Федеральное государственное бюджетное учреждение науки

Институт лингвистических исследований Российской академии наук

На правах рукописи

Сергеев Михаил Львович

СОПОСТАВЛЕНИЕ ЯЗЫКОВ В XVI ВЕКЕ

(НА ПРИМЕРЕ «МИТРИДАТА» (1555) КОНРАДА ГЕССНЕРА)

Специальность 10.02.20 — сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание

Диссертация на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Научные руководители:

доктор филологических наук, профессор

Л. Г. Герценберг

доктор филологических наук, академик РАН

Н. Н. Казанский

Санкт-Петербург, 2018

2

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ ...................................................................................................................................... 3ГЛАВА 1. МОТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ ЯЗЫКОВ В XVI В. И ПРЕДЫСТОРИЯ СРАВНИТЕЛЬНОГО

ЯЗЫКОЗНАНИЯ ........................................................................................................................................... 121.1. Священные, классические и варварские языки ............................................................ 121.2. Книги-полиглоты ............................................................................................................. 151.3. Мотивы лингвистических занятий в XVI в. .................................................................. 19

1.3.1. Богословская экзегеза ...................................................................................................... 191.3.2. Миссионерская лингвистика ........................................................................................... 241.3.3. Гуманистическое изучение классической античности ................................................. 271.3.4. Систематизация номенклатуры естественных наук ...................................................... 301.3.5. Развитие образовательных институтов .......................................................................... 33

1.4. Предыстория сравнительно-исторического языкознания ............................................ 361.4.1. Интерес к национальным древностям и благородные «генеалогии» языков ............. 361.4.2. Анахронизмы в филологии, истории и географии ........................................................ 391.4.3. Вопрос о древнем галльском языке ................................................................................ 441.4.4. Принципы лексических сопоставлений: унаследованная лексика и заимствования . 52ГЛАВА 2. ОБРАЗОВАНИЕ И ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ КОНРАДА ГЕССНЕРА .......................... 59

2.1 «Митридат» и его автор в научной историографии ...................................................... 592.2 Краткие сведения о биографии Гесснера: годы учебы, первые научные труды. ........ 61

2.2.1. Детство Гесснера и peregrinatio academica .................................................................... 612.2.2. Занятия в Базеле, редактирование греческо-латинского словаря ................................ 712.2.3. Профессор греческого в Лозанне .................................................................................... 772.2.4. Получение докторской степени, возвращение в Цюрих ............................................... 792.2.5. Составление «Универсальной библиотеки» .................................................................. 81

2.3. Филологические занятия Гесснера ................................................................................. 872.3.1. Лексикография .................................................................................................................. 882.3.2. Издания классических и современных авторов, переводы с греческого .................... 932.3.3. Издания позднегреческих антологий ............................................................................ 1012.3.4. Краткие выводы .............................................................................................................. 108ГЛАВА 3. «МИТРИДАТ» (1555) КОНРАДА ГЕССНЕРА: ОПИСАНИЕ МНОГООБРАЗИЯ И РОДСТВА

ЯЗЫКОВ .................................................................................................................................................... 1113.1. Концепция, структура и язык сочинения .................................................................... 111

3.1.1. История издания «Митридата» ..................................................................................... 1113.1.2. Замысел и содержание «Митридата» ........................................................................... 1173.1.3. Содержание и компилятивная форма алфавитной части «Митридата» .................... 1253.1.4. Музей языков и новолатинский ономастикон .............................................................. 131

3.2. Источники и содержание некоторых глав «Митридата» ........................................... 1433.2.1. Какие языки знал Гесснер? ............................................................................................ 1433.2.2. Источники сведений о языках в «Митридате» ............................................................ 1453.2.3. Славянские языки ........................................................................................................... 1483.2.4. Венгерский язык ............................................................................................................. 1543.2.5. Латинский язык ............................................................................................................... 159

3.3. Германистические интересы Гесснера ........................................................................ 1653.3.1. Проект немецкого словаря, попытки издания древних германских текстов ............ 1653.3.2. Глава «Митридата» “De lingua Germanica”. Этимология и филология ..................... 1693.3.3. Список «галльских» слов и доказательство языкового родства ................................ 1823.3.4. Краткие выводы .............................................................................................................. 195ЗАКЛЮЧЕНИЕ ............................................................................................................................. 196БИБЛИОГРАФИЯ .......................................................................................................................... 202Источники ................................................................................................................................. 202Справочные издания и словари ............................................................................................... 210Исследования ............................................................................................................................ 212

3

ВВЕДЕНИЕ Настоящий интерес к языковому разнообразию и признание

относительного равноправия языков как объекта изучения возникает,

кажется, только к XVI веку, и именно это стало важнейшей предпосылкой

для развития лингвистических представлений о языковом родстве и для

составления новых, подробных генеалогий языков, установления целого

ряда языковых семей. Важным явлением, отразившим эти тенденции, стало

появление первых справочников о языках мира, содержавших сведения о

названиях языков, их письменности, истории, родственных связях с

другими языками, отдельные лексические сопоставления, образцы слов и

текстов (на материале которых и проводились сопоставления), реже –

сведения о грамматике. Наиболее заметной книгой-«полиглотом»,

собравшей сведения античных и средневековых сочинений, дополненные

наблюдениями современных путешественников и корреспондентов автора,

проживавших в разных частях Европы, стал «Митридат» К. Гесснера,

вышедший впервые в 1555 г. и выдержавший впоследствии два

переиздания: одно – в католических (1591), другое – в протестантских

землях (1610).

При интерпретации «Митридата» и подобных ему сочинений следует

иметь в виду, что в XVI—XVII вв. лингвистические занятия не были

институционализированы в системе наук и образовании; описанием и

сопоставлением языков занимались не только филологи и богословы (чьи

занятия в значительной степени состояли в изучении языка текстов), но и

философы, врачи, ботаники, минералоги и т.д. Поэтому одинаково важными

для изучения представляются вопрос о вкладе отдельных ученых в историю

лингвистических идей, о новизне и достоинствах их трудов, и вопрос о

влиянии других научных занятий и внешних факторов на их интерес к

языкознанию. Такой подход позволяет увидеть опосредованное влияние

системы наук и научных жанров на предысторию отдельных отраслей

языкознания.

4 Наряду с междисциплинарными «пересечениями» и общими

тенденциями в истории идей, в каждом конкретном научном тексте

находила отражение индивидуальная биография его автора. Образование и

«академические» путешествия, круг чтения и отбор источников, поиски

информантов, отношение к авторитетным сочинениям, рефлексия по

поводу собственных достижений и ошибок, взаимодействие с издателями и

т.д.: все эти аспекты, сохраняющие актуальность в современной научной

жизни, должны особенно учитываться при изучении сочинений XVI в.,

стоявших в начале новой европейской науки.

Актуальность настоящего исследования определяется тем, что в нем

на примере первого справочника о языках мира, отражающего

представления об истории и классификации языков, сформировавшиеся в

Европе к 1555 г., и вместе с тем представляющего новаторские

лингвистические решения К. Гесснера, рассматривается ранний этап

истории сравнительно-исторического языкознания, который стал объектом

активного изучения в последней трети ΧΧ-начале XXI в. Многие из

сформулированных и примененных в XVI в. принципов сопоставления и

классификации языков в настоящее время считаются аксиомами, без

которых невозможно представить себе современое сравнительно-

историческое языкознание.

Показательно, что в новом справочнике по индоевропеистике

(“Handbook of Comparative and Historical Indo-European Linguistics” [Klein et

al. 2017-1018]) имеются не только специальные главы по истории этой

дисциплины в XIX—XX вв., но и подробный раздел об изучении родства

языков в античности, средние века и особенно в раннее новое время

[Swiggers 2017]. К сожалению, серия изданий «История лингвистических

учений» (Л.: Наука, 1980–1991) прервалась на позднем средневековье, что

делает тем более актуальным данное диссертационное исследование для

отечественной науки.

5 Объектом исследования является справочник «Митридат. О

различиях языков» (1555) швейцарского филолога и натуралиста Конрада

Гесснера (1516–1565). Отдельного внимания заслуживает Приложение к

«Митридату», выпущенное в том же 1555 году в виде отдельного листа,

который был обнаружен и впервые прокомментирован автором

диссертации. На листе в форме таблицы перепечатан текст молитвы «Отче

наш» на 23 языках, расположение текстов в этом приложении дает важный

новый материал, касающийся представлений о языковом родстве, которыми

руководствовался К. Гесснер.

Предметом исследования является зарождение принципов

современного сравнительно-исторического языкознания, а именно:

способы описания языкового многообразия, представления о сходстве и

различиях, а также о родстве и генеалогии языков, представления об

истории языка и его диалектах, сформировавшиеся в науке XVI в., и их

отражение в «Митридате» К. Гесснера; сбор и систематизация сведений об

отдельных языках мира европейскими авторами XVI в., доступные

источники таких сведений, использованные автором «Митридата».

Цель диссертации – рассмотреть лингвистическое содержание

«Митридата» и его значение для становления и развития сравнительно-

исторического языкознания.

Соответственно, в работе решаются следующие задачи:

1) определить основные направления сравнительного изучения

языков и представления об истории, родстве и классификации языков,

характерные для XVI в., которые нашли отражение в главах «Митридата»

(и, шире, других филологических сочинениях К. Гесснера);

2) определить жанровую специфику «Митридата» в ряду научных

работ того времени;

3) рассмотреть работу К. Гесснера над текстом «Митридата» в более

широком контексте лексикографических и эдиционных занятий Гесснера,

что позволит составить более полное представление о методах и принципах

6

сопоставления языков, которыми руководствовался К. Гесснер (не

эксплицируя их при этом в тексте «Митридата»);

4) рассмотреть принципы описания языков в главах «Митридата» и

классификацию языков, представленную в справочнике.

Основным материалом диссертации служит справочник о языках

мира «Митридат» [Mithridates 1555] и его переиздание под редакцией К.

Вазера [Mithridates 1610]; учитывается также переработка «Митридата» А.

Рокки [Rocca 1591]. Для сопоставления привлекается материал других

сочинений XVI в., содержащих сопоставления языков и этимологии,

независимо от степени их «научности» на фоне современных

лингвистических критериев. В частности изучены: “Germaniae exegesis”

Ф. Иреника [Irenicus 1518], “In linguam Gallicam Isagωge” Ж. Дюбуа [Sylvius

1531], “Liber de differentia vulgarium linguarum et Gallici sermonis varietate”

Ш. де Бовелля [Bovelles 1533], этимологический словарь немецких имен

“Aliquot nomina propria Germanorum” [Aliquot nomina 1537], “Lexicum

Symphonum” З. Геления [Gelenius 1537], “Linguarum duodecim characteribus

differentium alphabetum” Г. Постеля [Postel 1538b], “De ratione communi

omnium linguarum et literarum commentarius” Т. Библиандера [Bibliander

1548, 2011], “Traicte de la conformité du langage François avec le Grec”

А. Этьенна [Estienne 1565], “Linguae germanicae vindicatio” В. Хунгера

[Hunger 1586], “Thresor de l’histoire des langues de cest univers” К. Дюре

[Duret 1619].

При написании второй главы привлекался материал значительной

части печатных работ К. Гесснера, в особенности подготовленных до

1555 г., некоторые из них были изучены более подробно: издания греческо-

латинского словаря Дж. Крастоне [Lexicon 1537, 1545], предисловие к

немецко-латинскому словарю Й. Малера “Die Teutsch Spraach” [Gessner

1561], многоязычные словари терминов [Gessner 1542, 1556], издание и

перевод антологии Стобея [Stobaeus 1543, 1549, 1559], отдельные тома

«Истории животных» [Gessner 1551, 1555c, 1558], библиографические

7

справочники “Bibliotheca universalis” и “Epitome bibliothecae” [Bibliotheca

universalis 1545; Epitome bibliothecae 1555], автобиблиографическое письмо

[Gessner 1562b] и др.

Теоретическую основу диссертации составили работы, посвященные

становлению и развитию методов сопоставительного и сравнительно-

исторического языкознания, с опорой на изучение источников XVI вв.: это

работы о языковых сопоставлениях и первых опытах классификации языков

(в первую очередь, [Степанова 2001; Campbell, Poser 2008; Droixhe 1978,

1984; Muller 1984, 1986; Simon 2011; Tavoni 1998; Van Hal 2013-2014]), а

также о многочисленных образцах «донаучной» этимологии, основания

которой часто лежали за пределами собственно языкознания (например,

[Buridant 1998; Demaizière 1982, 1985; Demonet 1998; Margolin 1985]).

В диссертации использованы прежде всего методы сравнительно-

исторического языкознания (описанные в трудах Л.Г. Герценберга

[Герценберг 2010], Б. Фортсона [Fortson 2004], Л. Кэмпбела [Campbell 1998],

Дж. Эйтчинсон [Aitchinson 2001]). Для корректной интерпретации

рассматриваемого материала, помимо этого, потребовалось также

использовать некоторые методы лингвистической историографии;

дополнительно, учитывая специфику новолатинской литературы эпохи

гуманизма, привлекаются методы филологического анализа.

Новизна исследования состоит в том, что в нем впервые предпринята

попытка комплексного описания «Митридата» К. Гесснера с точки зрения

развития методологии сравнительно-исторического изучения языков. В

диссертационном исследовании представленные в «Митридате» языковые

сопоставления, этимологии, сведения о языковой классификации и

теоретические положения об истории и родстве языков рассмотрены также

в связи с историей создания справочника и в контексте широких научных

интересов К. Гесснера. Несмотря на возросший в последние десятилетия

интерес к началам сравнительно-исторического языкознания, важнейшие

сочинения XVI в., посвященные языковому многообразию и родству

8

языков, до сих пор не подвергались всестороннему и методическому

рассмотрению. Это утверждение, в целом, справедливо и в отношении

«Митридата» К. Гесснера, несмотря на то, что начиная с 60-х гг. XX в.

вышло немало публикаций, посвященных содержанию и источникам

отдельных глав этого справочника и их значению для истории

национальных филологий (П.-У. Дини, Дж. Консидайн, Э. Поппе), а также

характеризующих лингвистические представления автора (Дж. Меткалф, М.

Петерс, Б. Коломба). Кроме того, в 2009 г. в известной серии “Travaux

d’Humanisme et Renaissance” вышло комментированное издание

«Митридата» под редакцией Б. Коломба и М. Петерса; некоторые разделы

«Митридата» Гесснера были недавно переведены на русский и

прокомментированы М. В. Шумилиным (в 2016 г.). Тем не менее, ряд

существенных вопросов, таких как история создания справочника, влияние

на представления К. Гесснера о родстве и классификации языков его

лексикографических и естественнонаучных занятий, место

германистических глав в общей структуре сочинения, не привлекли

должного внимания исследователей. Между тем, учитывая компилятивный

характер сочинения Гесснера, а также многообразие научных интересов его

автора (филология, лингвистика, библиография, медицина, естественная

история), изучение этих вопросов представляется необходимым для

правильного понимания принципов сравнительного изучения языков,

которыми руководствовался К. Гесснер, и принципов представления в

"Митридате" лингвистического материала.

Положения, выносимые на защиту

1) Сочинение Конрада Гесснера «Митридат. О различиях языков»

представляет собой, прежде всего, словарь названий языков,

засвидетельствованных в античных, средневековых и новоевропейских

текстах (значительная часть отождествлений и разграничений, приведенных

в «Митридате», касается скорее названий языков, чем их лингвистической

характеристики), а также «музей» собранных Гесснером образцов слов и

9

текстов на различных языках, содержащих материал для языковых

сопоставлений.

2) Лингвистическая новизна сочинения Гесснера и его значение

для становления сравнительно-исторического языкознания определяется,

прежде всего, полнотой и относительной беспристрастностью

представления сведений о многообразии языков мира (всего в книге

упоминаются около 110 языков, главы о них расположены в алфавитном

порядке). Такое расположение материала отодвигало на второй план

традиционную, принимавшуюся априорно библейскую генеалогию языков.

3) Новаторским решением Гесснера, в последующие несколько

столетий занявшим прочное место в сопоставительных исследованиях и в

книгах-полиглотах, стало определение в качестве стандартного образца

(specimen) переводов молитвы «Отче наш» на разные языки и диалекты. Эти

переводы содержали необходимый материал для эмпирических языковых

сопоставлений.

4) Особенности этимологической аргументации К. Гесснера,

эксплицированные в диссертационном исследовании, находят параллели в

работах историков-гуманистов (И. Авентина, Б. Ренана, Э. Чуди и др.).

Значительный интерес для развития методологии сравнительно-

исторического изучения языков представляет использование данных

диалектологии и текстологии (в частности, привлечение рукописных

разночтений) в этимологической реконструкции.

5) Приложение к «Митридату» (обнаруженное и

прокомментированное автором исследования) – таблица переводов

молитвы «Отче наш» на 23 языка – наглядно отражает представления

К. Гесснера об истории и родстве языков: в начале таблицы помещены

древнееврейский и «происходящие» от него семитские языки; кроме того,

выделены еще три языковые группы: романские («отпрыски» латыни),

славянские и германские языки.

10 Практическая ценность диссертации состоит в возможности

применения ее результатов при создании лекционных курсов по

индоевропеистике, истории языкознания и филологии. Кроме того, в

диссертации переведено и прокомментировано множество мест из

новолатинских (а также немецких и французских) текстов

лингвистического и филологического содержания, которые могут служить

ориентиром для составителей антологий и учебных пособий по истории

языкознания.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что истоки

сравнитено-исторического языкознания – первые попытки систематизации

и сравнительного описания языков в Европе XVI в. – рассмотрены в связи с

задачами и методами гуманитарных и естественных наук того времени.

Апробация работы. Результаты исследования были представлены в

ряде докладов на российских и международных конференциях, а также

научных семинарах: «Индоевропейское языкознание и классическая

филология (Чтения памяти И.М.Тронского)» (Санкт-Петербург, ИЛИ РАН,

2007, 2010); «Международная филологическая конференция» (Санкт-

Петербург, СПбГУ, 2008, 2010, 2015); «Книжные редкости Российской

национальной библиотеки» (Санкт-Петербург, РНБ, 2008, 2010, 2013);

«Автобиографические свидетельства в европейской традиции:

междисциплинарные перспективы исследований» (Москва, ВШЭ, 2013);

Семинар Группы междисциплинарных исследований автобиографии

Факультета гуманитарных наук ВШЭ (Москва, ВШЭ, 2015); «Эпоха

Ренессанса и начала наций в Европе» (Москва, МГУ, ГИИМ, 2015);

“Internationaler Kongress Conrad Gessner (1516–1565)” (Цюрих, Universität

Zürich, 2016); “Renaissance society of America annual meeting” (Чикаго, RSA,

2017); “The fourteenth international conference on the history of the language

sciences” (Париж, Université Sorbonne Nouvelle, 2017); “The impact of

learning Greek, Hebrew and ‘Oriental’ languages on scholarship, science, and

11

society in the Middle Ages and the Renaissance” (Лёвен, Katholieke Universiteit

Leuven, 2017).

По теме диссертации автором опубликовано 11 печатных работ

(общим объемом 6,91 п.л.), в том числе в рецензируемых изданиях,

рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

(Индоевропейское языкознание и классическая филология, индекс

подписки 88448, Acta Linguistica Petropolitana, индекс подписки 88447,

Средние века, индекс подписки 18969), опубликовано 4 печатных работы

общим объемом 4,21 п.л.

Структура и объем исследования. Диссертация общим объемом в

234 страницы состоит из Введения, трех глав, Заключения, а также списка

использованной литературы, включающего 447 наименований (в том числе

110 источников).

12 ГЛАВА 1. МОТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ ЯЗЫКОВ В XVI В. И ПРЕДЫСТОРИЯ

СРАВНИТЕЛЬНОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ Сопоставление языков, по-видимости, является необходимой и

безусловной составляющей рефлексии о языке. По крайней мере, оно

имплицитно присутствует в лингвистических сочинениях или отдельных

экскурсах о языках, начиная с древнейших времен.

Составляя словари иностранных языков, оценивая звуковое

своеобразие речи чужеземцев, обращая внимание на региональные различия

родного языка, отождествляя или различая язык людей и коммуникацию

животных, занимаясь поиском происхождения слов или разрабатывая

универсальное письмо, представители разных культурных традиций так или

иначе обращались к сопоставлениям, учитывающим языковые даные

нескольких языков или одного языка в его развитии. Формы и содержание

таких сопоставлений, отчасти предвосхитивших сравнение и

систематизацию языков в собственном смысле слова, появились еще в

античности и сохраняли свое значение в филологии раннего нового

времени. В результате, целый ряд понятий и наблюдений, которые легли в

основу современного сравнительно-исторического языкознания, были

первоначально сформулированы и опробованы в других дисциплинах. К

таким идеям относятся прежде всего: этимология (как установление

«подлинного» значения слова), происхождение и родство языков (проблема

праязыка), идеальная форма языка, противопоставленная реальному узусу,

диалект, связь языка и мышления, языка и этноса и т.п.

1.1. Священные, классические и варварские языки Cовершенно необходимой предпосылкой появления сравнительно-

исторического метода следует считать признание множества равноправных

языков объектами научного описания и сравнения. Основой для таких

представлений стала интерпретация библейских легенд о смешении языков

и расселении народов, к которой усердно обращались позднеантичные и

средневековые богословы и философы [см. обзор версий: Duret 1619: 6-15;

13

Metcalf 1980]. Впрочем, свидетельства о многообразии человеческих языков

сосуществовали в библейских текстах с представлением о том, что

некоторые языки обладают особым, священным или даже божественным

статусом. Такими были язык Бога, язык Адама, человеческий язык до

Вавилонского столпотворения и языки Священного писания [Fyler 2007: 1-

59].

Представление о неравенстве языков находило отражение в учебном

процессе: основное внимание уделялось изучению латинского языка и

классической литературы. При этом средневековые авторы неоднократно

высказывались о невозможности грамматической регуляции национальных

языков [Percival 1975: 247-248], то есть языков «варварских»1. Термин

варварский язык (barbara lingua), сохранявший пейоративный смысл, наряду

с нейтральным [ср. Rochette 1997: 41-48], и в XVI в. продолжал

употребляться в отношении всех языков, кроме древнегреческого и

латинского, а также древнееврейского как священного языка2 и предка всех

языков.

Классификацию языков, отражающую такой подход, приводит

К. Гесснер в «Митридате»: «Варварскими языками называются все, кроме

греческого и латыни. Мы также исключаем [из числа варварских – М.С.]

еврейский, поскольку он, с одной стороны, является древнейшим и как бы

родителем остальных [языков], а, с другой, священным и божественным

языком»3. В «Пандектах» (1548) им предложена более сложная схема:

«Поскольку то, что относится к грамматическому устройству трех

славнейших языков – имею в виду, латинского, греческого и еврейского, –

мы уже рассмотрели по порядку, следует сказать что-то отдельно об

1 Ср. разд. 1.1. 2 На «иудейском» (вероятно, арамейском), греческом и латинском языках была, согласно

преданию, выполнена надпись «Иисус Назарянин, Царь Иудейский» на табличке, прикрепленной к кресту, на котором распяли Иисуса Христа (см.: Лк. 23.38; Ин. 19.19–20).

3 “Barbarae sive Barbaricae linguae praeter Graecam et Latinam dicuntur omnes. Nos etiam Hebraicam excipimus, quod ea cum antiquissima ac instar parentis aliarum, tum sacra et divina sit lingua” [Mithridates 1555: 3a/b].

14

остальных языках, которые являются или совершенно варварскими, то есть

не имеют ничего общего с греческим и латинским, как наш немецкий, или

солическими4, какими по отношению к латыни выступают возникшие в

результате ее искажения итальянский, испанский, французский, а по

отношению к древнему греческому – тот, которым [греки] пользуются

сейчас»5. Такой логикой, надо полагать, руководствовались филологи

раннего нового времени, сочинявшие для родных языков благородные

генеалогии6.

Очевидно, что, несмотря на значительную инерцию традиционной

классификации языков, в условиях расширения языкового горизонта и роста

интереса (часто предвзятого) к национальной лингвистической истории,

термин «варварский язык» требовал комментария и переосмысления. В

1548 г. (в один год с «Пандектами», процитированными выше) вышла в свет

книга Теодора Библиандера (1505-1564) «Об общем принципе всех языков

и письменностей», в которой автор решительно критиковал понятие

варварского языка. За кратким обзором языков мира (включающим, помимо

древних, эфиопский, турецкий, венгерский, русский, литовский, немецкий

и др.) следует комментарий: «Итак, мы перечислили практически все языки,

которые когда-либо существовали после разделения, произошедшего в

Вавилоне: из них не только первые и как бы предки [остальных – М.С.] –

еврейский, греческий и латинский – могут быть описаны определенными

правилами, но и другие девять, которые обычно называют – как я полагаю,

незаслуженным именем, – варварскими. Так что не должно оставаться ни

сомнения, ни неведения относительно того, что всякий язык может быть

4 Греч. sovloikoi ‘говорящие на неправильном греческом’, по названию Сол – афинской колонии на

Сицилии – и их жителей. 5 “Sed quoniam quae ad trium clarissimarum linguarum, Latinae inquam, Graecae, et Hebraicae rationem

Grammaticam pertinent, suo quaeque ordine persecuti sumus, de caeteris linguis, quae vel omnino barbarae sunt, id est, cum Graeca et Latina commune nihil habent, ut nostra Germanica: vel soloecae, quales ad Latinam sunt, ab ea corruptae, Italica, Hispanica, Gallica: et ad Graecam veterem, ea qua hodie utuntur, seorsim aliquid dicendum est” [Gessner 1548: 34b-35a].

6 См. разд. 1.4.1.

15

определен правилами мышления и искусства»7 [ср. Christ-v. Wedel 2005: 45-

52].

Что касается особенного статуса древнееврейского, то

филологическое изучение и грамматическое описание других

ближневосточных языков, начавшееся в XVI в. в работах С. Мюнстера,

Г. Постеля, М. Виттори и, как правило, предполагавшее сопоставление их

лексики и грамматики с древнееврейским [ср. Вартанов 2015], постепенно

привело к его десакрализации: обнаруженное значительное сходство этих

языков поставило под сомнение его историческое первенство.

Высказывались предположения о том, что древнееврейский должен

изучаться наравне с другими семитскими «идиомами» [Droixhe 1978: 37-45].

Отказывался считать древнееврейский предком всех языков, например,

Йозеф Юст Скалигер (1540–1609), предложивший необычную концепцию

не связанных друг с другом 11 языковых групп-«матриц» (букв. «маток»)8,

а также одним из первых отметивший лексические соответствия между

немецким и персидским [см.: Van Hal 2010]9. Впрочем, многие сторонники

идеи «германо-скифского праязыка» в XVII в. называли его вторым по

древности после древнееврейского [см.: Swiggers 1984].

1.2. Книги-полиглоты Лингвистические взгляды Библиандера, как и его представления о

единых основах всех религий [Christ-v. Wedel 2005: 52-55], не получили

широкого одобрения среди современников. Вопрос о многообразии и

относительном статусе языков продолжал находить в XVI-XVII вв.

7 “Enumeravimus hactenus linguas prope omnes, quae a divisione facta in Babel ullo tempore fuerunt, ex

quibus non modo principes illae et veluti parentes Hebraea, Graeca et Latina praeceptis certis comprehensae sunt, verumetiam novem aliae, quae barbarae solent appellari indigno ut equidem iudico nomine. Ut neque dubium neque obscurum relinquatur omnem sermonem adstringi posse legibus rationis et artis” [Bibliander 1548: 21].

8 В «Диатрибе о языке европейцев», впервые опубликованной в 1605 г. в составе «Космографии» П. Мерулы, а затем изданной И. Казобоном в составе сборника работ Скалигера “Opuscula varia” (1610); недавно это сочинение переведено на русский и прокомментировано М. В. Шумилиным: [Шумилин 2016].

9 Примечательно употребление термина «matrix» применительно к языкам во множественном числе: у Иеронима так обозначен древнееврейский – единый праязык: “linguam Hebraicam omnium linguarum esse matricem” (Hier. Comm. Soph. III.54).

16

различные и противоречившие друг другу решения [см. Formigari 2004: 83-

94]: обсуждались литературные и грамматические возможности народных

языков в сравнении с классическими, необходимые свойства идеального

языка или «языка-прародителя»; так или иначе, преобладали взгляды,

утверждавшие за некоторыми из языков особенный, привилегированный

статус.

Вместе с тем, уже в первой половине XVI в. начали появляться

сочинения, предметом которых (в той или иной мере) было описание и

сравнение множества языков, древних и современных, европейских и

ближневосточных, имевших различный культурный статус, – так

называемые книги полиглоты10. В них сообщались сведения об истории

языков и народов, говоривших на них, рассматривалось происхождение

алфавитов, приводились лексические сопоставления; непременной

составляющей полиглотов (давшей им название) были образцы текстов на

разных языках.

К первым полиглотам относятся “Linguarum duodecim characteribus

differentium alphabetum” (1538) Гийома Постеля, “Introductio in Chaldaicam

linguam, Syriacam, atque Armenicam, & decem alias linguas” (1539) Тезео

Амброджо, “De ratione communi omnium linguarum et literarum

commentarius” (1548) Т. Библиандера, “Mithridates De differentiis linguarum

tum veterum tum quae hodie apud diversas nationes in toto orbe terrarum in usu

sunt” (1555) Конрада Гесснера; в этом же ряду можно упомянуть словарь

языковых «созвучий» – “Lexicum Symphonum quo quatuor linguarum Europae

familiarium, Graecae scilicet, Latinae, Germanicae ac Sclavinicae concordia

consonantiaque indicatur” (1537) Сигизмунда Геления11.

10 Этот термин, принятый в современной исследовательской литературе, использовался уже

К. Гесснером как определение к «Митридату»: “Mithridates meus πολύγλωττος” [Gessner 1577: 26b]. Ср. также его употребление в заглавии раздела старого (XIX в.) систематического каталога библиотеки Санкт-Петербургского университета: “Polyglottae (Linguae diversarum stirpium conjunctim tractatae)” («Полиглоты (где вместе рассматриваются языки различных семей)»), в котором перечислены многоязычные словари и грамматики.

11 За пределами настоящего обзора остаются труды итальянцев, также положительно рассматривавших языковое многообразие – К. Толомеи, П. Бембо, Б. Варки и др. [см.: Степанова 2001;

17 Основанием для объединения в одном ряду книг, весьма

различающихся по жанру, широте охваченного материала и теоретической

основательности, служит то, что в них относительно равномерно были

представлены лингвистические сведения о нескольких или многих языках,

не предназначенные непосредственно для лингводидактического

применения. От них несколько отличались замечательные по

лингвистической проницательности сочинения Жака Дюбуа (Якоба

Сильвия) [Sylvius 1531], Шарля де Бовелля [Bovelles 1533] или Анри

Этьенна [Estienne 1565], языковые сопоставления в которых намеренно

фокусировались на лексике одного национального языка.

Особенно заметной книгой-полиглотом был «Митридат» (1555)

Конрада Гесснера, в котором впервые названы и охарактеризованы (очень

неравномерно – от упоминания в перечне языков, с отсылкой к другой

статье справочника, до многостраничного описания) более 110 языков и

диалектов [Colombat, Peters 2009: 29], даны образцы текстов на 25 из них

[Mithridates 2009: 359-365.] (см. подробнее гл. 3).

Появление книг-полиглотов в начале и середине XVI в.12 можно

объяснить, во-первых, совокупным действием различных мотивов13,

побуждавших ученых к изучению и описанию древних и новых, в том числе

«экзотических», языков14; во-вторых, накоплением значительного

Степанова 2000: 257-264]. Насколько мне известно, итальянская лингвистическая традиция (в отличие от филологической) не оказала непосредственного влияния на работы Гесснера и его коллег. Кроме того, можно заметить, что развитие сопоставительного языкознания в XVI–XVII вв. было связано, главным образом, с именами германоязычных ученых, для которых вопрос о ближайшем языке-предке не имел очевидного решения [ср. Considine 2008: 110-112; Considine, Van Hal 2010: 65].

12 Из сочинений 2-ой пол. XVI–XVII вв. к этому жанру относятся: “Appendix de dialectis, hoc est de variis linguarum generibus” (1591) А. Рокки (представляющий собой дополненное переиздание «Митридата»: см. разд. 3.1.1), “Specimen quadraginta diversarum atque inter se differentium linguarum & dialectorum; videlicet, Oratio Dominica, totidem linguis expressa” (1593) И. Мегизера, “Thresor de l’histoire des langues de cest univers” (1613) К. Дюре, “Enquiries touching the diversity of languages and religions through the chief parts of the world” (1614) Э. Брервуда, “Babel seu discursus de confusione linguarum, tum orientalium <…> tum occidentalium <…>” (1629) Х. Кринезия и др. См. другие примеры: [Law 2003: 218-223; Swiggers 1997: 139-140].

13 Ср. обсуждение мотивов составления «малых словарей» и разговорников в новой работе Дж. Консидайна: [Considine 2017: 21–30].

14 Речь в настоящем исследовании пойдет преимущественно о периоде, предшествовавшем лингвистической деятельности иезуитов и других христианских миссионеров, внесшей значительный вклад в понимание языкового многообразия (ср. ниже разд. 1.3.2).

18

количества свидетельств о языках, как заимствованных из античных и

средневековых грамматик и энциклопедий, так и впервые появившихся в

новых грамматических описаниях и словарях; в-третьих, всё большим

распространением межъязыковых сопоставлений, касавшихся лексики и

грамматики отдельных языков (как правило, национальных и классических:

итальянского и латинского, немецкого и греческого и т.д.), и

этимологизирования, подкреплявшего предполагаемые языковые

генеалогии. Эти сопоставления еще не образовывали единой традиции, что

объясняется, в частности, сильной национальной конкуренцией15, но

создавали научный контекст, благоприятный для развития

компаративистики.

Мотивы научного изучения языков, о которых пойдет речь,

находились между собой в тесной взаимосвязи, обусловленной различными

обстоятельствами биографии ученых, историческим и культурным

контекстом их деятельности. Рассматривая замысел того или иного

лингвистического сочинения раннего нового времени, можно в каждом

случае определить основной мотив, двигавший его автором, но этому

мотиву почти всегда сопутствовали несколько других, которые обязательно

следует принимать во внимание, чтобы понять генезис и устройство

рассматриваемого научного текста. Лингвист XVI века был одновременно

гуманистом и врачом, богословом и путешественником и т.д. Важнейшей

причиной разнообразия социальных ролей и интересов, которые стояли за

лингвистическими занятиями и определяли их специфику, была

необособленность и неинституционализированность лингвистики как

научной дисциплины, занятие которой было бы обосновано per se.

15 См. разд. 1.4.

19

1.3. Мотивы лингвистических занятий в XVI в. 1.3.1. Богословская экзегеза Со всеми возможными оговорками следует все же утверждать, что

основным мотивом изучения древних ближневосточных языков и

греческого в XVI в. было толкование Священного писания. Именно оно

открыло европейцам языки библейского оригинала (древнееврейский и

древнегреческий) и его ранних переводов (сирийский, эфиопский,

арабский), которые также важны для интерпретации и текстологии [см.:

Мецгер, Эрман 2013: 100-134]). Происходило это не без противодействия со

стороны богословов-консерваторов: греческий воспринимался как язык

восточных схизматиков, древнееврейский – как язык иудеев. Гуманисты

также сочетали интерес к еврейским текстам с резкими антииудейскими

высказываниями [Kessler-Mesguich 1996: 90-92]. Тем не менее, о росте

популярности древнееврейского говорит хотя бы тот факт, что вскоре после

выхода первых пособий (начиная с “De modo legendi et intellegendi

Hebraeum” К. Пелликана 1504 г.16) число грамматик древнееврейского стало

множиться, и ко второй половине XVI в. их счет шел уже на десятки

[Kessler-Mesguich 2000: 674-676]. Постепенно совершенствовался

еврейский шрифт: совершенную форму он обрел в изданиях Д. Бомберга

(ок. 1470–1549), напечатавшего в Венеции Талмуд и многие другие

еврейские книги [Roudaut 2006: 596-597]. Преподавание древнееврейского

(наряду с греческим) стало частью учебных курсов в некоторых

новообразованных университетах: триязычных коллегиумах (в Алкале,

Левене, Париже), академиях Лозанны, Женевы и др. [Kessler-Mesguich 2000:

675].

16 Эта грамматика была напечатана анонимно, без ведома автора, в одном из переизданий

“Margarita philosophica” Г. Рейша (Strassburg, 1504): [Germann 1994: 4].

20 Основным способом изучения других ближневосточных языков для

европейцев начала XVI в. были занятия с их носителями – в первую очередь,

в Риме, куда прибывали христианские посольства из Сирии, Эфиопии и др.,

также на Ближнем Востоке. Еврейский язык также нередко учили у

восточных раввинов: так, Т. Платтер рассказывает о французе, который

сперва посещал его занятия по древнееврейскому в Базеле, а впоследствии

провел несколько лет на Крите, в Малой Азии и в Аравии, так что

«еврейский и другие языки стали ему так же знакомы, как и родной язык»17.

Первые христианские гебраисты (И. Рейхлин, В. Капитон,

С. Мюнстер) переводили и адаптировали для европейского читателя

классические еврейские учебники (М. Кимхи и Д. Кимхи, Э. Левиты)

[Willi 2004: 25-48]. Затем стали выходить грамматики и словари других

восточных языков: библейского арамейского в 1527 г. (С. Мюнстер);

сирийского (с краткими сведениями об армянском) в 1539 г. (Т. Амброджо)

и 1555-1556 г. (И.А. Видманштеттер), более полное описание – в 1571 г.

(А. Мазиус); несколько раз издавался текст Псалтыри на эфиопском языке

(1513 и 1518 г.: И. Поткен), Новый Завет – в 1548/49 (cтараниями трех

эфиопских монахов, приехавших в Рим с манускриптами: [Ullendorff 1968:

33-34]), в 1552 г. вышла эфиопская грамматика (М. Виттори); краткая

грамматика арабского вышла в 1540 г. (Г. Постель), более полная

грамматика (Т. Эрпениус) и словарь (Я. Голиус) – только в XVII в.:

[Wilkinson 2008].

Описания небиблейских языков появились позднее: так, первая

турецкая грамматика (несмотря на очевидные политические мотивы

знакомства с турецким) была напечатана только в 1612 г. (И. Мегизер),

словарь – в составе “Thesaurus linguarum orientalium” 1680-1687 гг. (Ф.М. де

Менински); “Ianua linguae Persicae” Ф. Америно появилась в 1614 г., а первая

европейская грамматика персидского – в 1639г. (Л. де Дье), словарь – как

17 “wäri im ietz die hebreisch <und> allerlei sprach als bekannt als siner můtter sprach”: [Platter 1999:

82].

21

часть “Lexicon Heptaglotton” 1669 г. (на основе рукописного словаря

Я. Голиуса): [Orsatti 1996: 560-561; Bobzin 2000: 728-734].

Отдельного комментария требует вопрос о занятиях арабским языком.

Прежде всего, это был язык ислама, распространения которого (наряду с

военной экспансией Османской империи) опасались в христианском мире,

поэтому, например, базельские власти крайне неохотно выдали разрешение

на издание латинского перевода Корана (1543) [Clark 1984; Miller 2013]. С

другой стороны, это же обстоятельство создавало стимул для изучения

арабского: для распространения идей христианства среди иноверцев

требовалось, с одной стороны, знание языка обращаемых народов18, а с

другой, знакомство с основами мусульманского учения, которые

необходимо было опровергнуть [Miller 2013]. Кроме того, востоковеды

(Т. Библиандер, затем Й. Скалигер) отмечали, что чтение Корана (в

оригинале) является абсолютно необходимым для изучения арабского языка

и литературы [Loop 2009: 464-468]. У Г. Постеля, автора первой арабской

грамматики в Европе, было несколько рукописей Корана, вероятно,

привезенных из Леванта, где он начал изучение языка [Secret 1962].

В «Алфавите 12 языков» Г. Постель указал еще один важный мотив

занятий арабистикой – чтение арабской научной литературы: «даже не буду

перечислять разделы науки, замечательнейшим образом изложенные

авторами на этом языке»19. Это направление, впрочем, имело

незначительное развитие в XVI в. Только в 1590-х гг. в Италии был

напечатан полный текст «Канона» Авиценны, география М. аль-Идриси,

«Элементы» Евклида и другие сочинения по-арабски, но и эти книги не

были предназначены для европейского читателя (у которого не было ни

18 Переводы необходимых текстов на арабский уже имелись: христианские миссионеры в Аравии

появились не позднее III в., сохранились рукописи их переводов Писания, начиная с VIII в.; editio princeps Нового завета на арабском было напечатано в Риме в типографии Медичи в 1590/91 г.: [Мецгер 2002: 274-284].

19 “taceo genera disciplinarum praeclarissime ab illius linguae authoribus pertractata”: [Postel 1538b: D1a-D2b].

22

полноценной арабской грамматики, ни словаря), их планировали продавать

в Леванте [Bobzin 2013: 23-29].

Открытию восточных языков на первых порах сопутствовала

неопределенность в новолатинских глоттонимах. Так, весьма

многозначным оказался термин халдейский язык20: во-первых, халдейским

называли язык некоторых ветхозаветных книг (пророков Даниила, Ездры),

то есть «библейский арамейский»; во-вторых, этот же термин относили и к

языку более поздних еврейских сочинений – Таргумов (переводов

библейских книг) и Талмуда. Описание этой разновидности арамейского

содержат грамматика и словарь С. Мюнстера21. В-третьих, обозначение

халдейский язык применяли к арамейскому языку восточных христиан, то

есть сирийскому. В-четвертых, в результате ошибочной идентификации

И. Поткен назвал «халдейским» изданный им эфиопский перевод Псалтыри

(1513, 1518). К. Пелликан, С. Мюнстер и Г. Постель не согласились с таким

обозначением, определив ее язык как индийский22. Отождествление

халдейского и эфиопского оспаривал также Т. Амброджо в “Introductio ad

Chaldaicam linguam” (1538) [Wilkinson 2008: 20-21]. Обе точки зрения

отражены в «Митридате» К. Гесснера. Так, в главе “De Chaldaica lingua”

сообщается об использовании халдейского языка в Эфиопии и Египте23; в

главе об эфиопском Гесснер, приведя эфиопские тексты молитвы Отче наш

и Песни Симеона Богоприимца, делает вывод о близости (“in multis

congruere”) эфиопского и древнееврейского24, а затем цитирует

«Халдейскую грамматику» С. Мюнстера [Münster 1527: 13-18], где

20 Четыре значения, перечисляемые ниже, выделяет Г. Бобцин: [Bobzin 2007: 11-14]. 21 Münster S. Chaldaica grammatica, antehac a nemine attentata… (Basileae, 1527); Münster S.

Dictionarium Chaldaicum, non tam ad Chaldaicos interpretes quam Rabbinorum intelligenda commentaria necessarium… (Basileae, 1527).

22 О причинах появления двух «Индий», азиатской и африканской (управляемой легендарным пресвитером Иоанном), в средневековых источниках см. [Lach 1994: 511; Bar-Ilan 1995: 291-298; Древний Восток 2007: 410-411].

23 “Chaldaica lingua hodie eruditiores in Aegypto et Aethiopia utuntur, ut audio”: [Mithridates 1555: 15a].

24 “Hinc apparet Aethiopicam linguam in multis congruere cum Hebraica”: [Mithridates: 6b].

23

показаны сходства и различия «индийского» (эфиопского) и халдейского

языков (на лексическом уровне) и отрицается их тождество25.

Библейская экзегеза XVI в. была тесно связана с занятиями

гуманистов: в основе ее также находилось изучение первоисточников на

языке оригинала, которое давало возможность издать стандартный текст (с

учетом многочисленных вариантов в рукописях) и сделать его новый

перевод на хорошую латынь [Hall 1963]. Особенно известна история

двуязычных изданий Нового завета, подготовленных Эразмом

Роттердамским (первое вышло в Базеле у И. Фробена в 1516 г.):

«улучшение» текста происходило, с одной стороны, за счет использования

более надежных (как казалось) и полных рукописей; с другой стороны,

Эразм сравнивал греческий оригинал с Вульгатой, внося исправления в оба

текста, а затем (в 1519 г.) предложил собственный латинский перевод

Евангелия [Мецгер 2013: 152-159]. Даже расположение текста на страницах

издания Эразма свидетельствовало о гуманистических интересах автора:

привычному облику изданий Вульгаты, в котором текст был окружен с

четырех сторон обширным комментарием26, Эразм предпочел билингву, без

каких-либо глосс, подчеркивавшую ценность оригинального текста

Писания и удобную для начинающих грецистов [Vanautgaerden 2012: 286-

302, 310-317].27

Впрочем, религиозное благочестие способствовало интересу

европейцев не только к древним языкам. Для молитвы на Святой земле,

прикосновения к христианским реликвиям, знакомства с библейскими

реалиями многие отправлялись в реальное (а не книжное) путешествие на

Ближний Восток. Кроме того, паломничества, и гораздо более дальние –

25 “Hinc facile est iudicare linguam quam Indianam vocant non esse Chaldaicam” («На основании этого

легко заключить, что язык, который называют индийским, не является халдейским»): [Mithridates: 7b]. 26 Именно так выглядели Библии, которые И. Фробен печатал на раннем этапе своей деятельности

[ср. Перепечкин 2016: 315-316]. 27 К вопросу о сочетании филологических и богословских интересов у гуманистов см. раздел 2.2,

где рассмотрены подготовленные К. Гесснером издания греческих и латинских авторов.

24

морскими путями, были неотъемлемой частью проповеди христианства

среди иноверцев. Эти поездки сопровождались покупкой местных

артефактов, в том числе рукописей, зарисовкой незнакомых

письменностей28 и составлением разговорников – такие материалы затем

оказывались в распоряжении филологов.

1.3.2. Миссионерская лингвистика Деятельность миссионеров имела решающее значение для изучения

живых неевропейских языков, в том числе языков Юго-Восточной Азии и

Нового света: в задачи миссионеров входило составление двуязычных

грамматик и словарей, с помощью которых новые участники миссии

изучали местные языки, а затем проповедовали и переводили на них

богослужебные тексты. Кроме того, с помощью этих же пособий аборигены

могли выучиться латыни и современным европейским языкам, чтобы

продолжить свое христианское образование (при этом двуязычные

грамматики и словари могли использоваться в обоих направлениях).

Следует заметить, что миссионерские цели еще в средние века, во времена

крестовых походов, когда христианские ордены на Ближнем Востоке

стремились обратить в христианство иудеев и мусульман, пробудили

интерес к изучению арабского и других ближневосточных языков. Это

отразилось в решении Вьеннского Собора 1311/12 г. об учреждении кафедр

арабского, древнееврейского, сирийского и греческого языков в

университетах Парижа, Оксфорда, Болоньи и Саламанки. Однако ранее

XVI–XVII вв. этим планам не дано было осуществиться [Dannenfeldt 1955:

96-99].

Решающую роль в изучении «экзотических» языков во второй

половине XVI -XVII вв. играл орден Иезуитов, основанный в 1534 г. В

центрах миссии (в Мексике, Южной Индии, Индонезии, Китае и даже

Японии, пока та не стала закрытой для иностранцев) организовывались

28 Ср. об интересе к египетким иероглифам в XV-XVI вв. [Dannenfeldt 1959].

25

типографии, издававшие в первую очередь грамматики, словари и

религиозную литературу. Первая книга на тамильском – перевод

«Христианского учения» Ф. Хавьера – была напечатана индийским

шрифтом в Килоне, на юге Индии, в 1578 г.; в Японии с 1591 по 1611 г.

иезуиты напечатали не менее 29 книг, в том числе в японской графике [Lach

1994: 496-501]. Переводы на китайский язык не ограничивались

христианскими текстами: миссионеры общались преимущественно с

хорошо образованной публикой и стремились познакомить своих

собеседников с европейской наукой. Уже в конце XVI – начале XVII вв. на

китайский были переведены избранные места из книг Цицерона и Сенеки,

учение Эпиктета, геометрия Евклида [Brockey 2008: 46-52]. В Северной и

Южной Америках христианскую миссию осуществляли как францисканцы

и доминиканцы, так и протестанты. Еще в XVI в. они перевели катехизис и

молитвы на языки нахуатль, кечуа, аймара, тараскан, отоми, чичимека и др.,

составили ряд словарей и грамматик; с 1524 по 1572 г. только в Мехико

было напечатано больше 60 книг [Gray 2000: 932-936]. Роль миссионеров в

изучении языков Востока оставалась значительной вплоть до XIX в. На

кафедру санскрита в Оксфорде (одну из первых в Европе) была возложена

задача способствовать распространению Священного писания в Индии

[Morpurgo-Davies 1998: 8-9]: такими же представлялись приоритеты

востоковедения знаменитому индологу М. Моньеру-Вильямсу (1819–1899),

избранному боденским профессором санскрита в 1860 г. [ODNB: 59, 260-

261(A. Macdonell, J. Katz)].

Заметное влияние миссионерская идея оказывала на составителей

книг-полиглотов, образцами языков в которых преимущественно выступали

переводы христианских молитв. В частности, в предисловии к «Митридату»

К. Гесснер воодушевленно сообщает о возрождении в Европе занятий тремя

священными языками, знание которых объединяет христианский мир;

26

вскоре – по его словам – знание этих языков и христианской религии должно

было достигнуть других, необращенных народов29.

Впрочем, ко времени выхода «Митридата» (1555) (не говоря о более

ранних справочниках Т. Амброджо и Г. Постеля) Европы еще не достигли

лингвистические плоды миссионерской деятельности в Западной и

Восточной Индиях. Наиболее доступным источником сведений об Америке,

Центральной Азии и Дальнем Востоке были заметки путешественников и

связанные с ними документы. В главе об «экзотических» языках («О

различных языках, преимущественно отдаленнейших земель Татарской

империи и Нового света»30) К. Гесснер ссылается почти исключительно на

книги о путешествиях – Марко Поло, И. Барбаро, П. Мартире, А. Веспуччи,

А. Кадамосто [ср.: Leu 1992: 300-301]. Глава об Америке в «Космографии»

(1550) С. Мюнстера [Münster 1550: 1099-1113] состояла, главным образом,

из рассказа о первооткрывателях, о чем свидетельствует и ее заглавие: «О

новых островах: каким образом, когда и кем они были обнаружены»31 [ср.

Davies 2011].

За полстолетия, прошедшие до появления “Thresor de l’histoire des

langues de cest univers” (1613) Клода Дюре, информация о Юго-Восточной

Азии и Америках в Европе стала гораздо доступнее и полнее. Например, у

Дюре уже была возможность сравнивать египетские иероглифы с

письменностью китайцев и американских индейцев [Duret 1619: 378-389];

кроме главы, посвященной «языку восточных индийцев в общем» [Duret

1619: 883-899], у него есть отдельные главы о китайском и японском [Duret

1619: 900-922]. При этом он ссылается на целый ряд энциклопедических и

специальных работ, написанных или изданных уже после смерти автора

29 “et inde per easdem linguas tum libris tum viva voce, in reliquas quoque nationes brevi (ut speramus)

dispergetur [Evangelium – М.С.]” («а затем, на этих же языках, в книгах и живой речи (как мы надеемся) [знание Евангелия] вскоре распространится и у других народов»: [Mithridates 1555: 1b].

30 “De variis linguis, praesertim in remotissimis terris imperii Tartarici, et Orbis novi” [Mithridates 1555: 70a-71b].

31 “De novis insulis, quomodo, quando & per quem illae inventae sint” [Münster 1550: 1099].

27

«Митридата», в том числе «Универсальную космографию» А. Теве (1575),

“Historia de las cosas más notables, ritos y costumbres del gran reyno de la China”

(1585) Х. Гонсалеса де Мендосы, “Historia Indiae orientalis” Г. Артуса (1600),

“Histoire des choses plus mémorables advenves tant ez Indes Orientales, que

autres païs de la descouverte des Portugais” (1608-1614) П. дю Жаррика, письма

иезуитов из Китая и Японии и др.32

1.3.3. Гуманистическое изучение классической античности В конце XV в. изучение заново открытых или не переводившихся на

латынь античных текстов сделало предпочтительным для образованного

человека знание обоих классических языков (utriusque linguae) – латыни и

древнегреческого. Представления гуманистов о необходимом знании

языков проецировались, в том числе, на биографический жанр, и даже

ретроспективно: так, К. Гесснер в подробной биографии Галена (II в.),

предпосланной собранию его сочинений 1562 г. [Galenus 1562: α†2a-C†4a],

отдельный параграф посвящает вопросу о том, какими «языками» тот

владел (“Linguarum diversarum cognitio”) [Galenus 1562: β†4b- β†5a]. В

первую очередь, речь идет о знании греческих диалектов, но также и

латыни33; кроме того, отмечается чистота языка, отсутствие варваризмов у

Галена.

Первоначальный филологический интерес гуманистов-итальянцев

состоял в очищении латинского языка, в соответствии с лучшими

классическими образцами: начиная с “Elegantia” (ок. 1440) Л. Валлы и

“Rudimenta grammatices” (1464) Н. Перотти делались попытки создать

новые описания латыни, основанные на античных грамматиках Доната и

Присциана34. Эта задача требовала внимательного чтения римских авторов,

32 Обзор литературы об «экзотических» языках, имевшейся к началу XVII в., приводит Ф. Симон,

отдельно касаясь библиографии справочника К. Дюре: [Simon 2011: 225-239]. 33 Гесснер приводит аргументы pro et contra и отмечает, что Гален мог и не учить латынь,

поскольку на латыни не имелось стоящих трудов по медицине, тогда как с римской аристократией (во время своего пребывания в Риме) Гален мог общаться по-гречески.

34 Наряду с этим, популярнейшая средневековая грамматика – “Doctrinale” А. де Вилледье – продолжала издаваться до середины XVI в. (ср. марбургское издание 1553 г.: [VD16: ZV 26439]).

28

изучения орфографии древнейших рукописей и надписей [Padley 1976: 5-57;

Percival 1975: 238-244]. Неоднозначной при этом была стилистическая

оценка христианской лексики (в том числе, греческого происхождения),

которой, конечно, еще не могло быть в языке Цицерона и Вергилия.

Радикальное решение предполагало замену ее латинскими эквивалентами,

связанными с классическими реалиями, вроде “legati” вместо “apostoli” или

“flamen dialis” вместо “pontifex Romanus” [Demaizière 1999: 115-117;

Korenjak 2016: 36-37].

Однако с середины XV в. в Италии, затем – во Франции и Испании, а

с начала XVI в. и к северу от Альп всё большее внимание гуманистов стали

привлекать греческие тексты; греческий покорил филологов богатством

словаря, разнообразием жанров и диалектов. С учетом известной

преемственности между греческим и латынью как в области литературы и

наук, так и в традиции перевода Священного писания, греческий стал

восприниматься первым и лучшим из классических языков, а латынь –

языком-эпигоном (такая оценка была удобна и христианским

реформаторам, оспаривавшим авторитет латыни как единственного языка

богослужения). Новый статус греческого в ученом мире XVI в. хорошо

иллюстрирует даже то, как скоро жители острова Утопии, воплощавшие

нравственные идеалы Т. Мора и его друзей, прониклись любовью к

греческому, осознав его превосходство над латынью: «Когда они услыхали

от нас о греческой литературе и науках (ибо в латинской, казалось им, не

было ничего, заслуживающего большого одобрения, за исключением

истории и поэтов), удивительно, с каким рвением пожелали они, чтоб

дозволили им это изучать в нашем истолковании…» [Мор 1978: 226]. Затем

Гитлодей перечисляет авторов, которых полюбили утопийцы: Плутарха,

Лукиана, Аристофана, Гомера, Еврипида, Софокла, Фукидида, Геродота и

даже Гиппократа и Галена. Таким образом в «Утопии» утверждалась

абсолютная ценность греческой словесности.

29 Еще в середине XV в. греческий язык в Западной Европе можно было

хорошо выучить только в Италии, у греческих эмигрантов35. Во Франции,

перенявшей первенство в эллинистических занятиях у итальянцев,

греческий начал основательно преподаваться в конце 70-х гг. XV в., с

появлением в Париже Георгия Гермонима (?–после 1508 г.) [Bolgar 1973:

306; Förstel 2000: 669; Sandy 2002: 50-51]36, а первая французская книга на

греческом вышла у Жиля де Гурмона в 1507 г. Регулярный и

продолжительный курс занятий стал вести только Джироламо Алеандро

(1480–1542) с 1509 г. [Sandys 1903-1908: 3, 168-170; Girot 2006: 606-607;

Sandy 2002: 49-57]. Кроме Парижа в последней трети XV в. получить уроки

греческого у грека-эмигранта за пределами Италии можно было только в

Базеле, где тогда преподавал Андроник Контоблакас (?–после 1477 г.) –

учитель И. Рейхлина [Price 2011: 28-30]; кроме того в Базеле хранилась

знаменитая коллекция греческих манускриптов из Рагузы.

Распространение эллинистики на север от Италии, в германские

земли, связывают, как правило, с деятельностью Эразма Роттердамского

(1469–1536), издателя греческого Нового завета и собрания греческих и

латинских пословиц “Adagiorum chiliades” [ср. Rüegg 2003: 35 слл.; Pedersen

2003: 461-463]. Примечательно, что сам Эразм взялся за изучение

греческого только после 1500 г. (то есть в возрасте 30 с лишним лет).

Школьных знаний, полученных им в Девентере, было недостаточно для

чтения текстов37 [Хейзинга 2009: 260-261; Giese 1934: 517-520]: в письме

1499 г. Августину Каминаду Эразм рассказывал об одолженной рукописи

35 Так, издатель Тацита и Плиния Младшего, теоретик риторики Р. Агрикола (1444–1485) учился

греческому во Флоренции у Ф. Газы; затем он несколько лет преподавал греческий в Гейдельберге [Позднев 2000]. Занятия греческим у И. Аргиропула посещали И. Рейхлин (1455–1522) и Я. Квестенберг (ок. 1460–ок. 1527), Рейхлин также учился у Д. Халкокондила во Флоренции и Милане; другой немецкий гуманист И. Куно (1463–1513) ходил на чтение Пиндара к Марку Музуру [Wilson 1992: 84; 148; Рязанов 2017: 220].

36 Следует иметь в виду, что Гермоним не имел во Франции преподавательской должности, равно как и постоянного дохода, и жил на средства от переписки рукописей и частных уроков.

37 В письме 1500 г. он называет себя претендентом (на знание) греческого (“huius linguae candidatus”); к 1504 г. он уже овладел языком достаточно, чтобы начать его преподавание [Thomson 2002: 118; 123].

30

Гомера: «...во мне горит такая любовь к этому автору, что я, хотя и не

понимаю его, им любуюсь и утешаюсь»38.

Первая грамматика греческого в Германии была издана в 1512 г.

(“Observationes de arte grammatica...” Георга Зимлера), а в Швейцарии –

только в 1522 г.39 (“Compendium grammaticae Graecae...” Якоба Цепорина)

[Botley 2010: 123-124; 128; 147]. Разумеется, не следует переоценивать

грамматики как источник по истории образования (гораздо более

надежными могут быть свидетельства об их реальном использовании в

школе) [ср. Grafton, Jardine 1986: 112-119], но их появление в репертуаре

местных типографий свидетельствовало, по крайней мере, о наличии

читательского спроса.

1.3.4. Систематизация номенклатуры естественных наук Гуманистический интерес к установлению правильной формы и

значения слов при чтении античных источников оказался исключительно

важным для естественных наук XV-XVI в., основу которых составляли

работы греческих и римских авторов. Античную номенклатуру и описания

необходимо было соотнести с современными сведениями о природном

разнообразии и названиями животных, растений и минералов в живых

языках. Таким образом, задачи естественных наук требовали, в той или иной

мере, работы с материалом как древних, так и современных языков и

решения разного рода филологических и лексикологических задач.

Это направление исследований становилось возможным и, вместе с

тем, получало дополнительный стимул благодаря тому, что натуралисты,

как правило, получали университетское образование – сперва на факультете

искусств, затем – на медицинском или философском, изучали латынь и

греческий и были знакомы с основами филологической критики. Известно

38 Пер. Д.В. Сильвестрова [Хейзинга 2009: 260]. “Ego quidem ita huius autoris ardeo amore, ut cum

intelligere nequeam, aspectu tamen ipso recreer ac pascar”: [Erasmus 1906: 305-306 (№ 131)]. 39 Первая швейцарским изданием на греческом стал Новый Завет в редакции Эразма (1516): см.

составленный А. Фирман-Дидо перечень “Premiers livres grecs imprimés hors de l’Italie” [Firmin-Didot 1875: 587-605].

31

немало авторов XVI в., удачно сочетавших занятия медициной или

естествознанием с составлением грамматик и словарей: Томас Линакр (врач

и автор трактата о латинском синтаксисе), Жак Дюбуа (также врач, учитель

анатома А. Везалия и автор одной из первых французских грамматик),

Юлий Цезарь Скалигер (врач, автор знаменитых «Принципов латинского

языка» и «Поэтики»), Георг Агрикола (автор сочинений о рудном деле,

включая словарь металлургической терминологии, издатель Галена и

составитель латинской грамматики) [см.: Hannaway 1992; Law 2003: 220-

223]. Из ученых XVII в. можно упомянуть Джованни Баттисту Феррари

(ботаника и автора латинско-сирийского словаря), Эдварда Ллуйда

(специалиста по моллюскам и валлийской флоре и автора описания

кельтских языков в обзорном труде “Archeologia Britannica”, где он показал

сходство бриттского и гойдельских языков), Фрэнсиса Виллуби и Джона Рэя

(натуралистов, в своих экспедициях по Европе собиравших, помимо

натуралий, списки слов и тексты на различных языках и диалектах; Рэй,

кроме того, участвовал в проекте по созданию универсального языка [Cram

2016])40.

В переписке врачей раннего нового времени, которая стала подробно

изучаться в последние десятилетия, нередко обсуждались вопросы

этимологии [MacLean 2008]. Также ученые медики охотно обращались к

историческому, биографическому и библиографическому жанру [Siraisi

2000]. В качестве примеров достаточно назвать «Всемирную хронику»

Г. Шеделя, «О моей жизни» Дж. Кардано, включавшую главу «Написанные

мною книги. О времени, причинах и обстоятельствах их появления»

[Кардано 2012: 182-196] и «О собственных книгах» (1570) Дж. Кайуса.

40 Если упоминать также авторов XVIII века, для русского читателя немсомненный интерес

представляют записи зырянских текстов и разговорника в путевых заметках академика Ивана Ивановича Лепехина (1740–1802), натуралиста, переводчика и комментатора «Естественной истории» Бюффона: в том же томе его «Записок» [Лепехин 1780] опубликован каталог растений в садах Демидовых; кроме того, Лепехин участвовал в составлении «Словаря Академии Российской» [Биржакова 1999].

32 Сочетание филологических и естественнонаучных занятий было

органичным в ученой деятельности полигистора Конрада Гесснера41. В этом

отношении особенно известна его «История животных» (1551–1587):

разделы A и H каждой главы (посвященной тому или иному виду животных)

содержат зоонимы на разных языках и антологию зооморфных образов в

литературе и фольклоре. В том же сочинении Гесснер много внимания

уделил критике гуманистических переводов греческих натуралистов: при

этом он сочетал естественнонаучную аргументацию с грамматической и

текстологической. В целом, критика текстов (греческих, латинских,

древнееврейских и др.) представлялась ему способом восстановления

утраченного знания [см.: Friedrich 1995: 85-106; Воробьев 2015].

В 1556 г. Гесснер издал сборник “De piscibus et aquatilibus omnibus

libelli III. Novi” [Gessner 1556], название которого, казалось бы, указывает

преимущественно на зоологическое содержание. Однако первая часть книги

представляет собой комментированное издание “Halieutica” (поэмы о

рыбалке), приписывавшейся Овидию; посвящение, написанное

Ж. Перрэном (учителем из Лозанны), выдержано в духе гуманистических

сетований о плачевном состоянии античного литературного наследия:

«…все [эти книги] не только искалечены и неполны, но и ошибочно и

нелепо дополнены (в недостающих частях), так что если бы их авторы были

вызваны из царства мертвых, неужели ты думаешь, что они признали бы

собственные сочинения?»42. Затем Гесснер, в кратком предисловии, с

привычной тщательностью описывает данное издание с точки зрения

книжной истории: указывает происхождение рукописи, с которой было

напечатано editio princeps Альда, обращает внимание на то, что Перрэну

неизвестна перепечатка, сделанная С. Грифием в Лионе43. Среди

41 О его образовании и лингвистических работах подробнее см. во второй главе диссертации. 42 “...ita sunt omnia non solum mutilata & manca, verum etiam falso atque inepte in iis quae desunt

suppleta, ut si eorum authores ex inferis excitandi essent, an eos sua ingenii monumenta agnituros esse speras?..." [Gessner 1556: A2a].

43 Гесснер здесь опирался на сведения собственной библиографической энциклопедии: [Epitome

33

примечаний Гесснера есть как филологические (ср.: “у греков Ἀνθίας или

ἀνθιεύς: Овидий сокращает последний долгий [звук]”44), так и

зоологические (например «под морскими лягушками я понимаю название

вида рыб»45). Вторую часть сборника составляет каталог морских

животных, упоминаемых Плинием Старшим, и их классификация согласно

Г. Ронделе [Gessner 1556: 12-92]. Третью – словарь немецких и английских

названий рыб и водных животных (“Aquatilium animantium nomina

Germanica et Anglica” / “Teütsche nammen der Fischen und Wasserthieren”

[Gessner 1556: 93-280]) и некоторые обычные для изданий Гесснера

дополнения и уточнения [ср. Blair 2016a: 77-79]. Помимо описания облика,

мест обитания и некоторых других характеристик видов рыб, в словаре

часто даются этимологии их названий: ср. «Ruffe или Ruchl [‘ёрш’] у

англичан, [назван так] из-за щетинистости. Ведь и у немцев Ruch значит

щетинистый. Я слышал, что эта рыба колючая, из-за плавников, которые у

нее на спине и на животе…»46. Таким образом, все составляющие сборника

в той или иной пропорции отражают интересы и работу Гесснера-филолога

и Гесснера-натуралиста.

1.3.5. Развитие образовательных институтов Существенную роль в интенсивном развитии филологии и

языкознания в XVI в. сыграла начавшаяся институционализация

преподавания соответствующих дисциплин в университетах и академиях, в

первую очередь – древнегреческого и древнееврейского языков. Известно,

что интерес к греческому и древнееврейскому (в меньшей степени – к

арамейскому и арабскому) имелся в Европе и в средние века: сохранились

азбуки, фрагменты грамматик и словари, составленные в XII-XIV вв.,

глоссы в библейских текстах, многоязычные рукописи; есть сведения о

Bibliothecae 1555: 156a])

44 “Ἀνθίας vel ἀνθιεύς Graecis. ultima longa ab Ovidio corripitur” [Gessner 1556: 3] 45 “ranas marinas de genere piscium intelligo” [Gessner 1556: 11]. 46 “Ruffe Anglis vel Ruchl / ab asperitate. nam & germanis Ruch asperum significat. Piscem audio

spinosum esse, pinnis quas in dorso & in ventre habet...” [Gessner 1556: 181].

34

языковых школах, организованных христианскими миссионерами

(например, арабской школе в Тунисе) [Dahan 1998]. Однако этот

разрозненный опыт не привел ни к появлению полноценного

лингвистического описания данных языков, ни к началу их регулярного

преподавания.

Первые кафедры греческого и древнееврейского языков стали

создаваться в 1510-1520-е гг., в том числе в новых университетах и

академиях: Schola Tigurina (1525), Марбургском университете (1527), но

также в Кембридже, Виттенберге и т.д. [Campi 2008; Goeing 2017: 220-227 ;

Pedersen 2003: 460-464]. Наибольшую известность приобрели два новых

института, проекты которых связаны с именами Эразма Роттердамского и

Гийома Бюде: Триязычный коллегиум (1519) в Лувене и Королевский

коллегиум (1530) в Париже. Основатель и спонсор Collegium trilingue

Lovaniense Иероним Буслейден (ок. 1470-1517), несколько лет не доживший

до его открытия, подробно описал в завещании не только задачи и

программу института, но и расположение учебных помещений, оклады

преподавателей, стипендии для малоимущих студентов [Margolin 1998: 262-

265]. Современники высоко оценили возможности, которые предоставили

профессорам и студентам новые институты. Так, К. Гесснер в

«Универсальной библиотеке» в статье о Г. Бюде сообщает, что «[Бюде]

первым в своем народе <…> добился того, чтобы профессора обоих языков

получали щедрое жалованье»47.

