Алексей Доронин - Черный день · 2019-05-28 · Синяя — в...

"Алексей Доронин - Черный день"

Читайте больше БЕСПЛАТНОЙ литературыв онлайн-библиотеке

Topreading.ru

https://topreading.ru/

Алексей Доронин - Черный день 2 Бесплатная библиотека Topreading.ru

Алексей Доронин

Черный день

Моей жене и сыну.

С надеждой, что этого не случится.

Есть высшая на свете справедливость,И может статься, сквозь кольцо радаровВам отольются горестные слезыГрозой ракетно-ядерных ударов!

«Америке». А. Харчиков

Маршрут Данилова

Зеленая стрелка — пешком и на автобусе до места, где его настиг Взрыв. Синяя — вколонне беженцев в Коченево. Красная — оттуда в родной город

Пролог

Человек поднялся на верхнюю площадку, осмотрелся и перевел дух. Восемнадцать пролетовостались внизу и напоминали о себе как тяжесть прожитых лет. Чердачная лестница даласьему труднее. Через узкое слуховое окно мало что можно было разглядеть, и он решил идти доконца. Крыша была ровной площадкой без скатов, такие возводили и в конце прошлого, и вначале нынешнего века. Он не знал, сколько дому лет, но наделся, что тот простоит еще хотябы сутки.

Прижимаясь спиной к лифтовому коробу, человек сел на корточки. Приближаться к краю,лишенному даже намека на перила, ему не хотелось.

Никто не знал, что он здесь, иначе ему без разговоров запретили бы, даже применив силу. Онбыл слишком ценен. Или они думали… да, в последнее время он склонялся к этой версии. Ониошибочно считали его ценным.

Иногда ему казалось, что, будь на его месте жюль-верновский инженер Сайрес Смит, тот сумелбы в одиночку восстановить цивилизацию на отдельном участке суши. В полном объеме. Иналадить сельхозтехнику, и пустить трамвай, и даже соорудить из подручных материаловновую теплоэлектроцентраль.

Его же личная память хранила только даты давно забытых сражений и кучу никому непонятных терминов. Гору бесполезного гуманитарного хлама, который он не собирался никомупередавать. Но он гнал эти мысли и понимал, что глупо себя обвинять. Как и культура,цивилизация — продукт миллионов. Ни один атлант не вынесет этой тяжести в одиночку.

Посещать старые дома давно стало опасно. Они рушились от слабых подвижек земной коры,которые нередки в северных отрогах Салаирского кряжа, от непогоды, подтачивавшей их

Topre

ading

.ru



второе десятилетие. Иногда достаточно было легкого толчка, чтобы изношенные несущиеконструкции, выдержавшие когда-то страшный удар взрывной волны, обрушились.Складываясь как карточные домики, здания иногда погребали под обломками любителейпорыться в останках былого.

Человек знал, что его выходка граничит с безумием. Может быть, он верил в свою счастливуюзвезду и в то, что, пройдя такое, нельзя умереть иначе, чем от старости.

А еще он не мог уйти, не попрощавшись с Городом.

В доме не было ничего примечательного, и жизнь человека никак не была связана с этой серойгромадой. Обычный девятиэтажный дом из кирпича с тремя подъездами теперь гордовозвышался над всем районом. От его панельных соседей остались только невысокие холмики,похожие на скифские курганы и уже начавшие порастать травой. Дом был одним из последних,устоявших после прошлогодних толчков, которые люди, живущие теперь в жмущихся к земледомишках, едва почувствовали.

Это был последний вечер, который он проведет там, где когда-то появился на свет. Советпринял решение. Совсем скоро они оставят этот негостеприимный край и отправятся вдальнюю дорогу, чтобы найти новый дом.

Они нашли несколько нетронутых разрезов — невозможно выжечь все месторождения дотла,да и вряд ли кто-то ставил такую цель. На них при желании можно было добывать угольпрактически вручную, как в позапрошлом веке. Но это мартышкин труд. Чтобы обогревать ихутлые жилища и готовить еду, хватит и дров. Так что заметных плюсов у проживания вугольном краю не было.

А минусы перечислять можно было долго. Скверный климат и неудобный для земледелиярельеф, бедная фауна и недостаток водоемов, пригодных для рыболовства. Вдобавок — и этосамое страшное — полная изолированность от других «островков» жизни. Ближайшеепоселение находилось в пятистах километрах, а это все равно что на Марсе. Этот человекхорошо знал историю и вполне мог представить себе последствия такой обособленности —деградацию физическую и культурную. Народ… точнее, племя, начнет вырождаться безпритока свежей информации быстрее, чем без притока свежей крови.

Здесь, на продуваемых всеми ветрами холмах, они найдут быструю смерть. Занавес опуститсячерез два-три поколения, когда будут истрачены лекарства и удобрения, доставшиеся им внаследство. Когда истощенные почвы не оставят им надежды на сносный урожай, а каждыйвторой ребенок будет рождаться мертвым, будет уже поздно.

Надо уходить, пока есть силы и запасы прежних лет. Возможно, на юге, у незамерзающихморей, где не понадобятся дрова, можно собирать по три урожая в год и ловить сколько угоднорыбы, их ждало бы будущее. Не великое — ни к чему забивать голову ерундой, — а скромное итихое, как у тысяч племен, имена которых не сохранила история. Им не довелось изобрестипороха или открыть Америку, но кто сказал, что они об этом жалели?

Но это все мечты. Не так-то просто выбраться из Западной Сибири в теплые края. Если идтистрого на юг, то придешь в степи Казахстана или бесплодную Монголию. Шило на мыло.

И на востоке нечего искать. Отколовшиеся смогли добраться до Приморья пятнадцать летназад, но с тех пор слишком многое изменилось. У них еще были автомобили. И там еще былидороги.

Topre

ading

.ru



На западе… там их тоже не ждут.

Поэтому про тропики придется забыть и довольствоваться Алтаем. Так решил Совет.

Человек снова возвращался мыслями к тем, кто покинул их пятнадцать лет назад.Отколовшиеся оказались правы, будь они прокляты. Теперь они уже наверняка нашли новуюродину и живут там припеваючи. А он, старый дурак, до последнего надеялся, цеплялся запрошлое. Вдруг уже поздно? Что будет, если все подходящие для проживания места ужезаняты?

«Не пори горячку», — оборвал человек себя. Он помнил данные количественного анализа.Свободного места на Земле долго будет больше чем достаточно. Очень долго.

Он поднес к глазам бинокль и посмотрел в сторону бывшего Рудничного района. Тот находилсяна естественном холме или плато, поднимавшемся на высоту около пятисот метров надуровнем моря. Там когда-то были новостройки времен Брежнева. Теперь, насколько хваталоглаз, громоздились руины, удаляясь к северу ступенчатыми волнами.

Город когда-то вырос вокруг нескольких шахтерских поселков без всякого генерального плана.Он был разбросан на громадной площади, это и спасло его дальние пригороды. В одном изтаких наблюдатель и нашел эту крышу.

В хорошую погоду с нее можно было рассмотреть и старый центр, который люди, жившие здесьсорок лет назад, называли попросту Городом. Вот только там почти ничего не осталось. Годы идожди занесли грязью и глиной чудом уцелевшие фундаменты, смыли остатки кирпичнойкрошки и обломки, усеивавшие зону полного разрушения. Наносы покрыли и шлаковое поле,расстилавшееся чуть дальше. Там не выросло ни травинки, и теперь серая проплешинаконтрастировала с зеленеющими окрестными холмами.

А дальше на юго-восток, примерно в полутора километрах, чернела яма Провала. Человекопять поймал себя на том, что непроизвольно отводит глаза, чтоб лишний раз не видеть этойраны на теле земли. Но он знал, что так же делают и остальные. Своеобразное табу, котороеродилось на его глазах вместе с их крохотным народом.

Нечего там высматривать, особенно на ночь глядя.

Здесь не осталось ничего им дорогого. Кому сейчас нужен старый металлолом, ржавеющий вземле? Древние машины не могли создать еду из воздуха, они только добывали из недргорючий черный камень, который предназначался даже и не людям, а другим машинам. А техдавно нет. Потому что нет на этой планете больше такой цивилизации, и вряд ли она появитсяв ближайшие две тысячи лет. Может статься, и никогда не появится.

Часть 1

Огонь

От края до краяНебо в огне сгораетИ в нем исчезаютВсе надежды и мечты…

Topre

ading

.ru



«Ария». «Потерянный Рай»

Глава 1

«Гробовщик»

Время Ч — 14

Этот длинный и суматошный день начался для Сергея Борисовича Демьянова еще вечером дняпредыдущего.

Когда раздался звонок, он был уже в полудреме. Он в последнее время и так частеньколожился рано, а в этот раз настолько умаялся на своей основной работе в заводской охране,что, придя домой, провалился в сон, только коснувшись кровати.

Демьянов не торопился отвечать. Ему и в голову не пришло, что кто-то станет искать его впятницу в половине двенадцатого. Не такая у него была жизнь. Но настырная трель телефонане унималась, и он поднял трубку, готовый послать ошибившегося номером недоумка кчертовой матери и еще дальше.

— Алло?!

— Привет, Борисыч. Выручай, у нас тут ЧП.

— Да, Игорь Максимович?

Демьянов сменил тон на более терпимый, но без угодливости. Все-таки директор был моложеего почти на десять лет.

— Мне тут шепнули, с утреца проверка нагрянет. Из главного управления по ГО и ЧС. Нашбункер будут проверять. Мать моя женщина, целый генерал приедет.

Голос собеседника показался майору взволнованным.

— У них там наверху кому-то конкретно вожжа под хвост попала, — продолжал ИгорьМаксимович в своей обычной развязной манере. — Мне кореш из Нижнего звонил, работает ввашей конторе. Говорит, вечером пришла директива из Москвы и сейчас там все на ушах. Водном тракторно-бульдозерном парке всю работу парализовали. Диспетчеров, шоферов,механиков, даже дворников забрали. Предъявили ордер, взяли автокран, два бульдозера,экскаватор. Отрабатываем, мол, спасательную операцию в зоне сильных разрушений. Загоняливсех насмерть. Типа, отрабатываем действия по сигналу «Набат», так вот. По результатамсоставили длиннющий список нарушений и натянули базу на двести МРОТов. А твоего коллегутамошнего — на пятьдесят. Вот и думай.

— Это как так? — не поверил Демьянов. — Сроду такого не было. Да еще и в выходной…

— Я говорю, совсем озверели. А по новому кодексу могут хоть твой тарантас забрать и изквартиры пинком под зад выбить, если чего не понравится, — то ли в шутку, то ли всерьездобавил директор.

Демьянов напрягся. Слишком свежи были воспоминания о времени, когда перед нимдействительно маячила такая перспектива. Тогда он четвертый месяц сидел без работы итретий — не платил за квартиру и коммунальные услуги. Еще немного, и оказался бы на улице.

Topre

ading

.ru



Спасибо однокашнику, помог в трудной ситуации, подыскал местечко «гробовщика» намуниципальной автобазе. Это уже потом Демьянов окончил курсы частных охранников,получил лицензию и смог найти место чуть более хлебное. Но тогда без этих одиннадцати штукв месяц он протянул бы ноги.

Правда, работой это можно было назвать с большой натяжкой, особенно когда за плечами опытреальных дел. Поначалу, после армии и МЧС, бесполезное перекладывание бумажек казалосьему даже унизительным. Но ничего, человек ко всему привыкает. Все лучше, чем бутылкисобирать.

— Так что завтра ноги в руки и бегом туда, — подытожил директор базы. — На тебя всянадежда. Чтоб все по высшему разряду. Потом не забудь ко мне зайти, расскажешь. Ну все,бывай.

В трубке раздались гудки, а Демьянов еще несколько секунд сидел, переваривая услышанное.Эх, жизнь-жестянка… У него были такие планы на завтрашний день. Он собирался неспешнопозавтракать, потом отправиться в гараж, поковыряться в моторе капризного «жигуленка»,потом вывести его из гаража и после двух часов в кошмарных городских пробках, часа потрассе и еще одного по плохоньким районным дорогам оказаться в месте с чудным названиемРябчинка. Посидеть с удочкой над тихой речкой, а может, и с бреднем походить.

А вместо этого придется во внеурочное время заниматься играми в ГО.

Го. Есть такая древняя японская игра, заключающаяся в передвижении бусин помногоклеточному полю. Они занимались примерно тем же. Из недосягаемых штабовприходили бумаги — с требованиями «предоставить», «обеспечить», «исполнить до…». В ответна них на местах напрягали фантазию и стряпали отчеты, доклады, создавая на бумаге жеподразделения и службы, потом читали лекции, на которых народ зевал и недоумевал, зачемже это нужно; потом писали заведомо невыполнимые планы, которые все равно никто несобирался выполнять.

ГРОБ. Какое говорящее название.

За два года работы в этой сфере Демьянов хорошо уяснил главную военную тайну страны. Оназаключалась в том, что никакой гражданской обороны давно нет.

Есть система пускания пыли в глаза, когда государство обманывает своих граждан иллюзиейбезопасности, требуя от них взамен спокойствия и подчинения. И какие бы миллионы«деревянных» ни пускались на это дело, какие бы катакомбы ни возводились под землей,система не была готова ни к чему такому, что серьезнее лесного пожара или конфликта сплеменем горных пастухов.

Пусть в последние годы те, кто сидел наверху, стали малость лучше осознавать угрозысовременного мира. Пусть начали в спешном порядке подыскивать силы и средства,адекватные этим угрозам. Но все это было впустую, потому что отсутствовало главное —объект защиты. Не стало народа, вместо него хрюкало оболваненное скопище своекорыстныхиндивидуумов, объединенных только общими праздниками.

Так что некому было защищать, нечем, да и некого.

В отличие от Демьянова, отдавшего МЧС почти пятнадцать лет жизни, на большинствепредприятий делами гражданской обороны ведали женщины и пенсионеры, в лучшем случае— совместители, для которых вся эта хрень была делом ненужным и непонятным. Что касается

Topre

ading

.ru



нештатных формирований, на которых в случае чего легла бы основная тяжесть спасенияпострадавших и восстановления разрушенной экономики, то чаще они существовали только вмире документов. Их личный состав мог даже не подозревать об оказанной ему чести. Влучшем случае эти службы имелись в реальности, но были заточены сугубо под катастрофымирного времени. О войне никто не заикался, как о том, чего не может быть, потому что неможет быть никогда.

Демьянов часто ловил себя на мысли, что если о ком-то и позаботится государство в «час Ч»,то только о собственных функционерах. Для них уже наверняка все построено, оборудовано иснабжается по высшему разряду. А остальных, даже персонал стратегических предприятий,оно выкинет за борт с легкой душой. Выплывут — герои. Потонут — вечная память. Но никто ввысших эшелонах сна не лишится. Может, там даже вздохнут с облегчением, ведь в условияхпослевоенного времени запасы продовольствия, медикаментов и фонд временного жилья будутрезко ограничены.

Вот такие невеселые мысли теснились в голове руководителя структуры ГО объектаэкономики.

Только идиот может думать, что войны начинаются из-за ущемления прав человека. Правда,никто не мешает этому идиоту быть президентом единственной сверхдержавы. Но при условии,что страной управляют совсем другие люди, дергая его за ниточки, как паяца.

С самого начала человеческой истории войны велись ради ресурсов, будь это охотничьи угодья,плодородные поля или нефтяные месторождения. Но это была странная война. Конечно, и вней сырьевой фактор имел значение. Но только косвенное, второстепенное.

Война велась ради уничтожения избыточного количества землян, способных эти ресурсыпотреблять. Своими методами она напоминала дезинсекцию — настолько несопоставимымиказались силы сторон. Кто объявляет войну тараканам? Их просто засыпают дустом, невспоминая о Женевской конвенции.

Но эта страна была крепким орешком, и именно поэтому с ней нельзя было тянуть. Нет, она ненабиралась сил, просто сам дезинсектор слабел с каждым годом. Вопрос стоял так: сейчас илиникогда.

Тянуть было нельзя. Последние десять лет экономика планеты практически не выходила изштопора. Лишь изредка обвал сменялся плавным скольжением вниз. В такой ситуацииособенно уязвимо себя чувствовал мировой гегемон.

Капитализм знал всего один выход из глобального кризиса. Войну. И чем глубже кризис, темсильнее нужна встряска. Все знают, что почти сто лет назад не «новый курс» Рузвельта вывелСША из Великой депрессии. Ее спасли военные заказы, которые посыпались из объятой огнемЕвропы.

История повторялась на новом витке. Исцелить экономику Соединенных Штатов отВеличайшей депрессии, сбросить с них триллионные долги и сделать весь мир их должникамимогла только бойня масштаба Второй мировой.

Так они думали.

Topre

ading

.ru



Огромный — больше почившей МКС почти в два раза — спутник напоминал по формевосьмерку. Превосходил он международную станцию и по стоимости своей электроннойначинки, следящей аппаратуры и вычислительных машин. Но объект, неподвижно висевшийнад заданной точкой земной поверхности уже второй год, не был научно-исследовательскойстанцией. Хотя то, что он собирался совершить, с некоторой натяжкой можно было назватьэкспериментом. Не был он и метеоспутником, пусть при определенных обстоятельствах могвлиять и на погоду.

Многоцелевая боевая платформа «Дамокл-4» существовала в единственном числе. Что инемудрено. Ведь даже ресурсов всего «свободного мира» не хватило бы на строительство иэксплуатацию, скажем, десяти подобных монстров. Да в этом и не было нужды. Спутникпредназначался для особых задач. Тех, которые не могли выполнить даже ракеты стактическими ядерными зарядами.

До этого он тихо висел в безвоздушном пространстве вдалеке от бурь, сотрясавших земнойшар. Висел, ожидая сигнала — неповторимой комбинации цифр, которая вовлечет его впроцесс всепланетной трансформации материи, называемый войной.

Не он ее начал. Этот маховик был запущен внизу, в кабинетах политиков и военных штабах.Ему лишь отведена роль застрельщика, оружия первого удара.

Мощная система наведения помех скрывала его до поры до времени от электронных глазпротивника, маскируя под космический мусор. Мегаваттный атомный реактор мог щедропитать энергией «главный калибр» боевой платформы — десятитонное орудие Гаусса. Наповерхности Земли из-за сопротивления атмосферы ее мощности было бы недостаточно, чтобыразогнать обычную пулю. Но здесь, в сверхразреженном воздухе, немногим отличающимся отвакуума, все было по-другому. Здесь «рельсовая пушка» вполне могла разогнатьтрехсоткилограммовую болванку из обедненного урана.

Электронный мозг «Дамокла-4» занимался своим любимым делом — тестировал все системы,отправляя сигналы по многократно дублированным цепям.

Но сегодня была не обычная проверка, а аврал. Рутинный порядок работы был грубо нарушенеще два дня назад, когда сверхчувствительные наружные датчики зафиксировали всплескионизирующего излучения. Теперь треть из них уже вышла из строя. Если бы главныйкомпьютер платформы мог испытывать эмоции, то он почувствовал бы страх.

Но угрожавшая колоссу опасность не была делом рук человека. В космосе происходилипроцессы таких масштабов, которых людям с их тараканьими силами никогда не достичь.

Светило выбрасывало из себя миллионы тонн плазмы в секунду, «солнечный ветер»подхватывал и нес во все концы Солнечной системы плотные рои заряженных частиц.Отраженным светом горел естественный спутник Земли. Полыхали радужными огнямиМеркурий и Венера. Их жители, если бы такие имелись, могли бы наблюдать яркуюиллюминацию круглые сутки.

Корпус боевой платформы был не чета гражданским спутникам связи. От рядовой солнечнойбури она была защищена даже надежнее, чем МКС-2, ведь «научное» оборудование,установленное на ней, ценилось выше, чем жизни астронавтов. Но многослойную танковуюброню, позволяющую экипажу выжить даже рядом с взбесившимся энергоблоком АЭС, наспутник все-таки не навесишь. А такой уровень солнечной активности едва ли случался накороткой памяти человечества.

Topre

ading

.ru



Так силы небес вмешались в историю Земли. Они дали ей не направление, а только легонькийтолчок, без которого она, скорее всего, обошлась бы с тем же результатом.

Так силы небес вмешались в историю Земли. Они дали ей не направление, а только легонькийтолчок, без которого она, скорее всего, обошлась бы с тем же результатом.

Уровень солнечной радиации быстро шел на спад, но свое дело она уже сделала, нанеся самымуязвимым узлам боевой платформы чудовищный урон. Сколько еще мог выдержать «Дамокл»,прежде чем превратиться в десять тонн орбитального хлама, не решался сказать ни одинспециалист. Три дня? Два? А может, и сутки. Если бы спутник мог чувствовать, то он кричал быот отчаяния. Погибнуть втуне, так и не выполнив своего предназначения. И это притом, чтостоишь ты, считая с начала проектных работ, почти сотню миллиардов долларов!

Он не мог знать, что в этот момент внизу в огромном пятиугольном здании решалась как разего судьба. По совокупности причин операцию предполагалось провести в течение месяца. Ноиз-за чрезвычайных обстоятельств сроки были пересмотрены в сторону сокращения.

Тем временем четыре десятка его собратьев устаревшей модели D-1, одноразовые спутники-камикадзе, несущие на борту по одному ядерному заряду, тоже начали выходить на позиции.Треть их уже вышла из строя от интенсивной солнечной бомбардировки, половина оставшихсяполучила повреждения, близкие к критическим. Любой день промедления грозил новымипотерями. Высоколобые ребята из НАСА не могли сказать точно, не чреват ли этот природныйфеномен новым всплеском, не будет ли тот продолжаться до полной гибели орбитальнойгруппировки.

Дальше ждать было нельзя. Начался последний отсчет.

Время Ч — 8.30

Он пришел туда первым, без двадцати шесть.

Небо еще только начинало бледнеть, на востоке заря проступала слабыми алыми пятнами,наполовину скрытая шеренгой недавно возведенных двадцатипятиэтажек.

Демьянов давно не вставал так рано. Первым, что он отметил, выйдя во двор, была огромная,едва ли не в четверть луны, слабо мерцающая блямба, что висела, казалось, прямо надподсвеченными сигнальными огнями вершинами двух новых высоток. Должно быть, Венера.Или Марс. Или комета какая-нибудь. Он был не силен в астрономии. Но почему эта штука такярко светится?

Улицы были пустынны, будто город выкосила эпидемия, и тишина стояла такая, что звук егособственных шагов разносился чуть ли не на километр, так никем и не услышанный. Только попроспекту проносились редкие машины да изредка мелькал силуэт дворника во дворе,заставленных автомобилями.

Тишина и покой, разлитый в прохладном воздухе, настраивали на философский лад. Невольнона ум начали приходить странные мысли о бренности сущего, бесконечности пространства,быстротечности времени… Обо всей той ерундистике, которой Демьянов не забивал голову леттридцать, еще с армии.

Университетский проспект был черен и пуст. В огромных домах по обеим его сторонамсветилось едва ли два десятка окон. Это были ранние пташки или, наоборот, полуночники,засидевшиеся в хорошей компании. Вымерший город. Было в этой картине что-то

Topre

ading

.ru



одновременно пугающее и завораживающее.

Суббота. Почти все спят. Только ему приходится тащиться черт знает куда из-за того, чтокаким-то идиотам в погонах вздумалось поиграть в «Зарницу». Слава богу, живет он недалеко,а то пришлось бы выходить еще раньше. Какой транспорт ходит в такую рань? Такси? Полновам, не с его зарплатой.

Это место всегда вызывало у него необъяснимую неприязнь. К поклонникам диггерскойромантики Демьянов не относился и, как любой нормальный человек, не видел в огромномподвале, темном и грязном, ничего занимательного. Но существовала и другая причина. Запах.Убежище не воняло, нет… Но, как в любом помещении, куда люди не заглядывают годами,воздух в нем приобрел специфический нежилой — или лучше сказать «неживой»? — дух.

Так что он предпочел бы оставить это место в покое и не спускаться туда еще лет пять. Алучше десять. К тому времени он выйдет на пенсию, а с убежищем пусть разбирается егопреемник.

Но ситуация сложилась такая, что без него никак. К прибытию комиссии убежище должносверкать и сиять. Когда явятся «добровольные» помощники из числа рабочих базы, надо будетчетко обрисовать им круг задач этого внепланового субботника, которому они, естественно, небудут рады, несмотря на обещанный директором отгул, потому что дел будет непочатый край.

Представитель фирмы-арендатора опаздывал, а без него нельзя было попасть в помещение дляукрываемых, занимавшее половину убежища, куда проверяющие вполне могли заглянуть. Номожно было распечатать запасный вход, спуститься вниз, пройти в пункт управления ипроверить там исправность основных систем. Это первое, на что будет смотреть комиссия.

Подземный переход был построен совсем недавно. Он встретил раннего гостя неласковымрезким светом ламп. В это время в нем почти не было прохожих. До открытия павильоновоставалось еще два часа, и некому было увидеть, как неприметный человек остановился унеприметной решетчатой заслонки в стене. Хотя даже заметь его кто-нибудь, он принял бымайора за монтера или электрика. Демьянов и выглядел соответственно — старый потертыйкамуфляж, резиновые сапоги и ящик с инструментами через плечо. Руку его оттягивалапятилитровая канистра, внутри которой булькала солярка.

Люди невнимательны к тому, что впрямую не касается их жизни. Тысячи мужчин и женщинкаждый день проходили мимо этой решетки, но мало кто из них задался вопросом о том, чтоже находится за ней.

Майор долго возился с дверью. От времени замочная скважина и сами механизмы замказаросли грязью, и когда он наконец справился с ней, дважды повернув ключ против часовойстрелки, его руки были в ржавчине, а одежда в паутине и нападавшем с потолка соре.Несмазанные петли жалобно скрипнули, когда решетка, закрывавшая вход в убежище отлюбопытных глаз, подалась в сторону. Перед Демьяновым оказалась обычная лестница,которая могла бы вести в типовой подвал жилого дома. Оттуда тянуло сквозняком и сыростью.

Отряхнувшись, — хотя чего ради, если там, куда он идет, еще грязней? — он досталаккумуляторный фонарик, последний раз оглянулся и шагнул вниз. Майор нахмурился,заметив налет ржавчины на трубах, тянущихся вдоль стены, и начал осторожно спускаться покрутой лестнице. Его резиновые сапоги звонко шлепали по бетонным ступеням, но он по опытузнал, что наверху это никто не услышит. Подземелье поглощало все звуки. Решетку онпредусмотрительно закрыл за собой. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь бомж забрался сюда

Topre

ading

.ru



в поисках цветного металла.

Лестница нырнула в сырую мглу, и Демьянов почувствовал, что воздух стал влажным илипким, как аэрозоль.

Лестница нырнула в сырую мглу, и Демьянов почувствовал, что воздух стал влажным илипким, как аэрозоль.

«Вряд ли грунтовые воды, — подумал он. — Скорее родной ЖЭК подкачал, опять у них что-топрорвало. Дай бог, чтобы воды по щиколотку не оказалось».

Но его опасения не подтвердились. Внизу было сыровато, но не более того. Цементный полоказался сухим, с потолка не капало, лишь влага конденсировалась на металлическом тюбингебелым инеем да пар валил изо рта. Здесь оказалось холодно. Адски холодно, несмотря на то,что наверху продолжал бушевать раскаленный август.

И зимой и летом температура в убежище держалась на уровне трех-пяти градусов тепла. Нетак уж мало, но почему-то майора, коренного сибиряка, пробрало до костей, несмотря натеплый свитер.

Мертвый, застоявшийся холодный воздух охватил его со всех сторон. Демьянов вспомнилдеревенский погреб, куда он ссыпал выращенную на «мичуринском» участке картошку. Ноатмосфера здесь была другой — к запаху земли примешивался горький, терпкий дух.Дизтопливо, смазка, окисляющийся металл? Пожалуй.

Спуск заканчивался небольшой площадкой, напоминавшей лестничную клетку подъезда. Этобыл внешний предтамбур, «предбанник» убежища.

Здесь уже было темно как в могиле. Свет из подземного перехода сюда не доходил, аединственная лампочка под потолком была вывернута в незапамятные времена.

Зажав фонарь под мышкой, Демьянов начал открывать массивную дверь, настолько пыльную,что на ней можно было писать как на классной доске. Открутив разводным ключом болт,удерживающий тяжелый засов, майор поплевал на руки, навалился всем телом и посантиметру отодвинул тяжелую бронеплиту из двадцатимиллиметровой стали. Одностворчатаядверь убежища полностью ушла в стенной паз, открыв проход уже в настоящий тамбур-шлюз.

Стены и пол его были выложены синим больничным кафелем. В потолке имелись распылители,похожие на систему автоматического пожаротушения. Здесь должны проходить дезактивациюаварийно-спасательные команды, возвращающиеся из зоны заражения, смывая с себярадиоактивную грязь, чтоб ни грамма ее не занести внутрь.

Этот вход был запертым три года. Арендатор, частная фирма, занимавшаяся поставкамипродуктов питания, использовала объект как склад, а заодно и как огромный дешевыйхолодильник для не скоро портящегося импорта.

Но для своих целей фирмачи задействовали первый, главный вход, что располагался впротивоположном конце убежища. Он выходил прямо на их же мини-супермаркет — павильон,сооруженный на скорую руку из панелей и крытый сайдингом, какие в начале века как грибыпосле дождя выросли по всей стране. Демьянов видел в них верный признак приближенияхреновых времен. Ведь это не капитальные сооружения, а времянки, больше чем на пятнадцатьлет не рассчитанные.

Topre

ading

.ru



К главному входу по пандусу могли подходить грузовики, и двустворчатые броневые воротабыли постоянно открыты. Демьянов подумал, что электромоторы, открывающие их, находятсяв нерабочем состоянии, а может, разобраны по винтикам или целиком перекочевали в чей-нибудь гараж. Именно ему и предстояло это проверить.

Единственное в этой части города бомбоубежище высшего класса защиты не было наследием.Нет, это был новодел. Его построили всего семь лет назад, в эпоху крушения последнихиллюзий о мирном сосуществовании с «цивилизованным миром». Тогда, в начале десятыхгодов, когда короткая разрядка на Западе сменилась новым раундом антироссийской истерии,в России развернулась амбициозная программа по укреплению гражданской обороны.Несмотря на кризис в экономике, с легкой руки власти миллиарды выделялись настроительство новых защитных сооружений и приведение в порядок старых.

Сам Демьянов предпочел бы, чтоб эти деньги пустили на что-то другое. Спору нет, защита —дело нужное. Но как-то трусливо это, мелкотравчато — вместо того чтобы приводить в порядокядерный меч, зарываться под землю в ожидании бомбежки. А ядерный арсенал постоянносъеживался как шагреневая кожа.

Объект под номером 28-В был крупнейшим за Уралом гражданским бомбоубежищем. Краемуха Демьянов слышал, что проект оценивался в сумму с шестью нулями в долларовомисчислении. Разумеется, кто-то отпилил от нее по сладкому кусочку себе, жене, свату, брату ит. д., как всегда у нас бывает. Но убежище все же построили, и не абы какое. Рассчитано онобыло на укрытие персонала аж шести научных учреждений, находящихся в десяти минутахходьбы от него.

Первоначально убежище и находилось на балансе некоего НИИ, но после каких-топертурбаций городские власти, не мудрствуя лукаво, спихнули его ближайшей мало-мальскикрупной организации. Той самой базе.

Время шло. Подобно многому в стране, объект лишился высочайшего внимания и началприходить в запустение. Говорят, тушенка, сгущенка и пряники пролежали на складе НЗ всегоодин день, во время приемки объекта комиссией из Москвы, а после благополучно вернулись встоловую. Потом потихоньку исчезла солярка со склада ГСМ. За ней последовали лекарства изколлективной аптечки, а также все мало-мальски ценные и малогабаритные предметы. Стоитли говорить, что никто не стал восполнять пропажи. Даже на двери и проводку давнозаглядывался завхоз.

Самостоятельно поддерживать убежище в рабочем состоянии МУП «Автобаза № 4» не считаланужным, да и не могла физически. А из бюджета на это не собирались давать ни копейки.

В этот день тысячелетняя история державы, до сих пор по недоразумению занимавшейбольшую часть Евразии, должна была закончиться навсегда. Быстро и почти безболезненно.

Это была необычная война. Она не подразумевала ни постепенного стягивания сил к границам,ни долгих бомбардировок городов, ни изнуряющей морской блокады. Стране-жертве непозволялось провести мобилизацию, эвакуацию с рассредоточением, светомаскировку иразвертывание гражданской обороны.

У нее не было даже права на капитуляцию. Кто принимает почетную сдачу в плен у дикарей?Ведь у обитателей Северной Евразии, как когда-то у аборигенов Северной Америки —ирокезов, шошонов или команчей, — не было никаких юридических прав на свои охотничьи

Topre

ading

.ru



угодья. Все договоры с ними суть клочки бумаги, филькины грамоты, соблюдать которыецивилизованному человеку нет нужды.

Так было запланировано. В учебники Вест-Пойнта эта операция должна была войти подназванием «Black Thunder». И вошла бы, не поверни история в иное русло.

День 23 августа 2019 года от Рождества Христова должен был явить миру абсолютныйблицкриг. С той разницей, что Гитлер начинал войну, не имея сорока тысяч сверхзвуковыхкрылатых ракет, из которых двадцать тысяч постоянно находились на боевом дежурстве. Нопрогресс идет, и у новых покорителей восточных земель такой задел имелся.

День 23 августа 2019 года от Рождества Христова должен был явить миру абсолютныйблицкриг. С той разницей, что Гитлер начинал войну, не имея сорока тысяч сверхзвуковыхкрылатых ракет, из которых двадцать тысяч постоянно находились на боевом дежурстве. Нопрогресс идет, и у новых покорителей восточных земель такой задел имелся.

Правда, и этим ракетам, которые так хорошо проявили себя в предыдущих конфликтах,отводилась роль второго эшелона. Быть всесокрушающим кулаком демократии предстояло неим и даже не боевым спутникам, к которым американский генералитет питал обоснованноенедоверие со времен пшика «Звездных войн». Все-таки мишенью была не Сомали и даже неСербия. Здесь требовалось средство более надежное и убойное.

После долгих штабных изысканий в Пентагоне решили не изобретать велосипед, а доверитьэту почетную миссию баллистическим ракетам средней дальности, основательнодоработанным старым добрым «Першингам-2», получившим кодовое имя «Немезис» и заметноулучшенные тактико-технические характеристики. Их главным преимуществом было малоеподлетное время — меньше пяти минут. Компьютерные модели показали, что их массовыйзапуск гарантировал невозможность ответного удара с вероятностью, близкой к ста процентам.

Вытащенные из-под праха давно растоптанных договоров и расставленные по периметруобреченной страны, в марионеточных государствах-лимитрофах, три сотни этих птичек готовыбыли взмыть в небеса по первому сигналу. Вместе с морскими «Трайдентами» они готовилисьпревратить российский ядерный арсенал в пыль.

Четвертая мировая — если считать Третьей противостояние НАТО и Варшавского договора —началась в полном соответствии с духом времени. То есть без объявления войны. К чему этаустаревшая формальность в XXI веке, когда просвещенное человечество сошлось во мнении,что недра принадлежат не тем, чьи предки раскинули над ними свои шалаши, а тем, ктобольше сумеет из них выкачать?

В самом белом на свете доме повод нашелся легко. Для этого даже не пришлось ничеговыдумывать. Достаточно было поманить русского медведя Крымом и Донбассом, как в своевремя Хусейна — Кувейтом.

Благо почва для этого давно созрела, и в восточных областях Украины народ так устал отсамостийников, что единство государства давно стало формальным. После небольшого торгабыл подписан секретный протокол, точная копия пакта Молотова — Риббентропа. «Мыпризнаем, что Левобережная Украина находится в сфере ваших геополитических интересов…Мы признаем ваше право размещать на ее территории воинский контингент со стрелковымвооружением, необходимый для поддержания правопорядка в регионе…»

Дальше все было как в июне сорок первого, с той разницей, что страна-жертва должна былапредстать перед всей планетой как агрессор. Телевизор, изобретенный еще до Второй мировой,

Topre

ading

.ru



только в конце ХХ века превратился в страшное оружие.

Задолго до удара были составлены списки журналистов, которые получат аккредитацию вПентагоне. Специальная команда с помощью компьютерной графики уже вовсю монтироваласцены расправ русских «оккупантов» над мирным населением Украины, хотя ни одинроссийский военнослужащий еще не пересек выдуманной границы, проведенной по живому.

Капкан был расставлен, ружье заряжено, собаки рвались с цепей, и только медведь спокойнопотягивался в своем логове. Ему осталось недолго. Скоро на него обрушится вся мощьСвободного мира.

У страны, предназначенной на убой, не было шанса оправиться от нокаута, подтянуть резервыи броситься в последний бой с криком «За Родину!». Времена настали другие. Сама войнастала иной. Теперь все решали мобилизационные возможности и даже не мегатонныбоеголовок, а информация, координация, точность и скорость. А с ними у «этой страны», какпрезрительно величали ее либералы, были проблемы.

Глава 2

Объект № 28

Время Ч — 7.45

Из тамбура, открыв еще одну дверь, уже полегче и потоньше, майор попал прямо в длинный иширокий проход с трехметровым потолком, почти точную копию подземного перехода. Это былглавный коридор, деливший убежище на две неравные части.

Подсвечивая себе мощным фонарем, майор шел по темному тоннелю, внимательноприслушиваясь к посторонним звукам. Ритмичный перестук капель или, хуже того, журчаниеводы — вот чего он опасался услышать. Но все было тихо, только из смыкавшейся сзадипустоты звук его шагов возвращался долгим гулким эхом. Да еще потрескивало, тихопохрустывало что-то вокруг, за стенами и над головой. Подземелье «дышало», откликаясь навибрацию идущего по проспекту транспорта; где-то плескались грунтовые воды, отведенные всторону дренажной системой, да медленно, по полсантиметра в год, проседали подсобственным весом перекрытия.

Над головой, то исчезая в стенах, то вновь выныривая, сплетаясь и расходясь в стороны,тянулись трубы разного сечения и цвета — зеленые и белые, красные и коричневые, словнонад ними поработал креативный дизайнер, пожелавший придать убежищу более жилой вид. Ноне случайно их так раскрасили, и уж точно не для красоты. Каждый цвет соответствовал однойиз систем жизнеобеспечения — отоплению, вентиляции, канализации и т. д.

Демьянов взял на заметку, что на некоторых трубах краска отслаивалась, а на других и вовсеслезла. Но поделать ничего было нельзя, времени на нормальный ремонт не оставалось. Да ибригады маляров в запасе не было. Оставалось надеяться, что проверяющие не разглядят втемноте — плафоны под потолком висят редко, лампочки в них самые дешевые, сорокаваттные.Кстати, сами лампы наверняка придется менять. Но это нетрудно — потолки низкие, хватит итабуретки.

Вдруг серая тень с хвостом и лапками прошмыгнула мимо, чудом разминувшись с его ногой,обутой в тяжелый сапог. Демьянов выругался и замахнулся, чтобы прихлопнуть мерзавку, нокрыса в последний момент отпрянула и быстро ушла в отрыв.

Topre

ading

.ru



Вот, значит, кто шуршал по углам. Час от часу не легче. Хотя чего удивляться, если рядомстолько жратвы! Хитрые твари. Их стаи организованы не хуже, чем иное воинскоеформирование, вот и проведали. Забрались по вентиляционным ходам и теперь, поди,лакомятся всем выводком. По-хорошему надо бы отравленные приманки разложить.

Хотя, минутку, с какой радости он должен заниматься дератизацией? Это что, его личныйсклад? В конце концов, это не его объем работы. Пусть работники этого ИЧП сами лазят ивыводят этих тварей. Поворчав для порядка про паразитов, четвероногих и двуногих, —Демьянов давно стал замечать за собой привычку озвучивать эмоции, даже когда рядом нетникого, — майор тронулся в путь. Правда, под ноги теперь он смотрел внимательнее.

Внутренние перегородки в убежище были сделаны из усиленного железобетона. Справа занесгораемой стеной располагалось помещение для укрываемых. Это был прямоугольный залплощадью около полутора тысяч квадратных метров, разбитый четырьмя коридорами напятьдесят отсеков вместимостью по сорок человек. В день «Ч» он мог принять две тысячи душ.А если потесниться — то и все три с лишним. Сидеть им там, конечно, пришлось бы на головахдруг у друга, а спать на трехъярусных нарах в три смены. На каждого, даже если учитыватьлавки, установленные в самом главном коридоре, пришлось бы всего по полквадрата пола. Но втесноте, да не в обиде, особенно если наверху будет твориться то самое. Да и не год же сидеть,как рисуют в некоторых фильмах и игрушках, а всего пару-тройку суток. Можно и потерпеть,не сахарные.

Демьянов хорошо помнил, что там внутри. Коридоры с некрашеными лавками вдоль стеннапоминали плацкартные вагоны. Водонагреватель «Титан» в одном конце каждого из них итуалет в другом только усиливали сходство с поездом дальнего следования. А вот дощатыенары в секциях навевали мысли о совсем другом месте.

Конечно, эта ассоциация была попаданием в десятку. Ведь случись то, для чего это местопредназначено, и все укрываемые лишились бы свободы на неопределенный срок. Затосохранили бы жизни.

Коридор огибал зал с трех сторон, но попасть туда сейчас было нельзя. Демьянов личноубедился в этом, уткнувшись в опущенные ролльставни, наподобие тех, которыми закрываютна ночь торговые павильоны.

Это уже работа съемщиков. Чертовы барыги. Им же говорили — никакой перепланировки,никакой самодеятельности! Ничего, подождем представителя фирмы.

А вдруг… черт, только не это! Демьянов только сейчас подумал, что тот вполне может неявиться вовсе. Тогда труба. Без него в помещение для укрываемых попадешь разве что спомощью приставов. Хотя в федеральном законе черным по белому написано, что съемщикдолжен обеспечить доступ соответствующим службам к объекту ГО.

Должен, да не обязан. Пока суд да дело, поезд уже уйдет. А на другой вариант — курочитьдвери ломом и врываться на чужой склад — полномочий у него не было. Проверяющие,конечно, будут метать громы и молнии, но они уедут, а вот начальство его точно по голове непогладит. Сдача этой ямы в аренду приносила базе каждый месяц солидную сумму. ПоэтомуДемьянов решил пока повременить. Если этот гад так и не появится, то придется начинать безнего, надеясь, что у проверяющих руки не дойдут до запертого помещения.

Майор повернул налево, где за одинаковыми железными дверями, покрытыми облупившейсясиней краской, — только на них уйдет банки три! — находились служебные помещения.

Topre

ading

.ru



Первые два из них — пункт управления и медпункт — состояли из пары смежных комнат,каждая площадью около пятнадцати квадратных метров.

Пункт управления. Отсюда директор, который в этом погребе ни разу не был, но подействующему законодательству являлся начальником гражданской обороны, должен былруководить всей жизнью убежища. Зал без излишеств — голые стены, плиточный пол, изобстановки только деревянный стол, несколько стульев, сейф, два стеллажа да рукомойник вуглу. Никакого декора, ничего, что отвлекало бы от выполнения долга. Зато именно здесьрасполагался пульт управления гидравлической системой перекрытия воздухозаборников. Вслучае ядерной атаки отсюда можно было автоматически задраить усиленные свинцом ворота,а также за секунды «отсечь» убежище от всех коммуникаций, превратив его в полностьюавтономную крепость.

Раньше тут стояла даже система видеонаблюдения за периметром, но ее демонтировали отгреха подальше, потому что могли найтись умельцы, способные под видом монтажниковзабраться под потолок подземного перехода и скрутить дорогостоящие камеры.

Связь обеспечивала старенькая УКВ-радиостанция и обычный телефон городской АТС с самымобычным семизначным номером. При желании можно было подключить даже Интернет иполучить доступ ко всему разнообразию сетевого контента. Зато мобильники здесь,естественно, не работали.

В медпункте все было почти так же, за исключением того, что вместо систем связи иуправления там должны были лежать коллективная аптечка и два фельдшерских набора совсем необходимым для операций в полевых условиях. В реальности там были несколько пачекваты, пара баночек йода и зеленки да десяток стандартов просроченных антибиотиков. Впервой из двух комнат работали бы медики, а во второй устроился бы лазарет на тридцатькойко-мест.

Почему так мало? Сначала Демьянов считал, что в обстановке ядерного кошмара ихпонадобится в разы больше, но по здравом размышлении эту претензию снял. Никто не обяжетих спасать весь город — раз. Никто не будет занимать эти койки теми, у кого разыгралсянасморк или понос, — два. И никто не станет класть на них безнадежных, у которых обожженовосемьдесят процентов кожи или третья степень лучевой болезни, — три. Только тех, комунужно и можно помочь.

Дальше капитальную несущую стену убежища прорезал аварийный выход. Это был узкий идлиннющий бетонированный тоннель, который вел за пределы возможной зоны завалов.Демьянову он напоминал не то кроличью нору, не то тайный ход из средневекового замка.Майор помнил, что ему с его ростом надо нагибаться, чтобы, поднимаясь, не треснутьсяголовой о выступающую балку.

Заканчивался лаз не менее узкой пожарной лестницей, которая выходила на соседнийпустырь, где торчал ни к селу ни к городу бетонный «скворечник» с, казалось бы, намертвозакрытым люком. Открыть его можно было только изнутри, с помощью специальной ручки.

Следующая дверь вела в помещение для хранения продовольствия. От него, собственно,осталось одно название. Сейчас, насколько Демьянов знал, там не хранилось ничего, кромепыли, хотя продукты для обновления НЗ должны были выдаваться в столовой ежемесячно.«Ага, щас», — сказала бы на это заведующая. Да майор и сам не настаивал, понимая нелепостьнорм, принятых еще при царе Горохе. Ну у какой организации есть пятьдесят тысяч рубликов вмесяц, если брать по нормативам, на «резерв» продовольствия непонятно для чего? Курам на

Topre

ading

.ru



смех.

За ним дальше по коридору находилась резервуарная. Здесь стояли вдоль стен десятьтрехсотлитровых железных баков, похожих на гигантские пивные банки.

Демьянов стукнул кулаком по рыжему боку первого из них.

«Дон!» — отозвался резервуар, и вибрация его стенок еще минуту сотрясала пустоепомещение.

Пустой.

Только в последнем баке оказалась вода, но, отодвинув тяжелую крышку, Демьянов чуть незадохнулся от вони. Да… видно, воду налили черт знает когда и с тех пор сюда не заглядывали.Эту мутную, затхлую жижу с дохлыми тараканами и инфузориями требовалось слить изаменить на свежую воду, а саму емкость перед этим сполоснуть из шланга.

Пустой.

Только в последнем баке оказалась вода, но, отодвинув тяжелую крышку, Демьянов чуть незадохнулся от вони. Да… видно, воду налили черт знает когда и с тех пор сюда не заглядывали.Эту мутную, затхлую жижу с дохлыми тараканами и инфузориями требовалось слить изаменить на свежую воду, а саму емкость перед этим сполоснуть из шланга.

Но отнюдь не эти резервуары были главным источником питьевой воды для подземелья. Нормув три литра воды в день на человека должна была обеспечивать собственная артезианскаяскважина.

Это было относительно свежим нововведением. Более-менее массово оснащать гражданскиеубежища автономными источниками питьевой воды начали только в новом веке — возможно,взгляды на будущее после атомной войны стали более пессимистичными. Скважина былапробурена до водоносного пласта, который обнаружили при строительстве на глубине тридцатьметров прямо под коридорами убежища. Выкачанная мощным насосом вода проходила черезмногоуровневую систему фильтрации, которая очищала ее от органических примесей, железаи солей, а также должна была обеззараживать и дезактивировать, что тоже было нелишним.Ведь ядерные осадки имели свойство проникать глубоко в почву.

Но скважина была законсервирована, и ее пуск не мог входить в программу проверки, так кактребовал дополнительных работ по монтажу оборудования. Поэтому наполнять баки чистойводой надо было от городской системы водоснабжения. Для этого первым делом требовалосьубежище запитать. Слесари, приходившие вчера, подключили его к коммуникациям, иДемьянову оставалось только открутить два вентиля, чтобы пустить холодную и горячую воду всистему. С журчанием и бульканьем она пошла по трубам, смывая старые засоры. Он открылкран, и, как это обычно бывает, сначала вода потекла ржавая и мутная. Майор подождал паруминут и только после этого начал наполнять баки.

Пока они наполнялись, майор отправился назад по коридору, чтобы еще раз визуально оценитьсостояние труб. Он надеялся, что нигде не будет сильных протечек. Слабые Демьяновсобирался устранить сам, замотав эти места сырой резиной. Но трубы не подвели. Лишь водном месте возле самой лестницы его ждала слабая струйка, в остальном их состояние былоблизко к идеальному. На совесть строили. Демьянов вспомнил, что как раз в том годунатовские ВВС получили на вооружение новые сверхзвуковые ракеты «воздух-земля». Страххорошо прочищает мозги.

Topre

ading

.ru



Дальше, в западной части, шли технические помещения — щитовая, дизельная электростанциясо складом ГСМ и фильтровентиляционная камера.

Не задерживаясь в пустом складе, Демьянов прошел прямо к мощной двери, ведущей кгенераторному отсеку. Шестидесятикиловаттная ДЭС, как и скважина, не была объектомтекущих проверок, но что-то подсказало майору позаботиться и о ней. Пять литров солярки —это капля в море, но на полчаса автономной работы хватит.

В соседней электрощитовой он, помолясь, опустил главный рубильник. На пульте тут жезажегся желтый огонек, сигнализируя о том, что энергия с районной подстанции подана.Теперь с этого же пульта можно было включить свет в каждом помещении. Демьянов щелкнултумблером, отвечающим за этот зал, держа в голове мысль, что некстати отсыревший проводможет сделать его козлом отпущения. В первое мгновение он так и подумал — лампа дневногосвета под потолком зажигалась с двухсекундным запозданием. Но затем комнату залилоровным бледноватым светом. Одновременно зажглись и тусклые лампочки в коридоре.

Следующим пунктом назначения была фильтровентиляционная камера. Там майор привел вдействие установку ФВК-2, напоминающую большой самогонный аппарат со множеством труби патрубков. Он запустил ее в режиме чистой вентиляции — та принялась всасывать черезвоздухозаборники городской воздух, отравленный выхлопами машин. Демьянову сразу сталолегче дышать, хотя минуту назад ему казалось, что он успел притерпеться к затхлому запахуубежища.

Порядок. Все системы жизнеобеспечения в норме. Еще немного, и убежище будет готово кприему дорогих гостей. Увы, это «немного» — не просто косметический ремонт, а настоящийаврал. Почему, спрашивается, никто раньше не касался этих гор мусора?

Но, прежде чем заняться генеральной уборкой, Демьянов решил все же выбраться к главномувходу. Первая шлюзовая камера была почти точной копией второй, где он уже побывал, с тойразницей, что двустворчатые ворота убежища занимали почти всю противоположную стену.Майор пытался открыть их с пульта в пункте управления, но тщетно, и он догадывался опричине.

Эти ворота, или лучше сказать «врата», под стать броне современных танков, были настоящимпроизведением металлургического искусства, Даже их вид вызывал уважение, а уж массой —четыре тонны стали и свинца — они могли бы соперничать с тремя солидными джипами илишестью малолитражками.

Приводилось это чудо в движение двумя трехсотсильными электромоторами. Вот именно,приводились… Раньше. Потому что самих моторов на месте, как он и предполагал, неоказалось. Одни пустые кожухи и обрывки проводов, уходящие в стену. Нашли движкамдостойное применение, значит.

Теоретически ворота можно было открыть вручную, с помощью штурвала. Но так как им непользовались все пять лет, это была работа для Геракла, и Демьянов счел за лучшее оставитьих в покое. Ему на сегодня хватит тяжелого физического труда.

Так уж получилось, что суббота 23 августа — день, поделивший судьбу каждого из них на «до»и «после», — запомнился Марии Чернышевой именно тем, что начался как самыйобыкновенный нерабочий день, разве что этих нерабочих дней у нее было не так много, и онаискренне радовалась каждому. Машенька не была ни «жаворонком», ни «совой». В ней лучшим

Topre

ading

.ru



образом сочетались плюсы обоих типов при полном отсутствии их минусов. Природа наделилаее феноменальной приспособляемостью — она могла придерживаться любого режима ипрекрасно себя чувствовать. Могла спать три часа в сутки, могла двое суток обходиться без снаи не клевать носом; но могла и проспать хоть полдня, если нужно было выспаться наперед,например перед ночной сменой или походом на дискотеку с расчетом зажигать там до утра. Всуществование бессонницы девушка не верила. Это казалось ей чем-то из области фантастики.Ну как это может у человека не получиться заснуть? Абсурд, да и только.

Вставать не то чтобы очень хотелось, но лежать было уже скучно. Так ведь и вся жизньпройдет. Начинавшийся день обещал быть интересным и наполненным новымивпечатлениями. Как и все Машенькины дни и ночи.

Все происходило в таком порядке. Девушка открыла глаза, потянулась, сладко зевнула,поворочалась с боку на бок, наконец, откинув одеяло, встала на ноги и выпрямилась. Росту вней было около ста семидесяти сантиметров, может, чуть больше. Двигалась она сзамечательной грацией здорового создания, сохранившего свою связь с природой и живущегов одном с ней ритме, без капли жеманства.

Все происходило в таком порядке. Девушка открыла глаза, потянулась, сладко зевнула,поворочалась с боку на бок, наконец, откинув одеяло, встала на ноги и выпрямилась. Росту вней было около ста семидесяти сантиметров, может, чуть больше. Двигалась она сзамечательной грацией здорового создания, сохранившего свою связь с природой и живущегов одном с ней ритме, без капли жеманства.

Затем она решила сделать несколько упражнений на растяжение — совсем немного, онаникогда себя не изнуряла. По радио как раз заиграл какой-то бодренький мотивчик, подкоторый только и можно, что делать зарядку.

Ноги на ширине плеч… И раз, два, три, четыре… Тянемся, тянемся, тянемся… Замечательно…Поворот… Раз, два, три, четыре… Теперь в другую сторону… Вот так, и еще… Довольно.Прекрасно.

Девушка смотрела на свое отражение в зеркале и подумала, что, наблюдай за ней кто-нибудь,ему вряд ли удалось бы остаться равнодушным. Еще в школе Чернышева немного занималасьспортом, но потом поняла, что это — не для нее, ни к чему нагружать себя упражнениям идиетами; и уж тем более абсурдна мысль посвящать этому жизнь. Это уже будет каторга,тюрьма, в которой все расписано по минутам. А жить-то когда? Теперь ее занятия былисведены к пяти — десяти минутам в день, и этого вполне хватало, чтобы держать себя в тонусе.

Машенька подошла к окну и распахнула форточку. В комнату ворвался ласковый ветерок,немного пахнущий бензином, дымом и гудроном, — на проспекте шел ремонт, но в целомосвежающий и бодрящий. Повинуясь порыву, она решила выйти на балкон.

Девушка вздохнула полной грудью. На улице было чудесно. После изнуряющей жары, котораяначалась в июне и, казалось, никогда не кончится, приятный легкий бриз казалсядолгожданным подарком небес.

Мир вокруг жил собственной жизнью, огромный и живой, меняющийся и неизменный.Машенька была его частью. Девушке представлялось, что если он и не создан для нееперсонально, то предназначен для таких, как она, веселых и жизнерадостных людей.

Жизнь казалась Маше простой и приятной, как чашка утреннего кофе, как прогулка полетнему городу, как купание в речке жарким июльским днем или телефонный разговор со

Topre

ading

.ru



школьной подругой. Не забивая голову софистикой и казуистикой, Чернышева жила инаслаждалась этим процессом. Шестым чувством девушка понимала, что жизнь не настолькодлинна, чтоб тратить ее на пустопорожние раздумья.

За окном день достиг своей наивысшей точки.

По проспекту проносились автомобили, сигналя на разный лад, слышен был и многоголосый,слитный гул шагов множества ног по нагретому солнцем асфальту тротуара. На лестничнойплощадке привычно бранились соседки — две древние старушки, ровесницы какой-то давнозабытой войны, которым их ссоры, похоже, продлевали жизнь. За стеной проснулся соседскийребенок, заголосил, требуя внимания, а может быть, просто материнского молока. Где-то ораладурным голосом кошка, также страдающая без внимания.

Во дворе, куда выходило окно второй комнаты — залы, как она ее называла, — заливалиськакие-то птички, из тех, что скоро отправятся к теплым морям вслед за туристами,стремящимися захватить бархатный сезон. Одна птаха словно старалась перекричатьостальных. Ее надсадное «фьють, фьють, фьють!», раздававшееся с равным интервалом в пятьсекунд, слегка действовало на нервы и в другой обстановке могло бы вызвать желание сделатьчто-нибудь с пернатой тварью, но в это прекрасное утро оно казалось как нельзя к месту.Машенька была не сильна в орнитологии и понятия не имела, как называется эта птичка, но еепение, казавшееся таким беззаботным, почему-то вселило в ее сердце уверенность в том, чтовпереди — прекрасный и интересный день, полный новых впечатлений и, возможно, новыхзнакомств.

Да так оно, скорее всего, и будет. Катюша, ее бывшая одноклассница и лучшая подруга,которая должна зайти часиков в пять, навряд ли предложит ей провести этот день вбиблиотеке или музее. Скорее они купят чего-нибудь и вдвоем отправятся куда-нибудь, гдеможно будет кого-нибудь встретить и пропасть до самого утра. Но все, само собой, все в рамкахблагопристойности.

Однако сначала дела. Перво-наперво ей надо было заглянуть в ближайшее почтовое отделениеи получить свой заказ. Подработка консультантом в «Международной ассоциации прямыхпродаж» не приносила особых доходов, но позволяла приобретать косметику для себя,любимой, с ощутимой скидкой, да еще и в кредит, с оплатой через десять дней. Говорят, что вБразилии распространителей сети «Stratford-on-Avon» было больше, чем военнослужащих.Россия тоже приближалась к этому показателю.

Вот такие, в общих чертах, у нее были планы на выходной, выпавший в кои-то веки. Стольковсего нужно было сделать. Главное, чтобы погода не испортилась. Хоть бы не было грозы,которой уже полмесяца пугали народ синоптики.

Она и так поднялась поздно, но шести часов сна ей хватило, чтобы восстановить силы. Впятницу Машенька отдежурила ночную смену в больнице и вернулась домой под утро, усталая,но не вымотанная. Работу свою она — редкий случай! — действительно любила, получаяудовольствие от труда, который многим показался бы неблагодарным и, самое главное, малооплачиваемым. Живи она одна, всей ее получки хватало бы только на квартплату плюсминимум продуктов. И это притом, что в еде она была непритязательна, обходясь без чернойикры и предпочитая пиво вину и шампанскому. Периодически, конечно, зарплату ей, как ивсем бюджетникам, повышали. Но через две недели после указа как по волшебству цены вмагазинах и коммунальные тарифы повышались ровно настолько, что вся прибавкаоказывалась съеденной.

Topre

ading

.ru



Но девушка не роптала на судьбу, это было не в ее характере. Она была вполне довольна подвум взаимосвязанным причинам. Во-первых, деньги не были для нее главным, иначе онапредпочла бы другую стезю делу последователей Эскулапа. Машу согревало осознание того,что ее работа приносит людям куда более реальную пользу, чем, к примеру, деятельностьюриста или банковского служащего.

Ну а во-вторых, она жила не совсем одна, и ее личный бюджет гораздо сильнее зависел от ценна фрукты на городском рынке, чем от цен на нефть на мировом. Руслан был ее однокашником,но вместо интернатуры и скальпеля выбрал прилавок. И не прогадал. Теперь он былпредставителем мелкого бизнеса с перспективой перехода в средний, не имел проблем ни сбандитами, ни с налоговиками и вполне подходил на роль спутника жизни. Они давно могли быоформить свои отношения, но все как-то руки не доходили.

«Ничего, успеется, — говорила себе Чернышева, которая могла бы уже полгода называтьсяАскеровой. — Время есть».

Она никогда в этом не сомневалась. Разве может что-то помешать ее планам? Если только небоупадет на землю.

Это был самый обыкновенный день. Выходной. Большинство работающих людей, исключаябедолаг, вынужденных трудиться по субботам, ждали его с нетерпением, предвкушая время,которое можно провести с пользой для организма. Конечно, каждый вкладывал в эти словаразный смысл. И предвкушали разное. Кто поездку с друзьями на рыбалку, кто поход помагазинам, а кто — и таких оставалось немало — новый фронт работ на своих шести сотках,дань постиндустриальной цивилизации натуральному хозяйству. Но каждый был по-своемусчастлив.

Все было как обычно. Телевиденье крутило глупые ток-шоу, интервью с какими-то дутыми«звездами» и скучными политиками, репортажи про то, как с каждым днем крепнет страна подмудрым руководством человека, фамилии которого месяц назад никто не знал. Ониперемежались сериалами, по больше части отечественными. В большинстве из нихспецназовцы или десантники, не мудрствуя лукаво, мочили бородатых террористов в сортирах,не забывая отвесить пинка иностранным агрессорам и их наймитам. Именно этот жанрпотеснил бандитский эпос, угрожая окончательно занять его нишу. У этой эпохи были своигерои, и в ней не было места какому-нибудь Саше Белому, которого никто и не помнил. В неене вписался и «Брат», который хоть и показывал Америке кузькину мать, но все же не годилсяв качестве образца для защитников «суверенной демократии». Слишком уж независим.

Еще были выпуски новостей. Хоть и не такие зрелищные, они были пострашнее любого фильмаужасов, особенно если уметь читать между строк. Но Машенька не смотрела ихпринципиально. Нельзя сказать, что в своем оптимизме она была слепа. Иногда оначувствовала, что с миром, который ее окружает, что-то происходит. Он меняется, и не всегдалучшую сторону. Но все это было далеко и неправда. Все это не могло затронуть ее спокойныйи надежный мирок.

Чернышева вышла из полутемного подъезда на улицу и окунулась в теплый океан летнеговоздуха, согретого лучами августовского солнца. Если еще вчера от жары плавился асфальт имозги у редких прохожих, а на капоте автомобиля, оставленного на солнце на часок, можнобыло изжарить шашлык, то сегодня температура была оптимальной. За день она упалаградусов на десять. Похоже, осень наконец вступала в свои права, и уже не за горами былислякоть, первые заморозки, гололед, а там и суровая сибирская зима с метровыми сугробами,которой не страшно никакое глобальное потепление.

Topre

ading

.ru



Дышалось легко. Маше казалось, что она перенеслась на средиземноморский курорт, где-тотам, за домами, плескалось теплое море с пальмами по берегам. Если бы не серыедевятиэтажки, которые еще не успели снести и заменить модерновыми высотками, то иллюзиябыла бы полной.

Маша шла по залитым солнцем улицам города, который уже успел стать для нее родным ипривык к ней так же, как она привыкла к нему. Она переехала в Новосибирск шесть лет назад,чтобы учиться в медицинской академии, и теперь чувствовала себя здесь как дома.

Тот, кто повстречал бы ее этим августовским полднем, увидел бы перед собой оченьсимпатичную девушку, на которой хочется задержать взгляд подольше, но которую труднозапомнить. Потому что подобных ей в тот же день увидишь не одну. Не мимолетное виденье, неблоковскую Незнакомку, а вполне реальную девчонку из плоти и крови, двадцати трех лет отроду, довольно крупную и явно находящуюся в хорошем настроении. На загорелой шее виселмаленький кулончик с оберегом из оникса. Предписанный зодиаком камешек должен был«приносить удачу и защищать от воздействия темных сил». Пока эти силы девушку небеспокоили.

Ее волосы, от природы темно-русые, были осветлены на три тона, завиты совсем недавно исвободно спадали на плечи. Таким образом, Маша стала блондинкой не по капризу генов, адобровольно.

В кокетливой белой маечке, в синих джинсах с бахромой, которые сидели довольно плотно,Машенька смотрелась эффектно. Впрочем, обаяние молодости позволило бы девушкесмотреться так даже в телогрейке, не говоря уже о вечерних платьях от кутюр, которых ей неприходилось надевать. Да и юбки она, надо сказать, не носила, предпочитая джинсы. В тотдень у нее на лице был минимум косметики, но в ее возрасте надо постараться, чтобывыглядеть непривлекательно.

Солнце находилось в зените, когда Маша достигла перекрестка. С солнцем в эти дни творилосьчто-то странное. На нем действительно были пятна. Его активность била все рекорды, удивляяастрономов и обывателей. Двадцать первого числа полярное сияние наблюдали в Москве.

Вспышкой на далеком светиле, выбросившем из своих недр гигантские протуберанцы, теперьпытались объяснить все: и феноменальную жару в Сибири, и нового маньяка в Самаре, искачки котировок на товарно-сырьевой бирже, не говоря уже о недавних трениях справительством самостийной Украины.

Машенька шла по проспекту. Это был чудесный день. Солнце казалось ей похожим наогромный апельсин из рекламы сока. И никакой «висящей в воздухе угрозы», никакогосмутного предчувствия, ничего из того, что так любят журналисты, не было. Никаких знаковприближения чего-то неотвратимого она не ощутила.

Да и не только она. Никто в Новосибирске, в Москве, в любом другом городе по всему земномушару не мог предполагать, что этот августовский полдень будет ознаменован событием,выходящим за рамки трагедий, на которые они привыкли спокойно взирать черезтелевизионный экран, попивая пиво, хрустя орешками и пребывая в твердой уверенности, что сними подобного не произойдет.

Город жил своей жизнью, не ведая, что далеко-далеко — за дремучими лесами, за Уральскимигорами, за солеными морями и океанами последние доводы разума разбились о стенуупрямства. Последнее решение было принято. Начался отсчет.

Topre

ading

.ru



Может, и к лучшему, что люди на улицах ничего не знали. Если бы их предупредили — что быони могли изменить?

В этот день в нескольких храмах страны замироточили иконы. На не по человеческиодухотворенных ликах проступили густые капельки смолы, похожие на кровавые слезы. Всеможно было объяснить и без поповской метафизики — изменением температуры, влажности идавления. В понедельник про это должны были написать газеты: не на первой полосе,естественно, и даже не на второй. Для них в мире, где каждый день что-нибудь взрывалось илисгорало, существовали новости поважнее.

Время Ч — 4

Пока Сергей Борисович генералил, вычищая из убежища хлам, пролежавший нетронутымцелую пятилетку, вынося не убранные строителями кирпичи, куски цемента и штукатурки,вываливая целые ведра песка и грязи, мысли его невольно перешли на сферу, занимавшую еговсе больше и больше в последние годы. На геополитику.

Для монотонной работы требовались только механические усилия мышц, голова быласвободна, и он думал о настоящем и будущем своей страны.

Он думал о том, что для постсоветской России — стервятника о двух головах, выкормленноготрупом великой державы, — наступают нелегкие времена. Потому что даже у тех, кто питаетсяпадалью, иногда заканчивается кормовая база.

Тридцать лет распродажи давали о себе знать. Нефть, редкоземельные металлы, урангрозились со дня на день перейти из категории экспорта в разряд импорта.

Газ? Но одним газом сыт не будешь. Уголь? Так его еще надо добыть и довезти до потребителя.Синтетический бензин из него дорог, а разворачивать его производство влетит в копеечку.

Так что близился день, когда сырьевой империи самой пришлось бы закупать важнейшеесырье у соседей. Плохо быть «банановой республикой», на большей части территории которойне то что бананы — картошка не растет. А новые высокотехнологичные заводы — не картошка.Их за год не понастроишь, если двадцать лет кряду разваливали.

Да и мир вокруг не был пансионом благородных девиц. Он скорее напоминал камеру в обычнойроссийской тюрьме — со всеми вытекающими общественными отношениями и нравами. И вэтой «хате», думал майор, воров в законе нет, есть только потерявшие страх беспредельщики,для которых понятия имеют силу только до тех пор, пока им это выгодно. Тут нельзярасслабляться, а то поимеют.

Но на вызовы времени — укусы соседей, внутренние неурядицы или, того хуже, глобальныепроблемы эпохи Вырождения — это государство реагировало со скоростью ископаемогодиплодока. Где-то оно вело себя как слон в посудной лавке, а где-то — как Моська, неадекватнооценивающая собственные силы.

Генералы, как всегда, готовились к прошедшей войне. Олигархи выжимали последнее изскважин и заводов, готовясь, очевидно, продать их на металлолом и сбежать за бугор.«Олигархами» Демьянов считал не только главных акционеров частных компаний, но ируководство госхолдингов, в которые деньги уходили как в черные дыры. Политики готовилисьприкрыть свою задницу, по возможности переложив ответственность на военную или бизнес-элиту. И все вместе они плевать хотели на копошащуюся у ног массу, которую ониблагополучно загнали в стойло, откупившись малой толикой выручки от сырья, извлекаемого

Topre

ading

.ru



из недр.

Приметой времени Демьянов считал разговоры о «социальной ответственности бизнеса».Никто давно уже не требовал от воров вернуть награбленное. Вместо этого власть заставила ихвзять себя в долю и убедила народ, что он должен принять такой порядок вещей с ликованием.Ведь небольшой кусок пирога достанется и ему. В ответ от него требовалось закрыть глаза набеспредел и получать удовольствие. Авось что-нибудь и простому люду перепадет.

Держите карман шире, думал майор. Того и гляди, нефть самим придется у арабов покупать.Нет, новые залежи обязательно появятся. Этак через двести миллионов лет.

Из размышлений его вывел звонок будильника на мобильном телефоне.

Без десяти десять. Скоро придут «добровольные» помощники, пять человек, которых то ли пожребию, то ли за провинности направили сюда. Но Демьянов пожалел их и самую сложнуюработу все равно решил сделать сам. А они пусть замажут обнаруженные им щели в стенахспециальной мастикой, там подкрасят, здесь подштукатурят, просто вымоют полы. На то,чтобы ликвидировать серьезные неисправности, времени не было. Оставалось надеяться, что, кпримеру, до главных ворот глаза проверяющих не дойдут.

Вывалив на заросшем и захламленном пустыре последнее ведро мусора, Демьянов перевел дух,прежде чем снова нырнуть в подземный лаз. Перед глазами плясали круги, область междуребрами давала о себе знать легким покалыванием. Двадцатый за день подъем повертикальной лесенке дался ему нелегко — а ведь всего двадцать ступенек. Сказывалсявозраст и отсутствие тренировок.

Нет, надо все-таки было тогда пролечиться в кардиостационаре. С сердцем шутки плохи. Ну,ничего, думал он, вот разберемся с текущими делами, возьмем отпуск, а там можно и набольничный.

Маша направлялась к подземному переходу под Университетским проспектом. Без него надругую сторону было просто не попасть из-за интенсивного движения.

Чернышева помнила, что, когда она училась на первом курсе, проспект вдруг перекрыли навсем протяжении, вроде бы для планового ремонта. Весь транспорт пустили по объезднойдороге, и в Академгородке появились пробки, почти как в столице. На проспекте же — или подним? — развернулось какое-то крупномасштабное строительство, которое никак не моглоукладываться в ремонт дорожного покрытия. У заинтригованных жителей района сталипоявляться разные предположения, одно бредовее другого. То ли там нашли нефть и бурятскважину, то ли строят подземное казино со стриптиз-баром, то ли просто все деньгираспилили еще в Москве и теперь ищут, кто виноват. Вернее, кого сделать виноватым. Кпоследней версии склонялось большинство. Потом долгострой закончился, дорогу открыли.

Машенька уже собиралась сбежать вниз по ступенькам, когда из сумочки послышаласьмелодия. Допотопная «The Final Countdown» в аранжировке новой трендовой группы.

— Алле! Русланчик, ты?

Они разговаривали минут десять. Ничего важного, обычная житейская суета. Русланрассказывал ей о делах, она делала вид, что слушает с интересом. Потом вдруг в трубкераздался треск и звук начал пропадать, так что можно было разобрать меньше половины слов.

Topre

ading

.ru



А про самое важное Машенька еще не спросила:

— Алло! Ты когда приедешь? Когда? Я не поняла! Алло!

— …Маша, где ты потерялась?.. Маша… Я… — Дальше ничего не было слышно кроме треска ибульканья.

Будто кто-то голодный сидел в трубке, громко хрустя и чавкая печеньем.

— Алло, Руслан! Тебя не слышно. Не слышно тебя! Перезвони! Я говорю, ты перезвони, я немогу!

На счете у нее был круглый ноль, до зарплаты две недели, а ей еще нужны были деньги навыходные. Можно было говорить и в кредит, но такие звонки по этому тарифу оплачивались cдвадцатипроцентной прибавкой к стоимости.

Она ждала долго. Целых две минуты. Потом махнула рукой на переплату, нажала пальчикомодну-единственную сенсорную кнопку на дисплее и приготовилась услышать знакомый голос.

Не тут-то было. Голос был знакомый, но совсем не тот.

«Номер не существует» — равнодушные слова робота долетали до нее издалека, сквозь какой-то плотный и обволакивающий шум.

Да что за ерунда? Как это «не существует»?!

Она повторила попытку, потом еще раз, но результат был прежним.

— Ну, мать твою, — не выдержала Машенька. — Ну, зараза, отвечай! Ну!

Да что за ерунда? Как это «не существует»?!

Она повторила попытку, потом еще раз, но результат был прежним.

— Ну, мать твою, — не выдержала Машенька. — Ну, зараза, отвечай! Ну!

Нет ответа. Да что за дела? Что творится сегодня со связью?

Нехорошая догадка закралась в ее сердце.

Она набрала номер еще раз и дождалась английского сообщения. Но бесстрастный голос вдругзамолк, смешно квакнув, прямо на середине фразы: «The number you have dialed…»

А потом воцарилась тишина. Теперь не отвечал даже робот.

Она начала предполагать самое худшее. Неужели…

Коммуникатор паленый! Ну, Катька, ну, змея. А говорила, «белая сборка», made in Finland,только привезли… Гадюка. Нехорошая догадка превратилась в уверенность, когда всепятнадцать сетевых телеканалов показали черный экран. Уж эти никуда не могли деться. Онибыли доступны даже тем, у кого нет «симки», — добрые рекламодатели сделали их просмотрбесплатным.

Действуя по наитию, девушка проверила сигнал.

Topre

ading

.ru



Сигнал отсутствовал.

Ни одной «полосочки». Ноль. Пусто. Это что-то новенькое.

Странно. В последние годы сложно стало найти глушь, где не ловили бы телефоны. А тут все-таки не Кузнецкий Алатау, в городе ретрансляторы на каждом шагу.

Так какого хрена, спрашивается? Дрянь дело. Точно сгорел.

Надо сказать, что за два десятилетия, отделяющие Машу от эпохи Джорджа Буша,технологических прорывов, сравнимых с открытием паровой машины, сделано не было. Они немаячили даже на горизонте. Лучшие умы мира давно переехали из конструкторского бюро вотдел сбыта и вместо открытия новых принципов занимались шлифовкой уже существующихдля максимального ублажения Его величества Потребителя.

И все же большая часть человечества верила в прогресс. В основном потому, что ей регулярноо нем напоминали. Оказывается, пиар-кампании с успехом заменяют научные изыскания,требуя на порядок меньше денег.

Фантасты, как обычно, попали пальцем в небо. По улицам не замаршировали колонны клонов,в головной мозг не были вживлены микрочипы. Не было создано панацеи от рака,нанотехнологии так и остались бездонной кормушкой для чиновников от науки. Широкоразрекламированный проект «AI» оказался липой — «искусственный интеллект» ловкоимитировал человеческое мышление, но это было подражание, способное вести в заблуждениетолько недалекого собеседника. Сознанием в полном смысле слова машина не обладала, чтолегко подтверждалось постановкой абсурдного вопроса вроде «Почему Ленин ходил вботинках, а Сталин — в сапогах?» Чувства юмора кремневые мозги были лишены начисто.

За последние тридцать лет облик городов и ритм жизни почти не изменился, но все жеоставались области, в которых поступательное движение человеческого разума было ещезаметно. К ним относилась и сфера телекоммуникаций. Они развивались волей-неволей, ведьпродолжающееся усложнение социума требовало все более изощренных методов контроля.

Люди оглянуться не успели, как еще в начале века киберпанк сбылся почти на сто процентов,наголову разбив «космическую оперу». Пыльные тропинки далеких планет осталисьнетронутыми. Яблони на Марсе не зацвели. Зато, убедившись, что космос мертв и пуст,человечество от обиды замкнулось в себе, приняв жизнь в режиме on-line как заменузвездолету. Там вполне можно было гонять те самые корабли по виртуальной галактике.

В новом веке были свернуты почти все программы по исследованию околоземных икосмических пространств, кроме суливших немедленную выгоду, вроде орбитального«Хилтона». Впрочем, и его не достроили. Помешал глобальный кризис, разразившийся вначале второго десятилетия. Вместо этого усилия лучших умов сконцентрировались наповышении производительности микропроцессоров, цифровых технологиях и увеличениипропускной способности сетей.

Образчик таких технологий и держала в руке наша героиня. Она использовала еговозможности меньше чем на одну десятую — так же, как мы свой головной мозг. Девушке былолень разбираться с компьютерными премудростями, она предпочитала реальные развлечениявиртуальным. Для нее это был просто комм, и ей было до лампочки, какие там внутри чипы иплаты и сколько светлых голов билось, чтоб сделать это устройство эффективным, элегантными миниатюрным.

Topre

ading

.ru



Времена, когда возникали проблемы с приемом и качеством связи, отошли в область преданий.Поэтому, когда случилась эта беда, Машенька не на шутку струхнула. Не испортилась ли ее«Nokia»? Хоть и не самая пафосная модель — с ее зарплатой не размахнешься на «Vertu» сплатиновым корпусом, — но все равно штука недешевая.

Девушка готовила себя к худшему.

Время Ч — 1

Они прибыли с небольшим опозданием, как и положено представителям надзирающего органа.Машина — казенная черная «Волга» из тех последних моделей, у которых половинакомплектующих импортные, а внешний облик принесен в жертву традиции, — плавновырулила с проспекта и остановилась на паркинге по соседству. Из нее вышли двое, оба спогонами Министерства чрезвычайных ситуаций — сначала худощавый старший лейтенант летдвадцати пяти при дипломате черной кожи, затем грузный приземистый генерал, в которомДемьянов, к своему изумлению, узнал Виктора Захаровича Прохорова, зама начальникауправления. Лично они знакомы не были, но слышал о нем Сергей Борисович разное, и большеплохого. Ну да ладно, не детей же с ним крестить.

Вот и вся комиссия. Что ж, меньше народу, больше кислороду. Тем более для убежища этоверно и в прямом смысле.

Несмотря на жару, гости надели поверх кителей кожаные куртки. Это они правильно, внизу неСахара. Вот только одежду можно бы выбрать поплоше, чтоб не жалко было запачкаться.

— Здравствуйте, — приветствовал их майор без всякого трепета, поскольку не чувствовал ниграмма волнения.

— Доложите по форме, — смерив его равнодушным взглядом, произнес лампасник.

— Начальник отдела ГО и ЧС муниципального унитарного предприятия «Автобаза номерчетыре» майор запаса Демьянов для проведения осмотра защитного сооружения прибыл.

— Не юродствуйте, не на параде, — укоризненно покачал головой генерал. — И не путайте, этоя прибыл для осмотра, а вы — для отчета. Ладно, показывайте свой объект, товарищ бывшиймайор, — на последней фразе он сделал акцент. — Вам же лучше, если все в норме, потому чтовремени у меня на вашу базу час. Мне еще сегодня восьмерых таких «руководителей»проверять.

«А вы, батенька, хам», — подумал Демьянов, хотя и знал, что генерал в чем-то прав.

Начальник отдела гражданской обороны. Да уж, ба-а-альшой начальник. Назвать себя этимсловом он мог только с изрядной долей иронии. Тоже мне, вершина карьеры — командирвиртуального подразделения и комендант заброшенных катакомб площадью две тысячичетыреста квадратных метров. Отставной козы барабанщик, бляха муха.

Начальник отдела гражданской обороны. Да уж, ба-а-альшой начальник. Назвать себя этимсловом он мог только с изрядной долей иронии. Тоже мне, вершина карьеры — командирвиртуального подразделения и комендант заброшенных катакомб площадью две тысячичетыреста квадратных метров. Отставной козы барабанщик, бляха муха.

«А ведь все у тебя могло быть по-другому, — кольнула его неприятная мысль. — Если б ты всвое время…»

Topre

ading

.ru



Надрывный вой, заполнивший все вокруг, заставил его скривиться в гримасе. Он продолжалсяцелую минуту. Один из электрических ревунов, видимо, располагался совсем близко и бил поушам так, что барабанные перепонки грозили полопаться. Затем на секунду-другую стало тихо,и тут же неприятный звук раздался снова, но уже в соседнем квартале, чуть слабее. И так поцепочке, удаляясь от них, пока не затих вдали.

— Это еще что такое? — спросил Сергей Борисович, когда звон в ушах немного утих.

— Общая проверка средств оповещения, — равнодушно ответил Прохоров.

— По всему городу, что ли?

— По стране. В рамках объявленного президентом месячника гражданской защиты. Плохо выинформированы.

— Народ-то предупредили? — с сомнением в голосе спросил Демьянов.

— Бегущей строкой в утренних новостях и по радио, — кивнул генерал. — Да пусть держатся втонусе. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Пойдемте уже! Хотите тут до вечера торчать?

Сирены должны был переполошить жителей окрестных домов и разбудить тех, кто в этотсубботнее утро собирался отоспаться за всю рабочую неделю. Но повысит ли это ихбдительность? Как знать… У Демьянова были сомнения на этот счет.

Представитель фирмы так и не появился. Сергей Борисович мстительно пожелал ему попасть влюбую завалящую ЧС, хотя бы в лифте застрять, а сам повел комиссию проторенным путем,каким попал в убежище ранее. Не через аварийный же их тащить. Главные ворота ониоткрывать не потребовали, с чем начштаба себя мысленно поздравил. Не хватало еще начинатьпроверку с обнаружения пропажи моторов.

Возле лестницы он, пропустивший было генерала вперед, предусмотрительно обогнал того иначал спускаться первым, показывая дорогу. Еще грохнется персона со ступенек, потомпроблем не оберешься. Но бог миловал, и до ПУ они добрались без приключений, лишь генералразок задел боком стенку и слегка испачкался в известке.

Оказавшись внизу, оба незваных гостя поежились, скорее не от холода, а от резкого перепадатемпературы. Горячую воду в систему отопления уже дали, но, чтоб огромное помещениеуспело прогреться, был нужен не один час.

— А скажи, товарищ начштаба, — генерал незаметно перешел на «ты», — почему у тебя наобъекте такой собачий холод?

— Отопление рассчитано не на поддержание комфортной температуры, а на обеспечениенормального функционирования оборудования, — нашелся Демьянов. — То есть чтоб вода втрубах не замерзала и все остальное не барахлило.

— А зимой? Тут же все околеют к ядреной матери.

— Надышим. — Майор отметил про себя, что проверяющий не знает элементарной вещи: вслучае удара все внешние коммуникации и так отрубятся. — Есть еще калориферы, но это накрайний случай. Они энергии много потребляют.

Генерал только фыркнул:

Topre

ading

.ru



— Ну так включите их немедленно. Считайте, что этот случай наступил. Нечего нас морозить.

Пришлось подчиниться. Автобазе придет порядочный счет за электроэнергию.

В пункте управления Сергей Борисович на правах хозяина начал «накрывать поляну». Изсейфа появилась и была разложена на столе выпивка и закуска — бутылка «Белого аиста»,блюдо с нарезкой: сервелат, ветчина, сыр, красная рыбка, а с ними рядом порезанный хлеб ибанка с маринованными огурцами.

— Это еще зачем? — нахмурился генерал, но явно только для порядка, так как глаза у негозаблестели. — А в сейфе храните, чтоб звено ваше не позарилось?

И он опрокинул в себя первую рюмку, закусывая большим куском лососины.

«Звено» состояло из двух механиков, двух дворников и диспечерши, которые, похоже, жалели отом, что находятся не на своих обычных рабочих местах. Грязные, усталые и злые, они явномечтали о том, чтобы это скорее закончилось и их отпустили домой. Но распоряжениедиректора было недвусмысленным — всем ждать окончания проверки, не расходиться наслучай, если комиссии вдруг понадобятся и они.

Их присутствие, в общем-то, не требовалось, но руководитель решил перестраховаться. Вот онии коротали время в соседнем медпункте, наливаясь чаем и отдыхая после нелегкогосубботника. Естественно, угощение было заперто на ключ не от них. Но не рассказывать жепро нашествие серых тварей, ей-богу? Лучше вообще уморить их своими силами, чтобы небудить лихо в виде еще одной проверки от санэпидстанции.

Быстро перекусив и вымыв руки, проверяющие принялись за работу. То ли благодаря работевоздухонагревателей, то ли из-за нескольких рюмок водки, но им стало теплее. Сам Демьяновсчел за лучшее к выпивке не притрагиваться.

— Итак, Сергей Борисович, что мы имеем? — Генерал протер лысину под фуражкой и уперсялоктями в низкий стол. Стул под его седалищем тоже был неудобным и маленьким для егогабаритов.

Демьянов до последнего надеялся, что пронесет, «ревизор» окажется нормальным мужиком,который все по-человечески поймет и закроет глаза на то, что никем не соблюдалось даже всоветские времена. Они ведь и так сделали немало, а во многих убежищах и дверей нет. Нонеприятное предчувствие не покидало Сергея Борисовича. Он слишком хорошо знал пределвосхождения по служебной лестнице, после которого оставаться «нормальным» так женевозможно, как верблюду протиснуться сквозь игольное ушко.

К тому же вряд ли это будет обычной формальной проверкой. Слишком уж они беспокойные.Да что у них там стряслось?! Если одновременно затеяли мероприятия по всей стране, значит,волна идет с самого верха. Спрашивать будут строго, и вряд ли стоит надеяться, что разносолысмогут их смягчить.

— Ладно, начнем помаленьку, — буркнул генерал. — Давайте сюда паспорт.

Демьянов уже было потянулся во внутренний карман, когда сообразил, что речь идет не о егоудостоверении личности. Стыдно! Забыть про самый главный документ убежища: его паспорт.Еще бы не забыть, если за два года работы он ни разу не понадобился.

Сопровождаемый рыбьим взглядом генерала, он открыл сейф и извлек на свет божий красную

Topre

ading

.ru



пластиковую папку, в которой была вложена прошитая пачка поблекших от времени листов.Сергей протянул ее Прохорову, но тот только бегло пробежался глазами по рядам строк,хмыкнул и передал сопровождающему.

— Убежище инвентарный номер 28-В расположено в р-не Академгородка г. Новосибирска,класс защиты 3, отдельно стоящее, подземное, находится на балансе муниципальногоунитарного предприятия «4-я городская автобаза». Защитное сооружение передано в арендуИЧП «Мухамедзянов» по договору номер… В мирное время объект используется в качествескладского помещения…

— Достаточно, — прервал его генерал. — Погляди тут сам, а я пока схожу… проверюисправность систем жизнеобеспечения.

— Прямо по коридору, последняя дверь направо, — подсказал Демьянов, надеясь, что вединственном санузле, который был приведен в порядок, гостю не кинется под ногикилограммовый крысак.

Вернулся главный проверяющий только через четверть часа.

— Все в порядке, Захар Петрович, — отрапортовал старлей, успевший за это времяпросмотреть и технические документы.

— Неужто? — переспросил генерал слегка разочарованным тоном.

Они переглянулись. Возникла небольшая пауза.

Прохоров сидел, потирая подбородок. На его одутловатом лице ничего нельзя было прочесть,но Демьянов легко истолковал заминку. Гладко было на бумаге. Слишком гладко. Ни к чему непридерешься. А проверять самим любую систему визитерам лениво. Там темно, грязно ихолодно. Но у них тоже имеется свое начальство, вплоть до Москвы, и оно требует результатов.В том числе выявленных нарушений и штрафов. Поэтому и чешут репу — не знают, что делать.Чтобы досконально проверить эти коммуникации, понадобится как минимум день. Все, что онимогут сделать, — это прикинуть на глазок.

Пока его молодой помощник заполнял бумаги, генерал откровенно скучал. Судя по всему, онни черта не понимал в устройстве защитных сооружений и вдобавок жутко куда-то торопился.

— Ладно, Тимур, давай по пунктам пробежимся.

Получив от помощника листок и ручку, Захар Петрович быстро черканул несколько слов ипротянул Демьянову. Наполовину заполненный бланк походил на аттестат зрелости троечника:

«Лицо, ответственное за содержание убежища, — Демьянов С. Б.

Состояние системы водоснабжения — удовлетворительно.

Состояние системы вентиляции — удовлетворительно.

Состояние системы энергоснабжения — удовлетворительно.

Состояние системы канализации — удовлетворительно.

Topre

ading

.ru



Общее состояние защитного сооружения (конструкции, протечки, герметичность) —удовлетворительно».

Демьянов пробежал страничку глазами и почувствовал укол обиды. Чисто по-человечески былонеприятно. Он-то вложил в эту яму столько сил. Могли хотя бы посмотреть… Но этаребяческая мысль была тут же им отброшена. Приняли, и на том спасибо! Не стали мыобразцово-показательным убежищем, ну и переживем.

— Вот так. — Генерал поднял на него неживые блеклые глаза. — Вроде бы все. Или все-такичего-то не хватает? Как считаете?

— Думаю, все, — кивнул Сергей Борисович.

— Может быть… — хмыкнул Прохоров. — А может, и нет. У вас на объекте ведь естьвнутренняя система телефонной связи? Вот и продемонстрируйте, товарищ начальник штаба.

Сукины дети. Думают, проводам давно ноги приделали? На них действительно покушались всекому не лень, видя в них только шестьдесят пять кило дефицитной меди, но майор каким-точудом их отстоял. И теперь это его спасло.

Демьянов послушно повернул тумблер переключения на внутреннюю сеть и поднял трубку,набрав «03». По забавному совпадению это был номер здравпункта. Телефонизированы быливсе главные узлы убежища.

— Пост номер один, — на ходу придумал он позывной. — Проверка связи. Как слышите меня?

— Слышим вас нормально, — тут же бодро ответили ему и тут же скороговоркой добавили: —Борисыч, сколько можно? Жрать охота, и вообще, ты нам говорил про три часа, а мы тут ужепятый кукуем. Совесть поимей, в следующий раз один все будешь делать.

Хорошо, что у телефона не было режима громкой связи.

«Что, съели? — злорадно подумал Демьянов. — Тоже, поди, свой план по взысканиямвыполнить охота? А времени мало, вот и торопитесь. Давайте, проваливайте быстрее, здесь вамничего не обломится».

— Так-так-так. — Прохоров листал многостраничный закон об укрытиях и убежищах,скептически глядя на потеки на трубах.

Чуть дольше его взгляд задержался на трещинах на стыке стены и потолка, которыепросматривались сквозь слой мастики, но этого было недостаточно для серьезных претензий.

— Вижу, все в порядке… А, чуть не забыл. Тут же у вас скважина есть. Нацедите мне боржоми.Или на худой конец ессентуки.

Демьянова не обманули его дурашливые интонации.

— Насколько я знаю, проверка насосного оборудования не входит в план, — не растерялся он.

— А вот здесь вы ошиблись, — резко возразил Прохоров. — Есть распоряжение по округунемедленно привести в готовность системы автономного водоснабжения убежищ.

Topre

ading

.ru



— К какому числу?

— Немедленно, значит «вчера».

— Но нас не известили, — запротестовал Демьянов.

— Еще как известили. Телефонограмму отправили сегодня утром.

Смешно. Даже если бы он ее получил, им бы физически не хватило времени запустить агрегат.Это не говоря уже о недостающих деталях гидронасоса, которые хранились на складе фирмы-субподрядчика. На другом конце города.

— Так-так. Разобран, значит, — в голосе генерала Демьянову послышались издевательскиенотки. — Будем составлять акт о нарушениях. А у вас ведь еще генератор должен…

И в этот момент в бункере погас свет. Стало темно, как бывает только под землей, где нет иныхисточников света, кроме искусственных.

Глава 3

Когда все решают секунды

Настроение у Маши было настолько хорошим, что его не мог испортить даже такой досадныйслучай, как поломка телефона. А то, что десять минут назад к ней чуть не прицепилсямилицейский патруль, она и вовсе восприняла с юмором.

Трое стражей порядка у входа прочесывал глазами толпу в поисках возможных источниковугрозы. В эти смутные дни она могла исходить от кого угодно, поэтому нервы у милиционеровбыли на пределе, а автоматы наготове. После майских событий в столице по отделениямразослали ориентировку на десяток потенциальных террористов и террористок.

Взгляд лейтенанта на долгих пять секунд задержался на Машеньке. Причиной такоговнимания был не ее антропологический тип — несмотря на довольно смуглую кожу, намусульманку она никак не походила. Все объяснялась проще. Трое патрульных были ребятамимолодыми и заскучали от несения службы, да еще в субботу.

Взгляд был пристальный, изучающий. Он словно бы обыскал ее с пристрастием, ощупал сголовы до ног и только после этого продолжил сканирование толпы. Все у девчонки было навиду — никакого пояса не спрячешь. На анархистку-антиглобалистку она не тянет и подавно. Кэтим товарищам все больше идут истеричные барышни, у которых в обычной жизни ничего неклеится. Эта не такая. Нормальная девка. Единственный взрыв, которым она может угрожатьобществу, — демографический, ха. Но это не в ведении органов внутренних дел.

Взгляд был пристальный, изучающий. Он словно бы обыскал ее с пристрастием, ощупал сголовы до ног и только после этого продолжил сканирование толпы. Все у девчонки было навиду — никакого пояса не спрячешь. На анархистку-антиглобалистку она не тянет и подавно. Кэтим товарищам все больше идут истеричные барышни, у которых в обычной жизни ничего неклеится. Эта не такая. Нормальная девка. Единственный взрыв, которым она может угрожатьобществу, — демографический, ха. Но это не в ведении органов внутренних дел.

Машенька спустилась по чисто подметенной, возможно, даже вымытой шампунем лестнице в

Topre

ading

.ru



прохладный полумрак подземелья. Лестница была длинной — в полсотни ступеней.

Никакого сумрака внизу не оказалось. Там было светло как днем. Коридор на всем протяженииосвещался яркими люминесцентными панелями, свет которых почти не отличался отсолнечного. Но далеко впереди, в конце тоннеля, виднелся, как и полагается, свет уженастоящий, дневной.

Переход был широк, и свободное пространство под землей использовалось на благокоммерции. Вдоль обеих стен тянулись нескончаемые ряды витрин, предлагавших многоразностей, приятных женскому сердцу: бижутерия, косметика, разные тряпочки, то, чтоназывают модным словечком «аксессуары», разные мелкие безделушки, которым трудно найтиприменение даже самому пытливому уму. Машенькин взор, не останавливаясь, скользил поассортименту виртуальных игр и китайской электроники, игнорировал новомодныевиртуальные прибамбасы, ненадолго задерживаясь на «золотых» украшениях и стеллажахмузыкальных киосков и значительно дольше — на помадах, тушах, лаках и прочих примочкахдля разных участков тела. В человеке все должно быть прекрасно, как правильно сказал какой-то умник. Покупать она ничего не собиралась, но ей было интересно все посмотреть, потрогатьи прицениться.

В коридоре пахло пластиком, краской и почему-то беляшами. Запах химии был слаб и совсемне раздражал, а, наоборот, вызывал приятные, хотя и неосознанные ассоциации с наведениемчистоты и порядка.

Следуя за манящим ароматом беляшей, Маша приблизилась к аккуратному киоску содноименным названием и купила у чистого, опрятного продавца нерусской наружности двагорячих чебурека, одну самсу и стакан чая. Цена ее приятно удивила. В палатке на остановкете же самые чебуреки были дороже на рубль, но раза в полтора меньше, да и фарша в них явноне докладывали.

Прямо напротив киоска в стене располагалась массивная металлическая дверь метра двавысотой, закрытая железной решеткой, которая не имела снаружи никаких признаков замка.На ней аршинными красными буквами было выведено: «28-В».

Будь девушка полюбопытнее, ее бы это заинтересовало, куда может вести эта дверь? И чтоозначает номер на ней? Но, зная Машеньку, можно догадаться, что она не стала забивать этимголову. Вместо этого она устроилась там же за маленьким столиком и немедленно съела одинчебурек и острую, переперченную самсу, запивая все горячим чаем.

Чернышева была свободна от большинства предрассудков, в том числе и от тех, что касалисьдиет. В то время как миллионы ее сверстниц старались приблизиться к недостижимому идеалу,она ела то, что ей нравилось, в таких количествах, в каких ей хотелось, и не делала трагедии излишних калорий, справедливо полагая, что лишними они не будут. На самом деле, приМашином ритме жизни ей требовалось большое количество энергии, чтобы восполнятьежедневные расходы. Не из воздуха же ее брать.

А то, что она не подходила под параметры 90-60-90, это уже не ее проблема, а тех, кто этипараметры придумал. Она еще ни разу не встречала парня, который гневно бросил бы ей влицо: «Похудей, или мы расстанемся». Абсурд. Мужчина — не собака, на кости бросаться нестанет. Женщина, впрочем, тоже.

Аппетит у нее всегда был отменный, не стал исключением и этот день. Действительно, с чеговдруг? Ну, подумаешь, забарахлил коммуникатор. Тоже мне, конец света. Чтобы выбить

Topre

ading

.ru



Машеньку из колеи, требовались средства посильнее.

Вытерев губы и ладошки салфеткой, девушка продолжила свой променад. Один чебурек былаккуратно завернут в пакетик и положен в сумку, про запас.

Жизнь прекрасна.

И в этот момент все лампы под потолком синхронно погасли.

Время Ч — 30 минут

— Что за?.. — вырвалось у всех троих одновременно.

Майор первым пришел в себя и зажег аккумуляторный фонарик, предусмотрительнооставленный под столом.

Как вовремя, блин! Все летело к черту на рога…

Надо быстро принимать решения. Вроде бы ему грех жаловаться, ведь, как-никак, именночрезвычайные ситуации — его профессия. А им свойственно случаться тогда, когда меньшевсего ждешь. Но почему именно сейчас, едрит твою мать?

Секунды не прошло, а Демьянов уже прокручивал в голове возможные причины «конца света».Лампа, выработавшая свой ресурс лампа. Проводка. Веерное отключение. Авария.

Он поднял микрофон внутренней связи и еще раз вызвал медпункт:

— Пост номер один. Доложите обстановку.

— Пункт управления. Обстановка нормальная, — голос пожилого электрика показался майорурастерянным. — Вот только темно, блин. Что будем делать?

— Оставайтесь на месте, сообщайте обо всех изменениях. Отбой, — сказал майор совсемдругим тоном.

Так, уже легче. Электричества нет во всем убежище, а внутренняя линия исправна. От этого итанцуем… Что-то случилось, но не у нас, а снаружи. Демьянов поднял трубку городскоготелефона, собираясь набрать номер коммунальной службы, но гудков не было. Не было дажетреска и шипения, которые обычно слышались в этом допотопном аппарате. Тишина.

Глаза медленно привыкали к полумраку, и вот уже майор мог разглядеть людей, собравшихсяза столом. На лице генерала было написано едва скрываемое торжество. Его сопровождающий,которого Демьянов мысленно окрестил «адъютантом его превосходительства», бестолкововертел в руках папку с документами. Оба смотрели на него.

— Товарищ генерал, электричества нет. Городская телефонная связь не работает. — СергейБорисович опустил трубку на рычаг и посмотрел на главу комиссии, лицо которого былоподсвечено огоньком сигареты, что даже не строго, а строжайше запрещалось.

— Не мои проблемы, — отмахнулся тот раздраженно. — Делайте что хотите, но чтоб далинемедленно. Мне в три уже надо в управлении быть.

«Я что, похож на Чубайса? — подумал Демьянов. — Видимо, у нас действительно ЧС. Если этоавария на подстанции, то света не будет еще долго».

Topre

ading

.ru



Он и представить не мог, что его предположение станет пророческим.

— Семеныч, — снова вызвал он пост. — Отправь Василия, пусть запустит генератор. Фонарьлишний есть? Отлично. Сам поднимись наверх, позвони с мобильного в ЖЭК. Спроси, что у нихстряслось и когда, наконец, дадут электричество. Да, скажи, объект государственнойважности. Бегом давай!

— Семеныч, — снова вызвал он пост. — Отправь Василия, пусть запустит генератор. Фонарьлишний есть? Отлично. Сам поднимись наверх, позвони с мобильного в ЖЭК. Спроси, что у нихстряслось и когда, наконец, дадут электричество. Да, скажи, объект государственнойважности. Бегом давай!

Демьянов поймал себя на том, что не просит по-дружески, а приказывает.

— Звоните хоть Патриарху Московскому и всея Руси, — процедил сквозь зубы генерал, нервнопоглядывая на часы. — Только в темпе, в темпе.

Демьянов на эту реплику не прореагировал, только невзначай подумал, что в темноте никто быне заметил, если бы он показал генералу средний палец. На приведение убежища в готовностьполагается двенадцать часов.

Они стали ждать.

Через долгих пять минут раздалась трель внутренней связи.

— Это не у нас, — сообщил запыхавшийся дежурный. — Света нет во всем районе. А может, и вгороде, не знаю. И связи никакой. Ни один сотовый не ловит, городские ни у кого не работают.Даже радио не принимает.

У Демьянова на мгновение отлегло от сердца. Значит, его вины нет. И тут же накатилопредчувствие, нехорошее, тягостное. Словно могло произойти что-то в сто раз хуже, чемвыговор или штраф.

Либо это дурацкое совпадение и неисправность на подстанции или обрыв ЛЭП случились какраз в тот момент, когда они затеяли эту чертову проверку. Либо… либо это что-то посерьезнееаварии в энергосистеме Новосибирска.

— На проспекте какая-то чертовщина, — продолжал электрик. — Пробка до самогоперекрестка, транспорт не ходит.

— Пробка? — переспросил Демьянов.

— Ага, — подтвердил Семеныч, но тут же поправился, словно вспомнив про субординацию: —Так точно.

Хотя о какой субординации речь? Он ему не начальник, да и полномочий у него нет. Однавидимость.

— Хорошо. Будьте на связи.

— Какая на хрен пробка? — всколыхнулся генерал, вслушивавшийся в их разговор.

Демьянову было не до него. Его мозг лихорадочно работал, анализируя ситуацию. Нетэлектричества. Не могут завестись машины. И связи нет. Чем дальше в лес, тем толще

Topre

ading

.ru



партизаны. Если неработающие светофоры еще можно объяснить неполадками в энергосети,то как же радио, ТВ, мобильные?

Почему-то только одно объяснение приходило на ум. Скверное. Но Демьянов отогнал егопрочь, убедив себя, что дело в особенностях профессионального восприятия. Что должномерещиться специалисту по неприятностям мирного и военного времени, если не они?Объяснение казалось убедительным. А главное — несло с собой успокоение, поэтому Демьяновухватился за него и выбрал в качестве рабочей версии аварию.

В этот момент свет зажегся. Но лампы теперь горели тускло, вполнакала. Это вступил в делоавтономный источник питания. Проблема никуда не делась и вряд ли состояла в обрывепровода.

У него было два варианта дальнейших действий: остаться на месте и ждать у моря погоды илиотправиться посмотреть все самому. Демьянов выбрал второе. Сидя здесь, он ничего не сможетизменить, а наверху, по крайней мере, удастся получше разберется в ситуации. К тому же унего уже в печенках сидел товарищ Прохоров, каждые пять минут повторявший: «Ну, скоро вытам?» Как будто от этого свет могли дать быстрее.

А наверху в этот момент происходили скачкообразные изменения пространственно-временногоконтинуума. Точка бифуркации — развилка, когда вероятным оставался и тот и этот вариант,была пройдена. История человечества прочно встала на рельсы, ведущие к ясно очерченнойцели.

Сам момент перехода занял всего пару секунд. Сначала в вышине вспыхнула и тут же погаслаяркая точка, на пару мгновений задержавшаяся на сетчатке каждого темным пятном. Ударбыл беззвучным, но люди на улицах почувствовали легкий хлопок — словно у них над ухомхлопнул в ладоши великан. Налетевший порыв ветра качнул кусты и ветви деревьев, принес ссобой запах горелой изоляции.

И тут же на проспекте разразилась дикая какофония. Сначала отовсюду раздались дикий визгтормозов и трели сигналов, затем звон и скрип бьющегося и царапающегося металла, а заними через короткий промежуток — крики и мат. Десяток аварий последовали одна за другойпо принципу домино.

Пешеходы, готовившиеся перейти улицу, замерли на месте. Оправившись от шока, они моглирешить, что катастрофы вызваны одновременным отключением двух светофоров. Они вряд лизаметили, что одновременно с теми погасли витрины и вывески магазинов. Перестали работатьи три стереоэкрана, лившие ненавязчивое бормотание рекламы на проходящую толпу. Если быэто произошло вечером, то контраст был бы разителен, но сейчас, в середине дня, солнцесветило ярче искусственной иллюминации.

Водители тем временем тоже пришли в себя. Некоторые пытались реанимировать замершиеавтомобили. Кто-то просто ошалело поворачивал ключ в замке зажигания и дергал рычагкоробки-автомата, другие выходили из машины и растерянно ковырялись в моторе. И первые ивторые — безрезультатно.

Те, кто уже успел выбраться наружу, сбивались в кучки, шумно обсуждали случившееся,курили, тщетно звонили в техпомощь и родным. Даже если бы хоть какой-то вид связипродолжал функционировать, ни один эвакуатор не пробился бы через затор, костяк которогосоставляли несколько автобусов. Движение на проспекте остановилось намертво.

Topre

ading

.ru



Поток транспорта был плотным, скорость его была невелика, но избежать аварий, когда все«железные кони» потеряли управляемость, не удалось. Жертв не было, но помятые бамперы ипоцарапанные крылья только усугубили ситуацию. Тут и там вспыхивали словесные перепалки,местами перераставшие в рукоприкладство.

Степень беспорядка нарастала постепенно. Ей потребовалось еще четверть часа, чтобыпересечь критический порог и превратиться в хаос.

Машенька этого уже не видела, спустившись в спасительную прохладу подземного перехода.Сюда же чуть позже, спасаясь от жары, спустились измученные водители, отчаявшисьдождаться помощи и покинувшие свои машины, которые раскалились от полуденного зноя, каксковородки.

Над их головами гигантский затор, закупоривший проспект, уходил в бесконечность. В этом небыло ничего необычного. Город знавал ситуации и похуже, особенно в час пик. Но сейчас быласуббота, а здесь все-таки не центр… И никто не приехал к ним. Все городские службы словноиспарились. Люди начинали беспокоиться. Это была еще не паника, но дело уже вышло зарамки обычного волнения, которое охватывает разворошенный людской муравейник при ЧСместного масштаба. Люди чувствовали, что привычный порядок жизни грубо нарушен.


Он воспользовался аварийным выходом, прекрасно понимая, какая толкотня должна творитьсяв переходе. Не лучше было и наверху. На проезжей части собралось столько народу, чтоДемьянов с трудом разглядел за их спинами причину столпотворения. Только подойдяпоближе, он увидел, что суматошное движение сконцентрировано вокруг автоколоннытяжелых грузовиков.

Он воспользовался аварийным выходом, прекрасно понимая, какая толкотня должна творитьсяв переходе. Не лучше было и наверху. На проезжей части собралось столько народу, чтоДемьянов с трудом разглядел за их спинами причину столпотворения. Только подойдяпоближе, он увидел, что суматошное движение сконцентрировано вокруг автоколоннытяжелых грузовиков.

Армейская колонна из нескольких «Уралов» и УАЗа была со всех сторон зажатапарализованным гражданским транспортом. Майор легко восстановил картинупроизошедшего. Первый из военных грузовиков, движок которого не обнаруживал признаковнеполадок, пытался протиснуться в просвет между намертво вставшими легковымиавтомобилями, но не смог — слишком узок был зазор. Теперь тентованный «Урал» был затертсо всех сторон «фордами», «ауди» и «шевроле» как атомный ледокол — торосами. Хотя егомотор бодро рычал, он никак не мог вырваться и уже помял бока нескольким легковушкам.Должно быть, именно их водители сейчас орали и наседали на группу офицеров, которыепробивались через толпу к тротуару, расталкивая самых ретивых. Наконец им удалосьпрорвать кольцо окружения и выбраться на тротуар рядом с подземным переходом.

Среди них Демьянов обнаружил Дмитрия Иваненко, своего однокашника по Академиигражданской защиты. Он-то что здесь делал? Тот тоже узнал его и, дав какие-то указаниясопровождавшему его старшему лейтенанту, быстрым шагом направился к нему.

— Дима! Сколько лет, сколько зим! — приветствовал Демьянов старого товарища и заметил унего на погонах новую звездочку. — Выходит, ты уже «подпол»? Может, объяснишь, что захерня тут творится? Где свет?

Topre

ading

.ru



— Кончился, — ответил Иваненко голосом, лишенным эмоций. — Давай отойдем. — И чуть лине волоком потащил Демьянова в сторону от автомобилей.

Тот только сейчас заметил, что Димка, которого он всегда знал как безбашенного шутника,напряжен как скрученная пружина. А еще у него дрожали руки. Демьянов не поверил бы, еслибы не увидел это своими глазами. И взгляд… такого у него самого не было, даже когда женасказала ему свое последнее «прости».

— Первый взвод! Бегом марш! — раздалась из мегафона зычная команда.

Тут же из кузовов двух передовых машин как горох посыпались бойцы в полевой форме. Быстролавируя между легковушками, они пересекли проезжую часть, а затем скрылись под навесомподземного перехода.

Медведеподобный старлей руководил выгрузкой, подгоняя отстающих густым басом:

— Второй взвод! Третий взвод! Бегом марш!

Молоденький младший лейтенант и несколько мужиков постарше, по виду — сержанты-контрактники, задержались у грузовиков, спуская на землю цинки с оборудованием.

— Все, отставить! — крикнул им подполковник. — Взяли это и догоняйте. Чтоб через минутуникого на сто метров от машин!

Приказ требовал по меньшей мере побить мировой рекорд, но, похоже, был выполнен.

Демьянов не мог взять в толк, к чему такая спешка, какого черта они бросают вверенное имгосударственное имущество. Не до конца понимая, что происходит, он счел за лучшеепоследовать за подполковником. Когда они перешли проспект, большинство солдат ужеспустились вниз.

— Смешно… — снова заговорил однокашник, когда последний боец сбежал по лестнице.

Они уселись прямо на бордюре. Перед ними на проезжей части роилась толпа автомобилистов.

— Ни хрена мы не учимся. Светомаскировка, пешие колонны, противогазы. А нам далипросраться, как в июне сорок первого.

— Да ты объяснишь?..

— Слушай внимательно, времени в обрез. Минут десять назад…

В этот момент до них долетел далекий рокот, похожий на раскаты грома, что былонеудивительно в такую жару. Вот только небо оставалось ясным, как будто налетевшимпорывом сдуло с него все облака.

Чуть тряхнуло землю у них под ногами, на что уж точно никакая гроза не способна. Качнулиськусты акации, вспорхнули голуби, до того мирно клевавшие семечки на горячем асфальте, дачуть дрогнули витрины соседнего магазина.

— Еще один, — глухо произнес подполковник.

— Да что такое?

Topre

ading

.ru



— Не коси под дурачка, Серега. Все ты понял.

— Хочешь сказать… началось?

Демьянову показалось, что его голос звучит неуверенно. Слабенько. Словно не он это говорит,бывший «ликвидатор», а зеленый салажонок, только вчера принявший присягу. А то и вовсе«шпак», какой-нибудь лысеющий менеджер с брюшком или барыга с рынка.

— Уже закончилось, — коротко ответил Дмитрий. — Добивают.

— Чем это они? — бессмысленный вопрос, просто чтоб не молчать.

Так легче.

— Для палубных далеко. «Воздух-земля», скорее всего. Каждые две минуты долбят. Даже непрячутся. ПВО они явно в первую голову подавили.

— А город? Какого хрена никто не оповещает?

— «А город подумал, ученья идут», — тихо произнес Иваненко, не глядя на него. — Некому. Дапосмотри на них. Бараны. Трясутся за свои тачки. Их сейчас только очередями можноразогнать, да и то не в воздух. А сверхзвуковая прилетит — все лягут еще до взрыва.

В этот момент все стало на свои места, как части простой головоломки. И отключениеэлектричества, и нарушение всех видов связи.

А короткие, рубленые фразы продолжали вбиваться в его сознание, как гвозди в крышку гроба:

— Десять минут назад… Предположительно высотный взрыв. Электромагнитный импульс.Точно, он, родимый. Энергии нет нигде, даже там, где были автономные генераторы. Метростоит. Никто ни хрена не знает. Администрация не отвечает, штаб округа тоже. Возможно, наих месте уже воронки. Знаешь выражение «небо коптить»? Высокоточное оружие, мать его. Порадио вместо гражданских станций бульканье и треск. На ведомственных и военных частотахтоже почти молчок. На коротких волнах и УКВ — ни звука. На длинных иногда пробиваютсяобрывки переговоров, но слабо, ничего не понять. А из того, что понятно, — ясно, что делополный швах. Крики, паника, ругань, вопли. И это армия.

Врут те, кто говорит, будто сильный человек не подвержен психологическому шоку. От негоможет быть защищен только пьяный или отмороженный на всю голову кретин. Любого другогоподобная новость может сбить с ног. Но Демьянов устоял, хотя земля хотела уплыть у него из-под ног.

Его однокашнику не пришлось тратить драгоценное время на объяснения. Сергей Борисович ибез него представлял, как выглядят такие операции. Сербия. Ирак. Афганистан. Иран. Сирия…

Масштаб несопоставим, но и сил явно задействовано на порядок больше. Сначала ониразнесли в пух и прах командные центры, противовоздушную оборону, РВСН и авиацию. И тутвряд ли обошлось без «немирного атома».

Потом военные объекты второй очереди. Попутно отслеживались мобильные цели вродеавтоколонн вооруженных сил и боевой техники на марше. Здесь уже разгулялись стольлюбимые пиндосами крылатые ракеты. «Потом» и «теперь» — условно, потому что даже десятитысяч ракет хватило бы на все про все. Хирургия. Тут вам не нацисты, а гуманная нация.

Topre

ading

.ru



Конечно, бывают осечки. Там автобус вместо ракетного тягача, тут роддом вместо военкомата.Ну так и цель посерьезнее — не какой-то Третий рейх германской нации, а новый порядок.Мировой. Суки…

А если намечается сухопутная операция, то придет черед инфраструктуры. Ненужнойинфраструктуры. Той, которая не понадобится Порядку при высасывании того, что ему еще неуспели продать. А без ненужной инфраструктуры — коммунальных сетей, дорог, больниц —быстро начнет сокращаться ненужное население. Не по миллиону в год, а, скажем, по десять.Сколько там, по плану Тэтчер, достаточно русских? Вот под эту цифру и подгонят.

Демьянов стоял ни жив ни мертв.

Так всегда. Звездец нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь.

Его страны больше нет на карте. Города стоят, и люди живы. Но уже летают над ними, какстервятники, вражеские бомбардировщики — ракетные платформы. Летают как у себя дома, тои дело отправляя с безопасного расстояния свои «гостинцы». И некому их наказать. Нетбольше ни власти, ни генштаба. Огромная армия обезглавлена и превратилась в толпу людей вформе. Может, и Кремля уже нет. Нет «министерства ежедневных ситуаций», нет ГО, чтобыукрыть, накормить, спасти.

Но скоро о них позаботятся. Прилетит вдруг… нет, не волшебник в голубом вертолете, аоккупационная администрация. Хотя гауляйтера могут назначить и из туземцев.

Было бы неправдой говорить, что Сергей Борисович об этом раньше не думал. Но не такпредставлялась ему грядущая война. К этому их не готовили. Хотелось кричать: «Так нечестно!Нельзя разбить великую страну за пять минут».

Хотя сам он прекрасно понимал, что в войне все средства хороши, если они ведут к победе, изнал соотношение сил, не оставлявшее его Родине шансов. Разве что она успела нанестиответно-встречный удар. Но успела ли?..

— Пиндосы, — выдавил из себя единственное слово Демьянов.

— А ты думал, марсиане? — глухо ответил подполковник. — Спускаемся в переход. Только безпаники.

Это было лишнее. Он уже и так был спокоен как никогда. Вся его боль превратилась в злость ирешимость.

— Что за бойцы?

— Мои. Ракетчики. Вот ведь ирония судьбы. На учения ехали. Последнюю неделю всех гонялипочем зря. Спохватились, мать их.

— Да, поздно пить «Боржоми»… — пробурчал себе под нос Демьянов. — Каков план действий?

— Простой. Твой объект как, функционирует? Вот и укрой всех. Пусть пересидят денек-другой.Ротный там, Олег Колесников, хороший мужик, толковый, с ним все дела решай. Остальные…

Он не договорил, потому что в этот момент бабахнуло гораздо ближе. Как прикинул Демьянов— на углу Морского проспекта и улицы Терешковой, в районе Президиума Сибирскогоотделения РАН.

Topre

ading

.ru



Со всех сторон тут же раздался дикий пересвист противоугонок. Где-то с жалобным звономвылетело окно. Они почувствовали слабое движение воздуха, устремившегося к зонепониженного давления. Здесь оно напоминало порыв ветра, но что творилось вблизи…

Теперь уже народ зашевелился и понял, что непогодой тут и не пахнет. А пахнет жареным.Люди начали рассасываться с проезжей части — одни по подъездам, другие в ближайшиедворы. Неумно. Кто даст гарантию, что «высокоточная» ракета не промажет на пару десятковметров? Самые глупые ушли на тротуар, где их накроет и посечет дождь стекла и шифера.Самые умные спустились в переход, и майор им мысленно аплодировал. Но их было мало.

Самые упрямые до сих пор торчали на дороге вместе со своими драгоценными авто. С такимже успехом они могли сидеть на военном аэродроме — риск сопоставим. Колонна — слишкомзаметная мишень. Демьянов представил, что останется от них после близкого взрывавакуумной, кассетной или напалмовой бомбы, и его передернуло.

А ему что, сидеть внизу, в безопасности?

— Как хочешь, а я не могу на это смотреть, — резко сказал он.

— Ты спасатель, тебе и мегафон в руки. Может, кого и убедишь, — в голосе подполковникачувствовался скепсис. — В головной машине ручная сирена есть. Мои помогут, только невыходите всей толпой.

