2

Оглавление

Введение ....................................................................................................................... 3

Глава 1. Правовое регулирование использования материалов СМИ

в уголовном процессе: история и современное состояние ................................. 15

§1. История развития взаимодействия между СМИ и

правоохранительными органами ............................................................................... 15

§ 2. Правовой статус СМИ в уголовном процессе ................................................... 42

§ 3. Особенности проведения проверки сообщения о преступлении,

распространенного в СМИ ........................................................................................ 68

Глава 2. Роль СМИ в доказывании по уголовным делам ................................. 99

§1. Направления использования информации, распространенной в СМИ, ............ 99

в уголовном судопроизводстве ................................................................................. 99

§2. Использование сведений, распространенных в СМИ, в уголовно-

процессуальном доказывании ................................................................................. 122

§3. Проблемы оценки и проверки сведений, распространенных в СМИ, на

досудебных стадиях уголовного судопроизводства .............................................. 146

Заключение ............................................................................................................. 174

Список литературы ............................................................................................... 179

Приложение 1 .......................................................................................................... 212

Приложение 2 .......................................................................................................... 215

3

Введение

Актуальность темы диссертационного исследования. В современном

мире самым распространенным источником получения сведений являются

средства массовой информации (СМИ). Газеты, радио, телевидение, сеть

«Интернет» стали незаменимыми спутниками жизни цивилизованного человека,

колоссально влияющими на его жизнь, быт и сознание. С принятием

Конституции России, провозгласившей свободу средств массовой информации,

СМИ получили право на распространение любой законно полученной

информации. Однако эта свобода принесла не только позитивные результаты.

«Скандалы, интриги, расследования, слухи…» – сегодня неотъемлемая часть

программ практически всех телевизионных каналов и большинства газетных

полос. Нередко главной движущей силой СМИ является прибыль, что,

естественно, не способствует содержательному и воспитательному

совершенствованию представляемой информации.

Однако при всех своих явных и скрытых недостатках СМИ сегодня могут

быть крайне полезны обществу в целом и правоохранительным органам в

частности. Более того, правоохранительные органы не только могут, но и обязаны

осуществлять взаимодействие со СМИ в целях защиты государственных и

общественных интересов от противоправных посягательств. Воздействие СМИ на

общество не может быть полностью продуктивно без привлечения

правоохранительных органов, особенно если это воздействие касается законности

и правопорядка. Только через легитимное реагирование правоохранительной

системы информация в СМИ, указывающая на факты совершения преступлений,

может превратиться в законный повод для начала уголовно-процессуальной

деятельности, обрести форму действенных аргументов в изобличении

преступников и констатации их виновности.

Государство давно осознало необходимость использования

информационных возможностей СМИ в уголовном процессе. Однако осознание

это пока носит по большей части характер концепции, не воплощенной в форму

4

четких процедурно-нормативных предписаний. По сути, вся нормативная база,

касающаяся данного направления, представлена фрагментарными упоминаниями

в УПК РФ, приказом Генеральной Прокуратуры РФ от 23 октября 2009 г. № 341

«О взаимодействии органов прокуратуры со средствами массовой информации»1

и приказом Следственного комитета РФ от 11 августа 2011 г. № 127 «Об

организации взаимодействия Следственного комитета Российской Федерации со

средствами массовой информации и общественностью»2. Однако ни УПК РФ, ни

указанные приказы не дают четкого представления о порядке взаимодействия

правоохранительных органов со СМИ по вопросам деятельности, связанной с

возбуждением уголовного дела, раскрытием и расследованием преступлений, с

использованием материалов СМИ в качестве доказательств. По-прежнему

нерешенными остаются вопросы, создающие предпосылки для повышения

эффективности такого взаимодействия, в частности, вопросы, касающиеся

разграничения СМИ от иных средств массовой коммуникации.

Анализ законодательства и ведомственных нормативных актов показывает,

что в настоящее время правовой механизм превращения информации,

распространенной в СМИ, в уголовно-процессуальную информацию разработан

достаточно слабо. До сих пор нормативно не определены критерии допустимости

использования материалов СМИ в уголовном процессе и направления такого

использования. Отсутствуют четкие указания на круг полномочий должностных

лиц, которым предписан «криминальный анализ» сообщений, публикуемых в

СМИ. Указанные пробелы усугубляются и изменением законодательных

подходов к охране частной жизни гражданина. Соответствующие новеллы3,

регламентирующие особенности сбора, хранения, распространения и

1 См.: О взаимодействии органов прокуратуры со средствами массовой информации: приказ Генпрокуратуры России от 23 октября 2009 № 341 (ред. от 28.02.2014) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015). 2 См. там же. 3 См.: О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации: федеральный закон от 2 июля 2013 № 142-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 11.09.2015).

5

использования любой информации о частной жизни гражданина, нередко

становятся для журналиста серьезным препятствием в поисках информации о

преступной деятельности, а для прокурора, следователя и дознавателя создают

существенные проблемы при решении вопроса допустимости собранных

журналистом сведений.

В серьезной научной проработке нуждаются проблемы использования

материалов СМИ в доказывании по уголовным делам, в первую очередь в

доказывании на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. От качества

научного познания проблем выявления, проверки и введения в процессуальной

оборот информации, добытой журналистами, на ранних этапах расследования

зависит эффективность производства по уголовному делу в целом. Практические

подходы к решению этих проблем невозможно сформировать без тщательного

осмысления всего пути, который проходит информация от момента ее

распространения в СМИ до момента придания ей приемлемой для доказывания

уголовно-процессуальной формы.

Поиск оптимального решения этих проблем предполагает обязательное

исследование целого ряда сопутствующих практических вопросов, в частности,

изучения упущений и недочетов в деятельности представителей СМИ,

должностных лиц органов прокуратуры и предварительного расследования,

которые препятствуют полноценному доказательственному использованию

материалов СМИ в уголовном судопроизводстве.

Решение практических проблем использования материалов СМИ в

доказывании неминуемо предполагает необходимость нового взгляда на

устоявшиеся теоретические положения, составляющие основу теории

доказательств, и формирует потребность в новой интерпретации этих положений

в контексте современных методологических и идеологических подходов.

Степень научной разработанности темы исследования. Достаточно

разработанными в научном плане на сегодняшний день можно считать лишь

вопросы, составляющие предпосылки исследования. Интерес преимущественно

вызывают проблемы, связанные с участием СМИ в политической, экономической,

6

социальной и духовной сферах жизни государства и общества, поэтому

различные аспекты функционирования СМИ достаточно детально исследовались

политологическими, филологическими, культурологическими, социологическими

науками.

В юридической науке внимание традиционно уделяется

криминологическому значению СМИ. Этой тематикой занимались:

Г.Н. Горшенков, А.А. Токарев, Е.М. Юцковая, О.П. Дубягина,

В.В. Боровиков и др. Наиболее поздним историко-правовым исследованием,

посвященным юридическому обеспечению деятельности СМИ по повышению

уровня правовой культуры в российском обществе, является диссертация

М.Е. Сивохина1. Среди работ, посвященных проблемам взаимодействия СМИ и

правоохранительных органов, можно выделить диссертации А.М. Ишина2,

А.Н. Тюменцева3, А.Д. Баконина4, В.П. Шашкова5.

Вопросы использования в доказывании непроцессуальной информации

анализируются в работах Ю.В. Астафьева, Д.И. Беднякова, Е.А. Доли,

Е.А. Зайцевой, А.С. Закотянского, С.В. Зуева, Н.В. Изотовой, М.Э. Каац,

А.Ф. Лубина, А.Г. Маркушина, М.П. Полякова, М.А. Шматова и др. Однако

проблема использования материалов СМИ в доказывании по уголовным делам до

настоящего времени не получила должного научного внимания. Имеющиеся

разработки в области юриспруденции не дают полной картины о роли и месте

СМИ в доказывании по уголовным делам. Механизм взаимодействия СМИ с 1 См.: Сивохин М.Е. Юридическое обеспечение деятельности средств массовой информации по повышению уровня правовой культуры в российском обществе: историко-правовое исследование: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. 2 См.: Ишин А.М. Использование средств массовой информации при установлении и розыске лиц, совершивших преступления, в ходе предварительного следствия: дис. … канд. юрид. наук. М., 1996. 3 См.: Тюменцев А.Н. Организационно-правовые и тактические вопросы использования средств массовой информации при расследовании и профилактике преступлений: дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2000. 4 См.: Баконин А.Д. Процессуальное взаимодействие правоохранительных органов, суда со средствами массовой информации при расследовании и рассмотрении дел о правонарушениях: авореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2006. 5 См.: Шашков В.П. Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2008.

7

органами, осуществляющими уголовное преследование, предшественниками

изучен весьма поверхностно. Практически не исследованы способы

использования результатов журналистского расследования для нужд доказывания

по уголовным делам и связанные с этим теоретико-прикладные проблемы.

Настоящая диссертация в значительной мере устраняет эти пробелы в научном

знании.

Объектом исследования являются социально-культурные,

информационно-коммуникативные и уголовно-процессуальные отношения,

возникающие между органами уголовного преследования и СМИ при

производстве по уголовным делам.

Предметом исследования являются проблемы использования материалов

СМИ в доказывании по уголовным делам на досудебных стадиях уголовного

судопроизводства.

Цель исследования – получение нового научного знания о

доказательственном потенциале материалов СМИ, позволяющем сформулировать

практические предложения по совершенствованию деятельности органов

уголовного преследования по использованию материалов СМИ в доказывании по

уголовным делам на досудебных стадиях уголовного процесса.

Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:

– изучить развитие взаимодействия между СМИ и уголовным

судопроизводством в широком историческом контексте;

– выявить идеологические и методологические предпосылки использования

материалов СМИ в уголовно-процессуальной деятельности;

– определить правовой статус СМИ в современном уголовном процессе;

– проанализировать актуальные и перспективные направления

использования информации, распространенной в СМИ, в уголовном

судопроизводстве;

– исследовать теоретические и практические проблемы использования

сведений, распространенных в СМИ, в качестве доказательств по уголовным

делам;

8

– установить процессуальные и непроцессуальные особенности проведения

проверки сообщения о преступлении, распространенного в СМИ;

– проанализировать проблемы оценки и проверки сведений,

распространенных в СМИ, на досудебных стадиях уголовного судопроизводства;

– сформулировать предложения по совершенствованию законодательства,

регламентирующего взаимодействие СМИ и уголовного судопроизводства.

Научная новизна исследования. Настоящая диссертация является первым

комплексным научным исследованием, посвященным поиску решения проблем

использования материалов СМИ в доказывании по уголовным делам. В работе

предлагается авторская концепция использования СМИ в уголовном

судопроизводстве, создающая предпосылки для быстрого и эффективного

раскрытия и расследования преступлений и способствующая повышению

эффективности использования материалов СМИ в доказывании. Автором

предлагаются новые подходы к совершенствованию деятельности по проверке

сообщений о преступлении, распространенных в СМИ, а также научно

обоснованные способы устранения практических проблем собирания, проверки и

оценки уголовно-процессуальных доказательств, в качестве которых выступают

материалы СМИ.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что разработанные

положения обогащают и развивают теорию уголовного процесса, в частности

разделы о доказательствах и доказывании, о стадии возбуждения уголовного дела,

об общих условиях предварительного расследования, об основах использования

непроцессуальной информации в уголовном судопроизводстве. В диссертации

сформулированы теоретические положения, касающиеся проблемных вопросов

взаимодействия органов предварительного расследования со СМИ в ходе

проведения проверки сообщения о преступлении, распространенного в СМИ, а

также положения, раскрывающие особенности собирания, проверки и оценки

материалов СМИ в уголовном процессе. Результаты научного исследования могут

служить теоретической базой для дальнейших научных разработок как в области

уголовно-процессуального права, так и в иных научных направлениях.

9

Практическая значимость исследования определяется тем, что

сформулированные в работе предложения и рекомендации могут найти

непосредственное применение в практической деятельности органов

предварительного расследования и прокуратуры. Отдельные положения

диссертации могут быть использованы в правотворческой деятельности при

совершенствовании уголовно-процессуального законодательства и

законодательства, регламентирующего деятельность СМИ.

Методология и методы исследования. Методологическую основу

исследования составляет диалектический метод познания. Кроме общенаучных

методов познания, таких как анализ, синтез, дедукция, индукция, сравнение, в

работе использованы специальные методы: исторический, сравнительно-

правовой, формально-юридический, социологический, метод моделирования и

иные методы научного познания.

Положения, выносимые на защиту:

1. Деятельность журналистов, специализирующихся на обнародовании

через СМИ фактов совершения либо подготовки к совершению преступления,

является актуальным средством цивилизованной помощи государству в борьбе с

преступностью. Указанная помощь в определенной мере позволяет

компенсировать издержки современного уголовного судопроизводства,

обусловленные существенным сокращением участия в нем общественности.

2. Главной идеологической предпосылкой, предполагающей широкое

использование СМИ в сфере уголовного судопроизводства, является идея

(принцип) участия народного элемента, исторически и культурно присущий

отечественному уголовному судопроизводству с давних времен. В целях

повышения эффективности уголовного судопроизводства, в том числе и

эффективности его взаимодействия со СМИ, следует актуализировать данный

принцип путем его закрепления в уголовно-процессуальном законе.

3. В целях организации эффективного информационного

взаимодействия СМИ и уголовного судопроизводства необходимо четко

разграничить СМИ и иные средства массовой коммуникации (в том числе сайты в

10

сети «Интернет»), не являющиеся СМИ. Основным критерием такого

разграничения является регистрация СМИ. Судам, органам предварительного

расследования и иным правоохранительным органам не следует в своей

правоприменительной деятельности распространять правовой статус СМИ на

средства массовой коммуникации, не зарегистрированные в качестве СМИ.

4. Неоднозначная законодательная трактовка понятий «защита

общественных интересов» (ст. 50 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О

средствах массовой информации»1) и «частная жизнь гражданина»

(ст. 152.2 ГК РФ) создает предпосылки для «формально законных»

злоупотреблений со стороны журналистов и должностных лиц

правоохранительных органов в сфере получения информации. Указанные

предпосылки можно устранить путем уточнения и конкретизации ст. 152.2 ГК РФ

«Охрана частной жизни гражданина», для чего внести в нее следующие

изменения:

«Не являются нарушением правил, установленных абзацем первым

настоящего пункта, сбор, хранение, распространение и использование

информации о частной жизни гражданина в государственных, общественных или

иных публичных интересах, таких как получение информации журналистом о

готовящемся или совершенном преступлении, а также в случаях, если

информация о частной жизни гражданина ранее стала общедоступной либо была

раскрыта самим гражданином или по его воле».

5. Представленный в УПК РФ подход к распределению функции

руководства органами предварительного расследования между прокурором и

ведомственным руководителем порождает ряд практических проблем, к которым,

в частности, относятся проблемы распределения процессуальных функций между

органами уголовного преследования при проведении проверки сообщения о

преступлении, распространенного в СМИ.

1См.: О средствах массовой информации: закон РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 (ред. от 30.12.2015) // Российская газета. 1992. 8 февраля.

11

6. Поручение прокурора о проведении проверки сообщения о

преступлении, распространенного в СМИ, имеет немало формальных и

содержательных совпадений с постановлением прокурора о направлении

соответствующих материалов в орган предварительного расследования для

решения вопроса об уголовном преследовании. Указанные документы совпадают

и по целям, поскольку в конечном итоге призваны инициировать уголовное

преследование. В связи с этим в ситуациях, связанных с проверкой сообщения о

преступлении, распространенного в СМИ, целесообразно унифицировать форму

прокурорского волеизъявления, законодательно определив в качестве таковой

только постановление прокурора.

7. Законодательное правило, согласно которому проверку по сообщению

о преступлении, распространенному в СМИ, проводит по поручению прокурора

орган дознания, а также по поручению руководителя следственного органа

следователь (ч. 2 ст. 144 УПК РФ), нуждается в пересмотре, поскольку оно

значительно усложняет и запутывает порядок проведения доследственной

проверки по материалам СМИ и ущемляет такое важнейшее общее условие

досудебного производства, как процессуальная самостоятельность органов

уголовного преследования при решении вопроса о возбуждении уголовного дела.

8. В информационно-процессуальном смысле материалы СМИ

представляют собой разновидность непроцессуальной информации, что, в свою

очередь, не позволяет четко определить правовой статус этих материалов и

закрепить их доказательственное значение. Преодоление данного противоречия

предполагает принципиально новый подход к правовой регламентации

использования непроцессуальной информации в уголовном процессе.

В УПК РФ следует закрепить общее положение о порядке использования

непроцессуальной информации, согласно которому непроцессуальная

информация может быть использована в качестве доказательств, если при ее

собирании не были нарушены нормы Конституции РФ и действующего

законодательства, которые регламентируют процесс получения такой

информации вне рамок уголовного судопроизводства. В связи с этим

12

допустимость использования результатов оперативно-разыскной деятельности в

качестве доказательств должна определяться исходя из законности способа

получения этих сведений, установленного Федеральным законом от 12 августа

1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»1, допустимость

использования материалов СМИ – соблюдением журналистом Закона РФ от

27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации».

9. Выделение сообщений СМИ, содержащих информацию о признаках

преступления, в отдельный повод для возбуждения уголовного дела

нецелесообразно. Подобная формализация повода не решит проблемы повышения

эффективности взаимодействия органов уголовного преследования и СМИ и не

повысит уровень выявления в публикациях СМИ законных оснований для

возбуждения уголовного дела. Названная эффективность может быть достигнута

преимущественно за счет расширения круга непрофессиональных субъектов

информационного анализа СМИ. В связи с этим для обнаружения информации о

готовящемся, совершаемом или совершенном преступлении, распространенной в

СМИ, целесообразно привлекать граждан. Процедура привлечения и участия

граждан в выявлении такой информации должна быть максимально простой и

предусматривать возможность материального и нематериального поощрения.

10. Материалы СМИ могут быть использованы в уголовном процессе в

качестве ориентирующей информации; в качестве повода для возбуждения

уголовного дела; в качестве доказательств.

Доказательствами, сформированными на основе материалов СМИ, следует

считать сведения, полученные в результате уголовно-процессуального познания

текста, изображений, аудио-, видеозаписи, содержащихся в материалах СМИ, а

также сами носители с находящейся на них конкретной процессуально значимой

информацией.

11. Материалы СМИ соответствуют признакам таких доказательств, как

«вещественные доказательства» и «иные документы». Разграничение «материалов

1 См.: Об оперативно-розыскной деятельности: федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (ред. от 29.06.2015) // Российская газета. 1995. 18 августа.

13

СМИ – вещественных доказательств» от «материалов СМИ – иных документов»

следует проводить в зависимости от того, содержится в материалах СМИ

описание события преступления или в них непосредственно запечатлены его

признаки.

12. Основным критерием, определяющим допустимость источника

материалов СМИ, является проверяемость данных материалов. В целях

оптимизации проверки материалов СМИ в ч. 2 ст. 144 УПК РФ необходимо

включить положение, предусматривающее право суда на ограничение

журналистского иммунитета на любой стадии производства по уголовному делу.

Общая норма о журналистском иммунитете, позволяющая журналисту отказаться

назвать источник своей осведомленности, должна быть закреплена в ч. 3

ст. 56 УПК РФ.

13. В случае принятия судом решения о раскрытии источника,

предоставившего информацию журналисту, к данному лицу (источнику

информации) должны применяться процессуальные и иные меры безопасности,

предусмотренные действующим законодательством. Источник, предоставивший

информацию, должен допрашиваться лицом, производящим расследование, в

порядке, исключающим возможность раскрытия сведений о нем. В дальнейшем

при возникновении вопросов (на любой стадии судопроизводства) по поводу

показаний данного лица допросу подлежит лишь должностное лицо,

производившее допрос.

Степень достоверности результатов исследования. Теоретической базой

исследования являются фундаментальные труды в области общей теории права,

уголовного судопроизводства, уголовного права, теории оперативно-разыскной

деятельности, криминалистики и журналистики. Нормативную базу исследования

составляют положения международно-правовых актов в области защиты прав и

свобод человека, Конституции Российской Федерации, отечественного и

зарубежного уголовно-процессуального законодательства, руководящих

разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации и

Конституционного Суда Российской Федерации, законодательных актов

14

Российской Федерации. Кроме этого, в исследовании использовались материалы

средств массовой информации; научные исследования; информационные базы

высших и региональных судебных органов (изучено 184 уголовных дела); данные

собственных социологических исследований (по специальным анкетам опрошено

62 следователя и 59 дознавателей).

Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на

кафедре уголовного процесса Нижегородской академии МВД России. Основные

положения диссертационного исследования:

нашли отражение в тринадцати научных публикациях автора общим

объемом 6,18 п. л.;

докладывались на международных научно-практических

конференциях: «Теория и практика выявления и расследования экономических и

иных преступлений» (г. Н. Новгород, 20 мая 2013 г.); V Бабаевские чтения

«Компромисс в праве: теория, практика, техника» (г. Н. Новгород,

2930 мая 2014 г.); «Правовые и экономические основы обеспечения

национальной безопасности» (г. Н. Новгород, 23–24 октября 2014 г.);

«Государство и право в изменяющемся мире» (г. Н. Новгород, 5 марта 2015 г.);

«Новая теория уголовно-процессуальных доказательств» (г. Н. Новгород,

2021 мая 2015 г.); «Эффективность юридических процедур: теория, практика,

техника» (г. Н. Новгород, 2021 мая 2015 г.).