Пример противоположного хода событий (запоздалой

институционализации) представляют занятия санскритом, впоследствии

давшие значительный импульс развитию индоевропеистики48. Первое

свидетельство об изучении европейцем санскрита имеется в письме 1585 г.

47 “…in sua gente primus … tantum effecerit, ut honestis stipendiis utriusque linguae professores iam

foveantur” [Bibliotheca universalis 1545: 287a]. 48 См. критическое обсуждение роли санскритологии в истории сравнительно-исторического

языкознания: [Van Hal 2015].

35

итальянского путешественника Ф. Сассетти (1540–1588), получившего

гуманистическое образование. Сассетти отметил сходство некоторых

санскритских слов с европейскими (особенно итальянских и санскритских

числительных), однако это сообщение оставалось неопубликованным до

XIX в. [Lach 1994: 520-521].

Еще в начале XVIII в. миссионерами были составлены

грамматические описания санскрита и соспоставительные таблицы

индийских, персидских, греческих, латинских, германских и др. слов

(нередко в сопоставление включался и древнееврейский, сохранявший

статус «праязыка»); однако для издания грамматики и других материалов,

связанных с «языком брахманов» (который также назвали индийской

латынью) не хватало шрифтов, квалифицированных наборщиков, да и

практической заинтересованности руководства миссии [Van Hal 2016: 132-

133]. Соображения иезуита Г.-Л. Кёрду о сходстве аугмента и дуалиса в

санскрите и греческом, изложенные в «Мемуаре», который он отправил во

Французскую академию в 1767 г., также получили известность с большим

запозданием [Bonfante 1954: 696; Muller 1984: 38-39].

Напротив, занятия санскритом Уильяма Джоунса (1746-1794),

выпускника Оксфорда и члена Королевского общества, с самого начала

были частью большого проекта по изучению языков и культуры Индии.

Проект получил институциональное оформление в 1784 г., когда в

Калькутте было основано «Азиатское общество» (Asiatick society), на

заседаниях которого читались доклады по истории, эпиграфике, религии и

литературе Индии, а также о восточных языках; общество сразу начало

издававать собственный журнал “Asiatick Researches”, в котором впервые

стали печататься работы местных ученых. Немаловажно также, что

изучение санскрита имело и внелингвистическую мотивировку: англичане

хотели перевести памятники древнего индийского права и использовать их

сведения для оптимизации судопроизводства и управления колонией

[Cannon 1984; Franklin 2011: 205-250].

36

1.4. Предыстория сравнительно-исторического языкознания: история, филология и национализм

1.4.1. Интерес к национальным древностям и благородные «генеалогии» языков

Попытки обнаружить сходство между языками, которые затем будут

отнесены к индоевропейской семье, имеют давнюю историю49 [ср. Swiggers

2017]. При этом речь чаще шла о сопоставлении народного языка (lingua

vernacula) с языками классической древности. Так, в XII в. валлиец Гиральд

Камбрийский сопоставил некоторые валлийские слова с латинскими и

греческими: валл. halein50 ~ греч. ἅλς «соль», валл. froin51 ~ лат. frenum

«узда» и др. Источником его сведений о греческой лексике, вероятнее всего,

были “Institutiones” Присциана [Coulter, Magoun 1926: 108-109]. Такого рода

сравнения, с одной стороны, повышали статус народного языка, с другой,

подкрепляло генеалогии, связывавшие тот или иной народ с троянской или

даже библейской древностью [ср. Demonet 1992: 106-114].

Проще всего такие сопоставления давались итальянцам – прямым

наследникам языка и культуры древнего Рима – и носителям других

романских языков, для которых достаточно очевидна была генетическая

связь их родного языка с латынью. Впрочем, это не исключало интереса к

возможным более дальним языковым корням: в частности, тосканский

диалект итальянского отождествляли с этрусским языком, корни которого

искали в арамейском языке (это объяснялось легендой о пребывании Ноя в

Этрурии) [Bonfante 1954: 681-684; Tavoni 1998: 44 сл.; Степанова 2000: 322-

334].

49 Как правило, предыстория языковых сопоставлений никак не освещается в руководствах по

индоевропеистике: исключение составляет очерк в учебнике Л.Г. Герценберга [Герценберг 2010: 138-143]. 50 Действительно родственное греч. ἅλς, лат. sal, рус. соль и др. < и.-е. *seh2l-: [EDPC: 319 s.v.

*salano-] 51 Заимствование из латыни: [Falileev 2000: 59 s.v. fruinn].

37 Немецкие и нидерландские авторы последовательно находили

сходства родного языка с греческим [Bonfante 1954: 688-689], тем самым

ставя под сомнение «варварский» статус своего народа и даже доказывая его

превосходство над итальянцами и французами, чьи языки восходили к

латыни, младшему (в представлениях тех времен52) языку, по сравнению с

греческим. Например, Адриан Юний (1511-1575) в собрании

филологических заметок “Animadversa” (1556) отметил, что в

нидерландском (и вообще в германском) языке больше слов греческого

происхождения, чем во французском, и в подтверждение привел несколько

десятков этимологий – лишь часть из «бескрайнего моря»53 [Junius 1556:

207-210; ср. Van Hal 2011: 198-202].

Впрочем, у французов были не меньшие претензии на греческое

происхождение своего языка54; более того, за языковыми сходствами

некоторые авторы видели влияние древних галлов (считавшихся предками

французов) на греческий язык и науку [Dubois 1972: 47-50; Tavoni 1998: 50-

55; Girot 2006: 609]. Так, Петр Рамус (Пьер де ла Раме: 1515–1572)

категорично утверждал, что «Греция была не учительницей, но ученицей

Галлии»55. Сторонники подобных взглядов, как правило, оставляли без

внимания сведения об истории французского языка, известной по

письменным документам, и материал родственных романских языков [см.

Kibbee 1992]. Менее известна обсуждавшаяся в ученой литературе вплоть

до конца XVII в. гипотеза о греческом происхождении прусского языка: в

ее подтверждение приводилась легенда о Прусие, царе Вифинии, а также

52 Ср. [Tavoni 1986]. 53 “immensum pelagus” [Junius 1556: 210] 54 Ср. греческие этимологии для французских слов в “In linguam Gallicam Isagωge” Ж. Дюбуа

[Sylvius 1531]: франц. boûrse и лат. bursa ‘кошелек’ производятся им от греч. βύρσα ‘шкура, кожа’ [ibid.: 34] (верная этимология: здесь имело место заимствование из греческого в латынь, затем во французский: [FEW I, 667-669]); франц. estoûper ‘затыкать паклей’ и лат. stipare ‘набивать, заполнять’ – от греч. στύφειν ‘сжимать’ [Sylvius 1531: 42] (современная этимология производит французский глагол от вульг.-лат. *stuppare < лат. stuppa ‘пакля’: [FEW 12, 316-320]); франц. laper ‘лакать’ возводится к лат. lambere или к греч. λάπτω [Sylvius 1531: 51] (здесь вполне вероятно самостоятельное звукоподражательное образование в разных группах языков: [TLFi s.v. laper; FEW 5, 174-175]); и т.д.

55 “...rursus affirmo Graeciam Galliae non magistram, sed discipulam fuisse” [Ramus 1574: 92].

38

лексические сопоставления вроде прус. ganna ~ греч. γυνή «женщина» или

прус. puton ~ греч. πίνειν «пить» 56) [Dini 2004]. Упомянутый ранее Гиральд

Камбрийский считал валлийцев, наряду с римлянами и франками,

выходцами из древней Трои; полагая, что троянцы говорили по-гречески,

Гиральд приводил в подтверждение своей версии греческие этимологии

[Bonfante 1956: 20].

В конце XVI в. на смену немецко-греческим пришли немецко-

персидские и немецко-греко-персидские сопоставления (Ф. Рафеленгий,

А. Милий, Ю.-Г. Шоттелий и др.), сохранявшие популярность на

протяжении двух веков [Bonfante 1954: 690; Droixhe 1984: 14].

Последовательные лингвистические сопоставления классических и

национальных языков с древнееврейским (который, в основном,

продолжали считать человеческим первоязыком) начались, в основном, в

конце XVI в. [ср. Klein 2004: 13-17]. До этого появлялись небольшие списки

еврейских этимологий или спорадические сопоставления в исторических

исследованиях, словарях и справочниках57 (таких, как «История животных»

Гесснера58). Заметное исключение представляет раздел в трактате «О

началах или о древности еврейского языка» (1538) Г. Постеля, посвященный

«общим» словам во французском, латинском, древнееврейском и греческом

[Postel 1538a: E2b-E4b]59, однако в XVI в. древнееврейский сопоставлялся

56 др.-прус. genno, в косв. пад. gann- (< балт. *genā < и.-е. *guen-ah2-), действительно родственно

греч. γυνή (< и.-е. *gun-ah2-) [Mažiulis 1988-1997: 1, 351-352; LIN: 177-178], как родственны др.-прус. pūton (< балт. *pō- < и.-е. *peh3-) и греч. πίνειν (< и.-е. *ph3i-n-) [Mažiulis 1988-1997: 3, 364-365; Beekes 2010: 1194-1195; LIV2: 462-463], но, как известно, это не уникальные соответствия, даже в европейских языках индоевропейской семьи.

57 Например, Т. Библиандер приводит в пользу предполагаемого семитского происхождения мидян три персидско-еврейские (сирийские) этимологии: [Bibliander 1548: 10; см. комментарий: Bobzin 2007: 15].

58 Ср. в главе о верблюде: “Camelus Hebraice gamal, Deuteron. 14 <…> Manifestum est sane linguas alias plerasque hanc vocem debere Hebraicae” («Верблюд [camelus], по-еврейски gamal, Втор. 14 <...> совершенно очевидно, что большинство других языков обязаны этим словом еврейскому») [Gessner 1551: 162]; в главе об обезьянаях: “Koph <...> plurale kophim. Reg. 3.10. Dauid Kimhi simias interpretatur <...> Graeci quidem cepum peculiare genus simiae nominant <...> mutuati forte id nomen ab Hebraeis” («Koph <...> мн.ч. kophim. 3 Цар. 10. Давид Кимхи переводит обезьяны <...> Греки же называют [κῆπος] особенную разновидность обезьяны <...> заимствовав, вероятно, это название у евреев») [Gessner 1551: 967-968]. Следует заметить, что греч. κάµηλος, давшее название верблюда во многих других европейских языках (лат. camelus, франц. chameau, англ. camel), действительно семитского происхождения [Beekes 2010: 630], надежные источники греч. κῆβος / κῆπος не установлены [Beekes 2010: 683-684].

59 Приводимые Постелем в ряде случаев верные сопоставления описывают заимствования из

39

преимущественно с другими семитскими языками60, а его статус

первопредка остальных языков подтверждался историческими и

теологическими аргументами [Kessler-Mesguich 1996: 95-97; Klein 1999: 25-

26].

1.4.2. Анахронизмы в филологии, истории и географии Важнейшей задачей исследований XV-XVI вв., посвященных ранней

истории германцев, было соотнесение сведений о поселениях и границах

«варваров», топонимов и этнонимов, которые имелись у античных авторов,

а также в священном писании и средневековых хрониках, с современной им

географической номенклатурой [McLean 2007: 90-96; Strauss 1958]. Эта

работа требовала привлечения источников, написанных в различные эпохи

и на разных языках, некоторые из которых, в свою очередь, заимствовали

часть сведений из более ранних текстов.

Материал этих источников часто трактовался историками без учета

относительной и абсолютной хронологии61 В результате, ученые, с одной

стороны, предъявляли древним авторам претензии по поводу незнания

реалий XVI в., с другой – критиковали современных географов и историков,

чьи данные расходились с античными картами (выбор удобной

аргументации принимался ad hoc). Кроме того, в качестве древних книг

нередко цитировались62 поддельные сочинения Анния из Витербо

(Джованни Нанни: ок. 1432-1502) и Иоганна Тритемия (1462-1516)63, что

создавало дополнительные возможности для исторических фантазий.

семитских языков, а не унаследованную лексику: так, франц. amen «аминь», через лат. amen восходит к др.-евр. āmēn «действительно, конечно» [FEW: 20, 24; Gesenius 1987-2009: 1, 74]; франц. camphre «камфора» (< ср.-лат. camphora < араб. ḳāfūr: FEW: 19, 77-78) Постель связывает с др.-евр. kofer «смола» [Gesenius 1987-2009: 3, 567 s.v. kofer2], и т.д.

60 Термин «семитские языки» был придуман А. Шлецером в конце XVIII в. 61 Подобный анахронизм в обращении с источниками отмечают также исследователи

гуманистических грамматик и словарей: [Mund-Dopchie 1998: 418-419; Colombat 2006b: 26]. 62 Например, у Ф. Иреника: [Irenicus 1518: XXVIa-XXVIIb]; Гесснер в «Митридате» по крайней

мере трижды цитирует [Псевдо-]Бероза (в главах об армянском, галльском и германском языках) и однажды хронику Гунибальда [Mithridates 1555: 36a].

63 Имеются в виду «Древности» Анния (1498 и переизд.) – комментарии к якобы найденным им историческим текстам Бероза, Архилоха, Катона и др. и Хроника Гунибальда (“De origine gentis Francorum”: 1515 и переизд.), рукопись которой Тритемий так и не смог предъявить. В подлинности обоих сочинений современники засомневались вскоре после публикации книг; позже их фиктивность была

40 В исторических сочинениях В. Пиркгеймера (1470-1530), И. Авентина

(1477-1534), Ф. Иреника (ок. 1495-1553), С. Мюнстера (1488-1552) и др.64

лейтмотивом звучат сетования на то, что римские и греческие авторы

ничего не знали о Германии, ошибались в географических координатах,

искажали звучание топонимов, неверно оценивали достоинства германской

земли, и пр.65 Не обнаружив упоминания о германцах у древних авторов

(Геродота, Аристотеля, Диодора и др.) и найдя у них на тех землях, на

которых германцы поселились в дальнейшем, кельтов и скифов, историки

делали вывод, это и есть германцы, только названные другими именами.

Главы первой книги “Germaniae exegesis” Ф. Иреника так и называются:

“Germaniam quomodo sub Gallia scriptores comprehensi sunt”; “Germaniam sub

Celtis comprehensam”; “Germaniam olim etiam Scythiae appellationibus ac

Sarmatiae fuisse subiectam”66 [Irenicus 1518: VIb-VIIIb]. Следует иметь в

виду, что, согласно современным археологическим данным, поселения

германцев в середине первого тысячелетия до н.э., то есть в период

германского языкового единства, располагались на территории

современных Северной Германии и Дании; к I в. до н.э. германцы достигли

Вистулы и верхнего Одера, но еще не зашли южнее верхнего Рейна и Дуная

[Mallory 1989: 86-87; см. карту переселений германцев: Speyer 2007: 17]. Это

доказана [Grafton 1991: 76-103; Grafton 2009: 71-73] Впрочем, несмотря на критику Пьетро Кринито, Лефевра д’Этапля и Беата Ренана, «Древности» неоднократно переиздавались, и значительная часть немецких историков XVI в. (И. Науклер, А. Кранц, К. Цельтис, А. Гассер, А. Альтхамер и др.) охотно использовали генеалогии Анния, формально как будто бы не отступая от гуманистического принципа опоры на первоисточники [Gotthelf 1900: 4-38; Borst 1957-1963: 1056-1073; Mundt 2008: 498-503; 522-529; Доронин 2012].

64 Изложение этого вопроса основано, главным образом, на сочинениях немецких историков, коллег и продолжателей Конрада Цельтиса (1459-1508) в деле описания Германии и ее древностей [см. Доронин 2007; McLean 2007: 105-115]; в дальнейшем их материалы и концепцию использует и К. Гесснер при написании разделов «Митридата», посвященных германским языкам.

65 Ср.: “Quid enim Graeci praeter fabulas de Germania scripserunt?” («Но что, кроме вымыслов, сообщили греки о Германии?»): [Pirckheimer 1532: A2a-A3a]; “...meo iudicio nullus fuit ex priscae aetatis scriptoribus, qui civitates, regiones et populos latissimae Germaniae recte consignaverit” («на мой взгляд, никто из писателей прошлых времен не указал верно города, области и народы обширнейшей Германии»): [Münster 1550: 261a/b].

66 «Как писатели имели в виду Германию под [названием] Галлия», «Германия подразумевается под [именем] кельтов», «Германия некогда называлась также именами Скифии и Сарматии».

41

прекрасно объясняет отсутствие свидетельств о них у греческих историков

V-I вв. до н.э.

Однако историки начала XVI в., как правило, не выстраивали

относительной хронологии исторических свидетельств и переселений

народов. Их интерпретацию древних источников характеризует

эмоциональная реакция Ф. Иреника на сообщение Диодора (писавшего в I в.

до н.э.67) о том, что все народы на севере, вплоть до скифов, называются

галатами: «Боги бессмертные, где же Германия? повсюду или галаты или

скифы...»68. Географический образ Германии в упомянутых работах

складывался, по сути, из суммы всех перемещений германских племен в

разные периоды обобщенно понимавшейся древности. Конрад Кельтис

обозначает восточную границу Германии по реке Дон (Танаис): «А на

востоке она [Германия] прилегает к азийским сарматам – / Там, где течет

Танаис в своем извилистом русле, / И ледяною волной проносясь по

широким болотам, / К матери всех морей устремляет холодные воды»69. В

предсиловии к немецко-латинскому словарю Й. Малера “Die Teutsch

Spraach” (1561) К. Гесснер сообщает, что, по некоторым предположениям,

Московия в древности была населена германцами, в особенности – свевами

[Gessner 1561: *4a].

Такой подход к исторической географии, данные которой затем

находили широкое применение в литературе [Borst 1957-1963: 1048-1087],

касался не только германских древностей и был распространен, вероятно,

повсеместно: слишком привлекателен он был для национального

самолюбия. Так, польский историк из Кракова Матвей Меховский (1457-

1523), исходя из границ южнославянских земель к началу XVI в., полагал,

67 Приблизительная датировка творчества Диодора была известна гуманистам: так, “Epitome

Bibliothecae” (1555), со ссылкой на словарь Суда, относит «расцвет» Диодора ко времени правления Августа: [Epitome bibliothecae 1555: 43b]

68 “dii immortales, ubi nunc Germania? universi aut Galatae aut Scythae sunt...” [Irenicus 1518: VIIb-VIIIa].

69 «Целокупная Германия», 4, 44-47 (пер. М.Л. Гаспарова) [Цельтис 1990: 241].

42

что Филипп Македонский и Александр Великий были славянами.

Далматский историк Мавро Орбини (1550-1614) в книге «Славянское

царство» (1601) включил в число славян все народы, когда-либо

проживавшие на славянских территориях: вандалов, готов, гетов, аланов,

аваров, норманнов, феннов и др. [Ягич 2003 (1910): 7-8]. Карта “Totius

Graeciae descriptio” (1544) Николая Софианоса, греческого гуманиста,

жившего в Италии в первой пол. XVI в., включала в состав Греции Фракию,

Иллирию, части Италии и Малой Азии, соединяя, таким образом, несколько

карт Птолемея70 [Tolias 2006: 163]. Вслед за Софианосом, С. Мюнстер в

«Космографии» изобразил Фракию и земли Малой Азии на современной

карте Греции (“Tabula nova Graeciae”) [Münster 1550: tab. 11], что не

соответствовало реалиям середины XVI в. Некоторые другие авторы

отождествляли Грецию со всеми православными землями Востока [Tolias

2001: 3-8].

Наиболее известным критиком такой трактовки древних свидетельств

был немецкий историк и гуманист Беат Ренан (1485-1547), утверждавший,

что следует принимать во внимание компетенцию авторов в тех или иных

вопросах71 и не смешивать свидетельства разных веков и разной степени

надежности: «…древнейшие греческие авторы, за которыми следуют

Диодор Сицилийский, Геродот, Аристотель и другие историки, используют

имя кельтов, прилагая его попеременно то к германцам, то к галлам. Ведь

не только эти наши и соседние с нашими области были неизвестны древним

грекам, но и Италия и даже сам Рим были им мало известны <…> Однако

Тацит, который при Веспасиане находился на военной службе в германских

провинциях, а при Траяне обратился к написанию [книг], как нам

представляется вероятным, и Ливий, который немногим старше его, говорят

о народах, соблюдая различие [distincte]: не называя галлами никого, кроме

70 Tabulae Europae VI, IX, X, Tabula Asiae I: см. издание Генриха Петри, подготовленное при

участии В. Пиркгеймера и С. Мюнстера [Ptolemaeus 1540]. 71 Ср. ниже в цитате биографическое примечание Ренана при упоминании Тацита.

43

тех, кто учреждениями, речью и, наконец, нравами заслуживает называться

галлом. Из-за этого я не могу надивиться на тщеславных прославителей

германцев, которые даже блестящие триумфы сенонских галлов стараются

приписать Германии, на том только основании, что наименование кельтов

многозначно [amplum] и что хорографы упоминают о сенонских свевах.

Достаточно у Германии своих заслуг, в том что касается военной славы,

даже если не приворовывать их у галлов»72.

Говоря об анахронизмах в сочинениях XVI в., следует иметь в виду

что относительная хронология источников привлекалась в качестве

аргумента в филологии, по крайней мере со времен Лоренцо Валлы (1407-

1457), доказавшего поддельность «Декрета Грациана», сравнив его

содержание и стиль с древними рукописями предполагаемых источников

[Sandys 1903-1908: 2, 67-68]. Во второй половине XVI в. Исаак Казобон

(1559-1614), утверждая подлинность «Характеров» Феофраста, ссылался на

то, что многие их реалии хорошо объясняются из сохранившихся текстов

аттической комедии, а это должно свидетельствовать в пользу древности

текста [Grafton, Weinberg 2011: 6-18]. Примечателен с этой точки зрения

комментарий К. Гесснера к отождествлению гетов и татар в некоторых

источниках: «Геты у одних [авторов] – то же, что готы; у других – татары,

из-за того, несомненно, что древнее царство готов сейчас подчинено

царству Татарии и является его частью»73; сам Гесснер, противопоставляя

древнее и новое положение дел, вероятно, считал такое отождествление

ошибочными.

72 “...vetustissimi Graecorum autores, quos Diodorus Siculus, Herodotus, Aristoteles, & historici caeteri

sequuntur, Celtarum nomen usurpant, quod promiscue quum Germanis tum Gallis accommodant. Nam non solum istae nostrae & vicinae nostris regiones priscis illis Graecis ignotae fuere, sed & Italia atque adeo Roma ipsa parum cognita extitit <...> At Tacitus qui sub Vespasiano militavit in Germaniis Provinciis, & sub Traiano ad scribendum se contulit, ut fit nobis verisimile, ac Livius hoc paulo vetustior, distincte de populis loquuntur, neminem appellantes Gallum, nisi qui institutis, sermone, moribus denique Gallus dici mereatur. Proinde satis admirari non possum ambitiosos illos Germanorum dilaudatores, qui etiam Senonum Gallorum speciosos triumphos, studeant vendicare Germaniae, hoc tantum praetextu, quod Celtarum vocabulum amplum sit, & quod Sennonum Sueuorum meminerint Chorographi. Satis laudum habet Germania, quantum ad bellicam gloriam attinet, etiamsi suas Gallis nulli suffuremur” [Rhenanus 1531: 79; ср.: Kaiser 2014: 265-267].

73 “Getae aliis iidem qui Gothi sunt: aliis Tatari, inde nimirum quod vetus Gothorum regio hodie Tatariae regno subiecta, et eius pars sit” [Mithridates 1555: 44a].

44 Как видно, иногда небрежность, а чаще – привлекательность того или

иного вывода приводили к тому, что историки пренебрегали

разработывавшимся в то же время способом критики текстов. В немалой

степени на это влиял компилятивный характер справочных и обзорных

сочинений XVI в., представлявших собой сумму цитат, пересказов и

комментариев, часто собранных в разное время и по разным поводам и

включавших цитаты, полученные из вторых и третьих рук, что ослабляло

внимание к их датировке и оригинальному контексту [см. Blair 2010].

1.4.3. Вопрос о древнем галльском языке С темой национальных древностей и предыстории национальных

языков был тесно связан обсуждавшийся на протяжении всего XVI века

вопрос о древнем галльском языке и этнической принадлежности галлов: он

рассматривался в разных аспектах – генеалогическом и мифологическом,

этнографическом, краеведческом, лингвистическом – и предполагал

несколько взаимоисключающих решений [Huppert 1965; Borchardt 1971;

Dubois 1972; Margolin 1985]. Решение вопроса о том, кем были древние

галлы (под «современными галлами» подразумевались французы) и что с

ними стало после римских и германских завоеваний, на каком языке они

говорили и был ли он похож на какой-нибудь из современных языков,

порождал многочисленные спекуляции о человеческой истории и судьбе

Европы.

В распоряжении историков галльского вопроса в XVI в. имелись как

правило фрагментарные, но достаточно разнообразные источники:

продолжения библейских генеалогий в средневековых хрониках, а также

подделки античных исторических сочинений, выпущенные Дж. Нанни;

свидетельства о галлах, галльские имена собственные и галльские глоссы в

сочинениях римских авторов (Цезаря, Варрона, Светония, Плиния,

Иеронима и др.74); французские слова нелатинского происхождения,

74 Обзор античных свидетельств о галлах и галльском языке и их использования авторами XVI-

XVII вв. см.: [Van Hal 2013-2014; перечень комментировавшихся свидетельств и галльских лексем: ibid.:

45

которые могли восходить к древнему галльскому языку; наконец, древние

надписи на территории Франции, Швейцарии и Германии, которые могли

быть связаны с пребыванием галлов на этих землях75. Еще один

литературный источник – галльские слова в римских текстах, не

маркированные как глоссы [ср. Adams 2003: 184-200], – в XVI в., кажется,

не рассматривался.

Себастьян Мюнстер в «Универсальной космографии» (1550)

сообщает, что относительно языка галлов и гельветов во времена Юлия

Цезаря существуют два предположения: 1. это особенный язык, не

связанный ни с германским, ни с французским (Беат Ренан); 2. это

германский язык (Эгидий Чуди, Генрих Глареан). По мнению Мюнстера,

обе версии имеют правдоподобные основания76 [Münster 1550: 329]. Это

резюме затем цитирует К. Гесснер в «Митридате», начиная им главу о

древнем галльском языке [Gesnerus 1555: 17b]; впрочем, почти вся глава

посвящена изложению второй версии – о германской природе галльского,

которая заметно преобладала в Германии в XVI-XVII вв. [ср. Peters 1974: 26-

27; Jones 1999: 12-17].

Дихотомия, представленная у Мюнстера, в целом верно передает

содержание полемики о галльском языке вплоть до середины XVII в. [ср.

обзор версий: Van Hal 2013-2014: 265]. Однако она оставляет без внимания

предположения о галльских корнях французского (хотя в главе “De Gallica

lingua recentiore” Гесснер, помимо латинской и германской составляющей

французского, называет и галльскую77), а также версию о родстве

галльского и древнего языка Британии, наиболее привлекательную с точки

259-265].

75 Речь идет о греческих и латинских текстах; надписи на галльском языке, в основном, стали привлекать внимание исследователей только в XVIII в. [ср. Van Hal 2013-2014: 221].

76 “habenturque utrinque probabiles rationes”. 77 “Gallica igitur plurima habet Latina, quaedam Gothica sive Germanica, (nam et Franci qui caeteris

imperant, a Francis Germanis descenderunt) quaedam de sua & vetere Gallica lingua, ut mihi quidem videtur” («Следовательно, галльский больше всего имеет латинского, кое-что готское или германское (ведь и франки, которые правят остальными, произошли от германских франков), кое-что от своего, древнего галльского языка, как мне, по крайней мере, представляется») [Mithridates 1555: 25b].

46

зрения позднейших выводов сравнительного языкознания. Впервые ее

высказал Тацит в «Агриколе»: «Взвесив всё это [сходство внешности],

можно считать вероятным, что в целом именно галлы заняли и заселили

ближайший к ним остров. Из-за приверженности к тем же религиозным

верованиям здесь можно увидать такие же священнодействия, как у галлов;

да и языки тех и других мало чем отличаются…»78 (пер. А.С. Бобовича)

[Тацит 1993: 318]. На мнении Тацита основывается Беат Ренан, когда

сообщает в “Rerum Germanicarum libri tres” (1531): «Впрочем, есть те, кто

считает, что язык древних галлов был похож на язык британцев, которых

Англия зовет валлийцами»79.

Т. Библиандер в “De ratione communi omnium linguarum” (1548),

говоря о распространении в Галлии греческого языка, предполагает, что

язык жителей Уэльса и Корнуолла, «который весьма сходен (congruit) с

греческим, как я узнал у ученых и заслуживающих доверия людей,

переправился [к ним] из Галлии»80. Вероятно, Библиандер также имел в

виду свидетельство Тацита, но у него могли быть и другие источники (в

пользу этого говорит неопределенность в ссылке на них). Как было указано

выше, предположение о значительном сходстве валлийского языка (linguae

Britannicae) с греческим, а также латинским, имеется у Гиральда

Камбрийского81. Гесснер (в главе “De Britannica lingua vetere”) упоминает

только о предполагаемом родстве валлийского и бретонского [Mithridates

1555: 13a].

78 “In universum tamen aestimanti Gallos vicinam insulam occupasse credibile est. Eorum sacra

deprehendas ac superstitionum persuasiones; sermo haud multum diversus…” (Tac. Ag. 11). 79 “Caeterum non desunt, qui putent veterum Gallorum linguam non absimilem fuisse Britannorum

dialecto, quos Anglia Vualos vocat” [Rhenanus 1531: 111]. 80 “Estque verisimile sermonem eorum, qui Britanniae insulae partem tenent, quae Wallia et Cornubia

vocatur, quorum sermo valde congruit cum Graeco, uti ab eruditis hominibus et fide dignis accepi, ex Gallia transfretasse” [Bibliander 1548: 8]; Эту «переправу» языка через пролив он сравнивает с тем, как «в его век» англосаксонский получил значительную примесь французского [ibid]; о примеси «французских и полулатинских» слов в английском ср. [Bibliander 1548: 16-17].

81 См. разд. 1.4.1.

47 Первые попытки последовательно, исходя из сообщений историков и

языкового материала, соотнести галльский язык с «древним британским»

(под которым подразумевались языки бритов, скотов и пиктов) сделал

Джордж Бьюкэнен (1506-1582) в “Rerum Scoticarum historia” (1582).

Бьюкенен сперва описал происхождение британских племен, попутно

разоблачив «троянский миф» [Collis 1999: 92-97]. Важный для Бьюкенена

аргумент в исторических вопросах – “Graecorum & Latinorum taciturnitas”,

то есть отсутствие подтверждения в хороших источниках [напр., Buchanan

1594: 51]. Затем он обращается к языковым данным [Buchanan 1594: 62-74]:

приводит некоторые лексические параллели между шотландским и

французским (многие слова которого он считает реликтовыми – vestigia

antiqui sermonis [Buchanan 1594: 63]), этимологизирует этноним Galli/Valli,

но главным образом подробно рассматривает галльскую и британскую

топонимику – как наиболее устойчивую часть лексики82. Бьюкенен

показывает распространение имен на -dunum, -durum и др. по всей

континентальной Галлии и в Британии; на основании этого он делает вывод

о единстве языков галлов и (древних) британцев: «Древние бритты и прочие

жители Британии произошли из Галлий и изначально пользовались

галльским языком»83.

Еще раньше галльские топонимы на -dunum, -durum и -magum

привлекли внимание К. Гесснера, который, однако, сделал предположение

об их германской природе84. Тезис Гесснера вводится словами: «так dunum

или durum в древнем галльском или также германском языке

присоединялись как окончание или, скорее, как второе из двух составных

82 “Merito igitur haec nomina perennant, nec sine magna rerum omnium perturbatione loco cedunt, ac

reliquo sermone prorsus mutato tamen illa pertinaciter haerent, & non nisi invita discedunt” («Следовательно, заслуженно долго сохраняются эти имена и уступают место [другим] только при большом всеобщем потрясении, и [все еще] упорно держатся, когда язык в остальном уже совершенно изменился, и не хотят отступать») [Buchanan 1594: 65].

83 “veteres Brittones, caeterosque Britanniae incolas e Galliis oriundos, Gallicoque sermone ab initio usos fuisse”: [Buchanan 1594: 65].

84 Подробное изложение этого сюжета см.: [Сергеев 2010; Сергеев 2011: 402-404].

48

слов»85. Лингвистическая и географическая аргументация этого

предположения не раскрывается, однако приводимый затем перечень

топонимов (а имена с этими компонентами были распространены во всех

кельтских землях [ср. Gohil 2008]) характерен тем, что в нем

преимущественно перечислены населенные пункты современной Гесснеру

«Германии», то есть там, где распространен германский язык: на Рейне86, в

нижненемецких землях и на Дунае87. Например: Lugodunum (Зеенбург,

Воркен в землях убиев и менапов, то есть на нижнем Рейне [Pirckheymer

1532: A8a, B1a]), Carrodunum (Крейнбург в Винделикии, на Дунае

[Pirckheymer 1532: A4a]), Batavodurum (согласно В. Пиркгеймеру,

исчезнувший городок в Батавии [Pirckheymer 1532: B1b]) и др., а также

города на –magus/m: Neomagus (Оппенгейм, Шпайер – рейнские города, но

есть одноименные города в других регионах [Pirckheymer 1532: A7a, B1b]),

Novomagum (деревня Неймаг в Нижней Германии [Pirckheymer 1532: A7b])

и др.

Основным источником географической номенклатуры был, вероятно,

Птолемей: известно, что Гесснер читал его «Географию» в латинском

переводе Джакомо д’Анджело (Jacobus Angelus) в библиотеке

Гроссмюнстера и даже оставил некоторые записи на полях [Leu, Keller,

Weidmann 2008: № 308]88. С другой стороны, большая часть топонимов,

перечисленных Гесснером, имеется в “Germaniae ex variis scriptoribus

perbrevis explicatio” (1532) В. Пиркгеймера [Pirckheymer 1532], с немецкими

эквивалентами; Гесснер неоднократно цитирует его сочинение в разных

85 “ita dunum vel durum in vetere Gallica aut etiam Germanica lingua multis oppidorum nominibus sive

terminatio, sive potius vocabulum alterum e duobus compositis adjiciebatur” [Mithridates 1555: 18a]. 86 В начале XVI в. Я. Вимпфелинг и К. Пейтингер отстаивали историческую принадлежность

Германии земель по левому берегу Рейна [Mundt 2008: 508]. 87 Ср. сообщение И. Авентина: «Аристотель Стагирит, прилежнейший истолкователь древности

<...> приписывает кельтам Истр, который [принадлежит] германцам» (“Aristoteles Stagirita, veritatis diligentissimum interpres <...> Celtis Istrum, qui Germanorum est, adtribuit”) [Aventinus 1881-1908: 2, 1, 71]; это место цитируется в «Митридате»: [Mithridates 1555: 23b].

88 Об интересе Гесснера к географической литературе и преподавании географии в цюрихском коллегиуме см.: [Leu 2004: 70, 82; Leu 2008: 237-248].

49

главах «Митридата» [Mithridates 1555: 15b, 26b, 43a/b, 53a-54r, 59b-60a,

68a/b], возможно, он использовал его и в этом случе. Распространение

галльских имен на землях, которые считались «исконно» германскими,

могло рассматриваться как свидетельство их германского происхождения.

Это вполне созвучно логике галльской главы «Митридата», в которой

рассматриваются и другие компоненты известных галльских имен: для них

обнаруживаются соответствия и этимологии в немецком.

Прежде чем изложить рассуждения Гесснера о галльских именах

собственных, я обращу внимание на одно теоретическое обстоятельство. В

современном языкознании часть германо-кельтских лексических

соответствий объясняется заимствованиями (в том числе адаптацией

кельтских имен89), другая часть – родством этих языков (унаследованная

лексика); кроме того, «кельтское» звучание имен германских вождей у

античных авторов могло было вызвано знакомством с ними из галльских

источников или интерпретацией под влиянием галльских имен [Polomé

1983: 292-293]. В представлении немецких филологов XVI в. присутствие

одних и тех же (похожих) слов как в германском, так и в галльском

материале воспринималось однозначно: как подтверждение германской

природы древнего галльского; причем речь шла не о родстве языков в

современном понимании, а о языковом тождестве, в крайнем случае о

разных диалектах одного языка.

Итак, обращаясь к галльским двусоставным именам (анализ которых

как исторического словосочетания был подсказан греческими составными

именами, вроде Philippus, Ctesippus, Speusippus90), Гесснер прежде всего

89 Ср. кельто-германские соответствия в топонимах Tarodunum/Zarten, Noviomagus/Neumagen,

Salodurum/Solothurn и др. [Greule 2004: 2092-2095; Sonderegger 2004: 2050-2056]. 90 “Et forte haec nomina pleraque composita sunt, ex duobus, priore in plerisque obscuro: posteriore vero

maro vel marco, id est equo nam et Graeci multis nominibus propriis equum addiderunt, tanque nobilitatis notam, (Aristophane in Nubibus teste) ut Philippo, Ctesippo, Speusippo, etc.” («Вероятно, эти имена большей частью являются составленными из двух [имен]: первого, как правило, неясного, второго – marus или marcus, то есть ‘конь’, ведь и греки ко многим именам собственным прибавляли коня, указывая на их знатность (по свидетельству Аристофана в «Облаках» [Arph. Nubes 60-70 – М.С.]) – например, [в именах] Филипп, Ктесипп, Спевсипп и др.»): [Mithridates 1555: 18b].

50

рассматривает имена на -(m)arus («представляется, что окончание на -arus

было частым в древнем галльском языке»91). Их перечень в «Митридате»

разделен двумя позаголовками, в которых они названы «германскими»:

имена «древних царей Германии»92 (Visomarus, Vadomarius, Richomarus,

Theodomarus и др.) и имена, которые «и сегодня в употреблении»93 (Otmarus,

Detmarus, Drutmarus и др.). Второй компонент перечисленных немецких

имен представляет собой латинскую интерпретацию др.-в.-нем. mar < герм.

*mēri- ‘знаменитый’ [EDPG: 366; Orel 2003: 270-271; Топорова 1996: 11.],

под влиянием латинизированного галл. -marus (< галл. -maros < кельт.

*māro- ‘великий’) [DLG: 218-219; EDPC: 258.], хорошо известного по

римским источникам [ср. Evans 1967: 225-228]. Засвидетельствованные

древневерхненемецкие и готские формы94 этих имен выглядят следующим

образом: др.-в.-нем. Wisamār «разумом знаменитый», др.-в.-нем. Vado-

mārius «бродом знаменитый», в.-гот. Ricimer, др.-в.-нем. Rīhmār «могучий,

знаменитый», о.-гот. Thiudemer, др.-в.-нем. Ditmār «народом знаменитый»

[Schönfeld 1911: s.v. Visimar, Vadomarius, Ricimer, Theudemer; Топорова

1996: 35, 33, 31, 19]; Otmar «богатством знаменитый» содержит др.-в.-нем.

ôt ‘богатство’ [DWB: 1, 238, s.v. Allod]; Drutmarus, вероятно, должно значить

«дружиной знаменитый» (от герм. *đruxti- ‘дружина’, ср. др.-в.-нем. truht)

[ср. Топорова 1996: 26, s.v. Druhti-munduz; Orel 2003: 77]. К. Гесснер, вслед

за И. Авентином производил -marus от нем. meeren (mehren) ‘увеличивать’95

(др.-в.-нем. mērōn < mēro ‘больший’ < герм. *maizan- [EDPG: 350]), что

представляется по крайней мере семантически правдоподобным.

91 “Videtur autem terminatio in arus frequens fuisse veteri Gallicae linguae”: [Mithridates 1555: 18a]. 92 “veterum Germaniae regum” [ibid.] 93 “quae hodieque in usu sunt” [ibid.] 94 Об интересе Гесснера к древневерхненемецкому и готскому см. разд. 3.3.1-3.3.2. 95 “Meren, augmentare; mer, qui maior est. latini scriptores in marum formant, ut Viridomarus,

Britomarus” («Meren увеличивать, mer тот, кто больше; латинские авторы придают форму marus, как [в именах] Viridomarus, Britomarus»): [Aventinus 1881-1908: II, 1, 25]; “Aventinus tamen mar vel meer ab augendo derivat, quod Germanis est meeren” («Авентин же mar или meer производит от увеличения, то есть meeren по-немецки») [Mithridates 1555: 18a]. Примечательно, что оба упомянутых Авентином имени на самом деле галльские [DLG: 218].

51 Примеры галльских имен Гесснер почему-то не приводит (кроме

случайно попавшего в список Viridomarus, упоминаемого Цезарем96),

несмотря на то, что материал помещен в главу о древнем галльском языке.

Произошло это или по недосмотру (незаполненная лакуна в компиляции?),

или так как Гесснер подразумевал, что галльские имена на -marus и без того

знакомы читателю. Галльские имена на -marus нередко рассматривались

немецкими авторами: их подборка, с указанием источников, есть, например,

у Эгидия Чуди в “De prisca ac vera Alpina Rhaetia” [Tschudi 1538a: 120],

книге, которую Гесснер несомненно читал и использовал в «Митридате»97.

Так или иначе, главным для Гесснера было то, что точное соответствие

галльским именам на -marus имелось в немецком.

Кроме того, с точки зрения истории составления «Митридата», важно

иметь в виду, что Гесснер, собирал галльскую ономастику в связи с

германской. В другой главе справочника – “De lingua Germanica” –

говорится о необходимости составления этимологического словаря

германских имен собственных, сгруппированных как по алфавиту, так и по

«окончаниям» (andus, manus, rix или ricus, baldus или boldus, precht, mar,

hart и др.) [Mithridates 1555: 32a/b]; Гесснер прибавляет: «это я отчасти

показал выше, в [главе о] древнем галльском языке»98. И действительно, из

перечисленных семи немецких «окончаний» (точнее, исходов слова) в

галльской главе рассматриваются или хотя бы упоминаются пять: baldus,

hartus, manus, marus, ricus [Mithridates 1555: 18a/b]. Й. Зиммлер, ученик

Гесснера, сообщает о том, что тот готовил к изданию словарь германских

этимологий и любил объяснять ученикам этимологии германских имен

[Simmler 1566: 7a/b]99.

96 Caes. BG VII, 38. 97 Ср. [Mithridates 1555: 17b, 22a, 27a, 65b]. 98 “ut aliqua ex parte supra in Vetere lingua Gallica ostendi” [Mithridates 1555: 32b]. 99 М. Петерс в связи с этим говорит об «утерянной работе Гесснера»: [Peters 1987: 1487].

52

1.4.4. Принципы лексических сопоставлений: унаследованная лексика и заимствования

Первые существенные методологические положения,

регламентирующие правильное сопоставление языков и отграничивающие

исторические соответствия от случайных сходств, сложились, вероятно,

только в XVII в. [Droixhe 1984; Swiggers 2017: 140-141], параллельно с

«демистификацией» древнееврейского языка [Droixhe 1978: 34-50; Demonet

1992: 25-30] (ср. разд. 1.3.1) и распространением гипотезы о происхождении

европейских языков от известного по свидетельствам древних авторов, но

уже утраченного скифского языка [см.: Metcalf 2013 (1974)].

Несмотря на нерегулярность и концептуальную неоформленность,

отличавшую практику сравнения языков в XVI в., в ней можно обнаружить

некоторые тенденции и спорадически применяемые правила,

предвосхищавшие развитие лингвистики в последующие века.

Наибольшего внимания, вероятно, заслуживает тенденция к различению

заимствований и унаследованной лексики: последняя становилась

предпочтительным объектом сопоставлений при установлении родства

языков. Позднее было также отмечено, что для надежного сопоставления

необходимо отбирать слова, выражающие базовые и более-менее

универсальные понятия, так как они реже заимствуются из других языков.

К такой лексике относили: глагол быть, личные местоимения,

числительные, термины родства, названия частей тела; к этой же группе

ошибочно причисляли названия предметов быта [Muller 1984: 37-43; Metcalf

2013 (1974): 45-53].

Филологам-гуманистам было известно о том, что значительный пласт

культурной лексики был заимствован из греческого в латынь, а затем в

национальные европейские языки, как и о том, что распространение

христианства также способствовало появлению значительного слоя

заимствований в лексике европейских языков. Однако эти знания часто не

53

препятствовали сопоставлению культурных и религиозных терминов в тех

или иных языках для демонстрации «сходства» между ними. Часто это было

связано с тем, что авторы сравнительных словарей не ставили специальной

целью исследование генетические связи между языками, но через

сопоставление народных языков с латынью, греческим или (реже)

древнееврейским стремились показать литературные возможности первых,

не в последнюю очередь связанные с их способностью пополняться

заимствованиями и усваивать понятия античной культуры.

Например, в латинско-греческо-немецко-славянский100 словарь (1537

и 1544) З. Геления101, слова в который преимущественно подбирались по

созвучию (отсюда название Lexicum Symphonum)102, включена, наряду с

общеупотребительной, христианская церковная лексика, термины наук и –

реже – обозначения специфических античных реалий [ср. Müller 2001: 147]:

[лат.] episcopus, [нем.] bischof, [греч.] ἐπίσκοπος, [слав.] biskup (a3b)103;

papyrus, papir, πάπυρος, papir (b1b); psalterium, psalter, ψαλτήριον, zaltarz

(b2a); propheta, profet, προφήτης, prorok (b2a); tyrannus, tyrann, τύραννος, tyran

(b3b); в триязычных сопоставлениях: [лат.] martyr, [нем.] martrer, [греч.]

µάρτυς и lyra, lyre, λύρα (c1b); [лат.] apostolus, [греч.] ἀπόστολος, [слав.]

aposstol (d2b); в двуязычных, греческо-латинских, вроде: ἀρχεῖον – archiuum,

ἀρχέτυπος – archetypus, ἀρχιτέκτων – architectus104, ἀποπληξία – apoplexia,

βαπτισµός – baptismus, βάραθρον – barathrum, βάρβαρος – barbarus (f2a) (на

100 По утверждению Ягича, под «славянским» языком в словаре подразумевается чешский, с

примесью хорватского: [Ягич 2003 (1910): 17]. 101 З. Гелений (Zikmund Hrubý z Jelení: 1497–1554) был сыном чешского гуманиста и переводчика

с латыни на чешский Ржехора Грубого, изучал греческий в Италии у Марка Музура, затем, начиная с 1524 г., около тридцати лет работал корректором в типографии Фробена в Базеле, готовя к изданию античные тексты [см.: Vanek 2012].

102 Словарь состоит из нескольких частей: в первой из них в четырех столбцах приводятся слова на латинском, греческом, немецком и славянском языках; в следующей части – в трех столбцах – приведены слова, для которых созвучные эквиваленты нашлись только в трех языках; в третьей части даны двуязычные соответствия. О структуре и замысле словаря Геления см.: [Müller 2001: 143-148].

103 Здесь и далее в круглых скобках указаны сигнатуры по первому изданию [Gelenius 1537]. 104 Заметим, что перечень заимствованных в латынь из греческого слов на ἀρχ... ограничивается

названными тремя примерами, хотя только в классической латыни насчитывалось [по данным OLD: 163] не менее десятка греческих слов с этим компонентом; словарь поздней латыни А. Соутера [Souter 1949: 21-22] добавляет еще столько же.

54

той же странице «созвучия» вроде ἅρπαξ ~ rapax «хищный», αὐξάνω ~ augeo

«увеличиваю», βία ~ vis «сила») и т.п.

Анри Этьенн в предисловии к сочинению “Conformité du français avec

le grec” (1565), одна из частей которого представляла собой словарь

французско-греческих этимологий, выделил несколько тематических групп,

в которых заимствования из греческого наиболее многочисленны – речь

идет о специальной лексике: медицинских терминах (paralysie, pleuresie,

podagre), названиях трав (menthe, coriandre, aloe), названиях искусств и наук

(grammaire, rhetorique, physique), религиозной лексике (paradis, apostre,

baptizer), а также именах собственных (Philippe, Alexandre, Nicolas) и др.

[Estienne 1565: 131-135]. Впрочем, в основном тексте «ученая» лексика не

отделена от общеупотребительной105, для которой Этьенн также

предполагал греческое происхождение (как, например, глагола “secourir

[«помогать»], ἐπικουρεῖν [то же]” 106 [Estienne 1565: 155]). Кроме того, уже в

предисловии Этьенн упоминает слова детской речи (Papa, Maman, Tetai,

Caca), также, по его мнению, имеющие греческое происхождение –

«французские дети лепечут по-гречески»107. Эта лексика отражена и в тексте

словаря: например, “Papa, mot des petits enfans, πάππα” [Estienne 1565: 152],

“tette, τήθη” [Estienne 1565: 156]. В действительности, второе слово,

вероятно, было заимствовано во французский из западногерманских языков

[FEW: 17, 333-337]; франц. papa имеет соответствия в детской речи

различных индоевропейских языков и, возможно, происходит из латыни

[FEW: 7, 588-589].

В «Митридате» Гесснера, несмотря на то, что уже в предисловии

сообщается о том, что еврейские слова имеются во всех языках мира

105 Согласно подсчетам К. Демэзьер, из 395 слов в алфавитном перечне Этьенна 114 относятся к

«ученой» лексике [Demaizière 1982: 70] 106 Этьенну несомненно был известен латинский глагол succurrere, к которому восходит

французское слово [FEW: 12, 383-384], но замысел работы делал предпочтительным остроумное сопоставление с греческим.

107 “ils [petis enfans] begayent leur François en Grec”: [Estienne 1565: 136].

55

[Mithridates 1555: 2b] (ср. разд. 3.1.2), список древнееврейских этимологий

имеется лишь в главе об армянском языке [Mithridates 1555: 10a/b]. В

данном случае наличие «общих» слов эксплицитно объясняется языковым

родством: «В армянском языке множество еврейских слов, что вполне

указывает на то, что тот является языком-источником и языком-

родителем»108. Среди сравниваемых слов109: арм. rabbi, rabuni ~ др.-евр. rabbi

‘учитель’, арм. lezu ~ др.-евр. laschon ‘язык’, арм. chahanaim (kahanay) ~ др.-

евр. chohen (т.е. cohen) ‘священник’, арм. ail ~ др.-евр. alla (ella) ‘но’, арм.

cho ~ др.-евр. cha ‘ты’ и др. Из перечисленных слов арм. lezu, ail, cho имеют

индоевропейское происхождение: арм. ail ‘другой; чужой; но’ (< и.-е. *h2el-

io-) родственно греч. ἄλλος, лат. alius; арм. cho (k‘o) ‘ты’ (форма род.п. при

им.п. du < и.-е. *tuH) отражаtт и.-е. *tu̯e/o(so) (ср. нем. du, лат. tu и др.); для

lezu предполагается смешение двух основ – и.-е. *dng̑hu(e)h2- «язык» и и.-е.

*leig̑h- «лизать» (арм. lizem) [Martirosyan 2009: 57-58; 243, 664-665; 307];

rabbi и kahanay (ср. сир. kāhnā, др.-евр. kōhēn, араб. kāhin) – религиозные

термины, для которых естественно было предположить заимствование из

семитских языков (которыми они являются) [Hübschmann 1897: 318, 375-

376], однако Гесснер не пытается отделить их от остальных сопоставляемых

слов110 – возможно, из-за ограниченности доступного ему лексического

материала.

Несмотря на то, что затем приводится несколько лексических

соответствий с немецким, греческим и латынью111, речи о последовательном

108 “Habet Armenica lingua voces multas Ebraicas, ut eam originem et parentem satis referat”

[Mithridates 1555: 10a]. 109 Армянские и древнееврейские слова цитируются в транскрипции в точном соответствии с

текстом «Митридата»; уточнения, данные в скобках, взяты из комментария Ш. де Ламбертри и С. Кесслер-Мезгиш в издании Коломба и Петерса: [Mithridates 2009: 122].

110 Ср. наблюдение В.П. Клейна о еврейско-немецких этимологиях XVI-XVII в.: как правило, они не сопровождались объяснением исторических условий, при которых слова могли быть заимствованы или унаследованы: [Klein 1999: 49-50].

111 Без упоминания имен этих языков: “Quaedam cum aliis linguis habet communia: ut sunt <…> Du, tu. Von, ab. Ail, alii, ἄλλοι. Em, εἰµί, sum. Mesch, µέσον, medium” («Некоторые слова общие у армянского с другими языками, каковы <…> Du ‘ты’. Von ‘от’. Ail ‘другие’, ἄλλοι. Em, εἰµί ‘есмь’. Mesch, µέσον ‘середина’») [Mithridates 1555: 10b].

56

сопоставление армянского с индоевропейскими языками (в отличие от

семитских) и о каких-либо следующих из этого историко-лингвистических

выводах не идет. Следует иметь в виду особенности фонетического

развития армянского, отличающие его от большинства индоевропейских

языков, сопоставлявшихся друг с другом в XVI в. (греческого, латинского,

немецкого, галльского) и, надо полагать, затруднявшие сопоставление:

рефлексы заднеязычных согласных (по типу сатем: *k̑ > s, *g̑ > c, * g̑h > j),

неслоговых *i̯ и u̯ (исчезновение *i̯, *u̯- > g-), исчезновение *s [см.: Fortson

2004: 340-342]. Кроме того, лингвистические сведения об армянском в

Западной Европе быле весьма ограничены.

Сообщая о языковом родстве армянского с еврейским, Гесснер мог

отчасти ориентироваться на суждение Рафаэлло Маффеи (1451–1522),

повторенное затем Т. Библиандером, о значительном внешнем сходстве

армянских и «халдейских» книг (вероятно, речь идет о форме

письменности)112. Что касается лексических «соответствий», то

древнееврейская и сирийская лексика была заимствована в армянский язык

после принятия армянами христианства (в III в.): с одной стороны,

благодаря переводу Библии на армянский в начале V в. [ср. Родс 2002]; с

другой стороны, под влиянием сирийского, который был языком школы и

богослужения в восточной Армении, что не могло не сказаться на

армянском словаре [Hübschmann 1897: 281-284].

К XVII в. отделение заимствований от общей, унаследованной

лексики в сопоставляемых языках стало более последовательным и

эксплицированным. Характерна формулировка Юста Липсия в письме

Генриху Шотту (январь 1599 г.), предваряющая составленный им список

латинско-германских соответствий: «мы не станем отрицать, что есть шесть

112 “Vidi etiam Armenica libros lingua conscriptos: qui tamen cum Chaldaeis fere conveniunt in parvo

discreti” («Видел я также книги, написанные армянским языком, но они очень сходны с халдейскими, немногим отличаются»): [Maffei 1530: 382b = Bibliander 1548: 3]. Заметим, что даже в XVIII в. сходство письменных образцов тех или иных языков нередко приводило ученых к предположению о родстве самих этих языков [ср., например, Van Hal 2016: 105-110].

57

сотен [латинских слов], звучащих совершенно по-германски: но, как уже

говорил, из этого могут следовать двойственные выводы. Напротив, я даже

точнее скажу: кое-что заимствовано из латыни <…> Кто станет возражать

против того, что Vinum (‘вино’), Oleum (‘оливковое масло’), Ficus (‘смоква’)

и другое такого рода создано ими, ведь прежде у нас не было и самих этих

предметов? Но сохранились и другие слова…»113. Впрочем, и в число

«других» слов у Липсия попало некоторое количество латинизмов, вроде

нем. Meister < лат. magister ‘учитель’, нем. Tafel < лат. tabula ‘доска, плита’

[Lipsius 1614: 58-59; ср.: DWB: 12, 1952; 21, 13].

Следует иметь в виду, что установление правил и закономерностей в

языковых сопоставлениях XVI в. затрудняет непоследовательность и

неопределенность терминологии, характеризовавшей отношения между

языками: часто она не отражала различия между собственно родством (или

«тождеством») языков, их типологическим сходством (в конечном счете, с

точки зрения ученых XVI в., обусловленным происхождением от одного

языка-первопредка) или сходством в результате длительных

лингвистических и культурных контактов. Впрочем, как было отмечено

выше, авторы могли и не стремиться к точности в этом вопросе.

Так, отсутствию последовательной концепции возникновения и

последующего развития человеческого языка в «Митридате» Гесснера [ср.

Metcalf 1963a: 149-150] соответствует терминологическая

неопределенность, разнообразие и многозначность формулировок,

характеризующих родственные, тесно контактирующие или просто

похожие языки: propior ‘близкий’ – о языке древних пруссов (veteres Prussi)

и британском [Mithridates 1555: 13a], confinis ‘соседний, близкий’ – о

халдейском и еврейском [ibid.: 15a/b], affinis ‘соседний, породнившийся’ –

113 “neque negamus sescenta esse, quae prorsus germanissent: sed ancipiti, ut dixi,

argumento ab iis esse. Imo contra ego certius dixerim quaedam a Latinis sumpta <…> Quis abnuet, Vinum, Oleum, Ficus, & talia ab iis ducta, cum nec rem ante haberemus? Sed et aliae voces manserunt…” [Lipsius 1614: 57-58].

58

об «индийском» (то есть эфиопском), еврейском, халдейском и арабском

[ibid.: 56a], “quaedam cum ... habet communia” («имеет общие [слова] с ...») –

об армянском, древнееврейском и эфиопском [ibid.: 10b], “parum differre

ab...” («мало отличается от...») – о шотландском и английском [ibid.: 67a].

Также для указания на родство используется отождествление “lingua X Y

est”: о древнееврейском и финикийском [ibid.: 47b], «разговорном» (vulgaris)

армянском, турецком и татарском [ibid.: 10a] и др. Иногда близость языков

характеризуется перцептивно – через указание на понятность речи или

письменного текста носителю того или иного языка или диалекта.

59

ГЛАВА 2. ОБРАЗОВАНИЕ И ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ КОНРАДА ГЕССНЕРА

2.1 «Митридат» и его автор в научной историографии Автором самой знаменитой книги-полигистора XVI в. – «Митридата»

(название которой позднее послужило И.К. Аделунгу (1732–1806) для

многотомного описания языков мира “Mithridates oder allgemeine

Sprachenkunde”114) – был швейцарский ученый, более всего прославившийся

своими работами в библиографии и зоологии, Конрад Гесснер115 (1516–

1565). Различным направлениям деятельности Гесснера и его биографии

посвящены специальные статьи, монографии и сборники статей, в том числе

вышедшие к 400-летию со дня его смерти и к 500-летнему юбилею,

отмечавшемуся в 2016 г. [см.: Gesnerus 1965; Conrad Gessner 1967; Leu 1990;

Friedrich 1995; Riedl-Dorn 1989; Müller 2010; Sabba 2012; Facetten 2016]. В

последнее время особенное внимание исследователей привлекает, с одной

стороны, вопрос о литературных и визуальных источниках его

естественнонаучных энциклопедий [Pinon 2005; Fischel 2009; Kusukawa

2010, 2012; Egmond 2013], а, с другой стороны, взаимодействие Гесснера с

корреспондентами и устными информантами, от которых он получал

значительную часть сведений для своих научных проектов116; изучаются

обстоятельства его коммуникации с коллегами по ученой республике

посредством писем и паратекста117 печатных книг [Delisle 2004, 2008a,

2008b; Blair 2016a].

114 Аделунг упоминает своего предшественника в предисловии: “Und nun erhielten wir, seit dem

Conrad Gesner hier den ersten Versuch von Bedeutung machte, eine Menge Sammlungen dieser Art …” («И теперь, после того как Конрад Гесснер выпустил первый значимый опыт [в этом жанре], у нас появилось великое множество собраний такого рода …») [Adelung 1806: IX].

115 Правильность написания его фамилии с удвоенным «с» была показана К. Пайл [Pyle 2000] на основании изучения сохранившихся автографов Гесснера; форма Gessner используется в большинстве научных работ последних двух десятилетий (прежде исследователи ориентировались на латинизированную форму Gesnerus, которой подписаны публикации Гесснера). Таким образом, есть все основания писать фамилию Конрада Гесснера по-русски так же, как фамилию его соотечественника, знаменитого поэта XVIII в. Соломона Гесснера (Salomon Gessner: 1730–1788).

116 Сведения о них, среди прочего, сохранились в книге автографов друзей и посетителей Гесснера “Liber amicorum” за 1555-1565 гг. [Durling 1965].

117 То есть материалов, дополняющих основной текст сочинения, к которым относятся предисловия, послесловия, посвятительные письма и т.д.

60 Лингвистическим занятиям Гесснера, и в первую очередь

справочнику «Митридат», также посвящен целый ряд работ: в них показаны

источники его сведений об отдельных языках, прокомментированы

приведенные в «Митридате» образцы текстов, дается оценка

лингвистических представлений Гесснера о родстве языков, диалектах,

развитии национальных литературных языков и др. [Metcalf 1963a, 1963b;

Peters 1974, 1987; Poppe 1986, 1992; Dini 1997; Csürös 1999; Colombat 2006a,

2007, 2008; De Grauwe 2008: 3-7; Colombat, Peters 2009; Шумилин 2016; Van

Rooy 2017: 81-86]. Кроме того, «Митридат» сопоставляют с другими

справочниками о языках XVI в. и более поздней традицией «полиглотов»

[Fiacchi 1996; Trabant 1998; Simon 2011]. Следует заметить, что в большей

части названных исследований лингвистические сочинения Гесснера

рассматриваются фрагментарно (комментируются сведения, касающиеся

только определенного языка или группы языков) и/или вне контекста

филологических и – шире – научных занятий Гесснера.

Представляется, что для правильного понимания лингвистического

содержания «Митридата» и его отношения к предыстории сравнительного

языкознания, а также для определения жанра и задач этого сочинения

необходимо, во-первых, рассматривать отдельные его главы и сюжеты,

несмотря на их кажущуюся неоднородность и самостоятельность, в

соотнесении с общими принципами представления материала в этом

справочнике; во-вторых, изучать текст «Митридата» как отражение

разнообразных научных интересов Гесснера 1550-х гг. и продолжение его

филологических занятий предшествующих лет. Необходимость

привлечения литературного и биографического контекста при изучении

«Митридата» тем более очевидна, что в данном случае речь идет о

сравнительно небольшом сочинении (79 л. 8º) периода зрелого творчества

Гесснера, тематически занимавшем достаточно периферийное положение

по отношению к его основным научным проектам.

61 Сочетание занятий науками и отдельными вопросами, относимыми в

современной классификации наук к различным областям знания, было

вполне естественным для ученых XV-XVI вв. Это обязывает исследователей

учитывать взаимовлияние интересов и методов разных наук в трудах

ученых раннего нового времени. Для решения задач настоящей работы

первостепенным является то обстоятельство, что «Митридат», вышедший в

один год с новым изданием «Универсальной библиотеки» [Epitome

bibliothecae 1555; Gessner 1555a], третьей книгой «Истории животных»

[Gessner 1555c] и трактатом о диковинных растениях, светящихся по ночам

[Gessner 1555b], вобрал очень неоднородный языковой материал, отчасти

представленный и в других работах Гесснера (вплоть до текстуальных

совпадений)118. Этот труд не может быть в строгом смысле отнесен ни к

одному из жанров, характерных для его творчества.

2.2 Краткие сведения о биографии Гесснера: годы учебы, первые научные труды.

2.2.1. Детство Гесснера и peregrinatio academica При изложении фактов биографии Гесснера мы следуем далее, во-

первых, его автобиографии 1545 г.119, во-вторых, биографическому очерку

ученика Гесснера Йосии Зиммлера [Simmler 1566], написанному через год

после смерти учителя, в-третьих, автобиографическим сведениям, которые

Гесснер охотно сообщал в письмах120 и в предисловиях к своим книгам [ср.

Blair 2016a, 2017]. Из исследований используются, главным образом,

монография Ганса Фишера [Fischer 1966], в которой также рассмотрена

история создания основных сочинений Гесснера, и наиболее полное на

сегодняшний день описание жизни и творчества Гесснера, предпринятое к

его 500-летию Урсом Лёем [Leu 2016a]. Ряд важных свидетельств, в том

118 См. разд. 3.1. 119 Помещенной в «Универсальной библиотеке» в статье s.v. Conradus Gesnerus [Bibliotheca

universalis 1545: 179b-183a; см. подробнее: Сергеев 2015а]. 120 Опубликованы 4 книги epistolarum medicinalium: [Gessner 1577; Gessner 1584].

62

числе тексты неопубликованных писем Гесснера в немецком переводе,

содержит книга И. Ханхарта, первая подробная биография Гесснера

[Hanhart 1824]. Библиографические сведения о работах Гесснера (кроме тех,

которые были просмотрены нами) заимствуются, главным образом, из

публикации Ханса Веллиша [Wellish 1975]121. Ссылки на другие работы,

использовавшиеся для изложения отдельных эпизодов биографии Гесснера,

будут даны в соответствующих местах в тексте.

Конрад Гесснер родился в марте 1516 года в Цюрихе в семье скорняка

Урса Гесснера и Агаты Фрик. В семье было много детей, и денег на их

воспитание не хватало, поэтому с самых малых лет Гесснера приютил в

своем доме дядя его матери, капеллан Ханс Фрик. Ханс Фрик был увлечен

садоводством, и Конрад перенял у него любовь к растениям, помогал деду

в уходе за садом. Эти детские увлечения, сохранившиеся на всю жизнь,

послужили одним из стимулов к созданию первых ботанических работ, о

чем Гесснер с благодарностью упоминает в посвящении Якобу Амману,

предпосланному «Каталогу растений» 1541 г.122

В возрасте пяти лет (в 1521 г.) Гесснер начал посещать немецкую

школу, а с 1524 г. – латинскую школу при соборе Großmünster. Ко времени,

когда Гесснер стал осваивать науки, в Цюрихе была введена новая учебная

программа реформаторского толка. Она предполагала изучение древних

языков, необходимых для понимания библейских источников. Введение

греческих занятий (наряду с латинскими и древнееврейскими) произошло

достаточно стремительно: план образовательной реформы, по инициативе

Ульриха Цвингли (1484–1531), был принят осенью 1523 г., а в 1525 г.

121 Переиздание этой работы, вышедшее в 1984 г. отдельной книгой (Wellish H. Conrad Gessner: a

bio-bibliography. Zug: IDC AG, 1984), к сожалению, не было мне доступно. 122 “…qui [Ioannes Fricius – М.С.] cum in pueritia me patri abductum domi suae semper aleret, saepe

rus ducebat, hortulum suum saepe, unicum quidem illum sed cultissimum, colere docebat. Erat is omni herbarum genere quam refertissimus, ibi mecum oblectabatur, illarum mihi nomina dictitabat, ut iussus aut ex horto, aut rure solus afferre iam cognitas possem” («… [Иоганн Фрик] который в детстве, забрав меня у отца и воспитывая в своем доме, часто водил в поля, часто учил меня заботиться о садике, который был у него только один, но замечательно возделанный. Он изобиловал всеми видами растений, там он со мной проводил время, произносил мне их названия, с тем чтобы, по его указанию, я мог сам приносить известные мне растения или из сада, или из полей») [Gessner 1542: α2a].

63

открылась протестантская академия Schola Tigurina [Campi 2008].

Незадолго до того момента ситуация с преподаванием греческого в Цюрихе

была решительно иной. Томас Платтер (1499-1582), впоследствии

известный базельский книгопечатник и педагог в начале 1520-х гг.

преподавал в Цюрихе начатки латыни нахлебникам О. Микония (среди

которых был Гесснер) и заодно сам учился у него. В автобиографии он

сообщает об этих годах: «…Миконий упражнял нас только частыми

занятиями латинским языком; в греческом он не очень был силен: тогда еще

греческий язык был редок и мало в ходу» (пер. Н.В. Сперанского, с

уточнениями) [Платтер 2016: 236]123. В результате, Платтеру приходилось

осваивать древнегреческий самостоятельно, читая Лукиана и Гомера в

оригинале параллельно с латинским переводом (способ, к которому часто

прибегали и первые европейские востоковеды)124.

После организации академии и начала регулярного чтения греческой

Библии, в преподавателях уже не было недостатка. Так, в 1525 г. в

цюрихскую школу на должность профессора древнегреческого и еврейского

языков приехал известный грецист, автор одного из первых немецких

учебников древнегреческого Якоб Цепорин (1499–1525), вскоре, увы,

скончавшийся в юном возрасте [Botley 2010: 49-50]. Его сменили гебраист

Конрад Пелликан (1478–1556) [ADB: 25, 334-338 (B. Riggenbach)],

занимавшийся также составлением каталога институтской библиотеки

[Germann 1994: 9-11, 59-95], и грецист Рудольф Коллин (1499-1578), ученик

Генриха Глареана и Иоахима Вадиана [ADB: 4, 410-411 (Mähly)], впервые

переведший на латынь все трагедии Еврипида125.