— Спутники?

— Беспилотники. Этой дряни вокруг как тараканов.

Демьянов сам удивлялся произошедшей с ним перемене. О том, что еще полчаса назад моглопривидеться в кошмарном сне, они разговаривали будничным тоном. Как ни сильна былапривычка к мирной жизни, а все же он быстро перевел себя на военный режим работы. Теперьпредстояло сделать то же с людьми на дороге, которые по-прежнему пребывали в блаженномневедении.

— Ну а ты что? — В голове у Демьянова шевельнулась нехорошая догадка. — Неужели хочешьпо-тихому в кусты?

— А я в районную администрацию. У них должна быть защищенная линия. Заодно постараюсьоповестить кого смогу.

— Думаешь, народ поверит?

— В задницу народ, — рубанул рукой воздух Димка. — Только организации. Может, хоть кто-тоукроется. А вы ждите до утра. Если не вернусь, считайте меня коммунистом. — Иваненко слабоулыбнулся, распахивая дверцу УАЗа. — Если серьезно… пусть переодеваются в гражданку и подомам. Войну эти сволочи один хрен уже просрали.

Гадко стало у майора запаса на душе от этой фразы. Хоть и нечего было возразить.

— Погоди, — остановил он. — Мне своих предупредить надо.

— Семью?

— Нет, базу.

Topre

ading

.ru



— «Четвертую»? Плюнь. Далеко. Мне по пути, я заеду… если успею. Да не стой столбом,действуй! У тебя на объекте продукты должны быть. Они не жрали с утра, вот и организуйраздачу.

Демьянов стряхнул с себя оцепенение. В этом году он уже реже вспоминал о Лене. Времялечит. Последнее письмо от нее пришло два месяца назад, а по телефону они не разговаривалии того дольше. После того как они расстались, она уехала с мальчиками аж в Калининградскуюобласть. «Чтобы быть подальше от тебя, сволочь». Он уже успел трижды прокрутить в памятикарту бывшего Кенигсберга, отмечая на ней воинские части и стратегические объекты. Вродев безопасности. Пригород. Вроде рядом ничего такого нет. Но кто поручится? Какой бы нибыла политика завоевателей по отношению к русским аборигенам, крохотный анклавпочувствует это первым. Кто знает, вдруг в рамках восстановления историческойсправедливости два миллиона бесполезных русских «выселят» в Балтийское море, а ВосточнуюПруссию отдадут обратно Германии? Не исключено…

Кулаки Сергея сжимались в бессильной злобе, а любая точка в небе казалась ему вражескимразведчиком. Пусть даже беспилотным. Но еще чернее, чем ненависть к заокеанским гадам,была злость на тех, кто был куда ближе. А виноват — не меньше.

Запрыгнув на место водителя, подполковник рванул почти с места. Там, где не могли проехатьтяжелые грузовики, внедорожник проскочил, лишь в одном месте поцарапав крылодорогущему представительскому «лексусу». И поделом.

Демьянов остался один, с грузом ответственности на плечах. Он уже знал, что будет делать,хотя предательская мысль еще свербела в голове, мешая сосредоточиться: «А если все жеавария? Или климатический феномен, поток метеоритов, смена полюсов? Массовыегаллюцинации?..»

«Допустим, — сказал он себе. — Ну, выставлю себя идиотом. Турнут с должности. Оштрафуют.Едва ли посадят. Но когда на другой чаше весов жизни людей, решение принять легко».

Он знал, что не спасет всех, только надеялся, что в эти же минуты кто-нибудь другой всоседнем районе или городе начинает действовать — пусть без всякой координации, на свойстрах и риск, но быстро и грамотно. Это последнее, что оставалось в их силах.

Над городом грохотало и рокотало, как в самую сильную грозу. На горизонте, там, где вид незаслоняли ряды двенадцатиэтажных домов, Демьянов заметил — или ему толькопомерещилось? — частые сполохи пламени и несколько дымных столбов. Пораженные цели.

Надо было торопиться.

Вдруг его однокашник ошибся и война еще не окончена. Но радоваться ли этому?

Если она продолжается, то враг может пустить в ход что-нибудь посерьезнее крылатых ракет.

Темно, хоть глаз выколи. Только где-то далеко брезжит свет. Там выход. Туда надо идти.

Паники не было. Паника приходит не сразу. Ей всегда предшествует просто страх.

Были крики отдельных истеричных дам. Детский плач. Опасливое перешептывание. Слова«авария», «катастрофа» и «теракт» повторялись людьми на разный лад.

Topre

ading

.ru



Любой из знакомых, увидев Чернышеву в этот момент, поразился бы перемене. Девушкавнутреннее подобралась, от ее былой беззаботности не осталось и следа. Она знала, чемопасна давка в тесном помещении. Знала о паре-тройке случаев, когда натиск обезумевшейтолпы — как раз в подземном переходе — заканчивался десятком погибших и множествомпокалеченных. Единственным поражающим фактором такой ЧС становилась глупость самогочеловеческого стада.

Откуда-то снизу тянуло холодком. Девушка почувствовала, как ее руки покрываются гусинойкожей. Она держалась в середине людского потока, пресекая попытки оттеснить себя на егопериферию, поближе к стеклянным витринам. Это был не цинизм, а трезвый расчет. Пустьлучше она потом будет оказывать кому-нибудь помощь, чем кто-то другой — ей. Она сможет,хотя бы попытается. Чертовы киоски! Куда смотрели власти, почему не позаботились выкинутьих отсюда?

— Назад! Разойдись! — внезапно раздалось вдалеке. — Дорогу!

Темноту прорезали лучи нескольких фонарей, по плитам коридора загромыхали сапоги. Людиошарашенно смотрели на несущихся на них из полумрака солдат, пятились, жались к стенам.Сразу нашлось свободное место, и Чернышева поняла, что толпа на самом деле совсемнеплотная, рыхлая. Так что давки опасаться вряд ли стоило.

Солдат было много. Не меньше сотни. Они быстро пробежали мимо и скрылись в темноте.

«Наверно, учения какие-то», — решила Маша и потянулась вслед за остальными. Свет впередиприближался, но очень медленно. Скорость бредущих в темноте людей не превышала парыкилометров в час.

Девушка преодолела половину расстояния, когда душераздирающий вой заставил ее, как ивсех вокруг, застыть на месте. Он был настолько громким, что первым побуждением былозаткнуть уши, закрыть глаза и спрятать голову в песок, хоть Машенька была не из робких. Ксчастью, это продолжалось всего секунд двадцать, иначе ее барабанные перепонки невыдержали бы. Оглушенно мотая головой, девушка продолжила движение. По-другому инельзя было — сзади напирали, хотя теперь уже не так уверенно, будто толпа замедляла ход,сбиваясь в плотный ком. Оставалось всего метров десять, когда она неожиданно остановиласьи даже слегка подалась назад.

Чернышева подняла глаза на спасительный квадрат неба и поняла, что опоздала. Вместопропавшего милицейского патруля лестницу перекрывала густая цепь из десятка парней вкамуфляже. Только, как ей показалось, не омоновцев, а бойцов вооруженных сил в зеленойполевой форме.

«Да что за дела? — недоуменно подумала девушка. — У нас что, военное положение?»

Эти парни не просто подпирали стенки, а создали заслон против тех, кто пытался выбратьсянаружу. Тех, то пытался пробиться силой, без церемоний отталкивали вниз. Им помогалавыгодная позиция, а также то, что толпа накатывала нестройно и не была по-настоящемувзвинчена. Иначе она просто снесла бы солдат своей массой. Триста человек всегда тяжелей,чем дюжина. Но большинство подчинилось. Сыграла свою роль и привычка в мерузаконопослушных граждан, и то, что передние ряды заметили у части бойцов автоматы. Да немилицейские «укороты» АКСУ, а АК-74, которые на городских улицах увидишь редко. А еслиувидишь, то тут у мирного человека должен срабатывать условный рефлекс. Надо выполнятьвсе команды и не отсвечивать.

Topre

ading

.ru



Человек с мегафоном выскочил откуда-то как чертик из коробочки.

— Внимание! — прорычал офицер. — Воздушная тревога! Всем немедленно пройти в убежище!Вход находится в подземном переходе! Разворачивайтесь и следуйте в обратном направлении!

В этот момент, встав на цыпочки, чтобы лучше видеть, девушка заметила, что за спинами усолдат скапливается все больше народу. Похоже, они ждали, когда им позволят спуститься.

«Да объяснит мне кто-нибудь чего-нибудь?» — совсем растерялась Чернышева. Ей мучительнозахотелось оказаться дома. Зачем она вообще пошла куда-то?

— Это не учения! — снова прогремел усиленный мегафоном бас. — Всем пройти в убежище.Вход находится в подземном переходе! Назад!

Народ безмолвствовал, испуганно толкался на месте. Видимо, доверие к людям в формеборолось в них с естественным недоверием к их действиям. По рядам прошел негромкийнедовольный ропот.

Внезапно толпа расступилась. К лестнице пробился грузный мужчина средних лет.

— Да пропустите меня! Что тут за дела, я не понял?

Сергей Борисович встретился с ним взглядом и сразу увидел, что этот господин будетисточником проблем. В отличие от остальных, он не боялся. На его лице не было заметно дажетени волнения. Только раздражение тем, что его заставили испытать неудобство.

Оказавшись прямо перед Демьяновым, хорошо одетый господин небрежно сунул ему под носкорочку, в которой он успел прочитать только слово «Зам…».

— Ты… — Сытый взгляд поросячьих глазок остановился на нем. — По какому праву здеськомандуешь? Ты знаешь, кто я? А ну быстро назвался, военный.

Незнакомец дышал перегаром, но твердо стоял на ногах. Пожалуй, он был чуть-чуть навеселе.Но едва ли этим объяснялась его развязность.

Случилось то, к чему майор запаса не был готов. Он втайне опасался паники, но не открытогопротиводействия. Можно сказать, что ему просто не повезло. Типичный гопник при виделюдей с автоматами стал бы шелковым, у них нюх на опасность. Даже стаю таких животныхлегко утихомирили бы бойцы оцепления. Они справились бы и с паникерами, ошалевшими отстраха. Но перед ними стоял совсем другой экземпляр.

Обычно такая публика по подземным переходам не ходит, смотрит на мир только черезтонированные стекла дорогих автомобилей. Но этому довелось сегодня оказаться средипростых смертных.

Разными путями попадали люди в этот аморфный протокласс — российскую элиту. Кто-токарабкался вверх по чужим головам в партийной, профсоюзной или административнойбюрократии. Другие вышли из «органов», а некоторые и до сих пор носили погоны, что немешало им успешно заниматься бизнесом. Кто-то стал результатом эволюции классических«братков», сменивших малиновые пиджаки на костюмы от кутюр.

Всем им было за сорок, и за время своего восхождения они приобрели не только лысину ибрюшко, но и непрошибаемый цинизм и чувство собственной безнаказанности. Их объединяло

Topre

ading

.ru



и презрение к быдлу, в число которого они включали и нижестоящих людей в форме,малооплачиваемых, по их мнению, продажных «шестерок».

Подернутое ряской болото «стабильной» страны было для них раем. В мутной воде хорошоловилась и большая рыбка, и маленькая. Они крышевали не ларьки, а банки и магазины,пилили бюджетные деньги, организовывали для себя и для друзей «честные» аукционы. Всекампании по борьбе с коррупцией никогда по ним не били по одной простой причине — онисами же их и организовывали. В лучшем случае репрессии выметали одного-двух самыхзарвавшихся или жадных, забывших, что Бог велел делиться.

Чувствуя себя столпами общества, они жаждали не только чинов, но и титулов, поэтому истали поголовно кандидатами наук. В их кругу это считалось комильфо, своеобразной заменойдворянских грамот.

Судя по тому, как гнул пальцы этот субъект, он был не кандидатом, а, самое меньшее,доктором.

— Как это нельзя? Ну ты попал, сапог. Я звоню одному другану, генерал-лейтенанту, и считай,ты уже на Малой Земле гарнизонишь.

Видимо, он принял его за действующего военнослужащего. Неважно. Демьянов мог спокойносказать ему «Звони» или даже «Звоните» и пропустить наверх, под напалмовый дождик. Но заодним могли последовать другие.

А этот сукин сын уже вещал, обращаясь к людям, стоящим рядом:

— Да чего вы его слушаете? Кто он такой, блин? Идите по своим делам, никто вас не держит.

Его слова попали на плодородную почву. Солдаты потеряли бдительность, следя законфликтом, и несколько человек, самые решительные или пустоголовые, воспользовалисьзаминкой. Они проскочили через оцепление и кинулись вниз по улице. Преследоватьсбежавших было бессмысленно, но, видя их успех, еще десяток-другой затворников бочкомпротискивался к выходу.

Демьянов понял — еще немного, и он потеряет контроль над ситуацией. Драгоценное времяуходило, секунды складывались в минуты, и каждая могла означать чью-то жизнь. К тому жеего нехорошее предчувствие только крепло.

И тут он потерял контроль над собой. Та злость, которая копилась в нем с момента первогоудара, нашла выход. Он понял, кого ненавидит на самом деле, догадался, кого Иваненконазывал сволочами.

Странно, но он не ощущал такой жгучей ненависти даже к США. Американцы были в еговосприятии чем-то вроде саранчи. Ненавидеть их — все равно что ненавидеть стихийноебедствие.

В геополитике действует то же правило: «Сучка не захочет…». Россия, выходит, захотела.

Не Россия, поправил себя Демьянов. А эта чиновничья плесень, которая выросла еще вноменклатурном СССР. Она выкормилась соками Союза, а потом сама же и погубила его, когдапоняла, что может получить все и сразу. Когда модно было быть либералом, они восхвалялирынок, пришла пора великодержавности — начали изображать из себя исконно-посконныхпатриотов. Но они сдали бы страну без единого выстрела. Если дошло до бомбежек, значит,

Topre

ading

.ru



просто не сговорились о цене.

Эта гниль при любом строе выживает. Ей и оккупанты не страшны. Россияния погибнет,распадется на десяток или сотню уделов, а им хоть бы что. Когда прилетят «вестникидемократии», эти твари покорно лягут под них, будут сидеть в таких же кабинетах, но сдругими портретами, и управлять быдлом уже от имени североамериканских прогрессоров.

Рука майора запаса сама опустилась на кобуру.

С тех пор как Сергей Борисович ушел в отставку, у него не могло быть табельного оружия, но,работая в охране, он имел личный ПМ. Однажды, придя в себя после затяжной «болезни», онобнаружил, что пистолет пропал. Демьянов перерыл всю квартиру, но не нашел концов. Потомбыла морока в горотделе милиции. Его чуть было не лишили лицензии. А ствол волшебнымобразом нашелся… в сейфе убежища, когда он уже успел приобрести новый. Тогда он дал себезарок не употреблять и до сих пор держался. Зарегистрировать этот пистолет былопроблематично, и Демьянов давно хотел избавиться от «паленого» оружия, но что-то егоудерживало. Возможно, природная бережливость. Лучшего места для хранения, чем тот самыйсейф, просто не было. Так он и лежал там до дня, когда в нем возникла необходимость.

Знакомая по стрельбам тяжесть вороненого «Макарова» в руке прогнала лишние мысли. Онувидел, как хам изменился в лице и посерел, попятился. Потом от грохота на секундузаложило уши, пахнуло пороховой гарью…

Сергей Борисович чувствовал в себе готовность стрелять и на поражение. Но этого непотребовалось. Лощеного господина в тройке от Кардена и сорочке от Нино Риччи как ветромсдуло.

Минуту назад человек с мегафоном — Маша успела разглядеть, что он пожилой и погон на немнет, — сделал то, чего она никак не ожидала. Настолько это не укладывалось в обычныйпорядок вещей. Он вытащил пистолет и выстрелил в потолок. Громкий хлопок, в десять разгромче киношных спецэффектов, эхом прокатился по коридору. Позднее, поближепознакомившись с огнестрельным оружием, Чернышева поняла, что патрон должен был бытьхолостым, иначе любой рисковал бы пострадать от рикошета.

Установилась такая тишина, что можно было услышать, как рядом тяжело дышит какой-тоастматик.

— А ну спокойно, — офицер снова поднес громкоговоритель ко рту. — Последний раз для особоумных. Это не учения. Это война, понятно? Ради вашей же безопасности немедленно, — онпроизнес это слово почти по слогам, — немедленно пройдите в убежище. Дверь обозначенасветовым указателем.

Как ни странно, это сработало. Паники не было. Не было и возражений. Когда солдаты,медленно спускаясь по лестнице, начали теснить толпу, народ выстроился в подобие очереди ипотянулся обратно в темноту тоннеля.

Машенька, оказавшаяся теперь в хвосте, попыталась задать странному офицеру вопрос, но онотмахнулся от нее, как от назойливой мухи:

— Не задерживайте!

Topre

ading

.ru



В другой раз она бы этого так не оставила, но инстинкт самосохранения подсказал ей, что нестоит лезть на рожон. Увлекаемая толпой, Чернышева пошла туда, откуда еще пять минутназад с таким трудом выбралась. Светлый прямоугольник неба остался позади.

Правда, на этот раз было не так темно — солдаты достали фонари. И где-то впереди маячилзеленый огонек. На этот раз их шаг был быстрее, и середины перехода они достигли оченьбыстро. Девушка увидела, что стальная дверь, мимо которой она совсем недавно такбеззаботно прошла, широко распахнута, а решетки нет и в помине. Рядом ярко горела зеленымнадпись «ВХОД», видимо установленная только что. За дверью виднелся проход, достаточноширокий, чтобы через него могло пройти четыре человека. И лестница.

Вниз.

Сердце у нее упало. Сложно найти человека, который любит темные сырые подвалы. Но дажепри всем желании у Маши не оставалось свободы маневра. Люди были повсюду. За спиной онаслышала гул множества шагов. Их настигала новая партия укрываемых, спускавшаяся впереход с улицы, и народу там было не меньше. А навстречу по коридору с противоположнойстороны проспекта текла такая же людская река, направляемая и подгоняемая солдатами.

Оба потока сходились как раз перед дверью, и первые ряды «встречных», как ей показалось,уже исчезли внутри. Ждать пришлось недолго. Вот и их начали загонять внутрь. Сначаламедленно, а потом все быстрее толпа начала вливаться в темный зев.

Чернышева проскользнула сквозь дверной проем, успев заметить, что с обратной стороны онизакрывались механизмом, похожим на корабельный штурвал. Миновав небольшую площадкукоридора, Маша оказалась на довольно крутой, пыльной и плохо освещенной лестнице,ведущей еще глубже в темноту. Нижняя площадка и вовсе терялась во мраке, оттуда тянулохолодом и затхлостью. На мгновение девушка пожалела, что не последовала примерусбежавших, но сейчас она не смогла бы остановиться, даже если бы сильно захотела. Сзадинапирали новые массы людей. Теперь ей казалось, что их тысячи.

Они были прижаты друг к другу сильнее, чем в автобусе в час пик, но Машеньку никто непытался облапить. Сирена включилась вновь, но теперь она выла далеко, не разрывая уши, алишь нагоняя необъяснимую тоску. Девушка с трудом могла разглядеть лица окружавших еелюдей, но видела, что на них написан страх перед неизвестностью. Ни слова протеста. Ни шагав сторону. Ни одной фразы, ни одного смешка. Она знала, что люди ведут себя так только всостоянии глубокого стресса.

Они миновали еще два лестничных пролета, прежде чем спуск закончился. Сиренапродолжала истошно завывать. От этого заунывного воя мурашки пробегали по кожеМашеньки, но он был уже далеко и едва ли мог угрожать ее безопасности. Так она думала.

Пройдя через два шлюза, они оказались в длинном коридоре, проходящем, наверное, точно подподземным переходом. Здесь было куда темнее. Свет давали тусклые лампы в пыльныхжелезных плафонах, висящие под потолком. Полумрак, бетонный пол, потолок и серыенекрашеные стены, вдоль них — неказистые лавки.

На эти лавки бойцы в зеленом камуфляже начали рассаживать людей. Вели они себякорректно, тем, кто замешкался, помогали занять места, но лица у всех напоминалинапряженные восковые маски. Будто что-то страшное уже случилось или случится вот-вот.

Глава 4

Topre

ading

.ru



Вспышка


— Никогда не видел такой некомпетентности, — пузырился генерал. — Вы… Я подам рапорт овашем служебном несоответствии и передаче убежища под непосредственный федеральныйконтроль.

Он достал пачку сигарет «Лаки Страйк», что в примерном переводе с английского звучит как«удачный налет», и опять закурил, еще раз нарушив правила поведения в защитныхсооружениях.

— Отвечайте: что посторонние делают на вверенном вам объекте? Из какой частивоеннослужащие? По какому праву тут гражданские?

Демьянов никак не отреагировал на эту тираду, то ли обдумывая ответ, то ли игнорируявопрос.

— В молчанку играем. — Лицо Прохорова затряслось от злости. — Ничего, когда выйдемотсюда, будете отвечать по всей строгости.

Сергей Борисович не слушал. Он посмотрел на часы, резко встал со своего места и направилсяк выходу.

— Вот что, я пойду посмотрю, как там дела у наших укрываемых. А вы посидите пока здесь,остыньте.

— Да как вы… Что вы себе… — проверяющий задохнулся от возмущения.

Он готовился обрушить на майора водопад гневных слов, но тот уже захлопнул за собой дверь.

Оставив проверяющих переваривать услышанное, Демьянов вышел из пункта управления инаправился в главный коридор, где собрались бойцы-ракетчики, потерявшие командира. У негоне было времени еще раз объяснять этому олуху-генералу, что началась Третья мировая. Он итак сделал это трижды. Сергей Борисович был готов держать пари, что тот не поверил, потомучто никакой Третьей мировой войны нет ни в уставах, ни в других нормативно-правовыхдокументах.

Ну и бес с ним. Некогда цацкаться. Он будет заниматься делом.

— Здесь курить нельзя! — прозвучал невдалеке строгий окрик.

Машенька обернулась. К ней направлялся молодой человек в таком же зеленомобмундировании, но без оружия. В другой обстановке… Впрочем, для нее не моглосуществовать неподходящей обстановки, а всей серьезности положения она еще не понимала.

Чернышева улыбнулась, глядя, как меняется выражение лица парня по мере его приближения.Она посмотрела на него с интересом. Солдат был моложе, чем ей вначале показалось, младшенее на пару лет, и отчего-то выглядел очень взволнованным.

— Курить нельзя, говорю же, — уже помягче произнес он, останавливаясь напротив нее. —Запрещено.

Topre

ading

.ru



— Здесь нельзя, а где можно? Может, покажете? — Она продолжала сверлить его взглядомсвоих карих и, как ей казалось, выразительных глаз. — Извините, я не могу с собой ничегоподелать, когда нервничаю. А мне сейчас очень надо успокоиться.

— Курить нельзя, говорю же, — уже помягче произнес он, останавливаясь напротив нее. —Запрещено.

— Здесь нельзя, а где можно? Может, покажете? — Она продолжала сверлить его взглядомсвоих карих и, как ей казалось, выразительных глаз. — Извините, я не могу с собой ничегоподелать, когда нервничаю. А мне сейчас очень надо успокоиться.

Видимо, он тоже испытывал в этом потребность. Вокруг не было никого, кто мог бы попенятьбойцу за нарушение дисциплины, а неподалеку оказался закоулок, вполне подходящий дляустройства стихийной курилки. Через минуту они были на «ты», а через три разговаривали какстарые товарищи. Подымив, они вернулись в коридор, где временно разместили укрываемых,беседуя уже так, словно были знакомы всю жизнь. У них оказалось много общего. Оба былилюдьми простыми, оба не прочь посмеяться. Вскоре тревога, владевшая Иваном, ее новымзнакомым, исчезла почти без следа, но Машенька так и не добилась от него сведений о том,что же творится наверху. Он то и дело говорил про какие-то удары, но она не верила. Поэтомуверсия учений продолжала оставаться для нее рабочей. Похоже, и солдатик под влиянием ееаргументов начал склоняться к ней.

— По-любому, Вань, уже скоро, — заверила его Машенька, когда они обсудили всеживотрепещущие вопросы, то есть дискотеки, новомодные прибамбасы, культовыеблокбастеры.

— Надеюсь, — покачал головой тот. — А то Сергей Борисыч просто сам не свой.

— Он кто, твой командир?

— Нет. Я его знаю не дольше, чем тебя. Он был здесь еще до нас. Кажись, главный здесь. Вроденормальный мужик.

— Веришь или нет, но через минут десять нас отсюда выпустят, — стояла на своем девушка. —Кончатся эти гребаные маневры; покажут какому-нибудь маршалу, что наш округ к войнеготов, и пойдем по домам… То есть мы пойдем, — поправилась она. — А вы будете служитьдальше. Не завидую.

— Да ладно, недолго осталось, — солдатик был явно тронут Машенькиной заботой. — Тримесяца всего.

— Не так уж много. С другой стороны… Ты контрактник или как?

— Срочник, ясное дело.

— Войска какие?

— Ракетные.

— Ох ты, как интересно. И что, у вас там эта самая красная кнопка есть?

— Нет, ты что!.. Она у президента. А у нас только пульт. Но там офицеры. А мы так… службунесем.

Topre

ading

.ru



— А в гости к вам можно?

— И хотелось бы, да нельзя, — усмехнулся парень. — Это ж секретный объект. Мы когдазаступали, подписку о неразглашении давали на десять лет. Если нарушу, как раз на десятку изагремлю, — слегка приукрасил он для значительности. У нас там три ракеты СС-30 стоят, еееще пиндосы «Сатаной» называют. Но это секрет.

— А мне-то ты на фиг это рассказываешь? — удивилась Чернышева. — Вдруг я, это самое,шпионка?

— Нет, не похожа.

И они оба рассмеялись.

— Да, не жарко тут у вас. — Девушка поежилась, представляя себе, что станет с ней после хотябы одного дня, проведенного в подземелье, приспособленном для жизни хуже, чем подводнаялодка.

А наверху в это время светит солнце, шумит, живет своей жизнью большой город со всемидискотеками, кинотеатрами и кафешками, обитатели которого даже не представляютсуществования этих катакомб.

— И атмосфера нездоровая. Воздух спертый. Можно ревматизм с радикулитом заработать. Ябы здесь и за миллион баксов неделю не прожила. Да тут, поди, и крысы водятся?

— Не видал, — покачал головой парень. — Но, думаю, могут.

Намек насчет холода Иван понял и уступил ей свою камуфляжную летнюю куртку, а самостался в зеленой хлопчатобумажной майке.

Ваня явно знал больше, и девушка уже была готова задать вертевшийся на языке вопрос, когдапоняла, что ответ ей не нужен. Не хочет она его знать. Как будто, если не говорить онехорошем вслух, оно не случится.

Надо было срочно отвлечься. Для этого Маше не пришлось делать усилий — здоровый разумсам нашел лазейку и переключил внимание на нечто безобидное. Они сидели на жесткойдеревянной лавке и травили анекдоты, половина из которых была бородатыми, а две трети —скабрезными, но у них был невзыскательный вкус.

— Короче, слушай еще. Пришел как-то мент в библиотеку…

— Ну и чего дальше?

— А все. Мент — в библиотеку, ты понял?

— Ха-ха-ха! — У солдата запаздывало зажигание, но чувство юмора было на месте. — Обалдеть.А вот еще один…

Они старались смеяться потише. Люди, сидящие на соседних лавках, то и дело косились наних, но никто не сделал замечания. Может, такое легкомысленное поведение слегка отвлекалоокружающих от дурных предчувствий и внушало им мысль, что для волнения нет причин.

Чернышева не могла взять в толк, чего все такие взвинченные. Ну, подумаешь, выключилисвет. Разве это смертельно? Что, кто-нибудь умер? Вроде нет. Да что вообще может случиться в

Topre

ading

.ru



такой прекрасный день? Скоро все закончится и они пойдут по домам.

Скоро все закончится… ведь так?

Один раз Маша не сдержалась и рассмеялась весело и беззаботно. Эхо не замедлило ответитьсвоим жутковатым неживым голосом, лишний раз напоминая, что она не дома, а в нежиломпомещении с голым стенами и без намека на мебель. Вдобавок под землей. В катакомбах. Всклепе.

Но в компании с Иваном время летело незаметно, и неприятные мысли как рукой сняло. Такбывает всегда, когда общаешься с интересными людьми. А с неинтересными людьмиЧернышева не общалась.

— Шухер, — толкнула девушка локтем Ивана. — Начальство идет. Дохихикались.

Тот вскочил как ужаленный и занял свое место у пожарного щита. Успел в последний момент.По коридору шел старый знакомый, тот самый офицер с мегафоном. Он шел быстро, почтибежал. При виде его Машенька обрадовалась, несмотря на то что этот человек так грубо отшилее пятнадцать минут назад. Вот сейчас он остановится и сделает объявление о том, что учениясчитаются завершенными, что Родина им безмерно благодарна, они свободны и могут валитьна все четыре стороны. Разумеется, никакой компенсации им не заплатят. Дождешься от них.

Чернышева поднялась, разминая затекшие ноги. Ну наконец-то.

— Вы не скажете, когда нас… — Ее фраза оборвалась на полуслове, потому что в этот моментих тряхнуло так, что девушка еле удержалась на ногах.

Земля задрожала, будто слоны, на которых она покоилась, решили немного размяться ипопрыгать на одной ножке на спине вселенской черепахи. С потолка посыпалась цементнаяпыль.

— Эт-то еще что за?.. — договорить ей снова не удалось.

Второй толчок был немного слабее первого, но именно он бросил Машеньку, не успевшуюобрести равновесие, на жесткий бетонный пол. Она ударилась лбом о железную ножкускамейки.

Потом была вспышка прямо у нее в голове, взрыв, который потряс весь ее мир до основания иперевернул его с ног на голову. Она слышала, что рядом кто-то кричал, слышала, как сновавключили сирену. Но это было так далеко.

Все перемешалось в сплошной размытый поток света и звука, который завертелся вокруг неебешеным вихрем, адской каруселью. Потом вспышка погасла и она провалилась в темноту.

Даже после всех «разоружений» ядерный арсенал России оставался существенным. Но чтотолку от тяжелых межконтинентальных ракет, если все они сгорят в своих шахтах,пораженные крохотными по сравнению с ними крылатыми ракетами «Fasthawk», которыелетят втрое быстрее звука?

Четверть часа назад пятнадцать тысяч вестников смерти поднялись в воздух, пересеклиграницу и, пройдя над территорией будущей-бывшей РФ на минимальной высоте, практически

Topre

ading

.ru



невидимые для радаров, поразили свои цели: командные пункты, объекты ПВО и ракетныешахты, где томились «недорезанные» в период гонки разоружения исполины сразделяющимися боевыми частями. Настигли они и все за редким исключением мобильные«Тополя-М», заранее отслеженные со спутников. Самолеты были сожжены на аэродромах,стратегические атомоходы — большей частью прямо в доках.

С первых минут армия оказалась обезглавлена. Верховный главнокомандующий, генштаб иминистр обороны пропали без следа. Война закончилась бы без единого выстрела со стороныобреченной державы, если бы не решительность нескольких офицеров в резервном командномпункте Ямантау. Они успели за мгновения до того, как их накрыла гроздь тактических ядерныхракет типа «Bunker-buster», нажать на заветную кнопку, послать команду на запуск ивыпустить атомного джинна из бутылки.

Русская «ответка» началась.

Два десятка баллистических монстров все же взлетели. Почти треть из них расстрелялибеспилотники, кружившие рядом с точками запуска, столько же было сбито противоракетаминад Восточной Европой и Аляской. До Метрополии долетели всего два, причинив страшный, ноне критичный в такой обстановке ущерб. В самом деле, гибель двух мегаполисов могла толькосплотить народ Соединенных Штатов и оправдать действия правительства по введениюоткрытой диктатуры, в которой то нуждалось как в воздухе. А заодно показать всему мируоправданность самых крутых действий против «варварской России».

Но ничейный исход войны решили не эти МБР[1].

Ее финал был определен под толщей мирового океана. Из тех трех российских подводныхракетоносцев, что находились на боевом дежурстве, два были быстро отправлены на дноторпедами подводных убийц, следовавших за ними по пятам.

А вот с третьим вышла промашка.

Никто уже не скажет, что это было — ошибка капитана противолодочной субмарины ВМФСША класса «Нарвал», сбой техники или роковое стечение обстоятельств… роковое для сотнигородов на североамериканском континенте.

«Александр Суворов», спущенная на воду пятью годами ранее громадная подлодка класса«Акула-3», успела отработать по целям. Левиафан водоизмещением в 48 000 тонн и длиной в172 метра опорожнил пусковые установки, прежде чем сто восемьдесят безымянных героевнашли покой на дне Атлантики.

Баллистические ракеты с разделяющимися боевыми частями несли двести боеголовок, ипресловутая противоракетная оборона США села в лужу. Система НОРАД не справилась собилием ложных целей, сумев сбить едва ли десятую часть. Крупнейшим городам «бастионадемократии» оставшегося хватило с лихвой.

Не успели первые русские ракеты взорваться среди небоскребов Метрополии, а навстречу им самериканского берега уже летели сотни и сотни «минитменов». Одновременно подводныйфлот в Северном Ледовитом и Тихом океанах ударил «трайдентами» с ядерными боеголовкамипо уже обескровленной России. Первые из них достигли городов Сибири менее чем черезполчаса после залпа «Суворова». Это был ответ Америки — ответ на ответный удар. Его цельюбыло уже не поражение военных объектов, а тотальное разрушение экономики и населенных

Topre

ading

.ru



центров.

Принятие решения потребовало немного времени. Хотя на месте округа Колумбия чернелаворонка, президент был жив, как и почти весь генералитет. Медлить с запуском было нельзя —военные психологи еще в начале века рассчитали, что в условиях гибели государства армиятеряет боеспособность за пару суток. Деморализуется, перестает подчиняться приказам инаконец разбегается.

Когда стало ясно, что запущенный конвейер смерти не остановить, обломки обеих державпустили в дело все, что у них было.

В ход пошли боевые штаммы бактерий и вирусов, споры и токсины — все то, что заботливохранилось, несмотря на все договоры и обязательства по уничтожению. Брошены были наврага и запасы химического оружия, которые копились еще со Второй, а то и с Первоймировой: фосген и иприт, зарин и зоман, люизит и VX.

Ракетный шквал накрыл обе страны почти одновременно, стирая с лица земли не толькогорода, но и сами государства. Тем, кого поразило ядерными и обычными взрывчатымивеществами, повезло. Хуже было жертвам химического и биологического оружия. Их быломеньше, так как существовали трудности в доставке этих средств до места назначения. Но доприграничных городов Европейской части России его донесли бомбардировщики идиверсионные группы. Да и Восточная Европа получила свое от нескоординированных, норешительных действий того, что осталось от спецназа ГРУ.

В городах, накрытых облаками общеядовитых и удушающих газов, люди умирали в жуткихмуках, разрывая себе горло и корчась в агонии. Газы нервно-паралитические были кудамилосерднее. Они убивали почти мгновенно, каждый застывал там, где его застал удар, падаякак подкошенный. Бактериологическая «начинка» действовала медленнее, но так жеэффективно.

Время Ч

И снова пол подпрыгнул, на этот раз чуть слабее, как будто поступь великана доносиласьтеперь издалека. Предыдущий удар был так силен, что заставил людей схватиться зазакрепленные предметы, чтобы не упасть. В помещении для укрываемых некоторые людиполучили травмы.

Это уже не походило на обычные вооружения. Никакая вакуумная бомба не создаст такогосейсмического эффекта. Это не походило даже на тактическую ядерную боеголовку.

Демьянова прошиб холодный пот. Но уже через минуту его страшная догадка превратилась вуверенность. С поста радионаблюдения сообщили о стократном повышении уровня радиации вподземном переходе.

Сергею некогда было размышлять о причинах и последствиях. Он никогда не думал, что этоможет произойти, но действовал так, как требовала обстановка. Надо было приниматьрешения. Похоже, никто не собирался делать это за него.

Генерал тупо щелкал кнопками своего спутникового телефона. Идиот! Даже если связьфункционировала бы, радиоволны этой частоты никогда не пройдут сквозь толщу породы надих головами. Его бесцветный помощник молчал, затравленно глядя в потолок.

Солдаты переминались с ноги на ногу, не зная, что делать. Они с надеждой поглядывали на

Topre

ading

.ru



своего ротного, но тот, похоже, сам был в растерянности. Еще бы. Его непосредственныйкомандир отбыл в неизвестном направлении; часть, скорее всего, погибла в полном составе, инельзя поручиться, что все в порядке с семьей. Любой человек на его месте был бынеадекватен.

Демьянов терялся в догадках, кем считать подполковника Иваненко. С равной долейвероятности тот мог быть и дезертиром, и героем. Кто поручится, что он действительно поехалорганизовывать оповещение, а не схватил в охапку свою бабу и ребенка и не покидал теперьгород по проселочным дорогам, чтобы пересидеть горячие деньки где-нибудь в деревне?Сергей Борисович не осудил бы его за это.

Все ожидали распоряжений. Все колебались, даже генерал Прохоров, хоть он и делал вид, чтодержит ситуацию под контролем. Состояние людей гражданских и вовсе находилось междупаникой и обмороком. И тогда Демьянов понял, что должен принять командование на себя.Никто не собирался делать этого за него. Старшим по званию оставался товарищ генерал, нотот претендовал разве что на формальную власть. Брать на себя реальную ответственность запроисходящее он не собирался.

«Умно, черт возьми, — с раздражением подумал Демьянов. — Разгребать все дерьмо придетсямне. А если все пойдет не так, то он ни при чем и весь в белом. Свалит всех собак на меня».

Но Сергей Борисович не жаловался. Это была его работа. Давно он не чувствовал себя такимнужным. Ему некогда было рассусоливать. Как-то нежданно-негаданно оказалось, что он нетолько самый адекватный, но и единственный дееспособный руководитель в подземелье.

Что удивительно, люди слушались его. Все, от бойцов-ракетчиков, составивших «гарнизон»убежища, до гражданских, стали подчиняться его приказам так же естественно, как если быон всегда был их командиром.

Может, и бывают лидеры от рождения, люди, сила личности и харизма которых создает вокругних поле притяжения и заставляет всех крутиться по орбитам. Демьянов таким не был. Онпросто выполнял свою работу, и делал это на совесть. Он не был и героем, просто оказался внужное время там, где без него не смогли бы обойтись.

Сама эвакуация людей с поверхности была мероприятием сомнительным с точки зрениязаконности. Но первый же приказ, который Демьянов отдал еще до удара, был вопиющепротивоправен. Мало того, что он вообще не имел право отдавать никаких приказов, так тотеще противоречил сразу нескольким статьям уголовного кодекса.

Вначале для размещения людей хватало главного коридора. Но народ все прибывал, и вскоретам стало тесно. Встал вопрос проникновения в запертое помещение для укрываемых. Чтобыпресечь колебания в зародыше, он подал пример, лично взломав первую из самовольноустановленных дверей. К счастью, железо оказалось мягким и искать автоген не понадобилось.Хватило лома и кувалды. Так Демьянов показал, что право частной собственности временноотменяется.

Вскрытие оптового склада позволило решить и продовольственную проблему. Продуктовоказалось не так много, как он предполагал. Ящики не громоздились до потолка, как онрисовал себе, а занимали только третью часть помещения. Но и этого должно было хватить напару месяцев, а он и подумать не мог о том, что они задержатся в убежище дольше, чем напару-тройку дней.

Работы был еще непочатый край. В первую очередь надо было провести обход всех труб по

Topre

ading

.ru



главному коридору на предмет течи и проверить герметичность сооружения. Кто моггарантировать, что трещины, тщательно замазанные им, не расширились и сквозь них несочились грунтовые воды, ставшие теперь радиоактивными?

Параллельно требовалось организовать снабжение укрываемых водой, продуктами и найтитеплую одежду хотя бы для части людей. Базарчик в подземном переходе, где зоркий глазДемьянова успел заприметить распродажу «осенней коллекции», придется кстати.

Надо было помнить и об обеспечении охраны общественного порядка, следить за моральнымсостоянием людей. Демьянов по опыту знал, как неподготовленный человек может вести себяв кризисных ситуациях. Нужно было раздобыть топливо для генератора. Ведь солярки, которуюони успели притащить с ближайшей заправки, несмотря на режим строжайшей экономии,хватит ненадолго.

Демьянов понимал, что если их пребывание здесь затянется дольше чем на сутки, то вубежище придется выстроить четкую иерархию, в которой он займет формально второе, афактически первое место. Тогда станет проще. Пока же бывший майор не сомневался в том,что львиную долю важных дел придется выполнять лично ему.

Хотя с какой стати «бывший»? В связи с гибелью российской армии, возможно, и большейчасти страны, он мог снова считать себя находящимся в строю. Такое уж наступило время.

Пока им везло. Насколько вообще возможно назвать себе везучими в такой ситуации.

Внутренняя телефонная связь оказалась исправна, хотя Демьянов совсем не был уверен в том,что она переживет вибрацию породы, вызванную взрывной волной, и, что не менее опасно дляпроводных сетей, электромагнитный импульс. Но, что самое главное, несущие конструкциипережили встряску благополучно. Иначе всех людей, находящихся здесь, размазало бы кактараканов. Свое генеральное испытание убежище выдержало.

Люди на улицах, поднявшие глаза к небу, могли заметить ее приближение. «Звезда полынь»напоминала самолет, оставляя за собой узкий инверсионный след, только двигалась внесколько раз быстрее и, вместо того чтобы зайти на посадку в Толмачево, устремилась прямок центру города. Для тех, кто ее видел, все закончилось быстро и легко.

Не прошло и тридцати секунд, как в шести километрах к северу от подземного укрытияродилось новое светило. Там, в эпицентре вспышки, воздух за доли секунды раскалился дотемпературы солнечной короны, давление сравнялось с давлением в земном ядре. Там гореловсе, что могло и не могло гореть. Плавились бетон и кирпич, испарялись железо и сталь,миллионы литров воды из великой сибирской реки превращались даже не в пар — враскаленную плазму. От органической материи не оставалось и пепла. Чудовищная энергиявзрыва рвала молекулярные связи и разметывала по кирпичику клетки, белки, аминокислоты.Вспышка оборачивала эволюцию вспять, возвращала жизнь в исходное состояние, в котором танаходилась два миллиарда лет назад. В ничто.

Люди не успели испугаться и не почувствовали боли. Налетевшая на них силараспространялась быстрее, чем нервный импульс.

А там, где вспышка брала свое начало, поднимался к небесам чудовищный белесый гриб-шампиньон, памятник всем бесплодным усилиям человечества. Его величие могло бы вызватьгордость как высшее достижение человеческого гения, не превращайся очевидцы в пыль,

Topre

ading

.ru



пепел или горящие факелы, в лучшем случае навсегда получая огненное клеймо на сетчаткуглаз.

Если бы на видимой стороне Луны нашлись заинтересованные наблюдатели, то они могли бы впростой бинокль заметить яркие вспышки на двух континентах Северного полушария. Онивозникали с неравными интервалами на протяжении восьми часов, всего их было около трехтысяч. Наверняка гуманоиды долго ломали бы головы над причиной этого странногоатмосферного явления, и все впустую. Их воображения не хватило бы на то, чтобы представитьсебе бездну, которую человек разумный распахнул одним нажатием кнопки.

За вспышкой с интервалом в пару секунд следовала ударная волна, которая разметывалажелезобетонные здания как карточные домики. Попавший под нее человек или другая живаятварь рвались в клочья, сминались как молочный тетрапак. Земля на многие километры вокругвздыбилась, задрожала, потеряв опору, как море при шквальном ветре.

Как ни велика была мощь волны, постепенно ее напор ослабевал. В населенных пунктах,расположенных в пятнадцати — двадцати километрах от эпицентра, только посрывало крыши иповалило деревья, как при сильном урагане. В поселках, что были вдвое дальше, толькозадрожали стекла да зазвенела посуда. На большем расстоянии люди просто не заметиликатастрофы или приняли ее за землетрясение силой в три-четыре балла, не способное вырватьих из обычной рутины дольше чем на десять минут.

Но беда никого не обойдет стороной. Те, кому посчастливилось пережить первые полчаса, незнали, что судьба приготовила им самое худшее. Образовавшийся «гриб» представлял собойтучи пыли, поднятые в воздух силой ударной волны. Радиоактивной пыли, которую ветерразносил как ядовитые споры, как семена чудовищного «шампиньона». И всюду, где ониупадут на землю, люди познают смерть.

В голове у Машеньки стоял малиновый звон, перед глазами расплывались разноцветные пятнаи разводы, похожие на картины Кандинского, альбом с репродукциями которого долго пылилсяу них дома в Прокопьевске. Мир еще существовал. Это она поняла по эху. Только теперь оно нехохотало, а кричало на разные голоса — и столько было в этих криках боли и ужаса, чтохотелось оглохнуть.

Потом вернулось зрение.

Девушка сразу поняла, что находится не дома. Наверное, из-за запаха, ведь каждое жилоепомещение пахнет по-своему. Но тут запах был как раз нежилой — тяжелый и чужой. Пахлоземлей и затхлостью. Так может пахнуть на складе или в заброшенном доме, давно покинутомобитателями.

Но, как ни странно, к этому запаху примешивался другой, тоже неприятный, но гораздо болеепривычный — запах множества человеческих тел, пота и крови. Да, крови. Его не спутать ни счем. Так может пахнуть только казенное помещение вроде больницы, вытрезвителя или«обезьянника».

«Нет, не может быть, — сразу отмела это предположение Машенька. — Для больницы здесьслишком темно. А остальные варианты просто нелепы».

В растерянности она шарахалась впотьмах в поисках ответа. И тут догадка как вспышкаозарила ее разум. Подземный переход, железная дверь со штурвалом, лестница, уходящая

Topre

ading

.ru



вниз, длинный коридор, бункер…

Вспышка слева. Вспышка справа. Воздушная тревога. ГО — это гражданская оборона, а ЧС —чрезвычайная ситуация. Предмет — ОБЖ, второй год обучения. «Зачтено». «Способыоповещения населения о ядерной опасности». Сигнал подается всеми средствами…

Все стало на свои места. Или, наоборот, перевернулось с ног на голову. Сквозь туман онаслышала голоса, вопли, шум. Постепенно к ней возвращалась способность восприниматьдействительность. Но эта действительность нравилась Маше все меньше.

Это второе пробуждение за день было куда менее приятным — голова гудела, будто тампоселился рой рассерженных пчел. Ей не хотелось шевелиться, не хотелось открывать рта, отодной мысли о еде тошнило. Только одно она знала точно — жить ей хотелось не меньше, чемутром этой сумасшедшей субботы. Мир постепенно приобретал четкость, глаза привыкали кполумраку.

Потом она заметила рядом с собой Ивана и тут же задала давно созревший вопрос:

— Что со мной? Сильно я?..

— Бровь рассекла. Скобку тебе наложили. — Парень покосился на немолодого доктора в беломхалате, который что-то говорил старушке с соседней лавки. — Кровищи было…

— Вот блин, — вырвалось у Машеньки.

Словно не веря его словам, она потрогала голову и обнаружила на ней плотную повязку. Да,это определенно не сон, хоть и похоже.

— И долго я была в отключке?

— Да минут двадцать.

— И чего тут без меня произошло? — спросила она слабым голосом, приподнимаясь на лавке.

— Много всего… расскажу потом.

— А говорили, когда нас выпустят? — не отступалась Маша.

— Ты это… лежи, отдыхай. — На лице парня отразилось смятение. — Сказал, попозже тебе всерасскажу.

— Говори сейчас, — настаивала девушка.

— Потрепи. Доктор сказал, тебе надо в покое побыть.

— Да я сама доктор, блин, — вскинулась она. — И знаю, что мне сейчас нужно. Мне нужнознать, что за дерьмо здесь произошло.

— Дерьмо, это ты верно сказала. Ну, как хочешь.

Иван сдался и рассказал все, что к этому моменту знал сам. Знал он не так уж много, но длянее оказалось достаточно.

Это была война. Атомная. По городу нанесен ядерный удар. Или несколько. Другие

Topre

ading

.ru



обстоятельства пока оставались неизвестны.

К слову, ненамного больше было известно и его новому командиру, хоть тот и был одним изтех, кому по долгу службы полагалось быть готовым не только к ЧС — Чему-то Страшному, но ик ГО — всеобщему game-over’у. Ведь мало кто всерьез думал, что эти приготовленияпонадобятся. Ни один нормальный человек, родившийся после первой «холодной войны» иблагополучно прогуливавший лекции по современной истории, не мог представить, что«вторая холодная» в один прекрасный день станет настолько горячей.

Она знала, что это означает. Конец всему. И бесполезно себя успокаивать. От нервного срываМашеньку спасла ее приземленность и отсутствие рефлексии. Она не умела переживать одну иту же эмоцию дважды. Ее жизнь всегда была так насыщена ими, что долго мусолить каждую неполучалось. Еще у нее было не очень богатое воображение. Тысячу долларов и тысячу труповМаша могла представить себе, а миллиард — уже никак.

Она не стала себя жалеть и хоронить заживо. Второе уже сделали за нее, а на первое у нее вближайшие дни не будет времени. Вместо этого девушка твердо решила жить дальше во что быто ни стало.

Может, настоящая боль придет к ней позднее, когда наступит осознание случившегося. Аможет, и не придет. В этот первый день, ставший для ее прежней жизни последним, она непроронила ни слезинки. Она вообще редко плакала. Внешне Маша осталась прежней. Может, вдуше, в каком-то ее потаенном уголке, что-то и заледенело, но об этом она вряд ли кому-нибудьрасскажет.

А наверху бушевала огненная смерть. Город горел. Огонь поглощал все новые и новыекварталы, добираясь до тех, которым удалось выдержать ударную волну. Его аппетит неиссякал. Ему было безразлично — спальные районы, университеты и НИИ с мировым именем,сараи, школы и детсады. Он был всеяден. Там, где к городу примыкали лесные массивы, пламяохватывало их и быстро распространялось по кронам деревьев, подгоняемое усиливающимсяветром.

И запылает тайга, и все пространство от Уральских гор до Тихого океана превратится вгигантский костер, подожженный с нескольких сторон и подпитываемый новыми взрывами.Патриота мог бы утешить тот факт, что то же самое творилось на Североамериканскомконтиненте. Сильные дожди могли бы остановить катаклизм и спасти то, что осталось отбиосферы и от цивилизации. Но небо не проронило ни слезинки.

Огонь разгорался, и в нем горело все то, что природа и человек создавали на протяжениисвоей истории. Все превращалось в дым и пепел и поднималось к низкому серому небу. А небостановилось темнее и темнее, словно вбирало в себя всю последнюю боль невинных, сгоревшихв адском пламени за чужие грехи, и все зло тех, кто даже в этот последний час проклинал иненавидел. Налетевший северо-западный ветер гнал тяжелые тучи в сторону бывшегоАкадемгородка, туда, где глубоко под землей укрылась от бури тысячелетия жалкая горсткаживых существ — несколько тысяч на весь миллионный город.

Их жизнь уже никогда не будет прежней. Судилище свершилось. И хорошие, и плохие, ивиновные, и не виноватые ни в чем, кроме того, что родились не вовремя, — все понеслиодинаковое наказание. Никогда им не узнать, кто выступил в роли судьи, а кто — палача.Пламя поглотило все следы.

Topre

ading

.ru



Потом все стихло. Пепелище медленно остывало. Налетавшие порывы, завывая, кружили вихриневесомого праха в пустых комнатах и коридорах.

Не всех поглотил огонь. Кое-кто остался. Среди мертвых развалин серыми тенями то тут, тотам крались немногие уцелевшие, будто стыдясь того, что выжили, когда других развеяло поветру. Они были живы, но от смерти их отделяла невидимая нить, которая в любое мгновениемогла оборваться. Кроме огненной вспышки и ударной волны у ядерного взрыва существовалаеще третья ипостась, самая коварная.

Смерть следовала за ними по пятам: невидимая, но такая же реальная, как опустошающеепламя. Ее невозможно было почувствовать до тех пор, пока не становилось слишком поздно.Убивала она медленнее, чем огонь, но гораздо мучительнее.

Глава 5

Идущий

«Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; итретья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела».

Строчки из «Откровения» отражали действительность точнее любой военной сводки.

Это началось двадцать третьего августа, приблизительно в десять часов по московскомувремени. Для большинства — с низкого басовитого гула за окном и дребезжания стекол, режес тревожного рева сирен ГО и короткого сообщения по радио, похожего на первоапрельскийрозыгрыш. Вспышку наблюдал мало кто из уцелевших. Еще меньшее число людей моглопохвастать тем, что испытали на себе действие ударной волны и остались живы.

Саша был исключением. Он вспышку видел — пару миллисекунд, пока глазные нервы неподали с запозданием свой сигнал. Волна тоже не прошла мимо, чуть не вбив его в землю.

И все же он упрямо вел отсчет событий не с них, а с раннего утра того же дня, когда проснулсяв холодном поту за час до рассвета. Раньше ему казалось, что само выражение «проснуться вхолодном поту» — просто красивая метафора, литературщина, а в жизни так не бывает. Развеможет пот быть холодным? Оказалось, может.

Лежа на жесткой неудобной кровати, в съемной квартире, в чужом городе, Александр Даниловне мог унять дрожи. Его зубы отбивали дробь. Руки покрылись «гусиной кожей», хотя на улицебыли все тридцать градусов жары. Как будто внутри у него был лед Антарктиды, которыйхолодил его изнутри, несмотря на теплый летний день за окном. Сердце стучало, как паровоймолот, каждый удар отдавался в ушах адским грохотом. И только одна мысль гнездилась в еговоспаленном сознании: грядет что-то страшное.

Вероятно, кошмар, увиденный им во сне, был настолько невыносимым, что сознание стерло егоиз памяти в тот самый миг, когда вступило в свои права. Инстинкт самосохранения не могдопустить, чтобы этот ужас вырвался на свободу и запер его в подвал бессознательного,отделил барьером от обычных мыслей. Кроме того, что кто-то плохой и темный убивал его,Саша не мог восстановить ни одной детали из своего сна.

В этом сне не было ничего экстраординарного. Ему и раньше снились подобные кошмары. Онот кого-то убегал, кто-то его преследовал, настигал, разрывал, пожирал. Психоаналитик мог бы

Topre

ading

.ru



рассказать об этом много интересного, да только Саша не обратился бы к нему ни за какиековрижки, не желая раскрывать свой внутренний мир перед посторонними.

Многие из этих сновидений были похожи на малобюджетные фильмы ужасов, и этот ничем отних не отличался. Вся разница была в сопутствующих обстоятельствах. В том, что случилосьпотом.

Он не был настолько наивен, чтобы считать себя новым Нострадамусом. Такие «пророческие»сны снились ему не реже раза в неделю, но благополучно забывались до того, как он успевал оних рассказать кому-либо. И этот забылся бы.

Но это произошло ровно неделю назад. Всего неделю. Или целую неделю?

Для обычной жизни ничтожный срок — за это время нельзя ни как следует отдохнуть, нивтянуться в работу. А теперь он казался Александру вечностью, отделяющей его от более-менее нормальной жизни. Хотя он давно не знал, что такое норма, где ее границы.

Но то, что случилось неделю назад, нормой явно не было. Такие события происходят раз внесколько миллионов лет, и очень мала вероятность стать их свидетелем.

Но он стал.

Взрыв он услышал как далекий гул, заполнивший все мироздание и закруживший его в своемводовороте. Так с грохотом переворачивалась очередная страница истории человечества, азаодно начиналась новая глава в его жизни. Жизни скромного учителя родом из сибирскогоподбрюшья огромной империи, против воли вступившей в свою последнюю войну. Но еще дотого, как его глаза смогли рассмотреть все в подробностях, опыт десятков книг и фильмовподсказал выжившему человеку, как должен выглядеть Армагеддон.

Но то, что случилось неделю назад, нормой явно не было. Такие события происходят раз внесколько миллионов лет, и очень мала вероятность стать их свидетелем.

Но он стал.

Взрыв он услышал как далекий гул, заполнивший все мироздание и закруживший его в своемводовороте. Так с грохотом переворачивалась очередная страница истории человечества, азаодно начиналась новая глава в его жизни. Жизни скромного учителя родом из сибирскогоподбрюшья огромной империи, против воли вступившей в свою последнюю войну. Но еще дотого, как его глаза смогли рассмотреть все в подробностях, опыт десятков книг и фильмовподсказал выжившему человеку, как должен выглядеть Армагеддон.

Наверняка на свете были люди, куда более достойные занять его место. Но так уж получилось,что ему выпала сомнительная честь попасть в короткий список уцелевших. Это была надвадцать пять процентов его личная заслуга, на семьдесят — деяние судьбы и на жалкие пять— результат помощи других.

Он был странным человеком во всех отношениях, настоящей находкой для этого мира, как имир был подарком судьбы для него. Их объединяли общие пороки и добродетели, но сильнеевсего — общая судьба. С самого рождения оба жили с сознанием своей обреченности, знали,что финал проигран, но ничего не могли изменить. Или не хотели.

Саша едва ли смог бы жить, если бы у него отняли право разочаровываться и испытыватьсомнения. Себя он считал ни много ни мало — современным Агасфером, идейным наследником

Topre

ading

.ru



лорда Байрона и прочих гениев всех времен и народов.

На самом деле все обстояло куда скромнее. Его интеллект не был чем-то из ряда вон. Таких натысячу набралось бы пять, на шесть миллиардов — уже тридцать миллионов. Так что любаяуважающая себя диктатура могла бы собрать их всех и извести на какой-нибудь стройке века.Остальной мир утраты даже не заметил бы.

Но в своем воображении он неизменно отводил себе какую-то особую роль. Проблемазаключалась как раз в его не в меру развитом воображении. Если бы Сашу в детстве показалипсихиатру уровня Фрейда или Юнга, не ниже, то его можно было бы исправить. Внушить, чтоскучная работа с восьми до пяти, выходные на дачном участке, нелюбимая жена и дети-двоечники — нормальная жизнь, и ничего в этом нет смертельного. Но момент был упущен.Александр увидел, что выбор ограничен только страданием и скукой, и предпочел первое.

Самое, пожалуй, забавное заключалось в том, что и его творческий дар тоже не былуникальным. Саша пришел бы в ужас, если бы узнал, сколько таких же непризнанных«творцов» коптит небо одновременно с ним в эпоху всеобщей грамотности. Но он был слишкомпоглощен собственной персоной. Отсутствие у него подлинного величия компенсировалосьпризнаками соответствующей мании. И, как это часто бывает, она легко уживалась уАлександра с комплексом неполноценности.

Не всегда он был таким. Пессимистами не рождаются. В шесть лет маленький Саша былтвердо уверен в том, что у него впереди интересная и полная событий жизнь. Тогда емуказалось, что мир только и ждет его прихода, чтобы открыться ему во всей своей красе изаблистать миллионами граней.

Уже в школьные годы у него появилось смутное подозрение, что не все ладно в датскомкоролевстве, что с миром и людьми что-то не так. Но он был наивен и посчитал это ошибкой,совпадением, а не правилом. Только узнав получше историю мира, в который его зашвырнулазлодейка-судьба, Саша понял, куда он попал.

Конкретно попал.

Люди убивали людей, причем с большой выдумкой. Человек был самым свирепым животным наЗемле. Жестокость была нормой. Милосердие — редким и смешным отклонением. Он непринял этот мир, но у него не было выбора. Отступать было некуда, разве что в небытие. Носамоубийство стало бы актом капитуляции, поэтому он решил искать другой путь.

В какой-то момент, пока его здоровые сверстники били друг другу морды, сосали пиво налавочках и обжимались на дискотеках, Данилов начал придумывать ирреальные миры. Они необязательно были лучше этого. Некоторые из них оказывались даже ужаснее. Сам он не был вних суперменом или великим полководцем. В некоторых из них его вообще не было. Но затоони были куда ярче и реальнее, чем эта серая муть за окном. Это было для него своеобразнойотдушиной, не дававшей ему окончательно свихнуться.

Время шло, и в век всеобщего цинизма он увлекся романтическими иллюзиями в донкихотскомстиле. Но даже свою Единственную он искал мысленно, не покидая пределов собственнойкомнаты, и почему-то не мог найти. Когда-то он пытался разглядеть ее в толпе, среди девушекродного города, но все они были далеки от светлого образа. Тогда он стал склоняться к мысли,что ее не существует в природе. Если она была, то почему не нашла его? Саша просто усталждать. Постепенно пришло ощущение, что его обманули, подсунув вместо жизни подделку, авместе с ней — разочарование. Годы сменялись годами, он незаметно перестал быть

Topre

ading

.ru



тинейджером, школа плавно сменилась институтом, институт — работой. Но Саша так и ненашел в жизни ничего, из-за чего за нее стоило бы цепляться. Разве что по инерции.

В двадцать два Саша был убежден, что жизнь пролетела мимо, не задев его даже краем.Друзей у него никогда не было, знакомых парней трудно было назвать даже товарищами.Работа вызывала чувство, похожее на сверление бормашины, и не потому, что он неправильновыбрал профессию. Ни одна профессия не была тем, что подошло бы ему. Денег он не нажил,зато кое-что осознал. Даже если он стал бы Биллом Гейтсом, то это не приблизило бы его ксчастью.

Александр был одиноким, как затерянный в океане камень, по недоразумению называемыйостровом, но с каждым днем окружающие были все меньше ему нужны. День за днем онотгораживал себя от мира глухой стеной, даже не зная, хочет ли защитить себя от мира илимир от себя.

Пути Господни неисповедимы. Жизнь иногда преподносит такие совпадения, что можноусомниться в наличии у Всевышнего вкуса. В этот раз судьба сыграла с Александром в рулетку,и призом был шанс проснуться в воскресенье.

Двадцать третьего августа в девять часов утра, отправляясь на свой еженедельный сеансрепетиторства, он вытянул счастливый билет, когда сел спросонья не на тот автобус. Нельзясказать, что такого с ним раньше не происходило. Двух лет для того, чтобы нормальноориентироваться в «незнакомом» городе, ему было недостаточно. Но как получилось, что вэтот же день он оставил бумажник на тумбочке в коридоре? Это тоже с ним бывало, но дватаких события еще ни разу не совпадали.

К тому же автобус оказался пригородного сообщения и увез парня не по обычному городскомумаршруту, а в неведомые дали. Он благополучно проспал до самой конечной остановки, акогда сошел, оторопело хлопал глазами, пытаясь взять в толк, куда его занесло. Стоя на пустойостановке посреди чистого поля, Данилов еще не начал выгребать последние медяки изкармана, как уже понял — не хватит. Но он не почувствовал испуга, обычного в таких случаях.Мысль пройтись до дома на своих двоих не вызвала у него отторжения. Даже, наоборот,понравилась.

Сколько отсюда до городской черты? Километров десять? Больше? Еще лучше.

Александр давно мечтал привести свои мысли в порядок. А лучшего способа, чем размереннаяпешая прогулка вдали от людей, он не знал. Тем более что погода стояла ясная, дождя неожидалось, а на открытой всем ветрам дороге жара не так утомляла, как в раскаленномметаллическом коробе автобуса.

Помахивая пакетом с учебниками, Саша бодро шагал по нагретому асфальту, отгоняя мух иредких комаров, вдыхая сухой горячий воздух и чувствуя, как необыкновенная легкостьразливается по всему телу. Странно, но он совсем не огорчался, хотя только что лишилсявозможности заработать энную сумму денег. Заботиться ему было не о ком, с голода он неумирал.

Его всегда привлекали безлюдные пространства. Здесь, вдали от чужих взглядов, он по-настоящему отдыхал душой. Иногда парень даже представлял, что в мире, кроме него, нетникого. Это была одна из его любимых фантазий.

Он шагал по обочине шоссе, протянувшегося через бескрайнюю равнину, кое-гдепересеченную зелеными линиями лесопосадок. Мимо него с ревом проносились автомобили,

Topre

ading

.ru



обдавая ядовитым дымом выхлопов, и в какой-то момент Данилов почувствовал жгучеежелание оказаться от цивилизации еще дальше.

На первом же перекрестке он свернул на второстепенную асфальтированную дорогу, потом —на безвестный грунтовый проселок, потом — и вовсе на тропинку, уходящую в редкуюберезовую рощу. Александр шел, куда несли его ноги. Он отключил сознание, предоставил«автопилоту» направлять его движение. Внутренний компас вроде бы вел его в верномнаправлении, но он бессознательно выбирал самый длинный и непростой маршрут, чтобымаксимально оттянуть встречу с опостылевшим городом.

Парень и сам не знал, чего он добивался. Сбежать от цивилизации таким путем еще никому неудавалось, а заблудиться в этих трех соснах было невозможно даже при его талантах. Стоитпройти километр в любую сторону, и ты обязательно уткнешься в автомобильную илижелезную дорогу, выйдешь к дачному кооперативу или, на худой конец, к линииэлектропередач. А уж звуки антропогенного происхождения слышны из любой точки этихпригородных лесополос.

Оставшись наедине с собой, Саша часто терял счет минутам. Так случилось и в этот раз. Ужепотом точное время катастрофы — без десяти два после полудня — он узнал только поостановившимся часам.

Березняк сменился запущенным сосновым бором. После городского смога дышать былоневероятно легко, а приятный полумрак радовал глаза Александра, уставшие от монитора.Тихо похрустывала под ногами прошлогодняя хвоя. Тропа выглядела давно нехоженой.

Неожиданно до парня долетел далекий нарастающий рокот, а его взгляд уловил странноедвижение на чистом небе. Он надел очки, задрал повыше голову и в просвет между широкимистволами сосен увидел, что небосвод рассекает множество росчерков. Инверсионные следы.Двадцать, тридцать, сорок — он никогда бы не подумал, что столько самолетов может разомкружить в новосибирском небе. Может быть, это авиашоу? Скорее всего.

Все они двигались по параллельным траекториям, держа путь в сторону города, и скорость ихбыла куда больше, чем у обычных пассажирских лайнеров. С удивлением наблюдая застранным зрелищем, парень и представить не мог, как ему повезло. Ракеты летели сдозвуковой скоростью, иначе ему не сохранить бы барабанные перепонки.

Получив пищу для размышлений, он пошел дальше. Может, это и шоу. Или авиасалон. В любомслучае его калачом было не заманить на массовые мероприятия. Он вообще мало чем в жизниинтересовался.

В этот момент до него долетел гул, ослабленный расстоянием, а ноги уловили слабуювибрацию почвы. Данилов пожал плечами. Мало ли, может, неподалеку идет тяжелыйтоварный поезд или проводят взрывные работы на разрезе. Железной дороги поблизости вродебы не наблюдалось, так что второе предположение больше походило на правду. Вот только небыло в помине угольных разрезов в окрестностях Новосибирска.

Парень не мог знать, что сам город был изуродован десятком маленьких карьеров, возникшихтам, где закончили свой полет крылатые ракеты с конвенциональными боеголовками.Вестники приближавшейся грозы.

Странно, но на этом Сашино везение не кончилось. Когда через четверть часа на западезажглось второе солнце, он смотрел в противоположном направлении. Просто парень еще неизжил детской привычки вертеть головой по сторонам. «Солнце» это было оранжевое,

Topre

ading

.ru



огромное, слепяще-яркое. Настолько яркое, что, пронаблюдав его краешком глаза долюсекунды, парень наполовину потерял зрение. А следом пришла боль, такая острая, будто вглазницы залили раскаленное олово.

Данилов инстинктивно закрыл лицо руками, но было уже поздно. От полной слепоты егоспасли очки-хамелеоны и заросли, находившиеся между ним и источником световогоизлучения. Еще приличное расстояние и слабая облачность, которая установилась в последнийчас над обреченным областным центром. Но частичное ослепление на несколько часов и резь вглазах на пару суток он заработал.

Жжение распространилось на все открытее участки тела. К счастью, Саша еще раньше,мучаясь от жары, снял черный пиджак — дань желанию выглядеть солидно. По законамфизики тот поглощал больше тепла и мог бы вспыхнуть, а белая рубашка и светлые брюкитолько начали тлеть. Парень отделался покраснением кожи лица и рук.

А в пятнадцати километрах к востоку разом оборвался миллион жизней.

Там, где недавно возник из ниоткуда исполинский огненный шар, сейчас собиралосьгигантское облако пыли. Оно вытягивалось, разбухало, пока не стало походить на грибшампиньон, вонзившийся в стратосферу. Издали казалось, что все это происходило безединого шороха, как в немом кино. Оттуда, из центра остывающей сферы, отставая отсветового излучения на несколько секунд, во все стороны со скоростью реактивного самолетаустремилась взрывная волна. Чтобы добиться такого же эффекта при обычном взрыве,понадобилось бы больше тротила, чем производит мировая промышленность за год.

Но Саша не видел ничего. Он остервенело катался по траве, сбивая давно погасший огонь,крича не то от боли, не то от ужаса. И вдруг его вопль потонул в реве накатившей бури.

Сам он никогда не догадался бы залечь. Данилов добросовестно посещал занятия по ОБЖ изнал, что должно следовать за вспышкой. Прямо у опушки тянулся глубокий овраг. Учитываярасстояние до эпицентра, у парня имелось почти десять секунд, чтобы добежать до него. Ноего мозг не успевал за скачками реальности. Сознание находилось еще там, в прежней жизни,которая стремительно уносилась вверх вместе с пеплом и дымом. Поэтому он остался на месте.

Сам он никогда не догадался бы залечь. Данилов добросовестно посещал занятия по ОБЖ изнал, что должно следовать за вспышкой. Прямо у опушки тянулся глубокий овраг. Учитываярасстояние до эпицентра, у парня имелось почти десять секунд, чтобы добежать до него. Ноего мозг не успевал за скачками реальности. Сознание находилось еще там, в прежней жизни,которая стремительно уносилась вверх вместе с пеплом и дымом. Поэтому он остался на месте.

Но даже если укрытия нет, встречать ударную волну лучше лежа, чем в полный рост. Толькоэто Данилов и успел сделать в последнюю секунду, прежде чем фронт избыточного давления впятнадцать килопаскалей вжал его в землю, как исполинская рука. Он уже был слишком слаб,чтобы выдавить из человека внутренности или переломать кости, а вот капризный механизмчасов его не пережил. На такую встряску они рассчитаны не были.

Он лежал долго, пока предметы не обрели четкость, а боль в глазах не стала терпимой. ПотомСаша осторожно провел рукой по лицу, коснулся тех мест на теле, где одежда успела затлеть.Вроде ничего страшного. Он уже хотел подниматься на ноги, когда услышал еще один удар,послабее. Но земля после него дрожала даже дольше, чем после первого.

Данилов пролежал еще минут десять, и тут до него долетел запах дыма вместе с тихимпотрескиванием. Именно они и вывели его из оцепенения.

Topre

ading

.ru



Александр встал и пошатнулся. Он чувствовал себя так, словно его пропустили черезмясорубку, соединенную с грилем. Ожоги саднили, кожа лица и рук горела огнем. Одноуспокаивало — кости, похоже, остались целы.

Он огляделся и оторопел. Настолько переменилось все вокруг. Листья и почти все ветви сдеревьев пропали, и теперь те стояли по-зимнему голые. Но на этом сходство с холоднымвременем года заканчивалось. Кругом доминировал черный цвет. Добрая треть сосен лежала,как после сильного урагана. У тех, что устояли, кора потемнела и потрескалась с западнойстороны. Зеленый, которого и так было мало, почти исчез. То тут, то там среди пожухлой травывиднелись темные островки подпалин, которые быстро расширялись во все стороны. В воздухелетали хлопья невесомого пепла.

Еще был красный цвет. Чадным пламенем горели остатки кустарника, муравейники, валежник.Сама тропинка почти не изменилась — несколько тополей упали прямо на дорожку, но ихлегко можно было обойти.

Треск тем временем становился все сильнее. Похоже, его источник приближался, и Саше этоне понравилось. Парень понял, что ему угрожает, и теперь быстрым шагом шел по тлеющемубурелому, устилавшему дорогу, прочь от города.

Он выбрался обратно к шоссе. Асфальт стал горячим и вязким, как только что уложенный,дорожное полотно покрывал тонкий слой горячего пепла. Сквозь дым, щипавший глаза, Сашазаметил вдалеке черный силуэт автомобиля. Тот был неподвижен.

Ветер дул в его сторону и гнал за собой поток нагретого воздуха, а за ним шел огненный вал.Александр ускорил шаг. Прошло две минуты, а может быть, пять, и он понял, что треск неослабевает. Тогда Данилов побежал изо всех сил. Но далеко уйти ему не удалось. Совсем скоропуть ему преградила стена горящего леса. Встречный пал. Его загоняли как зайца. Правда,этот огонь не приближался к нему, а спокойно пожирал сухие деревья, образовавшие завал надороге.

Саше пришлось наугад свернуть вправо, на очередной проселок, и теперь он бежал, чувствуя,как сжимаются огненные клещи. Через пять минут у парня начали слезиться глаза, чутьпозже он почувствовал першение в горле. Стало жарко как в бане, с него градом лил пот.Задыхаясь от дыма, он несся, не разбирая дороги.

Неожиданно на пути у него оказался Транссиб. Может, не сама магистраль, а какое-то ееответвление. Полумертвый от угара и черный от копоти, как шахтер, он взобрался нажелезнодорожную насыпь и распластался прямо на шпалах, тяжело дыша. От его одежды ктому времени остались грязные лохмотья. Но он был жив, и это было главное.

Всего через несколько минут с двух сторон от насыпи полыхало море огня. В этом местедеревья почти вплотную примыкали к путям. Конечно, то была не девственная тайга, азеленые насаждения сталинских времен, но это мало что меняло. Страшные засухи июля иавгуста превратили сибирские леса в идеальный корм для огня. Лесные пожары и так сталибичом последних лет, давая много работы Министерству Чего-то Страшного. Световоеизлучение взрыва стало спичкой, поднесенной к бочке с бензином.

Лиственницы, сосны и ели быстро занялись, и вскоре гигантский костер запылал всюду,насколько хватало глаз. Искры, слетавшие с пылающих макушек деревьев, ложились совсемрядом с колеей, в которой укрылся полумертвый человек. Раскалившиеся стволы взрывалиськак петарды. Кругом стоял адский треск падающих и разрываемых пламенем деревьев.

Topre

ading

.ru



Пожар бушевал не один час. К счастью, дым относило ветром в сторону. Саша страдал отстрашного жара. Он в очередной раз потерял счет времени, теперь уже от шока и недостаткакислорода.

Когда он открыл глаза, пожарище догорало. Окружающий пейзаж напоминал ад из книжкиДанте. Пепел был повсюду — на земле, в воздухе, даже в небе, которое успели затянутьнабрякшие тучи. Александр не удивился бы, если бы узнал, что сам покрыт изрядным слоемсажи.

Видимо, кто-то наверху решил смыть с него прах старого мира, и хляби небесные разверзлись.С потемневшего неба начал накрапывать теплый дождик. Но Данилов не успел обрадоваться.Саша вспомнил о таком явлении, как радиоактивные осадки. Он знал, что и так получилнекоторую дозу в виде проникающей радиации.

Ему некогда было думать о розе ветров. Чертыхаясь, Данилов накинул пиджак и застегнулсяна все пуговицы. На голову он надел пакет, из которого пришлось вытряхнуть конспекты,учебник и прочую мелочь. Парень расстался с ними почти без сожаления, подобрав с землитолько одну вещь — свернутые больничные бахилы. Не далее чем вчера он собирался посетитьстоматолога, но ретировался из-за огромной очереди. Слишком плотный у него был график, даи зуб почти не болел. Просто маленькая дырочка.

Теперь эти резиновые штуковины оказались как нельзя кстати. Можно было натянуть их наноги и снять, когда перестанет лить, оставив вместе с ними львиную долю радиоактивнойгрязи. Лучше такая защита, чем никакой, тем более что дождь успел превратиться впромозглый ливень.

И он опять убегал, теперь уже от падающей с неба воды — по рельсам, в поисках хоть какой-нибудь крыши. Мог ли он знать, что впереди его ждет первое Откровение?

До ближайшего населенного пункта оказалось куда ближе, чем ему думалось. Рукой подать.Но лучше бы он туда не приходил. Там, где раньше стоял поселок городского типа снаселением в тридцать тысяч человек, Александр увидел инферно. Вот что сила, пощадившаяодинокого путника, смогла сделать с многоэтажными домами и с людьми, которые находилисьв них.

До ближайшего населенного пункта оказалось куда ближе, чем ему думалось. Рукой подать.Но лучше бы он туда не приходил. Там, где раньше стоял поселок городского типа снаселением в тридцать тысяч человек, Александр увидел инферно. Вот что сила, пощадившаяодинокого путника, смогла сделать с многоэтажными домами и с людьми, которые находилисьв них.

Человек брел по железнодорожной насыпи уже целые сутки, без сна и отдыха. Нетвердойпоходкой, шатаясь как пьяный, спотыкаясь и падая, он шел и шел, сам не зная, есть ли в этомхоть крупица смысла. Один раз, запнувшись о шпалу, он рухнул пластом и ободрал себе руку вкровь, но тут же поднялся, словно не заметил этого. Он стал почти нечувствительным к боли,потому что боль была тем, что преследовало его по пятам.

Лицо идущего было ужасно. Так может выглядеть тот, кто только что заглянул в разверстуюпасть собственной могилы. Взгляд его поражал отсутствием концентрации. Человек смотрел вникуда, сквозь пелену реального мира, как будто видел то, от чего другие избавлены.

Topre

ading

.ru



Откровение застало Александра Данилова далеко от родных мест, и теперь он возвращалсятуда. Где-то в соседней Кемеровской области, в пятистах километрах по прямой лежал богомзабытый Прокопьевск. В федеральных выпусках новостей этот город упоминался не чаще, чемраз в десять лет. В начале века он пережил краткое оживление, когда увеличиваласьрождаемость и создавались новые рабочие места — в основном в торговле, но после кризиса2008–2012 годов медленно умирал. Теперь это была дыра с населением меньше двухсот тысяччеловек, с лежащей на боку промышленностью и полузакрытыми шахтами. Больше ничегозаслуживающего внимания тут не было.

Но все то, что раньше было минусами, теперь превратилось в плюсы. Там не было ничего, чтостоило бы самой завалящей ракеты. Этот город должен был уцелеть. Саше только и оставалось,что верить и надеяться.

Говорят, что дорогу осилит идущий. Но в этом случае все пока происходило наоборот. Дорогамедленно, но верно осиливала идущего человека.

Его губы беззвучно шевелились, произнося не то молитву, не то проклятие. Приблизься к немукто-нибудь, умеющий читать по губам, он разобрал бы слова Мандельштама, звучащие какпророчество, пришедшее из глубин века минувшего:

Будут люди холодные, хилыеУбивать, холодать, голодать.И в своей знаменитой могилеНеизвестный положен солдат.

Если он не сошел с ума, то явно находился на грани, отделяющей здравый смысл от безумия.Этот человек, выбравший такое неподходящее время для своей прогулки, был странным ивнешне и внутренне. Его лицо было землисто-серым, мешки под глазами походили нагематомы. Сказать, что путник был худ, значило не сказать ничего. Узник Освенцимасмотрелся бы рядом с ним весьма упитанным человеком. Во всем его теле не было ни однойокружности. Как персонажи компьютерных игр на заре трехмерной графики, он состоял изодних углов. Саша был голоден, не ел с того момента, когда все началось.

Его одежда выглядела так, будто была позаимствована у огородного пугала. Рукава порванной,явно с чужого плеча куртки были ему коротки. Брюки прожжены в нескольких местах ииспачканы сажей. Осенние ботинки, которые при каждом шаге скрывались в грязи, разлезлисьпо шву и просили каши. Он, должно быть, сильно мерз, то и дело шмыгая носом и зябко ежась.

Синие сплетения вен просвечивали сквозь тонкую кожу рук, упрятанных в карманы. Кровьстыла у него в жилах в самом прямом смысле слова. Может, дело было в самом строении еготела, а может, в нарушении кровообращения. Саша чувствовал себя холоднокровнойящерицей, застигнутой заморозком. Он знал, что ему необходимо срочно раздобыть одежду попогоде, если он хочет протянуть хотя бы еще чуть-чуть.

С погодой творилось что-то неладное, и Данилов был одним из немногих, кто знал, чем этовызвано. Сначала он догадывался, а теперь был уверен. Его выводы основывались на статье изжурнала «Наука и жизнь», прочитанной еще в школе, и на том, что он увидел собственнымиглазами за последнюю неделю.

В субботу, когда человечество совершило последнюю ошибку, выпустив ядерного джинна избутылки, никто и подумать не мог, что худшее впереди; что испепелившее города пламя — это

Topre

ading

.ru



цветочки. Казалось невозможным, что может быть хуже. Нет, разумеется, про эффект«ядерной зимы» люди знали давно. Но мало кто предполагал, что из теоретических выкладокон может превратиться в реальность. Ни одна военная доктрина не учитывала вероятностьтакого развития событий.

Все были убеждены, что этого не может быть, потому что не может быть никогда.

А потом был первый черный рассвет. Черное утро черного дня.

И был день первый — он же день последний. И поднятая взрывами пыль, пепел сожженныхгородов и лесов, дым от горящей нефти, резины и пластика поднимался в тропосферу и виселтам гигантскими вихрями.

Регион Персидского залива наверняка превратился из обычной пустыни в радиоактивную. Нотолько ли он? Горело углеводородное сырье, горело топливо, запасенное на черный день вхранилищах, горела сама человеческая плоть. Скоро из-за циркуляции воздушных масс черноеоблако накроет весь земной шар густой пеленой, вполне достаточной для того, чтобы ни одинсолнечный луч не достиг опустошенной поверхности.

Нечто подобное погубило динозавров. Все повторялось. Не зря древние считали, что историясовершает круг. Только тогда всему виной был астероид, а на этот раз люди справились безпосторонней помощи.

Разумеется, это произойдет не в одночасье. Но однажды запущенный процесс не остановить.

Становилось все холоднее не по дням, а по часам. У Саши не было с собой термометра, но поощущениям ему казалось, что уже начало октября — не больше плюс восьми днем. Ночьютемпература опускалась еще ниже, и когда он просыпался, траву покрывал иней. Междувременами суток пока еще оставалась разница, а солнце несколько раз в день выглядывало из-за серой завесы.

Но тьма наступала одновременно с морозом. На самом деле именно она была первична, холодбыл ее следствием. И если эта ночь продлится не один месяц, то…

Вспышкой в сознание Данилова ворвалась мысль: «Прекрати!»

Нельзя думать о таком. Потому что существует непреложный закон мироздания — все страхирано или поздно воплотятся в реальность. В отличие от желаний, которые не сбываютсяникогда.

Парень не раз убеждался в справедливости этого закона. Стоило ему подумать о неприятном,как оно было тут как тут. И теперь своими мыслями он подписывал смертный приговор тем,кому повезло пережить Черную субботу; хоронил их заживо, и себя вместе с ними.

Саша был бы рад запретить себе думать, но не мог. Его мысли никогда не подчинялись ему.

Итак, если тьма не рассеется в ближайшие месяцы, то цивилизации придет конец. Оназамерзнет, как теплолюбивое растение. Но это еще не самое страшное. Если мрак нерассеется, то за ближайший год многие биологические виды, обитающие на третьей планетыСолнечной системы, исчезнут. Уцелеют микробы, бактерии, в лучшем случае — тараканы икрысы. Человечества не станет как вида. Единицы выживших, если они и будут, позавидуютмертвым черной завистью. Даже если кто-то из людей и сможет пережить катастрофу вбезопасном месте, имея запас воды и пищи, то, выйдя из своего убежища, он обнаружит себя

Topre

ading

.ru



посреди бескрайнего кладбища. А это пострашнее, чем очередной ледниковый период. Землябудет напоминать Марс — мертвый холодный мир, непригодный для жизни.

Но он этого уже не увидит. Если холод станет арктическим или, тем более, марсианским, тоего не спасут даже теплый полушубок и валенки — он просто не сможет дышать.

«Узнать бы, кто за это в ответе, — думал Александр, заходясь в приступах сухого кашля. —Кому пожелать перед смертью долгих и мучительных лет в этом аду?» Его слегка знобило. Онмог только надеяться, что это простуда, а не что-то похуже. К счастью, легкая тошнота,которую парень почувствовал пару часов назад, прошла бесследно. Значит, не оно. Значит,простое отравление. А теперь его мучает самое обыкновенное ОРЗ.

Забавно. Обреченный человек, а внутри у него — такие же обреченные микробы. Род людскойнаверняка вымрет, как и большая часть животных. А что же бактерии и вирусы, населяющиеих тела?

Последуют за нами. Хоть они и могут переносить чудовищные температуры, но не способныжить и размножаться вне организма-хозяина. Если не станет людей, то и все микроорганизмы,паразитировавшие на них, обречены. В глубине души Саше было их даже жаль. Ведь они-тобыли ни в чем не виноваты.

И пришел день четвертый, и тучи лопнули по швам, и копившаяся в них влага пролилась навыжженную землю мутным маслянистым дождем. Радиоактивные осадки выпали даже встранах, отделенных десятками тысяч километров от театра военных действий.

По шоссе М-51 бесконечной вереницей растянулся поток измученных людей, в одночасьелишившихся всего. Беженцы. Это слово было правильным по сути, но могло ввести взаблуждение. Они не бежали, а шли. Эти существа, похожие на привидения, ковыляли,спотыкаясь в дорожной пыли, нестройной толпой, растянувшейся на многие километры.

Должно быть, нечто подобное происходило по всей стране. Или по всему миру, кто знает? Онишли, не останавливаясь, как будто за ними гнался лютый враг. Люди валились с ног отусталости, но привалы были короткими, и даже перерыв на сон они старались свести кминимуму. Никто не гнался за ними по пятам, но хуже любого преследователя был страхпопасть под невидимые лучи.

Температура воздуха быстро падала, холодный ветер, дувший с северо-востока, хлесталбеженцев наотмашь, не щадя никого. Многие из них были одеты легко, так как не вседогадались и успели прихватить из дома одежду на осень. А уж про зимнюю вряд ли кто-тодаже подумал.

Данилов влился в этот поток случайно, свернув не в том месте и тут же попав подмагнетическое воздействие величественной процессии, змеившейся по автостраде насколькохватало взгляда. До этого Александр предпочитал опасную тишину проселков ивторостепенных дорог, причем передвигался ночью, когда большинство нормальных людейзабивались в дома и палатки и не высовывались до бледного подобия рассвета. Парень здраворассуждал, что так он будет целее. Доверять нельзя даже себе, а уж другим и подавно. Защитыколлектив не предоставит никакой, в случае опасности ты все равно останешься наедине снеприятностями. Если так было раньше, то почему сейчас что-то должно измениться в лучшуюсторону?

Он долго избегал людей. Но потом разница между днем и ночью стерлась до едва уловимой, алюди, бегущие на запад, из уничтоженного города в сельскую местность, заполонили даже

Topre

ading

.ru



неторные проселочные дороги. К тому же от постоянных дождей колеи раскисли дополужидкого состояния, а каждая колдобина превратилась в глубокую лужу.

Александр знал, что это ненадолго. Если верны его прикидки, то скоро вода на большей частисуши будет существовать только в виде льда.

Данилов некоторое время колебался, прежде чем присоединиться к путникам. Направление ихдвижения не совпадало с его маршрутом. Они шли в лагерь, в Коченево, что километрах впятидесяти к западу от областного центра. Он же двигался на запад только затем, чтобыобогнуть областной центр по широкой дуге и выйти к реке на участке, который меньшепострадал от ядерного нападения. Уже там, переправившись на восточную сторону Оби, Сашапланировал продолжить путь в юго-восточном направлении — в соседний Кузбасс.

Но из разговоров других беглецов Саша понял, что ближайшие мосты через Обь пересталисуществовать, поэтому переправа на другой берег может стать невыполнимой задачей. Вледяной воде далеко не уплывешь, да и пловец из него был никакой. Лодки? Но еслиналетавший временами ветер гнул людей к земле на суше, то что помешает ему опрокинутьутлое плавсредство? А надеяться на то, что кто-то оставил для него моторный катер или яхту,вряд ли стоило.

Трезво рассудив, парень решил, что родной город его подождет. Сначала надо было подумать овыживании. Мертвым он никому не сможет помочь.

Это напоминало миграцию птиц. Вряд ли всех людей выгнали из домов радиация и пожары.Данилов подозревал, что большинство идущих сорвало с насиженных мест то стадное чувство,что глубоко сидит в каждом, каким бы индивидуалистом он ни был.

Казалось бы, с приближением зимы все живое должно перемещаться на юг. Но направлениедвижения диктовалось не климатом, а шоссейными дорогами. По разбитому проселку неосилишь и десяти километров с тяжелой поклажей, а людей, путешествующих налегке,заметно не было, не считая его самого. Большую роль играла и кормовая база. По вполнеобъяснимым причинам народ валил туда, где были относительно крупные торговыепредприятия. И только в третью очередь путь определяли немногочисленные посты«чрезвычайщиков», редкие указатели на столбах и рекламных щитах и еще более редкиеорганизованные колонны, двигавшиеся к таинственному ПЭПу. О смысле этой аббревиатурыпарень мог только гадать.

Александр был песчинкой в водовороте, засасывавшем все новые и новые ручейки людей изгородов и поселков, через которые лежал их путь. Они двигались практически в тишине,мрачно, почти торжественно, что делало их похожими на паломников.

Данилов ни с кем не разговаривал, впрочем, никто и не набивался к нему в собеседники. Этобыла толпа одиноких. Катастрофа не сблизила их, а развела по разные стороны баррикад,причем число этих баррикад приближалось к числу идущих.

Можно было по пальцам пересчитать сплоченные группы, которые повстречались Саше завремя его одиссеи. Половина из них состояла из смуглолицых брюнетов с гортанными резкимиголосами, а в другой половине, несмотря на славянскую внешность, угадывалась общая порода.Те и другие смотрели на своих попутчиков надменно и вызывающе.

Они выжидали, еще не решались действовать открыто, еще не были уверены в том, что законушел навсегда. Данилов напрягался всем телом, когда проходил мимо них, и старалсявыглядеть как можно беднее. Это было нетрудно. На его глазах еще никого не убили и не

Topre

ading

.ru



ограбили, но нескольких горемык, неудачно засветивших свое «богатство» в виде хорошей едыили полезных в походном быту предметов, вежливо попросили поделиться:

— Зема, ну зачем один такую тяжесть прешь? Давай пособим.

И они не отказались. Сами отдали свои рюкзаки, чтобы получить их назад порядкомоблегченными.

Волки уже сбивались в стаи, а «добропорядочные» граждане пропадали поодиночке,равнодушно глядя на творящийся рядом беспредел, лишь бы он происходил не с ними.

Раненых и обожженных в толпе попадалось много, но все же меньше, чем он ожидал. Это былотягостное зрелище. По пропитанным кровью и сукровицей бинтам можно было понять, чтосамыми распространенными травмами стали ожоги лица и поражения глаз. Чуть режевстречались ожоги и переломы рук. Саша почти не заметил тяжелораненых; особенно тех, ктоне способен был идти сам.

Чтобы отвлечься от созерцания бесконечного потока, Данилов поднимал глаза к небу. Надголовой от горизонта до горизонта раскинулась картина, завораживающая своейпротивоестественностью.

Откровение не врало. Небо свернулось, как свиток, звезды осыпались с него, как плодысмоковницы. Александр знал, что там, в вышине, витали облака праха и пепла. Это они,преломляя лучи солнца, пропускали к земле холодный свет. Но от такого объяснения на душене становилось легче.

К середине дня небеса расступились и над головами людей появилась полоса синего неба сфиолетовыми краями, протянувшаяся с запада на восток. Она то сжималась, то разливаласьшироким потоком, а примерно в пять часов вечера с ее западного края выглянуло багровоесолнце. Оно светило почти сорок минут, а потом скрылось, но не за горизонт, а за тучу изпепла.

На ночь Саша счел за лучшее удалиться от толпы в ближайшую лесополосу. Пареньдогадывался, что рискует наткнуться там на хищников четвероногих, выгнанных катастрофойиз своих логовищ, но посчитал, что опаснее двуногих они быть не могут.

Перед тем как устроиться на ночлег, он долго смотрел на странный закат без солнца,ворочаясь на жесткой травяной подстилке. Под вечер небо стало иссиня-черным, но свет ещепроникал через несколько дыр в этом занавесе, окрашивая все вокруг в странные ипричудливые тона.

Он уже засыпал, когда пришла ночь. Теперь над его головой сквозь прорехи в покрывале,наброшенном на мир, проглядывали непостижимо далекие звезды. Их свет был слаб, но оннапомнил Данилову о том, что вселенная все еще на месте. Но вдруг исчезнут и они?

Утро было серым и пасмурным.

Не сговариваясь, люди тронулись в путь в половине седьмого, не тратя много времени насборы. Солнце не выглянуло до самого полудня.

Людей было так много, что они сделали бы дорогу практически непроходимой для транспорта,если бы тот еще существовал в заметном количестве. Изредка их обгоняли автомобили. Однидолгими сигналами просили дать дорогу, другие прорывались на полной скорости, распугивая

Topre

ading

.ru



людей. Вторые чаще достигали успеха. Беженцы уступали путь неохотно, и на глазах Даниловане раз и не два машины застревали в местах дорожных заторов, там, где толпа становиласьплотнее всего. Обычно им уже не удавалось тронуться с места. Стоило машине остановиться,как человечьи спины смыкались со всех сторон. Кричи, жми на клаксон, ругайся, угрожай —бесполезно. Добьешься только того, что твоему авто проколют шины, а тебя самого вытряхнутиз салона и отметелят.

Видел парень и мотоциклистов — несколько маленьких групп и одну ораву человек в двадцать,которые с ревом пронеслись мимо, лавируя в людском потоке на своих юрких «железныхконях». У них, как он заметил, было больше шансов прорваться и не присоединиться к массебезлошадных.

Но иногда проходили часы, а на шоссе не было заметно никакого транспорта, кроме навекизамерших скоплений железа, обреченного ржаветь и гнить под ударами непогоды. Так же, какрадиация убивала живое, электромагнитный импульс губил технику. Его жертвами стали нетолько высокотехнологичные устройства, такие как навигационные компьютеры, — взрыв непережила и вся электронная начинка современных автомобилей, вроде системы впрыска иподачи топлива, без которой самый навороченный из них немногим отличается от грудыцветного лома.

Все же Данилов подозревал, что дело не только в ЭМИ. Только законченный самоубийца могездить по дорогам в эти дни. Даже если очень повезет, уедешь не дальше первой засады илипервого поста, что почти то же самое. А как теперь отличить сотрудников органов, пусть дажеи бывших, от бандитов, напяливших форму?

Слишком уж хорошая приманка — движущаяся цель, ведь по логике вещей у человека наколесах должно быть нечто такое, чем можно поживиться. Это раньше от тех же ребят сполосатыми жезлами можно было отделаться малой мздой; теперь им могла приглянуться твоямашина, твои вещи, продукты и даже твоя жена или дочь.

Менты, рэкетиры и дезертиры, просто лихие люди из придорожных селений, раздобывшиевинтари, а то и автоматы. «Тяжело в деревне без нагана». Кто помешает им использовать правосильного?

Данилов вспомнил, как сам вчера едва не влетел. Он тогда путешествовал один, и такслучилось, что первым признаком цивилизации на его пути стал блокпост, оборудованный набывшем стационарном посту дорожной инспекции.

Дорога была перегорожена бетонными надолбами, сужавшими ее до одной полосы. Шлагбаумопущен. Массивный, железный — протаранишь разве что на грузовике, да и то водительрасшибет голову почти наверняка. Рядом на обочине стоял темно-зеленый УАЗ.

До этого случая Саша не раз видел похожие заграждения, но все они были брошены. А на этомимелись люди. Приглядевшись, парень заметил среди пожухшей зелени движение фигур вкамуфляже. Впрочем, нет. Некоторые были явно в гражданском.

Пост был распложен с умом — за крутым поворотом дороги, прикрытый от взглядов водителейзелеными насаждениями по ее краям. Если бы Данилов ехал на машине, то ему не миновать бывстречи с ними, но пеший мог обойти их с любой стороны и не бояться быть замеченным —вокруг были достаточно густые заросли.

Пост был распложен с умом — за крутым поворотом дороги, прикрытый от взглядов водителейзелеными насаждениями по ее краям. Если бы Данилов ехал на машине, то ему не миновать бы

Topre

ading

.ru



встречи с ними, но пеший мог обойти их с любой стороны и не бояться быть замеченным —вокруг были достаточно густые заросли.

Что-то здесь явно было не так. До него долетала разухабистая музыка, знакомое «умца-умца-умца», только слова непонятные, будто на незнакомом языке. Да и движения людей былислишком резкими, расхлябанными. Что еще за карнавал? Где-то рядом готовился шашлык, иветер доносил до Александра восхитительный запах жарящегося мяса, от которого у него сразусвело желудок. Это что, по уставу теперь можно? Не покидая укрытия, Даниловповнимательней пригляделся к силуэтам и заметил чуть поодаль от них несколько женских.Чем дальше, тем страньше.

Может, стоит подойти и спросить, как пройти к эвакопункту или лагерю временногоразмещения? Разум говорил, что это будет самым логичным решением. Все-таки этопредставители власти, и они должны знать дорогу.

Но инстинкт советовал обойти их стороной. Да, прошло всего несколько дней. Вроде бы дляразложения нормального подразделения нужно больше времени, и дисциплина не моглаослабнуть так быстро. Но береженого Бог бережет.

Внезапно сзади послышался шум подъезжающего автомобиля, белые галогенные фарымазнули по спящей роще. Не тратя времени на раздумья, Данилов нырнул в «зеленку».

Люди на посту засекли машину еще раньше и заметно оживились. Посторонние быстроскрылись с глаз, музыка смолкла, и через полминуты блокпост выглядел вполне цивильно,будто ждал начальство с инспекцией. Мангал был предусмотрительно расположен так, чтоувидеть его с дороги было невозможно.

Четверо встали возле заграждения, в тридцати метрах от скрывавшегося в кустах наблюдателя.На взгляд дилетанта Данилова, к их внешнему виду нельзя было придраться. Автоматыпокоились на ремнях; у того, кто стоял ближе всех, можно было разглядеть фуражку на голове.

Маленький грузовичок «Mitsubishi» несся на полном ходу, еле успев затормозить передшлагбаумом. К нему вразвалочку направился тот человек, на котором довольно криво сиделафуражка, — видимо старший. Или старшой? Остальные заняли места чуть в стороне.

Последовал краткий разговор через стекло, явно завершившийся приказом выйти из машины.Водитель подчинился, и только он захлопнул за собой дверь, как его подхватили под белы рукии куда-то повели, не обращая внимания на протестующие возгласы.

Они исчезли за гаишной будкой. Командир помахал тому, кто сидел в ней, похоже, требуяоткрыть шлагбаум. Когда тот начал подниматься, старшой занял место в кабине и перегналгрузовик на другую сторону, скрывшись из виду — не только для Саши, но и для тех, ктоприедет по дороге следом.

В этот момент до него долетел истошный крик. Затем еще один, уже слабее. И третий,внезапно оборвавшийся. Дальше была только тишина.

Так подойти к ним? Нет уж, он как-нибудь сам справится. Данилов всегда стеснялсяспрашивать дорогу, но теперь дело было в другом. Он далеко не был уверен в том, чтозадержанного водителя отпустили после проверки документов. Александр привык доверятьсвоей интуиции.

Может, он становился параноиком, но в этом странном пире во время чумы ему чудилась

Topre

ading

.ru



угроза. Парень предпочел обойти поляну десятой дорогой, оставаясь в тени деревьев.

Глава 6

Лагерь

Он уже не верил, что это когда-нибудь случится, но они пришли. Данилов поднял глаза отземли и посмотрел туда, куда были устремлены взгляды тысяч и тысяч. На щите поверхрекламы выгодного тарифа сотовой связи светящейся краской было намалевано: «Коченево.Лагерь временного размещения — 5 км».

Последние километры пути Александр прошагал играючи. Его душа ликовала. Теперь, убеждалон себя, ему ничто не угрожает. Его накормят, о нем позаботятся. Как бы то ни было, худшеепозади.

На окраине города им встретился еще один блокпост, но если от предыдущего за версту неслоанархией, то здесь еще чувствовалась дисциплина. За бруствером из мешков с пескомрасположились шестеро. Даже семеро, если считать скучающую овчарку на поводке. Саша несомневался, что ее скуку как рукой снимет команда бойца-кинолога. В направлении дорогисмотрели стволы по крайней мере двух пулеметов.

Здесь не останавливали никого, кроме тех, кто был вооружен. Этих в категоричной формеубеждали оставить свои ружья и пистолеты, получив взамен расписку. Как ни странно,возражений не возникало. Сам вид людей, обличенных властью, действовал на толпууспокаивающе.

Прямо на въезде в лагерь, который присосался к городу как нарост, путников ждала еще однапреграда. Тут было всего пятеро — четверо сурового вида бойцов в камуфляже без знаковразличия и один плотный мужчина в очках, которого Данилов принял за врача или санитара.Лица всех троих были защищены марлевыми повязками. И еще один пулемет.

Корректно, но твердо они делили бредущих по дороге на три потока. Александру понадобилосьминут десять, прежде чем он понял, по какому принципу.

Только женщин с грудными детьми, а также травмированных и обожженных людей пропускалив лагерь. Большинство отправляли дальше — в сам небольшой городок, который, похоже, сталне чем иным, как его филиалом.

Тех, кто был совсем плох, — тяжелораненых, людей с явными признаками лучевой болезни иинфекционных заболеваний, — отправляли направо. В карантин. Там, на огороженном сеткой-рабицей пустыре площадью с гектар, томились уже человек сто, сидя на голой земле илирасхаживая взад-вперед с видом пронзительной обреченности.

Данилов видел, как мужчина с забинтованным лицом, в измочаленном костюме, но пригалстуке, подошел вплотную к забору и сквозь неплотные звенья сетки вполголосапереговаривался с женщиной, оставшейся по другую сторону. Парень был только рад, что неможет видеть выражения их лиц. Ему хватало собственной горечи и тоски.

Бухенвальд. Заксенхаузен… Сцена вызвала у Саши ассоциации с ними, хотя он знал, что и самсмахивает на узника этих учреждений.

Topre

ading

.ru



Но не похоже было, что кого-то держали тут силой. У ворот огороженной площадки маячилидвое автоматчиков, но, судя по их поведению, они охраняли находящихся внутри от тех, ктомог угрожать им снаружи. И в этом был смысл. То, что среди беженцев хватало всякойсволочи, Александр знал по собственному опыту.

Так что это, медсанчасть? Гетто? Лепрозорий?

Рядом, дополняя зловещую картинку, фырчал мотором заляпанный грязью грузовик безномеров, смысл которых теперь отпал. Когда подошли рабочие и начали быстро выгружать изнего тюки, богатое воображение Александра получило дополнительную пищу.

Но это оказались всего лишь плотно упакованные брезентовые палатки. Множество палаток.За те полчаса, пока парень стоял в очереди к пропускному пункту, на огороженном участкевырос целый городок. На его глазах были собраны и пять модульных жилищ, каждое изкоторых могло вместить человек двадцать — тридцать.

Рядом расположилась полевая кухня, неподалеку от которой вскоре остановился еще одингрузовик. На сером борту можно было прочесть: «Продукты».

Надпись не обманула. С машины на землю полетели коробки, которые парень не спутал бы нис чем. Не прошло и десяти минут, как над трубой кухни закурился дымок, а затем пошел такойумопомрачительный запах, что Данилов чуть не захлебнулся слюной. Вскоре ударили в рельс,и над всей площадкой поплыл оглушительный звон. Но еще раньше к пункту горячего питаниясо всех сторон потянулись изможденные люди с жестяными мисками.

Еда была более чем скромной — водянистая похлебка, в которой сиротливо плавали несколькожиринок, да кусок черного хлеба. Но за то время, пока в карантине шел обед, Саша уже началжалеть, что не заработал ни язв, ни волдырей. Нет ничего мучительнее, чем наблюдать, каккто-то ест, когда у тебя желудок прилип к спине.

В противоположном конце пустыря крутился экскаватор, но отрывал он наверняка выгребнуюяму, а не братскую могилу. Наконец подошел и Сашин черед. У него не проверили документы,но придирчиво осмотрели лицо и руки, спросили, как себя чувствует, где находился во времяатаки, и только после этого пропустили через КПП в город. К сожалению или к счастью, но егопризнали полностью здоровым.

Села и деревни, попадавшие в «зону отчуждения», через которые он прошел на этой неделе,выглядели почти как раньше. Обычная российская провинция — не очень ухоженная, но непроизводящая впечатления заброшенности. Целые стекла, почти не разграбленные магазины,нетронутые небогатые дома. Казалось, люди не покинули их навсегда, а выглянули на паруминут — покопаться в огороде или купить буханку хлеба в сельмаге. Разве что многоэтажнымкоттеджам досталось посильнее, но даже эти акты мародерства казались лихорадочными,словно совершались в спешке и панике.

Первое впечатление от райцентра можно было охарактеризовать двумя словами: культурныйшок. Такого ему еще видеть не доводилось. Саше показалось, что он очутился в трущобахИндии или Бангладеш.

Вокруг раскинула свои шатры сотня цыганских таборов. Грязь. Горы мусора, загромождающиетротуары. Вонь — щекочущая ноздри, удушающая. Запах гниющих отбросов, фекалий и живых,но давно не мытых тел, пропотевших за время долгого марша под палящим солнцем огненногоавгуста, который только недавно сменился слякотной осенней хмарью. Специфическийсредневековый букет, который сравним только с запахом в вагоне трамвая, когда туда заходит

Topre

ading

.ru



полгода не мывшийся бомж. Запах антисанитарии, отчаяния и страха. Запах, который пришелс людьми из вымершего города, где теперь не осталось даже крыс.

В воздухе пахло и гарью, почти так же, как пахло в лесу на второй день после удара. Страннобыло ощущать этот запах здесь, в стольких километрах от пожарища. Возможно, людипринесли его на своей одежде и коже.

А может, дело в нем самом и это ему всюду мерещится вонь паленого мяса? Нет, все гораздопрозаичней. Ему не чудилось — отовсюду действительно тянуло жареным. В воздухе виселаатмосфера гигантской привокзальной шашлычной. Прямо посреди проезжей части люди жглиогромные «пионерские» костры и разводили огонь в железных бочках и мусорныхконтейнерах. Александр видел такое только в фильмах типа «Побег из Нью-Йорка». На газовыхплитках, мангалах, в котелках и в обычных кастрюлях, поставленных на огонь, — всюдуготовилась еда. Может, по отдельности что-то из этого и могло пахнуть аппетитно, но всевместе создавало дикую смесь запахов, от которой хотелось только зажать нос.

В этот день Саше не везло. Почти сразу же он наткнулся на труп. Это был первый увиденныйим человек, который погиб не от поражающих факторов ядерного оружия.

Он висел на фонарном столбе, в паре метров от земли. С первого взгляда было ясно, что этотчеловек скончался не от асфиксии и уж точно не от перелома шейных позвонков. Умирал онстрашно и медленно. Даже отсюда были заметны глубокие колотые и резаные раны,покрывавшие грудь и живот, а изодранные остатки одежды так пропитались кровью, чтослиплись. Лица у человека не было. Вместо него синела сплошная гематома.

К истерзанному трупу была прибита гвоздями фанерная табличка с надписью «Мародер».Намек яснее ясного. Здесь не жаловали любителей присваивать чужое. Надо иметь это в виду.Но вряд ли это дело рук гражданской администрации. Не тот почерк. Если Данилов хоть что-топонимал в психологии людей, то беднягу прикончили его же соседушки, на зависть которым онслишком плотно успел набить свою кладовую, пока в городе существовал властный вакуум.

Он нахапал, а они, значит, не успели. Отсюда и праведный гнев. А его запасы они явно несдали в пункт раздачи продовольствия, это уж к гадалке не ходи. Сначала, видимо, просили по-хорошему поделиться, затем, когда отказался, скопом линчевали, «раскулачили», а чтобыпостфактум придать расправе видимость легитимности — вздернули. Их мотивы понятны.Вопрос в другом. Почему его до сих пор не сняли? Допустим, психологическое воздействие,гарантия от рецидивов. Как пугало на огороде. Но здесь же женщины, дети… Неужели за этидни все настолько изменилось?

На улицах было не протолкнуться, Данилову приходилось лавировать в потоках людей как вмосковском метро в час пик. Но движение не походило ни на что известное ему. Оно не былообычным шагом горожан, спешащих по своим делам, или размеренным променадом туристов.Это больше всего напоминало суету муравьев в разоренной куче.

Люди не просто ходили по тротуарам или переходили улицы. Они толпились, роились возлекостров. Целые группы то и дело снимались с насиженных мест и куда-то дружно уносились. Вих перемещениях трудно было разглядеть признаки логики, если бы не один факт: все они шлив одну строну.

Несмотря на вечернее время, во всех окрестных домах горело всего несколько десятков окон.Даже если предположить, что этот свет был электрическим, происходил он не от городскойсети. Мертвы были и уличные фонари, и единственный светофор, попавшийся на Сашином

Topre

ading

.ru



пути. Впрочем, в его работе необходимости не было — уличное движение отсутствовало впринципе. Чудовищный аромат наводил на мысль, что и канализация приказала долго жить.

Зато повсюду можно было увидеть костры, вокруг которых неопрятно одетые люди жилиобычной жизнью бездомных изгоев. Они что-то обсуждали вполголоса, готовили пищу иликипятили воду, пили из пластиковых стаканчиков и алюминиевых кружек, а иногда и прямо избутылок.

Зато повсюду можно было увидеть костры, вокруг которых неопрятно одетые люди жилиобычной жизнью бездомных изгоев. Они что-то обсуждали вполголоса, готовили пищу иликипятили воду, пили из пластиковых стаканчиков и алюминиевых кружек, а иногда и прямо избутылок.

Саша не решался подойти ни к одной из этих компаний. Они выглядели не агрессивно, нонастороженность успела въесться в его сознание. Он никому не доверял.

Ни света, ни водопровода, ни канализации… «Ни цивилизации», — напрашивалосьпродолжение. И тут ему, наконец, на глаза попался первый признак организующего начала.

Патруль. Это не могло быть чем-то иным. Пятеро мужчин в камуфляже с автоматами,уверенным шагом меряющие грязный тротуар. Данилов был готов нырнуть в ближайшийподъезд, как он теперь всегда делал при виде людей с оружием, но поведение остальныхзаставило его расслабиться. Никто не пытался скрыться при их приближении. Раз народ небоится, значит, это не громилы с большой дороги, а власть, причем она адекватна и невраждебна. Во всяком случае, не проявляет свою враждебность направо и налево, что понынешним временам редкость. Одного взгляда на них достаточно, чтобы понять — это недезертиры. Он уже видел дезертиров, замечал на их лицах своеобразную печать: «А гори всесиним пламенем!» Наверное, что-то подобное было у миллионов вчерашних крестьян,возвращавшихся домой с фронта осенью девятьсот семнадцатого года.

У этих такой отметины не было. Они были дисциплинированны. «Значит, власть еще имеет надними власть», — выдал его мозг глупый каламбур.

Вслед за пешими стражами порядка показались и моторизированные. Обычный милицейский«бобик» медленно двигался вдоль верениц палаток и костров, изредка останавливаясь, чтобыдать дорогу праздношатающимся людям. Его фары ярким пятном выделялись на фоненеосвещенных многоэтажек.

Но к одинокому путнику ни первые, ни вторые не проявили интереса. Ободренный, Даниловпродолжил разведку местности.

Первые впечатления его не обманули — райцентр находился в плачевном состоянии. Несмотряна остатки мирного прошлого, он выглядел жалко и униженно. Казалось, по тихой провинциипрокатились Мамаевы орды, сметая все на своем пути. Решетки на окнах магазинов взломаныпростейшим способом — с использованием троса и тягача. Редкие витрины разбиты состервенением, причем не избирательно, а все подряд. Саша знал, что так делали в самомначале, в горячке первых дней после «часа икс». Потом даже самые тупые грабители поняли,что конец света — это всерьез и навсегда, и перестали гоняться за шубами и плазменнымителевизорами, переключившись на продукты и предметы, необходимые для выживания.

Он прошел всего метров триста, но ему уже попались четыре сгоревших частных дома. Один изних огонь явно уничтожил недавно — от пепелища еще тянуло дымом. Среди обломковчернели обугленные балки, похожие на обглоданные костяки.

Topre

ading

.ru



Многие заборы были разобраны почти наполовину. Похоже, дефицит дров уже дал о себезнать. И люди. Повсюду. В палатках, разбитых прямо в садах и огородах, и просто в спальныхмешках, разобранных на траве… Везде, куда хватало глаз.

Его внимание было настолько поглощено зрелищем, что он чуть не налетел на маленькуюженщину, которая отделилась от одной из групп и пошла ему наперерез.

Она заговорила первой, но так тихо, что в уличном шуме он уловил только начало фразы:

— У вас нет…

— Денег нет, извините, — выдал готовый ответ Саша.

— Денег? — Удивление изобразилось на ее лице, как будто он сказал что-то странное, ноуходить она не собиралась.

Теперь Данилов поневоле рассмотрел ее получше. Тощая и изможденная, она была не похожана попрошайку — мятая, с пятнами грязи одежда выглядела не старой, но потрепанной, какбудто в ней ей пришлось долго брести по пыльным дорогам. Ее лицо, черное от сажи и потековкосметики, было худым, щеки ввалились, под красными слезящимися глазами набухли черныемешки. Парню бросилась в глаза покрасневшая кожа и отсутствие бровей. Он лучше другихзнал, от чего это бывает.

— У меня ничего нет, — скороговоркой повторил Саша и ускорил шаг.

Меньше всего ему хотелось привлекать к себе внимание. И речь даже не о том, что он нарушилзакон, — в его рюкзаке брякали чужие, краденые банки, которые он достал изперевернувшейся фуры в пятнадцати километрах от сожженного областного центра, взараженной зоне. Где он теперь, этот закон? Другое дело, что его слишком часто пыталисьраскулачить, чтобы оставить хоть какие-то крохи иллюзий относительно человеческойблагодарности. Так что пусть эта особа катится подобру-поздорову.

Женщина разразилась ему вслед тем, что могло бы сойти за площадную брань, если бы неполное отсутствие эмоций. Так сказал бы человек, который ничего другого и не ждал.

Саша прибавил шагу. Там, где просят, могут и потребовать. И тогда уже так легко неотделаешься. На власть он больших надежд не возлагал. Эти даже в лучшие времена стояли всторонке и не мешали сильному реализовывать свое право.

Вскоре Данилов уже стоял перед безыскусной вывеской «Продукты» и корил себя занерасторопность. С первого взгляда было ясно, что тут поживиться нечем. Лавка была непросто разграблена. Казалось, ее разнесло племя вандалов. До него здесь прошли целые ордыбеженцев, оставив после себя только нечистоты и мусор.

Дверь сорвана с петель, внутри свободно гуляет ветер. Саша осторожно переступил черезпорог и оказался в маленькой торговой точке, какие можно встретить в городках, куда еще недобрались крупные торговые сети супермаркетов. Или добрались недавно и не успелизадушить «мелочь».

Кассу он надеялся найти нетронутой, но и до нее уже добрались. Не все успели привыкнуть,что эти бумажки теперь не имеют цены. Да и сам Саша не мог. На полу среди мусора онзаметил пару сотенных купюр, его так и подмывало наклониться за ними. Остаточные явленияобщества потребления. Но банкноты он все-таки сунул в карман.

Topre

ading

.ru



Зато полки его предшественники подмели так, что не осталось и сухарика. Как всегда, ктоуспел, тот и съел. Зайдя за прилавок, Саша заглянул в подсобку и чуть не споткнулся обаррикаду смятых картонных коробок. В нос ему ударил дикий смрад — сразу стало ясно, чтоэто место превращено в общественный туалет. Но было что-то еще, какой-то сладковатыйзапашок, слабый, едва уловимый, но до боли знакомый. Запах, от которого дурнота подступалак горлу, а аппетит и смелость пропадали разом.

Ему хотелось развернуться и уйти, но его глаза уже привыкли к полумраку, и он решилзавершить начатый осмотр. Саша шел мимо распотрошенных коробок и ящиков, перешагивалчерез пустые бутылки и упаковки из-под разнообразной снеди. Под ногами хрустела никому ненужная мелочь вроде телефонных карточек, канцелярской мелочи и сувенирчиков; призывношелестели рекламные буклеты, приглашая купить товары, которые не понадобится людям вближайшую тысячу лет. Ничего интересного. Только источающие зловоние ворохи скомканныхгазет и журналов с вырванными страницами, которые явно использовали по назначению. Итруп в трико и майке с проломленной головой.

Ему хотелось развернуться и уйти, но его глаза уже привыкли к полумраку, и он решилзавершить начатый осмотр. Саша шел мимо распотрошенных коробок и ящиков, перешагивалчерез пустые бутылки и упаковки из-под разнообразной снеди. Под ногами хрустела никому ненужная мелочь вроде телефонных карточек, канцелярской мелочи и сувенирчиков; призывношелестели рекламные буклеты, приглашая купить товары, которые не понадобится людям вближайшую тысячу лет. Ничего интересного. Только источающие зловоние ворохи скомканныхгазет и журналов с вырванными страницами, которые явно использовали по назначению. Итруп в трико и майке с проломленной головой.

Мертвец лежал на спине, и красноватый свет ближайшего костра, пролившийся черезразбитое окно, дал Саше возможность разглядеть все. Он увидел багровые провалы там, гдедолжны были быть глаза, и дыру в черепе, покрытую запекшейся бурой коркой. Хрящи,подчистую объеденные то ли крысами, то ли кем-то еще.

От неожиданности Данилов вздрогнул, но овладел собой почти моментально. Он и не такоевидел. Поежившись, парень вышел из магазина и быстро зашагал в сторону самого большогоскопления людей, у которых он твердо решил узнать дорогу.

Александр собирался перейти совершенно пустую улицу, когда из-за поворота вылетело нечто,двигавшееся так быстро, что оно предстало перед ним смазанным изображением нафотографии. Он не успел толком испугаться — мимо пролетела машина, обдав его запахомгари и бензина. Только когда она скрылась из виду, парень сообразил, что, не отскочи он впоследний момент, она могла бы зацепить его крылом. И вряд ли он отделался бы ушибами.

