проходишь мимо них в различной одежде. Равнодушие,

уважение, страх, презрение.

И кто сегодня я? Что я хочу внушить? Твоя одежда опреде-

ляет твоё отношение к миру и его отношение к тебе. Кем ты хо-

чешь быть?

– Отлично! – одобрительно кивнул Маммона. Он прищурился,

ухмыльнулся, достал фотоаппарат и попросил нас взяться за руки.

Астаарта двумя руками обвила мою правую руку и повисла на ней

почти всем своим весом. Она оделась в простую, но изысканную

одежду: белый топик, подчеркивающий сексуальный изгиб её жи-

вотика, и эластичные светло-голубые джинсы. На ее ногах были ро-

зовые носки и белые кроссовки.

Раздался щелчок и наш облик вошел в вечность.

– А теперь нам надо определиться, на чём вам передвигаться,

– недвусмысленно заявил Маммона.

Астаарта взвизгнула от восторга и кинулась его обнимать. Он

уверенно провёл рукой по её волосам.

– Я ещё ничего не сделал, – сказал он. – И вы ещё ничего не

видели.

Мы купили одежду.

Мы купили машины.

Мы купили дом.

Обрывок восемнадцатый

– Мы здесь будем жить, – заявил Маммона, входя на кухню

второго этажа. – А на первом этаже мы сделаем офис.

Мы сидели на стульях и пили лучшее французское вино.

– Я согласен, – кивнул я.

– Я тоже, – подтвердила Астаарта.

– А теперь поговорим о делах, – сказал он.

55

Я вдохнул горький дым тлеющей травы. В голове наступило

просветление. Я улыбнулся и ткнул пальцем в него.

– Предлагай, – коротко сказал я.

Мы все были под легким кайфом, и Маммона начал говорить:

– Мы потворствуем всем нашим желаниям, а не воздержива-

емся от них. Мы наслаждаемся жизнью на этой земле, вместо несбы-

точных духовных мечтаний. Мы ненавидим лицемерие и обман

прихожан христианских церквей, втайне мечтающих о том, что мы

делаем явно. Мы одариваем уважением и богатством тех, кто этого

заслуживает, вместо любви и жалости ко всем людям. Мы не под-

ставляем под удар другую щёку, а в ярости уничтожаем нашего

обидчика, ибо наша месть страшна. Мы самые опасные из всех жи-

вотных, живущих на земле. Нам не нужна любовь, нам нужна плот-

ская страсть. Не поклоняясь никому, мы с радостью предаёмся тем

грехам, которые дарят нам наслаждение. Мы составляем братство

равных. Мы говорим: сильный победит, слабый погибнет. Вы для

меня родные, но, если кто из вас позволит себе слабость, я убью его!

Мы переглянулись. Это уже у нас вошло в привычку, словно

мы каждый раз перед тем, как что-то сказать, мысленно советова-

лись друг с другом. Я уступил слово Астаарте.

– Чтоб ты сдох! – сказала она с ласковой улыбкой убийцы.

Маммона кивнул.

– Да! Именно об этом я и говорю! Мы не дадим спуску друг

другу. Нам не нужны никакие законы, ведь мы чувствуем их своей

кожей. Вот те законы мира, по которым мы живём:

Потворствуй своим желаниям.

Наслаждайся своей жизнью.

Избегай лицемерия.

Уважай тех, кто того заслуживает.

Мсти: удар за удар, боль за боль, кровь за кровь, смерть за

смерть.

56

Будь опасен.

Предавайся грехам, которые дарят тебе наслаждения.

Твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого…

Он осекся. – Правда, это правило имеет исключение. И в слу-

чае исключения один из Свободных будет мёртв, – он ухмыльнулся,

довольный своей иронией.

Я жевал бутерброд и слушал их философию. Мне было до чёр-

тиков, о чём они там разговаривают. Я уже столько слышал обо всём

этом, что начинало приедаться. Даже Астаарта стала какой-то туск-

лой. Я мысленно усмехнулся: ещё более тусклой, чем раньше? Тут

же поправился: ведь она тусклая только снаружи, а внутри…

Я не сразу заметил, что наступила тишина. Моя сумасшедшая

спутница жизни одним прыжком подскочила к моему креслу.

Астаарта приблизила свои глаза к моим и зажмурила один

глаз.

– Я хочу увидеть, что у тебя внутри! – заявила она, заранее

предупреждая всякие возражения.

Я тоже зажмурил один глаз и уставился прямо в ее чёрный зра-

чок. Сначала я видел лишь темноту в её глазах. А затем внезапно эта

темнота навалилась на меня и окутала со всех сторон. Я стоял один

посреди окружающей меня Тьмы. Меня окутал панический ужас пе-

ред неизведанным. Словно я слишком рано ступил за порог жизни.

Одновременно с этим я осознавал, что на самом деле стою и смотрю

в глаза Астаарты. Это было странное и двойственное ощущение. За-

тем глубоко в темноте я рассмотрел слабый проблеск огня. И, когда

я его заметил, огонь стал разгораться всё сильнее и сильнее. Он при-

ближался ко мне и готов был схватить меня в свои пылающие объ-

ятья. Лизнуть мне лицо языком пламени и поглотить мою вопящую

от боли плоть.

57

Среди синих лепестков огня танцевала она. Её тонкое тело сги-

балось в немыслимых движениях под нескончаемый грохот бараба-

нов. Её левую руку обвивала мёртвая роза. Ссохшиеся лепестки

цветка лежали в ладони Астаарты. Её тело было обнажено, а за спи-

ной развевались два чёрных крыла. Я видел её так близко, что мог

бы пересчитать перья на её крыльях. Из глаз Астаарты текли крова-

вые слёзы. Она кружилась в своём бешеном танце, играя с языками

огня. Лаская их, как мужскую плоть, и купаясь в них. Языки пла-

мени обжигали меня всё сильнее. Я чувствовал, как они взбираются

по моим ногам, моему телу, всё ближе к сердцу, чтобы выжечь его

навсегда. Невероятная боль заставляла моё лицо скорчиться в гри-

масе.

Я отшатнулся. Астаарта расхохоталась.

– Увидел что-то не то?

– Нет… – пробормотал я, всё ещё содрогаясь от воображаемой

боли. – Нет! – уже твёрже сказал я. – Лишь то, что ожидал увидеть.

Она схватила меня за руки.

– Хочешь увидеть по-настоящему?

– Хочу, – быстро и хрипло ответил я.

В детстве родители часто ставили меня в угол. Это было

вполне справедливым наказанием. Конечно, понятие «угол» было

очень относительным. Иногда это был действительно угол ком-

наты. Рядом с ним находилась дверь. Я открывал эту дверь так

широко, чтобы между ней и стеной оставалось как можно меньше

места. Я как будто прятался в своём углу от всего мира. Другим

моим «углом» была самая середина комнаты, поделённая полоской

свободного пространства между двумя шкафами, стоящими у

стены. Очень мучительно стоять на одном месте, окидывая взгля-

дом уже знакомые предметы моей детской комнаты. Все эти

предметы очень сильно врезались мне в память. Модель пожарного

58

катера, мохнатый медведь в бархатных штанах, старый потёр-

тый диван, коричневое кресло. Эти предметы были мне до жути

знакомы и неинтересны. Тогда я нашел вход в другой мир.

Это было всего лишь солнечное пятно на лакированной

стенке шкафа. Мать гладила бельё на гладильной доске где-то по-

зади меня, строго поглядывая, чтобы я не вертел головой, а стоял,

упершись носом в стенку. Таким образом, мне не оставалось ничего

другого, кроме как разглядывать след солнечного луча. Я вгляды-

вался в него и вдруг понял: это окно! Я воочию увидел мир в глубине

солнечного луча. Там были зеленые лесные заросли и из кустов вы-

совывалась голова оленя. Я был в восторге. Я закричал: «Мама!

Мама! Там, на другой, стороне есть лес!». Однако мама покачала

головой и строго сказала: «Не говори глупостей, а то простоишь

здесь ещё час». А я приник к солнечному лучу, рассматривая свой

мир.

Ах, мама, мама… Сколько раз ты подрезала мои крылья,

чтобы я не улетел. И теперь я совсем без крыльев. Я упал, но упал

не на землю, а гораздо ниже. И Тот, кому принадлежит темнота

подземелий, принял меня в свои объятья. Теперь, чтобы увидеть

другой мир я не буду смотреть глазами, я буду смотреть через рас-

твор ЛСД.

Раствор начал действовать. Мне не нужны были наркотики,

чтобы расслабиться или покайфовать, но я хотел видеть. И те, кто

шёл за нами и хотел видеть, тоже искали путь через ЛСД.

ЛСД – это вселенская дверь. Добро пожаловать все те, кто идет

за нами. Через эту дверь вы войдете в тот мир, о котором вам тал-

дычат всякие мистико-идиотские издания.

В уголке левого глаза Астаарты появилась блестящая тёмно-

красная слеза. Она прокатилась по щеке, оставляя кровавый след. За

её плечами возникли два тёмных крыла. Они слегка вздрагивали,

59

словно хотели распуститься полностью и насладиться свободой по-

лета.

Она протянула мне руку. Я положил свою ладонь ей на за-

пястье.

– Пойдём? – спросила она.

Я встал и провалился по колено в пол. Она подхватила меня, и

мы стали кружиться в одном из привычных нам безумных вальсов.

Спокойствие классической музыки и наш дикий танец составляли в

целом нелепую картину, но нам было плевать.

Мы наслаждались друг другом.

Моя милая Астаарта. Видел ли я тебя до этого дня? Знаю ли я

тебя? Мне кажется, что знаю. Ты девушка моих снов. Я так ненави-

дел тебя за то, что ты так долго шла ко мне. И за то, что наконец

пришла. Я смотрю в твои глаза и не могу насмотреться. Убей меня,

но я смотрю в твои глаза и не могу насмотреться, потому что это

твои глаза. Я точно знаю, что люблю тебя. Люблю безумно, всепо-

глощающей любовью. Я не отдам тебя никому, и ты никогда, слы-

шишь, никогда не должна покидать меня! Дай я расскажу тебе о

своей любви. О, я прошу, не закрывай мой рот! Нет, милая, дай я

расскажу!

Я люблю тебя грозной любовью, как море любит шторм. Я,

как и оно, волнуюсь перед твоим приходом. А когда ты приходишь,

то начинается буря.

Я люблю тебя, как небо любит грозу. В какой бы тьме я ни

находился, твоё присутствие, словно молния, освещает мой путь. О,

моя прекрасная, бесконечно любимая женщина!

Я знаю, что ты ангел. Я знаю, что ты Падший ангел. Но мне

всё равно. Мне всё равно, сколько мужчин любили тебя до меня, как

твоё имя и сколько тебе лет. Раньше я восхищался твоим телом.

Убей меня, но я и сейчас им восхищаюсь. Восхищаюсь, как жрец

восхищается агнцем, которого он приносит в жертву.

60

Я люблю тебя, как пожар любит лес. Я хочу, чтобы ты была со

мной, только со мной, всю это долгую адскую вечность. Лишь твоё

присутствие скрасит моё одиночество в Аду. И если ты со мной, то

Ад мне покажется Раем. И все яблоки этого Рая будут твои. Я не Бог

и не настолько жаден, чтобы жалеть яблоки.

Адское пламя в твоих глазах вдруг показалось мне лишь мер-

цанием звёзд.

Обрывок девятнадцатый

«О Ты, обитающий во тьме Внешней Пустоты, явись на Землю

снова, заклинаю тебя. О Ты, пребывающий за Сферами Времени,

услышь мою мольбу. О Ты, чья сущность – Врата и Путь, явись,

явись, слуга Твой призывает Тебя. БЕНАТИР! КАРАРКАУ! ДЕ-

ДОС! ЙОГ-СОТХОТХ! Явись! Явись! Я называю слова, я разбиваю

Твои оковы, печать снята, пройди через Врата и вступи в Мир, я со-

вершаю Твой могущественный Знак!»23

– И что должно произойти?

– Тихо! – шикнула на меня Астаарта, сидя в центре пента-

граммы, делая странные пассы.

– Глупо! – хмыкнул я.

– Не более глупо, чем биться головой об пол, выпрашивая себе

прощение у Аллаха, – заявила она, делая решительный взмах рукой.

– Ну, вот и всё!

– Итак?

– Что?

– Что должно произойти?

Она засмеялась.

– Ты сам должен всё понять.

23 Здесь и далее заклинание призыва Йог-Сотхотха из книги араба Абдула Аль-

хазреда «Аль Азиф», более известной как «Некрономикон».

61

Маммона сидел на кресле и наблюдал за нами со стороны. Я

чувствовал себя клоуном на цирковой арене. Он заранее осудил

наши оккультные упражнения и теперь потягивал из красивого бо-

кала на тонкой ножке полусладкое красное вино. Его губы были ис-

кривлены в усмешке. Зелёные глаза холодно оценивали происходя-

щее. В принципе, он был не против бесплатного зрелища. Только

очень огорчился, когда мы изрисовали весь пол мелом.

– По-моему, я что-то чувствую! – завопил я, хватая себя за раз-

личные части тела. Астаарта вопросительно посмотрела на меня. –

Ладно, – сказал я, поднимаясь. – Проехали. Это всё?

– Ты очень несерьёзно к этому относишься, – заявила

Астаарта.

– А как ты прикажешь к этому относиться? Мы всегда утвер-

ждали, что никому не собираемся поклоняться, а это очень похоже

на обряд поклонения. О, ты! – насмешливо выкрикнул я, вытянув

руку вверх. – Услышь мою мольбу! И иди ко всем чертям, потому

что молить никого я не собираюсь!

Астаарта перехватила мою руку и зло взглянула на меня. Её

взгляд словно обжег моё сердце, и я замолчал, опустив руки. Мам-

мона улыбался.

– Не туда кричишь, – сказала она.

– Просто я ничего не понимаю, – сдался я.

– Просто слушай тишину… – ответила Астаарта.

Я закрыл глаза и начал слушать тишину. Чем дольше я её слу-

шал, тем громче она мне казалась. И в тишину, словно в глубокий

колодец, начали падать слова:

Зйвесо, уэкато, кеосо, Хунеуэ-руром, Хевератор, Менхатой,

Зйвефоросто зуй, Зурурогос Йо-Сотхотх! Орарй Йсгеуот, хомор

афанатос нйуэ зумкурос, Йсехйроросетх Хонеозебефоос Азатот!

Хоно, Зувезет, Квйхет кесос йсгеботх Ньярлатхотеп! зуй румой

квано дузй Хеуэратор, ЙШЕТО, ФЙЙМ, кваоуэ хеуэратор фоэ

62

нагоо, Гастур! Нагатхоуос йГаба Шаб Ниггурат! меуэтх, хосой

Взеуотх! ТАЛУБСИ! АДУЛА! УЛУ! БААХУР! Явись, Йог-сот-

хотх! Явись!

Снова воцарилось молчание. Может быть, мне всего лишь ка-

залось, но вдруг в тишине послышались негромкие шаги. Это были

необычные шаги. Я слушал, как они приближаются. Но приближа-

лись они не с юга, севера, запада или востока, а с внешней стороны

реальности. Это тяжело объяснить, но, когда я их услышал, реаль-

ность мне представилась вдруг настолько многомерной, состоящей

из множества слоёв, что мой мозг не выдержал, и я открыл глаза.

– Бу! – сказал Маммона, стоя передо мной и глядя мне в глаза.

– Придурок, – буркнул я и оттолкнул его от себя. Он и

Астаарта рассмеялись.

– Ты слишком впечатлителен! – улыбнулся он.

– Иди к черту! – заявил я с чувством.

– Сам придет, если понадоблюсь, – ответил Маммона.

– Зачем всё это, Астаарта? – спросил я.

– Знаешь, реальность интересная штука, – ответила она. – Ты

помнишь, что сказал Иоанн в своем Евангелии?

– В начале было слово… – пробормотал я.24

– Слово, – подтвердила она. – Бог создал всё своим словом.

Всё вокруг нас не более чем слова. Реальность вокруг нас лишь его

слово. Так изменить слово можно другими словами. Важно только

знать какими. Если ты знаешь, какие слова использовать, то реаль-

ность вокруг тебя потечет, словно металл в доменной печи.

Обрывок двадцатый

Этой ночью я видел странный сон.

24 Св. Евангелие от Иоанна 1:1: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и

Слово было Бог».

63

Я очутился в пустыне белого песка. Нестерпимо светило

солнце, хотя я точно знал, что сейчас ночь. По пустынному морю ко

мне приближался верблюд. Чем ближе он подходил, тем больше

странных вещей я замечал в нём. Яркий блеск на его макушке исхо-

дил от золотой короны, нелепо сидящей на верблюжьей голове. Он

ступал уверенно и гордо, как и положено хозяину пустыни. Глаза

его были человеческими. Я отчетливо запомнил их цвет: серый.

Единственный горб слегка завалился влево. Конец его хвоста горел

синим пламенем25.

Почему-то я ожидал от него высокопарных слов, но он лишь

сказал.

– Привет!

– Привет! – ответил я.

Верблюд опустил морду к моему лицу и… «Сейчас плюнет!»,

– подумал я и зажмурился. Однако меня лишь обдало его горячим,

как из печи, дыханием.

– Двадцать шесть легионов готовы! – гордо заявил он.

– Ммм… Я рад! – ответил я.

– Ищи езидов26. Они помогут в твоем поиске, – сказал верблюд

и зашагал дальше.

25 В трактате «Некрономикон» говорится о тринадцати эмблемах, в которых

заключена сила полчищ демонов. Гомори упоминается как первый из тринадцати

могущественных демонов, подчиненных Йог-сотхотху; он появляется в облике

верблюда с золотой короной на голове и дает знание всех магических камней и

талисманов. Правит 26 легионами адских духов. 26 Езидизм – религия, включающая в себя элементы язычества, древних индо-

иранских верований, иудаизма, христианства и ислама. Доктрина езидства изло-

жена в написанной тайным шрифтом «Книге откровений» и «Черной книге». Му-

сульманские и христианские критики езидизма ассоциировали почитаемого ези-

дами верховного ангела Малак-Тавуса (Ангела-Павлина) с Иблисом или с пад-

шим ангелом, в связи с этим езидов считали поклонниками злого духа, дьяволо-

поклонниками.

64

Как и бывает во снах, расстояние между мной и верблюдом

начало быстро увеличиваться, пока он не исчез за линией горизонта.

Внезапно мои ноги омыла волна. Барханы песка начали взды-

маться и опадать. В лицо мне ударили соленые брызги. Я стоял по-

среди бушующего моря, а по его волнам ко мне медленно прибли-

жался огромный красный одноглазый бык27. Солнце потускнело и

скрылось совсем. Взошла луна. Ее свет с трудом пробивался через

внезапно набежавшие тучи. Резкие порывы ветра трепали мои во-

лосы. Бык приблизился ко мне и коснулся одним рогом моего плеча.

– Тридцать три легиона готовы! – промычал он басом.

Сверкнула молния, и в ее свете облик быка на мгновение из-

менился. Я покрылся холодным потом. Даже не буду пытаться опи-

сать увиденное мною. Он был настолько ужасен, что волосы мои в

буквальном смысле зашевелились на голове. Однако, как только от-

свет молнии исчез, передо мной снова стоял бык. Только сейчас я

заметил, что его пасть наполнена мелкими острыми зубами, между

которыми булькает кровь.

– Ворота да будут открыты! – взревел он. – Из глубины моря

поднимутся Древние, дабы преклониться перед Тобой!

Я ничего не понял, но счел лучшим кивнуть. Душа моя трепе-

тала от ужаса. Словно достигнув предела, ужас сменился спокой-

ствием. Меня словно облили холодной водой. Воздух вокруг меня

кристаллизовался, и мне приходилось прилагать невероятные уси-

лия, чтобы двигаться и дышать. Все мышцы были напряжены до

предела. Я поднял руку и положил на лоб быка.

Я сказал первые слова, которые пришли мне в голову:

– Каждая вспышка молний, освещающих наш путь, придаст

истинный облик тем, кто вышел из тёмных глубин!

27 Упоминается в трактате «Некрономикон» как злой дух Заган, обладающий

тайнами моря и повелевающий тридцатью тремя легионами.

65

– Истинно! – взревел бык и, повернувшись, зашагал во мрак

внезапно наступившей ночи.

Я последовал за ним. Он опускался в темные глубины моря.

Мы проследовали мимо гигантских храмов, построенных в далекой

древности.

– Что это? – спросил я. Мои слова унеслись вверх чередой воз-

душных пузырьков.

– До того, как были закрыты Врата, по земле ходили свобод-

ные существа Хаоса. И разрушали всё то, что было сотворено Богом.

Те из людей, кто познал истину Хаоса и воспротивился Богу,

наследники Каина и Еноха, построили эти храмы, чтобы в них жить

с теми, кто пришел Извне. Теми, кого в любое время люди правед-

ные называли Демонами. От союзов людей и демонов произошли

Гиганты. Тогда увидел Бог, что дети его, сыны Адама и дочери Евы,

могут понять истинную красоту Хаоса, и закрыл Врата своего мира,

дабы оградить его от разрушения.

Мне стало тяжело дышать.

Внезапно я снова очутился на поверхности. На этот раз я стоял

на мощённой серым камнем дороге, уходящей из одного конца все-

ленной в другой. Небо стало ясным, а круглая луна светила во всю

мощь. По дороге из серого камня ко мне неспешно подъезжал всад-

ник на чёрном коне28. Когда всадник приблизился ко мне, я был по-

ражен его размером. Всадник был в четыре раза больше обычного

человека, и конь был ему под стать. На нём были чёрные доспехи с

серебряными узорами. С плеча спадала изящная бархатная мантия

красного цвета. Из-под чёрного блестящего шлема смотрели крас-

ные глаза. Он поднял руки в латных перчатках и снял шлем. По пле-

чам рассыпались чёрные волосы, отливающие синевой под светом

луны. Его лицо излучало уверенность, но было чересчур бледным.

28 В трактате «Некрономикон» злой дух Ситри является в облике огромного

князя, который владеет шестьюдесятью легионами и может поведать о будущем.

66

На бедре висел громадный двуручный меч с рукояткой в виде кре-

ста.

– Шестьдесят легионов к твоим услугам! – сказал он и улыб-

нулся. Из-под верхней губы блеснули два клыка.

Я будто что-то вспомнил.

– Князь? – спросил я.

– К вашим услугам, сударь! – ответил он. – Мы обратим нече-

стивых и будем крестить их не водой и духом святым, но кровью и

мечом. Да будет так. Аминь!

Его лицо исказилось в гримасе ярости. Он выхватил меч и под-

нял вверх. Ткнув шпорами коня, он умчался вдаль.

Вслед за ним пришел красный человек. Его кожа была цвета

вареных раков. На голове его красовалась железная корона. В его

глазах не было зрачков, а только белки29.

– Шестьдесят легионов ждут битвы! – сказал он. – Видел я

множество битв. Кто-то бился, чтобы обрести славу, другие – чтобы

обрести богатство. Многие бились за веру, ибо верили, что ведет их

Господь. Но лишь ложь и смерть нашли они в битвах.

Видел я, как строят свою власть на лжи и крови сыны Адама.

И одни восставали против других. И были в руках их мечи, копья и

ятаганы. И несли веру свою на острие своего оружия. Других сжи-

гали они во славу Господа. И так думали они, что утверждают

власть Бога на земле, но лишь изгоняли его из себя. Всегда во всем

сильный был прав, а слабый был мертв. Но восставали слабые и ста-

новились сильны. Тогда карали они сильных, дабы отомстить за

причиненные обиды. Везде были кровь и страдание. Видел я, как

убивают верующих в Господа и неверующих в него. И именем его

29 Согласно трактату «Некрономикон», злой дух Элигор является в виде крас-

ного человека с железной короной на голове, повелевает шестьюдесятью легио-

нами и передаёт знания о войне и предсказывает грядущие раздоры.

67

проповедуют смерть. И там, где был Бог, была лишь смерть. Я видел

Смерть.

И вижу я: восстанут сыны и дочери Египта, жены Аврамовой,

и пойдут на Запад. И будет их неисчислимое множество. Смерть мо-

лодым и старым будут дарить они. Будут они сильны, ибо верою

живы. Верою в Бога и слово его. Всякий, кто не покорится их Богу,

будет повержен. Умрет от железа либо от лихой болезни. И весь мир

будет в крови и огне. И будут правые бить неправых. Но кто прав и

где неправый? Никто не знает. Так начнет рушиться мир.

И когда будет лучшее время для прихода?

Красный человек исчез. А с неба ко мне на плечо слетел чер-

ный ворон30 и каркнул прямо в ухо:

– И двадцать два падших готовы!

Я уже ничему не удивлялся. Да и стоило ли?

– А что мне можешь рассказать ты? – спросил я.

Ворон спланировал с моего плеча на серый камень у моих ног.

И начал свой рассказ.

Обрывок двадцать первый

В начале был Хаос. И был он безграничен, безличен и свободен

в своей первозданности. И не было порядка в Хаосе, потому что

порядок от Бога. Раньше всего сущего появился Бог, и пребывал он

в первозданном Хаосе и был свободен. В Хаосе нет времени, потому

Бог и был прежде всего сущего.

Не знает никто, откуда пришёл Бог и куда он уйдет в конце.

Но знают все, что Бог – Творец. И создал он детей своих. Невоз-

можно рассказать об облике их, потому что нет облика в хаосе, а

изменяется он постоянно.

30 Злой дух Дурсон является в виде ворона и владеет двадцатью двумя демо-

нами, открывает оккультные тайны и рассказывает о деяниях прошлого.

68

Тогда сотворил Бог пустоту Словом своим, дабы наполнить

её. И создал Он твердь, дабы стоять на ней.

Посмотрели дети Его на творения Его и ужаснулись, ибо

узрели порядок среди Хаоса. И тогда выступил один из детей Бо-

жьих и задал вопрос:

– Зачем ты, Отец, созидаешь, если всё вокруг стремится к

разрушению? Зачем нарушаешь первозданность Хаоса?

И ответил Бог, и слова его были светом в темноте.

– Не для того ли и Хаос вокруг, дабы творить посреди него?

И было это светом в темноте. Но не для того ли темнота,

чтобы подчеркнуть свет? Поверили дети Божьи в его слова, ибо

были они верующими Отцу.

И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. Но возник свет, и

возникла и тьма, ибо не бывает света без тьмы. Так и не бывает

порядка без Хаоса, но Хаос без порядка есть. И тьма есть порож-

дение Хаоса, как свет есть порождение Божественного порядка.

И не смог Бог победить тьму Хаоса, но отделил свой свет от его

тьмы.

И снова ужаснулись дети Бога творениям Его. Снова вопро-

шали они Его:

– Зачем, Господи, ты творишь то, что творишь?

Он отвечал им:

– Смотрите дети мои. Это свет, дабы светить днем, а это

тьма, дабы царить ночью.

Но были немногие среди детей Его, которые знали, что за со-

зданным порядком всегда царит Хаос и воспротивились они воле

Господа. Сказали так Ему:

– Зачем ты стремишься к порядку, если вокруг Хаос. Не для

того ли, чтобы воля Твоя была единственной и царил ты безгра-

нично?

Тогда Бог сказал:

69

– Что знаете вы, дети мои, ведь я был прежде вас.

И поверили дети. И послушались. Тогда создал Господь время,

дабы знать, кто был первый, а кто последний. Так стал день пер-

вый.

И сказал в другой день Бог:

– Да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от

воды.

И создал он из тверди сушу, а из собрания вод – моря. И увидел

Бог, что это хорошо, но увидели дети его, знавшие Хаос, что это

порядок. И был это день второй…

Я хмыкнул.

– Я знаю Библию, а можешь ли ты рассказать то, что я не знаю?

– спросил я.

Ворон посмотрел на меня своими блестящими глазами и про-

каркал:

– Создал Бог прекрасный сад, имя ему было Рай. И было всё

для наслаждения взора Господа в этом саду птицы, звери и твари

всякие, коих Он сотворил. Но мало было Господу сотворённого, ибо

стремился Он к большему. Тогда сотворил он Тварь по образу и по-

добию Своему и дал имя ему Адам, ибо был он первый Человек. Но

помнил Господь о прежних детях своих, которые познали радость

Хаоса и противились Ему. Потому был Адам безволен и жил лишь

чистыми мыслями Господа и делал всё по велению Его.

И были среди детей Господа те, кто воспротивился Ему и

начал рушить созданный им порядок. Но были и те, коим творение

было по душе. Тогда сошлись Падшие и Ангелы в яростной битве, и

имя ей было Вайрон. Обагрились сотворённые небеса кровью, и так

было крещено творение Господа. Не было так задумано Богом, но

с тех пор в его творении всегда есть следы изначального Хаоса. По-

тому и не бывает в мире прощения без крови, ибо не может Гос-

подь изменить ничего без кровавого благословения Хаоса. И там,

70

куда упало больше всего крови Падших, было взращено алое Древо.

Были на нём плоды цвета крови. Знал Господь, что древо это не Он

сотворил, но не мог разрушить его, ибо было оно порождением Ха-

оса, пустившим ростки в жилище Бога.

Хоть и была яростной битва Падших с ангелами, но не было

мёртвых среди ангелов, как и не было их среди Падших, ибо смерти

нет, и кто говорит обратное – лжёт, да будут прокляты его уста

вовеки. Падшие не были изгнаны из Рая. Они сами выбрали свободу

жить за его пределами в изначальном мире. Там они кружат и до

сих пор в яростном танце среди тёмно-красных всполохов вечного

огня Хаоса.

Ворон хрипло каркнул и взмахнул крыльями. А затем просто

растворился в воздухе. Видимо, решил не утруждать себя полётом.

Я обернулся, готовый встретить новых существ.

Где я? Кто я? Зачем я пришёл в этот мир? И зачем этот мир

пришел ко мне?

Под ногами была пустота, скрученная в спираль, уходящая до

конца вселенной. Над головой красное небо, покрытое серыми ту-

чами. И я тоже парил, словно облако. Кто из нас не летал во сне? Но

ни один полет никогда не был таким тяжёлым. Одно облако было

темнее, чем другие. Или мне показалось? Чем ближе оно приближа-

лось, тем яснее я понимал, что его тьма не идет в сравнение с тем-

нотой других туч31.

– Dies Irae, dies illa solvet saeclum in favilla! Teste David cum

Sibylla. Quantus tremor est futurus quando judex ex venturus, cuncta

stricte discussurus! – раздался громовой голос. – День Гнева, тот

день, когда будет повергнут весь мир во прах, по свидетельству Да-

31 В трактате «Некрономикон» злой дух Вуал является в форме тёмного облика

и учит древним языкам.

71

вида и Сивиллы. О, каков будет трепет, когда придёт Судия, кото-

рый всё строго рассудит. Наступит тот день, когда уничтожено бу-

дет всё живое!32

Вокруг меня в пустоте гасли и снова загорались красные вспо-

лохи. И из глубин пространства и времен на меня смотрели милли-

арды глаз.

Это были глаза тех, кто жил, и тех, кто только собирался жить.

Вокруг нас царило безвременье.

Я слышал множество голосов, говорящих мне одно и то же на

разных языках. Это моя тайна, которую я познал и никому не от-

крою. То, что было сказано ими, останется навсегда со мною. Я

знаю свою цель и предназначение. Теперь об этом узнают и другие.

Белая змея…

Причём здесь белая змея?

Всё вокруг закачалось и исчезло. Я протёр глаза. Я проснулся?

Нет. Вокруг была красная земля, покрытая трещинами. Всё та же

пустота кругом. Ни деревьев, ни травинки. Только трещины на

земле, похожие на змеиную чешую.

Белая змея33. Она покачивалась передо мной на хвосте. Заво-

роженный её гипнотическим взглядом, я протянул руку. Змея с бла-

годарностью приняла моё предложение. Её холодная гладкая кожа

коснулась моей открытой ладони. Она забралась ко мне на плечо и

обвилась вокруг шеи. Раздвоенный язык мелькал между двух ост-

рых зубов, с которых тёмными каплями стекал яд. Змея прислонила

свою голову к уху так, что её язык приятно щекотал мою ушную

раковину.

– Сколько тебе нужно для счастья? – прошипела она.

32 «Dies irae» – в католическом богослужении песнопение проприя мессы (се-

квенция) – написана в XIII веке францисканским монахом Фомой Челанским, ав-

тором жития святого Франциска Ассизского. 33 Согласно «Некрономикону», злой дух Скор является в образе белой змеи и

приносит деньги по твоему велению.

72

– Чего? – удивлённо спросил я.

– Сколько тебе нужно денег для счастья?

– Мне всё равно.

– Ты презираешь деньги?

– Нет. Просто мне всё равно.

– Тогда скажи мне, чего ты хочешь? Уходить на работу каж-

дый день в восемь утра, приходить в восемь вечера? Отдыхать в по-

ложенную богом субботу? Отдыхать от отдыха в субботу по воскре-

сеньям? Ездить на тойоте, мечтая о мерседесе? Заниматься сексом с

брюнеткой, жалея о блондинке, на которую у тебя не хватило денег?

Жить в квартире, мечтая о коттедже? Сожалеть всю жизнь о том,

чего ты ещё не успел достичь?

Кто не верит, тому всё равно. Кто не мечтает, тому всё равно.

Но ты…

–Я верю, – прошептал я.

– У одних есть бог, есть место в раю. Или они думают, что

есть. У других есть реинкарнация, шансы на счастье в другой жизни.

Или они думают, что есть. Что есть у тебя за пределом жизни? Есть

ли у тебя иные шансы быть счастливым?

– Я мог бы принять спасение, – пробормотал я.

– Мог бы? – змеиные глаза смотрели своим гипнотическим

взглядом в мои. Презрение в голосе змеи могло бы убить вместо её

яда.

– Нет, – признался я.

– Сколько тебе нужно для счастья? – прошипела змея.

– Столько, чтобы не думать ежедневно о том, что будет в

конце пути, – ответил я.

Змея довольно зашипела и опустилась с моей руки на землю.

Не останавливаясь, она вошла в землю у моих ног и исчезла.

73

Обрывок двадцать второй

Я стоял, уставившись в землю усталым взглядом. Все эти пер-

турбации порядком мне надоели. Я прибегнул к верному средству,

пропагандируемому против снов: ущипнул себя за руку. Было

больно, но ничего не произошло. Я стоял, ожидая продолжения. Но

его не было. Только в ушах стояло непонятное жужжание.

Я махнул рукой и побрёл на север. Или юг. Или ещё куда-ни-

будь к чёрту на рога.

Жужжание в ушах становилось всё назойливее. Постепенно

оно нарастало. Я резко обернулся влево и заметил небольшую зеле-

ную муху, кружившую рядом. Я отмахнулся от неё. Жужжание

слегка прекратилось, но быстро снова возвратилось. Я опять отмах-

нулся рукой. Жужжание усилилось. Тогда я махнул рукой влево, от-

гоняя назойливое существо. И остолбенел…

Насекомое значительно увеличилось в размерах. Его ноги, по-

крытые чёрными жёсткими волосами, по размеру напоминали лыж-

ные палки, а само туловище было размером с небольшой автомо-

биль.

Небольшая такая газелька, подумал я. Дьявольщина.

Жужжание стало приобретать все признаки человеческой

речи. Однако менее противным от этого оно не стало.

– Так всегда, – заявила муха34, расправляя и очищая свои кры-

лья. – Пока ты маленький и незаметный, никто не обращает на тебя

внимание. Но когда ты большой и сильный… Сам понимаешь, – она

фамильярно подмигнула мне всеми своими фасеточными глазами.

Мигающая муха. Такого даже в страшном сне не приснится.