123 “…dan Myconius erstlich uns nůn ůbt frequenti exercitatione in lingua latina; graece underwand er

sich nit vast, dan die Griekesch sprach was noch seltzam, ward wenig brucht…” [Platter 1999: 75]. 124 “ich conferiert aber mit mier selbst in Luciano et Homero, in dem das vertierrt ist gsin” («Я в

одиночку прочел Лукиана и Гомера, сравнивая текст с переводом») [Platter 1999: 75; Платтер 2016: 236]. 125 Трагедии Европида в переводе «Доротея Камилла» (псевдоним Коллина) вышли в Базеле в

1541 г.: Euripidis <…> Tragoediae XVIII <…> per Dorotheum Camillum et Latio donatae et in lucem editae. Basileae, 1541 [см.: Hieronymus 2011: № 195].

64 Несмотря на то, что главной целью школьных занятий греческим было

чтение и толкование Священного Писания, поощрялось и знание

дохристианской классической литературы в оригинале. Известно,

например, что У. Цвингли сравнивал эстетические достоинства сочинений

Пиндара и Горация с поэзией Ветхого Завета [Riedweg 2000: 207, 211].

Кроме того, одним из основных критериев (наряду с простотой языка) при

выборе авторов для чтения в школе была поучительность их содержания.

Произведения греков и римлян ценились как источник жизненной мудрости

и этических наставлений (истоки такой интерпретации находили в трудах

отцов церкви) [ср. Wilson 1992: 102], поэтому кроме поэм Гомера

(моралистическая интерпретация которых стала популярна среди немецких

реформаторов [ср. Pontani 2007: 383-388]) чаще всего читались

дидактические стихи Псевдо-Фокилида и Aurea verba, приписывавшиеся

Пифагору, басни Эзопа (рекомендованные уже Квинтилианом),

«Киропедия» Ксенофонта, жизнеописания Плутарха, «Труды и дни»

Гесиода («Теогония» читалась гораздо реже), диалоги Лукиана и др.; из

комедий Аристофана изучался преимущественно «Плутос»126 (как наиболее

аллегорическая пьеса) [Botley 2010: 72-113].

Греческое образование не ограничивалось аудиторным чтением

авторов. Хорошо известно, например, о театральной постановке

аристофановского «Плутоса» на греческом языке, в которой участвовал 14-

летний К. Гесснер, игравший Бедность127; он был самым юным участником

постановки. Других персонажей играли учителя школы при Großmünster

Иоганн Фриз (1505-1564/65) и Георг Биндер (?-1545), студенты Леонард

Госпиниан (ок. 1505-1564) и Себастьян Гульдебек, врач и гуманист Кристоф

Клаузер (?-1552) [см. о нем: Müller 2016a: 99-106] и др. Живое участие в

126 «Плутос» стал первой аристофановской комедией, изданной немецкими книгопечатниками:

Aristophanis facetissimi comici Plutus. Norimbergae: Petreius, 1531 (VD16 A3278). 127 См.: [Braun 1990]; факсимиле списка действующих лиц с подписанными именами актеров:

[Conrad Gessner 1967: 220-223 (R. Steiger)].

65

организации спектакля принял У. Цвингли – он сочинил музыку для

постановки. Вероятно, при подготовке спектакля Гесснеру подарили

издание Аристофана (театральная личина, по грустной иронии, подходила

его жизненным обстоятельствам – едва ли можно предположить, что он сам

приобрел эту книгу): в реконструированном каталоге его домашней

библиотеки упоминается издание “Ἀριστοφάνους εὐξαπελωτάτου κωµωιδίαι

ἔννεα” ([Paris]: Egidius Gormontius, [1528]) с владельческой надписью,

сочиненной гекзаметром: “Gessnerum dominum fateor nostrique potentem, Me

diligens versat manibus noctesque diesque” («Признаю: Гесснер – мой хозяин

и господин; и днем и ночью его руки прилежно листают меня») [Leu, Keller,

Weidmann 2008: №26; ср. Conrad Gessner 1967: 220 (R. Steiger)]. Кроме

«Плутоса», в Цюрихе была поставлена театральная версия первой песни

«Илиады». Правда, поэма исполнялась в латинском переводе: текст

постановки был написан цюрихским поэтом Рудольфом Гвальтером (1519-

1586), который ранее, в 1536 г., перевел «Илиаду» латинской прозой [Boesch

1947: 392-394; Stolz 2008: 128].

В автобиографии Гесснер перечисляет имена своих школьных

учителей128: среди них знаток восточных языков Т. Библиандер (1505-1564),

издатель латинского перевода Корана, автор древнееврейской грамматики и

«Комментария о едином принципе всех языков и письменностей» (“De

ratione communi omnium linguarum et literarum commentarius”)129, и Петр

Дасиподий (ок. 1490-1559), один из первого немецких лексикографов,

составивший латинско-немецкий (1535) и немецко-латинский (1536)

словари на основе «Калепина» [Jones 1991: 134-135; Müller 2001: 62-75;

Дубинин 2007: 136-139].

128 “Praeceptores igitur puero et adolescenti in patria mihi contigere clarissimi viri, Osvaldus Myconius,

Theodorus Bibliander, Petrus Dasypodius, Ioannes Iacobus Ammianus gymnasii nostri scholarcha, et Rodolphus Collinus” («В детстве и отрочестве мне на родине довелось учиться у знаменитейших мужей – Освальда Микония, Теодора Библиандера, Петра Дасиподия, Иоганна Якоба Аммана – директора нашей гимназии – и Рудольфа Коллина») [Bibliotheca Universalis 1545: 179b].

129 О его преподавании в Цюрихе см.: [Christ v.-Wedel 2005: 22-30].

66 В 1531 г. Гесснер написал письмо У. Цвингли, в котором рассказал о

бедственном положении своей семьи и попросил стипендию для

продолжения учебы; свои собственные занятия он охарактеризовал так:

«Знай же, что я целиком посвятил себя наукам, и равно [усердно] занимаюсь

греческой и латинской литературой»130. Последовавшие исторические

события поначалу сделали исполнение надежд Гесснера невозможным.

Вторая половина 1531 г. стала решающей в войне Цюриха и его союзников

против католических земель, начавшейся в 1529 г. [Gordon 1992: 83-86;

Taplin 2000: 178-184]. 10 октября, в битве при Каппеле, силы евангелистов

(из Цюриха, Базеля, Санкт-Галлена и Шафгаузена) потерпели поражение,

Ульрих Цвингли был убит; в том же сражении погиб и отец К. Гесснера.

Учитель Гесснера И. Амман, в доме которого Гесснер жил с 1529 г., больше

не мог его содержать; другой его покровитель – О. Миконий – вынужден

был бежать в Базель [Leu 2016a: 27].

Лишенного поддержки близких Конрада Гесснера летом 1532 г., по

рекомендации Микония, принял в Страсбурге в качестве прислужника

(famulus) Вольфганг Фабриций Капитон (1478-1541), знаменитый теолог и

гебраист [см.: NDB: 3, 132-133 (H. Grimm)]. Однако их отношения не

сложились: Гесснер считал, что тот слишком загружал его поручениями, не

оставляя времени для занятий науками131. В письме Буллингеру Гесснер

написал о месяцах, проведенных в Страсбурге как о потерянном времени

[Hanhart 1824: 16-20]. Чуть позже, в автобиографии (1545 г.), он дал более

сдержанную оценку: «…я отправился в Страсбург, где несколько месяцев

130 “scias me literis nunc addictum esse totum, ac aeque tum Graecae, tum Latinae literaturae operam

navare” [Conrad Gessner 1967: 219 (факсимиле письма)]. 131 Ср. требования, предъявлявшиеся впоследствии самим Гесснером к потенциальному

помощнику (в письме Т. Цвингеру 8 апреля 1565 г.): “Postremo scire a te cupio, an invenire possem apud vos aliquem iuvenem aut adolescentem mediocriter instructum literis, medicinae studiosum, pauperem, modestum et bonum: qui mihi scribendo ac describendo navaret operam: posset interim lectionem unam aut alteram publicam audire: et domi apud me obiter in mensa et alias proficere” [Gessner 1577: 111b-112a] («Наконец, я хотел бы узнать у тебя, нельзя ли у вас найти какого подростка или юношу, более-менее сведущего в науках и изучающего медицину, бедного, благоразумного и добродетельного: который бы для меня старательно выполнял писчую работу и делал выписки: иногда он мог бы прослушать одну-другую публичную лекцию, а также помогал бы дома за обеденным столом и т.д.»).

67

прислуживал достойнейшему, блаженной памяти мужу Вольфгангу

Капитону, не без пользы для занятий науками»132.

Трудно установить точную роль Капитона, как и цюрихских учителей

– К. Пелликана и Т. Библиандера, в гебраистическом образовании Гесснера.

Так или иначе, Гесснер стремился стать homo trium linguarum, и о его

занятиях древнееврейским имеется немало свидетельств. Во-первых,

сохранились экземпляры древнееврейских грамматик с пометами и

записями Гесснера из его личной библиотеки [см.: Leu, Keller, Weidmann

2008: № 82, 210, 254]. Во-вторых, в «Универсальную библиотеку», наряду с

греческой и латинской литературой, включены книги еврейских авторов,

причем репетуар еврейской книги, представленный в «Библиотеке», в целом

соответствует перечню сочинений, известных европейским ученым XVI в.

[ср. Burnett 2012: 140-145]. В третьих, в «Истории животных» подробно

представлена и прокомментирована древнееврейская зоологическая

номенклатура (в указателе к I-му тому названия животных на семитских

языках занимают почти 7 столбцов [Gessner 1551: γ5a-γ6a]). По сообщению

И. Зимлера, на проповеди Г. Буллингера Гесснер брал с собой текст Ветхого

Завета на древнееврейском и следил по нему за толкованиями [Simmler

1566: 16b].

Во время пребывания в Страсбурге Гесснер давал уроки греческого

языка книготорговцу, а затем и книгоиздателю Венделину Рихелю (ок. 1490-

1555)133; тогда же Гесснер написал небольшой сборник греческих стихов

памяти У. Цвингли [Hanhart 1824: 15]. Уместно будет процитировать здесь

их образец: “In invidos. Ὕδρα φύγ’, ἐνθάδε Ἡρακλῆς / Ἔστ’, ἥρως νικητής, /

Ὅς ποτε ἑπτὰ κάρηνα σοί / Θείῳ καίεν πυρσῷ”134. Отсылка к известному

132 “…Argentoratum descendi, ubi aliquot menses optimo felicis memoriae viro Vuolphgango Capitoni

non sine fructu in bonis literis inservivi” [Bibliotheca universalis 1545: 180a]. 133 См. письмо 1556 г. Леонарду Фуксу: “Vuendelinus Rihelius felicis memoriae Typographus

Argentinensis, adolescenti mihi familiaris fuit, et in Graecae linguae rudimentis a me aliquando institutus est…” («Венделин Рихель, славной памяти страсбургский книгопечатник, был дружен со мной в дни моего отрочества и учился некогда у меня основам греческого …») [Gessner 1577: 138a].

134 «Недоброжелателям. Беги прочь, гидра, – Геракл / здесь, герой-победитель, / Который когда-то

68

мифологическому сюжету из цикла подвигов Геракла придает

стихотворению характер школьного упражнения; вместе с тем, Гесснер

«модернизирует» стихотворную форму: сочетает вариации на тему

гликонея с особенностью новой поэзии – рифмой.

Следующим важным этапом в классическом образовании Конрада

Гесснера стала поездка вместе с Иоганном Фризом (1505–1565) во

Францию, по стипендии, полученной от городского совета. Поездка

продолжалась с февраля 1533 г. до поздней осени 1534 г. и пришлась на

правление Франциска I (1494-1547), покровителя гуманистов, поначалу

терпимо относившегося к деятельности протестантской церкви [Pettegree

2002: 109]. В те времена французская грецистика переживала расцвет,

одним из ярких событий которого стал выход в 1529 г. в типографии Йоссе

Баде первого издания “Commentarii linguae Graecae” Гийома Бюде (1467–

1540); вслед за этим, в 1530 г. был основан Королевский коллегиум135.

Гесснер упоминает в «Библиотеке» о своих встречах с Бюде136 – вероятно в

1534 г.: сперва он остановился в Париже совсем ненадолго и уже весной

отправился в Бурж, где преподавал в те годы правовед и гуманист Андреа

Альчиато (1492–1550), знаменитый не только комментариями к

юридическим текстам, но и поэтическими «Эмблемами» (1-ое изд. 1531 г.).

Кроме того, Альчиато составил описание античных надписей в Милане,

переводил греческие эпиграммы и Аристофана [см.: DBI: 2, 69-77

(R. Abbondanza)]. Впрочем, Гесснер вряд ли посещал занятия Альчиато: по

крайней мере, упоминания об этом нет ни в его письмах, ни в других

известных биографических источниках. Кроме того, по словам Гесснера,

доступ к хорошим лекциям в Бурже имели только те, у кого водились деньги

(как, например, Ганс Якоб Фуггер (1516-1575), в дальнейшем один из

семь твоих глав / Сжигал божественным огнем» [Braun 1990: 25 (факсимиле)]

135 См. выше раздел 1.2.7. 136 “Vidi illum Parisiis ante annos decem...” («Я видел его в Париже десять лет назад [то есть в 1534

г. – М.С.]...») [Bibliotheca universalis 1545: 287a].

69

покровителей Гесснера) [Fischer 1966: 14-15; Meadow 2002: 189-190].

Возможности самого Гесснера поначалу ограничивались скромной

цюрихской стипендией, однако вскоре ему удалось найти дополнительный

доход – он стал давать уроки латыни и греческого сыновьям грециста

немецкого происхождения Мельхиора Вольмара (1497–1561) [ADB: 40, 270-

272 (Th. Schott)] 137. В свою очередь, Гесснер посещал лекции Вольмара, где,

в частности, познакомился с Теодором Безой (1519–1605).

В 1534 г. Гесснер отправился в Париж, где слушал лекции профессора

греческого языка в Королевском коллегиуме Жака Туссена (ок. 1490-

1547)138, но чьему-либо руководству предпочел образ занятий автодидакта,

погрузившись в чтение древних авторов. Их издания имелись в Париже в

гораздо большем многообразии, чем в Цюрихе139. В автобиографии он

самокритично описывает этот период учебы: «...принявшись изучать

изящную литературу [amoenitates], как привык с детских лет, и менее всего

занимаясь философией и серьезными науками, я пролистывал без

определенной цели [книги] разных авторов, греческих и латинских,

историков, поэтов, врачей, филологов, а иногда еще философов и риторов;

многое при этом пропуская, я лишь некоторые книги прочитывал целиком,

доставляя удовольствие своему уму самой переменой и разнообразием

чтения; это становится сейчас для многих [молодых людей] препятствием,

137 Ср. оценку этих занятий в автобиографии: “ibi docendo alios ipse plurimum profecisse mihi videor:

quippe nullum fere tempus vacabat, quo non Latinis aut Graecis authoribus legendis astrictus essem” («обучая там других, я, как мне кажется, сам для себя приобрел огромную пользу, так как не оставалось почти такого времени, когда бы я не был занят чтением латинских или греческих авторов») [Bibliotheca universalis 1545: 180a]

138 “Iacobus Tusanus, natione Gallus, publice Graecae linguae professor Parisiis, quem ante duodecim annos illic docentem aliquoties audivi” («Жак Туссен, француз, профессор греческого языка в Париже, лекции которого я не раз слушал, находясь там двенадцать лет назад») [Bibliotheca universalis 1545: 365b].

139 В библиотеке при Großmünster (постоянным читателем которой был Гесснер, находясь в Цюрихе) греческих книг имелось совсем немного: по инвентарям 1532 и 1551 гг., из более чем 1000 изданий на греческом только 35, из них 6 – учебники, 5 – словари; из авторов – только Аристотель, Лукиан, Платон, Еврипид, Гомер, историки и географы [см.: Germann 1994: 191-193]. Заметим, что в Цюрихе практически не издавались греческие авторы: этот сегмент книжного рынка был занят привозными, в первую очередь базельскими изданиями [Leu 2004: 64-65].

70

не дающим добиться успеха»140. Впрочем, критика Гесснера141 относится

исключительно к методу обучения и не мешает считать тот год полезным

для его литературных, библиографических и языковых познаний. Такое

разнообразие чтения можно считать особенно удачным для занятий

греческим: древнегреческие авторы, сочинявшие в разных жанрах,

использовали различные диалекты (или их смесь) и весьма отличались друг

от друга по языку [см.: Palmer 2001: 83-173]142.

В конце 1534 г. Гесснеру пришлось неожиданно и спешно покинуть

Париж. Причиной стало обострение религиозного противостояния,

вызванное «делом о плакатах» (affaire des placards): в Париже и других

крупных городах Франции ночью были распространены антикатолические

листовки, это дало повод для начала ожесточенных гонений на протестантов

[см.: Прав. энц. 13, 405–411 (Н. И. Алтухова)]. Гесснер описал ужасы тех

дней в письмах Г. Буллингеру и О. Миконию [Herminjard 1870: 235-240];

сам он едва избежал наказания, когда хозяин дома, в котором Гесснер

снимал жилье, нашел у него протестантские книги («труды благочестивых

авторов» в оценке Гесснера143); воспользовавшись помощью брата

парижского епископа, он смог бежать в Страсбург, вместе с несколькими

спутниками144.

140 “...amoenitates studiorum secutus, ut a puero consueveram, philosophiam artesque severiores minime

colens, varios authores sine certo fine pervolitabam, Graecos et Latinos, historicos, poetas, medicos, philologos, quandoque etiam dialecticos et rhetores, multa interim transiliens paucos libros integre perlegebam, ut sola vicessitudine varietateque lectionis ingenium demulcerem, quod plurimis hodie impedimentum accidit quo minus proficiant” [Bibliotheca universalis 1545: 180a].

141 Представляющая собой оценку давно прошедших событий: напротив, в письме Г. Буллингеру, написанном из Парижа в сентябре 1534 г., Гесснер сообщает, что постигает науки (litterae) по мере сил [Hanhart 1824: 346-347].

142 В «Митридате» Гесснер посвятил литературным диталектам отдельные статьи, указал наиболее известных авторов, писавших на каждом из них (эолийский: [Mithridates 1555: 5b-6a]; аттический: [Mithridates 1555: 12a/b]; дорийский: [Mithridates 1555: 16b-17a]; ионийский: [Mithridates 1555: 56b-57a].

143 “piorum lucubrationes” 144 В письме К. Гесснера Г. Буллингеру, сообщающем об этих событиях, примечательно

использование греческого в функции тайного языка. Гесснер переходит на греческий, говоря о многочисленности общины протестантов в Париже: “Sed clam aliquot ciliavda" tw'n th'" ojrqodoxiva" ejcomevnwn sigh'/ mevnea pneivousa" speramus et partim certo scimus. Budaeus quoque, non est quod dubitem, noster est totus cum doctissimis quibusque” («Но, как мы надеемся, а отчасти знаем наверняка, [есть] несколько тысяч тайно держащихся правой веры, в безмолвии гневом дышащей. Также и Бюде – я не сомневаюсь – полностью наш, а вместе с ним некоторые [другие] ученейшие мужи [курсивом выделена реминисценция из Гомера: Il. 3, 8; подчеркнут перевод греческого текста – М.С.]») [Herminjard 1870: 239]. О таком

71 2.2.2. Занятия в Базеле, редактирование греческо-латинского

словаря После возвращения из Страсбурга в Цюрих Гесснер сумел устроиться

только на должность преподавателя грамматики в начальных классах

гимназии; работа плохо оплачивалась; нехваток средств к существованию

ощущался тем больше, что в мае 1535 г. Гесснер женился, причем его

избранницей была девушка из бедной семьи. Выбор Гесснера и

поспешность его женитьбы не были поняты его окружением [см.: Hanhart

1824: 44-49]145. Однако, благодаря покровительству О. Микония, в декабре

1536 г. Гесснер вновь получил стипендию – для обучения медицине в

Базеле.

Учебный курс в Базельском университете состоял преимущественно

в чтении античных авторов, в том числе зоологических сочинений

Аристотеля [Fischer 1966: 17-18; ср. Позднев 2000]. В самом начале занятий

(30 декабря 1536 г.) Гесснер написал письмо Г. Буллингеру с просьбой

приобрести для цюрихской библиотеки греческие комментарии к

Аристотелю: у него самого не было возможности покупать необходимые

книги по философии [Hanhart 1824: 57-59]. Вероятно, именно потребность в

приобретении научной литературы подтолкнула Гесснера к поиску

заработка в новом для себя роде занятий.

Базель к 30-м гг. XVI в. прославился изданием греческих книг –

особенно известна типография Иоганна Фробена, издавшего Новый завет

(1516 г.) и нескольких редакций «Адагий» Эразма [Vanautgaerden 2012: 319-

324; 349-354; Перепечкин 2016]. Так что на роль корректоров в типографии

требовались знатоки греческого; кроме того, нужны были редакторы для

подготовки дополненных версий популярных справочников и словарей.

К. Гесснер получил от Иоганна Вальдера (издавшего к тому времени ряд

употреблении писал Х.Л. Вивес в трактате «О сочинении писем» (1534), приводя в пример Цицерона, который в переписке прибегал к греческому, желая скрыть информацию от посторонних; в особенности для этого использовались гомеровские выражения [Vives 1536: 35a/b].

145 Ранний брак по любви не был популярен в ученом сословии XVI в. [ср. Algazi 2003: 24-25].

72

книг на греческом, в том числе «Историю» Геродиана, «Пир мудрецов»

Афинея, собрание сочинений Платона [Hieronymus 2011: № 142, 254, 303])

задание дополнить греческо-латинский словарь, до этого множество раз

выходивший у различных европейских издателей, по новым источникам.

Таким источником, не учтенным в полной мере предыдущими редакторами,

стал для Гесснера одноязычный греческий словарь Гуарино Фаворино (ок.

1450-1537)146, изданный в Риме в 1523 г. [Phavorinus 1523]. В 1537 г. словарь

под редакцией Гесснера был напечатан [Lexicon 1537], однако, к его

удивлению, правка была принята лишь частично, а имя Гесснера в издании

вовсе не упоминалось147.

Библиографическая справедливость была восстановлена лишь в

1545 г., когда Гесснер написал о своей составительской работе (в 1537 г. и в

последующие годы) в предисловии к новому изданию словаря и в

автобиографическом очерке в «Библиотеке» [Bibliotheca universalis 1545:

180a]. При этом Гесснер дал весьма критическую оценку работе

предыдущих лексикографов, посетовав на огромное количество ошибок,

которые ему пришлось исправлять: «Большинство тех, кто взялись за это

занятие [дополнение словаря], были не столь образованны, сколь

трудолюбивы и усердны: побуждаемые гонораром книгоиздателя, они

собрали слова и толкования из комментариев ученых и соотнося [с

оригиналами] латинские [сочинения], прежде переведенные с греческого:

из-за незнания языка, они обезобразили словарь как разными другими

ошибками, так и абсурдными толкованиями, ошибками в орфографии,

нелепыми основами слов и нарушениями [алфавитного] порядка»148. Таким

146 Фаворино был учеником А. Полициано и Д. Халкокондила, библиотекарем семейства Медичи

[см.: DBI: 45, 474-477 (M. Ceresa)]. 147 Некоторые подробности, относящиеся к истории издания словаря, изложены мной в статье

[Сергеев 2014]. 148 “Plerique autem qui hanc provinciam suscepere, non tam eruditi, quam laboriosi et diligentes fuere:

qui mercede typographorum conducti, ex commentariis doctorum, et collatione Latinorum quae ex Graecis traducta fuerant, vocabula et interpretationes collegerunt: atque isti ob imperitiam linguae cum alios errores admiserunt, tum per absurdas interpretationes, orthographiam corruptam, themata verborum inepta, et ordinem confusum Lexicon contaminarunt” [Lexicon 1545: †2b].

73

образом, словари 1537 и 1545 г. продолжают лексикографическую

традицию, некоторые вехи которой Гесснер обозначил во втором томе

«Библиотеки» – «Пандектах». В главе, посвященной сочинениям о

греческом языке, после упоминания византийских словарей, указателей к

сочинениям греческих авторов, словаря Фаворино и некоторых других

работ, сообщается: «Греческо-латинский лексикон, не знаю кем впервые

начатый (который был издан – полагаю – сначала в Ферраре, а затем

выходил – с дополнениями – в других местах: Париже, Венеции, а чаще

всего в Базеле) расширяли разные авторы, а именно Якоб Цератин, Боно

Аккорсо, Иоанн Крестон, кармелит [живший] во времена Баттисты

Мантуана149, Конрад Хересбах, Пьер Жиль, Иероним Гунц – по

Этимологикону, и я [уже] в третий раз: сперва – по [словарю] Фаворина

Камерса, в 1537 г., затем – с учетом филологических комментариев [variae

lectionis] [в 1543 г. – М.С.], и наконец в сентябре 1545 г., по отдельным

авторам, которых я назвал в предисловии. Эти три [издания] были

напечатаны в Базеле. <...> [следует рассказ о новых, готовящихся изданиях

словаря – М.С.]»150.

Джованни Крастоне (ок. 1437–после 1497), или Иоанн Крестон, назван

Гесснером третьим, но, на самом деле, был первым редактором печатного

греческо-латинского словаря, который затем дополнялся и переиздавался

вплоть до 2-ой пол. XVI в. Крастоне, монах из ордена кармелитов, стал

известен благодаря занятиям греческой словесностью. Заметный этап его

деятельности связан с сотрудничеством с миланским издателем Бонаккорсо,

который одним из первых начал печатать книги на греческом [Proctor 1900:

149 Giovanni Battista Spagnolo (1447–1516), церковный деятель и гуманист, возглавлявший орден

кармелитов в 1513–1516 гг. [см.: Contemporaries of Erasmus: 2, 375 (J. D’Amico)]. 150 “Lexicon Graecolatinum nescio a quo primum inchoatum (quod Ferrariae puto primum, deinde aliis

in locis, Lutetiae, Venetiis, saepissime autem Basileae, subinde locupletatum prodiuit) diuersi authores auxerunt, nempe Iacobus Ceratinus, Bonus Accursius, Io. Crestonus Carmelita Baptistae Mantuani tempore, Conradus Heresbachius, Petrus Gyllius, Hieron. Guntius ex Etymologico: et ego tertium, primum ex Phauorino Camerte 1537. deinde uariae lectionis obseruatione, et postremo anno 1545. mense Septemb. ex certis authoribus, quos in praefatione nominaui. Haec tria Basileae excusa sunt. <...> ” [Gessner 1548: 37b].

74

49]151. Кроме греческо-латинского словаря, вышедшего около 1478 г.152,

Крастоне подготовил для его типографии перевод греческой грамматики

(“Erotemata”) К. Ласкариса153 (1480 г.) [GW: M17096], а также издание

греческой Псалтыри (1481 г.) [M36246; см. также: DBI: 30, 578-580

(L. Gualdo Rosa)]. В статье, посвященной Дж. Крастоне, в «Библиотеке»

Гесснер говорит о чрезвычайной известности его греческого словаря

(“lexicon Graecum scripsit, vulgo notissimum”), но не называет (вопреки

своему обыкновению [ср.: Сергеев 2008]) выходных данных ни editio

princeps, ни переизданий [Bibliotheca universalis 1545: 408b]; вероятно,

Гесснеру они не были доступны.

Крастоне скорее можно назвать редактором, чем автором словаря. Его

основным источником был, вероятно, средневековый перечень греческо-

латинских глосс (не позднее VII в.), составленный еще для практического

применения – общения с греками, а не для перевода классических текстов.

Вплоть до конца XV в. лексикон неоднократно переписывался и

дополнялся: одну из известных копий сделал Г. Гермоним [Delaruelle 1930:

228-230]. Тем не менее, Крастоне приложил немало усилий для его

усовершенствования: в предисловии к словарю Бонаккорсо перечисляет

сделанные им нововведения. Кроме дополнений и исправлений в словнике

и толкованиях, о которых можно только догадываться (пока не сделано

подробное соспоставление словаря со всеми возможными источниками),

Крастоне выстроил леммы в строгом алфавитном порядке, для имен

существительных указал окончания род. пад. и артикль (как показатель

рода), для глаголов – управление (падеж дополнения) и формы будущего

времени и перфекта (которые он обозначил, соответственно, m. и p., то есть

mevllwn [crovno"] и parakeivmeno"154), в отдельных случаях формы других

151 О занятиях греческим языком в Милане и миланских изданиях греческих текстов см. недавно:

[Рязанов 2017]. 152 [Lexicon graeco-latinum]. [Milano, ca. 1478]. GW 07812 153 Первое издание, включавшее только греческий текст, вышло в Милане в 1476 г. [GW: M17102]. 154 Стандартные греческие термины: [Dickey 2007: 245; 251].

75

времен, а также залог (acti[vum], pas[sivum], depo[nens]). Появление этих

сведений было особенно закономерным и востребованным, так как словарь

планировался как учебное пособие, в том числе для тех, кто изучал

греческий самостоятельно155 (с этой же целью “Erotemata” Ласкариса в

издании Бонаккорсо были снабжены параллельным латинским текстом).

Словарь Крастоне положил начало семейству греческо-латинских

словарей156, над дополнением и редактированием которых трудились

десятки европейских филологов [Mund-Dopchie 1998; Flamand 2005; Botley

2010: 64-70], лишь некоторых из которых Гесснер упомянул в

процитированном параграфе. Несмотря на более чем полувековую историю

редактирования и дополнения словаря, филологи находили возможности

для его переработки и включения нового материала. Следует иметь в виду,

что не только новые филологические работы, но и некоторые античные

источники не были доступны составителям словаря в к. XV и даже нач.

XVI в. Например, словарь Гезихия, изданный Альдом Мануцием в 1514 г.,

по заверению самого Альда157, сохранился в единственной рукописи,

которая прежде не была известна158; другие важные лексикографические

работы – Суда, Etymologicum magnum, Ономастикон Поллукса – были

изданы на рубеже веков, но всё равно значительно позже появления первого

словаря Крастоне [Flamand 2005: 84-85]. Важным этапом в истории словаря

было включение в него слов и толкований из «Комментариев к греческому

155 “...adolescentes litterarum graecarum cupidi vel sine alio praeceptore per huius modi vocabulorum

praecepta in viros doctissimos fuerint evasuri” («...чтобы юноши, желающие [читать] греческие книги, благодаря такого рода наставлениям о словах, смогли даже без другого наставника стать ученейшими людьми») [Lexicon1478: A2b].

156 Дальним их потомком, вероятно, был «Лексикон греко-славено-латинский» Епифания Славинецкого (?–1675): [Strakhov 2006].

157 [Hesychius 1521: a1b] (я пользовалася эльзасской перепечаткой словаря, в которой воспроизведено предисловие Альда Мануция); см. также: [Lowry 1984: 320].

158 Эта рукопись и теперь остается единственным известным списком словаря; она содержит исправления Марка Музура (готовившего первое издание) и хранится в Библиотеке Св. Марка в Венеции (Cod. Marc. gr. 622): см. [Hesychius 2009: XI–XIII].

76

языку» (1529) Г. Бюде159, формально не являвшихся словарем и имевших

достаточно запутанную структуру160.

Гесснер, в свою очередь, придумал дополнить словник по греческому

словарю Фаворино, вышедшему в 1523 г.161, но переиздание Фаворино,

готовившееся в Базеле в то же время (и вышедшее на следующий год, в

1538 г.: [Phavorinus 1538]), не позволило издателю опубликовать

дополнения полностью, а тем более отметить леммы и толкования,

заимствованные у Фаворино: это могло навлечь на него обвинение в

нарушении издательской привилегии162, тем более что Гесснер (как мне

удалось установить на основании частичной коллации изданий словаря)

цитировал текст Фаворино в греческом оригинале, не переводя на латынь, в

начале словарных статей (см. ниже в Таблице 1 на примере статей s.v. kevlh"

‘скакун’ и o[ssa ‘пророчество’: подчеркнут заимствованный Гесснером

текст). Таблица 1 Словарь Фаворино

(цитируется по изданию 1538 г.)

Греческо-латинский

лексикон в редакции Гесснера

(1537)

159 Об этом сообщает титульный лист парижского издания: “Lexicon Graecolatinum, cui praeter

omneis omnium additiones hactenus… impressas, ingens vocabulorum numerus accessit <…> partim ex recentium lucubrationibus: non quorumlibet, sed exquisitorum: nimirum Guilielmi Budaei. Erasmi Roterodami. Laurentii Vallae <…>” [Lexicon 1530: *1a] Тогда для этих дополнений не было сделано какой-либо специальной маркировки. Все новые леммы были помечены астериском на полях, но «Комментарии» Бюде были не единственным источником дополнений. В базельском издании 1541 г. [Lexicon 1541] глоссы, заимствованные у Бюде, регулярно снабжаются пометой “Bud. Com.” Таким образом, идентификация слов, заимствованных у Г. Бюде, потребовала повторной сверки словника словаря с текстом или, по крайней мере, алфавитным указателем его «Комментариев».

160 Ср. высказывание Эразма о сложной композиции «Комментариев»: “Budaeus emisit librum De phrasibus linguae Graecae, adprime doctum; diligentior tamen in congerendo quam acutior in digerendo, mea quidem sententia” («Бюде выпустил книгу об идиоматике греческого языка, исключительно ученую; впрочем, по моему мнению, он скорее старателен в собирании [материала], нежели остроумен в [его] расположении») [Erasmus 1934: 341].

161 Этот эпизод ошибочно трактуется в большинстве современных исследований [Fischer 1966: 18; Serrai 1990: 15; Considine 2008: 126-127; Sabba 2012: 24; Müller 2016b: 86, и др.]: в них сообщается, будто Гесснер готовил переиздание самого словаря Фаворино.

162 К. Реске упоминает, что из-за публикации «греческого словаря» у И. Вальдера была тяжба с книгоиздателями М. Исенгрином и Г. Петри: [Reske 2015: 78]. Трудно сказать, связано ли это с изложенным сюжетом.

77 κέλης, ἵππος ὁ ἄζευτος <...>

ἵππος ὁ µονάµπυξ καὶ δροµικός, ὅ

νῦν σελλάριος λεγόµενος καὶ γυµνός.

<...> αὐτὸς δὲ κέλης, ἢ παρὰ τὸ

κέλλειν, ὅ ἐστι τρέχειν, ἢ βαδίζειν

<…> ἢ παρὰ τὸ διεσκελισµένον τιναί

φασι, καθῆσθαι εἰς αὐτόν. <…>

[Phavorinus 1538: 1033]

κέλης. ητος. ἡ. ἵππος ὁ

ἄζευτος, µονάµπυξ, δροµικός,

σελλάριος λέγεται καὶ γυµνός. παρὰ

τὸ κέλλειν, ὅ ἐστι τρέχειν καὶ

βαδίζειν. equus, eques, pars, parvum

navigium, quod Latinis celox &

celocis vocatur. Herodotus pro equo

desultorio usurpavit in Polymnia:

ἤλαυνον δὲ κέλητας καὶ ἅρµατα, ὑπὸ

δὴ τοῖσι ἅρµασι ἦσαν ἵπποι. Utuntur

& Latini hoc vocabulo. Plinius :

Graeci celetas tantum dicebant in

sacris victores. [Lexicon 1537: 1014]

Ὄσσα, θεία φήµη, καὶ κληδών,

ἢ µαντεία. οἶµαι ὅτι παρὰ τὸ ὄπτω.

[Phavorinus 1538: 1386]

Ὄσσα. ης. ἡ. θεία φήµη,

κληδών, µαντεία, ὀµφὴ. παρὰ τὸ

ὄπτω. fama, vox. Iliad. β. µετὰ δέ

σφισιν ὄσσα δεδήει, id est, inter eos

fama accendebatur. Hesiod. in

Theogonia. ἐννύχιαι στεῖχον

περικαλλέα ὄσσα ἱεῖσαι, id est,

nocturnae ibant pulchram vocem

mittentes. [Lexicon 1537: 1314]

В результате, Вальдер предпочел назвать источником дополнений

«все, что оставалось полезного делу у Гезихия, Суды и прочих греческих

схолиастов»163.

2.2.3. Профессор греческого в Лозанне

163 “quicquid operaepretium apud Hesychium, Suidam, caeterosque Graecae linguae scholiastas reliquum

erat” [Lexicon 1537: a2a].

78 Несмотря на неприятности, которые сопровождали издание словаря,

работа над ним должна была принести Гесснеру первую известность в

ученых кругах. В результате, в конце лета того же 1537 г. К. Гесснер (по

рекоммендации Г. Буллингера и О. Микония) был приглашен на должность

профессора греческого языка в только что учрежденную протестантскую

академию в Лозанне164. Академия была, по сути, учреждением высшего

образования, но не обладала университетским статусом и, соответственно,

не могла присуждать ученых степеней [ср.: Frijhoff 1996: 52]. Всего

изначально предполагались четыре лектора: кроме грециста требовались

два профессора богословия (для толкования, соответственно, Ветхого и

Нового Завета) и профессор древнееврейского. Коллегами Гесснера стали

Пьер Вире (1511–1571), друг и единомышленник Жана Кальвина, и Имбер

Паколе, беженец из Франции, некоторое время до этого руководивший

школой в Ниме [Gaufrès 1880: 10]. Годы в Лозанне Гесснер позже вспоминал

как счастливейшую пору (“iucundissime vixi”): у него было время для

научных занятий – не только кабинетных, но и ботанических экспедиций

(результаты которых были использованы в первых составленных им

ботанических справочниках [Wellish 1975: № 3, 8] и капитальной, так и не

завершенной Historia plantarum [Kusukawa 2012: 138-161]); он получал

хорошее жалованье, вдобавок бернские власти обеспечивали профессоров

провизией и жильем; кроме того, в Лозанне у Гесснера появились хорошие

друзья среди коллег165.

Сохранилось совсем немного сведений о конкретном содержании

лекций Гесснера и о его учениках; известно, что он читал Аристотеля и

164 См.: [Herminjard 1872: 78-79; 287]. Пребыванию К. Гесснера в Лозанне посвящена подробная

статья Е. Оливье [Olivier 1951]; дополнительные сведения есть в новой работе К. Крусаз: [Crousaz 2012]. 165 Ср. в автобиографическом очерке: “Triennium igitur illic [Lausannae] docui, et in familiaribus

doctorum piorumque hominum, Petri Vireti, Beati Comitis, Himberti professoris Hebraici, Ioannis Ribitti, qui mihi successit, et aliorum amicitiis iucundissime vixi” («Итак, я преподавал там [в Лозанне] три года, и очень счастливо провёл это время, дружески общаясь с учеными и благочестивыми людьми: Пьером Вире, Беатом Контом, Имбером [Паколе – М.С.] – профессором древнееврейского, Жаном Риби, который сменил меня [в должности], и другими») [Bibliotheca universalis 1545: 180b]. О бытовых и социальных аспектах пребывания Гесснера в Лозанне и его круге общения см.: [Olivier 1951: 369-387; 402-416].

79

“Theriaca” (поэму об укусах ядовитых животных и их лечении) Никандра из

Колофона (II в. до н.э.). Согласно регламенту академии 1547 г., в

обязательную программу профессора греческого в Лозанне входило чтение

со студентами поэтов (Гомера, Софокла, Пиндара и Еврипида) [см.: Ford

1985: 307]. Впрочем, языковая подготовка учеников была явно

недостаточной, и это не позволяло учителю погрузиться в интересные для

него темы: в письме Р. Гвальтеру (24 июня 1539 г.) Гесснер жаловался на то,

что много времени приходилось тратить на элементарные занятия: «Я куда

несчастнее вас166, ведь почти всё время чахну за детскими уроками.

Преподаю здесь греческий, прилагая немало трудов, а пользы от этого для

меня самого или никакой, или совсем немного»167.

Впрочем, тяготы преподавания не помешали Гесснеру написать в

Лозанне целый ряд работ по ботанике и медицине, напечатанных в 1540–

1542 гг. Из типографий вышло сразу 8 изданий под его именем [Wellish

1975: № 2-4, 7, 8], в том числе: «История и сила растений» (на основе книг

Диоскорида, Павла Эгинеты, Феофраста, Плиния и «поздних греков»)

[Gessner 1541b], «Каталог [названий] растений на латинском, греческом,

немецком и французском языках» [Gessner 1542], компиляция из трудов

Актуария (XIII в.) и Галена о моче и составлении лекарств [Gessner 1541a] и

др.168 В 1543 г. Гесснер издал III и IV книги «Антологии» Стобея с

собственным латинским переводом169 и посвятил книгу бернским

старостам, предоставившим ему возможность преподавать в Лозанне

[Stobaeus 1543: α2a].

2.2.4. Получение докторской степени, возвращение в Цюрих

166 Гвальтер учился в Базеле. 167 “Ego vobis infoelicior longe sum, qui perpetuo fere puerilibus studiis senescam. Nam Graece hic

doceo labore quidem non exiguo, fructu vero quod ad me attinet nullo, aut eo quoque exiguo”: [Herminjard 1878: 333-335].

168 О том, что все эти издания были подготовлены еще в Лозанне Гесснер сообщает в автобиблиографии: “...superiores [libri – М.С.] diversis quidem locis excusi, omnes vero Lausannae mihi conscripti sunt” «все перечисленные выше [книги], хотя и были изданы в разных местах, написаны мной в Лозанне»: [Bibliotheca universalis 1545: 181b].

169 См.: [Häfner 2009] и ниже разд. 2.3.3.

80 Работа в Лозаннской академии, видимо, не вполне удовлетворяла

Гесснера: в автобиографии он рассказывает о своем стремлении к занятиям

медициной, которое появилось еще в детстве, когда он воспитывался у

своего двоюродного деда Ганса Фрика170. В те годы в его родном городе не

хватало врачей, так что в 1540 г. городской врач Кристоф Клаузер смог

убедить Гесснера оставить профессорское место в Лозанне и продолжить

медицинское образование. Для этого Гесснер совершил короткую поездку в

Монпелье, университет которого славился медицинским факультетом и

занятиями медицинской ботаникой171. Кроме того, Гесснер имел

возможность познакомиться там с приморской флорой и фауной. В самом

начале 1541 г. он отправился в Базель, где весной получил степень доктора

медицины.

После возвращения Гесснера в Цюрих для него нашлось

преподавательское место (сперва “lector”, затем “professor physicae”) в

протестантской академии, где он читал лекции по физике и этике. В высшей

школе Цюриха не было деления на факультеты, преподавались только artes

и теология; ее задача состояла в том, чтобы научить будущих пасторов

читать Библию на древних языках – еврейском и греческом [ср.: Goeing

2017: 95-99]. Schola Tigurina стала прототипом для других протестантских

академий, открывавшихся в Швейцарии (в Берне, Лозанне и др.) [Goeing

2005: 62-63; History of the university: 143-144 (N. Hammerstein)]. Наряду с

преподаванием Гесснер занимался частной врачебной практикой; в 1552 г.

он был назначен «полиатром» (заместителем городского врача), а 1554 г. –

городским врачом (вместо К. Клаузера). Значительную часть времени он

посвящал сочинению и редактированию различных книг – как по

170 “Sed cum a puero ingenium meum in medicinae studium proclive ferretur (ab infantia enim educavit

me avunculus meus magnus, sacerdos olim Tiguri, ac in re medica praesertim herbaria non imperitus) et semper succisivis horis libenter in medicorum libros divertissem...”: («Но поскольку с детских лет мой разум был расположен к изучению медицины (ведь в детстве меня воспитал мой дед, служивший когда-то священником в Цюрихе, весьма сведущий в медицине, особенно в растениях) и свободные часы я всегда охотно проводил с медицинскими книгами...»): [Bibliotheca universalis 1545: 180b].

171 Следует упомянуть, что в 1530-х гг. в Монпелье учился медицине и подготовил свои первые печатные труды Франсуа Рабле [Huchon 2011: 109-115].

81

собственному замыслу, так и по заказу типографов, в первую очередь

Х. Фрошауэра (ок. 1490–1564 [Reske 2015: 1129-1130]). Эти занятия

приносили ему дополнительный доход (сравнимый с заработком от

основных должностей и даже превосходивший его172) и дали возможность

собрать домашнюю научную библиотеку (из более чем 400 изданий, что

было немало по тем временам) и обширную коллекцию натуралий, а также

«бумажный музей»173, значительные части которого сохранились в

европейских музеях и библиотеках [Fischel 2010: 147-152; Egmond 2013;

Rand 2014, 2015; Egmond, Kusukawa 2016; Leu 2016c], вести активную

переписку с корреспондентами практически по всей Европе, приобрести

дом (сперва двухэтажный, а в 1558 г. Гесснер надстроил третий этаж) с

отдельными помещениями для кабинета и музея, а также гостевой

комнатой174 [Delisle 2008b: 297-331; Leu, Keller, Weidmann 2008: 1-2; Leu

2016a: 122; 190-194]. Несмотря на постоянные сетования на нехватку

времени, Гесснер не отказывался от сотрудничества с типографами и даже,

напротив, завуалированно рекламировал в предисловиях к изданиям свои

услуги по переводу и редактированию текстов [Blair 2017].

2.2.5. Составление «Универсальной библиотеки» В начале 1540-х гг. Гесснер занялся написанием одной из важнейших

своих работ – «Универсальной библиотеки», библиографическим

справочником, включившим в себя описания всех известных (в печатных

изданиях, рукописях и по упоминаниям в других работах) книг на трех

ученых языках (латинском, древнегреческом и древнееврейском): ее

алфавитный том вышел в 1545 г. [Bibliotheca universalis 1545], а

систематический каталог («Пандекты»), с дополненными сведениями об

172 Некоторые сведения об авторских и редакторских гонорарах в середине XVI в. приводит У. Лёй:

[Leu 2016a: 94-96]. 173 То есть собрание изображений натуралий и артифициалий, а также, например, образцов

алфавитов и языков; о европейских «бумажных музеях», представлявших или дополнявших экспонаты основной коллекции, см. [Meijers 2005].

174 Дом сохранился до наших дней и находится по адресу: Zürich, Frankengasse 6.

82

изданиях, – в 1548 и 1549 гг. [Gessner 1548, 1549b]. Первоначальный проект

предполагал также создание отдельного указателя «общих мест» [Gessner

1545: *6b]175. Без сомнения, общий замысел Гесснера опирался на систему,

разработанную К. Пелликаном для каталога библиотеки Großmünster,

включавшую, кроме того, четвертую часть – инвентарную книгу

(возможность такого использования «Библиотеки» также предполагалась

Гесснером [Bibliotheca universalis 1545: *4b]) [см.: Germann 1994: 59-95,

особенно: 89-94].

«Библиотека» заметно превосходила количественно и по сложности

замысла работы предшественников Гесснера – трактат “De scriptoribus

ecclesiasticis” И. Тритемия (1494) и специальные, тематические

библиографии, вроде “Veterum iurisconsultorum vitae” (1536) Б. Рутилио или

“Historia poetarum tam graecorum quam latinorum” (1545) Л. Джиральди,

данные которых Гесснер учел в своем справочнике. Против приблизительно

1000 авторов в каталоге Тритемия в «Библиотеке» учтены около 3000; если

говорить о количестве описанных книг, то их, по подсчетам Т. Бестермана,

около 7000 у Тритемия, около 12000 у Гесснера [Besterman 1936: 8-15]176.

Чтобы полнее представить содержание и ценность каталогизируемых книг,

Гесснер воспроизводил их оглавление, иногда сообщал краткое содержание

или тему сочинения, цитировал предисловия [см.: Nelles 2009: 154-159]. А

для более надежной идентификации изданий он разработал новую схему

библиографического описания, включавшую точное заглавие книги,

сведения о месте и годе издания, издателе, формате и объеме книги; кроме

того, отмечалось наличие указателей и примечаний, приводились имена

переводчиков и редакторов. Введение этих параметров обосновывалось в

предисловии [Gessner 1545: *4b-*5a]. Если сочинение издавалось

175 См. об этом раздел в книге Г. Фишера [Fischer 1966: 27-34] и недавнее обстоятельное

исследование Ф. Саббы [Sabba 2012], содержащее много новых сведений об источниках «Библиотеки». 176 Впрочем, точный подсчет затрудняет терминологическая неопределенность: зачастую в

качестве «книг» составители упоминают главы сочинений, отдельные письма [ср. Müller 2010: 276; Сергеев 2011: 9-10].

83

неоднократно, Гесснер стремился перечислить все издания, отмечая их

различия.

В качестве примера библиографической записи177 в «Библиотеке» я

приведу описание издания комментариев к Пандектам Г. Бюде:

Guil. Budaei Annotationes in 24. Pandectarum libros, postremum auctae &

recognitae, impressae Parisiis apud Cl. Chevallon 1536. in folio, cum indice:

impresserat autem easdem prius Iod. Bad. Ascensius ibidem, annis 1524. & 1527.

chartis 131. una cum altera aeditione annotationum in Pandectas. Gryphius

quoque Lugduni utranque aeditionem impressit, anno 1541. Explicantur autem in

istis annotationibus praeter iuris declarationem permulta ad Graecam & Latinam

philologiam ut iucunda ita necessaria cognitu. Vide praefationem in libros eius de

Asse, quae his subiicitur. [Gessner 1545: 287a]

(«Г. Бюде Примечания к 24 книгам Пандектов, в последней редакции

с дополнениями, напечатаны в Париже у Кл. Шеваллона в 1536 г., в лист, с

указателем: прежде их напечатал Йод. Бад. Аскенсий, там же, в 1524 и 1527

гг., на 131 л., вместе с другим изданием примечаний к Пандектам. Также

Грифий в Лионе напечатал оба издания, в 1541 г. В этих примечаниях кроме

юридических толкований объясняется много интересного и важного для

познания из греческой и латинской филологии. Смотри предисловие к его

книге «Об ассе», которое приводится ниже»).

Примененная Гесснером модель библиографического описания

определила стандарт, который действует до нынешних дней. Это связано,

во-первых, с исключительным авторитетом, которым пользовалась

«Библиотека» в XVI-XVIII вв. [ср. Molino 2016: 307-308], а во-вторых, с

появлением ее многочисленных переизданий (в 1551, 1555, 1574 и 1583 гг.)

[см.: Müller 2010; Сергеев 2017], продолжений и дополнений к ней (в

частности, Р. Константина (1555), А. дю Вердье (1585) и Т. Шпицеля (1668)

[см.: Serrai 1990: 203-262]).

177 Другие примеры, а также об особенностях библиографических записей в переизданиях

«Библиотеки» см.: [Сергеев 2017].

84 Библиографические занятия Гесснера (не ограничивавшиеся

составлением «Библиотеки»178), его интерес к многообразию книг и

книжным каталогам были тесно связаны с его лексикографическими

(«Библиотека» могла использоваться как словарь авторов; эта идея

отражена уже в «Ономастиконе» Гесснера 1544 г.179) и филологическими

интересами. Изучение и публикация античных текстов180 требовали, с одной

стороны, инвентаризации неизданных рукописей и непереведенных

сочинений, с другой стороны, идентификации существовавших печатных

изданий, которые могли сильно различаться по качеству и полноте передачи

текста, наличию вспомогательных инструментов, облегчающих чтение и

научное исследование. Эти задачи осуществлялись автором «Библиотеки».

Важнейшим источником «Библиотеки», наряду с

библиографическими справочниками, энциклопедиями и издательскими

каталогами, было знакомство ее автора с собраниями публичных и частных

библиотек. Разумеется, далеко не все сочинения и даже авторы были

представлены в библиотеках Швейцарии или на книжных ярмарках. С

репертуаром французских книгопечатников Гесснер имел возможность

познакомиться в Париже и Лионе; но, конечно, с книжными богатствами

Италии в XVI в. не могла соперничать ни одна другая страна. Изучение

фондов библиотеки Св. Марка (Marciana) в Венеции, библиотеки Медичи

(Medicea Laurenziana) во Флоренции, Ватиканской библиотеки, по крайней

178 Гесснер составил также несколько специальных библиографий: для «Истории животных» –

библиографию трудов по зоологии, от древних греков до современных авторов – всего в списке 251 название [Gessner 1551: β4b-γ1a]; кроме того, в IV томе имеется отдельный алфавитный перечень авторов, писавших о рыбах [Gessner 1558: b3b-b5a]; для латинского перевода книги И. Бока (Трага) о немецких растениях – подробную библиографию авторов ботанических сочинений [Gessner 1552: b1b-d1a]; для издания комментариев Валерия Корда к “Materia medica” Диоскорида – список других комментариев к Диоскориду, с указанием имеющихся изданий [Gessner 1561b: a4a-b1b]; для базельского собрания сочинений Галена – обширную галеновскую библиографию, включающую издания оригинальных текстов и переводов, а также современные (“nostri temporis”) исследования о Галене [Gessner 1562a: γ†4a-Β†2b]; наконец, две автобиблиографии – 1545 и 1561 г. [Gessner 1545: 180a-183a; Gessner 1562b; о жанре автобиблиографии в XVI-XVII вв. см.: Beyer, Penman 2013].

179 Об изданиях «Ономастикона» см. разд. 2.3.1. 180 См. разд. 2.3.2.

85

мере, по каталогам, было совершенно необходимым для составления

универсальной библиографии.

Возможность отправиться в Италию появилась у Гесснера летом

1543 г. [Jenny 1964: 16-17], после знакомства весной того же года на

Франкфуртской книжной ярмарке с Арнольдом Арлением (van Eynthouts)181,

грецистом и книжным агентом Диего Уртадо де Мендосы (1503–1575),

посла императора Карла V в Венеции и Риме; знакомство с его книжным

собранием сыграло существенную роль в научной деятельности Гесснера в

1540-х гг.

Уртадо де Мендоса получил хорошее образование, освоив латынь,

греческий и арабский, а также изучив гражданское и каноническое право.

Он собирал греческие рукописи182: заказывал копии в Италии и на

Востоке183; [см.: Hobson 2012: 70-80]; ими он охотно снабжал филологов и

издателей – так, editiones principes Иосифа Флавия (1544) [ср.: Lexicon 1545:

†2b] и Полибия (1549) были издны в Базеле с его списков; среди ученых,

которым он оказал поддержку, были Винченцо Маджи (1498–1564),

Алессандро Пикколомини (1508–1578), Бенедетто Варки (1503–1565) и др.;

К. Гесснер посвятил Уртадо де Мендосе Греческо-латинский словарь

1545 г.184 После смерти Уртадо де Мендосы его коллекция книг поступила

в Библиотеку Эскориала, где была описана и систематизирована: уцелела

неполная копия этого инвентаря; кроме того, сохранилсь копия каталога

181 Посвященная Арлению статья в 1-ом издании «Библиотеки» [Bibliotheca universalis 1545: 92b-

93a] примечательна тем, что не упоминает ни одного изданного им труда – только похвалы талантам и качествам Арнольда (“singulare decus et columen rei literariae” «исключительное украшение и вершина филологии»), характеристику его библиотечной работы и перечисление авторов, которых он готовил к изданию. Как видно, в представлениях Гесснера библиотекарь, находивший и открывавший для ученого сообщества ранее «погребенные» тексты (“veteres authores, praecipue Graecos, passim in Italiae bibliothecis veluti sepultos, diligenter inquisitos eruit, eosque in lucem atque usum mortalium restituit”), достоин упоминания во «всеобщей библиографии». В переработанной версии «Библиотеки» 1555 г. названы уже вышедшие начиная с 1546 г. в редакции Арления издания [Epitome Bibliothecae 1555: 18b].

182 Некоторое время Уртадо де Мендоса пользовался услугами Николая Софианоса (ок. 1550–после 1551) – грека из аристократической семьи, учившегося в Риме. Софианос дважды путешествовал по монастырям Греции и раздобыл для его библиотеки около 300 рукописей [Tolias 2001: 1-2; Tolias 2006: 151-152].

183 Кроме того, ему удалось собрать по крайней мере 153 арабские книги. 184 “Generoso et illustri viro D. Diego Hurtado Mendozzae, Caesaris oratori apud Venetos clarissimo...”:

[Lexicon 1545: †2a].

86

греческих рукописей, находившихся в его библиотеке, который составил

А. Арлений (в нем перечислено 259 книг) [Hobson 2012: 141-143; 233-243].

Этот каталог был известен Гесснеру185: он упоминает его в посвятительном

письме, предваряющем «Библиотеку», при перечислении источников

справочника186, и в предисловии в греческо-латинскому словарю 1545 г. 187.

Кроме того, в статьях «Библиотеки» Гесснер множество раз называет

неизданные греческие рукописи, хранившиеся в венецианском собрании

Уртадо де Мендосы, в том числе ссылаясь на знакомство с ними de visu188.

На поездку по Италии у Гесснера был всего месяц: причем часть этого

времени он использовал для изучения флоры и фауны Средиземноморья

[Fischer 1966: 26-27]. Кроме библиотек Венеции, Гесснер достоверно

побывал в библиотеке Св. Сальвадора в Болонье. Напротив, в упоминаниях

флорентийской библиотеки Медичи отсутствуют какие-либо

автобиографические данные: вероятно, источником Гесснера был перечень

рукописей, составленный французским гуманистом Жаном Маталом (ок.

1517–1597). Собрания Ватиканской библиотеки и библиотеки кардинала

Виссариона (впоследствии Маркианы) были также известны Гесснеру

только по каталогам [см.: Sabba 2012: 79-123].

185 Впрочем, как показало исследование Ш.-А. Гро, посвященное истории греческих фондов

библиотеки Эскориала, конспект каталога Арления, сделанный Гесснером, был неполным и составлялся, по-видимому, в спешке [Graux 1880: 238 слл.].

186 В разделе “Bibliothecae Italicae, Graecis libris instructae, quarum catalogos habui, aut ipse inspexi” («Итальянские библиотеки, содержащие греческие книги, каталоги которых я получил или которые я смог увидеть сам»): [Bibliotheca universalis 1545: *6b].

187 “Ostendit nobis aliquando doctissimus vir Arnoldus Arlenius Peraxylus Graecae supellectilis tuae catalogum...” («Ученейший муж Арнольд Арлений Пераксил показал мне когда-то каталог твоего греческого собрания...») [Lexicon 1545: †2a/b].

188 Например: s.v. Diodorus Siculus: “Extant etiamnum Graece praeter impressos, priores quinque libri [Historiarum], et reliqui a decimo usque ad decimumsextum, Venetiis apud Diegum Hurtadum Legatum Caesaris...” («Кроме напечатанных, имеются [в рукописи] по-гречески первые пять книг [Историй] и остальные – с десятой по шестнадцатую, в Венеции у Диего Уртадо, императорского посланника») [Bibliotheca universalis 1545: 207a]; s.v. Eustathius (praesul): “Commentarios Graecos huius authoris in poëma Dionysii de situ orbis Venetiis manuscriptos vidi in aedibus Caesarei legati Diegi Hurtadi” («Комментарии этого автора на греческом языке к поэме Дионисия о расположении мира я видел в рукописи в доме императорского посланника Диего Уртадо») [Bibliotheca universalis 1545: 237a].

87 Итальянской поездкой завершаются «академические путешествия»

Гесснера. К 1544 г. он был уже достаточно известен как переводчик и знаток

медицинских сочинений, а, кроме того, востребован в родном городе как

преподаватель и врач. Обилие срочной работы, в том числе редактирования

текстов “ad prelum” (одновременно с типографским набором книги) не

позволило Гесснеру остаться в Италии дольше: в «Библиотеке» он

вспоминает, что за время его отсутствия (“me

absente in Italia”) Х. Фрошауэр напечатал

антологию Стобея (под редакцией Гесснера),

не учтя ряд исправлений и рукописных

чтений: [Bibliotheca universalis: 182a].

«Всеобщая библиотека», вышедшая в 1545 г.,

принесла Гесснеру уже европейскую

известность: с этого времени он мало выезжал

из Цюриха (не считая ботанических

экспедиций в Альпы и поездок на лечебные

источники [см.: Döpp 2012: 16-30; Leu 2016a:

264-271]), занимаясь одновременно тремя крупными научными проектами

(продолжением «Библиотеки», «Историей животных» и «Историей

растений») и выполняя многочисленные частные заказы издателей.

2.3. Филологические занятия Гесснера С одной стороны, относительная компактность, обозримость системы

научного знания в XVI в. и связанная с ней образовательная модель; с

другой стороны, существенная зависимость ученых от античного наследия

[см. Sarton 1955] – их теоретических положений, эмпирического материала,

языка описания и аргументации – делали практически невозможными

занятия науками без обращения к филологии. Этому особенно

способствовало восприятие гуманистами любого латинского или

греческого текста (созданного вплоть до падения Римской империи на

Илл. 1 Портрет К. Гесснера в возрасте 39 лет [Gessner 1555c: a1b] Экземпляр ZBZ (5.2.2)

88

западе и востоке189, независимо от их тематики и жанра), как объекта

филологического исследования [см.: De La Garanderie 1995: 19-25]. В этом

смысле строгое разделение работ Гесснера на естественнонаучные и

филологические было бы невозможным. Примеры взаимного

проникновения этих интересов уже были рассмотрены выше (разд. 1.3.4);

кроме того, следует упомянуть маргиналии Гесснера, сохранившиеся в

экземплярах изданий греческих поэтов из его личной библиотеки: в них

переводы отдельных слов, метрические схемы и толкования пословиц

соседствуют с наблюдениями о встречающейся в этих стихах зоологической

и ботанической номенклатуре190.

Тем не менее, ряд трудов – по жанровому и содержательному

признаку – может быть преимущественно отнесен к интересам Гесснера-

гуманиста, а не Гесснера-натуралиста. Часто они выполнялись по заказу

типографа – ради дополнительного заработка (πρὸς τὰ ἄλφιτα «ради хлеба

насущного», как это сформулировано в его автобиографии [Bibliotheca

universalis 1545: 180b]), но это, как правило, не мешало Гесснеру извлечь из

работы пользу для собственных проектов и оценить ее значение в контексте

филологической традиции. О библиографической энциклопедии Гесснера,

несомненно связанной с гуманистической программой издания и

сохранения древних текстов, уже было сказано выше; далее речь пойдет о

его лексикографических трудах, изданиях античных и современных

текстов, переводах и комментариях.

2.3.1. Лексикография Первые научные опыты Гесснера были связаны с лексикографией;

занятия словарями разного рода (одноязычными, двуязычными,

189 О восприятии немецкими гуманистами турецкого завоевания Константинополя как завершения

греческой античности см. [Ben-Tov 2013]. 190 Я работал с гесснеровскими экземплярами изданий Аристофана и Греческой антологии:

Aristophanis comoediae novem cum commentariis antiquis admodum utilibus, duaeque sine commentariis. Basileae: H. Froben, N. Episcopius, 1547. (ZBZ: III.16 All. 3) [Leu, Keller, Weidmann 2008: № 27]; Anqologia diaforwn epigrammatwn. Venetiis: apud Aldi Filios, 1550. (ZBZ Gal. St. 403.a) [Leu, Keller, Weidmann 2008: № 18].

89

специальными) он продолжал на протяжении всей своей жизни191. В

Таблице 2 перечислены их основные издания (в том числе переиздания, в

подготовке которых Гесснер принимал участие): Таблица 2

191 Имеющиеся в научной литературе обзоры посвящены словарям Гесснера, содержащим

немецкий материал: [Müller 2001: 483-487; Considine 2008: 126-135; Kettler 2008: 626-777]

Навание Место и

год издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Языки

Lexicon

Graecolatinum

Basel,

1537

1.1 латынь,

греческий

Catalogus

plantarum Latine,

Graece, Germanice et

Gallice

Zürich,

1542

8.1 латынь,

греческий,

немецкий,

французский

Lexicon

Graecolatinum

Basel,

1543

1.3 латынь,

греческий

Onomasticon

propriorum nominum

Basel,

1544

14.1 латынь

Lexicon

Graecolatinum

Basel,

1545

1.4 латынь,

греческий

Onomasticon

propriorum nominum

Basel,

1551

14.3 латынь

Das Elemental

und Vocabulari der

Rotwelschen

Grammatic und spraach

(опубликованы в

приложении к

«Митридату»

Zürich,

1555

39.1 немецкий

(жаргон)

90

Некоторые из названных трудов неоднократно переиздавались и в

последующие годы [Wellish 1975: № 1.2, 1.5, 1.6, 1.7, 1.8, 1.9; 14.2, 14.4,

14.6], однако об участии Гесснера в этих переизданиях не известно

наверняка или оно маловероятно. К этому списку необходимо добавить

названия двух сочинений, которые Гесснер упоминает в автобиблиографии

1562 г. в числе неизданных и неоконченных (см. Таблицу 3): Таблица 3 Навание № в

автобиблиографии

Гесснера [Gessner

1562: B7a-B8b]

Языки

[Nomina propria

Germanica]

17 немецкий,

латынь

[Germanicorum

vocabulorum ex Ebraica,

Graeca et Latina origines]

18 немецкий,

древнееврейский,

греческий, латынь

[Mithridates 1555: 73b-

77b])

Josua Maler,

Dictionarium

Germanicolatinum

(Гесснер побуждал

Малера к составлению

словаря и написал для

него предисловие с

описанием истории

германских языков

[ср.: Gessner 1562:

B5b-B6a])

Zürich,

1561

50 немецкий,

латынь

91 О возможном отношении этих работ, рукописи которых, к

сожалению, не сохранились, к тексту галльской и германской глав

«Митридата» см. разд. 1.4.3. и 3.3.2.

Как видно, занятия греческой

и латинской лексикографией,

представлявшие из себя

переработки ранее изданных

словарей, относятся к раннему

периоду творчества Гесснера – до

1551 г. Такого рода работа

поручалась преимущественно

начинающим ученым и не

приносила большой славы;

лексикографические проекты

Робера и Анри Этьеннов,

подразумевавшие составление

совершенно новых словарей латыни

и греческого [см.: Armstrong 2011:

84-86; Considine 2008: 38-55;

Сергеев 2015в], были заметным исключением из практики.

Лексикографические интересы Гесснера 1550-1560-х гг. связаны главным

образом с зоологической и ботанической номенклатурой в классических,

европейских и восточных языках, а также с историей немецких слов.

Лексикографическими интересами, вероятно, обусловлено появление в

«Истории животных» подробного указателя названий животных на 16

языках (отдельно для каждого языка) [Gessner 1551: γ3b-γ8b; Gessner 1555c:

b3a-c5b], достаточно необычного с точки зрения истории индексов в

изданиях XVI в.192 Кроме того, некоторые выпуски, сопровождавшие

192 Ср. [Blair 2011, 2016: 92], где это обстоятельство оставлено без объяснения.

Илл. 2 [Gessner 1553: 35] экземпляр ZBZ (AW 1)

92

основные тома «Истории», представляют собой, по сути, многоязычные

словари, снабженные в одном случае изображениями животных (ср. Илл. 2),

в другом – этимологиями их имен193 (см. Таблицу 4): Таблица 4 Навание Место

и год

издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Языки

Icones animalium

quadrupedum

viviparorum et

oviparorum, quae in

Historia animalium C.

Gesneri describuntur

Zürich,

1553

29.1 латинский,

итальянский,

французский,

немецкий

Icones avium

omnium, quae in

Historia avium Conradi

Gesneri describuntur

Zürich,

1555

30.1 латинский,

итальянский,

французский,

немецкий

Aquatilium

animantium nomina

Germanica et Anglica

Zürich,

[1556]

43 немецкий,

английский,

нидерландский,

французский,

латынь (и др.)

Icones animalium

quadrupedum

viviparorum et

oviparorum, quae in

Historiae animalium C.

Zürich,

1560

29.2 латинский,

греческий,

итальянский,

французский,

немецкий

193 Ср. выше разд. 1.3.4.

93

Gesneri libro I et II

describuntur

Icones avium

omnium, quae in

Historia avium Conradi

Gesneri describuntur

Zürich,

1560

30.2 латинский,

итальянский,

французский,

немецкий

Nomenclator

aquatilium animantium.

Icones animalium

aquatilium in mari et

dulcibus aquis

degentium, plus quam

DCC. cum

nomenclaturis

singulorum

Zürich,

1560

31.1 латинский,

греческий,

итальянский,

испанский,

французский,

немецкий,

английский и др.