Структура диссертации отвечает основной цели и задачам исследования.

Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих 6 параграфов,

заключения, списка литературы и приложений.

15

Глава 1. Правовое регулирование использования материалов СМИ

в уголовном процессе: история и современное состояние

§1. История развития взаимодействия между СМИ

и правоохранительными органами

Зарождение общественных отношений между средствами массовой

информации (прессой) и уголовной юстицией обычно связывают с датой выхода в

свет первой отечественной газеты «Ведомости» 12 декабря 1702 года. С данной

позицией сложно не согласиться: газеты являются наиболее ранним воплощением

средств массовой информации. В связи с этим понятна и логика исследователей,

которые синхронизируют момент зарождения контактов представителей

журналистского дела и правоохранительных органов с датой опубликования

первой российской газеты. Правда, само понятие «средство массовой

информации» тогда еще не существовало, оно вошло в употребление позже,

поэтому в историческом очерке мы будем использовать и более ранее понятие –

«журналистика». Журналистику нередко причисляют к древнейшим профессиям,

поэтому можно сделать предположение о том, что связи между журналистами и

правоохранительными органами существовали с древнейших времен.

Сами понятия журналистов и правоохранительных органов нужно

трактовать с учетом их исторической специфики. Так, в предельно общем

понимании журналисты – это представители общества, одной из задач которых

является защита прав граждан от различных противоправных посягательств,

осуществляемая особым порядком – посредством печатного слова.

«Слово» для журналистов является тем единственным орудием,

посредством которого они могут помочь правоохранительным органам обуздать

преступный элемент. Для любого государства весьма сложно справиться с

обеспечением правопорядка в одиночку. Поэтому журналисты, осуществляющие

поиск, проверку и размещение в СМИ информации о совершаемых или

подготовляемых преступлениях оказывают весомую помощь государству в

16

борьбе с преступностью. Более того, согласно результатам проведенного нами

анкетирования, 92 % опрошенных сотрудников органов расследования ответили,

что журналисты соглашались с ними сотрудничать при расследовании

преступлений1. Такая статистика говорит о высоком потенциале СМИ для

правоохранительной деятельности.

В связи с этим журналист, распространивший в СМИ информацию о

преступлении, не может рассматриваться как обычный свидетель или очевидец в

уголовном судопроизводстве. Журналист – это всегда фигура публичная, фигура с

особым «квазипроцессуальным» статусом. Эти особенности и роднят

деятельность журналиста с деятельностью общественных представителей,

которые в той или иной форме присутствуют во всех исторических типах

уголовного процесса.

Такая логика рассуждений позволяет нам перенести точку отсчета истории

взаимодействия журналисткой профессии с судопроизводством гораздо раньше

столетия, явившему миру первую газету. Расширив временные рамки, мы сможем

проследить развитие сразу нескольких исторических форм участия

общественности в уголовном судопроизводстве, выявить их сходство и

взаимосвязь со статусом журналиста.

Начнем мы с судопроизводства, сформировавшегося в Греции и Риме еще в

7-5 вв. до нашей эры. Повернув «колесико» истории на несколько десятков веков

назад, можно заметить одно существенное обстоятельство – в целях деятельности

журналиста, распутывающего криминальное событие, есть нечто общее с целями

граждан, прибегавших к такой древней форме судопроизводства, как народное

обвинение. Сама идея народного обвинения заключается в признании народа

абстрактным носителем права на общегражданское обвинение. В свою очередь

идеальная цель журналистики – представлять интересы общества в целом, быть

«союзником» государства, с помощью прессы, радио, телевидения противостоять

волне преступности и иногда в почти прямом смысле обвинять преступников в

совершении преступления. По нашему мнению, расследовательская 1См. приложение 2.

17

журналистика1 хранит в себе родственную телеологическую связь с народным

обвинением, как с одной из первых форм участия общественности в уголовном

процессе. Иными словами, народное обвинение вполне можно рассматривать в

качестве древней идеологической предпосылки использования материалов СМИ в

уголовном судопроизводстве в целях выявления преступлений и изобличения

преступников. Речь необходимо вести именно об идеологическом характере этой

предпосылки. Журналистское расследование родственно народному обвинению

не по форме, а по духу, по устремленности к истине.

Но чтобы доказать это коснемся теории вопроса о народном обвинении.

Так, А.С. Александров определяет народное обвинение как публичный уголовный

иск, который может предъявить в суд в состязательном уголовном

судопроизводстве любой гражданин для привлечения к уголовной

ответственности лица, предположительно совершившего преступление2. Участие

в народном обвинении воспринималось как почетная обязанность, гражданский

долг для древних греков и римлян.

Появление данного феномена во многом обязано особенностями

менталитета народа античного мира. В первую очередь речь идет о

специфическом античном понимании истины, восходящем к идее «согласования».

А.С. Александров, делает вывод о том, что только в режиме свободы конкуренций

относительно истин возможно народное обвинение, когда предполагается, что

каждый индивид как субъект права утверждает истину. Критерием же истинности

является коллективное мнение судей3.

Вероятно, иное понимание истины в отечественной правовой традиции,

затрудняло проникновение народного обвинения в том виде, в котором оно было

в древней Греции и Риме, в российское уголовное судопроизводство. «Если 1 Понятие «расследовательская журналистика» использует в своей диссертации Н.В. Бергер, понимая под последним особый метод профессиональной деятельности журналиста, предмет которого формируется во взаимодействии двух конституирующих признаков: наличие правонарушения и скрытость данных о нем (См.: Бергер Н.В. Расследование как метод журналистской деятельности: дис. ... д-ра. филол. наук. Краснодар, 2006). 2 См.: Гущев В.Е., Александров А.С. Народное обвинение в уголовном суде: учебное пособие. Н. Новгород, 1998. С. 7 3 См. там же. С. 7

18

истина, – пишет А.С. Александров, – рассматривается как нечто вечное,

непреходящее, то носителем такой истины может быть партия, церковь, мудрецы

и т.д., то есть тот, кто обладает авторитетом»1. Думается, что именно такое

понимание истины укоренилось в правосознании отечественных правоведов. До

сих пор ведущиеся дискуссии о необходимости закрепления объективной истины

в качестве цели уголовного судопроизводства – яркое тому доказательство.

Видимо, желание отыскать одну единственную истину, которая может быть

только объективной, является специфической чертой нашего уголовного

судопроизводства.

И не только судопроизводства. Приверженность концепции объективной

истины была закодирована в названии многих советских газет. Достаточно

вспомнить имя центральной газеты – «Правда». Журналист – искатель правды. В

этом суть его профессии. Следователь тоже ищет правду, предпочитая называть

ее объективной истиной. Поэтому можно смело говорить о том, что журналист в

уголовном процессе выполняет функцию во многом схожую с функцией

народного обвинителя. Это сходство проявляется в том, что и журналистика и

народное обвинение является проявлением потребности гражданского общества в

правде, выражаемой через публичное мнение по вопросам, связанным с

публичной защитой прав и интересов граждан, потерпевших от преступлений.

Говоря о народном обвинении, мы непроизвольно (через понятие правды и

истины) связали его с советским периодом. И это совсем не случайно. Именно в

советский период времени участию представителей общественности в уголовном

судопроизводстве уделялось особое внимание. Именно в советский период

народное обвинение получило свое концептуальное возрождение.

Известно, что советская власть ставила своей задачей широкое привлечение

населения к борьбе с преступностью, к участию в социалистическом правосудии.

Так, В.И. Ленин, указывая на необходимость привлечения народных масс к

пресечению взяточничества, писал: «Что мешает в борьбе с этим явлением? Наши

1 Гущев В.Е., Александров А.С. Народное обвинение в уголовном суде: учебное пособие. Н. Новгород, 1998. С. 40-41.

19

законы? Наша пропаганда? Напротив! Законов написано сколько угодно! Почему

же нет успеха в этой борьбе? Потому, что нельзя ее сделать одной пропагандой, а

можно завершить, только если сама народная масса помогает»1.

Необходимость привлечения народных масс к выполнению

общегосударственных задач в борьбе с преступностью преследовало цели

построения нового общества. Именно в народе власть видела помощь и свою

опору. Активное привлечение общественности в советском уголовном

судопроизводстве реализовывалось в различных формах: привлечение

трудящихся к охране правопорядка, передаче лица, совершившего преступление

на поруки общественной организации или трудовому коллективу, рассмотрение

дел товарищескими судами и т.д.

Одной из форм проявления социалистической демократии можно назвать

участие общественности в отправлении правосудия наряду с профессиональными

юристами, путем привлечения в уголовный процесс общественного обвинения и

защиты. Социальная сущность общественного обвинения и защиты, по мнению

Э.Н. Леваковой, состояла в доведении до суда содержания общественного мнения

о личности подсудимого, об оценке преступления, причин и условий, которые, по

мнению общественности, способствовали совершению преступления2. Реализация

предусмотренных уголовно-процессуальным законом прав общественными

обвинителями и защитниками давала им возможность помочь суду в

установлении истины по делу, т.е. в установлении фактических обстоятельств

дела в полном и точном соответствии с действительностью3.

Таким образом, советская власть, видя огромный потенциал в привлечении

общественности к осуществлению правосудия, вела не только активную

пропаганду по воплощению положений руководящих документов, но и на

нормативном уровне закрепляла правовые основы участия населения в уголовном

судопроизводстве. Как пишет Н.П. Исаева, УПК РСФСР полностью

1 Вуколов В.К. Участие общественности в уголовном судопроизводстве: учебное пособие. М., 1987. С. 4. 2 См.: Левакова Э.Н. Общественное обвинение и защита. М., 1976. С. 6. 3 См. там же. С. 9

20

соответствовал международно-правовым установкам о максимально широком

привлечении общественности к участию в осуществлении уголовного правосудия

на всех его стадиях1.

Заданный советской властью курс на широкое привлечение общественности

был поддержан многими учеными. Одним из активных пропагандистов этого

направления выступил основатель Нижегородской школы процессуалистов

профессор В.Т. Томин. В своих трудах он не только констатировал, что «в

советской литературе самых различных жанров, посвященных охране

общественного порядка и социалистической законности, пожалуй, самым

популярным героем является общественность»2, но и обосновывал важный

идеологический тезис, доказывая, что участие народного элемента в уголовном

процессе это не случайное стечение обстоятельств, а самый настоящий принцип.

«Можно прямо сказать, – пишет он, – что социалистическому судоустройству,

равно как и советскому уголовному процессу, свойствен принцип народности,

народовластия»3.

Современный уголовный процесс, к сожалению, не жалует этот принцип.

Роль общественности в уголовном судопроизводстве сегодня сведена к

минимуму. Как отмечает В.Т. Томин: «Современные российские реформаторы

уголовного процесса первое, что постарались сделать в уголовном

судопроизводстве, – это убрать из него общественные начала»4.

Однако отдельные вкрапления народного элемента доказывают, что данный

принцип из сферы уголовного судопроизводства никуда не ушел. К

предусмотренным УПК РФ формам участия общественности в уголовном

процессе можно отнести участие последних в качестве присяжных заседателей,

понятых, заявителей, незаинтересованных участников открытых судебных

разбирательств, залогодателей, личных поручителей, защитников, наряду с

1 См.: Исаева Н.П. Актуальные вопросы участия общественности в уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук. Уфа, 2009. С. 87. 2 Томин В.Т. Быть гражданином. Горький, 1989. С. 78. 3 Там же. С. 79. 4 Там же. С. 83.

21

адвокатами и вместо адвокатов, представителей потерпевшего, гражданского

истца, гражданского ответчика.

Однако оценивая сегодняшний уголовный процесс в целом, можно говорить

о том, что современный законодатель проигнорировал советский опыт

использования многих форм участия общественности в уголовном

судопроизводстве. Вероятно, на это повлияли новые идеологические установки.

Самоликвидация Советского Союза, переход государства на новый

демократический режим функционирования, сопровождающийся ломкой

советских идеалов, продиктовал необходимость коренного преобразования

уголовного судопроизводства. Современный уголовный процесс практически

«открестился» от общественности, что нельзя оценивать с положительной точки

зрения. И это не только наша оценка, на данный недостаток указывают и многие

другие авторы1. Мы солидарны с учеными, которые и сегодня включают в

систему принципов уголовного процесса принцип участия народного элемента в

осуществлении правосудия2.

На работу одного из таких исследователей мы хотели бы обратить особое

внимание. В своей диссертации необходимость выделения принципа

«народовластия» в уголовном судопроизводстве обосновал В.И. Бадашханов. Под

принципом народовластия он понимает «участие народа в принятии законов,

отражающих его волю, суверенитете законопослушных граждан,

распространяющемся на уголовно-процессуальную деятельность и

подразумевающем активное выполнение ими своего гражданского долга по

оказанию содействия судебным и правоохранительным органам и контролю за их

деятельностью»3.

Как видим, В.И. Бадашханов отказывается от использования понятий

«трудящиеся», «общественность», «население» и, возвращаясь к традициям

1 См: Исаева Н.П. Актуальные вопросы участия общественности в уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук. Уфа, 2009. С. 88. 2 См: Уголовный процесс. Проблемные лекции / под ред. В.Т. Томина, И.А. Зинченко. М., 2013. С. 39. 3 Бадашханов В.И. Народный элемент в уголовном судопроизводстве в современных условиях. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1993. С. 58.

22

дореволюционной науки, пишет именно об «участии народного элемента в

уголовном судопроизводстве», понимая под эти участием «отдельные действия,

сопряженные с уголовно-процессуальной деятельностью как отдельными

гражданами (феномен первого встреченного), так и определенной общностью

граждан эпизодически или систематически, как в силу велений закона, так и под

влиянием иных детерминант»1.

Предпосылки для позиции В.И. Бадашханова были несколькими годами

ранее заложены его научным руководителем В.Т. Томиным. Последний

следующим образом трактует принцип участия народного элемента в уголовном

процессе: во-первых, правоохранительная деятельность осуществляется в

интересах всего народа, во-вторых, данный принцип отражает тенденцию к все

большему включению представителей народа в органы правосудия, в-третьих,

принцип народности проявляется во все большем учете следственными и

судебными органами мнения общественности по конкретному уголовному делу, в

четвертых, принцип народности означает, что государственные органы

осуществляющие борьбу с преступностью, широко используют помощь

общественности2.

Продолжая славные традиции Нижегородской школы процессуалистов, в

учении которой всегда большое внимание уделялось исследованию проблем

участия народного элемента в уголовном судопроизводстве, мы считаем, что

привлечение граждан к правоохранительной деятельности и в древние времена, и

в современных условиях является руководящей идеей, на которой основывается

уголовный процесс. Поэтому данная идея должна получить свое нормативное

воплощение в качестве принципа уголовного судопроизводства, который будет

призван интегрировать историческое наследие отечественного уголовного

судопроизводства и практически реализовать современную потребность

повышения эффективности правоохранительной деятельности.

1 Бадашханов В.И. Народный элемент в уголовном судопроизводстве в современных условиях. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1993. С. 25. 2 См.: Томин В.Т. Быть гражданином. Горький, 1989. С. 80.

23

Подобный подход, по мнению диссертанта, ни сколько не противоречит

высокому социальному назначению современного уголовного судопроизводства.

Как пишет И.П. Исаева: «Социальная обусловленность участия общественности в

уголовном процессе заключается в развитии демократических основ

судопроизводства, необходимости улучшения качества осуществления

правосудия, повышения доверия и уважения граждан к суду, повышения качества

и эффективности уголовного преследования, в обеспечении истины по

уголовному делу, в реализации международно-правовых стандартов

справедливости уголовного судопроизводства»1.

Кроме этого, современный уголовно-процессуальный закон должен

вернуться к понятию «представитель общественности», который бы объединил в

своем правовом статусе все возможные формы участия общественности в

уголовно-процессуальной деятельности. И первыми среди этих представителей

должны стоять именно журналисты, а за ними частные детективы и иные лица,

оказывающие содействие правоохранительной системе. Необходимость этого

вызвана тем, что УПК РФ процессуально не персонифицирует данных

участников, подразумевая под ними в основном либо очевидцев, либо свидетелей.

На наш взгляд, этого явно недостаточно. Правоотношения, складывающиеся

между органами уголовного преследования и судом с данными субъектами,

обладают своей спецификой, связанной с особенностями процесса их вовлечения

в уголовное судопроизводство. Кроме этого, данная категория лиц должна быть

дополнительно защищена уголовно-процессуальным законом, гарантирующим их

личную безопасность.

Полагаем, что в отношении историко-идеологических предпосылок участия

СМИ в уголовном процессе нами сказано вполне достаточно. Будем считать это

необходимой предысторией вопроса. А теперь перейдем непосредственно к

истории взаимодействия двух важнейших систем – СМИ и правоохранительных

органов.

1 Исаева Н.П. Актуальные вопросы участия общественности в уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук. Уфа, 2009. С. 88.

24

Выше нами было отмечено, что первые представители СМИ появились в

начале восемнадцатого века. Однако если вести речь именно о взаимодействии

между СМИ и правоохранительными органами, то оно зародилось гораздо

позднее. Реальные предпосылки для этого появились только в середине

девятнадцатого века, после проведения буржуазных реформ Александром II. В

ходе судебной реформы 1864 года были провозглашены новые принципы

уголовного судопроизводства, коренным образом преобразовавшие судебную

власть в дореволюционной России. Только в условиях гласного судебного

разбирательства, при бессословном и беспристрастном суде, перед которым все

равны, когда судебная власть отделена от обвинительной, стало возможным

говорить о появлении первых зачатков взаимодействия прессы и

правоохранительных органов.

С середины девятнадцатого века наше государство пережило множество

социально-политических событий, каждое из которых, в свою очередь, наложило

свой отпечаток на понимание значения СМИ в уголовном процессе. В.П. Шашков

выделил пять периодов, отражающих специфику разных по характеру

взаимоотношений между СМИ и правоохранительными органами: 1) с начала

1860-х гг. до 1905 г. 2) 1905-1917 гг. 3) 1917-1936 гг. 4) 1936-1960 гг. 5) 1960-

1985 гг. 6) 1985-1991 гг. 3) 1991 г. по настоящее время1. В своем исследовании мы

не стали придерживаться данной периодики. Мы решили сделать акцент лишь на

отдельных событиях, произошедших в политической и правовой сферах России,

которые имели принципиальное значение для взаимоотношений между СМИ и

правоохранительными органами.

После проведения судебной реформы в 1865 году взамен цензурного устава

были утверждены «Временные правила» – Закон «О печати». Новый правовой акт

регламентировал переход от предварительной цензуры к цензуре карательной, что

имело существенного значение для развития журналистского дела. Примерно в

этот же период времени журналистика начала приобретать самостоятельное 1 См.: Шашков В.П. Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2008. С. 41

25

общественно-литературное значение1. Ее положение определялось с одной

стороны, запросами и настроениями общества, с другой стороны –

существовавшим цензурным режимом.

В это же время свое развитие в России получило такое направление в

журналистике, как журналистское расследование, основателями которого

являются так называемые «макрейкеры» – «разгребатели грязи», публиковавшие

разоблачительные статьи в печати в конце XIX – начале XX века2. В России среди

наиболее талантливых авторов того времени, публикующих свои исследования

негативных фактов и событий жизни, можно назвать В.А. Гиляровкого,

В.Г. Короленко, В.М. Дорошевича и др. Появление журналистских расследований

демонстрировало потребность общества и журналистов, в частности, в критике

деятельности чиновников, правоохранительных органов, их желание быть

услышанными властью, получить соответствующую реакцию на «обнажаемые» в

прессе проблемы. Однако зачастую дальше газетных страниц эта критика не

продвигалась.

Д.Л. Стровский, характеризуя непростую историю развития отечественной

журналистики, пишет, что политика российского государства традиционно влияла

на содержание СМИ, их жанровое своеобразие, журналистские приемы

отображения действительности3. В.Н. Ростов отмечает, что первые попытки

установить принудительные меры по отношению к печати для борьбы с

различными злоупотреблениями, которые может породить свобода слова, были

предприняты со стороны Российского государства почти сразу же после

изобретения книгопечатания4. Тем не менее, по замечанию ученого, в связи с тем,

что в царской России общий надзор за прессой осуществляется Министерством

1 См.: Ростов В.Н. Взаимодействие следователя и органа дознания с пресс-службой УВД и средствами массовой информации при расследовании преступлений: дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. С. 25 2 См.: Мищенко С.А. Журналистское расследование и система жанров современной периодической печати в России: дис. … канд. филол. наук. Краснодар, 2005. С. 3. 3 См.: Стровский Д.Л. Отечественная журналистика новейшего периода. М., 2012. С. 4. 4 См.: Ростов В.Н. Взаимодействие следователя и органа дознания с пресс-службой УВД и средствами массовой информации при расследовании преступлений: дис ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. С. 29.