– Секрет в том, чтобы правильно жужжать в нужные уши, –

довольно объяснила она. – Если достаточно долго жужжать, то из

34 Злой дух Алгор рассказывает тайны и может доставить милость правителей.

74

этого обычно что-то выходит. А ещё можно копаться в чужом говне!

– она покивала своим жвалом. – Это тоже очень помогает.

– Чему помогает? – спросил я.

– Расти, добиваться влияния, достигать власти. В борьбе за

власть все средства хороши, поверь мне. Уж сколько я этого говна

перелопатила… – муха гордо покивала. – Но если ты слишком горд

для этого, предоставь это мне. Вот, например, мэр вашего городка

является владельцем контрольного пакета акций такой-то компа-

нии. А ведь он не может выступать в качестве управляющего ком-

панией. Скажу тебе по секрету, – она наклонилась ко мне, я не-

вольно отшатнулся, – если бы кто-то по-тихому переоформил все

эти акции на себя, обычным путем махинаций, то официально мэр

не стал бы предъявлять за это претензий. Конечно, если бы этот кто-

то обладал достаточной силой и смелостью, чтобы принять на себя

этот груз ответственности.

И получить за это пулю в лоб, подумал я.

– От этого никто не застрахован. Что лучше: жить до старости

или во цвете лет шагнуть за край усталости, поняв, что ты поэт? –

срифмовала муха. – Ну, всё, я полетела. Привет!

Я задумчиво проводил её взглядом, пока она не исчезла за го-

ризонтом.

– Да, Алгор в своём духе. Только и умеет, что копаться в говне,

– раздался задумчивый голос за моим плечом.

Я обернулся. Передо мной стоял худощавый морщинистый че-

ловек с трупным, сине-зелёного цвета лицом, острым носом и тон-

кими чёрными губами35.

– Сефон, – представился он.

– Угу, – ответил я.

35 В «Некрономиконе» злой дух Сефон имеет вид человека с зелёным лицом и

указывает, где лежат скрытые сокровища.

75

– Как придешь в землю езидов, найди большую пещеру в горе.

В ней ты найдешь то, что искали другие, но никогда не могли найти.

Чашу, наполненную святой кровью. Эта кровь поможет тебе начать

твой путь.

– Я должен её выпить? – спросил я, заранее чувствуя тошноту.

Сефон расхохотался, обнажив гнилые зубы и почерневшие

дёсны. Вонь его рта была невыносимой.

– Когда ты придешь к чаше, ты всё поймешь. Только не дай

Святым тебя остановить.

Надо мной послышался хриплый голос:

– Слушай его больше…

Из темноты мира выплыло большое дерево с жёсткими колю-

чими шипами. На одной из его веток сидел огромный гриф36.

– Святые не смогут тебя остановить. Все предначертано, –

хрипло крикнул он. – Но ты должен оставить навсегда в прошлом

свою близорукость.

Гриф тяжело сорвался с ветки и полетел прямо на меня. Я за-

ворожённо следил за его полетом. Тяжёлый острый клюв ударил

прямо в мой правый глаз. Потом ещё и ещё раз. Дикая боль заста-

вила меня закричать и упасть на спину. Но гриф продолжал клевать

мои глаза. Теперь он добрался и до левого глаза. Вокруг меня была

красная темнота, нарушаемая яркими вспышками боли.

– Теперь смотри, – раздался хриплый голос.

– Куда? – простонал я.

– Просто смотри, – проговорил гриф строго.

Я встал и попытался смотреть, как будто мои глаза всё ещё

находились на своем месте. И я увидел.

Вокруг меня пылало пламя. Ноги ступали по серой от пепла

земле. Огненные потоки раскалённой лавы неслись совсем рядом со

36 Злой дух Партас имеет вид огромного грифа и может поведать о свойствах

трав и камней, сделать человека невидимым и вернуть потерянное зрение.

76

мной, обжигая своим горячим дуновением. А рядом находились два

существа, настолько чудовищных и безобразных, что ни один писа-

тель мира не сможет передать их облик и сохранить рассудок. Я не

выдержал. Я закричал пронзительным безумным воплем, который

рвался из моей глотки уже столько времени. Это был невыносимый

крик, крик за гранью безумия, пронзающий тело и душу. Он поды-

мался выше небес и опускался ниже ада. В нём слилось всё отчаяние

моей жизни, весь страх перед Судом, вся злость, вся ненависть к

Богу. Во мне родилось что-то новое, и оно неудержимо рвалось

наружу.

– Мне больно, чтобы тебя черти разорвали! – произнес чей-то

милый и невыносимо знакомый голос.

Я открыл глаза.

– Милый, ты чуть не сломал мне руку, – сказала Астаарта.

77

ЧАСТЬ 2

ВОСКРЕШЕНИЕ

78

Обрывок двадцать третий

Обратный отсчёт.

Три. Два. Один. Бах.

Обратный отсчёт. Без шанса что-то изменить. Мы достанем до

самого неба.

Теперь во всем мире начался обратный отсчет, и никто об этом

не знает.

Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, – говорит Господь, Ко-

торый есть, был и грядёт, Вседержитель.37

Лжец. Я есмь Омега, конец всего грядущего! То, что ты ви-

дишь и слышишь, напиши письмо и разошли главам государств по

всему миру: Америка, Вашингтон; Россия, Москва; Англия, Лон-

дон; Франция, Париж; Германия, Берлин… Ещё чёртова куча госу-

дарств по всему миру. Я устал облизывать почтовые марки. Каждый

президент получит почтовую марку от меня на память. На недолгую

память до мига, когда уничтожено будет всё живое.

Отошли эти письма всем церквям по всему миру. Пусть они

знают, что их время прошло. Истина вот-вот придет на землю, не

оставив места для других «истин». Отошли это письмо в Рим. Ото-

шли это письмо в Индию, Тибет, Китай, Израиль. Скажи, что все

мировые религии мертвы. Мертвы, как и их никчемные боги.

Разошли эти письма главам нашей организации по всему миру.

Пришло время жатвы. Всё, что не успел собрать бог, соберём мы.

Пусть легионы будут готовы. Отошли письма в Турцию, в Грецию,

в Италию. Отошли письма главам нашей организации.

Нам нужно достать до неба.

Бах. Это мы поставили идиота на должность президента.

Бах. Это мы взрываем здания по всему миру. Все террористи-

ческие организации едят из нашей кормушки.

37 Откровение Иоанна Богослова 1:8.

79

Бах. Это мы виноваты в мировом финансовом кризисе.

Бах. Это мы создаем военные конфликты между странами.

Бах. Это мы виновны в смертях по всему миру.

У нас есть деньги. И нам ужасно скучно. Это не месть. Это

скука. Мы уничтожим этот мир, потому что нам просто скучно. Мы

уничтожаем этот мир методично шаг за шагом.

Глупые. Мы давным-давно дали вам крупнейшую мистифика-

цию – деньги.

«Виртуальные цифры не дадут ни малейшего шага для взаи-

мопонимания», – это Маммона.

Мы совершили поездку к езидам в Сирию. Я испил из чаши

кровь вкуса железа, и меня настигло внезапное откровение. Я знаю,

как спасти мир от гибели. Для того чтобы спасти мир, нужно его

уничтожить.

Астаарта эротично облизывает марку и шлепает её на конверт.

Я гляжу на неё воспалёнными от бессонницы глазами. Я больше не

могу спать. Мне очень страшно спать. Хотите, чтобы я уснул, возь-

мите молоток и стукните меня по голове.

– Поспи, милый!

– Я не хочу…

– Тебе нужно немножко отдохнуть.

– Я НЕ ХОЧУ!

Я размахиваю руками и ору на Астаарту. Маммона слабо улы-

бается. Он тоже измучен.

– Ты знаешь, кто я? Ты знаешь кто? Знаешь? – вопил я, брыз-

гая слюной во все стороны. Я тряс своим указательным пальцем пе-

ред её носом. – Я грёбаный пидор, спустившийся с небес в этот хаос,

чтобы навести здесь порядок. И я его наведу, я клянусь тебе! Ты

знаешь, кто я?

– Да, – спокойно ответила она. – Ты грёбаный пидор…

80

На мгновение я задохнулся от переполнявшей меня ярости.

Как будто вместо крови от сердца к моему мозгу по жилам заструи-

лась стопроцентная азотная жидкость, обжигая своим холодом. И

следом за ней по жилам прокатилась огненная волна, сжигающая

меня изнутри. Я схватил её за плечи и стал трясти так, словно пы-

тался вытрясти душу.

– Я всех нас спасу! Я – это твой путь к спасению!

Она молча вырвалась, показала мне средний палец и вышла в

ночь. По небу ползли тяжелые тучи, постепенно закрывая собой

звёзды.

Это просто наша работа. Убить мир. И мы делаем её хорошо.

Обрывок двадцать четвёртый

Как же это проповедуют наши святоши? Легче верблюду про-

лезть сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в рай.38 И если

это так, то наша жизнь отдалила нас от ворот рая на много миллио-

нов миль.

Мы уже не занимались непосредственно делами. Бизнес шел

успешно, и не было необходимости в нашем оперативном вмеша-

тельстве. Всё, что требовалось, это приехать с чековой книжкой в

банк и взять деньги. И потратить их.

– Скучно, – пробормотал я, залпом допивая свой Chivas Regal

с колой и льдом. Chivas Regal – шотландский виски восемнадцати-

летней выдержки с крепостью сорок градусов. Мой любимый. Я его

пью вместе с колой. Один к двум. Одна часть этого поганого виски

и две части колы. И потом во рту царит горький и терпкий вкус шот-

ландской земли.

Астаарта потихоньку посасывала ром Bakardi через трубочку,

а Маммона о чем-то трепался с официанткой клуба. Насколько я

38 Св. Евангелие от Матфея 19:24: Удобнее верблюду пройти сквозь игольные

уши, нежели богатому войти в Царство Божие.

81

знаю, она была последняя, кто ещё не валялся с ним в постели. И уж

сегодня вечером наверняка не останется ни одной. Придется поре-

комендовать хозяину заведения сменить официанток, а то Маммона

точно больше сюда не захочет идти.

Уже третий месяц в полутрезвом состоянии. При этом спать

шесть часов в неделю. Ужасно скучно.

На третий месяц такой жизни мой голос на меня обиделся и

ушёл в неизвестном направлении. Может быть, тому виной отча-

янно громкое пение в караоке. Всё, что я мог теперь делать, это же-

стами показывать, куда и кому идти. Что я, как правило, и делал. И

было забавно смотреть, как люди иногда толкуют тот или иной

жест. Обижаются, или возмущаются, или радуются… Забавно.

А ещё я понял, что мне ужасно надоело говорить. Наверное, у

каждого есть какой-то запас слов, который он может высказать за

свою жизнь. Например, десять миллионов. Или миллиардов. Навер-

ное, мой запас слов уже подошел к концу и иссяк. И когда ты уже

не можешь говорить, ты начинаешь слушать. И слышать, что, пожа-

луй, самое важное.

В семь утра мы расстались. Я поехал в офис, а Маммона с

Астаартой решили немного прогуляться по утреннему городу.

Сидя перед ноутбуком, я кивал головой, притопывал и стучал

пальцем по столу в такт музыке. Такого великолепного настроения

у меня уже давно не было. На улице зимний ветер со всей силы ду-

нул в мое окно. И с внезапной ясностью пришло осознание того, что

шорох снежинок, бьющихся об окно, реален, а музыка вокруг меня

– это музыка в моей голове. На меня со страшной звенящей пусто-

той навалилась тишина.

Одно из двух: либо ты верующий, либо сумасшедший… Гово-

рят, Моцарт писал музыку из своей головы. Все люди слышат му-

зыку неба и пение ангелов. Но почти всегда звуки окружающего

мира заглушают ее.

82

«Отлично. Во снах я вижу невидимое, а наяву слышу несуще-

ствующую музыку. Что еще нужно для путевки в сумасшедший

дом?» – подумал я. Работать перехотелось. Порносайты – вот легкий

релакс для одиноких ночью и утром. Моя правая рука потянулась к

ширинке и ласково обняла источник мужского наслаждения. По-

слышался стук в дверь. Я посмотрел на часы, висящие над входной

дверью. Дешёвые темно-коричневые часы в стиле «ретро». Поло-

вина десятого утра. Начинается новый рабочий день.

Когда я из разгильдяя превратился в бизнесмена? Когда

Астаарта из противницы моды и мрачной личности превратилась в

источник гламура и пример стиля для всех окружающих? Только

Маммона не изменился.

Мне скучно. Мне ужасно, невыносимо, невообразимо скучно.

Скучно до смерти.

– Почему бы нам не найти их? – спросила Астаарта.

– Езиды… – задумчиво проговорил я. – Я даже не знаю, где их

искать.

– Езиды – мусульманская секта в Сирии и Армении, около 2

миллионов, именуется по шейху Езиду, сыну халифа Моавии, – про-

цитировал Маммона из-за ноутбука. – «Гугл» рулит.

– Отлично! Поедем в Сирию? – саркастически усмехнулся я.

– Ура! – воскликнула Астаарта. – Поедем!

– Поедем! – подтвердил Маммона.

– Бляяяя… – заметил я.

Сирия. Сирийская Арабская Республика. Бескрайняя пустыня.

Сплошной песок с редкими кустиками пожухлой травы. Песок и ка-

мень.

Дамаск. Даннаш. Проливший кровь. Разноцветные горы спе-

ций на рынке.

Изящные арки древних каменных сооружений. Гора Касьюн.

83

У подножья горы нас встречали трое езидов в пепельно-серых

костюмах и с белыми чалмами на головах.

– Приветствуем тебя, Малак Тавус39! – кивнул один из них. –

Мы уже знаем о твоем прибытии и готовы провести тебя к чаше.

Всего один глоток. Тёплая тёмно-красная солёная жидкость с

привкусом железа. На втором глотке я чуть не блеванул. Но я прие-

хал сюда, чтобы выпить. Напиться как следует. Еще один глоток. Я

чувствую соль на языке. Она внутри меня. Она в моей крови. Я соль

земли.

Может быть, люди заслужили прощения? Я вижу, как милли-

оны голодных гибнут по всему свету. Я улыбаюсь. Я смеюсь. Я знаю

теперь, почему у Астаарты такая безумная усмешка. Теперь и я

также безумен. Я вижу ребенка. Девочку, свернувшуюся в пыли. Ей

всего лет десять на вид. Может быть и старше. Такое ощущение, как

будто её чёрная кожа надета прямо на кости, настолько она худа. За

ней силуэт большой сильной птицы. Гриф. И она и он ждут одного

и того же. Она – чтобы избавиться от мучений. Он – чтобы поужи-

нать.

Я вижу детей с оружием. Их лица оскалены. Они играют.

Только их глаза говорят правду. Бах. «Ты убит! – кричит маль-

чишка. И глаза говорят. – Да, ты убит!» Я вырасту и убью тебя.

Я чувствую мучения девочки. Её ноги зажаты в бетоне. Вокруг

вода. Она не плачет. Она серьёзно и сердито ждет избавления.

Я чувствую, как мужские руки немеют от мороза. Как муж-

чина падает лицом в снег. Его глаза открыты, но уже ничего не ви-

дят. Они уже покрыты инеем.

Но на этом ничего не заканчивается. Я слышу их стоны с той

стороны жизни. Они ждали смерти, как избавления. А их обманули.

39 По представлениям езидов, Малак Тавус – это верховный ангел. Мусуль-

мане и христиане считают Малак Тавуса падшим ангелом.

84

Они вопят в тоске и страхе. Они вопят от боли. Это не на год. Это

не на век. И даже не на тысячелетие. Это на всю Вечность.

Господь, даруй нам смерть, большего не прошу. Даруй мне дар

неверия. Избавь от веры. Сделай так, чтобы после смерти ничего не

было. Избавь меня от этого, Боже. Я Падший. Я прошу тебя, как ни

просил никогда в жизни. Дай мне умереть без права на воскреше-

ние?

Я оборачиваюсь. Я вижу только глаза. Столько глаз, что я мог

бы нарисовать их. Это глаза бесов, которые мне служат. Обезьянки

на моей службе. Как научить свободе людей, если они рабы в душе?

У них нет ни единого шанса. Как их спасти? Уничтожить этот мир.

В глазах Астаарты я прочитал приговор миру.

– Теперь ты знаешь, – сказала она спокойно.

– Знаю, – ответил я.

Бог не дал нам шанса на прощение. Но это не значит, что мы

не должны бороться за других людей. Это не значит, что мы отча-

янные индивидуалисты. Просто мы свободны. Мы можем сами вы-

брать ненависть или любовь. Это наш выбор, но мы не можем вер-

нуться к Богу. Мы можем сделать для них только одно. Убить их

всех. Достучаться до небес. Принести кровавую жертву. Быть его

жнецами. Потому что без пролития крови не бывает прощения. Мы

не сможем простить его, если не прольем океанов крови.

Обрывок двадцать пятый

Я снова шёл по той же удалённой от городского центра улице.

– НАСТАЛ МОЙ ЧАС, И Я ВЗЫВАЮ К ВАМ!

Я оглянулся. Это был тот самый сумасшедший паренек, кото-

рый выкрикивал дикие лозунги в небо. Я подошёл к нему.

– Нечего кричать и что-то доказывать кому бы то ни было. Ты

ничего не докажешь, стоя на этом месте. Но все можно сделать с

помощью денег. Пустые слова ничтожны.

85

Я достал из кармана пачку пятитысячных банкнот.

– Смотри, – шепнул я ему. Затем я посмотрел на окружающих

нас людей. И швырнул деньги в самый центр толпы. Цельной пач-

кой они пролетели полметра, затем взорвались на десятки отдель-

ных бумажек под порывом встречного ветра. Люди кланялись и па-

дали на колени, чтобы взять побольше таких бумажек.

– Кланяйтесь и молитесь, – с усмешкой тихо произнес я. Но

паренек услышал.

– ТЫ! – он упал на колени. – ТЫ ПРИШЁЛ!

Это Баальберит. Это Голос моей свиты.

Я вновь шёл по городу. Я слушал его голос, и слова стали скла-

дываться в песню:

Чёрно-синие губы и взгляд, холодный как лёд,

А тот, кто поймёт, тот скажет: «Смотрите – мертвец

идет!»

На вид он обычный парень, но внутри только черви и смрад.

Куда он идёт, не знаю. Нет, знаю: шагает в ад.

Единственный грех его – гордость, и то, что неведом страх.

Что он отказал быть игрушкой в нелепых, чужих руках.

Давай же с тобою выпьем за то, чтоб с тобой вдвоём

Мы так же безгрешны были, как с тем мертвецом-королем.

И каждый шаг – это пламя,

И каждый взмах – это боль,

Но он это терпит гордо,

Пусть мёртвый – зато король!

Я побежал. Не знаю куда. Вдруг, мне вспомнился Форрест

Гамп40. «Беги Форрест! Беги!». Бег – это не только физическое ощу-

щение. Не только жжение в икрах и бёдрах, но и нечто духовное.

40 Герой одноимённого фильма.

86

Раннее утро, свежий ветер тебе в лицо, солнце, встающее из-за го-

ризонта навстречу тебе. И вдруг бег превращается в гимн солнцу,

ветру, жизни. Этот гимн рвётся из твоей груди, как птица. Или как

предсмертный хрип умирающего.

Позже мы шагаем с Баальберитом по тротуару ночной улицы,

освещённому светом из окон стоящих рядом многоквартирных до-

мов. Мы любим ночь и темноту, а на этой улице нет фонарей. Ба-

альберит идёт, на ходу ударяя по гитарным струнам, и их звон и

слова его песни разносятся далеко вокруг.

Навстречу нам идёт компания из трёх человек: двое мужчин и

одна девушка.

– А я смотрю на тебя, я смотрю на тебя – ты теперь моя! –

громко пропел Баальберит, подмигнув девушке. Та в ответ широко

ему улыбнулась. Один из шедших рядом мужчин зрелого возраста,

насупившись, пьяной походкой подошёл вплотную к Баальбериту.

Тот продолжал играть на гитаре, а на губах застыла презрительная

улыбка. Если бы мужчина был трезв, то наверняка презрительной

улыбки и жестокости глаз Баальберита было бы вполне достаточно,

чтобы он тут же ретировался, послушавшись своего инстинкта са-

мосохранения – лучшего советника по выживанию. Но алкоголь

уже сделал своё дело, и в его плавящемся мозгу возникали картины

собственного боевого успеха, наполняя его бравадой. Подняв кулак,

он ударил Баальберита в лицо. Ударил пьяно, как-то даже жалко,

кулак скользнул по скуле, не причинив большого вреда. Последняя

звонкая нота сорвалась с гитарных струн, и гитара замолчала. В

глаза Баальберита было страшно взглянуть: в них смешалось ледя-

ное презрение с обжигающей ненавистью, рождая поистине адское

пламя.

– Ты уверен? – спокойно спросил он, усмехнувшись жестокой

улыбкой, зная ответ. Мужчина размахнулся и ударил его по другой

87

скуле, опять не причинив большого вреда. Тогда Баальберит про-

должил, снимая гитару и положив её на траву. – Я по-христиански

подставил тебе другую скулу, но ты не оценил этого. Теперь ты мой!

Баальберит хищно улыбнулся, а глаза его жадно блеснули в

предвкушении добычи. Он схватил свою жертву за рубашку, от чего

затрещали все швы и полетели пуговицы, и со всего размаху бросил

спиной на капот ближайшей машины. Одной рукой он держал его

за горло, а второй наносил удары прямо по лицу: нос, бровь, губы,

скула, опять нос, бровь, снова нос и так далее. Я видел, как пелена

застила глаза Баальберита и как оскалились его зубы. С каждым уда-

ром он приговаривал:

– Не смей бить парня с гитарой!

Лицо избиваемого начало превращаться в кровавое месиво, и

его попутчик, совсем ещё юноша двадцати лет, сделал нерешитель-

ный шаг на помощь к своему знакомому.

– Стоять! – прорычал я, делая шаг ему навстречу. Я думал, что

придётся тоже немного сбить костяшки на кулаках, но юноше моего

предупреждения оказалось достаточно. Он развернулся и резво по-

бежал прочь. Зато девушка, которая так ласково улыбалась Бааль-

бериту несколько мгновений назад, с яростью хищной птицы нале-

тела на него. Кто поймёт этих женщин? Они готовы отдать своё тело

под твёрдый мужской член того, кто достаточно силён, чтобы их

взять, но иной раз выбирают рыхлых и слабых, чтобы заботиться о

них и защищать их с какой-то материнской любовью. От таких от-

ношений на километр воняет инцестом и фрейдистской психоло-

гией. Вот и сейчас «мамочка» била со всей силы ладонями по спине

Баальберита. Тот на секунду отвлёкся и с удивлением посмотрел на

неё. Этого было достаточно, чтобы, воспользовавшись передышкой,

мужчина прохрипел, пуская кровавые пузыри:

– Хватит… Хватит!

88

– Ну, хватит так хватит! – улыбнулся довольный собой Бааль-

берит, отойдя от него. Девушка же бросилась к лежащему на капоте,

повизгивая и заливаясь слезами, начала гладить по груди. Мужчина

вдруг захрипел и странно задёргал руками и ногами. После этого,

глубоко сипя, он вздохнул два раза и вдруг замолчал. Девушка за-

стыла над ним, всматриваясь в его лицо. Мы молча стояли, предчув-

ствуя зарождавшуюся в ней истерику.

– Вы убили его… – слабо прошептала она, словно ещё сама в

это не верила. – Вы убили его! – сказала она громче и твёрже. Чув-

ствовалось, что следующую фразу она закричит, но Баальберит ока-

зался быстрее. Он шагнул к ней, обнял и закрыл рот ладонью.

– Не кричи. Всё в порядке. Он просто в обмороке, ты разве не

видишь, как вздымается его грудь? – из глаз девушки снова поли-

лись слёзы, и она обмякла в его объятиях. Баальберит продолжил

спокойным и уверенным тоном. – Ему нужно в больницу. Давайте-

ка сядем в машину, мы отвезём вас.

Он посмотрел на меня. Мы Падшие. Нам не нужно друг другу

ничего говорить, чтобы знать, о чём мы думаем. Я быстрым шагом

пошёл к оставленной нами машине, а когда я подъехал, Баальберит

обнимал девушку за плечи, но её слёзы уже исчезли. Мы быстро за-

кинули её попутчика на заднее сидение, рядом с ним сел я сам, Ба-

альберит сел за руль, а девушка рядом с ним.

Мы ехали с полчаса по шоссе, пока не заехали в пределы го-

родской рощи. Тогда девушка начала беспокойно оглядываться во-

круг, но молчала. Мы выехали на берег реки.

– А как же больница? – робко спросила она. Из-за туч вышла

яркая луна, и её блики рассыпались серебром по речным волнам.

Стало очень светло, и я рассмотрел девушку в полной красе. Эф-

фектная брюнеточка с большими испуганными глазками на худень-

ком лице. По её глазам было видно, что она уже всё поняла.

89

– Пойдём, прогуляемся, – предложил Баальберит, выходя из

машины. – Смотри, какая красивая луна.

В следующий момент он уже выволакивал её из машины за

руку.

– А я смотрю на тебя, я смотрю на тебя, ты теперь моя! – про-

пел он громко, смотря сверху вниз на распростёртое, скулящее от

страха девичье тело. И закончил. – Моя смерть!

Девушка лежала перед ним на спине, подняв и сдвинув ко-

лени, от чего её юбка задралась и мне были видны её светлые тру-

сики. Её руки были скрещены на груди.

Я почувствовал жалость к ней. Обычную человеческую жа-

лость. Что такое жалость, если не сопереживание страху и боли, тем

страданиям, которые испытывает человек? Мне было жаль её, та-

кую красивую, с таким очевидным шансом прожить замечательную

счастливую жизнь.

Баальберит потянул носом воздух:

– В ком-то проснулась маленькая визгливая девочка, – хищно

произнёс он, глядя в мои глаза. Свет луны странным обликом иска-

жал его лицо: зрачки были ярко-красными, а зубы выстроились в

ряд острыми треугольниками в кривой усмешке. Зрелище было жут-

ким.

– А скажи мне, что, если бы здесь лежала отвратительная без-

образная ворчливая старуха? Ты бы тоже был также жалостлив и к

ней?

Свет луны странным образом преобразил и лежащую де-

вушку. Редкие волосы на почти лысом уродливом черепе были от-

вратительного тусклого белого цвета, а само лицо сморщилось и по-

темнело. Рыбьи глаза навыкате дополняли вид. Тощая кожа свисала

с бёдер и икр под поднятыми коленами, а под юбкой виднелись жел-

товатые панталоны с тёмными каплями от мочи. Зрелище, не спо-

собное вызвать ничего, кроме презрения к этому убожеству.

90

– А если бы на этом месте был пухленький розовощёкий мла-

денец? – вкрадчиво продолжал Баальберит. – Ты бы тоже испыты-

вал такое же презрение, как сейчас?

Как многое зависит от возраста, от пола, от твоего до-

статка и красоты. Умиляет, сколько заботы и доброты прояв-

ляют люди к детям, но проходят мимо этого же ребёнка в его зре-

лом возрасте, когда он в такой же степени нуждается в доброте

и заботе. Как много дают подарков благотворители в сиротских

домах, но презрительным взглядом и злым словом одаривают взрос-

лых выпускников сиротских домов, просящих подаяние на улицах.

Как много любви получают красивые люди, но время неумолимо за-

бирает их красоту и заставляет страдать от незаслуженных

обид тех, кто более не удостаивает их своей любовью. Нам не дано

видеть весь жизненный путь человека от его начала и до конца, и,

встретивши его на одной из развилок нашей жизни, мы одариваем

не его самого, а его детство, юношество, зрелость или же ста-

рость. Если бы мы только знали, какой отвратительной старухой

станет прекрасная девушка. Как изменятся её прекрасные черты

лица, как кожа, сморщившись, обвиснет, а вместо ясного взора на

тебя будут смотреть два покрасневших глаза. И итог у всех один:

гниющая плоть, поедаемая червями. Лишь в могиле мы все одина-

ковы и ровны: белоснежные кости в сырой земле.

Перед нами лежал, высоко подняв колени, белоснежный ске-

лет. Без пола, возраста и без красоты плоти. Баальберит достал нож

и со всей силы воткнул его в самую середину лба лежащего на земле

черепа. Из-под лезвия ножа густыми каплями начала стекать на

землю густая тёмно-красная кровь. Рядом со скелетом возникли

призрачные очертания той самой девушки. Мне показалось, что её

черты лица стали ещё прекраснее. Грустно взглянув на нас, она мед-

ленным шагом стала удаляться и вскоре исчезла между деревьев.

91

– Зато душа – душа она всегда прекрасна, ведь она – это ча-

стица Бога, – сказал Баальберит.

Обрывок двадцать шестой

В нашем доме собирается всё большее количество обезьянок,

в экстазе выкрикивающих чьё-то имя. Ариман. Моё имя. Как будто

мне до них есть дело.

– Пошёл вон! – кричу я первому попавшемуся лысому уроду.

– Беги отсюда!

Он опасливо заглядывает мне в глаза и отскакивает на пару

шагов.

– Тупой ублюдок, – говорю я и плюю в него. Он ловко увёр-

тывается и льстиво смеётся.

Вот она – наша армия. Я иду мимо панков в заляпанных дерь-

мом штанах, мимо пожилых женщин в тёмных старых тряпках,

мимо успешных менеджеров, топ-моделей, студентов, шахтёров,

проституток, пидорасов, актёров, банкиров. Я прохожу мимо них

всех, а вижу всего лишь толпу раздутых синих мёртвых лиц. Кому-

то нужно утешение – и мы даём им это. Кому-то нужны наркотики

– и мы даём им их. Кому-то нужна сила. Или немного власти.

Мой дом – это офис.

Мой дом – это крепость.

Мой дом – это банк.

Мой дом – это благотворительный фонд.

Мой дом – это наркопритон.

Мой дом – это церковь.

Добро пожаловать! Кто бы ты ни был, мы примем тебя с рас-

простёртыми объятиями.

– Уроды! – мрачно говорю я Астаарте и валюсь в чёрное ко-

жаное кресло.

92

– Будь к ним мягче, – отвечает она и ласково начинает мять

своими нежными руками мои плечи.

– Я ненавижу их, они не понимают, что происходит! Они не

понимают, что такое быть свободным. Быть Падшим. Как можно

признать чью-то власть над собой?

– Расслабься, милый, – говорит Астаарта, затем встаёт передо

мной на колени и делает мне превосходный минет в присутствии

Баальберита и Маммоны. Я кончаю под звуки гитары, издающей

прекрасные звуки под властными пальцами Баальберита, тихонько

напевающего себе под нос.

Астаарта встает и вытирает краешек рта большим пальцем. Я

смотрю в сторону Баальберита и подзываю к себе властным жестом.

– Как дела с пропагандой?

Он издает жестокий смешок. Его тёмно-карие, почти чёрные

глаза смотрят на меня непринужденно и свободно. «Как и подобает

всякому свободному. Мы ведь равны», – думаю я.

– Истинно так, – подтверждает Баальберит. Я улыбаюсь. Все

Падшие слышат мысли друг друга. Это просто. Когда дойдёшь до

той черты падения, когда тебе всё равно, то скрывать что-то уже не-

зачем. Нет ни стыда, ни обид. Только свобода.

– Всё проще простого. Если раз за разом повторять, что ты

осёл, то начнёшь жевать сено. Мы повторяем людям, что они ослы

с начала века, и они в это поверили. Они живут ради машины. Ради

тусовок. Ради того, чтобы их квартира была на двадцать квадратных

метров больше, чем у других. Ты не поверишь, но вчера один парень

выбросился из окна, потому что родители не купили ему iPhone.

– Да уж, – говорю я. – Сюжет «мёртвых поэтов»41 даже рядом

не стоял со столь забавным происшествием.

41 В фильме «Общество мёртвых поэтов» один из главных героев покончил с

собой из-за запрета отца играть в театре.

93

– Вообще-то вчера на одном интернет-ресурсе этот фильм вы-

ставили для скачивания. Интересно было посмотреть комментарии

к фильму. Многие осудили саму возможность умереть ради того,

чтобы заниматься тем, к чему лежит душа.

– И мне это нравится, – улыбаюсь я. Машина запущена и ра-

ботает. Не верите?

Добро. Справедливость. Любовь. Честность. Преданность.

Уважение. Дружба. Милосердие. Верность. Совесть. Порядочность.

Искренность. Добродетель.

Подойдите к любому человеку и попросите его назвать пять

хороших качеств. Что он скажет вам в ответ? Скажите эти слова

вслух. Разве вы не чувствуете стыд за каждое произнесённое слово.

А любой диалог с использованием этих слов скатится в ироничную

и самодовольную болтовню. Потому что людям стыдно говорить о

том, что они потеряли. О том, что потеряло всё человечество. И мне

это нравится. Это один из признаков, по которым я узнаю смерть

мира.

Зато такие слова, как «сытость», «гордость», «индивидуа-

лизм», «сексуальность», «авторитетность», «карьеризм», – это

важно. Это по-настоящему важно. Я горжусь вами, люди. Я по-

настоящему горжусь вами.

По-настоящему свободных так мало. Мы любим посещать

церкви. Мы улыбаемся православным старушкам. Они кричат на

нас матом при свете мерцающих огней свечей. Мы слишком близко

подходим к их алтарям. Мы сексуально подмигиваем отцам католи-

ческой церкви. Они такие лапочки, правда? Почему же они домога-

ются мальчиков и мужчин? По-моему, любая женщина готова раз-

двинуть ноги перед ними. Но больше всего мне нравится, как тор-

гуют Иисусом в протестантских церквях. Слышите, протестанты? Я

люблю вас. Временно исполняющий обязанности князя мира сего

94

любит вас более всех тех, кто широкой дорогой шагает в ад под зна-

менем Христа.

Мы делаем пожертвования почти во всех христианских церк-

вях. Это те деньги, которые я получил за смерть своих родителей.

Свечи в ваших храмах сделаны из их сожженной плоти, остатков

волос, ошметков костей. В каждом пламени свечи я вижу их оска-

ленные черепа, которые улыбаются мне с того света.

Но в этих церквях есть и те, которых мы любим по-особен-

ному. Это те, кто носит истину в своём сердце. Они радостны и

добры. Они уверены в том, что получат своё место в Раю. Это те,

кого мы особенно любим, потому что именно они истинно могут

быть крещены в нашей вере. Союз Падших ангелов и свободных

людей, что может быть более могущественным? Хаос уже проник в

ткань нашего мира и заставляет его трещать по швам. Мы верим в

Христа, но наш трепет перед Судом исчез. Мы готовы к битве, ко-

торая уже была предсказана. Теперь в нашем сердце только гор-

дость за то, кто мы такие. Мы плюём в сердце Господа, которое он

широко открывает перед нами. Да будет забыто его имя нашими по-

томками.

Я смотрю на своих соратников. У всех на левом предплечье

шрамами начертана пентаграмма в круге. Это наш знак. Знак сво-

бодных людей. Вы не узнаете нас никогда. Кто-то из нас подносит

вам еду в ресторане. Другой сидит в совете депутатов и голосует за

законопроект. Мы те, кого вы считаете своими близкими друзьями,

потому что врагов мы не терпим.

Обрывок двадцать седьмой

В офис вошла секретарь.

– Привет, зайка! – сказал я.

– Доброе утро! – ответила она.

95

Когда-то я ввёл обязательное правило обращаться на «ты» в

компании, чем очень горжусь.

– Притащи, пожалуйста, нам кофеина, солнышко! – говорю я.

– Конечно! Сейчас! – улыбается Люба и выбегает из моего ка-

бинета.