Замечу также, что дополнение «Истории животных» статьями о новых

видах животных, сведения о которых Гесснер получал от своих

информантов, требовало первоначального изучения зоологической

номенклатуры на национальных языках. Представление о порядке работы

можно получить, например, из письма К. Гесснера Давиду Хитрею

(Kochhafe: 1530–1600) в Росток: «надеясь на твою доброту, прошу тебя,

старательно выведав у рыбаков народные названия рыб и всех водных

животных, которые встречаются в вашем море, даже самых крошечных,

написать их мне. В это каталоге я затем отмечу то, чего мне недостает»194.

2.3.2. Издания классических и современных авторов, переводы с греческого

194 “rogo humanitatem tuam ut piscium et animalium aquaticorum omnium que in vestro mari reperiuntur

nomina vulgaria a piscatoribus curiose, etiam minimorum, perquisita ad me perscribas. Ex quo catalogo ego deinde quid desiderem significabo” [Omont 1891: 123].

94 Другой род филологических занятий Гесснера представляют издания

древних текстов, преимущественно греческих, а также их латинский

перевод. Кроме того, Гесснер подготовил к печати ряд текстов

новолатинских авторов, преимущественно медицинского содержания [Leu

2016a: 328-339; Blair 2017: 34-37]. Знание греческого языка не было

повсеместным среди образованных людей, поэтому переводы или издания-

билингвы скорее могли найти покупателя195. Гесснер искал рукописи

античных (а также средневековых немецких196) сочинений в публичных и

частных библиотеках, путешествуя сам и прибегая к помощи обширной

сети корреспондентов; затем он сообщал о неизданных рукописях в

соответствующих статьях «Универсальной библиотеки», находил для

некоторых текстов переводчиков и издателей, сам занимался исправлением,

переводом и комментированием текстов.

Познания Гесснера в медицине и натуральной философии,

сочетавшиеся с хорошим владением греческим языком, быстро оказались

востребованы базельскими и цюрихскими издателями: первые переводы

(Порфирия, Прокла и грамматика Гераклита), которые он сделал сразу по

возвращении из Лозанны в Цюрих, были напечатаны в 1541-1542 гг.

[Wellish 1975: 9, 10, 12; ср.: Bibliotheca universalis: 181b]. Интерес Гесснера

в это время (как и на протяжении всей жизни) привлекали комментарии к

Аристотелю, а также сочинения неоплатоников, в том числе аллегорическая

интерпретация поэм Гомера.

Впоследствии талант Гесснера-грециста был оценен его

современниками197. В особенности примечательна его многолетняя дружба

и сотрудничество с гуманистом-издателем Анри Этьенном (1528–1598)198.

195 Другая возможность для книгопечатников состояла в издании книг, предназначенных для

конкретных школ или учебных курсов. Так, например, на титульном листе издания басен Эзопа 1544 г. указано: “fabellae <…> ad puerilem edicationem in gymnasio Argentoratensi selectae” («басенки <…> отобранные для обучения юношества в Страсбургской гимназии») [Aesopus 1544; ср. также: Günthart 2002]

196 См. ниже в разделе 3.3.1. 197 Кроме приведенного примера см. также: [Baldi 2014: 25]. 198 Сохранилось несколько греческих писем из переписки Этьенна с Гесснером [Delisle 2008b: 44].

95

В 1557 г. Этьенн выпустил editio princeps двух сочинений Афинагора

Афинского (ок. 133–ок. 190) – «Предстательство за христиан» и «О

воскрешении мертвых»; первую речь Гесснер перевел на латынь и написал

к ней подробный филологический комментарий [Athenagoras 1557: 81-129;

130-154], о достоинствах которого сообщает Этьенн, называя Гесснера

«Атлантом ученых трудов» (“ille literariorum laborum Atlas”) [Athenagoras

1557: 190]. В 1563 г. Этьенн прислал Гесснеру для рецензии и дополнения

свой греческо-латинский медицинский словарь (напечатан в 1564 г.)199.

Ответ Гесснера Этьенн упоминает в предисловии к изданию: «даже

ученейший врач Конрад Гесснер одобрил [мой труд]»200, а после

собственных комментариев опубликовал замечания Гесснера, присланные,

когда значительная часть тома была уже напечатана [Estienne 1564: 179-

180].

Некоторые издания и переводы К. Гесснера долго сохраняли научное

значение и переиздавались (полностью или частично) вплоть до XIX в.201;

editio princeps Марка Аврелия, подготовленное Гесснером совместно с

В. Ксиландером [Wellish 1975: № 46]202, заменяет исследователям

утраченный Cod. Palatinus и считается достаточно точным его

воспроизведением [см.: Марк Аврелий 1985: 220-221 (А.К. Гаврилов)].

Несмотря на это, как отметил недавно К. Мюллер, труды Гесснера в области

199 Об этом Гесснер рассказал в письме Ахиллу Гассеру (вероятно, 1563 г.): “Hein. Stephanus his

diebus misit ad me Erotianum Graecum tibi dedicatum, vna cum Graecolatino dictionariolo medicinali, imperfecto adhuc, ut si quid addendum putarem, id facerem, aut monerem ipsum. Rescripsi placere mihi librum, et ut mature perficeret hortatus sum, et de emendandis paucis quibusdam monui” («Генрих Стефан на днях прислал мне Эротиана [глоссарий Эротиана (I в. н.э.) к сочинениям Гиппократа – М.С.] по-гречески, посвященного тебе, а заодно греческо-латинский медицинский словарик, еще не законченный, чтобы, если я посчитаю нужным что-то добавить, добавил бы [сам] или сообщил ему. Я написал в ответ, что книга мне понравилась, и побудил его к скорейшему ее завершению, а также сообщил о немногочисленных исправлениях, которые необходимо внести») [Gessner 1577: 26a].

200 “…quum etiam doctissimum medicum Conradum Gesnerum eius [huius operis – М. С.] approbatorem habuerim” [Estienne 1564: 4].

201 Ср. переиздания переводов Гесснера: «Флорилегий» Стобея в 1609 и 1722 гг. [Wellish 1975: № 11.12-13], «Гомеровских аллегорий» грамматика Гераклита – в 1782 г. [Wellish 1975: № 12.2], «Апологии христиан» Афинагора – в 1682, 1777 и 1857 гг. [Wellish 1975: № 44.3-6]; речь Татиана с примечаниями Гесснера была вновь напечатана в 1700 г. [Wellish 1975: № 18.6], «О животных» Элиана, с гесснеровским переводом и комментарием, – в 1616, 1731, 1750, 1768 и 1832 гг. [Wellish 1975: № 42.3-10].

202 Об истории издания и его атрибуции см.: [Сергеев 2015б; Müller 2016b: 94-96].

96

классической филологии до сих пор остаются малоизученными [Müller

2016b: 97]. Согласно справочнику “L’Europe des humanistes”, Гесснер так

или иначе участвовал в издании 39 греческих и латинских (античных и

новых – до к. XV в.) авторов [Maillard 1998: 204]. В Таблице 5 приводится

перечень их основных публикаций: Таблица 5 Навание Место и

год издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Участие

Гесснера в

издании

Michael

Ephesius. Scholia in

Aristotelis libris

aliquot

Basel,

1541

5 переводчик

Compendium

de syllogismis

authoris incerti

Basel,

1542

9 переводчик

Porphyrius.

Commentatio de

Nympharum antro

in XIII. libro

Odysseae Homeri

Zürich,

1542

10 переводчик

Ioannes

Stobaeus.

Sententiae

Zürich,

1543; 1549; 1559

11 редактор,

переводчик

Heraclides

Ponticus203.

Allegoriae in

Basel,

1544

12 переводчик

203 Гесснер ошибочно приписывал «Аллегории» грамматика Гераклита Гераклиду

Понтийскому; о «Гомеровских проблемах» (или «Аллегориях») Гераклита см.: [Konstan 2005: xi-xiii].

97 Навание Место и

год издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Участие

Гесснера в

издании

Homeri fabulas de

diis

M. V.

Martialis.

Epigrammata <…>

ab omni verborum

obscoenitate in

adolescentium

praecipue

scholarumque usum

expurgata, & in

locos circiter

LXXX. digesta

Zürich,

1544

13 редактор,

автор диалогов204

Antonius

Thylesius (1482–

1533). Opuscula

aliquot

Basel,

1545

17 редактор

Antonius et

Maximus monachi.

Sententiae sive

capita <…>

Tatianus. Oratio

contra Graecos

Zürich,

1546

18 переводчик,

комментатор

204 О гесснеровской попытке приспособить тексты Марциала для школьного изучения см.: [Leu

2014].

98 Навание Место и

год издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Участие

Гесснера в

издании

Hermolaus

Barbarus (1454–

1493). Naturalis

scientiae totius

compendium ex

Aristotele et aliis

philosophis

Basel,

1548

19 редактор

Galenus.

Opera omnia

Basel,

1549

20 редактор

перевода,

составитель

кратких

содержаний

Aristoteles.

Opera omnia

Basel,

1550

21 один из

редакторов

греческого текста

Hieronymus

Tragus (Bock:

1498–1554). De

stirpium, maxime

earum, quae in

Germania nostra

nascuntur, usitatis

nomenclaturis

propriisque

differentiis, neque

non temperaturis ac

Strassburg,

1552

33 автор

предисловия,

составитель

подробной

библиографии

ботанических

сочинений (от

древних греков до

современности)

99 Навание Место и

год издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Участие

Гесснера в

издании

facultatibus

commentariorum

libri tres

Claudius

Aelianus. Opera

omnia

Zürich,

1556

42 переводчик

и составитель

комментария к “De

animalium natura”

Athenagoras

Atheniensis.

Apologia pro

Christianis

Genève,

1557

44 переводчик,

комментатор

Marcus

Aurelius

Antoninus. De

seipso seu vita sua

libri XII

Zürich,

1559

46 издатель

Hanno.

Carthaginensium

ducis navigatio

Zürich,

1559

47 переводчик,

комментатор

Xenocrates.

De alimento ex

aquatilibus

Zürich,

1559

48 издатель,

комментатор

Valerius

Cordus (1515–

1544).

Annotationes in

Strassburg,

1561; 1563 (lib.

V)

51; 59 издатель,

составитель

библиографии

100 Навание Место и

год издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Участие

Гесснера в

издании

Pedacii Dioscroidis

Anazarbei de

Medica materia

libros V

комментариев к

Диоскориду

Galenus.

Opera omnia

Basel,

1562

53 автор

предисловия,

составитель

галеновской

библиографии

Cassius

iatrosophista.

Naturales et

medicinales

quaestiones

LXXXIIII

Zürich,

1562

54 издатель,

переводчик,

комментатор

Aristoteles.

De anima

Zürich,

1563

57 комментатор

Jodocus

Willich (1501–

1552). Ars magirica

Zürich,

1563

58 издатель

Dioscorides.

De curationibus

morborum

Strassburg,

1565

61 издатель,

переводчик,

комментатор

Mustio. De

morbis mulieribus

Basel,

1566

B 1 редактор,

комментатор

101 Навание Место и

год издания

№ по

библиографии

Х. Веллиша

Участие

Гесснера в

издании

Domenico

Massaria (fl. ca.

1500). De

ponderibus et

mensuris

medicinalibus libri

tres

Zürich,

1584

B 6 редактор

В качестве примера филологической работы Гесснера, хорошо

представляющей характер его занятий древними текстами и, вместе с тем,

оказавшей влияние на становление его научного метода в целом, будет

рассмотрено издание «Сентенций» Стобея, впервые напечатанное в 1543 г.

и с дополнениями и исправлениями переизданное в 1549 и 1559 гг.

2.3.3. Издания позднегреческих антологий Итальянское путешествие в 1543 г. оказалось полезным не только для

библиографического проекта Гесснера (см. разд. 2.2.5). В Венеции он

получил из библиотеки Д. Уртадо де Мендосы рукопись сборника

нравоучительных сентенций («Мелисса»), составленного византийским

монахом Антонием (кон. XI–XII в.) [Bibliotheca universalis 1545: 60a];

тексты были взяты преимущественно из Священного писания и

богословских сочинений и сгруппировны тематически. В 1546 г. Гесснер

организовал издание латинского перевода «Мелиссы» в одном томе с

сочинениями Максима Исповедника (XII–XIII в.) и христианского

апологета Татиана (II в.) (первую часть «Мелиссы» и речь Татиана

переводил сам Гесснер)205.

205 См. список переводчиков: [Sententiae 1546: *1b]. Об истории издания сборников сентенций и

характере редакторской работы Гесснера см. замечательное исследование Д. Бальди [Baldi 2014].

102 По содержанию «Мелисса» оказывается в одном ряду с другими

изданиями педагогических и нравоучительных текстов, в которых

участвовал Гесснер (аллегорические истолкования Гомера;

приспособленный для школы сборник эпиграмм Марциала; «Размышления»

Марка Аврелия). Кроме того, Гесснера несомненно привлекла жанровая

близость «Мелиссы» собраниям «общих мест» (loci communes, греч. τόποι) –

то есть коротких текстов, сгруппированных по тематическим или

формальным рубрикам или ключевым словам, представляющим собой

понятия моральной философии, политики или религии206. Их составлению

придавалось огромное значение в риторике и педагогике начала XVI в.,

начиная с работ Эразма, Вивеса и Меланхтона [см.: Moss 2002: 177-229].

Предполагалось, что собственноручно составленные учениками сборники

сентенций, нравоучительных пассажей и риторических украшений,

представлявшие собой структурированные читательские дневники, будут

полезны им как при чтении и интерпретации текстов, так и при написании

собственных сочинений, участии в литературной и религиозной полемике.

Например, с помощью такого дневника легко можно было найти места

Священного Писания, посвященные тому или иному вопросу. Как полагал

Х.-Л. Вивес, само переписывание цитат из классических текстов должно

было способствовать развитию памяти и укреплению нравственности

ученика: «Когда [ученик] читает автора и [ему] понравилось какое-нибудь

выражение или мысль, пусть выпишет. Лучше закрепляется в памяти то, что

206 Ср. некоторые из «мест», по которым Гесснер упорядочил эпиграммы Марциала в учебном

издании 1544 г., список которых воспроизведен в «Универсальной библиотеке»: “1. Spectaculorum liber, in quo nihil fere mutatum est. 2. Martialis de seipso. De natali suo. 3. Ad Domitianum Caesarem varia carmina, praesertim assentatoria. <…> 8. Carmina veluti epistola ad amicos. 9. Petitoria. 10. De donis. 11. De promissis vanis. 12. In avaros. 13. In fures. 14. In fures carminum. <…> 18. In prodigos. 19. In gulosos. 20 In potatores <…> ” («Книга зрелищ, в которой почти ничего не изменено. 2. Марциал о самом себе. О своем рождении. 3. Раздные стихи к императору Домициану, в особенности льстивые. <…> 8. Стихи словно письма к друзьям. 9. Просительные. 10. О подарках. 11. О пустых обещаниях. 12. Против скупых. 13. Против воров. 14. Против крадущих стихи. <…> 18. Против расточительных. 19. Против обжор. 20. Против пьяниц. <…>»): [Bibliotheca universalis: 182a].

103

записали мы сами, чем то, что [записали] другие. При этом, когда мы пишем,

дух отвлекается от мыслей о незначительных или постыдных вещах»207.

В те же годы Гесснер подготовил издание еще одной известной

позднеантичной компиляции – «Флорилегия» Стобея [Stobaeus 1543]. Он

также имел «топическую» организацию, но был составлен из текстов

античных языческих авторов, от Гомера и семи мудрецов до Ямвлиха и

Фемистия [OCL: 1445 (W.M. Edwards, R. Browning)]. Гесснер издал третью

и четвертую из описанных в «Библиотеке» Фотия «четырех книг отборных

цитат, изречений, наставлений»208 – эти книги традиционно называются

антологией или флорилегием, в отличие от первых двух – эклог.

Цюрихское издание 1543 г. основывалось на editio princeps

В. Тринкавелли (Venetiis, 1536)209, Гесснер исправлял его текст по изданиям

античных авторов (цитируемых Стобеем) и рукописному фрагменту

«Флорилегия», которым его снабдил И. Опорин. При переводе антологии на

латынь он использовал имевшиеся переводы источников Стобея, а также

латинский перевод Стобея, сделанный Г. Фаворино (1517); впрочем, как

сообщает О. Гензе, перевод Гесснера заметно отличается от последнего

[Hense 1884: 371-372]. Затем Гесснер подготовил два исправленных

переиздания «Сентенций», вышедших в типографии Фрошауэра в 1549 и

1559 гг. В текст 1549 г. были внесены исправления по рукописи, полученной

от Уртадо де Мендосы210: они отмечены на полях астериском. Как показал

В. Джефри Эрнотт, сопоставивший печатный текст с конспектом рукописи,

207 “Si quem autorem legat, et vel verbum, vel sententia placeat, excerpat. Magis haerent memoriae, quae

nosipsi scripsimus, quam quae alii. Interim etiam dum scribimus, animus a cogitatione rerum sive levium, sive turpium avocatur” [Vives 1537: 20]; об отношении педагогов XVI в. к собственноручному переписыванию текстов учениками см. [Blair 2016b: 269-273].

208 “Ἰωάννου Στοβαίου ἐκλογῶν ἀποφθεγµάτων ὑποθηκῶν βιβλία τέσσαρα” [Photius 1824-1825: 112 (Cod. 167)].

209 См. описание гесснеровских изданий Стобея в работе О. Гензе: [Hense 1884: 368 sqq.]; краткие сведения приводит И. Фабриций: [Fabricius 1717: 685-686].

210 См. предисловие «О втором и третьем издании» (1559): “...ex Bibliotheca generosi viri Diegi Hurtadi a Mendozza, Caesarei tum temporis apud Venetos oratoris, vetustissimum et manuscriptum Stobaei volumen acciperem” («...из библиотеки благородного мужа Диего Уртадо де Мендосы, бывшего в то время императорским послом в Венеции, я получил очень древний рукописный том Стобея»): [Stobaeus 1559: α6a].

104

сделанным Гесснером на полях своего экземпляра первого издания, хотя

Гесснер считал манускрипт Мендосы «древнейшим» (vetustissimum), это не

было окончательным основанием для исправления текста: в ряде случаев

Гесснер предпочитал чтения вульгаты и собственные конъектуры [Arnott

1967]. Для третьего издания 1559 г. был составлен индекс авторов и

произведений, цитируемых Стобеем; в нем указаны страницы для каждой

цитаты [Stobaeus 1559: β4a-β6b]

(см. Илл. 3), что было большой

редкостью для

книгоиздательской практики

начала-середины XVI в. [см.:

Blair 2016a: 88-89]

(представляется, что образцом

здесь послужило издание

Афинея 1535 г. [Athenaeus

1535], подготовленное Якобом

Бедротом [см.: Hieronymus

2011: № 303], которое Гесснер

наверняка использовал при

составлении «Универсальной

библиотеки»). Этот индекс был

предназначен для читателей-

филологов; им же

адресовывались

многочисленные типографские

маргиналии, в которых даны ссылки на источники211 (прямым шрифтом), а

211 В том числе достаточно подробные: “Alexandri Aphrodisei libro 4. ca. 22” [Stobaeus 1559: 17],

“Platoni in Alcibiade 2 paulo post initium” [Stobaeus 1559: 61] и т.п.

Илл. 3 [Stobaeus 1559: β4a] Экземпляр ZBZ (Res 114)

105

также примечания, касающиеся перевода212, рукописных чтений213 и

конъектур214 (как правило, курсивом).

В дальнейшем переведенные Гесснером флорилегий Стобея и сборник

христианских сентенций, сходные по формальной организации, были

напечатаны одной книгой215. Такое объединение языческой и христианской

премудрости соответствовало представлению Гесснера об их существенной

взаимосвязи216.

Из предисловия, написанного Гесснером для издания 1559 г., можно

сделать вывод о значительной близости издания Стобея и

библиографического проекта, который, вероятно, был уже начат к 1543 г.

(когда том Стобея впервые вышел в типографии Фрошауэра). Значение

компиляции Стобея для современного читателя Гесснер видел как в

исключительном качестве отобранного литературного материала

(включавшего «самые значимые и блистательные сентенции греков» из

«богатых сокровищниц древнейших книг»217), так и в его редкости:

благодаря Стобею сохранились утраченные или малоизвестные тексты, не

212 Например, о передаче слова bdeluriva в цитате из XI гл. «Характеров» Феофраста: “De petulantia,

ut quidam vertit, sed potius impudentiam dixeris, scurrilem, sordidam, intempestivam. Eiusdem [Theophrasti]” [Stobaeus 1559: 33] («О шаловливости, как кто-то перевел, но лучше сказать – о шутовском, грязном, неуместном бесстыдстве. Его же [Феофраста]»).

213 Например: “*ἄθραυστος”, “*ὑπὸ σδεύγλα id est ζεύγλα” [Stobaeus 1549: 87]. 214 Например: “Quomodo haec legerimus, in translatione videbis” («Как мы бы прочли это – увидишь

из перевода») [Stobaeus 1559: 107], “lego πόθ’ pro πόθι” [Stobaeus 1559: 222], “forte ἐπέχεσθαι” [Stobaeus 1559: 251] и т.п.

215 Loci communes sacri et profani sententiarum omnis generis... Francofurti: A. Wechel, 1581 [см.: Fabricius 1717: 686-688; Wellish 1975: № 11.10; 11.12; Häfner 2009: 275-277].

216 “Non est autem contemnenda sapientia humana <...> Quod si etiam cum pietate divina iungatur, iam optimum et pulcherrimum temperamentum fiet. Non enim inter se pugnant, ut imperiti quidam statuunt, civilis, oeconomica, moralis, naturalis, logica, et divina sapientia. Sed humana quoque Dei donum est...” [Stobaeus 1559: α3b] («не следует пренебрегать человеческой мудростью <…> так как если она соединяется с богоугодным благочестием, возникает наилучшее и самое прекрасное сочетание. Ведь политическое, хозяйственное, нравственное, природное, логическое и божественное знание не противоречат друг другу, как утверждают некоторые невежды. Но человеческая мудрость также является божественным даром…») “...veterum licet ethnicorum, in rebus humanis sapientiam Christianae professioni non tantum non adversari, sed eam potius iuvare...” [Stobaeus 1559: α4a] («мудрость древних, даже языческих [авторов], касающаяся человеческих дел, не только не противоречит христианской вере, но даже помогает ей»). В этом вопросе Гесснер мог следовать за Г. Бюде [ср.: Lebel 1991].

217 “gravissimas et illustrissimas Graecorum sententias <...> ex amplissimis ac vetustissimis librorum thesauris”: [Stobaeus 1559: α3a].

106

доступные ни в печатных изданиях, ни в рукописях218. Эти две основные

задачи – сохранение наследия и отбор лучшего – стояли и перед Гесснером-

автором «Библиотеки», озабоченным, с одной стороны, судьбой книжных

собраний, утратой сочинений древних авторов [см.: Сергеев 2015а: 192-

193], а с другой стороны, притоком новой информации, умножением числа

авторов и сочинений [Blair 2010: 55-56], важнейшие сведения о которых

требовалось охватить в одном томе библиографического путеводителя [ср.:

Häfner 2009: 278-279]. Замысел Стобея был настолько интересен и близок

Гесснеру, что он не побоялся выступить в роли его продолжателя, добавив

во второе издание «Флорилегия», кроме материала рукописи Уртадо де

Мендосы, некоторые дополнительные тексты [см.: Stobaeus 1559: α6a/b]:

например, книгу Аристетеля «О добродетелях» он разделил на цитаты и

включил их в соответствующие разделы антологии219.

Форма ученой компиляции, простейшим вариантом которой являлся

читательский дневник (собрание цитат), имела важнейшее значение для

творчества К. Гесснера. Мы обнаруживаем ее уже в переизданиях греческо-

латинского словаря, особенно в редакции 1545 г., которую Гесснер

дополнил сведениями о лексике некоторых греческих авторов и отдельных

сочинений220 (надо полагать, используя собственные читательские заметки,

так как материал известных собраний lectionum antiquarum был к тому

времени уже включен в словарь221), в первых ботанических и медицинских

учебных компиляциях, затем – в «Библиотеке» (непосредственным образом

представлявшей читательский опыт Гесснера222) и естественнонаучных

218 “Tot nobis autores ab interitu vindicavit diligentissimus Stobaeus, qui forte iam magna ex parte ne

vixisse quidem cognoscerentur” («Прилежнейший Стобей сохранил для нас от гибели [сочинения] стольких авторов, о многих из которых уже полагали, что они не уцелели»): [Stobaeus 1559: α3b].

219 Такое обращение с текстом антологии показалось слишком вольным А. Этьенну, который собирался подготовить более строгое в филологическом отношении издание [Estienne 2003: 163-164].

220 Они перечислены в предисловии: Аристотель, Элиан, Никандр и Оппиан (названия животных), П. Рутилий Луп, Аквила Роман и Юлий Руфиниан (названия риторических фигур), «Пословицы» Эразма, и др. [Lexicon 1545: †3a].

221 Как отметил Ж.-М. Фламанд, греческо-латинский словарь в XVI в. постепенно превратился из перечня слов в полноценную антологию [Flamand 2005: 80-88].

222 Об автобиографической составляющей «Библиотеки» см.: [Сергеев 2015а].

107

энциклопедиях. В письме 1556 г. врачу и ботанику Л. Фуксу (1501–1566)

Гесснер выражал надежду на появление в будущем «книги книг» (“ex

omnibus opus unum absolutum”), которая включит все имеющиеся

ботанические наблюдения, то есть выписки из всех книг по ботанике

[Gessner 1577: 137b; ср. Delisle 2008a: 36]. Необходимость в таких сводных

сочинениях он объяснял, в том числе, огромным объемом повторяющегося

материала уже в античных сочинениях [Nelles 2009: 161-162].

Примечательно, что в издательском каталоге Х. Фрошауэра «История

животных» была помещена в раздел “grammatica et rhetorica”: вероятно,

имелось в виду, что значительную часть статей о животных составляли

филологические рубрики, включавшие названия животных на разных

языках, пословицы, цитаты из литературных произведений, пересказы

легендарных сюжетов [см.: Kusukawa 2010: 305-306]. Существование

литературного предания о том или ином животном, реальность которого

Гесснер мог ставить под сомнение (например, о единороге), оказывалась

достаточным основанием для включения статьи о нем в «Историю

животных»: объектом описания в энциклопедии Гесснера были не виды

животных, но их имена и представления о них, от античности до

современников Гесснера [Pinon 2005: 248-253]. В ботанике к середине

XVI в. значительную роль играла визуальная идентификация видов,

совершенствовалась техника их изображения [ср. Sarton 1957: 130-136];

неоконченная «История растения» Гесснера представлялала собой

огромную коллекцию выписок из древних и современных авторов,

собранных вокруг ботанических иллюстраций – эту литературно-

художественную форму С. Кусукава назвала “pictorial commonplaces”

(«иллюстрированными общими местами») [Kusukawa 2012: 159-161].

В последней прижизненно опубликованной работе, посвященной

ископаемым (“De rerum fossilium, lapidum et gemmarum maxime, figuris et

similitudinibus liber” [Gessner 1565]), Гесснер отошел от компилятивной

формы и предпочел ей эмпирическое описание конкретной коллекции

108

минералов, характеризуя их внешний облик, в том числе с эстетической

стороны; в этой книге нет привычного изобилия цитат и ссылок на

сочинения других авторов [см.: Fischel 2009: 24-37]223. Впрочем, как Гесснер

объясняет в предисловии, систематике, медицинскому и филологическому

описанию минералов он собирался посвятить вторую, отдельную книгу

[Gessner 1565: Aa2b-Aa3a]224. Таким образом, минералогический проект, по

замыслу Гесснера (которому не суждено было осуществиться), также

подразумевал составление объемной литературной компиляции.

2.3.4. Краткие выводы Изучение биографии и научной деятельности Конрада Гесснера

позволило определить ряд обстоятельств, существенных для интерпретации

трактата «Митридат», которому посвящена следующая глава диссертации:

1) Образование и ученые занятия Гесснера были главным образом

связаны с греческой филологией. Учеба в Цюрихе, Базеле, Бурже и Париже,

поэтические опыты, участие в театральной постановке, преподавание в

Лозанне и Цюрихе, составление словарей, переводы, комментарии, поиски

рукописей, подготовка изданий – всё это касалось греческого языка и

греческого античного наследия в широком смысле (включая византийских

авторов). Разумеется, говоря о греческих штудиях, мы подразумеваем

знание обоих языков, необходимых для интерпретации классических

авторов и создания новолатинских научных текстов; однако приоритет

Гесснер несомненно отдавал греческому. Вместе с древними языками

Гесснер усвоил важнейшие принципы гуманистической филологии,

которые он применял в собственных изданиях и комментариях.

2) Гесснер в некоторой степени освоил и третий язык –

древнееврейский, занимаясь им в разные годы у К. Пелликана,

Т. Библиандера и В.Ф. Капитона (в Страсбурге); впрочем, следует иметь в

223 Это обстоятельство дало Дж. Сартону повод для критики [Sarton 1957: 160]. 224 “in quo lapidum ac metallorum omne genus vim naturamque et philologiam quoque copiose

explicabo” («в которой я подробно рассмотрю все виды, воздействия, природу и филологию камней и металлов»)

109

виду, что специальных востоковедческих работ он не писал, а значительную

часть сведений о еврейских книгах и специальной номенклатуре в

древнееврейском (как и сирийском, арабском) он получал от коллег-

гебраистов, из справочников и латинских переводов225.

3) Гесснер проявлял филологический интерес также к современным

европейским языкам, изучая их зоологическую и ботаническую лексику,

которую он описал в многоязычных словарях-справочниках; кроме того, он

интересовался историей слов, классическими и «до-вавилонскими»

корнями современных языков, а в особенности был увлечен германской

этимологией.

4) Важнейшими жанрами научного творчества Гесснера, начиная с

первых публикаций, были лексикон (выстроенный по алфавиту словарь) и

собрание записей и выписок (сперва из ученых книг, затем также из

переписки, со слов информантов). Такие выписки могли быть упорядочены

по теме, ключевым словам, хронологии, но на определенном уровне автор,

как правило, также прибегал к алфавитной организации, предполагая

«словарный» способ чтения (не сплошь или большими частями, но

обращаясь за конкретной, необходимой информацией)226.

5) В большинстве сочинений Гесснера заметна его склонность к

библиографической акрибии, проявлявшаяся, с одной стороны, в точных

ссылках на источники, с другой стороны, в подробном изучении истории

каждого рассматриваемого вопроса и составлении подробных тематических

библиографий. Кроме того, Гесснер был автором специального

библиографического труда – описания всего многообразия книг, известных

225 См. ниже разд. 3.2.1. 226 Ср. в предуведомлении к «Универсальной библиотеке»: “Et ne quem operis magnitudo absterreat,

sciendum est eius usum fore veluti Lexicorum, non ipsis modo authorum nominibus ordine digestis, sed etiam libris eorum singulis ita distinctis, et ubique interpuncto hoc indice, ut statim quod quis desyderaverit in promptu habeat, quod legere nolit praetereat” [Bibliotheca universalis 1545: *1b] («А чтобы никого не пугала величина сочинения, следует знать, что оно должно использоваться подобно словарям: причем не только имена авторов выстроены [в нем] по порядку, но даже отдельные сочинения даны отдельно и всюду включен указатель, так чтобы необходимое было сразу наготове, а то, что [читатель] не хочет читать, он мог бы пропустить»).

110

в Европе к середине XVI в. С этим отчасти связано следующее

обстоятельство:

6) Гесснер увлеченно коллекционировал книги, растения, минералы,

изображения и чучела животных, вероятно, также монеты; экспонаты для

коллекций Гесснер добывал во время поездок и экспедиций, а также

получал с письмами и посылками из самых удаленных мест Европы.

Впоследствии эти коллекции – в той или иной мере – были представлены в

его энциклопедических работах: таким образом, частное знание о предметах

коллекции становилось органичной частью общего знания в конкретной

области науки227.

227 Ср.: [Riedl-Dorn 1989: 55-56; Fishel 2010; Egmond, Kusukawa 2016].

111 ГЛАВА 3. «МИТРИДАТ» (1555) КОНРАДА ГЕССНЕРА: ОПИСАНИЕ

МНОГООБРАЗИЯ И РОДСТВА ЯЗЫКОВ В настоящей главе будут рассмотрены замысел, источники и

содержание трактата-«полиглота» «Митридат», а также представления

К. Гесснера о многообразии и родстве языков; при этом будут учитываться,

с одной стороны, общий контекст изучения и сопоставления языков в

XVI в., представленный в первой главе диссертации, а с другой стороны,

факты биографии и важнейшие черты филологических, библиографических

и (отчасти) естественнонаучных занятий Гесснера, о которых речь шла во

второй главе.

3.1. Концепция, структура и язык сочинения228 3.1.1. История издания «Митридата» Справочник “Mithridates. De differentiis linguarum, tum veterum tum

quae hodie apud diversas nationes in toto orbe terrarum in usu sunt” вышел в

Цюрихе в типографии Х. Фрошауэра в 1555 г. Посвящение Джону Бэйлу

(1495–1563), английскому историку, библиографу229 и поэту, датировано

1 августа – вероятно, к этому моменту набор основного текста книги был

уже закончен; приложение к «Митридату» в виде отдельного листа с

переводами молитвы «Отче наш» (см. разд. 3.1.3), напечатанного чуть позже

самого справочника230, датировано 26 августа 1555 г. (“Septimo Calendas

Septembris”) [Gessner 1555d].

В посвящении [Mithridates 1555: A2a/b] Гесснер затрагивает три

важные темы, две из которых служат обоснованием написания трактата о

228 Материал этого раздела с некоторыми изменениями и дополнениями изложен в статье: [Sergeev

2019 (в печати)]. 229 “Nam et Bibliothecae nostrae auctarium non mediocre per te accessit” («Ведь и в нашу Библиотеку

благодаря тебе пришло немалое прибавление») [Mithridates 1555: 2a]: речь идет о сочинении Бэйла “Illustrium Maioris Britanniae scriptorum, hoc est, Angliae, Cambriae, ac Scotiae summarium” (1548), материалы которого были включены в «Библиотеку» К. Ликосфеном при подготовке ее второго, сокращенного издания [см.: Сергеев 2011а: 11]. Коломба и Петерс, а вслед за ними М.В. Шумилин в своих переводах ошибочно трактуют это место, будто речь идет о личной библиотеке Гесснера [Gessner 2009: 97; Шумилин 2016: 172 сн.].

230 В нем говорится: “Edidi nuper Mithridatem polyglottum…” («Недавно я издал многоязычный «Митридат»…») [Gessner 1555d].

112

языках (рассудок и речь как уникальные дарования человека и

распространение христианства благодаря переводу Священного писания на

народные языки) и отчасти развиваются затем в предисловии, а третья

связана с компилятивной техникой Гесснера и поиском источников для

своих сочинений. Гесснер благодарит Бэйла за присылку перевода «Отче

наш» на «древний британский язык», который он поместил в

соответствующую главу [Mithridates 1555: 13b], и настоятельно просит

прислать ему образец какого-нибудь другого языка в английском

королевстве231.

Надо полагать, таким же образом – от корреспондентов – Гесснер

получал и другие образцы языков, для которых в тексте справочника не

даны отсылки к публикациям (в частности, новогреческие пословицы

[Mithridates 1555: 47a] и перевод «Отче наш» на польский [Mithridates 1555:

55b-56a]): к этому способу он прибегал и при составлении других

энциклопедий [см.: Blair 2016a]. Кроме того, просьба, адресованная Бэйлу,

предполагала продолжение работы над справочником для переиздания;

опубликовав свое письмо, Гесснер, вероятно, рассчитывал на отклик

читателей, заинтересованных в научной кооперации. Это подтверждают

слова эпилога: «Вот что я [рассказал] о разных языках – всё, что мог на

сегодняшний день, – как в результате собственных занятий и наблюдений,

так и [пользуясь] сочинениями и выписками других [ученых] <…> и

благодаря пожертвованиям добрых людей»; «я осмелился написать обо всех

языках <…> чтобы побудить других написать об отдельных или о

нескольких языках, или в собственных сочинениях (что я предпочел бы),

или [написав] мне для пополнения или исправления нашего труда, которое

когда-нибудь состоится»232.

231 “… et quo polyglottum hunc Mithridatem nostrum ornarem, veteris Britannicae linguae specimen,

quod orationem Dominicam interpretatur, nobis a te missum est” и далее: “hoc vero maxime peto, ut si quae alia Britannici regni lingua est <…> de illis quoque specimen aliquod <…> mature ad nos transmittas” [Mithridates 1555: 2a/b].

232 “Haec hactenus de diversis linguis, quantum hoc tempore praestare potui, tum meo studio et observatione, tum ex aliorum scriptis et lectionibus <…> tum bonorum virorum collatione”; “De omnibus enim

113 Ранними свидетельствами интереса Гесснера к многообразию языков

и литературе о них служат, с одной стороны, многоязычные словари (ср.

разд. 2.3.1), отдельные глоссы из которых вошли затем в «Митридат» и, в

особенности, лингвистические параграфы «Истории животных» (в которых

приводится зоологическая номенклатура по крайней мере на 16 языках). С

другой стороны, интерес представляют XIX и XXI разделы первой книги

библиографического справочника «Пандекты» (1548), посвященной

грамматике; в них рассматривается, соответственно, литература «О

различных языках» (“De linguis diversis” [Gessner 1548: 34b-36a]) и о

грамматике восточных языков, главным образом еврейского, а также

издания сочинений на этих языках (“De grammatica Hebraica, Chaldaica et

Arabica, etc.” [Gessner 1548: 38b-42b]). Здесь, кроме немецких, французских,

итальянских, упоминаются книги на новогреческом и славянских языках,

многоязычные словари, «Алфавит 12 языков» Г. Постеля (который Гесснер

называет одним из важнейших источников «Митридата» [Mithridates 1555:

78a]), еврейские, арамейские, арабские грамматики и словари. Согласно

подсчетам Б. Коломба и М. Петерса, большинство (55-60%) источников

«Митридата» (по числу упоминаний) составляют античные сочинения

[Colombat, Peters 2009: 75]. Исходя из этого, можно предположить, что

первые выписки о языках и народах мира Гесснер сделал еще в Париже (ср

выше разд. 2.2.1), и уже наверняка он собирал их, составляя «Ономастикон»

(11544) [Gessner 1544] – приложение к латинскому словарю А. Калепино,

включавшее имена собственные, названия ветров, городов и рек, и, среди

прочего, названия народов233.

«Митридат» тесно связан и с другими работами Гесснера – не только

жанрово и концептуально (см. разд. 3.1.2-3.1.4, 3.3), но текстуально,

особенно благодаря включению в него глосс, собранных первоначально для

linguis scribere sum ausus <…> ut excitarem alios, qui de singulis pluribusve sive ipsi lucubrationibus propriis, quod mallem: sive ad me nostra aliquando augendi aut emendandi gratia perscriberent” [Mithridates 1555: 78a].

233 О трудности разделения этнонимов и глоттонимов см. ниже разд. 3.1.4

114

других проектов. В главе о древнем галльском, в отдельном абзаце,

комментируются галльские названия растений в сочинениях Дискорида и

Марцелла Эмпирика (“bacchar”, “beliocandas”, “ratis”, “bricumus” и др.)

[Mithridates 1555: 17b]234, очевидно, взятые из материалов для «Истории

растений». Из семи египетских глосс шесть – названия животных235,

упомянутые (в основном, в составе тех же цитат) в первом (1551) и третьем

(1555) томах “Historia animalium” [Gessner 1551: 345; 1555c: 4, 744] (кроме

“baieth”236); причем, судя по указателям соответствующих томов, в

«Митридате» перечислены все имеющиеся в них египетские названия

животных [Gessner 1551: γ6a; 1555c: b4a]. Трижды в «Митридате» Гесснер

ссылается на греческий словарь Фаворино [Mithridates 1555: 60a/b, 67b, 69a],

который он основательно изучил, дополняя греческо-латинский

лексикон237.

О том, что Гесснер действительно продолжил работу над

«Митридатом» после 1555 г., имеется несколько свидетельств. В

предисловии к немецко-латинскому словарю 1561 г., написанному

Гесснером, есть ссылки на уже изданный текст («хотя я уже раньше, в

нашем Митридате <...> многое сказал о том же»238, «я [это] подробно

показал в нашем Митридате, здесь [лишь] кое-что собираюсь добавить»239

и т.п.) и дается дополнение к нему: из переводов молитвы «Отче наш» на

германские языки он цитирует только шведский, потому что он пропущен в

234 Впрочем, галльское происхождение части из них ставится под сомнение: [Adams 2003: 191-

196; Blom 2010]. 235 “Baieth” ‘ястреб’, “thaustus” ‘то же’, “baydach” ‘разновидность ястреба, поменьше чем

sparverius’, “anubis” ‘собака’, “bubastus” ‘кошка’, “cucupha” ‘удод’ [Mithridates: 5a]. О значении слова “sparverius” ср. «Обзор птиц» Дж. Рэя, дающий представление о долиннеевской терминологии: “recentiorum Nisus et Sparverius, [англ.] The Sparrow-Hawk <…> Magnitudo ei Columbae” («у новых авторов Nisus и Sparverius, [англ.] The Sparrow-Hawk [ястреб-перепелятник, букв. воробьиный ястреб – М.С.]) <...> величиной с голубя») [Ray 1713: 18].

236 Комментарий К. Вазера отсылает за сведениями об этом слове к «Иероглифике» П. Валериана [см.: Mithridates 1610: 90b; Valerianus 1556: 153a], которая, однако, вышла годом позже «Митридата». Источником Гесснера, как справедливо указывают Коломба и Петерс, следует считать «Иероглифику» Гораполлона [Mithridates 2009: 108].

237 См. выше разд. 2.2.2. 238 “etiamsi iam ante in Mithridate nostro <...> multa de eadem dixerim”: [Gessner 1561a:*3b]. 239 “pluribus in Mithridate nostro ostendi, hic paucula additurus”: [Gessner 1561a: *4b].

115

«Митридате» [Gessner 1561a: 4b]; кроме того, приводится образец древних

германских стихов из «Евангельской книги» (“Evangelienbuch”) Отфрида из

Вейсенбурга (IX в.), с примечанием, что Ахилл Гассер «недавно обещал»

прислать Гесснеру список с отфридовского «перевода Евангелия» для

издания240. Здесь логика изложения очевидно диктуется не конкретной

задачей словаря, но неким обширным германистическим проектом Гесснера

(ср. ниже разд. 3.3.1).

Более определенно о связи образцов германских стихов с

продолжением работы над «Митридатом» Гесснер говорит в письме Ахиллу

П. Гассеру от 11 августа 1563 г.: «Я благодарен тебе за то, что благодаря

твоей милостивой помощи у меня оказался такой чудесный образец

древнего германского языка. Если когда-нибудь вновь будет издаваться мой

многоязычный «Митридат», я включу в него образец этой книги, с

почетным упоминанием твоего имени. Прошу тебя, пришли мне также

готские письмена, чтобы я сопоставил с имеющимися у меня, и если

встретишь еще что-нибудь, что могло бы украсить наш «Митридат»,

относящееся к любому языку мира, но в первую очередь – к древнему

германскому языку»241. Как видно, немецкому языку, которому и в первой

версии «Митридата» посвящена самая большая глава (см. разд. 3.3.2), в

новом издании планировалось уделить еще большее внимание. Годом

раньше (9 октября 1562 г.) Гесснер писал кельнскому богослову Георгу

Кассандеру (1518–1566) и просил его прислать готский алфавит и пробы

текстов242, так чтобы «и [его] щедрости нашлось место в Митридате»

240 “Huius Otfridi Euangelia, ita ut ab eo translata sunt, clarissimus Augustae medicus Achilles P.

Gasserus sua manu diligentissime descripta, ad nos se missurum excudenda nuper promisit” [Gessner 1561a: 6b]. 241 “Interim gratias tibi ago, quod tuo beneficio hoc tam insigni antiquae Germanicae linguae specimine,

frui mihi licuit. Si quando Mithridates meus πολύγλωττος denuo aedetur, specimen huius libri addam cum honorifica tui mentione. Mitte quaeso etiam Gothicos Characteres <...> & quicquid aliud occurret, quod Mithridatem nostrum circa quamcunque linguam orbis terrarum, in primis vero veterem Germanicam illustrare possit” [Gessner 1577: 26b].

242 Из незадолго до того обнаруженного «серебряного кодекса» с переводом Вульфилы.

116

[Schulte 1879: 55]; вскоре Кассандер выполнил просьбу Гесснера [ср.:

Gessner 1577: 28a].

Впрочем, замысел второго издания не был осуществлен при жизни

Гесснера; «Митридат» был вновь напечатан в Цюрихе только в 1610 г., под

редакцией и с подробными примечаниями теолога и востоковеда Каспара

Вазера (1565–1625) [Mithridates 1610]. Дополнения Вазера занимают 55

листов и включают сведения об истории языков и народов, новые образцы

языков и множество этимологий, а также выдержку из письма Юста Липсия

Генриху Шотту с критикой лингвистических построений Горопия Бекана и

некоторыми персидско-германскими и латинско-германскими

сопоставлениями [Mithridates 1610: 137a-140b; ср. Lipsius 1614: 41-62;

Considine 2008: 152-153]; кроме того, в сам текст справочника включены

некоторые новые статьи, преимущественно отсылочные (например, «[язык]

бенгальцев» и «[язык] бразильцев» [ibid.: 14a], «[язык] исландцев» [ibid.:

64a] и т.д.).

В предисловии, сообщая о проделанной работе, Вазер не упоминает

никаких материалов Гесснера, которые он мог бы использовать при

подготовке книги243. По всей видимости, уже к тому времени эти материалы

были утрачены; какие-либо их фрагменты до сих пор не обнаружены (о

судьбе Гесснеровских рукописей и коллекций см.: [Leu, Keller, Weidmann

2008: 5-9]). Далее я несколько раз буду обращаться к изданию Вазера, чтобы

показать особенности отбора и представления материала в оригинальной

публикации Гесснера.

Следует также упомянуть еще одно переработанное издание

«Митридата», не упоминающее, однако, имени Гесснера. Его осуществил в

1591 г. в Риме филолог и библиотекарь Анжело Рокка (1545–1620), в

приложении к книге об истории Ватиканской библиотеки и внутреннем

243 Вазер сообщает только о том, что «разъяснил» «Митридат» своими примечаниями и исправил

в тексте некоторые ошибки (“[opusculum] notis meis non tam amplificatum quam illustratum et a mendis non paucis purgatum” [Mithridates 1610: )(3 a/b]).

117

убранстве ее нового здания [см. подробнее: Nelles 2016]: “Appendix de

dialectis, hoc est de variis linguarum generibus” [Rocca 1591: 291-376]. Рокка

воспроизводит значительную часть статей «Митридата», а также

предисловия к нему, внося ряд дополнений, особенно в статью об

итальянском языке, также о славянских языках, латыни244 и т.д. При этом он

не упоминает не только имя Гесснера и название его справочника, но и его

важнейшие источники – сочинения авторов-протестантов (И. Авентина,

С. Мюнстера, Т. Библиандера и др.), а также Г. Постеля (признанного

инквизицией безумцем). Вероятно, эти умолчания были вызваны

цензурными ограничениями – все труды Гесснера были внесены в “Index

librorum prohibitorum” 1559 г. [см. подробнее: Fiacchi 1996]. Редакция

«Митридата» А. Рокки, как и издание К. Вазера, нуждаются в подробном

изучении, как и в целом вопрос о рецепции «Митридата» в филологии и

лингвистике XVI-XVII вв.

3.1.2. Замысел и содержание «Митридата» «Митридат» представляет собой книгу карманного формата, в одну

восьмую, на 80 листах. Оценивая необычно маленький размер «Митридата»

в сравнении с другими справочниками Гесснера, следует согласиться с

определением К. Вазера: «тонкая книжица, но однако же такого рода, что

ученейший полимат Гесснер изящнейшим образом проявил в ней свой

талант»245.

Предисловие, посвященное различиям языков в целом (“de differentiis

linguarum Observationes, & primum in genere” [Mithridates 1555: 1a]),

начинается с уведомления читателей о том, что автор не будет

пересказывать события библейской истории, относящиеся к «смешению

244 См. ниже разд. 3.2.5. 245 “tenue opusculum, sed tamen eiusmodi, ut πολυµαθέστατος vir, Gessnerus, elegantissimum suum

ingenium in eo exercuerit” [Mithridates 1610: )(3a].

118

языков»246 (для сравнения: у К. Дюре происхождению языка, вавилонскому

смешению и истории древнееврейского уделено более 300 страниц, то есть

треть всего справочника [Duret 1619: 1-310]). При этом он, разумеется,

принимает ее положения [ср. Colombat, Peters 2009: 22-23], но несчастью

человечества прошлых времен (утрате единого языка) противопоставляет

распространение в современном мире языкового образования, а вместе с

ним христианского учения. Под образованием Гесснер имеет в виду

«возрождение» и включение в curriculum трех священных языков, благодаря

чему у европейцев появилась возможность сперва прочитать Евангелие в

оригинале (“Evangelium in Europa nostris temporibus primum, una cum linguis

illis renascentibus renovari coepit” [Mithridates 1555: 1a/b]), а затем –

распространять его в книгах и изустно среди других народов (“tum libris tum

viva voce in reliquas quoque nationes brevi (ut speramus) dispergetur”

[Mithridates 1555: 1b]).

Примечательно, что в предисловии Гесснер делает акцент на чтении

священного писания в оригинале и, видимо, с этим связывает деятельность

миссионеров (“[Evangelium] inde per easdem linguas <…> dispergetur”

[ibid.])247, тогда как в главах справочника большее внимание уделено

переводам священных текстов на национальные языки (ср. разд. 3.2.4, 3.3.2).

Такая двойственность соответствует характерному в целом для авторов

XVI в. повышенному интересу, с одной стороны, к «священным» языкам, с

другой – к «народным», включая «экзотические» [ср.: Metcalf 2013 (1974):

38-39]. Кроме того, Гесснера несомненно интересует возможность владения

многими языками: на это указывает уже название справочника, для

которого использовано имя понтийского царя Митридата VI Евпатора (132-

246 “Linguarum confusionis causa atque historia in sacris libris tradita, non est quod his a nobis repetatur”

(«Мы не будем здесь вновь рассказывать о причине смешения языков и повторять историю, изложенную в священных книгах») [Mithridates 1555: 1a].

247 Странным образом Коломба и Петерс в предисловии к изданию «Митридата», ссылаясь на это место, говорят о евангелизации всех народов «на их родном языке» (“évangélisation possible de tous les peuples de la terre dans leur langue originelle”) [Colombat, Peters 2009: 22], хотя затем в переводе верно передают процитированный мной текст Гесснера: “par l’intermédiaire de ces mêmes langues, il [l’Évangile] sera <...> répandu <...> dans toutes les autres nations également” [Mithridates 2009: 100].

119

63 до н.э.). История, определившая выбор названия излагается в одном из

абзацев предисловия, со ссылкой на «Естественную историю» Плиния (Plin.

Nat. 7, 24): «Точно известно, что понтийский царь Митридат единственный

из смертных говорил на 22 языках и что ни к одному человеку из подданных

ему народов он не обращался через переводчика за все 56 лет, в течение

которых он правил»248. Образ царя Митридата в связи с темой языкового

многообразия мог быть подсказан Гесснеру Т. Библиандером (его учителем

и помощником в написании глав о восточных языках [Mithridates 1555:

78a]), который в предисловии к “De ratione communi omnium linguarum”

(1548) пересказывает эту же историю (но в иной формулировке),

противопоставляя ее современному положению дел, когда «даже среди

очень усердных в изучении языков редко кто знает 6 или 7 из них»249. Тема

многоязычая находит сакральное воплощение в христианском чуде

Пятидесятницы, когда апостолы были наделены «разделяющимися

языками» и смогли говорить на языках всех народов, слушавших их

проповедь (Деян. 2, 1-11). К этому сюжету Гесснер многократно отсылает

читателя в разных главах «Митридата» [Mithridates 1555: 12a, 13b, 17a, 59a

и др.]

Следующий раздел предисловия посвящен собственно многообразию

языков и его причинам [Mithridates 1555: 1b-3b]. Гесснер, в целом,

принимает исчисление «народов и языков», которое приводят «Эфор и

другие историки», основываясь на числе «душ дома Иаковлева,

перешедших в Египет». По разным свидетельствам, оно колеблется от 70 до

75 (см.: Быт. 46, 27; Исх. 1, 1-5; Деян. 7, 12-14); Гесснер останавливается на

72-х250, однако не придерживается в точности этого числа ни в количестве

248 “Mithridates Ponti regem solum mortalium viginti duabus linguis locutum certum est, nec de subiectis

gentibus ullum hominem per interpretem appellatum ab eo annis quinquaginta sex quibus regnavit” [Mithridates 1555: 2a].

249 “Ac hodie quidem <…> et studio linguarum minime segni, rari sunt, qui noverint sex aut septem linguas” [Bibliander 1548: 1].

250 “Et sane videntur revera dialecti (linguae potius) communes duae & septuaginta, ut in nostrorum etiam monumentis proditum reperitur” («И действительно, по-видимости, было общих диалектов (или, скорее,

120

глав справочника (около 90 статей и около 60 отсылочных статей), ни при

перечислении языков и их местных разновидностей (одних только народов,

говорящих по-«иллирийски», то есть на славянских языках, он насчитывает

60 [Mithridates 1555: 54b-55a]) [ср.: Peters 1974: 16]. Во всяком случае, нигде

в «Митридает» не дается четких указаний о том, какие из многочисленных

(около 110, согласно подсчетам Коломба и Петерса [Colombat, Peters 2009:

29]) названий языков, упоминаемых в тексте, можно отнести к тем

первоначальным 72-м.

Две причины многообразия языков, определившие, вместе с тем, два

подхода к их описанию и систематизации в «Митридате» [см.: Metcalf

1963b: 18-23], состоят, согласно Гесснеру, во-первых, в существовании

диалектов, то есть вариантов языка в едином временном срезе, зависящих

от его географического распространения251, а во-вторых, в развитии (точнее,

«порче») языка в диахронии, которое неизбежно для каждого языка, кроме

первоначального и «чистого» древнееврейского252. С диахроническим

развитием связан и образ генетического родства языков, наиболее

отчетливо представленный в характеристике романских языков как

«отпрысков» латыни (“Latinae linguae propagines” [Mithridates 1555: 25b]).

Напротив, тема прародительства древнееврейского в «Митридате»

практически не развивается и его статус предка других языков даже не

упомянут в главе “De lingua Hebraica” [Mithridates 1555: 47a-48a].

Классификацию языков в «Митридате» осложняет

терминологическая неопределенность в вопросе разграничения языков и их

языков) семьдесят два, как обнаруживается и в сочинениях наших авторов») [Mithridates 1555: 1b]. В трактате Т. Библиандера неожиданно находим, что «принято насчитывать 77 языков», но здесь в издании, вероятно, опечатка (LXXVII вместо LXXII), и речь идет также о 72 языках (“Linguas omnes cim literis <…> quae LXXVII. vulgo numerari solent” [Bibliander 1548: 2]).

251 “Est autem dialectus dictio peculiarem alicuius loci notam seu characterem prae se ferens” («диалект является наречием, несущим на себе особенный отпечаток или свойство какой-либо местности») [Mithridates 1555: 1b].

252 Впрочем, язык иудеев последующего времени – recentiores – также называется «смешанным»: “Recentiorum quidem Iudaeorum sermo, qui Thalmud interpretati sunt, ideo obscurus est, quod omnium fere gentium vocabula intermiscuerit” («При этом язык поздних иудеев, которые толкуют Талмуд, является темным, потому что вобрал слова почти всех народов») [Mithridates 1555: 47b].

121

вариантов. Некоторые из перечисленных в «Митридате» языков имеют

несколько диалектных разновидностей, упоминаемых в тексте под своими

именами; при этом сам термин «диалект» (dialectus, idioma) то и дело

употребляется Гесснером как синоним «языка» (lingua, sermo) (заметим, что

по-немецки в XVI в. и то, и другое называлось sprache253). Например, в

одном и том же предложении чешский называется языком (sermo) и

диалектом (dialectus) (славянского языка) [Mithridates 1555: 55b]; для

нижненемецкого также даются два наименования: “inferioris Germaniae

sermo”, “dialectus” [Mithridates 1555: 41b]; эолийский и дорийский, будучи

диалектами «общего греческого», называются языками (ср.: “Aeolica lingua,

dialectus est Graecae communis” [Mithridates 1555: 5b; о дорийском: ibid.: 17b-

18a]). Из двусмысленности терминов следует неоднородность в

распределении материала по главам: так, основные греческие диалекты в

«Митридате» даны отдельными главами, а германские языки (кроме

английского и англо-шотландского) все упоминаются в одной главе “De

lingua Germanica”, несмотря на то, что для многих из них (для швейцарского

диалекта немецкого, фламандского, исландского, норвежского и др.) даны

отдельные образцы слов и текстов [Mithridates 1555: 37b-44a].

Рассматривая изменчивость и вариативность языков, Гесснер

затрагивает вопрос о причинах «порчи» и «смешения» языков. Как отметил

М. Петерс, языковые изменения в «Митридате» преимущественно сводятся

к лексическим заимствованиям [Peters 1987: 1490]. Иноязычная лексика

проникает в язык в результате торгового обмена и культурного влияния

(здесь Гесснер ссылается на классический пример – греческие замствования

в латыни), также в результате миграций или завоевания территорий одних

народов другими народами (в данном случае наиболее очевидным

примером был захват варварами областей Римской империи, за которым

253 Ср. в автобиографии Т. Платтера: “die Walleser sprach reden” («говорить на валлисском

диалекте»), “do konden mich mine frind schier nit mer verstan <...> hatt ich von ieglicher sprach etzwas gelärnet” («там мои друзья почти не могли меня понять <...> [так как] я перенимал [в свою речь] что-нибудь из каждого диалекта»): [Platter 1999: 37, 49; ср. DWB 16, 2738 (s.v. Sprache, значение 8a)].

122

последовала «порча» латинского языка) [Mithridates 1555: 2b-3a]. В каждом

из пунктов Гесснер мог опираться на изложение этого вопроса у

Т. Библиандера [Bibliander 1548: 51-61; ср. Metcalf 1980: 324-325].

Поскольку важнейшими факторами развития языков признавались события

политической и культурной истории, миграции и география расселения

носителей языка, неудивительно, что этим обстоятельствам уделено

значительное внимание во всех более-менее подробных главах

«Митридата»; другой причиной обилия в них исторической и

этнографической информации была синкретичность подачи сведений в

источниках Гесснера.

Упоминание о «порче» языка в результате контакта его носителей с

варварскими народами делает необходимым рассмотрение самого понятия

«варварских языков». К ним Гесснер относил все языки кроме

древнегреческого, латыни и древнееврейского [Mithridates 1555: 3a/b] (в

отличие от новогреческого, романских языков и языка поздних иудеев)254.

О происхождении и значении термина «варвар» говорится в главе о

карийском языке, к которой Гесснер и отсылает читателя [Mithridates 1555:

13b-14a]. Поэтому, охарактеризовав кратко свое представление о делении

языков на «варварские» и не-«варварские», Гесснер обращается к теме

этимологии «варварских» языков. Он замечает, что «первые и общие

наречия, даже если они варварские, заимствуют имена в самой природе

вещей»255; более того, уже Платон искал происхождение некоторых

греческих слов у варваров [Mithridates 1555: 3b]. Затем сообщается о словах,

образованных как звукоподражания и словах, передающих «внутреннюю

силу или природу, присущую вещам»256. Смысл этого пассажа, надо

полагать, состоит в том, чтобы ограничить значение древнееврейского, а

254 См. подробнее выше разд. 1.1. 255 “primae et generales dialecti, etsi barbarae sunt, nomina tamen ex ipsa rerum natura habent

deprompta” [Mithridates 1555: 3b]. 256 “aliquam rebus insitam vim aut naturam” [Mithridates 1555: 4a].

123

также греческого и латыни (древних и авторитетных языков) для

этимологизирования. Действительно, общепринятые представления о

происхождении всех языков из древнееврейского (в результате чего «нет

такого языка, в котором бы не было слов, произведенных из

древнееврейского, но испорченных»257), а также об исключительной

древности трех «священных языков», казалось бы, должны сводить поиск

этимонов к угадыванию прообразов слов в древнееврейском или

классических языках258. Но если предполагать, вслед за автором

«Митридата», что в каждом языке, или группе языков259, есть множество

слов, образованных в нем самом и передающих сходство звуков или некий

смысл, содержащийся в вещах, национальная лексика приобретает

самостоятельную историю и древность.

Завершают предисловие два небольших раздела – о «языке богов» и

«языке животных». Несмотря на то, что оба этих вопроса привлекали

большое внимание ученых и в предшествующие века, и в XVI в., Гесснер

ограничивается в первом случае сообщением Платона о языке сновидений,

оракулов и одержимых демонами260, а во втором – несколькими примерами

коммуникации в животном мире, собранных Климентом Александрийским.

Особенно удивительно то, что Гесснер не упоминает взглядов Аристотеля,

которому принадлежит наиболее обстоятельное и систематичное (среди

античных авторов) исследование способностей животных к общению,

мышлению и речи, а также биологической природы языка [см.: Hellmann

2015: 1237-1241]. Разумеется, Гесснеру хорошо были известны

соответствующие места в “Historia animalium” и “De anima”261, но,

257 “nulla enim est [lingua] quae non ab Hebraica derivata quaedam et corrupta vocabula habeat”:

[Mithridates 1555: 2b]. 258 Такие этимологии действительно интересовали Гесснера: см. разд. 3.3. 259 Под «первыми и общими» в процитированном пассаже, вероятно, понимаются языки-

родители, такие как германский или «иллирийский», из которых затем появились новые языки и диалекты. 260 В основном тексте «Митридата» имеется глава “Lingua deorum” (занимающая около трети

страницы), но ее содержание касается только различения «божетсвенных» и «человеческих» имен у Гомера [Mithridates 1555: 16b].

261 По “De anima” он читал лекции в Цюрихе.

124

поскольку эта тема не была связана с основным содержанием справочника,

в котором собраны сведения о человеческих языках, он, вероятно,

предпочел не включать в предисловие непропорционально обширное

обсуждение и ограничился каталогизацией частных примеров.

Сведениями, сообщенными в предисловии, исчерпывается

теоретическое рассмотрение языкового многообразия, его причин и

проявлений, соответствующее вынесенному на титульный лист

подзаголовку “De differentiis linguarum”, то есть «О различиях языков» (он

повторяется и в первых строках предисловия262). Подзаголовок, вероятно,

отсылал к сочинению Т. Библиандера “De ratione communi omnium

linguarum et literarum commentarius” (1548) («Комментарий о едином

принципе всех языков и письменностей»), подчеркивая, что в работе

Гесснера многообразие языков рассматривается в ином аспекте [ср.:

Colombat, Peters 2009: 21]. Впрочем, содержание основной, словарной части

«Митридата» точнее определяет предпосланное ей заглавие263: “De linguis

diversis singillatim ordine literarum” («О различных языках по-отдельности, в

алфавитном порядке») [Mithridates 1555: 4b]. Уточнение “singillatim” («по-

отдельности») здесь противопоставлено “in genere” («в общем»),

характеризующему содержание вступительной части [Mithridates 1555: 1a].

Это же определение повторяется в эпилоге: “Haec hactenus de diversis linguis,

quantum hoc tempore praestare potui” («Вот что я [рассказал] о различных

языках – всё, что мог на сегодняшний день») [Mithridates 1555: 78a].

262 См. выше, в начале этого раздела. 263 Это обстоятельство игнорируется в известных мне работах, рассматривающих замысел и

композицию «Митридата».

125 3.1.3. Содержание и компилятивная форма алфавитной части

«Митридата» Текст «Митридата» представляет собой научную компиляцию, в

основе которой лежат систематизированные выписки из книг и писем.

Цитаты в справочнике Гесснера сгруппированы вокруг названий языков

(или народов, говорящих на них), которые вынесены в начало разделов в

качестве заголовочных слов и расположены в алфавитном порядке

(Abasinorum lingua, Abgazari, Aegyptiaca lingua, Aeolica lingua, Aestui,

Aethiopica lingua и т.д.). Вместо глоттонимов часто используется

описательная конструкция “язык/наречие такого-то народа” (“Assyriorum

lingua” «язык ассирийцев» [Mithridates 1555: 12a], “Cappadocum lingua”

«язык каппадокийцев» [ibid.: 13b], “Gothorum lingua” «язык готов» [ibid.:

44b], “Italorum lingua” «язык италийцев», но чуть дальше – “Italice” «по-

итальянски» [ibid.: 57b] и т.д.)264.

Во многих случаях между глоттонимами и этнонимами не было

однозначного соответствия: народ с одним и тем же именем мог

использовать несколько языков (в разной функции265 или в разные периоды

истории266) и, наоборот, один и тот же язык мог быть в ходу у нескольких

народов (такому выводу в ряде случаев сопособствовала неопределенность

в употреблении терминов «язык» и «диалект»). Во втором случае статьи

“sub voce” включают отсылки к другим статьям справочника. Как правило,

для этого используется формулировка “такой-то народ говорит на таком-то

264 Также в качестве заголовочных слов нескольких глав использованы топонимы: языки Литвы

(“LITHVANIA olim…”, в следующем абзаце “Lithuanorum <…> lingua…”) [Mithridates 1555: 59a], язык «части Паннонии» (“PANNONIAE pars Illyrice loquitur”) [ibid.: 62a], языки некоторых американских земель (“CYAMBA provincia”, “LOACH provincia”, “LACCIVIT regnum”, “RABANTI regio”, “THOLOMAN provoncia” и др.) [ibid.: 70a/b].

265 Например, Гесснер сообщает, что халдейский используется в качестве ученого языка (“eruditiores utuntur”) в Египте и Эфиопии [Mithridates 1555: 15a], что грузины пользуются греческим языком в богослужении, а разговорный язык у них «средний между татарским и армянским» (“Georgiani lingua Graeca utuntur in sacris, cum vulgaris eorum lingua Tartaricae et Armenicae media sit”) [ibid.: 46a], и др.

266 Древний (= германский?) и современный (французский) язык галлов [Mithridates 1555: 17b-26b], современный язык греков, представляющий собой «испорченный» древнегреческий [ibid.: 46b-47a], древний британский и древний прусский, которые вытеснили, соответственно, языки саксов и тевтонов [ibid.: 7a; 64b], и др.

126

языке”: “Gazarorum gentes <…> lingua utuntur Sclavonica” «хазарские народы

<…> пользуются славянским языком» [Mithridates 1555: 26b], “Ligures <…>

Hetrusca lingua, ut conjicio, olim usi” «лигурийцы <…> как я полагаю,

некогда пользовались этрусским языком» [ibid.: 59a] и т.д. Есть и другие

варианты отсылочных статей: “Curorum lingua, vide supra in Britannica

vetere” «Язык куров, см. выше [в главе] о древнем британском» [Mithridates

1555: 15b], “Huni vel Hunni, vide in Hungaris” «гуны или гунны, см. [в главе]

о венграх» [ibid.: 52a] (соответствющая глава называется “De lingua

Hungarica”) и т.д. Как уже отмечалось, составитель «Митридата» не

ограничивался приведением лингвистических сведений, и этому только

способствовала каталогизация этнонимов и цитирование текстов с их

упоминанием.

Статьи «Митридата» собраны из цитат и пересказов литературных

источников и лишь изредка передают прямую речь автора. Таким образом,

они могут дать лишь приблизительное представление о лингвистических

интересах Гесснера и его познаниях в том или ином языке. Для того чтобы

получить более надежные и полные сведения о них, приходится принимать

во внимание особенности композиции текста, выборочность приводимых

сведений и библиографии, неравномерность объема и качества информации

в различных главах. Вслед за Дж. Меткалфом исследователи традиционно

отмечают трудность в разграничении цитат и авторской речи в «Митридате»

[Metcalf 1963b: 17; Simon 2011: 175; Шумилин 2016: 173 и др.]. Однако если

не ожидать от словаря-справочника XVI в. монологического изложения, не

свойственного этому жанру, да и в целом языку филологии XVI в., можно

заметить, что автор и издатель «Митридата» предложили читателю целый

набор инструментов для сегментации текста, поиска нем необходимой

информации и установления ее источников. К таким инструментам

относятся заглавия статей (названия языков), набранные заглавными

буквами, с разрядкой, и часто дублируемые в первых строках глав,

отдельные заголовки, вводящие крупные образцы текстов на тех или иных

127

языках267, типографские маргиналии (содержащие ключевые слова, реже –

имена цитируемых авторов и лингвистические комментарии)268, табличная

форма сопоставления вокабул269, отступы и знаки параграфа (¶) для

разделения цитат270, курсив для обозначения Гесснеровских парентез

внутри цитат, краткое указание источника в конце каждого отрывка271 (ср.

