Геннадий Михеев

ДУША РУССКОГО

и как ее понять

Рассказывал сегодня Марк, как чужеземцы писали о русском народе в древности: один греческий царь сказал: «Народы славянские столь дорожат своей честью и свободой, что их никаким способом нельзя уговорить повиноваться». Арабы тоже весьма похвально писали, норвежане и другие, всё замечая, что-де народ умный, трудолюбивый и смелый, а потом всё это пропало и как будто иной совсем явился народ. Фридрих, царь немецкий, говорил, что «народ глуп, пьян, подозрителен и несчастен». А один иностранный посол написал своим, что «народ привык-де к неволе, к низкому, бесчеловечному раболепию пред теми, кто всего более делает ему зла». Другой, тоже посол, записал, что «в народе русском самолюбия нет». А третий: «С этим народом можно делать всё, что хочет власть, он же ничего не понимает и, ничем не интересуясь, живёт, как во сне, пьяный и ленивый». И таких отписок, в древности похвальных - семнадцать, а после, стыдных - двадцать две вынес я, со скорбью и обидой, на отдельный лист, а зачем - не знаю. После этого разговора выпили мы с дядей Марком вина и домашнего пива, захмелели оба, пел он баском старинные песни, и опять выходило так, как будто два народа сочиняли их: один весёлый и свободный, другой унылый и безрадостный. Пел он и плакал, и я тоже. Очень плакал, и не стыдно мне этого нисколько.

Максим Горький «Жизнь Матвея Кожемякина» 1911 год

Долго не мог дать определение формату моей книги. Здесь не собрание абстрактных рассуждений и лирических отступлений на тему «ах, господа, как хочется стреляться среди березок Средней полосы». Львиная доля материала – рассказы о реальных людях, с которыми мне посчастливилось общаться в странствиях. Материала собрано немало, он аккумулирован в проекте «Письма из Глубинки»; здесь – самые яркие характеры, хотя и подобранные по не самому, подозреваю, идеальному авторскому вкусу. Наконец понял: у меня получился Музей русской души – невеликий, но весьма капитальный.

Тех, кто ждет здесь проявлений квасного патриотизма, спешу разочаровать. Не слишком-то я уважаю народ, который уже столько десятилетий упорно выбирает тиранически-тоталитарную модель управления. Вот я лично считаю, что живу в стране, а не в царстве-государстве. И Вы наверняка в этом уверены. Только почему мы молчим, когда очередной негодяй с часами на правой руке сопоставимыми по цене с американским трактором, навязывает нам идею «национального лидера»? Всегда кто-то найдет уёби… простите, убежище в патриотизме и погонит русских мальчиков на очередное мероприятие, которое ему – мать родна. Вот, з-з-зараза! Не смог удержаться от полуминутки ненависти…

Итак, здесь собраны очерки о реальных людях, живущих в русской Глубинке (которая, если Вы не знаете, от слова «глубина»), говорящих и думающих по-русски. Думаю, «русским» именно такого человека стоит называть, который русский язык считает родным, (пусть даже «вторым») – вне зависимости от формы его лица, разреза глаз или цвета кожи. Конечно же, «коллекционируя» свои истории, я не мог не производить и свои личные мысли. По-русски, конечно, то есть, «с подвывертом» (подит-ка, переведи это слово на какую-нибудь заморскую мову). А потому очерки я «приправил» некоторыми своими размышлениями и выписками из выдающихся произведений выдающихся русских мыслителей. Но в основе остаются все же мысли и чаяния наших современников, смеющих иметь свое суждение, которые я по возможности старался не исказить.

Не уверен, что русские чем-то особенны. Нормальная нация, не лучше и не хуже других. Есть «загогулины характера», о них мои герои поведают немало интересного. Изредка они размышляют и о судьбе страны. Но все же они – люди поступка, а не броского словца. Про таких принято говорить: «с царем в голове». Искал я тех, кто не ведет себя как скотина в стаде, у кого душа болит. Да-а-а… ну, как объяснить человеку иной культуры, как эта нематериальная сущность хворать способна. А ведь может, леший ее задери!

Неуёмный Василий Смирнов

  Василий Смирнов

История села Учма есть цепь чудесных и трагических событий. Полтысячелетия назад, когда села еще не было, здесь, на берегу Волги заночевал монах Кассиан. Еще до пострига он был князем в далеком Константинополе, принадлежал к знаменитому роду Палеологов, но после захвата византийской столицы турками изгнанник долго скитался по миру и наконец осел в России, став монахом. Во сне Кассиану явился Иоанн Предтеча, который повелел поставить здесь храм.

Очень скоро здесь появился монастырь, а подмонастырская слобода выросла до большого торгового села. Царица Екатерина монастырь упразднила, что, впрочем, не повлияло на богатство села Учма, а даже помогло благосостоянию учемцев, так как монастырские земли перешли к сельчанам. Сохранившаяся святыня, клобук св. Кассиана, прославилась тем, что исцеляла страждущих от глухоты, слепоты и зубной боли, что привлекало в ставшие теперь приходскими церкви немалое число паломников. Народ здесь не бедствовал еще и потому, что учемские мужики занимались редким отхожим промыслом: они нанимались в приказчики к богатым промышленникам и торговцам и тем самым преумножали богатство богатеев, по русской традиции не забывая, впрочем, и о себе.

В 30-х годах прошлого века в церквах поселили заключенных. Они строили стратегическую дорогу, а заодно разбирали храмы и колокольню. “Помогали” и местные жители: из добытого с храмов кирпича клали печи, и нет в Учме и окрестных деревнях дома, в котором не была бы частица бывшего монастыря. Не спасли монастырь даже факты внезапной гибели добытчиков кирпича: из заваливало обломками церквей.

Окончательно монастырь сровняли с землей аккурат перед затоплением Рыбинского водохранилища, хотя, впрочем, могли бы и не ломать, так как островок, на котором стояли храмы, так и остался незатопленным.

А теперь обратимся к современной истории. Итак, однажды молодой лесник Василий Гурьевич Смирнов, уроженец села Учма, стал строить на забытом Богом островке часовню. Сам, в одиночку, без посторонней помощи. Село к этому времени пришло в упадок, осталось в нем всего 30 домов, в которых сейчас живут 30 человек, 3 коровы и одна лошадь, являющаяся казенным средством всепогодного транспорта для Василия. Местный колхоз “Дружба” склонился к закату и окрестные поля стали забывать, что такое плуг и борона.

Василий, которому в момент начала островной стройки исполнилось 26 лет, в особой набожности замечен не был, тем не менее, строил он рьяно и основательно. Часовня по его задумке не должна была иметь окон и дверей, чтобы любопытствующие туристы и рыбаки случаем там не нагадили. Возле часовни вскоре появился поклонный крест, который даже освятил поп. А после на западной окраине села Учма Василий Смирнов вкупе с колхозными плотниками (тогда они еще были) стал возводить деревянную церковь во имя св. Кассиана и св.Анастасии.

Одновременно Василий затеял строить свой дом. Он его задумал по-особенному: чтобы на берегу Волги, с видом на островок, чудом уцелевший под напором созидательной силы человека. Чтобы был просторным — пусть вмещает в себя много гостей. Внутри Василия Гурьевича созревала одна идея: он хотел снова прославить имя святого Кассиана Учемского.

Лесной обход у Василия Гурьевича был большой, 2000 гектар, работы в лесу много, но время свободное Василий таки выкраивал. Дом свой он строит до сих пор, но параллельно с этим Василий создает нечто особенное, ни на что не похожее. В каком-то смысле это можно назвать “музеем”, но музей в привычном понимании — это помещение, в котором собраны какие-то вещи. Здесь вещи тоже есть, они хранятся в амбаре, но кроме этого вокруг амбара имеются другие постройки — древние и совсем новые — назначение которых для несведущих людей не совсем ясно. В каком-то смысле то, что создал Смирнов — это “кусочек старой Учмы”, попытка соединить в симфонию все учемские времена.

Василий — человек, не любящий конфликтов, он может считаться символом спокойствия и стабильности. Работа его частенько была связана с какими-то нарушениями в области лесопользования, но он как-то умеет все уладить по мирному. Смирнов считает, что не стоит штрафовать местного мужика, например, за то, что тот пошел в лес срубить себе кол для оглобли. Василий просто покажет этому человеку, где есть делянки, на которых обычно остается древесина, которую производители посчитали некондиционной. Ежели с умом подходить к лесу — он всегда одарит тебя своими щедротами. А в общем-то работа лесника “закипает” только в летние месяцы, когда в лет валом валят горожане. Субботы и воскресенья — самые пожароопасные дни, лесники даже пожарам, повторяющимся из года в год, дали названия: “брусничный”, “черничный”, “клюквенный” и т. п.  - в зависимости от того, какая ягода созревает. Именно в эти дни наблюдается наплыв народу, не слишком-то обращающего внимание на то, что надо гасить окурки и не стоит разжигать костров.

Конфликты возникают на другой почве. Зная, что Учма — в прошлом богатое село, долгие годы его подвергают набегам охотники за антиквариатом, в том числе и иконами. Пожалуй, летопись “иконных войн” - самая жуткая часть истории Учмы. В первый раз ограбление произошло 15 лет назад. Да и ограблением эпизод можно назвать лишь с натяжкой. Василий тогда еще работал шофером в колхозе, и случайно в куче мусора в одной из заброшенных деревень он нашел несколько сгнивших икон под окладами. А оклады были между тем серебряными. Привез их домой, а, через несколько дней, вернувшись после работы домой, услышал от матери такую историю. Пришел какой-то парень и сказал матери: “Я художник, друг Василия, дайте, пожалуйста, я оклады перерисую…” Естественно, “перерисовал” с концами, а Василий после того как услышал пересказ матери, махнул только рукой: “Ты бы лучше сразу деньги дала перерисовать…”

Василий не жаден до икон — но что делать, если когда-то они чуть не под ногами валялись, - не пинать же их ногами. Самой дорогой для Василия экспонат — покореженные решетки от одной из разрушенных учемских церквей. Он достал их из-под воды, как и кресты с затопленного кладбища (предки учемцев теперь покоятся ниже уровня водохранилища). Уж на них-то никто не позарится…

Разных ограблений и неудавшихся попыток было немало, но произошедшее не так давно зашкаливает всякие пределы. Подожгли сарай Василия. Учемцы, из тех, кто еще может, прибежали помогать тушить (и потушили), в то время как из домов пропали несколько икон, в том числе икона из дома Василия. Это была продуманная “операция”: одни поджигали, другие шарили по домам. За эту икону Смирнову обидно вдвойне и вот, почему. Ее дала Василию на хранения одна старушка; она жила одна и опасалась, что она не сможет противостоять вероятным ворам, а у Смирновых два мужика в доме (включая отца Василия, Гурия Васильевича). Но, видно, грабители просчитали все… 

  

И есть у Смирнова подозрения на то, что в селе либо в одной из деревень завелся свой “иуда”, из горьких пьяниц, снабжающий бандитов информацией. Таких здесь хватает: забыли все святое и иногда самостоятельно закрысятничавают в пустые дома и гребут все, что только берется руками — от ножей и вилок до рыболовных сетей и

консервов. Дошло до того, что недавно закрыли “райповский” магазин: его обкрадывали столько раз, что “Райпо” просто надоело в очередной раз менять замок. Теперь в Учме из признаков цивилизации остался только один частный магазинчик — и то лишь потому что находится он в жилом доме, под постоянным наблюдением.

А в соседней деревеньке Бабино этой зимой за месяц умудрились дважды ограбить одну и ту же старушку. Забрались в ночи, одели ей мешок на голову — а унесли телевизор и иконы. У старушки в чулане “про запас” хранились еще три иконы, она их повесила, в красный угол и вскоре к ней опять залезли через окно. Старушка поняла, что надеяться не на кого, она подкралась к одному из воров и довольно сильно ударила его тесаком по голове. Тот упал, полилась кровь, то тут подскочили двое других злодеев и храбрую женщину, защищавшую последнее, что у нее осталось в этой жизни, избили до полусмерти, забрали-таки иконы, а своего раненого товарища унесли на покрывале.

Вот такие здесь творятся дела… И ни одного — повторяю: ни одного! - дела так и не было раскрыто. Если вы думаете, что полиция ничего не делает, ошибаетесь. Правоохранительная система борется с наркотиками. По положению нельзя на одной усадьбе выращивать больше 6 головок мака, так вот, одну жительницу Учмы участковый оштрафовал за то, что у нее на огороде нашли аж… 12 головок.

  

Пять раз нападали на недавно построенную церковь. Вообще-то в ней нет ничего особо ценного, но дважды воры все-таки кое-что уносили. В первый раз стащили

паникадило, вовсе не старинное, а современное, и такую же дарохранительницу. Поскольку потеря была не такой страшной, батюшка вскоре привез в церковь икону св. Анастасии. Василий предупреждал священника: украдут, но тот его успокаивал: она поздняя, вряд ли на нее позарятся. Ошибся: сперли…

Из местных Василию теперь не помогает никто. Разве только что иногда дачники. Разобрал как-то Смирнов житницу на том берегу Волги и переплавляет ее на свой правый берег. Один мужчина заметил, как парень ворочает бревна в одиночку — и пришел помочь. Другой дачник табличку нарисовал “Музей Учемского края”.

Так же, по воде, Василий сюда передислоцировал баню “по-черному”. Амбар подарил колхоз (а перевозить и ставить помогали музейщики из райцентра), а вот вторую часовню Василий ставил сам. Есть у него и новые задумки, но Василий не склонен о них распространяться. Он просто любит стучать топором и руки у него в работе постоянно — мужик-то непьющий, основательный, талантливый. Говорит он очень, до крайности мало, про свое детище, например, он заметил только: “Нет у меня полета поэтического, чтобы все это описать…” 

Вот такой он, Василий Гурьевич Смирнов, застенчивый парень с голубыми глазами. Теперь он и без работы остался: уволили его из лесников, сократили… А, может, это и к лучшему?

Дух Трех озер

...- Что же случилось тогда, после революции? Вроде везде кричали, что мы народ-богоносец. А народ взял - и порушил храмы. И ваш храм тоже разорил...

- Мы узнавали у бабушек, какой был здесь священник. Он общался только с господами, на остальных смотрел как бы свысока. Бабушки помнят, в храме нашем все в золоте было. Вот внешнее, красивое до прелести и накопилось. А дух православия умолили.

- А в чем он, дух этот? - Это дух любви. Любви ко всем, без выбора. В итоге получилось, что сам Хозяин

Церкви как бы в стороне оказался......Разговариваем, а батюшка коз доит. Управляется лихо, будто всю жизнь это делал.

У о. Георгия две паствы. Первая - люди, приход. Вторая - предмет крестьянской необходимости, иначе говоря - скотина. Коровы в семье сельского священника о. Георгия Кондратьева нет, зато имеется три козы, семь овец, баран и куры. Батюшка выгоняет скотину, чистит хлев, доит, встречает стадо. Разыскивает овечек, если заблудились. На матушке Галине - дом и дети. Так они разделили обязанности.

Конечно “двойным пастырем” о. Георгий называет себя в шутку. Он любит шутку, в общении легок и (по крайней мере на миру) не склонен жаловаться на бытовые проблемы. У меня первый вопрос был к нему: “Батюшка - а без живота... Разве ж такое бывает?” “Возраст Христа” (в коем пребывает о. Георгий) для православного белого священника - самое время отрастить солидный мамон. Худющий о. Георгий - как монах-чернец. Ему бы схиму - и в скит. Батюшка ответил мгновенно: “А я живот отстегнул. Путь пойдет - перекусит...”

В районный центр город Болгар батюшка ездит на советском велике. Дело не в погоне за здоровьем - машины нет. Большинство денег, которые удалось собрать за несколько лет, ушли на церковную “маковку”. Можно было бы купить три хороших машины или приобрести в Трех Озерах десяток домов. Впрочем, если быть справедливым, львиная доля помощи от “благодетеля”. Так его просит называть батюшка. Это предприниматель по имени Андрей. Живет он в Тольятти, но из Трех Озер родом мама Андрея. Сейчас кроется крыша храма, железо все тот же “благодетель” купил. А вот работу бригады оплачивает батюшка. Бывали моменты, когда нечем было платить. Тогда о. Георгий садился на свой велосипед - и по селам, у фермеров зерно выпрашивать. Хлеб продавал - и расплачивался с мастерами.

Храм пока выглядит неважно - как изнутри, так и снаружи (хотя кирпичную кладку восстановили, дыры заделали) - а сияющую золотом “маковку” видно за десятки километров вокруг. Это как знак, как символ возрождения. А то ведь в селе настроения такие, что якобы через двадцать лет здесь вообще никого не останется. У о. Георгия такое мнение: возрождающийся храм - как привитая ветвь к одичавшему дереву. Так же кстати и с экономикой: достаточно одного человека со свежим мировоззрением, своеобразная “культурная прививка”, что бы люди в лучшее поверили.

Что-то мне “везет” в последнее время: все время попадаю в деревнях на похороны. На свадьбы или крестины почему-то не попадаю. Что ж, теория вероятности оправдывает себя... Вот и сегодня хоронят бабушку Анну. Она была прихожанкой Христорождественского храма.

О. Георгий Кондратьев

Венцы в храм купили, а за все годы всего-то четыре венчания и было. Ведь чем живет семья священника? Требами. Зарплаты-то батюшка не получает. Венчания, крещения, поминки, освящения домов - с этого и существуют. Чаще всего приходится “читать по покойнику”; основное население Трех Озер - старичье. Но и крещения бывают, особенно летом: молодежь, приезжает к своим бабушкам и дедушкам из городов и желает креститься на родине предков. Село бедное, а потому матушка придумала дополнительный заработок: она принимает у населения молоко, при помощи сепаратора делает сметану на продажу. Еще пирожки печет - и в школе продает. Какой-никакой, а приработок. А ведь еще и в храме у матушки есть служение: она регент церковного хора. Образования музыкального у нее нет, зато присутствуют красивый голос и слух.

...Батюшка “читает по покойнице”, я на улице, жду. Привычки находится рядом с мертвым не приобрел. Мужики, сыновья, племянники, внуки покойной выпили и курят, вспоминают, какой был сильный совхоз. Одного только что пришлось откачивать: допился до припадка падучей. Комбайнов в совхозе было несколько десятков, коров одних полторы тысячи, а теперь армянин, непонятно откуда пришелец, голов сто держит на ферме, и трое работников у него за гроши пашут. Вот и весь “совхоз”. Слушать неприятно, как-то убого все их из уст звучит, мужики - а плачутся как соломенные вдовы. Думают, дядьки чужие пришли - и разворовали, а крестьяне как будто в стороне. Не-е-ет, ребята, сами заслужили такого. Земли-то у вас хорошие, грех на таких прибедняться!

Матушка вчера у той же покойницы полдня “читала”, она ведь в основном и “читает”; у батюшки по храму дела, а “читать” нужно в доме умершего. Весь Псалтырь прочитывается - и не по одному разу. В городе такое служение вряд ли возможно... Скажет батюшка идти “читать” - матушка Галина все домашние дела бросает, идет. И в сон клонит порой, а в первое время казалось, что покойник вот-вот встанет. Но надо просить Бога об освобождении души. Были, были когда-то в селе читалки. Но всех их уже отнесли на погост.

Три Озера - самое древнее село России. Это не шутка, а документальный факт. Первое упоминание об этом селе есть в записках араба Ибн-Фадлана. Он был свидетелем события, которое произошло 16 мая 922 года: у Трех Озер государство Волжская Булгария приняло Ислам. Путешественник даже описал озера, написав при этом, что они бездонны. Три Озера были летней резиденцией булгарского хана Алмуша. Много с той поры утекло воды в Волге, уже не легендарные булгары живут в Трех Озерах, а русские. И озера теперь по-русски именуются: Атаманским, Корушовским, Чистым. На берегу последнего красуется своей “луковкой” Христорождественский храм. И что характерно: пока храм возрождался из руин, на противоположном берегу того же озера позорно разрушался маслозавод, единственное предприятие Трех Озер.

Трехпрестольный храм во имя Рождества Христова строил помещик Лев Молоствов, а в трехозерском имении он сделал свою резиденцию. О. Георгий переживает вот, за что: “строил” барин - это просто означает, что финансировал. Строили люди - его крепостные или наемные зодчие. У батюшки все будет иначе: бригада, те люди, которые восстанавливают храм, будут увековечены. Бригадир, Валерий Марянин - простой трехозерский мужик. Пришел Валера из армии, видит, что совхоз разваливается - уехал в Тольятти. Там “побултыхался” - снова в деревню. Здесь запил. Взял его батюшка на храм - закодировался. На селе сначала говорили: “Бог мой, это нашему-то Валерке доверили?!” Но выяснилось: и кирпич он хорошо кладет, и кровлю делать умеет. С ним и другие мужики трехозерские работают, два Сергея - Плаксин и Зотов. Братья Матвеевы тоже на храме трудятся; о них чуть позже расскажу. Батюшка тоже не последний в деле, ведь его мирская профессия - столяр.

И батюшка Георгий, и Матушка Галина - сугубые горожане. Еще восемь лет назад они и думать не могли, что будут жить на селе. И даже более того: супруги не предполагали, что станут матушкой и батюшкой.

Он познакомились на теплоходе “Крылов”, их премировали речным круизом как лучших учащихся ПТУ. Он учился деревяшки строгать, она - заготавливать верх обуви; ему было 17, ей - 16. Стояли на палубе, созерцали волжские утесы; она посмотрела на него и сразу влюбилась. Не по внешности; ей представилось, у этого человека необыкновенное сердце, такой парень наверняка искренен и великодушен. Но не решилась за все путешествие даже подойти, только подругам призналась. А он и внимания на нее не обращал. Уже когда сходили на берег в родном Ульяновске, подруга взяла - и подошла к Юре Кондратьеву, сказала про девушку, которая по нем “сохнет”. Через полтора года, едва Галине исполнилось 18, они поженились. И тут случилась коллизия, скажем так, межрелигиозная, в результате причедшая к нынешнему положению вещей.

Галина - чистокровная татарка, мирское ее имя - Гулия. Хотя и ее родители, и его - люди маловерующие, они настояли на том, чтобы гражданская роспись сопровождалась мусульманским обрядом никах. Юрий не противился, ему было все равно. Проблемы появились позже, когда родилась их первая дочь Юля. Родители Гулии заявили: Юля должна быть “омусульманена”. В принципе и в этом случае Юрий был не против. Но какая-то межа между молодыми супругами все же стала прорастать. Они перестали понимать друг друга.

И однажды они просто приехали отдохнуть к Юриному родственнику, священнику о. Валентину. Тот свел молодых с другим священником, о. Владимиром Головиным. Тот выслушал молодых, которые вдруг сказали священнику правду, суть которой и сами-то себе боялись раскрыть. И о. Владимир запросто сказал: “Вам надо повенчаться. Но для этого Гулие нужно креститься...” (Юрия окрестили еще в детстве). Гулия страшно испугалась, она не могла себе такого даже представить..

Вернулись домой, в Ульяновск, и вроде бы забыли. Но Юрий стал все чаще ходить в церковь. Родители Гулии, повторю, люди нерелигиозные, но у татар, измена вере, мягко говоря, не приветствуется. Аргумент прост: “Что скажут родственники?” Но Гулия для себя решила: “Семью сохранить надо во что бы то ни стало!” Хотя родители ей и говорили: “Муженек твой в церковь зачастил... да он у тебя с катушек слетает!” Когда Юрий сказал, что хочет пойти в священники, они проявила мудрость и приняла крещение. В один из приездов в Болгар (отец Владимир стал их духовным отцом) супруги впервые узнали, что есть на свете такое село Три Озера, что там есть полуразвалившаяся церковь и трехозерские бабушки мечтают о священнослужителе. Так Юрий и Гулия стали батюшкой Георгием и матушкой Галиной.

Первый год жилье они снимали. После купили домик, обзавелись скотиной и стали возделывать огород. Два года кряду Галину проклинали родственники, грозили, что лучше ей не появляться на пороге отчего дома. После потеплели, поняв: их дочь и племянница уже не ребенок, свой путь она выбрала сознательно. Мама часто приезжает в

Три Озера, и даже Галин отец стал уважать о. Георгия. А родители о. Георгия недавно венчались. Отец сказал: “При сыне-батюшке в грехе жить не могу”.

Начинали служить в развалине, без крыши и части стен. О. Владимир научил, что не надо сразу восстанавливать большой храм, а лучше отремонтировать предел - чтобы в нем тепло было и уютно. А то ведь люди намерзнутся - и не захотят на службы приходить. В храме, после того как его закрыли и разорили в 32-м, были мельница и зерносклад, от вибраций стены как раз и порушились. О. Владимир три иконы дал - из тех, старых, храмовых, “родных”. Иконы чудом сохранили трехозерские жители, пряча их в своих домах. Одна из них, Тихвинская Богородица, оказалась чудотворной. От нее дети родятся, даже у тех, на ком врачи “крест поставили”. Матушка счет ведет: уже семеро детишек родились в семьях, которые молились у Тихвинской. Здесь же, от молитв, родилась вторая дочь Кондратьевых Елизавета. До того они тщились зачать второго ребенка семь лет. Изначально, как и во всякой деревне, к молодому батюшке отнеслись настороженно:

- Был период, когда даже пенсии перестали платить, бабушкам свечки не на что было купить. Все говорили: “Отступитесь, не выдюжить вам в нищем селе...” Но случилось так, что сюда поехали люди - по благословению отца Владимира...

Все “переселенцы” из Ульяновска. Первые - Сергей и Елена Матвеевы; у них проблемы были с братом Елены, а квартира общая. Купили здесь домик; Сергей алтарничает, сейчас крышу у храма помогает крыть, Елена недавно родила малышку, второго своего ребенка. Следом приехал брат Сергея, Андрей, с женой Светланой. У них тоже проблемы в городе, со свекровью и свекром Андрея, да еще они поближе к храму хотели жить. Андрей тоже трудится на крыше и в этой семье тоже двое маленьких детишек. И третья семья ульяновцев недавно появилась, Наталья и Василий Волковы. Они боготворят сельскую местность, думают завести корову и лошадку. И у них скоро появится второй ребенок (матушка убеждена, что по благословению Тихвинской).

О. Георгий убежден в том, что у священника на селе особая миссия:- ...Здесь по-другому надо мыслить. И свои “негативы” исправлять. Едва начинали

служить, подходили в храме люди: “Батюшка, вас вчера видели пьяным...” - “Батюшка, за что ж вас избили в прошлое воскресенье?” Ничего такого не было, но есть такие, кто убежден, что сам видел попа пьяным или избитым. И придумать любят “посочнее”. Людей приучили к “колхозному” мышлению, и, если совхоз развалился, значит нечего делать в деревне. А тут - кто-то сюда приезжает. Они и думают: “Не к добру...”

Свое мнение имеет и матушка:- Мне кажется, сельский священник - больше, чем твой духовный отец. Идешь к

нему - он и выслушает, и советом поможет. Батюшка ведь в деревне всех детей знает, все проблемы людские понимает. И сопереживает, к тому же сам этими же проблемами живет. В городе священник ходит в церковь как на работу. А в селе, бывает батюшка целый час может исповедовать человека, и никто никого не торопит. Более естественно живет деревенский батюшка. У нас в храме во время службы можно и посидеть, если устал. Ведь скотины трехозерцы помногу держат, устают...

- Прислушиваться к людям учишься, - добавляет о. Георгий, - следить, как они переживают службу. Сам я в городе не служил, личностного опыта городской службы у меня нет. Но знаю, что на селе есть возможность постичь внутреннее содержание служения священника. Если к священнику обращаются: “батюшка...”, это уже как семья. Село ведь для священника получается как единый организм. А будешь тут “отцом Георгием”, мира не будет. Именно “батюшка”, а никто иной. Сельская психология своеобразна, из поколения в поколение традиция передается. Если приезжает посторонний, спрашивает “Ивана Ивановича”, сельские не понимают, спрашивают: “А чей он?” Все - как в семье... В городе, если член общины от батюшки ушел - священник может и не переживать: другие придут. А на селе я - один. И как на ладони у всех. И не дай Боге, если священник чем-то запятнается! Пятно будет не на одно поколение: “Это к

тому-то попу идти? Да ни за что! И своих детей не пущу...” Очень важно ни одной “овцы” пастырю не потерять...

Необычайные приключения итальянки в России

Лев и Мила Аносовы Лев Аносов был 20-летним юношей, когда закончилась война, тем не менее он

пришел с нее бывалым фронтовиком, с медалями и нашивками за ранения. Родился и вырос он на окраине Москвы, учился до войны играть на скрипке и припоминал, что когда-то, другой, довоенной жизни он был чувствительным и артистичным мальчиком. Когда консерваторский профессор посмотрели на руки бывшего фронтового связиста, сразу сказал: “Вам, молодой человек, с такими пальцами разве что на контрабасе играть…”

До того как попасть на фронт, юный скрипач работал слесарем на заводе, рыл окопы под Москвой, потом, когда исполнилось 18 лет, пошел на войну. Добровольцем. На фронте был ранен, получил контузию, в общем, хлебнул в полной мере. Как инвалида войны его записали на курсы плановиков, но Лев все-таки доучился в вечерней школе и получил среднее образование. К скрипке он так и не вернулся, но увлечения музыкой не оставил, и однажды он решил поступать в Институт иностранных языков, на итальянское отделение. Дело в том, что он обожает итальянскую музыку, преклоняется перед певцами с Апеннин, и язык решил изучать только для того, чтобы понимать, о чем они поют.

Через свою знакомую он завел эпистолярное знакомство с настоящей итальянкой, Милой Горелли, которая проживала в Ивановской области. Вначале девушка только помогала изучать фронтовику язык, но вскоре они поняли, что у них слишком много общего.

История Милы вполне типична для того времени. Родилась она в Бельгии, в городе Брюсселе, куда родители убежали из фашистской Италии, точнее, из милого их сердцам Турина. Они свято верили, что уезжают ненадолго, но также они верили в торжество идей свободы, равенства и братства. Альдо и Матильда Горелли были идейными коммунистами, а такие люди в фашистской Италии были нежелательными персонами. Семья Горелли перебралась во Францию, подальше, но и там коммунистов не приветствовали, тогда они решили эмигрировать в советскую Россию. 

 Были ее родители не слишком значительными фигурами мирового Интернационала, а потому, поселившись в Москве, занялись обыкновенной работой: отец работал на кинофабрике “Рот-Фронт”, мама устроилась закройщицей в ателье. Однажды, в 1937-м году к дому подъехал черный легковой автомобиль. Они знали, что это “черный ворон”, и заранее ждали, что однажды в их квартире раздастся ночной звонок; “незваные гости” уже являлись в дома их друзей.

Отца, Альдо Горелли, обвинили в том, что он — итальянский шпион. Вскоре папа был расстрелян (об этом жена и дочь узнали лишь в 56-м году, когда им дали документы о посмертной реабилитации мужа и отца). Матильду и Милу сослали в город Курск, где они с ярлыком “жены и дочери врага народа” в нищете жили до 1941-го.

Война сильно поменяла их жизнь. В плен стало попадать много солдат-итальянцев, и маму отправили в лагерь военнопленных под Тамбов, где она стала переводчицей, ведь Матильда свободно владела несколькими европейскими языками. Других “советских” итальянцев, могущих одновременно переводить с итальянского и немецкого, видимо к тому времени расстреляли и сгноили в лагерях. Языки фактически спасли им жизнь. Вскоре мать и дочь перевели в Ивановскую область, в спецлагерь под городком Тейково, в котором содержался высший командный состав фашистов, включая фельдмаршала Паулюса. Дело в том, что Матильда знала и французский язык, а пленные генералы разных национальностей имели обычай общаться именно по-французски.

Когда свергли Муссолини, они захотели вернуться на родину, в Турин, но НКВД им добро не дало, так как ярлык “врагов народа” с них снят не был. С такой “родословной” Миле все-таки разрешили поступить в институт, правда, только в сельскохозяйственный: там был недобор. Именно в этот момент произошло и знакомство в письмах со Львом Аносовым.

 Льву прочили дипломатический корпус, ведь учился он хорошо и с удовольствием. Наконец состоялось их очное знакомство (Лев приехал к ней в Тейково), и с первого же дня они поняли, что уже никогда не смогут существовать друг без друга. Когда они решились пожениться, за дело взялось НКВД. Со Львом серьезно разговаривали “люди в штатском”, убеждали в том, что он глупым поступком портит всю свою жизнь. Тем не менее в 52-м году Лев и Мила расписались. Теперь, спустя столько лет, Мила Альдовна вспоминает:

- Это Лева меня уговаривал, чтобы я вышла за него замуж. Я ему говорили: “Возьмешь меня замуж — тебя загонят куда подальше — вся карьера твоя испортится…”

- Была у нас любовь. Ни органы, ни друзья, которые говорили, что глупость творю, - ничего не было страшно. Ну, московской прописки лишили — ну и что? Когда к Милочке поехал, мама меня корила: “Кому ты там итальянский язык будешь преподавать? Коровам?!” Но мы с Милочкой решили, что ничего уже не сможет нам помешать. Хотя здесь мы еще до-о-олго были “на учете”. Проще говоря, за нами следили…

  

Милу Альдовну послали в городок Вязники, что во Владимирской области, по разнарядке. Она работала агрохимиком на МТС, Лев Иванович сначала преподавал немецкий язык в школе, а позже его поставили директором Вечерней школы. В Вязниках, по их мнению, живут очень отзывчивые и сердечные люди. Они поддерживали молодую семью, даже жалели, ведь их считали ссыльными, и не боялись водиться с прекрасной молодой парой. Именно за теплоту людскую супруги полюбили Вязники.

Здесь родились двое их сыновей, Андрей и Олег. Первый сейчас живет на Украине, второй по контракту работает в Германии. Ему, Олегу, тоже досталось за “происхождение” матери. Он увлекался физикой и математикой, поступал в МИФИ, но его там “завалили”, а после честно сказали, что с такими родственниками ему лучше никуда не соваться. Тем не менее Олег получил образование — во Владимирском

политехе — защитил диссертацию и теперь его пригласили в Германию заниматься наукой. 

Лев Иванович получил второе, историческое образование, преподавал историю и увлекся краеведением. Он и сейчас, несмотря на преклонный возраст, будоражит умы вязниковской интеллигенции. Недавно он в местной прессе завязал дискуссию о том, что прекрасный город теряет свое своеобразие, отчего его на жалуют туристы. Он давно считает, что Вязники — город его судьбы. Правда, Родиной свой все же считает Москву.

Мила Альдовна тоже не сомневается, где ее Родина:- Конечно, Россия! Здесь я училась, здесь я полюбила и вышла замуж. Здесь

родились наши дети и здесь мы с Левой золотую свадьбу справили. И мама в Вязниках похоронена, она же с нами жила. Она хотела уехать в Турин, и возможность такая появилась, но она очень уж внучат своих любила…

Мила Альдовна приняла здесь православное крещение, хотя когда-то была крещена в католической вере. Она называет себя верующим человеком, хотя и уважает коммунистические убеждения своих родителей. Она считает, что, если убрать глупости и перегибы, две трактовки христианства вполне сродни друг другу.

Иногда они спорят о прошлом. Мила Альдовна убеждена в том, что те, сталинские годы был позором для страны и трагедией для ее граждан. Лев Иванович считает, что иногда в том режиме были положительные моменты, хотя прекрасно осознает, что при Сталине народ “не процветал”. Впрочем, он доволен, что один из сыновей сейчас работает в Германии, стране, в освобождении которой от заразы фашизма он принял самоличное участие. Но тогда, во времена их молодости никто не в силах был оплевать русского человека духовно. А сейчас это случилось. Добровольцем на фронт он сегодня бы не пошел.

 Идущие к “Горизонту”

Олег и Валентина Новиковы

По совместительству Олег еще и почтальон, возит почту для двух деревень. Несмотря на трудности, газет сельчане выписывают много, а вот “пробиться” к селу Бондюг, где находится почта, в плохую погоду можно лишь на фермерском тракторе “МТЗ”. Олег следует традиции: почтальоном почти всю свою жизнь была его мама.

После того как протрясешься полтора часа сначала по грунтовке, потом по “дороге-направлению”, кажется, что Усть-Каиб - край света. Но на самом деле “направление” идет дальше. Там тоже живут люди, только, скажем так... не совсем свободные. Короче там, в лесах, расположены спецпоселения, лагеря, в которых отбывают назначенное судами зеки. Зоны, кстати, в свое время сильно выручили “Горизонт”, но об этом позже.

Усть-Каиб - родина Олега, но живет он сейчас в Очга-Жикиной, на родине жены. У них две дочери, Наташа и Настя, 13-ти и 6-ти лет. Руководителем “Горизонта” Олег стал по обстоятельствам. Вернулся он после армии в родной колхоз имени Жданова (в деревне было его отделение, а в Бондюге - центральная усадьба) - и сразу в бой. Образование у Олега было всего 8 классов да курсы трактористов и киномехаников, но поставили его в Усть-Каибе звеньевым. Парень он смышленый. Скоро колхоз развалился, началось растаскивание его активов, - и что тогда было делать мужикам в самом далеком отделении? Вначале взяли в аренду 80 голов КРС и 300 гектар пашни, а потом, когда и этого невозможно стало вытянуть (даже забастовки устраивали из-за неуплаты зарплаты!), взяли каждый в собственность по паре-троечке десятков гектар земли и стали копошиться поодиночке. Колхоз распался на три малых предприятия, один сельхозкооператив и на Усть-Каиб, разбитый на мелкие наделы. Теперь, кстати, из всех работает только “Горизонт”, остальные - по всем параметрам трупы, а колхозы-соседи вообще ничего после себя не оставили и на тысячах гектаров полей теперь подрастает молоденький лес.

После того как разбежались мужики по углам, ковырялись, ковырялись, и однажды поняли, что другого пути как объединяться у них не имеется. Точнее, первым понял эту простую истину Новиков. Объединение случилось, когда Олегу Викторовичу было уже 28 лет и он осознал в себе силы, достаточные для того, чтобы претворить идею в жизнь. Вообще, совместно обрабатывать землю мужики начали и раньше, в деревне ведь всегда было сильно чувство взаимовыручки, но именно в 1999-м они собрались, чтобы оформить свой союз юридически. Для названия “прокатывали” разные варианты - от “Бугеля” до “Пахаря” - но в конце концов остановились на “Горизонте”, надеясь, что там, за горизонтом (но не стой стороны, где зоны) что-то может хорошее и получится.

Хорошее явно не торопилось настать. Костяк “Горизонта” составил 5 фермерских хозяйств, потом примкнули еще 4 хозяина. Количество пашни довели до 400 гектар, а вот некоторые хозяева от объединения отпали, одного же товарища “попросили” уйти всем обществом - за патологическую лень. Во второй половине 90-х занимались и коровами, и молоком, так как мясо и молоко охотно брали исправительные колонии. Эти же самые “лесные учреждения” выручили в годы, когда цены на горючку стремительно ползли вверх. Но настал момент, когда кризис настиг и зоны: они стали хиреть, у них перевелись деньги, но и здесь на помощь пришла колония: в одном из спецпоселений, в поселке Ольховка, Олег купил свиноматок сальной породы. Хряка мясной породы “юрок” он взял в другом месте и в итоге “Горизонт” стал специализироваться на свиноводстве. Мужики не прогадали: на собственных кормах (они ничего не покупают кроме соли и рыбьего жира) хрюшки “сально-мясного” типа вырастают отменными и пользуются спросом. Из КРС в хозяйстве оставили только 4 коровы - чтобы давали молоко для свиней.

Свинаркой работает сестра Олега, Елена, которая тоже является членом объединения. У нее сейчас трудное положение: муж оставил ее с тремя детьми и приходится женщине тянуть личное хозяйство на себе. Правда, сейчас она в декрете (малышу 7 месяцев) и за свиньями ходит брат Олега, Владимир. Летом хорошо помогает мама, Алевтина Семеновна: готовит для мужиков обеды. Помимо фермерских дел, все члены “Горизонта” держат помногу своей скотины - у Олега, например, на подворье имеются корова, бык, два теленка и поросенок - а потому народ мог бы существовать натурально и без всяких фермерских хозяйств.

Продукцию в основном продают по поселкам, есть клиенты в крупных (хотя и далеких) городах Соликамск и Березняки, но лучше всего продается не мясо, а поросята. Экономическое положение сейчас несладкое, много поводов для расстройств, но в “Горизонте” жаловаться не принято, а потому Олег про действительное положение вещей говорит уклончиво:

- Сейчас мы рентабельны только на бумаге. В действительности - все не так. Вот, жена постоянно меня пилит: “На кой черт нам все это?..”

Разговор между тем происходит в Очга-Жикиной. Деревня старая, в центре ее стоит ветхая деревянная церквушка, а большинство из домов не подают признаков жизни. За беседой мы не заметили, что подошла жена Олега, Валентина, она слышала, о чем мы, и сразу, с порога, вставляет:

- Да я его ругаю каждый день, я говорю: твой Усть-Каиб нас не кормит. - Тогда зачем держитесь?- Просто уже жалко бросить все. Я ругаюсь, ругаюсь... а сама каждое утро посылаю

его работать. - Дак, если больше ничего не умеем, как в земле ковыряться... - То ли иронизирует,

то ли всерьез Олег - непонятно... - Скажите, а чем отличается ваше объединение от колхоза?- По отчетности - ничем. Но здесь нельзя спрятаться за кем-то, увильнуть. И лишних

людей у нас нет. Я за механизаторами нашими нахожусь как за крепкой стеной, это Кошелев Леонид Михайлович, Пьянков Иван Петрович и Насонов Николай Иванович. Из них только Леонид Михайлович - наш, остальные - наемные. Понимаете, это проверенные люди, знающие и понимающие землю. Если бы ни они, нам бы совсем туго пришлось...

Олег - старший ребенок у своих родителей, Валентина - самая младшая у своих. Один из ее братьев летом приезжает из города, выпивает пару раз по сто, выходит с гармошкой на улицу - и говорит: “Эх, благодать... хорошо вы тут живете!” По его поведению ясно совершенно, что он ломоть оторванный, деревня для него - это двести грамм и гармошка на улице. На самом деле здесь надо трудиться. Много трудиться. И не только трудиться, но и уметь жить в согласии с окружающей действительностью. Ведь здесь как в городе не спрячешбся за железной дверью.

Зоны рядом, зеки, или, как их здесь называют, “жулики”, забредают часто, и с ними надо уметь сосуществовать. Ведь “жулики” иногда приходят, чтобы просто продать корзинку ягод или грибов; деревенскому жителю этого не надо, все у тебя и без того под ногами, но надо уважить людей, а то ведь и отомстить могут за грубость. Полиции рядом нет и в случае чего никто не приедет на подмогу. А два года назад злодеи срезали провода в сторону деревни, 49 пролетов по 70 метров. Олег увидел их случайно, ехал с почтой на тракторе – бросился в погоню. Уходили они на лыжах, и настиг их Олег уже возле их деревни. По счастью, помог участковый инспектор из поселка. Оказалось, это местные пьянчужки, дали им по два года, и теперь их уже выпустили. Чего теперь от них ждать?

А, когда Олег еще только начинал фермерство, его не только обзывали “кулаком”, но даже пытались в него стрелять:

- ...Был колхоз и тут появляется хозяйство, где воровать уже нельзя. Был у нас один такой уголовник, кто-то его “поджарил”, и... я едва ушел лесом, по снегу, без лыж. Когда горячка у него прошла, я его крепко, конечно отлупил, и все-таки было нам тогда страшно...

Главное все-таки в сельской жизни не криминал (которого здесь, в глуши не так и много - в поселке Бондюг воровства и пьяных разборок несравнимо больше), а ежедневный, зачастую монотонный труд. В города и поселки бегут именно от него. В этом-то и суть крестьянина: ежедневные заботы надо уметь воспринимать не как скучную рутину, не как “битву за урожай”, а как часть своей жизни.

Для Олега главная забота теперь - поиск горючего. Доставать его приходится всеми правдами и неправдами - и это вряд ли назовешь подлинными крестьянскими заботами. Субсидии на животноводческую продукцию за весь прошлый год составили 52 тысячи рублей, все эти деньги ушли на солярку и запчасти, ведь самый “молодой” трактор - 1992 года выпуска. Скорее, мы имеем дело с элементарным издевательством государства над сельхозпроизводителем, но здесь давно уже привыкли надеяться только самих на себя, а государство... лишь бы только не мешало! Здесь даже товарные кредиты не берут, потому что возвращать надо через месяц, а в такой глухомани это сделать невозможно физически. Прошедшей весной государство сильно “помогло”: чуть не сорвало в “Горизонте” посевную. За хозяйством “повисли” 500 рублей неоплаченных пени и налоговики на две недели арестовали его счет. Беда-то в том, что налоговая инспекция расположена в городе Красновишерске, а это больше 100 километров и, пока туда добирались, разбирались, выяснили, что инспектор просто забыл внести в компьютер платежку... в общем, еще чуть-чуть - и кранты.

Единственное, что отрадно Олегу и Валентине – это то, что хозяйство на сегодняшний день не имеет долгов. Олег даже подумывает расширяться: увеличить посевные площади (они уже взяли в аренду дополнительную землю) и вернуться к КРС. Но далеко загадывать сейчас не удается, потому что настоящих тружеников сейчас в деревнях мало (кроме фермерского объединения, есть еще парочка крепких самостоятельных хозяев, а остальные все - пьянь да рвань), а государство пока делает вид, что свои производители ему в тягость. Конечно, если бы в Новикове не было оптимизма, он бы давно все бросил, но оптимизм у Олега своеобразный:

- Вот, вчера сосед Ваня опять выпил, выступает: “Ну, чего, мужики, работайте! Вчера телевизор смотрел, Путин сказал: “Солярку дам, семена дам” Если Донбассу помогаем, нашим, русским, тем более поможем...” Ведь я как думаю... там, в колонии,

“жулики” сидят по три, четыре года. А мы-то на этой земле поставлены “пожизненно”. И никуда не денемся - выдюжим!

Буев, побеждающий судьбу

 

 Николай Буев

- …Это по-нашему, по-фронтовому… - Николай Антонович склеивает самокрутку. Не спеша прикуривает, задумывается, глядя в землю:  - Скоро и мне туда... девятый десяток, вишь, разменял. Да что-то торопиться-то пока не досуг!

      В случайных встречах есть элемент чуда. Люди перед тобою мелькают, как в калейдоскопе, кого-то ты сам ищешь, иные находят тебя. Казалось бы, так нужного тебе сегодня человека назавтра совершенно забываешь, в общем обычная журналистская суета. Бывает, сталкиваешься с кем-то нос к носу, минуешь человека и вперед - к новым вершинам… Но однажды человек этот всплывает в памяти. Приходит как озарение, вспышка. Вдруг понимаешь, что тебе сейчас именно его не хватает, ты не дослушал его, что-то сам не договорил, но...

    …Слякотной улицей я бежал по своим делам и не сразу приметил человечка, который, что-то напевая под нос, весело и истово разбивал киркой смерзшуюся груду угля. Показалось странным, что он стоит на коленях, не слишком-то это и удобно. Но, приглядевшись, замечаю: у старика нет обеих голеней. Набирает ведерко угля и лихо так, даже задорно направляется к калитке. Заметив меня, осведомляется:

   -Потеряли кого, мил человек? Давайте подскажу. А вы, видно, издалека?..   Слово за слово, разговорились. Зовут его Буев Николай Антонович. В 1943-м под

Сталинградом нарвался на немецкую мину, ноги изуродовало, но врачи попались добрые, собрали по кусочкам, так что солдат Буев дослужил-таки до Победы. Вернувшись домой в родной Ленинск-Кузнецк, пошел трудится на шахту имени Кирова (в те времена выбор был небогатый). Был запальщиком, есть такая шахтерская Специальность, связанная с взрывными работами. Тем, кто бывал в лаве, понятно, что климат тамошний не идет на пользу солдатским ранам, так что герою нашему недолго предстояло проработать под землей. В 60-м и 63-м ампутировали ему ноги.

    Мы знаем судьбу обезноженных фронтовиков: единицы из них не спились – тем более в рабочей окраине кузбасского городка. С Буевым получилось все иначе:

   - …А что в ей, в горькой? Пить - только дураку досуг. А если меру знашь, то вообще хорошо. Мне еще двух сыновей надо было поднять, дом вот этот строил к тому ж. Вы смеяться будете, а сыновей поднимаю до сих пор. Работают они у меня оба на ленинской автобазе. Второй год уж без зарплаты. А у супруги моей Александры Трифоновны тоже сын (первую мою жену я еще в 82-м схоронил), на двоих у нас восемь внуков и три правнука, кое-кому и помогать надо.

-Да разве ж хватает пенсии?..

 

      И кой чёрт меня сподвигнул на такой вопрос… Он напрягся, взглянул на меня с

подозрением. Кое-как удалось смягчить ситуацию, и разговор наш переместился в дом Буева. Вот он, классический русский уют: в печке трещит огонь, мерно постукивают ходики, и нежное, успокаивающее щебетание прялки в руках у Александры Трифоновны.

   - Слушай,-  предлагает Николай Антонович,-  пока тут у меня банька раскочегаривается, давай я тебе частушки свои спою! - И достает видавшую виды гармошку. Жаль, что многие из частушек непечатные, а точнее воспроизвести могу только одну, про скандально знаменитого братка-мэра Коняхина:

                                У нас в Ленинске вчера                                Закололи кошку                                А мер города сказал:                                 «Ешьте понемножку».     Но, поверьте, другие тоже смешные и злее. А улыбался Буев вообще редко. Может

быть, меня стеснялся... Между прочим, кроме частушек, я от него ни одного матерного слова не услышал. Странно, ведь он из того разряда русских людей, у которых, как принято говорить, душа нараспашку. Такие и за словом в карман не полезут. Они любят людей, и живут с удовольствием. Но мат... Все-таки я склонен думать, это от интеллигентности. А вершиной нашего знакомства стала заветная тетрадка Николая Степановича. Со стихами. Мягко говоря, они непрофессиональные, но в них есть выражение души Буева, то, что называется искренностью, а это ли не главная цель поэта? В тетради много стихов о войне, о родном городе, о шахтерах. Но выписал себе я одно,  называется оно «Преданность»:

                       Жили дружно, спокойно и тихо                       И друг другу преданны были они.                       Им большая семья не мешала                       И счастлива жизнь их была до конца.                       А детишки их все подрастали,                       И настала такая пора,                       Разлетелись по белому свету                       Все их дочери и сыновья.                       Мать заболела, отец загрустил,                       Сам занеможил - недолго прожил.                       А мать стосковалась, в постеле слегла,                       Немного прожила и сама умерла.                       ...И так они в землю ушли на века                       И преданность свою унесли навсегда.

Ценитель красного поэтического словца снисходительно улыбнется над этими строками, но многие ли из нынешних стихотворцев способны отобразить чистоту души русского человека? В сущности, это стиль Библии, но в Книге Книг я (по правде говоря, небольшой знаток) нечасто встречал слова подобной кристальности. Полагаю, в простых словах Николая Буева больше христианства, чем в проповедях священнослужителей...

     - …Они, стихи эти, чижало пишутся,- вздыхает старик,-  вымучиваешь, вымучиваешь одну строчку, а дальше - хоть на крышу лезь. Вот ходишь, ходишь, покуришь на воздухе - и не идет слово. И вдруг среди ночи как проснешься в поту и вот она, вторая строчка, за ней сразу третья, четвертая - и… опять двадцать пять! Не идет строка…

    На этом, собственно, наше общение кончилось. Завершалось время моей командировки, я спешил в аэропорт Кемерово. Ко времени нашего прощания как раз подошла банька, но пришлось уклониться от предложения попариться. Уже в самолете думал я вот о чем. Судьба-злодейка в буквальном смысле поставила человека на колени. Так живет он уже сорок пять лет. Путь здесь только один: постепенно перестать ходить и в конце концов переместиться на инвалидную коляску, благо инвалидам войны у нас покамест оказывается должное внимание, в колясках недостатка не будет.  Но у Буева нет в доме коляски. Да и во всем облике старика не присутствует даже намека на физический

недуг. Кажется, он так вот бодро прошагает подоле спившихся, но при всех конечностях  мужиков.

   С чем только не сравнивали Россию, а вот для меня теперь образ России - Николай Буев (простите пафос). Даже фамилия соответствует содержанию этого человека, так полон он жизнелюбия. Если рассудить, он просто любящий жизнь мужик. Разве надо большего?

 

     

Дусино счастье

  Евдокия Егорова

История Дуси Егоровой,изложенная самой жительницей села Невежкино в ею же сочиненных частушках. “Что такое глухомань? Много Мань — и мало Вань…” Такая здесь придумана

присказка. Ну, а сказка…  Над невежкинцами смеются не только потому, что само название “Невежкино” располагает к иронии, но и над странными нравами затерянного… нет не среди высоких хлебов, а среди густых бурьянов, села. Едешь от большака к Невежкину 17 километров — и все бурьяны, бурьяны… Совхоз брыкнулся в сторону, народ как-то покосился, что ли, и все к черту бросили.

И подались мужики во град Москву, за 800 километров, искать правды. Оной, конечно, не нашли, но, как говорит Дуся, “научились стричь для москвичей кусты”. А еще Дуся говорит: “У нас в Невежкине война”. Почему? А просто остались в селе старики, дети, да бабы. Бомжи еще остались, это из тех, кто не в силах уже садовые ножницы держать, только пузыри с отравой (и где ж берут, окаянные, ведь денег-то нет). Да… а мужики на газонах — воюют.

Всякое рассказывают (те, кто возвращается, конечно): в фирме с названием нерусским то ли “Русский шансон”, то ли “Русский газон” пашут, дачи богатых москвичей обхаживают. Работали и у Кобзона, и у Якубовича, и унижения всякие испытывали (ведь ведут себя “звезды”, как баре, чуть не мордой в эти кусты тыкают, ежели что не по ним). Некоторые из особо бесстыжих невежкинских отходников уже “обходили” тоскующих москвичек (видно и в Первопрестольной женское счастье просто не дается). Здесь, в Невежкино, семьи рушатся, женщины тоже страдают и тоскуют, детишки остаются без должного воспитания. Катимся под Кудыкину гору…

Ну так вот… Местная жительница Евдокия Андреевна Егорова, или попросту Дуся, в день, когда ей исполнился 41 год, стала сочинять частушки. До того никакого отношения к творчеству или даже к слову художественному отношения она не имела. Первая частушка была такая:

 Наше Невежкино село было хлебородное,Теперя бурьяном заросло… Матушка моя родная! Слова народу понравились и по праздникам частушку стали включать в обычный

частушечный набор. Совхоз здешний назывался “Имени Шарова”, сорок лет так назывался, и, что характерно, во всем селе не было человека, кто мог бы растолковать, кто таков, собственно, был этот товарищ Шаров. Может, правда, мужик дельный. Хотя — вряд ли, иначе почему от человека одно имя и осталось. Едва переименовали “Имени Шарова” в “Русь”, совхоз и развалился. Может и не стоило переименовывать-то? Шаров — Бог с ним, а за Русь-матушку обидно.

Дусина жизнь была простая. В совхозе работала. Работала, работала… А больше по сути ничего и не было. Вот, что она сама говорит:

- Наше село “Китаем” называли. Ой, детишек у нас родилось… Пропасть! И по тринадцать, и по пятнадцать. А то и по восемнадцать. А теперя, в данный момент, только одна мать-героиня у нас, Любовь Васильевна Сидоркина: одиннадцать у нее. Теперя мы не китайцы, скитальцы. И у моей мамы детей было одиннадцать. Сейчас в живых осталось пять. Я — восьмая по счету. Кончила я семь классов — и пошла со взрослыми работать. А чего сидеть-то? И косила, и на волокушах ездила. А потом стала дояркой. И так двадцать пять лет: летом — на свекле (до семи гектар обрабатывала!), зимой — в подменные доярки. Отпусков ни разу не брала, думала: “Как же я буду сидеть в отпуске-то?” Пять лет мать больная была, рассудка немного лишилась, приходилось ее и таскать на плечах, и запирать на палку, чтоб не сбежала и не замерзла (жалко же). Ну, а последние тринадцать лет — одна…

…Кстати, об истории Невежкина. Дуся поведала мне то ли легенду, то ли быль. Село сначала называлось по-другому (уже никто и  не помнит, как), и местный мужик поехал в город на базар — продавать лисьи шкуры. А город тот (назывался он Чембар) проезжал царь Александр. Все мужики — люди как люди — шапки поскидывали, головы преклонили. А мужик с лисьими шкурами пялится на государя — и шапки не снимает. Царь подъехал к нему и строго так погрозил пальцем: “Ах ты, невежа…” Мужики наказали батогами и отпустили. Так “Невежкино” к селу и пристало. И вот, что я думаю: а, может, он вовсе и не невежей был, а просто горделивым и независимым человеком? Ведь здесь не знали крепостного права, люди в селе собирались беглые, с властями несогласные. Жили охотой, ловили рыбу в реке Вороне, ткали, плели лапти,

хлебопашествовали. И не они виноваты, что однажды их согнали в совхоз имени какого-то Шарова. Совхоз им гордость-то и пообломал.

Земли здесь хорошие, плодородные, и удивительно, какими талантами нужно обладать, чтобы их бросить. Невежкинцы называют себя русскими людьми, но по одеянию своему народному не похожи они ни на русских, ни на мордву (а вокруг большинство сел — мордовские). Соседи знают, что невежкинцы — мещера. Что за народность — никто в толк не берет, а носят невежкинцы прозвище “невёжки-долгоспины”. И речь здесь русская, и песни тоже русские, а что-то в них такое… не от мира сего, что ли.

Частушки у Дуси, по ее утверждению, стали рождаться оттого, что дома у нее нет (и никогда не было) ни радио, ни телевизора. При такой информационной благодати она знает разве приблизительно, кто в стране у власти. Нет, высшее руководство выучила (все женщины о них сейчас на посиделках судят — политически подкованными стали). А о тех процессах, которые происходит в стране, она знает выборочно. Телевизор Дуся не имеет по соображениям идейным:

- …Своей жизни у меня не было, а чего чужую смотреть? Помешали в моей судьбе злые люди. Да и я сама себе помешала. Часто теперя говорю себе: “Ах, ты, дурачок, был бы мой мужичек, я б одному ему уважала!..” Значит, судьба моя така. И женихи-то были. Сойдемся, побещаемся, а на утро того дня, когда сговор должон быть, меня вдруг осеняет: “Мама, не пойду я за него! Не люб он мне…” С одним мы тогда долго сговаривались, договорились уже, но снова утро, и снова какой-то чертенок меня в бок: “Мама, не пойду!..” А теперя… эх, теперя во сне его увидать бы только — и помирать можно! И ничего у меня нету, только “бестолковка” котору мне родители приделали. Вон, у Маньки Егоровой, подружки моей: тридцать два человека в семье — детей семеро да внуков пятнадцать!

 Эх, меня мама родила, мать моя — Наталья,Всех на жизню родила — меня на страданье…Кто живет по одиночке, ох, несчастны энти дочки,Кто живет по одному — не дай Господь никому! Слыхала я, что старость одинокая — это болезня. В одиночестве — что? Мысли

лезут. И не отвертеться от них. От них и строчки в голову лезут: Подошло такое время: просыпаюсь — и боюсь,Разорили весь совхоз, разорили и всю “Русь”,Весь распродали совхоз, а мне все не верится,Разобрали все склады — осталась одна мельница…(Это, значит, еще до мельницы очередь не дошла — людям-то молоть где-то надо…)Все начальники нажились, и все наживаются,А простой рабочий класс до земли сгибается.Подошло такое время: народ ударился в тоску,Кому в силу, кому нет — а поехали в Москву… А ведь и я по молодости могла в Москву поехать! Приезжала как-то моя подруга с

начальником ткацкой фабрики, Трехгорной, что ль. Говорит: “Поедем, Дуня, с нами!” А мама не пустила…

Ну, про политику у Дуси тоже есть мысли (хотя, напомню, она только по разговорам судит о политических течениях в нашем обществе):

 То и дело выбираем новое правительство,Что бы не было забастовок, и никакого вредительства.

Толь что-то все министры дров ломают впопыхах.А куда реформы гонят? Не споймем мы тут пока.Дорогой ты наш Медведев, ты у Путина  принял.Руководи по совести — не дай Россию на обвал!Я немало работала, немало ворочала,Через трудную работу меня скособочило.Разве ж нет у меня права, разве ж нет у меня льгот?Иль останемся рабами, ждать, когда конец придет? Насчет “скособочило” случилось так. Попала Дуся на ферме ногой в транспортер,

неудачно ее развернуло, бросило, протащило, - оттого произошло у нее смещение позвонков, и временная парализация. Три месяца она дома провалялась недвижима, в одиночестве. Один раз пришел ее навестить один бобыль, чуть старшее ее. Ну, спросил, чем помочь — и ушел. И теперь село записало их в “жениха с невестой”. Он не нравится Дусе, бородатый, мрачный какой-то. Да еще подозрительно: ну, она, может, из-за глупости и привередливости своей замуж не вышла. А он-то что не женился? Хотя, с другой стороны, других-то в Невежкине и нет…

Когда лежала, пришлось избавиться от коровы. Ограничилась козой, кличку которой дала: Барыня. Была овца, но ее украли, наверное, кто-то из бомжей. Она сочинила и на это событие:

 Унесли у меня овцу, доброго здоровья молодцу!Его номер не пройдет — Господь больше все возьмет… Частушки у Дуси есть всякого толка, только нет ни одной матерной. И вот, почему:- У нас не принято скверно говорить. Когда женщина ругается — Божья мать с

престола сходит. Вот, умру, люди мои частушки разберут по частям; что хорошее — оставят, плохое — собакам отдадут…

Самое последнее, что сочинилось у Дуси, вот это (право, не знаю, что за стиль получился у бывшей доярки — то ли элегия, то ли плач, но не частушка — точно):

 

У колодца две товарки обсуждают мужиков:“Ох, каких нашли, подруга, мы с тобою чудаков!”За чудаками-мужиками жигули-машины,А у меня, у одинокой, на лице морщины.На дворе у меня скотина, два козленка, два ягначка,А в душе покоя нету — в доме нету старичка… Дуся частушки свои не поет, а “играет”. Чаще — на посиделках, куда собираются

изредка самые активные невежкинские женщины. Гармонисты уехали стричь кусты, так вот, что бабы выдумали: расческа, кусочек бумажки — и готова тебе музыкальная струмента! Поют, конечно, не только частушки, а разные песни. Теперь все чаще заунывные. Попоют — и поплачат. Потом выпьют по стопочке (большего выпивать не принято), посмеются, снова поплачат… так и ночь в окошко постучится. А все-таки рефреном звучит сочиненное Евдокией Егоровой:

 Мы, невежкински девчонки, Нигде не пропадем!Крутые горы мы объедем, сине море обойдем! Эх, Евдокия Андреевна… А может счастье твое еще где-то прячется? Только руку

протяни…

Илья Муромец эпохи Internet

Сергей Беляев

Одного англичанина, который из-за болезни лишился способности двигаться, а потом стал профессором Кембриджа и знаменитым ученым, объявили национальным героем. Ему преодолеть физические трудности, между прочим, помогало общество. А вот представьте себе такого англичанина в условиях какого-нибудь убогого российского интерната для инвалидов... Когда он - хоть и больной, но человек! - именуется “контингентом” и обязан ежедневно говорить “спасибо” начальству за то, что оно, “родное”, предоставило койку и кормит чтоб невзначай не сдох. А каково Вам будет услышать, что нашелся человек, простой русский мужик из глубинки, который, будучи недвижим, не только преодолел “совковую” систему, но и достиг того, что и миллиону здоровых людей не под силу!

У Сергея Беляева сохранились очень смутные воспоминания об эпохе, когда он весело бегал, свободно поднимал руки и запросто играл с другими детьми. В трехлетнем возрасте его настигла жестокая болезнь полиомиелит, что привело (к сожалению, не без помощи врачей) к поражению нервной системы, в результате чего он потерял способность

шевелить руками и ногами. Единственная “зацепка”, которую ему “любезно” подарила болезнь - способность поворачивать голову, шевелить пальцами, разговаривать и, естественно, мыслить.

В маленьком поселочке Солгинский, где семья Беляевых жила, дети воспитывались в привычке к взаимопомощи и великодушию, а потому до окончания школы Сергей не ощущал до конца всей тяжести своей болезни, ведь ему помогали буквально во всем. Он серьезно увлекался математикой, программированием и собирался поступать в ВУЗ, в общем, планов было громадье, пока...

 

  

В общем, после школы одноклассники стали разъезжаться - кто поступил в разные техникумы и институты, а кто ушел служить в армию - и настал момент, когда Сергей понял, что даже если он с помощью родителей доберется до большого города и поступит в ВУЗ, он надолго станет обузой для матери или сестер. И наш герой решил поставить на себе крест.

В Каргопольский интернат для престарелых и инвалидов он приехал умирать. В его планах на жизнь оставалось года два-три, тем более что условия содержания “контингента”, которые предстали пред его юным взором, еще сильнее подкрепили его намерения. Кто хоть раз бывал в совковых богадельнях - все поймет без слов. Сергей просто лежал на своем койко-месте, чувствовал как превращается в “овоща” и ждал конца.

Но случилось чудо. Незначительное, но все-таки... Сергей уже разуверился в своих друзьях детства, он понял, что про него просто забыли и однажды в интернат пришла девушка, его бывшая одноклассница Люда Гир. Она заканчивала техникум в Ярославле и на практику попросилась именно в Каргополь и именно для того, чтобы повидать Сергея. Был долгий, тяжелый разговор - ведь наш герой уже разучился кому-либо доверять - и в результате Сергей поверил.

 Поверил в то, что может что-то в этом мире сделать. Он почувствовал точку опоры.

Он и сейчас благодарен Людмиле - ведь она практически вытянула его из могилы. Теперь она живет далеко, у нее своя семья, тем не менее, Сергей считает ее своим ангелом-хранителем.

С тех пор Сергей понял: вся беда инвалида в том, что система приучает его жить “для себя”, в то время как вкус к жизни может появится только у того человека, который живет для других. В свое время на слишком добросовестные доктора “подсадили” его на таблетки, много таблеток. Его убедили в том, что у него стенокардия и весь подоконник у его кровати сплошь был завален лекарствами. Но пришел доктор Александр Григорьевич Поздеев и сказал: “Знаешь что, давай с тобой договоримся, что таблетки ты будешь принимать только если тебе станет плохо...” И с тех пор много лет Сергей никаких таблеток не пьет, и, что замечательно, никаких признаков стенокардии нет и в помине!

Начал Сергей с шахмат. Он вообще неплохо играет в шахматы, а тогда он в интернате создал сборную команду, которая участвовала в чемпионате города и даже занимала призовые места. Потом были шашки, а вскоре настала Перестройка, которая в интернате воспринялась как светопреставление. Ведь система была какова: инвалидов “воспитывали” в страхе, они должны были “сидеть по норам и не высовываться, чтобы не опорочить советский образ жизни” (чиновникам казалось, что иностранцы должны быть уверены в том, что инвалидов в СССР нет). Кстати, до 2000-го года, то есть в течение 24 лет жизни в Каргополе, Сергей вообще не выезжал в город и не видел его!

Сергей возглавил первую в области ячейку общества инвалидов, а потом явился “мозгом” первого кооператива, в котором те из инвалидов, которые владели руками, вырезали наличники и прочую деревянную красоту. Кстати, те, кто работал к кооперативе, оставили интернат, теперь живут в обществе и не жалуются ни на что, а болезни свои - так забыли вообще.

Сергей женился, супруга его Елена тоже с трудом передвигается - только в коляске - и, когда она была “сдана” в интернат (она осталась сиротой), она находилась в еще большей депрессии, чем наш герой в тот же момент прибытия в “богадельню”. История их отношений вообще удивительна, ведь получилось так, что эти люди практически стали половинками друг друга, но, так как наш герой просил не распространяться о личной жизни семьи Беляевых, мы не будет затрагивать этот вопрос. Скажу только, что они уже 15 лет идут по жизни бок о бок и помогают друг другу переносить все напасти.

Итак, оба весьма ограничены в движениях, однако они в начале 90-х Беляевы решили начать свое дело. Для этого они приобрели полуразбитую пишущую машинку и стали распечатывать для одной московской фирмы списки литературы, которую та фирма распространяла по почте. Трудились по несколько часов, насколько хватало сил, по очереди (ведь обоим печатание доставляло физические мучения), и, едва только заработали немножко денег, они смогли купить примитивный компьютер типа “Спектрум”, с принтером.

“Двигатель прогресса - человеческая лень”, - любит повторять Сергей. Хотя, о какой лени можно здесь говорить... Теперь Сергей не жалеет, что судьба определила ему интернатовское житие, ему только немного горько за себя: надо было все-таки попытаться учиться - тогда он бы принес больше пользы людям. Двадцать четыре года... все-таки их можно было использовать эффективнее. Но ведь тогда были другие времена!

После “печатной мастерской” Сергей вознамерился открыть в Каргополе... книжный магазин. Когда он об этом заявил директору интерната, тот, привычно поглядев на него (как и на всех инвалидов вкупе) как на идиота, сказал: “Ну, чего ж, давай...” Он все воспринял как очередной дебилоидный бред “контингента”. Через несколько дней магазин открылся. Фирма, на которую они с Леной пахали за копейки, торговала книгами по почте, вот Сергей и решил снять комнатку в старом комбинате бытового обслуживания в городе, нанял женщину, которая и занималась торговлей, в то время как выбором ассортимента (в беляевском магазине он был самым большим в городе) и выпиской книг

занимался Сергей. К слову, Сергей ни разу так и не увидел своего магазина воочию, так как (о чем было сказано раньше) в город его было просто некому свозить.

Но через пару лет магазин обанкротился. Случилось так, что людям стали задерживать зарплату, потенциальные покупатели обеднели, к тому же нашлись физически здоровые парни, перехватившие простую и эффективную книготорговую идею Сергея. Тем не менее, он гордится, что смог довольно быстро рассчитаться со всеми долгами и наконец приступить к реализации своей главной мечты. Все время, с самого начала перед Сергеем стояла одна и та же цель: создать свой компьютерный центр. К тому же он понял, что “управлять надо там, где можно присутствовать”, несмотря ни на какие физические преграды.

Они с Леной завели у себя в интернате компьютер помощнее, купили лазерный принтер и стали распечатывать по заказам всевозможные бланки. И в этот момент Сергею поистине повезло, наверное, единственный раз в жизни, в течение которой по неписанному российскому правилу ему все время приходилось действовать не “благодаря” а “вопреки”.

Беляевы стали первыми пользователями сети Интернет в городе. Случилось это в 1999-м, но Интернет в те времена был в прямом смысле золотым: надо было платить не только за подключение, но и за междугородний звонок. Тем не менее, Сергей нашел во Всемирной Паутине сообщение одного фонда о том, что они объявляют конкурс на гранты среди всех, кто может создать сайт города. Специалисты фонда, приехавшие в Каргополь, с удивлением узнали, что Интернета в городе нет даже на узле связи, и пользователь Сети “пока только один - Беляев С.А.”. Он понял, что это его “звездный час” и поставил условие: “я вам сайт - вы мне - квартиру”. Заказчики (фонд вместе с городом) его не обманули и действительно в качестве гранта дали однокомнатную квартиру в центре города.

 Теперь Сергей - владелец целого компьютерного клуба с названием “AXIS”, к тому же вместе с супругой они занимаются продажей компьютеров и комплектующих к ним. С легкой руки Беляевых уровень “интернетизации” (на душу населения) города за последние два года стал выше, чем в Петербурге (а уж а районных центрах здесь и речи не может быть). Город передал в аренду Сергею ветхий дом на берегу реки Онеги, который в настоящий момент реставрируется. Там будет информационный центр с самыми современными компьютерами и спутниковым подключением к Интернету. Дело ведь в том, что в настоящее время клуб расположен в квартире Беляевых и соседям это не слишком нравится - ведь поток молодых людей не иссякает здесь до позднего вечера:

- Многие думают: компьютерами детишки “дурятся”. А я думаю, если использовать умные программы, если ребята попадут в правильные руки - будет хорошо. Даже если компьютеры используются для игры, а не для дела, ребята не на улице, они не ругаются, не пьют...

Вроде бы все “на мази”, а Сергей все еще не верит, что живет в собственной квартире, что скоро у них будет СВОЙ дом... Можно за многое ругать нынешние времена, но ведь смотрите: у человека есть голова и двигающиеся кончики пальцев, и он смог этим построить свою жизнь! В свое время такой же архангельский мужик Миши Ломоносов взял - и покорил все возможные вершины науки. Ломоносов был физически здоров, а вот архангельскому мужику Сереже Беляеву тоже удалось покорить вершины - правда, пониже. Но ведь ему и труднее было, наверное, в тысячи раз!

Сергей - как Илья Муромец, долгие годы сиднем просидевший “на печи”. Илья встал благодаря чуду, Сергей - только благодаря своему таланту и своей воле. И только ему известно, чего это ему стоило...

Для сравнения...

 

Профессор Стивен Хокинг (Stephen Hawking), один из самых известных физиков-теоретиков современности, был экстренно госпитализирован в Эддинбрукскую больницу (Addenbrooke's Hospital) в Кембридже. По словам представителей Кембриджского университета, где работает ученый, последние две недели профессор Хокинг страдал от инфекционного  заболевания, что и стало причиной госпитализации.

67-летний ученый является специалистом в области космологии и квантовой гравитации, в частности, ему принадлежит теория «испарения» черных дыр. Профессор Хокинг также известен как популяризатор науки. Его книги «Краткая история времени» (A Brief History of Time) и «Мир в ореховой скорлупе» (The Universe in a Nutshell) в доступной форме рассказывают о возможности объединения эйнштейновской теории относительности и квантовой механики.В соавторстве со своей дочерью Люси (Lucy) он написал две научно-популярные книги для детей – «Джордж и тайны вселенной» (George's Secret Key to the Universe) и «George and the Cosmic Treasure Hunt» (пока не переведена русский).

Стивен Хокинг известен также как один из самых долгоживущих больных с боковым амиотрофическим склерозом, болезнью, которая сделала его практически полностью парализованным. Страшный диагноз был поставлен в 1963 году, когда ученому был всего 21 год. Несмотря на прогнозы врачей, отводивших ему не более десяти лет жизни, профессор Хокинг не только до сих пор ведет научную и преподавательскую работу, но также совершил полет в невесомости на борту самолета и планирует путешествие в качестве «космического туриста». Он является отцом троих детей и дедушкой одного внука.

Профессор Питер Хейнес (Peter Haynes), глава отделения прикладной математики и теоретической физики в Кембридже, а также другие сотрудники университета желают профессору Хокингу скорейшего выздоровления: «Он замечательный коллега, и мы надеемся, что он вскоре вернется к нам».

 

Кулак

 Павел Чудецкий

Начиналось все с каких-то не слишком убедительных сплетен, согласно которым в глухой-глухой деревне обитает старик, который всю свою жизнь плевал на власти (даже на советскую!), жил отдельным хутором, натуральным хозяйством, продавал какой-то особенно целебный мед, держал неимоверное количество скотины и даже давал председателям колхозов деньги в кредит, чтобы те смогли выплатить зарплату людям. Когда в одном селе пришла в ветхость школа, этот «куркуль» предложил выстроить новую на свои деньги, только при условии, что школу назовут его именем. Власти отказались, о чем потом горько жалели. И более того: этот человек был единственным на всю область официальным миллионером. И это при коммунистах!

Скажу сразу: почти все сведения «сарафанного радио» оказались преувеличенными. Но по сути... все нашептанное злыми языками оказалось голой правдой!

Чудецкого сторонятся до сих пор, полагаю, в нас просто еще сильна «совковая» закваска. Связи с деревенькой Марьино, в которой этот легендарный человек проживает со своей супругой, нет, дорог - тоже нет, поэтому точно даже не было известно, живы ли старики вообще. А попасть к этому человеку, уже не знаю, почему, хотелось. Нет, я немножко лгу - я знаю, почему хотелось. Человеческое мое любопытство было пробуждено одной фразой, оброненной каким-то мужичком в райцентре: «Мы его ругали, ан, в итоге вышло, что он был прав...»Я стал искать «подходы» и вскоре узнал, что сын Чудецкого работает участковым милиционером в поселке Аносово, к которому деревня Марьино приписана. Немного помогло везение: Алексей (так зовут сына) дежурил по районному УВД, я его разыскал и мы договорились, что завтра с утра я приду в Аносово, а там он что-нибудь придумает. В смысле, поможет добраться до стариков.На следующее утро десять километров от райцентра до Аносова я отмахал пешком меньше чем за пару часов, и в доме у Алексея мы пили чай, готовясь к дальнейшему пути.

Ходила, кстати, еще одна сплетня (Чудецкий вообще, как былинный богатырь буквально «оброс» мифами!), согласно которой старик своим детям не дал ни копейки, считая, что на свою жизнь они должны заработать сами. И она оказалась лживой, но в общем-то в моей неуемной голове сложился какой-то библейский образ «Моисея», а может быть даже колдуна, который, пожалуй, мог меня и не проклясть, а то и приворожить... Но Алексей меня понемногу «ставил на место». То есть, за чаем поведал о том, как все обстоит на самом деле, или, как минимум, по его версии.

  Их, детей, всего шестеро: Алексей и пять старших сестер. Три сестры сейчас живут в

Эстонии, две - в Вологодской области, а вот на родине остался он один. Все они родились и выросли в той самой деревеньке, в которую нам предстояло сейчас направиться.В Марьине они, отец Павел Павлович и мама Александра Николаевна, живут сейчас вдвоем и выезжать никуда не собираются. Как я заметил, про супругу старика говорилось редко и складывалось впечатление, что ее как будто вовсе и нет. Позже я убедился в обратном: практически все хозяйство сейчас лежит на плечах этой удивительной женщины. Но это позже, позже, а пока...Во дворе уже был «запряжен» Алексеев трактор «Беларусь». Запряжен в том смысле, что к нему была прицеплена телега, в которой нам и предстояло ехать: я говорю «нам», потому что у нас нашлись попутчики.

Перед отправкой мы немного поговорили с супругой Алексея Ларисой. Она - учительница младших классов в здешней школе, и всего в трех классах у нее 10 детишек. Строили новую школу больше 15 лет и сдали только в прошлом году, но количество учащихся за время долгостроя сократилось чуть ли не в три раза и теперь, получается, школа почти что пустует. Родом Лариса из прекрасного города Сочи, и сюда, в лесную Костромскую глушь ее привела... романтика. Насмотрелась у себя на Черноморском побережье советских фильмов про деревню и колхозы - и решила махнуть в глубинку. Романтический настрой испарился на второй же день по прибытии в Аносово, потому как кругом была беспросветная грязь, пьянка, но, что особенно досаждало - так это по-особенному облюбовавшие открытые части ее тела комары. Их даже местные ругали за уникальную кровожадность. Но педагогический коллектив встретил ее тепло, а вскоре она сошлась с местным парнем, Лешей Чудецким и их свадьба не заставила себя ждать. Теперь у них два замечательных сына, Женька и Пашка, и вообще Лариса наконец

пообвыклась, тем более что каждый год они ездят на ее родину отдыхать всей семьей. Жаль только, дорога на Юг неуклонно дорожает и все труднее накопить на нее деньги.Итак, вскоре наш «экипаж» выехал за пределы поселка и весело затарахтел навстречу метели. В кабине сидели Алексей с напросившимся сыном Пашкой, в телеге - средних лет мужчина, и старушка. Мужчину зовут Николаем Михайловичем, он колхозный ветеринар, бабушку - Зоя Степановна. Для чего они едут, я не спрашивал, потому как посчитал, что негоже проявлять излишнее любопытство. Жизнь учит: молчи и слушай, САМИ расскажут, да еще и приврут. Дорога сначала была скверная, потом – еще хуже, а скоро таковой не стало вовсе.

По пути мы заехали в деревеньку, в которой по всем приметам жили люди. Там у одного из домов мужики сгрузили мешки. Николай Михайлович пояснил, что это он с оказией привез своей матери дробленый овес для корма скотине. Алексей же показал мне на развалины церкви, виднеющейся на краю деревни, причем, если церковь почти сровнялась с землей, то непомерно высокая колокольня выглядела как новенькая: - Гляди... Ты еще вспомнишь эту церковь и эту деревню...Ох уж эти полунамеки. Потом ехали через поля и леса, казалось бы, напропалую. Кое-где трактор буксовал в грязи (земля под снегом еще не успела промерзнуть), несколько раз телега кренилась настолько, что мы едва не вывалились, а один раз пришлось сделать длительную остановку для того чтобы срубить и оттащить подломившееся дерево, перекрывшее наш путь. Когда мы переправлялись через речку по прогнившему деревянному мосту, бабушка яростно перекрестилась.  Где-то через час пути впереди показались черные избы.

Это и было Марьино. Выглядела деревенька о трех избах не шибко гламурно, но дома, стоящие на угоре, обтекаемом речками Коза и Идол, по мере приближения казались все более могучими, вблизи же они представились прямо-таки крепостями. Жилым из домов оказался лишь один, остальные же использовались под хозяйственные нужды. По сути эта не деревня вовсе, а крепкий хутор, ощущение же заброшенности наверняка было порождено пасмурной и ветреной погодой. В дороге нас изрядно обдуло и шибко тянуло в теплый дом. Когда мы направлялись к нему, я обратил внимание на большое количество утепленных на зиму ульев и допотопный грузовик, кажется «полуторку»; такие я видел разве только в кино про войну. На удивление внутри жилого дома было людно. Кроме хозяев, в светлице сидели женщина, девушка и мужчина. Немногим позже я разобрался: женщина была хозяйской дочерью (и соответственно сестрой Алексея), девушка - внучкой, а мужчина, имеющий вид человека, чей организм изрядно подпорчен частым употреблением низкокачественного спиртного, пришел из той самой деревни, в которую мы недавно заезжали. Дочка и внучка приехали погостить и заодно взять мясо. Сегодня предстояло значительное событие: должно заколоть восемь овец. Собственно, для подмоги в этом деле приехали и наши попутчики. Это чисто деревенское правило: помогать друг другу в тяжелых делах, название даже такое есть: помочи.

Как-то быстро все разошлись по двору и приступили каждый к своим делам, причем, было заметно, что все это давно «обкатано» (разве только я себя чувствовал несколько неуютно, так как был не при деле), и мы остались один на один с хозяином. В первую очередь я обратил внимание на его огромные ручищи. Несмотря на то, что Пал Палычу (почти все, даже сын, уважительно обращались к нему: «дед», причем звучало это очень уважительно) исполнилось 87 лет, вид его был примерно такой, как на картине Сурикова «Меньшиков в Березове». То есть встанет сейчас старик, расправит плечи - и головой проломит потолок! А вот бабушка, Александра Николаевна – вся согбенная, как будто крестьянский труд приучил ее никогда не разгибаться. Она что-то постоянно делала на кухне и в сен; все шныряла мимо нас, то выходя из горницы, то возвращаясь. А дед не делал ничего. Он болел. Конкретно чем, он сказать не мог, просто говорил: «Все болит...» Большую часть времени, как мне сказала бабушка, он проводит на печи, и сейчас слез

только чтобы встретить гостей. Мне он живо обрадовался, и такую реакцию объяснил так:- Помру скоро. Пятнадцатого декабря наверное.- Неужто вам дано знать?- Места у нас такие, что, может, дано мне знать... Знаки были.Ну, как продолжать разговор на эту тему? Как-то, вы знаете, я верю людям, которые общаются с природой, с Землей-матушкой. Мне кажется, им и впрямь доступны знания, до которых лично мне далеко. В общем я промолчал, в то время как дед продолжил:

- Это хорошо, что вы приехали. Есть, кому рассказать...- Только давайте с самого начала... - Я знал, что времени у нас много, до вечера, и

потому решил Пал Палыча не торопить, тем более еще полчаса назад вообще стоял вопрос о том, примет меня дед или пошлет к чертям. Я иочувствовал, что человек испытывает потребность выговориться, получается, я для старика исповедальню устроил.

Многое из рассказа Пал Палыча я упускаю, но основную канву его жизни все-таки воспроизведу. Родился он в той самой деревне, которую мы проезжали. Называется она Мальгино и отец Пал Палыча служил в той самой церкви, которую мне показал Алексей – псаломщиком. В такой же должности пребывал и его дед. Фамилия «Чудецкий» - относительно недавняя и дали ее одному из предков деда, когда тот учился в духовной семинарии. Мода в старину была такая: придумывать для попов фамилии типа Боголюбовых, Великославиных или тех же Чудецких. Отец, Павел Иванович, тоже учился в семинарии, но его выгнали (за сущую глупость - курение), зато два его брата (дяди нашего героя) получили духовное образование и стали священниками. Церковь в Мальгине называлась «Троица-Чтоуголов», и это означало, что пребывающие в ней верующие получали исцеление от головных болей.

Как и многие дети священников, маленький Паша церкви не любил. Точнее, не церкви, а долгих служб:

- Стоим мы в церкве, я спрашиваю маму: «Скоро кончится служба-то!» Если говорит: «Скоро...», я был шибко недоволен, если: «Сейчас!», я был счастлив и бежал во двор. Я глупый, конечно был, и помню, спрашивал у одного из своих дядьев: «Дядя Алексей, вы всю жизнь прослужили Богу. Но его ведь нету!» А он в ответ: «Без веры ведь жить нельзя. Надо во что-то верить...» Меня-то в школе воспитывали в духе безверия. Но потом я только в том убеждался, что в жизнь всех, кто неладно что делает, постигает какая-то кара. Разве не Бог наказывает?

Отец Пал Палыча родился в один год с Лениным. Было у него три дочери и один сын, но так случилось, что первая его жена погибла. Случилась трагедия: она свалилась в колодец и там ее нашли уже мертвой. Сын настолько сильно переживал горе, с что лишился ума, жизнь свою он так и закончил в психиатрической больнице. Недалеко в то время жил богатый лесопромышленник, купец первой гильдии со звучной фамилией Херов (простите, но из песни слова не выкинешь...). Перед самой революцией Херову «ударил бес в ребро», он бросил семью и переехал жить в другую деревню к своей любовнице, для которой загодя построил большой дом. Но «рая» не получилось: очень скоро старика разбил паралич. Мама Пал Палыча приходилась этому богатею дальней родственницей, точнее, замужем за его единственным сыном была ее сестра. Может это и совпадение, но у дедушки Чудецкого по материнской линии было ровно столько же детей, как и у него самого: пять дочерей и один сын.

Сына Херова (и дядю нашего героя) зверски убили. Убийцу нашли, судили, но после революции его выпустили с каторги как «борца с несправедливым строем». Через несколько лет так случилось, что ровно на том же месте, где погиб Херов-младший, кто-то всадил нож в сердце сыну убийцы. Второе злодейство так и не было раскрыто, но в народе шли разговоры, что якобы к мести была причастна вдова (тетка Пал Палыча):

- Ну, как тут о каре не вспомнить? Я много думал об этом, и вот, что понял: я, может, и сам так сделал бы...

Мама Пал Палыча, Надежда Евгеньевна, сильно засиделась в девках и за вдовца, 54-летнего Чудецкого она вышла в 38 лет. Сам же он появился на свет, когда маме стукнуло 40. Когда еще наш герой пребывал в утробе матери, жизнь его подверглась страшной опасности. У его отца была привычка: после бани он выпивал большой бокал чаю. Однажды приехала в деревню со своим сожителем его старшая дочь Клавдия. Они задумали злодейство, о котором, конечно, пока никто не знал. А именно: насыпали они в бокал смертельную дозу мышьяка. Но так получилось, что первой вышла из бани его жена и отпила немного чаю. Хорошо, что немного! Ее успели отвезти в Чухлому, в больницу, там выходили, но ребенок, то есть, наш герой родился болезненным, да еще у него определили «шумы в сердце». Старшая сестра-злодейка, как ни в чем ни бывало, уехала куда-то. Там, по слухам, она вела распутную жизнь и часто меняла сожителей, но в деревне о ней вспоминали редко (хотя и зломеько), так как все сельское существование было наполнено трудом.

А потом наступило злосчастное раскулачивание. Его отца с трудом можно было причислить к кулакам, но тут сыграли свою роль духовная профессия отца, родственные связи матери и то, что в их хозяйстве всегда было много ульев. К тому же отец был отличным часовым мастером и все стены их мальгинского дома были увешаны часами.

- Эх... русские люди... ёлки зеленые. Ну, почему мы такие завистливые? Особо у нас ничего не было: лошадь, корова и три овцы. Один год быка держали.  А тут как: приедут из города и говорят: «С вас налог, десять пудов зерна» Отец отвезет. А через какое-то время опять приезжают: «С вас еще двадцать пудов зерна». Он опять отвезет. Они снова едут через две недели: «С вас еще тридцать пудов» Но у него больше нет. «Ах, ты не хочешь, отродье кулацкое!» И давай наше имущество описывать. А что у нас было? Полное собрание сочинений, Пушкина, перины, подушки - это все мамино приданое. Ружье-берданку и граммофон забрали. Но больше всего мне жалко было одно: у отца был железный ящик, а в нем инструмент. Ой, ладный какой инструмент был! Он его успел отдать родственникам на хранение, но... так я его больше и не увидел...Отца сослали в Сибирь. Это было в 32-м. Высадили его на какой-то станции в Кемеровской области и сказали: «Давай-ка, старик, иди куда хочешь...» Павел Иванович знал, что в городе Белово живет его старшая дочь, та самая, которая его хотела отравить. Он ее простил, потому что другого выхода у него не было: власти под страхом смерти запретили возвращаться домой. И он отправился туда. Пешком, за 300 километров (для Сибири, как он считал, это расстояние небольшое). В дороге, переправляясь через какую-то реку, он промок, простудился, но до Белово все-таки дошел. И почти сразу же там скончался.

После того, как их дом разорили власти, Павел с матерью уехали в Ленинград, где осела другая его старшая сестра Анастасия. Она была доброй и согласилась приютить их двоих. В городе на Неве Павел проучился до 8 класса, в то время как мама работала подсобницей на стройке, но случилось новое несчастье.Несчастьем это, правда, трудно назвать, скорее это подлость человеческая. Случайно на улице они встретили своего земляка из Мальгино, поговорили, вспомнили старое, но через малое время маму вызвали в НКВД. Оказалось, «землячок» нацарапал донос в органы: «кулацко-поповская семья недобитков проживает в городе Ленина...» мать продержали в НКВД двое суток, но все-таки выпустили -  без паспорта, но с предписанием: «в 24 часа к чертовой бабушке из города...» По тогдашнему положению вещей их еще пожалели...А куда ехать? С горем пополам вернулись они в Мальгино, но нравы там сильно поменялись, вплоть до того, что никто не хотел их впускать к себе даже на ночлег. Кругом чувствовался затаившийся страх. Приютила их, что замечательно, самая-самая бедная мальгинская семья, а именно старенькая бабушка Мелетина. Помогла оказия: в те времена по деревням ходили шерстобиты, катали по заказу валенки, и Пашу взял к себе в ученики

«за пропитание и обучение» дед Алексей Мухин.

 

- Я до сих пор хорошо помню, кто и как нас с дедушкой Лешей принимал, кто хорошо кормил, а кто не слишком, кто меня любил, а кто смотрел волком...

Деду был 71 год, парню - 15, но жили они дружно, и прошли вместе много деревень и сел, пока не случился один инцидент. А именно произошло следующее. Дед любил поддать, работали он помногу, с 7 утра и до ночи, и однажды Пашка забыл долить воду в чан, где «вывариваются» валенки. А дед не проверил и сожгли они выгодный заказ. Естественно, признано было, что во всем виноват молодой и пришлось Алешке «отрабатывать» сожженные валенки, а после их отношения с дедом уже не сложились.Но прослышал наш герой, что в городе Галиче открылись какие-то мастерские, а парень страсть как хотел с техникой заниматься. Пришел он в этот Галич, и целый день искал мастерские, но не нашел. Забрался на самую высокую гору - и давай рыдать. Ведь и паспорта нету, и домой возвращаться бессмысленно... Но тут, как в волшебной сказке, появился добрый человек, который и утешительные слова сказал, и показал, где эти мастерские, в общем, с этого эпизода, произошедшего на горе под названием Балчуг, началась светлая полоса жизни Пал Палыча...

...Я почувствовал, что дед сильно подустал рассказывать, решил дать возможность ему отдохнуть, а сам пошел во двор, понаблюдать за работой. Мужики уже закололи восьмого баранчика и разделывали тушу, Николай Михайлович с ловкостью хирурга орудовал охотничьим ножом. В другом конце двора из сарая на телегу грузили сено Зоя Степановна и Пашка. Когда телега наполнилась, Пашка лихо впрыгнул в кабину «Беларуси» и включил зажигание. Смотри-ка: десять лет, а трактор-то для него как родной! Когда мальчишка перевез сено и выпрыгнул из кабины, я спросил:- Паш, трудно трактору научиться?

Мальчик немного смущенно, чуточку надменно и малость презрительно наклонил голову вниз и ничего не ответил. Только ухмыльнулся, но в этой гримасе чувствовалось внутреннее достоинство русского крестьянина. Заметно было, что ему лестно такое слышать от меня, проходящий мимо отец обронил:- Он со второго класса водит. Я тоже в его возрасте умел...

Александра Николаевна тоже работала: согнувшись в три погибели, вымывала бочки, в которых будут засаливать мясо. Я побродил по хозяйству и обнаружил, что оно

действительно довольно крепкое. Есть здесь мастерская, сенокосилка, грузовик. Нет только собак, что для меня показалось странным, но как мне объяснили, хозяева этих животных не любят. Кроме зарезанных, остается еще дюжина овец, есть две коровы, телушка, теленок, куры, кролики (дед позже сказал - это для внуков, чтоб заботиться о скотине приучались, «только ленятся они ныне...»). Летом вести хозяйство проще, так как в Марьине собираются по 12, а то и 15 детей, внуков и правнуков Чудецких. Зимой, конечно, труднее и выручает только сын. Приезд дочери из Эстонии – событие редчайшее.

...Когда я вернулся в избу, деда я сначала не нашел, но погодя услышал его клокотливое дыхание (уж не воспаление ли легких?..). Он лежал на печи; не спал, но думал. Пала Палыч вопросил:- Ну что, скоро они там?- Да, вроде последнего закололи. Скоро, наверное.- Да уж пора бы. А то не емши. Вы уж меня извините, что на печи... Болею, чего-то.Извиняться, ей-богу, было не за что и мы продолжили. За окном между тем уже стало смеркаться. Ноябрь, на Севере уже в два часа хмарь начинается…

В 17 лет Павел Чудецкий стал бригадиром шатунно-поршневой группы в этих самых Галичских мастерских. Дед прежде всего сейчас вспоминает вот, что: из 50 человек в его бригаде только один был пьяницей. А теперь... ныне, наверное, в колхозах сохраняется такое же соотношение. Только в обратную сторону.

В 40-м его призвали в армию. Павел мечтал стать шофером, просто бредил этим, но не проходил он по медицинским показателям: у него был врожденный порок сердца, даже на службу его взяли по его настойчивой просьбе и то в нестроевые войска. Сначала в армии из него хотели сделать писаря, потому как он имел хороший почерк, но вскоре перевели в артиллерийские мастерские; там Павел подговорил своего товарища, тот прошел за него врача-сердечника, и в результате этой простой хитрости нашего героя послали-таки учиться на шофера.