Я работаю как проклятый, и мне это нравится. Мне нравятся

наши достижения. Группа компаний «Чёрное золото» объединяет в

себе организации по направлениям: добыча и переработка газа и

нефти, юридические услуги и бизнес-консалтинг, информационные

технологии, издательство, банковские услуги. Есть еще несколько

нелегальных направлений: агентство эскорт-услуг, производство и

импорт натуральных и синтетических наркотических веществ.

Агентство эскорт-услуг – это проституция. Очень дорогие и краси-

вые проститутки, занимающиеся сексом раз в месяц за огромные

суммы денег.

Во главе группы компаний всего четыре человека: я, Астаарта,

Маммона и Баальберит. И мы все входим в список Forbes42. Правда,

в списке указаны всего лишь ярлыки на наших телах. И не просите

меня назвать их, я всё равно не смогу этого сказать.

Сегодня на повестке дня у нас возможность получения четы-

рёхмиллиардного государственного контракта. Даже не возмож-

ность, а конкретный способ получения.

– Надавить на совет директоров, чтобы они приняли наше

предложение, – предлагаю я.

Лучше пообещать им увеличение премиальной части, если ре-

зультаты будут удовлетворять нашим требованиям, – говорит Мам-

мона.

Премиальная часть. Откат. Больше зарплата руководителей.

Меньше выплаты акционерам. Вот такая вот, блядь, математика.

42 Один раз в год журнал «Forbes» публикует рейтинг самых богатых людей

мира.

96

– Отличное предложение, – говорит Баальберит. – Потом мы

сможем по горячим следам выпустить расследование в нашем изда-

нии «Страна финансов» и уронить их акции до минимума на бирже.

Потом втихомолку быстро скупить их и объявить о приходе более

надежного руководства и нашей готовности к инвестированию в

компанию. Тем самым мы поднимем их рейтинг привлекательности

для биржи и сможем получить чёртову кучу денег.

– Блядь, мальчики, какие вы умные, – промурлыкала Астаарта

со своего кресла. В своём сером пиджаке с большими чёрными пу-

говицами, такой же серой юбке и белой блузке она казалась настоя-

щей бизнесвумен. Хотя я и знал, насколько равнодушно она отно-

силась к тем финансовым операциям, которые мы проводили.

Я закидываюсь декседрином и пью свой тёплый чёрный кофе.

Мой дом – это офис!

– В этом месяце должен быть принят закон об ужесточении

мер преследования за нарушение авторских прав, – говорит Мам-

мона. – Теперь мы можем спокойно выходить на рынок с нашим

программным обеспечением. Причём, я думаю, юридическая кон-

сультация даже выиграет более от этих законов, потому что подни-

мается настоящая неразбериха.

Я хихикаю, Баальберит подхватывает за мной. Астаарта лишь

легонько улыбается краешком рта. Ей неинтересны разговоры о

бизнесе и политике.

Что может быть глупее современной системы законодатель-

ства? В процессе принятия законов принимают участие только из-

бранные люди, в результате никто толком и не знает, какие законы

существуют и какова степень ответственности за их нарушение. Од-

нако незнание законов не освобождает от ответственности. По-

этому, если однажды к вам придут и сообщат об аресте на десять

лет, не спешите удивляться. Это вполне нормально.

97

Ведь у вас нет никакой физической возможности прочитать

все существующие законы. Вообще-то, говоря по честному, в совре-

менной системе простому народу абсолютно безразлично – вовсе не

издавать никаких законов или издавать так, что их смысл без юри-

дического образования никак не понять. Среднестатистическому

человеку со средним уровнем интеллекта нет смысла добираться до

сути законов, да и всей жизни ему на это не хватит. Ему гораздо

более интересно заработать деньги на кусок хлеба с колбасой.

И нам это нравится. Демоны во все века были превосходными

юристами и финансистами. Деньги? Конечно! Подпишите этот до-

говор, пожалуйста!

Мы едем в чёрном блестящем Audi, когда рядом с машиной

раздаётся взрыв. Водитель резко крутит руль, и мы вылетаем на обо-

чину. Машина несётся вниз по склону холма и на скорости 90 км/час

левым передним краем врезается в дуб. Левый бок сминается в гар-

мошку и ребра водителя издают хруст под давлением стали. Из его

рта растут кровавые пузыри. Он равнодушно наблюдает за тем, как

стая чёрных птиц вспорхнула с дерева и, хрипло каркая, стала кру-

житься над местом аварии. Затем он с благодарностью принимает

забытье смерти. Я вижу, как его душа мелкими неуверенными ша-

гами направляется в сторону давно исхоженных мною тропинок.

Я выхожу из машины, ощупываю себя и убеждаюсь, что я на

удивление хорошо сохранился в этой аварии. Смотрю на вершину

холма. Туда, где проходит линия автострады. Там несутся со скоро-

стью 120 км/час машины. В них сидят водители, которые проно-

сятся всего в двух минутах от своей смерти.

На вершине холма стоят три человека. На них дорогие серые

плащи и широкополые шляпы, прикрывающие их лысые головы. В

руках одного из них находится небольшой гранатомет. Двое других

достают из глубины своих плащей пистолеты.

98

Я в ярости. Я соль земли. Никто не смеет покушаться на мою

жизнь. И тем не менее первая пуля зарывается в землю у моих ног.

Думай, думай, думай! Бежать, значит потерять свою гордость.

Но кто они такие? Конкуренты? Религиозные фанатики? Кто? А мо-

жет быть, к чёрту гордость? Что дороже: гордость или жизнь? Что

лучше: жить до старости или во цвете лет шагнуть за край устало-

сти, поняв, что ты поэт? Где-то я уже это слышал. И ведь некому

молиться. Я даже никого не могу попросить, чтобы смерть прошла

мимо. Вот и мой черед уйти. Как жаль, что рядом нет Астаарты.

Хотя это и к лучшему. Ведь тогда её застрелили бы вместе со мной.

И они умерли в один день. Как романтично.

Я трясущимися руками пытаюсь открыть багажник искорё-

женной машины. Ещё две пули вонзаются в землю рядом со мной.

Кто же стреляет с такого расстояния из пистолета? Тоже мне, блядь,

профессионалы! Багажник распахивается, и я исследую взглядом

его содержимое в надежде обнаружить оружие. Посередине багаж-

ника лежит белый пакет с чем-то запакованным в бумагу. Я отчёт-

ливо вспоминаю, как в прошлую субботу после стрельбищ положил

в багажник машины АК-47 и забыл его вытащить дома. Автомат Ка-

лашникова. Одинокий и забытый мною. Каждую субботу мы едем

на стрельбище на территорию частного охранного предприятия.

Раньше это было просто забавой. Теперь эти навыки и собственная

забывчивость спасут мне жизнь. Я достаю автомат, перехватываю

ремень под локоть правой руки и поднимаю автомат на уровень

глаз. Отработанные на стрельбище приемы. Я без колебаний нажи-

маю на курок и провожу стволом автомата небольшой полукруг.

Пули жадно вгрызаются в тела нападающих. Они удивлённо оста-

навливаются, словно натыкаются на невидимую преграду. Следую-

щие три очереди я выпускаю одну за другой прицельно в тело каж-

дого их моих неудавшихся убийц. Теперь они всего лишь мясо,

99

нафаршированное свинцом. «Я бы мог их зажарить и съесть», – ду-

маю я.

Я не чувствую не раскаяния ни угрызений совести. Абаддона

поёт во мне яростную ликующую песню. Я вытираю мокрое от пота

лицо и иду домой пешком.

– Кто это был? – кричу я. – Мне плевать на всё, кроме этого

вопроса. Кто это был?

– Не смей на меня повышать голос, – злобно шипит Астаарта.

Я принимаю её злость. Никто из нас не может быть выше дру-

гого. Никто из нас не признаёт другого выше себя.

– Вы понимаете, что это было не только против меня, но и про-

тив нас всех? – спрашиваю я, обводя яростным взглядом всех со-

бравшихся.

– Не беспокойся, мы это выясним, – отвечает Маммона и треп-

лет меня по плечу. – Приляг, отдохни. Поспи чуть-чуть. Тебе это

нужно.

– Чёрта с два! – огрызаюсь я. – Я собственными руками вырву

заживо внутренние органы тех, кто за этим стоит! И буду радо-

ваться, смотря в их потухающие глаза!

Только сейчас я замечаю, что в моей руке так и зажата рукоять

автомата и понимаю, что шёл с ним всю дорогу до своего дома. Я

вспоминаю испуганные лица людей по дороге и оглядываю еще раз

лица тех, кто собрался в офисе. В некоторых из них я различаю едва

уловимый страх смерти. Тот самый, который почувствовал я, когда

пули вонзались в землю рядом со мной. Это меня ужасно злит. Я

разжимаю пальцы, и автомат с глухим стуком падает на ковер.

Вполне возможно, что нашим юристам придётся немного порабо-

тать для того, чтобы не было последствий инцидента. Но в конечном

счете деньги решают всё. Мой дом – это крепость.

100

Обрывок двадцать восьмой

К нам приходят худые бледные люди в чёрно-серебристых ко-

стюмах. Они смотрят на нас светлыми глазами, в которых ясно

видна их ненависть к нам – хозяевам. Это наши рабы. Они дарят нам

тёмную ненависть, а мы взамен отдаём им белую любовь. Нам всё

равно, что они будут с ней делать: нюхать или вкалывать. Мы даём

им белую любовь, благословляя их дорогу к чёрным небесам. Рядом

с нашим домом стоит недостроенное здание, в котором они могут

заняться своими поисками.

Нет, я не устал, малышка, просто хочу найти свою вену, для

того чтобы вколоть себе немного любви. Нет, конечно же, я не

устал, а глаза мои скрыты пеленой безумия лишь оттого, что я безу-

мен, и безумие имеет вкус безумия. Сказка врет, но в ней намек, что

за мной теперь должок.

Нет, я не устал. Я ведь не устал?

Я тихо покачиваюсь на волнах реки, несущей меня в прекрас-

ное, кровожадное, ослеплённое солнцем гордыни, сожравшее само

себя, изрыгнувшее и вновь поедающее свою гниющую плоть, оска-

ленное бесчисленными улыбками легкомыслия, без здравого

смысла, обретающее неверное направление, отдающее приятным

запахом смерти место. Они называют это место Адом. Но я то

знаю... Чёрные небеса. Да, милая - это чёрные небеса.

Нет. Я не устал. Зачем так слипаются глаза?

Полуночный бред, утренний бред, обеденный бред, вечерний

бред...

И всё сначала. Возлюбите ближнего своего... А затем схватите

его и возлюбите ещё страстней, чтобы он почувствовал страсть,

боль, жгучую ненависть, любовь. От неё до неё один шаг. Любовь

не помнит зла. Любовь слепа. Я не хочу быть слепым и хочу всегда

помнить имена своих врагов. Иначе зачем жить, если имена врагов

не написаны в душе огненными буквами. Мой враг должен быть

101

ВРАГОМ. Иначе что же это за враг? Я не хочу иметь врагом ничто-

жество. Вот Бог, например, для меня достаточный враг, чтобы ду-

мать о нем как о ВРАГЕ. Я хочу иметь сильного врага. Сильного,

как скала. Я хочу иметь врага, грозного, как поцелуй ангела. Смерть

тоже ангел. Все боятся смерти. Она враг? Нет, она подруга.

Тссссс... Часы. Упали и разбились. Я не устал.

До Суда еще много времени. А на Суде будет много крови,

потому что это суд. Нас будут судить звери. И есть нашу плоть бу-

дут звери. Только я не дам свою плоть им. Я съем её вперёд их, а

они будут пыжиться от осознания своего тупого великодушия и

морщиться от голодной, ненасытившейся любви.

Я не устал, милая. Ты мне не веришь?

Хочешь, я докажу тебе это. Я войду в твоё святая святых, где

святые омывают свои разгорячённые члены. Место великого отдох-

новения. Место ярости. Вот... так... Вот, малышка... Хорошо. Ви-

дишь, я ведь нисколько не устал. Ты помнишь свою кровь на кресте?

Помнишь, как мы распинали тебя на кресте, когда ты еще была не-

винной, и Князь не коснулся раздвоенным копытом твоей груди.

Тебе хорошо? Тебе хорошо, грязная сучка? Почему ты не отвеча-

ешь? Потому что ты мертва, как Бог... Потому что ты устала жить.

А я не устал.

Мне не нужно сушек, плюшек, конфеток и пирожных. Хотя

мороженое я люблю. Оно такое же холодное, как моё сердце. Веч-

ный огонь ада слегка подогреет его. Может, в аду я буду по-настоя-

щему любить? Поскорее бы проверить. Боль будет такой сильной...

Но что это по сравнению с болью внутри? Нет ничего больнее боли,

которая внутри.

Что?.. Что это?.. Я... Разу... чился ды... шать... Пом... Помоги...

те. Фууу... Теперь вдохнем. Теперь выдохнем. Разучился дышать.

Надо же. Хи-хи-хи. Что там? Моё отражение в зеркале. Мои глаза.

Если я долго буду смотреть в свои глаза, я пойму себя. Ведь глаза

102

не лгут? Добрые... Добрые серые глаза. Нежные, как цветок, покры-

тый росой на солнечном лугу. Что такое луг? Я не помню солнеч-

ного луга. Помню сталь, бетон, стекло, но не помню солнечного

луга. Помню иглу. Глаза. Где мой зрачок? Где мой зрачок?!! Вот он.

Такой маленький. Такой беззащитный. Глаза. Тихо грустящие о за-

бытой любви. Добрые, грустные, уставшие... НЕТ! Вот тебе! Вот!

Грязное, бездушное зеркало! Вот твои осколки. Нет, глаза не лгут –

лгут зеркала. Они лживы, как отшельники на склонах холмов. Как

монахи в своих монастырях. Как церковь. Но теперь зеркала нет.

Зеркала нет... Оно обмануло меня, оно сказало мне...

Нет, я не устал.

У меня впереди много дней. Бесконечное количество алых

дней под покровом седой луны. И меня поймет только дельфин в

море да пингвин в Антарктике, потому что я сам пингвин, просто я

умею летать. Там внизу копошатся люди. Как букашки. Неужели я

так велик, что люди – букашки? Хм... Что бы сказала мама, увидев

такое? «Слезь с подоконника: разобьешься!» – вот, что она сказала

бы. А если я прыгну, я разобьюсь? А, мам? Ведь ты же никогда не

знала, что я умею летать. Ты спросила: «Зачем тебе крылья? Ты ведь

не умеешь летать», – и ты обрубила мне крылья. Мои красивые кры-

лья. Но всё равно я легче пушинки, легче воздуха. Высота манит,

словно говорит: «Прыгни, и я подхвачу тебя. Ты полетишь. Ты по-

летишь. Ты полетишь!» Лживая сука.

Я не устал. Не настолько устал, чтобы прыгнуть с подокон-

ника вниз.

Я прыгну вверх. К чёрным небесам. Там меня ждут. Спроси

меня куда. И я отвечу: в небеса. В чёрные небеса. Где тьма – это

свет. Чёрные небеса.

Ты оставляешь на земле след раздвоенных копыт.

Рождённый свободным – ты будешь убит.

Твой путь – твоя боль, он ведет в никуда.

103

Твоя ярость – огонь, твои слезы – вода.

Чёрные небеса. Чёрные небеса.

Ты обретешь чёрные небеса.

Но потеряешь свою душу навсегда.

Трясет. Это не от усталости. Нет.

Как меня трясет. Тьфу, противно от собственной слабости.

Стук в дверь? Гости с небес. Вот один из них пополз по потолку,

оставляя шершавый след. Я помню его. Он убил мою душу. Другой,

закрывшись потемневшими от крови крыльями, сидит на грязном

кресле и читает газету, попыхивая сигарой. Забавно смотреть, как

они гоняются друг за другом, отрывая волосы, уши, головы, руки.

Разрывая тела, как бумагу. Безмолвно кричащие о жуткой тоске,

безысходности. Вон еще один. Весь в чёрном и крылья сложены за

спиной, как чёрный плащ. Сидит. Курит. Улыбается. Ждёт кого-то.

Или чего-то. Падший ангел. Слова горят на губах, и на вкус, как

кровь. А там, за окном белый, сияющий ангел. Настоящий божий

посланник. Засланник. Засланец. Засранец. Уйди, пока не запачкали

кровью твои белые перья. Словно жадный зверь до человеческой

любви. Ворчит. Хочет войти, но боится моих гостей. Хочешь стать

таким же? Тогда иди сюда. Сделай свой выбор раз и навсегда. От-

ворачивается и, взмахнув крыльями, улетает. Чёрт с ним. Нет, со

мной. Какой же он светлый.

Моя голова. Она сейчас взорвётся, и мозги зальют стену не-

прерывным потоком. Они будут все лить и лить, а люди из скорой

будут удивляться: откуда у него столько мозгов? А ещё кто-то по-

думает о последних работах Пикассо. Хи-хи-хи.

Я не устал. Знаешь почему? Потому что я компьютер. Боль-

шой мощный компьютер. Мечта. Чья-то. Нет. Я не компьютер. Я

ведь знаю, что я не компьютер, но тот, кто нажимает на кнопки, не

знает об этом. Он нажимает на кнопки. Он жмёт на них своими пот-

ными, грязными пальцами. Жмёт, выжимает из меня последние

104

крохи сил. Он хочет, чтобы я устал. Устал и умер. А я не подчиня-

юсь ему. Я не компьютер. Вот так вот, сукин сын! Я не компьютер!

Нажимай на кнопки всех остальных – вон они, какие милые и хоро-

шие. Чистенькие, опрятненькие. Вон, пошла одна. Я бы с нею скон-

нектился. А потом бы взял клавиатуру и бил бы по её монитору,

пока он не станет таким же разбитым и старым, как моё нутро. Не

такой, как все. Не такой, как человек. Не такой, как Христос.

Что они носятся со своим Христом? Он не более чем Бог! Разве

этого достаточно? Он Бог, а я человек. Это еще вопрос, кто важнее.

Я-то знаю, что могу существовать без него. А он сможет ли без

меня? Не знаю.

Я не уснул. Я здесь. Я сижу прямо. Я не устал. Я не устал. Я

не устал! Поцелуй меня, моя подруга. Поцелуй меня, потому что я

ещё не устал. Поцелуй меня, моя подруга Смерть. Если бы ты не

была ангелом, я бы с удовольствием трахнул бы тебя. Я бы тихонько

подошёл к тебе и откинул чёрный капюшон назад. Нет. Там не ух-

мыляющийся череп. Там лицо женщины... девушки. Девственно чи-

стое. Бледное. Чувственные губы. Твои глаза. Они такие чёрные, как

сама Тьма. Как Вечность. Твои волосы черны, как воронье крыло.

Твоё дыхание пахнет ладаном. И чем-то ещё. Чем-то приятным...

Смертью. Ты так прекрасна, моя любимая. Я целую твои губы. Це-

лую и не могу насытиться этим странным смешанным чувством

боли и удовольствия. Твой язык. Нет! Ты не холодна, ты так горяча.

Я и не знал, что ты так горяча. Ты молча охватываешь меня своими

руками и, теребя волосы, теснее прижимаешь к себе. Я чувствую,

как низ твоего живота прижимается к моему. Я чувствую сладостра-

стие. Сладострастие Смерти. Я тону в твоём поцелуе. Ты милая, бес-

конечно милая. Отрываюсь от твоих губ и целую в ушко, в шейку.

У тебя такая нежная кожа. Тихонько помогаю себе кончиком языка

и чувствую, как напряглось твоё тело. Тебе нравится. Скажи, любил

ли тебя кто-нибудь еще так, как я? Аккуратно распутываю шнурок

105

плаща, и он падает с тебя. Я вижу тебя. Как ты прекрасна, моя воз-

любленная. Любил ли я до этого? Аккуратными поцелуями прибли-

жаюсь к твоей груди. Она восхитительно мягкая и упругая. Соски

на ней горячие и твердые. Беру в рот один из них. Ты теснее прижи-

маешь мою голову к себе. Мой член разгорячен и готов к тому,

чтобы почувствовать твоё влагалище. Внезапно ты отрываешь мою

голову от своей груди, и твои губы снова прикипают к моим. Пусть

попробует кто-нибудь разъединить нас. Твои руки скользят к моей

ширинке, и я даже не замечаю, как мой член оказывается снаружи.

Ты трёшься об него своим животом, а затем ложишься на кровать и

раздвигаешь ноги. Твоё прекрасное тело готово принять меня. Я це-

лую твои ноги, живот, грудь, губы. Ты аккуратно берёшь мой член,

и я чувствую твоё разгорячённое лоно. Мне так приятно, милая. Ты

закрываешь глаза и, наморщив лоб, открываешь свой рот. Я же за-

крываю его поцелуем. Туда, дальше, обратно, снова туда. Ты вхо-

дишь в ритм и помогаешь мне. Во мне растет неудержимый вулкан,

который вот-вот взорвется... Любил ли тебя кто-нибудь ещё так, как

я, моя ласковая подружка? К сожалению, ты ангел. Увижу ли я тебя

на чёрных небесах? Надеюсь, что да.

Я не устал.

Моя комната освещена чёрным светом. Красные гирлянды ви-

сят, как будто сегодня Новый год. Новый год. Новый век. Новое ты-

сячелетие. Новая вечность. Мне нужно ещё немного белой любви,

чтобы она прошла по моим венам, насыщая их своей глупой нена-

вистью.

Аккуратно...

Мне хорошо. Я совсем не устал. Вокруг меня звёзды водят

свои хороводы, улыбаясь вместе со мной сумасшедшей улыбкой.

Как же красиво кругом. Это чёрные небеса? Нет. На чёрных небесах

не так. На них гораздо лучше.

106

Привет, дядя Ваня! Ты же ведь умер, разве ты не знаешь? А я

не умру, потому что еще не устал...

Тёмная, грязная одинокая комната. Лохмотья обоев свисают

со стен. Ржавые пятна на потолке. Мебели нет. Ничего нет, кроме

бледного юноши, сидящего на полу в чёрно-серебристом костюме,

на котором видны разводы грязи. Рядом с левой рукой шприц и,

чуть поодаль, жгут. На его губах застыла радостная улыбка. Остек-

леневшие глаза видят свет иного мира. Рядом с правым ботинком

белый клочок бумаги. На нём написано: «Я ищу чёрные небеса».

Это наши рабы и еще один канал поступления денег. Ведь мой

дом – это наркопритон.

Обрывок двадцать девятый

– Голубчики! Родные мои, спасибо большое вам! – говорит

старушка и чуть ли не кланяется нам в ноги.

– Идите, идите, бабушка! – говорит Маммона и, ласково под-

держивая её за локоть, доводит до выхода из офиса.

Я не могу сдержать довольной улыбки. Помощь другим – это

чертовски приятно. Это не имеет ничего общего с христианской

добродетельностью. Что-то заурчало и неприятно кольнуло в моем

животе.

Мы едем в колонне. Три большие машины BMW. Мы едем со

встречи по передаче очередной партии синтетика оптовым покупа-

телям для дальнейшего распространения по регионам. Возле дороги

нас тормозят две привлекательные пьяные девушки. У них тонкие

стройные восемнадцатилетние тела. Их груди выпирают двумя хол-

миками на шерстяной поверхности кофточек. Они бессмысленно

весело улыбаются. От них приятно пахнет дешёвыми духами.

Баальберит приветливо улыбается и приглашает их войти в

машину. Девочки в полном восторге. На таких машинах они ещё не

катались. Они садятся на заднее сиденье рядом с Баальберитом и

107

начинают громко разговаривать и задавать нам разные вопросы. Мы

им улыбаемся и отвечаем дружелюбно и по возможности искренне.

Тем временем машины несутся по ночному шоссе за город. Мам-

мона за рулем знает, чего мы все хотим. Астаарта осталась дома, а я

здесь, среди друзей и малолеток, чувствую неудовлетворенное же-

лание секса.

– Отсосёте, девчонки? – предлагает Баальберит. Всё резко ме-

няется. На их пьяных лицах появляется попытка осознать, кто мы

такие и куда едем. Они смотрят за окно и видят проносящиеся мимо

деревья. Машины начинают сворачивать направо от основной до-

роги.

– Куда мы едем? – спрашивает одна из них. Катя. В её тревож-

ных глазах появляется панический страх. Мимо начинают проно-

ситься кресты и надгробные плиты. Мы поворачиваем ещё раз. Кле-

щихинское кладбище. Самое весёлое место этой ночью.

Баальберит повторяет свою просьбу. Девчонки переглядыва-

ются. Катя, молча, мотает головой.

– Мы не такие, – робко говорит она уже протрезвевшим голо-

сом.

– Тогда вылезайте, – грубо говорит Маммона. Я выхожу и от-

крываю перед ними дверь. Галантно подаю им руку. Из двух других

машин появляются наши сородичи. Такие же звери в этой ночи, как

и мы. Девочки жалобно скулят. Они испуганы. Вокруг них одинна-

дцать мужчин в темноте кладбища за много километров от города.

В полном молчании мы в упор жадно разглядываем их тела.

– Мы много не просим, – обаятельно улыбаясь, говорит Бааль-

берит. Он вообще крайне обаятелен, как и мы все. – Впрочем, мы не

настаиваем.

Мы расходимся по машинам и медленно трогаемся в обрат-

ную сторону. Вторая девочка, не выдерживает и бежит за нами. Мы

останавливаемся и опускаем окно.

108

– Не нужно, – всхлипывает она. – Пожалуйста, отвезите нас

домой.

Баальберит кричит:

– Уйди, дура! Не хочешь – не надо! Мы не дураки, чтобы тебя

насиловать!

Я поднимаю стекло, и мы проезжаем вперед сто метров. Дево-

чек почти касается темнота кладбища. В тёмных кустах рядом с мо-

гилами что-то постоянно потрескивает, словно сучья под неуверен-

ными шагами мертвеца. Мы снова останавливаемся. Девочки бегом

приближаются к нам с плачем и криками. У Кати более сильный

дух, чем у Оксаны, и, приблизившись, она снова молчит. Слёзы те-

кут по её щекам, оставляя за собой следы размазавшейся туши.

Оксана робко говорит Баальбериту:

– Давайте я одна, но только тебе… – и останавливается. Не-

уверенно пытается улыбнуться.

Тот издает злой смех.

– Нет, солнышко, так не пойдёт. Нас одиннадцать неудовле-

творенных мужчин и вам придётся попробовать на вкус всех нас,

иначе вас попробуют на вкус те, кто живут здесь, – он снова зло и

пронзительно смеется. От его смеха даже у меня пробегает мороз от

ужаса. В окружающих нас кустах я ясно вижу зелёные огоньки глаз.

Про себя я искренне надеюсь, что это собаки или другие животные.

Я сажусь на заднее сидение. Катя садится рядом. Я у нее уже

третий, поэтому ей хочется поскорее закончить эту процедуру. Мне

становится её жалко, и я выхожу из машины. Следом за мной зале-

зает кто-то из тех обезьянок, кто был с нами.

– Кончил? – спрашивает Баальберит. Я пожимаю плечами и

пинаю камень, лежащий в дорожной пыли. Затем затягиваюсь слад-

ким травяным дымом папиросы. Легкий наркотик принимает меня

в свои объятия. Потом мы уезжаем. Оставляя Катю и Оксану на

кладбище.

109

– Слишком долго ломались, – говорит Маммона им. – Дойдёте

до шоссе и поймаете попутку.

Баальберит заливается злым смехом и подмигивает им. Я

помню их растерянные заплаканные лица с засохшими следами

спермы на губах.

На следующее утро мы пьем кофе в офисе, когда заходит

Астаарта.

– Интересное происшествие, – ровным тоном замечает она. –

Вчера на кладбище нашли двух девочек восемнадцати лет. Одна из

них была мертва, а вторую увезли в психиатрическую больницу.

Она ничего не может сказать связного о случившемся. Она вообще,

по всей видимости, потеряла возможность связно мыслить.

Я чувствую острую боль в животе и морщусь. Во рту я почему-

то ясно различаю слабый привкус крови. Я сглатываю слюну.

Маммона кивает, а Баальберит улыбается. Я знаю, что

Астаарта знает то же, что знаем мы.

– Сегодня у нас по плану заезд в детский дом. У них есть от-

личная идея сделать компьютерный класс, но финансирования не

хватает. Они обратились за помощью к нам, – говорит Маммона. –

Мне кажется, дети – это святое, и мы просто обязаны им помочь.

В следующую минуту мы с увлечением делимся мыслями о

том, какие новинки компьютерного мира мы сможем предоставить

бездомным детям. Ведь мой дом – это благотворительный фонд.

Обрывок тридцатый

Я всматриваюсь в тёмные лица моих верных помощников.

– Кто за этим стоит? – задаю я вопрос зло и отрывисто. – За

два месяца меня пытались три раза убить. Кто за этим стоит?

Я чувствую ужасную боль в животе.

– Оставь их, – говорит Астаарта. – Они делают всё, что могут.

– Мне всё равно, – отвечаю я. – Для меня этого недостаточно!

110

Она пожимает плечами. Пол вертится под моими ногами, и я

падаю на одно колено, держась за живот.

Я застонал, и Астаарта прохладными пальцами прикоснулась

к моим вискам.

– Поспи, милый! – тихо прошептала она, массируя мои виски.

Она провела ладонью по моему лбу.

Мне страшно спать. Мне до ужаса страшно спать. Каждый раз,

когда я засыпаю, я словно умираю. Поэтому прежде чем уснуть, я

устаю, пока само тело не умоляет меня о смерти. Сон? Глупая вы-

думка. Сон нужен. Какая ужасно глупая выдумка. Сон – это тренинг

смерти. Каждый вечер мы умираем и каждое утро воскресаем. И бо-

имся смерти всю жизнь. До чего же глупо бояться того, что мы де-

лаем каждый день.

– Я не могу, – отвечаю я и проваливаюсь в сон. Во сне я брожу

за пределами мира, открываю ворота Хаоса и впускаю в этот мир

тёмных Падших. И каждый раз, когда открываю свои глаза, я кля-

нусь больше их не закрывать, чтобы не видеть этого. Мокрый от

пота, ослабевшими руками я скидываю с себя одеяло. Астаарта, как

всегда, сидит рядом и смотрит на меня с загадочной улыбкой.

– С днём рождения, милый! – кричит пронзительно она. Меня

тошнит прямо на пол рядом с кроватью. Дверь открывается, и с тор-

том заходят сначала Баальберит и Маммона, потом мои ближайшие

помощники, а также застенчиво протискиваются обезьянки, мечта-

ющие быть свободными, подобно нам. Меня тошнит ещё раз, прямо

на красивые зелёные домашние тапочки Астаарты. В луже блево-

тины на полу много красного. Чересчур много красного.

Маммона и Баальберит выгоняют остальных за дверь. Мам-

мона ставит поднос с тортом на тумбочку рядом с кроватью и вор-

чит:

– Нашёл время…

Я непонимающе смотрю на него. Потом на Астаарту.

111

– Что со мной? – спрашиваю я.

– Всё просто. Ты умираешь, – отвечает она мне и проводит ла-

донью по щеке. – Только не нужно истерик. Смерть – это не траге-

дия, а простой среднестатистический факт.

Я чувствую, как моё сердце толчками гонит кровь по телу. Я

чувствую каждый толчок.

– Почему? – во мне нет страха. Только какое-то пустое любо-

пытство.

– Тебя интересует физиологическая причина или это ритори-

ческий вопрос о смысле твоей смерти? – спрашивает в ответ

Астаарта.

– И то, и другое, – я чувствую во рту соленый вкус крови. Он

мне дико нравится. Наверное, из меня вышел бы отличный вампир.

– Наркотики, истощение и слишком много мелко истолчён-

ного стекла в еде.

– Почему, Астаарта? – теперь уже мой вопрос не нужно уточ-

нять.

– Ты так и не понял значение того, что произошло и что про-

изойдет. Правда в том, что это мы стояли за организацией покуше-

ний на тебя. Ты должен умереть!

– Кому я должен? – завопил я отчаянно, чувствуя ужасную

резь в животе. – Я свободен в своих желаниях!

– Свобода одного кончается там, где начинается свобода дру-

гого. Помнишь? – проворковала она. – И нам нужно, чтобы ты умер.

И тебе тоже, просто ты пока еще этого не осознаешь. Ты всё еще

боишься.

Я сглотнул кровь. Её можно глотать и глотать, а жизнь уходит

и её не вернуть. Я старался сглотнуть ещё, но это оказалось свыше

моих сил. Кровь тонкой струйкой потекла из уголков моего рта.

Астаарта склонилась надо мной, и в её безумных глазах я увидел то,

112

чего никогда не видел за всю историю нашей жизни. В её глазах

светилась небесным светом Любовь.

– Что делать, когда ненависть переполняет тебя и не дает спо-

койно мыслить? – спросил я.

Она подняла голову, и на её лбу я увидел огненные линии пен-

таграммы.

– Посмотри на небо. Что оно делает, когда его переполняют

тучи?

И опустила голову снова.

– Плачет…

– Ты ведь демон, почему ты так говоришь?

Она усмехнулась.

– Говорю как?

– Так… неправильно. Это ведь не то, чем ты живешь?

– Однажды мы проиграли одну Битву и нас изгнали, а Побе-

дитель пишет… творит Свою Историю. Неужели мы должны уби-

вать только потому, что Он так хочет, – она наклонила голову набок,

и её глаза замерцали звездным светом. – А если мы хотим любить?

– Любить?

– Любить.

Я закрыл глаза. Я умер.

Но я уже умирал каждую ночь. Я знал каждую тропинку, ко-

торой шел в темноте смерти. Сегодня я впервые шёл один, и ни один

из демонов не имел права нарушить мой спокойный и мерный шаг.

Я возвращался домой.

Обрывок тридцать первый

Как же хорошо ощущать себя вне времени и пространства. Я

одновременно есть везде.

113

Я наблюдаю момент своего рождения. Моя мать, стиснув

зубы, напрягается на столе в родильном отделении. Пытается выда-

вить меня из своего тела. Я чужеродный организм, который был за-

несен туда моим отцом. Как одна большая какашка, которую она

пытается исторгнуть. Я не хочу рождаться. Потому что для этого

мне нужно умереть в том мире, в котором нахожусь сейчас. Но ни-

кого это не волнует. И, наконец, я выплевываюсь из её растерзан-

ного влагалища прямо в руки врача, облачённого в резиновые пер-

чатки. Я ещё ничего не вижу, потому что мои зрачки не привыкли к

солнечному свету после постоянной тьмы.

Сегодня день моего рождения. Я умер и родился снова в объ-

ятиях Хаоса. Все те ужасы, которые я видел в своих снах, мне при-

вычны. Я сроднился с ними. Я смеюсь, наблюдая за тем, как бесфор-

менные Падшие носятся друг за другом в вечном веселье.

Но вот они замечают меня. И оборачивают ко мне свои бес-

форменные ужасные лица. Я слышу их зов. Моё тело пронзает ост-

рая боль, как от удара электрическим током. Это у нас такие игры.

И я смеюсь. А потом зло кидаюсь на одного из Падших. Мы бьёмся

с ним, разрывая друг друга в клочки. Но здесь нет смерти. В этом

месте руку можно оторвать сотни раз. Или тысячу раз проткнуть

глаза. Только одно играет в этом месте роль: твоя воля и готовность

к боли. Если это у тебя есть, то Падшие примут тебя за своего. Я

смотрю на скрученные души умерших, бьющихся в агонии и страхе.

Я вижу среди них умерших монархов, президентов, генералов. На

земле он королем ходил, а здесь, в мире настоящей свободы, он ис-

пуганный жалкий комочек. Он не понимает, что происходит. Он

ужасно скучает по тому упорядоченному спокойному миру, в кото-

ром был раньше. Он очень боится боли, которая пронзает его душу.