Илл. 4). Следует, впрочем, заметить, что в применении названных средств в

справочнике нет строгой последовательности.

267 “Oratio Dominica Anglice conscripta” «Молитва Господня, записанная по-английски»

[Mithridates 1555: 8b], “Salutatio Angelica Hungarice” «Ангельское приветствие на венгерском» [ibid.: 50b] и т.д.

268 Ключевые слова: “Barbari” [Mithridates 1555: 14a], “Taurica Chersonnesus” [ibid.: 27b], “Framea”, “Baritus”, “Siloduni vel Solidurii”, “Druidae” (в соответствующих абзацах обсуждаются этимологии этих слов) [ibid.: 32b-34a] и т.д.; источники: “B. Rhenanus” [ibid.: 25a], “Ioach. Vadianus” [ibid.: 27a] и т.д.; комментарии: “o pro e. k pro g. sk pro sch etc.” (фонетические пояснения к тексту Отче наш, записанному в Швейцарии) [ibid.: 41a], “Rectius theasoech” («точнее theasoech» – о соответствующей форме в еврейском тексте Отче наш) [ibid.: 47b] и др.

269 В «индийском» (эфиопском) и халдейском языках [Mithridates 1555: 7b], в армянском и древнееврейском [ibid.: 10a], в диалектах гельветов и свевов [ibid.: 38a/b] и др.

270 Некоторые общие наблюдения о включении цитат в текст «Митридата» и ссылках на источники имеются в статье Б. Коломба: [Colombat 2006a].

271 Например: “De Aethiopica lingua ex Grammatica Chaldaica Sebastiani Munsteri <…> [в конце цитаты – М.С.] Hucusque Munsterus” «Об эфиопском языке из Халдейской грамматики Себастьяна Мюнстера <…> до этого места Мюнстер» [Mithridates 1555: 6b; 8a]; “<…> Io. Stobaeus. ¶ <…> G. Postellus” [ibid.: 10a]; “<…> Postellus. <…> Herodotus libro 3. ¶ Plinius 12.7 <…> Athenaeus <…> ¶ <…> Aelianus” [ibid.: 56a/b].

128 Небольшая статья в «Митридате» может состоять из одной только

цитаты с указанием источника272 или вовсе представлять собой отсылку к

другим статьям справочника (примеры см. выше). Чаще в статье дается

историческая информация о носителях языка или самом языке, к которой

добавлены языковые «образцы» – примеры лексики (глоссы) или целые

предложения и тексты. Так, в статье о языке фракийцев [Mithridates 1555:

69a] сперва сообщается, что Элий Катон переселил 50 тысяч гетов во

Фракию, и что геты и фракийцы говорят на

общем языке (со ссылкой на Страбона273);

затем приведены случайные фракийские

глоссы по словарям Фаворино и Евстафия274;

наконец, дана отсылка к статье о

пеласгийском языке, в которой упоминается

фракийский город Крестон [Mithridates 1555:

62b].

Характеризуя цитирование источников

в статьях «Митридата», Б. Коломба обращает

внимание, с одной стороны, на точность

библиографических отсылок275, с другой – на

разнообразие используемых источников, а

также формы и объема цитат (от кратких

глосс до многостраничных пассажей из

исторических работ) [Colombat 2007]276. Эти

272 Таковы, например, статьи о языке корсиканцев [Mithridates 1555: 16a], самаритян [ibid.: 66a],

ирландском языке [ibid.: 49a]). 273 Сообщение начинается хронологическим указанием “nostris annis...” («в наши годы»), которое

может сбить с толку, так как принадлежит также Страбону, а не Гесснеру (Strab. Geogr. VII, 3, 10). 274 “Γέντα Thracice (Θρακιστί) carnes vel membra sunt, Varinus. Ἀῤῥάβαξ, saltator vel blasphemus

lingua Thracica, Eustathius” («Γέντα по-фракийски значит ‘мясо’ или ‘члены’, Гуарино. Ἀῤῥάβαξ, ‘танцор’ или ‘хулитель’ на фракийском языке, Евстафий») [Mithridates 1555: 69a].

275 Которая становится характерной для словарей и справочников к середине XVI в. (на фоне значительного увеличения числа доступных литературных источников и появления стандартных изданий древних авторов, с делением текста на главы), см.: [Furno 2011].

276 Эти наблюдения дополнены в предисловии к изданию «Митридата», в особенности в том, что

Илл. 4 [Mithridates 1555: 15b] колонтитулы, выделение шрифтом заголовочных слов, отступы перед статьями и частями статьи, указание источников в конце цитат, курсив для авторской парентезы. Экземпляр ZBZ (RR 1402)

129

черты свойственны и более ранним трудам Гесснера. Как заметил У. Лёй,

глагол “inserere” («вдевать, вставлять»), которым в предисловии к

«Всеобщей библиотеке» охарактеризовано включение в справочник

материалов из библиографических сочинений предшественников, следует

понимать буквально: Гесснер цитировал эти тексты дословно, часто

обширными фрагментами [Leu 1990: 115-117]. В «Митридате» Гесснер

также не стремился привести разнородные фрагменты к единообразию,

подчинить единому голосу повествования: источники «говорят», как

правило, сами за себя и лишь изредка редактируются и комментаруются

составителем; критика источника чаще выражается в цитировании

альтернативного мнения.

Так, в начале главы об «иллирийском» (славянском) языке приводится

мнение Матвея Меховского о том, что вандалы277, свевы и бургундцы

говорят на польском языке (“lingua usi sunt Polonica”) [Mithridates 1555:

52b]278. Затем цитируется отрывок из «Записок о Московии»

С. Герберштейна, в котором среди прочего утверждается, что немецкое

название славян “Wenden/Winden” («венеды») произведено от этнонима

«вандалы» [ibid.: 53a]; также упоминается мнение Видукинда Корвейского,

автора «Деяний саксов» (X в.), который относил к вандалам вагров, винулов,

ободритов и полабов; и, наконец, дается пространная выдержка из

«Краткого описания Германии» (1530) В. Пиркгеймера, значительная часть

которой посвящена обоснованию тезиса о том, что «у вандалов и венедов

никогда не было ничего общего, кроме созвучия имени»279. В приводимой

касается правки, которую Гесснер вносил в текст цитат: [Colombat, Peters 2009: 45-58].

277 «Вандальским» языком в раннее новое время называли верхне- и нижнелужицкий, что отразилось в названиях их первых грамматик: “Rudimenta grammaticae Sorabico-Vandalicae idiomatis Budissinatis” (1673) Г. Людовики и “Principia linguae Venedicae, quam aliqui Vandalicam vocant” (1679) Я. Тикина [см.: Schaller 2000: 799].

278 Так как Гесснер считал польский разновидностью иллирийского, появление экскурса о вандалах в этом месте формально обосновано.

279 “Nihil igitur Vandalis ac Vendis, praeter nominis tantum consonantiam quandam, unquam commune fuit”: [Mithridates 1555: 54a].

130

далее цитате из «Анналов» И. Авентина вандалы уже не упоминаются –

смена «ключевого слова» отмечена новым абзацем и отступом.

Отрезки текста «Митридата» образуют цитаты из ученых трудов,

объединенные определенным ключевым понятием: как правило эти

ключевые слова совпадают с названиями языков/народов и вынесены в

заголовок главы; в других случаях (как в рассмотренном разделе о вандалах)

о них свидетельствуют типографские маргиналии и/или знаки абзаца.

Между цитатами внутри глав и разделов обычно нет подчинительных

синтаксических связей, их многоголосие не подчиняется единому субъекту

речи. Гесснер не показывает историческую и логическую взаимосвязь

представленных точек зрения, не комментирует степень убедительности и

надежности приведенных сведений. Это, конечно, не означает, что в

расположении цитат нет логики или что содержание глав не образует

связных сюжетов. Так, применительно к рассмотренному выше разделу

можно предположить, что Гесснер композиционно выделяет версию

Пиркгеймера, отведя ей больше всего места и поместив ее в конце

«дискуссии» – там, где мы ожидали бы подведение итогов280. В пользу этого

говорит отсутствие упоминания о вандалах (как и о штирийцах, гепидах и

аланах, которых Пиркгеймер считал германцами, – в последнем случае

ошибочно)281 в обширном списке народов, «говорящих на иллирийском

языке», который приводится позже в той же главе [Mithridates 1555: 54b-

55a].

К композиционному способу выражения собственной позиции

Гесснер прибегает и в главе о древнем галльском языке, уделив из 16

страниц главы всего несколько строк версии Беата Ренана282, отделявшего

древний галльский как от французского, так и от немецкого; более того,

280 Впрочем, оба довода имеют ситуативное значение и не должны применяться к другим главам

«Митридата» без специального рассмотрения. 281 Гесснер непоследователен в этом вопросе: выше (s.v. Gepidis) он утверждал, что у гепидов

иллирийский язык: “Gepidis in usu est sermo Illyricus” [Mithridates 1555: 26b]. 282 Которая изложена в “Rerum Germanicarum libri tres”: [Rhenanus 1531: 79].

131

версия Ренана цитируется из вторых рук – по «Космографии» С. Мюнстера

[Mithridates 1555: 17b; Münster 1550: 329]. Следом дается подробный разбор

аргументов в пользу германской природы галльского (версия, которой,

вероятно, придерживался сам Гесснер)283, в конце которого цитируется

более поздняя работа Беата Ренана – комментарий к «Германии» Тацита

(1533): в нем автор отождествлял германцев и кельтов [Mithridates 1555:

25a/b; Tacitus 1533: 423].

При определении собственных взглядов Гесснера в «Митридате» и

других справочниках следует иметь в виду, что для его научных

компиляций характерна некоторая избыточность и непоследовательность в

изложении фактов. Как показала С. Кусукава на материале «Истории

животных», Гесснер, с одной стороны, не пересказывал и не объединял

похожие описания животных из разных источников, но часто помещал их

следом друг за другом; с другой стороны, он не стремился устранять

противоречия между цитатами и даже включал в текст ложные (с его точки

зрения) описания животных [Kusukawa 2010: 306-307, 324-327]. Это,

вероятно, обусловлено его представлением об энциклопедии как сумме

всего имеющегося знания в определенной научной области; «Митридат»

также воспринял многие черты этого жанра.

3.1.4. Музей языков и новолатинский ономастикон Несмотря на то, что специальная тема «Митридата» – многообразие и

классификация языков – не находит явного отражения в других его работах,

способы ее рассмотрения и представления информации в справочнике

совершенно обычны для творчества Гесснера. Как справедливо заметил Ф.

Симон, «то, что в этих книгах [Гесснера и Дюре – М.С.] присутствует лишь

зародыш языковых сопоставлений (comparatisme) и что лингвистические

283 Ср. выше разд. 1.4.3.

132

комментарии авторов даны, в целом, в весьма ограниченном объеме,

обясняется тем, что их цель иная»284.

Прежде всего, я хотел бы обратиться к языковым примерам,

непременно присутствующим в главах «Митридата», кроме, надо полагать,

тех случаев, когда соответствующих образцов у Гесснера не было.

Собранные Гесснером образцы весьма различаются по характеру и объему:

от отдельных глосс285, которые составляют значительную часть глав о

языках, менее известных европейским авторам, до стихотворных текстов286

и 9-страничного словаря тайного языка Rotwelsch [Mithridates 1555: 73b-

74a]. Само словосочетание «образец языка» (“linguae specimen”)

употреблено автором в тексте посвящения, адресованного Джону Бэйлу,

которому Гесснер обязан текстом на «древнем британском» [Mithridates

1555: A2a]; об источниках этих «образцов» уже говорилось выше (разд.

3.1.1).

Наиболее постоянной и содержательно маркированной

разновидностью языковых образцов в «Митридате» оказываются переводы

молитв, в особенности Господней молитвы (Pater noster), процитированной

в 27 версиях на различных языках и диалектах: это вполне согласуется с

обозначенным в предисловии христианским осмыслением языкового

многообразия. Об использовании «Отче наш» в качестве основного

языкового примера Гесснер сам пишет в предисловии к сводной таблице

переводов молитвы, вышедшей следом за «Митридатом» (в конце августа

1555 г.)287: «Недавно я издал многоязычный «Митридат», в котором

284 “S’il y a seulement un embryon de comparatisme dans ces textes, et que les commentaires

linguistiques sont globalement assez limités, c’est que leur but est autres” [Simon 2011: 169]. 285 Например: (из главы об эфиопском) “Aethiopice nabis camelopardalin sonat” («По-эфиопски nabis

значит жираф») [Mithridates 1555: 6a]; (из главы о персидском) “Parasanga, schoenus & astarus mensurarum (de terra spatiis) nomina Persica etiam a Graecis nonnullis usurpantur, idem Athenaeus lib. 3” («Parasanga, schoenus и astarus – персидские обозначения меры (относящиеся к измерению пространства), употребляемые также некоторыми греческими авторами, тот же Афиней в кн. 3») [ibid.: 63b] и т.д.

286 Например, стихотворного перевода Господней молитвы на немецкий: [Mithridates 1555: fol. 37a].

287 См. подробнее [Sergeev 2019 (в печати)].

133

постарался привести какой-нибудь образец для каждого из языков, на

которых звучит человеческая речь в каких бы то ни было целях. И для

большей части языков я записал молитву Господа нашего Иисуса Христа,

которой он дал нам кратчайшую и священнейшую формулу для воззвания к

Господу о помощи»288.

Это приложение к «Митридату» прежде не привлекало внимание его

исследователей (вероятно, в силу того, что оно сохранилось лишь в

немногих экземплярах справочника и, например, отсутствует в доступных в

электронных библиотеках оцифрованных версиях издания) и даже не

упомянуто в комментированном издании 2009 г. Между тем, оно

заслуживает внимания при изучении лингвистических взглядов Гесснера.

Хотя 23 текста «Отче наш» набраны в нем (см. Илл. 5) без изменений, по

сравнению с текстом в справочнике, они расположенны в особенном

порядке, соответствующем представления Гесснера об истории и родстве

языков: «Здесь я придерживаюсь иного расположения, чем по алфавиту, как

в «Митридате». Ведь я начинаю с древнейшего [языка] и родственные

соединяю вместе»289. Сперва приведены тексты молитвы на

древнееврейском и других семитских языках (сирийском, арабском,

эфиопском), затем на греческом и латинском, за которым следуют переводы

на романские языки (итальянский, ретороманский, французский,

испанский, каталонский («городской сардинский»290), сардинский), далее –

на армянском, некоторых славянских языках (чешском, сербо-

хорватском291, польском), венгерском и валлийском, завершают таблицу

несколько версий на германских языках (немецком, нидерландском,

288 “Edidi nuper Mithridatem polyglottum, in quo omnium quae ubivis terrarum sermone hominum

exercentur linguae, specimen aliquod exhibere sum conatus. et in plurimis etiam orationem Domini nostri Iesu Christi, qua divinum nobis invocandi auxilium formulam ut brevissimam ita sanctissimamque proposuit, descripsi” [Gessner 1555d].

289 “Ordinem quoque hic alium sum secutus, non ut in Mithridate alphabeticum. Nam et ab antiquissima [sc. lingua] incoepi, et affines conjunxi”: [Gessner (1555b)].

290 “Lingua Sardorum oppidanorum” (ср. [Mithridates 2009: 257]). 291 Или на смеси южнославянских языков: см. комментарий [Mithridates 2009: 227].

134

исландском, английском). Таким образом, древнееврейский, греческий и

латинский языки в качестве древнейших оказались помещены в первом

столбце. Кроме того, в расположении переводов отчетливо

просматриваются группы семитских, романских, славянских и германских

языков; также можно говорить об относительно обособленном положении

греческого, армянского, венгерского, валлийского (что отдаленно

предвосхищает современную классификацию). Разумеется, указания на

предполагаемые родственные связи между перечисленными языками

можно обнаружить и в основном тексте справочника, но там они разнесены

по отдельным статьям, расположенным по алфавиту, тогда как в таблице

лаконично и наглядно представлены как языковая генеалогия (в

представлении Гесснера), так и сходства и различия между языками,

дающие основания для их объединения в группы, чему способствует

использование латинского алфавита для набора всех текстов.

135

В выборе «Отче

наш» в качестве

specimen Гесснер,

вероятно, следовал

за Т. Библиандером:

в приложении к

трактату «О едином

принципе всех

языков» были даны

образцы

христианских

текстов на

различных языках

(древнееврейском,

халдейском,

эфиопском,

греческом,

латинском,

итальянском,

французском, испанском, немецком, английском, исландском, польском и

сербо-хорватском) [Bibliander 1548: 224-235]. “Pater noster” находился там

среди других ветхо- и новозаветных текстов, но именно для него

Библиандеру удалось собрать наибольшее количество переводов (девять,

наряду с греческим оригиналом).

В переиздании «Митридата» 1591 г. А. Рокка выносит все переводы

«Отче наш» в приложение, в котором все они опубликованы в оригинальной

графике (в том числе, в арабской, армянской и кириллической) и в

латинской транскрипции [Rocca 1591: 365-376]. Надо полагать, у Х.

Фрошауэра в Цюрихе для осуществления такого предприятия не было

необходимых шрифтов и специалистов, тогда как новая ватиканская

Илл. 5 [Gessner 1555d] Экземпляр НБ СПбГУ (E I 2819) из собрания индолога И. П. Минаева (1840–1890)

136

типография была основана Сикстом V специально для издания

хранившихся в библиотеке манускриптов на различных восточных и

европейских языках [см.: Nelles 2016: 444-445].

Во второй половине XVI в. “Pater noster” стал стандартным

«языковым образцом», начали выходить специальные коллекции его

переводов (первым было упоминавшееся издание И. Мегизера (1593)) [ср.

Bibliander 2011: 602 сн.]. Наряду с этим, например, у К. Дюре в качестве

регулярного языкового образца используются не тексты, но алфавиты

языков [см.: Simon 2011: 173].

В издании «Митридата» (2009) под редакцией Б. Коломба и М.

Петерса переводы молитв, а также списки названий месяцев и некоторые

другие specimina составляют отдельный «указатель» (“Ind. VI: Textes et

principales listes de termes donnés en échantillon”): [Mithridates 2009: 359-372].

Таким образом справедливо подчеркивается самостоятельное значение

этого компонента справочника. Однако представляется неверным, что

издатели (Б. Коломба и М. Петерс) отделили эти «образцы» от глосс,

имеющихся в «Митридате» в еще большем количестве, но не вошедших в

указатель. И те, и другие по сути также являются экспонатами языкового

музея.

Некоторые главы «Митридата» большей частью состоят из языковых

примеров – глосс и связных текстов, следующих друг за другом. Как

правило к этим примерам не дается лингвистического комментария

(семантического, этимологического и т.п.): их включение в главу

подчинено, с одной стороны, компилятивной логике «нанизывания» цитат,

содержащих те или иные ключевые слова (в цитатах фигурирует

соответствующий глоттоним или этноним), а с другой стороны, логике

музея – представления языковых экспонатов как таковых. Так, статья “De

Persica lingua sive Turcica” начинается с короткого утверждения о том, что

рассматриваемый язык отличен от египетского и еврейского и не имеет

ничего общего ни с иллирийским, ни с армянским. Затем Гесснер сообщает

137

о недавно вышедшей книге хорватского автора Бартоломея Джурджевича

(или Георгиевича: 1506–1566) “De afflictione chistianorum sub turcis”,

содержащей множество «слов и выражений на этом языке» (“multa huius

linguae vocabula & locutiones”) [Mithridates 1555: 63a]. Имеется в виду

издание, напечатанное в Вормсе в 1545 г. и содержащее, кроме названного,

трактат “De Turcarum ritu”: в нем дан образец турецких стихов [Georgijević

1545: C3b-C4a] и содержится краткий турецкий номенклатор с

разговорником [ibid.: D5b-E2b]. Из другой книги того же автора (Prognoma,

sive Praesagium Mehemetanorum. Antverpiae, 1545)292 приводится образец

«персидского» текста (“Vaticinium in Persica lingua”) – на самом деле

турецкого, – занимающий около половины страницы. В отождествлении

персидского и турецкого Гесснер также следует за Джурджевичем293 (в

главе о турецком упоминаются и другие версии: [Mithridates 1555: 69a/b]).

Далее дается подборка персидских глосс из античных источников – книг

Афинея, Порфирия, Плиния294; за другими персидскими глоссами Гесснер

отсылает к указателю названий животных в “Historia animalium” [см.:

Gessner 1551: γ 6a]. Таким образом, образцы слов и текста занимают более

трех четвертей от общего объема статьи.

В других случаях языковые образцы даны не единым блоком, а

помещены в разных частях статьи. Тем не менее их достаточно легко

идентифицировать в тексте: синтаксически и визуально они выделены в

самостоятельные разделы. Так, глава о халдейском языке [Mithridates 1555:

15a/b] открывается сообщением о его использовании в современных

Гесснеру Египте и Эфиопии и о его близости древнееврейскому. Затем, с

отдельным подзаголовком, приведен образец халдейского текста – перевод

292 См. комментарий Коломба и Петерса: [Mithridates 1555: 246-248]; Гесснер ошибочно указывает

источник: «из той же книги Бартоломея» (“ex eodem Bartholomaei libro”) [Mithridates 1555: 63a]. 293 “Apellat autem eandem Persicam & Turcicam linguam” («[Джурджевич] называет персидский и

турецкий одним и тем же языком») [Mithridates 1555: 63a]. О влиянии Джурджевича на трактовку персидского языка европейскими авторами XVI в. см.: [Orsatti 1996: 552-555].

294 Ср. пример, процитированный в начале этого раздела.

138

Отче наш (“Oratio Dominica in lingua Syriaca vel Chaldaea ex Evangelio

Matthaei, Viennae impresso”). Далее сообщается об использовании этого

языка сирийскими христианами, наряду с разговорным арабским: это

объясняет бытование приведенного только что текста молитвы. Затем

Гесснер сообщает, со ссылкой на С. Мюнстера, о тождестве обозначений

«халдейский» и «вавилонский» (язык), а также замечает, что Филон

Иудейский использовал термины «вавилонский» и «древнееврейский»

(язык) в качестве синонимов. Наконец, дается пример-глосса, которая

служит примером слова на «вавилонском»; ее включение обосновано

отождествлением халдейского и вавилонского и подчинено компилятивной

логике нанизывания цитат, содержащих одинаковые «ключевые слова»295.

Текст глоссы следующий: “Falconis sacri genus primum secundum

Babylonios & Assyrios vocatur seph: alterum genus dicitur semy: tertium hynaire,

& peregrinus, ab Aegyptiis ac Assyriis, Tardivus” («Первая разновидность

балобана у вавилонян и ассирийцев называется seph, другой вид – semy,

третий у египтян и ассирийцев [называется] hynaire и peregrinus, [Гийом]

Тардив») (fol. 15b). Можно предположить, что у Гесснера, выпустившего

том «Истории животных», посвященный птицам, в один год с

«Митридатом», были выписки с их названиями на разных языках; среди них

нашлось и вавилонское. Действительно, в «Истории» мы обнаруживаем

латинский перевод цитаты из “Art de faulconnerie” (1492) Г. Тардива296,

сокращение которой дано в «Митридате» – из текста устранены

зоологические пояснения, неуместные в лингвистическом справочнике:

295 Ср. трактовку вопроса о языке вандалов в главе об иллирийском. Еще один пример такого рода

имеется в главе “De Britannica lingua vetere” [Mithridates 1555: 12b-13b]. В ней цитируется “De natura fossilium” Георга Агриколы [Agricola 1546: 242]: за сообщением Тацита о том, что британскому языку был близок язык древних пруссов (“veteres Prussi <…> utuntur sua lingua, quam Cornelius Tacitus Britannicae propiorem esse dicit” = Tac. Germ. 45, 2), следует наблюдение самого Агриколы о многочисленности греческих слов в прусском; далее, после знака параграфа, приводятся известные Гесснеру сведения о родственных связах прусского языка. Два последних сообщения совершенно не относятся к непосредственной теме главы – истории британского языка, но подхватывают возникший в тексте термин “lingua Prussica” (сюда дана отсылка при соответствующем заголовочном слове, расположенном по алфавиту почти в конце книги: [Mithridates 1555: 64b]).

296 Tardif G. L’Art de fauconnerie et des chiens de chasse. Paris: A. Vérard, 1492 (GW: M44753).

139

“Falco sacer (inquit Tardivus) trium generum est: primum vocatur seph secundum

Babylonios & Assyrios. hoc invenitur in Aegypto & in parte occidentali, & in

Babylone. capit lepores & hinnulos. Alterum genus dicitur semy, a quo gazellae

(capreae) parvae capiuntur. Tertium hynaire, & peregrinus ab Aegyptiis ac

Assyriis: vel commeans, (vulgo Gallice de passaige) quoniam nescitur, ubi

nascatur: & quotannis commeat Indos aut meridiem versus” [Gessner 1555c: 65]

(подчеркнут текст, процитированный в «Митридате»).

В результате, подобно тому как естественнонаучные энциклопедии

Гесснера (в особенности представляют собой, среди прочего, печатные

«музеи», каталоги коллекций натуралий и книг, принадлежавших Гесснеру

или знакомых ему в более или менее точной передаче, «Митридат» можно

считать музеем языковых экспонатов. В недавней диссертации Ф. Симон

сравнивает с «кабинетами редкостей» и «библиотеками» сам

компилятивный принцип, лежащий в основе справочников о языках

К. Гесснера и К. Дюре: в одном собрании оказываются совершенно

различные по содержанию тексты, касающиеся современных и античных,

«экзотических» и искусственных языков [Simon 2011: 174-175; ср. также

Considine 2017: 69-70]. Такая интерпретация мне также представляется

возможной, но более точной и специфичной для «Митридата» мне кажется

предложенная мной интерпретация: коллекция была одной из

составляющих гесснеровского справочника, и это была не метафорическая,

а вполне реальная коллекция.

Другой важный принцип организации сведений в «Митридате» взят

из лексикографии (о занятиях Гесснера в этой области см. разд. 2.3.1)297.

Речь идет не только об алфавитном порядке статей: «Митридат» вполне

можно рассматривать как словарь глоттонимов. Действительно,

значительная часть отождествлений и разграничений, приведенных в

«Митридате», касается скорее названий языков (в том числе,

297 Ср. об использовании лексикографических принципов в главах “Historia animalium”: [Friedrich

1995: 85-95; Borgognoni 2016].

140

описательных298), чем их лингвистических характеристик. Интерес автора к

синонимии и омонимии внутри этой группы терминов проявляется уже в

названиях глав: “De Chaldaica lingua, quae et Aramaea, & Syrorum, &

Assyriorum, & Babyloniorum vocatur” [Mithridates 1555: 15a], “De Illyrica sive

Sarmatica lingua” [ibid.: 52a], “De Persica lingua sive Turcica” [ibid.: 63a], “De

Ruthenorum vel Russorum incolarum lingua” [ibid.: 65b] (синонимичные

названия); “De Gallica lingua vetere” [ibid.: 17b] / “De Gallica lingua recentiore”

[ibid.: 25b], “De Graeca lingua vetere” [ibid.: 44b] / “De lingua Graeca vulgari

hodie” [ibid.: 46b], в тексте также упоминаются древний и новый язык

испанцев, древний и новый язык сардов и др. [Mithridates 1555: 49b, 66a/b])

(омонимы).

Особый случай представляют народы-носители иллирийского языка:

в большинстве случаев следом за леммой-этнонимом в «Митридате»

следует отсылка к статье “De Illyrica sive Sarmatica lingua”: “Croati, alias

Chroati, Culmi lingua Illyrica loquuntur” [Mithridates 1555: 15b], “Dibriorum

sermo Illyricus est” [ibid.: 16b], “Lygorum sermo Illyricus est” [ibid.: 60a],

“Obodritae, alias Obotriti, item Ohulici, lingua utuntur Illyrica” [ibid.: 61b] и т.д.

Иными словами, у термина «иллирийский» язык обнаруживается большое

количество региональных синонимов – около 60 («язык боснийцев», «язык

богемов», «язык болгар», «язык хорватов» и т.п.), – которые Гесснер

приводит также отдельным списком [Mithridates 1555: 54b-55a]299. Также

лексикографическим подходом, вероятно, обусловлено разнесение статей о

греческих диалектах по разным частям книги (по алфавиту).

В отличие от естественнонаучных словарей Гесснера, в «Митридате»,

собрана исключительно (ново)латинская номенклатура: эквиваленты

глоттонимов на других языках не приводятся300. Таким образом,

«Митридат» представлял собой дополнение к ранее вышедшему

298 См. выше: разд. 3.1.3. 299 О составе этого списка см. ниже разд. 3.2.3. 300 Если они и определяют форму новолатинских обозначений, это никак не комментируется.

141

«Ономастикону», который Гесснер рассматривал как универсальный

комментарий к древним авторам (по вопросам ономастики): «Третье

удобство [«Ономастикона»] состоит в том, что истолкователи поэтов,

историков и других [авторов], составляющие комментарии или схолии,

могут отсылать сюда читателей <...> так что эта книга становится наподобие

общего комментария к большинству авторов»301.

Однако хронологический охват «Митридата» гораздо шире, чем у

«Ономастикона»: в нем, по сути, учитывается словоупотребление от Гомера

до записок путешественников XVI в. Разумеется, за это время некоторые

названия успевали приобрести новое содержание, значение других было

предметом споров. Это создало ряд трудностей для представления

соответствующих терминов в «Митридате», некоторые из которых Гесснеру

не удалось преодолеть. Так, ориентация на многозначный классический

термин “lingua Indica” (об азиатской и африканской «Индиях» см. выше

разд. 1.3.1) запутало изложение в главах “de Aethiopica lingua” [Mithridates

1555: 6b-8a] и “de lingua Indica” [ibid.: 56a/b]: в результате, указание

С. Мюнстера, относящееся к языкам «азиатской Индии»: “linguam et literas

omnino ignoramus” («ее язык и письменность нам совершенно неизвестны»)

оказалось в главе об эфиопском [Mithridates 1555: 7a]. В другом случае в

соседних абзацах одной главы помещены сведения о древних иллирийцах

(упоминаемых Аристофаном в «Птицах»: 1520-1521) и иллирийцах-

славянах (пришедших на Балканы во 2-ой пол. I тыс. н.э.) [ibid.: 55a]302. С

другой стороны, в источниках не всегда однозначно трактовался вопрос о

тождестве или самостоятельном содержании тех или иных глоттонимов (ср.

выше об отождествлении «вандальского» с «иллирийским», «персидского»

с «турецким», а также противоречивость в трактовке названий балтийских

301 “Tertia commoditas est, quod poetarum, historicorum, & aliorum etiam autorum interpretes, qui

commentarios aut scholia conscribunt, lectores huc remittere possunt <...> ut instar communis commentarii in plerosque scriptores, hic liber sit” [Gessner 1549: ††4b].

302 Ср.: [Шумилин 2016: 194 сн.].

142

языков и диалектов [см.: Dini 1997]), но в таких случаях на помощь

составителю приходили отсылочные статьи.

Говоря о лексикографической составляющей «Митридата», следует

также заметить, что в нем учтены словообразовательные и орфографические

варианты латинских терминов: ср. “Bessi, hodie Bosnenses vel Bosnasienses”

[Mithridates 1555: 12b], “Croati alias Chroati” [ibid.: 15b], “Gazarorum gentes,

quae hodie Abgazari & Abgazelli a Graecis vocantur” [ibid.: 26b], “Huni vel

Hunni” [ibid.: 52a], “Plescovii vel Plescovienses” [ibid.: 64b], “Prusiae incolae

& Pruteni dicuntur” [ibid.: 64b] и др.

Двумя рассмотренными жанровыми составляющими – музеем и

лексиконом – не ограничивается все содержание «Митридата», в котором

также рассматриваются вопросы истории языка и языкового родства

(преимущественно на материале германских языков – см. разд. 3.3.2), но эти

компоненты тесно связывают «Митридат» с филологическим и

естественнонаучным творчеством его автора. Учитывая эти стороны

замысла Гесснера, у нас есть возможность избежать анахронизма при

интерпретации заглавия справочника: под «различиями языков»,

разумеется, следует понимать не сопоставление грамматики и лексики,

принятое в сравнительном языкознании, но, с одной стороны, многообразие

названий языков, не соответствующее реальному многообразию явлений-

денотатов (учитывая синонимию и омонимию среди глоттонимов, а также

варианты их написания), а с другой стороны, многообразие их образцов

(особенно наглядно представленных для сравнения в таблице переводов

Отче наш), подобное многообразию экспонатов в шкафу, содержащем

коллекцию натуралий. Мы видим, что лексикографическое стремление

установить значение терминов и любопытство коллекционера, присущие

Гесснеру уже в раннюю пору научных занятий, были важными мотивами

при составлении справочника о языках.

143

3.2. Источники и содержание некоторых глав «Митридата»

3.2.1. Какие языки знал Гесснер? Некоторые сведения о языках, которые Гесснер изучал, были уже

приведены в биографической главе. К ним, несомненно, относятся латынь,

древнегреческий и древнееврейский, не говоря о родном немецком. Кроме

того, у Гесснера наверняка была возможность изучать французский – как во

время учебной поездки во Францию (1533–1534), так и в годы преподавания

в Лозанне (1537–1540): в 1540х-50х гг. Лозаннская академия оказалась

единственной протестантской высшей школой во франкоязычных землях;

значительную часть ее учеников составляли беженцы из Франции (люди

разных возрастов и профессий) [Olivier 1951: 195-197]303.

У. Лёй, Р. Келлер и С. Вейдманн добавляют к этому списку

нидерландский, итальянский, испанский и «возможно, арабский» [Leu,

Keller, Weidmann 2008: 16]. Сведения о знании итальянского взяты из

письма И. Фабриция Г. Буллингеру 1565 г. и вводной части “Historia

animalium”, где Гесснер комментирует источники зоологической

терминологии на разных языках; вместе с итальянским там упоминается и

французский: “Gallica <…> et Italica mediocriter intelligo” («по-французски

<…> и по-итальянски я понимаю сносно») [Gessner 1551: γ2r].

Нидерландский Гесснеру необходимо было освоить, чтобы читать “Cruyde

boek” (Antwerp, 1554) Ремберта Додунса – важнейшей ботанический труд

того времени.

Несомненно, чтение специальной литературы в XVI в. уже могло быть

серьезным стимулом для занятий новыми языками: в библиографии к

“Historia animalium” в разделе “Libri recentiorum” («Книги новых авторов»)

имеется подборка книг (всего 16) на немецком, итальянском и французском

303 Как полагает К. Крузаз, хотя преподавание в Лозанне велось на латыни, все профессора, так

или иначе, владели французским; коллега Гесснера Р. Гвальтер приехал в Лозанну из Базеля специально ради изучения французского [Crousaz 2011: 235-236, 408].

144

языках (при этом названия книг, как и в “Bibliotheca universalis”, приведены

в латинском переводе) [Gessner 1551: γ1a]. Конечно, не менее интересны

были новые работы по ботанике на национальных языках, такие как

немецкая “Kreutterbuch” И. Бока (1539)304, итальянский перевод Диоскорида

П.А. Маттиоли (1544)305 или упомянутый справочник Р. Додунса на

фламандском.

Впрочем, использование лингвистических данных «Истории

животных» для решения вопроса о языковой компетенции Гесснера имеет

существенное ограничение: знание специальной номенклатуры на том или

ином языке не означает владения им, и наоборот. Сведения о терминах

могли заимствоваться из переводных текстов и словарей, «История

животных» не была исключением. В предисловии к ней Гесснер указывает

разнородные источники названий животных на разных языках:

«Еврейскими именами с пояснениями нас снабдил Т. Библиандер [хотя, как

уже отмечалось, Гесснер читал по-древнееврейски – М.С.]. Также я и сам

нашел некоторые – в разных источниках, в том числе в арабских книгах по

медицине, переведенных с греческого <…> Что касается названий на других

языках, то одни я узнал из практики <…> другие нашел в словарях, третьи

узнал от друзей»306.

Поэтому вызывает сомнение предположение У. Лёя и его соавторов о

том, что К. Гесснер изучал арабский307: под упомянутыми в

процитированном пассаже «Истории животных» «арабскими книгами по

медицине» (“Arabum libri qui in re medica extant”), несомненно,

подразумевались латинские переводы с арабского. Они перечислены в

библиографии к «Истории» в разделе “Libri latine quidem editi, sed admodum

304 New Kreütter Büch von vnderscheydt würckung vnd namen der kreütter so in Teütschen landen

wachsen. Strassburg, 1539. 305 Di Pedacio Dioscoride Anazarbeo Libri cinque della historia, & materia medicinale. Venetia, 1544. 306 P. γ2a. 307 В монографии “Conrad Gesner als Theologe” (1989) У. Лёй (со ссылкой на М. Петерса) привел

более краткий список языков, не включив в него арабский: «Гесснер изучал древнееврейский, греческий, латинский, итальянский, французский и голландский» [Leu 1990: 292].

145

impure, ut ex Arabica lingua conversi plerique superioribus seculis” («Книги,

вышедшие хотя и на латыни, но очень скверной, как те, что большей частью

были переведены с арабского в предшествующие века») [Gessner 1551: β6a];

выше дано важное для нас пояснение: “Arabicos, hoc est ex Arabica lingua

translatos, nominabo inferius inter obscuros” («Арабские книги, то есть

переведенные с арабского языка, я назову ниже среди темных») [ibid.: β5a].

Из этих пассажей очевидно гуманистически пренебрежительное отношение

Гесснера к средневековой латыни и так же ясно, что сочинения арабских

натуралистов в оригинале не были ему знакомы. Никаких сведений об

арабских рукописях нет и в соответствующем разделе «Пандектов» (“De

diversis libris qui in Hebraica aut Arabica lingua extant”)308. Напротив, Гесснер

называет там ряд латинских источников, содержащих арабскую

ботаническую и медицинскую номенклатуру: “Pandectae medicinae”

М. Сильватико, письма Дж. Манарди, алфавитные перечни арабских

терминов с переводом (“arabicarum dictionum <...> interpretatio alphabetica”)

в изданиях Серапиона и Авиценны [Gessner 1548: 39b]. Как уже было

отмечено (разд. 1.3.1), к середине XVI в. у европейцев не было ни

полноценной грамматики, ни словаря для самостоятельных занятий

арабским309.

3.2.2. Источники сведений о языках в «Митридате» Как сообщает И. Зиммлер в биографии Гесснера, интерес последнего

к языкам заметно превышал его стремление к практическиму владению

ими310. Действительно, число языков, рассматриваемых или упоминаемых в

«Митридате», во много раз превосходит перечень тех языков, на которых

308 В нем только упоминается известное Гесснеру по слухам издание Авиценны на арабском (“in

re medica multi Arabice scripserunt <...> Avicennam in lingua sua typis excusum audio” «о медицине многие писали по-арабски <...> я слышал, что [сочинение] Авиценны было напечатано на языке оригинала»: [Gessner 1548: 40a]).

309 См. обзор изданий на арабском XVI-нач. XVII вв. в приложении к арабской грамматике Т. Эрпения: [Erpenius 1620: P4b-P8a.

310 “Fuit igitur magnum in Gesnero nostro linguarum studium, non tantum ut plurimas intelligeret, sed ut gustum etiam illarum haberet, quarum solidae intelligentiae non studebat” («Итак, в нашем Гесснере была великая страсть к языкам, так что он не только понимал на многих из них, но и имел образцы тех, которые не изучал основательно»): [Simmler 1566: 7a].

146

Гесснер мог хотя бы читать. Соответственно, сообщая о них, Гесснеру

приходилось в значительной степени полагаться на книжные источники и

знания информантов. С учетом компилятивных принципов составления

глав «Митридата» и организации информации в справочнике в целом (о

которых речь шла в разд. 3.1.3-3.1.4), решающую роль в формировании

окончательного облика книги играл, с одной стороны, отбор надежных

источников, с другой стороны, выбор в них конкретных сведений,

фрагментов текста для цитирования.

Сведения об отдельных языках мира, предположения об их близости

или родстве, содержащиеся в «Митридате», а также источники этих фактов

и гипотез неоднократно анализировались современными исследователями.

Так, в работах Дж. Меткалфа, М. Петерса, Э. Поппе и Л. де Грауве подробно

рассмотрены главы и отдельные параграфы, посвященные германским,

кельтским и скандинавским языкам [Metcalf 1963; Peters 1974: 33-43; Poppe

1986, 1992; De Grauwe 2006, 2008]. П.У. Дини, занимающийся ранними

европейскими представлениями о родстве и внешних связях балтийских

языков, систематизировал различные точки зрения по этому вопросу,

собранные в «Митридате» [Dini 1997; см. также: Dini 1998, 2004]311.

В издании Коломба и Петерса приведены полезные диаграммы,

отражающие хронологию и содержание источников «Митридата»

[Mithridates 2009: 73-83]. Из них видно, что большинство сведений Гесснер

заимствовал из исторических и энциклопедических источников, гораздо

реже он использовал лингвистические сочинения (среди наиболее

цитируемых авторов только два грамматика – С. Мюнстер и Г. Постель, но

первый чаще цитируется как автор «Космографии»). Впрочем, этими

статистическими данными следует пользоваться с осторожностью: во-

первых, они не учитывают цитирование «из вторых рук», причины и

311 К сожалению, мне не были доступны диссертация М. Петерса „Conrad Gesner als Germanist und

Linguist“ (1970), а также монография П.У. Дини о раннем этапе изучения балтийских языков “Prelude to Baltic Linguistics. Earliest Theories about Baltic Languages (16th century)” (Amsterdam: Rodopi, 2014).

147

надежность которого должны всякий раз специально оговариваться

(особенно если речь идет о цитатах из компиляций), а также информацию,

полученную из писем, от устных информантов и т.д.; во-вторых, при оценке

предпочтения Гесснером источников того или иного исторического периода

или жанра следует учитывать доступность конкретных книг в Цюрихе,

которая существенно ограничивала возможности составителя.

С другой стороны, положение Цюриха в XVI в. несомненно

благоприятствовало личным контактам с носителями других языков: это

был значимый торговый город, через который проходил путь немецких,

итальянских и французских купцов, ученых и духовных лиц, реформация

привела сюда многих подвергшихся гонениям от католиков [см.: Peters

1984: 3]. Гесснер в полной мере пользовался предоставлявшимися

возможностями для новых знакомств и общения, которое затем

продолжалось в научной переписке. По картографическому обзору сети

корреспондентов Гесснера и следующей за ним таблице, составленным У.

Лёем, хорошо видны плотность и границы этой сети: всего 472 автора и

получателя писем, проживавших в европейских пределах, от Испании до

Венгрии и от Литвы до Греции [Leu 2016b].

О трактовке некоторых языков в «Митридате» уже говорилось в

настоящей диссертации: о языках Северной Америки и Индии – в разд. 1.3.2,

о галльском языке – в разд. 1.4.3. Далее будет рассмотрено еще несколько

глав «Митридата», посвященных языкам, по-разному известным и по-

разному интересным Гесснеру: славянским языкам («иллирийскому»),

венгерскому и латинскому, то есть, соответственно, наиболее

распространенной группе языков Восточной Европы, малоизвестному и

изолированному на европейской лингвистической карте языку уральской

семьи и классическому языку, из которого возникла целая группа новых –

романских языков. Я отмечу аспекты, существенные для Гесснера при

составлении этих глав, и рассмотрю источники его сведений.

148 3.2.3. Славянские языки Восьмистраничная глава об «иллирийском» языке312 [Mithridates 1555:

52a-56a] содержит преимущественно сведения о расселении

славяноязычных народов (Гесснера, как и авторов его источников, очень

впечатляла обширная география распространения славянского языка313), а

также об их религии и переводах священного писания на «иллирийский»,

которые иллюстрируют сразу три текста «Отче наш» – на чешском, сербо-

хорватском и польском. В композиции справочника глава занимает

исключительное место (соответствующее значительной

распространенности этого языка), так как к ней ведет несколько десятков

отсылок при других леммах «Митридата»314. Одна из таких отсылок нашла

отражение в заглавии статьи: «Об иллирийском, или о сарматском языке»

(“De Illyrica sive Sarmatica lingua”); далее по алфавиту s.v. Sarmatae

действительно сообщается: «сарматы, которые [также] называются

поляками, говорят по-иллирийски»315. Сведения еще о нескольких десятках

языков ограничиваются сходными формулировками: «говорят по-

иллирийски», «то же, что иллирийский», «смотри [в главе] об иллирийском»

(например: “Dalmatica lingua, vide infra in Illyrica” [Mithridates 1555: 16b],

“Corali Illyrice loquuntur” [ibid.: 15b], “Slesii <…> Illyricam linguam habent”

[ibid.: 67b], “Gepidis in usu est sermo Illyricus” [ibid.: 26b] и т.п.). Всего в

тексте я насчитал 39 статей, отсылающих к главе об иллирийском, не считая

ее упоминаний в более длинных статьях.

312 Краткий обзор главы дал И.В. Ягич в «Истории славянской филологии». Ягич отметил

компилятивный характер текста и неоригинальность его основных положений и, признавая трудолюбие Гесснера, упрекнул его в некритичном подходе к источникам [Ягич 2003 (1910): 16-17]. Эти соображения отчасти справедливы, но не учитывают формальных особенностей компилятивных текстов и способы выражения в них точки зрения составителя.

313 Комментарии об этом повторяются из цитаты в цитату: («считается, что этот язык распространен обширнее всех» (“ea lingua longe omnium latissima esse perhibetur”), «язык славян имеет широчайшее распространение на огромном количестве земель» (“Lingua Sclavorum amplissima est, et per plurimas diffusa terras”), «славянский язык <…> простирается чрезвычайно широко» (“Slavonica lingua <…> latissime patet”) [Mithridates 1555: 52a/b].

314 Ср. выше разд. 3.1.4. 315 “Sarmatae qui Poloni dicuntur, Illyrice sonant”: [Mithridates 1555: 67a].

149 Все народы, которые, по мнению Гесснера, говорят на иллирийском

языке, перечислены, кроме того, в списке, занимающем 4 столбца (на двух

страницах) и включающем 60 этнонимов316. К славяноязычным народам в

нем отнесены также некоторые носители балтийских, финно-угорских,

германских, романских и даже абхазо-адыгских языков: пруссы, литовцы317,

карелы (?), пермяки, гепиды, молдаване, черкессы318 (см. подробнее:

[Colombat, Peters 2009: 43-44]). Такая атрибуция объясняется, с одной

стороны, двойственностью формулировок «говорят на языке», «пользуются

языком» и т.п., которые не обязательно сообщают о родном языке того или

иного народа, но могут относиться к использованию языков в определенных

социолингвистических ситуациях (в самом деле, неудивительно сообщение

об использовании славянского языка в Прибалтике или на Русском Севере).

Если, все же, видеть в этих указаниях ошибки классификации, то их следует

объяснять отсутствием надежных сведений о языках за пределами Западной

Европы и Средиземноморья, противоречивостью источников «Митридата»,

отождествлением (предполагаемой) этнической, религиозной и языковой

идентификации и характерным анахронизмом – перенесением современных

Гесснеру границ этносов на античные свидетельства о тех же территориях

(ср. выше разд. 1.4.2). Так, в статье о сарматах, отождествляемых со

славянами, даются сведения из хроники Псевдо-Бероза319, сообщающей о

сарматах времен легендарного вавилонского царя Нина320, якобы

правившего во времена Троянской войны: огромная временная дистанция

316 “Summa, populi circiter 60”: [Mithridates 1555: 54b-55a]. 317 Об истории представления о славянской природе балтийских языков см.: [Dini 1998]. 318 Ю. Верхоланцева объясняет отнесение черкессов к славянам (или определение их языка как

славянского) в сочинениях XVI в., с одной стороны, имевшимися сведениями о принятии черкессами христианства, с другой стороны, синонимическим употреблением этнонимов “circassi” и “kozak” (последний считали русским словом): [Verkholantsev 2005].

319 На самом деле, сочиненной в XV в. Аннием из Витербо: см. разд. 1.4.2. 320 “Tempore Nini Babyloniorum regis Thuyscon gigas Sarmatas legibus format apud Rhenum, Berosus”

(«Во времена Нина, царя вавилонян, гигант Туискон возле Рейна научает сарматов законам, Бероз»): [Mithridates 1555: 67a].

150

между теми сарматами и современными Гесснеру не помешала поместить

сведения о них в одной главе «Митридата»321.

Источники о славянских (иллирийских) языках, которые цитируются

в «Митридате» (П. Джовио, М. Меховский, С. Герберштейн, Видукинд,

В. Пиркгеймер и др.) большей частью не уникальны для этой главы –

Гесснер неоднократно цитирует их в других частях «Митридата» (в

особенности, говоря о германцах и народах Азии). Кроме того, они

достаточно стандартны для справочных книг XVI в., упоминающих о

славянах322. Тем более примечательно, что Гесснер не обращается в данном

случае к «Космографии» Мюнстера323 (одному из источников «Митридата»)

и сам собирает цитаты из различных книг. Его внимание к свидетельствам

о славянах, вероятно, было связано с германистическими интересами:

историческое разграничение (или объединение) славянских и германских

этносов и территорий было важной проблемой для немецких авторов того

времени [ср.: Doronin 2017: 89-96].

В цитате из «Краткого описания Германии» (“Germaniae perbrevis

explicatio”) В. Пиркгеймера история этого вопроса объясняется следующим

образом: имя славян впервые стало известно при византийском императоре

Маврикии (582–602), после чего этот народ, благодаря своей огромной

численности (“immensa magnitudine”) занял значительную часть Европы и

Германии (“magnam Europae et Germaniae quoque occupaverint partem”)

[Mithridates 1555: 53b = Pirckheimer 1532: C6b-C7a]. Не случайно в «Кратком

описании» имеется подробный рассказ о западных славянах, Московии и

321 Об отождествлении древних и современных «иллирийцев» см. выше разд. 3.1.4. С такой же

проблемой – необходимостью различения или отождествления авторов с одинаковыми именами – Гесснер постоянно сталкивался при составлении универсальной библиографии. Так, например, в «Универсальной библиотеке» 1545 г. в отдельных статьях перечислены восемь авторов по имени Аполлодор [Bibliotheca universalis 1545: 65b], в “Elenchus scriptorum omnium” К. Ликосфена 1551 г. их уже 14 [Lycosthenes 1551: 79-81]; для сравнения, в “Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft” названы 77 Аполлодоров [PWRE I, 2, 2847-2897], из них авторами каких-либо сочинений признаны 18 (таким образом, значительная часть авторов была идентифицирована уже в XVI в.).

322 Соотношение их сведений и использование их у С. Мюнстера, А. Теве, Ф. де Бельфоре и др. были изучены С. Мундом [Mund 2003: 393-420].

323 Отразившую наиболее распространенные среди европейцев представления о Московии, в том числе легендарные: [Кудрявцев 2016].

151

Сарматии [Pirckheimer 1532: C3a-C7b]. В предисловии к немецко-

латинскому словарю (1561) Гесснер сообщает, что по мнению некоторых

авторов «земли московитов некогда были заселены германцами, в

особенности свевами»324. Затем он ссылается на слова своего друга (не

называя того по имени), который утверждал, что изначально («до власти

греков») язык московитов был германским, приводя в подтверждение

германские этимологии нескольких славянских топонимов [Gessner 1561a:

*4a]. Этот же аргумент приведен ранее в «Митридате», в главе “De

Moschorum vel Moscovitarum lingua”, также без указания автора версии

(“nuper quidam <…> asseruit” «кто-то недавно <…> заявил»): «многие

названия мест в Московии имеют немецкое происхождение»325.

Некоторые сведения об «иллирийском» языке и образцы текстов,

процитированные в «Митридате», Гесснер также мог получить от своих

знакомых. Так, в справочнике прямо сообщается, что список славянских

народов был взят частично из процитированных книг, а частично из письма

З. Геления326. В «Книге друзей», то есть гостей Гесснера, которая велась в

1555-1564 гг., числится больше десятка поляков (№ 42: И. Яске из Гданьска,

№ 90 и 204: М. Эккилий и А. Енквиц (Jenckwitz) из Вроцлава, № 162 и 224:

Х. Третий и С. Завадский из Кракова и т.д.); также там записаны Федор

Скумин-Тышкевич (№ 145), «русский» (“ruthenus”), православного

исповедания (впоследствии дипломат Великого княжества Литовского),

П. Скалич из Загреба (№ 105) и несколько жителей Богемии (№ 18, 159)

[текст и комментарий см.: Durling 1965].

Гесснеру, вероятно, не были доступны печатные книги на

церковнославянском языке первой половины XVI в. (в том числе

324 “Sunt qui Moscovitarum quoque regionem Germanis olim, praesertim Suevis, inhabitatam existiment”

[Gessner 1561a: *4a]. 325 “pleraque locorum nomina in Moscovia originis Germanicae” [Mithridates 1555: 61a/b]. 326 “Enumeratio alphapetica populorum qui Illyrica lingua utuntur, partim ex authorum verbis iam

recitatis, partim ex Sigismundi Gelenii felicis memoriae ad nos epistola” [Mithridates 1555: 54b].

152

венецианские издания327), его сообщение о них в «Пандектах» [Gessner

1548: 35a] заимствовано у Г. Постеля328. Славянские переводы «Отче наш»

на чешский и польский (сербо-хорватский перевод, как указано,

заимствован из “De afflictione Christianorum sub Turcis” Б. Джурджевича

[Ðurđević 1545: B5b]329), скорее всего, были получены им из личных

источников; из них же он узнал, что чешский язык «считается наиболее

возделанным в сравнении с другими диалектами этого [иллирийского –

М.С.] языка»330. Какие-то сведения о польском Гесснер мог получить от

Т. Библиандера, учившегося польскому у Я. Манчиньского (Mączyński: ок.

1520–ок. 1583)331.Текстов на старославянском и восточнославянских языках

Гесснер не цитирует, но в главе о языке «московитов» (“De Moschorum vel

Moscovitarum lingua”) [Mithridates 1555: 60b-61b] сообщается, что их

алфавит похож на греческий.

Ко времени написания «Митридата» было опубликовано совсем

немного лингвистических описаний славянских языков: в тексте

справочника Гесснер упоминает четырехъязычный латинско-греческо-

327 См. [Немировский 2009: № 12, 13, 24, 25, 26, 37, 38, 39, 40, 65, 67, 69, 75, 77]; экземпляры

некоторых из них сохранились в библиотеке Св. Марка в Венеции, хотя большей частью издания известны по южнославянским собраниям.

328 Гесснер в качестве источника указывает “audio” («как я слышал»), но в действительности достаточно точно передает текст из книги Постеля, к которой неоднократно обращается в «Митридате»: “Multos libros audio Venetiis excudi, in Tzerviana et Illyrica linguis, ut in illis regionibus distrahantur” [Gessner 1548: 35a] – “Excuduntur permulti admodum libri harum duarum linguarum [Tservianae et Hieronymianae – М.С.] Venetiis ut illic distrahantur” («Множество книг на этих двух языках [сербском (то есть записываемом кириллицей) и иеронимовом (то есть записываемом глаголицей) – М.С.] издаются в Венеции для продажи там [у сербов и далматов – М.С.]»): [Postel 1538b: G1b]. В комментарии к «Митридату» Коломба и Петерса утверждается, что, согласно Постелю, Иероним придумал кириллическое письмо [Mithridates 2009: 218]; между тем, из иллюстрации в “Linguarum duodecim alphabetum” совершенно ясно, что «иеронимово письмо» глаголическое, тогда как кириллическое названо «сербским» (“alphabetum Tzervianorum”): [Postel 1538b: H1b, H3a].

329 Там же имеются и другие образцы текстов и слов на сербо-хорватском [Ðurđević 1545: B4b-B6b], о чем упоминает Гесснер: «в начале [в действительности, в конце – М.С.] той [книги] записаны и другие [тексты], относящиеся к этому языку» (“a cuius [libri] initio alia etiam ad hanc linguam pertinentia scribuntur”) [Mithridates 1555: 55b].

330 “prae caeteris huius linguae dialectis cultior existimatur” [Mithridates 1555: 55b]. Ср. ранее в «Пандектах»: “Bohemicam Polonicae praeferunt utpote graviorem, ut Germanicam superiorem inferiori” («Чешский язык ставят выше польского как более торжественный, подобно тому как внерхненемецкий [ставят выше] нижненемецкого»): [Gessner 1548: 35b].

331 Манчиньский был автором латинско-польского словаря (Lexicon Latino-Polonicum ex optimis Latinae linguae scriptoribus concinnatum. Regiomonti Borussiae [Königsberg], 1564) и несохранившейся работы о славянских языках. Г. Бобцин сообщает, что текст «Отче наш» на польском в приложении к “De ratione communi omnium linguarum” Библиандера особенно тщательно выверен [Bobzin 2007: 16].

153

немецко-чешский лексикон З. Геления (о котором говорится и в главе “De

lingua Germanica”) [Mithridates 1555: 34b-35a; 56a], а также «книжицу»

(“libellus”) о чешском языке, «недавно» опубликованную в Нюрнберге. По

предположению К. Ахачича, имеется в виду чешская грамматика П. Гзеля,

Б. Оптата и В. Филоматеса 1533 г. [Mithridates 2009: 228 сн.]; действительно,

в 1543 г. ее переиздание вышло в Нюрнберге332. В «Пандектах» также

названы латинско-чешские-немецкие школьные разговорники, изданные в

Нюрнберге333.

Помимо этого, из неучтенного Гесснером, в 1519 вышли “Grammatices

rudimenta” С. Заборовского, с польскими переводами (первая польская

грамматика появилась только в 1586 г.); в 1520-х гг. были изданы два

латинско-немецко-польских номенклатора: “Dictionarius variarum rerum” Я.

Мурмелиуша (Kraków, 1526) и “Dictionarius trium linguarum” Ф. Мымера

(Kraków, 1528)334. Русские донаты начала XVI в. существовали только в

рукописях и едва ли могли быть доступны Гесснеру, как и известные теперь

исследователям рукописные словари и разговорники, составленные

иностранными путешественниками и переселенцами в Россию [см.

перечень: Черняк 1985]. Церковнославянские грамматики – «Адельфотес» и

«Грамматика словенска» Л. Зизания были напечатаны в 1590-х гг., описания

других славянских языков увидели свет еще позднее – в XVII-XVIII вв.

[Schaller 2000; Colombat 2008: 84].

Таким образом, можно констатировать, что для главы об

«иллирийском» характерно преимущественное внимание к исторической и

географической тематике, а также классификации глоттонимов и

этнонимов; кроме того, в ней приведены сразу три славянских перевода

332 Grammatyka Czeska w dwogij Stránce. Nürnberg; Prag, 1543 (VD16: ZV 28852). 333 “Puerilium colloquiorum formulae, Latina, Bohemica et Teutonica lingua conscriptae” и “Germanicae

et Bohemicae linguae vocabula, et locutiones familiares” [Gessner 1548: 35b]. В первом случае, вероятно, имеется в виду учебник З. Гейдена, вышедший в 1534 г. (VD16 ZV 29760); второе описание мне не удалось идентифицировать.

334 См. их описания на интернет-ресурсе “Słowniki dawne i współczesne” (red. M. Bańko, M. Majdak, M. Czeczewski): http://www.leksykografia.uw.edu.pl/slowniki.html (дата обращения: 27.10.17)

154

Господней молитвы. Такое содержание главы объясняется, с одной

стороны, лексикографическими и «музейными» задачами сочинения, а

также обозначенной в предисловии связью темы языкового многообразия с

историей и проповедью христианства. С другой стороны, заметно, что

значительная часть сведений о славянах, собранных в «Митридате», была

получена Гесснером при чтении литературных источников, посвященных

истории и языку Германии или содержащих отдельные сообщения о них.

Кроме того, на отбор материала несомненно повлияла недоступность в

Цюрихе текстов на славянских языках и лингвистических описаний

последних.

3.2.4. Венгерский язык Композиция и содержание достаточно подробной главы о венгерском

языке [Mithridates 1555: 50a-52a] во многом сходны с главой об

«иллирийском». Точно так же цитируемые авторы (Эней Сильвий

Пикколомини, Матвей Меховский, Г. Вернхер, И. Авентин) сообщают

главным образом о границах венгерских владений, а также о

происхождении и последующих миграциях венгров. Opinio communis

источников Гесснера состоит в том, что венгры пришли в Паннонию из

скифских пределов и говорят почти на том же языке, что и родственные им

югры, находящиеся под властью мосхов (московитов). Отмечается также,

что венгры (как и славяне) заняли земли «Германии»335, на которых прежде

жили язиги, готы, геты и гепиды.

Спорным представлен вопрос о соотношении созвучных этнонимов

“Huni” и “Hungari”: Гесснер соглашается с И. Авентином в том, что их

следует разграничивать (“Nec enim [Hungari] Hunni sunt” [Mithridates 1555:

51b]) и добавляет соответствующий комментарий к цитате из «Трактата о

двух Сарматиях» Матвея Меховского, в которой отождествляются «югры»,

«гунны» и «венгры»: «более знающие [авторы] отличают гуннов от венгров,

335 О воображаемых границах исторической Германии в преставлениях немецких историков XVI

в. см. разд. 1.4.2.

155

как Авентин далее»336. Кроме того, среди цитат с историческими и

географическими сведениями, Гесснер дает сразу три образца венгерского

языка: «ангельское приветствие» (“Ave Maria”) с латинским

подстрочником, количественные числительные от единицы (“eig”) до

десяти (“tiz”) и «Отче наш»337; все образцы, надо полагать, получены

Гесснером от корреспондентов338.

Следом за историческими параграфами этим сообщается, что «венгры

у реки Ваг [на территории современной Словакии – М.С.] говорят по-

иллирийски»339 (вероятно, имеются в виду словаки, находившиеся под

властью венгров [см.: Mithridates 2009: 216 сн.]). Термин «иллирийский»

подхватывает следующее лингвистическое соображение, принадлежащее

Гесснеру: «Этот язык не имеет ничего общего ни с иллирийским, ни с

общим британским, нет у него никаких сходств – я полагаю – ни с каким

другим [языком]»340. Как мне представляется, из этого не следует, что

Гесснер считал венгерский языком-изолятом: в процитированных ранее

источниках сообщается о родстве венгерского и «угорского», и Гесснер не

ставит эти сведения под сомнение. Однако другие угорские языки Гесснеру

не были известны, а ни с одним европейским языком, на основании

имевшихся образцов текстов и слов, сходства у венгерского он не

обнаружил341.

336 “doctiores Hunos ab Hungaris distinguunt, ut mox Aventinus” [Mithridates 1555: 51a]. 337 В надежности передачи этого текста Гесснер сомневался: “nescio quam rectius scripta”; свои

сомнения он повторяет в письме К. фон Нибдруку от 2 февраля 1556, в котором просит, чтобы перевод проверил кто-нибудь из венгров (ÖNB, Cod. 9737k, fol. 23-25); см. изложение содержания письма в базе данных “Frühneuzeitliche Ärztebriefe des deutschsprachigen Raums”: www.aerztebriefe.de/id/00003401 (дата обращения 27.10.2017).

338 Надо полагать, у Гесснера были связи в Венгрии. Так, позднее он переписывался с Тамашем Йорданом (1539-1585) из Клаузенбурга (Клужа), который был у него в гостях в 1562 г. (см.: Durling 1965: 141 № 163); еще одним его корреспондентом был венгерский врач и гуманист Янош Шамбоки (Самбук: 1531-1584) [Leu 2016a: 132].

339 “Hungari ad Vagum fluvium Illyrice loquuntur” [Mithridates 1555: 51b]. 340 “Nihil habet haec lingua cum Illyrica, aut Britannica commune, nec cum ulla alia (opinor) ei

convenit”: [Mithridates 1555: 51b]. 341 Ср. оценку, которую приводит К. Дюре, со ссылкой на “Nicolas Chalcondyle livre 2. de l’histoire

des Turcs” (видимо, имеются в виду «Истории» Лаоника Халко(ко)ндила (ок. 1430-ок 1490)): “...leur langage est particulier n’ayant rien de commun avec celuy des Alemands et Polonois, ne de pas une des nations Occidentales aussi peu” («их [венгров] язык особенный, не имеющий ничего общего ни с языками немцев и

156 Дискуссию среди современных исследователей вызвал пассаж,

следующий далее и завершающий главу, в котором речь идет о переводе и

издании Евангелия на венгерском. Гесснер сообщает: «Я слышал, что на

этом языке был напечатан Новый Завет, но почти без пользы, посколько

доныне язык этот не был в письменном употреблении, и даже сельские

жители старались, как могли, писать по-латыни»342. Ж. Сеар, рассматривая

представления XVI в. о многообразии языков, объяснил этот текст

следующим образом: поскольку, согласно Гесснеру, венгерский язык

варварский и непохож на остальные, усилия по созданию для него

специальной письменности напрасны (таким образом наречие “inutiliter” он

понимает как обращенное в будущее, то есть «не стоит и пытаться»); среди

языков у венгерского то же место, что у насекомых в классификации

животных [Céard 1980: 582]343. Сеар также отмечает, что К. Вазер во втором

издании «Митридата» (1610) спорит с оценкой Гесснера344 [Céard 1980: 586].

В эмоциональной ответной статье К. Чшурёс указала, что венгерских

авторов немало в номенклатуре «Универсальной библиотеки», а среди

друзей Гесснера были венгры. При этом некоторые из его корреспондентов

были настроены критически к переводам Священного писания,

выполненным Я. Сильвестером (1541): именно их позиция, вероятно,

отражена в «Митридате» [Csürös 1999: 297; 301-302].

Предположение Чшурёс об источнике гесснеровской оценки мне

представляется очень важным для понимания этого эпизода. Как уже

поляков, ни вообще с языком какого-либо из западных народов») [Duret 1619: 832-833].

342 “Audio hac lingua impressum esse novum Testamentum, sed fere inutiliter, quod hactenus in scribendi usu non fuerit hic sermo, et rustici etiam Latine scribere quantum poterant conati sint”: [Mithridates 1555: 51b-52a].

343 Гесснер не успел завершить том о насекомых в «Истории животных», хотя планировал его издание: см. разд. 3.3.1, где комментируется цитата из предисловия к словарю Й. Малера [Gessner 1561a: [*7]a/b]. Первое описание этого царства появилось в XVII в., но в нем были использованы материалы Гесснера: Insectorum sive minimorum animalium theatrum: Olim ab Edoardo Wottono, Conrado Gesnero, Thomaque Pennio inchoatum: Tandem Tho. Movfeti Londinatis opera sumptibusque maximis concinnatum, auctum, perfectum: et ad vivum espressis iconibus supra quingentis illustratum. Londini: Th. Cotes, 1634.

344 Вазер сообщает, что в 1607 г. по-венгерски были напечатаны Ветхий и Новый завет в переводе Альберта Молнара, «но не без пользы, а к огромному благу для правоверной церкви в Венгерском королевстве» (“Id vero non inutiliter: sed excellenti bono orthodoxarum ecclesiarum in regno Hungariae”): [Mithridates 1610: 116a].

157

отмечалось, Гесснер в своих компилятивных трудах не всегда отчетливо

дистанцируется от информации, сообщаемой в цитируемых текстах, равно

как не всегда сообщает собственную точку зрения, выражает симпатию

тому или иному автору. Так и в данном случае он сообщает услышанное

мнение, но не говорит о своем согласии с ним (то есть уточнение “audio”

относится ко всему высказыванию). Более того, в интерпретации Гесснера

оценка перевода как «бесполезного» могла скорее выражать сожаление об

имеющемся положении дел, чем наставление будущим переводчикам.

Решающее значение имеет комментарий – ipsissima verba Гесснера, –

следующий за этой фразой345: «Мне представляется, что нет настолько

варварского языка, чтобы он не мог быть записан понятным образом

образованными людьми: ведь и язык Альпийской Реции346 впервые стал

письменным на нашей памяти»347. Таким образом, Гесснер признает

возможность появления письменности у языка, независимо от его сходства

с классическими языками. Эта позиция несомненно учитывает

миссионерский опыт и соглассуется с пассажем в посвятительном письме

Дж. Бэйлу, где Гесснер с радостью сообщает о том, что все больше народов

читают Священное писание и совершают богослужение на своем

национальном языке348. Вероятно, с таким же радостным чувством он

цитировал «Аве Мария» и «Отче наш» на венгерском.