26

внутренних дел, газетчики с их «пронырливостью» широко использовалась

полицией для сбора информации на преступных вожаков, а также для

столкновения различных криминальных интересов и получения информации на

конкурентов1.

В 1890 году вышел Устав о цензуре и печати. Кроме данного Устава

большое значение в правовом регулировании отношений прессы и

правоохранительных органов имело Уложение о наказаниях уголовных и

исправительных 1845 года, а так же Устав уголовного судопроизводства

1864 года. Так, согласно Уложению уголовной ответственности подлежало лицо

«за всякий оскорбительный отзыв в печати о частном или должностном лице, или

обществе, или установлении, выражающий или заключающий в себе злословие

или брань, но без указания определенного позорящего обстоятельства»2.

В начале ХХ века были созданы предпосылки для коренного

преобразования государственного и общественного устройства, что вызвало

необходимость в закреплении на законодательном уровне основных

демократических прав граждан. Поэтому в истории периодической печати особое

место занимает период времени с 1905 по 1917 гг., так как после принятия

Манифеста от 17 октября 1905 года, была провозглашена свобода печати,

отменялся Устав о цензуре 1890 года.

Непростая социально-политическая обстановка в стране, подогретая

свободой печати, вызвали всплеск в журналистике. Общество всячески пыталось

использовать СМИ для решения острых социальных проблем, в том числе таких,

как судебный и полицейский произвол. Так, в газете «Слово ремесленника»

(1907 г.) как «крик души» звучали строки: «Мы будем писать грубую,

неприкрашенную правду о притеснениях, обидах, гнёте и бесправии, которые

достаются на долю рабочего человека»3. Однако участь борцов за «свободу и

1 См. там же. С. 25. 2 Там же. С. 18. 3 Курбакова Е.В. «Новая» Нижегородская пресса 1906-1917 гг. История страны и позиция СМИ // Социальная миссия в современном обществе: сборник материалов научно-практической конференции. Н. Новгород, 2008. С. 84.

27

справедливость» была предопределена. Власть принимала жесткие меры для того,

чтобы не допустить проникновения антиправительственных настроений через

периодическую печать в массы. Было принято ряд законов, ограничивающих

свободу печати, в первую очередь это – Закон «О временных правилах о

повременных изданиях» от 24 ноября 1905 года и Закон «Об изменении и

дополнении временных правил о периодической печати» от 18 марта 1906 года.

Приведем один из ранее описанных нами1 примеров того, как быстро

государство расправлялось с теми, кто писал на неугодные темы. Мы взяли его из

опубликованного в Нижегородском листке случая на Острожной площади2. Как

пишет корреспондент, супруги Т-вь шли по тротуару на Острожной площади в

поисках квартиры. По дороге их догнали двое городовых, которые грубо схватили

г. Т.-а и закричали: «А, попался, пойдем в часть!». Г. Т-вь пытался спросить, в

чем дело, но городовые «грубо толкали его руками, шашкой требуя, что бы он

шел в часть». При этом случае присутствовала одна посторонняя женщина, к

которой г. Т-вь обратился с просьбой идти с ним, как свидетельнице. Однако

городовой крикнул ей: «Смотри, если пойдешь, то и тебе достанется» и женщина

не решилась идти. Как пишет корреспондент по дороге в часть городовые все

время обращались очень грубо с супругами: «на ты». В части был составлен

протокол о том, что г. Т-вь «будто бы делал какие-то таинственные знаки» и

«сопротивлялся» при аресте (сопротивление выразилось в том, что он упирался

идти в часть, требуя сказать, за что)». К этому рассказу автор статьи добавляет,

что в тот день через Острожную площадь (незадолго перед г. Т-ми) проходил

один господин и был удивлен тем, что от стены тюрьмы к нему быстро

направился городовой, но нерешительно постояв перед ним, отошел. Господин

этот был уже не молодой, с проседью, в золотых очках. Далее следует

сатирический вопрос от автора: «Не охранила ли только наружность этого

1 См.: Кузнецова А.А. Проблемы использования материалов местной периодической печати в уголовном судопроизводстве в период с 1905 по 1917 гг. // Теория и практика выявления и расследования экономических и иных преступлений: материалы Международной научно-практической интернет-конференции (Н. Новгород, 20 мая 2013 г.) / под ред. доктора юридических наук, профессора А.Ф. Лубина. Н. Новгород, 2014. С. 131-138. 2 См.: Нижегородский листок. 1906. № 97. С. 2-3.

28

человека от такой истории, какой случилась с г. Т-ым?». В конце повествования

автор статьи делает вывод о том, что «к сожалению, подобные недоразумения,

при данной охране тюрьмы неизбежны, если публика будет продолжать ходить

через площадь».1 При этом сложилось такое впечатление, что автор статьи не

надеется на реакцию со стороны власти на такое «недоразумение» в действиях

сотрудников тюрьмы.

Реакция все же последовала. Однако совершенно не та, которую хотелось

ожидать: буквально через день данная газета закрылась на основании

постановления нижегородского губернатора «в виду вредного направления

Нижегородского Листка, обнаружившегося в № 97 в тенденциозной и

извращающей факты статьи под заглавием «Случай на Острожной площади»2.

Законным основанием для этого служила ст. 9 Закона «О временных правилах о

повременных изданиях» от 24 ноября 1905 года, в соответствии с которой «на

отдельные номера повременных изданий может быть наложен арест по

распоряжению установления или должностного лица по делам печати с

одновременным возбуждением судебного преследования против виновных, когда

в содержании таковых номеров заключаются признаки преступного деяния,

уголовным законом предусмотренным, за исключением преследуемых в порядки

частного обвинения или не иначе, как по жалобам, сообщениям или объявлениям

потерпевшего»3.

Устав уголовного судопроизводства отдельно не содержал такого повода

для возбуждения уголовного дела, как «сообщения, полученные из газет». В

ст. 297 Устава поводами для начала уголовного преследования служили:

1) объявления и жалобы частных лиц; 2) сообщения полиции, присутственных

мест и должностных лиц; 3) явка с повинной; 4) возбуждение дела прокурором и

5) возбуждение дела по непосредственному усмотрению судебного следователя4.

1 Нижегородский листок. 1906. № 97. С. 2-3. 2 См.: Листок Нижегородской группы партии Народной свободы. 1906. № 2. С. 3. 3 Полное собрание законов Российской империи (третье собрание). СПб., 1908. Т. 25. Отделение 1. С. 838. 4 Полное собрание законов Российской империи (второе собрание). СПб., 1867. Т. 39. Ч. 2. Отделение 2. С. 236.

29

В соответствии со ст. 311 Устава прокурор и его товарищи имели право

возбуждать дела как по доходящим до них сведениям, так и по непосредственно

ими усмотренным преступлениям или признакам преступных деяний. Однако в

Уставе не уточнялся источник получения сведений о преступлении. Вместе с тем

в Нижегородской газете, прокурор окружного суда по поводу одной из

критических статей дал следующий комментарий: «статья не является законным

поводом для возбуждения уголовного дела»1.

Б.И. Королев, анализируя взаимоотношения власти и СМИ в 1905-1917 гг.,

пишет, что «для избавления от неугодной прессы «указывалось на неверные

сведения, появляющиеся в периодической печати, которые тенденциозны и

искажают действительность и в случае разоблачения и доказательства клеветы на

действия власти или полиции требовалось привлечь подозреваемого по закону»2.

Таким образом, анализируя данный небольшой по времени, но насыщенный по

событиям промежуток времени, можно сделать вывод о том, что, несмотря на

провозглашение в 1905 году свободы слова и печати, периодическая печать

продолжала находиться в серьезной зависимости от воли властей. Попытки

журналистов писать в прессе о нарушениях прав граждан всячески пресекались. В

истории есть лишь несколько примеров, когда журналисты реально

воздействовали на правоохранительные органы, «и чем ярче и талантливее был

журналист, тем больший эффект они имели»3.

Тем не менее, полностью запретить писать на неугодные темы, власть не

могла. Как пишет Е.В. Курбакова: «Хаос «свободных» мнений со страниц

печатных «однодневок» 1906-1917 гг. обеспечил победу октябрьскому

1 Нижегородская газета. 1906. № 11. С. 4. 2 Королёв Б.И. Положение Нижегородских периодических изданий на рубеже XIX – XX веков: борьба за свободу слова и цензура.URL: http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/dorev/libraries/book/?id=3191 (дата обращения: 12.08.2015). 3 Баконин А.Д. Процессуальное взаимодействие правоохранительных органов, суда со средствами массовой информации при расследовании и рассмотрении дел о правонарушениях: авореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2006. С. 22-23.

30

перевороту»1. А с 1917 года началась новая эпоха в истории русской газеты –

эпоха социализма2.

Как пишет Д.Л. Стровский, отечественные СМИ после 1917 года впитали в

себя духовные и политические традиции, присущему нашему обществу на

протяжении длительного исторического времени, но при этом развили их в

соответствии с политическим требованиями дня3. Дореволюционная газета

рассматривалась как враждебная интересам новой власти, поэтому все усилия

большевиков были направлены на ликвидацию оппозиционной журналистики.

Для большевиков печать имела исключительную значимость, в ней они видели

огромный потенциал для реализации своих революционных планов. Советская

власть рассматривала прессу в качестве властного ресурса и стремилась забрать в

свои руки это «могущественное оружие»4.

Как пишет О.Л. Митволь, «взвешенный поход в отношении к своим

политическим оппонентам оказался невозможным, поскольку тогда было

необходимо в кратчайшие сроки нейтрализовать различные «антиобщественные

проявления» антисоветских сил5. Так, показателен тот факт, что уже через два дня

после победы пролетарской революции 27 октября 1917 года председатель СНК

В.И. Ленин подписал Декрет о печати, ставший первым законодательным актом

нового правительства. Основными принципами функционирования

большевистских СМИ стали принципы классовости, контролируемости

содержания, партийности, идейности. Вся печатная продукция, включая прессу,

были поставлены под строгий политический контроль со стороны партийных

комитетов.

В феврале 1918 года Совнарком принял декрет «О революционном

трибунале печати». Трибунал выносил вердикт относительно преступлений, к 1 Курбакова Е.В. «Новая» Нижегородская пресса 1906-1917 гг. История страны и позиция СМИ // Социальная миссия в современном обществе: сборник материалов научно-практической конференции. Н. Новгород, 2008. С. 82. 2 См.: Есин Б.И. Русская дореволюционная газета 1702-1917 гг. М., 1971. С. 77. 3 См.: Стровский Д.Л. Отечественная журналистика новейшего периода. М., 2012. С. 6. 4 Митволь О.Л. Власть и пресса в СССР и Российской Федерации, 1985-1999 гг.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2002. С. 19. 5 См. там же. С. 22.

31

которым относились «всякие сообщения ложных и извращенных сведений о

явлениях общественной жизни, поскольку они являются посягательством на права

и интересы трудового народа»1, также революционный трибунал наделялся

правом к неугодным газетам или газетам с ложной информацией применять

различные виды наказания.

В.П. Шашков пишет, что в период с 1917 года пресса сообщала читателям

лишь ту информацию, которую ей давали правоохранительные органы,

комментарии же к событиям, также критика допускаемых нарушений находилась

строго в рамках закона2. Так, ставшая символом эпохи фраза, произнесенная в

1935 году И.В. Сталиным о том, что «жить стало лучше, жить стало веселее»,

имела решающее значение на содержание прессы: теперь она не имела права

создавать пессимистическую картину действительности, вследствие чего в газете

невозможно было встретить информацию о социальных недовольствах или каких-

либо формах протеста3.

Таким образом, жесткая цензура, существовавшая в советское время,

пресекала любые «вольнодумства» в прессе. Вместе с тем, как пишет

Д.Л. Стровский, следует считаться с тем что, цензура, является неотъемлемой

частью любого государственного механизма, поэтому было бы неверным ее

отрицать даже в самых демократических условиях4. Проблема для нашего

общества, по мнению ученого, заключалась в том, что такие понятия, как

«государственный интерес», «свобода слова, печати» с самого начала

воспринимались сквозь призму заданной идеологии, поэтому носили ярко

выраженный ограничительный характер. При этом сама цензура определялась не

какими-либо законными или подзаконными актами, а субъективным восприятием

этого процесса со стороны представителей власти. Поэтому развитие цензуры в

1 Стровский Д.Л. Отечественная журналистика новейшего периода. М., 2012. С. 16. 2 См.: Шашков В.П. Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2008.С. 24. 3 См.: Стровский Д.Л. Указ. соч. С. 27. 4 См. там же. С. 4.

32

советском государстве сочеталось с постоянными волюнтаристскими решениями,

принимавшимися в разрез с интересами общества.

В середине 20-х годов взаимоотношения государства и СМИ в большей

части носили неформальный характер. Как пишет О.Л. Митволь, отсутствие

правового регулирования удобно для «декретного законодательства», когда

руководствуются, прежде всего, революционной целесообразностью1. В целом

Н.С. Малушкина, исследуя нормативные акты советского периода, отмечает, что в

условиях господства командно-административной системы право лишь в

незначительной степени регламентировало взаимоотношения СМИ и ОВД2. Это

связано с тем, что хотя формально многие печатные издания принадлежали

печатным организациям, фактически они находились в полной зависимости от

партийно-государственного аппарата. В этих условиях их отношения носили

неправовой характер и не нуждались в нормативно-правовом закреплении. На

основании этого автор делает вывод о том, что опыт правового регулирования и

существующие организационные формы взаимодействия того времени лишь в

незначительной степени могут быть использованы сейчас3.

В истории взаимодействия СМИ и правоохранительных органов

существенное значение имеет период времени с 1958 по 1961 гг. В результате

масштабной реформы 25 декабря 1958 года были приняты Основы уголовного

судопроизводства СССР, а 27 октября 1960 года – УПК РСФСР. В новом

уголовно-процессуальном законодательстве появились нормы,

предусматривающие широкое участие общественности в отправлении

правосудия. Это институты товарищеских судов, общественных обвинителей и

общественных защитников, народных заседателей и др. Как пишет И.М. Гуткин,

законодателем была предусмотрена возможность участия общественности,

1 Митволь О.Л. Власть и пресса в СССР и Российской Федерации, 1985-1999 гг.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2002. С. 30. 2 Малушкина Н.С. Теоретико-правовые основы взаимодействия органов внутренних дел и средств массовой информации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1992. С. 11. 3 См. там же. С. 12.

33

начиная с момента возбуждения уголовного дела и заканчивая исполнением

приговора1.

С принятием УПК РСФСР 1960 года открылась новая страница в истории

взаимодействия СМИ и правоохранительных органов. Так, в соответствии с п. 4

ч. 3 ст. 108 УПК РСФСР статьи, заметки письма, опубликованные в печати, стали

признаваться самостоятельный поводом для возбуждения уголовного дела. До

принятия УПК РСФСР 1960 года вопрос об использовании прессы в качестве

отдельного повода к возбуждению уголовного дела регулировался локальными

приказами и указаниями Генерального Прокурора СССР2. «Однако вследствие

возрастания роли печати в коммунистическом строительстве, в идеологической

работе партии, в борьбе с пережитками прошлого, назрела необходимость

закрепить публикации в печати в качестве самостоятельного повода для

возбуждения уголовного дела»3.

Более того, в советской процессуальной литературе отмечается, что на

практике норма, сформулированная в п. 3 ч. 4 ст. 108 УПК РСФСР, толковалась

шире, чем она была сформулирована в законе. Кроме указанных в статье

источников публикаций самостоятельным поводом для возбуждения уголовного

дела могли служить сообщения о преступлении, содержащиеся в фельетоне,

очерке, репортаже, карикатурной зарисовке и т.д. Как отмечает А.Р. Михайленко,

была важна «не форма корреспонденции, а сам факт опубликования»4 Таким

образом, при решении вопроса о возбуждении уголовного дела по п. 3 ч. 4 ст.

108 УПК РСФСР органы уголовного преследования не находились в зависимости

от вида источника публикации.

В.Н. Ростов на этот счет пишет, что в силу действия ст. 108 УПК РСФСР

любая критическая публикация подвергалась обязательной проверке, 1 См.: Гуткин И.М. Новый УПК РСФСР о взаимодействии органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда с общественностью / под общ. ред. Б.С. Утевского // Сборник статей по новому уголовному и уголовно-процессуальному законодательству. М., 1961. С. 117-124. 2 См.: Михайленко А.Р. Возбуждение уголовного дела в советском уголовном процессе / под ред. А.Л. Цыпкина. Саратов, 1975. С. 47. 3 Там же. С. 46. 4 Там же. С. 47.

34

контролировалось каждое критическое выступление в СМИ1. Ход и результаты

проверки по данным материалам контролировались местными партийными

комитетами, а о принятых по ним мерах обязательно сообщалось

общественности. Письменные обращения граждан в редакции, носившие

спорный, скандальный характер, направлялись непосредственно в

контролирующие органы или в милицию и передавались огласке только после

проверки изложенных в них фактов2. В.Н. Ростов отмечает что, как правило,

публикации не стремились к сенсационности, основанной на фантазии авторов, а

чаще всего преследовали цель повышения правового сознания граждан,

правильного отношения к органам расследования, оказания помощи им в розыске

определенных лиц3.

К сожалению, подобного нельзя сказать о современной периодике. Сейчас

СМИ, как правило, преследуют коммерческий интерес. Процитируем одно из

высказываний, обнаруженных нами в газете «Нижегородские новости»: «СМИ –

это, прежде всего бизнес, где информация является товаром, который хочется

продать подороже. Чем интереснее, скандальнее материал, тем естественно, он

дороже»4. В погоне за сенсацией, некоторые журналисты идут в обход

достоверному и объективному изложению материала, в результате чего уровень

доверия к современным СМИ невысок. А учитывая то обстоятельство, что

материалы на криминальные темы пользуются особым интересом у населения, то

зачастую СМИ используют непроверенную, а иногда и сфальсифицированную

информацию. Думается, что именно это обстоятельство препятствует

эффективному сотрудничеству правоохранительных органов со СМИ.

Примечательно, что неопубликованные материалы в рассматриваемый

период времени также не оставались без соответствующей реакции со стороны

правоохранительных органов. Так, если в статье, заметке или письме, которые не

1 См.: Ростов В.Н. Взаимодействие следователя и органа дознания с пресс-службой УВД и средствами массовой информации при расследовании преступлений: дис ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. С. 34. 2 См. там же. С. 34. 3 См. там же. С. 35. 4 Нижегородские новости. 2005. 12 января. С. 4

35

были опубликованы и пересланы в прокуратуру или следственные органы,

содержались признаки преступления, то они могли служить поводом для

возбуждения уголовного дела, предусмотренным п. 3 ст. 108 УПК РСФСР в

качестве заявлений общественных организаций или государственных учреждений

или заявлений и писем граждан1.

Вместе с тем в научной литературе отмечается, что на практике

анализируемый повод не получил широкого применения: лишь 0,6% уголовных

дел возбуждались по сообщениям, опубликованным в печати2. Однако

эффективность данного повода вряд ли следует оценивать только на основании

статистических данных. Указанный повод играл важную роль в реализации идеи

участия общественности в уголовном судопроизводстве. По мысли советских

процессуалистов учет общественного мнения в уголовном процессе «имеет

положительное значение для повышения эффективности уголовной юстиции, так

как активизирует ее, предостерегает против отрыва от жизни, от интересов

населения». Правда, у этой позиции были и свои оппоненты, полагающие, что

судьи не должны быть зависимы от «общественного мнения», которое зачастую

отражает лишь «общественные страсти» и рекомендовали «ограничить

выступления печати по уголовным делам, допускать такие публикации лишь

после выступления приговора в законную силу»3.

Сторонники ограничения вмешательства общественности в уголовное

судопроизводство исходили из необходимости сохранять независимость органов

правосудия и предварительного расследования. С одной стороны, данная позиция,

заслуживает своей поддержки. СМИ, порой, чересчур «сгущают краски» при

описании тех или иных криминальных событий, гиперболизируют обстоятельства

происшествия, используют не всегда этичные методы для создания ярко

выраженного негативного образа какого-либо криминального явления. Однако с

другой стороны, игнорировать общественное мнение недопустимо.

1 См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1970. Т. 2. С. 14. 2 См. там же. С. 15. 3 Михайленко А.Р. Возбуждение уголовного дела в советском уголовном процессе / под ред. А.Л. Цыпкина. Саратов, 1975. С. 28.

36

Осуществление уголовного судопроизводства вразрез с общественным мнением,

провоцирует социальное недовольство деятельностью правоохранительных

органов1. Это недовольство следует признать справедливым, поскольку

правоохранительные органы, пренебрегающие обратной связью с

общественностью, фактически отстраняются от выполнения своей основной

задачи – охраны прав и свобод граждан.

Нормативное закрепление так называемого «газетного» повода для

возбуждения уголовного дела само по себе не гарантировало того, что у

правоприменителя не будет проблем в реализации данного повода в практической

деятельности. Причины возникновения этих проблем были различны. Свою роль

сыграли, в том числе, и определенные стереотипы о границах допустимости

общественной оценки освещаемого в прессе деяния криминального характера2.