Саша еще не пришел в себя, когда вслед за первой по дороге, перестраиваясь из ряда в ряд илихо объезжая брошенные легковушки, которых в этой части города было немного, пронеслисьсо скоростью гоночных болидов еще три автомобиля. Их он, стоя на относительно безопасномтротуаре, рассмотрел гораздо лучше. Это были джипы, судя по размеру, количеству фар игромкому реву — мощные и дорогие. Все они до самых колес были изгвазданы в жидкой грязи.

Народ бросался в стороны, и только чудом никто не попал под колеса. Проезжая по лужам,каждый водитель будто специально давал газу, и брызги веером разлетались вокруг.

Данилов выругался вслед лихачам. Словно услышав его, на другом конце улицы взвизгнулитормоза, дико заревела резина, сгорающая от трения. Заложив крутой вираж, гонщикивозвращались. Парня ослепил слитный свет шестнадцати галогенных фар, когда четверка

Topre

ading

.ru



всадников апокалипсиса снова пронеслась мимо и исчезла в темноте.

Только когда рев моторов стих вдали, люди, предусмотрительно державшиеся на расстоянии отпроезжей части, начали возвращаться к своим делам.

Что это еще за Безумные Максы?

Через пять минут, истошно вопя сиреной, примчалась давешняя машина патрульно-постовойслужбы. Выскочивший из нее мужик в сером камуфляже что-то спросил у семейства виспачканной сажей одежде, расположившегося прямо на обочине со спальными мешками,сумками и коробками. Те в ответ только пожали плечами. Старший патруля повторил вопрос,на этот раз бродяге с уродливым ожогом на лице, облюбовавшему уличную скамейку. Тот вточности повторил жест. Тогда, выругавшись и махнув рукой, старший заскочил обратно вавтомобиль. Тот тронулся в верном направлении, но, не доехав даже до конца улицы,затормозил, постоял пару минут, развернулся и укатил восвояси.

Александр проходил мимо сгоревшего трехэтажного дома, от которого остались толькокирпичные стены, стояки отопления и печные трубы. Возможно, причиной этого быласигарета, газовый баллон или головешка, выкатившаяся на палас из буржуйки. Да мало ли что.

Саша перешел дорогу, приблизился к развалинам и увидел среди груды чугунных батарей иобломков шифера лестницу, уходящую вниз, в подвал. То, что нужно. Смешно. Культура вот-вотпогибнет, а он до сих пор живет под властью идиотских предрассудков — ищет общественныйтуалет в городе-лагере, хотя любому понятно, что почти каждый его обитатель использует дляэтого кусты или ближайший подъезд.

В подвале было темно, что естественно, но совсем не сыро. И воздух был не спертым, а вполнепригодным для дыхания, и не пахло землей, как обычно бывает в подвальных помещениях.Можно бы было заночевать здесь, и ну его к черту этот эвакопункт. Подстелить картонок,тряпья — и вот вам, пожалуйста, постель.

Ага. И без пяти минут кандидат наук заночует как вонючий бомж. Ну уж нет. Нельзя. Почему?А просто нельзя. Что-то внутри не дает. Придется искать этот пункт, выхода нет.

Он уже хотел уходить, когда до его слуха донеслось жалобное поскуливание. Похоже, он былне один. Данилов направил фонарик в дальний угол. Это была маленькая собачка, угадатьпервоначальный цвет которой было невозможно. Вся в саже и грязи, с подпалинами на шерсти,повисшей неопрятными колтунами. Откуда она? Что стало с ее хозяевами?

Данилов давно предпочитал человеческой компании общение с животными или скомпьютерами, но никогда особенно не любил собак. С ними надо гулять, да и места онизанимают много. Ему больше нравились кошки. Но он просто не мог пройти мимо. Настолькоосмысленным был взгляд этой собаки, столько в нем было страдания и невысказанной горечи.Что это — тоска по потерянному хозяину, боль ожогов или муки голода, парень не знал, но егосердце, которое он считал бесчувственным куском льда, наполнила жалость. В этом существеон увидел товарища по несчастью. Родственную душу.

Разум подсказывал Саше, что не стоит этого делать, пускай себе лежит. Вдруг она заразнаяили даже бешеная?! Но к разуму он прислушивался нечасто.

— Ну и что мне с тобой делать? — пробормотал Саша, глядя на беспомощную тварь.

При его приближении она не зарычала, как должна была бы, но и не завиляла хвостом, как он

Topre

ading

.ru



втайне надеялся. Просто взглянула исподлобья, если это выражение применимо к собакам, неузнала этого человека и тут же потеряла интерес к нему.

Это огорчило парня, но не сильно. Она поймет, что он хороший, — надо только немногорасположить ее к себе. Саша вспомнил, что у него в кармане завалялась упаковка печенья,вытащил одну штучку и положил на длинный обломок шифера, прямо перед умильной мордой.Собака недоверчиво взглянула на него своими карими глазами с зелеными ободками, но от едыне отказалась, фыркнула и съела все до последней крошки.

Похоже, она не была ранена и уж точно не болела бешенством. Живое создание не проявилоникакой агрессии, когда он позволил себе погладить его, а потом и поднять на вытянутыхруках. Саша ликовал — контакт был налажен. Он уже хотел было подобрать песика иаккуратно посадить в рюкзак прямо на сложенную наверху одежду, когда внезапноподпрыгнул как от удара током.

Почему так легко спине?..

Рюкзак! Он же оставил его в магазине!

Чувствуя себя вечно рассеянным героем Пьера Ришара, Данилов бежал назад, петляя срединезнакомых дворов в густом как мазут тумане. На сером небе бледным пятном проглядывалосолнце, больше похожее на луну.

К счастью, он успел. Но этот эпизод заставил его еще раз задуматься, имеет ли он право«витать в облаках», когда на каждом шагу его поджидают опасности — и не только в видеотморозка с ножом. Надо менять привычки. Надо меняться, пока не поздно.

К вечеру, исходив поселок вдоль и поперек и все острее чувствуя свое одиночество в этомВавилоне, Саша окончательно утвердился в своем решении. «Пожалуй, возьму ее с собой.Вдвоем не так скучно. К тому же пес будет меня охранять…» — размышлял парень.

А в крайнем случае у него всегда будет под рукой два кило легкоусвояемого… Нет, не надо так.Друзей не едят. Иначе, развивая эту циничную мысль, можно дойти до того, что лучше иметьпод рукой товарища послабей, которого при необходимости можно будет пустить под нож иконвертировать не в два, а в тридцать — сорок килограммов чистого мяса.

Что за мысли лезут в голову?

В темноте Саша сбился с пути и забрел на территорию какого-то заброшенного завода, откудадолго и с приключениями выбирался. Он сильно порвал брюки, перелезая через бетонныйзабор, когда за ним увязалась небольшая, но назойливая стая бродячих собак. Этиподружиться с ним уж точно не хотели.

Но вот и знакомое пепелище. Осторожно ступая по битому кирпичу, парень приблизился кподвальной лестнице. Быстро сбегая по пыльным ступеням, он заметил в углу несколькосмятых окурков и пару пустых бутылок из-под «Жигулевского», но не связал этот факт сдругим. С тем, что раньше их тут не было.

В подвальном помещении витал запах дешевых сигарет и еще какой-то дряни, которуюДанилов опознал много позже, вспомнив, что так пахло в его подъезде, после того как тампровели вечер местные наркоманы.

Над картонкой, где он оставил песика, склонились двое мутных типов в штанах-«германках».

Topre

ading

.ru



Казалось, они проводят собаке полостную операцию — для этого понадобилось разрезать ейбрюхо. Увлеченные своим занятием, они не заметили, как он вошел. А может, дело было в том,что парень следовал новой привычке привлекать к себе как можно меньше внимания, ступалбесшумно и старался держаться в тени.

«Вы что делаете?» — хотел спросить Саша, но в горле неожиданно запершило.

Он кашлянул. Не нарочно, вовсе не для того, чтобы обозначить свое присутствие, — просто вгорле образовался колючий комок, который мешал дышать.

Мужики обернулись. На небритых помятых лицах сменили друг друга удивление ираздражение. До них быстро дошло, что незваный гость не представляет опасности. Но едва лиони были ему рады.

Тот, у которого был охотничий нож, продолжил как ни в чем не бывало разделывать тушку,насвистывая незнакомый блатной мотивчик. Второй, стоявший ближе к выходу, показал Сашеувесистый кулак с наколотыми «перстнями».

— Вали отсюда, паря! Это мы бобика нашли. Топай, а то и тебя распишем.

Интуиция подсказала Саше, что это не шутки. Он попятился, чуть не споткнувшись о чугунныйрадиатор, и основательно вывозился в саже и грязи. Никто его не преследовал, но Даниловпришел в себя только на пустыре за домом. Его трясло, но не от холода и даже не от страха. Онвидел вещи и пострашнее. Но то, что люди уже едят своих четвероногих друзей, показалосьему недобрым предзнаменованием.

Вот тебе и суп с котом!

Ведь, если подумать, они воплотили в жизнь его мысли, загнанные на самое дно. От этого унего на душе стало еще паршивее. Он ничуть не лучше их, просто они сильнее.

Теперь ему надо было найти тот самый ПЭП — приемный эвакопункт. Или пункт горячегопитания. В общем, любое место, где можно получить миску супа и кровать с одеялом иподушкой, а также разжиться хотя бы крохами информации.

Это оказалось не так уж сложно. Надо было просто идти туда, куда шли все.

Очередь протянулась на полтора километра — через всю площадь, на половину главной улицыгорода. Конечный пункт отсюда было не разглядеть, но Саша решил, что это какой-то складили большой магазин, куда свезли продукты со всех окрестностей. Возможно, таких пунктовнесколько. Но чем их больше, тем труднее охранять. Значит, их немного. Скорее всего — один.

Саша видел такое всего раз в жизни. В позапрошлом году в Москве, на Красной площади.Только теперь народ стоял здесь вовсе не ради лицезрения нетленных мощей. Тут давали хлеб,а не зрелища.

Он направился было туда, но вскоре из обрывков разговоров понял, что еду дают только поталонам. Тогда парень пристроился в хвост другой очереди, тоже немаленькой, но хотя быобозримой — за временной регистрацией и продовольственными талонами.

Еще надо было определиться с ночлегом, найти место, где можно оставить свои вещи. Нестоять же в очередище с мешком. Так и спину сорвать недолго, да и стащить могут в толкотне.

Topre

ading

.ru



Вся эта уравнительная экзотика только усугубляла сходство с временами, о которых он таклюбил читать и сорить в комментах и блогах. «Вот он, прямой путь к коммунизму, —подумалось ему. — Довести людей до состояния животных, заморить, загнать до полусмерти. Аголодных и обреченных не надо даже конвоировать — они душу продадут за кусок хлеба и самипойдут туда, куда им скажут».

Он заметил, что большой заводской забор, ограничивавший площадь с одной стороны, былпревращен в огромную доску объявлений, возле которой ни на секунду не прекращалосьдвижение. Подойдя поближе, Саша понял, что видит перед собой «стену плача». Здесь былибезликие списки, отпечатанные на скверном струйном принтере. Результат работы команд позахоронению тел погибших. Фамилии, фамилии, фамилии. Найдены, опознаны, захоронены…

Это те, у кого нашлись при себе документы, либо те, чью личность помогли установить соседиили знакомые. Но еще длиннее были списки безымянных, рядом с которыми людизадерживались дольше всего. Там сообщения ограничивались скупым описанием: «Женщина,прибл. 35 лет, лицо европ. типа, волосы светл., рост прибл. 165, телосложение средн., одета:джинсы синие…». А у некоторых не было и того. Только пол, рост, телосложение и оченьприблизительный возраст да еще особые приметы вроде шрамов или отсутствия фалангпальцев. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что этих сложили в братскиемогилы. Конечно, они обгорели не от светового излучения взрыва. Так близко к городупоисковые работы не велись. Тут виноваты были вторичные факторы — возгораниялегковоспламеняющихся материалов, лесные пожары и ДТП.

Возле «безымянных» таблиц толпилось больше всего народу. Но ненамного меньше людейсобралось возле «частных» объявлений. Они были написаны от руки на обычных тетрадныхлистках или половинках страниц формата А4, покрывая огромный забор настолько плотно, чтоне было видно бетона. Свободного места не осталось, и кое-где они были наклеены в два слоя.

Кто-то искал даже кошку Люсю, местную жительницу, сгинувшую позавчера. Должно быть,зверушка угодила в желудок одного из беженцев.

Только его никто не искал. Это не удивительно. У него не было родственников и знакомых вэтом регионе. Но почему-то парень не сомневался в том, что никто не ищет его где бы то нибыло. Потому что некому искать. Догадка, интуиция, предвидение, называйте как хотите, но онэто чувствовал.

К счастью, в этот день прибыло относительно немного людей. Как Саша потом узнал, в первыедни в очереди на регистрацию беженцы стояли по двенадцать часов. Но ему повезло.

Всего сорок минут спустя парень уже стоял перед столом, за которым сидел усталый капитан впомятой полевой форме с красной повязкой на рукаве.

— Фамилия, — равнодушно спросил офицер, вид у которого был явно замотанный иотстраненный.

Назвавшись, Александр со страхом вспомнил, что у него нет никакого документа. Дажежалкой справки и то нет. Вдруг без них не выпишут карточку?

— Ничего, что паспорта нет? — робко спросил он.

— Обойдемся, — фыркнул офицер, внося в бумагу его фамилию. — Тут у половины нет. Откудабудешь?

Topre

ading

.ru



— Из Прокопьевска, — машинально выдал парень, но, видя недоумение на лице капитана,поспешил добавить: — Родился. А живу… жил в Новосибирске.

— Понятно. Ну и как там, в городе?

— Хреново, — только и ответил парень.

— Да, знаю, — кивнул офицер, не испытывая к разговору особого интереса. — Медпомощьнужна?

Саша не слишком уверенно покачал головой. Вроде бы все цело, но кто знает… Радиация —коварная штука. Но стоит ли обращать на себя внимание? В арсенале власти есть такиенеприятные штуки, как изоляция, выдворение и так далее, чего ему в данный момент даром ненадо. Он промолчал.

— Значит, не нужна, — хмыкнул капитан. — Считай, повезло. У нас сейчас все равно койко-мест нет. Ладно, располагайся, если место найдешь.

С этими словами он взял со стола печать, но неожиданно поставил ее не на документ, а прямоСаше на тыльную сторону ладони. Ярко-алая клякса с десятизначным номером почему-товызвала у него ассоциации с числом Зверя.

Все. Ни тебе слов сочувствия, ни напутственной речи.

— А можно последний вопрос? — спросил парень, пока принтер выплевывал порцию талонов сводяными знаками. Видимо, две меры защиты от злоупотреблений при получении пайковдополняли друг дружку.

— Ну?..

— Вот раздадите вы все продукты. А что потом?

— Потом? Суп с котом, — невесело усмехнулся офицер. — И пироги с котятами. Ладно, беричто дают и ступай своей дорогой. Следующий!

Лицо капитана было жестким и не выражало никаких эмоций, но глаза его показались Сашеживыми. Человеческими. Не такими, как у большинства «выживающих». В них был несвинячий страх, ставший уже привычным, а огромная, безмерная усталость и плохо скрытаяболь, но не только за себя. Это мог прочесть даже такой плохой физиономист, как Александр.

Его уже оттесняли в сторону новоприбывшие, и он поспешил уйти. Нечего мешать человекуработать. Дорабатывать. Делать то последнее, что он может сделать для людей, прежде чемвсе потеряет смысл.

Что они могли сделать, эти безымянные герои последней войны? Кому нужен их подвиг? Все,что они могли сделать ценой невероятных усилий, — это подарить людям несколько лишнихдней. Максимум неделю.

Александр понял, что чувствует себя некомфортно рядом с такими людьми. Сам-то он навопрос о том, что лучше, умереть человеком или жить как свинья, ответил по-другому ипредпочел жизнь любой ценой.

— Тут рядом в школе могут быть места, — донеслось ему вслед, когда он уже закрывал за собой

Topre

ading

.ru



дверь кабинета. Он даже не успел сказать «спасибо».

Данилов взялся за ручку и распахнул исцарапанную дверь с разболтанной пружиной. Он сбольшим трудом нашел здание школы и должен был радоваться, но теперь чувствовал, что емуне очень хочется переступать порог.

Шагая тихо и осторожно, парень поднимался по выщербленной лестнице мимо стола, закоторым раньше сидели дежурные, проверявшие у школяров сменную обувь. В нос емуударили не свойственные этому месту запахи мочи, перегара, пота, хлорки и подгорелой еды.Саша никогда не любил школы, и ни одного приятного воспоминания об этом «золотом»времени у него не осталось.

Он сунулся в первый попавшийся класс, но там было как в маршрутке в пять вечера — «местовнет». Белье сушится на веревках, кастрюли стоят прямо на полу. Коммуналка, да и только.Нет, раньше, чем его прикончит теснота, он умрет от этого запаха.

Саша долго ходил из класса в класс, выбирая для себя местечко поудобнее, но везде было однои то же. Орущие дети, надсадно кашляющие старики, выпивающие мужичины и кашеварящиеженщины — и ни единого квадратного метра свободного пространства. Сигаретный дым, чад,запах испорченных продуктов и вездесущая гарь. Она прочно ассоциировалась у него собугленными трупами.

В спортзале и актовом зале была неплохая вентиляция, но он исключил их сразу, и отнюдь неиз-за того, что там было прохладно. Просто по прибытии в лагерь неожиданно дал о себе знатьзастарелый недуг — социофобия. Казалось бы, трагедия должна была вернуть ему чувствообщности с человечеством, обратить его к людям, заставить к ним тянуться. Черта с два.Наоборот, он еще сильнее замкнулся в себе, все чаще чувствовал потребность побыть одному.И если днем — в очереди ли, в колонне ли беженцев, — Александр еще мог мириться с толпой,то спать в окружении нескольких сотен чужаков было выше его сил.

После долгих мытарств он, обойдя три этажа и отчаявшись найти свободное место,остановился перед дверью с табличкой «Кабинет № 13. Биология».

Здесь было и просторно, и немноголюдно. На его счастье, нашлось даже свободное койко…точнее, матрасо-место. Расспросив соседей, он узнал, что его прежний хозяин ушел внеизвестность с прошлой волной беглецов, отправившихся куда-то на юг. Данилов с нелегкойдушой приватизировал эрзац-кровать, надеясь, что его не поднимет среди ночи пинком какой-нибудь Никола Питерский: «А вам не кажется, деточка, что ваше место возле параши?»

Саша еще раз критически взглянул на предлагаемые ему удобства. Ничего, ему доводилосьночевать и в худших условиях. Простыни не полагалось, только затрапезное больничноеодеяло. Ладно, не барин.

Саша еще раз критически взглянул на предлагаемые ему удобства. Ничего, ему доводилосьночевать и в худших условиях. Простыни не полагалось, только затрапезное больничноеодеяло. Ладно, не барин.

— Вы никуда не уходите? Присмотрите за вещами? — спросил он у полноватой женщины спростым лицом, похожей на учительницу начальных классов.

— Конечно, пригляжу, не бойтесь, — удрученно кивнула тетка. — А уходить… было бы куда…

Topre

ading

.ru



да сами знаете…

Он поверил ей сразу. Видимо, не исчез еще пережиток старого мировосприятия.

На площади было гораздо светлее. Она оказалась освещена несколькими мощнымипрожекторами, расположенными на крышах соседних домов. Саше это напоминало какой-тобезумный рок-концерт под отрытым небом. Не хватало только помоста с аппаратурой искачущего по нему кумира с электрогитарой.

Пунктом выдачи оказался супермаркет, вполне приличный для относительно небольшогогорода. Правда, очередь вела не к стеклянным раздвижным дверям, которые теперь былизакрыты железными решетками и намертво забаррикадированы изнутри стеллажами итележками, а к задним воротам, куда раньше подъезжали грузовики с продуктами.

Возле них стоял караул, и с первого взгляда было ясно, что он не почетный, а вполне боевой —четверо не то солдат, не то омоновцев с «калашами». А может, с помповиками похожегодизайна. На таком расстоянии и при такой плотности толпы они даже эффективнее. Время отвремени двери приоткрывались, запуская человек по десять — пятнадцать. Остальныетерпеливо ждали. Никто не выходил этим путем. Казалось, люди исчезали в недрах магазинабесследно, отчего у Саши в мозгу родилась дикая мысль. А вдруг их там забивают как скот ивешают трупы на крюки в морозильной камере?

Очередь выглядела довольно организованной. Давки и толкотни не было, все стояли на своихместах, как солдаты в парадных коробках. Но когда на его глазах какой-то парень в кожанойкуртке попытался ужом втиснуться в толпу со стороны, его тут же схватили два десятка рук,вырвали из гущи людей и выставили вон, наградив напоследок несколькими увесистымипинками. Знай свое место, скотина!

— И не боятся, что кто-нибудь два раза пройдет? — ни к кому не обращаясь, вслух спросилСаша.

— Да ты в этой очереди как раз полдня стоять будешь, — успокоил его сосед. — Аккурат доновой раздачи. А с теми, кто все в одно рыло хочет захомячить, здесь разговор короткий.

Значит, порядок наводят силой. Данилов вспомнил повешенного. Может, он ошибся и этосделали власти? Или народ и армия были в этом вопросе едины и вместе прижучилипреступный элемент? Да уж, благородно. Но что толку? Все равно что затыкать пальцем дыру вплотине. Еду не производят в магазинах. Рано или поздно она там заканчивается.

Вереница людей была молчалива и сосредоточенна, пустых разговоров здесь не велось. Еслилюди и обменивались репликами, то только с родственниками или знакомыми. Чужаковигнорировали. Чтобы хоть как-то убить медленно тянущееся время, Саша начал смотреть посторонам.

В неровном пляшущем свете костров Коченево выглядело зловеще и таинственно. Именноздесь, в центре, разрушения были гораздо заметнее. Он насчитал с десяток сожженных машин.Одна протаранила ограждение и въехала прямо в витрину полностью выгоревшегокомпьютерного магазина. Похоже, тут было жарко.

Когда Саша увидел это впервые, вопрос сам сформировался в его голове. Как, черт возьми,удалось пресечь грабежи и погромы? Из разговоров он постепенно сумел составить картинкутого, что происходило тут в первые дни.

Topre

ading

.ru



Сначала все было тихо. В первые сутки после атаки люди прятались по домам, тщетно пытаясьузнать хоть что-то о том, что же произошло. А на второй день внезапно начался форменныйбеспредел. Молодежь из близлежащих деревень, беженцы из пригородов Новосибирска, ужеуспевшие добраться сюда на колесах, и просто местные маргиналы, вылезшие как тараканы изщелей, начали «трясти» город. Но не только они. Многие вполне приличные люди вдруг словнос цепи срывались. Это было похоже на эпидемию помешательства. Вчерашние школьники иотцы семейств вдруг присоединялись к волне погромщиков, движимые простым и понятнымжеланием — урвать, пока не поздно. Создать запас на черный день.

Некоторые заходили еще дальше. Они тащили все, что плохо лежит, врывались в дома,считавшиеся богатыми, избивали всех встречных и поперечных, крали, грабили. Но затемволне насилия был поставлен заслон.

Чрезвычайный комитет, организованный силовиками, начал наводить порядок, проведя парукарательных акций. И мародеры будто испарились. Местные растворились средизаконопослушных жителей, а пришлые «гастролеры» отправились туда, где власть быласлабее, прихватив с собой все, что смогли унести.

Настоящих буйных оказалось немного, и почти все они ушли. Затем власти предпринялипопытку наладить в поселке и в лагере беженцев, выросшем вокруг него, мирную жизнь. Ониреквизировали все, что было в магазинах, на элеваторах и складах, и начали раздавать«каждому по потребностям». Несмотря на явную обреченность всех этих начинаний, Даниловне мог не восхищаться их действиями.

Мало кто в эти дни продолжал заботиться о других. Даже в том, чтобы разделить запаспродуктов на крохотные ежедневные пайки, а не выдавать каждому недельный рацион, былсвой смысл. По шоссе постоянно приходили новые люди, и раздать все сегодня означалооставить ни с чем тех, кто придет завтра.

Размышления всегда помогали Саше скоротать время. Он и не заметил, как подошла егоочередь. Кордон из вооруженных бойцов и краткий, но тщательный обыск на входе толькоусиливали сходство с концертом популярной группы.

Видимо, эксцессы уже случались, подумал Данилов. Миновав разгромленный коридор, оноказался в длинном полутемном помещении, освещенном парой исправных ламп. Но сбиться спути ему не дали указатели, нанесенные светящейся краской на стенах, и несколькоополченцев в камуфляже, которые направляли поток людей, как регулировщики — транспорт.Возле двери какой-то подсобки Александр чуть задержался. Оттуда доносилось фырчание, а ввоздухе висел терпкий запах бензина.

Элементарно, Ватсон. Должно быть, там генератор. Вот, значит, откуда у них электричество.

Но поразмышлять об этом парню не дали, ненавязчиво подтолкнув в спину. Мол, незадерживай людей. Впрочем, его уже не надо было подгонять. Его нос учуял другие запахи,гораздо приятнее. Запахи еды!

Неприветливая женщина с осунувшимся усталым лицом сунула Саше в руки кулек, свернутыйиз газетного листа. Данилов быстро убрал его в заранее приготовленный пакет и ужесобирался толкнуть тяжелую железную дверь, когда услышал приближающийся гомон и топот.Из неосвещенных глубин магазина появились грузчики, которые притащили четыре мешка счем-то сыпучим. Вид у них был даже более утомленный, чем у «продавщицы», как его попривычке тянуло назвать женщину, стоявшую на раздаче.

Topre

ading

.ru



— Все, амба, — зло бросил один, опуская тяжелый куль у прилавка. — Нету больше макарон.

— Да ты чего? — вытаращилась раздатчица. — Там же сорок пять было…

— Было, да сплыло. Семеныч ноги приделал.

— Как?! Когда, блин?

— Да вот, минут десять как. Вывел свою «газель», сука, типа домой поедет. Кто ж знал, что онзагрузил ее под завязку. А эти тоже хороши, не обыскали. Мол, начальничек, значит, внеподозрений. Ну, подходим мы, значит, к этим, которые позавчера привезли. Чувствуем, что-тоне то. А там цемент! Прикинь? Догнать бы… да где его, гада, теперь ловить.

Они еще долго обсуждали поступок коллеги, но Саша не слушал. В этот момент он заметилнечто, заставившее его мгновенно забыть о похищенных макаронах. Фортуна улыбнулась ему.Но улыбнулась не ласково, а хитро — дразня, подзадоривая. Лови момент, парень, не упустисвою удачу.

Стойка прилавка была открыта. На полу прямо перед ним стояли рядком десять пакетов —каждый вдвое больше врученного ему. Эти пайки были упакованы в полиэтилен, что делало ихпохожими на подарочные наборы, которые выдают школьникам на новогоднем утреннике.Через прозрачный материал можно было разглядеть их содержимое, выглядевшее таксоблазнительно, что слюнки текли. Невозможно было удержаться.

Для кого их приготовили? Неважно. Саша думал о другом. Мысли неслись со скоростьюкурьерского поезда. Куда только подевались апатия и меланхолия! Через секунду в его головесозрел четкий план действий.

Пакетиков было больше десяти. Все взять нельзя, но если их станет парой меньше, никто сразуне заметит. Когда поднимется шум, он будет уже далеко, а разыскать в этом муравейникечеловека никто не сможет и с собаками. К тому же из-за двух мешочков никто не станетворошить эту кучу лишний раз. Люди и без того на взводе.

Александру не пришлось перебарывать себя, инстинкт сделал все за него. Он двигался словнона автопилоте, движимый древней атавистической программой, именуемой «Выживание».

Саша осторожно проверил взглядом каждого в зале. Как на экзамене — перед тем как достать«шпору» и начать скатывать, надо отследить, куда смотрит каждый препод из комиссии, чтобыне запалиться. Даже отличники без этого не обходились. Да кто не знает — даже аспирантысписывали. В том числе и сорокалетние, убеленные сединами.

Родиться в России — жить не по правилам. Ходить по газонам, кидать мусор мимо урны,забираться на скамейку с ногами. Раньше это казалось Саше признаками азиатской дикости. Итолько теперь до него дошло, что если у русских и есть шанс, то он связан именно с этимиособенностями народной души.

Раздатчица отвернулась от него, что-то обсуждая с грузчиками на повышенных тонах.

«Последняя… — доносилось до него. — Нет… На один день… Дальше что?.. Как?..»

Перегнуться через прилавок и протянуть руку не так уж сложно, когда в тебе почти два метрароста. На раз — расстегнуть молнию куртки. Два — плавно, бесшумно и быстро потянуться засамым ближним мешочком. Три — надежно спрятать его за пазуху и застегнуть молнию.

Topre

ading

.ru



Четыре — принять исходное положение.

Услышав легкий шорох, парень вздрогнул и обернулся. Позади него у самого порога стоялапожилая женщина в потрепанном желтоватом плаще и теплом платке и смотрела на него сукоризной.

Наверно, бойцы сжалились и пропустили ее без очереди. Как не вовремя, черт.

Чувствуя дрожь в коленках, Данилов слабо кивнул ей — мол, не выдавай, пожалуйста. Но бабкапосмотрела на него и только покачала головой. Невысказанное обвинение повисло в воздухекак дамоклов меч. А может, и не было никакого обвинения, а он все придумал, так и неотделавшись от комплекса вины, от которого давно пора было избавляться.

Данилов вжал голову в плечи, засунул руки в карманы и вышел прочь. Его сжигал стыд, но онбыл безумно рад свалившемуся на него изобилию.

Александр давно понял одну важную вещь. То, что он родился в России, давало ему серьезныепреимущества во время Армагеддона. Его родиной была страна, где каждый проходилнеплохую высшую школу выживания, еще не успев окончить среднюю. Он был сыном народа,который никогда не умел нормально жить, зато прекрасно научился выживать.

Прав был великий сатирик Задорнов, тысячу раз прав. Правы были и те, которые за двести летдо него рассуждали о русской самобытности как гигантском адаптивном ресурсе. Это на своейшкуре прочувствовали и Гитлер, и Наполеон. Внутри у каждого русского запрятанаскрученная пружина, которая в годину смут и катаклизмов распрямляется и позволяет хилым,заморенным людишкам превращаться в чудо-богатырей и сворачивать горы.

На Западе все было иначе. Данилов был там всего однажды и, конечно, видел только фасад,который мог быть и потемкинскими деревнями, но даже этих впечатлений ему хватило, чтобысоставить представление о пассажирах «Титаника», вышедшего в свое последнее плавание.

Да, тонуть они должны были с комфортом и шиком: «Гарсон, еще шампанского, пожалуйста!»Но уже тогда в его голову впервые постучалась мысль: «Боже мой, да как же вы будете житьбез этого? Куда денетесь, когда придут мор и глад? Когда прискачет конь блед со всадником,имя которому Смерть, и ад последует за ним? Кто принесет вам пиццу на дом? Кто почиститбассейн?»

Ведь отними у них эти ухоженные газоны, чистенькие заборчики, вымытый с шампунемасфальт и игрушечные домики, вежливых копов и продавцов, гуманные законы и«демократические» выборы… Что останется? Ничего. Расслабленность, конформизм и эгоизм,а в результате — слабость. Беспомощность перед ордами новых Чингисханов, стоявшими уворот. Саша знал, что когда-нибудь эта волна обязательно перехлестнула бы через плотины инакрыла бы захиревшую цивилизацию Запада, как цунами.

В лондонской подземке и на улицах британской столицы можно было увидеть людей с любымцветом кожи. Но с белым — реже всего. Парню стало не по себе, и расизм тут был ни при чем.Просто ту страну создавала одна конкретная нация. Не ямайцы и не пакистанцы. А что с нейстало? Разбежалась по «веселым» парадам да по клубам феминисток? Тогда у него родилосьгрустное двустишье: «Нет величья былой белой расы. Здесь остались одни… папуасы».

И без всяких ядерных бомб потомки завоевателей Нового Света пропали бы не за понюшкуКолумбова табака. Всего лет через десять их сожрали бы голодные и злые «дикари, питаемыечеловечиной», как пророчески заметил Маяковский. Придя из колоний, чтобы принять

Topre

ading

.ru



участие в дележе наследства умирающей Европы, эти черно-желтые люди сами стали быколонизаторами. Они не мстили бы за увезенных в рабство прадедушек, за грабительскиепрограммы МВФ и бремя белого человека, которое им навязали с помощью пушек и кавалерии.Для этого у них была слишком короткая память. Они просто резали бы «белых братьев» какволки овец. Как в свое время турки — армян, а немцы — евреев. Со вкусом, от души, когдабеспомощность жертв только распаляет жажду крови.

И без всяких ядерных бомб потомки завоевателей Нового Света пропали бы не за понюшкуКолумбова табака. Всего лет через десять их сожрали бы голодные и злые «дикари, питаемыечеловечиной», как пророчески заметил Маяковский. Придя из колоний, чтобы принятьучастие в дележе наследства умирающей Европы, эти черно-желтые люди сами стали быколонизаторами. Они не мстили бы за увезенных в рабство прадедушек, за грабительскиепрограммы МВФ и бремя белого человека, которое им навязали с помощью пушек и кавалерии.Для этого у них была слишком короткая память. Они просто резали бы «белых братьев» какволки овец. Как в свое время турки — армян, а немцы — евреев. Со вкусом, от души, когдабеспомощность жертв только распаляет жажду крови.

Выродившихся потомков крестоносцев съели бы, как капитана Кука. И поделом, самивиноваты. Не надо кричать о произволе и геноциде. На войне нет хороших и плохих. Естьтолько свои и чужие, а также живые и мертвые. Победители пишут свою историю и забываютупомянуть в ней проигравших.

«Но это Запад. Русские не такие, — размышлял Александр. — Конечно, мы можем бытьабсолютно бестолковыми как нация, но каждый из нас умнее и сильнее духом среднегоевропейца или американца. В разы и на порядки. Просто все мы были не на своем месте.Философ клал кирпичи или выращивал картошку, писатель с отвращением учил детей,прививая им на всю жизнь ненависть к знаниям, ассенизатор сидел в Госдуме, прирожденныйвор — в министерском кресле. Страна, конечно, паскудная, но где еще найдешь таких людей?»

Что с ними делать? Как собрать гигантскую, но разнонаправленную энергию в одинаккумулятор? Пока срабатывал только один способ. Пусть придет страшный дядя Джо…

…Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их волиИ соединить навек в их земной юдолиПод владычеством всесильным властелина Мордора.

Данилов всегда подозревал, что милая страна, населенная зеленокожими орками, один в одинсрисована профессором Толкином со сталинского СССР. Но насколько же внушительновыглядят описания легионов мрака! В них чувствуется не только страх, но и невольноеуважение человека Запада к этой силище.

Итак, пусть он придет, этот Властелин, и железной рукой погонит нас в светлое будущее,расстреляв недовольных по подвалам. В истории такое уже было. Грозный, Петр… Тираны. Нострана-то при них только крепла, границы расширялись, а окрестные супостаты исправнополучали по мозгам. Возможно, это повод задуматься о том, что жертвы бываютоправданными, а гуманизм часто маскирует слабость.

А для чего умерли или не родились миллионы людей в ельцинскую эпоху — от безденежья ибезнадеги? Но зато, панимаишь, свобода… Зато демократия.

А за что погибли десятки миллионов теперь? За чужие яхты и виллы?

Topre

ading

.ru



Сволочи. Предатели. Как хочется надеяться, что вы не успели улететь.

Странно. Все эти мысли пришли к нему, когда никакой России уже не было. Но Саша не могговорить о ней в прошедшем времени. Хотя ее пепел был развеян по ветру, она до сих порстояла перед его глазами. Он всегда считал себя гражданином мира, а теперь, в час, когда отего страны остались руины, открывал в себе патриота.

Да, он гордился тем, что он русский. Странный народ… со странной судьбой и психологией.Иногда Александру казалось, что каждый из его соотечественников — от олигарха допоследнего люмпена — был втайне уверен в том, что на завтра назначен «час икс». Поэтому ите и другие жили одним днем — воровали, вывозили, проедали, пропивали и зажигали, спускаяпоследние гроши или огромные состояния. Брали кредиты, которые не могли, да и несобирались отдавать.

А зачем? Нострадамус зря говорить не будет — комета на подлете. А не комета, такчудовищные вулканы, а не вулканы, так новый вирус, смена магнитных полюсов, еще какая-нибудь напасть, грозящая с неба или из морских глубин. Хотя бы пришельцы. Или китайцы. Вконце концов, чем глобальное потепление лучше ядерной зимы?

В этой ситуации станешь удивляться не концу света, а тому, что он так долго не наступал. Ну араз после нас один хрен — потоп или пепелище, то самое разумное, что можно сделать, этожить одним днем, не привязываясь ни к чему. Все равно этот мир — не более чем заложидания. Сходить в буфет, слопать бутерброд и хлопнуть сто грамм. Что еще можно сделатьперед прибытием поезда, который повезет нас из этой юдоли скорби в царствие грядущее?

Даже десятилетие стабильности не вытравило это ощущение из народной души. Защитныймеханизм, который у народов Запада давно атрофировался, в русских продолжал жить. «Мыбыли ближе к природе и дальше от цивилизации, — думал парень. — Поэтому у нас есть шансвыжить и начать все сначала. Мы сумеем победить в войне, где победить невозможно. У насэто не раз получалось».

Только в самом темном переулке он решился присесть на скамейку и развернуть свою добычу.

Там оказалось полбуханки ржаного хлеба, пакет растворимого горохового супа, пачка сухогопеченья, комочек желтого масла да плитка черного шоколада. Натурального, горького, от«Красного октября». Саша предпочитал импортный молочный. Ни картошки, ни муки, нисгущенки, но на халяву, как известно, и уксус — мальвазия.

Чудны дела Твои, Господи. Из всего ассортимента магазинов поселка он получил наборпродуктов, которые в прежней жизни вызывали у него потерю аппетита. В другое время онрассмеялся бы в лицо за такой «подарочек», но сегодня его радость не знала предела. Он ужежил по логике времени, когда каждый мог рассчитывать только на себя, и воспринимал заботуобщества не как должное, а как редкую удачу, к которой не стоит привыкать. Потому что самообщество вместе с государством доживает последние дни.

Александр ел, но из головы у него никак не шел укоризненный взгляд старухи.

Бедная. Еще не такое увидит. Тяжело же ей придется потом, как и всем тем, кто наивнополагает, будто в любой ситуации человек остается человеком. О, скоро, скоро они увидяттакое, что поколеблет их представления о человечности. Вокруг рушились не только дома изкирпича и бетона. Рушилось само тысячелетние здание цивилизации со всеми его устоями,законами и правилами. И надо было бежать от него без оглядки, иначе задавит обломками.

Topre

ading

.ru



Александр хотел бы себя обвинить, но не мог. Стыд немного покалывал его своимииголочками, но это не мешало ему чувствовать свою железную правоту, подтвержденнуюистинами куда более древними, чем Нагорная проповедь.

Интересно, были ли среди кроманьонцев свои моралисты? Ну, стоявшие за общие ценности,добро, человеколюбие и прочее. Те, которые обосновывали недопустимость применениянасилия даже к пещерным львам и медведям. Их, мол, жизнь тоже священна инеприкосновенна. Возможно, и были. Но их съедали первыми, и оставить потомство они неуспевали. Поэтому человек произошел не от них, а от здоровых особей.

Можно продолжить ряд. Укради, чтобы не умереть с голоду. Обмани, чтобы спасти свою жизнь.Убей, чтобы не быть убитым. Не можешь спасти всех — спасай себя.

Еще Саша вспоминал о повешенном мародере. Тот ведь, в сущности, действовал верно. Тольконе учел одного обстоятельства. Надо было немедленно делать ноги отсюда, пусть для этогопришлось бы бросить половину добычи. При таком количестве претендентов даже Терминаторне смог бы ее отстоять.

Данилов чувствовал, что становится эгоистичной мразью. Ну-ка, какую заповедь он еще неперешагнул? Всего одну — не убивал. Действием. Но его бездействие можно было без большойнатяжки считать причиной смерти десятков людей в поселке, сметенном взрывной волной,куда он заглянул в первый день. Он мог бы не отсиживаться в кустах, а разгребать обломки,как это делали некоторые, получить двойную дозу, продлив мучения нескольким обреченнымна пару дней, которые будут наполнены адской болью.

Оно вам надо?

Часть 2

Реки крови

Его плоть и кровь вновь насытят насА за смерть ему, может, Бог воздаст.

«Ария». «Штиль»

Глава 1

Град обреченных

Давно должны были выглянуть звезды и луна, но небо так и оставалось бездонным темнымколодцем. В полумраке Саша то и дело натыкался на людей, так же, как и он, спешившихукрыться за относительно безопасными стенами домов или хотя бы палаток. Но время шло,улицы стремительно пустели, и вскоре Данилов опять ощутил себя заброшенным скитальцем.Не важно, что где-то рядом спали тысячи людей. Им было и раньше наплевать на него, атеперь в особенности.

Счастливы были местные или те, у кого имелись здесь знакомые. Вдвойне были счастливы те,кому повезло жить в частном доме с печкой, колодцем и туалетом во дворе. После того какотрубили коммуникации, они превратились в привилегированный класс.

Topre

ading

.ru



Город-лагерь быстро погружался в сон. Запирались двери, застегивались клапаны палаток имолнии спальных мешков, гасли керосиновые лампы и костры. В такую ночь любой домпревращается в крепость.

Он шарахался по пустым улицам в состоянии, близком к панике. В десятый раз Саша ловилсебя на том, что пропустил нужный поворот, трижды обнаруживал, что ходит кругами, петлял,светил фонарем и вглядывался в замызганные таблички с номерами домов, многие из которыхотсутствовали в принципе… Школа как сквозь землю провалилась.

Ночь опустилась как занавес. Плавно, но почти моментально полумрак сменился кромешнойтьмой, и парень остро почувствовал, насколько он беззащитен. Казалось, из темноты за нимследят сотни глаз, а за каждым углом притаилась опасность. Патрули как нарочно куда-топропали, и под погасшими навсегда фонарями могло твориться что угодно. Нормальным людямнезачем было гулять в такое время. А тех, кому есть зачем, лучше не встречать. Потом онузнал, насколько был близок к истине.

Александр вырос в городе, и ему всего пару раз за время редких вылазок на природудоводилось видеть настоящую ночь — первобытную, не нарушаемую ни отблесками фар, нислабым светом окон. Так было и сейчас. Ночь, когда одинокому путнику дорогу освещаеттолько пламя костров или зарево далеких пожаров.

От фонарика было мало проку. В воздухе повис густой туман, убивавший его луч на расстояниикаких-нибудь десяти метров. Надо было найти ночлежку как можно скорее, пока он совсем неослеп и не потерял направление. Если он не отыщет ее раньше, чем сядет батарейка, топридется ночевать в каком-нибудь подъезде, а то и вовсе под кустом. Трудно представитьситуацию страшнее.

Боже, ну и мрак. Неужели так будет круглые сутки? Нет, не стоит даже думать об этом. Этимимыслями делу не поможешь. Мыслями вообще делу редко можно помочь: только путаются подногами, заразы.

Наконец он нашел знакомый школьный двор. Но при Сашином зрении даже поиск нужногокабинета оказался делом непростым. Если бы не типовая планировка школ, построенных всемидесятых — восьмидесятых годах прошлого века, то он мог бы плутать хоть до утра.Слабенькие огоньки горели только в классах, оставляя коридоры и лестницы на поживу тьме.

На вахте опять не было охраны. Никто не просил Сашу предъявить документы, он свободноподнялся на свой этаж и только подивился такому головотяпству. Заходи и бери что хочешь.Или режь кого хочешь.

Коридоры были пустыми. Люди уже закончили свои дела, разбрелись по классам и теперьсобирались отходить ко сну. Двери кабинетов они оставили приоткрытыми, видимо, чтобы хотьнемного дать помещениям проветриться. Чтобы разглядеть табличку с номером, Сашеприходилось освещать ее фонариком, но свою родную «Биологию» он нашел быстро. Так,глядишь, он и в темноте ориентироваться научится.

Еще в коридоре он услышал негромкие разговоры, но и представить себе не мог, что теперь вкабинете так людно. Яблоку негде упасть. Но деваться было уже некуда. Прикусив губу, онперешагнул порог, осторожно протиснувшись между наставленными всюду коробками,добрался до своего места, сбросил тяжелый рюкзак, отодвинул его к стенке и сел рядом.

Его соседями оказались вполне приличные люди. Данилов вежливо поздоровался. Несколькочеловек ответили ему, кто-то ограничился кивком, но большинство не удосужилось сделать

Topre

ading

.ru



даже этого. Да ему оно и не очень-то было надо.

Скоро Александр понял, что никакого коллектива тут нет. Класс жил микрогруппами, кучками,легко принимавшими посторонних, но так же легко их отпускавшими. Случайные попутчики,не более того. Как в плацкартном вагоне, с той разницей, что здесь едой и даже чайнойзаваркой могли поделиться разве что с самыми близкими людьми.

Люди увидели, как худощавый, да что там — тощий парень с потрепанным рюкзаком иотсутствующим взором расположился на матрасе в углу. Несколько человек, не сговариваясь,смерили его одинаковыми подозрительными взглядами, каких теперь удостаивался любойнезнакомец. Чудной какой-то. Глаза странные, будто думает о чем-то. А о чем можно сейчасдумать?

Вроде интеллигент, но это еще ничего не значит. Интеллигенты разные бывают, особеннобывшие. Может, он только и ждет, когда они отвернуться, чтобы скрысить что-нибудь.

Да нет, ни рыба ни мясо. На вора не похож, но и не из таких, с кого можно что-то взять. Босота— куртка рваная, будто десять километров по колючим кустам намотал, рюкзак временперестройки, ботинки стоптанные. Жует какую-то корку сухую. Что с такого взять?

Все расслабились и вернулись к своим делам.

— Не расскажете, что у вас тут происходит? — подсел он к группке людей у входа. — Меня тамчуть какие-то уроды на джипах не сбили.

Все расслабились и вернулись к своим делам.

— Не расскажете, что у вас тут происходит? — подсел он к группке людей у входа. — Меня тамчуть какие-то уроды на джипах не сбили.

— Повезло, что чуть, — ответил ему пенсионер в очках с толстыми стеклами. — Промахнулись,значит, малость. «Что происходит?» А сам не видишь?

— Беспорядки какие-то? — догадался новенький.

— Еще нет. Тут рядом часть МЧС, там рулит полковник Селиванов, мировой мужик. У него незабалуешь. Вот кое-как поселок и держат.

— И что, нормальные у вас порядки?

— Да не жалуемся, — пожал плечами дед. — Ты ж сам, поди, видел, как в других местах.Понравилось? Вот-вот. А у нас тишь да гладь.

— Ага, — поддакнул мужик в спортивном костюме. — Я сначала в Колывань подался, так тамлюбой гоблин в камуфляже думает, что теперь каждого можно раком поставить и ничего за этоне будет.

Саша вспомнил «веселый» блокпост и еще раз поблагодарил себя за осторожность. Он понял,куда ветер дует, и не ошибся. Может, рыбка и гниет с головы, но здесь, на местах, власть тоженачинает «протухать».

— Всей этой радости осталось на пару дней, — продолжал «спортсмен», фигура которого насамом деле была далеко не спортивной. — Закончится харч на складах, и тогда придет мама-

Topre

ading

.ru



анархия. А пока мы как бараны стоим по стойке смирно, какие-то козлы всего нахапали и жрутв три горла.

— Да кто они такие?

— Дезертиры, — ответил за всех мужик в кепке, разогревавший какой-то супец на переноснойгазовой плите. — Отморозки натуральные. Грабанули половину магазинов и окопались где-то взоне отчуждения. Радиация им, мол, нипочем, а хабару там можно найти немало. Машины уних козырные, автоматы, пулеметы, ОЗК есть, барахло КамАЗами возят. Теперь вот наезжают кнам ночами… и наезжают на всех.

Никто, кроме него самого, не улыбнулся этому каламбуру.

— А по мне, так и надо. Чего ждать, если можно самим взять? — угрюмо пробурчал еще одинмужчина, из-за сплюснутого носа похожий на боксера. — Валить отсюда надо, скоро тут всемабзац. Видали пост на седьмом километре?

— Ну да, — кивнул новенький.

— Правильные пацаны. Мотопехота. Их хотели в зону направить кордоном стоять, приказ типапришел, а они сообразили, что к чему, и сорвались в бега. Вместе с «коробочками». Теперьгоря не знают. Бабы, бухла море разливанное…

— Зато от них всем горе, — пробормотал тот, что в кепке. — Тех, у кого хватает ума здесьпроехать, останавливают якобы для проверки документов. А потом… — Он осекся, потому чтооставленное без присмотра варево полезло из-под крышки. — Жратву и водку сгружают себе, асамого водилу с пассажирами… ну, в лучшем случае отправляют обратно в Новосибирскпешком. В худшем… — Он опять замолчал, видимо, чтоб не портить аппетит, и вернулся ксвоему ужину, разложив на газете бутерброды с неровно нарезанной колбасой.

— Да знаю я про них, тоже мне правильные, — вступил в разговор его сосед, молодой беженецв жилетке с кучей карманов. — Их полроты, заправляют у них то ли чеченцы, то ли даги. Они сместными кунаками командиров порешили и теперь гуляют. Дети гор! Наши у них напобегушках. Тому, кто слово против вякнет, свинцовую пилюлю прописывают, и приходитсяему, хе-хе, слегка мозгами пораскинуть.

— Дела… — пробормотал новенький. — Не думал, что все так запущено.

— Да разве ж только у нас?!

— Выходит, так теперь по всей России? Хреново. А какие-нибудь вести из Москвы есть?Пришлют нам хоть палатки с буржуйками?

Громкое фырканье. Оба мужика и дед переглянулись. Парень точно с дуба упал. Ладно, малоли теперь ушибленных.

— Ну ты даешь, — удивленно приподнял брови старик. — Скажешь тоже — буржуйки. Нетбольше ни твоей Москвы, ни буржуев, чтоб им…

— Что, совсем?

— Ну почему, руины-то остались местами, — хмыкнул мужчина в жилетке. — Могли бы записьсо спутника показать, да у нашего телика вчера батарейки сели. А генератор эти уроды

Topre

ading

.ru



раздраконили. Кстати, ты прописался? Повезло. Говорят, сегодня прием закончился. Ктозавтра придет, могут отдыхать. Хавчика не будет.

Новенький рассеянно кивнул, словно эта тема его мало интересовала. Он продолжал сыпатьвопросами:

— А другие города?

— Тот же хрен, — ответил дед. — От Владивостока до Калининграда все начисто. Не толькомиллионники. Стотысячники…

— Позавчера еще было радио, — пояснил хозяин супа. — Прямо после обращения И. О.главкома зачитали что-то вроде списка нанесенных по нам ударов. Типа для возбужденияправедного гнева. Два часа без перерыва шло, тысячу с лишним населенных пунктов назвали.Я даже не слыхал о таких. По ходу дела все города, где хоть один цементный завод был,накрыли, сучьи дети.

Данилов ощутил странную легкость во всем теле. Как будто пол уходит из-под ног и тыпроваливаешься, падаешь в темную бездну. Худшие опасения, как всегда, оказались верными.Это закон.

Нельзя сказать, что эти новости стали для Саши откровением. Он понял, что все накрылосьмедным тазом, еще когда увидел субботнюю иллюминацию над Новосибирском. Но те жефразы, услышанные из уст постороннего человека, подействовали на него как удар дубиной.Стотысячники… Эта новость придавила его как пресс.

«Только не говори, что не ожидал, — сказал он себе. — Врешь. Спорим на миллион, ты ни насекунду не сомневался. Это у тебя в крови — хоронить всех заживо, себя в том числе, а послеэтого удивляться, когда твои пророчества сбываются. Ах, кто бы мог подумать! Нострадамусхренов…»

Больше спрашивать было не о чем, да и незачем.

— Ну, давайте за упокой души, — проговорил кто-то над ухом. — Еще по одной.

Данилов помотал головой и вернулся на свое место. Сквозь туман до него долетело звяканьестекла и отрывистое бульканье. Пили залпом.

— А в мире что творится, мужики? — через колышущуюся пелену услышал он чей-тоспокойный вопрос.

— Да почти ничего не слыхать, — отвечал все тот же беженец в жилетке. — Японию вродеснесло. Европа горит. Америка… Насчет всей не скажу, но Восточное побережье накрылось.Нью-Йорк рыбок кормит. Смыло его в чертов океан вместе с половиной штата. Поймали вовторник передачку по спутнику. Молодцы наши или китаезы, хрен теперь разберет. Подводныйвзрыв, мегов десять. Поделом этим америкосам. Первые же начали.

— Они, пиндосы, кто же еще! — в один голос загалдели и стар и млад. — Чего жалетьсволочей? Тут своих не сосчитать.

На самом деле в их тоне особой ненависти к противнику не чувствовалось. Люди находились нев том состоянии, чтобы быть способными на такие сильные чувства.

Topre

ading

.ru



В другой раз Данилов принялся бы с жаром отстаивать свою точку зрения, всегдаотличающуюся от общей. Он еще недавно был уверен в том, что бессмысленную войну науничтожение может начать только кровавая чекистская диктатура, подсыпающая гражданамрадиоактивные изотопы в чай. Но не теперь. Возможно, за прошедшие дни его вера влиберализм и его оплот ослабла, пошатнулась. Поэтому он просто прилег и пять минут крядумолча лежал на матрасе, глядя в потолок и сложив на груди худые руки. Сон к нему не шел.Он не слушал, но разговор продолжался без него, перескакивая с темы на тему и ни на чемнадолго не задерживаясь. Это была еще одна светская беседа людей, которые, как уж могли,старались поймать ускользающее время.

На самом деле в их тоне особой ненависти к противнику не чувствовалось. Люди находились нев том состоянии, чтобы быть способными на такие сильные чувства.

В другой раз Данилов принялся бы с жаром отстаивать свою точку зрения, всегдаотличающуюся от общей. Он еще недавно был уверен в том, что бессмысленную войну науничтожение может начать только кровавая чекистская диктатура, подсыпающая гражданамрадиоактивные изотопы в чай. Но не теперь. Возможно, за прошедшие дни его вера влиберализм и его оплот ослабла, пошатнулась. Поэтому он просто прилег и пять минут крядумолча лежал на матрасе, глядя в потолок и сложив на груди худые руки. Сон к нему не шел.Он не слушал, но разговор продолжался без него, перескакивая с темы на тему и ни на чемнадолго не задерживаясь. Это была еще одна светская беседа людей, которые, как уж могли,старались поймать ускользающее время.

Изредка он выхватывал из окружающего фона отдельные слова, целые фразы, а иногда ифрагменты диалогов:

— Слыхали, в Колыванском лагере эпидемия? Карантин. Говорят, уже тысяч пять…

— Чушь.

— Зуб даю. Говорят, чума.

— Да не чума, а эбола. Африканская лихорадка такая, только генно-модифицированная.Распылили с самолета.

— Да ни хрена там не распылили, просто воду перестали подвозить и нужники новые не роют.Поэтому то ли холера, то ли еще какая кишечная дрянь и вылезла. Но люди мрут, это факт.

— …Осталось на неделю. А потом…

— Надо валить отсюда.

— На юга?

— Да какие, блин, юга? Обратно в город. Там еще осталось чем поживиться…

— Солнышко, скоро мы пойдем домой, — утешал какой-то мужчина свою жену. А может, и нежену. Кому какое дело, когда рушится мир? — Скоро все кончится.

«Боюсь, что так, — подумал Саша. — Только закончится оно очень плохо».

Он не узнал собственный голос, ставший вдруг глухим и низким. Его губы едва шевелились,как у чревовещателя. Данилов понял, что размышляет вслух, и смутился. Его услышали.

Topre

ading

.ru



— Да ну тебя в баню с твоим пессимизмом, — насупился мужик с бутербродом. — Если такрассуждать, то надо ручки сложить и ждать, когда все перемрем.

— Да я этого не говорил, — попытался оправдаться, Саша. — Просто не надо обманывать себя.

Он не собирался продолжать разговор. На душе было слишком хреново.

Он проснулся посреди ночи, а может, поздним вечером или ранним утром. Его биологическиечасы сбились окончательно. Совсем рядом люди что-то обсуждали громким шепотом. Даниловпостеснялся включаться в разговор, но не слушать его он не мог.

Спорили двое, которых он безошибочно отнес к образованному сословию. Ученые мужи,причем не чета Саше, который формально тоже мог причислять себя к этой категории.Доктора наук, самое меньшее. Один полный и бородатый, наверняка любитель горных сплавови посиделок у костра с гитарой. Второй худой и жилистый, слегка сутулый и чем-то похожийна него самого. Вот только видно, что этот человек неравнодушен к выпивке, желчный и,наверное, давно разведенный. Один оптимист, другой мизантроп.

— Вот увидите, все пройдет.

— Да, как сказала одна планета другой: «Представляешь, у меня люди завелись. Бурят что-то,взрывают, строят. Чешется все». Другая ей: «Не волнуйся. У меня тоже были. Прошли…»

— Я серьезно. Через пару недель эта пакость развеется и вздохнем свободно.

— Навряд ли.

— Это еще почему?

— Потому что скорее развеются наши надежды, если выражаться высоким штилем. Слышалипро ядерную зиму?

— Тьфу на вас… Но ведь построения Сагана-Моисеева были опровергнуты…

— Кем? — не унимался второй. — Каким-то «академиком» на содержании у КГБ? Ясно, им женадо было объяснить, что ничего страшного не случится, если мы покажем американцамкузькину мать. Кому нужны ракеты, если ими один черт нельзя воспользоваться?

— Ядерная зима — миф. Мы даже погоду назавтра точно предсказать не можем, а туткалькуляция на порядок сложнее. Глобальный климатический феномен — это вам не фунтизюму. Никто не знает, какие компенсаторные механизмы климата могли включиться привыбросе в атмосферу этой хреновой кучи пепла. Высокая теплоемкость океанов, изменениеальбедо…

Тут Данилов не смог сдержать горькую улыбку. Что-то ему подсказывало — никакой механизмне спасет. Все механизмы Земли люди давно уже отключили, и давно уже она не живоесущество, а мертвый кусок камня, загаженный и изрытый ямами астероид. И нет у негоникакой ноосферы. У него и атмосферы-то почти не осталось, всю сожгли. А скоро не будет ибиосферы. Хотя нет… бактерии, скорее всего, останутся.

Миф… Да посмотрите в окно, умники, если хоть что-то там разглядите. Вы сами скоро

Topre

ading

.ru



превратитесь в миф, и никто не вспомнит вас с вашими синхрофазотронами, атомнымибомбами и прочими радостями прогресса.

Чуть позже Данилов лежал на колючем матрасе, одетый, прикрывшись старым пледом.Единственный бодрствующий во всем кабинете биологии, если не считать нескольких вялыхмух. Насекомые чувствовали приближение холодов, и их проверенная временем программадавала установку готовиться к долгой зиме. Их не интересовало такое человеческоеизобретение, как календарь, но прозорливости этих насекомых позавидовали бы все синоптикимира.

Из коридора тянуло холодом и хлоркой. Спали все. Дыхание людей, неровное и сбивчивое,было таким же беспокойным, как их мысли. Иногда кто-то принимался бормотать во снебессвязные фразы на языке, перед которым спасовал бы любой лингвист. Где-то на этажеизредка хныкал ребенок.

В классе было душно, но его обитатели не открывали окна — на улице было более чемпрохладно.

По стеклу дробно стучал дождь. Должно быть, это и был пресловутый «fallout» — выпадениерадиоактивных осадков. В этой воде могли содержаться любые ядовитые примеси — сколькохимических заводов и нефтехранилищ было развеяно по ветру?

Редко-редко с улицы доносился шум проезжающих машин. Фары чертили на потолке странныеузоры; Данилов вздрагивал, когда отраженный луч бил ему в глаза, словно это был прожектор,который высматривал именно его. Иногда тишину нарушали другие звуки. Дикий визгтормозов, грохот шагов по бетону тротуара — кто-то за кем-то гонится. Оглушительный удар,лязг металла о металл. Авария. В этой темени немудрено столкнуться или поцеловаться состолбом.

Потом Саша вдруг услышал дикие вопли, от которых хотелось заткнуть уши. Так можеткричать только человек под ножом Джека Потрошителя. Данилов ежился и переворачивался сбоку на бок, стараясь поплотнее укутаться куцым одеяльцем, и слышал далекий рокот — то лираскатистый гром, то ли канонаду, то ли эхо нового взрыва. Звякали и вибрировали оконныестекла, дрожали шкафы, чуть заметно тряслось все старое здание. Раньше Саша подумал бы нажелезную дорогу, но теперь он сомневался в том, что поезда еще куда-то ходили.

А потом началось уже гораздо ближе — на улице. Несколько выстрелов, один за другим. Подутро треск автоматных очередей слился в один несмолкающий фейерверк. В классе все спалиили притворялись спящими, а где-то за городом шел бой.

Все это было где-то на периферии Сашиного сознания. Его центр занят другим. Он никак немог заснуть, несмотря на то, что все мышцы буквально стонали от усталости. Но то что онувидел, не было сном. Сны не могут быть такими яркими, даже если это сны шизофреника.

Неожиданно для себя он представил…

Лучше бы ему этого не делать. Картина, возникшая у него в голове, была настольно яркой иобъемной, что стерла все предыдущие построения, как тряпка смывает с доски неверноедоказательство теоремы. Она была даже более реальна, чем новомодные фильмы с технологиейSmell&Sense. Ее можно было не только осязать и обонять, у нее была своя «аура», своебиополе. Или некрополе.

Картина гениального режиссера воздействует на психику только опосредованно, через органы

Topre

ading

.ru



восприятия. А то, что выстроилось у Александра в сознании, било прямо в цель, минуя все пятьчувств. Не сон, а полотно, достойное кисти Иеронима Босха, которое напрямую закачивают вмозг по сетевому кабелю.

Саша закрыл глаза, и ему было видение.

Поздний вечер. Красный шар солнца, наполовину скрывшийся за кромкой горизонта, виселнад спокойной гладью залива.

Колоссальные башни из белого камня искрились в его лучах, блестели гирляндамибесчисленных окон, отливая серебром и медью. Своими вершинами они ввинчивались в темно-синее небо, на котором уже начали намечаться узоры созвездий, почти невидимые в неоновомсвете города.

Вдали над океаном плыли белые невесомые облака, и только восточный край неба был затянутугольно-черными тучами.

Посреди залива — крохотный островок, закованный в гранит. Величественная фигуравозвышается над неподвижными зеркальными водами. Изваяние женщины в короне. Ее лицовыглядит величественным, одновременно печальным и смущенным. Ее накидка похожа наоткинутый полог савана.

И вдруг что-то изменилось.

Сначала исчезли все звуки. Однако в этой тишине не было безмятежности, только тревога иощущение, что что-то должно произойти. Потом вдалеке на востоке в небе возникла чернаяточка, быстро увеличивавшаяся в размерах.

Ослепляющая вспышка…

И все тонет в потоках багрового пламени. А затем море пламени выходит из берегов игигантский огненный хлыст обрушивается на ничего не подозревающий город, сметая все насвоем пути. Красные отсветы ложатся на небесную твердь, и вот уже огненный шторм бушуетна всем побережье.

Как подрубленное дерево, падает статуя. Ее ноги, словно глиняные, подломились в коленях, итело рухнуло в океан. Бурлит, закипая, вода в заливе и до самых облаков поднимается краснаяпена.

Но это только начало.

Он закрывал глаза вновь и видел, как остров Манхэттен разделяет судьбу Атлантиды. Линиягоризонта скрывается за темной стеной циклопического цунами. Вода поднимается до небес,затмевая солнце, и обрушивается на прибрежную полосу.

Люди не успевают даже вскрикнуть, когда волна накрывает их с головой вместе с их домами,офисами и магазинами. Она сносит здания, как гигантский таран, расплющивает автомобили,как консервные банки. Оказаться на ее пути — все равно что попасть под каток, броситься подколесницу Джаггернаута. Когда цунами несется со скоростью гоночного автомобиля, учеловека, оказавшегося на его пути, остается мало шансов захлебнуться. Скорее он будетраздавлен и смят.

Topre

ading

.ru



С оглушительным грохотом рушатся башни, казавшиеся несокрушимыми, Цитадели деловойжизни Западного полушария и всего мира медленно оседают в облаках клубящейся пыли,которую тут же подхватывает налетевший порыв ветра. Но даже этому звуку не сравниться сгулом идущей воды, от которого начинает вибрировать сам воздух.

Волна не останавливается. На ее пути Гарлем, Бронкс. Она проходит через тетрадные клеткикварталов, как раскаленный нож сквозь масло, оставляя за собой смерть и опустошение.

Она вопиюще политкорректна и не делает исключений ни для кого. Азиаты, латиносы, негры,католики, гомосексуалисты, поборники ислама — ревущей смерти все равно. Она несет насвоем гребне автобусы, трейлеры и целые дома — американские, хлипкие, из маленькихреечек. На ней качаются небольшой океанский теплоход, эсминец ВМФ США, так и незакончивший свое последнее дежурство, и целая флотилия суденышек помельче…

Волна приходит в «suburbia» — пригороды, населенные добропорядочными представителямисреднего класса. Теми upwardly-mobile people, которые превыше всего в жизни ставят success имогут пользоваться услугами au pair из развивающихся стран.

Волна уже утратила свою былую силу и высоту, разлившись широким фронтом по равнине,переполнив русла рек. В ней исчезала одноэтажная Америка, казавшаяся вечной. Ееобитатели барахтались как котята в ведре — с теми же надеждами на спасение. Соленаяатлантическая вода разъедает глаза, едкой горечью наполняет рот и заполняет легкие. Смертьот недостатка кислорода медленна и мучительна.

И вот волна отхлынула, оставив после себя зловонную топь, из которой то тут, то там торчаликрыши уцелевших зданий. Остров Манхэттен, принявший на себя всю мощь волны, сталстрашным нагромождением руин, похожим на циклопический «сад камней» для отдыхатитанов, пробудившихся к жизни. Куинс, Бронкс и Гарлем превратились в огромное болото, наповерхности которого среди обломков крыш, смятых автомобилей и мебели плавалиизуродованные трупы людей и животных.

Когда вода откатывается назад, за ней остается обезображенный берег, покрытый сплошнымковром тел. Горы и озера трупов. Целая лагуна, наполненная разлагающимся мясом. Гудзоновзалив кишит вздувшимися мертвецами, а прибрежная полоса усеяна обломками творенийчеловеческих рук вперемежку с останками своих творцов. В них теперь трудно узнать гражданстраны, считавшей себя единственным претендентом на мировое господство. Вздувшиеся,распухшие, изломанные, разорванные на части, находящиеся в разных стадиях разложения.

Высокая теплоемкость океана действительно смягчит эффект ядерной зимы. Мороз придет напобережье Атлантики несколькими неделями позже, чем на юг Западно-Сибирскойнизменности. И конечно, ему не быть таким суровым. Если в Новосибирске тела не успеютперейти к стадии распада и замерзнут как камни, то в Нью-Йорке все должно обстоять иначе.

Их тысячи. Сотни тысяч. Мужчины, женщины, дети, старики и те, кого опознать не сможет исам Создатель. Выходцы со всех континентов, перемешанные в этом гигантском миксере,проваренные в котле кипящей воды и крови… Плавильном котле.

Их тысячи. Сотни тысяч. Мужчины, женщины, дети, старики и те, кого опознать не сможет исам Создатель. Выходцы со всех континентов, перемешанные в этом гигантском миксере,проваренные в котле кипящей воды и крови… Плавильном котле.

Во влажном приморском климате они будут тлеть. Вздуются, лопнут, как перезрелые тыквы,исторгая из своего нутра смрад и тлен, привлекающие полчища мух, которые будут виться над

Topre

ading

.ru



горами плоти как ядовитый черный туман. Мегаполис, звавшийся «Большим яблоком», сталкормом для червей.

Горе тебе, Вавилон, град крепкий.

А потом все погасло. Видение погибшего города побледнело и, истончаясь, как мираж, сталособственной тенью. Исчезло. Саша сам не заметил, когда погрузился в сон как в зыбучийпесок. Теперь уже до самого бледного рассвета.

Под утро вдали раздался глухой рокот, стекло в окне, подклеенное скотчем крест-накрест,задрожало, а с потолка прямо ему на лицо посыпалась мелкая труха. С ворчанием Сашаперевернулся на другой бок и уткнулся лицом в жесткий матрас. Он еще может поспатьчасиков пять, а потом — вставать. Зазвонит будильник, и он будет собираться, проклиная всена свете. В школу. Или в институт. Или на работу. Этого он сквозь сон точно не помнил.

А за окном кружились в медленном танце подгоняемые ветром белые мухи. Первые снежинки.

Глава 2

Убежище

Время Ч + 7 дней

Майор отхлебнул темного варева из алюминиевой кружки и сморщился. Горечь несусветная —три столовых ложки заварки на литровую кружку. Гадость, но помогает взбодриться. При ихрежиме дня, когда спать удается максимум по четыре-пять часов в сутки, а остальное времязанято безумной гонкой со смертью, это единственный выход.

Кофе в убежище не осталось почти ни грамма. Нет, не потому, что по штату не полагалось,просто запас был слишком мал. За неделю весь выпили, хлестали целыми термосами, чтобыпобедить сон. Чай, напротив, по-прежнему был в избытке. На складе у фирмачей оказалосьнесколько ящиков цейлонского листового. Пейте, мол, на здоровье. Спасибо им, конечно.Лучше бы побольше тушенки завезли. Сахар тоже подходил к концу. Его на складе оказалосьдо смешного мало.

Прошлой ночью он долго не мог заснуть, мучимый тревожными мыслями. В общем-то это былодля него нехарактерно. Его мысли всегда были дисциплинированными, как вымуштрованныесолдаты. Они ходили только строем, чеканя шаг — левой, левой, раз два три, на месте стой, раздва, стояли строго по ранжиру. Впереди — первоочередные, остальные — позади. Этой ночьючто-то изменилось. «Ночью»… конечно, громко сказано. Всего пять часов назад он покинулсвой пост, проинструктировал помощника и закрылся в своей каморке, настраиваясь нанесколько часов здорового сна. Сергей чувствовал себя совершенно разбитым послеочередного дня, наполненного беготней по кругу, в беличьем колесе подземных коридоров.Будильник он не заводил. Знал — разбудят. Как же без него?

Пять часов утра. В убежище еще темно, лампы не зажгли — режим экономии. Наверху долженбыл бы заниматься рассвет. Ан нет — не будет рассвета. Ни сегодня, ни завтра, ни еще богзнает сколько дней. Это и есть ядерная зима.

Несколько проклятых вопросов не давали ему покоя. Стоило прогнать один, как тут же

Topre

ading

.ru



вспыхивал другой — и так по кругу. Поэтому он и не мог заснуть. Это случилось в первый разза всю его жизнь.

Вопрос первый. Почему это произошло?

Майор всегда считал, что находится в курсе международной политической обстановки. Егоподход к средствам массовой информации был довольно специфичным. Телевизор он включалтолько ради футбола. Аналитические программы, где очередная говорящая голова с умнымвидом учила народ жить, его просто бесили. Слово «гламур» ассоциировалось у него с пиромво время глада и мора, а разнообразные юморины вызывали тоску по временам массовыхрепрессий. К электронным штучкам, заменявшим настоящую жизнь подделкой, всем этимвиртуально-интерактивным шоу, он относился почти по-ваххабитски, как к сатанинскимизобретениям, по капле вытягивающим из человека душу.

Зато газеты Сергей почитывал регулярно. Насколько ему было из них известно, еще утром тогосамого дня положение в мире было среднетяжелым. Все как обычно. Местами голод,эпидемии, этнические чистки, «гуманитарные» вторжения, но в целом жить можно. Кое-гдетлели угольки локальных конфликтов, время от времени вспыхивая с новой силой, раздуваемыечьими-то могучими легкими. Вспыхивали — и вновь погасали. Их пламя было слишком слабым,чтобы разжечь полноценный мировой пожар. Или ему просто до поры не хватало топлива.

Два месяца прошло с тех пор, как закончилась заварушка, которая некоторое времяобеспечивала материалом военных корреспондентов, оставшихся не у дел после окончанияСирийской и Иранской кампаний.

В мае полыхнуло не где-нибудь на нефтеносном Ближнем Востоке и даже не на загадочномДальнем, а в экваториальной Африке, откуда, кроме мух цеце и вирусов тропическойлихорадки, нечего было экспортировать.

Началось все с того, что одна африканская народность, названия которой майор не смогудержать в памяти, крепко обозлилась на своих соседей. История умалчивает, что жепослужило тому причиной, но всего за одну ночь население десяти приграничных деревень —не то восемь, не то десять тысяч человек — было вырезано подчистую. И, вероятно, съедено,учитывая гастрономические пристрастия тех мест. Соседи в долгу не остались, и вскоредевственная саванна содрогнулось от раскатов артиллерийских залпов и лязга гусениц танковсоветского производства, которых у каждой стороны было по полтора десятка. Все же восновном боевые действия велись стрелковым оружием, а может — чем черт не шутит, — икопьями.

Но вот что странно. На этот раз ООН сработала оперативно. Надо было оправдаться передмировой общественностью за свою былую нерасторопность, за жалкое блеяние Генассамблеи о«необходимости поиска компромисса и мирного урегулирования конфликта», когда натовскиесверхзвуковые «голуби мира» утюжили Дамаск и Тегеран. Ну и оправдались. На заседанииСовбеза все были до безобразия единодушны. Даже Россия своим правом вето невоспользовалась.

Остальное было делом техники — военной техники. Почти мгновенно был сформирован«международный» миротворческий корпус под эгидой ООН. На восемьдесят процентов онсостоял из американских военных, а на оставшиеся двадцать — из пехоты стран-сателлитов изВосточной Европы, каждая из которых выделила по паре сотен человек.

Миротворцы высадились на Черном континенте и за неделю навели порядок, разделив

Topre

ading

.ru



враждующие стороны надежным кордоном — десятикилометровой «демилитаризованной»зоной выжженной земли. Первым же авианалетом армии сцепившихся стран были низведеныдо толп перепуганных аборигенов. Вторым — превращена в пыль вся их жиденькаяинфраструктура: мосты, редкие заводы, правительственные учреждения, телецентры. Кудаможно отбросить страны, и так находившиеся в каменном веке? Только из неолита в палеолит.

Миротворцы высадились на Черном континенте и за неделю навели порядок, разделиввраждующие стороны надежным кордоном — десятикилометровой «демилитаризованной»зоной выжженной земли. Первым же авианалетом армии сцепившихся стран были низведеныдо толп перепуганных аборигенов. Вторым — превращена в пыль вся их жиденькаяинфраструктура: мосты, редкие заводы, правительственные учреждения, телецентры. Кудаможно отбросить страны, и так находившиеся в каменном веке? Только из неолита в палеолит.

На этом боевые действия прекратились. Контингент не потерял ни одного человека.

Затем последовала демаркация границы, назначение двух послушных временных правительствво главе с лидерами оппозиции, проживавшими до того момента в США, да Гаагский трибуналдля обоих бывших вождей-президентов.

Триумф. Публика в странах «золотого миллиарда» рукоплещет. Победные реляции звучат такгромко, что можно подумать, будто эта «война» — последняя в истории, а дальше нас ждетцарство всеобщей благодати с молочными реками и кисельными берегами.

Ах да, был у этой заварушки еще один результат, который многие оставили без внимания. Накарте возникло новое независимое государство, территория которого по странномусовпадению включала богатейшие в регионе месторождения урана и алмазов. Концессии наразработку ценного сырья достались известной горнодобывающей корпорации.Транснациональной, но с головным офисом в США.

Что ж, еще одно случайное совпадение.

Что это было? Рабочий момент в деле управления миром, трудовые будни «глобальногожандарма»? Или отвод глаз? Обманное движение, чтоб настоящий противник, расположенныйгораздо севернее, расслабился и решил, что ему ничего не угрожает?

Да, теперь майор склонялся ко второй версии. Вот только не противник мы им были, а жертва.Огромный, но старый и больной медведь, которого обложили в его берлоге. И ружья заряжены,и собаки готовы броситься всей сворой… А он все спит и не знает, что его шкуру уже успелиподелить.

Но это было потом. А тогда, сразу за тревожной военной неделей наступило благостноезатишье. Даже террористы присмирели, будто все дружно решили взять отпуск и насладитьсяпоследними летними деньками, потратить денежки, заработанные кровавым трудом. Иникаких тебе резких заявлений, никаких дипломатических демаршей, никаких масштабныхучений под носом у «вероятного противника». Тишь да гладь. Разве что на Украине опятьшумели. Но к этому за двадцать лет можно было привыкнуть.

Это что касается дел в мире. В стране… в стране все было тоже более-менее тихо. Да, в марте-апреле, после выборов, пошумели немножко на площадях. Вылезла из нор оппозиция,проснулись политэмигранты, правозащитники и прочий сброд. Вывели не так уж много —всего тысяч десять, взяли в кольцо несколько госучреждений. На большее, видать, у ихкураторов из ЦРУ денег не нашлось.

Topre

ading

.ru



В Москве какие-то демократические придурки протащили по Старому Арбату скелет в гробупод пение сталинского гимна. Потом они пытались торжественно похоронить его вАлександровском саду, но милиция вмешалась. Другие оригиналы этой же ночью раскрасилиЖелезного Феликса несмываемой краской в бордовый цвет, который, видимо, должен былсимволизировать кровь. Требования у этих крикунов на площадях были обычными — отставкаправительства, Думы, Конституционного суда и президента до кучи. И, разумеется, повторныевыборы. Ага, размечтались. Держите карман шире.

Майору не понравилось, как повел себя в этой ситуации сам гарант конституции. А повел онсебя, как мог повести только гражданский, который к тому же бюрократ до мозга костей.Начал юлить, показал слабину. Попытался угодить и нашим и вашим этот бывший губернатор,чинуша. В отличие от одного из предшественников, он в разведку не ходил даже вдружественной ГДР, а привык штаны в кресле протирать, челобитные в Москву писать и намашине с мигалкой рассекать.

В своем крае он, может, и был отличным хозяином: ездил по предприятиям, произносилвдохновенные речи, фотографировался с доярками и нефтяниками, но в Кремле ему было неместо. Он и сам, похоже, удивился больше всех, когда его поставили преемником. Но коливзялся за гуж…

К счастью, государственная машина, какой бы гнилой она ни была, справилась с заразой сама.Патриоты всей страны ликовали. Но Демьянов не обманывал себя. Он не верил, что режимисправился. Он не верил в это и семнадцать лет назад, во время «маленькой победоноснойвойны» с Грузией.

В самой власти патриотов не было, только прагматики. Их дети учились в Лондоне, сами ониотдыхали в Швейцарии, там же имели счета. Какой на хрен патриотизм, когда единственнаянациональная идея — загрести побольше бабок? Все дело в том, что этой весной, как и в 2008году, объективный ход вещей не оставил отечественному ворью другого выхода, кроме какбороться против наездов ворья заграничного. И в рамках этой борьбы от игры в либерализмпришлось отказаться.

Конечно, расстреливать никого не стали — не те времена. Просто разогнали нескольковонючих газетенок, которые и так никто кроме американских шпионов, не читал. Заглушилизаграничные «голоса» и прикрыли разные «Фонды защиты свободы от совести», защищавшие,по общему мнению, в основном террористов, извращенцев и изменников, выслали за кордонполсотни самых ретивых борцов за демократию. Да оно и справедливо. Хотели демократии, такполучайте ее! Еще столько же упрятали за решетку, и было за что. У всех из них рыльце в пуху.Минюст отказал в регистрации нескольким карликовым партиям, которые и так никто нежаловал, кроме недовымерших интеллигентов и агентов мирового сионизма. Затем закрыли насутки эту помойку — Сеть — и основательно ее подчистили, установив киберцензуру, как вдружественном Китае. Давно пора.

На Западе, ясное дело, первое время возмущались, но быстро умолкли. Поняли, что никому нетдела до их стенаний. Основная масса населения, в том числе и Демьянов, после этих событийвздохнула спокойно, уверенная, что беда прошла стороной. Лето обещало быть тихим искучным.

Второй вопрос. Как это произошло?

На бумаге все гладко. Наши радиолокационные станции и спутники слежения должны засечьпуск ракеты на любом континенте и в любой точке мирового океана. После подтверждения

Topre

ading

.ru



информации Верховный главнокомандующий отдает приказ о нанесении ответно-встречногоудара.

Приводится в действие система гражданской обороны. Времени на эвакуацию ирассредоточение уже нет. Население и организации оповещаются сигналом «Внимание всем!».Укрытия и убежища принимают людей. Затем, после обмена ударами, начинаются аварийно-спасательные работы. Уцелевшие опять-таки эвакуируются в сельскую местность. Всемаршруты определены заранее, все роли расписаны до мелочей. В случае такого развитиясобытий органы власти и армия получают самые широкие полномочия. Они могут привлекатьгражданских лиц для различных работ, имеют право реквизировать любой гражданскийтранспорт, от велосипеда до пассажирского лайнера и так далее.

Но это в теории.

А на практике… Майор догадывался, что на практике все могло быть несколько иначе. Онпопытался представить себе самый страшный и одновременно самый реальный сценарийагрессии.

Президент и все высшее руководство страны погибает в первую минуту от воздействиясверхточного оружия вроде боевых блоков со спутника. А потом враг — Америка, назовем вещисвоими именами — наносит синхронный удар с помощью обычных вооружений по заранеенамеченным целям. Ядерное оружие супостатом не применяется. Межконтинентальныебаллистические ракеты не нужны. Только несколько тактических боеголовок по самымукрепленным бункерам Минобороны. В Новосибирске такой один, да и его стратегическоезначение сомнительно.

А дальше… Дальше начиналась операция «Бей лежачего». У американцев вполне хватает сил,чтобы раскатать в блин обезглавленные остатки армии и без применения ядерного оружия.

Все это очень похоже на правду. Но в этом «гуманном» сценарии никто не станет стиратьгород с лица земли. Да еще такой научно-технический центр, как Новосибирск.

Зачем сжигать атомной бомбой то, что вполне можно забрать себе? Ведь вполне хватаетнеядерных средств, чтобы с пятикратной гарантией хирургически поразить все опасныеобъекты.

Действительно, зачем? Есть только одно объяснение. Все-таки был ответный удар! Наш привет,нанесший им, там, за океаном, чувствительный урон. И только после этого состоялсяамериканский удар номер два с применением всего, что могло нести на себе ядерныебоеголовки. Со стиранием городов в пыль и массовым истреблением мирного населения. Ужене скальпель, а топор. Уже не продуманная операция с целью устранения противника, а слепаяместь. Такой удар, после которого на радиоактивном пепелище не остается ничего живого.Именно он накрыл город через двадцать пять минут после исчезновения связи иэлектричества.

Перед атакой для нарушения коммуникаций использовался электромагнитный импульс,который янки успешно применяли против Ирана. Возможно, высотный взрыв. Или новые, незасвеченные разработки. Пентагон мог пустить в дело все, что имел в запасе. Ведь игра стоиласвеч.

И, наконец, третий вопрос: что же делать теперь?

Благодаря имуществу почившего в Бозе ИЧП «Мухамедзянов» убежище располагало запасом

Topre

ading

.ru



провизии, достаточным для питания пяти тысяч человек в течение двадцати дней. Это значит,что они были обеспечены продуктами с огромным запасом. Уровень радиации при наземномвзрыве уже через сутки уменьшается в сорок раз. Согласно инструкции, учитывая расстояниеот эпицентра, людей можно было выводить на поверхность уже на третьи сутки. И вести своимходом, стройными колоннами, к месту временного размещения. На бумаге очень гладко.

Но реальность совсем не такая радужная. Уже неделю они сидели здесь. Ни в какихинструкциях не говорилось, что солнце может взять и скрыться за серой пеленой, что в концеавгуста выпадет первый снег. Далеко они уйдут по такой погоде, в кромешной тьме?

В самом начале их заточения майор сделал одну очень правильную вещь. Он не поддалсяложному оптимизму и распорядился о существенном ограничении пайков — в полтора разапротив рекомендованных Минздравом норм. Не шестьсот грамм хлеба в день, а четырестапятьдесят. Не две банки консервов, а одну. Наверно, Сергей что-то предчувствовал. Егорешение вызвало недоумение даже среди бойцов-ракетчиков, за эти дни проникшихся к немудоверием. Хотя им-то как раз все продолжало выдаваться в полном объеме. Ведь они работали,а не полировали лавки штанами.

Гражданские тоже, мягко говоря, не были в восторге. Конечно, до голодного бунта не дошло,но недовольный ропот был. Все это добавилось к уже имевшимся проблемам. Например, стеми, кто хотел, невзирая на все предупреждения, покинуть убежище. Людей можно былопонять. Сначала им сказали: «Пересидите тут пару часов». Потом «еще час». Потом «довечера». Потом «до утра». Потом «пару дней». А теперь вот уже почти неделю вообще ничегоне говорили. Некоторые из них очень настойчиво пытались выбраться наружу. Но их удалосьутихомирить. Одних с помощью доводов разума, других, самых твердолобых, с помощью грубойсилы. И только все успокоилось, как он снова взбудоражил всех своим решением.

Тогда никто не понял майора. Ведь по самым скромным прикидкам, в убежище оказалось едына три недели. И это только запасы склада, а ведь есть еще торговые киоски в подземномпереходе плюс централизованные заготовки, а также то, что частным порядком приносили ссобой спасатели из каждой вылазки. Это не поощрялось, но и не запрещалось.

Теперь, когда с каждым днем становилось все холоднее, он понял, насколько правильным былоего решение. Никто не скажет, сколько им еще тут придется пробыть. Все их шансы наспасение связаны с убежищем, наверху только смерть. Поэтому любые разговоры об эвакуациинадо давить в зародыше. Вывести людей — убить их, быстро и верно. Так же верно, какнаставить автомат и нажать на курок. С каждым днем температура падает на пару градусов.Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — где холод, там и голод. Единственный«урожай» этой осени — это то, что они смогут добыть из магазинов и складов.

Но даже здесь, внизу, время работало против них. Даже при драконовской экономии им хватитпищи только до конца сентября. Их слишком много. Все эти дни население убежища рослопочти непрерывно. Двадцать третьего августа почти две тысячи человек не по своей волеоказались под его негостеприимным кровом. Счастливчики — сразу после атаки двери бункеразамкнулись на целые сутки. Можно было стучать, орать, рвать на себе волосы и биться головойо железные ворота — не откроют. Опасность. Людей начали пускать только вечером двадцатьчетвертого. Тогда пришло еще около полутора тысяч — на своих ногах, покинув подвалыблизлежащих домов, погреба и прочие укрытия. Это были в основном те немногие, кто,услышав сирену, всей семьей отправились в безопасное место, а не отмахнулись от нее как откомариного писка — типичная реакция людей, выросших в мирное время. Тогда же началасьспасательная операция, на которую было мобилизовано почти все мужское населениеубежища.

Topre

ading

.ru



В ходе нее население бункера выросло еще почти на тысячу. Кроме того, целую неделю онопополнялось за счет тех, кто внял призывам, переданным через громкоговорители,установленные добровольцами на близлежащих перекрестках.

Как узнал Демьянов от некоторых уцелевших, сигнал воздушной тревоги по радио все же былдан — за три минуты до ядерной атаки, прорвавшись отчаянным криком через шквал помех.Но кто его сегодня слушает, это радио? И что можно успеть за полтораста секунд? Разве чтопомолиться. Даже до подвала не добежишь, если будешь метаться, собирая деньги идокументы. Это если поверишь — а большинство, как оказалось, даже не пошевелились.

В ходе нее население бункера выросло еще почти на тысячу. Кроме того, целую неделю онопополнялось за счет тех, кто внял призывам, переданным через громкоговорители,установленные добровольцами на близлежащих перекрестках.

Как узнал Демьянов от некоторых уцелевших, сигнал воздушной тревоги по радио все же былдан — за три минуты до ядерной атаки, прорвавшись отчаянным криком через шквал помех.Но кто его сегодня слушает, это радио? И что можно успеть за полтораста секунд? Разве чтопомолиться. Даже до подвала не добежишь, если будешь метаться, собирая деньги идокументы. Это если поверишь — а большинство, как оказалось, даже не пошевелились.

Через восемь дней после катастрофы убежище стало домом почти для пяти тысяч человек. Сэтого момента его ворота навсегда захлопнулись для посторонних, впуская и выпуская толькопоисковые группы, снабжавшие его всем необходимым.

Почти все, что могло гореть, к вечеру второго дня уже выгорело. Город напоминал огромныйпогасший костер, исходящий дымом. Редкие уцелевшие деревья торчали голымипочерневшими палками, похожие на столбы. От деревянных домов остались только печныетрубы. Искать там живых было бессмысленно.

Кое-где неровности рельефа сохранили строения нетронутыми — там взрывная волна прошлаповерху, лишь крыши как корова языком слизнула. Но таких мест было мало, все ж таки здесьбыла Западносибирская низменность, а не горы.

Меньше всего досталось частному сектору, массивы которого тут и там врезались вхайтековские районы новостроек. В основном они состояли не из коттеджей, а из деревянныхизбушек, кондовая одноэтажная Россия. Оправившись от первого шока, обитатели таких домовтеперь или нестройными колоннами растекались по окрестностям, или — были и такие — супоением грабили магазины. Ведь милиция в прямом смысле испарилась. Им вряд ли быланужна помощь, они могли позаботиться о себе сами.

Лучше других сохранились двух— и трехэтажные дома послевоенной постройки, особенно теиз них, что стояли, закрытые со всех сторон более высокими собратьями.

Панельные многоэтажки хрущевской и брежневской постройки, из которых в основном исостоял район Академгородка, меньше пострадали от огня, но взрывная волна прошлась поним катком. Воздвигнутые еще при царе Горохе, они на тридцать — пятьдесят лет превысилисвой предполагаемый срок эксплуатации и теперь с чувством выполненного долга рассыпалисьпод ударом воздушного тарана.

Новые высотки из кирпича-монолита и современных плит, построенные в конце прошлого и вначале нынешнего века, ждала та же судьба. Они были построены якобы по современнойтехнологии, но левой ногой. Устойчивость была принесена в жертву высоте, а надежность —скорости возведения и прибыли. И они тоже рушились как карточные домики.

Topre

ading

.ru



Там, под толщей железобетона и кирпича, стонали и умирали десятки тысяч людей. По логикевещей, туда и следовало бы направляться спасателям в первую очередь. Но такая логикаущербна. В экстремальной ситуации нужно руководствоваться не гуманизмом, а здравымсмыслом. Помогать нужно тем, кому можно помочь.

Надо трезво оценивать свои силы, ничтожные по сравнению с масштабом катастрофы. Ведь на«обычных» спасательных работах, например, при землетрясении или оползне, на одногопострадавшего приходится несколько сотрудников МЧС и добровольных помощников.

А здесь картина была обратная. На одного человека, физически и морально готовогооткапывать других, приходилось двадцать погребенных под руинами. На одного врача,решившего помогать всем пострадавшим, а не только своим близким, — несколько десятковискалеченных, обожженных и облученных.

Это было дело, заранее обреченное на провал. У них не хватало ни техники, чтобы разбиратьзавалы, ни рабочих рук — даже когда из-за недостатка добровольцев майор распорядилсявыгнать всех здоровых мужчин на посменную, по полчаса, работу на поверхности, снабдив ихсамодельными дыхательными фильтрами и средствами защиты кожи.

С ними, кстати, вопрос особый. Кому не знакома по компьютерным играм такая прекраснаявещь, как «антирадиационный костюм»? Надел такой — и никакое излучение тебе не страшно.К сожалению, реальность далека от этой картинки. На самом деле средства защиты кожи, кпримеру ОЗК — общевойсковой защитный комплект, не «защищают» от радиации, которая естьпоток альфа-частиц, бета-частиц и гамма-излучения. Во всяком случае, защищают не лучше,чем обычная плотная одежда.

Единственное назначение данных комплектов — препятствовать попаданию внутрь убежищаядерных осадков, пыли, к которой «прилипли» альфа— и бета-частицы. Их надо снимать переддверью, как калоши. Если войти в них внутрь, то применение этих вещей теряет всякий смысл.Болотные сапоги, плащ-дождевик с капюшоном вместе с ватно-марлевой повязкой также моглибы играть роль простейшего защитного комплекта. Но ничем не хуже будут и обычные мешкииз плотного полиэтилена. Два на ноги, и еще один — на голову и туловище.

Итак, задача защитного комплекта — лишь сократить время действия радиации на человека. Адля эффективной защиты от тех же гамма-лучей пришлось бы нацепить на себя свинцовыйлист толщиной до семи сантиметров или двенадцатисантиметровый стальной. Естественно,даже культуристу не поднять такие «латы», больше похожие на танковую броню.

Если же предполагается повторное использование данных комплектов, то они подвергаютсядезактивации — радиоактивная пыль тщательно удаляется с их поверхности проточной водой.

Именно радиоактивные осадки, кстати, и представляют собой наибольшую опасность, а вовсене первичная радиация, выделяющаяся в момент взрыва. Последняя никого из уцелевших недолжна беспокоить, ведь у современного ядерного оружия зона тотального уничтожениянамного превышает область воздействия первичной радиации. Радиоактивная пыль опасна,потому что имеет неприятное свойство оседать на коже, слизистых оболочках, проникать вдыхательные пути. И если при попадании на кожу можно отделаться ожогом, то, оказавшись вчеловеческом теле вместе с пищей, водой или воздухом, радиоактивные вещества наносятчеловеку самый страшный вред, поражая клетки крови и костного мозга. Именно поэтому инужно было каждую минуту помнить о санобработке всего и вся.

Самым ограниченным ресурсом для них стало время. Люди под завалами живут считанные

Topre

ading

.ru



дни, даже если у них есть воздух, а на дворе лето. Случаи, когда кого-то доставали через парунедель, — исключения для книги рекордов. Обычно через трое-четверо суток находят толькотрупы.

Тут было от чего прийти в отчаяние. Миллионы тонн бетона, а под ними тысячи пока ещеживых человеческих тел, которые через несколько дней станут такой же мертвой материей. Ипомочь им нельзя.

Тут было от чего прийти в отчаяние. Миллионы тонн бетона, а под ними тысячи пока ещеживых человеческих тел, которые через несколько дней станут такой же мертвой материей. Ипомочь им нельзя.

Все свои усилия люди из убежища сосредоточили на разборе приземистых «сталинок». Тамдаже через пару суток оставалась надежда найти уцелевших.

Опасности подстерегали повсюду. За две ночи земля остыла, расплавленное жаром дорожноепокрытие снова стало твердым, но кое-где еще тлели пожары. Откроешь не ту дверку — ипламя, получившее доступ к кислороду, вспыхнет с новой силой, а тебя превратит в хорошопрожаренный бифштекс. В первый же день работ так сгорели трое, причем не самыебестолковые и неопытные.

Под тяжестью спасателей обваливались лестницы, на головы рушились крыши и перекрытия,порой проламывался асфальт и прямо под ногами разверзались бездны, из которыхподнимался едкий черный дым.

Но этим список неприятностей не исчерпывался. Двадцать пятого числа в одной из вылазокдвоих сильно потрепала свора собак, неведомо как переживших огненную бурю. Черные, спроплешинами голой обгоревшей кожи, покрытой коростами и волдырями, из которыхсочились кровь и сукровица, с глазами прирожденных убийц, они больше напоминали дикихзверей, чем домашних животных. Им повезло больше, чем людям, — их тела были подверженыдействию радиации в два-три раза меньше. Но рано или поздно и они, конечно, должныумереть, если инстинкт не подскажет им покинуть опасное место.

Но до этого пока было далеко. И пять человек, два из которых истекали кровью, чудом сумелискрыться от монстров на крыше обгоревшего автобуса. А те расположились вокруг. Они нелаяли. Просто молча смотрели и ждали.

Тогда безоружным спасателям самим пришлось звать на помощь. До убежища было недалеко,а у них с собой имелась рация. Но связь с наземным пунктом наблюдения убежища имустановить не удалось из-за возмущений в ионосфере, вызванных взрывами. Прошло два часа,прежде чем их хватились. А те, кто пошел их искать, не были оповещены об угрожавшей имопасности.

Если бы пропавшие находились далеко, то никто не отправился бы за ними. Таков был порядок,продиктованный не цинизмом, а разумной осторожностью. Но до них было всего полквартала,и майор сам возглавил группу, которая выдвинулась в их направлении.

Он шел первым, когда они пробирались через улицу по узкому проходу среди сгоревшихмашин. Услышав хриплое рычание, Сергей Борисович обернулся. В десяти шагах,взгромоздившись на капот бывшей «ауди» стояла точная копия собаки Баскервиллей. Стояла исмотрела на него недобрым взглядом маленьких красных глазок.

Она была крупной, с мощными челюстями. На бычьей шее сохранился почерневший ошейник с

Topre

ading

.ru



железными бляхами. Несмотря на пораженную кожу, тварь выглядела крепкой, здоровой исытой. Медленно, будто нехотя, она пошла на него.

Демьянов выстрелил в воздух. Он хотел уладить дело миром не потому, что разделял идеи«Гринписа». Майор просто сомневался в эффективности своего ПМ против такой махины и всобственной меткости. После сдачи зачета в тире при получении лицензии стрелковойпрактики у него не было.

Он ожидал, что животное убежит, поджав хвост, но вместо этого оно с ходу пошло в атаку.Существо явно не боялось людей и успело убедиться в их беспомощности. С оружием оно,видимо, не сталкивалось.

Три девятимиллиметровых пули не смогли остановить его последнего прыжка. Демьяновупришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы уже мертвая туша пролетела мимо него и шлепнулась влужицу маслянистой воды. Одна из пуль пробила толстый череп. В «молоко» он всадил всегодве.

В густом сером смоге майор только теперь разглядел прямо по курсу силуэт автобуса, а накрыше — фигурку человека, который отчаянно махал руками. Секунду спустя он заметилостальных тварей. Судьбу своей товарки собаки разделить не хотели и застыли на месте,напряженно глядя в его сторону. Их было десять или двенадцать.

Когда они уже начали пятиться, двое ракетчиков, стоявших до этого столбом, внезапноопомнились и взялись за автоматы, готовые без приказа открыть огонь из «калашей» поотступавшей стае. Демьянов их удержал. Свора до сих пор была опасна, и если загнать ее вугол, то еще неизвестно, кто кого, учитывая плохую видимость и сектор обстрела,пересеченный сгоревшими автомобилями. Пусть уходят. К полноценному отстрелу этих тварейнужно подготовиться получше.

И они действительно ушли. Искусанных бедолаг, успевших проститься с жизнью, сняли скрыши и доставили в медпункт. Следовало бы провести анализ на бешенство… но где? Поэтомулюдям предстояло пройти малоприятный курс уколов — в убежище имелся достаточный запассыворотки. Ничего, пусть радуются, что живы остались. После этого неприятного урока всостав каждой группы было включено по бойцу с автоматом. Как выяснилось чуть позже, ненапрасно.

Угрозу представляли не только звери. Вернее, не только звери о четырех ногах. Нападенияучастились к концу недели. Подниматься наверх стало опасно не из-за пожаров и завалов, а из-за людей, которые вернулись в кварталы руин, как только погас огонь, а уровень радиации сталтерпимым. Вернее, терпимым он был, если находиться там ограниченное время. Припостоянном пребывании он продолжал оставаться смертельным.

Поэтому многие люди были больны, и полученная доза не оставляла им шансов навыздоровление. Некоторые, вероятно, это понимали. Но умирать они не торопились, хотелиеще погулять напоследок.

Из донесений разведгрупп Демьянов узнавал много удивительного и жуткого. Например, остранных компаниях, которые ели и пили вволю, больше разливая и разбрасывая, орали песни,стреляли в воздух, разъезжая по немногим свободным улицам на чужих машинах — тех,которым посчастливилось стоять в подземных гаражах во время удара и избежать воздействияэлектромагнитного импульса.

Среди них были и те, кто окончательно потерял человеческий облик. Такие были гораздо

Topre

ading

.ru



опаснее собак. Перечень того, что эти «бывшие люди» могли сделать с тем, кто подвернулсяпод руку, начинался с избиения и заканчивался приколачиванием к рекламному щиту,вырезанием глаз или снятием кожи. Их было немного, таких дикарей, но проблем с ними быламасса. Страха они не знали, лезли на рожон, а терять им было нечего. Оружием некоторые изних тоже не были обделены.

Они сильно отличались от обычных мародеров, которые тоже могли быть опасны, еслиприпереть их к стене или подставить спину. Демьянов еще мог понять насилие рациональное,когда грабят, чтобы прокормить себя и свою семью. Но тут была немотивированнаяжестокость, изуверство на грани патологии, и это ставило его в тупик.

Лет двадцать назад он читал в журнале статейку о влиянии радиации на сознание, но в данномслучае причина заключалась, вероятно, в другом. Война была событием, равного которому небыло, сильнейшей эмоциональной встряской. Крушение цивилизации, — а в нем теперь могубедиться даже самый тупой идиот — легко могло сорвать все ограничители с человеческойпсихики. А после… Кто-то впадает в уныние, кто-то молча сходит с ума. А кто-то реализуетсвои давние желания. И на поверхность прорывается то, что всегда жило внутри, загонялосьвглубь социумом.

Спасательные команды из убежища не искали встреч с «бывшими», всегда пытались обойтиагрессивно настроенных людей десятой дорогой. Но если уж сталкивались и дело не удавалосьуладить миром, то приходилось брать грех на душу. Жалко, конечно, но что поделаешь… Онине могли позволить себе быть убитыми какими-то отмороженными ублюдками.

Других прохожих на улицах было не встретить. Складывалось впечатление, что всенормальные люди покинули город, некогда бывший средоточием научной мысли страны. Нооно было обманчивым — остались не одни выродки. Были и те, кто до сих пор сидел поподвалам, доедая последние запасы, со страхом прислушиваясь к звукам, доносящимся сулицы, и с надеждой — к радиоприемнику, в ожидании обращения президента или другогопредставителя власти, который все объяснит и расскажет, как им, горемычным, быть дальше. Восновном это были люди старшего возраста. Но радио молчало. Никто не спешил объявлять имни об отмене воздушной тревоги, ни о начале эвакуации. Вообще ни о чем.

Таких тоже следовало спасать. Не от радиации, которая хоть и спадала, но полезной дляздоровья не становилась, а от сограждан, которые уже смогли «перестроиться» и вжиться вэтот новый безумный мир, воспринять его волчью логику. Где найти слова, чтобы рассказатьим, что все кончено?

Иногда им, спасателями, приходилось врываться, вышибать двери, нарушая святость частнойсобственности, которая так и не сумела укорениться на Руси. Они поднимали людей на ноги ивели — под руки, не слушая причитаний — к себе в убежище. В спасительный полумрак слабоприспособленного для жизни подземелья, которое будет им теперь домом, чей потолокзаменит им небосвод на неопределенный срок. В мрачный Ноев ковчег, чей надежный кровзащитит их от бед, следующих за пламенем, — тьмы и холода. Там, в нужде и страданиях,какие не снились последним поколениям людей, им всем предстояло жить, несмотря ни на что.

К вечеру двадцать шестого сентября стало ясно, что спасательную операцию пора сворачивать.Живые наверху стали попадаться все реже.

Если здесь, на значительном расстоянии от эпицентра, творилось такое, то что говорить процентральные районы! Теперь на их месте даже не руины, а поле, гладкое как стол. Всеразметало по камешку и расплавило. Остался один шлак. По крайней мере, никто там не

Topre

ading

.ru



мучился.

Кое-кто мог уцелеть в подвалах, на подземных автостоянках, в метро, но как до них добраться?Это за пределами человеческих возможностей. Тут не поможет никакой героизм. Без тяжелыхэкскаваторов до них не докопаться никогда.

Жестокая правда состояла в том, что спасти всех оказалось невозможно. Нельзя былораспылять силы, иначе не сможешь помочь даже себе. Ведь им, укрывшимся в бункере,предстояло надеяться только на себя. Демьянов, да и все остальные уже давно не верили впомощь извне. До сих пор они не получили из центра ни одной весточки. Вероятно, там делаобстояли еще хуже.

Отныне их мир будет ограничен убежищем. То, что творилось за его пределами, майора некасалось, он отвечал только за своих. Остальным придется выкручиваться самим. Жестоко, нопо-другому нельзя. Всех страждущих не спасешь и не накормишь, если, тебя зовут не Иисус.

Глава 3

Базар

Характер у человека, который присвоил себе звучную должность коменданта объекта, былтакой, что для общения с ним требовалась железная выдержка. В глубине души ЗахарПетрович Прохоров, возможно, был неплохим человеком. Но этой глубины души он никому неоткрывал, прятал за семью замками, а показывал совсем другое: раздражительность,мелочную злобу и слабо прикрытую ненависть ко всем, кто был чуть более способным, чем он.Учитывая уровень его интеллекта, в число таковых попадали многие. Жена его, как случайноузнал майор, лет пять назад повесилась. Ее можно было понять. Возможно, он и пальцем ее нетронул, но постоянное выслушивание его попреков могло довести до нервного срыва дажепамятник.

В трезвом виде этот субъект был невыносим. Можно было подумать, что, набравшись, онстановился еще паскуднее, но этого не происходило. Хуже было просто некуда. Напротив, впьяном виде его было проще терпеть, потому что он быстро отключался и засыпал.

Можно догадаться, что его, генерал-майора, перевели из столицы в Новосибирское управлениетоже не за особые заслуги. Скорее всего, он натворил дел и здорово достал кого-то наверху, но,оберегая честь мундира, его отправили не на скамью подсудимых, а сюда, в Сибирь.Избавились от него с наименьшими потерями.

Майор благодарил Бога за то, что этот «оборотень в погонах» никогда не являлся егонепосредственным начальником. За эти дни Демьянов начал понимать, почему так многовнимания уделяется психологической совместимости космонавтов на орбитальных станциях.Ведь в экстремальной ситуации там, наверху, они могли надеяться только на себя и товарищей,а не на далекий ЦУП.

Так же было и у них. Хотя без всяких тестов было ясно, что с психикой у гражданинакоменданта — тамбовский волк ему товарищ — не все в порядке. И существовать рядом с ним взамкнутом пространстве было очень трудно.

— Я сказал, в инструкции черным по белому написано: «эвакуация». Радиационная опасностьминовала? Миновала. Так какого рожна мы ждем? — желчно осведомился генерал. — Особого

Topre

ading

.ru



приглашения?

— Товарищ комендант. — Демьянов изо всех сил сдерживал себя. — Вы понимаете, чем этообернется?

— Да какая на хрен разница, что я понимаю? Я могу вообще не понимать. Ты, кстати, темболее. Понимать должны там. — Прохоров воздел палец к цементному потолку. — Вгосударственном штабе ГО, в Москве.

— А где он есть, этот штаб? — не сдавался майор. — С нашим передатчиком нас даже всоседних областях не услышат. А с местными силами мы пытаемся связаться на установленнойчастоте каждый час. Все без толку.

— Это временные неполадки, — махнул рукой комендант. — Радиопомехи. Ты в школе неучился? Ядерный взрыв вызывает… Но рано или поздно они выйдут с нами на связь, несомневайся. И вообще, голову себе не забивай. Если оговорено, значит, выйдут.

«Вашими устами да мед пить», — подумал майор. Самому ему в голову приходили всего дваобъяснения этой тишины. Первое — все мертвы. Второе — кое-кто уцелел, но они соблюдаютрадиомолчание, чтобы не стать мишенью для ракет противника. Ни то ни другое не оставлялоубежищу особых надежд на получение помощи.

— Захар Петрович, давайте не торопиться, — голос Демьянова звучал так, будто онразговаривает с ребенком. — Наверху трудно передвигаться, особенно неподготовленным. Унас много пострадавших, дети… А машин крайне мало, и бензина почти нет. Да даже если бы ибыли… все дороги запружены, не проехать. Да и пешком тяжело будет пробираться сквозьзавалы, видимость плохая, а на градуснике уже минус десять. Опять же продукты мы с собойточно не унесем. Чистая вода теперь может оказаться редкостью. И это еще не все. Там ведь ипостреливают иногда.

— Постреливают? — недоверчиво переспросил генерал. — Кто?

«Я ему пятьдесят раз говорил. И как об стенку горохом. Будто глухой. Он что, думает, нас тамхлебом-солью встретят?»

— Лица без определенного места жительства, — хмуро произнес майор. — Теперь других-то инет.

Около минуты Захар Петрович хранил молчание. Видимо, в его голове под фуражкой шланапряженная работа мысли.

Затем он, явно с большим трудом, выдавил из себя:

— Так что будем делать? Мы не можем уйти, это факт. Но ведь не останемся же мы тут жить?Здесь же жить невозможно, ведь так? — В голосе генерала Демьянову послышались жалобныенотки. — Какие будут у вас предложения?

Хвала небесам, он уступил, отказался от идеи немедленной эвакуации. Похоже, не последнююроль сыграл страх за свою шкуру. Высокий, хотя и не смертельный уровень радиации — этоодно, а автоматная очередь из окна — совсем другое. Это даже идиот поймет.

— Предложение такое, — вновь заговорил Демьянов. — Мы останемся здесь, пока не придут внорму… климатические обстоятельства.

Topre

ading

.ru



— Это сколько?

— Я тут говорил с одним геофизиком из НИИ климатологии. Не меньше пары месяцев.Возможно, три.

— Да вы в уме? — У генерала чуть глаза на лоб не полезли. — А есть мы все это время чтобудем? Запасы ведь не резиновые!

— Об этом я и хотел сказать. Пока окончательно не наступила зима, предлагаю организоватьслужбу продотрядов для систематического пополнения наших запасов.

— Легко сказать, — фыркнул Прохоров. — Чем? Что-то я не видел наверху вагонов, набитыхтушенкой. Может, господ мародеров попросим поделиться?

— Не стоит. Есть у меня идейка, — Демьянов проигнорировал иронию. — Я думаю, на рынкечто-нибудь осталось. Можно собрать оперативную группу и наведаться туда.

— Значит, решено, — подытожил комендант с явным облегчением. — Вот и займитесь этим,Сергей Борисович. Хорошо бы сегодня же организовать доставку продовольствия. Мясо, сыр,колбаса. Если наткнетесь на икру, балычок или печень трески, то тоже берите — не пропадатьже добру. Даже шпроты тащите, и кильку кто-нибудь съест. — Захар Петрович натянуторассмеялся. — Ну, все. Считаю наше собрание закрытым.

Не требовалось уточнять, о каком базаре идет речь. Конечно же, это достопримечательностьНовосибирска, самый крупный рынок по эту сторону Урала. Огромное пространство размеромс несколько футбольных полей, ряды контейнеров, тысячи продавцов и покупателей. Быливремена, когда он был единственным работающим и приносящим живые деньги предприятиемгорода. Тогда, на заре девяностых, турецкие куртки и золотые цепочки стали настоящимспасением для умиравших с голоду младших научных сотрудников, переквалифицировавшихсяв «челноков». Потом ситуация изменилась, в НИИ стали выплачивать зарплату, худо-беднозаработала промышленность, но рынок своих позиций не сдавал.

Самыми верными его покупателями оставались пенсионеры и малообеспеченные, а такжежители окрестных сел. Первые приходили на своих двоих, последние приезжали нагромыхающих реликтах советской эпохи, среди которых попадались даже почти вымершие«москвичи», чтоб купить по дешевке какую-нибудь хозяйственную мелочь.

Даже экономический взлет начала двухтысячных не сильно подорвал его позиции. Торговыецентры, построенные в первом десятилетии нового века, тоже почти не отразились на егоработе. Просто в городе произошло социальное расслоение. Большинство его населения, нежелая терпеть толкотню и не без основания опасаясь карманников, стало ходить всупермаркеты и ТРЦ с эскалаторами, видеокамерами наблюдения и автоматическими дверями.Ну а те, кто победнее, продолжали покупать у пестрых разноязыких обитателей базара, благоцены там были процентов на десять меньше. Что тоже немаловажно, на рынке можно былопоторговаться. Самое смешное, что товары и там и там были одинакового качества, а всупермаркетах давно изобрели свои, технологичные методы обвеса, обсчета и втюхиваниялежалого товара.

Где еще было искать еду, если не на рынках? Склады и продуктовые базы сгорели. Те, чтонаходятся далеко от города, — разграблены или захвачены шайками грабителей, которые врядли поделятся по-братски. А на рынке площадью четыре сотни гектаров наверняка что-нибудьнетронутое да отыщется. Как говорится, «без базара».

Topre

ading

.ru



Проблема в другом. Как найти дорогу и не заблудиться в этом лабиринте контейнеров ипавильонов?

Майор не знал, существовала ли в природе подробная схема рынка. Иначе как узнать, в какомиз них ненужная дребедень вроде дисков, электроники, солнечных очков и токсичныхкитайских игрушек, а в каком — бесценные продукты?

Даже если и существовала, где ее искать? В отделе торговли при администрации? В комитетепо землеустройству? Так те точно в эпицентре располагались.

Где карта, безусловно, была, так это в администрации рынка. Но туда они соваться не хотели,чтобы не нарваться на конкурентов. Вряд ли такой объект никем не занят.

Но даже если он занят, то никто не сможет контролировать все подъезды и выезды.Действовать надо было быстро, не тратить время на поиски нужных рядов.

Сам Демьянов бывал на базаре не единожды, но давненько — четыре года назад, в тот периодсвоей жизни, о котором он очень не любил вспоминать. Тогда, потеряв и семью, и работу, оннаивно полагал, что хуже быть не может, думал, что опустился на самое дно. За это времямногое там могло измениться, а уж расположение торговых рядов — почти наверняка. Значит,требовался проводник.

Майор ломал голову над этим вопросом, когда решение само пришло к нему в руки.

Разговор был закончен, и Сергей вышел в коридор, оставив слегка повеселевшего комендантаодного. Но майор знал, что на того скоро снова нападет меланхолия, и он тут же ухватиточередную бутылку горячительного, на дне которой спрятано забвение.

Разговор был закончен, и Сергей вышел в коридор, оставив слегка повеселевшего комендантаодного. Но майор знал, что на того скоро снова нападет меланхолия, и он тут же ухватиточередную бутылку горячительного, на дне которой спрятано забвение.

Демьянов направился к себе, но по пути в свой необжитый и неуютный «кабинет» решилзабежать в здравпункт, чтобы узнать у Михаила Петровича Вернера о состоянии людей,недавно поступивших с лучевой болезнью. Самого главврача не было на месте, зато уже напороге майор столкнулся с Марией Чернышевой, направлявшейся куда-то.

— Сергей Борисович, а ведь вы кофе просили.

Только через пару секунд мучительных размышлений майор вспомнил, что утром вздравпункте обмолвился при ней, что у него закончился кофе.

— Да, Машенька. Не поверишь, за неделю банку прикончил, а времени пополнить не было.

— У меня есть хороший.

Ему вдруг стало немного стыдно. Что же получается?! Он, взрослый мужчина, клянчит удевчонки кофе! Хотя глупости. После того как деньги потеряли ценность, личное имуществотоже значило немного. Похоже, они возвращались во времена коллективной собственности.Главным, как в первобытные времена, стал вклад человека в общее дело, за который он иполучал свою долю. Кстати, глава палеолитической общины не отнимал у своих подопечныхеду. Они сами делились с ним потому, что он был лучшим охотником и воином.

Topre

ading

.ru



Такая теория и льстила ему, хотя он не был вполне уверен в ее достоверности.

В здравпункте немного прибрались, явно не без Машиного участия. Коробки с медицинскимоборудованием, которое они принесли из рейдов на поверхность, теперь были аккуратнорасставлены вдоль сены. Демьянов тогда думал, что от него будет прок, и в первые дниотправил поисковые группы во все ближайшие больницы. Впрочем, доктор Вернер вскореохладил его пыл, сказав, что большая часть принесенного никогда не будет работать вусловиях убежища — не хватит энергии, площадей, стерильности. Так оно и стоялонераспакованным.

Девушка исчезла в смежной комнатушке и начала рыться в самой верхней коробке, но черезминуту вернулась с написанным на лице разочарованием.

— Вот ведь, — развела руками она. — Оказывается, все разобрали. Совсем закрутилась с этимиделами. Но у меня еще одна оставалась, дома.

— Дома? — До майора сперва не дошло, что она имеет в виду. — Так ты что, туда…

Чернышева замолчала, ее взгляд сразу посерьезнел.

— Да нет, я имела в виду не тот… — произнесла она после тягостной паузы. — Там-то я,естественно, не была.

«Какой же я идиот. Сразу мог бы понять, что она говорила не о своем прежнем доме, которыйстал кучей камней».

— Растворимый? — спросил Демьянов первое, что пришло на ум, чтобы как-то снятьнапряжение.

— В зернах.

— Это еще лучше.

— Да пойдемте ко мне, я вам прямо сейчас дам.

В другой обстановке эта фраза была бы двусмысленной, но не теперь. Майор даже неулыбнулся.

— Ведите. Кстати, я у тебя до сих пор ни разу не был.

— Не так уж много потеряли. Бардак у нас, да и неуютно. Конечно, мы там появляемся парураз в день, забежим на минутку — и снова сюда. Времени не хватает капитально. А тем, ктоотдыхает после дежурства, не до ремонта.

Они прошли по главному коридору до поворота к первой секции. Маша щелкнулавыключателем, осветив небольшой отрезок коридора. Чтобы не тратить понапрасну энергию,большую часть времени их держали погруженными в темноту. Пройдя, полагалось выключитьсвет за собой. За несоблюдение этого правила лишали дневного пайка.

Но идти оказалось недалеко. Они остановились у ближайшей угловой комнаты. Здесь,насколько Демьянов знал, проживали врачи. Если другие комнаты, как правило, были либомужскими, либо женскими, то здесь деления не было. Не до приличий, когда убежище,рассчитанное на три тысячи человек, принимает пять. А весь медперсонал удобнее было

Topre

ading

.ru



собрать здесь, чем распределять по разным комнатам.

Они остановились перед тяжелой железной дверью, Маша достала из кармана ключ и открыла.Замки на дверях появились недавно с молчаливого согласия самого майора. Пошаливать стали.Зазеваешься, даже тапочки своруют.

«А здесь ничего… — подумал Демьянов. — Зря она наговаривала».