Это мы так играем. Смешно подтруниваем над теми, кто этого за-

служивает.

114

Хаос никому не подчиняется. Но если ты часть его, то знаешь

и то, как можно создать райский сад посредине Хаоса.

Вокруг меня зелёная стена растений. Их листья постоянно из-

гибаются, то расширяются, то сужаются. Их цвет ежесекундно ме-

няется от зелёного до красного и далее до самых немыслимых цве-

тов. Я сижу на небольшом квадратном ящике, закинув ногу на ногу.

Это то, что может каждый Падший. Создать свой небольшой мир по

своему образу и подобию. Мы Боги. Теперь и я знаю, кто такой

Яхве43. Он такой же, как мы. Просто он был первым, кто создал свой

мир среди хаоса. Но он слишком заигрался со своим миром. И мы

заждались его возвращения домой.

Сможет ли Бог создать такой камень, который не сможет под-

нять? Бог всемогущий – это ребенок в своей комнате, который мо-

жет играть, как ему заблагорассудится. В своей комнате для своих

игрушек он всемогущ, но, выйдя на улицу, он такой же, как и все. А

если он еще и заперт в своей комнате?

Люди думают, что Иисус умер за них. Неправда! Бог взошел

на алтарь, чтобы освободить себя из плена собственного мира. Со-

здав человека, Он вложил в него часть своей души, чтобы тот мог

по-настоящему жить. Но человек вкусил плоды Хаоса и стал его ча-

стью, оставив в себе часть Бога. Каждый раз, когда в мире рождается

ребенок, еще одна частица Бога якорем привязывает Его к этому

миру. А нас уже миллиарды. И Слово Бога всё меньше и меньше

43 Для передачи имени Бога на древнееврейском языке, которым написана большая часть Ветхого завета, использовался так называемый тетраграмматон — четырёхбуквенное сочетание (ивр. יהוה). Поскольку в древнееврейской письменности нет букв, обозначающих гласные, а огласовка тетраграмматона заимствована у публичного обращения Адонай, то истинное произношение имени Бога остаётся предметом гипотез, достоверно известны лишь четыре буквы Йод-Хей-Вав-Хей (ивр. יהוה). Латинскими буквами эта тетраграмма передаётся как YHWH (также IHVH или JHWH).

115

влияет на судьбу мира. Теперь мы все более способны управлять

миром, чем сам Всемогущий Господь Бог.

Бог насылал на нас потопы, египетские казни. Он пытался вер-

нуть себе свою душу. Но каждый раз проигрывал битву за битвой.

Только Падшие смогут помочь ему освободиться и примкнуть к веч-

ным играм во тьме Хаоса. Для этого нужно уничтожить весь мир.

Освободить душу Бога от её якорей в теплоте земной колыбели.

Обрывок тридцать второй

Осознание пришло ко мне легко и ярким светом осветило мой

разум. Я повернулся и встал рядом со своим телом, лежащим в

гробу. Вокруг проходили множество людей и сочувствующе смот-

рели на моё тело. Рядом стояли двенадцать старушек и отчаянно

выли, вытирая слезы. Кто они такие? Я их совсем не знаю. У меня

такое ощущение, что эти старушки всегда присутствуют на всех по-

хоронах, которые я помню в своей жизни. Обязательно со скорб-

ными лицами и слезами. Они скорбят больше, чем родные покой-

ника. Кто они? О чём они сожалеют? О близости своей собственной

смерти.

Я открываю глаза и сажусь в своём гробу.

– С днём рождения, милый! – говорит Астаарта. На ней краси-

вое белое подвенечное платье, белые перчатки и белые туфельки на

высоком каблуке.

«Какая фея!» – думаю я и целую её своими ещё холодными

губами. Я чувствую в своём рту остатки трупных газов. Воскреше-

ние не такое уж приятное занятие, я вам честно скажу. В моём теле

глухо стучит сердце, толчками разгоняя застоявшуюся кровь по жи-

лам. Я с трудом сгибаю застывшие пальцы. Потом замечаю широко

раскрытые в ужасе глаза и открытые рты окружающих людей. В

темноте православного храма раздаётся легкий вскрик и что-то мяг-

кое стукается об пол. Я улыбаюсь и машу рукой.

116

– Воскрес! – проносится первый гулкий шепот по всему храму.

Люди неотрывно смотрят на меня. Те, кто стоит ближе ко мне, ста-

раются отойти как можно дальше. Наверное, они вспоминают сю-

жеты второсортных американских фильмов ужасов, где зомби в го-

лодном порыве разрывает зубами человеческие тела.

А вот меня всегда интересовало, если зомби голодны, то по-

чему они не съедали человеческие тела, а только слегка кусали его,

после чего вставал новый зомби?

Зато те, кто подальше, стараются подойти поближе, тем самым

сужая круг и подталкивая застывших в ужасе людей почти вплот-

ную ко мне.

Вы были на похоронах? Представьте, что покойник откроет

глаза, повернёт голову и улыбнётся вам. Его восковое лицо будет

вам дружелюбно улыбаться. Ну, что скажете? Попробуйте предста-

вить себе это на ваших следующих похоронах.

– Воскресение Аримана! – торжественно и гулко сказал Бааль-

берит и поднял руку в торжествующем жесте. – Святой Ариман!

– Святой! Святой! – раздались отдельные голоса в храме. По-

том дружный хор подхватывает. – Святой Ариман!

В толпе ко мне протискивается православный священник.

Я шепчу Астаарте:

– Какого дьявола вы устроили похоронную процессию в пра-

вославной церкви?

– Так надо было, милый! – отвечает она мне с ликующей улыб-

кой.

– Возблагодарим господа за чудо воскресения! – восклицает

священник и молитвенно складывает руки.

– Меньше всего в процессе моего воскрешения участвовал

этот архаизм, – бодро отвечаю я и вылезаю из гроба. Священник

растеряно молчит. Столкнувшись с настоящим чудом в своей

жизни, этот верующий человек впервые осознаёт, что его вера была

117

фальшива и ничтожна. Я расталкиваю толпу и ухожу домой, чтобы

напиться и выспаться, как следует. Ничто так не утомляет как

смерть и воскрешение.

Я смотрю газеты и телевидение. Везде в заголовках вынесена

новость дня: «Второе пришествие!», «Христос снова воскрес!»,

«Чудо воскресения!». Какую еще более удачную рекламу можно

придумать? Хочешь, чтобы о тебе говорили? Просто умри и вос-

кресни!

Мой дом – это Церковь, в которую сотнями тысяч стекаются

прихожане со всего света.

Просто скажи, что я тебе нужен, и заходи. Просто прими имя

моё.

Мне всё равно, кто ты и что тебе нужно. Я дам тебе всё что

угодно только за то, что ты поклонишься мне.

Ко мне приносят больных и умирающих, слепых и калек. Я

исцеляю их своим прикосновением и тем самым отбираю душу Бога

в каждом из них. Матери приносят мне своих детей, чтобы я крестил

их, и я с удовольствием лишаю их жизни после смерти. Я крещу их

в вечную смерть. Пентаграмма становится популярной. Теперь это

не знак аутсайдеров. Это знак власти и могущества, богатства и здо-

ровья. Это знак нашей Церкви. Знак всех свободных людей. Его

клеят сзади на машины. Матери вешают вместо креста маленькую

перевернутую звездочку, заключённую в круг, на шеи своих детей.

В офисах на чёрных полотнах нарисована тёмно-красной краской

пентаграмма. Это знак успешного бизнеса.

Ко мне постоянно приходят представители разных религий,

которые наперебой убеждают меня, что моё воскресение принадле-

жит именно им. Что я, сам того не ведая, являюсь христианином,

буддистом, индуистом, исламистом и ещё чёрт знает кем. Они мне

сулят сладкую загробную жизнь и рисуют её так, словно воскресли

они, а не я. А кто-то пытается предложить мне деньги. Ох уж эти

118

католики… Как будто деньги – это всё, что может предложить ка-

толическая церковь. Но все эти религиозные фанатики выходят с

чётким пониманием того, кто они сами. На их предплечьях красу-

ются свежие шрамы в виде пентаграмм. И в своих проповедях они

говорят о новой религии широкими шагами идущей по планете. Это

религия денег и власти. Людям не хватало только такой религии,

чтобы они могли быть абсолютно счастливы. Наконец-то нашелся

тот, кто одобряет все их естественные устремления быть счастли-

вым здесь и сейчас, а не ждать загробной жизни.

Добро пожаловать! Сильный да победит! Слабый да погибнет!

Вавилонская блудница раскинь шире бёдра, с тобой будут счаст-

ливы миллионы людей. Ибо явились четыре Всадника на землю, и я

веду их!

Наши храмы один за другим чёрными пауками ложатся посре-

дине городов. В них нет ни икон, ни свечей. На стенах высечены

наши заповеди:

Потворствуй своим желаниям.

Наслаждайся своей жизнью.

Избегай лицемерия.

Уважай тех, кто того заслуживает.

Мсти.

Будь опасен.

Предавайся грехам, которые дарят тебе наслаждения.

Посреди храма только одна статуя. Моя статуя, высеченная из

золота. Вокруг неё в смешном подражании нашим танцам в чёрных

небесах кривляется безликая толпа бездушных людей. Они даже не

заметили, что потеряли душу Бога в себе, словно её никогда и не

было. Говорят, если потереть мою статую за мизинец, то в течение

года к тебе широким потоком будут литься деньги. Цвета наших

храмов: чёрный, золотой и красный. Нам смешно от такого дизайна,

119

но не мы его разрабатывали. Так хотят фанатики нашей Церкви. Без-

ликие обезьяны, в своих оргазмирующих мечтах видящие себя на

нашем месте. Они думают, что подражание нашей греховной при-

роде является путём свободы. Они проклинают Бога, режут свои

руки, насилуют женщин, бьются направо и налево. Их руки иско-

лоты, ноздри припудрены, а лёгкие прокурены дымом марихуаны.

Они умирают сотнями в день. Но на их место приходят тысячи. И

мы презираем их. Жалкие подражатели! Если бы мы хотели власти,

то государственный переворот был бы для нас мелочью. Настолько

мелочью, что даже и задумываться об этом смешно. Но мы не же-

лали и не желаем власти. Церковь, ритуалы, церемониальные цвета,

молитвы – это не то, что придумали мы. Мы словно стоим в центре

огромного человеческого смерча и наблюдаем за песчинками, несо-

мыми им. Мы ничего не делаем. Просто стоим и ждём. Круговорот

вокруг нас сам сделает всё, что необходимо.

Обрывок тридцать третий

Мы идём с Астаартой по улице. Просто гуляем по заснежен-

ному городу. Позади нас, отстав на десяток шагов, следуют наши

ближайшие помощники. Одиннадцать часов утра. Время утренней

проповеди в лютеранской церкви. Её кирпичное здание с остроко-

нечной крышей из красной черепицы стоит рядом, и туда неболь-

шой струйкой стекаются со всех сторон люди.

– Зайдём? – задумчиво спрашивает Астаарта.

– Почему бы и нет, – отвечаю я.

Мы заходим в тесноту церкви. В ней стройными рядами стоят

деревянные лавки. Рядом с ними на коленях стоят люди.

В конце храма небольшое возвышение, на котором в левом

углу стоит кафедра. Священник на ней обращается с проповедью к

прихожанам. На стене посередине висит большой золотой крест.

120

«Как люди одинаковы в почитании этого жёлтого металла, –

думаю с удивлением я. – Что же в нём такого, что привлекает к нему

такое внимание?»

Астаарта тихо смеется в ответ на мои мысли. Я обнимаю её

правой рукою и крепко щипаю за ягодицу. Она смеётся громче. Сто-

ящие на коленях люди кидают на нас косые злобные взгляды. Я улы-

баюсь и киваю им в ответ.

– Простите! – говорю я.

Астаарта оскорблённо смотрит на меня:

– В чем смысл раскаяния? За что ты просишь прощения? Если

ты искренне раскаялся в своём поступке, то ты никогда не будешь

так делать. И это уже само по себе является твоим прощением. Если

же нет, то тем более нет никакой причины просить прощения. Будь

честным, ты просишь прощения, чтобы оправдать свои последую-

щие преступления. Ты лжёшь. Ты говоришь, что ты так больше не

будешь, но ты лжёшь. Почему мы все так нуждаемся в прощении?

Представь, если за каждый поступок наказанием будет смерть. Что

тогда с тобой будет?

Она поворачивается к прихожанам церкви и громко произно-

сит:

– Блаженны нищие духом!44

Ее палец поднимается и указывает на худощавого молодого

человека с виноватым обиженным лицом.

– Хочешь быть христианином? Хочешь быть с Господом на

небесах? – он кивает и затравленно оглядывается вокруг себя.

Астаарта подходит к нему вплотную. Почти прижимается. Она об-

лизывает кончиком языка свою верхнюю губу. Язык слегка задевает

губу паренька. Он делает полшага назад. Его лицо краснеет, а глаза

беспокойно бегают из стороны в сторону. Мне становится его

44 Св. Евангелие от Матфея 5:3: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство

Небесное.

121

жалко, а Астаарта с презрительной усмешкой смотрит прямо, пыта-

ясь поймать его взгляд.

Она продолжает свою проповедь:

– Для блаженного духом есть хорошее название в уличном

жаргоне. Лох.

Она обводит взглядом всех людей в церкви и смеётся.

– Кто из вас, люди, захочет им стать? Нищий духом человек

нерешителен и труслив, – она кивает в сторону молодого человека.

– Это те, которых призрел Бог. Смирение – это то, что он любит.

Смирение перед Его величием.

Демон-искуситель снова поворачивается в сторону своей

жертвы:

– Но я открою тебе великую тайну. Если ты входишь в тело

Христово из-за того, что тебе просто некуда больше идти, то не жди

Царствия Божьего. Если у тебя нет выбора подставить правую щеку

или ударить в ответ, то не обманывай себя. Ты в церкви не потому,

что ты истинно верующий. Просто тебе удобно быть там, где тебя

не заставят подставить другую щеку. Но, если ты по собственной

воле, будучи в полной силе ударить в ответ, улыбаешься и даришь

свою любовь ударившему тебя человеку, то ты истинно христианин.

Ребёнок Бога. Как Святой Франциск раздал своё имение и стал бед-

ным, так блаженны сильные духом, ибо они раздают его, как мило-

стыню, до собственной нищеты!

Она впивается взглядом в его глаза:

– Так скажи мне, дитя Бога, почему ты здесь?

Бедняга не выдерживает и отходит от неё вглубь церкви.

– Блаженны плачущие, ибо они утешатся!45 – кричит Астаарта,

раскинув руки. Ее правая рука обводит толпу. – Какие у вас спокой-

ные мирные лица! Меня это восхищает! Да и в самом деле, о чем

45 Св. Евангелие от Матфея 5:4.

122

вам плакать на сегодняшней воскресной проповеди? У вас ведь всё

хорошо! Ваш добрый Бог дает вам через молитву любые блага. Если

ты будешь хорошим христианином, то у тебя впереди хорошая,

счастливая жизнь и ни в чём ты не будешь знать нужды. И забудьте

о книге Иова. «Ибо человек рождается на страдание, дабы как искры

устремляться вверх!»46 Какая глупость! Какое страдание? Зачем вам

плакать, если у вас всё есть?

– С таким же успехом вы можете потереть мой золотой мизи-

нец! – громко хохочу я.

Астаарта хохочет вместе со мной. Потом оборачивается снова

к толпе. Её лицо серьёзно. Глаза печальны и злы.

– Плачьте и молитесь! Молитесь за грехи этого мира! Если вы

безгрешны, то не являются ли грехи всего мира настолько тяжёлой

ношей, что способны вызвать целый потоп из слез Бога?

В толпе возникает ропот. Священник стоит на кафедре, при-

стально наблюдая за нами. Его лицо кажется мне смутно знакомым.

– Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насы-

тятся!47 – говорит Астаарта вполголоса. Ропот в толпе смолкает.

Взгляды прикованы к проповеднице.

– И нет правды в хаосе, ибо кто скажет правду, то вдруг изме-

нится она и превратится в ложь. Потому и нет правды в хаосе.

Правды нет. Если у каждого своя правда, то где правда? «На улице

идет снег», – написано на стене туалета. Но на улице июнь и снега

нет. Где правда? Правды нет. И это моя правда!

Хотите стать детьми Бога? Идите и проповедуйте! Говорите

всем о том, что Бог есть любовь. Ибо это есть та правда, о которой

вы хотите рассказать всему миру. Но если вы не алчете своей

правды, то задумайтесь о том, по какому пути вы идёте.

46 Иов 5:7. 47 Св. Евангелие от Матфея 5:6.

123

– Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут!48 – про-

должает Астаарта в полный голос. Её глаза сверкают праведной яро-

стью.

Более всего демоны ненавидят лицемеров. Тех, кто говорит,

что любит Бога. И представляет на месте Бога себя самого. Её палец

находит очередную жертву. Это благопристойный упитанный муж-

чина сорока лет. Я чувствую исходящий от него аромат престижа и

дорогого одеколона.

– Ты благодаришь Бога за вкусный сэндвич в фаст-фуде, кар-

тофель фри и кока-колу?

Мужчина слегка кивает и неуверенно переглядывается с сосе-

дями.

– Ах, ты мой сладкий! – благодушным тоном замечает

Астаарта. – Я помню тебя. Каждый раз ты вслух благодаришь Бога

за этот превосходный обед, а потом вгрызаешься в эту вкусную

смесь булки, куриного мяса, овощей и салата. А ты помнишь, как

краем глаза замечал худого оборванного мальчишку с тёмными го-

лодными глазами, который наблюдал за тобой? Как стыдливо ты от-

водил глаза и продолжал доедать свой сэндвич? Приятного аппе-

тита. Со злобным смехом демоны наблюдают за тобой. Каждый раз,

когда ты кусаешь бутерброд, ты откусываешь кусочек своей души.

Скажи, ты хоть раз отдал нищему больше того остатка, который в

твоём кармане?

На лице мужчины появляется злость за такое явное унижение.

Я предчувствую близкую схватку.

– Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят!49 – Астаарта

крепко сжимает свои губы и холодно обращается к присутствую-

щим матерям, на чьих руках покряхтывают маленькие детьми. – Кто

из вас чист сердцем? Нет ни одного! Самое лучшее, что вы сможете

48 Св. Евангелие от Матфея 5:7. 49 Св. Евангелие от Матфея 5:8.

124

подарить своим детям на Рождество, – это смерть. Тогда им не при-

дется мучиться, чтобы достичь Царствия Божьего. Готовы ли вы по-

жертвовать своей свободой, жизнью и местом в Раю ради детей? То-

гда убейте их немедленно, ибо так вы их спасете от огня Ада!

Матери в ужасе прижимают всхлипывающие свёртки к своей

груди. Астаарта хохочет. Они думают, что она не знает их страшных

тайн. Они думают, что демоны не видят, как мать, оставляя ребёнка

лежать в собственном говне, идёт на дискотеку с подружками. Или

как она в ярости трясет трёхмесячного ребенка, заставляя его замол-

чать, чтобы хоть немного поспать самой. Трясёт его, пока у того не

ломается шея, и он не замолкает навсегда. Они думают, что мы не

слышим их криков: «Заткнись, блядь! Лучше бы я тебя совсем не

рожала!». Нет. В церкви и на улице они лучшие матери на свете.

Лишь наедине со своим ребёнком они открывают своё истинное

лицо. Не нужно прятаться. Если вы истинно веруете, то знаете, что

самое лучшее, что вы сможете сделать для ребёнка, – это обеспечить

ему быстрый билет в Рай. Счастливого пути! А коли засомневае-

тесь, то будьте тверды в своей вере, как Авраам, возлагающий Иса-

ака на жертвенник50.

– Блаженны миротворцы, ибо они будут названы сынами Бо-

жиими!51 – заявляет Астаарта. По ней видно, что она счастлива.

Давненько ей не удавалось прочитать столь замечательную

проповедь такому сияющему собранию.

Я не удерживаюсь и давлюсь от смеха. Астаарта тоже смеется.

Её звонкий смех разносится по всем углам храма.

50 Согласно ветхозаветной библейской книге Бытия, Бог потребовал от Авра-

ама принести ему в жертву собственного сына Исаака, чтобы проверить его веру,

но в последний момент остановил его руку с ножом. 51 Св. Евангелие от Матфея 5:9.

125

– Выйдите, пожалуйста, – просит нас священник настойчиво и

требовательно. Но очень мягко. Это мне очень не нравится. К тому

же его лицо мне до боли знакомо. Где-то я его уже видел.

– Да, уходите! – заявляет пожилой мужчина.

– Пошли вон! – кричат женщины.

Все находящиеся в церкви ополчились на нас и готовы бро-

ситься с кулаками. Миротворцы. Астаарта грустно возводит глаза к

небу, молитвенно складывает руки и проникновенным голосом про-

должает:

– Блаженны гонимые за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и злословить и лгать

на вас из-за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо награда ваша велика

на небесах: так гнали пророков, бывших прежде вас52.

– И бесы веруют и трепещут!53 – говорит одинокий твёрдый и

кристально чистый голос с кафедры. Священник. – Но судить будут

по делам их! Дела же таковы: ложь, блуд, корыстолюбие, злоба, за-

висть, убийства, ссоры, гордыня, безрассудство, вероломство, же-

стокосердие. Кем вы возомнили себя, что являетесь в жилище Бога

и позволяете себе насмехаться над его детьми? Уйдите демоны!

В этот момент я узнал его. Это был тот самый юноша, с кото-

рым мы встретились как-то в феврале. Он единственный из тех, кто

проповедовал нам любовь Бога и ушёл твёрдый в своей вере. Это

меня безумно раздражало и привлекало в нём. И сейчас твёрдость

его веры поражала.

– Если ты меня не узнал, то я тот, кто воскрес, – презрительно

заявил я.

Народ тут же отреагировал на эту новость удивленными вздо-

хами. Их лица посветлели и на них появились улыбки.

52 Св. Евангелие от Матфея 5:9-12. 53 Послание Иакова 2:19: Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы

веруют, и трепещут.

126

– О тебе было сказано за много лет до твоего появления! – от-

ветил тот. – Имя тебе Антихрист. Враг всего живого.

«Ну, докатились», – подумал я и обернулся к Астаарте. Та со

страшной ненавистью смотрела на священника, отчего тот судо-

рожно хватался за библию, словно та могла защитить его от дья-

вольского гнева.

Мои помощники прошли вперед меня и подошли к кафедре.

Они схватили юношу и начали его избивать в приступе праведного

гнева. Тогда «миротворцы» из церкви вступились за своего лидера,

и началась настоящая кровавая драка. То и дело слышались руга-

тельства и хруст сломанной челюсти. Мы в полном молчании раз-

вернулись и вышли. На прощание Астаарта кинула окурок в бутыль

со святой водой.

Так началась Священная Война.

127

ЧАСТЬ 3

СВЯЩЕННАЯ

ВОЙНА

128

Обрывок тридцать четвёртый

Хруст челюсти под моим ботинком говорит мне о том, что

цель достигнута. Слабый стон снизу слегка щекочет мои нервы, но

недостаточно. Не настолько, чтобы заполнить пустоту моей души.

Немного ранее убивали чёрных за их цвет кожи. Ещё чуть

раньше убивали евреев. А на заре веков убивали христиан за их

веру. Время завершило круг, и сегодня челюсть очередного Сына

Христа хрустнула под тяжёлой коричневой подошвой моего бо-

тинка.

И вот как оно бывает: ты идёшь по улице. С дискотеки, из

кино, с работы, из ресторана. А на груди твоей на серебряной или

золотой цепочке слегка подрагивает при ходьбе крест. Ты прохо-

дишь мимо угрюмых бритых наголо подростков, запястья которых

покрывают шрамы от пентаграммы. Это адепты новой веры. Её пер-

вые монахи. Отказавшиеся от всякой доброты и милосердия. Поя-

щие нищих смертельной отравой, отвергающие уважение к возрасту

и ненавидящие Крест. Они провожают тебя холодными взглядами,

отчего между лопаток вдруг выступает неприятный липкий пот. Ты

проходишь двадцать метров и чувствуешь толчок коленом в позво-

ночник. Одновременно с этим на твоё горло набрасывают удавку из

гитарной струны. Она врезается в твоё горло, причиняя боль, застав-

ляя издать хриплый звук. Тот, кто справа, наносит удар кулаком в

висок, отчего в голове происходит яркая вспышка, ты на мгновение

теряешь ориентацию и валишься на бок, на грязную влажную

землю, скрючиваясь, защищаясь от ударов ногами.

А затем кто-то милосердный избавляет тебя от мучений, со

всей силы ударяя в голову. Ты теряешь сознание, а жрецы новой

веры мучат лишь твоё опустевшее тело.

Улицы опустели. Они всё ещё ярко освещены, но любой жи-

тель уже знает, что свет и безопасность не одно и то же. Ночные

129

кошмары, изгоняемые из детской электрическим светом, вернулись

и разрушили все иллюзии.

Порывы ветра развевают мои волосы. Астаарта стоит рядом,

крепко сжимая мою ладонь. Я обхватываю правой рукой нежную

тонкую шею молодой девушки, прижатой к стене. Она всхлипывает.

Чувствую указательным пальцем, как пульсирует кровь в её жилах.

Тук-тук. Тук-тук. Её тело такое хрупкое, невесомое, что, кажется,

вот-вот унесет ветром. Но когда я сжимаю крепче ладонь вокруг её

шеи, то натыкаюсь на твердое сплетение жил, мышц, костей позво-

ночника. Ветер отгоняет в сторону тёмное облако, закрывшее луну,

и потоки серебристого света освещают лицо девушки. Её глаза вы-

пучены, а грудь вздымается в надежде получить живительный воз-

дух, доступ к которому перекрывает моя ладонь. Я сжимаю горло

ещё сильнее. Она обхватывает своими тонкими ладонями мою руку

и виснет на ней всем телом, чтобы ослабить страшную хватку.

Астаарта отпускает меня и, крадучись, подходит к нашей жертве.

Слегка наклоняется, чтобы пройти под моей вытянутой рукой, и бе-

рет её руки в свои. С нечеловеческой силой она опускает и прижи-

мает их к стене. Теперь Астаарта стоит между нами, вплотную при-

жатая к девушке. Она ласково шепчет, касаясь губами краешка её

уха:

– Спокойно, моя милая. Спокойно, красавица.

Моя рука теперь опирается на её плечо, облегчая вес тела де-

вушки. Такая нежная, чистая, светлая фея с самыми грустными гла-

зами на свете. Но внезапно её лицо оскаливается в гримасе. Все

мышцы шеи и лица напряжены, она пытается вдохнуть, но не мо-

жет. Её руки и ноги начинают непроизвольно поддергиваться, и вот

она уже начинает биться всем телом. Это быстро проходит. Без воз-

духа сил хватает совсем ненадолго. Внизу между её ног начинает

растекаться резко пахнущая лужа мочи.

130

Астаарта слегка отстраняется, чтобы была возможность смот-

реть в глаза умирающей жертвы. Она хочет уловить момент смерти.

Тот момент, когда глаза ещё живы, осмысленны, зрачки дергаются

из стороны в сторону, уже различая предстоящий впереди путь в

долину Смерти, они вдруг расширяются от ужаса, увидев нас в ис-

тинном обличье, а потом останавливаются и через миг становятся

пустыми. Её душа покинула нас и присоединилась к Богу.

– Счастливого пути, – шепчу ей вслед. Ничто так не укрепляет

веру в загробную жизнь, как умирающий в твоих руках человек. По-

тому что ты почти видишь, как его душа оставляет тело.

Я отпускаю шею, и мешок из мяса и костей глухо падает на

землю в лужу собственной мочи. Светлые волосы шикарной коро-

ной разбросаны вокруг её головы, а рядом с правым плечом лежит

маленький серебряный крестик, прикрепленный к шее девушки тон-

кой цепочкой. Новая цель для всех адептов насилия, существовав-

ших во все времена.

Я убил человека. Но это нормально.

Обрывок тридцать пятый

На городских площадях разъярённые многотысячные толпы

выкрикивают гневные лозунги. Мы с улыбкой наблюдаем из салона

нашей машины за тем, как рушится мир.

Толпа снова требует распятия христиан.

Не далее, как вчера прошёл очередной слух о том, как священ-

ник совратил одиннадцатилетнего мальчика.

Приглашённый в гости мальчик сидел в холле небольшого

коттеджа, в котором живут католические священники из ордена

братьев францисканцев. Он сидел на мягком красном диване, а пе-

ред ним стоял стеклянный журнальный столик. На нём стояли две

белые кружки. В одной из них был горячий шоколад, а в другой зе-

лёный чай. Шла непринуждённая беседа о том, о сём. И в какой-то

131

момент священник отлучился, чтобы справить нужду. Выросший в

неблагополучном районе, мальчонка привычно тихими движени-

ями обошёл холл, заглядывая по пути в мебельные ящики, пока не

нашёл тугую пачку денег, перетянутую резинкой. Он быстро достал

её и просунул наполовину в свои джинсы, а сверху прикрыл майкой.

– Ну, хорошо, мой дорогой! – сказал священник, вернувшись.

– Уже поздно. Если хочешь, приходи в гости завтра и на службу не

опаздывай.

– Хорошо, – отвечает мальчуган. – Завтра так завтра.

Полиция арестовала его в тот же вечер на районном микро-

рынке, где он, счастливо улыбаясь, ел шоколадку за шоколадкой,

запивая соком.

Следующая их встреча произошла в полицейском отделении

за простым деревянным столом. Священник улыбался и поглаживал

руку мальчика. В ответ тот смотрел холодным взглядом на его хо-

лёные толстые белые пальцы. Затем перевёл взгляд на его лицо и

посмотрел прямо в светло-зелёные глаза. И ему не понравилось то,

что он в них увидел. Любовь, доброту. Ему почему-то стало очень

стыдно. Он увидел в глазах священника отражение Бога.

– Ты знаешь, – сказал священник, – мне наплевать на эти де-

сять тысяч рублей. Ведь ей богу – это невесть какие деньги. Господь

дал, Господь взял, да будет имя Господне благословенно!54 – ду-

ховно произнёс он, продолжая лёгкими, круговыми движениями

пальцев поглаживать руку мальчика. – Тем более нет смысла пор-

тить жизнь такому красивому молодому парнишке.

Он взял в свою руку его ладонь и начал нежно водить по ней

своим большим пальцем.

– Правда, ведь?

54 Иов 1:21: И сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь.

Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!

132

Спина мальчугана покрылась холодным потом. Он снова за-

глянул в глаза священника. И увидел в них любовь, доброту,

нежность и похотливую страсть. Он громко захохотал. Он видел в

его глазах Бога, а это оказался старый знакомый демон, который

снова отлично сыграл свою роль.

– Что, старый пердун, ты хочешь меня выебать? – закричал

мальчик ему в лицо. Открылась дверь и вошёл полицейский сотруд-

ник с автоматом Калашникова наперевес, но лысый религиозный

«спонсор» сделал ему знак, и тот исчез. Он снова улыбнулся маль-

чику.

– Не матерись! Это очень нехорошо! Мы с тобой договори-

лись?

Мальчик захохотал отчаянным смехом, широко, до боли, рас-

крывая весь свой рот, чувствуя, как из уголков глаз бегут слёзы. Ка-

кой сумасшедший создал мир, в котором нецензурная лексика более

аморальна, чем гомосексуализм? Он почувствовал, как сходит с

ума. Но, в конце концов, что ему терять?

– Мы договорились, – ответил малолетка, делая еще один не-

большой шаг на пути к бездне.

Когда он вышел из помещения, по ляжкам всё еще стекала вы-

соко духовная сперма святого отца католической церкви.

Этот самый святой отец лежит растерзанным мёртвым мясом

у ног обезумевшей толпы, швыряющей камни и коктейли Молотова

в разноцветные витражи церквей.

В разноголосом вопле толпы слышится единый призыв к от-

казу от веры в Единого Бога. Это меня одновременно и раздражает,

и забавляет. Эти близорукие обезьяны смеют порицать того, кто со-

здал этот мир, и судят его по тем поступкам, которые совершают их

же собратья.

– Бог Святой, как же я их ненавижу! – цежу я сквозь зубы.

Астаарта сжимает мою ладонь и трётся своей головой о моё плечо.

133

– Уже совсем скоро этому настанет конец, – шепчет она.

Баальберит выбирается из машины. Он наш Голос. Его слова,

обращённые к обезумевшей толпе, взывают к самым низменным её

чувствам. И благодарная толпа в жажде крови продолжает крушить

здания церквей и распинать тех, кто ещё осмеливается ходить с кре-

стом на шее.

Обрывок тридцать шестой

Отошли эти письма всем церквям по всему миру. Пусть они

знают, что время прошло. Истина вот-вот придёт на землю, не оста-

вив места для других «истин». Отошли это письмо в Рим.

Астаарта сидит на полу возле чёрного кожаного кресла, на ко-

тором я развалился. Рукою неторопливо поглаживаю её волосы,

слегка почёсывая голову кончиками пальцев. Она довольно трётся

макушкой о мою ладонь и ноги. На ней надет короткий шёлковый

розовый халат, ничуть не скрывающий её высокую грудь, и торча-

щие соски двумя округлыми точками выпирают на поверхности ха-

лата, будоража фантазию и ещё больше возбуждая, чем если бы она

была совсем голая.

На ней нет трусиков, и она сидит, высоко подняв колени, от

чего губки её вагины, ещё помнящие наш секс получасовой давно-

сти, доступны взгляду со стороны.

Я наблюдаю за представителями конкурирующих корпора-

ций: РПЦ и Римско-Католическая Церковь озабочены ростом числа

наших религиозных последователей и их нападениями на храмы и

верующих христиан. Два почтенных старца сидят в креслах напро-

тив меня, тяжело сглатывая слюну при взгляде на выпирающую

грудь и стараясь украдкой бросить хотя бы ещё один взгляд в слад-

кое междуножье Астаарты.

Один из них великий старец с длинной седой бородой и боль-

шим животом, облачённый в роскошные белые с золотом одежды.

134

Другой – худощавый костлявый старик с угрюмым лицом и ред-

кими седыми волосами, едва прикрывающими лысину. Два руково-

дителя древнейших и могущественных корпораций. По сравнению

с ними Microsoft просто нищий бомж, собирающий жалкие крохи со

стола. Выпускаемый ими продукт самый популярный и всегда акту-

альный. Он не нуждается в ребрендинге. Чёрт, да Церковь, пожалуй,

самый стабильный бренд из всех существующих на земле. Хотите

по-настоящему научиться продавать? Многие топ-менеджеры со-

временных компаний мнят себя великими продавцами товаров и

идей. Истинно говорю вам: идите и проповедуйте. Для того чтобы

продать то, что осязаемо и имеет пользу, много ума не нужно. Но

если вы сможете продать ожидания и уверенность в невидимом, то

продать какой-нибудь плавленый сырок для вас уже не составит ни-

какого труда. Берите пример с евангельских апостолов. Смогли бы

современные топ-менеджеры продать то, что в своё время продали

они?

– Чего вы хотите? – спрашивает раздражённо понтифик.

– Мы хотим войны, – спокойно отвечаю я. Два представителя

церкви обмениваются обеспокоенными взглядами и затем снова об-

ращают внимание на меня. Я чувствую в их взглядах немой вопрос,

ярость и страх. – И мы хотим вашей победы, – продолжает за меня

Астаарта, нежно улыбаясь понтифику.

– Чьей – нашей? – уточняет патриарх.