На войне ему везло. Участвовал он во многих боевых операциях, освободил несчетное число русских и прочих городов, и ранения у него были только легкие (разве только, одна контузия положила его госпитальную койку) ну, а в конце войны даже расписался на стене Рейхстага. Так и написал: «Чудецкий из Галича». И все эти четыре года он крутил баранку, а закончил свою войну он на Эльбе, в городе Виттенберге. Отпустили домой пораньше – из-за того, что мама была уже при смерти. Родина встретила холодно. Война многое списала, например в 42-м, на фронте его приняли в комсомол (до того происхождение не позволяло это сделать), да и за годы лихолетья многие его «доброжелатели» либо сгинули, либо потеряли способность творить гадости. На весь Парфеньевский район наличествовали всего две машины: в военкомате и в МТС (ибо и дорог-то приличных не было), и о работе шофером даже не мечталось. Пал Палыча взяли в районное МТС и 12 лет он там работал бригадиром тракторной бригады. В 56-м его даже выдвинули в члены партии, и он не отказался, - в те времена не принято было отвертываться. Почти сразу после того, как вернулся с войны, Павел в конторе встретил симпатичную смешливую девчушку-счетовода, Шуру. Гуляли недолго и расписались в 46-м. Поселились на родине жены, в Марьине, построили свой дом, а всего в Марьине с их новостройкой насчитывалось тогда 17 домов. Собственно, в построенном тогда Чудецкими доме мы теперь и разговариваем. После МТС Чудецкого выбрали председателем марьинского колхоза; в этой должности он проработал до того момента, пока маленькие колхозы не объединили в один совхоз, контора которого теперь находится в Аносове. Результат объединения Пала Палыч оценивает так: «Если раньше мы одним маленьким колхозом 360 гектар засевали, то теперь во всем громадном совхозе - не больше 200 гектар пахоты...»После ликвидации их колхоза и до самой пенсии, до 1985-го года Пал Палыч работал в совхозе шофером. Дороги в Марьино так и не проложили, но Пал Палыч шофер «от Бога»

и в народе говорилось так: «Там, где лось пройдет - там и Чудецкий проедет». Вот, собственно и вся его «биография» вкратце, без сплетен и анекдотов. Хотя, если рассудить, последние десятилетия, не окрашенные драматическими событиями, были для Чудецких самыми плодотворными – во всех смыслах. У Александры Николаевны было девять беременностей, и семь родов принимал у нее муж. Сам, без помощи кого-либо, и только два раза он возил жену рожать в больницу. Не сразу Чудецкие узнали, что у них так называемый «конфликт крови», несоответствие резус-факторов, отчего трое детишек умерли, а некоторые рождались, как старик выразился, «желтенькими», но, слава Богу, их смогли выходить. Долго они не могли родить мальчика, наследника, и вышло, что Алексей стал их «поскребышем», Александра Николаевна родила его в 43 года. Сын стариков не подвел: теперь он - капитан милиции, уважаемый в народе человек и, что самое главное, старики уверены в том, что в случае чего хозяйства он не бросит. ...Наконец работы закончились и все собрались в избе. Хозяйка принесла щей, картошки, только что приготовленную баранью печень, медовуху - и мы расселись. Перед началом трапезы я сфотографировал двух Павлов - деда и внука. Разница в возрасте между ними - 72 года! Медовуха – дедова гордость. Готовит он ее только сам и никому не раскрывает секретов. Хозяин за столом поведал, что у него есть старая книга, в которой рассказывается, что один священник всю жизнь пил вместо водки медовуху и прожил до 118 лет. Мы пили два сорта - черноплодно-рябиновую и яблочную медовухи. Вино это легкое, не больше 18 градусов, и в голову не ударяет, и после третьей дед заговорил о пчелах. Именно из-за них он приобрел репутацию «миллионера и кулака». Опытному пасечнику мед действительно приносит хороший доход, но вот, что сказал дед по этому поводу:

- Есть у меня одна старинная книга. Там так написано: «Если человек решает заняться торговлей, пусть знает, что 90 человек из 100 приходят к растрате. Если человек решает стать пчеловодом, пусть знает, что 96 человек из 100 приходит к краху». Говорят, у меня много ульев. Да, много, я даже, когда не могу заснуть, начинаю все их считать, припоминать, в каком состоянии каждая семья пчелиная. Последний мой улей имеет номер «99», но это не значит, что все жилые. Были, конечно, времена, когда я по две с половиной тонны меда качал, но теперь я за массой не гонюсь. А вот качество приносит репутацию и стабильный доход. Перед самой этой перестройкой бабушка деньги, которые у нас лежали, взяла – и отнесла в райцентр, в сберкассу. Сто тысяч рублей, еле в сумку затолкали...

Всего же перед «павловской» реформой на счету Чудецких лежало 260 тысяч рублей. То есть, миллионерами они не были, а так, «стотысячниками»... Для тех, кто забыл, поясню: при советской власти рубль приблизительно был как доллар, машина «Жигули» стоила около 4 тысяч. «Волга» - подороже, и на «чудецкие» деньги вполне можно было купить 30 «Волг». Это были честные, законные деньги, так как Пал Палыч всегда платил все налоги.

Теперь со своего вклада они могут получить тысячу рублей. Может хватить на плохонький велосипед, но они этих денег не собираются брать. По поводу потерянных денег дед говорит просто:- А ну их к чёрту... Деньги - зло.

Дед считает так абсолютно искренне. Верьте, или не верьте - ваше дело - но Чудецкие нисколько не жалеют о потерянном. Насчет школы своего имени дед тогда шутил (сцена с предложением денег действительно была!), но... ведь если бы они пошли, например на школу, в которой сейчас учатся его внуки, а не «перестроечному коту под хвост», может, те миллионы, которые «съели» 15 лет долгостроя, можно было бы как-то поумнее использовать...

За столом дед высказал мысль, которая среди гостей вызвала не что недовольство а легкий шок:

- А знаете... Я бы на месте власти сейчас все пенсии отменил бы. Почему? А потому что работать никто не хочет. Изленились все люди и алкоголизм развели. - (Дед никогда не пил, да и сейчас с нами не выпивал... а медовуху варит!) - Люди на пенсии надеются, а то, что надо своим потом хлеб зарабатывать, забыли...

Через минуту, после очередной рюмки, все забыли о сказанном. А дед... он ушел в себя. Задумался. Чувствовалась, что старик выговорился, душу излил и больше не собирается откровенничать. Рассказал только, как их со старухой не так давно обворовали:

- Ходил тут ко мне один, дружили с ним. А он с подельником к нам в дом забрался. Образ украли, медовухи бутыль и меду бидон. Их нашли, судили, я просил, чтобы их пощадили, и дали им по четыре года условно. Мед они вернули, а образ - нет. А после они магазин обворовали, так их все-таки посадили. На семь лет. И там парень этот умер. Разума не было...

Прощались мы торопливо. Возвращались в полной темноте, в той же компании. Дорогой обсуждали недавнее уголовное дело, в котором потерпевшей оказалась наша попутчица. Ей 68 лет, она бывшая доярка, больная женщина. А дело было (как выразился ветеринар)... «сексуальным». Парень, недавно пришедший из армии, завалился к бабушке домой, избивал ее, требовал чего-то, а ведь во внуки ей годиться! В общем, грубое насилие на почве пьянки, на днях состоялся суд и дали ему 4 года. Николай Михайлович высказал искреннюю надежду, что на зоне ему с такой статьей сильно не поздоровится. А я удивлялся Зое Степановне. Она по сути несчастная, забитая женщина, без мужа, сын у нее - алкоголик, а тут еще такое... Но как она решилась написать заявление! Ведь, если тот придет с отсидки...

Да для того, чтобы написать заявление, надо недюжинным мужеством обладать! Вот, сидит с нами рядом в телеге щуплая, ссохшаяся старуха, изредка вступает в наш разговор - «А чего он, зачем надо было вламываться...» - кругом тьма, только где-то далеко за лесом видны огни железнодорожной стации. А ведь какую же драму эта женщина

пережила! Скольких ночей не спала, чтобы решиться выступить на суде... Нет, Россия все-таки страна удивительная.

Дома у философа Василия Розанова я нашел такое высказывание: «В России вся собственность выросла из «выпросил», или «подарил», или кого-нибудь «обобрал». Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается». Написано сто лет назад. Значит, и при царе-батюшке Павел Павлович Чудецкий тоже считался бы «изгоем»...

 

МЫСЛЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ(опыт обзора мнений о феномене “русской души”)

Заблуждения

Нам легко судить со своей колокольни, потому как мы убеждены, что она достаточно величественна – по крайней, мере, она много выше колокольни, на который сидели Карамзин или даже Платонов. Технологии пока имеют тенденцию непрерывно расти, и надо иметь в виду, что через каких-то пятьдесят лет мы тоже покажемся потомкам весьма забавными - и не более. Я говорю о понимании сути словосочетания “русский дух”, которая тоже изменяется.Недостатка во мнениях не было никогда, так же, как в иных странах много думали о сути

словосочетаний “английский дух”, “испанский дух” или “загадка тайской души”. В этом смысле хороша Швейцария, где “швейцарец” - это не национальность а гражданство. Но и там есть свои проблемы, которые сглаживаются при помощи экономической и политической стабильности. Пускай в русском языке поселилось слово “швейцар” - как отголосок дворянской эпохи - все равно мы “швейцаров” вовсе не идентифицируем со “швейцарцами”. Михаил Чехов, Владимир Набоков, Иосиф Бродский (несмотря на свое еврейство) - тоже во многих смыслах “русские”, но они в большей степени обогатили культуры других стран. Вышеназванные лица, кстати, плевали на свою родину, потому что знали: их родина уже ушла, ее не существует.Россия - тоже в некотором роде Швейцария, разница лишь в количестве национальностей, в неосвоенности территорий и в масштабе. Наши руководители в ХХ веке стеснялись произносить слово “русский” (за исключением Сталина, который однажды выпил “за русский народ”), все больше использовались эвфемизмы типа “россиянин” или “советский человек”. Хотя там, за кордоном, мы все - “русские” - независимо от разреза глаз или картавости. Или, если это позволительно, “русская мафия”. Понятия “загадка русской души” и “мрачные лабиринты русского духа” как-то притупились и потеряли былой ореол таинственности. Наша тайна теперь – ракеты с ядерными боеголовками, про которые Запад гадает: “запустит - или нет, а если нет, не украдут ли арабы?..”Тютчевское “Умом Россию не понять...” давно уже то ли опошлил, то ли осадил “русский еврей” Губерман: “Давно пора, ё.....мать, умом Россию понимать!” Между прочим, неплохо бы и померить нашу страну ихним аршином (точнее, футом, несмотря на то, что наш аршин в два раза больше ихнего фута).Не была ли “русская душа” мифом? Как, например, оказались мифами “народ-богоносец” и “народ – передовой строитель коммунизма”. Ведь, если так, то на фиг - вся наша “культур-мультур”, которая веками строилась вокруг этого стержня, как мясо для шаурмы!Существует ли загадка русской души? Или, если даже эта загадка была, то - куда пропала? А, может быть, умерла сама “русская душа”? Растворилась в глобализме...Ответа я не знаю, но хочу разобраться, откуда эта “загадка” появилась и когда. Внутренне, интуитивно я подозреваю, что ничего никуда не пропало, загадка существует - уже хотя бы потому, что о “русской душе”, “русском духе”, говорит вся мировая культура. Так называемая “Русская мафия” - всего лишь порождение масс-культуры с Голливудом в авангарде; в конце концов, “триада” и “коза-ностра” гораздо мощнее, так же как сильнее китайская и итальянская экономики, да к тому же глобализм (вкупе с интернационализмом) проник и в преступные сообщества.По большому счету тема “русской души” незлободневна, кому нужна скучная философия, перемешанная с теологией и сдобренная искусствознанием? В среде, где “литературными Монбланами” считаются сыщик Каменская и колдун Гарри Поттер, смешно говорить о какой-то там душе, за исключением момента, когда “русский дух” становится частью преступного заговора или чертой убийцы. Но Гарри Поттер и Каменская - явления массовой культуры, как когда-то таковыми являлись Холмс и Алиса, путешествующая по Стране чудес. Последних проверило время, а первых еще ждет это испытание, а потому пока грех судить о качестве Каменской, Поттера, Пелагии или “Бешеного”. В конце концов, “Братья Карамазовы”, “Преступление и наказание” - тоже детективы.

Что касаемо души, вспомнил недавний эпизод. Энтузиасты-авиамоделисты показывают в полете своих рукотворных птиц, а ведущий поясняет: «Все эти аппараты имеют электрическую тягу, а сейчас вы увидите модель вертолета с бензиновым двигателем. В электронах нет души, а в моторе внутреннего сгорания – есть!» И в воздух, жутко чадя и громыхая, в прямом смысле вздымается жуткий монстр. Через десять секунд он позорно падает – заглох носитель души. Точно так же фотографы спорят о том, есть ли «в цифре душа», или она только в пленке. Полагаю, ни в электрических, ни в бензиновых двигателях, ни в матрице, ни в пленке души нет – это все наши выдумки и поэтические

воззрения на природу. Вероятно, души нет и в человеке, даже если он – русский. Что на самом деле рассуждать о самом феномене. В частности, как дух представителя нации соотносится с национальным характером? Есть ли вообще связь между духом и душой? Прежде всего нужно договориться о понятиях. Во-первых, что автор понимает под “русским”: для меня человек, который не только считает себя принадлежащим к русской нации, но и способен изредка гордиться этим – и есть русский. Набоков (пытавшийся писать по-французски, а потом освоивший английский), Бродский (до смерти писавший по-русски) - не русские. А вот Окуджава - русский поэт. Горинштейн - русский писатель. Шнитке - русский композитор. Тарковский - русский режиссер. Четкой грани типа “черное-белое” здесь, конечно, нет. Набоков и Бродский считали себя “гражданами мира”, но для американцев они есть и останутся “русскими”, несмотря ни на что. Они тоже задумывались о своей “русскости”, но, мне кажется, этой “русскости” они либо стеснялись, либо прятали за словами. Тот же Набоков уже в американо-англоязычный период своего творчества сделал для популяризации классической русской литературы больше чем кто бы ни было.Нация - структура динамичная: гунны, сарматы, скифы, меря, и еще черт знает кто давно растворились в других национальных общностях. Если русские из всех славянских народностей единственные заслужили право именоваться “великим народом” (как по численности, так и по своему вкладу в мировые процессы - исторический и культурный), значит, тому способствовали объективные обстоятельства. Если учесть, что тех, кого внутри страны называют русскими, еще 300 лет назад именовались “московитами” или “москалями”, а “русскими” назывались предки нынешних украинцев, вопрос запутывается в корне. “Московиты” обладали высокой степенью пассионарности (если гумилевский термин здесь применим), что позволило им (простите: нам...) захватить ужасающие территории и даже вполне успешно таковыми управлять. Много споров о том, когда именно русская нация осознала себя великим народом, но суть, мне кажется, в другом: когда нас стали считать великими другие? И между прочим: так ли нужно ли это величие нам?Дональд Уоллес, англичанин, пять лет проживший в России (с 1870 по 1875 г.г.) и написавший о нас книгу, был убежден в том, что такому захватческому успеху прежде всего способствовало отсутствие… религиозного фанатизма:«...Русский крестьянин точно создан для мирной, земледельческой колонизации. Среди нецивилизованных племен он добродушен, вынослив, миролюбив, способен терпеть крайний недостаток и отлично умеет приноравливаться к обстоятельствам. У него в характере вовсе нет высокомерного сознания личного и национального превосходства и непреодолимого стремления к господству, которое часто превращает преклоняющихся перед законом, свободолюбивых британцев в жестоких тиранов, когда они приходят в соприкосновение с более слабой расой. У него нет желания управлять, и он вовсе не хочет обратить туземцев в дровосеков и водовозов. Он желает получить только несколько десятин земли, которые он мог бы сам обрабатывать; пока он может спокойно работать, он не станет тревожить своих соседей. Будь поселена на финской земле англо-саксонская раса, она, вероятно, уже завладела бы землею и обратила бы туземцев в земледельческих рабочих. Русские поселенцы удовлетворились самым скромным и самым безобидным образом действий; они мирно поселились между туземным населением и очень быстро слились с ним. Во многих уездах в жилах так называемых русских течет, может быть, более финской, чем славянской крови......Ярославская губерния тысячу лет тому назад была населена финнами, а теперь в ней живет народ, вообще считающийся самыми чистыми славянами. Совершенно ошибочно было бы предполагать, что финны переселились из этой местности в более отдаленные губернии, где они находятся до сих пор. В действительности они прежде занимали всю северную полосу России, и в Ярославской губернии они были поглощены двигавшимися славянами».

Пруссак Август Гексгаузен, побывав на Русском Севере на полсотни лет ранее Уоллеса заметил:«Всякий исследователь характеров национальностей, здесь живущих, придет непременно к убеждению, что жители вдоль северных русских рек - не русифицированные финские племена и не славяне, а славяне со значительной примесью финской крови. Должно сказать, что это смешение крови было очень полезно, так как здешние северный русские представляют собой неиспорченное племя и, по моему мнению, лучшее и здоровейшее из всех русских племен».Германец говорит посуше путешественника с Туманного Альбиона, но суть его наблюдения та же. На мой взгляд, слова Уоллеса - сущий панегирик русской нации, и, мне кажется, более теплых слов о нас пока написано не было (как “ихними”, так и нашими исследователями). Важен такой момент: колонизировали северные и восточные леса по версии англичанина простые люди, а вожди - даже самые значительные - были не при чем. Точнее, “при чем”, только с обратной стороны: они вынуждали своих подданных бежать в поисках лучшей доли. Этому есть доказательство в Новой и в Новейшей истории: в леса, в степи, в горы бежали те, кто хотел воли. Зачем воля тем, кто обладает т.н. властью (хотя, на самом деле его власть - это лишь иная сторона неволи)?Прусский дворянин Август Гакстгаузен, совершивший по России поездку в 1843 году, в своих “Исследованиях внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России” приводит такое наблюдение:«Путь, каким русские образовали из себя народ, а Россия сложилась в государство, покрыт еще мраком, который трудно вполне рассеять. Главнейшую, основную часть народа составляют славяне. Малороссы более других сохранили тип славянской расы, они менее смешивались с другими народностями и потому не могли стать господствующим народом в России. Никогда чистые, не смешанные народы не стояли во главе цивилизации и не играли продолжительной роли в мировой истории...»Другой вопрос: что толкало восточных славян к колонизации? На сей счет тоже существует много мнений, но прежде всего, думаю, виноват в этом именно национальный характер. Плюс - географические приоритеты. Окажись на восточном краю Европы французы - они, может быть, увидев просторы, которые не имеют границ, тоже попали бы под гипноз пространства. В конце концов, французы вкупе с испанцами, голландцами, португальцами и британцами ринулись на Запад (а так же в Африку и в Полинезию), к захвату неведомых земель...И Киевская Русь XI века, и Московская Русь XIV века были не значительней Волжской Булгарии или Хазарского каганата. Так же как и “русские”, “московиты”, “русаки” (или как там еще) оказывали минимальное влияние на мировые процессы. Но однажды случилось “некое событие” после которого с нами (точнее, с Москвой) стали считаться. Выделяют разные события - от вывешивания щита на воротах Царьграда (естественно, во времена Киевской Руси) до наполеоновского позора 1812-го года - но важно то, что с Москвой считаются и сейчас, даже в годы государственного упадка. Ясно, что событие это свершилось бы неминуемо. И без него не было бы “загадки русской души”. Нас просто не заметили бы.И еще совсем чуть-чуть о “душе вообще”, ведь мы говорим о словосочетании “русская душа”. Для меня это – не метафизическое понятие, о котором спорят веками, а всего лишь емкое обозначение свойств характера, воззрений, понимания человеком себя; в общем, обозначение того, “чем человек дышит”. Лермонтов, написавший однажды:«История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она - следствие наблюдение зрелого ума над самим собой...», возможно, не отдавал себе отчета в том, что он определяет будущее развитие русской литературы и русской культуры вообще.

“Ихний” фут

«...Когда наблюдаешь русских в отношении их душевных качеств, нравов и образа жизни, то их, без сомнения, не можешь не причислить к варварам...»Когда обращаешься ко мнениям всевозможных “заморских гостей” к нашим нравам, нельзя не удивиться их почти (за редким исключением наподобие Уоллеса) единодушному к нам презрению. Немец Адам Олеарий, знавший Москву середины XVII века, написал про нас много гадостей. Чтобы быть объективным, приведу другие его наблюдения:«...Что касается ума, русские, правда отличаются смышленостью и хитростью, но пользуются они умом своим не для того, чтобы стремиться к добродетели и похвальной жизни, но чтобы искать выгод и пользы и угождать страстям своим......Они очень восприимчивы, умеют подражать тому, что они видят у немцев, и, действительно, в немного лет высмотрели и переняли у них многое, чего они раньше не знавали...»Петр Чаадаев, превознося заслуги Петра Великого, заметил, кстати:«Присмотритесь хорошенько, и вы увидите, что каждый важный факт нашей истории был нам навязан, каждая новая идея почти всегда была заимствована...»

Писано в 1837 году; с тех пор мы заимствовали еще кое что, а именно: нигилизм, анархию, коммунизм, концентрационные лагеря, атомную бомбу, институт президентства, двухпалатный парламент, приватизацию. Есть, правда, приятное исключение, навсегда впечатанное в историю: русский, хотя и с аристократической фамилией, но парень из деревни, стал первым космонавтом планеты Земля. Злые языки говорят, что технология Космоса, как и ядерного оружия, тоже была украдена нами при помощи шпионажа, но в итоге-то в Космосе первыми оказались мы!Константинопольский патриарх Фотий где-то во второй половине IX века составил определенное мнение по отношению к народу, который предположительно являлся прототипом русских (напомню: это время похода Киевских князей на Царьград). Это было сбродище чуди, словен, кривичей и веси, ведомое варяжскими князьями, но их общее именование “русы” уже зафиксировано в документах. “Русы”, если следовать источникам, жили исключительно тем, что совершали бандитские походы на Сурож, Амастриду, Константинополь и т.д. Особенно воинственность русов проявилась после призвания на княжения трех полумифических варягов: Рюрика, Синеуса и Трувора. Считалось, что основным промыслом русов являлась добыча рабов и торговля оными, чему так же есть документальные подтверждения (хотя, рабство было узаконено и в тогдашней Византии). Так вот, Фотий имел все основания не слишком долюбливать русов:«...Народ, ничем не заявивший себя, непочтенный, считаемый наравне с рабами, неименитый, но приобретший себе славу со времени похода на нас, незначительный, но получивший теперь значение, смиренный и бедный, варварский, кочевой, гордящийся своим оружием, не имеющий стражи, неукоризненный народ...»“Неукоризненный” народ вполне мог оказаться наемным войском Киевского князя, среди которых преобладали норманны, разбавленные прочими лихими представителями разных племен. Тем более что в “Повести временных лет” есть прямое указание: “...те варяги назывались русью...” Если шагнуть во времени еще немного более ранние, в записи Прокопия Кесарийского (ок. 560 года) мы находим, что никаких “русов” нет, а есть “славяне и анты”:«...Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет хоть какую-либо силу, и, когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью, или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещания, если спасутся, тотчас же принести Богу жертву за свою душу......Они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания......Они высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них не очень белый или золотистый и не совсем черный, но все же они темно-красные. Образ жизни у них, как у массагетов, грубый, безо всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие люди и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы. И некогда даже имя у славян и антов было одно и то же. В древности все эти племена называли спорами (“рассеянными”), думаю, потому что ни жили... “рассеянно”, отдельными поселками...»Через сотню лет другой ромей, Маврикий Стратег, вторит Прокопию (снова говоря не о “русах”, а о славянах и антах):«В общем, они коварны и не держат своего слова относительно договоров; их легче подчинить страхом, чем подарками. Так как между ними нет единомыслия, то они не собираются вместе, а если и соберутся, то решенное ими тотчас же нарушают другие, так как все они враждебны друг другу и при этом никто не хочет уступить другому».Во времена, когда слово “русский” стало приживаться, поток чернухи на наше многострадальное Отечество полился вольной рекой. В национальном характере наших славных предков прежде всего выделялись хитрость, высокомерие и неспособность держать слово. Немец Сигизмунд Герберштейн, знавший Русь времен Василия III, в своих “Записках о Московии” сетует:

«Если при договоре скажешь что-нибудь или не подумавши обещаешь, они хорошо помнят это и заставляют исполнить; если же сами, в свою очередь, что-нибудь обещают, то вовсе не исполняют того. Так же, как только они начинают клясться и божиться, то знай, что тут скрывается хитрость, ибо они клянутся с намерением провести и обмануть. Я просил одного княжеского советника помочь мне при покупке некоторых мехов, для того, чтобы меня не обманули; сколь охотно он обещал мне свою помощь, столь же долго, наоборот, держал меня в ожидании. Он хотел мне навязать свои собственные меха; между тем приходили к нему и другие купцы, обещая награду, если он продаст мне за хорошую цену их товары...»Генрих Штаден, служивший при дворе Ивана Грозного опричником, вспоминал:«...и самый последний крестьянин так сведущ во всяких шельмовских штуках, что превзойдет и наших докторов-ученых, юристов во всяческих казусах и вывертах. Если кто-нибудь из наших всеученейших докторов попадет в Москву, придется ему учиться заново!»Датский посланник Яков Ульфельд, тоже бывавший при дворе Ивана VI:«Как варвары сии превозносят себя......Сверх того они хитры, лукавы, упрямы, невоздержанны, сопротивляющиеся и гнусны, развращенные, не говорю бесстыдные, ко всякому злу склонные, употребляющие вместо рассуждения насилие, и такие, которые от всех добродетелей воистину далеко отступили.......Неизвестно, такая ли загрубелость народа требует тирана государя, или от тирании князя этот народ сделался таким грубым и жестоким». -Заключает Герберштейн, тем самым предвосхитив появление Грозного царя и иже следующих за ним.«...чванство, самомнение и произвол составляют присущие свойства каждого русского, занимающего более или менее почетную должность». - Говорил английский дипломат Томас Смит, бывавший при дворе Бориса Годунова.Адам Олеарий, частью хваливший русских, с особенным презрением относился к ругани московитов:«Они вообще весьма бранчивый народ и наскакивают друг на друга с неистовыми и суровыми словами, точно псы. На улицах постоянно приходится видеть подобного рода ссоры и бабьи передряги......у них употребительны многие постыдные, гнусные слова и насмешки, которые я - если бы того не требовало историческое повествование - никогда не сообщил бы целомудренным ушам. У них нет ничего более обычного на язык: как “бл...н с.н, с...н с.н, собака, ..б т... м.ть, ..б..а м.ть”, причем прибавляется “в могилу, in os ipsius, in oculos” еще иные подобные гнусные речи. Говорят их не только взрослые и старые, но и малые дети, еще не умеющие назвать ни отца, ни мать, уже имеют на устах это “.б т... м.ть”... В последнее время эти порочные и гнусные проклятия и брань были сурово и строго воспрещены публично оповещенным указом, даже под угрозою кнута; назначенные тайно должны были по временам на переулках и рынках мешаться в толпу народа, а отряженные им на помощь стрельцы и палачи должны были хватать ругателей и на месте же, для публичного позорища, наказывать их.Однако... ругань требовала тут и там больше надзора, чем можно было иметь, и доставляла наблюдателям, судьям и палачам столько невыносимой работы, что им надоело как следить за тем, чего они сами не могли исполнить, так и наказывать преступников».Посол Рима в Москве Яков Рейтенфельс, бывший в Москве при дворе Алексея Михайловича, писал:«...Рассерженные чем бы то ни было, они называют мать противника своего, жидовкою, язычницею, нечистою, сукою и непотребною женщиною. Своих врагов, рабов и детей они бесчестят названиями щенят и выблядков, или же грозят им тем, что позорным образом

исковеркают им уши, глаза, нос, все лицо и изнасилуют их мать......русские, не стесняясь, задирают и иностранцев всяких, в особенности же немцев, бесстыдными речами и, если встретятся случайно с ними, то громко обзывают их глупейшею бранью “шишами”: ведь право, этим шипением, обыкновенно, пугают птичек. И хотя эта легкомысленная дерзость языка нередко наказывается тяжким бичеванием, все-таки русские от нее нисколько не исправляются...»И еще из Рейтенфельса:«...Что касается всего, более возвышенного, то они в этом и поныне оказываются тупыми и неспособными, и эта тупость поддерживается в них климатом и весьма грубым напитком - водкою, которою они постоянно напиваются. За сим, они подозрительны, пропитаны, так сказать, подозрением, ибо, будучи вероломными по отношению к другим и сами не могут верить кому бы то ни было. К лести они столь склонны, что у них вошло в постоянный обычай придавать лицу приятное выражение, простираться всем телом по земле, покрывать руку бесчисленными поцелуями и подкреплять льстивые, ложные речи клятвою...»Швед Эрик Пальмквист, тоже из времени Алексея Тишайшего:«...Ничто не идет более к русскому характеру, как торговать, барышничать, обманывать, потому что честность русского редко может устоять перед деньгами; он так жаден и корыстолюбив, что считает всякую прибыль честной. Русский не имеет понятия о правдивости и видит во лжи только прикрасу; он столь искусно умеет притворяться, что большею частью нужно употребить много усилий, чтобы не быть им обманутым. Русский по природе своей способен ко всем ремеслам и может изворачиваться при самых скудных средствах».Ну, прямо бальзам на душу... Между прочим еще неистовый Виссарион Белинский вполне резонно иронизировал по поводу всяких “мнений” иноплеменных граждан о нашей нации: “...они не понимают русской жизни и меряют ее немецким аршином...” Европейские нравы XVI и XVII веков вряд ли были мягче наших, да и “Варфоломеевская ночь” или “Молот ведьм” - не наши изобретения (и, кстати, мы их, вопреки традиции, не переняли и даже приютили в своем государстве протестантов и евреев). А если обратиться к Европе XII века, мы обнаруживаем все те же лесть, обман, предательство и страх (см. трагедии Шекспира и романы Дюма-отца). И ту же дистанцию между аристократией и плебсом.“Черный ворон” русской интеллигенции Николай Чернышевский по поводу всех этих свидетельств заметил:«...Само собою разумеется, что из нескольких сот иноземцев, писавших о России в XVI и XVII веках, многие были люди недостаточно наблюдательные или проницательные, многие не имели достаточно времени, чтобы хорошо узнать описываемую страну, но не о них, конечно, идет речь, на них никто не просит обращать внимания. Но такие люди, как Герберштейн, Флетчер, Олеарий, Мейерберг и многие другие, были люди замечательного ума и проницательности и имели довольно времени, чтобы хорошо узнать нас...»У Александра Пушкина на сей счет имелось свое мнение:«Иностранцы, утверждающие, что в древнем нашем дворянстве не существовало понятия чести, очень ошибаются. Сия честь, состоящая в готовности жертвовать всем для поддержания какого-нибудь условного правила, во всем блеске своего безумия видна в древнем нашем местничестве. Бояре шли на опалу и на казнь, подвергая суду царскому свои сословные распри».“Народ скупой и плутоватый”, “на них надо влиять лестью, водкой и взятками”, “они убеждены, что обман - доказательство ума”, “порок и добродетель здесь служат символами милости и немилости”, - все это относится уже к XVIII веку, т.н. “просвещению”. Дидро, к которому мы еще обратимся, с горечью заметил: “...Русские, которые совершали путешествия, занесли в свое отечество много безрассудных идей тех стран, в которых они побывали, и ничего - из их мудрости; они привезли все пороки и не заимствовали ни одной из добродетелей”. А были они там - мудрость и добродетели? Вот

ведь что хочется понять...Ну, хорошо: их отношение к нам вполне ясно, но если устроить другой опыт: направить нашего человека, предположим, петровского времени, к ним? Вот отрывок из дневника Петра Толстого, будущего начальника Тайной канцелярии и члена Верховного тайного совета, веденного им во время заграничной поездки в 1697-99 г.г.:«...венециане люди умные, политичные и ученых людей здесь много: однако ж нравы имеют видом неласковые, а к приезжим иноземцам зело приемны... Вина пьют мало, а больше употребляют в питьях лимонаты, кафы, чекулаты и иных тому ж подобных, с которых быть человеку пьяну невозможно. И народ женский в Венеции зело благообразен и строен и политичен, высок, тонок и во всем изряден, а к ручному делу не очень охоч, больше заживают в прохладах, всегда любят гулять и быть в забавах......ни от кого ни в чем никакого страху никто не имеет, всякий делает по своей воле, кто что хочет: та вольность в Венеции и всегда бывает. И живут венециане всегда во всяком покое, без страха и без обиды и без тягостных податей...»А вот через 80 лет путешествует “по Европам” будущий автор “Недоросля” Денис Фонвизин. В те, екатерининские времена путешествия стали обычным делом среди дворянства, “знать по-французски” считалось обязательным, да и вообще Россия даже не тянулась к Европе - она считала себя ее частью, однако:«...приехал я в Париж, в сей мнимый центр человеческих знаний и вкуса......если кто из молодых моих сограждан, имеющий здравый рассудок, вознегодует, видя в России злоупотребления и неустройства, и начнет в сердце своем от нее отчуждаться, то для обращения его на должную к отечеству нет вернее способа, как скорее послать его во Францию. Здесь, конечно, узнает он самым опытом очень скоро, что все рассказы о здешнем совершенстве сущая ложь, что люди везде люди, что прямо умный и достойный человек всегда редок и что в нашем отечестве, как ни плохо иногда в нем бывает, можно, однако, быть столько же счастливу, сколько и во всякой другой земле...»Возможно, писалось это с расчетом на цензуру, тем более что письма Фонвизина “из Европ” к П.И.Панину были официально изданы под названием “Записки первого путешествия”. Знаковым, мне кажется, стало прибытие Фонвизина назад, в “наше отечество”:«Приехали мы в Киев. У самых киевских ворот попался нам незнакомый мальчик, который захотел показать нам трактир. Так, мы с ним отправились, а вслед за нами догоняла нас туча, у самых ворот трактира нас и достигла. Молния блистала всеминутно; дождь ливмя лил. Мы стучались у ворот тщетно: никто отпереть не хотел, и мы, простояв больше часа под дождем, приходили в отчаяние. Наконец, вышел на крыльцо хозяин и закричал: “Кто стучится?” На сей вопрос провожавший нас мальчик кричал: “Отворяй, родня Потемкина!” Лишь только произнес он сию ложь, в ту минуту ворота отворились, и мы въехали благополучно. Тут почувствовали мы, что возвратились в Россию...»Франциск Белькур, француз, служивший наемником у поляков, взятый русскими в плен, бывший в сибирской ссылке, а потом проживавший в Москве, в своих записках проронил:«...за границей русский чувствует себя на воле, а в России же он задумчив, мрачен, боязлив и принижен до подлости пред теми, в ком нуждается».Но далеко не все “там” задумчивы. “Наши” хороши не только на поле своего Отечества, но и на иных пространствах. Замашки “новых русских” петровской эпохи ничуть не хуже куража нынешних нуворишей. Вот рассказа датчанина Юста Юля, точнее, его наблюдение за поведением русских сановных особ, пребывающих в туристической поездке в городке Торне:«Я был пополудни в церкви и пел вместе с остальной паствой. Вдруг я заметил, что церковные двери отворились и в них появилась будущая (венчание было в 1712 году) супруга царя с лицами своей свиты. Они колебались, стоя на пороге, войти или нет; но, увидав меня, вошли и поместились на моей скамье - в мужском отделении... Вне отделений для молящихся стояло много русских гвардейских офицеров: они говорили,

кричали и шумели, точно в трактире. Когда священник, войдя на кафедру, начал говорить проповедь, женщины, успевшие соскучиться, вышли из отделения и стали обходить церковь, осматривая ее убранство и громко болтая... Так как проповедь все продолжалась, то царица послала сказать пастору, чтобы он кончил... По окончании проповеди царица, услыхавшая от кого-то, будто в этой церкви похоронена Пресвятая Дева Мария, послала просить, чтобы останки Божией Матери были выкопаны и переданы ей для перенесения в Россию...»Конечно, Марту Скавронскую в меньшей степени можно назвать русской, но ведь дело не в ней, а в самой сути. Наверняка Екатерина в присутствии своего буйного нравом супруга вела себя покладистее. Хорошо быть на вершине пирамиды, но ниже, когда на тебя давит груз амбиций хозяина... Дидро, познавший горечь общения с нашими реалиями, высказался вполне определенно:«В характере русских замечается какой-то след панического ужаса, и это, очевидно, результат длинного ряда переворотов и продолжительного деспотизма. Они всегда как-то настороже, как будто ожидают землетрясения; будто сомневаются в том, прочна ли земля у них под ногами; в моральном отношении они чувствуют себя так, как в физическом отношении чувствуют себя жители Лиссабона или Макао......Душа раба оподлена; не принадлежа самому себе, он не имеет интереса о себе заботиться и живет в грязи и нечистоте......Это жилец, который запускает не принадлежащую ему квартиру......Невозможно любить родину, которая вас не любит...»Такое мнение несколько странно, ведь и во времена Дидро, и раньше, и позже, - народный дух находил выход в восстаниях (в данном случае, “Пугачевщине”). Да и как можно судить о положении в стране, например, в нынешнее время, будучи затворенным внутри Садового кольца, даже в информационный век? Естественно, француз-просветитель вряд ли достоверно знал о процессах, творящихся на окраинах и в глубинных местах Российской империи. Его современник Гельвеций в работе “О человеке” заметил, что китайцы, когда маньчжуры захотели срезать у них волосы, сбросили с себя иго рабства; шотландские горцы, когда король Англии захотел надеть на них штаны, восстали; русские, когда Петр стал их брить, подняли бунт.Различие в характерах (точнее, в сути характеров) русских и французов существенно. Мартынов, убийца Лермонтова, завещал не писать на его могиле имени и не ставить никакого памятника. Дантес, убийца Пушкина, до конца своей жизни кичился тем, что “у него не было другого выхода”.

Свой аршин

Суть русской истории весьма метко выразил Герцен:«В течение более чем тысячелетнего своего существования русский народ только и делал, что занимал, распахивал огромную территорию и ревниво оберегал ее как достояние своего племени. Лишь только какая-нибудь опасность угрожает его владениям, он поднимается и идет на смерть, чтобы защитить их; но стоит ему успокоиться относительно целости своей земли, он снова впадает в свое пассивное равнодушие, - равнодушие, которым так превосходно умеют пользоваться правительство и высшие классы.Поразительно, что народ этот не только не лишен мужества, силы, ума, но, напротив, наделен всеми этими качествами в изобилии...»Истоки самоидентификации русских надо искать еще у Нестора. Были чудь, словене, меря, поляне, древляне, северяне, вятичи, кривичи и весь - а потом появились Русская земля и Новгород. Отпрыски призванных викингов изрядно плодились и вскоре на русской земле воцарились обычные средневековые порядки - с соперничающими между

собой княжествами, с интригами и предательством. Достаточно заглянуть в Историю Средних веков в планетарном масштабе, чтобы понять: ничего из ряда вон выдающегося в русский склоках не было - весь мир был таковым.Наш героический эпос пронизан благородством и великодушием. Илья Муромец - образец бескорыстия; он отказывается брать у разбойников выкуп и стоит за правду до конца. В иных былинах Илья верховодит князем Владимиром и является фактическим хозяином “стольного града Киева” и всей Русской земли. Он борется за единство Руси, ну и, естественно, горой стоит за “голь”, бедных людей - ведь по сути Илья (даже несмотря на свою историческую реальность) и есть плод воображения простого народа. Раз уж Илья гонит “поганого жидовина”, то токмо из-за стремления защитить все стороны независимости русского народа, а не из-за какой-то там ксенофобии.Если верить достоверности “Повести временных лет”, там точно указано, кто говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане. Все эти племена “имели свои обычаи и законы своих отцов и предания, и каждые - свой нрав”. Туманность и противоречивость сведений о наших предков (как в летописях, так и в сообщениях путешественников) послужила тому, что ранние романтики от русской истории вполне серьезно считали, что, например “славянки не хотели переживать мужей и добровольно сожигались на костре с их трупами” (Карамзин); “всякая мать имела право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно” (он же).Интереснее документы наших духовных писателей, ибо их задачей в течение нескольких столетий было искоренение язычества, которое, по сути, и есть выражение духа юного народа. Павел Милюков в своих “Очерках по истории русской культуры” приводит жалобы одного проповедника, датированные приблизительно 1400 годом от Р.Х.:«...мы позевываем, и почесываемся, и потягиваемся, дремлем и говорим: холодно или дождь идет... А когда плясуны, или музыканты, или иной какой игрец позовет на игрище или на сборище идольское, то все туда бегут с удовольствием... и весь день стоят там, глазеют, хотя и нет там ни крыши, ни какой-либо защиты от дождя и вьюги...»В царской окружной грамоте от 1648 года писано:«Многие люди, забыв Бога и православную хрестьянскую веру, тем прелестником-скоморохом, последуют, на бесчинное их прельщение сходятся по вечерам на позорища, и на улицах и на полях богомерзких их и скверных песен всяких бесовских игр слушают... да в городах же и в уездах от прелестников и от малоумных людей делается бесовское сонмище, сходятся многие люди мужского и женского полу по зорям и в ночи чародействуют...»Грамота предписывает наказывать за бесовские сборища батогами и ссылкой, скоморохов никуда не принимать, а конфискованные домры, сурны, волынки, гудки, гусли и хари “ломать и огнем жечь”. Может показаться странным, почему я выбрал документ, касающийся языческих дел, но дело в том, что ничего иного кроме перечисления всего “богомерзкого” в старинных источниках, мы не находим из того, что может касаться жизни не правящей элиты, а простого народа.Василий Ключевский о русском характере составил такое мнение:«...великоросс лучше работает один, когда на него никто не смотрит, и с трудом привыкает к дружному действию общими силами. Он вообще замкнут и осторожен, даже робок, вечно себе на уме, необщителен, лучше сам с собою, чем на людях, лучше в начале дела, когда еще не уверен в себе и в успехе, и хуже в конце, когда уже добьется некоторого успеха и привлечет к себе внимание: неуверенность в себе возбуждает его силы, а успех роняет их. Ему легче одолеть препятствие, опасность, неудачу, чем с тактом и достоинством выдержать успех; легче сделать великое, чем освоиться с мыслью о своем величии. Он принадлежит к тому типу умных людей, которые глупеют от признания своего ума....Великоросс мыслит и действует, как ходит. Кажется, что можно придумать кривее и

извилистее великорусского проселка? Точно змея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую дорогу».Доносы, взаимное бичевание, высокомерие, шпионаж - все это было присуще миру власть имущих (как, впрочем, присуще и теперь). Достоевский про то писал:«Допетровская Русь привлекает к себе наше внимание, она дорога нам - но почему? Потому что там видна целостность жизни, там, по-видимому, один господствует дух; тогда человек, не так, как теперь, чувствовал силу внутренних противоречий самому себе или, лучше сказать, вовсе не чувствовал; в той Руси, по-видимому, мир и тишина... Но в том-то и беда, что допетровская Русь и московский период только видимостью своей могут привлекать к себе внимание и сочувствие......Ложь в общественных отношениях, в которых преобладало притворство, наружное смирение, рабство и т.п. Ложь в религиозности, под которой если и не таилось грубое безверие, то, по крайне мере, скрывались или апатия или ханжество. Ложь в семейных отношениях, унижавшая женщину до животного, считавшая ее за вещь, а не за личность...В допетровской, московской Руси было чрезвычайно много азиатского, восточной лени, притворства, лжи...»Но ведь из этого притворства родилось русское дворянство, которое в XIX веке составило славу нашему отечеству! Об этом феномене в последние полтора столетия думали; мы еще его коснемся, хотя на самом деле автор все время старается спуститься вниз по общественной лестнице, чтобы разглядеть: что было там, внизу... не получается! Потому что документы оставляли именно представители элиты.Допетровское время было все-таки более темным, восприимчивым к мистике. Из России бежали и тогда, но что из этого получалось! История в подробностях донесла драму молодого и честолюбивого сыночка думного дворянина и воеводы Афанасия Ордын-Нащекина. Звали его Воин и, когда его в 1660 году послали к отцу с поручением от царя Алексея Михайловича, он тотчас же сбежал. Побег баловня судьбы, примеченного, к тому же, царем, казалось бы, ничем не был мотивирован, там более что в Москве процветала Немецкая слобода, где вполне можно было вдохнуть “европейского духа” (что вполне успешно немного погодя проделал юный Петр Алексеевич), но он, “мажор” того времени, - подло, с государственными документами и деньгами, драпанул. Воин скитался по Польше, Франции, но все-таки одумался и просил у государя прощения и дозволения вернуться домой. И он получил и то, и другое - и вот, почему: все русские были уверены в том, что Воина “бес попутал”, он просто на время лишился рассудка. Хотя на самом деле отец для воспитания и обучения сына в свое время нанял пленных поляков, которые и внушили юноше, где надо искать “дух свободы”. И его просто “тошнило от московских порядков”. До того и после того в Польшу бежали многие сотни московитов, но все они были преследуемы царской властью, а здесь... русские историки впоследствии назвали Воина Ордина-Нащекина “первой жертвой умственного влияния Запада на Россию” (Георгий Плеханов).Воин был интеллигентом, со всеми положительными и без сомнения отрицательными свойствами, присущими новой части общества. Ныне, когда само слово “интеллигентность” опошлено и его определение несколько сместилось в сторону чего-то смешного, невзрачного, малозначимого. Важно другое: вот, откуда взялись “бесы” Достоевского...Павел Флоренский в одном письме из Соловков (от 1937 года) размышляет:«Один третьестепенный писатель высказал мысль: “Россия - страна пророков!” Да, только лжепророков. Каждый одаренный человек хочет быть не тем, чем он есть и чем он может быть реально, а презирает свои реальные способности и в мечтах делается переустроителем мироздания: Толстой, Гоголь, Достоевский, Скрябин, Иванов (художник), Ге и т.д. и т.д. Только Пушкин и Глинка истинные реалисты. Мудрость - в умении себя ограничить и понимании своей действенной силы...»Вот, в чем дело: на арену русского культурного процесса выходили новые люди, перед

которыми стояла ЦЕЛЬ. Прежде всего эти люди (отец Воина Нащекина был одним из выдающихся людей своего времени, систематическим прозападником, его даже считают духовным предтечей Петра Великого) понимали, что необходима интеграция в европейскую культуру, а уж о сохранении своей самости думалось во вторую очередь.Когда хочется сказать свое слово в мире, ты еще не знаешь, какая сила тебе его нашепчет. В Европе уже читали Паскаля, Монтеня, Рабле, Сервантеса, а у нас на книжном поле главенствовал “Домострой”. Русские писатели XVII века были по сути православными проповедниками. Русский читатель того времени оставался в ужасающем меньшинстве по числу и душу. Но движение было поступательным и назревал прорыв. Россия была беременна - “то ли диктатором, то ли поэтом”.А страна-то прозябала в рабстве, и несвободой было (эх, только ли было - может быть и есть...) пронизано все, даже воздух. Чаадаев в начале XIX века нарисовал такую картину:«Посмотрите на свободного человека в России! Между ним и крепостным нет никакой разницы. Я даже нахожу, что в покорном виде последнего есть что-то более достойное, более покойное, чем в смутном и озабоченном взгляде первого...»

Слишком “наше”

У Дмитрия Лихачева я почерпнул такую историю. У Алексея Аракчеева на Волхове было имение Грузино (подробный о нем рассказ есть в моей книге «НЕрабы»). В нем было поставлено множество роскошных памятников, на которых имелись памятные надписи, восхваляющие родителей хозяина, его родителей, любовницу и, конечно же, императора Александра. В центре Грузина высился титанический памятник стоивший на тогдашние деньги 30 000 рублей - естественно, в честь Александра.Когда умирающий Александр вызвал Аракчеева в Таганрог, тот не поехал. Не поехал он и к умирающей матери. 14 декабря 1825 года он отказался идти за Николаем на Сенатскую площадь. Да и вообще, будучи военным министром, генералом от артиллерии и начальником военных поселений, Аракчеев умудрился не принять участия ни в одном из сражений, даже в Отечественную войну 1812 года.Зато после кончины Александра I Аракчеев заказал в Париже громадные часы стоимостью 29 000 рублей, которые били только один раз в сутки: в 10 часов 50 минут - в час смерти Александра. В момент бития открывался медальон императора и раздавались печальные звуки “вечной памяти”. Говорили, в момент бития хозяин неизменно сидел на кушетке у

часов. Композицию часов удачно дополняла фигура самого Аракчеева, полная неописуемой грусти.Еще черточка русского характера. 1604 год, в Московии неурожай, голод, цены на хлеб растут, и царь Борис решает побороть народное бедствие при помощи своей личной казны. Он повелевает ежедневно каждому страждущему выдавать по деньге. В Москву стекается все больше и больше народа и в итоге каждый день приходится выдавать по 500 000 денег. Хлеб все равно дорожает, да к тому же что ни день на улицах Москвы стрельцы собирают сотни трупов и вывозят их за город. В порт города Нарва приходит несколько кораблей из Германии, груженных хлебом. Но Борис не хочет бесчестия, чтобы в его стране покупался иноземный хлеб, а потому корабли с хлебом вынуждены уйти обратно. Русским под страхом смерти запрещено покупать “поганый” хлеб. Народ продолжает страдать от голода и даже опускается до людоедства.Иностранцы удивляются еще одному факту: Почему-то в Московии, в отличие от всех европейских стран, профессия палача не считается гнусной и даже более того: богатые люди покупают должность палача за взятки как почетную (и доходную). Наказывать в России любят и батогами бьют за самые маленькие проступки. Любимейшее народное зрелище - казни, которые, впрочем, из праздников превратились в будни (в той же Испании, к примеру, аутодафе - “акты веры” - проводились изредка и обставлялись публичные сожжения как грандиозные празднества).Для простолюдина (да в сущности и для боярина) в России было только три средства обрести свободу: уйти в казаки; уйти в шайку разбойников; уйти в монастырь (смерть как средство свободы мы все-таки опустим). Одна из крупных банд разбойников, чтобы избежать гнева Грозного царя, легко завоевала Сибирь. И, кстати, о монастыре: отец предателя-Воина, Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, после блестящей дипломатической карьеры тоже постригся в монахи - и вряд ли добровольно, так как после смерти царя Алексея Михайловича старика вернули в Москву для ведения дипломатических дел (но ненадолго, так как власти не понравилось, как он ведет переговоры с поляками и его снова вернули в монастырь).Маркиз Астольф де Кюстин в своем столь сильно подпортившем кровь русских монархов труде “Россия в 1839 году” пишет:«Нужно быть русским, чтобы понять, какую власть имеет взор монарха. В его присутствии астматик начинает свободно дышать. К парализованному старцу возвращается способность ходить, больные выздоравливают, влюбленные забывают свою страсть, молодые люди перестают думать о партиях... Одним словом, царь - это бог, жизнь и любовь для этих несчастных людей.Но каким путем пришли русские к такому полнейшему самоотрицанию, к такому полному забвению человеческого достоинства?.. Средство весьма простое - “чин”. Чин - это гальванизм, придающий видимость жизни телам и душам, это - единственная страсть, заменяющая все людские страсти..Чин - это нация, сформированная в полки и батальоны, военный режим, примененный к обществу в целом...»«Чины сделались страстию русского народа. Того хотел Петр Великий, того требовало тогдашнее состояние России...» - Будто загодя оправдывался Пушкин.Другая всегдашняя (точнее, более чем 600-летняя) беда русского общества - коррупция; любимая судебная поговорка на Руси была: “хочешь добра - подсыпай серебра”. Русский дипломат Андрей Матвеев в своих записках из Франции (во время Петра) искренне удивляется тамошнему положению с мздоимством:«Принцы же и вельможи ни малой причины до народу отнюдь не имеют, и в народные дела не вмешиваются, им никакую тесноту собой чинить николи не могут.К сему ж все вельможи, пребывающие у дел начальных своего королевства, великими дачи от короля самого удовольствованы годовыми, смертной заказ имеют о взятках народных или о нападках на них».

Следующая русская беда - непреодолимое стремление власть имущих запустить свою руку в государственную казну, которое раньше многозначительно именовалось кормлением. Суть кормления была заложена в самом посыле: зачем чиновнику класть хорошее содержание, если он всегда найдет способ прокормить себя и свой двор? До нас дошел следующий исторический анекдот: император в очередной раз слушал в Сенате дела о казнокрадстве, он сильно рассердился и сказал прокурору Ягужинскому: “Напиши именной указ, что если кто и не столько украдет, что можно купить веревку, то будет повешен...” - “Государь, - ответил прокурор, - неужели вы хотите остаться императором один без служителей и подданных? Мы все воруем с тем только различием, что один больше и приметнее, чем другой...” Петр рассмеялся и не нашел ничего сказать на это.Всякий раз, возвращаясь из заграничных походов в Россию, император-революционер испытывал приступ гнева, получая известия о немысленных случаях кормления, даже со стороны своего ближайшего друга и соратника Меньшикова. В последний год своего царствования Петр совсем было вышел из терпения и решился назвать казнокрадов по всей строгости законов. Он сам занялся розыскными делами о казенных кражах, и даже Главному Фискалу Мякинину отвел специальную комнатку в своем дворце невдалеке от спальни. Когда Фискал прямо его спросил, отсекать ли ему только сучья или наложить топор на корни? - Петр ответил: “До тла...” Но император вскоре умер и решительные действия пришлось отложить навсегда.Еще при жизни Петр пытался наладить бдительный надзор за чиновниками, а в 1721 году он стал назначать гвардейских офицеров для надзора за крупными чиновниками и даже за сенаторами. Более низкие гвардейские чины - сержанты, капралы, унтеры и даже капралы - посылались с чрезвычайными поручениями в провинцию. Московский вице-губернатор, заслуженный бригадир Войеков присланного преображенского сержанта выгонял вон из своей канцелярии, замахивался тростью и истошно кричал: “Я не токмо тебя, но лучших ваших преображенских сержантов бивал батожьем и тебя отпорю и в оковах отошлю в Петербург!” На место струсившего сержанта прислали простого солдата того же Преображенского полка Поликарпа Пустошкина. Солдат Пустошкин не обратил внимания на потрясания вице-губернатора, вник в состояние дел московской администрации и, по свидетельству президента юстиц-коллегии графа Матвеева, “учинил жестокую передрягу, все канцелярии опустошил и всем здешним правителям не только ноги, но и шеи смирил цепями”. Бригадира Войекова солдат Пустошкин тоже посадил на цепь.Но натура Петра, по мнению Павла Милюкова, была такова, что подчиненным - и даже солдату Пустошкину - приходилось постоянно ждать очередного приказа. Все было можно, и ничто не было обязательно кроме очередного приказания реформатора. Вся система строилась на ожидании очередной “руководящей и направляющей линии” - правда, не партии, а одного единственного человека, пусть и великого. Чаадаев сказал не сей счет совершенно точно:«Говоря о России, постоянно воображают, будто говорят о таком государстве, как и другие; на самом деле это совсем не так. Россия - целый особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека, - именуется ли он Петром или Иваном, не в этом дело: во всех случаях одинаково это - олицетворение произвола...»Заметьте: я все время говорю о “верхах”. А что же с народом? Куда он двигался, чем дышал? А в том-то и дело, что никуда и ничем. Нет, в физическом плане русские во времена Петра либо вязли в болотах Санкт-Петербурга, либо уходили в Сибирь или за границу. Но в общем, как простой “христьянский” народ существовал в XII веке, так в этом веке он оставался и к концу XIX века. Кто-то возразит: а как же Ломоносов? Михайло являлся единственным сыном далеко не бедного помора Василия Дорофеевича Ломоносова: у него было достаточно средств, чтобы прийти с обозом в Москву и учиться в Славяно-греко-латинской академии. Все-таки Россия оставалась в целом государством с подавляющим сельским населением, для которого всякие преобразования были лишь очередным чудачеством хозяина. Руссо, один из властителей умов того времени,

широкими мазками рисовал такую картину России:«...Русские никогда не станут истинно цивилизованными, так как они подверглись цивилизации чересчур рано. Петр обладал талантами подражательными, у него не было подлинного гения, того, что творит и создает все из ничего. Кое-что из сделанного им было хорошо, большая часть была не к месту. Он понимал, что народ был диким, но совершенно не понял, что он еще не созрел для уставов гражданского общества. Он хотел сразу просветить и благоустроить свой народ, в то время как его надо было еще приучать к трудностям этого. Он хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских. Он помешал своим подданным стать когда-нибудь тем, чем они могли бы стать, убедив их, что они были тем, чем они не являются. Так наставник-француз воспитывает своего питомца, чтобы тот блистал в детстве, а затем навсегда остался ничтожеством».На страну с такой непростой системой однажды пришла править весьма либерально настроенная Анхальт-Цербтская принцесса София Августа Фредерика, крещеная у нас под именем Екатерины Алексеевны. Воспитание и образование Екатерины можно было считать образцовым - европейским - но ее выдали замуж в 16 лет за инфантильного русского принца, которому было далеко не только до исполнения супружеского долга, но и до осознания собственной миссии. Екатерина II обратилась к чтению французских просветителей и дочиталась до того, что однажды при помощи военного путча свергла своего законного супруга. Впоследствии, в своих “Записках”, она будет жаловаться:«Неудивительно, что в России было среди государей много тиранов. Народ от природы беспокоен, неблагодарен и полон доносчиков и людей, которые, под предлогом усердия, ищут лишь, как обратить в свою пользу все для них подходящее; надо быть хорошо воспитану и очень просвещену, чтобы отличить истинное усердие от ложного, отличить намерения от слов и эти последние от дел. Человек, не имеющий воспитания, в подобном случае будет или слабым, или тираном, по мере его ума; лишь воспитание и знание людей могут указать настоящую середину».Но как воспитать целую нацию? Сотни лет здесь, в России, существовало правило: для успешного управление населению нужно внушить подобающий страх. Будет ли человек, ждущий от власти очередного “закручивания гаек”, подвержен цивилизованному воспитанию? Впоследствии историки назвали попытки Екатерины полюбить и просветить свой народ “этнографическим народолюбием”. Естественно, любовью к народу заразились и подданные государыни-матушки. Александр Блок на сей счет иронизировал:«С екатерининских времен проснулось в русском интеллигенте народолюбие и с той поры не оскудевало. Собирали и собирают материалы для изучения “фольклора”; загромождают книжные шкафы сборниками русских песен, былин, легенд, заговоров, причитаний; исследуют русскую мифологию, обрядности, свадьбы и похороны; печалуются о народе; ходят в народ, исполняются надеждами и отчаиваются; наконец, погибают, идут на казнь и на голодную смерть за народное дело. Может быть, наконец, мы поняли даже душу народную; но как поняли? Не значит ли понять все и полюбить все - даже враждебное, даже то, что требует отречения от самого дорогого для себя, не значит ли это ничего не понять и ничего не полюбить?»Екатерина ведет умную переписку с Вольтером. Она выступает противником крепостному праву, она прощает раскольников и разрешает им вернуться в Россию, и одновременно она убеждена в духовной неразвитости русского простолюдина. Под конец жизни Екатерина жаловалась:«Наклонность к деспотизму культивируется там более, чем в каком-либо ином месте вселенной. Она прививается с самого нежного возраста к детям, которые видят, с какой жестокостью родители обращаются со своими слугами; так как какой же это был бы дом, где не было бы железных ошейников, цепей, кнутов и таких других инструментов, чтобы мучить за самую малейшую оплошность тех, кого природа поместила в этот несчастный класс, который не смог бы без преступления разбить свои оковы. Едва только посмеешь

сказать, что они такие же люди, как и мы, и даже когда я сама говорю это, то рискую этим быть закиданной камнями. Чего только я не выстрадала от голоса безрассудного и жестокого общества!»Екатерина не стала искоренять рабства, так как во-первых убедилась, что русский человек пока не созрел к воле, во-вторых она надеялась, что число порядочных, радеющих о своих крестьянах помещиков, возрастет, а в третьих она была все-таки умна и боялась, что дворянское сословие, привыкшее к средневековым порядкам, в случае чего легко ее свергнет - так же, как она скинула своего некультяпистого муженька Петра III.Хорошие баре действительно были, но история почему-то донесла до нас имя Салтычихи. Вдова ротмистра конной гвардии Дарья Салтыкова в 1762 году была обвинена в убийстве 75 душ крепостных обоего пола, причем Юстиц-коллегией доказано было 38 убийств. До того жалобы на Салтычиху от крепостных в течение шести лет оставались без последствий (жалобщиков наказывали и отправляли опять к госпоже, которая их деяние, естественно, не оставляла без кары); дело было пущено в оборот только после того как очередная жалоба случайным образом дошла до императрицы. Екатерина выпустила специальный указ Сенату, согласно которому “сей урод рода человеческого” за душегубства лишалась дворянского звания, должна была под надписью “Мучительница и душегубица” стоять на эшафоте, прикованная к столбу, а потом ее надлежало поместить в подземную тюрьму в одном из московских монастырей. Салтычиха обрекалась на жизнь в темнице, без света и со скудной пищей. Душегубица прожила так (в Ивановском монастыре) 11 лет, после чего ее перевели в надземную постройку с окном (в ней она прожила еще 22 года). По иронии судьбы, Салтычиха пережила и Екатерину, и ее наследника Павла.Екатерина запретила уничижительное слово “раб” и параллельно одним из придворных поэтов, умеющим смотреть в рот царице, была написана патетическая “Ода на истребление в России названия раба”. Восхвалительные оды, пожалуй, стали первым жанром народившейся русской светской литературы. Стандартным обращением “о, ты!..” бедные поэты потчевали богатых людей, “меценатов”, которые, в сущности, являлись их хозяевами. Как заметил Белинский, “люди они были богатые, поэтов кормили сладко, хотя иногда употребляли их вместо плевальниц, но что ж за беда - ведь утереться нетрудно...” Жрецы литературоведения утверждают, что первым поистине зрелым русским литературным произведением была комедия, но это не так. Комедия (Фонвизин) была первым популярным литературным произведением. Михаил Бакунин едко заметил: “философами, как раньше палачами, становились из низкого угодничества”.Василий Ключевский, рисуя “цивилизованное варварство” второй половины XVIII века, в качестве примера приводит историю жизни выдающейся личности того времени Екатерины Дашковой. Она еще в детстве зачитывалась Вольтером и Бейлем - до головокружения, до нервного расстройства - но, после размолвки с Екатериной (они были подругами), она стала затворницей, переселилась из Петербурга в Москву, оставила политику, философию и стала заниматься странными вещами. Например она, президент Российской Академии наук, приручила несколько крыс, с которыми коротала все свое старческое время. Смерть собственных детей не волновала ее столько, сколько болезнь любимой крысы. Историк делает заключение: “Только высокообразованные люди екатерининского времени могли начать Вольтером и кончить ручными крысами”.Натан Эйдельман точно заметил, что для того, чтобы внутренняя свобода стала не просто блажью, но воздухом, чтобы появились декабристы и Пушкин, “требовались два-три непоротых поколения”.Между прочим: многие ли задумывались: зачем Наполеон пошел с войной на Россию? Он хотел одарить нас свободой! Уже заняв Москву, Наполеон отдал распоряжение писать проект манифеста об освобождении русских крестьян; он вообще надеялся, что поход французов послужит катализатором крестьянских волнений против помещиков. Для этого был распространен слух, что Бонапарт - “сын Екатерины II” (Наполеон изучал опыт

Пугачевского бунта). Политический расчет был таков, что, по мнению французов, русские дворяне под страхом разрушения крепостного права выберут континентальную блокаду. Но в итоге все планы мужицких бунтов (включая восстания малороссов и татар) были им отвергнуты как противоречащие его принципам.Подробный анализ взаимоотношений Наполеона с «русским духом» будет дан в етой книге чуть далее, будет занятно… В декабре 1812 года выступая перед своим Сенатом, оплеванный, но еще боготворимый Наполеон оправдывался:«Я веду против России только политическую войну... Я бы мог вооружить против нее самой большую часть ее населения, провозгласив освобождение рабов; во множестве деревень меня просили об этом. Но когда я увидел огрубение этого многочисленного класса русского народа, я отказался от этой меры, которая предала бы множество семейств на смерть и самые ужасные мучения...»Насчет “многочисленных деревень” Бонапарт соврамши. На самом деле французы возбудили всенародное чувство гнева к иноземным воякам и породили гипертрофированный ура-патриотизм. Наполеону дали “по зубам” так же, как и в Испании, потому что он столкнулся с настоящим народным восстанием - против ига захватчиков.Кстати, крылатое выражение “Русские долго запрягают - быстро едут” родили уста очередного нашего “друга”. Отто Бисмарк три года был послом Пруссии в России. Когда его по возвращении на родину спросили: каково там?”, - он и ответил подобным образом. Наверняка - гениально. Екатерина Великая придумывала и запрещала много всего занятного. Примерно в одно время с отменой “раба” царица ввела новые стандарты в математике: она приказала “пи в квадрате” обозначать “пи-пи”, а “ка в квадрате”, естественно, - “ка-ка”. Когда великий математик Леонард Эйлер направлялся по приглашению императрицы в Петербург, у него во время кораблекрушения утонул сундук с бумагами; Екатерина жалела его на приеме: “Какое несчастье! У нас погиб сундук со всеми вашими “пи-пи” и “ка-ка”!..”

Переписка Екатерины с Вольтером кончилась плачевно, даже несмотря на то, что основана она была на взаимном расчете (обоим переписка поднимала престиж в обществе). Вольтер тайно признавался друзьям, что ему "не приходится особенно хвалиться такими ученицами, как прекрасная Като". Но Екатерина была достаточно умна, чтобы не приглашать знаковую фигуру к себе, уверяя Вольтера, что "Като хороша только издали". А вот Дидро она все-таки пригласила. Дидро прожил в Петербурге одну зиму, но впечатлений хватило до конца его дней. Он получил право ежедневно, от трех до пяти после полудня, внушать императрице свои идеи. Екатерина - и надо отдать ей должное - стойко все это вынесла. Он с присущей французам страстностью убеждал ее в том, что свобода личности в ее стране сведена к нулю, что здесь слишком урезаны естественные права, что одно из величайших несчастий, какое может случиться с народом - это два или три царствования подряд в духе просвещенного деспотизма. Петербург, "город дворцов, окруженных пустынями", по мнению философа, должен еще иметь и "улицы", то есть, люди должны жить с меньшим разрывом между собой - как по сословиям, так и по достатку - и тогда образуется "жилая общественная атмосфера". Но главное: в низших классах совершенно отсутствует чувство самоуважения, которое может быть родиться только от улучшения их положения. Екатерина предлагала Дидро печатать его «Энциклопедию» в России - на очень выгодных условиях ( в Париже «Энциклопедию»

преследовали и уродовали) - все сорвалось. Дидро предлагал Екатерине возобновить деятельность Большой Екатерининской Комиссии: все опять же сорвалось. Дидро был согласен, чтобы Комиссия не лезла ни в политику, ни в финансы, ни в войны - пусть она только охраняет существующие законы и подготавливает новые: "...если даже это учреждение будет одним только призраком свободы, оно все-таки будет иметь влияние на национальный дух..."

Но Комиссия была распущена. Вернувшись домой, Дидро написал резкие "Заметки по поводу Наказа Екатерины". Она прочла их уже после смерти философа, естественно, разгневалась и сказала: "Это болтовня, не обнаружившая ни знания дела, ни проницательности, ни благоразумия". Тем не менее, в России только за XVIII век вышло 25 сборников переводов из "Энциклопедии". Хотя вину за французскую революцию Екатерина свалила именно на нее. Пушкин немногим позже напишет: ...Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первые его лучи, перешел из рук Шишковского (домашний палач Екатерины - Г.М.) в темницу, где и находился до самой ее смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами… и Фон-Визин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность.

Где-то в глубине православной России бродила мысль о том, что Москва, якобы - это "тритий Рим", об исключительности наше православной веры, о нашем особенном предназначении. В цивилизованной Европе на эти амбиции смотрели с иронией, а то и вообще о них не знали. Русские для них оставались варварами - и не более того - даже в екатерининскую эпоху. "Информационный киллер" де Кюстин в своем опусе "Россия в 1839 году" писал:

«Нужно приехать в Россию, чтобы воочию убедиться в результате страшного смешения духа знаний Европы с гением Азии. Оно тем ужаснее, что может длиться бесконечно, ибо честолюбие и страх - две страсти, которые в других странах часто губят людей, заставляя их слишком много говорить, - здесь порождают лишь гробовое молчание...»

Маркиз не подозревал, что, говоря о "гении Азии", он невольно предвосхищал особенный, русский гений и становился предтечей разговоров о "загадке русской души", соединившей в себе так много темного и неясного. Пока же, описывая "русский дух", де Кюстин говорил не о его метафизических корнях, а о вполне реалистическом "амбре": Русские распространяют вокруг себя довольно неприятный запах, дающий о себе знать даже на расстоянии:

«От светских людей пахнет мускусом, от простонародья - кислой капустой, луком и старой дубленой кожей. Отсюда вы можете заключить, что тридцать тысяч верноподданных императора, являющихся к нему во дворец первого января с поздравлениями, и шесть или семь тысяч, которые бывают в петергофском дворце в день тезоименитства императрицы, должны принести с собой грозные ароматы...»

Де Кюстин сравнивал нас с римлянами, поскольку те тоже заимствовали свои науку и искусство у других народов. Насмешка - отрицательная "черта характера тиранов и рабов", а потому в России процветает злословие, сатира, карикатура - сарказмами народ как бы мстит за свое унижение. Мы уже говорили, что первым жанром русской литературы (после "Четьи-миней") стала хвалебная ода. Но народ не такой дурак, чтобы получать удовольствие от чтения од, а потому литературный рынок - даже в такой жалкой форме, в которой он у нас существовал - требовал более читабельных творений. Впервые русский читатель получил светскую книгу, напечатанную "новоизобретенными амстердамскими литерами" (гражданским, а не церковно-славянским шрифтом), в 1708 году.

В казенных типографиях печатались книги, ассортимент которых определял лично император. Петр руководствовался определенными целями, он отдавал распоряжения переводить "только дело, а не разговоры", "чтобы не праздной ради красоты, а для

вразумления и наставления чтущему было", но переводы эти несколько не соответствовали пожеланиями тогдашнего читателя. По словам Павла Милюкова, читателю нужна была "умильная", "потешная" или "чудная" литература. Еще в 1703 году голландский купец, торговавший в России книгами, напечатанными по приказу Петра в Голландии, сетовал царю на то, что опусы скверно расходятся и он терпит убыток. Одновременно синодальная типография успешно торговала церковно-служебными книгами, букварями, житийными произведениями. Из книг петровской печати лучше всего расходились императорские указы, после них следовали месяцесловы (они расходились тиражами в сотни экземпляров); тиражи остальных изданий тоже измерялись сотнями, но реализовывались лишь десятки, а девять десятых книг сгнивали на складах. Такое положение сохранялось до второй половины XVIII века. В 1743 году Академия наук представила Сенату проект обязательной продажи петровских книг: каждый чиновник должен был покупать книги на 6 рублей с каждой сотни жалованья. Предлагалось к этой дурости привлечь и купцов, причем, покупать полусгнившие книги они должны были "по пропорции торгу". Проект, надо отдать должное сенаторам того времени, не прошел. Зато синодальная типография пустила старые издания на обложки своих книг. Как бы то ни было, книжный рынок развивался. В 1748 году новый президент Академии Кирилл Разумовский (пришедший на Академию после гетманства на Украине) стал претворять в жизнь указ императрицы Елизаветы: "...стараться при Академии переводить и печатать на русском языке книги гражданские различного содержания, в которых бы польза и забава соединены были с пристойным светскому житию нравоучением". Академия приглашала к переводам любого, обещая в качестве гонорара первые 100 экземпляров издания.

По сути, была открыта дорога к изданию книг, удовлетворяющих вкусу обывателя, что сильно подстегнуло российское книжное дело к расширению. Очень скоро на рынке выделился самый "кассовый" литературный жанр - роман (пока только - переводной). К тому же страну стали наводнять французские романы, печатаемые на языке оригинала (именно ими зачитывалась пушкинская Татьяна). Естественно, аудитория романа ограничивалась дворянской молодежью, да и то только частью ее, получившей какое-то образование, но это уже был "плацдарм", с которого можно было развить наступление. Общий тираж книг был мизерным; на всю Россию были только три книжных лавки: петербургская академическая, московская и синодальная. Но вкус к чтению, подстегиваемый модой, толкал ко всевозможным ухищрениям, при помощи которых можно было бы доставать книги. Нужно ли это было России? Ведь фактически приобщение к европейскому культурному процессу означало нивелировку, отказ от "гения Азии". Но суть в том, что иного пути тогда просто не оставалось - машина покатилась... под откос – или вперед? В 1728 году появился первый регулярный журнал-приложение к газете "Санкт-Петербургские ведомости", а в 1755 году основан самостоятельный журнал "Ежемесячные сочинения", издаваемый на средства академии и курируемый ее президентом, а вскоре возникли и частные журналы ("Праздное время, в пользу употребленное", "Трудолюбивая пчела", "Полезное увеселение", "Свободные часы", "Невинное упражнение"). Все они были подражаниями ставших популярными британских журналов. Оригинальными в первых номерах "Ежемесячных сочинений" были только стихи (естественно, оды), все остальное - переводы. Поскольку журнал редактировал историк Герард Миллер, появлялись в нем и разыскания исторического свойства, число которых росло. Темы "Праздного времени" были такие: "о пространствах разума и пределах оного", "о ревности", "о двух путях, по которым человек в сей временной жизни последует", "о душевном спокойствии и о безумных людских желаниях", "хуже ли стал свет прежнего", "о худых следствиях злой и о прибытках доброй совести", "о добром употреблении страстей", "запрещенное охотнее исполняют" и т.д. Число подписчиков "Ежемесячных сочинений" колебалось между 500 и 700, остальные журналы сильно отставали и от этого числа. Тем не менее, то, что в них появлялось, смело можно назвать не информацией и не журналистикой, но - литературой. Закрылись

"Ежемесячные сочинения" в 1764 году. В 1769 году начал выходить еженедельный листок "Всякая всячина", который на поверку оказался даже больше чем журналом. Среди читающей публики распространился слух, что издает его сама государыня-императрица, что на самом деле было голой правдой. Екатерина публиковала в "листке" свои опусы, и корреспонденты "Всякой всячины" обращались к "анонимному" автору: "г. наставник", или "г. нравоучитель". Другие частные журналы (точнее, их издатели) подумав, что в стране восторжествовали либеральные ценности, навалились на "Всякую всячину" с критикой. Силой сатиры они договорились до того, что якобы "внучата поразумнее бабушки будут", но Екатерина включилась в игру – и литературная полемика, перемешанная с иронией, не заступала за рамки царициного гнева. Даже когда "литературные внучата" (Екатерина называла их "внуками по журналистике") доходили до таких пародий: "О великий человек - сочинитель того и сего (пародийный вариант "Всякой всячины" - Г.М.)! Ты исправил грубые наши нравы и доказал нам, что надобно обедать тогда, когда есть хочется. Твоя философия научила нас тому, что ежели кто не имеет лошади, то тот непременно пешком ходити должен. О великий и т.д., где мне тебя поставить и куда тебя спрятать? Спрятал бы я тебя в хорошую библиотеку, но ты зачнешь переводить различных авторов и будешь выдавать сочинения их под своим именем..." Веселое движение возглавил Николай Новиков и, что характерно, "внуки" переиграли "бабушку". Литературно. К тому же Новиков в журнале "Трутень" (последовательно он редактировал несколько журналов) стал касаться социальных тем. Но Екатерина охладела к своей "Всякой всячине", она взялась исправлять нравы посредством театра, Новиков с "Трутня" перекинулся на "Живописца", более лояльного к государыне. Интерес публики к публицистике из-за отсутствия главной интриги охладел и "Живописец" закрыли. На смену ему пришел "Кошелек", но параллельно на деньги самой Екатерины и при ее участии он издает сборник исторических документов "Вифлиофика", имеющий целью "при помощи начертания нравов и обычаев предков показать великость их духа, украшенного простотой". "Кошелек" тоже прекратился скоро, но все-таки к концу XVIII века в России существовало довольно много журналов разного толка. За счет развития частных типографий (разрешенных специальным указом Екатерины) книгоиздание в стране выросло на порядок. В середине 70-х годов XVIII века русскую элиту обуяла страсть к масонству, но и в этой ситуации Новиков, вступив в Английскую масонскую ложу, издает журнал идейно-филантропической направленности "Утренний свет". Екатерина демонстративно не подписалась на этот журнал (в первый год он имел 800 подписчиков что по тем временам был очень много), но тогда она писала: "Никогда не принудят бояться образованного народа; но когда-то еще он сделается таким, и когда между образованными людьми переведутся негодяи с ложным направлением и кривыми взглядами, люди, способные скорее все испортить, чем принести пользу?" После Новиков переселился из Петербурга в Москву. Что это значило для того времени, можно уяснить из воспоминаний достославного венецианца Джованни Казановы:

«Кто Москвы не видал, тот не видал России, и кто знает русских только по Петербургу, не знает русских чистой России. На жителей новой столицы здесь смотрят как на чужеземцев. Истинною столицей русских будет еще надолго матушка-Москва...» Москва оставалась столицей русской провинции (как, возможно, в таковом ранге пребывает теперь Петербург). Новиков, под эгидой масонской ложи "Гармония", поставившей себе целью нравственное усовершенствование граждан России, редактирует "Московское издание", позже переименованное в "Вечернюю зарю". В 1786 году московские масонские ложи по приказу государыни разогнаны, однако Новиков увлечен книгоизданием - организованные им типографии печатали множество книг, которые продавались во всех крупных городах России. "Типографская компания" организованная в 1784 году, приносила годового дохода до 80 тысяч рублей. Все эти вехи развития русского литературного (и журнального, как части его) рынка я перелистал только по одной причине, имя которой: Александр Радищев. Отрывок (описывающий ужасное положение

русских крестьян) из "Путешествия из Петербурга в Москву" печатался еще в 1772 году в новиковском "Живописце". Полностью свое "Путешествие" Радищев напечатал в типографии, организованной им же самим у себя дома, с разрешения полицмейстера, который просто поленился прочитать рукопись (Новиков, как и другие издатели, отказался печатать книгу). Радищев знал на что идет, но он надеялся, что его работа дойдет до самого верха и государыня прозреет. А так же был уверен в том, что весь тираж все равно не уничтожат и что-то из него дойдет до потомков (для чего разослал книги друзьям).

Частично он добился своего: Екатерина прочла книгу, как она сама потом написала, "от доски до доски, и прочтя, усумнилась, не сделано ли ему мною какой обиды..."; во-первых, императрица сильно пожалела о том, что дозволила развиться частному книгоизданию. Во-вторых, Екатерина нашла в книге попытку нанести рану лично ей. "Рассеяние заразы французской" по ее мнению перешло всякие границы, а обид она не прощала никогда. К тому же обострялось положение России на международной арене, особенно трудными были отношения с Францией. В год разрыва "бомбы" (радищевского "Путешествия") Екатерина велит всем русским в Париже вернуться на родину, а в следующем году она перестает принимать официального французского представителя. Французские корабли не допускаются в русские гавани, выписка французских журналов и ношение французских мод запрещаются. Радищев за книгу, "стремящейся к тому, чтобы произвести в народе негодование против начальников и начальства", приговорен к смертной казни посредством отсечения головы. Новиков тайно (чтобы его не отбили масоны) арестован. Вместо "якобинского заговора" следствием раскрыта лишь тайная продажа запрещенных книг. Радищева императрица "простила": заменила смерть на десятилетнюю ссылку. По поводу Новикова она выпустила соответствующий указ: вместо "тягчайшей и нещадной казни, которую он по силе закона заслуживает, следуя сродному Нам человеколюбию и оставляя время на принесение в своих злодействах покаяние, запереть его на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость".

Но расчет Радищева оправдал себя. Его слова (в советский период это считалось хорошей литературой и входило во все хрестоматии): «Я взглянул окрест меня и душа моя страданиями человеческими уязвлена стала. Обратил взоры во внутренность мою и узрел, что бедствия человека происходят от человека, часто от того только, что он взирает не прямо на окружающие его предметы...» обрели жизнь долгую, может даже, вечную. Никто не помнит, какие пьесы писала Екатерина и мало кто знает, какие журналы издавал Новиков. Но про "Путешествие" (даже при условии, что мало кто читал) знают большинство русских. Литературные достоинства "Архипелага ГУЛАГ" Александра Солженицына (пусть даже и снискало это произведение "нобелевку") все-таки невелики, как и достоинства "Путешествия", но оба этих произведения, без сомнения, есть гражданский подвиг. Не помню уже, кто, назвал Александра Радищева "первым русским интеллигентом". Ох, сколько еще было "первых русских интеллигентов"... Еще в 1760 году Михаил Херасков утверждал, что "романы для того только читаются, чтобы искуснее любиться" и что читатели "часто отмечают красными знаками нежные самые речи". Чего другого можно было ожидать во времена Ивана Баркова? Единственным "высоким" литературным жанром и путем к бессмертию считалась поэзия, естественно, "высокого штиля".

Но прогресс литературы уже не остановить. Как пишет Милюков, "Сумароков смеялся над "Бовой" и над "Петром Золотые Ключи" (попса того времени - Г.М.), как над чтением приказных; потом Карамзин смеялся над Сумароковым; теперь начинают уже смеяться над "Бедной Лизой..." Надо понять, чем была литература для того времени. Она являлась единственным окном в Высокую Культуру, особенно - для живущих в провинции. Позволю себе маленькое отвлечение. Я частенько бываю в сельских библиотеках в русской глубинке (говорю о сегодняшнем дне, XXI веке) и с удивлением всякий раз наблюдаю, как выписываемые газеты и журналы (не все, конечно, а самые

интересные) люди зачитывают до дыр. В прямом смысле - до дыр! У библиотекарей есть даже тетрадки, в которые они записывают в очередь на чтение периодики. Как в магазинчиках, где в такие же тетрадки записывают продукты, берущиеся в долг. Так вот, такое приятное чудо творится в эпоху телевидения, Интернета и мобильной связи!

Чем же были книги и журналы две сотни лет назад... В 1811 году Жермена да Сталь утверждала, что "в России литературой занимаются несколько дворян". На самом деле все было не так. Русский литературный рынок первой половины XIX века, признанной эпохи взлета отечественного пера, был своеобразен. Пушкинская "Полтава" были принята публикой холодно, в то время как авантюрный роман Фаддея Булгарина "Иван Выжигин" потребовал второго издания уже через неделю после выпуска первого. Пушкинский "Современник" оказался, если говорить современным языком, провальным проектом - так что пришлось редактору уйти в спонсируемую властями историографию. Сатира Гоголя вызывала отвратительные чувства (Пушкин при чтении "Мертвых душ" воскликнул: "Боже, как грустна наша Россия!.."), но ее читали, и она уже влияла на умы всей читающей России, что оказалось гораздо важнее влияния на одного единственного, пусть и просвещенного, но - монарха. Примерно во время резонанса "Мертвых душ" Достоевский в своей "Записной книжке" зафиксирует:

«...при полном реализме найти в человеке человека. Это - русская черта по преимуществу, и в этом смысле я, конечно, народен (ибо направление мое истекает из христианского духа народного), хотя и неизвестен русскому народу теперешнему, но буду известен будущему. Меня зовут психологом, - неправда, я лишь реалист в высшем смысле, то есть я изображаю все глубины души человеческой...»

Полагаю, с этого момента русская литература избавилась от комплекса неполноценности. Пушкина на Западе не понимали, точнее, не понимали истоков его популярности в русской среде. С точки зрения образованного европейца, Пушкин - лишь талантливый компилятор Байрона. Дмитрий Лихачев феномен Пушкина объяснял тем, что это был гений смогший "отобразить идеал нации, не просто изобразить национальные особенности русского характера, а создать идеал русской национальности, идеал культуры". Пушкин создал не просто идеал - он создал целую систему: идеал возвышенной лицейской дружбы, идеал отношения к женщине-музе, идеал гражданственности, идеал отношения к смерти и даже идеал печали ("печаль моя светла..."). Философ Владимир Соловьев в 1888 году про всех русских писателей скопом сказал, что "...при самой доброжелательной оценке все-таки остается несомненным, что Европа никогда не будет читать их произведений". Через тридцать лет Александр Блок (в письме к Розанову) пишет:

«Нам завещана в фрагментах русской литературы от Пушкина и Гоголя до Толстого, во вздохах измученных русских общественных деятелей XIX века, в светлых и неподкупных лишь временно помутившихся взорах русских мужиков - огромная (только не схваченная еще железным кольцом мысли) концепция живой, могучей и юной России. Не та ли это "юная Россия" которая, по выражению Руссо, блистает только в молодости?» "Русский Христос, русский Бог" Достоевского почему стал интересен и в чем-то сродни как Западу, так и Дальнему Востоку (Японии) - даже несмотря на то, что Достоевский открыто заявлял: "...на Западе Христа потеряли (по вине католицизма), Запад падает...". Он смотрел с презрением на "всю эту помещичью литературу", которая "сказала все, что имела сказать". Достоевский ругал "исковерканный интеллигентно-петербургский взгляд", продвигая "истинно правый взгляд". По меткому выражению Розанова (настоящего фанатика Достоевского) Лев Толстой учился у русского мужика, у Шопенгауэра, у Будды и у Мопассана. А Достоевский (по моему мнению) учился только у себя. И феномен Достоевского заключается именно в том, что он стал первым русским, который не "хватал" свои знания и опыт (жизненный и литературный) у каких-то там заграничных дядек; всю свою Вселенную он создал сам. Чем интересен был Достоевский Западу? Прежде всего тем, что стоял на эшафоте, претерпел. Чем интересен Западу

Толстой? Мне кажется, тем, что написал книгу о загадочной войне, которую проиграл кумир Запада - Наполеон.

Чем интересен им Чехов? Возможно, тем, что через русскую тоску он понял тоску мировую. И у Достоевского, и у Чехова даже «в европах» появились подражатели. О Достоевском много думал Николай Бердяев. В своей работе "Миросозерцание Достоевского" (1923 год) Бердяев утверждает, что именно по Достоевскому можно разгадывать русскую душу:

«...в нем отразились все антимонии и все болезни нашего национального самосознания. Русское смирение и русское самомнение, русскую всечеловечность и русскую национальную исключительность...

...Их притягивает загадка русского Востока... Русская душа способна дойти до упоения гибелью...Только над русской душой можно было производить те духовные эксперименты,

которые производил Достоевский... ..."русские мальчики", атеисты, социалисты и анархисты - явление русского духа...»

Запад смотрел на нас частью с иронией, частью с первобытным страхом, частью с умилением, но главное - Россия стала страной с культурными инициативами. Чайковский, Кандинский, Шукшин, Тарковские, Уланова - все они в какой-то мере выражали различные грани загадочной русской души. Десятки, сотни русских имен стали частью мировой культуры. Надеюсь, список еще продолжается.

Посланники Доброй Надежды

…Первым встречным добронадеждинцем оказалась поджарая и подвыпившая женщина, явно настроенная на живое общение - Антонина Родионовна Никулина. Она пояснила, что жители здешние любят правду, не стесняются ее говорить и стоят за нее до последнего. Потому их власть и боится. Правда Доброй Надежды проста: отделение колхоза здесь закрыто и люди сидят без работы. Никулина и сама пахала на здешней ферме дояркой, с 13-летнего возраста, а потому ей обидно вдвойне. Пусть большинство населения - старики, но есть и молодые, которым что-то надо делать. Есть и дети, в Доброй Надежде имеется даже начальная школа, в которой учатся восемь детишек. На 50 человек общего населения показатель очень даже приличный. Впрочем, кроме школы и спорадически открывающегося магазина больше здесь нет ничего. Кроме, разве, еще одной достопримечательности.

Антонина Родионовна с гордостью ее показала. Это памятник на месте братской могилы. Во время войны возле Доброй Надежды немцы разбомбили санитарный поезд (рядом с деревней проходит железная дорога). Погибших здесь же и захоронили. Как опытный гид, Антонина Родионовна решила отвести меня к людям, которые сами участвовали в похоронах. Сама-то она не помнит, так как родилась аккурат в год трагедии. По пути она немного поплакалась о том, что потеряла документы своего покойного мужа, заслуженного ветерана войны. Он был орденоносцем, то теперь этот факт без соответствующих бумажек не доказать. Районное руководство предлагает ехать в столицу, обращаться в какие-то архивы. Известное дело, каким насекомым становится любой россиянин, не имеющий соответствующей бумажки. И все-таки прибавку к пенсии очень хочется иметь. А как же еще: от своего героического мужа Антонина Родионовна произвела на свет пятерых сыновей.

Однажды, когда Антонина Родионовна была помоложе и еще трудилась на поприще животноводства, ее уволили из колхоза за правду. Оная (то есть правда) заключалась в том, что тогдашняя бригадирша приписывала и даже получала по нарядам деньги за колхозников, которые давно умерли. Что характерно, тогда обиженная доярка дошла до самой Москвы, пробилась там к каким-то начальникам и добилась-таки восстановления на работе! Ныне запал не тот, да и возраст тоже. Та самая бригадирша и теперь живет в Доброй Надежде. Она (зовут ее Александра) не выходит из перманентного запоя, даже сын, не выдержав такого характера, выселил ее из дома в сарай. Впрочем, и доярка тоже частенько прикладывается к источнику, вызывающему временное чувство эйфории. Поэтому не поймешь, за кем в итоге осталась правда.

А до Москвы, между тем, от Доброй Надежды 345 километров. Об этом свидетельствует надпись над остановочным пунктом. Табличка сплошь испещрена отверстиями, проделанными картечью. Надежда, похоже, здесь добра не для всех.

Пожилые мужчина и женщина, к которым меня привела отважная доярка, были трезвы. Они трудились на своем огороде - сажали махорку. Они вообще никогда спиртного не пили и пить не собираются. Нет времени. Николай Иванович Харьков курит только продукт собственного производства, так как от него не кашляешь и вообще свой табачок - милое дело. Кроме того он - местный знаток истории родной деревни, хотя всю жизнь трудился в должности рядового колхозника - “куды пошлють”.

Это и есть Антонина Родионовна. Мальчик проходил случайно, я уговорил попозировать.

Глядя на то, с какой старательностью трудятся Николай Иванович (кстати, именно

его портрет на обложке этой книги) и его супруга Раиса Григорьевна на своей земле, да и вообще на их подворье, я понял, что такое настоящий русский крестьянин. Харьковы - давно пенсионеры, однако держат двух коров и лошадь. Огород - необъятный, и все на нем ухожено не хуже, чем в Голландии. На самом деле в деревне (и это видно) работают много, почти на всех огородах можно увидеть людей с лопатами, вилами или тяпками. В общем, русский крестьянин - это человек, который все время в работе. Все остальные определения - от лукавого.

Про тайну происхождения столь необычного названия деревни Николай Иванович рассказал следующее. Был барин по фамилии то ли Другон, то ли Другор (скорее всего, немец). И деревня называлась Другонцево. Он продал свое имение другому помещику, точнее, помещице. Фамилии ее никто не запомнил, хотя Николай Иванович и выпытывал ее, когда был молодым, у стариков. Звали ее Надежда и она слыла несказанно доброй барыней. Она никогда не отказывала крестьянам, если они просили что-то, помогала всем - от еды до одежды. Память об этой женщине и была сохранена в названии деревни, да еще в саду некогда разбитом при барском доме. Дома давно нет, сад одичал и превратился в буйные заросли. Зато сохранилось старинное каменное здание Начальной школы.

Считается, что и школа была построена доброй барыней. Коли дети в ней еще учатся, значит частичка легендарной Надежды, фамилия которой была забыта, не оставила этот мир. Она стала тихим ангелом деревни.

Супруги Харьковы

Что характерно, “Доброй Надеждой” даже назвали один из колхозов неподалеку (но не тот, кому принадлежали земли при названной деревне). Когда пришел на нашу страну рынок, из названия сельхозпредприятия исчезло слово “добрая” и теперь тот колхоз называется СПК “Надежда”. Местный колхоз именовался “Прожектор”. На память о нем остались развалины коровника и телятника. Картина безрадостная, но, к сожалению, привычная искушенному глазу, по долгу службы созерцающему русские просторы.

Коля Харьков, хотя и был еще ребенком, участвовал в захоронении погибших при бомбежке санитарного поезда №1215. Немцы бомбили безбожно, но аккуратно. Долбанули они точно по паровозу, отчего поезд сложился “гармошкой”. Зрелище, когда

раненые (те, кто мог, конечно) уползали от “железки” в разные стороны, было жутким. Жители Доброй Надежды подбирали их и размещали у себя в домах. Убитых было 32 человека. Семерых из них, включая машиниста, похоронили в братской могиле при деревне. Копали-то старики и дети, потому глубина небольшая, полтора метра. Вместо гробов постелили убитым шинели. Так случилось, что в деревне в этот день умер младенец, девочка. Ее тоже “подселили” к убиенным бойцам.

Секрет относительного благополучия Харьковых прост: “Трудиться будешь - и все будет”. Антонина Родионовна ежедневно на велосипеде возит в райцентр Александр Невский (название такое у поселка) молоко. У нее постоянные клиенты - врачи, учителя, в общем, интеллигенция - они уверены в том, что вне зависимости от погоды парное молочко к ним будет доставлено вовремя. В сенокос надо накосить на скотину никак не меньше пятисот пудов сена - и с этим старики прекрасно справляются. Деньги сейчас нужны особенно, так как за подключение к газу соответствующая организация просит больше 50 тысяч. Для деревни эта цифра астрономическая и ясно, что далеко не все приобщатся к всероссийскому торжеству компании Газпром.

Все трое детей Харьковых, как это ни странно, остались жить в Доброй Надежде. Ни один из них в данный момент официально не работает. В лучшем положении дочь Любовь, которая в результате естественного отбора стала... добронадеждинским олигархом. Это видно уже по ее дому, единственному новому строению на всю деревню. По контрасту даже с холупой трудоголиков-родителей дом действительно кажется хоромами. Хотя в сущности это обычный коттедж, из тех, что богатые колхозы строят для своих механизаторов и доярок.

Любовь Юрьевна Рыжкова и сама уже - бабушка (у нее есть внуки), но жизнь обязывает оставаться молодой и бойкой. Еще юной девушкой она заведовала местным клубом, но клуб сократили и пришлось ей идти в доярки. Коров она доила 17 лет - до тех пор, пока в 1997 году “не угнали скотину”. Любовь делит жизнь Доброй Надежды на два периода: до того как угнали скотину и после того. Скотину в сущности не угнали, а перевели в центральную усадьбу, деревню Борисовка, тем самым оставив добронадеждинцев без средств к существованию и надежд на радостное будущее.

Первой после некоторого экономического оцепенения очнулась Любовь. Наладилась она ездить во град Москву, продавать плоды труда добронадеждинцев столичным капризулям. По сути она - купчиха: скупает у населения ягоды, морковь, яблоки, - и доставляет потребителю. Особенно хорошо идет лесная земляника, которой в барском саду (да и вообще в окрестностях Доброй Надежды) немеряно. Одно время она скупала по деревням петухов, индоуток – тоже возила продавать в Первопрестольную на Птичий рынок, но решила все равно остановиться на “морковно-ягодном сегменте”. “Крутизна” Любови Рыжковой относительна. Со скупленной и собранной на своем огороде продукцией в 7 вечера она садится на родном 345 километре в электричку до Рязани. Там пересаживается в электричку до Голутвина. В Голутвине садится в электричку до Москвы. В Москву приезжает в 8 утра - и на рынок. Поторговала - и вечером снова в эту ночную дорожную катавасию. Ночь в электричке страшна, всякий раз не знаешь, вернешься ли с деньгами (и вернешься ли вообще), но и к этому можно привыкнуть. Труднее привыкать к беспределу на московских рынках. Некоторое время Любовь торговала в Выхине, но там из-за засилья кавказцев, которые русских крестьян загоняют в дальние углы, пришлось перебираться на другой рынок, Басманный. Он в центре столицы, покупатель там побогаче, но товар идет плохо из-за маленького покупательского потока. Для быстрейшей реализации приходится подбираться поближе к выходу из метро, к бойкому месту, но здесь гоняет милиция. В “обезьянниках” Любовь сиживала не одиножды, сотни раз убегала от ментовских облав, да в вообще, считай, прошла огни и воды (разве только медных труб покамест не испытала). Она постигла простое правило русского бизнеса: “не надо никому грубить - и все будет нормально”. Сие означает, что,

дабы хлеб насущный поиметь, нужно постоянно унижаться перед ментами, бандитами, кондукторами и прочими представителями низших властных структур.

В родной деревне ее бесконечно уважают. “Отчаянная” - говорят одни. “Мужественная” - вторят другие. “Допрыгается” - шипят алкоголики. В последний год стали подводить ноги - стали опухать. Несколько месяцев Любовь не ездила; благо, муж работает на железной дороге (чинит пути), а там заработки, слава божественной МПС, стабильные. Но муж настолько устает на работе, что не в силах помочь жене в ее малом предпринимательстве. Сейчас, когда надо будет подключаться к газу, Любовь вынуждена закрыть глаза на болячки и снова отправляться в свою “одиссею” по ночным электричкам и блатным рынкам.