Фанерная перегородка делила большую комнату на две равные части, так что приличияоказались соблюдены. Кроме них в левой половинке сейчас были только две женщины среднихлет. Демьянов поздоровался, вспомнив, что видел их в медпункте. Одна, кажется, медсестра,другая — фельдшер. На мужскую половину он даже заглядывать не стал, не собираясьбеспокоить людей, отдыхавших после тяжелой смены.

Насчет уюта она зря сказала. В комнате было чисто прибрано, а вместо обычной затхлой воничувствовался легкий аромат освежителя воздуха. Сразу видно, аккуратные люди живут. Хотяони умудрились нарушить два пункта правил. Перепланировка помещений и пронос веществ срезкими запахами запрещалась строжайше. Ну да ладно, это не смертельно. Правиласоставлялись в расчете на пару дней пребывания. А когда речь идет о паре месяцев,благоустройством пренебрегать не нужно. Конечно, подвесной потолок не нужен, но обоинаклеить или линолеум постелить — вполне допустимо.

Чернышева полезла в тумбочку больничного типа. Вот и третье нарушение. Похоже, еесамовольно пронесли и установили. Личные вещи, значит, появились. Но это тоже былонеизбежно. Придется разрешить, ведь и у самого в каморке кое-что есть.

— Вот, возьмите. — Она протянула Демьянову увесистый куль, в котором приятнопересыпались зерна.

«Мародерство, однако. Когда она успела его прихватить?»

— Я его в павильоне на углу Строителей и Лаврентьева достала, — словно отвечая на еговопрос, пояснила девушка. — Упаковка герметичная, но вы лучше еще раз промойте с мыломдля дезактивации.

«Хотя какое к чертям собачьим мародерство? — тут же обругал майор себя. — Она ведь это нево время вылазки за продуктами утаила. Наверно, шла в составе группы за лекарствами иприхватила из магазина. Правильно сделала, не пропадать же. Пусть берут, если это немешает выполнять свои обязанности».

В конце концов, они еще на третий день договорились, какие вещи могут быть только общими,а какие можно оставлять себе. Кофе к первой категории не относился.

С каждым днем Сергей Борисович все больше уважал Машу. За эту неделю она отлично себяпроявила. Не так много нашлось бы в убежище мужчин, сделавших столько, сколько она.

Нет, «отлично» — не очень подходящее слово. Отличными могут быть результаты работы;отлично можно выполнить поставленную задачу. На «отлично» можно школу закончить. Нокогда человек идет на верную смерть, чтобы спасать незнакомых людей — тем более если егоникто не обязывает, — это называется по-другому. Нет, не сумасшествием, как внушали им в«демократическую» эпоху. Героизмом это называется. Он знал, что на ее счету было десяткадва спасенных жизней.

Topre

ading

.ru



На второй день, когда начали набирать добровольцев для работы на поверхности, она первойсделала шаг вперед. Майора это тогда даже немного разозлило. Девка, мол, не понимает, кактам опасно, вот и лезет, дура. Но теперь он думал, что, не сделай этого шага она, и волонтеровстало бы на порядок меньше. Их число и так никогда не превышало необходимого. Готовностьумереть ради других — скорее исключение, чем правило, и совершенно естественно длячеловека предоставить другим возможность броситься на амбразуру.

Еще Демьянов тогда подумал, что у девушки просто возникло желание поскорее умереть. Нетакое уж редкое, кстати, желание. В начале второй недели подземного плена убежищезахлестнула волна самоубийств. Это было связано с объективными законами человеческойпсихики. Первый шок прошел, за ним пришло понимание, что это навсегда, что все вокруг —это не дурной сон, а то, с чем им теперь предстоит жить. Именно это понимание и заставлялолюдей затягивать на шее петлю из чулок или вскрывать себе вены крышкой консервной банки.Бритв и ножей не было почти не у кого.

Дружинники, набранные из ракетчиков и таких же беженцев, были призваны не толькоподдерживать порядок, но и бороться с этой напастью. Из полусотни тех, кто решил пойти попути наименьшего сопротивления, только двадцати удалось покинуть этот мир. Остальным недали. Но каждый раз, глядя в пустые глаза собратьев по несчастью, майор чувствовал, чтомногих из них в этом мире держит только привычка.

Машенька не вписывалась в этот образ. Глядя на нее, не верилось, что она одержимажеланием уйти из жизни. Не вязалось это с ее жизнелюбием, сквозившем во взгляде, впоходке, в осанке. Самоубийцы так себя не ведут. Они не рассказывают анекдоты, чтобы хотькак-то поднять настроение окружающим, не следят за собой с таким усердием. А она успевалане только умыться, но и накраситься даже при сумасшедшей занятости.

Нет, умирать Маша определенно не собиралась. Постепенно майор пришел к выводу, что еехрабрость проистекает скорее из неопытности и не очень развитого воображения. Девчонкапросто не отдавала себе отчет в том, насколько велик риск. Несколько раз он ей об этомговорил, но складывалось впечатление, что она пропускает эти предупреждения мимо ушей.«Конечно-конечно. Я поняла. Ну ладно, я пошла». Иногда Демьянов грешным делом начиналдумать, что только из таких людей и получаются герои. Из зеленых, не знающих жизнисопляков и соплячек, которые думают, что у смерти в списке нет их фамилии.

И если бы когда-нибудь их стали награждать за этот беспримерный подвиг, то майор сампросил бы за нее. Она заслужила, чтобы ей повесили на грудь самый высокий орден. Да чтотам орден, пусть ее именем назовут улицу. Если хоть в одном городе сохранилась хоть одна.

Чернышева быстрее других оправилась от шока и, несмотря на внешнюю мягкость иокруглость, внутри была жесткой и твердой как кремень. Никто не видел в ее глазах нислезинки. А ведь за эти дни майор не раз лицезрел рыдающих мужчин и почему-то не решалсяих осуждать. Кроме того, она была очень деятельной и за день успевала намотать по темнымкоридорам километров тридцать, если не больше. Энергия била из нее ключом. Что ей горящаяизба, что ей конь! Подайте небоскреб, объятый пламенем, подайте табун диких мустангов. А тоскучно как-то.

Могло показаться, что девушка владеет искусством телепортации. Она умудрялась находитьсясразу в нескольких местах и везде выполнять какие-то дела. Ее можно было видеть на всехсекциях и во всех закоулках, разговаривающую, о чем-то рассказывающую, отстаивающую своемнение. Но никого это не раздражало. Наоборот. Она сразу завязала знакомства с множествомсовершенно разных людей. Лучше определение, которое можно было подобрать к Марии

Topre

ading

.ru



Чернышевой: «дама, приятная во всех отношениях». Возможно, несчастным и потеряннымобитателям подземелья она казалась лучом света в темном царстве.

Ее можно было поставить в пример любому как образец оптимизма. Правда, никто не мог суверенностью сказать, что происходит у нее в душе, — в убежище психологов не оказалось. Ноесли ее настрой и был напускным, то разыгрывала Маша его мастерски. Она никогда ни на чтоне жаловалась, спала не больше пяти часов в сутки, ела то, что попадалось под руку, на ходу,на бегу, не останавливаясь, причем с таким аппетитом, каким не могли похвастаться многиедругие. Если ее работоспособность просто изумляла, то выдержка даже вызывалабеспокойство, так как не поддавалась человеческой логике.

Густой смрад горелой и уже начавшей разлагаться плоти над развалинами родного города, гдетрупы людей лежали как бревна, а безумные взгляды и бессвязные вопли выживших были ещестрашнее, чем молчание и неподвижность тех, кому посчастливилось погибнуть, онаигнорировала как фон, который не должен мешать работе. Ей удавалось сохранять не толькохладнокровие, но и содержимое своего желудка, чем не каждый мужчина мог похвастаться.

Риск при каждом выходе на поверхность был велик, но Маша счастливо избегала всех ловушек,словно заговоренная. Ничего не происходило и с ее товарищами по звену, как будто девушкабыла талисманом, отводившим погибель. Все знали, что, в случае чего, она и перевяжет, ижгут наложит, и, пожалуй, на себе дотащит. Несколько раз каким-то неведомым чутьем ейудавалось находить под развалинами живых людей. По теории вероятности Чернышевой давнополагалось пасть смертью храбрых, но она ничего не знала об этой теории и поэтому выжилавсему наперекор.

— Кстати, Маша, у тебя есть знакомые, которые хорошо знают рынок? — уже в дверях задалДемьянов вопрос, так долго вертевшийся на языке.

— Знакомые… — Она задумалась. — Нет, никого не припомню.

— Жаль, — покачал головой майор.

— Знакомых нет, — продолжала Чернышева. — Но я сама могу показать дорогу.

— Ты?

— Да, — кивнула девушка. — Я там работала одно время. Недавно. Так что хорошо помню, гдечто есть. Могу проводить, если нужно.

— Еще как нужно. Вот только это может быть опасно.

— Сергей Борисович, не волнуйтесь. — Она посмотрела на него, и ему почудилась усмешка в ееглазах. — Я же уже была наверху. Не пропаду.

Да, ей доводилось работать на поверхности. Но ведь сейчас дело совсем другое.

— Как знаешь. Но все-таки подумай десять раз.

— Да хоть сто, Сергей Борисович, — немного резковато сказала она. — Я уже все решила.

— Ты же врач, должна понимать, чем рискуешь.

— Да, понимаю.

Topre

ading

.ru



Ну что он мог сделать?.. Переубедить? Запретить?

Демьянов не стал ее долго отговаривать. Тем более что майор до сих пор не мог разобраться всебе и определить, что же ему нужно. Ее помощь как проводника или просто ее присутствие?

— Как знаешь. Но все-таки подумай десять раз.

— Да хоть сто, Сергей Борисович, — немного резковато сказала она. — Я уже все решила.

— Ты же врач, должна понимать, чем рискуешь.

— Да, понимаю.

Ну что он мог сделать?.. Переубедить? Запретить?

Демьянов не стал ее долго отговаривать. Тем более что майор до сих пор не мог разобраться всебе и определить, что же ему нужно. Ее помощь как проводника или просто ее присутствие?

— Все, мне надо бежать, — глянул он для отвода глаз на часы.

— Ладно, заходите в любое время, — тепло улыбнулась она ему.

— Непременно загляну на днях, — пообещал он. — Ладно, отправляемся сегодня в пятнадцатьноль-ноль. В полтретьего жду тебя у пункта дезактивации. А я пока подберу добровольцев.

Они расстались, но девушка не осталась «дома», а побежала куда-то к соседям.

«Ей бы поосторожней быть, — проводил ее взглядом майор. — Аппетитная не только впереносном смысле слова. Ведь если с рынком не получится, то через месяц люди у нас будуткак аборигены с Голодного Мыса. Господи, неужели и до такого когда-нибудь докатимся?»

— Мне нужно еще пять человек. Давайте, давайте, мужики. За нас никто это не сделает.

Как всегда перед вылазкой, майор наставлял своих подчиненных, которым предстоялапрогулка по аду на земле.

— Как вы помните, после ядерного взрыва степень радиоактивности осадков быстроослабляется. Через семь часов она составляет всего десять процентов от того, что было сразупосле взрыва. Для неграмотных — это в десять раз меньше. Через два дня — один процент. Ачерез неделю — считайте сами. Так что опасности для жизни нет.

Он не уточнил, что если с самого начала ее уровень был крайне высок, то даже одна десятаяпроцента может представлять угрозу при длительном нахождении в очаге заражения, и чтоправило не годится, когда речь идет о множественных очагах — от наземных взрывов докатастроф, вызванных авариями на атомных электростанциях, которых в радиусе пятидесятикилометров от города было две.

— Даже за шесть часов вы опасной дозы не получите, — продолжал он. — Самое худшее, чтоможет получиться, — это то, что кто-то из вас не сможет стать отцом. Работать все будет какположено, только результата не получится. Оплодотворения то есть. Будете стерильными,как… — Он замешкался, подбирая подходящее слово для сравнения. — Как стерилизованноемолоко, короче.

Topre

ading

.ru



Говорил он это без улыбки, совершенно серьезно, как будто читал одну из своих лекций погражданской обороне. Потому что это была правда. И никто не хохотал, потому что ничегосмешного в ней не было.

— Но если вспомнить, в каком мире мы будем жить… Может, оно и неплохо. Может, дажелучше, Так что еще раз подумайте, взвесьте все хорошенько. Если кто-нибудь раздумает, япойму. Но пойти вам все равно придется. Просто тогда из добровольцев вы превратитесь впризывников и отношение к вам будет совсем другое, — подытожил Демьянов. — Ну? Естьжелающие?

Волонтеры нашлись. Чернышева привела их с собой. Как раз пятерых. Молодые парни, судя повиду, ее ровесники. Одеты нормально, по-спортивному. Стрижены коротко — не какие-то тамнеформалы волосатые. Нормальные ребята, крепкие. Тяжелоатлеты? Да, кивают, улыбаются.Ну, это даже хорошо. Поработать мускулами придется, пацаны. Поднятие тяжестей — как разваш профиль.

Вроде бы все нормально. Не наркоманы и не психи. Только вот… шальные какие-то. А один,который со шрамом через всю щеку, вообще выглядит так, что встретишь такого раньше втемном переулке и десять раз подумаешь, только кошелек отдать или еще домой за заначкойсбегать. Ну и образина.

Ну да ладно. С лица не воду пить. Может, он человек хороший и душа у него добрая. Кто жевиноват, что у бедолаги производственная травма? Наверно, он слесарь или плотник, простойрабочий парень. На таких спокон веку Русь держится. Раз она за них поручилась, значит,нормальные и ничего не натворят.

Майор кратко объяснил им, как надевать костюмы, как пользоваться связью и в чем будетсостоять их задача, и «продотряд» в составе тридцати человек покинул убежище. Наверху ихуже ждали заправленные КамАЗы, и они без промедления тронулись в путь.

Хоть ее бойфренд и был человеком относительно обеспеченным, но Чернышева часто бывалана рынке, и не только как покупатель. Она умела торговаться, а лишние деньги никогда нежгли ей карман. Но в последние год-два девушке не раз доводилось в перерыве междулекциями стоять за прилавком с солнечными очками, перчатками и другими аксессуарамипроизводства Турции и Китая. Подрабатывала она и после получения диплома. Чего ж тутудивительного, если зарплаты врача с трудом хватает на косметику, а ощущать себястопроцентно зависящей от материального обеспечения друга, который никак не соберется натебе жениться, не очень-то приятно?

Поэтому географию этого места Маша знала хорошо и смогла провести «продотряд» прямо впродуктовые ряды, где еще оставались нетронутые контейнеры.

На рынке было тихо. Цунами мародерства, которое прокатилось по городу в минувшие дни,уже успело схлынуть, оставив после себя вычищенные прилавки, распотрошенные грузовики итрупы людей, погибших в массовых давках.

Они ехали не скрываясь — попробуй спрячь колонну грузовиков! — делая ставку на скорость иудачу. При их приближении все живое обращалось в бегство. Вспорхнула и исчезла парапугливых ворон, жадно доклевывавших какие-то бурые клочья. Брызнула во все стороны стайкаголубей, нахохлившихся от холода, чудом уцелевшая посреди чудовищного жара. Свораоблезлых собачонок, сгрудившаяся вокруг того, что на поверку оказалось горой присыпанныхснегом трупов, поджав хвосты, исчезла в лабиринте темных проходов.

Topre

ading

.ru



Люди вокруг тоже были. Но, как и собаки, они кинулись бежать со всех ног, только услышавзвук моторов, ожидая от большого моторизированного и, видимо, вооруженного отряда толькоплохого. Разведгруппа заметила их снова только через пять минут. Они шныряли вокруг,жались к контейнерам и выглядывали из-за каждого угла. Но эти серые люди-тени держалисьна безопасном расстоянии и ближе не подходили.

Эти бродяги были хорошим знаком. Если они находились тут, значит, никакой серьезнойгруппировки в округе не наблюдалось. Иначе стали бы они терпеть у себя на делянке каких-тооборвышей?

Впрочем, эти доходяги тоже могли представлять опасность, и Демьянов подозревал, что еслибы они отправились на рынок на одной-двух машинах и без автоматов, то их ждал бы другойприем. Но «местные» оценили соотношение сил и теперь лишь высматривали, выжидали.

Памятуя о недавних эксцессах, майор отрядил пятерных вооруженных дружинниковприглядывать за периметром, пока остальные будут заниматься погрузкой. Осторожностьникогда не повредит.

Памятуя о недавних эксцессах, майор отрядил пятерных вооруженных дружинниковприглядывать за периметром, пока остальные будут заниматься погрузкой. Осторожностьникогда не повредит.

Двигатели урчали на холостых оборотах, колонна была готова сорваться с места в любоймомент.

Работа состояла из двух частей — взлом и вынос. Торговцы успели аккуратно закрыть всеконтейнеры. Но против лома нет приема, а там, где не помогал лом, железо резали автогеноми рвали при помощи троса и тягача.

— Веселей, веселей, не копаемся, — поторапливал всех Демьянов, глядя на время. — Вы что,тут до утра торчать собрались?

Он-то знал, что лишний час в этом месте может стоить каждому из них если не жизни, тоздоровья, что в данной обстановке различалось не так уж сильно.

Они управились за полтора часа, перетаскав на себе почти пятнадцать тонн груза. Непрохлаждался никто. Майор сам принимал участие в переноске, помня, что дорога каждаяпара рук. Помимо еды брали теплую одежду, которой в убежище тоже остро не хватало.Чернышева показала павильон, где, как она выражалась, «выбросили» зимнюю коллекцию заполцены. Он уже был основательно разграблен, но их интересовали не элитные шубы изнорковых пластин, а неброские и ноские вещи. Никто не глядел на поблекшие цифры наценниках. Брали все, что попадалось под руки из зимнего, — пуховики и теплые ботинки,шарфы и меховые шапки, шерстяные кофты и куртки, вязаные носки и варежки.

Они успели заглянуть и в строительный магазин за инструментами и разнообразнойхозяйственной мелочевкой, которая пригодится при ремонте и утеплении убежища. Им непомешало бы и многое другое, но для всего необходимого у «продотряда» не хватило бы местав кузовах и, самое главное, времени. Дозиметры у старших звеньев неумолимо отсчитывалиличную дозу каждого, и шутить с ними не стоило.

— Ну, загрузились? — нетерпеливо спросил майор в микрофон рации, перекрикивая помехи.

— Все четыре под завязку, — пришел ответ от Колесникова. — Можно ехать, Сергей Борисыч.

Topre

ading

.ru



— Стойте! — вдруг зазвучал в наушниках грубый голос Сереги, парня со шрамом. — Маши нет.

— Как нет? — изумился Демьянов. — Куда делась?

Он только сейчас вспомнил, что не видел ее уже минут десять. К счастью, с собой у нее, как увсех старших звеньев, должна была быть рация.

— Маша, ты где?.. Все в порядке?.. — эфир наполнился хором голосов.

— Тихо все! Тишина! — оборвал их майор. — Мария Чернышева, немедленно отзовитесь.

Только через несколько секунд пришел ответ:

— Все нормально. Споткнулась и выронила фонарь, но уже нашла. Через минуту догоню.

Голос девушки звучал абсолютно спокойно, и у Демьянова отлегло от сердца. Он уженесколько часов был под властью неприятного предчувствия. Надо было побыстрее сматыватьудочки и убираться отсюда.

Через несколько минут в его поле зрения возникла Маша собственной персоной,запыхавшаяся, но живая и невредимая.

— А вот и я, — объявила девушка. — Не скучали?

— Ну, тронулись, раз все в сборе. Нечего прохлаждаться, — тут же скомандовал майор, икараван из пяти грузовиков и двух внедорожников поехал по вымершим улицам в сторонуАкадемгородка, петляя среди остовов машин и всяких обломков.

Дома он, конечно, отчитает старшую санитарного звена Марию Чернышеву за самовольнуюотлучку, но мягко, почти отечески. Не так, как он обычно делал это с остальными, выливаячеловеку холодный душ на голову, чтоб впредь не портачил и знал свое место.

Чернышева никогда не пошла бы туда специально, забыв на время про свои обязанности ивстревожив товарищей. Судьба сама привела ее на это место. Осматривая торговые ряды впоисках полезных предметов, она наткнулась на знакомый маленький подвальчик, гдерасполагался небольшой ювелирный магазин с громким названием «Эльдорадо».

С подвалом ничего не случилось, хотя сам хлипкий трехэтажный торговый дом стесаловзрывной волной до высоты одноэтажного. К счастью, полуметровый вал из обломковпластмассы, кирпича и дерева не перегородил лестницу, ведущую к цокольным помещениям.

Машенька была там в первый и последний раз примерно за пару месяцев до катастрофы.Вместе с Русланом. Он купил ей тогда премиленькую золотую цепочку с подвеской в виде двухпереплетающихся змеек. Не дутую турецкую дрянь, а настоящую эксклюзивную вещь, вродебы чью-то бывшую фамильную драгоценность — помимо собственно лавки со стандартнымассортиментом, там оказался еще и ломбард.

Стоила вещица порядочно. Нет, не подумайте, она не выпрашивала. Он сам купил, чтобыдоказать, как сильно ее любит.

Но вот незадача! Стоило ей надеть эту цепочку в первый раз, как ее тут же стащили самымбеспардонным образом. В метро в час пик какой-то подонок воспользовался давкой и плотно

Topre

ading

.ru



прижался к ней сзади. Машенька, конечно, от души врезала ему локтем, но, когда обернулась,нахала и след простыл. Вместе с ним исчезло и украшение с ее шеи. В милиции у нее тогдаприняли заявление, но честно сказали, что надежды нет. Таких случаев, мол, за неделюпроисходит больше сотни, если и ловить преступника, то только по горячим следам — в общем,поздно, проехали. Посоветовали в следующий раз быть более осмотрительной и не надеяться,что прижимаются с «благими намерениями». Еще и поиздевались, сволочи позорные.

Или ей надо было такую вещь под одеждой носить? Но тогда за каким чертом она нужна?

В тот вечер Руслан божился, что из-под земли достанет негодяя, что чуть ли не с самимгородским «смотрящим» чай пил. Но то ли он плохо старался, то ли это были пустые слова иникаких возможностей воплотить их в жизнь у розничного торговца не имелось. Все такразговорами и осталось, постепенно Машенька забыла эту историю, но рана на ее уязвленномсамолюбии не зажила до конца.

Она ведь намекала ему, что неплохо бы купить подходящую замену; тем более что в лавке-ломбарде как раз лежала еще одна приглянувшихся ей цепочка, тоже старинная. Но Русланэту тему упорно замалчивал, и Чернышева уже начинала склоняться к мысли, что так далекоего любовь не простирается.

И вот случилось это… Этот, как бы его лучше назвать… Катаклизм.

И хрен его знает, что сейчас с Русланом Аскеровым, который последний раз звонил ей изБердска, куда поехал за товаром. Жив ли он, обратился ли в мелкую пыль или давно зарезан,ограблен и растоптан в кровавую кашу? Или, может, так же, как она, отчаянно борется зажизнь?

Маша почти не думала об этом. Жаль, конечно, но она соврала бы, сказав, что это причиняетей боль. Может, она и не любила его никогда.

Было прохладно, девушка поеживалась. Под защитным костюмом на ней была теплая пуховаякуртка; на голове под резиновым капюшоном — вязаная шапочка. Чертовски холодный день.Ее тело было сложено как раз для выживания в холодном континентальном климате. Заметная«закругленность» минимизировала потери тепла при движении, а здоровая системакровообращения позволяла сносно себя чувствовать в условиях сибирской зимы. Лицо у неемерзло очень редко. Ноги и руки, правда, иногда стыли, но только если она слишком долгооставалась на одном месте, а это случалось нечасто.

Было прохладно, девушка поеживалась. Под защитным костюмом на ней была теплая пуховаякуртка; на голове под резиновым капюшоном — вязаная шапочка. Чертовски холодный день.Ее тело было сложено как раз для выживания в холодном континентальном климате. Заметная«закругленность» минимизировала потери тепла при движении, а здоровая системакровообращения позволяла сносно себя чувствовать в условиях сибирской зимы. Лицо у неемерзло очень редко. Ноги и руки, правда, иногда стыли, но только если она слишком долгооставалась на одном месте, а это случалось нечасто.

Но в этот раз холод каким-то образом проник в нее. Ей сразу захотелось поскорее бросить все ивернуться туда, где тепло и есть люди. Но отступать теперь, когда оставался всего один шаг,Маша не собиралась. Ей повезло. Вещица оказалась там же, где была два месяца назад: ввитрине, среди других бесполезных побрякушек.

Магазин давно никто не посещал, даже те, кто берет без спросу. Нетронутый снег у дверейтолько подтвердил ее догадку. Кого интересует золото, когда мир катится к черту на рога?!

Topre

ading

.ru



От такого изобилия и доступности сокровищ у Машеньки начали разбегаться глаза. Мыслилихорадочно носились в ее голове. Ведь что же это получается?! Можно взять любую цацку.Или все сразу. И не только здесь. Где угодно. Правда, за килограмм золота никто, разве чтополный идиот, не даст тебе и буханки хлеба.

От этой мысли как-то нехорошо стало на душе, защемило сердце. Неужели это не вернется? Небудет больше ни красивой жизни, ни ярких красок? Только грязь, дикость и голод, болезни,вши и вонь… Новые Средние века, о которых, перебрав, болтал вчера какой-то умник в «кают-компании» убежища.

«Чепуха, — обругала она себя за кислые мысли. — Даже в Средние века можно жить. А ороскоши и богатстве пусть жалеют те, у кого они были, а уж никак не ты».

Не осознавая, что делает, Маша потянулась к витрине и неловко подняла рукой в толстойрезиновой перчатке драгоценность, покрытую пылью. На память о прошлом, как объяснилаона себе этот жест.

Девушка посмотрелась в чудом сохранившееся зеркало, хотя уродский костюм очень мешал —золотая цепочка в сочетании с противогазом смотрелась странно. Один вид этой комбинациивдруг вызывал у нее приступы судорожного хохота. Но он оборвался, когда она машинальнозаглянула за низкий прилавок.

Там лежало тело человека. Возможно, того самого, что продал ей эту безделицу. Без носа. Безглаз и ушей. Без всех мягких тканей лица. С осколком оконного стекла, торчащим междукостями ключицы, перерезавшим ему глотку, как нож гильотины.

Смех, застрявший было у нее в горле, все же вырвался наружу единственным сиплымсмешком. Да что она, трупов не видела? И тут Маша вспомнила, что, вообще-то, находитсяздесь не на прогулке и ее могут потерять. Это в лучшем случае. В худшем ее могут найти, ноне товарищи, а те типы, которых они расшугали, когда приехали на базар. Она ведь далековатооторвалась от своих.

Хлопнув себя по лубу, девушка сунула цепочку в рюкзак и, не задерживаясь больше ни насекунду, выбежала на улицу. Обратную дорогу она преодолела бегом, не останавливаясь дажедля того, чтобы перевести дыхание. Благо маршрут был выучен назубок.

Цепочка была не совсем идентичной — немного потолще и потяжеловеснее. Но в целомпроизводила впечатление дорогой и солидной, хотя Маше до этого не было ровным счетомникакого дела. Ей нужна была память. Сложно заподозрить в сентиментальности того, ктопрячет свои чувства под броней цинизма. Но это было так. Железных людей не бывает.Чернышева страдала все эти дни из-за того, что у нее не оказалось ни одного предмета,напоминавшего о прошлом.

Маша была реалисткой и не давала надежде себя обманывать. Она понимала, что никого изтех, кого она знала в прошлой жизни, ей уже не встретить. Ее дом разрушен. Родители, сестраи двоюродные братья жили в других городах, больших, которые наверняка получили своюракету. Большинство друзей имели квартиры в районах, где начиналась зона сплошныхразрушений. Смешно, но даже фотографии в памяти телефона стерлись из-за этого проклятогоэлектромагнитного импульса.

Майору пора было знать, что дурные предчувствия никогда не посещают его просто так.

Topre

ading

.ru



Неприятность — мелкая, но досадная — ждала их уже у самых ворот убежища. Именно с этимиворотами она и была связана.

Демьянов не хотел пользоваться для погрузки входом номер два. Носиться с коробками поузким лестничным пролетам в темноте было не очень удобно, куда проще открыть главныеворота, подогнать машины почти вплотную и за пять минут с помощью «китайскогоконвейера» перекидать весь груз на продуктовый склад.

Было лишь две загвоздки. Участок проспекта был завален обломками стоявших рядомпанельных домов. Кроме того, в конце августа, когда заморозки чередовались с оттепелями, атемпература плясала около нуля, на стальных дверях намерз такой слой льда, что даже послезамены моторов открываться они не стали.

Первое время Демьянов думал, что они прекрасно обойдутся и без первых ворот, нонеожиданное наступление зимы поставило людей в сложное положение. Возникла потребностьтранспортировать крупногабаритные грузы в убежище, и ни второй вход, ни, тем более,запасный для этой цели не подходили.

Но Демьянов все равно тянул. Сначала было слишком опасно из-за радиации и пожаров. Потомнадежные люди были заняты, а ненадежным майор не решался доверить эту задачу. Того игляди попадут в беду.

Требовалось выполнить немаленькую работу — разобрать завалы примерно на стометровомучастке дороги, засыпать гравием крупные трещины в асфальте и оттащить разбитые авто. Впомощь бригаде был придан бульдозер, но большую часть все равно предстояло делать руками.Майор сам отобрал человек двести, в основном молодежь, дал им десяток бойцов-ракетчиков вкачестве сопровождения и объяснил задачи. Он надеялся, что они управятся.

Сергей Борисович не учел одного. Когда его заготовительная группа отправлялась в путь, вубежище из руководства остался только сам товарищ комендант. Положение не снимало с негообязанностей управлять отдельными процессами в жизни подземелья. Более того, передотправлением Демьянов специально переговорил с ним по этому поводу. Мол, проследите заними, пожалуйста. Тот кивнул и махнул рукой. Дескать, все сделаем.

И что же?

У ворот он увидел не аварийную бригаду, а толпу. Вместо того чтобы откидывать снег, долбитькайлами лед и стаскивать мусор к обочинам, мобилизованные укрываемые чуть ли не в снежкииграли! Руководить было некому. Комендант куда-то пропал.

Случилось то, чего майор никак не мог предполагать. Стоило всем мало-мальскиответственным лицам покинуть убежище, как четкая и налаженная система распалась на своисоставные части. На площадке перед главными воротами царил бардак, по которому можнобыло догадаться, что творилось бы во всем убежище, окажись двадцать третьего числа в немодин генерал.

Случилось то, чего майор никак не мог предполагать. Стоило всем мало-мальскиответственным лицам покинуть убежище, как четкая и налаженная система распалась на своисоставные части. На площадке перед главными воротами царил бардак, по которому можнобыло догадаться, что творилось бы во всем убежище, окажись двадцать третьего числа в немодин генерал.

Народ разбрелся кто куда. Некоторые бестолково шарахались по сторонам, другие сидели на

Topre

ading

.ru



корточках и покуривали, третьи с любопытством оглядывали разрушенные здания. Самыесмелые заходили в подъезды и магазины первых этажей, то ли проверяя их на предметналичия полезных вещей, то ли просто из любопытства. Люди вряд ли хоть приблизительнопредставляли, какой опасности себя подвергают. Стайка подростков — а их-то кто сюдапустил? — носилась по улицам, похожим на голливудскую декорацию, залезая наисковерканные автомобили.

От этого зрелища у майора чуть не случился сердечный приступ. Он знал, в чем тут дело, нолегче от этого не становилось Да, человеческая психика, а детская в особенности, не можетвыдержать непрерывное напряжение. Да, когда-то она или сломается, или автоматическирасслабится. Но ведь должен же кто-то указывать людям, когда можно расслабиться, а когда —ни-ни. Для этого и существует начальство.

«Без моего чуткого руководства они пропадут, — понял Демьянов. — Ни на кого нельзяполагаться».

Даже солдаты, на которых так надеялся Сергей Борисович, проявили себя не лучшим образом.Они больше обменивались шуточками и форсили перед девчонками, чем приглядывали запорядком.

При помощи мегафона и накопленных в армии запасов красноречия Демьянов разогнал этотбалаган в мгновение ока. С комендантом он разберется потом. Сейчас главное — навестипорядок и поскорее спустить всех вниз. Теперь майор не считал безопасной даже относительноблагоустроенную территорию вокруг убежища.

Участники рейда спрыгивали с грузовиков и присоединялись к горе-уборщикам, подгоняя ихокриками и командами. Неорганизованная масса была поймана, стреножена, разбита назвенья и отряды. Дело закипело. В полчаса работа была закончена.

Ну вот, наконец-то справились. Теперь надо быстро стаскать все коробки из грузовиков вниз.Машенька тоже носила их, но ей оставили какие полегче — тебе, мол, рожать еще предстоит.Она в ответ только хмыкнула — мол, никогда не задумывалась об этой перспективе. Хотя это,конечно же, было ложью.

Когда с разгрузкой было покончено, машины загнали обратно в гараж. Еще пригодятся, хоть инеясно, когда именно. Каждая новая вылазка оказывалась на порядок труднее предыдущей.Погода все портилась, температура падала почти на градус в сутки, но другого способа достатьнеобходимое для жизни у них не было.

Затем под душ. Сначала в костюме, потом без него, чтобы смыть с себя всю зловредную грязь,чтобы ни крупинки ее не пронести в убежище. Только тогда можно было отдохнуть и чутьрасслабиться. Только чуть — ведь впереди очередные тревожные будни.

Их встречали как героев. Было объявлено о временном повышении продовольственногодовольствия для всех без исключения. Люди, отвыкшие за это время от чувства сытости,плакали от радости при виде вздымающихся до потолка штабелей банок с тушенкой. Им былирады те самые горожане, которые еще две недели назад стали бы крутить нос и придирчивоосматривать этикетки. Слишком много сои, слишком мало мяса, да и консервантов полныйнабор! Голод сделал людей менее разборчивыми. Тогдашний суррогат теперь казался импищей богов. Но ни одна банка не была съедена просто так. Варили суп — сначала густой инаваристый, а затем жидкий и почти безвкусный, чтоб растянуть удовольствие подольше.Демьянов через голову коменданта — черт его знает, вдруг взбрыкнет и запретит! — отдельно

Topre

ading

.ru



распорядился по поводу детей и тяжелобольных. Их пайку сделали немного разнообразнее.

Эти события улучшили настроение жителей убежища. В глазах укрываемых стало чуть меньшетоски и отчаяния. Правда, те, кто не потерял от радости способности заглядывать вперед, дажев эти минуты радости могли бы поразмыслить и прийти к выводу, что все сделанное —полумеры, способные только отсрочить неизбежное. Для решения проблемы требовалисьрадикальные действия.

Глава 4

Час Икс

Прошла неделя. Поверхность быстро остывала. Дождь успел превратиться в снег, лужи началипокрываться тонким льдом, а пепел все еще витал на высоте, недосягаемой для дождей,которые могли бы вымыть его из атмосферы. И был день восьмой, и наступила настоящаяядерная зима.

Время пластично. Иногда бывает, что час тянется как вечность, но в этот раз четыре дняпролетели как одна «пара» в университете, как скучная лекция, которую читает по бумажкепреподаватель, ненавидящий свою работу.

Данилов растворился в толпе и в последний раз вел себя «как все». Вести растительный образжизни и стоять в бесконечных очередях, занимавших добрую четверть дня, оказалосьнесложно. Иногда Саша жалел, что занят этим не весь день. Потом ему приходилось лежать,уставившись в потолок, слушать тягучую депрессивную музыку в наушниках плеера,найденного в разграбленном ларьке, и стараться не думать, что будет потом. Суп с котом, чертбы его побрал.

В этом он был не одинок. Так же поступали и остальные. Он был одинок во всем остальном. Влагере Саша стал свидетелем страшного психологического феномена. Полной атомизациисоциума. Это был не коллектив и даже не обычная толпа. Это была птичья стая, которойуправляет не лидер, а слепой инстинкт.

Поток беженцев постепенно иссякал, став ручейком, но их и так уже скопилось столько, чтопрежнее население городка растворилось в них, как сахар в чае. Сто тысяч? Двести? Четвертьмиллиона?

Да, некоторые уходили — «на юг», как он понял из обрывков путаных разговоров, которыевелись на каждом углу. Уходили, сами до конца не понимая, куда держат путь. Как лемминги,маленькие грызуны, которые раз в пять лет собираются в огромные стаи и идут, сметая все насвоем пути, чтобы исчезнуть в морской пучине.

Сашу никто не звал с собой, но он не пошел бы в любом случае. На что они надеются?Добраться пешком до экватора? Они не дойдут даже до Алтая. Все дороги заметет послепервого же бурана. В том, что бураны будут, парень, родившийся и выросший в Сибири, несомневался. Как и в том, что никто теперь не выгонит на трассы снегоуборочную технику. Ктому же не факт, что «на югах» будет лучше. Вряд ли на свете остались места, где у людей естьлишний хлеб для чужаков. А если их нет, то какая разница, где умирать голодной смертью?

Самыми страшными паникерами оказались не тихие меланхолики. По мере того как сгущаласьтьма, безнадега овладела даже самыми энергичными людьми, но теперь вся их энергия шла на

Topre

ading

.ru



создание нервозной обстановки в лагере. Они ходили по комнатам, расспрашивали всех,убеждали, спорили, кричали. Александр старался не слушать их бредни. Эти типы могливыглядеть как нормальные люди, но он видел у них на лицах печать всеобщего безумия.

Время шло, но никто не пришел людям на помощь. Новостей из мира за пределами лагеря непоступало, чего уж говорить о палатках и полевых кухнях. Допотопный ламповый приемник«Пионер», который был у деда из соседнего класса, оставался одним из немногих работающих.Почти все современные устройства скосил импульс, но даже те, что остались, могли приниматьтолько передачи на коротких и ультракоротких волнах. А их не было.

На третий день и из динамиков этого ветерана перестали доноситься звуки человеческой речи.«В этом мире больше нечего ловить», — подумал тогда Саша, хотя прибор, ровесник Второймировой войны, мог просто исчерпать свой ресурс. Даже если в лагере и были специалисты,способные его починить, никому не было дела до этого реликта. Да и пока он работал, проку отнего было мало. Сколько хозяин ни крутил ручку настройки, сквозь треск и кваканье время отвремени прорывались лишь обрывки сообщений. И какие обрывки!

Вначале обитатели школы — и Саша не исключение — вслушивались в них с замираниемсердца, но быстро охладели к этому. Долетавшие до них слова и фразы не внушали оптимизма.В них сквозили знакомые паника и отчаяние.

«Четверочка, вы еще держитесь? А мы отдаем концы. Не поминайте лихом…»

«Восьмой, восьмой, почему не выходите на связь? Восьмой, отзовитесь. Ну отзовитесь, вашумать!.. Да есть там, блин, хоть кто-то живой?!»

«Слава России! Смерть проклятым…»

И даже: «…ибо настал день гнева Его, и кто может устоять?»

Столицы и крупные города Сибири молчали. Вещание продолжали отдаленные гарнизоны инесколько полусумасшедших любителей, непонятно каким образом добравшихся допередатчиков. Одни из них объявляли все произошедшее карой небес за воздвижение новойВавилонской башни, другие — кознями сионистского мирового правительства. Третьивозвещали пришествие мессии. И все они могли быть в чем-то правы, даже последние. Даниловне удивился бы уже ничему.

Проходили дни, и все меньше оставалось тех, кто продолжал надеяться. Да и они напоминалитого человека из анекдота, который во время землетрясения успокаивал остальных: «Неволнуйтесь, все утрясется».

На первый взгляд, многое оставалось по-прежнему. Так же выстраивались бесконечныеочереди, и так же патрулировали улицы наряды бывших милиционеров. Но кое-чтоизменилось.

Призрак голода уже бродил по лагерю. Его присутствие ощущал на себе каждый, но всесчитали своим долгом этого не замечать. Один за другим заканчивались продукты на складах,и пайки становились все скуднее и скуднее, пока, наконец, беженцев не стали кормить однойпохлебкой, по виду да и по вкусу похожей на обойный клейстер. Но и ее порции с каждым днемстановились все меньше и жиже.

Только теперь Саша понял, что быть голодным и голодать — не одно и то же. Он не ел досыта стого самого часа, но только теперь почувствовал первый симптом истощения — нарастающую

Topre

ading

.ru



слабость во всем теле.

И не только он. Беседы на отвлеченные темы стали редки. Если люди о чем-то и заговаривали,то только о хлебе насущном. Разговоры эти были страшны, в них сквозил уже не страх, аопустошение. Как будто обитатели лагеря уже смирились со своей судьбой и просто тянуливремя. Почти все беженцы теперь пребывали только в двух состояниях — мрачной апатии илиистерического буйства, когда попасть под горячую руку мог любой встречный.

Подобно многим, Данилов избегал общества соседей и почти все время проводил в своем углу встранной полудреме, словно замерзающая рептилия. Пустые глаза, взгляд в потолок инаушники, надетые скорее для вида. Часто он пропускал момент, когда музыка заканчивалась.

И уж конечно, он никому не рассказывал о ядерной зиме. В этом больше не былонеобходимости. С каждым днем становилось все холоднее и темнее. Небо от края до края давнобыло затянуто темными облаками, которые становились все менее прозрачными даже вполдень. Все, что осталось от солнца, — это бледный контур, изредка проступавший светлымпятном на фоне свинцово-серых туч. Все реже и реже оно проглядывало сквозь их плотныйпокров, чтобы на девятый день от начала катастрофы окончательно скрыться за чернойпеленой.

Теперь «темное» и «светлое» времена суток можно стало различить лишь по температуре.Ночи были особенно морозными. В класс с превеликим трудом затащили печку-буржуйку, астарые окна без стеклопакетов заклеили плотной бумагой.

Ледяное дыхание надвигающейся зимы вселяло ужас, вместе с ним менялось и настроениетолпы. Безразличие сменялось озлобленностью, равнодушие — бешенством. То и деловспыхивали стычки, выраставшие из самых мелочных споров и заканчивавшиеся неожиданноострыми конфликтами. В лучшем случае все сводилось к грязной ругани, в худшем делодоходило до кулаков. Хотя нет. В самом худшем — наверняка до поножовщины и стрельбы. Ксчастью, Данилову повезло с соседями. Но почему-то, слыша, как люди, еще недавно бывшиекультурными и вежливыми, осыпают друг друга матерной бранью и выбивают соседу зубы закосой взгляд в сторону чужой сумки, именно он чувствовал жгучий стыд.

В отличие от остальных, Александр не просто лежал и ждал развязки. Он думал. И какими бывялыми и путаными ни были его мысли, они развивались в правильном направлении. Онразмышлял о выживании, хотя сам еще не до конца понял, хочет ли жить.

Надо взглянуть правде в глаза. Он слаб и беспомощен, да еще и безоружен. Но даже если быбыл вооружен, то чем компенсировать нехватку навыков владения стреляющимиштуковинами? Как и любых других навыков, кроме узкоспециальных, академических.

В конце концов, в нем пятьдесят семь килограмм весу. А если рацион и дальше останется также беден, то будет и того меньше. Он не умеет ориентироваться даже в незнакомом здании,чего уж говорить о городе или — кошмар — о лесе! Он не умеет готовить, если речь не идет осублимированной лапше, он с трудом может забить гвоздь в доску, не загнав его перед этим всвою ладонь. Черт, да он и в походе ни разу не был, за грибами не ездил в сознательномвозрасте.

Да, он лингвист, а не десантник. Его шансы стремятся не к нулю, а к минус бесконечности.Был такой старый фильм, запомнившийся Саше по фразе «Счастье — это когда тебяпонимают». Назывался он «Доживем до понедельника». Так вот, это не про него. У него малошансов дотянуть даже до воскресенья.

Topre

ading

.ru



Хотя зачем так прибедняться? Есть у него свои тузы в рукавах. Большинство нормальныхлюдей даже сейчас, через полторы недели после всего, надеются, что все рассосется,утрясется, перемелется и они заживут как раньше. Снова будут жить в квартире сцентральным отоплением, смотреть сериалы и дурацкие шоу по телевизору, сорить в блогах ина форумах, покупать в магазинах ненужные прибамбасы или шмотки, чтоб все как у людей,пересекать на самолете океан, отдыхать в жарких странах… Какие еще там благапредоставляла наша цивилизация?

Они надеются. Он — нет. Александр давно готовил себя к худшему. Не неделями — годами.Последние несколько лет он ждал именно апокалипсиса, неважно, в какой форме. Пареньверил, что в один прекрасный день все рухнет и он останется один. И то, что другимпоказалось бы паранойей, он считал здравой логикой.

Остальные не могли оставить прежнюю жизнь позади, а ему это далось сравнительно легко. Унего не осталось никаких иллюзий по поводу будущего — ближайшего и далекого. Отчастипомогли прочитанные книги, живописавшие глобальную катастрофу. Этот опыт послужил емукаким-никаким источником знаний о жизни «после». Данилов примерно знал, как поведутсебя люди, что станет с их средой обитания, с городами и дорогами, моралью и поведением. Ондогадывался, что потеряет цену человеческая жизнь, а еда и патроны, наоборот, станут на весзолота.

Конечно, это была ученость из серии «молодец среди овец». По сравнению с настоящим профивыживания Саше оставалось только курить в сторонке. Даже те, кому довелось побывать вместах не столь отдаленных, с их невиданным на воле знанием человеческой природы, дали быему сто очков вперед. Но рядом с таким же более-менее интеллигентным учителем,менеджером по продажам и тому подобными людьми Данилов «рулил». Ведь он, в концеконцов, — какое емкое выражение! — пережил не один апокалипсис, а пятьдесят.

Естественно, не все происходило по книжкам. Но процент сбывшихся пророчеств покаоставался стабильно высоким. Одно из двух — или авторы в массовом порядке былиНострадамусами, или предсказать такое развитие событий мог любой идиот, потому что онолежало на поверхности и не требовало даже зачатков фантазии.

«Книжному» знанию с некоторыми оговорками можно было верить. Если выбирать междушатанием вслепую без какой-либо стратегии и хоть и слабеньким, но планом, то Сашапредпочитал второе. Ведь в книжках выживали именно те, у кого был план. Взять хотя быРобинзона.

Первой частью плана должна была стать немедленная эвакуация из поселка. Минусыобщежития вот-вот перевесят плюсы. В конце концов… — тьфу, опять! — оно становилосьпросто опасным.

Это случилось на шестые сутки пребывания в лагере, когда он, проснувшись чуть позжеобычного, привычно пришел к пункту распределения. На этот раз что-то подсказало ему неоставлять рюкзак в школе, а захватить с собой, хоть он и мешался бы на переполненнойнародом площади.

Саша почти бежал, подгоняемой одной-единственной мыслью: «А вдруг там ничего неосталось?» Она занимала его настолько, что, выбежав на площадь и пристроившись в хвостогромной очереди, парень не сразу заметил одного странного обстоятельства — необычнойтишины, повисшей над площадью.

Topre

ading

.ru



Толпа молчала, и это молчание было зловещим. Пока он стоял и осмысливал этот факт, что-тоснова изменилось. По человеческому морю прошло движение, похожее на рефлекторноесокращение мышц. Задние ряды начали давить, и давили все настойчивее. Соседи безжалостнооттаптывали Саше ноги, но он поймал себя на том, что и сам ощущает нечто вроде зова — будькак все, ломай, круши и топчи вместе с нами!

Все взгляды были устремлены в одну сторону, и Данилов, сначала не понявший, что к чему,мог легко проследить их направление. Там, на крыльце магазина, перед железнымирешетками, которыми были защищены стеклянные двери, стоял человек в камуфляже смегафоном на шее. Именно его голос прервал затянувшееся молчание. В нем, усиленномдинамиком, звенел металл, и Данилов узнал офицера, с которым имел короткий разговорвчера.

— Я всех вас понимаю, но не надо нагнетать обстановку. Как я сказал, имели место несколькокраж, сейчас ведется учет и составляются рационы. Предлагаю всем разойтись по… домам. —Пауза придала его голосу неуверенности. — В ближайшее время будет подвоз продовольствия,так что никакой…

Ему не дали договорить. У толпы прорезался голос. Сначала тихий, он с каждой секундой крепи становился все злее и нахрапистее, в нем прорезалась невиданная еще вчера злость. Толпумало интересовали доводы разума, она хотела крови, неважно чьей. Она, похоже, даже непоняла, кто виноват, уловив одно: «Еды не будет». Площадь загудела, заворчала, как шатун,разбуженный посреди зимы, и немного подалась вперед.

— Сохраняйте спокойствие! — Неужели металлические нотки сменились испуганными? —Машины будут максимум через два часа!..

Блефует. Саша не был готов ручаться за это, но толпе, похоже, было виднее. Словам оратораздесь не верили ни на грош. Человек с мегафоном говорил что-то еще, но парень не слышал егослов из-за криков и громкого свиста. Тут он заметил, что все вокруг него чуть качнулисьвперед в едином порыве, словно готовясь к броску.

— Спокойно, я сказал!.. Назад, блин!

Александр так и не заметил, кто сделал первый шаг. Как по команде, вперед одновременноринулись десятки и десятки людей. В эту секунду он успел понять одно — у толпы нет лидера.Ею управляет не воля одного человека, а общий на всех инстинкт, как у косяка рыб.

— Назад! Стреляем на поражение!

От этих слов любой нормальный человек застынет. Но люди, сгрудившиеся передсупермаркетом, были очень далеки от «нормы». Или норма была далека от них.

Данилов не горел желанием идти вперед, но когда тебя сзади подпирают десять тысяч тел, этоздорово стимулирует. Нет, Саше не передался их заряд ненависти. Он с радостью остался бына месте. Просто люди, шедшие позади, надавили на него с такой силой, что затрещали ребра.Парню не оставалось ничего, кроме как включиться в общее движение.

Первый выстрел прозвучал как удар хлыста, но тут же потонул в реве нескольких тысячглоток. Затем прогремело еще несколько, но Данилов даже не понял, исполнена ли угроза илисолдаты стреляли поверх голов. Толпа не остановилась. Саша нутром почувствовал, что сталсвидетелем переломного момента. До сих пор собравшиеся вели себя как обычное скоплениелюдей. Но обычная толпа замерла бы, а то и разбежалась бы в панике при звуках автоматной

Topre

ading

.ru



пальбы. А эта даже не дрогнула.

Предостерегающие крики и мат солдат потонули в злом многоголосье, и первые рядыобрушились на баррикаду как приливная волна. Люди, не сговариваясь, подняли несколькотяжелых железных скамеек и, раскачав, начали бить ими по железным заграждениям, кактаранами. Удар, еще удар. Шум и гвалт стали непереносимыми. От грохота у Даниловакружилась голова. Он гадал, сколько продержатся укрепления, когда же голодная ордаворвется в опустевшие закрома родины. Сам он мог сдаться раньше — ноги подкашивались.Несмотря на осеннюю прохладу, в толпе было по-настоящему жарко и душно.

Предостерегающие крики и мат солдат потонули в злом многоголосье, и первые рядыобрушились на баррикаду как приливная волна. Люди, не сговариваясь, подняли несколькотяжелых железных скамеек и, раскачав, начали бить ими по железным заграждениям, кактаранами. Удар, еще удар. Шум и гвалт стали непереносимыми. От грохота у Даниловакружилась голова. Он гадал, сколько продержатся укрепления, когда же голодная ордаворвется в опустевшие закрома родины. Сам он мог сдаться раньше — ноги подкашивались.Несмотря на осеннюю прохладу, в толпе было по-настоящему жарко и душно.

Но этому не суждено было произойти. Внезапно позади него, в последних рядах этогобезумного «митинга», началось странное брожение. Там что-то случилось. Что-то напугалолюдей не на шутку. Данилов с трудом нашел себе место для маневра и повернул голову, чтобывсмотреться в темную улицу, откуда повеяло новой опасностью. Парень превратился в слух и водну из пауз между выкриками стада смог вычленить из общего гама до боли знакомый звук.Рычание моторов.

Александр увидел это одним из первых. Во-первых, он был на голову выше толпы, во-вторых, незабыл надеть очки, а в-третьих, прожектора еще были целы в тот момент, когда из-за поворота,протаранив хлипкий забор возле здания почты, вылетело нечто огромное, пышущее жаром иотфыркивающееся, как сказочный дракон.

Сначала он увидел фары. Затем метрах в ста из тьмы возник приземистый силуэт, которыйпарень сначала принял за микроавтобус. Да нет, побольше будет. Но только когда тот появилсяв широком луче прожектора, сомнения пропали.

Этот «микроавтобус» был оснащен крупнокалиберным пулеметом. Армия. Неужели ониприехали навести здесь порядок? Вряд ли, разве что — свои порядки. Толпа в своей массеувидела новую угрозу позже, чем Саша, но не смогла оценить ее степень до того мига, когда поней ударил свинцовый ливень. Сонмище людей метнулась как вспугнутое стадо оленей, нобыло поздно. Дикий захлебывающийся вопль вырвался из каждого горла. Несколькопулеметных очередей проделали в тесных рядах широкие просеки, заполнившиесякровоточащей плотью. Ополовиненная толпа завыла от ужаса и закружилась на месте,выбрасывая из себя мертвых, которые еще висели, зажатые между живыми, и слабых, которыхтут же сминали и затаптывали более удачливые.

Данилов оказался в самой середине. Но — странное дело — страх, не покидавший его с самогоприхода на площадь, как рукой сняло. Теперь голова была холодна, а сердце полноспокойствием живого мертвеца. Видя перед собой альтернативу — быть растоптанным илирасстрелянным, он пошел по пути наименьшего сопротивления и предоставил выбор ближнимсвоим. Те, не долго думая, поставили ему подножку, и он полетел кувырком. Но опять емуповезло — его не растерзали, потянув в разные стороны, не расплющили, переломав все кости.Он упал не на землю. Упругое, как батут, единое тело агонизирующей толпы прогнулось подним и тут же распрямилось, вытолкнув его, как вода — ныряльщика. Ноги Александра не

Topre

ading

.ru



касались асфальта, и несколько секунд он будто парил над землей. Толпа несла его, какчемпиона или кинозвезду, подбрасывая, швыряя как щепку… тащила прямо на острые зубьячугунного забора.

Он уже видел перед собой кованые пики, на которые его должны были насадить, как нашампур, успел рассмотреть каждый дефект на них, каждый прогиб и пятнышко грязи, когдалюдская река изменила направление, обтекая возникшее впереди препятствие. Скамейка.Боже, спасибо Тебе за Твою доброту.

Толпа изменила направление движения, но не ослабила своего напора, и в какой-то моментцентробежная сила буквально зашвырнула Данилова на газон, заставив его больноприложиться лбом о кирпич бордюра. В таком положении, распростершись на спине, оннаблюдал за окончанием побоища, не в силах пошевелиться. От каждого движения головавзрывалась болью.

Первый прожектор лопнул фейерверком стекла и мгновенно погас. Второй прожил чутьдольше, пока и эту беззащитную мишень не раздолбил кто-то из нападающих. Вокругсгустилась темнота, которую прорезали только фары автомобилей, вспышки автоматныхочередей и вопли, вопли, вопли. В темноте гремели выстрелы, сквозь полузабытье Даниловслышал громкие хлопки.

Потом все стихло, и некоторое время — минуту, а может, две — его никто не беспокоил. Затемраздался визг автомобильных шин в каких-то десяти метрах, громко хлопнула дверца.

— Пошли! Выносите!

Совсем рядом прогрохотали тяжелые сапоги, присасываясь к асфальту с противнымхлюпающим звуком. Стрельба продолжалась с редкими остановками, ухали взрывы,взвизгивали рикошеты, но в какой-то момент Данилов перестал воспринимать звуки, оглохнувот канонады и криков. Остался только мерный звон в ушах. Потом на него рухнуло что-тотяжелое, вдавив его в мерзлые листья и жухлую траву. Дыхание начало даваться с трудом, носил стряхнуть с себя этот груз не было. И вскоре стало совсем тихо.

Прийти в себя. Иногда это надо понимать буквально — выбраться из бездны или упасть с небес,что, в общем-то, одно и то же, а потом «нырнуть» в собственное тело, распростертое нагрешной земле. Но Саша не терял сознания. Хотя удар, пришедшийся на его голову, былчувствительным, а шок от увиденного мог подкосить и человека с более крепкой нервнойсистемой, он не отключился, а скорее «перезагрузился». При этом «питание», то есть сознаниекак таковое, не исчезало ни на секунду.

Некоторое время он еще лежал как труп, боясь привлечь внимание случайным движением.Потом к нему начали возвращаться ощущения. Первым врубилось осязание, и Александрпонял, что лежит, придавленный не то мешками, не то подушками, не то тяжелыми шубами.Мокрыми и скользкими. Медленно включались остальные органы чувств, сигнализируя:больно, кисло, холодно, тихо, темно. Последним проснулось рациональное мышление ивыстроило все в логическую цепочку. Лучше бы оно этого не делало. Он понял, что погребенпод грузом мертвых тел.

Парень с трудом разлепил глаза и, разумеется, не увидел ничего. Он понюхал воздух, ноощутил только запах крови, сплюнул и высморкался, вместе с кровавыми сгусткамиизбавившись от пыли и грязи, забивших ноздри.

«Ты везуч, Александр Данилов. Ты чертовски, незаслуженно везуч… Как бы еще не пожалеть».

Topre

ading

.ru



Саша читал где-то, что после сильного удара по голове последние пять минут могут стеретьсяиз памяти. Все дело в механизме переноса информации из кратковременной памяти вдолговременную. Аналогия — если выключить электричество, то все, что не было сохранено навинчестере компьютера, пропадает из оперативки.

Может, оно и так. Но в этом ему не повезло. Последние мгновения врезались в его память еслине навсегда, то уж точно надолго. Однако то была чистой воды ложная память. Он не могвидеть. Там было слишком темно, а очки потерялись задолго до падения, но перед глазами упарня стояла одна картина. Десять тонн бронированного металла проходятся по залитойкровью площади, как уборочный комбайн по ниве. Саша не слышал, как хрустели кости, невидел, как рвалась плоть, но знал, как исчезали под широкими колесами боевой машинычеловеческие фигурки, лежащие сплошным ковром. Как в фильме «Чистилище», где естьсцена, в которой перемалывают траками танков трупы русских солдат, чтобы не дать боевикамнадругаться над ними.

Может, оно и так. Но в этом ему не повезло. Последние мгновения врезались в его память еслине навсегда, то уж точно надолго. Однако то была чистой воды ложная память. Он не могвидеть. Там было слишком темно, а очки потерялись задолго до падения, но перед глазами упарня стояла одна картина. Десять тонн бронированного металла проходятся по залитойкровью площади, как уборочный комбайн по ниве. Саша не слышал, как хрустели кости, невидел, как рвалась плоть, но знал, как исчезали под широкими колесами боевой машинычеловеческие фигурки, лежащие сплошным ковром. Как в фильме «Чистилище», где естьсцена, в которой перемалывают траками танков трупы русских солдат, чтобы не дать боевикамнадругаться над ними.

Он встал, с трудом сбросив с себя чьи-то руки и ноги, зашатался и прислонился к шершавойстене. Перед глазами расплывались красные круги. Очки… Но много ли проку от очков втемноте? Фонарик… К счастью, рюкзак был на месте. Он вспомнил, что успел продеть рукичерез лямки незадолго до того, как его понесла толпа. Тогда мозг с трудом успевалфиксировать события. Теперь Саша получил возможность привести мысли в порядок иприблизительно представить себе, как все происходило.

Едва ли солдаты целенаправленно стреляли по безоружным из чистого садизма. Абсурд.Скорее всего, их мишенью был магазин. Им надо было подавить огневые точки в здании и накрыше, поэтому огонь автоматов и пулеметов был сконцентрирован на супермаркете. Онвспомнил, что там, на втором этаже, вспыхивало красными огоньками то одно, то другое окно— защитники огрызались в ответ.

А толпа… ей просто не повезло. Беженцы оказалась между молотом и наковальней.Новоприбывших они не интересовали. Те воспринимали их как досадную помеху на пути кдобыче, и только. Со случайными потерями «военные» или гражданские, раздобывшие где-тоБТР, не считались.

Когда бойня началась, авангард толпы был приговорен. Инстинкт самосохранения заставил еерасступиться, но для людей, зажатых между супермаркетом и соседними домами, было поздно.Они пытались бежать, но мешали друг другу, сцеплялись сумками, спотыкались и падалисотнями, чтобы погибнуть не от пуль, а от подошв соседей. А когда погас свет, всепревратилось в кучу-малу, в которой выжить мог или очень сильный, или очень везучий.Понятно, к какой категории относился Александр. Здесь погибли сотни, если не тысячи.

Темнота начинала давить на психику. Парень сунул руку в карман, и от сердца отлегло. Каким-то чудом уцелел фонарик, который он, вопреки правилам поведения в местах скопления людей,

Topre

ading

.ru



взял с собой. Это стоило ему огромного синяка на боку, куда тот был вдавлен соседями потолкучке, зато он не был полностью слепым. Лишь наполовину.

Саша провел лучом наискосок — никакого движения. Если говорить о живых, то площадь былапуста. В соседних домах тоже не горело ни одного окна. Несколько огоньков шевелилисьвдалеке, но, не считая их, поселок будто вымер. И тихо стало как на кладбище, только ветертоскливо подвывал, словно от жалости к себе.

Парень гадал, что же произошло тут, пока он отлеживался. Эти подонки, похоже, прибрали крукам все оставшиеся запасы и разгромили людей из МЧС. Но что они стали делать потом?Грабить, резать, насиловать, вытрясать из людей то, что они успели получить? Или убралисьвосвояси, а народ сам разбежался, лишившись заступников? И сколько прошло времени —десять минут или час?

Где люди, черт возьми? Неужели убегают, прячутся по деревням? Дебилы. Там тоже хватаетжелающих вышибить безоружному горожанину его бараньи мозги.

Вспыхивавшие то и дело зарницы подсвечивали горизонт багровыми тонами, но толку от нихбыло мало. Практически единственным источником света оставался фонарь. Держась рукой застену, Данилов перешагивал через мертвые тела, шатался и поскальзывался на мокром илипком. Возле разбитого окна поднявшийся порыв ветра швырнул ему в лицо пару листков, наповерку оказавшиеся продовольственными карточками, ставшими теперь такой жебесполезной бумагой, как ворохи размокших газет в киоске.

Кому теперь нужна телепрограмма на месяц вперед? Кому нужен последний номер желтогожурнала про изнанку гламурной жизни столицы? Кому сдались советы модного диетолога?Самая лучшая диета теперь доступна каждому. Программа на ближайший месяц для всех ужесоставлена и утверждена высшими силами. Но гламура в ней, увы, будет крайне мало. Толькоизнанка.

Данилов безумно хотел уйти с треклятой площади как можно скорее. Молчание поселкапугало его до дрожи. Смешно сказать, когда темнота вдали вдруг разразилась длиннойтрескучей очередью, а над домами взвились красные сполохи, похожие на салют, онпочувствовал что-то вроде облегчения. Там люди. Живые. Но это случилось всего раз, и большетишина ничем не нарушалась.

Саша понимал, что надо уходить, но ему была необходима одна вещь. На трех телах, лежавшихрядом с ним, этого не было. Он осторожно передвигался на ощупь вдоль стены и, отойдя парушагов от клумбы, наткнулся на отдельно лежащий труп. Мужчина, похоже, его ровесник.Может, пули настигли его у стены, а может, он приполз сюда, будучи раненным, иприслонился к ней, прежде чем испустить дух. Переборов себя, Данилов посветил ему в лицо,но ему пришлось низко наклониться, а потом и присесть рядом на корточки, чтобырассмотреть получше. Надо было беречь зрение в свое время.

Толстая корка на сердце начала нарастать. От вида мертвых Сашу уже не мутило, но ещещемило сердце. Еще вчера эти люди…

«Нет, забудь и думать о них в таком ключе. Иначе распустишь сопли, а утирать-то некому.Будешь жалеть каждого котенка, а тебя кто пожалеет? Слабак, слюнтяй, тряпка. Что, слезкиеще не текут? Жалко? У пчелки оно сам знаешь где. Если хочешь жить, забудь это слово раз инавсегда».

Отметив мимоходом позолоченную оправу, парень протянул руку и совершил первый в жизни

Topre

ading

.ru



акт мародерства. Это оказалось еще легче, чем воровать у живых. Вроде то, что нужно. Очкипришлись впору, дело за малым… Саша навел фонарь на вывеску и попробовал прочитать.Черта с два. Все расплылось перед глазами, и стало только хуже. Тьфу ты, блин. Он жедальнозоркий…

Александр почувствовал странную злость на покойника. Ну почему тому не оказатьсяблизоруким? Теперь придется лазить и искать снова. Эмоции эмоциями, но без очков смерть.Кто бы мог подумать, что от этого аксессуара будет зависеть его жизнь? Да он же не пройдет идесяти метров, упрется в забор или напорется на тех самых выродков, устроивших кровавуюбаню.

Придется лазить. Проверять их всех. Конечно, очки теперь не в моде. У тех, кто еще налазерную терапию не раскошелился, — линзы. Не выдирать же вместе с глазами? Черт, черт,черт. Саша еще раз окинул взглядом труп и только сейчас заметил, что руки убитого все ещесжимают лямки спортивной сумки. Данилов огляделся по сторонам. Чисто. Откуда-то сновадолетел перестук выстрелов, похожий на шум работы отбойного молотка, но он был далеко.Вокруг не было ни души.

Почему бы и нет?

Конечно, до него эту сумку могли обыскать многие — те, кому повезло пережить бойню,дезертиры или просто прохожие. Если такие еще остались на свете. Но все они могли ипроглядеть что-нибудь. Поэтому, не долго думая, он схватил баул и перекинул лямку себечерез плечо. Если не обращать внимания на несколько пятен крови, то можно подумать, что онего собственный.

Только отступив поближе к забору, Данилов, готовый в любой момент укрыться за углом,решился осмотреть свою находку. На открытом месте ему было неспокойно, тут ему угрожалии шальная пуля, и просто взгляд нехорошего человека. Чувствуя поднимающуюся в грудирадость, он смотрел на десяток разнокалиберных консервных банок и несколько пакетовдругой снеди. Незнакомец успел отовариться, похоже, на всю семью. Вот ведь повезло.

На самом дне сумки покоился немаленький брезентовый чехол. Развернув его, Данилов ажприсвистнул. Противогаз гражданский ГП-5. Модель он вспомнил бы, даже разбуди его срединочи. Именно в таких изувер, преподававший ОБЖ, заставлял их в девятом классе сидетьцелых два урока кряду, заодно выполнять тест по истории, которую он вел посовместительству. Не все выдержали.

Находка, скорее всего, бесполезная. Пусть в кино изображают последнего уцелевшегочеловека, понуро бредущего по радиоактивным руинам. Он свое уже отбродил, до сих пор поутрам тошнит, не хуже чем бабу беременную, а кожа с лица и рук неделю слоями отходила.Поэтому и путь он свой будет прокладывать там, где эта штука с хоботом не понадобится.Нечего чернобыльца-ликвидатора из себя изображать.

Рядом с противогазом лежала плоская серая пластмассовая коробочка с электронным табло ипарой кнопок. Бытовой дозиметр «Сосна». Предельно простой и функциональный. Вот от этогобудет прок, хотя тоже переоценивать не стоит. Последней находкой стал качественныйшвейцарский нож. Пригодится колбасу резать.

В этот момент что-то больно кольнуло парня. Но не совесть — в кожу лица холодной иголкойвоткнулась маленькая льдинка. И вдруг «без объявления войны» небеса разверзлись и наземлю обрушилась вся ярость бури. Данилов вскрикнул от боли, но его крик мгновенно

Topre

ading

.ru



потонул в рокоте небес. Тяжелые ледяные пули секли его по шее, холодным душем сыпалисьза шиворот.

Град! Саша осмотрел еще несколько тел, когда тот забарабанил по макушке так, что дажеволосы, отросшие за время робинзонады, не смягчили ударов. Тогда, чертыхаясь, он бросилсвое занятие и поспешил в укрытие. Тук-тук-тук — стучали ледышки по крышам и капотамоставленных автомобилей, отскакивали, как шрапнель, от асфальта, мягко ложились в снег ина мертвые тела. Где-то рядом зазвенело стекло, добитое метким ударом градины.

Стихия загнала парня под навес крыльца главпочтамта. Дробный перестук над головой иподрагивание листа ДСП, заменявшего стекло в ближайшем окне, навевали мысль, чтоэкземпляры размером с куриное яйцо там встречались. Сначала тьма — теперь «лягушки»,падающие с неба. Что там дальше по списку? Реки крови, погибшие посевы, казни египетские?Боже, Боже, Боже… Хотя реки крови уже были, причем совсем рядом.

Было холодно. Машинально сунув руку во внутренний карман, Данилов вытащил потертыйпластмассовый футляр, открыл и уставился на него как на выигрышный лотерейный билет, апотом зашелся в гогочущем смехе и хохотал, пока не поперхнулся. Он и забыл, что, когдасобытия стали принимать опасный оборот, сам убрал «стеклышки» подальше, чтобы непоранить лицо осколками.

Но первый опыт мародерства не прошел даром. Легко перешагнув еще одну черту, Саша судивлением открыл для себя простую истину. Там, за этой чертой, не было никаких котлов скипящей смолой. Там была точно такая же жизнь. Недавние переживания остались позади. Вконце концов, эти люди мертвы, им все равно.

Перед тем как окончательно распрощаться с сошедшей с ума цивилизацией, надо было сделатьодно дело. И это оказалось совсем просто. У самого супермаркета его взгляд высмотрел средител разномастно одетых гражданских одноцветное пятно. Мертвеца в городском камуфляже.Не МЧС. Сперва Саша подумал, что подстрелили кого-то из нападавших, но потом вспомнилпро сводный отряд Новосибирского ОМОНа, который, судя по рассказам, присоединился ктоварищам из другого ведомства в тщетной попытке на время сдержать анархию в отдельновзятом районе. Теперь даже дураку было ясно, что они проиграли.

Труп лежал, уткнувшись лицом в бордюр ограждения, присыпанный битым стеклом, широкораскинув руки и неестественно выставив ногу в тяжелом ботинке. Бурый след тянулся за нимпо асфальту на добрых десять метров.

«Живот прострелили, — с непривычным равнодушием предположил Данилов, машинальнооценивая обмундирование. — Кровью истек». Саша хорошо помнил, что у всех бойцов местногоотряда самообороны, охранявших склад, были автоматы. Большую часть оружия, скорее всего,забрали в качестве трофея налетчики, но кое-что могли и оставить. Осторожно, стараясь некасаться руками заскорузлой одежды, Данилов проверил пояс убитого на наличие кобуры, ноее там не оказалось. Плохо. Значит, либо ничего нет, либо надо проверить как следует.Придется мараться.

Пачкаясь в вязкой крови, пропитавшей куртку на вате, и кривя рот от отвращения, Даниловнаконец вытащил пистолет. Как он и думал, это оказался обычный «Макаров», что не моглоего не радовать. Ведь только эта конструкция была ему знакома. Он выщелкнул обойму,пересчитал патроны, пощелкал для порядка предохранителем.

Уже давно, по мере того как мир входил в крутое пике, Александр начал подумывать над

Topre

ading

.ru



проблемой безопасности, поэтому был несказанно рад своей находке. Естественно, онпонимал, что даже теперь из него не ахти какой боец. Тут надо сразу расставить все точки надё. Простой соображалки ему хватило, чтобы понять, что пистолет, равно как и нож — этооружие не для войны, а для выполнения узкого ряда задач. Например, отбиться от такого жеолуха или напасть на него из засады в темной подворотне, чего он, конечно же, никогда несделает. Или застрелиться, если дела пойдут совсем плохо.

Александр хотел уже было уходить, когда в глаза ему бросились ноги трупа, обутые в тяжелыезимние ботинки с высоким берцем. И тут же, как по команде, напомнила о себе промозглаястылость в ботинках собственных, осенних и сверх меры поношенных. Конечно, они были егособственными только де-факто, а не де-юре. Он позаимствовал их на небогатой даче,брошенной хозяевами, оставив взамен у порога свои летние туфли, которые пошли пузырямиот горячего пепла и расплавленного асфальта дорог.

Тогда он думал, что этого будет достаточно, теперь по зрелом размышлении, жалел, что невзял пылившиеся рядом валенки, на которые раньше не позарился бы даже самый пропитыйбомж. Сашины ступни окоченели ничуть не меньше, чем у этого служивого, земля ему пухом.Они мерзли с самого утра, но после часа, проведенного на улице почти без движения, холодказался невыносимым. Метеоусловия тоже не вызывали оптимизма. «День знаний» выдалсяуже не по-осеннему, а по-зимнему холодным. Календарный сентябрь явно готовилсясоответствовать температурному декабрю, а не ноябрю. Пришла зима, отворяйте ворота.

Тогда он думал, что этого будет достаточно, теперь по зрелом размышлении, жалел, что невзял пылившиеся рядом валенки, на которые раньше не позарился бы даже самый пропитыйбомж. Сашины ступни окоченели ничуть не меньше, чем у этого служивого, земля ему пухом.Они мерзли с самого утра, но после часа, проведенного на улице почти без движения, холодказался невыносимым. Метеоусловия тоже не вызывали оптимизма. «День знаний» выдалсяуже не по-осеннему, а по-зимнему холодным. Календарный сентябрь явно готовилсясоответствовать температурному декабрю, а не ноябрю. Пришла зима, отворяйте ворота.

Опыт выживания в экстремальных условиях, книжный и свой, выстраданный, — упрямаяштука. Именно он подсказывал парню, что хорошая обувь даже важнее, чем хорошая одежда.Если в плохой куртке еще можно добрести до ближайшего жилья, то в дырявых ботах рискуешьне пройти по такой холодрыге и километра, не простыв. А ему сейчас только соплей не хваталодля полного счастья. Саша хорошо помнил, что лучевая болезнь может угнетать иммунитет нехуже СПИДа. Еще один фактор ослабления сопротивляемости организма мог свести его вмогилу.

Ну уж нет, ни за что!

Парень поморщился, оттер руки снегом и несколько раз вытер платком, который затемвыбросил в ближайшую урну. Он не будет обирать трупы, тем более разувать. Даже если впротивном случае рискует отморозить ноги.

Александр покинул место бойни и двинулся прочь. Прежде чем выйти на открытоепространство, он осторожно выглянул из-за угла. Улица была пустынной, почти как в зонеотчуждения. В воздухе висел запах гари и чего-то едкого, возможно пороха.

Данилов вздрогнул и чуть не прострелил себе ногу, когда в переулке рядом с магазином кто-тозаорал. Учтем на будущее, что пистолет надо носить на предохранителе и невзведенным. А тотоже мне, ковбой выискался, с такими-то нервами. Внезапно глухо ухнуло ружье. Ему ответиласразу пара автоматов. Матерный ор сменился захлебывающимся воплем и хлопаньем

Topre

ading

.ru



пистолетных выстрелов. Сердце грозилось пробить грудную клетку, но паники не было.Адреналин шел куда надо, придавал ногам резвость, а глазам — зоркость. Да, неподалекузавершился чей-то жизненный путь. Трагически, так сказать, оборвался. Близко, ой какблизко… И чем дольше он будет стоять как монумент Ильича, тем больше вероятности егосудьбу повторить.

Где-то далеко, на пределе слышимости, то и дело раздавалось дробное стаккато пулеметногоогня. Надо же, он уже научился это различать. За углом послышался топот десятка ног. Чумана оба ваши дома, дайте уйти по-хорошему! Приближавшиеся люди явно не совершаливечерний променад, и последние сомнения — не проверить ли перед уходом разгромленныйсклад? — как ветром сдуло. Жизнь дороже.

Александр выключил фонарик и убрал его в карман. В нем не было надобности. Его глазапритерпелись к темноте. Над поселком поднимался дым, но не костров, а пожаров. Горелотрехэтажное здание комендатуры, бывший ОВД. Горело здание администрации, смердяядовитым зловонием пластика. Несколько соседних жилых домов тоже занимались, но вяло имедленно. Зато весело полыхали несколько автомобилей, причем не заметно было никакихпопыток их потушить.

Пригибаясь как можно ниже к земле, стараясь держаться темных закоулков и идти постеночке, Данилов кратчайшим путем достиг лесопосадок на окраине поселка. Там он перевелдух, отряхнулся, еще раз проверил все свои вещи и тронулся в путь. В школе он не оставилничего, так что можно было выбираться из лагеря подобру-поздорову. Там, где не будет людей,у него появятся шансы прожить немного дольше.

Глава 5

Сволочи

Данилов все шел, и перед его глазами грязный снег дороги превращался в серую бездоннуюпропасть. Ноги переставали ощущать прикосновение к твердой земле, и Саше начиналочудиться, что он парит на невообразимой высоте над мглистым провалом. «In the middle ofnowhere» — так определял свое местонахождение Александр.

Нормальной подробной карты он так и не нашел, а атлас областных автодорог не всегда могему помочь. В этом тоненьком буклете на отрезке между Прокудским и Толмачево не былоотмечено вообще ничего, а ему уже раз пять попадались на пути островки гибнущейцивилизации. Это были даже не деревни, а дачные поселки разной величины.

Парень старался держаться от них подальше, а те, в которых обнаруживались признакиприсутствия людей, обходил на максимальном расстоянии. Таким признаком мог бытьтщательно расчищенный проезд или ровный постоянный свет, которого никогда не даетпожар. И это не говоря уже о голосах и рокоте моторов. Свободу маневра сковывала толькосама магистраль, которую он избрал путеводной нитью. Транссиб был единственнымстабильным ориентиром в погружающемся в хаос мире, без которого Данилов давно бы ужесгинул. Каждый раз, удаляясь от него даже на пятьдесят метров, он чувствовал себя не в своейтарелке и с тревогой думал о том, что рано или поздно их пути разойдутся.

Железная дорога обладала одним преимуществом — шанс встретить на ней человека запределами населенных пунктов стремился к нулю. Поэтому она идеально подходила длядальних путешествий. Хотя вряд ли, думал Александр, на свете нашелся бы второй идиот,

Topre

ading

.ru



которому не сиделось на месте в такие дни.

Он шел, а его мысль, как заключенный, запертый в тюремном дворе, снова и снова пускаласькружиться по проторенной колее. Он вспоминал свою жизнь, восстанавливал ее пофрагментам, словно готовясь записать для потомков. Могло показаться, что над всем Сашинымнедолгим существованием тяготел необъяснимый рок. Точно проклятый от рождения, он водиночку нес бремя Кассандры, знание страшной истины, которую нельзя открыть никому.

Посреди людского моря Саша был так далек от всех, как если бы был не человеком, а толькоего подобием, кибернетическим организмом или пришельцем из другой галактики. Он вродебы делал все так же, как и другие, нормальные люди. Он разговаривал, спал, пил и ел, ездил наработу и смотрел телевизор, но временами ему казалось, что он лишь подражает действиямнастоящих людей, а сам живет чем-то иным, в другом измерении, куда нет доступа большеникому. Так же и ему не было доступа в мир, где обитают обычные люди. На их беззаботномпразднике жизни Данилов ощущал себя незваным гостем, кругом был ледяной вакуумотторжения, который следовал за ним повсюду. Ни одно слово, ни один взгляд не моглипроникнуть за этот невидимый кокон. Миллионный мегаполис был для Александра пустынейСахарой, да и любой город на Земле стал бы чужим ему, отгороженному от мира персональнымжелезным занавесом.

С самого раннего детства он носил в себе мрачную тайну, которую не мог доверить никому. Неодин скелет в шкафу, а целый некрополь. Он слишком рано понял, что все когда-нибудьзаканчивается. Вспоминая наивные размышления о гибели вселенной, еще в пять лет недававшие ему спать, Данилов подозревал, что уже в том нежном возрасте догадывался, какойподарок готовит ему судьба, видел сквозь мутную толщу времени себя, одиноко бредущего поопустошенной земле. Потом все забылось, затянулось подростковыми комплексами ипроблемами, чтобы ожить две недели назад, от пламени вспышки.

С самого раннего детства он носил в себе мрачную тайну, которую не мог доверить никому. Неодин скелет в шкафу, а целый некрополь. Он слишком рано понял, что все когда-нибудьзаканчивается. Вспоминая наивные размышления о гибели вселенной, еще в пять лет недававшие ему спать, Данилов подозревал, что уже в том нежном возрасте догадывался, какойподарок готовит ему судьба, видел сквозь мутную толщу времени себя, одиноко бредущего поопустошенной земле. Потом все забылось, затянулось подростковыми комплексами ипроблемами, чтобы ожить две недели назад, от пламени вспышки.

Он едва ли удивился, увидев в тот августовский день зарево над городом. Одной секунды емухватило, чтобы понять, что это все-таки произошло. Уже давно праздник жизни казался Сашепиром во время чумы, где за разукрашенными фасадами скрываются призраки войны, мора иглада. В гоготе пьяной толпы, для которой шуты, кривляясь, в тысячный раз повторяли старые,как сам проклятый мир, анекдоты, Саше слышался злорадный хохот Сатаны, потирающегоруки в предвкушении богатого урожая.

И вот пришло время жатвы. Рано или поздно это должно было случиться. Ружье на стененикогда не висит для интерьера. В один прекрасный день оно обязано было выстрелить. Людивсегда умели считать деньги, по крайней мере по другую сторону океана. Никто не стал быделать оружие стоимостью в миллиарды долларов только для того, чтоб оно ржавело вракетных шахтах. А жалкий лепет про сдерживание даже не заслуживает внимания.Сдерживание — это лишь передышка. Подготовка к атаке.

Нет, оружие создавали, чтобы рано или поздно пустить его в ход. Вопрос не в том, почему этослучилось, а в том, почему этого не произошло раньше. Например, в шестьдесят втором. Чем

Topre

ading

.ru



плох был Карибский кризис? Для Александра — только одним. Тогда бы он не родился. Можноподумать, провидению захотелось, чтобы он, жалкий червь, стал свидетелем величайшегодейства в истории.

Увидев в небе на востоке огненные сполохи, Данилов испытал ужас, отчаяние, бессильнуюзлобу, всю гамму отрицательных эмоций. Но не удивление. Свершилось то, чего он всегдаожидал. Желал ли? Скорее нет. Саша мог ненавидеть людей, но желать им такого — вряд ли.Он не был врагом рода человеческого, хотя иногда парню казалось, что весь мир объявил емувойну. Просто он безумно устал. В двадцать два года ему иной раз казалось, что он прожилМафусаилов век. Особенно этому способствовали события последних дней.

Он шел и думал о превратностях своей судьбы, как вдруг что-то заставило его остановиться каквкопанного. Это было ощущение смутной тревоги, похожее на внезапную легкую тошноту.Чувство чужого взгляда. Кто-то смотрел на него. Кто-то был рядом. Только человек ли это? Иесли человек, то живой ли?

Данилов с первых дней катастрофы подозревал, что рядом с ним постоянно находится нектоневидимый и бестелесный. Он легко свыкся с мыслью, что невиданная в истории массоваягибель людей не могла пройти бесследно для психосферы Земли. Да, и раньше случалиськатаклизмы сравнимого масштаба, но тогда их жертвами становились только бессловесныетвари вроде динозавров. Теперь же в одночасье погибли миллионы, если не миллиардыразумных существ. Каким мог быть выброс негативной энергии, когда все эти духиотправились в свободный полет? Астральный план, как его ни назови, вряд ли рассчитан натакой наплыв и теперь должен быть просто загроможден этими останками, изуродованнымитрупами душ.

Что случилось с теми, кому не хватило место там? Не оказались ли они снова здесь? Вдруг этонеподвижные мертвые очи ищут его во тьме?

«Чушь собачья», — сказал он себе. Но подсознание — странная вещь. Разум мог камня накамне не оставить от этих страхов, но глаза парня непроизвольно начали вглядываться втемноту. И каким бы слабым ни было его зрение, он увидел. Заметил их.

Впереди, примерно в сорока метрах, над землей маячили несколько тусклых желтых огоньков.Похоже, они заметили его и начали двигаться. В его сторону. Мороз пробрал Сашу до костей.Неужели он был прав и перед ним неприкаянные души тех, кто сгорел в адском пламени? Нозачем они вернулись сюда, в мир пока еще живых? И что им надо от него?! Не хотят ли онизабрать его с собой, туда, на темную сторону? Ледяной холод пробрал его до самыхвнутренностей, и этот страх был сильнее логики и здравого смысла, он их просто игнорировал.

И вдруг огоньки исчезли. Просто сгинули, погасли в одночасье. «Вот ведь… Померещитсявсякое. Эх ты, да тебе в психушке место, приятель». Парень хохотнул, но смешок прозвучалжалко и неестественно. Пульс же никак не желал возвращаться в норму. Саша чувствовалдосаду и злость на себя, но, сам того не замечая, ускорил шаг, желая поскорее покинуть этонехорошее место. Он не знал, чего боится сильнее — потусторонних сил или собственногоскольжения за грань, после которой реальность и бред станут в его сознании одним целым.Лучше уж смерть, чем безумие.

И Александр пошел дальше, не изменив направление ни на градус. Он словно хотел доказатьсебе, что под недавними страхами нет никакой почвы, но не прошел и десяти шагов, как изкромешной тьмы, изредка озаряемой сполохами далеких пожаров, ему навстречу выступилчерный контур приземистого одноэтажного здания. Скорее всего, это была будка

Topre

ading

.ru



железнодорожника. Судя по карте, магистраль здесь пересекалась с одним из областныхшоссе. Луч фонарика в Сашиной руке заскользил по окрестностям, выхватывая из темноты всеновые детали пейзажа, похожего на декорации к постмодернистскому спектаклю.

На переезде застряло с десяток легковушек и большой самосвал, перегородивший сразу обапути. Рядом валялся, наполовину уйдя под снег, свороченный шлагбаум. Похоже, кто-то снесего на большой скорости. Чуть в стороне виднелся и виновник происшествия, смятый вгармошку автомобиль, вписавшийся прямиком в железобетонный столб. Людей тут не было. Вовсяком случае, живых. Саша так думал. Он вообще слишком много думал и мало соображал.

Человек возник из ниоткуда. Как призрак, материализовавшийся прямо из холодного воздуха,фигура бесшумно отделилась от темневшего впереди фасада и направилась в Сашину сторону,на ходу направляя на него сильный фонарь, который бестелесным духам уж точно безнадобности.

Проклятый идиот! С того момента, когда он заметил огоньки, у него хватило бы временидесять раз повернуть назад. Люди скрылись из виду в тот момент, когда заметили его, и послеэтого, очевидно, наблюдали за ним из укрытия, определяя степень его опасности.

Теперь уже поздно. Если он попытается ретироваться, они воспримут это как приглашение кпогоне. Луч фонаря в руке незнакомца ударил Саше в глаза, слепя и дезориентируя. Видимо,еще раз убедившись в том, что угрозы нет и в помине, тень решительно направилась к нему.

Проклятый идиот! С того момента, когда он заметил огоньки, у него хватило бы временидесять раз повернуть назад. Люди скрылись из виду в тот момент, когда заметили его, и послеэтого, очевидно, наблюдали за ним из укрытия, определяя степень его опасности.

Теперь уже поздно. Если он попытается ретироваться, они воспримут это как приглашение кпогоне. Луч фонаря в руке незнакомца ударил Саше в глаза, слепя и дезориентируя. Видимо,еще раз убедившись в том, что угрозы нет и в помине, тень решительно направилась к нему.

Вряд ли к нему идут, чтобы поговорить по душам. Надо было действовать, действоватьнемедленно. Или принимать бой, или удирать. Саша склонялся к тому, чтобы выбрать второе,несмотря на ствол, оттягивавший карман. Но слишком медленно склонялся. АлександрМакедонский гнал из своей армии именно заторможенных вояк. Паникует, бежит — не такстрашно. А вот если застыл на месте — пиши пропало.

Александр никогда не был спортивным, но благодаря длинным конечностям и хорошемусоотношению мышечной и всей остальной массы мог развивать приличную скорость. Увы, в тотмомент Данилов был не в лучшей форме. Слишком тяжелым был груз, который он нес наплечах, но еще тяжелее — тот, что был у него на душе. Поэтому и соображал он дажемедленней, чем обычно.

Слева, из-за громады застывшего на переезде самосвала, вынырнула еще одна фигура,преграждая жертве, которая уже поняла свою роль, возможный путь отступления. Впрочем, вэтом не было необходимости — усталые ноги Сашу не слушались, тяжесть рюкзакапридавливала к земле.

Теперь он понял — то, что он принял за огни Святого Эльма, было всего-навсего огонькамисигарет. Имей Александр чуть больше здравого смысла и чуть меньше фантазии, может, ему иудалось бы избежать встречи с неприятностями. Но так уж повелось, что всю свою жизнь чащеон сам находил неприятности, чем они — его. Так случилось и на этот раз.

Topre

ading

.ru



Одеты незнакомцы были в новенькие, не обмятые лыжные куртки, явно из магазинаспорттоваров. За спиной у обоих угадывались автоматы. То, что за спиной, а не в руках, моглосвидетельствовать только об их пренебрежении к Сашиной персоне.

— Эй, земеля! — окликнул его один из них сиплым голосом, когда разделявшее их расстояниесократилось до десяти шагов. — Закурить не найдется?

Просто классика.

— Не курю, — глухо ответил парень.

— Плохо… а то у нас кончились. А ты откуда будешь? — вступил второй. — Из Новосиба?

Поразительное дело! Эти невинные вопросы, заданные будничным тоном, заставили Даниловарасслабиться, хотя разум его бил тревогу. Человека не окружают вот так в пустынном местетолько для того, чтобы поговорить по душам или стрельнуть сигаретку. Даже в прежниевремена не окружали.

— Да, оттуда, — кивнул Саша, стараясь выглядеть как можно спокойнее.

— А мы из Кузбасса, — был ответ.

Они уже стояли вплотную, и он чувствовал их несвежее дыхание. Под дых его ударили почтиодновременно. Он так и не понял, кто именно. Не кулаком — прикладом. Слегонца. Пареньчудом удержался на ногах, но на мгновение ему показалось, что воздух из легких выкачали изаменили жидким азотом, который тут же начал растекаться у него внутри. Может, и свет унего в глазах померк, но Саша не заметил особой разницы, ведь вокруг и так было темно как вчулане.

Теперь бежать уж точно было поздно. Второй удар, кулаком, пришелся по скуле, но вскользь,оставив только кровоточащую ссадину от перстня-печатки. Так оно и задумывалось — неизувечить, а показать его новое место. По щеке Саши потекла струйка крови, но боли он почтине почувствовал. Вся она сконцентрировалась в пространстве между ребрами.

Плавно опускаясь на истоптанный снег, Александр ожидал третьего, завершающего удара ввисок, который расколет его голову и расплещет ее содержимое по грязно-серому сугробу.Поделом дураку.

Но добивать его не стали. Вместо этого рывком поставили на ноги и поволокли в сторонужелезнодорожного пакгауза, сложенного из старых шпал. Парень не пытался сопротивляться.Что бы они ни хотели с ним сделать, едва ли это будет страшнее того, что он уже пережил.

Там за углом, невидимая со стороны дороги, была припаркована машина, которую уж точнонельзя было принять за брошенную. В салоне горел свет. Из нее, опустив окно у водительскогоместа, высунулся здоровила с простецкой рязанской мордой. Он в упор разглядывал пленникакак диковинного зверя.

— Ты, мазута, етит твою, сколько раз про светомаскировку говорить? — накинулся на него одиниз мужиков, державших Александра. — Что, маленький, темноты боишься? Еще раз увижу,пешком пойдешь.

— Ну и пойду, — пробурчал в ответ бычара. — Сам этот пепелац чини, когда встанет.

Topre

ading

.ru



— Хватит пузыриться, заткнитесь оба, — оборвал спор второй из Сашиных конвоиров, пониже ипоплотнее. — Заводи, Андрюха, сейчас поедем. Но еще раз облажаешься, грохну, — сказал онбез тени усмешки.

Александр равнодушно смотрел на чужие разборки. Да, дружным коллективом тут и не пахло.Стая товарищей. А рожи-то, рожи какие… Кунсткамера. Странно, но он почти не боялся. Чтоони могли сделать с ним? Лишить жизни. А на кой она ему? Вместо испуга пришло ощущениетягучей тоски. Слишком уж глупо все получилось. Конечно, смерть всегда нелепа, но развестоило две недели петлять по лесам и проселкам, пугаясь каждого шороха, чтобы самомузалезть волкам в пасть? Да еще таким.

Пока водитель прогревал мотор, парня наскоро обыскали. Появление пистолета инавороченного швейцарского ножа вызвало общий взрыв глумливого хохота:

— Ну ты прямо Рембо, чувак!

Парень знал, что они правы. Что толку с оружия, если ты не готов им воспользоваться? Сашаполусидел-полулежал на снегу, с трудом хватая ртом воздух, а разбойник, задиравшийшофера, — худощавый, конопатый и с неприятным родимым пятном на щеке — началобшаривать его вещи. Сперва ему не повезло. «Собачка» молнии, которую он рванул со всейдури, осталась у него в руке, и открыть рюкзак стало проблематично. Снимать перчатки иковыряться с замком архаровцу было в лом, и он достал что-то из кармана куртки. Блеснулолезвие, Саша отметил зазубрины на лезвии и поставил на то, что это не сувенирная дешевка, ахороший «охотник», не хуже, чем тот, который он сам скоммуниздил в лагере.

Потом дешевая материя уступила отличной стали. Данилов никак не отреагировал на такоеварварское обхождение, все его сознание занимала боль в груди. Но даже будь у него силыпротестовать, он оставил бы возражения при себе. Уж очень скорыми на расправу выгляделиэти романтики с большой дороги, и очень большими были зазубрины на ноже. Вряд ливспороть человеческий живот этим клинком было труднее, чем китайский рюкзак.

— О-па. Кажись, наш клиент. — Тип с пятном переглянулся с товарищами и вытянул изрюкзака допотопный противогаз, за ним дозиметр и все то, что Саша прихватил изразгромленного Коченево. — Сейчас гляну, что у него там еще.

Бандит встряхнул останки рюкзака и начал в них рыться, грубо разбрасывая в разные сторонынехитрые пожитки, а вскоре добрался и до запасов пищи. Тут его ждала неприятность. Вбоковом отделении оказалась банка без этикетки, из которой при переворачивании полиласьпрямо на ладони мужика струя сгущенки. Саша в свое время проколол крышку ножом, чтобытянуть содержимое из дырочки. Разбойник, вымазавшийся в липкой сладкой жиже,матюгнулся, отер руки махровым полотенцем, лежавшим там же, и брезгливо отшвырнул егоот себя. Больше в рюкзаке не нашлось ничего.

— Не понял… — угрожающе протянул он. — А ну колись, падаль, где остальное.

Данилов снова уставился на него бараньим взглядом, но тому игра в молчанку уже надоела.Бандит нахмурился и легонько, будто нехотя, двинул Александру по носу. Тот охнул, но дажене попытался вытереть юшку, забрызгивая кровью снег. Он все еще раскачивался из стороны всторону как ванька-встанька, но выражение глаз стало более осмысленным.

— Думаешь, самый умный, да? — осклабился отморозок, обнажив щербатые резцы. — Да мыуже троих таких хитрожопых поймали. Ты куда шел, сука? В город. А все нормальные люди?Оттуда подальше. Только некоторые дебилы примороженные туда лезут. А там, факт, еще до

Topre

ading

.ru



фига точек нетронутых стоит. По развалинам шерстят, все, что найдут, в схроны тащат.Сталкеры, бляха-муха.

Даже сейчас, в полубеспамятстве, Саша не мог не удивиться аллюзии. И такие читаютСтругацких? Да еще, поди, Тарковского смотрят? Но тут же парень сообразил, что кино, как икнижка, тут ни при чем. Их его новый знакомый не осилил бы. А вот в одноименную игрудесятилетним пацаном вполне мог наигрывать.

— Тоже поначалу вертелись, типа я не я и лошадь не моя, — продолжал мужик. — Ну даничего, как яйца прикуривателем прижжешь, сразу склероз проходит. Проверено, народныйметод. А нахапали-то сколько… за год бы не сожрали. Нехорошо… Бог велел делиться, такведь?

— Нет, Горб, дохловат он для сталкера, — покачал головой второй. — Не при делах фраерок,просто заблудился. Ладно, поехали.

Невысокий и коренастый, он явно был главным в этом тандеме, да и в трио тоже, судя поскупым движениям и взвешенным словам.

— А с ним что? — спросил разочаровано Горб.

— Как обычно. Или, может, до вокзала подбросим и денег на дорогу дадим?

От последней фразы его спутник разразился визгливым лающим смехом.

Это скупое «как обычно» заставило сжаться все у Саши внутри. Хотя, наверно, оно давно ужене разжималось, аккурат с первого дня.

— Да ладно тебе, Миха, вальнуть всегда успеем, — возразил парень с пятном и снова встряхнулпленника как куль с мукой. — Эй, чувырло, последний раз спрашиваю. Где нычка?

Данилов почувствовал, что от ответа зависит его жизнь. Вообще-то, он не уважал даже ложь воимя спасения. Но ему еще не случалось попадать в ситуацию, когда спасаться приходилось неот порицания, а от пули или ножа.

Врать нехорошо. Но что-то подсказывало парню, что если сказать правду, то они огорчатся, апотом порешат его, не сходя с этого места. Не из садизма и даже не для того, чтоб кормовуюбазу не истощал. Просто так.

Конечно, когда обман раскроется, они тоже по голове его не погладят. Но так он хотя бывыиграет время, и есть шанс, что в пути выпадет возможность… Она просто обязана выпасть.

— Ладно, ваша взяла, — ответил он с неподдельным сожалением. — Есть тайник. Маленький,правда, и далековато. Покажу.

— Да куда денешься, — прыснул Меченый, потирая руки.

— Место опиши, — скептически прищурился главарь. — Может, лажу порешь, а мы из-за тебявремя потратим.

Саша ждал этого вопроса, пытался придумать ответ заранее, но мысли скакали, и емупришлось целиком положиться на экспромт.

Он представил перед глазами сначала развернутую карту района, а затем панораму того места,

Topre

ading

.ru



где мог бы находиться его тайник, и начал говорить, будто выдавливая из себя словапонемножку:

— Трасса… Это где-то километров пятнадцать к югу от Новосибирска. Не доезжая метровдвести до поворота на Левые Чемы. Недалеко от дороги. В ельнике. Свернуть у домикаобходчика на проселок, рядом еще знак будет — неохраняемый переезд. Там закопал…

Данилов перевел дух и закашлялся. Двое головорезов смотрели на него изучающе. Былонеясно, поверили они легенде или нет. Сам Александр выглядел спокойным, но это был несамоконтроль, а нервное истощение, из-за которого на смену панике пришло безразличное«будь что будет». Ему было даже любопытно, чем это закончится.

— Складно звонишь, — кивнул наконец тот, кого Саша мысленно окрестил Старшим сударением на последнем слоге. — Залазь, прокатимся с ветерком. Нам один хрен на юг надо.

— Вот, так бы сразу, — поддакнул тот, к которому подходила поговорка «Бог шельму метит». —А то «нет» да «нет», ломаешься как девка красная. Типа мы лохи, поверим, что кто-то будеттопать в город чисто так, воздухом подышать. Да еще с противогазом. Только молись, чтобытам оно было. Понял, сучара?

— Да ты не боись, земеля, — толкнул парня в бок Старшой, поднеся к его глазам лезвиеотнюдь не сувенирного ножа. — Если что не так, больно не будет. Чик, и весь ливер под ноги.

Без лишний церемоний его втолкнули в салон. Вечный пешеход по жизни, Данилов неслишком разбирался в марках автомобилей, но по высокому силуэту понял, что этовнедорожник. Да по-другому и быть не могло. Разве пройдет по такому снегу машина с малымклиренсом? Цвета он был, скорее всего, черного, хотя в темноте никто не мог бы за эторучаться. На дверце, которую распахнули у него перед носом, Саша успел рассмотреть мелкиечастые дырочки.

Рядом с ним плюхнулся парень со странной кличкой Горб — вроде не сутулый? — от душихлопнув дверью. Зарычал мотор, и они тронулись с места, с трудом проскочив занос,образовавшийся на переезде. Данилов подавленно молчал, медленно приходя в себя. Бандитыего пока не трогали, продолжая какую-то беседу, прерванную его появлением, прерывая другдруга скабрезностями и конским ржанием.

Он так и не понял, что заставило его оторвать глаза от пола и перевести взор на ледянуюпустыню за окном. И вовремя. Через десять минут в свете галогенных фар промелькнула синяятабличка: «Коченево — 24 км».

Мимо нее он прошел с час назад. Это был удар посильнее, чем прикладом. Саша почувствовал,как у него внутри разливается горечь бессилия, от которой хотелось выть. Его везли назад, назапад. Значит, не поверили. Значит, конец. Что с ним сделают? Вряд ли съедят или продадут врабство. Так далеко падение нравов еще не зашло. Скорее всего, они убьют его на ближайшейстоянке, но не просто, а с выдумкой. Фантазия человеческая не знает границ.

Он уже успел попрощаться с жизнью и весь следующий час думал только о том, что важнее —уйти из нее быстро или уйти достойно, когда новый дорожный указатель вернул в его сердценадежду. «Новосибирск — 12 км».

Значит, все-таки на восток. Значит, купились на его обман. Видимо, они просто объезжалипрепятствие на пути. Эта, казалось бы, кратковременная отсрочка наполнила Сашино сердцетаким ликованием, будто он выиграл в лотерею миллион. Ему даже пришлось заставить себя

Topre

ading

.ru



думать об обугленных трупах и размозженных костях, чтобы взгляд, светящийся радостью, невыдал его. Он расслабился и откинулся на спинку сиденья. Впереди было еще много часовдороги.

Конечно, можно было сказать, что тайник ближе, в какой-нибудь из пригородных лесопосадок.Но путь туда недолог, и протекал бы он, скорее всего, без остановок, так что по логике вещейшанс убежать был бы мизерным. Слишком удаленный тайник тоже вызвал бы обоснованныеподозрения.

«По теории вероятности попадают все в неприятности» — эта строчка из дебильной старойпесни вторые сутки не шла из Сашиной головы. Путь до вымышленного тайника, которыйраньше можно бы было проделать за час, занял больше суток. Постоянно приходилось тосъезжать с шоссе и прорываться по бездорожью, объезжая непреодолимые завалы, то плутатьпо проселкам в поисках обходного пути там, где дорога превращалась в непрерывное кладбищепогибших автомобилей.

Ехать в густом черном тумане приходилось со скоростью утомленного пешехода — и все жечетыре раза их «лендкрузер» поцеловался со своими мертвыми собратьями, помяв их своиммощным «кенгурятником». Даже на десяти километрах в час встряска от столкновенийдоставляла пассажирам мало удовольствия. Несмотря на двести с лишним «лошадей» подкапотом и зимнюю резину, машина то и дело застревала, и тогда им приходилось всем вместевыталкивать ее из снежного плена.

Но все это играло Саше на руку. Чем больше у него времени, тем выше шансы. Он надеялся нато, что, попривыкнув к нему, они потеряют бдительность. Сколь соблазнительной ни выгляделаидея мести, парень хотел одного — свободы. Но пока подходящей возможности не выпадало. Вовремя остановок с ним рядом всегда находился хотя бы один из них.

Второй день он был пленником троих субъектов, которых про себя без изысков называлподонками. По обрывкам разговоров Данилов постепенно восстановил картину их жизни ипришел к выводу, что ему крупно не повезло. Он умудрился повстречаться с самымиотмороженными ублюдками на территории бывшей России.

Двое из них были из Кузбасса — обращение «земеля» оказалось почти верным. Ну и что, еслидва последних года он прожил в Новосибирске, раз у него на генном уровне заложенапринадлежность к земле Кузнецкой? Третий тоже оказался приезжим, аж из Европейскойчасти России.

«Земляки», как он узнал из их разговоров, были солдатами срочной службы, отдававшимиконституционный долг Родине где-то неподалеку. Чтобы понять это, хватило бы взгляда на ихчуть отросшие ежики волос и одежду — смесь старого камуфляжа с дорогим новьем, накоторое в прежней жизни они могли только пускать слюни.

Когда призвавшая их страна перестала существовать, бойцы сочли себя свободными отобязательств и в расчете на то, что в наступившем бардаке всем будет не до них, покинулирасположение части. Расчет оправдался. Сколько бы дел они ни натворили, не было заметномилиции, идущей по кровавым следам.

Домой они не рвались, хоть и жили в соседнем регионе. Зато казенные автоматы хлопцы,уходя, решили прихватить с собой по принципу «авось пригодятся». И ведь пригодились.Видимо, звериное чутье подсказало им, что мир перевернулся с ног на голову и то, что было

Topre

ading

.ru



невозможным вчера, завтра станет привычным. В новом каменном веке, наступившем послезатмения, прав будет не тот, у кого бабки и связи, а тот, у кого больше патронов и меньшесантиментов. Такими они и стали. А может, были всегда. Оба, кстати, за свою недолгую жизньуже успели посидеть по малолетке, причем не за разбитое стекло.

Третий прибился к гоп-компании уже после, совершенно случайно натолкнувшись надезертиров примерно так же, как Александр, но был принят ими, доказав своюпрофпригодность. Он в основном выполнял работу механика-водителя и с пленным почти непересекался.

Вроде бы эта троица была Сашиными товарищами по несчастью, такими же беглецами отнаступающей библейской катастрофы. Но почему-то парню меньше всего хотелось делить сними кров. За те полтора дня, что он провел в их обществе, они почти никого не убили. Всегодвоих. Но что-то заставляло Сашу думать, что их послужной список гораздо шире. Двое за дванеполных дня… Произведя простейшее арифметическое действие в уме, он получил цифручетырнадцать. Четырнадцать покойников за две недели.

Впрочем, тут была закавыка, осложняющая вроде бы нехитрый подсчет. Где гарантия, что онипокинули свою часть в первые же сутки? Местами, насколько знал Саша, подобие порядкадержалось по инерции еще почти неделю. С другой стороны, как теперь узнать, когда бойцы,ушедшие в самоволку, трансформировались в бандгруппу? Ведь первые дни они могли сидетьтихо и не высовываться, стараясь затеряться среди беженцев.

И, наконец, третий момент. Как узнать, насколько высокой была их активность в первуюнеделю, когда дороги еще не были вымершими? Это сейчас можно было караулить сутки иповстречать только один «газик» с двумя зачуханными фермерами. А тогда поток транспортабыл хоть и не сплошным, как раньше, но достаточно плотным, чтобы за один день настрелятьвчетверо больше. Только заряжать успевай да трупы в кювет сбрасывай.

Конечно, в таком деле, как засада на шоссе, должны были быть дни «летные» и дни«пролетные». Но при любых раскладах количество их жертв переваливало за два десятка.Железно. Вот вам и уголовное дело в десяти томах.

Поразмыслив над этим, Данилов понял, что легко отделался. Что такое удар прикладом?Ерунда, принимая во внимание то, что у этих типов было заведено сначала стрелять, а потомсмотреть, что это движется там вдалеке.

Но дело было даже не в них. В тот момент Саша любому, даже самому приятному обществупредпочел бы одиночество. Когда ему было плохо, он нуждался не в словах утешения, а в том,чтоб его оставили в покое. Умереть парень планировал один, и никто не должен был емумешать. Смерть он считал делом сугубо интимным, как отправление физиологическихпотребностей. А тут эти, которым, прямо по Блоку, на спины б надо бубновый туз.

Относились они к нему не то чтобы плохо, а как к скотине. Без зла, но так, будто до них недоходило, что он тоже человек. Большую часть времени его держали связанным — тугоскрученные капроновым шнуром руки болели нестерпимо. Один раз, отправляясь втроем навылазку к оптовому складу, ребятки на пару часов запихнули его в багажник, предварительноотобрав всю теплую одежду. Чтоб не сбежал, даже если сумеет выбраться на манер ДэвидаКопперфильда.

Относились они к нему не то чтобы плохо, а как к скотине. Без зла, но так, будто до них недоходило, что он тоже человек. Большую часть времени его держали связанным — туго

Topre

ading

.ru



скрученные капроновым шнуром руки болели нестерпимо. Один раз, отправляясь втроем навылазку к оптовому складу, ребятки на пару часов запихнули его в багажник, предварительноотобрав всю теплую одежду. Чтоб не сбежал, даже если сумеет выбраться на манер ДэвидаКопперфильда.

Его не кормили, хотя сами злодеи жрали и пили от пуза — у них было полно продуктов. Робкопопросив однажды чего-нибудь пожрать, парень тут же получил по зубам от того же Горба. Неположено, значит. Чтоб знал свое место.

Всего пары часов хватило Александру, чтобы разобраться в несложной структуре банды, влапы которой он угодил. Несмотря на размер, она обладала всеми признаками полноценнойпреступной группировки. Вожаком стаи был Миха, невысокий чернявый крепыш,коротконогий, накачанный, со сплюснутым носом бывшего боксера и лицом такого типа,владельцам которых Данилов автоматически отказывал в праве иметь хоть крупицуинтеллекта. Слишком уж надбровные дуги выпуклые.

Его товарищ Вадим, он же просто Горб, был «мозгом» маленькой бригады. Это емупринадлежала простая до гениальности идея устраивать засады там, где дороги местногозначения вливались в федеральное шоссе, вместо того чтобы самим рыскать по округе впоисках пищи и горючего. В деревни заезжать они, похоже, больше не решались. Александрдогадывался, что могло оставить на заднем правом крыле машины странные отметины. Дробь,а то и картечь. Вот так теперь живется в сельской местности.

Они всегда держали автоматы при себе и вроде бы были готовы вступить в бой прямо с колес,но, похоже, не рвались этим заниматься. В пользу этого говорили те меры предосторожности,которые соблюдали головорезы.

Тактика «безопасного вождения» в период ядерной зимы была проста как мычание. Проехалнесколько километров — заглуши движок и слушай, не доносится ли прямо по курсу звукчужого мотора. Андрей, таким образом, играл роль акустика на подводной лодке.

Когда случалось, они съезжали с дороги и тщательно прятали джип и Сашу в нем в какой-нибудь лесополосе, а сами исчезали в противоположном направлении, видимо, занимаяпозицию, дававшую возможность держать под прицелом все шоссе, оставаясь незамеченными,а при необходимости — так же скрытно отойти. Это смотря кого там принесло. Обычноожидание заканчивалось как раз вторым. «Романтики с большой дороги» не лезли на рожон.

Утром, хотя термины «утро» и «вечер», само собой, можно употреблять только условно, состороны города послышался шум приближения целой автоколонны. Бандиты еле успелизагнать «лендкрузер» в проулок между двумя брошенными дачами, когда первая машина —видимо, дозор — показалась из-за поворота. Сами они залегли не то в самом щитовом домике,не то в бане, оставив Данилова связанным в машине.

Ему оставалось только лежать, слушать и надеяться на то, что кто-то из колонны соблазнитсяидеей проверить избушку или огород на предмет ценных вещей и продуктов. Кем бы они нибыли, хуже уже не будет. Он стал бы кричать, звать их, если бы не знал, что звукоизоляция внаглухо закрытом джипе близка к идеальной. Поэтому ему оставалось только вслушиваться.Надрывать легкие было бессмысленно, тем более что на дворе не те времена, когда люди совсех ног побегут спасать каждого, кто зовет на помощь. Да разве когда-то было иначе? Кричи— не кричи, но если кто-то и придет, то только поглазеть на твой труп.

По времени прохождения и громкому реву дизелей Саша понял, что рядом с ним движется

Topre

ading

.ru



настоящий конвой из пяти — восьми грузовиков вроде КамАЗов в сопровождении несколькихлегковушек, скорее всего внедорожников.

Естественно, они даже не притормозили. У них были дела поважнее, чем обыскивать какое-тозахолустье.

Вскоре вернулась со своего наблюдательного пункта и лихая компания. Атаковать такую силуони не решились бы даже с большого перепоя, поэтому только мечтательно обсуждали,сколько всего можно бы было поиметь с этого автопоезда. Сошлись на том, что овчинка нестоит выделки.

Через два часа в обратном направлении прогрохотало что-то тяжелое и гусеничное. Танк?БМП? Да уж точно не трактор, судя по тому, как шустро растворились бойцы отдельнойдезертирской роты в ближайшей роще.

С этим бронеобъектом вообще ничего нельзя было поделать без гранатомета, а минно-взрывному делу они, похоже, обучены не были. Да и смысл? Этой броне еще спасибо надосказать за то, что снег расчистила и колею накатала — проще ехать будет.

Только к «вечеру», когда они уже подыскивали место для привала, их снова спугнули с дороги.Но это оказался всего лишь потрепанный «козел», также ехавший медленно, чтоб не врезатьсяв застрявшие тут и там машины, да еще, похоже, нагруженный сверх меры.

Сидевшим в нем людям жить оставалось около минуты. На них бандгруппа готовилась сорватьзло за свои бесславные отступления. У проезжих не было времени, чтобы сообразить, откудаведется огонь. После расправы братва привычно отправилось обыскивать тела и машину, новернулись они налегке. Как понял Саша из разговоров, разжиться удалось только мелочьювроде сигарет и патронов двенадцатого калибра да двумя дешевыми одностволками ИЖ-18.

Серьезные люди с таким не ездят. А значит, те, кого они вначале приняли за коллег, везущиххабар, оказались обычными селянами. А их отечественный «вездеход», как оказалось, былзабит под завязку… мелкой незрелой картошкой, которую явно выкопали, оттого что ботвуубило морозом.

— Колхозники, мать их, — поморщился Горб. — Чего им дома не сиделось?

Эти потусторонние существа жили по принципу: «Умри ты сегодня, а я — завтра». Они былиобречены и, похоже, понимали это и принимали, но хотели напоследок урвать от жизнипоследний глоток свободы, власти, богатства. Все их богатство умещалось на заднем сиденьенового, но уже успевшего покрыться частыми вмятинами «крузера», который они, скореевсего, угнали, выписав прежнему владельцу, какому-нибудь буржую средней руки, пропуск влучший мир. Там, в потрепанной дорожной сумке, как понял Данилов из обрывков разговоров,лежали доллары и евро на общую сумму около пяти миллионов. Сколько народу умерло из-заэтой груды туалетной бумаги, никто не узнает. Да и кому теперь какое дело?

Своими действиями трое жалких неудачников не могли оказать на статистику никакоговлияния. Там, где игра шла по-крупному, где кто-то оставшийся неизвестным за один часпустил в расход целый мир, их деяния казались чем-то пустяковым, даже смешным, наподобиепохищения крема с бисквитных пирожных.

Своими действиями трое жалких неудачников не могли оказать на статистику никакоговлияния. Там, где игра шла по-крупному, где кто-то оставшийся неизвестным за один часпустил в расход целый мир, их деяния казались чем-то пустяковым, даже смешным, наподобие

Topre

ading

.ru



похищения крема с бисквитных пирожных.

Также в сумке находились какие-то ценные бумаги, акции, облигации — все, что попалось импод руку, когда они ограбили машину инкассаторов через два часа после ЧП. Сашеприходилось прикусывать губу, чтобы не улыбнуться, когда они всерьез рассуждали о том, какзаживут припеваючи на Кипре.

Да существовал ли он еще, этот Кипр, или разделил судьбу Атлантиды вследствие попаданияодной атомной боеголовки подводного базирования?

Они были вооружены до зубов. Два автомата, пулемет незнакомой Саше марки, без патронов,как он узнал потом, минимум полтора десятка гранат и море патронов к «калашам». Все-такиони оставались солдатами, пусть и солдатами апокалипсиса. А весь искалеченный ландшафтвокруг был их полем боя. Им было накласть с прибором на то, что будет завтра. Они простовоевали со всем, что еще дышит, и остановить их могла только смерть. Похоже, вовсе недобыча и даже не выживание были их главной целью. Глядя на них, можно было подумать, чтоони просто развлекались.

Сначала Александра это удивляло, пока он не вспомнил об одном факте.

«Они же дети! Года на три меня младше. Хоть этого и не скажешь, глядя на их морды, нопризвали-то их явно сразу после школы». Прав был Уильям Голдинг в своем «Повелителе мух»,ой прав. И как только парень стал воспринимать их как заигравшихся малолеток, все встало насвои места. Хотя ненависти к ним у него стало только больше.

Сами они не чувствовали к Саше особой неприязни. Его больше не били, разве что толкнулипару раз от скуки или для того, чтобы он не скучал от одиночества. Похоже, он им был втягость, так как заставлял постоянно быть настороже. Но они терпели его как небольшоеразнообразие.

Из размышлений Александра вывел голос Основного прямо над ухом:

— Так чего у тебя там?

Саша моргнул, думая, что обращаются не к нему.

— В тайнике, баран, — несильно встряхнул его бандит. — Давай, типа опись имущества сваляй.Жратвы сколько? Только смотри, ничего не забудь. А то… — Он провел ребром ладони погорлу. — Мементо уморе.

— Да разное есть, — начал парень вроде бы безразличным тоном. — Муки килограммов десять.Гречки пять пачек по кило, лапши столько же…

И снова Александр поразился, как складно у него получается врать. Когда помнишь, что отответа зависит твоя жизнь, — это здорово мобилизует. Все заложенные в детстве моральныезапреты типа «обманывать нехорошо» облетают как шелуха.

— Сахара мешок початый, печенье, консервы разные… довольно много. Не считал.

— Ого, живем! Запасливый, бляха-муха, — уже потирали руки «младшие» дезертиры, но «босс»их оборвал:

— А ну тихо, пусть дальше лепит. А я у него заместо детектора лжи буду. Давай, фраер, про

Topre

ading

.ru



барахло расскажи. Противогаз лишний есть?

— ГП-7 старый, патронов к нему пять штук.

— Молодца. Дальше попер.

— Ну… фильтр для воды, — продолжал Александр, делая вид, что каждое слово приходитсявырывать из себя с болью. — Фонарика два.

— Мало что-то. Еще.

— Аптечки, штук двадцать. Я их не смотрел, мужики, только насобирал по тачкам на трассе.

— Мужики на лесоповале, баран, — главный бандит. — А мы теперь почти в законе, весь райондержим, ха-ха. Много лекарств-то?

— Антибиотики там, «колеса» всякие, бинты-пластыри. Как обычно. Сигнальные ракеты ещенашел. Отсырели только маленько. Да и на кой они сейчас нужны?.. Кому знаки-то подавать?