Мне представляется, что предположение Сеара не соответствует ни

религиозным, ни лингвистическим представлениям Гесснера, ни, в

конечном счете, композиции «Митридата». Действительно, если бы для

345 Так же расставляет акценты Ф. Симон: [Simon 2011: 170-172]. 346 Вероятно, романшский. 347 “Mihi nulla lingua tam barbara videtur, quae non ab hominibus literatis ita scribi possit ut intelligatur:

nam et nostra memoria primum Rhaetica alpina scribi coepit”: [Mithridates 1555: 62a]. 348 «Так различные народы стали теперь (на нашей памяти), каждый на своем родном языке,

вопреки желанию Антихриста, частным образом и публично, в храмах, произносить святые молитвы, и псалмы, и всё то, что относится к исповеданию и обряду истинного благочестия» (“Ita orationes quoque sacros et psalmos, et quaecumque ad verae pietatis professionem cultumque pertinent, diversae nationes hodie (nostra memoria) privatim publiceque in templis, invito Antichristo, sua quaeque vernacula lingua proferre incoeperint”): [Mitridates 1555: A2b].

158

Гесснера принципиальной была иерархия языков, он вряд ли бы выстроил

статьи «Митридата» по алфавиту. Замечу также, что глава о венгерском, и

по объему, и по разнообразию материала, превосходит, например, главы о

таких известных и авторитетных языках, как древнееврейский, арабский

или латынь.

В существенных чертах набор источников «Митридата» о венгерском

языке схож с источниками главы об иллирийском: заметное место здесь

также занимают тексты, так или иначе связанные с германской тематикой349,

а также материалы, полученные от корреспондентов; основное содержание

главы составляют история и ономастика, никаких лингвистических

сведений о венгерском (кроме общего, неаргументированного указания на

его сходство/несходство с другими языками) не приводится. Латинско-

венгерская грамматика Яноша Сильвестера 1539 г., как и школьные диалоги

Гейдена Зебальда с венгерским переводом 1527 г.350, вероятно, не были

доступны Гесснеру.

Как и вслучае с иллирийским, Гесснеру также неизвестны рукописные

материалы на венгерском, поэтому он ошибочно датирует возникновение

венгерской письменности недавним временем. В действительности, первые

документы на венгерском относятся к концу XII в. [Mithridates 2009: 217

сн.]; рукописные переводы отдельных частей Библии на венгерский

появлялись уже в XV в. [Sylvester 2006: 121 (S. Bartók)].

Среди названной Гесснером литературы о Венгрии отдельного

внимания заслуживает книга Георга Вернхера “De admirandis Hungariae

aquis hypomnemation” (1549), цитируемая также в главах о дакийском

[Mithridates 1555: 16a]351, германском [ibid.: 42b] и татарском языке [ibid.:

349 В частности, здесь, как и в главе «о германском языке», Гесснер приводит мнение И. Авентина

о том, что угры являются одним из четырех «родов» (“genera”) германцев [Mithridates 1555: 30a, 51b]. 350 “Grammatica Hungarolatina in usum puerorum recens scripta Ioanne Sylvestro Pannonio autore”

(Neanesi, 1539) и “Formulae puerilium colloquiorum” (Craców, 1527) [см.: Sylvester 2006: 9-10 (S. Bartók)]. О более поздних печатных источниках см.: [Considine 2017: 253].

351 Здесь книга упоминается впервые, поэтому приводится ее название; в других ссылках указано только имя автора “Ge. Vuernherus”.

159

68a]. Она определенно заинтересовала Гесснера в связи с вопросом об

использовании водных источников в медицинских целях: за два года до

выхода «Митридата» в Венеции был издан собственный бальнеологический

трактат Гесснера “De Germaniae et Helvetiae thermis” (1553)352.

3.2.5. Латинский язык Рассмотрев главы о европейских языках, представлявших

несомненный интерес для Гесснера, но известных ему только фрагментарно

и по сторонним суждениям, я обращусь к представленному в «Митридате»

материалу о латыни – первому языку, который Гесснер стал изучать после

родного немецкого.

Следует заметить, что обращение к латыни в творчестве Гесснера

имело преимущественно практический характер: это был язык ученого

сообщества, на нем Гесснер читал и сообщал собственным читателям

сведения научного характера, как, впрочем, и подробности своей жизни:

практически все опубликованные сочинения и письма Гесснера написаны

на латыни. Небольшая подборка латинских стихов, предваряющая

“Epistulae medicinales” [Gessner 1577: β2a-β4b], состоит из коротких

поэтических упражнений, в том числе окказиональных, и не позволяет

говорить об особенном интересе Гесснера к поэтическим занятиям на этом

языке. Филологическая деятельность Гесснера применительно к

сочинениям классической латыни ограничилась изданием эпиграмм

Марциала (1544) в виде тематической антологии, предназначенной для

чтения в школе, а потому очищенной от непристойных мест [Leu 2014: 197-

200].

В научной прозе Гесснер прибегал к обильным цитатам, часто

неадаптированным, не стараясь привести текст к единому стилю и голосу,

равно как и украсить собственную речь. В «неотделанности» стиля

признавался и сам автор, сообщая, например, в предисловии к первому тому

352 О бальнеологических интересах Гесснера и источниках его сочинения см.: [Danzi 2016].

160

«Истории животных»: «А о моем стиле я скажу только то, что я

преимущественно заботился о том, чтобы говорить на латыни пусть не

изящно и не торжественно и не в подражание какому-нибудь древнему

[автору], но сносно и понятно. Ведь у меня и не было времени, чтобы

заниматься стилем»353.

Посвященная латыни глава «Митридата» также как будто

свидетельствует о том, что Гесснер не имел большого пристрастия к этому

языку. Она весьма кратка [Mithridates 1555: 58a-59a] и, кроме упоминания о

древности и особенной возделанности латинского языка, ее целиком

составляет цитата из “De honesta disciplina” (1504) Петра Кринита354 об

исторической периодизации латыни. В ней выделены четыре «идиомы»:

древняя, латинская, римская и смешанная (“quatuor idiomatum genera <…>

Priscum, Latinum, Romanum, et Mixtum”) [Mithridates 1555: 58a/b = Crinitus

1504: b6a]. Автором этой концепции Кринит называет Варрона, ссылаясь на

сообщения «древних грамматиков», но непосредственным источником

Кринита был, вероятно, Исидор Севильский (Isid. Etym. 9, 6-7)355. Затем

Кринит сообщает о заимствованиях в латынь из других языков – оскского,

сабинского, пунийского и этрусского.

Кроме того, в самом начале главы отмечено, что «кое-что о латыни

уже было сказано выше». Надо полагать, имеется в виду глава “De Graeca

lingua vetere”, большой раздел которой уделен относительной хронологии

трех древних и священных языков: латынь признается младшей из них, и по

времени создания письменности, и по времени возникновения

христианских текстов на ней [Mithridates 1555: 45a/b]. С другой стороны,

сведения о новых языках, родившихся из латыни (“Latinae linguae

353 “De meo quidem stilo, non aliud dicam, quam hoc praecipue mihi curae fuisse, ut si non eleganter &

graviter, nec ad veteris alicuius imitationem, mediocriter tamen Latine & clare dicerem. Nam neque otium erat stilum excolendi...”: [Gessner 1551: β1a].

354 Petri Criniti Commentarii de honesta disciplina. Florentiae: Ph. Giunta, 1504. 355 Ср. примечание Коломба и Петерса [Mithridates 2009: 235]. Пассаж Исидора подробно

откомментирован А.Б. Черняком: [Черняк 2006].

161

propagines” [ibid.: 25b]), содержатся в главах о французском, испанском и

итальянском [ibid.: 25b-26b, 49b-50a, 57a/b], особенно в первой (“De Gallica

lingua recentiore”). Здесь сказано, что наиболее «испорченным» отпрыском

латыни, как в отношении грамматики, так и в отношении примеси

иноязычной лексики, является французский, наименее «испорченным» –

итальянский; отмечены также некоторые диалекты этих языков

(лотарингский и бургундский у французского; тосканский у итальянского;

кастильский у испанского). Кроме того, латынь упоминается в главе об

этрусском языке («весьма отличном» от латыни, по предположению

Гесснера356) и языке сардов, «до сих пор» содержащем «множество

латинских слов» [Mithridates 1555: 66a/b].

Таким образом, лаконичность рассказа о латыни в известной степени

объясняется композициией и основными задачами «Митридата». Как видно,

сведения о языковой номенклатуре, относящейся к историческим

разновидностям и генеалогии латинского языка (то есть о различных

«формах» латыни), а также общая информация об истории латыни и ее

значении как языка христианства все же представлены в справочнике, но в

других его частях (в соответствии с алфавитной организацией). Сходным

образом многие сведения о греческом изложены в «Митридате» в главах,

посвященных отдельным диалектам (sub voce). На долю собственно

латинской главы остается не так много материала, относящегося к

«различиям языков» или их образцам: текст молитв на латыни был

общеизвестен, а к редким эпиграфическим текстам на латыни или к ее

архаичным формам, которые можно было бы процитировать, у Гесснера,

вероятно не было достаточного интереса. Другую возможность показал

А. Рокка, который в издании 1591 г. расширил латинскую главу

«Митридата», назвав авторов, чьи сочинения написаны на каждой из

356 “olim a Latina plurimum differre, ut ex vocabulis quibusdam paucis, apud authores, apparet”

(«некогда [этрусский язык] весьма отличался от латыни, что явствует из некоторых немногочисленных слов у [латинских] авторов») [Mithridates 1555: 48a].

162

упомянутых разновидностей латыни [Rocca 1591: 349-351]; подобным

образом сам Гесснер поступил в главах о греческих диалектах (ср.: «Есть

несколько авторов, писавших на дорийском, такие как поэт Феокрит, Тимей

Локрийский [, сочинивший] “О природе”» [Mithridates 1555: 17a] и т.д.).

На представлении романских языков в «Митридате» несомненно

сказался и «романо-германский» спор о древности и благородстве

национальных языков (ср. выше разд. 1.4.1). Нельзя не заметить, что

Гесснер ни словом не упоминает о предполагавшихся (Ж. Дюбуа и Ш. де

Бовеллем, книги которых названы в «Пандектах» [Gessner 1548: 35a])

греческих этимологиях французских слов: он обнаруживает во французском

смесь только трех языковых составляющих: латинской, германской

(готской и франкской) и древней галльской (также германской, по версии

Гесснера) [Mithridates 1555: 25b]. Кроме того, в главе об испанском языке

Гесснер не преминул сравнить языковую историю романизированных

провинций, где народ под властью римлян, постепенно забыв родной язык,

некоторое время говорил на латыни357, которая затем была «испорчена»

(“corrupta”) под влиянием новых завоевателей (готов), и не покоренной

Римом Германии, сохранившей свой древний язык: «В Германии этого не

произошло, ведь римлянам не удалось захватить всю Германию, а те части,

что были захвачены, они не смогли долго удерживать»358.

Для немецких филологов латынь, естественно, не представляла того

живого национального интереса, который был к ней у итальянцев.

Исконным языком немцев был германский, и они прилагали немало усилий

для поиска и издания древних немецких памятников (см. подробнее разд.

3.3.1). Кроме того, в землях реформированной церкви латынь потеряла

прежнее значение главного языка Библии и церковной службы (оставаясь,

357 “vulgus Gallorum quoque et Hispanorum imperantibus Romanis Latine aliquandiu relicta paulatim

veteri lingua locutum” [Mithridates 1555: 49b]. 358 “Quod in Germania non contigit. neque enim Romani totam occupare Germaniam potuerunt, neque

diu illas quas occupaverant partes retinere” [Mithridates 1555: 49b].

163

впрочем, языком школы и богословия) [Springer 2014: 747-750, 757-758]359;

впрочем, объяснять только этим несоразмерность латинской и германской

глав «Митридата», как это делает Г. Штрассер [Strasser 2011: 536], было бы

неверным.

С другой стороны, Гесснеру-филологу, переводчику с греческого на

латынь и составителю ботанических и зоологических справочников

наверняка было известно содержание начатых в Италии дискуссий о стиле

новолатинских переводов, образовании калек с греческих слов, ошибках

средневековых переводчиков и т.д. [см.: Ramminger 2014]360. В первой книге

«Пандектов» Гесснера, посвященной грамматике, имеется специальный

раздел «О чистоте и изящности латинского языка» (“De puritate et elegantiae

linguae Latinae”), начинающийся с трудов Л. Валлы и его продолжателей

[Gessner 1548: 30b-31a]. В главах о латинской поэзии и драме упоминаются

новолатинские авторы, в том числе Дж. Боккаччо, А. Полициано,

Ф. Петрарка, И. Вадиан, Г. Глареан и др. [ibid.: 62a/b, 65a/b]. Однако в

«Митридате» ни о латинском стиле, ни о «средней» латыни и

последовавшем возрождении классического языка Гесснер не сообщает.

Для понимания принципов отбора источников Гесснером

немаловажно то обстоятельство, что в «Митридате» не упомянуты ни

латинские грамматики, ни филологические комментарии, ни словари, даже

те, в составлении которых участвовал сам Гесснер: как многоязычные

справочники по естественнонаучной номенклатуре, так и словарь имен

359 Ср. отнесение латыни в конец списка языков (за ней следуют только глава о природе

ханаанейского языка и происхождении цыган и глава о языке духов) у Т. Библиандера, который, впрочем, объясняет это исключительной известностью языкового материала: “de lingua Romana et Latina quid multis agatur <…> quae a tot grammaticis, dialecticis, rhetoribus, philologis <…> exposita est?” («что толку много говорить о римском и латинском языке <…> который описан столькими грамматиками, диалектиками, риторами, филологами <…> ?») [Bibliander 1548: 19]. Информация о латыни ограничивается здесь упоминанием ее региональных разновидностей и их проявлением у авторов (у Августина, Киприана, Тертуллиана – африканские черты; у Сенеки, Лукана, Седулия, Колумеллы – испанские; и др.). Напротив, у католика К. Дюре главы о латыни, занимая около 40 страниц [Duret 1619: 763-804], следуют за главами о древнееврейском (и родственных языках) и греческом и предшествуют рассказу о немецком, славянских языках, венгерском, финском и языках Востока.

360 Его оценка языка средневековых переводов, данная в «Истории животных», была процитирована выше – в разд. 3.2.1.

164

собственных, дополняющий латинский словарь А. Калепино; кроме того,

основной текст словаря в издании 1544 г. Гесснер последовательно снабдил

указанием долготы гласных в заголовочных словах [см.: Müller 2016b: 88].

Точно так же в главах, посвященных греческому языку, Гесснер

цитирует из грамматических работ только «О Гомере» [Пс.-]Плутарха (с

перечислением диалектных особенностей, встречающихся у Гомера) и «О

диалектах» Иоанна Филопона (VI в.), который ошибочно назван у Гесснера

Io. Ammonius [Mithridates 1555: 6b, 12b]361, в другом месте – Io. Grammaticus

[ibid.: 56b]362. Несколько раз Гесснер ссылается в других главах на глоссы

из словаря Фаворино [ibid.: 60b, 67b, 69a]. Новые грамматики и

комментарии, в том числе Г. Бюде, не называются. Не упоминает Гесснер и

своей работы над греческо-латинским лексиконом.

Очевидно, что в «Митридате» Гесснер не стремился не только к

библиографической полноте, но даже к выборочному упоминанию наиболее

важных работ, посвященных языкам (особенно древним). При этом он, как

правило, точно называл свои непосредственные источники, даже если ими

были компилятивные справочники или словари. Большинство имеющихся

в «Митридате» ссылок привязано к конкретным цитатам, содержащим

сведения о сходстве и различиях языков и их названиях, а также образцы

этих языков. Вероятно, Гесснер полагал, что дополнительную информацию

читатель мог получить из томов «Универсальной библиотеки», дополнения

к которой вышли в один год с «Митридатом»363. Такой подход, состоящий

в функциональном разделении собственных сочинений и представлении их

как частей больших научных проектов, чрезвычайно характерен для

творчества Гесснера, постоянно отсылающего читателя к ранее вышедшим

361 Это сочинение обычно публиковалось в приложении к греческо-латинскому словарю

(Крастоне), начиная с парижского издания 1521 г. [см.: Botley 2010: 67-68]. 362 Ср.: “Ioannis Grammatici Alexandrini, cognomine Philoponi...” [Epitome bibliothecae 1555: 100a]. 363 К. Дюре, наоборот, упоминает в главах своего “Thresor” множество сочинений, которые не

цитирует непосредственно, и по многим вопросах приводит рекомендательные списки литературы: например, о происхождении письма или о китайском языке [Duret 1619: 650, 908-909; ср.: Simon 2011: 181].

165

собственным работам, выпускающего продолжения к ним и обещающего,

со временем, заполнение тематических лакун [ср.: Blair 2017].

3.3. Германистические интересы Гесснера 3.3.1. Проект немецкого словаря, попытки издания древних

германских текстов С первых лет научных занятий у Гесснера, кроме гуманистического

увлечения классическими древностями, проявился интерес к истории и

литературному потенциалу немецкого языка. На Гесснера несомненно

повлияли взгляды реформаторов (особенно его наставника У. Цвингли),

считавших немецкий язык достойным для перевода Священного Писания:

издание немецкой Библии пришлось как раз на годы его детства364.

Определенную роль в интересе Гесснера к литертурному немецкому также

могла сыграть учеба у Петра Дасиподия (ок. 1490–1559)365. Другой учитель

Гесснера – Т. Библиандер – в “De ratione communi omnium linguarum” (1548)

дал теретическое обоснование изучению и просвещению национальных

языков, критикуя термин «варварские» языки366.

При этом следует иметь в виду, что ни в XVI, ни в XVII в. немецкий

не стал в полной мере языком науки и образования и даже языком немецкого

книгопечатания: по данным каталогов Франкфуртской ярмарки, бóльшую

часть немецких изданий по-прежнему составляли книги на латыни (для

сравнения: во французском книгоиздании уже в конце XVI в. доля

латинских книг была около четверти) [Waquet 1998: 102-104].

«Прославления» немецкого (в характерном для раннего нового времени

жанре, восхвалявшем богатство и выразительность национального языка)

появляются только в XVII в. – заметно позже, чем аналогичные тексты,

364 Перевод М. Лютера издавался в 1522–1534 гг., следом стала выходить Цюрихская Библия

(1524–1529) в редакции У. Цвингли и Л. Юда; в 1537 г. – в ответ на эти издания – свой перевод представил католик Иоганн Эк.

365 См. выше разд. 2.2.1. 366 См. выше разд. 1.1.

166

посвященные французскому, испанскому и даже нидерландскому [см.

обзор: Burke 2004: 65-70].

Тем более понятно стремление Гесснера просвещать и прославлять

(illustrare) немецкий язык. Среди его проявлений биограф И. Зимлер

особенно отмечает придуманные Гесснером (и включенные в «Историю

животных») немецкие обозначения отдельных видов животных, прежде

неизвестных в Германии, и его рассказы о происхождении древних

германских имен на занятиях со студентами в Schola Tigurina [Simmler 1566:

7a/b]. В предисловии к немецко-латинскому словарю Й. Малера (1561)

Гесснер говорит о древности и литературных достоинствах немецкого

языка: «наш народный язык никакому другому (если не считать общего

родоначальника – еврейского языка) не уступит легко в древности и

богатстве слов и оборотов речи»367; впрочем, писал об этом Гесснер на

латыни, и его оценка скорее обращена к будущему немецкого языка.

Частью просветительского проекта был и сам немецко-латинский

словарь, идею и источники которого подсказал Малеру Гесснер368. Гесснер

исходил из того, что латинско-немецкий словарь – на основе “Dictionarium

Latinogallicum” (1538) и “Linguae Latinae thesaurus” (1531) Р. Этьенна – уже

был составлен И. Фризом и П. Холином [Müller 2001: 102-117], тогда как в

немецко-латинском словаре оставалась большая потребность и у немцев, и

у иностранцев. При этом Малер включил в словарь разнообразный материал

из трудов предшественников369.

Тут же Гесснер характеризует состояние немецкой лексикографии и

называет важнейшие ее труды [Gessner 1561a: [*7]a/b; ср.: Müller 2001: 220-

367 “vernacula nostra lingua, (si principem omnium Ebraicam excerperis,) nulli aliarum antiquitate, et

copia dictionum atque locutionum, facile cesserit”: [Gessner 1561a: *3b]. 368 “Et quoniam Pictorio ocij nonnihil a suis negotiis redundare plusculum quam nobis videbatur: ut otium

omne aliquandiu ad pulcherrimum hunc laborem <...> converteret, authores ei sumus” («А поскольку мне представлялось, что у Пиктория свободного от занятий времени остается несколько больше, чем у меня, то я побудил его весь досуг на какое-то время посвятить этому прекраснейшему труду»): [Gessner 1561a: *3a].

369 В частности, в его словнике учтены словари Фриза и Дасиподия, справочники Гесснера, собрания пословиц и др. [Дубинин 2007: 138].

167

223], начиная с латинско-немецкого и немецко-латинского словарей своего

учителя П. Дасиподия. Далее упоминаются пятиязычная версия словаря

Калепино (1546)370, немецко-латинский словарь синонимов (1549)371, а

также словарь древних германских имен собственных (1537)372, «который

некоторые приписывают М. Лютеру»373, и словарь древних немецких имен,

расположенных «по окончаниям», который Гесснер получил от

неназванного ученого автора и обещает издать374. Затем он перечисляет

специальные словари: латинских и немецких названий металлов и других

ископаемых – в приложении к собранию работ Г. Агриколы по минералогии

и геологии (1546)375; названий животных, птиц и рыб – в “Historia

animalium” и “Icones animalium” К. Гесснера (он также говорит о своих

планах издать тома, посвященные змеям и насекомым)376; «номенклатор»

растений Гесснера377 и «Комментарии о растениях» (1542) Л. Фукса378;

собрания немецких пословиц С. Франка (1541)379, Э. Таппия (1539)380 и И.

Агриколы (1529)381. Кроме того, он говорит о немецких юридических

370 Имеется в виду издание: Ambr. Calepinus, Pentaglottos, Hoc est, quinque linguis, nempe Latina,

Graeca, Germanica, Flandrica, & Gallica constans. Antverpiae: Ae.C. Diesth, 1546. 371 Synonymorum libellus, in quo primum germanici tituli alphabetico ordine praenotantur, ac postea

synonymicωs, hoc est, pluribus latinis eiusdem significationis vocabulis interpretantur, per Iohan. Serranum. Norimbergae: I. Petreius, 1549. См. о нем: [Müller 2001: 172-179].

372 Aliquot nomina propria Germanorum ad priscam etymologiam restituta. Vitembergae: N. Schirlentz, 1537.

373 “quem aliqui Martino Luthero tribuunt” [Gessner 1561: [*7]a]: вопрос об авторстве словаря остается нерешенным, иногда его приписывают И. Авентину [Müller 2001: 504-506; Deutscher Humanismus: 1, 94 (Ch. März)].

374 “Nos etiam a nobilissimo quodam genere et doctrina viro, aliquot milia veterum huiusmodi nomina accepimus: quae suis terminationibus digesta, cum typographus idoneus contigerit, Deo dante, aliquando edemus” [Gessner 1561: [*7]a].

375 Georgii Agricolae De ortu et causis subterraneorum Lib.V. De natura eorum quae efflunt ex terra Lib.IIII. De natura fossilium Lib.X. De ueteribus & nouis metallis Lib.II. Bermannus, siue De re metallica Dialogus. Interpretatio Germanica uocum rei metallicae. Basileae: H. Froben, N. Episcopius, 1546.

376 См. выше разд. 2.3.1. 377 Вероятно, имеется в виду: Catalogus plantarum latine, graece, germanice & gallice. Tiguri:

Froschoverus, 1542. 378 De historia stirpium commentarii insignes <...> Leonharto Fuchsio <...> autore. Basileae: Officina

Isingriniana, 1542. 379 Sprichwörter/ Schöne/ Weise/ Herrliche Clůgreden/ vnnd Hoff sprüch <...> Zusamen tragen <...>

Beschriben vnnd außgeleget/ Durch Sebastian Francken. Franckenfurt am Meyn: Bey Christian Egenolffen, 1541. 380 Germanicorum adagiorum cum Latinis ac Graecis collatorum, Centuriae septem. Per Eberhardum

Tappium Lunensem. Ex Libera Argentina: V. Rihelius, 1539. 381 Drey hundert Gemayner sprüchwörter/ deren wir Teutschen vnns gebrauchen/ vnd doch nit wissen

waher sie kommen durch D. Johann. Agricolam von Jßleben/ an den durchleüchtigenn <...> Herrn Johann.

168

книгах, переводах Священного Писания, богословских комментариях и

парафразах, а также медицинских сочинениях. Завершается предисловие

пожеланием того, чтобы кто-нибудь составил общую библиографию

немецкой литературы (“Germanica Bibliotheca”): этому автору Гесснер

обещает предоставить свое «немалое собрание» сведений о немецких

книгах (“de Germanicis libris collectanea non pauca”). Таким образом, словарь

Й. Малера включается Гесснером не только в лингвистический, но и в

библиографический проект382.

Кроме занятий немецкой лексикографией (как общей, так и

специальной), Гесснер деятельно участвовал в подготовке к изданию

древних немецких текстов. Об этом он сообщал в переписке: речь шла о

стихах, включенных И. Авентином в «Баварскую хронику» (немецкую,

переработанную версию «Анналов»), а также о «Евангельской книге»

Отфрида. Например, о «Хронике» упоминается в письме А. Гассеру383: «Не

знаю, куда я убрал твое письмо об истории Авентина; если не ошибаюсь, ты

писал, что [Хроника] состоит из трех томов <...> и что г-н Иллирик оценил

ее в 50 талеров <...> Если дело обстоит так, я хотел бы, чтобы ты <...> узнал,

не уступит ли он мне за 35, максимум за 40, и притом, если какой-нибудь

издатель приобретет ее у меня, я прислал бы ему [Иллирику] два печатных

экземпляра и позаботился бы о том, чтобы в предисловии появилось

почетное упоминание его имени <...> Если это не устраивает г-на Иллирика,

пусть выпишет для меня хотя бы пару немецких стихов, из древнейших,

которые имеются в этом томе <...>»384. Немецкая “Bayerische Chronik”, в

результате, вышла в свет только в 1566 г., после смерти Гесснера; в 1522 по-

Fridreich/ Hertzogen zů Sachsen [et]c. geschriben/ erklert/ vnnd eigentlich außgelegt. Augsburg: A. Weißenhorn, 1529 (и другие издания).

382 О библиографических интересах Гесснера см.: [Сергеев 2017]. 383 Без даты, в издании – среди писем 1562-1563 гг. 384 “Epistolam tuam de Aventini historia, nescio ubi seposui, scripsisti, ni fallor, tribus Tomis contineri

<...> indicari a D. Illyrico talentis quinquaginta. Quod si ita res habet, velim te <...> experiri an taleris 35. aut ad summum 40. mihi concedere vellet, quod si Typographus aliquis a me redimeret, duo exemplaria impressa insuper ad ipsum missurus essem: et curare, ut in praefatione honorifica eius mentio fieret <...> Si hoc non placet D. Illyrico, exscribet mihi saltem unum et alterum carmen Germanicum, ex antiquissimis, quae eo volumine continentur <...>”): [Gessner 1577: 25a].

169

немецки было издано «извлечение» из «Хроники» – своеобразная рекламная

брошюра, сообщавшая меценатам и читателям о предстоящей

публикации385. Попытка издать «Евангельскую книгу», список которой по

рукописи, хранившейся в библиотеке У. Фуггера, сделал в 1560 г. А. Гассер

(а фрагменты этого текста были известны Гесснеру и раньше), также не

увенчалась успехом: Гесснеру не удалось найти издателя, который бы

решился на столь трудную и неприбыльную работу [см.: Kössinger 2009: 41-

43, 51-53, 79-85].

Вновь обнаруживаемые средневековые немецкие литературные

тексты служили для германских филологов одним из доказательств

древности немецкого языка и автохтонности германцев. В предисловии к

первому изданию Отфрида (Базель, 1571), которое Гесснер также не застал,

Матиас Флаций (1520-1575), перечисляя причины, побудившие его к

изданию, пятой причиной называет «то, что из нее можно узнать о

благородном происхождении (nobilitas) этого народа <...> уже по меньшей

мере две тысячи лет этот народ сохраняет за собой эти земли и этот язык,

почти всегда процветая и правя и доподлинно никогда не находившись

долго в подчинении. Ведь даже если произношение и окончания слов стали

заметно отличаться [от прежних], подобно тому как различаются диалекты

в соседних областях, то сами слова большей частью остаются все те же:

тогда как другие народы или смешаны из самых разных племен, или не раз

вытеснялись или изгонялись с одних мест на другие, или же совершенно

переменили язык и смешали [черты] других языков и, наконец, долгое

время, надев ярмо, пребывали в жалком услужении»386.

3.3.2. Глава «Митридата» “De lingua Germanica”. Этимология и

385 Об истории появления немецкой версии «Анналов» см.: [Доронин 2007: 15-17; Deutscher

Humanismus: 1, 85-87 (Ch. März); Schlelein 2009: 189-197]. 386 “quod hinc cognoscitur huius gentis nobilitas <...> iam ut minimum duobus millibus annorum haec

gens hasce sedes, & hanc linguam, semper ferme florens ac regnans, certe nunquam diu serviens retinuerit. Etsi enim pronunciatio & terminationes vocum non parum variaverint, sicut etiam in vicinis regionibus dialecti variant, tamen voces sunt pleraequae omnes eaedem: cum contra aliae gentes aut sint ex diversissimis populis confusae, aut ex aliis sedibus in alias subinde propulsae, vel abactae, aut etiam linguam prorsus mutaverint, & ex diversis confuderint, & denique diutissime alienum iugum passae misere servierint” [Otfrid 1571: α3b].

170

филология Интерес Гесснера к богатству и многообразию «германского языка» и

к его истории, неразрывно связанной с историей немецкого народа, хорошо

иллюстрирует глава «Митридата» “De lingua Germanica” [Mithridates 1555:

27a-44b], занимающая почти пятую часть книги. Значительную часть этой

главы, что отличает ее от остального текста «Митридата», составляют

филологические наблюдения самого Гесснера, в том числе ряд языковых

сопоставлений и этимологий.

Впрочем «германская тема» в справочнике не ограничена рамками

одной, даже столь обширной главы: выше уже упоминалось ее присутсвие

в разделах об иллирийском и венгерском языке; еще более определенно

история немецкого языка рассматривается в главах об английском и,

особенно, «древнем галльском», к которым Гесснер отсылает читателя за

дополнительными сведениями387. Действительно, в галльской главе

рассматривается структура немецких двусоставных имен собственных

[Mithridates 1555: 18a-19a] (см. выше разд. 1.4.3), приводятся германские

этимологии некоторых терминов и имен у римских авторов [ibid.: 22a/b,

24a], комментируется упоминание германцев в древнейших исторических

источниках [ibid.: 23b-25a]. В главе об английском [ibid.: 8b-9b] отмечен

смешанный характер (“mixta”) этого языка, соединившего

преимущественно черты немецкого и французского (“praesertim Germanica

et Gallica” [ibid.: 9a]). В качестве древнейшего предполагается германский

слой (в подтверждение приводятся древние английские названия месяцев и

лексика перевода «Отче наш»388), а французское влияние называется

позднейшим и даже недавним: Гесснер ссылается на то, что, «по слухам»389,

387 “De Germanica lingua, quam aliqui eandem esse veteri Gallicae suspicantur, iam supra scripsi,

praesertim quod ad vetera nomina propria: item in Anglica nonnihil” [Mithridates 1555: 27a]. 388 “Sunt autem vocabula Germanica vel Saxonica omnia, sed aliquo modo detorta, vel immutata” («Все

же слова [в переводе молитвы – М.С.] – немецкие или саксонские, но некоторым образом искаженные или измененные») [Mithridates 1555: 8b].

389 На самом деле, источником, вероятно, был трактат Т. Библиандера: [Bibliander 1548: 16-17].

171

еще «на памяти отцов» французские и латинские слова не встречались в

английском в нынешнем изобилии390. Последнее указание удивительным

образом игнорирует языковое воздействие нормандского завоевания XI в.391

Сама глава “De lingua Germanica”, после отсылок к другим разделам

«Митридата» и «Альпийской Реции» Э. Чуди, начинается с обширного

фрагмента географического труда И. Вадиана, в котором обсуждаются

латинские и немецкие названия главных германских племен – ингевонов,

гермионов и истевонов; за этим следует подборка цитат из античных

(Цезарь, Тацит, Иероним) и современных авторов (Я. Циглер,

Л. Джиральди, И. Авентин и др.), сообщавших отдельные факты по истории

и географии, а также религии древних германцев [Mithridates 1555: 27a-30a];

затем перечисляются народы и княжества Германии [ibid.: 30a-31b]. В

первой части неоднократно указываются германские этимологии для

различных имен собственных (этнонимов, топонимов, теонимов),

упоминаемых в изложении. Так, сообщение Тацита о почитании

германцами Меркурия (Tac. Germ. 9, 1-2) объясняется следующим образом:

у германцев было мужское божество Лун (“Lunus”), по-немецки “Her mon”

(«господин Лун»): это имя «невнимательные» (видимо, римляне)

интерпретировали как “Herma” (греч. JErmh'" ‘Гермес’), «то есть

Меркурий»392.

Этимологические экскурсы возобновляются после цитаты из хроники

пс.-Бероза, упоминающего имена легендарных царей – Туискона, Манна,

Сатрона и др. [ibid.: 31b-32a]. Гесснер полагает, что все эти имена –

немецкие (“ad Germanicum sermonem pertinere”), и высказывает пожелание,

чтобы кто-нибудь «собрал как остальные старые [германские] слова из

древних [книг], так и, прежде всего, собственные имена мест и людей,

390 “Audio ante annos aliquot, et patrum memoria multo pauciora Gallica et Latina vocabula in hac lingua

fuisse, quae nunc eis abundant” [Mithridates 1555: 8b]. 391 К. Вазер в комментарии также не добавляет ничего об этом [Mithridates 1610: 93a]. 392 “veteres Germanos Lunum quoque deum coluisse, et appellasse Her mon, id est dominum Lunum.

quod forte parum animadvertentes aliqui ad Hermam, id est Mercurium, transtulerunt” [Mithridates 1555: 28a].

172

равным образом у античных и недавних авторов, сравнил бы их между

собой и объяснил их этимологии»393. Среди основных источников

германских имен Гесснер называет Тацита, Цезаря, Аммиана Марцеллина,

Кассиодора, Саксона Грамматика, Видукинда, А. Кранца, А. Альтхамера,

Беата Ренана, И. Авентина и И. Штумпфа. Затем он отмечает, что много

материала уже собрал Мартин Лютер в опубликованной анонимно книге

“De nominibus propriis”394, и предлагает для будущего полного словаря

двойной порядок лемм: по алфавиту и «по окончаниям» (“primum ordine

literarum digerere <…> deinde <…> iuxta terminationes” [Mithridates 1555:

32a]), то есть должны быть выделены вторые части сложных имен395.

Образец анализа немецких компонентов (-bald, -man, -rich и др.) в

галльских именах собственных Гесснер представил в главе о древнем

галльском языке [Mithridates 1555: 18a-19a] (см. разд. 1.4.3), а в главе “De

lingua Germanica” он восстанавливает немецкие этимоны для некоторых

терминов, относимых античными авторами к деятельности и культуре

древних германцев или кельтов, а именно: лат. framea ‘копье, меч’, baritus

‘рев, боевой клич’, siloduni ‘отряд преданных воинов у сотианов’, Druidae

‘друиды’396 [ibid.: 32b-34b].

Присутствие германских слов в античных текстах, надо полагать,

служило для Гесснера подтверждением большой древности немецкого

языка. В развитие этой темы Гесснер цитирует И. Авентина, заявлявшего о

значительной близости немецкого и греческого (“Sermo Germanicus <...>

maximam habet communitatem <...> cum Graecorum lingua” [Mithridates 1555:

34b = Aventinus 1881-1908: II, 1, 54]) и сообщавшего, что «есть бесчисленное

393 “pulchre faceret si quis cum alia ex veteribus antiqua vocabula, tum imprimis propria locorum

hominumque ex antiquis pariter et recentioribus scriptoribus colligeret, ac inter se compararet, et explicaret etymologias” [Mithridates 1555: 32a].

394 Ср. выше разд. 3.3.1. 395 О собственных попытках Гесснера составить такой словарь упоминалось в разд. 2.3.1. 396 Другая версия происхождении слова Druidae сообщается в главе о древнем галльском: Гесснер

дает ссылку на нее [ibid.: 19a; 34b].

173

число слов, значащих одно и то же у нас и у греков»397. Затем упоминаются

работы И. Дальберга, А. Альтхамера и З. Геления, в которых показано

сходство немецкой и греческой лексики. Более того, сообщается, что «есть

авторы, которые также обнаружили множество слов древнееврейского

происхождания в нашем языке»398. Такого рода этимологии приводит,

например, Альтхамер, следом за немецко-греческими соответствиями

[Althamer 1536: 82], при этом он ссылается на словарь С. Мюнстера: имеется

в виду “Dictionarium Hebraicum” (1523), в предисловии к которому дана

таблица “Voces Hebraeae et eaedem Germanicae” («Древнееврейские слова и

они же немецкие») [Münster 1523: Bb6b-Bb7a]. Примеры германо-греческих

и германо-еврейских соответсвий Гесснер не цитирует, вероятно, стремясь

к краткости, которую предполагала форма справочника; по той же причине

он не приводит объяснения значений немецких имен собственных из

«Анналов» Авентина399.

Рассмотрев «германское присутствие» в классических текстах и

языках, Гесснер обращается к древнейшим известным ему письменным

памятникам Германии, сперва греческим (речь идет о памятниках и

надгробиях на границе с Рецией, о которых сообщает Тацит400) и латинским

– грамоте Карла Великого. С именем Карла Великого связано первое

проявление государственной заботы о языке франков: по сообщению

Эйнхарда (ок. 770–840), которое цитирует Гесснер, Карл «положил начало

грамматике родного языка», а также установил названия месяцам и ветрам

на родном языке [Mithridates 1555: 35b-36a = Эйнхард 2005: 114-117].

397 “Infinita sunt vocabula, quae nobis et Graecis idem valent” [Mithridates 1555: 34b = Aventinus 1881-

1908: II, 1, 54]. Гесснер обрывает на этом цитату, тогда как у Авентина приведена целая страница предполагаемых соответствий [Aventinus 1881-1908: II, 1, 54-55].

398 “Sunt qui Hebraicae etiam originis plurima in lingua nostra observarunt” [Mithridates 1555: 34b]. 399 “unde ego nisi brevitati studerem, pleraque huc transcripsissem” («откуда я бы многое переписал

сюда, если бы не стремился к краткости») [Mithridates 1555: 35b]. Объяснения имен у Авентина изложены в форме небольшого словаря: [Aventinus 1881-1908: II, 1, 7-33].

400 Tac. Germ. 3, 3.

174 Перечисление установленных Карлом имен открывает раздел

языковых образцов в германской главе. Отметив, что краткость слов в

немецком языке (“vocabulorum brevitas”)401 затрудняет сочинение стихов

(особенно тех, где учитывается долгота слога402), Гесснер тут же приводит

несколько собственных поэтических опытов. Первый – гекзаметр (“Es macht

alleinig der glaub die gleubige sälig”) – он признает не очень удачным (“conati

sumus, parum feliciter”), так как почти все стопы в нем спондеические. Затем

даны два переложения «Отче наш»: гекзаметром (“O Vatter unser der du dyn

eewige wonung / Erhoechst inn himmlen...”) и одиннадцатисложником (“Heer

Gott Vatter in himmlen eewig einig / Dyn nam werde geheiliget geêret...”),

который представляется Гесснеру более пригодным для немецкой поэзии403

[Mithridates 1555: 36b-37a].

Далее цитируются переводы «Отче наш» и образцы лексики на

различных германских языках и диалектах немецкого, перемежаемые

комментариям об особенностях их фонетики и произношения (например:

«Язык баварцев, как я слышал, похож на язык свевов, но еще более грубый:

самый грубый [язык] в Австрии или какой-то ее части. frow они произносят

fraw, heuw – hauw»404). Выписки и собственные наблюдения Гесснера

касаются швейцарского и баварского диалектов, наречий Гельдрии,

Силезии и Майсена, верхненемецкого, фламандского, исландского,

готского, норвежского языков и т.д. [ibid.: 37b-44b]. Сведения о готском

языке, образцы которого Гесснер раздобыл для второго издания

401 Об интересе филологов XVI в. к односложным словам в германских языках ср. [McLelland

2012]. 402 “...nam et monosyllabis dictionibus abundat, et iis in consonantes exeuntibus. quare et prolatu

asperior, et condendo carmini inepta est” («ведь [немецкий язык] изобилует односложными словами и [словами], которые заканчиваются на согласные, потому его произношение грубо, и он непригоден для сочинения стихов») и далее: “Metra et homœoteleuta multi scribunt, ut plerique omnes puto populi, Latinis, Graecis et Hebraeis exceptis: carmina in quibus sullabarum quantitas observetur, nemo” («Многие пишут [по-немецки] стихи с метром и рифмой, как, я полагаю, большинство народов, кроме римлян, греков и евреев; стихи, в которых учитывается догота слогов, – [по-немецки не сочиняет] никто») [Mithridates 1555: 36a/b].

403 “eadem hendecasyllabis reddita, qui versus linguae Germanicae aptiores videntur” [Mithridates 1555: 37a].

404 “Bavarorum lingua Svevicae similis est, sed etiam crassior, ut audio: crassissima in Austria, vel aliqua eius parte. frow pronunciant fraw: heuw/hauw” [Mithridates 1555: 39a].

175

«Митридата» (см. разд. 3.1.1), здесь ограничиваются, главным образом,

сообщением венецианского дипломата Иосафата Барбаро (1413–1494) о

сохранении готского языка в Крыму (за Каффой, совр. Феодосией): «Готы

разговаривают по-германски. Ведь мой слуга немец, бывший вместе со

мной, легко их понимал»405.

Как отмечено исследователями, наиболее последовательно Гесснер

рассматривает особенности швейцарского диалекта [Metcalf 1963b: 25-26;

Peters 1974: 38-40]. В «Митридате» названы следующие признаки

швейцарской речи (“Helvetica”), противопоставленной таким образом

«языку швабов и некоторых других немцев» (то есть, надо полагать,

общеверхненемецкому)406 [Mithridates 1555: 38a/b, 42a]:

отсутствие дифтонгизации средневерхненемецких долгих i, u, ü: Wyn

~ Wein ‘вино’, Mul ~ Maul ‘пасть’, hütt ~ heute ‘сегодня’;

аффриката kh на месте смычного k: chranck ~ krank ‘больной’, chrut ~

krut ‘растение’;

распространенность стяженных форм, особенно в претерите: dfrow ~

die frow ‘женщина’, gessen ~ geessen ‘поел’, gangen ~ gegangen ‘пошел’;

форма Partizip II глагола «быть»: gsyn ~ gwäsen;

специфическая швейцарская лексика: Ancken ~ Schmalz, Butter ‘сало,

масло’, losen ~ horchen ‘слушать, прислушиваться’, Trüsch ~ Rugget

‘название рыбы’ и др.

Эти наблюдения тем более примечательны, что практически ни в

одной другой главе «Митридата» Гесснер не говорит о фонетике и

405 “Gothi Germanice loquuntur. nam famulus Germanus, qui mecum erat, facile eos intelligebat”

[Mithridates 1555: 43a]. Полностью цитируемый Гесснером пассаж из «Путешествия в Тану» звучит следующим образом: «Далее за Каффой, по изгибу берега на Великом море, находится Готия, за ней – Алания, которая тянется по «острову» в направлении к Монкастро, как мы уже сказали выше. Готы говорят по-немецки. Я знаю это потому, что со мной был мой слуга-немец; они с ним говорили, и [обе стороны] вполне понимали друг друга подобно тому, как поняли бы один другого фурланец и флорентиец» (пер. Е.Ч. Скржинской): [Барбаро 1971: 157, §51]. Записи крымского готского, сделанные О.Г. де Бусбеком в 1550-х гг. и содержащие список из нескольких десятков слов и небольшой текст, были напечатаны только в 1580-х гг. и оставались недоступными Гесснеру и его современникам (см. комментарий к списку Бусбека: [Скардильи 2012: 246-265])

406 “Svevis et aliis quibusdam Germanis” [Mithridates 1555: 38a/b]. Об особенностях швейцарского диалекта XVI в. и его отражении в книгопечатной продукции Цюриха см.: [Дубинин 2005].

176

морфологии рассматриваемых языков (если не считать разбора галльских

двусоставных имен, для которых Гесснер, с одной стороны, находит

германские этимологии, с другой, аналогию в греческой антропонимике: ср.

разд. 1.4.3)407. Образцом для сопоставительного описания немецких

диалектов послужили, вероятно, описания греческих диалектов в

сочинениях Псевдо-Плутарха и Иоанна Филопона, которые Гесснер

цитирует в соответствующих главах «Митридата» (об эолийском,

аттическом, дорийском, ионийском «языках»). Следует заметить, что

трактат Иоанна Филопона “De dialectis” получил значительную известность

в XVI в. благодаря тому, что помещался в приложение к Греческо-

латинскому лексикону, начиная с издания Альда Мануция 1496 г. [Botley

2010: 122].

Так, например, в главе об ионийском диалекте перечислены

отдельные его фонетические особенности и особенные формы именного

склонения: «Ионийский диалекс очень часто заменяет α. на η; и говорит

Πέρσεω вместо Πέρσου, Δηµοσθένεος без стяжения <…> от βασιλεύς

образует родительный падеж βασιλῆος; в формах дательного

множественного числа, оканчивающихся на σ, прибавляет йоту»408.

Специфическая диалектная лексика также упоминается в главах о

греческом: например, характеризуя лаконский (один из дорийских

диалектов), Гесснер приводит несколько глосс – “dictiones huic linguae

peculiares”: “Κλὰ, κλινάριον µικρὸν” «маленькая кровать», “µυκῆροι nuces

dulces» букв. «сладкие орехи» (вероятно, миндаль) и др. [Mithridates 1555:

58a].

407 В других главах упоминаются разве что совершенно частные и случайные детали: например,

сообщается, что у сабинян, как и у этрусков, не было буквы q [Mithridates 1555: 65b-66a] или что жители Канарского острова большинство слов произносят «между зубами и губами»: “suas ut plurimum voces inter dentes et labra formantes” [Mithridates 1555: 71a].

408 “Ionica dialectus α. in η. saepissime mutat: et Πέρσεω dicit pro Πέρσου. Δηµοσθένεος sine contractione <…> A βασιλεύς genitivum βασιλῆος format. Dativis pluralibus in σ exeuntibus iota addit <...>”: [Mithridates 1555: 56b].

177 Особенного внимания заслуживают также приведенные в германской

главе этимологические экскурсы. Во-первых, несмотря на то, что

сопоставление языков в раннее новое время предполагало, в первую

очередь, сравнение лексики, – путем перечисления похожих слов с близким

значением, произведения слов одного языка от слов другого или, наоборот,

демонстрации их заметного различия (в зависимости от целей

аргументации), – в «Митридате» мы обнаруживаем сравнительно мало

этимологий и последовательных сопоставлений слов, даже в языках,

лексика которых активно изучалась в первой половине XVI в. (в первую

очередь, романских и семитских, не говоря о латыни и греческом)409.

Заметное исключение представляют главы справочника,

посвященные германским языкам и германским древностям, в которых

больше внимания уделено этимологии и лексическим сопоставлениям. За

их пределами, в других статьях «Митридата», имеется всего две

сопоставительные таблицы (в главах об эфиопском и армянском языках

[Mithridates 1555: 7b, 10a/b]) и не более 30 этимологий, включая те, в

которых нет указания на язык-источник (вроде лат. (греч.) soloecismus

‘солецизм’ < Soli (топоним) [ibid.: 13b-14b] или [H]ibernia (топоним) < Iberus

‘Эбра’ (река в Испании) [ibid.: 49b]), а также объяснения слов

звукоподражанием. Более того, в семи из них в качестве этимона

предполагаются немецкие слова: например, фриг. beccus или bekos ‘хлеб’

связывается с нем. bekk [Becker?] ‘пекарь’ [ibid.: 63b-64a], а этрусское

название города Veii возводится к нем. wegen [Wagen?] ‘повозка’ [ibid.: 48b-

49a]. Это наводит на мысль о том, что этимология именно германской

лексики вызывала у Гесснера преимущественный интерес при написании

«Митридата»410.

409 Тем не менее, Ю. Трабант утверждает применительно к «Митридату»: «Таким образом, языки

[в нем] рассматриваются с точки зрения их лексикона (vocabulary); “differentiae linguarum”, указанные в заглавии «Митридата», – это лексические отличия [мою интерпретацию заглавия см. в разд. 3.1.2 – М.С.], точнее отличия означающих, отличия поверхностные» [Trabant 1998: 97]. Надо полагать, имеется в виду, что сопоставлений на других уровнях языка в «Митридате» еще меньше.

410 Как отмечалось выше, филологические и естественнонаучные работы Гесснера позволяют

178 Во-вторых, интересен источник германских слов, которые

этимологизирует Гесснер, а также характер его аргументации. Речь идет об

интерпретации германских глосс в сочинениях римских авторов.

Существенные ее положения отражены в комментарии И. Вадиана к

«Естественной истории» Плиния, который цитирует Гесснер: «Плинию,

столько лет сражавшемуся в Германии, известны были такого рода

германские слова <…> слова, записанные столько веков назад, имеют

склонность искажаться и портиться необразованными и не знающими

языков писцами. Имена тех, кто по-германски в те времена назывался

Wigewoner / Witstewoner / Herdwoner, Плиний, несомненно, произнес бы

мягче, изменив по образу римского языка: Vuigevones, Vuitstevones, или

Istevones, Herdevones»411. Во-первых, здесь приводится довод в пользу

подлинности германских имен, упоминаемых римским автором: тот

длительное время находился в немецких краях. Во-вторых, искажение в

текстах подлинного звучания германских слов связывается с interpretatio

Romana, то есть адаптацией их формы к латинской фонетике и грамматике.

В-третьих, последующие исправления формы слова приписываются

невнимательности или необразованности писцов, в чьих руках текст

оказывался в последующие века. Установление для такого рода терминов и

имен собственных германской этимологии, исходящей, как правило, из

облика слова в современном языке, было связано с критикой текста,

объяснением первоначальной, латинизированной формы слова, избранной

самим автором, и ее последующих изменений в рукописной традиции.

Этимолог апеллировал к рукописным разночтениям и сравнению

свидетельств у разных авторов412. Так, например, возведение слова “baritus”

говорить о его интересе и к этимологии других языков (греческого, древнееврейского, французского и т.д.): см. примеры в разд. 1.3.4, 2.2.2.

411 “Enimvero Plinio tot annis in Germania militanti, nota fuisse id genus Germanica nomina <…> Sed proclive nimirum est tot saeculorum intervallo notatas voces a scribis indoctis et linguarum ignaris corrumpi et depravari. Quos igitur Germana lingua Wigwoner / Witstewoner / Herdwoner, illa aetate vocavit: Plinius haud dubie mollius, et ad Romanae linguae figuram deflexis vocabulis Vuigevones, Vitstevones, seu Istevones, et Herdevones dixerit”: [Mithridates 1555: 27a/b = Vadianus 1548: 42-43]

412 О принципах текстологии в XVI в. см.: [Timpanaro 2005: 45-52; Bloemendal, Nellen 2014].

179

‘боевой клич (германцев)’ к нем Wort ‘слово’ Беат Ренан обосновал чтением

“barditus” в одной из рукописей413.

Объяснение изменений в форме слова рукописной историей охотно

переносилось и на те случаи, когда этимолог не располагал конкретными

рукописными чтениями, но исходил из общих представлений о судьбе

античных текстов, доходивших до гуманистов в искаженном виде

(manuscripti imperfecti, depravati, mutilati, corrupti). Такое обоснование, надо

полагать, делало этимологию надежной, по крайней мере – убедительной, в

восприятии авторов и читателей. Так, в упомянутом Гесснером словаре

“Aliquot nomina propria Germanorum ad priscam etymologiam restituta” (1537),

имя кельтского вождя Верцингеторикса (о котором Цезарь сообщает в VII

кн. “De bello Gallico”) производится от «саксонского» словосочетания

“Hertoge Hinric”, что соответствует нем. Hertzog Heinrich. Различия между

этимоном и засвидетельствованной формой объяснены так: «По вине

писцов были перепутаны, переставлены и испорчены буквы; ведь он

[Цезарь] хотел записать саксонское Hertoge Hinric, то есть герцог Генрих, а

позже писцы переменили H на V, переставили [слоги] в toge, поставили

[получившееся] geto после hin»414. Вольность обращения с элементами

слова здесь мало отличается от той, что была у авторов предшествующих

эпох [ср.: Metcalf 2013 (1974): 44-52; Copeland, Sluiter 2009: 339-344; Sluiter

2015: 897]; существенно другое – порча слова (замена букв, перестановка

слогов) приписывается не ошибочному произношению (“labiorum

vitium”415), а рукописной традиции, якобы исказившей правильную запись

немецких слов у Цезаря.

413 “Rhenanus monet se in codice quodam legisse barditum: veluti sit a verbis, quae Germani wort

appellant, tractum vocabulum”: [Mithridates 1555: 33a; комментарий Беата Ренана см.: Tacitus 1533: 421-422]. 414 “Sed scriptorum vitio confusis, transpositis & corruptis literis, Voluit enim Saxonicum illud, Hertoge

Hinric scribere, id est, Dux Henricus, Et postea scriptores mutarunt H in V. & transposuerunt toge, post Hin & geto fecerunt”: [Aliquot nomina 1537: B1b].

415 Ср. такое объяснение языковых изменений у Ш. Бовелля: [Bovelles 1533: 28, 81, 91].

180 Германские этимологии Гесснера, следующие, в целом, названным

принципам (характерным для историко-филологических разысканий

немецких гуманистов), я рассмотрю на примере его трактовки термина

“soldurii” у Цезаря. В параграфе «Митридата», помеченном типографской

маргиналией “Siloduni vel Solidurii” [Mithridates 1555: 33a-34a], сперва

приводится сообщение Николая Дамаскина (I в. до н.э.) 416 о том, что у вождя

кельтского племени сотианов был отряд отборных воинов, которых

галаты417 <sic!> на своем языке (“sermone patrio”) называли силодунами

(Silodunos). Гесснер полагает, что Николай эти сведения заимствовал у

Цезаря418, который в «Записках о Галльской войне» (3.22) рассказывает об

отряде преданных воинов вождя аквитанского племени: их преданность

состояла в том, что они «обыкновенно пользовались всеми благами жизни

сообща с теми, чьей дружбе они себя посвятили; но если этих последних

постигала насильственная смерть, то солдурии разделяли их участь или же

сами лишали себя жизни»419. Однако у Цезаря преданные воины называются

«солдуриями» (soldurii)420, а не «силодунами». Чтобы согласовать два

свидетельства, Гесснер отождествляет упоминаемые в них термины, точнее

выводит один из другого. Он поясняет: «Цезарь <...> называет их не

солидунами [метатеза из силодуны – М.С.], а солидуриями, некоторые

читают в три слога – солдурьи»421.

Таким образом, предполагается следующая последовательность форм

(обратная порядку их появления в тексте), объясняющая «силодунов» у

416 Сохранившееся в цитате у Афинея (Athen. 6, 249a-b); русский перевод см.: [Афиней 2003: 135]

(издатели принимают чтение «силодуры»). 417 Язык галатов Гесснер отождествляет с языком «галлов в Европе»: [Mithridates 1555: 17a/b], то

есть, в конечном счете, с германским. 418 “unde Nicolaus sua forte transtulit”: [Mithridates 1555: 33b]. 419 “...omnibus in vita commodis una cum iis fruantur quorum se amicitiae dediderint, si quid his per vim

accidat, aut eundem casum una ferant aut sibi mortem consciscant...”: пер. М.М. Покровского (с адаптацией) по изданию: [Цезарь 1948: 66].

420 “cum DC devotis, quos Galli [O. Hirschfeld pro illi mss.] soldurios appellant” («с 600 преданными [воинами], которых галлы [конъектура О. Хиршфельда вместо illi – “они”] называют soldurii»): Bellum Gallicum 3, 22, 1 (цитируется по изданию: [Caesar 1977]).

421 “Hos quidem C. Caesar <...> non solidunos, sed solidurios vocat, quidam tribus syllabis soldurios legunt”: [Mithridates 1555: 33b].

181

Николая Дамаскина: siloduni < soliduni < solidurii < soldurii. Соотношение

между формами “solidurii” и “soldurii” Гесснер описывает формулировкой

“quidam tribus syllabis legunt”, в терминах филологии – как два варианта

«прочтения». Однако вариант “solidurii”, выступающий промежуточным

звеном в конструкции Гесснера между “soliduni” и “soldurii” и вынесенный

в типографскую маргиналию, мне не удалось обнаружить ни в изданиях XVI

в., ни в современном критическом аппарате422. Возможно, Гесснер приводит

его как гипотетическое, утраченное «чтение», объясняющее дальнейшее

превращение в «солидунов». В любом случае, засвидетельствованная форма

представляется ему более удачной и получает этимологическое объяснение.

Soldurii Гесснер производит из нем. Sold(um) ‘плата (за военную

службу)’423, Söldner «(солдаты) служащие за плату». Затем дается второе,

альтернативное объяснение (“potest et alia etymologia adferri”)424, также из

немецкого: композит нем. soll(en) ‘долженствовать’ и duren (durren)

‘отваживаться, осмеливаться’. Упоминается и латинская этимология – “(a)

solide durando”, то есть из словосочетания, значащего ‘твердая

выносливость’ – но она отвергается, так как «известно, что это слово

галльское или германское»425.

В этом сюжете этимология вновь некоторым образом связана с

филологической аргументацией и историей письменного текста:

предполагаемый Гесснером немецкий этимон выступает дополнительным

подтверждением надежности и первичности формы слова,

засвидетельствованной в тексте Цезаря, тогда как форма “siloduni” у

Дамаскина вторична, является искаженным литературным заимствованием.

422 См., например, издание Ф. Бероальдо: [Caesar 1504: D1a]; базельское издание 1544 г. с

примечаниями Г. Глареана (последнее из упомянутых в «Эпитоме Библиотеки» 1555 г.: [Epitome Bibliothecae 1555: 30b]): [Caesar 1544: 100].

423 Немецкое слово заимствовано из лат. solidus ‘твердый, прочный’, давшего обозначение монеты в романских языках (итал. soldo, франц. sou): [DWB: 16, 1433-1434].

424 Множественная этимология охотно использовалась авторами XVI в. в тех случаях, когда сразу несколько предполагаемых этимонов могли подтвердить их общий аргумент [ср.: Metcalf 1963a: 155]; сама техника, несомненно, восходит к античным образцам [см.: Sluiter 2015: 902-903].

425 “dictionem Gallicam seu Germanicam esse”: [Mithridates 1555: 33b].

182 Рассмотреная техника этимологизирования представляет интерес в

виду отмеченного исследователями значения ранней германской филологии

для развития сравнительного языкознания: интерес к изданию и

комментированию античных свидетельств о германцах и рукописей на

германских языках принес в немецкую и нидерландскую науку как новый

лексический и грамматический материал, так и применение принципов

классической филологии к изучению текстов на национальных языках [ср.:

Dekker 1999: 46-52]. Хотя обращение к чтениям тех или иных рукописей и

текстологические конъектуры в рассмотренных мной этимологиях лишены

правил и применяются непоследовательно, в любом случае, примечательно,

что объяснение формальной стороны этимологии начинает восприниматься

как необходимое.

В качестве позднейшей аналогии продуктивного влияния филологии

на лингвистику можно рассматривать отмеченное Г. Хенигсвальдом

влияние классической текстологии на развитие сравнительного метода в

XIX в., в особенности на генеалогическое древо языков А. Шлейхера

(ученика текстолога Ф. Ричля). Важнейшее для установления родства

языков понятие общей инновации (особенно в фонологии) представляло

явную аналогию общим ошибкам в списках с архетипа [Hoenigswald 1993:

60-62].

3.3.3. Список «галльских» слов и доказательство языкового родства

Использование этимологий в «Митридате» не ограничивается

решением филологических задач. Важнейший пример этимологической

гипотезы, обосновывающей языковое родство (трудно отличимое в

терминологии XVI в. от тождества языков) содержится в главе «О древнем

галльском языке», содержательно дополняющей разделы о германских

древностях в немецкой главе426.

426 С точки зрения лексикографических задач «Митридата» важнейшим вопросом является

различение “Gallica vetus” и “Gallica recentior” (о трактовке французского как смешанного языка см. выше

183 О взглядах Гесснера на решение «галльского вопроса» и некоторых

его аргументах в пользу германской природы галльского уже было сказано

выше (разд. 1.4.3). Теперь я рассмотрю список «галльских» слов427,

содержащийся в пространной цитате из комментариев Г. Глареана (1538) к

«Запискам» Цезаря [Mithridates 1555: 20a-23a = Glareanus 1538: 17-21].

Кроме того, что этот пассаж содержит редкий для «Митридата» образец

сопоставления лексики двух языков, использованный в качестве

лингвистического аргумента, он интересен еще по двум причинам: во-

первых, Гесснер дополняет текст Глареана, не сообщая об этом, что

свидетельствует о его особенном интересе к данному сюжету (то есть, в

некоторой степени, он идентифицирует изложение с собственной

позицией); во-вторых, форма этого сопоставления вполне обычна (как будет

показано) для гуманистов, но необычна для современного читателя и может

вызывать трудности в интерпретации (о чем свидетельствует комментарий

в издании Коломба и Петерса).

Итак, список «галльских» слов появляется у Глареана и в

«Митридате» в следующем контексте. Глареан сообщает, что, гельветам и

жителям Рейнской области удалось лучше сохранить свой древний язык (то

есть древний галльский), чем другим покоренным римлянами галлам, так

как Рейн и Германия быстрее освободились от римского господства. Однако

остатки древнего языка (“priscae”), согласно Глареану, сохранились и в

современном французском, их можно обнаружить там, где те или иные его

черты расходятся с латынью: таков характер словесного ударения,

интонация, перифрастический перфект с глаголом “avoir” (“habui”),

употребление артикля428, «и наконец, множество основ имен… и

глаголов…».

– разд. 3.2.5).

427 Настоящий раздел представляет собой переработанную версию статьи [Сергеев 2011б]. 428 Б. Коломба и М. Петерс справедливо замечают, что Глареан принимает за галльские архаизмы

поздние характеристики, развившиеся в романских языках: [Mithridates 2009: 149 сн.]

184 Таким образом в текст вводится интересующий нас список: “Denique

plurima nominum themata, qualia sunt ignis, Puluinar, Pastillus, Scamnum,

Cancer, Caper, Campana, Mamilla, Vexillum, Calcar, Diues, Thorax, Manipulus.

Et uerborum, ut dimitto, frico, occido” [Glareanus 1538: 18]. Гесснер дополняет

цитату из комментария Глареана еще несколькими примерами (далее

выделены жирным шрифтом): “Denique plurima nominum themata, qualia sunt

ignis, pulvinar, arma, civis, lorica, galea, gladius, saepes, tunica, accipiter,

pelvis, pastillus, scamnum, cancer, caper, campana, mamilla, vexillum, calcar,

dives, thorax, manipulus. Et verborum, ut sunt dimitto, frico, occido, careo, lacero

”429. На основании всего рассуждения Глареан делает вывод: «Отсюда

очевидно, что язык гельветов и [жителей области] Рейна – подлинно

галльский, разве что немцы, особенно [в землях] под Страсбургом, что-то [в

него] примешали»430.

На первый взгляд, использование переченя латинских слов в качестве

иллюстрации древних галльских реликтов во французском кажется

абсурдным. Лат. gladius, действительно имеющее кельтское происхождение

[De Vaan 2008: 263], скорее сбивает с толку, так как другие слова из списка

не подчиняются такой логике. Б. Коломба и М. Петерс не находят

объяснения этому месту «Митридата»: «непонятно, какие соответствия

может иметь этот список, содержащий собственно латинские и совершенно

не галльские слова» [Mithridates 2009: 150 сн.]. Впрочем, комментаторы

напрасно исходят из современных представлений о галльском (как

представителе кельтской группы языков) и не соотносят этот список с

общей логикой рассуждений автора. Глареан считает швейцарский диалект

немецкого продолжением древнего галльского, непрерывно

сохранявшегося в прирейнских землях. Для доказательства этого тезиса он

429 «Наконец, многочисленные основы имен, каковы огонь, подушка, оружие, гражданин,

панцирь, шлем, меч, ограда, туника, сокол, таз, пирожок, скамья, краб, козел, колокол, (женская) грудь, знамя, шпора, богатый, грудь, манипул. А также глаголов, каковы отпускаю, тру, убиваю, являюсь лишенным, разрываю»: [Mithridates 1555: 20a].

430 “Hinc satis liquet Helvetiorum linguam ac Rheni vere Gallicam, nisi quantum Germani quaedam miscuerunt, maxime infra Argentinam”: [ibid.]

185

обнаруживает во французском (также имеющем в основе древний

галльский, но совершенно изменившемся под влиянием латыни)

нелатинские черты, предположительно принадлежащие галльскому

субстрату431. И эти черты (как, например, аналитическое образование

перфекта со вспомогательным глаголов avoir/haben) оказываются

немецкими (точнее, швейцарскими). Соответственно, можно предполагать,

что за приведенным списком скрываются предполагаемые французско-

немецкие лексические соответствия.

В этой связи полезно упомянуть рассмотренную Ж.-Кл. Марголеном

заочную полемику Г. Глареана и его ученика Вольфганга Хунгера (1511-

1555) с Шарлем де Бовеллем (1479–1566), автором первого

этимологического словаря французского языка, изданного в приложении к

“Liber de differentia vulgarium linguarum, & Gallici sermonis varietate” (1533)

[Margolin 1985]: Хунгер посвятил критике Бовелля специальную книгу432.

Важнейший упрек, обращенный к Бовеллю состоял в том, что он

игнорировал для французских слов якобы правильные немецкие

этимологии. Например, франц. place ‘место, площадь’ Бовелль производил

от лат. platea ‘улица’ [Bovelles 1533: 73], как и Ж. Дюбуа (1531) [Dubois

1531: 45], а Хунгер соотносил его с нем. Platz ‘площадка, площадь’, хотя

затруднялся определить направление заимствования433. С современной

точки зрения, нем. Platz (ср.-в.-нем. plaz, platz), первоначально значившее

‘улица, двор’, было заимствовано из франц. place, которое происходит от

лат. platea [DWB: 13, 1916; FEW: 9, 37]. В другом случае Глареан возмутился

произведением франц. foeu ‘огонь’, букв. ‘очаг’ от лат. focus ‘очаг’ у

Бовелля [Bovelles 1533: 60] (что, однако, соответствует современной

431 Ср. далее: “Francorum hodierna lingua ex duabus linguis est, ex prisca Celtica & Romana”

(«Современный язык французов состоит из двух языков – древнего кельтского и романского»): [Mithridates 1555: 22a = Glareanus 1538: 21].

432 Которая была издана посмертно, стараниями его сына [Hunger 1586], и состояла из двух частей: “In Caroli Bovilli Samarobrini <...> vocum Gallicinarum tabulas, notae” и “Elenchus luculenter explicans praetermissas in Tabulis Bovillianis innumeras dictiones Germanicas, quibus passim Gallia utitur”.

433 “ut non facile dixerim id ne verbi nos Gallis, an Galli nobis mutuaverint”: [Hunger 1586: E8b].

186

этимологии [FEW: 3, 651]): “non pudet hunc asinum...” («и не стыдно этому

ослу...»), – так как, по его мнению, foeu соответствует немецкому Feuer

‘огонь’434; такую же этимологию приводит венский историк Вольфганг

Лаций (1514–1565): “Feu, Feür / Ignis” [Lazius 1557: 57]. Франц. hault (совр.

haut) ‘высокий’, которое Бовелль [Bovelles 1533: 62] и Ж. Дюбуа [Dubois

1531: 49] справедливо выводили из лат. altus ‘то же’ (ср. [FEW: 24, 367]),

Хунгер связывает с нем. hoch ‘то же’ (точнее баварской формой hauch435).

