Елены Костюкович anneselders Художественное оформление...

УДК 82(1-87)ББК84(4Ита)

Э40

UMBERTO ECO

A passo di gambero:guerre calde e populismo mediatico

Перевод с итальянского Елены Костюкович

В оформлении обложки использованафотография автора AnneSelders

Художественное оформлениеи макет Андрея Бондаренко

По указанию держателей копирайта — У. Эко и издательства«RCS Libri» (Милан, Италия) из настоящею издания выведеныочерки: «L'ltalia del comici. Una situazione tragica», «Ora tiriamo lemonetine aigiudid», tMcuniprogettidiriprma rivoluzionaria», «ContraCuslodes», «Datta Секте a Ricky Memphis», «Su un congresso teologicoberlusconiano», «II codice Enigma», «La certosa di Parmalat», «Rassegnastampa del 2010», «Quel ramo dilagodicom».

Полный назад!«Горячие войны»

и популизм в СМИ

Эко У.Э40 Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ /Умберто

Эко; [пер. с итал. Е. Костюкович]. — М: Эксмо, 2007. — 592 с.

ISBN 9 7 8 - 5 - 6 9 9 - 2 1 1 6 5 - 4

В этой книге собран ряд статей и выступлений, написанных с 2000по 2005 год.

Это особый период. В его начале люди переживали традицион-ный страх перед сменой тысячелетий. Смена произошла, и грянули11 сентября, афганская война и иракская война. Ну а в Италии... ВИталии это время, вдобавок ко всему, было эпохой правления Берлу-скони... В своей новой книге «Полный назад!» выдающийся итальян-ский писатель Умберто Эко (р. 1932) говорит о современности — оее политике, культуре и нравах.

УДК 82(1-87)ББК 84(4Ита)

© RCS Libri S.pA — Milan. Bompiani 2006© Перевод. Е.Костюкович, 2007© Примечания. Е.Костюкович, 2007© Оформление. А.Бондаренко, 2007

ISBN 9 7 8 - 5 - 6 9 9 - 2 1 1 6 5 - 4 © ООО «Издательство «Эксмо», 2007

Шагая раком

В этой книге собран ряд статей и выступлений, написан-ных с 2000 по 2005 годы.

Это особый период. В его начале люди переживали тра-диционный страх перед сменой тысячелетий. Смена про-изошла, и грянули 11 сентября, афганская война и иракскаявойна. Ну а в Италии... В Италии это время, вдобавок ко все-му, было эпохой правления Берлускони.

Поэтому, оставив за рамками тома прочие высказыва-ния на разнообразные темы, я собрал только те размышле-ния, которые затрагивают политические и медийные со-бытия тех шести лет1. Шаг за шагом я проследил законо-

1 Эта книга вышла перед парламентскими выборами, которыесостоялись 9 апреля 2006 г. и принесли победу левоцентрист-скому блоку. Правительство Сильвио Берлускони (р. 1936),которое Эко столь живо осмеивал, ушло в отставку. Победе оп-позиции способствовали, в частности, высказывания автори-тетных представителей итальянской интеллигенции в формевыступлений, статей и отдельных книг, подобных настояще-му сборнику. — Здесь и далее примечания ЕКостюкович. Вподборе материала для примечаний участвовала Л.Сумм.Переводы иностранных цитат, если в сноске не указаноиное имя, выполнены ЕКостюкович.

Полный назад!

мерность, описанную в предпоследней из «Картонок Ми-нервы»1. Та «Картонка» называлась «Торжество облегчен-ной технологии»2.

Это была пародийная рецензия на вымышленнуюкнигу вымышленного Краба Ракоходса (Crabe Backwards.Pan Galaxy. Loop Press, 1996). Там я писал, что в последнеевремя отмечаю немало технологических новшеств, пред-ставляющих собой настоящие шаги назад. Так, тяжелыевиды коммуникации с 70-х годов начали легчать. Вначалепреобладающим видом коммуникации был цветной теле-визор — здоровый ящик, он загромождал помещение,зловеще пыхал в темноте и урчал на устрашение жильцамдругих квартир. Первый шаг к облегченной коммуника-ции сделали, когда изобрели дистанционное управление.Можно стало не только по желанию понижать или же во-все устранять звук, но и убивать цвет и менять канал. Пры-гая с дискуссии на дискуссию, глядя на черно-белый без-звучный экран, телезритель получает новую творческуюсвободу: начинается жизнь под аккомпанемент заппинга.Старое телевидение, передавая все в прямом эфире, дер-жало зрителя в рабстве, принуждая к последовательномупросмотру передач. Но прямые эфиры теперь почти из-житы, и, значит, телевидение изжило нашу от него зависи-мость, а видеомагнитофон не только преобразует телеви-

1 Под этим названием на последней странице журнала «Эс-прессо» Эко публикует прежде — еженедельно (1985-1998),а впоследствии — дважды в месяц (с 1998 по настоящее вре-мя) заметки о нравах, вопросах культуры и этики, философ-ские зарисовки. Название восходит к уже не существующимспичкам «Минерва», которые наклеивались на широкие по-лоски картона. На картонках Эко на заседаниях или в поезд-ках составлял конспекты будущих очерков. Сборник этихочерков (Eco U.LaBustina di Minerva. Milano: Bompiani, 2000)в русском переводе выходит в 2007 г. в издательстве «Симпо-зиум» под названием «Записки на спичечных коробках».

2 Eco U. II trionfo della tecnologia leggera //LaBustina di Minerva.Milano: Bompiani, 2000. P. 329-


дение в кино, но и позволяет отматывать записи, выводянас из пассивности и подчиненности.

На этой стадии, думаю, можно вообще убрать из ТВзвук. Крутить смонтированные картинки под звуковуюдорожку пианолы, синтезируя музыку на компьютере. Аучитывая, что телевидение часто пускает бегущую строкудля слабослышащих, ждать осталось недолго — скоро по-явятся программы, где будут показывать целующуюся па-ру с титром понизу экрана «У нас любовь». Таким образомоблегченная технология приведет к реизобретению не-мого кино Люмьеров1.

Уже совершен следующий шаг — к обездвижениюизображений. Когда родился Интернет, пользователи ста-ли получать неподвижные картинки низкого разрешения,часто вдобавок — черно-белые, без звука, звук оказалсялишним: вся информация выводилась на экран в тексто-вом виде.

Следующей стадией этого триумфального возврата в1угенбергову галактику2, говорил я, будет, конечно, исчез-

1 Братья Опост (1862-1954) и Луи Жан (1864-1948) Л ю м ь -ер изобрели аппарат, который назвали «кинематограф», и28 декабря 1895 г. продемонстрировали первый короткоме-тражный фильм под аккомпанемент тапера.

2 Г у т е н б е р г о в а г а л а к т и к а — термин, введенный канад-ским философом и теоретиком коммуникаций ГербертомМаршаллом Маклюэном (1911-1980), автором книги «Гутен-бергова галактика. Появление человека типографского» (TheGutenberg Galaxy: the Making of Typographic Man, 1962), наря-ду с термином «the Global Village» — «глобальная деревня».Гутенберговой галактикой Маклюэн назвал первые пять со-тен лет печатной техники до 1844 г. — до изобретения теле-графа Морзе. Современная электронная цивилизация полу-чила имя «галактики Маркони». См.: Eco U. «From Internet toGutenberg». Лекция в The Italian Academy of Advanced Studiesin America, 12 ноября 1996 г. Также: Эко У. «От Интернета кГутенбергу. Текст и гипертекст». Публичная лекция, МГУ,20 мая 1998 г.

10


новение картинок Изобретут коробочку, умеющую ловитьи передавать одни лишь звуки, не требующую дистанци-онного пульта: можно будет скакать через каналы, регули-руя настройку круглой ручкой! Это я так шутил, предлагаяизобрести радиоприемник Теперь я вижу, что пророчест-вовал и изобретал iPod.

В завершение я писал, что последней стадией явитсяотказ от передач в эфире, где все время какие-то поме-хи, — и переход на кабельное телевидение, использующеетелефонные и интернетные провода. Тем самым, говориля, беспроволочная передача звуков сменится проволоч-ной передачей знаков — так мы, допятившись до Марко-ни, отодвинемся к Меуччи1.

Я шутил, но идеи осуществились. Что мы прогрессируемвспять, стало понятно уже после падения Берлинской сте-ны, когда поменялась политическая география Азии и Ев-ропы. Издатели атласов сдали в макулатуру запасы со скла-дов: с карт мира исчезли Советский Союз, Югославия, Вос-точная Германия и подобные чудища. Карты сталистилизоваться под 1914 г., на них вернулись Сербия, Черно-гория, балтийские государства.

Прогресс навыворот, надо сказать, здесь не кончается.В третьем тысячелетии мы начали вытанцовывать ещебольше обратных па. Примеры — пожалуйста. После по-лувека «холодной войны» мы развязали наконец в Афга-нистане и в Ираке войну горячую, снова пережили наско-

1 Гульельмо Маркони (1874-1937) — итальянский инженери предприниматель, считающийся в Италии изобретателемрадиоприемника(1898). Антонио Меуччи (1808-1889) —итальянский изобретатель телефона (1857). Из-за непра-вильного оформления документов утратил право именовать-ся первооткрывателем, и этим правом пользуется А.Г. Белл, за-патентовавший телефон в 1876 г.

11


ки «коварных афганцев» на перевал Хайбер1, возродилисредневековые крестовые походы, повторили войны хри-стианства против ислама. Снова завелись смертники-ас-сасины, муштруемые в укрывищах Горным Старцем2, и за-гремели фанфары Лепанто3, а некоторые новомодныекнижонки можно пересказать одним истошным воплем«мамочка, ой, турки!»4.

Вновь поднял голову христианский фундаментализм,который, как мнилось прежде, опочил с XIX веком, возро-дилась антидарвинистская полемика и снова замаячилперед нами (пока что пугая только демографией и эконо-микой) жупел Желтой Опасности. В наших белых семьяхснова трудятся цветные рабы, как в романе «Унесенныеветром»5, и варварские племена снова идут в переселение,будто в первые века нашей эры. И как показано в одном изопубликованных здесь очерков, восстанавливаются (покрайней мере в моей Италии) манеры и обычаи, бытовав-шие в Риме периода упадка.

1 Хайбер (Khyber Pass) — перевал стратегической важностина границе Афганистана с Пакистаном, место битвы, где це-лый британский полк в 1839 г. был уничтожен воинами пле-мени пуштун.

2 Старец Гор или Владыка Ibp — вождь исмаилитов Хасанибн Саббах, основатель мистической секты ассасинов (гаши-шинов, XII в).

3 Морская битва при Лепанто (Греция) 7 октября 1571 г. ипобеда испано-венецианской коалиции положили конец гос-подству османского флота на Средиземном море.

4 Имеется в виду книга итальянской журналистки ОрианыФаллачи (1929-2006), после 11 сентября 2001 г. неистовообрушившей свой гнев на исламскую цивилизацию, «Яростьи гордость» (Fallaci О. La rabbia e Vorgoglio. Milano: Rizzoli,2004. Рус. пер.: М.: «Вагриус», 2004). Книга является образцомполитической некорректности, однако получила востор-женный прием миллионов читателей в Европе.

5 «Унесенные ветром» (1936)— роман американской пи-сательницы Маргарет Митчелл (1900-1949).

12


Торжествует, явившись вновь, антисемитизм с его«Протоколами»1, и у нас сидят в правительстве фашисты(называющие себя «пост...», хотя среди них — те же лю-ди, что звались прямо фашистами). Я гляжу, оторвав-шись от верстки этой книги: в телевизоре спортсменприветствует болельщиков римским, то бишь фашист-ским, салютом. Точно как я почти семьдесят лет назад, ко-гда был балиллой2 и меня заставляли. Что говорить о «де-волюции»3, намеренной отбросить Италию в догари-бальдийское время.

Снова, как в послекавуровские годы4, грызутся друг с

1 « П р о т о к о л ы сионских мудрецов» — известная с 1905 г.антисемитская фальшивка, подпитывающая более 100 летидею «мирового еврейского заговора». Написана в Россиипод влиянием французских образцов. См. очерки «Волк и яг-ненок риторика бессовестности», «Верить в Трисмегиста?» иособенно «Итальянцы — антисемиты?» и «Заговор».

2 Б а л и л л а (Opera Nazionale Balilla, 1926-1937) — при Муссо-лини фашистская организация для подростков от 9 до 14 лет.

3 Д е в о л ю ц и я — термин современной итальянской полити-ки (оплат, devolvere — отводить) — осуществлять федерали-зацию страны, передавая государственные функции регио-нам. Лозунг автономистской «Лиги Севера» (Lega Nord).

4 Знаменитый политик граф Камилло Бенсо Кавур (1810-1861) сыграл определяющую роль в ходе двух войн за незави-симость, которые привели к объединению Италии (17 марта1861 г.) и к провозглашению Итальянского королевства подуправлением Виктора-Эммануила II. Во время Третьей войныза независимость (1866) и завоевания Папского Рима (1870)Кавура уже не было в живых. Папское государство было объ-явлено несуществующим; в этот «пост-кавуровский» периодмолодому итальянскому государству пришлось решать осо-бенно болезненные вопросы взаимоотношений с католиче-ской церковью, которая противилась присоединению Римак Италии. Папское государство (в пределах Ватикана) быловоссоздано только при фашизме, которому католическаяцерковь предоставила одобрение и поддержку, в награду зачто Муссолини подписал Латеранские соглашения (1929),придавшие Ватикану статус отдельного государства.

13


другом церковь и государство. В довершение «дежа вю»возрождаются вымершие, как это представлялось (ошиб-ка!) христианские демократы1.

Будто история, устав от поступательности двух тыся-челетий, свертывается змеей и задремывает в блаженномуюте Традиции.

В очерках, вошедших в эту книгу, разобраны разныеслучаи отката в историческое прошлое. Их достаточно,чтобы обосновать выбранное название.

Однако, безусловно, в ситуации прослеживается и не-что очень новое, по крайней мере — для нашей страны.Кое-что до сих пор места не имевшее. Я имею в виду пра-вительство, основанное на популистской демагогии, уси-ленной беспрецедентно сгруппированными в одних ру-ках средствами массовой информации, правительство,созданное одной-единственной частной компанией, за-ботящейся о собственных приватных интересах. Незна-комый до сих пор новый вариант, по крайней мере в ев-ропейской политике. Эта новая сила коварнее и техниче-ски оснащеннеи, нежели любая из популистских элит идиктатур Третьего мира.

Многие очерки посвящены именно этой проблеме.Они продиктованы беспокойством и возмущением предлицом Нахрапистой Нови, которую (по крайней мере в

1 Х р и с т и а н с к о - д е м о к р а т и ч е с к а я партия Италии(Democrazia Cristiana), основанная в 1942 г. Альчиде Де Гаспе-ри, была распущена 18 января 1994 г. после волны скандалови судебных процессов, получивших название «Чистые руки»(Mani pulite), когда под судом оказались виднейшие предста-вители этой партии и сформированного из нее правительст-ва. Из обломков «христианской демократии» родились трипартии различных направлений: левого, правого и цент-ристского. Говоря о «дежа вю», Эко имеет в виду, что в 2000 г.ядро партии под руководством Фламинио Пикколи восста-новилось под традиционным именем «Христианско-демо-кратической партии» (Partito Democratico Cristiano).

14


день написания этих строк) неясно еще, удастся ли обуз-дать1.

Второй раздел сборника посвящен популистскому дес-потизму (regime) в средствах массовой информации, и ябез всяких колебаний употребляю это слово примерно втом же значении, которое имели в виду средневековыемыслители (никак не коммунисты!), писавшие de regimineprincipum2.

Кстати о «деспотизме», и вообще довольно кстати, я от-крываю второй раздел воззванием, которое опубликовалперед выборами 2001 года, — его поносили, как мало чтона этом свете. Один знаменитый журналист из правых, ко-торый, однако, почему-то меня любит, горько сетовал, какэто «хороший человек» (это обо мне), может презиратьмнение половины граждан Италии (то есть зачем я трети-рую тех, кто голосует не так, как я).

А недавно меня раскритиковали уже не из чужого ла-геря, а из собственного, за высокомерие и малосимпатич-ную манеру держаться, которая-де свойственна нашимдиссидентствующим интеллектуалам.

Я так часто огорчался, слыша о себе, будто я стараюсьбыть симпатичным любой ценой и со всеми на свете, —что обрадовался определению «малосимпатичный» и по-чувствовал гордое достоинство и самодостаточность.

1 Прошедшие 9 апреля 2006 г. парламентские выборы принес-ли победу антиберлускониевской коалиции левоцентрист-ских партий. Победа досталась крайне незначительным пе-ревесом голосов, что дополнительно накалило конфликт-ную атмосферу в итальянской политике последних лет.

2 «De regimine principum» (лат.) — «О правлении госу-дарей», название нескольких средневековых сочинений(Фомы Аквинского, Эгидия Римского, оба — XIII в.) об умест-ности и необходимости абсолютных монархий. Идея восхо-дит к трактату Аристотеля «О политике».

15


Однако диву даюсь, при чем тут высокомерие. Это какесли бы в свое время (si parva licet componere magnis1) бра-тьям Росселли, супругам Гобетти, и таким диссидентам, какСальвемини и Грамши, не говоря уж о Матгеотги2, постави-ли на вид, что они не хотят войти в положение фашистов.

Если кто-то бьется за политические изменения (а вданном случае я бьюсь за изменения политические, граж-данские и моральные), то, не отменяя непременного пра-ва-обязанности интеллигента быть готовым к пересмотрусвоих позиций, этот бьющийся в момент действия все же

1 Si parva licet componere magnis (jiam) — «Кольве-ликое сравнивать с малым» (Вергилий. 1ёоргики. IV, 176. Пер.С. Шервинского).

2 Карло(1899-1937) иНелло Росселли (1900-1937) —ита-льянские последователи Г. Сальвемини (см. ниже), выпускав-шие подпольную антифашистскую газету «Нон молларе» и от-крывшие закулисную сторону убийства Матгеотги (см. ниже),были убиты во Франции по приказу Муссолини. Пьеро Го -бетти (1901-1926) — итальянский мыслитель-либерал, ос-нователь журнала «Революцьоне либерале». Преследуемый фа-шистами, эмигрировал с женой Адой в 1926 г. и умер во Фран-ции. Гаэтано Сальвемини (1873-1957) — итальянскийисторик, основоположник социалистической философскоймысли, настаивал на необходимости аграрных реформ в це-лях модернизации экономики Юга Италии. Антонио Грам-ши (1891-1937) — один из основателей итальянской ком-партии, однако, в отличие от Пальмиро Тольятти, не был на-строен ни просгалински, ни просоветски. Автор знаменитыхфилософских записей «Тюремные тетради» (1928). ДжакомоМаттеотти (1885-1924) — итальянский депутат-социа-лист, 30 мая 1924 г. произнесший в парламенте речь, оспари-вавшую легитимность имевших место за месяц до этого выбо-ров, в результате которых пришел к власти Бенито Муссолини.«Я свою речь произнес. Теперь готовьте похоронную речь помне», — сказал он друзьям. Через десять дней Маттеотти былпохищен и зверски убит. Когда нашли его труп, разразился по-литический кризис, угрожавший самому существованию ре-жима. Произнося речь в парламенте 3 декабря 1925 г., Муссо-лини открыто взял на себя ответственность за преступление.

16


должен быть убежден, что стоит за справедливое дело, идолжен энергично клеймить ошибочную позицию тех,кто ведет себя иначе. Не могу себе представить, как можностроить предвыборную кампанию на лозунгах вроде «ва-ша позиция сильнее нашей, но мы вас просим голосоватьза нашу, за слабую». В ходе предвыборной кампании кри-тиковать противника надо жестко, безжалостно, так, что-бы перетянуть на свою сторону если не оппонентов, тохотя бы колеблющихся.

Вдобавок, часто та критика, которая звучит малосимпа-тично, является критикой нравов. А критик нравов (порою вчужих пороках клеймя свои собственные, или свои наклон-ности к оным) должен быть бичевателем. Снова сошлюсь наклассику: критикуя нравы — будь Горацием, пиши сатиры; аесли ты скорее Вергилий — тогда пиши поэмы, самые пре-красные поэмы на свете, но воспевая начальников.

Времена стоят плохие, нравы у нас развратные, и дажесама по себе работа критиков (та, которой удастся протис-нуться через цензуру), выставляется пред народом на оху-ление.

Что ж, тогда я сознательно опубликую эти очерки подзнаком конструктивной малосимпатичности, изберу еекак флаг.

Все заметки печатались прежде (источники приводятся),однако многие тексты для этого издания переработаны.Не для того, конечно, чтобы подновлять и вписывать вопубликованные очерки задним числом пророчества, ачтоб поубирать повторы (поскольку иногда в запале не-вольно возвращаешься к навязчивым темам), отредакти-ровать слог, иногда — вычеркнуть отсылки к тому сиюми-нутному, что сразу забывается читателями и становитсямалопонятным.

I

Война, мир и ни то ни се

Несколько соображений о войне и мире1

В начале 60-х годов я был соучредителем итальянско-го Комитета за ядерное разоружение и участникомнескольких маршей за мир. Прошу иметь это в виду.Добавлю, что всю жизнь я был пацифистом (остаюсьим и ныне). При всем при том уведомляю вас, что янамерен в этой книге ругать не только войну, но имир. Прошу вас набраться терпения и послушать, зачто ругаем.

О каждой новой войне, начиная с войны в Пер-сидском заливе, я написал по очерку и только послеэтого понял, что от войны к войне переменял самуюсуть своего представления о войнах. Похоже, что по-нятие о войне, пребывавшее более или менее посто-янным со времен древних греков до нашего времени

1 «Alcune riflessioni sulla guerra e sulla pace». Выступление в Ми-лане в Обществе Св. Эджидио, июль 2002 г.

18

I. Война, мир и ни то ни се

(независимо от развития боевой техники), за послед-нее десятилетие переменило свою суть по меньшеймере три раза.

Я буду повторять отрывки из статьи «Осмысляявойну», опубликованной впоследствии в томе «Cinquescritti morali»1, в которой речь идет о первой войне вЗаливе. Старые мысли обретают новую объемность.

От Пра-пра-войны к Холодной войне

К чему сводился во все века смысл тех войн, которыемы будем именовать Пра-пра-войнами (Paleoguerre)?Война должна была приводить к победе над против-ником так, чтобы его поражение давало выгоду побе-дителю. Враждующие развивали свои стратегии, за-хватывая врасплох противников и мешая противни-кам развивать их собственные стратегии. Каждаясторона соглашалась нести урон — в смысле терятьлюдей убитыми, — только бы противник, теряя лю-дей убитыми, нес еще больший урон. Ради этого при-лагались все возможные усилия. В игре принималиучастие две стороны. Нейтралитет прочих сторон,плюс условие, что нейтральные стороны не понесутот войны урона, а напротив, даже получат частичнуювыгоду, были обязательны для свободы маневра вою-ющих. Да, вот еще. Я забыл назвать последнее усло-вие. Полагалось понимать, кто твой враг и где он на-ходится. Поэтому, как правило, конфликты выстраи-

1 Eco U. Cinque scritti morali. Milano: Bompiani, 1997. Рус. пер.:Эко У. Пять эссе на темы этики. СПб.: Симпозиум, 1998.

19

Несколько соображений о войне и мире

вались по принципу фронтальности и охватывалидве (или более) опознаваемые территории.

В наш век идея «мировой войны», способной за-трагивать даже общества без истории — такие, какплемена Полинезии, — дала тот результат, что невоз-можно стало отграничивать нейтральные стороны отвоюющих. А поскольку существуют и атомные бомбы,то кто бы ни участвовал в конфликте, в результате по-страдает вся наша планета.

По этим причинам Пра-пра-война переродиласьв Нео-войну, перед тем пройдя через стадию «холод-ной войны». Холодная война создавала напряжениемирной воинственности (воинственного мира). Эторавновесие, опирающееся на страх, гарантировалоопределенную стабильность в центре системы. Сис-тема позволяла и даже поощряла маргинальные Пра-пра-войны (Вьетнам, Ближний Восток, Африка и пр.).Холодная война в сущности обеспечивала мир Пер-вому и Второму миру ценой некоторых сезонныхили эндемических войн в Третьем мире.

Нео-война в Персидском заливе

С распадом советской империи исчезли основаниядля «холодной войны», но обрели видимость никогдане прекращавшиеся войны Третьего мира. Захват Ку-вейта был призван продемонстрировать, что простонеобходимо прибегать на определенном этапе к тра-диционной войне (как многие помнят, тогда даже ар-гументировали эту необходимость примером Второй

20

I. Война, м и р и ни то ни се

мировой войны, что, дескать, если бы Гитлера оста-новили вовремя, не отдали бы ему Польши, мировогоконфликта бы не было). Но вскоре обнаружилось,что война идет уже не только между двумя главнымисторонами. Обнаружилось, что произвол в отноше-нии к американским журналистам в Багдаде бледнеетпо сравнению с произволом в отношении многихмиллионов проиракски настроенных мусульман,проживающих в странах антииракской коалиции.

В войнах старого времени потенциальных не-приятелей обычно интернировали (или убивали).Свой соотечественник, который с вражеской терри-тории пособничал врагу, в конце войны попадал нависелицу. Мы помним, как англичане повесили Джо-на Эмери, который выступал против родной страныпо фашистскому радио, и что Эзру Паунда1 тольковсемирная известность и заступничество интелли-генции всей планеты спасли от казни — его не унич-тожили, а объявили сумасшедшим.

1 Джон Эмери (1912-1945) —английский аристократ,ярыйсторонник фашизма, переселившийся перед войной воФранцию, а после ее оккупации — в Германию. Инициаторформирования британского антибольшевистского легиона(в лучшие времена насчитывавшего не более сорока чело-век), вел пропагандистские передачи на Великобританию.Казнен как предатель. Эзра Лумис Паунд (1885-1972) —англо-американский поэт, с 1922 г. жил в Италии и воспевалв ней все, в том числе фашизм. После Второй мировой вой-ны был арестован администрацией союзников и посажен вжелезную клетку в лагере для интернированных в Пизе, за-тем отправлен в Вашингтон на судебный процесс. Процессбыл отменен, подсудимого поместили в психиатрическуютюрьму Св. Елизаветы. Был выпущен в 1959 г. и сразу уехал вВенецию, где впоследствии и умер.

21


В чем же было новаторство Нео-войны?В Нео-войне трудно понять, кто является вра-

гом. Все иракцы? Все сербы? Кого убиваем?Нео-война не фронтальна. Нео-война уже не

могла структурироваться фронтально в силу самойприроды надгосударственного капитализма. Ира-ку поставляли оружие западные заводы — вовсе непо оплошности; и не по оплошности через десятьлет после Ирака западная промышленность снаб-жала оружием талибов. К тому подводила логикаразвитого капитализма: ситуация уже не поддава-лась контролю отдельных государств. Хочу на-помнить один эпизод, вроде неважный, но харак-терный. Внезапно открылось, что наши западныевоенные самолеты долго кидали бомбы на танко-вую или летную базу Саддама Хуссейна и стерлиэту базу в порошок, после чего узналось, что этоне база, а отвлекающий макет военного объекта, ичто произвели его и продали Саддаму, по законуоформив этот контракт, итальянские предприни-матели.

На Пра-пра-войнах наживались военные заво-ды участвующих в конфронтации стран. А на Нео-войнах наживаются межнациональные корпора-ции, у которых интересы и по ту, и по другую сто-рону баррикад (если, конечно, баррикады как-томожно разглядеть). Но разница еще отчетливее. НаПра-пра-войнах жирели производители пушек, иих сверхприбыли перекрывали ущерб от времен-ного прекращения торговых обменов. А Нео-война,хотя производители пушек на ней точно так же жи-

22


реют, доводит до кризиса (в размерах всей плане-ты!) индустрию авиатранспорта, развлечений, ту-ризма и средств массовой информации: они теряюткоммерческую рекламу, — и вообще подрывает ин-дустрию излишеств, двигатель прогресса, от недви-жимости до автомобилей. Во время Нео-войны однивиды экономической власти приходят в противоре-чие с другими видами, и логика их конфликтов ока-зывается мощнее логики национальных государств.

Именно по этой причине, говорил я, Нео-войнав принципе не может быть долгой, потому что она взатяжном варианте вредна всем сторонам и не по-лезна ни одной.

Но не одна только логика межнациональныхпромышленных корпораций при Нео-войне оказа-лась существеннее, чем логика государств. Столь жеприоритетными оказались потребности массовойинформации с ее специфической новой логикой. Вовремя войны в Заливе впервые проявилась ситуация,ставшая типичной: западные масс-медиа сделалисьрупором антивоенной пропаганды, исходившейне только от западных пацифистов, возглавляе-мых Римским Папой, но и от послов и журналис-тов из арабских государств, симпатизирующих Сад-даму.

Средства информации регулярно предоставля-ли микрофоны противникам (в то время как, поидее, цель любой и всяческой политики военноговремени — пресекать вражескую пропаганду). Слу-шая противника, граждане воюющих стран стано-вились менее лояльны к своим правительствам (в то

23


время как Клаузевиц1 учил, что условие победы —моральное единство воюющих).

Во всех былых войнах население, веря в цельвойны, мечтало уничтожить противника. Ныне же,напротив, информация не только подрывает верунаселения в цель войны, но и вызывает состраданиек гибнущему неприятелю. Смерть врагов из далекогонеявного события превращается в непереносимонаглядное зрелище. Война в Персидском заливе ста-ла первой в истории человечества войной, в ходе ко-торой население воюющей страны жалело своихврагов.

(Нечто подобное намечалось уже во временаВьетнама, но тогда мнения высказывались в особых,отведенных для этого местах, преимущественно пе-риферийных, и высказывались они в Америке исклю-чительно группами радикалов. Во времена Вьетнамапосол хошиминовского правительства или пресс-ат-таше генерала Во Нгуен Зиапа не имели возможностиразглагольствовать по «Би-би-си». Тогда американ-ские журналисты не передавали репортажи в прямомэфире из ханойского отеля. А Питер Арнетт2 в иракс-кую войну вещал прямо из гостиницы в Багдаде.)

1 Карл Филипп Готлиб фон Клаузевиц (1780-1831) —прус-ский генерал, военный историк и теоретик военного дела. Втрактате «О войне» выдвинул концепцию тотальной войны.

2 Хо Ши Мин (1890-1969) - премьер-министр (1946-1955) и президент (1955-1969) Северного Вьетнама. ГенералВо Нгуен Зиап (р. 1911/12) — вьетнамский военачаль-ник и политический деятель, главнокомандующий вооружен-ных сил Северного Вьетнама. Питер Арнетт (р. 1935) —американский военный журналист, лауреат Пулитцеровскойпремии за освещение войны во Вьетнаме, работавший в

24


Информация допускает врага в чужие тылы.Именно во время войны в Заливе мир осознал: укаждого в тылу присутствует враг. Даже если заглу-шить всю массовую информацию, новые техноло-гии связи не заглушишь. Никакому диктатору непод силу остановить мировой поток коммуника-ции, он распространяется по таким технологичес-ким мини-инфраструктурам, без которых и самдиктатор как без рук. Поток коммуникации выпол-няет ту же функцию, которую при традиционныхвойнах выполняли секретные службы: нейтрализу-ет расчет на упреждение. А что это за война, в кото-рой противника невозможно упредить? Нео-войнаузаконивает всех Мата Хари1 и допускает братаниес врагом.

За столом во времена Нео-войн столько мощ-ных игроков, что игра идет по правилам «все противвсех». Нео-война — не из тех процессов, где имеютзначение расчеты и намерения игроков. Из-за коли-чества факторов мощи (начиналась эпоха глобали-зации) война в Персидском заливе приобрела не-предсказуемые аспекты. Развязка могла оказаться и

2003 г. корреспондентом «Эн-би-си» в Багдаде и уволенный вмарте того же года за высказывание в эфире иракского теле-видения своей оценки военной стратегии США; «Военныйплан американцев провалился». В тот же день Арнетт был при-нят на работу британской газетой «Дэйли Миррор».

1 Мата Хари (на малайском языке — «Око зари») — псевдо-ним Маргареты Гертруды Зелле (1876-1917), голландскойтанцовщицы, которая, с 1908 г. живя в Париже, установилатесные контакты с французскими политиками и военным ру-ководством. Расстреляна по подозрению в шпионаже в поль-зу немцев.

25


приемлемой для какой-то из сторон, но, в общем, втой войне проигрывали все.

Говоря, что конфликт на некоей стадии якобы за-вершился в пользу одной из сторон, мы исходим изидеи, что конфликт вообще «способен завершиться».Но ведь завершение было бы возможно лишь еслибы война оставалась, по Клаузевицу, продолжениемполитики иными средствами: то есть война конча-лись бы, когда бы одерживалось желаемое равнове-сие и можно было бы возвращаться просто к поли-тике. Однако две большие мировые войны XX векапродемонстрировали, что политика послевоенногопериода всегда и повсеместно — это продолжение(любыми средствами) процессов, начатых войной.Чем бы ни завершались войны, они приведут ко все-объемлющим перетряскам, которые в принципе несмогут удовлетворить всех воевавших. Так что любаявойна продолжится в форме тревожной полити-ческой, экономической и политической нестабиль-ности еще сколько-то десятилетий, не обеспечивникакой другой политики, кроме политики воинст-вующей.

С другой стороны, а когда бывало иначе? Допус-кать, будто войны античности приводили к разум-ным результатам (то есть к конечной устойчиво-сти) — значит верить вслед за Гегелем, будто исто-рия имеет направление. Ни из данных истории, нииз простой логики не следует, будто порядок в Сре-диземноморье после Пунических войн или в Европепосле Наполеона стал устойчивее. Этот порядоквполне может рассматриваться как неустойчивый,

26


который бы мог быть гораздо устойчивее, не расша-тай его война. Что с того, что человечество десяткитысяч лет использует войну как панацею от неустой-чивых геополитических состояний? Те же десяткитысяч лет человечество применяет как панацею отдепрессии наркотики и спиртное.

События показали, что мои тогдашние размыш-ления не были досужими. Посмотрим, что произош-ло после войны в Заливе. Силы западного мира осво-бодили Кувейт, но вслед за этим остановились, по-скольку не могли себе позволить дойти до полногоуничтожения противника. Равновесие, сложившеесяпосле этого, не так уж отличалось от ситуации, воз-будившей весь конфликт. Оставалась прежняя про-блема: уничтожить Саддама Хусейна.

Дело в том, что Нео-война в Заливе вывела напередний план вопрос абсолютно новый, не свой-ственный не только логике, не только динамике, нои самой психологии Пра-пра-войн. Нормальнойцелью Пра-пра-войн являлось уничтожение какможно большего числа врагов — при согласии, что-бы расстались с жизнью также довольно многие изсвоих. Великие полководцы былых времен ночамипосле битв выходили на поля сражений, усеянныемертвыми костями, и ни капельки не удивлялись,что половина павших были их собственными сол-датами. Смерть собственных воинов отмечаласьнаградами и трогательными церемониями, созда-вался культ славы павших героев. Смерть противни-ков воспринималась как праздник. Гражданское на-селение у себя в домах должно было ликовать и

27


упиваться известиями о каждом убитом вражескомсолдате.

Во время войны в Заливе оформились два новыхпринципа: (i) недопустима смерть ни одного из на-ших и (ii) желательно уничтожать как можно мень-ше врагов1. Насчет уничтожения врагов, мы помним,имело место порядочное жеманство и даже лицеме-рие, поскольку в пустыне все-таки иракцы гибли вгигантском количестве, но уж и то, что их не показы-вали с торжеством и радостью, само по себе приме-чательно. Так или иначе, для Нео-войн стало харак-терно стараться не убивать население, если тольконе по случайности, ибо если наубивать чересчурмного штатских, нарвешься на неодобрение между-народных СМИ.

Отсюда идея «умных бомб» и ликование по ихповоду. Молодежи подобная гуманитарная чувстви-тельность, вероятно, кажется естественной: моло-дежь воспитана пятью десятилетиями мира, спаси-бо «холодной войне». Но вообразите себе подобныесантименты во времена, когда «Фау-1» лупили поЛондону, а бомбардировка союзников ровняла сземлей город Дрезден2.

1 Эко явно цитирует положения Жана Бодрийяра (см. ниже), вданном случае — из эссе «Под маской войны» («Le masque dela guerre». «Либерасьон», 10 марта 2003 г.): «Отмена "Зла" в лю-бых формах, отмена противника, которого в сущности боль-ше не существует (ведь его просто стирают с лица земли), от-мена смерти: "Нулевые потери" — вот главный лозунг все-мирной службы безопасности» («Отечественные записки»,2003, № 6. Пер. В. Мильчиной).

2 «Фау» (от нем. Vergeltungswaffe, «оружие возмездия») — уп-равляемое ракетное оружие дальнего действия. С 13 июня

28


Что до гибели своих солдат, война в Персидскомзаливе была первым конфликтом, в котором сталаказаться неприемлемой потеря даже одного воен-нослужащего. Отныне воюющая страна уже не раз-деляла пра-пра-военную логику, а именно: сыны оте-чества готовы лечь костьми за правое дело. Куда там.Когда был сбит один-единственный западный воен-ный самолет, это восприняли как трагедию. На экра-нах телевидения показывали пленных, которые, что-бы спасти жизнь, озвучивали пропагандистские ло-зунги врага. Их показывали с симпатией. Бедняжки,их заставили силой. Забылось священное правило,что пленный патриот молчит и под пыткой.

По логике Пра-пра-войны их должны были быпредать публичному поруганию, или, как минимум,утаить жалкий инцидент! Но нет, напротив, все ста-рались войти в их положение, им выказывали соли-дарность, они получали ну если не военные награды,то горячее поощрение масс-медиа за то, что правда-ми и неправдами сумели найти способ сохранитьсебя.