Тяжелая для нее выпала доля, но другого пути Любовь не нашла. Глядя на Любовь, некоторые жители Доброй Надежды расширяют посевные площади, плетут лукошки для земляники и задумчиво поглядывают на Северо-запад, в сторону столицы. Правда отправиться в опасное путешествие так никто пока не отважился. Так всегда: одних беда заставляет опускать руки, другие мобилизуют волю и вопреки обстоятельствам явят

удивительные благородство и крепость духа. Если у Доброй Надежды появилась своя Любовь, значит, так было угодно провидению. Кстати, в свои “одиссеи” Любовь изредка берет одну из своих дочерей, которую зовут Надежда. Все в этом мире взаимосвязано.

Чемпион самокопания

 

Николай Клестов

Вопрос о смысле человеческой жизни теперь ставить неприлично. Из мыльных опер, телевизионных ток-шоу, глянцевых журналов мы по идее должны знать, что рождены для того, чтобы заработать на авто, коттедж, красавицу-жену (или все это выиграть), окружить себя любящими детьми и с миром в бозе почить. В общем, голливудскую сказку сделать былью.

Разве не так?Есть еще разновидность жизни, которая называется “монашеским подвигом”, это

когда человек совершает нечто ради обретения благодати после прекращения земного существования. Но во времена, когда на улицах русских городов мелькают афиши типа: “Шоу-группа буддистских монахов из Шао-Линя демонстрирует свои боевые искусства”, на такой подвиг отважится один из миллиона.

Что делать человеку, если ему надо больше, чем насущный хлеб днесь?13 мая 1963 Николай Александрович Клестов, простой крестьянский паренек из села

Русское взял лопату и отправился во двор, чтобы выкопать яму. Грунт был легкий, рассыпчатый, и работалось радостно. Не так давно его родители купили половину дома на западной окраине села, земля на усадьбе не возделывалась отродясь, вот Коля и решил снять с метр песка, навозить туда хорошей земли и посадить ягодные кусты. В процессе труда выяснилось, что, во первых, яма наполняется водой от какого-то подземного источника, а во-вторых работа оказалась непредвиденно объемистой и всего на съемку метра с одной сотки у Николая “Модного” ушли лето и осень.

“Модный” - это обидная деревенская кличка, данная злой соседкой сначала его матери а потом перекочевавшая к нему. Коля по характеру своему был тихим и не противился, что его зовут “Модным”, но обида в душе таилась. Из армии он вернулся каким-то не таким и больным — ведь тогда не принято было печься о здоровье солдат, особенно ежели служба вязалась с военным атомом.

 На следующую весну, как только сошел снег, Николай решил продолжить. Он рассудил: не посмотрели родители, что суходол достался, вот и надо поправить дело по-своему: какой-никакой водоем сочинить. Типа водохранилище, что ли. А за песком пошла глина. Тяжело было лопатой копать, а потом ведра относить подале, тем более что родители достались пьющие и не помогали. Николай на них глядя, к слову, так не разу за жизнь горюч-воду не попробовал, да и вообще стал приверженцем спортивно-здоровой жизни.

Ради труда по устройству водоема он устроился не местную ведерную фабрику, где ему дозволили клепать детские ведерки вечером и ночью. Утром и днем он копал и носил. Из-за такого режима у него сломался личный режим и многие десятилетия он может спать не больше двух часов. Коля вгрызался в глину, пока она не схватилась морозом, а на следующую весну продолжил снова. И так – десять лет, без выходных, религиозных и советских праздников. Три часа копания и таскания, за которые поднималось наверх и выбрасывалось за бугор четыре тонны грунта — вот и помножьте на десять лет. Площадь пруда составила 15 соток, а вот с глубиной возникли проблемы: грунт с глубиной становился все тверже. За время копания Николай избавился от всех болезней, полученных в награду за армейские атомные труды, причем, оттого что работа по тасканию ведер сильно нагружала спину, он после копательных потуг час предавался физическим упражнениям. На берегу пруда был оборудован спорткомплекс с брусьями, турником, гирями и кольцами — для растяжки.

Борьба за глубину заняла следующие пять лет. На глубине около 3,5 метров встал известняк, плотная, непробиваемая порода. Долбил Николай его так: зимой ждал, когда встанет лед, рубил лунки, удлиненным ломом по несколько часов долбил породу, а потом лопатой со специально приспособленной ручкой выгребал отдолбленное. Глубина в отдельных участках достигла 5 метров. В процессе этой работы он женился: взял женщину с двумя детьми, которая вскоре родила ему дочь Веру. В честь дочери Николай посадил на берегу пруда дерево. Вскоре вокруг пруда возник целый парк, состоящий из 35 пород разных деревьев и кустарников, включая остролистный клен, сирень, кедр, иву, вяз.

Следующие годы заняли укрепление берегов, разведение в пруду рыбной популяции типа карасей и линей, а так же соединение своего пруда со случайно возникшим рядом водоемом в связи с разработкой карьера. Жена через 11 лет с детьми уехала в город Слободской, зато он устроился на другую работу, в водное хозяйство, потому эти проклятые ведерные железки он ненавидел смолоду, а тут наконец подвернулась работа вплотную с природой и близко по призванию.

 

  

Он вообще любит природу. Тут наконец мы приближаемся к ответу на вопрос: “Для чего?” Весь этот пруд, ручная работа, и вообще…

- К природе тянулся… - таков его ответ.Но при чем тут природа, ежели вот она, за околицей… Мало кто понимает, что Коля

“Модный” строит свою… Вселенную! Тот, кто однажды видел японский садик, Николая поймет, и не его вина в том, что здесь, на Вятке снег лежит большую часть года и подлинной сути не видно. Так вот, его идея проста: создать сад. Для людей. Чтобы они в малой форме поняли великую благодать и доброту Природы.

Природу он наблюдает всю жизнь. Для этого у Николая создана целая метеостанция, и в дневники он заносит состояния погоды и своей души — со всей старательность и не было ни одного дня, чтобы он не оставил заметку в тетради, коих скопилось несколько десятков. Самые старые из тетрадей от времени уже стали рассыпаться.

Любимое слово для Николая — “парк”. Он именно и задумывал все как парк. Для людей.

Жаль только, люди относятся к его труду неподобающе. Потребительски. Нет таких же как он энтузиастов, да и вообще поговорить в сущности по душам не с кем.

Он давал в газету объявление, чтобы к нему приехала женщина, согласная жить и помогать устраивать пруд и парк. Пришло несколько ответов, и одна из претенденток настолько ему понравилась, что он вступил с ней в переписку. Одиннадцать писем от нее получил, узнал, что она бывшая лыжница, чемпионка, а потом из переписки стало ясно, что у нее при живом муже было две коровы, а сейчас пять голов мелкого скота (Николай и сам держит коз), и догадался он, что от чемпионки в ней уже вряд ли что осталось. А ведь он так мечтал пройти с ней на лыжах хотя бы 7 километров по лесу (что он и совершает каждый день)! И переписку он прекратил потому как не нашел по-настоящему тренированной подруги.

Прошлой зимой он у пруда месяц строил снежную гору высотой 7 метров, чтобы дети катались. Детей было много, и Николай подумал, что в эту зиму дети либо их родители сами придут помогать строить гору. Но никто не появился, посему Николай решил оставить затею с горой.

 Лишь трое из пацанов приходят изредка помогать рубить лунки в пруду, чтобы рыба не задохнулась. И на том спасибо. А вот дочь не приезжает. Наверное, забыла.

Молочные братья

  Василий и Виктор Кочетковы

 “Вася и Витя” - так их с детства звали в округе. В общем-то, так зовут и сейчас, когда им в пору уж и по отчеству именоваться - Михайловичи - но дело в том, что отношении односельчан к “Васе и Вите” (так про братьев и говорят: “А, это наши Вася и Витя, которые на ферме...”) нет никакого оттенка надменности или снисходительности. Их действительно уважают. За труд. Ведь они стали миллионерами, не по деньгам, конечно, а по надоям: по миллиону литров на брата надоили.

Василий старше Виктора на двадцать минут, они близнецы. И работают они на одной ферме (правда, летом в разных лагерях) в родной деревне Лепяги. Правда, судьба братьев сложилась по-разному: старший женат, у него двое детей, а вот младший пока ходит бобылем. Почему так случилось – расскажу чуть позже, но для начала все же коснемся другого вопроса: для чего эти здоровенные, стройные и далеко не уродливые мужики пошли в “немужскую” профессию.

Понаблюдав за тем, как работают братья, я понял, что это как в кулинарии: кухня - для женщин, но великими поварами становятся все же мужчины. Кочетковых я нашел, естественно, в летних лагерях (они расположены рядом), причем пришли они раньше всех - загодя готовились к дойке. Оба одеты в опрятную синюю униформу и, надо заметить, нагрянул я без предупреждения, так что никакой показухи быть не могло. Откровенно говоря, кроме того что есть в деревне Лепяги два брата-дояра, и что они в хорошем смысле фанатики своей работы, я ничего не знал. Скажу правду: народ в деревне нынче стал озлобленным, и я вполне готовился к тому, что братья меня попросту пошлют куда

подальше, а, кстати, имеют право – не твари же дрожащие. Не послали. Просто, когда я находился рядом и снимал, немного стеснялись. Начали дойку они первыми, а вот закончили последними. Василий планировал в перерыве между дойками перебирать картошку (я не мог ему помешать, т.к. предварительной договоренности у нас не было) и он уехал на центральную усадьбу, где живет с семьей, и мы поговорили с Виктором. У него, впрочем, тоже было дело - надо было пригонять свою, домашнюю корову - но все-таки он рассказал.

- ...Мы доить начали, может, раньше, чем ходить. Мы, считай, на ферме родились...

 

  

Он не присочинил, ему незачем этого делать, ведь в деревне все на виду, и эту фразу (“да, они, считай, родились на ферме...”) я после слышал ото всех, даже от учителей школы, в которой братья учились. Двойки, тройки - их обычные оценки, но учителя знали, что Вася и Витя, в отличие от других детей, в школу едут с фермы, а из школы - туда же, на ферму. Бывало, ради коров и уроки прогуляют...

Итак, мама Василия и Виктора, Анна Васильевна, была дояркой, а перед пенсией - завфермой здесь же, Лепягах. Отец Михаил Гаврилович - простой рабочий в колхозе. Вопроса о выборе профессии перед братьями просто не стояло, потому что они даже летом, вместо пионерлагерей официально нанимались на ферму, ведь в большой крестьянской семье труд был как дыхание, тем более что нужны были деньги на ту же форму или на тетрадки. Детей было семеро, четверо сестер и трое братьев, один из которых умер. Василий и Виктор - “поскребыши”.

Труд свой братья начинали еще при советской власти, когда его вполне уважали, часто возили Кочетковых на соревнования по машинному доению, где братья взяли несчетное число призов. Сами они их не считали никогда - состязались просто для удовольствия. Было еще одно, “внутренне” соревнование - один хотел передоить другого. Успех был переменным, а по жизни получалось, что надои братьев Кочетковых были самыми высокими не только в колхозе, но и в районе. Слово “дояр” здесь не в ходу, братья - животноводы, и теперь они не просто доят, а выполняют самую сложную работу -

“раздаивают” стадо первотелок. Но это – теперь, а тогда все было более обыденно и монотонно. Жизнь текла спокойно, размеренно, но однажды в семье случилась трагедия: умерла сестра Валентина.

Скончалась она от родов (погиб и малыш) и после Валентины остались шестеро детей, самый старший из которых учился в 8 классе, а самому младшему было чуть больше года. Беда не ходит в одиночку: незадолго перед тем от взрыва газа погиб и отец детей. Василий к тому времени уже был женат (кстати, его супруга Татьяна - тоже доярка), и детей взял Виктор. Детьми занималась в основном, конечно бабушка (и немножко дедушка, когда еще был жив) но и Виктору пришлось забыть о личной жизни, которой, впрочем, в перерывах между походами на ферму оставалось совсем немного. Все досуги Виктора стали принадлежать племянникам и племянницам.

 

  

Ко всему прочему добавилась другая напасть. Совхоз стал медленно загибаться и отразилось это на том, что людям перестали выплачивать зарплату. Продолжалось падение долго, почти семь лет, лишь изредка содержание выдавали колхозникам зерном или фуражом. Сиротами (хотя, вряд ли слово это подойдет для этих детей) по большей части занималась бабушка, на Виктора легло семейное подворье, которое почти все 90-е

года являлось единственным спасителем. Сколького это стоило - знают только они, но теперь три племянницы уже замужем и только младшие пока доучиваются в школе. 

 Но я не рассказал про весть “клан” Кочетковых. “Вася и Витя” - лишь верхушка

“айсберга”. На одной ферме с братьями дояркой работает их сестра Татьяна (ее тезка и жена Василия сейчас в декретном отпуске). Двое сыновей Татьяны тоже трудятся в хозяйстве - не доярами, правда, а механизаторами. На подходе и молодежь, так что получается уже солидное число.

Да, а вот свою семью Виктор не завел. Сошелся он было с одной женщиной, но та стала выпивать и курить – животновод с ней расстался. Сами братья дурных привычек не приемлют, но далеко не из принципа, а из соображений здоровья. Работа на ферме очень тяжелая, подъем - в 4 утра (по словам Виктора ранний подъем - единственное, что для него представляет трудность в работе животновода), вечером приходишь домой в 11, и, если при этом режиме еще курить и выпивать - то просто сгоришь, как лучинушка. А ведь есть еще и свое хозяйство, огороды, сенокос...

Если Виктор говорит: “Нам главное, чтобы скотина была сытой, ухоженной, такого не может быть, чтобы я был сыт, а скотина - нет”, - ему вполне можно верить. Неслучайно братьям дали стада элитных коров: Василию 40 голов черно-пестрой, а Виктору 56 голов симментальской породы. Раздаивать стада первотелок - работа для истинных профессионалов. Такое дело не доверят случайному человеку.

Откровенно говоря, еще когда не познакомился с братьями, я был уверен в том, что совхоз, в котором они трудятся, находится в скверном положении и зарплаты не платит до сих пор. Я также не знал, как живут сами братья, может быть, они настолько изнурены бедностью и неблагодарным трудом, что просто пошлют меня куда подальше. По счастью я ошибся.

Во-первых, братья приняли меня попросту и радушно. А во вторых - и что самое главное - им стали платить зарплату. Кстати, породистые коровы приобретены хозяйством недавно, как и племенные быки, которые мирно стояли на привязи невдалеке от лагеря. Выяснилось, что у хозяйства сменился собственник и новое руководство провело радикальные реформы.

Несмотря на воскресный день директора, Любомира Наконечного, я застал на центральной усадьбе, в правлении. Любомир Николаевич, двухметровый богатырь, как все председатели колхозов, курящий одну сигарету за другой, на мой вопрос о том, не случилось ли какое-нибудь чудо ответил так:

- Никакого чуда нет. У нас очень крупная фирма, мы начинали с торговли, поднимали в городе Ефремове каучуковый завод, и вот пришло время не просто “делать деньги” но и задуматься: у нас есть дети, внуки, и как они будут жить в нашей стране, если она до сих пор не умеет себя прокормить? Мы могли бы все заработанные деньги вложить в депозит и жить спокойно до старости, но мы решили пойти иным путем. Мы взяли три отстающих колхоза и создали одно сельхозпредприятие. Решили в первую очередь доказать всем “палаточникам” типа “купи-продай”, что на земле можно работать.

И Любомир Николаевич провез меня по полям, показав, что действительно денег в землю вложено много. Гордость нового хозяйства - американский трактор “Челленджер”, единственный на всю область и стоящий “два мешка баксов”. Он один заменят четыре “Кировца”. На американском чуде техники, как объяснил директор, сейчас работает маленькая династия, отец и сын Нистратенко. 

Проблема кадров для новых хозяев стала краеугольной. Из первоначальных 405 человек сейчас осталось 220, всех алкоголиков и негодяев выгнали. Зато оставшиеся - те, на кого можно положиться. Про животноводов Кочетковых директор сказал следующее:

- ...Я разговаривал с людьми, которые их знают с детства. Они ведь даже из школы убегали на ферму, они к коровам относятся как к... любимой женщине! Мы им дали лучшую группу нетелей, которых они раздаивают, а такие коровы стоят по тысяче долларов за голову. И думаю, эти парни вполне достойны хороших зарплат, а не только уважения. У нас ведь есть еще один дояр, Шамов. Мы им дали семейный подряд: он, жена и три сына. На таких людях земля держится...

 

Королева Бранденбургских ворот

 

 Мария Лиманская

...Ее улыбчивое лицо почти не изменилось с тех пор как она бойко отвечала английскому премьеру Черчиллю: “Меня не обидишь!..” Мария Филипповна Лиманская

продолжает заряжать односельчан жизненной энергией и оптимизмом. Как иначе может себя вести “регулировщик Победы”?

 

  

В селе Звонаревка ветераны стараются не унывать. Часто собираются вместе, обсуждают насущные проблемы, и под руководством главы сельской ветеранской организации Артура Павловича Литневского оздоравливаются по методике профессора Норбекова. Приходит на занятия и Мария Филипповна Лиманская - даже несмотря на то что “разменяла” девятый десяток. Больше не за здоровьем, а для общения. Потому что не может Маша без людей, без сердечной беседы. А ровесницы не представляют свою жизнь без нее, ибо Маша всегда умела заряжать доброй энергией и сеять радость. Светлый она человек, отзывчивый.

Звонаревка - не родное село Марии Филипповны. Сюда, к дочери Нине она переехала из села Старая Полтавка после того как скончался супруг, старый фронтовик. У дочери селиться не стала - обузой не хочет казаться - купила себе домик. Он хоть и малюсенький, зато прочный, еще немцами построенный. Ведь Звонаревка - село, основанное поволжскими немцами, когда-то оно называлось Шталь. Только немцев в войну выселили в Сибирь, а в зажиточное село навезли беженцев. Впрочем, последние не подвели: они трудолюбивы, а здешний колхоз считается одним из самых сильных в области. Есть у Марии Филипповны и еще одна дочь, Раиса, она в Саратове живет. Раиса тоже к себе звала, но деревня ей милее, да и привыкла она что-то всегда делать: город приучает к лени, а лень, как известно, - ближайшая дорога к могиле.

Ровесницы к ней всегда относились по-свойски: “Маша, Маруся, Манечка...” А она так скромно себя ведет, что до последнего момента и не знали односельчане, что их “Манечка” - знаменитость. В Звонаревку корреспонденты приезжают - и не в правление колхоза или в школу идут, а к Лиманской, в ее приземистый домишко. Иные бы позавидовали (что ж делать - в России так принято...), но Мария Филипповна - такой человек, который не вызывает нехороших чувств. Она рождена чтобы примирять.

Родилась Маша Лиманская в Сталинградской области, в Старой Полтавке. Войну встретила, уже в колхозе работая, но в 42-м в село приехал представитель военкомата, собрал девушек и сообщил: “Парней повыбивало, нужна, девки, ваша помощь... Ах, не знал я, что пацанок придется уговаривать!.. Ну, что красавицы: кто в добровольцы?” В добровольцы записались все. Маше было 18 лет.

Недолгая подготовка в поселке Капустин Яр - и отряд новобранцев женского полу пешим маршем, по расхлябистой дороге отправили на Запад. Все они были комсомолками, верили в близкую Победу, а войну представляли по кадрам из фильма “Чапаев”. Где, значит, Анка лупит по врагу из пулемета, а они падают, падают... 

 

  

Их подразделение называлось: “ВАД-15”. Почти что: “В Ад...” Хотя эта аббревиатура расшифровывается как “военно-автомобильная дорога”, очень скоро они поняли зловещее совпадение. Вроде бы служба военного регулировщика дорожного движения проста: поднял красный флажок - стой; желтый - разрешено двигаться. Однако стоять приходилось на стратегически важных участках, которые фашисты стремились изничтожить всеми возможными средствами. Их, юных девушек, поставили у моста через Дон в районе города Батайск. Водители вначале удивлялись виду девиц, ведь в начале

войны движением регулировали мужики. Но скоро привыкли и весьма радовались улыбчивым лицам, будто бы освещавшим суровые дороги войны.

Первым для Маши тяжелым испытанием стало двухстороннее воспаление легких. Еще на марше, под дождями подхватила. Молодой организм справился с напастью, и она очень скоро заняла свой пост. Дождей и прочих ненастных явлений впереди ждало много, но очень скоро Маша постигла великое преимущество ненастья: вражеская авиация в дождь не летает и можно перевести дух.

Во время налетов они не уходили с поста по двум причинам. Первая: командир запрещал. Вторая одновременно горька и смешна: девушки боялись вовсе не смерти, а... уродства. И Маша, и ее подруги не рисковали убегать под опору моста потому как очень на хотели, чтобы их придавило. Боязно было лишиться руки или ноги; а если уж и доведется погибнуть – лишь бы без мучений. Об этом девчонки-комсомолки просили Боженьку всякий раз перед тем как заступить на пост. Мост немцы все-таки “завалили”, переправа осуществлялась по понтонам, и проблема исчерпалась сама собою: прятаться стало просто некуда.

В иные дни бомбили по шесть раз в день. Хоть часы сверяй – каждые четыре часа. Помнит Мария Филипповна одну роковую ночь. Кругом взрывы, огонь, крик, все бегут в укрытия, а Маша стоит. Нельзя сказать, что Маша не боялась. Очень страшно было, аж  душа в пятки уходила. Но пост-то нельзя оставить, иначе за дезертирство сочтут. Тут грузовик едет прямо на разбомблённый мост. Шофёр обезумел, в лобовое стекло видны его округленные глаза. Она изо всех сил сигналит фонариком — стой, мол, нельзя сюда! Бросилась наперерез… и очнулась уже на земле. Грузовик задел её бампером.

Два месяца в госпитале с гипсом пролежала - и снова к себе в “ВАД-15”. После Сталинградской битвы они попали в Крым. В Симферополе снова пришлось разминуться со смертью: едва выскочили девчонки из грузовика, как бомба напрямую попала в кузов - разворотила весь! Страшный был период, дороги буквально усыпаны трупами немцев, наших солдат, беженцев... А убирать-то было некому, ибо развивалось стремительное наступление.

Потом были Белоруссия, Польша, Берлин... В Белоруссии Машу свалила малярия; лежала в полевом госпитале, и умерших от этой коварной тропической болезни выносили одного за другим - не было лекарств. Уже когда Маша пребывала в забытьи, приснился сон, будто она падает из окна, а ее подхватывает какой-то незнакомый танкист. Подруги тут же заявили: ну все, теперь ты должна выздороветь: танкист - это к добру. “Мы уже три трупа от лихорадки вынесли сегодня, — сказал седой, усталый доктор девочкам, привезшим полуживую Машу в госпиталь, — и эта не жилица. Лекарств у нас нет, лечить нечем. Далеко не уходите, попрощаетесь по-человечески...” Этот разговор услышала полевая медсестра, лежавшая на соседней кровати. Она рассказала девочкам, что у нее в полевой сумке есть одна ампула необходимого препарата...

 ...Так получилось, что на гражданке Маша Лиманская совсем немного поработала

библиотекарем, ну, а большую часть трудовой жизни трудилась санитаркой в хирургическом отделении.

- В больнице, где я работала, лежала учительница, — вспоминает Мария Филипповна. — Она выписывала журнал. Как-то говорит мне: “Манечка, да тут твою фотографию напечатали”. Действительно, я с флажками на посту у Бранденбургских ворот. Но знаменитой я себя никогда не чувствовала. В Москву на парад меня не приглашали, в политику не звали. Правда, местная власть недавно телефон провела. Могу внучке и правнукам позвонить. Разве я не счастлива?..” В проведении связи вообще-то помогла вовсе не власть, а сердобольные журналисты из районной газеты “Воложка”. Известно ведь, что все в нашей стране надо вырывать с кровью...

Про такие фотографии говорят - “облетела весь мир”. Вначале ее публиковали в “победных” газетах, затем на обложках журналов и книг об истории войны. В снимке

девушки-регулировщицы, лихо управляющей движением военного транспорта весной 45-го года у Бранденбургских ворот Берлина мир тогда увидел не просто профессиональную удачу военного корреспондента Евгения Халдея, а документальное свидетельство победы над фашизмом. В 82-м Халдей прислал ей эту фотографию и другие свои снимки, сделанные в Берлине и Потсдаме, в том числе и фото со Сталиным, Трумэном и Машиным знакомым Черчиллем.

На самом деле в те счастливые дни их, девчонок, у Бранденбургских ворот, фотографировали много. Всеобщая эйфория, ощущение неимоверного счастья, весны... И никакого Халдея она вовсе не запомнила. Запечатлелось в памяти другое. После взятия Рейхстага девушек перевели на этот почётный пост в самом центре города. Почему именно их, ясно из их группового снимка: ну, прям модели, видно, что выбирали не уродин! Однажды возле Маши остановился грузовик-полуторка. “Сестрёнка, победа!” — радостно выкрикнул водитель, и к её ногам упали пачка папирос и какой-то свёрток. “Зачем, я ведь не курю?” — растерялась девушка. “Извини, сестричка, другого подарка нет”, — донеслось из отъезжавшей машины. Маша развернула свёрток и ахнула — под обёрткой оказались красивые женские туфельки. Жаль, в подвале, где жили девчата-регулировщицы, случился пожар, сгорели все вещи, письма из дома, фотографии и те самые туфельки.

Ну, а самое знаменательное событие победных дней - встреча с Черчиллем. Девчонки знали, что мимо них будет проезжать кортеж английского премьера. Когда проехали мимо мотоциклисты, черная легковушка остановилась. Из нее вышли несколько человек, в том числе толстый человек, которого Маша видела на газетных карикатурах. Черчилль, как и положено, сжимал в зубах сигару. Через переводчика премьер поинтересовался у регулировщицы, не обижают ли девушек английские солдаты?

- Пусть только попробуют обидеть, наши солдаты нас защитят, - ответила Маша.Черчилль выслушал перевод, как-то задумчиво улыбнулся и уехал.Потом часть перевели в Потсдам - регулировать движение во время международной

конференции стран-победительниц. На постах стояли вместе с союзниками, которые показались Маше недотепами: сразу вешали оружие на ветки, а сами растягивались на матрасах, которые загодя приносили из полуразрушенных домов, накрывались одеялами и откровенно дрыхли. Те, кому не спалось, подходили: “Герл, чейндж: давай винтовками меняться!” У русских дисциплина была, Маша даже не отвечала на такие непристойные предложения. Да и вообще война бойцов Машиного подразделения была целомудренной.

Когда в августе 45-го прощались со своим командиром, капитаном Антоном Гудзеватым, тот у них прощения просил: “Не обижайтесь, девчонки, что гулять вам не давал, личной жизни не позволял...” А они зла-то не держали. Ведь благодаря заботам товарища капитана они все дожили до Победы. Да, ранения имели многие, но все - с руками, ногами, лица не изуродованы... Только одна из них, интеллигентная Сашенька с ума сошла.  Остальные, деревенские девчонки, страшные картины войны как-то пережили. Или благодаря инстинкту сохранения не пропустили сквозь свои сердца?

И расстались Маша Лиманская, Валя Беспалова, Аня Кравченко, Шура Гладкова, как выяснилось, навсегда. Переписывались они много лет. Но так и не встретились. Подруги одна за другой переставали отвечать. Последняя, с кем Мария Филипповна переписывалась, - Валя Беспалова, жившая в Волгограде. Но и от нее уже пять лет писем нет...

...После войны у Маши было неудачное замужество. Мужчин, ясное дело, осталось немного и с молодым лейтенантом она сошлась без любви. Едва родила двух дочерей, семейная жизнь не заладилась настолько, что пришлось расстаться. Детей поднимала сама, и, надо сказать, дочери выросли вполне достойными людьми. Лишь когда девочки подросли, Маша встретила, наконец, того, с кем в любви и согласии прожили 23 года. Виктор Иванович сам был фронтовиком, танкистом, между прочим. До последних, можно

сказать, дней, уже оставив работу, муж помогал ей - колол дрова, приносил воду... Так, много лет спустя сбылся сон, приснившийся в госпитале во время войны.

Теперь, спустя десятилетия, Мария Филипповна убеждена, что не она, наверное, тогда добровольцем пошла на фронт, а какая-то другая девушка. Это было ужасно. Особенно в память врезалась такая картина: под Брестом женщине, разведчице, наш танк, неудачно сманеврировав, перерезал ноги. Она кричит своему провожатому: “Ваня, родненький! Добей меня!..” Конечно же, не добил, выстрелами остановил полуторку, погрузил раненую кузов и машина укатила в госпиталь. Кто знает, как закончилась эта драма... Как и десятки других драм фронтовых дорог, свидетелям которых Марии Лиманской довелось стать. Однако факт: русские своих не бросали. В отличие от немцев, кстати. Еще одна картина стоит перед глазами: всплывающие их выходов Берлинского метро трупы детей, женщин и стариков. Гитлер приказал затопить собственный народ... Сколько в наших головах с тех пор поменялось... Глядя по телевизору на картины взятия Грозного замой 95-го, Мария Филипповна рыдала...

Одна внучка Марии Филипповны теперь живет в Германии. Она вышла замуж за местного, коренного поволжского немца, и они переехали в страну, которую когда-то

победила Мария Лиманская. Да еще волею судьбы символом той Победы стала! Недавно внучка присылала фотографию: она с тремя детьми (правнуками Марии Филипповны) у только что отреставрированных Бранденбургских ворот. Приглашала в гости. Очень Марии Филипповне хотелось посетить места юности, но тогда, после операции, более ноги. Не поехала, зато послала дочь. Та привезла сувенир: Бранденбургские ворота, сделанные из... шоколада. Вместе с подругами их съели в день Победы.

Подозреваю, избушка Марии Филипповны по сравнению с домами, в которых живут побежденные немцы, выглядит убого. Да и пенсия, которую она получает в ранге участника войны, невелика. Откровенно сказать, ефрейтор Лиманская получает пенсию, приблизительно в десять раз меньшую, нежели ветераны СС. Впрочем, четверо внуков и семь правнуков - тоже своего рода богатство. И разве прожитая достойно жизнь - не капитал?

Увязший по дороге в Индию

 

Не был ли значительной глупостью русский поход Наполеона? Да и вообще: великий диктатор повел свою великую армию в Россию - для чего? Неужели он был уверен в благополучном для себя исходе кампании 1812 года?В западной историографии принято считать, что Бонапарт стремился избавить русский народ от гнета восточной деспотии. Так сказать, подарить рабам свободу. Правда при этом забыл спросить рабов: а хотят ли они освобождения? Они, «рабы», действительно освободили свою страну – от французов. Лев Толстой пришел к выводу о том, что именно Наполеон помог русским ощутить себя полноценной и великой нацией. Еще бы: разгуливать по улицам Парижа и тыкать ленивым гарсонам: «Быстро, быстро!» Еще Толстой заметил, что Наполеон по-настоящему «уперся» в две страны: Россию и Испанию. Главным «стержнем», позволяющим двум народам оказывать сопротивление оккупантам, Толстой считал религиозность. Сталин, кстати, был начитанным человеком – и в годы Второй Мировой дал послабление Церкви, как бы поощряя веру. Он фактически допустил религиозность. Впрочем, тогда, в середине прошлого века, коммунистическая идеология вполне заменяла религию, и комиссары воевали получше капелланов… Наполеон не был религиозным человеком, тем не менее ему долгие годы сопутствовала удача. В России она ему изменила. В России что-то не заладилось. Виноваты русские морозы и бездорожье? Чтобы понять где пряталась «ловушка» для блистательного француза, надо обозреть факты.1796 год. Первая военная кампания молодого Бонапарта. Северная Италия. Наполеон впервые в военной истории отдает приказание стрелять из пушек по гражданской толпе.

Прямо на городской улице! Новация в военной практике была воспринята как шок. Мир понял, что пришел подлинный революционер, раздвигающий этические рамки. Как это не звучит кощунственно, многие были в восторге. Главное кредо Наполеона-воителя: «Война должна себя кормить»! То есть каждый солдат обязан взять у поверженного неприятеля все что он считает нужным. В сущности, это установки феодальной войны, откат в средневековье, однако сочетание узаконенного террора с прагматической настроенностью на грабеж долгие годы приносило значительные плоды. И на Россию французы шли в надежде разбогатеть от грабежа. Тогда, в 1796-м, Суворов сказал про молодого Бонапарта: «Далеко шагает, пора унять молодца!» И он правда унял, разбив две французские армии - при Требии и Нови. Приблизительно в это время Наполеон ввел в оборот словосочетание «пушечное мясо». А потом взял реванш при Аустерлице. Разбит был Кутузов…1798 год, Египетская экспедиция. Осада Яффы. После сдачи крепости (тому послужила гарантия безопасности со стороны французов) Наполеон приказывает расстрелять 4000 ее защитников. Наполеон уже тогда ввел в закон определение: «террор – орудие войны». У Наполеона был значительный экономический базис во внутренней политике. Французская революция (французы кстати не называют ее «великой») породила массу новых землевладельцев, не желающих очередного передела собственности сопровождающейся стрижкой голов на гильотине. Они жаждали сильной полицейской власти. Наполеон ее создал. Впрочем Наполеон говорил: «Народ с такой же поспешностью бежал бы вокруг меня, если бы меня вели на эшафот…»Во Франции Наполеон строил «свою» демократию. 4 нивоза (25 декабря) 1799 года. Плебисцит – голосуется новая конституция, и одним из трех «консулов» (в должности «первого консула») голосуется Бонапарт. Армия голосует строем – поротно и целыми полками. 27 Нивоза Наполеон закрывает 60 французских газет из 73. Оставшиеся газеты отданы под надзор министра полиции. В стране царила жуткая преступность, с наступление темноты на улицах Парижа лучше было не появляться. С разбоем первый консул справился за полгода. В плен не брали – разбойников казнили на месте. Казнили так же скупщиков краденого и укрывателей бандитов. Народ был доволен столь жестким методом борьбы с преступностью. В 1799 году Наполеон затевает дипломатические игры с Россией. Императору Павлу дано знать, что Франция готова безвозмездно вернуть всех русских пленных, оставшихся после разгрома корпуса генерала Корсакова. Так же предложено заключить военный союз (официально Россия и Франция в состоянии войны). Но в том же году Павла убивают. Когда наполеон получил об этом сообщение, он воскликнул: «Англичане промахнулись по мне в Париже третьего нивоза… но они попали по мне в Петербурге!»  …Испания, восстание в Мадриде. Мюрат приказывает в упор расстреливать толпу. По сути французы сами породили фанатичное сопротивление испанцев. Да, некоторые народы террором можно было подавить. Испанцы оказались не из таковых. Пример. Французы вступают в испанскую деревню. Она пуста, при запасах съестного лишь женщина с ребенком. Офицер спрашивает, не отравлена ли еда. Женщина утверждает, что нет. Офицер приказывает ей отведать самой и накормить ребенка. Она ест и кормит дитя. После них едят и французы. Через некоторое время женщина и ребенок умирают. Вслед за ними гибнут французы…В начале оккупации численность французских войск в Испании составляла 100 тысяч. Вскоре пришлось прислать еще 150 тысяч, ибо костер «Гверильи» («маленькой войны») разрастался. Сарагоса сдерживала осаду французов несколько месяцев. 27 января 1809 года войска маршала Ланка берут внешние укрепления, но внутри города каждый дом превращается в маленькую крепость. Такого в военной истории еще не было: взятый город… не сдается! Резня внутри Сарагосы длилась три недели. Солдаты Ланка убивали женщин и детей – потому что женщины и дети убивали французов… Наполеон называл испанцев «нищими канальями» и не считал, что в Испании идет война. Так, обыкновенная

«зачистка», ликвидация разрозненных банд. Тем не менее во время «русского похода» Франция держала в Испании в два раза больше войск, нежели в России.Про русских Бонапарт думал в несколько ином ключе: он считал, что русские настолько бездарны, что у них нет ни одного толкового полководца кроме Багратиона. Но зачем ему нужно было захватывать страну варваров?Еще в 1809 году Наполеон пленил Папу. Перед «русским походом» император приказал перевезти Папу в Фонтенбло – с почетным конвоем. Рим Наполеон подарил своему новорожденному сыну. Хитроватый Талейран говорил: «Русский государь цивилизован, а русский народ дик. Французский государь не цивилизован, а народ Франции цивилизован. Нужно, чтобы русский государь и французский народ вступили в союз…»Цель «русского похода» Наполеон выразил в разговоре с Нарбонном: «Александр Македонский достиг Ганга, отправившись от такого же далекого пункта как Москва. Предположите, что Москва взята… разве невозможен доступ к Гангу для армии французов?»

Итак – через русские просторы – в Индию, как Александр Великий? Зачем? Индией владели англичане. Возможно, именно в англичанах Наполеон видел главного противника?Перед всякой военной операцией Бонапарт задавал себе два вопроса. Первый: самостоятелен ли полководец противника в своих действиях? Второй: силен ли он вообще? Как видно, перед «русской кампанией» на оба вопроса он ответил положительно.Смоленск мог стать первым местом зимовки. Когда Смоленск был взят, Наполеон бросил саблю на стол и сказал: «Кампания 1812 года окончена». Не давало покоя Наполеону одно: не было генерального сражения. И французы пошли дальше…Бородино. В районе села Семеновского, увидев горы трупов (в основном русских), Наполеон впервые за время кампании-1812 впал в апатию. Он даже не отвечал на настоятельные вопросы, он был нерешителен. …Кремль, вид горящей Москвы. Император бледен и молчалив. И вдруг он произносит: «Какое страшное зрелище! Это они сами поджигают… Какие люди! Это – скифы…» Про поражение от русских Наполеон говорил, что «если бы не необъятные пространства, если бы не пожар Москвы, если бы не долгая стоянка в Москве…» Изначально французы держали себя в России толерантно: попытки мародерства и грабежа пресекались. «Подсуропили» пруссаки. Они, воюя на стороне Наполеона, безжалостно убивали русских и грабили всё и свя. Собственно, немцы просто следовали «наполеоновской доктрине». Едва Франция проиграла кампанию, Пруссия перешла на сторону русских. Кроме пруссаков, самыми «грабительскими» народами были баварцы, рейнские немцы и хорваты. Справедливости ради надо заметить, что довольствие у перечисленных народов было гораздо ниже, чем у французов. Русскому народу было не очень понятно, с кем он воюет. Вначале, в 1807 году с церковных амвонов наполеон был провозглашен как «предтеча антихриста». Позже, после политических лобзаний Бонапарта с Александром Романовым на Тильзитском плоту, он был назван «союзником русской короны». Наполеон дарит царю звезду Почетного легиона, тот вешает на Наполеона ленту Андрея Первозванного… После – опять «предтеча»… Впору задуматься. Встать на свою сторону, в стороне от правителей. Однако этого не случилось.Наполеон не стремился уничтожить в оккупированной России крепостное право. Он не решился поднять в России крестьянское восстание против дворян, наоборот, приказывал подавлять жестоким образом крестьянские волнения в Литве. Эдуард Трио свидетельствует: «Он думал поднять казанских татар. Он приказал изучить восстание пугачевских казаков, у него было сознание существования Украины, он думал о Мазепе…»

«Наполеон не без боязни остановился перед грозной тайной степей… Он был не творцом революций, но их усмирителем. Он остался императором…» Манифест Александра Романова о победе над Наполеоном был великоречив. Только о народе там было сказано только это: «Крестьяне, верный нам народ, да получит мзду свою от Бога…»

 

  

Духовный вампиризм

Безграничная притягательная сила России.Лучше, чем тройка Гоголя, ее выражает

картина необозримой реки с желтоватой водой, всюду устремляющей свои волны,

волны не очень высокие. Пустынная, растрепанная степь вдоль берегов,

поникшая трава

Франц Кафка

Чего уж лукавить: я давненько себя определил как «духовного вампира». В своих странствиях по Руси я черпаю пока непонятную мне энергию. Евразийцы определяют ее как «пассионарность». Пусть будет так – мне в сущности все равно, как эта энергия будет именоваться. Но я знаю, что “ad marginem”, то есть, «на краю», - особая стезя существования личности. Видимо, не только в России. На границе цивилизаций – и культура, и личность чувствуют себя…свободными. От условностей, что ли. Или они не делают карьеры и не надобно свободным от заморочек людям строить из себя буквы «зю». Для того, чтобы выжить, человек выбрасывает к черту поволоку «культурной обусловленности» и сосредотачивается на сути. А в чем она, суть? А, в простоте. В ясности намерений и целей.

Цель у жизни всегда одна: выжить. Это относится к жизни индивидуума, нации, страны. Видимо, путешествуя и попадая в среду без условностей, я и черпаю эту самую «пассионарную» энергию животворения. А еще на границе цивилизаций люди особо ревниво сохраняют традиции. Этот закон хорошо известен, например, фольклористам. Но все же главное: человек, лишенный «привилегии» слияния с многомиллионным социумом, исхитряется не терять индивидуальность, самость. Так же прекрасны деревья, стоящие в поле, хотя они изуродованы ветрами. А в лесу деревья хотя и «правильны» по форме, но – безлики.

Те из жителей мегаполисов, которые являются дачниками, меня легко поймут. Человек глубинки расположен к… душевности, что ли. И горожанин, попадающий в сельскую среду, способен преобразиться. Или из-за ограниченности общения мы начинаем понимать, что надо радоваться всякой минуте, когда ты открыт для приятия чужой боли? Однако, из-за консервативности провинциальной среды чужака в нее принимают с превеликим трудом. В среде репатриантов, приехавших в Россию из Средней Азии и поселившихся в глубинке, я не раз слышал мнение о «цензе 20 лет»: столько времени должно пройти, чтобы тебя начали считать за «своего».

Короче говоря, продолжу делиться волшебной энергией, заряженный которою я почти всякий раз возвращаюсь из странствия домой. Это случается не всегда, но в большинстве случаев. «Проколы» случаются там, где я сталкиваюсь с представителями той или иной власти (чиновники, менты, бандиты…). На самом деле неприятные эпизоды - редкость, гораздо чаще я в путешествиях именно одухотворяюсь.

Провинциальный мир противоречив. Для того, чтобы реализовать себя, личность вынуждена завоевывать столицы. Случается, и завоевывают. Но результат – стыд вероятного признания своего происхождения из глубинки. «Дярёвня», а то еще хлеще: «деревенское уё….ще» - ярлыки оскорбительные, но… И, что самое обидное, выходец из глубинки испытывает глубокое презрение… нет, не к месту своего происхождения. А к

городу, который он завоевал. Сколько я знаю столичных жителей, которые тоскуют по своей малой родине и одновременно ее... стесняются. Так относятся иногда к простой и неказистой матери. Вся твоя жизнь благодаря только ей, но так, чтобы ее «вывести в свет»… Одним только своим провинциальным говором она вызовет снисходительные улыбки. Да только ли в родителях дело! Знаете, как страдал и комплексовал Антон Павлович Чехов от своего южнорусского «гхе»?..

Вся мировая культура (русская - не исключение) построена на вечном сюжете: глубинка выпестывает гения, выплевывает его в центр цивилизации и… продолжает деградировать в серости. На самом деле, это не серость. Это «биомасса», из которой вырастает все, что угодно, в том числе и сыны с дочерьми, способные в будущем составить славу Отечества. Последних в Глубинке рождается немало – потому что есть «пассионарное» желание завоевать мир, как принято теперь говорить, мотивация. А горожанам бороться особо не за что. А уж если ты чей-то протеже – расслабься, все за тебя решат. Ну, довольно рассуждений. Вернемся к историям.

Женщина из Дворца

День начинает затемно, когда огни в окнах соседей еще не зажглись. Надо “обряжать” скотину, которой у Гороховых немало. Ольга и Александр - не фермеры и не колхозники. Они простые крестьяне, каковых лет сто назад в этих краях было много.

Если у тебя на подворье 4 коровы, нетель, 2 телки, 2 бычка, 3 теленка, 3 свиноматки, хряк, штук 20 поросят, - тебя впору назвать “кулаком”. Но ведь как у нас было в старину: кулак - он был хорош, пока не нанимал рабочую силу. Если у него появлялись батраки, заезжие нигилисты могли бросить в их сторону слово “эксплуататор”; пьянчужки в деревне новые словечки усваивать любят - и получалось, что “кулак” - это как бы плохо, потому что он наживается. И вскоре в разряд “кулаков” перекочевали трудолюбивые крестьяне, которые даже не думали нанимать работника. Не потому, что у них большие хозяйства, а просто так, из “классовой ненависти” - не фига работать, когда народ гуляет...

Дальше - раскулачивание, колхозы, укрупнения хозяйств, хозрасчет, фермерство... и вот, к чему пришли. Деревни в Центральной России (только ли в Центральной!) опустели, молодежь бежит из отчего дома, даже боясь оглянуться на милые сердцу пейзажи, а город на село смотрит как на зоопарк, при этом ханжески вздыхая: “Хорошо иметь домик в деревне...” Но это - рассуждения, а по жизни картина такая: на весь Дворецкий сельсовет (а это полтора десятка деревень!) населения осталось 259 человек. В самой деревне живет 90 душ. А поля, которые некогда возделывало отделение при птицефабрике, давно забыли, что такое плуг.

Для семьи Гороховых это - плюс. Дело в том, что бывшие поля сплошь теперь - покосы, и для того, чтобы заготовить корма, далеко уходить не надо. А сена заготовить надо много - по три тонны на голову. Косят вдвоем, для помощи нанимать никого не собираются, а вот сам двор большей частью лежит на плечах одной Ольги. Они молодые (ей - 29, ему - 30) и сил пока много. Мало того: сейчас у них двое детишек - 8-летняя Люда и 5-летняя Кристина, - так вот сейчас Ольга в положении, ждет третьего ребенка - пацана. Рожать по срокам через полтора месяца, а она таскается с ведрами, доит, чистит хлев, кидает сено... Ну как тут не сравнить ее с “некрасовскими” русскими женщинами, которые и рожали-то в поле!

В деревне их любят и уважают. Ольга, кроме того, что она держит такое немаленькое хозяйство, еще работает участковым ветеринарным врачом. Работы, правда, становится все меньше и меньше. Когда Ольга еще начинала, по сельсовету насчитывалось 60 коров, теперь - 40. Молодые уезжают, а старикам содержать скотину невмоготу. Но сразу напрашивается вопрос: а почему у Гороховых все не так?

Александр и Ольга - местные. Когда они поженились, им под квартиру дали домик, который когда-то был конторой. Рядом находился клуб; в нем Олина мама всю свою жизнь крутила кино, а Ольга ей помогала. Она с детства любила животных и перед ней не стояло выбора, кем стать. Когда они поженились, сразу завели корову и свинью. Александр работал трактористом на тогда еще существовавшем отделении, потом, когда все развалилось, устроился рабочим на железную дорогу (именно благодаря полустанка с названием “Дворец” деревня еще существует), но потом, когда личное хозяйство Гороховых разрасталось, стало невозможным надолго его оставлять (железнодорожников для работ развозят - на целый день - по всему участку дороги), пришлось пойти в деревенские почтальоны. Полгода назад Александра взяли лесником в Национальный парк “Валдайский”; зарплата небольшая, зато каждый день при хозяйстве.

Ольга Горохова с дочками

Первые корова и свинья начали приносить потомство, потом - новое поколение и вот так, постепенно, у Гороховых вырос довольно приличный скотный двор. Сама Ольга объясняет все просто:

- А мне, дак, нравится во двор ходить. Я с детства люблю животных. Ну, и жить как-то надо. У меня зарплата шесть тысяч, у Саши - четыре... разве на это прокормишься? Двор бы только побольше - мы бы и овец завели...

Молоко хорошо расходится летом: дачники с удовольствием покупают гороховскую продукцию. Зимой с реализацией труднее, так как дачников нет. Большую часть молока приходится отдавать поросятам. Ни молоко, ни мясо сюда никто покупать не приезжает, а потому Гороховы сами возят продавать мясо на рынок в город Валдай. Крутиться непросто, но даже в таких жестких условиях Ольга и Александр смогли на мясе заработать на подержанный трактор Т-25 и новенькую легковушку “ИЖ”. Еще купили красивую двуспальную кровать (давнишняя их мечта) и кухонную мебель.

Скотный двор, который они даже не строили, а постоянно пристраивали по мере роста поголовья, уже изрядно обветшал, но для того, чтобы построить новое подворье, нужно найти денег гораздо больших, чем они потратили на трактор и машину. За время супружества Гороховых во Дворце произошли не слишком радостные изменения. Число учеников в начальной школе сократилось до 4, а клубное здание (оно по соседству с домом Гороховых) опустело. Чиновники приняли “соломоново” решение. Клуб перевели в школу, туда же переехала библиотека; а библиотечный домик переоборудовали под школу. Зачем, подумали начальники, отапливать немаленькое школьное здание, если все четыре ученика поместятся в одной избе? Одна только беда: бывший клуб с аварийной крышей теперь оставлен на растерзание времени. Его еще можно успеть переделать под скотный двор (для более высоких целей здание не годится), но, как говорит Ольга, скорее всего клуб пойдет “с молотка” и вряд ли мечта Гороховых осуществится.

Кое в чем чиновники помогают. В прошлом году супругов Гороховых пригласили в Великий Новгород и вручили грамоту как лучшему молодежному семейному подворью. К бумаге прилагался конверт с одной тысячью рублей. Закупочные цены на мясо не растут, а вот корма дорожают безбожно. Пшеница и ячмень подорожали вдвое. Выручает то, что Гороховы сажают больше гектара картошки, которая почти вся уходит на корм для свиней.

Гороховы - люди не разговора, а дела. Они не понимают, как можно жить в деревне и не держать большого хозяйства. И еще им обидно, что большинство из молодых жителей Дворца вместо того, чтобы трудиться, пьют - не водку и не самогонку, а спирт сомнительного качества, который “сжигает” человека за месяц. Некоторые из их ровесников, из тех, кто поддался тлетворному влиянию алкоголя, уже лежат на погосте. Ольга и Александр ни на что не жалуются и нынешнее время для них вполне подходящее. Знаете, почему? Потому что им не мешают. Их родители рассказывали про времена, когда

брали налог с яйца, а дедушки с бабушкой вспоминали годы, когда таких, как они ссылали в Сибирь - за то, что слишком трудолюбивые...

А, что касается демографической ситуации, - то, кроме ребенка Гороховых, во дворце в этом году должно появиться еще трое малышей. Практически, “демографический взрыв”!

- Для нашей деревни это - великое дело. Считайте, омоложение. Мы иногда с Сашей думаем: ну, ведь хорошая деревня, крепкая - что ж с ней такое происходит? И народ почему-то работать не хочет... Земли - вон, сколько; коси - не хочу, и даже косить обязательно нужно, иначе поля кустарником зарастают...

...Читателю наверняка интересно, почему деревня называется Дворец. За ответом я пошел к местному библиотекарю Нине Васильевне Федоровой. В библиотеке она работает уже 52 года и видела много хороших и не очень этапов в жизни своей деревни. Прежде всего Нина Васильевна сказала теплые слова о Гороховых:

- Раньше в наших краях нормальным для крестьянина считалось иметь четыре-пять коров, а уж по одной корове имели только лентяи. А сейчас молодые не хотят работать, и только Оленька с Сашей такие... Думаю, у них особенная любовь к животным и как приятно, когда весной они выгоняют пятнадцать голов! Это - жилка такая у них крестьянская. Вот, мне 74 года, а мы с мужем тоже сейчас держим корову, нетель, телку прошлогоднюю - и будем держать, пока будет позволять здоровье...

Деревне Дворец исполнилось уже 515 лет. Существует два предания. Согласно первому, здесь находился путевой домик, в котором останавливались знатные особы, едущие из Москвы в Новгород (и обратно). Согласно другой версии, более правдоподобной, в деревне находились постоялые дворы (ведь здесь проходил один из торговых путей). Правильно в названии деревни делать ударение на первом слоге, но, поскольку наш слух привык к ударению на втором, так и прижилось. На самом деле, дворцов во Дворце никогда не было.

Кстати, с деревней Дворец связана одна романтическая история. Когда-то, в год коронации Николая II, в Россию по найму приехал работать немецкий механик Рудольф Рорбик. На корабле, который Рудольф сопровождал, он познакомился с прибалтийской немкой Шарлоттой Нейбух. В России Рудольф подрядился на строительство Виндаво-Рыбинской железной дороги, а конкретно он руководил работами на станции Дворец, и в те времена считавшейся жуткой дырой. А Шарлотта, между тем, жила в Петербурге, она была фрейлиной императрицы Александры. Они переписывались, и дело закончилось тем, что Шарлотта оставила настоящий царский дворец и переехала во Дворец “вымышленный”, в скромный домик рядом с водокачкой. Так во Дворце супруги Рорбики и прожили всю свою жизнь, произведя на свет шестерых детей (четверых из них после начала Империалистической войны оторвали от родителей и выслали в Германию). Рудольфа народ любил, называли его Федором Федоровичем, он был трудолюбивым и добрым человеком, чинил все механизмы, которые ломались в домах обитателей Дворца. Здесь же, во Дворце он умер, и на здешнем погосте похоронен. Шарлотта после смерти мужа переехала в город Валдай, там же она и скончалась в 1926 году, пережив мужа ненадолго.

Водокачка сохранилась, а вот домика Рорбиков уже не существует.

 Искатели русского духа

 

Валентин и Анна Колосовы По-настоящему к вере Валентина Колосова (как он сам утверждает) привел...

медведь. Ему, жителю города Рига, нравилось наниматься в далекие экспедиции, он любил геологию и вообще готовился уйти в науку. Когда Валентину исполнилось 22 года, и он отправился в Магаданскую область - искать золото. Встреча с медведем там не редкость, но столкновение человека с косолапым - событие чрезвычайное. Однажды Валентин с напарником шли долиной реки, и тут навстречу ему вырос... огромный медведь. Бурые громадины всегда встают на задние лапы, как бы предупреждая встречного о нарушении территории, но, если закричать громко и в особенности стрельнуть, лесной хозяин ретируется. Этот медведь вопреки всему рванул прямо на Валентина. Смертельному прыжку помешала только обгоревшая лиственница и медведь стал ее обегать. В голове промелькнула единственная мысль: “Вот и все!..”

Расстояние между ними было шагов пятьдесят, загнать патрон в ствол уже не было времени, и Валентин, даже не осмысливая, что делает побежал... прямиком на медведя! Он почувствовал космический прилив сил, он почему-то стал уверен в том, что сейчас свернет косматому шею, а потом порвет его на куски! Напарник потом рассказал, что Валентин бежал за медведем полтора километра - тот улепетывал похлеще зайца...

Позже Валентин узнал, что в эти минуты в далекой Риге за него молилась мать.До этого откровения Валентин не читал умных книг, не интересовался религией, для

него существовали только романтика воли и тайга. После этого он ушел в чистую философию, и в особенности его интересовала этика. Он не мог понять, как мог вообще заниматься геологией, наукой, наносящей прямой урон природе. А работать он устроился портным. Прошло еще два года - и Валентин стал активным прихожанином Гребенщиковской старообрядческой общины Поморского согласия. Ничего случайного в мире не бывает: старообрядческие корни были у его отца, Михаила Галактионовича, который родился в деревне Москвино, на юге Латвии.

 

  Когда-то староверы бежали от преследования царских властей в прибалтийские леса,

основали там много поселений. Они рожали помногу детей - как позже Валентин узнал, в семье староверов 12 детей считалось малым числом, а была одна семья, родившая 26 человек! - и довольно быстро местность эта стала почти чисто русской и даже получила название: Латгалия. Отец не слишком-то думал о своих корнях, но Валентин помнил своего деда Галактиона Епифаньевича, искренне верующего человека, который на памяти Валентина никогда ни на кого не злился, ни на кого не накричал.

Первое свое духовное образование Валентин получил в духовном училище при Гребенщиковской общине. Он уже без пяти минут был наставником (поморы - согласие, не приемлющее попов, из заменяют наставники), ему уже подобран был приход, но он испытывал некое внутреннее беспокойство, неудовлетворенность. Он искал благодати, но среди староверов ее не чувствовал:

- Ни один старовер не скажет, что он счастлив. Староверы - хорошие, порядочные люди, но они живут комплексом ущемленности, как вечные беженцы. И еще: у поморцев нет причастия, а как христианину жить без принятия таинств?.. Хотя наставником моим был великолепный полемист, доктор богословия Иоанн Миролюбов, со мной спорить было бесполезно, я искал благодати - но в Гребенщиковской общине ее не нашел. А, когда через год я впервые увидел своего будущего духовника архимандрита Кирилла Бородина, я понял, что просто был заблудшей овцой. Такой жертвенности, какая была в нем, я не видел ни у кого. Он всего себя отдавал своим духовным чадам. Батюшка говорил:

“Миленькие, у меня все становятся православными...” Каждую службу он заканчивал словами: “А теперь все нуждающиеся подойдите к матушке Варваре для получения бесплатно продуктов питания”. Хотя он и был настоятелем кафедрального собора в Риге, он по состоянию здоровья служил в домовой церкви. Набивалось туда много народа, и все чувствовали благодать. Лишь после его смерти мы узнали, что хоть и служил он, а по медицинским показаниям и на ногах стоять не мог...

 

  

С Анной Валентин познакомился банально, в электричке, по последующая история из отношений была, мягко говоря, нестандартной. Валентин хоть и порвал с геологией, не мог рапроститься с жизнью в лоне природы. Он ночевал в лесу, в палатке и спальнике, и ежедневно ездил служить в старообрядческую церковь в Ригу. Анна ехала на первую в своей жизни исповедь, ее уговорил исповедоваться знакомый-семинарист (ей было 18, Валентин был старше ее на 10 лет и до этой встречи все время, с юности искал свою

женщину и не мог найти). Анна в деталях помнит, как все было. Он просто подсел к ней и спросил: “Вы русская? А почему вы в Россию не едете?” Дело в том, что к тому времени Валентином овладела идея переехать в Россию, к историческим корням. Ни на исповедь, ни к своему семинаристу Анна так и не попала. Они поехали в лес и стали вместе жить в палатке. А через месяц они расписались.

 

  Колосовы в молодости, еще в Риге

И с тех пор они никогда не расставались. Никогда. Только разве на час - и то по нуждам. А чтобы на день или хотя бы на полдня, - никогда. Обвенчались они уже когда имели троих детей, в православной церкви. Конечно, с детьми они в лесу уже не жили. Позже Валентин узнал, что корни Анны находятся на Русском Севере, она - потомственная поморка.

Почему о.Валентин вел такой необычный образ жизни, он объясняет так:

- Современный человек очень огрубелый, а когда в лесу живет - он чувствует очень тонко. Мало того, что я с природой общался, я еще и ходил в русской национальной одежде. И латыши, когда меня видели, говорили с уважением: “Русский идет!” Они же не любят советских, а к русским относятся нормально! И Анна тоже одела национальную одежду. И сразу мы стали стремиться в Россию...

 

 

это одна из вышивок о. Валентина Начиналось это стремление у Валентина... с рубашек. Он хотел полностью

восстановить русский костюм, занимался этим в старообрядческой общине, ездил по приходам, искал, но настоящей рубахи, точнее красивой вышивки на воротнике, так найти и не смог. Параллельно он еще ведь работал сначала портным, а позже модельером-конструктором в лучшем рижском салоне мод “Балтаяс модас”. Староверы стали заказывать Валентину покрывала на аналой. И постепенно, от вышивки на воротниках Валентин дошел до вышивания икон. Он стал известен, как искусный вышивальщик и от заказов отбоя не было.

 

  

Правильно это ремесло называется “церковное лицевое шитье”. Кроме икон о. Валентин делает вышивки на утвари, облачении. Теперь он достиг того, что редко работает под заказ:

- Для меня главное - найти отзвук в своей душе. Я долго изучаю иконы, чтобы сделать очередную работу. Всегда, как только в новое место приезжаем, нелегко объяснить, как это - мужик, здоровенными ручищами - и вышивает... Местный батюшка Митрофан, пока не увидел моих работ, тоже понять не мог. В сравнении с вышивальщицами я работаю быстрее в 3-4 раза, за счет правильной организации труда. Если бы вышивальщицы увидели, как у меня все обставлено в мастерской, они бы рассмеялись. Но, если работы берут, значит, в итоге получается неплохо. А самое для меня тяжелое время - это когда кончил одну работу - и не начал другую...

Когда Валентин заканчивал православную семинарию, по традиции поехал в скит на остров Залит, к старцу о. Николаю Гурьянову за благословением на приход (так принято у церковнослужителей). Он объяснил батюшке, что хочет на историческую родину, что в Латвии нет духа Родины, на что услышал только два слова: “Вышивай иконы...” А духовный отец, архимандрит Кирилл сказал Валентину: «Куда ты собрался? Ты что, пьяное быдло не видел?» О. Кирилл был прав - это о. Валентин понял позже. Но все рано не жалеет, что все же оказался в российской глубинке. Да и о. Кирилл незадолго перед смертью посетовал: “Ты как осел упрямый, тебя не переубедишь...”

 

  Вранье, что в Латвии русским плохо. Кто знает язык - ничем не отличается от

латыша. Большинство и сейчас не понимают Колосовых. Латыши - не то, что россияне, у них продуманная социальная политики: когда у них было четверо детей, а Анна была беременна двойняшками, им дали большую квартиру; немаленькие по российским меркам детские пособия им были гарантированы, но... все равно они стремились в Россию.  Однажды Валентину пришло новое откровение:

- ...Владыка послал меня в Москву, и я в первый раз попал в Сергиеву лавру. Там, в Троицком храме, у мощей преподобного Сергия я вдруг увидел... воинство Христово. Смотрю на иконостас - а там вместо икон монахи в схимах от пола до потолка стоят! Это настолько потрясло меня, что я даже не думал, что буду обижать рижского владыку...

Нашелся один человек, бывший военный и человек небедный, который предложил Валентину поехать в Ивановскую область, сторожить его дачу, которая находится в деревне Куменево. Ни родственников, ни знакомых у Колосовых в России нет, и они согласились даже на это. Там они прожили две зимы, после Валентин познакомился с о. Митрофаном и переехал по его предложению в Мугреево-Никольское.

- Все по провидению и промыслу. Наша родовая икона - Святитель Николай, а старый хозяин дома, в котором мы сейчас живем (его Николаем звали), всегда мечтал о том, чтобы в доме жила большая семья...

 

  Первого ребенка, родившегося здесь, они назвали Николаем. Батюшка принимал

роды дома, сам. Система образования у Колосовых своеобычная. Дети изучают грамоту, овладевают компьютером, но в основе всегда остается обучение ремеслам: столярному, строительному, швейному. Цель: чтобы дети научились себя обеспечивать. У каждого из детей старше 7 лет есть своя, персональная швейная машинка. Есть еще одна, высшая цель:

- Мы хотим, чтобы дети остались в деревне. Пусть, когда повзрослеют, живут отдельно, но чтобы труба их дома была видна из нашего окна. Пусть дети тоже живут большими семьями и с самодостатком. Правильное житье в деревне развивает общинность. Староверы так и жили; пусть в них духовная ущербность, но уклад жизни у них правильный.

Конечно то, что дети не ходят в школу, многих настораживает. Но батюшка с матушкой в добавок стараются, чтобы их детишки не общались с деревенскими:

- Если пойдут в школу, там не только сквернословие, сигареты, пиво. В конце концов, наши дети умеют на это не обращать внимания. Там главное зло: зависть. У кого-то нет чего-то, а он хочет, и он не думает о том, что на эту вещь надо заработать. Мы с детьми бываем в поселках Палех, Холуй, и они там хорошо общаются с детьми художников. У художников зависти нет...

Гордино: загадочный русский феномен

 

Светлана Косолапова

Новость, граничащая с фантастикой и несомненная сенсация: в самом далеком селе самой бедной области страны рождаемость в полтора раза превысила смертность! Можно сказать, в селе Гордино происходит демографический взрыв. Очень хотелось разобраться в причинах этого феномена…

Коварное предположение: может быть гординцы — какие-нибудь старообрядцы или сектанты (и в таких селениях я бывал). Нет, простые русские крестьяне, хотя и не атеисты. В автомобилях гординцев я, простите, вместо икон у лобового стекла видел симпатичных портреты милых и глупых девушек типа Бритни Спирс. Не надо забывать и про такой

показатель как смертность! В Гординском поселении он низок — это медицинский факт. А может гордницы открыли у себя нефтяные месторождения, тихонечко торгуют “черным золотом” а сами живут как арабские шейхи?..Но хватит гадать! Давайте же проникнем в таежный край у самого истока реки Камы, и приоткроем завесу над этой загадкой и в каком-то смысле аномалией. Описывать дорогу до Гордина нет смысла. Скажу только, что она есть, и за восемь часов от Кирова до вышеозначенного села доехать вполне реально. После дождя путь увеличится раза в полтора, но главное, дорога проходима даже непогоду. Свет в Гордино тоже есть. А еще здесь работает сельскохозяйственное предприятие, которое называется “Агрофирма “Гордино”. Это хозяйство дает 70% всей сельхозпродукции района.

 

 

На внешнем виде села и окрестных деревень экономические успехи не отразились. Контора агрофирмы расположена в невзрачном двухэтажном здании барачного типа. Кабинет директора более чем аскетичен, единственное его украшение — огромный портрет Ленина на стене. Облик директора, Валентины Николаевны Хариной, внушает более светлые чувства: она стройна, моложава, во всем ее облике читается великорусское достоинство. Внутренняя свобода директора чувствуется и в ее манере говорить.

Чувствуется, что Валентина Николаевна не умеет врать. Хотя… Директор двенадцать лет руководит хозяйством, и о секрете живучести агрофирмы говорит запросто:- …Народ у нас доверчивый. Я им все эти годы вру, что у нас будет лучше, а они верят. Средняя зарплата три тысячи, и за эти деньги люди пашут…Да, зарплаты не растут, но хозяйство покупает новую технику, сено здесь, в таежной глубинке, закатывают по европейской технологии в полиэтилен, улучшают породу коров. И по эдакой дороге исхитряются за сотню километров возить свое достояние — молоко — в город Глазов. Да еще сохраняют 200-головый и единственный на всю Россию табун лошадей редкостной вятской породы.

В Гордине я не встретил пьяных. Все мужики и женщины чем-то заняты, хотя и не спешат. Много строится новых домов. Это обычные пятистенки, но факт, что поднимает их молодежь. Ну, и самое главное: молодежь рожает. Здесь норма не два и не три ребенка в семье, а четыре-пять. У самой Валентины Николаевны трое, она, считай, в отстающих. Дети везде: и на улицах, и во дворах, и в поле, и в лесу… У меня даже мысль возникла, что я в пионерлагере каком-нибудь, а не деревне! В Гординской школе учится 290 детей; для глубинки это рекорд. В детский садик очередь, с детишками сидят бабушки. В свое время места в садике сократили, а теперь расширится не позволяют чиновники (по санитарным нормам). Впрочем, агрофирма собирается строить новый детсад.Я спрашивал у директора Хариной, в чем, по ее мнению, причина демографического взрыва. Он ответила весьма уклончиво: “Ну, не знаю, это надо народ спросить… Впрочем, сходите в больницу — там кое-что поймете”. 

Ну, что же — пошел. Увидел безликий одноэтажный барак. Внутри, мягко говоря, небогато. Три палаты, общее количество коек в стационаре — 15. Но чисто, уютно, пахнет домашними пирожками. В амбулатории получше, там даже линолеум постелен поверх досок. У больницы стоит далеко не новая “буханка”, местная “скорая помощь”. Что ж, полноприводный русский вездеход — вещь полезная — и не только для Гординской округи, но и для большей части России. Но хватает ли бензина, чтобы задействовать столь энергоемкий транспорт, пожирающий на 100 километрах пути полбака бензина? До райцентра-то полсотни километров — не накатаешься…Чего скрывать — предварительной информацией я обладал. Просто пообщался с главным врачом центральной районной больницы (она находится в поселке Афанасьево) Александром Викторовичем Братчиковым. В целом с демографией в районе на так уж и замечательно: в последние три года сохраняется такая тенденция: около 140 родов и приблизительно 190 смертей в год. На этом фоне Гордино может (простите за тавтологию) гордиться: в текущем году там родилось 18 детишек, а умерло 10 человек. Сколько еще гординцев до конца года уйдет из жизни, ясное дело, неизвестно. Но семеро гординских женщин за оставшиеся три месяца этого года разрешатся от бремени, а значит наверняка тенденция роста населения сохраниться. 

По мнению главного врача, успехи гординской демографии есть следствие не только стабильно работающего сельхозпредприятия, но и результат грамотно поставленного медицинского обслуживания населения. И все держится на враче Светлане Анатольевне Косолаповой. Она — единственный доктор на весь гординский “медвежий угол”. Замечательно то, что кроме терапии Косолапова прекрасно знает педиатрию, и со здоровьем детей на ее участке проблем немного. Для Косолаповой что хорошо: в соответствии с новыми веяниями она получила статус “семейного доктора” (врача общей практики), причем Светлана Анатольевна единственный на весь район врач, имеющий высшую категорию. Что плохо для района: Косолапова одна такая; больше никого из врачей — даже на зарплату “семейного доктора” — заманить не удалось.…Я аккурат попал к плановому выезду в далекую деревню Ваньки. До нее 25 километров лесной дороги, но медики обязаны вести патронатное наблюдение младенцев по графику: осматривать новорожденных не реже раза в неделю. Население Ваньков — 38 человек, ровно половина из них — дети дошкольного и школьного возраста. Заезжали в семью, в

которой родился пятый ребенок, девочка Ульяна. Елена и Василий Лучниковы трудятся в агрофирме; в Ваньках находится ее отделение. Естественно, хозяина дома не оказалось, он на работе. Поговорили с Еленой. Оказалось, она сюда, в таежные верховья Камы приехала из Самарской области. Там, считай, в центре России, жизнь была слишком тяжела. Случайно, через знакомых познакомились с Василием и поженились.

 Василий бывал в Самарской области и там ему не понравилось: как-то там мрачно

жить, несвободно. Здесь, на Каме, на знали люди крепостного права и не могут трудиться из-под палки. В агрофирме никто никого не принуждает: хочешь — трудись, не хочешь — лесом живи. В Ваньках есть телятник, конюшня. Своей скотины много держат, огороды разводят. Считай, все продукты в семье Лучниковых свои; в магазине закупают только соль, сахар, сладости и фрукты для детей. За покупками на центральную усадьбу ездят не чаще раза в месяц. Проблема только одна: поскольку школы в Ваньках нет, детишки школьного возраста живут в Гордине, в интернате. Зато уж летом такой детский гвалт стоит в Ваньках!Может быть и скучновата жизнь в отдаленной деревне, но Ваньки осчастливлены еще одной благодатью: в деревню регулярно приезжает врач. Бесплатно, между прочим. Для многодетных семей это очень важно. Если бы не налаженное здравоохранение, может быть и задумались бы Лучниковы, и променяли бы таежную волю на цивилизацию с принуждением.

Участок Гординской больницы большой: в долине Камы в 32 деревнях проживают 1933 человека. На участке — 542 ребенка в возрасте до 14 лет. Больница хоть и неброска внешне, в ней работают квалифицированные специалисты. Кроме доктора, Светланы Косолаповой, это: две медсестры общей практики: Наталья Некрасова и Наталья Макарова; фельдшер Надежда Ведерникова; акушерка Татьяна Гордина. Особая тема — стоматолог Маргарита Тебенькова. Светлана Анатольевна приметила девушку, когда она еще в школе училась. Уговорила поступить в медицинский вуз; теперь в Гордине есть свой, “родной” стоматолог. И зубы у людей здоровые! 

Сама Светлана Анатольевна — сугубо городской человек. В Гордино она попала совершенно случайно: опоздала на распределение (училась она в Оренбурге), вот и досталась Светлане эдакая глубинка. Дороги тогда, двадцать лет назад, не было не только в Гордино; даже до райцентра только самолетом можно было (как в песне) долететь. Плюхнулся “АН-2” на какое-то пустое поле, которое “районным аэропортом” называлось, выбралась из него юный врач Света Косолапова, взглянула на телят, которые пол крылом самолета лениво щипали травку… и захотелось ей домой. Но она сказала себе: “Держись, Косолапова, годик поработай — потом уж сбежишь…”А в Гордине ничего — понравилось. Парень местный свету приметил. Зарабатывал он хорошо, видный, работящий, непьющий. Муж, Михаил Николаевич, сейчас частный предприниматель; у него своя пилорама. Потом Светлана родила, а еще азарт у нее появился. Медицина тогда в Гордине была сильно запущена. Врачи, которых присылали сюда по распределению, быстро убегали. Все местное здравоохранение держалась на фельдшере, которая не отличалась уживчивым характером. Светлане понравилось, что нужно было все строить заново, собирать “команду”. Так получилось, что большинство из медиков тоже сюда, в Гордино приехали издалека. И ничего — прикипели…

Единственное, чем Светлана отличается теперь от местных: больше одного ребенка она так и не родила. Дочь, Анна, в этом году поступила в медицинский, без всякого блата и на бюджетное место. Между прочим, дочь выбрала педиатрическое отделение. Хотя Светлана лечит и детей, и взрослых, она убеждена в том, что педиатр должен быть обязательно — даже в самом отдаленном селении. Вся универсальность доктора Косолаповой — от бедности. Есть в стране национальные проекты, высокие заверения, а в больнице из современного оборудования есть только электрокардиограф. А вот аппарата УЗИ — нет. И физиотерапевтические приборы образца середины прошлого века.  А

вообще, если бы муж-предприниматель не помогал с дровами, Гординской больнице пришлось бы нелегко.Тем не менее весь персонал маленькой больницы стремится учится, постигать новые технологии. К компьютеру — очередь, медсестры пишут разные проекты. Светлана, чтобы самой работать, вынуждена была на свои деньги купить в больницу ноутбук.

 

  

Насчет высокой рождаемости у Светланы свое мнение. Как человек “со стороны” она хорошо видит, что народ в Гордине особый. В прямом смысле — гордый. Это выражается и в том, что гординцы “сами с усами”: читают медицинскую литературу, пытаются разобраться в своих болезнях. В районной или областной больнице гординец обязательно вступит в полемику с докторами, доказывая свое видение своей же болезни. Трудно с такими… Тем не менее гординцы как-то научились доверять Светлане. Потому что она постепенно приучила людей быть правдивыми, что в медицинской практике очень важно. И к специалистам Светлина людей посылает только в случае подлинной необходимости.Так же гордо здесь сохраняют традиции больших семей. И дело не только в рождаемости. В Гордине сохранилась такая древняя традиция как “помочи”. Захотела молодая семья

строить новый дом — так собирается на стройке вся родня, да и друзья тоже приходят помогать. Неделя — и новенький дом уже под крышей. Ну, как в такой обстановке не жить, не “плодиться и размножаться”?В первые годы Светлане довольно часто приходилось принимать роды. Дело было вот, в чем: или страда, или сенокос, женщине надо работать, вот она в своей далекой деревеньке и пребывает до последнего, пока “воды не отойдут”. Бывает, выезжает Светлана на старенькой “буханке” - а там уже все и произошло. Прямо в бане и рожали. Теперь женщины стали дисциплинированными, заранее стараются в район уехать (там хороший роддом). В последний раз Светлана принимала роды шесть лет назад. 

Я в Гордине понял одну банальную истину: уровень медицины зависит прежде всего от уровня врача. А техника — дело вторичное. Хотя… Вот у Светланы Анатольевны несколько иная точка зрения:

- …В России сократили педиатрию и бросили клич: “Рожайте детей!” А ведь здоровый ребенок — это в будущем здоровый родитель. Получается замкнутый круг… Вот я врач общей практики. Этот проект хорош там, где ничего не было. А где закрыли сельскую больницу… Все же просто: нет ФАПа, нет школы, детского сада… там и деревня погибает. Те, кто придумывал идею “семейных врачей”, копировали ее с Запада. Как с нашими дорогами вести патронатное наблюдение за детьми? Как с нашим оборудованием установить правильный диагноз? Очень хотелось бы, что бы реформы сначала тщательно продумывались. В России доктора — далеко не дураки. Если бы у нас было чем лечить, если бы мы такими нищими не были, у нас была бы здоровая нация…Доктор Косолапова говорит понятные вещи. Проблема-то в том, что те, кто все эти “национальные проекты” выдумывает, тоже говорят правильные слова. Только пользуются они са-а-а-авсем другой медициной. Мягко говоря, недоступной для “народонаселения”.

Великий "Малыш"

 

 Николай Кузнецов

Единственный сын Николая Ивановича Виктор (в честь Победы назвали) к сожалению трагически погиб. Супруга Нина Капитоновна все в последнее время по больницам, сердце у нее сдает. Во и сейчас она на больничной койке. Сходил бы к ней Николай Иванович, да у самого здоровье пошатнулось, теперь из домика своего он никуда не выходит. Ухаживают за ним внук и социальный работник.

Обстановка домика предельно скромна. Даже ковров нет, а на дощатых полах настелены обыкновенные деревенские половики. И это при том, что Николай Иванович долгие годы был депутатом Верховного Совета СССР —  начиная со сталинских времен и заканчивая горбачевскими. Попробуй, сравни с сегодняшними депутатами, которые за четыре года тако-о-о-го в свои дворцы натаскают! И, откровенно говоря, задумаешься, хорошо ли, что Ельцин Верховный Совет разогнал… Кузнецов, получается, - своеобразный “мостик” между Сталиным и Ельциным. Как минимум, в нравственном смысле.

 

  

Легенда о том, что Кузнецов на войне якобы был “заговоренный”, - случайная  выдумка. У него четыре ранения, в том числе в голову, в грудь и в ноги, и две тяжелых контузии. Это легендарный генерал Белобородов придумал, что сержант Кузнецов

“заговоренный” - потому что за время, когда Николай Иванович командовал противотанковым орудием, у него сменилось (за убылью) пять (!) расчетов.

Первая контузия была в бытность его разведчиком. Взрывали мост, не рассчитали с фитилем и не успели отбежать. Кузнецов тогда даже зрение потерял на некоторое время. А было такое ранение, на озере Сиваш, когда не сдержались, закурили с приятелем, и немецкий снайпер попал в него. Ничего: вынул пулю пассатижами (она на излете была и застряла в мягких тканях) - и вперед — на Севастополь! Кстати именно за разведоперации он получил две медали “За отвагу”, которые он считает не менее ценными, чем Звезда героя. Жаль, что после контузий он потерял “нюх” (или чутье, интуицию, что для разведчика — непременный дар) и пришлось ему переходить в тяжелую артиллерию, где обостренный слух даже мешает.

О первой половине своей войны Николай Иванович предпочитает не говорить. Дело в том, что несколько подписок о неразглашении давал. Факт (и этого не скроешь), что был он в 42-м, на личном приеме в Кремле у Сталина. Позже он видел Иосифа Виссарионовича не один раз, Сталин Кузнецову даже кличку дал: “Малыш”. Кузнецов был щупленьким, невысоким, мальчишеского вида. Ему же тогда, в 42-м, было всего-то двадцать! Тем не менее он докладывал верховному о результатах выполнения секретной операции.

Сталин вел себя спокойно, говорил тихо. Кузнецов представился, доложил, как положено. Сталин сказал: “Присаживайтесь…”, отошел к столу, распотрошил папиросу, набил трубку и начал задавать вопросы по операции. В конце разговора Николай заметил, что на карте, которая была расстелена на столе, нелепая ошибка: выступ линии фронта не в нашу сторону, а в немецкую. Он знал, что реально на этой территории немцы. Кузнецов решился сказать: “Товарищ верховный главнокомандующий, здесь неточность…” И объяснил. Сталин пристально в течение нескольких секунд смотрел ему в лицо. И сказал: “Ну, что же… Малыш. Спросим с Жукова. Можете быть свободны…” 

Кузнецова снова перебросили за линию фронте и последствий его дерзость не имела. Впрочем, Жуков много позже, уже после войны, намекнул Николаю Ивановичу, что вышел ему нагоняй. Второй раз он встретился со Сталиным уже после войны, после Парада Победы (Кузнецов лично бросал фашистские штандарты к подножию мавзолея, на исторической пленке он легко узнаваем: третий справа во второй шеренге). Просто пришел — и записался к нему на прием. Ему как герою не смели отказать. Старший сержант Кузнецов просил у Сталина за своего отца, Ивана Моисеевича. И Сталин помог: отца выпустили из лагерей.

Некоторые говорят, что когда Сталин на банкете в честь Победы поднимал тост “за русского солдата”, он смотрел в сторону старшего сержанта Кузнецова (он там присутствовал). Вполне вероятно…

Когда Николай Иванович стал депутатом Верховного Совета, Сталина видел чаще. Всякий раз генералиссимус спрашивал у Кузнецова при встрече: “Ну что, Малыш, как дела?..” А на фронте у Кузнецова была другая кличка: “Питерский”. Считай, вырос-то в Ленинграде.

 А вот теперь есть смысл обратиться к истокам. Родился Коля Кузнецов в маленькой деревушке Пытручей под Вытегрой, что в Вологодской области. Теперь этой деревни нет, она ушла под воду после того как построили Волго-Балт. Николай Иванович туда ездил, и в общем-то вернулся расстроенный. Север русский разорен, растерян, даже несмотря на то, что боевых действий там не велось. Еще когда он был мальчиком, семья переехала в Ленинград. И в 34-м, когда убили Кирова, отец сказал лишнее. Точнее сидели они с приятелем в пивной, заговорили про всеми любимого Сергея Мироновича, отец возьми — и скажи: “Ну, ничего, у нас молодежи еще много растущей…” Этого было достаточно, чтобы получить пять лет высылки на Север. До начала 90-х приходилось эту часть биографии подавать несколько иначе: “по некоторым обстоятельствам мы переехали на Север…” Так вышло, что пять лет ссылки для отца растянулись на все шестнадцать.

  И какова судьба детей Ивана Моисеевича и Александры Александровны

Кузнецовых! Старший сын Александр, морской офицер, погиб у берегов Норвегии. Средний сын Иван пал смертью храбрых на Карельском перешейке. Дочь Александра, призванная на Северный флот, умерла при родах (ребенок тоже погиб). Пришел с войны лишь Николай. “Заговоренный…”

Призывали Николая Кузнецова тоже с Севера, из города Кандалакши Мурманской области. В послужном списке значится: “призван 22 июня 1941 года”. И места службы: июнь 1941-го — июль 1942-го: 86 отдельная морская бригада, ручной пулеметчик; июль 1942-го — декабрь 1943-го: 263 стрелковая дивизия, командир отделения разведки; декабрь 1943-го — май 1945-го: 369 отдельный истребительный противотанковый дивизион; помощник командира взвода. На личном боевом счету — 16 уничтоженных вражеских танков. Звание: старший сержант.

 “Слава” запоздала вот, почему. В городке Лабиау, что в Восточной Пруссии, германская самоходка выскочила на перекресток, который только что миновали наши артиллеристы, и ринулась на них с тыла. Вдвоем с наводчиком Семиконовым Кузнецов на одном дыхании успел развернуть орудие и расстрелять бронированную машину, когда она уже была на расстоянии 30 метров. Уже была выпущена листовка, называющая расчет Кузнецова “русскими богатырями”, направлено представление на третью “Славу”, но за Лабиау лежали другие города, рвались вперед, и документы как-то потерялись в межштабной неразберихе. Нашли их через 35 лет, при Брежневе.

Кузнецов видел много военачальников, Жукова в том числе. Вот сейчас принято говорить о жестокости маршала, но Николай Иванович был свидетелем другого. Как-то они три месяца, на Юго-Западном фронте стояли под Крапивной. Приехал внезапно Жуков и в первую очередь пожелал посмотреть, что солдаты едят. Когда увидел, что одну капусту — заставил повара целый котелок в себя затолкать. Сказал ему: “Ну что, приятно? А вы этим кормите солдат…” На другой день появились на передовой мясо и хлеб.

Золотую Звезду Николай Кузнецов получил в апреле 45-го. За Кенигсберг. Тогда, в феврале 45-го, наши гибли десятками тысяч. Били орудия прямой наводкой, артиллеристы знают, что это означает… Первая Слава была за бой под Шауляем, в котором от всего в

дивизиона осталось только одно орудие — во взводе Кузнецова. Вторая Слава — за пять подбитых танков в одном бою на подступах к Кенигсбергу.

Но самая дорогая награда — орден Красного Знамени. Это за Севастополь. В отряде было 300 бойцов, в город прорвались 12. Перед этим красноармеец Кузнецов под Бахчисараем подбил связкой гранат свой первый вражеский танк. Их, дюжину счастливцев, немцы прижали к бетонному барьеру у железнодорожной насыпи. После адовой перестрелки в живых остались трое. И Николаю Кузнецову в висок угодил осколок (тот самый, который сейчас не позволяет сделать операцию на глазах). Хотя боль была невыносима, Кузнецов получил от смертельно раненого комбата приказ: во что бы то ни стало водрузить знамя части над зданием вокзала Севастополя. Кузнецов был весь черный от мазута, может, потому немцы Николая не приметили, и он смог забраться по трубе на крышу и установил знамя. Это был радостный знак, и наши ринулись в атаку.

Николай хотел незаметно уйти, но поскользнулся и упал на чердак, где засел немецкий пулеметный расчет. Один мощный фриц ударил чем-то Николая по голове, он упал и потерял сознание. Видно немцы не приняли всерьез щуплого парнишку ростом всего-то 1,60, посчитали, что уже труп. Но Николай очнулся, и увидел, что фрицы курят, сидя к нему спиной. А рядом лежал его автомат. Он схватил оружие, пустил очередь — и всех трех бугаев наповал! Он нашел ящик с немецкими гранатами и стал сверху закидывать вражеские укрепления у вокзала…

На следующий день его приказал найти генерал Толбухин. “Покажите мне знаменосца!” - сказал он. Он долго и с удивлением смотрел на негеройскую внешность парня. После произнес: “Эх, была б у меня звезда — сейчас вручил бы…”

На 25-летие освобождения Севастополя пригласили и Николая Ивановича. С удивлением он увидел в списке павших на мемориале свое имя. А на вокзале вспомнил, что его наводчика Пашу Шевякова здесь после боя зарыли… Обратился к предисполкома, стали полы разбирать, землю раскапывать… и впрямь нашли они останки красноармейца Шевякова! Даже солдатский медальон был при нем…

…Депутатом-то после войны Николай Иванович был только на сессиях, а так всю жизнь работал. Сначала послали его в Мурманскую область, где он строил комбинат по обогащению урана. Там он встретил свою половину, Нину Капитоновну. А в середине 50-х его перевели на лесокомбинат в город Пестово. Был сначала инженером по реконструкции, а после инженером по технике безопасности. Город ему глянулся — спокойный красивый, рабочий. Здесь, в Пестове, Кузнецов понял, что в больших городах, в “каменных мешках” ему не жить. Хоть и кличку на фронте носил: “Питерский”.

Конечно много с той поры изменилось. Комбинат распался на мелкие частные предприятия. Финны (чёрт возьми, побежденные в той войне!) построили в Пестове современный лесопильный завод. За счет лесопереработки жизнь здесь не умирает. Все здесь крутится вокруг леса…

Скульптурные мысли крестьянина Оськина

  Андрей Оськин

Две деревеньки рядом — Балдино и Мундырь. Населения на обе — 60 душ. Вокруг заросшие бурьяном поля, у горизонта — лес. Летом, в зелени, картина отрадная. Зимой — пустыня. И как-то я понимаю Андрея Оськина, деревенского скульптора: среди унылых равнин хочется чего-то выпуклого, нарушающего однообразие пространства. И не ловите автора на пошлости: здесь я подразумеваю пластическое искусство.

 Он живет в деревне Мундырь, когда-то славящейся дородностью и зажиточностью людей. Мундырь — самая старая деревня в округе, а по убеждению Андрея люди не стали бы селиться на скудных землях. Бабушка Андрея Мария Яковлевна рассказывала, что у людей были амбары, большие дворы. А жили хорошо потому что много работали. Подкосила война: лишь в один двор из пяти вернулся хозяин. Кстати, как говорила бабушка, название деревни произошло от слова “мундир”, переделанного на крестьянский лад. Петр Великий когда-то проезжал по Сибирскому тракту (он проходил в нескольких верстах от Мундыря) и подарил здешнему жителю, по видимому, изношенную часть

своего одеяния. Даже если это был не Петр вовсе, а какой-нибудь затрапезный чинуша, поэтические воззрения россиян на историю никто не отменит.

В Мундыре две трети домов безлюдны. Одну из изб под скульптурную мастерскую занял Андрей. Там у него мольберт, софиты, запас глины. В Мундыре есть ферма, в которой тридцать голов дойного стада. Как говорят, скотину общественную держат только для того, чтобы окончательно хозяйство не загнулось. Как ни смешно, ферма — завидное преимуществ Мундыря: в окрестных селениях не осталось и такой роскоши.

   

  Две коровы, два теленка семьи Оськиных — самое крепкое хозяйство в деревне.

Детей у Петра Дмитриевича и Галины Александровны Оськиных трое. Андрей — старший, ему 28. Младшему брату Ивану 17, сестра Елена чуть старше. Аккурат на днях приехала ― из Костромы. Учится она там в техникуме, на строителя. Смотрит вокруг себя с какой-то тайной ухмылкой, снисходительно. Видно, надышалась городского воздуха и одурманил он ее, болезную. Деревня для нее — недоразумение, считай, темная часть биографии. Да и логика проста: “Зачем возвращаться туда, где лет пятнадцать уже ничего не строят, а только растаскивают на дрова?” 

Особенно ей непонятен и даже страшен Андрюха. Ну говорит ей брат, что любит землю, природу. А статУи эти для чего ему? Зачем выделяется? А для Андрея скульптура — вторая жизнь. А, может быть, и первая.

Он хотел куда-нибудь поступить после школы, ведь лепил что-то из пластилина и глины, сколько себя помнит. Но отец уехал в очередное свое плавание и на Леше осталось хозяйство, младшие брат и сестра. Отец — моряк, он часто и надолго пропадает. Однажды брал на Дальний Восток жену, и так получилось, что родился Андрей в городе Находке. Ну, что делать: душа отцова морская, любящая вольные ветры. Андрей другой. Он любит основательность, созерцание.

 До армии он успел поучиться в ПТУ на мастера-резчика, но специальность из-за того, что уволились преподаватели, закрыли. Когда вернулся из армии (Андрей служил на границе), совхозу уже никто не был нужен. Пошел работать в зону, которая возле ближайшей от Мундыря станции Поназырево, охранником. Вот ведь судьба: в армии границу охранял, на гражданке пришлось охранять зеков (и там, и там ему довелось

стоять на вышке). Работа охранника неплохая, ведь после смены остается время на хозяйство и творчество. Но через три года вышел конфликт: поступил он на юрфак, а начальство настояло: “Или ты на вышке, или в институте. Выбирай…” Алексей не жалеет об этом, говорит: “Ну, какой из меня юрист?..” У него другая любовь: лепка. Его “библия” и одновременно настольная книга так и называется: “Лепка”. Написал ее великий скульптор Лантери и Алексей считает великой удачей, что книга эта попала к нему. Края страниц у книги засалены, обложка потерлась, а он все читает, читает… 

  

После зоны Андрей трудился у одного предпринимателя на лесоповале, сучкорубом. Там был обман, хозяин всегда недоплачивал, и Андрей ушел на “шабашку”, то есть на случайные заработки. И лишь недавно он нашел место в райцентре, в пожарной охране. Режим работы — сутки через трое — позволяет уделять время и земле, и все той же “шабашке”, и творчеству. 

Себя он не считает скульптором. Оправдывается:- Я сейчас из себя ничего не представляю. Это просто мое увлечение.  Художник —

особое состояние, когда умеешь свою душу показывать. Я начинал в дереве работать; познакомился с хорошим мастером-резчиком из города Шарья, Масленниковым

Николаем. Понаблюдал — и понял, что он под структуру дерева подлаживается. Для меня это — не то, мне свободы выражения хочется. Пробовал рисовать, но мне не хватало объема. Вроде рисуешь лицо, но так и тянет обе руки задействовать, чтобы форму чувствовать. Оттого и пришел к глине, к гипсу. Но пока у меня не то получается. Не то…

Лепит Андрей в основном односельчан. Толика Юркова, Володю Старостина, брата, сестру, маму. Сейчас работает с Витькой Голубевым. Витька — один из Андреевых “подопечных”. Он с братом почти ровесник, оба готовятся в армию пойти и для Андрея эти парни как дети. И Ваньку он с младенчества рОстил, и Витька ему не чужой. Парень живет с бабушкой и сестричкой Анькой, потому что мама их погибла, а отец пропал. Вместе — Андрей, Ванька и Витька — “калымят”: доски грузят на пилорамах, строят, срубы рубят (это уже в сообществе с отцом). И сенокос у них вместе, и картошка. Пчелами занялись, перенимают бесценный опыт пчеловодства у Толи Юркова, опытного пасечника.

 Сейчас “мундырской тройки” появилась цель: заработать денег, купить подержанный трактор и начать серьезно обрабатывать землю. С целью прибыли, а не для удовлетворения потребностей натурального хозяйства. Андрей считает так:

- Нам, конечно, не повезло, что мы молодые. Когда в совхозе все “раздербанивали”, я юношей был, технику не смог взять. Но если у нас получится — будем развивать у себя сельское хозяйство: скотину расплодим, пасеку увеличим, целину распашем. Я вот, что думаю: с работы могут нас уволить, а с земли никто не уволит!..

Андрей много экспериментирует с разными культурами. Картошку он сажал на разных полях и нашел, что на смешанных почвах картошка лучше растет, чем на глиноземе или на песке. В заветных местах (а земли сейчас свободной хоть отбавляй) он получает с ведра картошки пятнадцать, а то и двадцать ведер. Он уверен в том, что именно сейчас, когда деревня северная нарушена основательно, настало время крестьянина, только крестьянина думающего:

- Кушать-то все хотят, а производителей почти не осталось — разбежались по городам или спились. Здесь когда был совхоз, думали, что пусть все будет так, как есть, не искали новых путей. Деревню можно поднять. Нужно только, чтобы отношение людей изменилось. Чтобы не потребительская точка зрения была во главе угла, а… душа. Земля без нашей души благодать свою дарить не будет. Но нужно частное хозяйство. Свое. И будет тогда сила, чтобы вставать до рассвета и ложиться поздно!

…Конечно Андрей — идеалист. Но он — счастливый идеалист, так как рос уже после советской власти, не знал рабской философии. Жаль только, его крестьянские стремления приходят в противоречие со страстью к скульптуре:

- В городе скульптурой лучше заниматься, потому что с натурой проще. Да, я здесь могу лепить коров, лошадей, кошек. Деревенских наших людей лепить могу. А вот тело человеческое… Здесь у нас в деревне менталитет какой: начнешь натурой обнаженной заниматься — сразу разговоры всякие начнутся. Четыреста мышц человека, больше трехсот костей — где все это изучить? Я даже одно время думал поступать в медицинский институт — только для того, чтобы анатомию изучить. Но это так, в порядке бреда… В материальном плане, конечно, в деревне хуже, да и с информацией плохо (ну, где ж мне про скульптурное искусство новости узнать!). Но — душа… Друзья. Природа…Приезжают сюда товарищи, из тех, кто в городе осел. При машинах, при деньгах, говорят: “Вот, у тебя в твоей деревни ни кола, ни двора. Дурень…” Если бы я выпивал, я бы пропустил мимо ушей. А здесь… Вообще-то и кол и двор у нас есть. И проживем мы своим хозяйством при любой власти — неслучайно в годины войн людей деревня спасает! А все же обидно. За брата Ваньку обидно, за Витьку Голубева. Они чистые, честные пацаны. И землю любят побольше меня!.. 

…Если рассудить, Андрей Оськин, “скульптор от сохи”, живет в согласии с собой и миром. Разве только страдает от того, что его увлечение никому в деревне не нужно. Но

разве не такова участь всех художников? Но с другой стороны у каждого художника планида своя. Как, впрочем, и у каждого крестьянина.

 

Два Георгия в кустах

  

Георгий Мицов

Георгий первый ...То ли “день гостя” сегодня, то ли такое ежедневно происходит - не знаю. Только за

час, пока о. Георгий показывал свою “епархию”, познакомится пришлось и с районным криминальным авторитетом, и с семьей, приехавшей погостить из Германии, и с предпринимателем из Питера с золотыми часами, инкрустированными бриллиантами. Все приехали к о. Георгию по делам духовным. И каждому, надо отдать должное батюшке, он уделил внимание. Естественно, и мне, грешному, тоже.

Особенно меня впечатлил, конечно, криминальный авторитет: весь изранен, с изуродованной рукой и подергивающейся головой. Мне позже рассказали, что его и взрывали, и резали, и расстреливали - но он оказался в малой части счастливчиков, вырвавшихся из горнила 90-х живым. Вел он себя пристойно и даже богобоязненно. За тюремным сленгом прочитывался недюжинный интеллект и даже внутренняя интеллигентность.