— Давай дальше, не отвлекайся.

— Одежды смена. Осенней, правда, я к зиме не готовился. Спальник теплый. Палаткаодноместная. Батарейки разные. Бензина литра три. Газовая плитка, пара баллонов.

Они чуть оживились, когда он дошел до алкоголя и сигарет.

— Спирт медицинский — две канистры по пять литров. Вино красное — четыре бутылки. Водка— две. Девять блоков «Мальборо», четыре «ЛМ»…

— Харе, блин, — прервал его Основной. — Верю, не гунди. Не пойму только, на хрена столькобухла и курева набрал? Ты же по-любому сам не употребляешь. По роже видно.

У Данилова лоб покрылся испариной. «Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу».Легенда шла прахом из-за страсти к преувеличению. Да, если бы он на самом деле устраивалтайник, то обязательно собрал бы там все перечисленное. Такой уж у него характер. Но неслишком ли он раскатал губу? Чтоб перетаскать все это на горбу, понадобилось бы ходокдвадцать. Даже если использовать тележку или волокушу, за десять еле управишься. Иглавное, Саша ума не мог приложить, как объяснить, за каким хреном некурящему такая горасигарет.

— Это он, видать, барыжить собирался, — невольно выручил его здоровяк. — Видать, не совсемлопух.

— Ага, — поддакнул Вадим. — Через пару лет он за них бы втридорога содрал. Новых ненаделают, и будет народ самосадик курить, а он со своими сигаретами реальную деньгу поимелбы.

— Кто ему заплатит? — отмахнулся Основной. — Только лох вдвойне. На фиг покупать, еслиможно взять так? Да еще грохнуть суку, чтоб не отсвечивал. Да и какие на хрен деньги? Башна баш только если… Но «калаш» по-любому лучше бартера.

Он тоже не был законченным идиотом, иначе ему бы не стать лидером даже этой крохотнойгруппы. Налицо были зачатки стратегического планирования. Вот только вряд ли он проживетдостаточно долго, чтоб эти планы реализовать, подсказывало что-то Александру.

Topre

ading

.ru



Ему на плечо опустилась тяжелая рука, в нос ударил запах перегара и еще какой-то дряни,похожей на жженую тряпку.

— Да, накрылся твой бизнес, брателло. Мы тебя от этого богачества избавим. Грабьнаграбленное, хе-хе.

И все трое расхохотались смехом довольных жизнью людей.

Часть 3

Горы трупов

Всюду тьма, им всем гибель — удел.Под бури пронзительный войНа груды трепещущих телПал занавес — мрак гробовой.

Покрывала откинувши, рекБледных ангелов плачущий строй,Что трагедия шла — «Человек»,И был Червь Победитель — герой.

Эдгар Аллан По

Глава 1

Бойня

Уже пятый час они двигались через бескрайнюю серую равнину, покрытую убитой морозомтравой. Для Саши время тянулось медленно, хотя обычно в предчувствии недоброго оно летиткак стрела. Быть может, дело было в общем однообразии окружающего мира. Складывалосьвпечатление, что, кроме них, в этой стране мертвых не осталось ни души.

Андрею приходилось не только крутить баранку, но и выполнять работу штурмана, находякратчайший маршрут через заторы, завалы и заносы. Путь, который две недели назад занял бычас, растягивался на сутки.

Наконец они сделали долгую стоянку рядом с поселком, который на первый взгляд выгляделабсолютно нежилым. Данилов имел смутные представления о географии района, не говоря ужеоб области, но некоторые соображения у него имелись. Если они так спокойноостанавливаются рядом с крупным населенным пунктом, не боясь нарваться на пулю, то,скорее всего, людей здесь нет. Ушли, наивные, еще в те дни, когда самой страшной опасностьюказалась радиация. Ушли, когда верили в помощь государства. Когда думали, что худшееминовало.

Так что перед ним может быть и Красноглинное, и Левобережный, и даже Толмачево. Нет,последнее вряд ли. Так близко к городу дома должны «лежать», а эти выглядят нетронутыми,хоть заселяйся. Впрочем, это тоже не показатель. Ведь Саша не знает ни мощности, ни типа,ни даже количества взорвавшихся ядерных боеприпасов. Вдруг их было больше двух? Дьяволтеперь разберет.

Topre

ading

.ru



Но то, что эти дуболомы были воспитаны на голливудских фильмах, где от воздействиярадиации вырастала вторая голова, играло ему на руку. Они не понимали, что угроза получитьсмертельную дозу миновала, если, конечно, не прогуливаться по эпицентру босиком. Иначепоперли бы напрямик через городские кварталы и уже были бы на месте. А так они объезжалиНовосибирск по широкой-широкой дуге, чтобы в конечном итоге выйти почти к самому берегуОби десятью километрами южнее.

— Слышь, Шурик.

Казалось, Данилов не расслышал его, продолжая смотреть на стены панельных домов,темневшие в свете фар. Огни их автомобиля были единственным источником света на многиекилометры вокруг. Он меланхолично жевал бутерброд с колбасой, который ему вопреки волетоварищей сунул в руки водитель.

Сами бывшие солдаты где-то запропали, отправившись осматривать фуру с прицепом,брошенную посреди нетронутого снежного целика. В это был смысл — в магазины-то еще впервые дни только ленивый не наведался, а вот в грузовике вполне могло что-то уцелеть. Сашавтайне надеялся, что их там уже успели прикончить, но, скорее всего, они просто нашли что-тоинтересное и теперь потрошили содержимое ящиков и коробок.

— Э, алле! Я к тебе обращаюсь.

— Что? — Данилов оторвал глаза от ландшафта и взглянул на своего надсмотрщика.

Андрей устроил ему настоящий допрос с пристрастием. То ли этот мародер был выраженнымэкстравертом и не мог прожить десяти минут, не завязав разговор, то ли ему было настолькохреново, что он был рад любому собеседнику. За полчаса он выведал у Саши почти все,начиная от его оценок в школе и заканчивая музыкальными вкусами. Конец этого катехизисабыл, похоже, еще далеко.

— Ты, Шурик… это… женат? Нет? Ну, хоть баба у тебя есть?

Казалось, прозвучавший вопрос поставил Данилова в тупик. Пару секунд он просто тупосмотрел перед собой, не зная, что ответить. Перед его глазами пролетели его последние двагода жизни в Новосибирске, институт, потом аспирантура; скучная и нелюбимая работа,маленькая неуютная квартира на самом последнем этаже хрущевской пятиэтажки, где вподъезде можно было нос к носу столкнуться с килограммовой крысой, а из мусоропроводавсегда тянуло запахом помойки. Это был его мир, вроде бы знакомый и привычный, хоть ихолодный и бесприютный.

Саша всегда подозревал, что какой-то важный сегмент в его жизни отсутствовал, но толькосейчас в полной мере понял, какой же. В погоне за призрачным идеалом он так и не постигтого, что нормальные люди постигают в девятом классе средней школы. Жизнь действительнопрошла мимо, но жалеть об этом сейчас было поздно и глупо.

— Ну так как? — вопрос громилы был задан серьезно, без иронии. — У тебя вообще кто-нибудьесть?

— Есть, — равнодушно соврал Данилов.

— В Новосибе?

— Да.

Topre

ading

.ru



Услышав такой ответ, Андрей сразу притих и помрачнел.

«Неужели соболезнования выскажет? — пронеслось у Саши в голове. — Или поделится своейпечалью утраты?»

Но Андрей ничего не высказал и ничем не поделился, зато замолчал и за долгих десять минутне произнес ни одного слова. Хоть какой-то прок.

Кем он был до часа Икс, Данилов так и не узнал. Да его это и не интересовало. Главное, чтосейчас этот человек был компаньоном убийц и мародеров. Пусть он сам ни разу его не ударил,никого не убил и даже не брал в руки оружия, а только крутил баранку и ухаживал замашиной, но был в Сашиных глазах ничуть не лучше остальных.

— Эх… — вырвалось у водителя по окончании долгой паузы. — Вот так…

Затем он потянулся в багажник, выудил из сумки со стеклотарой бутылку виски «ДжонниУокер», открыл ее и начал осушать жадными глотками. Он предложил и пленнику, но тот, каквсегда, отказался, хотя потребность забыться никогда еще не была у него такой сильной.Парень знал, что ничего из этого не выйдет. По странной прихоти его метаболизма алкогольникогда не помогал ему расслабиться, зато даже малые дозы вызывали самоубийственнуюдепрессию.

Андрей от такого явно не страдал, поэтому и вылакал чуть не полбутылки. Постепенно лицоего становилось все более расслабленным.

— Скорей бы рассвело. — Бандит зажевал выпивку здоровым куском копченой колбасы. — Какдумаешь, сколько еще?

Данилов пожал плечами — это могло означать и «не знаю», и «иди к черту» — и опятьотвернулся к окну, словно не воспринимал его как часть своей реальности.

— Чего молчишь? Мент родился? Так скоро или нет?

Саша промолчал. Ему не хотелось озвучивать ответы на этот вопрос, которые уже неделювертелись у него в голове. Их было два: «не скоро» и «никогда».

— Да ладно тебе! — почти дружески двинул его в бок локтем Андрей, которому никак нехотелось затыкать фонтан своего красноречия. — Чего надулся? Я лично против тебя ничего неимею. Мне от тебя ничего не надо. По мне, так вали на все четыре стороны, больно ты намнужен, только хавчик на тебя переводить.

— Тогда почему не отпустишь? — без особой надежды спросил Саша, надеясь, что его вопроспрозвучал дерзко, а не жалко. — Корешей своих боишься? Ну?

— Баранки гну, — беззлобно произнес здоровяк. — Ни хрена я не боюсь. Я ж не заложил тебя,когда ты про нычку порожняк гнал. Я хоть и из Саратова, но у меня бабка тут в Октябрьскомрайоне жила и дача была в Огурцово, так что места я тут знаю неплохо. Нет там ни будки, низнака. Там вообще железной дороги нету. Один лес густой.

Данилов переваривал услышанное, а водила продолжал:

— Да и не кореша они мне. Волки тамбовские им кореша, понял? В другое время я бы с такимиуродами на одном гектаре срать не сел. Просто в одиночку меньше шансов выжить, чем

Topre

ading

.ru



втроем. По одному мы бы уже неделю назад ласты склеили.

Данилов переваривал услышанное, а водила продолжал:

— Да и не кореша они мне. Волки тамбовские им кореша, понял? В другое время я бы с такимиуродами на одном гектаре срать не сел. Просто в одиночку меньше шансов выжить, чемвтроем. По одному мы бы уже неделю назад ласты склеили.

Он еще долго пытался его вытянуть на разговор, но Данилов оставался глух и нем. Емухотелось посидеть в тишине.

Ранним утром следующего дня оба солдата вновь отправились на разведку — проверитьобстановку, вычислить оптимальный маршрут, а заодно при случае раздобыть еще жратвы икурева, которые никогда не бывают лишними. Андрея, как самого молодого, оставили охранятьпленника, строго-настрого наказав не развязывать его и не отлучаться надолго. Но тототносился к поручению достаточно халатно. Сашу он не боялся, поэтому не видел смысладержать его связанным.

— Может, будешь? — промычал водитель, откупоривая новую бутылку, на сей раз коньячную.

— Нет, — брезгливо мотнул головой Саша.

— Ну и дурак, — беззлобно сказал бандит, сделал хороший глоток и рыгнул. — Легче будет.Когда шары зальешь, оно и не так вшиво на душе от всей этой херни вокруг. — Он на минутузамолчал, потом вдруг посмотрел прямо на парня и выдал фразу, которая, похоже, давновертелась у него на языке: — Ты вот думаешь, ты один типа страдаешь? Ты один у нас типатакой тонкий и ранимый, а остальные — чурбаны? Да я тоже всю семью потерял! У менясеструхе семь лет было, в первый класс собиралась идти. Уже и все к школе купили, тетрадкитам, ручки, форму школьную… А тут…

Саше показалось, что его собеседник всхлипнул. А может, и не показалось.

— И у всех так, — продолжал водитель, отхлебывая еще. — А ты говоришь «отпусти». Какаятебе разница? Днем больше, днем меньше. Я бы тебя отпустил, на хрен ты мне сдался, но всеравно ведь сдохнешь. Скоро. Так что сиди и помалкивай. Завтра мы, может, все ласты склеим,но сегодня ведь — не завтра, правильно я говорю?

Данилов кивнул. Этот разговор начинал его утомлять. Еще не закинув удочку, он прекраснознал, что дураков здесь нет его выпускать. Никто не поменяется с ним лишним днем жизни,пусть даже и последним.

Сегодня — не завтра. С этим было не поспорить. Сегодня было сегодня, мать его так. Аназавтра нынешнее завтра само превратится в сегодня. А сегодняшнее сегодня превратится вовчера. А завтра, видно, не наступит никогда.

Говорить было не о чем. И снова повисла напряженная тишина.

— Тьфу. — Бандит поперхнулся, закашлялся и сплюнул на пол непрожеванную желтую массу.

Как бы крепок он ни был, но язык у него начинал заплетаться.

— Знаешь, смотрю я на тебя, и кажется мне, что ты на всю голову отмороженный. Да, в натуре.Хуже Михи. Тебе ж на всех насрать, бляха-муха… Погибли все, ну и подумаешь… Тебе же все

Topre

ading

.ru



это до лампочки. Правильно я говорю?

Пока Саша гадал, риторический это вопрос или он требует развернутого ответа с приведениемвсех аргументов, Андрей откинулся на спинку сиденья. Бутылка выпала из его пальцев и состуком упала на пол, но не разлилась, а встала вертикально, будто дожидалась своего хозяина,стоя по стойке «смирно». Когда ответ был окончательно сформулирован у Данилова всознании, необходимость в нем отпала. Его собеседник уже храпел как паровоз, положивширокую ладонь на казенную часть автомата Калашникова. Сон был явно не кошмарным —бандит улыбался.

Саша завидовал ему черной завистью. Объективная реальность была бредом, вызваннымнедостатком алкоголя в крови. Данилов смотрел на неподвижное тело, и в его голове впервыеза все время плена начал формироваться связный план побега. А лучше не побега — мести.

Убежать можно. Но двери открываются не бесшумно. И даже если представить, что бандит,спящий без задних ног, его не услышит или, услышав, не сможет догнать, то куда он денетсябез верхней-то одежды?

Значит, надо бить. Но не кулаком, это уж точно. Дотянуться до автомата, не разбудив гада,невозможно. При себе держит, чуть ли не под голову положил. А из колюще-режущихпредметов в салоне присутствует только вилка, но в ее боевых качествах Данилов сомневался.А еще сильнее — в своих. В конце концов, у него будет всего один удар. Каким бы пьянымпротивник ни был, их физические параметры все же несравнимы, с перевесом не в пользуСаши.

И тут его взгляд приковала к себе увесистая монтировка, ручка которой выглядывала из ящикас инструментами между передними сиденьями. То, что надо. Только протяни руку, и можнорассчитаться за все. Даже за ту боль, которую он вытерпел в течение всей жизни. Да, онничего не забыл. Если месть — это блюдо, которое надо подавать холодным, то его час настал.Его ненависть была холодна, как мамонт, вмерзший в ледник. Пусть даже этот гад, дремавшийрядом, ничего ему не сделал. Пусть даже он вопреки своим подельникам дал ему немного еды.Неважно. Зато его собратья по стае вряд ли собирались, как обещали, отпустить Сашу на волюпосле обнаружения тайника. А сколько народу они уже угробили? Сам Бог велел их наказать.

Данилов смотрел в окно, в темную пустоту, озаренную далекими зарницами. Где-то еще не всесгорело. Выражение его лица быстро менялось, гримаса постепенно смягчалась,разглаживалась, пока не исчезла совсем. Уголки губ так же медленно потянулись вверх,образуя загадочный полуоскал-полуулыбку. «Чего ты лыбишься, сука?» — спросил бы егоМихаил, если бы наблюдал за ним в этот момент. Но он был далеко, а его клеврет, оставленныйна страже, дрых, проиграв сражение с алкоголем, и бормотал во сне диковинные слова натарабарском наречии, которых полиглот-Саша не мог разобрать.

Взять эту железку, сжать покрепче, со всего маху обрушить на бритую башку и бить до тех пор,пока она не превратится в кровавое месиво. Хотя нет, слишком много крови. А это не годится.Лучше одним ударом — в висок, чтобы толстая лобная кость не защитила головной мозг, иличто там вместо него у этого типа. Потом взять ключ из замка зажигания, вооружиться,спрятать труп на первом этаже ближайшего дома, а самому укрыться на заднем сиденье«шевроле-нивы», стоящей рядом с забором и наполовину занесенной снегом, и ждать егоприятелей. Пусть они решат, что их шофер сбежал, прихватив заодно «калашников» и кое-чтоиз вещей, а пленника отпустил к едрене фене. Заодно он осложнил жизнь своим бывшимтоварищам, проколов шины и изъяв ключи. Вот скотина неблагодарная. Тогда они забегают,начнут лихорадочно выгружать из машины самое ценное и нужное. Во время этой суеты они

Topre

ading

.ru



будут идеальной мишенью даже для такого профана, как Саша. Не надо быть ВасилиемЗайцевым, чтоб с пяти метров, да еще очередью, перебить этих засранцев как бешеных собак.

Так думал Александр, который и при нормальном освещении с трудом мог разглядеть доску спервой парты. Данилов, увлеченный кровожадными мыслями, и не заметил, как к машинеприблизились два силуэта с автоматами наперевес и пустыми рюкзаками за спиной. Вылазкаоказалась неудачной. Ничего стоящего найти не удалось, да и с разведкой маршрута тожевозникли накладки. Как понял Саша, отсеяв из их речи матерную примесь, все дороги внужном направлении были непроходимы, отчего им придется делать немалый крюк, что немогло его не радовать.

Оба промочили ноги, провалившись в какой-то замерзший ручей, и теперь были очень злы.Спящего Андрея они грубо растолкали и устроили ему выволочку за то, что уснул на посту и несвязал пленника, хотели было объявить ему сухой закон, но после долгих препирательствсошлись на том, что он ограничит количество употребляемого спиртного, если и дальше хочетнаходиться в их обществе. Возражений, конечно же, не возникло. На улице были все минусдвадцать.

Данилов скрежетал зубами от бессилия. Прекрасная возможность сбежать, а возможно, ипревратиться из жертвы в охотника, была упущена и вряд ли представится снова. В которыйраз судьба поворачивалась к Саше своей филейной частью.

Пока они были в пути, он с десяток раз успел взвесить свои шансы. Да, вероятность сбежатьбыла, но весьма малая. Призрачная. Возможно, он зря соврал насчет тайника в надеждевыгадать у судьбы лишний день. Вряд ли игра стоила свеч, если по завершении этого днявместо легкой смерти его ждет медленная и страшная.

Александр уже смирился с любым исходом, но дама с косой играла с ним, как кошка смышкой. Это случилось, когда они уже подъезжали к пункту назначения, который должен былстать финальной точкой Сашиного путешествия.

Смешно. Там действительно оказались и будка, и знак, и проселок. Правда, в трех километрахсевернее того места, которое он назвал, да и будка была больше похожа на сторожку лесника,а знак предупреждал водителей о выходе на дорогу крупного рогатого скота. Но это уже ролине играло.

Ведь никуда свернуть они не успели.

— Тормози! — вдруг не своим голосом заорал Вадим, похоже, заметив что-то впереди. — Нет,разворачивай! Разворачивай, кому сказал!

Сбитый с толку водитель вывернул руль, но маневр явно запоздал и избежать столкновения неудалось. Машину развернуло почти на девяносто градусов, а потом тряхнуло так, что у всехгромко клацнули зубы. Удар был настолько силен, что Данилова швырнуло вперед, как снарядиз катапульты. Он мог, описав дугу, вылететь через лобовое стекло, но ему чудом удалосьудержаться, чуть не вырвав с мясом дверную ручку и собственную кисть. При этом он еще истукнулся лбом о подголовник переднего сиденья.

Очки слетели с него и потерялись где-то на полу, в районе рукоятки переключения передач.Без них все расплылось у Саши перед глазами, и три существа, выросшие на освещеннойфарами дороге, показались ему похожими на инопланетян.

Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Данилов сполз с сиденья на грязный

Topre

ading

.ru



заплеванный пол салона. Там он лег на бок среди мусора и шелухи, стараясь не шевелиться ипо возможности не дышать. У него было дурное предчувствие относительно этих пришельцев итого, что сейчас произойдет, а все его дурные предчувствия пока сбывались. Причемисключительно дурные. Хорошие — никогда. Прямо бабка Ванга какая-то.

Михаил, сидевший рядом с ним, который как раз набивал обойму скользкими патронами,отшвырнул оружие, будто то обожгло ему руки.

— Не стреляйте! — заорал он что было сил. — Выхожу!

Вадим, который сидел рядом с водителем, поступил иначе — рванул дверь и колобкомвыкатился в морозную ночь. Что произошло с ним дальше, Данилов не увидел, а услышал.Короткая экономная очередь разорвала тишину, и ей навстречу прилетел такой же короткийсдавленный крик.

Шутки кончились.

— Не стреляйте! — еще раз прокричал Старшой, медленно, без резких движений выходя измашины. Вслед за ним вылез и здоровяк-водила.

Их не обыскивали, на них не надевали наручников, им не связывали руки за спиной. Обоихпросто поставили на колени, в позу заложников, прямо на снег. Это был плохой знак.

Сквозь щелочку — дверь была прикрыта неплотно — Александр наблюдал за развитиемсобытий. У него уже не оставалось никаких сомнений в их исходе. Саша и раньше подозревал,что многие любители гнуть пальцы на самом деле, мягко говоря, не герои. Теперь у негоимелось подтверждение. В глубине души ему было даже приятно смотреть, как трясется илепечет Миха под прицелом двух автоматов, глядя на выступившего вперед человека вкапюшоне, как кролик на удава. А ведь недавно корчил из себя чуть ли не Аль Капоне.

С другой стороны, поводов для радости было мало. Это только в сказках враги плохих парней —обязательно хорошие и бла-а-агородные. В жизни часто выходит так, что они оказываются ещехуже. Поэтому и побеждают, кстати.

Жизнь многому научила Александра за эти дни. В частности, главному правилу — невысовываться. Поэтому он и не спешил покидать свое убежище. К счастью, его пока никто незаметил. Дальше все происходило быстро. Это нельзя было назвать даже допросом — пленникине запирались, а, наоборот, готовы были выложить все.

Но вопрос прозвучал всего один:

— Где остальные?

— Да одни мы! — хором ответили оба мародера.

Тут же до Александра донесся мокрый хлесткий звук удара и хруст сломанной челюсти.Главарь стремительно уменьшавшейся банды заскулил и зашамкал, выплевывая сломанныезубы.

— Не тебя спрашиваю. — «Чистильщик», как его окрестил Александр, повернулся кводителю. — Ты, бык. Еще раз четко и раздельно. Сколько вас?

— Трое. Больше никого.

Topre

ading

.ru



— Вроде не врете, — согласно кивнул камуфляжный. — Да и какой вам резон? Не маленькие,понимаете, что сейчас не пряниками кормить будем.

«Похоже, время у них поджимает», — подумал Саша, глядя на то, как двое других в камуфляжесуетливо оттаскивают с дороги бревно. Он неожиданно пожелал им поторопиться иприкончить его бывших попутчиков побыстрее, пока они не вспомнили: здесь есть еще одинчеловек. Он уже успел разыскать на полу свои окуляры и теперь получил возможностьполучше рассмотреть новых хозяев положения.

Естественно, это были не пришельцы, а представители вымирающего вида гомо сапиенс взимних маскхалатах, с разгрузочными жилетами и прочей спецназовской снарягой. Вместобластеров у них было вполне человеческое оружие — автоматы неизвестного Данилову типа,даже отдаленно не похожие на отечественные разработки, знакомые ему по фильмам.

Сцена на шоссе между тем близилась к закономерному финалу.

Сцена на шоссе между тем близилась к закономерному финалу.

— Только без обид, — продолжал их главный, отходя на шаг назад. — Мы вас не знали, вы насне знали, так что ничего личного.

Оба приговоренных были повернуты к нему спиной и не могли видеть, как его рука потянуласьк поясной кобуре. Но по затянувшейся паузе они поняли, чем пахнет дело.

— Э-э! Вы права не име… — голос Михаила сорвался на фальцет, в нем прорвались плаксивыеноты, слабо вязавшиеся с образом крутого головореза. Каждое слово должно было причинятьему дикую боль. Он понимал, что все решено, но слишком хотел жить.

— А вот тут ты ошибся, — возразил человек в маскхалате. — Имею, причем кого хочу.

Пистолет в его руке — не то ТТ, не то «Стечкин» — чуть дернулся, раздался хлопок, будтооткупорили бутылку с шампанским. С таким звуком лопается воздушный шарик. И уж совсемне был он похож на выстрел. Если бы не густой бурый шматок с белыми вкраплениями костей,повисший на стекле, то Саша принял бы все это за дурную шутку типа «Улыбнитесь, васснимают скрытой камерой!».

Но упал не главарь, а здоровяк. Несколько мгновений Андрей продолжал стоять на коленях, апотом тяжело рухнул вперед, будто падая ниц перед своим убийцей, и тогда Данилов заметил,что у водителя напрочь отсутствует затылок, а вместо него зияет дыра, из которой смотритнеаппетитная мешанина, напоминающая манную кашу пополам с малиновым вареньем.«Неужели мы мыслим этим?» — успел подумать он.

А бывшему младшему сержанту Михаилу Мухину, ныне дезертиру, мародеру, насильнику исоучастнику двух десятков убийств, досталась сомнительная радость — быть последним вкоротком расстрельном списке. Он заскулил. Затрясся. Может, даже обмочил штаны.Казалось, еще немного, и приговоренный начнет на карачках умолять оставить его в живых.Видимо, так же подумал экзекутор и пресек этот фарс в зародыше.

Еще хлопок. Только начинавшийся плач захлебнулся и затих. Потом тишину опять нарушилхруст снега. Палач подошел вплотную к бандитскому «крузеру» и начал обходить его справа,так что парень потерял его из виду. Прозвучал еще один тихий выстрел, заставившийАлександра плотнее вжаться в пол.

Topre

ading

.ru



— Уноси готовенького, — пробурчали на расстоянии вытянутой руки.

«Контроль, — догадался Саша. — Это он Вадима, не иначе, хоть его и уложили очередью почтив упор. Впрочем, зачем эта мера вообще нужна теперь? Наверно, скорее привычка из старойжизни, чем необходимость. Обычай из времени, когда существовала прокуратура, уголовныйрозыск и суд, а убивать на улицах было не принято. Когда свидетелей преступления надо былоубирать».

У Александра в горле застрял ком. Он перестал дышать. Он допустил ошибку, принявустроителей засады за бойцов местного отряда самообороны, летучей опергруппы поистреблению двуногой нечисти. Они явно были из другой оперы. Опять его угораздило попастьиз огня да в полымя. Разве легче оттого, что эти уж точно не будут мучить, а сразу спишут врасход?

Наступила тишина. Только ветер глухо завывал в вершинах голых деревьев. Данилов по опытузнал, что такое затишье почти наверняка означает приближение бурана. Тем лучше. Кем быони ни были, непогода заставит их торопиться с поисками укрытия. Да и ему будет прощескрыться.

Главный экзекутор еще раз прошелся вокруг автомобиля, Александр слышал хруст снега подего ботинками.

Потом этот человек вернулся на то место, где стоял, когда застрелил двух Сашиныхпопутчиков, и отчетливо произнес в гарнитуру, которую парень заметил у него еще раньше:

— Все чисто, продолжайте движение. Так, мелочь… Трое ушлепков. Уже разобрались.

Затем он повернулся к трем другим бойцам, переминавшимся с ноги на ногу поодаль:

— Пацаны, в темпе вальса. Саня, отгони эту рухлядь на хрен, а то встала — не пройти, непроехать. А вы давайте, мясо хотя бы с дороги оттащите и снежком присыпьте, чтоб несветились.

Страшные фигуры начали оттаскивать мертвые тела к обочине. Они выглядели как самыйкрутой спецназ, но что-то подсказывало Александру, что перед ним не армия. Даже не бывшая.Он насмотрелся на воинские подразделения разной степени морального разложения, но эти непоходили ни на одно.

— Рановато он их привалил, — проворчала одна из них. — Своим ходом дошли бы.

— Да хрен с ними, пусть бы лежали, — откликнулась вторая. — Кто запалит-то? Как будто безних жмуров вокруг мало.

— Разговорчики!.. — рыкнул на них тот, кто привел приговор в исполнение. — Я пойду встречу,чтоб поворот не пропустили. Бегом давайте, пять минут на все. Едут уже.

Он мотнул головой в сторону шоссе, на котором пока нельзя было ничего разглядеть, крометемной пелены падающего снега.

Бойцы неясной ведомственной принадлежности работали слаженно и споро, как мясники набойне. Это было не первое применение ими «ликвидационных мер» за этот день.

Они торопились. Им надо было опередить стихию и достигнуть цели до того, как видимость

Topre

ading

.ru



станет нулевой. Погода не внушала оптимизма. За эту неделю температура могла упасть ещена десять градусов.

Тела оттащили к обочине и пинками столкнули вниз. В принципе это не входило в их задачу иявлялось «перевыполнением плана». Покойничков можно было и в канаве оставить.

Перед этим от нечего делать один из бойцов провел над трупами карманным рентгенометром итут же от души выругался. Все тела довольно сильно излучали. Шутка ли — тридцать рентген вчас! После этого можно было говорить, что они оказали им услугу.

Конечно, на то, чтобы похоронить убитых даже в братской могиле, благородство этих людей нераспространялось. У них не было ни времени, ни желания копать землю, уже успевшуюсхватиться морозом.

Совсем не за этим проделали они свой неблизкий путь через эту враждебную страну. Вовсе неохота за нарушителями закона, не наведение порядка привели их на это шоссе. Ни закона, ни,тем более, порядка в этом мире больше не существовало, и каждый был сам за себя.

Они забрали себе автоматы убитых и теперь собирались проверить «крузер» на предметбоеприпасов.

Александр до самого конца надеялся, что его не заметят, думал, беда пройдет мимо,экзекуторы залезут в свою машину, которая должна быть где-то рядом, и укатят своей дорогой,а он вылезет и исчезнет во мраке, чтобы больше никогда не попадаться на глаза никому, хотьотдаленно похожему на человека. Потому что от людей нельзя ждать ничего хорошего.

Даже когда он услышал приказ убрать с дороги машину, надежда его не покинула. Он знал,что с переднего сиденья его не разглядеть, а лезть на заднее они не станут. Им же незачем,так ведь?

Даже когда он услышал приказ убрать с дороги машину, надежда его не покинула. Он знал,что с переднего сиденья его не разглядеть, а лезть на заднее они не станут. Им же незачем,так ведь?

Тихо скрипнула дверь.

— Епть, да тут еще один.

Совсем близко, буквально над ухом, щелкнул затвор. Саша обернулся через плечо — на негосмотрело дуло автомата. Он мало что понимал в знаках различия, но форма этого бойца былалишена их в принципе. Лицо его было таким же невыразительным и незапоминающимися.

«Я не с ними! Меня взяли в заложники!» — хотел было закричать Саша, но язык прилип кгортани. Из горла удалось выдавить только жалкое меканье.

— Понял, — неожиданно произнес пришелец.

«Как это он меня понял?» — недоумевал парень долгих полсекунды, пока не сообразил, чтофраза предназначалась не ему. Она была ответом на приказ командира, прозвучавший у«санитара» в наушниках. И, судя по тому, что черное дуло начало подниматься, ничегохорошего тот не сулил.

— А ну, вылезай.

Topre

ading

.ru



Это уже, ясное дело, сказано ему.

На сером среднестатистическом лице смотревшего на него человека Александр не могпрочесть ничего. Ни злости, ни жалости, одно тупое равнодушие, как у работникаразделочного цеха после восьмичасовой смены.

В голове вдруг стало пусто. Все мысли ушли, как крысы, покидающие тонущий корабль.Похоже, они чувствовали, что их вместилище вот-вот разольется по асфальту кровавым желе.

Но одна оттерла другие и чуть задержалась. Его враг воспользовался рацией. Значит, он здесьодин. Остальные далеко.

В следующую секунду Данилов сделал то, на что не был способен в прошлой жизни. Онмонтировкой ударил изо всех сил по просунувшейся в салон голове. Рукоятку его пальцынащупали минуту назад, шаря по полу в поисках очков, и сжали совершенно независимо отмозга. Ударил без ненависти — для этого он был слишком напуган.

Замах был на рубль, а удар получился если не на копейку, то на полтинник. Недостаточный,чтобы проломить череп или хотя бы лишить человека сознания, к тому же частичноамортизированный шапкой. Но чтобы на время ошеломить врага, его хватило. Еще не выйдяиз-под власти рефлексов, Александр снова обрушил свое оружие, теперь уже на абсолютнолысый череп. И снова слишком слабо. Сказывался недостаток практики. Затем, закрепляяуспех, он придал незваному гостю пинка, вытолкнув обмякшее тело на вьюжное шоссе. Ксчастью, мерзавец был щупл и невысок ростом. Оглушенный, он не сумел сохранитьравновесие и растянулся во весь рост.

Александр перевел дыхание. Его пальцы разжались, инструмент, сыгравший свою роль, упална сиденье. Путь был свободен — несостоявшийся убийца мешком лежал в снегу. Кровинатекло как со свиньи, так что пол-лица было не разглядеть.

Уж не угробил ли он его часом? А ведь похоже. Лежит и не шевелится. Ну, тогда покойся смиром, черт бы тебя побрал. Сам виноват, нечего было мирных путешественников изводить.

Но тот вдруг тихо застонал, сквозь зубы процедив трехэтажное ругательство. Жив, простокрепко по кумполу получил и бровь рассечена. А что на помощь не зовет, так это ненадолго.

Данилов почувствовал смесь облегчения и досады. Теперь он знал, что чист с точки зренияОбщечеловеческих Ценностей, но не сомневался в том, что это лишь отсрочка. Инициациюкровью проходить придется. Если, конечно, он останется жив сегодня.

Чуть поодаль, у высокого ребристого колеса, лежал автомат, но взгляд парня задержался нанем всего на мгновение. Он знал, что пути реальности и сказки расходятся далеко.

Рэмбо походя добил бы раненого и, подбирая оружие, небрежно прикинул бы: «Сколько их тамосталось? Всего трое!» Обычный человек кинулся бы прочь без оглядки. Саша оставался домозга костей обывателем, и лимит геройских поступков исчерпал на много дней вперед.

Как бы хорошо их… очередью от пупа да всех наповал. Но, увы, теперь Александр дажевчерашние мечты о расплате отмел как наивные. Перед ним лежала не воздушка и даже немелкашка из тира. Но проблема была даже не в том, что он не знаком с этим автоматом. Еслиты не держал в руках никакого оружия, то нет гарантии, что попадешь с десяти шагов в слона,а не в себя. В такие моменты взвоешь, жалея, что ты — плоскостопый белобилетчик, непожелавший тратить год драгоценного времени «неизвестно на что».

Topre

ading

.ru



Данилов бежал, как не бегал никогда. Он мчался в темноте по рыхлому серому снегу,пригибаясь как можно ниже. Он почти ничего не взял из машины, только самое необходимое,без чего не ступишь и шагу, — фонарик. Еще Саша прихватил самый легкий из рюкзаков, дажене глядя, что там внутри. ПМ остался за поясом у покойного главаря, но Саша о нем не сильножалел. «Easy come, easy go», как говорят американцы. Автомат парень тоже оставил своемувладельцу, ведь лишние три-четыре килограмма железа, бьющего по спине, могли стоитьжизни.

Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что все трое не так уж далеко. Всего в четырех илипяти десятках метров плыли в воздухе светлячки их фонарей, которые, как парень разгляделеще раньше, были закреплены у них прямо на стволах.

Александр думал, что выиграл хотя бы пару минут, но его заметили гораздо раньше. Видимо,подал голос временно нейтрализованный им бритоголовый.

Огонь был открыт сразу же, без предупреждения. Сначала били одиночными, затем«двойками», потом — парой коротких очередей. Похоже, он здорово их разозлил. Или у этихлюдей просто патронов куры не клюют?

Они палили «в молоко», но пару раз пули ложились в опасной близости от него, и холодныеснежные брызги летели ему в лицо. Дорога здесь делала небольшой подъем, и они бралислишком низко.

Саша бежал зигзагами, как заяц от своры борзых, наполовину оглохнув от грома выстрелов.Его выручало только то, что даже на таком расстоянии от города на шоссе часто попадалисьстоящие машины, хорошо перекрывавшие врагам сектор обзора. Именно они принимали насебя почти весь вражеский боезапас.

Парень уже успел оценить диспозицию и нашел ее удручающей. Шоссе было двухрядным, но сдостаточно большой разделительной полосой. С обеих сторон не было ни деревца, только рядчахлых кустиков, обозначающих собой зеленые насаждения. А за ними — ровное как столполе, тянувшееся насколько хватало глаз, точнее, фонаря. Мощность снежного покрова на этихколхозных угодьях вполне могла приближаться к человеческому росту.

Из этого Данилов сделал простой вывод — бежать можно только вперед. Завязнув в снегу, оноблегчит преследователем задачу до предела, а это в его планы не входило. Он хотел ещепобарахтаться.

Александр как на автопилоте несся от одного укрытия к другому под набирающим силудождем из пуль. Никаких глубоких мыслей в этот момент в его сознании не было, да инеглубоких тоже. Само сознание ушло на второй план, уступив место механизмам гораздоболее древним, чем сама человеческая раса. Мысль была одна, даже не мысль, а установка —выжить любой ценой. Вопрос «для чего?» не ставился.

Они брали Сашу в полукольцо, лучи трех фонарей лихорадочно искали его. Несколько раз имудавалось его обнаружить, и тогда автоматы били почти прицельно. Только панелевоз,огромная дизельная фура и пара рейсовых автобусов, очень кстати оказавшиеся на пути,спасли беглеца от неминуемой гибели.

Но большей частью лупили наугад, вслепую. Правда, иногда пули оставляли за собой след,похожий на то, как изображают лазерный луч в фильмах серии «Звездные войны». Трассеры…В такие момент тьма над шоссе расцвечивалась новогодней иллюминацией, а Даниловзамирал, стараясь слиться с фоном. Его спасало только обилие металлического хлама на

Topre

ading

.ru



дороге.

Зато была и хорошая новость. Ряды карликовых уродцев кончились, и слева высилась сплошнаястена настоящих деревьев. Похоже, не посадки, а полноценная роща, дававшая хоть какую-тонадежду на спасение. Именно туда начал упрямо пробиваться Александр, но каждую егопопытку пресекали интенсивным беспокоящим огнем. Как назло, левая полоса была почтисвободна от мертвых автомобилей и укрыться там было негде.

Почему же они гонятся за ним так упорно и не жалеют патронов? Думают, что закон ещеможет вернуться и тогда он будет опасен как свидетель? Или его приняли за соратникарасстрелянных братков, который, если дать ему уйти, приведет по их душу остальную банду?Откуда им знать, может, в километре лагерем расположилась кодла отморозков?

Справа тоже закончилось унылое однообразное поле, и вместо него потянулся достаточнокрутой спуск. Овраг, дна не разглядеть. Прыгать туда Саше не хотелось. Под снегом моглискрываться острые предметы, приземление на которые закончится распоротым животом исмертью куда более болезненной, чем от пули. Впрочем, как только беглец приближался ккраю оврага, огонь становился настолько плотным, что он нырял обратно под прикрытиемашин. Даже пять метров без этой защиты могли оказаться непреодолимыми.

Они гнали его вперед, не давая свернуть. Таков был их бесхитростный и вроде бы обреченныйна успех план. От ближайшего из преследователей беглеца отделяло метров шестьдесят, ноотрыв и не думал увеличиваться. Александр бежал быстрее, меньше проваливался в снег, таккак весил всего шестьдесят кило против их центнера, но чаще падал. Враги в их тяжеломобмундировании должны были при каждом шаге проваливаться глубже, но твердо держалисьна ногах. Наверное, потому, что были спокойны и сосредоточены.

Саша был скорее спринтером, чем стайером. Он довольно быстро начал выдыхаться, ужеминуте на пятой почувствовал боль в боку. Он не знал, какова физподготовка у этих«санитаров», но молил Бога, чтоб не было никакой. С бойцами элитных, да и любых других,если честно, родов войск ему не потягаться.

Судьба над ним словно издевалась. Она позволила ему пережить Армагеддон только для того,чтобы раз за разом нарываться на людей, которые спят и видят, как сделать из него удобрениедля новой жизни.

Он снова оглянулся. Враги сильно растянулись. Один шел ровно, а двое отстали. Похоже, ониначинали уставать. Но не все — тот, что бежал впереди, даже приблизился. Стоит еще разупасть, и все, капут. Сильная резь в боку… Надо дышать носом, не ртом и следить за ритмомдыхания. Вдох-выдох, вдох-выдох. Черт возьми, догоняет!..

Фонарь все ближе и ближе. Теперь Саша уж точно почувствовал себя загнанным зверем, неволком, а беззубым травоядным. Оленем, блин.

Стрелять стали гораздо меньше и, похоже, только прицельно. Одна пуля просвистела рядом сухом. С таким же успехом она могла его отстрелить. К этому моменту его уши так замерзли,что перестали восприниматься мозгом как часть организма. Другая пролетела в сантиметре оттемени, парень почувствовал огненный мазок по волосам. Он помнил, что «пуля, которую тыслышишь, — не твоя», но это приносило мало облегчения.

Пока его выручали только темнота да целый список счастливых случайностей, но бесконечноэто продолжаться не могло. Если так пойдет дальше, то они смогут поймать его живым безединого выстрела. Еще немного, и Александр просто свалится в снег.

Topre

ading

.ru



Хватаясь за последнюю соломинку, Данилов решил прорываться туда, куда подсказывало емувновь включившееся сознание — вправо, к оврагу. Во тьму, сулившую смерть или спасение.Либо и то и другое.

Враги, похоже, не ожидали такого поворота событий. Тот, кто должен был прикрывать правыйфланг, отстал сильнее всех и теперь мог помешать беглецу только неприцельным огнем. Но они того не сделал. А тот, кто бежал впереди, замешкался, похоже, меняя обойму.

Саша был уже у самого края оврага, когда вслед ему наконец ударили из трех стволов.Чувствуя, что вот-вот будет настигнут целым роем пуль, он совершил совершенно немыслимыйпрыжок из самых последних сил. Этот кульбит привел бы в ужас любого легкоатлета, но своейцели он достиг — полет закончился уже за пределами насыпи.

И опять ему повезло. Он не сломал шею и даже не вывихнул ни одной конечности. Внизу неоказалось ни острой арматуры, ни камней, ни деревьев, или они были, но он их благополучноизбежал. Только ровный, покрытый глубоким снегом склон, достаточно пологий, чтобыснежная масса могла на нем задерживаться, но достаточно крутой, чтобы человек мог съехатьпо нему на пятой точке. И Саша поехал.

Данилов летел вниз по склону, ветер свистел в ушах, и в памяти у него оживали светлыеэпизоды из далекого детства — вот он на простой картонке катится с огромной горки, которуюстроили на площади в его родном городе. Да-да, и он когда-то был ребенком, которого нельзябыло загнать домой, который мог часами гулять во дворе, носиться наперегонки и играть ввойнушку. Но все это, как говорится, было давно и неправда.

Тогда ему не стреляли в спину из самых настоящих автоматов, но дух захватывало почти также. Весь спуск занял примерно десять секунд, они не показались Саше вечностью, но за этовремя он успел подумать сразу о нескольких вещах. Во-первых, о своих пожитках, которыеостались в машине братцев-мародеров. Там был и его фонарь, без которого придется очень тугов бесконечной темноте. А во-вторых, о перспективах его похода на восток. Сколько еще емупредстоит вынести, прежде чем он дойдет?

Удар оказался неожиданно чувствительным, едва не вышвырнув душу прочь из Сашиногоизмученного тела. Снежок внизу успел схватиться коркой и встретил его совсем не мягкойпериной. Но в этом были свои плюсы — по твердому насту можно было бежать.

В голове звенело и трещало, дыхание превратилось в хрип. Дико болел правый бок, принявшийна себя всю силу столкновения. Только бы не ребра…

Он был на пределе. Если что-то и удерживало его в этом мире, то только остатки воли.Хотелось одного — не вставать и не шевелиться. Но разлеживаться было некогда. Где-то нашоссе мельтешили огоньки. Их свет был далек и, похоже, не думал приближаться, но Даниловне позволил себе расслабиться. Даже если «санитары» махнули на него рукой, надо сделатьтак, чтобы между ними и им оказалась хотя бы пара километров снежной пустоши.

В голове звенело и трещало, дыхание превратилось в хрип. Дико болел правый бок, принявшийна себя всю силу столкновения. Только бы не ребра…

Он был на пределе. Если что-то и удерживало его в этом мире, то только остатки воли.Хотелось одного — не вставать и не шевелиться. Но разлеживаться было некогда. Где-то нашоссе мельтешили огоньки. Их свет был далек и, похоже, не думал приближаться, но Даниловне позволил себе расслабиться. Даже если «санитары» махнули на него рукой, надо сделатьтак, чтобы между ними и им оказалась хотя бы пара километров снежной пустоши.

Topre

ading

.ru



Парень вскочил на ноги. Ему показалось, что половина костей отозвалась на это хрустом итупой болью, но он заставил себя не думать о них.

Этот отрезок пути дался ему нелегко. Вряд ли в прежнем мире хоть кому-то доводилось бегатьв полной темноте. Ни одному человеку в здравом уме такое не пришло бы в голову, да и тьмытакой раньше было не найти, разве что в пещерах. Но и сумасшедший спелеолог не снискал былавры спринтера. Без света даже бег по идеально гладкой поверхности чреват падениями.Человеческому мозгу трудно поддерживать равновесие тела, когда в пространстве вокруг неториентиров. Вот он и падал, но тут же поднимался.

Александр бежал долго, до тех пор, пока проблески опасного света не скрылись вдали. Пока онне остался в абсолютной, ничем не нарушаемой темноте. Там Саша как подкошенный рухнулна снег, который показался ему твердым, будто асфальт, и затрясся в судорогах.

Тут же с ним случилось то, что он в тот момент принял за начало лучевой болезни. Еговырвало. Стошнило от этого мира, от этих людей и нелюдей, разница между которыми сталанеуловимой, и от кошмара, в котором не было просвета. Страшный спазм согнул Даниловапополам. Его продолжало выворачивать наизнанку, пока желудок не превратился в пустойсъежившийся мешок.

Последние остатки сил покинули его вместе с остатками пищи. Было одно желание — лечь испать, спать, спать, надеясь, что во сне не будет выворачивать наизнанку тошнота и перестанетотзываться тупой болью избитое тело.

Но нет, лежать нельзя. Это смерть. И тогда он призвал на помощь последний резерв. Этотметод Александр изобрел, когда ему надо было вставать в шесть утра, чтобы ездить на работуна другой конец огромного города. Для кого-то это как два пальца об асфальт, а он былклассической «совой». Способ назывался «60 секунд» и был прост, хотя, как и все гениальное,индивидуален. Если невмоготу подняться сейчас, то скажи себе: «Я встану через минуту. Нераньше и не позже. Умру, но встану». И отсчитывай секунды, заодно собирая в кулак волю.

Спустя ровно минуту Александр поднялся, чуть пошатываясь, отряхнулся, вытряс снег изботинок и вытер лицо, разгоряченное погоней. Щелкнул кнопкой карманного фонарика.Никакого эффекта.

Парень истерически рассмеялся. Он знал, что его положение близко к безнадежному. Какнарочно… Выходит, именно фонари врагов были последним источником света в окружающеммире. Стоило им пропасть, и тьма накинулась на него с такой яростью, словно знала: у него нетпротив нее никакого оружия. Только пара спичек в измятом коробке да сдохший чужойфонарик. Лишь высоко-высоко в небе тускло мерцали несколько бледных звезд, последниеосколки исчезнувших созвездий. Но и они были бессильны рассеять ночь, окутавшую мир.

Эх, Андрюха, Андрюха. Проклятый забулдыга, ты еще, оказывается, идиот, каких мало. Нупочему ты не позаботился о «тревожном рюкзаке?» Ты же должен был держать в голове планбыстрого расставания со своими подельниками! Не всю же жизнь с ними таскаться. Ну хотьпару запасных батареек-то можно было при себе иметь?

При более детальном осмотре оказалось, что на самом дне рюкзака, под туалетнымипринадлежностями и спортивным шмотьем, прятался новехонький смартфон, закинутыйподальше, как надоевшая игрушка. Но сейчас самыми главными достоинствами этой штукибыли не объем памяти и не разрешение экрана, а хорошая подсветка и приличный зарядбатареи.

Topre

ading

.ru



Данилов машинально снял блокировку, ввел стандартный пин-код 0000. «Сеть не найдена».Странно, с чего бы это вдруг? Но этим перечень полезных находок не исчерпывался. Светтелефонного экрана помог Саше найти в боковом отделении старый советский компас безфутляра и на позорной веревочке вместо шнурка. Это уже кое-что. Все, можно трогаться.Куда? Ежу понятно, обратно к дороге; только выйти на нее желательно в другом месте. Адальше — двигаться в направлении норд-ост и молиться, чтобы уцелел хоть один мост черезглавную реку Западной Сибири.

То, что река замерзла, — это факт, вот только недели минусовой температуры может бытьнедостаточно для образования ледяного покрова, способного выдержать его тщедушное тело.Но проверять это как-то не хочется. Значит, остаются мосты.

Странна человеческая психология. Если было очень хорошо, а стало просто хорошо — горю небудет предела. А вот если «очень плохо» превратилось в «плохо» без эпитетов, то особойрадости это не вызовет.

Но все же с этими двумя находками Данилов почувствовал себя капельку уверенней. Теперьон, по крайней мере, не был слеп, хотя поле зрения и ограничивалось несколькими шагами. Даеще древнейший навигационный прибор раздобыл, которому никакой ЭМИ не страшен. Уж он-то точно не подведет.

Но компас подвел. Александр помнил, что где-то рядом должен находиться берег, но никогдабы не подумал, что так близко. Он снова стоял на краю. Проклятый прибор безбожно врал.Судя по положению магнитной стрелки, парень двигался на запад, в сторону шоссе, но ногиупрямо вынесли его на мелководье, затянутое тонким ледком. Данилов понял это, только когдапод ногами предательски захрустело и начала прогибаться корка, похожая на стекло.

Парень опрометью бросился назад. Ему уже удалось снова оказаться на твердой земле, когданечто попалось ему под ноги. Он был бы рад пройти мимо. Но судьба распорядилась по-иному— он споткнулся, растянулся во весь немалый рост на чем-то твердом вроде бревна, и уткнулсялицом в окоченелую, замерзшую, твердую как деревяшка руку.

Ты спрашивал, где люди? А вот они. Только, боюсь, ты вряд ли обрадуешься своему знанию.

Он вскочил как ошпаренный. Если бы в реальности хоть один человек поседел от пережитыхкошмаров, из Саши получилась бы копия ведьмака Геральта. Вокруг было не одно такое«бревно». Вокруг их были сотни или тысячи. Должно быть, весь берег был усеян ими.

Странствуя по удаленным от поймы Оби местам, Александр совсем упустил из виду плотинуНовосибирской ГЭС. Ее строили с пятьдесят третьего по пятьдесят девятый год наверняка ссолидным запасом прочности, как раз в расчете на ядерную войну. Но ни одно творениечеловеческих рук не совершенно. Даже если она смогла выдержать воздушный взрыв, то послевторого, наземного, вызвавшего несравнимо больший сейсмический эффект, ей было неустоять. Когда она рухнула, миллионы тонн воды из верхнего бьефа плотины —Новосибирского водохранилища, которое иногда называли Обским морем, — пришли вдвижение и устремились в бьеф нижний, то есть в саму реку Обь.

Потом, разливаясь широкой волной, вода прошлась по тому, что осталось от пригородов и техрайонов города, которые лежали ниже уровня рукотворного моря. Удар волны был слаб, авысота — невелика. Поэтому она топила, а не дробила.

Здесь сон Саши стал явью. В город пришла большая вода. Обь смыла пепел и прах, оборваластрадания раненых и вобрала в себя тех, кто сумел спастись в подвалах и других укрытиях.

Topre

ading

.ru



Быть может, залила она и метро, подарив его последним пассажирам легкую смерть вместострашной гибели от удушья. Возможно, вода собрала даже более обильную жатву, чем пламя.

Когда она отступила, на ее месте образовалась отмель из жидкой наносной грязи,перемешанной с трупами людей и животных. Новая береговая линия могла находиться вкилометре или двух от старой. Потом началась зима, вода стала льдом, а тысячи мертвых телвмерзли в него, застыв, как мухи в янтаре. И вот они здесь. Люди, вырванные волной из своихдомов, намертво вмерзли в лед. Когда Архангел Гавриил вострубит, созывая всех на СтрашныйСуд, им придется затратить немало усилий, чтобы из него выбраться. Они ждали его, зная, чтоон придет.

Спокойно, парень! Дыши глубже. Мертвых нечего бояться. Они лежат тихо и никого не кусают.Здесь тебе не шедевр Джона Ромеро. Наоборот, по нашим временам мертвый сосед — хорошийсосед. Бояться нужно живых. Это у них появляется навязчивое желание сделать мертвым тебя.

Рядом с этим некрополем Данилов вдруг вспомнил про то, что где-то далеко позади, на днебезымянного оврага, остались лежать три трупа с аккуратными дырками во лбах и начистоснесенными затылками. Да, они были подтверждением Сашиной теории: «Мир не без злыхлюдей». Причем зло здесь не было абстрактным. Оно было реально, зримо, осязаемо. Это злоне пряталось в далеких горах, не кралось темной ночью с кинжалом в зубах. Нет. Оно могловсе эти годы проживать на соседней улице, покупать продукты в том же магазине, что и ты,ходить в одну школу, сидеть за одной партой.

Они сполна заслужили свою смерть, но она пришла к ним не как расплата. Они простооказались не в том месте не в то время — как, впрочем, и остальные. Как миллионы другихлюдей, которые погибли, сгорели двадцать третьего на работе, дома, в гостях, в машинах и вавтобусах; перед телевизором и в собственных постелях. Это была не кара Божья, а нелепаяслучайность.

Александр размышлял с диким чувством полной ирреальности, а из ледяных могилпродолжали глядеть пустыми глазами жертвы великого потопа. Правда об этом кошмарекогда-нибудь да всплывет. Лед, в отличие от огня, сохранит в себе следы до конца зимы. Воттолько не факт, что будут люди, которые их увидят.

Данилов шатался. Мир вокруг него терял четкость, грозил перевернуться и стряхнуть его сосвоей гладкой поверхности. Так продолжалось почти минуту. Больше всего он боялся сноваупасть, потому что догадывался, что может не подняться и навсегда остаться в этом месте.

Качание еще не утихло, а Александр уже шел прочь самым быстрым шагом, на какой былспособен. От того, чтобы перейти на бег, его удерживал только страх споткнуться еще об одинтакой же «предмет».

Саша опомнился, только когда кошмар остался позади, а вокруг, насколько хватало света,тянулись ряды голых мертвых берез. Он приближался к шоссе. На опушке парень остановился,вслушиваясь в шум, доносящийся со стороны дороги, и тут же опустился на снег, укрывшись загоркой валежника. Возможно, это было лишнее, но осторожность еще никогда не вредила ему.

Машины ехали почти в полной темноте, по всем правилам светомаскировки. Колоннарастянулась почти на километр. Он сбился со счета, считая машины. Караван был явнобольше, чем тот, который проезжал мимо него, когда он находился в плену. А те четверо, накого угораздило нарваться беднягам-мародерам, могли быть только этим… как его там…передовым охранением. Ночным дозором, короче говоря. Да, сейчас это был один из двух

Topre

ading

.ru



возможных способов передвижения по дорогам. Второй выбрал он сам. Или большаявооруженная группа — или бродяга-одиночка.

Чуть ли не половину колонны составляли оранжевые вахтовки на базе КамАЗов и «Уралов».Данилов не раз видел такие в родной области. На них возили рабочих на различные угольныепредприятия. Вывод напрашивался сам собой. Перевозят не груз, а людей. Похоже, кто-тоочень важный собрал подчиненных с семьями, провизию, вот теперь они и перебазируютсякуда-нибудь, где можно пересидеть самые тяжелые денечки. Сволочи…

Почему-то Данилов вдруг проникся острой завистью к людям, которые сейчас ехали в тепле исытости, под охраной вооруженных мордоворотов, направлялись в надежное и безопасноеместо. Наверно, с такой злобой не смотрел бы и обитатель бразильских трущоб на кутежизолотой молодежи Сан-Паулу.

Вот так всегда. Напрасно он думал, что апокалипсис смел все социальные перегородки,приравнял и раба, и тысяченачальника, как написано в одной священной книге. Ни хренаподобного. Наоборот, кто был никем, теперь имеет гораздо меньше шансов выплыть, чем тот,кто был всем.

Так чья ж такая кавалькада? Олигарх, градоначальник или губернатор удирает? Полпред?Глава военного округа? А почему он в таком случае не прихватил какой-нибудь легкойбронетехники? БТР там, БМП, БРДМ — вспомнил Саша названия, знакомые только покнижкам.

Нет, тут скорее штатские. Можно сказать, ему повезло. Будь это военные, даже бывшие, какМиха, они бы из него решето сделали, никакие зигзаги не помогли бы. А у этих лбов, похоже,больше понтов, чем умения.

Наверно, служба безопасности какого-нибудь местного босса выполняла роль зондеркоманды,прокладывая для шефа дорогу через разгромленную область. Санитары леса, блин.Мусорщики. Где-то внизу, в стороне от дороги, лежал мусор, который совсем недавно быллюдьми, паскудными и подлыми, но все же человеками разумными. Если бы пришельцы имиограничились, то он был бы не в обиде. У него самого руки чесались прервать жизненный путьэтих уродов. Но эти люди и его хотели порешить за компанию. Он сейчас мог бы лежать тамже.

Ждать пришлось почти четверть часа. Только когда последняя из машин скрылась вдали,парень решился покинуть свое убежище. Он не помнил, на каких остатках горючего емуудалось пройти оставшиеся сто метров. Главное, что в конце пути его ждала награда. Плата застрадания этого дня и шанс дожить до следующего. Здесь, в паре километров к северу от тогоучастка, где проходила их безумная погоня, трасса встречалась с какой-то второстепеннойдорогой и проходила над ней широкой эстакадой.

Здесь не было ни на градус теплее, зато за бетонной опорой Данилов был защищен отпромозглого ветра. Первым Сашиным побуждением было спрятаться в одном из автомобилей,но он подумал, что в железном гробу температура не будет отличаться от уличной. Про печкуможно забыть из-за нулевого заряда аккумулятора даже там, где электромагнитный импульсне сделал свое черное дело.

Ждать пришлось почти четверть часа. Только когда последняя из машин скрылась вдали,парень решился покинуть свое убежище. Он не помнил, на каких остатках горючего емуудалось пройти оставшиеся сто метров. Главное, что в конце пути его ждала награда. Плата за

Topre

ading

.ru



страдания этого дня и шанс дожить до следующего. Здесь, в паре километров к северу от тогоучастка, где проходила их безумная погоня, трасса встречалась с какой-то второстепеннойдорогой и проходила над ней широкой эстакадой.

Здесь не было ни на градус теплее, зато за бетонной опорой Данилов был защищен отпромозглого ветра. Первым Сашиным побуждением было спрятаться в одном из автомобилей,но он подумал, что в железном гробу температура не будет отличаться от уличной. Про печкуможно забыть из-за нулевого заряда аккумулятора даже там, где электромагнитный импульсне сделал свое черное дело.

Зато в машине не разведешь костер. А здесь, под мостом, с помощью последних спичек,бутылки бензина и такой-то матери ему удалось разжечь из искры пламя и накидать в негокартонных коробок и деревяшек.

Александр устроился рядом с ним, грея руки и наслаждаясь живительным теплом. Затем путемпроб и ошибок, почти как первобытный человек, парень «отрегулировал» костер так, чтобы тотне слишком разгорался, но давал достаточно тепла, чтоб не превратиться в сосульку. Особогодоверия к огню он все равно не испытывал, поэтому завел будильник на трофейном смартфонена два часа. Не хватало еще замерзнуть во сне рядом с кучкой головешек.

Закончив эти манипуляции, Данилов устроился поудобнее возле своего творения, и толькотогда, получив разрешение, силы оставили его. Лишенное волевого каркаса тело обмякло, какмарионетка, которой подрезали ниточки, и откинулось на тряпки, расстеленные на снегу. Онмгновенно провалился в забвение, чего с ним не случалось давно. Во сне Саша свернулсякалачиком, приняв позу эмбриона. Возможно, так терялось чуть меньше тепла.

Не прошло и получаса, а разгулявшийся снегопад уже почти завалил его убежище и превратилпересеченное следами шоссе в ровную гладь. Александру снился сон, не кошмарный, но и неособо приятный, совсем как жизнь. Про людей, которые делили с ним кров целые сутки. Проподлых, жестоких, мерзких обычных людей, которых нелегкая занесла не на ту дорожку вовсех смыслах, и потому они теперь смотрели заледеневшими глазами в черное безответноенебо. Се ля ви. Во сне, как и наяву, они совершали мерзкие поступки и в конце концовумирали. Но ему не было жаль их — заслужили. Во сне ему не было жаль даже себя. Он самбыл ничем не лучше их.

И был день пятнадцатый, и Данилов остался совершенно один. Саша чувствовал, что впереди унего еще были километры и километры заснеженных лесов, дорог и шоссе, недели и месяцыодиночества, холод и пустота вокруг и внутри. Он не станет сильно переживать, если наследующий день не проснется, но вряд ли небо пошлет ему такой подарок.

Сквозь сон ему слышалось приглушенное шуршание снежной массы, похожее на шорохпадающих песчинок в песочных часах. Далекие завывания вьюги становились все тише и тише,пока наконец не слились со звуком его дыхания. Под этот монотонный шум он уплывал вседальше, и иногда ему казалось, что он летит, а иногда — что проваливается в бесконечныйтоннель.

Глава 2

Ковчег

Topre

ading

.ru



Вот уже почти неделю они никого не спасали. Из-под обломков и из уцелевших зданийизвлекались только продукты и вещи, необходимые тем, кому досталось место под землей.Тому было несколько причин, и то, что в развалинах города к началу сентября спасать сталопочти некого, стояло не на первом месте.

Не хватало людей для работы наверху. Время пребывания там ограничивал все еще опасныйдля здоровья уровень радиации, который колебался в зависимости от розы ветров. Не былолишних средств индивидуальной защиты и транспорта. Чувствовался недостаток жилыхплощадей и продовольствия. Но главным было другое.

Сама логика ситуации диктовала простую и жестокую линию поведения. Надо было спасатьсебя. Никто еще не помог им, так с какой стати они должны были помогать всем?

Вряд ли можно обвинять тех, кто встал у руля убежища, в бесчеловечности. Слишком много наних свалилось проблем и помимо работ на поверхности. Надо было устроить жизнь пяти тысяччеловек — целого поселка — в месте, которое для длительного пребывания людей абсолютноне приспособлено. Требовалось не только разместить их и организовать распределениепродуктов и воды, но и поддерживать в рабочем состоянии системы жизнеобеспечения,снабжать топливом прожорливый генератор.

В первые дни подземелье лихорадочным перемещением людей и грузов напоминалоразоренный муравейник. Самый большой вклад в эту дезорганизацию вносили, конечно,гражданские. За редкими исключениями от них было больше вреда, чем пользы. Нашлось,правда, несколько бывших пожарных и милиционеров, с десяток отставников, не успевшихрастерять навыки и обрасти жиром, столько же врачей разной квалификации и несколькопросто толковых мужиков. На остальных надежды было мало. Особенно на молодежь, которуюмайор в глаза называл «поколением дебильников». Выдернутая из привычного быта, онанапоминала выводок слепых котят. Пользы от нее было ноль, а чтобы присматривать за этойоравой, приходилось отрывать от дел нужных людей.

Странным было уже то, что в таких условиях им удалось спасти хоть кого-то. Они оказались вполном вакууме, никто не собирался отвечать на отчаянные призывы, которые они с равнымиинтервалами посылали в пространство, рискуя обратить на себя внимание совсем не тех, с кемпытались связаться.

Кое-какие из портативных радиоприемников с короткими антеннами уцелели, но Демьянов непоощрял их прослушивание. Хватало и того, что слышал он сам, то есть тишины в эфире накоротких волнах и обрывков фраз на длинных и средних, которые с трудом прорывались черезмешанину помех. Ионосфера Земли еще бурлила, потревоженная взрывами тысяч боеголовок.Но и тех крох информации было достаточно, чтобы понять — помощь не придет никогда. Всемпросто не до них.

Не сумев установить контакта ни с кем, кого можно бы было считать властью, убежищеотправилось в автономное плаванье. И тогда то, что раньше существовало только на бумаге,начало обретать плоть. Возник орган управления, штаб и аварийно-спасательныеформирования. Были вытащены из бюрократического чулана правила внутреннего распорядка.

Демьянов был далек от того, чтобы считать себя героем, в одиночку вытащившим с того светапять тысяч человек. Он понимал, что везение значило тут больше, чем его личный вклад. Ведьэто не он собрал в одном месте продукты ИЧП «Мухамедзянов» и солдат с подходящимснаряжением, да не где-нибудь, а в одном из немногих исправных убежищ. Но даже вподдержании этого убежища в исправном состоянии не было его заслуги. Сколько лет он о нем

Topre

ading

.ru



не вспоминал?

Сергей Борисович не сомневался, что повезло не им одним. Наверняка в море разрушениявыстояли и другие островки, на которых укрывались люди. Вопрос был лишь в том, где ихискать.

В любом из двух сотен других защитных сооружений города? Сомнительно. Демьянов слишкомхорошо разбирался в этом вопросе, чтобы питать иллюзии на этот счет.

Едва ли не две трети из того, что значилось как убежища, представляло собой обычныеподвалы без намека на необходимое оборудование. Естественно, на предприятии любомупроверяющему показали бы бумажку, согласно которой этот подвал можно переоборудовать вполноценное защитное сооружение в течение суток.

Разбежались! Думали, противник вам даст эти двадцать четыре часа? Честно предупредит:«Иду на вы»? Ага, щас. И гуманитарную помощь подкинет в придачу. Нейтронную, вам наголову.

Но даже там, где поддерживалась видимость порядка и куда от случая к случаю заглядывалиинспекции, за годы накопилась хренова куча проблем. Почти все остальные убежищапостроили еще при Хрущеве, их системы жизнеобеспечения устарели и морально, ифизически. Самым больным местом была вентиляция. Если в такое помещение набьетсяпятьсот человек, то за пару дней там получится душегубка не хуже, чем в Бухенвальде, суглекислым газом вместо цианида.

Далеко не везде были установлены противовзрывные заслонки, и при ударе взрывной волны оттакого убежища было бы не больше проку, чем от подвала или метро. Все, кто бы тамнаходился, пострадали бы от явления, которые американцы называли эффектом попкорна.Разогнанные до громадных скоростей частицы песка вызвали бы волдыри на открытыхучастках тела, что вместе с парой других патологических процессов вело к мучительнойсмерти за несколько дней.

Даже получи эти объекты сутки на подготовку, это бы их не спасло, потому что одного дня нехватит, чтобы залатать такие дыры. Тут понадобится неделя ударного труда бригадыстроителей и монтажников. И деньги. Немало денег. Любой директор, а тем паче владелец,скорее удавится, чем выделит их.

Но это еще полбеды. Насколько майор знал, ни в одном из других убежищ не хранилось никрошки хлеба и ни банки тушенки. В документах стояло, что если грянет гром, то НЗ будетзавезен в течение 24 часов… Без комментариев.

Да, некоторые из них тоже могли использоваться под склады. Но легче ли будет укрываемым,если это склад стройматериалов, железных дверей или пластикового профиля?

Их участь будет пострашнее смерти от удушья. При отсутствии пищи первыми умрут дети, укоторых нет подкожного жира. За ними последуют хронические больные и старики. Пробеременных женщин и младенцев и не говорим. Демьянов знал, что даже у него на объекте издевятнадцати будущих мам на разных сроках через две недели остались в живыхчетырнадцать, а плод сохранили только пять. А сколько из них доносят — и доживут? Правда,из малышей, «счастливчиков», появившихся на свет за несколько месяцев или лет до концасвета, выжили почти все. Спасибо ассортименту молочных смесей и детского питания,найденных на бескрайнем складе господина Мухамедзянова, а также тому запасу прочности,который природа закладывает в новый организм.

Topre

ading

.ru



Можно, конечно, представить, что на другом конце города, на таком же удалении от эпицентраесть некое убежище. Его проверка тоже была назначена на субботу, и ответственное лицоточно так же начало проводить его в готовность в режиме аврала… Им повезло иметь вкачестве арендатора оптового торговца продуктами.

Можно представить. Вот только майор не верил, что столько счастливых случайностей могутсовпасть. В городских убежищах искать везунчиков бессмысленно. Все это гробы, братскиемогилы. Как и метро. Надо посмотреть в другую сторону.

Кто-то окажется в лучшем положении. Представим себе, например, чудом уцелевшую военнуюбазу, где у руля встанут кадровые офицеры, которые стянут туда со всей округи части,сохранившие боеспособность. Плюс закрытые города, гарнизоны, тьма-тьмущая секретных ирежимных объектов, раскиданных по всей необъятной стране… Не могли же все они сгинуть.Даже тактика выжженной земли не работает без осечек.

Не надо забывать и о бункерах Урала, врытых глубоко в горную толщу, рядом с которыми его«объект» покажется деревенским погребом. Вот уж у кого больше всего шансов наложить лапуна один из стратегических складов «Росрезерва». Там продуктов столько, что хватило быкормить всю Россию-матушку полгода. Вот только с самого начала они предназначались лишьдля своих.

Эти форпосты смогут гарантировать своим обитателям не только жизнь, но и ее приемлемыйуровень. Может, те сумеют навести порядок на ограниченной территории — в городе илисельском районе.

«Сумеют, еще как. Но вряд ли захотят», — мрачно подумал Демьянов. И спасать будут толькосебя и свои семьи. Максимум — тех, кто сможет быть им полезен. Большинство людейокажется за бортом таких городов-крепостей и погибнет в ближайшие месяц-два. Возможно, вбудущем именно такие анклавы станут фундаментом, на котором поднимется новаяцивилизация.

Но так далеко в грядущее майор предпочитал не заглядывать. Слишком там было темно. Егозанимали дела куда более насущные. Например, разработка плана по спасению собственныхзадниц, как любят — или любили? — выражаться проклятые америкосы.

В первые дни все работы велись урывками и наскоками; скорее по наитию, чем по плану. Да икакой план мог предусмотреть то, что случилось с ними в субботу? Все концепции,разработанные в мирное время, оказались несостоятельными, когда за десять минут пересталосуществовать государство, раскинувшееся на одной седьмой части суши. Эти планы былипродуманы до мельчайших деталей, разработаны специалистами лучшей в мире системыгражданской обороны. Они не учитывали лишь одного — не все можно запланировать.

Они могли вытаскивать себя из этого дерьма только по методу Мюнхгаузена — опираясь насобственные силы. Сама мысль о «самодеятельной» поисково-спасательной операции,проводимой в отрыве от государственной пирамиды, была злостной ересью. Она противоречилавсему, что было разработано на эту тему несколькими НИИ в течение шестидесяти лет.

Она показалась абсурдной и Захару Петровичу, но тот почти не пытался возражать. Особеннопосле того, как майор намекнул, что в любой момент может эвакуировать товарища генералавместе с его сопровождающим наверх.

Субординация летела к черту, но в убежище уже выстраивалась иная иерархия. Бывшийгенерал занимал в ней место английской королевы. Легитимируя любой приказ, он не имел

Topre

ading

.ru



полномочий даже на проверку качества его исполнения. Стараниями Демьянова и егоновообразованного штаба идея получила форму конкретных приказов и распоряжений. Этосразу придало их деятельности более упорядоченный характер.

Субординация летела к черту, но в убежище уже выстраивалась иная иерархия. Бывшийгенерал занимал в ней место английской королевы. Легитимируя любой приказ, он не имелполномочий даже на проверку качества его исполнения. Стараниями Демьянова и егоновообразованного штаба идея получила форму конкретных приказов и распоряжений. Этосразу придало их деятельности более упорядоченный характер.

Первый вопрос, с которым они столкнулись, был связан с ориентированием на местности. Ещенедавно людям, выросшим в городе, и в голову бы не пришло, что это может стать проблемой.Но за воротами их встретил не Новосибирск, а нечто иное. То ли Сталинград-43, то лиГрозный-96, то ли ночной кошмар параноика, помешанного на конце света. Найтисоответствие между знакомыми домами и окутанными дымом руинами было нелегко, а ещетруднее — выбрать безопасный маршрут, продвигаясь среди остовов домов, готовых в любоймомент обвалиться. Город превратился в огромный испытательный полигон, на которомобитателям убежища пришлось проходить проверку на выживание.

Нужна была подробная карта, но в сейфе пункта управления ее не нашлось, да и не моглонайтись. Там полагалось лежать только схеме объекта, вверенного заботам Демьянова. Но оттой было мало проку ввиду того, что сама автобаза теперь курилась дымом сплошного пожара.

Не было даже простейшей и схематичной карты из тех, что помещают в туристическиебуклеты. Об электронной системе оставалось только мечтать. Их и в действующей армии нехватало. Россия — не Америка. Это у них там каждый новобранец может носить на себевысокотехнологичного оборудования на несколько миллионов долларов. Системыцелеуказания, наведения и определения «свой — чужой», GPS-карты, миниатюрные роботы-разведчики с запасом хода в тридцать километров без подзарядки, биосканеры, позволяющиезасечь противника даже сквозь толщу бетона. Доходило до того, что афганские моджахедыбрали выкуп не только за звездно-полосатых пленников, но и за их электронное снаряжение.

Ну а русский солдат, даже в частях, находящихся на боевом дежурстве, чаще всего видел этивещи только на картинках в учебных пособиях. Нет, все это было изобретено и дажепроизводилось на предприятиях ВПК в ограниченных количествах, но в основном для индусови арабов. До Западно-Сибирского военного округа все это добро доходило не сразу и не всегда.

В воскресенье навигационный прибор все-таки отыскался в магазине охотничьего снаряжения.Но удача обернулась очередным разочарованием. С аппаратом было что-то неладно. В тотвечер двое спецов по электронике долго колдовали над ним в мастерской. Они разобрали довинтика и разложили на столе всю начинку, отдельно возились с каждой деталью, проверяликонтакты, снова собрали, включали в разных режимах. Чтобы испытать устройство, имприходилось каждый раз подниматься на поверхность. Под землей оно в принципе работать немогло. Но и наверху надпись «Сигнал отсутствует» упрямо не исчезала.

Почему-то никому сразу не пришла в голову мысль, что дело тут не в приборе, а в аппаратах,которые должны были передавать на него сигнал. Никто в убежище не мог знать, что всяроссийская орбитальная группировка, как военная, так и гражданская, была выведена из строяв первые минуты атаки. Американская система GPS тоже не окликалась.

Вот почему навигационному устройству предстояло пылиться на полке рядом с другимидостижениями прошлого, в одночасье ставшими грудами металлолома. Над сожженной

Topre

ading

.ru



планетой на геостационарной орбите таким же бесполезным хламом висели мертвыеискусственные спутники. Внизу колыхалось безбрежное море серого, прорезанное редкиминебесно-голубыми проплешинами, но и те постепенно затягивались равномерной чернойкоростой. Лишь полюса оставались чистыми и сияли первозданной белизной во тьмекосмической ночи.

Обычную бумажную карту с достаточной детализацией — в пункте управления она занялацелую стену — удалось найти только в администрации района. После этого работать сталогораздо легче. Демьянов распорядился делать на ней пометки маркерами, и уже через деньвся ее поверхность запестрела несколькими цветами. Густо заштрихованный красным центр —братская могила под открытым небом. От него, как от брошенного в пруд камня, через равныепромежутки расходились концентрические круги — зоны поражения. Полного, сильного,среднего, слабого, незначительного.

В самом Академгородке обозначения были чуть подробнее. Зеленая точка — уцелевшеездание. Красная — разрушенное. Красный крестик — улица, перегороженная сгоревшими илиброшенными машинами, тромб в артерии мертвеца. Зеленая линия вдоль улицы или проспекта— разведанный безопасный маршрут. Такие можно было пересчитать по пальцам. Красноеполе с каждым днем все ширилось и ширилось. Мертвых оказалось больше, чем живых.

Сколько бы там моралисты ни говорили про абсолютную ценность человеческой жизни, нотакие рассуждения хороши только в уютном кабинете, когда за окном светит солнце ичирикают птички. Тогда можно говорить, что каждый индивид уникален и потому бесценен. Ав экстремальной ситуации, когда все вокруг горит и рушится — будь то война, пандемия иликонец света, — работает простая арифметика, понятная любому первокласснику. Пусть лучшеумрет один, чем тысяча, пусть лучше погибнет тысяча, чем миллион, и так далее.

Но и это уравнение нужно дополнить еще одной переменной. Этот параметр — «степеньблизости». Тогда окажется, что жизнь твоего товарища не равна жизни абстрактного человекасо стороны. Возможно, получится, что пусть лучше погибнет тысяча чужих, чем один свой.

Они не были настолько глупы, чтобы включать в свою общность всех граждан России,прекратившей существование. Даже мысленно. Это было бы не только абсурдно, но и опаснодля психики, которая и так подвергалась невиданным испытаниям.

Поэтому для жителей убежища своими навсегда стали те, кто оказался в нем до началахолодов. Об остальных они старались не думать, и у большинства это вполне получалось.Остальных для них словно не существовало. Даже узнай они, что на другом конце городатомится под завалом сам господин Президент со всей администрацией, они и его оставили бына произвол судьбы, не чувствуя за собой вины.

Не так много стоила жизнь одного, когда гибла вся страна. Это можно было сравнить сгиперинфляцией, когда вчера считали рублями, а сегодня за целый мешок ассигнаций некупишь и буханки хлеба, поэтому ими можно топить печку.

Они вычеркивали погибших и обреченных тысячами — домами, улицами, целыми районами.Они хоронили не только мертвых, но и временно живых.

Они вычеркивали погибших и обреченных тысячами — домами, улицами, целыми районами.Они хоронили не только мертвых, но и временно живых.

Topre

ading

.ru



Это произошло во время очередной поисковой операции. У Чернышевой это был шестой посчету выход на поверхность. Сами того не замечая, они начали считать их, как военныелетчики — боевые вылеты.

К концу второй недели поисковая кампания начала сворачиваться. Если раньше на выездахнаходилось одновременно до пяти групп, то теперь убежище не покидало больше одной за раз.Только три кита материального обеспечения — продовольствие, ГСМ и медикаменты —продолжали сохранять актуальность.

Именно за лекарствами они и отправились. Нет, антисептики и перевязочный материал вмедпункте еще не подходили к концу. Больше того, имелся приличный запас их, который дажепри самом интенсивном использовании можно было растянуть на три месяца. Просто в головеу высшего руководства убежища наконец-то забрезжила мысль, что даже эти сроки могутоказаться заниженными.

Еще на вторые сутки из медучреждений района было вывезено все, что удалось разыскать вполуразрушенных и частично выгоревших зданиях. Теперь приходилось расширять зонупоисков. Была выбрана городская травматологическая больница на улице Раздольной. Риск,безусловно, присутствовал. Этот район находился далеко за пределами разведанной области,километрах в семи от убежища, если считать по прямой. Причем самая короткая дорога тудабыла пересечена красными крестами заторов пять раз. К тому же с каждым днем поступаловсего больше сообщений о нападениях на поисковые группы. А если от больницы осталисьодни головешки, то риск будет к тому же бессмысленным. Но попробовать стоило.

И Машенька вызвалась. Она и так при каждой возможности меняла относительный комфортмедпункта на ледяной ад мертвого города. Возможно, из-за того, что рутинная работа вмедпункте была не менее страшна, чем рейды по поверхности, и требовала не меньшихнервных затрат. Особенно после приказа о «последнем лекарстве».

Начальник отдела ГО обычной автобазы стал новатором. Он первым на территории бывшегоСССР легализовал эвтаназию для смертельно больных. Конечно, это избавляло обреченных отстраданий, а остальных — от обузы. Но была еще одна причина. Хоть все и знают, что лучеваяболезнь не заразна, но, ослабляя иммунитет, она делает человека лакомым кусочком длялюбой инфекции — от насморка до конго-крымской лихорадки. И чем больше в палатемедпункта будет таких больных, тем выше вероятность, что в нем вспыхнет эпидемия, котораязатем выплеснется за его пределы. А в почти антисанитарных условиях убежища и принедостатке лекарств даже не очень страшное заболевание может выкосить многих.

Да, это было гуманно и рационально. Но в душе у девушки зрел глухой протест, которыйстановился все сильнее с каждой такой процедурой. Не против Сергея Борисовича — его онавинить не стала бы никогда, прекрасно зная, что этот шаг чуть не стоил ему инфаркта. Винитьможно было разве что войну и тех уродов, которые были за нее в ответе.

Но если следовать этой логике, то в таком укольчике нуждался каждый из них. Ведь все онибыли в некотором роде безнадежными пациентами. Сегодня лекарство от жизни должны былидать двум мальчуганам трех и пяти лет. У их отца, привлеченного для какой-то черной работынаверху, хватило ума притащить своим пятикилограмовый пакет муки из супермаркета.

И все бы ничего, если бы кто-то до него уже не распечатал этот пакет. Один Бог мог сказать,сколько дряни впитала в себя мука первого сорта за ту неделю, что магазин стоял с разбитымивитринами, продуваемый ветром насквозь.

Topre

ading

.ru



Конечно, его домашние недоедали. Но разве это повод заставить их угасать в течение трехдней, сгорая в страшной лихорадке? И оправдаться обычным «я не знал» этот недоумок не мог.Еще с третьего дня на каждой стене в главном коридоре висели плакаты, на которых оченьподробно, с иллюстрациями, рассказывалось про радиацию и защиту от нее. Это многократнодублировалось уроками, которые вел для всех укрываемых сам Сергей Борисович. Он объяснялим все максимально доступным языком, гораздо более простым, чем в школе.

Это смог бы понять и умственно отсталый ребенок, но взрослый тридцатилетний мужик непонял и потерял семью. Его надо было бы расстрелять, но майор решил, что лучшимнаказанием для незадачливого поисковика будет жизнь, но за пределами убежища. Еговыставили за порог, не дав взять с собой даже личных вещей.

В этот раз коллеги мягко намекали Маше, что пришла ее очередь брать шприц со смертельнойдозой. Потому что все, кроме нее, это уже делали.

Клофелин, адельфан, азалептин… В уколах для тех, кто уже потерял сознание и не сможетпроглотить. В уколах и для тех, кто не захочет. Но для детей дошкольного возраста лучшевсего в таблетках: «Скушай витаминку». Те, кто постарше, догадаются — по выражению лица,по дрожанию рук медработника или санитарки. Взрослый тоже догадается, но, скорее всего,не откажется от легкой смерти.

Она понимала этих измученных «врачей-убийц». Знала, что дело не в извращенной круговойпоруке. Просто кому охота прибавлять к своему грузу на сердце лишние тонны? Понимала, ноничего не могла поделать. Кому-то из дружного коллектива медпункта придется испить этучашу вместо нее. Чтобы не участвовать в том, что ей казалось казнью, она отправилась быдаже в пекло. Но сегодня у нее имелся прекрасный повод — вылазка на поверхность.

Как будто сама судьба подбросила ей этот шанс не брать грех на душу. Так уж вышло, чтоместо назначения девушка знала как свои пять пальцев. Именно там она проходила практикувсего год назад. Все лучше, чем давать ни в чем не повинному ребенку «последнее лекарство».

Возражений ее кандидатура не встретила. Маша была чуть ли не единственной женщиной вповерхностных звеньях, но к тому моменту успела хорошо себя зарекомендовать.Немаловажным было и то, что общее время ее пребывания в очаге пока не зашкаливало запределы допустимого.

Даже подвергая подчиненных смертельной опасности, Демьянов не считал себя вправеотправлять их на верную гибель. Поэтому он строго следил за соблюдением режимоврадиационной защиты. В местах, где от треска в наушниках прибора можно было оглохнуть,работы велись короткими сменами, так, чтобы никто не находился в опасной зоне болееполучаса. Командирами звеньев скрупулезно велись журналы облучения личного состава, кудадозиметристы заносили данные после каждой вылазки. Те, у кого суммарная доза за четыредня превышала двести рентген, выбывали из состава этих подразделений практическибессрочно. Их можно было записывать в санитарные потери.

Увы, не уменьшались и потери боевые. Если в городской черте стало безлюдно, то пригородыпросто кишели вооруженными формированиями. Естественно, незаконными. Как будто бываютдругие? Так что у майора голова болела не только о продовольственной безопасности, но и обобороноспособности. Слишком лакомым кусочком были их закрома для бродячей швали.

С большим трудом он вытряс из генерала Прохорова расположение всех складовмобилизационного резерва в районе и теперь планировал обеспечить убежище боевым

Topre

ading

.ru



оружием в достаточном количестве. Того, что успели спустить вниз ракетчики, прежде чемпроспект превратился в море огня, хватало только на взвод. Да и ассортимент подкачал — никрупнокалиберного пулемета, ни гранатомета, ручных гранат очень мало, всего пара десятков.

Демьянов знал, что рано или поздно проблема встанет в полный рост. Он хорошо виделконтуры постъядерного мира, в котором право сильного заменит и отменит все остальныеправа. Майор догадывался, что, как только пыль осядет — и в прямом, и в переносномсмысле, — на поверхности развернется настоящая война. Вернее, множество маленьких войн, вкоторых никто не будет прикрываться правами человека или исторической справедливостью.Они будут честными, эти войны. Племя против племени, за территорию, за рабов, за чистуюводу и охотничьи угодья. За право жить, а не сдохнуть, в конце концов.

Они не смогут вечно отсиживаться в этой яме, как кроты. Рано или поздно придетсявыбираться, и вряд ли их встретят цветами. Пока на этом поприще были одни обидныенеудачи. На месте ближайшего из складов оказалась воронка, а сам комплекс из несколькихзданий ангарного типа разметало по кирпичику. Должно быть, потрудились все те жебеспилотники или крылатые ракеты. А может, и диверсанты размялись, «грибники» из «Delta-force» или британского SAS с пластиковой взрывчаткой. Можно представить, как должно былогромыхнуть, когда все это добро сдетонировало. Скромненько так, на одну килотонну.

Группу, направленную к мобилизационному складу номер два, обстреляли уже на подходе изснайперской винтовки, ювелирно побив в головной машине зеркала заднего вида. После такогонамека оставалось развернуться и убираться подобру-поздорову.

Третьей группе сначала везло. До места они добрались без проблем, склад оказался не толькосвободным, но и нетронутым, так что оба «Урала» за неполных три часа были забиты так, чтосамим грузчикам места осталось впритык. У Демьянова сердце забилось чаще, когда емузачитали список находок. Вот оно! Теперь не будет мандража, если к убежищу снова подойдетбандгруппа в сто человек.

Но не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Перед тем как отправиться в обратный путь,поисковики в последний раз вышли на связь, сообщив об ухудшении метеоусловий. Больше оних не было ни слуху ни духу.

Только через неделю, когда стало очевидно, что ждать конца зимы придется месяцы, а подорогам скоро не проедет даже вездеход, Демьянов решил организовать четвертую, самуюмногочисленную экспедицию из сорока пяти человек, самых подготовленных и проверенных.Этот поход мог быть долгим. Они должны были ехать «до упора», проверяя оставшиеся складыодин за другим, при необходимости удаляясь и на двадцать, и на тридцать километров отгорода. Демьянов чувствовал бы себя спокойнее, если бы сам возглавил поход, но оставлятьподземелье на такой срок он не мог. Поэтому командиром отряда стал заместитель по охранеобщественного порядка Колесников, человек надежный, к тому же имевший боевой опыт двухкампаний на Кавказе.

Чтобы собрать и экипировать эту группу, пришлось свернуть все работы на поверхности, кромесамых неотложных. Когда они покинули убежище, наверху остались действовать только тризвена — «продуктовое», «топливное» и «лекарственное».

Уладив все дела в медпункте, Маша быстрым шагом шла по коридору в направлении шлюза, находу проверяя содержимое аптечки. Цистамин, калия йодид… До отправления оставалосьдвадцать минут, пора было раздать пацанам защитные средства.

Topre

ading

.ru



— Подожди! — послышался знакомый голос.

Не успела она обернуться, как откуда ни возьмись появился Вася Лапшин, техник из звенаматериально-технического снабжения, и без лишних слов всучил ей какой-то предмет,завернутый в промасленную ветошь. Был он хмурый, злой, с опухшим лицом, не иначе как спохмелюги.

— Это еще что? — слегка опешила она.

Ее ладони теперь покрывало липкое машинное масло.

— Пистолет Марголина МЦ-У, — равнодушным тоном ответил Вася. — Распишись.

Парень протянул ей отпечатанную на серой бумаге форму и авторучку, и Чернышевамашинально поставила размашистый иероглиф раньше, чем сообразила, за что расписывается.

— А на хрена он мне сдался, Вася?

— Ничего не знаю. — Оружейник покачал начинавшей лысеть головой. — РаспоряжениеБорисыча, никому без ствола не выходить.

— Так я во вспомогательном формировании, — попыталась отбиться девушка. — Мне-то зачем?

— По-русски сказано, никому, — отрезал парень, глянув на нее поверх очков с толстымистеклами. — Ты не в курсе, что десять минут назад еще трое накрылись?

— Где?

Маше хотелось сказать спокойнее, но голос выдал ее.

— В Караганде… На засаду нарвались почти у самых ворот. Пятерых еле дотащили, ими сейчасваши занимаются.

У девушки немного отлегло от сердца — в том звене ее знакомых не было. Но все равноскверно. Что же это получается?.. Три смертельных. Пятеро раненых. Такого еще не было. Нет,без вести пропадали и вчетвером, но это другое. Кто их знает, может, просто до хаты подалисьвместе со снаряжением. А тут три покойника…

Чернышева понимала, что это означает. Вылазки будут прекращены со дня на день. Возможно,они — одна из последних групп. И уж точно для нее это последний выход. Как ни хочет батяобеспечить убежище всем необходимым на десять лет вперед, он не станет посылать людей наубой.

— И что я этой финтифлюшкой делать буду? — спросила девушка, взвешивая пистолет наладони. — Застрелюсь, если припрет?

— А это уж сугубо твои проблемы, — пожал плечами Василий. — Или думаешь, что я сейчастебе персонально пулемет подгоню?

— Себе оставь, хам, — прыснула Мария. — А ты чего такой кислый? На складе средство дляпротирки оптики закончилось? Так зайди к нам в здравпункт, там нальют.

— Данке шён, — блеснул техник знанием немецкого. — А вообще, я не врубаюсь, как вы тамвыдерживаете. На этих постоянно смотреть… Да после этого для тебя, поди, наверху как на

Topre

ading

.ru



курорте.

Места в «палате» давно не хватало, больных клали в общем зале и даже в отсеке коридора,примыкающем к здравпункту. Не самых тяжелых, конечно. Таких держали в отдельнойотгороженной секции. Не для того, чтоб не травмировать чувства остальных, а из соображенийсанитарии.

Места в «палате» давно не хватало, больных клали в общем зале и даже в отсеке коридора,примыкающем к здравпункту. Не самых тяжелых, конечно. Таких держали в отдельнойотгороженной секции. Не для того, чтоб не травмировать чувства остальных, а из соображенийсанитарии.

После нескольких часов рядом с этими человеческими обломками, которые лежали подкапельницами, замотанные как мумии, медикам мучительно хотелось выбраться на свежийвоздух. Даже если он радиоактивный и ледяной.

— Ты это… осторожнее там, — выдавил парень из себя дежурное напутствие любому, ктоотправлялся наверх.

— Да не понтись, — хлопнула его по плечу Чернышева. — Я же знаю, за что ты переживаешь.Будет тебе сувенирчик. Разве я друзей кидаю? Ну, давай, вали, тебя уже, наверное, начальствообыскалось.

Спохватившись и хлопнув себя по лбу, Лапшин убежал, даже не махнув ей на прощанье, аМаша еще раз скептически оглядела полученное оружие.

Оружие ли это или спортивный пугач? Да из такого только по фанерным мишеням стрелять.Наверно, и убойной силы никакой. Разве что на крысу с таким ходить. Хоть это и былединственный пистолет, который девушке доводилось держать в руках, свой уровень владенияим она оценивала на тройку с минусом. В тире, который недавно был организован в подземномпереходе, она успела побывать всего дважды.

Страстью Сергея Борисовича была организация досуга подчиненных. Редко-редко у нихвыпадала свободная минутка, но и ее практичный руководитель любил занять разнообразнойдеятельностью, например стрелковой подготовкой, физзарядкой, лекциями, полезными и неочень, благо в убежище оказались специалисты почти любого профиля.

Он явно считал, что солдата, свободного от выполнения боевых задач, нужно загрузить помаксимуму, чтобы не заводилось лишних мыслей в стриженой голове, не ослабела дисциплинаи не расшатался моральный дух. То, что у него в подчинении на девяносто процентовнаходились гражданские лица, майора не останавливало. Наоборот, он считал, что кнепривычным к несению службы «шпакам» надо прилагать вдвое больше усилий.

К тому же причин для возникновения этих нехороших мыслей было через край. Например, онне дал воссоединиться семьям. А ведь многие рвались, хотя это означало бы «воссоединение»на небесах. Майор не отпустил даже тех, у кого близкие проживали в самом Академгородке, неговоря уже о других населенных пунктах, и не делал никаких поблажек для тех, кто хотелпервым делом спасать своих близких. Только в общем порядке.

Чернышева хотела было сказать Василию, что у нее в звене будут двое с автоматами. Если уж иони ее не защитят, то от ее пукалки проку не будет. Хотела, но тот уже скрылся за поворотомкоридора. Так уж и быть, для очистки начальственной совести она эту штуку возьмет. Карманне оттянет, хотя могли бы и кобуру дать. Хотя, может, в рюкзак?.. Нет, его на всякий случай

Topre

ading

.ru



надо держать свободным.

Глава 3

Схождение в ад

Через полчаса они уже ехали по вымершим улицам.

Их отделение сократилось до звена — вшестером они вольготно расположились в кузове икабине бывшей «скорой помощи». Больше народу не требовалось, да и иначе не осталось быместа под ценный груз.

Полноприводный УАЗ был для таких вылазок машиной почти идеальной. Транспортноесредство большей грузоподъемности не требовалось — все-таки не уголь везти, а проходимостьбыла достоинством, которое трудно переоценить. Ведь теперь почти все асфальтированныедороги разом превратились в бездорожье, даже те, где не торчало ни одного застрявшегоавтомобиля и ни одного упавшего обломка.

Дело было не только в снеге. Повсюду в черте города само дорожное полотно вздыбилось,покрылось широкими трещинами и колдобинами. Если некоторые из них представлялиопасность для колеса или моста, то в других могла по самую крышу скрыться легковушка. Ипоминай как звали. Разведка докладывала, что по мере приближения к эпицентру этиразрушения становятся все сильнее.

Звено было сборной солянкой. Возглавлял его младший лейтенант Ефремов, самый молодой изофицеров, но мужик упертый и непреклонный, которого «парнем» язык не повернется назвать.Он тоже принадлежал к породе тех, кому нечего терять. Он никому об этом не говорил, но взамкнутом пространстве слухи циркулируют быстрее, чем воздух. И даже если ты ничего нерасскажешь сам, окружающие все равно выведают твою подноготную.

Девушка знала, что его жена и ребенок в тот самый момент находились где-то неподалеку.Поэтому он имел редкую возможность, которой были лишены другие, — не абстрактно«потерять» их, а убедиться во всем самому во время очередной плановой операции. Сама Машаот такой возможности с радостью отказалась бы.

Как дозиметрист Чернышева перед каждым выходом раздавала звену, а раньше — отделениюиндивидуальные дозиметры, а по возвращении снимала с них показания. Ее уже дня тритерзали смутные подозрения, что Павел химичит со своим приборчиком, нарочно занижаяполученную дозу. Уж слишком маленькая она у него получалась для такого количествавыходов. А ведь с него сталось бы. Зарядное устройство, с помощью которого можно былообнулять показания, находилось в рюкзаке у командира. И тот мог скручивать свой счетчиккак душе угодно.

По внешним признакам она могла диагностировать у Павла лучевую болезнь легкой степени.Этот выход у него должен был быть последним, иначе изменения состава крови могли бы статьнеобратимыми.

Маша плохо относилась к стукачеству, но решила для себя, что если он не остановится, то онарасскажет кому надо и будет права. Что бы человек ни испытывал, так себя гробить нельзя.

Несмотря на дневное время, фары были включены, но и это помогало мало. Машина двигались

Topre

ading

.ru



в густом вязком киселе, прокладывая в нем туннель, который тут же смыкался позади.Повсюду был снег, похожий на пепел. Хлопья его кружились вокруг машины и падали налобовое стекло, как надоедливые насекомые.

Они ехали медленно, не больше двадцати километров в час, но это была экстремальная езда —по тротуарам, лавируя среди поваленных деревьев и столбов, все дальше и дальше в глубьнеразведанных районов. Широкие улицы давали некоторый простор для маневра, но пару разони все же оказались в тупике, когда хаотическое нагромождение автомобилей илиобвалившаяся стена создавали впереди непреодолимую преграду. Водителю приходилосьразворачиваться, а если просвет был слишком узок — выруливать задним ходом и искатьпропущенный поворот в темном лабиринте когда-то знакомых улиц. По мере того как междуними и убежищем ложились новые километры, вокруг оставалось все меньше ориентиров.Пожары утихли, но город непрерывно менялся. Энтропия продолжала набирать обороты, итам, где еще вчера можно было проехать свободно, теперь тянулись бесконечные завалы.Очень скоро карта стала бесполезной, и если бы не геометрически правильная планировка, тоим никогда не удалось бы найти нужную улицу.

Сергей Борисович рассказал, что эти широченные проспекты прокладывались вовсе не длятого, чтобы компенсировать жителям тесноту их «хрущевок». Главной целью припланировании районов новостроек в пятидесятых — восьмидесятых годах была минимизацияпоследствий ядерного удара. Майор клонил к тому, что следует отдать должноепредусмотрительности советских градостроителей. А еще к тому, что на тесных переулкахцентра столицы не выжил никто.

На четвертом повороте что-то хрустнуло под колесами. Машина притормозила на секунду, апотом снова набрала скорость, но Чернышевой хватило этого времени, чтобы рассмотретьвнезапную помеху.

Сколько она их уже перевидала… Скрюченное тело, раскрытый в предсмертной агонии рот,почерневшая кожа, серые лохмотья одежды, по которой уже не разобрать, кто перед ними —бездомный или банкир. Поперек его живота тянулся отчетливый след протектора.

Вот к этому Маша привыкнуть еще не могла. Ей делалось нехорошо от той бесцеремонности, скоторой им приходится обращаться с теми людьми, которые недавно могли быть их соседями.Ни медицинское образование, ни посещение морга с прозекторской ее к этому не подготовили.

Трупов на их пути становилось все больше и больше. Там и тут свет фар выхватывал из серойпелены, лежащие на асфальте останки. Водитель, матюгаясь, изо всех сил пытался объехатьих, но узкий тротуар почти не оставлял ему пространства для маневра. Когда что-то трещалопод колесами и стучало о днище, машина даже не замедляла хода.

У них не было достаточно времени, чтобы позаботиться о живых, что уж говорить о мертвых.Если поставить себе задачу предать земле всех мертвецов в городе, то на это понадобится какминимум сто тысяч человеко-часов. И то при условии механизации работ.

Однако в радиусе километра от главного входа тела были убраны уже через полторы неделипосле трагедии. Не столько из этических соображений, сколько из санитарных. Тогда никтоеще не предполагал, что похолодание превратится в зиму, поэтому и торопились убрать тела,чтоб не иметь под боком источник заразы и пищи для крыс. Маша принимала участие в этоймалоприятной операции, хотя могла бы и отсидеться в относительном комфорте медпункта. Номедработник требовался каждому подразделению, работавшему наверху, и она посчитала себяне вправе уклониться.

Topre

ading

.ru



Когда стало ясно, что они застрянут в убежище надолго, Демьянов в авральном порядкевыгнал на эту страшную «уборку территории» все аварийно-спасательные формирования.Официально их маленький отряд тогда назывался «звеном по опознанию и захоронению телпогибших», но на самом деле никто не утруждал себя установлением личностей жертвкатастрофы. На эту роскошь не было времени, да и документы нашлись бы не у каждого. Онипросто рыли и заполняли могилы, а еще чаще использовали готовые котлованы и траншеи.

Командовал сержант-контрактник, четверо солдат носили тела, двое стояли в кузовесамосвала, принимали их и укладывали рядами. Роль же Маши как сандружинницы сводиласьк тому, чтобы быть начеку и при необходимости оказывать первую помощь — своим. Окажисьна «площадке» чудом уцелевший, она не смогла бы сделать для него ничего. Вряд ли они дажедовезли бы его до убежища, медпункт которого и так был переполнен.

Маше повезло, и ей не пришлось вступать в ненужный конфликт со своей совестью. Никто ейне встретился. К исходу десятого дня там было некого спасать, ведь все, кто мог уйти, ушли, акто не мог — отправились в лучший мир. Работа осталась только для «похоронщиков».

Не все могли выдержать этот ад. Один бывший ракетчик, не сорви она с него противогаз,захлебнулся бы рвотными массами. Другой, увидев то, что Бог не должен дозволять человекувидеть, прошел еще десять метров и сполз по стене — свалился в глубокий обморок, так чтоего пришлось отправить обратно прямо во время операции. Говорили, что после этого онпопросил перевести его на любую работу под землей и начал заикаться так, что трудно былоразобрать хоть слово.

Еще рассказывали, что после работы в похоронной команде какой-то сержант стал седым какстарик, но Маша считала это выдумками. Из того, что она помнила о строении человеческоговолоса, никак не следовало, что тот может потерять весь пигмент за пару минут или даже зачас. Для этого он должен как минимум выпасть, а на его месте вырасти из луковицы новый.Если бы это было так просто, то она сама давно ходила бы с волосами цвета снега.

Но в основном обходилось без эксцессов. Слабонервных среди «гарнизона» почти не оказалось,да и те за эти дни огрубели душой почище, чем санитары морга. За воскресенье одна их группасовершила три полных рейса. Пунктом назначения была ближайшая стройка, где имелсякотлован под фундамент подходящих размеров, чтобы стать временным захоронением. Тамбортовой КамАЗ, превращенный в ладью Харона, подъезжал вплотную к братской могиле, бортоткидывался, и бойцы начинали сбрасывать содержимое кузова в глубокую яму. И так раз заразом.

Последний рейс выдался самым тяжелым. На повороте тяжелую машину занесло на мокром отрадиоактивного ливня асфальте, и она застряла в глубокой выбоине. Пятнадцать человек долготолкали ее, стоя в луже, а из-под колес им в лицо летели холодные брызги и комья глины. Поуши в грязи, продрогшие и промокшие до костей в своем ОЗК, третий час не снимавшиепротивогазов, с утра во рту маковой росинки не имевшие, они чувствовали себя не героями, асамыми жалкими идиотами на свете.

Даже сознание важности выполняемой работы не помогало, потому что его не было и нагоризонте. Только страшная усталость и отупение каторжников. А ведь все вызвалисьдобровольцами. Кто-то сетовал, мол, было бы проще, будь у них самосвал. Уж лучше побольшетротила, чтоб сразу отправить покойников на небеса. И никто не увидел в его словах ничегокощунственного.

Чернышева помнила каждый из этих маршрутов. Она сидела в кабине и слышала, как в кузове

Topre

ading

.ru



бьются друг о друга окоченевшие «пассажиры». Ее состояние тогда было таким, что она немогла найти в себе хоть каплю сочувствия к ним. Мертвых жалеть глупо, думала она. Ониотмучились. Живых пожалейте. У них еще все впереди.

И все же звено свою работу выполнило, а следом приехал и самосвал, свалив в яму пять тоннгравия. Предполагалось, что эта мера будет временной и после прибытия помощи жертвкатастрофы ждет эксгумация и нормальные похороны. Тогда еще некоторые идеалисты в этоверили.

Вскоре снег, начавший низвергаться с небес, сделал за «похоронщиков» всю их работу. Тогда исами звенья упразднили. Помощь из центра так и не приходила, и обитатели подземельяпредоставили самим себе тех, кто остался наверху — и мертвых, и живых.

Вскоре снег, начавший низвергаться с небес, сделал за «похоронщиков» всю их работу. Тогда исами звенья упразднили. Помощь из центра так и не приходила, и обитатели подземельяпредоставили самим себе тех, кто остался наверху — и мертвых, и живых.

Слава богу, это осталось в прошлом. Настал момент, когда у всех сработал какой-то защитныймеханизм психики, заставивший живых относиться к мертвым как к другим неодушевленнымпредметам — например кирпичам или камням.

Сегодня начиналось все хорошо, и две трети пути были пройдены как по маслу. Только ветерстал крепчать, да то и дело пропадала связь с поверхностным постом убежища. Впрочем, этобыло скорее нормой, чем происшествием. Затем в километре от места назначения ониналетели на нечто. С трудом разглядев в темноте причину аварии, Чернышева не смоглаподавить смешка. По ним плакала книга Гиннесса! Самое странное ДТП в историиавтомобилестроения — столкновение с почерневшей эмалированной ванной. Смех застрял унее в горле, когда на дне она разглядела ссохшиеся обугленные кости.

Да, здесь не было ничего забавного. Целая секция панельного дома рухнула в этом месте надорогу, став еще одним напоминанием о том, насколько непрочно все, сделанное людьми. Заванной тянулись переплетения труб, поодаль вросли в землю гармошки батарей — все, что немогло сгореть. А черные потеки на стенах могли быть остатками дотла сгоревшей мебели,бытовой техники… и их хозяев.

Большего они разглядеть не могли. Сразу после удара вокруг стало темнее в два раза.Несмотря на мизерную скорость толчок был ощутимым, и результатом аварии помимо парыушибов и ссадин стала разбитая фара. Серый кисель сомкнулся вокруг маленькогоосвещенного мирка еще плотнее, грозя проглотить его без остатка.

Водителю пришлось перейти на черепашью скорость, благо до цели оставалось рукой подать.Еще издалека они заметили контуры главного корпуса больницы среди зубчатых гребнейразвалин. Наверно, у каждого отлегло от сердца. Не зря ехали!

Но их ждало горькое разочарование. Здание оказалось внутри пустым. Над пепелищем словнодекорация возвышалась единственная стена, покрытая с внутренней стороны густой копотью.От остальных трех осталось только кирпичное крошево, которое теперь полностью ушло подчерный снег.

Теперь эта стена стояла как костяк скелета, чудом удержавшегося на ногах. Ловить здесь былонечего. Можно было лишь поразмышлять — в качестве разминки для ума, — как такое моглопроизойти. Ведь запаса прочности больницы хватило, чтобы выдержать ударную волну.

Topre

ading

.ru



Само по себе световое излучение на таком расстоянии от эпицентра не могло привести к такимразрушениям. Слишком далеко. Оно вызвало бы обычный пожар, но не превратило бы здание впепел. Не угрожал тому и «огненный шторм». Плотность застройки тут, да и во всем районе,была не настолько велика, чтобы вызвать к жизни страшный эффект сплошного городскогопожара. Поэтому те немногие здания, которые не рухнули под ударом спрессованного воздуха,как правило, пережили и огонь.

Жесткий лимит времени не позволял им предаваться размышлениям. Но командир и так всепонял, когда разглядел среди обломков обгоревшие строительные леса, отброшенные напорядочное расстояние от корпуса. Рядом валялась и разломанная малярная люлька.

Все было ясно как божий день. Ремонт. А где ремонт — там лаки, краски, баллоны спропаном… Вспышка сработала как бикфордов шнур, воспламенив все, что могло гореть.Остальное сделала хорошая тяга и старые деревянные перекрытия.

Их не наказали бы, вернись они в убежище с пустыми руками. Форс-мажор, что поделаешь. Нокаждый или почти каждый из них каким-то седьмым чувством понимал, что это не вариант.Поэтому звено уже готово было двигаться вслепую, разыскивая в темноте все, что хотьсколько-нибудь похоже на аптеку или поликлинику, когда Маша вспомнила, что неподалекуимелся небольшой аптечный склад, с которого они в свое время получали какие-то лекарства.

Ухватившись за эту ниточку, они проехали еще метров двести и остановились рядом сраздавленной коробкой автобусной остановки. Оргстекло оказалось прочнее, чем железобетон.Оно оплавилось, но сохранило форму хотя бы местами, чего нельзя было сказать о зданиинапротив. Сейчас Маша смогла разглядеть там только высокое крыльцо магазина сотовыхтелефонов, занимавшего противоположное крыло. Это было все, что уцелело от старой«хрущевки», ровесницы самого города ученых. Теперь она осела аккуратной стопкой плит,будто неведомые рабочие разобрали ее в один миг, решив, что семидесятилетняя старушкаотслужила свое.

Эти плиты должны были намертво перекрыть доступ к складу и замуровали бы его, если былестница, ведущая в подвал, не оказалась вынесена за пределы зоны образования завалов. Чтоже до самого подвального помещения, то оно почти не пострадало. Усиленный фундаментпредохранил его от разрушений, а герметичная дверь не дала попасть внутрь радиоактивнойпыли и влаге.

Они взяли с собой все, что смогли вынести. Забросив в кузов последний сверток с бинтами имарлей, Чернышева попыталась прикинуть, насколько этой груды должно хватить убежищу.Получалось, что на полгода даже при самом интенсивном использовании. Это означало, чтоони со своей задачей справились.

Они опять проезжали по Раздольной, когда внезапно на мир опустился непроницаемыйзанавес. Ветер, до этого незаметный, за минуту усилился двукратно, превратившись в шквал, атот — в ураган.

Чернышева уже однажды столкнулась с этим феноменом, который про себя называла «Бурястолетия», по названию книжки любимого ею Кинга. Девушка знала, что у природыдействительно не было плохой погоды. До недавних пор. Только грубое вмешательство людей втонкие механизмы атмосферного обмена вызвали к жизни это чудовище — бурю, во времякоторой скорость ветра в порывах достигала шестидесяти метров в секунду. Ее естественныйаналог существовал разве что на Южном полюсе.

Topre

ading

.ru



Едешь будто в мешке. Фары не помогают. Видимость — максимум десять метров. Пылистолько, что было бы мало проку даже от приборов ночного видения, которых у них все равноне было. Их забрала группа, откомандированная на поиски оружия.

В прошлый раз Маше повезло. Она находились в двух шагах от убежища с группой охраныобщественного порядка, и они немедленно вернулись домой. Никто их не осудил за оставлениепоста. Летающие в воздухе куски жести и выворачиваемые с корнем деревья — зрелище не дляслабонервных.

«Буханку» начало ощутимо сносить, несмотря на ничтожную скорость. Девушке показалось,что застонали и задребезжали металлические части кузова.

«Буханку» начало ощутимо сносить, несмотря на ничтожную скорость. Девушке показалось,что застонали и задребезжали металлические части кузова.

— Давай сюда, — коротко приказал Олег, указывая на одинокий силуэт высотного дома,темневший справа.

Они начали пробираться в густом молоке пурги, выбирая дорогу среди разломов в дорожномпокрытии и смятых автомобильных каркасов.

— Товарищ командир, а куда это мы движемся? — подал голос Боря Мельниченко по кличкеКабанчик, новенький в их звене. — Не заблудились, часом? Дом-то наш, помнится, в другойстороне.

— С тобой забыли посоветоваться, — достаточно мягко осадил его Павел.

— То-то и оно, что забыли, — не унимался толсторожий балбес, наглый, как танк, и похожихгабаритов. — А может, стоило?

Он был неприятным типом, а гонор его объяснялся двумя причинами. Во-первых, он былровесником лейтенанта. Его призвали рядовым после университета прошлой весной, когдагосударство начало лихорадочно затыкать бреши в обороне, забривая всех, у кого число рук иног было четным и кто не мог доказать свою принадлежность к женскому полу, а заодноувеличив срок службы аж до двух с половиной лет.

Другая причина состояла в том, что он не знал Павла. Перед ним был не Сергей Борисович,который сразу поставил себя так, что все поняли — качать права перед ним бесполезно, гдесядешь, там и слезешь. И даже не его зам, Олег Колесников, здоровый как лось.

Ефремов же был молчуном, себе на уме, и производил впечатление человека, на которогоможно надавить. Обманчивое впечатление. Маша знала, что он, флегматичный и сдержанный,умел осадить оппонента и без рукоприкладства — чисто вербально, «базаром» задавив. НоБоря этого не знал. Он не был с ними с самого начала, а прибился вместе с сомнительнойватагой дезертиров.

Как эти бродяги вышли на убежище, загадка из загадок. Зато вопроса «зачем?» не возникает —шкуры свои спасая. То ли им крепко вломили конкуренты, то ли начала косить лучевая, но натретий день они вышли к наружному патрулю с поднятыми руками, а потом, попав кподземному начальству, начали чуть ли не на коленях умолять принять их на любых условиях.

Почти сутки, пока решалась их судьба, новеньких продержали в отгороженном закуткеподземного перехода, превращенного в импровизированную КПЗ. Потом заместитель

Topre

ading

.ru



коменданта по безопасности, бывший следователь РУБОПа, пропустил их через ситоперекрестного допроса. После него трое, у которых руки были замараны кровью, исчезлибесследно, а остальные получили второй шанс. Десять человек не могли угрожать убежищу, алюди, владеющие оружием и прошедшие суровую школу выживания, были нужны. Хотя бы длязамещения убыли — почти каждый день кто-то не возвращался с поисковых операций.

Взяли их с испытательным сроком, от греха подальше раскидав по разным подразделениям.Сергей Борисович прекрасно понимал, что доверять таким надо с оговорками. Если ониостались в обреченном городе, то имели на это веские причины. И можно догадаться какие.Демьянов был не настолько наивен, чтобы поверить в сказочку про бедных заблудившихсясолдатиков. Скорее всего, они чистили квартиры и магазины, да слишком увлеклись.

Ну и что? Кто теперь без греха? Пусть занимаются тем же, но уже на законных основаниях.Люди, умевшие выживать, были им нужны, каким бы ни был их моральный облик.

— Звездец всему… Это что же, мы ночевать тут будем? — продолжал нудить Мельниченко. — Итак лишнего схватили.

— Никто не говорит про ночевать, — попыталась урезонить его Маша. — Переждем час-два иобратно.

— А мы за эти час-два светиться не начнем? — ядовито осведомился Кабанчик.

Разговаривали они вполголоса, но в обязанности командира входит быть в курсе настроенияподчиненных и принимать меры.

Молчавший до этого Ефремов повернулся и смерил Бориса тяжелым взглядом, смысл которогобыл ясен даже сквозь стекла противогаза, но тот продолжал лезть в бутылку:

— Не пойму, неужто кому-то охота «виагру» всю оставшуюся жизнь принимать? Или башкулишнюю отрастить?

— Я тебе сейчас и эту оторву, — негромко, но с металлом в голосе произнес Павел. — А нухвост прижми, пока я тебя не расстрелял за дезертирство.

— Так я же не бегу, — уже не так дурашливо заметил Борька.

— Побежишь, — пообещал Ефремов, хрустнув пальцами. — Так побежишь, аж пяткизасверкают.

Машенька с удовольствием наблюдала, как наглец побледнел и притих. То, что раньше звучалобы как шутка, по нынешним временам выглядело серьезным предупреждением. Онаподозревала, что у Кабанчика и так рыльце в пуху. Иначе за что его согнали с теплого места напродскладе и направили в опергруппу поисковиков?

Ему еще повезло. Чернышева считала, что по-хорошему его надо было не к ним отправить, асразу к стеночке. Всю малину давно пора было перетряхнуть, а то эти крысы прибурели не по-детски. По сравнению с тем, что вытворяли они, ее собственные прегрешения выгляделидетской шалостью. Подумаешь, кофе забыла сдать в общий котел. Там у них второй подрядящик тушенки дематериализуется, не говоря уже о всяких мелочах.

— Раз больше возражений нет, остаемся, — подытожил командир. — Маша, что там у тебя?

Topre

ading

.ru



— Один и три рентгена в час, — ответила девушка, взглянув на показания радиометра. —Терпимо. Я бы даже сказала, незначительно. Ветерок, видать, сдувает.

— Многовато. Еще один замер сделаешь внутри, там должно быть меньше. Ждем максимум тричаса. Если не уляжется, будем прорываться.

Обернувшись через плечо, Чернышева оглядела остальных. В их взглядах она прочла то жебеспокойство. Иван и двое молодых солдат, которые раньше работали на погрузке, терпеть немогли бывшего кладовщика, но тоже были обеими руками за возвращение. Опасность сбиться скурса и попасть в аварию пугала их меньше, чем радиация.

Страх облучения стал массовым не сразу. Лучевая болезнь коварна — не считая легкойтошноты, которая начинается через пару часов, а потом проходит, основные симптомыпроявляются только через несколько дней. Понадобилось почти две недели и десяток нелепыхсмертей, чтобы вбить это в голову каждому. Тогда возник страх. Как тут не бояться, когда натвоих глазах товарищи теряют волосы и начинают выблевывать внутренности? У многих страхэтот вышел за рамки разумного и превратился в натуральную радиофобию.

Сама Маша, все взвесив, была за то, чтобы переждать ураган. Она надеялась, что и лейтенантне будет потакать ничьим психозам. А то в таком несработанном подразделении дисциплинаполетит к черту.

Но тот и не думал показывать слабину.

— Сворачивай вон там, — скомандовал он водителю.

Но тот и не думал показывать слабину.

— Сворачивай вон там, — скомандовал он водителю.

Мог бы и не уточнять, дорога была всего одна. Путь прямо преграждал упавший рекламныйщит.

Здание стояло особняком, на значительном расстоянии от других, которые уже скрылись изглаз, заслоненные снежными вихрями. Потеряв часть крыши, оно все равно гордо возвышалосьнад соседями, от которых остались лишь почерневшие остовы. Его возвели лет пять назад иявно с учетом завышенных требований сейсмобезопасности.