Короче говоря, Нео-война преобразовалась в ше-девр масс-медийности, и в конце концов Бодрийяр,любитель парадоксов, заявил, что войн вовсе не бы-ло наяву, они были только в телевизоре1.

1944 г. Лондон бомбили крылатыми ракетами «Фау-1», с 8 сен-тября 1944 г. — баллистическими ракетами «Фау-2». Англича-не ответили бомбардировкой немецких городов и в феврале1945 г. практически уничтожили Дрезден.

1 Жан Бодрийяр (1929-2007) — французский культуролог,философ, политолог и социолог, постмодернист и постструк-

29


Масс-медиа продают, по определению, счастье, ане печаль. Масс-медиа обязаны вводить в логикувойны принцип максимальной счастливое™ илихотя бы минимальной несчастности. По этой логи-ке, война, не связанная с несчастностью и соблюда-ющая принцип максимальной счастливости, долж-на быть короткой. В силу этой логики масс-медиа,была короткой и война в Персидском заливе.

Но она была такой короткой, что оказалась посуществу бесполезной. До того бесполезной, чтонеоконсерваторы снова налегли на Клинтона, а по-том на Буша, чтобы Америка продолжала травитьХуссейна. Нео-война дала результат, обратный ожи-давшемуся.

Нео-война в Косово

Все характеристики Нео-войны, наметившиеся вовремена войны в Персидском заливе, снова прояви-лись в пору косовской войны, вдобавок — в более ин-тенсивном виде.

Не только западные журналисты продолжалитранслировать из Багдада, но и Италия, отправляясамолеты бомбить Сербию, в то же время сохраняладипломатические и торговые отношения с Югосла-вией. Телеканалы стран НАТО аккуратно докладыва-

туралист. В его эссе «Некроспектива» по поводу войн, потряс-ших XX век, говорится: «В конце концов мы логично задаемсебе потрясающий вопрос: "А вообще, было ли все это на са-мом деле?"» (Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М: Добросвет,2000. С. 136. Пер. Л. Любарской, Е. Марковской).

30


ли сербам, какие НАТОвские самолеты и когда взле-тают с военной базы Авиано. Сербские пропаганди-сты озвучивали позицию своего правительства. Мывидели и слышали их на наших голубых экранах. Унас в доме свободно хозяйничал враг. У них в доме —тоже.

Все мы помним, как сербская журналистка БилянаСрблянович день за днем присылала корреспонден-ции, клеймившие Милошевича1, в итальянскую газету«Репубблика». Как можно бомбить город, обитателикоторого направляют нам дружеские письма, полныевражды к их собственному правительству? Конечно, ив Милане в 1944 году было полно антифашистов,ждавших как манны прихода союзников. Это не поме-шало союзникам в силу сомнительных военных на-добностей зверски разбомбить Милан. Участники ми-ланского Сопротивления не роптали, полагая, что этосправедливо. А когда совершались бомбежки Белгра-да, все возмущались жертвами и все громко сетовали:и Милошевич, и враждебные Милошевичу сербы, и за-падные граждане, населяющие страны, которые бом-били Белград. Реклама превозносила «умные бомбы»,в которых не было ничего умного.

В этой новой Нео-войне, опять же, умирать неполагалось никому. И уж в любом случае жертв долж-но было быть меньше, чем в Ираке, поскольку сербы

1 Слободан М и л о ш е в и ч (1941-2006) — президент Сербиии Республики Югославии, глава Социалистической партииСербии. Обвинен Гаагским трибуналом в преступлениях про-тив человечества за проведенные югославскими военными вэпоху его правления этнические чистки в Боснии-1ерцегови-не, Косово и Хорватии. Умер в тюрьме до решения суда.

31


все же белые и европейцы, в точности как и нападав-шие. В конце концов пришлось даже оборонять этихсербов от албанцев, хотя конфликт начался с наме-рения оборонить албанцев от сербов. Конфликтэтот, конечно же, не был фронтальным, в нем про-тивники разъединялись не четкой линией, а многи-ми замысловатыми зигзагами.

Никто не видывал войны, столь нацеленной намаксимальную счастливость, минимальную несчаст-ность. По каковой причине также и этой войне былосуждено быть крайне недолгой.

Афганистан

11 сентября общепринятую военную логику сноваопрокинули с ног на голову. 11 сентября началась неафганская война, а конфронтация, длящаяся и сего-дня, между западным миром, особенно США, и ислам-ским терроризмом.

Но если 11 сентября все же счесть началом вой-ны, налицо новая стадия Нео-войны: она характери-зуется отменой фронтальности. Даже те, кто пред-ставляет себе участников конфликта как с однойстороны «Запад», а с другой «Ислам», понимают, чтовойна идет не между территориями. Часто поминае-мые «государства-изгои»1, если угодно, — перевалоч-ные базы для терроризма, но терроризм не знает ни

1 В американском политическом жаргоне «государства-изгои» (rogue states, англ.) — государства, которые открытоили опосредованно финансируют или поддерживают терро-ристические движения.

32


территорий, ни границ. Терроризм гнездится в са-мом сердце государств Запада. Вот уж действительнокартинка «Где твой враг? А он у тебя в доме».

С той, однако, разницей, что во времена войны вЗаливе и войны в Косово тех агентов врага, которыедействовали в чужом доме, мы узнавали в лицо (по-скольку они выступали по телевизору). А в случаемеждународного терроризма сила врагов в том, что(i) они остаются неопознанными, (ii) наши масс-ме-диа не в состоянии освещать их жизнь, как ПитерАрнетт освещал жизнь Багдада под бомбежками за-падной авиации, и (ш) в рядах потенциальных вра-гов оказываются не только этнически инородныеэлементы, затесавшиеся к нам, но и наши соотечест-венники. Не исключено, что конверты с сибирскойязвой рассылали по почте вовсе не мусульманскиекамикадзе, а американские сектанты, неонацистыили какие-нибудь еще фанатики особого покроя.

Дальше. Роль средств массовой информации. УСМИ теперь совсем иная роль, нежели та, которуюони играли в двух предыдущих Нео-войнах, где, са-мое большее, они озвучивали мнение противника.

Всякий террористический акт преследует глав-ную цель: запустить сообщение, сеющее в массахужас (terror) или как минимум беспокойство. Терактдестабилизирует порядок жизни, даже когда ущербот теракта не очень страшен, и тем более серьезноон дестабилизирует весь уклад жизни, когда атакует-ся какой-нибудь важный символ. Какова же была, сэтой точки зрения, цель бен Ладена при атаке набашни-близнецы? Развернуть самый величествен-

33


ный спектакль на свете, не виданный даже в филь-мах катастроф. Наглядно продемонстрировать крахглавных символов западной власти. Показать, чтоэта власть уязвлена в самых сокровенных своих свя-тынях.

И вот, при том, что целью бен Ладена именно какраз и было нанести удар по мировому общественно-му мнению посредством кошмарной картинки,средства массовой информации стали ему способ-ствовать и размножали эту картинку, и усиливали еекошмарность, сообщая о ней, показывая во всей от-чаянности работу спасателей, раскопки, изуродо-ванный силуэт Манхэттена. СМИ были принужденыповторять эту серию новостей и картин день за днемпо крайней мере в течение месяца. Они показывалифото, крутили видеокадры, передавали бесчислен-ные рассказы свидетелей-очевидцев, снова и сноватыча в глаза всем и каждому изображение этой раны.

Принуждены ли? Трудно ответить. Благодаряэтим фото журналы подняли тираж, телеканалы —рейтинг, и зрители просили и требовали одних итех же сцен, то ли подпитывая свое негодование, толи теша свой подсознательный садизм. Наверное,иначе и быть не могло. В общем, средства информа-ции выдали Усаме бен Ладену дармовой рекламы намиллиарды долларов. Они каждый день показывалиобразы, созданные Усамой, и стремились как раз ктому, чего Усама хотел: чтобы все и каждый — безисключения — эти образы увидели. Чтобы западныелюди от этих изображений растерялись, а фунда-менталисты, сторонники Усамы — загордились.

34


Тем самым масс-медиа, порицая бен Ладена, вы-ступили его надежными союзниками и помогли емувыиграть первый раунд.

В то же время и попытки цензурировать или смяг-чать коммюнике бен Ладена, которые он рассылалчерез «Аль-Джазиру»1, на практике потерпели неуда-чу. Мировая информационная сеть оказалась могуще-ственнее Пентагона и тем самым паки утвердилсяпринцип Нео-войны: враг говорит с тобой в твоемсобственном доме.

В этом случае Нео-война опять-таки сталки-вала между собой не соперничающие государства, амногие сильные власти, с той разницей, что этисильные власти в двух предыдущих Нео-войнах мог-ли работать на сокращение длительности конфлик-тов, на обретение мира, а на этот третий раз их рабо-та рисковала затянуть начавшуюся войну.

Бывший директор ЦРУ не так давно в интервью«Репубблике» обмолвился, что по-хорошему надле-жало бы бомбить не афганцев, а оффшорные банкиКаймановых островов и банки крупных европейскихстолиц.

За несколько дней до того в телепередаче БруноВеспы2, после подобного же высказывания (не стольавторитетного, ибо оно исходило не от бывшего ди-ректора ЦРУ, а от никому не известного антиглоба-

1 Аль-Джазира — телеканал Катара.2 Бруно В е с п а (р. 1944) — итальянский телеведущий на пер-

вом (государственном) канале. Имеет репутацию конфор-миста, всегда поддерживающего и оправдывающего прави-тельство.

35


листа) Густаво Сельва1 разразился филиппикой, ут-верждая, что только сумасшедший или провокаторможет намекать, будто западные банки якобы подыг-рывали исламским террористам. Вот пример, как по-литик довольно-таки пенсионного возраста попрос-ту неспособен уяснить глобальную природу Нео-войны. Однако эту природу превосходно понимаютв Вашингтоне. Мы помним, что на более ранней ста-дии, имевшей место между 11 сентября и началомафганской операции, Соединенные Штаты планиро-вали развивать этот конфликт средствами крупногошпионажа и поразить терроризм в его финансовоесердце. Но потом потребовалось спешно взбодритьуниженное и уязвленное самосознание американцев,а единственным способом спасти лицо было — орга-низовать самую настоящую Пра-пра-войну.

Так афганский конфликт построился по тради-ционному принципу — территориальной конфрон-тации, полевой стратегии, традиционной тактики(впору вспомнить баталии ХГХ века — англичан наперевале Хайбер), — и были возрождены следующиепринципы Пра-пра-войн:

(i) Средствам информации снова запретили под-рывать эффективность военных действий, то естьвосстановили некое подобие цензуры. Тот факт, чтотем временем цепочки глобальной информации ра-ботали своим ходом и порою запретные для амери-канских средств сведения озвучивались по арабскому

1 1уставо Сельва (р. 1926) — в прошлом журналист итальян-ского государственного телевидения, ныне сенатор от пар-тии неофашистов (Национального Союза, AN).

36


телевидению, доказывает как ясный день, что Пра-пра-войны, действительно, неосуществимы в эпохуИнтернета.

(И) Поелику неприятель победил в первом раунде,в битве символов, он подлежал физическому уничто-жению. При этом следовало хотя бы формально ща-дить мирное население (то есть опять зазвучали раз-говоры об «умных бомбах»), хотя не все шло гладко, икогда бои велись не солдатами из западной группи-ровки, а афганцами из Северной коалиции, то и делослучалась какая-нибудь бойня, и приходилось зажму-риваться или глядеть в другую сторону.

(ш) Снова сделалась приемлемой гибель собст-венных солдат. Нации было предложено готовитьсяк утратам. Буш-второй, уподобляясь Черчиллю в эпо-ху Второй мировой войны, пообещал всем своим,разумеется, рано или поздно победу, но перед побе-дой пообещал кровь и слезы; в то время как первыйБуш, во времена наступления в Персидском заливе,не вел подобных разговоров.

Пра-пра-война в Афганистане, может быть, и ре-шила проблемы, которые ею же самой были постав-лены: то есть талибов отстранили от власти — но нерешила проблем Нео-войны третьей стадии, кото-рая, собственно, породила саму ее, Пра-пра-войну.Если целью афганской войны было уничтожениемеждународного исламского терроризма и подавле-ние его очагов, то яснее ясного, что эти очаги про-должают существовать и действовать по всему миру:сейчас террористы затаились и выбирают, куда имбить в следующий раз. Если целью было уничтоже-

37


ние бен Ладена, совершенно не факт, что эта цельбыла достигнута. А если даже она и выполнена, за-просто может обнаружиться, что бен Ладен, да, ха-ризматичная фигура, но он олицетворял собой от-нюдь не весь исламский фундаменталистский тер-роризм, какой только есть на свете.

Искушенные политики, к примеру Меттерних1,понимали, что отправкой Наполеона на Святую Еле-ну бонапартизм не пресекается, и Меттерних закре-пил результаты Ватерлоо решениями Венского кон-гресса (причем и этого, вынуждены мы добавить вскобках, оказалось недостаточно, как показала ис-тория XIX века).

Следовательно, Нео-война, начатая 11 сентября,не дала ни победы, ни результата на, стадии афган-ского конфликта. Не могу сказать вам, имел ли воз-можность Буш действовать иначе и как он долженбыл бы действовать. Не о том речь. Речь о том, чтоНео-войну в принципе не может выиграть ни одинвоеначальник.

На этом месте мы видим противоречие; противо-речие это велико; велика путаница под луной. С од-ной стороны, отсутствуют все посылки, из которыхобычно рождались войны, — поскольку враг совер-шенно замаскировался. С другой стороны, чтобыпродемонстрировать, что врагу нет пощады, мы уст-

1 Клеменс Меттерних-Виннебург (1773-1859) — австрий-ский министр иностранных дел и фактический глава прави-тельства (1809-1821), канцлер Австрии (1821-1848), пред-седатель Венского конгресса (1814-1815),на котором реша-лась судьба Европы после Наполеона, инициатор созданияСвященного союза для поддержания равновесия в Европе.

38


раиваем имитации Пра-пра-войн, которые, однако,могут быть полезны только для сплочения внутрен-него единства, чтобы граждане забыли: враг не там,где его закидывают бомбами, — враг у них в доме.

Пред лицом подобной путаницы общественноемнение (рупорами которого стали некоторые поли-тические руководители) подыскивает образ хоть ка-кой-то реально победоносной Пра-пра-войны. Еепрообразом становятся крестовые походы — столк-новение цивилизаций. Новоявленная битва при Ле-панто, бой христиан с басурманами... Ведь удалось женам выиграть маленькую афганскую войну. Значит,мы сможем выиграть и глобальную Нео-войну, и ми-ровую Пра-пра-войну наши (белые) победят не-на-ших (мавров)? Просто комикс какой-то. Однако ус-пех Орианы Фаллачи доказывает, что комиксы при-ходятся по вкусу многим взрослым.

Поборники крестового похода, скорее всего, неучитывают, что крестовые походы входят в катего-рию Пра-пра-войн, а Пра-пра-войны неосуществи-мы при глобализации, глобализация обуславливаетНео-войну и ее тоже делает бессмысленной.

Возможный крестовый поход. Сценарий

Хорошо. Вообразим сегодня битву христианствапротив мусульманства. Фронтальную, как в прошлыевремена. Но в прошлом у Европы были четкие грани-цы, между христианами и неверными пролегалоСредиземное море или высились Пиренеи, отгора-

39


живавшие западный отросток континента, занятыйарабами. Военные действия подразделялись на двекатегории: нападение или сдерживание.

К категории нападений относились крестовыепоходы, но что вышло из них, знают все. Лишь одинраз удалось завоевать земли (и создать франкскиекоролевства на Ближнем Востоке) — это было в пер-вую попытку, в первый поход. Франкские королев-ства продержались меньше ста лет, и Иерусалимопять отошел к мусульманам. За полтора века состо-ялось семь крестовых походов, все они окончилисьбезрезультатно. Лишь одна военная операция про-шла успешно. Я имею в виду Реконкисту1 Испании.Но то был не заморский поход, а отечественная вой-на; она не дала урегулирования конфликта двух ми-ров, а только сдвинула границу.

Что же до сдерживания, в этой категории былидостигнуты определенные успехи. Христиане оста-новили турок под Веной2, победили под Лепанто,воздвигли башни на берегах Европы — высматри-вать пиратов-сарацин, и туркам не удалось завое-вать Европу. Но взаимная неприязнь окрепла, кон-фронтация ужесточилась.

После завершения первой фазы Запад, выждав,пока Восток ослабеет, колонизовал его. Это меро-

1 Арабы вторглись на Пиренейский полуостров в711 г. Ре-конкиста — отвоевывание Испании христианами — про-должалась почти восемь столетий и закончилась в 1492 г. взя-тием Гранады.

2 В 1529 и 1683 гг. турки-османы безуспешно осаждали Вену,столицу империи Габсбургов. Неудача 1683 г. ознаменоваланачало упадка Османской империи.

40


приятие было как раз-таки вне всяких сомнений ус-пешным, а также долгосрочным, однако к чему онопривело, мы видим ныне. Конфронтация не тольконе исчезла, она до крайности обострилась.

Если бы теперь кто-то затеял фронтальную вой-ну, что было бы в новой войне такого уж невидан-ного, по сравнению с кампаниями прошлого? Не-виданное — это, в основном, технический уровень.В эпоху крестовых походов наступательное и обо-ронительное оснащение мусульман не сильно от-личалось от оснащения христианского войска. Враспоряжении у тех и у других были мечи и осад-ные машины. Ныне же у Запада громадный перевеспо части военных технологий. Да, разумеется, Па-кистан, управляемый фундаменталистами, можетприменить и атомную бомбу, но самое большее,что им удастся, — это, скажем, размолотить Париж,после чего их собственные ядерные запасы будутликвидированы. Собьют сирийцы один американ-ский самолет — американцы оснастят другой. Ко-гда американцы собьют сирийский, Сирия срочнокупит новый самолет на развитом Западе. Востокпревращает в пыль Париж, Запад кидает атомнуюбомбу на Мекку. Восток рассылает ботулин в почто-вых конвертах, Запад поливает ядом всю их аравий-скую пустыню — точно так же, как он без всякойвойны поливает пестицидами поля на Среднем За-паде. Перемрут все верблюды. Все закончится край-не быстро. Возвратимся к каменным палицам, хотя,конечно, они схлопочут от нас посильнее, чем мыот них.

41


Еще одно обстоятельство отличает нынешниевойны от давешних. Во времена крестовых походовни христиане не нуждались в арабском железе дляковки мечей, ни мусульмане — в христианском желе-зе. А сегодня даже самая передовая технология суще-ствует за счет нефти, а нефть-то не у нас, нефть у них.По крайней мере ее значительная часть. Они своимисилами, особенно если мы разбомбим их нефтевыш-ки, добыть эту нефть не сумеют. Однако и мы оста-немся без нефти. Запад, следовательно, будет при-нужден реструктурировать всю свою экономику засчет альтернативных ресурсов. Учитывая, что до ны-нешних пор мы так и не сумели построить электро-мобиль, способный ездить со скоростью больше80 км/ч, и чтобы он не требовал каждый раз целуюночь для подзарядки, — не знаю уж, сколько време-ни займет реконверсия и поиск альтернативныхтехнологий. Чтоб научиться использовать атомнуюэнергию, двигать ею самолеты и танки, вырабатыватьэлектричество, уже не говоря об опасности этой тех-нологии, придется затратить достаточно много вре-мени.

Интересно к тому же, согласятся ли с такой ситуа-цией «Семь Сестер»1. Я вовсе не удивлюсь, если неф-тяные монополии Запада, лишь бы не лишаться сво-их сверхдоходов, дадут «добро» на исламизациювсей планеты.

1 «Семь Сестер» — созданный в 1928 г. и затем расширен-ный консорциум основных нефтяных корпораций, контроли-рующий мировую нефтедобычу и цены на топливо. На сего-дняшний день в него входят компании: ExxonMobil, Chevron,Shell, British Petroleum.

42


Нефть быстро кончится. Но не закончатся во-просы. В добрые прежние века сарацины жили поодну сторону Средиземного моря, а христиане — подругую. Ныне же Европа полна людей, исповедую-щих ислам, говорящих на наших языках и учащихсяв наших школах. Если уже сегодня некоторые из нихпереходят на сторону фундаменталистов, можновообразить, что заварится в случае планетарногоконфликта. Это будет первая война против непри-ятеля, не только проживающего в нашем с вами до-ме, но и получающего по больничному в нашей с ва-ми страховой кассе.

Разумеется, та же проблема встанет и перед ис-ламским миром, у которого внутри размещены фи-лиалы западных фирм и даже есть целые христиан-ские анклавы, например — в Эфиопии.

Поскольку враг по определению коварен и зол,всем проживающим на Востоке христианам грядетамбец. На войне как на войне. Они уже, считай, вбратской могиле. Ватикан может начинать произво-дить их всех в святомученики.

А что будем делать мы у себя дома? Когда проти-востояние примет резко радикальный характер, ко-гда повалятся еще два или три небоскреба или соборСвятого Петра? Начнем охоту на мусульман. В духеВарфоломеевской ночи или Сицилийской вечери1.

1 В ночь Св. Варфоломея 24 августа 1572 г. в Париже католика-ми были перерезаны протестанты-гугеноты, затем еще не-сколько дней резня продолжалась по всей Франции. Сици-лийская вечеря началась 30 марта 1282 г.: в результатеэтой «зачистки» на острове было уничтожено все пришлоефранцузское население.

43


Хватаем всех, у кого усы и загорелое тело, перереза-ем глотки. Придется обработать миллионы людей,но этим займется толпа, не обременяя вооруженныесилы.

А может, возобладает здравый смысл. И никого-шеньки убивать не будут. А что сделают с мусульма-нами? Даже либеральные американцы в начале Вто-рой мировой войны арестовали и загнали в концла-геря (конечно-конечно, соблюдя гуманитарныецеремонии) японцев и итальянцев, живших в их го-сударстве, включая родившихся на американскойземле. К чему тогда ненужные нежности. Останетсятолько выявить всех, кто, даже не будучи мусульма-нином, потенциально может омусульманиться. А ес-ли попадут в ту же кучу, допустим, христиане-эфио-пы—ну что ж поделать. Господь опознает своих1.Всю эту ораву следует интернировать. Где? Чтобыпредоставить всей этой публике лагеря, учитываяпереизбыток в Европе приезжих гастарбайтеров,надо изыскать пространство, энергию, организато-ров, надсмотрщиков, еду и лекарства, не говоря уж отом, что каждый лагерь моментально превратится вгранату с выдернутой чекой.

Или следует взять их всех вместе. Трудноразре-шимо, но не оставлять же на расплод. Брать надобыстро и сразу, единым махом. Посадить на кораб-ли и отправить. Куда отправить, позвольте спро-

1 «Caedite eos! Novit enim Dominus qui sunte i u s» (лдаи.) — «Убивайте всех. Бог опознает своих». Этот со-вет дал папский легат во время крестового похода противеретиков-катаров в Лангедоке (1209-1229), когда его спро-сили, как отличить еретиков от истинных христиан.

44


сить? Извините, господин Каддафи, извините, гос-подин Мубарак1, не могли ли бы вы забрать эти воттри миллиона турок, которых мы тут высылаем изГермании?

Можно применить известный метод работоргов-цев. Лишних просто спустить под воду. Окончатель-ное решение2 вопроса по гитлеровской схеме. Мил-лионы трупов засорят собой Средиземноморье. Хо-тел бы я посмотреть, какое правительство на эторешится. Это вам не desaparecidos3, такие количествадаже Гитлер обрабатывал постепенно, порционно.

Возможна альтернатива. Учитывая, что мы сове-стливые, оставим каждого жить нормальной жизньюу себя дома, но только к каждому приставим согляда-тая из госбезопасности. Откуда взять столько согля-датаев? Набрать из гастарбайтеров. А не примере-щится ли нам после этого (как это произошло вСША, где авиакомпании из экономии нанимали гас-тарбайтеров на посадочный контроль), что от по-добных сотрудников трудно ждать большой идей-ной лояльности?

Конечно, подобные же рассуждения возникнут ив голове находящегося по другую сторону баррикадмыслящего мусульманина. Никто не гарантирует,что везде и сразу всю власть возьмут фундаментали-

1 Муамар Каддафи (р. 1942) — правитель Ливии. Хосни Му-барак (р. 1928) — президент Египта.

2 «Окончательным решением» Гитлер называл полное уничто-жение евреев.

3 Desaparecidos (ней.) — «исчезнувшие»: так при латиноа-мериканских диктатурах именовались люди, уничтоженныережимом (подобно сталинским «десять лет без права пере-писки», исчезновение чаще всего подразумевало смерть).

45


сты. В мусульманских странах разбушуются граж-данские войны, зальют кровью все и вся. Трудно во-образить масштабы мясорубок. Мировые экономи-ческие катастрофы отрикошетят и по Востоку, и уних станет еще меньше еды и еще меньше лекарств,нежели у них есть теперь, так что они перемрут какмухи. Но поскольку мы в данный момент договари-вались мыслить в терминах открытой конфронта-ции, давайте переживать не из-за чужих неприятно-стей, а из-за собственных.

Итак, вернемся на Запад. Внутри нашей западнойкоалиции обязательно завяжется полемика. Сложат-ся исламофильские фракции, сплоченные не му-сульманской верой, а ненавистью к войне. Возник-нут новые направления мысли, несогласные с запад-ным путем развития. Последователи Ганди1 объявитбойкот правительствам. Фанатики, подобные сек-тантам Ветви Давидовой из города Уэйко2, развернуттеррористическую деятельность — не будучи ислам-скими фундаменталистами — для очищения испор-

1 Махатма Ганди (МохандасКарамчандГанди, 1869-1948) —лидер индийского национально-освободительного движе-ния, идеолог политической борьбы без насилия, путем отка-за от сотрудничества с властями, бойкота и гражданского не-повиновения.

2 Уэйко— городок в Техасе, рядом с которым располагаласьштаб-квартира секты «Ветви Давидовой». Ее глава Давид Ко-реш провозглашал себя новым мессией. Его обвиняли в по-лигамии и насилии над детьми, подозревалось также неза-конное хранение и изготовление оружия. Осаду укреплен-ного ранчо Кореша в 1993 г. вели силы Бюро по контролю заалкоголем, табаком и оружием, а затем — ФБР. 19 апреля вовремя боя вехпыхнул пожар, унесший жизни около 80 после-дователей Кореша, в том числе 20 детей.

46


ченного Запада. По улицам Европы пойдут процес-сии отчаянных и отчаявшихся молельщиков, ожи-дающих Апокалипсиса.

Да и не только об этих неуравновешенных эле-ментах нам следует беспокоиться. Согласятся ли ос-тальные (уравновешенные) мириться с дефицитомэлектроэнергии, притом что даже керосиновымилампами из-за нехватки горючего обойтись вряд липолучится? Согласятся ли они с отключением средстввещания — не больше часа телевидения в сутки? По-корно пересядут с автомобиля на велосипед? Отка-жутся от кино и от дискотек? Станут в очередь в«Макдоналдсах» за пайком — ломтем грубого хлебаи листиком салата? Коротко говоря — смирятся лимассы с окончанием экономического благоденст-вия, роскоши и изобилия?

Совсем уж по чести говоря, афганцу или палес-тинскому беженцу что военная экономика, что мир-ная — приблизительно одинаково. А вот нашему свами сородичу? Представляете, какая депрессия, ка-кая коллективная демотивация разовьется в запад-ном обществе?

Продолжат ли отождествлять себя с Западом чер-нокожие Гарлема, беднота Бронкса, чиканос Кали-форнии?

Как, наконец, проявят себя латиноамериканцы,многие из которых, не будучи мусульманами, нако-пили столько завистливой злобы на «грингос», чтокогда были взорваны башни Торгового центра, вЮжной Америке злорадно шипели: «Так этим грин-гос и надо»?

47


При планетарной войне, скорее всего, и ислампредстанет не сильно монолитным, но уж христиан-ство-то продемонстрирует крайнюю степень раз-брода и истеричности. Мало кто запишется в новыетамплиеры, в западные камикадзе.

Это был фантастический сценарий — надеюсьне увидеть, как он осуществляется. Однако обрисо-вать подобную перспективу необходимо, чтобы ста-ло ясно: начни сценарий сбываться, победа не све-тит никому. Следовательно, даже преобразуясь впланетарную Пра-пра-войну Нео-война третьейстадии не приведет ни к какому результату, кроменеудержимого расползания по лику земли удручаю-щего пейзажа «Конана-Варвара»1.

Это значит, что в глобальную эпоху глобальнаявойна теоретически невозможна, поскольку онаоканчивается поражением всех.

Всеобщий мир

Рассуждая о Нео-войне в Персидском заливе, я делалвывод, что война в нашу эпоху невыполнима, а этотвывод подводил меня к убеждению, что следует объ-явить тотальное табу на войну. Однако сегодня, по-сле опыта новых Нео-войн, я понимаю, что, увы, ви-

1 Конан-Варвар (Conan the Barbarian) — герой фэнтези(1932) американского писателя Роберта Эрвина Говарда(1906-1936), где действие происходит после гибели Атлан-тиды. Вновь обрел популярность благодаря одноименномуфильму, где в главной роли снялся Арнольд Шварценеггер(реж. Джон Майлиус, 1982 г.).

4 8


тал в облаках прекраснодушия. Ныне я уверен, чтопоскольку в Нео-войнах не бывает побежденных ипобедителей, а Пра-пра-войны ничего не меняют,кроме настроения тех, кто взял верх, да и то нена-долго, — перманентным состоянием мира должнастать затяжная Нео-война, с множественными пери-ферийными Пра-пра-войнами, то вспыхивающими,то затухающими.

Полагаю, этот новый вывод никому не понра-вится, потому что все мы преданы идеалу мира. Да-вешняя моя идея, что когда люди поймут, до чегобесполезны Нео-войны, они серьезно отнесутся кстроительству всеобщего Мира, была прекрасна. Но,увы, нереалистична: Нео-война подводит к переос-мыслению понятия Мира.

Когда говорят о мире, когда добиваются мира,имеют в виду (применительно к собственному гори-зонту) мир всеобщий, тотальный. Мы не зовем миромзамирение для некоторых, для немногих. При такихвзглядах прямая дорога в Швейцарию или какой-ни-будь монастырь, где и принято было спасаться в тем-ные времена, когда кругом полыхали сплошные вой-ны. Так что или рассуждаем о мире в планетарном,глобальном масштабе, или нечего о нем рассуждать.

Мир обычно мыслится не только тотальным, ноеще и исконным. Символ мира — Эдем, Золотой век.Принято думать, что мир — возвращение к первона-чальному состоянию человечества. В картину иногдавключают даже замирение между человеческим ро-дом и животными. Эта первоначальная гармония, какпринято думать, некогда разрушилась по вине наси-лия и злобы. Странно, что все забыли: по вопросу о Зо-

49


лотом веке уже Гераклит1 проявлял необыкновеннуюясность ума, возразив, что если все течет, борьба —это правило сущего, война — породительница и гос-пожа всех вещей. За Гераклитом пришли и Гоббс с его«homo homini lupus» и Дарвин2 с борьбой за существо-вание (основанной на выживании самых приспособ-ленных).

Попробуем теперь принять за данность, чтокривая энтропии строится как функция конфлик-тов, разрушений, смерти, и что островки мира, то,что Пригожий3 именовал «диссипативными струк-

1 Г е р а к л и т Эфесский (кон.VI — нач. Vвв.до н.э.) — древне-греческий философ, представитель ионийской школы.«Должно знать, что война общепринята, что вражда — обыч-ный порядок вещей, и что все возникает через вражду» (Ори-ген против Кельса // Фрагменты ранних греческих филосо-фов. М.: Наука, 1989. Фрагмент 20 [80 DK], VI, 42); «Война —отец всех, царь всех» (Ипполит. Опровержение всех ересей //Там же. 29 [53 DK], IX, 94).

2 Томас Гоббс (1588-1679) — английский философ, созда-тель теории государства, автор знаменитого трактата «Ле-виафан» (1651). Homo homini lupus (лат?) — «Человек чело-веку волк», измененный вариант слов из комедии Плавта«Ослы»: «Lupus est homo homini, non homo». Гоббс ввел в модуэто выражение, использовав его в своем трактате «О граж-данстве» (De cive, 1642) в качестве концепции общественнойжизни, согласно которой экономический интерес подавляетнаиболее слабых членов общества, поэтому их должны под-держивать более сильные члены того же общества. ЧарлзД а р в и н (1809-1892) — английский ученый, основополож-ник теории эволюции, основанной на естественном отбореи выживании наиболее приспособленных.

3 Илья П р и г о ж и й (1917-2003) — бельгийский физик рус-ского происхождения. Получил Нобелевскую премию за раз-работку теории нелинейной термодинамики и хаоса. При-менение его теорий к социальным наукам привело к возник-новению синергетики.

50


турами», — мелкие хорошенькие пузырики на об-щей кривой энтропии, — это исключения из обще-го правила войны, и пузырики эти тратят множест-во энергии, чтобы уцелеть и не лопнуть.

Переходя от научности к метафорике (ибо наукио мире не существует, или, во всяком случае, мне онане ведома) я сказал бы, что мир — это не то состоя-ние, которое прежде было даровано, потом утрачено,а ныне снова поддается реконструкции. Мир — тру-доемкое завоевание, отвоеванные пяди земли в тран-шейной войне. Мир добывается ценой множества,множества человеческих жизней.

Великие мирные государства, известные в исто-рии, охватывавшие широкие территории, такие какPax Romana или, уже на нашей памяти, Pax Americanaили Pax Sovietica (семьдесят лет подряд содержавшаяв мире крупные пространства, теперь охваченныевойной и междоусобицами), такие, как массивный,теперь уже доброй памяти мир Первого мира, звав-шийся «холодной войной», который теперь все, по-терявши, оплакивают; и Оттоманская империя, и Ки-тайский мир — эти державы были результатами по-стоянной военной напряженности, что и позволялоподдерживать порядок, гасить конфликтность в цен-тре ценой многих мелких периферийных Пра-пра-войн. Крупные мирные державы были военнымидержавами.

Такое положение вещей может, думаю, нравить-ся тем, кто в центре системы, но не тем, кто находит-ся на краях и терпит Пра-пра-войны, нужные систе-ме для стабильности. Грубо говоря, мирное сущест-

51


вование всегда мирно для нас, но никогда не мирнодля других. Дайте мне хоть один пример конкретно-го мира за несколько последних тысячелетий, не ос-нованного на этом вышеприведенном не то чтобызолотом — железном правиле. Самое ценное в идеяхантиглобалистов, это как раз посылка, что удобствамирной глобализации оплачиваются неудобствамивсех живущих на перифериях экономических сис-тем.

Изменится ли это правило поддержания мира сначалом эры Нео-войн? Навряд ли. Навряд ли оноизменится, потому что, суммируя все мною сказан-ное, при переходе от Пра-пра-войн к Нео-войнам(третьей стадии) изменения состояли в следую-щем:

(i) Пра-пра-войны создавали положение вре-менной двусторонней нестабильности, затрагивав-шей двух участников конфликта, без нарушения об-щего равновесия на нейтральной периферии.

(ii) «Холодная война» создала вынужденную изамороженную стабильность в центральных час-тях первых двух миров ценой многих временныхнестабильностей на перифериях: периферии со-тряслись множественными мелкими Пра-пра-вой-нами.

(Ш) Нео-война (третья стадия) обещает постоян-ную нестабильность даже и в центрах. Центры ста-новятся территорией ежедневного беспокойства,ареной постоянных террористических атак. Эта не-стабильность будет сдерживаться перманентнымкровопусканием на перифериях и большим количе-

52


ством Пра-пра-войн, среди которых Афганистан —только первый пример из многих.

Приходим к выводу, что наше положение сталозначительно хуже, ибо рассеялась даже иллюзия,создававшаяся «холодной войной», будто бы в цент-ральных зонах первых двух миров может царитьсостояние мира. В сущности, именно утрату этойиллюзии ощутили американцы 11 сентября, и темобъясняется всеобщий шок.

Не думаю, что на нашем шаре, где человеки чело-векам волки, можно будет достичь всеохватного ми-ра. Оттого Фукуяма возвестил «конец истории»1. Нонедавние события, опровергая Фукуяму, показали,что история не кончается, а продолжается в видеконфликтов.

Локальные замирения

Если всеобщий мир — результат войны, и чем разру-шительней война, чем неспособнее она решить тепроблемы, которые ее породили, тем недостижимеемир, — что остается тому, кто верит, что за мир надобороться, что он не наследство, даруемое божией бла-годатью?

1 Фрэнсис Фукуяма (р. 1952) — американский политолог,бывший заместитель директора Штаба планирования полити-ки при Государственном департаменте США, автор бестселле-ра «Конец истории и последний человек» (The End of Historyand the Last Man, 1992); отправные пункты «конца истории» —это «холодная война» и распад СССР; под «концом истории»подразумевается победа либерализма над авторитаризмом.

53


Остается строительство мира не сплошного, акрапчатого — выгораживание островков мира набескрайней периферии, охваченной Пра-Пра-вой-нами, которые будут сменять друг друга — одна задругой, одна за другой.

Если всеобщий мир — всегда плод войны, локаль-ный мир может быть плодом прекращения войны. Залокальный мир не обязательно вести «последнийбой». Локальный мир устанавливается, когда на фонеусталости дерущихся некий Переговорщик предла-гает себя в посредники. Условие для посредничест-ва — чтобы Пра-пра-война была маргинальной и для-щейся давно, то есть чтобы масс-медиа уже утратилик этой войне интерес и стороны могли соглашатьсяна компромиссы, не позоря себя в глазах междуна-родного общественного мнения. Периферийностьконфликта и короткая память масс-медиа — самыеблагоприятные условия для мирового посредника.Никакое посредничество и никакие переговоры немогут в наше время устранить конфликтность вцентре системы, по той причине, что это не зави-сит от воли правительства. Поэтому нереальна про-грамма мира для Нео-войн третьей стадии. Реаль^к'программа мира только для Пра-пра-войн, которыеНео-войной порождаются.