Чтобы пройти в дом к батюшке, надо ну, о-о-о-чень низко поклониться. Кусты в палисаднике настолько разрослись, что буквально застят путь. “Пусть все будет

естественно” - такое кредо у отца Георгия. Про батюшку мне заранее рассказали, что он оригинален. И немножко юродивый. Я увидел усталого и больного человека, который только что вернулся со службы из далекого села. О. Георгий готов был упасть от изнеможения, это было слишком заметно. Но, как только появились гости (включая и меня, грешного), о. Георгий будто скинул с себя груз - и пошел показывать достопримечательности храма и погоста.

Все показал - от надписи, оставленной фашистом во время войны на стене колокольни (немец согласно преданию пожалел деревянный храм и не сжег его) до языческого истукана на кладбище, которому не меньше тысячи лет. “Свято место пусто не бывает...” - Опять коротко и снова в точку. Конечно можно было бы корить немца за то, что на стенах храма писал, нехорошо все-таки. Но факт, что автор надписи пропал без вести и его дети имеют теперь только одно материальное свидетельство об отце, сгинувшем в холодной России. Говорят, они приезжали, плакали...

Языческий истукан повержен. Лежит среди могилок неприкаянный, забытый. Повалили его еще до о. Георгия, а он лишь следует своему принципу о естестве.

В результате непродолжительного общения я понял вот, что: батюшка говорит простым языком, он может и с бандитом, и с банкиром общаться запросто (что, впрочем, несложно – ибо первый от второго недалеко ушел). Но Слово Божие все же несет. Есть у него удивительный дар проповедовать языком улицы. Тут о.Георгия недавно один корреспондент подставил: позвонил и попросил сказать что-то насчет поста. Ну, о. Георгий и сказал. А корреспондент возьми - и напечатай все как и было сказано. Кончилось тем, что батюшку в епархию вызывали, корили...

Предыстория священства Георгия Здравковича Мицова в Теребенях такова: до него здесь за восемь лет сменилось пять священников. При одном из них пропала чудотворная икона, перед которой молился за победу в Отечественной войне 1812 года Михаил Илларионович Кутузов. Батюшка с матушкой здесь служат уже больше двадцати лет. Более того: он единственный в районе сельский священник. Никто не хочет в деревню! В смысле, служить, трудиться, а не отдыхать. Может потому-то чудачества о. Георгия и терпят наверху.

О. Георгий можно сказать, «всемирный» батюшка. Духовные чада у него в любой части Света есть, возможно даже и в Антарктиде. Да и судьба его необычна. Нонконформист, бунтарь, философ. Рассказывает на первый взгляд неправдоподобное: “Как-то мы на углу Пестеля и Литейного пивали кофе и Ёсей Бродским, и я благодарен ему за слова: “Если мне рот забьют глиной - я все равно буду славить Бога...” Но все это правда. Батюшка (когда еще не был таковым) со многими пивал - и не только кофе. Искусствовед, реставратор - но уехал в далекие Теребени, стал священником. Правду батюшка сказал еще когда храм показывал, как всегда кратко и предельно ясно:

- Либо ты выигрываешь в силе и проигрываешь в расстоянии, либо наоборот.- А что такое - сила?- Благодать...Принцип священства о.Георгий почерпнул, когда служил в армии. Подтягиваешься

на перекладине, уже сил нет, чтобы последний рывок совершить, сержант тебе пинок сапогом под зад - Р-р-раз! - и ты подбородок вознес над перекладиной. Как раз этого удара и не хватает... Потому-то батюшка и называет себя “сержантским сапогом”.

Только устал, устал батюшка. Когда собирались ехать к нему, народ рассказал, что о. Георгий слег в больницу, тяжело заболел. Оказалось, всего лишь на обследование ездил. Злым языкам похоронить человека не терпится... Попросил батюшка, чтобы с матушкой поговорили, она лучше его расскажет. Тем более что двадцать третью Пасху они здесь справляют исключительно благодаря ей. О. Георгия первые годы на приходе не оставляла мысль удрать - и только силами и стараниями Валентины Вениаминовны они все еще здесь.

Матушка была не в духе. Тем не менее рассказала, как они с батюшкой познакомились. Оказалось, а Александринском театре, на сцене. Она познавала искусство снизу, Георгий - сверху. То есть она сцену подметала, а он был рабочим сцены, декорации подвешивал. Валентина - тип женщины, который только и подходит такому как Георгий. Он выдающийся человек, но и пил он тоже “по-выдающемуся”. Хотя и батюшкой - и матушка в этом убеждена - о. Георгий был с рождения. Благодарна матушка и детям (а у них два сына - Петр и Олег). Именно они в 91-м году, в дни путча, нашли под церковью склеп, в котором покоятся останки родителей великого полководца Кутузова.

Дети уже выросли. Один преподает в университете. Второй, Олег был дома, что-то делал на компьютере. Он все больше помалкивал, но, когда матушка окончательно потеряла ко мне интерес (уж слишком скучные вопросы ей задавал), попросил, чтобы написанную статью перед публикацией я прислал ему на рецензию. Что ж , цензора иметь в семье тоже неплохо. Но и в храме тоже неплохо иногда прибираться: полы там явно немыты давненько. Еще Олег дал диск - с записями передач об о. Георгии. По видимости цензурой они были одобрены.

Я просмотрел. Красивые сюжеты. Воскресенская церковь оказывается никогда не закрывалась, намоленная она, иконы в ней замечательные, XVIII век. Когда-то иконы были профессией искусствоведа Георгия Мицова (он тогда работал в Русском музее). Всякое Мицовы здесь пережили; случалось, что отбивались от грабителей, покушавшихся на святыни. Но напряг один момент разговора. Корреспондент: “Прихожане со всего мира, телефон разрывается... а местный мужик к вам не идет...” О. Георгий: “Очень у них занижена самооценка. Он хочет счастья мгновенного: либо стакан заглушить, либо...” В общем ушел батюшка от ответа - почему “мужик” к нему не идет.

Вспомнилось, матушка мне говорила, что у них в храме прихода нет, а есть только “приезд”. Священник с мировым “приездом” и нулевым приходом... Это ж получается интернациональный скит какой-то! А что же люди, которые здесь живут?

 

Георгий второй

 

 Георгий и Наталья Гореловские

Георгий Александрович Гореловский - учитель словесности Теребенской школы. Да, в Теребенях имеется не только Воскресенская церковь, но и школа, в которой дети учатся. Жаль только, в связи с “национальным проектом” школу понижают в статусе, она теперь будет не 11-ти, а 9-леткой. Сейчас здесь учатся 39 детей и тенденция к сокращению неуклонна.

Сам Георгий Александрович живет в деревне Крулихино, в километре от Теребень. Его супруга Наталья Васильевна - библиотекарь, ее учреждение тоже находится в Теребенях. Раньше и в Теребенях, и в Крулихине простые люди не жили. Теребени были погостом, там только священник обитал. Крулихино было барской усадьбой, там обитали

дворяне (последние владельцы - Львовы). Заселять погост и усадьбу начали после советской власти. Жаль, что теперь усадьба в развалинах - но что поделаешь...

В Теребенском приходе много деревень. Главная сейчас - Болготово. Потому что там находится учреждение, дающее людям работу: интернат для психохроников. Колхоз-то развалился, вот вся и надежда на психов - в том смысле что для их обслуживания значительный персонал необходим.

Сад Георгия-учителя отличен от сада Георгия-священника. Можно сказать, это образцовый парк. Здесь все упорядочено, все подстрижено, ухожено. Имеется даже свой, персональный прудик. И уж точно ни-ка-ких диких кустов здесь нет. Видно, что люди занимаются своим подворьем с удовольствием. У Георгия Александровича, как и у Георгия Здравковича, двое сыновей. Старший Евгений сейчас учится военной академии, “Макаровке”; младший Василий - в морском колледже. Морская судьба была и у их отца.

Георгий с детства бредил морем. Поехал после школы в Ленинград, в мореходку поступать; но так вышло, что попал в итоге в Арктическое училище. После - полярная станция “Мыс Желания” на северной оконечности Новой Земли. Позже, когда Севером “наелся” сполна, он все же осуществил детскую мечту - пошел работать во флот; ходил он радистом на рыболовецких судах. Был правда перерыв в пять лет: Георгий учился в Москве, в Литературном институте имени Горького. Удалось только с третьего захода поступить, но ведь Гореловские  - упрямые люди. Писательский талант у него проснулся на Севере, долгие полярные ночи тому благоприятствовали. Первый рассказ - про то как он прошел за 12 часов дистанцию в 20 метров от радиорубки до кубрика (заблудился в пурге) опубликовал журнал “Вокруг света”. Ну, и с той поры литература начала затягивать.

Главная книга жизни Георгия Гореловского - “В кустах или апология крестьянства”. Написана и издана она была еще в то время, когда Гореловский с семьей жили в Риге. Она о родной деревне, о России, о деде Савелии Антоновиче. Он когда-то выделился из деревни в хутор, выкорчевал кустарник на пустоши, в местности Каменец, и построил свое хозяйство. А после революции его раскулачили, лишили всех прав, судили и отправили в лагеря. Дед выжил, вернулся по “конституционной” амнистии 36-го года, а хутора его, который “в кустах” рождался, уже и нет. Все растащили, а супруга его с детьми вынуждена была обитаться по чужим углам. Пришел дед в сельсовет: “Где ж мне жить-то теперь?..” - “А иди - на барских фундаментах и стройся...” К тому времени барская усадьба тоже была разорена. И он снова начал строить хозяйство - прямо на фундаменте одной из барских построек. Об этом, точнее о неукротимом духе русского крестьянина, книга. Грустное сочинение, предрекающее, что изничтожат деревню, снова все кустами порастет.

В доме, построенном когда-то Савелием Антоновичем, и поныне живут Гореловские. Сад, тот самый, который образцовый, тоже дедом был заложен. Когда Гореловские в Латвии жили, им там неплохо было. Квартира своя, работа удовлетворяла. Стабильность сохранялась до определенного времени - пока русских не начали прижимать. В последние рижские годы Георгий Александрович работал в русской редакции, Наталья Васильевна преподавала математику в русской школе. То, что славян прижимают, еще можно было терпеть. Но, когда пошла атака на русский язык...

У Гореловских был выбор: либо в Калининград, родину Натальи, либо в Крулихино. Выбрали деревню; потому что в Калининград, как ни крути, не русский вовсе, ну, а деревня - истинное средоточие нашего, родного.

Георгий Александрович, когда по морям ходил, представить не мог, что будет преподавать в школе русский язык и литературу. Ну, не горел он желанием стать учителем! Но дело вот, в чем. В школе 39 детей и им нужен Учитель. Какая профессия в этом мире важнее, нежели Учитель? Писать книги времени почти не остается. Так, делаются лишь литературные зарисовки “О нечаянных встречах” (здесь, в глубинке, встречи по-особенному ценятся). Рассказы пишутся. Что интересно их теперь легче издать

в Латвии, в коллективных сборниках. Там политика по отношению к русскому языку несколько изменилась. У нас-то лишь за твои же деньги тебя издадут. Но выбор сделан, Родина дороже.

Да, земли снова зарастают кустами. Такого здесь не было со времен князя Олега. Но ведь подрастают руки, которые смогут однажды победить пустошь и создать новый, прекрасный мир. Для этого нужно только одно человеку: вера; не только в Бога, но и в то, что Родина всегда ждет тебя. Она все простит и примет тебя, кем бы ты ни был.

Дорога

 

Везли не дорогою в монастырь - болотамида грязью, чтоб люди не сведали. Сами видят,что дуруют, а отстать от дурна не хотят: омрачил дьявол, - что на них пенять!

Аввакум Петрович Кондратьев

Государству, растянувшемуся с Запада на Восток на добрые 11000 километров, функционировать непросто. Прежде всего, для нормального существования стране надо научится дешево и быстро перемещать по своей территории своих же граждан и грузы. Без этого - даже не права, а государственного обязательства - жить трудно. Мы, как ни странно, живем. И даже приучаемся к существованию на относительно нешироких, но весьма протяженных территориях, что приводит к тому, что значение больших дорог, на официальном сленге называемых «федеральными», постепенно принижается.Будем надеяться, так будет не всегда. Проблема-то только в некотором несоответствии уровня доходов населения и стоимости перемещения в пространстве. Со здравой точки зрения, она легко устранима: научись только честно работать, да поменьше воровать. Но практика показывает, что в России это представляется неразрешимой задачей. И иногда в голову лезет одна навязчивая мысль: а что, если несовершенство коммуникаций (к коим принадлежат не только дороги) есть вообще принцип существования нашего общества? Все великие империи разваливались от своего собственного «величия». Для управления

пространством в миллионы квадратных километров нужна сильная воля, чего не всегда государству достает. Римская империя свое владычество поддерживала в частности, и созданием сети революционных по тому времени дорог. Первая и самая знаменитая дорога via Appia (Аппиева дорога) начала строиться в 312 году до Р.Х., и, по мере колонизации новых территорий она, да и другие новые дороги (via Valeria, Via Flaminia) все дальше и дальше вонзались в провинции. Грандиозные инженерные сооружения выглядели одновременно красиво, величественно и назидательно.Римляне имели обыкновение строить совершенно прямые магистрали. Реки и болота они перегораживали плотинами, или перекидывали через них мосты, в горы вгрызались тоннелями. Центром всех дорог служил поставленный императором Августом  Milliarium aauerym (золотой мильный камень), конус, обитый позолоченной бронзой. Отсюда и пошло знаменитое выражение про дороги, ведущие в Рим. С распадом Римской империи цепь дорог была довольно быстро разрушена и забыта на многие столетия. Но Римская империя была еще и морским государством, большинство передвижений войск или товаров осуществлялось не по суше; такова особенность географии Средиземноморского региона. Тем не менее, Рим вкладывал в строительство дорог большие средства. Причина крылась в том, что способом устроения дорог великая империя как бы «скрепляла» свои бесчисленные земли. Дороги охранялись внушительными гарнизонами, и, пожалуй, эти дороги являлись единственной частью пространства, в которой человек мог чувствовать себя в относительной безопасности. Здесь уместно вспомнить знаменитую дорогу через перевал Саланг в Афганистане, пересекающую горный массив Гиндукуш, единственную наземную артерию, связывающую СССР с Кабулом. Сколько наших парней отдали свои жизни ради бесперебойного функционирования этой артерии! Ну, чем не имперская амбиция? А сколько сейчас за эту дорогу «колбасятся» талибы с альянсом?Но дорога - не просто материальное средство передвижения. Это еще и процесс, состояние, знак. И даже более того: знак художественный. Как все знаки, дорога имеет множество определений, толкований и трактовок. Произнесите вслух слово: «дорога». Что вы представили? Наверняка, перед вами пронесся сонм образов. И можно точно утверждать, что у каждого из нас в голове сложилась своя, индивидуальная картина. Но не эта, идеалистическая сторона дороги будет предметом нашего внимания. Мы коснемся другого: реальной жизни. Один мой приятель убежден, что без ужасающих по протяженности и качеству дорог русская литература не могла бы развиться до уровня мирового явления. Именно литература: русские живопись, кинематограф, и даже одна из частей литературы, поэзия, хоть и дали человечеству множество гениев, но не стали чем-то, из ряда вон выходящим. Пожалуй, только русские музыка и балет могут приблизится по значимости к литературе. Секрет, по мнению моего знакомого, прост: длиннейшие перегоны, долгие ожидания на станциях (конечно, я имею в виду не наш, XXI, а XIX век, на который как раз пришелся литературный рассвет), частые непогоды… все это способствовало не только писанию (ударение на втором слоге),  но и влияло на совершенствование культуры чтения. Чем еще в XIX веке можно было себя утешить - картами? А, впрочем, и этим – тоже.И еще мой знакомый абсолютно убежден в том, что развитие и совершенствование российских дорог давно уже привело к угасанию литературного процесса. Если судить строго, наши дороги со временем улучшаются. Всего-то полсотни лет назад большинство трасс представляли собой грунтовые дороги, теперь об этом речи нет вообще; и невозможно представить себе самый захудалый райцентр без ведущей к нему асфальтированной дороги. Да, всего-то два десятка лет назад мы не представляли себе автобаны, на которых можно безнаказанно развить скорость «под сто восемьдесят». И все-таки с потрясающим упорством мы уверенно продолжаем называть две российские беды: дураки да дороги.

Как это ни удивительно, дураков мы любим, а некоторых из них порой доводим до ранга национальных святынь. Эта любовь воспитывалась в нас веками; для примера приведу выдержку из дневников Ивана Бунина (запись от 8 июня 1911 года):«...Юлий привез новость - умер ефремовский дурачок Васька. Похороны устроили ему ефремовские купцы прямо великолепные. Всю жизнь над ним потешались, заставляли дрочить и покатывались со смеху, глядели, как он «старается», а похоронили так, что весь город дивился: великолепный гроб, певчие... Тоже «сюжет»...»Ну, про дураков отдельная «песня»: смысл, который мы, русские, вкладываем в это слово, особенно когда соединяем его с «дорогой», мягко говоря, неоднозначен. Я не берусь судить за других, но в поговорке про дороги и дураков лично для меня «дурак» означает не иначе как: «начальственный дурак». Наверное, такое «искаженное» восприятие у меня сложилось оттого, что дорогами, как и всякими коммуникациями, управляют начальники, а, каков начальник, такова и дорога. Хотя, возможен и обратный вариант. Но речь у нас не о дураках. Если этот «пласт» населения мы порой и любим, то дороги в любом их проявлении, продолжаем ругать. И это порой меня удивляет: что может быть прекраснее уходящей в туманную даль - пусть и вдрызг разбитой - дороги! Или, когда она, петляя, упирается в непостижимый горизонт: красиво же... И жутко. Достаточно представить себя трясущимся на ее ухабах... б-р-р-р-р!!!Понять до конца мысли и чаяния русских писателей XIX столетия нам все равно не удастся. То ли мы духовно ослабли, то ли морально окрепли (в подобного рода анализе, сравнении этических норм, нет никакого смысла), но жизнь наша стала совсем другой. В том числе, и благодаря совершенствованию сети дорог. И, если уж начинать рассказ о процессе развития темы дороги в русской литературе (наличие таковой уж наверняка никто отрицать не будет), то отправной точкой следует избрать самое-самое архаичное. Идущее из глубины столетий. Как ни странно, эта архаика присутствует почти вровень и в XIX, и в нынешнем XXI веках. Разговор-то идет о «культуре дороги», а разве много изменилось в отношении человека к своему перемещению за последние века?

Во власти антихриста

Иконки есть сейчас почти во всяком автомобиле (мусульмане на их место подвешивают четки). Мы убеждены, что святые каким-то образом будут нас охранять в пути. Возможно это и так, но... в наших головах устойчивы рудименты мышления далеких предков. А предки-то как раз убеждены были, что дорога находится вне божественного распорядка.То, что мы называем «культурой дороги», вмещает себя не только иконы под лобовым стеклом (было время, подвешивали чертиков или портрет Сталина). Больший интерес здесь представляет даже не материальная часть культуры, а духовная: дорожные обряды, социальные нормы, поверья и табу. «Посидим перед дорожкой» - это тоже определенный обряд. Как и тост «на посошок». Большинство исследователей-этнографов сходятся на том, что дорога по традиционным русским представлениям - это сфера неопределенности, хаоса, в которой отменены нормы, которым мы следуем в нормальной, оседлой жизни. Почему? Ответ не так прост. Ясно только, что нечто подобное в отношении к дороге существовало и во времена, предшествующие образованию русского этноса.В русском языке сохраняется выражение: «перейти кому-то дорогу». Применяется эта идиома, как правило, в смысле: повредить чьему-то успеху, преградить путь к достижению цели. Отсюда недобрые ожидания, если при отправлении в дорогу вам кто-то пересек путь. По мнению Александра Афанасьева, «возможно, здесь кроется основа поверья, по которому перекрестки (там, где одна дорога пересекает другую) почитаются за места опасные, за постоянные сборища нечистых духов». По древним верованиям, колдун мог творить чары «на след»; для этого он широким

ножом снимал след своего оппонента, и вырезанный ком сжигает в печи. От этого человек, отправившийся в путь «усыхает, как земля на огне». Отправляясь в дорогу, путник переступает привычные нормы. Даже современное православие вполне официально отменяет пост на период, когда человек находится в пути. По старинным традициям, дорога - это мир как бы небытия, где не действует обычай. Человек в пути оказывается вне социума, ускользая из зоны досягаемости привычных рычагов социального регулирования. Этнограф Т. Щепанская в статье «Культура дороги на Русском Севере» приводит такие факты:«Материалы показывают, что  в дороге действительно не действуют правила, которые в деревне непререкаемы. Вполне добропорядочные крестьяне, жившие в деревне между реками Кокшеньгой и Вагой, где они очень близко подходят одна к другой, образуя естественную западню для проезжающих, по ночам выходили на дорогу грабить купцов, которые возвращались с Благовещенской ярмарки; потомки этих крестьян вспоминают о такого рода вылазках как о роде промысла, без тени смущения или осуждения: дело же происходит в дороге! Дома надо придерживаться норм, в пути человек поступает как ему заблагорассудится, и традиция признает за ним это право...»В старину считалось даже (да и сейчас кое-где считается), что, если встретишь в дороге попа, - пути не будет. Ведь дорога стоит вне божественного распорядка. С дорогой связано множество магических запретов, табу. Нельзя, например, на дороге спать: «как ляжешь на дороге спать - дак, поедут на тройке, да замнут...». Также нельзя разводить на дороге или на тропинке огонь, громко петь и кричать. Нельзя на дороге мочиться и оставлять экскременты (традиция особенно этот запрет относит к женщинам). Мотивировка: «это вроде как на стол нечистой силе». Так же запрещалось брать оставленные на дороге вещи. Существовал еще ряд дорожных примет и поверий, которых мы ниже еще коснемся. В данном случае для нас важно следующее: в определенной степени у нас бытует особенная, ни на что не похожая «культура дороги». В эпоху расцвета русской литературы она, по видимости, была еще более мощной.И еще. Русская «дорожная» культура выделила социальный тип «профессионала дороги» - странника. Тип необычайно поэтичный и полный таинственных аллюзий. Странник однажды преступает нормы дома навсегда и весь окунается в ирреальный мир дороги. В народном сознании он как бы приобретает таким образом колдовское знание. Такое может случится и с обычным человеком: если он случайно заблудится. Вот тогда-то мир ирреальности явит себя в полной красе (кто хоть однажды имел несчастье заблудиться - меня поймет)!Один из типов странника описан у Ивана Бунина (дневниковая запись от 19 мая 1912 года):«...Пришел странник (березовский мужик). Вошел, ни глядя ни на кого, и прямо заорал:Придет время, Потрясется земля и небо,Все камушки распадутся, Престолы Господни нарушаться,Солнце с месяцем померкнут...(Я этот стих слыхал и раньше, намного иначе.)Потом долго сидел с нами, разговаривал. Оказывается, идет «по обещанию» в Белгород (ударение делает на «город»), к мощам, как ходил и в прошлом году, дал же обещание потому, что был тяжко болен. Правда, человек слабый, все кашляет, борода сквозная, весь абрис челюсти виден. Сперва говорил благочестиво, потом проще, закурил. Абакумов оговорил его. Иван (его зовут Иваном) в ответ на это рассказал, почему надо курить, жечь табак: шла Богородица от креста и плакала, и все цветы от слез Ее сохли, один табак остался; вот Бог и сказал - жгите его...

...Потом Иван зашел к нам и стал еще проще. Хвалился, что он так забавно может рассказывать и так много знает...»...Странников «во имя божье» и доныне немало, да и нищебродов – тоже. Я вспоминаю одного весьма странного молодого человека, с которым мы немного пообщались лет десять назад на станции Арзамас. Московские поезда все приходят очень рано и до первого автобуса на Дивеево (там монастырь и мощи Серафима Саровского) надо ждать около трех часов. Я сидел рядом с этим чуднЫм типом (штормовка, разбитые ботинки, рваный рюкзак и еще противогазная сумка через плечо). Парнишка поведал, что он де паломник, поставивший перед собой целью объехать все святые места русские. Почувствовав ко мне некоторую симпатию (вообще-то взгляд у него был немного волчий), сосед решился показать мне свою «личнопичитаемую» святыню. Немного поколебавшись, он извлек из противогазной сумки... камень. Осторожно дал мне подержать: весу в нем было килограммов десять. Странник объяснил, что подобрал его на острове Валаам, и стал убеждать меня, что по форме он напоминает крест. «Это благодать на меня такая сошла...» - так примерно объяснял он. Ей-богу, крест камень напоминал при о-о-о-чень сильном абстрагировании! Тем не менее, я достал фотоаппарат и попытался запечатлеть паломника с его амулетом. Молодой человек быстренько «свернулся» и ускакал от меня с быстротою антилопы...

Ужас

Дмитрий Мережковский однажды заметил, что Бунин не любил Россию.Неслучайно XIX век стал революционным в развитии дорог. Революция заключалась в том, что изобретены были железные дороги. Бунин, «не любящий России», в 1901 году пишет рассказ «Новая дорога». Рассказ о железнодорожном путешествии (тогда, напомню, езда в поезде было самым современным и комфортным способом передвижения):«...Славная вещь - этот сон в пути! Сквозь дремоту чувствуешь иногда, что поезд затихает... В полудремоте попадаю в вагон-микст, тесный, с квадратными окнами, и тотчас же снова крепко засыпаю. И к утру уже оказываюсь далеко от Петербурга. И начинается настоящий русский зимний путь, один из тех, о которых совсем забыли в Петербурге......Я смотрю, как уходят от нас и скрываются в лесу огоньки станции. «Какой стране принадлежу я, одиноко скитающийся? - думается мне. - Что общего осталось у нас с этой лесной глушью? Она бесконечно велика, и мне ли разобраться в ее печалях, мне ли помочь им? Как прекрасна, как девственно богата эта страна! Какие величавые и мощные чащи стоят вокруг, тихо задремывая в эту теплую январскую ночь, полную нежного и чистого запаха молодого снега и зеленой хвои! И какая жуткая даль!»Бунин не любил Россию?Заканчивая цикл «Губернские очерки (1857 г.), Михаил Салтыков-Щедрин пишет небольшую вещичку «Дорога». Ну, что-то среднее между эссе и лирической зарисовкой. Начинает автор «за здравие»:«Я еду. Лошади быстро несутся по первому снегу; колокольчик почти не звенит, а словно

жужжит от быстроты движения; сплошное облако серебристой пыли подымается от взбрасываемого лошадиными копытами снега, закрывая собою и сани, и пассажиров, и самих лошадей... Красивая картина! Да, это точно, что картина красива, однако не для путника, который имеет несчастие в ней фигюрировать...» Дальше следует описание некоторых дорожных неудобств, вдруг прерываемое криком души:«Но я уже закутался; колокольчик опять звенит, лошади опять мчатся, кидая ногами целые глыбы снега... Господи! Да скоро ли станция?.....и кажется утомленному путнику, что вот-вот встанет мертвец из-под савана... Грустно.А грустно потому, что кругом все так тихо, так мертво, что невольно и самому припадает какое-то страстное желание умереть...»Затем автор переносится в мир полусонной фантазии - так завораживающе действует на него дорога. Ему представляется «странная, бесконечная процессия»; вглядываясь в лица шествующих, он понимает, что где-то видел этих людей. У одного из узнанных он вопрошает:« - Порфирий Петрович! куда же вы так поспешаете? Спрашиваю я.Но он только машет рукою, как бы давая мне знать: «До тебя ли мне теперь! Видишь, какая беда над нами стряслась!» - и продолжает свой путь. «Что это значит?» - спрашиваю я себя.- Неужели вы ничего не слыхали? - говорит мне мой добрый приятель Буеракин, внезапно отделяясь от толпы, - а еще считаетесь образцовым чиновником!- Нет, я не слыхал, не знаю...- Разве вы не видите, разве не понимаете, что перед глазами вашими проходит похоронная процессия?- Но кого же хоронят? Кого хоронят? - спрашиваю я, томимый каким-то тоскливым предчувствием.- Прошлые времена хоронят!..»

Па-а-а-аехали!

Ну, а теперь окунемся в конкретные реалии. Что собой представляло путешествие по дорогам России первой половины XIX века? Наиболее реалистичное описание такового я нашел в очерке Ивана Гончарова «На родине». Написан он в 1887 году и начинается с воспоминаний о том, как писатель после окончания учебного курса в Московском университете возвращался на родину, в Симбирскую губернию. А случилось это осенью 1834 года:«...От Москвы до моей родины считается с лишком семьсот верст. На почтовых переменных лошадях, на перекладной тележке это стоило бы рублей полтораста ассигнациями (полвека назад иначе не считали) и потребовало бы пять дней времени. Заглянув в свой карман, я нашел, что этой суммы не хватает. Из присланных денег много ушло на новое платье у «лучшего портного», белье и прочие вещи. Хотелось явиться в провинцию столичным франтом.Ехать «на долгих», с каким-нибудь возвращающимся из Москвы на Волгу порожним ямщиком, значило бы вытерпеть одиннадцатидневную пытку. Я и терпел ее прежде, когда еще мальчиком езжал с братом на каникулы.Современный путешественник не поверит: одиннадцать дней ухлопать на семьсот верст! Американская поговорка: «Time is money» - до нас не доходила.Железных и других быстрых сообщений, вроде malleposte (почтовая карета), не существовало - и я задумываюсь, как быть.Мне сказали, что есть какой-то дилижанс до Казани, а оттуда рукой подать до моей родины.

Газетных и никаких печатных объявлений не было: я узнал от кого-то случайно об этом сообщении и поспешил по данному адресу в контору дилижанса, в дальнюю от меня улицу. Конторы никакой не оказалось. На большом пустом дворе стояло несколько простых, обитых рогожей кибиток и одна большая бричка на двух длинных дрогах вместо рессор.- Где же дилижанс? - спросил я мужика, подмазывающего колеса своей кибитки. - Какой дилижанс, куда? - спросил он, в свою очередь.- В Казань.- А вот этот самый! - указал он на большую бричку.- Какой же это дилижанс: тут едва трое поместятся! - возражал я.- По трое и ездят, а четвертый рядом с кучером... Спросите приказчика: вот он в окно глядит! - прибавил он, указывая на маленький деревянный домик, вроде избы. Я вошел в комнату.- Я желал бы ехать на дилижансе в Казань, - сказал я приказчику.- Можно, - лениво отвечал он, доставая с полки тетрадь. - А когда уходит дилижанс?- Неизвестно: дня определить мы не можем.- Как так: дилижансы ходят везде в назначенные дни!- Нет, у нас когда наберется четверо проезжих, тогда и пущаем. Одна барынька уже записалась: вот ежели вы запишитесь - так только двоих еще подождем или по малости одного.И я голову опустил...»На третий день записался еще один попутчик и юный Ваня Гончаров вскоре пустился в путь. До Казани ехали четыре дня. Третий пассажир был купец и из-за тесноты пространства он постоянно ссорился с «барынькой», которая ехала на уральские заводы какой-то смотрительницей. На третий день, после духоты, по дороге пронесся столб пыли, блеснула молния и стал брызгать дождь:«...-Ох! - простонала наша спутница, крестясь...Купец посмотрел на нее, что она, а я отвернулся и засмеялся в пространство. Но тем все и кончилось. Вихрь умчался, и солнце стало опять печь.По лицам у нас лился пот, пыль липла к струям и изукрасила нас узорами. В первые же сутки мы превратились в каких-то отаитян. На второй день совсем почернели, а на третий и четвертый на щеках у нас пробивался зеленоватый румянец.Подъезжая к Казани, мы говорили уже не своими голосами и не без удовольствия расстались, сипло пожелав друг другу всякого благополучия. Так полвека назад двигались мы по нашим дорогам! Только через двенадцать лет после того появились между Петербургом и Москвою первые мальпосты, перевозившие пассажиров с неслыханною доселе быстротою: в двое с половиной суток. В 1849 году я катался из Петербурга уже этим великолепным способом. А затем, возвращаясь в 1855 году через Сибирь из кругосветного плавания, я ехал из Москвы по Николаевской железной дороге: каков прогресс!»От Казани до родины Гончаров добрался всего за сутки, с не менее тяжелыми приключениями...

Вот мчится тройка удалая...

Говоря о профессионалах дороги, грех будет не остановить свое внимание на сословии ямщиков. Столь распространенная в XIX веке специальность породила не только особенные песни, но даже промысел по отливу ямщицких колокольчиков (центры колокололитейного производства - Валдай, Казань и др. - располагались, как правило, на крупных трактах). Про этот мир довольно подробно рассказал Глеб Успенский, написавший в 1889 году очерк «От Оренбурга до Уфы», в основу которого легли впечатления писателя о путешествии в Башкирию, которое он совершил весной того же года:«...Даже бешеная сибирская езда, достигающая на Барабе, благодаря гладкой, как доска, дороге, наивысшей точке неистовства, даже она не в силах с свойственной ей быстротою изгладить, как бы следовало,  скучное впечатление скучных красок степей, перенося нас с быстротою молнии опять в новую обстановку окружающей природы......Дороги же чисто сибирские, от Томска до Омска, через всю Барабинскую степь, нисколько не похожи на наши: содержаться превосходно, «как скатерть»; после каждого дождя, тотчас, как только засохнут сделанные проезжими по мокрой земле кочки, вся дорога ровняется при помощи особых катушек и вновь делается «как скатерть».Во всяком случае на протяжении 1500 верст вопрос о разнообразии впечатлений, кажется, не может подлежать сомнению; впечатлений, во всяком случае, должно быть много, и притом всякого сорта; но прежде всего восприятию их препятствует необыкновенная быстрота и вообще своеобразность сибирской езды. До первой станции от Томска проезжающие едут большею частью не на «настоящих» сибирских лошадях и не с настоящими сибирскими ямщиками. Меня, например, вез еврей

на клячонках, которые, кроме гоньбы с проезжими, были изнурены уже и городской работой.Совсем не то подлинная сибирская тройка и сибирская езда, с которыми проезжий начинает настоящее знакомство только на второй или, вернее, на третьей станции. На этой станции выводят уже не заезженных клячонок из конюшни, а сначала идут «ловить» лошадей в поле. Одно это роняет в непривычное к «сибирским» ощущениям сердце проезжающего зерно какого-то тревожного ощущения. Пока «ловят», времени много для разговора, но самое это слово «ловят» и значительный промежуток времени, употребляемый на это дело, смущают вас и ослабляют интерес к разговору. «Гонят!»......- Пожалуйте, господин, садиться!Сам он, однако же, не садится, он даже вожжей в руки не берет, а только укладывает осторожными движениями рук на козлах таким образом, чтобы за них можно было ловчее схватиться, и все время тихонько произносит: «тпр... тпр...» ...- Н-ну! Михайло, затворяй ворота! Ты, дедушка, держи коренную-то, держи крепче, навались на нее!Ворота заперты. Лошадей держат, но когда осторожно усаживающийся ямщик все-таки старается всячески не дать лошадям заметить, что он берет вожжи, проезжего нисколько уже не радует и то, , что, по его настоянию, ямщик уже сидит на козлах. Напротив, страх окончательно овладевает всем его существом, и если же наконец он садится на повозку, так единственно потому, что невозможно этого не делать, точно так же как преступнику нельзя не класть голову под топор гильотины......- Отворяй! Пущай!Что же это такое происходит?.....Не раньше как на пятнадцатой версте проезжающий наконец узнает, что такое с ним случилось: оказывается, что ни ямщик, ни лошади не впали в иступленное состояние, не бесновались, а делали свое дело так, как следует его делать по сибирскому обычаю, - просто ехали «на сибирский манер». На пятнадцатой версте ямщик сразу остановит своих бешеных коней, слезет с козел, походит около повозки, покурит, поговорит. Но неопытный проезжающий хотя и имеет случай сознать себя не погибшим, но еще решительно не в состоянии прийти в себя и получить хотя бы малейший интерес к «окружающей действительности»......На третий, четвертый день, когда принцип сибирской езды понят вполне, когда все «суставы» во всех направлениях растрясены и когда измождение уже охватывает человека с головы до ног, и притом распределяется по всему организму вполне равномерно, тогда уже вступает в свои права и духовная деятельность. Если добравшись до станционного дивана или даже до ступеньки станционного крыльца, можно уже найти в себе возможность для внимания к окружающему, к природе, к людям; можно ощутить и потребность побеседовать с этими людьми......Большинство сибирских ямщиков «мчит» проезжего, так сказать, «по привычке», по установленному для сибирской езды обычаю: то «дует» сломя голову, то передохнет, то опять «дует». Да и тройка так же приучена понимать, как ей поступать; ямщиком такой дрессированной тройки может быть десятилетний мальчик... весь процесс езды идет самым шаблонным образом; кнут, покрикивание, посвистывание, все это делается только по обычаю. Но есть действительно сибирские ямщики, ямщики-артисты, и даже не ямщики, а дирижеры, причем кнут, это - жезл капельмейстера, а тройка - оркестр. Этот артист-художник видимо, заинтересован талантами своего оркестра, любит в одном исполнителе одно, в другом - другое, принимает их особенности к сердцу и ставит своей задачей - развить в своих любимцах все их дарования......Говоря об особенностях сибирской езды, никоим образом нельзя не обратить внимания на роль, которую играет в этой езде именно ямщицкий свист. Свист вообще, это - знак, сигнал, тон, который ямщик дает лошади, вызывая в ней известное настроение......Не одни, однако ж, ямщики разрабатывали это сигнальное дело пустынных пространств.

Немало поработал для его развития и «лихой человек», грабитель, разбойник и душегуб. Дать знать в темную ночь своим, засевшим под мостом, товарищам, что идет обоз... я «Христом-богом» просил ямщика не свистать, когда он попробовал развернуть кнут палача еще раз. Ямщик понял, что я «испугался», улыбнулся и был, очевидно, доволен, что произвел именно то впечатление, которое требуется...»Комментарии к этому описанию вряд ли уместны. Отмечу только пространный и порой занудный стиль автора. Но, как известно, форму принять «подбивать» под содержание. Не буду же я заявлять, что вся русская литература «золотого века» сплошь занудная и пространная!

 

Извне

«Русские ямщики, такие искусные на равнине, превращаются в самых опасных кучеров на свете в гористой местности, какою в сущности является правый берег Волги. И мое хладнокровие часто подвергалось жестокому испытанию из-за своеобразного способа езды этих безумцев. В начале спуска лошади идут шагом, но вскоре, обычно в самом крутом месте, и кучеру, и лошадям надоедает столь непривычная сдержанность, повозка мчится стрелой со все увеличивающейся скоростью и карьером, на взмыленных лошадях, взлетает на мост, то есть на деревянные доски, кое-как положенные на перекладины и ничем не скрепленные, - сооружение шаткое и опасное. Одно неверное движение кучера - и экипаж может очутится в воде...»Это строки из самого, пожалуй, злобного сочинения про Россию. Его автор - французский путешественник и писатель маркиз Астольф де Кюстин. Его путешествие в Россию в 1839 году как раз имело целью написание пространного путевого очерка, так автором и названного: «Россия в 1839 году». Официальный Петербург ждал от представителя известной во Франции аристократической фамилии произведения благожелательного содержания. Но русские власти ошиблись: маркиз «прошелся» по русским порядкам и нравам, что называется, «по полной». Конечно, комплекс «неправильного поражения» от варварского полувосточного государства в 12-м году во французах еще был достаточно силен, но сваливать все не переизбыток желчи не следовало бы. Оноре де Бальзак, посетивший Россию десятилетием позже коварного француза, заметил, что в Петербурге он «получил оплеуху, которую

следовало бы дать Кюстину»: настолько болезненна была рана, нанесенная маркизом. Тем не менее, у нас книга Кюстина долгое время была популярна, поскольку весьма правильно бичевала пороки самодержавия. Как еще можно было относиться к государству, в то время еще сохраняющему рабство?Де Кюстин проехал по России не очень много - он побывал в Петербурге, Москве, Ярославле и Нижнем Новгороде - но, поскольку отмечать недостатки было его непосредственной целью, дорожных впечатлений хватило на целые страницы описаний:«...Путешественника поджидает в России опасность, которую вряд ли кто предвидит. Опасность сломать голову о верх экипажа. Риск этот очень велик и опасность вполне реальна: коляску так подбрасывает на рытвинах и ухабах, на бревнах мостов и пнях, в изобилии торчащих на дороге, что пассажиру то и дело грозит печальная участь: либо вылететь из экипажа, если верх опущен, либо, если он поднят, проломить себе череп...Ночь я провел в станционном доме, ибо рессоры моего тарантаса настолько тверды, а дорога так ухабиста, что больше двадцати четырех часов непрерывной езды я не могу выдержать без сильнейшей головной боли......Я пишу эти строки в дремучем лесу, вдали от человеческого жилья. Невозможная дорога - сыпучий песок и бревна - опять повредила мой тарантас И пока мой камердинер с помощью крестьянина, которого само небо нам послало, занимается ремонтом на скорую руку, я, униженно сознавая свою бесполезность... занялся более свойственным мне делом и вот пишу...... «В России нет расстояний»,  - говорят русские, и за ними повторяют все путешественники. Я принял это изречение на веру, но грустный опыт заставляет меня утверждать диаметрально противоположное: только расстояния и существуют в России. Там нет ничего, кроме пустынных равнин, тянущихся во все стороны, насколько хватает глаз. Два или три живописных пункта отделены друг от друга безграничными пустыми пространствами, причем почтовый тракт уничтожает поэзию степей, оставляя только мертвое уныние равнины без конца и без края. Ничего грандиозного, ничего величественного. Все голо и бедно кругом - одни солончаки и топи. Смена тех и других - единственное разнообразие в пейзаже. Разбросанные там и тут деревушки, становящиеся чем дальше от Петербурга, тем неряшливее, не оживляют ландшафта, но, наоборот......На всем путешествии от Петербурга до Новгорода я заметил вторую дорогу, идущую параллельно главному шоссе на небольшом от него расстоянии.. Эта параллельная дорога снабжена изгородями и деревянными мостами, хотя и сильно уступает главному шоссе в красоте и в общем значительно хуже его. Прибыв на станцию, я попросил узнать у станционного смотрителя, что обозначает эта странность. Мой фельдъегерь перевел мне объяснение смотрителя. Вот оно: запасная дорога предназначена для движения ломовых извозчиков, скота и путешественников в те дни, когда император или особы императорской фамилии едут в Москву......Вчера, перед тем, как потерпеть очередную аварию, мы неслись карьером по малолюдному тракту. - Какая прекрасная дорога, - обратился я к моему фельдъегерю.- Ничего удивительного, - заметил тот, - ведь это Большая Сибирская дорога.Вся кровь во мне застыла. Сибирь! Она преследует меня повсюду и леденит, как птицу взгляд василиска. С какими чувствами, с каким отчаянием в душе бредут по этой проклятой дороге несчастные колодники! А я, скучающий путешественник, еду по их следам в поисках смены впечатлений!.....По этой стране без пейзажа текут реки огромные, но лишенные намека на колорит. Они катят свои свинцовые воды в песчаных берегах, поросших мшистым перелеском, и почти неприметны, хотя берега не выше гати. От рек веет тоской, как от неба, которое отражается в их тусклой глади. Зима и смерть, чудится вам, бессменно парят над этой страной. Северное солнце и климат придают могильный оттенок всему окружающему. Спустя несколько недель ужас закрадывается в сердце путешественника. Уж не

похоронен ли он заживо, мерещится ему, и он хочет разорвать окутавший его саван, бежать без оглядки из этого сплошного кладбища...»Из последнего «пассажа» автора мы можем сделать вполне определенный вывод о его предвзятости. Все-таки в наших «печальных равнинах» поэтическая душа способна найти целые россыпи прекрасного. Но штука в том, что впечатление европейцев о России питалось не гоголевскими «Мертвыми душами», а именно такими, с позволения сказать, произведениями, как «Россия в 1839 году».Задолго до этого года, а именно в 1812 году, у нас побывала уже не молодая к тому времени французская писательница Жермена де Сталь. Император Наполеон, по солдатской простоте называвший госпожу де Сталь «старой вороной» и «сумасшедшей старухой», выслал писательницу из Парижа,  и накануне похода наполеоновской армии на Россию она посетила нашу страну. Госпоже де Сталь как раз заметила некоторые русские красоты и в конце своего путевого очерка «1812 год», она даже заметила: «...я покидала Москву с сожалением». Есть в очерке и впечатления о дороге:«...Русские возницы мчали меня с быстротой молнии; они пели песни и этими песнями, как уверяли меня, подбадривали и ласкали своих лошадей. «Ну, бегите, голубчики», - говорили они. Я не нашла ничего дикого в этом народе; напротив, в нем есть много изящества и мягкости, которых не встречаешь в других странах......Хотя двигались с большой быстротой, но мне казалось, что стою на месте: настолько природа страны однообразна. Песчаные равнины, редкие березовые леса да крестьянские поселки, находящиеся на большом расстоянии один от другого, с их деревянными, построенными по одному образцу избами, - вот все, что встречала я на пути. Меня охватил своего рода кошмар, который приходит иногда ночью, когда кажется, что делаешь шаги и в то же время не двигаешься с места. Бесконечною кажется мне страна, и целая вечность нужна, чтобы ее пройти...»Александр Дюма (отец) в течение долгих лет хотел совершить путешествие в Россию. Тому мешало, в частности, незабвенное произведение Астольфа де Кюстина, и до кончины Николая I о поездки не могло быть и речи. События во Франции (революция 1848 года и реставрация 1851-го) так же не благоприятствовали ей. Путешествие состоялось только в 1858 году и заняло неполный год (с июня 58-го по март 59-го). Дюма писал «с колес» и очерки о России и весьма оперативно публиковались в журнале «Монте-Кристо» основанным самим писателем. Полный текст «Путевых впечатлений о России», в четырех томах вышел в свет в Париже в 1865 году. В принципе, настроение Дюма от путешествия немногим отличается от «кюстиновского», но в пространном своем произведении автор  немало места уделяет духовной стороне русской жизни (не церковной ее части, а именно потаенным уголкам русской, как им всем кажется, загадочной души). Взгляд на Россию величайшего беллетриста всех времен и народов довольно оригинален и достоин снимания:«...Россия - это громадный фасад. Что за этим фасадом - никого не интересует. Тот, кто силится заглянуть за фасад, напоминает кошку, которая, впервые увидев себя в зеркале, ходит вокруг, надеясь найти за ним другую кошку......Князь Вяземский написал оду, в которой описывает состояние России XIX века: уже первая строфа была посвящена улицам и проселочным дорогам.Заметьте, дорогие читатели, что это говорю не я,  а русский князь, генеральный секретарь Министерства внутренних дел, которому были знакомы и рытвины, и проселочные дороги.

РУССКИЙ БОГ

Бог метелей, Бог ухабов,Бог мучительных дорог,

Станций - тараканьих штабов,Вот он, вот он, русский Бог.Бог голодных, бог холодных,Нищих вдоль и поперек,Бог имений недоходных,Вот он, вот он, русский Бог.Бог всех с анненской на шеях,Бог дворовых без сапог,Бар в санях при двух лакеях,Вот он, вот он, русский Бог.К глупым полон благодати, К умным беспощадно строг,Бог всего, что есть некстати,Вот он, вот он, русский Бог.

Поскольку мы находимся в России, будем довольствоваться этим добрым Богом, не будем более придирчивы, чем россияне...»Дюма-отца в России удивили непривычные для европейских дорог экипажи, тоже своеобразное порождение русской «дорожной культуры». Да и нам, наверное, интересно, в чем же передвигались наши предки по «убийственным пространствам»:«...Поскольку дороги были неважные, Дидье Деланж не счел уместным рисковать каретой своего хозяина. Поэтому он раздобыл нам средство передвижения, совершенно новое для меня, хотя весьма распространенное в России: тарантас.Вообразите себе огромный паровозный котел на четырех колесах с окном в передней стенке, чтобы обозревать пейзаж, и отверстием сбоку для входа.Подножка для тарантаса еще пока не изобретена. Мы попадали в него с помощью приставной лесенки, которую по мере надобности прилаживали или убирали... ...Поскольку тарантас не подвешен на рессорах и не имеет скамеек, он устлан изнутри соломой которую не в меру щепетильные пассажиры могут, если пожелают, сменить. Если поездка предполагается длительная и едут своей семьей, вместо соломы подстилают два или три матраца: благодаря этому можно сэкономить на ночлегах в постоялых дворах и ехать днем и ночью.В тарантасе могут без труда поместиться от пятнадцати до двадцати путешественников......Нам потребовалось добрых три четверти часа, чтобы проехать три версты по отвратительной дороге, но среди прелестного ландшафта...»Маленькие (и побольше) дорожные приключения... Кажется, весь путь только из них и состоит! Лошади и карета завязли в песке, и для того, чтобы освободиться из «песчаного плена», нудно опорожнить весь экипаж. К тому же, впереди ждет тяжелый подъем в гору:«-...Я никогда столько не ходил пешком, как тогда, когда у меня был экипаж!Карета скатилась по ту сторону горы как на роликах. Багаж снова погрузили, и мы заняли свои места. - Ну, а теперь, - сказал я Нарышкину, - дай этим славным людям четыре рубля.- Ни копейки! Почему они не содержат свои дороги в лучшем состоянии?- А почему в России в реках недостаточно воды, а на дорогах слишком много песка? Такая уж страна!..»Еще одно новое для француза средство передвижения:«...В одиннадцать часов нас ожидала охотничья линейка; только в России я видел подобного рода экипажи, чрезвычайно удобные. Это длинная повозка с очень низкими скамейками, на которых сидят спиной к бортам, как на империале наших омнибусов, четыре, или шесть или даже восемь человек, в зависимости от длины экипажа, ширина же всегда одинаковая... Он может проехать по любой дороге и благодаря небольшой высоте никогда не опрокидывается...»

Особую «любовь» Дюма, почему-то испытывает к обитателем... станций. По всей видимости, автор от них «натерпелся»:«...За два с половиною часа мы проехали семь миль. Выдержав первые пятьдесят, путешественник признает, что русская почта - был бы кнут, не для лошадей, а для станционного смотрителя - заметно превосходит почтовые службы всех прочих стран.Мы прибыли на станцию.Заметим, кстати, что только в России можно найти эти станционные домики - все на один лад, - где содержат лишь самое необходимое, но всегда можно найти две сосновые скамьи, крашенные под дуб, и четыре сосновые табурета, тоже крашенные под дуб......Да, забыл про предмет первой необходимости, предмет преимущественно национального обихода: самовар, неизменно кипящий.Все это предоставляется вам бесплатно - по первому праву: поскольку вы едете на почтовых, вы - лицо государственное.Но не требуйте чего-то другого, а именно: пищи, об этом речи быть не может. Хотите есть - везите с собою еду, хотите спать - везите с собою тюфяк......Однако же станционный смотритель, человек весьма обходительный, взялся раздобыть к нашему возвращению что-то, что могло бы сойти за обед.......Вообще трудно сыскать большего жулика, чем станционный смотритель, - разве что два станционных смотрителя. Лошади очень дешевы: каждая лошадь стоит две копейки, то есть шесть лиардов верста, - и, как правило, старосты пускаются в махинации: сие означает, что они используют все возможные способы вымогательства, чтобы набить лошадям цену; самый обычный - сказать, что у них в конюшне пусто, но они могут достать лошадей по соседству. Единственно, что, добавляют они, лошади эти не казенные, а хозяева не хотят отдавать их в наем иначе, как за двойную плату.Если вы хоть раз попадетесь на эту удочку, вы погибли. Все, от станционного смотрителя до ямщика и от ямщика до станционного смотрителя, узнают о вашей невинности, и вам, как это почти всегда бывает, придется еще заплатить за то, чтобы расстаться с нею...»По счастью, у путешествующего писателя имелась специальная охранительная бумага, называемая «подорожной». Давно известно, что в России без бумажки ты... ну, скажем мягко: никто, но как известно, у нас нет и не было никогда «абсолютного и окончательного» документа:«...подорожная - это распоряжение русских властей, обязывающее станционного смотрителя предоставить лошадей ее подателю. Точно так же, как во Франции нельзя путешествовать без паспорта, в России нельзя без подорожной взять почтовых.Эти подорожные производят более или менее действенное впечатление в течение более или менее длительного срока...»

Еду, еду в чистом поле...

В своей книге «Путевые впечатления. В России» Александр Дюма-отец значительный по объему очерк посвятил «великому человеку» (как француз сам отметил) Александру Пушкину. Кроме стихов Пушкина, явившихся настоящим открытием для Дюма, писателя-путешественника потрясла необычайная суеверность русского поэта. Вот как звучит известная история попытки бегства Пушкина из Михайловского в декабре 25-го года со слов Дюма:«...он взял паспорт своего друга и, покинув Псков, куда был сослан, направился на почтовых в Санкт-Петербург.Поэт не проехал и трех верст, как дорогу ему перебежал заяц. В России, в самой суеверной из всех стран мира, заяц. Пересекающий дорогу, - плохая примета, сулящая беду или, по крайней мере, предупреждающая о том, что продолжать путь опасно. У римлян такой приметой было споткнуться о камень; известна печальная шутка Бельи, запнувшегося о булыжник по дороге к эшафоту: «Римлянин вернулся бы домой».При всей своей суеверности Пушкин пренебрег приметой и на вопрос ямщика, обернувшегося в нерешительности, крикнул:- Вперед!Ямщик повиновался.Проехали три или четыре версты - тот же знак беды: второй заяц пересек дорогу. Опять ямщик в недоумении. Пушкин мгновение колеблется, размышляя. Затем произносит по-

французски:- Ну что ж, глупости тем лучше, чем они короче: вернемся.Этому случаю поэт, по всей вероятности, обязан был свободой, а то и жизнью...»Как известно, Дюма не отличался особенной дотошностью при передаче фактов. Возможно, он позаимствовал этот рассказ из воспоминаний близкого друга Пушкина Сергея Соболевского, однако, некоторые детали он «переврал» (в частности, упущена знаковая встреча в дороге со священником). Однако, суть произошедшего передана точно.

Без сомнения, Пушкин - точка отсчета. Мы не совсем понимаем эту простую истину, в то время как французский беллетрист Дюма сформулировал эту идею предельно ясно (в том же сочинении про путешествие по России):«...До него, за исключением баснописца Крылова, Россия не могла породить национального гения - ей не хватало живительных сил.Народ лишь тогда может считаться интеллектуально развитой нацией, когда у него возникает свойственная его духу литература. Избранные басни Крылова и поэзия Пушкина знаменуют начало духовного развития России...»В Отличие от Петра Вяземского, сочинившего вышеприведенную оду, у Александра Пушкина великое множество стихотворений, могущих быть «Одой России», как в положительном, так и в противоположном смысле. Все (или почти все), что вымучено поэтом на русской дороге, сконцентрировано в стихотворении «Дорожные жалобы» (1829 год):

«Долго ль мне гулять на светеТо в коляске, то верхом,То в кибитке, то в карете,То в телеге, то пешком?Не в наследственной берлоге,Не средь отческих могил,На большой мне, знать, дорогеУмереть Господь судил,На каменьях под копытом,На горе под колесом,Иль во рву, водой размытом,Под разобранным мостом.Иль чума меня подцепит,Иль мороз окостенит,Иль мне в лоб шлагбаум влепитНепроворный инвалид.Иль в лесу под нож злодеюПопадуся в стороне,Иль от скуки околеюГде-нибудь в карантине.Долго ль мне в тоске голодной Пост невольный соблюдатьИ телятиной холоднойТрюфли Яра поминать?То ли дело быть на месте,По Мясницкой разъезжать,О деревне, о невестеНа досуге помышлять!То ли дело рюмка рома,Ночью сон, поутру чай;

То ли дело, братцы, дома!..Ну, пошел же, погоняй!»

Пушкин не угадал. Умер он в своей квартире, в окружении детей и семейства. И титанов русской литературы на «большой дороге», а, точнее, на станции Астапово умер Лев Толстой (теперь эта станция носит имя писателя). Есть еще одно «дорожное» стихотворение: «Бесы». Фрагмент этого поистине жуткого произведения взял эпиграфом к одноименному роману Федор Достоевский. Любил ли Пушкин дорогу? Думаю, так же, как мы все: он мирился с ее необходимостью.Есть стих про дорогу в «Евгении Онегине» (строфа XXXIV главы седьмой):

«Теперь у нас дороги плохи, Мосты забытые гниют,На станциях клопы да блохиЗаснуть минуты не дают;Трактиров нет. В избе холоднойВысокопарный, но голодныйДля виду прейскурант виситИ тщетный дразнит аппетит,Меж тем как сельские циклопыПеред медлительным огнемРоссийским лечат молоткомИзделье легкое Европы,Благословляя колеиИ рвы отеческой земли.»В примечании к этой строфе Пушкин самолично привел стихотворение князя Вяземского «Станция», как бы для сравнения:«Дороги наши - сад для глаз:Деревья, с дерном вал, канавы;Работы много, много, много славы,Да жаль, проезда нет подчас...»

В повести «Станционный смотритель» Пушкин, как бы глядя на 28 лет вперед, спорит с мнением Дюма-отца:«Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался? Кто, в минуту гнева, не требовал от них роковой книги, дабы вписать в оную свою бесполезную жалобу на притеснение, грубость и неисправность? Кто не почитает их извергами человеческого рода......Вникнем во все это хорошенько, и вместо негодования сердце наше исполнится искренним состраданием. Еще несколько слов: в течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны; несколько поколений ямщиков мне знакомы; редкого смотрителя не знаю я в лицо, с редким не имел я дела; любопытный запас путевых моих наблюдений надеюсь издать в непродолжительном времени; покамест скажу только, что сословие станционных смотрителей предоставлено общему мнению в самом ложном виде. Сии столь оклеветанные смотрители вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивы. Из их разговоров (коими некстати пренебрегают господа проезжающие) можно почерпнуть много любопытного и поучительного...»Пускай эти слова автор вложил в уста Ивана Петровича Белкина, но разве Пушкин лукавил? В «Истории села Горюхина» (1830 год) можно найти мнение о ямщиках:

«...я поминутно погонял моего ямщика, то обещая ему на водку, то угрожая побоями, и как удобнее было мне толкать его в спину, нежели вынимать и развязывать кошелек, то, признаюсь, раза три и ударил его, что отроду со мной не случалось, ибо сословие ямщиков, сам не знаю, почему, для меня в особенности любезно...»В 1834 году Пушкин «вымучивает» весьма пространное публицистическое произведение, что-то вроде памфлета на запрещенную книгу Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790 год). Произведение, по словам Пушкина, «некогда прошумевшее соблазном и навлекшее на сочинителя гнев Екатерины, смертный приговор и ссылку в Сибирь». Произведение, так Пушкиным  и не названное, не было опубликовано при его жизни, по цензурным соображениям, даже после того, как автор его сильно подсократил, убрав «опасные» места. Только в 1936 году статья была напечатана, получив малооригинальное название «Путешествие из Москвы в Петербург». Первая глава «Шоссе» содержит в себе довольно интересные взгляды автора на наши дороги. Опять, мы слышим из пушкинских уст не злобные сетования, а вполне конструктивный и здравый анализ:«...Вообще дороги в России (благодаря пространству) хороши и были бы еще лучше, если бы губернаторы менее об них заботились. Например: дерн уже есть природная мостовая; зачем его сдирать и заменять несносной землею, которая при первом дождике обращается в слякоть? Поправка дорог, одна из самых тягостных повинностей, не приносит почти никакой пользы и есть большею частью предлог к утеснению и взяткам. Возьмите первого мужика, хотя крошечку смышленого, и заставьте его провести новую дорогу: он начнет, вероятно, с того, что пророет два параллельные рва для стечения дождевой воды. Лет 40 тому назад один воевода, вместо рвов, поделал парапеты, так что дороги сделались ящиками для грязи. Летом дороги прекрасны; но весной и осенью путешественники принуждены ездить по пашням и полям, потому что экипажи вязнут и тонут на большой дороге, между тем как пешеходы, гуляя по парапетам, благословляют память мудрого воеводы. Таких воевод на Руси весьма довольно......Собравшись в дорогу, вместо пирогов и холодной телятины, я хотел запастися книгою, понадеясь довольно легкомысленно на трактиры и боясь разговоров с почтовыми товарищами. В тюрьме и в путешествии всякая книга есть божий дар, и та, которую не решитесь вы и раскрыть, возвращаясь из Английского злоба или собираясь на бал, покажется вам занимательна, как арабская сказка, если попадется вам в каземате или в поспешном дилижансе. Скажу более: в таких случаях чем книга скучнее, тем она предпочтительнее. Книгу занимательную вы проглотите слишком скоро, она слишком врежется в вашу память и воображение; перечесть ее уже невозможно. Книга скучная, напротив, читается с расстановкою, с отдохновением - оставляет вам способность позабыться, мечтать; опомнившись, вы опять за нее принимаетесь, перечитывая места, вами пропущенные без внимания etc. Книга скучная представляет вам более развлечения. Понятие о скуке весьма относительное. Книга скучная может быть очень хороша; не говорю об книгах ученых, но и об книгах, писанных с целию просто литературною......Вот на что хороши путешествия...»Но литература - литературой, а жизнь - жизнью. Все-таки, то, что воспроизводит в тексте даже самый гениальный человек, не есть сама жизнь. Даже в дневниках писатель не будет абсолютно искренен, особенно, когда он догадывается, что его интимные записи станут достоянием многих. Так же и с письмами. Но письма - средство относительно интимного общения. Можно близкому человеку написать всю правду, да так, что нерадивый почтмейстер не черта не поймет, о чем, собственно, идет речь. Не каждый из респондентов будет сохранять эпистолярное наследие. Наталья (жена Пушкина) письма сохранила, уж не знаю, по счастью ль или наоборот.Из писем Пушкина жене (хотя, может быть, их действительно неприлично читать) становится особенно ясно, что особенной духовной близости между ними не было. Он много путешествовал как до, так и после женитьбы, но, по странному стечению

обстоятельств, настоящая апология дороги содержится именно в его письмах к жене. Приведем некоторые отрывки из них:«8 декабря 1839 г. Из Москвы в ПетербургЗдравствуй женка, мой ангел. Не сердись, что третьего дня написал я тебе только три строки; мочи не было, так устал. Вот тебе мой Itineraire (маршрут - Г.М.). Собирался я выехать в зимнем дилижансе, но мне объявили, что по причине оттепели я должен отправиться в летнем; взяли с меня лишних 30 рублей и посадили в четвероместную карету вместе с двумя товарищами. А я еще и человека с собою не взял в надежде путешествовать одному. Один из моих спутников был рижский купец, добрый немец, которого каждое утро душили мокроты и который на станции ровно час отхаркивался в углу. Другой мамельский жид, путешествующий на счет первого. Вообрази, какая веселая компания. Немец три раза в день и два раза в ночь аккуратно был пьян. Жид забавлял его во всю дорогу приятным разговором... Я старался их не слушать и притворялся спящим....»«22 сентября 1832 г. Из Москвы в ПетербургЧетверг. Не сердись, женка; дай слово сказать. Я приехал в Москву вчера в середу. Велосифер, по-русски поспешный дилижанс, несмотря на плеоназм, поспешал как черепаха, а иногда даже как рак. В сутки случалось мне сделать три станции. Лошади расковались и - неслыханная вещь! - их подковывали на дороге. 10 лет я езжу по большим дорогам, отроду не видывал ничего подобного. Насилу дотащился в Москву... Теперь послушай, с кем я путешествовал, с кем провел пять дней и пять ночей. То-то будет мне гонка! С пять немецкими актрисами, в желтых кацавейках и в черных вуалях. Каково? Ей-богу, душа моя, не я с ними кокетничал, они со мною амурились в надежде на лишний билет. Но я отговаривался незнанием немецкого языка, и, как маленький Иосиф, вышел чист от искушения...»«ок. 3 октября 1832 г. Из Москвы в ПетербургПо пунктам отвечаю на твои обвинения. 1) Русский человек в дороге не переодевается, и, доехав до места свинья свиньею, идет в баню, которая наша вторая мать. Ты разве не крещеная. Что всего этого не знаешь?..»«26 августа 1833 г. Из Москвы в Петербург...Коляска требует подправок. Дороги проселочные были скверные; меня насилу тащили шестерней. В Казани буду около третьего. Оттуда еду в Симбирск. Прощай, береги себя...»«27 августа 1833 г. Из Москвы в Петербург...Вчера, приехав поздно домой, нашел я у себя на столе... приглашение на вечер... я не поехал за неимением бального платья и за небритие усов, которые отращаю в дорогу... Книги, взятые мною в дорогу, перебились и перетерлись в сундуке. От этого я так сердит сегодня, что не советую Машке капризничать и воевать с нянею: прибью. Целую тебя...»«2 сентября 1833 г. Из Нижнего Новгорода в ПетербургМой ангел, я писал тебе сегодня. Выпрыгнув из коляски и одурев с дороги. Ничего тебе не сказал и ни о чем всеподданнейше не донес. Вот тебе отчет с самого Натальиного дня......Ух, женка, страшно! Теперь следует важное признанье. Сказать ли тебе словечко, утерпит ли твое сердечко? Я нарочно тянул письмо с рассказами о московских моих обедах, чтоб как можно позже дойти до сего рокового места; ну, так уж и быть, узнай, что на второй станции, где не давали мне лошадей, встретил я некоторую городничиху, едущую с теткой их Москвы к мужу и обижаемую на всех станциях. Она приняла меня весьма дурно и нараспев начала меня усовещивать и уговаривать: как вам не стыдно? На что это похоже? Две тройки стоят на конюшне, а вы мне ни одной со вчерашнего дня не даете. - Право? - сказал я и пошел взять эти тройки для себя. Городничиха, видя, что я не смотритель, очень смутилась, начала извиняться и так меня тронула, что я уступил ей одну тройку... Постой, женка, еще не все. Городничиха и тетка так были восхищены моим рыцарским поступком, что решились от меня не отставать и путешествовать под моим

покровительством, на что я великодушно согласился. Таким образом и доехали мы почти до самого Нижнего - они отстали за три или четыре станции - и я теперь свободен и одинок. Ты спросишь: хороша ли городничиха? Вот то-то, что не хороша, ангел мой Таша, о том-то я и говорю. Уф! Кончил. Отпусти и помилуй...»«14 сентября 1833 г. Из Симбирска в ПетербургОпять в Симбирске. Третьего дня, выехав ночью, отправился к Оренбургу. Только выехал на большую дорогу, заяц перебежал мне ее. Черт возьми, дорого бы дал я, чтоб его затравить. На третьей станции стали закладывать мне лошадей - гляжу, нет ямщиков - один слеп, другой пьян и спрятался. Пошумев изо всей мочи, решился я возвратиться и ехать другой дорогой; по этой на станциях везде по шести лошадей, а почта ходит четыре раза в неделю. Повезли меня обратно - я заснул - просыпаюсь утром - что же? Не отъехал я и пяти верст, гора - лошади не ввезут - около меня человек 20 мужиков. Черт знает как бог помог - наконец взъехали мы, и я воротился в Симбирск. Дорого я дал бы, чтоб быть борзой собакой: уж этого зайца я бы отыскал. Теперь еду опять другим трактом. Авось без приключений...»«19 сентября 1833 г. Из Оренбурга в ПетербургЯ здесь со вчерашнего дня. Насилу доехал, дорога прескучная, погода холодная, завтра еду к яицким казакам, пробуду у них дни три - и отправлюсь в деревню через Саратов и Пензу.Что, женка? Скучно тебе? Мне тоска без тебя. Кабы не стыдно было, воротился бы прямо к тебе, ни строчки не написав. Да нельзя, мой ангел... А уж чувствую, что дурь на меня находит, - я и в коляске сочиняю, что же будет в постеле? Одно меня сокрушает: человек мой. Вообрази себе московского канцеляриста, глуп, говорлив, через день пьян, ест мох холодные дорожные рябчики, пьет мою мадеру, портит мои книги и по станциям называет меня то графом, то генералом. Бесит меня, да и только......Как я хорошо веду себя! Как ты была бы мной довольна! За барышнями не ухаживаю, смотрительшей не щиплю, с калмычками не кокетничаю - и на днях отказался от башкирки, несмотря на любопытство, очень простительное путешественнику. Знаешь ли ты, что есть пословица: на чужой сторонке и старушка божий дар. То-то, женка. Бери с меня пример.»«6 ноября 1833 г. Из Болдина в Петербург...Я скоро выезжаю, но несколько времени останусь в Москве, по делам. Женка, женка! Я езжу по большим дорогам, живу по три месяца в степной глуши, останавливаюсь в пакостной Москве, которую ненавижу,  - для чего? - Для тебя, женка; чтоб ты была спокойна и блистала себе на здоровье...»Во времена Пушкина аристократия очень увлекалась идеями патологоанатома Франца Галля. Учение австрийца о локализации психических функций мозга, названная им френологией (не путать с хренологией!) указывало на прямую связь формы человеческого черепа с характером и интеллектом. Поэт не отставал от моды и частенько «анализировал» физический облик милых его сердцу женщин. В 1825 году он в полусерьезно-полушутливой форме письменно предлагал Анне Керн бросить мужа и переехать жить к нему в Михайловское. И вот, чем он обосновывал свой выбор: Пушкин углядел в лице Керн «сильно развитый орган полета», или «орган местной памяти». Этот орган в многотомном труде Галля был обозначен как «орган любви к путешествиям» и характеризовался он двумя выпуклостями, расположенным от корня носа к середине лба. Обладатели выпуклостей по мнению ученого (ну, и Пушкина, конечно) испытывали непреодолимое желание путешествовать или летать. Наталью Гончарову Пушкин выбрал вовсе не по Галлю...

Счастлив путник...

«...когда я начал читать Пушкину первые главы из «Мертвых душ», в том виде, как они были прежде, то Пушкин, который всегда смеялся при моем чтении (он же был охотник до смеха), начал понемногу становиться все сумрачней, сумрачней, а наконец сделался совершенно мрачен. Когда же чтение кончилось. Он произнес голосом тоски: «Боже, как грустна наша Россия!» Меня это изумило. Пушкин, который так знал Россию, не заметил, что все это карикатура и моя собственная выдумка!..»Так писал Николай Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Наверное, мало сыщется страниц в русской литературе XIX  века, где дорога показана с такой безысходность какой дорога предстает в «Мертвых душах (кроме «птицы-тройки», конечно - прекрасной, но искусственной метафорой). Вот, что видит Гоголь из своего экипажа:

«...Едва только ушел назад город, как уже пошли писать, по нашему обычаю, чушь и дичь по обеим сторонам дороги: кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен, обгорелые стволы старых, дикий вереск и тому подобный вздор. Попадались вытянутые по снурку деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами с резными деревянными под ними украшениями в виде висячих шитых узорами утиральников. Несколько мужиков, по обыкновению, зевали, сидя на лавках перед воротами в своих овчинных тулупах. Бабы с толстыми лицами и перевязанными грудями смотрели из верхних окон; из нижних глядел теленок или высовывала слепую морду свою свинья. Словом, виды известные...»А вот пьяный слуга завозит Чичикова на дурную дорогу. Просто так, по недоумию:« - Нет, барин, как можно, чтоб я опрокинул, - говорил Селифан. - Это нехорошо опрокинуть, я уж сам знаю; уж я никак не опрокину. -Затем начал он слегка поворачивать бричку, поворачивал-поворачивал и наконец выворотил ее совершенно набок. Чичиков и руками и ногами шлепнулся в грязь. Селифан лошадей, однако ж, остановил, впрочем, они остановились бы и сами, потому что были сильно изнурены. Такой непредвиденный случай совершенно изумил его. Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то время как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторого размышления: Вишь ты, и перекинулась!»...»И еще:«...Счастлив путник, который после длинной и скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками, и предстанут перед ним знакомые комнаты...»Писались «Мертвые души» во Франции и Италии, среди прекрасных пейзажей и сносных дорог. Его друзья рассказывали, как на вилле княгини Волконской, одной из стен упирающейся в древний римский водопровод, который одновременно служил ей террасой, Гоголь ложился спиной на аркаду и мог часами смотреть на итальянское небо, оставаясь неподвижным. Изредка писатель разражался тирадами типа: «Италия! Она моя!.. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр - все это мне снилось. Я проснулся опять на родине...» Он не любил путешествовать. Но он любил пребывать в дороге. Гоголь до ужаса боялся находиться в холодной, нетопленой квартире. И квартиру он всегда выбирал с таким трепетом, который вполне можно было принять за безумство. На само дело найма квартиры он смотрел как на священный обряд, таинство. Он писал Жуковскому из Парижа: «...Бог простер здесь надо мной свое покровительство, и сделал чудо: указал мне теплую квартиру, на солнце, с печкой, и я блаженствую; снова весел...»Спастись от неуютной квартиры он мог только одним способом: «сделать езды и путешествия». В дилижансе он любил брать верхнее место. «Вы знаете, что такое дилижанс? - объяснял он сестрам. - Это карета, в которую всякий, заплативши за свое место, имеет право сесть. В середине кареты сидят по шести человек. Если со мною рядом будут сидеть два тоненьких немца, то это будет хорошо: мне будет просторно. Если же усядутся толстые немцы, то плохо: они меня прижмут. Впрочем, я одного из них сделаю себе подушкою и буду спать на нем...» Спасение от «толстых немцев» было только в верхнем месте. Дмитрий Мережковский в работе «Гоголь и черт» (1906 год) пишет следующее:«Эй, вы, залетные!» - слышен за сценою голос ямщика в конце четвертого действия («Ревизора» - Г.М.). «Колокольчик звенит», тройка мчится, и Хлестаков, «фантасмагорическое лицо, как олицетворенный обман, уносится вместе с тройкой Бог весть куда». Эта тройка Хлестакова напоминает тройку Поприщина: «Дайте мне тройку быстрых, как вихрь, коней! Садись, мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтесь, кони,

и несите меня с этого света! Далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего».Мережковский пытается приоткрыть завесу над столь странным поведением Гоголя:«...Внезапные страхи сливаются в один длительный «панический» ужас, от которого одно спасение - бежать с того места, где впервые послышался страшный зов, «голос Пана». И Гоголь действительно бежит: все его бесконечные скитания не что иное, как такие отчаянные бегства от себя самого. Так бежал он из Петербурга за границу, сам не помня, что делает, почти украв у матери деньги, в первый раз ненадолго, затем, во второй, после представления «Ревизора» - уже на много лет. Но и там, на чужбине, не находя себе покоя, он бегает из одного конца в другой, из Европы в Африку, в Азию - от Барселоны до Иерусалима, от Неаполя - и, по крайней мере, в мечтах своих - до Камчатки: «С какою бы радостью я сделался фельдъегерем, курьером даже на русскую перекладную и отважился бы даже на Камчатку, - чем дальше - тем лучше... Мне бы дорога теперь, да дорога в дождь, в слякоть, через леса, через степи, на край света!.. Клянусь, я был бы здоров!» Но только что он останавливается, внутренняя тревога, заглушенная внешним движением, пробуждается вновь, и с еще большею силою, еще явственнее слышится таинственный зов...»

Какое у меня ерническое рыло!

В одном из писем Антон Чехов заметил, что вторгается своей повестью «Степь» во владения Гоголя. Про своего предшественника Чехов говорил, что «он в нашей литературе степной царь». У Гоголя «Мертвые души» начинаются: «В ворота гостиницы губернского города N въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки, отставные полковники, штабс-капитаны, помещики...»Чехов начинает «Степь» так: «Из N, уездного города Z-ой губернии, ранним июльским утром выехала и с громом покатила по почтовому тракту безрессорная, ошарпанная бричка, одна из тех допотопных бричек, на которых ездят теперь на Руси только купеческие приказчики, гуртовщики и небогатые священники...»У Чехова тоже была особенная страсть к путешествиям, но она не была патологической. Скорее, это можно было назвать страстью к странничеству. «Видели ли Вы когда-нибудь большую дорогу? - вопрошал он у А. Плещеева, когда заканчивал «Степь». - Вот куда бы нам махнуть! Кресты до сих пор целы, но не та уже ширина; по соседству провели чугунку, и по дороге теперь почти никому некому ездить: мало-помалу порастает травой...»Сергей Рахманинов по чеховскому рассказу «На пути» написал симфоническую фантазию. И это удивительно, так как действие рассказа развивается не на дороге, а в замкнутом пространстве «проезжающей» комнаты захудалого трактира.

Чехов жил во времена, когда наши дороги дождались коренного переустройства. Нет, старые «большие дороги» оставались теми же, но основную часть пассажиров вбирали в себя «чугунки», железные дороги. Начинался новый век. Но, вместе с бурным строительством «чугунок», не вымирала еще огромная армия русских странников:«Не далее как на аршин от меня лежал скиталец; за стенами в номерах и во дворе, около телег, среди богомольцем не одна сотня таких скитальцев ожидала утра, а еще дальше, если суметь представить себе всю русскую землю, какое множество таких же перекати-поле, ища где лучше,  шагало теперь большим и проселочным дорогам или, в ожидании рассвета, дремало в постоялых дворах, корчмах, гостиницах, на траве под небом... Засыпая, я воображал себе, как бы удивились и, быть может, даже обрадовались все эти люди, если бы нашлись разум и язык, которые сумели бы доказать им, что их жизнь так же мало нуждается в оправдании, как и всякая другая.»В апреле 1890 года Чехов отправляется в путешествие через Сибирь на Сахалин (почти Камчатка, разве что, чуть-чуть ближе). Еще в январе 90-го газета «Новости дня» сообщает: «Сенсационная новость! А.П. Чехов предпринимает путешествие по Сибири с целью изучения быта каторжников. Прием совершенно новый у нас... Это первый из русских писателей, который едет в Сибирь и обратно». Среди московской интеллигенции ходит эпиграмма:«Талантливый писатель Чехов,На остров Сахалин уехав,Бродя меж скал,Там вдохновения искал. Но не найдя там вдохновенье,Свое ускорил возвращенье...Простая басни сей мораль -Для вдохновения не нужно ездить вдаль».Многие думают, что смертельную болезнь, туберкулез, Чехов «подхватил» в этом путешествии, но на самом деле легочные кровотечения начались перед отправкой в Сибирь. Он в пути шутил: «Посадили меня раба божьего в корзинку-плетушку и повезли на паре. Сидишь в корзине, глядишь на свет божий, как чижик...» Но были и не слишком веселые впечатления: «...грязь, дождь, злющий ветер, холод... и валенки на ногах. Знаете, что значит мокрые валенки? Это сапоги из студня». «Всю дорогу я голодал, как собака... Даже о гречневой каше мечтал. По целым часам мечтал.»Проводы в Москве, на Ярославском вокзале, были шумные. Собрался весь бомонд и доктор Кувшинников торжественно вручил Чехову фляжку коньяку, чтобы тот выпил его на берегу Тихого океана. Некоторые из провожающих доехали с ним до Сергиева Посада, не слишком стесняясь в вагоне 3-го класса. Затем пароходы от Ярославля до Нижнего, от Нижнего до Перми, и снова поездом до Екатеринбурга и Тюмени. Ну, а следом, - обычный для XIX века конный транспорт. На перекладных пройдены Ишим, Томск, Омск, Ачинск, Красноярск, Канск, Иркутск, переезд пароходом через Байкал, потом снова на лошадях: Нерчинск, Сретенск, Благовещенск, Николаевск. На Сахалине Чехов оказался лишь через 3 месяца после отбытия из Москвы. (Возвращение было более комфортным и занимательным: пароходом через Китай и Индию.)В «Письмах из Сибири» он замечает: «Представьте себе мое положение. То и дело вылезаю из возка, сажусь на сырую землю и снимаю сапоги, чтобы дать отдохнуть пяткам. Как это удобно в мороз! Пришлось купить валенки. Так и ехал в валенках, пока они у меня не раскисли...»«Берега голые, деревья голые, земля бурая, тянутся полосы снега, а ветер такой, что сам черт не сумеет дуть так резко и противно. Когда дует холодный ветер и рябит воду, имеющую теперь, после половодья, цвет кофейных помоев, то становится и холодно, и

скучно, и жутко; звуки береговых гармоник кажутся унылыми, фигуры в рваных тулупах, стоящие неподвижно на встречных баржах, представляются застывшими от горя, которому нет конца. Города серы; кажется, в них жители занимаются приготовлением облаков, скуки, мокрых заборов и уличной грязи - единственное занятие... В России все города одинаковы.»«Сделал открытие, которое меня поразило и которое в дождь и сырость не имеет себе цены: на почтовых станциях в сенях имеются отхожие места. О, вы не можете оценить этого!»Однажды, на очередной из бесконечной череды станций, Чехов, посмотрев на себя в зеркало, воскликнул: «Какой я грязный! Какое у меня ёрническое рыло!»И раде этого «открытия» стоило месить семь тысяч верст грязи?А бес его знает…

АРИНИНА ГОРНИЦА

  

То, что происходит сегодня в нашем государстве - по своему, уникально. Очень часто, особенно, в глубинке, я встречался с людьми, которых унизительная бедность доводила до отчаяния. Казалось бы, нет просвета в жизни. Но вот что я заметил: большинство из этих прекрасных и интеллигентных людей (здесь я  имею в виду не образование - интеллигентом может быть и простой крестьянин) наперекор обстоятельствам, вопреки всеобще воцарившейся идее «нахапать больше», делают совсем не то, что можно ждать от загнанного в угол человека. Такие люди стараются творить «разумное, доброе и вечное» - и не для себя. Для всех остальных. И особенно они

беспокоятся за души детей. То, что происходило в последние годы в костромской деревушке Марутино - тому пример.

Десять лет назад в деревне Марутино умерла одна женщина. До пенсии была она обыкновенной колхозницей и все звали ее до старости Ирой или Ариной, хотя, полное ее имя было: Ирина Васильевна Сазонова. Мужа она давно потеряла и одна поднимала двоих сыновей (которые, к сожалению, пережили мать ненадолго).

  Галина Шиганова

Больше всего Арина запомнилась своими добротой и трудолюбием. Сама, в одиночку, могла срубить баню, играла на гармошке, пела остроумные, собственноручно сочиненные частушки - но за всю жизнь от нее не слышали ни одного бранного слова. Сама становилась за плуг, когда дело доходило до пахоты. Много вышивала: в горнице до сих пор все занавески, покрывала и полотенца  - ее работы. В Аринином доме на все праздники любил собираться народ. И Всякий раз Арина рядилась кем-нибудь, заводила всех своей залихватской веселостью и потом вместе ходили от дома к дому с песнями,

шутками. Иногда выставляли посреди деревни столы - и тогда уж веселье лилось рекой на всю округу.

Но, после смерти Ирины Васильевны, дом ее быстро как-то разрушился, вещи порастащили и память о замечательной женщине стала потихоньку стираться. За прошедшее десятилетие случилось с деревней Марутино неладное. Бывший когда-то самым передовым в районе, местный колхоз «Дружба» с потрясающей скоростью превратился в чахлое, едва дышащее хозяйство. Сельчане говорили, что нужен хороший, честный хозяин, но где такого взять, не знали. С горькой иронией вспоминали, как в районе марутинцев издавна называли «миллионерами». Как следствие, в деревне стали помногу пить.

 

  С этим связано одно из первых наблюдений Галины Шигановой после того, как она

после тридцатилетнего отсутствия вернулась на родину. Приехал грузовик и остановился в центре деревни, у магазина. Галина издалека подумала, что в мешках, лежащих у грузовика, зерно. Но, подойдя поближе, поняла, что они набиты... пустыми бутылками. Прикинув, сколько влезает тары в один мешок, она с легкостью подсчитала, что всего ее земляки сдали больше трех тысяч бутылок. Между тем, тачками, колясками, санками - тару все подвозили. Последний раз, как выяснилось, сборщики приезжали три месяца назад...

За тридцатилетнее отсутствие, живя в городе Владимире, Галина работала и библиотекарем, и администратором в театре, и крановщицей, и на заводском сборочном конвейере... нужно было «поднимать» двоих детей. Так случилось, что первым инициатором возвращения явился сын, Анатолий. Почти невозможно в это поверить, но крестьянская жилка взыграла в нем во всей своей красе (чего не обнаружилось у его сестры Анжелы). С детства он любил всякие железки, двигатели, и уже с 15-летнего возраста захотел стать фермером. К тому же, свое веское слово сказала тяжелая болезнь, которую так любит «дарить» город: астма.

В Марутине он поселился у тети (Галиной сестры) Людмилы. Научился строить дома, и даже на комбайне работать: колхозники часто запивали и доверяли тогда парню, с жадностью впитывающему буквально все, что связано с крестьянским трудом, своих «железных коней». А, когда Анатолию исполнилось 18, он категорично заявил матери:

«Давай купим здесь дом!» Между прочим, и с армией возникла проблема, так как астматиков, естественно, туда не берут, но и здесь Анатолий добился того, чтобы его взяли в войска на общих основаниях. Между прочим, когда я пребывал в Марутине, Анатолий клал у тетки русскую печь. Мужики, помогавшие ему, слушались его беспрекословно, как истинного Мастера, хотя, один из подмастерьев годился по возрасту ему в отцы. Так как работа по кладке длилась с рассвета до заката, пообщаться с Анатолием мне так толком и не удалось.

Вначале Шигановы думали дом использовать, как дачу, но жизнь повернула по-своему: Галина с сыном поселились здесь насовсем. Она устроились в клуб, «худруком». Вроде бы, обыкновенная работа, в которой главное - обеспечить исправное функционирование дискотеки, но этого Галине показалось недостаточно. Казалось ей, что что-то - такое близкое, теплое, - но неуловимое - безвозвратно пролетает мимо и растворяется в небытии. К Марутинской сельской администрации принадлежит 11 населенных пунктов, а еще столько же перестало существовать  в последнее десятилетие. Умрет в удаленной деревне старушка - и в течение лета дом ее растаскивается по бревнышку. Забытые деревеньки за несколько лет могли превратиться в заросшие бурьяном пустыри, на которыми печальными памятниками возвышаются одичавшие яблони.

Началось все с походов. Галина собирала детишек и на целый день они уходили в одну из полузабытых деревень - собирать вещи, предметы деревенского быта. К вещам люди действительно относились с небрежением. Что прялка, что туесочек берестяной, что старая вышивка - все с легкостью улетало на помойку. Это же не иконы. Галина чудом спасла одну единственную досочку от избы Арины - и досочка эта стала почему-то самой дорогой для нее вещью. Она сама до конца еще не понимала, почему бабушка Ира все чаще и чаще всплывает в ее памяти, но нечто, еще не оформившееся в конкретную мысль, росло внутри ее неуклонно. Это по-своему удивляло, ведь Галя оставила родину совсем еще юной.

Идея создания горницы, названной в честь Арины, пришла первой не к ней. Сделать нечто вроде центра, в котором могли бы собираться все дети - да и не только дети - чтобы пообщаться, заняться каким-нибудь старинным ремеслом, просто посидеть, когда за окном царствуют долгие северные зимние вечера предложили сами детишки. И ходили по деревням они теперь не просто так, ради собирания вещей, а с определенной целью: собрать все в одном помещении, самом красивом во всей деревне. Таня Зеленцова, Наташа Виноградова, Оля Осипова, Света Удалова теперь выросли и закончили школу. Возможно, сейчас они и стесняются того, что так старались обустроить Аринину горницу (обычное для их возраста стеснение), но именно они, по мнению Галины, были основными «моторчиками» идеи.

Думаю, Галина немного лукавит. Все-таки, главная заслуга, без сомнения, ее. Не могли же простым детям так вот, запросто, дать дом под эту идею. Пустующий дом в Марутине, который им передали, конечно, требовал ремонта. И старались все денно и нощно. Анатолий сложил замечательную, теплую русскую печь. Теперь она здорово помогает не только тем, что ее недра готовят замечательные народные блюда, но исправно обогревает дом; электрические обогреватели «пожирают» слишком много энергии, что по нынешним временам несказанно дорого.

Дом так и назвали «Аринина горница». На самом видном месте в горнице висит портрет Ирины Васильевны, украшенный полотенцем, ею же и вышитым. Идею создания этого центра в отдаленной деревне поддержала заведующая районным отделом культуры Людмила Костерова. Но помогли еще и местные жители. Александра Анатольевна Дурманова подарила ткацкий стан. И не просто подарила, а теперь обучает непростому ремеслу ткачества ребятишек. Просто так, из удовольствия. Но особенно, как считает Галина, горнице помог Сергей Васильевич Кучин.

 Сергей Васильевич долгое время работал в колхозе простым пастухом. Пастухи, как я заметил, бывают двух типов. Первый тип: «Ваня-дурак». Такой, как бы, деревенский добряк, но с чудинкой. Второй тип: «поэт». Уж не знаю, почему, но я часто встречал пастухов с поэтически-философским складом ума. Наверное, дело связано с тем, что пастуху дано счастье общаться напрямую с природой без посредников, неспешно вглядываться окружающее. Сергей Васильевич - просто хрестоматийный поэт. Про сегодняшнюю деревенскую жизнь он говорит так:

- Эх, порушили сколько, сейчас во всем колхозе коров, дай бог, сто будет, а раньше - тысяча пятьсот. Гремел...

- А почему же сейчас не «гремит»?- Это трудно разговаривать... Если сверху нету поддержки, нам тут бесполезно

биться. Да что тут... я просто пастух, да и то – бывший.

 

  

- Говорят, вы здорово Арининой горнице помогли...- Нет, помилуй бог. У меня была старинная одежда, полотенца, сундук. Да, не

пишите вы там ничего лишнего. Я же обычный человек. Эх, если бы вы съездили на мою родину... Была такая деревня, Паршиха, в нескольких километрах отсюда. Был там я недавно. Не осталось ничего, только куст подснежника - я его перед армией еще посадил. А вот яблони выкорчевали, мне было три годика, когда я помогал их сажать. Ведь помню, что странно: лопата тогда, здорова, выше меня была! Пришел к речке... раньше рыбы было много, а сейчас - ни одной. Возможно, рыбешки исчезли, потому что жизнь исчезла. Один только кирпич нашел от своего подворья... Конечно, хорошо, что Галя вовлекает молодежь в эти дела. Да-а-а...

Сейчас в горнице бывают практически все деревенские дети. И не только деревенские: частенько сюда привозят на экскурсии детишек из райцентра, города Шарья. Только экскурсии эти называются по-другому - «гостевание». А как же иначе: где еще они не только смогут потрогать руками предметы, сопровождавшие быт крестьян в совсем еще недавнем прошлом, но и попробовать (да что там попробовать - наесться досыта!) старинные русские блюда. Кто помнит теперь пряженцы  - лепешки из сдобного

дрожжевого теста, овсяный кисель с молоком, рыбные пироги, «каднее молоко» (оттого, что оно хранится в специальных кадках ему присущ необыкновенный вкус), брюханчики - выпечку с капустной начинкой, пресняки - ржаные лепешки с картошкой, «кренделья» на сметане?.. Да, в общем, много в Арининой горнице готовят всего такого, про что мы даже слышали - а уж о том, что когда-нибудь узнаем вкус этих традиционных для крестьянина продуктах - и мечтать не могли!

Недавно придумали ставить памятные знаки на месте забытых деревень. К деревянному столбику, под крышу, прибивается надпись включающая название деревни или села, и краткую информацию. Так, если в деревне имелась часовня, на столбике указано: «духовный центр». И путник знает, что именно здесь, на месте столбика, находилась часовня или церковь. Ведь, как известно, предки наши уделяли особое внимание местонахождению святынь: такие места не имеют права на забвение.

...А еще мы ходили в полузабытую деревню. Галина часто путешествует с детьми по таким маленьким деревушкам. Теперь - не в целях сбора экспонатов. Из-за людей. На сей раз выбор пал на деревню Кузино, в трех километрах от Марутино. Там сейчас живут две старухи и один мужчина-инвалид. Сегодня мы хотели пообщаться с Марией Васильевной Рябининой. К походу готовились со всей тщательностью: повторяли песни, готовили одежду, учили стихи. Ведь грядет не просто разговор, а настоящий концерт для одного единственного человека. Как назло, зачастил противный мелкий дождь. Мы, сидячи в Арининой горнице, уже думали, что дети не пойдут, испугаются непогоды. Но они прибежали! Не все правда, а только четверо. Галина ждала еще одного мальчика, который хорошо знает все песни, но больше никто не шел. (Как потом выяснилось мальчик этот застеснялся того, что ему нечего одеть: стыдно перед корреспондентом... развал колхоза отразился и на этом.) Удивительно, но путь, несмотря на слякоть и пронизывающий ветер, казался легким.

Боже, каким счастьем светилось лицо Марии Васильевны, когда детишки запели! Это было абсолютно по-русски, когда пожилая женщина, наулыбавшись вдоволь (не принято в деревнях смеяться) еще и поплакалась немного «в жилетку» Галине. Пока дочь Марии Васильевны потчевала детишек чаем с замечательным малиновым вареньем, старуха рассказывала нам про теперешнею жизнь. Жизнь, в общем, ничего - и внуки

приезжают, и пенсию платят вовремя - но зимой очень нехорошо: перестали чистить дорогу от снега. Случись чего - ни скорая, да и никакая машина не проедет. Может, мы чем-то сможем помочь? Галина посоветовала, как жителям Кузина, грамотно составить бумагу с просьбой, да обязательно - в двух экземплярах, чтоб один на руках оставался. А бумагу она сама отвезет в администрацию. Но, если честно, трудно сейчас добиться чего-либо. Солярка дорогая, да и деревень таких, в которых едва теплится жизнь, еще много... Пока много.

Уходили мы с детьми немного усталые, но довольные. На прощание старухи набили наши карманы (сумок не было) яблоками. Яблоки обладали необычным медовым вкусом, и съели мы их, еще не дойдя до дома…

Удивительная русская женщина Галина Шиганова пыталась спасти родную деревню. Внезапная смерть - и все покатилось в тартарары... Аринина горница разграблена, проект провалился, ибо некому было тянуть эту нону. И получилось так, что в память о маленьком подвиге Галины остался разве только текст и фотографии. И вот эдакий документ - скромный памятник потрясающей женщине с болящей за Отечество душой.

А сколько еще документов рискуют так и остаться неопубликованными! Да, вероятно, они растворятся в буддистской нирване, подверженные энтропии сольются с Великим Ничто, чтобы потом воплотиться в иной форме. Но разве ЭТА форма была скверной?.. Что делать - жизнь наша слишком коротка, и почти всегда мы не успеваем достичь поставленной цели. Даже есть эта цель четко сформулирована. А чаще всего мы ставим перед собой мелочные, суетные задачи. Тешим себя и окружающих красивыми словами и слащавыми фотографическими карточками. "И образною речью мы тешим свой язык - хоть знаем, что от правды и этот лжец отвык..." Так писал поэт 1000 лет назад. Вот, попытался ухватить суть явлений, разобраться в русской душе. Не абстрактно, на уровне понятий, а детально, пристально вглядываясь в лица. Другой поэт, в прошлом веке, писал: "И тут кончается искусство - и дышат почва и судьба!" Само дыхание жизни - вот что мне хотелось ухватить. Не мне судить, удалась ли мне эта затея.

Материалы я решил сгруппировать по географическому признаку, в форме своеобразного "пупурри". В основном описаны встречи, произошедшие во второй половине девяностых годов прошлого века и в нулевых годах этого. Пятнадцать лет странствий. Мемуары? Пожалуй, "дневник очарованного странника", зафиксированные попытки поставить во временном континууме реперные точки. В процессе работы по сбору и редактированию материалов открылось удивительное: мы много знаем о том, что в ту эпоху творилось на политическом поле, о том, кто и с кем переспал мире бомонда, какой олигарх украл (отнял, отжал) богатства у страны и конкурентов. Под пеной, не надо забывать, чаще всего прячется напиток. Не всегда - отравленный, хотя зачастую и пьянящий. Что обидно, для истории сохранилось слишком мало сведений о том, как в реальности жила русская провинция в те самые "лихие" годы. Мы почти не запомнили, о чем мы думали, какие чаяния питали наши души (кроме мысли хапануть, что плохо лежит...). Но и жизнь глубинки, "дышащая почвой и судьбой" - тоже явление государственного масштаба. Эти тихие голоса простых людей расскажут Вам гораздо больше, нежели эпохальные медиапроекты.