В.Т. Томин в своем исследовании о влиянии СМИ на производство

расследования, выявил следующую закономерность: около 70% опрошенных

следователей и 85% прокуроров ответили, что «выступление СМИ до

возбуждения уголовного дела с указанием на виновность конкретных лиц не

допустимо». Среди журналистов с данной позицией согласилось лишь 35%

опрошенных. По понятным причинам ученый не мог скрыть своего удивления: на

момент проведения исследования уголовно-процессуальный закон

предусматривал норму, допускающую к использованию в качестве повода для

возбуждения уголовного дела публикации в печати. Размышляя о причинах

такого массового отрицания возможности выступлений СМИ до возбуждения

уголовного дела, В.Т. Томин сделал следующее предположение: «сработал

характерный для правоохранительной системы стереотип отчуждения от СМИ»,

их «стремление уйти от социального контроля»3.

1 См.: Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1980. С. 87. 2 Кузнецова А.А. Опыт использования материалов СМИ в качестве повода для возбуждения уголовного дела: прошлое, настоящее, перспективы на будущее // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. Н. Новгород. Вып. № 1 (25). 2014. С. 211-215. 3 Томин В.Т. Острые углы уголовного судопроизводства. М., 1991. С. 177.

37

С развитием демократии в нашем обществе, изменилось и отношение к

уголовно-процессуальному потенциалу материалов СМИ. По правильному

замечанию Е.С. Кузьменко, «появление обилия СМИ и широкое внедрение

принципа свободы слова привлекло к снижению доверия к публикуемым

материалам, поэтому «такой повод, как сообщения, опубликованные в СМИ, из

разряда обязывающих переквалифицировался в разряд управомачивающих»,

причем в рамках других юридических технологий: административной,

оперативно-разыскной, и прочей законной деятельности»1. Увеличившийся риск

столкнуться с недостоверной информацией, публикуемой в СМИ, вызвал

отторжение у правоохранительных органов к совместной работе со СМИ.

Информация, распространенная в СМИ в большинстве случаев стала

использоваться лишь как ориентирующая, поэтому многие материалы,

содержащие криминальную информацию, остаются без необходимого

реагирования со стороны правоохранительных органов.

В начале 80-х гг. были предприняты первые шаги по созданию

специализированных подразделений по связям СМИ с общественностью. В 1983

году было утверждено положение о пресс-бюро МВД СССР, а в 1989 году

создано самостоятельное подразделение в аппарате МВД – Центр общественных

связей, а в некоторых УВД были созданы пресс-службы2. В данный период

времени взаимодействие СМИ и правоохранительных органов переходит из

разряда неформального в разряд урегулированного правом. На это повлияло

постепенное изменение политических ориентиров действующей власти в сторону

демократизации, установление принципов свободы слова и гласности.

Как отмечает О.Л. Митволь, на протяжении всего периода существования

советской власти с 1917 по 1991 гг. пресса в СССР воспринималась, прежде всего,

как один из инструментов власти, интересы которого учитывались в меньшей

1 Кузьменко Е.С. Система поводов к возбуждению уголовного дела: теоретический и прикладной аспекты: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007. С. 143. 2 См. там же. С. 28

38

степени, определяясь насущными целями власти1. С.А. Мищенко также отмечает,

что после прихода к власти большевиков практически прекратила свое

существование расследовательская журналистика2. Жесткая цензура не позволяла

журналистам в полной мере исследовать негативные стороны окружающей

действительности. К исключениям ученые относят ежемесячный сатирический

журнал «Фитиль», выходивший в 1962 году, и «Литературную газету»,

публикуемую в конце 70-х – начале 90-х годов, в которой печатались

расследовательские материалы Аркадия Ваксбера и Юрия Щекочихина.

Только в период перестройки, провозгласившей гласность СМИ, появилась

возможность выйти за рамки, очерченные идеологическими соображениями

предшествующими периодами. Как пишет О.Л. Митволь, в период перестройки

интересы той части политической элиты, которая оказалась у власти и СМИ

совпали. Это время журнального и газетного бума, когда пресса была наиболее

популярна и интересна. «Это был небольшой период, когда цели и задачи

государства были в русле стремления СМИ к свободе слова»3. Именно поэтому

данный период времени вошел в историю журналистики как «золотой век

гласности».

Однако у событий 90-х гг. есть и другая сторона медали: после 1991 года в

условиях «перестройки» большая часть СМИ была вынуждена для привлечения

читателя и, соответственно, для увеличения рентабельности печатного дела

полностью или частично переходить к методам «желтой прессы», основной целью

которых стала погоня за «жареными», т.е. непроверенными фактами. При помощи

подобных публикаций журналисты нередко добивались «развала» уголовных дел,

создания отрицательного имиджа органов предварительного расследования4.

1 См.: Митволь О.Л. Власть и пресса в СССР и Российской Федерации, 1985-1999 гг.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2002. С. 27 2 См.: Мищенко С.А. Журналистское расследование и система жанров современной периодической печати в России: дис. … канд. филол. наук. Краснодар, 2005. С. 4. 3 См.: Митволь О.Л. Указ. соч. С. 40. 4 См.: Шашков В.П. Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2008. С.31

39

В этой связи в настоящее время представляется актуальным вопрос

нахождения компромисса между интересами правоохранительных органов и

интересами СМИ. Как правило, СМИ и правоохранительные органы преследуют

разные цели в своей деятельности. Если журналистами движет коммерческий

интерес, то деятельность правоохранительных органов направлена на борьбу с

преступностью. Однако юридическая наука не оставляет попыток выявить

сходство в целях деятельности СМИ и ОВД. Так, В.Т. Томин отмечает, что на

«достаточно низких уровнях рассмотрения цели органов внутренних дел и

средств МК (массовых коммуникаций – прим. А.Р.) различны, как различны и

обусловленные ими функции задач этих органов», однако «по мере восхождения

по ступеням иерархической лестницы целей и функций задач в последних

начинает прослеживаться совпадение отдельных элементов или даже целых

блоков»1.

В.Т. Томин разглядел, что на достаточно высоком уровне существует

возможность совпадения целей, поскольку все нижележащие цели и задачи

выступают в конечном итоге средством достижения основной цели. Однако

конкретные выводы ученого следует воспринимать с поправкой на советский

исторический период, в котором они были сформулированы: совпадение целей

В.Т. Томин видел в построении коммунизма2.

А можно ли столь однозначно говорить о совпадении целей СМИ и

правоохранительных органов в современных условиях, если основные мотивы их

деятельности лежат в противоположных плоскостях, и в определенном смысле

являются оппозиционными по отношению друг к другу?

Ниже мы приведем несколько примеров совпадения целей

правоохранительных органов с целями СМИ. Причем это совпадение есть ни что

иное, как целевая установка на достижение истины. Так, согласно

конвенциональной теории истины, истина – это результат соглашения. Таким

1 Томин В.Т. Использование средств массовой информации в борьбе с преступностью: учебное пособие. Горький, С. 11. 2 См. там же. С. 12.

40

образом, для достижения истины необходимо правоохранительным органам и

СМИ прийти к соглашению, компромиссу.

В качестве примера приведем трагическое событие 2006 года, связанное с

убийством обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской. Редакция «Новой

газеты» инициировала свое собственное расследование (журналистское

расследование), предложив, таким образом, помощь органам официального

расследования в установлении всех обстоятельств совершенного преступления.

На страницах «Новой» по этому поводу писали: «Мы много раз повторяли, что

претензий к тем, кто раскрывает убийство журналиста «Новой», у нас нет. Мы

сотрудничаем, и весьма плодотворно. Хочется быть уверенным: ничто не

повлияет на итог этой совместной работы. Итог – очевидный: и реальные

исполнители, и их пособники, и настоящие заказчики должны быть установлены,

осуждены и полностью отбыть свой срок»1. Еще одна цитата из другого номера

той же газеты2 «…мы заинтересованы не просто в судебном процессе, а в

установлении истины, и поскольку данная публикация была не попыткой доказать

чью-либо вину или невиновность, а лишь необходимым ответом на громкие и

безответственные заявления официальных лиц, оказывающих давление на

следствие»3. Более того, после того, как только присяжные заседатели в первый

раз оправдали подсудимых, редакция газеты продолжила проводить

расследование: «Да, мы уважаем вердикт присяжных. Остальное – достойно

сожаления… Однако сожаление не помешает нам продолжить расследование»4.

Существует немало примеров того, как результаты журналистского

расследования оказывали благотворное воздействие на ход расследования. Так

большую известность имеет Агентство Журналистских Расследований (далее –

АЖУР). Наиболее резонансными делами, раскрытыми с помощью Агентства

можно назвать «дело Телепата» (2001 год), а также раскрытие убийства вице-

1 URL: http://www.novayagazeta.ru/inquests/34268.html (дата обращения: 09.10.2014). 2 В данной публикации журналисты приводят свои доводы и аргументы, связанные с убийством Анны Политковской 3 URL: http://www.novayagazeta.ru/inquests/40729.html (дата обращения: 09.10.2014). 4 URL: http://www.novayagazeta.ru/politics/46035.html (дата обращения: 09.10.2014).

41

спикера Законодательного Собрания Виктора Новоселова (1999 год). Несмотря на

то, что прошло более 10 лет со дня провозглашения приговора в отношении

подсудимых, отданных в руки правосудия благодаря журналистам, их заслуги

помнят до сих пор.

Изучение архивов Вашего Тайного Советника, в котором велась хроника

расследования, проводимого сотрудниками АЖУРА, позволяет сделать вывод о

том, что поисковая деятельность журналистов часто пересекалась с

расследованием, проводимым правоохранительными органами. Создается такое

впечатление, что журналисты и представители ОВД работали по принципу «кто

быстрее» и, как результат, «победителя не судят», что пагубно отражалось на ходе

и оперативности расследования.

Похожие выводы следуют и из анализа взаимодействия СМИ и органов

предварительного расследования по делу А. Политковской. В СМИ много писали

об утечке информации, причем исходившей не от журналистов, а от самих

правоохранительных органов. Журналисты «Новой» данную ситуацию

комментировали следующим образом: «… мы пытаемся предпринимать все от

нас зависящее. В частности, в отличие от руководства прокуратуры и ФСБ, –

молчим о множестве известных нам обстоятельств: слишком много уголовных

дел раскрыто на страницах газет, слишком мало – доведено до приговора»1.

Для того чтобы взаимодействие между СМИ и правоохранительными

органами при расследовании преступлений было эффективным, необходимо

обеспечить согласованность их действий. Поэтому для защиты граждан от

противоправных посягательств и борьбы с преступностью, нужно исходить не из

противоречий средств данных субъектов, а из единства их цели – служение

обществу и истине, путем перехода «от взаимного непонимания, недоверия и

дисфункциональности – к сотрудничеству»2.

В настоящее время взаимодействие СМИ и правоохранительных органов

регулируется рядом правовых актов, к числу которых относится приказ

1 URL: http://www.novayagazeta.ru/inquests/34268.html (дата обращения: 09.10.2014). 2 Томин В.Т. Острые углы уголовного судопроизводства. М., 1991. С. 45.

42

Генпрокуратуры РФ от 23 октября 2009 г. № 341 «О взаимодействии органов

прокуратуры со средствами массовой информации», приказ Следственного

комитета РФ от 11 августа 2011 г. № 127 «Об организации взаимодействия

Следственного комитета Российской Федерации со средствами массовой

информации и общественностью». Кроме этого немаловажное значение имеет

принятый в 1991 году Закон РФ «О средствах массовой информации» (далее –

Закон «О СМИ»), определяющий правовой статус СМИ, права и обязанности

журналистов. Более подробно современное состояние взаимодействия СМИ и

правоохранительных органов будет проанализировано в следующих параграфах

нашего исследования.

§ 2. Правовой статус СМИ в уголовном процессе1

Понятие «средства массовой информации» впервые стало использоваться в

уголовно-процессуальном законе с принятием УПК РФ 2001 года. В действующей

редакции УПК РФ, понятие средства массовой информации упоминается в ч. 3

ст. 136, ч. 2 ст. 144, ч. 3 ст. 148. Кроме этого, ряд формулировок статей УПК РФ

сконструированы таким образом, что заложенная законодателем в них мысль

шире, чем буквальный текст. Поэтому в отдельных нормах уголовно-

процессуального закона, хотя понятие СМИ прямо и не называется, однако

вытекает из смысла этих норм. Так, сообщения, полученные из СМИ, не

перечислены в перечне поводов для возбуждения уголовного дела, однако

практика показывает, что данные сообщения используются в качестве

«свободного» повода для возбуждения уголовного дела (п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ).

Кроме этого, материалы СМИ могут служить основой для формирования

уголовно-процессуальных доказательств, таких как «иные документы» (п. 6 ч. 2

ст. 74 УПК РФ) и «вещественные доказательства» (п. 4 ч. 2 ст. 74 УПК РФ). 1 В данном параграфе использована ранее опубликованная статья Роговой А.А. К вопросу о понятии «средства массовой информации» в уголовном процессе // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. Вып. № 4 (32). С. 268-273.

43

Вместе с тем сами средства массовой информации представляют собой

лишь «оболочку» информационного продукта. Как сказано в п. 5 постановления

Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 г. № 16 «О практике применения

судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации»1

средство массовой информации представляет собой форму периодического

распространения массовой информации, в том числе периодическое печатное

издание, радио- и телепрограмма. Поэтому само по себе средство массовой

информации не может иметь каких-либо прав и обязанностей и, соответственно,

не является лицом, участвующим в деле. Содержание массовой информации

формируют, в первую очередь, журналисты и главный редактор СМИ,

наделенные Законом «О СМИ» соответствующими правами и обязанностями. От

понимания того, какими именно правами и обязанностями обладает данная

категория субъектов, были ли эти права и обязанности соблюдены в ходе

собирания и распространения сведений через СМИ, является ли тот или иной

источник, посредством которого информация была популизирована средством

массовой информации, зависит и значение для уголовного судопроизводства

самого информационного продукта. Предлагаем на этих вопросах остановиться

подробнее.

В научной литературе всю совокупность ресурсов, по которым может

передаваться информация для большого числа людей, называют обобщающим

понятием «средство массовой коммуникации» (СМК). Так, М.С. Атчикова пишет,

что «массовая коммуникация – это относительно одновременное воздействие на

большие гетерогенные аудитории каких-либо символов, передаваемых

безличными средствами из организованного источника, для которых члены

аудитории анонимны»2. В литературе советского периода можно встретить

понятие «средства массовой информации и пропаганды» (СМИиП). Данное

1 См.: О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 г. № 16 (ред. от 09.02.2012) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12.06.2015). 2 Атчикова М.С. Средства массовой коммуникации в системе современной информационной культуры: дис. … канд. филос. наук. Ростов-н/Д, 2002. С. 42.

44

понятие, на наш взгляд, имеет идеологический подтекст, поэтому со временем

научная общественность отказалась от его использования.

Понятие «средство массовой коммуникации» значительно шире понятия

«средства массовой информации». При определении масштаба исследования, мы

исходили из того, что средства массовой информации вызывают больше доверия

к доброкачественности распространяемой информации, что обуславливается

необходимостью СМИ поддерживать хорошую репутацию и рентабельность

продукции на рынке. Поэтому данная работа ограничивается исследованием

вопросов использования материалов СМИ в уголовно-процессуальном

доказывании. Но и понятие «средство массовой информации», как показало наше

исследование, вызвало к себе много вопросов. Технически расширяющиеся

возможности массового обмена информацией сделали грань между СМИ и СМК

едва уловимой. Так, остается дискуссионным вопрос об отнесении сайтов в сети

«Интернет» к СМИ, несмотря на то, что правовой статус «сетевых изданий» как

разновидности средств массовой информации был определен законодателем в

2011 году1. По этой причине ученые чаще всего прибегают к использованию

обобщающего понятия «средства массовой информации и коммуникации»

(СМИиК).

Однако УПК РФ не содержит понятия «средство массовой коммуникации».

Есть лишь несколько упоминаний об «информационно-телекоммуникационной

сети «Интернет» – разновидности СМК. Так, уголовно-процессуальный закон

данное понятие использует в значении официального источника размещения

информации о внепроцессуальных обращениях, поступивших в суд (ч. 3 ст. 8.1

УПК РФ). Кроме этого понятие «информационно-телекоммуникационная сеть

«Интернет», используется в ч. 7 ст. 107 УПК РФ, при обозначении одного из

запретов (ограничений), которые может наложить суд при избрании домашнего

ареста.

1 О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового регулирования в сфере средств массовой информации: федеральный закон от 14 июня 2011 г. № 142-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 27.05.2015).

45

Интересно, что например, в уголовном праве понятие «сеть «Интернет»

используется значительно чаще. Так, использование «информационно-

телекоммуникационной сети «Интернет» является квалифицирующим признаком

составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 137 УК РФ, ч. 1

ст. 185.3 УК РФ, ч. 3 ст. 242 УК РФ, ч. 2 ст. 242.1 УК РФ, ч. 2 ст. 280 УК РФ, ч. 2

ст. 280.1 УК РФ, ч. 1 ст. 282 УК РФ. Дословно текст данных норм звучит так: «…

через (с использованием) средства массовой информации, в том числе

электронные, информационно-телекоммуникационные сети (включая сеть

«Интернет»)». То есть в уголовном законе законодатель дал четко понять, что

СМИ и сеть «Интернет» не одно и то же. Кроме этого, справедливость данного

тезиса доказывает и то обстоятельство, что в отдельных статьях УК РФ

употребляется лишь термин «средство массовой информации» без добавления

нормы, подразумевающей в качестве квалифицирующего признака использование

информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» (например: ч. 2

ст. 128.1 УК РФ, ст. 137 УК РФ, ч. 2 ст. 205.2 УК РФ, ст. 354 УК РФ,

ст. 354.1 УК РФ).

Комплексный анализ законодательства позволяет сформулировать вывод о

том, что в целом позиция законодателя по поводу соотношения понятия СМИ и

сети «Интернет» ясна. Практически во всех законах и подзаконных нормативных

правовых актах СМИ и сеть «Интернет» используются как отдельные средства

массовой коммуникации. Мы нашли лишь один пример, в котором норма

сформулирована неоднозначно. Так, в п. 6.1 приказа Росимущества от 29 декабря

2014 г. № 524 «Об утверждении Методических рекомендаций по разработке

дивидендной политики в акционерных обществах с государственным участием»1

сказано, что «Обществу рекомендуется обеспечить прозрачность дивидендной

политики за счет размещения соответствующей информации на официальном

сайте Общества в сети Интернет по адресу: http://www________ или в иных

средствах массовой информации. В данном примере создается впечатление, что 1 См.: Об утверждении Методических рекомендаций по разработке дивидендной политики в акционерных обществах с государственным участием: приказ Росимущества от 29 декабря 2014 г. № 524 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 27.05.2015).

46

разработчики данного приказа отождествили сеть «Интернет со СМИ». Но такая

правовая коллизия является скорее исключением, чем правилом.

В целом наука не раз обращалась к понятию «средство массовой

информации», благодаря чему появилось множество определений этому термину.

Так как Закон «О СМИ» был принят только в 1991 году, то до этого времени по

факту использовались лишь доктринальные определения. Так, одним из видных

процессуалистов, внесшим весомый вклад в развитие учения о взаимодействии

СМИ и правоохранительных органов В.Т. Томин понятие «средства массовой

информации» определил как «организационно-технические комплексы, которые

предназначены и приспособлены для информирования населения о жизни

общества»1. К последним ученый отнес радиовещание, телевидение,

кинематографию, печать. В настоящее время легальная дефиниция понятия

«средства массовой информации» содержится в ст. 2 Закона «О СМИ». В

соответствии с данной статьей к средствам массовой информации относятся:

«периодическое печатное издание, сетевое издание, телеканал, радиоканал,

телепрограмма, радиопрограмма, видеопрограмма, кинохроникальная программа,

иная форма периодического распространения массовой информации под

постоянным наименованием (названием)».

Как видно современный перечень СМИ значительно расширился по

сравнению с теми, что исследовал В.Т. Томин. Причиной тому служит научно-

технический прогресс, благодаря которому появились новые каналы для передачи

информации, что позволило значительно увеличить и возможности для ее

массового распространения. Так, мы уже отмечали, что в 2011 году средством

массовых информаций наряду с прочими СМИ (или как их еще называют

традиционными), указанными в ст. 2 Закона «О СМИ», стало считаться сетевое

издание, под которым понимается «сайт в информационно-

телекоммуникационной сети «Интернет», зарегистрированный в качестве

1Томин В.Т. Использование средств массовой информации в борьбе с преступностью. Горький, 1976. С. 3

47

средства массовой информации в соответствии с настоящим Законом» (ст. 2

Закона «О СМИ»).