Эти локальные замирения позволят выпуститьпар и разрядить в долговременном масштабе напря-женность, ведущую к перманентной Нео-войне. Этозначит (хотя любой пример мешает восприниматьидею как гибкую и приложимую к самым разнообраз-

54


ным ситуациям), что, установись сейчас в Иерусалимемир, он безусловно поспособствовал бы разрядке на-пряженности во всем эпицентре планетарной Нео-войны.

Но даже если не всегда достижим подобный ре-зультат, мини-мир, напоминающий маленький пузы-рик на общей кривой энтропии, этот мини-мир —пусть он и не главная цель и даже не этап на пути кглавной цели — все равно послужит примером и мо-делью.

Замирение как модель. Да, я согласен, идея силь-но христианская, но эту идею приняли бы и язычес-кие философы. Пусть замирятся хоть двое, хоть одниМонтекки с одними Капулетти. Это не разрешит про-блем насущного мира, но покажет: проявление доб-рой воли даже в наши времена возможно. Оно воз-можно всегда.

Работа по сокращению локальных конфликтовнужна, чтобы заставить верить: разрешимы и кон-фликты глобальные. Это, конечно, прекраснодушие,но иногда примеры — лучшая благая ложь. Плохолжет тот, кто говорит ложь, а хорошо лжет тот, ктоподает благой пример и побуждает и других посту-пать во благо, пусть даже и заставляя ошибочно ве-рить, что частная посылка (из р следует q) разовьет-ся в общий закон (из р всегда следует q).

Потому-то этика и риторика — не формальнаялогика. Единственная наша надежда — работать налокальные замирения.

55

Любить Америку, но и устраивать марши мира

Любить Америку,но и устраивать марши мира1

Зло порождает зло. Главная цель всякого террорис-тического акта и движения — дестабилизировать ла-герь противников. «Дестабилизировать» означаетдовести противников до ошаления, чтоб они поте-ряли спокойствие и начали подозревать друг другаво всем на свете. Ни правому, ни левому терроризмув конечном счете не удалось дестабилизировать на-шу Италию. Поэтому оба терроризма у нас потерпе-ли фиаско, хотя бы на стадии первого, самого устра-шающего приступа. Но тогда все разыгрывалось впровинциальном, не в планетарном масштабе.

Терроризм бен Ладена (т. е. той широкой фасциифундаментализма, которую бен Ладен представляет)более изворотлив, всеобъемлющ, успешен. 11 сентя-бря 2001 года бен Ладен сумел дестабилизироватьЗападный мир. Он сумел вызвать к жизни призракидревних распрей. Мир тут же вспомнил о борьбе ци-вилизаций, религиозных войнах, противостоянииконтинентов.

Затем бен Ладен пошел дальше. Вбив клин междуЗападным миром и Третьим миром, он взялся за За-падный мир и стал раскалывать его изнутри. Он дей-ствительно сумел вызвать разногласия — если не во-енные, то, безусловно, моральные и психологичес-кие — между Америкой и Европой, а также посеятьростки розни в самой Европе. Вдруг пробудился под-

1 «Amare PAmerica e marciare per la pace». «Репубблика», февраль2003 г.

56


спудный антиамериканизм французов и — кто бымог поверить? — в Америке снова зазвучала обиднаякличка «лягушатники», оскорбление французов, какв старинные времена.

Чтоб не расшатывались нервы, прежде всего намнадо помнить, что эти трещины пролегли не междуамериканцами и немцами, не между французами иангличанами. И на том берегу Атлантики, и на другоместь множество людей, выступающих за мир. Следуетпомнить, что и формула «американцы предпочитаютвойну», и формула «итальянцы предпочитают мир»равно безапелляционны и равно не соответствуютдействительности. Согласно формальной логике, ес-ли хотя бы один обитатель земного шара терпеть неможет свою мать, значит, утверждение «все любятсвоих матерей» неверно. Можно говорить только«некоторые любят своих матерей». Конечно, слово«некоторые» не обязательно означает «немногие».Бывает, что слово «некоторые» покрывает 99,9 %•

Но даже и 99,9 % не означает «все». Это все-таки«некоторые». Очень редко когда применимо катего-рическое местоимение «все». Разве что в знамени-той максиме о том, что «люди смертны». На сего-дняшний день ее еще не опроверг никто. Даже тедвое, о которых принято считать, что они воскрес-ли, Иисус и Лазарь, перед тем как воскреснуть, одна-ко, умирали, а следовательно через жерло смертипрошли и они.

Сделаем вывод, что в распрях по вопросу «вое-вать — не воевать» участвуют не «все» с одной сторо-ны против «всех» с другой стороны, а лишь «некото-

57


рые» с каждой из двух (трех, четырех, пяти) сторонпротив таких же «некоторых».

Подобные уточнения отдают крючкотворством,но без оговорок — рискуешь сойти за экстремиста.

Увы, в исконной, кровной, хотя пока не кровавойатмосфере этих распрей все время раздаются выска-зывания явно расистского толка, типа: «Все, кто опа-сается войны, — споспешники Саддама», или «Все,кто считает приемлемым силовое решение конфлик-тов, — фашисты».

Предлагаю порассуждать.Один английский критик недавно опубликовал

рецензию — вполне благожелательную — на моюкнижку «Пять эссе на тему этики», которую выпусти-ли в Англии. Но дойдя до моего утверждения, чтовойна должна быть полностью табуирована, этоткритик саркастически вставил в скобках: «Вот ду-маю, как убедить в этом бывших узников Освенци-ма». Он имел в виду, что если бы война была табу длявсех, то Гитлера бы не победили, а евреев из лагерей(к сожалению, не «всех» евреев, а «некоторых») такбы и не выпустили.

Ну, это все-таки мне кажется довольно натяну-той придиркой. Я, к примеру, утверждаю, что убий-ство для меня морально неприемлемо и что я меч-таю прожить всю жизнь, не убивши никого. Но все-таки если вооруженный субъект ворвется ко мне вдом и станет угрожать ножом мне или моим близ-ким, я применю все доступное мне насилие, дабыостановить его. Тем более на войне. Война — крими-нал. Гитлер был криминальным преступником, раз-

58


вязавшим мировую войну. Когда после этого союз-ники ему ответили, т. е. когда они ответили насили-ем на насилие, они, разумеется, сделали все пра-вильно, потому что надо было спасать человечествоот варваров. Чем не отменяется, что Вторая мироваявойна была совершенно бесчеловечной, она унеслапятьдесят пять миллионов жизней и было бы лучше,если бы Гитлер ее не развязывал.

Менее парадоксальное возражение звучит так«Вот вы только что признали, что СоединеннымШтатам было правильно вступать в войну, спасатьЕвропу, — американцы тем самым не допустили, что-бы фашисты понастроили концентрационных лаге-рей еще и в Ливерпуле или в Марселе». Да, отвечаю я,еще бы. Как не признать. Они прекрасно сделали, со-юзники, и я не могу забыть — мне было тринадцатьлет, я побежал встречать первый взвод американцев-освободителей (они были еще вдобавок и черноко-жие), вступавший в городишко, куда нашу семью эва-куировали от бомбежек. Я моментально сдружился сефрейтором Джозефом, он дал мне первую в жизнижвачку и первые комиксы с Диком Трэйси. Однакопосле этого ответа мне тут же задают следующий во-прос: «Хорошо, значит, прекрасно сделали амери-канцы, что задушили в колыбели немецкую и италь-янскую фашистские диктатуры?»

Ну, тут я должен возразить по многим пунктам.Ни американцы, ни англичане с французами не ду-шили нацистскую и фашистскую диктатуры в колы-бели. Итальянский фашизм они старались униматьи усовещивать, при этом с ним вполне водились, как

59


с посредником, вплоть до начала 1940 года. Англияи Америка применили кое-какие демонстративныесанкции против итальянского фашизма, но этимограничились. Что до Германии, то и германскомунацизму они тоже позволили разрастись и окреп-нуть. США вступили в войну после того, как японцыатаковали Пёрл-Харбор, и напоминаю заодно, чтоэто Германия с Италией, вслед за Японией, объявилиамериканцам войну, а вовсе не американцы им (ясознаю, что кое-кому из молодых читателей это по-кажется анекдотом, но дело было именно так).

Соединенные Штаты выжидали, не ввязывались вкошмарную войну, хотя моральное напряжение, под-талкивавшее их ввязаться, было огромным. Они удер-живались из осторожности, из опасения, что еще неготовы, а также потому, что и в самой Америке име-лись некоторые (и вдобавок известнейшие) люди,симпатизировавшие нацизму, и Рузвельту1 пришлосьпроделать очень тонкую работу, чтобы вовлечь на-родные массы в этот поход.

Плохо ли со стороны Франции и Англии быловыжидать, уповая, что немецкая экспансия ограни-чится оккупацией Чехословакии? Вероятно, плохо.Немало насмешек выпало на долю Чемберлена2,

1 Франклин Делано Рузвельт (1882-1945) — 32-й прези-дент Соединенных Штатов (1933-1945), оказывал поддерж-ку Англии и Франции, а также СССР в борьбе с гитлеровскойГерманией. Война началась для США в декабре 1941 г., второйфронт открыт в 1944 г.

2 Невилл Чемберлен (1869-1940)— премьер-министрВе-ликобритании (1937-1940), старался путем уступок сохра-нить мир с фашистскими державами и в 1938 г. подписал

60


который отчаянно юлил, пытаясь сохранить мир.Это доказывает, что осторожность бывает чрез-мерной. Но это и пример того, как любыми доступ-ными способами люди пытаются сохранить мир. Вконце концов дело зашло настолько далеко, что ужникто ни в чем не сомневался. Никто не сомневал-ся, что именно Гитлер является зачинщиком войныи именно на нем лежит за эту войну ответствен-ность.

Поэтому я нахожу несправедливым размещен-ную на первой странице американской газеты под-пись под фотографией военного кладбища. Снятымогилы американских солдат, сказано, что они от-дали жизни за спасение Франции (святая правда), апод фото написано, что якобы теперь французы на-прочь забыли все это.

Франция, Германия и все те, кто считает неправо-мерной упреждающую войну — войну поспешную инаправленную только против одного Ирака, — ниче-го не забыли. Кроме того, Франция и Германия от-нюдь не отказывают в поддержке СоединеннымШтатам как стране, которую, можно сказать, со всехсторон обложили международные террористы. Но вто же время Франция с Германией считают, как счи-тают и многие здравомыслящие частные лица, чтонападение на Ирак не обезглавит терроризм, а веро-ятно (думаю даже, что бесспорно) его усилит, приве-дя в ряды террористических групп многих из тех,

Мюнхенское соглашение, по которому Гитлер получил насе-ленную преимущественно немцами Судетскую область Че-хословакии.

61


кто пока что еще находится в замешательстве и осто-рожно выжидает. Они учитывают, что международ-ный терроризм вербует сторонников из тех, кто жи-вет в США и в европейских странах, что вовсе не виракском банке лежат на счетах деньги террорис-тов, что террористы имеют возможность получатьоружие, как обычное, так и химическое, из разнооб-разных третьих стран.

Представьте себе: когда готовилась высадка со-юзников в Нормандии, Шарль де Голль1 вдруг упер-ся бы и, исходя из размещения французского кон-тингента в африканских колониях, потребовал быпроводить десант не на побережье Нормандии, а наЛазурном берегу. Американцы с англичанами, повсей вероятности, постарались бы переубедить егои выдвинули бы многочисленные соображения: чтонемцы все еще контролируют берега Италии и Тир-ренское море, по крайней мере Генуэзский залив;что при высадке на севере Франции Англия обеспе-чит для десанта безопасный тыл; что лучше ввозитьвойска для высадки по Ла-Маншу, а не переправлятьчерез все Средиземное море.

Можно бы было сказать в подобной ситуации,что США вонзили Франции нож в спину? Нет, нель-зя. Речь могла бы идти только о стратегических не-согласиях между спорящими. Я, например, уверен:высадка в Нормандии была оптимальным решени-

1 Шарль де Голль (1890-1970) — президент Франции(1959-1969), в 1940 г. основал в Лондоне движение «Свобод-ная Франция» и возглавил сопротивление германской окку-пации.

62


ем. В той ситуации союзники применили бы все-мерные усилия, чтобы отговорить де Голля от бес-полезной и опасной операции.

Иногда высказываются еще и моральные доводыв поддержку военной оккупации Ирака силами США.Я слышал подобные доводы, в частности, от одногоочень важного и очень достойного человека, извест-ного своей многолетней работой в защиту мира. Онговорил: «Саддам — кошмарный диктатор и людистонут под его кровавым игом. Как не думать о несча-стных иракцах?»

Надо, надо думать о несчастных иракцах. Но втакой же степени надо думать о несчастных север-ных корейцах, о бедных африканцах и азиатах, вы-нужденных существовать под игом местных тира-нов, кого гнетут и давят правые диктатуры, уста-новленные и подкармливаемые теми же США,предпочитающими видеть в Латинской Америкеправых диктаторов, а не левых революционеров.Разве мы шли походом на СССР в целях освобожде-ния бедных граждан России, Украины, Эстонии иУзбекистана, которых Сталин отправлял в лагеря?Нет, о таком походе не помышлял никто. Ибо есливоевать со всеми диктаторами, то цена общей кро-ви, учитывая количество как нормального, так иядерного оружия, окажется чрезмерной. А посколь-ку политика всегда прагматична, даже когда онавдохновляется идеалами, все избирали не войну, аперетягивание каната, пытаясь добиться макси-мальных результатов и не употреблять бесчеловеч-ных средств.

63


Это оптимальное поведение. Оптимальное в ча-стности и потому, что, как мы видим, западным демо-кратиям в результате удалось избавиться от совет-ской диктатуры без всяких атомных взрывов. Потре-бовалось выждать. Кое-кто в ходе этого выжиданиябыл уничтожен. Но несколько сотен миллионов ве-роятных мертвецов мертвецами не стали, а продол-жили жить и радоваться жизни.

Таковы мои соображения. Их немного, но, мнекажется, их достаточно, чтобы сделать вывод, что внашей ситуации не следует (именно потому что си-туация тяжелая) делать резких движений, размеже-вываться и выкрикивать: «Раз ты так думаешь, тымне не друг». Ведь это тоже было бы фундамента-лизмом.

Любить американские традиции, американскийнарод, американскую культуру, относиться с уваже-нием к стране, заслужившей титул самой сильнойна свете державы. Сочувствовать боли этого наро-да, скорбеть о трагедии 2001 года. Но при этом небояться убеждать американцев, что их правительст-во ошибается. С нашей стороны это не предатель-ство, а высказывание несогласия. Если его нельзявысказывать, значит, нарушается право людей и на-ций на несогласие. А это прямо противоположноурокам, которые мы получили в 1945 году, послефашистской диктатуры, от американцев-освободи-телей.

64


Сценарий для Европы1

Эту статью придумал не я.Недавно Юрген Хабермас обратился к несколь-

ким коллегам из различных европейских стран спредложением, чтобы все опубликовали одновре-менно, в один и тот же день, в соответствующихкрупных национальных газетах, программнуюстатью. Мне известны кое-какие идеи Хабермасаиз его электронных писем, но в данный момент,когда я пишу, я не знаю в точности, что скажет Ха-бермас в своей газете, что скажет Жак Деррида встатье, предназначенной одновременно в газеты«Франкфуртер Альгемайне» и «Либерасьон», чтоскажут Фернандо Саватер в «Пайс», Джанни Ватти-мо в «Стампа», Адольф Мушг в статье для «НойеЦюрхер Цайтунг», Ричард Рорти2 в своей колонке

1 «Prospettive per l'Europa». «Репубблика», май 2003 г.2 Юрген Хабермас (р. 1929) — немецкий философ Франк-

фуртской школы, ученик Теодора Адорно. Призывал завер-шить работу, начатую просветителями XVIII века, и рассмат-ривать абстрактные идеи с точки зрения человечности. ЖакДеррида (1930-2004) — французский философ и линг-вист, основатель деконструктивизма — философской шко-лы, подвергшей пересмотру принципы анализа текстов.Центральная его концепция — differance, то есть дистанциямежду означающим и означаемым, приводящая к «деконст-рукции» текстов в поисках все новых означаемых. ФернандоСаватер (р. 1947) — баскский философ и писатель, про-фессор этики в Университете Басконии. Активно выступаетпротив террористических действий баскских боевиков.Джанни Ваттимо (р. 1936) — итальянский философ, с1999 г. — депутат Европейского парламента от блока левыхдемократов, профессор теоретической философии в Уни-верситете Турина, журналист. Представитель так называе-

65

Сценарий для Европы

спецкора для «Зюддойче Цайтунг». Может статься,мнения будут разными и возникнет полемика. Влюбом случае Хабермас просил нас как друзей иколлег высказаться, чтобы мировая обществен-ность узнала и оценила взгляды некоторых евро-пейцев на нынешнее положение в Европейском со-юзе. Тем самым Хабермас планировал побудить к ка-ким-то решениям правительства всех стран, а такжеправительство той общности, которая сформирова-лась — то есть, уточню, формируется, но еще покасформировалась не вполне — под именем ЕдинойЕвропы.

Похоже, сейчас наиболее неподходящий мо-мент для гадания о будущем объединенной Европы.Страны Европы заняли настолько несходные пози-ции по вопросу иракского конфликта, что это дока-зало: Европа все еще не едина. Вхождение в Евросо-юз стран Восточной Европы приведет к тому, чтостарые демократии, готовые отчасти поступитьсянациональным суверенитетом, и демократии моло-дые, цель которых — усилить национальную доми-

мой «слабой мысли», отрицающей возможность обретенияабсолютного знания и отвергающей все философские уче-ния (от просветительства до марксизма), претендующиена однозначную интерпретацию бытия. Адольф Мушг(р. 1934) — швейцарский писатель и литературовед, авториронической прозы. Ричард Рорти (р. 1931) — американ-ский философ-прагматист, прозванный «философом концафилософии» за полемические статьи против традиционныхшкол мышления. Применяет свою философскую логику, вчастности, к разбору литературы с точки зрения ее функци-ональности. Анализирует произведения Дж. Оруэлла, В. На-бокова.

66


нанту в своих новообразованных правительствах,пусть даже ценой поиска союзников за пределамиЕвропы, — окажутся в едином доме.

В настоящий момент вроде и существует евро-пейское самосознание и европейское самоопределе-ние, и в то же время следует сказать, что некоторыесобытия подрывают европейское единство.

Возьмем ту же тему, которую, я знаю, собираетсяразрабатывать и Хабермас. Рассмотрим основныекомпоненты так называемой западной ментальнос-ти: греческий и иудео-христианский фундамент;идеи свободы и равенства, завещанные нам фран-цузской революцией; багаж современной науки, уистоков которой стояли Коперник, Галилей, Кеплер,Декарт и Фрэнсис Бэкон1; капиталистическую фор-му производства; отделение церкви от государства;римское право или Common Law2; и самое понятиесправедливости, утверждающей себя через классо-

1 Николай Коперник (1473-1543) — польский астроном ифилософ, обосновавший гелиоцентрическую модель мира.Галилео Га л и л е й (1564-1642) — итальянский ученый, фи-зик и астроном, основоположник классической механики иэкспериментальной науки. Иоганн Кеплер (1571—1630) —немецкий математик и астроном, открывший законы движе-ния планет. Рене Декарт (1598-1650) — французский фи-лософ и математик, стремился к универсальному знанию напринципах рационализма и достоверности. Фрэнсис Бэ-кон (1561-1626) — английский философ и ученый, один изосновоположников экспериментальной науки. Автор однойиз первых утопий «Новая Атлантида».

2 Common Law (англ.) — общее право, система права вомногих англоязычных странах, отводящая прецедентам итрадициям равную, если не более значительную роль, неже-ли нормам и законам.

61


вую борьбу. Все это результаты идейной работы евро-пейского Запада. Список, конечно, не полон. Да иидеи эти ныне принадлежат отнюдь не только Евро-пе. Они привились, распространились и расцвели и вАмерике, и в Австралии, и частично — в Азии и в Аф-рике. Поэтому, безусловно, говоря о западной циви-лизации, мы подразумеваем цивилизацию, отожде-ствляющую себя с той моделью, которая в процессеглобализации получила главенство над всем миром.Но повторим опять: не одни европейцы отождеств-ляют себя с этой моделью.

Внутри же этой западной цивилизации мы всеощутимее чувствуем особость Европы. Возможно,этого ощущения у нас нет, когда мы, европейцы, ез-дим в другие европейские страны, поскольку мы об-ращаем внимание прежде всего на отличия. Но ведьотличия наблюдает и миланец, попавший в Палер-мо, и калабриец в Турине. Однако при первом жеконтакте европейца с неевропейской культурой, втом числе с американской, в нем обостряется чувст-во «европейскости». В поездке, на конгрессе, с дру-зьями из разных стран, в путешествиях явственнопроявляется нечто объединяющее (сходные воззре-ния, сходное поведение, сходные вкусы): мы роднеес французом, испанцем или немцем, нежели с теми,кто не из Европы.

Министр образования Франции, философ ЛюкФерри в декабре 2002 года в своем вступительномслове на парижском Конгрессе борцов за мир отме-чал (никакой новизны, разумеется, в его наблюде-нии не было, но имелся интересный драматизм в по-

68


даче текста) что ни один француз не может сейчасвообразить войну с соседями — например, войну снемцами. Как, разумеется, и англичанин — войну сИталией, или испанец — нападение на Фландрию. Аведь мы помним, что война с соседями как форма ре-шения всех конфликтов и междоусобиц две тысячилет была обычным делом для Европы. Ныне имеетместо новая историческая ситуация, которую невоз-можно было вообразить всего только полвека назад.Эта ситуация, допустим даже, не всегда четко форму-лируется в нашем сознании, однако ею определяетсянаше поведение. Поведение всех рядовых европей-цев: жители Европы едут в отпуск, спокойно пересе-кая те самые границы, которые их отцы штурмовалис винтовкой в руках.

По тысяче причин француз до сих пор чувствуетсебя отличным от немца, но оба они — наследникидревнего общего опыта, сформировавшего и ту идругую нацию. У нас в совместном багаже — идеяблагосостояния, достигнутого благодаря профсою-зам, а не благодаря гомеостазу индивидуалистскойэтики, основанной на личном успехе. Мы все пере-жили провал колониальной политики и распад им-перий. Мы все пожили под диктатурами, умеем рас-познавать их в зачатке, и, может быть, потому мы(многие из нас) вакцинированы от диктатур.

Нам всем известно, что такое война в своем доме,что такое прямая угроза жизни. Я даже рискну ска-зать, что если бы два самолета воткнулись в Нотр-Дамили Биг-Бен, это вызвало бы, разумеется, отчаяние,испуг, гнев и ужас, но вряд ли — такой ступор и такую

69


реакцию (депрессивный синдром в сочетании с ин-стинктом немедленного мщения), какие мы наблю-дали у американцев, впервые получивших удар насвоей собственной территории.

В общем, у европейцев имеется немало общих ка-честв, общих опытов, радостей, печалей, общая гор-дость, общий стыд, общие традиции и общая совесть.Каждая европейская страна некогда жила в симбиозес каким-то регионом Африки или Азии, обменива-лась чем-то с этим регионом, конфликтовала с ним инаходилась от него не так уж далеко, не за океаном, вовсяком случае.

Достаточно этого чтобы и впрямь объединить Ев-ропу? Явно недостаточно. Мы это наблюдаем каждыйдень. Невзирая ни на общую валюту, ни на тот факт,что разные страны хотят примкнуть к этому нашемусоюзу и готовы поступиться многим, лишь бы их взя-ли в Европу. Многим, но не всем, и при единстве вы-зревают новые конфликты: например, разность то-чек зрения по вопросу об иракской войне.

Однако единство, которое Европа не умеет об-рести в себе самой, навязывается ей извне объектив-ной эволюцией событий. Покуда шла «холоднаявойна», страны Европы, растасованные после Вто-рой мировой войны между западным и восточнымблоками, были вынуждены существовать в теникакой-либо из двух великих держав: или Соединен-ных Штатов, или Советского Союза. И СССР и СШАреализовывали в Европе свои идейные программы.

Китай тогда не просматривался. Китай для США непредвещал непосредственной угрозы. Китай пред-

70


ставлял собой угрозу лишь в стратегическом будущем,а в тот период Китай был полностью занят борьбой завнутреннюю стабильность и пребывал в открытойконфронтации не с американцами, а с русскими. Аме-риканцы спокойно стерпели застой в Корее и пора-жение во Вьетнаме, поскольку главную игру они велив Европе, и эту войну американцы выиграли: в концеконцов советская империя распалась.

Втянутые в игру более сильных игроков, евро-пейские нации строили свою внешнюю политикупо модели одного из блоков, с которыми они себяотождествляли, живя под военным протекторатомлибо НАТО, либо Варшавского договора.

Этот пейзаж переменился, как только пала Бер-линская стена. А теперь окончательно прорисоваласьутрата интереса американцев к Европе. В недавниегоды — когда стало видно, до чего вяло американцыотносятся к балканскому вопросу. Враг, побиваемыйв течение полувека, пал. США обнаружили, что глав-ный враг теперь у них другой. Позиционированиеэтого нового врага нечетко, но безусловно — он уг-нездился где-то в недрах мусульманского, ближнево-сточного и дальневосточного мира, против этого не-друга США направляют свою военную мощь — про-тив Кабула, против Багдада, и, может быть, не толькопротив них. Этот новый военный поход побудиламериканцев даже передислоцировать свои военныебазы. То есть американцы перестали видеть в НАТОнадежную опору (потому что, помимо всего прочего,выяснилось: европейские страны по историческим игеографическим причинам имеют с арабским миром

71


отношения, кое в чем диссонирующие с американ-скими интересами).

Тем временем стало ясно, что главная конфронта-ция, уготованная Соединенным Штатам, — это гряду-щая конфронтация с Китаем. Не обязательно она бу-дет военной. Но она обязательно охватит и экономи-ку, и демографию. Достаточно прийти в США влюбой университет, чтобы видеть, до какой степенистипендии, аспирантские ставки и лидирующие по-зиции уже сейчас в руках азиатских студентов (незнаю, в генах ли дело, или в том, что и по воспитаниюэти азиатские студенты гораздо охотнее своих евро-пейских сверстников готовы вкалывать по восемнад-цать часов в сутки, дабы выдвинуться на самое высо-кое место). Американская наука развивается все боль-ше благодаря импортированию не европейских, аазиатских мозгов, мозгов из Индии, Японии и Китая.

Это значит, что все внимание американцев пере-мещается от Атлантики на тихоокеанские регионы. Иточно: вот уже много лет крупнейшие производст-венные и научно-исследовательские центры пересе-ляются или наново строятся в Калифорнии. В некоембудущем Нью-Йорк станет чем-то вроде американ-ской Флоренции, станет заповедником моды, искус-ства и культуры, но отнюдь не местом принятия пер-востепенных решений.

Америка смотрит все меньше на Атлантику, всебольше — на Тихий океан. В двадцатые годы «WASP»1

1 WASP (White Anglo-Saxon Protestant, англ.) — «белые англо-саксы-протестанты».

72


не сводили глаз с Парижа, а теперь новые американ-цы из заслуженных и важных проживают в штатах,куда вообще не поступает «Нью-Йорк Тайме» (глав-ная атлантическая газета), или поступает с опоздани-ем на целые сутки, и только в редкие привилегиро-ванные киоски. Этими новыми американцами скорозаселятся области, в которых о Европе будут знатьсовсем мало, а если что и будут узнавать, то не сумеютуяснить причин событий, которые происходят на томдальнем экзотическом континенте, гораздо менее по-нятном для Америки, нежели Япония или Гавайи.

Когда Америка перенесет свое усиленное вниманиена Ближний Восток и на огромный Тихоокеанскийрегион, Европа потеряет свое значение в мире. Какни крути, самым страстным американофилам уже исейчас ясно, что не станут американцы днем и ночьюзаботиться о чужом континенте, пусть даже это былародина их предков (да и то не для всех американцев;мало ли их носит фамилии Перес и Чун Ли). Вдоба-вок европейскому континенту уже не грозят ни гусе-ницы гитлеровских танков, ни советские казаки, ска-кавшие поить коней ватиканской святой водой.

Поэтому Европа окажется в изоляции самою си-лой вещей (как говорил Гегель1: все происходит так,

1 Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) — немец-кий философ-идеалист. Гегель утверждал тоэвдество бытия имышления, причем действительность оказывается воплоще-нием и самораскрытием абсолютного принципа, поэтомувсе действительное разумно, а все разумное действительно.

73


как того требует действительность, а действитель-ность разумна). И тогда Европа либо станет единой,либо распадется.

Гипотеза распада, я думаю, не слишком реалис-тична, но все-таки обсудим этот сценарий. Допустим,Европа повторит судьбу или Балкан, или ЮжнойАмерики. Новые сверхдержавы (возможно, в отда-ленном будущем Китай, если он займет место США)примутся вертеть несильными европейскими стра-нами по своему усмотрению — тем самым закрепляясвое положение в качестве сверхдержав. Им можетбыть удобно размещать свои военные базы в Польшеили Гибралтаре, в Хельсинки или Таллинне — близкок полярным воздушным коридорам. Чем разобщен-нее станет Европа, чем менее конкурентоспособнымбудет евро на мировых валютных рынках, тем дляСША и Китая лучше. И невозможно вменять в винусверхдержавам, что они заботятся прежде всего особственных интересах.

Ну а если Европа изыщет ресурсы, чтобы позици-онировать себя в качестве третьего полюса междуСоединенными Штатами и Востоком (будет ли этимВостоком Пекин, или, как знать, Токио, или Синга-пур)?

У Европы есть только один путь, как ей стать этимтретьим полюсом. Европа уже объединила таможнии валюту, теперь она должна объединить внешнююполитику и оборону. То есть те минимальные воен-ные силы, которые ей полагается иметь. Ибо вряд лиЕвропа готовится захватывать Китай или драться с

74


США. Ровно столько войск, сколько ей необходимодля самообороны и для быстрого реагирования, учи-тывая, что НАТО уже не станет решать за Европу еепроблемы.

Смогут ли европейские правительства догово-риться и подписать подобные соглашения? В воззва-нии Юргена Хабермаса говорится, что невозможнодостичь подобного результата в расширенной Евро-пе, если она будет включать в себя Эстонию, Турцию,Польшу и, может быть, в один прекрасный день —Россию. Консолидация Европы способна пока чтоохватывать только те страны, которые были в ядреЕвропейского союза. Если бы эта основная группавыдвинула четкие предложения, другие страныподтянулись бы (может быть, понемногу, посте-пенно).

Утопия? Как подсказывает здравый смысл, уто-пии могут стать реальными гипотезами на фоне ме-няющегося миропорядка. Или так, или никак Европадолжна и, можно сказать, обречена выработать сово-купный способ вести внешнюю политику и оборо-нять территорию. Если этот способ не вырабаты-вать, Европа превратится — надеюсь, что никого необижаю, — в Гватемалу.

Это воззвание видные европейцы обращают кправительствам континента, на котором они роди-лись и на котором хотели бы спокойно досущест-вовать, гордясь своим местожительством.

75

Волк и ягненок. Риторика бессовестности

Волк и ягненок. Риторика бессовестности1

Не знаю, метать ли бисер перед вами, стадом бес-смысленных дурней, которые вообще никогда и ни-чего не способны уразуметь.

Как вам такое начало? Типичный случай «captatiomalevolentiae»2, то есть я применил риторическуюфигуру, которой нет и быть не может — эта фигурапризвана восстанавливать аудиторию против орато-ра. Вообще-то я много лет полагал, будто первым вы-думал этот термин — captatio malevolentiae. Я приме-нял его к одному своему приятелю и к его манередержать себя в обществе. Но потом посмотрел в Ин-тернете и увидел, что на многих сайтах captatio male-volentiae активно упоминается. Не знаю уж, как этослучилось — то ли они цитировали меня, то ли нали-цо явление литературного полигенеза (это когда однаи та же идея спонтанно возникает у разных людей вразных местах, независимо друг от друга).

Совсем другое дело, если бы я начинал свою речьвот так «Не знаю, метать ли бисер перед подобнымстадом бессмысленных дурней, но все-таки выска-жусь. Как минимум из уважения к тем двум или трем

1 «II lupo e Pagnello. Retorica della prevaricazione». Выступлениев Болонском университете 20 мая 2004 г. в рамках курса «Подзнаком слова» («Nel segno della parola»), организованного Ис-следовательским центром «Долговечность классики» («Lapermanenza del classico»). Несколько переработанный вари-ант этого текста был опубликован в томе: Nel segno della paro-la IA cura di Ivano Dionigi. Milano: BUR, 2005.

2 Captat io malevolentiae (лат.) — снискание нераспо-ложения.

76


из вас, кто не такие дегенераты, как прочие». Это былбы пример (довольно резкий и опасный) «captatiobenevolentiae»1. Естественно, каждый слушатель обя-зательно подумал бы, что именно он — один из двухили трех, кто не такой дегенерат... и, презрительноотвернувшись от остальных, начал бы слушать су-первнимательно и суперзаинтересованно.

Captatio benevolentiae — риторический прием,позволяющий, как вы уже поняли, немедленно нала-живать эмоциональный контакт с собеседником.Чаще всего captatio ставят в зачины («Для меня вели-кая честь выступать перед столь почтенной публи-кой»). На этом приеме строится один до того рас-пространенный и до того затасканный зачин, чтоон теперь уже чаще применяется иронически — яимею в виду зачин «как вы, несомненно, помните».Этим способом восстанавливают в памяти собесед-ников нечто полузабытое, но делают вид, будто про-сто даже стесняются повторять то, что собеседник,конечно, знает и сам по себе.

Почему в риторике используют «captatio benevo-lentiae»? Потому что... ведь что такое риторика? Ри-торика — это вовсе не презренное словоплетение, вкотором изобилуют ненужные слова и напыщен-ные периоды. Риторика — и не синоним софистики,что бы ни утверждали отдельные глупые учебники.Кстати о софистике, оговорюсь, что греческие со-фисты, занимавшиеся риторикой, вовсе не были та-кими ужасными, как утверждают те же самые учеб-

1 Captatio benevolent iae (лат.) — снискание располо-жения.

77


ники. Великим мастером искусства риторики былАристотель. Платон1 в диалогах использовал тон-чайшие риторические приемы (к слову, эти ритори-ческие приемы Платон использовал, чтобы полеми-зировать именно с софистами).

Так вот риторика — это техника убеждения (рег-suasio). Кстати и об убеждении — в нем опять-такинет ничего худого, хотя, разумеется, убеждать можноочень коварно и в конце концов убедить человекапоступить себе во вред. Технику убеждения оченьполезно изучать. Аподиктические2 утверждения ра-ботают только в крайне редких случаях. Они работа-ют лишь при полном согласии по исходным терми-нам, например — при одинаковом представлении отом, что такое угол, что такое сторона, площадь, тре-угольник. Если собеседники одинаково интерпрети-руют термины, им и спорить-то незачем: не спорятже о теореме Пифагора. Однако в большинстве дис-куссий о современной жизни по поводу любогопредмета каждый собеседник имеет свое собствен-ное представление. Поэтому каждому собеседникуприходится убеждать остальных, а убеждая — ис-пользовать риторику.

1 Аристотель (384-322 гг. до нз.)— греческий философ иученый-энциклопедист. Основоположник формальной ло-гики, основанной на системе силлогистики. Разработал тео-рию аргументации. Платон (428/427-348/347 гг. до н.э.) —греческий философ, чье учение часто формулируется в фор-ме диалогов. Основатель Академии, основоположник много-вековой традиции платонизма и неоплатонизма.

2 Аподиктический — очевидный, не требующий доказа-тельств (от греч. корня).

78


Спокон веков риторика подразделялась на судеб-ную (ибо в суде у каждого свое мнение, доказательнали улика или нет), совещательную (в парламентах иассамблеях у каждого свое собственное мнение повопросу, следует или нет строить дорогу через гор-ный перевал, ремонтировать лифт в подъезде, голо-совать за Джованнини, Пьетрини или Сидорини) иэпидиктическую. Эпидиктической называется ри-торика, восхваляющая или осуждающая некие явле-ния. Тут уж точно взгляды могут быть самые различ-ные. Не существует научных оснований, чтобы ут-верждать, приятнее ли Гарри Купер Хэмфри Богарта,чище ли стирает «Ариэль», нежели «Кристалл», и ктоженственнее: Майкл Джексон или Элтон Джон.

Поскольку подавляющее большинство споровна этом свете ведется вокруг взглядов и представле-ний, риторические техники помогают:

— выдвигать аргументы, с которыми согласитсябольшинство слушателей;

— формулировать аргументы так, чтобы они вы-держивали критику;

— выражать аргументы так, чтобы слушателиинтуитивно верили в их доброкачественность;

— а также вызывать у публики эмоции, способст-вующие успеху аргументов, в том числе посредст-вом captatio benevolentiae.

Естественно, и самые вроде бы убедительныевысказывания могут быть разбиты еще более убеди-тельной критикой, чем доказывается итоговая огра-ниченность всякой аргументации. Все вы (captatio)знаете, конечно, шуточную псевдорекламу: «Ешьте

79


дерьмо: миллионы мух не могут ошибаться». Этуфразу нередко приводят, демонстрируя ущербностьпринципа «большинство всегда право». Кажущуюсялогику этого высказывания можно опровергнуть,поставив вопрос: а отчего мухи питаются пометомживотных, по причине вкуса или по причине необ-ходимости? Можно еще задать вопрос: если бы поляи долины были покрыты икрой и патокой, обрадо-вались ли бы мухи? А если да, то обрадовались ли быони икре с патокой больше, нежели экскрементам?И еще, кстати, не забывайте, что предпосылка «всевкушающие вкушают то, что им вкушать любо» оп-ровергается эмпирикой, когда вкушающие вынуж-дены есть то, что им совершенно не любо, а именно:в тюрьмах, в больницах, в армии, при голодоморахи блокадах, а также при диетическом питании.