Лучшего места для стоянки было не придумать, потому что в таком доме должно найтисьболее-менее защищенное от пыли помещение, где можно будет разоблачиться. Сидеть вовремя привала в «скафандрах» и противогазах — удовольствие на любителя.

— Здесь тормозни. — Ефремов указал на подъездную дорогу, которую когда-то окружала аллеяголубых елей. Теперь все они лежали макушками на восток, сломанные взрывной волной, какспички.

На территорию жилого комплекса они заехали через ворота в поваленном ажурном заборе спретензией на барокко. Будь здесь сторожка охранника, группа в ней и остановилась бы, нопериметр, похоже, контролировался видеокамерами, а ворота открывались автоматически.

Их путь лежал через обширную автостоянку, на которой глаза разбегались от обилиядорогущих тачек. Теперь за этот мертвый металлолом никто не дал бы и банки сайры в масле.

Topre

ading

.ru



— Хороший дом… — пробормотала себе под нос Мария. — Квартирки тут, наверно, дорогие.

— Занимай любую, — услышал ее Иван, шагавший поодаль. — Только на новоселье пригласи.

— Отставить базар, — прозвучал голос командира. — Да растянитесь вы, чего в кучу сбились?

Здание нависало над ними сумеречным утесом всех своих двенадцати этажей. Чернышевой ононапомнило замок из фильма про вурдалаков. Она заметила, что выгорела дочерна только однаего сторона — западная, в то время как другая смотрелась почти нетронутой. Портило делотолько отсутствие стекол в дорогих деревянных рамах. Впрочем, не всех — пару раз лучифонариков отразились от блестящей поверхности. Эти, наверно, имели хорошее бронирование.

Вокруг дома не было привычного завала из шифера и кирпичей, только немного кусковметаллочерепицы и отделочных материалов. Маша помнила, что такие поврежденияквалифицируются как слабые. «Пригодно для заселения после планового ремонта».

Вот только не стала бы она там селиться. Не нравились ей эти темные окна. Конечно,начальству видней, но она предпочла бы остановиться в менее приметном месте. Пусть онобудет напоминать развалины Колизея, зато там было бы меньше шансов наткнуться на чужих.Да что там руины… Она согласилась бы переждать и в самой машине.

Девушка поежилась, представив, что ее могут держать на прицеле. Она понимала, что их мерыпредосторожности годятся только от дилетанта. Серьезные люди разделают их под орехраньше, чем они заметят опасность. Оставалось надеяться, что таким нечего делать в этомгиблом месте.

— А нас там не завалят? — озвучил ее опасения Иван.

— Волков бояться, в лесу не валяться, — тупо скаламбурил его сосед, слегка разрядивобстановку.

Снег кружился вокруг них косматыми смерчами. Казалось, он больше не падал сверху, а,наоборот, поднимался восходящими потоками обратно в небеса. Снежинки со скрипом терлисьо стекла противогазов, зато, по крайней мере, не налипали на них, как неделю назад, когдатемпература плясала около нуля.

— Так, двигаемся быстро, но тихо, — в тысячный раз инструктировал их Павел. — Кто будеттопотать как слон, заставлю идти босиком. В здании не толпимся и не орем. Когда разделимся,все переговоры по рации и только по существу.

Сама обстановка не располагала к пустому трепу. Подъезд встретил их тишиной, которойподошел бы эпитет «зловещая». Они ступали осторожно, стараясь не создавать шума.

Маша была наслышана про дураков-поисковиков, которые, входя в здание, на разные голосакричали: «Эй! Есть тут кто живой?» — а потом получали от этого живого пулю в спину. Причемстрелявший человек мог и не быть мародером. Законный владелец имел даже большеоснований на применение оружия. Так что это палка о двух концах. Иногда открытообозначить себя — значит избежать столкновения, показав, что ты пришел с миром. И,наоборот, в того, кто подкрадывается аки тать в ночи, сам Бог велел залепить из всех стволов.

Все они были вооружены. На пятерых у них было два автомата, два помповых ружья и четырепистолета. У всех была и решимость пустить оружие в ход при малейшей угрозе. Держа поднаблюдением всю сферу в 360 градусов, они пересекли пустой холл, прошли мимо покинутого

Topre

ading

.ru



стола консьержки, на котором рядом с раскрытым каталогом «Stratford-on-Avon» стоял стаканчая, неясно как сохранивший вертикальное положение.

Под потолком застыла мертвая камера наблюдения на длинном кронштейне. Пол был истоптантак, словно тут прошла целая демонстрация, оставившая после себя горы мусора. Имприходилось смотреть в оба и тщательно выбирать дорогу, ступая почти след в след.

— Хрень какая-то, — произнесла полушепотом Мария. — Где народ?

— Кто-то может быть и у нас, — снизошел до ответа командир. — А остальные… вокруг. Крометех, которых мы в котлованы свезли.

— Это понятно, — кивнула девушка. — Но в городе полтора миллиона, а у нас пять тысяч ненаберется. Столько же мы похоронили. А тел вокруг не так уж много. Что-то не сходится.

— Может, в пригороды подались? — предположил Иван. — Я бы на их месте так сделал.

— Многие ушли, — кивнул Ефремов. — Но явно не все.

— Так что, остальные сквозь землю провались? — снова подала голос Маша.

На этот раз ее реплика прозвучала довольно громко, и на нее зашикали. Павел сделал знак,что дискуссия окончена, и на этом все разговоры прекратились. Прислушиваясь к каждомушороху и стараясь производить как можно меньше шума, они миновали холл и оказались вшироком коридоре, в который выходили четыре двери из ценных пород дерева. Планировка туттоже была не такая, как в домах для простых смертных. Похоже, весь первый этаж здания былподелен между четырьмя квартирами.

Сейчас все двери были распахнуты настежь. Можно было подумать, что жильцы принялипервый взрыв за землетрясение и разом забыли про чудесные свойства своего дома. Выбежавна улицу, они, вероятно, стали жертвами второго взрыва.

Коридор был под стать всему остальному, просторный и помпезный, с тропическимирастениями в кадках, бронзовым литьем и парой красивых репродукций на стенах. Портилавеликолепие только та же бурая грязь на полу.

Но на лестничную площадку они не попали. Проход к ней преграждала внушительнаяметаллическая дверь, снабженная прорезью для электронного ключа. Путь на верхние этажиоказался закрыт.

Но на лестничную площадку они не попали. Проход к ней преграждала внушительнаяметаллическая дверь, снабженная прорезью для электронного ключа. Путь на верхние этажиоказался закрыт.

Теоретически они могли вскрыть ее. Хотя их группа и отправилась в дорогу налегке, освободивкак можно больше места для груза, керосинорез у них в машине был, так как входил в списоксамого необходимого снаряжения. Но командир рассудил, что лучше не тратить время идефицитное горючее. Дверь явно была не из простой листовой стали, а наверху вполне моглаоказаться еще одна. В первоначальный план пришлось внести коррективы и поискать убежищена первом этаже.

Разделившись на двойки, они начали поиски комнаты с целыми стеклами, где можно бы былостать лагерем и на время снять с себя надоевшие костюмы. Чернышева с Иваном немного

Topre

ading

.ru



отстали, задержавшись возле дверей пассажирского лифта. Девушке надо было подтянутьлямку рюкзака.

В этот момент до ее слуха донесся идущий откуда-то сверху слабый писк или плач.

— Стой… — замерла Маша. — Слышал?

— Что такое? — моргнул Иван.

— Как будто плачет кто-то.

— Показалось тебе, — пожал плечами Ваня.

— Да нет же! Я точно слышала. Как будто ребенок…

— Маша, ты бредишь. — Парень посмотрел на нее с сочувствием. — Какой ребенок? Двенедели… Пошли, надо идти.

— Подожди-ка!

— Э… э! Не надо!

Но Машу уже поздно было останавливать. Одним движением она стянула с себя противогаз, итут же в ее сознание ворвались, на мгновение затопив его, десятки ощущений. Запахи, звуки.Тот самый плач, только гораздо отчетливее. Жалобный, полный тоски, боли и страха. Ребенок?Но как?..

Ей ли было не знать, что дети погибали первыми. И дело было даже не в низкойсопротивляемости организма, а в том, что их жизненно важные органы находились ближе куровню земли. А значит, и ближе к выпавшим на нее радиоактивным осадкам.

Когда она смотрела на маленькие трупики, ей мучительно хотелось, чтобы к ней в рукипопался тот, кто это начал. Расчленять его скальпелем — только медленно, очень медленно.

В этот момент крик раздался снова. Свое решение Чернышева приняла мгновенно.

— Ваня, у тебя же есть ломик? — тронула она за рукав товарища.

Девушка могла поклясться, что звук идет сверху.

Глава 4

Зверь

Это оказалось несложно. Одно движение ломика, и в двери щелкнуло. Развивая успех, Иванчуть подналег на инструмент плечом, расширяя зазор. Дверь расклинилась. Она и быласпроектирована так, чтобы снаружи работники соответствующих служб могли открыть ее безособого труда.

Мешая друг другу, оба они рванулись вперед и осветили пространство кабины своимисветодиодными фонарями. Когда дрожание двух источников света успокоилось, Чернышева ажприсвистнула. Любят же эти нувориши пускать пыль в глаза. Стены, отделанные дорогими

Topre

ading

.ru



породами древесины, зеркало в бронзовой раме. Медные поручни, мозаичный пол под мрамор,черный матовый потолок.

Но это был только фон страшной и странной картины. Только через секунду они заметилискрюченное тело в темном углу. Похоже было, что этот человек умирал не один день. Беднягасидел вполоборота к ним, прислонившись к панели с кнопками. Его серовато-желтая кожанапоминала выгоревший пергамент; лицо окоченело и отливало все той же желтизной, ашироко распахнутые глаза состояли из одних зрачков, похожих на бездонные ямы. Рукасудорожно сжимала телефон-«раскладушку», отливавший металлом.

Только сейчас Маша заметила, что ноги мертвеца в мокасинах крокодиловой кожи не касаютсяпола, а галстук повязан как-то необычно, слишком туго. Наверно, это было непросто —повеситься на тонком шелковом галстуке, пропущенном через поручень, находящийся науровне пояса. Только полное отчаяние могло подтолкнуть человека к такому выходу.

Выходит, изнутри эти двери без специальных приспособлений невозможно было открыть впринципе. Что ж, тогда ему было от чего отчаяться, попав в эту мышеловку. Потолок в кабинебыл высоким — два с лишним метра. Не дотянуться, да и не допрыгнуть, если только ты небаскетболист. Но он не умер от удушья. Видимо, пассивная вентиляция в здании продолжаладействовать и воздух поступал в кабину через замаскированную решетку под самым потолком.Его ждала смерть от жажды.

Когда они приблизились к нему вплотную, Маша представила себе, каково это — оказаться взамкнутом пространстве, в полной темноте, полностью отрезанным от внешнего мира, и незнать, что же происходит с этим миром за стенами кабинки. Все равно что быть заживопогребенным. Тут впору умереть не от обезвоживания, а от шока. С ней, подумала девушка,именно так и случилось бы.

И в этот момент плач раздался снова. Теперь Чернышева сумела точно локализовать егоисточник. Им была лестничная площадка, но не второго этажа, а третьего или даже выше.

— Ваня, чего застыл? — позвала она товарища. — Подсади, блин!

Через полминуты Чернышева уже стояла на крыше лифта, глядя на упрятанную в нишуметаллическую лестницу, предназначенную для работников коммунальных служб. Выгляделаона прочной, но кто знает?

Воздух тут был спертым и до сих пор сохранил в себе запах гари. От поднявшейся пыли щипалонос и хотелось чихнуть.

— А-а-п-ч-хи! — не сумела сдержаться девушка и тут же неловким движением ноги заделакрышку люка.

Тот захлопнулся с громким хлопком, и шахта лифта сразу стала темным склепом, где не былодругого света, кроме ее налобного фонарика. Маша встала на первую ступеньку и посмотреласебе под ноги. Внизу, гораздо ниже уровня первого этажа, виднелось темное дно подвала илиподземного гаража. Но ей туда было не надо. Вверх можно было и не смотреть. Лестницатянулась, насколько хватало глаз, исчезая во тьме. Она казалась достаточно прочной, чтобывыдержать человека ее массы, но слабо скрипнула, когда девушка поставила ногу на вторуюступеньку.

Маша знала, что может вернуться в любой момент и никто ее за это не осудит. Эта мысльсогревала ее, и в то же время казалась подлой и трусливой. Она решила не отступать.

Topre

ading

.ru



Раньше ей такое не приснилось бы и в страшном сне. Неизвестно какая высота, скользкиеступеньки. Руки в резиновых перчатках напоминали клешни. Даже рюкзак не хватило умавнизу оставить. При свете дня Маша вряд ли решилась бы на эту авантюру, но в полумракебыло не так страшно.

Подъем длился целую вечность. В темном однообразии шахты лифта сознанию было не за чтозацепиться, и даже постоянное напряжение рук и преставление ног не могло внушить ему, чтодвижение продолжается. Когда девушка шевелила головой, луч фонарика отражался отгладких металлических стенок, плясал вокруг двух туго натянутых тросов толщиной с детскуюруку.

Чернышевой уже начинало казаться, что она висит на одном месте, когда пятно светавыхватило из темноты четко прорисованную цифру четыре. Значит, закрытые заслонки навтором и третьем она проскочила, даже не заметив. Впрочем, в любом случае она не сумела быоткрыть их на весу, практически ощупью. У нее не было ни нужной силы, ни сноровки.

Она тихо выругалась. Все это с самого начала было затеей, обреченной на провал. Должен быллезть Иван… если бы только она сумела его подсадить. Чернышева уже хотела бросить все испускаться, когда на расстоянии вытянутой руки перед ней показалось черное отверстие, изкоторого тянуло холодом. И цифра пять.

Дверца была открыта лишь наполовину. Ее тоже заклинило, но просвет оказался достаточношироким, чтобы человек Машиных габаритов мог проскользнуть внутрь. Иван, который ждалее на том же месте, все это время напрягал слух, надеясь услышать хоть что-нибудь. Оннервничал, но не мог уловить ничего, кроме шума ветра за разбитым окном. Свой собственныйпротивогаз он тоже снял. Внезапно у него в кармане раздался сигнал зуммера. Только теперьон вспомнил, что в суматохе они с Машей не оповестили остальных о том, что найден способподняться на другие этажи. Хотя стоило ли оно того? Почему-то сам он не рвался туда. Малоли что…

— Маша, спускайтесь, — ожила переносная «Моторола», которую Чернышева оставила Ивану,отправляясь в неизвестность. — Стоянка отменяется!

Рации имели при себе только командир звена и она.

Когда Иван изложил Ефремову причину отсутствия старшей сандружинницы, тот пару секундмолчал, а потом выпалил:

— Ребенок?! Вы там что, обкурились? Ладно, разбор полетов потом. Стой, жди ее и смотри воба, оружие наготове держи.

— А что случилось?

— Тут во второй квартире кровищи как на мясокомбинате. Кого-то зарубили, а потом волокличерез все комнаты. И, похоже, не одного.

— Так, может, это в первый день… — предположил Иван.

— Не умничай, судмедэксперт хренов, — оборвала его рация. — Кровь свежая. Короче, у васпять минут, чтоб собрать манатки и выйти к нам во двор.

«По истечении этого срока вы считаетесь погибшими при исполнении», — мысленно закончилфразу парень. Хотя, конечно, такого не бывало. Своих у них не бросали.

Topre

ading

.ru



Милости прошу к нашему шалашу.

Входная дверь была открыта. Зато запертой оказалась та, что вела из прихожей в глубинуапартаментов. Но это уже была не проблема. Стекло в ней было выбито, Чернышева просунуларуку и нащупала задвижку. Миновав великолепный коридор, девушка оказалась в комнате,которую у них в семье назвали бы залой.

— Кучеряво живете! — пробормотала она, разглядывая мебель и огромный, во всю стену,плазменный экран.

Всюду была черная копоть, но даже сквозь нее проглядывала былая роскошь обстановки. И тутиз-под большого кожаного дивана донесся громкий писк.

Вот дура набитая. Как же она сразу не догадалась?

— Кыс-кыс-кыс, — позвала Маша, садясь рядом на корточки и наклоняясь вперед. — Иди сюда,моя радость. Да не бойся, не съем я тебя.

Животное, судя по всему, не верило и вылезать не торопилось. Незнакомое человеческоесущество не внушало ему доверия. К тому же луч налобного фонаря девушки бил ему прямо вмордочку. От всего этого маленький комочек шерсти забился еще дальше, в самый угол, иоттуда на Машеньку смотрели желтые глазищи, полные дикого ужаса.

Когда она протянула руку, тот ощетинился и зашипел.

— Ох ты, какой грозный. Ну, не хочешь по-хорошему…

У нее не оставалось времени миндальничать с ним, но и бросать его здесь было не по-людски.Девушка принялась шуровать рукой под диваном. Через пару секунд тощее как скелетсущество стрелой метнулось прочь и тут же попало в рюкзак, распахнутый на его пути.Вжикнула молния, и безымянный котенок стал пленником Марии Чернышевой.

Он тут же начал отчаянно царапаться, но его коготки только скользили по плотномупрорезиненному материалу рюкзака, который было не просто разрезать и ножницами. Судя поразмеру, котенок был не старше трех месяцев от роду. А вот насчет породы сомнений быть немогло — шерсти он не имел, уши торчали как локаторы. Это был сфинкс. Только окрас егонельзя было определить, настолько он был выпачкан в копоти и саже.

— Кончай пищать. — Она продела руки в лямки и закинула рюкзак за спину. — Будешь хорошосебя вести, придем домой, дам чего-нибудь вкусненького. А будешь плохо — отдам самого напищеблок.

Строго говоря, проносить животных на территорию убежища строго воспрещалось посанитарным соображениям. Это было черным по белому написано во всех нормативныхдокументах. Тех, кто после рева сирены поспешил к подземному переходу, взяв с собой кромепаспорта и денег еще и домашних любимцев, ждало разочарование. Четвероногих друзейпришлось оставить за бортом Ноева ковчега — на входе в туннель солдаты бесцеремонноотбирали их у владельцев, не обращая внимания на уговоры. До них ли тут? Самых упорных, нежелающих расставаться с хвостатыми «членами семьи», никто вниз силой не загонял.

Их право.

По рассказам одного срочника, стоявшего тогда в оцеплении, Маша знала, что, после того как

Topre

ading

.ru



поток желающих укрыться иссяк, на автостоянке поодаль остались два десятка кошек и почтистолько же собак. Некоторых люди привязали, других просто оставили за высоким заборомпаркинга. Этим повезло чуть больше. Одного здоровенного дога пришлось пристрелить, когдаон увязался за хозяевами вниз и никак не хотел уходить. Но большинство вело себя смирно досамого последнего момента, когда ручная сирена стихла и сами бойцы начали спускаться вподземный переход. Тогда, словно почувствовав приближение конца, вся орава разразилисьдушераздирающим лаем. Говорили, что он не смолкал, пока не задраили наружную дверь.

Через сутки с лишним, когда первая разведгруппа покинула убежище, чтобы обследоватьокрестности, на стоянке не было никого. Чернышева не сомневалась, что даже если кому-то иззверей инстинкт и подсказал спрятаться за мгновения до вспышки, то судьба их быланезавидной. Потеряв своих хозяев в водовороте катастрофы, они вряд ли имели шансыпротянуть сутки. Даже при том, что радиация почти на всех млекопитающих действует в три-четыре раза слабее, чем на людей.

За эти дни многое изменилось. Теперь у администрации хватало других забот, помимонедопущения в убежище представителей фауны. Чего стоили одни только паникеры ижалобщики. Первых удалось обуздать, только припугнув расстрелом или изгнанием, совторыми приходилось поступать не менее жестко. Их лечили направлением на самые тяжелыеи грязные работы как в самом бункере, так и в подземном переходе над ним, который спешнопереоборудовался в дополнительные жилые секции. Оптимизма после восьми часов с лопатойв обнимку прибавлялось у любого, а нехорошие мысли уносились вместе с пролитым потом.

Всего же остального недоставало — добровольцев, имеющих хоть какой-то опыт, врачей,медикаментов, койко-мест, чистой воды, калорийной еды, даже несчастных матрасов и одеял.Почти все в убежище спали на голых деревянных лавках и нарах, а самые невезучие — прямона полу, на подстилке из картонных коробок и газет, укрываясь чем придется. Но сильнеевсего не хватало надежды. Их настоящее было ужасным, а будущее рисовалось в таких тонах,что волей-неволей приходилось жить одним днем и не думать о том, что будет завтра.

Солдаты и добровольцы валились с ног от усталости, а начальство не могло находиться всюдуодновременно. Поэтому тех, кто появился в подземелье уже после, никто всерьез недосматривал — считали по головам да фамилии записывали. К тому времени в убежище прижелании можно было провести кого угодно. Администрация в лице зама коменданта по общимвопросам Демьянова махнула рукой: «Ведите хоть целый зоопарк, только кормите сами».

Но желающих делить скудный паек даже с самыми близкими существами оказалось немного, итеперь во всех комнатах набралось бы от силы пять кошек и пара собак, из которых ни однунельзя было назвать крупной. Хозяева все время держали их при себе, не выпуская в коридор,и запаха от них не было. Как думаете, кем будет пахнуть в тесном, плохо проветриваемомпомещении — пятью тысячами человек или двумя собачонками?

Такая привязанность была за пределами Машиного понимания, хотя сама она не могла себяназвать человеком равнодушным. В кошках ее отталкивал некомпанейский характер, но собакиу них дома не переводились, сколько она себя помнила. Но до них ли тут, черт возьми, когдатакое творится?

Для Чернышевой даже человеческая жизнь никогда не была абсолютной ценностью, и все жеее она ставила несколько выше, чем жизни других живых существ. Но не на порядок, а нанесколько пунктов.

Иногда ее мысли возвращались к тем, кто остался наверху и разделил судьбу своих питомцев.

Topre

ading

.ru



Конечно, вряд ли дело в романтическом принципе «Мы в ответе за тех, кого приручили», из-закоторого-де люди добровольно выбрали смерть. Они просто недооценили опасность. Такпочему же так муторно становится от таких мыслей на душе?

Девушка обыскала просторную кухню, оборудованную всеми нужными и ненужнымидостижениями технической мысли. Огромный холодильник разочаровал ее пустотой. Только впросторном морозильнике сиротливо лежало мясо в целлофановом пакете, килограммаполтора. Все бы хорошо, но оно источало запах, который говорил о происходящих в нембактериальных процессах. В убежище его могли бы обрезать с краев, вымочить в уксусе да ибухнуть в котел, поперчив посильнее, чтобы отбить амбре. Но Маша себя уважала и несобиралась набивать желудок тухлятиной. Уж кто-кто, а она о возможных последствиях былаосведомлена. Даже коту она достанет что-нибудь получше.

Больше на кухне не оказалось ничего интересного. Даже в мини-баре — вот как жили,сволочи! — было шаром покати. Видимо, покидая дом, хозяева забрали с собой все съестное игорячительное и все мало-мальски ценное. Чертовы буржуи. Или нет… как-то не складывается.Если у них было время забрать туалетные принадлежности из ванной, то почему забыликотика? И почему в комнатах такой разгром, будто Мамай прошел? Телевизор раскурочили,все раскидали. И следы грязные вокруг. А… ну, конечно. Мешочники прошлись. Знаем такуюпороду.

Наверно, дверь с кодовым замком на первом этаже сначала была открыта. Стервятникибеспрепятственно проникли в здание, перевернули его вверх дном, а, уходя, случайнозахлопнули хитрую штуковину, которую теперь было не открыть без автогена.

Сучьи ублюдки. Вон как все перерыли, да еще нагадили в коридоре. Подчистую подмели,ничего не пропустили. Расстреливать таких уродов мало.

Нет, кое-что они все-таки забыли. В шкафу отыскался целый блок хороших сигарет,оставленный хозяевами и пропущенный стервятниками. Было ихнее — стало нашенское.

Это была бесценная находка. Настоящий дефицит, учитывая то, как быстро расходовалисьсигареты. Мужская половина убежища дымила почти поголовно. Уж здесь Демьянову и егораспорядку пришлось уступить. Зная, что бороться с пагубной привычкой бесполезно, СергейБорисович поступил мудро и локализовал ее, объявив общественной курилкой один из шлюзов-«предбанников».

Посему сигареты — такая же твердая валюта, как спирт. Даже лучше, ведь за попытку сбытьего можно было нарваться на любые санкции, в зависимости от настроения майора. Тот неодобрял спаивание подчиненных, да и простых укрываемых тоже. А вот из-за сигарет ещеникому не попадало. Кроме того, они не относились к списку вещей, которые запрещалосьиметь в личном пользовании. Личный запас продуктов нельзя было создавать, они сдавалисьподчистую и без всякого вознаграждения, а вот сигарет — пожалуйста.

Пора было возвращаться. Чернышева глянула на часы. Вся ее вылазка заняла десять минут, новсе же незачем было в очередной раз испытывать терпение спутников. Оставалось проверитьодну теорию.

Маше не хотелось спускаться тем же путем. Вряд ли, думала она, изнутри эти чертовы дверинельзя открыть без карточки. Кому нужен такой геморрой? Там должна быть кнопка, как наобычных дверях с домофонами. Заодно она окажет услугу всему звену, открыв им путь к любымапартаментам в здании.

Topre

ading

.ru



Проходя по коридору, напоминавшему гостиничный, в сторону лестничной площадки,Чернышева в последний раз оглянулась и вздрогнула, чуть не подпрыгнув на месте. В дверяхближайшей квартиры возвышался темный силуэт.

Пока девушка стояла, онемев, и пыталась унять колотящееся о ребра сердце, человек сделалшаг вперед и вышел из тени. Фигура загородила собой широкий проем, и Маша получилавозможность разглядеть его, о чем тут же пожалела.

С высоты своего роста на нее взирал монстр. Он был здоровенным — под два метра. На нембыли спортивные штаны, костюм «Адидас» и кроссовки с оплавленными до чернотыподошвами. Пустые, лишенные выражения глаза незнакомца смотрели сквозь нее так, будтоон не замечал ее присутствия. Внезапно в горле у него забулькало, и вместе с лающим кашлемчудовище сплюнуло себе под ноги кровавым комком.

— Эй… — нарушила молчание Чернышева. — Вам помочь?

В конкурсе на самый глупый вопрос она заняла бы первое место.

«Если он сделает еще шаг в мою сторону, я побегу», — решила она.

Может, он и не был опасен, но от одного его взгляда у нее по коже поползли мурашки.Девушка пятилась к лифту, уже чувствуя, что может не успеть.

Ему не нужна была помощь. Последнему, кто пытался ему помочь, он размозжил головудубовой дверью. После этого были и другие… Теперь он умирал сам, но всех, кто встречался напути, по-прежнему пытался забрать с собой.

— Эй… — нарушила молчание Чернышева. — Вам помочь?

В конкурсе на самый глупый вопрос она заняла бы первое место.

«Если он сделает еще шаг в мою сторону, я побегу», — решила она.

Может, он и не был опасен, но от одного его взгляда у нее по коже поползли мурашки.Девушка пятилась к лифту, уже чувствуя, что может не успеть.

Ему не нужна была помощь. Последнему, кто пытался ему помочь, он размозжил головудубовой дверью. После этого были и другие… Теперь он умирал сам, но всех, кто встречался напути, по-прежнему пытался забрать с собой.

Не чувствуя ни голода, ни усталости, человек догадывался, что его дни сочтены, а холод,который постепенно разливается по телу, означает смерть.

Холод пришел не сразу. В первые дни был жар. Сначала обжигающий жар снаружи. Потомглухой и давящий жар изнутри — с ударами молоточков в ушах, с бесконечной рвотой иломотой. Но не жар был страшен. Вместе с ним пришла боль, поселившись в голове и начавгрызть лицо, как голодный волк.

Затем жар перестал ощущаться, а молоточки смолкли. Осталась только боль, не стихающая нина минуту, рвущая тело когтями. Настал момент, когда человек попытался сорвать ее с себявместе с кожей, но это было бесполезно — она впивалась еще сильнее и в отместку начиналажрать его с удвоенной силой.

Topre

ading

.ru



Человек ел, спал и испражнялся. Более сложные побуждения давно покинули его разум.Сознанию негде стало обитать в мозге, который потоки заряженных частиц превратили вфарш. Все остальное время он сидел на диване в одной из квартир, стараясь не шевелиться.Когда он не двигался, было не так больно.

Но время от времени приходили они. Все делали нарочно! Будто не знали, что от нихстановилось хуже! Их голоса, прикосновения, даже запах — все усиливало страдания. Онипомогали боли, и он убивал их. Резал, пластовал и кромсал до тех пор, пока не стихали ихкрики, а тела не переставали дергаться на полу, застыв окровавленными грудами. Тогда онвозвращался к себе в комнату и снова впадал в оцепенение, становясь похожим на статую. Изэтого состояния его мог вывести только звук приближающихся шагов.

Смертельная болезнь день за днем подтачивала его организм, обещая скорый конец, но вогромном теле оставалось сил на несколько дней странной жизни на грани забытья.Единственным его побуждением было прогнать боль прочь. Он помнил, что пока людикорчились у него под ножом, та затихала.

Вряд ли он жил здесь. Уж слишком не походило это создание на пресловутый типаж нуворишаили «эффективного менеджера». Но вовсе не его одежда привлекла внимание Маши в первуюже секунду.

Его лицо. Мать честная, такого не бывает…

Девушка не понимала, как можно быть живым с такими ранами. Мир сразу показался ейзыбким, ненастоящим. Это просто кошмарный сон, сейчас она ущипнет себя и…

Лицо человека покрывал серый налет из грязи и сажи. Но куда хуже оказалось то, чтонаходилось под ним. Правая щека была разорвана осколком — кожа свисала там рванымилоскутами, открывая слои эпителия и жировой ткани, как у макета в кабинете биологии.Ожоги первой и второй степени покрывали до половины лица. Остальное представляло собойдикую мешанину. Щеки, лоб и подбородок были изборождены язвами размером с пятак.Некоторые волдыри присохли, а другие еще сочились желтым гноем.

Маша зажмурилась до рези и снова открыла глаза, но ничего не изменилось. На нее, чутьпошатываясь и подволакивая левую ногу, шел восставший мертвец.

Усилием воли Чернышева отогнала наваждение. Нет, перед ней был человек. Больной,получивший большую дозу радиации и, похоже, ставший жертвой сильного шока. Но человек.

Надо было обладать очень устойчивой психикой, чтобы, пережив крушение мира, сохранитьздоровый рассудок. Таких людей было мало даже в убежище. Каждый организм реагировал назапредельный стресс по-разному. Обычно шок подавлял человека, рвал тонкие нити,связывавшие его с внешним миром. Одни бились в истерике, обвиняя себя в смерти близких.Других охватывала суицидальная апатия. Третьи ударялись в приступы параноидальногобреда, доходившего до навязчивых галлюцинаций. Четвертые просто забивались в темный уголи дрожали как ребенок или побитая собака.

Она встречала немало людей, оглушенных катастрофой. Но бывало и другое — агрессия, когдачеловек без видимых причин бросался на соседа так, будто тот был виноват во всех его бедах, ихорошо, если с кулаками, а не с топором.

Существо между тем приближалось, издавая сиплые стоны и хрипя сквозь стиснутые зубы:

Topre

ading

.ru



— У-у-р-г-х-х-р-ф…

— Что, простите? — переспросила Маша, чтобы потянуть время. — Что вы сказали?

Она уже почти бежала, но одновременно с ней прибавило ходу и уродливое нечто. Оно ужеотрезало ее от шахты лифта, а выход на лестничную площадку находился прямо у него заспиной. У нее оставался только один путь отступления — обратно в квартиру.

Случайно или нет, но его глаза снова встретились с ее глазами. Еще недавно лишенныевыражения, они обдали девушку волной дикой злобы. В этот момент Чернышева наконецвспомнила, у кого встречала такой взгляд, пустой и одновременно ненавидящий. У бешенойсобаки, которая как-то раз забралась к ним на дачу через дыру в заборе.

«Дура, драпай от него, пока не поздно!» — вскричало ее сознание, но от таких мыслей былтолько вред — ноги становились ватными и начинали заплетаться.

Он шел за ней, как Медный всадник. В грязных пальцах, покрытых кровоточащими нарывами,был зажат нож для разделки мяса. Острый, с широким лезвием, длиной в локоть. Запах,который шел от этого существа, почти не отличался от запаха разлагающегося трупа.

В рюкзаке забился и заворочался котенок, словно чувствуя приближение беды. Чернышевавлетела в прихожую, чуть не споткнувшись о вываленные на пол вещи. Дверь закрыть за собойона уже не успевала, зато успела выхватить предмет, который весь день лежал в накладномкармане комбинезона, натирая ей ногу. «Самовзвода нет», — крутилось у нее в голове, когдаона сжала рукоятку и положила палец на спусковой крючок, одновременно поворачиваясьлицом к опасности.

Маша выстрелила почти в упор, прямо в уродливую маску из папье-маше. Как ни мал былкалибр, в замкнутом пространстве от грохота у нее заложило уши. Вместе с кровью из раныпод глазом брызнуло что-то желтое и мерзкое. Но это не помешало ей еще раз нажать накурок. Только после этого монстр завалился на бок и рухнул, опрокинув журнальный столик.Последний выстрел она сделала уже в неподвижное тело.

Слава богу, с внутренней стороны все двери открывались нажатием кнопки. Спуск попожарной лестнице Маша могла бы не выдержать. Руки у нее тряслись. Когда она спускаласьпо ступенькам, ее штормило, как пьяную. Она шаталась из стороны в сторону, спотыкалась оразбросанные вещи и мусор, а на площадке третьего этажа налетела на пальму, уженачинавшую вянуть.

Они ждали ее внизу — не во дворе, а на площадке у лестницы. У девушки просто не было силудивляться этому.

Но почему все четверо так странно на нее смотрят?

— Пацаны, чего вы на меня…

Нет, не на нее.

Она увидела его отражение в гладкой поверхности стенной панели.

Ее старый знакомый стоял позади нее. Ступенек на пятнадцать выше. Чернышева понятия неимела, как ему удалось приблизиться так бесшумно. Кровь текла из трех ран на его теле, новсе они были неглубокими. Похоже, боли, которую они причиняли, он даже не замечал.

Topre

ading

.ru



— Эй ты, чудила, а ну стой! — кажется, это крикнул Мельниченко, стоявший ближе всего. —Замри, кому сказал! Последний раз…

На мгновение казалось, что существо подчинилось и застыло. Но Маша увидела, как взамедленной съемке, что он продолжает двигаться. И вдруг, сделав пару обманчивонеуклюжих шагов на месте, он расплылся в прыжке, закончившемся на нижней ступеньке,прямо у девушки за спиной. На расстоянии вытянутой руки.

— Маша, пригнись!

Она упала на пол. Тут же ухнул помповик Ивана, но зверь с неожиданным проворством тожеуспел уйти с линии огня, и разлетающиеся картечины попали в стену, разнеся вдребезгиосветительную панель.

И тут заговорил автомат. Чей, Чернышева сначала не поняла. Лежа на полу, она слышалатолько резкие, отдающие в череп выстрелы — три подряд — и чувствовала едкий запах пороха,который мгновенно перебил даже вонь немытого и гниющего заживо тела.

Когда она нашла в себе силы открыть глаза, то увидела, что нашпигованное свинцом тело какмешок растянулось на ковровой дорожке. К счастью, существо лежало лицом вниз и в смертивыглядело почти человеком. Но за секунду до нее, на последнем издыхании оно успелопотянуться к ней, и скрюченные пальцы остановились в нескольких сантиметрах от ее ноги.

— Допрыгался, — произнес Ефремов, вытирая со лба каплю пота. — Спортсменом, наверно,был… Ну, чего застыли? Пошли уже. Пора домой. А вы, сладкая парочка, думайте пока, чтобудете в объяснительной Борисычу писать. — Он обвел взглядом Машу с Иваном. — Ипротивогазы наденьте, незачем усугублять. Все равно это ваш последний выход.

Почему-то эти слова Чернышеву совсем не расстроили.

— Как думаете, отчего он таким стал? — задал уже в машине Иван вопрос, который, наверно,пришел в эту минут в голову каждому. Но никто не нашелся, что ему ответить.

Поисковикам повезло, потому что в своих костюмах они были защищены не только отрадиоактивной пыли. Они были избавлены от жуткого смрада, который витал в воздухе надпогибшим городом и который не могли прогнать никакие бури и бураны. Они же нечувствовали ничего, кроме резиновой вони, хотя и она за три часа могла довести любого добелого каления.

Они уезжали в спешке, если не сказать больше. На верхних этажах, в наглухозабаррикадированных квартирах, могли оставаться другие люди. Но всем им придетсявспомнить поговорку про спасение утопающих. У поисковиков на тот момент были исчерпанывсе резервы физических и моральных сил, а время пребывания в «зоне» превышало допустимоепочти в полтора раз. Пора было побеспокоиться о себе любимых и о тех, кто ждал их вубежище.

Обратный путь прошел на удивление спокойно. Только пару раз Маше что-то чудилось внеровном свете фар, словно какие-то серые тени плясали, кружились, водили хороводы вдольдороги, то расходясь в стороны, то сжимая кольцо вокруг жестяной коробки с людьми внутри.

«Померещится же… — зевая, подумала Чернышева. — Все от недосыпа».

Она сунула под голову мешок с бинтами и ватой и задремала. Обычно девушка спала как

Topre

ading

.ru



убитая, в этот же раз ее сон был чуток, прерывался от каждого резкого толчка, но через пятьсекунд возвращался. И тогда перед Машенькиными глазами чередовались обрывки сновиденийна тему прежнего быта с кошмарами нынешнего. Раз за разом ей являлось бледное как смертьлицо чудовища, в глазах которого плескалась темная вода безумия. Ей показалось, что прошловсего минут пять, когда ее разбудили, объявив, что они уже дома.

Дома…

Эта грязная, холодная нора, где с потолка капает, а по стенам бегают тараканы со спичечныйкоробок, уже успела стать для нее чем-то большим, нежели временное пристанище. Чем-тоблизким и без преувеличения родным.

Знакомая лестница, знакомый коридор, все та же тяжелая железная дверь, за которой шлюз —а за ним безопасность и долгожданный отдых. Убежище. Как верно подобрано это название!

Родные стены помогли людям прийти в себя. Когда все помылись под струей довольнохолодной воды из шланга, — специально для Маши повесили ширму, правда, немногопрозрачную, — переоделись в цивильное и расположились покурить, обсуждая прошедшийдень, им уже казалось, что от этих кошмарных событий их отделяют недели.

Не могла расслабиться только Чернышева, так как знала, что ей предстоит обсудить еще однодело. Когда перекур был закончен и они собирались уже покинуть «предбанник», девушкарешила, что тянуть больше нельзя.

— Пацаны, а с ним что будем делать? — С этими словами она расстегнула молнию рюкзака,вытащила присмиревшего звереныша и посадила его на кафельный пол.

Все охнули, а через мгновение разразились гомерическим хохотом.

Кот как кот, только абсолютно безволосый. С огромными, широко расставленными ушами, соскладками «лишней» шкуры на шее, лапах и спине, с неприлично голым хвостом невероятнойдлины, напоминающим сосиску. Лоб животного, казалось, избороздили глубокие морщины. Всочетании с задумчивым, отрешенным выражением медно-золотистых глаз это производилонастолько комичное впечатление, что сдержать смех не смог даже обычно невозмутимыйЕфремов.

— У меня нет галлюцинаций. Это он кричал. — Она взяла на руки трясущееся существо. — А яприняла это за детский плач.

— Стоило рисковать из-за кота в мешке? — хмыкнул Борька Кабанчик, разглядывая сфинкса. —Ну и чучело… Прямо мутант какой-то.

— На себя посмотри! — окрысилась Чернышева. — Он, по крайней мере, жрать будет меньше.Как думаешь, Сергей Борисович не запретит? — последняя фраза предназначалась уже Павлу.

— Как будто у него других забот нету, — хмыкнул тот. — Если сможешь прокормить, бери.Будет типа талисман. Только не свети сильно, а то народ, сама знаешь, кушать хочет.Хронически.

— Никому его в обиду не дам. Еще бы, при таких обстоятельствах достался…

— Ну-ну. Я в тебе не сомневаюсь. Ладно, я пойду доложусь Борисычу. Так уж и быть, про твоювыходку ни слова. Ты все-таки молодчина. Мало кто на твоем месте… Про то, что нарушила

Topre

ading

.ru



прямой приказ и подвергла товарищей опасности, забудем. Ты же из лучших побуждений.

— Никому его в обиду не дам. Еще бы, при таких обстоятельствах достался…

— Ну-ну. Я в тебе не сомневаюсь. Ладно, я пойду доложусь Борисычу. Так уж и быть, про твоювыходку ни слова. Ты все-таки молодчина. Мало кто на твоем месте… Про то, что нарушилапрямой приказ и подвергла товарищей опасности, забудем. Ты же из лучших побуждений.

— Издеваешься? — подняла бровь Маша. — Все равно спасибо. Я теперь и так наверх ни ногой.

Все пошли по своим делам, а девушка, набрав тазик теплой воды, занялась котенком. Правда,имя ему она еще не придумала. В голову лезли одни Барсики и Тимофеи. Такие именаподходили для заурядных сибирских, сиамских и персидских, но не для такого чуда-юда.Вопреки всему, что говорят о кошках, этот принял водные процедуры очень спокойно. Болеетого, когда она намыливала его и терла губкой, вид у него был довольный и расслабленный. Онначал тихонько мурлыкать, и Чернышевой даже показалось, что часть морщинок на еговысоком лбу разгладилась.

«Нравится… Дома тебя, наверно, часто мыли».

Здесь ее ждала еще одна неожиданность. Под слоем сажи и грязи обнаружилась кожа розовогоцвета, нежная и бархатистая. Теперь звереныш стал напоминать новорожденного… или дажезародыш из учебника анатомии с хвостом-пуповиной. Извлеченный из воды, котенок тут женачал покрываться гусиной кожей. Машенька насухо вытерла его махровым полотенцем и вполотенце же завернула, одни уши остались торчать.

— Эх ты, ошибка природы. Одеть бы тебя по-человечьи, а то простудишься, — говориладевушка, гладя маленького по спинке. — Не боись, малыш. Прорвемся.

Глава 5

Тьма египетская

Проснувшись, Александр не сразу понял, где находится.

Вокруг было темно, но не это его удивило. Воздух был неподвижен, а тело никак не давало осебе знать, словно парило в невесомости. Не ощущалось ни тепла, ни холода, будто всерецепторы разом перестали передавать информацию.

Иногда уходящий Морфей дарит человеку бесценный подарок — несколько мгновений чистоговосприятия действительности. Это время, когда мы ощущаем мир как новорожденные, когдана нас не давит груз ошибок и воспоминаний, а страхи и тревоги почиют сладким сном. Но егоневозможно продлить, как ни старайся. Потом память «включается». Александр вспомнилвспышку, огненное море, руины, где тела людей похожи на бронзовые памятники, скотов,которые хотели его смерти, свое укрытие под мостом и костер.

Костер…

Ему стало не по себе. Что, если тот погас?

Саша вдруг вспомнил теорию о том, что в смерти сознание не исчезает, а остается запертымтам, где ты еще жив, — в последней секунде, растянутой в вечность. Вот такая веселая

Topre

ading

.ru



перспектива, по сравнению с которой материалистическое «ничто» смотрится оптимистично.

Какая ересь. Нет, он жив, иначе не чувствовал бы давления на стенки мочевого пузыря икруговых движений пустого желудка. Окончательно придя в себя, парень попыталсяподняться, но уткнулся в стенку, ударившись плечом обо что-то твердое. Нет, он точно непокойник.

Саша часто заморгал, но проку от этого вышло немного. Вокруг было не видно ни зги. Обычнойночью светят звезды и луна. Ночь ядерная, соответствовавшая земному дню, освещаласьостатками солнечного света, которым удавалось пробиться сквозь пыль и сажу. Они непомогали определять направление, служа скорее напоминанием, памятником утраченномусветилу. Но даже когда ядерная ночь накладывалась на обычную, крохи лунного светапробивались сквозь облачный покров и достигали земли.

Ядерным «днем», если очень хорошо приглядеться, можно было рассмотреть предметы,находящиеся в нескольких шагах. Ядерной «ночью» — ладонь, поднесенную к лицу.

Сейчас он не видел и этого. Когда он закрыл глаза, стало даже светлее, словно из глубинчерепа распространялось красноватое свечение, которое становилось тем ярче, чем крепче онзажмуривался. Парень сжал веки до боли, пока перед глазами не начали плясатьразноцветные круги, и снова открыл глаза. То же самое. Нет, он не умер и даже не ослеп. Всегораздо проще, и нечего наводить тень на плетень.

Уголок под мостом, который сначала показался Данилову подходящим местом для стоянки,оказался для нее непригоден. Стоило ветру изменить направление, как он получил доступ вэтот карман, образуя в нем турбулентные потоки и продувая Сашу до костей. К тому жепроклятый костер полностью выгорел за полчаса, и еще чудо, что парень проснулся от дикойстужи, а не замерз в своем тонком спальном мешке.

Холод хорошо прочищает мозги, и Данилов вспомнил, что рядом есть укрытие, где можнозаночевать с куда большим комфортом. К тому времени он замерз до ломоты в костях, и емубыло плевать, кого он там встретит. Пусть убивают, лишь бы быстро. Однако рядом с джипом,который все так же одиноко торчал на обочине, не оказалось никого. Двери были открыты, иникто не помешал ему забраться внутрь, запереться и включить печку. К счастью, бак былпочти полон. Данилов помнил, что мародеры заправили машину перед последним отрезкомпути.

А вот двух пятилитровых канистр на месте не оказалось. Их утащили запасливые налетчики. И,забегая вперед, стоит отметить, что это было не единственной потерей.

Температура в салоне, которая вначале не отличалась от наружной, начала быстро расти, ивскоре стало достаточно тепло, чтобы парень смог устроиться в своем спальнике на заднемсиденье. Возможно, передние можно было разложить горизонтально, и тогда Александр смогбы заночевать с еще большим комфортом, но, как говорится, от добра добра не ищут. Пареньбыл слишком утомлен, чтобы разбираться. Стоило ему принять горизонтальное положение, ион тут же уснул под мерный рокот работающего мотора.

Он выспался. К телу сквозь боль и покалывание медленно возвращалась чувствительность, иСаша понял, что его руки скрещены на груди, а ноги поджаты к животу. И те и другиеодеревенели настолько, что он с трудом мог пошевелить пальцами. Места вокруг былопредостаточно, и, засыпая, он мог принять такую неудобную позу только для того, чтобснизить потери тепла, пока салон не успел прогреться.

Topre

ading

.ru



Не без труда парень дотянулся пальцами левой до «молнии» и расстегнул нагрудный карман,где лежал смартфон. Светил он слабо, давая узкий, сфокусированный луч. Им было хорошопользоваться там, где незачем выдавать свое присутствие, что, впрочем, не снималонеобходимость поисков нормального фонаря.

Его пальцы скользили по гладкой ткани, пока онемевшая рука наконец не справилась сзастежкой. Синий пучок света ударил в темноту, но тут же отскочил, наткнувшись напреграду. Из темноты выступили очертания просторного салона джипа. Еще около минутыАлександр разминал ладони, потом нашарил на приборной панели кнопку, включающуюосвещение. В абсолютной темноте машина должна была засиять как новогодняя елка — оннадеялся только на то, что вокруг не было ни души.

Зажигать фары было незачем. Пока он спал, мимо не раз и не два могли проходить люди,встрече с которыми он не будет рад. Еще повезло, что, обыскивая автомобили в поискахценных вещей, как часто делал он сам, они не наткнулись на него, тепленького. Еще спросоньяон слышал, как совсем рядом кто-то скребется. Это был противный металлический скрежет,вызвавший чувство смутной тревоги, а может, очередной сон.

Саша с третьей попытки разблокировал водительскую дверь и ухватился за ручку. Но упрямаядверца лишь немного приоткрылась. Что-то снаружи мешало.

Глоток ледяного воздуха обжег ему носоглотку, но заставил сознание проясниться. Даниловоткрыл окно, оценив удобство электрического стеклоподъемника, и тут же понял причину.Снега нападало до середины дверей. Навалившись плечом, он с трудом раскрыл еенаполовину. При его габаритах этого было достаточно, чтобы протиснуться наружу.

Саше показалось, что он попал из одной темной каморки в другую, чуть побольше. Былонепривычно тихо. Бушевавшая всю «ночь» непогода сменилась полным безветрием, и теперьнепривычная тишина давила на нервы. Данилов мог только строить догадки, сколькопродлится этот штиль.

Вокруг него во все стороны тянулось бескрайнее идеально ровное поле. Оно было бы белымпри свете дня, но сейчас, в слабом свете телефонного «фонарика», казалось темно-фиолетовым, как поверхность чужой планеты.

Ни движения, ни дуновения ветерка. Только снег повсюду. Машина утонула в нем как в болоте,по самые обводы крыльев, и даже на крышу успело нападать почти полметра снега. Видимо,пока он спал, буран разгулялся не на шутку. Целых пятьсот миллиметров осадков. Интересно,это недельная норма или месячная? Теперь уж точно дорог больше нет. А значит, горе всем,кто оказался вдали от теплого крова.

О вчерашнем побоище не напоминало больше ничего. Кровавые следы занесло, как и отметинув том месте, где волокли труп с простреленной головой. С неба продолжали падать отдельныеснежинки, похожие на тополиный пух.

Опомнившись, Данилов захлопнул за собой дверь, чтоб не выпускать нагретый воздух. Хотя емубезумно хотелось вернуться обратно в теплый салон, он решил пройтись вокруг автомобиля ислегка размять косточки. Мороз был градусов пятнадцать — двадцать.

Сделав первый нетвердый шаг и нарушив девственную поверхность снега, парень утонул посамую голень. Снег был свежий и рассыпчатый как мука, и его тут же набрались полныеботинки. Затем Саша, высоко поднимая ноги, пересек то, что раньше было автодорогой, и тутже заковылял обратно. Удаляться от машины на большее расстояние он был пока не намерен.

Topre

ading

.ru



Пронизывающий холод лишний раз напомнил парню, что одет он не по погоде. Тутпригодились бы валенки, да и вместо этой куртки давно было пора найти дубленку илипуховик. Сгодился бы даже рабочий ватник. Но вокруг, как назло, ни жилья, ни магазинов.Надо было раньше, да кто же знал?!

Парень вернулся в машину, отметив, что лампы светят гораздо тусклее, а волна теплоговоздуха, идущая от печки, стала почти неощутима.

Что за хрень? Движимый страшной догадкой, Александр кинулся к приборной панели, чтобыпроверить уровень бензина. Так и есть. Стрелка застыла в крайнем левом положении, строгонапротив нуля. Бак был пустым, а двигатель давно молчал.

Напрасно он крутил рукоятку. Печка не собиралась раскочегариваться. Наоборот, она грелавсе слабее и слабее и через двадцать минут испустила дух. К тому времени лампы уже гореливполнакала. Аккумулятор разрядился.

Увы и ах. «Крузер» был неплохим убежищем. Не оставь он мотор работающим, можно было быпереждать тут еще какое-то время, восстановить силы. Но собственная глупость лишила егоэтой возможности. Может, другой на его месте сумел бы добыть топливо из брошенных авто спомощью шланга, воронки и канистры. Саша видел, как это делают в кино, но сильносомневался, что обладает такой сноровкой.

В конце концов, — хоть это и рассуждение из разряда «зелен виноград» — что дадут емулишние день-два отдыха? Лучше уж двигаться вперед, чем сидеть и думать, какой из четырехвариантов сбудется раньше. Он будет убит, замерзнет, наложит на себя руки или сойдет с ума?

Прежде чем уйти, Александр еще раз обыскал салон и багажник. Естественно, ничего новогопоиск не дал. Эти сволочи из каравана сразу же после погони все-таки наведались к джипу изабрали не только запас горючего, но и все оружие, снаряжение и продукты. Еще бы, запаскарман не тянет.

Исчезли даже некоторые из его собственных вещей, которые лежали у разбойников по разнымуглам, в том числе противогаз, по большому счету бесполезный, нож и пистолет. Из всегоимущества убитых бандитов Саше достался только рюкзак водителя Андрея, который он успелсхватить в горячке бегства. Обмен был невыгодным. Сам рюкзак оказался качественнойвещью, но внутри было не на что смотреть. Там не оказалось даже минимального набора длявыживания. Спальный мешок никуда не годился. Не было ни спичек, ни фонаря, ни компаса,ни аптечки. Последнее, впрочем, было легко поправимо. Не было и никаких продуктов, кромедвух десятков слипшихся «сникерсов», в усвояемости которых Александр сильно сомневался.Вот и весь его рацион на ближайшие дни.

Парень уже собирался распрощаться с этим местом, когда его взгляд задержался на бурыхпотеках на заднем колесе. Данилов вспомнил о недавних преследователях и пожелал имнарваться на кого-нибудь еще круче.

Господи, как же холодно…

Александр брел на восток. Он больше не собирался отклоняться от маршрута, выбранного им всамом начале маршрута. Братки-дезертиры сэкономили ему день или два, подбросив почти ксамой Оби. Теперь оставалось перебраться на другой берег и двигать дальше на восток, вКемеровскую область.

Topre

ading

.ru



Данилов не мог поверить в то, что все до единого мосты разрушены, и собирался проверить этолично. Машин на дороге попадалось немало, и парень обходил их по очереди, потрошаперчаточные ящики в поисках любого источника света, который сейчас был для него важнеехлеба. Он собирал всю полезную мелочевку вроде батареек, дорожных карт, спичек и аптечек,чувствуя себя мелким воришкой. На угонщика он не тянул — с запертыми автомобилямипарень не связывался. Разбивать стекла оказалось непросто, да и опасность порезаться егоостанавливала. Ни одежды, ни еды ни в одном из транспортных средств не нашлось. Дажетрейлер с заманчивой надписью «Продукты» зиял пустотой. Закончив беглый осмотр, бывшийинтеллигент шел дальше, к следующей цели. Холод обжигал его и гнал вперед, заставляяпередвигаться почти бегом. Саше казалось, что еще немного, и его кожа начнет лопаться пошвам.

Он продолжил свой марафон, и через двадцать минут «его» дорога пересеклась с другойавтострадой, потянувшейся с севера на юг. Вроде бы это было Бердское шоссе, хотя он не сталбы ручаться. Зато парень с первого взгляда понял, что здесь проходил один из маршрутовИсхода.

Ежась от налетавшего ветра, Александр смотрел на то, что за какую-то пару днейпревратилось из дороги жизни в дорогу смерти. Лучика экрана хватало лишь для того, чтобыхудо-бедно освещать пять метров дороги. Тем страшнее было видеть, как из темнотывыступают кошмарные картины.

Ему опять повезло. Он просто обязан был лежать среди них. Ему дали кров и тепло, но недрузья, а враги, убийцы. Вот так ирония судьбы.

Тела попадались по обочинам, на середине шоссе и даже в машинах. Одиночки, семьи и целыегруппы. Мужчины, женщины и дети. Тихо замерзшие, разорванные зубами и со следамисмерти, явно причиненной рукой человека. Вздумай парень вести им счет, он давно сбился бына тысяче.

Погибали слабые — стар и млад, больные и искалеченные. А еще те, кто не сумел украсть илисилой добыть теплую одежду. Вот женщина, накрывшая собой ребенка, словно пытаясьзащитить от ледяного дыхания зимы. Семья с тремя детьми мал мала меньше, сбившаяся втесный кружок в навеки застрявшем микроавтобусе «тойота»… Старик со старухой, присевшиена поваленный столб как на завалинку, да так и оставшиеся сидеть.

Ему казалось, что все они смотрели на него с молчаливым укором. Саша убеждал себя в том,что этот укор адресован не ему, а тем, кто ушел дальше, бросив их умирать, но все равно струдом выдерживал взгляды их мертвых глаз.

Одетые как попало, с костями, выпирающими как у узников Варшавского гетто, с лицами,обезображенными волдырями и темными пятнами ожогов. Каждый из них мог бы рассказатьисторию своей трагедии. Но Данилову не было до них дела. Все слезы он давно выплакал, идаже собственная драма уже не заставляла его сердце разрываться как раньше, иначе ондавно соскользнул бы за грань. Глядя на их посиневшую кожу, парень думал только о том, чтоему до зарезу нужно обновить свой гардероб. Иначе скоро и он будет выглядеть так же.

Прошло еще долгих десять минут, прежде чем ему повезло. В бардачке «мерседеса» временпервоначального накопления капитала нашелся такой же допотопный фонарик, обмотанныйизолентой.

Включив его и осмотревшись, Александр почувствовал, как волосы зашевелились у него на

Topre

ading

.ru



голове. На снегу вокруг него, припорошенные поземкой, виднелись следы. Одна, две, трицепочки, слишком четкие, чтобы быть старыми. Как ни слаб был снегопад, за час он скрыл быих полностью.

Они были четырехпалые, каждый размером с детскую ладошку. Каждый палец оканчивалсявызывающими уважение когтями. Волки или одичавшие собаки. Только Маугли или ДерсуУзала определили бы это точно, но никак не городской житель в четвертом поколении.

Еще вопрос, какой из вариантов хуже. С одной стороны, волков весом в центнер не водится, асобаки бывают. Мастино-неаполитано, тосу-ину и что еще там?.. Даже обычному «кавказцу»под восемьдесят кило не будешь рад, когда сам весишь в полтора раза меньше. Но еслипосмотреть с другой стороны, волки все же страшнее. Сказки и мифы всех народов мира томупорукой. Жутко хитрые твари, если верить Бианки и Сетон-Томпсону. Они отличаютвооруженного человека от безоружного, охотника от грибника. Нападают стаей, по всемправилам тактики. Кабана валят, лося, быка. И нюх у них такой, что прятаться бесполезно.

Они были тут, пока он спал. Если бы у него хватило дурости остаться под мостом, то там ужебелели бы его кости. И те шорохи, которые Саша слышал сквозь сон… Это наверняка онискреблись в дверцу и облизывались, чувствуя близость мяса. Его здесь было предостаточно, нотвари могли предпочитать парное, а не мороженое.

Странно, что ему это раньше не приходило в голову. Все время думая о врагах двуногих,Данилов упустил из виду, что четвероногие могут быть не менее опасны. Пару раз за этинедели ему казалось, что он слышит далекий вой, но Саша относил это на счет воображения.

Парень еще раз отругал себя за то, что так бездарно лишился пистолета. С ним он нечувствовал бы себя таким беззащитным. И если от вооруженных людей, как показал случай сдезертирами, шансов отбиться мало, то отпугнуть или убить одно животное, а не стаю — ему посилам.

И не факт, что он разживется им в ближайшем населенном пункте. Александру оставалосьтолько сокрушаться, что Россия — не Америка. Там, где, по статистике, приходилось по парестволов на душу населения, включая младенцев, он нашел бы новую пушку без проблем. Еслине в первом заброшенном доме, то во втором.

А у нас!.. Господа законодатели, чтоб им горелось дольше и жарче, два года назад решили, чтопростым людям огнестрел незачем. Вот и сделали так, что получить лицензию быстрее чем заполгода стало нереально, если ты не охранник и не член охотсоюза с пятилетним стажем.

Это было первым побуждением власти, когда мировая экономика накрылась медным тазом, ана горизонте замаячил призрак чего-то более страшного, чем дефолт. Ясное дело, иметь — вовсех смыслах — вооруженный народ сложнее, чем безоружный, особенно когда в обозримойперспективе рисуются развал и анархия. Тех, кто стоял у руля, можно понять. Вот толькозащищаться они были готовы лишь от собственных граждан. Это ведь вам не ракеты строить ине атомоходы модернизировать. Это дешево.

Потому-то в час Икс и оказались вооруженными только бандформирования, законные инезаконные. Честный обыватель в начале событий мог рассчитывать на перцовый баллончик,которым котенка не отпугнешь, топор, ломик или дрын от забора. Поэтому и жил он плохо инедолго.

Данилов не сомневался в том, что умные и предусмотрительные граждане все же приобрели«товары народного истребления» заранее. Другие, не такие умные, но везучие и шустрые,

Topre

ading

.ru



раздобыли их в бедламе первых дней. Отделения милиции, воинские части, охранныеструктуры, тиры, магазины, которых было меньше, чем в Штатах, но тоже немало… Однаковряд ли эти везунчики захотят поделиться.

С оружием произошла та же история, что и с едой, в чем-то повторившая приватизацию по-русски. Самые ушлые растащили все, набрав себе целые арсеналы, а те, кто в первые дниловили ворон, остались ни с чем. И вот попробуй, найди теперь самый завалящий ствол.

Каким бы мирным человеком Саша ни был, на дворе стояли времена, когда добрым словомможно было мало чего добиться. Ночь скрывала мириады опасностей, и не все они былибестелесны, как радиация. У некоторых имелись зубы и когти.

Данилов ускорил шаг. Каждую секунду он ожидал, что на его горле сомкнутся клыки.Вглядываясь в темноту, парень боялся увидеть в ней фосфоресцирующие глаза. Или это толькоу кошачьих они горят? Он не помнил.

Каким бы мирным человеком Саша ни был, на дворе стояли времена, когда добрым словомможно было мало чего добиться. Ночь скрывала мириады опасностей, и не все они былибестелесны, как радиация. У некоторых имелись зубы и когти.

Данилов ускорил шаг. Каждую секунду он ожидал, что на его горле сомкнутся клыки.Вглядываясь в темноту, парень боялся увидеть в ней фосфоресцирующие глаза. Или это толькоу кошачьих они горят? Он не помнил.

Снег вокруг был истоптан так, будто здесь крутилось не два или три, а по крайней мереполдесятка зверей. Следы то расходились, то вновь собирались, кружа вокруг отдельныхавтомобилей. Казалось, звери начали собственную миграцию, пути которой совпадали сглавными маршрутами бегства из городов бывших «царей природы».

Бескормица ли выгнала хищников из родных лесов, или, потеряв хозяев, они вернулись ксостоянию своих предков — неважно. Настоящими хозяевами положения теперь были именнопсовые, а не приматы. Человек едва мог передвигаться, выдирая ноги из глубокого снега, а онидолжны были чувствовать себя вольготно, скользя на мягких лапах по его поверхности.

Александр заметил его издалека и тут же нырнул за сугроб, замерев как ящерица. Толькоубедившись, что силуэт остается неподвижным, парень покинул свое укрытие и осторожноприблизился к нему. Опасности не было, просто, обжегшись на молоке, он дул на воду.

Человек был мертв, и чтобы определить это, не требовалось щупать пульс — одного взгляда набледно-синее лицо было достаточно. Впрочем, дело даже не в цвете. Саша не удивился бы,увидев в зеркале точно такую же синюшную морду с инеем на ресницах и щетине. Простотакие спокойные и отстраненные лица редко бывают у живых.

Он сидел, прислонившись спиной к опоре рекламного щита, словно отдыхая после долгогопути. Двумя руками человек обхватил большую спортивную сумку. Это сначала и ввело Сашу взаблуждение, заставив поверить, что перед ним живой.

Умер он, судя по всему, недавно, иначе успел бы превратиться в снеговика. Только причинаоставалась загадкой. Одет мертвец был куда как тепло — в прекрасную куртку-«аляску» скапюшоном, ватные штаны и валенки. Ни ожогов, ни следов лучевой болезни на его лице небыло. Да и изможденным этого типа нельзя было назвать.

Да бес с ним… Что парня заинтересовало, так это объемистый баул. Он был на сто процентов

Topre

ading

.ru



уверен, что там окажется что-нибудь съедобное. А для него, вплотную подходившего к порогуголода, к этой категории относилось многое.

Надо было отдать незнакомцу должное — даже в смерти держал он крепко. Только когдаДанилов, используя «трофейный» Андрюхин нож как рычаг, сломал ему большие пальцы, баулудалось высвободить. Парень мимоходом отметил рельефно наколотые «перстни», рядом скоторыми настоящая печатка смотрелась блекло. Они не оставляли сомнений в социальномстатусе умершего.

Наконец Александр добрался до содержимого сумки, которая, как ему показалось, весилацелую тонну. Или это он так ослаб? Но судьба не собиралась поворачиваться к Саше лицом.Еды в торбе было мало. Зато было много другого. Воистину, удивительное существо — человек.

Золото, золото, золото. Кольца и браслеты, сережки и колье. Несколько секунд Сашаразглядывал сверкающие безделушки, а потом все понял, догадался, почему на эти сто килотатуированного мяса не позарились волки, и испытал жгучее желание убить эту мразь ещераз.

Некоторые вещи мерзавец не мог взять из магазинов. Только старое золото бывает такиммутным. Но они происходили и не из ломбарда, иначе не были бы такими мокрыми и липкими.Разве что их сняли с окоченевших пальцев и шей, иногда при помощи маленького топорика,который висел у подонка на поясе в чехле из плотной ткани.

Когда-то Саша был убежден в том, что скорее небо упадет на землю, чем он опустится до того,чтобы обирать мертвых. Ну, что ж, он дождался, небо упало. Так чего же стоять истуканом?Надо брать все, что может помочь его выживанию. На этот раз его совесть будет чиста. Он жеграбит награбленное.

Естественно, золото его не интересовало. Повинуясь внезапному порыву, парень опрокинулрюкзак, и оно желтым ручьем утекло сквозь снег. Подумав, он все же сунул в свой рюкзакполукилограммовый кулек с монетами. Золотые червонцы царского министра Витте? Они ужточно чистые. Если миру суждено устоять, то этого вполне хватит.

Топорик Александр повесил себе на ремень, став похожим на Робинзона Крузо. Тщательнообшарив карманы куртки покойника, он разжился острой заточкой с тонким, как у стилета,лезвием. Банку таким инструментом не откроешь, зато в печенку сзади всадить, наверно,сподручно. Она была сухой и чистой, но бог знает, сколько раз ее пускали в ход. Подумав,парень зашвырнул ее подальше в темноту.

Зато другая находка пришлась очень кстати. Фонарик был маленьким, плоским и легкоумещался в ладони, но при нажатии на кнопку давал луч слепяще-яркого белого света. Приэтом в пластмассовом корпусе не было ни разъема для подзарядки, ни гнезд для батареек.Когда Александр сообразил, что к чему, его радость не знала предела. Он понял, что перед нимбыл «вечный» фонарик — выбор охотников, туристов и прочих любителей побыть вдали отцивилизации. Данилов вспомнил рекламу подобной вещи в каком-то телемагазине. Если веритьей, такая штука не требовала ни зарядки, ни даже замены лампочек. Принцип ее действия былоснован на законе Фарадея. Если встряхнуть фонарик, то магнит высокой мощности начинаетперемещаться внутри катушки с проводом. Ток, индуцированный в катушке, заряжаетконденсатор фонаря, от которого получает питание светодиод.

Не веря своей удаче, Данилов прибрал замечательную вещь в карман. Но свой старый фонарьон не подумал выбрасывать, тем более что располагал теперь солидным запасом пальчиковых

Topre

ading

.ru



батареек.

Еды было немного, причем деликатесами здесь и не пахло — шесть банок мясорастительныхконсервов с большой примесью явно трансгенной сои, немного лапши, крупы и картошки.Пузырь дешевой водки. Ни икры красной, ни икры черной, ни заморской баклажанной.Ничего, сойдет. И водяра тоже — раны промывать. Но только не душевные.

Еще одной находкой оказалась походная карта с карандашными пометками, смысл которыхСаша даже не пытался понять. По всему было видно, что уголовник подготовился заранее, ещедо холодов, что характеризовало его как не совсем пропащего идиота. Другой вместо «аляски»взял бы еще один рюкзак под хабар. Зачем зимняя куртка и валенки, когда по календарюначало осени? Видимо, еще в начале сентября в голову лихого человека закралась смутнаядогадка, и тогда он украл или отобрал эту одежду. Вряд ли мужик слышал про ядерную зиму,скорее сработала крестьянская смекалка.

Куда он шел? Домой, к своей бабе? Если только не к скупщику краденого. Как бы то ни было,он торопился. Ночевал в машинах, кафешках, сараях. Наверное, думал, что органы уже идут последу. Ха! Бегут и спотыкаются. Половина уцелевшей милиции занята тем же делом, что и этотгромила, вторая спасает себя и свои семьи.

Он идет, и снег тоже. И ветер дует… Ветер на всем белом свете, как у Блока в поэме. Холодает.Мародер хочет добраться до жилья и передохнуть, но решает, что беды не будет, если посидетьминут пятнадцать, дать отдых ногам. А там, глядишь, найдется какой-нибудь домишко иполучится выспаться как следует.

Вот он выбирает место, более-менее защищенное от ветра, снимает с плеча сумку,усаживается, не выпуская из виду свою поклажу, потом достает бутылку. Всего пару глотковдля сугреву. Ему действительно становится теплее, тело расслабляется, никуда идти уже нехочется. Снег все падает, но холода больше нет. Совсем.

Так неизвестный вор стал иллюстрацией в книжке, предназначенной для проведенияантиалкогольной кампании. Но судьба оказалась милосердна к нему — его смерть была легкой.Он не мучился, как те, на шоссе, или другие, придавленные бетонными плитами в городе. Проумерших от лучевой болезни нечего и говорить.

Данилов еще раз взглянул на сидящий труп. Парень знал, что пора переходить к самойнеприятной части программы. Он до конца надеялся, что делать этого не придется, верил, чтонайдет магазин или брошенный дом, откуда можно будет позаимствовать теплую одежду безпререканий с хозяевами. Но, как назло, вокруг таких не было, а ближайший населенный пункт,судя по карте, лежал аж в пяти — семи километрах по прямой.

Александр был уверен, что не осилит и половины. Холод уже почти не беспокоил его, и этобыло самым плохим знаком. Если вначале кожу лица жгло, кости ломило, а онемевшие пальцыкололо иголками, как на допросе в гестапо, то теперь все болевые ощущения исчезли.

Зато пришла слабость, которая с каждой минутой овладевала им все сильнее. Хотелосьприсесть, а лучше прилечь. Саша догадывался, что это означает. Выбор был простым —прибегнуть к последнему средству или встретить свой последний час.

Из всех мертвецов только этот шакал и был одет по-зимнему, остальные бедняги закутаны втряпки, как солдаты разбитой армии Наполеона. Пусть покоятся с миром, он не будет ихтревожить. Если кому-то придется поделиться с ним одеждой, то пусть это будет тот, кто самявно снял ее с чужого плеча.

Topre

ading

.ru



Александр уже начинал стягивать валенок с холодной окоченевшей ноги, когда егопередернуло. Это запоздало взбунтовалось его прежнее «я», то, что осталось в нем отинтеллигентного юноши из Новосибирска. Та часть, которая еще не порвала с прежнейжизнью.

«Чем ты тогда будешь отличаться от этого грабителя мертвых?» — вопрошала она. Но пареньспокойно проигнорировал этот порыв. Он знал, что ничем, кроме того, что еще живой инемного умнее, поэтому имеет шанс остаться в живых еще какое-то время.

Данилов быстро переобулся, порадовавшись, что ему повезло найти мертвеца с подходящимразмером ноги. Обувь села как влитая, а ведь если бы попался недомерок с тридцать девятым,то он на свои ласты никогда бы ее не натянул.

Затем пришел черед верхней одежды. Онемевшими руками парень расстегнул куртку мародераи накинул ее на себя. Тот был одного с ним роста, но значительно шире, так что она легконалезла поверх двух Сашиных свитеров. Это же позволило Александру легко надеть снятые смертвеца штаны поверх своих брюк. От одной мысли, что придется разоблачаться на такомморозе, равно как и о прикосновении к голой коже одежды, снятой с трупа, брала оторопь.Пусть он лучше будет как капуста. Чем больше слоев задерживают нагретый воздух, темтеплее.

Немного подумав, Данилов решил экспроприировать и кроличью шапку. Его вязаная быладовольно теплой, но никто не скажет, какие изменения погоды ждут впереди.

Александр уже собирался уходить, когда заметил деталь, которую его взгляд сначала упустил.Что-то лежало в снегу возле правой руки мертвеца. Какой-то ремешок. Парень машинальнойподдел его ногой и вытянул из сугроба лыжную палку. Ремешок был не чем иным, кактемляком для удобного захвата. Там же оказалась и остальная часть лыжного комплекта — всев отличном состоянии.

Вот чем объяснялась мобильность покойного мародера, да и сам факт его долгой жизни. Что ж,спасибо тебе, добрый человек. Может, в аду тебе спишут пару грешков за спасение однойжизни.

Проверив крепления, Александр сделал первый неуверенный шаг. Лет пятнадцать прошло стех пор, как он в последний раз занимался этим видом спорта. Пятый класс средней школы…

Оказалось, что ничего хитрого в этом нет, и вскоре Саша эмпирическим путем освоил этунауку заново. Теперь он мог перемещаться раза в полтора быстрее, чем пешеход. Но главнымпреимуществом была экономия сил. С «журавлиной» ходьбой, когда каждую секундувыдираешь ноги из снежной толщи, даже не сравнить.

И снова Саше почудился умысел, замысел и промысел Божий. Что бы он делал, если бы этотгаврик пошел бы дальше, благополучно отдохнув? Остался бы и без одежды, и без средствапередвижения.

Итак, в путь. Если верить карте, до магистрали оставалось всего несколько километров.Конечно, теперь идти станет легче, но сколько он пройдет, прежде чем на его след выйдут«братья наши меньшие»?

Александр давно не обращался к Богу. Еще подростком он понял, что тот не Дед Мороз и неЗолотая рыбка, исполнять желания своих чад Всевышний не расположен. А может, дело в том,что никто не любит нытиков, и Вседержитель не исключение. И вот впервые за десять лет

Topre

ading

.ru



парень вполголоса повторял слова молитвы.

Саша догадывался, что со стороны выглядит смешно со своими неуклюжими движениями идалеко не атлетической фигурой. Бегом от инфаркта, блин. Спортобщество «Трудовыерезервы», бляха-муха. Но некому было оценить картинку и посмеяться.

Полчаса он потратил только на то, чтобы научиться ходить, не сбиваясь и не теряя темпа. Ещесорок минут ему понадобилось, чтоб добраться до железной дороги. Двадцатью расплатилсяАлександр за желание срезать путь через бурелом и овраги.

За это время он успел раз восемь проститься с жизнью, когда ветер доносил до него звуки,похожие на шорох волчьих лап. Тогда он сжимал лыжную палку до боли в ладони, собираясьдорого продать свою жизнь даже с этим «оружием». Но все обошлось. Парень решил, чтолегкой добычи на дорогах все еще оставалось больше, чем охотников, которые не успеваливсюду.

Рельсы скрылись под снегом, и здесь, на равнинном участке, где не было насыпи, Саша легкомог бы пройти мимо. Пропустить их ему не дала катастрофа двухнедельной давности.Пассажирский состав сохранился только наполовину. Остальная его часть вместе сманевровым локомотивом выгорела дотла, и теперь скелеты вагонов стали саркофагами длякостей пассажиров.

Рельсы скрылись под снегом, и здесь, на равнинном участке, где не было насыпи, Саша легкомог бы пройти мимо. Пропустить их ему не дала катастрофа двухнедельной давности.Пассажирский состав сохранился только наполовину. Остальная его часть вместе сманевровым локомотивом выгорела дотла, и теперь скелеты вагонов стали саркофагами длякостей пассажиров.

Данилов прикинул расстояние до эпицентра. Оно было слишком большим, чтобы все могло такосновательно выгореть только от светового излучения взрыва. Скорее поезд накрыло огненнойволной, когда от вспышки рванули цистерны на соседних путях. От них самих остались одникатки, над которыми возвышались остатки стенок, похожие на лепестки. Мазут, бензин,дизтопливо? Шандарахнуло так, что вагоны товарняка, стоявшего через один путь, погнуло ипосекло осколками в решето, а часть из них и вовсе сошла с рельсов.

Но еще раньше, чем Саша их увидел, он почувствовал слабый запах. Пахло гарью и тем, чтовсегда ассоциировалось у него с железной дорогой. Возможно, пропиткой для шпал. Но в этомбукете присутствовало что-то еще — резкое, химическое. Повинуясь догадке, Данилов разгребноском валенка снег. Под ним была не убитая морозом трава, а черная спекшаяся корка.Внешне похожая на асфальт, на ощупь она оказалась маслянистой и крошилась под ногами.Земля была не просто выжжена. Ее верхний слой сняло как ножом вместе с травой и корнями.Почва, пропитанная жирной копотью, источала густой едкий запах, от которого резало глаза ипершило в горле.

Александр прошел еще метров сто в том же направлении, обходя поваленные столбы ижелезные фермы. В какой-то момент вонь стала одуряющей. Тогда парень интуитивно взялвправо и, только удалившись на порядочное расстояние от странного места, вздохнул полнойгрудью.

Похоже, в час Икс тут был выброс в атмосферу большого количества токсичной дряни. Пареньподозревал, что если бы он пришел сюда дней десять назад, то его смерть была бы быстрой. Новсю последнюю неделю дули такие ветра, что любое облако давно разогнало по всей области. А

Topre

ading

.ru



дождь еще раньше должен был потушить тлеющие пожары. Только запах и остался.

Аммиак? Нет, он летуч. Хлор? Нет, тоже вряд ли. Какие еще есть отравляющие вещества, долгосохраняющиеся на местности?

В тех цистернах могли перевозить не только топливо, но и удобрение, и сырье для химическойпромышленности, и даже что-то похуже, вроде отработанных ядерных отходов. Они, правда, неимеют вкуса и без запаха. Когда все это воспламенилось от светового излучения взрыва, ввоздух попал такой коктейль, в котором люди, уцелевшие в катастрофе, должны былипогибнуть быстрей, чем в газовой камере.

Из темноты выступали все новые остатки инфраструктуры железной дороги. Бетонные столбыи металлические конструкции, назначение которых было для него тайной. И вагоны, все новыевагоны. Вокруг них ковром лежали вещи и тела, почти неотличимые друг от друга.

Мародеры не могли обойти эту делянку стороной, так что лучше было не тешить себячрезмерными надеждами. И точно, многие чемоданы были явно второпях обысканы, а ихсодержимое — вывалено на снег. Если тут и были уцелевшие пассажиры, то им явно не хватиловремени даже забрать свое. А эти пришли позже, чтоб основательно пограбить останки.

Тщательно выбирая дорогу, Александр шел вдоль полусгоревшего пассажирского состава. Судяпо обтекаемым линиям, это был один из новейших скоростных поездов, которые с большойпомпой пустили на этой линии года три назад. Поравнявшись с более-менее сохранившимсявагоном, Данилов прочитал на почерневшем от сажи боку название рейса: «Новосибирск —Новокузнецк» и криво усмехнулся. Надо же, им по пути. Жаль, билета нет.

Пройдя еще немного, он наугад навел луч фонарика на оплавленный провал окна и даже неудивился, увидев в купе мертвеца в обгорелых лохмотьях, который раскинул руки так, словнособирался заключить кого-то в объятья. Б-р-р-р-р… Изыди. Однако для того, чтобы отбить уСаши желание лезть внутрь, требовалось нечто большее. В вагоне-ресторане могло найтись то,чем он мог разнообразить свое меню.

Но парень моментально забыл о желудке, когда у него за спиной раздался хриплый лай.Александр оглянулся и задрожал как осиновый лист, высветив метрах в двадцати несколькотемных силуэтов, которые выскочили из-под платформы с сельхозтехникой. Да, они уже былиздесь. И ближайшая тень ростом в холке могла тягаться с пони.

Увиденное придало парню прыти. Он запрыгнул на подножку, быстро взбежал по лестнице иперевел дух только рядом с купе проводников, трясущимися руками закрыв за собой дверьтамбура. Он очень надеялся, что его не обнаружили. Данилов знал, что зрение у этих тварей нелучше, чем у людей, а вонь, царящая вокруг, должна перебивать любой запах, делая их нюхбесполезным. Зато у них хороший слух.

И все же парень надеялся, что они пришли не за ним. Выслеживая добычу, ни одно животноене станет выдавать себя голосом. Лай говорил о внутригрупповых разборках. В глубине душипарень был рад, что это не волки. Как ни озверели эти домашние питомцы, им не сравниться сдикими сородичами в части охотничьих навыков. Это не означает, что они упустят случайполакомиться свежей человечиной, но только в том случае, если та будет настолько глупа, чтосама отдаст себя им в лапы.

Несколько раз Александру казалось, что он слышит рычание, но парень не собиралсяподходить к окнам, чтоб это прояснить. Стекол в них не было, и хотя перрон был далеко внизу,кто сказал, что такой прыжок псу-вожаку не под силу?

Topre

ading

.ru



Про «трофейный» нож Саша даже не думал. Это был инструмент для нарезания колбасы иоткрывания банок, а не средство самообороны, тем более от такого монстра.

В закутке проводников окна не было, и именно там Данилов отсиживался до тех пор, пока всеподозрительные шорохи на перроне не стихли. Он оказался прав. Животные не сунулись ввагон, пахнущий металлом и пластиком.

Убедившись, что снаружи не доносится ни звука, парень тихо встал с койки и вышел в коридор.Тут Александр после пары неудачных попыток сумел раскочегарить диковинное устройствопод названием «Титан», что сразу принесло ему массу выгод. Во-первых, он получил теплуюводу для умывания — кто знает, не была ли эта грязь радиоактивной? — а во-вторых, смог непросто подкрепиться парой шоколадных батончиков, но и выпить настоящего чаю.

Потом, чтобы отвлечься от неприятного ожидания, Саша решил осмотреть то, что осталось отсостава. Вагон-ресторан, к его разочарованию, находился в голове поезда и не уцелел. Но впяти других ему удалось найти немало того, о чем недавно он мог только мечтать. Тщательнаяревизия поездных запасов заняла два часа, но жалеть было не о чем. После нее парень сталобладателем приличной «продовольственной корзины».

Среди поклажи бедолаг-пассажиров он насобирал килограмма три овощей и фруктов, вкускоторых уже начал забывать. Немного пожухлые, они все равно пошли на ура. Бананы,конечно, испортились, растеклись в жидкую кашицу. Помидоры и огурцы тронула плесень, ноих можно было есть, немного поскоблив. Первый найденный апельсин Саша с трудом заставилсебя сначала тщательно помыть, а уже потом очистить от кожуры. Радиометра у него большене было, так что приходилось подстраховываться. Потом он съел его, радуясь не тольковкусной и здоровой пище, но и источнику витамина С. «А ведь это и последний апельсин втвоей жизни», — подумал он, когда вытирал руки тряпкой.

В этом купе осталось четыре покойника, из которых двое умерли прямо за раскладнымстоликом. В соседнем нашлось грамм триста сыра и пара банок сайры. В следующем — булкачерствого хлеба и две пачки растворимой лапши. В третьем — немного колбасы. И так далее…Даже изголодавшиеся беженцы, которые прошли тут до него, как стая саранчи, не моглисожрать всего.

Немного подумав, Саша взял также соль, приправы и растительное масло, которыми до этоговремени пренебрегал. На консервах и концентратах можно прожить, но рано или поздно ониначнут лезть из ушей. Когда-нибудь можно отведать блюд собственного приготовления.Великим кулинаром ему не стать, но необходимые ингредиенты лучше иметь под рукой.

Впервые в постъядерной жизни Александру так подфартило. Все-таки он был слишкомнерасторопным, посещая потенциально хлебные места, почти всегда успевал к шапочномуразбору. Все магазины, в которые ему довелось заглянуть, были уже разграблены болеепроворными субъектами, судя по всему, не единожды. Его встречали вынесенные двери,разбитые витрины и абсолютно пустые полки, как при развитом социализме. Как насмешкасудьбы, на пустых стеллажах валялись только россыпи телефонных карт оплаты ипрезервативов в разноцветных обертках. Джентльменский набор эпохи. Созвониться и…

Лишь однажды, на второй день после бегства из Коченево, ему по-настоящему повезло, когда вподсобке какого-то сельмага среди пустых ящиков и разного хлама нашлись безнадежнопросроченные рулеты. Много. Кому же торгаши собирались их подсунуть? Какая разница? Онине пахли. Да, по большому счету, там и портиться было нечему, сплошные консерванты.Упаковка герметичная, протереть как следует и можно есть. Данилов тогда еще думал, что его

Topre

ading

.ru



желудок способен справиться с любой дрянью, поэтому особого страха не испытывал, набралполный мешок, как Санта-Клаус, и пошел дальше. Больше такой удачи ему не выпадало досамого поезда.

Вскоре Сашина добыча стала так обильна, что встретилась с двумя ограничениями, которыехорошо знакомы любителям ролевых игр — вместимостью рюкзака и его собственнымисилами. Но, увы, эти рамки были жесткими. Больше десяти килограммов себе на горб онвзваливать не решался, ведь кроме продуктов приходилось носить с собой минимальный«набор для выживания».

Если бы к этому моменту Сашин противогаз был при нем, то он выкинул бы его безпромедления. Пусть придурок, начитавшийся книжек про мутантов, носит с собой лишнийкилограмм резины и стекла. Нормальному человеку больше проку будет от лишней пары баноксгущенного молока. Чтобы освободить побольше места, он выложил даже смену нательнойодежды. Найти новый свитер или футболку проще, чем ту же банку сгущенки. И все равнопридется делать мучительный выбор. Всего не унести.

О том, чтобы остаться здесь еще на пару дней, речи не шло. Поезд с тысячей непогребенныхтрупов — не лучшее место для сна. Он должен привлекать живность со всей округи, и нетолько четвероногую. Откуда пришлым мародерам знать, что тут уже нечего ловить?

К тому же хватит с него задержек. Он и так топчется на месте уже вторую неделю. Еслипроходить по пять километров, а потом делать остановку на сутки, то года не хватит, чтобыдобраться до Кузбасса. Поэтому он решил не задерживаться в «Сибирском экспрессе» дольше,чем понадобится для одного плотного обеда. Или ужина? Или завтрака, черт его разберет?..

Главное, что этот прием пищи будет самым основательным за последние полмесяца, да исамым разнообразным. Причем к столу будет подано только то, что могло испортиться вперспективе. Остальное он постарается впихнуть в свою котомку.

После обеда в пустом купе Данилов находился в прекрасном расположении духа, но к бочкемеда примешивалась крохотная ложечка дегтя. Увы, опять никакого оружия. Если тут и былисотрудники транспортной милиции, то они находились там, где сгорело все и вся. А ведьвтайне он надеялся, что наконец-то перестанет быть беззащитным. Увы. Придется и дальшеполагаться только на незаметность и свою редкую удачу. Разве что лыжной палкой датопориком отбиваться от врагов.

Перед тамбуром Александр почувствовал, как по коже снова ползут холодные мурашки. Он нехотел становиться чьим-то обедом, но переборол себя и рывком распахнул расшатаннуюдверцу, которая не забыла протяжно скрипнуть, лишний раз подхлестнув его нервы. Погодабыла спокойной и безветренной. Будто компенсируя бесполезность зрения, его слух запоследние две недели стал гораздо острее или мозг, лишенный половины внешнихраздражителей, лучшее обрабатывал оставшуюся информацию. Да и сам Александр стал кудаболее внимательным.

Парень высунулся наружу и осмотрелся. Следы на снегу, уходящие в темноту, говорили впользу того, что твари оставили одинокого беглеца в покое. А может, они и не подозревали оего присутствии. Но разум подсказывал ему и другое объяснение. Стая могла разделиться. Что,если часть животных убралась прочь, а другая поджидает неподалеку, под вагонами?

Однако Саша следовал принципу Оккама и, попав в затруднение, отбрасывал сложныеобъяснения в пользу простейших. В конце концов, это всего лишь животные, за тысячелетия

Topre

ading

.ru



рабства у людей успевшие потерять многие свои таланты. Ушли, и бес с ними. Забыть и недумать. Хватает других поводов для беспокойства.

Александр спустился по лесенке и спрыгнул на примятый снег, произведя довольно многошума. Но он не таился — если они рядом, пусть лучше покажут себя сейчас, пока у него естьвозможность запрыгнуть обратно.

Снег, покрывавший перрон, был весь истоптан, но среди отпечатков не было ни одного, хотьотдаленно напоминающего следы волкодава или мастиффа, — только следы множествамаленьких лапок. Так велики оказались глаза у страха. Парень вспомнил нечеткий силуэтувиденной им «собаки Баскервиллей» и подумал, что размером она не отличалась от своихтоварок. Просто игра света и тени.

В последний раз взглянув на поезд, издали казавшийся кораблем пришельцев, потерпевшимкрушение, Данилов двинулся вдоль занесенных путей в ту сторону, куда мчался состав, преждечем встретить свою гибель.

В последний раз взглянув на поезд, издали казавшийся кораблем пришельцев, потерпевшимкрушение, Данилов двинулся вдоль занесенных путей в ту сторону, куда мчался состав, преждечем встретить свою гибель.

«Куда же ты прешь? — спрашивал он себя в тысячный раз. — На тот свет торопишься?»

Глава 6

Ветер

Данилов шел на восток. Его взгляд был устремлен туда, где каждый день вставало из-загоризонта невидимое солнце. Он уже ни во что не верил и ни на что не надеялся, нопродолжал идти вперед как заведенный.

Уходя все дальше во тьму, Александр убегал от себя, но мысли гнались за ним, не отставая нина шаг. Он достиг нижней точки своего горя, Марианской впадины отчаяния, но продолжалскользить вниз. Ему хотелось только одного — провалится сквозь землю и падать, падать,падать…

В день он проходил едва ли километров пятнадцать. У его выносливости имелись четкиепределы, но они не шли ни в какое сравнение с теми барьерами, которые воздвигала перед нимвзбесившаяся погода. «Бабье лето» в этом году не порадовало уцелевших людей ни однимтеплым деньком. К середине сентября температура упала настолько, что никакая одежда ужене могла защитить от ледяного дыхания зимы. Похоже, к ядерной присоединилась обычная —и вместе они решили расправиться с остатком людей быстро и безжалостно.

После одного часа ходьбы в этом антарктическом аду он чувствовал себя так, будто отмахалтри смены кузнечным молотом, хоть и имел смутные представления об этом занятии. Все костиломило, все мышцы горели. Хотелось одного — лечь и не вставать хотя бы целые сутки.

Возможно, будь на его месте кто-нибудь более тренированный, он бы справился лучше. Но нефакт. Данилов смутно догадывался, что для человека, непривычного к физическим нагрузкам,он держится хорошо. Порукой тому служило продолжение его марафона, в то время какдругие, может быть, куда более сильные, на его глазах сходили с дистанции.

Topre

ading

.ru



То, что Александр до сих пор жил, иначе как чудом назвать было нельзя. Человек, которыйчуть ли не с самого рождения вел малоподвижный образ жизни, презирал зарядку и не хотелзаниматься никаким спортом, кроме шахмат, продолжал бороться наперекор всем законамфизики и физиологии.

Но самым страшным испытанием был даже не холод, а невиданной силы ветер, стихавшийвсего на несколько часов в сутки. Повинуясь вселенскому закону подлости, его направлениепочти всегда было противоположно Сашиному. То есть дул он тому исключительно в лицо ихлестал парня, как плеть жестокого надсмотрщика, словно задавшись целью сорвать и без тогопочти невесомую плоть с его костей. Саша лишь стиснул зубы и закрылся колючим шарфом,оставив небольшую «смотровую щель». Защитить глаза помогли бы лыжные очки, но он ихпока не нашел.

Весь мир был против него. Живое, неживое — все ополчилось на бедного скитальца. Казалось,кто-то могущественный и злой задался целью остановить его любой ценой. Но Александр знал,что должен дойти до финиша во что бы то ни стало. Должен вернуться домой. Для чего? Этотвопрос он старался себе не задавать.

Считая про себя шаги, Данилов не позволял себе делать передышку до тех пор, пока счет недойдет до тысячи. Мизер, по прежним меркам. Меньше, чем от дома до автобусной остановки.Если принять его шаг равным метру… Потом краткий привал и снова в путь. Пятнадцать илидвадцать таких отрезков в сутки — максимум, отмерянный ему самой природой. Чтобы хотьнемного уменьшить сопротивление, он шел, согнувшись в три погибели.

«Погибели?»

Он двигался вперед, гадая, что же произойдет раньше. Откроется второе дыхание илипрекратится первое? Но иногда сила ветра была такова, что его передвижение можно былоописать формулой «Шаг вперед — два шага назад». Куртка, такая теплая и удобная, сразуначинала играть роль паруса. О том, чтобы идти с высоко поднятой головой и гордовыпрямленной спиной, не было и речи. За гордыню пришлось бы расплачиваться немедленнымпадением.

Ему и так часто приходилось валиться на землю. Отдельные порывы, налетавшие со скоростьюавтомобиля, сбивали его с ног, как кеглю. Такие нокауты были довольно болезненными, когдападать приходилось не на только что выпавший снежок, а на слежавшийся наст или наледяную корку.

Казалось, в их появлении не было никакой закономерности. Иногда они проносились каждыеполчаса, иногда раз в десять минут, а порой следовали один за другим и почти всегдазаставали его врасплох. Саша не мог высчитать их периодичность. Он не сомневался, что, еслибы не рюкзак, под завязку набитый едой, его давно бы сдуло как пушинку и унесло к черту нарога — с его-то массой.

Он знал, что ветер тоже был частью этой аномалии. Исходя из его скорости, правильнее былобы его назвать бурей или ураганом. Но разве может ураган продолжаться неделями? Что тамговорит шкала Бофорта?

Саша был «лириком», а не физиком. Климатология лежала далеко от сферы его увлечений, ноон был достаточно начитан, чтоб догадаться, что эти явления связаны с перепадамиатмосферного давления. А те, в свою очередь, — с зимой.

Она ведь никак не могла наступить одновременно на всем земном шаре. Похолодание должно

Topre

ading

.ru



было идти неравномерно. Резкое падение температуры в Северном полушарии, гдерасполагались государства, начавшие войну, должно было по логике вещей привести кглобальному перераспределению воздушных масс. А «ветер» — это другое название такогоперераспределения. Движение воздуха относительно земной поверхности.

Иногда это «движение» было таким сильным, что ему приходилось сутками сидеть, забившисьв какую-нибудь нору, пока снаружи неистовствовал буран. Когда события принимали такойоборот, он особенно остро ощущал свою незначительность рядом с силами двухпервоэлементов — огня и льда, — вершивших судьбы мира. Хлипкое здание, давшее ему приют,ходило ходуном, порой крыши срывались листы шифера или жести, а Саша молил всех богов,чтобы те не позволили непогоде застать его вдали от населенных пунктов. Однажды боги егоне услышали, и в чистом поле парня настигло настоящее торнадо, которое принялось вертеть ишвырять его словно пушинку. Все, что он мог сделать, чтобы спасти свою жизнь, это упастьлицом в снег, поплотнее вжаться в него, а потом целый час слушать над собой завывания,исполненные вселенской тоски и жажды отмщения.

Свой путь по темному небосводу совершала бесконечная вереница бездомных призраков.Мириады погибших без погребения, которых некому оплакивать. Никто не объяснит им, в чемсостояла их вина и кто в безумной гордыне распорядился их судьбами. Бессильная ярость,дающая силы буре тысячелетия, — вот все, что у них осталось. Движение воздуха… Движениенеприкаянных душ.

Они охотятся за ним. Ищут, чтобы забрать с собой. Но так ли уж велика разница между ихжребием и тем, что вытянул он? Они никогда больше не увидят солнца. Никто не вспомнит оних и некому будет за них молиться. А разве этого нельзя сказать и о нем?

Когда Саша пришел в себя, над ним уже намело целый сугроб, похожий на скромныймогильный холмик. Но он был жив, что только подтверждало его предположение. Похоже, взагробном мире не осталось свободных мест. Он, как всегда, опоздал.

Именно бури часто заставляли его сходить с выбранной им стези. В поисках укрытия Сашеволей-неволей приходилось удаляться от железнодорожного полотна, но каждый раз,сворачивая к зданиям, темнеющим слева или справа, он боялся, что потеряет единственныйориентир — цепочку рельсов, которая как нить Ариадны соединяла его с родным городом.

Заблудиться было проще некуда. Данилов опасался доверять свою судьбу даже такому прежденадежному прибору, как компас. Стрелка этого дьявольского изобретения словно взбесилась.Она указывала туда, куда ей вздумается, но только не на север. Видимо, школьные данныебезнадежно устарели и все карты придется переписывать заново.

Парень изо всех сил старался найти убежище как можно ближе к железнодорожной линии.Столбы служили единственными надежными указателями. Магнитный полюс Земли могизменить свое положение, мог вообще перестать существовать, но они оставались на своихместах. Кроме тех, конечно, что повалило взрывом.

Отходить от железнодорожного полотна дальше, чем на двадцать метров, было самоубийством.Луч фонарика быстро таял в этой вязкой темноте, а за пределами освещенной зоны расстояниеискажалось. Иногда Саше казалось, что до какого-то строения двадцать шагов, а на делеоказывалось вдвое больше.

Укрытия бывали разные. Это мог быть и свинарник, и сарай, и даже кузов грузовика. Но лучшевсего, конечно, дом. Желательно одноэтажный и деревянный. Совершенно не годились для

Topre

ading

.ru



этой цели большие помещения — вокзалы, депо, склады и так далее. Температура в них несильно отличалась от уличной, а ветер гулял свободно, как ему вздумается. Даже костер неразведешь. Да и не прогреешь такие хоромы. С таким же успехом можно спать под открытымнебом.

Методом проб и ошибок Данилов сформулировал главное требование к убежищу в холоднуюпогоду — теплоизоляция. Чем меньше щелей, тем лучше. Но и материал, из которого сделановременное жилище, имеет значение. Надо быть идиотом, чтобы остановиться в металлическомвагончике или гараже, если на термометре минус тридцать. Один раз у него хватило ума таксделать.

Не стоит забывать, кем Саша был раньше. И кем он не был. На любителей активного отдыха —всяких таежников, охотников, поклонников зимней рыбалки — он всегда смотрел как насумасшедших, предпочитал комфорт городского жилища с теплым сортиром.

Тепличному растению, представителю эпохи всеобщей виртуализации, ему пришлосьпостигать азбуку выживания на собственной шкуре. Его слегка оправдывало только то, что донего через это никто не проходил. Да, на Земле и раньше рушились цивилизации. Вавилон,Микены, Рим… Но никогда падение не было таким стремительным — за две недели отпостиндустриальной эпохи к доисторическому собирательству. Даже до охотников палеолитабольшинство уцелевших, и Саша в том числе, еще не доросли.

Он был пионером, сродни первым исследователям полюса. Но тем было проще. За спиной у нихоставалось человечество, они чувствовали его моральную поддержку. Им было ради чегобороться и не сдаваться. Да и хватило бы у Амундсена или Скотта воображения представитьсебе полярную ночь, опустившуюся на целый мир?

Кто вообще мог всерьез задумываться о ядерной зиме?! Только законченный параноик. Надобыть психом, чтобы допустить саму возможность такого сценария, что еще раз доказываетиррациональную природу бытия, которое проще понять безумцам, чем здоровым.

Почему-то никто, кроме разве что Иоанна Богослова, не спешил давать практические советыпо встрече апокалипсиса — куда идти, где прятаться, чем питаться. Словно ученые мужибоялись накликать беду. Мол, не буди лихо, пока оно тихо. Но лихо проснулось, и никто неоказался готовым к его встрече.

Первые попытки предусмотреть и подчинить своим директивам Армагеддон относились квременам СССР. В советской системе гражданской обороны, казалось бы, все былопроработано до мелочей. Время обязывало! Рекомендации были оптимистичными.Собирайтесь, граждане, на сборном эвакопункте и организованными колоннами следуйте кприемному эвакопункту. Подразумевалось, что дальше всемогущее государство всех накормит,обогреет и утешит. Никто не брал в расчет возможность глобального катаклизма, при которомгосударство никому не сможет помочь. Оно распадется на атомы еще быстрее, чем плутоний, икаждый будет думать только о том, как выжить самому и выжить других.

«Обязательно напишу книгу „Ядерная зима: советы пережившим“, — невесело шутил сам ссобой Александр. — Если род людской уцелеет в этой бойне, то такие советы ему рано илипоздно могут снова понадобиться».

Даже теплые рукавицы не мешали рукам постепенно замерзать. Вот и сейчас после долгогоперехода они задубели настолько, что перестали чувствовать холод. Это был сигнал, что пораустраивать привал. Данилов и так уже давно вглядывался во мрак, присматривая себе

Topre

ading

.ru



временное пристанище.

За последние полчаса ему то и дело мерещилось, что из темноты проступают очертания дома,но всякий раз это оказывалось игрой воображения. Интересно, возможны ли миражи в ледянойпустыне?

И вот ему снова показалось, что впереди что-то чернеет. Саша зашагал еще быстрее, теперь онпочти бежал. Стало немного теплее, но чувствительность к рукам пока не вернулось. Посвоему опыту он знал, что «размораживаться» гораздо неприятнее, чем замораживаться.Процесс отогревания замерзших конечностей проходит очень болезненно. Боль такая, будто втканях уже успели образоваться маленькие кристаллики льда, и они начинают лопаться стреском. И ведь замерзли не только руки и ноги. Если он не поторопится, то отогревать будетнечего.

Недалеко от дороги за символическим ограждением из проволочной сетки стоял одноэтажныйбревенчатый домик. Был он явно дачным и вряд ли раньше играл роль постоянного жилья.

Отодвинув щеколду, Данилов проник в чужой огород. Будь он повнимательнее, егонасторожило бы, что снег на дорожке, которая тянется от калитки к дому, немного примят. Норуки ломило от холода, и такие вещи сознанием даже не фиксировались.

Не тратя времени, парень дернул за ручку. Дверь распахнулась, и он носу к носу толкнулся схудым и бледным призраком. Это мог быть бродяга-мародер, а мог быть и сам дачник. Как быто ни было, Саше он был явно не рад. Об этом же говорила двустволка в его руках.

Отодвинув щеколду, Данилов проник в чужой огород. Будь он повнимательнее, егонасторожило бы, что снег на дорожке, которая тянется от калитки к дому, немного примят. Норуки ломило от холода, и такие вещи сознанием даже не фиксировались.

Не тратя времени, парень дернул за ручку. Дверь распахнулась, и он носу к носу толкнулся схудым и бледным призраком. Это мог быть бродяга-мародер, а мог быть и сам дачник. Как быто ни было, Саше он был явно не рад. Об этом же говорила двустволка в его руках.

С ревом, которым можно было истолковать как пожелание валить к такой-то матери, он навелна парня ружье. Тот в ответ промямлил что-то невразумительное и попятился. Ружье недвигалось, по-прежнему нацеленное ему в живот.

Тогда Александр бросился прочь со всей скоростью, на какую был способен. Но лыжи мешалиему. Труднее всего оказалось пройти через калитку. Парень замешкался возле нее, даже неуспев подумать, что представляет собой отличную мишень. Там он потерял драгоценныесекунды.

Саша уже был по другую сторону забора, когда человек выстрелил. Возможно, у него былоправо защищать свою собственность, а может, он просто не любил непрошеных гостей. Удар вспину заставил Данилова кубарем скатиться с уклона на железнодорожную линию. Там он илежал, тяжело дыша и надеясь, что стрелок ограничится выдворением его со своейтерритории.

Вдруг парень почувствовал странный холодок, который медленно распространялся по спине.Что-то густое и липкое… Первая мысль была смешной до неприличия. Сколько Александр себяпомнил, он не страдал медвежьей болезнью. Его организм реагировал на страх разве чтоаритмией и головокружением. Но когда сознание отбросило эту нелепую идею, легче не стало.Пришла вторая мысль, страшная, но более правдоподобная. Его подстрелили. А боли он не

Topre

ading

.ru



чувствует, потому что задет позвоночник.

Но оказалось, что и первый, и второй варианты далеки от истины. Просто рюкзак, тугонабитый консервами, принял на себя весь заряд утиной дроби. При этом он пострадал и теперьпонемногу «истекал» сгущенным молоком, соком от тушенки, маслом от шпротов. Четвертьпродуктов была безвозвратно подпорчена, перемешана со свинцовыми шариками и битымстеклом. Да и рюкзак придется менять.

Конечно, это лучше, чем изойти кровью самому. Но как же ему было жаль банки, добытые сриском для жизни банки. Убить сукиного сына мало…

Потом Саша часто вспоминал этот случай как единственную трагикомичную историю в чередестрашных драм.

Руки-ноги продолжали замерзать, и необходимость найти убежище не стала меньше. Даниловобошел дачный поселок с другой стороны, и его выбор пал на недостроенный двухэтажныйкирпичный коттедж. Уж здесь-то явно никого не было. И все же Данилов, наученный горькимопытом, погасил фонарик и начал ждать. Потом он осторожно приблизился к постройке изаглянул в окно, лишенное стекла. Все чисто. Можно заходить.

Парень дал себе зарок, что впредь, прежде чем ломиться в двери, он будет проводитьдетальную рекогносцировку местности. Лучше перестраховаться, чем нарваться на еще одинтакой гостинец. Ему и так невероятно повезло, что незнакомец не довел дело до конца.

Слабая вспышка на небосклоне, далеко на востоке. На фоне антрацитового черного небавозник бледный росчерк. Самолет? Реактивный снаряд? Осветительная ракета? А может,падающая звезда, метеорит, сгорающий в земной атмосфере. Если так, то надо загадатьжелание.

И Саша загадал. Нетрудно догадаться, какое именно. «Пусть все будет по-прежнему». Он неповторил бы своей ошибки. Он бы…

«Что бы ты сделал? — оборвал он себя. — Не допустил бы запуска ракет? Не слишком ли многона себя берешь, герой? Да что ты вообще мог сделать, если бы знал?» Провести эти двадцатьлет по-другому? Пить, гулять и веселиться? Ха-ха-ха, с таким-то знанием. Это все равно чтоузнать свой приговор от доброго врача-онколога. Но почему он должен обвинять себя? Разве онБог? Нет. Обычный, в меру умный, в меру способный человек. Один из миллионов. И даже еговина — обычная, рядовая.

Свет с востока угас. Саша снова оказался в темноте. Через десять минут он достиг реки Оби.

Нет, он был лишен этого зрелища — панорамы погибшего города, раскинувшегося по берегамзастывшей водной артерии. С первых дней ночи мир для него замкнулся в сфере радиусом вдвадцать метров. А до места, где начинается сплошная застройка, отсюда было километра три.Правда, то, что не могли видеть глаза, дорисовывало воображение.

На противоположном берегу, теперь уже в трехстах пятидесяти километрах, был Сашиннастоящий дом, там же лежала страна мертвых, место, из которого не возвращаются. Если этотак, то река перед ним зовется Стиксом, а где-то рядом его должен ждать Харон со своейлодкой. Вот только Саше нечем платить за переправу. Не сделают же для него исключение? Аможет, даже не Стикс, а Лета, река забвения. И из нее он должен испить черной ледяной

Topre

ading

.ru



водицы, чтобы стереть остатки воспоминаний о былой жизни.

Саша знал, что где-то здесь должен быть новый автомобильный мост. Должен, но, увы, необязан. Если не считать мостом хаотическое нагромождение бетона и железных конструкций.«Сжечь все мосты» — когда-то он любил это выражение, хотя у самого никогда духу не хваталотак поступить. Даже уезжая из родного города «навсегда», Данилов держал в голове планотступления, этакого возвращения блудного сына. И вот теперь он его запоздало выполнял.

Но порвать с прошлым окончательно — на это он никогда не решался. Чаще всего у него нехватало воли, чтобы принять решение, и Саша полагался на судьбу. Именно она сжигала илиразводила мосты то перед ним, то позади него, направляя движение его жизни, как бегморской свинки в стеклянном лабиринте.

Вот и сейчас Данилов знал, что в относительной близости от этих мест находятся два другихавтомобильных моста. Но для того чтобы их достичь, надо будет идти через зону сильныхразрушений, кварталы сплошных руин. Он не был уверен, что вынесет это морально ифизически. К тому же вряд ли тем сооружениям повезло больше, чем этому, ведь их строилиеще в советские времена.

Зато совсем рядом был мост железнодорожный. И если уж какой-то из мостов уцелел, то этодолжен быть он. Учитывая проходящий по Транссибу грузопоток, его должны были возводить срасчетом на куда большую нагрузку. Александр очень надеялся, что он не ошибся. Иначе емупридется просто повернуть назад.

Приближаясь к цели, Данилов переключил фонарь на режим «дальнего» света. Для обычныхслучаев он обходился «экономичным» — более слабым, зато позволяющим не привлекать ксебе лишнего внимания. Но когда нужно было что-то хорошенько рассмотреть издалека, он негодился.

Мост вроде бы был на месте. Сначала это очень обрадовало Сашу, опасавшегося, что тотрухнул от удара взрывной волны. Но радость моментально схлынула, уступив местонеприятному предчувствию. Это надо было видеть. Справа и слева поднимались к небустальные ребра моста, похожие на огромные деревья, вершины которых смыкались нанедосягаемой высоте. В десяти метрах впереди твердая земля заканчивалась, ее сменялижелезные балки, из просветов между которыми задумчиво поглядывала чернота. Полотнодороги шло дальше прямо по ним, а вот с обеих сторон ничего не было. Шаг вправо, шаг влевомог считаться попыткой улететь.

Парень остановился, прикидывая, как быть дальше. Мост выглядел надежным и прочным, ноэти широкие просветы вызывали тревогу. Да и держаться на нем было не за что. Если дорожкии перила для ремонтного персонала и были предусмотрены, то после ударной волны от нихничего не осталось. Все равно что пройти по доске над пропастью. А вдруг впереди пролом?Вдруг половины моста вообще нет?

Возможно, существовали и другие способы переправы. Оставаясь на безопасном расстоянии,Данилов посмотрел вниз. Там было высоко. Двадцать или двадцать пять метров. Какшестиэтажный дом. Всюду, куда мог дотянуться луч света, река была неподвижна. Ее гладкаяповерхность казалась черной как асфальт. Саша догадывался, что этот лед не засверкает и присвете дня, успев впитать в себя достаточно пепла. Но десяти дней минусовой температуры немогло хватить, чтоб сковать такую полноводную реку ледяным панцирем. Даже если у берегаон будет прочен, где гарантия, что на середине реки не окажется промоины и тонкий, какяичная скорлупа, ледок не проломится даже под его пятьюдесятью пятью килограммами?

Topre

ading

.ru



Оказавшись в воде, лучше сразу нырять, чтобы облегчить расставание с жизнью. Без сменысухой одежды, без угла, где можно согреться и обсохнуть, и без тех, кто мог бы помочь,укутать, растереть, человек, промокший до нитки на двадцатиградусном морозе, обречен. Надорассуждать здраво и выбирать легкую смерть.

Саша заранее знал, что не пойдет по льду ни за какие пряники. Сорвись он с моста — и смертьбудет легкой и мгновенной, а вот вода, заполняющая легкие, такого эффекта не даст. Пареньпотряс головой, будто отгоняя неприятное видение, и решительно шагнул вперед. Нет уж,дудки. Лучше чувствовать под ногами высоту, а не глубину.

Черт побери, надо-таки поторапливаться. Слишком близко к эпицентру. Конечно, он не голый,да и времени с момента удара прошло немало, но все-таки на нем даже марлевой повязки нет,один шарф. Надо прибавить шагу. Здесь, на левом, западном берегу он каждую секундуполучает небольшую дозу. А ведь она имеет свойство накапливаться.

Данилов передвинул переключатель на своем верном динамо-фонаре обратно в «экономичный»режим. Чтобы выбирать направление, этого света будет достаточно, а большего ему и не надо.Когда под тобой пропасть, то чем меньше видишь, тем дальше будешь.

— Так, дети, никогда не повторяйте этого, — пробормотал Александр, делая первый шаг. —Железнодорожные мосты не предназначены для пешеходов. Но если очень надо…

Лыжи он снял и повесил за спину. До противоположного берега было около километра илидвух. Всего-навсего. Парень шагал быстро и вроде бы уверенно, хотя первым его побуждениембыло припасть к земле и ползти на четвереньках. Но Саша догадывался, что так он куда вернеелишится контроля над собой и потеряет равновесие.

А контроль был необходим. Парень до сих пор жил именно потому, что заставлял себядержаться на плаву. «Ужасные стрессы» прежней жизни теперь казались ему уморительными.Подумаешь, защита диплома или собеседование перед приемом на работу. Каждый деньсейчас мог стоить месяца тогда.

Вот и теперь Александру хотелось ползти ужом, но он поднимал себя и, стиснув зубы, гналвперед, как скотину на убой, как в атаку на пулеметы, загоняя ужас поглубже и стиснув зубы,чтоб не стучали, сбивая с ритма.

Несколько раз его валенки почти теряли сцепление с дорогой — мост, открытый всем ветрам,был хорошо очищен от снега. Саша держал равновесие, как опытный канатоходец. Сложносказать, удалось бы это ему, будь на нем скользкие ботинки. Наверно, он тогда испытал бынедолгое, но захватывающее чувство полета. Дважды ему показалось, что под ногами что-тоосыпается и трещит. Но он шел, чуть наклонившись вперед, светил и смотрел только прямоперед собой, запретив себе отводить глаза в сторону.

Переход показался Саше вечностью, хотя вряд ли длился больше двадцати минут. Но когда нетдругих ориентиров, кроме собственных шагов, тяжело отмахнуться от дежавю и поверить, чтоне топчешься на месте, снова и снова проходя один и тот же участок пути, прокручивающийсяпод ногами, как лента эскалатора. Только на другом берегу парень позволил себе остановитьсяи присесть. Все его мышцы болели и подергивались — сказывалось напряжение. Норасслабляться было рано, он все еще находился слишком близко к опасной зоне. Для тогочтобы устроить привал, надо было отойти от черты города хотя бы на пять километров. А этоеще час пути. Потом он передохнет и только после еще одного такого отрезка будет искатьместо для ночлега.

Topre

ading

.ru



Саша, наученный горьким опытом, больше не раскладывал свой спальный мешок где попало.Если вокруг не было капитальных построек, то он продолжал движение, пока не находил их,даже если валился с ног от усталости. Воспоминания о кошмаре, пережитом пару дней назад,когда он расположился на ночлег в погребе, а утром обнаружил, что его занесло, были ещесвежи. Быть похороненным заживо — что может быть страшнее? Только участь ходячего трупа,которым он себя все чаще ощущал.

В этот раз его приютила будка смотрителя на переезде. Что бы он делал без Министерствапутей сообщения? Нетронутый снег вокруг нее говорил в пользу того, что она не занята, ноАлександр из предосторожности потратил четверть часа на скрытное наблюдение и толькопосле этого зашел внутрь.

Нет, там не было не души. Даже неприкаянных душ не было. Бедненькая обстановка, голыестены, шанцевые и прочие инструменты вдоль них. Могилу, что ли, выкопать? Не дождетесь.

Зато у другой стенки — прекрасная буржуйка. Дымоход выведен наружу, так что отравлениеугарным газом не грозит. Окна целы, заклеены бумагой крест-накрест и даже закрытыставнями, что вообще чудесно. Какой же идиот покинул такую комфортабельную «хижинудяди Тома»? Не иначе тоже на юга подался.

Именно попадая в такие уютные места, Данилов задумывался о том, что неплохо бы где-тоосесть и прекратить этот затянувшийся турпоход. «Зачем ты идешь туда? — вопрос возник унего в голове настолько четко, что Данилову показалось, что его задали вслух. — Думаешь, тамтебя кто-то ждет?»

Мысль эта грубо оторвала Сашу от того ощущения расслабленности, которое возникает, когдаприходишь с мороза и постепенно отогреваешься. Он ворочался с боку на бок на кушетке вмаленькой каморке рядом с пышущей печкой, но ему снова было холодно. Этот вопросиспортил парню удовольствие и от вкусной каши с тушенкой, которую он разогрел на печке.

Не сказать, чтобы эта мысль мучила Сашу постоянно. Он не мог себе позволить подобнуюроскошь при всех опасностях, нависших над его существованием, но во время редкихпередышек она навещала его как призрак старинного замка, выныривая из темных глубинпамяти. В такие моменты парень чувствовал себя неуютно, даже если был сыт и обогрет.

Ведь если быть честным с собой, то спрашивать надо о том, осталось ли хоть что-то в родномгороде. И ответ на него напрашивался.

Да, ему можно было остановиться. Двухнедельный запас пищи, который он имел с собой, легкопревратить в месячный, если немного умерить свой аппетит. Останется законопатить всещели, завесить двери и окна одеялами, заготовить побольше дров… Месяц можно будетпродержится с относительным комфортом, а там посмотрим.

Можно остановиться. Но тогда появится слишком много свободного времени и мысли начнутгрызть его с удвоенной силой, а отчаяние заставит своими руками затянуть петлю на шее. Емуне продержаться и недели, и никакой запас еды не спасет. Он сойдет с ума от одиночества игоря.

Надо было идти, каким бы безумием это ни выглядело. Во время тяжелых переходовпронизывающий ветер прогонял все скверные мысли, а холод заставлял организм направлятькровь, которая в состоянии покоя подпитывала головной мозг, на обогрев замерзающихконечностей. Так зима из врага превращалась в Сашиного союзника, помогая ему бороться ссамим собой.

Topre

ading

.ru



Но на привале все возвращалось на круги своя. Часто у парня не хватало сил на то, чтобыстянуть с себя валенки, но на то, чтобы в очередной раз прокрутить в голове мысль о том, чтовсе бесполезно, они оставались. Каждую «ночь» он ложился в постель как в гроб, чувствуясебя бесконечно усталым, закрывал глаза, но сон не спешил приходить. Саше приходилосьворочаться и метаться несколько часов, прежде чем долгожданный Морфей начиналзаворачивать его в свой кокон.

Затем наступало забвение, которое казалось потерянным раем, даже если сны приносили ссобой чудовищные видения. Они все же были менее страшны, чем то, что он видел наяву. Сашабыл бы не прочь хоть раз забыть дорогу назад. Но каждое «утро» вырывало его из постели-могилы и возвращало к подобию жизни. Он вставал и по инерции шел дальше, как лунатик.Данилов давно перестал замечать грань между сном и явью, жил во сне и во сне же готовилсяумереть.

