1

2

10 ФАКТОВ ОБ АПЕННИНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ

1. Озеро Гарда — самое большое озеро Италии (поверхность 370 км

2, глубина 346 м). Расположено у подножия Альп.

2. На озере Комо, состоящем из трех «рукавов», находится много средневековых замков. Здесь снимались эпизоды фильмов «Двенадцать друзей Оушена», «Казино Рояль», «Звездные войны».

3. Самая длинная река Италии — По (652 км), самая короткая — Ариль (175 м).

4. Рим основан на берегу Тибра. Протяженность реки 405 км, она пересекает почти все «голенище» итальянского «сапога». По указанию Муссолини, родившегося недалеко от места, где берет начало Тибр, у истока реки была установлена античная колонна с надписью: «Здесь рождается река, освященная судьбой Рима».

5. Примерно ¾ территории Италии занимают горы и возвышенности. Протяженность Апеннин, занимающих почти весь «сапог», более чем 1000 км, максимальная высота 2912 м (гора Корно-Гранде).

6. На границе Италии и Франции расположена высшая точка Европы — Монблан (4810 м).

7. Италия — единственная страна в Европе, где есть действующие вулканы: Везувий, Этна, Стромболи, Вулькано.

8. Италия подвержена землетрясениям. Самые сильные землетрясения в истории — Сицилианское 1693 года (более 60 тыс. погибших) и Мессинское 1908 года (100 тыс. погибших).

9. Апеннинский полуостров омывают четыре моря: Адриатическое, Ионическое, Тирренское и Лигурийское. Все они являются частями Средиземного моря.

10. На территории Италии находятся два анклава — Сан-Марино (самое старое государство Европы) и Ватикан (самое маленькое государство в мире)

3

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ОБЛАСТИ ИТАЛИИ

1. Абруццо (столица Л'Акуила) 2. Апулия (столица Бари) 3. Базиликата (столица Потенца) 4. Валле-д'Аоста (столица Аоста) 5. Венето (столица Венеция) 6. Калабрия (столица Катандзаро) 7. Кампания (столица Неаполь) 8. Лацио (столица Рим) 9. Лигурия (столица Генуя)

10. Ломбардия (столица Милан) 11. Марке (столица Анкона) 12. Молизе (столица Кампобассо) 13. Пьемонт (столица Турин) 14. Сардиния (столица Кальяри) 15. Сицилия (столица Палермо) 16. Тоскана (столица Флоренция) 17. Трентино — Альто-Адидже (столица Тренто) 18. Умбрия (столица Перуджа) 19. Фриули-Венеция-Джулия (столица Триест) 20. Эмилия-Романья (столица Болонья)

10 ИТАЛЬЯНСКИХ ПРАЗДНИКОВ

1. Венецианский карнавал. 2. День основания Рима (21 апреля). 3. День Святого Лаврентия (10 августа) — день,

когда, глядя на падающие звезды, итальянцы загадывают желания, которые должны исполниться в течение года.

4. Праздник Святого Стефана — самый длинный карнавал в мире, который начинается 26 декабря, а заканчивается в последний день Масленицы.

5. Праздник фонариков во Флоренции (6-7 сентября).

6. День рождения Джульетты в Вероне (16 сентября).

7. День защиты черных котов (17 ноября). 8. Фестиваль белых трюфелей в Сан-Миниато. 9. День дерева (25 марта) — праздник обновления

и единения человека с природой. 10. Дни Средневековья в Сан-Марино.

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ КУРОРТЫ ИТАЛИИ

1. Сан-Ремо (Лигурийское море) 2. Алассио (Лигурийское море) 3. Лидо-ди-Езоло (Адриатическое море) 4. Римини (Адриатическое море) 5. Позитано (Тирренское море) 6. Рокка-Империале (Ионическое море) 7. Остров Капри (Тирренское море) 8. Курорты островов Сардиния и Сицилия 9. Курорты с термальными источниками

Абано-Терме (Венето), Кьянчано-Терме (Тоскана)

10. Горнолыжные курорты Валь-Гардена, Белая Долина, Доломиты Суперски, Кортина- д'Ампеццо

2

3

Эрнест Султанов

ЗАПИСКИ ОККУПАНТА

Санкт-Петербург Амфора

2014

4

УДК 882 ББК 84(2Рос-Рус)6

С 89

12+ Издание не рекомендуется детям младше 12 лет

В тексте сохранены особенности

авторской стилистики

Султанов Э. С 89 Записки оккупанта / Эрнест Султанов. — СПб. :

ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2014. —

191 с. — (Серия «Время путешествий»), ISBN 978-5-367-02966-6 (ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора») ISBN 978-5-4357-0294-1 (ООО «Петроглиф»)

В книге собраны интересные факты о современной и древней

Италии, об особенностях формирования итальянского государ-

ства, о преемственности между разными периодами истории стра-

ны и о национальной самобытности жителей Апеннинского полу-

острова.

УДК 882 ББК 84(2Рос-Рус)6

ISBN 978-5-367-02966-6 © ЗАО «Торгово- издательский дом «Амфора», 2014

(ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора»)

ISBN 978-5-4357-0294-1 (ООО «Петроглиф»)

5

С нежностью посвящаю родителям,

подарившим мне мечту

о Четвертом Риме

Предисловие

Период моего взросления пришелся на

времена падения империи. Страна отвергла своих со-

юзников, предала друзей, отказалась от принципов

и в итоге просто рассыпалась. В школах выдавали ту-

шенку и сухое молоко в качестве гуманитарной помо-

щи от побежденных немцев. На фоне сказочного мира

мифов и истории действительность выглядела доволь-

но мерзко. В ней не было эстетики преодоления

и любви, «которая и жжет, и губит».

И эта изнурительная скука продолжалась до

2000 года, который подарил мечты о путинском госка-

питализме. Элементом этой мечты были российские

корпорации, молниеносно поглощавшие активы за ру-

бежом. Казалось, что танковые колонны устремились

на запад, чтобы солнце взошло на востоке».

Участвовать в наступлении было моим самым

сильным желанием. Это было как воплощение исто-

рии из детства, в которую очень хотелось попасть.

Поскольку волшебство было вполне реальным, меня

нисколько не удивило предложение примкнуть к од-

6

ному из таких российских проектов на территории

Италии.

Однако вместо передовой я оказался в очередном

варианте тыла. Вместо киплинговского «несите бремя

белых» здесь были еще более спокойные, чем на ро-

дине, условия для «карьеры менеджера». В первое

время я еще пытался держать себя в боевом состоя-

нии, но, поскольку ничего ровным счетом не проис-

ходило, спокойствие окружающей жизни стало брать

верх. Цели и задачи сменились поисками вариантов

времяпрепровождения и хобби. Банальность обы-

денности оказалась очень даже приятной и зарази-

тельной.

Однажды во время поездки домой друг спросил

меня, что необычного я привез из своего похода. И я

с ужасом обнаружил, что похвастаться нечем. Я как

все. Вместо героя мифа я стал персонажем из сериала.

Мне стало страшно. А друг, протягивая мне трубку

кальяна, посоветовал вспомнить археолога Шлима-

на: «Трои не было — он сам вытащил ее из небытия».

Точно так же и я задумал найти другую, никому не

ведомую, нетривиальную Италию и написать о ней

книгу.

И вот я стал ее искать. Страна, которая дала миру

Макиавелли, по-прежнему располагает Шекспиров-

ско-плутарховскими характерами. Это одна из наиболее

живых страниц Италии — достаточно посмотреть

на яркие (и в этом плане не плохие и не хорошие) фи-

гуры дуче Муссолини и Сильвио Берлускони. А чтобы

это было не скучно и понятно (прежде всего для меня

самого), я решил описать политическую картину как

7

историю большой компании с меняющимся менедж-

ментом и внутрикорпоративной борьбой.

Путешествуя по городам, я узнавал различные ис-

тории, связанные с мафией, церковью, старыми и но-

выми варварами, людьми, в честь которых названы

улицы. Возник вопрос, как объединить все эти разно-

образные впечатления, сведения. Идеальным персона-

жем в этом плане оказался Гарибальди, памятник ко-

торому стоит чуть ли не в каждом городе, хотя по сути

он был оккупантом, пытавшимся захватить простран-

ства с помощью своего мифа об Италии.

Другая интересная тема — это праздники. Посе-

щая карнавалы, городские застолья, религиозные об-

ряды, политические митинги, я изучал древние куль-

ты, мистерии и инициации.

И, наконец, я бывал на стадионах. Самые бурные

итальянские страсти кипят не на футбольном поле, а на

трибунах. Футбол лучше смотреть дома перед те-

левизором. На стадион же ходят ради достижения

особого экстремального состояния. Не случайно даже

для спецслужб стадионы являются более важным стра-

тегическим объектом, чем митинги на улицах. Люди,

оставляющие на время матча свою будничную жизнь,

являются «пограничниками» — выходящими за рам-

ки принятого и дозволенного потомками диких пле-

мен и берсерков.

Каждый из нас стремится к необычному, к тому,

что в мужском лексиконе называется «передовой».

Именно необычное мы инстинктивно хотим найти

в Италии. Вместо этого нас пытаются посадить в экс-

курсионную карусель, маршрутам которой посвящены

8

всевозможные путеводители, рассказывающие баналь-

ности о еде, достопримечательностях, шопинге. А ведь

гораздо интереснее придумать свое задание, тайную

незаурядную миссию.

Эта книга написана исключительно для того, что-

бы пробудить аппетит. Как хороший аперитив, она

стимулирует желание найти свой собственный марш-

рут в Италии в частности и в жизни в целом.

9

«ИТАЛИЯ»: ИСТОРИЯ КОРПОРАТИВНЫХ ВОЙН

Если определять политику через экономи- ку, то историю Италии можно рассказать как историю кор- порации со своими меняющимися собственниками, прави- лами игры, инвестиционными проектами, кадровой поли- тикой. Так, партия дуче Муссолини была эффективным мо- нополистом, сумевшим вывести «компанию „Италия"» из кризиса и застоя. После войны Италия стала полем конку- рентной борьбы между советской и американской сферой влияния. Поражение Москвы привело к исчезновению ре- альной конкуренции внутри компании и ее замене марке- тинговой. Символом маркетинговой эпохи стал Сильвио Берлускони, сделавшийся не только «главным акционе- ром», но и героем «реалити-шоу».

Менеджмент в стиле дуче

Бенито Муссолини, как гендиректор,

стремился к оптимизации положения фашистской

партии на политическом рынке — к монополизации

контроля. Были ликвидированы все общенациональ-

ные и региональные конкуренты, от партийных до ма-

фиозных структур. Католическая церковь, королев-

ская власть, профсоюзы были вынуждены упразднить

10

свои карманные политические структуры, получив

право стать брендами «второй линии» — минорита-

риями в системе власти.

Заключив Латеранские соглашения с Ватиканом,

которые урегулировали отношения между Католиче-

ской церковью и Италией, дуче решил сразу две пробле-

мы внутри «компании». С одной стороны, он размыл

долю «Великого Востока» (масонской организации),

бывшего основным спонсором, а затем и акционером

созданной в 1861 году из отдельных предприятий (ко-

ролевств, дукатов и папских территорий) «компании»,

получившей название «Италия». С другой, он сделал

католическую церковь с ее наиболее развитой моно-

брендовой сетью (приходы) в Италии маркетинговой

опорой режима. Так, в 1929 году священники на местах

активно агитировали прихожан отвечать «да» на рефе-

рендуме о доверии фашизму. Кроме того, Бенито Мус-

солини стал не просто популярным, но и респектабель-

но-интернациональным лицом фашистского бренда

после того, как папа Пий XI назвал его «человеком, дан-

ным нам Провидением». А в кафедральном соборе ка-

надского Монреаля именно в этот период был сделан

иконостас с изображением святого Бенито в парадном

военном костюме, восседающего на коне.

Во многих сферах фашистская партия выступила

новатором менеджмента организации. Режим стремил-

ся максимально мобилизовать активное население че-

рез народное акционирование — членство в партии.

Следующей ступенью считалось добровольное участие

в службе безопасности партии — «Фашистской мили-

ции» (Milizia Fascista). В муссолиниевской Италии были

протестированы молодежные проекты «Националь-

11

ный проект „Балилла"» (Opera Nazionale Balilla) — ана-

лог октябрятской и пионерской организации, «Моло-

дежные боевые фаши» (Fasci Giovani di Combattimento).

Учитывая студенческую пассионарность, были учреж-

дены «Университетские группы фашистов» (Gruppi

Universitari Fascisti) — аналог комсомола.

Университеты стали основой кадровой системы

режима с практически полной фашизацией предметов,

преподавателей и клятвой верности режиму. Сталин-

ский СССР и муссолиниевская Италия были ровесни-

ками, пережившими «кадровую революцию» в 1930-е

годы. Дело в том, что по-настоящему смена режима

произошла уже после взятия власти, когда подросли

идеологически и профессионально подкованные кад-

ры. Эти кадры были скреплены новой корпоративной

идеологией, в основе которой лежала мораль служения

общему делу: отождествление собственного блага с об-

щим успехом фашистской системы. Идеология стала

инструментом мобилизации пассионарных кадров, без

которых любые изменения будут сопровождаться

слишком большими «непроизводственными издерж-

ками». Неслучайно новая организационная структура

сформировалась только в 1939 году, когда был полно-

стью обновлен «политический лифт» и место парла-

мента заняли «Собрания фашистов и корпораций».

Корпорация Муссолини достигла больших успе-

хов в области проектного менеджмента. Причем мно-

гие из этих проектов не только пережили фашизм, но

и были использованы при последующем строительстве

различных моделей «социального государства» (wel-

fare state). Партия выступала как альтернативная

команда, способная преодолевать сопротивление уже

12

существующих «функций и департаментов» (пролета-

риев, крестьян, землевладельцев, промышленников,

ремесленников) с их интересами. Так проект «После

работы» реализовывал концепцию отдыха для всех:

льготные билеты в кинотеатры, «народные поезда»

в направлении морских курортов, клубы для игры

в шары (bocce) и в карты. Партия обеспечивала распре-

деление доходов в обществе, в том числе через соци-

альные пособия, подарки детям из многодетных семей,

организацию «пионерских лагерей». В условиях бед-

ности и неравенства, доставшихся Муссолини в на-

следство, новые социальные институты обеспечивали

повышение уровня жизни и, соответственно, доверия

к «управляющей компании» — фашистской партии.

Муссолини провел ребрендинг «Италии», который

для многих до прихода фашизма был чужим в сравне-

нии с локальными брендами (региональными или даже

деревенскими). Свой приход к власти Муссолини пози-

ционировал как результат фашистской революции —

«похода на Рим» (Marcia su Roma). Завоевание колоний

в Африке (взятие Аддис-Абебы) подчеркивало преем-

ственность по отношению к Римской империи. И даже

полевые работы трансформировались в общенацио-

нальную «битву за урожай». Правонарушением, карав-

шимся лишением гражданства, считалось и действие,

посягавшее на доброе имя или престиж «Италии», по-

скольку тем самым ухудшался корпоративный имидж

«компании». С этим же связано закрытие враждебных

изданий и переход «независимой прессы» в руки пра-

вильных, профашистски настроенных олигархов.

Брендинг фашистской корпорации шел в том чис-

ле через персоналии и стиль. Учредителями фашист-

13

ской корпорации наряду с дуче Муссолини выступили

«футуристы» Маринетти. Габриэле д’Аннунцио* счи-

тался вдохновителем фашизма. Философ Джованни

Джентиле** выступил с «Манифестом фашистских ин-

теллектуалов». Автор бестселлера «Покойный Marma

Паскаль» Луиджи Пиранделло открыто заявлял о сво-

их фашистских взглядах. С фашистской корпорацией

сотрудничали и другие международные «бренды» ис-

кусства, такие как интеллектуалы-фашисты Дриё Ла

Рошель и Эзра Паунд. Правящая корпорация выстрои-

ла свой имидж в архитектуре — имперский, фашист-

ский стиль (район Эур в Риме, площадь Виктории

в Брешии, центральный вокзал в Милане). Фашистский

«лого» (ликторская связка) путешествовал в виде ма-

рок даже за границу, а биография дуче стала мировым

бестселлером. Спорт также был элементом маркетин-

говой политики дуче. Помимо побед в двух чемпиона-

тах мира национальной сборной по футболу, муссоли-

ниевская корпорация построила практически все ос-

новные (существующие до сих пор) стадионы Италии.

Фашистская корпорация была пионером и в отно-

шении внедрения новых инструментов маркетинга.

В условиях местечковой Италии Муссолини побывал

в каждой деревне не только как портрет на стене здеш-

него начальника, но и как голос из радиорепродуктора.

В этом плане для многих крестьян он был и королем,

и святым, и папой римским одновременно — зарегист-

* Габриэле д’Аннунцио (1863-1938) — неординарная личность, писатель, поэт, драматург, летчик, политик, Черный князь, любитель женщин, итальянский Киплинг и одноглазый капитан Флинт. — Здесь и далее примеч. авт.

** Джованни Джентиле (1875-1944) — чрезмерно кон- сервативно-большегрузный итальянский философ.

14

рированным торговым знаком «компании „Италия"».

Сам образ Муссолини обрастал мифическо-рекламны-

ми характеристиками. Дуче, например, был под посто-

янным прицелом враждебных «антинациональных»

сил, которые стремились физически ликвидировать

самого Муссолини или навредить его имиджу различ-

ными, иногда даже диковинными способами. Его по-

стоянно пробовали взорвать или застрелить, а одна

милая английская старушенция даже попыталась от-

грызть ему нос, чтобы его облик потерял свой импер-

ский, римский профиль.

Фашизм (и прежде всего предложенная им мо-

дель корпоративистского государства) стал своеобраз-

ной франшизой, которая в качестве альтернативы ком-

мунизму и «хищническому капитализму» легла в осно-

ву моделей «третьего пути». Европейские движения,

начиная от фалангистов в Испании и национал-социа-

листов в Германии, в той или иной степени обращались

к итальянскому опыту. Более того, даже в президент-

ской программе Франклина Рузвельта в 1933 году был

ряд обращений к корпоративистскому опыту. После

войны фашистский опыт сохранился под брендом «пе-

ронизма» в Латинской Америке и «насеризма» в араб-

ском мире.

Корпоративная забава «стенка на стенку»

После поражения международного кон-

сорциума, в организации которого в период Второй

и мировой войны принял участие Бенито Муссолини,

15

фашистская корпорация и ее бренд были ликвидиро-

ваны. В результате Италия стала ареной конкурентных

войн между победившими мультинациональными кор-

порациями — Западной (американской) и Восточной

(советской). Вашингтон с помощью Ватикана стал раз-

вивать правоцентристский бренд «Христианской де-

мократии» (Democrazia Cristiana). Церковь, координи-

руя политику христианских демократов, имела право

решающего голоса при назначении и смещении генди-

ректоров и членов правления «компании „Италия"»,

а также принятии ключевых политических решений.

Ее конкурентом стала учрежденная с участием

Москвы Итальянская коммунистическая партия (Par-

tito Comunista Italiano), имевшая мощную базу в виде

представительных левых профсоюзов. У каждой кор-

порации была своя стратегия развития с соответствую-

щим инвестиционным планом. Американцы видели ее

частью Западного блока (объединенная Европа) с фи-

нансированием в рамках плана Маршалла. В свою оче-

редь, советский проект отводил Риму место среди про-

грессивных социалистических стран. Причем Москва

продолжала вкладывать деньги в компартию, даже не-

смотря на ее статус миноритария в рамках «компании

„Италия"». В том числе за счет этих вложений Москва

сумела прорваться через железный занавес на рынки

Западной Европы: именно итальянцы подписали пер-

вый контракт на поставку советской нефти в 1960 году.

Помимо фашистской партии своих активов

в «компании „Италия"» лишилось и королевское се-

мейство: в пользу республики была экспроприирована

не только власть, но и имущество. Сделано это было

в рамках «церковно-коммунистического конкордата»:

16

ни священники, ни «товарищи» не хотели делиться ме-

стами в совете директоров компании. Другие локаль-

ные бренды — Социалистическая партия Италии

(Partito Socialista Italiano), Либеральная партия (Partito

Liberale), Республиканская партия(Partito Repubblicano),

не имея спонсорской поддержки крупных внешних

корпораций, оказались в роли миноритариев. Во мно-

гом из-за недофинансированности менее крупные пар-

тии и стали коррупционной кузницей. Это особенно

остро проявилось в 1980-е годы, когда Италия активно

наращивала внутренний долг, чтобы финансировать

переполненные госпредприятия и разросшийся аппа-

рат. Тем самым партии (прежде всего социалисты), не

имеющие за собой классовой поддержки, создавали ис-

кусственные классы паразитов.

По ключевым вопросам внешней политики италь-

янские «дочки» (христианские демократы и компар-

тия) придерживались стратегии своих холдингов. Так,

при христианских демократах Италия считалась «Бол-

гарией НАТО», то есть очень лояльной Вашингтону

страной. Неслучайно на территории Италии было раз-

мещено более ста баз альянса. Отношения между Ри-

мом и штаб-квартирой в Вашингтоне определялись

внутрикорпоративным договором 1954 года (до сих

пор действующим и конфиденциальным).

При этом менеджмент «Италии» имел определен-

ную свободу действий. Энрико Маттеи — президент

ENI (энергетического подразделения «Италии») — до-

бился значительных успехов в борьбе с монополией

«Семи сестер» на Ближнем Востоке (Ливия, Иран, Ал-

жир), а также в развитии отношений с Китаем и СССР.

Показателем управленческой автономии были и внут-

17

рикорпоративные конфликты между различными

«дочками» Западной корпорации. Так, Италия поддер-

живала хорошие отношения с алжирским Фронтом

национального освобождения в период его борьбы

против французов. Одновременно итальянцы были

первыми «западниками», которым разрешили вер-

нуться в Ливию после «революции», причем премьер-

социалист Кракси* спас жизнь Каддафи**, предупредив

его о предстоящем американском налете.

В то же время руководство мультинационального

холдинга не всегда закрывало глаза на чрезмерную са-

мостоятельность своего римского офиса. В 1978 году

итальянский премьер-министр Альдо Моро был похи-

щен «Красными бригадами»*** и убит. Дело в том, что.

занимая пост гендиректора «Италии», он работал над

организацией коалиционного совета директоров

с компартией. «Странная смерть» Энрико Маттеи так-

же имеет отношение к кадровой политике: энергетиче-

ский топ-менеджер слишком активно создавал себе

врагов в других подразделениях мультинационального

холдинга. При этом на случай получения коммуниста-

ми большинства в совете директоров «Италии» у ва-

шингтонской штаб-квартиры был жесткий вариант

* Бенедетто (Беттино) Кракси (1934-2000) — итальян-

ский политик, председатель Совета министров Италии с 1983 по 1987 г.

** Муаммар Каддафи — полковник, лидер Ливии с 1969 по 2011 г. Для одних - философ, для других - безумец.

*** «Красные бригады» — городские крайне левые парти- заны. Организация была основана в 1970 году и ставила своей целью создание революционного государства в результате во- оруженной борьбы и отсоединение Италии от альянса запад- ных государств (в том числе от блока НАТО). Численность «Красных бригад» доходила до 25 000 человек.

18

сохранения контроля. В этом плане США мало чем от-

личались от Москвы, задействовавшей силовиков в от-

вет на недружественную смену «советов директоров»

в Праге и Будапеште.

Итальянская компартия также по основным во-

просам (например, подавление венгерской контрре-

волюции) была солидарна с Москвой. Одновременно

ее самостоятельность выражалась в привилегирован-

ных отношениях с маршалом Тито* и Китайской ком-

партией.

Местное население положительно относилось

к конкуренции между американцами и русскими. Янки

в буквальном смысле кормили итальянцев после вой-

ны. Щедрые американские военнослужащие пользова-

лись большой популярностью среди местного женско-

го населения. А парни могли дешево купить или выме-

нять у сержанта с базы сигареты и виски. Русские были

мало представлены на местности, зато они активно

принимали и готовили «товарищей» из Италии.

В послевоенный период человек как потребитель

политики оставался в центре внимания партийного

маркетинга — пропаганды. Христианские демократы

в качестве своей базы использовали католическую ин-

фраструктуру: церковь продолжала воспитывать де-

тей — будущих избирателей, а воскресные мессы пре-

вращались в политические митинги. В свою очередь,

стратегия компартии заключалась в поддержке рабо-

чего движения (митинг как аналог мессы) и незащи-

щенных слоев населения в рамках борьбы за социаль- * Иосип Броз Тито (1892-1980) — лидер Югославии

(1945-1980), маршал (с 1943 г.), президент страны с 1953 г. Его имя до сих пор осталось в названиях многих улиц и площадей не только на территории бывшей Югославии.

19

ные права. Показателем популярности и эффективно-

сти компартии был ежегодный праздник газеты

«Унита»*, в рамках которого местный актив на своей

территории организовывал народные гулянья. Нали-

чие развлекательной программы и дешевой еды (за

счет бесплатного сервиса членов партии) делало

праздник компартии не менее долгожданным, чем

массово отмечаемые Рождество или Пасха. Этот дуа-

лизм итальянской политики был запечатлен в фильме

«Дон Камилло и Пеппоне» (Don Camillo e Рерропе):

сталкивающиеся по любому вопросу священник и све-

ряющий городские часы по «Московскому радио»

мэр-коммунист нуждаются друг в друге и являют-

ся лучшими друзьями, хотя и не признаются в этом.

Символично, что даже первая статья конституции,

в которой Италия определяется как республика, «ос-

нованная на труде», была компромиссом между ком-

мунистической «республикой трудящихся» и «соци-

альной доктриной» церкви. Эта странная дружба про-

должалась с конца войны до гибели системы в начале

1990-х. Сначала с 1945 по 1946 год христианские де-

мократы и левые сформировали единое правитель-

ство. Одновременно в различные периоды коммуни-

сты активно поддерживали или входили в правитель-

ства христианских демократов. И даже несмотря на

жесткие столкновения, они в конечном итоге нужда-

лись друг в друге: их относительная автономность, не

говоря уже о независимости бюджетной политики,

была возможна только в рамках внутриитальянского

противостояния.

* «Унита» (Unità) — газета, бывшая рупором Итальян-

ской коммунистической партии.

20

Внутриитальянская борьба была лишь элемен-

том большого межкорпоративного конфликта в рам-

ках холодной войны. Так, в ответ на «недружествен-

ные действия» со стороны просоветских режимов

в Чехословакии (смещение и опала архиепископа Бе-

рана*) и Венгрии (приговор к пожизненному заклю-

чению кардинала Миндсенти**) появились две папские

буллы, запрещавшие католикам под страхом отлуче-

ния от церкви членство и даже просто сотрудничество

с компартией. Италия была одной из стран, в которых

вашингтонская штаб-квартира предполагала разме-

щение ракет как ответ на новый советский продукт —

ракеты СС-20. Причем если правительство христиан-

ских демократов и социалистов дало добро, то комму-

нисты организовали протестную кампанию.

Политическую окраску местности можно было

определить по названиям улиц. Если превалировали

«Батюшки Пио» (Padre Pio) и иные свежеиспеченные

святые, то это был демохристианский феод. А в левом

Турине к Олимпийскому стадиону ведет проспект Со-

ветского Союза. То есть когда в городке или деревне

были улицы Тольятти, Грамши, Маркса, Ленина, то

здесь правили левые — зачастую коммунисты вместе

с социалистами. Причем некоторые населенные пунк-

ты после гибели Восточной империи даже выкупали

или спасали сбрасываемые в России статуи Ленина,

устанавливая их у себя в парках и на площадях.

* Йозеф Беран (1888-1969) — пражский архиепископ. Стал первым из плеяды популярных «узников совести», провел 14 лет в тюрьме (1949-1963) за проповедь, осуждавшую ком- мунистический строй.

** Йожеф Миндсенти (1892-1975) — кардинал Римско- католической церкви, архиепископ Эстергома, примас Венгрии, один из подстрекателей Венгерской контрреволюции 1956 года.

21

«Прет-а-портезация» политики

Падение Берлинской стены вызвало

кризис локальных брендов не только проигравшей, но

и победившей корпорации. Дело в том, что инвестиро-

вать в самостоятельные местные проекты в условиях

всемирно победившего MTV больше не требовалось.

Идеология, как выстроенная система принципов, стала

исчезать из партийной жизни, подменяясь набором пи-

ар-лозунгов. Партии начали избавляться от политиче-

ского haute couture как от чего-то затратного и не при-

носящего конкретных результатов. В этом контексте

показательно исчезновение «партийных школ», кото-

рые использовались коммунистами и христианскими

демократами для подготовки кадров руководителей.

Тем более что стратегия предполагает принесение

в жертву тактических интересов и инвестирование в бу-

дущее, что для новой политики было слишком дорогим

удовольствием.

В свою очередь, процесс «эмтивизации» политики

отразился на процессе модернизации партий: идеоло-

гия резко уступила свое место логике «электоральной

доходности» — политической EBITD-ности*. На месте

компартии был создан софт-бренд «Левые демократы»

(Democratici di Sinistra) и радикально-ностальгический

бренд «Партия коммунистического возрождения»

(Partito Rifondazione Comunista). Кроме того, из недр

* EBITDA (англ.) — популярный в мультинациональных

корпорациях бизнес-показатель, равный объему прибыли до вычета расходов по процентам, уплаты налогов и амортизаци- онных отчислений.

22

этой партии вышел бренд «Северная Лига» (Lega Nord),

трансформировавший «классовую борьбу» в борьбу

против чужаков — эмигрантов и «паразитирующего

Юга». Христианские демократы растворились в левых,

правых и консервативно-религиозных брендах. Неофа-

шисты из Итальянского социального движения (Movi-

mento Sociale Italiano) «сбросили прошлое с парохода

истории», создав со своими непримиримыми против-

никами (либералами и монархистами) правый бренд

«Национальный альянс» (Alleanza Nazionale).

Наконец, самым ярким явлением нового полити-

ческого периода стал партийно-маркетинговый проект

принадлежащей Сильвио Берлускони рекламной ком-

пании «Публиталия» (Publitalia). Благодаря ей Берлус-

кони еще до своего появления в политике стал самым

богатым человеком в Италии. Дело в том, что его теле-

визионные активы — компания «Медиасет» (Mediaset),

за которой не было никакого реального имущества,

стала самым квотируемым биржевым лейблом с вы-

росшей в десятки раз стоимостью акций. Этот успех

«Публиталия» повторила и в политике. После объяв-

ления Берлускони о начале политической карьеры

партийный проект «Вперед, Италия!» (Forza Italia) все-

го за несколько месяцев был раскручен до первого ме-

ста на выборах. При этом сам магнат фактически стал

не только лидером, но и «идеологией» новой партии.

До «выхода на поле» Берлускони политика была

крайне затратной и личной — политик, как мафиоз-

ный авторитет, должен был постоянно демонстриро-

вать присутствие в своем районе. Его методы были

реальными, и их можно было потрогать. Например, на

Юге активно практиковалась торговля голосами: каж-

23

дый житель улицы получал по половине разорванной

банкноты (обычно в десять тысяч лир), вторая поло-

вина выдавалась при достижении определенного ре-

зультата на участке. Эффект Берлускони — это когда

политика упрощается до уровня маркетинга: избира-

тель — потребитель политики испытывает удоволь-

ствие, перманентно получая виртуальную «первую

половину». Задача политического маркетинга как раз

и состоит в том, чтобы усилить ощущение эйфории

у избирателя с приближением к выборам. Проще гово-

ря, необходимо продавать ощущения, эмоции потре-

бителю вне зависимости от реальной пользы товара.

Изменилась система финансирования партий.

В период соперничества Москвы и Вашингтона вложе-

ния материнских корпораций в значительной степени

определяли партийные бюджеты, позволяя делать ин-

вестиции в «нерентабельные» проекты, связанные

с идеологией. США инвестировали в христианских де-

мократов через католическую церковь: как элемент

борьбы с коммунизмом в Европе. СССР проводила фи-

нансирование итальянских коммунистов через между-

народные структуры (партийные) и издательские дома:

газета «Унита» имела по всей Италии сеть корреспон-

дентов, которые фактически были партийными функ-

ционерами. Политика была построена не на рыночных,

а на административно-хозяйственных основах. После

ликвидации внешних инвестиций основными партий-

ными донорами стали финансово-промышленные

группы. При этом если новые олигархи (Берлускони)

финансируют правоцентристов, то «старые» (Аньелли*,

* Джованни Аньелли (1921-2003) — хозяин концерна

«Fiat».

24

де Бенедетти*) — левоцентристов. Политические сим-

патии также разделились по региональному признаку:

бизнес «красного пояса» (традиционно голосовавшая

за коммунистов Тоскана и Эмилия-Романья) взял под

опеку «Левых демократов», а компании консерватив-

но-индустриализированных регионов Севера — пар-

тию Берлускони. Таким образом, смена финансирова-

ния также повлияла на трансформацию политики:

классовая борьба стала приобретать оттенок клановой.

Такая трансформация стала возможной в том чис-

ле благодаря уходу со сцены целого поколения значи-

мых политических топ-менеджеров. В 1988 году умер

харизматичный лидер «Итальянского социального

движения» Джорджо Альмиранте. Благодаря антикор-

рупционным скандалам в рамках операции «Чистые

руки» (Mani pulite) уголовные дела были возбуждены

в отношении ключевых членов «советов директоров»

Социалистической партии и Партии христианских де-

мократов. Наконец, полностью сменился «совет дирек-

торов» Коммунистической партии Италии. В результа-

те за короткое время к власти пришли менеджеры

среднего звена, никогда не отвечавшие за разработку

стратегии. Следствием революции «сумконосцев»

(portaborse) стала полная адаптация победившей аме-

риканской модели. И правые, и левые стали апеллиро-

вать к либеральным ценностям.

Другим важным явлением, определившим измене-

ние маркетинговых стратегий партийных корпораций,

стала модернизация телевидения: из культурно-образо-

* Карло де Бенедетти (р. 1934) был в свое время соб- ственником концерна «Olivetti», также ему принадлежит газета «La Repubblica» и журнал «L’Espresso».

25

вательного оно превратилось в коммерческо-развлека-

тельное. Экран телевизора стал конкурентом реальной

жизни, а избиратель из активного участника полити-

ческих процессов трансформировался в пассивного по-

требителя. Праздники «Униты» в крупных городах

пыли переформатированы в коммерческие фестивали,

на которых помимо простых местных блюд можно

продегустировать блюда эритрейской кухни, приобре-

сти пылесос и приобщиться к тайскому массажу. В свою

очередь, церкви стали заполняться только на свадьбах

или похоронах. (Посещение церкви на важных меро-

приятиях стало подобным ношению галстука с модным

костюмом: обойтись без него можно, но будет не так

«комильфо».) В этом плане основная борьба партий

перенеслась в виртуальную сферу. Ток-шоу и присут-

ствие в новостной сетке заменили уличную политику.

Само значение улицы изменилось: из инструмента мо-

билизации она превратилась в фоново-сюжетную под-

держку для телерекламы.

3D Шива

В условиях идентичности контента глав-

ная ставка делается на персональные характеристики

того или иного бренда. В этом плане «Вперед, Италия!»

(впоследствии — партия «Народ свободы») выигрыва-

ет у своего конкурента — «Левых демократов» (впо-

следствии — Демократическая партия) за счет персона-

жа Сильвио Берлускони: хозяин крупнейшего в Италии

рекламно-медийного бизнеса стал наиболее успешным

политическим брендом. Показательно, что в ходе од-

26

ной из избирательных кампаний по выбору в парла-

мент телеагитация правоцентристов представляла со-

бой мюзикл, в котором представители разных слоев

общества пели про «спасителя Сильвио», тем самым

ассоциируя его не то с героем католической мифоло-

гии, не то с Суперменом.

Он является образцом нового типа политика, ко-

торый должен чувствовать избирателя, находящегося

по ту сторону экрана телевизора. Во время коллектив-

ной фотосессии «Большой двадцатки» он фотографи-

руется, приобнимая американского и российского

президентов, тем самым давая информационный по-

вод для обсуждения своей ведущей роли в решении

больших проблем международной политики. После

землетрясения в Абруццо в апреле 2009 года он запе-

чатлен на «фотоиконах»: на фоне руин в каске (вари-

анте нимба) он притягивает к себе пожилую плачу-

щую женщину — все остальные, включая женщину,

без нимбов; в школе-палатке он тянет руку (в качестве

символа святости использованы дети). Причем новые

дома, которые персонаж Сильвио Берлускони вручает

пострадавшим от землетрясения, снабжены не только

мебелью и холодильниками, но даже шампанским,

чтобы отметить новоселье.

Берлускони — это суперинновационный проект

в области политического маркетинга. Его критика

в респектабельных зарубежных изданиях связана

с тем, что он представляет будущее западной политики,

полностью лишенной моральных запретов. Пропитан-

ные платоновским морализмом традиционные СМИ

пока не готовы принять его ницшеанства.