Замечу, впрочем, что исследование Хунгера не ограничивалось поиском

французско-германских соответствий: например, за некоторыми

французскими словами он признавал греческое происхождение436.

Последовательный анализ этимологий Бовелля и Дюбуа, выполненный

К. Демезьер, показал, что игнорирование возможных германских этимонов

действительно стало одной из основных причин неверных этимологических

решений [Demaizière 1985: 241-243]. При этом известно, что у Бовелля были

некоторые познания в немецком [Victor 1978: 13-15].

Список «галльских» слов в комментарии Глареана, процитированном

в «Митридате», непосредственно связан с немецко-французской полемикой

о галльском «наследстве». Не случайно далее он сообщает (этот текст

пропущен в цитате Гесснера): «Когда несколько лет назд я жил в Париже,

был у меня в товарищах Яспер Алфей Силван, человек превосходно

рассудительный и образованный, который показывал мне в своих бумагах

около 200 замеченных им слов нашего древнего языка (priscae nostrae

linguae), которые парижане все еще сохраняют в своем изувеченном

языке»437. Как уже упоминалось, немецкие филологи XVI в. теоретически

434 Цит. по: [Margolin 1985: 156]; этимологию Глареана упоминает В. Хунгер: [Hunger 1586: Cva]. 435 “multum consentiunt [Galli] Vindelicis meis, quibus altus dicitur hauch” (“[произнося Hault с

придыханием] франуцузы весьма соглашаются с моими аугсбургцами, у которых высокий звучит hauch”): [Hunger 1586: D2a].

436 См.: [Hunger 1586: Cii a/b (chere), Fib (parler), G[i]a (rue), Giiib-Giiiia (hale) и т.д.] 437 “Cum ante annos aliquot Lutetiae degerem, erat in sodalitio nostro Iaspar Alphaeus Sylvanus, egregii

iudici, ac eruditionis non proletariae vir, qui in chartula propemodum ducenta vocabula ab se notata mihi monstrabat, priscae nostrae linguae, quae Parisienses etiamnum hodie in mutila ista lingua haberent”: [Glareanus 1538: 18].

187

разделяли германский слой французской лексики на две части: галльский

субстрат и слова, значительно позже заимствованные у готов и франков438,

но для различения этих групп не предлагалось определенных правил.

Похожий список сопоставлений имеется в сочинении швейцарского

историка, ученика Г. Глареана Эгидия Чуди (1505-1572) “De prisca ac vera

Alpina Rhaetia” (1538). В подтверждение теории о том, что «все галлы

некогда говорили по-немецки» (“Gallos olim Germanice loquutos”), он, как и

Глареан (но подробнее, с примерами), приводит сперва морфологические

схождения, призванные показать, что ряд особенностей французского языка

невозможно объяснить из латыни, а следовательно, они представляют собой

реликт языка древних галлов и при этом обнаруживают замечательное

сходство с немецким: напр., “[франц.] Que ha tu fait, [нем.] was hast du thon,

quae sententia latinae linguae minime respondet: nam non dicitur, quid habes

fecisti [курсив мой – М.С.]”439. Затем Чуди обращается к лексическим

соответствиям французского и немецкого440, причем указывает как

созвучные французские и немецкие формы, так и латинский перевод,

который имплицитно подтверждал, что эти слова не были унаследованы

французским от латыни. Следует заметить, что все три ряда форм имеются

как в латинском переводе «Альпийской Реции», выполненном

С. Мюнстером [Tschudi 1538a: 110-111], так и в ее немецком оригинале (“Die

vralt varhafftig Alpisch Rhetia”), изданном в том же 1538-ом году [Tschudi

1538b: P3b-P4a].

438 Ср. упоминавшееся трехчастное деление французской лексики в «Митридате» [Mithridates

1555: 25b]. Таким же образом, например, В. Хунгер делит немецкие слова во французском языке на две группы: “sive a Celtica lingua (quae non fere multum a Germanica differebat) illae sint reliquae, sive post eam extinctam, a Francis aut aliis Germanicis nationibus importatae” («или оставшиеся от кельтского языка (который не особенно отличался от немецкого), или – после его исчезновения – привнесенные франками или другими германскими народами»): [Hunger 1586: 17a].

439 «Que ha tu fait, was hast du thon («что ты сделал?») – это предложение совершенно не согласуется с латынью: ведь по-латински не говорят “quid habes fecisti”»: [Tschudi 1538a: 110].

440 Вводимые словами “Ex Germanica lingua <...> habent [Galli - М. С.] quoque adhuc multa vocabula in usu, ut sunt...” («У французов и теперь в употреблении множество слов из немецкого языка, как [например]...»): [ibid.].

188 Трактат Э. Чуди, вероятно, стал источником441 добавлений Гесснера к

примерам Глареана: во всяком случае, все добавленные Гесснером лексемы

имеются в «Альпийской Реции». Гесснеру уже в 1545 г. была известна книга

Чуди442; кроме того, он лично знал ее автора443. «Альпийская Реция» могла

быть основным источником списка в комментарии Глареана (при этом в

последнем есть несколько лексем, которые не приводит Чуди). Хотя трактат

Чуди и комментарий Глареана были изданы в одном и том же году (1538-

ом: предисловие С. Мюнстера к переводу датировано 25 марта, а

предисловие Глареана – 1 апреля), Глареан определенно читал

«Альпийскую Рецию». Об этом имеется указание далее в том же

примечании (речь идет о галльских словах в античных источниках,

созвучных словам «языка гельветов»): «многие слова, подобные этим,

перечисляет Эгидий Чуди <...> в книге о древности Реции...»444. Более того,

Глареан сыграл важную роль в издании этого трактата: одолжив текст у

Чуди, который настаивал на дальнейшей доработке, он (без согласия автора)

передал его Мюнстеру для перевода на латынь. Помимо перевода, Мюнстер

снабдил книгу новой картой Швейцарии. При участии Беата Ренана обе

версии были напечатаны в 1538 г. в Базеле у М. Исингрина [McLean 2007:

107-108; 167].

Далее в Таблице 6 я воспроизвожу список «кельтских слов»

(“Vocabula Celticae linguae”) у Э. Чуди [Tschudi 1538a: 110-111]. В нем

одинарной чертой отмечены дословные совпадения в латинских леммах у

441 Не установленным издателями «Митридата» Б. Коломба и М. Петерсом: [Mithridates 2009: 150].

О значении (в том числе методическом) «Альпийской Реции» для комментария Глареана писал Э. Поппе; удивительным образом, комментируя аргументацию и источники Глареана, он обходит молчанием список «галльских» слов: [Poppe 1986: 31-33].

442 Она с похвалой упоминается во «Всеобщей библиотеке»: [Bibliotheca universalis 1545: 5a/b]. Некоторые подробности, упомянутые Гесснером, говорят о том, что он уже тогда был знаком с этой работой de visu.

443 В письме к А.П. Гассеру 1563 г. Гесснер сообщает, что недавно лечил Чуди от астмы и четырехдневной лихорадки: [Gessner 1577: 31a].

444 “multa his similia enumerat D. Aegidius Tschudus <...> in libro de Rhaetiae antiquitate”: [Mithridates 1555: 22a = Glareanus 1538: 21-22]; чуть раньше Глареан сообщает о своих близких отношениях с Чуди (это пояснение не цитирует Гесснер): “D. Aegidius Tschudus <...> mihi non affinitate tantum iunctus, sed eodem etiam studiorum amore” («Эгидий Чуди <...> связанный со мной не только родством, но и такой же любовью к ученым занятиям»): [Glareanus 1538: 20].

189

Чуди и Глареана (повторенные Гесснером), двойной чертой – у Чуди и

Гесснера (отсутствующие у Глареана). Таблица 6 лат. перевод франц. нем.

arma вооружение harnois harnischt

civis горожанин burgois burger

dimitte отпусти, оставь lasse lass

dives богатый riche rich

lorica панцирь panciere pantzer

galea шлем heaulme helm

thorax нагрудная

броня, панцирь

curasse kuris

calcaria шпоры esperons sporen

gladius меч dague degen

seps

[saepes]

ограда haye hag

manipulus пучок, сноп gerbe garben

caper козел bouc bock

accipiter ястреб espriuier sperwer

cancer рак, краб creuisse crebs

vexillum знамя banniere baner

caecus слепой aueugle onougen

scamnum скамья banche banck

turbidum взволнованный trouble trub

secrete тайно emble heimlich

moniales монахини nonnes nonnen

discus круглое блюдо tailler

или tranchoy

teller

lacerare разрывать scire zerren

190 carere быть лишенным

чего-л.

manche manglen

pastilli пирожки cuquelin kuechlin

mamilla сосок tettin tutten

fricare тереть grater kratzen

lucrari наживать,

стяжать

gaingnie gewinnen

deformis отвратительный layt leidt,

ungeschaffen

pelvis таз bacin beckin

pulvinar подушка cuyssin kussin

arena песок sablon sand

campana колокол gloche glocken

occide убей tů toedt

Сопоставление списков показывает, что у Чуди есть все слова,

добавленные Гесснером, а из списка Глареана нет только «огня» и «туники».

В то же время, еще несколько сопоставлений, приведенных в «Альпийской

Реции», остались невостребованными у обоих цитирующих авторов.

Возможно, они показались им менее правдоподобными.

Что касается лингвистического содержания приведенных

французско-немецких сопоставлений, то многие из них действительно

обнаруживают французскую лексику германского происхождения:

франц. banche ‘слой твердой глины’ < banc ‘скопление, слой; букв.

скамья’ < герм. *bank- ‘скамья’ (откуда ср.-в.-нем. banc) [FEW: 15, 1, 57-65;

TLFi s.v. banche, banc; Orel 2003: 36; DWB: 1, 1105];

франц. épervier ‘ястреб’ < др.-ниж.-франк. *sparwari (ср. др.-в.-нем.

spariuuari, sparwari, откуда нем. Sperber) [FEW: 17, 171-172; DWB: 16, 2158];

франц. gerbe ‘сноп, пучок’ < др.-ниж.-франк. *garba (ср. др.-в.-нем.

garba > нем. Garbe) [FEW: 16, 13; DWB: 4, 1333];

191 франц. gratter ‘скоблить, скрести’ < герм. *krattôn, откуда др.-в.-нем.

chrazzôn, ср.-в.-нем. kratzen, kretzen [TLFi s.v. gratter; DWB: 11, 2075];

франц. tétin, tétine ‘сосок’ < tette ‘грудь’ < герм. *titta, откуда нем. Zitze

‘сосок’, с другой огласовкой: др.-в.-нем. tutta, ср.-в.-нем. tutte, tute, нем.

Dutte ‘сосок, грудь’ [FEW: 17, 333-335; DWB: 2, 1768-1769; Orel 2003: 407];

и т.д.

Некоторые другие замеченные Чуди и Глареаном французско-

немецкие созвучия являются случайными:

франц. emblée, употребляющееся в предложных сочетаниях со

значением ‘тайно, неожиданно’ (ст.-франц. en emble, par emble и др.; совр.

d’emblée), происходит от причастия глагола embler ‘красть, похищать’ < лат.

involare ‘налетать, нападать’; нем. heimlich ‘тайный; букв. домашний,

пользующийся доверием’ < Heim ‘дом’ < герм. *xaimaz [FEW: 4, 804-805;

TLFi s.v. emblée, embler; DWB: 10, 874; Orel 2003: 152];

франц. laisser ‘оставлять, позволять’ < лат. laxare ‘ослаблять,

отпускать’ (эту этимологию дает уже Бовелль [Bovelles 1533: 64-65]), тогда

как нем. lassen ‘оставлять, отпускать’ унаследовано из прагерманского

(герм. *latjanan) [FEW: 5, 226-227; DWB: 12, 213 sqq.; Orel 2003: 237]; и т.д.

Есть и третий случай: когда французское слово родственно

немецкому, но не является германским заимствованием, то есть у слов

общее происхождение или же немецкое слово заимствовано из

французского. Например:

франц. cuirasse < ст.-пров. coirassa < позд.-лат. coriacea (vestis)

‘кожаная (одежда)’445; нем. Küris (или Kürass) заимствовано из франц.

cuirasse (в XV в.) [TLFi s.v. cuirasse; FEW: 2, 1186; DWB: 11, 2809];

франц. nonne и нем. Nonne ‘монахиня’ < позд.-лат. nonna букв. ‘няня,

кормилица’, м.р. nonnus – почтительное обозначение старшего [FEW: 7, 187-

188; TLFi s.v. nonne; DWB: 13, 881; Du Cange: 5, 606-607] (в данном случае

445 TLFi s.v. cuirasse; ср. FEW 2, S. 1186 s.v. corium.

192

Чуди, возможно, намеренно приводит не созвучный французскому и

немецкому слову латинский перевод “moniales”);

франц. tailloir ‘доска, тарелка для резки мяса’ < tailler ‘разрезать,

нарезать’ < позд.-лат. taliare; нем. Teller ‘тарелка’ < ср.-в.-нем. teler, talier

через посредство ср.-лат. tellerium, франц. tailloir, итал. tagliere восходит к

тому же латинскому глаголу taliare [FEW: 13, 1, 39-55; DWB: 21, 239]; и т.д.

Для объяснения формальных особенностей списка Глареана и его

дополненной версии у Гесснера, в которых, в отличие от списка в

«Альпийской Реции», сохранены только латинские переводы, полезно

обратиться к похожему представлению межъязыковых сопоставлений в

«Анналах баварских князей» И. Авентина (другом важном источнике

галльской главы «Митридата»). Приведя свидетельства Аристотеля,

Диодора Сицилийского и некоторых других авторов о расселении древних

галлов/кельтов/галатов, Авентин перечисляет имена, названные галльскими

у античных авторов, но, по его мнению, несомненно являющиеся

немецкими: “Cato, Plinius, Sextus Ruffus, Sextus Pompeius, Diodorus Siculus

Padum, Podincum, Bulgam, Bergomum, Cimbrum, Emporedum, Rhedam,

Pyrenen, Ceruisiam, docent Gallica esse vocabula: & valere, piceam, fundum,

saccum scorteum, montanam urbem, latronem (vel pugnacem), equorum

domitorem, currum sive rotam, combustum, potum ex hordeo. His omnibus

uocalibus Teutones adhuc utuntur, ipsisque ualent quemadmodum ab illis refertur

scriptoribus [курсив мой – М.С.]”: [Aventinus 1881-1908: II, 1, 71 = Mithridates

1555: 24a]446. Затем приводятся галльские имена собственные, также якобы

имеющиеся в языке немцев.

Форма подачи галло-германских сопоставлений у Авентина такова:

сперва списком приводятся галльские лексемы, затем даются латинские

446 «Катон, Плиний, Секст Руф, Секст Помпей, Диодор Сицилийский сообщают, что галльскими

являются слова Padum, Podincum, Bulgam, Bergomum, Cimbrum, Emporedum, Rhedam, Pyrenen, Ceruisiam, которые значат [соответственно] сосна, дно, кожаный мешок, горный город, разбойник (или драчун), укротитель коней, повозка или колесо, ожог, напиток из ячменя. Всеми этими словами немцы пользуются до сих пор, в тех же значениях, о которых сообщают эти авторы».

193

переводы, но не при каждом слове в отдельности, а также – целым списком.

Соответствующие немецкие формы, сопоставление с которыми составляет

основное содержание этого пассажа, не приводятся вовсе, хотя выбор для

исторического сочинения латинского языка очевидно предполагал его

чтение читателями, не знающими немецкого.

Предполагаемые немецкие соответствия обнаруживаются в немецкой,

более поздней версии «Анналов» – “Bayerische Chronik” (изд. 1566): “Cato,

Plinius Sextus Pompeius (Lateiner), Diodorus, Pausanias (Kriechen) haissen

nachvolgende wörter: boden, perg, bulgen, padscheit, kemper, ein pereiter, reder,

pürnen oder prinnen, dreimörchen, – gallisch, so noch teutsch sein und bei uns

bedeuten, wie die obgenanten Cato, Plinius, Pompeius, Diodorus, Pausanias

anzaigen [курсив мой – М.С.]” [Aventinus 1881-1908: IV, 1, 208]447. Здесь мы

находим недостававший третий ряд сопоставления, а именно немецкие

эквиваленты. Однако самих галльских слов и их латинской интерпретации

в “Bayerische Chronik” нет [ср. Poppe 1986: 24]. Их отсутствие вписывается

в общую стилистику и замысел «Баварской хроники» как «онемеченного»

варианта «Анналов»: так, Авентин, избегая лексических заимствований,

придумывает немецкие соответствия для обозначения латинских и

греческих реалий: Apostel = Zwölfboten, Triumph = Siegesspiel, Satyrae =

Affenspiel, Patricius Romanorum = Vater des römischen Reichs и др. [см.:

Доронин 2007: 127].

С другой стороны, пропуск немецких форм в латинском тексте

«Анналов» соответствует обыкновению новолатинских авторов не

приводить слова на национальных языках, порой даже при обсуждении их

этимологий448. Таким же образом Авентин поступает с греческо-немецкими

447 «Катон, Плиний, Секст Помпей (римляне), Диодор, Павсаний (греки) называют следующие

слова: boden, perg, bulgen, padscheit, kemper, ein pereiter, reder, pürnen или prinnen, dreimörchen, – галльскими, но они также немецкие и значат у нас то же, что указывают вышеназванные Катон, Плиний, Помпей, Диодор, Павсаний».

448 Я благодарен М.В. Шумилину, сообщившему мне некоторые параллели у итальянских гуманистов; он также отметил, что одним из проявлений этой практики можно считать замену имен собственных латинизированными формами. Впрочем, замена романской лексики на родственную латинскую кажется более естественной, тогда как заимствование этой манеры немецкими гуманистами

194

этимологиями, приводя в «Анналах» только греческие формы и латинский

перевод и ожидая, вероятно, что читатель сам домыслит эквиваленты на

“lingua teutonica”449.

Таким же образом организован список «галльских» слов у Глареана и

Гесснера, только в нем пропущены формы сразу на двух народных языках.

В новолатинском комментарии Глареана к латинскому автору такое

сокращение, вероятно, было вызвано стремлением к единству языка

описания и лаконичности. В гораздо меньшей степени оправдано

сохранение этой формы подачи материала в «Митридате»: Гесснер

дополнил список источника новыми примерами, но не привел французские

и немецкие лексемы, имевшиеся у Чуди, – в виде рядов или столбцов

(последний способ не раз используется в справочнике в других местах).

Выбор Гесснера, вероятно, объясняется двумя обстоятельствами: во-

первых, французско-немецкие сопоставления в качестве аргумента в

решении галльского вопроса, как видно из рассмотренного материала, стали

уже достаточно известны к середине XVI в. Гесснер мог посчитать ссылку

на эти сопоставления вполне очевидной и не нуждающейся в коммпентарии.

Во-вторых, компилятивная техника составления справочников,

применявшаяся Гесснером, позволяла без труда вносить в текст небольшие

дополнения, но не изменять саму организацию текста.

Как показала Э. Блэр, в ученой практике с начала XVI в. значительно

рапространилось использование карточек с конспектами и вырезок из

книг450, которые затем наклеивались на листы бумаги и образовывали

готовый текст, отдававшийся издателю [Blair 2010: 206-229]. На таких

создавало иногда трудности для чтения текста. В виде литературной загадки замаскированные языковые сопоставления были использованы К. Цельтисом в стихотворении о собаке И. Тритемия, якобы понимающей команды по-гречески: как показал недавно А.В. Доронин, в тексте обыграно сходство собачьих команд на немецком и их греческих переводов (нем. essen, setzen, ab, Fuß и греч. ejsqivw, i{sthmi, ajpov, pouv") [Доронин 2016].

449 Например: “[греч.] doma, [лат.] domus [‘дом’]; uthar, uber [‘вымя, грудь’]; loestos, ultimus [‘последний’]; cercos cauda [‘хвост’]; laccos, stagnum, palus [‘пруд’]; zeugle, vincula iumentorum [‘яремный хомут’] <…>”: [Aventinus 1881-1908: II, 1, 54-55].

450 Этому способствовало развитие книгопечатания и удешевление бумаги, которая, в результате, стала шире использоваться в работе ученых: [Blair 2010: 63].

195

листах комбинировались печатные фрагменты, листки с записями, более

поздние заметки от руки, маргиналии451, иногда туда попадали вырезки из

полученных автором писем. Описания этой практики имеется в

«Пандектах» Гесснера [Gessner 1548: 20a]. Границы «карточек» отчетливо

видны в тексте компиляций, часто они обозначены типографским способом

(см. разд. 3.1.3). Скорее всего, дополнения к тексту Глареана Гесснер мог

вписать между строками ранее сделанного конспекта или на полях – в таком

виде получил эту страницу справочника издатель Фрошауэр. Для того

чтобы вставить в текст параллельные французские и немецкие формы,

Гесснеру пришлось бы менять всю структуру эпизода и переписывать текст

заново.

3.3.4. Краткие выводы Исключительное разнообразие материала и цитируемых источников

германской и примыкающей к ней галльской глав настолько выделяют их

среди других разделов «Митридата», что их текст справедливо было бы

считать отражением отдельного исследования Гесснера, включенного в

«Митридат» и, по возможности, сокращенного и отформатированного в

соответствии с жанровыми принципами и задачами этого справочника.

Характерные для этих глав принципы анализа языкового материала –

сопоставление фонетических и лексических особенностей родственных

языков и диалектов; лингвистические комментарии к образцам текстов;

выделение компонентов сложных имен; подробные этимологические

экскурсы, проясняющие судьбу германских слов в классической традиции

– не следует обобщать и считать характерными для «Митридата» в целом

(такой соблазн появляется у стремящихся подчеркнуть лингвистические

заслуги Гесснера): они в большей степени относятся к специальным

германистическим интересам Гесснера, чем к задачам, которые он ставил

при составлении справочника о языках мира. Однако именно их содержание

451 Ср. примеры таких листов из архива Гесснера: [Blair 2010: 218-224].

196

показывает, что занятия Гесснера историей и сравнением языков были

значительно более основательными, чем об этом можно было бы судить по

большинству других глав «Митридата».

Впрочем, следует отметить и важнейшие черты, роднящие главы о

германских языках с остальным текстом справочника: преимущественное

внимание к латинской номенклатуре, охотное цитирование слов и текстов в

качестве языковых «экспонатов», лаконичность изложения, восполняемая

отсылками к другим книгам, но при этом – отсутствие стремления к

библиографической полноте (достаточно отметить, что Гесснер не

упоминает большинство немецких словарей, перечень которых он дает

позже в предисловии к словарю Й. Малера – см. разд. 3.3.1). Следует отдать

должное сдержанности и объективности Гесснера, как и его таланту в

составлении энциклопедических трудов: с одной стороны, он не превратил

германские главы в похвалу немецкому языку (несмотря на очевидные

национальные предпочтения), с другой стороны, он сумел составить

компактный текст о германских языках (сдерживая собственные

исследовательские пристрастия и выбирая немногое из того, что ему было

известно) и органично включить его в состав справочника452.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ XVI век в Европе стал периодом расцвета занятий языками и первых

попыток описать их многообразие. Различиные практики чтения и

упорядочения информации, востребованные в ученом мире (толкование

древних источников в оригинале, перевод библейских текстов на народные

языки, систематизация номенклатуры естественных наук и т.д.),

предполагали изучение древних и современных, в том числе

452 В отличие, например, от К. Дюре, не включившего раздел о французском в свой “Thresor” и

пообещавшего подробно написать о нем позднее (“que nous entendons composer”: [Duret 1619: 367]); однако его планам не суждено было осуществиться, так же как и планам Гесснера издать намеренно пропущенную в «Пандектах» медицинскую библиографию.

197

«экзотических», языков и распространение в печатной продукции сведений

о них. С другой стороны, интерес исследователей к происхождению

собственного народа, его культурным и языковым древностям, также

заметно возросший в раннее новое время, способствовал рассмотрению

языкового многообразия в исторической перспективе. Впрочем,

лингвистические аргументы при этом обычно не играли первостепенной

роли, но лишь подкрепляли исторические гипотезы, выдвинутые автором.

Наряду с этим стали издаваться отдельные собрания этимологий и

сопоставительные словари, демонстрировавшие отсутствие строгого

строгого и последовательного метода, но свидетельствовавшие о появлении

в ученой республике самостоятельного интереса к лингвистике, не

ограниченного практическими потребностями изучения языков453.

Несомненным результатом этого интереса стало появление в XVI в.

ряда книг-полиглотов, собравших сведения о нескольких или даже «всех»

известных языках мира, начиная с «Алфавита 12 языков» (1538) Г. Постеля

и заканчивая «Сокровищницей истории языков» (1609) К. Дюре.

Наиболее заметен в этом ряду «Митридат. О различиях языков» (1555)

цюрихского филолога и натуралиста Конрада Гесснера. Несмотря на весьма

компактные размеры, этот алфавитный справочник содержит информацию

о более чем 100 языках Античного мира и Ближнего Востока, Западной и

Восточной Европы, Центральной Азии и недавно открытой Америки.

Отдельные его главы и пассажи вызывают интерес у историков германских,

кельтских, славянских, балтийских и финно-угорских языков, историков

языкознания, изучавших возниконовение диалектологии,

компаративистики, этимологии и лингвистической классификации.

Впрочем, приводя в одних главах замечательные лексические

сопоставления, актуальные сведения о языковой ситуации в тех или иных

регионах и редкие образцы языков, полученные от корреспондентов, в

453 См. об этом особенно [Considine 2017].

198

других случаях Гесснер ограничивался выписками из справочников и

словарей или глоссами, встречающимися в античных источниках, а

указания на родство языков вовсе не подкреплял эмпирическим

материалом. Кроме того, национальные предпочтения очевидным образом

влияли как на подробность изложения материала в разных главах, так и на

интерпретацию сообщаемых фактов. Такая неоднородность текста ставит

под сомнение возможность оценки задач и содержания всего справочника,

основанной на подборке наиболее «прорывных» (с точки зрения

дальнейшей истории языкознания) эпизодов книги или на характеристиках

отдельно взятых языков. Объективный анализ требует изучения текста

«Митридата» как целого и объяснения формальных и содержательных

различий между его частями.

Вопрос о задачах справочника и, соответственно, о релевантности его

содержания для изучения ранней истории сравнительного языкознания,

неизбежно связан с вопросом об истории создания сочинения, его

источниках и жанре. Он должен решаться в контексте филологических

занятий Гесснера, форм и методов, характерных для его научных трудов.

Рассмотрение биографических свидетельств о школьных и университетских

годах Гесснера, его языковых познаниях и ранних филологических работах,

предшествовавших созданию «Митридата», показало, что важнейшими для

творчества Гесснера были жанры лексикона и антологии. Что касается

первого, то особенный его интерес вызывала специальная лексикография

(словари ботанических и зоологических терминов, этнонимов, топонимов,

антропонимов и т.п.), тогда как антология – собрание систематически

расположенных цитат – стала основой созданных им энциклопедий

(суммировавших знания в области истории литературы, зоологии и

ботаники).

Также у Гесснера был опыт в издании античных, преимущественно

греческих, текстов; он признавал необходимой коллацию рукописей,

пересмотр эдиционных решений и толкований предшественников. Эта

199

практика, так или иначе, отразилась и в его естественнонаучных трудах, где

цитировались античные авторы. Кроме того, для ученой деятельности

Гесснера огромное значение имели его коллекции натуралий и их

изображений, которые – как в случае с «Историей растений» – даже могли

выполнять организующую и индентифицирующую роль в отношении

текстового материала, самостоятельно репрезентировать объект описания.

Кроме того, немаловажен интерес Гесснера к истории немецкого

языка и литературы, непосредственно связанный с идеями Ренессанса: для

немецкого гуманиста речь шла о «восстановлении», наряду с

классическими, родных германских древностей (в конечном счете,

возводимых к Античности). Здесь Гесснер пробовал выступить в знакомых

ему ролях лексикографа и издателя, а также библиографа; но лишь немногие

собственные труды в этой области ему удалось довести до печатного станка.

В значительной степени новыми для Гесснера были лингвистические темы

за пределами лексикографии и филологии, которые интересовали его

применительно к германским языкам: история слов, диалектология, история

и классификация (германских) языков. Лишь отчасти ориентиром здесь

могли служить классические образцы: Гесснер-германист по

необходимости был больше исследователем, чем компилятором. Впрочем,

как и в других своих проектах, он охотно излагал историю занятий

интересующими его вопросами и определял свой собственный (возможный)

вклад в их решение.

Представляется, что в замысле и композиции «Митридата» более

всего отразился лексикографический интерес Гесснера к названиям языков

– к тому, в какой мере они представляют реальное языковое многообразие.

Иными словами, «Митридат» был ономастиконом названий языков,

дополнившим ранее составленный Гесснером по словарю Калепино

латинский ономастикон. В результате, значительная часть статей

«Митридата» в большей степени представляет терминоупотребление тех

или иных авторов и лексические связи между засвидетельствованными в

200

источниках глоттонимами (синонимию и омонимию), нежели

характеризует языки как лингвистические объекты. Однако не менее

важными, если не для формы, то для содержание справочника, были две

другие его составляющие: во-первых, музей языковых образцов

(“speciminum linguarum”), самостоятельное значение которого подчеркнуто

автором в отдельной таблице переводов Отче наш, представляющей также

историю и классификацию языков, какими они виделись Гесснеру. Во-

вторых, исследование по истории германских языков (как отпрысков

единого “Germanica lingua”) и описание диалектного многообразия

немецкого, занявшее, в общей сложности, около трети всего текста

«Митридата», а позже дополненное обстоятельным предисловием к

немецко-латинскому словарю Й. Малера (1561). Именно в германских

главах наиболее подробно приводятся лингвистические характеристики

языков и этимологии, подтверждающие предположения о родстве языков.

Связью с германской тематикой (в историческом, географическом или

лингвистическом аспекте) обусловлено появление многих пассажей в

других главах справочника.

Германистическая составляющая «Митридата», несомненно, в

первую очередь принесла ему имя передового лингвистического сочинения

своего времени. Описание лексических и звуковых соответствий в

германских языках и диалектах, подборка их образцов и представление их

истории, учитывая большую известность «Митридата» и его переизданий в

XVI-XVII вв., должны быть отнесены к истокам современной

индоевропеистики. В то же время, например, состояние романистики или

семитологии XVI в. отражено в справочнике менее полно, многие другие

статьи лишь констатируют употребление того или иного глоттонима в

текстах или сообщают образцы языков, лишенные какого-либо

комментария. Однако было бы неверным рассматривать «Митридат» в

истории сравнительно-исторического языкознания, ограничиваясь только

теми его пассажами, в которых наблюдения об истории и родстве языков

201

даны эксплицитно и подкреплены примерами (то есть, главным образом,

трактовкой германских языков). Не меньшее концептуальное и

практическое значение должно было иметь равноправное представление (в

алфавитном порядке) в одном томе всех известных языков мира, от языков

Священного писания и классической литературы до языков, не имеющих

письменности, или тех, о которых почти не было сведений, кроме их

названия. Необходимость изучения всех языков мира неоднократно

подчеркивалась Гесснером в «Митридате» через обращение к

миссионерской теме, проповеди христианства на народных языках; в

представлениях Гесснера она сосуществовавла с другим важнейшим

мотивом занятий языками – изучением классических языков для получения

полноценного образования и знакомства с научными и религиозными

текстами из первоисточника.

Алфавитное расположение материала и относительная независимость

объема статей от статуса рассматриваемых в них языков отодвигали на

второй план обсуждение библейской, принимавшейся априори генеалогии

языков и лингвистического содержания легенды о Вавилонской башне

(которые в «Митридатате» практически не соотносятся с языковой

номенклатурой). При этом, опубликованные Гесснером в основном тексте

справочника и в виде отдельной таблицы образцы языков наглядно

представляли существование отдельных групп сходных и родственных

языков (семитских, романских, славянских, германских) и служили

стимулом для пополнения представленной коллекции и продолжения труда

лингвистической классификации.

202

БИБЛИОГРАФИЯ Источники

1. Древний Восток 2007 – Древний Восток в античной и раннехристианской традиции / подбор текстов, пер., примеч., указ. Г.А. Тароняна. М.: Ладомир, 2007. 642 с.

2. Лепехин 1780 – Лепехин И.И. Дневныя записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российскаго государства… Ч. 3: …в 1771 году. СПб.: при Имп. Акад. наук, 1780. [8], 376, 28с.

3. Марк Аврелий 1985 – Марк Аврелий Антонин. Размышления / издание подготовили А.И. Доватур, А.К. Гаврилов, Ян Унт. Л.: Наука, 1985. 246 с.

4. Мор 1978 – Мор Т. Утопия / пер. Ю.М. Каган. М.: Наука, 1978. 415 с. 5. Платтер 2016 – Платтер Т. Автобиография / пер. Н.В. Сперанского, под ред. и с коммент. М.Л. Сергеева // Автобиографические свидетельства: перспективы междисциплинарных исследований / под ред. Е.К. Карпенко. СПб.: Алетейя, 2016. С. 190-300.

6. Цезарь 1948 – Записки Юлия Цезаря и его продолжателей о галльской войне, о гражданской войне, об александрийской войне, об африканской войне / пер. и коммент. М.М. Покровского. М.,Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1948. 559 с.

7. Цельтис 1990 – Цельтис К. Стихотворения / отв. ред. М.Л. Гаспаров. М.: Наука, 1990. 408 с. (Литературные памятники).

8. Эйнхард 2005 – Эйнхард. Жизнь Карла Великого / вступит. ст., пер., примеч., указ. М.С. Петровой. М.: Ин-т философии, теологии и истории Св. Фомы, 2005. 304 с.

9. Aesopus 1544 – Educatio puerilis linguae graecae. Fabellae quaedam Aesopi graecae ad puerilem edicationem in gymnasio Argentoratensi selectae. Argentorati: W. Rihel, 1544. [48] fol.

10. Agricola 1546 – Georgii Agricolae De ortu et causis subterraneorum Lib.V. De natura eorum quae efflunt ex terra Lib.IIII. De natura fossilium Lib.X. De ueteribus & nouis metallis Lib.II. Bermannus, siue De re metallica Dialogus. Interpretatio Germanica uocum rei metallicae. Basileae: H. Froben, N. Episcopius, 1546. 488 p., [26] fol.

11. Aliquot nomina 1537 – Aliquot nomina propria Germanorum ad priscam etymologiam restituta. Vitembergae, 1537. [16] fol.

12. Althamer 1536 – Althamer A. Commentaria Germaniae in P. Cornelii Taciti Equitis Rom[ani] libellum de situ, moribus, & populis Germanorum. Norimbergae: I. Petreius, 1536. [24] fol., 344 p.

13. Athenaeus 1535 – Athenaei Dipnosophistarum, hoc est argute sciteque in convivio differentum. Lib. XV. Basileae: apud I. Valderum, 1535. [34] fol., [338] p.

14. Aventinus 1881-1908 – Aventinus (Johannes Turmair), Sämmtliche Werke. Bd. I-VI. München: Ch. Kaiser, 1881-1908.

203

15. Bibliander 1548 – Bibliander Th. De ratione communi omnium linguarum & literarum commentarius Theodori Bibliandri. Cui adnexa est compendiaria explicatio doctrinae recte beatequ] uiuendi. Tiguri: Froschoverus, 1548. [4] fol., 236 p.

16. Bibliander 2011 – Bibliander Th. De ratione communi omnium linguarum et literarum commentarius / Ed. et trans. with introd. by Hagit Amirav and Hans-Martin Kirn with a foreword by Irena Backus. Genève: Librairie DROZ, 2011. [6], LIV, 683 p.

17. Bibliotheca universalis 1545 – Gessner C. Bibliotheca universalis, sive catalogus omnium scriptorum locupletissimus. Tiguri, Froschoverus, 1545. [18], 631 fol.

18. Bovelles 1533 – Bovelles Ch. Caroli Bovilli Samarobrini liber de differentia vulgarium linguarum, & Gallici sermonis varietate <...> Parisiis: R. Stephanus, 1533. 107, [1] p.

19. Buchanan 1594 – Buchanan G. Rerum Scoticarum historia, libris XX. descripta. Francofurti ad Moenum: I. Feyrabend, 1594. [8], 751, [105] p.

20. Caesar 1504 – Commentarii Caesaris recogniti per Philippum Beroaldum. Bononiae: Benedictus Hectoris, 1504. [133] fol.

21. Caesar 1544 – C. Iulii Caesaris commentariorum libri VIII. Quibus adiecimus suis in locis D. Henrici Glareani doctissimas annotationes. Basileae: N. Brylinger, 1544. [32], 741[=743], [41] p.

22. Caesar 1977 – C. Iulii Caesaris Commentarii rerum gestarum / ed. Otto Seel. Vol. I: Bellum Gallicum. (Bibliotheca scriptorum Graecorum et Romanorum Teubneriana). Leipzig: B.G. Teubner, 1977. CXXII, 353 p.

23. Crinitus 1504 – Petri Criniti Commentarii de honesta disciplina. Florentiae: Ph. Giunta, 1504. [136] fol.

24. Ðurđević 1545 – De afflictione, tam captivorum quam etiam sub Turcae tributo viventium Christianorum, cum figuris res clare exprimentibus. Similiter de Ritu, deque Caeremoniis domi, militiaeque ab ea gente usurpatis. Additis nonnullis lectu dignis, linguarum Sclavonicae et Turcicae, cum interpretatione Latina, libellus. Autore Bartholomaeo Gyurgievits, peregrino Hierosolymitano <…> Veteris Vangionum Vormatiae: G. Comiander, 1545. [36] fol.

25. Duret 1619 – Duret C. Thresor de l’histoire des langues de cest univers… Seconde edition. A Yverdon: De l’Imprimerie de la Societé Helvetiale Caldoresque, 1619. [32], 1030 p.

26. Epitome Bibliothecae 1555 – Epitome Bibliothecae Conradi Gesneri, conscripta primum a Conrado Lycosthene Rubeaquensi <...> recognita et <...> locupletata per Iosiam Simlerum Tigurinum. Tiguri: Froschoverus, 1555. [6], 184, [14] fol.

27. Erasmus 1906 – Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami / denuo recognitum et auctum per P.S. Allen. T. I: 1484–1514. Oxonii: in typogr. Clarendoniano, 1906. xx, 615 p.

28. Erasmus 1934 – Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami / denuo recognitum et auctum per P.S. Allen et H.M. Allen. T. VIII: 1529–1530.

204 Oxonii: in typogr. Clarendoniano, 1934. xliv, 516 p.

29. Erpenius 1620 – Thomae Erpenii Rudimenta linguae arabicae: accedunt ejusdem Praxis grammatica; & Consilium de studio Arabico feliciter instituendo. Leidae: Ex typographia auctoris, 1620. 184, [34] p.

30. Estienne 1564 – Estienne H. Dictionarium medicum, vel, expositiones vocum medicinalium. [Genevae]: H. Stephanus, 1564. 608, [27] p.

31. Estienne 1565 – Estienne H. Traicte de la conformité du langage François avec le Grec. [Genève], Henri Estienne, [1565]. [32], 160 p.

32. Estienne 2003 – Henri II Estienne: éditeur et écrivain / par J. Kecskeméti, B. Boudou, H. Cazes; sous la dir. de J. Céard. Turnhout: Brepols, 2003. LXVIII, 764 p.

33. Fabricius 1717 – Io. Alberti Fabricii Bibliothecae Graecae Vol. VIII sive Lib. V. P. IV. ac penultima. Hamburgi: Ch. Liebezeit, 1717. [9] fol., 876 p.

34. Galenus 1562 – Cl. Galeni Pergameni omnia, quae extant, in latinum sermonem conversa... His accedunt nunc primum Con. Gesneri Praefatio & Prolegamena tripartita, De vita Galeni, eiusque libris & interpretibus. T. I: Isagogici libri. Basileae: H. Frobenius, N. Episcopius, 1562. [80], 144 p.

35. Gelenius 1537 – Gelenius S. Lexicum Symphonum quo quatuor linguarum Europae familiarium, Graecae scilicet, Latinae, Germanicae ac Sclavinicae concordia consonantiaque indicatur. Basileae: H. Frobenius, N. Episcopius, 1537. [28] fol.

36. Gessner 1541a – Gessner C. Compendium ex Actuarii Zachariae Libris De differentiis urinarum <...> Universalis doctrina Claudii Galeni Pergameni de compostione pharmacorum <...> Tiguri: Ch. Froschoverus, 1541. [8], 183 fol.

37. Gessner 1541b – Gessner C. Historia plantarum et vires ex Dioscoride, Paulo Aegineta, Theophrasto, Plinio, & recentioribus Graecis, iuxta elementorum ordinem <...> Basileae: R. Wynter, 1541. [4] fol., 282 p., [7] fol.

38. Gessner 1542 – Gessner C. Catalogus plantarum latine, graece, germanice & gallice.Tiguri: Froschoverus, 1542. [4], 162 fol.

39. Gessner 1544 – Onomasticon propriorum nominum virorum, mulierum, sectarum, populorum <…> Nunc primum cum ex Calepini, tum ex aliorum doctorum dictionariis partim a Conrado Gesnero, partim ab eius amicis congestum. Basileae: per Hieronymum Curionem, 1544. [177] fol.

40. Gessner 1548 – Pandectarum sive Partitionum universalium Conradi Gesneri Tigurini, medici et philosophiae professoris, libri XXI. Tiguri: Ch. Froschoverus, 1548. [6], 374, [2] fol.

41. Gessner 1549 – Gessner C. Onomasticon propriorum nominum // Dictionarium linguae Latinae autore primo Ambrosio Calepino <...> Basileae: H. Curio, H. Petri, 1549. Fol. ††1a-B*9a.

42. Gessner 1551 – Gessner C. Historiae Animalium Lib. I. de Quadrupedibus viviparis. Tiguri: Froschoverus, 1551. [40], 1104, [12] p.

43. Gessner 1552 – Conradi Gesneri medici Tigurini ad rei medicae studiosos praefatio // Hieronymi Tragi, De stirpium, maxime earum, quae in

205 Germania nostra nascuntur, usitatis nomenclaturis propriisque differentiis, neque non temperaturis ac facultatibus, commentariorum libri tres. Argentorati: W. Rihel, 1552. fol. a8b-d1a.

44. Gessner 1553 – Icones animalium quadrupedum viviparorum et oviparorum, quae in Historia animalium C. Gesneri describuntur. Tigiru: C. Froschoverus, 1553. 64, [4] p.

45. Gessner 1555a – Gessner C. Appendix Bibliothecae Conradi Gesneri. Tiguri: Froschoverus, 1555. [8], 106 fol.

46. Gessner 1555b – Conradi Gesneri medici de raris et admirandis herbis, quae sive quod noctu luceant, sive alias ob causas, lunariae nominantur, commentariolus <…> Tiguri: A. Gesnerus f., I. Gesnerus, [1555]. [2] fol., 87, [9] p.

47. Gessner 1555c – Conradi Gesneri <…> Historiae animalium liber III. qui est de avium natura. Tiguri: Ch. Froschoverus, 1555.

48. Gessner 1555d – Magnifico et nobili viro D. Leonardo Bekk a Bekkenstain <…> Conradus Gesnerus S. D. P. Edidi nuper Mithridatem polyglottum <…> Tiguri: Ch. Froschoverus, 1555. [1] fol.

49. Gessner 1556 – De piscibus et aquatilibus omnibus libelli III. Novi. Authore Conrado Gesnero <...> III. Eorundem Nomenclator Germanicus longe copiosissimus. Et alia quaedam ad Piscium historiam pertinentia. Tiguri: A. Gesnerus f., [1556]. [6], 280 p.

50. Gessner 1558 – Gessner C. Conradi Gesneri medici Tigurini Historiae Animalium Liber IIII. qui est de Piscium et Aquatilium animantium natura. Tiguri: apud Christoph. Froschoverum, 1558. [20] fol., 1297, [3] p.

51. Gessner 1561a – Conradi Gesneri ad lectorem praefatio super hoc dictionario germanicolatino: et lingua Germanica in universum, eiusque dialectis, et quam late pateat: quid ei cum Gothica et Gallica commune: deque antiquis ac recentibus in ea scriptis, et illustrandae eius ratione // Maaler, Josua Die Teütsch Spraach. P. *3a-*7b.

52. Gessner 1561b – Con. Gesnerus candido lectori. S. // In hoc volumine continentur Valerii Cordi Simesusii annotationes in Pedacii Dioscoridis Anazarbei de medica materia libros V <…> Argentorati: J. Rihelius, 1561. fol. a4a-b1b.

53. Gessner 1562a – Clarissimi medici et philosophi eximii Con. Gesneri prolegomena in Galenum, in tres partes divisa // Cl. Galeni Pergameni omnia, quae extant, in latinum sermonem conversa <...> His accedunt nunc primum Con. Gesneri Praefatio & Prolegomena tripartita, De vita Galeni, eiusque libris & interpretibus. Basileae: H. Frobenius, N. Episcopius, 1562. fol. α†2a–D†4a.

54. Gessner 1562b – Conradi Gesneri Philosophiae Interpretis et Medici Tigurini, De libris a se editis Epistola Ad Guilelmum Turnerum Theologum et Medicum excellentiss. in Anglia. Tiguri: Ch. Froschoverus, 1562. [16] fol.

55. Gessner 1565 – Conradi Gesneri De rerum fossilium, lapidum et gemmarum maxime, figuris et similitudinibus Liber: non solum Medicis,

206 sed omnibus rerum Naturae ac Philologiae studiosis, utilis et iucundus futurus. Tiguri: I. Gesnerus, 1565. [7], 169 fol.

56. Gessner 1577 – Epistolarum medicinalium, Conradi Gesneri, philosophi et medici Tigurini, libri III. Tiguri: Christoph. Frosch., 1577. [8], 140, 28 fol.

57. Gessner 1584 – Epistolarum medicinalium Conradi Gesneri <…> liber quartus. Vitebergae: ex officina typographica Simonis Gronenbergii, 1584. [25] fol.

58. Glareanus 1538 – In C. Iulii Caesaris <…> Commentarios de bello Gallico, ac Civili, Henrici Glareani poëtae laureati Annotationes. Lugduni: S. Gryphius, 1538. 128 p.

59. Herminjard 1870 – Correspondance des réformateurs dans les pays de langue française / publ. par. A.-L. Herminjard. T. 3: 1533–1536. Genève; Paris: H. Georg; M. Levy, 1870.

60. Herminjard 1872 – Correspondance des réformateurs dans les pays de langue française / publ. par. A.-L. Herminjard. T. 4: 1536–1538. Genève; Paris: H. Georg; M. Levy, 1872. 485 p.

61. Herminjard 1878 – Correspondance des réformateurs dans les pays de langue française / publ. par. A.-L. Herminjard. T. 5: 1538–1539. Genève; Paris: H. Georg; M. Levy, 1878.

62. Hesychius 1521 – Ησυχιου λεξικον. Hesychii dictionarium. Hagenoae: Th. Anshelm, 1521. [1] fol., 776 col., [1] fol.

63. Hesychius 2009 – Hesychii Alexandrini Lexicon. Vol. IV: Τ–Ω / ed. per K. Latte, A. Hansen, I. C. Cunningham. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2009. XXXII, 281 p.

64. Hunger 1586 – Hunger W. Linguae germanicae vindicatio contra exoticas quasdam, quae complurium vocum et dictionum, mere Germanicarum, Etymologias, ex sua petere sunt conati. Agentorati: B. Jobin, 1586. [164] fol.

65. Irenicus 1518 – Irenicus F. Germaniae exegeseos volumina duodecima. Hagenoae: Th. Anshelm, 1518. [6], CCXI, [29] fol.

66. Junius 1556 – Junius H. Animadversorum libri sex, omnigenae lectionis thesaurus, in quibus infiniti pene autorum loci corriguntur et declarantur, nunc primum et nati, et in lucem aediti. Eiusdem De coma commentarium <...> Basileae: M. Isengrin, 1556. [56], 432 p.

67. Junius 1567 – Junius H. Nomenclator, omnium rerum propria nomina variis linguis explicata indicans: Hadriano Junio medico auctore. Antverpiae: Ch. Plantinus, 1567. [8] fol., 570 p., [35] fol.

68. Lazius 1557 – Lazius W. De gentium aliquot migrationibus, sedibus fixis, reliquiis, linguarumque initiis et immutationibus ac dialectis, libri XII. Basileae: I. Oporinus, 1557. 838 p., [17] fol.

69. Lexicon 1530 – Lexicon Graecolatinum cui praeter omneis omnium additiones hactenus <…> impressas, ingens uocabulorum numerus accessit: idque partim ex Graecorum Lexicis, partim ex recentium lucubrationibus <…> Gulielmi Budaei. Erasmi Roterodami. Laurentii Vallae <…>. Parisiis: apud Collegium Sorbonae, 1530. [318] fol.

207

70. Lexicon 1537 – Lexicon Graecolatinum / [ed. C. Gessner]. Basileae: in officina Ioan. Vualderi, 1537. [2] f., [1890] col., [1] p., [57] fol.

71. Lexicon 1541 – Lexicon graecolatinum, cui ad summum locupletato etiam Etymologiae uocum necessarium omnium accesserunt. Basileae: ex officina Valderiana, 1541. [440] fol.

72. Lexicon 1545 – Lexicon Graecolatinum novissime ab innumeris mendis recognitum, & insigni accessione auctum per Conradum Gesnerum Tigurinum. Basileae: [ex officina H. Curionis] 1545. [464] fol.

73. Lipsius 1614 – Iusti Lipsii Epistolarum selectarum centuria tertia ad Belgas. Antverpiae: ex officina Plantiniana, 1614. [4] fol., 118 p.

74. Lycosthenes 1551 – Lycosthenus C. Elenchus scriptorum omnium, veterum scilicet ac recentiorum, extantium et non extantium <…> ante annos aliquot a Clarissimo viro D. Conrado Gesnero Medico Tigurino editus, nunc vero primum in Republicae literariae gratiam in compendium redactus, et authorum haud poenitenda accessione auctus. Basileae: I. Oporinus, 1551. [8] fol., 1096 col., [14] fol.

75. Maaler 1561 – Maaler J. Die teütsch Spraach : alle Wörter, Namen und Arten zuo reden in hochteütscher Spraach, dem ABC nach ordenlich gestellt unnd mit guotem Latein gantz fleissig unnd eigentlich vertolmetscht… Tiguri: Ch. Froschoverus, 1561. [8], 536 fol.

76. Maffei 1530 – Maffei R. Commentariorum urbanorum Raphaelis Volaterrani, octo et triginta libri, accuratius quam antehac excusi. Basileae: In off. Frobeniana, 1530. [20], 468 fol.

77. Mithridates 1555 – Gessner C. Mithridates De differentiis linguarum tum veterum tum quae hodie apud diversas nationes in toto orbe terrarum in usu sunt <…> observationes. Tiguri: Froschoverus, 1555. [2], 78 fol.

78. Mithridates 1610 – Mithridates Gesneri, exprimens differentias linguarum, tum veterum, tum quae hodie, per totum terrarum orbem, in usu sunt. Caspar Vvaserus recensuit et Libello commentario illustravit. Editio altera. Tiguri: Typis Vvolphianis, 1610. [4], 140 fol.

79. Mithridates 2009 – Mithridate = Mithridates (1555) / Introd., texte latin, trad. franç., annot. et ind. par Bernard Colombat et Manfred Peters. Genève: Librairie DROZ, 2009. 95 p., double pp. 96-283, p. 284-409, [1].

80. Münster 1523 – Dictionarium Hebraicum, nunc primum aeditum & typis excusum, Adiectis Chaldaicis vocabulis non parum multis. Autore F. Sebastiano Munstero minorita. Basileae: J. Froben, 1523. [24] fol., 528 p.

81. Münster 1527 – Münster S. Chaldaica grammatica, antehac a nemine attentata <…> non tam ad Chaldaicos interpretes quam Hebraeorum commentarios intelligendos, Hebraicae linguae studiosis utilissima <...> Basileae: J. Froben, 1527. [8], 212 p.

82. Münster 1550 – Münster S. Cosmographiae universalis Lib. VI. Basileae: apud Henrichum Petri, 1550. [24], 1164 p.

83. Omont 1891 – Omont H. Une lettre de Conrad Gesner à David Chytraeus (1543) // Centralblatt für Bibliothekswesen. 1891. Jahrg. 8. S. 122-123.

84. Otfrid 1571 – Otfridi Evangeliorum liber: veterum Germanorum

208 grammaticae, poeseos, theologiae, praeclarum monimentum. Euangelien Buch/ in altfrenckischen reimen/ durch Otfriden von Weissenburg/ Münch zu S. Gallen/ vor sibenhundert jaren beschriben <...> Basileae: [H. Petri], 1571. [44] fol., 576 p.

85. Phavorinus 1523 – Μεγα και πανυ ωφελιµον λεξικον <...> Magnum ac perutile dictionarium. Quodquidem Varinus Phauorinus Camers Nucerinus episcopus ex multis variisque auctoribus in ordinem alphabeti collegit. Roma: Zacharias Kallierges, 1523. [1], 544 fol.

86. Phavorinus 1538 – Dictionarium Varini Phavorini Camertis ... totius linguae Graecae commentarius. Basileae: [R. Winter], 1538. [4] fol., 1900 col., [1] p.

87. Photius 1824-1825 – Photii Bibliotheca / ex rec. I. Bekkeri. 2 T. Berolini: G. Reimer, 1824-1825. 581 p.

88. Pirckheimer 1532 – Pirckheimer W. Germaniae ex variis scriptoribus perbrevis explicatio. Francofurti: Ch. Egenolff, 1532. [39] fol.

89. Platter 1999 – Platter T. Lebensbeschreibung / Hrsg. A. Hartmann. Basel: Schwabe AG, 1999. 218 S.

90. Postel 1538a – Postel G. De Originibus seu de Hebraicae linguae et gentis antiquitate deque variarum linguarum affinitate, liber <…> Parisiis: P. Vidovaeus, 1538. [30] fol.

91. Postel 1538b – Postel G. Linguarum duodecim characteribus differentium alphabetum : introductio ac legendi modus, longe facilimus, Linguarum nomina sequens proxime pagella offeret. Guilielmi Postelli Barentonii diligentia. Parisiis: D. Lesenier, 1538. [30] fol.

92. Ptolemaeus 1540 – Geographia unversalis, vetus et nova, complectens Claudii Ptolemaei Alexandrini enarrationis libros VIII. Quorum primus nova translatione Pirckheimheri et accessione commentarioli illustrior quam hactenus fuerit, redditus est <…> Succedunt tabulae Ptolemaicae, opera Sebastiani Munsteri novo paratae modo… Basileae: apud H. Petrum, 1540. [28] fol., 155 p., [97] fol.

93. Ramus 1574 – Ramus P. Liber de moribus veterum Gallorum. Basileae: S. Henricpetri, 1574. [16], 144 p.

94. Ray 1713 – Joannis Raii Synopsis methodica avium et piscium. Londini: Impensis G. Innys, 1713. [3] fol., 198 p., [10] fol., 166 p., [7] fol., 16 p.

95. Rhenanus 1531 – Beatus Rhenanus. Rerum Germanicarum libri tres. Basileae: In officina Frobeniana, 1531. 196 p.

96. Rocca 1591 – Bibliotheca Apostolica Vaticana a Sixto V. Pont. Max. in splendidiorem, commodioremq[ue] locum translata, et a fratre Angelo Roccha a Camerino <…> commentario variarum artium <…> illustrata. Romae: Typ. Apostolica Vaticana, 1591. [44], 424, [48] p.

97. Sententiae 1546 – Hoc volumine continentur. Sententiarum sive capitum, theologicorum praecipue, ex sacris et profanis libris, Tomi tres, per Antonium et Maximum monachos olim collecti. Antonii loci Melissa inscripti <...> Tatiani Assyrii, Iustini martyris discipuli, Oratio contra Graecos. Tiguri: Ch. Froschoverus, 1546. [6] fol., 386 p.

209

98. Simmler 1566 – Simmler J. Vita clarissimi philosophi et medici excellentissimi Conradi Gesneri Tigurini, conscripta a Iosia Simlero Tigurino. Item, Epistola Gesneri de libris a se editis. Et carmina complura in obitum eius conscripta. Tiguri: Ch. Froschoverus, 1566. 56 fol.

99. Stobaeus 1543 – Ioannis Stob[a]ei Sententiae ex thesauris Graecorum delectae <...> nunc primum a Conrado Gesnero <...> in Latinum sermonem traductae, sic ut Latina Graecis e regione respondeant. Tiguri: Ch. Froschoverus, 1543. [12] fol., 302 p., fol. 302-356, [21] fol.

100. Stobaeus 1549 – Ioannis Stobaei Sententiae ex thesauris Graecorum delectae, quarum autores circiter ducentos & quinquaginta citat <...> a Conrado Gesnero <...> in Latinum sermonem traductae <...>. Basileae: I. Oporinus, 1549. [10] fol., 630 = [632] p., [16] fol.

101. Stobaeus 1559 –Ioannis Stobaei Sententiae ex thesauris Graecorum delectae, quarum authores circiter ducentos et quinquaginta citat <...> a Conrado Gesnero <...> in Latinum sermonem traductae <...>. Tiguri: Ch. Frosch[overus], 1559. [12] fol., 632 p., [16] fol.

102. Sylvester 2006 – Sylvester I. Grammatica Hungarolatina / ed., introd., comment. S. Bartók. Budapest: Akad. kiaidó; Argumentum kiaidó, 2006. 142 p.

103. Sylvius 1531 – Iacobi Sylvii Ambiani in linguam Gallicam Isag�ge, una cum eiusdem Grammatica Latinogallica, ex Hebraeis, Graecis, et Latinis authoribus. Parisiis: R. Stephanus, 1531. [4], 160 P.

104. Tacitus 1533 – P. Cornelii Taciti <…> Annalium ab excessu Augusti <…> libri sedecim qui supersunt, partim haud oscitanter perlecti, partim nempe posteriores ad exemplar manuscriptum recogniti magna fide nec minore iudicio per Beatum Rhenanum. Nihil hic fingi docebunt castigationes suis quaeque libris additae. Libellus de Germanorum populis, Dialogus de oratoribus, denique Vita Iulii Agricolae non solum emaculatius prodeunt, sed et explicatius adiunctis in hanc rem scholiis <…>. Basileae: In officina Frobeniana, 1533. [36] fol., 492 p., [12] fol.

105. Tschudi 1538a – Tschudi A. De prisca ac uera Alpina Rhaetia, cum caetero Alpinarum gentium tractu, nobilis ac erudita ex optimis quibusque ac probatissimis autoribus descriptio. Basileae: M. Isengrin, 1538. [8], 134 p.

106. Tschudi 1538b – Tschudi A. Die vralt varhafftig Alpisch Rhetia sampt dem Tract der anderen Alpgebirgen. Basel: J. Bebel, 1538. [66] Bl.

107. Vadianus 1548 – Vadianus I. Epitome trium terrae partium, Asiae, Africae et Europae compendiariam locorum descriptionem continens, praecipue autem quorum in Actis Lucas, passim autem Evangelistae & Apostoli meminere. Tiguri: [Ch.] Frosch[overus], 1548. [28] fol., 524 p.

108. Valerianus 1556 – Hieroglyphica sive de sacris aegyptiorum literis commentarii, Ioannis Pierii Valeriani Bolzanii Bellunensis. Basileae: M. Isingrinus, 1556. [6] fol., 16 p., fol. 15-223, [4], 225-424, [62] fol.

109. Vives 1536 – De conscribendis epistolis Ioannis Ludovici Vivis Valentini libellus vere aureus <...> Basileae: B. Lasius, Th. Platter, 1536.

210 58 fol.

110. Vives 1537 – De ratione studii puerilis epistolae duae Ioan. Ludovici Vivis. Basileae: B. Lasius, Th. Platter, 1537. 146 p., [15] fol.

Справочные издания и словари 111. Прав. энц. = Православная энциклопедия. М.: Церк.-науч. центр

«Православная энциклопедия», 2000–2017– . Т. 1–45– . 112. Beekes 2010 – Beekes R. Etymological dictionary of Greek / with the

assistance of Lucien van Beek. 2 vol. Leiden, Boston: Brill, 2010. xlviii, 1808 p.

113. Contemporaries of Erasmus = Contemporaries of Erasmus: A biographical register of the Renaissance and Reformation / ed. by P.G. Bietenholz. Vol. 1-3. Toronto: Univ. of Toronto Press, 2003 [1985-1987]. xiv, 466, xii, 492, xii, 504 p.

114. DBI – Dizionario biografico degli italiani. Roma : Inst. della enciclopedia italiana, 1960-2017- . Vol. 1-88- . Доступно: www.treccani.it/biografie/ (дата обращения: 30.11.17).

115. De Vaan 2008 – De Vaan M. Etymological dictionary of Latin and the other Italic languages. Leiden; Boston: Brill, 2008. xiv, 826 p.

116. Deutscher Humanismus – Deutscher Humanismus 1480-1520 / hrsg. von F.J. Worstbrock. Berlin: De Gruyter, 2009-2014. Bd. 1-3.

117. DLG = Delamarre X. Dictionnaire de la langue gauloise: Une approche linguistique du vieux-celtique continental. 2 éd. Paris: Ed. Errance, 2003. 440 p.

118. Du Cange = Du Cange Ch. [et al.] Glossarium mediae et infimae latinitatis. T. 1-10. Niort: L. Favre, 1883-1887. on-line: http://ducange.enc.sorbonne.fr/ (дата обращения: 06.02.2017)

119. DWB – Deutsches Wörterbuch von Jacob Grimm und Wilhelm Grimm [1852-1961]. URL: http://woerterbuchnetz.de/DWB/ (дата обращения: 20.07.2016)

120. EDPC – Matasović R. Etymological dictionary of Proto-Celtic. Leiden, Boston: Brill, 2009. xii, 544 p.

121. EDPG – Kroonen G. Etymological dictionary of Proto-Germanic. Leiden, Boston: Brill, 2013. xlii, 794 p.

122. ENLW – Brill’s Encyclopaedia of the Neo-Latin World / ed. by Ph. Ford, J. Bloemendal, Ch. Fantazzi. 2 vol. Leiden; Boston: Brill, 2014. xliii, 1245 p.

123. Evans 1967 – Evans D.E. Gaulish personal names: A Study of some Continental Celtic Formations. Oxford: At the Clarendon press, 1967. XXIV, 492 p.

124. Falileev 2000 – Falileev A. Etymological glossary of Old Welsh. Tübingen: Max Niemeyer Verl., 2000. xxvi, 160 p.

125. FEW = Wartburg, W. v. Französisches etymologisches Wörterbuch. Bd. 1-25. Bâle, 1928–2002.

211

126. Gesenius 1987-2009 – Gesenius W. Hebräisches und Aramäisches Handwörterbuch über das Alte Testament. 18. Aufl. Lief. 1-5. Berlin [u.a.]: Springer, 1987-2009.

127. GW – Gesamtkatalog der Wiegendrucke: Datenbank / Staatsbibliothek zu Berlin. on-line: http://www.gesamtkatalogderwiegendrucke.de/

128. Hübschmann 1897 – Hübschmann H. Armenische Grammatik. I Th.: Armenische Etymologie. Leipzig: Breitkopf & Härtel, 1897. XXIV, 575 S.

129. Klein et al. 2017-2018 – Handbook of Comparative and Historical Indo-European Linguistics / J. Klein, B. Joseph, M. Fritz, M. Wenthe (eds.). Berlin; New York: De Gruyter, 2017-2018. Vol. I-III.

130. LIV2 – Lexikon der indogermanischen Verben: Die Wurzeln und ihre Primärstammbildungen / unter Leitug von Helmut Rix. 2. Aufl. Wiesbaden: Dr. Ludwig Reichert Verl., 2001. 832 S.

131. Martirosyan 2009 – Martirosyan H.K. Etymological dictionary of the Armenian inherited lexicon. Leiden: Brill, 2009. xvi, 988 p.

132. Mažiulis 1988-1997 – Mažiulis V. Prūsų kalbos etimologijos žodynas. T. I-IV. Vilnius: Mokslas, 1988-1997. С дополнениями доступно онлайн: URL: http://www.prusistika.flf.vu.lt/zodynas/paieska (дата обращения: 16.07.2016)

133. Orel 2003 – Orel V. A Handbook of Germanic Etymology. Leiden; Boston: Brill, 2003. xxxviii, 684 p.

134. OCL = Oxford Classical Dictionary. 3rd. ed. / ed. by S. Hornblower, A. Spawforth. Oxford: OUP, 2005. 1700 p.

135. ODNB – Oxford dictionary of national biography: From the earliest times to the year 2000 / Ed. H.C.G. Matthew, B. Harrison. Oxford: OUP, 2004. Vol. 1-61.

136. OLD = Oxford Latin dictionary. / ed. by P.G.W. Glare [et al.]. Oxford: At the Clarendon Press, 1968. xxiv, 2126 p.

137. PWRE = Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. 83 Bd. Stuttgart: J.B. metzler, 1894-1978.

138. Reske 2015 – Reske Ch. Die Buchdrucker des 16. und 17. Jahrhunderts im deutschen Sprachgebiet: Auf der Grundlage des gleichnamigen Werkes von Josef Benzing. 2. Aufl. Wiesbaden: Harrassowitz, 2015. XXXIV, 1181 S.

139. Schönfeld 1911 – Schönfeld M. Wörterbuch der altgermanischen Personen- und Völkernamen. Heidelberg: Carl Winter, 1911. xxxv, 309 S.

140. Souter 1949 – Souter A. A glossary of later Latin to 600 A.D. Oxford: At the Clarendon Press, 1949. xxxii, 454 p.

141. TLFi = Trésor de la Langue Française informatisé. Online: http://www.cnrtl.fr/definition/ (дата обращения: 06.02.2017)

142. VD16 = Verzeichnis der im deutschen Sprachbereich erschienenen Drucke des 16. Jahrhunderts (1983–2000) // https://opacplus.bib-bvb.de/TouchPoint_touchpoint/start.do?SearchProfile=Altbestand&SearchType=2 (дата обращения: 06.02.2017)

212

Исследования 143. Биржакова 1999 – Биржакова, Е.Э. Лепехин Иван Иванович // Словарь русских писателей XVIII в. Вып. 2. СПб., 1999. URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=1103 (дата обращения: 02.09.2016)

144. Вартанов 2015 – Вартанов, Ю.П. Первые библейско-арамейские и сирийские грамматики и первые словари в Европе XVI в. // Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2015. Вып. 4. С. 133-141.

145. Воробьев 2015 – Воробьев Г.М. Критика латинских переводов Феодора Газы в «Истории животных» Конрада Геснера // Вестник РХГА. 2015. Т. 16, 2. С. 333-339.

146. Воробьев 2017 – Воробьев Г.М. Биологические трактаты Аристотеля в латиснком переводе Феодора Газы как памятник гуманистической филологии: дис. … канд. филол. наук. СПб., 2017. 263 с.

147. Герценберг 2010 – Герценберг, Л.Г. Краткое введение в индоевропеистику. СПб.: Нестор-История, 2010. 316 с.

148. Доронин 2007 – Доронин, А. В. Историк и его миф: Иоганн Авентин (1477-1534). М.: РОССПЭН, 2007. 254, [2] С.

149. Доронин 2012 – Доронин А.В. Post diluvium: К истории одной (не)удавшейся фальсификации // Историческая память в культуре эпохи Возрождения / Отв. ред. Л.М. Брагина. М.: РОССПЭН, 2012. С. 128-140.

150. Доронин 2016 – Доронин А.В. Братья Туискон и Гомер, друиды и пес аббата Тритемия: как немецкие гуманисты роднились с древними греками // Искусство и культура Европы эпохи Возрождения и раннего Нового времени: сб. тр. в честь В.М. Володарского. М., СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. С. 269-289.

151. Дубинин 2005 – Дубинин С.И. Первопечатники и региональные особенности языка швейцарской реформации // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер 2: Языкознание. 2005. № 4. С. 87-95.

152. Дубинин 2007 – Дубинин С.И. Первые немецкие двуязычные словари и переводчекая традиция юго-запада Германии XVI века // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова. 2007. № 1. С. 133-140.

153. Иванова, Шумилин 2016 – Науки о языке и тексте в Европе XIV-XVI веков / отв. ред. Ю.В. Иванова, М.В. Шумилин. М.: Изд. дом. «Дело» РАНХиГС, 2016. 632 с.