Более того, научные исследования, связанные с развитием интернет-

индустрии дают весьма печальные прогнозы о дальнейшей судьбе

«традиционных» средств массовых информаций. Например, Д.И. Шут пишет, что

«футурология в области коммуникаций уже прогнозирует уход в историю

бумажной прессы, а основным орудием труда журналиста, вместе с

традиционным диктофоном, блокнотом и ручкой, станет видеокамера: репортаж

будет сразу размещаться в Сети и сопровождаться «живой» картиной»1. Как

пишет автор, газеты, журналы, телеканалы, радиостанции перекочуют в сеть,

поскольку Интернет издания имеют ряд преимуществ: интерактивность, наличие

различных форм представления информации, поисковых средств, возможность

использования баз данных и библиотек ссылок, работы в реальном времени.

Кроме этого, к числу бесспорных достоинств онлайновых изданий, относится

отсутствие расходов на печать и доставку.

Таким образом, тенденции последних лет позволяют нам сделать вывод о

том, что будущее стоит за интернет-СМИ. Однако в сети «Интернет» находятся

колоссальные объемы различной информации, и лишь только некоторая

информация размещается именно на сайте в сети «Интернет»,

зарегистрированном в качестве СМИ. Поэтому правоприменитель невольно

может попасть в ловушку «псевдожурналистского сайта».

На научном уровне разграничение истинных интернет-СМИ от таких

«псвевдожурналистских» сайтов произвел в своей диссертации Е.В. Кучер.

Приведем некоторые результаты его исследования. В своей работе ученый

использовал следующие признаки, позволяющие произвести необходимое

разграничение: цель деятельности, степень эксклюзивности контента и способов

его создания, наличие и отсутствие «оффлайновых» родителей и некоторые

1 Шут Д.И. Средства массовой коммуникации в политической процессе демократического общества: дис. … канд. соц. наук. М., 2003. С. 115.

48

другие. По этому основанию им выделяется четыре крупные группы интернет-

СМИ:

1. Интернет-СМИ – информационные агентства, главной особенностью

которых является эксклюзивность контента. Они полностью своими силами

создают информационный продукт (РИА-«Новости», ИТАР-ТАСС). Цели

деятельности информагенств совпадают с журналистскими – информирование

общества, просвещение и т.д.

2. Онлайн-версии печатных СМИ, сайты радиостанций и телеканалов.

Данная группа имеет «оффлановых родителей» (сайты газет «Ведомости»,

«Комсомольская правда», «Эхо Москвы» и др.) Им свойственна перепубликация

оригинальных материалов из тех журналов и газет, с которыми они имеют

идентичное название. Главной целью данных изданий является расширение

возможностей «родительского СМИ», привлечение новой аудитории, доход от

рекламы.

3. Интернет-СМИ, не имеющие оффлайновых аналогов («Газета.Ру»,

«Лента.Ру» и др.) Вместе с эксклюзивными контентами эти СМИ публикуют

достаточно большое количество заимствованных материалов, далеко не всегда

глубоко переработанных.

4. Прочие интернет-СМИ, рекламные издания. Их, как пишет автор, далеко

не всегда можно назвать СМИ в полном смысле слова. Обычно, цели подобных

сайтов в сети «Интернет» не совпадают с целями журналистской деятельности,

или же они «маскируют» себя под СМИ для привлечения читателей и извлечения

прибыли от рекламы. Сайты в сети «Интернет» данной группы чаще всего не

зарегистрированы в качестве СМИ, вместе с тем, это «не мешает» им гордо

называть себя «СМИ нового поколения»1.

Однако, несмотря на имеющиеся научные и законодательные попытки

провести четкое разграничение электронного СМИ от иного сайта в сети

«Интернет», вследствие интенсивного развития глобальной паутины,

1 См.: Кучер Е.Д. Статус журналиста в Интернете: правовой и этический аспекты: автореф. дис. … канд. филолог. наук. М., С. 13-17.

49

правоприменитель продолжает сталкиваться с проблемами определения

правового статуса некоторых сайтов в сети «Интернет». Так, в 2014 году

получило большой общественный резонанс обсуждение законопроекта о

приравнивании блогеров к СМИ1. Вице-спикер нижней палаты, глава фракции

партии ЛДПР Владимир Васильев так прокомментировал данную инициативу:

«Человек, который сегодня через свой блог общается с большим количеством

людей, должен понимать, что он несет ответственность»2. «Безответственно вести

себя не может никто, тем более тот, кто претендует и даже делает все, чтобы быть

публичным человеком, пусть это делается в рамках, которые предоставляет

интернет»3.

Вместе с тем общественность весьма критично встретила данную

инициативу. В частности недовольство законопроектом было вызвано тем, что

предлагаемые изменения, по мнению его критиков, нарушают право на

добровольную регистрацию сайтов в сети «Интернет» в качестве СМИ,

регламентированное ст. 8 Закона «О СМИ». То есть согласно действующему

законодательству, создатели сайта сами решают вопрос о том, хотят ли они быть в

поле правового регулирования Закона «О СМИ» или нет. Поэтому вполне

оправдан был вопрос о том, почему блогеры в императивном порядке должны

подчиняться Закону «О СМИ»?! Еще до внесения соответствующего

законопроекта Е.Д. Кучер писал: «Блоги нельзя идентифицировать как СМИ,

поскольку они преследуют другие цели: они создаются по усмотрению и в

интересах автора, в то время как СМИ обслуживают интересы общества либо его

отдельных групп, являясь одним из важнейших общественных институтов»4.

В результате продолжительной дискуссии, соответствующие поправки были

внесены Федеральным законом от 5 мая 2014 г. № 97-ФЗ «О внесении изменений

1 См.: Российская газета. URL: http://www.rg.ru/2014/04/18/blogeri-anons.html (дата обращения: 15.07.2015) 2 См.: Российская газета URL: http://www.rg.ru/2014/04/08/blogi-site.html (дата обращения: 15.07.2015) 3 Там же. 4 Кучер Е.Д. Статус журналиста в Интернете: правовой и этический аспекты: автореф. дис. … канд. филолог. наук. М., С. 18.

50

в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите

информации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации по

вопросам упорядочения обмена информацией с использованием информационно-

телекоммуникационных сетей»1.Согласно данным изменениям в Федеральном

законе от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных

технологиях и о защите информации»2 появилась ст. 10.2. «Особенности

распространения блогером общедоступной информации». С этого момента

отечественному законодательству стало известно понятие «блогер», под которым

понимается «владелец сайта и (или) страницы сайта в сети «Интернет», на

котором размещается общедоступная информация, и доступ к которым в течение

суток составляет более трех тысяч пользователей сети «Интернет».

Анализ ст. 10.2 позволяет сделать вывод о том, что законодатель не

приравнял блогеров к СМИ, однако наделил их совокупностью прав и

обязанностей, во многом схожих с правами и обязанностями журналистов, чья

деятельность, как известно, подчиняется Закону «О СМИ». Так, среди

обязанностей, которыми наделил законодатель блогеров, особо следует выделить

обязанность «проверять достоверность размещаемой общедоступной информации

до ее размещения и незамедлительно удалять размещенную недостоверную

информацию», «не допускать распространение информации о частной жизни

гражданина с нарушением гражданского законодательства, «соблюдать права и

законные интересы граждан и организаций, в том числе честь, достоинство и

деловую репутацию граждан, деловую репутацию организаций». Среди прав так

же следует отметить право свободно искать, получать, передавать и

распространять информацию любым способом в соответствии с

законодательством Российской Федерации; излагать на сайте или странице сайта

1 См.: О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам упорядочения обмена информацией с использованием информационно-телекоммуникационных сетей: федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015). 2 См.: Российская газета. 2006. 29 июля.

51

в сети «Интернет» свои личные суждения и оценки с указанием своего имени или

псевдонима и др.

В самом же Законе «О СМИ» понятие «блогер» вообще не упоминается.

Это еще раз подчеркивает тезис о том, что «блогеры – не СМИ», хотя и с

фактически схожим правовым статусом. Кроме этого, в ч. 7 ст. 10.2 сказано, что

владельцы сайтов в сети «Интернет», которые зарегистрированы в соответствии с

Законом о «О СМИ» в качестве сетевых изданий, блогерами не являются.

Не менее дискуссионным является вопрос об отнесении социальных сетей к

СМИ. Количество пользователей данными сайтами в сети «Интернет» возрастает

с каждым днем, в результате чего современные социальные сети стали одним из

популярнейших способов именно массового обмена информацией. Поэтому

закономерно возникает вопрос о целесообразности отнесения социальных сетей к

СМИ. В то время, пока и законодатель и правоприменитель стараются обходить

данный вопрос стороной, в практической деятельности при определении

правового статуса социальных сетей встречаются некоторые «казусы».

Основным признаком, позволяющим отличить средство массовой

информации от иного периодического печатного издания, сетевого издания,

телеканала и т.д., соответственно не являющегося СМИ, является его

государственная регистрация. Есть лишь четыре исключения, когда регистрация

в качестве СМИ не требуется, регламентированные ст. 12 Закона «О СМИ». В

остальных же случаях такая регистрация необходима. Сведения о

зарегистрированных СМИ содержатся в соответствующем реестре, являются

открытыми и доступными для ознакомления, за исключением случаев, если

доступ к такой информации ограничен в соответствии с федеральными законами.

А так как наиболее популярные в России социальные сети не зарегистрированы в

качестве СМИ, то можно сделать вывод о том, что к СМИ они в настоящее время

не относятся1.

1 Данная информация получена в результате создания поискового запроса на официальном сайте Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (URL: http://rkn.gov.ru) электронных адресов популярных в России социальных

52

Вместе с тем практике известны случаи, когда в тексте судебного решения

встречаются положения, расходящиеся с действующим законодательством. Так

Апелляционная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Республики

Алтай по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации, компенсации

морального вреда владельца социальной сети ООО «Одноклассники» отнесла

к редакции соответствующего СМИ1. Данное обстоятельство в силу

приведенных нами аргументов, нельзя назвать приемлимым. Кроме этого анализ

иных судебных решений показал, что в текстах тех актов, в которых

правоприменитель прямо и не называет социальные сети средством массовой

информации, тем не менее, им используются отдельные нормы Закона «О СМИ»,

вводя, тем самым, для социальных сетей фактически правовой режим СМИ.

Думается, что такую практику также нельзя назвать удачной. Следует более четко

проводить грань между СМИ и иными средствами массовой коммуникации, так

как речь идет о разных правах, обязанностях, ответственности. Сказанное не

означает, что если сайт в сети «Интернет» не зарегистрирован в качестве СМИ, то

он может функционировать в режиме «вседозволенности». В современном

законодательстве уже существует ряд актов, направленных на защиту прав и

свобод граждан в сети «Интернет» (ГК РФ, УК РФ, Федеральный закон от 25

июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»2 и

др.), которые успешно используются в правоприменительной деятельности.

Однако не только практика, но и наука иногда позволяет себе «отступать»

от правил. Так, А.А. Токарев в своей работе, посвященной исследованию роли

СМИ в предупреждении преступности, рассматривает социальные медиа и иные

Интернет-ресурсы, не являющиеся СМИ, наравне со СМИ на том основании, что

«их воздействие на реципиентов сходно с воздействием зарегистрированных

сетей (URL: http://vk.com, URL: http://ok.ru, URL: http://my.mail.ru, URL: https://twitter.com, URL: https://facebook.com и др.). 1 См.: Апелляционное определение от 27 ноября 2013 г. по делу № 33-897 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 27.05.2015). 2 См.: Российская газета. 2002. 30 июля.

53

СМИ, тем более, что сетевое СМИ от «обычного сайта, распространяющего

массовую информацию», отличает лишь добровольная регистрация»1.

На наш взгляд, на сегодняшний день было бы полезным для

правоприменителя получить разъяснение Пленума Верховного Суда РФ по

вопросам отнесения наиболее часто встречаемых в практической деятельности

правоохранительных органов сайтов в сети «Интернет» к СМИ. В 2010 году

Пленум Верховного Суда РФ уже выразил свою позицию по отдельным вопросам,

связанным с применением Закона «О СМИ»2. Однако современная

информационная среда развивается настолько быстро, что успеть вовремя

надлежащим образом ее нормативно урегулировать, законодателю не всегда

удается. Думается, что такое разъяснение будет способствовать унификации

следственно-судебной практики и решит многие накопившиеся вопросы.

Мы рассмотрели наиболее актуальные проблемы, связанные с

определением понятия СМИ. С развитием интернет-индустрии, думается, что их

количество не уменьшится. Последние новости в области массовой информации

подтверждают сказанное3. Главное при этом сохранить незыблемость свободы

массовой информации и свободы слова.

Теперь обратимся к следующему вопросу – понятийному аппарату Закона

«О СМИ». Согласно ст. 2 Закона «О СМИ» к средствам массовой информации

относится: 1. Периодическое печатное издание (газета, журнал, альманах,

бюллетень, иное издание, имеющее постоянное наименование (название),

текущий номер и выходящее в свет не реже одного раза в год); 2. Сетевое

издание; 3. Телеканал; 4. Радиоканал; 5. Радио-, теле-, видео-, кинохроникальная

программа (совокупность периодических аудио-, аудиовизуальных сообщений и

1 Токарев А.А. Роль средств массовой информации в предупреждении преступности: дис. … канд. юрид. наук. М., 2012. С. 23-24. 2 См.: О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации»: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 № 16 (ред. от 09.02.2012) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 11.09.2015). 3 Так, в 2014 году была инициирована проверка о соответствии деятельности «Яндекса» Закону «О СМИ». В результате проверки Генеральная прокуратура ответила отрицательно на запрос депутата Государственной думы РФ Андрея Лугового, является ли поисковая система «Яндекс» средством массовой информации. URL: http://www.rg.ru/2014/07/02/yandex-smi-site.html

54

материалов (передач), имеющая постоянное наименование (название) и

выходящая в свет (в эфир) не реже одного раза в год); 6. Иная форма

периодического распространения массовой информации под постоянным

наименованием (названием).

Как было отмечено ранее, само по себе средство массовой информации не

может иметь каких-либо прав и обязанностей, и не является лицом, участвующим

в деле. Вопрос о лицах, участвующих в деле о производстве и распространении

массовой информации, решается в зависимости от того, на каком этапе

производства и распространения массовой информации возникли спорные

правоотношения и какие лица, согласно Закону «О СМИ», уставу редакции и

(или) договорам, заключенным в соответствии со ст. ст. 20 и 22, вправе

осуществлять соответствующие виды деятельности (п. 8 постановления Пленума

Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 г. № 16 «О практике применения судами

Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» (далее –

постановление №16) .

Анализ Закона «О СМИ» позволяет выделить следующий круг субъектов,

участвующих на том или ином этапе производства и распространения

информации: редакция СМИ, учредитель, главный редактор, журналист, издатель,

распространитель. Остановимся лишь на тех субъектах, которые непосредственно

отвечают за содержание распространяемой в СМИ информации, так как наше

исследование пересекается с ответом на этот вопрос. Так, в п. 13 указанного

постановления сказано, что по делам, вытекающим из содержания

распространенной информации, ни издатель, ни распространитель продукции

средства массовой информации не являются надлежащими ответчиками.

Согласно ст. 18 Закона «О СМИ» учредитель также не вправе вмешиваться в

деятельность средства массовой информации, за исключением случаев,

предусмотренных Законом «О СМИ» (например, если учредитель выступает в

качестве редакции, что предусмотрено ст. 18 Закона «О СМИ»), уставом

редакции, договором между учредителем и редакцией (главным редактором).

55

Редакция СМИ осуществляет производство и выпуск средства массовой

информации, которая может быть юридическим лицом, самостоятельным

хозяйствующим субъектом, организованным в любой допускаемой законом

форме. Редакцией руководит главный редактор, который осуществляет свои

полномочия на основе Закона «О СМИ», устава редакции, договора между

учредителем и редакцией (главным редактором). Под главным редактором

следует понимать лицо, возглавляющее редакцию (независимо от наименования

должности) и принимающее окончательные решения в отношении производства и

выпуска средства массовой информации (ст. 2 Закона «О СМИ»). Главный

редактор представляет редакцию СМИ, в том числе и в отношениях с

государственными органами, судах. Он несет ответственность за выполнение

требований, предъявляемых к деятельности средства массовой информации

Законом «О СМИ» и другими законодательными актами Российской Федерации.

В случае, когда редакция средства массовой информации не является ни

физическим, ни юридическим лицом, к участию в деле может быть привлечен

учредитель данного средства массовой информации, а также главный редактор

(п. 12 постановления № 16).

Лицом, непосредственно занимающимся редактированием, созданием,

сбором или подготовкой сообщений и материалов для редакции

зарегистрированного средства массовой информации является журналист.

Поэтому для целей нашего исследования необходимо рассмотреть вопросы

правового статуса данного субъекта.

Права журналиста регламентированы ст. 47 Закона «О СМИ», которые

распространяются только:

1) на штатных сотрудников редакций, занимающихся редактированием,

созданием, сбором или подготовкой сообщений и материалов для многотиражных

газет и других средств массовой информации, продукция которых

распространяется исключительно в пределах одного предприятия (объединения),

организации, учреждения;

56

2) на авторов, не связанных с редакцией средства массовой информации

трудовыми или иными договорными отношениями, но признаваемых ею своими

внештатными авторами или корреспондентами, при выполнении ими поручений

редакции.

Права журналиста – это, иными словами, предусмотренные законом

способы собирания им сведений. Примечательно на этот счет замечание

А.Д. Баконина, который обратил внимание на то, что право собирать сведения

журналистом, указанное в ч. 1 ст. 47 Закона «О СМИ» дословно формулируется

как право «искать, запрашивать, получать и распространять информацию», вместе

с тем, как ч. 4 ст. 29 Конституции РФ гарантирует право «свободно искать,

получать, передавать, производить и распространять информацию любым

законным способом»1. Однако, несмотря на такое упущение Закона «О СМИ»

предполагается, что журналист имеет право собирать сведения лишь законным

способом. Именно критерий законности способа получения сведений

журналистом во многом определяет и значение материалов СМИ для уголовного

судопроизводства.

Остановимся лишь на тех правах и обязанностях журналиста, которые

напрямую связаны с собиранием им сведений о криминальном событии в ходе

осуществления журналистской деятельности. Для этого рассмотрим

специфический жанр журналистики – журналистское расследование, предметом

которого являются «скрываемые от общественности факты нарушений различных

принятых в социуме правовых и моральных норм, законов, установлений,

правил»2. В зависимости от того, были ли соблюдены журналистом его права и

обязанности, регламентированные Законом «О СМИ», зависит и статус

результатов журналистского расследования для уголовного судопроизводства.

1 Баконин А.Д. Процессуальное взаимодействие правоохранительных органов, суда со средствами массовой информации при расследовании и рассмотрении дел о правонарушениях: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2006.С. 24. 2 Бергер Н.В. Расследование как метод журналистской деятельности: дис. ... докт. филол. наук. Краснодар, 2006. С. 47.

57

Исследованием журналистского расследования в основном занимаются

филологические науки. Проведенный нами анализ научной литературы показал,

что данная тема вызывает весьма большой интерес среди ученых1. Связь

журналистского расследования с уголовным судопроизводством исследовал в

своей диссертации В.П. Шашков2. В ней анализируются проблемы использования

материалов журналистского расследования по уголовным делам. В.П. Шашков

журналистское расследование определяет как «познание обстоятельств,

необходимых для полного, всестороннего и объективного исследования предмета

журналистского расследования, осуществляемого в непроцессуальной форме

субъектами данного расследования, и состоящее в собирании, проверке, оценке, а

так же использовании совокупности сведений для формирования выводов

журналистского расследования, подлежащих распространению в СМИ, с целью

выявления истины»3.

Первое, что обращает на себя внимание в этом определении – это его

излишне «процессуальная» формулировка. Употребление таких словосочетаний и

понятий как «полное, всесторонне, объективное», «собирание, проверка, оценка»,

«истина» очевидно заимствовано из терминологии уголовно-процессуальной

науки. Указанное обстоятельство вряд ли является достоинством данного

определения. Тем не менее, нельзя не заметить одно его существенное

преимущество: использование В.П. Шашковым указанной терминологии

помогает яснее видеть взаимосвязь журналистского расследования с

расследованием, осуществляемым в поле уголовно-процессуальной деятельности,

1 См.: Спасова М.В. Специфика журналистского расследования в американских СМИ: от макрейкеров до импичмента Клинтона: дис. ... канд. филол. наук. Краснодар., 2009.; Губенко Е.И. Регулятивная специфика медийного дискурса журналистского расследования: дис. ... кан. филол. наук. Тверь, 2011.; Мищенко С.А. Журналистское расследование и система жанров современной периодической печати в России: дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2005; Бергер Н.В. Расследование как метод журналистской деятельности: дис. ... докт. филол. наук. Краснодар, 2006.; Зубаркина Е.С. Журналистское расследование: история и практика создания авторских телепрограмм: дис. ... канд. филол. наук. М., 2009. 2 См.: Шашков В.П. Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2008. С. 145 3 Там же. С. 145

58

выявить точки соприкосновения данных форм расследований, а также

направления взаимодействия СМИ и органов уголовного преследования.