Берлускони — это субъект шоу в разных его фор-

мах. В одном он выступает как античный герой, кото-

27

рый прорвался через полчища злых духов, представляв-

ших систему. Победив, он одновременно навлек на себя

их гнев и мщение. Забытые и потерявшие свои привыч-

ные капища политики, бизнесмены, священники и ак-

тивисты от искусства начали устраивать различные коз-

ни против него. Эти приключения-испытания и стали

сюжетом романтической саги о Сильвио Берлускони. В

одной истории против него возбуждают уголовные

дела прокуроры, входящие в тайную «большевистскую

секту V Интернационала». Он выдерживает восстание

околдованных соратников, которым с помощью коди-

рованных газетных и журнальных статей внушается

параллель между Берлускони и Цезарем. Зомбирован-

ные, они приобретают формы и очертания змей, заме-

нив с помощью пластической хирургии свой язык на

короткий меч Брута. И, чтобы уколы прошли через за-

каленную сардинским солнцем кожу Берлускони, в бой

вступает информационный спрут. Он по-английски рас-

сказывает о переговорах в шатре Каддафи с талибами.

Якобы Берлускони просит их не трогать итальянских

военных, среди которых могут оказаться его еще не

объявившиеся дети. По-испански спрут вещает языком

моделей, за которыми, по слухам, он отправляет италь-

янских асов из элитной пилотажной группы «Трехцвет-

ные стрелы» (Frecce tricolori). Его жена, как Далила, пы-

тается остричь его с таким трудом отращенные волосы,

которые для него создали на основе единственного уце-

левшего волоска с головы дуче.

Он является символом контрреволюции стариков

(в контрасте с неудавшейся попыткой революции «мо-

лодых» в 1969 году). Это правящий класс, контроли-

рующий основную часть экономических ресурсов: ста-

рики продолжают управлять корпорациями и банками,

зачастую ими же и построенными. Под них затачивает-

28

ся система здравоохранения. Они получают стабильную

«зарплату», которая имеет тенденцию к росту вне зави-

симости от наличия кризисов: пенсионеры сегодня —

это движущая сила профсоюзного движения и основной

мобилизационный ресурс политических мероприятий.

Одновременно люди пенсионного возраста — это клю-

чевая политическая сила, естественно (из-за низкой

рождаемости и большой продолжительности жизни)

растущая по отношению к остальному населению. Ста-

рики еще в конце 1990-х количественно обогнали моло-

дежь, и сегодня уже каждый четвертый итальянец —

один из них. В избирательном контексте из-за отсече-

ния несовершеннолетних они в еще большем

«авторитете». Берлускони стал символом и лидером

этой революции. Он олицетворяет успешных пенсионе-

ров не только как политик, но и как modus vivendi* веч-

ной молодости со своими пластическими операциями

и наращиванием волос. Берлускони нравятся красивые

юные девушки — ведь у новых стариков нет возраста.

Рассказы желтой прессы о похождениях Берлус-

кони являются своеобразным обращением к мифу об

Одиссее, который откликается на зов сирен, но усколь-

зает из их плена. В этом плане он представляет альтер

эго итальянских мужчин, внутренне мечтающих вы-

рваться из плена амазонок (мать, жена). А в войне

компроматов и записей прослушки вопрос его сексу-

альной энергии является ключевым. Показательно,

что левая пресса (газета «Унита») попыталась ударить

по его героической — геракловой — натуре, обвинив

* Образ жизни (лат.). — Примеч. ред.

29

его в импотенции. В свою очередь, правоцентристы

ударили по нестандартным увлечениям своих конку-

рентов. Таким образом, Берлускони одержал очеред-

ную маркетинговую победу: дело в том, что консерва-

тивные в своих суждениях итальянцы предпочитают

любителей женщин, а не трансов.

Лидер правоцентристов хорошо выглядит, тем са-

мым передавая виртуальное ощущение надежности

и своему женскому электорату. Он, как герой Альберто

Сорди из фильма «Мелкий-мелкий буржуа» (Borghese

piccolo, piccolo), оживляет архетип классического бон-

вивана, который при этом готов нести ответственность

за своих одалисок. Попасть в постель к Берлускони —

это все равно что выиграть в лотерею, обеспечив себя

на всю жизнь.

Он, как Геракл, очищает авгиевы конюшни. На

протяжении одной из последних избирательных кам-

паний на улицах Неаполя лежал и вонял мусор — не

в пользу левоцентристского правительства. Но стоило

взяться за дело Сильвио после победы правоцентри-

стов на выборах, как мусор сразу же исчез.

Однако главным достижением Берлускони явля-

ется его умение из одной предвыборной серии в другую

использовать человеческие страхи: безопасность (эмиг-

ранты, бандиты), достаток (налоги). Фактически он

превращает своих политических конкурентов в винов-

ных в этих угрозах антигероев, борьба с которыми ста-

новится главной сюжетной линией. Так, после победы

правоцентристов на площадях итальянских городов

появились военные, тем самым подчеркивая маркетин-

говую заботу о виртуальном избирателе. При этом, что-

бы не нарушить эффект, бедные и опасные зоны

30

(например, граничащие с сердцем Неаполя испанские

кварталы) не вошли в «рекламную зону», патрулируе-

мую силами безопасности. Точно так же на время изби-

рательной кампании правящей правоцентристской

коалиции проститутки исчезают с улиц, чтобы затем

вновь появиться (зачастую даже в размноженном коли-

честве) после выборов. Берлускони оказался блестя-

щим маркетинговым стратегом: потребитель не просто

голосует за его бренд, но делает это несмотря на все от-

вращение к современной политике вообще.

Берлускони — персонализация всех потаенных

желаний, страстей и пороков простых людей, отра-

жающихся в зеркале телешоу. Берлускони присутству-

ет на праздновании восемнадцатилетия своей подру-

ги. Берлускони предлагает избирать в Европарламент

фотомоделей и танцовщиц. Берлускони расходится

с женой. Берлускони на вечеринке с яркими девушка-

ми. Берлускони, как Шива, танцует свой ритуальный

маркетинговый танец, общаясь со всеми и с каждым

лично. Конкуренты и сподвижники в этой постановке

могут в лучшем случае претендовать на роль второго

плана. Они живут в мире, построенном Сильвио Бер-

лускони, критикуя его аморальность либо, наоборот,

пытаясь «просочить» в прессу новости о своих похож-

дениях.

Виртуализация политической жизни привела

к геополитике по-берлускониевски. Речь идет о совме-

щении несовместимых внешнеполитических ориенти-

ров, технологически ставших реальностью в новом

маркетинговом измерении. При Берлускони Италия

продолжала конкурировать с Великобританией за сте-

пень поддержки Вашингтона: Италия по призыву Буша

31

отправила своих военных в Ирак, а по призыву Обамы

усилила (хотя бы символически) контингент в Афгани-

стане. И одновременно это оказался самый близкий

Москве режим: итальянские госкомпании участвовали

в переводе имущества ЮКОСа, а Сильвио поддерживал

все газопроводные «стримы» «друга Владимира». Бер-

лускони ежегодно ездил на годовщину холокоста в Из-

раиль и революции в Ливию. Причем Каддафи ставил

свой бедуинский шатер в центре Рима и обличал коло-

ниализм перед итальянским парламентом.

Так же как образ Сильвио Берлускони приобре-

тал все новые формы, постепенно росла и его полити-

ческая империя, включая все новых, идеологически

несовместимых (кроме как в рамках маркетингового

культа Шивы) персонажей. Его проект с самого начала

включал представителей всех послевоенных партий,

от социалистов и коммунистов до монархистов и фа-

шистов. Таким образом, он пришел к созданию поли-

тической корпорации «Народ свободы» (Popolo della

Liberta), которая стала результатом мягкого поглоще-

ния «Национального альянса» со стороны партии

«Вперед, Италия!». Однако, стратегия слияний и по-

глощений включает в себя любую разновидность пар-

тий и персонажей — главное, чтобы это привлекало

к бренду нового потребителя.

Берлускони управлял политической империей

как телевидением — для каждой категории потребите-

лей есть свой «канал» с определенной сеткой про-

грамм и ведущих. До него все телеканалы пытались

подражать RAI, давая политические дебаты, информа-

цию, аналитику и образовательные программы. Бер-

лускони же не стал выбирать целевую аудиторию

32

и пытаться вести и дисциплинировать ее (ни на теле-

видении, ни в политике). Вместо этого он сконцентри-

ровался на удовлетворении всех возможных потреби-

телей, даже с совершенно противоречащими друг дру-

гу вкусами.

Сын работяги голосовал за Берлускони — потому

что это как приобщение к миру крутых авто, красивых

женщин и вообще «сладкой жизни». Берлускони вы-

зывал условные рефлексы (всё по Павлову) — избира-

тели ощущают виртуальную «манну», которая вот-вот

посыплется на них. Это ощущение поколения реалити-

шоу «Большой брат», созданного его телевидением, —

надежда-мечта попасть в передачу и получить за это

много бабла и пропуск в будущее. При этом сам Бер-

лускони является постоянным героем передачи, глав-

ной задачей которого является быть всегда в кадре.

Берлускони является тем героем «Большого брата»,

которого всегда будут поддерживать зрители, увлечен-

ные его постоянными скандалами и ролью несдаю-

щейся жертвы. В его мире простой обыватель стано-

вится хозяином мира без какого-либо усилия: воля

случая, набирающая людей на реалити-шоу или пере-

дачи в стиле «выиграй миллион», сверкает белоснеж-

ной улыбкой Шивы-Берлускони.

Реклама конкурентов Берлускони на порядок

хуже: в ней нет магии, волшебства, принадлежащих

Берлускони телепередач. Они пытаются продать что-то

реальное, а соответственно не вызывающее никакого

доверия у обыкновенного потребителя политики. Все

остальные обещают, но их пропаганда живет в мире

2D, тогда как Берлускони давно уже предлагает фор-

мат 3D.

33

Хренов Бэтмен

После размывания пакета акций, при-

надлежавших Москве, совет директоров «Италии» по-

терял значительную часть своей автономии. В этом

плане бывшие коммунисты преуспели в переориента-

ции на Вашингтон (в том числе и для демонстрации

своей корпоративной преданности новому хозяину).

В 1990-е годы правительство под руководством быв-

шего главы комсомола (Массимо Д’Алемы) поддержа-

ло «гуманитарную интервенцию» на территории быв-

шей Югославии (бомбежки Сербии), а в 2000-х — рас-

ширение базы США в Виченце. Демократизация

партий (устранение в компартии демократического

централизма) позволила снести элиты (носителей

принципов). На их место пришло маркетинговое поко-

ление (Блэр в Великобритании, Берлускони в Италии,

Саркози во Франции).

Постепенно отказавшись от идейной борьбы, ле-

вые включились в соревнование маркетинговых ком-

паний с крупнейшими банками в качестве основных

спонсоров. Но если в Великобритании «новые лейбо-

ристы» оказались выигрышным лейблом по сравнению

с нафталиновыми консерваторами, то в Италии полу-

чилось все наоборот. При этом победы левых на протя-

жении 1990-х были связаны не столько с эффективным

маркетингом, сколько с политической инерцией «лево-

го электората» и незавершенностью формирования

Берлускони как бренда. Каждая новая марка левоцент-

ристов оказывалась все менее значимой и ценной для

соответствующего электората. В итоге последний сим-

вол «Демократическая партия» (Partito Democratico),

34

ставший результатом объединения «Левых демокра-

тов» и еще более пустой «Маргаритки»*, несмотря на

безграничный охват потенциального избирателя, одно-

временно оказался без преданных фанатов.

Новое поколение лидеров левоцентристов, при-

шедших к власти в середине 1990-х, занялось либера-

лизацией партий, ликвидировав все затратные элемен-

ты прошлого. Дело в том, что финансовые группы в ка-

честве спонсоров нуждались в конкретных результатах

(властные решения, способствующие их текущей дея-

тельности), так как не были готовы инвестировать

в стратегические проекты — идеологию. В роли глав-

ных пострадавших оказались партийная пресса (газета

«Унита») и партийные школы. Главная коммунистиче-

ская газета Европы к концу 1990-х практически пере-

стала существовать, превратившись по тиражу, струк-

туре, а соответственно, и влиянию, в стенгазету. В не-

которых левых регионах бывшие партийные школы

продолжали существовать до конца 1990-х, но посте-

пенно их вычеркивали из бюджета в качестве неприо-

ритетной статьи расходов. Результатом этого стало

полное отделение партии от народа с постепенной

потерей интереса со стороны последнего к политике

вообще.

Демократическая партия так и не стала политиче-

ским Вишну, вбирающим в себя все возможные идеоло-

гические грани. Левоцентристы в Италии сталкиваются

с той же проблемой, что и «Пепси»: у них нет яркого об-

*«Маргаритка» (La Margherita) — ничем не примечатель-

ная (кроме банальности девиза «Демократия — это свобода») центристская партия. В 2007 г. влилась в Демократическую партию.

35

раза, чтобы соперничать с Санта-Клаусом «Кока-Ко-

лы». Поэтому, в отличие от правоцентристов с неизмен-

ным Берлускони, у левоцентристов идет постоянная

ротация невзрачных кандидатов на роль супергероя --

Бэтмена. В условиях феодальной раздробленности сре-

ди левоцентристов (по сравнению с абсолютизмом

у правоцентристов), а также отсутствия виртуальной

гибкости оказалось невозможно объединить сторонни-

ков и противников аборта, насильников и их жертв

в одну партийную структуру. Причем проблема состоит

не в идеологической несовместимости, которая в усло-

виях победившего маркетинга не играет практически

никакой роли. Препятствием являются конкретные ин-

тересы, которые могут пострадать из-за привлечения

в списки «чужих», в том числе различных альтернатив-

ных левых.

Marketing forever

Даже суперсовременные маркетинговые

средства не сумели поменять сущность людей, требую-

щую хлеба и зрелищ. На местном уровне избиратель-

ная кампания обращается к римским временам, когда

Цезарь, чтобы быть избранным, устраивал пиры для

плебса. Бары и рестораны арендуются под съедобную

пропаганду. Средний политик организует в течение

дня несколько мини-шведских столов с бутербродами,

фруктами и дешевой шипучкой. Солидные партии де-

лают основной упор на более калорийную пропаганду,

часто даже со сменой блюд и молодым вином. Нако-

нец, те, у кого нет средств накормить симпатизирую-

36

щих «хлебу» избирателей, заставляют петь и плясать

своих родственников и сторонников (часто эти две ка-

тегории совпадают). И здесь в пропагандистскую топ-

ку идет все — от песен про любовь в исполнении сим-

патичных дочек до оперных арий и саксофонических

ремиксов правых/левых хитов.

В условиях отсутствия политики избиратель на

нижнем уровне выбирает между напитками, закусками

и развлекательными программами. Пропаганда вос-

принимается в той мере, в которой она является ча-

стью шоу: обычно ведь на концерт идут не ради веду-

щего. Основную массу на предвыборно-развлекатель-

ных собраниях составляют родственники и старики,

для которых это альтернатива или прелюдия вечера

в компании телевизора. На низовом местном уровне

люди еще делают свой осознанный (пусть в значитель-

ной степени и физиологически) выбор, голосуя за кон-

кретные личности. И в данном случае обэкраненные

бренды играют менее значимую роль: люди смотрят не

только на то, с кем на фото обнимается тот или иной

кандидат.

На высшем уровне у лидера должен быть в запасе

не просто хлеб, а манна небесная. У Сильвио Берлус-

кони имелся проект постройки моста, который дол-

жен был соединить Апеннинский полуостров и Сици-

лию. Соответственно, его строительство позволит дать

работу, подряды и откаты огромному количеству лю-

дей. Поэтому каждый раз к выборам этот проект (эс-

тетически и экономически не особенно обоснован-

ный) оживает.

Точно так же и имеющие личную клиентуру мест-

ные политики не только успешно пережили очеред-

37

ную политическую модернизацию, но и усилились.

Поскольку они имеют в кармане определенное коли-

чество голосов клиентов, сидящих на контракте с ор-

ганами власти, они необходимы партиям, предостав-

ляющим им свою «крышу».

Логика брендовой преференции возрастает на

уровне, где невозможно лично пощупать кандидата. Го-

лоса отдаются за бренд, который говорит с тобой из

телевизора. То есть лидер-бренд вытесняет личное из

члена партии по мере его карьерного роста. Дело в том,

что голоса отдаются скорее за героя мифов или комик-

сов, чем за партийные списки. В этом плане показатель-

но, что сильные бренды Сильвио Берлускони, Умберто

Босси («Северная лига»), Антонио Дипьетро («Италия

достоинств») возглавляют партийные списки на всех

выборах, включая европейские.

И правоцентристы, и левоцентристы стремятся

использовать в своих кампаниях персональные брен-

ды: спортсменов, телеведущих, актеров. Берлускони

пересадил в парламент значительную часть своих

ослепительно улыбающихся знакомых и друзей из

принадлежащих ему программ и телеканалов. Лево-

центристы периодически включают в свои списки ан-

тиберлускониевских журналистов и выживших после

аварий рабочих. Левые радикалы включают в свои

списки представителей сексуальных меньшинств

и транссексуалов. Футболисты рекламируют не только

марки одежды, но и партийные лейблы. В этом плане

лидер правоцентристов использует бывших звезд

команды «Милан». Союз христианских демократов

(Unione Democratici Cristiani) предлагает своим избира-

телям пользующегося популярностью среди дам баль-

38

заковского возраста савойского принца, выигравшего

телеконкурс по танцам, а также египетского гомосек-

суалиста, крещенного папой римским.

Антисистемный, нонконформистский проект пар-

тии «Северная лига» также встроился в новую марке-

тинговую систему. «Северная лига» предложила ряд

своих маркетинговых ходов, включая конкурс красоты

«Мисс Падания» и летние турпоходы по «священным

границам», за которыми начинается дотационный

«Барбаристан». «Северная лига» сначала строила кон-

сенсус на борьбе с излишествами (как Ельцин в позд-

ние советские годы), затем, когда партия получила

свой кусок пирога и стала частью этих излишеств (сын

вождя, получающий привилегии по наследству), — на

общем враге (иммигранты). Как Дориан Грей, партия

постепенно развратилась до скрываемой под маской

агрессивности «иммигранты — вон!» уродливости

(коррупция, непотизм). При этом их рекламные про-

спекты и календарики перед выборами разносят по

домам те же самые бангладешцы и пакистанцы, кото-

рых они хотят отправить домой.

Современная политика, как и ее потребитель, яв-

ляются поклонниками косметической хирургии. Лю-

бые принципы (правые, левые, религиозные) и свя-

занные с несением этого «бремени белых» шрамы

являются негативом. Таким образом, в условиях побе-

дившего маркетинга идеология становится не более

чем рекламной акцией. Политики старого стиля явля-

ются лишь дополнительными красками, элементами

продуктовой гаммы, предназначенными для покры-

тия определенного, специфического спроса. Потомки

«коммунистов» и «фашистов» в лучшем случае стано-

39

вятся частью франчайзинговых сетей партии «Народ

свободы» и Демократической партии.

Те же, кто оказался за рамками больших корпора-

ций, превратились в привокзальных шаурменов, кото-

рых обыватель обходит вне зависимости от качества

предлагаемого продукта. Однако, несмотря на реши-

мость заниматься «настоящей» политикой, эти партии

не остались вне общего тренда. Каждый лидер видит

себя дуче или Карлом Марксом, что отражается даже во

внешнем облике: высоко поднятый подбородок у од-

них и вечная небритость у других. При этом, как только

кто-то из этих настоящих политиков обзаводится груп-

пой своих сподвижников, он сразу же объявляет свою

партию: Коммунистическая партия трудящихся,

Итальянская марксистско-ленинская партия, «Ради-

кальные левые», движение «Фашизм и свобода», «Пра-

вые». Их результаты соответствуют маркетинговой

стратегии, построенной на издании боевых настенных

листков с требованиями мировой революции или из-

гнания всех чужих. Без использования настоящих пу-

шек, как в постановке оперы «Тоска» в веронской «Аре-

не», такая пропаганда выглядит рекламным плакатом

секонд-хенда. Даже культовые центры правых скуко-

жились и свернулись в размерах, как дряхлая старуха.

Другой элемент политической системы Италии —

профсоюзы — также живут по законам маркетингово-

го времени. Для достижения нужного результата они

привлекают внимание средств массовой информации,

беря «в плен» топ-менеджеров компании. «Борьба за

права трудящихся» также реализуется по аналогии со

стратегией продавцов пылесосов или вербовщиков из

религиозных сект. Профсоюзные деятели, как сетевые

40

сэйлы, проводят сеансы групповой терапии среди рас-

положенных к покупке «членского билета», особенно

в период кризиса сотрудников компаний. Они указы-

вают несчастным людям на виновных и проводят дегу-

стацию «надежды на защищенность». Однако, если на

одном собрании присутствуют сэйлы от разных проф-

союзных компаний, то нарушается базовый закон мар-

кетинга — не больше одного продавца на клиента.

В итоге все волшебство пропадает: профсоюзные сэй-

лы начинают грызться между собой, что отпугивает

потенциальных клиентов.

Отсутствие идеологических альтернатив и пред-

ставляющих их международных корпораций определи-

ло стирание границ между двумя ведущими партиями.

На парламентских выборах правоцентристы и левоцен-

тристы обвиняют друг друга в плагиате избирательных

программ. Кроме того, простота, с которой реализуют-

ся процессы объединения в рамках правоцентристских

и левоцентристских партий, является показателем де-

идеологизации политической борьбы. В определенной

степени это попытка в окончательной форме скопиро-

вать американскую модель электорального шоу: в со-

временной Италии основная борьба за власть идет

между клонами республиканской и демократической

партий — партией «Народ свободы» (правоцентристы)

и Демократической партией (левоцентристы). При

этом альтернативные партии (коммунисты) не прохо-

дят избирательный барьер. Маркетинг — дорогостоя-

щее дело, а за ними нет крупных инвесторов — банков,

бизнесменов. В свою очередь, экзотические страны, та-

кие как мексиканский Чьяпас или Венесуэла, не готовы

тратить на европейскую политику. Это бремя традици-

онно брала на себя Москва. Так что избиратель вынуж-

41

ден делать выбор между двумя брендами колы, по-

скольку кроме газировки ничего другого нет.

Телевизор становится формой жизни большин-

ства, в которой происходит подмена жизни ток-шоу.

Созданная Берлускони политическая система — это

клонированная для шоу американская идея «все воз-

можно». Если танцовщицы из телешоу становятся ми-

нистрами, а люди небольшого роста руководят внут-

ренними делами страны, то в итоге каждый лелеет

надежду достигнуть по воле случая самого верха. Бер-

лускони, как верховный жрец, являлся его интерпре-

татором и исполнителем.

Муссолини был необходим в рамках индустриаль-

ного капитализма (создание материальных ценностей

для удовлетворения потребностей), который нуждался

в порядке и стабильности. Берлускони предложил си-

стему для потребительского общества, где функция то-

вара состоит не в удовлетворении потребностей, а в соз-

дании новых.

В системе, созданной Берлускони, результат не ва-

жен — все ждут чуда: приглашения на реалити-шоу или

выдвижения в парламент (пропорциональная избира-

тельная система). В этой системе большинство призна-

ет и соглашается с тем, что не может и не должно выиг-

рать — это нарушило бы всю игру. В этом плане они

напоминают жителей земного рая из «Машины време-

ни» Уэллса или членов жутких культов, смиренно вос-

принимающих свою обреченность. В ситуации, когда

коренное население живет в виртуальном мире «Боль-

шого брата» и мечтает попасть на шоу «Кто хочет стать

миллионером», на сцену вновь выходят варвары. Они

становятся пролетариатом новой системы потреби-

тельского общества.

42

ИНТЕРВЕНЦИЯ ПО-ГАРИБАЛЬДИЙСКИ Путеводитель антитуриста по Италии Учителем Гарибальди был Макиавелли: не

сумев объединить Италию в революционно-республикан-

ских боях, он поддержал имперский проект с королем

Виктором Эммануилом II в роли «государя». До 1859 года

Северная Италия, от Милана до Венеции, находилась под

властью Австрии. Земли севернее Рима составляли терри-

торию нескольких зависимых от Австрии дукатов. Первым

у конкурирующего проекта Австрийской империи была

отобрана Ломбардия. Затем, развивая успех, Савойское

королевство присоединило дукаты Пармы, Модены и Тос-

каны. Другим пострадавшим был папа римский, который

помимо соответствующего названию должности города

управлял широкой полосой земель в Центральной Италии

(Умбрия, Лацио, Марке...), также перешедших под кон-

троль Савойской династии. Позднее благодаря наглой, но

зато успешной операции Джузеппе Гарибальди было лик-

видировано Королевство Обеих Сицилий: Неаполь и Па-

лермо стали частью итальянского проекта. В следующей

войне уже австрийцы лишились очередного куска италь-

янских владений: Венето, Мантуи и Трентино. В результате

к трофеям будущего первого итальянского короля Викто-

ра Эммануила II были присоединены Верона, озеро Гарда

и Венеция. Наконец, пунктом объединительного/оккупа-

ционного тура Джузеппе Гарибальди (правда, успешная

попытка прошла уже без него) стал Рим.

43

Пьемонт

Винно-грибной Пьемонт — родина

винных брендов («Бароло», «Асти Спуманте»...),

трюфелей и белых грибов. На свою осеннюю сагру

(праздник и фестиваль) город Альба зазывает тури-

стов стилистикой друидско-менестрельского Средне-

вековья. Однако, поудив в атракционе винные бутыл-

ки и попытавшись расколоть прыгающий грецкий

орех, толпа все же приближается к основной цели —

трюфельно-винному павильону. Каждому желающе-

му на входе выдается бокал для дегустации вин, пред-

лагаемых здесь в огромном количестве. В самом кон-

це павильона звучит результат активной «проверки

качества»: пьяно горланят дембельнувшиеся солда-

ты-альпийцы. Здесь же стоит сильный, ни с чем не

сравнимый запах трюфелей — этот аромат оккупиру-

ет твое обоняние. Запах, который не выветривается

в течение еще нескольких дней. И поскольку трюфели

по цене находятся в категории растущих в экзотиче-

ских местах психотропных препаратов, сердцем па-

вильона является алтарь со сверхточными весами.

Новара. Исторически это был город-

знамя, приграничный бастион, переходивший из рук

в руки от туринцев к миланцам и обратно. Вот и во

время Первой войны за независимость австрийцы

одержали при Новаре решительную победу, чуть не

стоившую савойскому королю не только трона, но

и государства. Однако австрийцы проявили дорого

им обошедшееся милосердие и согласились на мяг-

44

кое наказание — отречение затеявшего войну монар-

ха в пользу сына.

Этому городу либо доставалось, либо не везло.

Вот, например, император Карл V Габсбург, над держа-

вой которого в XVI веке «не заходило солнце», решил

укрепить его новыми стенами. Для этого старый город

был снесен на 80 процентов, чтобы не мелочиться. По-

сле этого за счет все тех же горожан были возведены

новые стены. Однако, когда проект уже был реализо-

ван, выяснилось, что нашедшие в это же время серьез-

ное применение пушки сделали стены абсолютно бес-

полезными. Так что их пришлось сносить, что снова

потребовало значительных затрат. Причем откуда взя-

ли на это деньги, опять же нетрудно догадаться: мест-

ные жители, как глуповцы, вплоть до начала индустри-

альной революции жили очень худо, питаясь в основ-

ном за счет окружавших город рисовых полей.

В результате всех этих замечательных градо-

строительных операций в Новаре не осталось ничего

архитектурно запоминающегося. Даже местный замок

выглядит довольно убого на фоне миланского, по об-

разцу которого и был построен: на нем до сих пор ви-

ден змей — символ могущественных герцогов Вискон-

ти. Местный главный собор — дуомо — также, видимо,

был символом бедности, поэтому, когда во второй по-

ловине XIX века город начал развиваться, собор снес-

ли и построили новый. Причем из-за противоречий

между государством и церковью (папа римский запер-

ся в это время в Ватикане) его построили отличным от

традиционных храмов. Новый вариант напоминает

скорее оформленный под Средневековье танцеваль-

ный зал: различные оттенки розового, глянцевые ико-

45

ны с эдакими Конанами-варварами и Конанами-раз-

рушителями на них.

В XX веке новые варвары, оккупировавшие Но-

вару, пришли с востока. Местное текстильное произ-

водство и легкая промышленность здесь практически

вымерли, не выдержав конкуренции со стороны более

дешевого импорта из Юго-Восточной Азии. Кроме

того, принадлежащий китайцам бизнес благодаря сво-

ей работоспособности, ликвидности и экономности

постепенно заглатывает бары, рестораны и мелкую

торговлю.

Местные жители считаются очень прижимисты-

ми. Вообще, в Италии титул самых больших скупердя-

ев оспаривают пьемонтцы и генуэзцы. В отношении

последних в итальянском языке есть даже образные

выражения — «скупой как генуэзец» или «в кошельке

у генуэзца можно обнаружить паутину». Про новарцев

же их соседи шутят, что если ты окажешь новарцу

большую услугу, то он, возможно, угостит тебя кофе.

Лигурия

Этот регион был присоединен к Сарди-

но-Пьемонту за заслуги в борьбе с Францией: местный

король из Савойской династии вовремя подсуетился

и куснул уже обреченного Наполеона I. Однако лигу-

рийцы, выточенные в постоянной борьбе с морем

и окружающим скалистым ландшафтом за каждую

пядь земли, были всегда крайне свободолюбивы. Так,

в середине XIX века снова появилась Генуэзская рес-

публика, причем Гарибальди был одним из лидеров

46

восстания против савойского короля. Будущему коро-

лю Италии удалось вернуть Лигурию в лоно отечества

только с помощью воинского подразделения берсалье-

ров, которым по средневековому обычаю Генуя была

отдана на разграбление (сопровождавшееся массовым

chercher les femmes) после захвата. Окончательного уми-

ротворения здесь удалось добиться только в ходе по-

следующих войн за объединение: потомки генуэзцев

почувствовали свою выгоду от участия в большом про-

екте. В частности, местные транспортные компании

значительно обогатились на дележе имущества Коро-

левства Обеих Сицилий, у которого до «объединения»

был третий гражданский флот в Средиземном море.

Лигурия не выглядит слишком дружелюбной —

лиственные холмы с перманентной непогодой. Но ко-

гда появляется солнце из-за туч — это как улыбка

Моны Лизы, рождение Венеры или открывшая нако-

нец личико Гюльчатай.

Сан-Ремо. Если сюда приезжать, то

только на курортный летний сезон или на фестиваль

песни в феврале. В остальное время это место может

привлекать только самоубийц. Театр «Аристон», кото-

рый оживает всего на несколько зимних дней, все

остальное время является обычным районным кино-

клубом. Еще Сан-Ремо - это одна из сетей для люби-

телей азартных игр, разрешенных лишь в нескольких

пригранично-туристических городах Италии. Правда,

это скорее полуэлитный подмосковный поселок: его

казино рассчитаны на менеджеров среднего звена, по

сравнению с клиентами премиум-класса в Монтекар-

47

ловке. (Точно так же недалеко от венецианских казино

находятся злачные заведения словенской «деревни»

Порторож.) Местный храм, построенный в стиле собо-

ра Василия Блаженного, и стильный Гранд-отель даже

как-то не вписываются в эту во всем остальном очень

мидл-классовую тусовку.

Ломбардия

Маджента. Этот маленький населенный

пункт, находящийся недалеко от Милана, дал название

большому количеству площадей, улиц и проспектов

почти во всех итальянских городах. Дело в том, что

Италия могла бы закончиться в битве при Мадженте,

однако чехи, составлявшие костяк австрийской армии,

проиграли алжирским подразделениям французской

армии. Савойские берсальеры присоединились

к «французам» в боях/грабеже города, где их расстре-

ливала (пока не кончились снаряды) героическая авст-

рийская батарея, состоявшая из местных призывни-

ков. Поэтому на поздравления 4 июня по случаю побе-

ды в битве при Мадженте отдельные местные жители

в красочных сексуальных эпитетах сообщают о том,

как бы они поступили со своими итальянскими сооте-

чественниками.

Если бы не эта «Бородинская битва», Маджента

так и осталась бы симпатичным двадцатитысячником,

несущим бремя столь же традиционной вражды с со-

седним местечком Корбетто. По легенде, корбеттовцу,

переселившемуся в Мадженту, бывшие соплеменники

отрезали голову за посещение симпатичной невесты,

48

оставшейся по прежнему месту жительства. Вражда

с соседями на протяжении веков является излюблен-

ным занятием итальянцев. Так, сосед гибеллина (сто-

ронника императора) обязательно присоединялся

к гвельфам (сторонникам римского понтифика), и на-

оборот. Причем отношение к папе римскому или Фрид-

риху Барбароссе играло по большей части второстепен-

ное значение. Вражда пережила все «войны роз», каж-

дый раз подстраиваясь под актуальные цвета: если

здесь голосуют за коммунистов, то в соседнем городке

будут избирать центристов либо правых. Если есть

спорт, в котором пересекаются команды из близлежа-

щих населенных пунктов, то на дерби в предвкушении

мордобоя обязательно собирается много обогащенного

гормонами народа.

Милан. Нежность чувств, взаимно пе-

реполняющих ломбардийцев и пьемонтцев — милан-

цы против туринцев, — полностью проявилась во вре-

мя Второй войны за объединение Италии. Миланские

батальоны были одними из наиболее боеспособных

и эффективных в составе австрийской армии в войне

против «пьемонтских захватчиков». Громкие фразы

типа «восстания патриотов против австрийской тира-

нии» и «ключи от ломбардийских городов, вручаемые

братьям-пьемонтцам», были придуманы уже после

объединения для учебников истории, изготовленных

по заказу королевской династии. Кстати, и сама Са-

войская династия видела в этом скорее завоевание,

чем объединение, — не случайно король не взял себе

48 новое имя, скажем Виктора Эммануила I — короля

49

Италии, а остался именно Виктором Эммануилом II —

королем Сардинии.

На самом деле и для местного «освобожденного»

населения отделение от империи стало крахом: лом-

бардийцы были основными инвесторами только что

запущенной железной дороги Вена — Милан. Речь

шла не только о потере потенциальных бенефитов, но

и стоимости акций железной дороги — Газпрома того

времени.

Милан — столица Снежной королевы, а дуомо —

ее обросший ледышками дворец. Ни в каком другом

городе Италии она не смогла бы жить. Рим — слиш-

ком мужской и имперский. Застывшая в летней сказке,

словно игрушечная Сиена, подходит для эльфов и вол-

шебников. Флоренция красива, беспечна и ненадежна:

она легко приняла безумца Савонаролу, а затем так же

легко предала его, она предавала и возвращала семей-

ство Медичи, рождала республиканский миф Макиа-

велли («Размышления над первой декадой Тита Ли-

вия») и его же авторитаризм («Государь»), Венеция

слишком коварна, жестока и расчетлива, так что даже

феноменальное зло вряд ли выдержало бы местный

колорит.

Армии Снежной королевы состоят из моделей,

мечтающих скопить денег до наступления профессио-

нальной старости и, если повезет, схватить «выгодного

мужика». Ее офицеры — это стилисты, стремящиеся

пришить свои марки не только на нижнее белье, но и на

бутики, театры, гостиницы. В свою очередь, модные

торговые марки — это генералы, перед которыми стоит

цель стать символами эксклюзивности. Элитные улицы

(виа Монтенаполеоне, виа Дела Спига) — как поля сpa-

50

жений, на которых бутики сражаются друг с другом,

как некогда городские кланы à la Монтекки VS Капу-

летти. Средневековые войны между городами и регио-

нами продолжаются на подиумах, в бутиках и рестора-

нах: Bulgari,Fendi представляют Рим, Prada, Ferre — Ми-

лан, Testoni — Болонью, Ferragamo, Gucci — Тоскану,

D&G родом из Сицилии, a Versace — из Кампании.

Марки продают не столько вещи, сколько элитар-

ность, стремление к чудесному миру Питера Пэна с за-

меняющими волшебство этикетками. Надписи, лейб-

лы и пакеты имеют таинственно-магическое действие.

Приобретая сумку от Louis Vuitton, ты проглатываешь

таблетку экстази, приобщающую тебя к гламуру все

более высоких потребительских каст. Эту же тему про-

секли в Ferrari и начали в Китае штамповать вещи под

автомобильным лейблом. Таким образом, тот, кто не

способен купить себе дорогую спортивную машину,

может продемонстрировать свое родство с элитным

миром. По той же причине в «супермаркетах» Armani

и Versace можно купить все, начиная от кухонного гар-

нитура и заканчивая эксклюзивным пылесосом. Не

важно, что ты продаешь, важно, что люди покупают

через твою марку.

Парадокс Милана в том, что один из самых гла-

мурных городов мира стал родиной, возможно, самого

революционного искусства XX века — футуризма.