Если сказать совсем уж кратко, я наблюдал картину гибели традиционного уклада деревни, провинциального города. На самом деле, мы стали свидетелями одной из величайших драм в истории Руси. Процесс не остановлен. Вероятно, российская глубинка, ежели в недрах того или иного уголка русской земли не найдены ценные ресурсы типа нефти и газа, продолжит загибаться. Это не хорошо и не плохо - такова жизнь. В конце концов, многие, наоборот, бежали из городов в деревни (в тайгу, в горы, в степи, в монастырь...) и там обрели свою истину.  Лично я всего лишь рассказываю о том, что видел и слышал. А правда у каждого своя.

Из жизни библиотекаря

  

Р-р-раз! - Валера с легкостью подхватывает тяжеленный баул, едва вмещающий его личные телевизор и “видак”. Улыбаясь солнышку, так неожиданно выглянувшему из-за туч (как-никак, две недели кряду было пасмурно), он почапал в сторону библиотеки, которая хуторком расположилась на далеких задворках. Свежевыпавший снег весело шуршал под ногами.

В разных концах Славкова показались едва темные, едва различимые фигурки: дети, будто специально ожидая этого, бежали к библиотеке. В каникулы Валера обычно показывает детишкам мультики. Приносит свою аппаратуру и кассеты – и включает на целых три часа: такой вот своеобразный ребячий кинотеатр. Потом все киношные причиндалы приходится уносить домой: времена такие… недоверительные.

Вообще-то Валеру я немножко не понимаю. Предлагают ему перейти в соседнее село Спасское: там такая же библиотека, но условия получше (в смысле жилья и цивилизации). Не хочет. Говорит: “Родина здесь моя”. Какая такая родина? Что, в часе ходьбы уже чужбина?

Ежели столь строго подходить к понятию Родины, то Валере нужно жить в деревеньке Литвиново, в двенадцати километрах от Славково. В Литвинове он родился.

- И жил бы! - вздыхает Валера. — только, умерла она… Одна семья осталась, и ферма нарушена. Кому там нужна библиотека? Но в Литвиново часто езжу. Тяжело, конечно, смотреть…

Значит, Родина — это библиотека? Но Спасском-то тоже библиотека! Не понимаю…Хоть Валера и работает библиотекарем уже пятнадцать лет, стал он им не сразу. В

армии Фомин служил на далекой Камчатке. Когда пришла пора “дембеля”, ему, простому деревенскому парню (такие, в общем, в цене) - предложили остаться там: рыбачить.

Аккурат, путина началась. Половил немного… Красиво, конечно, на Камчатке, природа — потрясающая, но… домой потянуло. Родина — одним словом.

А что там, на Родине? Пришлось устроится простым дояром. Вскоре бригадиром поставили на ферме. Но ненадолго: конфликт у Валеры с директором совхоза вышел: стал он зарабатывать больше своего начальника. И вот почему: доярки часто не выходили на работу, запивали. Приходилось доить за пьянчужек — по сотне коров зараз. Директор стал упрекать, Валера спокойно так ответствовал: “Я работаю…” Тот злился. Однажды, после следующей зарплаты, доярки опять запили: коровы орут, недоены, а герой наш ходит себе спокойно. На принцип пошел. Вызвал директор: “Почему безобразие!” А бригадир Фомин: “Доярки пируют, а доить вы мне запретили…” Тот из себя выходит: “Ты меня вынуждаешь доить?!!” А доить, между прочим, не умеет. На сем Валерино бригадирство закончилось.

 

  

Самое частое слово, которое я слышал из уст Фомина — “нарушено”. Деревни — “нарушены”, фермы — “нарушены”, даже церковь — “нарушена”. Совершили экскурсию на бывший животноводческий комплекс, с которого он ушел. Зрелище печальное: одни развалины. При том еще директоре все стало нарушаться и в итоге на весь совхоз осталось шестьдесят голов скота: по одной голове на работника. От такого бездарного хозяйствования, считает Валера, и все прочие беды; и самая главная — молодежь уезжает.

В Славкове много чеченов живет. Появилась одна семья, отец семейства лесником устроился, начались махинации с лесом, лесник каждый год машины менял, дойдя до «Лексуса»… Вслед потянулись и другие семьи из Чечни… Плохо ли это? Валера не знает… Чечены сами по себе живут, с местными стараются не конфликтовать, своих порядков не насаждают… пока. Хуже другое явление: храм в Славкове действующий, а со священниками не везет. Храм никогда не закрывался, такое надо ценить: намоленный. Дело в том, что невдалеке село Верхняя Троица, родина всесоюзного старосты Михала Иваныча Калинина. В свое время, когда церкви нарушали, местные жители ходоками в Москву отправились и добились аудиенции у землячка. И тот распорядился религию в порядке земляческого исключения покамест не трогать. Стены в храме древние, пышат святостью… а все равно попы здесь упорно не приживаются.

Однажды сюда прислали сразу пару батюшек. Местные подглядели: они втихую милуются друг с дружкой! И Валера, когда и эти сбежали, понял: Славково для священнослужителей как ссылка! Сюда всяких… нестандартных и неугодных ссылают. В наказание…

Сначала, когда Валера библиотекарем утроился, очень стеснялся: вот собирают районные семинары из библиотекарей, в Кашине, - а он там один в женском коллективе. В училище культуры поступил учиться заочно — там он опять в единственном числе из сильного пола. Но вскоре привык, тем более, что не в городе он обитает, а в сельской местности. Здесь, в максимальной приближенности к природе, прежде всего не на пол смотрят, а на то, как человек работать умеет.

Расскажу теперь об одной славковской драме.

 

  …Валера вскочил среди ночи и увидел в своем окошке кровавые отблески далекого

зарева (жил он тогда в стороне от села). Он бежал и думал: “Не может быть, это что-то другое горит, разве ж может библиотека так ярко полыхать?!”  До последнего момента надеялся. Зря… К утру у пожарища собралась вся округа. В деревне с пожарным делом туго, и пришлось ждать машин из райцентра. Естественно, те приехали к финалу всенародно любимого шоу под названьем пожар. Все сгорело дотла.

Потом, когда проводили расследование, нашли и взломанные замки, и следы поджога: слава никогда к хорошему не приводила, и злодеи наверняка знали, на что шли — поживились они, наверное, пятнадцатью иконами, редкой скульптуркой Нила Столбенского — и варварски скрыли следы преступления. Расследование ни к чему не привело.

Валере не так жалко было книг, как музея: к тому времени он собирал его пять лет. А книги… в фонде все равно были книги устаревшие, “советские”, которые никто не читает. Всю весну и лето он ходил по читателям, собирал книжки, что остались, выпрашивал помещение под новую библиотеку. Дали ему здание, построенное некогда под контору — без окон и дверей, с крышей дырявой. И взялся он новый дом отделывать.

Надо сказать, что Валера вообще является неким “культурным центром” у себя в селе. Дело даже не в самой библиотеке: молодежь собирается не только в ней, но и дома у

Валеры. Приходят в его нынешние “полдома” просто так, запросто — посидеть. Порой, в комнате по пятнадцать человек набивается. Посиделки, так сказать, «беседы». Естественно, молодежь активно помогла Валере в ремонте бывшей конторы. Да и не только молодежь — все-таки многие в Славкове активные читатели и возвращение своего “культурного центра” считали делом чести.

С книгами Валера поступил так: он послал письмо в центральную газету. Бросил клич на всю страну: помогите сельской библиотеке! И вопреки всеобщему мнению о нашей черствости, посылки потекли непрерывным потоком. Каждого дарителя Валера заносил в специальную книгу и каждого письменно благодарил; кое с кем завязалась и дружба. Всего откликнулись 80 человек — от Владивостока до Киева. И прислали в общей сложности 5000 книг!

Аккуратности Валериной можно позавидовать. Книги на полках расставлены в идеальном порядке. Между прочим, если книга подарена — об этом сообщено на ее титульном листе. Кругом светло и — что особенно удивительно — все заполнено комнатными цветами. Кстати, о цветах. Нам довелось жить в России — стране, где, к сожалению, слишком часто внезапно отключается электричество и случаются нешуточные морозы. А библиотека — на электроотоплении. Как только ток пропадает, в любое время Валера бежит туда смотреть, как быстро замерзает “система”. Ведь, если ток не включат через четыре часа — нужно сливать воду и цветы переносить в теплое место. За эту зиму такое уже случалось два раза. А цветов столько, что они не помещаются в его “полдома”. Таскания — на целую ночь…

И вообще, считает Валера, библиотекарь — дело сугубо мужское. Дело в том, что женщина часто берет больничные по уходу за ребенком (если в декрет не ушла), да и вообще, занятие с книгами, где нужно хорошо знать свой фонд более присуще мужикам (ну, покажите мне женщину, серьезно собирающую домашнюю библиотеку!).

А недавно Валера окончательно лишился всяческих комплексов, связанных со своей профессией. Он узнал, что в некоторых странах — в Финляндии, к примеру, или в Норвегии — практически все библиотекари — мужчины. Там на женщину — библиотекаря вообще смотрят, как на “бой-бабу”. И еще. Едва только писатель Александр Исаевич Солженицын в Россию вернулся, он странствовал по глубинке. Заезжал и в Кашин. Попросил собрать для беседы не чиновников, не представителей органов каких-нибудь, а… библиотекарей. Присутствовал на той Встрече и Валера (он совсем молодой тогда был). Парень он скромный, вопросов не задавал. Но запомнил одно высказывание великого человека: «Библиотекари – проводники культуры». А ведь действительно так оно и есть!

Земная жизнь доярки Бородулиной

 

Светлана Бородулина с дочерьми

Когда я наблюдал за Светланой Бородулиной со стороны, в режиме, пардон, соглядатая, мне почему-то всегда вспоминались несколько дней, проведенных в

православном монастыре (во Владимирской области), живущем по афонскому уставу. Тем, кто не знает, что это за устав, объясню: он самый строгий. Утро монаха начинается в три часа ночи — с правила, на которое братия должна собраться в храме. Служба чрезвычайно длинна — до полудня. Поскольку жил я в братском корпусе, меня поначалу несколько удивило, как эти, в сущности, мужики кровь с молоком, посвятившие себя молитвенному подвигу, исхитрялись потом, в течение дня, “наверстывать” недоспанные часы. То там подремлют, то здесь тихонько посопят… Через пару дней я стал их прекрасно понимать…

Светлана каждый день встает ровно в 3.15. И ни о каком подвиге здесь нет речи. Сначала — уход за своей скотинкой (корова Мальва, теленок, поросята, куры), готовка еды мужу, дочерям, свекрови, потом, к 5 утра — на ферму. Там ждет дойки ее группа, 31 корова. Процесс, вместе с дойкой, кормлением зеленкой и разными добавками, чисткой, наноской опилок тяжеленной тачкой, которую доярки зовут “тачанкой”, занимает около двух часов. То же происходит в полдень и вечером. Освобождается Света уже в 10-м часу, когда деревня погружается в сумерки. Хорошо еще, на ферме есть одна подменная доярка и один день в неделю Светлана отдыхает. Но ни о каком “наверстывании” сна речи не может быть, особенно — летом, когда к скотине и хозяйству добавляются огород и сено.

Честно говоря, я, просто ходя “тенью” в течение двух дней за своей героиней, устал неимоверно. Причем, морально – скорее, от монотонности. Снова повторюсь: может, дело в привычке, но… У Светланы в доме есть любимое, “святое” кресло. В нем она иногда утопает ненадолго, и тогда дочери знают: маму трогать нельзя. Эта мамина “пятиминутка” - единственный вариант отдохновения. Тогда Светлана просто, мне кажется, бездумно, опершись головой на ладонь, наблюдает, как вокруг протекает жизнь. Это только кажется, что жизнь в доме продолжается: на самом деле, все ходят вокруг мамы на цыпочках, лишь изображая продолжение жизни.Девочки, конечно, на ферме помогают: коров прицепить, аппараты поднести. Но, если честно, не очень и охотно. Уже позже Светлана проговорилась: “Девчата говорят: брось ты эту работу. Вонь, сырость, грязь… а я, вот, люблю с животными. Я даже по телевизору только про зверушек передачи смотрю…”

Трижды в день выполняемый стандартный набор действий, немного разнящийся в зависимости от ситуации (днем поменьше коров доятся, но надо очень много наносить кормов). Есть коровы стельные, новотельные, есть такие, которые пребывают в “сервис-периоде”, то есть, готовящиеся к новому оплодотворению. К тому же, коровы, как и любые живые существа, слишком не похожи характерами. Даже имена коровушкам даются не просто так, а по нраву. Тайна, к примеру, названа так потому, что “тайно гуляет”. Никак не могут доярка с осеменатором поймать ее в охоте. Есть среди Светиных коров еще Дымка, Марта, Томатка, Черемуха, Хижина, Ива, Венера, Задира, Спичка, Гавань… - имя каждой обусловлено какой-то коровьей черточкой, но заглавная буква обязательно должна совпадать с первой буквой коровы-матери.

 

Бородулины только этой весной переехали в деревню Вочерово. До этого они жили в селе Гусево, на родине мужа, Владимира, но жизнь заставила сняться с насиженного места и искать новой доли. Расстояние-то между Вочерово и Гусево не больше двух десятков километров, но до сих пор пяти минут не проходит, чтобы кто-то из семьи не вспоминал об их старом большом доме в Гусеве. Все дело в том, что там развалился колхоз. Назывался он ТОО “Звезда”, и звезда эта резко покатилась к закату. Большую часть стада пустили под нож, живых денег крестьяне почти не видели.

В “Звезде” Светлана работала телятницей, Володя — механизатором. Были они на неплохом счету и председатель хозяйства “Сокол” (бывший колхоз “Красный сокол”) Юрий Федорович Серов пригласил их к себе. Честные, непьющие (пьют доярки в деревнях порой не меньше мужиков…) работяги нужны везде. Хотя, новый их дом (не свой, а “квартира”) много меньше гусевского, здесь, как минимум, платят зарплату, хоть и небольшую, но — регулярно.

В семейном альбоме Бородулиных я случайно обнаружил пожелтевшую вырезку из “районки”:“…комсомолка Светлана Макеева (девичья фамилия Светы — Г. М.) - одна из продолжательниц зародившийся доброй традиции “С аттестатом зрелости, с

комсомольской путевкой — на вторую целину!” В прошлом году она закончила школу и стала работать дояркой в колхозе “Звезда”. Нелегко было сначала, но девушка не спасовала перед трудностями…”

На затертом клише — полненькое личико с… замученными глазами. Или усталыми? За те восемнадцать лет, что прошли с тех пор (а ведь сменились эпохи!) Светлана как-то похудела, что ли. Но, замечу, нисколько не ушло с лица очарование. Только усталость… Как ни крути, это есть. Светлана абсолютно искренне ответствовала на мой ироничный вопрос об этой заметке:

- Раньше сознание такое было: люди идут работать, а как же без меня? Тем более, я после седьмого класса стала дояркой подрабатывать… что бы хоть что-то себе купить, и одеть что-то на себя. Те же учебники, тетрадки, портфель…

…Мама у Светланы, по правде говоря, непутевая. Скиталась она по разным деревням с дочкой и часто меняла сожителей. В жизни маленькой Светы “света” было маловато — все больше “мрачные” моменты. Очередной мамин дружок однажды, в злую минуту, приказал отдать дочку в детский дом. В одном из своих стихотворений (к которым мы еще вернемся) Светлана так описывает свое состояние:…С горя дошла, как былинка,Покачивало даже на ветру.Он понял, что лекарства не помогут,Сказал: “Я выродка с детдома заберу”Когда приехали в детдом за дочкой,Она тебя посчитала Ягой,С радостью пошла к чужому дяде,К маме родной — ни ногой…

Бабой Ягой ее пугали в детдоме. И ей часто снилось, что будто бы Баба Яга прилетает за ней в решете. Но тогда так получилось, что мамин сожитель, сам в свое время отправив падчерицу в интернат, потом ее и пожалел. Он, а не мать.Следующий мамин друг был намного ее моложе. По сути, их больше сближала любовь к

спиртному, чем взаимная приязнь. Света к тому времени стала расцветать, что не оставил без внимания новый отчим. Невинные вначале “заигрывания” быстро обратились в недвузначные приставания (мама тогда работала дояркой и надолго уходила из дома). От трагедии спасло только то, что, однажды озверев окончательно, “друг” потерял силу по причине обильности выпитого. Жить после этого не хотелось, и… в общем, веревка оказалась гнилой, что Светлану спасло.

Выручила ее одна добрая женщина, которая Свете была, в сущности никем. Она приютила девушку и подкармливала ее. Из жалости. Ее зовут Полина Ивановна Сорокина. Многие спорят о существовании Бога, но чудо, которое произошло недавно, есть прямое доказательство Его присутствия. Когда они переехали в Вочерово, узнали, что в соседнем доме живет-мыкается больная старушка, которую зовут баба Поля. Подумали еще: “Уж не та ли это тетя Поля?” Когда с Володей зашли туда, старушка навстречу: “Ой, Света, желанная! Это ты… говорили, что сюда едите… не верила!”

С тетей Полей три недели назад случился инсульт. Вначале и говорить не могла, все лежала. Но, когда сознание стало к женщине возвращаться, первое, что она сказала: “Принесите, пожалуйста, Светиного кваску…” Слава Богу, к тому времени слетелись ее дети. Сходили к Светлане и теперь она приносит бабушке, своей, по сути, второй маме, квас.

…Пока Светлана пекла на кухне хлеб, я наблюдал в окно, как сын бабушки Поли, солидный мужик, слонялся по двору с пневматическим пистолетом в поисках цели. Берегитесь, вороны и голуби! Ну, на всякий случай – и люди. Эх, времена…

А вот хлеб печь вынуждает жизнь. Хлеба из одного мешка муки на семью из семи человек хватает на месяц. Если покупать хлеб в магазине, то, как они подсчитали, на это в месяц понадобится в три раза больше денег, нежели уходят на муку. Для бюджета Бородулиных — цифра непомерная.

Тогда, семнадцатилетней девушкой, Света очень боялась пойти по той же дорожке, что и мама. Очень легко было пристать к любой нехорошей компании, к чему толкало еще и одиночество: частые переезды не благоприятствуют образованию круга подруг. Очень хотелось быть замужем за парнем, похожим на Вовку Бородулина: серьезный, работящий парень, после армии. Обычно “дембельнувшиеся” парни накрепко привязывались к бутылочке, а Вовка — не пил. Но больше всего ее поражало, насколько много в доме у Бородулиных было книг. И все свободное время и Володя, и его сестры, и мама его, Валентина Васильевна — читали.

Когда Володя сделал предложение, это стало для нее полной неожиданностью. Почти… Они хотели мальчика. Но первой родилась девочка. Девочки родились и во второй, и в третий раз. И в четвертый. Пока решили остановится.

Старшей, Оле, уже 17, как и Светлане, когда она выходила замуж. Оля учится в Галиче, в педагогическом колледже. Хочет стать учительницей. 15-летней Алене досталась теперь роль старшей сестры, которую она, кажется, выполняет с удовольствием. Девчата слушаются ее беспрекословно, участвуют во всех ее затеях, а на затеи у Алены фантазия, кажется, никогда не иссякнет. Особенно ей нравится разводить кроликов. Только вот поголовье пришлось сократить из-за переезда. 12-летняя Настюшка — самая тихая и, вроде бы, неприметная из сестер. Сидит себе в уголке, и умными глазками наблюдает. Но, как я заметил, никто больше ее не помогает маме на ферме. Загнать коров, пристегнуть, отнести молоко — это она делает с видимым удовольствием. Любаша, которой 8 годочков, как и положено “поскребышу”, все больше льнет к маме, как котенок, просит ласки. Жалко, что Алену куда-нибудь послать учится (если пожелает) возможности, скорее всего, не будет. Не по карману…

Доярками работают разные женщины – как по возрасту, так и по степени подверженности алкоголю. Но всем обязательно помогают дети (если, они, конечно, есть). Я теперь понял, почему: они не хотят видеть матерей смертельно усталыми…

В свое время Светлана закончила заочно техникум по специальности “зоотехния”. Она работала и осеменатором, и зоотехником, но недолго. Работа начальника на ферме, тем более, в колхозе с расшатавшейся дисциплиной, типа “Звезды” - адова: зоотехник фактически трудится “супер-дояркой”, так как приходится постоянно подменять в очередной раз “загулявших” подчиненных. А из дома уходишь на целый день (как до сих пор уходит Володя, простой механизатор). И, тогда еще маленькие, дети взмолились: “Мамулечка, не уходи!..” Перешла в телятницы.

Телятницей физически работать легче. Но малышне нужно много уделять внимания, и к тому же телята часто болеют. Зато доярка часто нагибается: к каждой из 31 коровушек надо по три раза за дойку нагнуться. В сырости, и под сквозняком. “Бывает, встаешь

утром — и “буквой “зю” - не разогнуться…” А потому стихи, которые Светлана вдруг однажды стала сочинять, теперь пишутся с трудом. Они собраны в заветной тетрадке, на первой странице которой аккуратно выведено:

“…Нельзя не любить ту землю, на которой ты живешь, на которой ты рождаешься, взрослеют твои дети; землю, которая щедро дарит свои богатства, ничего не требуя взамен…”

Свекровь про стихи так говорит: “Дак, не знаю, когда она и писать-то успевает. Утром, что ли…” В Гусеве до фермы была длинная дорога, через лес. Это, по мнению Светланы, и толкнуло к сочинительству. Сначала рождается мелодия. А потом на нее, как жемчужины на ниточку, нанизываются слова. То же происходило, когда от теленка к теленку переходила. Любое Светино стихотворение — это песня. В Гусевском клубе музыкальный работник их на ноты перекладывала. А здесь ферма рядом. И не сочиняется…

Наверное, песни-стихи Светины не очень и мудреные, но ведь не для мудрости она их сочиняла. Душу излить хотела. Приведенный выше отрывок  - из маленькой поэмы, в которой Света рассказала про свое детство. Много строк в тетрадке про любовь. Про маму… какой бы она ни была. Про детей:…И кажется, что главное на свете,Чтобы с нами были дети всегда,Чтоб всегда были счастливы дети,Чтоб не гибли мальчишки на войне.Чтоб почаще улыбались девчата, Чтоб на всю жизнь запомнили они,Что им мама говорили когда-то…Светлана не из тех людей, которые вопят о своих проблемах. Такие, как правило, молча, порой сжав зубы, работают “от и до”. Не всем же, в конце концов, коммерцией заниматься! Но именно на таких женщинах, кажется мне, и держится наша страна. Хотелось бы, что бы и страна поняла, наконец, это.

Вновь раскрываю заветную тетрадку:…Сторона любимая — песня соловьиная,Самоцветов россыпи в утренней росе.Из ромашек сделаны покрывала белые.Нет земли прекраснее…

Гусиное царство

Юноша из интеллигентной семьи однажды оставил уютную городскую квартиру – и перебрался в самую отдаленную точку области. Сказал: «Хочу построить идеальное хозяйство, в котором все будет по уму…» Родители подумали: «Ну, поковыряется парень с годик, спесь с него спадет – и вернется…» Прошло девятнадцать лет. А он все не возвращается…

…Всегда уделяю особое внимание «гению места», то есть, истории того края, в котором оказался. Россия – страна с удивительным прошлым и очень порой жаль, что мы далеко не всегда им интересуемся. А ведь наше настоящее и будущее – вырастают из прошлого! И то, кем мы станем, зависит от заложенных в почву семян…

Река Обнора в старину называлась «Северной Фиваидой». Сюда, в глухие и труднодоступные места уходили старцы, некоторые из которых являлись ближайшими учениками Сергия Радонежского: Корнилий Комельский, Кирилл Новоезерский, Геннадий Любимоградский, Павел Обнорский, Сильвестр Обнорский… Старцы вначале жили отшельниками, но возле них собирались последователи, и вскоре скромные пустыньки разрастались до монастырей. Особенно прославился Сильвестр; монастырь, основанный им был некогда очень значимым. Теперь от него остался лишь храм в селе Воскресенском, да святой источник, как говорят, вырытый старцем. Невдалеке от этого святого места и находится деревенька Глазково, в которой проживают мои герои.

Простите за возможную некорректность сравнения, но фермер Вениамин Ковалев тоже ведь пошел однажды по пути средневековых старцев, спрятавшихся в Обнорских лесах от суеты мира. И еще одно странное совпадение: в Воскресенское не так давно прислали монаха, который возглавил приход. Так его тоже зовут Вениамином!

Глазково «святым местом» не назовешь. Но знаете, что… В свое время гуси спасли Рим. Теперь они спасают маленькую русскую деревню. Если учесть, что семья Ковалевых – единственная на все Глазково, получается, деревня эта стала хутором. Но вообще основная масса населения Глазково – гуси. Они-то мне и напомнили поговорку про Рим, ведь еще издали громко-громко и хором загоготали. Ну, прям, «тревожная сигнализация»! Гуси здесь везде: на дворе, на лугах, на пруду, даже на дороге (наверное, передовой дозор…). Позже я узнал, что их больше трехсот! И еще один факт: на всю Обнору Вениамин Ковалев – единственный фермер. Места здесь после развала колхозов все больше и больше возвращаются к первобытному состоянию. Деревни пустеют, в некоторых по два-три старухи живут, а большинство весей и вовсе мертвы… И так приятно увидеть в деревне и животных, и молодых людей, и детишек!

Супруга Вениамина, Жанна – высокая стройная красавица. Между прочим, Жанна уроженка села Воскресенского, духовной столицы Обноры. У Ковалевых четыре сына. Вызывает умиление их возраст: 6, 5, 4 года и полтора годика. Эдакие крепыши, взращенные на натуральных продуктах! Между прочим, трое из сыновей помогают утром выводить гусей из сарая на прогулку, а вечером загонять птиц на ночевку. Гусей нельзя

оставлять на ночь в поле - их могут похитить дикие звери. По сути, семья живет жизнью «Лыковых», то бишь, в «таежном тупике». Трудно? По мнению Вениамина, - это счастье!

Супруги Ковалевы

Довольно долго в эдакой Глуши Вениамин жил один. Женился только на двенадцатый год своего своеобразного затворничества. И один за одним пошли дети. Может быть, Ковалевы – глубоко религиозная семья, решившая приблизиться в «Северной Фиваиде» к Богу? Вениамин отрицает:

- …Почему-то нам часто задают вопрос о религии… Нет, мы обычные светские люди, особо не воцерковленные. Дело просто в том, я сам у моих родителей был в единственном числе. И что-то мне это не понравилось… Жанна у меня – «профессиональная домохозяйка». И я считаю, что супруга – особое для меня благословение…

…Кстати сейчас, в кризис, гусиный бизнес идет очень даже хорошо. Ковалевы продают не мясо гусей, а гусят, и надо сказать, что малышня настолько сейчас востребована, что на гусят даже очередь выстроилась. Шутка ли: на Ярославскую, Ивановскую, Костромскую и Вологодскую область Ковалев – единственный «гусятник»! Да, вот, к чему привели реформы и «национальные проекты»… А гусята продаются с успехом по одной простой причине: народ без работы остался и выращиванием гусей надеется прокормиться. Экономика выращивания гуся проста: покупаешь птенца за 200 рублей – и пускаешь его на свободный прокорм. Кормовая база гуся – обыкновенная

трава, а этого добра в России пока еще хватает! Максимум, что надо вложить в одну птицу – прикормку где-то на 200 рублей в общей сложности. А к Рождеству получаешь уже дюжину килограмм великолепного мяса. Поскольку по одному гусенку не берут, за 4 тысячи вложенных рублей можно получить уже мяса тысяч на 60. Нехилая рентабельность!

Жаль только, выводят гуси свое потомство только три месяца в году – с апреля по июнь. Если бы хотя бы полгода, Ковалевы давно миллионерами стали бы. Да, прибыль есть. Но вся она вот уже почти два десятилетия вкладывается в стройку, в развитие. И оно, это развитие, все еще не закончено.

Вениамин отметил два основных контингента, которые нуждаются в гусях. Первый – люди с достатком «ниже среднего». Второй – те, кто предпочитает употреблять в пищу все натуральное. Как тонко заметил Вениамин, «сейчас люди с небес на землю упали» - отсюда и ажиотаж. У Вениамина график: «в такой-то день он везет новую партию гусят в определенный город». Так телефон обрывается: «Вениамин Алексеевич, батенька, не отменяйте выезд! У нас тут уже запись идет на гусят-то…» Ближайший-то «гусятный» регион только Татарстане, а это далеко.

Гуси у Ковалевых обычной нашей российской породы, «линдовской». Вениамин первых своих гусей из Нижегородской области привез. Чем эта порода хороша? Да просто, тем, что это единственная российская порода, которую в результате перестроек и оптимизаций удалось сохранить… Гуси гуляют по территории фермы свободно. Поскольку Глазково – деревня «на одну семью», воровать птиц некому. Разве только волкам да лисам. И воруют: приблизительно два десятка голов в год Вениамин списывает на хищников.

Ну, а теперь расскажу о странной и весьма оригинальной жизни Вениамина Ковалева. Он вырос в Ярославле, в интеллигентной семье. Его мама Валентина

Вениаминовна Черновская – профессор университета, известный в стране востоковед, знаток ислама, индийской культуры. Отец, Алексей Денисович Ковалев – журналист, инженер. Естественно родители «натаскали» сына по многим наукам - и Вениамин с легкостью поступил в престижный ВУЗ. А на третьем курсе он его бросил, взял рюкзак, одел сапоги – и уехал в деревню. Сказал родителям: «Буду строить частное сельскохозяйственное предприятие, где все будет по уму…» Родители рассудили по-своему: пусть парень перебесится, а, когда хлебнет этой «сельской романтики» по полной программе, вернется домой поумневшим и с агрофобией. Так получилось, что сын все хлебает эту романтику и хлебает…

Конечно, ничего не бывает случайным. Еще школьником Вениамин ездил с отцом в «подшефный колхоз» (тогда у каждого предприятия и учреждения в городе был такой…). У юноши был аналитический склад ума, и вот, что он приметил:

- Ой, как пили местные! Но меня больше всего поражало и шокировало не беспробудное пьянство, а отчаянная какая-то бесхозяйственность и наплевательское отношение к жизни. Деревня, здешний колхоз «Колос» были похожи на разухабистый кабак, в котором существуют по принципу «пить будем, гулять будем, а погибель придет – помирать будем»… А к колхозу какое отношение: «Коровы у нас сдохли… Ха-ха-ха, пустячок – а приятно!» Потом я с годами, конечно, понял, откуда эти пьянство и бахвальство. Душа-то у людей есть, да и тогда была. Но просто так, трезво на все происходящее смотреть – не выдержишь, с ума сойдешь. Вот и заливали боль душевную вином… По большому счету в русском крестьянине сто лет убивали этого самого крестьянина. Начали задолго, еще до колхозов, а добили «национальными проектами». Ведь по сути нацпроект работает, пока правительство миллиарды «отстегивает». Под Ярославлем сейчас животноводческий комплекс построили на тысячу голов. Работают там несколько десятков узбеков. Местные что-то туда не пошли. А корма на этот комплекс возят за сотню километров. И откуда возьмется рентабельность? Рентабельность может быть только в компактном хозяйстве с одним двором…

Вениамин – фанат расчетов. Еще школьником он, побывав в первый раз в колхозе, увлекся… экономическим проектированием. Кто-то марки собирает, кто-то с мячом по двору бегает. А Вениамин, окружив себя книгами по экономике, строил гипотетические модели:

- Я применял разные методы расчетов (ведь в специальной «математической» школе учился), и по любому у меня получалось, что колхозная система невыгодна. Слишком много она пожирает лишних средств. Можно было мне в науку пойти, многие двери были передо мной открыты. Но мне интересно было все попробовать сделать своими руками. И в деревне я действительно освоил столько ремесел! От плотничного до печного… И еще: я с детства знал, что никогда работать не буду по найму. Я знаю своих 40-летних ровесников, которые тянут свою лямку на работе и мечтают только об одном: допахать до пенсии – и махнуть в деревню, доживать… А я сразу махнул! И мне совсем неважно было, куда именно ехать. Просто я знал эту местность, услышал, что дом в Глазкове продается. И еще я знал, что сюда будут строить дорогу…

…Дорогу-то сюда построили, только с той поры ее уже основательно разбили, а дожди добавили своей доли энтропии. А хозяйство Вениамина Ковалева все расширяется и расширяется! Правда, медленно, очень медленно… Начинал, кстати, Вениамин вовсе не с гусей а с пчел: просто потому что отец немного понимал в пчеловодстве. К гусям он стал приходить постепенно. Сначала взял несколько гусят – и пробовал, экспериментировал. В общей сложности он, осваивая ремесло гусятника, «тыкался» пять лет. Здесь ведь как: одну ошибку совершил – жди целый год, до нового сезона выводков! И опять же приходил к казалось бы, простым экономическим выкладкам:

- Да, купить гусят весной и к зиме вырастить, получается 200+200 рублей. Но если гусыню держать зиму, она за зиму съедает корма на 2000. Чтобы гусыня окупилась, надо от нее получить 10 гусят. А максимум, на что она способна – 20. А вот, чтобы на мясо

гуся выращивать, мое поголовье надо увеличить в пять-шесть раз. А для этого нужны большие помещения, ферма. Вот, строим…

Со стройкой помогает тесть, Михаил Александрович Забуслаев, бывший колхозник, хлебороб. Пробовал Вениамин нанимать рабочую силу. Эксперимент провалился. Привозил Вениамин из города даже бомжей, обеспечивал жильем, питанием. И все равно получалось по схеме: «от своего вора не убережешься». Вроде начинает человек работать совестливо… но однажды напивается, или вообще исчезает… В общем, Вениамин пришел к такой истине: «хочешь иметь рентабельное хозяйство – механизируй процесс».

Инкубатор Вениамин проектировал сам. Делать помогал отец, который теперь все чаще приезжает к сыну, которого он одно время «пропащим» считал. Там действительно все механизировано, и от, собственно, гусей требуется только одно: произвести яйцо. В следующем году Вениамин будет строить еще один инкубатор. Потом займется забойным участком, станком для ощипывания. Проекты сын с отцом уже разработали. Проблема сейчас только в одном, Вениамин ее называет «бизнесом по-русски»:

- Только денежку какую заработал – сразу вкладываешь в развитие. И не выходных, не передыхов… Собираешь все по кирпичику, по железячке. И беда в том, что проблемы решаешь не комплексно, и не рационально. Мне-то легче, потому что я ни от кого не завишу кроме себя самого. А вот с феодалами нашими современными работать тяжело. В России нет свободной конкуренции, нет честного рынка. Переживание эдакой несправедливости тоже способно человека в депрессию ввести. Можно народ вгонять в грязь долго. Но как его поднять с колен? Крепостное право у нас заживает очень и очень мучительно… Многие теперь мечтают только о добром царе с плеткой. И в деревне не осталось людей, самостоятельно мыслящих. Это же вырождение народа! Надеюсь, наше хозяйство все же не выродится… Чем я здесь горжусь: недавно подсчитал валовый продукт в лучшем хозяйстве области: 500 тысяч на одного работающего. У нас уже 800 тысяч, и мы этот показатель приращиваем. А ведь еще для меня не нужен надсмотрщик…

…Мое частное мнение: Вениамин Алексеевич Ковалев по сути – «западный фермер», попавший на российские просторы. К Ковалевым недавно приезжали фермеры из Англии, так они не поверили, что такое хозяйство можно «с нуля» затеять. У них там без капитала ничего не сотворишь! Почему у Вениамина получается трудиться по европейскому образцу: он правильно себя позиционировал, нашел нишу в рынке, максимально ограничил контакты с чиновничеством. Это без сомнения талант. Только опять повторю: на реке Обноре Ковалев – один такой! Остальные-то – в грязь втоптаны…

На все Ивановское

…Едва я свернул, спотыкаясь о бурьян, к третьему по счету дому, в самом конце улицы мелькнула фигурка девочки. Дурное ощущение: как будто ты внутри фильма «Солярис». Она сразу же пропала, но я уверенно ринулся туда и вскоре навстречу мне вышла запросто одетая женщина. Почему-то я сразу понял, что она и есть Галина Михайловна.

Казалось, что она немного сконфужена:- Ой, не ждала вас так рано... Подождите-ка, надо ж встретить как положено, по-

русски! - И исчезла в сенях старенького дома. А через пару минут настало мое время “конфузится”: дверь отворилась и в проеме

показалась хозяйка, одетая уже по-праздничному, в старинный сарафан, держащая в руках поднос, крытый рушником, на котором помещались краюшка хлеба и солонка:

- Отведайте, гости дорогие нашего хлебу-соли, не побрезгуйте! Гость в дом - Бог в дом! - справа от Галины Михайловны улыбалась та девочка, что совсем недавно, завидев меня, убежала, слева же, потупившись, за юбку женщины держалась девочка поменьше. Такого в моей журналистской практике еще не случалос, и я готов был прямо-таки провалиться под землю (и как всякие там ВИП-персоны могут спокойно, с кислыми лицами, принимать хлеб-соль?!) и не смог вымолвить ни слова. Помогла сама хозяйка. - Пожалуйте чайку с нами испробовать, а там и поговорим...

Дело в том, что за пару недель через хороших людей (телефонов в Ивановском не имеется) я просил передать Калиничевой, что приеду в Ивановское именно в этот день. И так получилось, что по времени меня не ожидали так рано. Почему-то я думал, что она одинока, но оказалось, что с Галиной Михайловной живут внучки Кристина и Катя, а так же гражданский муж Николай Аркадьевич Якунин, обликом своим (и особенно бородой) так напоминающий цыгана, что в деревне его запросто зовут Будулаем. Кстати, во время столь торжественной встречи Будулай орудовал на кухне: кашеварил.

Что такое чай “по-русски”, думаю нет смысла объяснять. За ним и выяснилось, что внучки приехали к бабушке вовсе не на лето. Они живут здесь постоянно вот уже почти два года. Зато теперь дети увеличили население Ивановского с 9 до 11 человек. Кроме Галины с Будулаем, в деревне проживает еще три пары пожилых людей и один бобыль. Летом здесь жизнь вольная, добрая, но вот зимой не чистят от снега дороги, а потому и жизнь плавно переходит в “существование” или “зимовку”. Но сейчас, когда солнышко весело играет на нашими головами, вовсе не хочется думать о плохом.

Свой музей Галина Михайловна обещала показать несколько позже, а пока в тени старых яблонь он рассказала о том, как судьба определила ей это место.

Родилась она недалеко отсюда, в одном из поселочков в лесной глуши, в 1941-м году. Отец, когда пришел с войны, рассказывал, что получил весточку о рождении дочери, когда они сидели в роще на привале. Едва только он произнес: “Ребят, у меня дочь родилась!” - взвод подняли в атаку. В этой атаке поубивало всех, а вот отца бог войны, как

видно, миловал: его, контуженного, вытащили из боя. Галина была его четвертым ребенком. Когда отец пришел с войны, с женой Анной Ивановной они родили еще четверых, но фронтовые раны не позволили долго жить солдату; через несколько лет его не стало.

В большой семье, без отца, детям положено было рано взрослеть. Первая ее профессия, как и было положено, была связана с лесом: Галина трудилась сучкорубом. Со временем ее юности совпала “целинная” лихорадка и Галина по комсомольской путевке уехала в Среднюю Азию, в Сырдарьинскую область. В то время еще существовало поветрие, заставляющее слабый пол садится за руль трактора - и она стала механизатором. Там же, в Узбекистане она вышла замуж за красивого, статного парня, работающего по самой модной тогда специальности “монтажник-высотник”.

Очень быстро она родила сначала сына Владимира, а потом дочь Ирину, после чего красавец-муж заявил: “Что ты за жена такая, если от тебя все время соляркой пахнет?” А Галина с детства любила мужскую работу и вовсе не собиралась уходить из трактористок. Но в семейной жизни всегда так: только один раз упрекни, а потом будто снежный ком покатится под горку. К тому же, он слишком полюбил спиртное. В общем, однажды Галина, оставив мужу квартиру и забрав маленьких детей, вернулась на Родину, в Макарьевский район Костромской области. Четыре года она просто шарахалась от пьяных, только при их виде у нее тряслись колени.

Галина Михайловна Калиничева с внучками

В Макарьеве она сначала катала на катке асфальт, потом устроилась на стройку, выучилась на штукатура-маляра, потом - на плиточника, потом - на каменщика, а вскоре стала бригадиром. Вышла замуж за хорошего парня из своей бригады, украинца, с которым они прожили 11 лет. Брак их распался по той же причине: муж стал крепко выпивать и совладать с этим напастьем не удалось.

А вскоре случилась новая беда: на стройке она получила травму. Очень долго со сложнейшими переломами пролежала в больнице, а после того как более-менее поправилась, назад ее уже не ждали. К тому же, был 92-й год, и многое из старой более-менее достойной жизни (в 80-е годы Галина зарабатывала по 350 рублей в месяц, а то и поболе) ушло в небытие. Так получилось, что после среднеазиатской целины у нее так и не было своей квартиры: все время обреталась на казенной жилплощади. Хорошо еще, к тому времени дети стали взрослыми и разъехались по другим городам.

И однажды она вышла из города и пошла по тому же проселку, которым прошел и я. Спрашивала, где продается дом. И в конце концов, нашла этот вот, в Ивановском. Почему Галина Михайловна пошла именно в этом направлении, она и сама не знает.

Пока она рассказывала об этом, к нам подошли пожилые мужчина и женщина. Как выяснилось, соседи: Евгения Васильевна и Андрей Сергеевич. Они фронтовики и ровесники родителей Галины Михайловны. А вскоре с гармошкой подоспел сын другой старушки, приехавший помогать ей окучивать картошку. Естественно, попели, даже поплясали немного: для Ивановского такое, пусть и маленькое, застолье – событие эпохальное. А вот Будулай в гулянке не участвовал: занимался с внучками. Заметно было, что они сами любят с ним быть,то и дело до нас доносилось: “Деда, деда!..”

- ...Мы с ним два года как сошлись. - Галина Михайловна умиленно посматривает в сторону внучек. - Деток он любит. Хоть и “закладывать" любит тоже. В эту зиму, верите ли, мы с ним елку наряжали, с огнями! Представляете, что значит елка для деревни в пять домов? Коля раньше коров пас, но теперь я его на эту работу не пускаю: там много “соблазнов” в смысле расслабиться. Раньше он жил с пьющими женщинами. Сильно пьющими. Я и сама, по правде сказать, не чураюсь этого - какое ж веселье без выпивки? - но надо знать всему норму. Ему трудно со мной жить. Как только “чересчур” - я строго к этому. Я знаю ведь, что он рожден для другого, он воспитан к работе, к гостеприимству, и сапоги подошьет, и валенки, себя отработает парень. Еще мы вместе лес, реку, болото любим. Не то, чтобы нам жрать нечего: мы просто по этому погулять любим! Но главное: он внуков любит. А за это я ему прощаю все!..

Пожилые люди быстро утомились, мы их проводили до дома. Ушел и гармонист. Кстати, когда я позже зашел к старикам попрощаться, Евдокия Васильевна уже спала, а Андрей Сергеевич (между прочим, он казах по национальности) сидел у окна и задумчиво смотрел в сторону реки. На стуле висел китель с наградами. Он чему-то улыбался.

Но до того Галина Михайловна провела импровизированную экскурсию по своему музею, который она называет горницей. Ну, как назвать это музеем, если среди всего этого люди живут? Вся горница буквально заполнена тем, что мы называем “предметами крестьянского быта” - начиная от посуды и кончая колыбелью. Все это Галина собирала по многочисленным безжизненным домам, как в Ивановском, так и в соседних деревнях. Хозяйка показала мне старенькую икону, которую она обнаружила совершенно случайно, когда полезла под клеть за старым утюгом. А вот найденный ей колокол она отдала в монастырь в Макарьеве:

- У них там вообще не было. А теперь иду туда, гляжу на мой колокол - и мне приятно...

Трудно представить, зачем музей деревне с 11 жителями, но Галина Михайловна убеждена, что именно здесь ему и место. Хотя бы потому, что я сюда приехал. Издалека прибыл, между прочим. Увидел жизнь в Ивановском, и то богатое многообразие, которым некогда был окрашен крестьянский быт. Среди вещей для Галины нет ни одной, о которой она могла бы сказать, что она ей недорога: в каждой хранится дух их бывших хозяев.

А недавно их ограбили: утащили четыре самовара. Галина и Будулай прекрасно знают, кто это сделал и зачем (естественно, алкоголики их другой деревни для того, чтобы обменять на выпивку) и очень жалеют, что не смогли поймать этих “добытчиков цветмета” за руки. Тогда бы они “поучили” их по-своему.

Внучки по-разному относятся к пребыванию в деревне. 3-летняя Катенька мечтает уехать домой, как она говорит, “к папе”. Если учесть, что ей было немногим больше годика, когда ее сюда привезли, “папа” для нее - понятие абстрактное. А вот 6-летней Кристине здесь нравится. Близость школьного возраста, ни ее, ни бабушку не смущает. Школа есть; пускай она в другой деревне, в 5 километрах, но опыт пеших странствий уже имеется. Дело в том, что почти с рождения и до 10 лет в Ивановском жила другая внучка Галины Михайловны, Дашенька. И ничего: бегала в школу! А вот сейчас ее мама пишет из Иркутска: “Совсем дочка в городе от рук отбилась!..”

Всего же в Ивановском жили все пятеро внуков Галины Михайловны. К слову сказать, Галина с Будулаем ходят подрабатывать в соседнюю деревню Половчиново, где на ферме они за убирают за скотиной. Для этого они каждый день встают в 3 (!) утра (если это можно назвать утром). В месяц получается не больше 5000 рублей, но без этих нищенских денег не было бы возможности прокормить детей.

Галина Михайловна, хоть и говорит, что внучки ей в тягость и она ждет - не дождется, когда их наконец, заберут родители, но на самом деле в ее словах теплится надежда на то, что внучек... не увезут. Хотя бы в ближайшее время. Потому, что во внучках весь смысл жизни Галины и Будулая.

Она никогда не жалела о том, что переехала в деревню, даже такую глухую. Галина Михайловна прекрасно знает, что Ивановское - умирающая деревня и через сколько-то лет она будет истерта, и только крапива да эти шикарные яблони, под которыми мы совсем недавно пели, будут напоминать о том, что здесь жили люди:

- Мне обидно только за то, что мне много лет. Было бы поменьше, я здесь больше бы могла сделать. Колодец бы почистила, единственный в Ивановском колодец, который сто лет не чищен, и из которого запретили пить воду...

...А ведь она совсем не старая женщина, а Будулай - так вообще намного младше ее! Нет, что-то они еще сделают. Наверняка. И вот еще что: кажется, Галина Михайловна относится к тем людям, которые способны всегда и везде носить с собой... праздник. Просто, надо понять, что праздник - это сама жизнь!

Счастливый хутор плотника Корюхина

Когда ему исполнилось семьдесят, он, оставив дом в родном селе, вышел в поле - и начал строить Новый Мир. Когда построил, пригласил в него женщину, с которой они знались еще с детства, но пути их на долгие десятилетия разошлись. Пригласил - жить. Навсегда.

- ...Понимаете, я хочу сказать по части сельской жизни. В теперешнее время все привыкли только ныть, а по мне лучше, чем сейчас, не может и быть. Сейчас свобода. Раньше мне Райфо не давало на “шабашку” сходить - надо тебя обязательно обчистить налогами, обложить, - за то, что ты просто хочешь работать. Как было при советах: или не работай - или плати. Будь они неладны, эти коммунисты... отучили мужика работать. А сейчас просят, заставляют, а никто уж работать-то и не хочет. Ходил я как-то к главе района, приглашал: “Приезжай, посмотри, что я за два года здесь сделал, на тех четырех гектарах, что на пай своей матери взял”. Не приехал...

...Представьте себе сам жизненный заворот 72-летнего Сергея Васильевича Корюхина: уже правнуки у него есть, однако он оставляет дом в родном селе Гнездниково, обоснуется хутором в поле, на берегу речки Подокши. Один, без всякой помощи строит дом, двор, заводит много скотины. А потом еще и приводит к себе женщину, свою ровесницу.

Наверное, каждому человеку в жизни дано совершить свою долю ошибок. Даже поговорка такая есть: “Не учите, дайте мне самому совершить свои ошибки!” Жаль только, далеко не всегда понимаешь: то, чем ты сейчас, в данную минуту увлечен - ошибка или звездный час твоей жизни? Осознать ошибку могут многие. И только единицы способны набраться мужества, чтобы ее исправить.

Отец Сережки Корюхина, Василий Иванович был первым председателем колхоза в Гнездникове. Председательство особых льгот не давало, многодетная семья Корюхиных жила бедно, тем не менее, отец вполне мог позволить своим детям в военные годы учиться вместо того, чтобы отправлять, как всех, на сельхозработы. Но ему были стыдно перед людьми, а потому дети председателя трудились наравне со всеми.

Пахали, сеяли, жали Галя с Сережкой вместе, с десятилетнего возраста. И образование у них одно и тоже - по 4 класса плюс “коридор в большую жизнь”. Плотником Корюхин стал потому что здесь, в глуши, кроме леса и скудной земли ничего нет, и все мужики в деревнях шли по плотничной или лесорубной части. Они дружили, вместе испытали много тягот и маленьких радостей, но, когда пришел возраст, в котором дружба должна либо перерасти во что-то большее, либо пропасть, свою роль сыграла разница в положении. Галина Павловна Смирнова (ее Сергей Васильевич называет "второй, настоящей женой") хорошо помнит эту дистанцию:

- Он был жених завидный: гармошка, сапоги хромовые! А я что? Папа у нас умер, босиком ходили, ноги постоянно разбиты в кровь. Сестры выходили замуж, им хотя бы по перине и подушке мама давала, а мне - ничего...

Когда Сережку забирали в армию, в боевую часть не взяли, потому что нашли у него “надсаду” от тяжелых полевых работ, но попал он на службу непростую: строил секретные подземные города, в которых должно было коваться ядерное богатство страны. Служил он, кстати, вместе с будущим Галиным мужем, который приходится ему двоюродным братом. Здесь же, в армии его настигла страсть:

- Строили мы на Урале секретный город Златоуст-36 (теперь он называется Трехгорный), и была у нас возможность бегать в самоволки. Дружок у меня был, похвалился он раз, что на станции Катав-Ивановск красивую девку он окрутил. Может, у них ничего и не было, но парень я был отчаянный и увел я от него эту девчонку, Нину... на сорок пять лет. И дружок у меня оказался счастливый, а я... еще когда дослуживал, из-за нее 260 суток ареста “нахватал”! И больше никуда: из-под ареста выхожу - и сразу бегу

к жене. Красивая она была - это точно... Делали мы ребятишек потихоньку, а потом началось все не так. Каждый захотел верховодить...

Сергей Васильевич Корюхин

Что совсем плохо они жили - сказать нельзя. Все-таки двух дочерей и сына произвели на свет Божий. Теща - прачка в больнице, тесть в войну погиб под Харьковом, в общем, едва-едва “зацепились” там, на Урале за комнатку в 9 метров, там и творили детей. Вернуться на родину, в Костромские леса смысла не было, потому как там была та же нищета, только - вдвойне.

Они жили на Урале, потом переезжали в Гнездниково, потом опять на Урал, и в итоге получилось, что по 20 лет провела семья Корюхиных там и тут, и только после ухода не пенсию они окончательно осели в родном селе Сергея Васильевича. Дети же остались жить на Урале.

Судьба Галины Павловны была с одной стороны такой же, но с другой – труднее. Они с мужем Николаем тоже родили троих, но случилось так, что муж скончался, оставив Галину с маленькими детьми:

- Так тяжело было с малыми-то, что я, бывало, молила себе смерти, даже веревку припасла, хотела задавиться. Но с Николаем мы хорошо жили, ладно, ох, как жаль, что клапан у него сердечный закрылся (так врачи сказали). Ну, да ладно, всего натерпелась-то...

Последние годы жизни на Урале Сергей Васильевич был фермером:- Я сейчас там сына, Борьку, оставил на фермерство. Были у меня три коровы,

восемнадцать свиней, сто куриц, трактор, все прицепы. А Борис, как говорят, уже все это разбазарил... ничего у него не получается. Все, говорят, плохо, курицы даже ни одной не оставил. А я с ним вообще стараюсь не знаться - лодырь! А здесь, в Гнездникове, когда переехали, говорю первой жене: “Давай теленочка возьмем...” Она согласилась. А через две недели я говорю (вижу, что с одним теленком, как с детьми, труднее, нежели с тремя): “Давай, еще возьмем...” А она: “Я к ним не подойду!” Но я взял еще двух телят. И

получилось, что один - наш, а два - моих. Нет, с Галей по-другому. С ней я живу шесть месяцев, как с той - шестьдесят лет! И не хотел жить уже, а теперь - хочется!

В общем, однажды, после 70-летнего своего юбилея, Сергей Васильевич вышел из дома (как он понял, навсегда), оставив его первой своей супруге в полное пользование. Вначале он думал построить себе “келейку” в одно окно на огороде, но потом понял, что если уж и начинать - так по-крупному:

- Этот мой дом - десятый по счету, который я построил. Я такой политики держусь, что не хочу за счет государства получать жилплощадь. Это не в нашем характере; да и по-христиански, какой же ты мужик, если не можешь построить дом? Теперь такая энергия у меня, что просто не могу не строиться; одиннадцатый дом буду строить, рядом - для гостей. Приедут Галины внуки - будут у нас отдыхать. Я здесь вначале “разрубился”, убрал еложник - и получился прекрасный выгон. Говорили: “Корюхин с ума сошел! У мужика ничего не выйдет...” Но – вышло. Я двор построил, завел корову, телят (всего-то у меня сейчас пять голов). А Галя переехала ко мне поздней осенью, когда я урожай вырастил.

- Он даже мне не дает доить! Все сам, сам... Пятого ноября пришел ко мне и говорит: “Поди, погляди, какой дом...” Помолчал - и еще добавляет: “Давай совместим наши жизни”. Я чай поставила, я знаю, что он любит чай, он говорит: “Я пришел не за чаем. Заболею вот, и не знаю, что со скотиной будет...” Он один все строил, никто из родни помочь ему не пришел. Он им только сказал: “Если дым из трубы не увидите - значит, я помер”; а жена его даже и не знает, где он строится. Я пришла к нему - у него и света нет. Сережа ведь сам столбы поставил, а электрики с него, чтобы свет провести, 18 тысяч потребовали. И все Сережа не успокаивается... Мы ведь почти день в день родились, я 11-го мая, он -12-го... может, и жизнь наша такая была: все маемся. А сейчас он мне все твердит: “Ты мне Богом дана...”

- Ну, та-то со мной вообще не спорила. А эта - крестьянка. Иду доить, она напоминает: “Надо хлебушка дать”. Гале не все равно, она - умница. И жить стало охота! Мы теперь ночами лежим, долго не можем заснуть, и все вспоминаем, как было. В войну, в разлуке... Ведь стыдно сказать: у нас с той женой семнадцать лет ничего не было, я уж думал, что не мужик уже, но с Галей... можем и два раза за ночь! Конечно, Галя мне нравилась и тогда, когда еще в армию не ушел, но хотел я лучшего. Красивее выбрал. Может, Господь меня наказал на сорок пять лет, а теперь простил? Будто второе дыхание открылось!

Недавно Сергей Васильевич купил у односельчанина еще один участок, 8 гектар (колхозный пай). Про цену, которую заплатил, по-крестьянски говорит уклончиво:

- ...А тут кто как договорится. Потому и приходится идти на хитрости, что вся эта бюрократия настолько очумела! Землей никто не хочет заниматься. Наш колхоз развалился, все на паи разделили - и никто на земле работать-то не хочет. Пенсионер почему не хочет? Потому что он получает пенсию; если маленькую - ругает правительство. В магазин иду - мне противно слушать, как они там власть перемалывают. Я ведь всех знаю с малолетства, они и работать-то не хотели, а теперь жалуются, что пенсия маловата. А те, у кого большая пенсия, считают, что и работать-то теперь не надо. Скажу о тех молодых тунеядцах, которых кормит народ. Это ж какие ряхи приходят на биржу труда! Я так считаю, что безработных в России не может быть вообще, ведь у нас поля зарастают. И вот они каждый месяц, 18 числа, приходят на биржу и подачку получают. Я главе района предлагал: поймать их там 18 числа, посадить в автобус - и ко мне на хутор привезти. Чтоб посмотрели, что здесь старик построил.

Есть свое мнение у Корюхина и насчет способов поднять русскую деревню:- Нужно в первую очередь помочь деревню развалить. Я почему так говорю:

начиналось все давно, с тридцатитысячников; коренные председатели почему-то не понравились правительству. Отец мой был не член партии (он не верил в коммунизм) и его колхоз гремел. В войну, когда в других колхозах с голоду пухли, на одну “палочку”

везде по 200 грамм давали (не хлеба, а “костеры”!), а у нас - по 2 килограмма зерна, два мешка я по осени получал! Сволочи они, загубили генофонд деревни и осталась шелупонь... А потому надо развалить - и пусть каждый заберет свои паи. Кто как умеет, так пусть и крутится на земле. У нас некоторые уже ждут, что сюда придут китайцы или вьетнамцы, не знаю уж, кому они продадут. Пусть думают, а сильный возьмет пай - и будет работать.

- А восемь гектар для чего взяли?- Буду увеличивать поголовье. И жену и не случайно взял другую, более

совестливую. Галя мне духовно помогает. Потом у нее сын; он спрашивает: “Зачем тебе пай покупать?” Я говорю: “Поможешь покосить - я тебе теленочка выращу...”

- Помог?- Пока нет. Так мы только сошлись... В деревне большинство сейчас живут, как им

Ленин сказал: “у нас не должно быть богатых”. Я только начал “духариться”, а люди говорят: “Вот, подыхать скоро, а он землю взял, скотину держит”. А Серега подыхать не собирается. Я хочу жить - на как пиявка, кровь чужую сосать... Главное, сейчас есть свобода, воля. Что еще душе-то надо?

“Пустынники” Дмитровские

Резонный вопрос: почему у автора сплошь деревня? Метафору с одиноко стоящими в поле деревьями, открытыми всем стихиям и оттого выразительными, повторять глупо. Разве только добавлю: деревья в лесу подвержены заболеваниям и вредителям, испытанные же ветрами одиночки наоборот сильны. Но деревце, выкопанное в поле и посаженное в лес – захиреет: не та среда. А вот лесное дерево вполне может обжиться и в поле, в этом я узреваю крупную загадку. Впрочем, все это лишь мое поэтическое воззрение на природу. У меня есть книга, причем, художественная, которая посвящена жизни в спальном районе Москвы. Называется она: «Сонное царство», и в ней так же немало «русскости». Впрочем, я отвлекся…

…Предыдущей их родиной был Казахстан. Проживала большая семья Дмитровских в городе Алма-Ате и, мягко говоря, не бедствовала. Глава семейства, Михаил Иванович Дмитровский был доцентом кафедры журналистики, супруга его, Татьяна Ивановна, - профессором, доктором наук, медиком-инфекционистом с мировым именем. Их сыновья тоже весьма преуспели: Андрей, пойдя по стопам матери, тоже стал маститым инфекционистом; Василий, вдохновляемый успехом отца, вырос в журналиста; Леонид пошел своим путем и выбрал сложную науку геофизику.

Когда развалился СССР, некоторое время успешная и талантливая семья еще пользовалась уважением в суверенном Казахстане, но настал момент, когда Дмитровские поняли: если сыновья еще успели достичь значительных высот (например Василий в 90-м году был признан лучшим журналистом Советского Союза, а Леонид открыл несколько ценнейших месторождений полезных ископаемых), то внукам в стране, в которой начальственные должности стали захватывать казахи, а русским в открытую стали заявлять, что они лишние, ничего не светит.

Однажды Леонид с Василием сели в свои автомобили - и поехали в “круиз” по России. Они совершенно не знали свою историческую Родину, страну они открывали впервые. Тайная их мысль была в сущности простой: наметить место, куда они могли бы переехать с семьями. Всего они проехали восемь областей. При созерцании русских реалий ни испытывали... ужас. Дело в том, что Казахстан при советской власти вбухивались большие средства, казахские степи в свое время приезжали осваивать лучшие из лучших (либо сюда ссылали истинную интеллектуальную элиту, которую советская власть власти считала “неблагонадежной”) и Казахстан стал развитым промышленным регионом; Алма-Ата даже сейчас похожа на рай земной. В России братья видели развал, развал, развал... мертвые деревни, пьяные лица, растерянные глаза...

Чтобы понять Дмитровских, нужно обратиться к более далекому прошлому. История рода непростая. Отца Татьяны Ивановны, Ивана Максимилиановича Померанцева, за излишнее вольнодумство отправили на Соловки (а жил он на Алтае). Он чудом оттуда вышел живым, но вскоре, вместе с семьей, его сослали в Казахстан. Многие предки Михаила Ивановича были священниками, сей факт послужил тому, что он тоже вырос не совсем на воле, в Средней Азии. Тем не менее Михаил Иванович пробился в жизни и стал признанным человеком; он прошел войну, имел несколько ранений, много боевых наград. Прославился он, кстати, как теоретик и практик русского фельетона.

...Итак, заехали братья Дмитровские во время своего вояжа в Орловскую область, и вот, почему: есть там городок Дмитровск. Точного свое происхождения по линии отца они не знали, тем не менее в одном из произведений писателя Ивана Бунина они нашли упоминание о некоем священнике Дмитровском. А Бунин, как известно, уроженец Орловщины. Дмитровск братьям не понравился: рядом находится большой промышленный город Железногорск, а им хотелось все-таки чего-то более природного, русского.

Супруги Дмитровские

Попали Леонид с Василием и на прием к губернатору Орловской области Строеву, мужику отзывчивому и от сохи. Тот выслушал и посоветовал поглядеть еще несколько мест. Братья поехали дальше, и в одном из лесистых уголков, на урочище, где о былом существовании деревеньки напоминали лишь погост и одичавший сад, сердца их что-то кольнуло. Небольшая уютная долина, лес со всех сторон – и тишина (но мертвые с косами не стоят)... “Ничего, что дорога сюда заросла, - решили они, - главное, дают землю...” В пользование давали по полтора гектара земли, которая, впрочем давно было брошена во власть бурьянов и кустарников.

Переехали они в 94-м, движимые, по словам Василия, “чувством здорового авантюризма”. “Десант” состоял из Василия - с супругой Инкарой и двумя сыновьями, Мишей и Ваней, и Леонидом - тоже с супругой Александрой и тоже двумя сыновьями (от первого брака Леонида; теперь они взрослые, давно покинули отчий дом, впрочем, это их выбор). С собой взяли главное богатство, которым они собрались жить: сто пчелиных семей. Поставили вагончики, ульи - и приступили к строительству домов.

Андрей, средний брат, остался в Алма-Ате. Если бы он, к тому времени уже ставший академиком и профессором, бросил бы свою работу, в целом государстве не осталось бы ни одного грамотного специалиста по чуме и прочим заразам. Зато мама с папой переехали в Россию очень скоро после своих решительных сыновей. Но поселились они в райцентре.

Ошибку братья допустили уже на первом этапе. Пчелы стали погибать от болезней, к которым у них не было иммунитета. К тому же деньги уже были вложены в элементарное благоустройство, и не осталось средств для того, что бы обеспечить зимнюю подкормку пчел; большую часть своих сбережений Дмитровские вынуждены были потратить на линию электропередач к свой “земле обетованной”. Последний удар нанесли пасечники Украины: они буквально заполонили Россию дешевым медом сомнительного качества. В общем, затея с пасекой провалилась. Но Дмитровские не таковы, чтобы бросать намеченное.

Они порешили заняться более прозаическими, нежели благородные насекомые, вещами: землей и скотоводством. Этим, собственно, занимаются и поныне.

...К деревне Дюкарево от большака надо пробираться через “трубу”, вязкую болотистую низину. Когда идешь через эти диковатые места, возникает ощущение, будто попал в кинофильм про Сталкера. Если идти посуху, путь удлинится вчетверо и составит 20 километров. Места, выбранные братьями, благодатны по всем статьям, только разве слишком безлюдны. Деревню Глинки, куда ведет хорошая дорога и ответвление от которой тянется к Дюкареву, относительно недавно за многочисленность населения называли “Китаем”. Теперь в этом “Китае” проживает пять стариков. Население Дюкарева - и то больше, семь человек.

Два подворья охраняют злобные псы, способные дать отпор даже стае волков (что не раз случалось). Хозяева обладают разными характерами. Леонид по-кулацки замкнут, он не сторонник общения. Со своей женой, тоже геологом, они обитают во вросшем в землю вагончике, а в почти построенный дом переселяться не торопятся. Василий тоже еще не достроил дом, точнее, под крышу это 4-этажное сооружение подведено, но в верхних этажах еще гуляет ветер. Тем не менее они с женой, и трое их детей уже поселились в своем грандиозном творении. В холодные месяцы стараются держаться поближе к печке, подлинном сердце дома. Печь топится только одна, так как протопить все строение не только трудоемко, но и накладно. Зато завели компьютер - чтобы сыновья не росли неучами.

В Дюкареве родился их третий сын, Дмитрий. Ему сейчас уже 6 лет. Старших сыновей, которым сейчас 13 и 15, Инкара обучает дома. Иван и Михаил чуть-чуть успели поучиться в начальной школе деревни Глинки, но ее закрыли. Ради того, чтобы ей разрешили самой давать образование детям у себя в Дюкареве, Инкара билась долго, дошла даже до губернатора. Теперь старшие раз в четверть приходят в школу, что в 12 километрах по прямой от Дюкарева через “трубу”, и сдают экзамены. Старший в своем личном деле имеет почти одни пятерки, средний сын ниже четверок оценок не имеет.

Инкара - женщина удивительная. Начать хотя бы с того, что она - прямой потомок... Чингиз-Хана. Она из рода Торе, это что-то вроде рода Рюриковичей для России. Один из ее прадедов, Аблай-Хан, смог объединить три враждующих казахских рода и подписал мирный договор с Российской империей. И у Инкары была элитная семья с соответствующим воспитанием, ведь отец ее, Тауке Азимханович Кенесарин, работал в Президиуме Академии наук Казахстана. Сама же она была журналистом, как и ее супруг. Впрочем, происхождение из “золотой молодежи” ни в какой степени на сказалось на нынешней манере поведения супругов Дмитровских. А уж стоицизм, с которым они переносят нынешнее свое бытовое положение, способен вызвать лишь уважение. Их мужеству удивлена даже мама, Татьяна Ивановна, которая, впрочем, тоже не падает духом. Ей 81 год, а она все еще работает инфекционистом в районной больнице. Может,

низковато для ее уровня, но все же Татьяна Ивановна приносит пользу людям - разве бывает счастье выше этого?

Отец Инкары нескорое время пожил у своей дочери, в Дюкареве, но уехал домой, так и не поняв ни дочери, ни зятя, ни внуков. Здесь он был обыкновенным добрым дедушкой, там же, в Алма-Ате он - аксакал и значительный человек.

В 2001-м умер глава семейства, Иван Максимович; фронтовые раны доделали-таки свое черное дело. Он завещал, чтобы похоронили его в Дюкареве. Теперь на погосте, точнее, чуть в стороне появилась ухоженная и скромная могила. До того не хоронили здесь в течение 30 лет. Вскоре после этого пришла добрая весть: областная дума приняла решение деревню Дюкарево нанести на карту России. То есть Дюкарево вновь стало полноценной деревней. Редкий для нашего времени случай; русские веси в последнее столетие у нас только стираются с карт...

Василий и Инкара - люди идейные. Только с одной стороны они - отшельники. Их духовный наставник из Оптиной пустыни, старец Илий, называет Дмитровских “пустынниками” - ведь живут они именно в пустыни (в христианском понимании). Старец, кстати, одобряет поведение Дмитровских, правда, не устает напоминать, чтобы они обязательно занимались скотоводством.

Василий тоже убежден в том, что основа сельского хозяйства - животноводство. В хозяйстве Василия - 3 коровы и 9 голов молодняка. В хозяйстве Леонида - корова, 40 овец, свиньи. Птицы на двух дворах тоже немало. В отличие от брата, Василий серьезно занимается полеводством. Он на арендованных 42 гектарах выращивает картошку и капусту - десятками тонн, на продажу - именно “на капусте” он и смог поднять такой завидный дом. Скотиной занимается его жена, потомок Чингиз-Хана. Дмитровские пробовали нанимать работников из окрестных деревень, как правило, это - опустившиеся люди и алкоголики. Никто не задержался. Не выдерживают местных условий...

Сами себя Дмитровские называют не “пустынниками” или “отшельниками”, а просто крестьянами. Крестьянин, по их понятиям, - человек, имеющий в собственности землю и живущий плодами своего труда. Колхозники же, по мнению Василия, это “наймыки” (словечко это он у Гоголя вычитал), батраки. Налогов Дмитровские не платят (кроме земельного), и в сущности власти стараются их не замечать. Но счастье крестьянина, по мысли Василия, это не нынешнее состояние их хозяйства, когда их никто не трогает (хотя был период, когда Дмитровские давали отпор бандитам, пытавшимся обложить их данью), а умение выгодно продать плоды своего труда. Продавать удается, хотя и с трудом. Василий убежден в том, что лучшее время для русского крестьянина придет, но в данный момент крестьянин в стране считается изгоем:

- У меня была возможность уехать и в Австралию, и в Аргентину. Туда звали, говорили: “Землю дадим”. Но понимаете... Мой отец имел четыре тяжелых ранения. Он на этой земле сражался с фашистами, я на этой земле сражаюсь... за Россию. По маминой линии у меня в роду полковники русской армии, по отцовской - три георгиевских кавалера. Рэкет мы прогнали, на рынке в Москве, когда с сыновьями ездили капусту продавать, тоже гнали эту мразь. У нас в Сибири и в Казахстане рабов не было, и знаете, что... живем мы здесь не сказать, что легко. Вот, дом никак не можем достроить. Но Мишка наш (он аналитик по уму) сформулировал такую мысль: “Пока есть цель - человек не разлагается”. Пока мы строим - мы живем.

 

В ожидании вечной Весны

 Во всяком русском селении обязательно найдется два персонажа: дурак и мудрец.

Насчет дурака не знаю (все-таки неудобно спрашивать), а вот с мудрецом здесь все нормально: дядя Леша исправно выполняет его роль (и не только ее – этот «рояль» я многозначительно оставляю в кустах). Сейчас он уже пенсионер, и на досуге (а такового в деревне много, особенно – зимой) сочиняет очень сложную книгу, имеющую цель объяснить, почему вырубка лесов обязательно приведет к изменению климата на нашей планете (о, Господи, реинкарнация Дяди Вани!). Рукопись очень сложна для восприятия и мало понятна неспециалисту, зато длинным северным вечером приятно послушать “дядьлешины” рассказы, касающиеся истории рода Разиных. Он убежден, что “плосковские” Разины - прямые родственники любимого народом донского казака. В печке потрескивают дрова, метель шепчет за окнами свою вечную мантру, и дядя Леша тихо, убедительно вещает:- ...а сын Степана, Василий, после казни отца сбежал куда-то в Тулу. Но поместье он свое промотал и скрылся в неизвестном направлении. Есть семейное предание у нас такое, из рода в род оно передается: что предки наши переселились сюда из Тульской области. Скорей всего, здесь потомки Василия Разина. В Плоскове, у нас еще одна фамилия есть - Туляковы. А наш дед по материнской линии Разиных звал почему-то не иначе как “воровское племя”. Говорил, что наш род проклят до седьмого колена.- Ну, и которое колено - седьмое?- Неизвестно. А вот прадед наш, Иван Григорьевич, имел такой нос крючковатый… Марина, он тебе прапрадед! И селяне придумали ему другую фамилию: “Багров”...

Марина слушает дядьку с потаенной улыбкой, вроде бы, воспринимает все, как чудачество, но, когда она поворачивается ко мне немного в профиль, я примечаю, что носик-то ее... с горбинкой! Пусть она и не верит в легенду, но в мастерской у нее на видном месте стоит большое полотно: образ Степана Тимофеевича Разина. Могучее, горбоносое лицо на кроваво-красном фоне... Дело даже не в преданиях семейных; характер - вот что никуда не спрячешь. На фоне спокойного, рассудительного, чуток карикатурного дядьки Марина смотрится прямо-таки бунтарем. И нрав у нее, как у казачки - трудный, свободолюбивый, непреклонный.В какой-то степени такие черты несет и ее мама, Валентина Николаевна. Хоть она и инвалид с детства, пришлось поработать ей и прачкой, и уборщицей, и шихтовщицей в литейном цеху; надо было поднимать двух дочерей. Первую из них, Марину, Валентина Николаевна родила от мужчины, который и не думал на ней женится. Просто, она отчаялась найти в жизни любимого человека. Когда дочке было всего три месяца, такого человека Господь ей таки послал. С Борисом Анатольевичем они прожили много лет, и она от него родила еще одну дочку, Лену. Умер он в 98-м. Отчима Марина очень любила, и, кстати, именно он первым стал учить ее рисовать. Сейчас их в Плоскове живет трое: Марина, ее мама и Маринина дочка Олеся. Временно (но о-о-о-чень подолгу) у них гостит один из двух сыновей младшей сестры Санька. Деревенский их быт не очень-то и легок - надо вести хозяйство, ухаживать за скотиной, в общем, довольно много времени отдавать рутинной работе, - но Марина решила однажды и навсегда: она будет жить здесь, в деревне. 

Марина родилась и выросла в городе Рыбинске, куда еще совсем молодой переехала  из Плосково ее мама. В Рыбинске Марина впервые, когда еще в садик ходила, сказала, серьезно насупившись, матери: “Буду художником...” Она сама попросила, чтобы ее записали в кружок рисования, потом училась в художественной школе, где она и встретила первого настоящего художника, ее преподавателя, Александра Григорьевича Патракова. Гладя на учителя, выдающегося пейзажиста, уже тогда она поняла: что бы

стать таким же, НАСТОЯЩИМ художником, надо, как минимум, отдать себя творчеству полностью, без остатка.

Но в художественное училище, в Ярославль, поступить не удалось. Немного поработав оформителем на заводе, Марина решилась на первый свой “иррациональный” поступок. В какой-то степени и безумный. Она бросила все и уехала в маленький волжский городок Плес. Просто потому, что там когда-то творил ее любимый художник Левитан. Она не знала абсолютно никого, но, поселившись в гостинице, каждый день упорно ходила на этюды. Она впервые почувствовала себя счастливой: как здорово просто писать, ничем не обременяясь, и ни от кого не завися! Выходишь со встающим солнцем из гостиницы, взбираешься на крутой утес, снимаешь туфли и ноги твои умываются прохладной росой, а внизу спокойно и горделиво уносит свои воды Волга...

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49902.jpg?rand=20123764072564" \* MERGEFORMATINET

 

На этюдах она познакомилась со вторым настоящим художником в своей жизни. Как его звали, неважно, но через него она вошла в такой, как ей поначалу казалось, таинственный и чудесный мир Высокого Искусства. ОН собирался уезжать домой и запросто предложил Марине ехать с ними (ехали двое, и в машине оставалось место). Спросил: “Ты знаешь, что такое Загорск?” - “Нет” - “О, это такое место для этюдов! Я тебе покажу...”По прихоти судьбы с водителем что-то случилось; когда они не отъехали от Плеса и пяти километров, шофер, сославшись на надобность, пропал навсегда. Но в том месте, где они остановились, жил их знакомый, Георгий (имя его я изменил из этических соображений), тоже, естественно, художник. Из домика, к которому они подкатили, вышел ничем не примечательный мужичок. Кстати, ему тоже нужно было возвращаться домой, в Москву. Марина показала ему свои работы, на что он изрек: “Тебе нужно помогать!” На следующий день они выехали вместе. Загорск они проехали мимо, направились в Москву, и это был следующий “неправильный” поступок в жизни Марины.

- Я, осела в Первопрестолькой надолго, почти на семь лет... Он был замечательный художник. Но - был... Сейчас он давно не пишет. Надлом у него какой-то случился, пить стал... 

Она попала в мир богемы. Жила в “доме художников” в центре, на улице Неждановой, познакомилась со многими. И у одного из этих “многих” она стала... ну, в общем, подругой. У него была семья, с которой он не хотел рвать, и то положение, в котором они находились, вполне устраивало обоих. В богемной жизни, как известно, две стороны. Есть творческое общение, высокодуховные споры, и есть разнообразные “средства отрыва”. Но чем была “темная сторона” для девушки из Глубинки, еще полгода назад знавшей только одного “настоящего художника”… Заряда, стремления впитывать, впитывать в себя новые впечатления, хватило на годы. Она была в недостатке знания подлинной жизни, недопонимании, точнее, недочувствовании русской души. Семь лет пролетели, как одно лето. А потом...

Потом наступила пустота:- Дивный “новый мир” вдруг обратился в негатив... Я почувствовала, что слишком

надолго здесь застряла. Надо было куда-то двигаться. Но - куда? Настал первый мой душевный кризис. Я поняла, что устала от Москвы, от этого ритма жизни; было слишком много праздников. Праздная жизнь...  я уехала в Рыбинск, в свою квартиру, которую сдавала (это была квартира моей бабушки по отцу).

В Рыбинске пустота  упорно не наполнялась. Возлюбленный человек остался в Москве, у него было вполне счастливое, благополучное, хотя и бесплодное житье, да и здесь, в родном городе жили друзья-художники, устраивались выставки, однако, чего-то не хватало. Хотелось куда ни будь рвануть!

Следующий Маринин поступок был самым решительным. Она продала квартиру, купила дом в деревне предков… А еще купила шенгенскую визу, позволяющую ездить по нескольким странам, - и махнула в Европу. Точнее - в Париж. В глубине души таилась мысль: “А вдруг мне повезет и я найду там свою судьбу?”

Когда самолет подлетал к тому городу, который согласно русским поверьям можно увидеть и сразу же умереть, она почувствовала легкую дрожь внутри: “Куда же я? Ведь я никого здесь не знаю, никто меня не ждет...” Но отступать было поздно. Один мужчина, русский, в аэропорту “Шарль де Голль”, будто прочитав в ее глазах отчаяние, подошел и сказал: “Девушка, я все понимаю. Я сам был в такой ситуации. Я помогу вам хотя бы сориентироваться…”

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49904.jpg?rand=85354736471030" \* MERGEFORMATINET

 

Они доехали до центра; мужчина научил, как поставить багаж в камеру хранения на вокзале, где купить карточку на метро, и попрощался, пожелав удачи. Париж встретил серой, промозглой погодой. Не зная языка, города, растеряться было легко. Первая задача – найти место, где можно переночевать (ох уж эта русская беспечность…). Отели, которые попадались на пути, имели по “пять звезд” и были слишком дороги. К вечеру она сняла комнатку метров около 6-ти, в которой помещались только кровать и санузел. И это “удовольствие” стоило 70 евро, жуткие деньги. Она сходила в магазин, купила молока и хлеба, быстро перекусила, и вскоре спала крепким сном. Без сновидений.

Утром, одев самый свой красивый наряд, который она специально шила (для Парижа!) у лучшего рыбинского модельера, Марина поехала в Лувр. Погода была солнечная и жаркая, настроение замечательное. К тому же в сумочке у нее лежали карта Парижа и русско-французский разговорник. Окунувшись в Париж, она чувствовала себя немного... инопланетянкой, что ли, но ощущение освобождения, ни с чем не сравнимого “полета”, перебивало все страхи. Хотелось только к вечеру найти гостиницу подешевле, что впоследствии удалось.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/v_ozhidanii_vesni/GenaMikheew49905.jpg?

rand=71280708681077" \* MERGEFORMATINET

 

Лувр Марину поразил... своей убогостью. Ту же Мону Лизу под бронестеклом, в темном углу, почти невозможно разглядеть, тем более, что хотелось прежде всего увидеть технику великого Леонардо. Ей сразу вспомнился наш, родной Эрмитаж; в нем все так радостно, прозрачно, звонко, а здесь... холод какой-то, серые стены...  Но сад Тюильри, рядом с Лувром, был все же великолепен. Как и обиталище французских живописцев Монмартр.

Каждый день она писала этюды. О какой-то там абстрактной “судьбе” она уже не думала - только работала - но однажды, ближе к вечеру, в том же парке Тюильри возвращаясь, она, как назло, заблудилась. Парк был уже пустынен, и только под одним из деревьев отдыхал бородатый француз. Кое-что “по-ихнему” она уже выучила, и, подойдя, спросила у него, как пройти к метро. Видимо, с французским у нее было еще “не очень”, и мужчина ничего не понимал. Марина твердила: “Пардон, мсье, же сюи этранжер...”  Он улыбнулся и спросил “Мадмуазель англиш? Американ?” - “Я русская”,  - обиженно произнесла Марина. “О, ля ру? Же сюи пентр?” - “Вы, вы!” Дальше разговор их шел уже при помощи разговорника на смешанном русско-французском, и, когда один из них хотел что-то сказать, то выхватывал брошюру из рук другого.

Он предложил показать ей ночной Париж. Ходили долго, и постепенно языковой барьер стирался: почему-то они понимали друг друга даже не с полуслова, а даже по жестам. Он был не коренной парижанин и звали его Бернар Пеке. В столице жил он уже

несколько лет и работал простым служащим в почтовом департаменте, хотя, серьезно интересовался живописью. А родом он из южной провинции Бургундия.Когда Бернар проводил Марину до отеля, он предложил встретиться еще. Он не знал, что Маринина виза истекала и надо было отправляться домой.

А потом у них завязалась переписка. Надо сказать, что Бернар, поняв, что Марина не слишком-то предрасположена к изучению языков, сам серьезно взялся за русский. Однажды он написал: “Жди, приезжаю по туристической визе...” Теперь уже настала Маринина очередь показывать достопримечательности своей страны. Они побывали в Москве, в Петербурге, проехали по всему Золотому кольцу. Прощаясь, Бернар сказал, что приедет еще. 

С тех пор он приезжал еще семь раз. Он купил в Плоскове дом, и теперь в нем живут Марина с мамой, дочкой и племянником. Тот дом, который она приобрела раньше сама, целиком оборудован под мастерскую. Француз приезжает летом и живет в мастерской. Он легко общается с плосковскими жителями и те его полюбили: простой и веселый парень умеет расположить к себе людей. Марина считает, что дом этот он купил для того, чтобы похвастаться перед друзьями: “Вот, мол, имею усадьбу в России...” Хотя, “усадьбой” простой русский пятистенок назвать можно с большой натяжкой.

Француз влюбился в Россию? Или в одного человека, представляющего нашу северную страну? Марина не скрывает, что Бернар предлагал ей сердце и руку. И очень надеялся на ее “Уы...” (то есть, “Да”). Но замуж за него (Бернар старый холостяк) она не идет. Для сказки замужество было бы, наверное, слишком прекрасным концом. Но - только для сказки (многие из вас наверняка подумали сейчас: “Вот глупая-то, не понимает своего счастья...”).

- ...Бернар прекрасный человек, думаю, он даже лучше меня, но - что мне делать, если он мне... не люб. И я давно поняла, что не могла бы жить в Париже. Ведь у меня все время был любимый человек... Был у Бернара такой позыв: бросить все - и уехать жить в русскую деревню. Но - в случае, если бы я пошла на его предложение стать его женой...

Марининой дочке Олесе недавно исполнился годик. На деревенском молоке дети растут быстро,, Олеська уже научилась бегать и пытается лопотать что-то на своем “малышовом” наречии. Кто отец - Марина предпочитает оставить в тайне. В конце концов - так ли это важно? Олеся для нее - Божий дар и от него никак нельзя было отказаться...С тех пор как Марина переехала в деревню, у нее, по ее словам, “пошла пруха”. То есть, появилось много заказчиков, да и желание работать, писать, - не исчезает уже несколько лет. Если художники пишут “на пленэре” только этюды, то Марина исхитряется писать на природе полноценные картины.

- Вот так: выходишь с холстом - и пишешь... Я чувствую себя на пленэре, как охотник, ведь можно прийти и не с чем, а можно и такое добыть!.. Могу целый день простоять за холстом.

- Уж больно дешево ты берешь... - ворчит Валентина Николаевна. - У меня здесь нет конкурентов. Приходят люди совершенно незнакомые - и просят

продать... Но лучшее я все равно оставляю у себя. Быт в деревне берет свое, отнимает много времени, но - ничего... мне важно дышать этим воздухом, свободой. И я не знаю, как жизнь повернется; живу экспромтом. Будет мне плохо - может быть, улечу в другие края. А сейчас я хочу одного. Весны! И чтоб Олеська росла, увидела всю эту в природе... прелесть. А чего еще желать?..

Погост как зеркало русской души

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?

rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-6637168.jpg?rand=35955998589050" \* MERGEFORMATINET

Город Солигалич Костромской области

Только лишь при произнесении словосочетания «русское кладбище» большинство из нас представляет себе перекошенные кресты, разграбленные склепы, шикарные гробницы сильных мира сего или еще что-то в этом роде. Наше государство слишком долго развивалось в двух ипостасях. В течение столетий культуры элиты и быдла вполне мирно сосуществовали,  перекликаясь в чем-то и даже взаимообогощаясь. Одновременно с потрясающей нищетой Россия рождала достаточное количество гениев, у нас есть даже специальные кладбища для гениев («Литераторские мостки» на Волковом кладбище, например). Если мы и даем Миру гениев, то уж наверняка в каждой грани нашей национальной культуры есть черты гениальности. Кладбищенская культура в этом смысле не исключение.

   В любом конце Света кладбища, по сути, одинаковы. Мертвых собирают на общей территории, отмечают место определенными знаками и регулярно посещают его с целью общения с умершими. Приходят именно пообщаться; если Вам не нравиться слово «общаться» по отношению к умершим (т.е. Вы материалист), осмелюсь напомнить, что коммуникация возможна и в одну сторону - «симплексом». Вы как бы сообщаете что-то

своему родственнику или близкому, которого в сущности уже не существует, но при этом не ждете никакого ответа. Специалисты по ответам - всевозможные спириты и медиумы, к каковым автор себя не причисляет и более того: сам старается держаться от них подальше. Поведение живого и нормального человека на кладбище есть своего рода духовное общение. Даже в темные времена, когда мертвецов боялись (написал - и сам над собою смеюсь: как будто бы сейчас мертвых бояться только дети), способы общения с умершими были весьма разнообразны. Начать хотя бы с того, что «умер» и «ушел» и «упокоился» до сих пор являются синонимами. То же привычный обряд поминовения, который выполняем автоматически, корнями своими проникает во тьму тысячелетий и замешан он в большой степени на элементарном страхе.   Если все кладбища мира выстроить в некий воображаемый ряд, то наш, русский пантеон стоит явно не в первых рядах. Но в сравнении чего с чем? Есть почти европейское Новодевичье кладбище в Москве, бывшее европейское Смоленское кладбище в Петербурге, есть маленькие старообрядческие погосты в Нижегородской области, да в общем каких только кладбищ нет в пределах нашей необъятной Родины, да и за ее пределами. Они очень разные. Поэтому автор, как минимум, не будет пытаться создавать «универсальный» образ русского кладбища, это бессмысленно. Но есть смысл в выведении некоторых характерных черт, особенностей кладбищ России.   Возьму на себя смелость утверждать, что главный мотив русского кладбища - надорванность. Термин «надорванность» взят мною у Достоевского. Правда, писатель применял это слово к русской душе. Оно хорошо определяет ощущение непреодолимой пропасти между вершинами духа и физическими возможностями. Все-таки кладбище всего лишь материальный артефакт, создаваемый человеческими руками, но слова типа «брошенность», «запустение» - в данном случае не подходят. Одновременный порыв к Великому и боль от невозможности этого величия достичь...    У своеобразного культурного конгломерата «русское кладбище» есть «болевые точки». Они чаще всего бросаются в глаза; из них, собственно, и собран стереотипный образ, питающий наше воображение. Я бы отметил четыре основных грани:1) Двоеверие. Соединение православия с рудиментами язычества рождает неповторимый «букет», иногда довольно милый, а порой и противный. К предрассудкам, пришедшим из тьмы веков добавлены новые предрассудки, рожденные современной мифологией.2) Совершенное пренебрежение нормами, установленными церковью, а также некоторыми светскими традициями. 3) Бытовое пьянство. 4) Большой уровень миграции населения, что отражается прежде всего на глубине памяти поколений.    У кладбища есть еще стороны жизни, которые можно разглядеть только всматриваясь пристально. Эти грани «тихого» существования места упокоения усопших. Исследование (даже не слишком глубокое, коие представляет данный очерк) неприметных граней русской кладбищенской культуры способно принести немало открытий. Но вынужден очертить еще круг проблем, которые окажутся вне сферы нашего внимания:1) За гранью обозримого останутся тайны смерти и, соответственно, жизни. Автор в процессе работы все более убеждался, что кладбище - место, где не так уж и часто вспоминают о смерти. Кладбище - особенно в русском варианте - место общения живых с умершими (но отнюдь не с мертвыми, согласитесь, «умерший» и «мертвый» - понятия разные). Из этого не следует, что в нашем сознании смерть ассоциируется с абсолютным небытием. Материя сия весьма тонка, чтобы ворошить ее во вводной части, тем более, что в соответствующем месте мы коснемся отношения русского менталитета со смертью. Кладбище представляет собой некий виртуальный полигон, где все как бы живы и смерть действительно побеждена. К тому же на кладбище мы наблюдаем довольно сложную и на всегда понятную игру, в которой роли к тому же окончательно не распределены. То есть, каждый знает, какая роль окажется для него последней, только вот где-то в самом уголке

сознания теплится надежда...2) За кадром останутся похоронные обряды и технология погребения. Отчетливо понимаю, что материальная кладбищенская культура, являющаяся предметом нашего внимания, есть часть погребальной культуры, а вырывание из контекста пользы никогда не приносило. Но кой-в-чем могу оправдаться. Похороны, грубо говоря, связаны с трупом (простите за цинизм). Проходят они под знаком прощания, и весь ритуал связан с телом, лишенным жизни. А здесь уже работает другая система ценностей. Не поленюсь повторить, что кладбище для меня не место прощания, но место встречи. 3) Не будет проникновения в систему государственного попечения кладбищ и погребальной индустрии.    Кладбище - целый мир. Уже по своему назначению оно обречено быть обиталищем самых разнообразных тайн и, если я скажу, что этот мир необыкновенен и чудесен, не сильно и рискую показаться, мягко говоря, чудаком. Правда, кое-кто и подумает: вот, крыша-то у автора немного съехала от долгого созерцания предмета. Привет, как говориться. Последний прощальный. Заранее постараюсь разрядить обстановку. Чудесен весь мир. Абсолютно весь. И в каждой частичке бытия есть своя красота. Как и каждый миг исполнен тайны. Я так же боюсь мертвецов и у меня среди могил возникает двойственное чувство. С одной стороны, там, внизу - нет вообще никого, прах обратился в землю. С другой, человеческий дух витает вокруг, им пронизано все, и совершенно не важно, дух ли это живых людей, или уже ушедших.   В большой степени кладбище - квазиомир. Неслучайно его иногда называют городом мертвых. Если бы мы считали умерших действительно мертвыми, то есть уже не существующими, пожалуй, этих самых городов мертвых и не существовало бы. Представление о пустоте может родить только пустоту.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/557607.jpg?rand=136640735012224" \*

MERGEFORMATINET

Город Никольск Вологодской области

   Итак, с горем пополам я выделил моменты, выпадающие из области моих интересов. Тогда, что же остается? А остается только жизнь. Следуя парадоксальному стилю мышления, рассудим: что еще кроме мрачного кладбища способно дать наиболее острое ощущение полноты жизни? Есть, конечно, более жизнеутверждающие уголки Земного шара, но сравните: в разгар самого безрассудного веселья могут настичь мысли о смерти, в месте же упокоения усопших остается думать только о жизни. И даже более того – о жизни вечной. Вот Вам любопытный самотест: представьте себя лежащим на глубине в два метра и гниющим под этим холмиком. Противно? Это в Вас «включился» психологический барьер, защитный механизм, запрещающий думать об этом. Выводов делать не будем, но очевидно, что витальная составляющая нашего Внутреннего Закона превалирует.    Буддисты на Тибете, говорят, до сих пор выбрасывают трупы в горы на съедение диким птицам. Совершают сие действие они отнюдь не из-за дикости. Делается это как знак жизнелюбия! Плоть, которая по представлениям буддизма сливается со Всеобщим Ничто, приносит пользу другим живым тварям. Существует даже особая неприкасаемая каста «дробильщиков трупов» (рагьябы), занимающаяся полным уничтожением костей после того, как их обглодают птицы. Такой способ прощания с умершими можно было бы рассматривать, как забавный казус, если бы он был единственным. В древнейшем из открытых археологами городов Чатал-Гаюке (к слову говоря, изучение захоронений - самый распространенный способ изучения ушедших миров археологами) в конце 7 - начале 6 тысячелетий до Рождества Христова. мертвых тоже выносили за город, чтобы грифы, грызуны и насекомые уничтожили мягкие ткани, а потом аккуратно собранные кости в корзинах погребали под полом дома перед ежегодным ремонтом. В средневековой Руси был странный свадебный обычай: спальню молодоженов располагали в доме, как можно выше - чтобы они были по возможности, дальше от земли. Не являлось ли это рудиментом древнейших верований? Зороастрийцы, поклоняющиеся огню, в средние века также оставляли труп на каменистых скалах на съедение падальщикам. Для огнепоклонников важно было, что тело не соприкасалось с землей, водой и благородными растениями. Современные парсы, последователи маздеисткого культа, живущие не территории современной Индии, до сих пор придерживаются этой традиции: ни относят

умерших на Башни молчания, где живущие там постоянно грифы в течение часа обгладывают тело до костей, которые потом сбрасываются в глубокий колодец на дне Башни. Первые русские исследователи Дальнего Востока описывали странный обряд, существующий у камчадалов: умерших они оставляли на съедение собакам. По поверьям камчадалов съеденный собаками мертвец получал на том свете хорошую собачью упряжку.   Культ оставления тела на съедение зверью, как выясняется, имеет глубокие корни, а ведь это - один из сотен способов избавления от человеческого тела, бытующих в мире!  Из каждого способ прошлое тянутся духовные нити, поэтому даже самый крохотный обычай может иметь под собой весьма солидную основу. Вообще кладбище - наиболее консервативный очаг культуры, и, кстати, именно душа усопшего является камнем преткновения кладбищенской духовной культуры. Даже в советское время, когда преследовались верующие (есть устные свидетельства о том, как в кустах на Введенском кладбище в Москве прятались агенты НКВД и «брали на карандаш» людей, приходивших помолиться на могилы почитаемых старцев о. Алексея Мечева и Зосимы) никто не мог запретить поставить крест на могиле. Для меня, мальчишки семидесятых, одним из самых ярких впечатлений было посещение кладбища в день Пасхи. Более всего меня поражало полное отсутствие какой - либо идеологии и потрясающие единение людей. Возможно, только в этот день я по-настоящему ощущал себя членом великой нации, в одночасье, хоть и на один только день народ сбрасывал с себя шелуху всяческих искусственных пут - оставалось только чувство чего-то древнего, незыблемого и просто настоящего... Про сути, день поминовения усопших - и сейчас единственный общенациональный праздник. Близок по значимости День Победы, но, к примеру, в городе Валдае 9 мая после военизированного парада всех (!) жителей на автобусах отвозят на городское кладбище, отстоящее от центра города на пять километров, где, после возложения венков к Братской могиле, горожане поминают родственников на семейных захоронениях.   В представленном видеоряде Вы видите только кладбища, находящиеся в самой России. Зарубежные русские некрополи, несомненно, тоже интересны, но они невольно ассимилируют традиции тех мест, где находятся. Хотя, этнограф может мне возразить: культура данного народа проявляется наиболее ярко в окружении чуждых культур. Но мне особенности кладбищенской культуры представляются несколько иначе. Гораздо интереснее наблюдать элементы культуры там, где не существует никакой рефлексии народа над своими обычаями. Когда люди выполняют ритуальные действия, вовсе не задумываясь о том, зачем это делается, лучше всего сохраняется традиция.   В некоторых районах России существует обычай класть камень на могильный холмик на девятый, сороковой день или в годовщину смерти (а в городе Козьмодемьянске так вообще кладут кирпич!). Сколько я не спрашивал у людей, в чем смысл этого действа, слышал стандартный ответ типа: «Не знаю, отцы и деды наши так делали...» У такого нелюбопытства есть положительная сторона: именно благодаря ему мы несем тысячелетние традиции. Россия - огромное государство, она сама почти Космос, и на ее просторах культура русских хоть и не радикально, но рознится. Причем касается это не только отдельных регионов, но даже соседних деревень. Поэтому в части описания кладбищ большой интерес могут вызвать даже простые этнографические сведения.    Полагаю, понятие «русское кладбище» - сильная абстракция. Существует конкретное кладбище в том же Козьмодемьянске, или в воронежском селе Платава, или погост Рудне в Подмосковье, на котором до сих пор проводится традиционный Престольный праздник, когда сельчане радостно встречают среди могил свою икону-покровительницу, вынесенную из храма. Они разные, настолько, что может показаться: принадлежат они разным этносам. Но это только на первый взгляд. Чем больше вживаешься в мир кладбищ России, тем больше находишь черт общности, причем наибольшее число соприкосновений приходится именно на нашу духовную жизнь.    То есть, если нельзя собрать образ кладбища, можно собрать образ характера данного

народа. Но, собственно, создание образа русской души и есть моя сверхзадача.   В завершение вводных слов нам придется погрузиться в довольно скучный мир этимологии. Значение, которое мы закладываем в то или иное понятие, несет в себе довольно глубокий смысл. У слова «кладбище» есть синонимы: погост, некрополь, могильник. То, что мы в абсолютном большинстве случаев используем именно слово «кладбище», не случайно. Имеет оно табуистические корни и первоначально обозначало «место для складывания (кладьбы)». Заметьте, не закапывания и не погребения, а именно складывания. Погостом сначала называлась церковная община, приход с жилыми домами и службами, а еще раньше, в 10-м веке - постоялый двор, на котором временно останавливались князь и его свита. Значение слова «погост» как «кладбище» возникло позже, из-за обычая хоронить в ограде церкви. «Некрополь» переводится с греческого как «город мертвых». Слово «могильник» хоть и образовано из «могила» (холм, курган) используется нами только по отношению к скоту. Изредка для обозначения места погребения выдающихся людей мы используем греческое слово «пантеон» (переводится как «собрание богов»).