Если обратиться к филологическим исследованиям, посвященным

журналистскому расследованию, а именно, к одному из крупнейших из них –

докторской диссертации Н.В. Бергер1, то можно заметить, что явно

процессуальные термины в исследуемых ею определениях к понятию

«журналистское расследование» практически не встречаются. Так Н.В. Бергер

формулирует следующее авторское определение журналистскому расследованию

– это «метод журналистской деятельности, направленный на выяснение и

обнародование скрытых данных о правонарушении или преступной

деятельности»2. Обратим внимание: автор определяет журналистское

расследование как «метод», а не жанр или технологию производства авторского

продукта. Иными словами, журналистское расследование, в понимании автора,

это определенный путь познания скрываемых от общественности криминальных

фактов.

Журналистское расследование – это и определенная форма деятельности, в

рамках которой осуществляется поиск журналистом информации о криминальном

событии. Так, профессор А.Ф. Лубин пишет, что «расследование – емкий термин,

которым пользуются для обозначения различных по сути понятий, но чаще всего

имеется ввиду предварительное расследование как сугубо процессуальная

деятельность»3. Как пишет ученый, в основе расследования находится метод

«следования по следам», который используется субъектами основных форм

расследования: оперативно-разыскной, дознавательской и следственной. Различие

между ними состоит в том, что каждый из них действует в рамках своего

правового, должностного статуса, каждый следует по следам криминального

события с помощью средств своей формы деятельности. Кроме этого

1 См.: Бергер Н.В. Расследование как метод журналистской деятельности: дис. ... докт. филол. наук. Краснодар, 2006. С. 47. 2 Там же. С. 47. 3 Лубин А.Ф. Механизм преступной деятельности. Методология криминалистического исследования. Н. Новгород, 1997. С. 52-53

59

профессор, ссылаясь на работу А.В. Агутина «Частный детектив в системе

уголовно-процессуальной деятельности», пишет, что, например, частный

детектив по названному признаку также является субъектом расследования1.

Логично продолжить суждение ученого о том, что и журналист, может являться

субъектом расследования, осуществляемого с помощью «средств своей формы

деятельности».

Так как журналистское расследование – это деятельность, направленная на

познание криминального события журналистом, то под журналистским

расследованием, следуя точки зрения Н.В. Бергер, мы будем понимать особый

«метод деятельности». Как правильно отмечает Г.П. Корнев, «для обозначения

процесса познания по уголовному делу, урегулированного нормами

процессуального права, в юридической литературе используется понятие

«доказывание»2. Поэтому и журналистское и процессуальное расследование

представляют собой своеобразные методы познания-доказывания события

преступления, осуществляемые в рамках различных форм деятельности.

Каждый из данных методов обладает своей спецификой и зависит от

особенностей самой познавательной деятельности. Вначале кратко

охарактеризуем особенности журналистского расследования. Так, Н.В. Бергер

определяет два конституирующих признака журналистского расследования:

наличие правонарушения и скрытости данных о нем3. Очевидно, что и

расследование, осуществляемое в рамках уголовного судопроизводства,

характеризуется теми же признаками. С.А. Мищенко выделяет следующие

особенности осуществления расследовательской деятельности журналистом:

1) проведение предварительного расследования; 2) отсутствие свободного

доступа к информации; 3) необходимость доказывания совершенного

преступления; 4) использование криминолого-следственных методов сбора

1 См.: Лубин А.Ф. Механизм преступной деятельности. Методология криминалистического исследования. Н. Новгород, 1997. С. 52-53 2 Корнев Г.П. Идеонормативная концепция истины. Философия и правоприменение: Монография. М., 2006. С. 259 3 См.: Бергер Н.В. Расследование как метод журналистской деятельности: дис. ... докт. филол. наук. Краснодар, 2006. С. 15

60

информации; 5) необходимость высокой юридической подготовки журналиста;

6) высокая степень профессионального риска1. В названных С.А. Мищенко

признаках журналистского расследования отчетливо проявляется и признаки

расследования, проводимого в рамках уголовно-процессуальной формы. Однако

уголовно-процессуальная деятельность имеет ряд принципиальных отличий от

деятельности, осуществляемой журналистом. Данные отличия сформулировал в

своей диссертации В.П. Шашков. Им выделяются:

Различие по субъектам: при журналистском расследовании – это

журналист, при уголовно-процессуальном – следователь;

По правовой регламентация: журналистское расследование

проводится в порядке, изложенном в Законе «О СМИ», уголовный процесс – в

порядке УПК РФ;

По способам: журналистское расследование использует негласные

приемы сбора информации, в уголовном процессе их использование недопустимо;

По значению итогового продукта расследования: в ходе уголовно-

процессуальной деятельности могут быть получены доказательства, а в ходе

журналистского расследования приобретаются только сведения, не имеющие

доказательственного значения, но после проверки которых, могущие стать

поводом для возбуждения уголовного дела2.

Выразим некоторое свое несогласие с рассуждениями В.П. Шашкова по

поводу способов собирания сведений журналистом. Как мы уже отмечали,

данные способы указаны в ст. 47 Закона «О СМИ». В п. 1 данной статьи сказано,

что журналист имеет право искать, запрашивать информацию. Данное право

может реализовываться путем направления редакции СМИ официального запроса

о деятельности государственных органов, органов местного самоуправления,

организаций, общественных объединений, их должностных лиц (ст. 39 Закона «О

1 Мищенко С.А. Журналистское расследование и система жанров современной периодической печати в России: дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2005. С. 17 2 См.: Шашков В.П. Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2008. С. 176.

61

СМИ»). Направление указанного запроса нельзя назвать «негласным приемом

сбора информации». Точнее было бы сказать, что журналист пользуется как

гласными, так и негласными способами собирания информации. Уголовно-

процессуальная деятельность действительно основана на принципе «гласности» и,

соответственно, на гласных способах собирания сведений. Однако в последнее

время в научной среде все больше находят поддержку взгляды о необходимости

сближения процессуальной и оперативно-разыскной деятельности и, как

следствие, необходимости включения негласных ОРМ в УПК РФ. Поэтому не

исключено, что со временем правильнее будет говорить не о различии

журналистской деятельности и уголовно-процессуальной по данному основанию,

а, наоборот, об их сходстве.

Метод журналистского расследования образуют способы собирания

сведений журналистом. Значение сведений журналиста для уголовного

судопроизводства зависит от законности того способа, с помощью которого эти

сведения им были получены. Можно провести аналогию с оценкой допустимости

доказательств: допустимы лишь те сведения, которые были получены

журналистом законным способом.

С.А. Мищенко называет следующие способы собирания сведений

журналистом: интервьюирование, изучение документов, наблюдение; наиболее

характерным для журналистского расследования методом, как пишет автор,

является эксперимент и работа с источниками1. Отдельные частные способы

поиска информации совпадают у журналиста и следователя (дознавателя). К

таким способам следует отнести наведение справок, осмотр предметов,

документов, местности, исследование и изучение предметов и документов и др.

С.А. Мищенко отмечает, что журналисты прибегают к работе и с

конфиденциальными источниками2. Кроме этого данным автором выделяются и

1 См.: Мищенко С.А. Журналистское расследование и система жанров современной периодической печати в России: дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2005. С. 17 2 См.: там же. С. 23.

62

«криминолого-следственные» способы поиска информации, применяемые в ходе

журналистского расследования1.

Однако арсенал средств журналиста во многом уступает тем средствам,

которые предоставлены законом органам уголовного преследования. Кроме этого,

журналистам в своей деятельности нередко приходится испытывать серьезное

противодействие со стороны граждан, организаций, государственных и

муниципальных органов, что существенно затрудняет реализацию и

действующего права. Поэтому журналисты используют не всегда законные

способы собирания сведений. Так, С.А. Мищенко отмечает, что получить

необходимую информацию, например, из базы данных правоохранительных

органов в основном может только сотрудник ОВД, но профессиональный

журналист-расследователь, как правило, «имеет в соответствующих организациях

постоянные источники информации, способные решить проблему доступа к

определенным базам данных»2.

Таким образом, проблемы ограниченности доступа к определенной

информации иногда «вынуждают» журналистов использовать не всегда законные

методы собирания информации. Думается, что вопрос о так называемой

«допустимости» материалов СМИ, полученных журналистом с нарушением

закона, должен решаться в зависимости от соотношения существенности

допущенных нарушений с их информационной полезностью для нужд уголовного

судопроизводства.

Проблемным является вопрос о допустимости использования в уголовном

процессе результатов скрытой аудио- и видеозаписи, проведенной журналистом.

На данной записи может быть зафиксирован факт совершения (подготовки к

совершению) преступления, либо иная информация, которая может иметь

значение для уголовного процесса, однако сомнения в законности ее применения

журналистом, могут отрицательно повлиять на решение об ее использовании в

уголовном судопроизводстве. Так, в соответствии со ст. 50 Закона «О СМИ» 1 См.: Мищенко С.А. Журналистское расследование и система жанров современной периодической печати в России: дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2005. С. 23. 2 Там же. С. 27.

63

распространение сообщений и материалов, подготовленных с использованием

скрытой аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки, допускается:

1) если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и

гражданина;

2) если это необходимо для защиты общественных интересов и приняты

меры против возможной идентификации посторонних лиц;

3) если демонстрация записи производится по решению суда.

Формулировка «для защиты общественных интересов», на наш взгляд,

является правомерным основанием применения скрытой записи журналистом при

фиксации факта совершения либо подготовки к совершению преступления.

Вместе с тем размытые границы понятия «общественный интерес», на наш взгляд,

создают условия для злоупотреблений, как со стороны журналистов, так и иных

лиц. Мы предполагаем, что по этой причине, в ходе анализа судебной практики,

нам не удалось обнаружить ни одного факта использования в доказательственной

базе по уголовному делу материалов скрытой записи журналиста. Если даже такая

запись и имелась, то, вероятно, она использовалась лишь как ориентирующая

информация.

При решении вопроса об использовании в уголовном процессе результатов

скрытой записи, проведенной журналистом, органам уголовного преследования

необходимо проверить соблюдение журналистом оснований ее проведения,

качество самой записи (возможность идентификации лиц, предметов, местности

зафиксированных на ней), соблюдение порядка ее проведения (фиксации времени

начала и окончания, непрерывности проведения съемки и т.д.), было ли

вмешательство в содержание записи с целью искажения ее содержания (монтаж)

и др. Криминалистическая наука выработала механизм применения органами

уголовного преследования средств фото- и видеофиксации информации, который

включает порядок применения данных средств фиксации информации, упаковки

соответствующих носителей во избежание противоправного нарушении их

целостности, хранения и т.д. Использование данного механизма придает

уверенности в доброкачественности, и соответственно, достоверности

64

соответствующих записей, защищает от несанкционированного в них

вмешательства. Этого нельзя сказать о записях, произведенных журналистами,

которые подобные правила, вряд ли соблюдают. Их цель заключается не в

соблюдении формы собирания сведений, являющейся гарантией достоверности

полученных сведений, а в фиксации самого факта.

Неоднозначно на вопрос о допустимости использования скрытой записи

журналиста в процессе доказывания ответили и проанкетированные нами

сотрудники ОВД. Так, 50 % респондентов ответили, что использование в качестве

доказательств по уголовному делу скрытой аудио-видео записи, проведенной

журналистом, допустимо, в 44 % случаев отрицательно ответили на данный

вопрос и 6 % сотрудников затруднились ответить1.

На наш взгляд скрытая запись, проведенная журналистом, может

использоваться в доказывании, если 1) на ней зафиксирована информация,

имеющая значение для уголовного судопроизводства, и были соблюдены

основания ее проведения, предусмотренные ст. 50 Закона «О СМИ»;

2) отсутствуют разумные сомнения в ее доброкачественности. То есть если

отсутствуют факты, подтверждающие недоброкачественность данной записи, то

ее следует использовать в процессе доказывания.

Рассмотрим еще один актуальный вопрос, связанный с проблемами

соблюдения законности журналистом при собирании им сведений криминального

характера. Так, в апреле 2012 года Д.А. Медведевым были инициированы

изменения в ГК РФ, касающиеся правового регулирования частной жизни

граждан2. Текст законопроекта получил широкое обсуждение среди

общественности. Особый интерес вызвало предложение законодателя дополнить

ГК РФ новой ст. 152.2 «Охрана частной жизни гражданина», так как до 2013 года

в законодательстве не было определено, что следует понимать под частной

жизнью граждан.

1 См.: приложение 2. 2 См.: Официальный сайт Президента РФ. URL: http://kremlin.ru/acts/14894 (дата обращения: 05.04.2015).

65

В появившейся в 2013 году статье 152.2 ГК РФ была сделана попытка

очертить границы частной жизни лица. Однако законодатель, так и не

сформулировал четкого определения понятия «частная жизнь», а ограничился

лишь перечислением того, что «в частности» оно может в себя включать, а это:

сведения о происхождении гражданина, о месте его пребывания или жительства,

о личной и семейной жизни. Данную формулировку статьи считаем

небезукоризненной, так как при ее толковании трудно определить пределы

правомерного вмешательства в жизнь гражданина.

В соответствии со ст. 152.2 ГК РФ не является нарушением сбор, хранение,

распространение и использование информации о частной жизни гражданина в

государственных, общественных или иных публичных интересах, а также в

случаях, если информация о частной жизни гражданина ранее стала

общедоступной, либо была раскрыта самим гражданином или по его воле.

Выявление, раскрытие и расследование преступления – это интересы государства,

соответственно, сбор, хранение, распространение и использование информации о

частной жизни гражданина журналистом в целях выявления преступления и сбора

подтверждающей факт совершения данного преступления информации, следуя

букве закона, является правомерным.

Вместе с тем, при расследовании экономических преступлений,

являющихся в большинстве случаев латентными, еще до появления подозрения о

совершении преступления, журналисту нередко необходимо собрать

подтверждающую такое подозрение информацию. Например, информацию о

качественных и количественных расходах (доходах) подозреваемого, местах его

отдыха, связи с преступным миром и властными структурами и др. Данную

информацию, можно отнести к «частной жизни» лица и, согласно закону,

собирать ее журналисту недопустимо.

Депутат Государственной Думы России Д. Гудков на этот счет считает, что

ст. 152.2 ГК РФ легализует цензуру: «Журналисты и блогеры не смогут не только

проводить расследования случаев коррупции, но вообще писать что-либо о

чиновниках и членах их семей, так как это будет считаться распространением

66

информации об их частной жизни»1, а член Общественной палаты П. Гусев

подчеркнул, что «это фактически ликвидирует право журналистов расследовать

финансовые схемы деятельности госчиновников»2.

Вместе с тем Европейский суд по правам человека (далее – ЕСПЧ) по делу

«Компания «Младина д.д. Любляна» против Словении» указал на то, что в

вопросах, связанных с публичным интересом, приемлемы лишь немногие

ограничения в контексте права на свободу выражения мнения (ст. 10 Европейской

конвенции о защите прав человека и основных свобод)3. Кроме того, как

говорится в постановлении ЕСПЧ по данному делу, политик должен проявлять

большую терпимость, чем частное лицо. Также ЕСПЧ напомнил, что

журналистская свобода охватывает также возможное использование

определенной степени преувеличения или даже провокации.

Как было отмечено, ст. 152.2 ГК РФ не дает четкого разграничения между

частным и публичным интересом. Вместе с тем решение данного вопроса имеет

существенное значение, как для журналиста, так и для правоприменителя. На это

не раз указывал и ЕСПЧ в своих решениях.

Так, в постановлении ЕСПЧ от 10 мая 2011 г. по делу «Мозли против

Соединенного Королевства», отмечается, что личная жизнь публичных лиц стала

для отдельного сегмента прессы предметом чрезвычайно выгодной купли-

продажи. Далее в постановлении говорится, что обнародование новостей о таких

лицах дополняет богатую по своему содержанию и характеру информацию,

доступную публике, и хотя она в основном преследует цели развлечения, а не

просвещения – находится под защитой статьи 10 Конвенции, которая может

уступить требованиям статьи 8, если публикуемая информация носит личный и

1 ВВС (русская служба).URL:http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2013/06/130618_privacy_protection_moskalenko.shtml (дата обращения: 02.03.2015). 2 Коммерсант. URL: http://kommersant.ru/doc/2021043 (дата обращения 02.03.2015). 3 См.: Компания «Младина д.д. Любляна» против Словении : постановление Европейского Суда по правам человека от 17 апреля 2014 г.(жалоба № 20981/10) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2014. №8. (146). С. 26-27

67

интимный характер, и общественный интерес в ее обнародовании

отсутствует1.

Так как в качестве стороны в рассматриваемом деле участвовало

Соединенного Королевство, то ЕСПЧ прибег к определению общественного

интереса, сформулированного в Кодексе редакторской этики Соединенного

Королевства. Так, согласно данному Кодексу к общественному интересу

относится (но не ограничиваются ими):

1. Установление или разоблачение преступления или серьезного проступка;

2. Охрана общественного здоровья и безопасности;

3. Предотвращение случаев введения публики в заблуждение действиями

или утверждениями частных лиц или организаций.

Таким образом, ЕСПЧ определил, что «установление или разоблачение

преступления» журналистом является правомерным основанием для его

вмешательства в частную жизнь лица. Думается, что российскому законодателю,

необходимо принять во внимание данные пример из практики ЕСПЧ и уточнить,

что следует понимать под «частным» и «публичным» интересом. В настоящий

момент способствовать решению данного вопроса может конкретизация

ст. 152.2 ГК РФ «Охрана частной жизни гражданина», для чего предлагаем внести

в нее следующие изменения:

«Не являются нарушением правил, установленных абзацем первым

настоящего пункта, сбор, хранение, распространение и использование

информации о частной жизни гражданина в государственных, общественных или

иных публичных интересах, таких как получение информации журналистом о

готовящемся или совершенном преступлении, а также в случаях, если

информация о частной жизни гражданина ранее стала общедоступной либо была

раскрыта самим гражданином или по его воле».

1 См.: Мозли против Соединенного Королевства : постановление ЕСПЧ от 10 мая 2011г (жалоба № 48009/08). URL: http://roseurosud.org/evropejskij-sud-po-pravam-cheloveka/resheniya-espch/63-mosley-protiv-soedinennogo-korolevstva (дата обращения: 16.07.2015).

68

§ 3. Особенности проведения проверки сообщения о преступлении,

распространенного в СМИ1

По сообщениям о преступлении, распространенным в средствах массовой

информации, законодателем предусмотрен специальный порядок проведения

доследственной проверки. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 144 УПК РФ проверку по

данным сообщениям проводит по поручению прокурора орган дознания, а также

по поручению руководителя следственного органа следователь. Указанная норма

появилась после принятия УПК РФ 2001 года, причем за 14 лет ее существования

в уголовно-процессуальном законе в нее было внесено лишь одно

принципиальное изменение, о котором подробнее будет сказано далее.

В отличие от действующего УПК РФ, УПК РСФСР 1960 года каких-либо

особенностей к порядку проведения проверки по сообщениям о преступлении,

распространенным в СМИ, не содержал. Соответственно, до 2001 года сохранялся

общий порядок проведения проверки по сообщениям СМИ, который

регламентировался ст. 109 УПК РСФСР. Так, следователь, орган дознания и судья

обязаны были принять заявление или сообщение о любом совершенном или

подготовляемом преступлении и принять по ним решение в срок не более трех

суток со дня их получения, а в исключительных случаях – в срок не более десяти

суток. Формулировка «сообщение о любом совершенном или подготовляемом

преступлении» подразумевала и сообщения, полученные из СМИ, так как в

соответствии с ч. 4 ст. 108 УПК РСФСР статьи, заметки и письма,

опубликованные в печати, являлись самостоятельным поводом для возбуждения

уголовного дела.

1 В данном параграфе использовалась ранее опубликованная статья Кузнецовой А.А. (Роговой А.А.) Совершенствование порядка проведения проверки по сообщению о преступлении, распространенному в СМИ, в преддверии реформ досудебного производства // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». 2015. Т. 15. № 3. С. 47-52; статья Кузнецовой А.А. (Роговой А.А.) Особенности проведения проверки сообщения о преступлении, распространенного в СМИ: проблемы теории и практики // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2015. № 3 (67). С. 51–54.

69

Порядок проведения проверки сообщения о преступления,

распространенного в СМИ, претерпел изменения после принятия Федерального

закона от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-

процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О

прокуратуре Российской Федерации»1. В результате данных изменений

модифицировался правовой статус прокурора, а среди участников уголовного

судопроизводства появилась новая фигура – руководитель следственного органа.

Можно с уверенностью сказать, что указанными изменениями был задан новый

вектор развития отечественной уголовно-процессуальной науки. К числу

наиболее существенных из них можно отнести лишение прокурора права на

возбуждение уголовного дела, а также перераспределение функции контроля над

предварительным следствием, которую с вступлением в силу указанного

федерального закона стал осуществлять руководитель следственного органа.