В местном кювете, в котором Маринетти оказался, го-

няясь на одном из первых авто, был задуман знамени-

тый манифест движения. Здесь Боччони ваял и рисовал

люминесцентных женщин и «киборгов» («Состояния

души», «Пропойца»), ушедших от дедушки-импрессио-

низма и бабушки-кубизма. Марио Сирони вырывал из

51

тьмы «Мотоциклиста» — будущего героя «Заводного

апельсина» и приятеля персонажей большевистского

художника Вялова. Из-за них декаданс позднего им-

прессионизма (всевозможные Матиссы и Родены) обо-

шел Милан стороной.

В то время как в Советском Союзе соцреалисты во

главе с Дейнекой создавали искусство режима, в Ита-

лии и в период фашистской двадцатилетки эта роль от-

водилась футуристам. Именно поэтому после проиг-

ранной Италией войны о них постарались забыть. Так

же как в Норвегии нет улицы Гамсуна (зато есть много

скучного Ибсена), в Милане и Италии вообще нет улиц

и площадей, названных в честь футуристов. И это не-

смотря на то, что они сделали Милан культурно-поли-

тическим центром Европы, так же как 1969 год оживил

роль Парижа («восставшая Сорбонна», «сексуальная

революция») как законодателя социально-культурных

трендов в мире.

Италия — страна ремесленников, многие из ко-

торых благодаря послевоенной реконструкции пре-

вратились в промышленников и фабрикантов. (Не-

мало представителей новой экономической знати

начали свой подъем с присвоения чужой собственно-

сти в конце войны — мародерства.) Ускоренная инду-

стриализация, сопровождавшаяся выходом бизнеса

за пределы своего города, потребовала создания фи-

нансового центра. В результате Милан серьезно под-

нялся: банки и консалтинговые структуры поставили

на него в качестве главного международного хаба

Италии. Если прогуливаться по центру города, то

местный «Сити» начинается сразу же за театром

«Ла Скала».

52

А еще Милан стал итальянской Америкой, даю-

щей надежду людям, готовым вырваться из железных

объятий своих маленьких городков. В данном отноше-

нии это самый непровинциальный город Италии

(остальные являются скорее разросшимися деревня-

ми). Капитализм в американском стиле также полно-

ценно высадился только в Милане. В то же время во

всей остальной Италии фактически сохранился корпо-

ративный уклад, будь то масонские ложи, профсоюзы

или мафии.

Нигде больше в Италии не могут существовать

полноценно свихнувшиеся яппи, смешивающие работу

с кокаином. Этот стиль выразился в рекламном слога-

не амаретто — «Пьянящий Милан»: мир менеджеров,

стресса (стиль безумного напряжения), красивых ко-

стюмов, стильных мест работы (телевидение, реклама,

консалтинг), имиджа успеха, аперитивов в популяр-

ных местах, ночных тусовок, моделей, дорогих тачек.

И что немаловажно, и местное дамское население ме-

нее сковано мнением своих соседей и более располо-

жено на контакт с внешним миром, что приближает

Милан к Лондону или Москве.

Над бутиковой зоной в центре можно вывешивать

российский флаг с версачевской медузой вместо дву-

главого орла. Да и местные красотки, особенно во вре-

мя Недели моды, общаются с миром с помощью своей

яркой славянской внешности.

Ночная жизнь Милана гораздо ярче, чем в осталь-

ной Италии. Клуб «Армани» напоминает Ибицу, под-

нимающуюся из спящего моря миланского центра, в то

время как окружающие бутики остывают от взглядов

и одетые «из Китая» мужики скоблят брендовые вит-

53

рины. Вокруг причалены лодки дорогих плавательных

средств, рассекающих ревущими фарами миланские

улицы, подражая героям компьютерных игрушек типа

«Форсаж» (Fast and Furious). Это одно из редких мест,

где итальянки вышагивают в юбках и на высоких каб-

луках. Место, где можно снимать рекламу эксклюзив-

но тонких моделей телефонов со сваровски. По-гейски

ухоженные юноши, изображающие мужчин из реклам

крепких дорогих напитков. А именитые футболисты

без мяча и в костюме выглядят еще более идиотски,

чем в послематчевых интервью.

Проспект Комо (Corso Сото) — также веселое ме-

сто, хотя в выходные здесь очень разная публика. И к

сожалению, красивые девушки в местных клубах

чаще всего не посетительницы, а сотрудницы, прила-

гаемые в качестве бесплатного бонуса к эксклюзив-

ным ценам на бутылки шампанского и водки.

Квартал Пинакотека Брера — миланское Сохо/

Монмартр. Маленькие кафешки, бары, рестораны

были, как и виа Венето в Риме, центром жизни в 1960-е

годы. Сейчас это скорее место, в котором хорошо по-

слушать азнавуровскую романтическо-ностальгиче-

скую «La Boheme». Сама картинная галерея напомина-

ет нижний этаж Третьяковки с огромным количеством

новозаветных изображений, сделанных с арийско-

итальянской натуры. Причем они очень далеки от ев-

реев-ашкенази, потомки которых содержат рестора-

ны в районе бывшего гетто в Риме. На других наряду

с библейскими персонажами присутствует и богобояз-

ненный заказчик: например, рыцарь в цельнометали-

ческой оболочке, «дающий советы» при рождении

младенца.

54

Чтобы найти галерею, особого труда не требуется:

перед ней стоит статуя совершенно голого мачо — На

полеона I. Вообще корсиканца очень почитают в Ита

лии. В одной из сцен пуччиниевской «Тоски» на заднем

плане приближается «освободитель Бонапарт». Кроме

того, целый ряд населенных пунктов в Италии оспари-

вает право называться его родиной. Среди них и Генуя,

которой, когда родился Наполеон, принадлежала Кор-

сика. Завоевав Италию, он отменил церковные налоги

(например, мясной), чем заслужил людскую симпатию.

Бонапарт дал итальянцам законы, которые до сих пор

пребывают в добром здравии, узнаваемые, хоть и изме-

ненные. За это ему простили грабежи, устроенные

французскими солдатами в церквях и виллах. Кстати,

за счет такого рода перехода собственности сформиро-

вались луврская (включая переехавшую в Париж мра-

морную статую Аполлона Бельведерского) и многие

другие частные коллекции. А в музее Наполеона в Риме

есть даже картина с груженным итальянскими произве-

дениями искусства караваном, направляющимся во

Францию.

С грабежом культурного достояния Италии связа-

на и история похищения «Джоконды» из Лувра

в 1911 году. Изначально в ее исчезновении обвинили

Германию и представителей нового искусства, обещав-

шего уничтожить «старье», — Гийома Аполлинера

и Пабло Пикассо. Однако оказалось, что ее похитил

никому не известный итальянец Винченцо Перуджа.

У Джузеппе Верди, проживавшего в Париже, патрио-

тизм выразился в написании национального гимна,

а у Винченцо Перуджи — в возвращении картины Лео-

нардо домой. По официальной версии, через два года

55

ее обнаружили во Флоренции, после чего найденная

картина перед самым началом Первой мировой войны

вернулась во Францию. Возвращение «Джоконды»

было для многих символом будущего вступления Ита-

лии в войну на стороне Антанты.

Наполеон I поучаствовал в перестройке центра

Милана: как предшественник барона Османа, он прика-

зал снести ветхость и построить имперский проспект

для больших батальонов на марше. Одно из его де-

тищ — проспект Семпионе (Corso Sempione) — это место,

где в середине XIX века его племянник Наполеон III

принимал парад вместе с будущим королем Италии

Виктором Эммануилом II. В XX веке этот район посте-

пенно деградировал, а его увенчанный триумфальной

аркой центр превратился в наркопривоз. Затем эта часть

города была реконструирована и стала популярным ме-

стом вечернего развлекательного променада.

А вот по улице Гарибальди можно сказать, что

Милан — город контрастов. Хай-тек и «хрущовки»,

порше и «фиат-пунто» перемешались здесь, апарта-

менты миллионеров с садами на крыше и жилища без-

работных с сохнущим на веревках бельем находятся

друг от друга на расстоянии взгляда из окна.

Во всех этих местах самое сложное — это найти

парковку. Поэтому гаражный бизнес в Милане нахо-

дится в одной категории прибыльности с торговлей

кокаином.

Милан VS Венеция. Если посмотреть на

историю их соперничества с точки зрения современного

менеджера, то выглядит оно примерно так. В Средние

века города Северной Италии в зависимости от своих раз-

меров были либо «супермаркетами», либо «гипермарке-

56

тами», в которые свозилась продукция, прежде всего

сельскохозяйственная, с подконтрольных территорий.

Вокруг торгового центра вырастала инфраструктура, со

стоящая из гостинично-деловых центров для обслужива

ния приезжих менеджеров-купцов, представительских

особняков основных акционеров — местных аристокра

тов, — пригорода, в котором размещались сотрудники

различного уровня, оборонительных сооружений и кон

салтингово-образовательных структур — церкви. В зави

симости от характера участников города делились на ЗАО

с ограниченным числом участников-владельцев (Милан

при Висконти и Сфорца, Флоренция при Медичи) либо

ОАО (Венеция и Флорентийская республика), где число

акционеров не ограничено. Управление городами — тор-

говыми обществами осуществлялось либо советом ди-

ректоров — в случае наличия нескольких влиятельных

семейств, либо генеральным директором — если силь-

ный аристократ оказывался мажоритарным акционером.

По размерам замка (в случае его наличия) можно было

судить о размерах и прибыльности торговой площадки,

которую он обслуживал. По количеству церквей и мона-

стырей — об уровне развития консалтинга и образова-

ния в данной местности.

Города — коммерческие общества были заинтересо

ваны в развитии импортно-экспортных операций. Именно

с этим связан рост влияния Милана и Венеции — внешне-

торговых холдингов, обеспечивавших продвижение това-

ров и импортные поставки для розничных сетей своих

«клиентов». Милан выполнял роль экономического цент-

ра как для внутренней (ломбардийской), так и внешней

торговли, прежде всего в контексте континентальной Ев-

ропы. В свою очередь, Венеция являлась основной торго-

вой площадкой для средиземноморской торговли, преж-

де всего на Адриатике. В рамках этой стратегии ее основ-

57

ным конкурентом был не Милан, а Константинополь,

имевший свой (гораздо больший) кусок Адриатического

пирога. Точно так же Сфорца и Висконти развивали милан-

ские владения вглубь, не пытаясь даже выйти к морю.

В этом плане отношения между Миланом и Венеци-

ей, с одной стороны, и их городами-клиентами, с другой,

напоминали скорее отношения между партнерами по

бизнесу. При том что основные доходы оставались в го-

ловных офисах холдинга — Милане и Венеции, эти же го-

рода несли основные расходы на развитие бизнеса и ин-

фраструктуры. Правившие в Милане Сфорца и Висконти

возводили мосты и строили крепости на подконтрольных

территориях (Новара, Леньяно), нанимая для этого луч-

ших инфраструктурных менеджеров (Леонардо да Вин-

чи). Венецианские дожи инвестировали в безопасность

перевозок по Адриатическому и Черному морю, строили

порты, создавали и укрепляли города-аванпосты (Бре-

шиа, Бергамо).

Конфликты возникали опять же исключительно на

экономической основе. Венеция воевала с приморскими

городами (Кьоджа, Рагуза, Генуя) как с торговыми конку-

рентами, препятствовавшими ее рыночной экспансии.

Войны на территории Венето и Ломбардии между дожами,

Висконти и независимыми городами также были нацелены

на приобретение дополнительных экономических активов

и увеличение оборота. В этом плане использовались не ре-

гулярные армии, содержать которые с точки зрения бизне-

са было невыгодно, а специальные военные отряды — кон-

дотьеры, нанимавшиеся под конкретные рейдерские или

антирейдерские проекты. Временный (на несколько лет)

договор об оказании услуг военного характера назывался

«кондотта». По этому договору конкретный топ-мене-

джер — кондотьер обязывался за вознаграждение предо-

ставить на проект команду управленцев и рядовых сотруд-

ников — рыцарей и пехотинцев. Переходы кондотьеров из

58

одной компании-города в другую, в том числе и соперни-

чающую, были нормальным явлением. Точно так же Пап-

ская область переманивала венецианских государствен

ных деятелей, предоставляя им кардинальские должности,

генуэзские картографы работали в Венеции, а морских ка-

питанов хэдхантеры переманивали из одной страны в дру-

гую (достаточно вспомнить генуэзца Христофора Колумба).

Одновременно политика переманивания типографов при

вела к тому, что в конце XV века Венеция стала мировым

центром книгопечатания.

Маленькие города Италии, находившиеся в зоне

влияния Милана или Венеции, процветали от участия

в холдинге, что видно по Леньяно или Вероне. Однако вер-

ность городов была построена на индексах и котировках

холдинга. Огромные привилегии, а соответственно и при-

были, которые стала получать Венеция по результатам

Четвертого крестового похода (взятие Константинополя

крестоносцами и раздел его владений), привели к тому,

что в последующие десятилетия многие города Италии

перешли под ее контроль, в том числе по вполне прагма-

тическим соображениям прибыльности участия в успеш-

ном холдинге. Таким образом, вовсе не удивительно, что

Брешиа на протяжении нескольких лет героически оборо-

нялась против войск Висконти, за что венецианцы повыси-

ли ее статус и сделали ряд важных инвестиций (новые

крепостные бастионы). В свою очередь, кризис и начало

падения Венеции были во многом связаны со взятием Кон-

стантинополя турками-османами, которые лишили ее не-

рыночных преимуществ: та же самая Брешиа вследствие

кризиса компании дожей на какое-то время присоедини-

лась к австрийскому холдингу.

Видя изменение во внешнеторговой конъюнкту-

ре — появление крупных корпораций (оттоманско-ви-

зантийский халифат, Испания), имевших к тому же серь-

езные ВМФ, — венецианский холдинг инвестировал зна-

59

чительные средства в объединение Италии. И в кон-

це XV века благодаря эффективной интеграционной

стратегии Венеция была близка к трансформации из сре-

диземноморского в континентальный холдинг. На мест-

ном уровне у нее не было конкурентов: Милан был захва-

чен французами, а Неаполь — испанцами. Ее собствен-

ные владения простирались от Ломбардии до Апулии,

а эффективная пиар-кампания против чужаков способ-

ствовала интеграции «малого бизнеса» — остальной ча-

сти Италии на ее стороне. Организуя «совместные пред-

приятия» со своими конкурентами (осада Неаполя вме-

сте с французами, взятие Кремоны по договоренности

с Римом), она постепенно приближалась к своей цели —

созданию корпорации «Италия». В этой ситуации основ-

ным противником венецианского проекта стал папа рим-

ский. Для начала дожи были отлучены от церкви, в ре-

зультате чего империя Святого Марка понесла серьезные

репутационные издержки. А затем был организован

«крестовый поход» против Венеции, в котором с удо-

вольствием поучаствовали крупные европейские хол-

динги и итальянский «средний бизнес» (Мантуя, Ферра-

ра). Венеция выжила, но была уже не в состоянии потя-

нуть большой итальянский проект.

Неспособность создать вокруг себя мегахолдинги

привела к тому, что во времена национальных империй

ключевые итальянские города постепенно опустились

и рейтингах «голубых фишек». Современное положение

Милана и Венеции во многом является следствием харак-

тера и особенностей поглотившей их корпорации. Авст-

рийская империя развивалась как континентальный хол-

динг, а соответственно, инвестиционные потоки были на-

правлены в Милан, а не в приморскую Венецию. Поэтому

постепенно Милан стал одним из ключевых европейских

финансово-промышленных центров: не случайно местная

буржуазия, вложившая большие деньги в проекты на тер-

60

ритории империи, слабо поддержала отделение от цент-

рального офиса в Вене. Современная Италия во многом

сохранила характер своего средневекового развития с той

разницей, что место земельной аристократии занял город-

ской бизнес. Маленькие города так и остались разросши-

мися супермаркетами с виллами нескольких промышлен-

ных и финансовых латифундистов. Милан для этих торго-

вых площадок является ключевым хабом во внешний мир.

Корпорация «Церковь». Третья часть

«Крестного отца» рассказывает о принадлежащем церкви

бизнесе, по сравнению с которым даже мафия выглядит

примитивно. На самом деле церковная корпорация го-

раздо богаче.

Исторически Папская область было многопрофиль

ным холдингом с высоким уровнем прибыли. Так, Кресто-

вые походы (средневековое рейдерство) были выгодны

не только для их участников, но и для церкви. Кроме того,

не надо забывать, что Папская область была крупной ком-

мерческой организацией, осуществлявшей самостоятель-

ную торговую деятельность. Соответственно, Крестовые

походы способствовали расширению папской торговой

компании. К тому же Рим активно занимался консалтинго-

вым и маркетинговым бизнесом. Церковь имела опреде-

ленные эксклюзивные методы ведения бизнеса: отлуче-

ние от церкви в большинстве случаев было действенным

методом борьбы с конкурентами.

Как любая корпорация, Папская область была в опре-

деленной степени зависимой от конъюнктуры. В период

расцвета она переманивала лучших менеджеров из евро-

пейских компаний, а также усиливала контроль за дочер-

ними и зависимыми обществами. В периоды упадка «ре-

гиональные представительства» лишь формально находи-

лись под контролем генерального директора — папы. Так,

61

в Венеции епископ и патриарх находились в соответствии

с византийской традицией в подчиненном положении

к дожу, а не к папе римскому. Соответственно, в периоды

конфликтов с Римом местная церковь игнорировала «от-

лучение». Более того, в определенные периоды крупные

семейные холдинги получали контроль над католической

корпорацией, ставя своего генерального директора (папы

Медичи, Борджиа, Делла Ровере).

Консалтинг и образование были профильными эле-

ментами бизнеса католической церкви. Стремление к мо-

нополизации этого сегмента бизнеса во многом объясняет

политику папы в отношении мусульманских эмиратов на

Иберийском полуострове. С помощью «реконкисты» были

ликвидированы гарварды и кембриджи того времени, об-

разование в которых считалось наиболее престижным.

Точно так же велась война за Сицилию, которая в том чис-

ле дала первых профессоров — имамов для основанных

Фридрихом II в Болонье и Неаполе университетов.

Успешный консалтинговый бизнес (в частности, кар-

тография) позволил церкви стать ключевым инвестором

на рынке недвижимости (об этом лучше любой аудитор-

ской отчетности говорит колокольный звон в центре

итальянских городов). Более того, работая в консалтинге,

где имидж играет ключевую роль, церковь активно вкла-

дывала в фундаментальную рекламу — искусство: Тициан,

Рубенс, Рафаэль Санти построили свои «компании» на

церковных подрядах.

Церковь как консалтинговая структура удостоверяет

соответствие западного человека «божественным стан-

дартам отчетности»: крестины, свадьбы, похороны. Кон-

салтинговые мероприятия имеют свою стоимость. Кроме

того, бюджет клиента определяет статус консультанта

и место проведения ритуала. Помимо стандартной стои-

мости за определенную услугу, существуют дары. Таким

образом, чем богаче дары (например, чем больше размер

62

передаваемого церкви наследства), тем выше уровень

партнера (не простой священник, а епископ) и церкви (не

просто собор, а кафедральный).

Взятие Рима и присоединение его к Италии (за ис-

ключением клочка земли вокруг собора Святого Петра)

стало своего рода антимонопольным актом, в результате

которого властно-светская функция церкви была ликви-

дирована и отделена от консалтинговой. Кроме того, цер-

ковь была присуждена к штрафу — значительная часть ее

итальянского имущества была продана (для покрытия во

енных расходов Савойской династии).

При этом, как любая корпорация, католическая цер-

ковь стремится восстановить свой первоначальный по

тенциал. Фактически конкордат (договор между фашист-

ской Италией и Ватиканом) был определенным смягчени-

ем антимонопольного законодательства, позволившим

церкви играть большую формальную роль в жизни Ита-

лии. В свою очередь, после поражения фашизма именно

церковь получила значительную часть политического пи-

рога при дележе наследства Муссолини.

С 1969 года церковь в Италии находится в перма-

нентной рецессии с сокращением числа верующих не

только в городе, но и в сельской местности. Со снижением

уровня религиозности церковь стала терять и свои поли-

тические позиции с резкой маргинализацией ее роли по

сле роспуска партии христианских демократов. В этом

плане и Ватикан стал использовать современные инстру-

менты маркетинга с проведением «дней молодежи» и рок-

концертов в церквях.

Одним из следствий переживаемого церковью на

Западе кризиса стала проблема кадров. Приток молодых

европейцев на церковную службу значительно сократил

ся. Молодые белые монашки оказались занесены в «крас-

ную книгу», а средний возраст священника приближается

к пенсионному. Соответственно церковь вынуждена была

63

глобализироваться, привлекая новые кадры из стран

Третьего мира, прежде всего Латинской Америки. Цвет

кожи европейских священников и сестер меняется, в свя-

зи с чем возникают толки об «обамизации» престола Свя-

юго Петра.

Бергамо. Бергамо был последним ба-

стионом Венеции на подступах к Милану. Со стен Верх-

него города (Bergamo Jura) в ясную погоду виден лежа-

щий на равнине Милан. Что же там такого нетипич-

ного? Ну вот, к примеру, странным показателем

зажиточности города является высокая смертность сре-

ди жителей, которые ездят на дорогих авто. В 1999 году

и результате катастрофы погиб Никола Труссарди (гла-

ва знаменитой династии индустрии моды Trussardi),

разбившийся на собственном автомобиле «мерседес»,

а в 2003 году погибает его сын Франческо, который

был за рулем «феррари» и также не справился с управ-

лением. Однако необычные сюжеты для мрачноватых

детективов не ограничиваются миром моды, ведь в го-

роде есть много другого бизнеса: здесь находится штаб-

квартира крупного итальянского банка, цементный

гигант, ряд целлюлозно-бумажных и металлургических

предприятий. При этом загадочные истории развива-

ются на фоне дубайской разноцветности населения за

счет «пролетариата», говорящего на латиноамерикан-

ских, «советских», африканских, азиатских языках.

Особую загадочность детективной сцене придает

мягкая провинциальность города — вывески над па-

рикмахерской «фото на первую полосу» и названные

и честь кого-то улицы — «дирижер», «патриот», «ге-

рой». Как в любом уездном городе, на постсоветском

64

пространстве есть своя площадь с Лениным, — здесь

имеется свой «усатый дядька в каске» — король Вик-

тор Эммануил II, а место героев революции занимает

Гарибальди. Улицы же названы в честь поселений, око-

ло которых проходили битвы за воссоединение/окку-

пацию Италии (Маджента, Палестро).

Старая площадь Верхнего города с львиным фон-

таном напоминает игрушечный вариант площади Сан-

Марко в Венеции. За ней находится дуомо со статуей

знаменитого наемника на службе Венеции Кольени

(от ит. coglioni/colleoni — яйца), — по легенде, он был

очень успешным не только на войне, но и в личной

жизни, за что и получил свое прозвище.

Отсюда родом один из последних римских пап

Иоанн XXIII, получивший прозвище Хороший (Buono) —

свои воскресные проповеди он заканчивал призывом

к родителям быть более ласковыми с детьми. Его из-

брание было в том числе признанием заслуг бергамас-

ков (самоназвание bergamaschi), с прилежностью турк-

менского населения времен Туркменбаши Сапармурата

Ниязова голосовавших на выборах за христианских де-

мократов. Церкви принадлежит половина всей наибо-

лее ценной недвижимости в городе, а резиденция епи-

скопа расположена на Старой площади в Верхнем горо-

де рядом со статуей высокочтимого наемника. И даже

главная местная газета «Эхо Бергамо» (Eco di Bergamo)

фактически контролируется церковью. Из-за того же

особого отношения с церковью Бергамо — самый ти-

хий город Севера Италии: ночные клубы и дискотеки

находятся под негласным запретом. Хотя, судя по таин-

ственности, здесь только нужно поискать «омут» из

поговорки.

65

Психотипы. Звучит странно, но итальянцы

в большинстве своем — интроверты, прячущиеся за хо-

лодностью на Севере и маской дружелюбности на Юге. На

севере дворцы, за исключением тех, что являются симво-

лами власти (муниципалитет, резиденция правящего се-

мейства), зачастую скрыты за высокими стенами. На Юге

многие богатые виллы, сохраняя внутреннюю роскошь,

внешне могут выглядеть словно заброшенными. Это отли-

чает Италию от протестантских Англии, Германии и даже

немецкоговорящей части Трентино, в которых жители за-

ботятся о внешнем виде зданий и где гораздо чаще можно

увидеть цветы на окнах. У итальянских соборов (в отличие,

например, от православных храмов) только фасад выгля-

дит соразмерно великолепному внутреннему убранству.

Женщины здесь не встречаются на улицах — они скрыты

узким кругом отношений и привычными местами для «вы-

гуливания».

Диалектальные войны. С точки зрения

языка объединение Италии было перемоткой назад вави-

лонского столпотворения: множество диалектов унифици-

ровалось, свернулось в один, который и объявили стан-

дартным. С муссолиниевского периода итальянский язык

начал серьезно конкурировать с диалектом на массовом

уровне — образование, армия, радио. Телевидение и ин-

дустриализация, сопровождавшаяся массовой внутрен-

ней миграцией, позволили национальному языку вытес-

нить диалект. Итальянский наконец стал языком коммуни-

кации. Диалект остался на уровне старшего поколения

и в основном в деревнях. В городах сохранились его ре-

ликты, прежде всего в виде акцента и отдельных словечек.

На фоне роста расизма-регионализма политики (осо-

бенно представители Севера) предприняли попытку воз-

рождения диалектов. Однако выродилось это в профана-

66

цию — искажение итальянского под соответствующее

диалектальное звучание (изменение звуков, укорачива-

ние слов). Диалект стал новым языком, похожим на чтение

Корана бабаями (татарскими стариками) — произноше-

ние текста на арабском в русской транскрипции с татар-

ской интонацией. В диалекте появились иностранные сло-

вечки — к примеру, английское fly down, что в Риме озна-

чает stai calmo — успокойся. Языковая борьба между севе-

рянами и южанами отразилась и на телевидении: государ-

ственная телерадиокомпания RAI говорит в основном

с римским акцентом, а каналы MEDIASET — с миланским

Наконец, в некоторых случаях сегодня диалект использу-

ется внутри корпораций, чтобы «пометить свою террито-

рию» и не впускать туда чужаков.

Брешиа. Ко времени прихода в Италию

лангобардов (конец VI века) дороги были запущены

и небезопасны, внутриконтинентальная торговля не

велась, а соответственно, и значительное количество

созданных Римом городов пришло в упадок. Зато де-

градация и отсутствие порядка были крайне выгодны

Византии: через контролируемые ею приморские горо-

да шла вся итальянская торговля. Постепенно ланго-

бардские короли сумели интегрировать внутреннюю

часть страны, а затем начали постепенно выдавливать

византийцев с побережья: в 751 году была взята Равен-

на — их основной центр в Италии.

Таким образом, к моменту, когда к власти пришел

родившийся в Брешии король Дезидерио (757 год),

большая часть страны уже находилась под контролем

лангобардов. Сильной стороной нового короля было

большое количество дочерей. С их помощью он раз-

67

вивал брачную дипломатию: две дочери вышли замуж

за наиболее опасных союзников — сыновей франкско-

го короля Пипина III Короткого. Две другие — за род-

ственников (беневентского и баварского дуков). Еще

одна дочь заключила «брак с церковью», став настоя-

тельницей одной из самых богатых обителей Ита-

лии - монастыря Сан-Сальваторе в Брешии.

Прикрыв с помощью дочерей свои тылы, Дезиде-

рио начал интеграцию независимых дукатов в цент-

ральной и южной части Италии — Беневенто и Сполет-

то. Однако здесь у короля лангобардов появился новый

противник, который впоследствии вставал на пути всех

попыток интеграции Италии. Речь идет о римском пон-

тифике. Например, чтобы остановить лангобардов,

Рим заключил союз с франками, предложив им напасть

на Италию. Одновременно брак Карла Великого с до-

черью Дезидерио был расторгнут, а сам король ланго-

бардов отлучен от церкви.

Идеологическое давление со стороны церкви в со-

четании с подкупом лангобардских дуков обеспечили

франкам военную победу. Страна была разграблена,

король Дезидерио пострижен в монахи, а исполнение

его желания (desiderio именно так и переводится) объ-

единить Италию отодвинулось более чем на тысячу лет.

Сто километров к востоку от Милана по автостра-

де. Узкие улочки, как игроки в американском футболе,

вцепились друг в друга домами. Как местные пирож-

ные имеют часто неотличимые особенности и соответ-

ствующие им названия, так и разные улочки имеют

свое вкусное обозначение: vicolo, contrada, tresanda —

68

что-то типа «узкая улица», «широкая улица». Улицы со

«святыми» названиями и площади с периодически

возникающими из стен мини-святилищами Падре Пио

или Девы Марии. Колокольни, звучащие призывами

на молитву, как это было на протяжении веков. Однако

человеческое дыхание уже не заполняет церкви даже

по воскресеньям. Дома в центре, преклонный возраст

которых особенно чувствуешь, когда подсушивает по-

сле дождя и воздух наполняется запахом птичьего по

мета. Романтика домов, улочек, каминов, баров, одна-

ко без игры взглядов, которыми обмениваются дамы

и кавалеры в мифическом Париже. Как говорят про

итальянцев-северян южане, «они постоянно смотрят

под ноги, как будто ищут деньги». Тосканцы же добав-

ляют, что «рога не дают северянам поднять голову».

Часть центра — это более или менее «белые» ули-

цы со стильными аперитивами, мидл-классовым и до-

рогим шопингом. Другая часть центра (Carmine) — это

лавкрафтовские кварталы, пропитанные африканско-

арабско-пакистанско-славянской речью. Типы, ищу-

щие наркотики или приключений. Бары, где всегда

можно достать аперитив — марихуану или крепкие

напитки, — героин и кокаин. Причем наркодилер

здесь часто ассоциируется с выходцем из Магриба.

Страшноватые проститутки, которые к тому же часто

басят (трансы, в общем). Героиновые алкаши, подхо-

дящие для съемок в фильмах про блаженных мучени-

ков из немецких концлагерей.

Эти улицы всегда были популярными изгоями,

активно посещаемыми в освещенное красными фона-

рями время суток. Новая волна варваров из Африки

и из Восточной Европы в 1990-е годы привела к росту

69

спроса даже на самое непривлекательное, но при этом

дешевое жилье. Благодаря этому центр приобрел свой

специфический разноплеменной окрас.

У «белых» улиц с их чувственными манекенами,

привлекательными пирожными (bignè) свое буржуазное

расписание с обязательным обедом-сиестой и ранним

закрытием (перед ужином). Лавкрафтовский квартал

пахнет кари, а поесть, перевести куда-либо деньги, по-

сидеть в Интернете здесь можно в любое время суток.

Район, где расположена крепость, особенно в теплое

время года становится сценой для двух фильмов. В од-

ном за непроницаемой стеной фонарного освещения

снимается бесконечный сериал про развлекающуюся

в баре модную тусовку. В другом в окружающей тем-

ноте кишит зомби-муравейник лиц странных ориен-

таций, наркоманов и интернациональных бедолаг,

питающихся остатками с этой свалки человеческих

отбросов и скользких типов. Если режиссер однажды

решит погасить фонари, две съемочные площадки мо-

гут превратиться в одну и станут хорошим триллером.

Здесь, как и в большинстве мест на Севере, ты

либо друг, либо никто. За внешней вежливостью — пу-

стота. Для того, чтобы построить отношения с женщи-

ной, ты должен быть представлен, а соответственно,

нужно быть другом ее друга, брата или свата. Получа-

ется замкнутый круг «своих» людей, в который очень

сложно вписаться кому-то извне: победившей глоба-

лизации потребуется еще лет двадцать, чтобы местные

признали жителей соседнего Бергамо своими.

Эта закрытость исторически связана с насилием

внешнего мира — северные города постоянно подвер-

гались агрессии со стороны соседей. Причем формы

70

этого насилия вдохновили бы на более проникновен

ное творчество даже создателей «хард-нуара», жестких

детективных триллеров. Одновременно это очень тру-

долюбивые люди, живущие в своих замкнутых мирах

и не имеющие времени для развития новых отноше-

ний. «Счет денег их мысли убыстрил»: относительно

недавно приобретенное богатство сделало их достаточ-

но высокомерными. Значительную часть населения

северных городов составляют выходцы из близлежа-

щей сельской местности. А поскольку в этом случае

речь идет о географически изолированных долинах со

своими совершенно отличными диалектами, то эта за-

мкнутость была перенесена и в город. Из-за этой за

крытости сплетни (у Гольдони даже есть пьеса с назва-

нием «Сплетни») о родных, близких и просто знако-

мых составляют основу любого разговора.

Как ни парадоксально, именно после замужества

женщины здесь становятся более либеральными и бук-

вально расцветают, в том числе внешне. В богатых семь-

ях зачастую работа жены не приветствуется, поскольку

это может быть воспринято как признак неблагополу-

чия. Соответственно, у женщин появляется много сво-

бодного времени и страсть к потреблению, в то время

как мужчина должен выкладываться по максимуму,

чтобы его обеспечить. В результате пересечения этих

двух явлений местные мужчины иногда и небезоснова-

тельно пользуются репутацией рогоносцев (cornuti).

«Оказавшись под таким гнетом общества и жен-

щин, мужчина находит своеобразный выход, — гово-

рит колоритный портье Джонни Гитара (получивший

прозвище за свое обыкновение исполнять песни на ги-

таре для постояльцев) в гостинице, где спят днем.

71

а ночью работают. — Жены перестали быть женами,

заботящимися о домашнем очаге. Они, скорее, мужи-

ки к юбках. Соответственно, мужчины начинают по-

сещать путан. Однако путаны оказываются такими же

Дартами Вейдерами, неудачными механическими за-

менителями, через определенные отрезки времени

требующими пополнения кредита. Тогда они идут

к трансвеститам, которые, зная мужскую натуру, ока-

зываются более женщинами, чем жены и путаны.

Стыдясь своей гомосексуальности, местные мужчины

все же чаще и чаще предпочитают некую промежуточ-

ную форму». Этим объясняется и то, что значительная

часть «ночных пахарей» — это трансвеститы.

В оправдание женщин можно сказать, что по пра-

вилам общества они не могут не быть последними стер-

вами — иначе их будут воспринимать как zoccole

(что-то среднее между легкомысленной девушкой

и очень легкомысленной девушкой). Хорошее отноше-

ние женщины к мужчине здесь не приветствуется. Каж-

дый год несколько девушек, которые не усвоили от ба-

бушек и матерей эту прописную истину, кончают жизнь

самоубийством, оказавшись неправильно разреклами-

рованными слишком болтливыми бойфрендами.

Если копать еще глубже, то это у местных мужчин

сформировалась изначально нездоровая черно-белая

картинка. С одной стороны, «суки», которые держат

их за одно место и гнобят. С другой, те, кто не хочет

играть в это садомазо и уходит, — «шлюхи», которых

надо демонстративно презирать.

Женщины местного разлива отрываются толь-

ко в студенческие годы, причем в других городах или

на отдыхе, «чтобы мама не узнала». Возвращаясь,

72

они снова становятся благочестивыми и жесткими

«женихами».

Кстати, отношение к чужеземкам здесь зачастую

другое, как со стороны местных мужчин, так и со сторо-

ны женщин. На них не распространяются местные пра-

вила межполового взаимодействия. Поэтому они одно-

временно могут быть «принцессами» для мужчин

и «шлюхами» для женщин.

Крема. Чтобы подчеркнуть значение

своего города, который, по их мнению, несправедливо

путают с Кремоной, местные власти повесили мемори-

альную доску, информирующую о том, что Джузеппе

Гарибальди не только «приезжал» сюда, но и «останав-

ливался у мэра».

Для подобного пиетета перед народным героем

был и другой повод. Дело в том, что местные городские

начальники были из «бывших» (австрийских). Поэто-

му для них было важно засвидетельствовать факт дру-

жественной встречи с новой властью, чтобы укрепить

свое положение. В связи с этим в то время развелось

много «детей лейтенанта Шмита», активно торговав-

ших своим родством с «дядей Джузеппе» или каким-

нибудь другим героем-объединителем.

Однако главное впечатление, которое остается от

города, связано с масонской церковью Троицы с «за-

стрявшим» в пирамиде глазом на фасаде и венчающей

купол статуей Свободы. Дело в том, что такого рода

храмов и символов после развода масонов и церкви

осталось немного. Хотя внимательный взгляд вполне

может раскрыть в старых готических храмах сохра-

73

нившиеся даже после отлучения «каменщиков» ма-

сонские знаки. Другим особым знаком, живущим на

торговых площадях и дворцах, является крылатый

лев, читающий то ли Евангелие от Марка, то ли бух-

галтерскую отчетность. Здесь он символизировал при-

сутствие и власть, прежде всего налоговую, Венеции.