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/4558249.jpg?rand=27171312126054" \* MERGEFORMATINET

Астрахань

Странные прогулки

   Кладбище в одном из крупных русских городов. Средних лет мужчина не спеша бродит по аллейкам, похоже, слоняется без дела. Вот он устало присел в ограде одной из могил на скамейку, задумался, закурил. По закону подлости именно к этой могиле подбредает старуха, незаметно как-то подкралась и окликает: «Ты чего тут, сынок! Это моя могилка - то».   Мужчину зовут Василий Макарович Шукшин. Историйку эту описывает он в рассказе «На кладбище» (язык даже не повернется предположить, что описываемый казус - полная выдумка автора). Пишет он там, кстати:   «...Есть за людьми, я заметил, одна странность: любят в такую вот милую сердцу пору зайти на кладбище и посидеть час-другой. Не в дождь, не в хмарь, а когда на земле вот так - тепло и спокойно. Как-то, наверно, объясняется эта странность. Да и странность ли это? Лично меня влечет на кладбище вполне определенное желание: я люблю там думать. Вольно и как-то неожиданно думается среди этих холмиков. И еще: как бы там ни думал, а все - как по краю обрыва идешь: под ноги жутко глянуть. Мысль шарахается то вбок, то вверх, то вниз на два метра. Но кресты, как руки деревянные, растопырились и стерегут свою тайну. Странно как раз другое: странно, что сюда доносятся гудки автомобилей, голоса людей... Странно, что в каких-нибудь двухстах метрах улица и там продают газеты, вино, какой-нибудь амидопирин... Я один раз слышал, как по улице проскакал конный

наряд милиции - вот уж странно-то!»   По моим наблюдениям на кладбищах плотность чудных, о то и чудоковатых людей не душу живого населения велика. Кто бывал на московском Ваганьковском кладбище, меня поймет, но что касается других, более простонародных погостов - то здесь гуляют исключительно чудаки. Есть, правда, кладбищенские воры, раньше промышлявшие исключительно цветами, теперь же  гораздо расширившие ассортимент своей добычи и берут все, что придется - от кусков надгробий из цветных металлов до остатков еды. Но все равно, нашим ворам далеко еще до бандитов Европы, которые умудрялись лет двести назад похищать свеженьких мертвецов. Тогда среди просвещенной аристократии была распространена мода на практическую анатомию, а трупов, как Вы понимаете, хватало не всем. Хотя… на кулугурском кладбище в Хвалынске я не нашел ни одного непотревоженного старинного захоронения, и орудовали здесь наверняка «черные» археологи - искали золото. Кстати, прочитал недавно в газете, как в Брянской области одну кладбищенскую воровку посетители, поймав на месте преступления, привязали на ночь к одной из могил. Народное, так сказать, воспитание.    На упомянутом мною Ваганькове люди поклоняются известным личностям, ну а чаще просто любопытствуют. Тем более что экскурсионные маршруты по Москве редко минуют это место. А в том же Питере на Смоленском кладбище только одна почитаемая могила - Ксении Петербургской, остальное же - как античный пантеон с абсолютно чуждыми современнику захоронениями. Но сам простор и дикость Смоленского кладбища в контрасте с теснотой Васильевского острова, на котором оно расположено (заметьте, кстати, что слово «кладбище» среднего рода) как бы предрасполагает к гулянию здесь. И вправду, на Смоленском много гуляющих. Могилы постепенно исчезают и остается просто парк с аккуратно нарезанными аллеями. И мало кто помнит уже, как на заре советской власти со Смоленского кладбища наиболее примечательные памятники перенесены были в некрополь-музей при Александро-Невской лавре, «забыв» при этом тронуть сами захоронения.   В Сергиевом Посаде есть довольно примечательное, но совершенно незнакомое туристу место. Находится оно примерно в километре от Лавры вверх по течению речки и носит довольно странное название «Роща любви». Здесь до недавнего времени тайно от своих церковных начальников семинаристы встречались с девушками. Так, наверное, приятно бродить среди берез по многочисленным тропинкам и разговаривать о чем-то простом (или возвышенном, в зависимости от вкуса). Из гуляющих каждый наверное знает, что роща любви есть бывшее городское кладбище. Могильные плиты давно растащили, кресты посшибали, только холмики еще не сравнялись с землей, да кое-где остатки чугунных оград могут случайно попасться под ноги. Гуляющие парочки среди могил... Но, может быть, влюбленных просто тянет тенистый лес, а эта роща - самая близкая к Лавре? Конечно, так оно и есть...   Предки наши кладбища боялись (мы, собственно, недалеко от них ушли, сами не очень долюбливаем это место, да и внуки наши, наверняка будут страшиться его). Для детей во все времена нет ничего страшнее могилы. Для нас - уже взрослых - смерть тайна, но тайна конкретная. Ребенок имеет перед собой тайну абстрактную, а это, как страх перед неизвестностью, вдесятеро страшнее. По сути страх перед умершим порожден представлениями о его посмертном существовании. Неандертальцы уже шестьдесят тысячелетий назад соблюдали кое-какие похоронные обряды. Умерших укладывали в определенной позе: на боку, одна рука под головой, ноги согнуты - так мы обычно спим. В другую жизнь неандертальцы снабжали своих соплеменников кремниевыми орудиями, пищей. В одном захоронении в Ираке ученые нашли большое количество пыльцы растений, отчего пришли к выводу, что труп забрасывали цветами. Поражает то, что в любой части света, где находили неандертальские захоронения, тела располагались головой на запад или на восток, а не на юг и север. Специалисты делают вывод, что у предков современного человека уже были какие-то представления о загробном

существовании. Но что это было: попытка облегчить посмертную участь родственника или стремление задобрить дух ушедшего? Если следовать гипотезе о том, что психика первобытного человека близка психике современного ребенка, то страха здесь было намного больше. И многое говорит о том, что избавляться от первобытного ужаса перед городами мертвых человечеству предстоит еще очень-очень долго.    Прежде всего, над нами довлеет своеобразный анимизм, который был присущ человечеству на заре его истории. Выдающийся этнограф Эдвард Тайлор писал:   «Верования, что призрачные души умерших держаться по соседству с живыми, имеет корни в низших слоях культуры дикарей, проходит через период варварства и сохраняется с полной силой и глубиной в цивилизации. Основываясь на целых мириадах описаний путешественников, миссионеров, историков теологов, спиритов, можно считать всеобщим весьма распространенное и само по себе естественное представление о том,  что местопребывание человеческой души ограничивается преимущественно местом, где протекала ее земная жизнь, и тем, где погребено ее тело».   В сущности кладбище лишь часть, хоть и большая, всеобъемлющего культа мертвых. Когда я утверждал, что кладбищенская культура всем своим строем взывает к жизни, не лукавил: человек склонен отрицать смерть во всех ее проявлениях. Поэтизация смерти присуща обществам периода упадка, декаданса. Там, где Танатос побеждает Эрос, властвует философия уныния. А уныние, как известно - грех. Не остались чужды подобному мировоззрению русские писатели. Так, на почве воспевания смерти особенно преуспел ныне почти забытый, а в свое время популярнейший русский сочинитель Михаил Арцыбашев. Вот, к примеру, что писал он в 1909 году:     «Мне только тридцать лет, а когда я оглядываюсь назад, мне кажется, будто шел я по какому-то огромному кладбищу и ничего не видел кроме могил и крестов. Рано или поздно где-нибудь вырастет новая могила, и каким бы памятником ее ни украсили, простым крестом или гранитной громадой, все равно - это будет все, что от меня останется...»По большому счету русская литература кладбище обходила. Конечно, русский писатель приходит на погост, но хорошего он там видит мало. Неслучайно один из великих заметил, что то, что цивилизованный европеец осыпает розами и лилиями, наш, русский умелец уделывает роковыми вопросами. Иван Тургенев свой роман заканчивает следующими словами:   «Есть небольшое сельское кладбище в одном из удаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружавшие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашенными крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно их подталкивает снизу; Два - три ощипанных деревца едва дают скудную тень; овцы безвозбранно бродят по могилам...»   Ну вот, оказывается, я не смог обойтись без источников художественной литературы...  Но, с другой стороны, где еще узнать, как выглядело русское кладбище полтора века назад? Оказывается, бумага сохраняется гораздо дольше могил... Хорошо сохранившихся кладбищ двухсотлетней давности единицы. Среди них пантеон 18 века при Александро-Невской Лавре в Петербурге и погост первой половины 18 века в ограде Ново-Иерусалимского монастыря. Но питерский пантеон почти полностью копирует западные кладбища, собрание надгробий в Новом Иерусалиме может рассказать нам о том, как хоронили элиту. Вид простого русского кладбища, надо полагать восстановить уже невозможно. Описания современников в абсолютном большинстве негативны. Двести лет назад один русский поэт о кладбище писал только: «Беги, беги сих мест, счастливый человек!» Но я лично одну «зацепку» могу предложить. Мне кажется, современные старообрядцы вполне сохраняют вековые традиции в своих кладбищах. Такие небольшие, но чрезвычайно аккуратные погосты я видел в местах компактного поселения старообрядцев: в Семеновском районе Нижегородской области, в окрестностях города Куровской, под городом Шацк.

Прежде всего, они отличаются ухоженностью, и это при том, что деревянным крестам и столбикам дозволяется спокойно догнивать. К тому же мною было замечено, что на кладбищах староверов не забываются даже заброшенные могилы: за ними ухаживают хозяева соседних захоронений. Естественно, есть и среди старообрядческих кладбищ запущенные, но это бывает редко и только там, где поселение умирает. Возможно, для Вас это прозвучит несколько неожиданно, но, тем не менее: русские в культуре захоронений в Средние века продвинулись гораздо дальше «цивилизованного» Запада. У нас во все времена свято соблюдалось последнее право человека - право на два аршина земли. В европейских государствах вплоть до 18 века бедных хоронили в братских могилах. На окраинах кладбищ вырывали глубокие траншеи, вмещавшие до полутора тысяч трупов и  засыпались они лишь по мере заполнения. Примерно так в блистательной Вене упокоился Вольфганг Амадей Моцарт, ведь для персонального захоронения гения средств не нашлось. Участи быть положенным в братскую могилу в «Европах» удостаивались все, кто был не в состоянии уплатить немалые деньги за право быть похороненным внутри церкви или в церковной ограде.

Чтобы не отойти от истины, замечу, что подобные коллективные захоронения существовали и на Руси, назывались они «скудельницами». Происхождение братских могил как на востоке, так и на западе Европы одно: эпидемии чумы. Но, в отличие от Запада, в России скудельницы выкапывались только в годы эпидемий (реже - в великий голод). На Западе братские могилы вошли в привычный обиход и, как уже было замечено, они принимали умерших постоянно.   Вот написал чуть выше словосочетание «свято соблюдалось» и впору раскаяться. Конечно, никогда и ничего у нас не соблюдалось действительно свято. Уж чего-чего, а братских могил по нашей «шестой части света» (и пяти шестых частей тьмы - как иногда шутят) разбросано немало.  К могильникам, оставшимся от многочисленных эпидемий, братские могилы погибших в битвах и погубленных самодержавными властями. Их огромное количество позволяет говорить об особой форме бытования русского кладбища и форма эта тоже требует внимания. Мы их жалеем. Если на обычном кладбище умершие ПОКОЯТСЯ, лежащих в братской могиле мы считаем ПОГУБЛЕННЫМИ душами.  И почти всегда испытываем катарсис на больших комплексах братских кладбищ. Такова особенность наша: любим каяться, перед этим нагрешив...    Русские писатели 19 века, рисуя печальный образ родного погоста, не совсем уж и преувеличивали. Упомянутые уже эпидемии наложили немалую тень на кладбища, причем по всей Европе. Так, в Англии 17 века кладбища были запущены просто до безобразия, а поминать усопших вообще не было принято. Примерно то же происходило во Франции, и причиной тому же были все те же эпидемии. Зато в Новом Свете строилась совершенно иная система отношений к умершим. Кладбище для первых поселенцев Северной Америки было местом, где утверждалось единение общины. Именно здесь впервые был законодательно установлен минимум глубины при рытье могил и введен контроль за соблюдением благопристойности и скромности при погребении. Из этих первых шагов человечества по соблюдению элементарных норм для ВСЕХ без исключения людей выросла впоследствии самая развитая в мире культура погребения.    Как всегда, одаривает нас совершенно иным, в чем-то даже радостным чувством наше солнце Пушкин. Не могу не воспроизвести полностью одну из его элегий но перед этим поделюсь одним воспоминанием. Как-то весьма милый человек Соломон Ефимович Кипнис водил меня по Новодевичьему кладбищу, о котором он написал толстенную книгу. Когда наш разговор коснулся эстетической стороны надгробного искусства, Соломон Ефимович Невзначай обронил: «Ну, видите, разве это сравнится с пошлостью провинциального погоста...» Но обратимся к Пушкину:   Когда за городом задумчив, я брожуИ на публичное кладбище захожу,Решетки, столбики, нарядные гробницы,

Под коими гниют все мертвецы столицы,В болоте кое-как стесненные рядком, Как гости жадные за нищенским столом,Купцов, чиновников усопших мавзолеи,Дешевого резца нелепые затеи,Над ними надписи и в прозе и в стихах О добродетелях, о службе и чинах;По старом рогаче вдовицы плач амурный;Ворами со столбов отвинченные урны,Могилы склизкие, которы также тут,Зеваючи, жильцов к себе наутро ждут, -Такие смутные мне мысли все наводит,Что злое на меня уныние находит,Хоть плюнуть да бежать...Но как же любо мнеОсеннею порой, в вечерней тишине,В деревне посещать кладбище родовое,Где дремлют мертвые в торжественном покое.Там неукрашенным могилам есть простор;К ним ночью темную не лезет бледный вор;Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,Проходит селянин с молитвой и со вздохом;Наместо праздных урн и мелких пирамид,Безносых гениев, растрепанных харитСтоит широко дуб над важными гробами,Колеблясь и шумя...   Чему именно противопоставляет Пушкин скромный провинциальный погост? Ответ таков: муниципальному городскому кладбищу, которые в эпоху поэта были еще относительно новым явлением. Как ни странно, реформа кладбищ дала старт одновременно по всей Европе, но большее развитие она получила у нас. Снова, человек пытался побороть эпидемии и идея вынести кладбища за черту города следовала прежде всего гигиеническим целям. После пристрастного обследования мест погребения Парижский парламент в 1763 году издал постановление о создании за пределами Парижа восьми больших некрополей с одновременным закрытием старых кладбищ. Правда, идея была несколько экстравагантна. Предлагалось парижанам  относить умерших на улицу и ежедневно специальные повозки собирали бы трупы и отвозили за город, где их складывали бы в одну общую могилу. Новые некрополи к посещению людьми не были предназначены. Естественно, идея была спущена на тормозах и только декрет Наполеона в 1811 году окончательно закрепил идею светских загородных кладбищ - но с индивидуальными захоронениями.    Толчком к таким же движениям в России послужила эпидемия моровой язвы в 1770-1772 годах. В 1772 году Сенат издал указ, запрещающий хоронить в черте города по всей территории Российской империи - во избежание эпидемий. Предписывалось все городские кладбища ликвидировать, что и было выполнено с обычным усердием. Повезло тем населенным пунктам, которые не носили статус города, хоть и имели значительное население. В частности, село Городец сохранило свои исторические кладбища, поскольку приписано было к городу Балахне, по населению гораздо меньшее, чем названное село.    Первое городское кладбище в Москве образовано еще того ранее, в 1748 году, и носило название Лазаревского. Именно носило, потому что оно ныне не существует. Как и добрая половина других московских муниципальных кладбищ, уничтоженных в 30-х годах 20 века. Кроме Лазаревского, это были Семеновское, Дорогомиловское, Кожуховское и Братское кладбища. Мы сейчас склонны винить коммунистические власти в святотатстве,

и действительно, во многом они были не правы, хотя, сам метод тотального уничтожения кладбищ - вовсе не их открытие. Начать хотя бы с того, что после указа 1772 года все московские погосты были действительно безжалостно уничтожены. Я, работая одно время в городской газете, не один раз самолично находил большое количество человеческих костей на стройках, если они велись возле церквей, построенных до 18 века. Тогда «повезло» только некрополям, находящимся в оградах монастырей, но при советской власти рука разрушителя дотянулась и до них. А некоторые уничтожались и вместе с монастырями. В частности, ушли в небытие некрополи Даниловского, Андронниковского (на его территории сохранились несколько надгробий 16 века, они свалены на заднем дворе), Скорбященского, Алексеевского, Симоновского монастырей.    Французы еще на волне первой своей революции постарались уничтожить кладбища в черте Парижа. Так, на месте старинного кладбища Сент-Инносан бала разбита городская площадь, украшенная первым в истории Парижа фонтаном. Правда, в отличие от наших «исполнителей», французы провели тщательную эксгумацию - было выкопано более 20 тысяч останков людей, в том числе и из традиционных братских могил. Кости вывезли в парижские карьеры...   Легко сегодня осуждать разрушителей кладбищ. Даже ,если они были абсолютно не правы в своих действиях. Но стоит все-таки учитывать, что Москва середины века 20-го, как и Париж конца века 19-го, собирались стать центрами нового мироустройства. Французы вынашивали планы совершенно революционных преобразований кладбищ, но и наши «перестройщики» мало в чем от них отличались. Помните, как усиленно «проталкивали» власти обряд кремации? Если в Европе первый крематорий открыт в 1876 году, у нас первую печь для сожжения трупов построили в 1921 году. Даже Ильф и Петров в своем бессмертном «Золотом теленке» иронизировали по этому поводу:    «- Ну что, старик, в крематорий пора?   - Пора, батюшка, - ответил швейцар, радостно улыбаясь, - в наш советский колумбарий.   Он даже взмахнул руками. На его добром лице отразилась готовность хоть сейчас предаться огненному погребению».   Конечно, советским чиновникам было далековато до необузданной фантазии французов. Те предлагали создать гигантские катакомбы с отделениями для разных социальных слоев, живописных парков с возникающими то тут, то там гробницами, предлагали даже создать музей, в котором надгробия соперничали бы в изящества. Но, тем не менее, одно кладбище нового типа было создано. Кремлевское. Правда, новой идея казалась только внешне. Гробница с мумией отца-основателя (некоторое время даже двух отцов), близ нее захоронения первых лиц государства, а чуть поодаль - наиболее прославившихся граждан... что-то подобное практиковалось еще в древнем Египте во времена фараонов. В число этих граждан, между прочим, вошли первый космонавт Земли и великий полководец… Странное место, проникнутое метафизикой…   Московские кладбища уничтожались довольно планомерно (петербургские некрополи по ряду причин этой участи избежали, а вот в Воронеже старое кладбище стерли с лица земли, оставив всего две могилы, одна из них принадлежит поэту Кольцову). Часть бывшего Семеновского кладбища теперь занимает завод, другая его часть так и осталась бесполезным сквером, лишь кое-где из земли просматриваются остатки решеток и надгробий. Дорогомиловское кладбище разгромили в угоду властям. На его месте построены в 1957 году дома для партнуменклатуры вдоль Кутузовского проспекта. В порыве градостроительной деятельности не заметили, как снесли вместе с великолепной Елизаветинской церковью и памятник над братской могилой воинов, павших не Бородинском поле в битве с французами.    Примерно по той же причине ликвидировано Братское кладбище. Основанное в 1915 году как место упокоения жертв Первой мировой войны, просуществовало оно недолго и место его занял микрорайон Песчаных улиц. Центральная часть кладбища оказалась нетронутой, здесь разбит небольшой парк, но тем не менее, могилы совершенно

уничтожены.    Странная судьба была у Лазаревского кладбища. Рожденное как весьма престижное место упокоения, оно постепенно превратилось в кладбище для бедных. Сюда свозились неопознанные трупы со всей Москвы, за зиму их накапливалось немало в специально предназначенном склепе, а по весне, когда земля оттаивала, их хоронили за казенный счет. Отдельно предавали земле самоубийц, большинство из которых составляли юные дамы. Сказывалась близость кладбища к самому криминогенному московскому району - Марьиной роще. Довольно неожиданное описание Лазаревского кладбища, относящееся к началу 30-х годов, я обнаружил у эстонца Ахто Леви:   «...Само же кладбище стало пристанищем для честных воров, кишело ими. Если случалось, какой-нибудь вор спалился с кражей, стоило лишь добежать до кладбища: потерпевший уже не решался преследовать его дальше. Случалось, угрозыск устраивал на кладбище облавы, но воров вовремя предупреждали их пристяжные шестерки - пьяницы, зеваки, а лазеек в оградах проделано много... На могилах тут и там закуска, тут и там качают воры правишки, а если дело осложняется, то идут на камушки за кладбищем, где собираются воры не только Москвы, но и приезжие...»   Поймите теперь рвение властей, желавших избавиться от разгула преступности. Думаю, окрестные жители только вздохнули, узнав о ликвидации воровского гнезда. На месте же кладбища до сих пор существует так называемый «детский парк», по сути представляющий собою зеленую зону в городском районе с очень компактной застройкой.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558282.jpg?rand=124083676254992" \* MERGEFORMATINET

Орел

Слово

   Идешь порой сквозь старое кладбище (а в городах через некрополи нередко проложены сквозные пешеходные дорожки) и вдруг - как обухом по голове - надпись во весь могильный камень: «Не гордись, прохожий, посети наш прах! Ведь мы уже дома, а ты еще в гостях...» Если не вдумываться в смысл фразы - довольно пошленькая сентенция, практически (говоря современным языком) мем. Но я, наталкиваясь именно на эту фразу не один раз и в совершенно разных регионах, имел глупость вдуматься. И пришел к довольно парадоксальному заключению. Вопреки банальной форме эта эпитафия имеет глубокое содержание. В сущности, мы видим обращение мертвого человека к живым. Точнее, то, что хотел живой человек, реальный автор, вложить в уста мертвого. И, если собрать некоторое количество подобных эпитафий, отображающих то, что должны, по нашему мнению, говорить из загробного мира, можно создать собирательный образ этого самого мира.    А, если надгробные тексты создают некий квазиомир, то это - в полном смысле литература.    Современное русское кладбище не очень-то может похвалиться развитым искусством эпитафии. По моим наблюдениям, глубокой культуры эпитафии у нас нет. В отдельных населенных пунктах, например, в городе Белозерске, написать какие-то слова, и, по возможности, нестандартные - почитается за традицию, но в основном - «отеческие гробы» не отмечены образцами высокого слога. Над русским кладбищем довлеет какая-то всеобъемлющая серость. Как-то не любят отходить у нас от общепринятого стандарта типа: «Мир праху твоему».    Самым гениальным из того, что мне удалось увидеть, было: «Каждому дню я радовался...»   Между тем искусство эпитафии является одним из самых древних. Бесконечные надписи на стенах в усыпальницах фараонов - разве это не эпитафии? (Хотя, как говорят специалисты, это было гораздо большее, чем эпитафии, ибо несло сакральный смысл.) В античной Греции эпитафией называлась вначале надгробная речь, а потом - поминальная надпись. На древнеримском надгробии обязательно была надпись, то длинная, то короткая, в коей указывалось имя покойного, его семейное положение, социальный статус, профессия, возраст, дата смерти и иногда имя человека, воздвигнувшего памятник. Часто вытачивали портрет умершего в виде барельефа или бюста. Еще в катакомбах с захоронениями первых христиан ямки, куда опускали умерших, закрывали табличками с надписями.   В древнем Китае дощечку с указанием имени покойного приносили с кладбища и устанавливали ее в комнате покойного или в семейном алтаре где ее потом сохраняли многие поколения. Считалось, что в этой дощечке воплощалась душа усопшего. Ей приносили жертвы и выполняли перед ней разные ритуальные действа.    Надписи на русских надгробиях появляются в 16 веке, причем почти одновременно с возрождением эпитафий в Европе. На западе, после гибели античного мира, почти тысячу лет надгробия оставались безымянными. Как и в России, разница только в том, что самые ранние из русских надгробий, найденные при раскопках в Московском Кремле, датированы 13 веком. Представляют они собой гладкие белокаменные плиты.  Первые надписи содержали в себе краткую информацию о погребенном и молитву, либо цитату из Евангелия. То есть, творчества в полном понимании этого слова еще не было. Первые надписи, являющиеся авторскими произведениями возникают во второй половине 18 века, когда Россия уже твердо встала на европейскую дорогу.    Естественно, касалось это только культуры аристократии, простолюдины вряд ли смели нарушать многовековые традиции - их надгробия были вообще безымянны. Но, с другой стороны, качество и материал памятников на богатых могилах позволило им пережить века. Не всем, конечно, далеко не всем: наше стремление к преобразовательской деятельности привело к тому, что даже древние надгробия высокого качества в

абсолютном большинстве случаев утрачены. То немногое, что сохранилось, с большой натяжкой может представить нам истинный вид старинного кладбища, и тем более уровень культуры эпитафии. Прежде всего, памятники разворовывали либо растаскивали для хозяйственных нужд. Очень часто из них делали дорожные парапеты, лестничные прогоны, а надгробия из качественного мрамора использовали по прямому назначению. На Большеохтинском кладбище в Питере шикарных памятников на могилах новопреставившихся горожан,  сделанных из украденных старинных надгробий, я видел немало. А в селе Холуй Ивановской области, наверное, от русской лени старые надписи на памятниках вообще не стирают. С одной стороны написано, к примеру: «Шуйский купец такой-то...», а с другой - имя похороненного здесь крестьянина.

 В России была великая литература. И мне кажется, отражаться это должно было на всем, в том числе и на эпитафии. В конце концов, в наше Возрождение в 19 веке каждый грамотный человек что-то писал, а многие делали это хорошо. И посещение кладбища непременно должно было включать чтение эпитафий. Вот что пишет Чехов в повести «Моя жизнь»:   «...Она почти каждый день после обеда приезжала на кладбище и, поджидая меня, читала надписи на крестах и памятниках...»   Как я уже сказал, кресты и памятники в основном уничтожены, осталась ничтожная их часть. Но вновь подтверждается мысль классика о том, что рукописи не горят, и время донесло до нас совершенно уникальный документ. Это архив «Русский провинциальный некрополь». Собран он русским историком Николаем Петровичем Чулковым, и в 1996 году опубликован. В книге собраны сведения по центральным, южным и восточным российским губерниям, и содержит информацию о надгробиях с 18 века по 1914 год. Материал о северных областях России успели опубликовать до революции; то же, что издано в современной книге, сохранилось в виде картотеки. Идея создания подобного архива родилась тогда в недрах официальной власти. В 1908 году по епархиям был разослан указ Синода «о представлении списков лиц, погребенных в церквах и на кладбищах, с полным обозначением надгробных надписей, сохранившихся на могилах духовных лиц, дворян и наиболее крупных общественных деятелей купеческого и других сословий».

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558327.jpg?

rand=112193008179286" \* MERGEFORMATINET

  Город Шуя Ивановской области

   Мною произведена произвольная выборка с целью воспроизведения наиболее, на мой взгляд, любопытных текстов. В процессе отбора информации я волей-неволей вынужден был как-то классифицировать надгробные надписи. И сначала я подошел с формальной стороны. Эпитафии я разделил на чисто информационные, на молитвы и на произвольные тексты - в стихах или в прозе. Но по этой классификации я мог спокойно отсеять только информационные тексты, с другими же возникали проблемы. Как, к примеру, классифицировать следующее:

Жил честно, целый век трудился,и умер наг, как наг родился...

   Сей поэтический пассаж имеет довольно сомнительную литературную ценность и лишь сообщает определенную информацию, что, мол, человек был хороший. Или такая надпись на могиле младенца:

Недолго на земле наш ангел погостилИ все, что нам собою подарил -Надежду, счастие с утехою земной,Наш милый гость унес с собой.

   И эта поэтическая миниатюра очень далека от литературы, зато мы видим пусть и нелепую, но попытку родителей как-то защитится от удара злого рока. Когда я прояснил себе, что основной поток надгробных текстов примерно такого же качества, пришел к выводу, что для оценки эпитафий  эстетические категории неприменимы. Здесь лучше подходят простые человеческие законы и важен не уровень литературности текста, а степень искренности автора.    Я разделил эпитафии по иному признаку. Хотя эта классификация тоже весьма критикуема, она хотя бы помогает разобраться в целях эпитворчества. Первый вид эпитафий, условно мной названный: «статистика»,  является самым распространенным и передает нам информацию об имени покойного, его социальном положении, профессии, датами рождения и смерти, причиной смерти, и чаще всего дает ссылку на того, кто памятник поставил. В старину статистическая эпитафия могла быть весьма пространна:

   Металлом сим покрыт прах Статск. Советн. Малорос. Почт-директора и кавалера Парфена Ивановича Левченкова, ск. 5 января 1821 года, на 51 году службы и на 70 году жизни своей, преисполненный всех христианских добродетелей, он был ревностный и усердный сын церкви и отечества, верный царю, нежный супруг, чадолюбивый отец, примерный домостроитель, благоразумен, великодушен, снисходителен и сострадателен. Вдова, дочь с мужем и дети их в душевной скорби своей оплакивают потерю сего благочестивого мужа. Да будет ему вечная память.

   В сем месте погребено тело супруги генерал-провиантмейстера и кавалера Иоанна Комбурлея рабы Божьей Феодосии, по истечении 42 лет жизни своея преставившейся 1791 году октября 2 дня в 7 часу по полудни, ей же в вечное плачевное воспоминание о бесценной трате чадолюбивейшей сия матери поставили дску сию дети ея.  1794 г. Апреля 10 дня.

   Другой вид надгробных надписей назван мною: «молитва». В сущности, это обращение к Богу, причем не только в виде цитаты из Писания, допустима и самодеятельность. Тоже может варьироваться от коротеньких словосочетаний до длинных кусков Евангелия. Как правило, молитва соседствует со статистикой:

   Купеческая жена Агафья Федотьевна Постникова, скончалась 19 августа 1880 г., родившаяся в 1846 году, тезоименитство ея 5 февраля. Дети ея младенцы: Василий, Иоанн, Анна. Для мужа и детей ты жизни не щадила, но ранняя могила похитила тебя. Покойся, нежный друг, до верного свиданья моим с детьми стенаньям внемли с высот небес. Теперь душа твоя со всем земным простилась, к Творцу Небесному на небо унеслась. Небесная, молись теперь не о себе, молися о земных и преданных тебе.

Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?

В доме Божьем обителей много!Этой мыслью покойная в жизни жила,

Она любила Господа БогаИ с теплою верой в Него умерла.К тебе, милосердный СпасительПрипадаю с усердной мольбой:Ты отверзи им Рая обительИ со святыми их упокой...

   Здесь погребен раб Божий города Кролевца купец Матфей Павлов, сын Котлеров, родился 1792 г. Ноября 14 дня, представился в вечную жизнь 1853 г. Июня 14 дня; всего его жития было 61 год 6 месяцев и 16 дней. Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас. Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас.Итак, живущие в мире прочтитеНадгробную надпись сию,И в память вечную скажитеЗа душу грешную мою.Зато после и над вамиПроходящий всяк живойСкажет тихими словами:«Боже, душу упокой!»

   Следующий вид эпитафий назван мною: «плач». Под определение «плач» попадает любой надгробный текст, являющий собой обращение живого человека к усопшему, так сказать, «письмо в никуда». Здесь и далее я не буду давать целиком тексты эпитафий, а лишь постараюсь «вырвать» из них интересные фрагменты. К тому же, как Вы уже заметили, для удобства чтения тексты воспроизведены по нормам современной орфографии.

   Итак, с тобою расстался надолго, друг души моей. Мечта исчезла, я остался один лишь с горестью своей. Так, Ангел, хоть забудешь в странах Авраамовых ты меня, но Ангелом моим все будешь и я умру, любя тебя.

   От отца, матери, деда и бабки нежному, драгоценному сыну и внуку их. На радость нам ты расцветал, любимец был ты наш родной. Так мило всех ты утешал Наш милый Ангел неземной. Теперь в тиши уединенной приют могильный ты обрел и унес, наш друг бесценный с собою радость всю у нас. Спи, милый Ангел наш, никто не потревожит души твоей...

   Отрадой и счастьем ты был мне одно мгновенье. Покойся, милый прах, до дня соединенья; теперь душа твоя и к лучшей жизни отлетела, где нет страданий и скорби нет; облекся ты в небесный свет. Все это соорудила любовию супруга твоя Мария.

   Прости, мой друг, теперь твоя могила травой не зарастет и печальных камней груду бурный вихрь не разнесет! Жена заботливой рукою сохранит друга приют, и по смерти над тобою розы жизни расцветут.

Склонясь над тихою могилой, К тебе душой стремлюся я,Припоминая образ милый,Давно покинувший меня.В минуту грустного прощанья,Когда стремился в вечность ты,

Я схоронила мои желанья,И жизни лучшие мечты.На век покинута тобою,Одна на жизненном пути,Борюсь с мучительной тоскоюИ скорбь живет в моей груди.

   Добрый ангел мой, прости! За меня молись ты Богу, чтоб я мог мой крест нести...

Спи, дитя мое, до радостного утра!Ты промелькнула для меня, как солнца луч в мрачный день,Унесла за собой мое ты счастье и покойС тобою, люба дорогая, Я схоронила в могиле сей любовь, надежду, веру теплую мою.Для всех чужая я,И все мне чуждо стало.Молю тебя, моя родная:Молись, чтоб за гробом с тобою я жила.Сама молиться разучилась,Чего просить, о чем молить, Чтоб в раскаяньи скончаласьИ там с тобой Творца хвалить.

Завял цветок природы нежный.Борей жестокостью подул,А младенец наш любезныйВзглянул, заплакал и уснул...

 Надгробные надписи другого вида, названные мною «эссе» («мысли») более близки литературе, ибо обращены они не к усопшему, а к прохожему. В этих текстах скрыта философия смерти, а уж поэзии здесь - море. Неслучайно больше всего я воспроизведу сентенций этого рода. 

Средь всякого зла и гоненья,Всякой злобы и желчи людскойНе нашел ты себе утешеньяВ этой грустной недоли земной,Примирись же с судьбою суровой,Горемычной земли не кляниИ у пристани новойДобрый друг отдохни.

Печаль в ню же ввергоша мя, вниде в душу мою и погуби мя.

Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы у могилы дорогой.

   Прохожий! Вспомяни, кто ты таков есть, что кончатся твои в сем мире слава, честь, что придут и к тебе последних дней минуты. Предупредись теперь, последствия все люты.

Друзья, богатство, сан с мирскою суетой оставят все тебя, все это блеск пустой.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558378.jpg?rand=174227075754367" \* MERGEFORMATINET

  Город Яранск Кировской области

Возри, прохожий, и спроси, что значит камень сей?Он верный есть предмет и для судьбы твоей.Кто благодетеля ценит нелицемерно,Тому потеря в нем чувствительна безмерно.Таков есть смертного назначенный предел,

Отдал природе долг и в вечность перешел.

   Поспешил туда, где жизнь светлее и чище, среди миров иных и не побыть здесь на этом пепелище твоих надежд земных, от праха отрешась с высотою полета в неведомую даль, там в этой стране не привьются заботы и минует печаль.

Холодный прах не требует частей,Богатства, пышность, слава не пленяет.За гробом нет мирских в душе страстей, Лишь память нежная их услаждает.

   И я был жив, как ты, и ты будешь мертв, как я.

   Не плачьте, матери, о ранней смерти чад. Смерть, отъемлюща живот, есть к бессмертью переход. Почийте же, чада милые, до радостных минут. . И в наши дни унылые, быть может, в мир пройдут.

   Верю, что души наши не разлучились и терпеливо жду конца.

Время льется так, как речка,Год проходит так, как час.Человек живет, как свечка,Ветер дунул, он погас.

Они на небесах; им надпись не нужна,К подобным нас делам должна вести она.

Здесь в безмолвии святомПод сим камнем и крестомСпят страдания людейДо рассвета лучших дней.Все, что радовало их,Что терзало душу в нихГрусть и смех, печаль и страхВсе навек легло в гробах.

   Ну, и последний вид эпитафий, выделенных мною, назван «голос оттуда». Главу об эпитафиях я начинал именно с такой («Не гордись, прохожий...»). Этот самый странный, таинственный род надгробных надписей являет собой как бы обращение к прохожему или посетителю от самого умершего. И, как я говорил уже, рисует образ загробного мира таким, как мы его представляем себе.

   Приди, любезная моя супруга, на мою могилу с любезными детьми, помяните меня добрыми делами и воздохните со слезами. Жизнь моя временная прекратилася, и я в гроб на век вселился;Богатство, пышность, красота, как прах и дым - все суета.Помале вечно погибает и сну подобно исчезает,Одна святая добродетель на суд предстанет, как свидетельИ так любезная моя Супруга и дети, Творец позвал меня к Себе и вы Ему молитесь за меня.

   Ты здесь, мой друг и час смерти для мены не страшен.

   Под крестом зарыт в землю, спишь ты, не проснешься и не голос мамы милой ты не отзовешься; прихожу к тебе я плакать над тобою и напрасно ожидаю порою, мальчик милый; откликнися ты хоть в этот час мне, встань из гроба, улыбнися хоть раз мне. Мама, мама, не грусти ты, что к тебе не иду я; там на небо посмотри, там теперь живу я; нас, детей, здесь много, ангелы здесь с нами, и мы вместе молим Бога, чтобы был Он с вами, чтобы папу и тебя в жизни не оставил, и от горя чтобы Он, милая, избавил.

   На прах мой наступивши, о душе моей помолишися.

Не лейте слез о мне, о милые, напрасных.Разлуки нет для тех, бессмертен кто душей.Я к Богу вознеслась, избегнув бурь опасных.Земля нам чуждый брег, лишь небо край родной.

   Читателю скажу: вот дцка, могила, гроб, в коих я лежу. За славою мирской и тщетною гонялся, странам, краям чужим, морям, волнам вдавался... Все человеки, как я, и все из мудрецов в перст обратится так, как я здесь. Свою жизнь в иноках скончал в обители во здешней и именем я слыл Парфений многогрешный Соловцов; родился 29 августа 1729 г.

   На современном кладбище также немало эпитафий, но как они пошлы... Дело в том, что похоронная индустрия давно уже предлагает стандартный набор текстов, достаточно качественных с точки зрения литературной поденщины, зато грамотных. Но в них абсолютно отсутствует искренность. Нечто подобное происходит и на Западе. Филипп Арьес в книге «Человек перед лицом смерти», рассказывающей об истории европейских кладбищ, пишет:   «...Чем больше становится длинных поэм и нескончаемых похвальных слов, тем меньше личных подробностей. Жанр вульгаризируется по мере того, как растет число тех, кому хочется оставить свою надпись на могиле близкого человека. Торговцы надгробиями уже начали предлагать семьям усопших готовые тексты эпитафий. Что-нибудь вроде «Вечно безутешные» на эмалированной пластинке, иногда с фотографией покойного. Наши сегодняшние кладбища полны таких условных и банальных выражений чувств, причем чувства эти остаются подлинными и глубоко личными. Одно и то же - во Франции, Италии, Испании, Германии, повсюду...»   В России пошлость дополнилась сверхпошлостью - надписями на дорогом мраморе могил «братков». Как всегда выручает провинция. Там изредка в написанных порой от руки эпитафиях еще можно найти искренность, а иногда за надписями на кусочках фанеры скрываются целые океаны чувств. Важно только преодолеть неприязнь к косноязычию народного слога.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558385.jpg?

rand=180460258370313" \* MERGEFORMATINET

Деревня Жердь Пинежского района Архангельской области

Образ

   Упадок культуры эпитафии на русском кладбище с лихвой компенсирует распространенность изображений умерших на надгробиях. Фотография сделалась неотъемлемым атрибутом могилы. Это стало уже закоренелой частью погребальной культуры, как и частью культа мертвых вообще. Я всегда поражался огромным количеством фотографий родственников на стенах деревенских домов; ну, ни в чем русский человек не знает удержу... Все осовременивается, фотографии со стен перемещаются в альбомы (или в помойку), но не исчезают они с могильных памятников. И, как у каждого культурного феномена, у фотографий на кладбище есть эстетическая основа.   Во-первых, отбор фотографии родственником для перекопированния - процесс творческий (мы отбираем ту карточку, которая, по нашему мнению, наиболее выражает близкого человека; к примеру, свою маму мне хочется видеть вечно молодою). Потом эта фотография станет посредником в нашем общении с усопшим. Во-вторых, мы стараемся выразить свое отношение к человеку, опять же при помощи отбора фотографии, то есть в портрете мы ищем определенный акцент, либо ситуацию. В третьих, фотография сама по себе может быть произведением искусства.    То есть, как минимум, нельзя отрицать наличие культуры надгробной фотографии.    Мне, профессиональному фотожурналисту, мир кладбищенских фотоизображений по-особенному близок. Хотя, есть еще другие миры, не менее интересные - скульптура, кладбищенская живопись и даже флористика (культура украшения могил цветами тоже чрезвычайно занятна) - и каждый из миров дополняет общую картину русского кладбища.    На современном кладбище фотография меняется - все большую популярность приобретает гравировка по мрамору, довольно, между прочим, качественная и

долговечная. Такая украшает могилу Шукшина, например. Православная церковь, к слову, вообще запрещает помещать фотографию усопшего на надгробие - тем более на крест (о церковных запретах мы еще поговорим). Мы опять не отошли от общемировых поветрий, о чем пишет и Филипп Арьес:   «...благодаря искусству фотографии, помещать портрет умершего на могиле вошло в обычай в народной среде. Фото на эмали может сохраняться очень долго, и, вероятно, уже на могилах солдат первой мировой войны, павших на поле брани, впервые появляются такие портреты. Впоследствии обычай этот широко распространился, особенно в странах Средиземноморья, где, гуляя по кладбищу, словно листаешь страницы старого семейного альбома».   В определенной мере эстетика фотографии близка эстетике кладбища. Сама по себе фотография является средством умерщвления материи. Бездушный объектив фотоаппарата как бы вбирает в себя все, что способен разглядеть, так же как смерть поглощает все и вся, хоть и фотоснимок - всего лишь жалкий слепок с реальности.    Фотография всегда была особенно внимательна к поэтике разложения, умирания. Это даже не скрывалось в инфернальных глубинах, а лежало на поверхности. Лица стариков, древние развалины, погибшие деревья, заброшенные кладбища всегда были излюбленным объектом фотографов. Так фотографов всего мира притягивает Еврейское кладбище Праги, впрочем, и не только фотографов. Концептуальный подход к постоянному «утеканию» бытия из-под рук, обостренное чувство безвозвратной потери каждого мгновения есть философская основа фотографического творчества. Это я называю чувством хрупкости бытия. Человек с фотоаппаратом становится неким жрецом, призванным констатировать нещадный ход времени.    Эстетика кладбищенской культуры работает в двух направлениях. Первый объект внимания этой культуры - непрерывность бытия. Вернее, стремление утвердить непрерывность бытия. Второй - смерть. Точнее, тайна смерти. Если бы внимание к тайне смерти было не так сильно, культ мертвых не был бы так развит в человеческом обществе. Слово «страх» с натяжкой можно заменить словом «уважение». Но как бы мы ни назвали наше отношение к смерти, в любом случае наши игры с этой Великой тайной останутся деструктивной направляющей кладбищенской культуры. Любое кладбище мира содержит в себе деструктивную и конструктивную направляющие. Что бы мы не говорили про русское кладбище, на данный момент преобладает конструктивное. Мы стремимся украшать наши могилы надписями, фотографиями, цветами - в общем, всеми данными нам средствами боремся с тленом. В последнее время довольно кардинально меняется наше отношение к мертвецам - тому виной (или на пользу?) наше скоростное внедрение в мировую поп-культуру. Количество трупов на телеэкранах со смакованием подробностей, вал второсортной кинопродукции, где загробный мир представлен великим разнообразием самых омерзительных типов, - все это притупляет наш страх перед тайной посмертного существования, одновременно сублимируя этот страх. Вместе с тем, это довольно опасные игры, поскольку примитивные страхи запрятаны в самых потаенных уголках человеческого мозга, и воздействие идет на уровне подсознания. Хотя, гораздо хуже, когда подавляется человеческая потребность в познании. Как бы то ни было, современность научила нас не бояться кладбища.

   Но какая то несостыковка получается. Западная культура, породив новую псевдомифологию загробного мира, навела на своих кладбищах порядок. И это при том, что абсолютное большинство европейцев и американцев (по данным того же Ф. Арьеса) не верят в существование загробного мира в реальности. Мы же, стараясь более скрупулезно следовать культу мертвых, и, судя по всему, в большинстве своем веря в загробный мир, так и не смогли навести порядок на своих некрополях. Напрашивается вполне определенный вывод: а не является ли наши поминальные обычаи тоже своеобразным мифом?   Но вернемся к теме фотографии. Фотограф постоянно вступает в борьбу с бездушием

прибора, с помощью которого он фиксирует реальность, то есть с фотоаппаратом. Он старается привнести в тупое безмолвие фотоснимка вою боль. Эстетика фотографии и эстетика кладбищенской культуры сходятся в противоречии между жизнеутверждающим и смертельным началами. Прекрасный, между прочим, повод для рождения феномена.    Но сделаем разговор более предметным. Представленный мною видеоряд несет, по моему мнению, гораздо больше информации, чем текст, который Вы читаете. Вполне можно было обойтись толькоькартинками, но возникает ряд вопросов. А как это было раньше? А почему именно так? А что происходит в других странах и культурах? Приходиться плести сети слов... Но есть еще один момент. Если в тексте перед Вами предстает автор, то в фотографиях я лишь посредник между Вами и тем, что Вы видите. И, чем меньше Вы увидите в фотоснимках авторскую точку зрения, и одновременно перед вами откроется подлинная реальность, тем больше плюсов мне. В денной работе это мое кредо, и даже - сверхзадача. В других случаях я обязательно использую другое соотношение «автор - реальность».

    Витальное начало в нас по-прежнему сильно. Остается только одно: мы не стремимся до конца утверждать жизнь. То соотношение, которое существует в русской кладбищенской культуре, как ни удивительно, величина постоянная на протяжении многих веков. И критиковались мы все время за одно и то же. Но мы стойки к критике и всегда себе на уме. И уступаем мы зову смерти только в том пункте, что спокойно можем созерцать тлен и разрушение. Но еще абсолютно подсознательно мы уступаем и самой природе. Культуру кладбища можно ведь оценивать соотношением «природа - человек», которое кое-где давно решено в пользу человека. Американские или английские кладбища построены по принципу парка, у нас же все гораздо сложнее.    Взять хотя бы традиционные ограды вокруг могил. Европа лишилась их давно, но ведь - были же... Назначение ограды - защитить захоронение от домашнего скота; во Франции 18 века епископы непрерывно публиковали запреты на выпас скота на погостах, но безуспешно; кладбища были целиком во власти животных. Другая ситуация наблюдалась в Англии. Право выпаса овец предоставлялось приходскому священнику, и он его использовал «на все сто». Тем более, идиллическая картина тихого погоста с мирно пасущимися зверушками радовала глаз мирянина. Соответственно, и могилы в Англии издавна не знали оград. Недавно видел один американский фильм, где действие развивается, в частности, и на деревенском кладбище в негритянском поселении. Те же кресты, дикий бурьян, ограды, что и у нас...    В России ограды ставят даже на городских кладбищах, где отродясь не было коров или коз. Да еще и пики не забудут наставить поострее. А заметил, что на степень заостренности этих самых пик влияет характер населения данной местности. Есть регионы, где нет вообще заострений на оградах , а кое-где, наоборот, просто пройти по кладбищу опасно. Если начать географически эти регионы определять, становится совершенно понятным современное назначение оград. «Оскалены» пиками ограды в наиболее криминализованных областях (Урал, Средняя Волга, Нижний Дон и т. д.). Лишены опасных заострений ограды Русского Севера, Черноземья, Нижней Волги). Крупные города - почти все - также имеют очень «злые» кладбища. Правда, на современных некрополях власти по европейскому образцу запрещают устанавливать ограды, но это вряд ли привьется именно сейчас: воруют и сегодня.   У ограды есть еще более глубокий смысл: таковой русский человек ограничивает кусок Земли. Своей Земли. Как это не горько звучит, это единственная земля, которая находится у него в собственности. Зная непостоянство наших правителей, политических режимов, мы стремимся любыми способами закрепить наше эфемерное право собственности. Многие любят говорить о русской соборности, но вот на кладбище мы видим выражение сугубого индивидуализма русской души. Правда, встречаются довольно странные исключения. В Павинском районе Костромской области существует обычай никогда не закрывать дверцы кладбищенских оград. Обычай этот имеет строгость табу и местные

жители объясняют его тем, что, закрывая дверцу к могиле, ты теряешь связь с умершим, и, как следствие, рискуешь вскорости оказаться в могиле сам.   «Идеальный» образ русского кладбища давно создан литераторами. Наиболее точно, по моему мнению, выразил его Виктор Астафьев, причем сделал он это «от противного», впечатлясь посещением Новодевичьего кладбища:   «Очень, должно быть, неуютно спалось здесь, на престижно-аристократическом кладбище, среди новоявленных и прежних сановников и знаменитостей, русским мужикам Смелякову и Шукшину, чуждо среди нагромождения пышных надгробий и позлащенных грузно-каменных памятников. Им бы на травянистый холм, в шумные березы...»   Под такой образ, где много природы и мало творений рук человеческих, подходят даже заброшенные погосты с покосившимися крестами заросшими могилами. И это, заметьте, будет вполне эстетично. А вот ровные ряды каменных надгробий, уходящие к горизонту - зрелище довольно удручающее.    На Западе кладбища давно уже задумываются, как прекрасные парки, где можно гулять, любоваться аккуратно подстриженными газонами, кустами, беседовать о возвышенном. Мы в своих Городах Мертвых чаще всего совершенно уступаем главенство Природе. У нас в большинстве случаев кладбища превращаются в запущенные леса. Конечно, Россия - страна лесная, но кому у нас есть дело до ухаживания за кладбищенским парком? Лишние деревья обычно убираются только тогда, когда они рискуют повредить при падении захоронения. Лес для нас ко всему прочему означает еще тишину и полумрак. Он во многом помогает уединению. В большинстве своем кладбища русские представляют собой некие таинственные дубравы, среди которых могилы теряются, с самого начала являясь дополнением к пейзажу, вовсе не главным. Так же выглядят традиционные священные рощи угро-финнов, в которых язычники совершают жертвоприношения (и это не мои измышления: я сам был свидетелями таких обрядов в священных рощах марийцев, «керемесь», когда жрецы, «карты» убивают гусей и баранов). Есть какая-то прелесть в том, что заброшенное кладбище лет эдак через сорок почти исчезает. Остается только лес.

   В малолесистой местности погост легко найти по самой высокой группе деревьев, часто их сажают даже специально. И опять хозяева новых городских кладбищ, желая европеизировать свои предприятия, совершают ошибку, запрещая высаживать деревья. Они все равно вырастут, несмотря даже на предупреждения о суровых штрафах, которыми администрации кладбищ пугают посетителей.    Можно, конечно, сравнить дремучесть русского кладбища с таинственностью души нашей. Но это не так. Вспомним, что в течение многих столетий у нас хоронили «при Боге», в церковной ограде, а церкви любили располагать в живописном месте, видном издалека. Русская духовная архитектура старалась не противоречить природе, а по возможности дополнять ее. Так же и с кладбищем. В том виде, в котором мы его наблюдаем, оно органично. Правда, погост на утесе над тихой рукой гораздо живописнее кладбищенского зеленого квадрата в тисках большого города. Городской некрополь действительно порой чересчур уныл. Из исторических московских кладбищ самое, на мой взгляд, живописное - Даниловское. В отличие от других, часть его расположена на холмистом берегу речки Кровянки, отчего погост кажется на редкость милым, хоть он и зажат со всех сторон городом.   Оттого, наверное, что Россия не только лесная, но и равнинная страна, гористая местность имеет для нас сакральное значение. Я видел несколько таких кладбищ (в частности, в городе Городец на Волге, в Хвалынске), которые располагались на высоких холмах, к которым вела одна извилистая дорога. Когда ступаешь через ворота, поставленные на узком перешейке, появляется ощущение, будто очутился в ином мире. Все эти кладбища старинные. Хотя, Виктор Астафьев так вот описывает новое кладбище, образованное при слиянии рек Чусовой и Сылвы, когда сюда переселились люди из

деревень, затопленных при строительстве водохранилища:«...Его давно уже травою затянуло. А деревца ни одного там нет, даже кусточка не единого. И ограды нету. Поло кругом. Ветер с водохранилища идет. Травы шевелит и свистит ночами в крестах, в деревянных и железных пирамидках. Пасутся здесь ленивые коровы и тощие козы в репьях. Жуют они травку и венки пихтовые с могил жуют. Среди могил, на хилой траве, не ведая ни трепета, ни страха, валяется молодой пастух и сладко спит, обдуваемый ветерком с большой воды».

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4559321.jpg?rand=190489258656478" \* MERGEFORMATINET

Деревня Жердь Пинежского района Архангельской области

Мы

   Арабский путешественник Ибн-Фадлан Ахмед Ибн-Аббас в 921-22 годах совершил путешествие в страну Волжских булгар. Здесь он впервые увидел русских (если говорить вернее, «русов» - и давайте здесь не будем спорить о том, являлись они прототипами русских или викингами) и был до чрезвычайности поражен их обликом и нравами. Русы приехали торговать рабынями. Вида они были героического. Тела их мощны и совершенны, каждый имел при себе меч, нож и секиру. У каждого с собой есть стул, на котором он сидит, а перед ним группа девушек, которыми он торгует. Он может на глазах у всех совокупляться с одной из своих пленниц и купец, пришедший купить девушку, вынужден дожидаться, когда дело будет закончено. Русы поклоняются высокому столбу, «имеющему лицо, похожее на человеческое», а рядом его малые изображения и столбы поменьше. Они часто приносят к столбу еду и горячие напитки, простираются перед ним и докладывают, сколько с ними девушек, соболей и всего остального товара. Ибн-Фадлану повезло: при нем умер один из русов и путешественник оставил нам бесценное описание его похорон:   «...Они положили его в могилу и накрыли крышкой, в продолжение десяти дней, пока не кончили кроения и шитья одежды его. Это делается так: бедному человеку делают у них небольшое судно, кладут его туда и сжигают его; у богатого же они собирают его имущество и разделяют его на три части: треть дают семье, за треть кроют ему одежду, и за треть покупают горячий напиток, который они пьют в тот день, когда девушка его убивает себя и сжигается вместе со своим хозяином. Они же преданы вину, пьют его днем, и ночью, так что иногда умирает один из них с кружкой в руке. Когда же умирает у них глава, то семья его говорит девушкам и мальчикам: кто из вас умрет с ним? И кто-нибудь из них говорит: я! Когда он так сказал, то это уже обязательно для него, ему никак непозволительно обратиться вспять, и если б он даже желал, это не допускается; большею частию делают это девушки...   ...Подле меня стоял человек из русов, и я слышал, как он разговаривал с толмачом, бывшим при нем. Я его спросил, о чем он вел речь, и он ответил, что рус сказал ему: «Вы, Арабы, глупый народ, ибо вы берете милейшего и почтеннейшего для вас из людей и бросаете его в землю, где его съедают пресмыкающиеся и черви; мы же сжигаем его в огне, в одно мгновение, и он в тот же час входит в Рай». Затем засмеялся он чрезмерным смехом и сказал: «По любви господина его /Бога/ к нему, послал он ветер, так что /огонь/ охватит его в час». И подлинно, не прошло и часа, как судно, дрова, умерший мужчина и девушка совершенно превратились в пепел. Потом построили они на месте /стоянки/ судна,  когда его вытащили из реки, что-то подобное круглому холму, вставили в середину большое дерево халандж, написали на нем имя /умершего/ человека и имя русского царя и удалились».   Умерших невольников русы по сообщению Ибн-Фадлана оставляют в стороне от поселения на съедение собакам и хищным птицам...     Вскоре Русь была крещена, утвердились новые обычаи, соответствующие христианскому вероучению, но… как Вы думаете: быстро ли искоренились языческие обычаи? Наверное, православие тогда было боевитым, но не в такой, наверное, мере, чтобы вступить в открытую борьбу с язычеством (напомню: язычниками являлись так же античные греки и римляне) и многое ассимилировало. По сути, до сих пор у нас существует двоеверие. Загнать народ в реку можно быстро, для этого есть войска, но

легко ли кардинально изменить складывающиеся веками представления о загробном мире? Как поет Борис Гребенщиков, «а все равно Владимир гонит стадо к реке, а стаду все равно – его съели с говном».   Кремация - не древнейший способ упокоения умерших, и связан он с появлением определенных представлений о жизни на небесах. Считалось, что с дымом на небо улетает и душа человека. В век бронзы и железа наши предки хоронили в земле, чаще всего в скорченных позах, напоминающих положение ребенка в материнском чреве. Кое-кто связывает это с тем, что таким образом готовили усопшего к переходу в новую жизнь. «Возвращению» мертвого всячески препятствовали, так как его панически боялись. Труп связывали, а иногда и придавливали камнем (вот откуда пришел странный обычай класть камень на могильный холм). В свое время у египтян обряд связывания развился в сложнейшую культуру мумификации, когда многочисленные бинты образовывали своеобразную «куколку».

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/russkoe_kladbische/photoshare.ru-4558356.jpg?

rand=198069925328748" \* MERGEFORMATINET

   Село Три Озера Булгарского района республики Татарстан

В эпоху зарождения русского этноса в разных славянских племенах поддерживались разных погребальных традиций. В первом тысячелетии нашей эры одни из восточных славян кремировали умерших рассеивая прах в определенных местах, другие хоронили покойников в могилах, в скорченном или в вытянутом положении, третьи оставили после себя захоронения в длинных курганах. Известно еще водное погребение, когда мертвого спускали в лодке по реке; одновременно труп могли поджигать. Действо, происходящее в ночь на Ивана Купалу, когда на воду опускается гробик с чучелом Ярилы и зажженными свечами, есть рудимент древней погребальной традиции. Считается, что отправление трупа на лодке по воде было общим обычаем арийских народов, впрочем, это не доказано. Форма современного гроба произошла от лодки. Есть сообщения, что якобы зимой гроб с покойником цепляли к неприрученным коням или оленям и отправляли их в неизвестность (как пишет М. Забелин). Согласно «Повести временных лет» радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: устраивали по умершему тризну, а затем делали большую колоду и сжигали в ней мертвеца, прах собирали в небольшой сосуд, который ставили на столбах при дорогах. Лаврентьевская летопись сообщает следующее:

«И Радимичи, и Вятичи, и Северъ... Аще кто умиряше, творяху трызну над ним, и посемъ творяху кладу велику, и возложахутъ и на кладу мертвеца, сожьжаху, а посем собравше кости вложаху въ судину малу и поставаху на столпе на путех».

Говорят, именно поэтому мы испытываем непонятное чувство страха на перекрестках дорог. Отголоски древних обычаев можно найти в сказках. Избушка на курьих ножках с Бабой-Ягой напоминает традицию древних славян выставлять колоду с мертвецом у дороги на четырех палках, с перекладиной внизу, похожей на птичью лапу. «Баба-Яга - костяная нога из угла в угол, нос в потолок врос...» - не иначе как мертвец в гробу, «русский дух» - запах живого человека. Баба-Яга охраняет вход в загробный мир и заклинание: «Избушка, избушка...» позволяет войти в загробный мир. Да и вообще первоначально эта старушка почиталась как Богиня Ада.   Восточные славяне довольно строго делили умерших на «чистых» и «нечистых». «Чистые» - ушедшие естественной смертью, «нечистые» - все, кто нашел неестественную

смерть: самоубийцы, утопленники, умершие от пьянства и погибшие от чужой руки. Первых почитали, вторых боялись и делали персонажами народной демонологии. Кикимора, Водяной, Русалка, Болотница, Упырь, Вурдалак - все суть есть мертвецы, распростившиеся когда-то с жизнью неестественным образом.    Сжигая весной чучело Масленицы, мы и не задумываемся о том, что имитируем древний обряд кремации. То, что с умершими мужчинами добровольно сжигали себя жены… полагаю, скорее всего при создании этого стереотипа работал прежде всего принцип шокирующей информации. Оперировали ученые, культивирующие сей миф прежде всего свидетельствами путешественников - очевидцев и летописями, которые несмотря ни на что являются источниками. Но путешественники вполне могли присочинить в прямом смысле «жареный» сюжет (все-таки приятно сознавать свой народ более высокогуманным). Летописи писали монахи-христиане, и перед ними стояла сверхзадача показать, из какой нравственной тьмы поднят народ при помощи учения Христа. Возможно, рассматриваемый обычай имел место, но далеко не в качестве обязательной жертвы. Так, в 16 веке иностранцы единодушно осуждали зверства Русского царя (которые, несомненно, были), приходя в противоречие с процессом, бывшим тогда: именно в эту эпоху наблюдался большая миграция в Россию иностранцев.    У древних трупосожжение преследовало вполне определенные духовные цели. Души предков, возносясь на небо, во всем оказывали содействие поклоняющимся им. К духам правильно погребенных (сожженных, отправленных по реке вниз и т.п.) вполне законно можно было обратиться с просьбой о дожде, урожае, победе в битве или о скорой смерти. Важно только, чтобы бы соблюден обряд прощания с телом.

На кладбищах современных старообрядцев, хотя они даже более, чем те, кто придерживается официального православия, следуют христианской традиции, часто можно видеть надгробия специфической формы - «домовины». Представляют они собой деревянные столбы с небольшой крышей. Видимо, такими были надгробные знаки тысячелетие назад, когда под ними (или на них - ученые здесь к единому мнению не пришли) покоился прах предков. Кое-где эту форму надгробия модернизировали, и изредка на кладбищах можно встретить маленькие модели храмов, стоящие на столбах.    Греки в античности своих покойников сжигали, погребали они только своих умерших детей, а вот Римское Право узаконивало оба вида захоронения. Ко времени упадка Империи в античном Риме кремировались только беднейшие. Развитие христианства в Европе привело к тому, что в 768 году Папа официально запретил кремацию. У саксов, перешедших к тому времени в христианство – тех, кто по старинке сжигал трупы, а не хоронил – убивали. Наши летописцы, кстати, сей щекотливый вопрос перехода к новой обрядности на Руси стыдливо оставили в стороне. Подозреваю, новый порядок прививался не всегда гуманными средствами.   Возможно, хорошо, что погребальная культура во все времена существует под патрогатом религии (речь-то идет – о душе!). Религия всегда зиждется на вечном вопросе о существовании посмертного воздаяния. Юрий Смирнов в книге «Лабиринт» отмечает такую закономерность:   «Во всех традициях, в которых проявляется концепция воздаяния (независимо от форм ее выражения), наблюдается тенденция к упрощению форм посмертного обращения... чем больше картина Потустороннего Мира абстрагирована от реальной (посюсторонней) действительности, тем проще обращение с умершими».

Вопрос стоит не о бессмертии души, кстати, а о том, что за последним порогом существует нечто, что можно назвать существованием. Александр Мень, к примеру, считал, что буддизм очень близок атеизму, так как, согласно мировоззрению буддистов, душа после смерти сливается с мировым Атманом и теряет черты личности. Но то, что представляют себе буддисты за «порогом» - и есть существование, тем более что там действует всеобщий закон кармы. Культуру, которая сейчас развивается в Европе, будь то

восточная или западная ее части, в значительной степени формировали в первом тысячелетии Н.Э. племена варваров, приняв учение христианства. Две ветви христианства, по-разному представляют себе загробное существование, что отражается и на облике кладбищ. В 12 - 13 веках католический мир сформировал образ Чистилища, так хорошо описанного Данте. Православие осталось непреклонным и тем самым (естественно, не только из-за разногласий с католицизмом) приблизилось к культуре Востока. Как результат - большее внимание к праху предков (по сравнению с групповыми захоронениями на Западе). Хотя в Европе в коллективных ямах хоронили только в городах, во времена позднего Средневековья погосты на востоке и западе Европы были приблизительно одинаковы: простые деревянные кресты под «домиками». Дорогое каменное надгробие, или право быть похороненным в церкви - привилегия богатых. Рождение протестантизма (отрицающего Чистилище) толкнуло Запад повысить внимание к культу мертвых и кладбища таки приобрели благопристойны вид. Православие старалось остаться неизменным, что, несомненно, прекрасно, но культ мертвых (да и культура вообще) от этого не стал культурнее (простите за тавтологию). Я уже упоминал, что самые чистые и ухоженные кладбища я видел в старообрядческих деревнях. В силу того, что староверы всячески стремятся нести традиции предков, я смею сделать вывод: кладбища, как минимум, 16 века в России были вполне культурны.    Народные дни поминовения усопших в большой мере основаны на языческих традициях. Предки наши понимали зиму как время мрака для всего сущего, в частности, и для мира мертвых. Уже в первую зимнюю Коляду, в праздник новорожденного Солнца - души усопших просыпались, и время Святок становилось периодом их странствования. Именно поэтому время с Рождества до Крещения мы любим занимать таинственными гаданиями и мистическими играми. Праздник Масленицы являет собой одновременно и поминальную неделю; неслучайно главным угощением в весенний праздник становятся блины - неотъемлемая часть поминальной трапезы. Весной почти каждая суббота становится днем поминовения, и в день Радуницы (второй вторник после Пасхи) даже православная церковь не запрещает разделить на кладбище трапезу с усопшими, так как этот день считается праздником Солнца для мертвых.   Мы до сих пор не замечаем своего двоеверия. Это не так уж и плохо. Гибкость Византийского христианства здесь столкнулась с основательным консерватизмом народа, принявшего его. Но нужно еще учитывать, что Православие так же росло на почве традиций античного язычества, и многое из него в себя вобрало. В результате у русских оформилась довольно оригинальная кладбищенская культура, впитавшая в себя влияния всех значимых культур - античности, родного анимизма, восточного аскетизма и Бог его знает, чего еще. В 1871 году Эдвард Тайлор в своей книге «Первобытная культура» писал:   «Испанцы приносят хлеб и вино на могилу своих близких в годовщину их смерти. В православии тоже сохранился этот древний языческий обычай. В России справляют заупокойные празднества (поминки) со столом для нищих, заставленных рыбными пирогами, мисками щей и кувшинами кваса, и с более изысканным обедом для друзей и священников, с курением ладана и пением «вечной памяти». И даже повторения празднеств на девятый, двадцатый и сороковой день не забыты. До сих пор в церкви на блюдах подается кутья. Раньше она делалась из вареной пшеницы и раскладывалась поверх тела. Впоследствии она приготовлялась из вареного риса и изюма, подслащенных медом. Православные христиане дают этому пережитку первобытных жертвоприношений мертвым следующее символическое объяснение: мед - небесная сладость, увядшие изюминки должны наполнится и превратиться в прекрасные грозди, зерно символизирует воскресение...   ...Говорят, что ставить за ужином в Иванову ночь пустые стулья у стола для отшедших душ родственников держался в Европе до 17 в. У славянских племен приношения к могилам умерших совершаются с незапамятных времен весной. Болгары празднуют обыкновенно свои поминки на кладбище в вербное воскресенье и, наевшись и напившись

досыта, оставляют остатки на могилах своих близких, которые, по поверьям, съедают их ночью. В России до сих пор еще можно видеть подобные сцены в течение двух определенных дней в году, называемых «родительскими». Там на кладбищах в эти дни «воют» по умершим, стелют на могилу платок вместо скатерти и кладут пряники, яйца, ватрушки и даже водку. Когда обычный плач окончен, поминальщики угощаются принесенными припасами, вспоминая покойника, по русскому обычаю, его любимым кушаньем. А если покойник был пристрастен к выпивке, то поминальщики опрокидывают стаканчик, приговаривая: «Царство ему небесное, любил покойничек выпить!»   Жертвоприношения на могилах совершались во все времена. Праздник «всех душ», существовавший в античном Риме, в 10 веке был принят католической церковью; теперь он называется праздником Всех Святых. Вся чертовщина, которая якобы происходит в ночь перед этим праздником (в том числе и шабаш ведьм) непосредственно связана с культом мертвых. Римляне в эти дни приносили не гробницы вино, мед, яйца, плоды и цветы. Точно так же древние евреи на могилах родителей «преломляли хлебы и вкушали чашу утешения». Византийские историки описывают в 6 веке одну победу греков над славянским войском: нападение на славян произошло в момент, когда те пировали в честь мертвых (справляли тризну). В «Стоглаве» о поминальных обычаях славян написано:

«В Троицкую субботу по селам и погостам сходятся и плачатся по гробам, и егда начнут играти скоморохи, гудцы, они же от плача переставше, начнут скакати и плясати и в долони бити и песни сотонинские пети».

Поминальные игры и состязания являлись составной частью русской тризны даже на памяти историков 19 века. В древних текстах иногда встречается выражение «дратися по мертвецы», из чего ученые заключают, что даже кулачные бои связаны были с днями поминовения. Послепохоронные состязания известны у многих народов. У греков, например, Олимпийские игры по легенде учреждены Гераклом после совершенного им убийства и погребения Авгия, Немейские игры - Амфиарием после смерти Офельта.      Поминальные обычаи присутствовали в культурах древних шумеров и египтян. Шумеры считали, что обитающий в царстве мертвых, находящемся глубоко под землей, влачит унылое существование. Поэтому нужно было совершать большое количество обрядов, чтобы облегчить загробную участь покойников. Не забывали почтить мертвых египтяне (что не мешало им разграблять гробницы). Они не только оставляли всяческие яства у могил, но по праздникам приносили мумии в дом в качестве почетных гостей. Соблюдение строгой поминальной обрядности и поддержание гробницы в надлежащем состоянии были непременным условием процветания умершего в Вечном доме.   В старом Китае седьмой лунный месяц считался месяцем Голодных духов умерших (к ним относились самоубийцы и умершие насильственной смертью; их очень боялись). Во второй половине этого месяца жители Поднебесной посещали могилы, оставляя там еду, деньги и всевозможные поделки из бумаги, имитирующие одежду и предметы, необходимые духу усопшего в другой жизни.   Перуанцы отрывали время от времени гробницы, чтобы поменять на мумиях одежду и дать им новую пищу. В Новой Гвинее раз в несколько лет откапывают черепа предков, расписывают их мелом и украшают их перьями и цветами; опять же «угощают» едой и питьем. Негры в Конго делают в могиле отверстие ко рту покойника, через которое ежемесячно «кормят» его. В современной Японии тоже ставят рис и воду в специальную «Ямку» в могиле. А на острове Фиджи с покойниками даже разговаривают через вставленный в могилу бамбук. В античной Греции существовали специальные «дипилонские» вазы без дна, устанавливавшиеся на могилах на одной вертикали с урной, туда пировавшие рядом живые закладывали поминальную пищу - смесь масла, меда и воды.   Христианство, как я уже говорил, кое-что переняв из обычаев, бытовавших до него, все равно вело с ними борьбу. Западные христиане первоначально были настроены жестко к традициям: плачу наемных плакальщиц и жертвоприношению на могилах. Поминальную

трапезу совершала в 4 веке еще св. Моника, мать Августина. Но вскоре тризна была заменена практикой евхаристии на алтарях, воздвигнутых на христианских кладбищах. А вот византийское христианство этот обычай сохранило. Православные Отцы не забывали, что первые христиане устраивали поминальные трапезы на могилах мучеников, возлагая жертвенные дары на гробницы. Предо мной лежит книжечка, изданная недавно одним из православных издательств, называется она «У Бога все живы». В частности, в ней отмечены возможные ошибки в соблюдении культа мертвых, по мнению Русской Православной Церкви влияющие на загробную участь умерших. Вот список того, чего нельзя делать на кладбищах: нельзя поминать умерших на могиле в день Пасхи, для этого есть специальный день Радуницы; нельзя делать скоромный поминальный стол во время постов и по средам и пятницам; нельзя поминать усопшего водкой, это ему причиняет большие муки; нельзя жечь свечи на могиле усопшего перед памятником; вообще, устанавливать на могиле памятники - обычай не православный, на покойного тяжелое надгробие «сильно давит»; венки для покойного - что хомуты; нельзя помещать фотографию усопшего на надгробие, и тем более на крест. Многим ли из этих запретов мы следуем? По-моему, ни одному...   Русский консерватизм и попустительство всех властей к двоеверию привели к тому, что древние обычаи сохраняются у нас до сей поры. Разве только, профессиональных плакальщиц не стало, но еще в 1715 году Петр 1 по случаю кончины царицы Марии Матвеевны, супруги царя Федора Алексеевича, запрещал при погребении «выть, приговаривать и рваться над умершим».   Я намеренно в этой главе не описывал поминальные обычаи, которые мы можем наблюдать на современном русском кладбище. Мой скромный замысел был довольно прост: исходя из некоторых исторических сведений, как из жизни нашего народа, так и из мировой истории, показать, насколько в мире все взаимосвязано и ничего не возникает из пустоты. Надеюсь, я смог Вас убедить вполне в том, что мир даже современного русского кладбища может предстать для пытливого взора как окном в историю человечества, так и ключом к загадке русской души.

Там, где любят гостей

Названия некоторых деревень, окружающих Любегощи, оптимизма не внушают. Например, Косодавль. Легенда гласит, что когда татары заняли долину Рени, они придумали такую казнь: клали два бревна, поперек несколько русских людей, сверху еще одно бревно - и... в общем не буду подробности смаковать. В мире и без того хватает жестокостей. Представьте: почти 800 лет прошло, а люди помнят изуверства завоевателей. Даже увековечили страшное событие в имени деревни.

А рядом с Косодавлем еще Кишкино есть. Даже представить не решаюсь, отчего так названо. Дальше, за деревней Козлы, - поселение Страшино. А вот деревня Батеевка вообще с связана с татарским Батыем: якобы у него в этом месте хамская… извиняюсь, ханская ставка была.

Про Любегощи Маргарита знает вот, что. Это было торговое село, здесь несколько ярмарок проходило, и в Любегощах останавливались до нескольких сотен торгующих одновременно.

Уже дома у Маргариты понимаешь, что такое - местное гостеприимство. Более чем скромна зарплата у деревенского библиотекаря, однако на стол поочередно были водружены щи, всевозможные соленья, рагу в горшочках (прямо из печи, с пылу-жару), деревенский творог, молоко, мед (Маргарита сама пчелами занимается). И четыре вида домашнего вина: крыжовниковое, калиновое, малиновое и черноплодно-рябиновое. Ей-Богу - царская трапеза!

Маргарита, Маргарита… а где же Мастер? Судьба Маргариты Алексеевны Кузнецовой непонятна и таинственна. Девушка из глубинки заканчивает в Москве Литературный институт имени Горького, имеет хорошую работу, вхожа в круг знаменитых писателей... и вдруг все бросает и возвращается на малую Родину, становится простым деревенским библиотекарем. Впрочем, бывают ли простые библиотекари? Два километра из деревеньки Федорково (где ее Родина, отчий дом) до Горы (где библиотека) и обратно - это как молитва. Каждодневная.

Сейчас Маргарита в смятении. Дело в том, что ее библиотеку грозят закрыть. Якобы должно быть не меньше 300 читателей, а у нее всего 228. Причем директивы свыше упорно настаивают, чтобы читателей называли “пользователями”. Неужели библиотека - как дурная женщина, у которой “пользователи”?... Ну, что Маргарите сделать, если на весь библиотечный участок - а это несколько деревень - 228 жителей. То есть все живые - читатели. Неужто они не имеют права на чтение?

Когда пришла весть о смерти Виктора Петровича Астафьева, в библиотеку пришли все. Потому что поняли: на страну свалилось горе. Здесь вообще классику читают - даже скотники и трактористы.

И какое может быть увеличение народонаселения, если в Горе даже школу начальную закрыли?! Недаром последний хороший председатель колхоза говорил: “Держитесь за школу руками и ногами! Упустите - не поймаете...” Но это ж он своим говорил, а не туда, наверх. И там, наверху, порешили закрыть. Вот есть у Маргариты подруга в Горе, Ирина Ершова. Хорошая у нее семья, трое детишек, но... встает Ирина в 6 утра, идет на большак, к автобусу, и едет со своей младшей дочкой Лидочкой в Любегощи. Там где-то проводит время, пока дочка учится, и назад уезжает автобусом в 4 часа дня (автобус-то ходит лишь дважды в день). А ведь еще и со скотиной надо водиться, и за домом следить... ну, разве ж это жизнь?

Маргарита Кузнецова

Маргаритой дружат столичные литературные “тузы”, и сие выражается в том, что присылают ей хорошие книги. От власти-то лишь директивы, на книги у власти средств не хватает! И получается, библиотека в Горе - истинный центр просвещения. Потому-то сюда и тянутся. “Тузы” из столицы не понимают Маргариту. Но регулярно наведываются к ней в гости. Гуляют по просторам вокруг Любегощ, прогоняют сквозь свои легкие здешний кристальный воздух, а перед тем как вернуться к привычной суете, пытаются в очередной раз допытаться у Маргариты: ну, чего она здесь нашла?

Страсть к литературе, к таинству слова родилась не из пустоты. Училась Маргарита в бывшем барском доме (пока там была школа). Здесь, под Любегощами, вообще сплошь

бывшие барские да монастырские земли. Вот Федорково было “монастырским” и считалось, что здесь самые бедные земли.

Рита, наслушавшись рассказов стариков про дворян, мечтала стать... гувернанткой в барской усадьбе. Ведь рассказывали почему-то только хорошее о дворянах. Отец - и тот помнил, как его мальчонкой на елку вместе с другими деревенскими ребятишками приводили в барский дом. Маргарита и сама воочию видела, как в деревеньку Ларихово тайком приезжали (еще при советской власти) потомки дворян Калитвенских. Так вот старухи местные на колени упали и завопили: “Ой, кормильцы вы наши!..”

Старшие классы Маргарита заканчивала в райцентре Весьегонске. Хоть это к каких-то сорока километрах от Федоркова, все равно тосковала по дому. После школы поехала поступать в Тверь, в культпросветучилище. И там к Маргарите прислушались...

Дело в том, что Маргарита рассказывала бабушкины сказки и “бывальщины”. С детства они их слышала. Делала что-то по дому, а бабушка лежит на печке - и бурчит. Про жизнь деревни, про обычаи. Сказки сплошь древние какие-то, в книгах таких нет. И услышал Ритин пересказ бабушкиных россказней один столичный писатель. Послушал, послушал, потом посадил Маргариту за стол, дал бумагу, ручку: “Пиши!..” В общем закончилось тем, что попала Маргарита Кузнецова в литературный институт, в класс маститого Бориса Васильевича Бедного.

В институте случился международный скандал. У Маргариты завязался роман с иностранцем. Финн по имени Тимо ради нее даже развелся с финской женой. Отношения были бурными, но... еще была у руля компартия, порочащие социалистическое отечество связи никому не были нужны, и русско-финскую любовь жестоко пресекли. Финн уехал в свою капиталистическую Финляндию (говорят, там он нашел себе жену очень похожую на Маргариту, да и зовут ее Риттой), а Маргарите по окончании института предложили распределиться либо в Магадан, либо в Вологду.

Естественно, она выбрала Вологду, о чем не жалела никогда. Поехала с чемоданом фанерным, к которому подушка привязана Она работала литературным редактором, общалась с такими величинами русской культуры как Астафьев и Белов. Девять лет в интеллигентной и немного обиженной судьбой Вологде (потому что издавна Вологда была городом ссыльных) обогатили. Но Маргарита вышла замуж за сельского врача и все-таки сбежала в родную деревню. Все с тем же чемоданом фанерным и с любимым Юшпрахом.

Это звали любимого так: Дмитрий Юшпрах. Удивительный человек, талантливый. Приехал - и сразу баню себе срубил. Один, хотя сам чисто городской. Заведовал он больницей в Любегощах (тогда она еще была). По национальной еврейской особенности был очень деятельный и пробивной. Но хорошему доктору с амбициями рано или поздно становится тесно в деревне. Ему город подавай и желательно большой. И работу изволь предоставить в элитной клинике. Вполне разумное желание, тщеславие - двигатель прогресса. На том они и разошлись, ведь Маргарита больше никуда не хотела «сваливать» дальше 10 километров от Любегощ. Надоело ей все уезжать и уезжать.

Маргарита уверена, что жизнь с Юшпрахом - лучшее, что у нее было. Уже хотя бы потому что она была за сильным мужиком. Повздорил как-то Юшпрах с председателем РАЙПО (в Любегощах дело было), за правду повздорил, так взял его за шиворот - и на крюк к стене подвесил. Как Буратино. А теперь, без мужа, даже в родной деревне приходится за своей коровой с совком ходить. Потому что старухи говорят: “Твоя корова гадит не так...” Вот если бы мужик был, корова “так как надо” бы клала...

Никто не верил, что “писательница” (а Маргариту все считали именно писательницей) хотя бы одну зиму в библиотеке проработает. А Маргарита работает уже двадцать пять лет и зим. Только “записывать” сказки и россказни Маргарита перестала. Гектар пашни, гектар покосов, библиотека много времени занимает. Но может быть, она выучилась оставлять письмена... в человеческих сердцах?

- ...И мне так повезло, что у меня столько детей в библиотеке! Что они такие... чистые. Они не говорят: “Дай мне то, дай мне это...” Даже те не говорят, кто в городах живут и приезжают сюда только на лето. И я знаю, что все равно они сюда приедут...

...Маргарита Алексеевна рассказала об одном местном барине, которого звали Петр Дементьев. Он был предводителем уездного дворянства, имел много идей и планов, но не давали, не давали в России ему развернуться. Таланты у нас всегда зажимали. Барин разорился, говорят, не получилось ему реализовать проект по акклиматизации у нас голландской породы коров. Коровы по неустановленной причине поиздохли. И с шестью рублями подался Дементьев в Новый Свет, в Соединенные Американские штаты. Он построил в глубинке, среди болот полуострова Флорида, лесопилку. После, когда прибыль пошла, насадил апельсиновый сад. Стал еще богаче, и основал город Санкт-Петербург. Теперь это большой город, даже университет в нем есть. Дементьев возвращался сюда однажды, только тогда его уже звали Питером Деменсом. Ритин отец помнил этого лощеного старика. Дементьев и для Любегощ много хорошего успел сделать. Школу построил, когда-то в ней даже туалет теплый был. Жаль только, в американском Санкт-Петербурге имеется музей, в котором о Деменсе рассказано, а в Любегощах - нет. Есть только немного материала, который Маргарита собрала в своей библиотеке. Больше о бывшем предводителе здешнего дворянства не узнать нигде. Эх, Россия... Кстати у нас сейчас голландские-то породы как раз наиболее перспективные.

Ивановичи из Блинных куч

Владимир Иванович Заплохов гордится там, что за пятьдесят лет своей супружеской жизни со своей дрожайшей Октябриной Ивановной они никогда не жили в казенном доме. Всегда, едва Заплоховы переезжали на новое место, Владимир Иванович зачинал строить свой дом. А помотались Заплоховы по стране ой, как немало!..

В деревне Блинные кучи их называют “Иваныч” и “Ивановна”. Еще относительно недавно они были местными “олигархами” – фермерами. Было в хозяйстве много телок, свиней. Теперь, после того как пенсионный возраст перешагнули, все домашнее животноводство сокращено до крольчатника. Кроликов много, несколько сотен. Для кроликов играет музыка. Иваныч заметил, что они лучше растут под музыку. Он предпочитает ставить классику, Ивановна – русский шансон. И то, и другое пушистые симпатяги слушают с придыханием.

Дом (он четвертый в их жизни) большой. Строил его Иваныч с прицелом на то, что дочери останутся в деревне. Но дочери уехали. Правда – недалеко; живут в районном центре. Старшая, Татьяна, - преподаватель хореографии. Арина и Александра свое дело завели: открыли частную парикмахерскую, на двоих. В свое время дочери в полной мере “хлебнули”: они ведь детьми были, когда родители фермерством занялись. Изначально в Блинных кучах к ним относились как к чужакам. Даже “оккупантами” называли. Было такое, что стадо быков отравили. А однажды в телятнике свет отрубили - как раз во время отела, и девчонки, со слезами на глазах, на одеялах переносили телят в безопасное место… Тогда еще в Блинных кучах колхоз был, так вот председатель дал землю для выпаса на противоположном берегу реки Ипуть. Река глубокая, полноводная - и девчонки на тот берег плавали вместе с коровами…

Скоро Заплоховы отпразднуют свою “золотую” свадьбу. У них шесть внуков, а потому летом в доме шумно и весело. В доме вообще всегда людно, здесь никогда не запираются двери. Заплоховы помогают всем – даже местным бездельникам и пьяницам. Закрыли они свое дело – пьяницы свинарник да телятник по кирпичикам стали растаскивать (а Заплоховы сами все это строили!). А все равно они не в обиде, даже подкармливают нерадивых селян. Это особенность сибирского характера, ведь Заплоховы – сибиряки. Иваныч любит повторять: “У нас запросто, не тушуйся. Хочешь кушать – так и скажи: жрать давайте чего-нибудь!” Октябрина Ивановна – “чолдонка”, потомок донских казаков, выселенных на Енисей еще Петром Великим. Она немногословна, немного застенчива. Иваныч не отрицает, что пальму первенства в доме именно Ивановна держит. Если он расслабился, “разлегся” (после Крайнего Севера, труда на 50-градусном морозе косточки-то болят…) она его чуть не с одра подымает: “Володя, не время раскисать. Нут-ка пошли в огород, капусту надо сажать!” Дед Владимира Ивановича был пресвитером секты молокан, старовер. Своего внука он прочил на свое место. Не получилось… Молокан и “чолдонка” – гремучая смесь. Но семья получилась на удивление крепкая!

История жизни Владимира Ивановича – ярчайшая иллюстрация того, что произошло с нашей страной за последние 70 лет. Заплоховы смело могут сказать: “Наш адрес – Советский Союз!” Да, в общем-то, они - граждане Мира, ибо (возможно и сами того не понимая) постигли главную истину жизни: неважно, где ты живешь, важно – как. То, что последние 20 лет место обитания семьи Заплоховых – деревня Блинные кучи, игра судьбы. Они могли бы жить и в Норвегии, и в Китае, и в Аргентине… Тут уж как карта бы легла. Главное, что супруги вместе, и они трудятся. А где – это уже вторично…

Родился Заплохов в Башкирии, в русском городке Стерлитамак, у самого Уральского хребта. В 1941-м на отца пришла похоронка: “геройски погиб в сражении под Москвой…”

Мать с малыми детьми, чтобы не голодать, подалась в Казахстан. И рос Володя Заплохов в селе Новоишимка. Крепчал в боях (в селе жили сосланные хохлы, немцы, чечены, и мальчики разных национальностей не дружили друг с другом, частенько выясняли отношения на кулаках), пас быков, лошадей. Когда ему исполнилось 12, мама решила переехать в большой город Челябинск, в надежде на то, что там будет сытнее.

Владимир Иванович Заплохов

Надежды не оправдались. Тогда, в 1950-м, в Челябинске царил голод. И столько в городе беспризорников было, ворья! В те послевоенные времена в моде были даже не хулиганы, а самая что ни на есть натуральная “гопота”, воры. Хочешь – не хочешь, а хотя бы подражать надо было… Но Володя не подражал, он втянулся по-настоящему. “Работал за ширму”; это “второй номер” у карманника, который “щипача” должен прикрывать. Воровали по трамваям, пригородным поездам. Возможно, и скатился бы Вовка Заплохов по наклонной, но помешала этому романтическая натура. А вот младший брат с этой дорожки не свернул. Отбыв в общей сложности 25 лет в местах “не столь отделенных” (в последний раз за сбыт наркотиков), он бесславно скончался от туберкулеза.

У “приблатненных” ребят тогда, в послевоенном Челябинске “фантазия” оформилась: надо ехать в Ташкент, на Юг; там “яблоки прямо на дорогах растут”. Пробирались они на пригородных поездах. Воровали, конечно… И на одной станции, уже в Казахстане, мальчиков “повязали”. Посмотрели добрые дядьки на Володьку Заплохова – долговязый, крепенький, глядит волчонком – и определили его в фабрично-заводское училище, чтобы он получил профессию штукатура-лепщика: эдакий фитиль с легкостью до потолка дотянется! Выдали мальчикам матрасы, постельное белье – и отправили к месту учебы. Ну, пацаны перво-наперво матрасы свои продали… и без того на полу привыкли спать. А деньги потратили на еду, да на кино. Владимир Иванович вспоминает, что в те времена у них даже и мыслей не было о куреве, выпивке, или каком-то там “сексе”. Два идеала было у отроков: пожрать от пуза, да в киношку сходить…

После ФЗУ направили Володю Заплохова на строительство нового города Вышневогорска. Там, на берегу озера Касли какое-то месторождение открыли, и для его строительства целый город затеяли. Там Володе не понравилось. Тоскливо стало, к мамке захотелось… И отправился он в Челябинск, к маме и братишке с сестренкой. Денег нет, в поезд не пускают… А дело зимой было; повис Вова на облучке – едет, и чувствует, руки-то на ледяном ветру у него чувствительность теряют… Но пожалела проводница. Открыла дверцу – да втянула бедолагу в теплый вагон.

При Сталине бегство с места работы считалось дезертирством. Володя после того как повидался с мамкой, решился пойти в управление “Трудовые резервы” (было такое). Пришел - и прямо с порога: “Мне главного начальника”. Люди, сидящие в приемной, разинули до ушей рты: “Че-го-о-о-о?..” Но тут мужчина какой-то из кабинета

вышел, увидел отчаянного пацана и затащил к себе: “Для чего пришли, молодой человек?” – “Хочу работу в городе, и чтобы мамке, брату и сестре квартиру дали” - “А сколько тебе лет-то?” – “Пятнадцать… будет”. Начальник невольно почесал свой затылок. Усмехнулся: “А большую тебе квартиру или маленькую?” – “Все одно, я отработаю…” - “Ну, хорошо работу тебе, пацан, подберем. А на квартиру придется тебе самому заработать!”

Попал Володя в организацию “Челябметаллургстрой”, в строительную бригаду. Мужики в бригаде приметили, какой шустрый парень, и прижимать его не стали. И даже на “халтуру” стали брать, только предупредили: “Не болтай, за левые заработки сажают…” В первый раз в жизни Володя заработал на свои (не казенные!) ботинки. Настоящие, хромовые! Он их не носил, поставил, и, придя с работы, до ночи любовался…

Но не понравилось Володе в строительной бригаде. Хотелось ему честного труда, законного. И устроился он на элеватор, грузчиком. В 16 лет он уже полноценно умел “наливать” (грузить мешки на плечо), “держать марку” (не отставать от общей очередности). А мешки тогда были 75-ти, и даже 100-килограмовые (с китайским рисом)! Работали по системе “выгрузка на выносливость”: из бригады в 10 человек деньги получали только пятеро или шестеро. Если из системы кто выпадал, не выдерживал, оставался ни с чем. А соперничать приходилось с очень серьезными мужиками! Например, на разгрузке подрабатывали цирковые борцы Загорулько. И пацану никто не давал поблажки. Как-то утром Вовка попытался встать с койки – а ноги-то его не слушаются. Изработались они на элеваторе… А закон у грузчиков простой: прогулял – уволен.

Пришлось Володе наняться на макаронную фабрику. Правда и там он тоже был грузчиком. Дальше была армия. Его сначала брать не хотели, потому что от тяжелых грузов весь перекошен был. Но Володя работников военкомата упросил. Служил в городе Шуе, а после демобилизации солдаты решили поехать “на освоение целины”. Попали в Красноярский край, в село Атаманово, на дикий берег Енисея. Но там жрать нечего было, и, продав все свои значки, солдатики пешком подались в райцентр. А это – 110 километров. Пришли в деревню Миндерла. Повалились у стога сена отдыхать, а тут

мужик с деревянной ногой причапывает: “Ну, куды, рябяты, бяжитя? У нас оставайтеся, коровник отремонтируете. Я – председателем буду…”

Остались. Там много девок шустрых – из Красноярска студенток на практику прислали. Ведут себя вольно, в “бутылочку” предлагают сыграть, а то и просто пристают. А приметил Володя на кухне девчушку одну. Негулящая, деловитая, тихая. Все крутится, крутится около кастрюль, все чего-то моет, подметает… А уж когда имя ее узнал – Октябрина (ее так назвали потому что в октябре родилась) – решил: “Эта - точно моя!” Октябрина приехала в Миндерлу из деревни Таловка, это 150 километров от Енисея вглубь, в тайгу. Там люди особые живут, как уже говорилось, “чолдоны”. Суровые, молчаливые, но гостеприимные.

Через три месяца Владимир и Октябрина поженились. Поехали в Челябинск, где у них родилась первая дочь, Таня. Жили у матери в комнате. Работали на ткацкой фабрике; он – кипозакладчиком, она – прядильщицей. Как-то приехала из Якутии сестра Октябрины и рассказала, что есть такой поселок Депутатский. Он за Полярным кругом, почти на берегу Ледовитого океана. Раньше-то в этом Депутатском только ссыльные жили, причем “элитные” из высших партийных сфер. Ну, а 60-е в Депутатском очень хорошие деньги можно было “заколотить”; добывали там какой-то редкий металл, из горной породы под названием касситерит. Такой редкий, что даже рабочим не говорили, что именно они выгрызали из земли. Там, на Крайнем Севере, в вечной мерзлоте Заплоховы прожили 16 лет.

Владимир Иванович считает “северные” годы самыми счастливыми в своей жизни. Он про Якутию может часами рассказывать. И жители Блинных куч часто в доме Заплоховых собираются – чтобы только послушать “воспоминания” Иваныча. Один только адрес чего стоит того места, где он на зимнике работал: “Якутия, Депутатский, Паусендино, на Дьяртырдах через Терехтях – в лес”. В депутатском они родили еще двух дочерей. Там же построили дом, которому завидовали даже начальники. Владимир Иванович там теплицу построил. Все смеялись – а он исхитрялся выращивать лук, укроп, редиску и даже морковку. Потом местные, якуты, ботву от морковки с удовольствием поедали, думая, что это деликатес. Владимир Иванович и на лесоповале трудился, и на зимнике бульдозеристом был, и на промывке касситерита. Но все же соскучился по теплу, по природе, не схваченной вечной мерзлотой… Сутками на зимовье он мечтал о цветущей яблоне, о смородине под отрытым небом.

Поехали жить на Украину, под Харьков. Дочери, впервые увидев голубей, перво-наперво кричали: “Папка, хватай ружье – куропашка!” Поселились в деревеньке Курешанки, насадили яблони, вишни, сливы, виноград. Завели нутрий, кроликов, гусей, свиней, индоуток. И как раз Горбачев пришел к власти, придумал “семейный подряд”. Посовещались Заплоховы – и решили взять на откорм полторы сотни телок. Но местные им сказали: “Кацапы, не морочьте себе голову. Уматывайте в свою лапотную Кацапщину – и там працуйте, что хотите!”