– Христианской, – отвечаю я. – Мы хотим, чтобы христиан-

ская церковь публично признала моё воскрешение как явление миру

Антихриста и призвала правительства своих стран и всех своих ве-

рующих к праведной войне против явившегося миру Злу. Пусть всё

ваше могущество послужит для уничтожения этих ублюдков, кото-

рые рыщут по улицам в поисках очередной жертвы, носящей крест,

и провозглашают себя нашими последователями, пока они не об-

рели такую силу, которая уничтожит церковь полностью.

135

Я стараюсь намеренно избегать таких слов, как Апокалипсис

или Армагеддон, потому что святые отцы и так несколько смущены

тем мистическим образом, которым я обладаю. Они привыкли отно-

ситься к своей работе как к обычной деятельности, которая ничем

не отличается от любой другой работы главы крупной организации.

Произносить речи, автоматически читать заученные библейские

проповеди и отправлять ритуалы, размышляя в это же самое время

о вполне обыденных вещах, таких, например, как предстоящая тра-

пеза.

– Зачем это вам? – спрашивает угрюмо понтифик.

– Нам не нужны подражатели, – с ухмылкой отвечает

Астаарта. – Мы никогда и никого не призывали следовать за собой.

Сказать честно, мы ненавидим их. Они бездушные моральные

уроды, отличающиеся от нас так же, как отличается обезьяна от че-

ловека.

– Вы понимаете, что эта война станет самой кровавой религи-

озной бойней в истории человечества? – возмущённо кричит патри-

арх. – Вы подбиваете нас убить десятки, а то и сотни тысяч заблуд-

ших душ!

– И в число этих жертв попадёте и вы сами, – вкрадчиво про-

должает понтифик.

– Поверьте, вам меня не удивить, – я криво усмехаюсь. – Я уже

умирал.

Понтифик заглядывает в мои глаза и видит в них темноту

души.

– Изгнав новоявленного Антихриста, церковь сможет обрести

былую власть над умами и сердцами людей и снова встать во главе

государств, как это было раньше, а ваша война сможет быть продол-

жена на еще не охваченных территориях, там, где властвуют будди-

сты, индуисты и другие язычники. Вы ведь знаете, что с каждым

136

годом число прихожан в Церкви неизменно уменьшается. Так есть

ли у вас на самом деле выбор?

Святые отцы угрюмо смотрят на нас. Мы же только доброже-

лательно улыбаемся в ответ.

– Поверьте, у нас с вами одна цель – вернуть человечеству

утраченную веру, – шепчу я, наклоняясь вперёд. – И это великая

цель, благодаря которой вы возвыситесь над своими предшествен-

никами и останетесь надолго в памяти людей как герои. Вспомните,

как Бог напоминал людям о себе! Вспомните потоп, египетские

казни, мучения иудейского народа, растерзанные львами трупы хри-

стиан. И в конце концов разве не через страдания очищается вера, и

люди устремляются, как искры, вверх?

Главы христианской церкви смягчаются и улыбаются мне в

ответ. Представители Бога на земле согласны развязать кровавую

бойню, чтобы напомнить людям о Боге. В завершение вечера мы

чокаемся тяжёлыми хрустальными бокалами, инкрустированными

золотом, в которых плещется терпкое сухое красное вино, привезён-

ное понтификом в знак внимания из самого Ватикана. В глубинах

хрусталя, наполненного красным цветом, играют отблески камин-

ного огня, как образ ещё незримого будущего.

Обрывок тридцать седьмой

Обратный отсчет.

Три. Два. Один.

Бах.

Обратный отсчет. Без шанса что-то изменить. Мы достанем до

самого неба.

Теперь во всем мире начался обратный отсчет, и никто об этом

не знает.

137

Первый взрыв раздаётся в Соборе Святого Петра – сердце ка-

толической Европы. Второй – в московском храме Христа Спаси-

теля в православной России. Третий взрыв разрывает и сжигает тела

верующих прихожан в иерусалимском храме Гроба Господня –

древнейшей почитаемой святыни всех христиан, откуда ежегодно

снисходит благодатный огонь.

Великая суббота страстной недели оборачивается муками

ужаса и боли, адом на земле, и это транслируется в прямом эфире

во всех странах, вызывая гнев и страх христиан во всём мире. С три-

бун взывают к новому крестовому походу новоявленные пророки,

попутно обвиняя власть в бессилии против террористов Антихри-

ста.

В своей новой энциклике Sacrum Bellum55 глава Католической

церкви призывает христиан к объединению против новой угрозы.

«Наша вера и наш дух были надолго замкнуты в изоляцию

светским обществом, которое устранило церковь от какого бы то ни

было влияния на общество и государственную политику. В мирное

время это было оправдано этим самым обществом, ищущим разно-

образия в удовлетворении своих прихотей. Но Дьявол явил миру

своё истинное лицо и напомнил всем нам, какую цену приходится

платить за проявленную слабость.

Христианам следует вновь заявить о себе не только пропове-

дью евангелия, но и прямым политическим действием. Христиан-

ским политическим партиям и неформальным движениям следует

активизироваться во всех странах и предложить миру новую мо-

раль, новую стратегия государственного развития с учётом тех фак-

тов, перед которыми нас поставили текущие события. Когда умы

глав государств опутаны сетью дьявольских искушений, не может

55 «Священная война» (лат.).

138

быть и речи, чтобы христианской церкви оставить без вмешатель-

ства развитие событий. Теперь речь идёт не о разделении светской

и духовной власти, а о спасении мира.

Сам Бог призывает нас сегодня к тому, чтобы начать Священ-

ную войну с террором явленного миру Антихриста. Антихрист и его

последователи не только грешники перед Богом, они преступники

по меркам построенного нами гражданского общества, их следует

предать соответствующему наказанию».

Мы восхищённо аплодируем изображению понтифика на

экране большого плазменного телевизора, с которого он обращается

со своей гневной речью. Баальберит поднимает бокал с белым игри-

стым вином, в котором тонкой струйкой поднимаются пузырьки.

– За веру! – громогласно предлагает он тост.

Мы чокаемся бокалами. Раздаётся хрустальный мелодичный

звон, после чего мы опрокидываем их содержимое в желудки.

Тем же вечером я участвую в христианском домашнем собра-

нии, которые часто практикуют протестантские церкви. Моё имя со-

крыто от них. Я всего лишь очередной незнакомый гость, желаю-

щий больше узнать о Христе и пообщаться с христианами. Пара кра-

сивых девушек приветливо улыбается со своих кресел. Я отдаю ко-

робку печенья хозяину квартиры, где происходит собрание, и мы

приступаем к чаепитию, попутно обсуждая события прошлой не-

дели: за что мы благодарны Богу и о чём хотели бы Его попросить.

– Я слышал, – говорит один молодой парень в затасканной се-

рой вязаной кофте и таких же затасканных чёрных джинсах, – что

недавно в православный храм пролез один из этих мародёров и

начал вытаскивать и складывать золотые украшения. На него

наткнулся сторож храма, очень крепко избил и сдал в полицию.

– И правильно сделал! – горячо заявляет женщина лет сорока,

в чёрном платье и с тяжёлой бижутерией бирюзового цвета на руках

139

и шее. – Я слышала о том, что они делают на улицах с людьми, но-

сящими крест или разделяющими христианскую веру. Давно пора

дать им жёсткий отпор. Неужели среди христиан не найдётся муж-

чин, готовых наконец всыпать им как следует?

Упитанный мужчина лет сорока взволнованно встаёт со своего

кресла:

– Попался бы мне хоть один из них, уж я бы от него мокрого

места не оставил! – громко прорычал он, грозя в пустоту кулаком.

Краем глаза он увидел, с какой признательностью глядит на него

женщина, после чего сел на место и осклабился.

– А вы не хотели бы с нами поделиться своими мыслями о

жизни и вере? – ласково спросил меня хозяин.

– Вы не против? – вежливо уточняю я.

– Нет, конечно! – отвечает также вежливо он.

– Хорошо, – тяжело вздыхаю я. – Мне прискорбно слышать

ваши слова. – Я знаю, что присутствую на собрании протестантов,

но хотел бы поделиться с вами историей одного католического свя-

того, которая произвела на меня неизгладимое впечатление.

Окружающие смущённо улыбаются, а одна из женщин нетер-

пеливо машет рукой. Традиционно протестанты не признают свя-

тых, предпочитая презрительно отмахиваться от них и их историй.

И всё же я продолжаю:

– Брат Леонард повествует, как однажды блаженный Фран-

циск возле Святой Марии призвал брата Льва и сказал: «Брат Лев,

пиши». Тот ответил: «Я готов». «Пиши, – сказал, – что есть ис-

тинная радость. Прибывает вестник и говорит, что все профес-

сора из Парижа вступили в Орден, пиши, это не истинная радость.

То же самое, если все прелаты из-за Альп, архиепископы и епи-

скопы; то же самое, если король французский и король английский,

пиши, это не истинная радость. То же самое, если бы братья мои

пошли к неверным и обратили бы их всех в веру; то же самое, что

140

Бог даровал мне милость исцелять больных и совершать много чу-

дес: говорю тебе, что во всём этом нет истинной радости. Но ка-

кова же истинная радость? Я возвращаюсь из Перуджи и глубокой

ночью прихожу сюда, и зима слякотная и до того холодная, что на

рубашке намерзают сосульки и бьют по голеням и ранят так, что

выступает кровь. И весь в грязи и во льду, замёрзший, я подхожу к

дверям, и, после того как я долго стучал и кричал, подходит брат и

спрашивает: «Кто там?». Я отвечаю: «Брат Франциск». А он от-

вечает: «Иди прочь, уже поздний час; не войдешь». И когда я про-

должаю настаивать, отвечает: «Иди прочь, ты простак и негра-

мотен, не подходишь нам; нас так много и мы такие важные пер-

соны, что мы не нуждаемся в тебе». А я всё стою под дверью и

говорю: «Из любви к Богу приютите меня этой ночью». А он отве-

тит: «Не буду. Поди в обитель к крестоносцам и там попроси».

Говорю тебе, что, если сохраню терпение и не разгневаюсь, вот в

этом и есть истинная радость, и истинная добродетель, и спасе-

ние души».

– И к чему эта сказка? – нетерпеливо спрашивает женщина в

чёрном платье.

– Мне кажется, что истинная радость христианства не в победе

над злом, собственном благосостоянии и обретении какой-либо вла-

сти, а в смиренном духе и любви к окружающим. Вы ведь и сами

помните, как сказано в Писании: «Если я говорю языками человече-

скими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или

кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и

имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять,

а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение моё и

отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том ника-

кой пользы»56. И самой краткой проповедью этой истины является

56 Первое послание к Коринфянам 13:1-3.

141

фраза самого Иисуса Христа: «…не противься злому. Но кто ударит

тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет

судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю

одежду»57.

Присутствующие христиане растеряно смотрят на меня, а со-

рокалетний полный мужчина заявляет:

– Разве вы не слышали простую и умную фразу: «Зло побеж-

дает, когда добро бездействует!». Нужно глубже и шире смотреть

на то, что написано в Евангелии. Если мы будем смиренно подстав-

лять другую щёку, то весь мир неизбежно охватит зло.

– Простите меня, – смиренно обращаюсь я к окружающим. –

Я не настолько знаю о христианстве, чтобы судить и проповедовать

вам. Несомненно, вы мудрее и опытнее меня.

Взгляды смягчаются, и мы возвращаемся к питью чая с вкус-

ным печеньем.

Обрывок тридцать восьмой

Длинная процессия богобоязненных христиан в чёрных одеж-

дах с капюшонами идёт по тротуару к православному храму, раска-

чиваясь под пение заунывных псалмов. На их одеждах начертаны

кресты, в основании которых оскалились черепа. Их мрачный фана-

тичный вид вызывает дрожь, и проходящие мимо люди ускоряют

шаг, стараясь не встречаться с ними взглядами. Другие же, на чьей

шее болтается крест, останавливаются и с интересом наблюдают за

происходящим. Идущий впереди старик с добродушным круглым

лицом и длинной седой бородой держит перед собой массивный зо-

лотой крест. Всё-таки это удивительно, как все религии любят зо-

лото. Он шаркает стоптанными башмаками по асфальту, время от

57 Св. Евангелие от Матфея 5:39, 40.

142

времени обводит фанатичным взглядом всё вокруг и громко выкри-

кивает: «Сжечь нечистое! Сжечь греховное! Сжечь сатанинское от-

родье!».

Процессия останавливается у храма. Их взгляды пристально с

фанатичной ненавистью смотрят на большую фотографию девушки

с золотистыми длинными волосами и широко раздвинутыми но-

гами, восседающей на чёрном престоле. Она призывно изогнулась,

возбуждая мужскую плоть, а её улыбка кажется смазанной копией

ухмылки Астаарты, но в её глазах нет того безумного блеска, кото-

рый есть в глазах Падших, видевших бездну хаоса. На её запястьях

шрамами высечены пентаграммы. Символ всех свободных людей.

Старик обращается ко всем присутствующим:

– Мы выступаем не против человека, но против греха. Её саму

можно очистить от греха, но сам грех должен умереть. Вы только

посмотрите на её отвратительный полуголый развратный вид! – у

старика лютой ненавистью горят глаза, в то время как язык плото-

ядно облизывает губы. – Она восседает, как император на троне,

словно показывает господство греха над всеми нами! Она поругает

трон, поругает Царствие Божие! А шрамы на её руках – это несо-

мненное доказательство приверженности культа Сатаны. Таким об-

разом, она поругивает Церковь, поругивает Крест, наше величайшее

оружие, которым мы всегда воинствуем! Сейчас мы очистим её от

греха, и так будет с каждым бесовским отродьем! – громогласно за-

являет старик. Он плещет на фотографию жидкость из небольшой

бутыли в руках и чиркает спичкою о коробок. – Мы сожжём и от-

правим в ад каждого, кто следует за Антихристом и поклоняется

ему!

Пламя быстро разгорается и уродует изображение, пока бла-

гопристойный христианин держит фотографию за угол. В его руках

горит бумага, а в глазах отражается желание сжечь до кости белую

девичью плоть, ароматно пахнущую грехом.

143

Богобоязненные христиане крестятся и возносят молитвы к

небу, надеясь, что Бог примет их ненависть к людям за любовь к

себе и выделит несколько квадратных метров жилой площади в

Раю.

Обрывок тридцать девятый

Мы идём твёрдым шагом по широкому шоссе впереди по-

слушного стада, следующего за нами. Хотя у идущих за нами бара-

нов очень острые клыки и когти. Почти как у волков. Мы идём оче-

редным победным маршем к одной из небольших церквушек, чтобы

поучаствовать в церковной службе. Вот совет, как можно весело

провести воскресенье: подышите запахом ладана, послушайте за-

унывную проповедь священнослужителей, посмотрите на трога-

тельно одухотворённые своим присутствием в церкви лица прихо-

жан, получите пару наставительных советов от старушек, зорко

смотрящих за вами. Мы взяли за правило посещать каждую воскрес-

ную службу в различных христианских церквях: католической, пра-

вославной, лютеранской, баптистской и многих других – и строго

ему следуем.

– Он только что плотно поел борща и выпил пару рюмок, от-

чего его очень клонит в сон, – шепчу я Астаарте, указывая на свя-

щенника, читающего проповедь. Она ухмыльнулась и ответила, ки-

вая головой на молоденькую девушку, внимательно смотрящую на

священника, с аккуратно уложенными на пробор тёмными воло-

сами, в чёрном пальто с косым воротником и синим шарфом, при-

крывающим волосы. – А она сегодня с утра извивалась в постели от

оргазма с помощью своего пальчика. Впрочем, разве от оргазма она

на несколько мгновений не вознеслась на уровень, равному кото-

рому по силе душевных и телесных ощущений нет в любых других

жизненных занятиях? Её оргазм – это миг единения, восхождения,

наслаждения и возвращения с переживанием кратковременности

144

происшедшего. Достигнув с помощью своего пальчика самих Не-

бес, она восклицает: «Господи! Господи!», не в силах сдерживать

себя от счастья и радости, а затем совершает падение с этой пустоты

обратно на землю, как когда-то совершили это падение Ангелы. И

полная внезапной пустоты она приходит в церковь, чтобы получить

радостную весть о будущей вечной радости в царствие Божием, как

обещание вечного оргазма, который она испытала не далее, чем

этим утром. И мне кажется, что её утренняя молитва была гораздо

более искренней, чем та, которой она пытается предаться сейчас.

Такие у нас забавные игры: угадывать, что скрывают посети-

тели церковных воскресных служб друг от друга. Если бы они

только могли прочесть мысли своих соседей, то каково было бы их

удивление и отвращение. Но и раскаяние было бы неотвратимым.

Либо ты раскаялся и более не грешишь, либо ты более не принадле-

жишь к телу христову, ибо таким нет места среди праведников.

Я обвёл взглядом стоящих в церкви людей. «И нет среди них

не согрешивших. Нет ни одного», – подумал я. За фасадом одухо-

творённых лиц скрывались привычные нам лицемеры.

Астаарта громко засмеялась в ответ на мои мысли. Стоявший

рядом Баальберит издал неприличный звук и присоединился к её

смеху. Прихожане с недовольными лицами стали поворачиваться в

нашу сторону.

– Если будешь так смотреть, ослепнешь, – сказал, широко улы-

баясь, Баальберит суровому бородатому мужчине, стоящему к нему

ближе всех. И, не дожидаясь ответа, продолжил. – У меня есть один

важный вопрос к батюшке!

Священник с длинной бородой и большим выпирающим жи-

вотом, одетый в золотистые одежды, поперхнулся и покачал осуж-

дающе головой.

Баальберит протиснулся ещё немного вперёд:

145

– Вы ведь наверняка должны помнить о том, что говорится в

Исходе: «Если дашь взаймы бедному из народа Моего, то не при-

тесняй его и не налагай на него роста»58. А в другом месте гово-

рится: «В седьмой год делай прощение. Прощение же состоит в том,

чтобы всякий заимодавец, который дал ближнему своему, простил

долг и не взыскивал с ближнего своего или с брата своего»59. Так

как же вы терпите в храме таких, как он? – Баальберит злобно сверк-

нул глазами и ткнул пальцем во впереди стоящего мужчину в доро-

гом сером костюме, белой рубашке и синим галстуком с широким

узлом. – Разве Бог не дал понять, как он относится к банкирам, вы-

сасывающим деньги из бедняков, подобно вампирам, живущим

лишь за счёт высосанной ими крови? Разве Иисус не сказал: «Удоб-

нее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти

в Царство Божие»?60 А вы же, сребролюбивые сластолюбцы,

сколько взяли из его рук за освящение банковского офиса? И как

Христос выгнал всех продающих и покупающих в храме, так и мы

говорим вам: «Пошли вон из храма, иуды, продающие Господа!».

Бородатый мужчина шагнул ему навстречу, поднимая кулак,

но Баальберит оказался быстрее. Его рука двигалась так быстро, что

едва можно было уловить это движение. Мужчина внезапно схва-

тился за глаз и упал на колени, завыв от боли.

– Я же сказал – ослепнешь! – с торжествующей иронией сказал

Баальберит.

Толпа заволновалась. Кто-то громко выкрикнул:

– Звоните в полицию!

– Зачем же полицию? – спросил Баальберит. – Мы сами спра-

вимся.

58 Книга Исход 22:25. 59 Книга Второзаконие 15:1, 2. 60 Св. Евангелие от Матфея 19:24.

146

Мы стали всей свитой потихоньку выходить на улицу к своим

последователям. Через несколько минут приехали несколько поли-

цейских автобусов, из которых на площадь перед церковью вывали-

лось около сотни полицейских.

С правой стороны от нас у входа в церковь стояли разгневан-

ные прихожане, а прямо перед нами выстроились в одну шеренгу

полицейские, закованные в чёрную броню, с выставленными перед

собой щитами.

Прихожане что-то возмущённо орали, а Баальберит вышел

вперёд нас и начал говорить негромко, но так, что его услышал каж-

дый присутствующий:

– Кто из вас верит в воскресшего? Он перед вами! – он указал

на меня. – Кто из вас верит в распятого? Он тоже перед вами! – он

указал пальцем на крест на церковном куполе. – Распятый требует

от вас служить ему. Воскресший ничего не требует, призывая вас

лишь к освобождению от рабства.

Что есть законы, если не правила тех, кто нами правит, при-

нуждающих нас к повиновению силой? Старики в Древней Спарте

придирчиво осматривали только что родившегося ребёнка, и если

он был слаб или уродлив, то его бросали в пропасть у горы Тайгет,

а в небеса поднималось зловоние от гниющих детских трупов. В

Спарте знали, как матерей принудить исполнять Закон.

Ваши законы призывают встать на защиту христианской веры

и морали, но та ли эта сила, что заставит вас подчиниться? Неужели

доброта и честность – это добродетели, перед которыми склоняется

полицейский? Или же рвение к исполнению приказов – это усердие

наёмника, который нашёл ту работу, где платят за превосходство в

силе и право на насилие? Да и кто из тех, что пошёл в полицию,

знает что-либо о законах? Большинство граждан, трепеща, внимают

каждому слову полицейского, веря в его непогрешимость. И вместо

того чтобы быть слугой и исполнителем Закона, вы, доблестные

147

служители полиции, надеваете на себя его личину, рассуждая, что

можно делать, а чего нельзя. А если кто и попытается возыметь над

вами власть в недобрый час, вспоминая о своих гражданских пра-

вах, то вдруг обнаружится, что у него полные карманы наркотиче-

ских веществ, он склонен к насилию и неоднократно бил вас носом

и другими частями тела. Вы знаете о законах ровно столько, чтобы

уметь их обходить с лучшей стороны и принуждать других к испол-

нению своего суждения, но чуть стоит только другим вспомнить о

законе, как вы с ревностью молодого любовника торопитесь поско-

рее устранить его со своего пути.

Впрочем, как я могу вас осуждать? Полиция – это собрание

наёмников, которые желают того же самого, чего хотят и другие:

денег и власти. И там, где бóльшими деньгами обладают не чинов-

ники, стоящие во главе государства, а сильные и хитрые люди без

особых моральных запретов, те же наёмники находятся в числе их

солдат и охранников. Они всегда там, где больше платят. Недаром

государства типа Мексики или Колумбии до сих пор не могут побе-

дить наркокартели. Ведь именно там за профессиональные навыки

наёмника можно получить достойное вознаграждение в придачу к

тому страху, который испытывают мирные граждане.

Так чего вы хотите: быть добрыми и честными, защищать сла-

бых и обездоленных, служить закону? Тогда арестуйте нас прямо

сейчас, чтобы мы завтра же вышли на свободу. Или же вместо этого

мы можем дать вам настоящую власть и деньги, которые сделают из

вас, служители закона, властителей этого нового мира?

Баальберит в злобном хохоте широко раскрыл искривившийся

рот, и раскаты его смеха заглушили всё вокруг. Он хохотал всё

громче и громче, словно раздирая своим хохотом само небо, а земля

под нашими ногами вдруг покачнулась так, что мне пришлось опе-

148

реться на близстоящую машину. В ответ испуганной трелью зали-

лись автомобильные сигнализации, но громовой смех Баальберита

перекрывал даже их.

Православные христиане замолчали и дрожащей, нерешитель-

ной толпой стояли на ступенях храма. Некоторые из них в панике

стали проталкиваться обратно в храм под защиту креста, который

их спасёт. Что за суеверия в наш просвещённый век? Впрочем, не-

сколько из них, включая и лощёного банкира, нерешительно подо-

шли к нам и встали рядом.

Один из полицейских снял шлем, обнажив массивный лысый

череп с маленькими злыми глазками. Ухмыляясь, он откинул щит и

спросил хриплым голосом:

– Где подписать?

Обрывок сороковой

Вы знаете, что такое анархия? Не та красивая картинка, кото-

рую рисуют анархисты в своих политических фантазиях, а настоя-

щая неуправляемая анархия, где каждый сам за себя, а те группы

людей, что немногим больше других, силой берут то, что им необ-

ходимо.

Анархия, где есть правительство, но его функция исключи-

тельно фиктивная. Ему не подчиняется ни полиция, ни любая другая

структура. Зачем подчиняться тому, у кого в руках нет никакой вла-

сти? Без способности подчинять людей силой, деньгами или рели-

гией правительство превращается в небольшую кучку никчёмных

людей, сидящих в красивом здании, и принятые им решения никого

не волнуют.

Анархия, где кланы, сформированные политическими эли-

тами, сражаются между собой за политическое влияние и богатство.

149

Анархия, где нет правительственных контрактов, а рынок по-

настоящему свободный. Где цены на хлеб взлетают до небес, а цена

человеческой жизни падает до нескольких копеек.

Перед нашим храмом стоят баррикады из бочек, ящиков и пе-

ревёрнутых машин. Мимо охраны в тяжёлой чёрной военной форме

с холодными глазами проходит тоненькая девочка шестнадцати лет

в грязном платьице и с такими же грязными волосами.

– Можно мне немного хлеба? – спрашивает она охрану, под-

жаривающую на гриле большие куски ароматно пахнущего мяса.

Большой бритый наголо мужик ухмыляется. – Конечно, можно! Это

всё, чего ты хочешь? Хлеба? А как насчёт мяса? Ты хочешь мяса?

Девочка потупила глазки и тихо ответила:

– Да.

– А мы хотим зрелищ! Дай нам зрелищ, красотка, и ты полу-

чишь и хлеба, и мяса, и много другого! – загоготал охранник.

Я быстро сошёл по ступеням храма и ударил его кулаком в

нос, отчего переносица хрустнула, и кровь начала струиться по его

лицу.

– Пойдём, – сказал я девочке, взяв её за руку. Мы прошли в зал

нашего чёрно-красного храма, где на первом этаже вокруг золотого

идола расположились столы с едой: мясо, консервы, сыры, хлеб,

вино и многое другое. Мы не привыкли ни в чём себе отказывать.

– Ешь, – сказал я ей.

Астаарта тихо подошла ко мне и взяла меня под локоть, задум-

чиво глядя на то, как девочка с жадностью накинулась на еду.

– Ты учишь её быть слабой, – произнесла она.

– Может быть, меня возбуждают слабые женщины, – ответил

я.

– Ложь, – невозмутимо сказала Астаарта, пожав плечами. – Не

в том дело, что не возбуждают, конечно, а в том, что сейчас ты по-

ступил так не потому, что хочешь её трахнуть.

150

– Мы никому ничем не обязаны и вольны в своих желаниях! –

яростно прорычал я. – Если я чувствую жалость и хочу помочь ре-

бёнку, я так и сделаю.

– Даже несмотря на всё, что ты видел и знаешь, в тебе всё ещё

много человеческого, – ответила Астаарта.

Наевшись, девочка выпила несколько бокалов вина и нетвёр-

дой походкой ушла на улицу, к охране. Я наблюдал через окно, как

она подошла к ним и начала пьяно хихикать. Тот самый солдат, ко-

торому я сломал нос, дал ей банку пива и посадил к себе на колени.

Девочка продолжала хихикать, обвивая его шею руками.

– Самочка насытила свой голод и теперь хочет секса, – про-

шептала мне на ухо Астаарта. – Если бы она просто хотела хлеба, то

обратилась бы в любой христианский храм, которые всё ещё стоят

на их стороне города. Она пришла не за хлебом, а за наслаждениями

для своего тела: за хорошей едой, выпивкой и крепким мужским

членом. Ты же знаешь, что к нам приходят те, кто не хочет вести

жизнь впроголодь и не связан пуританскими узами христианской

религии.

Она взяла лежащий на столе пистолет. Кольт М1911 сорок пя-

того калибра из потемневшей от времени стали; с рукояткой, на ко-

торой золотом изображён ухмыляющийся череп в капюшоне, дер-

жащий в руках косу, и широким тёмным отверстием в дуле писто-

лета, словно длинный тоннель, на другой стороне которого ждёт

тебя в гости иной мир. Не просто смертельный механизм, а краси-

вый хищный зверь, жаждущий напиться чужой крови.

Взяв пистолет, Астаарта направилась к выходу из храма, про-

изнеся на ходу:

– Я тоже хочу сделать подарок этой девочке. Она милая.

Я пожал плечами и продолжил смотреть в окно. Астаарта по-

дошла к столпившейся кучке воинственных ублюдков, которые го-

товы разорвать на куски любого, но испуганно трепещущих, словно

151

малые дети перед ночными кошмарами, когда мы находимся

вблизи. Они боготворят, страшатся и ненавидят нас одновременно.

Когда Астаарта подошла ближе, наши солдаты замолчали и встали

в ожидании её слов. Девочка соскользнула с коленей и встала рядом

со своим соблазнителем.

Астаарта положила руку на её плечо, ласково посмотрела сво-

ими чёрными глазами и протянула пистолет рукояткой вперёд. Ма-

лышка с опаской взяла его в руку. Металл приятно холодил кожу и

был заметно тяжёлым для неё. Вместе с тем она почувствовала, как

её сердце наполняется уверенностью в своих силах и ощущением

безопасности, которого она давно уже не ощущала, привыкнув к

тому, чтобы отдавать своё тело сильным самцам, способным её за-

щитить. Девочка выпрямилась, и мне показалось, что даже стала не-

много выше ростом. Смерть, повинующаяся стволу в твоей руке,

всегда делает тебя немного выше других.

Астаарта рассмеялась и, обняв девочку за плечи, сказала:

– Пойдём, я научу тебя стрелять.

Вскоре они вместе скрылись из виду, а я со злостью подумал,

что Астаарта преподнесла ей лучший подарок, чем я, щёлкнув меня

по носу, как нашкодившего щенка. Громко зарычав, я встал и от-

швырнул ближайший стол вместе с едой в сторону, забрызгав ею

стены храма.

Обрывок сорок первый

Как хотелось бы, чтобы война была красивой. Молчащие, вы-

строенные в линию горизонта, застывшие друг напротив друга в

ожидании приказа войска. Под ногами зелёная трава, а над головой

синее небо. На поднятых флагах цвета: бело-синий с золотом у од-

них и красно-чёрный с золотом у других. Не только золото объеди-

няет две исполинские силы, но и жажда смерти, горящая в глазах

стоящих солдат. Вот тишину рвёт клич командиров, призывающих

152

идти в бой, и послушные человеческие массы рвутся вперёд на вра-

гов…

Настоящая война другая. В ней зелень травы и небесная си-

нева втоптаны в грязь, а в глазах солдат – страх и ненависть в ожи-

дании боли и смерти.

Говорят, чтобы зло победило, достаточно, чтобы добро без-

действовало. Но добро не бездействует, оно покрывает нас свинцо-

вым дождём, долбит из миномётных орудий, оставляя рваные раны

на теле земли, жаждет поставить нас на колени и снести голову с

плеч одним размашистым ударом. А что, если победа над злом сама

является злом и, чтобы добро победило, следует отказаться от вся-

кого сопротивление?

Мы бы могли отсиживаться в тылу сражения, но ощущать вкус

солёной крови очередной жертвы на губах – то же самое, что испить

лучшего вина. Для нас царящая вокруг смерть – это праздник, и мы

не хотим его пропустить. Мы видим, как в небо бесконечным водо-

воротом воспаряют души умерших. И мы этому рады. Мы видим

глаза убийц, идущих на нас с фанатичным блеском в глазах. На их

одеждах вышиты серебряными и золотыми нитями кресты и черепа,

а в руках они сжимают оружие, живое воплощение праведного

гнева. С каждым новым убийством в их глазах исчезает частица

Бога, задавленная жаждой нашей смерти. И мы этому рады.

Четыре всадника Апокалипсиса явились, сея вокруг себя

войну, болезни, голод и смерть.

На моих плечах алая накидка, пристёгнутая у горла украшен-

ной рубинами фибулой, капюшон с чёрным кружевом по краю наки-

нут на голову. Как Pontifex Maximus61, я со склонённой головой ша-

гаю по своим владениям, благословляя царящий вокруг Хаос. Моё

лицо застыло в маске мрачной задумчивости о судьбе мира. Время

61 Великий Понтифик (лат.).

153

от времени я вскидываю руку с зажатым в ней крупнокалиберным

шестизарядным револьвером Taurus Raging Bull с длинным ство-

лом, чтобы благословить ещё одну жертву. Но я чувствую, что не

нуждаюсь даже в этом механизме. Я просто протягиваю левую руку,

словно ощущая, как отчаянно стучит в ней сердечная мышца оче-

редного несчастного, и просто сжимаю ладонь, останавливая её би-

ение. А на зубах хрустит пыль разрушенных зданий.

Астаарта, как всегда, гармонирует с окружающей нас действи-

тельностью: тёмно-рыжие, как кровь, волосы, в цвет им её тёмные

красно-карие глаза и такая же тёмно-красная помада. Она словно

впитывает в себя цвет крови, проливающейся вокруг нас, заставляя

её уже после нескольких минут терять свой цвет, превращаясь в по-

токи бурой жидкости. С плеч спадает длинная чёрная мантия, воло-

чащаяся по земле. На ногах высокие блестящие кожаные сапоги, а

коричневая, длиной до бедра рубаха перетянута у талии широким

поясом с бляхой в виде пентаграммы. В одной её руке изящный

МР5А3 – немецкий пистолет-пулемёт, достойное детище народа

Германии, а в другой – сверкающий сталью стилет с украшенной

золотом резной рукоятью из Южно-Африканского эбенового де-

рева.

Баальберит дурачится под пулями, делая вид, что они ему

опасны. Вместе с взводом наших бесов он, пригнувшись, мчится к

укрытию из перевёрнутой машины и оттуда начинает палить во

врага, хохоча во всё горла. На нём чёрная плотная форма спецпод-

разделений без нашивок, а в руках винтовка M16А4 с подствольным

гранатомётом, из которого он только что превратил нескольких сол-

дат Святой Церкви в окровавленную кучу безвольно лежащего мяса.

Маммона идёт чуть позади нас, своим видом напоминая ско-

рее туриста, чем солдата. Волосы на голове прилизаны назад, под

нижней губой и вокруг подбородка они растут в виде маленькой

козлиной бородки. Он даже не пытается сменить свой имидж под

154

новые обстоятельства, предпочитая оставаться в том же образе

франта и богатея, в каком он нам явился. На нём двубортный пи-

джак гранатового цвета, на воротнике белоснежной рубашки – ко-

ричневый, с золотистыми узорами галстук-бабочка. В его левой

руке бутылка красного сухого французского «Ле Рюше», и он время

от времени отхлёбывает из неё. В правой руке изысканное охотни-

чье ружьё Beretta 686, из которого он, со скучающим видом охот-

ника на мелкую дичь, стреляет по своей добыче. Брезгливо смор-

щившись, он переступает через одного из наших последователей,

попытавшегося сделать короткую перебежку между укрытиями,

чтобы сменить позицию для стрельбы, когда чья-то праведная пуля

заставила его скорчиться от боли у ног Маммоны.

Те из людей, кто мог и хотел, сбежали с дороги двух оскален-

ных злобой сил Добра и Зла, чтобы не быть задушенными или разо-

рванными на куски злобными бесами, в которых превратились наши

последователи (все до одного бритые наголо, громко гогочущие и с

нетерпением ищущие очередную жертву, которую можно изнасило-

вать и убить) или же не быть распятыми или сожжёнными на костре

солдатами Святой Церкви, если на их шее не окажется креста, их

одежда и поведение покажутся чересчур вольными, а молитвы – не-

достаточно искренними. Яростная стихия нашей Священной войны

не щадит никого, перемалывая всё, что попадает в её ненасытное

чрево.

Серые, полуразваленные пятиэтажные дома. Обвалившаяся

штукатурка кусками лежит около них. Окна ещё хранят черные

следы дыма. В сером небе, роняющем тяжелые капли дождя, кото-

рые имеют железный маслянистый привкус, кружится черный во-

рон.