Ницца. За Ломбардию, которую Австрия уступила

Франции, савойскому королю пришлось отдать террито-

рии, составляющие нынешний Прованс. «Меня сделали

чужестранцем в моем родном городе», — сказал на это

Гарибальди, родившийся в Ницце. Наполеон III начал ак-

тивное офранцуживание новых земель. Это легко просле-

дить по старому городскому кладбищу, в котором итальян-

ский в качестве языка надгробных фраз уступает место

французскому после 1860 года. Так что прадеды покоятся

с миром по-итальянски (riposano in расе), а уже их дети —

по-французски (reposenten paix). На отрезке побережья

между Ниццей и итальянской границей, которая отмечена

грузовиком продавца фруктов (fruttivendolo), в аккурат по-

ставленным в этом месте, местные французы и итальянцы

разговаривают каждый на своем языке. И при этом они

отлично понимают друг друга — прямо как на украинском

телевидении: ведущий спрашивает на «мове», а гость отве-

чает на русском.

Ницца — очень пахучая. Она пахнет клошарами

(бомжи здесь именно французского типа), лежащими по-

среди дня на центральной рю Медсан (Rue Medecin), как на

диване перед телевизором, почесывая голый зад; отхожее

место устроено здесь же рядом. Она пахнет собаками и их

merde, которое в обстановке всеобщего хаоса хозяева

оставляют «на месте преступления». Ее парфюм обогащен

«ароматом» мусора, который будит тебя лучше любого

74

кофе. Ее подъезды пропитаны ладаном и запахом прокис

ших щей. Одновременно это запах диких апельсинов (кис

лых, но идеально подходящих для мармелада), утреннего

хлеба с семечками и изюмом, эклеров, которые вспомина

ешь, как первый поцелуй.

Город очень российский, но не настолько, как Мон-

те-Карло или Сен-Тропе. Самый красивый храм города

Свято-Николаевский собор — православная церковь.

Названия пусть и слегка офранцуженные, но все равно

русские. Наконец, даже понты здесь очень родные — чего

стоят хотя бы чеченцы, держащие российские бакалейно

сувенирные лавки и разъезжающие в «мерседесах»

с громко включенной чеченской попсой на русском.

Тоскана

Здесь, как в Греции, есть все: холмистые

пейзажи, равнины, море... Леса и деревья разных по-

род и оттенков от немецких чащоб до светло-зеленых

домов эльфов и фавнов. Каменоломни, заброшенные

серебряные рудники, которые в эпоху Возрождения

разрабатывали приглашенные кланы старателей из

Германии. Дороги, поднимающиеся в каменные гнезда

людей: городки-крепости типа Кампилья-Мариттима

или Казале-Мариттимо. Здесь до, после и во время

Возрождения располагались гарнизоны, достаточные

для того, чтобы удержать внутренний порядок. В об-

щем, полный аналог современных районных УВД где-

нибудь на Кавказе. Взять эти поселения можно было

лишь измором. Даже подъем на машине в их направ-

лении по узким обрывающимся дорогам вполне по-

дойдет как сцена для фильма «Тосканский форсаж».

75

Картинки из «Ускользающей красоты» Бертолуч-

чи... Каменный городок на холме с миниатюрной пло-

щадью Народа — Piazza del Popolo, где на существование

времени намекает лишь биение колокола и наличие ли-

ний, обозначающих парковочные места для современ-

ных повозок и тележек. Почта, мясник, церковь, два

бара, создающие у нескольких сот живущих здесь або-

ригенов (в основном пенсионного возраста) ощущение

выбора, свободы. В более артистическом баре можно

выпить непакетированный чай, попробовать местное

варенье и купить открытки с напечатанными на них

местными народными мудростями (в стиле «глаза боят-

ся, руки делают»). Кроме того, в школьно-театральном

актовом зале городка ежемесячно выпекают вечер са-

модеятельности с чтением Леопарди (местного Пушки-

на) в сочетании с поэзией здешних Незнаек.

Если двигаться по сельским дорогам, то обязатель-

но можно наткнуться на какое-нибудь вкусное меро-

приятие. Помимо различных рыбных, мясных, грибных,

винных, овощных трапез можно даже попасть на клуб-

ничную— в деревушке Терриччола. Выстроенные по слу-

чаю ряды столов обслуживают очень доброжелатель-

ные подростки, в то время как их родители кашеварят

на кухне. Во всем, что подается на праздничный ужин,

присутствует клубника. Даже вид на окружающую неж-

ную холмистость вызывает ощущение... клубники.

Здешние мужики ходят на охоту, чтобы освобо-

диться от женского гнета. Утренние и вечерние экспе-

диции в поисках стокилограммовых клыкастых каба-

нов. Мужские пиршества с перерывами на возлияние

большого количества граппы, которую в шутку назы-

вают «водой из колодца» (acqua del pozzo).

76

Чириканье, колокольный звон и стрекотание на-

секомых в окружающих сосновниках. Блещущее солн-

цем море — с одной стороны горизонта. Горы, словно

нарисованные темно-фиолетовым фломастером, —

с другой. Переливающаяся мраком и светом зелень ле-

сов, вступающих как марширующие колонны, в чер-

ные и белые царства облаков. Запахи полной жизнен-

ного адреналина травы. Зеленые ковры, покрывающие

бугрящуюся холмами равнину. Разбросанные в экс-

клюзивном порядке игрушечные домики, садики пло-

довых деревьев, столбы электричества и сельские по-

лутораполосные дороги. Кое-где ковровое покрытие

снято и земля отдыхает в шоколадной неге. Небо, ды-

шащее одновременно солнцем, эшелонами облаков,

дождем и светом. Останки Средневековья — разрушен-

ные башни на вершинах.

Тоскана — как эффектная, с яркими формами жен-

щина: живописные холмы и пейзажи с облаками, цвет-

ными небесами и разноцветными лесами. Ландшафт

определяет сознание. Люди здесь такие же разные, как

пейзажи: есть местности флегматично-медлительные,

а есть очень веселые и бойкие. Кухня, обильная рыбой,

мясом, грибами, вином и сладостями. Также и в обще-

ственно-политическом плане ей «внятно все», включая

жуткие расправы внутри элиты: пизанский граф Уголи-

ни в 1289 году был замурован живьем в башне вместе

с детьми, чтобы, умирая, он слышал их жалобные сто-

ны. Флоренция — как модель, примерявшая на себе

якобинскую диктатуру Савонаролы, буржуазную демо-

кратию и монархию. Медичи с их развратом (достаточ-

но посмотреть росписи во дворцах на сюжеты, достой-

ные «Плейбоя» или «Пентхауса») и коварством карди-

77

налов и пап, происходивших из одного семейства.

В 1920-1930-е годы местные фашисты были одними из

самых радикальных в партии. Когда Муссолини готов

был уйти в отставку под прессингом буржуазных пар-

тий, тосканские чернорубашечники предъявили ему

незамысловатый ультиматум: «Фашизм либо смерть».

Послевоенные правительства попов и коммунистов

(телеперсонажи Дон Камилло и Пеппино). Местные

сладости «некрасивые, но вкусные» (дословно с ит.

brutti та buoni) очень хорошо отражают противоречи-

вую натуру местной реальности.

Осень и зима здесь ощущаются не как увядание,

а как другая мозаика. Растекающаяся по холмам лава

мохнатых деревьев, одетых в коричнево-медные шапки

и во все еще зеленые куртки. Островки домиков, окру-

женных очищенными от урожая огородами и часто-

колом прогибающихся под гирляндами зрелой хур-

мы «декабрьских елок». Ночное двухполосное шоссе

«Аурелия» в окружении светлячков, шепчущихся вет-

ром со своими небесными родственницами, обжигаю-

щая огнями надвигающихся спереди и сзади машин.

Ветер, волочащий листву и ветошь, стремясь запугать

одинокого путника, — картинка для клипа «Rammstein»

на стихотворение «Лесной царь» Гёте: «Кто скачет, кто

мчится под хладною мглой?! Ездок запоздалый...» Днем

этот пейзаж изменяется. Плывущее на горизонте море.

Корабли облаков, накрывающие холмы своей тенью.

Танцующие под Тимберлейка пальмы. Замки как деко-

рации к оперным постановкам Дзеффирелли. Скошен-

ные поля цвета пляжа в Барадеро. Цветовые гаммы

импрессионистов. Поднятая, разрыхленная халва вспа-

ханной земли, которую хочется попробовать на вкус.

78

Маленькие игрушечные городишки, в которых

можно запираться на неделю, есть, спать, следить за

путешествием солнца по морю и... «штамповать кадры

родной стране». Местные жители просыпаются и ви-

дят из окон импрессионистские пейзажи с разнозелен-

ными холмами и виноградниками, дубами-колдунами,

пасущимися овцами, красными (в мае) маками, как

в стихотворениях Хлебникова. Оттенки и сюжеты ме-

няются, но всегда видна рука того же Мастера. Вокруг

передовые усадьбы, в которых можно купить продук-

ты местного производства — от вина до томатной па-

сты с какой-то травкой. Певучие названия районов

и коммун сродни мягким пейзажам: Антинори, Лаво-

риа. Можно ездить по проселочным дорогам и до бес-

конечности слушать звучащего Марка Энтони.

С другой стороны, в одном из таких мест обитали

«товарищи по полднику» (compagnia delle merende): не-

сколько пожилых приятелей, которые после обеден-

ного сна и игры в карты отправлялись охотиться на

любовные парочки. Найдя жертв, они, как дети, пой-

мавшие зверушку, издевались и мучили их до смерти.

Так что невольно начинаешь сопоставлять местных

жителей с персонажами фильмов «Дети кукурузы»

или «Догвилль».

Флоренция. Галерея Уффици - одно

из мест, в которых классно работать по ночам сторо-

жем. Под любое настроение здесь можно найти нуж-

ное измерение. Пиршества — от легкого фуршета до

полноценного ужина, красотки — в религиозном и не

очень облачении и вообще без него. Для острастки все-

79

гда имеется хороший сюжет с отрезанной головой или

продырявленным стрелами телом героя.

Одновременно галерея — это как английский паб,

в котором можно и нужно обсуждать политику. Ино-

гда сидишь на скамейке перед «Рождением Венеры»

Боттичелли и обсуждаешь с соседом, как было хорошо

при ранних Медичи. В зубастом мире они были вынуж-

дены креативить и в результате создали идеологию,

соединившую Античность и христианство. Во многом

эта идеология, названная впоследствии Возрождени-

ем, сделала их популярными и позволила выжить.

В этом плане Сандро Боттичелли был одним из наибо-

лее талантливых пропагандистов этой идеологии: Си-

монетта Веспуччи появлялась на его картинах то как

Венера, то как христианская святая. Его Кентавр — это

наполовину светлый, наполовину темный церковный

Рим, побеждаемый Афиной, носящей одеяние с гербо-

выми символами Лоренцо Медичи.

Столь резкие измерения не так просто выдержать.

Для воспитанных в Средневековье, пусть даже позд-

нем, людей зачастую это было слишком. Многие схо-

дили с ума. Распространились в большом количестве

священники, предвещавшие конец мира, через ка-

кое-то время на сцену вышел протестантизм. Для Бот-

тичелли идеология Возрождения стала источником

большого материального успеха, но также и большого

психического шока. Поэтому, когда к власти во Фло-

ренции пришел «безумный монах» Савонарола, Бот-

тичелли изменил идеологии Медичи. Он отправил на

костер несколько своих языческих картин. И впослед-

ствии на многих картинах флорентийский художник

обращался к посланиям безумного проповедника или

80

как бы кстати изображал его святого патрона Иерони-

ма («Коронование Девы Марии»), Естественно, для

Медичи эта новая манера их художественного идеоло-

га не прошла незамеченной. Поэтому Боттичелли

в конце жизни оказался забытым и без контрактов.

Улица Козимо Медичи Старого ничем не приме-

чательна, поэтому туристы попадают на нее исключи-

тельно по ошибке. А между тем эта улочка носит имя

человека, который сыграл, возможно, ключевую роль

во флорентийской истории. Будучи банкиром, Козимо

Медичи через купленных политиков и аристократов

контролировал власть в городе. Его игра была на-

столько эффективна, что, когда местные аристократы

поняли, в чем дело, было уже поздно: необоснованное

изгнание лишь предоставило ему повод для «чисток»

после возвращения. Причем свое пребывание за гра-

ницей он успешно использовал для развития офшор-

ного бизнеса в Риме и Венеции. Кстати, в Риме он взял

на себя откуп десятины, а также предоставил самые

высокие проценты по депозитам, таким образом лич-

но заинтересовав в своей победе над недругами во

Флоренции многих влиятельных кардиналов. В этом

плане он очень напоминал московского князя Ивана

Калиту, который был не только верноподдан, но

и крайне финансово полезен золотоордынскому хану.

Козимо Медичи был настолько умен, что каза-

лось, даже последующая история была частью задуман-

ной им игры. Савонарола по-робеспьерски очистил

поле от «развратных аристократов», создав благодат-

ную почву не только для триумфального возвращения

Медичи, но и для повышения их статуса (до этого они

не были аристократами).

81

Отец Козимо Медичи позаботился о том, чтобы

наследство полностью переходило старшему сыну,

а все остальные должны были делать карьеру в лоне

церкви. Причем, благодарные за высокие проценты,

получаемые по депозитам в банке Медичи, кардина-

лы и папы всячески способствовали карьере род-

ственников Козимо Медичи. Это помогло сохранять

состояние в одних руках, тем самым не распыляя мо-

гущество клана, одновременно обеспечивая ему цер-

ковную «крышу».

Крыша эта была настолько прочной, что два раза

в XVI веке Медичи возвращались из изгнания к власти

благодаря трону Святого Петра, который в обоих слу-

чаях был занят главой клана (Лев X и Климент VII).

Точно так же в истории Романовых важную роль сыг-

рало патриаршество Филарета, сделавшего царем мо-

сковским своего сына Михаила.

В то же время церковная карьера братьев помогла

очередному Медичи-правителю решить проблему

опасной конкуренции. В отличие от оттоманских сул-

танов ему не приходилось убивать принцев после «вос-

шествия на престол». Кроме того, если интересы семьи

того требовали, священник мог легко поменять крест

на аркебузу. Так, после очередной внутрисемейной рез-

ни, которые пусть и редко, но случались, кардинал

Фердинанд Медичи расстригся, чтобы стать великим

князем (Gran Duca).

Аристократический титул Медичи получили до-

вольно поздно. В том числе и этому обязана Флорен-

ция своим Возрождением. Не являясь потомственны-

ми аристократами, Медичи пытались компенсировать

этот недостаток меценатством и аристократичным по-

82

ведением. Как Людовико Сфорца иль Моро (герцог

Миланский) покровительствовал Леонардо да Винчи,

чтобы прикрыть вопросы происхождения и титула,

так и Медичи вкладывали деньги в развитие искус-

ства, причем не только во Флоренции.

Кардиналы и понтифики Медичи, будучи выход-

цами из крупной буржуазии, также предпочитали искус-

ство суровой догматике. В результате именно на период

Льва X и Климента VII (1513-1534) приходится одно-

временно усиление протестантской ереси и очередной

яркий период Возрождения. Достаточно сказать, что

благодаря заказам и протекции пап из династии Меди-

чи творили Рафаэль Санти («Портрет папы Льва X»)

и Микеланджело Буонарроти.

Лукка. Лабиринт, в котором приятно

потеряться и встретить на одной из площадей-закоул-

ков сидящего на стуле бронзового Пуччини, родивше-

гося в Лукке. В период господства лангобардов начиная

с 568 года в городе находилась одна из главных коро-

левских резиденций. (Столицы в этот период следовали

за королевским штандартом — где он, там и главный

город.) Однако победа Карла Великого в 733 году пони-

зила статус прежних центров: Брешиа потеряла свой

вес в Ломбардии, Лукка отошла на вторые роли в Тос-

кане. Однако в течение определенного времени она еще

сопротивлялась усиливающемуся влиянию Флорен-

ции, в частности поддерживая пизанцев, стремившихся

отстоять свой суверенитет. Перед камином заходящего

солнца кажется, что Лукка вспоминает о своем сопер-

ничестве с главным городом Тосканы.

83

Осенью здесь проходят вкусные ярмарки, на ко-

торые на площадях зазывают аппетитными, слегка

поджаренными хлебцами, политыми свежим нерафи-

нированным лунно-нефритовым оливковым маслом.

Ярмарки живут каштанами, инжиром, перцем, вином,

колбасами, сырами, маринадами, шикарным, разме-

ром с грушу чесноком и местными пирогами (mutilata).

Пиза. Усатый Джузеппе Гарибальди,

мягко улыбающийся тебе своим ласковым лицом, в ко-

тором есть что-то от статуи и Горького, и Маркса. Сим-

патичная молодежь, высыпающая на дышащий свеже-

стью променад реки Арно.

Пиза похожа на Флоренцию: только столица Ме-

дичи — это корона, усыпанная бриллиантами, а город

графа Уголини — колье. Количество и каратность их —

разные, в то время как обрамление (дома, набережная)

очень похоже. Не случайно Пиза была Карфагеном для

флорентийцев: сменялись режимы, но Флоренция упор-

но стремилась подмять под себя морскую республику.

По легенде, именно благодаря соперничеству

Флоренции и Пизы появился знаменитый тосканский

хлеб (pane sciapo — пресный). Дело в том, что соль во

Флоренцию доставлялась из Пизы. Поэтому, когда на-

чалась война, пизанцы прекратили отгрузку, и Фло-

ренция оказалась в соляной блокаде: Венеция, кон-

тролировавшая поставки со стороны Адриатики, была

союзницей Пизы. В свою очередь, флорентийцы, про-

являя непреклонность, объявили, что готовы хоть всю

жизнь питаться пресным хлебом, но не отступятся.

Флорентийцы победили, a pane sciapo вошел в повсе-

84

дневный обиход сначала Тосканы, а затем и всей Ита-

лии — именно его используют в ресторанах для при -

готовления брускетты (bruschetta) — обжаренного на

масле хлеба, поверх которого кладут все что угодно.

Хорошо медитировать на вершине Пизанской

башни, когда нет булькающих туристов, которые с до-

верчивым видом прислушиваются к своим уставшим

изо дня в день повторять одно и то же гидам. В каж-

дом из этих бедолаг живет латентный, но несчастный

террорист: несчастный потому, что у него никогда не

хватит сил взорвать этот кафкианский «замок».

После заката, сидя на верхушке башни, можно об-

суждать с месяцем глобальные темы. И он отвечает

тебе голосом Иосифа Виссарионовича на твое предло-

жение по окончательному решению проблем банально-

сти и глупости: «Жить стало лучше, жить стало весе-

лее!» А те, кому надоело жить, глядят с башни на дуомо,

который выглядит как роскошный фрегат XVIII века

(капитанский мостик, внушительная палуба, массивная

задняя часть с каютами, пушками и складскими поме-

щениями, паруса бабочкой), и решаются уплыть дале-

ко-далеко.

На той стороне Арно, где стоят беломраморные

саркофаги, и недалеко от статуи вездесущего Гарибаль-

ди находится площадь Рыцарей со статуей Козимо I Ме-

дичи. Статуя Медичи являлась для города чем-то вроде

памятника неизвестному советскому солдату в столицах

прибалтийских республик. Однако в отличие от Таллин-

на из центра Пизы статую Медичи никто никуда и не

думал переносить.

Для сдерживания натиска флорентийцев, кото-

рые планомерно стремились к контролю за выходом

в Тирренское море, пизанцам нужно было усилиться

85

за счет кого-то из соседей. Однако они неудачно вы-

брали Геную. В 1284 году пизанцы были страшно раз-

биты в битве при Мелории, потеряв в результате свои

острова — Корсику и Сардинию. И здесь как раз и по-

является персонаж, попытавшийся в момент кризиса

объединить город под своей властью, — граф Уголино.

Родившийся в гибеллинской семье (сторонники

императора), он периодически объединялся с гвельфа-

ми (сторонники папы) или возвращался к имперцам,

чтобы изгнать какого-нибудь из своих конкурентов из

города. Какое-то время как диктатор-популист он поль-

зовался поддержкой народа, которому обещал подчи-

нить соседей и обеспечить таким нехитрым образом

всеобщее процветание. В общем, будучи гораздо старше

Козимо Медичи Старшего и Макиавелли, он весьма эф-

фективно применял их методы. Так что в определенный

момент все его открытые противники оказались либо

в изгнании, либо куплены. Власть сосредоточилась в его

руках.

Но тут негативную роль сыграло головокружение

от успехов. Он выгнал из города своего официального

соправителя и занял дворец коммуны, то есть перешел

черту дозволенного. В результате гвельфы и гиббели-

ны объединились против него. А народ вдруг задался

вопросом об обещанных победах и других так и не

вкушенных благах. Возглавил же это общее настрое-

ние, направив его в нужное русло, архиепископ Ру-

джери, являвшийся главой имперской партии. По-

скольку граф больше не жил в своем укрепрайоне за

прочными стенами под охраной личной армии, дво-

рец коммуны превратился для него в западню. Однако

даже со своими приближенными он выдерживал осаду

дворца, пока хитрый архиепископ не придумал, как

86

выманить его оттуда — ведь в любой момент к графу

могло подойти подкрепление. Руджери обещал не по-

кушаться на жизнь Уголино и его сыновей в обмен на

сдачу. Граф согласился и вместе со своими сыновьями

проследовал в башню Муда, находящуюся на все той

же площади Рыцарей. Ни графа, ни его сыновей дей-

ствительно никто пальцем не тронул — их просто за-

муровали в башне. Архиепископ посчитал (а сан да-

вал ему такое право) клятву выполненной. Ключ же от

единственной оставшейся двери делегация пизанской

аристократии, повязав себя круговой порукой, торже-

ственно выбросила в Арно. С тех пор Муда, переиме-

нованная в башню Голода, стала обителью призраков,

периодически издающих в ночи наводящие ужас зву-

ки. Эта история так потрясла Данте, что в своей «Бо-

жественной комедии» он упоминает архиепископа

и графа в девятом круге ада: Уголино поедает мозг из

головы Руджери.

Ливорно. Здесь была флорентийская

Колыма: первоначальное население состояло из ка-

торжников и бывших каторжников. Даже местный за-

мок выглядит как дирекция зоны, в которой началь-

ство могло отбиваться от взбунтовавшейся толпы до

подхода ОМОНа.

Этот город существует для того, чтобы подчерки-

вать красоту всей остальной Тосканы. Здесь родился,

чтобы уехать и никогда больше не возвращаться, Мо-

дильяни, которому посвящена одна из улиц в народно-

панельном квартале города. Пустые улицы из дешевого

итальянского римейка фильма про Фредди Крюгера.

87

Грязнотрущобные постройки, окружающие крепость,

как горы мусора в центре Неаполя. Симпатичные зда-

ния периода генуэзского владычества, поблекшие

в окружении жутковатых сооружений поздних эпох,

как красавица, попавшая в дурную компанию оборван-

ных пошловатых девиц. То и дело наталкиваешься на

залы игровых автоматов с карикатурно-гротескными

названиями типа «Las Vegas». Их успех показателен —

этот вид бизнеса точно так же, как алкоголь и наркоти-

ки, лучше всего растет в огороде депрессии и бедности.

Причем этот огород активно расширяется: на фоне за-

крытия фабрик и офисов игровые центры растут как

грибы по всей стране, а общенациональные лотереи на-

ращивают прибыль. И даже граффити на домах носит

не идеологический смысл, как в Риме или Пизе, а ка-

кой-то пусто-дремотный характер — «Джованни — ...»,

«Марко любит Луизу».

Рядом с нищетой всегда проживает богатство. По-

этому в Ливорно есть каналы, как в Венеции, а за го-

родским стадионом начинается чудесный Беверли-

Хиллз с домами в стиле либерти.

Эмилия-Романья

Оккупация папских владений (как и лю-

бых других) проходила в два этапа. Сначала сюда вхо-

дил Гарибальди с «добровольцами», включавшими

элитные подразделения савойской армии. Затем про-

водился референдум, после которого территория офи-

циально присоединялась к королевству Виктора Эмма-

нуила II.

88

Модена. Город, в котором родились

марка «Ferrari», знаменитый уксус и Паваротти, фото

которого можно увидеть в любом магазине и баре (так

же, как в Гаване всюду развешивают фото Хемингуэя

с намеком «он и к нам захаживал»). Здесь делают

очень вкусное миндальное печенье — amaretti. А сами

местные жители разговаривают, приятно растягивая

слова, как будто только что попробовали это вкусное

печенье. Центр города очень симпатичный — этот ар-

хитектурный проект был осуществлен в первой поло-

вине XIX века по приказу местного герцога, когда

центр разрушили и заново отстроили. Однако причи-

ной этого являлось стремление не к красоте, а к безо-

пасности. Как показал опыт многочисленных париж-

ских революций и восстаний, узкие улочки очень

удобны для строительства баррикад и, наоборот, не-

удобны в рамках «контролируемой демократии» с же-

лезным аргументом в виде кавалерии — ОМОНа того

времени.

Парма. Загородная резиденция дукессы

Марии Луизы, дочери австрийского императора и вто-

рой супруги Наполеона I, расположенная в городке

Колорно (маленький Версаль), была конфискована

и в конечном итоге перевезена в римскую резиденцию

Савойской династии. Сейчас стол из дома дукессы не

только выполняет представительские функции, но

и неизменно занимает первый план во время телевизи-

онных обращений президента к народу. Президенты

сменяются, а стол остается. Причем, прослеживая его

историю, можно прочувствовать справедливое чувство

89

юмора, которым обладает судьба. После референдума

1946 года, когда итальянцы проголосовали против мо-

нархии, королевскому семейству Савойя было запре-

щено возвращаться в Италию, а все их имущество

было национализировано. Правило бумеранга в жизни

никто не отменял.

Местная буржуазия встретила силовое объедине-

ние Италии довольно позитивно, расчитывая на по-

вышение стоимости своего бизнеса после ликвидации

таможенных барьеров. Поэтому, несмотря на качест-

венное администрирование дукессой и ее наследника-

ми, олицетворяемое в том числе Рыночной и Большой

площадью (сегодня — площадь Гарибальди), набереж-

ной Пармы, Дукатским театром и дворцом, буржуазия

сдала своего монарха. Затем многие местные «олигар-

хи» выгодно распродали свой бизнес и переехали

в Рим, Милан, Париж и Вену. Что касается Пармы, то

из европейской столицы она превратилась в провин-

циальный город.

В Парме есть и своя тема для «Кода да Винчи».

В XII веке здесь был построен один из самых крупных

баптистериев Италии, фасад которого украшен изо-

бражениями семидесяти двух существ, символика ко-

торых до сих пор не расшифрована. Одновременно

местный культ Иоанна Евангелиста противостоит ве-

нецианскому святому Марку, что отразилось и на во-

енно-политическом уровне. Местная церковь Троицы

(XV век) также отличилась — имя Яхве выгравирова-

но на ней на иврите.

Речка Парма обыкновенно представляет собой

огромный палисадник трын-травы, оживая в сезон

дождей.

90

Местная архитектура, язык и кухня являются

наследниками различных правивших здесь династий.

Дворец Фарнезе (частично уничтоженный во время

англо-американских бомбежек) является символом

испанского присутствия в Италии. А в местном диа-

лекте присутствуют сотни французских, австрийских

и даже венгерских слов, пришедших вместе с гварди-

ей дукессы.

В самом центре города на зеленом университет-

ском газоне стоит памятник. Некоторые его называ-

ют «партизаном», но разведчика не проведешь — ско-

рее это памятник грабителю Джонни Диллинджеру:

из-под плаща фигуры мощно выглядывает пулемет-

автомат, прищурившийся своим единственным гла-

зом на впереди стоящее здание банка.

Боббио. Местное аббатство сыграло историческую

роль в истории Италии. Это место поднялось в иерар-

хии средневекового мира еще при лангобардах. Аббат-

ство снабжало королевский двор образованными кад-

рами и предоставляло все виды консультационных

услуг (число «сотрудников» иногда превышало не-

сколько сотен человек). В качестве вознаграждения за

услуги аббатство получило значительное количество

доходных земель на Севере Италии. Однако ланго-

бардский король Дезидерио слишком продвинулся

в деле расширения своих владений, впервые после па-

дения Римской империи заговорив об объединении

Италии. Церковь ему этого не простила: в результате

аббатство Боббио, как Мальчиш-Плохиш, обеспечило

войска Карла Великого всей нужной информацией для

удара в тыл армии лангобардов.

91

Мондаино. Жители городка (включая

маленького, видимо усыновленного, черненького ара-

па) в течение четырех августовских дней исполняют

роли средневековых горожан: ремесленников, менест-

релей, прокаженных, воинов, купцов, аристократов,

монахов и куртизанок. Люди заходят в остерии, что-

бы, попивая вино из погреба хозяина, поиграть в кар-

ты или бочи (шары). В тратториях также много пьют,

а еду традиционно готовит жена хозяина. В локанде

можно неприхотливо поесть и в теории (так было еще

сто лет назад) остаться на ночлег. В разных частях

замка разыгрываются представления: факиры ходят

по канатам, рыцари-марионетки побивают марионе-

точных чертей, летают соколы, следующие зову спец-

свистка, подкрепленного кусочком свежего мяса. Для

доброго старого Средневековья не хватает немного

хаоса — например, решившей поохотиться на что-ни-

будь более интересное птички, парирующей над голо-

вами «туристас».

На другой улице — другое представление: шелко-

прядильная мастерская с копошащимися на первом пла-

не червями — маленькими, будто вылезшими из яблока,

и толстыми, с большой палец взрослого человека. Через

какое-то время они сворачиваются и становятся похо-

жими на перепелиное яйцо. Затем из них, как из яиц

в финском эпосе «Калевала», судьба мотает нити жиз-

ни, — так производят шелк.

Такого рода сагры (тематические праздники) —

как словари волшебных терминов, после которых го-

раздо легче воспринимаются сказки. Это полезное

дело, учитывая то, что без хороших сказок дети не смо-

гут в будущем создавать ракеты и отправлять космиче-

92

ские корабли во Вселенную. Современность — доволь-

но скучная штука. Гипермаркеты не обогащают язык

новыми словами, скорее они пачкают его мусором

лейблов. Другое дело живые сказки. Слова оживают,

когда ты видишь, как те или иные вещи появляются на

свет. Полезно бывает окунуться в Средневековье, что-

бы обнаружить существование иных профессий поми-

мо менеджерской. Мир оказывается гораздо богаче

представлений, которые могут появиться в офисном

open space. При этом люди все больше напоминают жи-

телей пещеры, которые не знают и боятся другого, на-

ходящегося за стеклянными перегородками, мира.

Вещи, когда ты видишь их зачатие и созревание,

перестают быть брендовыми пиявками, пьющими

энергию твоего внимания с помощью рекламы. Начи-

наешь смотреть по-другому... не как потребитель. Ты

ходишь между ветродувами и ткачами, кожевниками

и плотниками и чувствуешь зарождающуюся жизнь,

биение времени, которое пытается проглотить страш-

ный крокодил-гипермаркет, предлагающий тебе обес-

цвеченных коньков-горбунков и мечи-кладенцы со

скидкой. Такие праздники-сагры напоминают о чем-то

важном, о чем-то сознательно стираемом современной

потребительской цивилизацией.

Сан-Марино. Наполеон I сохранил Свет-

лейшую республику Сан-Марино как пример для подра-

жания, а также потому, что эта территория была относи-

тельно бедной. А вот Венецианской республике не по-

везло: она была аппетитной, а соответственно, подходи-

ла в качестве подарка тестю — австрийскому императо-

ру. А Гарибальди и К° не объединил ее с остальной Ита-

93

лией, поскольку она давала им прибежище в революци-

онный период.

От дорожного указателя «Сан-Марино» и до самого

трного сердца мини-государства ничто не указывает, что

ты уже не в Италии: за окном сельский ландшафт без осо-

бых изысков. Да и в самом центре единственная отличи-

тельная черта — это милиционеры в желтом, а не в голу-

бом, как в Италии. Ведущие вверх улочки — это большой

базар для русских туристов. Надписи на русском из

1990-х — «Шубы», «Сумки», «Кожгалантерея», «Парфюме-

рия». По зазывающим в лавку продавщицам можно

изучать географию СССР. Везде «оригинальный аутентич-

ный фейк» — сумки от местного Валентино, хорошо ско-

пированные модели часов, духи всех марок. Кстати, так

же активно Сан-Марино торгует аристократическими ти-

тулами для местного вечно полуголодного бюджета. Щел-

кающие затворы мыльниц вызывают в памяти умилитель-

ные кадры фильма «Туристас», в котором идеалистически

настроенный бразильский «Че Гевара» разделывает на

органы заезжих курортников.

Как и в другом мини-государстве — Монако, здесь

много русских. Однако уровень потребления и развлече-

ния здесь не претендует на люксовость. В то время как

в музеях Монако выставляются откутюрные коллекции,

здесь экспонируются вышивка монашек, работы Энди Уор-

хола, создавшего за свою жизнь столько произведений,

сколько производит средних размеров китайская фабри-

ка, пыточные инструменты и несколько десятков картин

религиозного характера. Среди последних также преобла-

дают пыточные мотивы — мученичество святого Себасть-

яна и разрываемая клещами грудь святой Агаты.

Архитекторы основных европейских систем нужда-

лись в обходном пути, который бы позволял не соблюдать

правил. Для англичан это были Виргинские острова. Для

французов — Монако. Для немцев — Люксембург. Сан-

94

Марино выполнял роль чулана для Италии. Как правило,

итальянские бизнесмены имели два запасных аэродрома

для вывода активов: для более чистых использовалась

Швейцария (общемировой чулан), для всего остально

го — Сан-Марино. Поэтому этот офшор гораздо беднее

своих европейских родственников.

Он всегда был копией Италии, только еще более «за

плеванной» (sputanato). Местная элита была инкорпориро

вана в итальянскую вплоть до копирования ее партийной

системы. Сан-Марино всегда был дотационным регионом,

стремившимся что-то урвать у Рима. В обмен на закрытие

казино и борделей Сан-Марино еще в 1960-х годах полу

чил квоту на регистрацию итальянских компаний. Причем

налоговые органы Италии отслеживали размеры вывода

средств и в случае его превышения сигнализировали, на

чиная проверки. Преимуществом местной прописки, по

мимо существенных налоговых льгот (по сравнению с Ита-

лией, где приходится отдавать до половины заработка),

являются голубые номера автомобиля. За пределами горы

Титан с ними можно ездить хоть на красный — заставить

платить итальянские штрафы в Сан-Марино очень сложно.

Возможно, из-за системы власти (шаткие коллеги-

альные правительства) Сан-Марино, в отличие от Монако

(правящая династия), так и не сумели создать авторитет-

ный имидж. «Монако» является регулярным лидером

французского чемпионата, в то время как «Сан-Марино»

играет в итальянской Второй лиге (Seria О- Радио «Монте-

Карло» — это минималистский вариант «Аль-Джазиры»

в FM-диапазоне. В свою очередь, у Сан-Марино нет даже

своего полноценного гостелевидения — это малобюд-

жетный региональный проект итальянского гостелевиде-

ния. Показательно, что даже церковь не сделала Сан-Ма-

рино отдельной епархией, сохранив историческую при-

надлежность к Римини (соответствующую владению ари-

стократического семейства Монтефельтро).

95

А еще Сан-Марино привязано к Италии врачами

и судьями. Это как раз тот случай, когда чужак считается

предпочтительнее: если местный врач осматривает твою

жену, это может вызвать слухи. Также и местные судьи в го-

сударстве с населением в двадцать тысяч были бы слишком

связаны родственными либо дружескими отношениями.

Юг Италии. Когда в начале XIX века

и Неаполе победила якобинская революция, возглав-

ленная офицерами и интеллектуалами, сельские автори-

теты — бриганти (briganti) начали мобилизацию населе-

ния в поддержку королевской власти. После похода на

Неаполь и разгрома революции королевская власть

в знак благодарности легализовала авторитетов. Соот-

ветственно после завоевания Наполеоном I Юга Италии

бриганти повели партизанскую войну против францу-

юв. В этом плане показательно, что самым известным

героем сопротивления стал бандит Фра-Дьяволо. После

окончательного поражения французов Бурбонская ди-

настия сделала ставку на бриганти в борьбе с оппозици-

ей. Крестьянская милиция под руководством авторите-

тов уничтожила высадившийся в Апулии отряд одного

из лидеров движения за объединение Италии Карло Пи-

закане.

После того, как благодаря высадке Гарибальди во

главе спецотрядов «добровольцев» династия Бурбонов

лишилась власти на Юге Италии, бриганти продолжили

воевать против северян и их чиновников. Причина — от-

вратительное управление территориями, для которого

использовали северян (главным образом ничего не смыс-

лящих в этом военных) и местных, не связанных принци-

пами, коллаборационистов. Кроме того, резко увеличи-

лось налоговое бремя — выплата савойских долгов, под

готовка к новым войнам, коррупция.

96

Во время вторжения Гарибальди, чтобы заручиться

поддержкой местного населения, отменял все налоги

и освобождал от прежних задолженностей по их уплате.