И Владимир Иванович поехал. В Москву, в Минсельхоз. Попал он там в какой-то кабинет. В то время “простой архангельский мужик” был в моде, и чиновник “мужика” принял благосклонно. Он рассказал, что в Смоленской области вполне могут принять семью, желающую самостоятельно трудится на земле. Владимир Иванович вспомнил, что на Смоленщине воевал его отец, а, значит, эта земля в чем-то ему сродни. Дал чиновник Заплохову бумагу, и с ней он поехал в Смоленск. Требований у него было всего три: асфальт, крыша и река. Деревенька Блинные кучи по этим параметрам подошла. Особенно потрафила река Ипуть, чистая и полноводная. И шибко ему понравилось здесь! Деревня вся в лесу, ароматы лета, тишина… Так появилось фермерское хозяйство, которое по решению дочерей назвали “Червонец”.

С “Червонцем” вышли приключения. Из-за приблатненного названия зачастили к Заплоховым бандюги из города. Нет, не за рекетом! Они покупали свинину, говядину. И “бабло” отваливали, не жалея. Ну, непростые сношения с коренным населением упустим.

Всякое бывало. Как-то уехал Владимир Иванович по делам, и один мужик из деревни крест посередине деревни поставил. И сказал: “Это по Иванычу крест. Сбежал он от семьи, не вернется…” Дочери сами выдрали эту штуку, отнесли и бросили возле дома злопыхателя: “Не дождетесь. Скорее, вы лопнете от зависти…”

На дочерях много обязанностей лежало, не ленивые они. А образование получили они такое, чтобы быть при хозяйстве. Татьяна по профессии – токарь. Арина – шапочник-модельер (она из кроличьих шкурок прекрасные шапки шьет). Александра – тракторист. Вместе трудились, пока родители не достигли преклонного возраста. Заплоховы комбайн и трактор подарили друзьям, сосредоточившись, как я уже говорил, на кроликах.

После того как в Блинных кучах колхоз развалился, народ в деревне без работы остался. А тут еще и несчастье случилось в прошлом году: школа сгорела. Детей стали возить на учебу в райцентр, учителя не знают, куда деться… Владимир Иванович не любит тех, кто ноет, просит чего-то. А в деревне таких большинство. Но есть и такие, кто, глядя на то, как пашут Заплоховы, сами развели крепкие хозяйства. Это бывший учитель Александр Сергеевич Копанков, бывшие трактористы братья Шеевы, бывший шофер

Алексей Смашнев. Александр Сергеевич до сих пор ходит к Заплоховым за советом. Хотя и сам развел столько скотины, что и Владимиру Ивановичу есть чему поучиться у бывшего ученика. А значит, зерно, зароненное семьей Заплоховых, дало добрые всходы.

 Дети Знамения

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108252.jpg?rand=183360020849588" \* MERGEFORMATINET

  Ирина и Рафаил Шахмаметьевы

Народ в округе удивляется: семья замечательная, серьезная, а своих коров назвали: Конфетка, Кнопка, Мурка, Ромашка, Ириска, Веснушка. Лошадь у них - Эмилия. Свиньи: Ниф-ниф, Наф-наф и Нуф-нуф; хряк - Барон Фердинанд... Впрочем смущает людей даже не полудетская фантазия Шахмаметьевых. Дело в том, что эти люди еще недавно бывшие горожанами, имеют скотины больше, нежели во всей деревне Воронино. И не только Воронино, но и в пяти соседних деревнях, вместе взятых! Да еще и храм эти странные питерцы взялись восстанавливать...

...Живя в далекой деревне, становишься ближе не только к Богу. Сатана тоже не спит и порой искушения “зашкаливают” все мыслимые пределы. Рафаил рассказал, как порой в окрестностях Воронина смерчи бродят да громы гремят. Но самое страшное искушение - отчаяние. Оно приходит редко, но сразить старается наповал. Пока Ирина с Рафаилом одерживают победу... 

Им иначе и нельзя. Его имя переводится как “исцеление Божье”. Ее имя - как “мир”. Надо следовать предназначению. Их четвертого сына, которому еще нет и годика, тоже зовут Рафаилом. Старшие дети: 2-летний Серафим, 4-летний Даниил и 11-летний Илья. А есть еще трое детей их духовной сестры Оксаны - Ксения, Нина и Арсений, которые помогают в ведении немаленького хозяйства, ведь кроме шести коров, свиней и лошади имеются на подворье Шахмаметьевых двадцать овец, бык Максим, птица и кролики. Быка назвали в честь человека, который его продал, а купили его потому что в радиусе тридцати километров быков давненько извели. Оторваться от петербургской жизни Оксаны до конца не может - отец ее детей зарабатывает на жизнь в городе - однако она присматривается... Тем более что их общий духовный отец, монах Оптиной пустыни о. Илий, на это не благословляет.

Конечно удивительно, как справляется с хозяйством семья, которая еще четыре года назад году была чисто городской. А вот для Шахмаметьевых все как-то естественно происходит. Ведь как жить в деревне и не вести хозяйство? Что люди-то о тебе подумают, ежели ты будешь вести себя как дачник, временщик?

Ирина и Рафаил познакомились в храме Благовещения, что в городе Шлиссельбург, под Ленинградом. Она тогда работала педагогом-психологом в Детском доме, он только что бросил бизнес - вполне успешный, металлом торговал - и стал церковным старостой. Раньше, еще до своего ухода в предпринимательство Рафаил по морям ходил; на торговом флоте работал, весь мир увидел. Род Шахмаметьевых вполне благополучен: у Рафаила два брата, один из которых - юрист, другой - фотохудожник. Живут братья в Петербурге, на жизнь жаловаться им грех. А вот Рафаил с Ириной - в далекой деревне, в которой кроме них всего-то две старухи свой век доживают...

Рафаил убежден, что они с Ириной нашли себя именно здесь. Не уверен, что это элемент самогипноза. С того момента как в храме города Шлиссельбург их взгляды случайно встретились (хотя, как известно, ничего случайного в мире не бывает), они уже не расставались никогда. Они почему-то сразу поняли, что созданы друг для друга и соединились в семью уже через три месяца после “случайной” встречи.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?

rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/deti_znameniya/photoshare.ru-6108259.jpg?rand=174567912308959" \* MERGEFORMATINET

  Многие питерские друзья до сих пор понять не могут, для чего бросать успешный

бизнес. В Воронине время от времени появляются дорогие иномарки - “Лексусы”, а то и “Хаммеры”. Старые друзья приезжают “чисто посмотреть”, для чего это Рафаил за полтысячи верст от Питера умотал. Большинство из них думают, что Шахмаметьевы в Воронине “загибаются”. Им любопытно, не ведают люди с “Ролексами” на запястьях, что на самом деле их притягивает... благодать. Один друг как-то на “Мерсе” прикатил - с полным багажником колбасы, красной и белой рыбы, икры, сладостей и т.п. Ну, Ирина открыла пару упаковок; тот господин, увидев через окно пасущихся на лугу коров, говорит: “Слушай, не надо... давай-ка яичницы на сале!” Ирина пожарила яичницу, пирогов с капустой и с яблоками из печки достала. Коммерсант все это отведал, молочком парным запил... подумал и твердо заявил: “Да-а-а-а... Вот это - жизнь!”

Брат, который фотохудожник (он еще преподает фотографию в серьезном ВУЗе) все чаще приезжает в Воронино на этюды. Он утверждает (а видел он, как и Рафаил, почти весь мир), что нет на свете места прекраснее. Его воронинские фотоэтюды на многочисленных фотоконкурсах побеждали.

Рафаил ушел из бизнеса потому что однажды осознал подлинную ценность денег. Нет, он не против денег, конечно; но сам принцип зарабатывания, в сущности основанный на обмане, все чаще и чаще вызывал в нем неприятие. Еще до встречи с Ириной, от своего духовного отца Илии Рафаил имел благословение “присматриваться к монашеской жизни”. Он купил себе домик в сельце Курынычи, в 16 километрах от Шамординского

монастыря (в Калужской области). Это село без крестьян, там только монахи и послушники живут, считай, это скит. И действительно Рафаил внутренне готовил себя к судьбе чернеца.

Для обоих брак стал вторым. У Рафаила есть дочь от первого брака, недавно он стал дедушкой. Но все это осталось в другой жизни, считай, Ирина с Рафаилом поменяли все: место обитания, образ жизни, миросозерцание. Судьбу вот только не поменяешь...

Они уже готовы были переехать в Курыничи, но сын Илья (он у Ирины от первого брака) уже должен был идти в школу. В это сельцо даже нет нормальной дороги - и как ребенок в школу будет добираться? Рафаил оставил дом одному из монахов, а сам стал искать другой вариант уезда из города. Идеи поселиться в деревне он не оставил. Причина лежит слишком глубоко, чтобы об этом все-таки рассказать, упрощенное объяснение таково: город Рафаилу мешает в выполнении его духовной задачи. Ирина, как истинная христианская жена, во всем решила следовать за супругом.

Сюда, в эту деревеньку они попали тоже вроде бы случайно. В одной из деревень поблизости живет родная тетя Ирины. Они приехали к ней погостить и заодно посмотрели несколько домов в ближайших деревнях. Ничего не понравилось и собрались было уезжать. Но на прощание тетя предложила посмотреть вот этот дом, в Воронине. Дом был самый дорогой из всех, что они видели. Приехали - и такую благодать ощутили! Фундамент основательный, хлева крепкие, сарай, просторы для пастбища... Рафаилу с Ириной даже уезжать из Воронино никуда не хотелось.

Пожили лето, потом вернулись в Питер, там Ирина родила Данилку. Окончательно переехали они сюда жить на Рождество следующего года. Шахмаметьевы знали, что в пяти километрах от Воронино, на берегу озера Каменного стоит полуразрушенный храм с необычной историей. Когда они стали эту историю постигать, удивлению их не было предела. Собственно, удивляться они не перестают и по сей день.

Несколько лет назад православный мир осенило чудо: во Введенском монастыре Киева, на стекле, закрывавшем одну из икон (с названием “Призри на смирение”), начал проявляться лик Богородицы с младенцем. Стали разбираться и выяснили: киевская икона - список с чудотворной иконы “Знамение”, обретенной чудесным образом на берегу озера Каменного. Она так и называлась: “Каменское Знамение”.

Каменное озеро знаменито, с ним связано множество легенд. Но чудо обретения иконы - не легенда, а правда. В 1426 году икону - согласно летописи “У Васильева двора” - нашли на берегу озера крестьяне. Их поразило, что из правого ока Богородицы шла кровь. Ждали несчастья, и оно случилось: в том же году на Псковскую землю напало литовское войско под водительством Витовта. Много народу полегло, немало деревень сожжено было, но что характерно: Витовт осадил ближайший к Каменному озеру город Опочку. Литовцы, а так же нанятые ими чехи, волохи и татары были уверены в победе. Но, когда они наполнили мост перед воротами крепости, горожане перерезали веревки, держащие мост - и враги посыпались на заостренные колья, загодя установленные на дне рва. Витовт отступил и двинулся к другому городу, Вороничу. Но в пути его войско настигла гроза такая страшная что литовцы с наемниками предпочли убраться восвояси.

На месте явления Каменского Знамения построили церковь. В 1873 году вместо деревянного храма поставили каменный. В 30-х годах прошлого века храм разорили и отдали во власть времени и стихий. Чудотворная икона Знамения пропала.

Ирина с Рафаилом испросили у своего духовного отца благословения на восстановление церкви. Они взялись за почти невозможное дело, ибо храм порушен изрядно. Из внутреннего убранства храма сохранилась лишь одна икона: “Тайная вечеря”. Она хранилась у одной бабушки, которая спасла образ от поругания во времена разорения. Она умерла недавно (ее звали Верой, бабушка жила в деревеньке Камено, напротив храма), но икону перед этим передала сыну с наказом: “Восстановят храм - отдашь!” Сын обещал передать.

Работают на восстановлении Рафаил, Ирина, Оксана и их старшие дети. Уже кое-что им удалось сделать - а именно они расчистили завалы внутри и вынесли мусор. Сейчас взялись за крышу. Маловато, но не надо забывать, что Шахмаметьевы крестьянское хозяйство ведут, которое ой, какое немаленькое! Местные, когда Шахмаметьевы на храме трудятся, частенько в храм заходит, говорят: “Бог в помощь!”. И непременно спрашивают: “Чё, финансирование началось?” Или: “О, деньги, что ли выделили?” Они убеждены, что наши герои за деньги работают! Никто и ни разу из местных не предложил свою помощь. Трудно понять психологию людей, которые десятилетиями наблюдают как их храм разрушается. Но Рафаил им сочувствует. Ведь они не испытывали душевных борений, не проходили через мытарства. Увлеченные борьбой за свое существование они видят дальше своего огорода.

У Рафаила много богатых друзей, которые порой и не знают, на что еще деньги потратить. Но, когда Рафаил говорит им о храме, друзья мнутся и жалуются, что “все деньги в обороте”. Ну, что ж, большие деньги развивают чувство жадности... Впрочем помощь была - хотя и не храму. Один питерский друг-предприниматель купил Шахмаметьевым “УАЗик”. Пусть и старенький - но на ходу.

В Каменском храме бывал монах, которому Рафаил отдал свой дом. О. Гавриил (так его зовут) утверждал, что в храме такое чувство им овладевает, что ни уйти оттуда! И сестра Ирины - она послушница в монастыре - тоже не уходила из храма. Это Рафаил считает самой значимой благодарностью за их с супругой и детьми труд. А возрождение... в сущности Шахмаметьевы не спешат, они убеждены, что все будет так, как и положено. Капля камень точит. Сейчас главное для Рафаила - неспешный труд:

- Мы не бездельники вроде. Приехали в деревню - надо жить по-деревенски. Деньги дают возможность легко покупать продукты. Но по-другому эти же продукты воспринимаются, если они выстраданы. Вот Ирина творог делает. Для того чтобы его сотворить, надо сено скосить, высушить его, перевезти, накормить коровку, подоить, молочко процедить и сквасить. Еще привезти из леса дрова, напилить, наколоть, печку истопить, потом простоквашу туда поставить, вынуть, отцедить...

- А можно пироги с творогом испечь - это еще интереснее! - вступает Ирина. - И так с каждым продуктом, все здесь зависит от всего. Да, Рафаил?

- Так рождается жизненная энергия. И дети это понимают, ведь они во всех наших трудах участвуют. У нас стол может и скуден, белый хлеб для нас - праздник. Наша жизнь - молоко, каша, картошка, мясо свое, яички. Было время, только кашу ели. Теперь побольше на столе имеем. По правде сказать, если бы не было у нас планов восстановить храм, объединить людей, близких по духу... может и отступили бы. Хотя нет. Все равно бы не отступили. Потому что наша цель - спасение души...

- Вы бы знали, что Рафаил пережил! Всего и не рассказать...- Нет, все пережил нормально. Я просто знал с детства, что Бог есть. Многих моих

друзей уже нет в живых - и все из-за денег. Зачем нужно ночами не спать, думать, кого обмануть, как хитрее провести сделку? Вот деревья, вот земля, вот небо... Бог дал скотину, растения. Вон, шерсть побежала, - Рафаил показывает в окно на пасущихся овец, - жаркое тоже. В огороде картошка поспевает. Один знакомый приехал к нам и давай про сделки, про трудности бизнеса. Я его спрашиваю: “Ты можешь купить три тонны картошки?” - “А зачем мне столько?” - “А у меня столько в погребе лежит. Значит я - богатый...” Мы просто живем в естественной среде своего обитания. И у нас - сила. У Господа все сбалансировано. Если у тебя чего-то много и на халяву - то значит ты в другом себя обедняешь. Цивилизация упрощает жизнь, в тебе развивается праздность, мать всех пороков. Ты платишь за иллюзию благополучия другим...

- Но разве для обретения равновесия обязательно бежать в деревню?- Нет, конечно. Мне хорошо среди природы, и только здесь я не ощущаю в себе

духовной пустоты. Ведь если рая нет в сердце, дьявол заполнит нишу. Мы хотим показать

людям, что не надо бояться жить в деревне. Может со временем здесь община образуется, ведь кому надо тот найдет...

...И все-таки им тяжело. Не от трудов, а от непонимания окружающих. Проблема не в том, что коренные жители не хотят трудиться - они тоже труженики. Дело в вере. Даже не в Бога, в конце концов мы все по-своему верим. Не достает людям веры в то, что даже стране, которая наплевала на свою деревню, можно в деревне построить маленький Эдем.

 

Девятый старец

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05976.jpg?rand=4194814591975" \* MERGEFORMATINET

 

Отец Павел Алексахин

Ну, разве не вдохновит сердце истинного папарацци новость о том, что в селе Красные Ключи появилась собственная… Пизанская башня?! Разок съездили корреспонденты в это старинное мордовское село, еще разок, написали в своих газетках о том, что местный священник о. Георгий не знает, что делать с кренящейся колокольней Михаило-Архангельского храма, так как грунтовые воды подмыли фундамент. Через короткое время вновь приехавшие корреспонденты с удивлением обнаружили, что проделали неблизкий путь зря: колокольня стоит ровненько, как о должно стоять столпу православия. Чудо? Почти…

Отец Георгий Аношкин рассказал мне, что община боролась за спасение святыни долго. В Красных ключах ветра преимущественно южные, мокрый снег налипает на одну сторону колокольни, нарушает равновесие, вот она и стала крениться. Лет пятнадцать

назад о. Павел вбил под строение опоры и поначалу падение остановилось. Небольшой крен поначалу представлялся милой достопримечательностью, но колокольня свое падение продолжила. Пробовали и так, и эдак, даже доходили до мысли разобрать колокольню (ведь она, как и храм, деревянная) и построить вновь. А в итоге получилось иначе. Кто-то донес слух, что живет где-то гениальный, но самодеятельный мастер-реставратор по фамилии Крутилин. Мастера нашли, и он, несмотря на то, что возраст его весьма почтенен, согласился посмотреть не колокольню (руками он ничего делать уже не мог). Его привезли, вывели под руки из машины, он поднял вверх голову — буквально на минуту — после чего указал, куда ставить домкраты, его снова посадили в машину и увезли. И теперь колокольня — как только что отстроенная, да и сам храм, хотя давненько разменял второй век от роду, выглядит игрушкой.

Я эту маленькую историю рассказал для того, чтобы Вам стало понятно, насколько нам порой не хватает нескольких мудрых слов или одного единственного совета. Главное, чтобы советчик был именно тот, кто нужен. Многие нынче набиваются в мудрецы.

О. Георгий еще относительно недавно был успешным программистом солидного предприятия, жил в Петербурге, более чем прилично зарабатывал. Но однажды к нему пришла простая мысль: “Ну, поработаю я пять лет — так, что семью буду только по ночам видеть — напишу гениальную программу. А через месяц она устареет. Снова работать буду годы, света белого не взвижу, снова напишу программу, гениальную в квадрате. А через неделю она станет рутиной. И это — жизнь?..” То есть с ним случился духовный кризис. И прослышал Георгий, “рыцарь российской силоконовой долины”, что где-то далеко, в заволжских степях, живет прозорливый и праведный старец, о. Павел Алексахин. Сначала завязалась переписка с людьми, знающими старца, потом с самим о. Павлом, потом Георгий съездил в село Красные Ключи — раз, второй. И однажды о. Павел попросту сказал: “Бросай ты все, становись священником!” Георгий сам удивился тому, с какой легкостью у него получилось бросить жизнь “белого воротничка”. Он выучился в семинарии и поселился в Красных Ключах. Было только одно “но”: жена его наотрез отказалась становиться матушкой и осталась жить в северной столице. О. Георгий сейчас отчетливо осознает, что наконец-то живет, как дышит, настолько все в его новой жизни просто и естественно. И он часто вспоминает первые слова, которые ему сказал о. Павел: “Мой хороший, в жизни главное — это смысл…”

  INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05979.jpg?rand=13332057339704" \* MERGEFORMATINET

  Хотя, о. Георгию до сих пор как-то странно, что о. Павел обращается к нему “отец”.

Так принято в среде священнослужителей.…Это было в 1953 году. Павла Васильевича Алексахина сократили с должности

начальника школы (так тогда именовались директора) села Аскарово. Мотивировали решение тем, что он — бывший военнопленный. Дело было так: 1941-м, транспортная рота, которой он командовал пыталась вырваться из окружения, Алексахин был ранен в голову; когда сознание вернулось к нему, он понял, что находится в плену. Была попытка побега, которая не удалась, и войну свою Алексахин продолжил в немецком городе Любеке, на деревоотделочной фабрике, вплоть до того, как тех, кому посчастливилось пережить полон, освободили англичане.

В 53-м Павлу Васильевичу было 34 года, у него имелись семья, дети, любимая работа (школьники обожали своего учителя), и тут вдруг — “сокращение”… Алексахин устроился-таки воспитателем в детский дом, и решил навестить малую Родину. Встретился ему на пути старик, Никита Иванович. Разговорились о жизни, кто жив, кто мертв, и тут старик заговорил о том, что пить, курить, ругаться матом — грех. Ну, грех и грех, разбрелись в разные стороны и вроде бы Павел забыл разговор. Потом он стал вспоминать о том, что старик этот всегда считался “ревниво верующим” и действительно за ним не замечалось даже мелких грехов. Старик знал Алексахина с младенчества, и припомнил в разговоре, что, когда сестры мальчика уходили с матерью в поле работать, сам Паша домашнюю работу переделает — и сидит на крыльце дома, да так значительно, что соседи говорили: “Вон “старичок” наш сидит!”.

Алексахин любил веселые компании – с выпивкой, с озорными частушками. У него дома обычно собиралась на вечерки сельская интеллигенция: председатель колхоза, врач, учителя, а Павел Васильевич был, что называется, “душой компании”. И как-то на праздник разлили по рюмкам горькую, Алексахин только пригубил — но что-то не пьется. Друзья ему: “Пал Василич, не уважаешь!..” А он и сам не знает толком, почему не хочет пить. Точнее, знает — уж очень проникновенный разговор со стариком запал в душу — но объяснить этого даже себе не мог. О Боге тогда мыслей и не было, просто не покидало его ощущение, что мир сей устроен не для того, чтобы прожигать жизнь.

Алексахин сошелся с другим старцем, Иваном Григорьевичем Зиминым, жившем в городе Чапаевске. Он и поведал Павлу о духовной традиции, которая идет от Серафима Саровского. И однажды в Оренбург приехал очень почитаемый старец о. Сергий Космиров (позже о. Павел написал о нем книгу). О. Сергий считался “седьмым старцем” плеяды беседничества, духовным наследником преподобного о. Серафима Саровского. Старцы (одна из них, инокиня Мария Шувина, была старицей) перед кончиной завещают свою духовную миссию наследнику. Подобно святым апостолам, старцы не удаляются от мира, но силой Божьей благодати, богатством смиренного духи и милосердием открывают глаза слепым и уши глухим.

…И Павел Васильевич спросил у старца: “А есть такая школа, где священников готовят?” - “Есть. Семинария называется”. Не сразу, но Павел Васильевич в семинарию поступил. Учился он там среди юношей, но в сущности мало обращал внимания на то, что они “на головах ходили”. Не мог только перенести того, что будущие священники выпивали и курили. Написал он об этом старцу Сергию письмо, а тот в ответ: “А ты на чужую полоску не заглядывай, пропалывай свою…”

Первым приходом о. Павла  стал храм Казанской Б. М. в селе Заплавном, куда он был назначен вторым священником. О. Павел служил старательно, выполнял все требы, не уставал ездить по окрестным селам, да его и сами люди приглашали, поверив наконец, что на свете Божьем может быть праведный священник. Но однажды о. Павла вызвал на разговор настоятель: “Отец Павел, вот, вы проповедуете против курения… как же мне тогда быть? Ведь я, к примеру, курю...” (у настоятеля от табака аж борода да усы были желты). В общем, полетел донос т.н. “уполномоченному” и Алексахина сняли с прихода и перевели в на приход в очень бедное село Владимировку, как тогда говорили, “второй приход от зада”. Теперь не секрет, что делами епархий управляли “уполномоченные” от соответствующих органов КГБ, чьей задачей было всех активных и пользующихся авторитетом священников задвигать как можно дальше, дабы влияние Церкви не возрастало. Поэтому ни во Владимировке, не в следующих селах Зубчаниновке и Кинель-Черкассах о. Павлу не привелось служить долго. На о. Павла непрестанно летели доносы, например: “…венчались в церкви 8 комсомольцев, даже коммунист Лисенко 45 лет, кузнец Борской МТС, проживший несколько лет не венчанным, венчался в церкви, а сын комбайнера Телегин, окончивший С. Ш. поступил в Саратовскую Духовную семинарию…”

  INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?

rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/devyatii_starets/GenaMikheew05984.jpg?rand=864295796450" \* MERGEFORMATINET

  О. Георгий и о. Павел

В 1962 году о. Павла перевели в Красные Ключи и с тех пор он прихода уже не менял. Единственное — он теперь официально находится на пенсии, но, несмотря на почтенный возраст (о. Павел родился в 1919 году) служб не пропускает. Он так же как и всегда активен, голова батюшки светла, жаль только, ноги стали подводить и передвигается он чаще с помощью сестер. Как он сам говорит: “Няньки теперь мне помогают…” Матушка Надежда, супруга о. Павла умерла четверть века назад. Она несла нелегкий крест вместе с батюшкой и достойно переносила все невзгоды.

Здесь, в Красных Ключах случилось самое интересное. После “седьмого” старца, о. Сергия, был “восьмой”, Степан Кондратьев. “Девятым” старцем стал... о. Павел. Случилось это в 1977 году. В Красных Ключах (село так именуется потому что вокруг него много источников, один из которых освящен и благоустроен) существует своеобразный монастырь в миру. “Кельи” - обыкновенные деревенские избы, таковых по селу насчитывается 15. В них обитают около 30 человек, все они — духовные дети о. Павла. Есть свое хозяйство, огороды, пасека, скотина, птица. Правило жизни простое: “не употреблять никакого вина, не есть мяса, вкушать пищу только в обед и ужин, а между ними не употреблять ни огурчика, ни яблочка, а только можно воду или чайку попить; молиться утром и вечером и даже ночью, хранить среду, пятницу и понедельник для Ангела Хранителя; до двух часов дня нужно прочитать 1000 раз Иисусову молитву, после двух часов — 200 раз “Богородице Дево, радуйся…”. “Как просто!” - Скажут некоторые. Но сколько за эту “простоту” пострадало людей!..

Если обозреть историю беседничества, открываются поразительные факты. Вторую старицу плеяды, мать Марию, за “ересь” отлучили вместе с 73-мя ее сподвижниками от Церкви, а в 1897 году ее сослали в Покровский монастырь, что под городом Суздалем. Правда в 1902 году специальная епархиальная комиссия не нашла в беседничестве ереси, а обнаружила только “сильное желание утолить душевный голод через чтение и пение священных песней”. Само беседничество, по мнению комиссии, возникло “на почве

недовольства православным укладом жизни приходских священников”. Грубо говоря, священники не всегда вели себя благочестиво, а народ, как говорится, не проведешь — уж если ты пастырь — изволь показывать пример жизни во Христе… На самом деле беседничество было своеобразной попыткой спасти Россию от грядущей катастрофы 1917 года: народ сбросил с себя ярмо «богоносца» только потому что праведников недостало…

Седьмой старец, о. Сергий Космиров, прошел ГУЛАГ, не единожды сидел по ложным обвинениям в тюрьмах. Восьмой старец, Степан Кондратьев, тоже был гоним и его, фронтовика и инвалида войны, сослали в Среднюю Азию.

О. Павел отыскал под Суздалем могилку матери Марии и перенес ее останки в город Похвистнево (ближайший от Красных Ключей). С мощами пятого старца, о. Петра Колпакова, вышла особенная история. В 1965 году его останки решили перезахоронить и увидели чудо: мощи старца были нетленны. Множество людей, приходящих на могилу, исцелялись, что было зафиксировано документально, и в 2000 году было принято решение перенести мощи в храм села Красные Ключи и поместить их в раке. Еще годом раньше святой праведный Петр Чагринский канонизирован Русской Православной Церковью как местночтимый святой. Список случаев душевного и телесного исцеления людей от святых мощей непрестанно множится.

Архив, в котором собираются свидетельства о чудесах, ведет одна из матушек общины Анна Павловна Маклакова, или, как ее с любовью зазывают, Аннушка. С 20-летнего возраста Аннушка живет келейной жизнью, она — монахиня в миру. Аннушка пишет жития старцев-подвижников и духовные стихи. Мирское же ее послушание проще: она доит общинных коров, а так же выполняет обязанности… шофера. Есть в общине еще одна Аннушка, Анна Никаноровна Китева; она — церковный староста и тоже водитель. И, кстати, матушка своими руками создала раку для мощей преп. Павла. Про сестер о. Павел говорит: “Мне с такими пяти мужиков не надо!” Так или примерно так живут все члены общины беседников: никто не запирается в келье, каждый открыт миру и старается всячески помочь людям. Здесь не принято хвалиться, но на самом деле община занимается благотворительностью во всех ее формах, старается по мере возможностей сеять доброе и вечное. Поскольку Аннушка занимается архивом, она знает точно, что у о. Павла не одна тысяча духовных чад, проживающих в 360 населенных пунктах России и зарубежья.

Трудно ли следовать правилам? Трудно, очень трудно. О. Павел признался:- Я в шутку нашим говорю: “Ну, никак не могу вас в половине второго разбудить…”

(ночи, для молитвы — Г. М.) Мне-то привычно было, потому что, когда еще учителем работал, у нас была корова, овцы. Скотина не давала нам поспать вдоволь, и уже тогда мы два раза в день вкушали — по необходимости. Заповедям следовать просто, если только помнишь: что возьмешь от тела — добавишь душе.

Смысл человеческой жизни, говорит о. Павел, прост:- Воздержание, смирение и терпение. Для души нужна тишина, тогда ты сможешь

работать над собой, ведь наивысшая победа — это победа над собой. Одним Святым причастием не спасешься. Мой хороший… наука из наук — спасти душу. Постичь вечность. Когда человек перетерпит — ничего не потеряет. А жизнь человека состоит из мелочей. Был я когда-то в гостях у батюшки Сергия. Умылся, полотенцем вытерся — и повесил. А батюшка подошел к умывальнику — и полотенце выровнял. Мелочь? Но из них и состоит жизнь наша…

За советом к старцу едут сотни, тысячи людей — из самых далеких краев. И не было случая, чтобы о. Павел кому-то отказывал. Даже теперь, когда здоровье подводит, он старается принять всех. И еще: во время службы, в ночных молитвах батюшка обязательно читает имена “о здравии” и “за упокой”, а списки зачастую состоят из тысяч (!) имен.

Это теперь к нему обращаются “батюшка”, всю жизнь его знали как “Павла Васильевича”. Он старался помочь и школе, и колхозу (который почему-то называется “Имени Пушкина”), и сельскому совету. Да и сейчас все, что происходит в приходе,

делается под наблюдением о. Павла. Он, кстати, и сейчас замечательно поет — на клиросе и в келье, во время “бесед” - хорошо поставленным басом. О Георгий много размышляет о сущности старчества и понял вот, что:

- Старцы — люди, избранные от Бога, они имеют дар говорить человеку то, что ему полезно. Довести до человека мысль, стать руководителем, воспитателем, - это дар. И старцы все разные; они рознятся в чертах характера, в интеллекте, в образовании. Но общее у них — они ведут людей к спасению. Я много раз замечаю следующее: приходит человек к батюшке и спрашивает: “Что мне делать?” Отвечает батюшка так просто, ясно, я понимаю, что сказал бы то же самое. То же — да не так… Важно здесь другое: одно дело — говорить, другое — делать. Есть батюшки такие, которые выйдут на амвон, слово скажут — и бабушки рыдать начинают. А дара старчества нет, на проповеди все и заканчивается. Хотя путь получения даров от Бога – только один…

  

 

Николина планида

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c3.jpg?rand=29886625273501" \* MERGEFORMATINET

  Николай Аннин

…Он встретил меня сурово и как-то… патриархально, что ли: “Чего рассупонился? Давай-ка, щей похлебай…” Сам он вкушал основательно, и чувствовалось, что в доме (точнее, квартире), ему не положено перечить. Хозяин…

И только потом, когда Аннин повел меня из квартиры в свой частный дом, оборудованный под музей, повел рассказ “за жизнь”, показал свои труды, - стал я все более отчетливо сознавать, что общаюсь я с человеком, умудрившимся остаться… ребенком. В том смысле ребенком, что для моего героя Мир так и остался прекрасным и непостижимым — даже в его почтенном 70-летнем возрасте.

Как и все чудаки-собиратели, он не очень любим в своем маленьком северном городе. Но это общая закономерность: серая масса всегда натужено принимает то, чего до конца не понимает. Но Николай Федорович спокойно относится к своему положению “белой вороны”. Его страсть — поиски и сохранение “уходящей натуры” исконной крестьянской жизни Обонежья (так называется территория, охватывающая пойму реки Онеги). Но если бы это была одна страсть! Темперамента Аннина хватает на многое, но об этом речь ниже.

“Николина планида” - заголовок не взятый с панталыку. Здесь я допустил небольшой плагиат. Дело в том, что Аннин написал книгу, которую он назвал “Никитина планида”. Про свою жизнь. Когда-то в деревне умирал дедушка, его сосед, позвал он Николая попрощаться и говорит: “Ты прости, может виноват перед тобой, или что. Пусть такова будет твоя планида…” Пускай герой мой поскромничал, заменив в книге имя на вымышленное, а я все ж вверну “Николу”. Ведь передо мной не литературный образ, а живой человек.

Но, думается, нечего мне встревать со своими измышлениями. Пусть герой мой сам расскажет про свои дела, я же только выстрою его в форме в форме монолога. Итак, слово Аннину. Правда, стоит еще объяснить странность его фамилии. Анниных в Обонежье много и предание гласит, что лет эдак шестьсот назад после смерти одного новгородского боярина вдова его Анна с детьми  перебралась на Север, тем самым положив начало русской колонии на Онеге. А родная деревня Николая Федоровича Юлинская названа так по имени одного из сыновей Анны Юлиана.

 Утверждение мужского достоинства

  Из армии я пришел полным тютей. Инвалидом и — представь себе — импотентом. А ведь до службы я в Архангельске в порту устроился, вроде и работа была приличная, однако, пришлось возвращаться мне в родную деревню Юлинская. И лечился — молоком, корешками, травами. Бабушки помогали, знающие это дело. Их в живых нету уже и тайны их унесены в могилу. А ведь, представь себе, у меня еще и белокровие было. То есть, врачи там говорили, что не жилец уже, что рак это…

Ну, староверы еще помогали. Какие люди были! Никогда никому не соврут, никогда ни в чем не откажут! Ведь от властей они скрывались, доверялись только местным, и то порядочным. Ну и, в итоге, я вылечился.

Устроился техником радиоузла. Радиофицировал свою деревню. Женился. И знаешь: детей у нас было — три сына и три дочки. Теперь-то они взрослые уже, в самостоятельном плавании… Но — представь себе — “план” я свой выполнил. Это мечта у меня всегда такая была: семья, потомство и все прочее. Ведь страшно вспомнить, в каком состоянии я был! Ну, получается, как бы испытывал силу свою мужскую. И ведь тогда нас не считали многодетными. Мы не боялись семьи, тем более не надо было… ну, как это объяснить по-мужски… ну, не было у нас принято руку протягивать государству.

Но вот слом у нас произошел, когда колхозы стали укрупнять. У нас девять колхозов было в сельсовете, так все ликвидировали, придумали совхоз. Вместо хлеба траву стали сеять, и в результате… поля запустили, магазин убрали, почту, клуб закрыли. Ну, пришлось нам уехать в город: ведь надо было еще и детей учить. Это потом я уже этот дом купил, где все собранное было где держать, а тогда еже в общежитии жили.

Потом у меня все вдруг опять заболело: почки стали отключатся и тому подобное. В общем, опять плохо. При смерти был. Вертолет вызвали с Архангельска, меня увезли,

почку удалили, потом еще менингит, ухо гноится… Череп у меня не один раз долбили. Представляешь, что это такое?

Спрашивают врачи: чего это ты так расклеился? Я и рассказал им.Служить мне пришлось на Урале, в специальной сверхсекретной зоне, где под

руководством Игоря Васильевича Курчатова наши разрабатывали атомную бомбу. Даже Берию видел. Ну, я-то, конечно, в охране был, но ведь в ту пору никаких дозиметров никто не носил, даже у Курчатова его, наверное, не было. Вот радиации этой я и нахватался. По самые уши.

“Что же ты нам раньше не сказал?” - Спрашивают. “Я вам бы и не сказал. Я ведь подписку давал на тридцать лет”. Вот эти три десятка годов и хранил я обет молчания.

С первой женой у нас получился… психологический расстрой. Стали женщины в связи с вольностью в мире, в городе и вообще — в печати — слишком требовательны ко всем делам. К деньгам, ко всему… Я ж с людьми вращаюсь: ревность и все прочее. Я долго терпел, доростил всех до восемнадцати лет, чтоб было чисто уж на душе. Анна Васильевна ее звали. Умерла она недавно, царство ей небесное. У второй супруги, Нины Николаевны, с которой сейчас живем, тоже было двое детей — я их доращивал — вот и свою дочку сделали, Женечку. Ей теперь уж двадцать. Были бы еще дети, да жена… как это сказать… вытряхивает, что ли…

 Радио Анна Первый Ольга Харитон Дима

  INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848

727c4.jpg?rand=82162428946999" \* MERGEFORMATINET

 Сидишь иногда на связи, а жена на кухне матюгами ругается. Мне по радио:

“Почему мат в эфире?” По правилам в эфире матом нельзя. А я не виноват, что микрофон у меня такой чувствительный…

А началось у меня все со школы. Я любил физику, любил электричество. Поэтому и пошел учится по этому делу. Правда, электричества в нашей деревне не было. Начинал я с простых детекторов из свинца и серы. Когда первый приемник сделал — для всех это было большое диво. А еще увлекся приемом телевидения. Мотоцикл променял на телевизор: неисправный “Знамя-58”. Пробовал всякие антенны. Ну, местные власти подумали: чего-то там худо. Не шпион ли, что ли? Приезжали работники КГБ и те не понимали, что это  такое. Правда, потом смекнули: что в нашей глубинке такого тайного? А ничего! И в покое оставили.

В районе мой телевизор был первый и смотрел его я от кинодвижка. Заливаю ведро бензина, весь вечер тарахтит — я его смотрю. Не всегда, правда, уверенный прием, но случалось и удовольствие получать.

 Я приехал в город, в райпотребсоюз, и говорю: “Мне вот нужен телевизор.” Они удивились: “Что это такое?” Я: “У меня есть “Знамя”, я смотрю, вот только новый хочу.” Одна тихонечко так говорит другой: “Вызывай скорую помощь…” А было это ведь уже в семидесятых годах. Я говорю: “Ну, на базе ведь есть в Коноше простенький “Рекорд”, вы привезите, а я у вас куплю его!” Двести рублей тогда стоил он. Нет: умалишенный — и все!

Жена ругается: “Деньги тратишь на что? Лучше бы ребятам купил что-нибудь!” А ведь вот мне в душе-то нужно было и это, кроме хлеба…

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c9.jpg?rand=28405396125382" \* MERGEFORMATINET

  

Уже тогда я пробовал делать передатчики. На батареях. А что такое аккумуляторы? Два слова сказал — и все село у тебя… До той поры, как не переехал я в Каргополь, я этим делом не занимался. Жена опять: “Ну, куда тебе этот лом, в помойку?” А этот лом радует мою душу.

Радиолюбительство — штука серьезная. Вот, смотри, сколько у меня карточек подтверждения связи! С кем только я не имел связь: с Москвой, с Вологдой, с  южными городами до Черного моря, с Уралом… Даже Дальневосточные станции у меня проходили! Только с заграницей у меня нелады: английского языка я не знаю. Вот меня вызывают из-за рубежа, а я ответить-то не могу…

Позывной мой: “Радио Анна Первый Ольга Харитон Дима”. Друзья у меня есть по радио. В Котласе, в Архангельске, в Петрозаводске, в Коряжме. Старики мы все. Но ежедневно собираемся в одиннадцать на “круглый стол”. Проблемы разные обсуждаем. 

Когда война была в Чечне, мне один радиолюбитель с Украины передает: “Пожалуйста, Каргополь, задержитесь, радиограмма для вас!” А мне отродясь радиограмм не приходило. Из Чечни, здешние Каргопольские люди не могли связаться ни письмом, ни чем с родными. Передали в радиограмме, что, мол, адрес такой-то, сообщите: у нас все в порядке. Я  сходил и передал. “Вы откуда знаете?” - спросили. “Да вот, радиограмму послали…”

У меня антенна типа “треугольник”. Сосед ночью, когда выпимши, рвет ее доской с матюгами. Не понимает он, думает, ток там проходит. Эх, ну, не объясню ему никак…

 

Собиратель разбитых корыт Это и не собирательство. Это попутное, так сказать. Я работал киномехаником, а

аппаратуру в ту пору возили еще на телеге. Не было никаких клубов, кино показывали в гумнах. Пока начнется фильм, у людей столько рассказов, столько всяких бывальщин, анекдотов… И все это вдруг захотелось мне остановить. Я почувствовал, что сегодня я все это слышу, а завтра оно уйдет. Эх, у меня не было магнитофона, да в ту пору их и не было вовсе… Я стал все записывать. У меня в кладовке записных книжек этих — целый мешок! Уже сорок лет я веду дневник.

У меня все со мной: то, что я видел, что слышал от стариков и старушек. Вот сейчас меня особенно интересовать стала крестьянская магия. То есть колдовство, заговоры, обряды. Дом русский меня интересует. Ведь самое главное у меня в собрании — избы. Не сами избы — у меня дак одна ведь она — а их фотографии. Шедевры простого крестьянского искусства. Фотографий изб у меня несколько тысяч.

Ведь в украшении дома была своя, глубокая символика. Я и свой дом так  по тем же традициям украсил. Спасибо Сагдееву Рашиду, художнику. Это он все расписал, как мне хотелось. Я выбрал самое традиционное. Основное тут: лев, стерегущий дом, дерево жизни со знаками — птица косач и ваза с цветами, символизирующая жизнь. Небо еще со звездами и солнце. Ну, и “полотенце” еще. Это все как бы модель Вселенной. Спрашиваешь, зачем все это? А так предки делали — и все тут.

  INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/nikolina_planida/0932c5ae9a5ab0b2d230a977848727c12.jpg?rand=4526486941010" \* MERGEFORMATINET

  

Вот ношу я с собой всегда иконку Николы Угодника. Никогда ее не бросаю. Кто-то скажет: двоеверие. И то же украшение избы из язычества пришло. А я думаю, что наши святые были не против всего этого. Пусть он Мир ликийских и там, в ихней стороне, может, и не так все устроено, но почитание Николая Чудотворца нисколько не мешает следованию традиции. Все ведь зависит от человека: как он видит жизнь и насколько любит прекрасное.

Снимаешь в деревне дом — бабки обычно: “Чтой-то он фотографирует развалюху-то? На кой она нужна?” Не понимают. Ведь думают, лучше и красивее новая квартира типа барака, которую ей колхоз построил.

У отца моего было пять братьев — и все они на войне погибли. Так вот из домов наших родственников я и начал все это собирать. Захотелось сохранить уходящую, забитую, умирающую крестьянскую жизнь. Все надо мною гогочут: куда тебе это говно? В мусорном ящике тут увидел недавно старый горшок. Я его из ящика беру — и понес. И вот женщины, которы идут: “Вот и у нас в Каргополе развелись эти… как их… бомжи!” Ведь то же самое разбитое корыто — оно тоже может о многом рассказать. Да, собственно, это не собирательство, я просто стал все это беречь. В нашей деревне Юлинской семьдесят четыре дома было, а сейчас — около десятка. А зимой вообще никто не живет. Мама моя последняя закончила там жизнь, одна жила там несколько лет одна,

земля ей пухом. Появились еще любители воровать… Туристы всякие проплывают по Онеге на лодках — смыкают иконы из изб. А вот те, что у меня — так их супостаты просто бросали в крапиву по причине ветхости.

Эх, если бы нас не вынудили уехать из деревни… Крестьянский уклад в людях не сломлен. Если он у меня в душу впитался, я его никому не отдам, все равно буду нести его, как Храм Божий. Ведь уклад деревенской жизни сложнее, чем в городе. Есть, конечно, и городские порядочные, но вот крестьянин, деревенщина — будет жить в городе легко и запросто, а городского привести в деревню… Ему будет ой, как сложно!

Вот вы напишите — кто-то будет косо смотреть. А кто-то будет и рад дак… Напроказили хоть много, но в душах кой чего осталось… Вот на то и моя надежа.

Новое, правда, собрание у меня появилось. В сарае выставку организовал всего, что выпили каргополы. Конечно, не по количеству, а по разнообразию. Водки одной только видов пятьсот!  У аж вино, пиво — считать стыдно. Но что обидно: все, кто в музей приходят, бутылками восхищаются, а на те же прялки народные или керосиновые лампы внимания — ноль. Потому, наверное, что водка им ближе.

И обидно еще вот, за что. Деревни оставили, но, кто имел “закваску” крестьянскую, тот и в городе себя нашел, а ведь есть те, кто не впитал с кровью отца, с молоком матери любовь к родной земле, они и трудиться не хотят, и дети их тоже никогда не будут тружениками. Многие стали злее, а многие и добрее. “Не было бы добрых — было бы много мертвых”, - так, вроде, говорили в старину. Для них, для добрых людей, я и живу…

…Книгу свою Аннину издать пока не удается. А вот другим его творением заинтересовались и теперь на свете существует “Словарь каргопольского говора”, собранный Николаем Федоровичем и изданный местным музеем-заповедником. Едва выйдя из-под станка, словарь уже успел стать библиографической редкостью.

 

Рыцарь Синячихи

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7531_novyi_razmer.jpg?rand=56388590668872" \* MERGEFORMATINET

  Супруги Самойловы

Как только его не обзывали: и “чудаком на букву эм”, и “церковником”, и “мракобесом”... А между тем простой землеустроитель Иван Данилович Самойлов спас для нас, русских людей, несколько десятков архитектурных шедевров...

 Показали недавно по телевизору документальный фильм про настоятеля одного из знатных русских монастырей. Всем был хорош батюшка - и строил, и окормлял, и учил - но была у монаха слабость: коллекционировал он картины известных художников. Любил,

понимаешь, жить в окружении шедевров. В Доме Самойловых только один предмет старины: настенные часы фирмы “Г. Мозенъ и К”. И в музей села Нижняя Синячиха они не попали по простой причине: их купил в 1900 году отец Ивана Даниловича Данила Николаевич. Хорошо поторговал на Ирбитской ярмарке зерном, самолично выращенным, вот и решил порадовать родных. И кстати часы до сих пор идут. Они как символ несгибаемости Самойлова.

Это сейчас Ивана Даниловича превозносят и поют ему панегирики. При советской власти его деятельность рассматривалась партией не как простое чудачество, а как подрывная деятельность. Дело в том что всего-то в четырех километрах от Синячихи находится шахта, в которой в 1918-м году были зверски замучены члены царской семьи, включая Елисавету Федоровну Романову. И коммунисты старались сей факт скрывать от мировой общественности. И тут - на тебе! - районный землеустроитель принимается самостоятельно реставрировать в Нижней Синячихе Спасо-Преображенский храм. Вроде как, получается, памятник кровавым Романовым воздвигает!  Это сейчас у шахты строится целый монастырь; в те времена восстановительную деятельность Самойлова рассматривали чуть не как терроризм!

Но Иван Данилович, или, как его и сейчас в просторечии называют, Данилыч - фронтовик, весь в ранениях и медалях. Его партийные бонзы трогать побаивались, в высших сферах партийной иерархии могли неправильно оценить атаку на ветерана войны. Впрочем, могли бы Данилыча и в психушку упрятать... Но здесь Самойлов сам проявил отменную тактическую сноровку, ведь офицер, имеет представление о правильной диспозиции...

  INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/ukrashayuschie_mir/ritsar_sinyachihi/

DSCN7550_novyi_razmer.jpg?rand=94613200712635" \* MERGEFORMATINET

  Слово “музей” к Нижней Синячихе подходит не очень. Это скорее “идеальное”

уральское село, вобравшее в себя все лучшее, что сотворил русский гений, весьма комфортно освоивший за четыре столетия отроги Уральских гор, или, как в старину говорили, Камня. В Синячихе все доступно, все постигаемо даже без экскурсовода (хотя несколько жителей села именно работают экскурсоводами). По селу вольно раскиданы образцы уральской архитектуры, привезенные из самых отдаленных деревень. Это часовни, дома, усадьбенные и общественные постройки. Есть мельница, кузница и даже пожарная часть. Здания не пустуют: в часовне Александра Невского размещена экспозиция деревянной резьбы; часовня Вознесения Господня стала выставкой работ крестьянки Христины Денисовны Чупраковой (она вышивала картины); часовня Зосимы и Савватия Соловецких - зал художницы “из народа” Анны Ивановны Трофимовой.

В Синячихе лучшее в мире собрание уральской домовой росписи. Жемчужина - “белая горница” из Тугулымского района, расписанная чудо-мастерами столетие назад. Ну, и довлеет над всей этой красотой сам Преображенский храм: это подлинный шедевр XVIII века, исполненный в стиле “тобольского барокко”. 64-метровый гигант даже издалека смотрится как уверенно рассекающий волны гигантский корабль. С него-то, храма, все и начиналось.

...Из армии Иван Самойлов пришел в 1946-м. Еще в 1941-м под Москвой он был впервые тяжело ранен, но деревенская закалка (а вырос Иван в деревне Исакова, недалеко от Алалапаевска) помогла встать на ноги; капитан Самойлов, командир взвода пулеметчиков, добил-таки врага в его логове. Вернулся на Родину - на станции Коптелово встретил молоденькую бухгалтершу по имени Аня. Гуляли недолго - с осени и до

Рождества - и в 47 году поженились. Анна Ивановна Самойлова с теплотой вспоминает то время:

- ...Он был бравый, подтянутый капитан! Кудрявая голова, не пьет, не курит... Девок после войны много было, парни с войны не вернулись... и Бог, наверное, пожалел меня, что подарил мужа. Только блажь на его голову “стукнула”. Сорок лет Синячихе отдал...

А вот Иван Данилович убежден в том, что Господь “пожалел” именно его – потому что не было случая, чтобы супруга упрекнула его за увлечение. Она всегда обеспечивала надежный тыл. От города Алапаевска, где живут Самойловы, до Синячихи 15 километров, и частенько Иван Данилович опаздывал на последний автобус и возвращался домой за полночь. Она терпела. Трудно было пережить Самойловым смерть единственного сына Николая (имя ему было дано в честь не пришедшего с войны брата Ивана Даниловича), Иван Данилович даже слег. Однако Анна Ивановна проявила удивительное мужество: она буквально заставила супруга забыть про болезни, встать с одра и работать... Нужно было заканчивать труд над книгой об уральской росписи. Кто знает, чего это стоило ее собственному здоровью...

...В мире ничего случайного не бывает, и когда Самойлов говорит что его выбор на Синячиху пал случайно, он немного лукавит. Данилыч работал землеустроителем в районном отделе сельского хозяйства и земли Алапаевского района буквально протоптал своими ногами. А увлечение стариной, народным искусством в нем проснулось еще до войны. Это судьба так распорядилась, что в 1940-м его призвали в армию, после войны нужно было приобрести надежную гражданскую профессию, семью кормить... Тем не менее Самойлов еще с 1946-го года начал собирать предметы народного искусства. И только в начале 1960-х он задумался: “А для чего, собственно, я все это делаю?” Между тем в Нижней Синячихе совхоз бросил полуразрушенный храм, который уже невозможно было использовать под зернохранилище.

И Самойлов решил отреставрировать храм и сделать там музей. Еще до войны в Нижней Синячихе несчастье случилось: из-за напора весеннего половодья прорвало плотину, перекрывающую реку Синячиху, и спустился пруд, созданный три столетия назад для Синячихинского железоделательного завода. Это после, уже во времена, когда к Самойлову стали проявлять уважение, плотину восстановили, да и вообще музей получил статус государственного. А тогда власть решила поставить крест на Нижней Синячихе, причислила село к разряду “неперспективных”. Ну, и к “блажи” районного землеустроителя отнеслась снисходительно.

Впрочем в райкоме партии нашлись люди, которые были сильно против. Реставрацию Самойлов начал сам и без всяких “благословений” со стороны власти. В то время тенденция была несколько иная: храмы доламывали, объясняя это тем,  что они аварийные и дети, играющие на развалинах, могут покалечиться. В райкоме так и говорили про Самойлова: “Вот нашелся чудак! Церковник хренов...” Кличка “церковник” прилепилась к Ивану Даниловичу надолго. А между тем Самойлов из синячихинских стариков сколотил бригаду - пять человек. Они были пенсионеры, директора совхоза (который просто бесился, видев, что в храме начались работы) не боялись, и кстати, в Бога верили. Директор в отместку покосов дедам не давал, лошадей для пахоты не выписывал, а они на него плевали, отчего тот еще пуще злился и специально гонял трактора вокруг храма, чтобы грязи намесить. Самойлов мужикам платил. Деньги он “нашел”, продав корову (тогда Самойловы скотину держали) и отцовский дом в деревне Исаковой. Ну, и семейные накопления тоже пригодились. По тем временам сумма накопилась немалая - семь тысяч, на них можно было “Волгу” новую купить. Иван Данилович и сейчас убежден в том что поступил правильно. Спасо-Преображенский храм стоит не только денег, но и человеческой жизни.

Давила власть по-черному. Самойлова прессовали по полной программе. На закрытом собрании те из партийных, кто войну прошел, выступили за Самойлова: “Ивана Даниловича на фронте в партию приняли, а вы, засранцы, ничего не заслужили...” Это они

к молодой партийной поросли так обращались - тем, кто себе скорую карьеру сделал. Тем не менее в 1976-м году Самойлова из партии под сурдинку исключили. Но остановить реставрацию даже партбоссы не могли: Самойлов был председателем районной организации Общества охраны памятников (ВООПИК), реставрацию вел официально, с документацией (все отпуска Самойлов посвящал поездкам в старинные русские города с целью изучения опыта реставрации). И финансирование шло как бы с членских взносов ВООПИКа. Пусть это были жалкие 30 копеек в месяц с члена, но ведь вклад Самойлова считался добровольным пожертвованием, а это не запрещали даже советские законы.

А в селе Нижняя Синячиха абсолютное большинство жителей, глядя на Самойлова, крутили пальцем у виска. Этому же обучали и своих детей. Теперь эти дети работают в музее экскурсоводами и смотрителями (музей дал селу больше 40 рабочих мест), но тогда... “Церковник” - и все тут. Вроде как городской сумасшедший. В 1978-м году в почти отреставрированный храм приехал председатель облисполкома Мехренцев. Ходил слух: “Ну, наконец прикроют гнездо мракобесия! И на нашего “церковника” управа нашлась!” А между тем председатель райисполкома, посмотрев два этажа храма, вышел, и прилюдно...  похвалил Самойлова! Это были первые не ругательные слова власти по отношению к Ивану Даниловичу за все 17 лет реставрации! Так и сказал: “Ну, Иван Данилович... ты делаешь великое дело. Если что надо - обращайся, будем помогать...” Народ безмолвствовал. Очень скоро у Музея появился свой автомобиль и даже назначен штат. А ведь даже в районном сельхозотделе коллеги с Самойловым не здоровались и смотрели на него как на потенциального клиента психушки. Когда музей посетил первый секретарь обкома Борис Ельцин и, выпив в восстановленных хоромах XIX века рябины на коньяке, добродушно произнес: “У вас, Иван Данилович, тут, понимаешь... мировой центр культуры!”, все точки на “i” были расставлены.

Канувшие в Лету отрицательные настроения людей Иван Данилович оценивает мудро. Тогда народу в голову вбили, что церковь - это вчерашний день. А злились партбоссы оттого что давил на них комплекс вины за изничтоженный царский род Романовых. Видно шли из Центра секретные директивы: “Не допустить гласности о произошедшем в шахте в 1918-м году инциденте...” Многие из тогдашней молодой поросли коммунистов и сейчас при власти. Приезжают в монастырь Новомучеников российских молятся, причащаются, может быть, исповедуются... Ну, да Бог им судия.

Недавно Ивану Даниловичу земляки подарок преподнесли. Обустроили в Синячихе родник, часовенку над ним срубили. Пригласили на открытие и супругов Самойловых. Хоть и пожилые уже, путь по деревенской улице от Спасо-Преображенского храма к роднику проделали пешком. Подходят - и читают табличку на часовенке: “Данилыч”. Вот стыдоба-то... А синячихинцы кричат радостно: “Сюрприз, Иван Данилыч! Это ж мы всем селом решили... не обессудь...” Иван Данилович бесконфликтный, решил не перечить. Ну, раз решили люди - пусть.

А вообще - человек, мне кажется, заслужил даже большего, нежели “именной” родник. Много ли на Земле есть людей, о которых, к примеру, академик Дмитрий Сергеевич Лихачев сказал: “Иван Данилович - человек большой и чистой души, воплотивший в себе наилучшие черты национального характера. Каждый экспонат музея - эпизод биографии его создателя, и все вместе они - рассказ о его судьбе, подвижничестве и бескорыстии...”?

Так пускай всегда течет родник “Данилыч”! И кстати на памятной доске у входа в Спасо-Преображенский храм начертаны имена плотников, каменщиков, кровельщиков, маляров - всех, кто принимал участие в его реставрации.. Своего имени Иван Самойлов на этой доске не начертал.

 

Командир Мужичьей тони

Замьяны - село упорное. На памяти старожилов река “съела” уже одиннадцать рядов замьянских домов, однако люди исхитрились... оттаскивать свои избы, положив их на полозья, вглубь Калмыцкой степи. Вначале оттаскивали быками, теперь – тракторами, и такое противостояние Матушки-Волги и русских людей продолжается уже 300 лет. Изначально здесь была казачья станица - отсюда и неуступчивый характер населения.

Особенно страшна “шутиха”; это когда вода, идущая на убыль, образует водовороты, всасывающие в себя все сущее, не разбирая, лодка ли это, бревно или человеческое жилье. Но Волга - она не враг, кормилица; весенней своей “беременностью” она не только смывает правый берег (где село), но и питает низкий левый, где сенокосы и тони. По большой воде вверх, на нерест, идет драгоценная ныне Каспийская рыба (раньше-то она

считалась обычной едой, теперь - деликатесом). Три тони, Ватаги, Белячья и Мужичья считаются крайними на Нижней Волге, потому как выше знаменитые белуги, осетры и белорыбицы (здесь они называются “красной рыбой”) оставляют потомство. К “родильному дому”, нерестилищам, доберется редкая мать-рыба: слишком много охотников до черной икры браконьерничают в низах.

Весенняя путина коротка: началась она 1 апреля, а 30 апреля ее уже закроют - и все из-за “белой рыбы” - в мае она попрет в верха, потеряв всяческий страх. Сейчас, в апреле невод забирает чехонь, сопу, подлещика, окуня, сома и судака. Весенний невод - с самой широкой “матней” (так по-рыбачьи называется ячея), мелочь ловить запрещено. Вода холодна, едва доходит до 5 градусов тепла - стоять в ней часами не сильное удовольствие - но и солнышко с каждым днем припекает все веселее, а значит, если есть улов, имеется и повод к хорошему настроению. В осеннюю путину, когда прет судак, заработки хоть и выше, зато и условия суровее, особенно когда с Каспия задует дуроломный ветер “моряна”.

Тамара Аксенова, как только ее выбрали председателем, сразу ввела норму: рыбак получает 30% от выручки, а значит его заработок - это по сути то, что рыбак поймает. В “Рассвете” три рыболовецких звена, три баркаса и три невода. А еще здесь, в колхозе (на левом, низком берегу) держат скотину, 700 голов, а так же выращивают капусту и помидоры. Заработки животноводов и овощеводов поменьше, чем у рыбаков, но и рыбаки трудятся лишь в путины, а, значит, на годовой “круг” и у них получается не так и много, как хотелось бы. Есть у рыбаков, правда, преимущество: рыба хорошо продается, уходит “влет”, а вот из 260 тонн капусты, выращенной в прошлом году, 60 пришлось зарыть в землю. Цена на помидоры же под осень упала до одного рубля за килограмм (выше трешки перекупщики не давали и в разгар сезона).

И получается, что из колхозных доходов 80% приходится на рыбу, на втором месте идет колхозная паромная переправа (деньги берутся за перевоз частных авто), потом следует овощеводство, ну, а животноводство - из-за смешных цен на мясо - горделиво шествует в хвосте. Тем не менее, Тамара ни от чего отказывается не собирается, так как во-первых людей бросать нельзя, а во-вторых, улов зависит от случая, а мясо и овощи - это стабильный приработок.

Тамара - коренная замьяносвская казачка. Выбрали ее в председатели прямо из колхозных бухгалтеров. Пришла она на почти пепелище; до этого председателем работал горький пьяница, который все уфандохал и допустил воровство, после чего остались в колхозе одно рыболовецкое звено и 200 голов скота. Потом пришел еще один руководитель, который дал слово: “Подниму колхоз!” - но через два месяца ушел в запой. Народ понял: надо что-то решительно менять и человек для этого нужен волевой.

Тамара Аксенова

Муж Тамары сейчас работает в Газпроме (есть невдалеке от Замьян газоперекачивающая станция) и зарплата его сопоставима с заработком целой рыболовецкой бригады. В общем, материально Тамара не бедствует:

- ...Все было разграблено, растащено, и меня довольно долго просили пойти в председатели. Я думала, муж, Володя, меня не пустит, но однажды люди пришли к нам домой - его просить. Муж посмотрел, послушал, подумал, и говорит: “Ну, раз народ просит...” Ведь людям бежать-то больше некуда, коль колхоз развалится, как у наших соседей в селе Волжском. Приняла колхоз - теперь никак не могу без этого... Трудно бывает, особенно - с финансовыми отношениями. Люди, особенно - в послезимний период - идут, денег просят, а ведь нам надо еще и в производство вкладывать. Шутка ли: новый невод построить - это не меньше миллиона надо. А ведь орудия лова стареют, их надо постоянно заново приобретать...

В первую очередь Тамара разобралась с пьянством:- У нас в колхозе пьющих теперь нет. Все кодируются. Я выгоняю - они кодируются.

А как иначе, если четыре года назад у нас случай был: рыбаки поймали в сети своего же рыбака. Рыбу вечером сдали, выпили, он, видно, с баркаса и упал. Был суд, бригадиру два года условно дали, а колхоз выплачивал семье ущерб. Я и сама виновата: я того рыбака брать не хотела, знала, что он выпивает; но жена его пришла - и упросила. Я понимаю, что

на тоне, особенно осенью, трудно “без согреву”, но далеко не все могут себя контролировать.

У рыбаков любимое питье - калмыцкий чай: с молоком и солью. В жару он утоляет жажду, в холод - согревает, а так, если “сугреваться” спиртным по несколько раз на дню (в день бригада заводит невод четыре раза), можно вконец потерять бдительность. А рыба - она пьяных чувствует и бежит их. Вечером рыбак приходит домой - ему бы до постели дойти, следующий день он отдыхает - и снова на тоню. Труд непростой, поэтами воспетый, окормляемый всевозможными органами (проверяет рыбаков куча организаций - от рыбнадзора до ОМОНа - и каждого служаку надо наделить долей улова), однако в Замьянах попасть в рыбаки не так и легко. После газовика рыбак - самая здесь престижная профессия.

И ведь органы иногда наглеют до беспредела. “Рассвет” - единственный живой рыболовецкий колхоз в районе, так вот именно на него наседают конкретно. В прошлом году, на День работников сельского хозяйства, повезли рыбаки в райцентр рыбу - сварить уху, и на трассе инспектор УМОРЗ их задержал. Всего он арестовал 120 килограмм, на 20 человек. Составил протокол. Тамара упрашивала его долго, чуть не в ногах у маленького начальника валялась, - ни в какую. Дело завели, правда, из-за малости рыбного

“браконьерства” наказание было минимальным. Что интересно, очень скоро этого же самого инспектора “взяли” на крупной взятке и теперь он сидит в тюрьме...

В России у нас как: где рыба - там всякие бандиты норовят пристать. В позапрошлом году на семью Аксеновых было совершено бандитское нападение. Сына не было, дома сидели Тамара, Владимир и дочь Аня, школьница. Поздно вечером в дверь постучали. Кричат: “Тамара Алексеевна, правление горит!” Она открыла - и тут же в дом ворвались трое в масках и с обрезами. Сначала Тамара подумала, что это шутка - “Вы чего, ребят, совсем охренели?” - но один из них прорычал: “Молчать!” - и приставил к ее лицу ствол, а потом толкнул. Второй боевик схватил дочь, третий бросился в комнату, в которой был муж.

Тамара не упала, но... схватила громилу за маску - и содрала ее. Она узнала этого парня: он частенько ошивался возле тони. В это время в комнате слышались звуки борьбы и крик Владимира: “Ах, гад...”, - муж успел схватить свое ружье и вступил в борьбу. Боевики не ожидали, что встретят такое сопротивление и стали отступать. Напоследок один из них пальнул в дверь... пуля прошла в сантиметре от тела Владимира. Мужнино ружье, кстати, было не заряжено.

Так как Тамара одного из тех парней узнала, их через пару дней задержали. Это были трое казахов их соседнего села, отморозки, которые считали себя “смотрящими”; на суде они что-то вякали насчет того, что пришли просто “поговорить, чтобы Тамара рыбаков не обижала”. На самом деле они пришли обложить колхоз данью. Им дали всего по четыре года. Должны скоро выйти - и неизвестно, чего от них ждать...

- ...Она, Тамара Алексеевна, деньги считать умеет, трезвый человек - и с людьми ладить умеет. Авторитетом она пользуется, о рыбаках заботится. И женщина она боевая: на побоялась с бандита маску сорвать. И живут-то они в старом доме, вместе с матерью.

Владимир Зацепин - бригадир рыболовецкого звена и знает, что говорит. Его родной брат Анатолий тоже бригадир, и они между собой соревнуются - кто дальше метнет невод и кто больше поймает. Владимир считает, что пока у них “побеждает дружба”, и в работе среди рыбаков все - равные. Зато кое в чем Владимир обошел брата: у Анатолия Сергеевича двое детей, у Владимира Сергеевича - двенадцать (!).

Они с женой Серафимой Викторовной сразу, еще только поженились, решили: детей у них будет, сколь Господь подарит:

- Мы любим детей, и они нас любят. И о трудностях никогда не задумывались. Дети и помирят (с ними разве будешь ругаться), и не дадут лениться...

Владимир и Серафима Зацепины за свою жизнь побывали в трех ипостасях. Когда в Астраханской области еще только разведывались газовые запасы, они работали в экспедиции. Потом вернулись домой и основали семейный сельхозкооператив “Новая жизнь”. Арендовали у лесхоза волжский остров Осередок, купили баркас, занимались заготовкой сена, кормов, держали 300 голов свиней. А потом лесхоз “заломил” такую арендную плату за “свой” остров, что, для того, чтобы ее уплатить, пришлось бы пустить под нож все поголовье, да к тому же продать технику. Владимир сдал печать, все документы “Нового мира” - и пошел в рыбаки. С тех пор прошло десять лет, и, что характерно (по крайней мере для нашей страны), остров все эти годы пустует, и никто на него не зарится.

Семья Зацепиных

В одной бригаде с Владимиром работают три его старших сына: Сергей, Владимир и Александр. Парни не жалуются: когда есть улов, можно заработать до двух тысяч в день. Жаль только, улов бывает далеко не всегда. Да к тому же весной и осенью вода ледяная, здоровья от нее не прибавится. А рыбы в Волге с каждым годом становится все меньше и меньше:

- У нас отец тоже рыбаком был, почти всю жизнь. Правда, он говорил, в отдельные годы еще меньше, чем сейчас, было. Беда теперь в том, что разрешили всем ловить, кто хочет. Сельдь, например, сейчас совсем пропала, а уж о красной рыбе даже говорить не хочется. Разговоры идут, что рыбалку по всей Волге хотят закрыть... а куда людям деться? Нашему неводу уже семь лет, а положенный срок его службы - три года. Мы его постоянно ремонтируем, а, чтобы новый невод построить - большие средства нужны. Положено, чтобы рыбак сам себе невод строил, иначе рыбу не поймает. Если простым языком сказать, “кто умеет построить невод - тот будет богатый...”

Невода в Замьянах строить еще умеют. Особо богатых (хотя бы по виду домов) я что-то не здесь не замечал. Но, может, богатство здесь понимают иначе, чем принято в мире чистогана?

Видящий руками

...На вершине сруба уверенно орудует бородатый мужик в темных очках - то и дело постукивает молотком. Сверяюсь с адресом: да, именно тот дом, где живет незрячий художник. Мужик увлечен работой и я подхожу поближе, чтобы спросить. И тут - как холод по телу: неужто он?!..

- ...Трудно со мной говорить будет, неудобный я... - Валерий Юрьевич Сапега (это оказался действительно он) будто оправдывался. - Да и чего писать-то: человек как человек, инвалид...

Ну, инвалид - не инвалид, однако баню строит. В доме много деревянных поделок, явно работы Валерия. В общем, необычные занятия для абсолютно незрячего человека, как научно говорится, “тотально слепого”. Деревянные изделия - вазы, ложки, подсвечники, светильники, всевозможные резные фигурки - отличаются особенной тщательностью изготовления, и, показывая их, мастер постепенно “отогревается”, рассказывает о своих занятиях все более увлеченно, и вот наконец чувствую, что неясная граница напряженности в отношениях со мной, незнакомым человеком, преодолена. Как выяснилось несколько позже, у Валерия легкая обида на нашу, журналистскую братию за то что мы часто все путаем. Ну, и на органы соцзащиты тоже обида - за то, что ничего не делают для инвалидов, зато докладывают “наверх”, что, мол, есть в тихом озерном городке Себеже замечательный незрячий художник, якобы они ему помогают творить и все такое. Ну, как тут досаде не родиться...

Последняя гордость Валерия - канделябр из карельской березы. На недавнем конкурсе среди мастеров-инвалидов эта работа “взяла” первое место. В материальном плане это ничего не дало, а вот для души - приятно.

В частный дом они с супругой Надеждой Ивановной переехали совсем недавно. Выменяли на него квартиру, в которой долгое время прожили:

- В квартире мы жили как “в телевизоре”: вышел - в все тебя видят. Наткнешься на дерево - соседи охают, ахают (им дерево жалко), да к тому же не было настоящей возможности работать, то есть мастерской. А здесь - пили, стругай, на токарном станке работай... Хорошо! Там еще у нас второй этаж был, Надежде после операции тяжести нельзя таскать, а мне тоже как-то не слишком удобно. Да и тут, практически в деревенском окружении до смешного доходит: лазаю по срубу, а соседи думают, я “прикидываюсь”, что слепой... В общем, баню доделаю, возьмусь за основательную перестройку дома. Сделаем санузел, кухню, потом мастерскую оборудую - и все в одном блоке, под одной крышей. Дочка наша Александра еще в институте учится, в Питере, хотим, чтоб, когда вернется, все готово было. Ну, хотя бы надеемся.

Родился Валерий Сапега в Сибири. Там же родилась и его мама, Полина Екимовна, но, несмотря на то, что “соответствующие органы” в известное время старались стереть корни рода с древней польской фамилией, они всегда знали, что здесь, в Псковской земле, точнее в деревеньке Лопотово родина их предков (в Сибирь, под нынешний город Братск их сослали за какие-то прегрешения перед тогдашними советскими властителями). И однажды они вернулись.

Валерий Юрьевич Сапега

Валерий с детства увлекался техникой и всякими электронными новшествами. Он окончил сельхозтехникум, потом работал в совхозе агрономом, бригадиром, когда трагически погиб брат, переехал в город помогать матери, устроился в техникум лаборантом, а после окончания института стал там же преподавать механизацию (обучал студентов устройству тракторов и прочих сельхозмашин). Зрение он терял постепенно (один глаз перестал видеть еще в детстве), но по молодости всерьез болезнь не принимал:

- “Совал свой нос” во все дела: и сварку, и отопление, и в электричество. Был как-то в Москве, на ВДНХ, и там увидел рекламу всем известного офтальмологического центра. Сделали мне там операцию, которая называется “склеропластика”, и... после этого, что называется, “поехала” сетчатка глаза. Я не хотел бы сейчас утверждать, кто здесь виноват, кто нет, но всего за несколько лет мне сделали пятнадцать операций, они пытались спасти зрение, но сетчатка просто не держалась. Мне относительно легко было принять удар судьбы потому что я слеп не сразу, а от операции к операции. По велению врачей я ничего не делал, лежал, капал в глаз капли, и... чуть не помер. Потому что сам смысл жизни потерялся и по сути я должен был существовать по инструкциям врачей. Как механизм, бляха-муха. А теперь двигаюсь, работаю так, что вечером от усталости еле доползаю до постели.

Разговор наш продолжается уже за чаем, с клюквенным вареньем:- Слепота - еще не крах жизни, крах - это если бы жена ушла. Сказала бы: “Слепой

ты мне не нужен...” Надежда моя из Воронежской области, из большой семьи (их десятеро было!), и я однажды понял, что она такого не скажет ни за что. Она у меня юрист, и экономист, в общем человек грамотный и, что главное, навыки ее в городе востребованы. Здорово помогает настоятель нашего Троицкого собора отец Петр. Он добрый человек, и я ему тоже помогаю. Однажды он привез мне из деревни пчелиный воск и предложил ему отлить свечи, за деньги. Я согласился, но только “затак”, как послушание. Всю черновую работу делаю я: подготавливаю форму, глазурью мажу, натягиваю нитку, закрепляю, а жена, мама или дочка (если дома) наливают горячий воск. Я потом свечи обрезаю, чищу, маслом оливковым мажу. Вот, вы только попробуйте, как настоящие свечи пахнут...

...Пах пчелиный воск действительно ароматно. Ну ладно, подумал я, свечи - дело техническое, но вот когда мастер вырезает из дерева пластические вещи, произведения искусства, - как у него получается? Загадка... Подумал, но не сказал, но Валерий будто уловил движение моей мысли:

- ...Думаете, у слепого совсем худо дело. Но я встречался с такими людьми, у которых нет никого в жизни, чтобы поддержать. А есть еще хуже положение: это когда человек не только слепой, но глухой и немой. Когда я был в Волоколамском центре реабилитации, встречался с такой семьей, мужем и женой. И скажу я вам, они замечательные оптимисты.

- Но... как же вы с ними общались?!- А вот так: подошел - похлопал по плечу, он тебя тоже. И все... По идее мы все, даже

совершенно здоровые люди, доказываем, что жить на свете стоит. В этом возможно и заключается смысл нашей жизни. Ну, нет в мире такого, чтобы никто никому не помогал! Там, в этом центре, познакомился я еще с одной семьей, Гороховыми - Валерием Михайловичем и Татьяной Николаевной. Они зрячие и преподают они резьбу по дереву. Да и сами они прекрасные резчики. Именно они - мои учителя. Сначала меня на всякие технические предметы направляли, ну, я-то сам технарь, все это я осваивал за три дня, ну, а когда узнал, что тотально слепые могут резать художественные вещи, так мне это сердце обожгло. Жалею только вот, чего: учился я у Гороховых четыре месяца, а потом сбежал, по дому тосковать стал. А теперь еще бы поучиться - да нельзя, специфика такая два раза одному ремеслу там не учат.

Многие удивляются: как слепой может резать? Я и сам не могу объяснить, просто берется чурка и все лишнее убирается. Перебираешь уже готовые, полежавшие вещи и чувствуешь, что тут не доделано, там надо еще подправить, вот вы сами попробуйте для опыта с завязанными глазами ножом что-то вырезать или на токарном станке выточить. Так и режу, потихонечку: сначала грубо, а потом все тоньше и тоньше. А самая для меня тяжелая работа - это шкурить. Потому что слишком уж это нудно...

В доме Сапеги я приметил несколько книг по резьбе. Оказалось, читает их мужу вслух Надежда. А еще она переводит узоры на картонные шаблоны, а потом вырезает их, чтобы муж мог их “видеть”. Надежду Валерий называет своей “правой рукой”. А вот с материалом, древесиной помогает Себежский национальный парк. Скорее всего он прав, что есть люди, которые не бросят другого человека в беде. И даже больше, чем порой кажется, только часто получается, что среди людей, призванных делать это по долгу службы, - меньшинство.

Город Себеж бедный, с высоким уровнем безработицы, тем не менее Валерий удивляется, что многие не нашли себя в новой, без сомнения более жестокой жизни:

- ...Уверен, что достаток населения зависит от того, как люди “шевелятся”. Ведь работа есть в каждом дворе, в каждом доме. Да, если б у меня хоть чуть-чуть глаз видел!.. Моя мама все время ворчит: “Зачем ты все так тщательно делаешь?” Кусок хлеба с маслом, конечно, на этом заработать тяжело, а для сердца все же приятно. Вот, работаешь, на токарном станке, стружка летит, шуршит, пахнет... это все-таки здорово!

Бессмертный Теркин

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d9e74cfc668842697b5768074bfbf.jpg?

rand=170641329856775" \* MERGEFORMATINET

 

 Василий Теркин

 О Великая Животворящая Труба! Благословен тот, кто к Тебе однажды прислонился.

Да не иссякнет носимое во чреве твоем…Примерно так должна выглядеть молитва мышкинцев. Это мое мнение, не Василия

Теркина, ведь ему как человеку, вошедшему в чиновничьи круги, с некоторых пор дана привилегия со значительностью в облике промолчать, если вопрос задевает престиж подответственной территории.

Иные говорят, Мышкин поставлен на пороховой бочке. Но их мало: как-никак на одной только компрессорной станции, пересасывающей золотовалютный газ из сибирских болот на европейские красоты, трудится четыре сотни мышкинцев, а это значит, что добрая треть 6-тысячного города (ежели считать членов семей работников Трубы) зависит от вышеназванной железной артерии. Главная статья доходов города — налоги от

газовиков, единственная современная улица в Мышкине так и называется: Газовиков. Остальной Мышкин — каноническая русская старина с сонными улочками и необъяснимым очарованием, буквально растворенным в атмосфере. Цивилизация, громко шествуя по стране, наверное не заметила прикемаривший Мышкин и просто-напросто перешагнула через него, оставив лишь след в виде улицы Газовиков.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0d34ecdb8740c03b941c7a7d813c42.jpg?

rand=200439925332211" \* MERGEFORMATINET

  Василий Теркин и сын

Не так давно на город свалилась новая напа… простите, удача. Рядом порешили проложить очередную Трубу, теперь уже ниточку нефтепровода. Раньше, помнится, такие стройки называли комсомольскими; теперь “комсомольцы” выросли, обматерели и серьезные мужики-нефтяники, заехавшие в город в количестве примерно полутысячи, внушают населению скорее почтительный страх нежели чувство гордости за Отечество. Единственный мышкинский ресторан и городские бары ожили и даже имеют сверхприбыль, потому как “комсомольцы” днем на строительстве нефтепровода пашут как проклятые, а по вечерам с той же старательностью “отрываются” в кабаках, окруженные мышкинскими женщинами легкого поведения. Реализация вино-водочной продукции возросла в несколько раз и торгаши этому факту весьма довольны. В общем полное впечатление того, что в город вошел полк гренадеров.

Наш герой к нефти и газу отношение имеет весьма отдаленное. Он — представитель старого Мышкина, города, в котором стратегическим направлением выбрали туризм. Он Мастер (именно с большой буквы!), человек, создавший в городе Дом ремесел, обучивший своему любимому кузнечному ремеслу дюжину мужиков. А еще Василий

Теркин три месяца назад пришел на чиновничью должность — директора Центра развития. Зачем это нужно кузнецу, который за день заработал бы столько, сколько на этом (пока еще плохоньком) кресле получает в месяц? Он сейчас объяснит сам, сейчас же замечу, что живет Василий типично и практически все время проводит на работе. Может быть поэтому сын Теркина Сергей, вначале довольно много времени проводивший в кузнице, теперь остыл к ней и в Доме ремесел почти не бывает.

Бумаги, бумаги, бумаги… Не думал Василий, что работа чиновника будет состоять из отчетов. Над тобой сонм вышестоящих контор и каждая требует отчета. Эх, зашивается Вася Теркин в бумагах! А ведь дома за ремонт еще не брался, у мамы баня недоделана, ворчит жена, ворчит мать, ворчат просители: “Василий, нам то, нам это…”. Но Василий Владимирович Теркин четко знает, куда он пришел и зачем. Вот тут-то мы ему наконец и предоставим слово.

 О назначении человека …Помните кино “Свой среди чужих — чужой среди своих”? Там герой есть такой,

которого на бюрократию всякую посадили. А он военный, он шашкой привык махать! Вот я — как тот буденовец, который разгребает все эти завалы. Так что вместо творчества сидишь и занимаешься не пойми чем, а ведь получается, что одну бумажку сегодня не посмотрел — завтра две таких “висит”.

Центр создали год назад, до меня в этом кресле успели посидеть двое, и не высидели. Здесь ведь тоже по идее творческая работа должна быть, если, конечно, бумаги наконец разгребем. С одной стороны, отчеты государству нужны, так им лучше отслеживать, что происходит в стране, а с другой… нет, статистика нужна, если бы у меня была возможность собирать статистику о городе, я собирал бы. 

До сих пор часто задумываюсь: кто я? Начинал-то я с кузницы; еще когда музей мы создавали, я упор на ней сделал, ведь с детства, когда мы в поселке Кубринск жили, я там все в кузнице пропадал. Просто был интерес постучать по горячему металлу, а мужики не запрещали. Ходили мы туда вдвоем с Сашей Лебедевым, он там остался жить, звонит, говорит, все там разрушилось, там же только одно мертвое торфопредприятие и больше ничего. Хочу Саше помочь, сделаем там филиал Дома ремесел. Если время будет. Ведь кузница там осталась, кузнецов только уже нет…

Так вот: зачем мне, если металлом вполне могу семью прокормить, должность эта. У меня уже давненько появилась идея создать такой центр при нашем Доме ремесел, чтобы поддерживать тех, кто хочет в области народных ремесел продвинутся. Кто хочет научиться этим деньги зарабатывать. А тут как раз подоспело решение сверху, создать Центры развития в районах, чтобы помогать всем, кто хочет заняться малым предпринимательством. В данный момент я понимаю так: нам надо найти как можно больше социально активных людей, желательно среди молодежи.

 Городу нужны лидеры, а для производства нужны руководители. Легче помочь одному, двум людям, дать им денег для создания предприятий, ведь лидеров, могущих взять на себя ответственность, мало. У нас куча идей, стратегическое направление у нас — развитие туризма, хотим возродить лен, ведь раньше в Мышкинском уезде выращивали лучший в России “брагинский” лен, который шел на экспорт. В общем, бизнес-планов немало, и любое предприятие, которое будет приносить прибыль, станет благом. Даже если тут метро начнут строить (а такой проект, в шутку, конечно, к 1 апреля составили), - и это на пользу. А что: узнают люди, что в каком-то там Мышкине строится метро — только из любопытства поедут!

Теперь вопрос: кто я? Думаю, прежде всего — оптимист. Скажем так, человек с вожжой под хвостом. Мог бы я сидеть спокойно в своей кузнице и никому не мешать, но мне думается, в данный момент мое, скажем так, умение “заводить” людей городу нужнее.

 Про Теркиных как национальную идею Отец у меня — хирург, мама — акушерка, в общем, медицинская семья, а я вот — в

кузнецы…Бывали моменты, когда осознание себя “Василием Теркиным” давило. Это случалось

в школе, когда проходили Твардовского. А вот в армии вообще на это внимания не обращали, но сейчас я понял, что “Теркин из Мышкина” - это в каком-то смысле — знамя, тотем.

Тем более что я узнал, что в XIX веке Петр Боборыкин написал роман “Купец Василий Теркин”. Сам я этот роман пока не нашел, но очень хотелось бы посмотреть каким там прописан Теркин. Тогда развивалось купечество и мне кажется, не случайно героем выбран человек, имеющий отношение к финансам. А уж Твардовский своего героя позаимствовал у Боборыкина. Была война и нужен был такой человек, который заражает всех оптимизмом. Ведь о чем поэма: человек даже на войне должен оставаться Человеком. Были Теркин-купец, Теркин-воин, а теперь вот Теркин-ремесленник, может быть, Теркин-менеджер. Заметьте: если бы Теркин был “новым русским”, нефтяным бароном — разве такое возможно?

У меня оба деда погибли на войне, может, поэтому я и стал Василием, ведь в нашем роду Теркиных я только один — Василий. И я благодарен родителям за свое имя, потому что в 1962-м, когда я родился, еще живо было воспоминание о войне, люди гордились за свою страну и носить это имя было чуть не привилегией. Кстати: моя сестра Анастасия давно замужем, но фамилию нашу не поменяла. А работает она у нас в Доме ремесел, занимается глиной…

 Про Мышкин и мышкинцев Из мышкинцев вышел Петр Смирнов, водочный производитель. В Мышкине такой

отхожий промысел был: молодые люди уезжали в Питер, начинали там с “мальчиков”, вырастали в приказчики, а потом становились и “Смирновыми”.

Город наш со своей “жилочкой”. С одной стороны он маленький и жители стараются сохранить его “провинциальность”. Здесь больше духовности, и любовь жителей к своему городу бросается в глаза. Любой приезжающий чувствует эту любовь. Но с другой стороны Мышкин — боевитый город. На гербе нашем мышь изображена на красном поле, “красное” - это активность. Ведь нас лишили статуса города и только двенадцать лет назад мы добились, чтобы Мышкин снова стал городом, из ничего создали туристический центр, заставили причаливать к нашей пристани теплоходы Больше всех сил приложил Владимир Александрович Гречухин. Он простой журналист в районной газете, но в нем столько энергии, что он только на личной инициативе создал целый музей под открытым небом. Теперь-то у нас целых шесть музеев, по плотности музеев на душу населения наверняка мы первые в стране, и ведь у этого человека еще миллион планов!

И ведь нашу первую кузницу я организовал именно при его поддержке. Специально работал в милиции, во вневедомственной охране, чтобы сутки дежурить, а потом двое работать в музее, в кузнице. Бесплатно… Таких, как я было несколько человек, Володя Кирюшин, Леша Постнов, Сережа Мокшанов. Но все мы заражались оптимизмом именно от Гречухина, и, если бы не он, город мог бы и не состоятся.

  INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/terkin/0a0dccb64da6324a9d303298d1e6cbc5.jpg?rand=145390042125613" \* MERGEFORMATINET

  Про умное государство Один раз в библиотеке приметил картину: деревянная церковь на берегу. И по ней

сделал чертежи. В селе Учма колхозные плотники по этим чертежам построили церковь. Неуемный там парень живет, Вася Смирнов… побольше б таких подвижников на Земле. Этот Вася там все руководил. Лично я своими руками сделал к церкви только главки металлические, но увидали эту церковь итальянцы и пригласили нас в Италию — поставить часовню. Проект мой им понравился, срубили мы ее и повезли туда.

Есть там, в провинции Кунео городок Мальяно Алфьери, он в два раза меньше нашего Мышкина. Его жители собрали деньги и почему-то им захотелось построить у себя, на месте, где еще до раскола церквей стояла церковь, именно русскую часовню. Они потом говорили: потому что итальянцы воевали во II Мировую в России, попадали в плен и наши люди к ним хорошо относились. Хоть там и католики, часовню освящал православный священник и раз в год он ездит туда служить. 

Италия, по правде говоря, меня поразила порядком и честностью. Там умное государство: по нашим меркам у них отсутствует воровство, там нет такого, чтобы сады и огороды огораживать. Я долго приглядывался и понял, что в основе у них уважение к труду соседей. У них отношение к труду как к таковому другое: они все делают с любовью; эх, если бы мы сами хоть не треть работали так же как они!

Понимаете… это корни, это традиции, дисциплина, в конце концов. У нас ведь произошло страшное: разрыв поколений. Вот, мой отец что после себя оставит мне? Только квартиру. А у них земельные наделы передаются из поколения в поколение сотни лет, и ничего не пропадает.

А ведь итальянцы по характеру очень близки к нам, у них тот же юмор, оптимизм, и язык, как ни странно, похож на наш. Но в отличие от нас, грешных, они сохранили умное отношение к своей земле. Там нет пустой земли и каждый клочок чем-то занят — простым фундуком, например. Я тут как-то, когда еще был досуг, просчитывал выгоду от лесного ореха. Ведь бросовых земель у нас много, а каждый куст орешника может дать по 25 килограмм фундука. Если продать его по 50 рублей за кило — сколько выйдет? Но для этого нужен человек, “двигатель”, вот мы снова приходим к Центру развития…

 Что делать А государство у нас устроено так, что оно тебя, если ты вдруг решишь посадить лес

или тот же орешник на пустыре, не просто не поощрит, а накажет. Простой ремесленник сейчас поставлен в такие условия, что он умеет срубить дом, но поставить его не имеет права. У него три класса образования, потому что он всю жизнь с топором, и ему не дадут лицензию “на осуществление строительной деятельности”, так как для этого он должен иметь диплом ВУЗа или техникума. И получается неувязочка: администрация не может прилечь к работе мастера, а из другого города столяры, каменщики, плотники не поедут. Проблема провинциального городка в том, что специалистов с лицензиями у нас по пальцам пересчитать, а хороших мастеров — море.

Вот поэтому золотые руки и уходят в “тень”, на строительство частных домов, дач. Так государство теряет специалистов и налоги.

Доходит до смешного: протекла крыша, нужно положить три листа шифера, а это лицензионная деятельность, называемая “проведением кровельных работ штучными материалами”, и если в городе есть кровельщик дядя Ваня, организация не имеет право заключить с ним договор. Без лицензии даже перенавесить дверь нельзя; изготовить дверь можно, навесить — нельзя!

У нас в Доме ремесел 25 мастеров (среди них, кстати, всего 4 женщины), и все они пришли с улицы, не умея ничего, в том числе и соответствующего образования. Среди них многие были в слишком тесной дружбе с алкоголем. Это конечно болезнь малых городов — люди у нас творческие, очень тяжело переживают неудачи, возникают “неизбежные коллизии”, а тут еще и государство прижимает.

 Поэтому, если бы я решал например вопрос на высшем уровне, то в первую очередь обязательно взялся бы за решение кадровой проблемы. Личности нельзя мешать развиваться, иначе не сможет вырасти внутренне свободный человек, который главе района, губернатору — президенту даже — скажет: “Володя, ты не прав…” Прежде всего такие люди должны быть в управлении, вот мы и возвращаемся к социально активным личностям. 

У нас в Мышкине такие люди есть, но большинство из них не верит в то, что их талантам найдется применение и им не поставят палки в колеса. Будем стараться убедить в обратном, прежде всего помогать деньгами, а не словами.

Потом вопрос: как поднять престиж России? Я думаю так: если Мышкин, маленький городок на реке Волге, сможет встать на ноги, и показать, что он смог, тогда и будет у нас нормальная великая Россия. Нефть и газ когда-нибудь иссякнут, но мы-то останемся…

Есть Офицеры на Руси!

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3085_resize.jpg?

rand=112899824667068" \* MERGEFORMATINET

 

 Семья Михеевых

Девятая рота ...Крохотная комнатушка в бывшем учебном корпусе. Удобства на этаже, в коридоре

коляски, сушилки для белья, детские велосипедики, лыжи. Весь учебный корпус переделан под офицерское общежитие. Семьи офицеров живут и в полковом клубе. Потому что главная проблема элитного подразделения, Гвардейской Кантемировской имени Ю.В.Андропова дивизии, - жилье. 

 В клетушке семьи Михеевых уютно и тепло; здесь вообще не чувствуешь, что ты в

армии, скорее подумаешь, что ты в семье молодых учителей или ученых: компьютер, книги, ничего кичевого, в общем культурно и со вкусом. Быт, конечно, зависит от жены офицера, которая, кстати, - учитель: Мария преподает в городской школе информатику.

Гвардии старший лейтенант Михеев Сергей Валерьевич - командир девятой роты третьего батальона 13-го Гвардейского Шепетовского Краснознаменного орденов Суворова и Кутузова II степени танкового полка. День сегодня предстоит обычный: учебные стрельбы до обеда, после обеда баня, а в 5 вечера третий батальон заступает в наряд. Перед нарядом событие неординарное: контрактники получают первую зарплату

по новому положению (что тоже относится к федеральной программе). По боевой подготовке 9-я рота немного отстает от 8-й, зато подчиненные гвардии старшего лейтенанта Михеева - лидеры по переходу на новую систему. Из 26 рядовых и сержантов 13 человек подписали контракты. То есть они теперь - профессиональные солдаты.

  INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3364_resize.jpg?rand=94216610285072" \* MERGEFORMATINET

  

Танкистами рождаются? Сергей Михеев научился водить танк в 12-летнем возрасте. Первым танком, который

Сергей “укротил”, стал дизельный Т-72. Сергей надеется, что ему еще предстоит

“укротить” немало машин. Картина: “мальчик ведет танк” возможна только в одном случае: если танкист - отец мальчика. Валерий Владимирович Михеев, подполковник бронетанковых войск, уже уволился из армии и следит за успехами сына из Омска. Как сын военного Сергей семь раз менял место жительства; отец служил и в Сибири, и в Москве, и на Дальнем Востоке. Оттого, считает Сергей, он такой коммуникабельный - ведь всякий раз нужно было вливаться в новый социум. Именно поэтому Сергею легко находить общий язык со своими солдатами. Ведь всю считай жизнь с солдатами, они его и нянчили...

Комбат рекомендовал гвардии старшего лейтенанта Михеева как добросовестного офицера, с чувством юмора и с ответственностью. И еще как трудолюбивого человека.

Офицером-танкистом Сергей хотел быть сколько себя помнит, там более что в Омске есть Танковый инженерный институт. Учился с удовольствием, технику Сергей вообще любит, тем более что когда ты ведешь такую махину как танк и она тебе подвластна, ты себя ощущаешь по особенному. Не просто мужчиной, воином. А чудо-богатырем, готовым вступиться на защиту добра. Даже несмотря на то что танк - наступательное вооружение.

На заре бронетанковых войск танк любовно называли “Танькой”. И, когда Михееву при распределении предложили 13-полк, он поехал сюда с радостью. Потому что 13-й - лучшее танковое подразделение страны. Служить, убежден Сергей, легко, если знаешь свое дело:

- Реально все просто. Пришел, хорошо пострелял - и все. Но я должен быть уверен в своих, чтобы в любое время суток человек проснулся, сел в танк, прибыл к месту, стрельнул - и попал. Я всегда преклонялся перед такими профессионалами, которые раз выстрелят, подкорректируют, второй раз - попадание. Не только из своего танка, но из любого. Но для этого надо много работать...

  INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3466_resize.jpg?

rand=86124191161918" \* MERGEFORMATINET

  

Своих солдат, чтобы те на контракт перешли, Михеев подготавливал. Ну, ладно, если парень из большого города: там работу худо-бедно, но найти можно. А если из деревни? Тем более что в танковых войсках за год профессионалом трудно стать - это чтобы со второго выстрела мишень поражать. Стрельба и вождение - “фишка” 13-го, здесь все это умеют делать хорошо. Правда на проверках здесь “пятерку” не принято ставить, лучшая оценка - “четверка”. Идеал где-то там, на танковом “олимпе”.

- После “учебки” сюда “нулевые” приходят солдаты. Приходится заново их учить. Но ничего, из любого можно сделать специалиста. Главное - подход. Вообще непросто, ведь ответственность за жизни солдат на тебе. Реально все терпимо, главное только чтобы все живые остались...

Возможно Сергей по жизни человек легкий. Даже несмотря на то, что мечтает побывать на войне. Ну, не повезло, пришел из училища - в Чечню кантемировцев перестали посылать. Но ведь с другой стороны - какой же военный без войны? Кстати Михеев приехал в часть еще с 22-мя молодыми лейтенантами. Немного прошло - а осталось в войсках человек десять. Лейтенанты в армии - самое “слабое звено”. Впрочем это - испытание, в результате которого зерна отделяются от плевел. 

 

Любовь танкиста Маша закончила университет с красным дипломом. У нее было увлечение -

математическая логика - ее уговаривали поступить в аспирантуру и сулили завидное будущее в науке. Но Маша вышла замуж за курсанта, и, когда тот закончил училище, уехала с ним куда глаза глядят.