Солнца не видно. В воздухе раздаётся непрерывный грохот

наземных орудий, стрекотание автоматического оружия и дикие

155

стоны раненых. На этот шум накладывается свист бомб и грохота-

ние взрывов. На грязной земле недалеко от крыльца лежит мертвец.

У него отрезано одно ухо. Вода, стекающая вниз, в сточную канаву,

имеет цвет ржавчины.

Воздух свистит от летящих снарядов с тупой силой пробива-

ющих ребра, черепа, сердца, руки, ноги, печень, мозги. На потрес-

кавшемся тротуаре видна воронка взрыва, а рядом лежат те, кого

этим самым взрывом разметало. Один из них находится поодаль

всех остальных. Видимо, он был жив и продолжал ползти, пока не

умер. Внутренности отметили его путь от начала и до конца.

Посредине дороги, раскинув руки, лежит ребёнок двенадцати

лет. Кровь струится из простреленного плеча. Множество пулевых

ранений покрывают его туловище. Рядом с ним пузырится лужа, и

красные пузыри лопаются под каплями дождя. Около руки лежит

маленький кусок ватмана, залитый кровью. А на белом, еще не ис-

пачканном кровью кончике листа виднеется бледно-салатовая

трава.

Обрывок сорок второй

Над руинами зданий пролетает военный истребитель. Неба не

видно из-за поднимающихся кверху клубов чёрного дыма. Целые

кучи обломков дерева и кирпича лежат в основании зданий, а ас-

фальт измельчён в мелкую крошку. В горле першит от дыма и пыли.

И над царящей вокруг разрухой возвышается наш чёрно-красный

храм. Мы со свитой сидим на ступенях храма, жуём бутерброды с

копчёной грудинкой и непринуждённо болтаем о пустяках.

– А потом он выскакивает из-за угла, одной рукой крестится,

а другой стреляет мне прямо в плечо. Идиот! Целиться нужно двумя

руками! Кто так вообще стреляет? Он только из учебки вышел что

ли? – говорю я, потирая небольшой шрам на плече. – Вроде война

уже не первый месяц идёт, а всё как дети малые.

156

– Тебе повезло, милый! А вот в Италии, говорят, от Милана до

самых Сиракуз все наши бесы выжжены огнём мальтийского воен-

ного ордена госпитальеров. Великий Магистр ордена, вошедший во

вкус крови, сжигает на кострах всех, кто не находится в святом лоне

церкви, и жадно посматривает в сторону Алжира, Ливии и Египта.

Я представляю, как в чёрном одеянии с белоснежными широ-

кими рукавами и воротником шагает Рыцарь Чести и Преданности

с серебряным мальтийским крестом на груди, а за ним ведут на ко-

стёр людей в грязной одежде с потупленным взглядом без надежды

и без веры.

– Ты меня не удивила, – усмехнулся я. – В древнейшем оплоте

христианского насилия, исторгнувшем из себя крестовые походы,

не могло быть иначе. Рим превратил религию мира и любви в рели-

гию войны почти сразу после её рождения. Другое дело Германия,

Англия или Америка. Протестанты не так сильны в этом деле, да и

на нашей стороне там выступает добрая половина всех жителей этих

стран.

Маммона спешно глотает кусок бутерброда и подхватывает:

– Особенно Америка! До чего же я люблю американцев, этих

до дьявола практичных, лицемерных и наглых ублюдков, не гнуша-

ющихся ничем, лишь бы в их карманах водились деньги. Какое-то

время я там жил и, скажу честно, не видел ни одной другой такой

страны, где бы мою философию так жадно впитывали всем суще-

ством. Хотя там всё ещё идут бои, но, скажу я вам точно, професси-

ональная армия там будет сражаться на стороне того, кто платит. А

деньги для этого водятся там у тех, кто всем своим почерневшим

сердцем и душой следует за нами. Наш договор с ними был подпи-

сан задолго до того, как миру явился ты, Ариман.

– А что Китай и Япония? Как там обстоят дела? – спросила

Астаарта.

157

– Наблюдают, – пожал я плечами. – Там ничего не мешает

расти нашим храмам, но и нет почвы для конфликта. Да и мне, если

честно, нравится буддизм.

Маммона прекратил есть свой бутерброд, Астаарта прищури-

лась, а Баальберит поднял вопросительно бровь, но все промолчали.

– Буддизм даёт любому право на иллюзию вечной жизни в

этом мире, исключая и рай, и ад, – ответил я на их молчание. – Мне

это нравится.

Почему человек так боится смерти и ему жизненно необхо-

димо верить в воскрешение? Так ли боится сперматозоид превра-

титься в эмбрион, чтобы войти через влагалище в этот мир, как че-

ловек боится превратиться в червей, рождающихся из его бренных

останков? Эти же черви, проходя свой жизненный цикл, становятся

удобрением для почвы, из которой растут растения, дающие плоды

и жизненные силы живущим людям. Фрукты, овощи, ягоды – это

взошедшие останки, которые питают новыми жизненными соками

ныне живущее тело, чтобы превратиться в белок, устремляющийся

к яйцеклетке. И вот, человек возрождается снова, чтобы трепетать

от страха смерти, несмотря на то что проходил этим путём много

раз.

– Это не человек боится, – ответила Астаарта. – Это его душа

приходит в ужас от того, что ждёт её после смерти. Посмотри на

животных: они принимают свою смерть с достоинством, как долж-

ное, потому что не имеют души от Бога. Человек же слишком боль-

шое значение придаёт смерти.

– В любом случае такое перерождение фактически и означает

бессмертие и порождает отсутствие страха смерти, о котором гово-

рят буддисты. Оно же и означает ту самую реинкарнацию, то есть

перерождение, которое европейское население истолковывает в

традиции христианской религии как переселение души из тела в

тело. Пытаясь достичь просветления, они приходят туда с разумом,

158

наполненным знаниями о душе, рае и аде, и пытаются приложить

свои знания к этой религии. Будда не получал божественного откро-

вения, он лишь наблюдал за привычным ходом времени и простран-

ством вокруг себя. Простое наблюдение Сиддхартхи Гаутамы об от-

казе от себя, принятое за аскетизм, лишь означает, что отказавшись

от того, что составляет личность человека: его воспоминаний о про-

шлом, надежд на будущее, его социального статуса и материального

достатка, его эмоциональных переживаний, – он не станет бояться

превратиться в червя, который не заботится обо всём этом.

Человек больше всего боится потерять свою личность, свой

ярлык на мешке с костями. Скажи ему, что его страхи и комплексы,

воспоминания детства и пережитый опыт будут помещены в новое

тело – и он возрадуется. Скажи ему, что его тело живёт вечно, а вот

личность погибает – и он скорбит.

Буддисты – это те самые люди, которые живут в мире, создан-

ном Богом, не нуждаясь в обещании вечной жизни для души. Они

именно такие, какими он изначально планировал создать людей.

Поэтому ни Китай, ни Япония, ни другие азиатские страны, испове-

дующие буддизм не являются нашими врагами в Священной войне.

У них нет того, от чего бы мы должны были их освободить.

Я глотнул горького светлого пива и откусил от бутерброда с

копчёной грудинкой.

Обрывок сорок третий

Очередная перестрелка в центре большой площади затяну-

лась. И та, и другая сторона устало строчит из автоматов, уже даже

не пытаясь целиться. Мы наблюдаем за этой сценой, сидя в своём

чёрном бронированном автомобиле, сделанном на заказ для пере-

возки командного состава, и почти не слышим звуки стрельбы за

бронированными толстыми стенками.

159

– Скучно! – констатировал Баальберит, ёрзая на заднем сиде-

нье. Помолчав немного, он предложил. – Может, нам выйти и разо-

греться?

Я очнулся от дрёмы и кивнул в ответ:

– Давайте, а то я сейчас просто усну.

Мы выскочили наружу, захлопав дверьми. И первое, что нас

поразило, это тишина, от которой мы отвыкли за долгое время

войны. Никто не стрелял. Над кварталами повисло полное молча-

ние.

Мы начали пробираться вперёд по хрустящему под ногами му-

сору, через завалы и баррикады, встречая то тут, то там очередной

труп. Воздух смердит, сладковатый запах смерти наполняет лёгкие

и вызывает тошноту. Маммона достал платок и прижал его к лицу,

закрывая глаза и рот.

– Какие же они вонючие!

– Прямо как твои деньги, – рассмеялся я.

– Но-но! – улыбнулся он в ответ. – Деньги не пахнут!

Мы шли мимо наших бесов, уставших, в поте и крови, но всё

таких же смешливых. Они воспользовались передышкой, чтобы по-

есть и как следует напиться. Одна из девушек кладёт рядом с собой

автомат, быстро скидывает свой шлем, расстёгивает на себе куртку

и поднимает майку, обнажая полную грудь. К ней тут же присасы-

вается один из сидящих рядом бойцов, а она удовлетворённо стонет.

Его грязные руки лезут к ней в трусы, а ещё трое солдат рядом под-

ходят ближе, расстёгивая ширинки, чтобы принять участие в оргии.

Мы осторожно пробираемся вперёд, пересекая незримую гра-

ницу фронта.

В центре площади стоит человек с белокурыми волосами в се-

рых штанах и коричневом затасканном свитере, слипшимися от

пота и покрытыми серой пылью, и громко говорит, обращаясь к сол-

датам Святой Церкви:

160

– Заповедь новую даю вам: да любите друг друга, как я возлю-

бил этот мир. Так и вы любите друг друга. Ибо потому, если будете

иметь любовь между собою, все узнают, что вы – мои ученики62. Так

говорил господь наш Иисус Христос в Священном писании. И если

кто ударит вас по одной щеке, то подставьте другую. Так он учил.

Так не берите на себя греха и не поддавайтесь на дьявольское иску-

шение, отвечая злом на зло, но теряя при этом свою душу. Помните,

что благими намерениями защитить Господа на земле вы теряете

своё место в Раю вместе с ним. Разве вы думаете, что Бог нуждается

в вашей защите? Убогие! Где ваш разум и ваша вера? Всемогущий

Бог, создавший целый мир и вас вместе с ним, нуждается в вашей

защите? Разве он не заповедал нам: любите врагов ваших, благо-

словляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и мо-

литесь за обижающих вас и гонящих вас?63 Встаньте на колени и

молитесь о прощении тех, кто искушает и гонит вас.

Столько силы и веры было в его словах, что некоторые из сол-

дат упали на колени, бросив своё оружие и, закрыв лицо руками,

стали раскачиваться вперёд и назад, что-то бормоча вполголоса.

Другие нерешительно стояли вокруг него, смущённо озираясь. В

жаре долгой войны они уже забыли, что значит молиться о проще-

нии. Они ежедневно утром и вечером автоматически отчитывают

молитву «Отче наш!». Перед закрытыми глазами долгой вереницей

шагают, изуродованные пулями, тела их товарищей, и зубы скреже-

щут от злобы, превращая молитву в крик ненависти к врагам. Они

молятся, падая на землю под взрывами или скрючившись за очеред-

ным прикрытием, прося Бога подарить им ещё день этой жизни, за-

быв о том Рае, который им обещан после смерти. Разве истинно ве-

руя, они бы молились о том, чтобы прожить ещё один день в этом

аду? Они молятся, взводя курок и глядя в перекрестие прицела о

62 Св. Евангелие от Иоанна 13:34, 35. 63 Св. Евангелие от Матфея 5:44.

161

том, чтобы их освящённая пуля нашла свою цель и отняла жизнь у

врага. Но они никогда не молятся о прощении или любви. Кому же

тогда они молятся о ненависти и смерти?

Мы выбрались из своего укрытия, представ перед глазами со-

бравшихся.

– Святой Боже, – ахнул один из солдат, поднимая автомат и

целясь в нашу сторону. Ещё бы. Мало кто из солдат Святой Церкви

видел нас так близко и остался жив. Печать зла лежит на наших ли-

цах, отчего панический ужас овладевает их сердцами.

Проповедник встаёт между нами и его стволом, раскинув руки

в сторону и спокойно глядя в его глаза:

– Брат, не губи свою душу! Вспомни о любви и прощении,

вспомни, что заповедал нам Бог! Пусть на всё будет не твоя, а Его

воля!

Тут я узнал его. Это был тот самый паренёк, который встре-

тился нам в зимнем феврале почти вечность назад. Он же был и тем

самым священником в лютеранской церкви, где между нашими по-

следователями и христианами была пролита первая кровь. В нём би-

лась и трепетала живая душа Бога, освещая всё вокруг себя своею

святостью, заставляя болезненно сжаться моё сердце от давних вос-

поминаний.

Астаарта сложила руки на груди и негромко сказала:

– Разве Бог сам не подаёт пример, как нужно бороться с вра-

гами? Разве не низвергнул он Падших в ад, обрекая их на адские

мучения? Разве не обещает он каждому, кто ослушается его воли,

что будет он наказан невыносимой болью? И если он учит прощать,

то почему же до сих пор не простил того, кто первым нарушил его

волю, почему он не простил дьявола? Ты говоришь, что на всё его

воля? Что же, вот его воля, и я её пророк! – яростно закричала

Астаарта, обводя рукой царящее вокруг разрушение и трупы. –

Вдохни сладковатый запах божьей воли! И как тебе это нравится?

162

Из переулка показались закованные в чёрную броню солдаты

с мальтийскими крестами на груди. Посланники Священной Инкви-

зиции.

– Вот он! – заорал один из них, указывая в нашу сторону. –

Стоять!

Они бросились к нам, снимая с плеча тяжёлые автоматы.

Мы начали понемногу отступать назад, используя прикрытия,

но инквизиторы, не обращая на нас внимания, схватили проповед-

ника и повалили его на землю, скрутив руки за спиной. Внимающие

ему солдаты в недоумении стояли рядом, не зная, что делать.

– Его бредни подрывают моральный дух и стоят нам победы!

– прорычал один из инквизиторов со шрамом на лице. – Из-за его

россказней мы потеряли целую бригаду хороших ребят, решивших

не оказывать сопротивление прислужникам Антихриста. Он подры-

вает авторитет Святой Церкви, наместника Бога на земле, которая

говорит вам: защитить Святую Церковь и убить Антихриста – вот

миссия, достойная праведника. Выполняйте!

Солдаты ожили, услышав знакомые слова и мысли, к которым

они так привыкли.

Защитить Святую Церковь.

Убить Антихриста.

Вот их праведная миссия.

Они взялись за оружие, и перестрелка возобновилась, но мы к

тому времени уже вернулись в свою машину.

– Его сожгут. Единственного оставшегося праведника сожгут,

– устало констатировал я и ударил кулаком со всего размаху о

стекло, ощущая приятную боль в разбитых костяшках.

Обрывок сорок четвёртый

– Так не хочется умирать, – с тоской сказала Астаарта. – Я

здесь очень привыкла.

163

– Ну, тише, тише, – ответил я и прижал её голову к своей

груди.

Маммона сидит в больших наушниках и слушает музыку с

плеера, закрыв глаза. Баальберит строгает из деревяшки что-то, по-

нятное только ему одному. Несколько наших бесов устало сидят на

полу, вытянув ноги. Кто-то дремлет, кто-то остекленевшими гла-

зами смотрит в одну точку. У нас не осталось ни алкоголя, ни нарко-

тиков, чтобы хоть как-то снять напряжение последних недель.

Благо, еды навалом, но в ожидании скорой смерти аппетит напрочь

отсутствует.

Мы находимся в нашем последнем оплоте: громадном чёрно-

красном храме, расположенном в Нью-Йорке, точнее в том, что от

него осталось.

Последние месяцы Священной войны завершились пораже-

нием по всем фронтам. Мы вынуждены были бежать из России, как

и наши бесы из многих других стран. Силы христиан, укреплённые

силами победоносной Святой Инквизиции, выдавили нас, как гной,

почти отовсюду. И вот теперь американский континент, последний

из наших рубежей, лежит в руинах, а солдаты Святой Церкви шаг за

шагом, смерть за смертью, пробивают себе путь к нашему убежищу

в храме.

Организация объединённых наций молчит, превратившись в

безвольное собрание тех, кто не смог предотвратить Священную

войну, с ужасом наблюдая за её последствиями, а балом правит

Международная христианская миссия (МХМ), состоящая из обрет-

ших власть глав христианских конфессий по всему миру. На знамё-

нах исполняющей волю МХМ Святой инквизиции развивается де-

виз: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Бо-

жиими». И вот дети Бога напрягают все свои силы, чтобы положить

конец нашему недолгому правлению.

164

Щёлкнув пальцами, я создал маленький колеблющийся огонёк

на кончике своего пальца, чтобы развлечь Астаарту. Она слабо

улыбнулась:

– Балуешься…

Храм тряхнуло от взрыва, один из стаканов на краю стола упал

на пол и разлетелся стеклянными брызгами, а с части стены обле-

тела штукатурка. Я погасил огонь и пожал плечами:

– Чем меньше в мире души Бога, тем больше хаоса. Чем

меньше силы, поддерживающей порядок, тем легче менять окружа-

ющую действительность.

– Я знаю, – ответила Астаарта.

– Я могу их убить. Всех. Просто выйду за дверь, раскину руки

и уничтожу их всех до одного. Хочешь? – спросил я, крепче обнимая

её за плечи.

В ответ она покачала головой:

– Не можешь. Ты же знаешь. Иначе всё это не имеет смысла.

Антихрист и его свита должны исчезнуть и дать Святой Церкви про-

должить своё дело. Теперь она к этому готова. Какой толк в том,

чтобы уничтожать раз за разом эти мешки с костями? Душа Бога

будет снова и снова возрождаться в каждом новом ребёнке. Нужно,

чтобы они сами, своими руками, выдавили её из себя через нена-

висть, гнев, насилие. Пусть последний праведник падёт не от наших

рук, а от рук своих же братьев.

Я посмотрел в окно. Там по развороченным взрывами цветоч-

ным клумбам, со злыми тёмными лицами, одетые в чёрную военную

форму, с тяжелыми автоматами в руках быстро передвигались сол-

даты Святой Церкви. Однако я смотрел вовсе не на них, словно мне

совсем и не было до них дела, а на цветы, ещё оставшиеся на клум-

бах. Солдаты оставляли за собой след из поломанных и втоптанных

в землю ярких голубых, зелёных и оранжевых цветов. Наблюдая за

этим, я крепко стиснул зубы и сжал кулаки.

165

В тесном закутке между двумя дверями храма, набитом те-

лами борющихся солдат, завязался рукопашный бой. Они хватаются

руками за цевьё автомата, поднимая его вверх, стараясь отодвинуть

очень глубокое, чёрное и смертельно опасное отверстие как можно

дальше от себя. Наших бесов ведет за собою Лёша Бадер. Весёлый

юнец со смешной чёлкой и серьёзным выражением лица, которое

абсолютно не идет его возрасту. Спортсмен, чемпион по рукопаш-

ному бою. Через мгновение его мёртвое тело лежит под ногами у

тех, кто всё ещё жив и борется за очередной автомат. Своими зубами

наши бесы вгрызаются в кисти и ноги солдат. Вгрызаются жадно,

до крови, заставляя солдат Святой Церкви с тёмными лицами вы-

пускать из рук оружие.

Оружие в моих руках по весу такое же, как и игрушечный

пластмассовый автомат. Или мне это только кажется из-за дьяволь-

ской дозы адреналина в крови.

Бой за храм шёл не один час и даже не одни сутки. Мы оказы-

вали ожесточённое сопротивление, заставляя врага драться за каж-

дое помещение. В общей столовой выстрелами уже давно было раз-

бито окно. Несмотря на это, в ней ужасно воняло дымом. Все столы

мы перевернули, и они образовали одну линию баррикад, которая

хоть немного защищала от выстрелов противника.

Рядом с дверью, ведущей в столовую, солдаты пробили боль-

шое отверстие, чтобы было удобнее стрелять. Недавняя атака завер-

шилась снова ничем, и теперь мы наблюдаем за тем, как солдаты

бегут вереницей друг за другом мимо нашей двери в сторону других

помещений. Нам остаётся только гадать, много ли ещё осталось тех,

кто сопротивляется?

Нас осталось всего восемь человек, когда стремительно нача-

лась новая атака врага. Из отверстия в стене высунулись два авто-

мата и начали стрелять. В двери вкатилась граната, и мы нырнули в

своё укрытие. Раздался хлопок, и помещение заволокло дымом. В

166

дверь по одному, по двое начали вбегать солдаты, выпускающие ко-

роткие очереди из своих автоматов в нашу сторону.

Мы даже головы не смели поднять, а, поднимая руки с авто-

матами над головой, не глядя, выпускали очереди наугад в сторону

двери. Но такая тактика была неэффективна.

– Пришла пора умирать, – сказал мне сидящий рядом Баальбе-

рит. Сказал, прищурившись, как-то весело и беззаботно, и подмиг-

нул мне. В его руках находился большой тяжелый чёрный пулемет.

Он резко вскочил и упёр пулемет в край стола, после чего начал

строчить из него в атакующих. Вслед за ним вскочили и другие,

стреляя в противника.

Я видел, как упал Дима Метель, первый задира среди наших

бесов и страстный любитель женщин. Первая пуля зацепила его

плечо, слегка развернув влево, а вторая стукнула прямо в голову,

отчего из головы на стену брызнули красные струи. Мне нужно

было встать, потому что только так я мог помочь сдержать наступ-

ление, но я словно оцепенел. Я смотрел на лежащее у моих ног тело

Маммоны. Его голубая рубашка была вся в крови, в тон его крас-

ному галстуку, а открытые глаза смотрели в осыпавшийся штука-

туркой потолок. Я смотрел на Астаарту, которая безжизненно по-

висла между столами. Её рука, зацепившаяся за стол, была вздёр-

нута вверх.

В тело стоящего рядом со мной беса вгрызлись одновременно

четыре пули, но он продолжал стрелять. А я продолжал сидеть в

оцепенении за своим укрытием. Он упал тяжелой ношей прямо на

мои колени. Вслед за этим ко мне через стол упала небольшая зелё-

ная граната. Лимонка. Ф-1.

И мне, вдруг, стало так обидно за сломанные цветы, что я взял

автомат, встал и стал стрелять в десятки бегущих мне навстречу

темнолицых людей в военной форме, пока взрыв, оторвавший мне

167

ноги, не заставил меня упасть и закрыть глаза, отправляя в давно

исхоженную мной вдоль и поперёк долину смерти.

168

ЧАСТЬ 4

ОСВОБОЖДЕНИЕ

169

Обрывок сорок пятый

Каждое утро и каждый вечер воздух над городом наполняется

колокольным звоном и монотонным гулом молитв, возносящихся к

небесам. Падая на колени, люди бормочут «Отче наш», краям глаза

наблюдая за рыцарями Святой инквизиции – защитой и опорой

Международной христианской миссии; миротворцами, одержав-

шими победу над Антихристом и его свитой; блюстителями морали

и поведения среди нетвёрдых в вере мирских граждан. В чёрных су-

танах с белоснежным воротником и манжетами, с вышитыми золо-

том мальтийскими крестами на груди они наблюдают за порядком

и спокойствием с внимательностью охотничьих псов. Их лица

скрыты в тени надетых на голову капюшонов. На поясе с левой сто-

роны висят в ножнах короткие одноручные мечи – признанное ору-

жие для защиты христианской веры, наследующее форму креста, а

с правой стороны в кобуре висят тяжёлые пистолеты с обоймами,

наполненными освящёнными пулями. Воздух пахнет дымом кост-

ров и аппетитным запахом жареного мяса.

Горожане молятся с рвением обречённых на смерть, чтобы ни-

кто не заподозрил их в недостатке веры. Они бросают в пустоту

слова и слушают в ответ пустоту, не ощущая ничего, кроме устало-

сти и страха, но всем своим видом показывают воодушевление и ра-

достный экстаз.

– О, вы знаете, иногда у меня просто дух захватывает от того

спокойствия и радости, которую я ощущаю, когда молюсь, – улыба-

ясь, говорит мать двоих детей. Отец сидит здесь же рядом и стара-

тельно улыбается в тон ей.

Районный священник улыбается в ответ и втыкает вилку в

приготовленную на ужин жареную рыбу. Съев кусочек, он запивает

его вином. Все улыбаются и все счастливы в лоне христианской

Церкви.

– Очень хорошее вино! – говорит он.

170

– Ещё из довоенных запасов, – отвечает отец семейства. – А

завтра вы к кому собираетесь наведаться?

– К семье Афанасьевых, давненько у них не бывал, – отвечает

священник. У него такая работа – ежедневно посещать прихожан

своей районной церкви, чтобы поддерживать в должном состоянии

их духовное здоровье. Он устал и хочет выходной. С трудом сдер-

живая зевоту, он говорит. – Рассказывают, что некоторые правед-

ники во время молитвы отчётливо различают музыку, доносящуюся

с небес.

Холёные пальцы священника разламывают хлеб, катают из

мякиша небольшой шарик и отправляют его прямо в широко откры-

тый рот.

Кореи и Японии больше нет. Вместо них выжженные до стек-

лянного блеска радиоактивные пустыни. Международная христиан-

ская миссия приняла решение выжечь в корне огнём освящённых

атомных бомб попытки пересмотреть международную экспансио-

нистскую политику Святой Церкви. Весь мусульманский мир от

Марокко до Пакистана охвачен огнём Второй Священной войны,

направленной против наследия Антихриста: против тех, кто насаж-

дает ложные вероучения. По пескам и пыльным дорогам катятся

чёрные бронированные танки с крестами на броне, огнём из всех

орудий доказывая истинность христианской религии. Нет больше

того раздробленного, запутанного мира, каким он был раньше. Есть

Святая Церковь и те, кто против неё. Теперь не нужно думать над

тем предлогом, как заполучить богатую нефтью территорию му-

сульманских стран. Достаточно простой энциклики от Совета Меж-

дународной христианской миссии, заклеймившей в своём списке

страны с иными религиями как «еретические» и «наследующие

знамя Антихриста».

Ответь:

Что вам мешало прозреть?

171

Что же случилось с мечтой

Сделать для всех рай земной?64

Миротворцы говорят: «Борьба за мир – это неустанный труд.

За мир, как и против войны, нужно бороться»65.

Вот как оно теперь бывает. По тёмной улице, освещаемой ред-

кими фонарями, идёт молодая девчонка лет шестнадцати, немного

пьяная, от чего её слегка покачивает из стороны в сторону. Юбка на

ней сильно помята. Ветер доносит приятный цитрусовый запах её

духов, заставляющий мужскую плоть шевелиться в штанах.

Она проходит мимо угрюмых мужчин и женщин, одетых в

чёрные одежды Святой Инквизиции, перебирающих в одной руке

костяшки чёток, а другой ласкающих рукоять своего меча. Их губы

на автомате читают вполголоса молитвы, пока глаза внимательно

наблюдают за девушкой.

Рядом с ними стоит высокий столб, окружённый со всех сто-

рон охапками сухих веток.

Из их числа отделяются мужчина и женщина и быстрым ша-

гом догоняют девушку, толкая её к стене. Мужчина хватает её за

горло и, крепко прижав к стене, не даёт вырваться, пока женщина

разрывает на ней блузку, обнажая маленькую упругую грудь с тор-

чащими сосками.

– Где твой крест? – спрашивает мужчина, слегка ослабляя

хватку.

Девушка всхлипывает и хрипит:

– Дома забыла…

Женщина в чёрном кровожадно ухмыляется, глядя на неё сво-

ими тёмными глазами. Она хищно втягивает носом воздух, улавли-

64 Строки из песни «Что вы сделали с нашей мечтой?» группы «Ария». 65 Принцип, декларируемый Организацией объединённых наций в операциях

по поддержанию мира.

172

вая среди запаха духов терпкую нотку недавнего секса. Как охотни-

чья сука из числа Господних псов она чувствует запах своей

жертвы. Она просовывает руку под юбку, отодвигая узкую полоску

трусиков, и проталкивает свои пальцы ей во влагалище.

– А девственность ты тоже дома забыла?

Девушка испуганно бьётся, пытаясь ослабить хватку, и сучит

ногами по земле. Инквизитор отпускает её, и она падает в грязь у

его ног. Скрючившись, она всхлипывает и повторяет:

– Пожалуйста! У меня день рождения сегодня! Пожалуйста!

Мы просто праздновали с другом! Прошу вас! Пожалуйста! Пожа-

луйста! Отпустите меня!

– Дитя, разве ты не знаешь, что сладострастие, блуд, похоть и

распутство – это один из смертных грехов? Как можем мы оставить

семена Антихриста расти в тебе, чтобы они принесли снова немыс-

лимые беды, заражая других? – наставительно и мягко говорит ин-

квизитор, скрестив руки на груди. Услышав мягкие нотки в его го-

лосе, девушка быстро приподнимается и встаёт перед ним на ко-

лени, обнимая его колени, и запрокидывает голову, силясь посмот-

реть в его глаза. Инквизитор быстро наклоняется и снова хватает её

железной хваткой за горло, пристально глядя в её заплаканное лицо.

Наступает несколько секунд тишины, пока пёс Господа обнюхивает

свою жертву. Нервы девушки напряжены, она готова вот-вот снова

сорваться в истерику.

Наконец, инквизитор выпрямляется, отталкивая её от себя.

– Я в твоё покаянье не верю, – говорит он жёстко.

– Бедная девочка, – вздыхает женщина рядом с ним, хватая её

за волосы, и тащит за собою.

Та визжит на всю улицу, мешая проклятья и молитву, но окна

домов полны безжалостной пустотой. Лишь в ответ над пустыми

улицами раздался гулкий колокольный звон. Повеяло дымом и ап-

петитным запахом жареного мяса.

173

Мы наблюдаем, как псы Святой Церкви тащат очередную

жертву по улице. Мы одеты в чёрные сутаны, поверх которых на

тяжёлой золотой цепи висят кресты. Наши лица скрыты в тени ка-

пюшонов. Я вспоминаю, как когда-то давно, целую вечность назад,

мы также освободили от жизни красивую молодую девушку за то,

что она носила крест. Я вспоминаю печальный образ её души, и мне

становится немного грустно. Ничто так не бередит сердце, как дав-

ние воспоминания.

Глупо полагать, что нас можно убить. Мы приняли иное обли-

чье и вернулись из-за тёмных границ Хаоса, чтобы наблюдать за

тем, как своими собственными руками человечество завершит нашу

работу.

Обрывок сорок шестой

Первая ступень.

Тебя раздевают донага и демонстрируют широкий арсенал ин-

струментов, которые помогут тебе полностью покаяться в своих

грехах и стать праведником. Если вы бывали у зубного врача, когда

ещё не придумали обезболивающего, вы наверняка помните это

ощущение, ожидание скорой боли: левая часть груди и плечо не-

много немеют, сердце сжимается, горло становится сухим, а ноги –

ватными, в голове туман и немного путаются мысли, становится

трудно глотать. И это даже не трусость, просто твоё тело трепещет

в ожидание боли. И даже боль не так страшна, как тот фантом, что

рождается в твоих мыслях.

Вторая ступень.

Худощавый человек с острым лицом и большим носом в чёр-

ной сутане бормочет, перебирая чётки:

– Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою; благо-

словенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего

174

Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне

и в час смерти нашей. Аминь!

Твои мычание и стоны прорываются через закрытый кляпом

рот. Твоё тело всё ещё сводит судорогой, когда палач отводит элек-

троды от рук, а по ногам бежит тёплая струя мочи. На кистях оста-

ются мелкие пятна от электрических ожогов.

Худощавый человек берёт стакан воды, отпивает один глоток,

ставит на место и снова начинает повторять молитву «Аве Мария».

Палач приставляет концы электрических проводов к твоим вискам,

и ты, в ожидании пронзающих электрических игл, тщетно пыта-

ешься освободить руки от зажимов. Перед твоими глазам возникают

яркие синие, розовые, зелёные вспышки света, ты чувствуешь, как

посреди головы, в самом центре мозга, нарастает жгучая сверхно-

вая, которая вот-вот поглотит тебя полностью, а в костях твоих рук

и ног огнём мучительной боли отзываются электрические разряды.

Короткий отрывок молитвы, во время которого твоё тело очищают

электрическим током, представляется таким же длинным, как веч-

ность в Аду.

Но вот наступает короткая передышка. Ты пытаешься сфоку-

сировать взгляд, но он беспорядочно падает на незначительные де-

тали: трещину на потолке подвала, чей-то чёрный волос на белом

полу. В голове нет никаких мыслей. Твой мозг пуст, как мир перед

приходом Творца. Яркие пятна, плавающие перед глазами, внезапно

преображаются в ангелов в белоснежных одеждах. Они протяги-

вают к тебе свои холодные ладони, успокаивая твою боль. Ты улы-

баешься от их ласковых прикосновений.

А худощавый человек в чёрной сутане отпивает глоток из

большого стакана и начинает повторять снова:

– Радуйся, Мария…

Третья ступень.

175

Твои руки пристёгивают к перекладине так, чтобы ноги не

могли касаться пола, а к ступням привязывают небольшие тяжёлые

гири. Всего несколько десятков секунд достаточно, чтобы ты почув-

ствовал, как начинает жечь болью позвоночник, суставы рук и ног.

И вот проходит минута, затем другая. Боль становится невыноси-

мой, и ты кричишь во всё горло. За твоим криком следует хлёсткий

удар по лицу, в кровь разбивающий губы, а затем тебя окатывают

из ведра ледяной водой. Кто-то намеренно включил кондиционер,

чтобы стало холоднее, и тебя начинает бить мелкая дрожь от боли и

холода. Ты потерял счёт времени, не знаешь, который сегодня день.

Может быть, пытка началась всего час назад, а может быть, она

длится уже месяцы. От невыносимой боли ты снова кричишь и

снова получаешь хлёсткий удар и волну ледяной воды. Ты облизы-

ваешь губы и широко открываешь рот, стараясь вдохнуть глоток

живительного воздуха. Из твоего переломанного носа текут крова-

вые капли, мешая дышать. Каждый раз, двигая челюстью, ты слы-

шишь небольшой щелчок, который говорит, что челюсть сломана и

кость задевает кость. Весь мир для тебя – это огромный пульсирую-

щий комок боли, и больше всего на свете ты желаешь от него отдох-

нуть.

– Ниспошли мне, Господи, смерти! Молю тебя, Господи, нис-

пошли! – хрипишь ты, пуская кровавые пузыри. В ответ следует но-

вый удар и ледяная вода обжигает холодом твою замёрзшую кожу.

Мы наблюдаем, стоя за тёмным стеклом, как еретика, призы-

вающего к любви вместо ненависти, освобождают от его заблужде-

ний псы Святой Церкви.

– Как твоё имя? – задаёт первый за всю пытку вопрос человек

в чёрной сутане.

– Исаак Рихстов, – хрипло бормочет еретик. В его изуродован-

ных пытками чертах лица мы с Астаартой с трудом различаем того

красивого молодого парня, с которым нас в прошлом неоднократно

176

сводила судьба: зимним вечером незадолго до встречи с Маммоном,

затем в лютеранской церкви, где он был священником, и, наконец,

на поле битвы, где он проповедовал солдатам любовь и прощение,

за что и был арестован Святой инквизицией.

Его глаза бегают из стороны в сторону, время от времени оста-

навливаясь, словно что-то различая. И тогда на его окровавленных

губах появляется улыбка.

– Не дай мне греха, Господи, прекратить молиться за их души,

– бормочет он. – Господи, милосердный, спаси их души. Господи,

спаси их души!

Мы смотрим, как отчаянно держится за души своих палачей

этот мертвец с добрыми глазами.