Однако после присоединения местное население было

обложено налогами в разы больше, чем при Бурбонах, —

в конечном итоге, Гарибальди был национальным героем,

а не чиновником с соответствующими полномочиями. Как

в «Семье Малаволья» у Верги, где описывается именно

этот период, — сколько бы ты ни работал, все равно стано-

вишься беднее. Одновременно, поскольку завоеватели не

были до конца уверены в возможности удержать оккупи-

рованные территории, на макроуровне начался передел

собственности, а на нижнем уровне — продразверстка.

Заводы были демонтированы и вывезены в Пьемонт, где

только-только начала зарождаться индустрия. Точно так

же поступили с гражданским флотом, который был пере-

веден на всякий случай в Лигурию и перераспределен

в пользу местных судоходных компаний. Как результат пе-

рераспределения собственности началась гражданская

война, наиболее активный период которой продолжался

до 1870 года. Затем бриганти начали трансформироваться

из партизан в авторитетов, не вступающих в прямой кон-

фликт с властями, но действующих прежде всего в интере-

сах местных аристократов и населения.

Помимо решения проблемы с повстанцами на Юге

у Савойской династии было значительное количество

других угроз — Гарибальди и республиканцы, внесистем-

ная оппозиция Ватикана, угроза австрийского реванша.

Поэтому новые власти предпочли отложить решение про-

блемы криминальных авторитетов, сделав их союзника-

ми. Постепенно подоплека отношений между бриганти-

авторитетами и государством стиралась. В результате на

Юге сформировалась химерическая власть, объединяю-

щая систему в лице государственных органов и антиси-

стему в лице мафии.

97

Ситуация изменилась при Муссолини, который счи-

тал себя достаточно сильным для борьбы с химерой раз-

решения проблемы Юга Италии. Началась тотальная

борьба с авторитетами, включавшая введение комендант-

ского часа и упрощенного судопроизводства («к стенке»,

как в «Одесских рассказах» Бабеля). Одновременно шла

борьба с нищетой и безнадежностью — ресурсной базой

организованного криминалитета. В Баньоле, пригороде

Неаполя, был построен металлургический комбинат,

а люди переселены из средневековых трущоб в народные

кварталы. В Апулии благодаря дуче, построившему водо-

провод из Кампаньи, крестьяне смогли вырваться из ни-

щеты и фактического рабства.

За короткое время сопротивление бриганти было

подавлено: выжили только те, кто сбежал в США. Соответ-

ственно возвращение мафии и иных форм организован-

ного криминалитета на Сицилию и Юг Италии произошло

благодаря усилиям Вашингтона в 1943 году. Вместе с вой-

сками союзников на Сицилии высадились выпущенные из

американских тюрем итальянские авторитеты. В резуль-

тате на Юге американцы не встретили ожесточенного со-

противления в отличие от центральных и северных обла-

стей Италии.

После войны статус мафии был подтвержден. Дело

в том, что Италия находилась в ситуации выбора между

Вашингтоном и Москвой: сразу после войны коммунисты

имели все электоральные шансы прийти к власти. В этих

условиях именно результаты голосования на Сицилии

в значительной степени определяли исход выборов. Ком-

партия с успехом выдвинула ставший мгновенно очень

популярным на латифундистском Юге лозунг «Землю —

крестьянам». Христианские демократы и оккупационные

войска сделали ставку на авторитетов. С этой целью в Ита-

лию был отправлен «босс боссов» Лаки Лучано (ставший

одним из прообразов Дона Корлеоне в «Крестном отце»).

98

На Сицилии началась охота на лидеров левых, героем ко

торой стал другой канонизированный бандит, Сальваторе

Джулиано. Таким образом, во многом благодаря эффек-

тивной работе мафии с населением к власти в Италии при

шли христианские демократы. Мафия поддерживала соз-

дание американских баз на острове, в том числе зачищая

противоположную политическую линию. Точно так же во

время холодной войны в Латинской Америке (а позднее

и в Афганистане) Вашингтон поддерживал наркокартели

для борьбы с прямой (коммунистической) угрозой, тем са-

мым одаряя слабые организмы раковой опухолью.

В послевоенный период мафия легко адаптирова-

лась к демократической системе и стала ее неотъемлемой

частью. Дело в том, что в условиях отсутствия доминирую-

щей политической силы принадлежавшие мафии голоса

играли далеко не последнюю роль. Кроме того, мафия ак-

тивно участвовала в политической игре, в рамках которой

терроризм был средством контроля за нестабильностью.

Периодические взрывы, приписываемые то левым, то пра-

вым радикалам, позволили мобилизовать электорат

в поддержку христианских демократов. Одновременно,

когда часть христианских демократов во главе с премье-

ром Альдо Моро решила заключить соглашение с компар-

тией вплоть до создания «большой коалиции», глава пра-

вительства был похищен «Красными бригадами» и убит.

Пришедшая после этого к власти другая команда христи-

анских демократов быстро попыталась решить проблему

левого террора: так же как и в случае с Джулиано, после

выполнения своей миссии лидеры «Красных бригад» были

либо арестованы, либо ликвидированы. Однако «Красные

бригады» к тому времени уже вышли из-под контроля, как

«Аль-Каида» в Афганистане или наркокартели в Латинской

Америке.

Борьба с мафией была элементом внутрипартийных

игр в Риме. Стоявшие за проигрывавшим демохристиан-

99

ским политиком кланы также оказывались под прессом

правосудия. В определенных случаях, чтобы не вызвать

отрытой войны с криминалитетом, остававшихся без

прикрытия боссов ссылали на Север Италии: следствием

этого стало расширение бизнеса мафии на всю страну.

Операция «Чистые руки» (канонизированная в филь-

ме «Спрут») также начиналась как мафиозно-политическая

разборка с использованием органов государственного

принуждения. Вышедшее из-под контроля насилие приве-

ло к тотальной войне, в результате которой полностью

обновилась не только политическая, но и мафиозная эли-

та. Новый состоящий из корлеонцев совет директоров

принял новую стратегию. Суть ее состоит в том, что мафия

отказалась от приверженности одной партии (христиан-

ских демократов), перейдя на комплексные инвестиции

в весь политический спектр. Так, бывший «правый» губер-

натор Сицилии был признан виновным в сотрудничестве

с мафией. А в Неаполе кланы каморры добились наиболь-

шего процветания при правительстве бывших коммуни-

стов и зеленых. При этом если в том или ином муниципа-

литете органы власти распускаются из-за связей с мафией,

то на их место зачастую приходят точно такие же связан-

ные с криминалитетом (с теми же кланами) представители

оппозиции.

Мафия — это не просто разветвленный холдинг, но

и лидер по модернизации. Во времена ранних фильмов

с Софи Лорен одним из главных криминальных бизнесов

была контрабанда сигарет. Корабль с грузом сигарет оста-

навливался за территориальными водами и в определен-

ный момент ночи к нему, как стая мальков, подплывали

десятки больших супермоторных лодок. С этого момента

начиналась «охота на волков». Полицейские катера и вер-

толеты пытались преследовать контрабандистов. Однако

практически всегда из-за более мощных моторов им уда-

валось прорваться к берегу с опережением.

100

В это время люди из прибрежных баров начинали

движение к месту высадки. Сюда же подъезжали «грузо-

вые» легковушки, в которых из сидений было оставлено

только водительское место. Как только лодка оказыва-

лась в нескольких метрах от берега, люди образовывали

«цепь святого Антония», передавая коробки, заполняв-

шие постепенно всю машину. Этот пит-стоп длился не-

сколько секунд, после чего под вой приближавшихся си-

рен сцена пустела, возвращаясь к своей обычной дреме.

Затем контрабандные сигареты появлялись у ли-

цензированных каморрой уличных табачников. За сига-

ретами в Неаполь приезжали со всей Италии.

Космические спутники убили этот очень романтич-

ный преступный бизнес, в том числе и потому, что у по-

лиции не было больше оправданий для того, чтобы не

ловить контрабандистов.

В 1970-е годы на волне сексуальной революции

итальянские преступные сообщества (мафия на Сицилии,

каморра — в Кампании, ндрангета — в Апулии, «Сакра ко-

рона унита» — в Калабрии) стали активно развивать нар

кобизнес. Когда нигерийцы попытались организовать соб

ственную сеть распространения в Кампании, каморра

организовала эскадроны смерти (300-400 солдат) для

борьбы с демпингом. В 1980-е годы господряды стали кон-

курировать с наркотиками в мафиозном инвестпортфеле.

В 1990-е новым «наркотиком» стала переработка мусора.

В то же время инфраструктурные проекты превратились

в налог, который платит государство в мафиозные кассы.

В 2000-х мафия поддержала новую экономику — молодые

компании, такие как квотируемая на миланской бирже

«Fastweb», относились более либерально к подозритель-

ным инвесторам.

Сегодня мафия — это крупнейший работодатель на

Юге. Поэтому каждый раз, когда происходят аресты или

силовики начинают очередную кампанию, население

101

даже без особой агитации со стороны кланов выходит на

улицы. Изменился и менеджерский стиль: обновление со-

ветов директоров мафии сегодня проходит без грубых,

силовых акций, как это было во времена прихода к власти

корлеонских авторитетов, физически ликвидировавших

старый совет. Так, арест «босса боссов» Бернардо Провин-

цано означал лишение его исполнительных полномочий

и перевод в почетные председатели правления.

Полиция, как и мафия, является частью организма.

Поскольку одними антибиотиками ликвидировать бо-

лезнь невозможно, полиция перестала преследовать

цель полностью искоренить организованную преступ-

ность. Наоборот, мафия оказалась в определенной степе-

ни полезной для силовиков — она обеспечивала поря-

док. Вмешательство происходило только в ситуации кри-

минальных войн. Причем речь шла не столько о борьбе

против уголовного элемента, сколько об устранении по-

тенциального проигравшего. По сути, борьба с преступ-

ностью ограничилась противодействием хаосу.

До начала 1990-х политика и мафия взаимодейство-

вали как партнеры: представители партий (демохристиа-

не, либералы...) брали деньги, но делали это не в личных,

а в корпоративных интересах. Сегодня это уже не граж-

данско-правовые, а зачастую трудовые отношения, в рам-

ках которых политик пытается получить вакантное место

в мафиозной корпорации.

Деградация государства постепенно ведет к усиле-

нию спроса на мафию, в том числе в Центральной и Север-

ной Италии. Дело в том, что на Юге есть преступность, но

нет безнаказанности: если кто-то решил в квартале занять-

ся самодеятельным улучшением своего экономического

положения, обкрадывая местных жителей, то его обяза-

тельно найдут и как минимум поломают руки. На Севере

же кражи из автомобилей с битьем стекол на одних и тех

же улицах — это обыденное явление. Причем дискомфорт

102

связан и с тем, что правонарушение останется безнаказан-

ным: даже если бы полиция нашла вора, суд ничего не мог

бы с ним сделать — тюрьмы перегружены. На Севере мно-

го банд. Но у банды (в отличие от мафии) нет гармонично-

го контакта с территорией — это уже даже не химериче-

ское объединение, а полноценная антисистема квазипас-

сионариев, которым не хочется работать, «как быдло».

Кампания

Неаполь. Объединение Италии в чем-то

напоминает организацию финансовой пирамиды: Ко-

ролевство Обеих Сицилий было выбрано в качестве

жертвы, которая должна была за все заплатить. Во вре-

мя гражданской войны на Юге было расстреляно около

130 тысяч человек. На Севере были созданы концлаге-

ря для непримиримых или неблагонадежных.

Количество эмигрировавших с Юга на Север

Италии со времен гражданской войны превысило

20 миллионов человек. Собственность банков была

экспроприирована в пользу Пьемонта (80 миллионов

золотых дукатов Банка Неаполя и 61 миллион золо-

тых франков, принадлежавших лично Франциску II

(королю Обеих Сицилий в период 1859-1861 годов),

в то время как в Савойском банке было всего 20 мил-

лионов золотых дукатов).

До объединения Неаполь был европейской столи-

цей со стоящим в окружении римских колонн дворцом,

зачатым при испанских вице-королях и Дон Кихоте

(присутствующем в росписи его залов) и приобретшим

блеск при Бурбонах, выкупавших в охваченной война-

103

ми и революциями Европе целые картинные галереи.

Над ним, как орлиное гнездо, возвышался замок.

После объединения герб Бурбонов повсюду был

уничтожен и заменен на савойский. И даже на фасаде

королевского дворца стоит статуя Виктора Эммануи-

ла II, как если бы в Москве статуи Ленина заменили

на статуи Гитлера.

Сейчас Неаполь встречает Синдбадов колоритом

восточного города. Разноцветные люди, продающие

все, от зажигалок и кальянов до самых последних,

«левых» телефонов и компьютеров. Здесь же по доро-

ге, ведущей от станции в город, разыгрывается сцена

с трехкарточным лохотроном: «случайный победи-

тель» постоянно выигрывает и получает несколько

глянцево-блестящих пятидесятиевровых купюр.

Справа от вокзала начинается местный привоз: «все за

1 евро» здесь соседствует с контрафактами всех по-

пулярных марок.

Испанские кварталы и променад, красивый центр

и нелегальные, выросшие на городских холмах посе-

ления. Дома, не до конца оправившиеся от бомбежек:

обглоданные стены, ощущение эвакуации. Квартиры

на уровне тротуара (так называемые bassi - низы)

с видом на стену соседнего дома на расстоянии в три

метра. Пыль. Отсутствие какой-либо зелени или ра-

стительности, кроме разве что марихуаны. Потерян-

ные старики. Безнадега (экономическая и эстетиче-

ская) как питательная среда каморры. Здесь у каждого

есть кличка, даже на похоронных объявлениях указы-

вают прозвище покойников, иначе никто не придет.

Муссолини пытался вытащить город из рук ка-

морры: он построил новый порт, сталелитейный завод

104

в пригороде и народные кварталы. Параллельно с этим

были ликвидированы (не только фигурально) автори-

теты и их группировки. Ситуация вновь начала ухуд-

шаться с начала 1990-х, когда власть перестала в воле-

вом порядке сохранять крупные предприятия на Юге.

Так, закрытие сталелитейного завода в Баньоле сде-

лало каморру единственным крупным работодателем

в этом районе Неаполя. Власть не контролирует город,

а рекламирует свое присутствие. Суровые гаишники,

останавливающие непристегнутых водителей, и воен-

ные с пулеметами ведут надзор за главными туристи-

ческо-шопинговыми улицами и площадями. Но стоит

повернуть за угол, и сразу оказываешься в другой его

части — настоящем прототипе Готэм-сити из «Бэтме-

на». Полиция старается даже не проезжать здесь. Люди

на мопедах и мотоциклах здесь не пользуются каска-

ми — кланы (при молчаливом согласии полиции) за-

претили езду в шлемах, которые обычно надевают

заезжие киллеры.

Определенные «народные кварталы» как государ-

ства со своими пограничниками и таможенниками —

на входе в них можно видеть группу «серьезных паца-

нов», дающих или не дающих разрешение на проход

чужакам. В этих кварталах встречаются старики, кото-

рые долгие годы не выезжали за пределы своего «госу-

дарства». При этом они живо интересуются внешним

миром: стоит тебе только притормозить рядом, они

сразу же заводят разговор.

В Неаполе из-за его бедности еще не перевелись

стоящие кинематографа профессии. Как в ансамбль

самодеятельности иногда приглашают барабанщика

105

за плату (свой заболел), так и на похороны для дра-

матизма приглашают профессиональных плакаль-

щиц. Неаполь экспортирует по всей Италии продав-

цов воздуха, способных изящно подменить покупае-

мую вещь и продать пустую подарочную коробку,

завернутую в нарядную бумагу. Здешние щипачи от-

носятся к мировой элите, так же как и солисты улич-

ных лотков, торгующие своим товаром под постоянно

включенное радио имени себя. Интересны их столк-

новения, когда клиент-«рыба», на которую нацелился

щипач, останавливается у лотка и продавец пытается

предупредить его об опасности метафорами, чтобы

одновременно не вызвать открытый конфликт с «кон-

курентом».

Если Амстердам — столица травки, то Неаполь —

столица очень хорошей травки. Отсюда она отправля-

ется в путешествие по Италии и дальше по Европе.

Другой особенностью здесь является кофе, который не

стоит пить с сахаром, иначе заглушишь аромат. Кроме

того, «Макдоналдсов» тут крайне мало — они не вы-

держивают ценовой и вкусовой конкуренции пиццы

(мягкой и тонкой).

Вера здесь более живая: старушки трогают за

ножки статую ребенка-Иисуса, а затем зажигают пе-

ред ней свечи. Люди молятся на коленях и с большим

рвением, чем на Севере, где религиозность предпочи-

тают выражать в денежных взносах. И действительно,

разница в благосостоянии проявляется в церквях так

же, как и в девушках — на Юге они в принципе гораз-

до более интересные, но уровень ухода за ними лучше

на Севере.

106

Казерта. При короле Обеих Сицилий

из Неаполя в Казерту была проложена первая в преде-

лах географической Италии железная дорога. Причем

если Париж в XVIII - первой половине XIX века часто

сравнивали с Неаполем, то Версаль — с Казертой. Ко-

ролевский дворец до сих пор впечатляет: именно здесь

снимались сцены «Звездных войн», происходящие

в храме джедаев.

При этом на школьных уроках истории Италии

Бурбоны представлены как деграданты. Дело в том,

что это позволяло Савойской династии снять с себя

вину за кризис на Юге и возложить ее на Бурбонов.

Элитные частные дома строят непосредственно

за стеной королевской резиденции. На Севере ни один

член городского совета не отважился бы выдать такое

разрешение. И даже если бы нашелся такой политиче-

ский камикадзе, население не допустило бы беспреде-

ла — ведь это противоречит общим интересам. А на

Юге такое возможно, поскольку «общие интересы»

часто находятся вне системы.

Сицилия

Франция и Пруссия выступали скорее

тактическими спонсорами Виктора Эммануила II — для

них он был элементом игры с австрийским императо-

ром Францем Иосифом. Стратегическим же спонсором

проекта по созданию Италии выступала Великобрита-

ния. Для Лондона новая страна должна была уравнове-

шивать Австрийскую империю и Францию. Англичане

официально не принимали участия в конфликте, но

107

при этом активно закрывали глаза на набор наемников,

который организовал Гарибальди. Так, в лондонском

«Times» было размещено приглашение совершить бес-

платно за счет генерала Гарибальди «экскурсию» по

Южной Италии (Королевство Обеих Сицилий). При-

чем подчеркивалось, что из-за нестабильности региона

участникам экскурсии выдаются средства самообороны

и для облегчения узнаваемости — красочные костюмы.

Кроме того, и высадка «туристов» в Сицилии эскорти-

ровалась английскими боевыми судами.

Сицилия напичкана осколками разных цивили-

заций: греческой, арабской, норманнской, испанской.

В местном диалекте много слов, пришедших из испан-

ского. От Мессины до Таормины, как сорняки, разбро-

саны руины греческой архитектуры. Местные конусо-

образные норманнской постройки купола церквей

напоминают верхушки минаретов. А внешне сицилий-

цы скорее мавры, чем родственники северян*.

Самый близкий к континенту пункт — это Месси-

на. Если приехать сюда рано утром, то можно попро-

бовать вкуснейшие теплые булочки. В Мессине много

зданий, построенных при Муссолини, — режим актив-

но восстанавливал город после землетрясения начала

XX века. Катанья мистически аристократична своими

серо-черными зданиями в стиле графа Дракулы. При

этом кажется, что вулкан Этна не перестает покрывать

ее своей пыльцой. В барах одни и те же старички в ста-

ромодных шляпах — как будто смотришь старый-пре-

старый фильм.

* Северян в Италии называют burrini (от слова burro —

сливочное масло, либо polentoni, от polenta — кукурузная каша).

108

Палермо. Палермо всем своим видом

говорит о величии прошлого: будто Рим на картинах

Пиранези. И действительно, это была столица Римской

империи германской нации. Во времена Фридри-

ха II (1197-1212) это был один из самых крупных, эле-

гантных и космополитичных городов мира. При дворе

говорили на арабском (искусство, рынок, гвардия), гре-

ческом (язык Восточной Римской империи — Визан-

тии) и латыни (право). По его постепенно превращаю-

щейся в руины архитектуре можно судить о величавом

карфагенском, римском, арабском, норманнском, ис-

панском, бурбонском прошлом.

Во времена расцвета Багдадского халифата в Па-

лермо (831-1072) было более трехсот мечетей, а насе-

ление города было преимущественно мусульманским.

Сейчас только фундаменты древних зданий, сохра-

нившиеся благодаря возведенным на них дворцам

и церквям, и некоторые названия напоминают об этом

историческом периоде: город Марсала («Порт Бога»),

замок Зиза («Чудесный»), сады Дженоардо («Земной

рай»), А на одной из колонн кафедрального собора

Палермо был обнаружен вырезанный в камне 54-й аят

из 7-й суры Корана.

При Фридрихе II Палермо стал ключевым куль-

турным, политическим и экономическим центром не

только Европы, но и всего мира. Во многом это связа-

но с теми титулами, которые носил Фридрих II. Он был

римским императором германской нации (по отцу),

королем Сицилии (по матери), а также эмиром право-

верных мусульман, поскольку они считали его едино-

верцем (его учителями были палермские улемы, при-

чем арабский был для него также родным языком).

109

Этот удивительный «ландшафт» во многом определил

его геополитическую стратегию. Он не был чужим для

мусульманского Востока, что позволило ему укрепить

значение Палермо как культурного и торгово-эконо-

мического центра между мусульманским и христи-

анским миром. То, что Европа пытается сделать в по-

следние десятилетия для укрепления толерантности

и свободы вероисповедания, при Фридрихе работало

в полном объеме. Кроме того, будучи королем Сици-

лии, он имел право начать фактическую интеграцию

Италии. В рамках обоих проектов ключевым против-

ником Фридриха II оказывалась Римская католиче-

ская церковь.

Первый этап борьбы проходил в Сицилии. Рим-

ский понтифик стремился укрепиться на острове под

предлогом борьбы с «мусульманской угрозой». Для

Фридриха II мусульмане являлись союзниками, поэто-

му он активно изгонял представителей папы с острова

на основании своих феодальных прав.

Для делегитимизации противника церковь по-

ставила перед ним задачу организации нового кресто-

вого похода. В этом случае он поступил как хороший

ученик Сунь-цзы. Он способствовал победе внука Са-

ладина (султана Египта), заключив с ним секретный

договор. А когда папа отлучил его от церкви, Фридрих II

организовал самый успешный из всех крестовых по-

ходов. В результате этого похода никто не пострадал,

а мусульманско-христианские войска султана Египта

и римского императора совершили совместное па-

ломничество к святым местам в Иерусалиме. Причем

Фридрих получил сакральный титул короля Иеруса-

лима.

110

В рамках своего геополитического проекта по ин-

теграции мусульманско-христианского пространства

римский император продолжил строительство универ-

ситетов. Причем «профессура» знаменитого неаполи-

танского университета, названного в его честь, состояла

практически целиком из мусульманских улемов. Нако-

нец, он активно поддержал реформацию церкви — не-

случайно все «еретики» были активными сторонника-

ми императора.

Слабым звеном проекта Фридриха II был не Во-

сток, а Европа. Она была слишком малообразованна

и ограниченна. В этих условиях католическая церковь,

для которой угроза состояла в потере монополии на

знание и на источник легитимности, а также на связан-

ные с ними привилегии, организовала крестовый поход

против римского императора. Были объединены все

представители старой системы: та часть «бизнеса» и ры-

царей-наемников, которая жила за счет войны между

Востоком и Западом.

Период правления Фридриха II был пиком разви-

тия Юга и Палермо. Неслучайно его корона присут-

ствует на гербах нескольких городов и регионов, в част-

ности Апулии. Когда проект интеграции Италии с Юга

на Север не удался, Палермо медленно стал прибли-

жаться к своему закату, становясь жертвой то францу-

зов и испанцев, то пап и Савойской династии...

Венето

В Третьей войне за объединение Италии

против Австрии Виктор Эммануил II и Гарибальди ра-

ботали уже на подтанцовках у Бисмарка. Савойское

111

королевство вместе с Пруссией объявило войну Авст-

ро-Венгрии. Однако, даже несмотря на то, что основ-

ные силы австрийцев были сосредоточены на прусском

фронте, Савойское королевство стремительно теряло

территории, рискуя уменьшиться до размеров Монако.

Ситуацию изменил прусский прорыв к Вене, заставив-

ший австрийцев в срочном порядке перебросить наибо-

лее боеспособные дивизии с итальянского фронта для

защиты столицы. Но даже в этих условиях итальянские

адмиралы сумели проиграть морское сражение значи-

тельно уступающему как по техническим характери-

стикам, так и по количеству флоту противника. По это-

му поводу австрийский командующий сказал: «Желез-

ные корабли с людьми из дуба проиграли дубовым

кораблям с железными людьми».

Верона. Оперная «Арена» под откры-

тым звездным небом является сердцем города. Здесь

во время летнего сезона ищет свою дочь Риголетто,

ревнует и скорбит мавр, разрушает обычное течение

жизни Кармен, маршируют египетские войска, а Тоска

пытается спасти своего Марио. Ко второму акту, когда

профессор Преображенский обычно только приезжал

в оперу, уровень человеческого моря в «Арене» (пре-

жде всего за счет «туристас») начинает спадать. Об

этом говорят увеличивающиеся горки сданных поду-

шек на выходе с трибун и растущие озоновые дыры

в партере.

Консулы и императоры не сидели в партере и не

пользовались пластиковыми сиденьями. В этом пла-

не наиболее аутентичные места — это непронумеро-

ванные каменные плиты, на которых можно даже

112

возлежать по примеру древних римлян, освежаясь

«кондеем» вечернего ветерка.

После оперы — шоу с полными людей открыты

ми площадками ресторанов на площади, встающими

и аплодирующими дефилирующим из «Арены» соли-

стам. Впереди сопрано бежит местный сумасшедший

и возвещает прошествие Аиды/Кармен/Тоски.

Сан-Мартино-делла-Баталья. Ме-

стечко, выглядывающее маяком-башней с озера Гарда,

ставшее известным из-за главной, полноценно италь-

янской битвы Второй войны за объединение Италии.

Смысл битвы провозгласил в обращении к войскам

король Виктор Эммануил II: «Парни, либо мы возь-

мем Сан-Мартино, либо нам придется испытать гнев

Сан-Мартино на себе!» В день Сан-Мартино — 11 ноя-

бря — выселялись крестьяне, с которыми хозяин не

продлевал контракт. Поэтому савойские войска поте-

ряли как минимум в два раза больше людей, но про-

должали упорно атаковать. Австрийские войска ото-

шли, а в это время Париж и Вена подписали мирный

договор, по которому Ломбардия переходила к Фран-

ции. В свою очередь Наполеон III уступил ее своему

союзнику Виктору Эммануилу II (в обмен на Ниццу

и Савойю).

Озеро Гарда. Озеро переполнено спо-

койствием, границы которого пропадают в капучинной

пенке облаков. Здесь хорошо готовиться к неизбежно-

му, особенно осенью, когда туристы сбегают с прихо-

113

дом дождя, ветра и холода. Набережная, пляжи, при-

стани пустеют, и можно увидеть только прогуливающе-

гося Эзра Паунда в плаще и шляпе. Озеро рождает

иную, отличную от городской философию. Здесь нахо-

дилась таинственно-мистическая Итальянская соци-

альная республика, известная также как Республика

Сало. Известность это местечко на озере Гарда получи-

ло благодаря фашистскому министерству информации

и пропаганды, которое именно здесь печатало свои дек-

ларации и буклеты с 1943 по 1945 год. В остальном это

место слишком буржуазно и спокойно по сравнению

с мистическим ужасом, навеваемым одноименным

произведением Пьера Паоло Пазолини. Приятная, тя-

нущаяся вдоль озера набережная с кафе и ресторанами

не вызывает к жизни образы мужественных, одетых

в черные рубашки парней, решивших отдать жизнь за

Италию своего дуче. Единственным указателем на про-

шлое здесь является палатка, в которой местные неапо-

литанцы продают сувенирную продукцию с фашист-

ской символикой. Предаппио (регион Эмилия-Рома-

нья), где родился дуче, экспортирует одноименное вино

и различный дешевый хлам для туристов.

Дворец, в котором последние месяцы жизни ме-

дитировал дуче, находится в соседнем местечке Гарнь-

яно. Сегодня это пятизвездочный отель, из окон кото-

рого можно выглядывать, представляя себя Бенито

Муссолини.

Гораздо более известен дворец Габриэле Д’Аннун-

цио, расположенный на контролирующей Сало и Гарду

высоте. Окруженный музами, он жил в задуманном им

же дворце с комнатой будущего и римско-имперскими

статуями. Это место он покинул как принц — пришед-

114

шая к нему за письменным столом идея была настоль-

ко яркой, что он умер от кровоизлияния в мозг. В пол-

нолуние от мини-амфитеатра по светящейся вдоль

озерной глади дорожке прогуливается чья-то величе-

ственная тень.

Венеция. Город, в котором инстинк-

ты/желания (даже в описании Мережковского, отсы-

лающем к временам Петра I) превалируют над по-

рядком, что является проявлением бессознательного.

Австро-Венгерская империя развивалась как

континентальный холдинг, а соответственно инвести-

ционные потоки были направлены в Милан, а не

в «морскую» Венецию. После поглощения австрий-

ским холдингом город-плот постепенно из многопро-

фильной компании превратился просто в туристиче-

скую достопримечательность. Этим же объясняется

наличие здесь фронды, активно боровшейся из кафе

«Флориан» на площади Сан-Марко против всех завое-

вателей, начиная с французов и австрийцев.

Венеция — это одновременно и политика, пере-

шедшая в фазу романтики и культуры. Одним из при-

меров такого перехода является мост Вздохов, на ко-

тором в обязательном порядке фотографируются

влюбленные парочки. При этом название он получил,

потому что по нему водили заключенных после тяже-

лого приговора из суда (на одной стороне канала)

в тюрьму (на другой). Среди них был и Казанова, по-

лучивший известность благодаря успешному побегу.

Венеция — город любви, в том плане, что он очень

и хорошо подходит для обнаружения скрытых черт своей

115

второй половины. Ее, вторую половину, для выяснения

ингредиентов надо везти в Венецию в один из наиболее

напряженных дней — в праздник Спасителя или Жир-

ный вторник. Предел нормальной работы сознания

из-за воздуха, атмосферы, людей в больших количест-

вах, концентрированной красоты и истории достигает-

ся довольно быстро. После этого из океана начинают

проступать коралловые рифы и явления, о существова-

нии которых в любимом существе было сложно даже

предположить.

В девушках, живущих от Венеции до Вероны, чув-

ствуется близость границы и, соответственно, гуннско-

славянская кровь. По сравнению с другими северными

итальянками они более открытые по характеру. У них

вкусный приятный акцент, светлые волосы (часто)

и глаза как у русалок.

Мантуя (Ломбардия). Город, не нуждав-

шийся ни в Венеции, ни в Милане. У Мантуи была своя кон-

тинентальная торговля, даже сейчас это один из самых

богатых городов Италии. У местных средневековых биз-

несменов были красивые дома в коринфском стиле со

стройными высокими колоннами. Город был обнесен ог-

ромной стеной, за которой бурлила река Минчо. Однако,

пройдя стену и реку, потенциальный враг натыкался на

герцогский замок со рвами и укрепленными зданиями.

Здешние львы были чужими санмарковским-венециан-

ским. Кроме того, помимо богатства и силы Мантуя имела

значительный авторитет. С одной стороны, она происхо-

дила из римской цивилизации: здесь родился Вергилий

(70 год до н. э.). С другой, в Мантую, по легенде, прибежал

перед смертью римский солдат с землей, на которую про-

116

лилась кровь Иисуса. (Авторитетный город обязательно

должен был иметь религиозную реликвию и историю ее

приобретения.) Так что богатая готическая церковь Свято-

го Андрея являлась местом паломничества.

Падуя. Город расположен близко от Ве-

неции, и венецианская аристократия имела здесь свои

«зимние» резиденции. По этим красивым городам

с мягкими красками видно, как величественна была

империя морских владык: Венецианская республика

независимо просуществовала с XII века по 1797 год.

Однако здесь легко понять и причины ее упадка и по-

ражения. Семейства дожей постепенно распылили

свои богатства по разным областям. А городки из шах-

матных пешек стали превращаться в увесистые фигу-

ры, высасывающие из Венецианской империи ее пат-

рицианские соки.

Благодаря этому присутствию элиты и одновре-

менно отстраненности от столичной жизни местный

университет стал одним из самых известных в Италии.

А учиться в университете здесь можно до бесконечно-

сти (только основной диплом можно получать в тече-

ние десяти лет).

Лацио

Рим. Берсальеры и карабинеры (два

ключевых подразделения армии времен объединения

Италии) так и не вошли в Ватикан. Дело в том, что

холодная война, начавшаяся после оккупации савой-

117

скими войсками Рима, в этих обстоятельствах могла

бы перейти последнюю черту. В случае отлучения ко-

роля его внутренняя и внешняя легитимность были

бы под угрозой. Поэтому фактически стороны заклю-

чили перемирие: папа в своем указе-булле запрещал

итальянским католикам заниматься политикой.

В Риме особенный воздух, которым трудно нады-

шаться и который формирует образ жизни местного

населения. Веками город обслуживал штаб-квартиру

одной-единственной расположенной здесь корпора-

ции — Католической церкви. Виллы и огромные со-

брания произведений искусства местных, связанных

с этой корпорацией аристократов являются показате-

лями этого богатства. И даже растущие в городе веч-

ные деревья — часть коллекции.

Видимо, поэтому выходцы из Вечного города

с трудом преуспевают в ведении своего бизнеса за гра-

ницей — они слишком непривычны к жизни в услови-

ях стресса. Рим наполняет тебя сладостными мечта-

ниями (идеально для Обломова), за которыми человек

не видит скалящейся реальности. Поэтому римлян-ре-

стораторов очень мало за границей или, во всяком слу-

чае, они быстро разоряются (в Латинской Америке

такие попадаются часто). Северяне из-за климата, ве-

роятно, более привычны к тому, чтобы скрежетать зу-

бами, сталкиваясь с трудностями.

Город настолько переполнен историей, что в нем

практически невозможно построить что-либо большое

(новые дороги, линии метро): каждый раз строители

натыкаются на памятник, и работы останавливаются.

В этом плане последним крупным архитектором Рима

был Муссолини.

118

Эур. Муссолини очень походил на Юлиана От-

ступника. Так же как и последний, он стремился вер-

нуть великое имперское прошлое, перековав «макарон-

ников» в римлян. Архитектура тоже должна была слу-

жить достижению этой цели. Поскольку «новый

человек» не может родиться среди старых предрассуд-

ков, был задуман новый центр Рима, роль которого

должен был выполнять район Эур: белый мрамор, им-

перский стиль, статуи Диоскуров и здания с окнами со-

ответствующих героям Плутарха и Светония размеров.

Ни цезарю Юлиану, ни дуче Муссолини не уда-

лось изменить ход истории. Деградировавшие римля-

не оскверняли священные рощи Аполлона и жгли

Александрийскую библиотеку, а послевоенные италь-

янцы настроили среди каррарского мрамора панель-

ные муравейники.

В условиях отсутствия чего-либо выдающегося

в послевоенный период фашистский стиль стал очень

популярным. Иногда даже кажется, что он настолько

активно используется в повседневной жизни, что уже

становится поп-артом. На типично чернорубашечное

прощание «За нас!» (A noi!) полицейские отвечают с за-

говорщицкой улыбкой, как герои «Бойцовского клуба».

Римское приветствие (с поднятием правой руки) стало

обыденностью. Мэр из самых что ни на есть бывших —

нормальное явление. Фашистское граффити задает

моду. Популярны фашистские бары и рестораны (так же

как и в Милане) с вывешенными портретами дуче и ви-

ном с его родины (Предаппио).

В этом городе, в котором зимой созревают цитру-

совые, а летом нет изнуряющего зноя, просто хочется

жить. Римлянин может жаловаться на то, что на Севе-

119

ре больше денег и возможностей, однако его трудно

выманить из его города. Потому что это благородная

красота античной статуи или Софи Лорен в фильмах

1960-х, после которых ты чувствуешь нежное томи-

тельное спокойствие. И эта нежность, это длительное

неспешное счастье ты вдыхаешь, как прекрасный сон.

Время исчезает. Римлянин может легко проспать важ-

ный конгресс, историческое заседание, телепрограм-

му, деловую встречу и при этом не испытывать ника-

кого дискомфорта.