Данные изменения внесли свои коррективы и в порядок проведения

проверки сообщения о преступлении, распространенного в СМИ. Именно

благодаря этим изменениям, основанием для проведения проверки по сообщению

о преступлении, распространенному в СМИ, для следователя стало поручение

руководителя следственного органа, а не прокурора, как это было в

первоначальной редакции УПК РФ 2001 года. Вместе с тем законодателем

осталось нетронутым положение, согласно которому данную проверку может

проводить дознаватель по поручению прокурора. Хотя чуть позже Федеральным

законом от 6 июня 2007 г. № 90-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-

процессуальный кодекс Российской Федерации»2 в УПК РФ был введен новый

участник уголовного судопроизводства – начальник подразделения дознания,

который, в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 40.1 УПК РФ, уполномочен поручать

1 См.: О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации»: федеральный закон от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2007. № 24. Ст. 2833. 2 См.: О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 6 июня 2007 г. № 90-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2007. № 24. Ст. 2830.

70

дознавателю проверку сообщения о преступлении, а также принятие по нему

решения в порядке, установленном ст. 145 УПК РФ.

Вопрос о распределении функций процессуального контроля и надзора

является одним из наиболее дискуссионных в уголовном судопроизводстве. В

2007 году в УПК РФ были внесены существенные изменения, касающиеся данной

проблемы. Однако приходится констатировать, что до сих пор остается не ясным,

по какому принципу и в каких пропорциях законодатель разделил функцию

руководства органами предварительного расследования между прокурором,

руководителем следственного органа, начальником органа дознания.

На этот счет Л.В. Головко пишет: «есть два фундаментальных вопроса, без

ответа на которые мы не только не сможем выйти из «переходного состояния» и

создать приемлемую модель отечественного досудебного производства на

долгосрочную перспективу, но будем все дальше «падать вниз» в смысле

организации предварительного расследования в целом и предварительного

следствия в частности»1. Первый вопрос «касается институционального или, если

угодно, конституционно-правового статуса следователя. Второй вопрос – вопрос

объема полномочий прокурора или, что даже точнее, процессуальной природы

взаимоотношений прокурора и следователя»2. По правильному замечанию

Л.В. Головко, ответы на данные вопросы влияют на выбор модели

предварительного расследования, «который так пока и не состоялся»3.

Следуя за мыслью ученого, одной из первостепенных задач современной

уголовно-процессуальной науки, на наш взгляд, является уяснение места, роли и

значения следователя в уголовном судопроизводстве в целом, а также в ходе

проведения проверки в порядке ч. 2 ст. 144 УПК РФ, в частности. Анализ научной

литературы позволяет нам сделать вывод о том, что в ученой среде сложилось

неоднозначное представление о данном участнике уголовного судопроизводства.

1 Головко Л.В. Архетипы досудебного производства, возможные перспективы развития отечественного предварительного следствия // Уголовное судопроизводство. 2014. № 2. С. 9–16. С. 10 2 Там же. С. 10 3 Там же. С. 10

71

Одни считают, что необходимо продолжить взятый в 2007 году курс на усиление

самостоятельности следователей. Так, А.М. Багмет пишет, что «процессуальная

самостоятельность следователя – базовая составляющая современной парадигмы

досудебного производства. Следует поднять авторитет следователя, исходя из

того, что следователь – это судья на досудебной стадии»1. Другие – наоборот, в

своих публикациях не сдерживают иногда даже весьма резкой критики в адрес

данного участника уголовного процесса, обнажая его изъяны и недостатки2.

К вопросу о необходимости в уголовном судопроизводстве

процессуального статуса следователя можно подойти с двух сторон. С одной

стороны наличие в уголовном процессе данного участника сохраняет

самобытность отечественного судопроизводства. Однако с другой стороны, как

отмечает А.Ю. Цветков, следователь – это «рудимент дореволюционной и отчасти

советской системы досудебного производства»3, аналогов которого нет за

рубежом (за исключение некоторых стран СНГ). На этой почве среди отдельных

современных ученых получила распространение позиция о необходимости

ликвидации предварительного следствия как одной из форм расследования

преступлений. Так, сотрудниками Института проблем правоприменения при

Европейском университете была подготовлена Концепция комплексной

организационно-управленческой реформы правоохранительных органов

Российской Федерации. В названной Концепции предлагается ликвидировать

процессуальную фигуру следователя и перейти к системе уголовного

преследования, состоящей из «полицейского дознания», сочетающего

современную оперативно-розыскную деятельность и следствие, и «обвинения

перед судом», осуществляемого прокурором4. По-мнению авторов концепции,

1 Багмет А.М. Следователь – судья на досудебной стадии // Российский следователь. 2014. №14. С. 8 –10. 2 См.: Александров А.С. Каким не быть предварительному // Государство и право. 2001. №9. С. 54–62.; Смирнов А.В. Почему России нужен новый Уголовно-процессуальный кодекс? // Уголовный процесс. 2014. №9. С. 74–85. 3 Цветков А.Ю. Процессуальная самостоятельность следователя в современной парадигме досудебного производства // Российский следователь. 2014. № 14. С. 52. 4 См.: Концепция комплексной организационно-управленческой реформы правоохранительных органов Российской Федерации, подготовленная сотрудниками Института проблем

72

существование независимого, процессуально самостоятельного следователя

возможно только как органа судебного контроля (следственного судьи), но не

уголовного преследования.

Идея введения в круг участников уголовного судопроизводства

следственного судьи является актуальной для современной процессуальной

науки. Как пишет профессор Н.Н. Ковтун, «ввиду явно обозначенной

заинтересованности высших властных структур в данном фигуранте правовых

отношений (следственном судье – прим. А.Р.) проблемы структурной организации

деятельности следственного судьи, его функции и полномочия в уголовном

судопроизводстве России, как представляется, перешли из области

доктринальных дискуссий в область практическую, законотворческую»1.

Насколько с этим суждением согласен законодатель – покажет время.

Не менее актуальным является вопрос и о введении в уголовно-

процессуальный закон «полицейского (прокурорского)» дознания2. Однако если

говорить в целом, то все эти, а также многие другие инициируемые новеллы, в

общем-то, имеют один корень. Обозначенная проблема упирается в вопросы: кто

имеет право осуществлять уголовное преследования, кто руководит им, каким

объемом прав наделяются данные субъекты, кому и в какой степени подчиняются

и др. Иными словами речь идет о степени самостоятельности субъектов на

принятие решения о начале уголовного преследования, проведении мероприятий,

направленных на его раскрытие, принятии решения на прекращение уголовного

преследования и т.д.

правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге. URL: http://www.enforce.spb.ru/images/Issledovanya/IRL_KGI_Reform_final_11.13.pdf (дата обращения: 12.06.2015). 1 Ковтун Н.Н. Следственный судья Украины: анализ юрисдикционных и следственных функций в контексте российских процессуальных аналогов // Уголовное судопроизводство. 2013. № 3. С. 27. 2 См.: Смирнов А.В. Почему России нужен новый Уголовно-процессуальный кодекс? // Уголовный процесс. 2014. №9. С. 74–85; Концепция комплексной организационно-управленческой реформы правоохранительных органов Российской Федерации, подготовленная сотрудниками Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге URL: http://www.enforce.spb.ru/images/Issledovanya/IRL_KGI_Reform_final_11.13.pdf (дата обращения: 12.06.2015).

73

Аверс или реверс, иначе европеизация или сохранение национальных

традиций – это вопрос лежит в плоскости современной политической

конъюнктуры. А учитывая сложившуюся в мировом сообществе ситуацию, мы не

будем категоричны в своих выводах, потому и, думается, законодатель особо не

спешит с принятием радикальных изменений в УПК РФ.

На необходимость выбора той или иной концепции распределения

процессуальный функций указывают частые проблемы проведения проверки

сообщения о преступлении, распространенного в СМИ. Рассмотрим данные

проблемы в срезе сформулированных нами вопросов.

Первое, что обращает на себя внимание – это сама формулировка ч. 2

ст. 144 УПК РФ. Буквальное толкование данной нормы позволяет нам сделать

вывод о том, что проверку сообщения о преступлении, распространенного в СМИ,

вправе проводить следователь или дознаватель. Вместе с тем согласно ч. 1

ст. 144 УПК РФ, не только следователь и дознаватель вправе провести проверку

сообщения о преступлении (имеется ввиду сообщения о любом преступлении), но

и орган дознания, а также руководитель следственного органа. Вероятно,

подразумевается, что данные субъекты также вправе провести проверку

сообщения о преступлении, распространенного в СМИ. Однако более интересен

вопрос не «кто» может проводить данную проверку, а с «чьего разрешения». Так,

согласно ч. 2 ст. 144 УПК РФ для следователя необходимо поручение

руководителя следственного органа, для дознавателя – поручение прокурора.

Уяснение сущности данного требования является принципиальным, так как, в

конечном счете, влияет на определение того, «кто и кем руководит» в

предварительном расследовании, а также на определение границ процессуальной

самостоятельности лиц, производящих уголовное преследование.

В 2007 году законодатель переориентировал взаимоотношения

предварительного следствия и прокуратуры. Основная идея заключалась в

разделении функций предварительного следствия и прокурорского надзора. Так

А.М. Багмет пишет: «принцип разграничения полномочий должен

неукоснительно соблюдаться в рамках осуществления правоохранительной

74

деятельности и обеспечивать соблюдение баланса компетенций, которые не могут

между собой пересекаться: расследование преступлений – компетенция органов

следствия, надзор за органами следствия – компетенция прокуратуры»1. Однако с

данной позицией не все готовы согласиться. Ряд ученых полагают, что контроль

со стороны руководителя следственного органа является малоэффективным, на

основании чего делают вывод о пагубном влиянии урезания компетенции

прокуратуры на предварительном расследовании. Так, по мнению

Ю.А. Костанова, контроль руководителя следственного органа не может заменить

прокурорского надзора2. Как пишет автор, «следователь, ускользнув от

надзирающего ока прокурора, оказался в гораздо более тесной зависимости от

начальника»3. Л.В. Головко также весьма критично рассуждает о степени

процессуальной самостоятельности современных следователей, которые, как

отмечает ученый, «полностью встроены в несудебную бюрократическую

иерархическую машину с бесконечными «руководителями следственных

органов»4.

Своего рода ограничение процессуальной самостоятельности следователя

на инициирование уголовного преследования прослеживается и в ч. 2

ст. 144 УПК РФ. Для чего законодатель в данной статье сделал уточнение

относительно необходимости получения для проведения проверки сообщения о

преступлении, распространенного в СМИ, поручения прокурора или

руководителя следственного органа?!

Возможно, закрепление данного правила вызвано специфическим

источником получения информации – СМИ. И, по всей видимости, законодатель,

таким образом, просто «подстраховал» возможную некомпетентность

1 Багмет А.М. Место следственного комитета Российской Федерации в системе правоохранительных органов Российского государства // Российский следователь. 2014. №9. С. 47. 2 См.: Костанов Ю.А. Необходимость возвращения прокурорского надзора за следствием // Уголовный процесс. 2015. №5. С. 17. 3 Там же. С. 17. 4 Головко Л.В. Следственный судья Украины: анализ юрисдикционных и следственных функций в контексте российских процессуальных аналогов // Уголовное судопроизводство. 2013. № 3. С. 11.

75

следователей (как, впрочем, и дознавателей) самостоятельно оценить

информацию, распространенную в СМИ, на предмет наличия в ней признаков,

указывающих на событие преступления. Для этого в статье появилось уточнение

– дополнительный фильтр в лице руководителя следственного органа или

прокурора. Однако на наш взгляд, реальной потребности в таком уточнении нет.

Законодатель сделал прогрессивный шаг, когда отменил правило о

необходимости согласовывать возбуждение уголовного дела с прокурором. И

вместе с тем оставил без внимания обязанность проведения проверки сообщения

о преступлении, распространенного в СМИ, по поручению прокурора, либо

руководителя следственного органа. Такое положение вещей, на наш взгляд,

вызывает некоторое недоумение. Остается не понятным, в чем заключается

функциональная нагрузка руководителя следственного органа и прокурора при

даче поручения на проведение проверки, и какие частные функции, в данном

случаи реализуются данными участниками?

В.А. Шабунин пишет, что деятельность руководителя следственного органа

носит бифункциональный характер, так как он осуществляет две взаимосвязанные

функции – предварительного расследования и руководства предварительным

расследованием (ведомственный процессуальный контроль)1. Прокурор, по

мнению большинства ученых, также выполняет две функции: первая – надзор за

исполнением законов органами дознания, осуществляющими оперативно-

разыскную деятельность, следователями и дознавателями, вторая функция –

уголовное преследование2. Причем в науке доминирует точка зрения, согласно

которой основная функция руководителя следственного органа заключается в

руководстве предварительным следствием3, а прокурора – в надзоре4. Во всяком

1 См.: Шабунин В.А. Руководитель следственного органа: нормативное регулирование и практика осуществления процессуальных функций и полномочий: дис … канд. юрид. наук. Саратов, 2013. С. 44. 2 См.: Махов В.Н. Роль прокурора в уголовном преследовании в России и в зарубежных государствах // Законность. 2014. №8. С. 53. 3 См.: Моругина Н.А. Руководитель следственного органа как участник уголовного судопроизводства со стороны обвинения: дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 50. 4 См: Буглаева Е.А. Участие прокурора в ходе предварительного следствия: дис … канд. юрид. наук. Челябинск, 2011. С. 56.

76

случае, такой вывод следует из комплексного анализа законодательства. Однако

современные взгляды на проведенную реформу уголовного судопроизводства

2007 года диктуют необходимость пересмотреть взгляды на распределение

процессуальных функций между следователем, прокурором и руководителем

следственного органа.

Так, поручение руководителя следственного органа о проведении проверки

сообщения о преступлении, распространенного в СМИ, с одной стороны

инициирует уголовное преследование, так как, следуя буквальному толкованию

ч. 2 ст. 144 УПК РФ, данная проверка не может осуществляться следователем без

получения соответствующего поручения. С другой стороны, в акте поручения

реализуется функция руководства доследственной проверкой. Какая из функций

доминирует в данном случае, сказать весьма сложно.

В научной литературе отмечается, что до возбуждения уголовного дела

руководящие, контрольные полномочия руководителя следственного органа

проявляются в меньшей степени, чем например, в ходе предварительного

расследования. Так, в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ на стадии

предварительного расследования руководитель следственного органа вправе

поручать производство предварительного следствия следователю либо

нескольким следователям. В соответствии с п. 3 этой же статьи он также вправе

давать следователю указания о направлении расследования. Таким образом, в

нормах статей уголовно-процессуального закона в первую очередь указаны

полномочия руководителя следственного органа по возбужденному уголовному

делу. Относительно прав последнего на стадии возбуждения уголовного дела в п.

3 ст. 39 УПК РФ сказано так: руководитель следственного органа полномочен

лично рассматривать сообщения о преступлении, а также участвовать в проверке

сообщения о преступлении. Формулировку «участие в проверке сообщения о

преступлении» принято толковать расширительно. Вместе с тем поручение на

проведение проверки сообщения о преступлении вряд ли следует трактовать как

«участие в ее проведение». Поручить проведение проверки – это всего лишь

77

инициировать ее проведение. В то время как непосредственно проводит ее другое,

подконтрольное руководителю следственного органа лицо.

И.С. Вершинина, А.В. Оськин выделяют следующие контрольные

полномочия руководителя следственного органа в стадии возбуждения

уголовного дела:

дача поручения следователю о проведении проверки по сообщению о

преступлении, распространенному в средствах массовой информации;

проверка материалов проверки сообщения о преступлении и отмена

незаконных и необоснованных постановлений следователя;

отмена постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и

возбуждение уголовного дела либо направление материалов для производства

дополнительной проверки;

продление сроков проверки сообщения о преступлении1.

Причем, как отмечают ученые, за исключением первого полномочия, все

остальные связаны с этапом окончания проверки, когда следователь, исчерпав

установленные законом сроки, принимает решение по существу обращения либо

о необходимости продления срока проверки2.

И.В. Чечулин кроме названных И.С. Вершининой, А.В. Оськиным

полномочий также называет право руководителя следственного органа поручать

конкретному следователю проверку сообщения о совершенном или готовящемся

преступлении в порядке ст. 144, 145 УПК РФ3. Как отмечает ученый, это

положение однозначно признается как судебно-следственной практикой, так и

уголовно-процессуальной доктриной. В подтверждении своей позиции

И.В. Чечулин ссылается на нормы п. 1 ч. 1 ст. 39 и п. 3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ,

1 Вершинина С.И. Оськин А.В. Контрольные полномочия руководителя следственного органа при проведении следователем доследственной проверки // Законность. 2014. №9. С. 49. 2 Там. же. С. 49. 3 См.: Чечулин И.В. О полномочиях руководителя следственного органа в стадии возбуждения уголовного дела // Российский следователь. 2013. № 21. С. 26

78

регламентирующие сходную ситуацию, в то время как уголовно-процессуальный

закон может применяться по аналогии1.

Таким образом, проанализировав полномочия руководителя следственного

органа, предусмотренные ст. 39 УПК РФ, в совокупности с иными нормами,

регламентирующими стадию возбуждения уголовного дела, мы пришли к выводу

о нецелесообразности проведения проверки по сообщению, распространенному в

СМИ, исключительно по поручению руководителя следственного органа. Правда,

это лишь те выводы, которые лежат на поверхности. Перед процессуальной

наукой стоят более глобальные задачи – реформирование всего досудебного

производства. Решение вопроса о роли руководителя следственного органа,

прокурора в уголовном процессе, напрямую зависит от выбранного вектора

развития досудебного производства.

Не так давно реформа уголовного производства прошла на Украине.

Украинский законодатель пошел по пути «европеизации», и 19 ноября 2012 года

был введен новый, крайне радикальный УПК Украины. В ч. 2 ст. 33 УПК

Украины, сказано, что «прокурор осуществляет надзор за соблюдением законов

при проведении досудебного расследования в форме процессуального

руководства досудебным расследованием»2. И хотя между Россией и Украиной

есть много общего, вместе с тем события последних лет не дают однозначных

прогнозов о пути развития каждого из государств.

Неоднозначная ситуация сложилась и относительно поручения прокурора

органу дознания о проведении проверки сообщения о преступлении,

распространенного в СМИ. Что представляет собой данное поручение: надзор за

законностью действий органа дознания, руководство им либо воплощение

функции уголовного преследования, которая и так сведена к минимуму на

досудебном производстве? Десятки диссертационных исследований посвящено

1 Чечулин И.В. О полномочиях руководителя следственного органа в стадии возбуждения уголовного дела // Российский следователь. 2013. № 21. С. 27. 2 Темираев К.О. Взаимодействие прокурора, руководителя следственного органа и следователя в России и Украине: некоторые аспекты истории и современности // Российский следователь. 2014. №4. С. 8.

79

прокурорскому надзору, однако однозначного ответа на данный вопрос мы не

обнаружили. Поэтому предлагаем остановиться на этой проблеме более подробно.

Согласно приказу МВД России от 29 августа 2014 г. № 736 «Об

утверждении Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в

территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации

заявлений и сообщений о преступлениях, об административных

правонарушениях, о происшествиях»1, поручение прокурора о проведении

проверки сообщения о преступлении, распространенного в СМИ (далее–

«поручение прокурора») отдельно выделяется в качестве источника сообщения о

преступлении.

Вместе с тем согласно ч. 1 ст. 140 УПК РФ, «поручение прокурора» (также,

как и поручение руководителя следственного органа – прим. А.Р.) не является

самостоятельным поводом для возбуждения уголовного дела. Однако для таких

случае в УПК РФ предусмотрен «свободный» повод для возбуждения уголовного

дела – сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из

иных источников (п. 3 ч. 1 ст. 144 УПК РФ). Данный повод распространяется и на

«поручение прокурора». Вместе с тем в 2010 году в ч. 1 ст. 144 УПК РФ введен

самостоятельный повод для возбуждения уголовного дела – «постановление

прокурора о направлении соответствующих материалов в орган предварительного

расследования для решения вопроса об уголовном преследовании» (далее –

«постановление прокурора»). В этой связи не совсем понятно, почему

законодатель «постановлению прокурора» придал статус самостоятельного

повода, а «поручение прокурора» включил наравне с сообщениями, полученными

из иных источников, в «свободный повод» для возбуждения уголовного дела.

Появившийся в 2010 году «четвертый повод» для возбуждения уголовного

дела в литературе оценивается неоднозначно. Так, А.В. Гриненко пишет, что

1 См.: Об утверждении Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях: приказ МВД России от 29 августа 2014 г. № 736 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015).

80

выделение постановления прокурора из числа иных источников сведений о

преступлении в самостоятельный повод для возбуждения уголовного дела

подняло его статус, привлекло внимание, что немаловажно для

правоприменительной практики, особенно в начальный период действия

законодательных новелл1. М.В. Мешков, В.В. Гончар, напротив, называют

постановление прокурора «чужеродным образованием в существовавшем

институте поводов к возбуждению уголовного дела»2. Приведем в качестве

примера и точку зрения Ш.М. Кадырова, который занимает нейтральную

позицию, отмечая, что с введением четвертого повода изменился только статус

документа и то, что ранее постановление прокурора оформлялось следователем

дополнительно рапортом, а теперь законодателем последний избавлен от этой

необходимости3.

На наш взгляд, информационный повод для начала уголовного

преследования, должен формулироваться в тексте УПК РФ максимально широко.