Так что ясно, отчего captatio malevolentiae не-уместно в риторике. Риторика нацелена на получе-ние согласия, а следовательно, в риторике неумест-ны зачины, вызывающие несогласие. Однако мину-ту внимания. Это в свободных демократическихобществах (включая даже ту достаточно ущербнуюдемократию, которая существовала в Афинах) тех-ника, вызывающая несогласие, неуместна. В обще-ствах же, где одни навязывают себя другим за счетгрубой силы, искать согласия не требуется. Бандиты,насильники, грабители, надсмотрщики в Освенци-ме не используют риторику убеждения.

Потому возникает соблазн провести демаркаци-онную линию. Отдельно — такие культуры, в кото-рых власть основывается на консенсусе населения,

80


в таких культурах бытуют техники убеждения. И от-дельно — культуры-деспотии, где торжествуют зако-ны силы, законы бессовестности: в этих культурахникого ни в чем убеждать не требуется.

Однако поскольку все и всегда на этом свете го-раздо сложнее, чем казалось на первый взгляд, пого-ворим все же о риторике бессовестности.

По словарю, бессовестное злоупотребление оз-начает «неумеренное пользование властью с цельюполучения себе выгоды, в ущерб интересам жерт-вы». Действовать бессовестно — «действовать несо-образно с честностью, нарушая границы законнос-ти». Обычно бессовестный злоупотребитель, зная,что злоупотребляет, норовит при случае узаконитьсвой поступок и даже (в условиях диктатур) добить-ся консенсуса с жертвами: то есть подыскивает за-конное обоснование своим действиям. Мы видим,что вполне возможно, ведя себя бессовестно, обра-щаться к риторике для оправдания бессовестногопользования властью.

Классический пример псевдо-риторики бессо-вестности — басня Федра1 о ягненке и волке. Ягне-нок говорит волку: «Как могу вредить тебе? Водатечет ведь — от тебя к моим губам...» Как видим, онвполне владеет риторической техникой и находитслабое место в аргументации волка, умеет возра-зить, апеллирует к мнению, разделяемому всемиздравомыслящими слушателями: воду вниз по тече-нию замутить можно, вверх по течению — нельзя.

1 Ф е д р (конец I в. до н.э. — начало I в. н.э.) — римский басно-писец. Текст цитируется в пер. Н.И. Шатерникова.

81


Пред лицом оппонирующего ягненка волк находитновый довод: «Ты нагрубил мне шесть месяцев на-зад». Ягненок парирует и это: «Я тогда еще и не ро-дился». Опять-таки ловкий ход ягненка в этой пар-тии, и волку приходится искать очередное обосно-вание: «Значит, грубил мне твой отец, клянусьГераклом!»

И тут, схвативши, растерзал ягненка он.

Вот эту басню написал я про того,

Кто гнет безвинных, повод выдумавши сам.

В басне два посыла. Сначала — что злоупотреби-тель старается оправдаться. Когда оправдания неимеют успеха, он противопоставляет риторике не-аргументирующую силу. В басне отображен вполнереальный жизненный принцип. Постараюсь пока-зать, как эту технику уже применяли в истории, по-рою — поаккуратнее.

Конечно, в этой басне Федра ритор-налетчик вы-веден в довольно карикатурном виде, аргументыволка слабы, он — несомненно бессовестный злоупо-требитель. Несостоятельность аргументации волкавидна любому. Однако бывает, что злоупотреблениепреподносится под флером риторики. Бывает, берет-ся исходное мнение, разделяемое большим числомлюдей, — то, что в греческой риторике называлосьendoxa (апелляция к общественному мнению), — иотрабатывается эта техника, причем в аргумента-цию тихонько втаскивается petitio principii — при-ем, когда в качестве решающего аргумента приводит-ся тот тезис, который как раз хотят доказать, или ко-

82


гда в качестве опровергающего доказательства при-водят именно то положение, которое хотят опро-вергнуть.

Вот яркий пример:

От времени до времени вы можете встретить в нашихиллюстрированных изданиях статьи с соответствую-щими портретами, рассказывающие на удивление <...>мещанину, как там или сям удалось сделать из неграучителя, адвоката или даже пастора или наконец герои-ческого тенора и т.п. Разинув рот, мещанин ахает отизумления по поводу таких чудес и приходит к выво-ду, что дело воспитания находится в современном об-ществе на недосягаемой высоте. Евреи же пользуютсяэтим совсем для других целей: хитро улыбаясь себе вбороду, они начинают доказывать всему честному на-роду, что эти примеры являются самым убедительнымаргументом в пользу их теории о равенстве всех лю-дей. Современному несчастному обществу не прихо-дит даже в голову, что примеры эти говорят только ободном: о том, сколь сильно грешим мы против самыхэлементарных требований здравого рассудка.

Миллионы и миллионы людей, принадлежащих кгораздо более высокой по своей культуре расе, влачатжалкое существование, занимая самые низкие места внашей общественной иерархии. А мы в это время ра-дуемся преступной игре, позволяющей выдрессиро-вать полуобезьяну настолько, чтобы сделать из нее ад-воката. Люди не понимают, что мы совершаем вели-чайший грех против воли вечного творца нашего,когда мы спокойно смотрим на то, как сотни и сотни

83


тысяч одареннейших людей гибнут, подвергаясь всемужасам пролетаризации, и в то же время дрессируемзулусов и кафров, чтобы дать им возможность занятьместа в более высоких профессиях. Ибо надо же ска-зать правду: на деле это только дрессировка, — такаяже дрессировка, как соответствующее обучение пуде-ля. Если бы мы столько же труда и внимания посвяти-ли людям более интеллигентных рас, то результат, ра-зумеется, получился бы в тысячу раз больший.

Совершенно нестерпимо такое положение, когдаиз года в год сотни тысяч совершенно бесталанныхлюдей получают возможность проходить через выс-шие учебные заведения, между тем как сотни тысячдругих действительно талантливых людей лишенывозможности получить высшее образование. Нациянесет в результате этого невероятный ущерб, которо-го даже не учтешь1.

Кто автор этого текста? Босси? Боргецио2? Одиниз министров нашего правительства? Могло быть итак. Однако автор — Адольф Гитлер. Это цитата из«Майн Кампф». Для подготовки своей расистскойкампании Гитлеру требовалось укоренить в широ-ких массах убеждение о мнимой отсталости некото-рых рас. Против этой теории выступали факты. Бы-

1 Изд. на рус. яз.: «Т-ОКО, 1992. Имя переводчика не указано.2 Умберто Босси (р. 1941) — итальянский политик, лидер

федерации автономистских движений «Лига Севера». Стильего оскорбительных по отношению к государству публич-ных выступлений обычно на грани буффонады. МариоБ о р г е ц и о (р. 1947) — итальянский политик, депутат Евро-парламента от «Лиги Севера». Не скрывает своей агрессивнойксенофобии.

84


ло очевидно, что африканец, получивший доступ кобучению, восприимчив и способен к наукам стольже, сколько и европеец, и это доказывало, что его ра-са — не отсталая. Как же Гитлер опровергал этот ар-гумент? Он заявлял: поскольку невероятно, чтобынизшее существо было обучаемо, следовательно, еговыдрессировали. То есть аргумент, цель которого —доказать, что негры не животные, опровергался с по-мощью довода, что-де негры животные.

Вернемся к ягненку. Волк, чтобы сожрать его, по-дыскивает casus belli1, то есть он хочет убедить яг-ненка, или присутствующих, или, может, себя само-го, что он сожрет ягненка за грехи. Это второй под-вид риторики бессовестности. Бессовестный поискповода для войны. Истории известен не один casusbelli, и находили их, как правило, гораздо более хит-роумные волки. Примечателен, например, casusbelli, с которого началась Первая мировая война.

В 1914 году в Европе накопились все предпосыл-ки для войны: во-первых, экономическая конкурен-ция сильнейших держав, когда продвижение немец-кой империи на крупные рынки тревожило Велико-британию, Франция беспокоилась из-за экспансиинемцев в африканские колонии, Германия нервнича-ла от напора соседей и чувствовала себя ущемленнойв международных притязаниях, Россия претендовалана роль защитницы балканских стран и конфликто-вала с Австро-Венгрией. Отсюда гонка вооружений,национализм, интервенционизм в ряде стран. Каж-дое государство было заинтересовано в войне, но ни

1 Casus be 11 i (лат.) — повод к войне.

85


одна из имевшихся предпосылок не могла войну оп-равдать. Напади любая из этих стран на другую, этовыглядело бы так нападающая страна во имя собст-венных интересов ущемляет интересы прочих стран.Требовался предлог.

Вот тут-то в Сараево 28 июня 1914 г. один бос-нийский студент застрелил эрцгерцога Австро-Вен-грии Франца Фердинанда и эрцгерцогиню1. Понят-но, что вылазка отдельного фанатика не может ком-прометировать всю страну. Но Австрия на летуподхватила мяч. Вместе с Германией австрийцы воз-ложили на сербское правительство ответственностьза инцидент. 23 июля в Белград был направлен жест-кий ультиматум: Сербия в нем была представлена ор-ганизатором антиавстрийского заговора. Россияоповестила Сербию, что готова поддержать ее, послечего Сербия, ответив на ультиматум довольно при-мирительно, объявила всеобщую мобилизацию. Ав-стрия в ответ, не приняв предложения Англии о по-средничестве, объявила Сербии войну и в эту войнутут же ввязались все европейские государства.

Хорошо еще что потом была Вторая мироваявойна (пятьдесят пять миллионов жертв), а не то дер-жать бы Первой мировой пальму первенства в каче-стве самого трагического безумства истории.

Австрия, цивилизованное и просвещенное госу-дарство, искала настоящий сильный повод для вой-ны. И тут у них застрелили наследного принца. Пе-

1 Франц Фердинанд фон Габсбург (1863-1914)— эрцгер-цог и наследник престола Австро-Венгрии. 18 июня 1914 г.был убит в Сараево боснийским террористом, студентом Гав-рилой Принципом.

86

I. Война, мир и ни то ни ее

ред лицом подобного факта сама напрашиваласьмысль преподнести поступок Гаврилы Принципа некак спорадическое локушение, а как часть планасербского правительства. Аргумент хотя бездоказа-тельный, но в эмоциональном плане очень выиг-рышный. В репертуаре бессовестностей это примервторого подвида: бессовестная апелляция к синдро-му заговора.

Первейший довод, который используют, когданеобходимо развязать войну или устроить гонения,это: «пришлось противодействовать заговору, уст-роенному против нас, нашей группы, нашей страны,нашей цивилизации». «Протоколы Сионских мудре-цов», книжонка, служившая оправданием для унич-тожения европейского еврейства, — типичный син-дром заговора. Хотя надо сказать, что синдромы заго-вора существовали и в древнем мире. Карл Поппер1 встатье «О рациональной теории традиции» пишет оконспирологической теории общества:

Упомянутая теория, которая примитивнее многихформ теизма, подобна той, которую мы находим уГомера. Гомер представлял себе власть богов всеобъ-емлющей, и все, что происходило на равнине передТроей, являло собой лишь отражение многоплано-вых заговоров, выплетаемых богами на Олимпе. Заго-ворщическая теория общества, по сути, есть прелом-ление этого теизма, то есть веры в богов, чьими капри-

1 Карл Поппер (1902-1994) — английский философ и со-циолог австрийского происхождения, приобретший извест-ность разбором истории тоталитарных учений.

87


зами и причудами определяется все в нашем мире. Этопоследствие утраты веры в Господа, ответ на вопрос«Кто же тогда на месте Бога?» На этом месте ныне са-мые разные люди и группы власти — зловещие фрак-ции, осуществляющие давление, дело их рук — ВеликаяДепрессия и многие другие терзающие нас напасти.Конспирологические теории общества, хотя и мало-правдоподобны, чрезвычайно популярны. Только ко-гда теоретики заговора дорываются до власти, теориязаговора начинает соответствовать реальным событи-ям. Например, когда Гитлер захватил власть (а Гитлерверил в «Сионские протоколы»), он противопоставил«заговору евреев» свой собственный контр-заговор.

Обычно же диктатуры, чтоб заполучить общена-родный консенсус для своих решений, избирают вкачестве жупела какую-либо страну или группу, илирасу, или тайное общество, которое якобы злоумы-шляло против цельности народа, управляющегосядиктатором. Любая форма популизма, в том числе исовременная для нас с вами, нацелена на то, чтобызаручиться консенсусом, сплачивая вокруг себя на-род против внешней угрозы или против тайноговнутреннего врага. Выигрывают те, кто умеет, поды-скавши casus belli, грамотно преподнести его подсоусом из теории заговора. По этому рецепту до-бился успеха Гитлер, изготовивший из «еврейскогозаговора» не только массовое истребление евреевво всем мире, но и собственную крестовую войнупротив, как их тогда называли в итальянской прессе,«деможидовских плутократий». Но не один Гитлер

88


достиг успеха по этому рецепту. Прекрасно умел сме-шивать casus belli с теорией заговора и Бенито Муссо-лини.

Возьмем замечательный пример — речь, произ-несенную Муссолини в октябре 1935 года. В этойречи дуче оповещал народ о начале эфиопской кам-пании. Объединившись и образовав национальноегосударство, Италия, по примеру прочих европей-ских стран, завела себе колонии. Воздержимся отморальных оценок. В XIX веке никто не осуждал ко-лонизаторов, существовала настоящая идеология«бремени белого человека» — так выражался Кип-линг, так думали почти все. Так вот, Италия, укрепив-шись в Сомали и Эритрее, нацелилась на Эфиопию.Но Эфиопия была страной древней христианскойкультуры, страной, которую европейцы в старинуассоциировали со сказочным царством пресвитераИоанна. Эфиопия сама, по собственной воле искалавстречи с западной цивилизацией.

В 1895 году итальянцам пришлось пережить во-енное поражение под Адуа, и с того времени Италияскрепя сердце признавала Абиссинию как автоно-мию, поддерживая там режим наподобие протекто-рата и сохранив несколько плацдармов на абиссин-ской территории. Когда в Италии установился фа-шистский режим, в Эфиопии Рас Тафари1 началработу по высвобождению своей страны из затянув-

1 Т а ф а р и Маконнен (1892-1975), в крещении Хайле Селас-сие («Мощь Троицы») — с 1916 г. эфиопский принц («Рас»), с1930 г. — император Хайле Селассде I. Зародившееся на Ямай-ке религиозное движение растафарианцев (растаманов) счи-тает его мессией.

8 9


шегося феодализма. Эту работу он продолжил подхристианским именем императора Хайле Селассие.Он понимал, что единственный шанс на выживаниедля единственного суверенного государства в Аф-рике — модернизация. Естественно, негуса не устра-ивало, что среди работающих в стране западныхспециалистов-техников преобладают итальянцы.Желая уравновесить их приезжими из других госу-дарств, негус вовсю приглашал инженеров и совет-ников из Франции, Англии, Бельгии и Швеции, что-бы они модернизировали армию, обучали солдатновейшим технологиям, развивали авиацию.

Итальянский фашизм не мог делать вид, что онмодернизирует Абиссинию, — она и без итальянцев,хотя с неимоверными трудностями, самостоятельношла по пути частичной европеизации. И, повторяю,итальянцы не имели никакого религиозного поводадля захвата страны, поскольку Абиссиния уже и такисповедовала христианство. Интерес итальянцев ле-жал в сфере наглой выгоды. Поэтому для началаэфиопской кампании итальянцам требовался casusbelli.

Этим «казусом» стало соперничество за районУал-Уал, в свое время укрепленный итальянцами.Это был укрепрайон вокруг нескольких колодцев,откуда брали воду — жизненный ресурс — кочевыеплемена Огадена. Эфиопия не признавала право наэтот участок за итальянцами и время от времени об-ращалась за помощью к Великобритании, чьи коло-нии граничили с укрепрайоном. В общем, однаждыслучился инцидент. 24 ноября 1934 года к колодцам

90


подошла смешанная англо-эфиопская комиссия,имея эскорт из нескольких сотен вооруженныхабиссинцев, и потребовала от итальянцев уйти с по-зиций. Итальянцы вызвали подкрепление и дажеавиацию. Англичане выразили протест и удалились,абиссинцы остались и вступили в бой. Абиссинцевпогибло триста. Итальянцев было убито двадцатьодин человек из «dubat» — так называли бойцов ко-лониальной армии. Раненых с итальянской сторонынасчитали около сотни. Подобно большинству при-граничных стычек, эта история могла быть урегули-рована по дипломатической линии. Чего уж там, ес-ли меряться убитыми, выходило четырнадцать наодного в пользу Италии... Однако Муссолини уце-пился за долгожданный предлог. Рассмотрим же, ка-кими риторическими приемами он оправдывалсвои намерения перед итальянским народом и пе-ред всем человечеством в речи, произнесенной 2 ок-тября 1935 года с балкона Палаццо Венеция в Риме:

Чернорубашечники Революции! Граждане и граждан-ки Италии! Сограждане, живущие по всему миру, за го-рами и за морями: слушайте! Наступает заветный час вистории нашей Родины. Двадцать миллионов со-граждан слушают нас сейчас на площадях Отечества.Никогда в мировой истории не бывало столь потряса-ющего зрелища. Двадцать миллионов: единое сердце,единая воля, единый порыв.

Много месяцев колесо судьбы под напором на-шей спокойной решимости двигалось к цели. Не однинаши Вооруженные силы идут к цели и достигают ее,

91


но весь народ, сорок четыре миллиона итальянцев, не-годует пред лицом вопиющей несправедливости. У насрешили отобрать часть места под солнцем. Когда в1915 году Италия отважилась, рискуя невозможным,объединить свою судьбу с судьбой союзников, сколькобыло вознесено хвалений нашей храбрости! Сколькобыло обещано! Но когда была одержана общая победа,на алтарь которой Италия возложила 670 000 жизней,400 000 увечий и миллион полученных ран, от столапобедителей ей достались только жалкие крохи бо-гатых колониальных территорий.

Мы терпели тринадцать лет, и все эти годы всесильнее теснили нас чужие эгоистические посягатель-ства, претендуя на наше жизненное пространство. Мыпротерпели положение в Эфиопии сорок лет!Так скажем: доколе?!

<...> Мы заявляем снова, решительно заявляем, и ясвященно клянусь в том перед вашим лицом, что при-ложим все силы, дабы этот конфликт колониальногозначения не перерос ни по характеру, ни по масшта-бу в конфликт европейский.

<.„> Никогда прежде итальянский народ не выказы-вал такого величия духа, такой силы характера. Ипротив этого-то народа, которому человечествообязано великими достижениями, народа по-этов, художников, героев, святых, мореходов, пу-тешественников, против этого-то народа чья-торука поднимается применять санкции!

Перечитаем ударные места этой речи (жирнымшрифтом выделено мною). Во-первых — самооправ-

92


дание с апелляцией ко мнимой «воле народа». Мус-солини принял решение единолично, однако при-сутствие (предполагаемое) двадцати миллионовитальянцев на площадях используется им как оправ-дание принятого решения. Во-вторых, на принятиерешения якобы воздействовал поворот «колесасудьбы». Сам дуче и итальянцы вместе с дуче прини-мают решение, потому что сумели проинтерпрети-ровать заветы рока. В-третьих, намерение захватитьэфиопскую колонию подано в виде волевого проти-востояния грабежу, следует дать отпор тем, кто хо-чет отобрать у Италии часть места под солнцем. Вдействительности же «они» (европейские государст-ва, применившие санкции против Италии) не пуска-ли Италию отобрать чужое место. Не будем сейчасвдаваться в тонкости, выясняя, какие национальныеинтересы защищали другие страны, препятствуяитальянской агрессии. Но в любом случае они не от-нимали у нас наше собственное достояние, а проти-водействовали тому, чтобы мы воровали чужое.

Вот тут-то самое время притянуть к делу синдромзаговора. Италию пролетариев доводят до нищеты иголода, сговорившись между собой, демоплутожи-довские державы, науськиваемые, ясное дело, еврей-ским капиталом. И тут же раздаются причитания онациональной ущемленности, с кивками в сторонутяжело давшейся, но куцей победы. Мы-де выигралимировую войну, но не получили того, за что сража-лись.

По правде, мы сражались за то, чтоб получитьТренто и Триест, и их и получили. Ладно, замнем.

93


Важнее то, что манипулирование этими чувствамиущемленности (а синдром заговора работает имен-но когда есть комплекс неполноценности) подго-тавливает, эмоционально оправдывает и предваряетзаключительный пассаж речи дуче: «Мы протерпелисорок лет положение в Эфиопии. Так скажем: доко-ле?!». Можно было бы задуматься, а не терпела ли,наоборот, Эфиопия положение с нами, учитывая,что это мы к ним лезли, в то время как Эфиопия и непомышляла, и не имела никакой возможности лезтьк нам. Но никто не задумывается. Концовка речи со-провождается восторженным ревом толпы.

Дело в том, что эта концовка содержит captatiobenevolentiae. Оригинальное расположение ритори-ческой фигуры не в начале, а в конце. Этот народ, го-нимый, недооцененный, чьей волей оправдана аг-рессия — одарен величием духа и силой характера.Это — несравненный народ поэтов, художников, ге-роев, святых и мореходов. Можно подумать, Шек-спир, зодчие готических соборов, Орлеанская деваи Магеллан — все родились между Бергамо и Сира-кузами...

На Муссолини и Гитлере не кончилась чередатех, кто спекулирует угрозами заговоров. Вы, конеч-но, подумали, что я имею в виду Берлускони, — данет, Берлускони не более чем невыразительный эпи-гон этой политики. Гораздо тревожнее, что «Прото-колы» и еврейский заговор всплывают в риторике,оправдывающей арабский терроризм и покушения.

Чтоб вас не только расстраивать, но и повеселить,перескажу довольно забавную историю, вычитанную

94


в статье Массимо Интровинье «Покемоны? Жидо-масонский заговор» (Massimo Introvigne. «Pokemon?Sono un complotto giudaico-massonico». «Джорнале»,17 января 2004 г.), — этот автор обычно пишет о сек-тах и религиозном фанатизме. Так вот, из его статьимы узнаем, что в Саудовской Аравии сперва запрети-ли покемонов (декретом правительства от 2001 го-да), а в декабре 2003 года напечатали пространнуюфетву шейха Юсуфа Аль-Карадави, и в этой фетвеобосновываются причины саудовского постановле-ния 2001 года. Аль-Карадави был изгнан Насером изЕгипта в 1970-х годах и проживает в Катаре, где слы-вет самым авторитетным проповедником из всех, ктовещает по телевизионному каналу «Аль-Джазира». Бо-лее того: в католическом мире, в правящих верхахАль-Карадави считают важным посредником для вы-страивания диалога с исламом.

Так вот, этот важный муфтий заявил, будто поке-моны подлежат запрету, потому что «развиваются» ив определенных условиях «преобразуются» в «пер-сонажей усиленного значения». Посредством этихпреображений, убежден Аль-Карадави, «в умы моло-дежи протаскивают теорию Дарвина», тем более чтопокемоны «сражаются друг с другом и в их сражени-ях выживает тот, кто лучше приспособлен к среде».Борьба за выживание тоже относится к теории Дар-вина. К тому же Коран запрещает рисовать несуще-ствующих животных. И еще — игра в покемоновимеет вид карточной колоды, а карточные игры за-прещены законами ислама в качестве «пережиткадоисламского варварства».

95


Ко всему сказанному добавлено, что в покемо-нах «присутствуют символы, значение которых ве-домо тем, кто их протаскивает: шестиконечная звез-да, эмблема масонов и сионистов, а также символ•ретворного и узурпаторского государства Израиль.А с ними наряду и треугольники, явный кивок в сто-рону масонов — знаки атеизма и японской рели-гии». Подобные символы губительны для мусуль-манского отрочества. Ради пагубы они и засланы. Неисключается также, что быстро проборматываемыев фильмах о покемонах японские фразы означают«Я еврей» или же «Стань евреем». Но по этому вопро-су не достигнута единая точка зрения, и Аль-Карада-ви не настаивает на этой последней интерпретации.

Вот до чего в глазах фанатиков вездесущи заго-вор и заговорщичество «тех, кто не такие, как мы».

В истории с Первой мировой войной и захватомЭфиопии casus belli хотя бы в какой-то степени су-ществовал, хотя он и был раздут искусственно. Нонередко «казус белли» высасывается из пальца. Нехочу углубляться в дискуссию, обзавелся ли действи-тельно Саддам оружием массового уничтожения(предпосылка для ввода войск в Ирак). Ограничусьлишь цитированием того, что утверждали некото-рые силовые группы в американском обществе —так называемые неоконсерваторы (neocons). Ониутверждали, кстати — небезосновательно, что США,будучи самой сильной в мире демократическойстраной, не только имеет право, но и прямо обязанавмешиваться в дела других стран, дабы охранять то,что обычно именуется «Pax Americana».

9 6


В документах, издаваемых неоконсерваторами,издавна провозглашалась идея, что США проявилислабость, не доведя до конца первую войну в Пер-сидском заливе, не заняв весь Ирак и не сместивСаддама. В особенности после трагедии 11 сентябрязазвучало такое мнение: единственный способ обуз-дать арабский терроризм — это применить силу,продемонстрировать, что величайшая держава ми-ра в состоянии сломить своих врагов. Из этого выте-кало, что вторжение в Ирак назрело и назрело сме-щение Саддама, и это необходимо не только в инте-ресах нефтепромышленников США, но и в качествеакции устрашения.

Я не буду вступать в эту дискуссию, не стану раз-бирать тайные причины Realpolitik1. Но займемсятекстом письма, которое направили Биллу Клинто-ну 26 января 1998 года несколько ведущих предста-вителей проекта «Новый американский век», элитанеоконсерваторов: Фрэнсис Фукуяма, Роберт Кагани Доналд Рамсфелд2.

1 Термин Realpolitik был употреблен впервые в XIX веке не-мецким журналистом-либералом Людвигом фон Рохау(1810-1873) применительно к дипломатии Бисмарка. Речьидет о макиавеллизме в политике, т.е. об умении поступитьсяидеологией во имя конкретных результатов.

2 Уильям Джефферсон К л и н т о н (р. 1946) -42-йпрезидентСША (1993-2001). Роберт К а г а н (р. 1958) - американ-ский политолог и главный идеолог неоконсерваторов, стар-ший сотрудник Фонда Карнеги за Международный Мир иодин из редакторов еженедельника «Уикли Стандард». До-налд Р а м с ф е л д (р. 1932) — министр обороны США в1975-1977 гг. и в 2001-2006 гг., автор доктрины националь-ной безопасности, принятой в команде Буша.

97


Мы не можем более зависеть от союзников по войне вЗаливе, когда речь идет о том, чтобы заставить соблю-дать санкции, или наказать Саддама за то, что он пре-пятствует проверкам ООН или уклоняется от них. Со-ответственно, снижается наша возможность гаранти-ровать, что Саддам Хусейн не произведет оружиемассового нападения. Даже если мы возобновим ин-спекции, опыт показывает, что трудно, почти невоз-можно отслеживать иракское производство химичес-кого и бактериологического оружия. Из-за продолжи-тельности периода, когда инспекторам перекрывалидоступ на многие иракские предприятия, ныне ещеменее вероятным представляется раскрытие всех тайнСаддама. Единственная приемлемая стратегия — ис-ключить возможность для Ирака использовать такоеоружие или угрожать таким оружием <...> В ближай-шем времени это означает проявить волю к военномувмешательству, поскольку дипломатия оказывается не-состоятельной. В длительной перспективе это означа-ет удаление Саддама Хусейна и его режима от власти<...> Мы полагаем, что США обладает полномочиями врамках существующих положений ООН для принятиянеобходимых мер, включая военные действия, дабызащитить наши жизненные интересы в Персидскомзаливе1.

Этот текст, полагаю, недвусмыслен. У него един-ственный смысл, а именно: чтоб защитить наши ин-тересы в Персидском заливе, нужно ввести войска;

1 Это письмо известно как манифест проекта «The Project forthe New American Century» (PNAC, 1997).

98


чтобы ввести войска, полагалось бы доказать, что уСаддама есть оружие массового уничтожения; этоникогда не удастся доказать стопроцентно; так чтодавайте вводить войска. В письме не сказано, что до-казательства предлагается подделывать. Подписав-шие — джентльмены.

Это письмо Клинтону (1998), как мы знаем, невозымело прямого воздействия на политику Амери-ки. Но 20 сентября 2001 года было отправлено новоеписьмо, на этот раз — президенту Бушу; среди под-писей — и авторы первого письма.

Не исключено, что иракское правительство предоста-

вило определенную поддержку организаторам недав-

них покушений на США. Но если даже не существует

доказательств, непосредственно увязывающих Ирак и

покушения, любая стратегия, нацеленная на истребле-

ние терроризма и его пособников, должна включать в

себя задачу смещения Саддама Хусейна.

Через два года после этого второго письма былзадействован двойной предлог — предполагаемоепроизводство в Ираке оружия массового уничтоже-ния и предполагаемое оказание Ираком поддержкимусульманскому фундаментализму. Этот предлогбыл задействован на фоне четкого понимания, что,во-первых, если оружие и присутствует, его наличиенедоказуемо, и что, во-вторых, режим Саддама,сколь угодно деспотичный и диктаторский, не ре-лигиозен и, следовательно, не имеет отношения кфундаментализму. Опять-таки, повторяю, я не наме-

99


рен обсуждать политическую рациональность этойвойны, я только анализирую, каким образом обос-новывался проявленный акт силы.

До сих пор мы рассматривали случаи, когда злоупо-требление искало себе опору, к примеру — casus belli.Но в заключительном пассаже муссолиниевской ре-чи содержится аргумент иного рода, отсылка к ста-родавней традиции, в двух словах: «Наше право бес-стыдничать и безобразничать закреплено тем фак-том, что мы — лучшие». В своем доморощенномкрасноречии Муссолини не смог измыслить ничегооригинальнее, нежели китчевое клише «итальян-цы — народ поэтов, святых и мореходов».

А ведь мог бы воспроизвести и более яркий обра-зец, не будь этот образец запретен (из-за опасностипрозвучать хвалой в адрес ненавистной для Муссо-лини демократии). Этим ярким образцом могла быстать известная речь Перикла1 перед началом Пело-поннесской войны (она приводится у Фукидида в«Истории Пелопоннесской войны». II, 60-4). РечьПерикла замышлялась и многократно воспроизво-дилась на протяжении веков как восхваление демо-кратии и гордое описание того, как может управ-ляться и существовать государство, обеспечивающее

1 П е р и к л (495-429 гг. до н.э.) — афинский государственныйдеятель. Эпоху его правления называют «золотым веком Афин».Под его руководством Афины вступили в войну со Спартой(Пелопонесская война, 431-404 гг. до нз.), закончившуюсяПоражением. Эта война описана греческим историком Фуки-дидом (ок. 460 — ок. 400 гг. до н.э.).

100


счастье всем своим гражданам, свободный обменидей, свободное провозглашение законов, заботу обискусствах и науках и всеобщее равенство.

Наш государственный строй не подражает чужим уч-реждениям; мы сами скорее служим образцом для не-которых, чем подражаем другим. Называется этотстрой демократическим, потому что он зиждется нена меньшинстве, а на большинстве (демоса). По от-ношению к частным интересам законы наши предо-ставляют равноправие для всех (1), что же касаетсяполитического значения, то у нас в государственнойжизни каждый им пользуется предпочтительно переддругим не в силу того, что его поддерживает та илииная политическая партия, но в зависимости от егодоблести, стяжающей ему добрую славу в том илидругом деле; равным образом, скромность звания неслужит бедняку препятствием к деятельности, еслитолько он может оказать какую-либо услугу государ-ству. Мы живем свободной политической жизнью вгосударстве и не страдаем подозрительностью вовзаимных отношениях повседневной жизни; мы нераздражаемся, если кто делает что-либо в свое удо-вольствие, и не показываем при этом досады, хотя ибезвредной, но все же удручающей другого. Свобод-ные от всякого принуждения в частной жизни, мы вобщественных отношениях не нарушаем законовглавным образом из страха перед ними и повинуемсялицам, облеченным властью в данное время; в осо-бенности же прислушиваемся ко всем тем законам,которые существуют на пользу обижаемым и кото-

101


рые, будучи неписанными, влекут (за нарушение их)общественный позор.

(38) Повторяющимися из года в год состязаниямии.жертвоприношениями мы доставляем душе воз-можность получить многообразное отдохновение оттрудов, равно как и благопристойностью домашнейобстановки, повседневное наслаждение которой про-гоняет уныние. Сверх того, благодаря обширностинашего города, к нам со всей земли стекается все, такчто мы наслаждаемся благами всех других народов стаким же удобством, как если бы это были плоды на-шей собственной земли.

...Мы любим красоту, состоящую в простоте (3), имудрость без изнеженности; мы пользуемся богатст-вом как удобным средством для деятельности, а не дляхвастовства на словах, и сознаваться в бедности у насне постыдно, напротив, гораздо позорнее не выби-ваться из нее трудом. Одним и тем же лицам можно унас и заботиться о своих домашних делах, и зани-маться делами государственными, да и прочим граж-данам, отдавшимся другим делам, не чуждо понима-ние дел государственных1.

Но куда метит оратор в этом своем восхвалениидемократии в Афинах, идеализированной до невоз-можности? Истинная цель этой речи — придать за-конную силу гегемонии Афин над окрестными грече-скими городами и над иностранными государствами.

1 Здесь и ниже: Фукидид. История Пелопоннесской войны. М.:1915. Т. I—II, кн! II, гл. 37-38. Пер. Ф.Г. Мищенко, в переработкеСА Жебелева.

102


Перикл расписывает любыми красками афинскийобраз жизни, этим самым мотивируя особое правоАфин господствовать над другими.

Наши предки всегда неизменно обитали в этой стране

и, передавая ее от поколения к поколению, своей до-

блестью сохранили ее свободу до нашего времени. И

если они достойны хвалы, то еще более достойны ее

отцы наши, которые, умножив наследие предков свои-

ми трудами, создали столь великую державу, какой мы

владеем, и оставили ее нам, ныне живущему поколе-

нию. И еще больше укрепили ее могущество мы сами,

достигшие ныне зрелого возраста. Мы сделали наш го-

род совершенно самостоятельным, снабдив его всем

необходимым как на случай войны, так и в мирное

время <...> В военных попечениях мы руководствуемся

иными правилами, нежели наши противники. Так, на-

пример, мы всем разрешаем посещать наш город и ни-

когда не препятствуем знакомиться и осматривать его

и не высылаем чужестранцев из страха, что противник

может проникнуть в наши тайны и извлечь для себя

пользу. Ведь мы полагаемся главным образом не столь-

ко на военные приготовления и хитрости, как на наше

личное мужество. Между тем как наши противники

при их способе воспитания стремятся с раннего дет-

ства жестокой дисциплиной закалить отвагу юношей,

мы живем свободно, без такой суровости, и тем не ме-

нее ведем отважную борьбу с равным нам противни-

ком. И вот доказательство этому: лакедемоняне вторга-

ются в нашу страну не одни, а со своими союзниками,

тогда как мы только сами нападаем на соседние земли

103


и обычно без большого труда одолеваем их, хотя их

воины сражаются за свое достояние. Со всей нашей

военной мощью враг никогда еще не имел дела, так как

Нам всегда одновременно приходилось заботиться и

об экипаже для кораблей и на суше рассылать в разные

концы наших воинов. Случись врагам в стычке с на-

шим отрядом где-нибудь одержать победу, они уже по-

хваляются, что обратили в бегство целое афинское

войско; так и при неудаче они всегда уверяют, что усту-

пили лишь всей нашей военной мощи. (4) Если мы го-

товы встречать опасности скорее по свойственной

нам живости, нежели в силу привычки к тягостным уп-

ражнениям, и полагаемся при этом не на предписание

закона, а на врожденную отвагу, — то в этом наше пре-

имущество. Нас не тревожит заранее мысль о гряду-

щих опасностях, а испытывая их, мы проявляем не

меньше мужества, чем те, кто постоянно подвергается

изнурительным трудам. Этим, как и многим другим,

наш город и вызывает удивление.

Вот очередная фигура — может быть, наиболеелукавая — риторики злоупотребления: мы-де вправенавязать свою силу другим, потому что воплощаемнаилучшую форму правления из всех существую-щих Тот же самый Фукидид предлагает нам иную, са-мую крайнюю фигуру риторики злоупотребления,суть которой — уже не подыскивание разных пред-логов и поводов к войне, а прямое утверждение по-требности и неотвратимости злоупотребления.

Конфликтуя со Спартой, афиняне снарядилиэкспедицию против острова Мелос, колонии Спар-

104


ты. До поры до времени Мелос держал нейтралитет.Город был маленький, войну Афинам он не объявляли не сговаривался с противниками Афин. Так чтопредстояло непонятно как оправдать афинскую аг-рессию против Мелоса, и прежде всего показать, чтожителям Мелоса не присущи здравый смысл и поня-тие о политической норме. Поэтому афиняне по-слали депутацию к мелосцам и оповестили тех, чтоне станут их уничтожать, ежели те покорятся им.Мелосцы отказались — как из гордости, так и из чув-ства справедливости (как сказали б мы сегодня, ис-ходя из положений международного права), и в416 г. до н.э. после продолжительной осады островбыл завоеван. Из описания Фукидида мы знаем, чтоафиняне казнили всех захваченных взрослых муж-чин, продали в рабство женщин и детей. Сам Фуки-дид в произведении «О Пелопоннесской войне» ре-конструирует диалог между афинянами и мелосца-ми, который предшествовал последнему приступу.