Кампо-деи-Фиори. Одно из красивейших мест

в Риме, превратившееся в собрание алкоголиков, впро-

чем не очень опасных. Говорящая на разных языках

масса окружает, стоит, сидит, лежит рядом со статуей

«мужика в капюшоне» — Джордано Бруно, сожженно-

го на этом месте. Бруно, будучи известным профессо-

ром, преподавал сразу в нескольких европейских уни-

верситетах. Посещал он и Венецию, славившуюся сво-

ей безопасностью и либеральностью. И именно

к Венецианской республике обратилась римская ин-

квизиция с требованием выдачи еретика. Сенат стор-

говал выдачу профессора, что, возможно, стоило Вене-

ции ее престижа. Если раньше было известно, что ве-

нецианцы казнили своих капитанов, не обеспечивших

безопасность иностранных пассажиров (например,

следующих из мусульманских стран), то после того,

как Джордано Бруно был отдан в руки инквизиции,

былого доверия к ней уже не было. Ее популярность

среди бизнесменов из различных стран постепенно

снизилась, а параллельно начала деградировать и ве-

нецианская экономика. Отсутствие безопасности зна-

чительно укрепило альтернативные центры, так Гали-

120

лео Галилей из венецианской Падуи иммигрировал

в Великое герцогство Тосканское. Причем Медичи

в привычной их семейству манере находить обходные

пути не позволил инквизиции его сжечь.

Активность инквизиции того времени во многом

объясняется попыткой сохранить с помощью админи-

стративных мер монополию церкви в области науки

и образования. Теснимая печатными станками и нере-

лигиозными университетами церковь пыталась по

крайней мере сохранить свою рыночную нишу. Наси-

лие со стороны инквизиции привело к еще большей

интеграции альтернативных протомасонских струк-

тур. Так что посвященный скульптор не случайно из-

ваял Джордано Бруно в масонском облачении.

Резиденция Мальтийского ордена. Авентинский

холм является сегодня элитным районом с виллами

послов, значимых художников и бизнесменов. У ворот

одной из них всегда толпится множество народа, стоя-

щего в очереди, чтобы поглядеть в замочную скважи-

ну. Апельсиновая аллея как бы уносит твой взгляд

в глубину. Он словно проносится через пространствен-

ный коридор и вдруг оказывается перед собором Свя-

того Петра.

Здесь же расположена единственная построенная

Пиранези церковь. Церковь Святой Марии является

странным сочетанием рококо, барокко и языческого

храма со статуей Цицерона. Эта церковь сродни рери-

ховской в Пантелеймоновке — экуменизм язычества

и христианства.

Комплекс с дворцом, церковью и площадью яв-

ляется резиденцией Иерусалимского ордена госпи-

тальеров (Мальтийского ордена). Место его располо-

121

жения было избрано не случайно: в античном Риме

именно здесь проходил Armilustrium — обряд очище-

ния оружия после войны.

До того, как окончательно обосноваться в Риме,

орден успел попутешествовать. В конце XVIII века сна-

чала французы, а затем англичане захватывают Маль-

ту. Изгнание ордена с острова приходится на период

правления в России Павла I. Взошедший на престол по-

сле длительного застоя и деградации император нуж-

дался в новых кадрах для обновления властной систе-

мы. Однако внутренние резервы были крайне ограни-

чены: фактически все государственные структуры,

включая образовательную, к тому моменту уже про-

гнили. В этой ситуации Павел I пошел на неожидан-

ный шаг, возглавив Мальтийский орден и предложив

его членам переехать в Россию. В современных терми-

нах речь шла о создании кадрового резерва для нового

рывка, о «менеджерах», по понятным причинам враж-

дебно настроенных в отношении Великобритании.

А это было важно для Павла I, учитывая проект по

освобождению Индии от англосаксов.

У Гарибальди был миф под названием

«Италия». После успеха в физическом воплощении Ита-

лии его самого устранили, убрав из мифа все, что мешало

получению прибыли — сбору налогов. В итоге Италия так

и осталась страной множества маленьких родин. Реализа-

цией внутренней части мифа занимался дуче Муссолини.

Фашизм был попыткой наполнить Италию смыслами. Мус-

солиниевская архитектура, которая как нерв проходит по

маленьким и большим городкам, являлась символом это-

го объединения: римский квартал Эур, центральная

122

железнодорожная станция в Милане, памятники героям

войны в Мессине.

Муссолини, повешенный на пьяццале Лорето в Мила

не вниз головой, — это символ окончательного отказа от

римского мифа, с помощью которого дуче пытался выко

вать новую Италию. Фашистская площадь Виттории в Бре-

шии является в этом плане показателем. Объятая бело-

снежно-мраморными и карамельными зданиями площадь

превращена в автостоянку. Однако, чтобы ночью Золушка

вновь не обрела свой облик принцессы, площадь практи-

чески не подсвечивается. Башня коричневого кирпича

с фресками, рассказывающими о великой истории, гордо

возвышается над центром города, но прожекторы устрем-

лены не ввысь, а наоборот, так что освещенными остаются

только стоящие внизу железные катафалки авто.

123

ТРИБУННЫЕ ВОЙНЫ

Стадион — это поле военных действий. Аг- рессор может быть из твоего же города или провинции, тогда это дерби превращается в сражение Монтекки VS Ка- пулетти. Это может быть крейсер «Варяг», подвергающийся натиску крупных вражеских флотилий, или даже жертво- приношение — когда чужая команда вынуждена играть без поддержки болельщиков. Иногда игра становится по- водом для конфликта между «белой и алой розами» — ко- гда сталкиваются тифози со свастикой и с Че Геварой. Во время битвы за выживание родной команды в Высшей лиге трибуны превращаются в Брестскую крепость.

Арена «Бентегоди» (Верона)

Стадион с козырьком и зелеными пла-

стиковыми сиденьями, куда жители веронского района

Кьево приходят на домашний матч с не меньшим пред-

вкушением, чем обладатели ВИП-мест в веронской

оперной «Арене» на гала-концерт с Пласидо Доминго.

Болельщики футбольного клуба «Кьево» — одни из

самых счастливых на земле. На вопрос «У нас в квар-

тире газ, а у вас?» они могут с уверенным спокойствием

124

ответить: «Наша районная команда играет в итальян-

ской Высшей лиге». А потом за ужином жаловаться,

что в этом году «была напряженная игра с „Мила-

ном“», или «,,Интеру“ повезло», или «,,Юве“, как все-

гда, подсуживали», или «может, слетать в Рим, побо-

леть за наших?». Для жителя района небольшого горо-

да Северной Италии это круто, тем более что команда

каждый год упорно не дает себя выкинуть из Высшей

лиги (Seria А). Есть еще что-то ядерно-энергетическое,

когда несколько человек «с района» оказываются на

гостевой трибуне одной из главных футбольных сцен

Италии, чтобы противостоять многотысячному зверю

хозяйской тифозерии.

«Кьево» представляет Италию маленьких насе-

ленных пунктов, местных вкусностей и небольших

предприятий с производителем куличей (panettoni)

в роли главного спонсора. В свою очередь, закрытие

или перевод производства некогда крупных компаний

в сфере текстиля и машиностроения привел к сниже-

нию статуса местных команд. Так, клуб «Леньяно» из

одноименного города (в свое время промышленного),

выступавший в Высшей лиге в 1950-1960-е годы,

с 1980-х большинство времени проводит где-то на

просторах Третьей лиги (Seria С).

Присутствие таких команд, как «Кьево», в Выс-

шей лиге — это еще и символ местечкового национа-

лизма. Он присутствует в любви к футбольным гран-

дам — «Милану», «Интеру», «Юве» («Ювентусу»),

«Фиорентине». В то же время поддержка местной

команды — это проявление национализма малой ро-

дины. Причем эти два вида национализма могут

вполне комфортно уживаться вместе: так тифози

125

«Брешии» зачастую одновременно болеют за «Ювен-

тус» или «Милан».

Сегодняшний «Кьево» — это веронский Коли-

зей, говорящий о существовавшей некогда великой

империи клуба «Верона». У этой команды была самая

известная в мире итальянская «фирма» — «Желто-го-

лубые бригады». Появившаяся параллельно с «Крас-

ными бригадами» группировка болельщиков «Веро-

ны» была самой радикальной, что в то время означа-

ло «левой», трибунной. А поскольку со временем

«левая» идеология потеряла свой кровавый отблеск,

ее место на трибуне постепенно занял «правый» цвет.

Болельщики «Вероны» стали клоунами-расистами из

«Бэтмена», отмечавшими появление черных игроков

не банально-ожидаемыми грубыми кричалками,

а массовым поеданием бананов и ношением унифор-

мы ку-клукс-клана во время матча.

Колоритные «бригатисты» были другим лицом

Вероны, бойцовско-комедиантской противоположно-

стью передозированно туристическому центру, вечной

бойней Монтекки и Капулетти, шедшей на периферии

«итальянского пирога». Люди часто приезжали в Ве-

рону не только, чтобы послушать оперу или подер-

жать за сиську статую Джульетты, но и ради футбола.

Причем спектаклем была не столько игра команд,

сколько перформанс тифози, соревновавшихся бара-

банами, хорами и спецэффектами с постановками на

оперной «Арене».

Нынешний «Бентегоди» — это не миланский «Сан-

Сиро» или римский «Олимпико» с их болелыцицким

морем, проглатывающим, как планктон, кинозвезд

и мойщиков сортиров. Поэтому местные колоритные

126

личности выскакивают из толпы, как персонажи рекла

мы водки «Абсолют». Седой, с дрожащими руками ста-

рик в кепочке и плаще, выкрикивающий в адрес падаю-

щих игроков соперника и арбитра ругательства, по-

строенные на обвинениях в пристрастии к половым

сношениям с различными видами млекопитающих

и столь же диковинном и не до конца изученном проис-

хождении. Произносимые на диалекте, они звучат еще

богаче и колоритнее. Священник, призывающий на ут-

ренней молитве прихожан дружно прийти на матч

поддержать родную команду. Небритый дирижер сред-

них лет с помятым лицом, управляющий звуковой до-

рожкой из сотни «пацанов с района», скандирующих

«Мы несем „Кьево“ в сердце», «11 героев, 11, 11 нам

нужно 11 героев!» или поющих: «Мне говорят, что я

больной! Болеть за мою команду — это преступление!

Но я не изменюсь! И останусь верным ,,Кьево“!».

Колизей «Олимпико» (Рим)

Новый Колизей, венчающий фашист-

ский проект и встречающий идущих на стадион обелис-

ком Муссолини. Далее ты проходишь через Римский

форум (известный в народе как форум Муссолини), пе-

стреющий надписями «Дуче! Дуче! Дуче!» и высказыва-

ниями из речей Муссолини: «Италия наконец-то полу-

чила свою империю». Эти фрески-плиты пережили

послевоенные антифашистские чистки.

Игра начинается как минимум за три часа до нача-

ла матча. Подходя к стадиону в это время, уже можно

услышать нарастающие звуковые волны. Ни один регу-

127

лярный матч чемпионата не собирает такого количество

людей, как дерби. Дорога, идущая вдоль Тибра, плотно

забита с обеих сторон машинами и мопедами. Полицей-

ские пытаются внести в хаос «нас тьмы, и тьмы, и тьмы»

хоть какой-то порядок, уже не обращая внимания на

правила парковки.

Единственное ершистое прикосновение закона

к болельщику совершается на месте досмотра. Здесь

стоят фаланги полицейских в шлемах и при полном во-

оружении, что позволяет стюардам проверять прихо-

жан храма на предмет наличия контрабанды: от зажи-

галок до колюще-режущих предметов. Правда, несмот-

ря на демонстративное прилежание сотрудников, все

запрещенное, включая, разумеется, петарды и дымовые

шашки, в больших количествах попадает на стадион.

Достаточно зайти, чтобы в этом убедиться: запах трав-

ки является надежным попутчиком матча, так же как

хоральное пение тифози и артиллерийский дым после

каждого забитого гола.

На северной и южной фанатских трибунах никто

не обращает внимания на билеты: у абонированных

прихожан есть свои негласные места. Поэтому если чу-

жак попытается занять место, принадлежащее «деду»,

ему вежливо (вначале) посоветуют пересесть на другое

место. Сектора разделены пластиковыми стенами под

два метра, у которых дежурят стюарды — сотрудники

стадиона. Однако они, так же как и полицейские, даже

не пытаются вмешаться в происходящее, выполняя

роль предусмотренного правилами безопасности пуга-

ла. Поток через сектора начинается задолго до матча.

Пока не началось сражение на поле, «лазуны» являют-

ся одним из развлечений (включая неформальный то-

128

тализатор) для зрителей: «Перелезет или нет — вот

в чем вопрос!», «Этому гравитация ж... не позволит».

Дерби — это столкновение легионов Цезаря и Пом-

пея с противостоящими армиями — болельщицкими

трибунами. С северной стороны — легионы «Лацио»:

«Викинг», «Болельщики Орлов», «Непоколебимые».

С южной — легионы «Ромы»: «Рома Ультра», «Джо-

винецца», «Федаины». В обе стороны звучат сексуаль-

ные покушения на умерших близких противника. «Вы

похожи на „Наполи"», — ревут болельщики «Ромы»,

намекая на схожесть цветов «Лацио» и неаполитан-

ского клуба. «Вы не римляне, а неаполитанцы в горо-

де, который вас пригрел», — отвечают на это тифози

«Лацио», намекая на более продолжительную исто-

рию своего клуба. Трибуны не дают прорваться выпа-

дам противника, блокируя их своим ревом. Огромные

флаги легионов: одни с орлами, итальянскими флага-

ми с надписью «Лацио», другие — с волчицей и двумя

присосавшимися к ней человеческими детенышами,

а также национальным триколором, в котором крас-

ный заменен на апельсиновый цвет «Ромы».

Как только одна из команд начинает проигры-

вать, ее штурмовые отряды мобилизуются у раздели-

тельной зоны. Собравшись в манипулы, они пытаются

прорваться за оцепление охраны стадиона. Если им

это удается до подхода полицейских подкреплений,

они нападают на лагерь мобилизующегося в ответ

противника. Звучат первые взрывы — начинается арт-

обстрел противника пиротехникой. После традицион-

ного вмешательства полиции, когда дубинки летят

в обе стороны, битва не заканчивается. До конца не-

удачного дня кто-то из тифози победившей команды

129

получает в подарок перо в одно место и отправляется

в реанимацию.

Футбол продолжается даже на кладбище. На рим-

ском «Монументале» некоторые (особенно мелкобюр-

герские) надгробные плиты украшены болелыцицки-

ми шарфами и символами «Ромы» или «Лацио». Мо-

гильная клумба выложена цветами любимого клуба,

а на выставленной фотографии изображен покойный

в обнимку с капитаном «своей» команды.

Крепость «Джузеппе Меацца» (Миланский «Сан-Сиро»)

Матч начинается пробками еще на

местном МКАДе. В отличие от Рима, в котором на

футбол добираются на мотороллерах, в главном горо-

де Северной Италии количество автомобилей нена-

много уступает армии болельщиков. В определенной

степени это связано с географией тифози — за столич-

ные клубы болеют в основном местные, а за милан-

ские очень много иногородних. Кроме того, если

в Риме можно разъезжать на двух колесах даже зимой,

то в северной столице временами для этого слишком

холодно. Поэтому пробки — это неотъемлемая состав-

ляющая миланского дерби. В радиусе трех-четырех

километров на каждом свободном куске пространства

пасется четырехколесный конь. Многоэтажные пар-

кинги-мантышницы заполняются до самой крышки.

Причем запарковавшиеся на самом верху оказывают-

ся в ловушке: выехать в течение нескольких часов по-

130

сле окончания матча, пока не очистятся нижние яру-

сы, невозможно.

Приближение к стадиону — как приближение

к ТЭЦ, от которой распространяется рокот сжигаемой

массы человеческой энергии. Иногда этот рокот берет

высокие ноты и разрывается петардами, дающими

звук, как тарелки в вагнеровском «Полете вальки-

рий». Иногда он замыкается поблизости от стадиона

в толпах дерущихся из-за переизбытка гормонов под-

ростков.

Вблизи «Сан-Сиро» предстает как космическая

станция с прожекторами — реактивными двигателями

или как замок с вызывающими мистический ужас све-

тящимися изнутри башнями, ведущими к последнему

кольцу трибун. Как в Средневековье, перед ним распо-

лагаются торговцы с механизированными тележками,

груженными всяким хламом для болельщиков: от

шарфов до отдельных подушек с клубными логотипа-

ми. Там же жарят хот-доги и каштаны, распространяя

запах дешевой, но раздражающей аппетит еды, а так-

же вливают в футбольных прихожан кольный и пив-

ной хмель.

Кассы выглядят как дзоты, на которые навали-

лись сотни солдат весеннего призыва (юнцы, любите-

ли и туристы). Ветераны в очереди не стоят, имея пар-

тийные билеты-абонементы на весь сезон. Голубые

и синие мундиры полицейских скучают по периметру

крепости. В местах основных людских проходов рас-

положены их мини-лагеря с решеточно-стальными

омоновозками и машинами скорой помощи.

На «Сан-Сиро» поле начинается сразу за трибуна-

ми, не отделенное от него, как на римском «Олимпи-

131

ко», пограничной зоной легкоатлетической дорожки.

Две баталии сливаются в одну. И только лишь сную-

щие по трибунам и продающие вызывающие дополни-

тельную жажду кольные напитки разносчики-азиаты

не обращают внимания на происходящие события. Эти

мелкие торговцы напоминают нечто среднее меж-

ду Красным Крестом и группой мародеров: чем больше

ожесточенности на поле (эмоции иссушают организм),

тем более востребованы их весьма доходные услуги

(500 процентов рентабельности со стаканчика).

На «Сан-Сиро» гостям принадлежит не вся север-

ная трибуна, а только верхние ее ярусы. Чужаки зани-

мают верхние места, в то время как нижняя часть при-

надлежит болельщикам хозяев поля. То есть сверху

при определенном накале летят различные предметы,

включая мотороллеры, как произошло однажды во

время матча «Интер» — «Аталанта». В условиях ми-

ланского дерби ситуация смягчается тем, что значи-

тельное число болельщиков «Интера», особенно после

нескольких выигранных чемпионатов, активно посе-

щают одно из главных противостояний сезона. Соот-

ветственно, ниже гостевой трибуны находится микс

красно-черных и черно-синих, которых в худшем для

них случае обливают водой и обстреливают бумажны-

ми самолетиками.

После появления футболистов на поле за не-

сколько минут до начала матча фанатская южная три-

буна миланистов превращается в черное, из тысяч бо-

лельщиков, полотно с образованной из людей красной

надписью «ВПЕРЕД». Гостевая отвечает своей хорео-

графией — составленным из тифози флагом «Инте-

ра». Если в римском дерби идет звуковая борьба, то

132

в миланском на трибунах вывешиваются обращенные

к противнику растяжки. Причем тон обращений изме-

няется в зависимости от ситуации на поле — на фоне

пропускаемых голов все чаще звучит «шуты» (pagliati)

и «дерьмо» (merda). Закипающие миланисты угро-

жающе напевают про вселившегося в них красно-чер-

ного дьявола.

За мгновение перед голом трибуна теряет дина-

мику, и звук доносится как в замедленном повторе.

И затем, как в «Аиде» у Верди, он раскатывается пре-

вратившимися в трубы трибунами. Зажигаются петар-

ды, и кажется, что за стенами замка начала работать

тяжелая артиллерия. Над трибуной поднимается крас-

но-оранжевое зарево.

Проигрывающая на поле команда одновременно

уступает напору вражеских трибун. Даже фанатская

трибуна оказывается неспособна организовать качест-

венное голосовое сопротивление. Более же болотистая

нумерованная часть постепенно оголяется под издева-

тельские крики трибуны противника «Все — домой!»

с характерным помахиванием рукой на прощание.

Уходящие огрызаются и матерятся, но выглядит это

как беспомощная попытка отстреливаться поодиночке

из мушкетов, когда сзади напирает почуявшая запах

крови кавалерия. Побеждающие легионы продолжают

под предводительством нескольких стоящих перед сте-

ной дирижеров свой победный крещендо-рев. Флаги

развеваются еще сильнее, тогда как вражеские оказы-

ваются повержены, как на параде Победы перед мав-

золеем.

«Милан» для болельщиков был командой-парти-

ей, переход из которой воспринимался не иначе как

133

политическое предательство. Франко Барези и Паоло

Мальдини были в этом плане эталоном партийной

верности. Первый остался в клубе даже в самый тяже-

лый период в его истории, когда в начале 1980-х

команда несколько раз оказывалась в Первой лиге,

а второй начинал и заканчивал в команде, несмотря на

многочисленные предложения о переходе. Поэтому

для многих болельщиков наступила Кали-юга: в клу-

бах ценности уступили место маркетингу, а среди звезд

все больше предателей, наркоманов и пустышек (Шев-

ченко, Кака, Рональдиньо).

Бронепоезд «Армандо Пикки» («красный» Ливорно)

Приближаясь к месту сражения, оказы-

ваешься в пчелином рое мотороллеров. Кассы отделе-

ны от стадиона настоящими полями, где городские

кооперативщики выращивают социально значимые

сельхозкультуры. Во всяком случае, такое впечатление

остается после чтения вывешенных плакатов и взгляда

за сетку ограды по ходу движения. По соседству с по-

лями стоят коробки «народных домов» еще более

блекло-слизанного оттенка, чем даже малиново-ки-

сельные цвета самого «Ливорно». Родившиеся в этих

пролетарских клетушках с низкими потолками впиты-

вают идею о мировой революции с молоком матери.

Возникает желание ликвидировать мир, породивший

такую страшную несправедливость: неслучайно здесь

всегда была епархия коммунистов и левых радикалов.

134

Для воплощения этого желания в мини-масштабах

есть все необходимое, благо Форте-дей-Марми, где

живут богачи, находится неподалеку.

Северная трибуна. Болельщики «Ливорно» напо-

минают мужиков из нищей глубинки: много пьют

и плохо питаются. У них расплывшиеся лица и тела

с большим количеством татуировок и лишнего веса.

Очень много бесполезного и бездарного — цветовой

и фигурный поп-арт в стиле графической заставки

«Майкрософта». Однако присутствуют и «партийные

наколки». Только вместо колоколов и «Не забуду мать

родную» плечи местных болельщиков татуированы

коммунистической феней: серпы и молоты, звезды, Че,

СССР.

По всей Италии «левые фирмы» уступили трибу-

ны «правым», но только не в Ливорно. Здесь сохраня-

ется атмосфера стадионов 1970-х. Че присутствует на

флагах и (вместо Ленина) на майках с изображением

ордена Красного Знамени. Политическая реклама за-

зывает на мероприятия левых радикалов. Повсюду

развешены афиши, приглашающие на публичный про-

смотр фильма «Ось добра: Куба, Венесуэла, Боливия

и Эквадор» с последующим ужином солидарности,

средства от которого пойдут на поддержку то ли боль-

ницы, то ли герильи где-то в латиноамериканской

сельве. Всюду палестинские флаги. На майках — над-

писи «Большевики» и «СССР». Многие носят симво-

лику «БР ИГ» — эта аббревиатура фронта ультра, на-

писанная кириллицей, одновременно содержит в себе

ассоциацию с «Красными бригадами». Звучат даже не

просто левые, но ярко-красные песни и кричалки. Пес-

ня «Красное знамя» (Bandiera rossa) заканчивается не-

135

официальным «Да здравствует Ленин! Да здравствует

Сталин! Да здравствует Мао Цзэдун!». Вожак затягива-

ет «Белла чао», по завершении которой многотысяч-

ный хор оповещает о желании совершить действия

сексуального характера в отношении капитализма

и буржуазных правительств «Большой восьмерки».

Распространенная кричалка «Кто не прыгает, тот...»

здесь имеет продолжение «...тот фашист». И на этом

почти весь стадион, включая его буржуазную, находя-

щуюся под спасающим от палящего солнца козырьком

часть, начинает прыгать.

Мужское большинство на фанатской трибуне по

пояс оголено. Через какое-то время от воздействия бес-

компромиссного тосканского солнца, пропитанной ма-

рихуаной атмосферы и дышащей несколькими тысяча-

ми человек трибуны ты впадаешь в транс, становясь

частью этого большого, кричащего, топчущего, возбу-

жденного животного. Периодически тебя окатывают

водой, но ты реагируешь на это, ощущая прохладную

радость, а не гнев индивида, персональную свободу ко-

торого кто-то «смазал из стакана».

Антиглобалист «Марио Бруман» (Бергамо)

Бергамо находится всего в двадцати ми-

нутах по скоростной трассе от Милана. Одной из форм

сопротивления мегаполису с его мультинациональны-

ми корпорациями, в том числе и футбольными, явля-

ется поддержка местного клуба «Аталанта». Население

города активно ходит на стадион, построенный во вре-

136

мена муссолиниевской двадцатилетки и названный

в честь местного фашистского Хорста Бесселя — Ма-

рио Брумана.

Очереди в кассы стадиона начинаются как мини-

мум за час до начала матча и истекают только к сере-

дине первого тайма. Стадион-двадцатипятитысячник

заполнен, а фанатская северная трибуна представляет

то ли построившийся к бою легион, то ли хор в Бай-

ройте, готовящийся к исполнению оперы Вагнера. Ме-

сто прохода в раздевалки (возможно, даже и нарочно)

находится под фанатской трибуной, со стороны кото-

рой при появлении и уходе игроков с поля несется:

«Дерьмо» с добавлением названия команды противни-

ка. Сектор болельщиков напоминает слоеный пирог

города: несмотря на превалирующие лица молодых

парней, сюда же, на болельщицкий сектор, приходят

взрослые мужики (от каменщиков до бизнесменов),

говорящие между собой на диалекте старички, заби-

вающие косячки девчонки, а на площадке, отделяю-

щей трибуны от заграждений, гоняют мяч пришедшие

с отцами мальчишки.

Фанатские группировки «Аталанты» склонны по-

стоянно доказывать свою исключительность. Не имея

неограниченной человеческой базы, как футбольные

гранды, они стремятся выделиться и продемонстриро-

вать силу, заслужив репутацию опасной, пусть даже

и в негативном контексте, команды. Насилие против

сил правопорядка и болельщиков противника здесь

в почете. Город расписан болельщицкой феней, пропи-

танной враждебностью к полиции и нескольким нена-

вистным клубам, в особенности соседской «Брешии».

Другим объектом для проявления нежных чувств со

137

стороны тифози «Аталанты» является «Фиорентина».

Дело в том, что болельщики из Бергамо и Флоренции

были в свое время объединены «братскими чувства-

ми». Однако когда флорентийцам пришлось выбирать

между соседним «Эмполи» и «Аталантой» — эти

команды боролись за выживание в Высшей лиге, —

они поддержали «Эмполи». В день матча против «Ата-

ланты» болельщики «Фиорентины» похитили шарфы

у северян и вывесили их на своей трибуне, что было

равносильно подлому объявлению войны.

Если полиция не объявляет плановой охоты, то

у фанатов противника практически нет шансов пере-

хватить контроль над стадионом. Северная трибуна

ревет: «Волшебная „Аталанта"! Э! Э!» Тысячи рук по

сигналу вожаков поднимаются, как копья в руках у го-

товящихся к атаке конников. Ускоряющиеся одновре-

менные хлопки усиливают крещендо кричалок — как

будто лошади набирают темп и скорость. Когда же этот

накал достигает максимума и совмещается с прорывом

дамбы — голом, — то поток устремляется вниз и сотни

людей оказываются на пластиковых заграждениях. Од-

новременно в воздухе взвиваются гигантские глубин-

но-синих цветов знамена с профилем древнегреческой

богини-охотницы Аталанты и надписями «1907 (год

основания клуба). Раньше, во время, после». На этом

фоне болельщики противника выглядят как ансамбль,

в котором детям поручили размахивать флажками.

Совсем другое зрелище — когда северная трибуна

остается без дирижеров. Фанатская трибуна превраща-

ется из стаи в стадо — ни хора, ни кордебалета. Макси-

мум, что звучит, — это несколько речовок, обильно

смазанных ругательствами. В отсутствие пассионарно-

138

го запала фанатов засыпают, поедая бутерброды, и ос-

новные, расположенные под козырьками друг против

друга трибуны. А стадион оказывается захвачен агрес-

сивным (на выезде другого не бывает) противником.

Подводная лодка «Артемио Франки» (Флоренция)

Аллеи с «дубами-колдунами» и лавоч-

ками под ними, с которых приятно и расслабляюще

глядеть на разгорающуюся стихию стадиона. Кто-то

добирается до нужной кондиции в близлежащем баре,

чтобы вылезти из него, копируя поведение хулиганов

«Манчестера» или «Ливерпуля». С приближением

матча человеческие волны все сильнее накатывают,

чтобы наконец пенисто и шумно разгрузиться на ста-

дионе.

Местная марафонская башня выглядит как рубка

подводной лодки. Дымят выходящие за пределы суд-

на трубы машинного отделения. Бывшее легкоатлети-

ческое пространство вместо травы засажено дополни-

тельными зрительскими местами. Так что во время

особенно напряженных моментов, сопровождаемых

движением на трибунах, кажется, что лодку начинает

раскачивать на волнах.

Вблизи стадиона — железная дорога, давшая на-

звание одной из фанатских трибун. Раньше сюда под-

держать любимую команду приходили железнодорож-

ники, прихватив с собой монтировку. Сегодня трибуна

нашпигована поп-артовскими типами как клубная елка.

139

Оторванные, еще не встроенные молодые парни выра-

батывают адреналин в процессе словесной дуэли с чу-

жаками и возбуждаются еще больше при виде самок.

А девчонок-студенток очень много на стадионе, особен-

но если матч совпадает с вечерним аперитивом перед

горячей субботней ночью. Американки, приехавшие

в город учиться и рок-н-роллить, наблюдают за проис-

ходящим, держа в руках попкорн и пронзенные трубоч-

ками пластиковые стаканы колы. Таким же странным

предметом является возвышающееся табло, на протя-

жении всего матча демонстрирующее рекламные роли-

ки. Толстуха, трансформирующая свои комплексы и ка-

лории, громко и с особой пошлостью кричит: «Свинья!»,

«Задница!», «Кусок дерьма!» Пытающийся напроситься

к ней в гости после психологического сеанса немытый

подвыпивший мужик активно размахивает руками вне

зависимости от происходящего на поле. Визжат дети.

Черная готика «Ренато Далл’Ара» (Болонья)

При входе на коммунальное кладбище

находятся футуристическая скульптура Родины, при-

нимающей в свои объятия павшего героя, и увенчанная

двумя дикторскими связками могила Челестино Каве-

дони — основателя фашистской пионерии, «Балиллы».

Стадион Болоньи построен в период фашистской два-

дцатилетки и содержит в себе как местный, так и поли-

тический колорит той эпохи. Вокруг него держат кара-

ул портики-часовые — характерная черта Болоньи. А за

140

их спинами над стенами замка-стадиона возвышается

конструктивистская Марафонская башня, с балкона ко-

торой должен был выступать дуче. В 1930-х болонский

«Ликторский» стадион был одним из главных и круп-

нейших в Европе — он вмещал более пятидесяти тысяч

человек.

Католическо-ностальгический характер Болоньи

присутствует и в названиях. Стадион, первоначально

гордившийся своим имперским именем, после войны

был переименован в ничего не значащий «Муници-

пальный». Однако в конечном итоге он был посвящен

одному из расов (лидеров болонских чернорубашечни-

ков) — Ренато Далл’Ара. При нем, особенно до войны,

«Болонья» была одним из самых агрессивных и успеш-

ных (на ее счету несколько чемпионских трофеев) клу-

бов Италии и Европы, что подтверждало его авторитет

в фашистской элите. Одна из трибун стадиона названа

в честь Луки Евангелиста, другая — в честь другого ге-

роя «Болоньи», ее легендарного капитана Джакомо

Булгарелли. Его профиль красуется также на развеваю-

щихся над основной Северной трибуной флагах.

Болонья, хоть и считается частью «красного поя-

са», очень буржуазно-богата, что отражается и на тифо-

зерии. «Левый» цвет здесь имеет алый оттенок костю-

мов от Валентино, а не «Красных бригад». Вышедший

их тюрьмы Пепе курит свой косяк и здесь же рядом ста-

рается правильно реагировать на происходящее на поле

группа молодых кокеток с сумками от Луи Виттона. Ра-

дикализм не идет дальше выпрыгиваний под традици-

онное «Кто не прыгает, тот...», ношения красно-синих

шарфов и нескольких раскрашенных в клубные цвета

«индейцев». Мелкобуржуазность не позволяет местным

141

«сбежать из Шоушенка» даже во время максимального

ликования по поводу «Мы остаемся в Высшей лиге» —

только один человек решается перелезть заграждение,

чтобы «прорваться за флажки» на поле. Всех остальных

легко «берут на понт» полицейские в штатском.

Они активны, но не агрессивны. Основная трибу-

на «Север» кричит: «Красно...», и остальные отвечают:

«...Синие». «Придурок», — звучит в адрес трибуны бо-

лельщиков команды-соперника, когда кто-нибудь из

чужих тифози падает в разделяющий трибуну и стади-

он ров. В ответ на кричалки чужаков звучит вариация

на тему «Гуантанамеры» с измененным, порочащим

честь и достоинство противника текстом.

Очень хорошо, когда избирательная кампания

(довольно частое в Италии явление) приходится на

матч, во время которого в Болонье идет дождь. Под

каждой аркой на подходе к стадиону почасовые агита-

торы раздают предвыборные манифесты, которые зри-

тели кладут на мокрые сиденья. Настоящей политики

уже не осталось, что отчетливо видно по преференциям

футбольных болельщиков. При всем богатстве выбора

лево- и правоцентристских партий предпочтение отда-

ется буклетам из хорошей картонной бумаги — на них

приятно положить задницу.

Львиная клетка (Пьяченца)

Город безнадежный в той же степени,

как и тифози «Пьяченцы». Его жителям не на что рас-

считывать ни в политике, ни в экономике, ни вообще

142

где-либо. По логике естественного отбора хорошень-

кие женщины также достанутся вовсе не им. Изменить

эту логику, например грабя банки или организуя похи-

щения богачей, у них кишка тонка. Поэтому всю свою

пальчиково-батареечную энергию они тратят на она-

низм, в том числе футбольный.

Пока трибуны уныло заполняются, звучит рекла-

ма томатной пасты и слесарной мастерской. Эта тема-

тика переносится и на матч: местные в красной форме

играют «за томаты», а их противники — «команда сле-

сарей». Даже во время эмилианского дерби против

«Модены» скалящийся хищник (символ «Пьяченцы»)

выглядит скорее интерпретацией в исполнении одетых

в колготки детей из сада: «Я злой и страшный серый

волк, я в поросятах знаю толк». У тифози противника

более яркая и массивная экипировка: флаги, штандар-

ты на фоне большого, но молчаливого стадиона созда-

ют ощущение взятой крепости.

По дирижеру можно судить об оркестре болель-

щиков. Обычно это жилистый и агрессивный тип с не-

кими признаками безумия. Этакий персонаж из «За-

водного апельсина». Такие опасны и для чужих, и для

своих: они очень крепко держат дирижерскую палочку

и, если надо, готовы ее сломать о чей-нибудь провоци-

рующий хребет. В случае с тифози «Пьяченцы» это

большой парень с избыточным весом. Соответственно,

болелыцицкая пружина здесь более расслаблена, и пе-

риодически можно услышать недисциплинированных

солистов. Однако эту неагрессивность внешности мест-

ный дирижер компенсирует классным для второраз-

рядного клуба уровнем саундтрека. Переделка песни из

«Цельнометаллического жилета» звучит интереснее,

143

чем происходящее на поле. Когда команда перестает

играть (а случается это, судя по невыразительным ре-

зультатам последних десяти лет, часто), в ее адрес зву-

чит: «Покажите, что у вас есть яйца».

Поле для игры в лапту «Марио Ригамонти» (Брешиа)

Трудно представить, что здесь играл Ро-

берто Баджо: местный стадион больше похож на поле

для игры в лапту с козырьком над частью главной три-

буны, без табло и со стоящей перед входом будкой —

закусочной. Сезоны, которые Баджо сыграл в «Бре-

шии», оказались лучшими годами в истории клуба.

Провинциальная «Брешиа», которая большую часть

своей жизни провела в Первой лиге (не забывая и про

Вторую), впервые при его участии надолго задержалась

в Высшей лиге. Более того, она играла в финале «Ин-

тертото» против самого «Пари Сен-Жермена». К тому

же это был сезон, когда стадион в Брешии был запол-

нен настолько, что строительство новой арены было

модной городской сплетней.