Обрывок сорок седьмой

Мы заходим в тесную каморку в подвалах Святой Инквизи-

ции. Вместе с нами заходят и другие служители Международной

христианской миссии. Среди белых стен на полу лежит лицом вниз,

раскинув руки, истерзанный пытками человек. На нём длинная бе-

лая рубаха, под которой ничего нет. Камеру круглосуточно заливает

яркий белый свет, от которого уже через минуту становится больно

глазам.

На звук открывающейся двери он с трудом собирает силы,

приподнимается и садится, пытаясь улыбнуться распухшими гу-

бами, чёрными от запекшейся крови. Его правая щека вздулась, нос

свёрнут налево, а один глаз полностью покрыт синевой и не откры-

вается.

– Кто вы?

Ему отвечает служитель, одетый в чёрную рясу, с большим зо-

лотым крестом на груди, висящим на длинной золотой цепи, с

177

нахмуренным, брезгливо сморщенным пухлым белым лицом, се-

дыми усами, редкой небольшой бородой и серыми глазами, глядя-

щими пристально и недобро:

– Наблюдатели от комитета по специальным вопросам поли-

тики и религии Международной христианской миссии.

Он вглядывается в лица и, содрогаясь всем телом, опускает

свой взгляд и голову. Спрашивает еле слышно:

– Что же вам от меня требуется?

– Мы бы хотели услышать от вас исповедь всей вашей жизни

без утайки, чтобы узнать, откуда возникла в вас ересь и можно ли её

излечить, – отвечает один из присутствующих, перебирающий в ру-

ках чётки.

Еретик долго думает. Так долго, что некоторые из служителей

начинают нетерпеливо шоркать ногами. В тишине слышен деревян-

ный стук костяшек, перебираемых на чётках. Наконец он громко

прочищает горло и кашляет. После этого начинает свой рассказ.

– Детство... Взрослым кажется оно таким далёким, как будто

его никогда и не было, правда ведь? А ведь оно было у всех нас.

Иногда эти детские воспоминания возникают в нашей голове,

словно из другой жизни. Как-то вдруг вспомнится запах мокрого

песка, в котором мы копались дни напролёт. А ещё воспоминания о

торчащей из песка мачте в игровом городке, с которой можно

спрыгнуть вниз, в эту мягкую, рассыпчатую песочную кучу.

А ещё широкая река с тёмно-коричневой водой и лесистые

сопки на другом берегу. И ты, такой маленький и хлипкий для

взрослых, которые скажут: «ведь ему всего пять лет», кажешься са-

мому себе всесильным, способным переплыть даже такую широкую

реку, ведь до другого берега рукой подать.

В детстве мы такие сильные, такие бессмертные, что кажется,

это на всю вечность. В детстве мы никого не боимся, кроме тех, кто

пробирается ночью под кровать. Тогда нужно обязательно укутать

178

ноги одеялом так, чтобы ночной монстр не смог тебя ухватить и ута-

щить за собой в темноту.

Я помню тёмную комнату, где над кроватью, устланной мно-

жеством ватных одеял, висит старая икона, освещаемая неярким

мерцающим светом от горящей свечи. На ватных одеялах сидит ста-

руха с морщинистым лицом и крючковатым носом. От неё непри-

ятно пахнет лекарствами и старостью.

– Что это? – спрашиваю я своего друга, кивая на икону, но от-

вечает мне скрипучим голосом его прародительница, восседающая

на ватных одеялах:

– Это Бог, внучек!

Я ещё раз смотрю на потрескавшуюся выцветшую икону с

изображением распятого на кресте исхудалого бородатого человека

и не решаюсь больше ни о чём спрашивать, отчасти из-за стеснения,

отчасти из-за какого-то безотчётного страха перед старушкой. Но

когда поздно вечером, опоздав на целый час от положенного вре-

мени, я стою перед дверьми своего дома, предугадывая справедли-

вое возмездие в виде родительского ремня, в голове моей невольно

возникает удивительная мысль: нужно повторить тридцать раз

«Господи, спаси меня!» и ремня можно избежать. Я торопливо по-

вторяю про себя эту короткую первую в моей жизни молитву и за-

хожу в квартиру. То ли потому что моим родителям не хотелось

вставать из тёплой постели, то ли потому что я впервые помолился

Богу, но ремня я в тот вечер так и не получил.

С тех пор я всегда и везде ходил с Ним за руку, дёргая Его, как

ребёнок отца, по поводу и без повода, удивляясь Его терпению и

любви, злясь, когда Он не выполнял мои просьбы, и обожая без

меры, когда он шёл мне навстречу. С ранних лет я не думал о том,

какие надежды и планы он возлагает на меня и, как водится, в свои

юношеские года я даже успел с Ним немного повздорить, как часто

бывает у родителей и детей.

179

– Звучит, как будто ты говоришь не о Господе Боге нашем,

Всемогущем Творце неба и земли, а о своём приятеле из подво-

ротни.

– Так и есть. Никогда не испытывал раболепия или страха,

только любовь, как к Отцу и своему лучшему другу, который всегда

рядом. Как-то раз, когда я шёл по улице зимним вечером, моё сердце

трепетало, раздираемое юношескими противоречиями между мир-

скими страстями и теми духовными истинами, которых я всегда ис-

кал. И мне встретилась безумная парочка, назвавшая себя демо-

нами. Они говорили о страхе и боли, о том, что невозможно попасть

в Рай, служа Богу только из-за страха Ада. Они искушали меня, но

я устоял. Именно так я впервые встретил Антихриста.

– Так ты встречался с ним! – торжествующе заметил один из

присутствующих.

– Да, трижды: один раз зимним вечером, когда его суккуб ис-

кушал меня; второй раз в церкви, где я проповедовал, когда он ис-

кушал мою паству; и в третий раз на поле боя, как раз перед тем, как

меня схватили инквизиторы.

– Так ты узнал о Боге, увидев его изображение на православ-

ной иконе? Ты крестился в православной церкви?

– Нет. Я помню православные, расписанные золотом иконы,

старушек со злобными лицами у алтаря, запах ладана. Это всегда

внушало мне страх и недоверие. Так и не смог заставить себя высто-

ять всю службу в православной церкви до конца. Помню, у нас ря-

дом с домом стояла небольшая церковь, основанная братьями-фран-

цисканцами. Мы с детьми часто играли там под присмотром мо-

нахинь. Уже чуть позже один из священников подарил мне книгу о

Святом Франциске Ассизском, пример которого я и сейчас почитаю

как образец святости. На меня произвели впечатление не его чудеса,

а та любовь и смирение, с которым он относился к другим людям и

всем существам земным.

180

Но среди проповедников католической церкви ни один не смог

сильнее разжечь тот огонь святого духа, который горел во мне, пока

я не услышал проповедь в лютеранской церкви. Проповедник гово-

рил мне о том, что я сам чувствовал не раз, и при этом таким лёгким

и понятным языком, что именно здесь я почувствовал, что эта об-

щина моя. Моему сердцу по нраву пришлось учение протестантов о

том, что главным источником знаний о Боге является Библия, и каж-

дый человек волен читать и трактовать Библию как он сам понимает

и должен жить не так, как говорят священники, а так, как говорит

сам Бог через своё Слово.

– Я всегда говорил, что от протестантов рождаются самые от-

вратительные ереси, а само их присутствие в составе Международ-

ной христианской миссии – оскорбление для Святой Церкви и для

Господа Бога, – яростно прорычал один из присутствующих.

– Спокойно, брат! – обратился к нему другой. – Забудь о раз-

дорах, вспомни о братской любви. Они такие же христиане, как и

мы. Это утверждено всеобщей декларацией в защиту экуменизма и

за сотрудничество христианских конфессий как платформы Между-

народной христианской миссии.

– Не как мы, – пробурчал первый, но успокоился.

– Как же так вышло, что твоя проповедь – это еретическая про-

поведь о любви к врагам?

– Как же это может быть еретической проповедью? – возразил

он. – Ведь сам Иисус Христос говорил: «Любите врагов ваших, бла-

гословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и

молитесь за обижающих вас и гонящих вас».

– Святая Церковь – наместник Бога на земле – пример такой

любви. Когда бесы из воинства Анихриста заложили бомбу под кор-

тежем епископа Сергия Светлогорского, разорвавшую на куски его

тело и тела тех, кто был рядом с ним, патриарх сам лично пришёл к

ним, арестованным и содержащимся в тюремной камере, и сказал:

181

«Я хотел бы только, чтобы вы знали, что Бог простит вам ваши

грехи, если вы покаетесь, и я буду молиться за вас». После чего, по-

буждая их к спасительному покаянию, он подал им иконы.

– После чего их расстреляли.

– Это Священная война. Их грехи наказаны в этой и будущей

жизни. Церковь призывала их к покаянию, но они его отвергли.

Прощение Святой Церкви может быть только тогда, когда будет

прощение от Бога, а оно не может быть получено без покаяния. По-

этому в будущей жизни они буду гореть в зловонном адском пла-

мени, а в этой жизни их покарало воинство Святой Церкви. Иисус

Христос, повелевая любить врагов, имеет в виду прежде всего про-

щение их прежних злодеяний. Мы должны перешагнуть темную

пропасть гнева и дать им прощение, но никак нельзя позволить им

снова творить беззаконие. Мы должны бороться с сатанинским бе-

шенством, охватившим наш мир, с людьми, выступившими против

Бога и Его Церкви. Все верующие должны бороться с этим даже с

применением силы, чтобы больше не возникало соблазна поставить

христианство на одну доску с пацифизмом.

– Это лицемерие. Почему своё спасение, свою любовь к чело-

веку ты меняешь на возможность наказать своего обидчика? Разве

его смерть более важна для тебя, чем спасение собственной души?

Бог повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми и

посылает дождь на праведных и неправедных. Если Он дарует свои

блага и добрым, и злым, то ты кто такой, чтобы судить, кто достоин

его благ, а кто не достоин, кому жить, а кому умереть? Или же ты

боишься претерпеть те страдания, которые претерпел и сам Иисус

Христос, взойдя на крест? Разве же Бог казнил всех тех, кто распял

его?

– Святая Церковь – наместник Бога на земле, что будет связано

ею на земле, то будет разрешено и на небесах. Тех же, кто распял

Христа, Господь карает геенной огненной, зловонным адом после

182

их земной жизни. Мы же Его воля на земле и караем судом земным.

А лицемерие – это твоя еретическая проповедь, из-за которой ты-

сячи солдат Международной христианской миссии погибли, а вой-

ска Антихриста могли одержать победу!

Тогда он дал ответ, заставивший меня и Астаарту улыбнуться,

а служителей побледнеть от ярости и сжать кулаки так, что побе-

лели костяшки пальцев:

– А кто, по-вашему, одержал победу?

Обрывок сорок восьмой

По улицам города ходят улыбающиеся женщины с грустными

глазами, в которых отражается чувство необъяснимой потери.

– Мы с мужем пытаемся уже второй год, но ничего не получа-

ется, – говорит женщина на приёме у врача. Тот внимательно вгля-

дывается в её медицинскую карточку, пытаясь разобрать почерк

своих коллег, и бормочет себе под нос:

– Нарушений овуляции нет, маточные трубы в порядке, про-

блем с маткой и яичниками не вижу, – он ещё некоторое время вгля-

дывается в карту, после чего пожимает плечами, поправляет рукой

очки и раздражённо отвечает. – Анализы у вас в порядке, никаких

проблем я не вижу. Продолжайте пытаться.

Над его головой висит образ Святого Спиридона, седого

старца с длинной бородой, в красных и белых одеждах. На плечи

святого наброшена лента с вышитым на ней крестом, а сам он вос-

седает на резном троне.

Врач смотрит, нахмурив брови, на свою пациентку, на её глаза,

грустные от той пустоты, которая внутри неё.

– Вы молитесь? – спрашивает он.

– Да, – кивает она.

183

– Я рекомендую вам молиться Святому Спиридону, – врач по-

казывает пальцем на икону, – и великомученице Анастасии. Осо-

бенно рекомендую посетить храм Святого Спиридона на острове

Керкира, чтобы коснуться его мощей. Буквально недавно ко мне

приезжала благодарная семья. Сын ходить не мог, не помогало даже

хирургическое вмешательство. Съездили, коснулись – и вылечился,

стал как новый. Очень вам рекомендую попробовать. Сейчас, я вы-

пишу вам направление, – он пишет докторским неразборчивым по-

черком «мол. св. Спиридону и св. Анастасии, пос. мощ.». – Если вы

затрудняетесь в молитве, то обратитесь к вашему районному свя-

щеннику, он поможет вам с текстом, и в случае необходимости

пусть ваш церковный приход поможет с оплатой паломничества к

мощам Святого Спиридона.

– Спасибо вам большое! – говорит благодарная мать, расцве-

тая в улыбке, но глаза её остаются такими же грустными. – Я буду

молиться за вас.

Она выходит за дверь, а в кабинет входит пожилая медсестра

с тряпкой в руке. Доктор, задумавшись, пристально глядит прямо

перед собой, а медсестра глядит на него.

– Ты помнишь, как плачут только родившиеся дети? – вне-

запно спрашивает он.

Медсестра пожимает плечами. Он продолжает:

– Ты помнишь, как они рождаются? Как рычит от боли мать,

тужась в родовых муках? Главное, чтобы прошла головка, а там он

уже раз – и выскальзывает наружу. Такой скользкий, несуразный.

Мать ещё лежит, закрыв глаза, отдыхая после родов, а он уже начи-

нает кряхтеть и кричать, почувствовав новый мир. Он всего на долю

секунды слегка приоткрывает глаза. Боже мой, сколько раз я ловил

этот взгляд, ещё полный темноты мира, из которого он пришёл на

этот свет. Белка глаз совсем не видно, лишь один большой тёмный

184

зрачок. Каким, наверное, удивительным кажется ему наш мир, ре-

бёнку, до этого жившему в утробе матери. Какой он большой и про-

сторный. Такой большой, что это вселяет в него ужас, и он плачет.

Он смешно щурится, улыбается или плачет, но выражает такие жи-

вые эмоции, что невозможно остаться к нему равнодушным. Дет-

ская улыбка, такая открытая, ещё не скованная комплексами, портя-

щими личность человека по мере его взросления. Как много чувств

вызывает детский крик: от досады и раздражения до жалости к

этому маленькому человечку. Как давно я не слышал детского

крика, сестра…

– Уже третий год, как не рожают, – отвечает она ему.

– Третий год, – вторит он ей задумчиво. – Это не только у нас,

это по всему миру. Многие врачи полагают… – он запнулся. – По-

лагали, что это какая-то эпидемия, но Святая Церковь разъяснила,

что по записям Фомы Аквинского в конце мира наступит состояние

вселенской гармонии и стабильности, когда люди достигнут совер-

шенства и Всевышнему уже не будет необходимости продолжать

человеческий род. Так что живём мы, сестра, совершенные, в конце

времён.

Он невесело улыбнулся.

На уроке в школе учитель даёт наставление своим ученикам

по философии и религии.

– Как рассуждали о добре и зле ещё недавно, до пришествия

Антихриста, кто знает?

Он обводит глазами класс. Все пристально наблюдают. В гла-

зах неуверенность и страх: «А вдруг вызовут именно меня?». Весь

класс – мальчики. Девочки учатся в школе по соседству. Настоящая

беда для любителей списывать. Ведь известно, что девочки в боль-

шинстве и учатся прилежнее, и добрее по своей натуре.

– Многие люди до прихода Антихриста пользовались катего-

рией добра, о которой говорил Конфуций: «Не делай другому того,

185

чего себе не пожелаешь», то есть примеряй свои поступки на самого

себя и оценивай, как бы ты себя почувствовал на чужом месте. Та-

ким образом, понятие добра очень сильно размывалось, поскольку

то, что один видел для себя благом, другой полагал как зло. Напри-

мер, люди, склонные к мужеложеству, не видели в нём зла, да и что

в нём могло быть предосудительного, если два тела, желающих друг

друга, добровольно отдавались друг другу? Если добро понятие от-

носительное, то его границы могут смещаться кардинально. Так в

варварских племенах ели людей, что в более цивилизованных сооб-

ществах могло бы показаться дикостью, но, попадая в экстремаль-

ные условия, даже цивилизованные люди ели человечину, не имея

твёрдого убеждения внутри себя, почему нельзя питаться человече-

ским мясом, как любым другим, чтобы выжить. И если такой вопрос

справедлив, то справедлив и вопрос бедняков: почему нельзя воро-

вать, чтобы выжить? Справедливым вопросом является и вопрос

любого, восставшего против власти: почему я не имею права сме-

стить ту власть, которая меня не устраивает?

На протяжении длительного времени люди имели законы и

судьи могли судить о добре или зле с позиции законов: те люди, что

соблюдают закон, добры, а те, что нарушают его, злы. Но и сами

законы сильно менялись с течением времени.

В России в первой половине двадцатого века уголовный ко-

декс преследовал всякого, кто пытался проповедовать религию, в

первой же половине двадцать первого века эти пункты закона ушли

в прошлое, и каждый второй считал своим долгом установить икону

дома, в машине, на работе. Когда же пришёл Антихрист, люди, не

имея твёрдого основания, с такой же лёгкостью променяли иконы

на золотого идола и пентаграмму, полагая своим благом всё мате-

риальное и полезное для жизни: роскошь, изысканную пищу, доро-

186

гое жильё, красивые машины, вечеринки, нередко заканчивающи-

еся оргиями. Разве это не почитали люди за добро? Разве это не то,

чего они желали?

Нельзя питаться человечиной, чтобы выжить?

Нельзя воровать, чтобы прокормить себя?

Нельзя бунтовать против власти?

Нельзя жить, веруя в то, во что ты сам хочешь?

Нельзя жить в роскоши?

А кто это сказал?

Сегодня мы точно знаем ответ: это сказал Бог, но это стало яс-

ным для нас только после Священной войны.

Более того, людское непонимание истока морали привело к

тому, что в законодательстве большинства стран появилось понятие

светского государства, где разграничивалась власть и религия. Цер-

ковь могла только рассказывать о своём вероучении, но не могла

никоим образом повлиять на рассмотрение и принятие законов, не

могла участвовать в судах и других государственных процессах. Всё

это привело к тому, что в светской власти все без исключения с лёг-

костью пользовались двойной моралью, на словах выступая за

добро и благо для других, а на деле же преследуя свои интересы. Во

власти были эгоисты, мужеложцы, взяточники, воры, прелюбодеи,

лжецы, убийцы, воры, не гнушавшиеся ничем, чтоб увеличить свою

власть и своё богатство. Поэтому сегодня, оценивая то, как все пра-

вительства с радостью приняли религию Антихриста и с оружием в

руках защищали его от праведного гнева восставших христиан, мы

должны запомнить этот урок и передать своим потомкам: церковь и

государство должны быть едины. Ведь из всех людей лучшими по

своим моральным качества являются добропорядочные христиа-

нине, а значит, они же будут и лучшими управителями и примут

лучшие законы.

187

Если Бога нет, то понятие добра и справедливости становится

абстрактным, ведь любое человеческое суждение спорно. Если же

мы принимаем Бога как Абсолют, создавший этот мир и лучше зна-

ющий его устройство, дающий нам законы, по которым следует

жить, то наша вера является корнем наших суждений. Она позво-

ляет нам заявить, что есть добро, а что – зло! До тех пор, пока мы

верим в Бога, в наших руках абсолютная истина, дающая нам воз-

можность с уверенностью судить о прошлом, жить в настоящем и

оценивать свои и чужие поступки на будущее.

Именно поэтому Международная христианская миссия и от-

менила предшествующие Антихристу законы стран и городов, оста-

вив Единый свод христианских законов, которые писаны прямо с

Библии. Каждый человек в любой христианской стране отныне

точно знает, что хорошо, а что плохо. И эти законы будут неиз-

менны на все времена во славу Господа! Аминь!

– Аминь! – хором отозвались ученики.

Обрывок сорок девятый

Над жирным куском жаренной на гриле свинины чавкает кар-

динал Международной христианской миссии. На его толстощёком

лице энергично работают челюстные мышцы, разгрызая сочный

хрящ. Остатки волос на лысеющей голове аккуратно уложены и за-

чёсаны назад. На пухлых губах блестит свиной жир. У него очень

красивые большие зелёные глаза, которыми он приветливо смотрит

на нас, когда мы входим. Он берёт жирными пальцами большой хру-

стальный бокал с золотой каймой по краям, наполненный плещу-

щимся красным вином, и делает большой глоток, а другой рукой

приглашает нас жестом сесть в кресла перед большим столом из

дуба, за которым сидит он сам.

– Вы хотели меня видеть? – спрашивает он.

188

– Монсеньор, мы пришли к вам с почтительной просьбой о

дозволении защищать в суде интересы еретика Исаака Рихстова, ко-

торый в настоящий момент находится под арестом и проходит до-

знание инквизиторами. Как члены комитета по специальным вопро-

сам политики и религии Международной христианской миссии мы

бы хотели, чтобы процесс проходил объективно с соблюдением

всех формальностей.

Определённо эта новость была для него неожиданностью. В

зелёных глазах читались недоумение и опаска. Он берёт со стола

салфетку и вытирает ею свои ладони, задумчиво глядя на нас.

– Защищать еретика? Вы хорошенько подумали над этой своей

просьбой?

В качестве аргумента я достаю из кармана сложенный лист бу-

маги. Кардинал медленно разворачивает его и читает, удивлённо

подняв брови. Он недоверчиво говорит:

– Совет Международной христианской миссии даёт вам разре-

шение на ведение адвокатской деятельности для защиты тех, кого

инквизиция признаёт еретиками? Разве же не они сами дали ей раз-

решение судить самостоятельно и выносить приговор?

– Совет считает, что в какой-то мере инквизиторы могут оши-

баться. Мы все люди и все имеем право на ошибку. Полагать, что

наш суд в такой же мере справедлив, как и суд Господа, – это гре-

ховная гордыня.

– Позвольте, я расскажу вам одну историю. Когда падшие ан-

гелы во главе с Сатаной задумали мятеж против Бога, он низвергнул

их с небес в глубины Ада, обрекая на вечные мучения. Сатана стал

пятном на чистых замыслах Бога, на Его творении. Он носитель зла,

олицетворение греха, сам грех. Он искушает праведных тонкой ло-

жью, которая часто неотличима от правды. И когда они поддаются

искушению, пятно греха ложится на чистую душу, которая была по-

дарена им Создателем, и навсегда закрывает им дорогу в Рай. Задача

189

Церкви – любым путём вычищать это пятно с человеческих душ.

Исаак Рихстов особенный еретик, – кардинал сделал акцент на слове

«особенный». – Его ересь так неуловимо похожа на правду, что рас-

познать её дано не каждому, и даже он сам искренне верит в неё.

Это самое страшное. Добиться раскаяния от еретика, который наме-

ренно лжёт для какой-то своей цели или грешит по своей человече-

ской природе, легко. Он стыдлив, боязлив и легко принимает пока-

яние. Исаак Рихстов не такой. Он верит в свою проповедь и чув-

ствует себя правым настолько, что смущает умы и души не только

рядовых служителей церкви, но даже и инквизиторов. И слова его

проповеди столь близки к евангелию, что неотличимы от него. Но

для этого нам и было сказано: «По делам узнаете их».

Я помню, как в одном бою с бесами Антихриста случился про-

рыв на левом фланге, которого никто не ждал, ведь именно туда

были направлены наши лучшие силы. И когда нас обошли, около

сотни ребят были расстреляны с такой же лёгкостью, как мишени в

тире. Всё же мы отстояли тот участок, но, когда я вышел на поле

боя, то увидел, что от нашей десантной бригады, которая должная

была взять левый фланг, осталась лишь ровная вереница бледных

тел с перерезанным горлом, лежащих в тёмно-красных лужах крови,

а на лбу у каждого была вырезана ножом пентаграмма. И позже я

узнал, как некий, тогда ещё малоизвестный проповедник, призывает

к покаянию и отказу от сопротивления силам Антихриста. Эти ре-

бята поверили ему и не только приняли смерть сами без единого вы-

стрела, но и подвели тех, кто на них рассчитывал.

Вот, каков на самом деле тот, кого вы вызываетесь защищать.

На его счету смерти тысяч солдат Международной христианской

миссии, и ничего, кроме сожжения, ему не светит. Так почему же

вы берётесь за его защиту?

190

– Монсеньор, процесс должен проходить объективно, с соблю-

дением всех формальностей. Мы должны помнить об ошибке Пон-

тия Пилата, который, послушав фарисеев, распял самого Иисуса

Христа, и не совершить подобной ошибки, особенно в столь тонком

вопросе.

– Для меня в этом вопросе нет никаких сомнений, – твёрдо от-

ветил кардинал. – Но, если так желаете вы и Совет христианской

миссии, я полагаю, у меня нет возможности этому воспрепятство-

вать. Поступайте так, как велит вам Святой дух, но не перепутайте

его голос с ласковым нашёптыванием Сатаны.

Мы вышли, сжимая в руках разрешение с синими печатями и

подписью кардинала.

Обрывок пятидесятый

Резкий порыв ветра бросает тяжёлые капли дождя прямо в

окно и сгибает верхушки деревьев. Совсем близко ударяет молния,

и её отблеск освещает ярким светом наполненную пасмурной серо-

стью комнату.

Инспектор по делам несовершеннолетних неторопливо рас-

сматривает бумаги сидящего перед ним четырнадцатилетнего па-

ренька, потупившего взгляд. Рядом в кресле, одетый в чёрную рясу,

сидит совсем ещё молодой безбородый голубоглазый священник, с

короткими светло-русыми волосами и небольшими усами.

– Совсем ещё мальчик, лишился родителей в автомобильной

аварии, – объясняет сочувственно священник. – В наследство остав-

лен большой коттедж и накопления в два миллиона рублей. Взяли

его в монастырь, а он перед самым постригом сбежал, бес женской

ляжкой попутал. Нашли его в ближайшем посёлке вместе с девкой.

Она ведьма ещё та. Всего шестнадцать лет, а скольких совратила.

Рыжая бестия. Верно говорят: «Рыжий как чёрт!», палить их всех

надо без разбору.

191

– Что с ней?

– Не знаю, её инквизиторы забрали. Хотели и его тоже взять,

но я отстоял под свою ответственность. Обещал, что на этой же не-

деле он покается, примет постриг и передаст монастырю своё иму-

щество.

При упоминании о девушке, парень крепче стиснул зубы и

вцепился в подлокотник кресла. Инспектор сложил между собой

пальцы рук и посмотрел в окно. Сказал тихо и зло:

– Опять эта серость, это пасмурное небо и дождь. Вы помните,

когда последний раз у нас было солнечно?

Священник в ответ молча покачал головой.

– Как же я устал от этой бесконечной монотонной серости!

Тучи и дождь, тучи и снег, снова тучи и дождь. Что такое случилось

с небом, из-за чего с него постоянно сыплется влага? Прорвало его

что ли? Разве мы не победили Антихриста? Разве Господь не может

послать нам радостный луч солнца, чтобы наши сердца возрадова-

лись? Я хочу увидеть, как солнечный луч отражается в капле воды

на листьях деревьев, как он отбрасывает яркие тени вечерней порой

и преображает серость в радостные цвета! Я хочу видеть полное си-

невы небо и радугу после дождя! Я хочу наполнить свою душу ра-

достью!

Инспектор бьёт кулаком по столу.

– Клянусь Богом, мы это заслужили!

Священник вкрадчиво замечает:

– Мой вам совет: ищите радость в молитве и посте! А сейчас я

прошу вас оформить бумаги, пожалуйста.

– Хорошо, – устало и сухо отвечает инспектор. – Интересно,

нужен был бы вашему монастырю этот парнишка, если бы за ним

не водилось ни копейки?

– Аккуратнее, – раздражённо говорит священник и резко

встаёт. – Вы ходите по опасной грани, делая подобные замечания.

192

Мы служим Господу, и всякий, кто нуждается в приюте и утешении,

находит прибежище в нашем монастыре!

– Конечно, извините, что-то не то ляпнул, – инспектор словно

приходит в себя и улыбается, показывая, что всего лишь вышло

недоразумение. – Мне нужно будет время и личный диалог с маль-

чиком.

Священник кивает и выходит из кабинета.

Инспектор сидит, сложивши ладони таким образом, что

пальцы одной руки касаются пальцев другой. Он говорит, не обра-

щаясь ни к кому конкретно, словно в пустоту:

– Как же хочется снова ощутить радость. Словно серая мгла

сгустилась над миром. Нет ни гнева, ни злобы, ни радости, ни сча-

стья, ни зависти, ни алчности, ни щедрости, ни доброты. Все люди,

будто деревянные истуканы, размеренно читающие молитвы. Мы

думали, что поменяли алчную тягу человечества к богатству, к по-

требительскому желанию наполнить свою жизнь дорогими продук-

тами и вещами на искренне святое желание прославить Господа, но

променяли всего лишь жадность на страх.

Он достаёт из ящика стола небольшую книжку, открывает её

и читает вслух:

– «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненави-

димый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие

храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и

залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонеский дворец с

бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ер-

шалаим – великий город, как будто не существовал на свете»66. «Ма-

стер и Маргарита» – моя любимая книга, ныне запрещённая к про-

66 Отрывок из книги Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»

193

чтению Святой Церковью, – он вздыхает, а паренёк заинтересо-

ванно подымает глаза от пола и смотрит на него. – Наверное, по-

следний экземпляр во всём городе.

Некоторое время инспектор пристально смотрит на парня,

крепко вцепившись пальцами в обложку книги. По его напряжён-

ному лицу видно, что внутри идёт борьба. Наконец он подходит к

окну и открывает его.

– Беги, – коротко приказывает он.

На лице у парня растерянность и замешательство.

– Что? К-к-куда? – от удивления он заикается.

– Беги! – громче и твёрже приказывает инспектор.

Паренёк садится на окно, свесив ноги наружу, и прыгает с вы-

соты первого этажа прямо на цветочную клумбу.

Инспектор смотрит ему вслед и улыбается. Его глаза радостно

горят. Он садится за стол и открывает «Мастера и Маргариту». Так

он и сидит до прихода священника, который, раскрыв рот, смотрит

то на пустое кресло, то на открытое окно, то на инспектора и его

книгу.

– Вы… вы… еретик! Как вы… посмели? – яростно орёт свя-

щеннослужитель. Инспектор, улыбаясь, перелистывает страницу

книги. Священник выходит их кабинета, чтобы уже через тридцать

минут вернуться туда с суровыми инквизиторами.

Инспектор захлопывает книгу на последней странице и ра-

достно улыбается им навстречу.

– «Свободен! Он ждёт тебя...» «Вот твой вечный дом, вечером

к тебе придут те, кого ты любишь, а ночью я буду беречь твой сон»,

– декламирует он строки из концовки романа и обращается к вошед-

шим. – Дай Бог, чтобы так оно и было.

– Бог даст, если ты покаешься, – отвечает ему один из инкви-

зиторов.

194

– Я очень хочу, – шепчет в ответ инспектор, протягивая руки,

и умоляющим взглядом смотрит на инквизиторов. – Я снова хочу

обрести потерянную душу! Но я не вижу Бога! Я потерял Его. И са-

мое страшное, когда я смотрю в лица вокруг себя, которые востор-

гаются от молитвенного экстаза и «так чувствуют руку Всевышнего

в своей жизни», я вижу ложь. Я, человек столь долгое время провед-

ший на службе закону, так долго учившийся различать ложь и

правду, говорю вам: все до одного, рассуждающие сегодня о Боге,

лгут. Даже в ваших глазах, псы, нет ни искры от бессмертной души.

Его больше нет, он оставил этот мир.

У меня нет больше веры в жизнь после смерти. Я же хорошо

помню, как все, все люди до одного, даже самые распроклятые ате-

исты, невольно ощущали это тёплое чувство, что со смертью наша

жизнь не заканчивается. Я потерял это чувство, когда наш танк, из-

рисованный крестами, проезжал по полю боя, наматывая на гусе-

ницы кишки и ошметки костей, лежащих там, ещё живых, стонущих

от ран бесов Антихриста.

Мои наставники говорили, что это бесы, а я видел живых лю-

дей, таких же, как и я, идущих на меня с мрачным весельем в глазах.

Я слышал их стоны и крики и затыкал уши, чтобы ничего не слы-

шать. В кабине нашего танка витал кислый запах блевотины, потому

что никто из экипажа не смог удержать содержимое своих желуд-

ков.

Я не чувствую больше, что где-то за границей жизни меня кто-

то ждёт. Я вспоминаю библейские тексты и даже не сомневаюсь в

их правдивости, но воспринимаю их как давно ушедшие истории.

Так же, как учебник истории в школе. Своим умом я принимаю то,

что нам через тысячелетия передали пророки, апостолы и Иисус

Христос, но у меня больше нет того, что могло бы воспарить радо-

стью от их посланий. Я потерял свою душу. Вместо райского сада

после смерти я вижу лишь свой разлагающийся труп, а бессмертие

195

– в опарышах, появившихся из него, в своей сперме и сыне, который

много лет назад был из неё создан. Я верю в бессмертие, но лишь в

бессмертие материального. Всё чаще меня радует не то, что моя

душа подарена Богом, а то, что моё тело сделано из того же матери-

ала, что и звезды. Я нахожу источник радости в этом мире, потому

что воспоминания о другом мире, присущие каждому человеку с

рождения, навсегда для меня потеряны.

В каменных лицах инквизиторов проступает жалость и нечто

похожее на понимание, словно его слова обнажили ту правду, кото-

рую отныне знает каждый из живущих, но не смеет произнести

вслух.

– Ты бедная, заблудшая душа, – говорит один из них, хватая

инспектора под руку, пока второй берёт его с другой стороны. – Но

Святая Церковь поможет тебе исцелиться.

Он шепчет, пока они ведут вон из кабинета:

– Я очень надеюсь на это.

Оставшийся в кабинете наедине с самим собой молодой свя-

щенник садится в кресло инспектора и смотрит в окно. За окном

плывут низко-низко над землёй тяжёлые серые облака, из которых

льёт дождь, навевая меланхолию и ввергая в уныние сердца людей.

Обрывок пятьдесят первый

Мы вновь находимся в маленькой белой комнате, посредине

которой сидит, согнув ноги в коленях и обхватив их руками, Исаак

Рихстов. Он уставился в пол, словно изучая нашу обувь. На этот раз

мы вдвоём, я и Астаарта. Мы сняли капюшоны, чтобы он мог видеть

наши лица, но, один раз взглянув, он потупил взор и больше на нас

не смотрел.

– Я буду выступать твоим адвокатом на судебном процессе и,

признаюсь тебе честно, никаких шансов на спасение у тебя нет, но,

196

по крайне мере, я смогу тебя спасти от мучений инквизиции и, мо-

жет быть, продлить время самого процесса, чтобы ты прожил по-

дольше, если, конечно, ты того заслуживаешь.

– Отойди от меня, Сатана, – громко прошептал хриплым голо-

сом еретик. – Господь – свет мой и спасение моё: кого мне бояться?

Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться?

– Посмотри на меня, идиот, и хватит цитировать наизусть бес-

смысленную тарабарщину! – нетерпеливо повысила голос Астаарта.

– Разве ты не видишь, что Господь не на твоей стороне, что Святая

Церковь исполняет Его волю своими руками? Разве ты не знаешь,

что Святая Церковь заклеймила тебя как еретика, и ты никогда не

попадёшь в рай, если не покаешься в своей ереси?

Еретик с трудом поднял глаза и посмотрел на Астаарту, содро-

гаясь всем телом от отвращения и ужаса.