Разберемся в основных моментах диалога. Афи-няне заявляют, что не намерены распространятьсядолго, к тому же и неубедительно, и что не станутдоказывать, будто господство над мелосцами при-личествует им как победителям персов, или будтомелосцы заслужили наказание за то, что словом иделом оскорбили афинян. Они не ищут casus belli, неповторяют неуклюжую хитрость волка из басни Фе-дра. Они вполне открыто приглашают мелосцев об-говорить дело, рассмотрев истинные намерениякаждой стороны, поскольку соображения справед-ливости берутся в расчет лишь когда силы против-

105


ных сторон одинаковы, а в прочих случаях тот, ктосильней, делает что пожелает, а тот, кто слабее —терпит.

Заметим, что на словах афиняне утверждают по-средством отрицания, что действуют так, как действу-ют, по той причине, что господство над спартанцамиобеспечивает им право верховодить над всею Греци-ей, а мелосцы — это колоны тех, кто для афинян былпротивником. На самом же деле с необыкновеннойясностью (почти что написалось — честностью, ночестность все же проявили не они, а Фукидид, пере-давший этот диалог) афиняне демонстрируют, чтопоступят так, как хотят, поскольку власть уполномо-чивается только силой.

Мелосцы — а у них нет возможности апеллиро-вать к справедливости — отвечают уже не по собст-венной логике, а по логике противника, что имеетсмысл проанализировать полезность намеченного.И стремятся убедить захватчиков, что, ежели Афи-нам приведется стерпеть поражение от спартанцев,им достанется и жестокое мщение несправедливозатронутых городов, таких как Мелос. Афиняне отве-чают: вы не заботьтесь о нашем риске. Мы вам дока-жем, что сумеем править нерушимо. Вот наши планыпо спасению вашего города: мы хотим управлять безусилий и хранить вас в здравии и благе ради вашей инашей выгоды.

Мелосцы говорят: да какая же выгода нам рабст-вовать? Вам-то выгодно порабощать. А афиняне: атакая, что все ж вам не терпеть крайнюю беду, а ста-новиться подданными; и нам выгодно не уничто-

106


жать вас. Мелосцы: а если мы не станем присоеди-няться ни к одной из сторон, будем жить отдельно?Афиняне: нет, потому что злоба ваша не так опаснадля нас, как ваша дружба. Ведь ваша дружба — пока-затель нашей слабости, а в вашей злобе — показательнашей силы. Иначе выражаясь, афиняне сказали: выуж извините, но нам выгодней вас поработить, неже-ли оставить в покое. Поработителей все будут стра-шиться.

Мелосцы отвечают, что не надеются выстоятьпротив сильных, но все-таки уповают продержаться,поскольку, верные богам, они противятся неправед-ности. Богам? — переспрашивают афиняне. — Наши-ми требованиями, нашими действиями мы нисколь-ко не перечим вере рода людского в богов. Мы увере-ны: и человеки, и боги, где имеют власть, там ипроявляют ее, по неодолимому требованию естест-ва. И не нами установлен этот закон, и не мы первыевменили его. Он унаследован нами, ему предуготова-на длительная жизнь. Вы поступили бы точно также,обладай вы нашей силой.

Можно предположить, что Фукидид, проявляяинтеллектуальную честность и точно воспроизводяконфликт между справедливостью и силой, в концеконцов пришел к выводу, что политическая пер-спектива — это господство афинян.

При этом он реконструировал во всей красе ри-торику злоупотребления, которая не подыскиваетоправданий вне себя. Она работает по принципу сар-tatio malevolentiae: «Делай, малявка, что сказано, илипотом не жалуйся». Весь ход мировой истории — дол-

107

Норберто Боббио: пересмотренное представление...

гое, подробное, точное воспроизведение описанноймодели. Хотя и не вое бандиты работают так четко ипокательно, как старые добрые афиняне.

Норберто Боббио: пересмотренноепредставление о назначении ученого1

Процитировав в названии известную работу Фихте2

(у Фихте «Bestimmung des Gelehrten» — «Нескольколекций о назначении ученого»), я тут же усложнилсебе жизнь. Во-первых, потому, что те работы Нор-берто Боббио3, которые я буду цитировать (из тома«Политика и культура»: Politico, e cultura. Torino:Einaudi, 2005), посвящены «интеллигентам» (uominidi cultura), что есть более широкое понятие, нежелисуперобразованные «ученые», о которых пишетФихте (по-немецки ученый — Gelehrte, по-итальян-ски «dotto»). Во-вторых, Боббио писал свои полеми-ческие статьи в 1950-е годы, когда было принято

1 «Norberto Bobbio: la missione del dotto rivisitata». Сокращен-ный вариант выступления в Турине в рамках семинара, по-священного Норберто Боббио, сентябрь 2004 г.

2 Иоганн Готлиб Ф и х т е (1762-1814) — немецкий философ.«Несколько лекций о назначении ученого» написаны в 1794 г.

3 Норберто Б о б б и о (1909-2004) — итальянский философправа и политически активный мыслитель, работавший врусле просветительского рационализма с тенденцией к от-казу от метафизики во имя познания мира через реальныефакты. Выступал за автономию культуры от контрольныхмеханизмов общества. Лекции «Политика и культура» созда-вались в 1951-1955 гг.

108


объединять в общую категорию и «работников умст-венного труда», и политиков, и лиц, интегрирован-ных в систему управления государством, и «клерков-предателей» по Жюльену Бенда1. То есть опять-таки,для рассмотрения Боббио избирает категорию бо-лее общую, включающую в себя самых разных пред-ставителей умственных профессий, в том числе пи-сателей и поэтов, которые уж точно «учеными» неявляются.

У Фихте «ученый» мог быть либо мудрецом, ли-бо знатоком наук, но нельзя забывать, что в пред-ставлениях немецкой идеалистической филосо-фии ученый, технического ли, гуманитарного липрофиля, может именоваться «ученым», только ес-ли являет собою еще и философа (в представленииносителей крайне идеалистического мышления всете, кого мы сегодня зовем специалистами по точ-ным наукам, — это просто манипуляторы псевдо-идеями).

Фихте, будучи именно ученым-философом, пре-доставил студентам в своей лекции 1794 года при-мер, напоминавший, без оглядки, поздние неудач-ные политические опыты Платона1. Философ пред-ставал единственным, кто способен разработать

1 Жюльен Б е н д а (1867-1956) — французский философ,прославившийся памфлетом 1927 г. «Предательство клерков»(«La Trahison des clercs»). Называл стремление интеллигенциипринимать участие в политическом процессе «предатель-ством».

2 Платон в поздних диалогах «Государство» и «Законы» создалутопию, где правят философы, изгоняется поэзия, государст-во заменяет собой семью.

109


образец государства. Еще не избыв своих прежнихвзглядов, которые можно назвать анархическими,Фихте в тот момент считал, что придет время, когда«станут излишними все государственные образова-ния» и

...вместо силы или хитрости всюду будет признан как

высший судья один только разум. Будет признан, гово-

рю я, потому что еще и тогда люди будут заблуждаться

и в заблуждении оскорблять своих ближних, но все

они обязаны будут иметь добрую волю дать себя убе-

дить в своем заблуждении и, как только они в этом

убедятся, отказаться от него и возместить убытки. До

тех пор пока не наступит это время, мы в общем даже

не настоящие люди1.

Однако Фихте сознавал, что это время еще не на-ступило, и, снова принимаясь трактовать тему обще-ственного устройства, представил человеческое об-щество в виде этического государства, а не как воль-ную совокупность людей. Не имея перед собойутопической ситуации, а имея непреходящую соци-альную разобщенность и необходимое социальноерасслоение труда, Фихте был убежден: философ дол-жен отслеживать и направлять действительный про-гресс человеческого рода. Первоочередная задачаученого — двигать науку, наиважнейшая обязан-ность ученого — способствовать прогрессу в той от-

1 Цит. по русскому переводу под редакцией В. Вандека: Фих-те И.Г. Несколько лекций о назначении ученого // Факты со-знания Назначение человека. Наукоучение. Мн.: Харвест; М.:ACT, 2000.

по


расли науки, в которой он специалист, то есть пер-вейшее назначение ученого — хорошо и честно вы-полнять собственную работу, но при этом ученыйпризван также направлять людей к осознанию имиих истинных потребностей. Ученый выявляет, какследует удовлетворять эти истинные потребности.По этим пунктам позиция ясна: ученый облеченмиссией наставника человечества, воспитателя люд-ского рода, совести собственной эпохи.

Долг ученого — не только проповедовать веч-ные идеи Справедливости и Добра, но и пониматьтекущие запросы, и искать средства для решениясиюминутных задач, потому что настоящий ученыйспособен не только видеть настоящее, но и прови-деть будущее.

В этом смысле ученый — обязательно фило-соф, ибо, если он берется за определение потреб-ностей и за поиск средств для их разрешения, ондолжен быть философом, чтобы выстроить отвле-ченную картину, в рамках которой все определен-ные им потребности и найденные им средства об-ретут смысл.

В этих лекциях 1794 года Фихте как будто гор-до объявляет: «Господа, сегодня мы создадим уче-ного».

Невзирая на идейные искания, которые многи-ми воспринимаются как почти социалистическоеброжение, созвучное определенному периоду науч-ной эволюции ученого, Фихте фактически предвос-хитил образ ученого-философа типа ДжованниДжентиле, — чьею целью было строительство эти-

111


ческого государства и управление его реальной по-литикой, — или типа Хайдеггера (каким Хайдеггервыглядит в своей «Ректорской речи» 1933 года)1.

Если Фихте именно так представлял себе образученого и социальную функцию ученого, значит,воззрения Боббио достаточно сильно расходятся сзаветами Фихте. Боббио начинает свой цикл статей«Политика и культура» с утверждения: «Задача ин-теллигентов, сегодня более чем когда-либо, — этосеять сомнения, а не охотиться за истинами», а в1954 году пишет: «Что интеллигенция образует, илидумает, будто образует, отдельный класс, отличныйот других социальных и экономических классов, ичто она себе присваивает по этому случаю исклю-чительную миссию, это признак дурной работы все-го социального организма в целом» (Politico, e cul-tura,p. 100).

Первая лекция цикла «Политика и культура», та-ким образом — это урок скромности; в первых жестроках книги сказано, что тема «предательства клер-ков» закономерна только при «излишнем романти-зировании фигуры философа», в контексте идеи, чтоякобы философ обладает даром претворять обычноечеловеческое знание, «знание явно ограниченное и

1 Джованни Джентиле (1875-1944) — итальянский фило-соф-идеалист. В двадцатилетие фашизма провел реформуитальянского образования. Мартин Хайдеггер (1889-1976) — немецкий философ. В 1933 г. был назначен на долж-ность ректора Фрейбургского университета и в связи с этимпроизнес т.н. «Ректорскую речь», где говорил о фюрере каквоплощении судьбы 1ермании. Уже в 1934 г. Хайдеггер поки-нул руководящий пост, не сработавшись с нацистами, ноэтого выступления ему не прощали.

112


конечное, требующее исключительной осторожно-сти и исключительной скромности», в знание проро-ческое (там же, с. 15).

Статьи, которые Боббио писал с 1951 по 1955 гг., со-здавались в обстановке, в которой за учеными уже непризнавали право на платоническую отрешенность(Фихте такое право признавал): правые обвиняли ин-теллигенцию в том, что она предает себя, выходя наполитическое ристалище, а левые требовали от нееподчиниться принципу классовости, чтобы пере-чень целей и арсенал средств интеллигенции дикто-вались ей партией, выразительницей классового мы-шления, с которой интеллигентам надлежало связы-вать себя, вступая в ее ряды.

Поэтому, перестав идеализировать интеллигента иделать из него учителя человечества, все задались во-просом, в чем же роль и в чем же долг интеллигенции.

Думаю, что здесь потребуется сделать отступление,если можно так выразиться — семиотического ха-рактера, оставив на время Боббио, и определить, чтомы имеем в виду под «интеллигенцией». Слишкомуж многозначен этот термин. Попробуем дать отно-сительно частное определение — думаю, оно будетдостаточно близко к тому, которое имел в виду Боб-био. Я думаю так, потому что немногие мои мыслина эту тему родились как раз-таки из чтения (двад-цать три года назад) книги Боббио.

ИЗ


По общераспространенному мнению, интелли-гент — это человек, работающий головой, а не рука-ми (хотя в наше время ремесла не так четко отграни-чены от свободных искусств). Следуя этому общемумнению, мы должны именовать интеллигентами нетолько философов, ученых, преподавателей мате-матики, но и банковских служащих, и нотариусов, аныне, когда так развит непроизводственный сек-тор — даже и экологических операторов (в былойнашей жизни звавшихся дворниками), которые те-перь употребляют компьютерные программы длясортировки мусора в городских кварталах. Забавно,что при таком подходе окажутся включены в круг ин-теллигенции дворники, но исключены из него — вая-тели и хирурги.

В любом случае, как бы ни проводилось разгра-ничение по способу труда, одно условие остаетсянепреложным: всякий делающий умственную рабо-ту, как, кстати, и всякий делающий работу физичес-кую, должен стремиться к единственной функции —делать работу как можно лучше: банкир обязан какможно тщательнее следить, чтобы в его компьютер-ную таблицу не затесался вирус, нотариус — какможно выразительнее писать договоры о купле-продаже; участия в политике от них по этой теориине требуется, кроме ежеутреннего чтения обяза-тельных, как молитва, газет и похода раз в пятиле-тие наряду с остальными гражданами в избиратель-ный участок.

Поэтому давайте применять ко всем тем, кто ра-ботает не руками, понятие «умственного труда», а

114


имея в виду уже не способ труда, а степень его осо-знанности, — применять понятие шнгпеллигентскойфункции».

Функция интеллигента заключается в том, чточеловек — ну пускай не всегда, пусть какую-то частьвремени, работает ли он головой, думает ли рука-ми, — обязательно творчески участвует в формиро-вании совокупной мудрости и совокупного блага.Этот человек выполняет интеллигентскую функ-цию. Ее выполняет (может, только один раз за всюжизнь — но выполняет) крестьянин, который, на-блюдая за сменой времен года, додумывается по-но-вому расчислять сроки сева и жатвы сельскохозяйст-венных культур. Интеллигентскую функцию выпол-няет воспитатель детского сада, когда отрабатываетновую обучающую игру. И безусловно выполняет этуфункцию ученый, философ, писатель, художник вся-кий раз, когда выдумывает нечто до него никому неизвестное.

Кто-то может подумать, что мы уравниваем ин-теллигентскую функцию с той таинственной дея-тельностью, которую обычно именуют творчеством,да так часто, что термин «творчество» затаскался изамусолился от употребления. Поищите в Интерне-те, на слово «creativity». Вы увидите 1 560 000 сайтов,и все эти сайты скучные. В преобладающей частиэтих сайтов под «творческим подходом» разумеетсясноровка в решении промышленных и коммерчес-ких проблем, творчество отождествляется с нова-торством, то есть со способностью порождать но-вые идеи, сулящие прирост доходов. Лишь немно-

115


гие сайты предлагают представление о творчествекак об искусстве, да и то искусство это притянуто кразговору лишь для того, чтобы лучше растолко-вать, какие именно качества требуются от бизнесме-на, или чтобы подбавить в представление о творче-стве легкую нотку безумия. Перебирая гроздья де-финиций, мы обнаружим, что многие знаменитости,высказываясь на эту тему, говорили глупости. «Твор-чество сродни свободе». «Творчество означает —знать, кто ты такой». «Творчество — это джаз без му-зыки». «Творчество — поток энергии». «Творческийчеловек — человек смелый».

Почему неудовлетворительно такое коммерчес-кое видение «творчества»? Потому что при этом, хо-тя речь идет о новаторстве, никому нет дела, до чегопреходяще это новаторство. А ведь рекламщик, вы-думывая слоган для стирального порошка, знает,что его находка очень быстро потеряет смысл, —как только конкуренты сделают ответный ход.

Я же под «творческим новаторством» понимаюизобретения, несущие новизну всему обществу, изо-бретения, которые общество готово признать, при-нять, усвоить и использовать, как говорил Ч.С. Пирс1,«in the long run»2, то есть такие изобретения, которые

1 Чарльз Сэндерс П и р с (1839-19И) — американский фило-соф, основатель научной школы «прагматизма» в филосо-фии США. Имел основополагающее значение для формиро-вания научных взглядов У. Эко и часто цитируется тем. Про-изведения Пирса опубликованы Эко в знаменитой антологии«Знак трех» (II segno dei tre. Peirce, Holmes, Dupin / A cura diU. Eco e ТА Sebeok. Milano: Bompiani, 1983).

2 «In the long гип»(й«гл.) — «на длинной дистанции», в ко-нечном итоге, в общем, в конце концов.

116


войдут в наше общее богатство, в общий доступ, явятсобой нечто большее, нежели частное достояниепридумавшего.

Дня этого в творчестве должен непременно при-сутствовать критический подход. Ничего творческо-го нет в идее, высказанной в ходе «мозгового штурма»(brainstorming), брошенной небрежно — была не бы-ла! — и с восторгом подхваченной остальными, занеимением лучшего. Чтобы сделаться творчеством,идее надлежит быть взвешенной, продуманной, атакже воспроизводимой, по крайней мере — вос-производимы должны быть все виды техническогоноваторства.

Интеллигентская функция выражается, подыто-жим, как в новаторстве, так и в критическом отно-шении к существующему знанию или существующе-му обычаю, а в особенности — в критическом отно-шении к собственному высказыванию. Поэтому неявляется творчеством сочинение поэта, не ведаю-щего, какие готовые общие места он перепевает. И вто же время очень даже творческую работу проде-лывает историк-ревизионист, наново прочитываядавно известный документ. Творчески работает илитературный критик, и даже простой учитель ли-тературы, не пишущий собственных работ, но пред-лагающий читать совершенно в новом ключе про-изведения, сочиненные не им, а теми, кто работалпрежде него или вместо него: через это новаторскоечтение он выражает собственный поэтический под-ход. А наш коллега университетский профессор, веч-

117


но и уныло бубнящий тексты учебников, заученныедля экзаменов в молодости, и воспрещающий сту-дентам отступать от этих текстов, не может быть на-зван новатором и интеллигентскую функцию не вы-полняет.

Мое определение не исключает тех новых идей,которые рассчитывались «на длинную дистанцию»И до поры до времени считались истинными и каче-ственными, но именно от длительности пробега вконце концов обнаруживали свою ошибочность —я имею в виду, скажем, астрономию Птолемея илиТихо Браге1. Я вижу творческое начало и в гипоте-зах, оказывающихся ложными, но перед тем успева-ющих помочь нам в существовании. К сожалению, вэту категорию я должен поневоле впустить и все су-масшедшие теории. В этом повинны те культуры,которые много веков почитали юродивых носите-лями высшей истины. И все-таки творческое началоинтеллигентской функции определяется, в конеч-ном счете, проверкой на «приемлемость»/«непри-емлемость». Можно было бы сказать, что Гитлерпроводил интеллектуальную работу, сочиняя «МайнКампф», потому что неоспоримо, что есть нечтокошмарно-креативное в гитлеровской идее новогомиропорядка; в этом смысле креативен сон разума,

1 Клавдий П т о л е м е й (первая половина II в.) — греко-еги-петский геометр, физик и астроном, утвердивший геоцент-рическую модель Вселенной, не менявшуюся на протяжении1400 лет. Тихо Б р а г е (1546-1601) — датский астроном,поддерживавший, вопреки новым веяниям, геоцентриче-скую модель Вселенной.

118


порождающий чудовищ1. Понимая неизбежностьподобных возражений, я хочу напомнить, что в мо-ем определении интеллигентской функции заложе-но, конечно, новаторство, но — в обязательном со-четании с критикой и самокритикой. Гитлер, в итоге,не креативен: он не продемонстрировал способнос-ти к самокритике.

Поэтому даже при умственном характере трудане выполняет интеллигентскую функцию тот, ктоофициально и по заслугам назначается рупоромидей своей группы. Не является интеллигентом нивысокопрофессиональный партиец, ни высококва-лифицированный рекламщик. Ни один работникполитической пропаганды не решится сказать освоей партии, что она не дотянула до идеала, и ниодин рекламщик не отважится признать, что его по-рошок стирает хуже конкурентского. Рекламщикине самокритичны. Но мы, пусть порошок и хуже, вос-хищаемся рекламным слоганом: хоть лжив, да остро-умен. По эстетическим причинам, забавное враньеимеет право на существование.

Полагаю, что указанная дистинкция между умст-венным трудом и исполнением интеллигентскойфункции структурно соответствует противопостав-лению в работах Боббио «политики культуры» и«культурной политики». Боббио описал это проти-востояние в одном очерке 1952 года: «Политикакультуры, в качестве политики людей культуры, на-

1 «Сон разума порождает чудовищ» (El suefio de laraz6n produce monstruos) — фабула офорта испанского ху-дожника Франсиско Гойи (1746-1828).

119


правленная на защиту условий существования и раз-вития культуры, противопоставляется культурнойполитике, то есть регулированию культуры полити-ками» (там же, с. 22).

В свете этой дистинкции Боббио ставил вопрос,что должны делать интеллигенты (они же людикультуры, в смысле — те, кто осуществляет интел-лигентскую функцию, а не только занимается умст-венным трудом). Боббио не соглашался считать, чтоинтеллигент обязан быть ангажированным полити-чески и социально, хотя именно эта точка зрениядоминировала в политических дискуссиях в пяти-десятые годы.

Боббио утверждал, что лишь в обществах, функ-ционирующих ненормально, интеллигенты играютчрезвычайную роль в качестве пророков или ораку-лов. Под ненормально функционирующим общест-вом Боббио имел в виду современную ему Италию.Италия избывала последствия войны и Сопротивле-ния — и жила в те годы так, будто новое потрясениебыло неотвратимо. Когда общества функционируютненормально, члены их не работают на единый ре-зультат (это Боббио исподволь адресуется к фихте-анской теории о назначении ученого), а разобщают-ся и пикируются между собою.

Элементы вражды и разобщенности окружалиБоббио, конфликтуально простраиваясь в две аль-тернативы, равно неприятные для Боббио по причи-не своей догматичности. Если перечитать материа-лы дискуссий, в которых участвовал тогда Боббио, товидно, что первой альтернативой было противосто-

120


яние Востока и Запада (то есть противопоставлениемира социализма — миру либерал-капитализма), авторой — противостояние политической ангажиро-ванности — желанию устраниться от политическойответственности.

Размышляя о роли интеллигентской оппозиции,пускай порой и молчаливой, в период фашистскойдиктатуры, Боббио осмыслял идеи работы Грамши«Интеллигенция и организация культуры» («Gli intel-lettuali e l'organizzazione della cultura») и работы Бен-да «Предательство клерков» («Trahison des clercs»), —и приходил к выводу, что имел место (цитирую) «ре-волюционный процесс в действии» (там же, с. 103).С одной стороны, Боббио был обворожен этим ре-волюционным процессом и не собирался клеймитьего (и обзывать Империей Зла), а с другой стороны,Боббио полагал, что пред лицом любого «револю-ционного процесса в действии» задача интеллиген-тов — следить, чтобы свобода и справедливость невступали в противоречие друг с другом. Поэтому ко-гда Боббио полемизировал с Бьянки Бандинеллиили с «Родриго из Кастильи»1, главная мысль его бы-ла — что политическая функция культуры состоит взащите свобод (там же, с. 91). Он многократно по-

1 Рануччо Б ь я н к и Б а н д и н е л л и (1900-1975) — итальян-ский археолог, ученый, крупнейший знаток этрусского и гре-ко-римского искусства, не поддержал фашизм и в 1930-е годынаходился в удалении от власти. Был близок к марксизму. «Ро-д р и г о из Кастильи» —журналистский псевдоним Пальми-ро Тольятти (1893-1964), основателя журнала «Ордине нуо-во», на протяжении тридцати лет — генерального секретаряКомпартии Италии.

121


вторял следом за Кроче1, что либеральная теория —не политическая, а метаполитическая теория, мо-ральный идеал, воплощенный в «партии интелли-гентов» (там же, с. 93). Однако, противопоставляяэтот идеал своим оппонентам-коммунистам, Боб-био критиковал того же Кроче за то, что он послевойны отождествил «неполитическую силу» с однойиз партий, сформировавшихся в послевоенные го-ды. То есть Боббио, в качестве либерала, существую-щего выше политики, выступил против политиза-ции Кроче, отождествившего себя с либеральнойпартией.

Однако если задача «партии интеллигентов» бы-ла отстаивать свободу, значит, члены этой метапо-литической партии не могли уклониться от полити-ческой ангажированности. Проблема состояла втом, что оппоненты Боббио представляли себе по-литическую ангажированность неотторжимой отобраза интеллигента, декларирующего свою прича-стность к некоей партии. Так намечалась новая де-

1 Бенедетто К р о ч е (1866-1952) — итальянский философ,политик, литературный критик. Работал в русле гегелевскогоидеализма и историзма. Поначалу поддержал фашизм на томосновании, что суждение историка должно быть свободно отморальных оценок. Впоследствии переменил свою позициюпосле убийства в 1924 г. депутата-социалиста Джакомо Мат-теотти. После выхода пояснявшего и оправдывавшего фа-шизм «Манифеста фашистских интеллектуалов», написанно-го философом Джованни Джентиле и подписанного многи-ми представителями итальянской интеллигенции, Крочесоздал «Манифест антифашистских интеллектуалов» — обви-нительный документ против режима. В эстетическом планеКроче наделял художника абсолютной свободой и защищалтеорию искусства для искусства.

122


маркационная линия, ибо, вероятно, Боббио стоялна тех же позициях, что и поздний Витторини1, тоесть полагал, что интеллигентам невместно подыг-рывать революции на дудке.

Но разве можно быть ангажированным и не по-дыгрывать на дудке?

Боббио считал: интеллигентам положено нетолько создавать идеи. Их дело также — направлятьпроцессы обновления. Боббио повторял за ДжаймеПинтором2: «Революции удаются, когда их готовятпоэты и художники, при условии что поэты и ху-дожники будут помнить свое место» (Pintor G. //sangue cfEuropa. Torino: Einaudi, 1950. P. 247). Вопрос,однако, был именно в этом: какое же место следуетпомнить интеллигенции, если ей не пристало соли-даризироваться ни с политизированной культурой(«которая подчиняется директивам, программам,диктатам, идущим от политиков»), ни с аполитич-ным затворничеством в башне из слоновой кости(Politica e cultura, p. 20)?

Тут-то Боббио и отвергает позицию «над схват-кой», которая еще подходит и под описание «ни ва-шим, ни нашим» (вариант: «и вашим, и нашим»), иснова сосредоточивается на концепции «политики

1 Элио Витторини (1908-1966) — итальянский писатель ииздатель, участник Сопротивления, антифашист, поддержи-вавший испанских республиканцев. В 1951 г. в статье в газете«Стампа» «Пути бывших коммунистов» («Le vie degli ex comu-nisti») проанализировал причины собственного выхода изИтальянской Коммунистической партии, а также выходамногих друзей.

2 Джайме Пинтор (1919-1943) — итальянскийантифашист,коммунист, писатель и литературный критик.

123


культуры». Эта «политика культуры» ставит себе це-лью обобщающую работу и критику действий обеихсторон, без каких бы то ни было стараний нащупать«третий путь». Боббио не был сторонником «третье-го пути». Он считал, что интеллигенту важно опреде-литься, на чьей он стороне, но, определившись (долгинтеллигенции при любых условиях), ему следуетпосредничать, критикуя, выявляя и подчеркивая пе-ред оппонентами, и, что еще более важно, перед сто-ронниками любые внутренние противоречия и техи других. Сам Боббио выполнял этот труд с добро-сердечной беспощадностью, в частности — в ходеполемики с Бьянки Бандинелли, «часовым пролета-риата».

Я процитировал работу Боббио 1951 года, в которойсказано, что задача интеллигентов — сеять сомнения,а не охотиться за истинами. Это кажется трюизмомтеперь, когда я пишу, но Боббио провозгласил это вэпоху, когда прогрессивная интеллигенция требова-ла от ученых, чтобы те выдавали миру истины. Урокповедения Боббио, думаю, полезен и сегодня.

Прошло много лет, и меня пригласили на кон-гресс, организованный Миттераном и его помощни-ками в Париже. Тема конгресса была: роль интелли-гента в кризисных условиях современного общества.Миттеран не был философом, хотя был начитаннымчеловеком, так что простим ему наивность постанов-ки вопроса, к тому же не исключаю, что сама по себеэта формулировка — на совести распорядителя кон-

124


гресса, Аттали1. В общем, мое выступление было су-перкоротким и разочаровало всех, чем я не перестаюгордиться и по сегодня. Я сказал только одну фразу:«Интеллигенция не должна справляться с кризисами,интеллигенция должна устраивать кризисы».

Кому же интеллигенция должна устраивать эти кри-зисы? А вот, смотрите, какой еще один великий урокможно извлечь из учения Норберто Боббио.

Мне смешно, когда в разговорах о послевоеннойИталии ссылаются на тогдашнюю «гегемонию ле-вых сил», и причисляют Боббио к защитникам «Им-перии Зла»: это при том, что Боббио всю жизнь по-лемизировал именно, с левыми силами, претендо-вавшими на гегемонию. Это означает, что главнымуроком Боббио, или по крайней мере главным уро-ком, который извлек лично я из учения Боббио в товремя, было: интеллигент действительно обязанбыть критиком, а не глашатаем, и он обязан преждевсего критиковать «своих». «Свои» не всегда означа-ет «члены той же партии», потому что не всегда ин-теллигент — член партии. «Свои» — это те, кого ин-теллигент намерен идейно поддерживать. Именноим он и обязан устраивать, по моей идее, кризисы.

Если нужны цитаты — пожалуйста. Я нашел их не-много, зато сочных. Например, Боббио говорил, чтосколь угодно солидаризируясь с политическими си-лами, интеллигенты должны прежде всего критичес-

1 Жак Аттали (р. 1943) — французский писатель и журна-лист, советник Франсуа Миттерана.

125


ки выявлять любые натяжки и передержки (там же,с. 24), что «не будучи нейтральными, то есть предпо-читая какую-то из многих политических сил, вполнеможно соблюдать беспристрастность; беспристраст-ность — это не значит никому не отдавать предпо-чтения; быть беспристрастным — значит разумно су-дить, мыслить и признавать правоту то той, то этойстороны. Или не признавать правоту ни одной сто-роны, если неправы обе. Наконец, признавать право-ту обеих, если права и та, и та» (там же, с. 117).

Боббио повторял, что «можно быть беспристра-стными, не придерживаясь нейтралитета» (там же,с. 164) и что «превыше обязанности вступать в борь-бу, для интеллигентного человека важно право непринимать правил борьбы в единожды данном ви-де, право подвергать эти правила обсуждению, кри-тиковать их, подвергать критике разума», ибо «пре-выше обязанности участвовать — право узнавать»(там же, с. 5), и наконец «было бы крайне важно, еслибы интеллигенты защищали автономию культурывнутри собственной партии или собственной поли-тической силы, в сфере тех политических идей, ко-торые они свободно себе избрали и для споспешест-вования которым они согласны приложить усилия.Усилия людей культуры» (там же, с. 33).

Этих цитат хватило, чтобы составить для меня,тогда еще молодого читателя, квинтэссенцию моихсобственных воззрений на проблему участия ин-теллигенции в политике. Вследствие чего в 1968 го-ду, когда меня, «вольного стрелка», пригласили вы-сказаться на тему политической ангажированности

126


в ходе одного из партийных съездов, я заявил, чтопервейший долг интеллигента — критиковать еди-номышленников, даже под угрозой расстрела на ме-сте. То есть из чтения работ Боббио я вынес твердоеубеждение, что интеллектуал означает наблюдательи резонер. И, в общем, я до сих пор считаю, что этапозиция — единственно приемлемая.

В том давнем выступлении я использовал однуметафору, взятую, кстати, не у Боббио, а у Кальвино.Я сказал: интеллигент участвует в событиях, не сле-зая с дерева.

Имелась в виду книга Итало Кальвино «Вьющий-ся барон»1. Роман Кальвино вышел в 1957 году, тоесть через два года после публикации книги «Поли-тика и культура». Роман Кальвино создавался в то пя-тилетие, когда печатались в прессе статьи Боббио, окоторых мы сейчас говорим. Не помню, спросил лия об этом самого Кальвино, не помню, подтвердилли он мою догадку в разговоре, но я всегда придер-живался мнения, что, создавая своего героя баронаКозимо Пьоваско из Рондо, живущего на вершинахдеревьев, Кальвино думал о Боббио, воспроизводилвзгляд Боббио на роль интеллигента в обществе. Ба-рон Козимо Пьоваско не устраняется от обязаннос-тей, диктуемых временем, он участвует в крупныхисторических событиях своей эпохи, но с критиче-ской дистанции (в отношении своих же собствен-ных товарищей), то есть с высоты родного дерева.Ему незнакомо ощущение «твердой почвы под нога-

1 Изд. на рус. яз.: Кальвино И. Барон на дереве. М.: Радуга, 1984.Пер. Л. Вершинина.

127


ми», зато какая широкая панорама открывается ему!Он переместился на дерево не чтоб уклониться отжизненных обязанностей, а чтоб не стать ополови-ненным виконтом или несуществующим рыцарем1.

Поэтому «Вьющийся барон» — это не фантазияи не сказка, а философическая conte2 как мало какаядругая.

Но вернемся теперь к Боббио. Чтобы интеллигентусоблюсти себя в качестве наблюдателя и резонера,он должен быть довольно-таки выраженным песси-мистом, пессимистом в намерениях и особенно впомыслах. Перечитаем заключительную часть «На-значения ученого», посмотрим, в чем же Боббио таксильно не совпадает с Фихте. Фихте, которому пре-тит руссоистский пессимизм, завершает свое обра-

1 У итальянского писателя Итало Кальвино (1923-1985) в три-логии «Наши предки» («Ополовиненный виконт» — II viscon-te dimezzato, 1952; «Вьющийся барон» — II barone rampante,1957; «Несуществующий рыцарь» — II cavaliere inestistente,1959) действует молодой барон Козимо Пьоваско, которыйотправляется жить на дерево, чтоб спастись от гнева отца ине есть улиток на ужин, и проводит там всю жизнь.

2 Под «contes» У. Эко имеет в виду прежде всего «Философскиеповести» Вольтера: «Задиг, или Судьба» (Zadig ou la Destinee,1747), «Микромегас» (Micromegas, 1752), «Кандид, или Опти-мизм» (Candide, ou I'optimisme, 1759) и др. Их жанр — соеди-нение традиционной философской повести (традицияМонтескье и Джонатана Свифта) с пародией на романы оприключениях. Как писал Пушкин, «Вольтер наводнил Па-риж произведениями, в которых философия заговорила об-щепонятным и шутливым языком» (О ничтожестве лите-ратуры русской, 1834).

128 129


щение к студентам декларацией исторического ди-

алектического оптимизма:

Чем благороднее и лучше вы сами, тем болезненнее бу-дет для вас предстоящий вам опыт; но не давайте этойболи себя одолеть, но преодолевайте ее делами. На не-го рассчитываю, он также учтен в плане улучшения ро-да человеческого. Стоять и жаловаться на человеческоепадение, не двинув рукою для его уменьшения, — зна-чит поступать по-женски. Карать и злобно издеваться,не сказав людям, как им стать лучше, — не по-дружески.Действовать! действовать! — вот для чего мы существу-ем. Должны ли мы сердиться на то, что другие не так со-вершенны, как мы, если мы только совершеннее; не яв-ляется ли этим большим совершенством обращенныйк нам призыв с указанием, что это мы должны работатьдля совершенствования других? Будемте радоватьсяпри виде обширного поля, которое мы должны обра-ботать! Будемте радоваться тому, что мы чувствуем в се-бе силы и что наша задача бесконечна!

А вот концовка Боббио-.

Я просветитель-пессимист. Если угодно, просветитель,многое перенявший у Гоббса, у де Местра, у Макиавелли1

1 ГрафЖозефМари де Местр (1753-1821)— французскийпублицист, политический деятель и философ, мечтавший про-вести в жизнь новый религиозный миропорядок; идеолог кон-сервативной революции и возврата к средневековой монар-хии и теократии. Никколо Макиавелли (1469-1527) —'итальянский политический деятель, автор трактата «Госу-дарь», в котором он призывает использовать любые средствадля укрепления неограниченной власти монарха — это, поего мнению, единственная гарантия успеха для государства.


и у Маркса. В принципе я убежден, что пессимистиче-ское мировоззрение приличествует человеку разум-ному больше, чем оптимистическое. Оптимизм пред-полагает восторженность, человеку разумному вос-торженность не свойственна. Оптимисты и те, ктосчитает историю драмой, но драмой со счастливымконцом. Я знаю только, что история — драма, но мненеизвестно, счастливый ли у нее конец. Оптимисты —это другие, это такие люди как Габриэль Пери1, кото-рый, умирая со славой, писал: «Готовлю поющие завт-ра». Завтра наступили, но песен мы не слышим. Озира-юсь: какие песни! Одно рычание.

Я пессимист, но я не отвергаю мир. Я исповедуюздоровое воздержание, оргии оптимизма кончились.Теперь — спокойный отказ участвовать в пире рито-ров, в бесконечном праздновании. Жест пресыще-ния — не отвращения. Пессимизм не препятствует де-ятельности, напротив, придает ей сосредоточен-ность, придает цельность. Между оптимистом, лозунгкоторого: «Не будем беспокоиться, все само собой на-ладится» и пессимистом, чей ответ звучит: «Делай каж-дый день что ты должен, даже если все идет хуже и ху-же», я выбираю пессимиста. (...) Я не говорю, что всеоптимисты — пустобрехи, но все известные мне пус-тобрехи — оптимисты. Мне не удается отъединить в

Габриэль Пери (1902-1941) — французский журналист,коммунист, расстрелянный немцами в декабре 1941 г. В сво-ем предсмертном стихотворении он писал: «Je vais preparertout a l'heure des lendemains qui chantent. Je me sens fort pouraffronter la mort. Adieu et que vive la France». («Я готовлю по-ющие завтра. Я силен — достаточно, чтоб встретить смерть.Прощайте и да здравствует Франция».) Ему посвящено сти-хотворение Поля Элюара и очерк Луи Арагона.