«Когда же ты, наконец, сдохнешь? — спрашивал он себя. — Ведь все кончено. Дело не только втвоем городе и твоих родных. Можешь идти хоть на край света и не увидишь ничего нового.Потому что ничего другого в этом мире просто не осталось. Только снег, руины и трупы. Тыпрекрасно знаешь, что это конец. Даже если случится чудо и ты уцелеешь, какое будущее тебяждет? Не лучше ли завершить эту историю прямо сейчас?..»

Нет, не лучше. Разумом Александр понимал, что бороться бесполезно, но что-то в нем упорноне хотело умирать и делало все, чтобы прогнать отчаяние. Избранный им способ оказалсятяжелым, но, возможно, был единственным. Безнадега уходила, только когда он выжимал себядо полного истощения сил. Поэтому Саша и нес свое бренное тело на восток.

Луч фонаря скользнул по покатым крышам, наполовину занесенным снегом. Данилов замер наместе и тут же потерял интерес к этому селу. Над ближайшей к железной дороге избой — тойсамой сакраментальной хатой с краю — струился слабенький дымок. Это был едва заметныйсигнал, который нельзя спутать ни с чем. Люди!

Выключив фонарик и осторожно выглянув из-за сугроба, в который превратился занесенныйснегом трактор, Саша сделал второе открытие. В нескольких окнах мерцали тусклые огоньки —не иначе, свечи жгут, если не лучину.

Значит, живы еще деревенские Или городские, выбившие деревенских, что тоже не моглорадовать. В любом случае здесь ему делать нечего. Кто бы там ни находился, они навернякавстретят одинокого путника хорошей порцией свинца. Такие нынче законы гостеприимства.Саша на их месте поступил бы так же, если бы к нему в дом начал ломиться небритый бродягас большим рюкзаком за спиной.

Такое сейчас время. Жаль, дома у него не было, как не было запасов еды и близких людей,которых надо было бы защищать. Поэтому он был свободен как ветер и так же одинок. Все егоимущество умещалось в том самом туристском рюкзаке, вся его нынешняя жизнь — настраницах потрепанного дневника, который он давно уже не вел, а все его прошлое — в парефотографий, которые он носил с собой скорее по инерции, чем от реальной потребности частовспоминать о тех днях. Да что говорить…

Он мог бы обойти село по периметру, зайти со стороны лесопосадок и там заглянуть в парудомов, но решил не искушать судьбу. Пока у него оставалась еда, не было смысла рисковать.Своя голова дороже.

Километрах в пяти райцентр. Там можно будет и переночевать, если это слово теперь что-

Topre

ading

.ru



нибудь да значит. «Утро вечера мудренее», — подумал парень с привычным сарказмомвисельника.

«Утро» застало его в дороге. Это был еще один обычный день, такой же черный, как и десятьпредыдущих. Облако сюда дотянуться не могло. До любого крупного города, который мог бысловить ракету, было минимум сорок километров. Городок был «чистый», но, похоже,абсолютно заброшенный.

В любом населенном пункте Данилов с фонарем в руках чувствовал себя все равно что смишенью на спине. Его луч прогонял мрак почти на тридцать метров, и в полной темнотедолжен был быть заметен как маяк. Но иначе было нельзя. Риск заплутать впотьмах или упастьв канаву выше, чем вероятность нарваться на неприятности антропогенного характера. Чтобыснизить опасность таких встреч, надо поскорее пробежаться по домам, загрузить рюкзак едойтак, чтоб еле закрывался, и двигать дальше. Шансы на то, что несколько десятков тысячбеженцев пропустили хоть что-то съедобное, минимальны, но они все же имеются. Сашавнимательно смотрел по сторонам и еще внимательнее — под ноги. Хорошо еще, если, упав, онсломает шею. А если ногу?

Вроде бы все как обычно. Покинутые жилые кварталы без единого трупа на улицах. Все словноиспарились. Такую картину Саша наблюдал не в первый раз. Все города-призраки, избежавшиеядерного «возмездия», выглядели до боли одинаково и могли бы рассказать одну и ту жеисторию паники и запустения. Когда в местных магазинах заканчивались продукты, погребапустели, а запасы истощались, люди поступали шаблонно и глупо — отправлялись искатьспасения в сельской местности. Как будто там их кто-то ждал.

Слепой инстинкт самосохранения гнал их прочь с насиженных мест, но не к спасению, анавстречу верной гибели. Это была не эвакуация, а исход. Великий поход леммингов. Когда-нибудь историки — если в мире они снова будут — должны именно так назвать этот безумныйзимний марафон.

Он свернул к ближайшей панельной пятиэтажке. Отсюда и начнем. Весь городок, даром что внем было всего пятнадцать тысяч жителей, он проверить не успеет, но в паре-тройке домовпошерстит.

Первый подъезд, железная дверь с домофоном распахнута настежь. Гостей ждем… Сашаподнялся по занесенной снегом лестнице. Все стекла уже давно повыбивало ветром, и теперьтолько он один гулял по вымершим пролетам, завывая в вентиляционных трубах и хлопаянавсегда распахнутыми окнами. Тем лучше.

На первом этаже ему не повезло — все три двери были закрыты. Лезть в окна в зимней одеждеему не улыбалось, поэтому он, не задумываясь, поднялся выше.

Там ему повезло больше. Увидев на лестничной площадке телевизоры, компьютеры и другуюценную бытовую технику, парень лишь хмыкнул. Значит, и здесь некоторые горожане бежаливместе со всем домашним скарбом. Что-то вытащили за дверь, часть шмотья успели спуститьвниз и запихнуть в грузовики. Но таких хозяйственных людей было мало — большинствоудирало налегке, взяв с собой лишь деньги и паспорта, такие же бесполезные, как весь этотвысокотехнологичный металлолом.

Остовы этих «газелей», «рено» и «тойот» ржавели теперь где-то на трассе, намертвозастрявшие в бесконечных сугробах. В кабинах порой оказывались тела водителей, а в кузовах

Topre

ading

.ru



— потрескавшиеся и покоробившиеся от мороза предметы их обихода, спасенные с такимтрудом. Данилову попадались даже кухонные гарнитуры эпохи «застоя» и хрустальныесервизы тех же годов выпуска. Саша видел в этом такой же смысл, какой вкладывали древние всвой ритуал погребения, когда в могилу клали оружие, амфоры с вином и зерном, украшения идаже рабов и коней, чтоб усопшему было не скучно там, куда он уходил.

Да кто бы говорил. Сам был таким же дураком всю жизнь. Жмот несчастный. Не мог поверить,что в гробу карманы не предусмотрены. Трясся из-за каждой копейки, на себе экономил.Откладывал на черный день, ага.

И чем стали эти деньги? Если посмотреть на Армагеддон с позиции финансиста, то онпредставляет собой лишь обвал на бирже. До нуля. И такую же инфляцию, когда мешок денегне стоит мешковины, из которой сделан. Суета сует. Прав был его тезка Македонский, завещавпохоронить себя с раскинутыми руками — мол, ни с чем пришел в этот мир, ничего и незабираю с собой.

Саша зашел в левую открытую дверь. Бедненькая обстановка, совковый, как принято говорить,интерьер. Но это еще ни о чем не говорит. Наоборот, люди пожилые, старой закалки,ответственнее подходят к устройству запасов. У этих нюх на катаклизмы — мало, что ли, на ихдолю выпало?

В прихожей мутное зеркало, разделенное на десяток секций, как фасеточный глаз мухи.Разбитое, оно обещало семь лет несчастий. Нет, столько ему при любом раскладе непротянуть, даже семь недель будут чудом.

Александр взглянул в самый крупный из осколков и вздохнул. Sic transit gloria mundi. На негосмотрел уже даже не бомж — дикарь. Любой бездомный несет на себе печать утраченнойцивилизованности, глядя на него, можно смутно догадаться, кем он был в прошлой жизни:рабочим, селянином, инженером, учителем. А с Сашей это не проходило. Черта с два, да он сосвоей щетиной выглядел натуральным Крузо, но уже после тридцати лет на острове, хотяскитался всего неполные три недели. Правда, вместо тропического острова судьба, казалось,забросила его в самое сердце Антарктиды. Будто он всю жизнь мечтал стать героем-полярником, блин.

Он стал настолько «бывшим», что распознать в нем без пяти минут кандидата наук не смог быникто. Все нити, которые связывали его с прошлым, были разорваны, причем лишь часть изних оборвала катастрофа, обрушившаяся на него. Остальные он оборвал сам, чтобы облегчитьсебе задачу выживания в мире, где лингвистика была без надобности и где котировался толькоодин язык — сжатых кулаков. А бороду он отпустил не для красоты, естественно. Не очень-топриятно бриться на морозе.

Равнодушным взглядом Данилов пробежался по фотографиям на стене. Мужик, по видупростой работяга, жена — домашняя курица, двое ребятишек-погодков младшего школьноговозраста. Что с ними сталось? Да черт их знает. Сашу сейчас волновало только то, что осталосьпосле них. Надо проверить шкафчики. В спешке хозяева запросто могли что-нибудь забыть.

Улов был невелик, но он все же был. Литровая банка засахаренного варенья — малина, лучшене придумаешь! — немного сухарей и початая коробочка сахара-рафинада. Во второй квартире,не в пример более обеспеченной, носившей следы евроремонта и даже кое-каких дизайнерскихрешений, не нашлось и того. Как корова языком слизнула. Больше во всем подъезде неоказалось ничего стоящего.

Topre

ading

.ru



Данилов не стал тратить время и силы на то, чтобы проникнуть в закрытые помещения, хотяжизнь уже худо-бедно научила его управляться с ломиком. До заправского домушника емубыло далеко, да и не стоила игра свеч. Вокруг было полно открытых квартир, только зайди всоседний подъезд.

Глава 7

Преступление

Вскоре осмотр был закончен. Больше он почти ничего не принес. Александр быстро сбежал полестнице, замер перед темным прямоугольником двери и остановился на пороге, погасивфонарик. Жизнь уже научила его быть бдительным. Прежде чем выйти на крыльцо, пареньдолго всматривался и вслушивался в окружающую ночь.

Тихо и спокойно в мертвом городе. Только, как в песне поется, ветер гудит в проводах. Даниловосторожно высунул голову и огляделся. Вроде бы горизонт был чист. Лыжи вместе с палками,которые он аккуратно прислонил к стене дома, повалило ветром. Парень наклонился за ними ив этот момент услышал шорох слева, со стороны подвала, слишком громкий, чтобы бытьвызванным естественными причинами. Данилов обмер. Боковым зрением, урезанным из-закапюшона, накинутого поверх шапки, он уловил темный силуэт, метнувшийся к нему, началоборачиваться…

Поздно! В свете дрогнувшего фонаря мелькнуло что-то блестящее. Тень нанесла парню вполнеосязаемый удар, от которого тот должен был упасть с разрубленной головой. И упал бы, нореакция не подвела Сашу, и он успел заслониться лыжной палкой.

Треск разрубаемого стеклопластика… Правую руку больно рвануло и выкрутило. Еще немного,и она сломалась бы, как ветка. Левая непроизвольно разжалась, «вечный» фонариквыскользнул из сведенных судорогой пальцев, но не нырнул в снег, а стукнулся о наледь,покрывшую деревянный тротуар. В нем что-то хрустнуло, и, дважды мигнув на прощанье, онпогас, в очередной раз доказав, что в мире нет ничего вечного.

Треск разрубаемого стеклопластика… Правую руку больно рвануло и выкрутило. Еще немного,и она сломалась бы, как ветка. Левая непроизвольно разжалась, «вечный» фонариквыскользнул из сведенных судорогой пальцев, но не нырнул в снег, а стукнулся о наледь,покрывшую деревянный тротуар. В нем что-то хрустнуло, и, дважды мигнув на прощанье, онпогас, в очередной раз доказав, что в мире нет ничего вечного.

Дальнейшее происходило в полной темноте. Если бы не внезапный «блок», то удар раскроилбы Саше череп, а так он расщепил палку и ушел в сторону. Но обухом парня неслабо задело поплечу. Каждый нерв руки отозвался болью.

Когда мир погрузился во мрак, Данилов почувствовал, как холодные щупальца страхазабираются к нему под рубашку. В последнем осознанном действии он отбросил бесполезныеобломки и рефлекторно лягнул нападавшего в живот. Тот охнул и, потеряв равновесие, намгновение упустил инициативу. Тут Саша совершил ошибку — вместо того чтобы закрепитьуспех, он поддался нахлынувшей волне паники.

Это был не разумный страх потерять жизнь, а животный трепет жертвы перед хищником, откоторого одно спасение — бежать! Он помчался галопом, забыв про лыжи, оставленные уподъезда, хотя уже догадывался, что это не выход.

Topre

ading

.ru



Кроме инстинкта жертвы, в большинстве homo sapience живет и инстинкт охотника. Вот и еговраг не стал исключением и включился в преследование. Кругом была тьма без единогопроблеска света, будто обоих выбросило в далекий космос. Странным казалось, что вокруг естьвоздух, которым можно хоть и с трудом, но дышать. Затем внезапно предметы опять обрелиочертания. Данилов не сразу понял, что ему в спину нацелен луч фонарика. Он почти неосвещал ему путь и лишь слегка прорисовывал контуры зданий по обеим сторонам дороги,заставляя проступать из мрака силуэты деревьев и фонарных столбов.

Данилов несся, не разбирая дороги, по заснеженной улице. Слава богу, он не проваливалсяпри каждом шаге. Снег на его пути большей частью превратился в наст, по твердости неуступавший асфальту. Света было недостаточно, но он помогал Александру держатьсясередины улицы и избегать встреч с препятствиями. Парень не видел даже своей тени и неслышал ничего, кроме собственного топота и дыхания. Саша готов был продать душу дьяволу,лишь бы сделать их не такими громкими. Никаких других звуков не было. Даже предательскийветер стих.

Казалось, ситуация была хуже некуда. Но стало стократ хуже, когда он начал подозревать, чтотопот и тяжелое, с присвистом дыхание принадлежат не ему и постепенно приближаются.Парень не решался проверить свою догадку, чтобы не сбиться с темпа, и это только удваиваломучения. Каждую секунду он ожидал толчка в спину, который свалит его на землю.

Саша бежал со всех ног, а со всех сторон к нему тянулись костлявые руки, извивалисьщупальца, скалились хищные пасти — в них нелегко было узнать ветви тополей, погруженныхв смертельное оцепенение. Эта пляска теней могла свести с ума любого, если только он уже непотерял разум.

Уличив момент между глубокими вдохами, парень оглянулся, как оказалось, лишь для того,чтобы сделать новое страшное открытие. Расстояние сокращалось. Враг бежал быстрее.Медленно, но верно он сводил на нет фору, полученную Сашей в начале забега.

Пару драгоценных секунд парень потерял, споткнувшись обо что-то твердое. Он больноударился коленом и чудом удержался на ногах, рюкзак чуть не сломал ему спину. Ноганалилась свинцом, но боли не было — ее вспышку отложил адреналин, впрыснутый в кровь.Этот предмет мог быть и обычным бревном. А мог и не быть. Блин, да какая разница, если самскоро…

Потерянные мгновения чуть не стали роковыми. Ему бы несдобровать, если бы он не рванулсяс удвоенной силой, надрывая жилы. Но наверстать упущенное не удалось, преследователь всеравно приближался. Возможно, он был в лучшей форме или полноценнее питался. К тому же унезнакомца не было мертвого груза за спиной, а Сашу тянула к земле его ноша. Лишний пудосложнял бег хотя бы потому, что живого веса в парне было чуть больше полцентнера. Посленаходок в поезде он питался плотно, но килограммы, потерянные в первые дни, не желаливосстанавливаться. Все лишние калории шли на борьбу со средой.

Каждый вдох давался ему труднее, чем предыдущий, с хрипом, идущим из глубины. Силы былина исходе и таяли с каждым новым шагом. Положение было аховым. Укрыться в темневшихпрямо по курсу домах было элементарно, найти его там — невозможно. Но для этого нуженбыл отрыв, небольшой, хоть на двадцать метров, иначе все впустую.

Как Саша ни старался, дистанция между ними не увеличивалась. Даже наоборот. Чувствуяприближение рока, Александр, как всегда, выбрал самый плохой вариант. Худший извозможных. Он метнулся к ближайшему подъезду дома, который на мгновение высветил луч

Topre

ading

.ru



чужого фонаря, пронесся мимо автомобиля, превратившегося в снежную скульптуру, квысокому крыльцу с обледенелыми перилами и распахнутому зеву двери.

Взбежав по скользким ступеням, Саша влетел в подъезд как раз в тот момент, когдапреследователь, поскользнувшийся и потерявший несколько секунд, появился перед дверью.Данилов захлопнул ее прямо у него перед носом, опять отрезав себя от единственногоисточника света, и попытался закрыть замок. Но тот не желал защелкиваться — мешаланаледь. В следующий миг дверь толкнули с той стороны. Это заставило парня попятиться, ноон удержался. Секунду спустя толкнули снова, и на этот раз преследователь навалился всейтяжестью, выдавливая его сантиметр за сантиметром.

Александр уперся всем телом и отчаянно сопротивлялся. Это напоминало перетягиваниеканата, только участники соревнований толкали, а не тянули. Дважды Саше почти удавалосьзакрыть дверь, его онемевшие от мороза пальцы скользили по ручке замка, но задвижкапримерзла настолько, что не сдвинулась с места.

Враг тем временем сменил тактику и теперь не жал изо всех сил, а налегал враскачку, тоослабляя, то усиливая натиск. Саша начал сдавать. Он чувствовал, что не удержится. С такимже успехом можно было противостоять бульдозеру.

В его голове оформился простой и нахальный план. Александр выбрал момент передочередным «накатом» и отскочил от двери. Тут же неприятель под действием приобретенногоимпульса влетел в подъезд. Он удержался от падения, но за время, которое понадобилось ему,чтобы восстановить равновесие, Александр пробежал уже два пролета вверх по лестнице. Нона втором этаже он не нашел убежища. Перед его взором мелькнули закрытые двери, глухие инеприступные. Все они были на одно лицо, как типовые надгробия на кладбище. Тяжелые шагигрохотали следом.

Данилов уже простился с негостеприимным миром, когда, задыхаясь, поднялся на третийэтаж. Выше был только запертый чердак. Здесь располагалось всего две квартиры, и двериобеих были открыты. Одна, деревянная и обшитая дерматином, — чуть-чуть, другая,железная, — широко, словно приглашая зайти. Вот только замок на той, что была распахнута,явно раскурочили чем-то тяжелым. Недолго думая, Александр открыл другую и ворвался вквартиру. Дверь он захлопнул за собой, заперся на все замки, накинул для верности цепочку итолько после этого прислонился к косяку и перевел дыхание.

Ф-у-у-у-х. Спасен. Здесь его не возьмут.

Мысли Александра прервал топот на площадке.

— Что, добегался? — хрипло произнес преследователь снаружи.

Саша замер, стараясь даже не дышать.

— Молчишь, падаль? — продолжал голос. — В прятки играть будем? Да мне на тебя насрать,придурок. Отдавай рюкзак и вали из моего города.

Еще пять долгих секунд молчания.

— Ну, все… Сам напросился. Я тебе не завидую. — И тут же по ушам Александра, привыкшим ктишине, резанул звук сильного удара.

Дверь дрогнула, но не поддалась. Прочная. Сколько ему понадобится, чтобы управиться с ней?

Topre

ading

.ru



Небольшая отсрочка.

Данилов лихорадочно достал из кармана зажигалку, чтобы оглядеть жилище, куда занесла егосудьба. Обе комнаты, которые хорошо просматривались из прихожей, отсутствием мебелинапоминали застенки. Вряд ли это бережливые хозяева успели вывезти всю обстановку.Скорее тут проживали пропащие алкоголики, которые успели разломать на растопку тонемногое, что имели. Даже телевизора не было.

Зато повсюду виднелись следы запустения. Обои отслаивались и висели рваными клочьями,бурые потеки темнели на потолке и стенах, лопнули и заледенели батареи. Вот и все убогиедекорации к последней сцене.

До него донесся слабый запах разложения. Хотя вместо стекол в окнах была фанера, он невыветрился даже после ураганов сентября. Значит, в ванной Сашу вполне мог поджидатьдвухнедельный труп. Не важно… Сегодня их тут станет одним больше.

Удары продолжались. Сначала они были глухими, как если бы дверь пытались высадитьплечом. Но после третьей попытки явно пошел в дело топор. Сталь рассекала гнилой дерматини с хрустом впивалась в дерево. Наверно, в наше время мало осталось квартир без железныхдверей, но Сашу угораздило попасть в одну из таких.

От отчаяния у Данилова родилась безумная идея. Парень метнулся к окну, запрыгнул навысокий подоконник и слегка отогнул неплотно прилегающий лист фанеры. Сердце камнемушло вниз. Он не видел земли, но чувствовал, что до нее далеко. Здесь были высокие потолки.Самоубийство. В лучшем случае он сломает ногу и все равно не уйдет. Только сейчас до негодошло, как по-идиотски он влип. Кто не давал сбросить рюкзак?.. Жадность?

Он начал понимать, что чувствует попавший в западню зверь, слыша шаги приближающегосяохотника. Разум метался в поисках выхода и находил всего один. Дверь все сильнее трясласьпод тяжелыми ударами. Грохот эхом разлетался по всему вымершему зданию.

Первым побуждением Саши было забиться куда-нибудь и сидеть, пока лихо не пройдетстороной. Проклятый инстинкт самосохранения, в просторечье именуемый страхом, много разпомогал ему, но сейчас Александр пожелал ему убираться. Кроме страха было что-то еще.Одновременно с ним в глубине его существа просыпался вулкан. С Сашей и раньше случалисьприступы ярости на весь мир, но выплескивать ее на людей ему не доводилось. Так загнанная вугол крыса становится опасной даже для животных покрупнее.

У него нет оружия, кроме топорика на поясе, с удобной рукояткой, которая так и просилась владонь. Именно сейчас парень понял, что им можно рубить не только сучья для костра. В этотмомент в прихожей раздался громкий треск — должно быть, последний замок не выдержал. Неспасла и цепочка. Заняв позицию в углу спальни, Александр видел, как распахнулась дверь и вквартиру вступила темная фигура в ореоле бледно-оранжевого света.

Враг приближался спокойно, без спешки. Он знал, что добыча никуда не денется, и несобирался напрасно тратить силы. Преследователь безошибочно угадал, где искать жертву,направившись не на кухню, не в зал, а прямо туда, где затаился Александр. Вот он появился напороге бывшей спальни. Луч проклятого фонаря ударил Саше в глаза, и незнакомец,загнавший его в угол, сначала предстал темным силуэтом на фоне проема. Через миг Даниловувыпала возможность рассмотреть его получше. Худое лицо, заросшее грязной неухоженнойбородой, острый подбородок, темные ямы глаз, подвижных, но невыразительных. Кого-то онпарню напомнил, вот только кого?

Topre

ading

.ru



Немая сцена. Такая могла произойти в Клондайке во времена золотой лихорадки или в Москвеначала девяностых. Только на кону были не самородки и не пачки банкнот, а десять банокмясных и рыбных консервов, да две, из которых одна начатая, — кукурузы.

Данилов отступил на шаг и уткнулся в голую стену. Охотник открыл рот и хрипло закашлялся,облако пара вырвалось из беззубого провала.

— Рюкзак… — просипел он и провел рукой по горлу.

Рукавиц на нем уже не было. Его пальцы, красные и задубевшие, были похожи на клешни рака.

— Бегом!

Данилов не отвечал. Он мог быть наивным, но не настолько, чтобы надеяться выторговать своюжизнь. На Земле с давних пор действовало правило: «Горе побежденным». Недавно оно сталоеще категоричнее: «Победитель получает все».

Падающего толкают, бегущего догоняют и загрызают, лежачего пинают скопом, пока он неперестанет шевелиться. Такова жизнь. Даже это существо еще не оскотинело настолько, чтобывидеть еду в телах своих мертвых сородичей. Оно хочет его смерти, потому что неподвижныйтруп лучше, чем живой конкурент. Такова логика времени.

Саше было глубоко наплевать, что станет с его останками. В конце концов, каннибалы ему ещене встречались. Но он не собирался отдавать богатство, добытое и сохраненное с таким трудом.

Фонарик колыхнулся в руке загонщика, и луч света задержался на острие топора. Александрпонял, что из этой комнаты выйдет один из них. В рюкзаке были банки, целых десять штук,обещавшие пять дней жизни, вернее, существования на самом ее краю. Этотнеприкосновенный запас стоил теперь дороже золота Гохрана и Форт-Нокса, вместе взятых.

Враг еще пересекал прихожую, а Данилов уже знал, что не будет агнцем, которого ведут назаклание. Когда их разделяли пять метров коридора, Саша понял, что будет драться допоследней капли крови за оставшийся у него кусок жизненного пространства. Где-то внутринего не открыли, а сорвали кран, и сердце парня наполнилось ледяной клокочущей яростью.Не той бессильной злобой, которую он испытывал до сих пор, сталкиваясь с непреодолимойсилой судьбы. Та могла только грызть его изнутри, отравляя ему жизнь, а эта прошла по телукак электрический разряд, вернула тонус мышцам и ясность восприятию. Даже откройся ему вэтот момент спасительный выход — он не ушел бы.

Крохотный топорик против большого топора — не самый лучший вариант. Но, как всегда,других вариантов судьба ему предоставлять не собиралась. Головной мозг, попав вневозможную ситуацию, отказывался думать, и тогда вступил в дело его старший брат, мозгспинной. Тот, епархия которого — догонять, рвать, терзать, давить. То, что нужно.

Они сходились, как боксеры, начинающие первый раунд, хотя оба понимали, что это будет бойс единственным правилом — никаких правил. Не дойдя до Александра шести шагов,преследователь замер. Похоже, и до него дошла нелепость ситуации. Есть такой шахматныйтермин — цугцванг. Это когда одна из сторон вынуждена сделать ход, который ухудшит еепозицию. Но он бывает и взаимным, обоюдным. Они попали как раз в такое положение.

Нелегко орудовать топором, имея в распоряжении одну руку, но еще сложнее ловить человекав полной темноте. Положить фонарик на пол? Луч не будет давать достаточного обзора. Адругих источников света на несколько парсеков вокруг не наблюдалось.

Topre

ading

.ru



Враг решил дилемму виртуозно. Когда между ними оставалось всего три метра, он резкошвырнул фонарик в Сашу, и если бы парень в последний момент инстинктивно не отшатнулся,тот угодил бы ему в лицо.

Раздался звон бьющегося стекла, и снова их окутала темнота, к которой обоим было непривыкать. Последним, что увидел Данилов, стал не взметнувшийся топор, а убийственноспокойные глаза врага. Но тот рано праздновал победу. Он мог ожидать от загнанной жертвыотступления, бестолкового шараханья в сторону, но не атаки. А жертва, вместо того чтобыпятиться, рванулась вперед. Александр вложил всю силу в один замах, не очень умелый, затоисполненный ненависти, которая его противнику и не снилась. Они ударили одновременно, иоба промахнулись, но топорик Саши на излете врезался во что-то твердое, а колун егопротивника встретил пустоту.

Враг вскрикнул, его оружие с грохотом упало на пол. Саша уже замахивался по новой, когдатяжелая кувалда кулака врезалась ему в скулу, расцветив мрак множеством красок. Пытаясьотскочить, парень заскользил на линолеуме, но его уже обхватили медвежьи лапы. Вырываясь,он лишился последнего преимущества — его оружие оказалось там же, где топор. Пареньударил наотмашь, похоже, расквасив ублюдку нос, но не успел даже порадоваться брызнувшейкрови. Удар в челюсть чуть не отправил его самого в нокдаун.

Потеряв равновесие, он сумел войти в клинч и увлек противника на пол. Несколько секунд оникатались как одержимые, нанося друг другу бешеные удары, половина из которых проходиламимо. Враг, хоть он и был ранен, оправился первым и сменил тактику. Данилов почувствовал,как холодные пальцы сомкнулись на его горле и сдавили с такой силой, что у него передглазами заплясали разноцветные круги.

Чувствуя, как его покидают остатки сил, парень лихорадочно пытался освободиться, но обе егоруки были прижаты к полу. Тогда он вывернул левую до хруста и что было духу поддал локтем.Ему повезло. Кажется, удар пришелся в солнечное сплетение, и даже толстая куртка несмягчила его. Враг не проронил ни звука, но ослабил захват, и этого оказалось достаточно.Саша смог повернуть голову, одновременно впиваясь зубами в душащее его запястье.Человеческие резцы и клыки не предназначены, чтобы рвать мясо. Но если оченьпостараться…

На этот раз подонок заорал как оглашенный, на секунду разжав руки. Живительный воздухснова начал поступать в Сашины легкие, а с ним пришла и надежда на то, что не все потеряно.Это был странный бой в абсолютной темноте. Здесь не было ругани и криков, сопровождающихобычную потасовку. Противники могли ориентироваться только по звуку и старалисьпроизводить как можно меньше шума. Не было тут и запрещенных приемов. Садануть коленомв пах, выдавить глаза, схватить за волосы — все было допустимо, кроме поражения.

Александр так и не понял, как ему это удалось. Он не был ни более сильным, ни более ловким.Просто судьба опять подкинула ему хорошие карты. Когда Саша уже отчаялся и начал сдавать,его неприятель вдруг поскользнулся в луже собственной крови, заставив Данилова вспомнитьстарое забытое чувство нежданной победы при игре все в те же шахматы. Когда неверный ходпротивника превращает его выигрыш в разгром.

Он с трудом мог поверить в свою удачу, но это не помешало ему начать методично лупцеватьэту тварь. Парень понимал, что главное сейчас — не дать тому подняться, и бил лежачегомолча, закусив губу. Даже зверь испытывает жалость к себе подобным, но Александр былчеловеком и не мог убивать спокойно, как животное. Ему хотелось долбить эту падаль до техпор, пока та не потеряет сходства с человеческим существом. Он продолжал бить, не видя

Topre

ading

.ru



наносимого урона, хотя тот не мог быть слишком большим — на ногах у него были валенки, асам он успел запыхаться.

Но количество переходило в качество. Это в Голливуде после десяти ударов по лицу герой созлодеем скачут и дерутся как ни в чем не бывало. В жизни не так, и лицо врага наверняканапоминало кусок мяса. Он хрипел и рычал, как собака, но сдаваться на милость недавнейжертвы не собирался. Видимо, чувствовал, что не видать ему этой милости.

Стоило Саше на секунду остановиться, как он тут же пожалел об этом. Его ухватили за ногу, и,когда он вырвался, валенок с носком внутри остался в чужих руках. Несколько раз его чуть неотправили на пол болезненные удары по голени. У этой сволочи были ботинки с твердойподошвой. Пора было заканчивать это, а то они того и гляди опять поменяются местами.

И вдруг нога Александра — та самая, босая, задела что-то холодное и явно металлическое. Оннаклонился, и его пальцы нащупали шершавую рукоять, обмотанную изолентой. Шатаясь какпьяный, — или он действительно опьянел от крови? — Саша слабеющими руками поднялтрофейный топор и обрушил его на то место, где по его прикидкам должна была находитьсяголова врага.

Звук. Он ожидал другого, не такого сухого и скрипучего. Саша не сразу понял, чтопромахнулся и топор прорубил потрескавшийся линолеум, войдя в доску пола в каких-то пятисантиметрах от его собственной ноги, а когда сообразил, с трудом вырвал его и занес вновь. Онпривык доводить начатое до конца. Новый удар…

Иным был не только звук, но и ощущение, передавшееся от топорища ладоням. Как будтовгоняешь лопату в рыхлую землю, перерубаешь корни, жирных червей, прошлогодние клубникартофеля. В комнате стало тихо, но парень еще не верил, что все кончено, и со всего махуснова обрушил на врага свое оружие, направив его по прежней траектории. На этот раз топорне застрял, а свободно прошел через кость и мякоть с мокрым тошнотворным хрустом.

Иным был не только звук, но и ощущение, передавшееся от топорища ладоням. Как будтовгоняешь лопату в рыхлую землю, перерубаешь корни, жирных червей, прошлогодние клубникартофеля. В комнате стало тихо, но парень еще не верил, что все кончено, и со всего махуснова обрушил на врага свое оружие, направив его по прежней траектории. На этот раз топорне застрял, а свободно прошел через кость и мякоть с мокрым тошнотворным хрустом.

— Получилось… — прошептал парень и наклонился, чтобы подобрать свой валенок.

Не хватало еще простыть.

Александр не увидел агонии. Когда он разыскал зажигалку, все было кончено. Враг нешевелился, но Саша все равно остерегался подходить к нему, словно ожидая подвоха. Убитьчеловека оказалось одновременно и сложнее, и проще, чем Саша предполагал. Трудно былоломать сработанное на совесть человеческое тело, куда сложнее, чем это изображают наэкранах. Легко было переступить черту. Он не заметил никакого морального барьера, дажемаленькой перегородочки.

Наконец парень собрался с духом и шагнул к распростертому трупу. Приступ гнева прошел,сменившись дикой усталостью, от которой подкашивались ноги и звенело в ушах. Оглушенныйпобедой, Данилов смотрел на свои ободранные руки и не мог поверить, что до сих пор дышит.

Когда он перевел взгляд на убитого, с тем начало происходить странное. По мере того какбледнела и размывалась красная пелена перед глазами, убитый монстр уменьшался в

Topre

ading

.ru



размерах. Вскоре он уже не казался Саше чудовищным циклопом. Как убитый оборотень, есливерить кино, превращается обратно в человека, так и этот мародер стремительно терялзвериные черты и вскоре уже выглядел как обычный мужчина лет тридцати, не такого ужспортивного телосложения.

Открытие было страшноватым, но даже оно не лишило Сашу законного чувства триумфа. Онвыстоял, победил. Он не тварь дрожащая. Радость, правда, омрачал гаденький вопросик,свербевший на задворках сознания: «Разве это нормально? Я совершил это и ничего нечувствую?»

Абсолютно. Ни ужаса от содеянного, ни намека на чувство вины. Но это не стало для негонеожиданностью. Саша с самого начала знал, что его реакция будет такой, и именно этопугало его. Положа руку на сердце, он и раньше ловил себя на том, что не испытывает передсмертью пиетета.

Он подумал, что нужно было непременно вернуться туда, где этот гаденыш напал на него. Оннавряд ли путешествовал налегке, у него просто обязан был быть вещевой мешок — такой же,как у Саши, или даже объемистее, если ему чаще улыбалась удача. Где он мог его оставить?

Что, если нападение было спонтанным и мерзавец сбросил его аккурат перед началомпреследования? Мизерный шанс. С таким же успехом он мог заблаговременно оставить своивещи в любом из подъездов по соседству, особенно если заметил Сашу давно и «пас» от самойдеревни. Но попытка не пытка.

Нет, еще какая пытка. Адреналин схлынул, и ушибленное колено дало о себе знать. Сначалаего просто поламывало, но через пять минут боль стала невыносимой. Оно болело дажесильнее, чем плечо. Только бы не трещина. С каждым днем в его теле оставалось все меньшенормально функционирующих частей. Рука, нога, что там на очереди?

Он пытался отвлечь свое внимание, но его взгляд упорно возвращались туда, где скорчился нагрязном линолеуме труп с раскроенной головой. Кровь быстро подсыхала, а ее запах уносилосквозняком. За окном опять поднималась вьюга, сквозь широкие щели между листами фанерыв комнату залетал пушистый снежок, кружился в луче фонаря, добытого с боем, оседал на полуи на мертвом теле, покрывая его погребальным саваном.

Перед тем как навсегда покинуть дом, в котором ему довелось переступить последнюю черту,парень заглянул в ванную. Он ошибся. Там на ворохе тряпок свернулась калачиком околевшаяот голода собака, преданная своим хозяевам и преданная ими во время поспешного исходалюдей из города. Почему-то бессловесное существо ему стало жаль сильнее, чем человека«разумного».

Он хорошо помнил, что никуда не сворачивал во время своего бегства. Ноги сами несли еготуда, где на него напал тогда еще живой покойник. Обратная дорога заняла у него почти в двараза больше времени, он выдохся, выложился до самого донышка. Пройдет еще немаловремени, прежде чем он сможет выдержать такой же темп.

Его усилия были вознаграждены. А может, не усилия, а вера в чудо, которая на время сменилаего обычный скептицизм. Случилось небывалое — Саше повезло в третий раз за этот «день».Он нашел иголку в стоге сена. В том самом тихом дворике, ставшем свидетелем подлогонападения, не доходя десяти шагов до места, где валялся в снегу разбитый фонарик, онбуквально налетел на санки. Обычные саночки. Когда-то, целую вечность назад… нет, к чертувоспоминания. Прошлое прошло, а будущего не будет. Настоящее только настоящее, все

Topre

ading

.ru



остальное — призрак, мираж.

И все-таки молодец незнакомец. Будь он трижды отмороженный псих, но в житейскойсмекалке ему не откажешь. Саша никогда бы не додумался до такого простогорацпредложения — вместо того чтобы таскать всю тяжесть на горбу, везти ее за собой наполозьях.

Парень подошел поближе, и тут же его вниманием мгновенно завладело нечто большое, струдом уместившееся на деревянном днище и прихваченное обледенелой веревкой. Предметрокового спора был вдвое больше, чем его рюкзак. Саша тяжело опустился на корточки, снялварежки и трясущимися руками с третьей попытки ослабил тугие завязки. Сердце стучало какпаровой молот. Что там? На мгновение лицо парня озарила улыбка ничем не омраченногосчастья. Но только на миг. Затем он вернул себя с небес на землю, вспомнил, что малополучить, надо еще и удержать.

Данилов воровато оглянулся — опять ему всюду мерещились подкрадывающиеся тени — ипотащил свою добычу к ближайшему подъезду. На его лице блуждала довольная улыбка. Ещебы, трофеи были его пропуском в будущее, даже если оно не сулило ничего светлого.

Ревизия содержимого мешка заняла добрых двадцать минут и стала самым приятнымсобытием последних недель. Саша воспринимал ее как заслуженную награду за свой кровавыйратный труд, и все же это было странное, кисло-сладкое, радостно-горькое ощущение. Кликованию примешивался страх самому получить топором по черепу. Что-то подсказывалопарню, что от него он избавится не скоро.

Он составил список своих новых приобретений. Получилось вот что:

Сало соленое — 2 кг.

Шпик венгерский — 0,6 кг.

Тушенка говяжья — 6 банок по 0,5 кг.

Сгущенное молоко — 4 банки.

Пряники мятные — ок. 2,5 кг.

Крупа гречневая — 3 кг.

Молоко сухое — 400 г.

Сгущенное молоко — 4 банки.

Пряники мятные — ок. 2,5 кг.

Крупа гречневая — 3 кг.

Молоко сухое — 400 г.

Лапша быстр. приготовления — 23 пачки.

Бульонные кубики (разн.) — 110 штук.

Шоколад натуральный — 5 плиток по 100 г.

Topre

ading

.ru



Сухари (серый хлеб) — ок. 4,5 кг.

Чай черный байховый — 5 пачек по 350 г.

Если сложить найденное… нет, добытое в честном бою, с тем, что он уже имел на руках,получится неплохой капиталец. Да он просто богач. Олигарх, хе-хе. Теперь бы не дать себяраскулачить. Если расходовать продукты умеренно, то их с лихвой хватит на месяц. А больше ине понадобится. Даже при самой черепашьей скорости за это время он доберется до местаназначения.

Увлекшись заготовками провианта, Александр совсем забыл о первоначальной цели своегоприхода в город — отдыхе. Но теперь, когда он разложил на кухонном столе свою скуднуюдобычу, усталость вдруг нахлынула на него с удвоенной силой. Господи, как же он вымоталсяза этот день… Уму непостижимо. Это же было почище, чем шесть пар теоретическойграмматики подряд высидеть.

Наскоро перекусив и выпив чаю с вареньем при радующем глаз свете замечательногофонарика, Саша залез прямо в одежде под одеяло и вскоре забылся здоровым сном человекафизического труда. Еще один черный день был позади.

Ему приснился Новосибирск. Не новый — с погнутыми фонарными столбами, перевернутымиавтобусами, домами, превратившимися в нагромождения из бетонного крошева и битыхкирпичей. Старый. С неразграбленными полками супермаркетов, заставленными едой,застекленными окнами и новенькими машинами, припаркованными у сверкающих ремонтомзданий. Но без людей. В звенящей тишине он шел один по вымершим улицам, звал кого-то поимени, но даже эхо не отвечало на его отчаянный призыв. Ему было страшно только в самомначале. Потом, по мере того как он проходил через пустые районы к центру, ужас постепенносъеживался и перешел в удивительное чувство покоя и тихой отрешенной радости. Ему иодному было хорошо.

Он никогда не любил этот город, так и не ставший ему родным. Но от мысли, что никто большене потревожит, никто не обидит его и все это изобилие принадлежит ему, Саше сделалосьтепло и приятно.

Александр быстро забыл о человеке, имени которого так и не узнал. Перед сном этот образ былеще достаточно свеж, но на следующее утро потускнел под натиском новых событий. Началистираться детали, пока наконец от него не остались лишь бледные контуры.

Саша знал свойство своей памяти — помнить плохое, постыдное, мучительное, но это неотносилось к тому, что он совершил полчаса назад. Мальчики кровавые не стояли у него вглазах, и ни разу лицо убитого им человека не являлось Саше в его спутанных сновидениях.

Данилов долго не мог поверить, что отделался так легко, и ожидал отсроченных мук совести.Однако ни через день, ни через два, ни даже через пять болезненное раскаяние не наступило.Недели сменялись неделями, а голос совести не давал о себе знать. Синдрома РаскольниковаАлександр избежал.

Часть 4

Лед

Topre

ading

.ru



Кто говорит, мир от огняПогибнет, кто от льда.А что касается меня,Я за огонь стою всегда.

Но если дважды гибель ждетНаш мир земной, — ну что ж,Тогда для разрушенья ледХорош,И тоже подойдет.

Роберт Фрост. «Огонь и лед»

Глава 1

Охрана порядка

В который раз ему не дали спокойно пообедать. Помешал звонок телефона. Вот уже третийдень благодаря местным кулибиным линия была проведена прямо к нему в «кабинет» —отгороженный закуток пункта управления. Предполагалось, что заместитель коменданта пообщим вопросам, как он скромно значился, должен быть на связи в любое время дня и ночи.Как раз для решения этих вопросов. На практике же его чаще всего беспокоил сам генерал.

Демьянов нажал на кнопку, и тут же крик Прохорова заставил его сморщиться:

— Общая тревога! Поднимай всех и веди в секцию шесть! Тут такое… Настоящий бедлам!

«Ни хрена себе… Что такое? — пронеслось у него в голове. — Голодный бунт? Неужели уже?»

— Захар Петрович, что случилось? — спросил он, но генерал уже дал отбой.

Вот засранец, нет, чтоб объяснить все по-людски! Пожелав начальнику стать первой ипоследней жертвой массовых беспорядков, Сергей Борисович начал обуваться. В этот моменттелефон зазвонил снова. Это был Ефремов, и он изложил все четко и ясно, чем сэкономилмайору массу времени и нервов. Зря он только первым оповестил генерала.

— Сергей Николаевич, в пятой и шестой секциях массовая драка. Звоню с матсклада. Началосьполчаса назад, вроде бы на почве межнациональной розни. Прибежали из третьей, тутразгром, раненые, вверх дном все. Говорят, «черные» приходили. Народ пошел им мстить.Человек сто, не меньше, с прутами, ножи у некоторых. Теперь они в коридоре черт те чтоустроили. Жертвы уже есть.

Демьянов схватился за голову. Вот те на… Хороши стражи порядка. И сам хорош, ИльяМуромец… такое проспать.

— А мои что? Дружинники, ракетчики? — спросил майор, застегивая кобуру, хотя прекрасноотдавал себе отчет, что это на крайний случай.

— Здесь у меня человек тридцать, скоро подтянутся еще. Заслон поставили в коридоре, но покане вмешиваемся.

— Вот и не вмешивайтесь, — распорядился майор. — Ничего не предпринимать без меня,

Topre

ading

.ru



слышишь? Не пытайтесь их разнять. Лучше даже на глаза им не показывайтесь!

В трубке послышался шум, крики, топот, ругань.

— Что это еще? — нервно спросил Демьянов.

— Все в порядке. Какие-то козлы хотели под шумок наведаться на продуктовый. Уже у дверейбыли.

— Задержали?

— Удрать успели. Прикажете преследовать?..

— Не до них тут! — прервал его майор. — Стойте на месте, и чтоб никакой стрельбы. С этимипотом разберемся.

А ведь хорошо у парня голова работает, подумал он. Догадался не кидаться в пекло очертяголову, а взять под охрану особо важные объекты инфраструктуры убежища. При любыхмассовых беспорядках так и делается.

— Ладно, через пять минут выдвигайтесь в сторону дизельной, я вас нагоню.

«Какая еще рознь? — недоумевал майор, пробегая по главному коридору, выглядевшемустранно пустым, будто вымершим. — Бред какой-то».

Все эти дни его мысли были настолько заняты обеспечением биологического выживания, чтоон совсем упустил из виду другие вопросы человеческого общежития. А ведь были среди них итакие, о которых забывать нельзя — слишком они взрывоопасны.

Когда все внимание уделяется одной проблеме, другие часто уходят на периферию и тамнезаметно вызревают как опухоли, повинуясь закону перехода количества в качество. А потомнарыв лопается совсем не там, где ждали. Хотя нельзя сказать, что это случилось как громсреди ясного неба. Были предвестники. Пара столкновений в людных местах. Жалобы одомогательствах. Несколько сообщений о кражах с предположительно известным авторством.

Это была лишь верхушка айсберга. А сколько таких симптомов остались незамеченными!Угрозы, недобрые слова и просто косые взгляды — кто их считал? Гнев копился долго. Трениямежду «коренными» и «приезжими» возникли буквально на третьи сутки, но до поры довремени их скрывала обстановка общей суматохи, которой всегда сопровождается становлениенового коллектива. Но она улеглась, и вместе с обычным порядком жизни пришли обычныепроблемы. Раздражение было обоюдным, хотя перечень обид, которые стороны моглипредъявить друг другу, был не совсем равным. Но каждая сторона чувствовала себя правой.

Как это нередко бывает, неприятности начались с пустяка. В очереди за пайкой хлеба людивсегда напряжены до предела, нервы у каждого как натянутая струна, внимание обострено — авдруг соседу достанется больше? А вдруг пролезет без очереди? Не был исключением и этотраз.

Два парня, с виду ровесники, оказались у вожделенного окошечка одновременно, ловкоопередив старушку в платочке и оттерев замешкавшегося интеллигента в очках с толстымистеклами. Они были чем-то похожи — невысокие, атлетически сложенные, короткостриженные, с одинаковым выражением самоуверенного превосходства в глазах. Разве что уодного эти глаза были серые, а у другого — угольно-черные. Один носил на олимпийке надпись

Topre

ading

.ru



«Russia» и триколор, а одежда другого подобной символики не имела.

Оба торопились получить свою долю и поскорее покинуть усталую бормочущую толпу. Ни одинне собирался уступать. Не было даже попытки решить конфликт мирным путем. За грубымсловом последовал толчок в корпус, затем хук правой в скулу. Второй в долгу не остался. Всепроизошло настолько быстро, что никто из всей очереди не успел заметить, кто нанес ударпервым.

Зато некоторые заметили, что один из парней принадлежит к иной национальности. В тот жемиг с криком «Наших бьют!» в свалку, расталкивая народ, кинулось еще человек пять, когда-тобритых, но успевших обрасти свинячьей щетиной — в убежище было не просто побриться. Водинаковых камуфляжных штанах, коротких куртках и тяжелых ботинках. По-английски онизвались «кожаные головы».

Конечно, это было не по правилам. Но по правилам дерутся разве что японские самураи.Выходцы из спальных районов Новосибирска, из любых районов любого российского города незнали кодекса бусидо. Зато они смотрели фильмы про ментов и бандитов, которые выяснялиотношения совсем по другим кодексам, поэтому не видели ничего плохого в соотношении силшесть к одному.

Сражаться по-честному можно, когда отношения выясняют свои. Если же надо защищатьбрата по крови от посягательств представителя враждебной стаи, то нет ничего зазорного втом, чтобы навалиться скопом. Для победы все средства хороши. В отличие от политиков, этиребята прекрасно понимали, что выражение «война по правилам» звучит смешно.

Несмотря на подавляющее численное превосходство врагов, южанин не сдавался. Он дажеуспел расквасить чей-то нос, прежде чем на него навалились массой и сбили с ног. Есть,конечно, второе старое правило. Лежачего не бьют. Но как же можно ему следовать, когдаглаза застилает красный туман и хочется только прибить, размазать, растоптать? Выместитьзлобу на мир, загнавший тебя, молодого и полного сил, в темный вонючий подвал ипосадившего на жалкую баланду, куда хуже зэковской?

Конечно, это была не их вина. Они не могли быть другими, потому что страна, в которой ониросли, не оставила им иного выбора. Родись они лет на сорок раньше, из них получились бынормальные комсомольцы и трудяги. Но их детство пришлось на лихие девяностые, а юность —на самый разгар финансового краха, когда о молодежной политике вспоминали редко. Онибыли потерянным поколением.

Несколько старушек в толпе охали: «Ой, да что же это делается…» Теперь им будет о чемпоговорить долгими вечерами. Интеллигент возмущался, но настолько тихо, что даже люди,стоящие рядом, не услышали ничего, кроме невразумительного бурчания.

Экзекуция длилась недолго, и это спасло чужаку жизнь. Интерес быстро улетучился, яростьмолодцев прошла, сменившись скукой и отупением.

— Ну и хватит с него, — произнес здоровяк в патриотической олимпийке, вытирая пот солба. — А то еще копыта откинет. Пошли, пацаны.

Все сделали по одному прощальному пинку и удалились с поднятыми головами поднеопределенный гул толпы, в котором звучало то ли одобрение, то ли осуждение. Враг ихподнялся на ноги и прислонился к стене, вытирая кровь. Некогда орлиный нос его был свернутвлево, один глаз заплыл и не открывался. Зато второй светился такой лютой волчьей злобой,что толпа расступилась перед ним, как море.

Topre

ading

.ru



Он бросил на людей последний долгий взгляд, чтобы запомнить всех свидетелей своего позора,и, пошатываясь, как зомби, заковылял в сторону лестницы, провожаемый чьим-тоиздевательским гоготом и новыми скабрезностями. Это была ошибка номер два.

Сами кожаноголовые «патриоты» через пять минут забыли об этом маленьком инциденте,будто его и не было. Откуда-то появились потертые глянцевые карты, из ящиков соорудилистол, кто-то, имевший знакомых в здравпункте, принес банку медицинского спирта.

Пожалуй, на этом бы все и закончилось, если бы избитый был из своих. Будь он послабей, могбы просто смириться. Если бы не смирился, если бы привел своих товарищей и все вылилосьбы в драку, то и ее последствия были бы не такими ужасными. Ворон ворону глаз не выклюет.Ритуальный поединок вполне мог закончиться братанием и совместной пьянкой.

Но он был чужаком. Поэтому к злобе униженного самолюбия добавилась ярость оскорбленногонационального достоинства. За него тоже все было предопределено социальной и культурнойсредой, в которой он вырос. Южанин не был экстраординарно жестоким. Просто подставлятьправую щеку было не в традициях его народа и религии, хотя вера для него значила не больше,чем для среднестатистического русского «православного», который крестится левой рукой, апри слове «пост» вспоминает только ГАИ.

Не это было главным. Просто черта, разделявшая его и тех, кто наносил удары, стала вдругеще четче и резче. Что бы там ни говорили адепты политкорректности, а заложен этотводораздел едва ли не на генном уровне. Дальше события развивались по старому как мирпринципу снежного кома.

Они нашли их быстро. Буквально через десять минут два десятка чернявых смуглых и верткихпарней остановились перед некрашеной деревянной дверью. Та оказалась незапертой.

— Э-э-э… куда претесь?! Вы кто вообще такие, а?..

Шмяк!

И тесное помещение стало быстро наполняться враждебно настроенными выходцами изнекогда солнечных стран.

— Атас, пацаны! Черти!

Поздно. Соотношение сил было примерно равным, но стремительный натиск южан решилисход короткой схватки. Их недруги, успевшие за это время расслабиться, не успели ничегопредпринять. Били всех, кто сидел за столом. Для верности. Били всех, кто встретился чутьраньше, в коридоре. Естественно, только мужчин боеспособного возраста. Старше десяти.

Были крепко, но не насмерть — кулаками, да и ногами тоже. Око за око. Ножи в ход не шли,разве что против тех, кто активно сопротивлялся, но таких было мало.

В пылу всеобщего избиения перестало быть важным, против кого был направленпервоначальный импульс. Досталось ли именно тем, кто был тогда возле пункта раздачипродуктов? Какая разница?.. Главное, отмщение совершилось.

— Ох, батюшки, что делается, что делается!

— Да где же это видано?.. Чтоб посреди бела дня…

Topre

ading

.ru



— Что делать будем? Как-то надо…

— Да, что делать?

— Может, мы…

— Может, к дружинникам обратимся? — прозвучал чей-то робкий голос. — Комендант…

— Да ну тебя в баню с твоим комендантом! Им до нас дела нет. Солдатня вообще вместе сосвоим командиром уехала черт знает куда. Сами должны…

— Надо собраться и разобраться, — пожилой мужик в кепке произнес на первый взглядпарадоксальную фразу и провел рукой по горлу, выразив этим общие настроения.

К нему начали прислушиваться. От него ждали руководства к действию. К этому моментувокруг собралась уже тьма народу. Толпа запрудила всю «площадь». В этом месте главныйкоридор несколько расширялся и был лучше освещен, что как раз подходило для проведениясходок и собраний.

Люди быстро вооружилась. Железные пруты, обрезки труб, доски с гвоздями — всего этогодобра в убежище хватало, если поискать. У кого-то блеснул раскладной нож. Дружинникифизически не могли изъять все колюще-режущие предметы.

Организованной колонной, состоящей приблизительно из трехсот человек, мстители двинулисьв сторону секции номер пять. Впереди шел, размахивая импровизированным знаменем нашесте, Матвей Кожевников, бывший борец и тренер, тертый калач и стреляный воробей,сумевший выступить катализатором гнева толпы.

— Из-за них мы здесь! — подогревал своих сторонников Кожевников. — Из-за этой мрази. Атеперь они и тут нам житья не дают…

Никто не возразил ему. Настоящий виновник катастрофы был недосягаем, хотя и известен. Донего нельзя было дотянуться рукой, ему нельзя было проломить голову, чтобы рассчитаться завсю боль, за погибших близких и за пепелище на месте родного дома.

Но погрома, то есть избиения и грабежа беззащитных, не предвиделось. Тут сила выступалапротив силы, как на поле Куликовом. Навстречу отряду бывшего спортсмена уже выдвигалсядругой, не менее грозный и распаленный. Сложно было даже примерно сказать, чья же яростьбыла сильнее. Скорее всего, коса нашла на камень.

Сначала удача улыбалась северянам. Под напором двукратного численного перевеса и боевогоазарта славян «черные» откатились почти без боя, оставив своих противников с ощущениемлегкой победы. Но это была только видимость, обманный маневр, чтобы завлечьпревосходящие силы врага в засаду. Так хитрый волк заманивает одуревшего от яростимедведя в свою узкую нору, чтобы там, вместе со своими сородичами, если и не растерзать его,то порядком потрепать.

В следующей секции им пришлось столкнуться с сильным сопротивлением. «Черные» успелиподготовиться к бою. Они перегородили коридор баррикадой из ящиков и заняли за нейоборону, вооружившись таким же строительным хламом.

— Вперед, бойцы! — заорал Кожевников. — К ногтю их, гнид! Бей нерусь!

Topre

ading

.ru



Когда самые резвые оказались в десяти метрах от укрепления, их встретил настоящий град изкамней и обломков кирпича. Брызнула кровь, раздались крики боли, кто-то упал, авангарддрогнул и уже было попятился, но сзади напирали основные силы, среди которых металсянеистовый и бесстрашный вожак, готовый отдать за победу жизнь, причем не только свою.

— Мочи ублюдков!

А навстречу им неслось:

— Бей русню! Режь свиней!

И только мат-перемат был с обеих сторон одинаков, оказавшись самым стойким культурнымзаимствованием.

Баррикада была преодолена и буквально сметена валом идущих напролом людей, которыеяростью и умопомрачением могли бы соперничать с берсеркерами викингов. Но за ней ихвстретили такие же осатанелые защитники. Завязалась уже не драка, а побоище.

Защитники добились своего — строй атакующих сломался, битва распалась на сотнюотдельных схваток, итог которых был далеко не так однозначен. Чаша весов начала склонятьсяв пользу южан. Кое-где они даже начали переходить в молниеносные и жестокие контратаки.

Армия Кожевникова между тем поредела. Робкие, слабые или прибившиеся только для того,чтобы поизмываться над слабыми, — а такие всегда идут в арьергарде любого ополчения, закакое бы справедливое дело оно ни сражалось, — покинули ее ряды. Остались только твердыедухом бойцы. Их оказалось не так много, но пожар достиг максимальной силы. Для него ещехватало дров.

Майор с кучкой дружинников подоспел через пять минут, но с ходу переломить ситуацию имне удалось. К этому времени на поле боя «смешались в кучу кони, люди» — не разберешь, гдекоренные, а где пришлые. Женщины и дети забаррикадировались в комнатах, но к ним никтоне лез. И все же это была не честная мужская драка — на глазах Демьянова двое парней вкожаных куртках пинали неподвижное тело, неподалеку трое мочалили одного. То тут, то там втолпе мелькали люди с колюще-режущими предметами, несколько тел лежали в крови.

Сама секция и прилегающий к ней коридор изменились до неузнаваемости. Внимание майорапривлекло оборонительное сооружение, возвышавшееся посреди прохода и перегораживающееего от стены до стены, которое было построено из строительных досок, ящиков, вырванных смясом нар и лавок. Но если бы просто возвышалось. С одного края конструкцию начиналохватывать огонь!

Теперь уже было не разобрать, что это было — пропитанная бензином тряпка, самодельныйкоктейль «Молотов» или просто вырванный кем-то провод под напряжением. Еще меньше былошансов узнать, кто пустил в подземелье «красного петуха». Как в этом дурдоме разобрать?

У Демьянова сжались кулаки. Это переходило все границы. Открытый огонь в плоховентилируемом подземном помещении, заполненном людьми по самое не могу. Трудно дажепредставить, что может быть страшнее. Надо было пресекать этот бардак, и чем скорее, темлучше.

Попытка усмирить толпу одним начальственным окриком окончилась ничем. Люди к этомумоменту были настолько распалены схваткой, что едва ли подчинялись даже своим вожакам.Когда на горизонте появился новый враг, разом ставший общим, львиная доля ударов начала

Topre

ading

.ru



перепадать ему. Нет, это не привело к перемирию между русскими и южанами. Они как билидруг друга, так и продолжали бить. Просто значительная часть тех и других развернулась насто восемьдесят градусов и обратилась против новоприбывших.

Очень скоро стало понятно, что шапкозакидательство себя не оправдало, и тогда, отбиваясь отнаседающей своры, люди майора начали пятиться к выходу из секции. Там, в узком проходе,легче было держать оборону. Речь уже не шла о наведении порядка — свою шкуру бы спасти.Они были в меньшинстве, у них не было оружия, кроме десятка резиновых дубинок, и они такдо конца и не поняли, против кого им приходится сражаться.

От полного разгрома их спас только внезапно погасший свет. Темнота замедлила наступлениетолпы, но полностью остановить его уже не могла. Стражей порядка здорово потрепали.Многие недосчитались зубов, почти у всех синели гематомы. Несколько врачей из медпункта,среди которых была и Маша, теперь занимались их ранами.

— Сергей Николаевич, что будем делать? — спросил Паша Ефремов.

Это он сумел проскочить в щитовую мимо погромщиков и отключить электричество.

— Не знаю. — Лицо майора украшал огромный кровоподтек. — Совсем озверели, блин.Напролом прут.

— Эх, надо было автоматы брать из оружейки, — сквозь зубы пробормотал оказавшийся здесьже генерал, явно поднятый из-за обеденного стола.

— Ты чего городишь? — Майор был настолько ошарашен предложением, что перестал игратьроль подчиненного. — Это же свои!

— Как бы нам эти «свои» ноги не повыдергивали.

— Предлагаете отступить?

— Вам решать. Вы же мой зам по общим вопросам. Вот и решайте один из них, — с этимисловами Прохоров исчез с глаз, укрывшись в соседнем коридоре.

Вслед за ним засеменил и помощник, когда-то приехавший вместе с генералом проверятьобъект. Теперь этот долговязый тип, похожий на Дуремара из «Золотого ключика», находилсяпри коменданте не то в качестве денщика, не то просто наперсника. Как его там… СергейБорисович до сих пор не потрудился запомнить его имя. А зачем?.. Дрянь человечишка.Поговаривали, что он присутствует на мероприятиях убежища только для того, чтобзондировать почву и собирать компромат.

В общем, Демьянов вздохнул с облегчением, когда оба скрылись из виду. Ему и без них былонесладко.

— Может, снова отойдем, а они пусть сами успокаиваются? — предположил Павел.

— А огонь?.. — глухо возразил майор, тряся головой. — Даже если вырубить вентиляцию, такпросто не потухнет. Слишком много натаскали барахла. Дым пойдет. Если не затушить, всезадохнемся. Убежище придется эвакуировать. А куда?

— Вот дерьмо!

Topre

ading

.ru



— Оно самое.

Кто бы мог подумать, что кроме опасностей внешнего мира у них под боком проснется свойогнедышащий вулкан, способный свести на нет их шансы на спасение. Вот он, человеческийфактор, во всей красе.

— Что за штука, Сергей Борисович? — Лейтенант пнул носком ботинка гофрированный шланг,похожий на грязную анаконду.

— А? — Демьянов не расслышал его из-за гула надвигающейся оравы. — Что?

— Я говорю, что это за шланг?

— Шланг как шланг. Обыкновенный… Насосом воду откачивали, когда трубу прорвало. Сто разговорил убрать с дороги на хрен.

В этот момент лицо Ефремова прояснилось, как будто на него сошло озарение:

— А вы видели, как разгоняют беспорядки водой?

— Видел, как же. И не только по телевизору. Хм, говоришь-то ты правильно. — Майорнахмурился. — Одна проблема. Воды нет.

— Как «нет»? А откуда тогда мы?..

— Из резервуаров. Про скважину не слыхал? С утра на ремонте. Плановом.

Демьянов поморщился, прекрасно зная, что этот ремонт правильнее было бы называтьавральным. Отголосок дальнего взрыва запредельной мощности вызвал подвижки в земнойкоре. Артезианская скважина, выдержавшая ядерные удары, была частично повреждена.Каким-то чудом в убежище оказался инженер, кумекавший в таких делах, на складах ЖЭКаотыскали трубы нужного сечения, насосное оборудование. Восстановительные работы велисьдень и ночь, но майор до сих пор не был уверен в том, что они справятся. Неизвестно, чтораньше даст о себе знать — голод или жажда.

— А резервуары? — не унимался подчиненный.

— Нельзя, неприкосновенный запас.

— А если этот, как его… водосборник?

— Отстойник, что ли? — уставился на него Демьянов. — Ты в себе? Это же не вода, а отрава.Хотя, что я говорю… Как будто у нас есть выбор. Вроде ничего идейка.

Сергей Борисович наморщил лоб. С технической стороны это было возможно. Мощные насосыубежища могли перекачать весь отстойник — пять тысяч кубометров — за полчаса. Еслиоткрыть вентиль, то вода хлынет из форсунки под давлением в несколько атмосфер. Вряд лиона будет дробить породу, как гидромонитор, но человека вполне может слегка покалечить.Демьянов окинул взглядом мелькающие в темноте огоньки — факелы в руках буянов. Слишкомуж быстро они приближались. Нет, к черту сантименты. Сами напросились.

— Ну, мужики, на счет три!

Topre

ading

.ru



Демьянов еще раз проверил, надежно ли зафиксирован шланг, поплевал на руки.

— Р-раз. Два. Три… Пошла! — Он что было сил крутанул вентиль.

Только бы справился насос, только бы не засорился шланг, только бы никого не убило!.. Врукаве что-то заворчало, забулькало, он начал раздуваться, словно внутри полз, извиваясь, кто-то огромный и скользкий. Затем на три секунды повисла тишина. Враги приближались. Ещенемного, и они отрежут их от главного коридора.

Зловонная река устремилась навстречу атакующим. Кто-то в передних рядах в ужасе отпрянул,но бежать было поздно. Напор был слабоват для того, чтобы разрезать человека пополам иливышибить из него дух, но вполне достаточен, чтобы сбить с ног и отбросить на несколькометров. Люди разлетались как кегли в боулинге. Подняться на ноги они уже не могли ибарахтались, едва не теряя сознание от чудовищных миазмов.

Демьянов знал, что им угрожает не только дизентерия. Почти все стоки, попадавшие вотстойник убежища, были слаборадиоактивными. Но тут уж не до гуманизьмов. После всегуртом пойдут на дезактивацию — ледяной водой.

Демьянов знал, что им угрожает не только дизентерия. Почти все стоки, попадавшие вотстойник убежища, были слаборадиоактивными. Но тут уж не до гуманизьмов. После всегуртом пойдут на дезактивацию — ледяной водой.

Все было кончено. Битва была прекращена так же быстро, как началась. Баррикаду размыло вмгновение ока. Остывали трупы убитых при скоротечном штурме. Застывала на полу и стенахзловонная слизь, которую теперь не так-то просто будет отчистить. Самых строптивыхдружинники лупили ногами, без особого энтузиазма, но и без оглядки на расовуюсолидарность. Трудновато определить, кто какого роду-племени, после таких водных процедур.

Большинство драчунов уже отрезвело, их сознание после краткой эмоциональной вспышкивозвращалось к тупой апатии. Застарелой, древней как мир ненависти был дан выход, идавление на стенки котла спало. На время. Но в их ситуации каждый прожитый день следовалосчитать чудом.

«То, что начинается как драма, заканчивается как фарс», — вспомнил майор, глядя на толпу,изгвазданную в вонючей жиже. Он думал о том, как сделать, чтобы подобное не повторилось.По законам военного времени можно было поставить буянов к стенке, но Демьянов хорошопонимал, что ему этого не простят. Ведь если уж карать, то надо карать зачинщиков как с той,так и с другой стороны. Нет, после этого ему будут подчиняться по-прежнему, но что-тоизменится. Майор не был к этому готов. Впервые в жизни ему придется поступить какполитику. Надо любой ценой сохранить хрупкий мир в убежище, не дать ему уподобитьсявнешнему хаосу.

Необходимо было провести расследование. Разумеется, не открытое, с опросом очевидцев,составлением протоколов и анализом орудий преступления. Смешно… Еще, блин,дактилоскопическую экспертизу устроить. Естественно, расследование должно бытьнегласным, и для этих целей у майора был на примете человек.

— Семен? — вызвал он по внутренней связи. — Третья группа вернулась? Моются? СкажиПетру Петровичу, чтоб ко мне явился. Чем быстрей, тем лучше.

Такой ценный кадр занимается не своим делом. Опер с двадцатилетним стажем, волкодав — ируководит погрузкой. Это все равно что гвозди микроскопом забивать. Конечно, его можно

Topre

ading

.ru



понять. У него двое детей. Живых. А в поверхностных группах, особенно продуктовых, большевозможностей раздобыть лишний кусок. Формально он чист. Подал неделю назад заявление —Сергей Борисович завел у себя на объекте делопроизводство в полном объеме — и перевелсянаверх из замов по безопасности. Но чисто по-человечески поступил как сволочь. Надо быустроить ему разнос за то, что мышей не ловил во время бунта и перед ним. Ведь чувствовал,догадывался, что что-то назревает. Но разнос без хамства, чтоб не расхолаживать, астимулировать человека.

Да, без материального стимулирования никуда не денешься. Похоже, волей-неволей придетсяскоро вводить в убежище имущественное, то есть продуктовое, неравенство. Иначе никак.

Всего через день к майору на ковер были вежливо, но очень настойчиво вызваны пятьнеформальных лидеров «южной» общины. Выяснить, кто среди диаспоры пользуетсяавторитетом, оказалось не так уж сложно. Люди, желающие трудиться информаторами задополнительный паек, находились без проблем среди представителей любой национальности.На этой встрече Демьянов поставил перед аксакалами вопрос ребром — или обуздаете своихотморозков, или пойдете искать себе новую малую родину всем кагалом.

Установить, кто же был подстрекателем среди братьев-славян, было еще проще. Но поотношению к ним Сергей Борисович ограничился небольшим внушением. Как ни пытался онбыть непредвзятым, его симпатии были на стороне братьев по крови. Он даже не слишкомпытался это скрывать. Возможно, это была еще одна примета отката к простым и честнымпонятиям Средневековья.

В тот же день своим распоряжением Демьянов ввел в убежище апартеид и сегрегацию.Сообщение между «этнической» шестой, куда заодно переселили кое-кого из пятой, иостальными секциями было прекращено до лучших времен.

Глава 2

Тени

— И я по шпалам, опять по шпалам иду домой по привычке, — бормотал Саша себе под носстарую песенку.

Передвигаться по железнодорожному полотну было почти комфортно. Главное — смотреть подноги, а то недолго и навернуться с насыпи. Даже если при всей своей «ловкости» он не сломаетшею при падении, то под снегом может быть много острых предметов, которые сделаютприземление малоприятным, а то и смертельным.

Сам того не замечая, он начал считать шпалы: раз… два… три… четыре… пять… девяностошесть… девяносто семь… девяносто девять… сто… сто один… сто два… сто три… триста…триста один… триста два…

В детстве в электричках и поездах он часто занимался тем, что просто считал предметы заокном. Столбы, мосты, машины определенного цвета или марки, встречные составы и такдалее, просто глядел в окно с молчаливой сосредоточенностью и считал про себя. Чтоинтересного он мог находить в этом занятии?

Тысяча девяносто один… тысяча девяносто два… тысяча девяносто три… Так считают овец,когда хотят заснуть. Раньше, когда его мучила бессонница, он пробовал — бесполезно. Хоть до

Topre

ading

.ru



утра считай. Но теперь что-то в нем изменилось. Во всяком случае, глаза у Саши скоро началислипаться, а ноги все чаще спотыкались, требуя передышки и не желая нести его дальше. Всеэто кончилось тем, что он наконец споткнулся окончательно и бесповоротно, еле удержался накраю насыпи, судорожно схватившись за куст, и набрал полные валенки снега. Идти дальшебыло невозможно.

Он сел на корточки прямо на шпалах, подперев голову руками, и дал себе пять минутпередышки, достал из рюкзака банку сгущенки и отпил немного через дырочку. Углеводытоже нужны.

Рюкзак он теперь не нес на спине, а тащил за собой на обыкновенных детских саночках. Натаких он когда-то гонял с горки. «Ну и феномен ты, Сашка, — сказал он себе. — Полмесяцатебе понадобилось таскать на горбу тяжеленный рюкзачище, чтобы додуматься доэлементарного рацпредложения. Давно бы уже так сделал, сколько сил бы сэкономил».

Что такое гуманитарная катастрофа? Это когда человек, получивший гуманитарноеобразование, попадает в экстремальную ситуацию. Жалкое зрелище.

Вспоминая себя в первые дни после катастрофы, Данилов не переставал удивляться, что онине стали для него последними. Совсем один, напуганный, не знающий, куда идти, он былобязан погибнуть еще по дороге к эвакопункту.

Но вряд ли одно везение помогло ему выжить. Иногда Александру казалось, что причины надоискать в его собственной психологии. Саша давно заметил, что обладает одним, но кореннымотличием от всех людей, какие встречались ему на жизненном пути.

Он не нуждался в мире. Большинство не было готово к тому, что в одночасье порвутся всесоциальные связи и само общество, в котором они были кем-то, исчезнет. Они слишкомвжились в роль и не могли существовать вне нее.

Александр мог. На общество ему было начхать. Он готов был в любой момент уйти в«автономку», как подводная лодка, способный чувствовать себя комфортно, задраив все люки исоблюдая радиомолчание. Это можно было заметить с раннего детства.

Его адаптивный потенциал внешне никак не проявлялся. В нетипичных ситуациях Сашасоображал медленно, на незнакомой местности ориентировался плохо, а в толпе частонатыкался на людей, как будто никак не мог привыкнуть к своим габаритам. Как можнопредставить, что в таком человеке запрятан «выживальщик»?

Но все же этот потенциал имелся. Возможно, это был тот нерастраченный багаж, который впрежней жизни мог бы позволить ему стать творцом, ученым или политиком. Но он им невоспользовался, не стал никем и ничем. Только когда мир изменился, Данилов пустил его вход. Вернее, даже не он, а тот инстинкт-автопилот, который перехватывает управление вкритических ситуациях.

Можно назвать это мутацией. Этакое крохотное отличие от сородичей, которое не имеетзначения в привычных обстоятельствах или даже играет отрицательную роль, осложняяобладателю жизнь. Но в случае радикальных изменений среды оно дает носителю выигрышныйбилет.

Такое постоянно происходит в истории разных биологических видов. До девятнадцатого векана деревьях Британии обитали бабочки белого и черного цветов. Белые доминировали, черныебыли редки и жили недолго. Их было хорошо заметно на фоне светлой коры, и они первыми

Topre

ading

.ru



отправлялись на корм дроздам. Но когда пришла промышленная революция и от сажи корадеревьев стала черной, бабочкам белого цвета не повезло. Теперь уже они стали легкойдобычей птиц. А черные не только выжили, но и захватили всю биологическую нишу.

Возможно, и человек не свободен от действия этого эволюционного закона. Тогда, рассуждалСаша, после гибели стержневой ветви цивилизации Земля станет полигоном, на котором будутпроходить обкатку альтернативные модели. Это будет продолжаться до тех пор, пока из нихснова не выделится новая доминанта. Впрочем, это была только его теория, из разряда мыслейни о чем, которыми парень заполнял редкие минуты, свободные от забот о собственномвыживании.

Беда, как всегда, пришла откуда не ждали — не снаружи, а изнутри.

«За все приходится платить». Александр никогда не подвергал сомнению эту истину. Но где жвидано, чтобы за былую тягу к пирожным и конфетам человек расплачивался такими муками?

Теперь сладкое было для него не лакомством, а источником энергии. Вот и на этот раз он, какобычно, завтракал батончиком «с арахисом, карамелью, нугой и толстым-толстым слоемшоколада», когда почувствовал острую тянущую боль. Саше понадобилась пара минут, чтобыопределить ее источник. Сигналы посылал четвертый коренной зуб справа. Там уже былодупло, а бесплатная отечественная пломба, которую он поставил год назад, быстрораскрошилась и выпала. По-хорошему, надо было уже тогда сходить к стоматологу, ноАлександр имел дурную привычку откладывать все напоследок. Да и людей в белых халатах онне переваривал, как и их неразлучную спутницу-бормашину, будь она хоть трижды лазерная.Теперь Данилов проклинал себя за это. Что ему стоило потерпеть десять минут?

Трудно сказать, чем и когда он разбередил этот зуб. Вряд ли дело только в злополучном«сникерсе». В последние дни он грыз немало сухарей и прочих продуктов, засохших дотвердокаменного состояния. Неделю назад, пережевывая пряник, Саша почувствовалболезненный укол, но не придал этому значения. Боль тогда не была хозяйкой его психики.

Через пару дней после форсирования Оби начала ныть десна, и только тогда пареньзабеспокоился. Слегка, ведь вокруг было полно более насущных поводов для тревог. Оннадеялся, что все обойдется, и пытался снять боль народными средствами вроде полосканиясоленой водой. А зря. С каждым днем инфекция набирала силу, но делала это медленно иосторожно, будто хотела усыпить его бдительность и устроить ему ловушку.

К обеденному времени боль только усилилась, теперь огнем полыхала вся нижняя челюсть, синтервалом в пять секунд в ней взрывались тротиловые шашки.

Тогда Саша начал глушить боль анальгином. Вроде бы помогло, и парень снова расслабился.До самого вечера зуб его не беспокоил, а перед сном он принял еще пару таблеток длягарантии. Ночь прошла нормально, утром нежданно-негаданно поднялась температура иопухло пол-лица. Данилов решительно не знал, как быть, и чувствовал дикую досаду насобственную глупость. Кто ему мешал два месяца назад сходить в кабинет через дорогу?Времени не было, денег? Нет. Просто не хотелось оказаться в лапах эскулапов.

К полудню мука стала невыносимой. Саша уже трижды полоскал рот, выпил две таблеткипарацетамола и одну — анальгина, перевязал щеку колючим шарфом. Он даже прочиталзаговор из книжки «Практическая магия», хотя раньше называл эзотерику общим термином«херомантия». Эти манипуляции не дали эффекта. Кроме соленой воды — от нее стало еще

Topre

ading

.ru



больнее.

К вечеру второго дня боль завладела всем его существом. Заниматься, чем-то кромесамолечения, было невозможно, как и дышать холодным воздухом. Даже думать о постороннемстало нереально, мысли сами возвращались к зубу. Боль накатывала волнами примерно черезкаждые три секунды и разливалась по всему телу, дергая за каждый нерв.

С детства из всех людей в белых халатах Саша больше всего не любил стоматологов, но сейчасотдал бы все сокровища мира за то, чтобы в соседней комнате вдруг оказался живой дантист сосвоим пыточным креслом и инквизиторским набором. Господи, как больно! Неужели так будетвсегда?

Саша представил себе, как зеленые микробы плодятся и множатся в дупле и точат, точат,вгрызаются в зуб до самого корня. Он готов был продать душу дьяволу, лишь бы остановитьили хотя бы притупить боль. Но, похоже, даже отец лжи покинул Александра в его мучениях.Конечно, у князя тьмы были дела поважнее, как-никак апокалипсис был в полном разгаре. ИЛюцифер мог наложить лапу на всех, оптом, не тратя время на каждого отдельно.

Можно ли сойти с ума от боли? Наверно, да, когда у тебя рак в последней стадии илиобширные ожоги. Но Данилов подозревал, что еще немного, и его рассудок выбросит белыйфлаг. Даже такая мелочь могла стать последней каплей при его расшатанной психике. Надобыло что-то делать, и парень знал, что именно.

Ему придется прибегнуть к крайним мерам оперативного характера. Какой-то гаденькийчеловечек, сидящий внутри его головы, пытался отговорить Сашу.

Ему придется прибегнуть к крайним мерам оперативного характера. Какой-то гаденькийчеловечек, сидящий внутри его головы, пытался отговорить Сашу.

«Не надо! — верещал он. — Потерпи немного, все пройдет…»

Но Данилов не слушал его. Он искал в квартире плоскогубцы и быстро нашел их. Его рука чутьподрагивала, но не от страха или мороза, а от ста граммов водки, которыми он сначалапрополоскал рот, а потом, переборов отвращение, проглотил. Он не был идейнымтрезвенником, просто игра природы наделила его организм идиосинкразией на алкоголь.Никаких других эффектов, кроме жестокой депрессии и раздражения мочевого пузыря, пареньпосле его приема не чувствовал, поэтому с трудом мог понять людей, которые получали отэтого удовольствие.

Но в качестве местной анестезии зелье имени Менделеева сгодится. Конечно,предпочтительней был бы укол новокаина, но где же его взять-то? Сейчас он откроет рот,ухватится за зуб как следует и резко, одним рывком извлечет причину своих страданий на светбожий. Ну же!..

Руки у Саши дрожали, пульс подскочил вдвое, а рот наполнялся слюной так быстро, что он неуспевал ее сглатывать. Он знал, что сейчас займется вивисекцией, и мысленно передавалпривет Леопольду фон Захеру-Мазоху и всем его последователям.

На счет «три». Враскачку, с вывертом. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, а…

— А-а-а!

Он не удержал инструмента, и тот вместе с зажатым в нем кусочком кости, почерневшим

Topre

ading

.ru



сверху и окровавленным снизу, пролетел через всю комнату и вдребезги разбил стекло встенном шкафу. Этот момент Саша запомнил. Потом кровь хлынула у него изо рта, заливая всевокруг, а перед глазами все начало смазываться, расплываться.

Пошатываясь как пьяный, Александр едва дотащился до спальни. Что-то подсказывало ему, чтодо кровати не дойти — комната вокруг раскачивалась как на качелях, а огонек свечки двоился,троился, четверился.

Но нельзя, нельзя терять сознание, как бы этого ни хотелось. Надо остановить кровь. Иначе,даже если он не истечет до смерти, как потом восполнять потерянный гемоглобин? Где взятьусиленное питание?.. Вату и марлю Саша тоже приготовил заранее, но движения его сталинеловки, и он долго не мог засунуть ватный тампон себе в рот так, чтобы тот лег точно накровоточащий участок десны.

Как только звенящее эхо шокового удара растворилось, боль пришла, но это была уже другаяболь. Не вкручивающийся в десну шуруп, а молот, обрушивающийся на бедную черепнуюкоробку. Но, как ни странно, переносить такую массированную атаку было легче, чемлокализованную. Может, от сознания того, что скоро все пройдет.

Оставалось принять свои любимые таблетки и отправиться на боковую. Это был предел.Мягкий продавленный диван милостиво принял его вес, лишь чуть-чуть скрипнув. Вес былневелик. И почти тут же мир вокруг Александра растаял как дымка.

В эту «ночь» ему снился хороший сон. Если бы кто-нибудь зашел в этот момент в комнату иосветил фонариком его лицо, он заметил бы на нем усталую улыбку. Те, кто знал его в прежнейжизни, ни за что не поверили бы, что она может озарять его лицо. Но это было так.Продержалась улыбка недолго, а затем сменилась выражением полной расслабленности.Впервые за много дней он спал спокойно.

Проснувшись, Данилов сразу же почувствовал — что-то изменилось. Исчезло. Когда же до негодошло, что не стало боли, он сперва решил, что умер. Но все оказалось не так просто. Вокругпо-прежнему была знакомая до тошноты комната, показавшаяся ему вдруг такой родной. А вотболь ушла. Может, она еще таилась где-то на задворках сознания, но ее время миновало.Отмочив теплой водой повязку и заменив ее новой, Александр с удовлетворением заметил, чтокровь перестала сочиться из ранки, а челюсть больше не сводит судорогой. Похоже, можнобыло и поесть.

Наконец он решился встать. Дотащившись до шкафа и посмотрев в зеркало, Даниловвздрогнул. Вылитый вампир! Бледное как простыня лицо, дикие глаза и запекшаяся краснаякорка на губах. Кровь была не только на лице и на руках. Она была повсюду. Казалось, вкомнате поработала целая артель мясников. Но он знал, что не мог потерять ее слишкоммного. Вряд ли больше ста миллилитров, а еще вероятнее, не больше рюмки. Восстановится.Нужно только есть побольше белка.

Он прополоскал рот теплой водой, умылся, попытался оттереть свитер, но бурое пятно въелосьглубоко. Да и черт с ним. Вот уж чего он не собирался делать, так это стирать. Греть воду,полоскать — зачем эта морока, если в шкафу наверняка найдется другая одежда? А не в этойквартире, так в соседней.

Данилов языком ощупал то место на десне, где еще недавно находился источник егостраданий, и поздравил себя. Зуб был вырван чисто. Его корень не остался в десне, как он тогобоялся. Видно, не совсем он пропащий, что-то еще может… Например, работать стоматологом.

Topre

ading

.ru



«Надо было тебе поступать в медицинский. Какой врач пропадает…» — думал он, уносясь куда-то вдаль.

Так Александр лишился одного из коренных зубов, но не только его. Вместе с ним ушла частьстраха перед будущим. Парень знал, что впереди его ждет немало страданий, но теперь емуказалось, что к встрече с ними он готов. Саша мог записать в свой актив еще одну победу.Только на этот раз он одержал ее над врагом, который был пострашнее бродяги с топором, —над самим собой. Зная свою натуру, Саша понимал, что это много стоит.

«Зуб — это ерунда. А если аппендицит? — спрашивал парень себя. — Сам себе операциюсделаю?»

«Сделаешь. Куда ж ты денешься? — отвечал безапелляционный внутренний голос. —Попробуешь. А не получится, значит, не судьба. Ты немного потеряешь».

Весь следующий день он собирал по окрестностям вещи и продукты для нового отрезка пути.

Потом он снова шел сквозь тьму и холод, а за ним, кривляясь и извиваясь в луче света,тащилась его тень — уродливое существо, отдаленно напоминающее человеческую фигуру,гротескный гуманоид с длинными конечностями и головой гидроцефала.

Александру не нравилось это соседство. В глубине души он подозревал, что, стоит емупотерять бдительность, как эта тварь схватит его и утащит за собой, на ту сторону. Однаждыэто ему настолько надоело, что он попробовал идти в полной темноте, справедливо рассудив,что там, где нет света, не может быть и теней. Саша погасил фонарик, и призрак тут же исчез.Некоторое время парень брел наобум, наслаждаясь одиночеством, пока не напоролся наповаленное металлическое ограждение и чуть не проткнул себя насквозь. Это было похоже напоследнее китайское предупреждение, и больше он так не экспериментировал.

Но однажды, в кошмарный мороз, когда Александр меньше всего ожидал услышать чей-тоголос, тень сама заговорила с ним.

Но однажды, в кошмарный мороз, когда Александр меньше всего ожидал услышать чей-тоголос, тень сама заговорила с ним.

— Саша, — тихо прозвучало вдалеке.

Данилова словно током ударило. От неожиданности он споткнулся и в который раз набралполные валенки снега. Лямка нагруженных санок больно врезалась в поясницу. Он уже успелотвыкнуть от звука человеческого голоса, и сама возможность осмысленной речи казалась емуабсурдом посреди ледяной пустыни.

Путник замер, превратившись в слух. Даже ветер стих, чтобы не мешать ему. Так прошло двеминуты. Никого. Тишина. Черное безмолвие. Здесь никто не мог знать его имени, да и людейтут, вдали от населенных пунктов, быть не могло на десятки километров вокруг. Но тогда кто?..

Медленно, словно стараясь оттянуть встречу черт знает с чем, парень обернулся. На секундуему показалось, что там действительно кто-то стоит, отбрасывая огромную тень. Дерево.Обычная береза. У него медленно отлегло от сердца, но еще долго стучала кровь в висках.Сердце билось о ребра, не давая забыть о пережитом. Только через минуту он смог дажепосмеяться над собой, хотя смех прозвучал не очень убедительно.

Ну, разумеется, послышалось. Обычное дело. Нервы, что же с вами делать?.. Неужели он

Topre

ading

.ru



сходит с ума? Да что удивляться, он же не железный. Любой на его месте был бы подверженэтой опасности.

Парень уже собирался навьючить на себя тяжелую поклажу и продолжить путь, но в тот самыймомент, когда ему с горем пополам удалось взять себя в руки, его окликнули снова, гораздогромче:

— Саша, слышишь?

Сердце парня сжал стальной обруч. Еще немного, и грудь лопнет, разорвется на куски, какграната. Или, как гранат брызнет красным соком во все стороны.

Наконец, выдох прорвался наружу сдавленным воплем:

— А-а!

Собственный вскрик показался ему неестественным, как реплика актера в стариннойоперетке. Но ничего другого он не мог из себя исторгнуть. Тяжелее всего быть естественным,когда сталкиваешься со сверхъестественными вещами. Там, где должен был стоять тот, ктоговорил, не было даже деревьев. Ровная поляна без единой кочки и снег, не нарушенныйчеловеческими следами.

Не понимая до конца, что же он делает, парень начал мелко креститься, шепча слова давнопозабытой молитвы, сохранившиеся в подкорке. Это действие было инстинктивным — никакойблагодати он не ощущал. Только ужас без пяти минут утопленника, который хватается залюбую соломинку.

«Отче наш, иже еси на небесех… — вот все, что он мог противопоставить неведомому ужасу. —Да святится имя Твое, да пребудет воля Твоя…»

В этот момент Александр еще горше пожалел о поступке, который совершил в самые первыеминуты после катастрофы. Тогда он сорвал с себя нательный крестик и зашвырнул его впридорожную канаву, сопроводив этот жест проклятьем: «Гребаный старый садист! Я от тебядругого и не ждал». Это было первым побуждением и шло из глубины души.

Теперь тот поступок представлялся ему выходкой капризного ребенка, который не хочет идти всадик. Глупо и слишком театрально. Маленький кусочек серебра, якобы несущий в себечастицу Божественной благодати, ни при чем. Да и Бог, если он есть, тоже. Не Бог нажал накнопку и не дьявол. Это мы. Единственной ошибкой Всевышнего было то, что Он дал намсвободу воли, явно переоценив нас.

— Саша, — прозвучало в третий раз у него за спиной. — Саша…

«Разве ты не хочешь поговорить со мной?» — казалось, хотела сказать темнота.

В прошлый раз говорящий находился метрах в десяти позади, теперь же он был совсем близко.На расстоянии прыжка.

Александра схватил за горло страх, какого он еще не чувствовал. Сердце переместилось впятки, легкие стали тяжелыми как гири и ухнули вслед за ним, а желудок, наоборот,подскочил, подарив уже привычную дурноту. Мозг отреагировал последним, с запозданием внесколько секунд. Он откликнулся безумным воплем внутри черепной коробки: «Погибаю!»

Topre

ading

.ru



Данилов взвыл и закружился на месте. Фонариком, который парень держал в вытянутой рукекак фехтовальщик — рапиру, он очертил круг света, словно тот мог отогнать от него всенаваждения.

«А может, обращаются не к тебе? — стрелой промелькнула нелепая мысль. — Имя-то нередкое». Но вокруг не было не только других Александров, но и вообще никого, кто мог быиметь имя. Места, куда он забрел, были безлюдными даже в лучшие времена. Теперь тутможно было скитаться годами и не встретить живой души.

Обращение могло быть адресовано только ему. Значит, надо было отвечать, чтобы непоказаться невежливым. Но он медлил.

Тишина. Только снег скрипит под подошвами валенок. Вокруг раскинули свои руки-веткиголые деревья, не спящие в ожидании новой весны, а промерзшие до самой сердцевины. Онинапомнили Саше скелеты тех чудовищ, что населяли Землю за сто пятьдесят миллионов лет доего рождения. Гибель этим тварям принес катаклизм, схожий с нынешним. Поделом им, онибыли безмозглыми, уродливыми и злобными. Неудачные творения Создателя, ничем не лучшелюдей, разве что слишком глупые, чтобы придумать оружие массового поражения.

Дернувшийся палец попал на кнопку фонарика, и Данилов тут же ослеп от накатившей волнымрака. В темноте он ощутил себя еще беззащитнее. Не вынеся испытания темнотой, парень тутже снова включил свой «динолайт». Он наугад провел лучом слева направо, но тот свободнопроходил сквозь глыбы заледенелого воздуха. Кругом не было ни души. Только его тень,которая находилась на прежнем месте. Уж не она ли обращалась к нему?

Александр собрал в кулак остатки самообладания. Глупо бояться собственной тени, даже еслиона пытается заговорить с тобой. И все же ему хотелось бежать, бежать, пока между ним иэтим местом не окажется целый континент.

Но он знал, что это бессмысленно. Она будет преследовать его до самого конца и рано илипоздно настигнет. Не проще ли остаться здесь? Это его успокоило. Ничто так не придает сил,как осознание того, что все усилия напрасны.

Он больше не слышал никаких посторонних звуков. Вокруг не было никого, кто мог бы быть ихисточником. Никого из имеющих тело.

Стоп. Саша еще сохранил остатки трезвого рассудка. Он допускал существование призраков,но не верил в возможность контакта с ними. Поэтому его разум пытался найти всемурациональное объяснение.

На первый взгляд, ответ напрашивался такой — шизофрения. В расщепленном сознании, как вмиксере, смешиваются реальность и фантазии, так что грань между ними сначала становитсязыбкой, а потом и вовсе исчезает.

У него никогда раньше не было галлюцинаций, но мысль о собственном безумии показаласьпарню заманчивой, как последний спасательный круг. Может, этот зов только мерещится ему?

У него никогда раньше не было галлюцинаций, но мысль о собственном безумии показаласьпарню заманчивой, как последний спасательный круг. Может, этот зов только мерещится ему?

Пусть он бредит, лишь бы это не было правдой. А что же было на самом деле? Может, онбросался на людей и орал о приближении Армагеддона, а перепуганные соседи вызвали нарядмилиции, который, увидев, что случай не в его компетенции, связался с людьми в белых

Topre

ading

.ru



халатах? Доктора сработали оперативно. Они заломили «клиенту» руки, надели смирительнуюрубашку, посадили в машину с красными крестами и отвезли в дом скорби, по дороге или ужена месте вкатив лошадиную дозу какого-нибудь транквилизатора. И вот он лежит,привязанный к койке и обколотый сильнодействующими препаратами, в городской психушке, вотделении для буйных, а вовсе не стоит посреди занесенной снегом железной дороги.

Чушь. Нечего тешить себя иллюзиями. Окружающий кошмар — явь! Хотя бы потому, что ниодно сновидение не может длиться целый месяц, что бы там ни говорили всякие умники осубъективном времени.

Есть еще одно объяснение этому голосу из ниоткуда. Когда столбик термометра падает нижесорока, человеку порой начинают слышаться странные шумы. Саша вспомнил, что об этомрассказывали в телепередаче про Оймякон, где находится Евразийский полюс холода. Сатмосферой при низких температурах что-то происходит. Кажется, коренные народностиСевера называли это шепотом звезд. Так поэтично, черт возьми, что не верится.

Но в таком случае его окружала голимая проза, в которой не было места пришельцам с тогосвета. День-то и вправду выдался на редкость холодным. Саша не удивился бы, узнав, что втермометрах замерзла ртуть.

Шорох снега под ногами, потрескивание коры деревьев, падающие снежинки — все этоисказилось под действием непостижимых законов акустики. Его нездоровое воображениесложило эти звуки в слова, чтобы воспаленный разум, подхлестнутый одиночеством, могсотворить виртуального гостя.

Вот и все. Тени исчезают в полночь. Мертвые остаются мертвыми, а живые ждут и не дождутсясвоего часа, чтобы к ним присоединиться. А он опять поверил черт знает во что.

— Придурок… — вслух произнес Саша.

В этот момент порыв холодного ветра налетел на него и заставил замолчать. Данилов потеплеезамотал лицо колючим шарфом. Не были видны даже глаза, прикрытые лыжными очками,которыми он разжился отнюдь не в магазине спорттоваров. Но они прилегали к лицу не оченьплотно, поэтому поток ледяного воздуха иногда достигал своей цели. Окоченевшие пальцы онспрятал еще глубже в карманы. Даже варежки не помогали.

Слова ничего не значат. Они всего лишь колебание воздуха, произведенное речевымаппаратом человека с одной целью — донести информацию до другого представителя своеговида. А если нет адресата, то ни к чему тратить энергию. Бестелесным духам слова не нужны.

«Вначале было Слово». Ложь. В начале начал было великое безмолвие. Космическиекатастрофы — Большой взрыв, рождение звезд, столкновения галактик и туманностей — тожепроисходили в абсолютной тишине, потому что в вакууме звук не распространяется.

Только потом, когда звезда по имени Солнце обрела свою третью спутницу, новорожденныймир заполнил хаос звуков — грохот падающих с неба камней, шипение раскаленной магмы, гулпервобытного океана и рев голодного зверя, выходящего на охоту. И только через миллионыпоколений бессловесной животности какой-то питекантроп, не от хорошей жизни вставший назадние лапы, изрек первое слово. «Ургх», например.

Лингвисты сломали много копий, споря, было ли это существительное или глагол. У Сашиимелась на этот счет своя версия — междометие, и доказать это было легко. На первом местедля человека стоят не предметы и не действия, а его отношение к ним. Оно есть нечто

Topre

ading

.ru



первичное, базовое, следовательно, должно получить средство для выражения раньше всегоостального. Итак, эмоции — положительные или отрицательные. А поскольку жизнь в тевремена была не сахар, вероятным выглядит второе. Следовательно, вскрик ужаса, вздохразочарования или вопль ярости и превратился в первое человеческое слово, из которого, какиз семечка, выросло могучее древо языков, обеспечив хлебом многие поколения толмачей-переводчиков.

Каким было это семечко? Универсальным. Ведь не одни только отрицательные эмоциитяготеют над родом людским. Чем выразить и смертельную злобу, и переполняющее душусчастье, и глубочайшее разочарование? Все говорит о том, что первым человеческим словомбыл аналог русского мата, но все когда-нибудь заканчивается. Слова нужны только людям,причем живым. Если не станет человечества, то они, записанные на пленку, диск или другойноситель, станут бессмысленными наборами звуков, а буквы в книгах — чернильнымичерточками, которые будут содержать в себе меньше информации, чем следы животных наснегу.

Дома, плотины и мосты будут напоминать о расе несостоявшихся покорителей космосанесколько веков, пока не обратятся в пыль или не будут поглощены наносами песка и глины. Аслова станут ничем, как только умрет последний из тех, кто способен их понимать. Но вряд лиименно он окажется этим последним, особенно если и дальше будет идти напролом, несчитаясь с температурой. Посадит легкие, это как пить дать, и привет.

Александр решил, что на сегодня его путь закончен. Благо от своего укрытия он успелудалиться всего на километр. Сейчас он вернется и переночует, а если холод не спадет, тоостанется там насовсем.

Ему повезло, если можно назвать это везением. Наутро Саша долго оттаивал кипятком стекло,чтобы разглядеть градусник за окном. Но когда ему наконец это удалось, парень толькоусмехнулся. Он это предвидел. Всего минус восемнадцать и полное безветрие. Ни снежинки ввоздухе. Будто кто-то очень хотел, чтобы он добрался до своей цели.

Глава 3

Тошнота

«Третий ангел вострубил, и с неба упала большая звезда, горящая подобно светильнику, и палана третью часть рек и на источники вод.

Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли отвод, потому что они стали горьки…»

Красивые слова. В жизни все оказалось гораздо прозаичнее и грубее. Впрочем, горечь во ртувременами действительно напоминала вкус полыни. Целую неделю Саша чувствовал себядовольно сносно и вот сдал за один день, превратившись из здорового человека в развалину.

Как же так получилось? Где и когда он умудрился схватить дозу? Именно этим и объяснялисьвсе его вчерашние видения, а инфекция только усиливала их.

Теперь можно было принять это как данность. Для себя Александр решил, что всему винойнеравномерность распределения радиоактивных осадков в первую неделю после катастрофы.Оно ведь больше зависело от направления ветра, чем от расстояния до эпицентра. В этой

Topre

ading

.ru



русской рулетке он проиграл, как и миллионы тех, кто пережил первые дни и вздохнул соблегчением. Потом им прямо на головы, за сотни километров от места нанесения ударов,выпал пресловутый fallout, незаметные крупинки радиоактивного вещества.

Теперь можно было принять это как данность. Для себя Александр решил, что всему винойнеравномерность распределения радиоактивных осадков в первую неделю после катастрофы.Оно ведь больше зависело от направления ветра, чем от расстояния до эпицентра. В этойрусской рулетке он проиграл, как и миллионы тех, кто пережил первые дни и вздохнул соблегчением. Потом им прямо на головы, за сотни километров от места нанесения ударов,выпал пресловутый fallout, незаметные крупинки радиоактивного вещества.

С ним это могло случиться и двое, и трое суток, и даже неделю тому назад, если помнить олатентном, скрытом периоде развития болезни. Он мог наткнуться на них где угодно и даже незаметить, расположиться на ночлег среди них или разложить еду на столе, покрытом слоемэтих частиц. Они ведь не светятся в темноте, разве что при запредельной концентрации.

Первым звоночком было легкое головокружение. Вторым — тошнота, которая медленноподнялась по пищеводу и подступила к горлу. Сначала он не придал им значения, потомпытался успокоить себя и списать эти симптомы на пищевое отравление и стресс. В эти дниего желудок часто подвергался испытаниям некачественной едой, а поводов дляголовокружения было хоть отбавляй.

Но когда появились все хрестоматийные признаки страшной болезни, необходимость всамообмане отпала само собой. Последними пришли жар и слабость во всем теле, так что всевокруг поплыло по волнам…

Анемия. Что ее вызвало? Синдром хронической усталости, простуда? Или и первое и второе?Нет, приятель, все гораздо хуже. Это пришел на мягких лапах пушной зверь. Песец. Жительарктических широт, которые теперь тянулись до экватора.

Сашу постоянно рвало. С интервалами в пять минут тело сотрясала дрожь, а желудок исторгализ себя содержимое. Даже если во рту целый час не было ни крошки, эта периодичность ненарушалось. Его рвало слюной и желчью, что было еще неприятнее. Компанию тошнотесоставляла головная боль, как будто в череп медленно вкручивали шурупы, и температура подсорок. Вдобавок ко всему слезились глаза и текло из носа, как при гриппе или ОРЗ. Полныйкомплект.

Это было похоже на садистскую пытку. Данилов был зверски голоден и носил с собой запаспродуктов на два месяца, но не мог ничего проглотить — его тут же начинало выворачиватьнаизнанку. Александр посылал проклятья и богу, и черту, но на последнем издыхании первперед. Как нарочно, приступ застал его посреди бесконечного перегона между станциями.Надо было во что бы то ни стало найти кров, даже если тот станет его последним приютом.

Незаметно, исподволь у Саши сформировался менталитет бродяги-рецидивиста. Он спокойнозалезал в чужие дома, брал чужие продукты и вещи, ломал и жег чужую мебель, без зазрениясовести ворочал мертвецов и шарил по их карманам. Мародерство стало для него образомжизни, причем это выходило у него так естественно, будто ничем другим он раньше и незанимался.

Все же его жизнь отличалась от жизни люмпенов старого мира в худшую сторону. Последнемубомжу в прежние времена жилось гораздо комфортнее. Да, тот тоже мог протянуть ноги отголода, холода или болезней. Его могли от скуки прикончить собратья по несчастью или

Topre

ading

.ru



просто «добрые люди». Но этот изгой видел рядом нормальную жизнь и имел хоть призрачные,но шансы на возвращение. В крайнем случае бродяга мог разбить витрину и сесть в тюрьму,обеспечив себе еду и крышу над головой на пару лет.

А он? Какие перспективы у него? Да только ли у него?! Люди похожи на мух, прилипших кклейкой ленте. Кто-то еще дергается, борется за жизнь, другие уже бросили эти попытки исмирились с неизбежным, а третьи, которых большинство, уже лежат и не шевелятся.

Финал будет один. Смерть придет ко всем — к добрым и злым, к честным и лжецам, кчиновникам и пролетариям, к верующим и атеистам. Бегите и прячьтесь, зарывайтесьпоглубже. Вам все равно не избежать общей участи, ибо пришел черный день. Землю,погрязшую в пороках, сначала выжгли, а теперь вымораживают, чтоб не осталось ни одногочеловеческого паразита.

Александр еле плелся, глядя перед собой невидящим взглядом. Надо было найти укрытие,пока он еще мог переставлять эти длинные ходули, по недоразумению называемые ногами.Последний километр до городской черты парень прошел как в тумане, не чувствуя под собойног. На карту он не смотрел уже давно — перед глазами все размазывалось, как у пьяного.Компас тоже покоился в чехле. Странновато было пользоваться им шиворот-навыворот, споправкой на то, что запад и юг поменялись местами. Таким уж стал этот дивный новый мир.Данилов давно потерял бы направление, если бы не железная дорога, которая, почти неотклоняясь, вела его на северо-восток, приближаясь к тому, что когда-то было границей междуНовосибирской и Кемеровской областями. Там, на другой стороне, «всего» в двухстахкилометрах лежал пункт назначения. Впрочем, теперь он и не надеялся добраться туда.

Наконец впереди показалась жилая зона. Он толком не знал, какой это населенный пункт, асмотреть на карту было невмоготу. Главное, что ноги принесли его сюда. А там посмотрим,куда кривая вывезет.

В этом доме его явно не ждали. Он рванул дверь из последних сил — раздался хруст, ижелезная ручка осталась у него в руке. Удержать равновесие парень не сумел и тяжело рухнулна обледенелый бетон.

— Мать твою!.. Зараза, сволочь!..

Отряхивая снег и потирая ушибленное колено, Саша продолжил сизифов труд. Подъезд состороны выглядел так, будто уже много дней никто не входил и не выходил из него. Что ж, этодаже к лучшему. Гостей нынче кормят все больше свинцом.

Ему пришлось изрядно попотеть, отбрасывая в стороны снег куском фанеры, но и на этоммытарства не кончились. Дверь была не заперта. Кодовый замок раздолбили, судя по всему,задолго до катастрофических событий августа. Все бы хорошо, но она успела намертвопримерзнуть.

В четырехэтажном здании было еще два подъезда. Но их тоже пришлось бы откапывать, и нефакт, что у него хватило бы сил. Если бы не пожарная лестница, спиленная до уровня второгоэтажа, не иначе, чтоб дети не лазили, то можно было бы влезть через один из балконов. Но,увы…

Половина окон первого этажа были намертво забиты, почти все остальные — закрытыставнями, сколоченными на скорую руку. Если жильцы укреплялись по принципу «мой дом —моя крепость», то почему все бросили? И куда направились? Может быть, их централизованновывезли туда, где потеплее?

Topre

ading

.ru



Но думать об этом без сарказма у Саши не получалось. Куда эвакуировать? В пекло, что ли?Его внимание привлекли несколько окон, в которых луч натыкался на мутные грязные стекла.Да, стекла. Он уже отвык от них. Видимо, ударная волна сюда не докатилась.

Что ж, не получится с дверью — придется выбивать. Кирпичей вокруг хватает. Опасно, правда,и карабкаться высоко. Не дай бог, он порежется. Можно, конечно, плюнуть на все и заночеватьв дровяном сарае или гараже. Малоприятно, но не впервой. А если смерть придет к нему этойночью или следующей, то не все ли равно, где это случится? Нет! Он человек, и не присталоему подыхать как псу в конуре.

Сплюнув красным — десны слегка кровоточили, как при цинге, — Данилов снова навалилсявсей своей массой… но какая у него на хрен была масса? Смех один. Не телосложение, ателовычитание. Поэтому дверь поддаваться не желала, а лишь скрипела и дергалась, иногдаприоткрывалась на несколько сантиметров, но тут же захлопывалась, словно издеваясь надним.

— У-у-у, зараза!..

Пот лил с него градом, головокружение стало таким, будто его крутили в центрифуге. Ну,навались! Чтоб тебя, падаль! Сим-сим, откройся! Ну!

Не открылся. Снова захлопнулся перед самым носом. Господи, если Ты есть, открой этупроклятую дверь. Открой, если Тебе еще есть дело до нас. Поддается. Понемногу, по чуть-чуть.Просунуть ногу, чтоб не закрылась. А! Последний рывок. Сделано! Ура! Интересно, уходя,люди заперли квартиры на замки? Заперли. Молодцы, чтоб вам там пусто было.

Саша поднялся вверх по лестнице, дергая каждую дверь, и только одна на третьем этажеуступила его мольбам. Спасибо вам, вовек не забуду. Не волнуйтесь, с вашим имуществомничего не случится. Ну, разве что немного мебели уйдет на растопку. Но вы же не в обиде?

Он проснулся, когда на часах было полпятого. Наверно, скоро рассвет, которого никто неувидит. Александр прямо в одежде лежал под тяжелым пуховым одеялом. На ногах у него быливаленки, а на шее — шарф, но он все равно стучал зубами от холода. Его бил озноб, и он никакне мог взять в толк, то ли у него жар, то ли в комнате так чудовищно холодно. Да и не былотеперь никакой разницы. Если все закончится сегодня, то так тому и быть. Он давно уже неимел ничего против.

У него не было сил даже на то, чтобы привстать на кровати и включить фонарик. Темнота неотпускала его из холодных объятий. Тепла он не чувствовал, хоть и был укрыт с головой. И всеже Саша предпочитал лежать под спудом. Так создавалась иллюзия защищенности отвнешнего мира. Он, жуткий и тлетворный, начинался не за пределами комнаты или дома. ДляАлександра он начинался прямо за пределами старого одеяла, набитого пухом, какиеоставались разве что у самых древних стариков.

Парень думал о том потоке, который изо дня в день проходил сквозь его тело и делал своюразрушительную работу. Его нельзя было увидеть или почувствовать, но он разрушалмолекулярные связи в клетках, уничтожал эритроциты, изменял наследственную информациюв хромосомах и явно причинял иной вред, о котором Саша, далекий от медицины, даже недогадывался. Может, оно и к лучшему.

Человек несовершенен. Природа не наделила его, как и другие свои творения, за исключением

Topre

ading

.ru



нескольких бактерий, способностью ощущать ионизирующее излучение, так как вряд липредвидела такое развитие событий.

Пару раз Александру удавалось, собрав последние силы, немного приподнять свойимпровизированный саван, но только для того, чтобы еще раз убедиться в безвыходностисвоего положения. Вокруг не становилось светлее. Он не видел даже своей руки, протянутой втемноту. По правде говоря, Саша уже отчаялся увидеть свет. Вначале он надеялся, думал, чточерез месячишко все вернется на круги своя, но каждый новый день оказывался таким жечерным и холодным, как предыдущие. Теперь ему казалось, что скорее он сам начнетсветиться от рентгенов и беккерелей, чем дождется восхода солнца.

Густой чернильный мрак заполнял комнату, вызывая мысли об упокоении и забвении. Комнатана третьем этаже старого облезлого дома, построенного, похоже, до прошлой мировой, былаСашиным склепом. Данилов мог бы совсем не открывать бесполезных глаз, но веки смерзалисьот слез, и их приходилось разлеплять через боль.

Слезы текли у него беспрерывно, но это не были слезы горечи или отчаяния. Когда-то вдетстве он действительно много плакал, потому что видел всю мерзость мира, в который емупришлось придти против своей воли. Одни смеялись и показывали на него пальцем, другиестыдили, третьи пытались утешить, думая, что он плачет о потерянной игрушке илипорезанном пальце. Но все они не видели и не понимали главного. А он видел. Видел, что этотмир обречен, потому что все вещи в нем несут в себе семена своей гибели. И это причинялоему двойные страдания. Потом, чуток повзрослев, он вдруг в одночасье разучился проливатьслезы, словно в нем щелкнула пружина, ответственная за слезоотделение.

Со стороны могло показаться, что он повзрослел и от его детской ранимости не осталось иследа. Но это было не так. Вместо того чтобы, подобно остальным, зачерстветь душой ипринять мир в его неизбежности, Саша приобрел второе зрение. В то время как первое,обычное, постепенно ухудшалось, другое, внутреннее, делалось все чувствительнее. Боль непросто осталась прежней, она стала сильнее, так как, повзрослев, Саша стал видеть мировую«неправильность» гораздо отчетливей и все четче слышал тяжелые шаги Командора. Нопарень не хотел доставлять окружающим удовольствия видеть свою боль, не стремилсяотрывать их своими догадками от праздника жизни.

Теперь это были слезы гибнущего организма. Разрушенная иммунная система не моглапротивостоять инфекции. Саша был уверен в том, что эта инфекция — самый обычный грипп,которым он раньше болел редко и всегда переносил на ногах. Сколько он себя помнил,температура у него не поднималась выше тридцати семи. Он считал это само собойразумеющимся и называл симулянтами тех, кто целые недели проводил в постели с грелкой из-за какой-то простуды.

А теперь он умирал от гриппа. Не от птичьего, не от гонконгского или сингапурского, а отсамого обычного. В этом чувствовалась особенно злая ирония Создателя, который заставил егопройти через огонь и воду только затем, чтобы он мог умереть «нормальной» человеческойсмертью, почти по Гумилеву — на постели, только без врача и нотариуса. Врач ему уже непоможет, а нотариус вряд ли понадобится. Что он может завещать потомкам, которых у него небыло и теперь уже не будет?

Данилов не вставал с кровати и не выходил из комнаты почти сутки, и ему начинало казаться,что за ее пределами нет ничего. Ни одного атома, сплошная пустота. В самой комнате он могслышать звуки — постукивание форточки, которую он заткнул кое-как, из последних сил,скрип кроватных пружин, когда он ворочался на своем ложе, потрескивание обоев,

Topre

ading

.ru



отклеивающихся от стен, и свое собственное тяжелое дыхание. Еще он слышал тиканьенаручных часов, лежащих на тумбочке, и биение своего сердца, словно два часовых механизмаадской машины, отсчитывавших минуты до взрыва.

Это в комнате. А за окном стояла тишина. Ватная. Мертвая. Если раньше вой вьюги вызывал уСаши новую боль и вселенскую тоску, то теперь он был бы рад услышать даже его. Только быне оставаться в этой тишине. Он пытался говорить сам с собой, но его собственный голосзвучал почему-то жутко. Тогда он решил молчать. Молчание — золото. За эти недели пареньмог бы озолотиться… Это не требовало усилий. Разговаривать было не с кем. Живые, подобномертвым, соблюдали обет молчания, им не о чем было говорить с товарищем по несчастью.Даже их взгляды были так же пусты и холодны.

Каждый в эти безумные дни был сам за себя. Первобытная «война всех против всех» —выдумка либерастов, никогда не существовавшая в реальности, — стала явью. Но успели ли ееавторы порадоваться, прежде чем их разорвали на клочки?

Не обладая ни силой, ни оружием, Данилов старался держаться от людей подальше, обходядесятой дорогой даже одиночные фигуры, тем паче большие группы. Этой нехитрой тактике,да еще темноте он был обязан тем, что дожил до этого дня. Красться, затаив дыхание,прятаться, прислушиваться к каждому шороху, змеей ползти среди сугробов, идти на ощупь,вслепую, чтобы луч фонаря не выдал тебя чужакам, — это никогда не было частью образагероя. Но на его глазах убили слишком много людей, чтобы он мог думать, что такое поведениеявляется трусостью. Саша хорошо усвоил, что лучше быть живой крысой, чем дохлым львом.Он обязан был остаться в живых, чтоб дойти до конца.

Но теперь о пути можно было забыть. По иронии судьбы, сумев уберечь себя от людей изверей, Данилов пал жертвой микроорганизмов, которые до поры до времени мирно жили в егособственном теле.

В горячке и лихорадке, чтобы хоть немного отвлечься от нарастающей головной боли,Александр размышлял о конце истории, который ему довелось застать. Это было решение всехвопросов мировой политики, от территориальных споров до межнациональных распрей.Радикальное и окончательное, как эвтаназия. На фоне этой новой, великой бойни померкнутвсе минувшие. Забвение поглотит имена героев, ставших тиранами, даты великих побед,обернувшихся поражениями, и открытий, вызвавших к жизни новые кровавые бани.

Всесожжение все спишет. Что такое тридцать тысяч загубленных душ там, где гибнутмиллиарды? Статистическая погрешность. Как там у бедняги Мандельштама:

Миллионы убитых задешевоПротоптали тропу в пустоте,Доброй ночи! Всего им хорошегоОт лица земляных крепостей!

Венец творения, ну почему тебя не разорвали саблезубые тигры и не растоптали мамонты,пока ты бегал на четвереньках, а весь твой арсенал состоял из дубины из ближайшей рощи?Лучше бы ты вымер, а не они. Ведь это ты превратил мир сначала в свалку, а затем — впустыню.

Каким же лицемером надо быть «среднему человеку», чтоб называть нелюдями садистов идетоубийц! Наоборот, они люди. И он мог бы быть на их месте, и они — на его. Работники

Topre

ading

.ru



концлагерей тоже были людьми, как и пилоты бомбардировщиков, поливавших напалмоммирные города. Ведь человек — это звучит гордо, хоть выглядит мерзко и подло.

Странно только, что им не лень было придумывать целые теории, чтобы найти оправданиесвоей потребности убивать. Обычный маньяк-душегуб честнее и чище, чем профессиональныйпалач или тот, из чьего кармана оплачена его работа. Чего стоит хотя бы их логика,проверенная тысячами поколений: «Я — человек. Ты — не я. Следовательно, ты — не человек».

Но это самообман. Не могли же они не понимать, что между ними — белыми, желтыми,черными, носящими на шее крест, полумесяц или не носящими ничего, — нет существенныхразличий? Что все они одинаково глупы и никчемны, одинаково беззащитны перед лицомвечности и вселенной?

Ладно, чего уж теперь ворошить пепел. Когда-то Саша проклинал людей за тупую скотскуюзлобу, которая передавалась из поколения в поколение, как эстафетная палочка. Поотдельности они оставались слегка разумными созданиями, но, собираясь вместе, становилисьдаже не стадом, а стаей.

Теперь, после случившегося, он не мог ненавидеть обреченных. Он их презирал, какнеразумных детей. Нет, даже не детей, которые могли вырасти и поумнеть, а червей,одноклеточных, которые никогда не поняли бы своих ошибок, потому что их нервная системанастроена только на самые простые реакции.

Весь двадцатый век был для них одним большим уроком гуманизма. Сто двадцать миллионовпогибших в трех мировых войнах могли бы научить людей чему-нибудь. Ну а какие они сделаливыводы? Логичные, казалось бы. Больше бомб, ракет, хороших и разных. И войны — но уже нена своей территории и с равным противником, а далеко и только по телевизору. Нажимаете накнопку, и экран открывает вам окно в окружающий мир, где кто-то другой в этот моментнажимает на кнопку, чтоб обеспечить этот экран зрелищем хорошо прожаренной плоти.

Каждый из них ценил превыше всего свою жизнь, но все были подсознательно готовы воеватьдо последнего человека. Потому что каждый верил, что лично ему не придется стать этимпоследним. Что ж, вы своего добились. Радуйтесь, если еще можете. Мигом решилась массапроблем — перенаселенности и иммиграции, недостатка водных и минеральных ресурсов. Вотоно, ваше окончательное решение всех вопросов.

Он не мог их ненавидеть, но и жалеть не получалось. Слишком многого он лишился из-за них.Может быть, Бог их и простит, а Александр — вряд ли. Теперь-то он уж точно не успеет. У негоне осталось времени даже для того, чтоб умереть от рака кожи или белокровия. Есть вещи,которые прикончат его гораздо раньше.

Думать больше ни о чем не хотелось. Мысли больше не помогали отвлечься от боли.

Голова опустилась на подушку, тяжелые веки смежились, и Данилов не заметил, какпровалился сквозь кристаллические решетки атомов в иное бытие.

Стоило Александру смежить веки, как его тут же подхватило нечто и понесло вдаль, вон изквартиры, прочь от его временного укрытия. Ему привиделось, что он идет или даже парит, некасаясь ногами земли, над бескрайней ледяной равниной. Этот лед не блестел, он был темными проглатывал свет, как черная дыра.