В танке муж ее катал часто. Маше не нравится - шумно и тряско. А вот их сын Данила взял - и заснул. Прямо в танке. Видно, танк для него как колыбель. Ну, как еще может быть иначе, ежели и папа, и дед - танкисты?

Даниле Михееву еще и пяти лет нет, а у него главное увлечение - компьютер. Что же: дитя XXI века... И у отца хобби - компьютер. Все свободное время он все копается в программах, в “железе”, что-то правит, монтирует. Сергей и в полку признанный “Билл Гейтс”. Если в каком-то батальоне не ладится с компьютером - ищут гвардии старшего лейтенанта Михеева. Зовут Сергея часто, ибо армия компьютеризирована довольно значительно. Даже водители танков занимаются на тренажерах по компьютерным программам. Только стрельба пока идет “вживую”, потому что боеприпасов для боевой учебы не жалеют. Второе увлечение Сергея - хоккейная команда “Авангард” из родного Омска. Он и хоккеем сына заразил: у пацана уже есть коньки и клюшка.

Познакомились Маша Зайцева и Сережка Михеев в 10-м классе школы. В первый же день, на школьной линейке. Отец Сергея уволился из армии, семья приехала на родину в Омск, и он в очередной, в седьмой раз утверждал себя в новом коллективе. Друзья у него появились быстро, он ведь коммуникабельный. А Маша была скромной девушкой, тихой и некампанейской. Сергею она понравилась сразу. А Маша слишком была увлечена учебой и мало обращала внимание на мальчиков вообще.

Сергей завоевал Марию. Был молодой человек, который ей симпатизировал, ну, пришлось с ним драться. Свое счастье Михеев добыл в борьбе. Поженились они, когда ему было 19, а ей - 18. Сын родился еще в Омске.

Что такое жена военного? Мария говорит так:- Это прежде всего терпение. Выдержка. Любовь, конечно... Кто без любви будет

ждать мужа, когда полевые выходы на месяц, а то и на три? Муж уходит на службу в шесть утра, а приходит в десять вечера... а то и в час ночи. А утром, в шесть, - снова на службу. Но семья должна быть семьей и муж должен приходить в уют, зная, что его любят и ждут, что тыл у него надежный. Конечно, тяжело, но особых трудностей я не вижу. Все можно вынести ради любви, тем более мы знаем, что люди еще хуже живут. Главное - не бытовые условия, а лад, понимание в семье...

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?

rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nash_chelovek/ofitser/genamikheev3440_resize.jpg?rand=89751728082582" \* MERGEFORMATINET

  Михеев уверен, что престиж военной профессии упал временно. Это было связано,

так сказать с переходным периодом страны. Вроде бы наверху стали вспоминать об армии. Да, то, что происходит в Кантемировской дивизии (в смысле перехода на контрактную, профессиональную основу), - лишь эксперимент. Или, говоря современным языком, “пилотный проект”. Основная часть громадины, называемой “российская армия”, еще пребывает в прошлом веке. Но гвардия - это “первые ласточки”, за ними последуют остальные. Если не передумают власти и сократят срочную службу до года, вряд ли за этот срок можно подготовить танкиста. Или другого специалиста. В Кантемировке строится новое жилье (ведомственное), правда рассчитывать на него могут минимум майоры. Старшему лейтенанту даже и надеяться не следует. 

Как и всякий военный, Михеев мечтает дослужиться до генерала. А вот его супруга не мечтает ни о чем. Не мечтается ей почему-то.

Земля, умеющая мыслить облаками

Сергей Александрович Потехин

Сережа Потехин живет бобылем. Обветшалый домик стоит в стороне от родного его села Костома, среди развалин некогда процветающего сырзавода. И, хотя образ его жизни всеми своими гранями указывает, что Потехин вовсе не «от мира сего» (просто хрестоматийный чудак!), издано несколько книжек его стихов. Да и талант его признан: как-никак, а в члены Союза писателей зачислили. Хорошо, что не в вагины Союза – впрочем, разницы кажется немного.

Вокруг его дома целые плантации клубники. Сережа сам удивляется, насколько легко она плодится - но это только для него удивительно, поскольку свежему глазу сразу заметно, с какими любовью и старанием клубничные грядки возделаны. Естественно, для деревенских мальчишек это настоящая Мекка. Воровать приходят в основном ночью.

Потехин может их и попугать немного - но никогда не будет ругать. Пускай уж берут! Не жалко... Вот если бы попросили, он не отказал бы никогда. Но на то они и пацаны, чтоб приключения на кое-что искать - сам таким был.

С утра набрал ведро клубники, отнес в деревню и продал. На выручку купил чекушечку белой и... карамельных конфет. Выпил, заел сладостями, и вот тебе - полное почти счастье. Но надо еще на реку Тебзу сходить, верши проверить. Это снасти такие. Допотопные, но весьма продуктивные. Плетнем перегораживается речка, а в небольшой проем вставляется сооруженный из ивовых прутьев «сачок», в который рыба и попадается. Если такой «сачок» поставлен на рыбу, которая идет против течения, он называется вершей. Если наоборот, ту, что по течению отлавливает - веренькой. Потехин уважает только ту рыбу, что против идет. Такой у него принцип.

Меня предупредили уже, что Сергей из «выпивающих», а посему прихватил с собой бутылочку. Ну, выпили, закусили клубникой - и пристроились в тенечке, от слепней отбиваемся. Легковесные облака скоренько так проплывают над нами, и по привычке из детства невольно пытаешься угадать в них осмысленные очертания: вот птица-птеродактиль пронеслась, а вот лев изготовился к прыжку, следом Архангел с трубой дефилирует, а вот и он – член… в смысле, Союза писателей – нет, не на небе, я рядышком щурится на небосклон.- А веришь ты, что Земля, Солнце, звезды - живые существа? - Будто угадав ход моих мыслей, вступает Сережа. - Вот на облака посмотришь - и хорошо как-то... давно уже доказано, что мысль вся в воде. Земля и мыслит этими самыми облаками...- А человек?- Мне кажется, что он создан скорее не мыслить, а... чувствовать.- Чувствовать, как ты, в одиночестве?- Ну, я ищу не одиночества, а уединения. Одиночество - это трагедия, уединение - благо…- Как у Пушкина? Совершил побег в обитель дольную трудов и чистых нег. - Да разве ж я похож на усталого раба…Вообще, похож. Но я затыкаю свой фонтан, мысли не вербализирую. Может быть и правда счастия нет – а есть лишь покой и вот такая, как в Костоме, воля… Эх, думаю, Сергей Александрович... Вот, для тебя Есенин - вечный кумир (и в том, что вы двойные тезки, ты видишь мистической знак). Но ведь тот Сергей юношей умчался в столицы и там смог реализовать свой дар «на все сто». А ты через пару лет уже полтинник разменяешь, а все зависаешь в своей родной и прекрасной Костоме (куда даже дороги асфальтированной нет). Варишься в своем соку... Один оппонент Есенинский писал: «Сидят старикашки - каждый хитр, землю попашет - попишет стихи.» А про тебя можно по-другому сказать: «Поставил верши - пошел творить вирши...» Да, я знаю, что ты очень многого достиг, учась читать Книгу Природы. Но достижения твои касаются только твоего внутреннего мира, но отнюдь не внешнего, материального. Ведь даже у каждой рыбки, что попадается в твою вершу, прощения просишь... И перед каждым кустиком, который ты срубишь, чтобы построить шалаш извиняешься...

...И ведь судьба-вершительница обрубала все Сережины потуги оторваться от родной земли и отправится покорять Большой мир. А они были, были...Когда еще учился он в Костомской школе, душа ребенка не могла принять систему воспитания, которую местные учителя использовали в педагогическом процессе. Грубо говоря, учили по «домострою», а короче - били. Иногда и мордой об стол. Но - только малышей (ребят постарше трогать боялись по причине возможной мести). А способ восприятия знаний принимался только «зубрительный». И после школы Потехин поехал в райцентр - в педагогическое училище поступать, где оказался единственным мужчиной в группе. На учителя пошел исключительно ради того, что бы понять: неужели во всем мире так? Оказалось, не так. Здесь учили как раз тому, что в основе всего - любовь.Но доучиться не сумел, призвали в армию. Совершенно другой мир, где деревенскому раздумчивому пареньку приспособится было, мягко говоря, затруднительно.

Здесь - и в армии, и вообще на планете Земля – более всего ценится серость, беспробудная агрессивная серость с одновременным следованием тупым и прямолинейным законам. Сережа попал в «штукатурные» войска. Без шуток. За свои армейские полгода он только и делал, что штукатурил. Причем, штукатурили так: один командир бойцу, который внизу стены, приказывает штукатурить; другой кому-то сверху этой же стены - сбивать штукатурку отбойным молотком. Так навстречу друг другу и идут. Дурдом... А в перерывах драил полы и лестницы. С мылом. Однажды начальнику показалось, что лестница слишком плохо намылена - приказал мыльца добавить... и сам потом по этой лестнице скатился - с первого этажа до последнего! Все ступеньки пересчитал... Смех Сергею обошелся дорого. Что такое неприязнь - в тюрьме или в армии - нет надобности объяснять. А ведь к этой неприязни по закону человеческого стада обычно присоединяется вся «серая масса». Потехин стал объектом всеобщего пренебрежения и непрестанных «подколок» со стороны сначала начальства, а потом и таки же, как он солдатиков. Я знал одного почти гениального поэта, который не стал знаменит потому, что в девятнадцатилетнем возрасте повесился, не выдержав издевательств в армии.

Потехин отнесся к гноблению очень даже по-своему: одел маску шута. Взять того же ненавистного начальника. В своей неприязни к «шуту» ребята подыгрывают начальнику, но на самом деле они презирают самого этого начальника, да и себя – за то, что по сути рабы. А тут как раз «козел отпущения» нашелся... Вот в столовой, к примеру, наложат в тарелки горячей каши, а Потехина посадят за тарелку с холодной. Начальник придет: Потехин ест. Ну, сам вкушать садится - и, естественно, обжигается!Через полгода Сережу из армии направили в дурдом, настоящий. Произошло следующее. В ту зиму навалило полно снега, в частности, скопилось его порядочно на крыше гарнизонного туалета. А крыша была очень уж дряхлая. И подумалось Сергею: надо бы свалить снег, а то не ровен час, крыша провалится; забыл Потехин главное правило армии и жизни вообще: «инициатива наказуема». И так получилось, что провалился он сам, когда забрался на злосчастную крышу с лопатой. И представьте себе - на голову тому самому ненавидящему начальнику, который безмятежно справлял свою нужду...Уже из психушки Потехина комиссовали. Об этом казенном доме Сергей говорит только: «Ну, там люди поумнее и поинтереснее были...» Вернулся в родные пенаты. Устроился скотником в колхоз «Красное знамя», которое мужики между собой называли или «Красное дышло», или «Красный мерин» (в зависимости от количества выпивки, среди мужиков даже приговорка была: «В колхозе «Красный мерин» крестьянин разуверен»).Так два десятка лет и отработал, уже никуда не пытаясь уехать. Да! Совсем забыл: была еще одна попытка «захватить» город. Это уже когда его стихи известны стали, приятели пытались его туда перетащить. Этот период он называет «подпольным». Устроили его в Дом культуры подсобным рабочим, а поселили Сережу в подвале под культурным учреждением. Пожил он там недолго, но «благородно», как он говорит, - в бархате. Полподвала заняты были огромным бархатным занавесом, в котором он «и спал, и блевал». Подружился с мышами, даже клички им дал. Иногда откликались. Приехал он в город, когда еще снега лежали, а тут уже и пташки запели, и домик на сырзаводе стал снится, и стала ощущаться городская толкотня, и начальства опять же много...

Вскоре по счастью все и закончилось. Отмечали День Победы. Ну, выпили под березками - все друзья и «повырубались». Сидит Сережа, скучает. А тут мужики из другой

компании: «Эй, патлатый, поди-ка сюда!» Подошел - думал, сейчас плеснут. Но не плеснули. А один бугай, не говоря не слова, как даст герою нашему промеж глаз! «Ты хрен ли по карманам лазаешь?!» - «Какие карманы? Это мои друзья...» - «Ты где живешь?» Серега показал... на Дом культуры. «Ты чего нас лечишь, скотина?» - И еще несколько ударов обрушились на Потехина.Может, он и еще бы подзадержался в городе, да с такой рожей - вся в синяках - пришлось опять возвращаться в родную Костому. Теперь уже - навсегда. Сергей теперь почти никуда не ездил, а вот к нему приезжали - многие. В том числе и женщины.Вот мы и подошли к главному. Глупый вопрос о том, откуда берутся стихи, давно нашел в душе Потехина достойный ответ. Откуда? А с небес... в облаках мировой Атман или еще какая-нибудь экзотичная хрень производит поэзию и вкладывает ее в уста избранных. А может, сама планета Земля, шевеля своими многочисленными облаками, посылает на Серегу особые импульсы, которые он преобразует в слова. Как бы то ни было, но Потехин знает, что стихи сочиняет вовсе не он, ему остается только улавливать токи, приходящие будто ниоткуда... Стол в его избе густо завален листочками, исписанными мелким почерком. Неизрасходованную на стихи энергию Потехин отдает изготовлению странных фигурок из глины, которые он может лепить тысячами. Не на продажу. А так... Здесь и Смерть верхом на мужике, и птица с четырьмя крыльями, и пепельница в виде женщины (точнее, простите, в виде полового органа женщины – я ж не случайно вскользь упомянул членов и вагины), и добрый медведь, и злой зайчик, и русалка. Один классик заметил, что влюбленные, безумцы и поэты сотканы из одного воображения. Ну, а если первый, второй и третий - в одном человеке?

Вначале была большая и безответная любовь - а потом уже стали приходить стихи. Сергей убежден, что превыше всех стихов на свете - Женское Начало. Сама природа - это и есть Женское Начало. «Земля родит - значит, она живая и Начало это в себе несет исконно...» Чтобы быть ближе к Земле, он часто удаляется в лес. Строит себе там шалаш и живет в нем какое-то время. Ищет одиночества? «Не одиночества, а уединения», - поправляет он сам. Как-то ушел в дальнюю деревню на том конце леса (а дело было зимой), и по скотной привычке - на ферму. А темно уже, и сторож на него с криком: «Уйди, а то убью ненароком!» Ну, отошел и зарылся в копну за фермой. А утром просыпается, вилы втыкаются у самого носа: «Хрить, хрить!» Выскочил из копны - а тот с вилами сначала замер, а потом как заорет благим матом! Ну, пришлось убегать. Обоим.Эта привычка с юности завелась. Семья Потехиных была большая, но пьющая. Особенно отец любил это дело. То есть выпить. С матерью они часто конфликтовали на этой почве, так что приходилось хоронится на ночь от разгулявшегося отца. Отец, когда Сережины стихи стали замечать, сам сочинил два. Из зависти. Одностишие и двустишие. И любил декламировать их в хорошем настроении, чтоб знали, что не только сын такой одаренный. Одно звучало: «Мы отбывали в Соликамске...» (воспоминания о годах, проведенных в лагерях, чем он несказанно гордился). Второе: «Шел бродяга-пьяница с реки, пели птички - маленьки пичужки…» Ну, а потом совсем на пьяной почве завихрения у него пошли... ну, да что обсуждать - пускай спокойно лежит теперь в Земле. Где и сами когда-то будем...

Первую любовь Потехина зовут Любовью; до сих пор она проживает в Костоме. Любовь была безответной, но послужила толчком к написанию первых стихов. Она и сейчас остается его главной музой. Он дружит с ее мужем, помогает им - той же клубникой. А детей их считает почти родными (ведь они могли же быть от него, при другом раскладе, если б она ответила взаимностью...)Теперь он - признанный поэт. Но что это дает?Другие женщины возникали, как в трагикомичной пьеске, лишь на одно действие, растворяясь в Мировом Атмане. Но это не спектакль. Это - жизнь. И если бы знать, что будет в следующем действии...Анфиса узнала о Сергее по радио. И влюбилась - заочно. Женщины (некоторые) склонны на поэтов западать. Хоть в этом родственны судьбы Потехина и Есенина... Письмами заваливала - и умоляла приехать, хоть ненадолго. «Не могу без тебя, приезжай - и все!» И он решился рвануть. А жила Анфиса под Красноярском. Встретились на Красноярском вокзале – и выяснилось, что она молода просто до безобразия. В свои семнадцать - просто ангелоподобное создание. А рядом ее сторожила мама. Но потом мама оставила их - а, пусть тешатся, мудаки! И они провели две ночи прямо в вокзале, днем же беспечно гуляли по городу не замечая, как неумолимо убегает время. На третий день пришло протрезвление. Вспомнилось, что денег на обратную дорогу нет. К тому же морозище, а он в полуботиночках. Анфиса пробовала побираться - и собрала три рубля с копейками. Обратно ехал зайцем. Выручало то, что в то время много дембелей направлялось по домам, так он ложился на третью полку над ними, а проводники и ревизоры к пьяным воякам приближаться остерегались. Дембеля ребята были добрые, даже кормили. К родным развалинам сырзавода он вернулся через две недели.А через несколько лет она приехала к нему. Жить. Анфиса и замужем побывала, и девочка у нее родились. Но посмотрел на нее Сергей - где то прекрасное создание, что стреляло ему медяки в Красноярске? Матрона и Матрона... В общем, погостила она с недельку - и уехала к себе обратно доживать уже не в ранге музы.Так же, по стихам, узнала Сережу и Софья. Попереписывались - и решили: пускай она приезжает к нему, побудет хозяйкой в его доме. Тем более, время такое подошло, что Потехину очень уж хотелось иметь в своем доме хозяйку. Намеревались жить долго, но пробыла Софья в Костоме две недели. Обещала приехать навсегда, но... Сергей согласен

уже был, чтоб и не жили они вместе, а просто вели совместное хозяйство, а уж уединение, которое она тоже любит, он сумел бы ей обеспечить. Сам бы переехал в землянку, которую построил пару лет назад (большой дом зимой трудно отапливать). Сейчас из своей Владимирской области письма пишет. Серьезные и назидательные. Вдарилась, видишь, в восточные философии, а сама, небось, недолюблена живет...Случались и совсем эмпирейные страсти. В Костоме сохранилась церковь, и вот однажды в ее пустых стенах зазвучала музыка. Это одна заезжая москвичка устроила импровизированный концерт: на флейте наяривала. Сергей тогда во всех святых готов был поверить - настолько звуки волшебной дудочки уносили его куда-то... Евгения, хоть и еврейка, характера оказалась весьма широкого. Но и в образ роковой женщины входила с удовольствием. Чувствовала, наверное, что мужик под ее дудку куда хошь уползет. Влекла его, влекла... Предлагала на бардовский фестиваль поехать: «Полетели со мной, у меня ведро самогонки есть!» Но любовь эту Сергей воспринимал уже как творческую, а потому темную магию, источающуюся из вечно тоскливых зенок флейтистки, он скинул с себя легко и без сожаления.

Такие дела. А теперь сидим, философствуем. Выпили еще по чуть-чуть, и господина Потехина, члена союза писателей, Поэта, понесло по полной программе. Короче пошел поток сознания. Он говорит, говорит, и, чем дальше, тем непонятнее, и настает момент, когда речь его воспринимается как бессмысленный бред. Кажется, он и сам сейчас страдает оттого, что не в силах связать слова в осмысленные предложения…...Вот смотрю я на вас сейчас, Сергей Александрович, пока вы на облака загляделись а под парами еще и разболтались - и что замечаю? А то, что лицо Ваше испещрено глубокими морщинами... Двадцатипятилетняя девчонка будет с большим напрягом общаться с Вами: для нее Вы уже слишком... не молоды. Да еще и вечная русская беда, водка, внесла свою горестную лепту. Жизнь пролетела... как эти вот облака. Искали Вы уединения - а что нашли? То, чего Вы больше всего и боялись. Одиночество...

Рабочий стол Сергея в неприбранной избе деревенского отшельника. Горка стихов вперемешку с письмами. Один листочек свисает с края стола, и кажется, сядь на него муха - и улетит он под ноги, где будет безжалостно затоптан. Вглядываюсь в мелкий почерк:

Мрачна моя опочивальня,И мрачен свет в окне ночном.Но изумительно хрустальнаПечаль о памятном былом.

Еще не справлены поминкиПо тем несбыточным мечтам,Где в каждой капельке - росинкеПостроен мною божий храм,

Где дивный сад, в котором птицыПоют зарю в жару и стынь,А родники живой водицыПоят солодку и полынь.

Пускай душа лакала зелье,Непотребимое скотом,Она справляет новосельеВ парящем замке золотом.

Еще трагичней и нелепейБывали беды от разрух.Мечта жива, покуда в склепе.Любви не выветрился дух...

За сим заканчиваю труд сей. С надеждой на понимание, Михеев Геннадий Александрович. Если у Вас есть замечания по тексту, пишите мне по адресу: genamikheev @ mail . ru

Приложение. В порядке плагиата

Кто такой русский

Л.Н. Гумилев “Русская нация и национальное самосознание русского народа (из заметок по национальному вопросу)”

Национальность

Прежде всего, отметим, что НАЦИЯ и НАЦИОНАЛЬНОСТЬ - это два совершенно разных понятия. Основой объединения людей по НАЦИОНАЛЬНОСТИ является этническое родство и духовная сущность, то есть его вера. Славянские племена, населявшие Европу от берегов Средиземного моря до берегов Балтики, еще в первые века нашей эры имели общих для всех славян богов и говорили на языке понятном всем славянам. Толпы кочевников, хлынувших на территории славян, расчленили единый организм оседлой славянской цивилизации, затруднили, а порой полностью прекратили межславянские контакты. Роль общеславянских богов стала умаляться и на первый план вышли

племенные боги, что было совершенно естественно, поскольку каждое племя выживало самостоятельно. В пятом веке на территории Руси возник союз племен, так называемое государство антов, возникшее с целью защиты от набегов кочевников. Одним из памятников этого объединения являются так называемые “змиевы валы” на территории современной Украины. Но этот союз оказался непрочным. Племенные боги лишенные строгой иерархии постоянно враждовали между собой, что привело к распаду союза. В результате наши предки попадают в зависимость от Хазарского каганата и платят ему дань до побед князя Святослава. Беда, постигшая славян, очень образно выражена в былине о Святогоре и Илье Муромце. Языческий богатырь Святогор попытался испытать свою силу и лег во гроб. Но крышка гроба приросла и даже два богатыря не смогли ее приподнять. Так языческая вера славян в лице Святогора прекратила выполнять свои охранные и защитные функции своего народа, а православный богатырь Илья Муромец отправился служить православному князю Владимиру “Красное солнышко”. Попытка князя Владимира создать единое славянское государство путем новой иерархии племенных богов не увенчалась успехом. Славянские боги не нашли “общего языка”. Вера славян перестала выполнять охранные функции, как в духовном плане (сохранения языка, традиции и знаний), так и в материальном (единство и независимость народа). Внутренние и внешние причины (наличие на юге от Руси мощного Православного государства и агрессивная политика католического Рима), существование в Киеве большой православной общины заставили князя Владимира принять Христианство. С этого времени начала формироваться русская НАЦИОНАЛЬНОСТЬ или РУССКИЙ НАРОД из всех народов и племен, попадавших под влияние Киевской Руси, а затем и Московии.

“Мы говорим о “народе” или “нации”. Но, очевидно, не географические границы, не территория - признак, отличающий данный “народ” от других народов.

“Ни территория, ни государственная принадлежность, ни кровь и антропологический тип, ни быт, ни даже язык сами по себе не являются признаками, отличающими представителя одной нации от представителя другой. Однако национальность в каком-либо из этих и других, не перечисленных нами признаков, оказывается иногда в одном, чаще во многих. И сказывается она не в чистом факте подданства, происхождения или быта, а в особом качестве этого факта. Очевидно, конституирующий национальность принцип мы и должны искать в особом трудно определяемом качественном отличии ее, которое может индивидуализироваться в разных проявлениях”. Так писал Л.П.Карсавин в своей работе “Философия истории” при определении “коллективной исторической индивидуальности” такой как “национальность”. Действительно, давайте посмотрим на человека немецкого, татарского или иного происхождения, который крещен в Русской Православной церкви, соблюдает все ее предписания и свято чтит “ВСЕХ СВЯТЫХ В РОССИИ ПРОСИЯВШИХ”. Кем он является на самом деле, если для него святы Борис и Глеб, митрополит Илларион, Александр Невский, Дмитрий Донской, Иоан Крондштатский, Серафим Саровский и многие другие молитвенники и заступники перед Господом. Что в этом человеке немецкого, если он чтит победу Александра Невского, а не псов-рыцарей, что в нем татарского, если для него святым является Дмитрий Донской - разве что обличие. Но внешняя оболочка это далеко не сам человек и не может свидетельствовать о его помыслах, поступках и поведении в обществе.

Таким образом, можно сделать окончательный вывод:

”НАЦИОНАЛЬНОСТЬ - историческая духовная общность людей, связанных между собой единством Веры, духовной и материальной культуры”.Нация

Питирим Сорокин, создатель науки - “Социология”, выдворенный большевиками за границу, отвечал на поставленный выше вопрос следующим образом:

“Не вдаваясь в детальный анализ, можно заключить, что нация является многосвязной (многофункциональной), солидарной, организованной, полузакрытой социокультурной группой, по крайней мере, отчасти осознающей факт своего существования и единства. Эта группа состоит из индивидов, которые: 1) являются гражданами одного государства (обратите внимание на то, что и П.Сорокин соотносит принадлежность к той или иной нации с обязательным гражданством в рамках национального государства - А.Ч.); 2) имеют общий или похожий язык и общую совокупность культурных ценностей, происходящих из общей прошлой истории этих индивидов и их предшественников; 3) занимают общую территорию, на которой живут они и жили их предки.

...Граждане государства объединяются в одно государство-систему в соответствии с интересами, ценностями, правами и обязанностями или в соответствии с государственными связями, определяемыми их общей принадлежностью к одному государству.

...Нация является многосвязным социальным организмом, объединенным и сцементированным государством, этническими и территориальными связями”.

Таким образом, можно сделать следующий вывод:

“НАЦИЯ - исторический союз НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ, совместное существование которых порождает ИДЕЮ единой государственности для защиты своих интересов, а также выдвигает конкретных представителей для реализации этой идеи. Нация всегда обустраивается в рамках собственного государства”.

Другие подходы к определению НАЦИЯ

Некоторые ученые предлагают отказаться от понятия нации. Но определение нации нужно, без него такие важнейшие производственные понятия, как “национальная культура”, “национальная самосознание”, “национальная жизнь” просто повисают в воздухе. Идут поиски нового определения нации. Так, В.М. Межуев считает, что “нация есть форма национального объединения и национальной жизни людей в условиях “гражданского общества”, основанной на личной - экономической, правовой и духовной - самостоятельности индивидов.

Это определение нации, новое по форме и содержанию, вызывает возражение не только потому, что “нация” определяется через “национальное” Главное в том, что определение нации в лучшем случае может быть отнесено лишь к западному типу развития, но никак не к Востоку. Оно не может быть отнесено и к России, ибо у нас никогда не было гражданского общества - ни в дореволюционный, ни в советские периоды. А нация была и есть.

Не может удовлетворить нас и старое определение нации как такой исторической общности людей, для которой характерны общность языка, территории, экономической жизни, психического склада, проявляющегося в национальном своеобразии ее культуры.

Давайте разберемся с каждым из этих признаков.

Общность языка. Казалось бы, что может быть более естественным и необоримым признаком нации? Но ведь давно известно, что в Швейцарии четыре языка, четыре этнических общности - германо-швейцарцы (65% всего населения), франко-швейцары (18,4%), итало-швейцарцы (9,8%), реторманцы (0,8%) - но есть единая швейцарская нация.

Возьмем пример из нашего бытия. 30% казахов не знают казахского языка, пользуются русским языком. Так что эти 30% казахов не относятся к казахской нации?

Общность территории. Этот признак нации тоже казался незыблемым, однозначным. Однако далеко не всегда он приближает нас к определению нации. Скажем, русские в национальных республиках СССР, конечно, относились к русской нации. Тогда можно было говорить об общности большой территории - СССР. А как быть теперь, когда бывшие советские республики стали независимыми, суверенными государствами и на многих новых границ России с обеих сторон сооружаются пограничные столбы? Как быть с теми русскими, которые остаются в этих государствах? Что они перестали относится к русской нации на том основании, что они потеряли общность территории с русским населением России?

Общность экономической жизни. Этот признак сыграл, как нам представляется, свою историческую роль. Нации сложились на основе становления индустриального, капиталистического общества. В Европейском Экономическом Сообществе при полном сохранении наций устанавливается западноевропейская общность экономической жизни, границы становятся действительно прозрачными, вводится единая валюта.

Все это позволяет сделать вывод, что прежнее “четырехпризнаковое” определение нации не отвечает реалиям совершенной жизни.

В основу выработки нового определения нации следует, на взгляд В.Д. Зотова, положить такую фундаментальную ценность, как общность духовной жизни. Что касается общности психического склада, т.е. того, что отличает область чувств, привычек, традиций, обыденного сознания данной нации от другой, то она является производной от общности духовной культуры, а не наоборот. Другим важным компонентом национальной общности людей является их самосознание, которое тоже относится к сфере духовной культуры.

При этом следует иметь в виду, что национальное самосознание - это не часть национальной духовной культуры наряду с другими частями, а ее стержень. Именно в самосознании нация определяет свои общие, коренные интересы, цели и идеалы, свое лицо в многонациональном мире, свое отношение к другим нациям и государствам. Другими словами, нация есть не только объективная, но и субъективная данность, представители которой говорят в отношении себя “это-мы”, а в отношении других “это-они”.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE

"http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ritsari_stepei/genamikheev22979.jpg?rand=89199990828141" \* MERGEFORMATINET

 

П.И. Ковалевский

ПСИХОЛОГИЯ РУССКОЙ НАЦИИ

Что такое нация?

Нация – большая группа людей, объединенных между собою единством происхождения, – единством исторических судеб и борьбы за существование, – единством физических и душевных качеств, – единством культуры, – единством веры, – единством языка и территории.

Единство происхождения показывает, что все лица данной нации происходят от одного корня, от одного рода, быть может от одной семьи. Всякая нация состоит из нескольких народностей, проявляющих единые существенные свойства и отличающихся незначительными оттенками – языка, выговора, фигуры, нравов, обычаев и проч. Так, напр., между Русскими по говору можно легко отличить петроградца, москвича, ярославца, уфимца и т.д. Еще большая разница между великороссами, малороссами и белоруссами. Тем не менее, это одна нация, один народ, происходящий от одного славянского корня, имеющий в основе своего рода одних предков – скифов и сарматов.

Вся эта великая Русская нация состоит из множества отдельных единокровных племен.

Если рассмотреть отдельно эти племена, эти народности, то окажется, что и в этих племенах проявится некоторая разность. Отдельные роды, живущие на дальних расстояниях друг от друга, выработали в течение сотен лет и тысячелетий свои особенности, нисколько, однако, не изменяя своих коренных национальных духовных и физических свойств. Так, напр., в Малороссии мы можем находить различные отличительные оттенки в языке, нравах, обычаях полтавцев, черниговцев, киевлян, екатеринославцев-запорожцев и пр. Тем не менее все эти мелкие поселения явно показывают, что все они малороссы, все они Русские, все они славяне.

Идя дальше, мы останавливаемся перед единицей нации – семьей.

Муж и жена дали детей. Эти дети получили от своих родителей наследственно свойства физические и качества душевные и неизбежно, в силу мирового закона, явились во всем им подобными.

Из этого следует, что основные национальные свойства данного народа сохраняются наследственно и являются органическими. Поэтому и представляются столь стойкими и незыблемыми.

Наследственность в данном случае является консервативным началом национальных свойств, проводя их из семьи в род, из племени в народность и нацию. Она является деятелем, объединяющим отдельных лиц нации и создающим основной признак нации – единство происхождения членов ее.

Каждый, родившийся на свет, уже в своем рождении несет на себе физические и душевные свойства своих предков, ибо он их получил по наследству. Он несет в себе все исторические судьбы их прошлого, ибо они выработали и физические, и душевные свойства его предков и его самого. Он становится с первых дней своей жизни рабом преданий, сказаний, поверий и велений своего племени и своей нации, ибо он в них растет и воспитывается. Он становится рабом языка своей нации, ибо первые звуки его речи

будут речью его нации. Поэтому, естественно, он будет их защитником, их пособником, их охранителем. Каждый такой отдельный человек органически связан и с территорией своей нации, ибо она во многом влияла в выработке тех особенностей, которые характеризуют нацию. Эти все органические принадлежности лица являются и основой его прав на все эти лежащие в нем качества и привилегии.Если велико влияние в создании нации природы, климата, почвы, – то еще больше это влияние в воздействии окружающих людей, питания, воспитания, образования и международных отношений. Разумеется, для воздействия на отдельного человека требуются десятки лет, для воспитания же семьи и рода – сотни лет, – а для воздействия на племя, народности, нации – тысячелетия.

Поэтому и замечено, что единство исторических судеб и единство борьбы за существование составляет один из важных деятелей в образовании особенностей нации. Это воздействие не может уничтожить наследственность, но может значительно ее видоизменить. Зато совокупность единств наследственности и исторических судеб и борьбы за существование создает великую крепость нации.

Совместное воздействие наследственности и окружающей природы, в широком смысле слова, создают в массе людей одинаковую физическую внешность и одинаковые духовные качества. Это то, что составляет национальный характер. Естественно, этот национальный характер или эти национальные особенности могут видоизменяться во времени и пространстве ...но несомненно и то, что основные особенности нации остаются неизменными. Лучшим тому доказательством служат второстепенные отличия великороссов, малороссов и белоруссов.

Поэтому весьма естественно, что нация, имеющая свою историческую судьбу и борьбу за существование – свой физический и духовный облик – будет иметь и свою собственную культуру. Так оно и на деле.

В России властвуют "3Б" - борщ, балалайка и болтовня... 

 

Из книги И.В. Бестужева-Лада «Россия накануне ХХ I века»

Загадка и разгадка таинственной "русской души"  

Чаще всего поясняется, что таинственность русской души - в ее необычайной широте. Но что такое "широта"? Не расстояние же от экватора по меридиану, выражаемое в градусах! Когда разберешься основательнее, что именно под этим понимается, выясняется - три вещи.

Первое. Необычайно большая доброта.

Вообще говоря, добрые (как и злые) люди есть среди каждого народа. Но есть народы, где добрый человек - скорее исключение, а злой, как голодный волк, - правило. Есть народы, у которых масса достоинств, например, трудолюбие, дисциплина, музыкальность и т.д. и

только на последнем месте отнюдь не поражающая воображение доброта. А есть народы, у которых масса недостатков, но именно доброта поражает воображение.

Вот это и есть русские.

Общеизвестно, что русские женщины одинаково высоко ценятся и на Западе и на Востоке. Не только за мягкость черт и за величавость осанки, походки - прежде всего, за исключительную доброту. У мужчин это менее заметно, но сравнительно с другими народами - более. В свою очередь, доброта выражается в необычайно большой терпимости, самоотверженности, способности к состраданию.

У этой медали есть и оборотная сторона - поразительная терпимость к угнетению, бесконечные страдания от угнетателей.

Второе. Необычайно гуманное умонастроение, когда на первом месте в системе ценностей человека - судьбы человечества, далеко на заднем плане - судьба собственного народа, совсем немного - судьба своей семьи и ровным счетом ноль внимания - собственной судьбой.

Именно такое умонастроение отличало типично русское поведение конца XVIII-начала XX в. - "интеллигенцию" русского происхождения, имеющий существенные отличия ли от западного "интеллектуалы", так и от восточного "созерцательная философия"). Сегодня от интеллигенции мало что осталось: эту породу выкорчевывали поколение за поколением с 1917 года. Однако трагическая судьба Андрея Сахарова, русского Роберта Оппегеймера, с удивительно похожей жизнью и судьбой - показывает, что кое-что от интеллигенции сохранилось до наших дней. Поразительнее всего, что в точности такое же умонастроение широко распространено среди простого народа - до последнего нищего включительно.

Есть народы, где "каждый за себя - один Бог за всех", а отношения между людьми регулируются законами. Есть народы, где надо всем доминирует чувство принадлежности именно собственному народу, к своему роду-племени. Оно превращает людей в сплоченную стаю зверей, и горе тому, кто попадается этой стае на пути (примеров тому, как на этом пути попадаются разным стаям русские - хоть отбавляй). И есть народы, где отношения между людьми регулируются не законами, даже не разумом - сердцем. К ним принадлежат русские.

Третье. Необычайно развитое чувство подвижничества. Не в смысле полного самозабвения, когда, по русской поговорке, надо гору свернуть. Русским нет равных, когда надо броситься в горящий дом или в ледяную воду, чтобы спасти человека. Когда надо тушить пожар или раскапывать завал. Когда надо стоять насмерть в осажденной крепости или идти в штыковую атаку. Когда надо поднять неподъемное или вытерпеть нестерпимое. Когда надо как бы "растворить" свою жизнь в жизни другого человека или целиком посвятить ее делу, которому служишь.

Только один пример. Услышав, что кто-то из лидеров американских коммунистов ослеп, один советский школьник предложил ему для пересадки свои глаза: ведь они ему нужнее для общей борьбы против злодейских американских империалистов, угнетающих несчастный американский народ! Кто-нибудь может сказать, что умело поставленная тоталитарная пропаганда способна довести до такого состояния не только русского мальчика. Я хочу лишь подчеркнуть, что для русских такое - типично.

А вместе с тем любой турист, приехавший в Москву, не устает поражаться злобности обслуживающего персонала, вороватости едва ли не каждого, попадающегося на его пути, постыдной лености, встречающейся на каждом шагу. Очень далек от сердечной доброты, самоотверженности, подвижничества и типичный русский турист, оказавшийся перед вашими глазами в чужой для него стране. Как совместить одно с другим? Неужели это и есть загадка "таинственной русской души"?

Давайте сначала снимем с этой пресловутой "души" разную шелуху и присмотримся повнимательнее к ее "сердцевине".

Прежде всего, русский турист за рубежом - это вовсе не турист. Его вообще вряд ли можно отнести к роду гомо сапиенс. Он прежде всего - добытчик, существо, попавшее в пещеру, Битком набитую сокровищами ,и помышляющее лишь о том, как и сколько сокровищ дотащить домой. Короче говоря, он ведет себя как типичный американец, который вдруг попал в банк с открытыми дверьми и сейфами, но без кассиров и охранников. Помню, когда я первый раз с одной из первых советских делегаций поехал в 1956 г. туристом в Финляндию, у меня было ровно 82 заказа на "сувениры" от родственников, плюс я должен был чем-то порадовать 200 сотрудников своего института, никогда не путешествовавших дольше Таллинна. И представьте - я выполнил все заказы до последнего, хотя в моем распоряжении было не более полусотни долларов. Но догадываетесь, ценою каких усилий? Так что не судите строго.

Точно так же русский обслуживающий персонал подобен Животному, действующему по привычке. Это животное привыкло, что чем наглее ведет себя со своей жертвой-клиентом, тем безропотнее отдает себя на растерзание клиент. Ему, животному - трудно перестроиться на другую "волну" - скажем, улыбнуться, чтобы получить двойные чаевые. А вот почему такие странные отношения с клиентами - это нам еще предстоит прояснить.                                                

Наконец, не судите о русских по их теперешнему состоянию. Их превратили в таких, каковы они есть сегодня. Их деморализовали. Им затуманили головы лживой пропагандой из поколения в поколение на протяжении целых 75 лет. Их ожесточили до крайности противоестественным состоянием страшной сказки, сделанной былью, вынужденностью каждодневно решать проблемы, которые перестали быть проблемами даже в Мексике и Бразилии, даже в Индии и Нигерии. Я не согласен с теми, кто идеализирует царскую Россию, утверждает, что русские тогда, якобы, были лучше. Нет, они Не были лучше или хуже. Они просто были другими. Как совершенно другой была и сама Россия. Другой - и вместе с тем той же самой (смотря что иметь в виду), и ее население - тоже. Вот в этом "другая и вместе с тем та же самая" и кроется, на наш взгляд, если не вся загадка таинственности русской души, по крайней мере, сегодня - значительная часть пути к этой разгадке.

  Примерно столетие назад кто-то метко определил: Россия - Это Индия с германской армией. То же самое определение с той же степенью основательности можно слово в слово повторить сегодня, разве лишь заменив "германскую армию" на "американский военно-промышленный комплекс". И если мы внимательнее посмотрим, что скрывается за фасадом, на задворках Светского аналога упомянутого комплекса, то приблизимся к разгадке заданной нам загадки вплотную.                     

Мне не хотелось бы, чтобы мои слова, написанные выше, выглядели панегириком в адрес собственной нации. На мой взгляд, такое всегда отвратительно. И читатель, наверное, заметил, что я отношусь к народу, в котором родился и вне которого, без которого не могу жить, достаточно критически. Многое из того, что только что сказано о русских и хорошего, и плохого, можно было бы сказать об украинцах, белорусах, обо всех

народах, населяющих бывший Советский Союз. Тем более, что любой «советский" человек любой национальности за несколько поколений успел сформироваться настолько полно, что отличается от любого "несоветского" (в том числе той же национальности) гораздо значительнее, чем русский от эстонца или украинец от узбека. Я говорю исключительно о русских только потому, что сам русский. А об украинцах, эстонцах и узбеках пусть говорят сами украинцы, эстонцы и узбеки. Иначе обид не избежать. Эту оговорку следует постоянно иметь в виду во всех главах последующего изложения.

Как избежать неуместного в данном случае (и в любом случае) восхваления собственной нации, а с другой стороны не выглядеть злопыхателем по ее адресу? По моему убеждению, есть только один способ: обращение к фактам.

Так вот, если верить статистике давно минувших лет, которую еще не успел подчинить себе и извратить себе на пользу тоталитаризм, российское общество накануне Первой мировой войны выглядело следующим образом.

Высший, высше-средний и средний классы общества (аристократия, мелкое дворянство, буржуазия - от крупных купцов, банкиров и фабрикантов до мелких торговцев и других мелких предпринимателей, "рабочая аристократия" из высокооплачиваемых рабочих высокой квалификации, владельцы сравнительно крупных сельскохозяйственных ферм ("кулаки") и служащие составляли 18,7%, почти пятую часть общества (в том числе ^ служащие и лица свободных профессий - 2,4%). Подавляющее большинство - 66,7% составляли крестьяне и ремесленники (90% из них - крестьяне). Наконец, оставшиеся 14,6% приходи- лось на долю пролетариата. В совокупности крестьяне, ремесленники и рабочие (более 4/5 общества) составляли низше-средний н низший классы, в том числе низший класс (крестьяне-бедняки и батраки, низкоквалифицированные и квалифицированные рабочие, основная масса кочевников, других народов, стоявших на сравнительно низком уровне развития) доходил до 2/5 общества.

Это была очень неустойчивая социальная структура. Она отличалась, допустим, от американской не только сравнительно большим удельным весом низшего класса - людей, которым нечего терять при любых социальных катаклизмах, но и резкими контрастами между роскошью кучки "богатых" и нищетой массы "бедных", неразвитостью демократических институтов общества н господством авторитарно-патриархальных форм управления, грубо насильственными методами подавления любого протеста (вплоть до массовых расстрелов мирных демонстраций), бесконечными межнациональными конфликтами, противостоянием великорусского шовинизма и национализма прочих народов. При этом подавляющее большинство населения -- вплоть до крупной буржуазии и высших служащих - враждебно относилось к правительству и царской семье, а священники были низведены до роли разновидности чиновников, и авторитет религии был низкий, несопоставимый с тем, какой имела религия в странах к Западу и Востоку от России, начиная от католиков и протестантов и кончая мусульманами.

Ясно, что в таких обстоятельствах пышным цветом расцветал махровый и особенно левый экстремизм, с двух сторон подталкивавших страну к социальным потрясениям. И ясно, что достаточно было первого серьезного толчка, например поражения в войне, чтобы карточный домик подобной социальной структуры рассыпался в порывах революционной бури. Мы не случайно избрали начальной точкой нашего анализа 1904 год. До этого года экспансия царизма при некоторых время от времени неудачах шла безостановочно на протяжении более полутысячелетия. Сначала династия московских князей объединила несколько разрозненных русских княжеств, затем добилась независимости от Золотой Орды - монголо-татарской империи, подчинившей себе в XIII веке почти всю Русь.

Возникло Московское царство, объявившее себя преемником рухнувшей в то время византийской империи. Затем были завоеваны Казанское, Астраханское. Сибирское и Крымское ханства, Эстония и Латвия, восточная часть Речи Посполитой - польского королевства, включавшего Литву, Белоруссию и Украину, -- Финляндия, значительная часть собственно Польши, Кавказ и Средняя Азия, Тува и Монголия, наконец, часть Кореи. Хорошо, что царь счел целесообразным продать Соединенным Штатам в 1867 г. Аляску - иначе отношения СССР и США в ХХ веке оказались бы намного более драматичными. Только в 1856 г. неудачная для России Крымская война поставила предел продвижению России на Балканах, в Закавказье, и, главное, к Черноморским проливам (после чего немедленно возникла революционная ситуация, и правительству с трудом удалось избежать серьезных потрясений широкомасштабными реформами, в том числе освобождением крестьян от рабского состояния). А в 1904 г. неудачная для России русско-японская война вообще поставила предел дальнейшей экспансии России (после чего немедленно вспыхнула революция 1905-1907 гг., с трудом подавленная правительством, которое пошло на дальнейшее смягчение авторитарности правления, в частности, введением очень ограниченных, но все же парламентских институтов на основе многопартийной системы).

В России такой традиционный сельский образ жизни господствовал до середины XX века. В республиках Кавказа и Средней Азии, равно как и во всех развивающихся странах Азии, Африки, Латинской Америки, этот патриархализм только-только начинает разваливаться.

Штатами Америки!) и даже выбиться из развивающихся в ряд развитых стран мира - пусть главным образом по линии военно-промышленного комплекса и его инфраструктуры.

Такова, на наш взгляд, загадка и разгадка мнимой "таинственности" пресловутой русской души. По нашему убеждению, в Ней нет ничего таинственного. Многие компоненты этой "таинственности" присутствуют у многих народов. Коллективизм даже посильнее у народов развивающихся стран Азии, Африки. Латинской Америки. Индивидуализм посильнее у народов развитых стран мира. Многие черты национального русского характера тоже встречаются в менталитете и социальной психологии других народов, имеющих свой собственный уникальный характер, ничуть не хуже и не лучше русского. Просто уникальное сочетание разных компонентов, черт, характеристик создало уникальный феномен, трудно поддающийся изучению и потому приобретший ореол "таинственности".

Но как бы мы ни относились к указанному феномену "русской души", его обязательно надо принимать во внимание и иметь в виду. Иначе невозможно понять, как, каким образом Россия вынесла Гражданскую войну, на порядок превосходившую по своим тяготам, жертвам и экономической разрухе Гражданскую войну 1861-1965 гг. в США. Каким образом вынесла полный разгром сельского хозяйства с десятками миллионов жертв, очень похожий по своим последствиям на самые свирепые ураганы, когда-либо проносившиеся над территорией южных штатов США, или на трагические события в африканской Сахаре 70-х годов, Сомали конца 80-х-начала 90-х. Каким образом вынесла массовый террор сыновыми десятками миллионов жертв (в той или иной мере коснувшийся почти каждого третьего жителя страны), очень похожую на трагедию евреев во времена гитлеровского Холокоста или на трагедию Камбоджи во времена Пол Пота. Каким образом вынесла Вторую мировую войну, когда оказалась застигнутой врасплох, неподготовленной к войне, и должна была буквально устлать трупами подступы сначала к Москве, а потом к Берлину, когда десять русских вынуждены были отдавать жизнь, чтобы одиннадцатый мог убить одного германского солдата. Наконец, каким образом и ценою

каких жертв вынесла почти полувековую Третью мировую (так называемую "холодную") войну против гораздо более сильного экономически и технологически противника.

Представьте себе аналогичное полувековое противостояние, скажем, Латинской и Северной Америки, да еще при паритете в гонке вооружений. Разве не встал бы вопрос о "загадке таинственной латиноамериканской души"?

Можно не сомневаться, что русский народ вынес бы бремя тоталитаризма и гонки вооружений еще какое-то время. Не он потерпел поражение в Третьей мировой войне. Потерпел поражение сам тоталитаризм, который оказался неконкурентноспособным в соревновании с системой "демократия+рынок" и начал приходить в упадок, разлагаться исподволь изнутри. А потом вдруг разом рухнул скалой и рассыпался песком.

  

Загадка русской души

В прошедшую среду в 15.24 сотрудники отдела вневедомственной охраны Канавинского района были немало озадачены тем обстоятельством, что за злостного хулигана вступились сами пострадавшие, по которым он … стрелял.Молодой нижегородец, со слов сотрудников милиции, из-за контузии, полученной им во время участия в боевых действиях на территории Чечни, иногда «чудачил». Но не так, чтобы выходить на улицу и стрелять по людям из газового пистолета. Как известно, всё до первого случая. Хотя и в этот раз, ему можно сказать, повезло. Сами натерпевшиеся страха прохожие удерживали хулигана до приезда наряда милиции и сдали затем с рук на руки «вольного стрелка». И тут же попросили не наказывать сурово, заявлений делать не стали, почти что жалели. Загадочная русская душа…

 

Jean Chappe d’Auteroche «Voyage en Sibérie» (1768)Жан-Шапп д'Отрош „Путешествие в Россию“

Так как русское простонародье не имеет никакого понятия о свободе, оно менее несчастно, чем дворянство. К тому же, у народа мало желаний, а следовательно, — мало потребностей: простой люд за пределами Москвы не знает ни промышленности ни торговли. Русский, не имея ничего своего, как правило безразличен ко всему, что могло бы обогатить его. Даже дворяне, постоянно опасаясь возможной ссылки или конфискации имущества, заняты не столько преумножением этого имущества, сколько поиском скорых доходов для удовлетворения сиюминутных желаний. Русские крестьяне питаются весьма дурно; легко предаются безделью, сидя в избе, развратничают и злоупотребляют водкой, которую, впрочем, не всегда могут отыскать. Если судить только по дремотному образу их жизни, то можно предположить, что они весьма недалеки ; однако же они смекалисты, хитры и плутоваты, как ни один другой народ. К тому же, они наделены необычайной

способностью воровать. У них нет той храбрости, которую некоторые философы приписывают северным народам ; напротив: русским крестьянам присущи невероятные трусость и малодушие. У них нет никаких моральных принципов: они больше боятся съесть запретное в Великий Пост, чем убить человека, особенно иностранца: по их вере и убеждению, иностранцы им не братья.

Опустившиеся до такой степени лишены каких-либо чувств и человечности. По возвращении из Тобольска в Петербург, я попал в дом, где отец семейства был цепью прикован к столбу. Судя по его крикам и по пренебрежению его детей к нему, я счёл его сумасшедшим. И крепко ошибся! В России солдат в армию набирают так: несколько человек ездит из деревни в деревню, отбирая годных к службе точно так же, как мясник помечает в хлеву овец. Сын того мужчины был подобным манером выбран на службу, но сумел сбежать, а чтобы отец не смог этому воспрепятствовать, отца посадили на цепь. Заключённый в собственном доме, с детьми-надзирателями, он каждый день выслушивал упрёки. От этой истории и от увиденного меня передёргивало от ужаса и я был вынужден искать иное место проживания.Подобный образ жизни сделал из русских жестоких варваров: это животные, хозяевам которых кажется необходимым дубасить их железной дубиной, пока они порабощены. Русские дворяне, постоянно имея перед глазами своих жестоких и злых рабов, заразилось жёсткостью, дворянству не свойственной: стелющиеся по земле перед деспотом, перед вышестоящими, перед всеми, кто кажется нужным, они обходятся с высочайшей жёсткостью с теми, кто в их власти и кто не имеет сил сопротивляться. Так как народу в России „нечего делить“ с государем, может показаться, что по меньшей мере в удовольствиях он может найти отдушину. Повсюду в других краях крестьяне собираются по праздникам: отцы семейств отдыхают от трудов в кабаке или в тени липы за бутылкой вина, ведут разговор о заработках, иногда о политике, в то время как плохонький скрипач, усевшийся на бочке, веселит их детишек. Такие удовольствия неизвестны в России: народ танцует изредка, главным образом в Масленицу, но люди предаются пьянству и разврату — не отважишься отправиться в дорогу в эту пору, из опаски, что к вам прицепится эта чернь. В праздники русские крестьяне обычно не покидают своих изб: станут в дверном проходе и не пошевелятся. Бездействие — высшее удовольствие для них, после выпивки и баб. Если у русского крестьянина заводятся деньги, то он один отправляется в кабак, напивается в считанные минуты, и ему уже не страшно, что деньги могут украсть, так как он распускает всё дочиста. Молодые крестьянки подчас забавляются в хорошую погоду: качаются на доске, положенной поперёк толстого бревна, садятся на концы доски и по очереди взмывают метра на два вверх. Мужчины никогда не участвуют в подобных упражнениях и вообще мужчины редко бывают с женщинами вне их лачуг.

 

 

Л.А.ТульцеваРусские: этноисторическая характеристика

     История русского народа изначально вершилась на обширных географических пространствах. Древнерусское государство, возникнув в 1Х в., простиралось от Белого моря на севере до Черного моря на юге, от низовий Дуная и Карпатских гор на западе и Волго-Окского междуречья на востоке. Это была летописная Русская земля и область расселения древнерусской народности, которую уже в те далекие времена отличало сильно осознанное единство со своей землей: вспомним строки «О светло светлая и украсно украшенная земля Руськая!» из летописного памятника ХШ в. «Слово о погибели земли Русской».     Понятие Русь пришло в историю Киевской Руси от предшествующих столетий. Оно имеет древнюю хронологию и локализуется на юго-востоке восточнославянского ареала - это правый берег Среднего Поднепровья - Подонье - Приазовье. На этой территории, по разысканиям академика Б.А.Рыбакова, в V-VII столетиях существовал сильный племенной Русский союз, послуживший в 1Х-Х вв. ядром для образования древнерусской

народности, в которую вошли почти все восточнославянские племена, в том числе часть восточнофинских - меря и весь.     Любопытно и то, что по данным исторического языкознания именно юго-восток ареала древних славянорусов дает наибольшее число реликтов славянской ономастики (гидронимии, топонимии) с корнем рос-рус и, что особенно важно, сама датировка имени Русь, согласно разысканиям академика О.Н.Трубачева, «имеет неуклонную тенденцию к удревнению именно на Юге».     Слово Русь принадлежит к индоевропейской семье языков. Двойственная огласовка корня Рос/Русь есть отражение древнего индоевропейского чередования гласных в его местном варианте. Первоначальное значение слова Русь связывается с понятием светлый, белый (Подробнее см.: Трубачев, 1997.С.223-233 и дальше). Такое понимание русская народная лексика сохраняла вплоть до ХХ века: см. у Даля (1У, 114) слово Русь как весь белый свет или тверское понятие «на руси», т.е. на открытом месте, просторе, на юру.     По мере расселения восточнославянских земледельцев в Древнерусском государстве происходил непрекращающийся процесс внутреннего освоения земель, сопровождавшийся этнокультурными контактами с разноязычными народами и в первую очередь с наиболее территориально расселенными балтами и финно-уграми. В Х-ХП веках славяноруссы начинают массовое освоение Волго-Окского бассейна, где позже сформировалось ядро историко-этнической территории русских. Древнерусское государство погибло под натиском Батыева нашествия (1240), которое сопровождалось массовым истреблением населения и уничтожением городов. Итогом распада государственности и великокняжеских усобиц стало обособление этнотерриториальных объединений, что в исторической перспективе привело к сложению русского, белорусского и украинского народов.     Еще В.О.Ключевский отмечал, что освоение русскими обширных пространств является отличительной чертой истории России. Очень рано русские осваивают бассейны великих северных рек – Печоры, Онеги, Северной Двины; в ХШ веке русские уже компактно заселяют Северо-Восточную Русь; в ХУ1-ХУП вв. хозяйственно осваивают Среднее и Нижнее Поволжье, Северное и Южное Приуралье, запустевшие из-за набегов кочевников лесостепи и степи Донской Руси, а также Северный Кавказ. Особенность движения русских на северо-восток и восток характеризуется двумя важными факторами. Это прежде всего обилие свободных угодий, что позволяло русским переселенцам не сталкиваться в своих интересах с автохтонными народами. Во-вторых, осваивались почти безлюдные пространства: на северо-востоке – огромная область Поморья с труднопроходимыми лесами и лесотундрами с царством холодного субарктического климата; на востоке – Заволжье с дремучими лесами и, минуя отроги седого Урала, юг Сибири, Алтай и дальше к Забайкалью в поисках утопического Беловодья; на юго-востоке – огромные пространства с полупустынями вплоть до Средней Азии. Выдающееся геотерриториальное значение для русских имело освоение Сибири и Дальнего Востока. В итоге с ХУП века Русское государство становится евроазиатским. В этом выдающийся феномен русских, по некоему Промыслу сумевших объединить евразийское пространство в единое государство.     В старом русском лексиконе есть ёмкое и гордое слово землепроходцы. Так именовали первую горстку отважных людей, которые открывали для себя новые земли и сами же их хозяйственно осваивали (в отличие от колониальных завоеваний европейцев). В течение всего обозримого исторического периода русскими было хозяйственно освоено 21 млн. кв. км земель. Это стало возможным благодаря созданию русской государственности и развитому самосознанию народа. В начале ХХ века русские были вторым по численности народом мира. Вместе с ними возрастала численность населения империи. Если при Петре 1 население России составляло несколько более 13 млн. человек, то в 1913 г. – 174 млн. Такое увеличение произошло главным образом вследствие быстрого прироста населения; в меньшей степени за счет присоединения новых земель. К началу ХХ в. русские в

Европейской части России составляли 90% населения. Всего численность русских в 1913 г. была около 76 млн. человек.     С начала ХХ в. число русских, несмотря на значительные потери в результате двух мировых войн и других социально-экономических катаклизмов, выросло почти в 2 раза. По переписи 1989 г. в СССР число всех русских составляло 145 млн., в том числе в России – 120 млн. Это объясняется не только значительным естественным приростом населения, но и слиянием с русскими отдельных групп других народов. С 1970-х годов темпы прироста русских стали заметно сокращаться из-за резкого снижения рождаемости, а с 1990-х годов – еще и резко возросшей смертности. По переписи 2000 г. численность русских в России составила 126 млн. человек. Увеличение на 6 млн. человек числа русских в России по сравнению с переписью 1989 г. произошло исключительно за счет притока русского населения из бывших союзных республик в Россию (примерно, 4 млн. человек), а также вследствие изменения этнического самосознания у части населения других национальностей, проживающих в России; кроме того с 2000 г. слегка стабилизировались показатели естественного прироста населения.     Меняется и картина расселения. Уже в течение 1980-х годов наблюдалось сокращение миграций русских за пределы России при одновременном их оттоке из бывших союзных республик. В 1990-е годы этнотрансформационные процессы усилились. Возрос поток русских мигрантов в дальнее зарубежье. В итоге депопуляционных процессов демографы прогнозируют значительное сокращение численности русского населения к середине ХХ1 в.     Антропологи относят русских к большой европеоидной расе. В северных областях преобладает атланто-балтийская группа антропологических типов, в центре Европейской России – восточноевропейский тип среднеевропейской группы, на северо-востоке – восточнобалтийский тип беломоро-балтийской группы антропологических типов, на юге России фиксируется примесь монголоидного и средиземноморского элементов. Антропологи единодушно отмечают в физических характеристиках русских единство антропологического типа на огромной территории. Целостность русского антропологического типа, по мнению ученых, отражает сочетание признаков, сложившихся в отдаленном прошлом. В итоге антропологических разысканий ученые приходят к выводу, что в основе русских антропологических вариантов и некоторых дославянских лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к раннему неолиту или мезолиту. Исходный общий тип, названный древним восточноевропейским, отчетливо выступает в суммарной характеристике современных групп населения.     Русский язык принадлежит к восточнославянской подгруппе славянской группы, входящей в индоевропейскую семью языков. Является наиболее распространенным языком мира, одним из шести официальных и рабочих языков ООН, а также одним из пяти рабочих языков парламентских ассамблей Совета Европы в Страсбурге. До распада СССР общее число говоривших на русском языке было около 250 млн. человек. Из Древней Руси русский язык унаследовал свою письменность. В основе современного русского алфавита лежит кириллица – одна из древнейших славянских азбук.     Русская история изначально формировалась в границах единого этнокультурного ареала. Собирательное Русь звучит не только в привычном названии древнерусского государства Киевская Русь, но и в таких территориальных названиях больших исторических областей, как Великая Русь, Малая Русь, Белая Русь, Холмская Русь (левобережье Западного Буга), Прикарпатская Русь, Червоная Русь, Заозерная Русь, Залеская Русь (Владимирщина), Пургасова Русь (раннефеодальное мордовско-русское объединение ХШ в.).     Этноконсолидирующую роль на всех этапах русской истории играло Православие. Эту историческую миссию Русское Православие продолжает и в современных условиях. Народные традиции празднования Пасхи, Троицы, Рождества Христова, Успения и

многих храмовых (престольных) праздников способствуют укреплению семейно-родственных и территориальных этнических связей.     Этнокультурное единство русского народа на всем пространстве его расселения не исключало многообразия различий и особенностей в разных сторонах жизни. Эти особенности и различия сформировались в ходе этнической истории русских под влиянием многообразия природно-климатических условий и соответственно территориально-хозяйственных укладов жизни. Поэтому в этнографической литературе традиционно выделяются этнокультурные ареалы, характеризуемые спецификой диалектных наречий, антропологическими типами, наличием этнографических групп населения, этнокультурными особенностями в хозяйственных занятиях, промыслах и материальной культуре, многообразием локальных обычаев и обрядов при единстве общей модели ритуально-праздничной культуры. К примеру, этнографы традиционно выделяют на Европейской территории расселения русских северный и южный этнокультурные ареалы, а между ними промежуточный центр. Такое деление основывается на различиях в говорах и элементах народной культуры. Еще в начале ХХ в. эти различия между севернорусским и южнорусским ареалами были столь ощутимы, что известный этнограф Д.К.Зеленин предложил ввести в науку понятие о двух великорусских народностях, но встретил справедливую критику. В течение ХХ в. шло сглаживание некоторых этнокультурных различий (особенно в одежде, а также языке - нивелируются местные говоры, почти не осталось областных диалектов). Но свои особенности в жизни северных и южных русских останутся, поскольку ощутимая разница в природно-климатических зонах влияет и на специфику повседневной культуры.     Каждый народ на земле являет собой биосоциальный и культурно-исторический феномен. Каждый народ внес свой особый вклад в цивилизационные процессы. На этой стезе немалое сделано русскими. Но главное, по некоему историческому промыслу, что выпало осуществить русским, - это объединить огромные евразийские просторы от Балтики до Тихого океана в единое историческое, социокультурное и одновременно этнически многообразное пространство. В этом выдающийся культурно-цивилизационный феномен русских.

 

 

Из коллективного исследования: «РУССКИЕ: ЭТНИЧЕСКАЯ ГОМОГЕННОСТЬ?»(опыт социологического исследования)

1. Собственно русские - потомки древнерусской народности, с которыми за их более, чем тысячелетнюю историю активно взаимодействовали и ассимилировались как многие народы, населяющие теперешнее пространства России, так и те народы, которые различными путями (в том числе и не мирными) проникли на эту территорию;2. Коренные народы, проживавшие на тех территориях, которые в разное время и различными способами (добровольно или путем завоевания) вошли в состав российского государства и стали, наряду с этническими русскими, титульными народами общей для них страны;3. Народы, являющиеся представителями титульных национальностей стран нового зарубежья, которые еще 7-8 лет назад вместе с народами России были гражданами единого государства - СССР.4. Народы, в то или иное время оказавшиеся в силу различных причин на территории России и интегрировавшиеся в ее население. Одни из них ранее были подданными

Российской Империи (например, поляки), другие во времена Петра I и Екатерины II были приглашены на жительство и уравнены в правах с коренными гражданами страны (немцы, чехи), третьи (французы) оказались в России в качестве пленных и растворились в ее населении, четвертые остались в России, отказавшись от возвращения в свои государства после территориальных изменений (частично японцы, корейцы) и т.д. В течение всей российской истории шло мощное взаимодействие этих групп и к сегодняшнему дню страна по разным оценкам обладает представителями в пределах 100-130 национальностей, имеющих равное право называться гражданами России.

НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ РУССКОГО ЭТНОСА

Несмотря на конъюнктурные обстоятельства процесс национальной идентификации в значительной степени осуществляется по национальности родителей (того и другого или одного из них). Поэтому, в первую очередь, идентификация русских респондентов просматривается через призму этно-брачных отношений родительской семьи. Группу, где у русского респондента оба родителя русские, можно оценить количественно и исключить из анализа, так как качественные характеристики этнических взаимоотношений здесь отсутствуют. Оставшаяся совокупность содержит анкеты русских респондентов всех трех массивов, родившихся в смешанных браках, независимо от их этнической "чистоты" по поколению бабушек и дедушек. Исследование позволяет для русских респондентов выявить не только этническую специфику родительских браков, но и выбор ими русской национальности в зависимости от принадлежности одного из родителей к той или иной этнической группе. Из всех русских в первом массиве анкет 8,8 % были рождены в смешанных браках. Во втором массиве у 9 из 10 респондентов родители были оба русскими. Остальные 10 % русских респондентов были рождены в смешанных браках. Причем, напомним, что 0,5 % из них имели обоих родителей нерусской национальности. Исключив последних из общего числа участников смешанных браков получим, что во втором массиве русских, родившихся в смешанных браках было 9,5 %. В третьем массиве 8,7 % русских респондентов родились в смешанных семьях. А доля респондентов, выбравших русскую национальность, но имевших обоих нерусских родителей в третьем массиве составила 1 %. В целом, по трем массивам анкет число русских респондентов, родившихся в смешанных браках, составляет 9,0 %. Данные о национальности родителей русских респондентов, один из которых был русским, а другой принадлежал к иному этносу, в целом, в таблице 8 распределены по условным этническим группам. Из всех русских респондентов, родившихся в смешанных браках и идентифицированных по национальности одного из родителей (а их 9 %), подавляющее число "замешано" на прямом родстве с группой восточно-славянских народов. Почти 2/3 "нерафинированных" русских респондентов сохраняют восточно-славянское происхождение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В 1997-1998 годах Центр социальной демографии ИСПИ РАН на базе Всероссийского социологического обследования, проводимого ЦСПиМом, осуществил исследование этнической гомогенности русского этноса. Изучались ассимиляционные процессы, происходившие в последние 50-60 лет в стране. В трех обследованиях было опрошено свыше пяти тысяч респондентов. В результате обработки анкетных данных получен ряд новых фактов. Приводимые ниже выводы опираются только на эти факты. Прежде всего, в России происходит неуклонное сокращение гомогенности русского этноса. Только за период одновременной жизни трех поколений доля этнически смешанных среди русских превысила 1/3. Смешение кровей произошло в результате

родства тех, кто идентифицирует себя как русский, с представителями других российских этносов.Хотя русские, независимо от “чистоты” их крови, заключают браки преимущественно с лицами своей национальности, ( иначе и быть не может в стране, где на долю этого этноса приходится 82-83% населения), тем не менее из каждого нового поколения даже “рафинированных” русских, свыше 6% вступают в этнически смешанные браки. Значит с каждым новым поколением удельный вес “ чистых” русских сокращается. Для обследованного поколения темп уменьшения равен 4.1%.Следовательно, удельный вес “чистых” русских уже сократился с 66,5% до 62,4%. Вероятно, понадобится менее столетия, чтобы доля рафинированных русских оказалась меньше 50% численности всего русского этноса, а точнее русского народа. Экстраполяцию можно осуществлять не только на перспективу, но и на ретроспективу. В этом случае пришлось бы согласиться, что мы все уже давно изрядно перемешаны друг с другом. Этот вывод предназначен исключительно для самых ретивых ревнителей “чистоты” русской крови, поскольку, как это не покажется парадоксальным, ими обычно выступают именно те, у кого этой крови меньше всего.Другой вывод, имеющий глубокий геополитический смысл, состоит в том, что смешение русских происходит в первую очередь с представителями восточно-славянского этноса, изрядно перемешанного с народами, с которыми ему довелось сосуществовать многие столетия. Примерно 2/3 “нерафинированных” русских смешаны с украинцами и белорусами. И дело не только в том, что это смешение происходит в гомогенной среде разделившегося, затем объединившегося и вновь искусственно разъединенного общего этноса, а в том, что ассимиляционные процессы совершаются скорее всего не только в русском народе, но и в украинском и в белорусском, имеющих общее историческое родство. Разъединение этих трех народов - трагическая ошибка.Второе место по тесноте этнобрачных отношений с русскими принадлежит финно-угорской и тюркоязычной группам народов, расселенных преимущественно в районах Поволжья и Европейского Севера. Доля этих народов достигает 13-14% в иноэтническом “замесе” русского народа. Для части этих народов корни этнического смешения уходят в далекую древность, когда выходцы из Киевской Руси, переселившись в районы теперешней коренной части России, совместно проживали с обитавшими там финно-уграми, взаимно воспринимая многое из материальной и духовной культуры друг друга.История общежития русских с тюркоязычными народами Поволжья короче в 2-2.5 раза, но и она привела к их значительному смешению. Причем русский этнос в несравненно большей мере “поглощал” и финно-угорские и тюркоязычные народы, нежели растворялся в них. Связано это было с тем, что пришельцы находились на более высоком уровне общественного развития. Их, вероятно, было и больше, но скорее всего, не в такой мере, как в настоящее время, когда численность русского этноса, проживающего на постсоветском пространстве, примерно в 50 раз превышает всех финно-угров и в 16-17 раз больше, чем финно-угров вместе с тюркоязычными народами Поволжья.Для многонациональной страны являются естественными смешанные браки, особенно с представителями преобладающей нации. То, что русский этнос составляет государствообразующую основу, определяет и приоритеты в национальной самоидентификации. Обследования установили, что во всех смешанных семьях, где один из родителей был русским, почти 70% рожденных детей были идентифицированы как русские. Более того, полпроцента тех, кто относит себя к русским, имеют обоих родителей нерусской национальности. Это, конечно, не сопоставимо с тем, что имело место в тридцатые годы, когда примерно 8-9% русских изначально идентифицировали себя как украинцы, евреи, мордва и т.д.) Стало быть, русский этнос возрастает не только за счет доминирующего выбора русской национальности в смешанных браках, но и вследствие идентификации себя русскими даже тогда когда оба родителя иной национальности.Анализ гомогенности русского этноса многое объясняет в его национальных чертах. Так

интернационализм - это не прививка, сделанная русскому народу в советский период, а его национальная черта, выработанная в процессе совместного многовекового проживания с другими народами. Отсутствие почвы для расизма, великорусского шовинизма в значительной мере объясняется тем, что русская кровь в существенной мере смешана с гемоглобином татарской, еврейской, мордовской, украинской, немецкой, белорусской и многих других кровей. Многовековое смешение русских с другими народами, когда часто те и другие составляли изолированные на громадных пространствах России ареалы проживания, спасало их от вымирания и деградации - этих двух спутников малых популяций. Более того, смешение этносов придавало не только жизнестойкость русскому и другим народам России, но и приумножало их способности к творчеству, вело к появлению в этой этнической среде многих самобытных гениев, таких как Ломоносов и Циолковский, Кулибин и Калашников и т. д. Ныне русский интеллект, русская культура, а это интеллект и культура и других народов России, возвеличивает не только собственное Отечество, но и обогащает США и Францию, Канаду и Германию и многие другие страны.Возможно в ХХI веке судьба русского и других российских этносов будет более счастлива, чем в ХХ веке, с его царским, советским и псевдодемократическим режимами. Как писал еще в середине ХIХ века выдающийся российский поэт Н.А. Некрасов, русский народ - “Вынесет все - и широкую, яснуюГрудью дорогу проложит себе.Жаль, только - жить в эту пору прекрасную,Уж не придется - ни мне, ни тебе”.

 

  

Александр Исаевич СолженицынИЗ КНИГИ «РОССИЯ В ОБВАЛЕ»: БЫТЬ ЛИ НАМ, РУССКИМ? (1998)

У русских — своя выстраданная культура. Не будем отмерять ей всю тысячу лет — но уж верных шестьсот, от расцвета православной культуры в Московской Руси. Затем она испытала жестокую ломку с Петра I, её насильственно втискивали в чужие формы и заставляли развиваться в них. (То, что в геологии называется псевдоморфоз — кристаллизация в несвойственных формах.) Но в фольклорном слое, а от пушкинского времени и в слоях высших — мы многое своё отстояли. И православие сквозь века питало наше духовное своеобычие.

В современном этнологическом словаре прочтём, что национальный характер — это совокупность специфических психологических черт, которые проявляются в способе поведения, в образе мыслей, в складе ума. (Разумеется, средь них есть и общечеловеческие черты, а иные особенные черты встречаются и у других наций.)

И как судьба человека во многом определяется его характером, его личностью — так и судьба народа.

Явное отличие всей атмосферы жизни в России и русского характера от западного неоднократно отмечено в наблюдениях приезжавших иностранцев, участивших в XVII-XIX веках. Россия оказалась — и Западу долго «этого допустить было невозможно» — «целый мир, единый по своему началу», «живущий своей собственной органической самобытной жизнью» (Ф. Тютчев).

Откуда же возникла столь резкая разница? Только ли от более восточных меридианов? от соседства с агрессивно кочевыми народами? от обширности наших просторов, от наших лесов и степей? В объяснение особенностей русского характера выдвинуто и такое. Что в отличие от многих этносов, живших замкнутой кровнородственной общиной, — у наших славянских предков (кроме полян) община была территориальной. (Славянские племена и назывались по местам обитания, а не по имени предка, как, например, у германцев.) В ней всякий посторонний, кто поселялся, и даже бывший раб, не считался чужим, мог включиться в общину и жениться тут. Не было закрытости рода-племени, лишь единство «родной земли». Отсюда — всеоткрытость русского характера, лёгкая ассимиляция других народов. (Для дальнейшего отметим ещё важное отличие: главный признак славянской системы был препоручение власти снизу вверх, «славянские племенные союзы IX в. ... были государства, построенные снизу вверх».)(3)

Позже очень, очень многие черты русского характера определились православием. «Все народные начала, которыми мы восхищаемся, почти сплошь выросли из православия» (Достоевский). Не меридианы, нет: ведь это же самое православие отделило нас от мусульманского и буддийского Востока. (Сказалось, конечно, и обратное влияние: восточнославянского характера на формы усвоенного православия; тут — отличие от греков.)

Говоря о прошлых веках, мы, разумеется, имеем в виду более всего характер крестьянский, то есть подавляющей тогда части народа. Да вот, наглядное:

— доверчивое смирение с судьбой; любимые русские святые — смиренно-кроткие молитвенники (не спутаем смирение по убежденью — и безволие); русские всегда одобряли смирных, смиренных, юродивых;

— сострадательность; готовность помогать другим, делясь своим насущным;

— «способность к самоотвержению и самопожертвованию» Тютчев тоже объяснял православными истоками;

— готовность к самоосуждению, раскаянию — и публичному; даже преувеличение своих слабостей и ошибок;

— вообще вера как главная опора характера; роль молитвы; «Русский человек не способен обходиться без сердечного общения с Богом» (Л. Тихомиров);

Отсюда и пословицы (жизненные правила! законы поведения), подобные таким:

Бедность — не порок.

Покорись беде — и беда покорится.

Больше горя — ближе к Богу.

Терпение лучше спасения.

И немало подобных, можно выписывать страницами. (Западному уму трудно принять такую линию поведения.) А ступая в продолжение этого мирочувствия:

— лёгкость умирания; эпическое спокойствие в приятии смерти (Л.Толстой, да у многих русских авторов);

— наконец: непогоня за внешним жизненным успехом; непогоня за богатством, довольство умеренным достатком. Пословицы вроде:

Кто малым не доволен, тот большого не достоин.

Шире себя жить — не добра нажить.

Но если цель жизни — не материальный успех, то — в чем она? В сегодняшнем заблудшем человечестве мы не слышим вразумительного ответа на этот неуклонимый вопрос, цель — затуманилась, люди всё более живут лишь бы жить, а где и: лишь бы существовать.

Не случайно у нас родилось, кроме «истины», ещё отдельное (и почти непереводимое) слово «правда»: тут — и истина, тут — и личная нравственность, тут — и общественная справедливость. Нет, далеко не праведность жизни, но широко разлитая жажда праведности.

А само собою, и не в связи с христианской верой, не раз выпукло проявлялись в русском характере и черты прирождённые, отродные (не охватить и не процитировать всего, кем-либо наблюдённого, отмеченного):

— открытость, прямодушие;

— естественная непринуждённость, простота в поведении (и вплоть до изрядной простоватости);

— несуетность;

— юмор, в большой доле; многогранно и выразительно сверкают им русские пословицы;

— великодушие; «русские — люди непрочной ненависти, не умеют долго ненавидеть» (Достоевский);

— уживчивость; лёгкость человеческих отношений; «чужие в минутную встречу могут почувствовать себя близкими» (Г. Федотов);

— отзывчивость, способность всё «понять»;

— размах способностей, в самом широком диапазоне; «широкий, всеоткрытый ум» (Достоевский);

— широта характера, размах решений:

Чем с плачем жить, так с песнями умереть.

Не согласен я со множественным утверждением, что русскому характеру отличительно свойственен максимализм и экстремизм. Как раз напротив: подавляющее большинство хочет только малого, скромного.

Однако — всякий характер на Земле противоречив, даже может совмещать полные противоположности, тем более — у разных лиц; так не удивимся в дальнейшем перечне свойств как бы противоречию сказанному.

Известный наш педагог С.А. Рачинский указывал, что один и тот же носимый в душе нравственный идеал — «в натурах сильных выражается безграничной простотой и скромностью в совершении всякого подвига», а «в натурах слабых влечёт за собой преувеличенное сознание собственного бессилия». А Чехов отметил так («На пути»): «Природа вложила в русского человека необыкновенную способность веровать, испытующий ум и дар мыслительства, но всё это разбивается в прах о беспечность, лень и мечтательное легкомыслие». Какие знакомые нам, сколько раз виденные черты... Нечёткие, нетвёрдые контуры характера — да, это у нас есть.

Последний французский посол в дореволюционной России, долго в ней живший Морис Палеолог, оставил нам тоже немало метких наблюдений. Воображение русских не рисует отчётливых очертаний, вместо понимания реальности — грёзы. Русские много думают, но не умеют предвидеть, бывают застигнуты врасплох последствиями своих поступков. Утешение «ничего» как черта национального характера, способ умалить цель, признать тщету всякого начинания — самооправдание, извиняющее отказ от стойкого проведения своих намерений. Быстрая покорность судьбе, готовность склониться перед неудачей.

В. Ключевский: «Мы работаем не тяжем, а рывом», — хотя рыв часто могучий. «Труд русского человека лишён упругого равномерного напряжения: нет методичности и размеренности» (С.С. Маслов, общественный деятель, XX век). Равномерной методичности, настойчивости, внутренней дисциплины — болезненнее всего не хватает русскому характеру, это, может быть, главный наш порок. (Уж не опускаемся здесь до расчеловечения — безоглядного распущенного пьянства.) Мы часто не собраны всей нашей волей к действенному стержню. Да и самой-то воли порой не хватает.

Из названных качеств проистекло, однако, и

— всеизвестное (худо знаменитое) русское долготерпение, поддержанное телесной и духовной выносливостью. (Отметим: терпение это веками держалось даже больше на смирении, чем на страхе перед властвующими.)

Веками у русских не развивалось правосознание, столь свойственное западному человеку. К законам было всегда отношение недоверчивое, ироническое: де разве возможно установить заранее закон, предусматривающий все частные случаи? ведь они все непохожи друг на друга. Тут — и явная подкупность многих, кто вершит закон. Но вместо правосознания в нашем народе всегда жила и ещё сегодня не умерла — тяга к живой справедливости, выраженная, например, пословицей: Хоть бы все законы пропали, лишь бы люди правдой жили.

Сюда примыкает и вековое отчуждение нашего народа от политики и от общественной деятельности. Как отметил Чаадаев, по русским летописям прослеживается «глубокое воздействие власти... и почти никогда не встретишь проявлений общественной воли». Как трава нагибается от сильного ветра, а потом распрямляется без вреда для себя — так народ, если удавалось, переживал, пережидал эти «глубокие воздействия власти», не меняя веры и убеждений. «Русский дух больше вдохновлялся идеей правды Божьей на Земле, нежели — получить внешнюю свободу» (С. Левицкий, философ, XX век). Тем более — не стремился к власти: русский человек сторонился власти и презирал её как источник неизбежной нечистоты, соблазнов и грехов. В противоречие тому — жаждал сильных и праведных действий правителя, ждал чуда. (В наш удельный период многократно видим, как масса зависит от князя, вся направляется им, куда он повернёт, на войну так на войну.)

Отсюда проистекла наша нынешняя губительно малая способность к объединению сил, к самоорганизации, что более всего вредит нам сегодня. «Русские не способны делать дела через самозарождённую организованность. Мы из тех народов, которым нужен непременно вожак. При удачном вожаке русские могут быть очень сильны... Трудно служить России в одиночку, а скопом мы не умеем» (В.В. Шульгин).

И на то есть пословица: Сноп без перевясла — солома.

Так создаётся беспомощность и покорность судьбе, превосходящая все границы, — вызывающая изумление и презрение всего мира. Не разобравшись в сложной духовной структуре, — из чего это проистекло, как жило, живёт и к чему ещё нас выведет, — бранят нас извечными рабами, это сегодня модно, повсемирно.

ЭВОЛЮЦИЯ НАШЕГО ХАРАКТЕРА

Разумеется, национальный характер не остаётся вечно постоянным. С течением веков, а когда и десятилетий, он меняется в зависимости от окружающей среды и питающего душу ландшафта, от происходящих с народом событий, от духа эпохи, особенно резкой в изломах. Менялся и русский характер.

Наша Смута XVII века хотя и рассвободила к разбойным и жестоким действиям какую-то динамичную прослойку народа, особенно казачество, но не раскачала народных нравственных основ, сохранившихся здоровыми.

Много глубже и неотвратимей сказался религиозный Раскол XVII века. Расколом была произведена та роковая трещина, куда стала потом садить дубина Петра, измолачивая наши нравы и уставы без разбору. С тех пор долго, устойчиво исконный русский характер сохранялся в обособленной среде старообрядцев — и их вы не упрекнёте ни в распущенности, ни в разврате, ни в лени, ни в неумении вести промышленное, земледельческое или купеческое дело, ни в неграмотности, ни, тем более, в равнодушии к духовным вопросам. А то, что третий век мы наблюдаем как «русский характер», — это уже результат искажения его жестоко бездумным Расколом, от Никона и Алексея Михайловича, затем от жестоко предприимчивого Петра и костеневших его наследников.

Как эти наследники, петербургская династия, во многом бесцельно изматывали народные силы — я уже разбирал в другой статье («Русский вопрос к концу XX века», 1994). И горько общеизвестно, как династия и дворянство по меньшей мере на столетие эгоистически затянули крепостное состояние большой доли русского крестьянства, вот тем самым смирением его и пользуясь.

А когда, после этой вековой затяжки, освободительную реформу возвестили — она была робка, не дала крестьянам довольно земли, да и ту с оплатой, хоть и растянутой, была недальновидна и незаботлива в том, как облегчить крестьянству и экономически, и общественно, и нравственно это огромное переходное сотрясение. Оно и не замедлило сказаться на метаниях народного характера, не могшего легко вжиться в новую систему отношений, тот ошеломительный «удар рублём» (Глеб Успенский). Какие-то слои народа — о, ещё далеко не все — были затронуты разломом быта, нравственной порчей, вспышками озорства и растущим размахом пьянства. Этот развал отражён у многих наших писателей и кроме Успенского. В 1891 К. Леонтьев писал: «Народ наш пьян, лжив, нечестен и успел уже привыкнуть, в течение 30 лет, к ненужному своеволию и вредным претензиям.» И предсказывал: если так пойдёт и дальше — русский народ «через какие-нибудь полвека... из «народа-богоносца» станет мало-помалу, и сам того не замечая, «народом-богоборцем»». Предсказание его исполнилось опередительно...

Картину народного пьянства начала XX века мы находим в «Нашем преступлении» Ивана Родионова. Читаешь — кажется: бескрайней и мрачней не может быть падения нравов — а ведь ещё главный разлив впереди весь... Там же встречаем (1910) и: «Господ бы всех передушить, а землю и добро разделить», «бить всех господ!». (Там же — и расслабленность суда, последствие ещё одной александровской реформы.)

Генерал Деникин, имевший долголетний опыт с русскими солдатами, свидетельствовал: «Религиозность пошатнулась к началу XX века. Народ терял облик христианский, попадал под утробные материальные интересы и в них начинал видеть смысл жизни». (Это отмечают многие.) И он же: «Тёмный народ не понимал задачу национальной, государственной самозащиты»,— то, что при отступлении 1915 года звучало: «до нас, саратовских, немец не дойдёт».

В 1905 новонаросшая озлобленность сказалась в поджогах и разгромах помещичьих имений, но сама попытка революции 1905 и её революционно-уголовный слив 1906, твердо пресеченный Столыпиным, не задели глубины народных масс и не добавили крутой ломки народного характера.

Даже и в 1917 американский Сенат («Овермэнская комиссия») слышит от протестантского пастора Саймонса, пожившего среди русских несколько последних лет: «Я нигде не встречал лучшего типа женщин или мужчин, чем в русских деревнях и даже в среде рабочих. И я всегда чувствовал себя среди них в полной безопасности до тех пор, пока не пришли к власти эти большевики».

Внезапные опасные переходы русского характера отмечались многими. Ещё елизаветинский канцлер А.П. Бестужев-Рюмин писал: «Русский народ по первому толчку в состоянии что-нибудь предпринять, но потом, когда эта минута пройдёт, переходит к совершенному послушанию.» Тот же М. Палеолог, перед самой революцией, заключал: «Слишком легко инстинкт со вспышками берёт у них верх над ровным светом разума, они с лёгкостью отдаются стихии. Эти толчки во внезапное разнуздание инстинктов меняют русский характер до неузнаваемости.» Весьма утвердилось, — и в русской письменности, тут и усеченная, затасканная фраза из Пушкина,— представление о бескрайности и несравнимой ярости русских бунтовских взрывов. Может быть, это — и по резкому контрасту перехода от беспредельного русского терпения. Однако действия вообще всяких революционных толп, так тонко и разносторонне проанализированные известным психологом Густавом Ле Боном, дают общие характеристики, вовсе не зависящие от национальности толпы, от расы, от темперамента. И разрушительность, и ярость

проявлений — в Российскую революцию нисколько не ярей и не жесточе, чем во Французскую революцию или в испанскую гражданскую войну (1936-39). Иван Солоневич довольно справедливо возражает, что русские бунтарские выступления, в Смуту или в пугачёвщину, — были отнюдь не анархичны, не «бессмысленны», — «они шли под знаменем легитимной монархии», веря или обманывая себя, что идут устанавливать власть хорошего монарха.

Неприглядный разлив нашей стихии, необузданность народного своеволия сказались больше с Февраля 1917. Напротив, Октябрьский переворот — и в Петрограде, и при московских боях, прошёл при народном безучастии, с обеих сторон действовали лишь малые группы. Апатия эта не намного лучше необузданного взрыва.

А большевики-то быстро взяли русский характер в железо и направили работать на себя. В советские годы иронически сбылось пожелание Леонтьева, что русский народ «не надо лишать тех внешних ограничений и уз, которые так долго утверждали и воспитывали в нём смирение и покорность... Он должен быть сызнова и мудро стеснён в своей свободе; удержан свыше на скользком пути эгалитарного своеволия». Сбылось — и с превышением многократным.

Селективным противоотбором, избирательным уничтожением всего яркого, отметного, что выше уровнем, — большевики планомерно меняли русский характер, издёргали его, искрутили. Об истаянии народной нравственности под большевицким гнётом я достаточно написал и в «Архипелаге» (Часть IV, гл. 3), и во многих статьях. Повторю здесь кратко-перечислительно. Под разлитым по стране парализующим страхом (и отнюдь не только перед арестом, но перед любым действием начальства при всеобщем бесправном ничтожестве, до невозможности уйти от произвола сменою местожительства), при густой пронизанности населения стукаческой сетью, — в народ внедрялась, вживалась скрытность, недоверчивость — до той степени, что всякое открытое поведение выглядело как провокация. Сколько отречений от ближайших родственников! от попавших под секиру друзей! глухое, круговое равнодушие к людским гибелям рядом, — всеугнётное поле предательства. Неизбежность лгать, лгать и притворяться, если хочешь существовать. А взамен всего отмирающего доброго — утверждалась неблагодарность, жестокость, всепробивность до крайнего нахальства. Как сказал Борис Лавренёв (ещё в 20е годы, после гражданской войны): «Большевики перекипятили русскую кровь на огне.» Было, было — и это ли не изменение, не полный пережог народного характера?!

Советский режим способствовал подъёму и успеху худших личностей. Удивляться другому: что добрая основа ещё во стольких людях сохранилась. И удивиться, что наш народ ещё не был необратимо подорван, иначе откуда взялись бы титанические силы на советско-германскую войну?

Вот советско-германская война и наши небережённые в ней, несчитанные потери, — они, вослед внутренним уничтожениям, надолго подорвали богатырство русского народа — может быть, на столетие вперёд. Отгоним от себя мысль, что — и навсегда.

Прозябание народа под Хрущёвым и Брежневым не отмечено гигантскими изломами, которые бы меняли народный характер. Наступила та, пророченная Леонтьевым, дремливая и как будто даже уютная покорность. Соками увядающего русского гиганта усиленно подпитывались окраины, всё созревая к рывку отделения, — а мы уж рады были, что не гонят нас толпами на уничтожение.

А затем дёрнули нас двумя безразумными, никак не рассчитанными Большими Скачками

— Горбачёва и Ельцина. Не успев оглядеться, встроиться в перемены, ни подготовить себя и детей, ни сберечь последнего утлого имущества, мы прыгнули — нас бросили — не в «Рынок», нет! но — в Рыночную Идеологию (без рынка): «человек человеку волк» и «умри ты сегодня, а я завтра». Этот рублёво-долларовый удар — и по самой жизни, и ещё больше по психологии — оказался куда многопоследственней того «рублёвого» удара александровского времени. (И при всей нашей «перекипяченной на огне» крови — мы явили ещё новый всемирный рекорд терпения: жить покорнейше и без зарплат. Вот, можем рубить подземный военный кабель, чтобы торгануть куском цветного металла.)

Страшнее массовой нищеты — от гай-чубайской «реформы» настигло наш народ ещё новое духовное разложение. А самые смирные, трудолюбивые, доверчивые — оказались самыми не подготовленными к этому мощному дыханию Распада. И остаточному, ещё не вовсе погубленному народному характеру — чем загородиться от этого Распада? Какими остатками великодушия? живого сочувствия к чужой беде (когда и сам там)? готовности идти на помощь (когда и самому худо за край)? А главное, главное — как от этого разлагающего, наглого, всепобедительного тлетворства защитить детей?

Давние черты русского характера — какие добрые потеряны, а какие уязвимые развились — они и сделали нас беззащитными в испытаниях XX века.

И наша когдатошняя всеоткрытость — не она ли обернулась и лёгкой сдачей под чужое влияние, духовной бесхребетностью? Не она ли обнажилась и во внутренней неслитности, расчуждённости средь нас самих? так горько сказалась недавно на отталкивании наших беженцев из республик. Поражает это бесчувствие русских к русским! Редко в каком народе настолько отсутствует национальная спайка и взаимовыручка, как отсутствует у нас. Может быть — это только нынешний распад? или свойство, врезанное в нас советскими десятилетиями? Ведь были ж у нас веками дружнейшие братские артели, была живая общинная жизнь, может быть, это восстановимо?

Между тем нам мало только лишь восстановить народное здоровье. По высокой требовательности наступающего электронно-информационного века нам — чтобы что-то значить среди других народов — надо суметь перестроить характер свой к ожидаемой высокой интенсивности XXI столетия. А мы за всю свою историю — ой не привыкли к интенсивности.

Русский характер сегодня — весь закачался, на перевесе. И куда склонится?

 

 

Александр Исаевич СолженицынРАСКАЯНИЕ И САМООГРАНИЧЕНИЕ КАК КАТЕГОРИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ

Конечно, не от одной природы нашей так, но, влиятельней, от православия, очень искренне усвоенного когда-то всею народной толщей. (Это теперь мы почти поголовно уверены, что сила солому ломит и соответственно служим тому.)Дар раскаяния был послан нам щедро, когда-то он заливал собою обширную долю русской натуры. Не случайно так высоко стоял в нашей годовой череде прощёный день. В дальнем прошлом (до XVII века) Россия так богата была движениями раскаяния, что оно выступало среди ведущих русских национальных черт. В духе допетровской Руси бывали толчки раскаяния - вернее, религиозного покаяния, массового: когда оно начиналось во многих отдельных грудях и сливалось в поток. Вероятно, это и есть высший, истинный путь раскаяния всенародного. Ключевский, исследуя хозяйственные документы древней России, находит много примеров, как русские люди, ведомые раскаянием, прощали долги,

кабалу, отпускали на волю холопов, и тем значительно смягчался юридически-жестокий быт. Широкими жертвами завещателей снижался смысл материального накопления. Известна множественность покаянного ухода в скиты, в отшельничество, в монастыри. И летописи, и древнерусская литература изобилуют примерами раскаяния. И террор Ивана Грозного ни по охвату, ни тем более по методичности не разлился до сталинского во многом из-за покаянного опамятования царя.Но начиная от бездушных реформ Никона и Петра, когда началось вытравление и подавление русского национального духа, началось и выветривание раскаяния, высушивание этой способности нашей. За чудовищную расправу со старообрядцами - кострами, щипцами, крюками и подземельями, еще два с половиной века продолженную бессмысленным подавлением двенадцати миллионов безответных безоружных соотечественников, разгоном их во все необжитые края и даже за края своей земли, - за тот грех господствующая церковь никогда не произнесла раскаяния. И это не могло не лечь валуном на всё русское будущее. А просто: в 1905 г. гонимых простили... (Слишком поздно, так поздно, что самих гонителей это уже не могло спасти.)Весь петербургский период нашей истории - период внешнего величия, имперского чванства, всё дальше уводил русский дух от раскаяния. Так далеко, что мы сумели на век или более передержать немыслимое крепостное право - теперь уже большую часть своего народа, собственно наш народ содержа как рабов, не достойных звания человека. Так далеко, что и прорыв раскаяния мыслящего общества уже не мог вызвать умиротворение нравов, но окутал нас тучами нового ожесточения, ответными безжалостными ударами обрушился на нас же: невиданным террором и возвратом, через 70 лет, крепостного права еще худшего типа.В XX веке благодатные дожди раскаяния уже не смягчали закалевшей русской почвы, выжженной учениями ненависти. За последние 60 лет мы не только теряли дар раскаяния в общественной жизни, но и осмеяли его. Опрометчиво было обронено и подвергнуто презрению это чувство, опустошено и то место в душе, где раскаяние жило. Вот уже полвека мы движимы уверенностью, что виноваты царизм, патриоты, буржуи, социал-демократы, белогвардейцы, попы, эмигранты, диверсанты, кулаки, подкулачники, инженеры, вредители, оппозиционеры, враги народа, националисты, сионисты, империалисты, милитаристы, даже модернисты - только не мы с тобой! Стало быть, и исправляться не нам, а им. А они - не хотят, упираются. Так как же их исправлять, если не штыком (револьвером, колючей проволокой, голодом)?Одна из особенностей русской истории, что в ней всегда, и до нынешнего времени, поддерживалась такая направленность злодеяний: в массовом виде и преимущественно мы причиняли их не вовне, а внутрь, не другим, а - своим же, себе самим. От наших бед больше всех и пострадали русские, украинцы да белорусы. Оттого и пробуждаясь к раскаянию, нам много вспоминать придется внутреннего, в чем не укорят нас извне."Мы русские, какой восторг!" - воскликнул Суворов. "Но и какой соблазн", - добавил Ф. Степун после революционного нашего опыта.