130


сознании слепую веру в историческое или божест-

венное провидение от суетности тех, кто считает се-

бя центром мира и думает, будто все произойдет по

его хотению. Я ценю и уважаю, напротив, тех, кто ра-

ботает, не требуя никакого обещания от мира, ника-

кой гарантии, что мир исправится, не ожидает не то

что наград, но даже и подтверждений. Только слав-

ный пессимист способен действовать со свободным

умом, с крепкой волей, себя не выпячивая, с предель-

ной преданностью собственным обязанностям» (там

же, с. 169-170).

Таково, и по мне, пересмотренное представление

о назначении ученого.

Просвещение и здравый смысл1

Вот мы тут спорим о Просвещении, и мне захотелосьпоспорить кое с чем конкретно. А именно — с тези-сом Маффеттоне2 (с которым я, должен сказать, со-глашаюсь по остальным пунктам) насчет того, что хо-

1 «Illuminismo e senso comune». Выступление на дискуссии оПросвещении, организованной Эудженио Скальфари. «Ре-пубблика», январь 2001 г. Опубликовано в сборнике матери-алов «Актуальность Просвещения» (Attualita deU'Ulumimsmo.Bari: Laterza, 2001).

2 Себастьяно Маффеттоне (p.l 948) — итальянский фило-соф, председатель Итальянского общества политическойфилософии. Близок к позициям левой светской либераль-ной философии (линия, идущая от Гобетти к Боббио). Экоимеет в виду статью в «Репубблика» 30.12.2000 г.

131

Просвещение и здравый смысл

та Эудженио Скальфари1 всю жизнь занимаетсяПросвещением, это якобы совсем не чувствуется те-ми, кто читает курируемые Скальфари литературныйи научный разделы газеты «Репубблика».

Ну зачем же так преувеличивать. Если не считатьраннего периода (двадцать лет назад культурнаястраница «Репубблики» была зациклена на проблемедисбаланса между Северной Италией и Южной, по-тому что в то время Скальфари, как и все остальные,был посткрочеанцем)2, раздел культуры состоит вравных пропорциях из статей о Ницше и из рассуж-дений в духе литературных салонов XVIII века, такчто определенная доза Просвещения там вполне на-личествует. Коль уж на то пошло, это газету «Коррье-ре делла Сера» можно упрекнуть в некотором пере-косе в сторону божественной тематики.

Но мы говорим не об этом.

1 Эудженио Скальфари (р. 1924) — итальянский журна-лист, в 1976 г. основал и до 1996 г. был главным редакторомгазеты «Репубблика», которая является рупором леволибе-ральной интеллигенции и соперничает с «Коррьере деллаСера», находящейся на более консервативных позициях.

2 К р о ч е а н ц ы — мыслители, отличавшиеся живым отноше-нием к реальности, подобно Бенедетто Кроче. Б. Кроче в по-слевоенный период часто отходил от философских тем,предаваясь политическим размышлениям. Кроче живо инте-ресовался так называемым «южным вопросом» (questionemeridionale) — то есть проблемами, вставшими перед моло-дым объединенным государством: требовала осмысления иактуальных программ резкая экономическая диспропорцияСевера (капиталистического и индустриализированного) иЮга (аграрного, отсталого). Фраза Эко о «посткрочеанцах»,надо полагать, слегка иронична: имеется в виду политизиро-ванность образа мышления в ущерб философским обобще-ниям.

132


Лучше давайте определим, что значит быть по-следователем Просвещения в сегодняшние времена.Эпоха Просвещения ушла и, по мне, малопродуктив-но переквалифицироваться в столяров, как Дидро1.Определим первостепенную посылку интеллектуаль-ной этики просветительства — быть готовыми кри-тически пересматривать не только любое верование,но и все то, что наука застолбила в качестве непрере-каемых истин. Выделить некоторые обязательные ус-ловия, и при их наличии опираться не на «твердое ос-нование» (по Гегелю), а на нормальный здравыйсмысл. Ибо основное наследие Просвещения к томуи сводится: есть на свете рассудительный способ рас-суждать, и ведя себя разумно, всем бы следовало рас-суждать, договариваться и соглашаться друг с другом.Философию тоже следовало бы подчинить здравомусмыслу.

Значит, необходим здравый смысл — не стольвсеохватный, как «голый разум» Бёрка2, но все-такиочень полезный. Хотя, конечно, боже упаси воспри-нимать собственную разумность как нечто метафи-зическое и высокое. Просто-напросто, помните, у

1 Дени Дидро (1713-1784) — французский писатель и уче-ный, один из авторов «Энциклопедии». Как и другие деятелиПросвещения, считал правильным сочетать умственныйтруд с общественно-полезным физическим трудом или ре-меслом.

2 Эдмунд Б ё р к (1729-1797) — ирландский государственныйдеятель и политический теоретик. «Голый разум» (naked rea-son) — выражение, использованное Бёрком в трактате «Овкусе» (ок. 1756). По мнению Берка, люди скорее приходят ксогласию в эстетических суждениях, чем в теоретическихвопросах «голого разума».

133


Лейбница1? Хорошо, когда все садятся вокруг столаи говорят «посчитаем» («calculemus»).

Поэтому я думаю, что порядочный просвети-тель — это тот, кто имеет представление о том, «какустроен мир». Этот минималистски-реалистичныйподход недавно было заново упрочен Серлем2, ко-торый отнюдь не всегда прав, но иногда у него бы-вают дельные и резонные мысли. Говоря «мир уст-роен так-то», мы отнюдь не заявляем, будто позналимир или надеемся когда-то познать его. Но несмот-ря на то, что нам не суждено никогда познать мир,он все равно будет устроен так-то, и нисколько неиначе. Даже те, кто полагает, будто мир сегодня уст-роен так, а завтра эдак: то есть, что мир странен, ха-отичен и непостоянен, что законы мира меняютсято и дело наперекор метафизикам и космологам, —даже они согласятся, что капризность и непостоян-ство мира грамматически описываются с помощьюфразы «мир устроен так-то».

1 Готфрид-Вильгельм Лейбниц (1646-1716) — немецкийфилософ, математик и историк Сформулировал основныеположения математической логики, разработал методы ма-тематического анализа. Приглашение «посчитать» содер-жится в «Трактате об искусстве сочетаний» (Dissertatio deArteCombinatoria).

2 Джон Роджерс С е р л ь (р. 1932) — американский философязыка и автор концепции «интенции», создающей предпо-сылки для лингвистического акта. Серль ввел в теоретичес-кую лингвистику практические эксперименты, в частности —проделал известный «эксперимент с китайской комнатой»,доказывая, что искусственный разум (компьютерный), неимея «интенциональности» лингвистического акта, можетрасцениваться только как неосмысленный исполнитель по-лученных извне инструкций.

134


А следовательно, имеет смысл продолжать ста-раться и описывать как можно большее число вещеймира.

Когда-то я сказал Ваттимо, что верю в законыприроды, то есть знаю: если скрестят кобеля с сукой,родится собака, а если скрестят кобеля с кошкой, илине родится ничего, или родится такое, что упаси насгосподь увидеть в своей квартире. Ваттимо на это от-вечал, что в нынешнюю эру генные инженеры уженаучились менять характеристики видов. Ну да, па-рировал я: если для того, чтоб скрестить кошку с со-бакой, нужно привлекать инженеров (то есть искус-ство), это значит, что было первоначальное естест-во, природа, над которой впоследствии совершилинеестественность, то есть природу извратили искус-ством. Выходит, что я больший просветитель, неже-ли Ваттимо, — думаю, он не огорчится, услышав этислова.

Здравый смысл подсказывает: во многих случаяхможно договориться о представлениях, как устроенмир. Говоря, что солнце встает на востоке и заходитна западе, мы соответствуем здравому смыслу, хотя вастрономическом отношении это условность. Нобессмысленно писать примечания, что это не солн-це встает, это земля поворачивается. Кто знает, а мо-жет быть, вся галилеева космология заслуживает пе-ресмотра? Мы видим, что солнце с одной сторонывстает, на другую сторону заходит, об этом гласитнаш здравый смысл, со здравым смыслом не поспо-ришь.

135


Во время работы над этой статьей я получил из-вестие о смерти Куайна1. Куайн был эмпиричнеевсех остальных эмпириков, он даже позволял себезаявлять, что повторяющаяся интерпретация неко-его слова вызывается стереотипным автоматиз-мом наших реакций на повторяющиеся стимулы.Однако тот же Куайн сказал, что никакое утвержде-ние не бытует в одиночку, что утверждения спо-собны бытовать только в контексте культурных ус-ловностей. Как примирить эту пару заявлений, свиду взаимопротиворечащих? Опыт сообщает нам,что на нас капает с неба вода, культурные условно-сти подсказывают вывод, что, кажется, день дожд-ливый.

Если еще до того как начинать спорить, что такое«дождь» в представлении метеорологов, собеседникиспособны согласиться, что на всех участников диску-сии с неба капает вода, — эти собеседники замеча-тельные минималисты-просветители.

1 Виллард Ван Орман Куайн (1908-2001) — американскийфилософ, теоретик философии языка и логик, крайне важ-ный для формирования научных взглядов У. Эко. Противо-поставил теории американского языковеда Ноама Хомского(р. 1928) идею о недетерминированности концепции то-тального перевода. В математике отрицал принципиальнуюразницу между аналитическими и синтетическими метода-ми. Внес неоценимый вклад в онтологию научных теорийработами: «Новые основания математической логики»(1937); «Математическая логика» (1940); «Проблема значе-ния» (1953); «Слово и объект» (I960); «Вещи и теории»(1981); «Quidditates» (1987). Пример с Гавагаем взят из книги«Слово и объект» (Word and Object, I960. Рус. пер.: Праксис,2000).

136


Мы помним чудесный пример у Куайна насчетГавагая, который я перескажу в вольном и краткомвиде1.

Некий путешественник не знает ни слова тузем-ного языка. Перед путешественником в густой травепробегает кролик. Путешественник вопросительноглядит на туземца. Тот восклицает: «Гавагай!» Может,это значит, что на туземном языке «гавагай» означа-ет «кролик»? Не обязательно. Может быть, «гавагай»значит «зверь» или «бегущее существо». Непонятно,но ничего страшного. Нужно просто повторить тотже опыт, когда пробежит собака, или когда путеше-ственники и туземцы увидят неподвижного кроли-ка. Однако что если туземец подразумевал под «гава-гай» колыхание травы при пробеге быстрой твари?Или он хотел сказать, что изменяется положениепредмета в пространстве и времени? Или что личноон любит жареных кроликов? Мораль: путешест-венник может только выстраивать предположения,он может создавать для себя свое собственное по-собие по переводу, которое, возможно, ничем нелучше любого другого пособия. Важно, однако, что-бы внутри пособия соблюдалась определенная ло-гика.

Порядочный просветитель, таким образом, под-вергнет сомнению любое существующее пособие

1 Пример из книги У. Эко «Dire quasi la stessa cosa» (рус. пер.:Сказать почти то же самое. СПб: Симпозиум, 2005. С. 43).«Jungle linguist» описан Куайном в его очерке «Значение и пе-ревод» из книги «Слово и объект». Этим же примером вдох-новлен образ Гавагая — одного из героев романа У. Эко«Baudolino» (2000. Рус. пер.: Баудолино. СПб: Симпозиум, 2004).

137


по переводу. Но он не станет отрицать, что туземецпри виде бегущего в густой траве кролика вскричал«Гавагай!», а до той минуты, пока он любовался не-бом, он не кричал «Гавагай». Туземец сказал это сло-во только когда его взор обратился на место, где пу-тешественник видел кролика.

Я уверен, что подобный подход уместен и прирешении самых сложных вопросов. Прав ли Папа,утверждая, что эмбрионы — человеческие сущест-ва? Или прав Фома Аквинский1, пишущий, что эмб-рионам не суждено будет воскреснуть в Судныйдень? Это решается исходя из культурных контекс-тов. Однако необходим здоровый эмпиризм, чтобывсе решающие одинаково признавали разницу меж-ду эмбрионом, плодом и новорожденным. Устано-вим, о чем спор, и установим, что как называется —а уж потом calculemus.

Есть ли не трансцендентная этика, которую лю-бой уважающий себя мини-просветитель долженпризнавать? Думаю, да. В принципе, любое челове-ческое существо желает обладать любой вещью, ко-торая нравится. Дабы обладать, существо должноотобрать эту вещь у другого существа, которому онатоже нравится. Лучшее решение — убить другого.Homo homini lupus, побеждает сильнейший. Но этот

1 Фома Аквинский (1225-1274) получил титулы «уни-версального доктора» и «ангелического доктора». Автор со-чинений «Сумма богословия» (Summa Theologiae) и «Суммапротив язычников» (Summa contra gentiles), в которых изла-гался и логически обосновывался (следуя принципам Арис-тотеля) весь свод католического учения. См. очерк «О душе за-родышей».

138


закон не может быть тотальным, ибо кто перебьетвсех, тот останется в одиночестве, а человек — об-щественное животное. Адаму нужна как минимумЕва — не столько для удовлетворения сексуальногочувства (обошелся бы козой), сколько для воспроиз-ведения генотипа. Если Адам убьет Еву, Каина и Аве-ля, он станет одиноким животным.

Поэтому людям приходится договариваться о до-брососедстве и взаимном уважении. То есть они вы-нуждены подписывать общественный договор. КогдаИисус говорит, что любит ближнего, когда нас при-зывают не делать ближним того, что мы не хотим,чтобы делали нам они, Иисус — отменный просве-титель (и вообще он всегда на просветительскихпозициях, за исключением заявления, будто самявляется сыном Бога — потому что это заявлениене может подтвердить никто, кроме самого Иисуса,а следовательно, оно бездоказательно, а следова-тельно, оно основывается на вере, а не на здравомсмысле).

Просветитель думает, что можно выработатьэтику, даже очень сложную, и даже геройскую (допу-стим, что уместно пойти на смерть, дабы спастижизнь своих детей), основываясь на принципах ра-зумных договоренностей.

Наконец, просветителю известно, что у людейесть пять первостепенных потребностей. В данныймомент я сумел подобрать именно пять. Это питание,сон, любовь (в том числе половая, хотя в принципеэто всякая привязанность — в том числе к домашним

139


животным), игра (то есть когда занимаются чем-топросто для удовольствия), и установление причин яв-лений.

Я выстроил потребности по степени их жизнен-ной насущности, но убежден, что даже маленькийребенок, после того как он накормлен, поспал, поиг-рал, научился узнавать маму и папу, — неизбежно за-хочет понять, по какой причине что-то как-то устро-ено. Первые четыре потребности присущи всякомуживотному, пятая типична для людей и предполагаетпользование языком.

Основная причина, которую люди хотят выяс-нить, — это причина существования вещей. Фило-соф хочет понять, почему существует бытие и не су-ществует «ничто», но этот вопрос нисколько некрупнее вопроса обычного человека, гадающего, покакой причине сотворился мир и что было в миредо сотворения. Пытаясь найти причину, человек со-здает пантеон богов (или познает их, неважно — нехочу вдаваться в богословские тонкости).

Следовательно, просветитель, кроме всего проче-го, знает, что, когда человек нарекает богов, он занятсовсем не пустым делом. Просветитель знает еще, чтовид и характер пантеона — это культурная услов-ность, и о ее формах позволительно дискутировать,но сама по себе потребность в пантеоне есть природ-ная потребность, поэтому она не обсуждается.

Ну вот, я определил, что такое в наше время «про-светители». Если всех устраивает это определение, япричислю к ним самого себя.

140


От игры к карнавалу1

Почему-то из дискуссии о Просвещении родиласьдискуссия об игре. Честно сказать, это вызвало у ме-ня раздражение. Мне привелось в предыдущем очер-ке высказать достаточно ординарную мысль: что од-ной из основных человеческих потребностей, наря-ду с пищей, сном, любовью и познанием, являетсяигра. И вдруг эту мысль мне возвращают в качестве(как сказано в заголовке газеты «Репубблика» от 6 ян-варя) «эпохального высказывания Эко». Да, уж кудаэпохальнее! Как это, никто до тех пор не обращалвнимания, что дети, котята и щенята самовыражают-ся посредством игр? Что наряду с определением «че-ловек — мыслящее животное» спокон веков бытуетопределение «человек играющий» (homo ludens)2?

Средства массовой информации раз за разомоткрывают Америку через форточку. Хотя, пораз-мыслив, понимаешь, что открывать Америку черезфорточку — их основная миссия. Газета не можетвот так, с бухты-барахты, призвать народ читатьДанте. Газета должна дождаться, пока подготовят ивыпустят какое-нибудь новое издание Данте и то-гда, пожалуйста, верстай заголовок хоть на четыреполосы: «Интеллектуальная бомба. Алигьери опять

1 «Dal gioco al Carnevale». «Репубблика», январь 2001 г.2 Человек играющий (Homo Ludens, лат) — трактат, опубли-

кованный в 1938 г. голландским историком и культурологомЙоханом Хёйзингой (1872-1945). Сочинение посвященовсеобъемлющей сущности феномена игры и универсально-му значению игры для человеческой цивилизации.

141

От игры к карнавалу

рядом с нами». И это можно исключительно при-ветствовать, поскольку среди читателей есть и те,кто давно закончил школу (они о существованииДанте и думать забыли), и те, кто принадлежит к мо-лодому поколению (они о Данте сроду не слыхива-ли, даже от своих учителей в школе). Равно как иАмерика по представлениям этих людей находитсяна соседней улице. Время от времени невредно на-поминать им, что до Америки бог знает сколько ча-сов надо лететь, а в старые времена приходилосьплавать на кораблике.

Ну ладно, возвращаемся к игре. Прочитав тот но-мер газеты от корки до корки, я нашел в большинствестатей сведения, указывающие на глубинное измене-ние людской природы на данном этапе развития че-ловечества. Игра в качестве незаинтересованногоопыта, полезного для тела и, как утверждали бого-словы, изгоняющего уныние, вызванное работой,опыта, несомненно изощряющего наш ум, такая иг-ра всегда присутствовала в быту ив жизни, но какисключение. Игра была перерывом в изнуритель-ном дневном старательстве, будь то тяжкий физи-ческий труд или философская беседа Сократа с Ке-бетом1.

Одна из положительных сторон «felix culpa»1 со-стоит в том, что если бы Адам не согрешил, он бы

1 К е б е т — оппонент Сократа в диалоге Платона «Федон». Какговорит о нем другой собеседник, Симмий, «нет на свете че-ловека более упорного и недоверчивого» (пер. С. Маркиша).

1 Felix culpa (лат.) — счастливая вина, грех Адама, для ис-купления которого в мир пришел Иисус Христос.

142


впоследствии не оказался вынужден зарабатывать впоте лица своего хлеб свой, — то есть, слоняясь круг-лыми днями по Эдему, он так и остался бы великовоз-растным обалдуем. Думаю, следует сказать спасибо

змею.Во всех обществах несколько дней в году отво-

дится под сплошные игры. Это период, когда всепозволяется; в нашей культуре он зовется карнава-лом, а в других культурах он называется или назы-вался иначе. Во время карнавала все развлекаютсябезостановочно, но чтобы занятие это не преврати-лось в обузу, оно должно быть недолгим. Написавэти слова, умоляю газету «Репубблика» не начинатьна этом месте новую долгую дискуссию об «эпо-хальном высказывании Эко», ибо литература по во-просам карнавала совершенно необозрима.

Так вот, одна из новых характеристик общества, вкотором мы живем, — стопроцентная карнавализа-ция жизни. Не то чтобы работать начали как-то силь-но меньше, не то чтобы многие виды труда как-то ужочень передоверили машинам (стимулирование до-суга и планирование свободного времени были свя-щенной заботой и при диктатурах, и при либерал-ре-форматорских правительствах). Дело в другом. Кар-навализация в нашу эпоху охватила и всю сферурабочего времени.

Мало того, что видно при самом поверхностномнаблюдении — сколько часов проводит среднийгражданин перед экраном телевизора. А телевиде-ние, за исключением краткого времени, отведенно-го информации, у нас полностью развлекательное,

143


причем среди всех возможных развлечений на те-левидении предпочитаются те, которые представ-ляют нашу жизнь как сплошной карнавал, где шутыи прекраснейшие девицы швыряются не бумажны-ми ленточками, а миллионами евро, и всякий можетзаработать в игре все эти миллионы! (А мы потомудивляемся, с какой стати албанцы, соблазнившисьименно этим изображением Италии, лезут к нам че-рез границу всеми доступными способами — лишьбы протыриться в этот круглосуточный луна-парк).

Мало того, сколько времени и денег отводитсямассовому туризму — сказочные острова по скидоч-ным ценам, добро пожаловать в Венецию на карна-вальный уикэнд, чтобы в лагуне остались банки,скомканные обертки, огрызки хот-догов, кляксыгорчицы, как и положено в конце всякого порядоч-ного карнавала.

Но не сразу заметно, что уже целиком карнава-лизован и процесс работы. Полиморфные орудия,услужливые роботы, выполняя за человека его труд,создают такую атмосферу, как будто все время рабо-ты — это время игры.

Карнавальной стала жизнь клерка, в чьем ком-пьютере, по секрету от начальства, кишат ролевые иг-ры и фотографии из «Плейбоя». Карнавально вожде-ние машины, с той поры как она научилась разгова-ривать, выбирать маршрут и доводить нас до аварий,приглашая давить на разные кнопки в поисках ин-формации о температуре, запасе бензина, среднейскорости и средней продолжительности избранногомаршрута.

144


Переносные телефоны, эти «обереги» третьеготысячелетия, должны были бы быть орудием работытех, чья профессия требует немедленного реагиро-вания — врачей и водопроводчиков. Лицам иныхпрофессий следовало бы звонить по мобильникамлишь при экстремальных обстоятельствах, когда внедома они вступают в срочнейший контакт, к приме-ру оповещая об опоздании, о том, что поезд налетелна столб, или случился потоп. Если бы подход былименно такой, то у всех, кроме самых кошмарныхнеудачников, мобильный телефон представлял бысобой предмет, задействуемый никак не более двухраз в день. А вместо этого 99% тех, кого мы видим спритиснутыми к уху «предметами обожания», игра-ют. Ублюдок, который с соседнего с вами сиденья впоезде' визгливо проводит по телефону банковскиеплатежи — дикарь, токующий среди своих собратьевв разноцветном плюмаже и с яркими кольцами напенисе.

Игрой пронизано все наше время, проводимое всупермаркетах и в ресторанах на скоростных шоссе,где выложены радужные россыпи абсолютно ненуж-ных вещей. Заскочив за пачкой кофе, мы блуждаем неменее часа и после кассы обнаруживаем, что приобре-ли в нагрузку четыре коробки собачьего печенья... со-баки, разумеется, у нас нет. Но если бы она имелась, этобыл бы зашибенный Лабрадор, наимоднейшая поро-да, которая сторожить не может, охотиться или ис-кать трюфели не может, обцеловывает бандита, вон-зающего в нас кинжал, но являет собой потрясныйстатус-символ, особенно в плавающем виде.

145


Я помню, как в семидесятые годы прозвучало ре-волюционное предложение группы «Потере Опе-райо»1 — отказываться от работы, поскольку совсемуж скоро триумфальное внедрение роботов приве-дет к отмиранию суровой необходимости вкалы-вать. Тогда, я помню, звучали возражения, что еслирабочий класс и впрямь откажется от работы, то ктоже будет внедрять автоматы? В определенном смыс-ле революционная группа «Потере Операйо» былаправа. Автоматы, как мы видим, повнедрялись самисобою. Беда только, что результат получился не та-кой, как утопически сулил нам Карл Маркс (облаго-раживание рабочего класса и возможность для каж-дого волшебно преображаться в рыбаря, охотникаи т.д.). Напротив, на рабочий класс хищно спикиро-вала карнавальная индустрия, превратив рабочего всреднестатистического потребителя. Рабочему сего-дня есть чего лишаться, кроме цепей. Сегодня (если бслучилась революция и вырубили свет) рабочемупредстояло бы лишиться очередного выпуска пере-дачи «Большой брат»2. Поэтому рабочий обязатель-но будет голосовать за тех, кто света ему не вырубит и«Большой брат» ему покажет. Рабочий вполне согла-сен работать и приносить прибавочную стоимостьтем, от кого поступают развлечения.

1 «Potere Operaio» — вторая по численности в Италии группавнепарламентских левых, основанная в 196 7 г.

2 «Большой брат» — реалити-шоу, созданное в Нидерлан-дах в 1999 году и вдохновленное образом тотальной слежкииз романа «1984» (1949) английского писателя ДжорджаОруэлла (Эрик Блэр, 1903-1950). Русская локализованнаяверсия — программа «За стеклом».

146


Когда вдруг из новостной десятиминутки обна-руживается, что в некоторых частях земного шара иразвлечений маловато, и дети умирают с голоду, на-ши лжеугрызения быстро утоляются крупномас-штабным зрелищем (карнавальным!) благотвори-тельного марафона с целью сбора средств на чер-ных детей, парализованных, скелетоподобных.

Карнавализуется спорт. Как? Спорт — игра поопределению. Можно ли карнавализовать игру? Вы-ясняется, можно — превратив игру из редкого удо-вольствия (когда-то показывали раз в неделю матч ираз в четыре года — Олимпиаду) в повседневноезрелище. При подобной карнавализации спорт ста-новится уже не зрелищем — индустрией. В спортеуже не имеет значения игра играющих (ставшаявдобавок настолько нагрузочной, что ее не выпол-нишь без наркотиков), а имеет значение карнаваль-ная колготня перед соревнованиями, за кулисамисоревнований, после соревнований. По-настояще-му играет не тот, кто играет, а тот, кто днем и ночьюс утра понедельника до вечера воскресенья безоста-новочно пялится на играющих.

Карнавализовалась политика, к которой теперьпостоянно применяется определение «политика-зрелище». Все больше дискредитируется парламент.Все чаще политика вершится в телестудиях, подобногладиаторскому бою. Чтобы упрочить реноме пре-мьер-министра, его приглашают на телевстречу сМисс Италией. Мисс Италия вдобавок приходит не водежде нормальной женщины (хотя говорят, чтоона вполне нормальная девушка, и даже достаточно

147


смышленая, по впечатлению довольно многих зрите-лей), — она приходит переодетая в Мисс Италию.Скоро ради повышения престижа премьер-министрамы будем требовать, чтоб его переодевали премьер-министром.

Карнавализована религия. Когда-то мы улыба-лись, наблюдая в фильмах, как цветные люди в цвет-ном убранстве отплясывают чечетку с выкриками:«Oh yes, oh Jesus!» Атруды, труды-то где? — недоумева-ли мы, католически воспитанные, видя эти пост-про-тестантские карнавалы приплясывающих вер. Сего-дня, absit iniuria1, многие шествия Юбилея 2000 годапод музыку рок страшно напомнили мне дискотеку.

Гомосексуалисты настаивают: в порядке сатис-факции за тысячелетия гонений они имеют право накарнавальный парад «Gay Pride». В контексте этогопарада гомосексуалистов допустили в общество, по-тому что общество в периоды карнавалов допускаетвсе что угодно. Допускается даже голый пуп у певицы,выступающей перед Иоанном Павлом II (не притво-ряйтесь, будто вы уже забыли. Эта сцена действитель-но имела место, причем лишь немногие из зрителейсочувствовали страдающему благородному старцу).

Будучи по определению существами игровогоплана, потеряв всякую меру в играх, мы тонем в то-тальной карнавализации. Но и у человеческого родамного резервов. Можно предположить, что человече-ство мутирует и сумеет даже извлечь из этого непри-вычного положения кое-какие духовные преимуще-

1 Absit i n i u r i a (лат.) — без намерения обидеть.

148


ства. Может, и хорошо, что в наши времена работаперестала быть проклятием, что можно не посвящатьвсе дни жизни упражнению в «доброй смерти» и чторабочий класс наконец-то пойдет в рай1, улыбаясь ихохоча. Возликуем же!

Вероятно, со всем остальным разберется Исто-рия. Одна приличная мировая война с положенны-ми причиндалами типа обедненного урана, однахорошая озоновая дыра, и карнавалу — каюк. Харак-терно, в частности, что тотальная карнавализацияникого не насыщает, а только разжигает аппетитДоказательство — дискотечный синдром: наплясав-шись и наслушавшись диких децибел на танцпло-щадках, выходя после ночи утром, ненасытные раз-гоняют машину и устраивают на скоростных доро-гах опьяняющие гонки смерти.

Полная карнавализация, глядишь, доведет нас доанекдота. Помните древнюю хохму о том, как знако-мятся с барышней: «Девушка, а сегодня после оргиивы чего делаете вечером?»

Утраченная укромность частной жизни2

Первое, что утратилось по милости Интернета, из-заглобализации средств связи — это понятие границ

1 «Рабочий класс идет в рай»(1971)—фильмитальян-ского режиссера Элио Петри.

2 «La perdita della privatezza». Выступление в Венеции на кон-грессе, организованном Стефано Родота на тему «privacy»сентябрь 2000 г.

149

Утраченная укромность частной жизни

Представление о границах так же исконно, как люд-ской род — более того, оно присуще и животным.Этологи обнаружили, что каждое животное отводитддя себя и для себе подобных защищенное прост-ранство, территорию, внутри которой зверь себящвствует уверенно и считает своим врагом всякого,кто проникнет на охраняемую территорию. Куль-турная антропология продемонстрировала, как этобуферное пространство от культуры к культуре ме-щяется, у одних народов расстояние между собесед-никами должно быть как можно меньшим, и это знакдоверия, а другие соблюдают дистанцию — у них вкультурах чрезмерная близость говорящего воспри-нимается как знак агрессивности.

На социальном уровне индивид отождествляетэту защищенную зону с собственной общиной. Гра-ницы города, области, царства обычно восприни-маются населением как сумма индивидуальных за-щищенных пространств. В представлениях древнихримлян царило понятие о границе: идея границыдаже легла в основу мифа об основании государства.Ромул провел границу и убил брата Рема, осмелив-регося ее нарушить. Юлий Цезарь, перед тем как пе-рейти Рубикон, волновался, наверное, не меньшеРема. Цезарь знал, что, переходя через реку, совер-щает вооруженное нападение на римскую террито-рию. Остановился ли после того он в Римини (спер-ва остановился!) или двинулся штурмовать Рим, ужеще меняет дела: святотатство свершилось в минутуНересечения границы, оно необратимо. «Жребийброшен!» Греки знали, где пролегали границы поли-

150


са, при переходе из местности в местность переме-нялся язык. Варвары начинались там, где грекогово-рящие кончались.

Нередко идея политической границы воздейст-вовала на умы до того капитально, что ставился за-бор поперек живого города, и одни оказывались посю сторону, другие — по ту. Попытка перелезть че-рез забор, по крайней мере для восточных немцев,кончалась столь же нерадостно, как и затея леген-дарного Рема. Берлинская стена — квинтэссенцияграницы. Любая граница защищает сообщество нетолько от внешнего нападения, но и от заглядыва-ния извне. Стена и языковой барьер помогают дес-потическому режиму держать в узде население, неведающее, что происходит во внешнем мире, одна-ко при этом гарантируется также и населению, чтоникакие чужеземцы не смогут выведать местныеобычаи, местные богатства, местные изобретения,местные способы обработки почвы. Великая китай-ская стена не только оберегала население Подне-бесной империи от набегов, но и гарантировала со-хранность тайны шелка.

А население Поднебесной расплачивалось за этувнешнюю неприкосновенность утратой укромнос-ти в частной жизни. Светская и религиозная инкви-зиция имела право интересоваться и поведением исплошь и рядом даже мышлением подданных, не го-воря о бесконечных таможенных и налоговых про-верках, поскольку в Китае всегда считалось нормой,что личное богатство любого жителя должно бытьподконтрольно государственным органам.

151


Сегодня Интернет пронизал весь мир, и по этойпричине скоро и идея национального государстваподвергнется пересмотру. Интернет не только поз-воляет организовывать международные и много-язычные «чат-линии». Любой городок в Помераниидеожет брататься с районным центром в Эстремаду-|эе, у них найдутся общие интересы и темы, они ор-ганизуют коммерцию, не ощущая потребности ни вкаких дорогах, и следовательно, не нуждаясь в поз-ролении пересекать какие бы то ни было границы.Ныне, в эпоху массовых миграций, мусульманскаяобщина Рима мгновенно связывается с мусульман-ской общиной Берлина.

Однако падение границ приводит к возникновениюдвух противоположных явлений. С одной стороны,ни одно национальное образование не в состояниизапретить своим членам знать, что происходит вдругих странах, и скоро ни одна диктатура не смо-жет отгородить своих подданных от мира. С дру-гой стороны, централизованный надзор госу-дарств за деятельностью граждан с некоторых поротошел к иным могущественным инстанциям, кото-рые технически оснащены (хотя и не всегда законноуполномочены) и всегда умудряются знать, кому мыписали, что купили, где побывали, чем интересуемсяи даже какой вид секса предпочитаем. Даже унылыйпедофил, который в деревенской тиши хранит в сек-рете противоестественную страсть, испытывает ис-кушение — а не открыться ли миру, не обнажить ли

152


постыдные тайны своей души он-лайн. На нашу се-годняшнюю частную жизнь, которую мы желаемпредохранить от поругания, посягают даже не хакеры(они — явление такое же нечастое, как и разбойникис большой дороги; флибустьеры бывали во все време-на); нет, на нее посягают всевозможные cookies1 ипрочая технологическая чертовщина, позволяющаясобирать какую угодно информацию о нас.

По телевизору показывают «Большой брат». Уз-кая группа людей по собственной свободной волепозволяет весьма многочисленной массе людей гла-зеть на собственную жизнь днем и ночью. И те гла-зеют с азартом. Но Оруэлл описывал совсем иногоБольшого Брата. Большой Брат у Оруэлла — это уз-кая группа номенклатуры, которая отслеживалаприватные действия членов огромного общества,шпионила за любым человеком вопреки его воле. УОруэлла описано действие, обратное телевизион-ному; а в телевизоре миллионы наблюдателей смот-рят на одного эксгибициониста. Это что-то вродеpanopticon у Бентама2, где многочисленные сторожа

1 Cookies (англ.) — «печенье», в Интернете — небольшойфрагмент данных о предыстории обращений данного поль-зователя к данному серверу, автоматически создаваемый сер-вером на машине пользователя; позволяет определить уни-кального пользователя; в частности, позволяет предотвра-тить показ одного и того же рекламного баннера дваждыодному посетителю.

2 Джереми Бентам (1748-1832) — английский публицист ифилософ, юрист, интересовавшийся правом не в практичес-ком, а в философском преломлении. В 1784 г. приехал в Рос-сию навестить брата Сэмюэла, работавшего в имении графаПотемкина над проектом воссоздания британской цивилиза-

153


наблюдают, скрытые, скрытные, за одним пригово-ренным. У Оруэлла Большой Брат являлся аллегори-ей фигуры «отца»-Сталина. В наше время БольшойБрат, наблюдающий за нами, лишен лица. Он не еди-ноличен. Большой Брат — это глобализованная эко-номика. Так Власть у Фуко1 являет собой нечто нео-познаваемое — комплекс центров, вступающих в иг-ру и поддерживающих друг друга. Так и в реальнойжизни уполномоченные подобных властных цент-ров шпионят за людьми, делающими в супермарке-те покупки, а потом и сами становятся объектаминаблюдения, как только соберутся заплатить кре-дитной карточкой за гостиницу. Эта власть неопоз-наваема, она не имеет лица — то есть, она непобеди-

ции в Белоруссии. Во время пребывания у брата Джереми Бен-там написал свой знаменитый «Паноптикон» (Panopticon, orthe Inspection House. Лондон. 1791 • 3 т.), в котором разрабаты-вал проект идеальной тюрьмы, построенной на началах обя-зательной работы арестантских артелей, под строгим, хотя иневидимым надзором тюремной администрации. Для своегофантастического проекта тюрьмы Бентам воспользовался«наработками» брата Сэмюэла, пытавшегося построить вКричеве, в имении Потемкина, фаланстер.

1 Мишель Фуко (1926-1984) — французский философ и ис-торик, исследовал механизмы, которые власть применяет дляуправления личностью. Эти вопросы изучаются в «Историибезумия в классическую эпоху» (Histoire de lafoUe a I'dge clas-sique, I960), в работе «Рождение клиники» (Naissance de la clin-ique, 1963) и, в особенности, — в книге «Надзирать и наказы-вать. Рождение тюрьмы» (Sutveiller et Punir: Naissance de laprison, 1975). В более поздних работах Фуко прослеживает, какличность, не всецело подчиняясь власти, входит во власть иможет, хотя бы теоретически, воздействовать на власть и из-менять ее.

154


ма. По крайней мере, подобную власть очень трудноконтролировать.

Теперь о сути понятия «privacy». В моем родном го-роде каждый год разыгрывают комедию о Джелин-до. Это религиозно-комические спектакли, дейст-вие происходит в Вифлееме, действуют пастухи, всеразворачивается во время рождества Спасителя, нов то же время обстановка действия — область, где яродился, окрестности Алессандрии, в комедии вы-ведены обычные пьемонтские крестьяне. Играют еена диалекте, на диалекте строится весь комизм, ге-рои переходят бродом Танаро (это река в моих кра-ях) — и при этом ругают царя Ирода за дурацкие ивредные постановления нашего нынешнего прави-тельства. Что до характеров и ситуаций, с туповатойкрасочностью комедия представляет характерыпьемонтцев, которые, как известно, замкнуты и рев-ниво относятся к укромности своей частной жизнии личных чувств.