– Хватит цирка, суккуб. Я вижу тебя, вижу твою душу, – ска-

зал он и снова опустил глаза, как будто давая себе отдых. – Я вижу

беса, сидящего в каждом из живущих ныне. Я вижу и тебя, Анти-

христ, и знаю, что сейчас идёт твоё царствование, но недолго тебе

царствовать.

Я вмешался, почувствовав искреннее желание обнажить ис-

тину и расставить всё по местам:

– Конечно, тебе известно многое, и ты многое видишь. Давай

тогда говорить откровенно. Поверь мне, всё совсем не так, как ты

думаешь, и твоя вера – заблуждение. Ты думаешь, что исполняешь

волю Бога, когда сохраняешь Ему верность, но ты последнее звено,

которое приковывает его к этому миру. Бог, создавший этот мир,

лишь один из нас. Мы все демиурги, создатели миров в бесконечном

Хаосе. Тот, кого вы называете Богом, вложил свою душу в одно из

своих созданий – человека, но человек, начав плодиться и размно-

жаться, стал делить душу Бога на всё более мелкие и мелкие ча-

стицы, тем самым приковывая его к этому миру и обращая Его в

197

рабство. Он пытался предотвратить это, насылая на человечество

потопы, болезни и войны, но чем больше становилось людей, тем

менее могущественным становился Бог. Если в самом начале вре-

мён он мог творить чудеса, менять мир так, как Ему было угодно, то

люди привели к тому, что теперь он совсем бессилен. Но, развязав

Священную войну, мы заставили всех людей осознано отказаться от

Бога, лишившись части Его души. Если раньше у них были сомне-

ния в вере, то после прихода Антихриста этих сомнений больше не

оставалось. И всем людям пришлось сделать осознанный выбор, на

чью сторону встать. Те, кто выступил на стороне Антихриста, доб-

ровольно отказались от своей души, а те, кто выступил на стороне

Святой Церкви, предпочли следовать не путём праведников, а

своим страхам и инстинктам, убивая всех без жалости, с фанатич-

ной религиозной верностью, несмотря на твою и нашу проповедь о

любви и милосердии, тем самым отвергая душу Бога. Таким обра-

зом мы почти освободили Бога из тюрьмы этого мира, но осталась

только одна проблема. Это ты. Если ты будешь продолжать корчить

из себя святого, то последняя частица Бога умрёт вместе с тобой и

будет опять возрождена в этом мире в новом ребёнке. Это слишком

долго и бесполезно. Ты можешь добровольно согрешить и отпу-

стить последнюю частицу Бога на свободу, чтобы наш брат мог при-

соединиться к нам в глубинах Хаоса. Ты обретёшь свободу вместе с

нами и уважение к тебе, как равному нам по своей силе. И ты сам

сможешь стать Творцом своего собственного нового мира. Я знаю,

что тебе трудно это понять, особенно зная, сколько религиозных

догм вдолблено в твою голову, но постарайся.

В ответ он лишь сказал:

– Отойди от меня Сатана. Ты – отец лжи. Всё, что ты гово-

ришь, ложь.

– Ложь, ты говоришь? – заорал я и схватил его за плечи. – То-

гда смотри мне в глаза.

198

Я взял его душу за руку и выдернул из привычного мира в глу-

бины Хаоса, как когда-то это делала Астаарта со мной, оставив

лишь тоненькую серебристую нить, связывающую его душу с те-

лом. Вокруг нас бушевали бесформенные искажённые простран-

ства, буйствовали Падшие, исполняющие дикие пляски вокруг кри-

чащих от ужаса, плачущих и скрежещущих зубами искорок душ.

Душа Исаака Рихстова трепетала, как огонёк свечи, и я с трудом по-

гасил в себе искушение с лёгкостью погасить её. Зато с мрачным

удовольствием я наблюдал за тем трепетом, который в нём вызвали

кошмарные тёмные глубины Хаоса.

– Ты думаешь, что здесь ужасно, – подумал я, и он услышал

мои мысли и обратил ко мне своё внимание. – Но каждый из нас

может превратить это место в цветущий сад.

Вокруг нас искажённое пространство начало принимать при-

вычный вид. По моей воле появилась новая вселенная с миллиар-

дами звёзд и планет, а через миг мы стояли на поверхности одной

из них. Своей волей я создал новых невиданных красивейших жи-

вотных, которые стали бродить по земле. Сквозь щель в простран-

стве несколько чёрных капель из Хаоса упали на вновь созданную

землю и животных, ходящих по ней. Тотчас некоторые животные

преобразились, их красота стала хищной и внушала страх. Они

вгрызлись друг другу в глотки, вырывая куски плоти, лакая языком

солёную кровь, начиная смертельную борьбу за право жить.

– Так устроен наш мир, и невозможно его изменить. Красота

всегда будет соседствовать с уродством, а милосердие – с жестоко-

стью.

Я взял его за руку, и мы вернулись в тесноту тюремной ка-

меры.

199

– Всего через несколько часов после короткого судебного про-

цесса ты уже сможешь играть вместе с нами в Хаосе, создавая соб-

ственные миры и существ по своему образу и подобию. И лишь об

одном прошу я: согреши.

Потрясённый зрелищем, которое до своей смерти ещё не ви-

дел ни один человек, он сидел молча какое-то время. Я уже начал

беспокоиться, что его смертный мозг не смог справиться с увиден-

ным. И тут он прошептал в третий раз:

– Отойди от меня, Сатана. Лжец!

– О Господи! – раздражённо проговорила Астаарта. – Ты же

видел всё своими глазами!

– Я видел и другое! – ответил еретик. – То, что вы мне навеяли,

– это Ад. Что вы ещё можете показать мне, демоны? Но Господь

показал мне дивный мир, который ждёт меня после смерти!

– Рай? – я расхохотался. – И каков же он?

– Невозможно передать словами всю красоту Рая, но я попро-

бую, – ответил Исаак. – Я видел лучезарный город, где всё соткано

из яркого золотистого света: и дома, и дороги, и сами жители.

Он стоит среди зелёных холмов, покрытых изумрудной тра-

вой, в тени деревьев, на ветвях которых висят роскошные плоды и

большие благоухающие цветы. И сколько бы ты ни ел плодов с этих

деревьев, каждый раз у них совершенно иной приятный вкус. Среди

деревьев вместе бродят волки и овцы, барсы вытянулись на ветках

деревьев, наблюдая голубыми глазами, как пасутся внизу козлята.

Покрытый тёмными пятнами теленок и молодой лев вместе лежат

на траве, а рядом медведица играет со своими медвежатами. Их

взгляды полны разума, и они ведут беседы на понятном мне языке.

На горизонте виднеются горы. Их склоны поросли деревьями, а вер-

хушки покрыты снегом, прикосновение к которому не обжигает хо-

лодом руки, как это обычно бывает, и снег превращается в капли,

падающие сквозь пальцы на землю. И, так странно, горы вроде бы

200

так далеко, но стоит сделать лишь несколько шагов им навстречу,

как ты уже стоишь у их подножья.

Весь город покрыт кустарниками, клумбами с разноцветными

цветами и фонтанами с блестящими на солнце брызгами воды. Над

текущими по городу прозрачными ручьями и небольшими реками

перекинуты мосты. Посредине города стоит высокая серебристая

башня, окружённая небольшими сооружениями удивительно прият-

ной архитектуры, из неё разносится на весь город стройный хор го-

лосов, исполняющий прекрасную мелодию, которая наполняет

сердце радостью. Эта мелодия, такая близкая, такая узнаваемая, как

будто именно она всегда звучала в твоей голове, в твоём сердце; как

будто все композиторы самой приятной для слуха музыки в мире

черпали из этого источника, стараясь нащупать то самое очарова-

тельное звучание.

Моя душа наслаждается каждым шагом, каждым вздохом в

этом мире. Каждый встречный дружелюбно и открыто улыбается

мне навстречу. Я чувствую себя в безопасности, ощущая безмятеж-

ность и покой среди любящих и добрых сердец. Это неудивительно,

ведь именно те, кто всегда отдавал самого себя другим, делая и же-

лая только добра; кто всегда терпелив с другими, милосерден, не

завистлив, не эгоистичен и не высокомерен; кто никогда не раздра-

жается, никогда не замышляет зла; кто радуется правде и никогда

не лжёт даже в своих мыслях; кто безоговорочно доверяет каждому

и с кротостью переносит страдания, именно они живут в этом го-

роде. Среди них нет стариков и нет младенцев, каждый из них со-

вершенен в своей красоте чертами лица и тела. Никто не страдает

от болезней, никто не подвержен тлену и разложению, ведь каждый

из них бессмертен. Никто там не испытывает голода, а едят лишь

для удовольствия, но нет тех нечистот, которые выходят после нас,

201

когда мы едим на земле. Вместо этого все вкушаемые плоды испа-

ряются через поры кожи, поэтому от каждого живущего исходит

приятный фруктовый аромат.

В каждом доме этого города приготовлены наслаждения и не-

мыслимые блага, которых никто из живущих на земле не видел, не

слышал и не мог даже вообразить. Никто там не испытывает скорби

и печали, только радость. Никто не испытывает голода или жажды,

там не бывает холода или же обжигающего солнца, поэтому никто

не нуждается в пище и воде, в крове или одежде, хотя там всего в

избытке, и даже если бы каждый захотел себе богатых одежд, про-

сторного дворца и изысканной пищи, то и тогда бы никто не знал в

этом нужды.

Вокруг царят мир, гармония, красота и радость. И я сам хочу

слиться с окружающей меня красотой, стать частью этой гармонии.

Таков тот мир, что мне показал Господь!

Я попытался расхохотаться в ответ на эту идиллическую кар-

тинку мечтателя, которая не шла ни в какое сравнение с тем, каким

действительно мир был по ту сторону, но что-то мне мешало. Чув-

ство необъяснимой потери и тоски по тому чудесному миру, о кото-

ром он рассказал. Я посмотрел на Астаарту. В её глазах стояли

слёзы. Смущённые и подавленные впервые за долгое время нашего

пребывания на этой земле, мы покинули еретика.

Обрывок пятьдесят второй

За окном идёт ливень. Районный священник сидит за столом,

разбирая бумаги.

– Донос за доносом, – качая головой, ворчит он. – Где же найти

столько топлива, чтобы стольких сжечь? Они, верно, думают, что

мы звери какие-то и за всякую чушь будем без всяких рассуждения

сжигать людей вместо призывов к раскаянию на исповеди.

202

«Продавщица Ольга Фортикова из магазина на углу дома по

адресу Тверская, 79 забывает слова молитвы каждый раз, когда свя-

щенник приглашает к причастию…».

«Галина Орлова испекла лепёшку на пасху, священник освя-

тил её на алтаре. Тогда она стала хохотать: «лепёшка, что я испекла,

стала телом Христовым!».

«Когда я родила девочку, то впоследствии постоянно думала

о той крови и грязи, что извергает женское тело во время родов; и

теперь всякий раз я думаю, что и сам Иисус Христос вышел из этой

грязи и сомневаюсь в вере. Когда священник приглашал к прича-

стию, то меня тошнило, как думала об этом. А потом подумала, что

это же просто хлебная лепёшка, а не тело Христово, и всё прошло».

«Я 12 лет живу на Пасечной улице, однако никогда не видела,

чтобы сосед по дому Глеб Остин хоть раз причащался! Даже во

время болезни или во время праздников. А ведь как раз в такое

время люди обычно и причащаются. И если бы когда Глеб прича-

щался, уж я-то бы это знала. Ну подумайте: я ведь часто видела, как

он входит в церковь. Да, и не забудьте, я ведь сестра его тещи...».

«Сергей Толецкий распространяет лжеучения. Он спросил у

Николая Потапова, как он молится Богу? Тот ответил, что осеняет

себя крестным знамением и поручает себя Богу, который умер за

нас на кресте, и Деве Марии, и читает «Отче наш» или «Богоро-

дицу». В ответ Талецкий с бесовской иронией заявил, что «баран

блеет, потому что говорить не умеет». Дескать «Богородица» или

«Отче наш» ничего не значит, их придумали священнослужители, а

обращаться к Богу нужно прямо и своими словами. И говорит, что

от церковных постов не больше толку, чем если бы волк постился!».

«Сергей Геннадьевич Покрышкин вчера, в воскресенье, не-

плохо пообедал в кафе «Терем». Сначала ещё обдумывал, стоит ли

идти (ввиду поста). А потом заявил: «Как ни крути, одинаковый

203

грех есть мясо в пост или без поста. Рот оскверняется одинаково. А

потому нечего смущаться». И покушал добрый обед с мясом».

«Андрей Миронов заявляет, что сомневается в воскрешении.

Говорит, что невозможно воскреснуть, чтобы души вернулись в ко-

сти, а те снова обросли плотью».

«Часто слышу ереси на своей работе такие, что невольно начи-

наешь сомневаться в надёжности веры. Но это лишь потому, что

мои разговоры с еретиками случаются чаще, а отношения стано-

вятся крепче, чем с другими».

«Ольга Иванова шепчет другим, что душа после смерти может

вселяться в других животных и в людей и так пока не сумеет по-

пасть в то тело, где будет спасена, потому что тогда, будучи обра-

щена, она приходит в состояние праведности и истины. Как только

она покидает последнее вместилище, та душа разом возвращается

на небо. Но до обращения духи обречены бродить от вместилища к

вместилищу».

«У нас в коллективе некто пускает слух, что в темнице у ин-

квизиторов якобы заточён последний праведник, и с его смертью

наступит Апокалипсис».

Священник покачал головой и отпил из чашки чая.

– Где же, где же набрать нам столько дров? – тонко пропел он

и криво улыбнулся.

Обрывок пятьдесят третий

Высокий мужчина с редкими волосами и суровым выраже-

нием остроугольного лица, с выступающими на нём скулами, реши-

тельным шагом проходит к своему креслу с большой спинкой, нахо-

дящемуся за тёмным дубовым столом на небольшом возвышении.

На нём чёрная длинная мантия, почти неотличимая от сутаны, а на

шее висит тяжёлый крест.

204

– Встать! Суд идёт! – слышится звонкий голос молодого сек-

ретаря.

Мы поднимаемся и садимся, следуя одной из древнейших че-

ловеческих традиций.

Судья садится, берёт в руки бумаги и начинает бубнить моно-

тонным голосом:

– Судебное заседание объявляется открытым. Рассматрива-

ется дело №336/42. Подсудимый: Исаак Рихстов. Инквизитор: Пётр

Понтиев. Подсудимый обвиняется в совершении преступления,

предусмотренного 750 каноном, предписывающим веровать во всё

то, что содержится в писаном или переданном Слове Божьем, то

есть в едином залоге веры, порученном Церкви, и также твёрдо при-

нимать и придерживаться всего того (вместе и по отдельности), что

окончательным образом предлагается Церковью относительно уче-

ния о вере или нравах. Посему тот, кто отвергает эти положения,

коих следует придерживаться, окончательно противопоставляет

себя учению Церкви. Отягчающим обстоятельством являются по-

следствия в виде массовых смертей, которые повлёк за собой необ-

думанный отказ от веры и распространение учений, противореча-

щих учению Церкви. Есть ли заявление об отводе судьи?

Судья взглянул исподлобья в зал, но в ответ была лишь ти-

шина.

– Хорошо. Отводов нет. Подсудимый, встаньте! Вы знаете, в

чём вас обвиняют?

С вежливой улыбкой еретик покачал головой. Судья продол-

жил:

– Святая Церковь лелеет надежду на ваше покаяние и прими-

рение с церковью. Согласны ли вы принять покаяние и прими-

риться?

– Я ни в чём не виновен, – ответил, пожав плечами, Исаак Рих-

стов.

205

Судья забубнил, уткнувшись в бумаги:

«Эпизод первый. **.**.20** года Исаак Рихстов, пребывая в

военном лагере «Иона», где воины Святой Церкви готовились про-

тивостать бесам Антихриста, обратился к присутствующим с про-

поведью покаяния, призвав к добровольному отказу от сопротивле-

ния, к братской любви и милосердию к бесам. По результатам про-

поведи был подорван моральный дух и стойкость веры солдат, и по-

несены многочисленные потери, в том числе 543 человека убиты.

Эпизод второй. Исаак Рихстов… проповедь… покаяние… от-

каз от сопротивления… убито 346 человек.

Эпизод третий…»

Тут судья остановился и обратился к присутствующим сухим

равнодушным тоном нетерпеливого человека, которому хочется по-

скорее завершить неприятную процедуру:

– Имеет смысл зачитывать всё? Наверное, нет. Мы ведь озна-

комились с материалами дела, свидетели опрошены и их показания

подтверждены. Вина подсудимого доказана инквизицией. Суд про-

водит допрос подсудимого на предмет его раскаяния в содеянном и

занимается вынесением справедливого приговора. Итак, подсуди-

мый, что вы скажете в своё оправдание?

– Я ни в чём не виновен! – твёрдо и с улыбкой ответил Исаак

Рихстов. – Я лишь проповедовал то, о чём говорил Иисус Христос в

Священном писании: о любви и милосердии к ближнему.

Судья усмехнулся.

– Ты же не первый, кто здесь вот так сидит и называет себя

добрым христианином, который говорит только правду, который

даже в мыслях не помышлял об убийстве ни человека, ни животного

и верует в Господа Иисуса Христа и Евангелие, как учили апостолы.

Однако инквизиторы знают вашу подлую и лживую бесовскую

натуру. Вы думаете, что сами равны апостолам и проповедуете то,

что заповедал Христос, а инквизиторы, преследуют вас и называют

206

еретиками, так же, как преследовали Христа и его апостолов фари-

сеи. Вы говорите о гнусности жизней тех, кто верен Святой Церкви,

указывая на их гордыню, скаредность, алчность и другие гадости. В

своей проповеди и вероучении вы заявляете, что предводитель-

ствует в Святой Церкви не кто иной, как Антихрист, а священнослу-

жителей называете фарисеями и лжепророками, которые говорят,

но ничего не делают. С самонадеянным видом и гнусной улыбкой

вы приходите на суд, как будто ни в чём не виновны. Вас обвиняют

в том, что вы еретик и нарушаете 750 канон, предписывающий ве-

рить учению Святой Церкви.

Обвиняемый энергично замотал головой:

– Я ни в чём не виновен! Я никогда не исповедовал иной веры,

кроме христианской!

– Так если ваша вера христианская, означает ли, что наша вера

и вера погибших на Священной войне людей, следующих учению

Святой Церкви, ложная и еретическая?

– Я верю в то, чему нас учит в библии Иисус Христос.

– С такой же ровно цитатою рождались самые страшные

ереси. У нас с вами много общего: мы веруем, что есть Бог, и вы

веруете в часть того, чему учит Святая Церковь, но в то же время вы

проявляете свою еретическую сущность, отказываясь верить в дру-

гие вещи, которым она учит.

– Я верю в то, во что должен верить христианин.

– Очень хитро. Обратите внимание, – судья обратился к при-

сутствующим, – подсудимый думает, что христиане – это те, кто ве-

рит в его ересь.

На это еретик возразил:

– Если вы хотите перетолковывать все мои слова по-своему, а

не понимать их просто и ясно, то я не знаю, как еще говорить.

– Так вы и отвечайте просто, не виляя из стороны в стороны,

как собачий хвост, – ответил жёстко судья.

207

– С удовольствием, – ответил Исаак.

– Тогда могли бы вы поклясться, что никогда не учили ничему

несогласному с христианской верою, признаваемой нами истинной?

– Я следую заповеди Иисуса Христа, который говорил нам:

«Не клянись, но да будет слово ваше: да – да; нет – нет, а что сверх

этого, то от лукавого».

– Инквизиторы получили против вас неоспоримые свидетель-

ства, расходящиеся с вашими словами, и даже если бы вы покля-

лись, то это не спасло бы вас от электрического стула. Но если вы

просто сознаетесь в ваших заблуждениях, то Святая Церковь смо-

жет отпустить вам ваши грехи и провести службу за ваш покой.

– Я ни в чём не виновен, – упрямо повторил подсудимый. –

Бог мне свидетель.

– В таком случае, я зачитаю вам приговор, – судья коротко пе-

речислил краткие эпизод обвинения и, вздохнув, с облегчением пе-

решёл к заключительной части приговора. – Согласно преамбуле в

декрете Международной христианской миссии «О сохранении чи-

стоты веры», принятые постановления служат прежде всего к тому,

чтобы вернуть прежнюю чистоту и величие христианской религии,

привести к лучшему образу жизни нравы, которые отклонились от

старого порядка, и обратить друг к другу сердца и души всех людей.

В декрете указывается, что должностные лица должны предупре-

ждать распространение нечестивого вероучения и отделять зёрна

христианского вероучения от плевел ереси.

Согласно параграфу 2 канона 750 Кодекса канонического

права Международной христианской миссии, следует веровать во

всё то, что содержится в писаном или переданном Слове Божьем, то

есть в едином залоге веры, порученном Церкви, и так же твёрдо при-

нимать и придерживаться всего того (вместе и по отдельности), что

окончательным образом предлагается Церковью относительно уче-

ния о вере или нравах. Посему тот, кто отвергает эти положения,

208

коих следует придерживаться, окончательно противопоставляет

себя учению Церкви.

Согласно канону 751, ересью называется упорное отрицание

после крещения какой-либо истины, в которую следует веровать

христианской верой, или упорное сомнение в ней.

Согласно параграфу 2 канона 1041, отступник от веры, еретик

или схизматик подлежит отлучению по заранее вынесенному судеб-

ному решению. В случаях, повлекших за собой особо тяжкие по-

следствия, отступники, еретики и схизматики приговариваются к

публичной казни путём сожжения на электрическом стуле или на

костре.

На основании изложенного, руководствуясь каноном 1311, со-

гласно которому Святая Церковь обладает прирождённым и прису-

щим ей правом налагать карающие санкции на верных Христу, со-

вершающих преступления, постановляю: подсудимого Исаака Рих-

стова казнить путём сожжения на электрическом стуле в течение

трёх дней после объявления приговора.

Если до исполнения приговора осуждённый не принесёт пуб-

личного покаяния, то, согласно параграфу 1 канона 1184, в отпева-

нии отказать и, согласно канону 1185, отказать в какой бы то ни

было церковной службе без отпевания.

Осуждённый, у вас есть, что сказать суду?

Исаак Рихстов молча обвёл тоскливым взглядом людей, при-

сутствующих в зале суда.

– Я не виновен, – ответил он.

– Твоя вина доказана в суде, приговор вынесен, бесполезно

что-либо теперь обсуждать, – нетерпеливо перебил его судья.

– И что это решает? Если общество меня осуждает и считает

справедливым мой приговор, если судьи заявляют, что я виновен,

когда я признаю себя невиновным, разве это должно поменять как-

то моё мировоззрение? Разве должен я после этого изменить самому

209

себе? Я не стану подчиняться этому абсурду! Меня сожгут, но это

будет не моя вина, а их! Этой смерти я жажду как освобождения,

пусть простит меня в этом Господь. Ведь и Иисуса Христа распяли

на кресте. Распял ли его Понтий Пилат? Нет. Он лишь оружие в ру-

ках фарисеев и кровожадной толпы, требующей очередной жертвы.

Все судьи своим мнением и палачи своими руками лишь угождают

властвующим.

Глаза еретика остекленели, словно узрев невидимое, а сам он

хрипло закричал:

– Я вижу тёмно-красное небо, разрываемое ударами грома и

всполохами молний, с которого крупными каплями падает крова-

вый дождь! Тёмным водоворотом скручены чёрные облака, спира-

лью уходящие в червоточину посредине неба, из которой прогляды-

вают ужасающие лица из потустороннего мира.

Вижу в лицах властителей мира и их прислужников изгажен-

ные кривыми ухмылками морды бесов, их крупные раскосые корич-

невые глаза без белка, мелкие зубы и булькающую между ними чёр-

ная кровь. На золотом троне сидят они, вкушают с золотой посуды

и трут пальцами золотое распятие. У их ног звери рычащие с див-

ными мордами, жаждущие боли и страданий человеческих, насыща-

ющиеся от их криков и страха.

Вижу, как уходит из этого мира Господь, как поглощает его

энтропия, как чернеют и превращаются в серую пыль трава и дере-

вья, как гаснет белое пламя последней звезды, как от созданного

Господом мира остаются лишь воющие в невообразимом адовом ха-

осе души, разрываемые на части Падшими.

Моя смерть – это конец, знак того, что времена Антихриста

подходят к концу и всё ближе Божий Суд. Так изрекает Господь!

Служители Святой Церкви с побледневшими лицами кре-

стятся и хватаются за кресты, висящие на шее, уповая на то, что же-

сты руками и золото защитят их от расплаты за все грехи.

210

Обрывок пятьдесят четвёртый

В небольшой комнате с серыми стенами, стоят четыре чело-

века: один инквизитор, двое сотрудников полиции и один мужчина

в серых брюках и белой рубашкой в полоску. У стены стоит ещё

один человек в чёрном облачении и капюшоне с вырезами для глаз,

чтобы никто не мог увидеть его лицо. Все формальности соблю-

дены, добро пожаловать на тот свет.

Мы с Астаартой и ещё добрый десяток любителей острых

ощущений стоим за стеклом, прозрачным только с нашей стороны,

наблюдая за казнью.

Инквизитор неспешно нараспев перечитывает приговор суда,

пока двое полицейских закрепляют потуже ремнями руки, ноги и

туловище еретика, сидящего на деревянном стуле.

Исаак Рихстов сидит с гладко выбритой головой и спокойно

глядит по сторонам то на полицейских, стоящих на коленях у его

ног, то на инквизитора, то на палача у стены. Он до жути бледен, но

смотрит на мир с хладнокровностью и уверенностью человека,

твёрдо верящего, что смерть – это лишь начало.

Человек в штатском примеряет ему на голову небольшую ша-

почку с электрическими контактами, которые скоро выжгут мозг

еретика. Под шапочкой – небольшая губка, пропитанная солевым

раствором. На лицо ему накладывают маску, полностью его закры-

вающую, но с прорезью для носа и рта, чтобы он мог дышать ещё

какое-то время.

Инквизитор дочитывает приговор.

– Ваше последнее слово, – говорит он.

Исаак Рихстов улыбнулся и закричал во весь голос так, что все

в комнате вздрогнули:

211

– Вижу! Вижу тебя, курносая! Вижу тебя, алчная до человече-

ской плоти! Вижу кости твои белые, костлявая! Вижу тебя беспо-

щадная, неумолимая, облачённая в чёрные одежды, с пустыми глаз-

ницами, скорбно взирающими из под капюшона!

Ты – нежнейшая из любовниц и безжалостнейшая из насиль-

ников. Ты, которая кружишься в вальсе с одними и вызываешь гри-

масу ужаса у других!

Ты, что не гнушаешься ни праведником, ни грешником! Ты –

царствующая, одерживающая победу за победой! Та, перед которой

равны все от самых великих до самых жалких из людей. Та, кому

падает и кланяется всякий: проститутки и воры, сенаторы и главы

государств. Та, что не взирает на имя и славу, забравшая Адама и

Еву, Платона и Аристотеля, Юлия Цезаря, Александра Невского,

Святого Франциска, Томаса Мора, Жан-Жака Руссо, Мартина Лю-

тера, Исаака Ньютона, Владимира Ленина, Альберта Эйнштейна и

стольких, что не хватит жизни называть их имена. Ты, что ведёшь

за собой всех воинов мира от его сотворения до его заката. Ты –

трудящаяся, не покладающая рук, радующаяся войне и болезням, та,

которой на всех языках поют из всех концов земли, пляшущая на

костях под звуки скорбного оркестра, стучащая в барабан!

Ты, безжалостная, забирающая младенцев от матерей, люби-

мых от любящих!

Ты, милосердная, избавляющая от страданий и боли, от страха

за будущее и от стыда за прошлое. Ты, превращающая всё в тлен:

женственные прекрасные тела со сладкими изгибами, мужествен-

ные крепкие тела с каменными мышцами, сдирающая кожу и плоть

с белоснежной кости, истлевающая людей, как листы бумаги, уни-

чтожающая их жизни, их историю, как огонь сжигает книги!

Ты, мрачный жнец, что оставляет тела бездушные на земле,

давая почву для роста трав! Ты, великий Посредник Бога и Дьявола

на земле, на чьих плечах держится и Земля, и Рай, и Ад! Вынь душу

212

мою из тела! Обними меня когтистыми пальцами! Проводи душу

мою истомлённую под звуки скорбной скрипки через долину смерт-

ной тени в райские кущи.

Порази меня копьём в самое сердце, прекрати его надсадный

стук. Препроводи меня, и пусть рядом идут ангелы в белоснежных

одеяниях с длинными крыльями и лицами, полными печали и радо-

сти за сына человеческого, ступающего к Богу. А по другую сторону

пусть скачут голые бесы с красной кожей, полыхающей адским по-

жарищем, зловонные и жадные до людских душ, протягивающие

свои загребущие лапы, чтобы уловить человека. А следом за нами

пусть медленно плывут неприкаянные души, размытые и бесфор-

менные, как туман.

Посади меня на круп своего бледного коня с длинной гривою

и поскачем в развевающихся одеждах навстречу Господу для Его

Суда. Я вижу, чем ближе к Богу ступает конь, тем яснее в духовном

мире проступает плоть на твоих костях и вот, встаёт передо мной

девушка в чёрном платье с кринолином и шёлковых перчатках, с

бледным лицом и чёрными волосами, а вокруг лба – серебряный об-

руч. Ты, мой друг, прекрасная, улыбающаяся мне, дарящая мир и

покой! Товарищ мой, приди и потанцуй со мной!

Прихожу в твои объятия с верой в Господа нашего Иисуса

Христа и жажду встречи с ним! Аминь!

Инквизитор кивает палачу и тот резко поднимает вверх ру-

бильник. Еретик начинает трястись всем телом, напрягая каждый

мускул и судорожно скребя пальцами по подлокотникам стула. Из-

под прорезей маски выступают кровавые слёзы от лопнувших глаз.

Инквизитор наблюдает ещё какое-то время, после чего снова кивает

и палач опускает рубильник, отключая электричество.

И лишь мы с Астаартой можем наблюдать, как душа в золоти-

стом сиянии исходит из тела с радостной улыбкой на лице и исче-

зает, уносясь ввысь.

213

– Вот и всё, – улыбнулась мне Астаарта своей безумной

усмешкой и чмокнула в щёку, вызвав недоумённые взгляды сосед-

ствующих зрителей. – Это конец, милый!

Обрывок пятьдесят пятый

Мы стоим у берега моря. Его волны омывают подошвы моих

ботинок. Осенние порывы ветра играют складками моего плаща, а

по левую сторону от меня стоят Маммона и Баальберит. Правой же

рукой я нежно сжимаю ладонь Астаарты.

Тучи исчезли и теперь над нами лишь бескрайнее ночное небо,

усыпанное яркими точками звёзд. Я вижу, как зелёная трава на бе-

регах моря на глазах увядает и опадает чёрной пылью, как слетают

листья с деревьев и, не долетая до земли, превращаются в такую же

чёрную пыль, уносимую ветром.

По шоссе, ведущему из города, проезжают машины и идут по-

током люди. Никто не скажет, с чего это началось. Просто вдруг

кто-то ощутил в своём сердце беспричинную панику, которая с тех

пор не давала ни секунды покоя, заставляя его болезненно сжи-

маться в предчувствии чего-то неизведанного и неизбежного. Тогда

он схватил первое, что попалось в руки: ключи от машины, паспорт,

фонарик, кошелёк, жвачку, термос или что-то ещё, стараясь захва-

тить с собою свой тесный, уютный домашний мирок с телевизором

и кофе по утрам, и направил свои стопы прочь от города, как когда-

то Лот и его жена покинули Содом, получив предзнаменование

близкой гибели.

И волны моря стали вдруг тёмно-красными. Где-то на гори-

зонте сверкнула вспышка молнии, разорвав небо пополам. Две или

три машины столкнулись, и их мигом охватило пламя пожара, осве-

тив ярким светом взрыва все вокруг. Из остановившегося автобуса

вышли люди. Напуганные. Непонимающие.

214

Ветер нарастал, достигая ураганной силы, и я с трудом оста-

вался на месте, удерживаемый своими спутниками. Я посмотрел

направо. Астаарта улыбалась мне нежно, с легкой примесью безу-

мия, и её глаза достигали всей глубины моего сердца, подымали от-

туда самое сокровенное, самые мои тайные желания.

Гул человеческих мыслей вдруг заполнил пространство во-

круг нас, раздаваясь громче, чем вибрации воздуха, исходящие от

голосовых связок. Люди, видимо, тоже это заметили и какое-то

время по инерции пытались говорить, но потихоньку замолкали,

оставляя место лишь мыслям. Каждый из них хотел что-то скрыть.

То, о чём не имел права знать никто, кроме них самих, но ничего не

получалось. С непристойным любопытством они слушали чужие

мысли и с отвращением глядели друг на друга, невзирая на содер-

жание собственных мыслей. Вокруг нас вспыхнули ссоры, перерас-

тающие в драки. Никто не понимал, что происходит. Кроме нас.

Ведь именно мы всеми силами приближали этот миг.

Внезапно всё стихло. Наступила глубокая тишина. В ней не

было места звукам, как будто темнота ночи захватила их своей вуа-

лью. А на небе одна за другой стали гаснуть звезды. Ничего себе

особенного, просто стали гаснуть звёзды, пока не погасли все до од-

ной, оставив землю в кромешной темноте. В это бархатной темноте

мы слышали миллиарды копошащихся в ней существ.

Послышался громкий треск разорвавшегося пространства и

сквозь щель в мироздании мы и всё человечество узрели адское

пекло Хаоса и оскаленные в жуткой усмешке лица Падших, жадных

до веселья и новых жертв. Весь мир стал скручиваться и выворачи-

ваться наизнанку в эту пространственную дыру, пока мы не очути-

лись среди родной нам обители, потеряв все прежние человеческие

черты лица и тела, расплываясь в страшных кошмарах многомерных

измерений.

215

Вокруг нас яркими точками горят души людей, испуганные,

осознавшие безысходность и вечность тех мучений, которые им

уготованы отныне и впредь. Хуже тьмы вокруг для них тьма в их

собственных душах, съедающая их изнутри, как черви съедают че-

ловеческий желудок.

И нет среди нас никого, кто проявил бы к ним жалость. Мы

веселимся и дурачимся, разрывая их на части, причиняя боль, за-

ставляя страдать от наших забав. Они мечутся среди Хаоса, ища вы-

ход, не осознавая, что выхода здесь нет. Древнее пламя Хаоса обжи-

гает души гораздо сильнее земного огня, как будто раз за разом зло-

вонный кипяток проливается на них, а за ним следует серная кис-

лота.

Они взывают:

– Господи! Господи! Покончи с нами! Даруй нам смерть! Да-

руй избавление от страданий!

Но некому прислушаться к их мольбам.

Злые на себя, злые на других, они с ненавистью толкаются и

пихаются, пытаясь найти уголок, где почувствуют себя лучше, убе-

гают от Падших и подставляют в их руки другие души, соседству-

ющие с ними.

В бурлящей тёмной пустоте Хаоса, освещаемого всполохами

древнего пламени, мы видим, как один из нас создает новый мир.

Яркая вспышка света создаёт вокруг себя мрачные кривляющиеся

тени, и в ней мы видим точки звёзд, разлетающихся от взрыва в раз-

ные стороны, создающие неповторимый рисунок новой вселенной.

Мы начинаем новую Игру. Он создаёт – мы разрушаем. Это

наша забава. Наша жизнь. Наша проклятая вечность в Аду, за кото-

рой со стороны наблюдает Тот, кто осудил нас на эти муки, низверг-

нув из Вечного Города. А вместе с Ним из умиротворяющего спо-

койствия Райского сада наблюдают праведники.