Болельщиков противника здесь встречает на вок-

зале полиция и с эскортом, достойным папы римского

(машины и мотоциклисты с мигалками), препровожда-

ет на стадион. Однако, в отличие от государственных

ВИП-персон, везут чужаков в карцерных автобусах

с решетками на окнах. В адрес негостеприимного горо-

да несутся ругательства, а иногда в ход идут и припасен-

ные куски арматуры. Чартерный рейс завершается

144

только у самого стадиона, у которого, если это ломбар-

дийское дерби или опасный с точки зрения антагониз-

ма болельщиков матч, ставится еще и дополнительное,

в касках со щитами, оцепление. Встречи с находящейся

в часе езды по скоростной трассе «Виченцой» и други-

ми ломбардийцами годятся для создания особого на-

строя. Однако кульминацией сезона для болельщиков

всегда считалось дерби «Брешиа» — «Аталанта». Прав-

да, после событий 1993 года, когда в течение двадцати

четырех часов в Брешии шли уличные бои, главное

ломбардийское дерби разыгрывалось где-то на ней-

тральной, чаще всего эмилианской (Болонья, Реджо-

Эмилия), территории и к тому же вообще без болель-

щиков — «за закрытыми дверями».

Стадион Брешии — единственный, где присут-

ствует не две, а три противостоящие друг другу фанат-

ские трибуны. Одна (часть южной) принадлежит го-

стям. Другую часть южной трибуны и северную зани-

мают две противостоящие друг другу группировки

болельщиков Брешии. Исторически брешианская ти-

фозерия занимала северный фланг. Однако в постбад-

жевский период команда перестала давать яркие ре-

зультаты и спустилась в Первую лигу (Seria В). Болель-

щики, естественно, были этим недовольны и обвинили

хозяина клуба в чрезмерной расчетливости. Машина

его любимой дочери несколько раз становилась жерт-

вой вандализма со стороны неизвестных хулиганов.

Причем объяснить это существованием отвергнутых

воздыхателей не представлялось возможным из-за от-

сутствия таковых.

В ответ в духе североитальянской мести (трезво

обдуманной, а не эмоциональной, как в разворачиваю-

145

щемся на Сицилии сюжете оперы «Сельское рыцар-

ство») хозяин клуба стал раскалывать болельщиков

«Брешии». Одна из соперничающих группировок под

предлогом ремонта северной трибуны была пересажена

на южную. Одновременно была понижена стоимость

билетов и абонементов на эту трибуну. Кроме того, пра-

вильным болельщикам руководство клуба стало оказы-

вать помощь при трансферах. В свою очередь, группи-

ровки с северной трибуны постепенно численно усту-

пили «родственникам» с южной. Однако теперь каждая

вторая кричалка северян на домашних матчах «Бре-

шии» носит характер сексуальной оферты, адресован-

ной лично президенту клуба.

Выезд. Выездные матчи для болельщи-

ков представляют собой нечто среднее между уроками

Дона Хуана и собраниями Савонаролы: спрессованность

людей, находящихся на грани, позволяет смещать точку

сборки. Возможно, из опасений, что эти новые существа

способны вылезти из коконов обычного состояния, на

футбольные мероприятия всегда отправляют так много

«агентов Смитов».

Высшая лига ежегодно теряет три клуба. В результа-

те два лидера Первой лиги автоматически получают по-

вышение, а третья путевка разыгрывается в матчах между

четырьмя следующими за ними командами. Так вот, уже

после Баджо «Брешиа» скатилась в Первую лигу и в тече-

ние долгого времени никак не могла выбраться из нее

наверх. Она всегда была близка к цели, попадала в «груп-

пу четырех», однако там и застревала. И вот в очередном

чемпионате перед последней игрой официального сезо-

на «Брешиа» шла второй, но идущая за ней «Чезена» от-

ставала только на одно очко. А поскольку «Чезена» свой

146

матч выиграла, то «Брешиа» должна была брать три очка

на выезде против «Падуи», которая, в свою очередь, в слу-

чае проигрыша вылетала во Вторую лигу. Соответственно,

к этому столкновению брешианские и падуанские тифози

готовились так же, как когда-то греки и троянцы к встрече

друг с другом.

Матч должен был состояться в воскресенье, но все

билеты были раскуплены уже в начале недели. А ко втор-

нику, когда одна из противоборствующих групп проводила

свои встречи, желающих попасть на стадион безбилетни-

ков было уже в несколько раз больше, чем счастливчиков.

Бар из-за накопившейся критической массы превратился

в ВЧК. И местный комиссар Диего (бритый тяжеловес

с крепкой шеей и голубыми глазами) предложил на сле-

дующий день атаковать «Зимний» — стадион, где прово-

дятся тренировки команды, — и потребовать дополни-

тельные билеты. Кроме того, хорошие перспективы коман-

ды на выход позволяли мобилизовать гораздо больше на-

роду, чтобы продемонстрировать вес «фирмы». Если бы это

не помогло, то следующим шагом было бы перекрытие ве-

логонки «Джиро д'Италия», маршрут которой должен был

пройти через Брешию в это же время. В последнем случае

можно было бы заработать и на общественном мнении го-

рожан и хорошо представить себя в «высшей лиге» фанат-

ских фирм. Однако местные власти в этот раз решили не

идти на конфликт и добились увеличения квоты для бо-

лельщиков Брешии на стадионе в Падуе.

По делам я вынужден был уехать из города до пятни-

цы, а по возвращении выяснилось, что билеты вновь рас-

купили. Поэтому в субботу, когда проводилось заключи-

тельное заседание перед выездом, оставалось ждать

«лишнего». Само заседание напоминало слишком наиг-

ранную сцену, которая через какое-то время начинает вы-

глядеть нормально (как японские фильмы): люди переме-

щались между столами с билетами и белыми флажками

147

с голубым львом. Из-за абсурдности сцены, продолжав-

шейся в течение часа, я наконец понял, что все это делает-

ся ради моего билета. Лишних в конце концов оказалось

три, однако именно светлокожему парню из России до-

стался «бразильский биЛет» Франциски Арнейзы Чавес да

Сильвы. Несмотря на комичность и сложность ситуации, я

нисколько не сомневался, что мне удастся пройти на ста-

дион, даже не являясь «тетушкой из Бразилии, где много-

много диких обезьян».

Встреча на вокзале была запланирована на девять

утра, и большое количество полицейских машин вселяло

спокойную радость: так и должна выглядеть сцена, начи-

нающая интересную историю. Станция была переполнена

людьми, носящими символику команды и фирмы: «1911 »,

«Curva Nord» («Северная трибуна»), «Mai da solo in mezzo ai

guai» («В передряге всегда не один»). Большинство болель-

щиков из области — характерное лаеподобное произно-

шение, исковерканные, порезанные слова (язык орков).

Скопление людей — как котел, в котором варятся эмоции,

и стоит немного поднять температуру с помощью вновь

вошедших или гражданских, пытающихся вырваться на

улицу, как его содержимое начинает булькать и выплески-

ваться наружу в виде песен, кричалок и маханий флагами.

Особой популярностью пользовались «Я ненавижу берга-

масков», «Мы не неаполитанцы» (цвета одни и те же), «Лео-

несса д'Италия».

Наконец через несколько часов ожидания (многие

здесь толпились с раннего утра) объявляется о предстоя-

щей погрузке и по большому количеству полиции угады-

вается номер платформы. В качестве проездного доку-

мента демонстрируется билет на матч. На платформе

испанские туристы с удивлением смотрят на наш музей

современного искусства: каждый получил белый флаг

с голубым львом, который сразу же начинает кружить по

воздуху.

148

Несколько последних вагонов оказываются в нашем

полном распоряжении. Сидевшие в них люди быстро им-

мигрируют в другие вагоны, проходя через границу, про-

черченную постом полиции. В адрес девушек звучат при

зывы остаться, на что те, не рискуя огрызаться, лишь по-

смеиваются. Основной контингент — подростки из сосед-

них деревень, для которых Брешиа является центром

цивилизации. По отдельности они неплохие, мечтающие

завести девушку большие дети. Как взрослые, они попи-

вают пивко и спуманте, пожевывая приготовленные ма-

мами бутерброды. Девушек мало, и большинство из них

довольно кислые. Дорога туда — достаточно веселое ме-

роприятие. Обязательно находится доминирующая особь

из поездивших «стариков», которая зачинает песни, шутит

и рассказывает прибаутки. Несмотря на примитивность,

в условиях отупляющей толпы электризация происходит

мгновенно.

— Эй, Джо, у парня, — показывает на одного, — се-

годня день рождения!

— Сколько тебе исполняется?!

— Шестнадцать.

И сразу же хор голосов:

— А нам по фигу, сколько тебе исполняется, нас ин-

тересует только «Брешиа»!

И все дружно гогочут.

На выездной матч ездят на региональных медленных

поездах. Они останавливаются на каждом полустанке, где

болельщиков встречает группа полицейских. Это не может

не радовать ветеранов, которые редко удостаиваются та-

кой чести. В Вероне из-за старых счетов один из болельщи-

ков «Брешии» во время выездного матча так и остался

в овощном состоянии в одной из больниц города. В адрес

города и его женщин звучат яркие эпитеты, которые актив-

но поддерживаются новичками, стремящимися поскорее

стать своими, признанными и принятыми. Виченцу проез-

149

жаем спокойно. Поезд тормозит недалеко от Падуи, пока,

видимо, полицейское руководство не дает добро на при-

бытие груза. Так что, когда поезд останавливается, поли-

цейско-карабинерский кордон стоит точно в месте выгруз-

ки. Плотно зажатая касками, щитами и резиновыми дуби-

нами, переминаясь с ноги на ногу, толпа расправляет заде-

ревеневшие в неудобных позах ноги. Именно после часо-

вых переездов клич «прыгать», чтобы не быть заподозрен-

ным в нежных чувствах к одной из враждебно восприни-

маемых команд находит наибольший отклик. Оставшиеся

в поезде девушки получают очередную дозу любви через

окно, причем сразу от нескольких человек.

Полицейские в штатском снимают высадку десанта

из Брешии. Многие тифози напяливают капюшоны, низко

опускают козырьки бейсболок, кутаются в шарфы. От оче-

редного стояния толпа начинает нагреваться: звучат пес-

ни про Брешию, про солидарность с теми, кому запреще-

но появляться на стадионе. Кто-то уже выкрикивает ос-

корбления в адрес местных жителей. Его останавливают

свои же, но если бы через несколько минут плотина не

была открыта, искры уже трудно было бы контролировать.

На каждом выходе на платформу из туннеля — поли-

цейские при полном легионерском вооружении. Толпа

просачивается на выход. Площадь перед станцией также

перекрыта сине-голубыми заграждениями из полиции

и карабинеров, направляющими ход движения. То ли

местные относятся к породе гуманных полицейских, то ли

болельщиков слишком много — но вместо зарешеченных

скотовозок на стоянке ждут мобилизованные желтенькие

муниципальные автобусы. Впереди двигается полицей-

ская «альфа-ромео», из которой по-киношному высунулся

всем торсом руководящий операцией «агент Смит» в оч-

ках и с рацией. Вообще караван больше напоминает шаш-

лычный шампур, в котором за каждым автобусом вставле-

на полицейская луковка или помидорка.

150

Это одна из редких привилегий болельщика — путе-

шествовать с полицейским эскортом по расчищенным

специально для тебя улицам. Размахивая из открытых

форточек флагами и стуча по окнам ладонями, автобусы

проносятся, вызывая туповатое удивление на лицах бюр

геров-прохожих. Звуки, крики, «романтические» предло-

жения девушкам служат для того, чтобы «пометить терри

торию».

Наконец стадион. Здесь также проходит выставка ав-

томобилей правоохранительных служб. Северная болель-

щицкая трибуна — как бастион замка, отделенный от

внешней стены рвом. Насыпь, вдоль которой в несколько

рядов стоит стража, соединяет эти два уровня обороны.

Первый ряд — сотрудники стадиона в желтых жилетках,

проверяющие соответствие билетов и удостоверения лич-

ности. Черный парень, который проверял меня, взглянув

на билет и водительское удостоверение с большинством

надписей на кириллице, то ли не понял, что я не являюсь

Франциской Арнейзой, то ли не смог разобраться. Однако

через несколько мгновений, в течение которых удивление

сигнализировалось на его лице, зажегся зеленый. Я улыб-

нулся, сразу же натолкнувшись на выглядевшего более

агрессивно полицейского. «А что у вас там?» — спросил

он, ощупывая содержимое моих карманов. В конце концов

и это «око Саурона» двинулось дальше.

Стадион большой для разросшегося «дачного по-

селка венецианцев». Закрытые козырьками боковые

трибуны — двухъярусные, хотя верхние так и остались

пустыми. Расстояние между трибунами и полем такое,

что можно было бы установить несколько площадок для

баскетбола.

До матча еще часа два. Трибуна большая и из бетона.

Большинство брешианцев скучиваются с точкой отсчета

ближе к центру. И эта масса довольно быстро нарастает.

Трибуны для болельщиков здесь не бывают с козырька-

151

ми — чтобы палящему солнцу было легче сдвинуть твою

точку сборки. Стадионным бизнесом управляют какие-то

сверхсущества, ставящие эксперименты: сколько человек

сможет сохраниться как индивидуальность. К жаре в этом

плане надо прибавить совместное орание песен и крича-

лок а-ля «Кто не прыгает, тот...» (не наш, в общем). Полно-

стью вливаться в ритуал как-то не хочется, поэтому орга-

низм начинает просто вырубаться. Не пачкающаяся

с внешней стороны куртка или рюкзак очень хорошо ло-

жатся под голову в таких ситуациях. Еще хорошо иметь

бейсболку, которую можно надвинуть так, чтобы не слепи-

ло глаза. Заснуть в такой ситуации под увеличивающийся

шум толпы, делающей ритмичные движения, — одно из

самых больших наслаждений. А бетон становится самым

мягким и дорогим матрасом. Задним фоном сновидений

является гимн «Падуи» — крепкий, сделанный в фашист-

ских традициях марш.

Проснуться можно ближе к свистку, сигнализирую-

щему начало матча. Здесь начинаются самые впечатляю-

щие сражения. Кто-то из тифози соперничающих команд

начинает выкрикивать: «Дерьмо» в адрес жителей другого

города. Те отвечают аналогичным эпитетом. И звуковая

волна «удобрений» усиливается с присоединяющимися

к ней все новыми и новыми голосами. Другая битва начи-

нается среди своих: после того как все собрались, бреши-

анские группировки начинают лупить друг друга. Драка

идет волнами, пенясь в разных местах. Те, кто не участвует

в ней, как выбрасываемые на берег водоросли оказывают-

ся прижатыми к краям трибуны. Сотрудники также спешно

покидают трибуну, чтобы не попасть под шальной кулак.

Статус болельщиков приближен к статусу заключен-

ных колоний строгого режима. Для них не действует по-

ложение о свободе передвижения — их либо блокируют,

либо конвоируют. Трибуна для болельщиков представля-

ет собой подобие зоны с кольцами безопасности, шмона-

152

ми и собаками. Буфет здесь организован как выдача пай

ки — через решетку. А местный туалет не знает различий

по половым признакам.

Группа болельщиц (не путать с девушками, приехав

шими со своими бойфрендами) расположилась прямо пе-

ред тем местом, где я прилег. Обычно это безвозрастные

тетки (уже в младенчестве они так выглядят), которые охо-

тятся на представителей противоположного пола. Однако

в данном случае в их рядах оказалась стройная девушка

с концерта камерной музыки. Джинсы подчеркивали

длинные ноги, а не объемные ляжки, а топик — подтяну-

тый животик и высокую грудь. Может быть, таким образом

она пыталась показать, что в деградирующем мире имен-

но на стадионе можно услышать и увидеть настоящую ваг-

нерианскую постановку.

Под конец матча люди в желтом (сотрудники стадио-

на) выстроились перед трибуной, видимо чтобы болель-

щики не выбегали на поле. Однако никто и не собирался

этого делать — просто так рисковать никому не хотелось.

Наоборот, игроков, подошедших поприветствовать коман-

ду, встретил громкий свист.

После этого наступает очередной этап ожидания.

Стремишься быть в первых рядах, чтобы поскорее выйти

из пустого бетона, — ощущаешь себя сторонником Альен-

де на стадионе в Сантьяго. Затем открытие ворот, очеред-

ное кипячение на улице, автобусы с не обращающими вни-

мание на мелкое хулиганство водителями. Станция, мед-

ленно пропускающая поток. Поезд с еще более неудобны-

ми местами. Пьяные, что-то предлагающие или спраши-

вающие соседи, которых не замечаешь, проваливаясь

в тяжелый сон. Но сидеть настолько некомфортно, что вы-

ходишь из бессознательного состояния и начинаешь рас-

считывать оставшуюся часть пути. Мысль не может сесть на

что-нибудь более разумное. Точка сборки смещена и никак

не хочет стабилизироваться.

153

И наконец, estacio'n esperanza («станция Надежды»).

Прорываешься к выходу. Выводишь машину из гаража

и вместе с улыбающимся тебе вечером видишь на оста-

новке ее. У вас обоих бейсболки с логотипом фанатской

группировки.

— Я провожу тебя.

Она садится, отвечая улыбкой ангела на фоне захо-

дящего солнца. Уже не так тяжело, как раньше. Голова

прошла. Я тоже улыбаюсь ей.

— Ангел, ты появляешься, только когда я уже боль-

ше не могу выдержать. Или, чтобы тебя встретить, надо

сначала пройти через все это?!

— Анджела.

— Что?

— Меня так зовут.

В этот момент становится ясно и понятно, что Высшая

лига обречена принять нас, по крайней мере нас двоих.

Малая Англия «коммунально- муссолиниевского» «Олимпико» (Турин)

Когда-то в Турине было три стадиона:

«Делле Альпи», «Филадельфия» и «Бенито Муссоли-

ни». Сегодня «Филадельфия», давшая название трибуне

тифози клуба «Торино», снесена, а «Делле Альпи» пред-

ставляет собой котлован, на месте которого должен

быть возведен стадион-гипермаркет «Ювентуса» —

в его ресторанах можно будет чокаться с футболистами

после гола. Поэтому, чтобы выяснить, куда же все-таки

надо ехать, чтобы попасть на матч, придется потратить

154

уйму времени. Указатели «стадион» ведут тебя к «Делле

Альпи», и, следуя им, ты нарезаешь километры в совер-

шенно другом направлении. Местные настолько запута-

лись в чехарде со сносами и ремонтами стадионов, что

отправляют тебя то в одну, то в другую сторону. Когда

ты наконец выбираешь правильное направление, обна-

руживается, что начался футбольный час пик. Движе-

ние, не говоря уже о парковке, оказывается процессом

столь же сложным, как операция, проведенная Отто

Скорцени для освобождения дуче Муссолини. Узкие

улочки в выходные дни из-за нескончаемо тянущегося

рынка еще и загружены «газелями». В радиусе пары ки-

лометров от стадиона все забито, а не построенные во

времена дуче парковки остались непостроенными до

сих пор. Поэтому можно уныло колесить по окружаю-

щим закоулкам без надежды припарковаться. Те, кому

это надоедает, обреченно паркуются прямо на тротуаре.

Причем после начала матча местные «продавцы поло-

сатых палок», как коршуны, слетаются на поживу,

оставляя на ветровом стекле дорогие символы своего

присутствия. Возможно, такой способ пополнения го-

родского бюджета считается весьма прибыльным, по-

этому местные власти (вне зависимости от своей поли-

тической принадлежности) до сих пор и не снабдили

стадион гаражами-паркингами. Единственным прилич-

ным и относительно безопасным (в плане штрафов) ме-

стом, где можно припарковаться во время матча, явля-

ются неработающие бензоколонки.

Преимущество быть иностранцем хорошо распо-

знаешь на матчах с ограниченным доступом, на кото-

рые для итальянцев без местной прописки из сообра-

155

жений безопасности вход воспрещен. В билетных кас-

сах стоят несчастные люди, не знающие, почему им не

продают билеты. На этом фоне вынимаемый из шта-

нин «дубликат бесценного груза» вызывает настоящую

зависть у окружающих.

Стадион потерял свой первоначальный облик

«Муниципального стадиона Бенито Муссолини», так

и не став полноценным первым «английским стадио-

ном» в Италии. Фаллическую марафонскую башню,

через которую раньше атлеты и спортсмены входили

на стадион, оскопили вплоть до фундамента. Количе-

ство мест по сравнению с фашистским периодом так-

же сократилось в два с половиной раза, до 27 тысяч,

зато сиденья стали более комфортными. Легкоатлети-

ческие дорожки на поле убрали, однако само про-

странство до поля никуда не делось. Количество мест

ограничено, и третий ярус не выше первого на «Олим-

пико» в Риме. В секторах — цивильные (по сравнению

с обычными для других стадионов магазинами на ко-

лесах и отвратными забегаловками), сделанные к

Олимпиаде 2006 года кафешки и магазины с мерчан-

дайзинговой продукцией. Стадион — это одновремен-

но большая рекламная площадка с электронной стен-

кой по периметру поля, двумя большими экранами

и черно-белыми (под цвета «Ювентуса») растяжками

между ярусами трибун.

Сам «Ювентус» — это большой маркетинговый

проект. Поэтому и рекламодатели, присутствующие на

стадионе, резко отличаются от тех, которые спонсиру-

ют другие команды. Здесь не услышишь рекламных

слоганов местного «вашего проверенного слесаря Лу-

156

чано» или «продавца запчастей Джанни». Только са-

мые дорогие марки могут позволить себе соседство

с самым популярным итальянским футбольным брен-

дом: автомобильный гигант, крупнейшая авиакомпа-

ния, серьезный банк и оператор сотовой связи. Даже

во время перерыва проводится интерактивный фут-

больный матч (реклама игровых приставок), который

транслируется на большие экраны. Приходят папы

с сыновьями, мужчины с одетыми, как на дорогой кон-

церт, подругами, демонстрирующими качественно из-

готовленные торчащие аксессуары.

Тифози черно-белых занимают обе расположен-

ные за воротами трибуны. Звучат они практически не-

различимо, хотя исторически они и разделились по по-

литическим мотивам: на северную переселились правые

«Викинги». На южной доминируют «Други», рожден-

ные из анархистской идеологии «Заводного апельсина».

Хор то на одной, то на другой сцене запевает песню на

мотив «Батальон Линкольна» времен гражданской вой-

ны в Испании, что показывает идеологическую безала-

берность северной трибуны и историческое левое насле-

дие южной. Единственное, что идеологически выделяет

северян на фоне «родственников», — это большое коли-

чество развевающихся флагов Савойской династии.

Болельщики соперника сидят в северной части

восточной трибуны, где им выделен островок. При

этом, несмотря на близость с противником, на стадио-

не столкновений не происходит, даже если «Юве»

проигрывает матч. Сектора разделены пластиковыми

щитами, а за происходящим на трибунах следят во-

семьдесят телекамер. Спартизанить незаметно петар-

157

ды или бенгальские огни практически невозможно

из-за небольшого периметра, который дополнительно

контролируется сидящими на ведрах для огромных

куличиков стюардами. Поэтому все конфликты пере-

носятся на улицы Турина.

Когда в Турине играют «Наполи» или одна из си-

цилийских команд, то осознаешь масштабы внутренней

миграции с Юга на Север. Гол гостей вызывает не мень-

шую радость на трибунах, чем удачная атака «Юве».

В том числе это связано с тем, что «Юве» — команда се-

мейства Аньелли, а к ним, как хозяевам градообразую-

щего «Фиата», осевшие и часто разочаровавшиеся в но-

вой родине гастарбайтеры не испытывают большой

симпатии.

Одновременно «Ювентус» не считается командой

города: настоящие туринцы предпочитают «родной»

«Торино». В какой-то степени отсутствие туринскости

сыграло на руку мультинациональности «Юве», у ко-

торого большое количество поклонников в других го-

родах. После матча от стадиона отъезжает вереница

автобусов с черно-белыми ополчениями из других на-

селенных пунктов.

Сбор племен на «Ренцо Барбера» (варварский Палермо)

Стадион стоит на отшибе — не в плане

плохого района с заброшенными пустырями и не ра-

ботающим по вечерам уличным освещением. Просто

158

за одной из трибун без особых увертюр начинаются

горы. Другим его знаковым соседом являются высот-

ные здания силовых структур: антимафии, полиции,

карабинеров. Наконец, отсюда начинаются старин-

ные, еще бурбонских времен, мандариновые и апель-

синовые сады, даже зимой увешанные фруктами вме-

сто елочных игрушек. Поэтому даже в холодное время

года люди приходят на окруженный колоннами пальм

стадион в майках и в разгар матча покупают себе мо-

роженое.

Стадион в Палермо (как и многие другие в Ита-

лии) был построен при дуче Муссолини и назван

в честь фашистского героя-интернационалиста Мике-

ле Марроне, погибшего при «освобождении Испании

от анархистов». Однако после войны, вернувшей на

Сицилию коза ностру, название стадиона было изме-

нено на более нейтральное: мафиози не за что было

любить фашистов, поступавших с ними, как бабелев-

ские большевики с бандитами в Одессе. Из-за чуждой

его происхождению новой мафиозно-коррупционной

атмосферы в Палермо стадион стал очень злым: при

его очередной реконструкции погибло пять рабочих.

В том числе и для того, чтобы снять «проклятие», уже

в 2000-х его переименовали, назвав в честь одного из

популярных президентов футбольного клуба «Палер-

мо» Ренцо Барбера.

Русло человеческой реки с приближением к ста-

диону натыкается на волнорезы продавцов орехов

и подушек для сиденья с логотипами «Палермо». Тор-

говля с рук у стадиона, как, впрочем, и по всему горо-

ду, идет зачастую нелегально, но власти закрывают на

159

это один глаз: для многих местных это единственный

источник дохода.

Стадион обнесен металлической оградой, кото-

рую во время матча периодически пытаются атако-

вать — в качестве дешевого развлечения — молодые

бездельники. Они начинают долбить по железным

стержням ограды, имитируют попытки перелезть ее, —

таким образом привлекая внимание полицейских. Те

иногда выходят за частокол и, в свою очередь, изобра-

жают преследование.

Как и в Милане, в Палермо на дерби можно

прийти в гостевом шарфе — разница в том, что

с «Сан-Сиро» после этого можно выйти живым и не-

вредимым. Во время главного сицилийского дерби

в Палермо против «Катаньи» складывается ощуще-

ние, что на стадионе нет других трибун, кроме бо-

лелыцицких, — рокот глухого «УУУУ» распростра-

няется по всему его периметру. Он нарастает и в кон-

це разрывается звучным «Катанец — кусок дерьма». Из

других излюбленных выражений палермитанских

болельщиков выясняется, что женщины у соседей по

острову поголовно работают в сфере предоставления

сексуальных услуг населению, причем в очень извра-

щенной форме.

Еще более обреченно чувствуют себя здесь чужа-

ки: во время матча в Палермо они вынуждены гостить

в подобии клетки из решеток и бронированного стекла.

Однако даже при этих мерах безопасности некрологи

являлись обязательным элементом главного сицилий-

ского дерби. Поэтому с некоторых пор, чтобы избежать

жертв, «Полет валькирий» проходит без болельщиков

160

гостей. По этим же причинам счет с трудом может ока-

заться в пользу соседей — это один из немногих матчей,

в котором все закрывают глаза на чрезмерную склон-

ность помощников судьи сигнализировать «вне игры»

у ворот хозяев.

Перед началом матча трибуны окрашиваются

в цвета «Палермо»: каждый посетитель трибуны дер-

жит в поднятых руках листок, который по сигналу под-

нимает вверх то розовой, то черной стороной. С разве-

вающихся на стадионе флагов слетают позолоченные

орлы клуба. Болельщицкая трибуна разделена на не-

сколько бригад по районному признаку. У местных

«солнцевских» из самого криминального района Цзен

есть две отличительные черты — униформа «Цзен

бойз» и до холода пустые глаза. У каждого «бригади-

ра» — мегафон, служащий в качестве звукового хлыста

для управления стадом. При этом каждый «бригадир»

ориентируется на центральный «королевский» мега-

фон, который задает репертуар и темп.

Парадокс стадиона в Палермо — это домашние

матчи против «Юве». Оказывается, что не допустить

болельщиков туринского клуба с помощью контроля

«прописки» невозможно: в главном городе Сицилии

любимой командой является «Ювентус», после кото-

рой наряду с «Палермо» идут «Милан» и «Интер».

Дело в том, что большинство населения мечтает сбе-

жать из родного города, и эта мечта ассоциируется

прежде всего с «северным Эльдорадо» — Турином

и Миланом.

161

Футбол против революции (Италия)

Настоящие тифози появились только

в 1970-е годы. Этот период совпадает со «свинцовыми

годами» в Италии, главными героями которых были

леваки из «Красных бригад» и неофашисты из Воору-

женных революционных ячеек. Власти сознательно

закрыли глаза на футбольное хулиганство, давая части

активного населения возможность выплескивать энер-

гию через стадион. Болельщик мог выломать телефон-

ную будку, потанцевав брейк-данс на аппарате, — и все

это на глазах у полиции, которая в ответ лишь посмеи-

валась. То же самое связано с алкоголем и наркотика-

ми. Если дорожная полиция заставала юношу в невме-

няемом состоянии, сползающим с руля автомобиля

ранним воскресным утром, ему лишь напутственно со-

ветовали отправляться домой спать.

В 1990-е годы все изменилось. Система больше не

нуждалась в том, чтобы отвлекать людей от «револю-

ции». Политика переехала с улиц и площадей в теле-

аудитории. Соответственно, изменились и правила игры

для тифози. Были приняты законы против футбольных

хулиганов, ужесточены правила посещения стадионов.

Теперь за взрыв петарды (как, впрочем, и за все осталь-

ные формы чрезмерной активности на трибунах и вне

их) полагается тюрьма.

Новые правила игры начали постепенно разъ-

едать и мир болельщиков. Многие прославившиеся

«фирмы» прекратили свое существование, причем за-

частую далеко не легендарным способом. Так, «Черно-

162

голубые бригады» болельщиков «Аталанты» в 1980-е

и 1990-е были одним из самых ужасающих группиро-

вок среди тифози. Их роспуск произошел в новую эпо-

ху, когда во время одного из выездов автобус тифози

из Бергамо подвергся обстрелу камнями на террито-

рии чужаков. Когда же встал вопрос об оплате ремон-

та, черно-голубые предпочли заявить в полицию, что-

бы получить справку для страховой компании и не

платить за ремонт арендованного автобуса. Обраще-

ние же в полицию было бесчестием, автоматически

означавшим роспуск «фирмы».

Для многих других быть тифози стало професси-

ей. Деньги делаются на всем, от отношений с клубом

до продажи кокаина и контрафактного мерчандайзин-

га. Поэтому вполне нормальным стало, когда женщи-

на на вопрос о том, чем занимается ее муж, гордо от-

вечает: «Он работает болельщиком».

Изменились и правила трансляции футбола.

Вплоть до начала 1990-х понятие прямой трансляции

матча по телевизору не существовало, а если ты не по-

пал на стадион, то мог рассчитывать только на радио-

трансляцию и вечерний послематчевый показ заби-

тых в туре голов. При этом все матчи происходили

в воскресенье в одинаковое время — 15.00. Таким об-

разом, после «кровавого воскресенья» (редкий матч

обходился без «бойцовского клуба») болельщик мог

спокойно восстанавливаться последующую рабочую

неделю.

В новый политический период люди получили воз-

можность не ходить на стадионы. Настоящей револю-

цией 1990-х в Италии стали прямые трансляции матчей

163

чемпионата. Кроме того, матчи в новую эпоху стали по-

казывать по телевизору не только по воскресеньям, но

и в другие дни. Футбол, наряду с фильмами и порно,

стал слабительным, удерживающим людей в непосред-

ственной близости от сортира. Кстати, при обострении

кризиса, когда разгневанные клерки и рабочие сидят

дома на пособии, не только футбольные, но и порнока-

налы переходят на более напряженный график веща-

ния: с восьмичасового ночного режима на двадцатича-

совой.

164

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ПРАЗДНИКАМ

Праздник — это зашифрованный код, с помощью которого можно путешествовать во времени. Языческие праздники не исчезли, а были перенесены в католичество. Борьба коммун, «белых и красных роз», Севера и Юга привела к появлению своих, отличных от других, праздников. Папы, императоры, массоны, фаши- сты, коммунисты, а также иммигранты и маркетологи оставили свой след в календаре.

Праздничный сепаратизм

Праздник Святого Януария. Несмот-

ря на попытку интеграции Италии, в том числе и на

уровне календаря, определенные местные даты остают-

ся более значимыми, чем общенациональные. Одним

из таких праздников является праздник Святого Януа-

рия, отмечаемый в Неаполе 19 сентября. Святой Януа-

рий является покровителем Неаполя. Местный дуомо

носит его имя и хранит мощи святого. По легенде, свя-

занные со святым Януарием реликвии обладают чудо-

действенными свойствами: в Средние века они оберега-

ли город от врагов и чумы, излечивали людей и решали

165

их будничные проблемы. Легендарная кровь святого

два раза в год переходит в жидкое состояние, причем

если этого не происходит в посвященный ему день, то

неаполитанцы ожидают от года много сложностей.

В определенный момент истории его популяр-

ность и почитание настолько возросли, что Ватикан

решил понизить его в «лиге святых»: его день в кален-

даре — 19 сентября — отдали другому святому. Неапо-

литанцы были возмущены недружелюбным актом

римской бюрократии в отношении их патрона. Мест-

ный церковный истеблишмент умело руководил про-

тестными настроениями: авторитетный святой и его

реликвии обеспечивали значительный суверенитет

и влияние епархии. Поэтому папа в конце концов снял

опалу с покровителя Неаполя. Чтобы почувствовать,

насколько влиятелен этот святой, достаточно посмот-

реть культовый итальянский фильм «Операция „Свя-

той Януарий"» (1966). Даже отпетые неаполитанские

джентльмены удачи не решились украсть драгоценно-

сти, принесенные в дар святому.

Сагры — праздник круглый год. Само

название «carpa» несет в себе отголосок сакрального,

священного ритуала. Это наиболее древний дохристи-

анский обычай, связанный с каким-нибудь значимым

событием в жизни общины — сбором урожая, ягод,

фруктов, заготовкой грибов, копчением, солением,

охотой. По традиции местные жители в определенные

дни года приносили жертвоприношение сначала язы-

ческим богам, а с приходом христианства — католиче-

ским святым.

166

В один из таких дней в брешианские и бергам-

ские церкви приводят домашних животных (сегодня

из них избирают «почетных представителей») и орга-

низуют обряд освящения и благословения. Это своего

рода духовная прививка от гриппа. Другим живопис-

ным эпизодом этих мероприятий раньше была раз-

делка туши животного и коллективное приготовление

мясных блюд, как в фильмах с Жераром Депардье. Те-

перь по санитарным соображениям этот ритуал не

проводится. «Зрелища» больше нет, но остался «хлеб»

в виде прилавков с аппетитной снедью и совместной

трапезы с дегустацией местных блюд. После еды,

а иногда и вместо нее (ожидание может быть много-

часовым) начинаются танцы под песни последних

сорока лет. Выглядит это до такой степени попсово,

что на этом фоне может даже проснуться ностальгия

по праздникам в Лужниках с массовыми побоищами

и летящими непонятно откуда и непонятно куда бу-

тылками.

Феррагосто. Праздник был введен им-

ператором Августом (отсюда название Ferìae Augusti,

букв, «отдых Августа») и был посвящен легендарному

событию римской истории — похищению сабинянок.

В христианский период праздник был переименован

в день Вознесения Девы Марии, а чтобы его оконча-

тельно отколоть от языческой традиции, церковь на-

стоятельно рекомендовала в этот день вручать возна-

граждение слугам и крестьянам.

На три дня, с 14 по 16 августа, большие города

полностью замирают. В Милане умирает даже сердце

167

торгового центра — район Монтенаполеоне. Рим ока-

зывается пристанищем призраков, и ночью по нему

можно гулять в одиночестве, которое лишь изредка

нарушает исходящий от скамеек храп бездомных бро-

дяг. Население приморских городишек увеличивает-

ся в десятки раз, и вся эта огромная масса высыпает

в центр в ночь с 14 на 15 августа, нарезая круги по глав-

ной улице под взглядами барных сидельцев. В элитных

местах демонстрируют себя курортные сливки — де-

вушки на высоких каблуках, приглашающие на долгие

сеансы взглядов, золотая молодежь и безвозрастные

типы а-ля Берлускони с молодым конфитюром. Дру-

гие рыбаки — это «пьеры» (PR), которые ловят клиен-

тов для клубов. Когда эта масса начинает постепенно

выруливать домой, из окон на их головы летят водя-

ные бомбы, метко направляемые подростками-артил-

леристами.

Оставшаяся в обращении часть населения после

полуночи начинает переплывать в ночные клубы на

холмах и дискотеки на побережье. Элитные клубы сво-

ими ценами (но не уровнем) обгоняют московские

«крыши». Чтобы не стоять в безумной очереди, можно

подойти с ВИП-входа. На орангутангов, стоящих на

«чек-пойнте», это действует, и они пропускают вас как

особо важную персону.