154. Кудрявцев 2016 – Кудрявцев О.Ф. Свод знаний о русских землях середины XVI в.: «Всеобщая космография» Себастьяна Мюнстера // Искусство и культура Европы эпохи Возрождения и раннего Нового времени: сб. тр. в честь В.М. Володарского. М., СПб.: Центр

213 гуманитарных инициатив, 2016. С. 304-329.

155. Мецгер 2002 – Мецгер, Брюс М. Ранние переводы Нового Завета: Их источники, передача, ограничения. М.: ББИ, 2002 [1977]. XVI, 530 с.

156. Мецгер, Эрман 2013 – Мецгер, Брюс М.; Эрман, Барт Д. Текстология Нового Завета: Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала / пер. с англ. Д. Браткина. 2 изд., перераб. и доп. М.: ББИ, 2013. xx, 412 с.

157. Немировский 2009 – Немировский, Е.Л. Славянские издания кирилловского (церковнославянского) шрифта: 1491–2000. Инвентарь сохранившихся экземпляров и указатель литературы. Т. I: 1491–1550. М.: Знак, 2009. 586 с.

158. Перепечкин 2016 – Перепечкин К.В. Развитие издательской стратегии Иоганна Фробена (1491–1527) // Средние века. 2016. Т. 77, 1-2. С. 313-343.

159. Позднев 2000 – Позднев М.М. Родольф Агрикола, эрудит и текстолог // Древний мир и мы: Классическое наследие в Европе и России. Вып. II. СПб.: Bibliotheca Classica Petropolitana; Алетейя, 2000. С. 71-91.

160. Родс 2002 – Родс Э.Ф. Границы возможностей армянского языка при передаче греческого // Ранние переводы Нового Завета: Их источники, передача, ограничения / Б.М. Мецгер. М.: ББИ, 2002. С. 185-196.

161. Рязанов 2017 – Рязанов П.А. Греческие штудии и миланский гуманизм XV – первой четверти XVI века // Средние века. 2017. Т. 78, 1-2. С. 209-232.

162. Сергеев 2008 – Сергеев М.Л. Конрад Гесснер (1516–1565) как библиограф // Acta linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. 2008. T. IV, 1. С. 527-537.

163. Сергеев 2010 – Сергеев М.Л. Комментарий к рассмотрению галльских имен в «Митридате» (1555) Конрада Гесснера // Индоевропейское языкознание и классическая филология – XIV. Часть 2. СПб.: Наука, 2010. С. 292-304.

164. Сергеев 2011а – Сергеев М.Л. К истории переиздания первого тома «Всеобщей библиотеки» К. Гесснера // Книжная старина: сб. науч. тр./ науч. ред. А.В. Вознесенский. Вып. 2. СПб.: Изд-во «Российская национальная библиотека», 2011. С. 5-15.

165. Сергеев 2011б – Сергеев М.Л. Комментарий к списку «галльских» слов в «Митридате» К. Гесснера (fol. 20v.) // Acta linguistica Petropolitana: Труды Института лингвистических исследований. 2011. Т. VII, 1. С. 386-408.

166. Сергеев 2014 – Сергеев М.Л. Греческо-латинский словарь 1537 г.: свидетельства составителя и издателя // Vox Medii Aevi [интернет-журнал]. 2014. № 1.: http://voxmediiaevi.com/wp-content/uploads/2016/11/Vox-medii-aevi-111-

214 2014_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B5%D0%B2_40-46.pdf (дата обращения: 17.10.17)

167. Сергеев 2015а – Сергеев М.Л. Автобиография и автобиблиография Конрада Гесснера // Средние века. 2015. Т. 76, 1-2. С. 191-209.

168. Сергеев 2015б – Сергеев М.Л. К вопросу об атрибуции editio princeps «Размышлений» Марка Аврелия (1558/1559) // Книжная старина. Вып. 3. СПб., 2015. С. 110-124.

169. Сергеев 2015в – Сергеев М.Л. “Thesaurus Graecae linguae” (1572) Анри Этьенна и традиция греческо-латинских словарей конца XV-XVI вв.: постановка проблемы // XLIV Международная филологическая научная конференция: Тез. докл. СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2015. С. 551-552.

170. Сергеев 2017 – Сергеев М.Л. Библиографические интересы Конрада Гесснера (1516–1565) // Библиография. 2017. № 1. С. 12-22.

171. Скардильи 2012 – Скардильи П. Готы: язык и культура / пер. с нем. А.Д. Сыщикова. СПб.: Филол. фак. СПбГУ; Нестор-История, 2012. 388 с.

172. Степанова 2000 – Степанова Л.Г. Итальянская лингвистическая мысль XIV-XVI веков (от Данте до позднего Возрождения). СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. 498, [6] с.

173. Степанова 2001 – Степанова Л.Г. Проблема многообразия языков в лингвистической мысли средневековья и Возрождения // Res philologica II: Сб. статей памяти акад. Г.В. Степанова. К 80-летию со дня рождения (1919–1999). СПб.: Петрополис, 2001. С. 290-306.

174. Топорова 1996 – Топорова Т.В. Культура в зеркале языка: древнегерманские двучленные имена собственные. М.: Языки русской культуры, 1996. 253 с.

175. Хейзинга 2009 – Хейзинга Й. Эразм // Хейзинга, Й. Культура Нидерландов в XVII веке. Эразм. Избранные письма. Рисунки. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2009. С. 203-472.

176. Черняк 1985 – Черняк О.П. Западноевропейские словари и учебники русского языка (XVI-XVII вв.) // Книга и ее распространение в России в XVI-XVIII вв. / отв. ред. С.П. Луппов. Л.: БАН, 1985. С. 25-36.

177. Черняк 2006 – Черняк А.Б. Периодизация латыни у Исидора Севильского (Isid. Etymol. IX, 1, 6-7) // Acta linguistica Petropolitana. Т. II. Ч. 1. СПб., 2006. С. 327-341.

178. Шумилин 2016 – Шумилин М.В. «Митридат» Конрада Геснера и «Диатриба о языках европейцев» Иосифа Юста Скалигера: сравнительное языкознание в XVI веке // Науки о языке и тексте в Европе XIV-XVI веков / отв. ред. Ю.В. Иванова, М.В. Шумилин. М.: Изд. дом. «Дело» РАНХиГС, 2016. С. 169-199.

179. Эко 2007 – Эко, Умберто Поиски совершенного языка в европейской культуре / пер. А. Миролюбовой. СПб.: Alexandria, 2007.

215 426 с.

180. Ягич 2003 (1910) – Ягич, И.В. История славянской филологии. М.: Индрик, 2003 [1910]. 976 с.

181. Adams 2003 – Adams J.N. Bilingualism and the Latin Language. Cambridge: CUP, 2003. xxviii, 836 p.

182. Aitchinson 2001 – Aitchinson J. Language change: progress or decay? 3rd ed. Cambridge: CUP, 2001. xii, 312 p.

183. Algazi 2003 – Algazi G. Scholars in Households: Refiguring the Learned Habitus, 1480-1550 // Science in Context. Cambridge, 2003. Vol. 16. P. 9-42.

184. Armstrong 2011 – Armstrong E. Robert Estienne: Royal printer. An historical study of the elder Stephanus. Cambridge: CUP, 2011 [1954]. xxii, 310 p.

185. Arnott 1967 – Arnott W.G. A note on Gesner’s collation of the Mendoza manuscript of Stobaeus // Rheinisches Museum für Philologie. 1967. Bd. 110 (N.F.), H. 1. S. 93-96.

186. Baldi 2014 – Baldi D. Conrad Gesner, i Loci Communes dello pseudo Massimo Confessore e la Melissa del monaco Antonio // Bibliothecae. 2014. Vol. 3, 1. P. 19-61.

187. Bar-Ilan 1995 – Bar-Ilan M. Prester John: Fiction and History // History of European Ideas. Vol. 20, 1-3. Amsterdam [et al.], 1995. P. 291-298.

188. Ben-Tov 2013 – Ben-Tov A. Turco-Graecia: German Humanists and the end of Greek Antiquity – Cultural exchange and misunderstanding // The Renaissance and the Ottoman World / A. Contadini, C. Norton (eds.). Farnham: Ashgate, 2013. P. 181–195.

189. Besterman 1936 – Besterman Th. The beginnings of systematic bibliography. 2nd ed., rev. London: OUP; H. Milford, 1936. xii, 82 p.

190. Beyer, Penman 2013 – Beyer J., Penman L.T.I. Printed autobibliographies from the sixteenth and seventeenth centuries // Documenting the early modern book world: Inventories and catalogues in manuscript and print / ed. by M. Walsby, N. Constantinidou. Leiden; Boston: Brill, 2013. P. 161-184.

191. Blair 2010 – Blair A. Too Much to Know: Managing Scholarly Information before the Modern Age. New Haven, London: Yale Univ. press, 2010. xvi, 398 p.

192. Blair 2011 – Blair A. Tables et index dans le livre de savoir en Europe moderne // Lieux de Savoir. Vol. 2: Les Mains de I'intellect / éd. par Ch. Jacob. Paris: Albin Michel, 2011. 552-69.

193. Blair 2016a – Blair A. Conrad Gessner’s paratexts // Gesnerus. 2016. Vol. 73, 1. P. 73-122.

194. Blair 2016b – Blair A. Early modern attitudes toward the delegation of copying and note-taking // Forgetting Machines: Knowledge Management Evolution in Early Modern Europe / ed. by A. Cevolini. Leiden; Boston: Brill, 2016. P. 265-285.

216

195. Blair 2017 – Blair A. Printing and Humanism in the Work of Conrad Gessner // Renaissance Quarterly. 2017. Vol. LXX, 1. P. 1-43.

196. Bloemendal, Nellen 2014 – Bloemendal J., Nellen H.J.M. Philology: editions and editorial practices in the early modern period // ENLW. P. 185-206.

197. Blom 2010 – Blom A.H. The plant names in Marcellus’ De Medicamentis // Zeitschrift für Celtische Philologie. Bd. 57.Tübingen, 2010. S. 3-24.

198. Bobzin 2000 – Bobzin H. Der Unterricht des Hebräischen, Arabischen und anderer semitischer Sprachen sowie des Persischen und Türkischen in Europa (bis zum Ende des 18. Jahrhunderts) // Geschichte der Sprachwissenschaften – History of the Language Sciences / ed. S. Auroux, E.F.K. Koerner. Vol. 1. Berlin: Mouton de Gruyter, 2000. S. 728-734.

199. Bobzin 2007 – Bobzin H. Theodor Bibliander und die Sprachen der Welt // Asiatische Studien: Études Asiatiques. LXI, 1. Bern [et al.], 2007. S. 5-18.

200. Bobzin 2013 – Bobzin H. Ließ ein Papst den Koran verbrennen? Mutmaßungen zum Venezianer Korandruck von 1537/38. München: C.H. Beck, 2013. 48 S.

201. Bolgar 1973 – Bolgar R.R. The classical heritage and its beneficiaries. Cambridge: CUP, 1973. viii, 592 p.

202. Boesch 1947 – Boesch P. Homer im humanistischen Zürich // Zwingliana. Zürich 1947. Bd. 8/7. S. 390-398.

203. Bonfante 1954 – Bonfante G. Ideas on the kinship of the European languages from 1200 to 1800 // Cahiers d’histoire mondiale. Paris, 1954. Vol. 1, 3. p. 679-699.

204. Bonfante 1956 – Bonfante G. A contribution to the history of Celtology // Celtica. Vol. 3. Dublin, 1956. P. 17-34

205. Borchardt 1971 – Borchardt F.L. German antiquity in Renaissance myth. Baltimore: John Hopkins Univ. press, 1971.

206. Borgognoni 2016 – Borgognoni R. Framing hostiae: Gessner the antiquarian on animal sacrifice : [доклад на “Conrad Gessner Kongress” (Zürich, 2016)]

207. Borst 1957-1963 – Borst A. Der Turmbau von Babel: Geschichte der Meinungen über Ursprung und Vielfalt der Sprachen und Völker. 4 Bd. Stuttgart: Hiersemann, 1957–1963.

208. Botley 2010 – Botley P. Learning Greek in Western Europe, 1396-1529: Grammars, Lexica, and Classroom Texts. Philadelphia: American Philosophical Society, 2010. xiv, 270 p.

209. Braun 1990 – Braun L. Conrad Gessner. (Coll. Les grands suisses). Genève: Ed. Slatkine, 1990. 157, [3] p.

210. Brockey 2008 – Brockey L.M. Journey to the East: The Jesuit Mission to China, 1579–1724. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. press, 2008. xiv, 496 p.

217

211. Buridant 1998 – L’étymologie de l’antiquité à la renaissance / coordonné et présenté par C. Buridant. Villeneuve-d’Ascq: Presses universitaires du Septentrion, 1998. 241 p. – (Lexique: vol. 14).

212. Burke 2004 – Burke P. Languages and Communities in Early Modern Europe. Cambridge: CUP, 2004. XIV, 210 P.

213. Burnett 2012 – Burnett S.G. Christian Hebraism in the Reformation Era (1500-1660): authors, books, and the transmission of Jewish learning. Leiden; Boston: Brill, 2012. xx, 344 p.

214. Campbell 1998 – Campbell L. Historical linguistics: an introduction. Edinburgh: Edinburgh Univ. press, 1998. xx, 396 p.

215. Campbell, Poser 2008 – Campbell L., Poser W.J. Language classification: History and method. Cambridge: CUP, 2008. x, 536 p.

216. Campi 2008 – Campi E. 175 Jahre Universität Zürich und ihre Vorgeschichte: [Eröffnungsrede]. Доступно: http://www.news.uzh.ch/dam/jcr:ffffffff-d5cc-3d89-0000-000054933a49/Eroeffnungsrede_Prof.E.Campi.pdf (дата обращения: 15.07.2016)

217. Cannon 1984 – Cannon G. Sir William Jones, Persian, Sanskrit and the Asiatic society // Histoire Épistémologie Langage. 1984. Vol. 6, 2. P. 83-94.

218. Céard 1980 – Céard J. De Babel à la Pentecôte: La transformation du mythe de la confusion des langues au XVIe siècle // Bibliothèque d’humanisme et renaissance. 1980. T. XLII. P. 577-594.

219. Christ v.-Wedel 2005 – Christ v.-Wedel Ch. Theodor Bibliander in seiner Zeit // Theodor Bibliander (1505-1564): Ein Thurgauer im gelehrten Zürich der Reformationszeit. / Hrsg. von Chr. Christ v.-Wedel. Zürich: Verl. Neue Zürcher Zeitung, 2005. 19-60.

220. Clark 1984 – Clark H. The publication of the Koran in Latin: a Reformation dilemma // The Sixteenth Century Journal. 1984. Vol. XV, 1. P. 3-12.

221. Collis 1999 – Collis J. George Buchanan and the Celts in Britain // Celtic connections = An Snaidhm Ceilteach : proc. of the 10th Intern. congr. of Celtic studies / ed. by R. Black [et al.]. Vol. 1: Language, literature, history, culture. East Linton: Tuckwell press, 1999. p. 91-107.

222. Colombat 2006a – Colombat B. Citation des sources, citation des langues dans le Mithridate de Conrad Gesner // Hôs ephat’, dixerit quispiam, comme disait l’autre... Mécanismes de la citation et de la mention dans les langues de l’Antiquité / éd. Ch. Nicolas. Grenoble: Université Stendhal-Grenoble, 2006. P. 161-176.

223. Colombat 2006b – Colombat B. Les références aux anciennes et aux modernes chez les grammairiens latins du 16e siècle (Linacre, Scaliger, Ramus, Sanctius) // Histoire Épistémologie Langage. 2006. T. 28, 1. P. 25-50.

224. Colombat 2007 – Colombat B. L’horizon de rétrospection du Mithridate de Conrad Gessner (1555) // History of Linguistics 2005:

218 Selected Papers from the tenth International Conference on the History of the Language Sciences (1-5 September 2005, Urbana-Champaign, Illinois) / ed. D. Kibbee. Amsterdam: John Benjamins, 2007. P. 89-102.

225. Colombat 2008 – Colombat B. L’accès aux langues pérégrines dans le Mithridate de Conrad Gessner (1555) // Histoire Épistémologie Langage. 2008. T. 30, 2. P. 71-92.

226. Colombat, Fournier, Puech 2010 – Colombat B., Fournier J.-M., Puech Ch. Histoire des idées sur le langage et les langues. Paris, Klincksieck, 2010. 277, [3] p.

227. Colombat, Peters 2009 – Colombat B., Peters M. Introduction // Gessner C. Mithridate = Mithridates (1555) / Introd., texte latin, trad. franç., annot. et ind. par Bernard Colombat et Manfred Peters. Genève: Librairie DROZ, 2009. P. 11-90.

228. Conrad Gessner 1967 – Conrad Gessner 1516-1565: Universalgelehrter, Naturforscher, Arzt / mit Beiträgen von H. Fischer, G. Petit, J. Staedtke, R. Steiger, H. Zoller. Zürich: Orell Füssli Verl., 1967. 234, [6] S.

229. Considine 2008 – Considine J. Dictionaries in Early Modern Europe: Lexicography and the making of heritage. Cambridge: CUP, 2008. 408 p.

230. Considine 2017 – Considine J. Small Dictionaries and Curiosity: Lexicography and Fieldwork in Post-Medieval Europe. Oxford: OUP, 2017. 336 p.

231. Considine, Van Hal 2010 – Considine J., Van Hal T. Classifying and Comparing Languages in Post-Renaissance Europe (1600–1800) // Language & History. 2010. Vol. 53, 2. P. 63–69.

232. Copeland, Sluiter 2009 – Medieval grammar and rhetoric: language arts and literary theory, AD 300-1475 / ed. by R. Copeland, I. Sluiter. Oxford: OUP, 2009. 992 p.

233. Coulter, Magoun 1926 – Coulter C.C., Magoun F.P. Giraldus Cambrensis on Indo-Germanic Philology // Speculum. 1926. Vol. 1, 1. P. 104-109.

234. Cram 2016 – Cram D. Francis Willughby and John Ray on words and things // Virtuoso by nature: The scientific worlds of Francis Willughby FRS (1635-1672) / ed. by T. Birkhead. Leiden; Boston: Brill, 2016. P. 244-267.

235. Crousaz 2012 – Crousaz C. L’Académie de Lausanne entre Humanisme et Réforme (ca. 1537–1560). (Education and society in the Middle ages and Renaissance: Vol. 41). Leiden: Brill, 2012. 628 p.

236. Csürös 1999 – Csürös K. Le hongrois, langue barbare entre tous: recherche et affirmation d’une identité difficile // Babel à la Renaissance: Actes du Colloque de Toulon, mars 1997 / éd. J. Dauphiné, M. Jacquemier. Mont de Marsan: Éd. Interuniversitaires, 1999. P. 295-306.

237. Dahan 1998 – Dahan G. La conaissance et l’étude des langues bibliques dans le monde chrétien d’Occident, XIIe-XIVe siècle // Les origines du Collège de France (1500-1560): Actes du Colloque

219 international Paris: Collège de France; Klincksieck, 1998. P. 327-355.

238. Dannenfeldt 1955 – Dannenfeldt K.H. The Renaissance Humanists and the Knowledge of Arabic // Studies in the Renaissance. 1955. Vol. 2. P. 96-117.

239. Dannenfeldt 1959 – Dannenfeldt K.H. Egypt and Egyptian Antiquities in the Renaissance // Studies in the Renaissance. 1959. Vol. 6. P. 7-27.

240. Danzi 2016 – Danzi M. Gessner balnéologue // Facetten eines Universums: Conrad Gessner 1516–2016 / hrsg. von U.B. Leu, M. Ruoss. Zürich: Neue Zürcher Zeitung, 2016. S. 119-128.

241. Davies 2011 – Davies S. America and Amerindians in Sebastian Münster’s Cosmographiae universalis libri VI (1550) // Renaissance studies. 2011. Vol. 25, 3. P. 351-373.

242. De Grauwe 2006 – De Grauwe L. Einheit und Vielfalt der germanischen Sprachen nach Conrad Gessner (1555, 1561) im Lichte der "Theodistik" // Acta Conventus Neo-Latini Bonnensis: proceedings of the Twelfth International Congress of Neo-Latin Studies (Bonn, 3-9 August 2003) / Rh. Schnur, P. Galand-Hallyn [et al.] (eds.). Tempe: Arizona Center for Medieval and Renaissance Studies, 2006 P. 269–276.

243. De Grauwe 2008 – De Grauwe L. The representation of the Scandinavian languages by German, Flemish and Dutch humanists (1555–1723) // Renaessanceforum. 2008. Vol. 5. 23 p. Доступно: http://www.renaessanceforum.dk/rf_5_2008.htm (дата обращения: 14.09.17)

244. De La Garanderie 1995 – De La Garanderie M. M. Christianisme et lettres profanes: Essai sur l’Humanisme français (1515–1535) et sur la pensée de Guillaume Budé. 2. éd. rev. et augm. Paris: Honoré Champion, 1995. 444 p.

245. Dekker 1999 – Dekker C. The Origins of Old Germanic Studies in the Low Countries. Leiden; Boston; Köln: Brill, 1999. xii, 484 p.

246. Delaruelle 1930 – Delaruelle L. Le dictionnaire grec-latin de Crastone. Contribution à l’histoire de la lexicographie grecque // Studi italiani di filologia classica. 1930. Vol. 8 (N.S.). P. 221-246.

247. Delisle 2004 – Delisle C. The Letter: Private Text or Public Place? The Mattioli-Gesner Controversy about the aconitum primum // Gesnerus. 2004. Bd. 61. P. 161-176.

248. Delisle 2008a – Delisle C. Accessing nature, circulating knowledge: Conrad Gessner’s correspondence networks and his medical and naturalist practices // History of universities. 2008. Vol. XXIII/2. P. 35-58.

249. Delisle 2008b – Delisle C. Establishing the facts: Conrad Gessner’s Epistolae Medicinales between the particular and the general: [Diss. PhD]. London, 2008. 407 p.

250. Demaizière 1982 – Demaizière C. La langue à la recherche de ses origines: la mode des étymologies grecques // Bulletin de l’Association d’étude sur l’humanisme, la réforme et la renaissance. 1982. Vol. 15, 1.

220 P. 65-78.

251. Demaizière 1985 – Demaizière C. Convergences et divergences étymologiques chez Bovelles et Sylvius // Acta Conventus Neo-Latini Bononensis = Proceedings of the Fourth International Congress of Neo-Latin Studies (Bologna 1979) / Ed. by R. J. Schoeck. Binghamton: Medieval & Renaissance texts & studies, 1985. p. 239-246.

252. Demaizière 1999 – Demaizière C. Le latin comme remède au babélisme? // Babel à la Renaissance: Actes du Colloque de Toulon, mars 1997 / éd. J. Dauphiné, M. Jacquemier. Mont de Marsan: Éd. Interuniversitaires, 1999. P. 111-118.

253. Demonet 1992 – Demonet M.-L. Les Voix du signe: Nature et origine du langage à la Renaissance (1480–1580). Paris: Champion; Genève: Slatkine, 1992. [8], 692 p.

254. Demonet 1998 – Demonet M.-L. Renaissances étymologiques // L’étymologie, de l’Antiquité à la Renaissance. Villeneuve-d’Ascq : Presses universitaires du Septentrion, 1998. P. 57-67. – (Lexique: 14).

255. Demonet, Uetani 2008 – Demonet M.-L., Uetani T. Les langues des Indes orientales entre Renaissance et Âge classique // Histoire Épistémologie Langage. 2008. Vol. 30, 2. P. 113-139.

256. Dickey 2007 – Dickey E. Ancient Greek Scholarship: A Guide to Finding, Reading, and Understanding Scholia, Commentaries, Lexica, and Grammatical Treatises, from Their Beginnings to the Byzantine Period. Oxford: Oxford Univ. press, 2007. xviii, 346 p.

257. Dini 1997 – Dini P.U. Auffassungsvarietät über die baltischen Sprachen in “Mithridates” (1555) von Conradus Gesnerus // Baltistica. 1997. Vol. XXXII, 1. P. 41-48.

258. Dini 1998 – Dini P.U. Zur slawischen Auffassung der baltischen Sprachen (Von Piccolomini bis Crassinius). Baltische Sprachen und Kulturen in der Renaissance // ΠΟΛΥΤΡΟΠΟΝ. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова / отв. ред. Т.М. Николаева. М.: Индрик, 1998. С. 186-201.

259. Dini 2004 – Dini P.U. Baltic palaeocomparativism and the idea that Prussian derives from Greek // Studies in Baltic and Indo-European linguistics: In honor of William R. Schmalstieg / ed. by Ph. Baldi, P.U. Dini. Amsterdam: John Benjamins, 2004. P. 37-50.

260. Döpp 2012 – Döpp S. Neulateinische Wissenschaftspoesie: Ioannes Fabricius Montanus (1527–1566) über Engadiner Heilquellen. Speyer: Kartoffeldruck-Verlag, 2012. 92 S.

261. Doronin 2017 – Doronin A.V. Das Bild der Russen bzw. Moscoviter auf der historischen und kognitiven Landkarte der deutschen Humanisten 1490–1530 // Orbis terrarum: Internationale Zeitschrift für historische Geographie der Alten Welt. 2015. Nr. 13. S. 83-101.

262. Droixhe 1978 – Droixhe D. La Linguistique et l’appel de l’histoire (1600-1800): Rationalisme et révolutions positivistes. Genève: DROZ, 1978. 456 p.

221

263. Droixhe 1984 – Droixhe D. Avant-propos // Histoire Épistémologie Langage. Paris, 1984. T. 6, 2. P. 5-16.

264. Dubois 1970 – Dubois C.-G. Mythe et langage au seizième siècle. Bordeaux: Ducros, 1970. 176 P.

265. Dubois 1972 – Dubois C.-G. Celtes et gaulois au XVIe siècle: Le développement littéraire d’un mythe nationaliste. Paris: Librairie philosophique J. Vrin, 1972. 205, [3] p.

266. Durling 1965 – Durling R.J. Conrad Gessner’s Liber amicorum // Gesnerus. 1965. Bd. 22. S. 134-159.

267. Egmond 2013 – Egmond M. F. A collection within a collection. Rediscovered animal drawings from the collections of Conrad Gessner and Felix Platter // Journal of the History of Collections. 2013. Vol. 25, 2. P. 149-170.

268. Egmond, Kusukawa 2016 – Egmond F., Kusukawa S. Circulation of images and graphic practices in Renaissance natural history: the example of Conrad Gessner // Gesnerus. 2016. Vol. 73, 1. P. 29-72.

269. Facetten 2016 – Facetten eines Universums. Conrad Gessner 1516–2016 / hrsg. von U.B. Leu, M. Ruoss. Zürich: NZZ, 2016. 236 S.

270. Fiacchi 1996 – Fiacchi C. Il "De dialectis" di Angelo Rocca e il "Mithridates" di Conrad Gesner // Italia ed Europa nella linguistica del Rinascimento: confronti e relazioni: atti del Convegno internazionale (Ferrara, Palazzo Paradiso, 20-24 marzo 1991) / ed. M. Tavoni. 2: L’Italia e l’Europa non romanza: le lingue orientali. Modena: F.C. Panini, 1996. P. 333-341.

271. Firmin-Didot 1875 – Firmin-Didot A. Alde Manuce et l’hellénisme a Venise. Paris: Typogr. d’A. Firmin-Didot, 1875. [2], LXVIII, 648 p.

272. Flamand 2005 – Flamand J.-M. Lexiques ou anthologies: les premiers dictionnaires gréco-latins imprimés aux XVe-XVIe siècles // Culture, collections, compilations: Actes du colloque de Paris 2001-2002. Paris: H. Champion, 2005. P. 79-104.

273. Fischel 2009 – Fischel A. Natur im Bild: Zeichnung und Naturerkenntnis bei Conrad Gessner und Ulisse Aldrovandi. Berlin: Gebr. Mann Verlag, 2009. 204 S.

274. Fischel 2010 – Fischel A. Collections, images and form in sixteenth-century natural history: the case of Conrad Gessner // Intellectual history review. 2010. Vol. 20, 1. P. 147-164.

275. Fischer 1966 – Fischer H. Conrad Gessner (26. März 1516 – 13. Dezember 1565). Leben und Werk. (= Neujahrsblatt von der Naturforschenden Gesellschaft in Zürich: 168). Zürich: Kommissionsverlag Leemann AG, 1966. 154 S.

276. Ford 1985 – Ford Ph. Conrad Gesner et le fabuleux manteau // Bibliothèque d’Humanisme et Renaissance. 1985. T. 47, No. 2. P. 305-320.

277. Formigari 2004 – Formigari L. A History of Language Philosophies. Amsterdam: Benjamins, 2004. X, 250 p.

278. Förstel 2000 – Förstel Ch. L’étude du grec à l’époque de

222 l’humanisme // Geschichte der Sprachwissenschaften – History of the Language Sciences / ed. S. Auroux, E.F.K. Koerner. Vol. 1. Berlin: Mouton de Gruyter, 2000. P. 666-673.

279. Fortson 2004 – Fortson B.W. Indo-European language and culture. Malden [et al.]: Blackwell, 2004. xviii, 468 p.

280. Franklin 2011 – Franklin M.J. Orientalis Jones: Sir William Jones, poet, lawyer, and linguist, 1746-1794. Oxford: OUP, xii, 396 p.

281. Friedrich 1995 – Friedrich U. Naturgeschichte zwischen artes liberales und frühneuzeitlicher Wissenschaft: Conrad Gessners “Historia animalium” und ihre volkssprachliche Rezeption. Tübingen: Max Niemeyer Verl., 1995. X, 276 S.

282. Frijhoff 1996 – Frijhoff W. Patterns // A History of the University in Europe. Vol. II: Universities in Early Modern Europe (1500-1800) / ed. by H. De Ridder-Symoens. Cambridge: CUP, 1996. P. 43-110.

283. Furno 2011 – Furno M. À l’aube de la bibliographie: les références externes dans les dictionnaires latins, 1480-1545 // Renaissance and Reformation / Renaissance et Réforme. 2011. Vol. 34, Iss. 3. P. 47-63.

284. Fyler 2007 – Fyler J.M. Language and the declining world in Chaucer, Dante, and Jean de Meun. Cambridge: CUP, 2007. XII, 306 p.

285. Gaufrès 1880 – Gaufrès M.-J. Claude Baduel et la réforme des études au XVI siècle. Paris: L. Hachette, 1880. X, 354 p.

286. Germann 1994 – Germann M. Die reformierte Stiftsbibliothek am Großmünster Zürich im 16. Jahrhundert und die Anfänge der neuzeitlichen Bibliographie. Rekonstruktion des Buchbestandes und seiner Herkunft, der Bücheraufstellung und des Bibliotheksraumes. Mit Edition des Inventars von 1532/1551 von Conrad Pellikan. Wiesbaden: Harrassowitz Verl., 1994. XIV, 414 S.

287. Gesnerus 1965 – [Errinerungsheft Conrad Gessner] // Gesnerus. 1965. Bd. 22, 3-4. S. 115-227.

288. Giese 1934 – Giese R. Erasmus’ Greek studies // The classical journal. 1934. Vol. 29, 7. P. 517-526.

289. Girot 2006 – Girot J.-E. Le grec au XVIe siècle // Histoire de la France littéraire / dir. par M. Prigent. T. 1: Naissances, Renaissances: Moyen Âge – XVIe siècle. Paris: Quadrige/PUF, 2006. P. 605-621.

290. Goeing 2005 – Goeing A.-S. Vernünftig unterrichten. Bibliander als Lehrer // Theodor Bibliander (1505-1564): Ein Thurgauer im gelehrten Zürich der Reformationszeit / hrsg. von Ch. Christ v.-Wedel. Zürich: Verl. Neue Zürcher Zeitung, 2005. S. 61-82.

291. Goeing 2017 – Goeing A.-S. Storing, Archiving, Organizing: The Changing Dynamics of Scholarly Information Management in Post-Reformation Zurich. Leiden; Boston: Brill, 2017. xiv, 449 p.

292. Gohil 2008 – Gohil A. Ancient Celtic Place-Names of Northern Continental Europe // Celtic and other Languages in Ancient Europe / ed. by J.L. Garcia Alonso. Salamanca: Edic. Univ. de Salamanca, 2008. P. 203-211

223

293. Gordon 1992 – Gordon B. Switzerland // The Early Reformation in Europe / Ed. by Andrew Pettegree. Cambridge: CUP, 1992. P. 70-93.

294. Gotthelf 1900 – Gotthelf F. Das deutsche Altertum in den Anschauungen des sechzehnten und siebzehnten Jahrhunderts. Berlin: A. Dincker, 1900. vi, 68 S.

295. Grafton 1991 – Grafton A. Defenders of the Text: The Traditions of Scholarship in an Age of Science, 1450-1800. Cambridge, Mass., London: Harvard Univ. Press, 1991. [10], 330 p.

296. Grafton 2009 – Grafton A. Worlds Made by Words: Scholarship and Community in the Modern West. Cambridge, Mass. [et al.]: Harvard Univ. press, 2009. x, 422 p.

297. Grafton, Jardine 1986 – Grafton A., Jardine L. From Humanism to the Humanities: Education and the Liberal Arts in Fifteenth- and Sixteenth-Century Europe. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1986. xvi, 224 p.

298. Grafton, Weinberg 2011 – Grafton A., Weinberg J. “I have always loved the Holy Tongue”: Isaac Casaubon, the Jews, and a Forgotten Chapter in Renaissance Scholarship. Cambridge, Mass.; London: The Belknap press, 2011. XII, 380 p.

299. Graux 1880 – Graux Ch.H. Essai sur les origines du fonds grec de l'Escurial. Paris: F. Vieweg, 1880. xxxii, 530 p.

300. Gray 2000 – Gray E. G. Missionary linguistics and the description of ‘exotic’ languages // Geschichte der Sprachwissenschaften – History of the Language Sciences / ed. S. Auroux, E.F.K. Koerner. Vol. 1. Berlin: Mouton de Gruyter, 2000. P. 929-937.

301. Greule 2004 – Greule A. Schichten vordeutscher Namen im deutschen Sprachgebiet // Sprachgeschichte: Ein Handbuch zur Geschichte der deutschen Sprache und ihrer Erforschung / Hrsg. von W. Besch [u.a.] 2. Aufl. Bd. 4. Berlin [u.a.]: De Gruyter, 2004. S. 2088-2095.

302. Günthart 2002 – Günthart R. Bücher für den Unterricht: Thomas Platters Lehrplan für die Basler Münsterschule und der frühe Buchdruck // Mittellateinisches Jahrbuch. 2002. Bd. 37 S. 83-101.

303. Häfner 2009 – Häfner R. Das spätantike Florilegium des Johannes Stobaios in der Frühen Neuzeit: Die Übersetzer Conrad Gessner und Georg Frölich // Euphorion. 2009. Bd. 103. S. 273-292.

304. Hall 1963 – Hall B. Biblical scholarship: editions and commentaries // The Cambridge history of the Bible: The West from the Reformation to the present day / ed. S.L. Greenslade. Cambridge: CUP, 1963. P. 38-93.

305. Hanhart 1824 – Hanhart J. Conrad Gessner: Ein Beytrag zur Geschichte des wissenschaftlichen Strebens und der Glaubensverbesserung im 16ten Jahrhundert. Winterthur: in der Steinerischen Buchhandlung, 1824. xx, 296 S.

306. Hannaway 1992 – Hannaway O. Georgius Agricola as Humanist // Journal of the History of Ideas. 1992. Vol. 53, 4. P. 553-560.

307. Hellmann 2015 – Hellmann O. On the interface of philology and science: the case of zoology // Brill’s companion to Ancient Greek

224 scholarship / ed. by F. Montanari, S. Matthaios, A. Rengakos. Leiden; Boston: Brill, 2015. P. 1235-1266.

308. Hense 1884 – Hense O. Die Reihenfolge der Eklogen in der Vulgata des Stobäischen “Florilegium” (Teil I) // Rheinisches Museum für Philologie. 1884. Bd. 39 (N.F.). S. 359-407.

309. Hieronymus 2011 – Hieronymus F. Griechischer Geist aus Basler Pressen: Katalog der frühen griechischen Drucke aus Basel in Text und Bild. Basel, 2011. Доступно: http://www.ub.unibas.ch/cmsdata/spezialkataloge/gg/ (дата обращения: 06.02.2017)

310. Hobson 2012 – Hobson A. Renaissance book collecting: Jean Grolier and Diego Hurtado de Mendoza, their books and bindings. Cambridge: CUP, 2012 [1999]. xx, 276 p.

311. Hoenigswald 1993 – Hoenigswald H.M. On the history of the comparative method // Anthropological linguistics. 1993. Vol. 35, 1. P. 54-65.

312. Huchon 2011 – Huchon M. Rabelais. Paris: Gallimard, 2011. 429, [3] p.

313. Hüllen 1999 – Hüllen W. English Dictionaries 800-1700: The Topical Tradition. Oxford: OUP, 1999. 544 p.

314. Huppert 1965 – Huppert G. The Trojan Franks and their Critics // Studies in the Renaissance. 1965. Vol. 12. P. 227-241.

315. Ijsewijn, Sacré 1998 – Ijsewijn J., Sacré D. Companion to Neo-Latin Studies. Part II: Literary, Linguistic, Philological and Editorial Questions. Leuven : Leuven Univ. press, 1998. 562 p.

316. Jenny 1964 – Jenny B.R. Arlenius in Basel // Basler Zeitschrift für Geschichte und Altertumskunde. 1964. Bd. 64. S. 5-45.

317. Jones 1991 – Jones W.J. Lingua Teutonum victrix? Landmarks in German lexicography (1500–1700). // Histoire Épistémologie Langage. 1991. T. 13, 2. P. 131-152.

318. Jones 1999 – Jones W.J. “König Deutsch zu Abrahams Zeiten”: Perceptions of the place of German in the family of languages from Aventinus to Zedler // Id. Images of language: Six essays on German attitudes to European languages from 1500 to 1800. Amsterdam: John Benjamins, 1999. P. 1-24.

319. Kaiser 2014 – Kaiser R. Understanding national antiquity. Transformations of Tacitus’s Germania in Beatus Rhenanus’s Commentariolus // Transformations of the Classics via Early Modern Commentaries / ed. by K.A.E. Enenkel. Leiden, Boston: Brill, 2014. P. 261-277.

320. Kessler-Mesguich 1996 – Kessler-Mesguich S. L’hébreu chez les hébraïsants chrétiens des XVIe et XVIIe siècles // Histoire Épistémologie Langage. 1996. T. 18, 1. P. 87-108.

321. Kessler-Mesguich 2000 – Kessler-Mesguich S. L’étude de l’hébreu et les autres langues orientales a l’époque de l’humanisme // Geschichte der

225 Sprachwissenschaften – History of the Language Sciences / ed. S. Auroux, E.F.K. Koerner. Vol. 1. Berlin: Mouton de Gruyter, 2000. P. 673-680.

322. Kettler 2008 – Kettler W. Untersuchungen zur frühneuhochdeutschen Lexikographie in der Schweiz und im Elsass: Strukturen, Typen, Quellen und Wirkungen von Wörterbüchern am Beginn der Neuzeit. Bern [et al.]: Peter Lang, 2008. 1108 S.

323. Kibbee 1992 – Kibbee D. Renaissance notions of medieval language and the development of historical linguistics // The journal of medieval and renaissance studies. 1992. Vol. 22, 1. P. 41-54.

324. Klein 1999 – Klein W.P. Die ursprüngliche Einheit der Sprachen in der philologisch-grammatischen Sicht der frühen Neuzeit // The language of Adam: Die Sprache Adams / ed. A.P. Coudert. Wiesbaden: Harrassowitz, 1999. S. 25-56.

325. Klein 2004 – Klein W.P. Was wurde aus den Wörtern der Hebräischen Ursprache? Zur Entstehung der komparativen Linguistik aus dem Geist etymologischer Spekulation // Gottes Sprache in der philologischen Werkstatt: Hebraistik vom 15. bis zum 19. Jahrhundert / hrsg. von G. Veltri [et al.]. Leiden: Brill, 2004. S. 3-23.

326. Konstan 2005 – Konstan D. Introduction // Heraclitus: Homeric Problems / Ed. D. Russell, D. Konstan. Atlanta: Soc. of Biblical literature, 2005. P. xi-xxx.

327. Korenjak 2016 – Korenjak M. Geschichte der neulateinischen Literatur: Vom Humanismus bis zur Gegenwart. München: C.H. Beck, 2016. 304 S.

328. Kössinger 2009 – Kössinger N. Otfrids “Evangelienbuch” in der frühen Neuzeit: Studien zu den Anfängen der deutschen Philologie. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 2009. X, 342 S.

329. Kusukawa 2010 – Kusukawa S. The sources of Gessner’s pictures for the Historia animalium // Annals of Science. Vol. 67, 3. 2010. P. 303-328.

330. Kusukawa 2012 – Kusukawa S. Picturing the book of nature: Image, text and argument in sixteenth-century human anatomy and medical botany. Chicago: University of Chicago Press, 2012. 352 p.

331. Lach 1994 – Lach D.F. Asia in the making of Europe. Vol. II: A century of wonder. Chicago: The University of Chicago press, 1994 [1977]. 764 p.

332. Law 2003 – Law V. The history of linguistics in Europe: From Plato to 1600. Cambridge: CUP, 2003. XVII, 307 p.

333. Lebel 1991 – Lebel M. Le concept de l’encyclopaedia dans l’oeuvre de Guillaume Budé // Acta Conventus Neo-Latini Torontensis. Proceedings of the Seventh International Congress of Neo-Latin Studies. Binghamtom : Medieval & Renaissance texts & studies, 1991. P. 3-24.

334. Leu 1990 – Leu U.B. Conrad Gesner als Theologe: Ein Beitrag zur Zürcher Geistesgeschichte des 16. Jahrhunderts. Berlin [et al.]: Peter Lang, 1990. [2], 321, [5] S.

335. Leu 1992 – Leu U.B. Konrad Gessner und die Neue Welt // Gesnerus.

226 1992. Bd. 49, 3-4. S. 279-309.

336. Leu 2004 – Leu U.B. Die Zürcher Buch- und Lesekultur 1520 bis 1575 // Zwingliana. 2004. Bd. XXXI. S. 61-90.

337. Leu 2008 – Leu U.B. Textbooks and their uses – an insight into the teaching of geography in 16th century Zurich // Scholarly knowledge: Textbooks in early modern Europe / ed. by Emidio Campi [et al.]. Genève: DROZ, 2008. P. 229-248.

338. Leu 2014 – Leu U.B. Moral treatment of immoral texts from classical antiquity: Conrad Gessner’s Martial-edition of 1544 // Following Zwingli: Applying the past in Refomation Zurich / ed. by L. Baschera [et al.]. Farnham: Ashgate, 2014. P. 197-208.

339. Leu 2016a – Leu U.B. Conrad Gessner (1516–1565): Universalgelehrter und Naturforscher der Renaissance. Zürich: NZZ, 2016. 464 S.

340. Leu 2016b – Leu U.B. Conrad Gessners Netzwerk // Facetten eines Universums: Conrad Gessner 1516–2016 / hrsg. von U.B. Leu, M. Ruoss. Zürich: Neue Zürcher Zeitung, 2016. S. 61-74.

341. Leu 2016c – Leu U.B. The rediscovered third volume of Conrad Gessner’s “Historia plantarum” // For the sake of learning: Essays in honor of Anthony Grafton / ed. by A. Blair, A.-S. Goeing. Leiden; Boston: Brill, 2016. P. 415-422.

342. Leu, Keller, Weidmann 2008 – Conrad Gessner’s private library / U.B. Leu, R. Keller, S. Weidmann. Leiden, Boston: Brill, 2008. xii, [24], 312 p.

343. Loop 2009 – Loop J. Divine Poetry? Early modern european orientalists on the beauty of the Koran // Church history and religious culture. 2009. Vol. 89. 4. P. 455-488.

344. Lowry 1984 – Lowry M. Il mondo di Aldo Manuzio: Affari e cultura nella Venezia del Rinascimento. Roma: Il Veltro editrice, 1984. 442 p.

345. McLean 2007 – McLean M. The Cosmographia of Sebastian Münster: Describing the World in the Reformation. Aldershot: Ashgate, 2007. VIII, 378, [6] p.

346. MacLean 2008 – MacLean I. The Medical Republic of Letters before the Thirty Years War // Intellectual History Review. 2008. Vol. 18, 1. P. 15-30.

347. Maillard 1998 – L’Europe des Humanistes (XIVe-XVIIe siècles): Répertoire / établi par J.-F. Maillard, J. Kecskeméti, M. Portalier. 2me éd. Turnhout: Brepols, 1998. 543 p.

348. Mallory 1989 – Mallory J.P. In search of the Indo-Europeans: language, archaeology and myth. London: Thames and Hudson, 1989. 288 p.

349. Margolin 1985 – Margolin J.-Cl. Science et nationalisme linguistique ou la bataille pour l’etymologie au XVIe siecle. Bovelles et sa postérité critique // The fairest flower: The emergence of linguistic national consciousness in Renaissance Europe. Firenze: Presso l’Accademia, 1985.

227 P. 139-165.

350. Margolin 1998 – Margolin J.-Cl. Érasme et le “Collegium Trilingue Lovaniense” // Les origines du Collège de France (1500-1560): Actes du Colloque international Paris: Collège de France; Klincksieck, 1998. P. 257-278.

351. McLelland 2012 – McLelland N. From humanist history to linguistic theory: the case of the Germanic rootword // Language and History, Linguistics and Historiography: Interdisciplinary Approaches / ed. by N. Langer, S. Davies, W. Vandenbussche. Oxford [et al.]: Peter Lang, 2012. P. 89-109.

352. Meadow 2002 – Meadow M.A. Merchants and marvels: Hans Jacob Fugger and the origins of the Wunderkammer // Merchants and marvels: Commerce, science and art in Early modern Europe / ed. by P.H. Smith, P. Findlen. N.Y., London: Routledge, 2002. P. 182-200.

353. Meijers 2005 – Meijers D.J. The paper museum as a genre: The corpus of drawings in St Petersburg within a European perspective // The paper museum of the Academy of sciences in St Petersburg c. 1725-1760: Introduction and Interpretation / Ed. by R. E. Kistemaker, N. P. Kopaneva, D. J. Meijers, G. V. Vilinbakhov. Amsterdam: Royal Netherlands Academy of Arts and Sciences, 2005. P. 19-54.

354. Metcalf 1963a – Metcalf G.J. Konrad Gesner’s views on the Germanic languages // Monatshefte für deutschen Unterricht, deutsche Sprache und Literatur. 1963. Vol. LV, 4. P. 149-156.

355. Metcalf 1963b – Metcalf G.J. The views of Konrad Gesner on language // Studies in Germanic languages and literatures: In memory of Fred O. Nolte. St. Louis: Washington Univ. Press, 1963. P. 15-26.

356. Metcalf 1980 – Metcalf G.J. Theodor Bibliander (1504-1564) and the languages of Japheth’s progeny // Historiographia Linguistica. 1980. Vol. VII, 3. P. 323-333.

357. Metcalf 2013 (1974) – Metcalf G.J. The Indo-European hypothesis in the sixteenth and seventeenth centuries // On language diversity and relationship from Bibliander to Adelung / G. Metcalf. Amsterdam: John Benjamins, 2013. P. 33-56.

358. Miller 2013 – Miller G.J. Theodor Bibliander’s Machumetis saracenorum principis eiusque successorum vitae, doctrina ac ipse alcoran (1543) as the Sixteenth-century “Encyclopedia” of Islam // Islam and Christian-Muslim Relations. 2013. Vol. 24, 2. P. 241-254.

359. Molino 2016 – Molino P. World bibliographies: Libraries and the reorganization of knowledge in late Renaissance Europe // Canonical texts and scholarly practices: A global comparative approach / ed. by A. Grafton, G.W. Most. Cambridge: CUP, 2016. P. 299-322.

360. Morpurgo Davies 1998 – Morpurgo Davies A. Nineteenth-Century linguistics // History of linguistics / ed. G. Lepschy. Vol. 4. London, N.Y.: Longman, 1998. xx, 434 p.

361. Moss 2002 – Moss A. Les recueils des lieux communs: Méthode pour

228 apprendre a penser a la Renaissance / trad. par P. Eichel-Lojkine, M. Lojkine-Morelec, M.Ch. Munoz-Teulié, G.-L. Tin. Genève: Librairie Droz, 2002. 552 p.

362. Muller 1984 – Muller J.-C. Quelques reperes pour l’histoire de la notion de vocabulaire de base dans le précomparatisme // Histoire Épistémologie Langage. 1984. T. 6, 2. P. 37-43.

363. Muller 1986 – Muller J.-C. Early stages of language comparison from Sassetti to Sir William Jones (1786) // Kratylos. 1986. Vol. 31. P. 1-31.

364. Müller 2001 – Müller P.O. Deutsche Lexikographie des 16. Jahrhunderts: Konzeptionen und Funktionen frühneuzeitlicher Wörterbücher. Tübingen: Niemeyer, 2001. XX, 668 S.

365. Müller 2010 – Müller J.-D. Wissen ohne Subjekt? Zu den Ausgaben von Gesners “Bibliotheca universalis” im 16. Jahrhundert // Id. Mediävistische Kulturwissenschaft: Ausgewählte Studien. Berlin: Walter de Gruyter, 2010. S. 267-284.

366. Müller 2016a – Müller C. Conrad Gessner, seine Kollegen und die Reformation des Gesundheitswesens in Zürich // Facetten eines Universums: Conrad Gessner 1516–2016 / hrsg. von U.B. Leu, M. Ruoss. Zürich: Neue Zürcher Zeitung, 2016. S. 99-118.

367. Müller 2016b – Müller C. “Conrado Gesnero Philologo” – Gessners Beiträge zur klassischen Philologie // Facetten eines Universums: Conrad Gessner 1516–2016 / hrsg. von U.B. Leu, M. Ruoss. Zürich: Neue Zürcher Zeitung, 2016. S. 85-98.

368. Mund 2003 – Mund S. Orbis Russiarum: Genèse et développement de la représentation du monde “russe” en Occident à la Renaissance. Genève: DROZ, 2003. 598 p.

369. Mund-Dopchie 1998 – Mund-Dopchie M. Le Lexicon graecolatinum de Jacques Toussain // Les origines du Collège de France (1500-1560): Actes du Colloque international. Paris: Collège de France; Klincksieck, 1998. P. 405-420.

370. Mundt 2008 – Mundt F. Beatus Rhenanus, Rerum Germanicarum libri tres (1531): Ausgabe, Übersetzung, Studien. Berlin: De Gruyter, 2008. XIV, 674 S.

371. Nelles 2009 – Nelles P. Reading and memory in the Universal Library: Conrad Gessner and the Renaissance book // Ars reminiscendi: Mind and memory in Renaissance culture / ed. by D. Beecher, G. Williams. Toronto: Centre for Reformation and Renaissance studies, 2009. P. 147-169.

372. Nelles 2016 – Nelles P. The Vatican library alphabets, Luca Orfei, and graphic media in Sistine Rome // For the sake of learning: Essays in honor of Anthony Grafton / ed. by A. Blair, A.-S. Goeing. Leiden; Boston: Brill, 2016. P. 441-468

373. Olivier 1951 – Olivier E. Les années Lausannoises (1537–40) de Conrad Gesner // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte. 1951. Bd. 1,

229 H. 3. P. 369-428.

374. Orsatti 1996 – Orsatti P. Prodromi degli studi europei sul persano nel rinascimento // Italia ed Europa nella linguistica del Rinascimento: confronti e relazioni: atti del Convegno internazionale (Ferrara, Palazzo Paradiso, 20-24 marzo 1991) / ed. M. Tavoni. 2: L’Italia e l’Europa non romanza: le lingue orientali. Modena: F.C. Panini, 1996. P. 551-567.

375. Padley 1976 – Padley G.A. Grammatical theory in Western Europe 1500-1700: The Latin tradition. Cambridge: CUP, 1976. XII, 290 p.

376. Palmer 2001 – Palmer L.R. The Greek language. Eastbourne: Bristol classical press, 2001 [1980]. xii, 356 p.

377. Pedersen 2003 – Pedersen O. Tradition and innovation // A history of the university in Europe. Vol. II: Universities in Early Modern Europe (1500-1800) / ed. by H. De Ridder-Symoens. Cambridge: CUP, 2003 [1996]. P. 451-488.

378. Percival 1975 – Percival W.K. The grammatical tradition and the rise of the vernaculars // Current trends in linguistics. Vol. 13: Historiography of linguistics / ed. T.A. Sebeok. The Hague: Mouton, 1975. P. 231-275.

379. Peters 1974 – Peters M. Einleitung // Konrad Gessner, Mithridates: Neudruck der Ausgabe Zürich 1555 / hrsg. von M. Peters. Aalen: Scientia Verl., 1974. S. 5-84.

380. Peters 1984 – Peters M. Theodor Bibliander, De rationi communi omnium linguarum et literarum commentarius, Zürich 1548 // Archiv für das Studium der neueren Sprachen und Literaturen. 1984. Bd. 221, 1. S. 1-18.

381. Peters 1987 – Peters M. Sprachwisenschaftliche Tendenzen der Schweizer Reformation // Althochdeutsch / Hrsg. von R. Bergmann. Bd. 2. Heidelberg: C. Winter, 1987. S. 1479-1496.

382. Pettegree 2002 – Pettegree A. Europe in the Sixteenth Century. Oxford [et al.]: Blackwell, 2002. xii, 380 p.

383. Pettegree 2011– Pettegree A. The book in the Renaissance. Yale: Yale univ. press, 2011. 440 p.

384. Pinon 2005 – Pinon L. Conrad Gessner and the historical depth of Renaissance natural history // Historia: Empiricism and erudition in Early Modern Europe / ed. G. Pomata, N. Siraisi. Cambridge, MA: M.I.T. Press, 2005. P. 241-268.

385. Polomé 1983 – Polomé E.C. Celto-Germanic isoglosses (revisited) // The Journal of Indo-European Studies. 1983. Vol. 11, 3-4. P. 281-298.

386. Pontani 2007 – Pontani F. From Budé to Zenodotus: Homeric readings in the European renaissance // International journal of the classical tradition. 2007. Vol. 14, 3/4. P. 375-430.

387. Poppe 1986 – Poppe E. Multiplex sane linguarum ac dialectarum varietas: Zur Quellenrekonstruktion im “Mithridates” (1555) des Konrad Gessner am Beispiel des Keltischen. Münster: Inst. für Allgemeine Sprachwissenschaft der Westfälischen Wilhelms-Universität, 1986. 66, [2] S.

230

388. Poppe 1992 – Poppe E. The Celtic Languages in Conrad Gessner’s Mithridates (1555) // Zeitschrift für celtische Philologie. 1992, Bd. 45. S. 240-250.

389. Price 2011 – Price D. Johannes Reuchlin and the campaign to destroy Jewish books. Oxford: OUP, 2011. 355, [1] p.

390. Proctor 1900 – Proctor R. The printing of Greek in the fifteenth century. Oxford: OUP, 1900.

391. Pyle 2000 – Pyle C.M. Conrad Gessner on the spelling of his name // Archives of Natural History. 2000. Vol. 27, 2. P. 175-186.

392. Ramminger 2014 – Ramminger J. Neo-Latin: Character and development // ENLW. P. 21-36.

393. Rand 2014 – Rand M. Ramulus cum flore melius pingitur in meis… Verschollene Pflanzenzeichnungen aus dem Gessner-Nachlass in der Universitätsbibliothek Tartu/Dorpat // Kulturaustausch: baltisches Echo auf Gelehrte in der Schweiz und in Deutschland: Freundesgabe für Arvo Tering. Köln: Böhlau, 2014. S. 13-48.

394. Rand 2015 – Rand M. Ajaloolise kultuurivara jälgedel: Konrad Gessneri taimejoonistused Tartu Ülikooli Raamatukogus. Tartu: Tartu ülikooli kirjastus, 2015. 156 l.

395. Riedl-Dorn 1989 – Riedl-Dorn Ch. Wissenschaft und Fabelwesen: Ein kritischer Versuch über Conrad Gessner und Ulisse Aldrovandi. Wien, Köln: Böhlau Verlag, 1989. 184 S.

396. Riedweg 2000 – Riedweg Ch. Ein Philologe an Zwinglis Seite. Zum 500. Geburtstag des Zürcher Humanisten Jacob Wiesendanger, gen. Ceporinus (1500-1525) // Museum Helveticum. 2000. Vol. 57. Fasc. 3. S. 201-219.

397. Robins 1967 – Robins R.H. A short history of linguistics. London: Longmans, 1967. VIII, 248 p.

398. Rochette 1997 – Rochette B. Grecs, Romains et Barbares: À la recherche de l’identité ethnique et linguistique des Grecs et des Romains // Revue belge de philologie et d’histoire.1997. T. 75, 1. P. 37-57.

399. Roudaut 2006 – Roudaut F. Racines hébraïques et arabes // Histoire de la France littéraire. T. 1. Naissances, Renaissances: Moyen Âge – XVIe siècle. Paris: Quadrige/PUF, 2006. P. 590-604.

400. Rüegg 2003 – Rüegg W. Themes // A history of the university in Europe. Vol. II: Universities in Early Modern Europe (1500-1800) / ed. by H. De Ridder-Symoens. Cambridge: CUP, 2003 [1996]. P. 3-42.

401. Sabba 2012 – Sabba F. La “Bibliotheca universalis” di Conrad Gesner: Monumento della cultura europea / Premessa di A. Serrai. Roma: Bulzoni editore, 2012. 186 p.

402. Sandy 2002 – Sandy G. Resources for the study of ancient Greek in France // Classical heritage in France / ed. by G. Sandy. Leiden: Brill, 2002. P. 47-78.

403. Sandys 1903-1908 – Sandys J.E. A history of classical scholarship. Vol. I-III. Cambridge: At the University press, 1903-1908.

231

404. Sarton 1955 – Sarton G. The Appreciation of Ancient and Medieval Science during the Renaissance (1450-1600). Philadelphia: Univ. of Pennsylvania Press, 1955. [xviii], 234 p.

405. Sarton 1957 – Sarton G. Six Wings: Men of Science in the Renaissance. Bloomington: Indiana Univ. press, 1957. xvi, 318 p.

406. Schaller 2000 – Schaller H. W. Frühe grammatische Beschreibungen slawischer Sprachen // Geschichte der Sprachwissenschaften – History of the Language Sciences / ed. S. Auroux, E.F.K. Koerner. Vol. 1. Berlin: Mouton de Gruyter, 2000. S. 792-800.

407. Schlelein 2009 – Schlelein S. Zwei Sprachen – ein Text? Lateinische und volkssprachliche Versionen historiographischer Texte im Vergleich // Medien und Sprachen humanistischer Geschichtsschreibung / hrsg. von J. Helmrath [u.a.]. Berlin: Walter de Gruyter, 2009. S. 167-203.

408. Schulte 1879 – Schulte J. Gothica minora. Erster Artikel // Zeitschrift für deutsches Altertum und deutsche Literatur. 1879. Bd. 23 (11). S. 51–64.

409. Secret 1962 – Secret F. Guillaume Postel et les études arabes à la Renaissance // Arabica. 1962. T. 9, 1. P. 21-36.

410. Sergeev 2017 – Sergeev M. Ratio philologica des étymologies des humanistes suisses et allemands // 14th International Conference on the History of the Language Sciences (Paris, August 28–September 1, 2017): Conference handbook. [Paris, 2017]. P. 175-176. Доступно: https://ichols14.sciencesconf.org/resource/page/id/22 (дата обращения: 15.09.17)

411. Sergeev 2019 (в печати) – Sergeev M. Der „Mithridates“ (1555) zwischen Sprachmuseum und neulateinischem Onomastikon: Einige Überlegungen zur Konzeption und zum Genre des Gessner’schen Handbuchs // Gessner-Kongress Sammelband. Berlin; New York: De Gruyter, 2019 (в печати)

412. Serrai 1990 – Serrai A. Conrad Gesner / A cura di Maria Cochetti; con una bibliografia delle opere allestita da Marco Menato Roma: Bulzoni editore, 1990. [2], 430 p. – (Il bibliotecario: 5).

413. Simon 2011 – Simon F.D. Sortir de Babel. Une République des langues en quête d’une “langue universelle” à la Renaissance et à l’Âge classique? [Thèse de doctorat]. Univ. Rennes, 2011. 932 p.

414. Sluiter 2015 – Sluiter I. Ancient etymology: a tool for thinking // Brill’s companion to Ancient Greek scholarship / ed. by F. Montanari, S. Matthaios, A. Rengakos. Leiden; Boston: Brill, 2015. P. 896-922.

415. Sonderegger 2004 – Sonderegger S. Namengeschichte als Bestandteil der deutschen Sprachgeschichte // Sprachgeschichte: Ein Handbuch zur Geschichte der deutschen Sprache und ihrer Erforschung / Hrsg. W. Besch [u.a.] 2. Aufl. Bd. 4. Berlin [u.a.]: De Gruyter, 2004. S. 2039-2067.

416. Speyer 2007 – Speyer A. Germanische Sprachen: ein historischer Vergleich. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2007. 158 S.

417. Springer 2014 – Springer C.P.E. The Reformation // ENLW. P. 747-

232 758.

418. Stolz 2008 – Stolz P. Heinrich Bullinger (1504-1575) and the ancient languages // Scholarly knowledge: Textbooks in early modern Europe / ed. by E. Campi [et al.]. Genève: Librairie DROZ, 2008. P. 113-138.

419. Strakhov 2006 – Strakhov O.B. Jepyfanij Slavynec’kyj’s Greek-Slavic-Latin Lexicon: The History, Contents, and Principles Underlying the Composition of Its Greek Portion (Preliminary Remarks) // Harvard Ukrainian Studies. 2006. Vol. 28, 1/4. P. 269-285.

420. Strasser 2011 – Strasser G.F. Von der Lingua Adamica zur Lingua unversalis: Theorien über Ursprachen und Universalsprachen in der Frühen Neuzeit // Diskurse der Gelehrtenkultur in der Frühen Neuzeit: Ein Handbuch / Hrsg. H. Jaumann. Berlin, New York: De Gruyter, 2011. S. 517-592.

421. Strauss 1958 – Strauss G. Topographical-Historical Method in Sixteenth-Century German Scholarship // Studies in the Renaissance. 1958. Vol. 5. P. 87-101.

422. Swiggers 1997 – Swiggers P. Histoire de la pensée linguistique: Analyse du langage et réflexion linguistique dans la culture occidentale, de l’Antiquité au XIXe siècle. Paris: Presses Universitaires de France, 1997. VIII, 312 p.

423. Swiggers 2017 – Swiggers P. Intuition, exploration, and assertion of the Indo-European language relationship // Handbook of Comparative and Historical Indo-European Linguistics / J. Klein, B. Joseph, M. Fritz, M. Wenthe (eds.). Berlin; New York: De Gruyter, 2017. Vol. I. P. 138–170.

424. Taplin 2000 – Taplin M. Switzerland // Reformation World / ed. by A. Pettegree. London: Routledge, 2000. P. 169-189.

425. Tavoni 1986 – Tavoni M. On the Renaissance idea that Latin derives from Greek // Annali della Scuola normale superiore di Pisa. Ser. III. 1986. Vol. XVI, 1. P. 205-238.

426. Tavoni 1998 – Tavoni M. Renaissance Linguistics: Western Europe // History of Linguistics / ed. by G. Lepschy. Vol. III: Renaissance and Early Modern Linguistics. London: Longman, 1998. P. 1-108.

427. Thomson 2002 – Thomson D.F.S. Erasmus and Paris // Classical heritage in France / ed. by G. Sandy. Leiden: Brill, 2002. P. 109-136.

428. Timpanaro 2005 – Timpanaro S. The Genesis of Lachmann’s Method / ed. and transl. by G.W. Most. Chicago; London: the Univ. of Chicago press, 2005. 256 p.

429. Tolias 2001 – Tolias G. Nicolaos Sophianos’s Map of Greece and the Transformation of Hellenism // Journal of Modern Greek Studies. 2001. Vol. 19. P. 1-22.

430. Tolias 2006 – Tolias G. Nikolaos Sophianos’s Totius Graeciae Descriptio: The Resources, Diffusion and Function of a Sixteenth-Century Antiquarian Map of Greece // Imago Mundi. 2006. Vol. 58, 2. P. 150-182.

431. Trabant 1998 – Trabant J. Mithridates: de Gesner jusqu’à Adelung et Vater // Cahiers Ferdinand de Saussure. 1998. No. 51. P. 95-111.

233

432. Ullendorff 1968 – Ullendorff U. Ethiopia and the Bible (The Schweich lectures of the British Academy, 1967). Oxford: OUP, 1968. 173 p.

433. Van Hal 2010 – Van Hal T. “Quam enim periculosa sit ea via…”. Joseph Justus Scaliger’s views on linguistic kinship // Beiträge zur Geschichte der Sprachwissenschaft. 2010. Bd. 20. P. 111–140.

434. Van Hal 2011 – Van Hal T. A man of eight hearts: Hadrianus Junius and Sixteenth-Century plurilinguism // The Kaleidoscopic Scholarship of Hadrianus Junius (1511–1575): Northern Humanism and the Dawn of the Dutch Golden Age / ed. by D. van Miert. Leiden: Brill, 2011. P. 188–213.

435. Van Hal 2013-2014 – Van Hal T. From Alauda to Zythus. The emergence and uses of Old-Gaulish word lists in early modern publications // Keltische Forschungen. 2013-2014. Bd. 6. P. 219-277.

436. Van Hal 2015 – Van Hal T. Die Rolle des Altindischen bei der Gründung der Sprachwissenschaft als akademischer Disziplin: Revolution oder Kontinuation? // Metasprachliche Reflexion und Diskontinuität: Wendepunkte - Krisenzeiten - Umbrüche / Hrsg. von G. Haßler. Münster: Nodus Publ., 2015. S. 154-166.

437. Van Hal 2016 – Van Hal T. Protestant Pioneers in Sanskrit Studies in the Early 18th Century: An overlooked chapter in South Indian missionary linguistics // Historiographia linguistica. 2016. Vol. 43, 1-2. P. 99-144.

438. Van Rooy 2017 – Van Rooy R. Through the vast labyrinth of languages and dialects: The emergence and transformations of a conceptual pair in the early modern period (ca. 1478–1782): [PhD diss.]. Leuven, 2017.

439. Vanautgaerden 2012 – Vanautgaerden A. Érasme typographe: Humanisme et imprimerie au début du XVIe siècle / Préface de J.-F. Gilmont. Genève: Librairie Droz, 2012. xiv, 632 p.

440. Vanek 2012 – Vanek K. Der Philologe und Übersetzer Zikmund Hrubý z Jelení, gen. Gelenius (1497–1554). Ein Porträt // Acta musei nationalis Pragae. Ser. C: Historia Litterarum. 2012. Vol. 57, No. 3. P. 69-74.

441. Verkholantsev 2005 – Verkholantsev J. Renaissance anecdotes? Caucasian Slavs and Slavic Caucasians in sixteenth-century historiography and linguistics // Speculum Slaviae Orientalis. Московия, Юго-Западная Русь и Литва в период позднего средневековья / под ред. В.В. Иванова, Ю. Верхоланцевой. М.: Новое изд-во, 2005. P. 232-247.

442. Victor 1978 – Victor J.M. Charles de Bovelles 1479-1553: An intellectual biography. Genève: DROZ, 1978. 191, [3] p.

443. Waquet 1998 – Waquet F. Le latin ou l’empire d’un signe: XVIe-XXe siècle. Paris: Albin Michel, 1998. 414 p.

444. Wellish 1975 – Wellish H. Conrad Gessner: a bio-bibliography // Journal of the Society for the Bibliography of Natural History. 1975. Vol. 7, Pt. 2. P. 151-247.

445. Wilkinson 2008 – Wilkinson R.J. Orientalism, Aramaic and Cabbalah in the Catholic Reformation: The First Printing of the Syriac New

234 Testament. Leiden; Boston: Brill, 2008. xvi, 224 p.

446. Willi 2004 – Willi Th. Christliche Hebraistik aus jüdischen Quellen. Beobachtungen zu den Anfängen einer christlichen Hebraistik // Gottes Sprache in der philologischen Werkstatt: Hebraistik vom 15. bis zum 19. Jahrhundert / Hrsg. G. Veltri. Leiden: Brill, 2004. S. 25-48.

447. Wilson 1992 – Wilson N.G. From Byzantium to Italy: Greek studies in the Italian Renaissance. Baltimore: John Hopkins university press, 1992. xii, 200 p.