Появляются, как положено, волхвы, встречаютнекоего пастуха Маффео, просят показать путь вВифлеем. Этот пастух, староватый и глуповатый, го-ворит, что не знает пути, и предлагает расспроситьсвоего хозяина Джелиндо, который вот-вот придет.Джелиндо действительно приходит, видит волхвов,они задают вопрос — он ли Джелиндо. Следует неслишком интересный диалог Джелиндо с волхвами.Интереснее следующее: Джелиндо спрашивает у па-стуха, откуда иноземцу стало известно его имя.

155


Маффео признается, что имя сообщил он. Джелин-до свирепеет и обещает отколотить Маффео, пото-му что негоже-де имени гулять по свету как размен-ному пятаку. Имя является личным достоянием. Об-народовав чье-то имя, причиняют ущерб егоносителю, отнимая у него часть privacy. Джелиндо,конечно, термин privacy неизвестен, но именно этуукромность неприкосновенной частной жизни онстоль решительно защищает. Владей Джелиндо бо-лее интеллигентной лексикой, он сказал бы, чтостремится к конфиденциальности, к отьединеннос-ти, или что защищает личное пространство.

Отметим, что тяга к анонимности — совсем нетолько архаический обычай. В 1968 году бунтую-щие студенты представлялись на митингах как Пао-до, Марчелло, Ивано — без фамилии. Стремлениеукрыть фамилию порою шло от страха политичес-ких репрессий: везде могли быть информаторы по-лиции. Но по большей части у студентов это был по-литический шик, стремление подражать партиза-нам, у которых не было имен, а были прозвища(партизаны оберегали свои семьи). Смутное неже-лание предавать свое имя гласности чувствуется увсех, кто звонит в прямой эфир радио- и телепере-дач, порою для того чтобы высказать нечто абсо-лютно невинное, или поучаствовать в отгадках. Ноинтуитивная стыдливость (и вместе с тем, можетбыть, привычка к навязываемой в передачах моделиобщения) побуждает их представляться как «Мар-челла из Павии», «Агата из Рима», «Спиридион из Тер-моли».

156


Иногда отмежевывание своего пространствасвязано с боязливостью, с нежеланием отвечать засвои действия. Поневоле завидуешь тем государст-вам, в которых принято, выступая на публике, сразучетко заявлять свои имя и фамилию. Хотя если утаи-вание паспортного имени может выглядеть и стран-новатым и в ряде случаев необъяснимым, желаниеотгородить от публики свой личный мир мне ка-жется, в общем-то, закономерным. По старой тради-ции сор не выметают из избы. Вполне естественностремление засекретить информацию о собствен-ном возрасте, о здоровье или о доходах — в преде-лах, разумеется, не нарушающих компетенции зако-на или полицейского дознания.

Кто должен заботиться о защите конфиденци-альности? Ну конечно, все те, кому желательно необнародовать коммерческие трансакции, те, кто за-щищает свою личную переписку, кто сохраняет допоры до времени в секрете результаты научныхопытов. Все это естественно, и существуют на светезаконы, защищающие тех, кто взыскует конфиден-циальности. Но много ли их, тех, кто действитель-но желает конфиденциальности? У меня рождаетсячувство, что один из главных абсурдов массовогообщества, общества, основанного на засилье прес-сы, телевидения и Интернета, — это добровольныйотказ от privacy. В своей крайней форме отказ отprivacy (а значит, и от сдержанности, вплоть до по-тери стыда) граничит с патологией, с эксгибицио-низмом.

157


Так вот, мне кажется парадоксальным, что кто-топытается сохранить укромность в обществе эксги-биционистов.

Социальная язва нашего времени — это утратаценнейшего универсального клапана, во многом —благотворного средства разрядки, каким выступала впрежние времена сплетня.

Добрая старая сплетня, деревенские пересуды,болтовня консьержки, треп клиентов в баре — вотчто было клеем любого общества. Не сплетничалиже люди о том, что кто-то здоров, благополучен и ве-сел. Сплетничали о недостатках, о немощах, о не-приятных ситуациях в жизни. Тем самым срабатыва-ли механизмы эмоциональной причастности (по-скольку не все сплетни презрительны, сплетнибывают и сочувственны). Разговоры должны быливестись в отсутствие обсуждаемого. Вообще, естест-венно, требовалось, чтоб обсуждаемые не знали огласности сведений. Тогда они могли сохранять ли-цо, притворяясь, будто продолжают не знать. Еслиже до обсуждаемого доходил сам факт сплетни, на-чиналась потасовка («сволочь такая, думаешь, мне неизвестно, ты же брешешь, будто бы у меня...»). Вслед-ствие потасовки сведения официально становилисьгласными. Жертва превращалась в посмешище, под-вергалась порицанию, и терзателям становилось не-чего обсуждать.

Поэтому пока в обществе действовали такие мощ-ные клапаны, как сплетни, все — терзатели и терзае-мые — оберегали конфиденциальность.

158


Но потом появились сплетни нового типа. Их по-родило развитие прессы. Дотоле существовали спе-циализированные издания, посвященные сплетнямо таких личностях, которые по роду своей работы(актеры, актрисы, певцы, монархи в изгнании, плей-бои) охотно выставляют себя напоказ фотографам ихроникерам. Все было шито настолько белыми нит-ками, что даже и читатели превосходно понимали,что если такой-то актер был замечен в ресторане стакой-то актрисой, это не обязательно значит, чтомежду ними вдруг воспылала какая-то особенно сер-дечная склонность. Скорее всего, их встреча органи-зована пресс-секретарями. Но читатели подобныхизданий не искали истины, они искали именно раз-влечения и ничего более.

Чтоб одолеть, во-первых, конкурирующее телевиде-ние, и во-вторых, чтоб заполнить немалое количе-ство страниц, а значит, получить больше рекламныхзаказов, даже так называемая серьезная пресса, втом числе ежедневная, все больше уделяла внима-ния социальной жизни и очеркам нравов, и свет-ской хронике, и сплетням. Когда сенсаций не было,журналистам приходилось их выдумывать. Выдумы-вать сенсацию — не означает говорить, будто былото, чего не было. Просто можно преподнести каксенсацию простую вещь, сенсацией не являющуюся.Фразу, ляпнутую политиком в отпуске. Мелкие фак-ты из жизни актеров. Сплетня, таким образом, ста-новится материалом тотальной информации и рас-

159


пространяется в такие среды, которые прежде былинаглухо отгорожены от репортеров. Сплетни начи-нают затрагивать частную жизнь царствующихособ, политических и религиозных знаменитостей,президентов, научных деятелей.

При подобной трансформации общественныхнравов сплетня из шепота превращается в крик, до-стигая всех обсуждающих и даже всех обсуждаемыхи даже тех, кому эта сплетня вообще неинтересна.€плетня теряет все обаяние, всю силу секрета. Зато©на создает новый образ обсуждаемой жертвы. Этажертва новой формации совершенно не вызывает

сочувствия. Она вызывает зависть. Ведь предметамимассового обсуждения бывают только знаменитос-ти. Значит, стать предметом сплетни (публичной) —это признак высокого общественного статуса.

Тут-то и совершился переход на следующий уро-вень утраты privacy. Телевидение стало делать пере-дачи, где уже не терзатели позорили имена терзае-мых, а сами терзаемые сладострастно позорилисобственные имена, веря, будто получат за это такоеже общественное признание, как известные актерыили политики. В эфире не злословят по адресу тех,кого в передаче нет. Оскверняемый сидит тут жевместе со всеми и сам оскверняет себя, демонстри-рует свое грязное белье. Герои сплетни первыми уз-нают о наличии сплетни, а окружающие знают, чтопредметам сплетни все известно. Ни о ком не пере-шептываются за глаза, за спиной. Тайны нет. Невоз-

160


можно ни поизмываться над обсуждаемыми (ибоони сами измываются над собой, выставляя напоказсвои слабости), ни посочувствовать жертвам — ведьжертвы заработали немалый профит от самобиче-вания, они заработали известность. Сплетня поте-ряла характер клапана для выпуска пара. Сплетнясвелась к демонстрации малоинтересных фактов, итолько.

Это началось еще до передачи «Большой брат», вкоторой многочисленные вуайеристы сутками раз-глядывают подопытных людей, расписавшихся всвоей потребности срочно показаться психиатру.Это началось уже не менее двух десятков лет назад.Люди, о которых поначалу никто не тревожился ипсихически нестабильными их не считал, началиприходить в телестудии и ссориться с мужьями иженами из-за наставленных рогов, поливать грязьюсвекровей, умолять вернуться зазнобу и хлестатьдруг друга при всем народе по мордасам. Они дохо-дили до развода, беззастенчиво обвиняя супругов иженихов в импотенции. Если в прошедшие временачастная жизнь была до того тайной, что тайное тай-ных, по общему мнению, сообщалось одним лишьисповедникам, ныне «исповедниками» зовут телеве-дущих в передачах типа «Большой брат».

Но нет пределов худшему. Рядовые мужчины ирядовые женщины привыкли обнажать постыдныетайны интимной жизни, чтобы потешить публикуи чтобы удовлетворить свой эксгибиционизм: сле-дуя их примеру, на общее обозрение выставился итот, кого в традиционных культурах именовали де-

161


ревенским дурачком, а ныне, деликатнее и полит-корректнее, я предлагаю назвать Деревенским Не-доумком.

Деревенский Недоумок в былинные времена, буду-чи обделен матерью природой как физически, так иумственно, подвизался при местной рюмочной, гдезавсегдатаи его подпаивали и подстрекали на раз-ные выходки, все сплошь непристойные и потеш-ные. Предположительно, в этих ситуациях Деревен-ский Недоумок догадывался, что с ним обходятсякак с недоумком, но принимал эту игру, ее условия.Он принимал их, потому что за это ему подносиливыпить, и потому, что склонность к эксгибициониз-му входила в набор качеств такого человека.

Сегодняшний Глобально-Деревенский Недо-умок, живущий уже в не реальной деревне, а в вирту-альной Global Village, — это уже не среднестатисти-ческий муж, вылезающий на экран, чтоб опозоритьневерную жену. Недоумок — это уже пещерный уро-вень, это низко даже для телевизионного стандарта.Его приглашают в разговорные программы и в теле-визионные викторины именно как Недоумка. Недо-умка, но не обязательно дебила. Он может быть про-сто психом (нашедшим обломки Ковчега Завета;изобретателем вечного двигателя), который многиегода и совершенно безнадежно обивает порогижурналов и газет, патентных бюро... а тут вот, надоже, его наконец приняли всерьез! Он может бытьДилетантом-писателем, выгнанным изо всех редак-

162


ций, который понял наконец, что незачем старатьсяписать шедевр: достаточно пойти на студию и при-людно спустить штаны, наговорить ругательств вдискуссии на тему о культуре. Это может быть и про-винциальная зануда, «синий чулок», обретшая нако-нец слушателей и место, где она может старательновыговаривать трудные слова и рассказывать о своихэкстрасенсорных переживаниях.

В прежние времена, когда кабацкие мужики пе-реходили разумные пределы в издевательстве наддеревенскими недоумками и подстрекали тех наслишком уж дикие бравады, вмешивались мэр, апте-карь, друг семьи, которые обнимали недоумка заплечи, выводили из кабака, возвращали домой. Анынешнего телевизионного глупца никто домой неотводит. Никто не защищает его от всенародногоглумления. Отведенная ему роль напоминает рольгладиатора, идущего на смерть для развлечения тол-пы. Общество, отговаривающее самоубийц от ихтрагических намерений, ограждающее наркомановот их пагубных страстей, не пытается спасти бед-ных телевизионных шутов. Напротив, обществоподзуживает их, как некогда оно подзуживало кар-ликов и бородатых женщин, которых показывалина ярмарках.

Несомненно, что перед нами преступный факт.Но не о защите попранных интересов Недоумка хло-почу я ныне (хотя этим вопросом следовало бы за-няться компетентным органам, поскольку налицозлоупотребление правами недееспособного). Менябеспокоит другое. Восславленный своим явлением

163


на экране, телевизионный Недоумок становится эта-лоном жизни. Если позвали его, значит, могут поз-вать любого. Выставление напоказ ничтожестваубеждает публику, что никакое, даже самое постыд-ное невезение не обречено оставаться тайной лич-ной биографии, и что обнародование этого стыдно-го будет вознафаждено. Чем шире круг любопытныхзрителей, тем становится Недоумок знаменитее. Егослава измеряется рекламными заказами от фирм,приглашениями на конференции, на праздники, атакже предложениями сексуальных отношений (какмы помним из Виктора Гюго1, некоторым дамамнравился Человек, который смеется). В результатевыходит, что искажается само по себе понятие иска-жения. Все становится красивым, даже уродство, ес-ли оно вынесено на телеэкраны.

Помните в Библии? И сказал Безумец в сердцесвоем: нет Бога2.

Телевизионный Недоумок горделиво утвержда-ет: есмь Я.

.Аналогичная ситуация отмечается сейчас в Интерне-те. Посещая домашние странички, обнаруживаешь,что целью множества людей является обнародованиесвоей малоинтересной нормальности, или, хуже то-ТО, малоинтересной ненормальности.

1 Виктор Гюго (1802-1885) — французский писатель. 1ерой• его романа «Человек, который смеется» (L'homme qui tit,

1869) получил приглашение на свидание от молодой арис-тократки именно благодаря своему изуродованному лицу.

2 Пс. 52:2.

164


Я набрел на страницу одного такого субъекта,который публиковал в Интернете, да может быть,публикует и до сих пор, фото своего зада. Как изве-стно, существует такой анализ — его делают в боль-ничных условиях, — когда в задний проход суютзонд с телекамерой и пациенту показывают снимкиего внутреннего пространства, исследуемого череззадние ворота. После этого исследования вам на ру-ки выдаются медицинская выписка и цветные фото-графии прямой кишки.

Интересно, что прямые кишки у всех на светелюдей (кроме случаев рака в запущенной стадии) вобщем и целом одинаковые. Поэтому если дажесобственная кишка кого-то может интересовать, топочти обязательно чужая кишка любого оставитравнодушным. А вот владелец того сайта, о которомя говорю, потрудился и открыл в Интернете домаш-нюю страницу для демонстрации своей прямойкишки. Думаю, это человек, которого жизнь жесто-ко обделила, у кого нет наследников, которым онпередаст свое имя, нет друзей, кому можно пока-зать фотографии, снятые во время отпуска, так чтовсе его надежды — на эту последнюю и отчаяннуюпопытку хотя бы где-то утвердить свое бытие. Вэтом, равно как и во многих других случаях добро-вольного отказа от конфиденциальности, я вижуокеан отчаяния, и перед зрелищем этой трагедиинам следовало бы прибегнуть к сострадательнойневнимательности. Но эксгибиционист (в этом егодрама) не позволяет отворачиваться от его стыдно-го страдания.

165


Я мог бы продолжить перечень случаев, в которыхмы наблюдаем радостный отказ от частной обособ-ленности. Тысячи людей, идущих по улице, едущих впоездах, сидящих в ресторанах, говорят по мобиль-ным телефонам о самых деликатных личных делах.На спутниковых каналах разыгрываются настоящиелюбовные драмы. Дело даже не в срочности переда-чи каких-либо сведений (если бы звонок делали вы-нужденно, по срочной надобе, люди ворковали бы втрубку, прикрывая ее ладонью, чтобы охранить сек-рет). Нет, они как раз намерены оповестить всех ок-ружающих, что заведуют отделом на холодильнико-вой фабрике, покупают и продают на бирже акции,Организуют конференции, что их оставила невеста.Они заплатили за этот мобильный телефон, им сто-ит кучу денег телефонная карточка, цель их — обна-родовать пред лицом всех окружающих факты свое-го частного существования.

Неспроста я посвятил страницу перечню этихуродств, моральных и физических. Я просто убеж-ден, что обязанность властей, ограждающих нас отнападений извне, — защищать и тех, кто не в состо-янии справиться с самими собой. Более того, я хочусказать, что как раз эксгибиционисты демонстриру-ют, до какой степени попрание конфиденциальнос-ти стало уже не преступлением, а раковой болезньюобщества. Начать следует с детей. Именно их с мла-денчества нужно так настраивать, чтоб они оборо-нялись от тлетворного влияния родителей.

Создается, однако, порочный круг. Исчезает кон-фиденциальность — значит, мир привыкает к ее ис-

166


чезновению. Многие у нас уже поняли: лучший спо-соб засекретить сведения — это их обнародовать,поэтому пишутся электронные письма, или звучаттексты по телефону, в которых открьпым текстомговорится все, что велено передать, и говорящие приэтом думают: прослушивателям, поди, безразличното, чего мы совершенно не скрываем. Понемногуэксгибиционизм проникает во всех. Все равно ниче-го не скроешь. А уж если ничего не скроешь, вряд личто-то может оказаться постыдным. Потихоньку те,кто рушит нашу конфиденциальность, убеждаются,что имеется согласие жертв. Коли так, их уже не удер-живают никакие масштабы скандала.

Я хотел вот что сказать. Защита конфиденциаль-ности — проблема не только юридическая, но и мо-ральная, и антропологически-культурная. Нам сле-дует учиться вырабатывать, распространять, воспи-тывать новое представление о сдержанности поотношению к себе и к другим. Пример уважения кчужой privacy — лучший пример из известных — этоу Мандзони1. Когда наконец ему пришлось сообщитьчитателю, что Монахиня из Монцы уступила ухажи-ваниям коварного Эджидио, и следовательно, шаг-нула в бездну разнузданности и беспутства, тут пи-сатель, не желая обнародовать интимную жизнь не-

1 Алессандро М а н д з о н и (1775-1863) — итальянский пи-сатель. Исторический роман «Обрученные» (/ promessispost) в первом издании вышел в 1827 г. (окончательная ре-дакция: 1842 г.). Мандзони вывел в образе Гертруды, несча-стной и жестокой «Монцской монахини», реальное лицо —Марианну де Лейва (1575-1650), в монашестве — «сеструВирджинию».

167

О политкорректности

счастной, ограничился словами «Злополучная от-вечала». На его месте более игривый сочинительупотребил бы множество страниц, чтоб описать,как вуайерист, что же наделала злосчастная Гертру-да. Истинный пример христианской милостыни! Атакже вполне светского уважения к частной жизнидругого.

Что до уважения к собственной частной жизни,помните, какие слова содержала предсмертная за-писка Чезаре Павезе?1 «И пусть сплетничают по-меньше...»

О политкорректности2

Я считаю, что выражение «политическая коррект-ность» в наше время употребляется политически не-корректно: лингвистические новаторства привели кпоявлению лингвистических двусмысленностей.Прочитайте статью, посвященную в онлайновой эн-циклопедии «Википедия» (Wikipedia) феномену PC(эта моднейшая сегодня пара букв не означает ни«персональный компьютер», ни «партия коммунис-

1 Чезаре П а в е з е (1908-1950) —итальянский писатель, пере-водчик американской литературы. Во времена фашизма пе-режил преследования и ссылку. Создавал издательство ле-вой интеллигенции «Эйнауди». Автор романов «Прекрасноелето» (La bella estate, 1949); «Луна и маяки» (La luna e ifalb,1950). Покончил с собой, не выдержав депрессии и «mal devivre».

2 «Sul politically correct». «Репубблика», октябрь 2004 г.

168


тов»). В энциклопедии приводится также и история,как родилось это выражение. Якобы в 1793 году вСША было заявлено на суде (так называемое дело«Чизхолма против Джорджии»), что слишком частоговорят «государство» в значении «народ», ради чье-го блага государство создано и существует. Предла-галось осудить кого-то публично произнесшегоречь, где «политически некорректно» употреблялосьвыражение «Соединенные Штаты» вместо выраже-ния «народ Соединенных Штатов»1.

Движение за политкорректность развилось в уни-верситетских кругах США в 80-е годы прошлого векав качестве (снова цитирую по «Википедии») установ-ки на корректную речь, не содержащую несправед-ливых дискриминаций (реальных или мнимых) и необижающую никого. Речь, где найдены эвфемисти-ческие замены лингвистическим дефинициям, за-трагивающим расу, пол, сексуальную ориентацию,физические увечья, религию и политические убеж-дения.

Все мы знаем, что первое сражение за политкор-ректность развернулось вокруг именования людей с

1 «Чизхолм п р о т и в Джорджии» — дело в Верховномсуде США, решение по которому (1793) стало определяющимв доктрине о правах штатов. Два гражданина Южной Кароли-ны выступили с иском против Джорджии, власти которой от-казались от судебной защиты, заявив, что частное лицо неимеет право возбуждать иск против штата. Верховный суд неподдержал штат, но законодательное собрание штата отказа-лось выполнять решение суда. В результате была принятаОдиннадцатая поправка к Конституции США (1795), закре-пившая иммунитет штата от судебного преследования граж-данином другого штата или иностранцем.

169


небелым цветом кожи. Не только против таких выра-жений как «грязный ниггер», но даже против слова«негр», которое в английском языке выговариваетсяif ш:дгэи], звучит как заимствование из испанского инапоминает рабовладельческое прошлое. Поэтомуобщество переключилось на слово black — «чер-ный», которое потом подкорректировали в «AfricanAmerican».

Эта история с подкорректированием политкор-ректности выявляет одну важную характеристикуПК. Главное не в том, чтобы придумать, какими сло-вами «мы» (говорящие) собираемся называть дру-гих. Главное в том, чтобы знать, как эти другие самижелают именоваться. А если подкорректированныйтермин почему-то им опять-таки покажется неудач-ным, «мы» должны быть готовы принять предложен-ный «ими» третий вариант.

Это правильно. Не испытав определенных ком-плексов, нелегко понять, какое слово уязвит и оби-дит тех, кто его примет на свой счет. Поэтому самоеразумное — считаться с «их» предложениями. Ти-пичный случай — слово «слабовидящий», употреб-ляемое у нас вместо «слепой». Ничего такого обид-ного в слове «слепой» не заложено и его употребле-ние не уменьшает, более того — увеличивает иуважение, и заботу, положенную всем, кто принад-лежит к этой категории (принято же звать Гомера«великий слепец»). Но если тем, кто входит в этугруппу, угоднее именоваться «слабовидящими», ува-жим их волю.

170


Профессия «дворник» неблагозвучна для тех, ктовыполняет эту достойную работу? Ну хорошо, еслитого просят дворники, давайте звать их «экологичес-кими операторами». Из чистой страсти к парадоксамв тот день, когда и адвокатам придет в голову оби-деться на свое имя (может статься, под влияниемразных дразнилок вроде «адвокатишка» или «адво-кат пропащих кляуз»), нам придется их звать «право-выми операторами».

Однако думаю, что адвокатам переменять своеимя не захочется (вы могли бы представить себе, какДжанни Аньелли1 просил бы обращаться к нему «пра-вовой оператор Аньелли»?). Потому что, во-первых,адвокат — профессия престижная, а во-вторых — за-мечательно оплачиваемая. Получается, дело в том,что порой употребляют ПК, чтобы уладить социаль-ные проблемы, действующие на нервы. Вместо тогочтоб совершенствовать общество, совершенствуютлексику. Когда общество принимается звать неходя-чих не «инвалидами», а «альтернативно развитыми»(diversamente abili), вместо того чтобы строить дляних пандусы, понятно: лицемерно расправившись спрежним термином, провели косметический ремонтв языке, но не ремонт лестницы.

Будем звать безработных «незатребованными нанеоговоренный срок». Уволенных — «пребывающи-ми в ожидании перемены рода занятий». Возьмите

1 Джанни (Джованни) А н ь е л л и (1921-2003) — итальян-ский промышленник, лицо-символ автозавода «ФИАТ». В га-зетах его называли «Адвокат Аньелли», иногда хватало и од-ного слова «Адвокат».

171


книгу Эдоардо Кризафулли «Гигиена языка. Полит-корректность и лингвистическая свобода»1, в кото-рой выявлены многие противоречия и высказаномного соображений как за, так и против этой тен-денции.

Теперь нам ясно, почему какая-либо категорияратует за первую смену имени, а получив новое имяи видя, что в реальной жизни ничто не перемени-лось, требует второй смены имени? Этот бег на мес-те рискует или не кончиться никогда, или продлить-ся до тех пор пока, вдобавок к имени, не переменит-ся и еще что-нибудь. Бывают даже откаты назад,когда какая-то категория добивается ввода новогоопределения, однако в своем частном узусе продол-жает использовать старое определение или возвра-щается к нему даже с каким-то вызовом (в «Википе-дии» говорится, что молодые афро-американцы тои дело используют, в применении сами к себе, слово«ниггер». Однако боже упаси назвать таким образомих в лицо). Ну, так же дело обстоит, как мы знаем, севрейскими анекдотами, а также с анекдотами ошотландцах или об обитателях области Кунео: ихимеют право рассказывать только сами евреи, илиже шотландцы, или жители Кунео.

Трудно поверить, но от политкорректности толь-ко шаг до подспудного расизма. Я помню, как послевойны многие итальянцы, недоверчиво относясь кевреям, но не желая прослыть антисемитами, гово-

1 Crisafulli E. Igiene verbale. Ilpoliticamente corretto e la liberta lin-guistica. Vallecchi, 2004.

172


рили о евреях, поколебавшись в выборе пристойно-го слова, что те — «Сыны Израиля». Им было неведо-мо, что для евреев приемлемее слово «еврей», пустьдаже использовавшееся за несколько лет до того вконтексте вражды и ненависти.

Еще один занимательный случай касается лесби-янок Довольно долго те из говорящих, кто заботил-ся о декоруме, ни в коем случае не говорили «лесби-янка», так же как и остерегались произносить пре-зрительные клички гомосексуалистов. Они робковыговаривали: «последовательницы Сафо». Потом,когда получше разобрались в гомосексуалистах, вы-яснилось, что для мужчин предпочтительнее всегослово gay, в то время как для женщин — слово «лесби-янка»: в частности, благодаря культурным коннота-там лексемы «Лесбос». Оказывается, лесбиянок надобыло звать лесбиянками.

Периодически политкорректность меняет, мнекажется — в общем и целом безболезненно — самстрой языка. Все чаще и чаще, когда приводятся об-щие примеры, люди стараются избегать слов в муж-ском роде. Мои американские коллеги, преподавате-ли университетов, вместо «когда я руковожу студен-тами», говорят «студентами и студентками»; всемизвестно, что председательствующего (chairman) внаше время именуют или chairperson, или chair (тоесть «стул»). Из разряда шуток о политкорректности:предлагается переменить именование почтальона(mail man), на person person, потому что не толькоman — мужчина, но и mail (почта) тоже произносит-ся как male (мужчина).

173


, В подобных прибаутках высмеивается тот факт,что войдя в набор обязательных демократических и•либеральных» принципов, незамедлительно при-обретя коннотацию «левости» (как минимум в Аме-рике), политкорректность сразу же дошла до абсур-да. Начали говорить, что «mankind» (человечество)-некорректно, поскольку содержит корень man, и«исключает из человеческого рода женщин. По без-грамотности было решено заменить его на humani-ty принявшие это решение не ведали, что и humani-ty происходит от homo (и уж никак не от mulier1!). Вдухе полнейшего озорства, и в силу той же этимоло-гической неподготовленности, некоторые феми-нистские фракции решили не упоминать больше обистории как о history (ведь his — местоимение муж-шого рода) а говорить впредь о herstory.

При завозе положений политкорректности вдругие культуры начинались новые корчи и судоро--Ш, и все мы знаем, сколько копий переломали у нас вИталии, решая, называть ли адвоката-женщину адво-1еатессой. А в одном пришедшем из Америки тексте яувидел, что поэтессой женщину разрешается зватьШлько если она супруга поэта. Думаю, действоватьследует исходя из узуса. В Италии, скажем, «поэтесса»принято не менее чем «догаресса»2, а вот «банкарес-са» (служащая банка) прозвучало бы довольно дико.

Случай затруднительного переноса — как разпроцитированный выше случай перекрашивания

1 Homo (лат?) — человек, мужчина. Mulier (лат.) — жен-; щина.2 Догаресса — женадожа.

174


негра в «черного». В Америке переход от слова negroк слову black был революцией в языке, а в итальян-ском от negro перешли к пего и это выглядит какой-то натяжкой. Тем более что термин negro имел своювполне законную историю, укорененную во множе-стве литературных источников: все мы помним, какв переводах из Гомера, которые мы читали по-латы-ни в школе, звучало гордое «черное вино» «negrovino», и мы помним, что африканские литераторы,писавшие по-французски, предложили миру докт-рину «негритюд».

В Америке при дальнейшем развитии политкор-ректности, нередко ублюдочном, появилось дикоемножество пародийных, страшно смешных слова-рей и справочников, в которых поди разбери отно-сительно предложенных словарных форм, взаправдули их хотят укоренить в языке или это попросту ро-зыгрыш. Рядом с теми обиходными словами и обиня-ковыми выражениями, которые всем известны, мынаходим варианты «сегрегированный от общества»для арестованного, «оператор по быкоуправлению»для ковбоя, «геокоррекция» (землетрясение), «субъ-ект гибкого расселения» (бродяга), «эрекционно ог-раниченный» (импотент), «горизонтально легкодос-тупная» (девица легкого поведения), «фолликулярнаярегрессия» (облысение) и даже, подумайте, «мела-ниново недоукомплектованный» (для людей белойрасы).

В Интернете есть сайт организации S.T.U.P.I.D.(Scientific and Technical University for PoliticallyIntelligent Development — Научно-технический уни-

175


верситет политически разумного развития), где со-общается: в кампусе этого учебного заведения раз-мещены «знаки дорожного движения на пяти язы-ках, и вытисненные для ощупывания, по Брайлю», ичто там читают лекции о вкладе австралийских або-ригенов и алеутских индейцев в квантовую механи-ку; там изучают вопросы, как может влиять малыйрост (тех, кто vertically challenged — «вертикальноозадачен») на способность людей к научным откры-тиям, на примерах Ньютона, Галилея и Эйнштейна, атакже исследуют феминистскую космологию, про-тивопоставившую маскулинной и эякуляторнойконцепции Большого Взрыва (Big Bang) теориюдлительного вынашивания (Gentle Nurturing) на-шей с вами Вселенной (пожалуйста, называйте ее вженском роде, очень просим не говорить «универс»или «космос»).

В Интернете можно найти политкорректные ва-рианты историй Красной шапочки и Белоснежки.Не видел, правда, как там описываются гномы — безупоминания росточка? Я читал и долгую дискуссиюна тему о том, как надо правильно переформулиро-вать «пожарник приставил лестницу к дереву, залези достал кота». Не говоря уж о явнейшей очевиднос-ти, что пожарника можно называть только менед-жером противопожарного подразделения, необхо-димо урегулировать вопрос, что делать, если этимменеджером работает женщина? Не выступает липожарник (-ица) как гаситель (-ница) свободногосамоопределения этого кота, который, может быть,желал быть оставленным на дереве? Имел ли право

176


пожарник посягать на благоденствие дерева, на ко-торое он напер со своею лестницей? Ведь пожар-ный оскорбил кота, обойдясь с котом, словно он —бесправная собственность посылающих его хозяев!А проворно забравшись на лестницу, он создал пси-хологический дискомфорт для всех физически не-самодостаточных лиц, чье движение по причине ка-ких-либо увечий ограничено! И так далее, и так да-лее, и так далее.

Политкорректность, с ее неотъемлемыми коми-ческими и пародийными обертонами, с самого нача-ла вызвала дикое раздражение консерваторов, при-писывавших ей политическую окраску и видевших вполиткорректное™ «идеологию левых сил», даже«лицемерие левых сил» и посягательство на нормаль-ную свободу слова и самовыражения. Часто припо-минают, ругая политкорректность, новояз Оруэлла,еще чаще — новояз эпохи сталинизма. Многие изэтих реакций, в свою очередь, лицемерны. Будьте уве-рены, что существует и политкорректность правоголагеря, не в меньшей степени враждебная к лексикелевых. Вспомним, что началось, когда кто-то из на-ших журналистов посмел высказаться об «иракскомсопротивлении».

И все же следует понимать, где кончается мо-ральный императив и где начинаются юридическиепреследования. Одно дело, что этически недосто-хвально называть гомосексуалистов «пидорасами».Но это проблема чисто этическая. И даже когда таквысказывается министр, даже на гербовой бумагеминистерства, мы имеем дело только с мерзостной

177


пошлостью1. От этого все-таки далеко до подсудно-сти (если только этот министр не обозвал пидора-сом другого, за что другой имеет право подать на то-т&ясуд). Так что никакой закон не даст вам столько-то лет или месяцев тюрьмы за «дворника» вместо«экологического оператора». Политкорректность —это на личную ответственность. На усмотрение каж-дого, в меру его хорошего вкуса и уважения к окру-жающим.

Известны, однако, такие случаи, когда за непо-литкорректные высказывания телевизионные про-граммы подвергаются санкциям, у них отзываютрекламу, или даже закрывают их. Мне известны скан-далы в университетах, когда профессорам объявля-ли бойкот за некорректные высказывания. И должендобавить, что стычки возникают не только междулибералами и консерваторами. Раздел проходит вомногих случаях по достаточно нечетким демаркаци-онным линиям.

Не так давно газета «Лос Анджелес Тайме» избра-ла для себя новый принцип издательской политики:

1 Имеется в виду итальянский министр Мирко Тремалья(р. 1926), депутат от неофашистов («Национального Союза»,AN), министр последних двух правительств Берлускони, за-нимавшийся правами итальянцев за рубежом. 12 октября2004 г. Тремалья грубо откомментировал (в личной запискена гербовой бумаге) международный неуспех министра Рок-ко Бутгильоне, выступившего в Брюсселе с тезисом «гомо-сексуализм — грех», но не получившего поддержки. В то же

. время депутат Алессандра Муссолини, внучка дуче, написала«Лучше быть фашистом, чем педерастом» — это было оскор-бление в адрес Владимира Луксуриа, коммунистического де-путата-трансвестита.

178


использовать термин «anti-abortion» вместо «в защи-ту жизни» (pro-life). В термине «pro-life» действитель-но изначально заложена какая-то идейная предвзя-тость. Так вот, при редактуре статьи какого-то журна-листа о каком-то театральном спектакле, сотрудникгазеты нашел выражение «pro-life», использованное,однако, в совершенно ином смысле. Тем не менее онэто выражение исправил на «anti-abortion», полно-стью исказив смысл газетной заметки. Все это вы-звало скандал, и газета извинилась, опубликовавимя виновного. Но на этой почве произошел вто-рой скандал, потому что согласно канону privacy га-зета не имела права публиковать имя сотрудника,работа которого состояла в редактировании чужихзаметок.

Так что постепенно, и в особенности — в Амери-ке, наблюдается сползание с чисто лингвистическойпроблематики (звать ли других именно так, как имжелательно зваться) к проблемам прав меньшинств.Естественно, в университетах иностранные студен-ты хотели бы слушать курсы лекций о собственныхкультурных и религиозных традициях и о своей ли-тературе. Но не так уж естественно, если, например,студенты африканского происхождения требуют за-менить курсы по Шекспиру курсами по африканско-му фольклору,

Нельзя забывать, что школа вовсе не должнаучить студентов только тому, что им самим жела-тельно, она должна довольно часто их учить как разтому, что им вовсе не желательно или не сразу вос-принимается как желательное. Иначе бы в началь-

179


ных и средних школах, забросив математику, грам-матику и латынь, стали бы преподавать только ком-пьютерные игры, По политкорректной логике, по-жарник должен бы оставить в покое кота, и пустьтот бегает себе по шоссе, пока на него не наедет ка-кая-нибудь машина, — ведь кот реализует таким об-разом свою естественную свободу.

Так мы подходим к последнему положению мо-ей речи. Все чаще считается политкорректным (PC)яюбой политический подход, который способству-ет взаимопониманию между различными расами ирелигиями, а порой даже попыткам войти в положе-ние идейного противника.

Одна из самых характерных в этом отношенииисторий имела место не так давно на американскомтелевидении, когда ведущий Билл Маэр не согласил-ся с президентом Бушем, назвавшим «трусливыми»террористов, которые взорвали ВТЦ. Маэр париро-вал, что камикадзе можно обвинить в чем угодно, ноне в недостатке храбрости. Что началось! Была мгно-венно отозвана вся реклама, запроданная в эту про-грамму, да и программу после этого закрыли. СлучайБилла Маэра не имел отношения к политкорректно-сти ни с точки зрения левых, ни с точки зрения пра-вых. Маэр высказал только свое собственное мнение.Его можно было упрекнуть за то, что он высказалсятаким образом перед широкой публикой, котораявсе еще с болью реагировала на все, что касалось'•И сентября. Можно было возразить ему (и кто-товозразил, помнится) что есть различие между трусо-стью физической и трусостью нравственной. Можно

180


было сказать в ответ, что камикадзе до такой степениодурманен собственным фанатизмом, что к нему неприменимы категории «смелости» или «трусливос-ти». И все же высказывание Маэра, отражавшее еголичное мнение, не содержало никакой не-полит-корректности.

У нас иногда подтрунивают над перебором полит-корректности у тех, кто симпатизирует палестинцам,ратует за вывод наших войск из Ирака или слишкомуж лоялен к наводняющим страну нелегальным им-мигрантам. Между тем все эти случаи не имеют к по-литкорректности отношения. Речь идет об идейныхи политических убеждениях, спорных сколько угод-но, но все же беспорочных в плане лексики и выра-жения.

Однако консервативные политические силы дотакой степени доспекулировались с этими разгово-рами о политкорректности, что в результате обви-нение кого-либо в неполиткорректности стало ка-заться просто приемом, нацеленным на затыканиерта. Так что «PC» становится довольно противнымсловом, как это уже произошло с термином «паци-физм».

Как видите, ситуация трудная. Остается сделатьвывод, что политкорректно использовать некото-рые термины, в том числе «политкорректность», в ихконкретном значении, и задействовать при этомздравый смысл. Наверно, не следует именовать Бер-лускони вертикально ограниченным субъектом в

181

О частных школах

стадии волосяной регрессии. А следует помнить оглавном и фундаментальном принципе — гуманнос-ти и цивильности, и не допускать в своем речевомобиходе высказываний, способных уязвить другихлюдей, таких же как мы.