Конвертированное язычество

Санта Лучия и Санта-Клаус. Католи-

ческий Рим унаследовал от языческого в том числе

и манеру инкорпорации различных культов. Импера-

168

торы-язычники принимали в своей пантеон и богов

из покоренных стран. При папах они были конверти-

рованы в святых. Праздник покровительницы слепых

святой Лучии символизирует приближение дня зим-

него солнцестояния (13 декабря). Рождество (25 де-

кабря) служит символом возрождения солнца, осво-

бождающегося из плена темных глубин. Следующая

за этими праздниками Бефана (6-7 января) изна-

чально олицетворяла посвященные Дионису священ-

нодейства. А Анаит, непорочная мать Митры, пере-

ехавшая в языческий Рим в период войн с Персией,

превратилась в непорочно зачатую Деву Марию.

Даже празднование этих католических ВИП-

праздников имеет существенные различия на Севере

и на Юге Италии, уходящие далеко в дохристианский

период. Святая Лучия, принявшая, по легенде, мучени-

ческую смерть в Южной Сиракузе, гораздо более почи-

таема на Севере. Именно в этот день, а не в Рождество

дети в Бергамо и Брешии получают подарки, которые

приносит не Санта-Клаус, а Святая Лучия. На Севере

в Рождество семьи главным образом собираются на

совместный ужин — длительное застолье до позднего

вечера, после которого очень тяжело подняться. Затем

с приближением полуночи многие идут на рождествен-

скую мессу в церковь. Причем шубы и туфли на высо-

ких каблуках для женщин являются показателем хоро-

шего тона.

Другим элементом Рождества являются съестные

(шоколадные, сырно-колбасные) ярмарки и фонарики

на симпатичных улицах. В этот период магазины рабо-

тают даже по воскресеньям, а по улицам с оркестрами

169

трубачей и барабанщиков проходят манифестации Де-

дов Морозов (Babbi Natale).

В Неаполе празднование Рождества начинается

уже с дня Непорочного зачатия Девы Марии (8 декаб-

ря) и продолжается до 6 января. Один из элементов

шоу — это презепе (presepe), вертепная драма, пред-

ставляющая собой игрушечную миниатюру с фигурка-

ми на рождественскую тему. Неаполитанское презепе

с шитой для фигурок одеждой сделано в стиле барокко.

Собственно, эти фигурки, библейские и не очень, явля-

ются одним из популярнейших символов Рождества.

Люди выстаивают очереди к мастерам, которые изго-

тавливают их прямо на глазах у покупателя.

В Бари на дни Святой Лучии и Непорочного зача-

тия Девы Марии устраивают праздничные рыбные

ужины и обеды, а подарки южные дети в отличие от

северных получают, наоборот, на Рождество.

Сжигание старухи. Один из языческих

праздников, сохранившихся в католической Италии.

Праздник был «на глаз» приурочен к весеннему равно-

денствию и символизировался сжиганием пугала ста-

рухи. После этого обычно устраивался пир (как форма

жертвоприношения) и начинался пахотный сезон. На

современном Севере в начале ритуала проводится «су-

дебный процесс» с обязательным признанием вины

«старухи». После этого под радостные детские крики

«Сжечь ее!» приговор приводится в исполнение: под-

вешенное пугало в мгновения превращается в горящий

факел.

170

Праздник Тела и Крови Христовых.

Один из важных католических постулатов — это вос-

приятие церкви как тела Христа. Соответственно, для

укрепления и оживления этого тезиса в очередной

период борьбы с еретиками (начало XIII века) был

инициирован новый праздник — Праздник Тела

и Крови Христовых. Как обычно в таких случаях,

инициатива пришла «снизу»: монахиня увидела во

сне Иисуса, недовольного отсутствием столь нужного

праздника. Разумеется, высшее духовенство положи-

тельно восприняло инициативу на местах. Был учре-

жден праздник с торжественной программой, ключе-

вым элементом которой была манифестация город-

ского населения под предводительством церковного

партактива. Впоследствии в период войн с гугенота-

ми и протестантами именно с праздничного митинга

начинались погромы еретиков.

Сегодня к этому дню обычно приурочен прием

в «партию» священников — облегченный вариант

древнего ритуала вхождения в тайное общество муж-

чин-жрецов. Юноша как бы заново рождается, пере-

ходя из своей первой натуральной семьи в церковную.

Пасха. Крестный ход. Основной

крестный ход сопровождается паломничеством мно-

гонациональных телекамер. Кортеж с иерархами

церкви, продвигающийся от Ватикана до Колизея по

заранее перекрытой для всякого движения улице, по

периметру которой расставлены полицейские и кара-

бинеры. Люди приветливо машут своими разноцвет-

171

ными руками, освещая путь вспышками фотоаппара-

тов. Папа, как верховный авгур в окружении жрецов,

появляется на светящемся факелами и прожекторами

Капитолийском холме. Выглядит это как съемки но-

вой версии «Триумфа воли».

Крестный ход в некоторых городках Сицилии

и Апулии очень похож на инициатический обряд,

описанный Юкио Мисимой в художественно-физ-

культурном манифесте «Солнце и сталь». Так, чело-

век, изображающий Иисуса, повторяет ритуал восхо-

ждения на Голгофу. Причем посвящение сопрово-

ждается ударами реальных плетей и несением

тяжелого креста, который инициируемый тащит на

грани потери сознания. Преодоление боли и чрез-

мерное напряжение, которое испытывает человек,

держащий в руках большое распятие, фигуру Мадон-

ны или местного святого, является хорошим спосо-

бом расширения сознания.

Варварский календарь

Первомай. Празднование Первомая

в Италии, даже несмотря на победу потребительской

идеологии, всегда напоминало о существовании дру-

гой реальности.

В тосканских рабочих городках типа Пьомби-

но — бывших бастионах компартии — праздник вы-

везли за город, превратив в некое подобие пикника.

На сцене новый пролетариат — черные гастарбайтеры

играют на барабанах «Бандьеру россу». Молодежь,

172

усевшись прямо на асфальт, попивает пивко. Несколь-

ко представителей экзотических революционных пар-

тий раздают свою, разумеется красную, газету и про-

дают правильную литературу. Это настолько сюрреа-

листично, включая книги («Как закалялась сталь»,

«Эра Сталина» — на итальянском), что невольно

ждешь от них сигнала: как пройти в другую реаль-

ность из этой потребительской матрицы.

На Севере манифестации проводятся, чтобы про-

демонстрировать существование профсоюзов, как если

бы динозавры иногда появлялись в подтверждение ис-

тории юрского периода. По разнарядке руководители

местных подразделений отправляют оброк в виде

определенного количества автобусов на главный ми-

тинг. В основном в Рим и другие крупные города ездят

пенсионеры, которым все равно делать нечего. Остав-

шийся актив (сотрудники профсоюзов и члены их се-

мей) первомаит по улицам своего города или регио-

нального центра, чтобы затем прослушать невзрачных

функционеров, которые по случаю пытаются вспо-

мнить свою троцкистскую молодость. Для основной

части это скучная обязаловка между завтраком и обе-

дом в выходной день, для начальников — часть ка-

стинга для последующего вхождения в политику (как

для актера из провинциального театра, мечтающего

попасть на «Мосфильм»).

Параллельно с официозным митингом обычно

проводят свое мероприятие радикалы-леваки, предо-

ставляющие площадку и иммигрантам. Пролетариат

гастарбайтеров (особенно из «региона специй») видит

в этом возможность заявить о своем присутствии: что-

бы с тобой считались, надо как можно чаще попадать

173

в телекамеру. Здешние ораторы цитируют Маркса це-

лыми страницами, а ошалевшие extracomunitari —

граждане стран, не входящих в ЕС, — как на бесплат-

ных курсах итальянского при муниципалитете, пыта-

ются разобрать и вспомнить знакомые слова.

Рим. В день манифестации центр превращается

в сцену из фильма-катастрофы. Сотни автобусов зани-

мают обочины и крайние ряды и без того узких рим-

ских дорог. Толпы людей, двигающиеся со всех концов

в сторону места основного сбора, превращают город

в одну гигантскую пробку.

За несколько дней до манифестации возводится

сцена и появляются лавки. В одних раздают брошюры,

информационные листовки и собирают деньги на все

(от бедных до революции). В других — революцион-

ный гаджет: майки и толстовки «Маркс-Энгельс-Ле-

нин-Сталин-Мао», «СССР», «Красный сезон вернет-

ся» с групповым портретом вооруженных анархистов

1922 года, диски левацкого хип-хопа. Люди с со-

ветскими знаменами.

Нарастающая человеческая масса, спускающаяся,

как горные ручейки с холма Пинчо. Лава, вливающая-

ся на площадь через туристическо-магазинные улочки,

ведущие к памятнику Алтарь Отечества и площади Ис-

пании. Колонны демонстрантов — как поднимающие-

ся и поступающие на площадь воды Тибра. Металлур-

ги в спецовках и касках. Марокканцы, выброшенные

из своих гетто. Сотрудницы колл-центров, оказавшие-

ся на улице. Работники компаний, из которых выжали

всю недвижимость и ликвидность, чтобы затем за-

крыть, уволив людей. Камерунцы, взобравшиеся на

тысячелетние стены площади и играющие на африкан-

174

ских барабанах, отбивая постоянный, неизменный,

вне зависимости от происходящего на площади, такт.

Выходящие на площадь дорогие рестораны полны

посетителями. Они жуют, уныло следя за манифестаци-

онным шоу, — бутылки с бензином, как в «свинцовые

годы», им в спагетти еще не кидают. Однако кризис по-

степенно преобразует мир Хэллоу Китти. Постепенно

безликие монахи, сошедшие с картин Доменико Мо-

релли, приобретают некое живое выражение лиц. Каж-

дый новый год кризиса стирает буржуазный макияж

с «третьего сословия». Профсоюзники со стабильно хо-

рошими зарплатами и бонусами на их фоне выглядят

слишком сонными.

Вымирающее «Освобождение». От-

мечаемый 25 апреля День Освобождения (от фашизма)

является аналогом советского Дня Победы, если не

считать того, что итальянцы празднуют не победу, а по-

ражение в войне. В результате этого поражения Италия

«освободилась» от отдельных территорий в пользу Гре-

ции, Франции и Югославии, не говоря уже о потере ко-

лоний в Африке. Кроме того, надо учитывать пассив-

ность итальянцев в деле своего освобождения. Боль-

шинство жителей страны записалось в партизаны

в последние недели войны.

Причины появления столь странного праздника

лежат не столько в отношении к войне, сколько в форми-

ровании постфашистской политической системы. День

Освобождения стал символом соглашения между де-

мохристианами и коммунистами о разделе власти. В на-

чале 1990-х система вновь поменялась, так что 25 апреля

превратился в очередную историческую руину.

175

На главные площади городов и деревень в этот

день приходят в основном ностальгирующие старики,

связанные большей частью своей жизни с прежней си-

стемой. (Точно так же как ностальгирующие по фашиз-

му в конце октября устраивают торжественный ужин

в честь Марша на Рим.) Для них играет оркестр на глав-

ной площади, правда, они не танцуют. Затем возглав-

ляемая мэром процессия, неся партизанские штандар-

ты, проходит круг почета по площади и возлагает вен-

ки. Затем все носители ленточек цветов национального

флага (почетные пенсионеры и политики) поднимают-

ся на трибуну. Следующая за этим часть длится гораздо

дольше, чем нужно, — ее стоило бы заканчивать сразу

после общего фото на память.

В 1990-е годы левые и левоцентристы превратили

25 апреля в день антиберлускониевской мобилизации.

Они справедливо посчитали, что в новой системе баланс

власти будет нарушен, и попытались обернуть это

в свою пользу. В звучащей в День Освобождения песне

«Белла чао» слова «и обнаружил я врага» теперь произ-

носились с особым смыслом — под врагом стали подра-

зумевать Сильвио Берлускони. Однако в восстанавли-

ваемом после землетрясения городе Аквила Берлускони

в качестве героя-победителя выступил на этом праздни-

ке, тем самым включив и его в свой репертуар. После

этого даже левые фактически потеряли какой-либо ин-

терес к празднику. Так что сегодня и оппозиционные

флаги превратились в унылую декорацию провинци-

ального театра: их можно пересчитать по пальцам.

Для продвинутой молодежи этот праздник не бо-

лее чем дополнительный выходной день и вопрос из

телевикторины.

176

День Республики. Этот праздник

(2 июня) долгое время был спящим, пока в начале

2000-х бывший тогда президент не решил его «пробу-

дить», объявив день выходным. Во многом сделано

это было в противовес северным радикалам, пропа-

гандирующим мягкую версию раскола Италии.

По телевизору показывают «Большую войну»

Марио Моничелли с Альберто Сорди и Витторио

Гассманом: о двух итальянцах, жертвующих жизнями

и становящихся героями. В Риме в этот день перед

Колизеем организуется шоу-рум итальянской армии

с внеконкурсным дефиле натовских подразделений.

Самые модные — берсальери: они носят шляпы

с петушиными перьями, черные перчатки (то ли из-за

вечного траура, то ли из-за потери знамени) и темно-

зеленые камзолы. Они не маршируют, а скорее бегут

(180 шагов в минуту). Впереди строя на той же скоро-

сти проносится, не забывая при этом играть, оркестр.

Именно берсальери брали Рим в 1870 году. Причем,

чтобы избежать отлучения от церкви, обещанного па-

пой римским первому, кто откроет огонь, эта честь

была предоставлена лейтенанту-иудею.

День альпийца. Официально празд-

ник-парад длится одно воскресенье в году. Неформаль-

но он очень напоминает неаполитанское Рождество,

которое начинается за несколько недель до торжест-

венного дня и заканчивается спустя почти полмесяца

после него.

Ежегодно города Севера Италии борются за пра-

во принимать у себя Национальный сбор альпийцев.

177

Для северян этот праздник является более значимым

и близким, чем 2 июня. Дело в том, что альпийцы —

одно из подразделений итальянской армии, расквар-

тированное преимущественно в регионах — Пьемонте,

Ломбардии и Венето.

Каждое подразделение итальянской армии поро-

дило свое особое братство с отличными от других ха-

рактеристиками. Карабинеры (несмотря на анекдоты

про них) считаются привилегированными по сравне-

нию с обычными сухопутными воинскими частями.

Кроме того, полезно иметь корочку карабинера (даже

бывшего) на случай встречи со «своим» патрулем на

дороге. Парашютисты из «Молнии» считаются край-

ними националистами и после службы становятся ак-

тивистами правых партий. Что же касается альпийцев,

то их ветераны пользуются хорошей репутацией из-за

своей социальной активности. В частности, именно

они составляют основу итальянской Гражданской

обороны, поэтому они негативно отнеслись к отмене

призыва — фактически это означало конец этого ин-

струмента мобилизации общества. Руководитель их

ассоциации является одним из наиболее влиятельных

людей в Италии.

В отличие от российского Дня ВДВ, день альпий-

цев — это мирный (хотя при этом и шумный) праздник.

Уже в середине недели альпийцы начинают стекаться

в выбранное для проведения празднования место. Для

них специально выделяют общественные парки, в ко-

торых разбиваются палаточные лагеря. А если город

небольшой, то приезжающая масса альпийцев, которая

иногда в несколько раз превышает количество жителей,

оккупирует практически все пространство. Альпийцы

178

пытаются просочиться даже во внутренние дворики до-

мов: «А можно мы здесь палатку поставим?» Многие

разрешают.

Главным делом альпийцев во время празднова-

ния становится круглосуточное пьянство. Они напива-

ются и горланят песни весь день до поздней ночи. Но

уже ранним утром в воскресенье они маршируют по

городу, идеально соблюдая строй. Наиболее яркие

и многочисленные парады бывших альпийцев длятся

по нескольку часов и проходят в городах, где раньше

располагались штабы альпийских бригад, — в Турине,

Удине, Мерано, Беллуно, Брессаноне. Вечером они

убирают образовавшийся за эти дни мусор, так что ут-

ром в понедельник город выглядит чище обычного.

Однако жены не любят отпускать своих мужей

на праздник — многие возвращаются только спустя

неделю.

Карнавальная Италия

Неаполитанский Новый год. Неа-

поль — одно из немногих мест в мире (наряду с Сома-

ли и Ираком), где празднование Нового года не быва-

ет банальным и похожим на предыдущее — риск и не-

ожиданность всегда эксклюзивны. Если вы поедете

в этот день в Неаполь, вам непременно расскажут де-

сяток историй из серии «не ходите, дети, в Африку

гулять». Так, одним из хитовых трюков неаполитан-

цев когда-то было приглашать на переговоры бизнес-

менов с Севера с многочисленными вариантами про-

должения — от продажи памятников архитектуры до

179

снятия колес с машины с их последующей перепрода-

жей владельцу.

Поэтому наименее опасным видом транспорта

кажется поезд. И вообще, поездка в Неаполь в этот

особенный период — это как посещение монастыря:

лучше с собой ничего не брать (особенно ценного).

Вечером 31 декабря поезд въезжает в город под

звуки канонады. У выхода из забаррикадировавшейся

вечным ремонтом станции тебя встречают «реальные

пацаны». Однако ничего страшного не происходит: они

просто предлагают тебе транспортные услуги. Хотя вы-

глядят и говорят они так, как будто речь идет о поездке

по осажденному, простреливаемому со всех сторон Са-

раево или, хуже того, попытке выезда из него.

Стоящие поодаль от станции таксисты внушают

не больше доверия, а в своей нелюбви к использова-

нию таксометра походят на луддитов — тебе с порога

объявляют цену, чего нельзя представить на Севере:

— Сорок.

— Это шутка?

— Нет, праздничный тариф от муниципалитета.

— Тогда я пойду пешком.

— Да тут идти долго и опасно. Ты что, не видишь,

что здесь происходит. Хорошо, давай тридцать.

— Нет.

— Ладно, двадцать, но это мое последнее пред-

ложение.

— Как-нибудь доберусь.

— Десять, и имей в виду, что я делаю тебе боль-

шое одолжение.

В эту же цену входит целая куча историй о ро-

мантических похождениях рыцаря баранки и ново-

180

годней бомбежке — предметы мебельного гарнитура

могут свалиться на тебя из окон. Дело в том, что с по-

мощью этого ритуала неаполитанцы избавляются от

забот прошлого года.

Побросав вещи в притоне с изящным названием

«Баронская усадьба» (вместо «уехавшего» барона

здесь заправляет тип какой-то некрасивой националь-

ности), выходишь на улицу, с настороженностью ози-

раясь на окна. В них, как в аквариумах, плавают оде-

тые с учетом праздничного дресс-кода люди. Между

вами стеклянная стена, за которой они, видимо, тоже

видят проплывающих куда-то существ.

Поскольку ты оповещен о риске остаться без еды,

если слишком припозднишься, ныряешь в ближайший

открытый ресторан. Праздничный ужин вместе с вла-

дельцами, официантами и друзьями хозяев — помимо

них никого в ресторане нет. Любой праздник здесь

имеет свой кулинарный подтекст, в данном случае

рыбный. Поскольку речь идет о столе как главном ри-

туале праздника, то и президентское выступление зву-

чит не в полночь, а в разгар ужина — в 9 вечера.

После дружеских посиделок (в Греции или араб-

ских странах приглашение гостя за стол является нор-

мальным явлением) ты все же ради приличия спраши-

ваешь: «Сколько с меня?» И новые друзья, нисколько

не смущаясь, просят заплатить в три раза больше того,

сколько все это может стоить. Вероятно, они думают,

что это большая честь — угостить всех своих новых

друзей. Один из них — Тальятелла (видимо, любитель

этого вида макаронных изделий) — любезно оставля-

ет тебе свой номер, предлагая потусоваться вместе по-

сле полуночи.

181

Начинается прогулка по городу непослушания,

напоминающая сцену к последнему фильму с Брендо-

ном Ли. Подростки играют зажженными петардами на

выбывание: кто струсит принять «эстафетную палоч-

ку» и перекинуть другому, тот и проиграл. С виду ти-

хие переулки с безмятежно сохнущим между домами

бельем вдруг озаряются взрывом выброшенной из не-

известного окна самодельной бомбочки. Вокруг, как

в приставочной игре, что-то падает сверху (вплоть до

тяжелой сантехники) или взрывается.

Украинский Новый год в Неаполе. Чтобы увидеть

полыхающий город, лучше всего подняться на фунику-

лере на гору в районе Вомеро. Неожиданно натыкаешь-

ся на гуляющих до сигаретного автомата и обратно

украинских тетушек. Они сначала предлагают тебя про-

вести до смотровой площадки, а затем решают, что

идти туда незачем, потому что пора праздновать Новый

год (разница между Италией и Украиной — минус один

час) и берут тебя с собой. Сидишь на крылечке дома,

ешь мандарины и слушаешь речи тетушек под шампан-

ское. В современных вечерах на хуторе слышится пове-

ствование о сказочном советском прошлом, как из пес-

ни Егора Летова. Здесь же телевизионные страхи —

единственный спутник в добровольном заточении со

стариками и старухами, у которых они работают сидел-

ками. Приближается итальянский Новый год, и они,

как Золушки, вынуждены возвращаться.

Южный праздник. На площади Плебисцита, не-

смотря на дождь, множество людей. Самодельные

бомбы взрываются, как на передовой, заставляя даже

полицейских сменить одну медитативную позу на дру-

гую. На сцене оркестр играет неаполитанскую таран-

182

теллу, люди пляшут и водят хороводы. Здесь же банг-

ладешцы продают зонтики и праздничный мусор из

серии «попользовался и выбросил». Снуют неаполи-

танцы с тележками, груженными дешевой алкогольной

шипучкой. Местные «эксперты» помогают девушкам

избавиться от лишнего содержания их сумочек. Пока

наблюдаешь за этим, сам лишаешься фотоаппарата,

с которым, как с олимпийским факелом, быстро удаля-

ется чернокожий бегун Матунба.

Невдалеке танцует и фотографируется группа

украинской молодежи. Они дружелюбны, и через не-

сколько мгновений ты уже в их тусовке. Одна девчонка

особенно хороша и активно оказывает тебе знаки вни-

мания. Компания собирается на дискотеку, и ты обе-

щаешь присоединиться к ним чуть позже. Многообе-

щающее прощание и слова «Я буду ждать тебя».

Ты снова вливаешься в гигантский хоровод,

и лишь ливень любезно предлагает тебе двинуться за

дивчиной. Тут ты понимаешь, что такси в это время не

существует как явления. Поэтому вызваниваешь сво-

его нового ресторанного знакомого и предлагаешь ему

вместе окунуться в праздник. Идея с дискотекой Талья-

телле не нравится — вместо нее он предлагает хороший

«стрипклуб». Идти в бездарную попытку итальянцев

изобразить злачное место как-то не хочется, поэтому

предлагаешь поискать альтернативы. Альтернативой

является местный Сохо — район Кьяйя.

Здешние бары в отличие от своих побратимов на

Севере гораздо менее напоминают бар «Голубая уст-

рица» из «Полицейской академии». Девушки здесь не

выглядят бесполыми андрогинами и проявляют инте-

рес к мужскому полу. И более того, среди них встреча-

183

ются и такие, на которых приятно обратить внимание.

Однако стоит завести разговор, как вдруг появляется

наклюкавшийся (разумеется, не за свой счет) Талья-

телла. В определенный момент становится понятно,

что надо избавиться от него, тем более что он активно

начинает намекать на свои возможности в добывании

чудесного белого порошка «по хорошей цене».

Услышав заявление о слишком интересно прожи-

том дне и желании поскорее переработать его содержа-

ние во сне, Тальятелла настаивает на необходимости

проводить гостя: «Я же отвечаю». На рукопожатие

и «всего доброго» он отвечает чем-то близким к клас-

сическому «Дядя, дай десять копеек».

Когда наконец, стоя у окна, начинаешь всерьез

задумываться о том, чтобы последовать традиции

и скинуть что-нибудь из мебели вниз, раздается теле-

фонный звонок:

— Ну и где же ты?

— У себя. Приедешь?

И на рассвете ты засыпаешь со счастливой уста-

лостью под шум волн и «черемшины» — «Неаполь,

твою мать».

Сладкий Фано. В городе Фано в сере-

дине XIV века было два главных семейства, люто

враждовавших между собой. Когда им все же удалось

заключить мир, то карнавал стал аллегорией утихшей

«гражданской войны». Во время карнавальных бата-

лий две противоборствующие группы закидывали

друг друга сладким. На телеге, использовавшейся как

осадное орудие, выставлялось изображение виновни-

184

ка конфликта — дьявола (каждый, естественно, мог

дать ему вполне конкретное имя). Таким образом, по-

сле завершения карнавальной процессии «виновник»

сжигался, тем самым очищая и примиряя всех участ-

ников ритуала.

Обычай сохранился, но неоднократно сменил

свое мифическое и материальное наполнение. Телега

увеличилась до большой платформы с выстроенным

на ней аллегорическим сооружением — куклой. По-

слевоенное соперничество коммунистов и демохри-

стиан придало мероприятию социально-политиче-

ский смысл: поскольку город был традиционным ба-

стионом левых, огромной кукле часто приставляли

голову правого политика. После «смерти идеологий»

мэр из бывших коммунистов возглавил правую коа-

лицию, а по городу, чтобы никого не обидеть, стала

разъезжать неопределенная «акуна-матата». Сжигают

ее только летом, после ремикса карнавального шест-

вия, приуроченного к разгару пляжно-туристического

сезона.

Замыкает шествие механизированная платформа

с целым оркестром «Разгневанной музыки». Оркестр

появился в 1920-х годах и был итальянским ответом

на джаз. В качестве музыкальных инструментов в нем

наряду с обычными трубами и барабанами присут-

ствуют колюще-режущие предметы в стиле фильма

«Эдвард Руки-ножницы», сковородки, железные бан-

ки и другой кухонно-крестьянский инвентарь.

До сексуальной революции карнавал был еще

и вариантом брачных игр. Если девушка готова была

принять ухаживания юноши, то она начинала подби-

рать разбрасываемые им карамельки. Возникавшие

185

при этом физические контакты (девушке приходи-

лось нагибаться, в то время как юноша только этого

и ждал) укрепляли отношения.

На пути движения карнавального шествия вы-

строены трибуны — замки, которые и должны атако-

вать те, кто находится на аллегорической телеге. Люди

начинают приходить за пару часов до официального

начала, заделывая щели в трибуне картоном, — дело

в том, что в противном случае большинство снарядов

противника (конфеты различного калибра) окажется

на земле. Раньше их собирали местные дети, сейчас

конкуренцию им составляют гастарбайтеры, таким

образом добывающие десерт и для своего стола.

Когда начинается действо, телеги делают три кру-

га по главной улице мимо трибун. Во время первого

звучат лишь одиночные выстрелы — то есть из соору-

жения периодически бросают конфеты и получают

ими в ответ. Основная битва разворачивается в сле-

дующий заход, когда в сторону трибун летят целые

очереди конфет, сопровождаемые одиночными вы-

стрелами тяжелыми снарядами: плитками, пачками

и коробками со сладостями. Несмотря на принадлеж-

ность к высокоразвитому обществу потребления, есте-

ственный хватательный инстинкт здесь берет верх.

Многие выставляют перед собой зонты, другие целы-

ми семьями разворачивают огромные сети из одеял

и покрывал. Третий круг делается уже в темноте, когда

сооружение выглядит как горящая разноцветными ог-

нями новогодняя елка.

В периоды между заходами платформ защитники

«бастионов» обстреливают собравшуюся толпу зевак.

Если хорошо прицелиться в голову шоколадным

186

яйцом, то жертва, как мультяшный персонаж, начина-

ет смешно потирать голову. Но результат, достойный

ворошиловского стрелка, — это попасть по модели,

посылающей воздушные поцелуи с передней палубы

карнавальной самоходки. Это удовольствие, которому

пытаются помешать два гоблина, стоящих по обе сто-

роны от аппетитной цели. Главным призом за меткую

стрельбу является присаживание модели (в короткой

юбке) на корточки.

Этот карнавальный пейнтбол приносит еще бо-

лее впечатлений на главном пьемонтском Иврейском

карнавале, где обстрел ведется не конфетами, а апель-

синами.

Варвары в Венеции. Каждый мегапо-

лис обрастает своей тусовочной индустрией. В импер-

ском Риме проходили игры, венчавшиеся представле-

ниями в Колизее. В современном Лондоне, Москве

и Нью-Йорке выбор развлечений представлен клуба-

ми и питейными заведениями. В Венеции с ее цвети-

стой гаммой купцов и гетто-кварталами (включая ев-

рейские, турецкие и армянские) эту роль во многом

выполнял карнавал.

Венеция XV-XVI веков очень походит на совре-

менный Дубай — город-Диснейленд. В нем прежде все-

го тусовались, а потом уже жили. Своеобразный карна-

вал продолжался не две недели, а в течение всего пе-

риода, когда навигация была закрыта, — надо же было

чем-то развлекать моряков, менеджеров и бизнесме-

нов. Даже церкви здесь не отвлекают от праздничного

настроения: святые выглядят как Бахус и Венера. Сего-

187

дня карнавал стал двухнедельным нашествием, в пери-

од которого Венеция становится бивуаком для варвар-

ских орд. Причем в городе-музее практически нет об-

щественных отхожих мест, поэтому все естественные

нужды человеческой природы, особенно по ночам, от-

правляются прямо здесь же, рядом с экспонатами. По-

этому наряду с обрушившимся колоколом на площади

Сан-Марко и подкрепленным пушками ультиматумом

Наполеона I величайшей трагедией считается прошед-

ший здесь в 1989 году концерт «Пинк Флойд». После

этого город отмывали несколько лет.

Официальная часть современного карнавала —

дело довольно скучное. По Сан-Марко и ее окрестно-

стям гуляют маски в специально сшитых к мероприя-

тию костюмах: от сказочных героев до садомазо-паро-

чек, решивших по случаю показаться всем в своем

привычном домашнем облачении. Начинаются дефиле.

Костюмированные маски танцуют под куртуазные ме-

лодии времен Моцарта. После этого, как на презента-

ции коллекции, по подиуму прогуливаются конкурсан-

ты. Длится это довольно долго, поэтому лучше запа-

стись чем-то теплым — в Венеции даже в солнечную

погоду в феврале стоит злобный холод (карнавальные

недели скачут по этому месяцу, лишь иногда соскаль-

зывая в соседний март). За действом хорошо наблю-

дать с колокольни дуомо, запасшись термосом и снай-

перской винтовкой.

На вечеринках, которые устаивают русские олигар-

хи, карнавалы больше пахнут прелестями времен Каза-

новы. Модели, ореол тайны, алкоголь, какие-то порош-

ки — все то, что миллиардеры родом из советских сред-

них школ ассоциируют с Венецией.

188

Плебейские мероприятия организованы более

примитивно: как будто кто-то просканировал желудок

человеческого общества, в котором периодически по-

падаются непереваренные устрицы и тарталетки, пла-

вающие в дешевом пиве. Площади-танцполы, окутан-

ные смешанным с марихуаной туманом. Диджейские

сеты с перманентным задним фоном разбивающихся,

крошащихся бутылок. Романтические переулки, ста-

новящиеся сценами для дешевого порно. Набережные

напоминают огромные общественные писсуары со

стоящими вдоль них шеренгами мужчин. Здесь же си-

дящие на корточках девы, от которых текут веселые

ручейки. Самые стеснительные делают это на откры-

тых верандах известных кафе и ресторанов — на стуль-

ях, столах, искусственном газоне. И рядом же возлежат

в алкогольно-богатырском сне существа в масках

(хотя, может, это и есть их лица).

Однако карнавал вовсе не заканчивает этой в бос-

ховском стиле постановкой. Из Венеции надо еще вы-

браться. Для этого самое лучшее быть супергероем из

комиксов, эффектно удаляющимся на катере или вер-

толете. В противном случае придется штурмовать вок-

зал, напоминающий место отбытия последних паро-

мов из города, в который уже входят «они» (сцена бег-

ства из Гаваны в «Крестном отце» или эвакуация

американцев из Сайгона).

Все отправляющиеся поезда переполнены, внутри

страшная давка, как будто этот поезд идет из Венеции

прямо в Калькутту. Словно тевтонский рыцарь, ты

пробиваешься между плотными рядами стоящих

в тамбуре.

189

В вагоне люди делятся на две категории: счастли-

вых оккупантов сидячих мест и тех, кого ждет долгое,

в стиле индийских «стоящих святых» путешествие.

Можно попытаться почитать, но каждый раз ты

ловишь себя на мысли, что твой мозг сконцентриро-

ван на подсчете станций до конца «аттракциона». Вы-

ход из поезда — особенный момент в твоей жизни,

который остается вырезанной паяльником в голове

надписью «Карнавал».

Праздники — как слоеные пироги, замешанные на

традиции. Каждый исторический этап привносит новый

слой.

Дохристианский период принес свои ритуалы. Цер-

ковь лишь слегка подправила их, придав им благонадеж-

ную форму: языческие божества стали христианскими, так

же как и обычаи. В свою очередь, потребительское обще-

ство не только повлияло на церковь, но и создало новые

обычаи. Церковь попыталась стать «модной» с помощью

рок-концертов и молодежных «Вудстоков». Кроме того,

наиболее ожидаемым праздником становится день нача-

ла скидочного сезона.

Фашизм, придя к власти, помирился с церковью, ра-

зобрался с масонскими ложами и конкурирующими пар-

тиями. Соответственно, были забыты или деклассирова-

ны праздники, связанные с вводом савойских войск

в Рим (20 сентября, оставшееся только как название улиц

в некоторых городах), а также коммунистическо-социа-

листический Первомай. В качестве замены населению

были подарены День Основания Рима (21 апреля), День

Империи (5 мая). Кроме того, вместо отмечавшейся левы-

ми годовщины большевистской революции (7 ноября)

190

было введено празднование фашистского Марша на Рим

(28 октября).

После установления республики в 1946 году празд-

ники были поделены между победившими христиански-

ми демократами и левыми. Появившийся День Освобож-

дения (25 апреля) и возродившийся Первомай стали ле-

выми. Христианские же демократы получили религиоз-

ные праздники — Рождество и Пасху (с последующим

выходным понедельником). Коммунисты организовали

праздник газеты «Унита», который по своей массовости

и популярности стал конкурентом религиозных торжеств.

Наконец, и новый период не только привел к транс-

формации политики, но и занялся пересмотром праздни-

ков. Так, Первомай превратился в праздник иммигрантов,

во время которого они проходят по средневековым ули-

цам итальянских городов с красными флагами, исчезнув-

шего местного пролетариата.

191

Содержание

Предисловие ....................................................... 5

«Италия»: История корпоративных войн ... 9

Интервенция по-гарибальдийски:

Путеводитель антитуриста по Италии ........ 42

Трибунные войны ........................................... 123

Путешествие по праздникам ........................ 164

192

Литературно -художественное издание

12+

Издание не рекомендуется детям младше 12 лет

ЭРНЕСТ СУЛТАНОВ

ЗАПИСКИ ОККУПАНТА

Ответственный редактор Дора Квач Художественный редактор Егор Саламашенко Технический редактор Татьяна Харитонова Корректор Лариса Иванова Верстка Максима Залиева Подписано в печать 27.01.2014. Формат издания 84×108 1/32. Печать офсетная. Усл. печ. л. 10,08. Тираж 3000 экз. Заказ № 6548. ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора». 197110, Санкт-Петербург, наб. Адмирала Лазарева, д. 20, литера А. www.amphora.ru, e-mail: secret@amphora.ru ООО «Петроглиф». 191002, Санкт-Петербург, ул. Достоевского, д. 22, литера А, помещение 1-Н.

Отпечатано с электронных носителей издательства. ОАО «Тверской полиграфический комбинат». 170024, г. Тверь, пр. Ленина, д. 5. Телефон: (4822) 44-42-15, (495) 748-04-67; телефон/факс: (4822) 55-42-15. Электронная версия ECLECTIUM

193

10 ЛЕГЕНДАРНЫХ ИТАЛЬЯНСКИХ ГОРОДОВ

1. РИМ — один из старейших городов мира,

Вечный город, живописно расположенный

на холмах и богатый архитектурными памятниками различных

веков.

2. МИЛАН — второй по величине город Италии,

столица мировой моды.

3. ВЕНЕЦИЯ — город, расположенный на 118 островах,

разделенных 150 каналами с 400 мостами.

4. ВЕРОНА — прославленный Шекспиром город,

который иногда называют «маленьким Римом».

5. НЕАПОЛЬ — расположен на склоне Везувия,

неподалеку от него находятся знаменитые античные

города Помпеи и Геркуланум.

6. ФЛОРЕНЦИЯ — город-музей, сохранивший

исторический облик, с которым связаны имена

Леонардо да Винчи, Микеланджело, Данте, Галилея, Америго

Веспуччи.

7. ПИЗА — родина Галилея, город, известный

Падающей башней, живописными набережными

и особым рецептом супа из лягушек.

8. БОЛОНЬЯ — город, где находится старейший

европейский университет, основанный в 1088 году.

9. ГЕНУЯ — родина Колумба, в XI—XVIII веках

колониальная держава. Ныне крупнейший морской

порт Италии.

10. СИРАКУЗЫ — античный город на восточном берегу

Сицилии, памятник Всемирного наследия ЮНЕСКО.

194

195