Нет, у Саши не было крыльев и он не сам направлял свой полет. Он чувствовал себя пушинкой,которую мчит ураган; обломком корабля, который могучее океанское течение несет к

Topre

ading

.ru



неведомым берегам, знал, куда этот путь его приведет, и не хотел идти по нему, но его никтоне спрашивал.

До самого горизонта равнина была обозрима, несмотря на то что на небе не было ни солнца, низвезд, ни луны. Но Александра это почему-то не удивило. Возможно, он знал, чтосверхъестественное зрение — это то, что получает каждый при развоплощении.

До самого горизонта равнина была обозрима, несмотря на то что на небе не было ни солнца, низвезд, ни луны. Но Александра это почему-то не удивило. Возможно, он знал, чтосверхъестественное зрение — это то, что получает каждый при развоплощении.

Да, его изможденному полумертвому телу ничто не угрожало. Оно осталось там, на кровати,измученное, но пока еще живое. А вот душа без хрупкой защиты немощной плоти чувствоваласебя словно голой. Данилов осознавал свою бестелесность. Это было невыразимо —чувствовать, как ветер продувает тебя насквозь, смотреть и видеть все сквозь себя, как черезстекло.

Но самое страшное было даже не в этом. Тем, что окружало его вместо кожи, он чувствовалчудовищное давление. Словно он стоит, прижавшись лицом к стеклу иллюминатора, а подругую сторону — миллионы тонн океанской воды. И стекло трещит…

В этот момент под ним начался пологий спуск, постепенно становившийся все круче и круче,чтобы затем в одночасье рухнуть вниз неприступным обрывом. Перед ним была пропасть,какой не видел мир. Из глубины поднимались темные испарения, тянуло могильным холодом.Все вокруг было окутано странным мерцающим светом, мертвящим, вытягивающим душу,лишающим воли.

Немного неожиданно для самого себя — как это часто бывает во сне — Саша поплыл к самомукраю и глянул вниз. Он посмотрел в бездну, а бездна посмотрела на него, внимательно ивдумчиво. Наверно, каждый из них сделал выводы из увиденного, вот только свои Саша так ине смог сформулировать, а о заключениях другой стороны ему не хотелось даже гадать.

Затем его втянуло вниз, как в воронку, как в горло ненасытной всепоглощающей твари. Внизупульсировало, билось, перетекало само в себя в вечном движении и хаосе черное слепоенечто…

Как водится, сон был прерван на самом «интересном» месте. Данилов вздрогнул, как от ударатоком, запомнив только ощущение слепящего ужаса от столкновения с живой бездной.Застонав, тряхнув гудящей головой, он тяжело опустился на подушку и снова сомкнул веки.Александр забыл Провал. Вот только забудет ли Провал о нем?

Будто тонущий ныряльщик, Данилов всплыл в реальность только на пару секунд. Несколькосудорожных глотков воздуха — и новое погружение в пучину бреда. Просыпаясь… просыпаясьпеском сквозь прорехи в рвущейся реальности, он успел подумать: а можно ли потерятьсознание во сне? И если да, то куда в этом случае попадешь?

Саше предстояло это выяснить.

Глава 4

Крысы

Topre

ading

.ru



В этот раз Машу опять разбудили странные звуки. Она слышала эти шорохи и шебуршания уженесколько ночей подряд, и объяснение, что это-де оседают потревоженные взрывом породы, еене удовлетворяло. Давно они должны были осесть. Осторожно, чтобы не разбудить котенка,спавшего у нее в ногах, девушка привстала на узкой деревянной койке и прислушалась.

Почти неделя прошла с тех пор, как они зажили вдвоем, и за это время Маша успела здоровоприкипеть к нему. Оригинальное имя ему она пока не придумала, называла просто — Малыш.Для трехмесячного котенка он был очень флегматичным, спал примерно восемнадцать часов всутки, а остальное время проводил полусидя-полулежа, глядя на нее преданными глазами.Максимум, что он мог, это совершить степенный променад по комнате, отрабатывая походку. Вкоридор звереныш никогда не рвался.

Ее соседи-врачи отнеслись к его появлению снисходительно. Во всяком случае, они никогда невысказывали ей неодобрения. С котенком не было проблем. Он не орал, не бегал, а к тазикуона приучила его с первой попытки, просто посадив туда и оставив на некоторое время.

Да и мыши в последние дни совсем распоясались. Как только они пробрались в герметичноеубежище? Демьянов по этому поводу однажды отрядил человек сто на замазываниемикроскопических щелей в стенах, но те как лезли, так и лезут. У Маши на этот счет была свояверсия. Она подозревала, что маленькие твари пришли не после катастрофы, а жили себе тихо-мирно на складе ИЧП «Мухамедзянов» с самого дня сдачи помещения в аренду.

«Вот Малыш подрастет немного и всех их переловит», — часто говорила Чернышева, словно незамечая, что из ее слов вытекает, что им придется провести в убежище минимум полгода. Но сэтим, похоже, уже все смирились.

Незаметно котенок стал для нее самым дорогим существом. Такое с ней происходило впервые.Сколько она себя помнила, у них дома всегда жили кошки, но ни одну из них нельзя былоназвать по-настоящему домашним животным, не то что членом семьи. Они гуляли сами посебе, сами обеспечивали себя питанием и досугом и никогда не допускались до человеческойпостели, куда и не стремились, предпочитая проводить ночи, выслеживая добычу или общаясьс друзьями-подругами во дворе.

Малыш вел себя по-другому. Даже если оставить в стороне его бесшерстность, в нем быломного необычного. В его повадках проскальзывало что-то неуловимо собачье. Ну где, кпримеру, увидишь кота, который лижет людям руки и лицо своим шершавым языком?

Он тоже привязался к ней. Не к жилищу, что, по идее, должны делать кошки, а именно кхозяйке. Он не возражал, когда она брала его с собой в медпункт, и мог спокойно сидеть у неена коленях или даже под стулом, но оставаться в комнате один не любил. Когда же ейприходилось ночевать на работе, а такое случалось нередко, учитывая ее напряженныйграфик, котенок начинал скучать. Страдал он молча, но стоило девушке показаться на пороге,как Малыш буквально бросался ей на шею. Каким-то образом животное узнавало о ееприближении. По звуку шагов, по запаху, а может, и вовсе по эманациям биополя, но всегда,стоило ей открыть дверь, как он был тут как тут.

Ластился котенок к ней и ни к кому больше. Других людей он побаивался и, когда в комнатенаходились посторонние, вел себя настороженно. Стоило кому-нибудь громко рассмеяться,звякнуть посудой, топнуть или хлопнуть дверью, Малыш тут же забивался под кровать и долгоне покидал укрытия. При этом он был удивительно покладист. Наверно, его можно было мять итискать, как мягкую игрушку, а он не выпустил бы когтей. Скорее всего. Но Маша оборвала быуши любому, ребенку или взрослому, если бы он вздумал провести такой эксперимент.

Topre

ading

.ru



Странности в комнате начались давно, просто на первых порах никто не придавал имзначения. Сначала люди заметили, что оставленная в открытых упаковках еда имееттенденцию убывать. Потом это же стало происходить и с продуктами в тумбочках. Наконец ужильцов начали пропадать даже несъедобные предметы. Первой это ощутила на себе самаЧернышева, лишившись электронных часов, которые она оставляла на тумбочке. Пятнадцатьчеловек ее «сокамерников» разводили руками — вечером видели, а утром как сквозь землюпровалились. Хотя куда уж глубже.

Поиски продолжались недолго. В комнате было не так много мест, куда часы моглизакатиться. Да и какой смысл лазить с фонарем по углам ради вещи, каких на складе вагон? Ноименно тогда ей в голову впервые пришла мысль, что не только они, люди, считают убежищедомом. Чернышева не верила в полтергейст и в то, что кому-то из соседей понадобилась этакитайская поделка. Чужих тут не бывало, в комнате проживал только медицинский персонал.

Дальше — больше. В тот день, вернувшись к себе после дежурства, она не обнаружила Малышана обычном месте, в коробке рядом с ее нарами, где лежала теплая подстилка. Там он обычнои спал, свернувшись в клубок и закрыв коричневый нос лапами, когда хозяйки не было дома.Теперь вместо этого он забрался к ней на койку и забился в одеяло. Маша была готовапоклясться, что мордочка и глаза у него были испуганные. Кого, спрашивается, тут бояться?

Кот был еще и лекарством от депрессии — состояния, которого она в прошлой жизни не знала.Маша не раз обзывала себя плаксой, нюней, но ничего не могла поделать со свербящей тоской,которая нападала на нее, когда она оставалась одна. Разве что работа помогала отвлечься.Теперь Маша больше не скакала по руинам, а сидела в теплом кабинете, но нервных клеток этосжигало не меньше, чем выходы на поверхность. С девяти утра, как по команде, в медпункттянулись нытики, у которых, независимо от пола и возраста, даже жалобы были типовыми:слабость, тошнота, расстройство пищеварения. Некоторые просили дать чего-нибудь от головы— шуточки про гильотину надоели девушке уже на пятом посетителе. Каждому второму онавыписывала витамины, которых было завались, каждому пятому, с согласия главного врачаубежища, — дополнительный продпаек. Но часто она не могла помочь ничем. Половинупациентов выпроваживала, даже не осматривая. Это были люди с расшатанной психикой илисимулянты, которые пытались отлынивать от работы. Она научилась узнавать их за версту.Изредка были действительно тяжелые случаи — лучевая болезнь, острые инфекционныезаболевания. Тогда Маша вызывала старших коллег.

Попадались среди бесконечной вереницы посетителей и весьма любопытные экземпляры.Оказавшись в подземелье, почти все недавние жители научной столицы Сибири пересталиуделять внимание гигиене, сначала вынужденно, из-за недостатка воды и бытовойнеустроенности, а потом и привыкнув к такому ходу вещей. Протер человек лицо мокрымполотенцем — вот и весь утренний туалет.

С одеждой тоже была связана серьезная проблема. Первоначально у многих не было с собойдаже смены белья. Потом поисковики худо-бедно решили эту проблему, но не до конца.Наверху, где двадцать третьего числа вспыхнуло все, что могло гореть, найти одежду былонепросто, особенно в удовлетворительном состоянии.

Однако дело было не только в этом. Кое-что поисковикам все же удавалось достать —например, из закрытых контейнеров. Но даже новая одежда не шла впрок жителям убежища,потому что под землей она быстро маралась и изнашивалась. Это случалось то ли из-заособенностей здешней атмосферы, то ли по причине небрежного отношения самихукрываемых, у которых после катастрофы не могло не возникнуть чувство «временности» всегоих бытья. Результат не заставил себя ждать. Это коснулось всех, но было особенно заметно по

Topre

ading

.ru



одиноким мужчинам всех возрастов и социальных классов, которые стремительнопревращались в сборище немытых и нестриженых клошаров, говоря по-русски, бомжей.

Чернышевой было любопытно наблюдать за бывшими «хозяевами жизни». Многие из тех, ктосегодня смахивал на обитателей городского дна, три недели назад обладали деньгами иположением. Чем выше они забрались по социальной лестнице, тем больнее пришлось падать.Можно было только пожалеть их, но к профессиональному Машиному сочувствиюпримешивалась доля злорадства.

Пару дней назад она выписывала рекомендацию на двойной продпаек бывшему ректоругородской медицинской академии. Вот уж кто не вписывался в образ «бедного врача».Нефтяным магнатом он, конечно, не был, но по доходам стоял посредине между ними ибольшинством своих коллег-медиков. Он читал у них один спецкурс, но, разумеется, не узналее. Разве запомнишь каждую студентку? К тому же она сильно изменилась за эти дни. А вотего девушка вычислила сразу, несмотря на нечистую бороду, треснутые очки и изгвазданныйпиджак.

Девушка нарочно вертела бланк в руках почти минуту, словно раздумывая — подписать илинет. Маша помнила, что примерно так же он крутил ее зачетку, перед тем как вернуть ее соценкой «удовлетворительно». Теперь они поменялись местами.

Виктор Павлович не просто возглавлял один из крупнейших за Уралом медицинских вузов. Онбыл академиком, автором запатентованной методики лечения ожогов и десятка монографий,объездил весь свет со своим курсом лекций, и, кажется, сам президент вручил ему орден «Зазаслуги перед Отечеством» какой-то там степени. Лицо его мелькало на телевидении истраницах областных газет. В придачу ко всему он был депутатом областного парламента исвободно говорил на пяти языках.

Но ладно, пес с ним, этот-то всего своим умом добился. А ведь среди тех, кто приходил к нейжаловаться на вшей и диарею, клянча банку сгущенки раз в два дня, теоретически могли бытьи настоящие буржуи, ворочавшие раньше миллионами. Теперь попробуй, отличи их от бывшихдворников.

«Вот ходили вы, нос задирали, пальцы гнули, — думала она. — Если вы и замечали какую-тотам Машу, то только из-за ее внешних данных. А где теперь ваши деньги, связи, машины,дачи?» Почему-то эта мысль Чернышеву слегка согревала. Ведь апокалипсис сделал то, чтоникакому Энгельсу с Марксом было не под силу. Из формулы Шарикова «все отнять иподелить» он воплотил в жизнь хотя бы первую часть. Все отнял.

Шорохи в стене не унимались. Заворочался и забормотал во сне кто-то из соседей. Но тут жеперевернулся на другой бок и снова захрапел, натянув одеяло до глаз. Привычка — сильнаяштука.

Девушка тихо зверела. Проклятые микки-маусы, чтоб вас разорвало. Ну сколько можно?Взглядом, привыкшим за эти дни к темноте, Чернышева всматривалась в вентиляционнуюрешетку под самым потолком. Спокойней от этого не становилось. Расстояние между прутьямиказалось ей достаточным, чтоб в комнату могла пролезть даже крыса. Маша знала, что еслитак случится, то она будет кричать так, что перебудит все убежище. Не крыса, разумеется. Аесли утром голой ногой наступить на эту тварь, то даже на поверхности услышат.

Но как же быть? Заделать отверстия нельзя, и так свежего воздуха не хватает. Эта системакоммуникаций тянется через все убежище, так что чувствовать себя там мышки должны

Topre

ading

.ru



вольготно, попадая, куда им надо, как на метро. Все, баста, пора подавать коллективнуюжалобу Борисычу. Сколько бы дел ни было, а борьба с паразитами должна вестись допобедного конца. Развели тут Ноев ковчег. Это же не шутки, а инфекция ходячая… Кто знает,сколько их там? Они же плодятся быстрее кроликов. Скоро на головы сыпаться будут. Пустьначальнички бросают все и проводят эту… дератизацию, назначают человека, ищут, где хотят,пестициды и травят этих тварей до последней. С такими кровожадными мыслями она сновазаснула.

Но как же быть? Заделать отверстия нельзя, и так свежего воздуха не хватает. Эта системакоммуникаций тянется через все убежище, так что чувствовать себя там мышки должнывольготно, попадая, куда им надо, как на метро. Все, баста, пора подавать коллективнуюжалобу Борисычу. Сколько бы дел ни было, а борьба с паразитами должна вестись допобедного конца. Развели тут Ноев ковчег. Это же не шутки, а инфекция ходячая… Кто знает,сколько их там? Они же плодятся быстрее кроликов. Скоро на головы сыпаться будут. Пустьначальнички бросают все и проводят эту… дератизацию, назначают человека, ищут, где хотят,пестициды и травят этих тварей до последней. С такими кровожадными мыслями она сновазаснула.

Наверху продолжала бушевать буря. Ветер с корнем вырывал промерзшие деревья, срывалкрыши с опустевших домов и валил столбы линий электропередач, словно стараясь стеретьпоследние следы деятельности ее неблагодарных «хозяев». Небо было затянутонепроницаемой коркой из пыли. Набрякшие тучи, как пленка катаракты, закрыли солнце отчеловеческих глаз.

Но это там, наверху. Здесь, в десяти с лишним метрах под землей, было тепло, сухо и почтиуютно. Одной из главных привилегий начальственного положения было право занимать, назависть остальным, отдельную комнату и наслаждаться в ней почти всеми благамицивилизации, включая электричество. Первый заместитель коменданта Демьянов был в числеэтих небожителей.

Конечно, был еще пункт управления — капитанский мостик убежища и одновременно егокают-компания, где могли собираться свободные от вахты командиры формирований, чтобвыпить и поговорить. В основном, конечно, чтобы выпить. Потому что разговоры, с чего бы онини начинались, невольно переходили на главную тему — о том, что они потеряли. Тут ужбеседы быстро сворачивались сами собой, и дальнейшая часть застолья происходила вгробовом молчании. Потому что не пристало взрослым мужикам прятать глаза, чтоб неразнюниться.

Посиделки проходили мирно и обходились без эксцессов, так что Демьянов не стал пресекатьэто нарушение дисциплины, в котором сам порой принимал участие. Ну не сидеть же, каксычу, в своей каморке!

Еще три недели назад он покрутил бы пальцем у виска, если бы ему сказали, что он будетрадоваться как ребенок обычной розетке, в которую можно включать приборы мощностью доодного киловатта, и только в продолжение тех шести часов в сутки, когда не работает насосскважины. Все-таки только в таких пещерных условиях по-настоящему понимаешь, чтоэлектричество было своего рода наркотиком, на котором сидела цивилизация. Пока ондоступен, его не замечаешь, но без него становится не просто некомфортно, а невыносимо.Майору было проще, чем молодым. Он не нуждался в ежедневной порции виртуальногодопинга и даже без телевизора обходился легко. Но когда столько привычных с детства вещей

Topre

ading

.ru



мгновенно перешли из разряда предметов быта в область научной фантастики, его ощущениябыли весьма странными. Это к хорошему человек привыкает быстро, а к плохому — поди жты… Но куда деваться? Придется привыкать. Вернее, отвыкать. Возможно, не так уж далек тотдень, когда им придется полностью обходиться без электричества. Но пока мало кто был кэтому готов.

Даже самовольно установленная розетка была нарушением всех документов, которыерегулировали жизнь в подземном убежище. Но тот, кто их писал, не мог предположить, чтолюдям придется не просто прятаться в нем в течение пары дней, пережидая огненную бурю ирадиоактивные осадки, а по-настоящему жить.

Года два назад Демьянов читал в каком-то журнале, что в нескольких горных массивахСеверной Америки полных ходом идет строительство гражданских убежищ невиданныхразмеров. Они были не чета нашим «погребам». Их планировали оснастить даже ядернымиреакторами. Тысячи укрываемых, которых лучше бы назвать жителями этих подземныхгородов, могли бы находиться там несколько лет со всем комфортом. К их услугам, какговорилось в статье, были кинозалы, солярии, сауны и чуть ли не площадки для гольфа. Тамнашлось бы место даже для кусочков естественной среды — подземных гидропонныхоранжерей, напоминавших смелые проекты звездолетов, несущих в себе частицу земной средыдля рекреационных целей.

Но самое интересное было даже не в этом, а в том, что его звездно-полосатое величество дядяСэм не потратил на их возведение ни цента. Это был от начала и до конца частный проект.Убежища принадлежали компании «Арк-тек инжиниринг», которая продавала в них меставсем желающим по цене пары хороших коттеджей в Майами. Это была единственнаякомпания, акции которой кризис заставил взлететь до небес.

Но это они с жиру бесились. России о таких вещах даже мечтать не приходилось. Разве чтоЯмантау… Да и тут наверняка сказка для дезинформации противника. Иначе как объяснитьпериодические сливы информации? Если такие объекты на самом деле строят, то в прессу оних не просачивается ничего.

Поэтому теперь им оставалось довольствоваться дизельным генератором, который, исходя изназвания, потреблял горючее, дефицитное даже по прежним, довоенным временам. А так каклюбое топливо, даже в масштабах всего земного шара, имеет свойство заканчиваться,перспектива вырисовывалась безрадостная. Пересидеть конец света с комфортом не удастся.Электрочайник, кофемолка, одноконфорочная газовая плитка да настольная лампа на столе —вот, пожалуй, и все достижения прогресса, доступные первому заместителю комендантаубежища. Хотя нет, был еще переносной электрообогреватель в углу.

Кто сказал, что он единоличник? Такие же стоят в медпункте и в пункте управления.Остальным в общих секциях не так холодно, они там надышат. На продскладе вообще — чемхолодней, тем лучше. А у него, пока не притащили этот аппарат, зуб на зуб от холода непопадал. Майор уже подумывал о том, чтобы переселяться в общую комнату.

Убежище еще не замерзало, но уже мерзло. Демьянов забыл, когда они включали калориферпоследний раз. Энергии на него не напасешься, а те двадцать шесть бочек соляры, которыеони успели запасти, неизвестно на какой срок придется растягивать. Возможно,теплоизоляция тоже была неидеальной.

Что еще ему хотелось бы иметь в личном пользовании? Холодильник, а к нему — то, чем егоможно заполнить до краев. Но только не консервы, чтоб им пропасть. Мясо. Телятина парная.

Topre

ading

.ru



Или свинина.

Ну, хватил! Мясо!.. Это уже даже не научная фантастика. Это фэнтези, Толкин, чтоб его. Протакое лучше не думать, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.Подумать только, на какую ерунду можно тратить драгоценное время и не замечать маленькихрадостей жизни.

Замечаешь их только тогда, когда они становятся недостижимы. Какая к чертям собачьимтелятина, какая свинина? Такие вещи, если очень повезет, можно увидеть разве что во сне.Как и синее небо над головой вместо низкого оштукатуренного потолка, который давит намозги как пресс и с которого то и дело сыплются на рабочий стол мелкие насекомые. Вот тебеи все мясо.

Майор хорошо осознавал, что нарушает собственное распоряжение. Договаривались гретьводу, готовить и осуществлять прием пищи только коллективно, что, мол, важно не только сточки зрения энергосбережения, но и для поддержания атмосферы добрососедства. С этим,конечно, можно было поспорить. Он понимал, что поступает нехорошо, да еще подчиненнымплохой пример подает, но ничего не мог с собой поделать. Соблазн был слишком велик — кофеоказался отличным.

Надо пользоваться, пока есть возможность. Скоро, очень скоро и от этой маленькой роскошипридется отказаться. Наступит режим строжайшей экономии, тогда уж кофейку не попьешь,да и у себя в комнате книжку не почитаешь. Будут работать только системажизнеобеспечения, лампы в главном коридоре и насос, который качает воду из скважины, аостальное придется вырубить. Один этот чертов насос жрет столько энергии, что вся иххваленая экономия похожа на переноску воды решетом.

Кофемолка закончила свою работу, превратив откалиброванные зерна в бурый порошок. Бурчасебе под нос что-то из советской классики, Демьянов сполоснул любимую кружку и зачерпнулиз ведра воды, отстоявшейся за день. Дно емкости покрывал почти сантиметровый слой взвеси.Вода из артезианской скважины очищалась от солей и радиоактивных примесей, но все ещебыла слишком жесткой.

Употребление зараженной пищи или питья становится причиной смерти не реже, чемповерхностное облучение. Прежде чем открывать банку, бутылку, любую упаковку, ее надовымыть так, чтоб блестела. Если продукт хранился в открытом виде — снять верхний слой,минимум три сантиметра, а лучше вообще выкинуть, от греха подальше. Жалко? А кровьюблевать и кожу сбросить, как змея, не жалко?

Майор каждый день повторял это по сто раз, но жертв собственной беспечности нестановилось меньше. Он видел, как люди сгорали за пару дней, попробовав продуктов,принесенных с поверхности. Знакомый сценарий — рвота, понос, температура под сорок,внутреннее кровотечение, судороги, смерть. Перед этим часто бред и галлюцинации. Об этомне стоило забывать даже в краткие минуты отдыха.

Демьянов отключил из розетки кофемолку, воткнул чайник. Больше одного электроприбора зараз лучше было не врубать — все могло сгореть к чертовой матери, прецеденты уже имелись.Не зря в каждой секции и служебном помещении висят огнетушители. Один из них находилсяи в его кабинете.

Майор открыл наугад паршивый детективчик в мягкой обложке примерно на сотой странице.Когда он пил кофе, ему хотелось даже не читать, а видеть перед глазами буквы, хоть

Topre

ading

.ru



инструкцию к зубной пасте, не важно.

Все было готово, и в этот момент в дверь громко постучали.

— Кто там?

— Сергей Николаевич, срочное дело.

Зашел Иван Шабалин, который — майор точно помнил — должен был нести дежурство наскладе. Каким ветром его занесло сюда?

«У тебя должна быть очень веская причина. Если это очередная чушь, отправишься ты у менянаверх, ворота сторожить, — мстительно подумал Демьянов. — До самого утра».

Нет, он не был злопамятным. Просто за двадцать пять лет, прошедших после окончаниявоенного училища, у него выработался своеобразный кофейный ритуал, отработанный домелочей и не терпящий нарушения, как намаз у правоверного мусульманина. Даже в трудныегоды безденежья он ему не изменял. Эти пять минут принадлежали только ему одному и непредполагали вмешательства посторонних.

Есть проверенная временем закономерность. Если у вас ответственная должность и вы должнынаходиться на связи, то можете быть уверены — вы понадобитесь в тот момент, когда это менеевсего удобно. И чем беззащитней ваше состояние, тем серьезней будет оказия. Так что втуалет, ожидая важного сообщения, лучше не ходить.

— Сергей Николаевич, ваше присутствие требуется, — сообщил Иван.

Вид у него был серьезный, даже встревоженный.

Вначале Демьянов хотел, чтоб в убежище утвердился наполовину неформальный стильобщения. Ему казалось, что всякие «разрешите доложить» и «так точно» будут ненужнымпозерством. Тем более что формально он оставался гражданским человеком. Раз уж онизаперты здесь на неопределенный срок, думал майор, надо стать большим, нежели простогруппой товарищей по несчастью. Пусть не семьей, но хотя бы чем-то вроде большой дружнойдеревни. Утопия, конечно, но лучше так, чем каждый за себя.

Увы, не вышло. Иерархия оказалась жизненной необходимостью. Он понял это интуитивно и,чтобы избежать разброда и шатания, надевал на себя маску сурового отца-командира, хотяиногда забывал это сделать.

— Как дети малые!.. Поконкретней, Ваня, — попросил он бойца. — На что я должен взглянуть?Труба потекла? Крысы на складе завелись?

— Именно крысы, Сергей Борисович. — Парень как-то странно улыбнулся. — Самыенатуральные, только на двух ногах ходят.

Демьянов нахмурился. Он старался быть демократичным, но надо же знать меру! Лицам,«приближенным к особе императора», дозволялись некоторые вольности, но иногда ониначинали забываться.

— Хиханьки для Маши оставь. — Майор был в курсе даже личной жизни подчиненных. —Докладывай по существу.

Topre

ading

.ru



Через пять минут, отпустив своего ординарца с категорическим наказом не трепать языком,Сергей Борисович тяжело рухнул на шаткий стул. Нормального кресла в убежище до сих порпринести не сподобились. Еще с минуту Демьянов хранил молчание и смотрел прямо передсобой, мрачный как туча.

Всего он ожидал, но не такого. Сомнений быть не могло. Кто-то из его бойцов обворовывалубежище или помогал ворам обстряпывать их делишки. Причем не один, такие дела непровернешь в одиночку. В сговоре должны быть как минимум трое — боец из караула, кто-то изкладовщиков, у которых есть ключи, и как минимум один из парней, дежуривших на посту вглавном коридоре. Иначе до жилых секций добычу не донесешь. А то, что украденную еду надоискать именно там, это к гадалке не ходи.

Надо было раскрыть преступление и наказать виновных. Как можно быстрее и как можножестче, иначе все пойдет в разнос. «А если я закрою на это глаза, скоро нам всем придется ихзакрыть», — пришел ему на ум невеселый каламбур. Надо было выйти на всю цепочку.Поймать их с поличным, желательно в момент передачи украденного. Иначе всегда будет риск,что кто-то из мерзавцев ускользнет. Надо взять их всех до единого, и тогда…

Но это потом. А пока придется изо всех сил ломать комедию, прикинуться болваном, сделатьвид, что ничего не произошло, и находиться целый день среди людей, один или несколько изкоторых моральные уроды, способные на такое.

Он будет отдавать приказы, выслушивать донесения, шутить для разрядки обстановки, читатьсвои лекции. И все ради того, чтоб мерзавцы ничего не заподозрили и в эту или в одну изследующих ночей снова пошли на дело. Скорее всего, он не раз будет находиться нарасстоянии вытянутой руки от тех, кто это сделал, и мечтать будет только об одном — найтигада, схватить за горло и придушить на месте.

Паскудное, мерзкое ощущение. Будто сам воровал и попался, а теперь вынужденвыкручиваться. И как ни поступи, все равно останется осадок. Вокруг одни идиоты и подонки.Еще неизвестно, кто хуже. Кто знает, не захочет ли какая-то тварь стрельнуть ему в спину втемном коридоре?

Никому нельзя было доверять, кроме пары надежных людей. И одному из них Демьянов повнутренней связи приказал явиться к себе.

Сразу после того, как вернулась большая экспедиция, Сергей Борисович осуществилразграничение полномочий. Олег Колесников, бывший старлей ракетчиков, отныне долженбыл выполнять обязанности «министра обороны» и частично «внутренних дел», то естьобеспечивать безопасность от внешних и внутренних угроз в физическом смысле. Но длярешения деликатных задач он был слишком прямолинеен и недалек. Тут требовался человек сопытом оперативно-розыскной работы. Им и был Петр Петрович Масленников, бывший следакуголовного розыска.

— Предлагаете выставить усиленную охрану? — спросил он, внимательно выслушав.

— Нет, — покачал головой Демьянов, сощурив левый глаз. — Пусть все будет как есть.

— Выманим? — догадался новый помощник.

Схватывал бывший опер на лету.

— Верно мыслишь. Ты вот что… Про инцидент никому не слова. Отбери троих толковых

Topre

ading

.ru



пацанов. Нормальных, но чтоб без чистоплюйства. Вам придется делать все от начала доконца. Будете и группой задержания, и следственной бригадой…

— А потом еще и расстрельной командой? — закончил за него милиционер.

— Ты это… вперед не забегай, — уклончиво ответил майор. — Засаду устройте где-нибудьтут, — он указал на высокие, почти в человеческий рост, ряды ящиков и картонных коробок.

— Понял, Сергей Борисович. — Взгляд бывшего мента явно говорил: «Не учите ученого». — А сприменением оружия как?

— По обстановке, — ответил Демьянов. — Сам понимаешь, хорошо бы взять живьем, но есличто не так, стреляйте на поражение без разговоров.

Даже крысы, если их припереть к стене, могут быть опасны. А сейчас меньше всего был нуженпрецедент вооруженного столкновения в убежище.

К счастью, все обошлось. Петр Петрович и его добровольные помощники сработали настолькочетко и оперативно, что той же ночью взяли всю шайку-лейку без единого выстрела. Дальше —больше. Той же бригаде без труда удалось развязать им языки и заставить назвать своихпостоянных покупателей, которых выдернули прямо из постелей, вернее, сорвали с нар.

На следующий день укрываемых подняли с утра пораньше. Радио во всех секциях надрывалось,впервые с момента закупорки созывая граждан на общее собрание. «Явка строго обязательна!»— вещал знакомый всем голос. Не коменданта — этот почти не принимал участие в жизниубежища, а его заместителя по общим вопросам.

Даже большой зал, как стали называть этот участок главного коридора, освобожденный отлавок, не мог вместить такого количества людей. После того как тот заполнился, опоздавшихлюдей начали заворачивать обратно. Им придется довольствоваться передачей по громкойсвязи.

Очень сжато, буквально в двух словах Демьянов изложил собравшемуся народу суть дела. Онговорил, а люди ловили каждое его слово.

— У меня все. Кто-нибудь хочет высказаться в их защиту? — закончив, обратился майор к ним.

Гробовая тишина. Можно услышать, как где-то капает вода. Надо не забыть послать работяг,чтобы законопатили.

— Нет желающих, — констатировал Сергей Борисович. — Тогда приступаем к вынесениюприговора. Честно скажу, руки чешутся удавить этих гнид без лишних слов. Но мы натерритории Российской Федерации, поэтому все будет по закону. Итак, уважаемыесобравшиеся, предлагаю вам побыть присяжными. Поднимите руки, если вы согласны, чтоединственное наказание за воровство у своих — смерть.

Во время этой речи Демьянов чувствовал себя слегка неловко. У него не было опытапубличных выступлений, да и не любил он громкие слова, поэтому и сомневался. Не пережалли? Не слишком ли много пафоса?

Но реакция толпы подтвердила правильность его действий. Всего через секунду над нейвзметнулся лес рук. Никто не остался в стороне. Впрочем, майор этого и ожидал. Люди, чейпаек ограничен скудной нормой, вряд ли обрадуются оттого, что кто-то берет лишний кусок

Topre

ading

.ru



без спроса.

Принято.

— Подсудимые, встаньте, — произнес он так четко, что его голос мог слышать весь коридор. —Общее собрание убежища рассмотрело ваше дело и пришло к единогласному выводу. Выпризнаны виновными в краже общественной собственности, которая могла повлечь за собойсмерть ваших товарищей и гражданских лиц. Вы также обвиняетесь в сопротивлении приаресте. Мера пресечения — смертная казнь. Приговор будет приведен в исполнениенезамедлительно.

«Со своих детей я спрошу строже». Вроде бы что-то в этом духе говорил Христос. А может, и неон.

Их завели в тупик и поставили к глухой внешней стене. Все трое оказались напротив мешков спеском, заранее принесенных сюда с материального склада. Никто не сопротивлялся, ивыглядели расхитители как сомнамбулы. Майор не знал, то ли их чем-то накачали, то липросто хорошо сломали на допросе.

Краем глаза он оглядел своих помощников, которые уже взяли оружие на изготовку. Онисделали сложный выбор, согласившись стрелять в бывших сослуживцев. Лиц их никто неувидит — мало кто любит палачей.

Демьянов сам скомандовал «Огонь!». Ему казалось, что так он снимает с ребят большую частьответственности, перекладывая ее тяжесть на себя. Все-таки в стенах убежища придетсяпрозвучать выстрелам. Но пусть уж лучше так.

Промахов не было, криков тоже. Просто тела повалились на грязный пол, а из пробитыхпулями мешков потекли струйки песка. Позднее это место назовут просто стенкой.

Когда он вернулся, демонстративно поправляя кобуру, толпа стояла не шелохнувшись. Они всеслышали. Можно было выставить трупы с размозженными головами напоказ, но надобности вэтом не было. Все и так понимали, что он не шутит. Эффект получится не меньше, чем урасстрела, транслируемого по ТВ, как в Китае.

Когда он вернулся, демонстративно поправляя кобуру, толпа стояла не шелохнувшись. Они всеслышали. Можно было выставить трупы с размозженными головами напоказ, но надобности вэтом не было. Все и так понимали, что он не шутит. Эффект получится не меньше, чем урасстрела, транслируемого по ТВ, как в Китае.

Теперь очередь была за теми, кто пользовался их услугами. Их тоже привели сюда и теперьвыводили под конвоем дружинников на середину коридора. Демьянов бросил на них взгляд иблагодарил небо за то, что оно послало ему именно таких нарушителей. Образцово-показательных, бляха-муха.

Нет, приговор остался бы в силе, будь на их месте больные старики и мамаши с груднымидетьми. Но тогда он, Демьянов, стал бы еще хуже спать по ночам. А у него и так иногда были сэтим проблемы. Нечего их усугублять.

Первым стоял красномордый пузан в пиджаке и спортивных штанах. Рожа его аж лоснилась.Про такого точно не скажешь, что он умирает от истощения. Рядом с ним переминалась надлинных худых ножках потасканная дамочка, которая то и дело визгливо лаяла на конвойных.Чуть поодаль притулился шнырь неопределенного возраста с помятой пропитой физиономией,

Topre

ading

.ru



в неопрятном свитере. На заднем плане, подпирая собой стенку, расположился типичныйгопник дегенеративного вида в несвежей футболке, трениках и белой кепочке, какие носилихулиганы еще во времена «Черной кошки». Где он ее только откопал? Последним былчернявый мужичок с орлиным носом и черной щетиной, начинавшей уже превращаться вбороду. Господи, ну и компашка. Как можно жить в одном городе с такими уродами и незамечать их?

Подсудимые подавленно молчали, сбившись в кучку под тяжелыми взглядами толпы. Здесь уних друзей явно не найдется. Ни у кого из зрителей в глазах не промелькнуло ни тенисочувствия. Хорохорился только пузан, который вполголоса цедил сквозь зубы что-то злобное.Сергей Борисович разглядел за этой бравадой только страх. До его ушей долетела фраза: «Покакому праву?»

— А ну пасть заткни, толстый, — прервал майор поток его истеричных угроз. — По какомуправу, говоришь? А по простым человеческим понятиям. Знаешь, что за такое полагается?Рассказать?!

Мужик сник и будто сдулся.

— Ну а с вами что делать? — обратился Демьянов к ним всем. — Объясните мне, дураку, как выдокатились до такой жизни? Вы что, голодали? Вам доставалось меньше, чем остальными? Нет,все было по-честному. Просто вы привыкли жить как раньше и еще не поняли, что правилаизменились. А здесь вам не тут. Никто не будет больше с вами нянчиться. Вы вспомните, васже никто не гнал работать наверх, на холод. Ваше дело было сидеть тихо, ходить по струнке,выполнять посильную работу внизу и жрать что дадут. Мы в это время пытались вас спасти.Нет, вам этого было мало. Хотелось всего и сразу. Вы хоть поняли, что не у меня воровали, а уних? — Он обвел рукой толпу, запрудившую коридор, и перевел дух.

Речь его была неказиста, но она действовала как раз так, как было нужно.

Он продолжал:

— Вы так же виноваты, как и те трое, которым мы вышибли мозги. По-хорошему вам тоже надопрогуляться до стенки. Но я сегодня добрый. Я вас отпускаю.

Майор еще окинул взглядом осужденных. Они не поняли.

— Отпускаю, — повторил Демьянов. — Вы будете жить. Но не тут и не с нами.

«И недолго».

— Теплая одежда есть? Если нет, поделимся. Мы не жадные, — продолжал Сергей Борисович вабсолютной тишине ласковым, почти отеческим тоном.

Похоже, они начали понимать, к чему он клонит.

— Пятнадцать минут на сборы, и чтоб духу вашего здесь не было, — в его голосе снова зазвучалметалл. Появитесь в километре от убежища… Скажу только, что расстрелом не отделаетесь.

Он перевел глаза на трех заплаканных женщин, жавшихся в сторонке. Одна держала за рукутакую же зареванную девчонку. Рядом с другой стоял оболтус лет десяти. Этот не ревел, новыглядел так, как будто прекрасно соображал, чем дело пахнет.

Topre

ading

.ru



— Члены семей, — это был не вопрос, а утверждение. — Выбирайте. Можете оставаться.Можете валить с ними. Дело ваше.

Молчат. Глаза потупили. Никуда они не пойдут, можно было и не спрашивать. Вот так же всвое время отказывались дети и жены от «врагов народа».

Прекрасно. Перевелись на Руси жены декабристов. Тем лучше для них.

— Привести приговор в исполнение.

Четверо дюжих, специально отобранных бойцов повели приговоренных прочь. Те были такподавлены, что не сопротивлялись, даже по сторонам не глядели, шагая вперед, как зомби.Лишь иногда конвоирам приходилось легонько подталкивать их в спину.

Демьянов смотрел им вслед до тех пор, пока они не скрылись за поворотом коридора, ведущегоко второму выходу. Он знал, что произойдет дальше. Преступников буквально под рукиподнимут по лестнице, прогонят по подземному переходу, который использовался какдополнительный склад, а частично и как жилая зона. Потом их пинками вытолкают за ворота.

Демьянов не пошел наверх «провожать» изгнанников, перепоручив эту роль незаменимомуКолесникову. Вместо этого он вернулся к себе в кабинет, заперся на ключ, налил себе водки ивыпил рюмку, не закусывая.

Кофе ему и в этот раз попить не дали. Он безнадежно остыл, в нем сучил всеми восемьюконечностями какой-то паукообразный клоп, оставленная книжка так и лежала, открытая насто пятой странице. Брезгливо вычерпнув непрошеного гостя ложечкой, майор хотел ужепригубить напиток, но вместо этого выплеснул его в раковину рукомойника. Мерзость.

Так же гадко было у него на душе, хоть он и чувствовал железную правильность сделанного.Шоу закончилось. Дай бог, его не понадобится повторять.

Сколько продержатся изгнанники? Сутки? Двое? Майор подумал, что приговор солдатам былкуда гуманнее. Зато воспитательный эффект будет колоссальный. И если граждане убежищане полные бараны, то рецидивов не последует. А все мерехлюндии — к хренам собачим. Крыснадо давить без жалости и сомнений, не позволяя ни на секунду задуматься об их «чувствах» и«правах». Демьянов давно понял: чтобы сохраниться, их островку цивилизации придется статьжестоким. Может, даже более жестоким, чем хаос вокруг.

После окончания собрания прошел час или два, когда Демьянова вывел из полудремы резкийстук в дверь. На пороге стоял Олег Колесников, запыхавшийся, красный, взволнованный. Что-то серьезное.

— Сергей Николаевич, у нас ЧП.

«А что у нас еще может быть? Детский утренник?» — подумал Демьянов, снова влезая втяжелые сапоги.

— Что стряслось?

— Два часа назад разведгруппа засекла перемещение автоколонны в районе Нового Поселка.Один БТР, пара УАЗов и три грузовика.

— Два часа назад разведгруппа засекла перемещение автоколонны в районе Нового Поселка.

Topre

ading

.ru



Один БТР, пара УАЗов и три грузовика.

— Два часа?! — взорвался Демьянов. — Какого хера ты только сейчас мне докладываешь?

— Сами знаете, какие теперь помехи, — спокойно выдержал взгляд шефа Колесников. —Смогли выйти на связь только на подходе сюда.

— А, точно… — Майор вспомнил, насколько капризной стала радиосвязь после «атомнойсубботы». — Продолжай.

Мысленно он уже прикинул расстояние. Всего километров шесть.

— Они стали лагерем в самом поселке. Занимаются заготовками. Местных не трогают. Их тамосталось человек сто.

— Как они передвигаются? У них что, снегоочиститель с собой? — съязвил майор.

— Цепи на колесах. Идут медленно, зато прямо по снегу.

Да, это был грамотный ход. Если еще придется устраивать вылазки, можно перенятьтехническую находку у неведомых пришельцев.

— Думаешь, армия?

— Не похоже. Камуфляж как у частных охранников. Но оружие нормальное и стоянкуорганизовали грамотно, прикрыты со всех сторон. Наши чуть не нарвались. На банду непохоже. А еще они явно обчистили мобсклад.

Последняя фраза заставила Демьянова почувствовать себя неуютно. Вот, значит, кто мог ихопередить.

— С чего решил?

— БТР у них шестидесятый. Такие с вооружения еще черт те когда сняты. Только на складахмобрезерва и остались.

— Да, помню, — кивнул майор, в голове у которого уже вырисовывалась хреновая картина. —Никто из твоих им на глаза не попался?

— Обижаете, Сергей Борисович, — ответил Колесников. — У меня в разведке баранов нет.

— Ясно. Значит так, — отрывисто произнес майор, изучая подробную карту района, висящуюна стене. — Все действия на поверхности свернуть, патрули отозвать, следующий продотрядпусть задержится до выяснения обстоятельств. Оповестить только наших. Узнаю, что кто-то вприсутствии укрываемых проговорился, язык вырву. И спокойно там. Если не лоханемся, тоопасности нет.

Демьянов хорошо скрывал свое напряжение. Когда старший лейтенант вышел, он налил себееще и выпил, закусив бутербродом со шпротиной.

Взвод, судя по транспорту. Это вчетверо меньше полноценных бойцов, чем может выставитьубежище. Или в десять раз меньше, чем будет защитников у подземелья, если вооружитьсамых надежных гражданских. Для этого у них имелись охотничьи и помповые ружья, добытыев оружейном магазине по соседству, а также немного милицейских «Макаровых» и АКСУ из

Topre

ading

.ru



оружейки полуразрушенного райотдела. К огромному сожалению майора, поход помобскладам окончился оглушительным провалом. Все, что не было разрушено, было занято,причем такими серьезными людьми, что подходить к ним ближе чем на километр стал бытолько душевнобольной. В одном месте им предложили махнуться не глядя — оружие на еду.Увы, вопрос транспортировки делал невозможной такую сделку. На предложение переселитьсяв убежище складские ответили хохотом: «Нам и здесь хорошо».

Но и без этого у них было чем отразить атаку. Что такое убежище, если не идеальнаякрепость? Однако, несмотря на такой перевес в свою пользу, майору было неспокойно.

Он прекрасно знал, что причины для беспокойства есть. По своей структуре этот отряд не былпохож на самостоятельную силу, как те банды, которые шлялись в округе. Это могла бытьтолько разведгруппа такой же системы, как они сами.

Конкурирующая группировка, да еще с техникой. Другое убежище? Или уцелевшая воинскаячасть? Вот этого стоило бояться. В Академгородке им может оказаться тесно. И дело даже не вместе, которого предостаточно, а в ресурсах.

Расположение убежища — палка о двух концах. С одной стороны, конечно, крепость, но сдругой — капкан. Если гости узнают, где находятся входы, то у жителей укрытия появятсяпроблемы.

Во время работ на поверхности они упустили из виду ма-а-аленький вопросик. Необходимостьзаметать следы. Он такой задачи не ставил никому. Зачем? Здесь же не вражеская территория.Тут все свои. И чем раньше их обнаружат, тем быстрее придет помощь. Вот она и пришла.

«Местных не трогали»… Это еще ничего не значит. Надо же, гуманисты какие. Может, потомуи не трогали, что с тех нечего взять. А с убежища — есть чего.

Демьянов отдавал себе отчет в том, что если что-то случится, то вина будет только на нем и позаконам военного времени, которое теперь наступило бессрочно, он ничего, кроме пули изсобственного пистолета, за такую халатность не заслуживает. Но надо было не биться головойо стену, а действовать.

«Сначала рассмотрим худший вариант, — размышлял он. — Потенциальный противникобнаружил нас. Какую тактику он выберет? Взять убежище измором у них навряд липолучится. Оно не получает извне почти ничего и легко проживет без нынешних редкихвылазок.

Можно ли подорвать главные ворота? Сложно, но можно. Если это, допустим, беглые зэки,даже успевшие вооружиться до зубов, то они могут и не справиться, даже имея необходимыевзрывчатые вещества. А если все же дезертиры и в колонне найдется толковый подрывник,тогда пиши пропало».

Тамбур там слишком широкий, да и главный коридор тоже будет хорошо простреливаться,причем в обе стороны. И если у врага есть гранаты, — а Демьянов был уверен в том, что теперьлюбой отряд, достаточно наглый для того, чтобы перемещаться по дорогам, их имеет, — точисленный перевес и лучшая выучка могут решить все. Глупо надеяться, что «последнийзаслон» получится создать из безоружных гражданских с дрекольем. Даже когда бой идет взамкнутом пространстве, количество почти всегда побеждается качеством.

Запасной вход пришельцы тоже, скорее всего, найдут, если они не полные идиоты. Слишкомуж там натоптано. Взломать люк проще пареной репы, но оборонять узкий тоннель, в который

Topre

ading

.ru



противник будет вынужден спускаться по одному по пожарной лестнице, тоже несложно. Одинпулеметный расчет справился бы еще лучше, но нет пулемета, нету. Эх, надо было не вразвалинах ковыряться в поисках полуживых, из которых потом половина все равно скончаласьв течение недели, а искать полноценное оружие.

Но супостаты могут сделать и проще — с помощью экскаватора или даже лопат завалить всевентиляционные шахты или хотя бы две трети из них, которые можно найти, если постараться.Тогда обитатели подземелья сами запросят, чтоб их добили из жалости. Поэтому все козырибудут у атакующей стороны. Они могут ставить условия и требовать от запертых в мышеловке«кротов» дани за право жить дальше.

Майор держал в голове еще один серьезный фактор, который мог сыграть против них, —наличие в убежище потенциальной пятой колонны. Что-то подозрительно тихо себя вели«гости с юга» в последние дни. Можно, конечно, уверять себя, что их удалось замиритьокончательно, но все же… Нет, нельзя спускать с них глаз.

Однако все это поводы для беспокойства, а не для паники. В убежище они в безопасностировно до тех пор, пока никто не знает о них. Вряд ли их станут искать целенаправленно. Еслислучайно не привлечь внимания незваных гостей, то они проедут мимо, проверят магазины дасклады и укатят обратно. Остается ждать и надеяться, что кривая, как обычно, вывезет.

Глава 5

Бездна

Вначале ему показалось, что он пришел в себя. Или не совсем?.. Во всяком случае, куда-то онпришел. Та же комната, но все в ней по-другому. Она освещена тусклым багровым светом,идущим непонятно откуда. А за окном — белесое нечто, колыхающееся как полотно. И тишина,ни звука, ни шороха. Александру показалось, что даже его сердце остановилось, чтобы ненарушать этого вселенского молчания.

Данилов посмотрел на дверь. Она была распахнута настежь, хотя он прекрасно помнил, какзакрывал ее на замок и цепочку, опасаясь за свою жизнь. Но еще более странным было то, чтоза ней взору открывалась не лестничная площадка, а длинный коридор, конец котороготерялся во тьме. Стены его от пола до потолка были выкрашены красным. Они были яркими дорези в глазах.

В этот момент Саша заметил движение вдалеке. Кто-то шел к нему оттуда, из багровойтемноты.

— Э-эй, кто здесь? — хрипло крикнул парень.

Нет ответа.

— Да кто вы такие?

Тишина.

Не реагируя на его вопросы, размытые фигуры быстро приближались и приобретали очертаниямужчин, женщин, детей разного роста и по-разному одетых. Роднила их только страннаяпоходка. Они не шли, а будто плыли, слегка раскачиваясь при каждом шаге. Когда первый из

Topre

ading

.ru



них пересек порог, Данилову показалось, что ноги призрака не касаются пола, а висят ввоздухе в нескольких сантиметрах над ним. Но не это заставило его закричать от ужаса.

Лица. Их не было! На том месте, где полагалось находиться глазам, носу и рту, у визитеровбыла расплывчатая субстанция, по которой шла мелкая рябь. Иногда она складывалась во что-то знакомое, но это длилось мгновения, а затем картинка в калейдоскопе менялась, образуянечто новое, чужое. Александр вспомнил набор готовых черт лица из программы-фоторобота.

По одному они вплывали в комнату и быстро заполнили ее так, что яблоку стало негде упасть.Их было много. Десятки, сотни, может быть, тысячи. То, что в комнатушке малогабаритнойквартиры поместилось такое скопище народу, Данилова не удивило. Его логика к этомумоменту уже капитулировала.

Он чувствовал не изумление, а дикий ужас, рядом с которым бледнел даже его страх передхищниками, испытанный на дороге. Они подходили к кровати, обступали его, протягивали кнему прозрачные руки и касались его головы, но он не ощущал их прикосновений. Их губышевелились, они что-то говорили, но слов не было слышно. Саше показалось, что кто-то из нихперекрестил его серой невесомой рукой.

Он не мог узнать никого. Некоторые существа вначале показались ему знакомыми, но стоилоему приглядеться, как их черты искажались и смазывались.

— Что вам?.. — в отчаянии вопрошал Данилов, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется изгруди. — Кто вы? Оставьте меня!

Комната превратилась в проходной двор. «Посетители» задерживались возле него на короткоевремя и удалялись прямо через красный настенный ковер, будто тот был дверью. Им на сменушли новые. Это продолжалось вечность.

Но даже вечность, как оказалось, имеет конец. Вдруг все исчезло. Призрачные фигурырассеялись как дым. Но забвение не отпустило Александра из своих объятий, закружив его вхороводе миров и лиц, швыряя из одного наваждения в другое, разворачивая перед ним яркиеполотна сумасшедших художников. Как телевизионные каналы, сменяли друг друга пластымироздания, не позволяя Саше сосредоточиться ни на одном из них, не давая ощутить почвупод ногами, остановиться хоть на секунду.

Вселенные проносились мимо него со скоростью света. Или тьмы? Темп безумной карусели всеувеличивался, видения мелькали и расплывались, а затем наступил момент, когда все слилосьв один вихрь света и пламени, в котором невозможно было разобрать отдельных фрагментов.

Вспышка… и долгожданное освобождение. Преодолев момент непереносимой яркости, светначал медленно бледнеть, как гаснут лампы в театре. Потом на сцену не плавно опустился, атяжело рухнул железный занавес. Это был всего лишь сон.

Когда вокруг него снова воцарилась абсолютная темнота, Данилов понял, что вернулся в то,что по прихоти людей называлось «реальностью». Ни один из миров, кроме этого, не хотел егопринимать.

Сашу бил озноб. Почувствовав подступающую тошноту, он с трудом свесился вниз с кровати, иего тут же вырвало густой склизкой массой, оставившей после себя горький металлическийпривкус. Он прекрасно понимал, насколько это плохо, и теперь гадал, сведет ли его в могилукровотечение, прикончит инфекция или радиация.

Topre

ading

.ru



Голова болела как при похмелье, которого он ни разу не испытывал. Парень судорожнопытался вспомнить, где же он побывал, но особенность сновидений в том, что, какими быяркими те ни были, они редко откладываются в человеческой памяти надолго. Сам материал,из которого они сделаны, для этого не предназначен. Он истлевает и рассыпается приконтакте с миром вещей, как вампир, на которого попал луч солнечного света. В лучшемслучае мы помним то, что сочинили после пробуждения, пытаясь подогнать инобытие подрамки нашей реальности.

Как при ретроградной амнезии, через десять минут Саша не смог бы описать произошедшее сним. Он снова был один на многие километры вокруг. Все остальные умерли в один день.

Макушка чесалась, и парень стянул с себя шапку, в которой ходил уже четверо суток, неснимая, а день тому назад улегся спать. Неожиданно вместе с ней покинула голову и часть егособственных волос. Еще один скверный сигнал. Несмотря на отдых, он не чувствовал себялучше. Слабость была такая, что трудно было пошевелить рукой.

Александр посмотрел на светящийся циферблат часов. Половина седьмого. Вот только утраили вечера? Несмотря на этот недостаток, Данилову нравились его нынешние часы —позолоченные именные «Командирские». Наградили ими, естественно, не Сашу. Тот, с кого оних снял, остался лежать возле разбитого поезда, поглоданный собаками, так что парень считалих своими по праву. У них был ударопрочный водонепроницаемый корпус и, самое главное —стрелки, покрытые люминесцентным составом. Вроде бы фосфор, которым те были намазаны,давал небольшой фон. Смешно…

Но имелась у них еще одна слабая сторона. Каждый божий день их надо было заводить, а этосоставляло проблему, с его-то «феноменальной» памятью. Один раз он спохватился толькопосле того, как они полдня показывали одно и то же время. Вращалась только секунднаястрелка, а Саша все удивлялся, как долго тянется час. Тяжело ориентироваться, когда на дворетолько одно время суток — темное.

Но имелась у них еще одна слабая сторона. Каждый божий день их надо было заводить, а этосоставляло проблему, с его-то «феноменальной» памятью. Один раз он спохватился толькопосле того, как они полдня показывали одно и то же время. Вращалась только секунднаястрелка, а Саша все удивлялся, как долго тянется час. Тяжело ориентироваться, когда на дворетолько одно время суток — темное.

Они верно служили ему с тех пор, как он второй день после событий выкинул свои старыечасы, разбитые и бесполезные, на которых стрелки навсегда застыли в положении 13:50.Время катастрофы.

Если на дворе утро, то время раннее. Можно и не вставать. А если вечер, тем более. Кудаторопиться?

Сны были непонятными, страшными, но у них было одно преимущество. Там, за гранью, он немерз. Данилов снова укрылся одеялом с головой, но ему все равно было холодно, зубы отбивалимаршевую дробь. От холода никуда не деться. Он проник внутрь него и превратился в жар.Саша потрогал лоб — тот пылал, будто облитый бензином. Хотелось закрыть глаза, лишь бы невидеть этой бесконечной темноты, уснуть и не просыпаться, только бы не чувствоватьвселенского холода вокруг. Боль окопалась в каждом нерве, и недавний пульпит простосмешно было с ней сравнивать.

Александр вдруг отчетливо понял, что с него хватит. Все равно город, к которому он идет

Topre

ading

.ru



четвертую неделю, — мираж в ледяной пустыне, где никто его не ждет, да и не ждал никогда.Этот самообман был с самого начала нужен только для того, чтоб дать ему стимул продолжатьжить. Теперь, на половине дороги, этот стимул себя исчерпал. Жизнь стала совершенноневыносимой, да и конец ее был очевиден. Какая разница, днем раньше, днем позже? Ифантастическое везение, и перенесенные тяготы — все оказалось впустую.

В какой-то момент он принял решение. В отличие от всего того, что парень делал в эти дни,оно было продиктовано холодным рассудком. Это не был поступок истеричной барышни:«Никто меня не любит, никто не приголубит». Просто взвесив все «за» и «против», что-то в немрешило заканчивать спектакль.

Ему было известно всего одно окончательное средство. По аптечкам Саша набрал пятьстандартов азалептина — препарата, прекрасно сбивающего давление. Надобность в немотсутствовала, ведь Александр не был гипертоником. Напротив, давление у него было слегкапониженное. Именно поэтому даже пять таких таблеток могут его убить. Десять прикончатгарантированно, а двадцать — с большим запасом. Он выпьет одну упаковку, закроет глаза ипостарается расслабиться, а потом бездна примет его так же, как в том сне, но больше уже неотпустит.

Теперь ждать. Еще немного. За ним снова придут и уведут с собой туда, откуда невозвращаются.

Александр лежал и прислушивался к ощущениям тела. Пока ничего, но скоро, он знал, егоначнет охватывать слабость, которая будет нарастать и завершится потерей сознания. Границумежду жизнью и смертью он проскочит незаметно. Саша всегда удивлялся идиотам, которыепрыгали с крыши, резали вены, вешались и даже пили уксус. Наверно, в этом было многопозерства. Не могли же они не знать такого простого средства? Никаких тебе неприятныхощущений и стопроцентная гарантия. Главное, чтоб не успели откачать, но в его ситуацииэтого бояться не стоило.

Александр настолько отрешился от всего постороннего, что, казалось, вот-вот должен былувидеть свое тело на кровати со стороны. И тут на него накатило неприятное ощущение,совсем не похожее на смерть. Спазм произошел так неожиданно, что парень не успел дажеприподнять голову. Через секунду он чуть не захлебнулся едкой горячей жидкостью. Ротзаполнила дикая горечь, как будто его рвало желчью пополам с соляной кислотой. Этопродолжалось долго, и ему казалось, что рвотные массы вот-вот закупорят дыхательное горло,но рефлексы сделали свое дело. Отплевываясь, Саша начал дышать. Его желудок был осушендо донышка.

Александр прокашлялся и рассмеялся сквозь слезы. То, что с ним произошло, не было похожена реакцию на препарат. Слишком рано, таблетки еще не успели бы раствориться. Да вон они— лежат непереваренные на полу. Просто у судьбы было странное чувство юмора. Лучеваяболезнь, которая готовилась свести его в могилу, спасла его от самого себя.

Десять минут спустя он с сомнением смотрел на оставшийся препарат. Были и другиеспособы… Ну нет. Два раза не вешали даже осужденных на смерть. Если веревка порвалась,это знак. Наверное, судьбе видней, и тот, кому суждено сгореть, не утонет. Александр решилдать себе еще один шанс.

Надо было бороться. «Надо» — мерзкое слово, нигде от него нет спасения. Данилов сжал зубы

Topre

ading

.ru



так, что они заскрипели, рванулся всем телом так, что в скрипе кроватных пружин емупочудилась мировая скорбь, и, собрав остатки воли, сбросил одеяло. Холод набросился на него,как разъяренный зверь. Он хотел, чтобы умирающий оставался на смертном одре, и теперькусал и рвал его, принуждая вернуться под мертвую пуховую тяжесть. Но Саша не собиралсяотступать и вскоре добрался до рюкзака.

Там были еда и витамины. Ему противна была сама мысль о пище, но телу требовалась энергиядля продолжения борьбы.

Так прошло четыре дня. Александр спал большую часть суток, но у него больше не было ниснов, ни видений. Он выжил. Его организм оказался сильнее, чем воля. Все это время он елтолько супы из пачек с добавлением тушенки, которые варил из растопленного снега,поддерживая себя витаминными комплексами.

На пятый день его организм впервые смог принять твердую пищу. В тот же день он сумелпройтись по квартире, не держась за стену. Но слабость все еще была страшной, и о том, чтобывыходить на улицу, не было и речи.

На шестой Саша решил немного размять мышцы. Никогда в жизни он не делал утреннейзарядки, а тут начал выполнять самые элементарные упражнения — поднимал по очередируки, прыгал на одной ноге, приседал. Со стороны это должно было выглядеть уморительно.Истощенный человек с красными слезящимися глазами скачет и машет руками, словноотгоняя комаров. Когда он подумал об этом, хриплый смешок вырвался из его груди. Всегоодин. Затем он вспомнил, что вокруг нет никого, кто бы мог оценить комичность ситуации, исмех застрял у него в горле.

Надо было двигаться, чтобы не околеть. Псевдочукотская пословица «Не шевелись, а тозамерзнешь» — не полная ложь. В ней есть рациональное зерно. Глупо на арктическом морозетратить энергию на бесполезные движения, особенно при недостатке пищи. Но сидение наместе сократит человеческую жизнь до нескольких часов. Поэтому надо шевелиться, но делатьто, что действительно нужно для выживания, а не просто махать руками или скакать на однойноге.

Закончив зарядку, он, чуть пошатываясь, приблизился к прикроватной тумбочке. Там стоялапластмассовая баночка с аскорбиновой кислотой. Его движения были все еще неточными, икрышку он рванул слишком резко, так что часть витаминок раскатилась по полу. Бес с ними.Ползать сейчас с фонарем ему меньше всего хотелось.

Он высыпал в ладонь все, что оставалось в баночке, — штук пятнадцать. Вообще-то это чреватогипервитаминозом, но на крайний случай допускается. А у него случай — крайнее не бывает.Ударная доза поможет мобилизовать все силы организма. Чтобы быстрее подействовало, онразжевал витамины, запил их водой, согретой минут десять назад, и тут же почувствовалволчий голод. У него не хватило терпения даже на то, чтоб нормально разогреть суп. Стучазубами о край эмалированной кружки, Данилов пил куриный бульон чуть теплым. Он сварилего вчера, но потом у него был новый приступ, и ему стало не до еды. Тогда он подозревал, чточерез тысячу лет эту кружку найдут рядом с высохшей мумией.

Конечно, химия сплошная, но куда деваться… Ему нужны не только витамины, но и белки,жиры и углеводы, даже если они изготовлены из нефтепродуктов. Осушив суп оранжевогоцвета, показавшийся ему необыкновенно вкусным, Саша вернулся под одеяло.

Считал ли он это своим вторым рождением? Нет, скорее отсрочкой смерти на неопределенный,

Topre

ading

.ru



но не очень большой срок. Он настолько привык засыпать с мыслью, что уже не проснется, чтотеперь сама возможность другого развития событий его удивляла.

Неужели он может выжить и после этого? Раньше Саша был ярым сторонником эвтаназии.«Если жизнь приносит больному одни адовы муки, почему он не имеет права послать ее кчертовой матери?» — так думал парень. Он не понимал, чем руководствуются люди,продлевающие страдания обреченных. Да и сами обреченные, затягивающие свое пребываниев мире, который превращается для них в одну большую пыточную камеру, в котором они всехтяготят и пугают, так как служат для здоровых живым укором и напоминанием о неизбежнойсмерти. Зачем истязать себя и других?

Теперь он не стал бы рассуждать так категорично. Небытие, которое раньше казалось емузаслуженным отдыхом, теперь отталкивало его своей неопределенностью. Если там ничегонет, то это не очень страшно. А вдруг есть?

Побывав у самой границы, он понял, что за ней наверняка что-то есть. Ведь любая граница поопределению отделяет одно от другого. Даже если отбросить всю христианскую метафизику,разница между хорошей жизнью и плохой жизнью как-то терялась, если представить разницумежду жизнью и не-жизнью. Сегодня ты еще дышишь, думаешь, страдаешь, а завтра будешьразлагаться, как гниют арбузные корки или рыбные головы в помойном ведре.

Пока он здесь, остается хоть ничтожный, но шанс выкарабкаться. Может, один процент илидаже одна десятая процента. Такой же шанс, какой был у обреченных пациентов хосписов. Ноони надеялись, и иногда — очень редко — наступала ремиссия, болезнь уходила и ониполучали свою отсрочку. Вовсе не благодаря стараниям врачей и «чудесным» препаратам, авопреки им. Врачи вообще мало что могут, если на то нет разрешения некой высшейинстанции.

Но если больной действительно хочет жить, то медицина бессильна. Саша страстно хотел, хотьи сам об этом не догадывался. Ему еще слишком многое надо было сделать. В глубине души онлюбил жизнь, хоть эта любовь и казалась ему неразделенной.

Победа над болезнью пришла неожиданно. Просто на седьмой день он понял, что чувствуетсебя если не хорошо, то уж не хуже, чем до облучения. Он по-прежнему мерз, но его больше неморозило. Лихорадка отступила, и все остальные симптомы постепенно сошли на нет.

Его заслуги тут не было. Эта была битва, которую выиграл не он, а его организм. Саша емунисколько не помогал. Он ничего не знал о курсах лечения антирадиационными препаратами,да и диета его разнообразием не отличалась.

Природа не дала ему ни экстраординарной силы, ни сверхъестественной ловкости. Ненаградила она его и избытком ума. Интеллектом — может быть, а вот умом он явно уступалмногим смышленым двоечникам. Зато одной вещью она одарила его щедрою рукой —живучестью. В годы, когда восемьдесят процентов новорожденных появлялись на свет с целымбукетом патологий, Данилов родился здоровым.

Таковым же он мог и умереть, если вспомнить, сколько раз он, движимый жаждойисследования, находил на свою голову неприятности, стоившие ему множества шишек ишрамов. С ранних лет встречи с твердыми предметами — мебелью, дверями, качелями надетской площадке — часто заканчивались печально для маленького Саши. Чудом ему удалосьблагополучно пережить детство, но с началом пубертатного периода столкновения непрекратились. Стала больше масса тела, костная и мышечная, но нервная система не

Topre

ading

.ru



поспевала за ростом организма, да и координация движений оставляла желать лучшего.

Он редко болел. Если судить по мировой литературе, то для людей его темперамента этонехарактерно. Согласно клише, меланхолик должен быть бледен как поганка, постояннохворать, непременно быть астматиком, аллергиком и диабетиком. Но Саша выбивался из этогостереотипа и был очень жизнестойким пессимистом.

Даже образ жизни, который он вел в студенческие годы, не смог загнать его в могилу. Полноеотсутствие режима, бессонные ночи через одну, физическая зависимость от компьютера,рацион, состоящий почти исключительно из углеводов, — все это способно подорвать дажебогатырское здоровье. Ему же удалось угробить только зрение и, в меньшей степени, зубы.Остальное сохранилось до двадцати двух лет почти нетронутым — здоровое сердце, сильныйиммунитет. Редкие хвори парень переносил на ногах. Что говорить, Александр ни разу невоспользовался страховым полисом, ни одного дня в институте не пропустил по болезни. Емудостался бесценный капитал, который он абсолютно не ценил. Ни разу в жизни ему не пришлов голову поставить знак равенства между счастьем и здоровьем.

От вынужденного безделья у Александра впервые после катастрофы возникла потребностьдоверить мысли бумаге. Благо под рукой был карандаш, которому не страшен мороз, изаписная книжка в кожаном переплете. Нет, он не собирался вести дневник, хотя понимал, чтотот мог бы стать ценным историческим документом.

Ну ее в баню, эту историю. Его собратьям по несчастью сейчас не до чтения, а до той эпохи,когда у потомков появится время заниматься археологией, бумага не долежит. Так что писатьон будет исключительно для себя. Саша никогда не понимал людей, которые ведут дневники искрупулезно заносят туда все, начиная от вскочившего прыщика. Глупость это пополам сманией величия. У него даже блога в живом журнале не было. Поэтому он ограничитсякраткими заметками на полях. Возможно, это поможет ему привести в порядок свои мысли. Ане поможет — листы пойдут на растопку на следующем привале.

Конечно, приятнее описывать крушение мира, сидя в теплой квартире и наслаждаясь всемиблагами цивилизации. А писать про конец света после его начала — что может быть нелепее?Зато честно. Ни грамма выдумки, в отличие от графоманов, сочинявших страшилки на потребупублике.

Что можно сказать об «этом» конце света? Это не христианский апокалипсис, после котороговсех ждет Страшный суд и Царство Божье. Тут ими и не пахнет. Это, скорее, языческиеСумерки богов.

Данилов взял лист бумаги и написал на нем одно слово — «Рагнарок». Вообще-то, правильнее«Рагнарёк», как в «Эдде», но тогда поди зарифмуй. Тут он понял, что чего-то не хватает.Скрепя сердце парень достал из стенного шкафа свечку и зажег ее. Ну не при фонарике жетворить!

Фитилек загорелся ровно, и тусклый огонек показался его отвыкшим от света глазамнеобычайно ярким. Сложнее всего было написать первую строфу, а дальше все пошло как помаслу. Через четверть часа творение было готово. В этот момент Саша чувствовал себя если неПушкиным, то доктором Живаго из одноименного романа.

РагнарокНадежды у нас больше нет,Человек человеку — враг.

Topre

ading

.ru



Бледнеет последний рассвет,Завтра землю укроет мрак.Предвещал много лет назадНашу участь седой пророк.Будет сечь нас железный град —Приближается Рагнарок.Все, что было, — исчезнет вмиг,С неба спустится древний страх,Захлебнется последний крик,Все, кто жил, — обратятся в прах.Все окутает черный дым,Гибель хлынет со всех сторон.Позавидуй сегодня им:Предстоит им кормить ворон.Твоя участь стократ страшней:Обречен в тишине вековТы скитаться среди теней,Избежав ледяных оков.Проклянешь ты тот день и час,Когда Смерть, помахав рукой,Сохранит тебя про запасИ не даст обрести покой.Предвещал много лет назадТвою участь седой пророк.Будешь смерти своей ты рад.Приближается Рагнарок…

Вот так. Недурно, хотя и не шедевр. Надо бы добавить кое-куда аллитерацию, но не лезет.Только Пушкин тут не при делах. Это похоже на Бальмонта, Гумилева или Брюсова.Серебряный век, декаданс.

Сашино настроение снова пошло в гору. Его обычное расположение духа можно былоохарактеризовать как спокойно-подавленное. Сейчас оно ни выше, ни — слава богу — ниже нестремилось. Но он еще помнил времена, когда оно ни с того ни с сего вдруг как с цеписрывалось. Тогда стрелка в его внутреннем барометре начинала скакать как бешеная. Пареньзнал, что если суметь прервать качание этого маятника в его высшей точке, то можно целыйдень наслаждаться относительным покоем. Сделать это довольно трудно, но тут могла помочьвкусная еда и минимальный комфорт быта.

Под завывания вьюги за окном он и не заметил, как заснул прямо над «рукописью»,свернувшись при этом калачиком, что могло показаться несолидным для человека его возрастаи роста. Но Саше так нравилось. Он и раньше часто спал в позе зародыша, прижав ноги кживоту. Видимо, это помогало ему переноситься в то время, когда он только готовился квстрече с этим миром. Дольше положенного срока на три недели, будто всеми силами онпытался оттянуть этот момент.

На восьмой день Данилов почувствовал себя окрепшим и готовым продолжить путь. Передуходом он еще раз прошелся по квартире с фонариком и проверил все шкафы. До этого дня онбыл не в той форме, чтобы заниматься тщательным осмотром. «Я не вор, — в который разговорил парень себе. — И не мародер. Я просто беру то, что мне нужно, на время,попользоваться».

Topre

ading

.ru



Поиск принес свои плоды, хоть и невеликие. Предметов, полезных в быту выживальщика, вквартире не нашлось. Из теплой одежды — только старый свитер. В холодильнике повесиласьмышь; зато в хлебнице нашелся засохший батон, в кухонном шкафчике — полбутылкиподсолнечного масла, немножко меда на донышке литровой банки, а он полезен при простуде,килограмм гречневой крупы и бутыль уксуса. Мало ли, вдруг и он пригодится. Саша непобрезговал даже малиновым вареньем, покрытым сверху толстым слоем плесени, которыйможно было счистить. Не густо, но не пропадать же добру.

Укутавшись как немец под Москвой, Данилов вышел на лестничную площадку и захлопнулдверь, отрезая себе путь к отступлению. Только вперед. Спасибо этому дому, пойдем к другому.Без всякого сожаления он оставил позади место, где думал упокоиться навеки.

Из своей недолгой жизни Саша пока извлек только один вывод. Чтобы добиться хоть чего-то,нужно идти вперед, не оглядываясь и не задумываясь. Остановись на минуту, начниразмышлять — и ты уже потерял темп, засомневался. Ты уже задаешь себе ненужные вопросы:«Долго ли еще?», «Куда я приду?», «Что ждет меня там?» и самый страшный — «Есть ли в этомсмысл?»

А это первый шаг к тому, чтобы плюнуть, повернуть назад и вернуться к тому, с чего начал, —к нулю. Потому что смысл во всем, может быть, и имеется, но человеку, ввиду слабости егоума, он обычно недоступен.

Александр догадывался, каким будет конец его пути. Не жизненного, здесь он у всех один, аконкретного пешего перехода Новосибирск — Прокопьевск. Он догадывался и все равнопродолжал идти. Ведь оставалось совсем немного. Каких-то двести километров.

За спиной у него смыкалась тьма, но впереди, он знал, его ждали ответы на все вопросы. Онпомнил, чем закончилось дело в «Младшей Эдде» и в большинстве других мифов о конце света,и это вселяло в него тень надежды.

Глава 6

Тупик

Александр не раз находился на волосок от смерти, но этот волосок всегда оказывался наудивление прочным. Все вокруг рушилось и рассыпалось в прах, но старуха с косой по одной ейизвестной причине обходила Сашу стороной, ограничиваясь напоминаниями. Мол, я здесь,помню о тебе, так что будь паинькой и жди своего часа. Эти знаки были повсюду, но Сашадавно не обращал на них внимания, перестав даже замечать их. Это ему удавалось до встречи сПровалом.

Данилов не убегал от смерти. Наоборот, могло показаться, что он делает все, чтобы ускоритьвстречу с ней. Он понимал, что весь его переход с самого начала был безумием в квадрате. Сего запасом надо бы сидеть и не высовываться, пока небо не прояснится. Но что-то непозволило ему спокойно ждать. Ноги сами несли его на юго-восток, в Кузбасс, хотя он пыталсяпридать этой тяге разумное обоснование.

Вспоминая все передряги, через которые он прошел, Саша видел, как судьба смеялась надтеорией вероятности. Существовал один шанс из тысячи, что он дойдет хотя бы до этого места.Он дошел и продолжал двигаться дальше.

Topre

ading

.ru



Вспоминая все передряги, через которые он прошел, Саша видел, как судьба смеялась надтеорией вероятности. Существовал один шанс из тысячи, что он дойдет хотя бы до этого места.Он дошел и продолжал двигаться дальше.

Границу двух регионов он никогда бы не заметил, если бы не это. Вокруг ничего не изменилось— снежная пустошь с одной стороны и точно такая же с другой. Только огромный щит у дорогисказал ему, что он отныне на родной земле. «Добро пожаловать в Кемеровскую область». Сашане удивился бы, если бы кто-то зачеркнул последние два слова и вместо них размашисто вывелсветящейся краской: «Добро пожаловать в ад».

Раньше это была привокзальная закусочная — не то шашлычная, не то пельменная на узловойстанции. Естественно, все, что там было съедобного, вынесла еще первая волна беженцев.Теперь тут ели совсем другую пищу.

Трое убитых были одеты разномастно. Один в зимнем камуфляже, другой в поношенномкитайском пуховике, а третий в цивильном дубленом полушубке и шапке из нерпы. В том, чтоони были именно убиты, а не умерли от более-менее естественных причин, сомневаться неприходилось. Хотя теперь трудно было сказать, как именно они встретили свою смерть. Иходежда была частично разодрана, снег вокруг — весь изгваздан в крови. Похоже, голоднаясвора пыталась добраться до их внутренностей.

Александр сомневался, что волки или собаки могли одолеть такую многочисленную группу, даеще и вооруженную — мертвец в пуховике все еще сжимал ружье. Скорее всего, они пришлина запах свежей крови, когда все было кончено. А убили их люди, может, даже бывшиетоварищи. Не надо быть судмедэкспертом, чтоб увидеть, что у человека в камуфляже затылокразмозжен тупым предметом, а у того, что круче всех прикинут и упакован, в груди чернеетдыра с опаленными краями. Наверно, симметричная имеется в спине. Третий лежит лицомвниз в засохшей лужи крови, но и его тоже вряд ли загрызли. Не стал бы человек стоять иждать, пока его растерзают, в двух шагах от дверей кафе, где легко укрыться от хищников.

Какое-то движение впереди. Александр вздрогнул, когда при его приближении от зданиязакусочной «У Петровича» бросились прочь несколько теней. Собаки. Мелкие. Они взяли насебя функции шакалов в новой экосистеме. Похоже, их пиршество находилось в самом разгаре.Лица у трупов были наполовину объедены. Пожитки тоже кто-то растребушил, причем спервого взгляда было ясно, что поработали люди. Зверье расстегивать замки-«молнии» необучено. Все это значит, что ни на что стоящее тут рассчитывать не приходится. Но попыткане пытка.

Он не ошибся. Из еды ему досталась только куча сублимированной лапши с уморительнойнадписью на пачках: «Можно употреблять в сухом виде». «Сами ешьте эту дрянь», — подумалАлександр, у которого такого добра и так было полрюкзака, но все же уплотнил свои пожиткии загрузил все до последней пачки.

Зато в кармане полушубка того, кто, судя по всему, был главарем, парень нашел бытовойдозиметр-радиометр «Сосна». Такой же, какой был у него самого. Это оказалось как нельзякстати. Там, куда он шел, показания этого прибора могли сказать ему о многом. А именно —прав ли он был, когда вбил себе в голову, что Кемеровская область пострадала меньшесоседней Новосибирской. Он будет следить за динамикой уровня заражения местности,который сейчас был почти на нуле. По мере приближения к крупным городам Кузбассавсплески или спады счетчика скажут ему, есть ли основания надеяться.

Закончив проверять карманы, Данилов занялся ружьем. Вроде бы это был гладкоствольный

Topre

ading

.ru



охотничий карабин, но он не стал бы ручаться. Медные детали до сих пор блестели, и выгляделон как вещь, которую не стыдно преподнести в дар крупному чиновнику или бизнесмену. Вещьбыла, судя по всему, импортной. И точно, в глаза Саше бросилась гравировка «Made in Italy». Икрупно, с завитушками: «Franchi». Это, надо понимать, фирма-производитель.

С минуту парень вертел эту вещь в руках, как обезьяна в басне Крылова, и только потом,сообразив, не без усилия переломил пополам. Пусто. По крайней мере, один выстрел бедолагасделать успел. Да, эта штука была однозарядной, что вначале немного разочаровало Сашу. Онуже настроился на помповый или магазинный ствол. «Сайгу», например, про которую он что-тослышал.

А машинку для закатывания губы не хочешь?! После того как он десять дней проходил с однимтопориком, надо было радоваться и этой находке. Как там в пословице: «Не было ни гроша, давдруг алтын».

Сняв с мертвеца патронташ, Саша стал богаче на шесть патронов двенадцатого калибра.Одним из них он немедленно зарядил свое приобретение и с трудом поборол желаниеопробовать его в деле. Он представил, как его пальцы нажимают на спусковой крючок, аокрестности вымершей закусочной оглашаются эхом, которое в тишине должно прозвучать какгрохот пушки.

Ага, щас. Идиотизм чистой воды. Выдать свое местонахождение зверям и людям на несколькокилометров вокруг, да еще потратить патрон, которых и так кот наплакал. Нет уж, он будетосторожен. Хотя Александр хорошо понимал, чем вызваны такие мысли. Ему давно хотелосьпочувствовать себя не тварью, которая дрожит от каждого шороха, а Человеком, да еще и сружьем. Пусть приходят. Он угостит их хорошей пилюлей из чистого «плюмбума».

Но там, куда его привела судьба, ружье не понадобилось. Юг Кемеровской области был местом,где Александру не встретилось ни одного живого существа. Если раньше он думал, что ужепобывал в аду, то теперь понял, что настоящее инферно на этой планете располагается вместах, которые раньше назывались землей Кузнецкой.

Его встречала страна льда и пепла. Здесь не было даже руин в привычном понимании слова.Только груды обломков, словно выровненные бульдозером, среди которых стояли, какнадгробные памятники, несколько уцелевших кирпичных стен. Саше давали приют толькокрохотные деревни и дачные поселки, в которые он заглядывал, когда убеждался в том, чтоони необитаемы. За восемь дней перехода по югу Кузбасса Данилов не посетил ни одногогорода, и на это были веские причины.

В первый раз Александр столкнулся с этим возле Ленинск-Кузнецкого, города среднейвеличины, одного из центров угольной промышленности региона. Еще в пятнадцати —двадцати километрах от городской черты ландшафт начал постепенно меняться. Снежныйпокров под ногами уступил место почти голой почерневшей земле, покрытой коростойзаледеневшей грязи. Даже снег едва задерживался на ней. Его сдувало ветром, и теперь онзаполнял глубокие овраги с изломанными краями, которых вокруг тоже резко прибавилось.Надо было быть вдвойне осторожным, чтобы не переломать ноги и не лишиться лыж. Это влучшем случае.

Но вскоре ему пришлось остановиться. На лыжах идти дальше стало невозможно, а санкиприходилось тащить практически волоком. Тут Александра запоздало осенило. Он понял, чтоидет прямо в зону выжженной земли. Так далеко от города ему еще не доводилось встречатьтакое.

Topre

ading

.ru



Не было и речи о том, чтоб углубляться туда, где не осталось ничего, кроме спекшейся породы.Парень изменил курс, чтобы обойти циклопическое пепелище стороной, хотя для этого емупришлось покинуть железную дорогу. Какая разница, если впереди даже рельсы расплавилисьи испарились?

Данилов чувствовал мороз по коже, когда пытался прикинуть мощность заряда. Он кое-чточитал об этом. Плоды военной гигантомании, эти пяти-десятимегатонные монстры лежали варсеналах еще со времен испытаний на Новой Земле практически без надежды бытьпущенными в дело. Они были бесполезным излишеством, изобретенным во времена, когдасистемы наведения были несовершенны, а грубая мощь могла компенсировать недостатокточности.

Этот «последний довод королей» мог понадобиться только тогда, когда работа велась бы не поцелям, а по площадям. Ведь даже одной мегатонны хватает, чтобы стереть с лица землимегаполис вместе с пригородами.

Но неужели в этом городе имелись цели, достойные такой силы? Да и во всей области,единственным богатством которой был уголь, они вряд ли нашлись бы. Тут был глубокий тыл,никаких частей ПВО или РВСН, никакой военной промышленности, достойной упоминания.Зачем? Саше в голову приходило только одно объяснение, простое и шокирующее. Уголь…Топливо несостоявшегося будущего.

Он много читал в Интернете о так называемом пике Хабберта — точке, когда добыча нефти напланете достигнет максимума, после которого будет только спад. В конце десятых годов нового«миллениума» даже дворник дядя Вася знал, что такое кризис. Человек более образованныйсказал бы, что кризис бывает не только финансовый, но и, к примеру, энергетический. Простоиз-за первого все забыли о втором как о чем-то далеком и туманном. А ведь он никуда не делся.

Да, цена на нефть была низкой, но никто не отменял простой истины о том, что нефть конечна.Теория о ее возобновляемости себя не оправдала. Те же эксперты подсчитали, что пикХабберта был пройден примерно в 2012 году. Лет через тридцать нефтедобыча прекратиласьбы всюду, кроме стран Персидского залива. И не потому, что запасы были бы исчерпаны, апотому, что извлечение остатков с каждым годом обходилось бы все дороже. Какой бы ни былацена, она стала бы нерентабельной. Ну а когда и на Аравийском полуострове остановилась быпоследняя скважина, тут уж и дураку стало бы ясно, что всей машинной цивилизации «труба».

Решением проблемы могла бы стать технология контролируемого термоядерного синтеза.Термояд. Дешевая, экологически чистая энергия, вырабатываемая из отходов «классических»ядерных реакторов. Но что-то у ученых не клеилось, и за пятьдесят лет с моментатеоретического обоснования этого метода они не продвинулись дальше опытных образцов. Идело тут, думал Саша, не в заговоре нефтяных корпораций, о котором трубили маргинальныефутурологи. Воротилы топливного бизнеса и рады бы спонсировать перспективные проекты.Конечно, не из благотворительности, а чтобы получить патент, который в нужный моментпринесет не миллиарды — триллионы.

Но… не было таких проектов! А те, что имелись, были провальными, и увеличение объемовфинансирования — частного или государственного — не могло сдвинуть дело с мертвой точки.Десятки лабораторий по всему миру, тысячи лучших умов бились над этой проблемой, нобезрезультатно. За полвека ни один эффективно работающий генератор не былпродемонстрирован публике.

Реакторы на быстрых нейтронах и так называемые бридеры оказались непригодными к

Topre

ading

.ru



промышленному использованию. Холодный термоядерный синтез остался в громких пресс-релизах. Шестьдесят процентов энергии в стране и мире по-прежнему вырабатывали на ТЭЦ,где сжигали мазут, природный газ и тот же уголь.

Наверно, перед разработчиками термояда встали проблемы фундаментального характера,иначе за полвека что-нибудь бы придумали. Но если это так, то человечество загнало себя вловушку. Обычные ядерные реакторы и гидроэнергетика могли лишь слегка замедлить откатназад. В век угля и пара, где дирижабли были бы основным видом воздушного транспорта, абензин синтезировался из того же угля, но только для нужд сверхбогатых людей. Ведь мировойавтопарк сократился бы в сотни раз.

Неожиданно парень почувствовал злость на себя. Ну его в задницу, это альтернативноебудущее. Глупо стоять на холодном ветру среди выжженного ледяного поля и думать о том, чтобыло бы через сто лет, не случись войны. Это неслучившееся будущее было мало связано сбомбардировкой его родного региона. Все проще и ближе.

Россия — не Саудовская Аравия, хоть она и добывала нефти побольше, но по запасам онауступала даже маленькому Кувейту, где себестоимость добычи и транспортировки была куданиже. Российский газ тоже не был бесконечен, как бы ни хотели этого паразиты,присосавшиеся к трубе.

На Западе знали о нашей способности восставать из пепла, как птица феникс. Как же сделать,чтоб мы не поднялись никогда? Умные головы за океаном должны были просчитать и крайнийвариант, когда Россия все-таки успела ответить на удар и обе страны лежали в руинах. Какдаже в этой ситуации обеспечить себе хорошее положение в новом мире, а противнику —окончательный крах? Лишить его энергии.

Кузбасс… Не Ямал, не побережье Каспия, а именно этот медвежий угол во второй половинедвадцать первого века должен был стать энергетическим сердцем России. Отечественнойнефти уже не было бы, газ стал бы фантастически дорог, а уголь — вот он, еще на тысячу лет.Область, которую помнили только по стуку шахтерских касок на Горбатом мосту, получила быгеополитическое значение как один из двух крупнейших угольных бассейнов мира.

Допустим, очевидный противник прибегнул к силовому варианту. Александр не знал, ктопервый начал, хотя что-то подсказывало ему, что это была не его страна. Не имеет значения.Итак, первые бомбы сброшены, враг ответил, карусель завертелась. Через день нет ни армий,ни промышленных центров, ни трети населения. Но это еще не конец. Что дальше? Братскиеобъятья со слезами раскаяния? Как бы ни так.

Ядерная зима еще кажется глупой страшилкой, а боеголовки, по крайней мере, у них,остались. Они-то никогда их не распиливали, а только прибирали на склад, на черный день. Асредства доставки… даже если кончились ракеты, найдутся старые добрые бомбардировщикиB-52.

Что будет делать руководство Штатов, укрывшееся в своих бункерах, которые у них никогда недемонтировались и не сдавались в аренду под казино? Работать на перспективу. Отступатьнекуда, Рубикон перейден. Пока остатки армии подчиняются приказам, пока есть контроль забазами ВВС и связь с подводными ракетоносцами, надо действовать и идти ва-банк.

Ядерная зима еще кажется глупой страшилкой, а боеголовки, по крайней мере, у них,остались. Они-то никогда их не распиливали, а только прибирали на склад, на черный день. Асредства доставки… даже если кончились ракеты, найдутся старые добрые бомбардировщики

Topre

ading

.ru



B-52.

Что будет делать руководство Штатов, укрывшееся в своих бункерах, которые у них никогда недемонтировались и не сдавались в аренду под казино? Работать на перспективу. Отступатьнекуда, Рубикон перейден. Пока остатки армии подчиняются приказам, пока есть контроль забазами ВВС и связь с подводными ракетоносцами, надо действовать и идти ва-банк.

Их собственное Аппалачское месторождение могло обеспечить нужды Великого Пиндостана втечение пятисот лет даже при довоенном потреблении, если они не смогут удержатьПерсидский залив. Но что же делать с другим, на противоположном конце земного шара?Уничтожить. Оккупация была бы бессмысленна даже в лучшие времена. Уголь не нальешь втанкер и не повезешь через океан. Не лучше ли сделать так, чтобы он не достался никому?

Отбросив врагов в каменный век, хорошо бы иметь гарантии, что они останутся там навсегда.Ладно русские, но ведь есть еще Китай, который уже исчерпывал собственный бассейн Хуанхэ.Данилов не знал, затронула ли война азиатского дракона или он в соответствии с восточноймудростью выжидал в сторонке. Но то, что двум сверхдержавам и в постъядерном мире былобы тесно на Земле, ясно как дважды два. А без энергоносителей уцелевшие в атомной бойнепогибли бы быстро. Люди вымерли бы от голода, когда трактора и комбайны встали бы спустыми баками.

Так мог рассуждать мировой гегемон двадцать четвертого или двадцать пятого августа. В тотмомент им уже были не нужны наши недра. Они просто хотели, чтоб те не достались никому иникогда. Что-то подсказывало Саше, что им удалось этого добиться, уничтожив добывающуюинфраструктуру и нанеся серьезный урон самим пластам каменного угля.

Вряд ли месторождение можно полностью уничтожить, но вот затруднить добычу на долгиегоды — это выглядит вполне реальным. Наверняка удару предшествовали долгие расчетыкритических точек и мощностей зарядов с помощью компьютерных моделей. Это они моглисделать и заранее, просто на всякий случай.

Только одеревеневшие руки дали Данилову знать, что он уже четверть часа стоит бездвижения, оглушенный тем, что ему открылось. Может, он и ошибся, но никакое другоеобъяснение ему в голову не приходило.

С неба падал снег, перемешанный с пеплом. Это был настоящий ад на Земле. Пламя неоставило ничего от того, что уцелело после взрывной волны. Иногда на его пути часами невстречалось ни деревца. Пожары должны были полыхать тут до тех пор, пока не сгорело все.Сколько же килоджоулей теплоты выделилось в тот день?

Данилов никогда бы не подумал, что в преисподней может быть так холодно, и все же морозздесь переносился легче, потому что ветров, какие терзали его на Западно-Сибирской равнине,в этих краях не было. Холмистый рельеф Кузнецкой котловины сдерживал хаотическоедвижение воздушных масс.

Средний радиационный фон был слабым, как и в соседнем регионе, — не больше тридцатимиллирентген в час, но по мере приближения к тому, что раньше было городами, онувеличивался резкими скачками. Эти старые бомбы были еще и «грязными».

Саша надеялся на свою плотную одежду, дополненную лыжными очками и шарфом поверхлица, как у полярника, так что не оставался открытым ни один сантиметр кожи, ноприближаться к этим «зонам» ближе все равно не стоило. Радиация имеет свойствонакапливаться в организме. А он и так не до конца оправился от болезни.

Topre

ading

.ru



Каждый раз, когда впереди начиналась полоса черной испепеленной почвы, Данилов крутоменял направление, для чего ему приходилось «сходить с рельсов». Парень прибавлял шаг инесся вперед что было сил, пока уродливый ожог на теле Земли не оставался позади, а вокругснова не было ничего, кроме снега. Миновав опасное место, он с помощью своегосумасшедшего компаса вновь отыскивал в темноте железную дорогу.

Ему еще не раз предстояло увидеть подобное зрелище. За неделю он прошел мимо трехгородов, от которых не уцелело ни одного дома, и миновал семь поселков, от шести из которыхостались одни воспоминания. На привалах Александр долго сидел над картой с циркулем илинейкой, высчитывая безопасный маршрут, но каждый раз оказывалось, что без опытаориентирования на местности он может следовать ему только приблизительно. Его какмагнитом тянуло в места, где месяц назад было применено самое эффективное средствопоражения «биологических целей». Что бы он делал без маленькой коробочки радиометра?

Первым серьезным препятствием была река, названия которой он даже не знал. Вроде быТомь, а может, и Чумыш. А может, вовсе Иня. Сашины познания в географии исчерпывалисьобъектами планетарного масштаба. Он мог удержать в памяти гору Джомолунгма и водопадАнхель, но не речки родного региона.

Раньше Данилов кривился, когда слышал трескотню о «крае родном». Он всегда считал, что ушахтерского региона, где его угораздило родиться, нет никакой культуры, кроме лубочныхплясок в кокошниках, и никакой истории, кроме бивней мамонта под слоем пыли вкраеведческом музее да пулемета «Максим», принадлежавшего не то красным, не то«зеленым» партизанам, которые разбили на этих холмах Колчака. Парень слышал, хоть об этомпочти не писали, что где-то здесь Верховный правитель устроил и первый в России лагерьсмерти. Не просто концлагерь, как Соловки, а близкий аналог Освенцима. Еще он где-то читал,что именно в Кузбассе спецпереселенцев-кулаков освободили последними, уже через пару летпосле смерти Сталина. Прекрасные традиции, ничего не скажешь. Теперь Саша часто укорялсебя за былое неуважение к малой родине, которая сама стала историей.

Александр шел, спотыкаясь, по припорошенному снегом льду. Речка была всего метровдвадцать в ширину, но от мысли о том, какая глубина на ее середине, нехорошо посасывало подложечкой. Конечно, это не Тихий океан, не озеро Байкал и даже не Обь. Но есть ли разница,где тонуть, когда ты в зимней одежде и с рюкзаком? Разве что здесь быстрее достигнешь дна.

Но он не особенно боялся провалиться в холодную могилу. Лед просто обязан был выдержатьего — невелика тяжесть. Даже раньше Сашин вес можно было вычислить, отняв сто тридцатьот роста в сантиметрах. У такого телосложения были как свои плюсы, так и минусы. Конечно,поговорку про худого и толстого никто не отменял. Было бы неплохо иметь«неприкосновенный запас», который всегда под рукой, вернее, под кожей. Но таскать на себевместе с рюкзаком и тяжеленной одеждой еще и лишние килограммы — увольте!

Преимущества «теловычитания» были налицо. Запас — дело хорошее, но для того, чтобыиспользовать его по назначению, надо как минимум прожить достаточно долго. Сашу не разспасала быстрота ног, это вечное оружие травоядных и слабых. Как тут побегаешь, если отизлишних запасов жира после пяти минут быстрой ходьбы начинается одышка и перед глазамивсе плывет? Это все равно что плавать в горной реке с гирей на шее. А когда тебя догонят,питаться запасенными в твоих жировых тканях веществами будет кто-то другой. Собаки,например.

Нет, худым быть лучше. Еще лучше, конечно, иметь спортивное телосложение. Но лучшее —враг хорошего. Спортивное телосложение предусматривает определенный психотип. Тип

Topre

ading

.ru



уверенного в себе супермена, который прет напролом, а Сашу не раз выручала егонерешительность, благодаря которой он в последний момент отказывался от принятогорешения и спасал свою жизнь.

Закончив переход, Александр расстегнул воротник рубашки и поправил крестик, которыйпостоянно сбивался на спину. Он взял его из церковной лавки рядом с храмом, медный, напростой веревочке. «Пусть Всевышний бережет хотя бы меня, если не смог сберечь всех», —думал Саша.

На другом берегу парень вскоре добрался до темного, не тронутого пламенем, но, похоже,полностью заброшенного города под названием Белово. Саша предпочел и его обойти покасательной, хотя местечко и манило возможностью пополнить запасы. Незачем. Лишний риски лишняя задержка, а провианта у него и так хватает. Ни к чему тянуть, когда до цели податьрукой.

То, что он увидел, говорило в пользу его версии. По случайному совпадению или нет, но уцелелнаселенный пункт, рядом с которым не было ни шахт, ни разрабатываемых открытым способомместорождений. Только предприятия легкой промышленности и цинковый завод.

Чем ближе Данилов подходил к родному городу, тем сильнее становилось его волнение. Когдадо цели оставалось три часа пути, он буквально заставил себя посмотреть на счетчик, и егопоказания заставили парня воспрянуть духом. Двадцать пять миллирентген в час. Даже нижесреднего, и никакой выжженной земли, никакого марсианского ландшафта. Белый и пушистыйснежок. Идти легко и даже приятно.

С удвоенной энергией он впрягся в лямку санок, изрядно полегчавших за две недели, и прошелза следующие полчаса двойную норму. Санки, казалось, ничего не весили, а он сам и подавно.Перед небольшим подъемом он остановился, вытер разгоряченное лицо и снова посмотрел нарадиометр.

Двадцать восемь. Ничего страшного. Это колебания в пределах нормы. Роза ветров… Влияниерельефа…

Он думал, что быстрее некуда, но оказалось — можно. Саша не замечал усталости, как будтопринял допинг.

Тридцать один. Снег под ногами уступил место жесткой ледяной коросте. Появилисьпроклятые овраги, как будто землю рванули в стороны и она порвалась, как прогнившая ткань.Нет, это еще ничего не значит.

Сорок шесть, пятьдесят два.

На сороковой день после падения бомб Александр вернулся домой. Вернее, на то место, гдекогда-то стоял его дом. Это была новая бомба, с иголочки. Чистенькая, нейтронная илилитиевая — кто теперь ответит? Даже странно, что ее не пожалели на такую цель. Наверно,достойных к тому моменту не осталось.

Александр ждал подобного, но то, что открылось его глазам, было слишком даже для егонервов. В поселках и деревнях, покинутых людьми, дома стояли как «живые». В самомНовосибирске в них можно было узнать прежние очертания, как бы ни были зданияискорежены взрывной волной и пламенем. Тут все оказалось иначе. Не было ни сиротливостоящих зданий, в которые не вернутся жильцы, ни поля руин со шлаковым «катком»посредине. Ничего.

Topre

ading

.ru



Кромешная тьма не помешала Саше увидеть если не все, то многое. Рельсы впереди внезапнооборвались, земля вздыбилась, ровная насыпь превратилась в горный серпантин. А потомпроизошло невероятное. Данилов остановился как вкопанный — дальше дороги не было. Еслибы только дороги — не было земли!

Это было похоже на бред. Перед ним в двадцати шагах расстилался во всем своеминфернальном величии Провал. Огромная яма с рваной осыпающейся кромкой, бездоннаяпропасть, противоположный край которой он не разглядел бы и при свете дня.

Александр не сразу осознал его размеры. Он долго шел по спекшейся выжженной земле, чутьприсыпанной черным снегом, достаточно твердым, чтобы выдержать его вес, но чутьпохрустывавшим под ногами. Мимо сосен, чудом сумевших устоять в складках местности, мимоповаленных бетонных столбов и перевернутых товарных вагонов. По одну руку тянулисьпостройки, разбросанные по кирпичику или раскинутые по бревнышку, а по другую… Онстарался туда не смотреть. Только изредка, чтобы, не дай боже, случайно не сократитьрасстояние.

Уцелевший человек обходил новоявленный каньон по периметру, пытаясь найти хоть полоску«суши» посреди безбрежного океана. Он надеялся, что ошибся, но напрасно. Судя по карте,Провал имел форму почти идеального круга, его очертания почти соответствовали границамцентрального района. Обрыв был крутым, стенки — почти отвесными. Всего в паре мест склонвыглядел достаточно пологим, чтоб попробовать спуститься, но такая мысль не посетила быпарня и в страшном сне. Саша даже не рисковал подобраться к краю ближе чем на десятьметров. Под снегом мог скрываться лед, а скоростной спуск по каменистом склону вряд лиоставил бы в человеческом теле много целых костей. Сорваться с кручи и долго-долго лететьдо столкновения с каменной породой ему тоже не хотелось, несмотря на драматизмположения.

Мощность этой бомбы могла быть невелика в абсолютном исчислении, но точка приложенияоказалась верной. Зев пропасти раскинулся там, где располагался старый центр города. Тамбыли жилые дома, в одном из которых он обитал целую вечность назад, школы, в одной изкоторых он когда-то, будто в прошлой жизни, получал ненужные, бесполезные знания.Отмахиваться топором от врагов и грабить магазины там не учили. Был стадион, на который онникогда не ходил, потому что не выносил скоплений людей, аллеи и скверы, где никогда негулял по вечерам, предпочитая тишину и мертвящий покой четырех стен да морок старыхкниг, написанных такими же сдвинутыми затворниками. Место, где он надеялся и верил,мечтал… О чем?

Пропади оно пропадом. Чтоб оно все провалилось. Катись оно все…

Там был его дом.

Бойтесь, бойтесь желать, ибо ваши желания могут сбыться.

Теперь все это в прошлом, а прошлое похоронено в этой яме.

Когда-то он трусливо бежал из этого города, думая, что сможет измениться, начать «новуюжизнь». Он ушел, бросив себя прежнего, прокляв его и всех тех, кто был рядом, обвинив их всвоих неудачах. Но порвать с прошлым не удалось, он так и не нашел новой жизни, не нашелвообще ничего, кроме разочарования.

Теперь, после всеобщей гибели, он возвращается на пепелище. «И дым отечества нам сладок иприятен». Но здесь не пахло дымом. Здесь не было запаха жирной гари, который витал месяц

Topre

ading

.ru



назад над сгоревшими развалинами Новосибирска и поселков, попавших в зону поражения, небыло густой копоти на стенах. Если они и были, то давно выветрились, унесенные ураганами,трепавшими истерзанную плоть земли. А родные стены… их тут осталось немного.

Теперь это место было лишено звуков, запахов, всего. Даже ненавистный ветер и тот исчез.Провал скрывался в темноте, как разверстая пасть голодной могилы, поджидающая новуюжертву. Он выглядел в точности как в том сне.

Что почувствует неосторожный человек, если буран занесет его в эти края и он обнаружитпропасть, только ступив в пустоту? Даже остановившись как вкопанный и отшатнувшись, он неспасется. Взгляд вслед за лучом фонаря упадет вниз и не встретит преграды, тело врефлекторном движении качнется вперед. Совсем немного, но достаточно для того, чтобыпотерять равновесие. А ветер тут как тут. Он подтолкнет падающего в спину, и душу засосет вбездну, а внизу, на острых камнях, останется лежать лишь изломанная, пустая, как змеинаякожа, оболочка.

Провал поражал воображение, настолько он не походил ни на один из земных ландшафтов.Куда больше он напоминал кусок марсианской поверхности, перенесенный на Землюдьявольской силой. Наверно, такими представляли древние греки ворота в царство Аида.Границу между миром живых и миром мертвых. Ворота, открывающиеся в одну сторону.

Он был глубок. Аккумуляторный фонарь, которым Данилов разжился совсем недавно, не помогему разглядеть дна. Больше пятидесяти метров. Александр вспомнил, что на такой глубиневроде бы начинались скальные породы. Геолог, пожалуй, мог бы объяснить научно, а чегождать от филолога? Саша мог представить, как это было, только приблизительно. Он знал, чтоподошва холмов, на которых стоял город, напоминала червивое яблоко. Под ним располагалсялабиринт шахтных выработок, часть из которых после ликвидации предприятий былазатоплена, часть просто брошена. Они со всех сторон окружали нетронутые целики, надкоторыми располагались жилые районы. Лет пятьдесят назад был случай — подработалинесколько улиц, и людей пришлось спешно выселить, если не сказать «эвакуировать». На томместе образовался уголок лунного ландшафта с озерами из дождевой воды.

Здесь было то же самое, только в ином масштабе. Грабен — подсунула ему память подсказку изшкольного учебника. Так назвался опустившийся по разломам участок земной коры. Отнемецкого «der Graben» — канава, яма, котлован. Однокоренное с «das Grab». Могила.

Он догадывался и все равно не мог поверить, хотя сознание, издеваясь, давало ему развернутоеобъяснение. Кинетическая энергия взрыва вызвала тектонические подвижки, температура вэпицентре вызвала возгорание угольных пластов, чудовищное давление создало эффектвакуумной бомбы. Один большой «хлоп».

Какой-то темный контур выступил из мрака по правую руку от него, метрах в сорока от ямы.Данилов отправился туда, радуясь поводу оставить между собой и бездной хоть какое-торасстояние. Ничего интересного, участок стены какой-то постройки. На полпути к ней,споткнувшись о железный обломок, Данилов матюгнулся, но тут же его язык прилип кгортани. Не отдавая себе отчета, Саша наклонился и выковырял предмет из снега. Блеснулибуквы: «Тупик».

Так называлась эта часть Центрального района, рядом с железной дорогой и заводом«Электромашина», где раньше делали какую-то начинку к подводным лодкам. «Которые,надеюсь, успели отплатить супостату по полной программе. Сотней миллионов убитыхминимум…» — пришла вдруг мысль в его голову. Фашистская, людоедская, но очень

Topre

ading

.ru



естественная. В последнее время его либерализм и гуманизм растаяли на глазах.

Подержав указатель несколько мгновений, Данилов разжал пальцы, и он со свистом исчез вчерной яме. Как ни старался Саша услышать звук падения, бездна хранила молчание. В гулкойтишине, повисшей над бывшим городом, любой шорох должен разноситься на километры.Неужели там не было дна? Чушь, у любой пропасти оно по определению есть. Наверное, внизулежал метровый слой снега, который поглощает все звуки. Самое логичное объяснение. Послеворот в ад.

Им внезапно овладело странное чувство, словно все это уже когда-то было или будет — и нераз. И пропасть, и страх, и гнетущее ощущение чужого присутствия.

«Бежать, бежать, пока не поздно, без оглядки», — проснулся старый знакомец, внутреннийголос. Саша цыкнул на него, и тот замолчал. Можно убежать. Он так всегда делал, но раньше унего было куда бежать, а теперь отступать некуда. Позади… да ничего не было позади.

Нет, не дождутся. Он в кои-то веки попробует сделать не то, чего от него ждут. Для началавзглянет страху в глаза. Окинет взором свое прошлое и только после этого повернется и уйдет.Ведь именно за этим он сюда шел.

Борясь с головокружением, парень приблизился к самому краю, к тому месту, гдегоризонтальная поверхность превращалась в наклонную и резко уходила вниз. Он подошел,присел на корточки и посмотрел туда. Это продолжалось всего пару секунд, но они показаласьДанилову вечностью. Потом он медленно опустился на снег, в паре метров от края.

Края родного…

Он все понял. Остатки его надежды канули в такую же бездонную пропасть. В Тартарары, вШеол, в Лимб, в Геенну огненную, как ни назови. Его захлестнуло отчаяние — запоздалое,потому что полтора месяца назад зарево над Новосибирском сказало ему обо всемкрасноречивее слов. Уже тогда было ясно, что идти некуда, но непостижимым образом,обманывая и отвлекая себя житейскими пустяками, Саше удавалось поддерживать искрунадежды до этого дня.

Хотя какой это «день»? Черный. Тот самый, в ожидании которого люди пытались оставить что-то про запас. Как будто к этому, как к смерти, можно подготовиться.

Он смотрел вниз. Его удивляло только то, что он еще не ощущает желания спрыгнуть. Видимо,это придет позже. Время еще было.

Надо было уходить, пока не поздно, но он медлил, словно у гроба дорогого ему человека.Александр сидел и смотрел в небо, такое же темное и пустое, как яма под ногами. Как этобывает после смерти близкого человека, до него с опозданием дошло, что это произошло насамом деле. Произошло с ним, со всеми, и ничего уже нельзя изменить. Дикая усталостьобрушилась на него прессом, вдавила в стылую землю. Так он и лежал, пока не пересталчувствовать холод.

После увиденного в Провале он не находил смысла продолжать. Как можно бороться с тем, чтоникогда от тебя не зависело? С объективной логикой истории. С тупиком, в который зашлацивилизация. С человеческой тупостью, жадностью и злобой. Против него действовали силы,определявшие ход человеческого «прогресса» и его финал. То, что он уцелел, — исключение изправил, их же и подтверждающее. Притом временное исключение.

Topre

ading

.ru



После увиденного в Провале он не находил смысла продолжать. Как можно бороться с тем, чтоникогда от тебя не зависело? С объективной логикой истории. С тупиком, в который зашлацивилизация. С человеческой тупостью, жадностью и злобой. Против него действовали силы,определявшие ход человеческого «прогресса» и его финал. То, что он уцелел, — исключение изправил, их же и подтверждающее. Притом временное исключение.

Вдруг Данилов понял, что встал на ноги. Это его удивило, он не помнил, чтобы отдавал своемутелу такой приказ. Тем не менее он стоял, и более того — шел! Медленно, незаметноприближаясь… Не помня себя от ужаса, парень попытался остановиться, но его ногизаскользили как на льду и продолжили движение.

Он застыл на самом краю, почувствовал кожей воздушные потоки, поднимавшиеся из глубины.Ему осталось сделать «маленький шажок для одного человека» навстречу зовущей бездне,нырнуть в спасительную тьму, раствориться в ней, забыть жизнь как дурной сон, будто он нерождался вовсе или родился мертвым, не шел по дороге скорбей и страданий, появившись насвет настолько не вовремя.

Всего один шаг разделял их. В тот момент Александр хотел этого истово, всей душой, но что-тоему помешало. Это была не его воля — откуда ей взяться? Что-то иное, постороннее, но оченьсильное, гораздо сильнее его самого. То, что заставило отвести взгляд от манящей пропасти, азатем и повернуться к ней спиной, сделав шаг в противоположную сторону. Прочь от Провала.

Видимо, все имеет свой предел, даже отчаяние. Если слишком долго проваливаться сквозьземлю, то можно просто пролететь сквозь шарик и вынырнуть с противоположной стороны. Вкакой-то момент падение неизбежно превратится в подъем с глубины. Если бы в человеческуюпсихику не был заложен огромный запас прочности, то этот вид исчез бы без следатысячелетия назад.

В этот момент Александру на плечи словно обрушилась тяжесть всех грехов мира, и у негоопять подкосились ноги. Он упал у самой кромки, чудом задержавшись в расщелине средиржавых труб и битого кирпича. От недавней легкости в ногах не осталось и следа, Саша струдом сохранял вертикальное положение. Пудовые гири тянули его к земле и еще глубже — вземлю. Как будто яма очень не хотела, чтобы он уходил.

Леденящая боль набросились на него со всех сторон. Она была не в груди, не в голове и дажене во всем теле — в душе. Он был слаб и проиграл бы в этой борьбе. Но та, другая сила по-прежнему оставалась с ним. В какой-то момент притяжение уравновесилось, Сашапочувствовал, что еще чуть-чуть, и его разорвут надвое. Но яма, похоже, начинала сдавать,либо эта игра ей попросту надоела. Шаг за шагом парень удалялся от нее, и немые голоса в егоголове ослабевали. Зазвучав в последний раз, они уже не звали, а проклинали и грозили: «Всеравно ты вернешься».

Александр не помнил, как ему удалось добраться до одноэтажного домика, уцелевшегоблагодаря причуде местного рельефа. Он толкнул входную дверь, перешагнул через драныйтулуп, валявшийся в сенях, вошел в единственную комнату, разделенную пополам высокойголландской печью, и рухнул на жесткую кровать, не обращая внимания на ее громкий скрип.Вот все, что он сумел.

Окна были забраны ставнями и забиты досками, щели законопачены. Видно, что кто-токоротал здесь последние дни. Но тепло давно ушло из этого жилища, температура быланедалека от уличной, поэтому ватное одеяло не просто не грело, а морозило, успев обрастисосульками, а подушка стала похожа на ледяной брусок.

Topre

ading

.ru



Делать нечего, Саше пришлось вставать. На его счастье, с дымоходом все было в порядке,дрова оказались под рукой, а сам он за полтора месяца овладел нехитрой наукой топить печку,хотя раньше не знал, с какой стороны к ней подходить. Через какое-то время в комнате сталозаметно теплее.

Данилов был на пределе. Его хватило только на то, чтобы снова дотащиться до постели ирухнуть в нее камнем. У него не было сил даже горевать, только уткнуться лицом в волглую,начинавшую оттаивать подушку и завыть, слабо и глухо, проклиная все. Но даже дляпроклятий нужна энергия, а он исчерпал себя до дна. Силы покинули его, и он незаметноуснул или потерял сознание — грань между этими состояниями для него давно стерлась.

Очнулся Александр от дикого холода, дрожа, с трудом нащупал фонарь и с третьего разанажал кнопку. Пальцы его не слушались, скользили по ледяному металлу. Слабый светвонзился в отвыкшие от солнца глаза иглой.

Сколько он провалялся? День? Пожалуй, иначе откуда взяться такой холодрыге? Печка остыла.Стуча зубами, парень вскочил на ноги и принялся лихорадочно приводить ее в чувство. До чегоже неудобная штука, то ли дело центральное отопление.

Когда огонь наконец занялся, а по комнате снова начало разливаться живительное тепло,Саша вздохнул спокойно. В голове было тихо и темно, как в чулане. Если он и видел сны, тоони не отложились на его «жестком диске». Слава богу. Данилов побаивался не новыхгекатомб с горами трупов и реками крови, а снов о счастливых прежних временах, снов, вкоторые поверишь, а потом проснешься… здесь. Явь даст фору любому кошмару.

Он случайно увидел свое отражение. Из разбитого зеркала серванта на него смотрелоиссушенное лицо, бледно-зеленое, как у киношного мутанта. Да не одно, а целый десятокразных Даниловых, его двойников, каждый из которых из-за отсветов пламени казалсянепохожим на остальных. Александр горько улыбнулся и облизнул потрескавшиеся губы.Парень не верил, что разбитое зеркало связано с человеческой судьбой, но не заметитьаналогию не мог.

Не было никаких «до» и «после». Жизнь после двадцать третьего августа раскололась не на двеполовины, нет. Она превратилась в сумасшедший калейдоскоп, стекляшки в которомперемешались так, что между ними не найти было никакой связи. В одной из этихпараллельных вселенных он сидит с кружкой чая, просматривает статейку и поеживается,представляя горящие танкеры в Ормузском проливе и американские ракеты, «избирательно»стирающие с лица земли школы и больницы в Тегеране.

И он же, испуганный и жалкий, мечется как оглашенный по дорогам области, пока не налетаетна трех отморозков. Они изобьют его и засунут в багажник, но не прикончат, поверив баснепро тайник, якобы устроенный им.

Вот он получает магистерский диплом с отличием, а вот радуется, выудив подгнившую свеклуиз колхозной грядки, и ворует из пункта питания кулек с крупой. Вот Саша размышляет огеополитике и приходит к выводу, что не имеет ничего против «Pax Americana». Мол, еслиобъединить человечество на началах коммунизма, гуманизма и так далее не получается, тохоть так — по-свински. Плохой шериф, мол, лучше, чем никакого. Человечеству отглобализации одна польза, хоть оно, темное, этого не понимает. Еще он искренне поражалсялюдям, костерящим в Интернете Запад. Ведь они, гады, используют его же плоды, технологииинформационного общества. Попробовали бы при «отце народов» в форуме посидеть.

Topre

ading

.ru



Вот он с остервенением дробит череп ближнему своему за мешок с продуктами, которые впрежней жизни стоили копейки. Вот идет на митинг в защиту свободы и демократии наплощадь Ленина — гримаса истории! — чтобы проклинать кровавую гебню, а вот топает подороге в колонне оборванных беженцев, согнанных с родных мест страхом перед высадкой«миротворцев», которые, к счастью, так и не пришли.

А вот под занавес он добредает до родного города, чтобы увидеть на его местепятикилометровый лунный кратер. Саша никогда не любил этот город. По иронии судьбысамым мягким словом, которое парень употреблял по отношению к нему, было слово «дыра».

И все это он, только такой разный, что трудно поверить. Саша мог бы протянуть ниточку отпрошлого к настоящему и склеить эти части, но знал, что получившаяся картина ему непонравится. Слишком уж плохо она его характеризовала. Да, он наделал много ошибок, не в товерил и не тому поклонялся. Теперь поздно было пытаться что-либо исправить, да и некомустало каяться. И вообще, пусть кидается камнями тот, кто в минувшую эпоху вел себя какЧеловек с большой буквы.

А интернет-патриоты пусть помолчат. В Сети они могли соревноваться, кто больше любитСталина и СССР, кто самый соборный и имперский, а возвращаясь в реал, наверняка жили каквсе. То есть как свиньи, расталкивая окружающих локтями в крысиной беготне за длиннымрублем… вполне в духе тех же пиндосов.

Где они теперь, эти «бойцы невидимого фронта»? Если, конечно, выжили… Сидят по своимнорам на ящиках тушенки? Не им судить его. Как, впрочем, и не ему — их.

Парень оставил попытки самоанализа и попытался встать. Это далось ему не с первого раза —его все еще пошатывало. Александр чувствовал себя лучше, мысли снова стали ясными.Похоже, пока он спал, его мозг сумел не только почистить оперативную память, но и провестидефрагментацию. Возможно, он даже отформатировал этот самый диск, освободив его от груза,который все эти недели лежал у Саши на плечах.

Тем лучше, впереди много работы. Во-первых, надо найти себе настоящее жилье. Во-вторых…Вчера, сразу после откровения у пропасти, Саша рассмеялся бы таким мыслям. Тогда у негобыл один план — поскорее умереть, но теперь он знал, что этой мечте не суждено сбыться. Онзаставит себя бороться, чтобы снова не столкнуться с Провалом и дожить до рассвета.

Примечания

1

МБР — межконтинентальная баллистическая ракета.

Topre

ading

.ru


Алексей Доронин - Черный день · 2019-05-28 · Синяя — в...

Documents