0 частных школах1

Питигрилли2 каждое утро читал статью, сочиненнуюглавным редактором, чтобы знать, что ему следует ду-мать. Я этому принципу не сильно следую, по край-ней мере — не каждое утро. Тем не менее и впрямь,чтобы узнать, что же мне следует думать, я читаю ста-тью — собственную, которую для этого и пишу.

Вот я решил написать несколько слов в русле по-лемики, которая сейчас идет в газетах насчет вопро-са о частном школьном образовании. Постараюсьизбежать слишком конкретных ссылок на ситуациюв итальянском парламенте и вообще как можно мень-ше вдаваться в технические частности.

Спросим кого-либо: правильно ли, если в демо-кратической стране будет существовать частное об-разование (наряду с государственным), и правиль-но ли, если каждая семья будет иметь возможностьвыбирать для детей образование, которое она со-

1 «Che cos'e una scuola privata». «Репубблика», август 2001 г.2 П и т и г р и л л и (Дино Сегре, 1893-1975) — итальянский

журналист, во времена фашизма политэмигрант, мастер ост-роты и парадокса.

182


чтет наиболее уместным? Ответ будет несомненно:правильно, иначе какая же это демократия?

Теперь поставим вопрос иначе. Предположим,человек купил «феррари» за 250 000 евро. Что ж —он имеет право ехать на автодороге со скоростью200 км/ч? Сожалею о потраченных им тысячах, ноответ будет: не имеет. А если я купил дом на берегу мо-ря, имею ли я право гонять всех и каждого с пляжа,чтоб никто не шумел и не кидал там обертки и пив-ные жестянки? Ответ опять-таки будет: нет, не имею.Я должен признать, что берег принадлежит всем. Са-мое большее — я могу позвонить в полицию и нажа-ловаться на кидающих

Штука в том, что демократия дает возможностьвсем и каждому пользоваться любыми свободами —при условии, что эти личные свободы не ущемляютсвобод других людей. Я даже думаю, например, чтовсякий человек имеет право на самоубийство — нопри условии, чтобы этих самоубийств не станови-лось неприемлемо много. Если число самоубийствдорастет до эпидемии, государству придется вме-шаться в это и постараться предотвращать само-убийства, ибо в конце концов вполне возможен се-рьезный ущерб благосостоянию целого общества.

Каким же образом все это касается частного обу-чения? Возьмем пример такой страны, как США, гдегосударство ограничивается лишь тем, что гаранти-рует всем своим гражданам любую вообразимую сво-боду, включая и разрешение на владение любым ору-жием (хотя кое-кто, похоже, там уже сомневается, несоставляет ли эта свобода угрозу для свободы прочих

183


граждан). В США вы можете выбирать, идти ли вам вгосударственную или в частную школу. Мои друзья,неверующие и евреи, за немалые деньги отправилидочку к католическим монахиням, потому что у мо-нахинь история начинается с Юлия Цезаря, а в нор-мальной школе — с Джорджа Вашингтона. Натураль-но, поучившись в этой хорошей школе, девочка по-ступила потом в Гарвард. А учившиеся в простыхшколах в Гарвард не поступили, потому что програм-ма простых школ составлялась для пуэрториканцев,которые и по-английски толком говорить не умеют.

Поэтому положение в США можно описать так. Укого есть деньги, тот имеет возможность купить длядетей приличное образование. У кого денег нет, де-ти его будут неграмотными. Следовательно, амери-канское государство не предоставляет своим граж-данам равные возможности. Если университеты, го-сударственные и частные, в большинстве своемвеликолепны, — это оттого что они конкурируют наосновании рыночных механизмов. Так что и мно-гие государственные вузы тянутся изо всех сил, что-бы держать высокую планку.

Но ведь такая же конкурентность университетовесть и в Италии, особенно после новых законов обуниверситетской автономии? Государство ограни-чивается только тем, что ратифицирует некоторыедипломы частных вузов, да составляет комиссии дляконкурсов на заведующих кафедрами. Если ты за-кончил Боккони1, тебе одна дорога, а если закончил

1 Частный платный университет Б о к к о н и в Милане относит-ся к числу сравнительно новых (основанных в 1960-70-х гг.)учебных заведений, готовящих кадры для бизнес-структур.

184


какой-нибудь не слишком именитый университет,дорога другая, покуда рыночная конкуренция, ко-нечно, не откорректирует твой реальный уровень,или пока этот уровень не выяснится на конкурсе наместо в суде, на место в прокуратуре, на место пре-подавателя или еще на какое-нибудь место.

Применительно же к детсадам, к начальным исредним школам — нет в наличии ни рыночной кон-куренции, ни публичных конкурсов. Один получиткрайне приблизительные знания и никогда не осо-знает этого (именно потому что его уровень крайнеприблизителен), а другой получит высококлассныезнания и вследствие этого — высококлассную рабо-ту. Это, по-вашему, демократия?

Решение. Государство должно признать право ча-стных детских садов, начальных и средних школобучать кого угодно, но должно вьщать бонусы всемгражданам, дабы католики посылали детей к мона-хам-сколопам1, а безбожники — в государственныеучебные заведения. При демократии родители долж-ны иметь право выбирать образование детей. Тогда

1 Сколопы (Бедные Регулярные Клирики Богоматери, со-здатели Добрых Школ) — католическая церковная конгрега-ция, основанная переселившимся в Рим из Испании святымДжузеппе Каласанцио (Хосе де Каласанц, 1557-1648). Ско-лопы понимают свою миссию как воспитательную работу,большей частью — с проблемными подростками. Церковьсколопов экуменична, она открыта для евреев и лиц, испове-дующих иные виды единобожия. К трем главным обетам мо-нашества (целомудрия, бедности и послушания) у сколоповдобавлен обет преподавания. Открытая святым Каласанциов 1597 г. в Трастевере (Рим) первая в Европе бесплатная на-родная школа при церкви святой Доротеи существует и сего-дня под именем Коллегии народных школ Назарено.

185


пусть частные школы не требуют оплаты выше этогогосударственного бонуса и не норовят для привле-чения состоятельной и культурной публики перего-раживать доступ эмигрантам или детям безработ-ных, неспособным даже толком говорить по-италь-янски.

Но реально ли заставить частную школу прини-мать чернокожих и культурно непродвинутых учени-ков? Если частной школе придется учитывать уро-вень этого контингента, чье присутствие будет опла-чено государством, как она соблюдет свою элитнуюспецифику?

Даже если будут исполняться законы демократи-ческого равенства, нам превосходно известно, чтоодни частные школы предлагают обучение высо-чайшего уровня, а другие специализируются на из-готовлении по-быстрому дипломов для лоботрясов,за которых кто-то платит. В мои времена государст-во осуществляло за такими школами наистрожай-ший надзор. Помню, как обливались потом выпуск-ники таких частных школ на обязательном государ-ственном экзамене. А раз так, если этот контрольдействительно должен быть — надо, чтобы выпуск-ные экзамены были построже и посложнее. Помнит-ся, у нас сдача выпускных экзаменов проходила так:была внешняя комиссия, в которую допускался толь-ко один преподаватель из нашей собственной шко-лы, и сдавали полностью весь материал по всемпредметам за три года. До сих пор мне снятся страш-ные сны о том экзамене. В ином же случае перспек-тива — несколько поколений недоучек. Часть их

186


выйдет из государственных школ, отведенных длялюмпенов, а другая часть — из платных школ, гдесвидетельство об окончании просто-напросто поку-пается.

И это еще не вся беда. Предположим, что эти де-фекты общества будут исправлены неким законом,который защитит права неимущих классов и помо-жет юному сенегальцу, родившемуся в Италии, посе-щать самую эксклюзивную из приватных школ постипендии государства. Но тогда в целях соблюде-ния равенства всех граждан, защиты всех религий изащиты всех мнений, вероятно, все на свете автома-тически приобретут право открыть собственнуючастную школу и принимать в оплату государствен-ные бонусы? Ну, монахи-сколопы, это уж само со-бой. Ну, монахи-иезуиты. Но ведь захотят и вальден-сы1. Захотят и неверующие открывать такие частныешколы, где учащимся будет прививаться здравый ра-ционализм и преподаваться понемножку любойрелигии: по чуть-чуточке Корана, понемножечкуБиблии, с довеском буддийских текстов, а историяИталии будет интерпретирована исключительноантицерковно. Захотят и интеллектуалы от компар-тии пооткрывать лицеи (имени Фейербаха), наце-ленные на борьбу с религиозными предрассудками.

1 Религиозная секта в а л ь д е н с о в состояла из последовате-лей лионского купца Петра Вальдеса, жившего во второй по-ловине XII века. Он призвал восстановить первобытную чис-тоту христианских нравов. Так родилась ересь «лионскихнищих». Вальденсов отлучили от церкви в 1184 г. С тех порони существуют в качестве секты, с собственными церквямии церковно-приходскими школами.

187


Масоны откроют Институт Хирама1, образующийюношество согласно духовным и моральным прин-ципам вольных каменщиков. Платит-то за все госу-дарство; каждое учебное заведение (с помощью, какзнать, может — и частных спонсоров) сумеет и срав-нять, и вывести в актив свой баланс.

Как же запретить (у нас же демократия) препо-добному Муну с преподобным Милинго2 открыватьсвои центры обучения? Существуют же штейнери-анские3 школы? А мусульманам — тоже можно ведь?

1 Людвиг Ф е й е р б а х (1804-1872) — немецкий философ-материалист, которого К. Маркс признавал своим учителем.Х и р а м — легендарный строитель Храма Соломона, покро-витель масонов.

2 «Церковь объединения», основанная в Сеуле в 1954 г. америка-но-корейским проповедником Сан Мюн Муном (р. 1920),принадлежит к числу тоталитарных сект. Проживавший с1971 г. в США преподобный Мун обвинялся в уклонении отналогов, шпионаже в пользу Северной Кореи, сексуальныхдомогательствах. Используя своих адептов во всем мире, со-здал экономическую империю с активным финансовымучастием в транснациональных автомобилестроительныхкомпаниях. Монсиньор Эммануэль М и л и н г о (р. 1930) —католический архиепископ родом из Лусаки (Замбия), цро-славившийся своими сомнительными достижениями в обла-сти врачевания и изгнания бесов. В 2001 г. официально пере-шел в секту преподобного Муна и в мае того же года сочетал-ся браком с сектанткой Марией Сунг. Был лишен сана, что непомешало ему претендовать на совершение таинств, а в2006 г. монсиньор Милинго даже произвел в епископы че-тырех священников, к тому же — женатых.

3 Ш т е й н е р и а н с к и е школы работают по методу немецко-го философа и педагога, основателя антропософии РудольфаШтейнера (1861-1925). Другое их имя — «Вальдорфскиешколы», по имени штутгартской фабрики «Вальдорф Асто-рия». Обучение Штейнера первоначально разрабатывалосьдля детей рабочих этой фабрики.

188


И последователям вуду, и прочих культов афро-бра-зильского синкретизма?

Кто им не позволит? Ватикан, быть может, обра-тится к правительству с просьбой провести госконт-роль... Начинать все заново? Да если даже представитьсебе, что технически осуществимы стопроцентнаягосударственная проверка и государственный до-пуск, можем ли мы не дать допуска такой школе, кото-рая прививает ученикам абсолютный скептицизм от-носительно всех религий, или запретить школу, пост-роенную по принципам Корана, если эти школы побазовым программам (итальянский язык, история,география) будут соответствовать государственнымкритериям?

А если мы предоставим все эти допуски, то врезультате получим страну разрозненных инди-видов, сгруппированных по этносам, по идейнымубеждениям, у каждого свой тип образования, иэти типы несовместимы между собой. Это нельзяназвать решением в духе здоровой поликультур-ности. Поликультурное общество должно воспи-тывать своих граждан в духе познания, признанияи приятия различий, а не в духе незнания разли-чий.

Иногда приводят в пример зарубежные страны,где торжествуют права на свободное образование.Есть, однако, Франция — образец баснословной не-свободы в образовании. Если вы француз и собира-етесь сделаться крупным государственным чинов-ником, вам следует отучиться в ЭНС («Ecole Normale

189


Superieure»1) на улице Ульм, а чтобы поступить в«Эколь Нормаль Сюперьер», вы прежде должныпройти через один из важных государственных ли-цеев, вроде «Людовика Святого» или «Декарта» или«Генриха IV». В этих лицеях государство обучает сво-их граждан тому, что у них именуется «Республикой»,а именно набору таких сведений и ценностей, кото-рые должны уравнять, по крайней мере теоретичес-ки, студента, родившегося в Алжире, и того, кто ро-дился на севере Нормандии. Может, идеология этой«Республики» и жестковата, но ее нельзя корректиро-вать от противного: не должно быть, чтоб католикишли только за католиками, протестанты за протес-тантами, мусульмане за мусульманами, атеисты заатеистами, а свидетели Иеговы за свидетелями.

Я признаю, что если все оставить в том виде, какпредписала нынешняя Конституция, нам не уйти отнесправедливости: богатые будут по-прежнемуучить своих детей где им желательно, а очень частоим желательно учить их за рубежом (глупейшие избогатых родителей норовят заслать своих отпрыс-ков в американскую «high school»2). А бедным будут,как обычно, светить бесплатные государственныешколы. Но демократия всегда вмещает в себя терпи-мую долю несправедливости. С ней следует мирить-

1 «Ecole N o r m a l e Supeг{сиге»(фр.) — Высшаянормаль-ная школа — одно из старейших и престижнейших учебныхзаведений Франции.

2 High s c h o o l (англ) — старшие классы средней школы, вАмерике часто отделенные от младших и средних.

190


ся, чтобы всему нашему обществу избежать неспра-ведливости нестерпимой.

Вот какие я вижу проблемы, вытекающие из заяв-ления, казалось бы, простого и необидного, будто всемдолжна быть доступна та школа, которая им нравится.И если мы с вами загодя об этих проблемах не поду-маем, дискуссия выродится в банальную драку междукатоликами-фанатиками и безбожниками-антикле-рикалами. А нужна ли нам эта драка, скажите мне?

Наука, технология и магия1

Мы считаем, будто живем в эпоху, которую, отожде-ствляя весь период с его началом, Исайя Берлин2 на-рек Веком Просвещения. Рассеялась средневековаятьма, явилась возрожденческая критическая мысль и снею само понятие научной мысли, и всем нам свойст-венно думать, будто ныне у нас тут наступила эра, ко-гда наука стала главною силой и царит повсеместно.

Честно сказать, эта идея абсолютной всезнач-ности научного подхода, идея, которую в простотедушевной провозгласил Кардуччи3 в «Гимне Сата-

1 «Scienza, tecnologia e magia». Выступление на международнойконференции по вопросам научной информации под пред-седательством Умберто Веронези, Рим, ноябрь 2002 г. Впер-вые напечатано тогда же в газете «Репубблика».

2 Исайя Берлин (1909-1997) — английский политолог и пи-сатель российского происхождения.

3 Джозуэ Кардуччи (1835-1907) — лирик, первый итальян-ский лауреат Нобелевской премии, автор исторических игражданских од, «поэт нации».

191

Наука, технология и магия

не», та же, что — в заостренном виде — была осно-вой «Коммунистического манифеста» 1848 года, —эту идею проповедуют, в большинстве, реакционе-ры, спиритуалы1, laudatores temporis acti2, а не уче-ные.

Реакционеры, а не ученые развертывают переднами устрашающие картины, похожие на научнуюфантастику: картины мира, который, отринув всеостальные ценности, предался и поклонился вере вйаучные истины, в мощь технологии. Модель эпохи,подчиненной науке, в глазах противников — имен-но та, триумф которой изображал Джозуэ Кардуччив «Гимне Сатане»:

Оставь свой ладан, поп, упрячь кадило!

Нет, не отступит дьявольская сила!

Восславься, Сатана, врагов сразив —

Ты, Разума великомощный взрыв!

<...>Внимай, Сатан, молитвенному зову —

Ты победил поповского Иегову!

Те, кто внимательно читает этот текст 1863 года,щидят, что там приведены в качестве сатанинскихгероев, поборающих засилие религии, ведьмы и ал-химики, великие еретики и реформаторы, от Гуса до

1 Спиритуалы — философское течение 2-й половины ХГХ в.во Франции и Италии, противопоставлявшее преобладаю-щим направлениям мысли — материализму и позитивиз-му — свою метафизику, выросшую из традиционного католи-цизма.

2 Laudatores temporis а с t i (лат.) — хвалебщики про-шлого.

192


Савонаролы и до Мартина Лютера1, но нет ни одно-го ученого, нет даже нашего соотечественника Гали-лея, которому полагалось бы просто очаровать анти-клерикальную и республиканскую душу Кардуччи. УКардуччи на месте Галилея иной идеальный герой,иное воплощение победы разума над верой — этотгерой паровоз:

Дивновидно, страхолюдно, чудище играет,Рассекает океаны, землю обегает,Вихри, дымы изрыгая, подобно вулкану,Преодолевает горы, равнину пространну;Пропасти перелетает — и внезапно в горыУтекает, проницая их тайные норы,И опять, пройдя глубины, людям и природеЗычным зовом возвещает о своем приходе.

То есть даже Джозуэ Кардуччи, ценивший класси-ку, но подверженный страстям в духе свежей роман-тической моды, видел торжество разума в технике, ане в научной идее. Это интересно, и отсюда мы пове-дем мысль о противопоставлении между наукой итехнологией.

Люди сегодняшнего дня не только ожидают оттехнологии непомерных достижений, но прямо тре-

1 Ян Гус (1371-1415) —чешский религиозный деятель, идеологчешской Реформации. Джироламо С а в о н а р о л а (1452-1498) — итальянский монах, проповедник, попытавшийсяпревратить Флоренцию в «Град Божий». Казнен по пригово-ру Папского суда. Мартин Л ю т е р (1483-1546) —немецкийрелигиозный деятель, основоположник Реформации, авторпервого перевода Священного Писания на новые европей-ские языки (на немецкий: 1533).

193


буют их, при этом — не отграничивая разрушитель-ную технологию от технологии созидательной. Детивоспитываются компьютерными играми, полагаютнаушники природным отростком евстахиевых труб1

и дружат по Интернету. Они живут в технологии, онине в состоянии представить себе, как мог бы сущест-вовать иной мир, мир без компьютеров и даже безтелефонов.

Но с наукой такой близости не выходит. Средствамассовой информации сами путают науку с техноло-гией и, к сожалению, запутывают публику, та начина-ет считать наукой все, что имеет отношение к тех-нологии, и при этом не ведает, в чем содержание на-уки, и не знает, что технология — только придаток,только следствие, но никак не первостепенность.

Технология — это когда предлагается все и сразу.А наука движется постепенно.

Поль Вирильо2 так описал нашу эпоху: всех за-хватила (я бы выразился — загипнотизировала) ско-рость. Главный знак нашего мира — скорость, этоугадали с опережением футуристы. Мы желаем тра-тить не больше четырех часов на перелеты из Старо-го Света в Новый. Головная боль от «джет-лэга» лик-видируется лекарствами с мелатонином. Это мелкие

1 Перекличка со словами Ж. Бодрийяра в его эссе «Ксерокс ибесконечность»: «Видео, телевидение, компьютер, "мини-тель" — эти контактные линзы общения, эти прозрачныепротезы — составляют единое целое с телом, вплоть до того,что становятся генетически его частью» (М.: Добросвет, 2000.С. 144. Пер. Л. Любарской, Е. Марковской).

2 Поль В и р и л ь о (р. 1932) — французский архитектурныйкритик и философ, основоположник дромсиюгии (науки оскорости, с 1980 года).

194


погрешности нашей чудной жизни в скорый век. Мытак привыкли к быстроте, что досадуем, когда мед-ленно грузится электронное письмо или запаздыва-ет самолет.

Однако эта технологичность жизни нискольконе эквивалентна научности. Она тождественна, еслиугодно, магичности.

Что же такое магия, чем она была на протяжениистолетий и чем является сегодня, пускай в закамуф-лированном виде?

Магия означает веру, будто можно перескочить вбыстром темпе с причины на результат, опустивпромежуточный процесс. Ткнуть булавкой в изобра-жение врага — и враг погибнет. Произнести завет-ную формулу — железо станет золотом. Воззвать кангелам и через ангелов направить важную инфор-мацию. Бенедиктинский аббат Тритемий (XV век)выступил провозвестником современных шифро-вальных машин, разрабатывая системы секретногокодирования для передачи посланий от правителейвоеначальникам. Все схемы Тритемия в наше времязапросто взламываются на компьютере, но для егособственного времени они были достаточно гени-альны. Так вот, чтобы схемы смотрелись поаппетит-нее, автор изображал свою технику как волхвование,включающее в себя созыв ангелов, которые озабо-тятся перенести подальше и поконфиденциальнеенашу зашифрованную информацию.

Магия — это когда не показывают длинную цепьследствий и причин и в особенности когда не пыта-ются проверить эту цепь методом повторяемых экс-

195


иериментов. Чудо совершается сразу, в том-то кра-сота магии. От первобытных культур до нашего про-светленного Возрождения и далее до сегодняшнегодня, до мириадов оккультных сект и групп, кишащихв Интернете — вера в магию, надежда на магию от-нюдь не угасла по воцарении опытной науки.

Страсть к стремительным перескокам от причинк результатам олицетворилась в технологии, котораявоспринимается как дочь науки. А сколько пришлосьпопыхтеть, чтобы от первых компьютеров Пентаго-на, от «Элеа» фирмы «Оливетти» размером с целуюкомнату (помнится, потребовались месяцы програм-мистам из Ивреи1, чтобы заставить своего мастодон-та сыграть марш из фильма «Мост через реку Квай»2,к неимоверному их счастью и гордости) дойти до на-шего с вами «лэптопа», где имеется все и сразу? Техно-логия из кожи вон лезет, чтоб затушевать порядокпричин и следствий, сделать вид, что причин не су-ществует, что все вершится само собой, волшебно.

Первые компьютерщики писали программы наБейсике, который был не машинным языком, а язы-

1 В городе Иврея (близ Турина) инженер Камилло Оли-ветти в 1908 г. основал легендарную компанию «Оливетти»,производившую печатные машинки, а позднее — калькуля-торы и компьютеры. Фирма внедрила в свой быт многие ви-ды социальных забот о работниках и гордилась почти нуле-вой текучестью кадров. В 1950-е гг. компания «Оливетти» на-чинает разработки вычислительной техники вместе снекоторыми лабораториями США (Коннектикут) и создает«Elea 9003» — первый компьютер итальянской конструкции.

2 Удостоенный «Оскара» саундтрек Малколма Арнолда (1921-2005) из фильма английского режиссера Дэвида Лина «TheBridge on the River Kwai» (1957).

196


ком почти мистическим (мы — первые компьютер-ные пользователи — не знали язык машины, но по-нимали, что дабы вынудить машинные чипы свя-заться в определенную цепочку, им обязательноследует дать мучительно сложные инструкции нахитром бинарном языке). Впоследствии системаWindows заоккультировала это программированиена языке Бейсик, потребитель нажимает на кнопку ипереворачивает перспективу, связывается с замор-ским корреспондентом, получает результат астро-номического расчета; потребитель остается в пол-ном неведении, каким же путем он дошел до этого (апуть-то был). Компьютерный пользователь воспри-нимает компьютерную технологию как магию.

Наверное, покажется странным, что эта магиче-ская ментальность живуча в наше время, но стоитпосмотреть вокруг, и мы убедимся, что магия попу-лярна повсеместно. Повсюду правят бал сатанин-ские секты, под боком у нас исполняются синкрети-ческие обряды — те самые, за которыми совсем не-давно антропологи уезжали в далекую Бразилию, асегодня монсиньор Милинго устраивает свои раде-ния в Риме, хотя Рим — отнюдь не Баия.

И даже традиционные религии все чаще отступа-ют, дрожа, под натиском многообразных чужих ри-туалов, и, дабы подманить публику, ныне перестаютобсуждать публично и такую тематику, как таинствоТроицы (хотя вообще-то богословские диспуты,хоть и подчинены особым критериям, все-таки ме-тодологически ближе к науке, нежели к магии, уж хо-тя бы по одному тому, что они развиваются поэтап-

197


но, ступень за ступенью, шаг за шагом), — и предпо-читают преподносить сошествие Святого Духа какмгновенное чудо.

Разбирая проблему Троицы, богословская мысльпродвигалась по правилам логики, поэтапным мето-дом, выкладывая аргумент за аргументом для доказа-тельства, что эта тайна постижна (или что она не-постижима). А мысль магическая выводит на первыйплан сакральность, таинственность, трансцендент-ность, которая исходит от харизматической инстан-ции, и именно этой таинственной харизматичнос-тью (отнюдь не трудными богословскими силлогиз-мами) завораживает широкие массы.

СМИ при первой возможности живописуют нам нау-ку как магию, а эта первая возможность представля-ется как только наука начинает обещать какую-то по-трясающую технологичность.

Сам собою возникает «низкий сговор» (pactumsceleris) между ученым и масс-медиа, потому что уче-ный не способен устоять перед соблазном, он дажесчитает своим долгом рассказывать о своем исследо-вании. Иногда это полезно для привлечения спонсо-ров (fund-raising), иногда исследование просто при-ятнее предъявить миру в качестве открытия еще донеизбежно грядущего разочарования, когда обнару-жится, что обещанного результата вовсе нету на зо-лотом блюдечке.

Мы все помним подобные эпизоды, от явнопреждевременно разрекламированного «секрета хо-

198


лодного термоядерного синтеза» до постоянно обе-щаемого лекарства от рака. Это триумф веры в ма-гию, в мгновенность. Трудно объяснить публике, чтонаучная работа — это гипотезы, опыты, ошибки иразборы ошибок. Когда спорят, что достовернее —официальная медицина или знахарство, вопрос посути стоит так: к чему ждать три года обещанного на-укой, если можно получить моментальный результатот альтернативной медицины?

Недавно Гараттини в журнале CICAP1 снова напи-сал, что если больной принял лекарство и вскоростивыздоровел, это еще не доказательство, что именнолекарство сработало. Существуют, по крайней мере,еще два объяснения: во-первых, могла иметь местоприродная ремиссия и лекарство подействовалотолько как плацебо; или, во-вторых, природная ре-миссия могла быть уже на подступах и раньше, а ле-карство только отдалило ее. Но вы только попробуй-те предъявить широкой публике два этих последнихрассуждения. Не будет вам ни малейшей веры, по-скольку для магической ментальности всего важнеебыстрый процесс, победный механизм связи междупредполагаемой причиной и желанным результатом.

1 Сильвио Гараттини (р. 1928) — итальянский фармаколог,с 1963 г. — основатель и директор Института фармакологи-ческих исследований «Марио Негри» в Милане. CICAP(Comitato Italiano per il Controllo delle Affermazioni sulParanormale, Итальянский комитет по проверке сигналов опаранормальном) существует с 1989 г. и объединяет интел-лектуалов, телевизионных журналистов и даже нескольконобелевских лауреатов. Гараттини — активный член рабочейгруппы и сотрудник выпускаемого Комитетом раз в два ме-сяца журнала.

199


В связи с этим может произойти, да и действитель-но происходит странная вещь: урезаются средства,отводимые на науку, а общественность совершенноне возмущается урезанием. Общественность возмути-лась бы, если бы закрыли больницу или повысили це-ны на лекарства, однако она остается невозмутимой,когда прикрывают долгие и медленные научные ис-следования. Ну самое большее, возникает неуютноечувство, что какие-нибудь ядерщики того и жди эми-грируют в Америку (хотя что скажешь, атомная бом-ба-то все равно у американцев). Никто не сознает,что именно этот срыв долгого исследования ставитпод вопрос новое лекарство от гриппа или ввод вэксплуатацию нового автомобиля на электрическомходу. Никто не связывает научные эксперименты, содной стороны, и лечение полиомиелитного маль-чика, с другой, потому что цепь последствий и при-чин в этом случае длинная, опосредованная, не «раз-два-три», как полагается по правилам волшебства.

Все мы помним выпуск сериала «Скорая помощь»,в котором доктор Грин оглашает перед длинной оче-редью пациентов великую научную новость: тем, ктозаболел гриппом, не будут прописывать антибиоти-ки, потому что при гриппе антибиотики не помога-ют. Этот эпизод довел публику до такого накала, чтозазвучали даже упреки в расовой дискриминации.Пациенты верили в волшебную связь антибиотиков свыздоровлением. Все СМИ убеждали их, что антиби-отики спасают. В этой коротенькой цепочке глав-нейшая истина. Таблетка антибиотика — техноген-ный продукт и опознается как таковой. А разбор

200


причин и способов борьбы с эпидемией гриппа —забота всяких НИИ.

Я изобразил тут неприятную и разочаровываю-щую картину еще и потому, что в довершение всехзол даже некоторые правители (которые, если ве-рить официальным сообщениям Белого дома, сове-туются с магами и астрологами) иногда в своих по-зициях ближе к человеку с улицы, чем к человеку излаборатории. Я изобразил эту картину, но не могупорекомендовать, что же с ней делать. Нельзя угово-рить масс-медиа отменить мистический подход.Масс-медиа обречены на мистицизм не только в по-гоне за «аудиторией», но и потому, что их обязан-ность — каждый день простраивать связи междупричинами и следствиями, и связи эти описывают-ся сплошь и рядом как магические. Существуют ивсегда существовали, я согласен, серьезные популя-ризаторы — упомяну хотя бы моего друга ДжованниМария Паче1, совсем недавно умершего. Но и для егосерьезных статей газеты обычно находили такиекрикливые, такие скандальные заголовки, что этизаголовки обычно искажали содержание статьи. Ос-торожный рассказ о том, что начинает разрабаты-ваться вакцина против гриппа, неизбежно стано-вился фанфарным провозвестием: грипп на земле

1 Джованни Мария П а ч е (1938-2002) — итальянский журна-лист и писатель, штатный сотрудник сперва журнала «Эспрес-со», впоследствии газеты «Репубблика», автор статей о генети-ческих манипуляциях с продуктами питания, здравоохране-нии, экспедициях в Антарктику, военных корреспонденции(Балканы, Афганистан, война в Персидском заливе), статей ороботах, созданных для разминирования минных полей, ра-бот на темы философии и биоэтики (эвтаназия).

201


скоро исчезнет без следа. (Думаете, благодаря на-ще? Нет, благодаря триумфу технологии, сумевшейвнедрить в ассортимент новую пилюлю.). Кж должен реагировать ученый на назойливый

запрос газетчиков, которые ждут от него ежедневныхволшебных обещаний? Ученый должен реагироватьосторожно. Но и осторожность порою, как толькочто мы наблюдали, не помогает. Ученому не приста-ло, с другой стороны, и покрывать завесой тайнывсякую научную новость, поскольку наука по естест-ву своему — принадлежит общественности.

Думаю, нам следует вернуться за парты начальнойшколы. Именно школа и все учебные центры нарядусо школой — включая наиболее серьезные интернет-сайты — должны постепенно приучать молодых лю-дей к правильному представлению о научных про-цессах. Это самая нелегкая часть обучения, потомучто и школе очень свойственно впихивать в памятьучащихся отрывочные данные, связь между которы-ми непостижима и магична. Мадам Кюри1 приходитвечером домой, глядит — на бумаге пятно, и открыва-ет радиоактивность. Доктор Флеминг2 кидает задум-чивый взор на плесень и понимает: пенициллин. Га-лилей по колебанию пламени в лампе осознает, чтоЗемля-то обращается. Мы настолько прекрасно за-

1 Мария Склодовская-Кюри (1867-1934) — французский фи-зик, дважды лауреат Нобелевской премии, исследовала явле-ние радиоактивности и открыла радий и полоний.

2 Александер Ф л е м и н г (1881-1955)— английскийбактери-олог, лауреат Нобелевской премии, обнаружил способностьсодержашегося в плесени пенициллина уничтожать пато-генные микроорганизмы.

202


помнили, какую трепку получил Галилей за свою на-учную смелость, что забыли: Галилей понятия неимел, по какой орбите земля обращается.

Как можно ожидать от школы корректной науч-ной информации, когда еще до сих пор во многихучебниках и во многих хрестоматиях можно про-честь, что до Христофора Колумба люди считализемлю плоской? Ведь это извращение истории. Ужедревним грекам прекрасно было известно, что землякруглая, и это знали и саламанкские мудрецы, тор-мозившие экспедицию Колумба именно потому, чтоони точнее, чем Колумб, все рассчитали и хорошопредставляли себе настоящий масштаб нашей с ва-ми планеты.

И все же одно из назначений интеллигента —кроме жесткой и суровой критики — это просве-щенная популяризация. Все мы превосходно по-нимаем, что в Италии более чем где бы то ни былонаучный работник считает занятие популяризаци-ей делом компрометирующим. Между тем велики-ми популяризаторами были и Эйнштейн, и Гейзен-берг, и мой покойный друг Стивен Джей Гулд1. И ес-

1 Вернер Карл Гейзенберг (1901-1976) — немецкий фи-зик, создатель квантовой механики, лауреат Нобелевскойпремии 1932 г., автор принципа неопределенности. Егопопулярные лекции собраны в сборнике «Физика и филосо-фия» (1958) и в книге «Часть и целое» (1969), посвященнойжизни автора, дружбе с Нильсом Бором, многим проблемамнауки. Стивен Джей Гулд (1941-2002) — американский па-леонтолог и зоолог, автор теории «прерывистого равнове-сия» (punctuated equilibrium, лат.), предполагающей, что не-которые виды в силу чисто случайных причин совершалискачки в биологическом развитии.

203


ли все-таки ждать откуда-то не-волшебного описа-ния ситуации в науке, то его ждать можно отнюдь неот журналов и газет, а от самих исследователей и уче-ных. Именно они должны потихоньку трансформи-ровать общественное сознание, влияя на молодых.

Полемическое резюме этого моего выступления:пиетет в отношении науки в наше время основан наошибочных предпосылках и, как бы то ни было, из-вращен совместным влиянием двух магических под-ходов — веры в волшебное колдовство и веры в кол-довство технологическое. Эти подходы до сих порцарят и в душах наших слушателей, и в их головах, ив их сердцах.

Если не стремиться выйти из порочного кругалжеобещаний и обманутых мечт, науке — несдобро-вать.

В пору раннего средневековья Исидор Севиль-ский1 (между нами, зарекомендовавший себя передлицом истории в качестве простяги и легковера, спо-собного всерьез полагать, будто lucus происходит отпоп lucendo, a cadaver — от саго data vermibus2), все жесумел — хоть и на основании неверных сведений, вос-ходивших к незапамятным временам, к Эратосфену3,

1 Исидор Севильский (570—636) — испанский епископи доктор католической церкви, составитель компендиума«Etymologiae» в двадцати книгах.

2 Lucus (лат?) — густой лес. Non lucendo (лат.) — безсвета. Cadaver (лат) — труп. Саго data vermibus(лат.)— мясо, данное червям.

3 Эратосфен Киренский (ок.276 — ок. 194гг.дон.э.) —греческий математик, астроном, географ, первым рассчитав-ший с большой точностью окружность земного шара.

204


почти что правильно и в любом случае без всякоговолшебства вычислить длину экватора. Но по эквато-ру гуляли единороги и лесные чуды-юды, и хотя уче-ные не сомневались, что земля сферична, художникипо своим уважительным причинам представляли еене только плебеям, но даже господам в качестве пло-ского диска с Иерусалимом в середине, или расплю-щивали шар для пущей символичности и для удобст-ва демонстрации (как до сих пор Землю расплющи-вают в школьном атласе). Расплющивали не оченьсильно, но все-таки достаточно, чтоб все кругом пе-реставали понимать, какая же форма на самом деле уземного шара.

Вот так, пройдя через три века Просвещения, мывсе еще похожи на Исидора: когда газеты повеству-ют о наших научных симпозиумах, симпозиумы не-отвратимо выглядят волхвованием.

Чему тут удивляться? Мы и сейчас, как в Средниевека, деремся и пышем неудержимым фундамента-лизмом, упрямым фанатизмом. Ратуем за кресто-вые походы, целые континенты вымирают от голо-да и СПИДа, а телевидение при этом показывает(волшебно преображая) нас с вами в качестве бла-женных богатейших людей, привлекая на наши по-бережья баркасы, нагруженные нелегалами из Аф-рики и Албании. Эмигранты хотят попасть к нам,как в старину все хотели попасть на Эльдорадо. Какне понять, что простакам до сих пор неизвестно,что есть наука, и они склонны принимать за наукудаже ренессансную магию? И что для них волшебст-во — возможность послать сообщение в Австралию

205


по цене внутригородского звонка и со скоростьюмолнии?

Чтоб успешно продолжать работу, каждый изнас в своей области должен хорошо сознавать, в ка-ком мире он живет, делать выводы, быть хитроум-ным как змея и если не чистым как голубка, то хотябы великодушным как пеликан1, и всегда старатьсяпреподнести от себя нечто людям, которые о насникакого понятия не имеют.

Как бы то ни было, следовало бы ученым осте-речься тех, кто чересчур их боготворит и считает,будто ученые — это жрецы истины в последней ин-станции. Ученого легко возвышают до статуса мага.Но стоит ученому замешкаться с выдачей проверяе-мого результата, он будет объявлен шарлатаном, в товремя как колдуньи, выдавая результаты не проверя-емые, но эффектные, получают приглашения на ток-шоу. Так что ученым на ток-шоу ходить не надо, чтобих не перепутывали с колдуньями.

Пеликан, отрывающий собственное мясо с груди, чтобы на-кормить детей (так интерпретировали издалека зрелище раз-дачи птенцам полупережеванной отрыгнутой пищи) — во-площение милосердия и Христовой жертвы, изображался вцерквах и на эмблемах в качестве символа Христа. Имя пели-кана носят масонские ложи и благотворительные учрежде-ния (в особенности по призрению детей).

Елены Костюкович anneselders Художественное оформление...

Documents