В действующем уголовно-процессуальном законе фактически так это и сделано с

помощью «свободного повода» для возбуждения уголовного дела. Поэтому

конкретизировать ст. 140 УПК РФ дополнительными поводами для возбуждения

уголовного дела, на наш взгляд, нецелесообразно. Вместе с тем об одном из

достоинств выделения «поручения прокурора» в качестве самостоятельного

повода для возбуждения уголовного дела нельзя не сказать. Так, по правильному

замечанию И.С. Дикарева, сообщения о преступлениях, полученные из иных

источников, несут в себе информацию, как правило, не имеющую какого-либо

документального оформления, поэтому законодателем установлена специальная

процедура фиксации полученных сведений в рапорте об обнаружении признаков

1 См.: Гриненко А.В. Постановление прокурора как повод к возбуждению уголовного дела // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015). 2 Мешков М.В., Гончар В.В. Поводы к возбуждению уголовного дела: процессуально-правовые новеллы // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 11.09.2015). 3 См.: Абдул-Кадыров Ш.М. Функции и полномочия прокурора в стадии возбуждения уголовного дела // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015).

81

преступления1. Информация, содержащаяся в «постановлении прокурора» в

каком-либо дополнительном процессуальном оформлении не нуждается, в связи с

чем, оно может напрямую использоваться в качестве полноценного повода для

возбуждения уголовного дела без составления рапорта об обнаружении признаков

преступления. Того же нельзя сказать о «поручении прокурора (руководителя

следственного органа)», которое в силу требований ст. 143 УПК РФ должно быть

оформлено соответствующим рапортом.

Сравнивая «постановление прокурора» и «поручение прокурора»

становится очевидным одно явное сходство указанных процессуальных

документов. Так, посредством вынесения данных актов прокурор инициируют

проведение соответствующими должностными лицами доследственной проверки.

В Федеральном законе от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О Прокуратуре Российской

Федерации»2 (далее – ФЗ «О Прокуратуре Российской Федерации) сказано, что

полномочия прокурора по надзору за исполнением законов органами,

осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и

предварительное следствие, устанавливаются уголовно-

процессуальным законодательством Российской Федерации и другими

федеральными законами, поэтому для понимания сущности указанных актов

прокурорского реагирования обратимся к УПК РФ.

Проведенный нами анализ норм УПК РФ позволил сделать вывод о том, что

«постановление прокурора» имеет более широкую сферу применения, чем

«поручение прокурора». Данное постановление может направляться как в адрес

органов предварительного следствия, так и дознания. Кроме этого основанием для

вынесения данного постановления прокурором по смыслу закона является

заявление или сообщение о преступлении, полученное из любых источников,

любым законным способом. В отличие от «постановления», «поручение

прокурора», направляется лишь органу дознания и, как следует из УПК РФ,

1 См.: Дикарев И.С. Четвертый повод для возбуждения уголовного дела // Законность. 2012. № 3. С. 54. 2 См.: О Прокуратуре Российской Федерации: федеральный закон от 17 января 1992 г. № 2202-1 (ред. от 28.11.2015) // Российская газета. 1992. 25 ноября.

82

только по сообщениям о преступлении, распространенным в СМИ.

Проанализируем функции, которые реализуются прокурором посредством

вынесения «поручения» и «постановления».

Так, Е.А. Буглаева пишет, что в качестве традиционных выделяются такие

функции прокуратуры, как надзор за исполнением законов, уголовное

преследование, координация деятельности правоохранительных органов, участие

в правотворческой деятельности1. В учебной литературе кроме названных

функций также выделяются: участие прокуроров в рассмотрении дел судами,

международное сотрудничество, участие прокуроров в заседаниях органов

государственной власти, рассмотрение и разрешение прокуратурой заявлений,

жалоб и иных обращений2. Данные функции вытекают и из системного анализа

положений ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации».

В научной литературе дискуссионным является вопрос о соотношении

функции уголовного преследования, осуществляемого прокурором и функции

надзора. Так, Е.Н. Бушковская пишет, что в связи с тем, что в ч. 1 ст. 37 УПК РФ

закреплены только две функции прокурора: уголовное преследование и надзор, и

прямо не обозначено их соотношение, иерархия, одни авторы выдвигают на

первый план прокурорский надзор, а другие считают основной функцией

прокурора уголовное преследование3. С.Г. Бывальцева по этому поводу также

отмечает, что Прокуратуре РФ посвящена лишь единственная статья в

Конституции в главе «Судебная власть», и в ней ничего не говорится о функциях

прокуратуры, ее положении в системе органов государственной власти и

конкретных полномочиях, что, «вероятно, играет не последнюю роль в том, что в

настоящее время лишение прокуратуры полномочий и наделение ее

1 См.: Буглаева Е.А. Участие прокурора в ходе предварительного следствия: дис … канд. юрид. наук. Челябинск, 2011. С. 34. 2 См.: Прокурорский надзор Российской Федерации: учебник для студентов вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция» / под. ред. А.В. Ендольцевой, О.В. Химичевой. М., 2013. С. 62. 3 См.: Бушковская Е.Н. Надзор прокурора за процессуальной деятельностью следователя и дознавателя в досудебном производстве: автореф. … канд. юрид. наук. М., 2011. С. 15.

83

полномочиями осуществляется несколько хаотично и вызывает множество

нареканий (и приводит в конечном итоге к ослаблению надзора)»1.

Череда изменений, внесенных в уголовно-процессуальный закон в

последние годы, вызвали у некоторых ученых сомнение в том, что современная

прокуратура выполняет функцию уголовного преследования. В частности речь

идет об изменениях, внесенных Федеральным законом от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ

«О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской

Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации», в

соответствии с которыми прокуроры лишились права возбуждать уголовные дела,

давать следователю обязательные для исполнения указания о направлении

расследования, отменять незаконные или необоснованные постановления

следователя и др. Так, например, В. Стрельников, считает, что осуществляемая в

настоящее время деятельность прокурора по привлечению виновных лиц к

уголовной ответственности не может рассматриваться как процедура уголовного

преследования и сводится к надзору за органами, осуществляющими дознание и

предварительное следствие, а также к поддержанию гособвинения в суде2.

Ученый, анализируя указанные изменения, пишет, что «инициирование

прокуратурой процедуры уголовного преследования есть не что иное, как

результат реализации надзорных полномочий»3.

Е.Н. Бушковская, хотя и признает за прокуратурой выполнение функции

уголовного преследования, тем не менее, считает, что «участие прокурора в

осуществлении уголовного преследования производно и подчинено его основной

функции – надзору за процессуальной деятельностью органов дознания и

предварительного расследования»4. К.А. Бабинов, исследовавший проблемы

реализации прокурором функции уголовного преследования, приходит к другому

1 Бывальцева С.Г. Современная концепция развития российской прокуратуры // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 11.09.2015). 2 См.: Стрельников В. Уголовное преследование прокуратурой // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015). 3 Там же. 4 Бушковская Е.Н. Надзор прокурора за процессуальной деятельностью следователя и дознавателя в досудебном производстве: автореф. … канд. юрид. наук. М., 2011. С. 37.

84

выводу: надзор и руководство со стороны прокурора за доследственной

проверкой, проверочными действиями, осуществляемыми правоохранительными

органами, для выявления признаков преступления является способом выполнения

им функции уголовного преследования1.

Ввиду такого разнообразия взглядов на количество функций прокурора, их

систему, весьма затруднителен и ответ на вопрос, какая из функций конкретно

реализуется прокурором при вынесении постановления и поручения.

Так, если следовать точке зрения В. Стрельникова, то любой акт

прокурорского реагирования, включая постановление, и поручение прокурора,

является «результатом реализации надзорных полномочий». Однако с данной

позицией нельзя согласиться в полной мере. По правильному замечанию

В.В. Горюнова, К.А. Макарова, «некоторые процессуальные формы деятельности

прокурора в уголовном судопроизводстве имеют своим назначением не просто

обеспечение требований закона, но и направлены, в частности, на инициирование

уголовного преследования»2. В качестве примера ученые приводят полномочия

прокурора, регламентированные п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, когда прокурор, получив

достаточные сведения о наличии признаков преступления, выносит

мотивированное постановление и направляет материалы в порядке п. 2 ч. 2

ст. 37 УПК РФ в следственный орган для решения вопроса об уголовном

преследовании. Таким образом, как отмечают авторы, «прокурор запускает саму

процедуру уголовного преследования с целью привлечения виновного лица к

уголовной ответственности»3. Правильно, на наш взгляд, замечание К.А. Бабина,

который пишет, что в уже сложившейся практике судопроизводства направление

прокурором органу дознания постановления для решения вопроса об уголовном

преследовании, фактически воспринимается как обязательный повод к

1 См.: Бабин К.А. Уголовное преследование как функция прокурора в уголовном процессе России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2008. С. 14. 2 Горюнов В.В., Макаров К.А. Прокурор как субъект уголовного преследования // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015). 3 Там же.

85

возбуждению уголовного дела, в следственных подразделениях ситуация

постепенно складывается аналогичная1.

Таким образом, на наш взгляд «постановление прокурора» является

классическим примером реализации последним функции уголовного

преследования. Далее рассмотрим сущность и значение «поручения прокурора»,

инициирующего проведение проверки по материалам СМИ.

Понятие «поручение прокурора» упоминается в 2 ст. 144 УПК РФ, а также

частично в ч. 4 ст. 21 УПК РФ. Однако по каким-то причинам законодатель

умолчал о «поручении прокурора» в ст. 37 УПК РФ. Так, анализ ст. 37 УПК РФ

позволяет сделать вывод о том, что прокурор вправе выносить «постановление»

(п. 2 ч. 2), «требование» (п. 3 ч. 2), «указание» (п. 4 ч. 2), кроме этого прокурор

вправе направлять «запрос» (ч. 2.1). Понятие «поручение прокурора» в статье не

упоминается. Также в ч. 4 ст. 41 УПК РФ сказано, что «указание прокурора»

является обязательным для дознавателя, однако о «поручении» опять ни слова,

которое по смыслу ч. 2 ст. 144 УПК РФ является обязательным для органа

дознания, и, в частности, для дознавателя. Рассуждая о причинах отсутствия

понятия «поручение прокурора» в ст. 41 УПК РФ, мы делаем несколько

предположений. Первое предположение: законодатель просто «забыл» закрепить

в данной норме положение об обязательности «поручения прокурора» для

дознавателя. Вторая гипотеза заключается в том, что понятие «поручение» может

быть тождественно одному из актов прокурорского реагирования, перечисленных

в ст. 37 УПК РФ. И, наконец, третье предположение – законодатель умышленно

не включил «поручение прокурора» в круг средств, обязательных для

дознавателя. Однако последнее, на наш взгляд является маловероятным, поэтому

мы не будем на нем останавливаться.

Рассмотрим предположение о возможной тождественности понятий

«поручение прокурора» с одним из тех, которые перечислены в ст. 37 УПК РФ.

Так как по сообщениям СМИ достаточно редко инициируется доследственная 1 См.: Бабин К.А. Уголовное преследование как функция прокурора в уголовном процессе России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2008. С. 27.

86

проверка, и для того, что бы не загромождать уголовно-процессуальный закон,

законодатель, возможно, понятие «поручение прокурора» отождествил с каким-

либо из указанных в ст. 37 УПК РФ средств прокурорского реагирования.

Разберемся, насколько в данном случае допустима такая подмена понятий.

Так, П.А. Пригорща все правовые средства прокурорского реагирования

разделил на следующие виды:

надзорные средства, которые, в свою очередь, делятся им на

процессуальные (письменные указание прокурора, требования прокурора,

различные постановления) и непроцессуальные (не предусмотренные

процессуальным законодательством – протест, представление, вносимое в

порядке надзора, предостережение, постановление о возбуждении

административного производства);

ненадзорные средства реагирования1.

Однако, исходя из данной классификации не совсем ясно, какое место

П.А. Пригорща отводит «поручению прокурора», так как вовсе не упоминает о

нем в своих выводах. А.А. Терехин, в отличие от П.А. Пригорща, в своем

исследовании предложил другую классификацию средств прокурорского

реагирования2. Основанием для такой классификации послужила стадия, в рамках

которой данные средства применяются. Так, ученый называет «поручение

прокурора органу дознания о проведении проверки по сообщениям

распространенным в СМИ» средством правового реагирования прокурора,

применяемым на стадии возбуждения уголовного дела3. Интересно, что автор в

своей диссертации также называет перечень сведений, которые, по его мнению,

должны быть в данном поручении. Среди прочих сведений А.А. Терехин

1 См.: Пригорща П.А. Требование прокурора как средство обеспечения исполнения закона: теоретические и практические аспекты: дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2011. С. 17. 2 См.: Терехин А.А. Акты прокурорского реагирования в российском уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2013. С. 55. 3 Там же. С. 55.

87

указывает на необходимость содержания в поручении процессуальных действий,

«которые целесообразно осуществить» (по мнению прокурора – прим. А.Р.)1.

Таким образом, одни авторы выделяют «поручение прокурора» в качестве

отдельного средства прокурорского реагирования, другие этот вопрос оставляют

без ответа. Проанализируем, как в законе решается данная проблема. Как нами

уже было отмечено, ст. 37 УПК РФ не содержит понятия «поручение прокурора».

Вместе с тем в п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ сказано, что в ходе досудебного

производства по уголовному делу прокурор уполномочен давать дознавателю

письменные указания о направлении расследования, производстве

процессуальных действий. Очевидно, что между «поручением прокурора» и

«указанием прокурора» существует определенное сходство. Так, и в том и в

другом случае прокурор указывает на необходимость совершения

процессуальных действий, входящих в полномочия органа дознания. Кроме этого

до изменений, внесенных Федеральным законом от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О

внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и

Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации», полномочие

прокурора, закрепленное в п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, формулировалось как право

прокурора «поручать органу дознания производство следственных действий, а

также давать ему указания о проведении оперативно-розыскных мероприятий» (п.

11 ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Таким образом, законодатель заменил формулировку

«поручать органу дознания», на формулировку «давать указание». Однако не

совсем понятно, чем он руководствовался, принимая такое решение?!

Для того чтобы понять логику законодателя, проанализируем, что

представляет собой «указание прокурора». В п. 10 приказа Генеральной

Прокуратуры РФ от 6 сентября 2007 г. № 137 «Об организации прокурорского

надзора за процессуальной деятельностью органов дознания»2, сказано, что в

1 Терехин А.А. Акты прокурорского реагирования в российском уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2013. С. 56. 2 См.: Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания: приказ Генеральной Прокуратуры РФ от 6 сентября 2007 г. № 137 (ред. от 28.12.2007) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

88

пределах имеющихся полномочий в целях обеспечения своевременного

раскрытия преступления прокурор вправе давать письменные указания

дознавателям о направлении расследования, о получении и надлежащей фиксации

доказательств, о производстве необходимых процессуальных действий, в том

числе неотложных следственных действий по установлению и закреплению

следов преступления. В приказе конкретно сказано, в каком случае прокурором

дается «указание», однако что понимается под «поручением прокурора», так и

остается неясным.

Чтобы разобраться в данном вопросе обратимся к толковому словарю. Так,

понятие «указание» определяется как совет, замечание, разъясняющее что-либо,

указывающее как действовать1. Слово «указать» – значит дать наставление о чем-

нибудь, разъяснить, растолковать что-нибудь, научить чему-нибудь. Указать, как

вести работу. Исполнить так, как указано2.

Понятие «поручение» определяется как дело, порученное кому-нибудь для

выполнения, задание3. «Поручить» – значит вменить в обязанность, возложить на

кого-нибудь исполнение какого-либо дела4.

Таким образом, толкование данных понятий позволяет сформулировать

следующий вывод. «Указание прокурора» является правовой формой реакции

последнего на какие-либо недостатки в деятельности дознавателя, которые

необходимо устранить путем выполнения данного указания. «Поручение

прокурора» содержательно несет иную смысловую нагрузку и выражается в

возложении обязанности на дознавателя совершить действия, входящие в его

компетенцию.

Наши рассуждения косвенно подтверждаются и исследованием

А.Г. Тетерюка, который пишет, что полномочие прокурора давать дознавателю

указания о направлении расследования и производстве процессуальных действий,

с одной стороны, представляют собой способ процессуального руководства

1 Словарь русского языка: В 4-х т. / под. ред. А.П. Евгеньевой. Т. 4. М., 1988. С. 478. 2 Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М., 2005. С. 1099. 3 Там же. С. 749. 4 Там же. С. 749.

89

организацией проведения дознания, с другой – является средством принятия мер к

полному, всестороннему и объективному проведению расследования и

одновременно – особой правовой конструкцией, обеспечивающей законность

принятия решения по результатам расследования1. Как отмечает ученый, для

реализации данного полномочия прокуроры систематически ознакамливаются с

материалами расследования уголовных дел, находящихся в производстве

дознавателя; непосредственно участвуют в проверке и изучении материалов

уголовных дел; обобщают практику расследования преступлений за

определенный период времени или по отдельным категориям уголовных дел2. По

правильному замечанию автора, проведение данных мероприятий позволяет

выявлять типичные ошибки и разрабатывать мероприятия по улучшению качества

расследования.

Назначение остальных актов прокурорского реагирования, о которых

говорится в ст. 37 УПК РФ, вызывает меньше вопросов. Так, требование является

актом прокурорского реагирования на допущенные в ходе дознания или

предварительного следствия нарушения федерального законодательства. Данное

требование выносится в целях устранения допущенных следственными органами

и органами дознания нарушений. Запрос прокурора направляется для

истребования какой-либо информации, например, материалов уголовного дела

для ознакомления.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что каждое указанное в

ст. 37 УПК РФ процессуальное средство прокурорского реагирования имеет свое

самостоятельное значение. Несмотря на то, что в ст. 37 УПК РФ не названо

«поручение прокурора», данный процессуальный акт выполняет свою

уникальную в своем роде функцию, выражающуюся в инициировании проведения

проверки сообщения о преступлении, распространенного в СМИ.

1 См: Тетерюк А.Г. Прокурорский надзор за производством дознания: уголовно-процессуальный и организационный аспекты: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2011. С. 37. 2 См. там же. С. 37.

90

При рассмотрении порядка проведения проверки сообщения о

преступлении, распространенного в СМИ, нельзя обойти стороной способы

инициирования данной проверки. Так, информация о преступлении может стать

известной прокурору в результате поступления в прокуратуру соответствующих

материалов из СМИ, при подаче заявлений граждан, либо прокурор

самостоятельно может выявить в ходе осуществления надзорной деятельности

факты нарушения законности. Ряд правовых актов прямо предписывает

прокурорам проводить ежедневный мониторинг СМИ на предмет выявления

фактов нарушения прав человека.

Так, в соответствии с п. 4 приказа Генпрокуратуры РФ от 23 октября 2010 г.

№ 341 «О взаимодействии органов прокуратуры со средствами массовой

информации» прокурорам субъектов Российской Федерации и приравненным к

ним прокурорам специализированных прокуратур необходимо ежедневно

осуществлять мониторинг ведущих средств массовой информации субъекта

Российской Федерации в целях анализа состояния законности и возможного

принятия мер прокурорского реагирования1. При этом ни в данном приказе, ни в

других нормативных правовых актах не раскрывается понятие «ведущие средства

массовой информации». Поэтому, какие из СМИ являются ведущие и,

соответственно, какие из них подлежат мониторингу, остается на усмотрение

прокуроров. О принятых мерах прокурорского реагирования надлежит

оперативно информировать управление взаимодействия со средствами массовой

информации.

Также в п. 5 данного приказа сказано, что Управлению взаимодействия со

средствами массовой информации Генеральной прокуратуры Российской

Федерации необходимо ежедневно осуществлять мониторинг ведущих

федеральных средств массовой информации, а также основных интернет-сайтов в

целях оперативного информирования руководства Генеральной прокуратуры

Российской Федерации о нарушениях законности, чрезвычайных происшествиях 1 См.: О взаимодействии органов прокуратуры со средствами массовой информации: приказ Генпрокуратуры РФ от 23 октября 2010 г. № 341 (ред. от 28.02.2014) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

91

и иных наиболее значимых событиях. При этом в законодательстве отсутствует

определение понятия «основные интернет-сайты», нет и каких-либо критериев,

позволяющих отнести те или интернет-сайты к «основным».

Для того чтобы уяснить, существуют ли такие СМИ, которые вызывают к

себе больше доверия, и чью информацию с высокой степенью вероятности можно

использовать в уголовном судопроизводстве, мы провели анкетирование

практических работников ОВД. В ходе анкетировали, мы спросили, имеют ли

данные сотрудники градацию, условно разделяющую все средства массовой

информации на «полезные» и «бесполезные» для расследования и раскрытия

преступлений. Оказалось, что большинство опрошенных сотрудников такого

разграничения не проводят. Лишь некоторые отметили, что вызывают большее

доверие в объективности журналистские расследования, транслируемые по

центральным каналам телевидения, информация, публикуемая в Российской

газете, РБК, транслируемая по телеканалу «Волга», «Экипаж», «Послесловие» и

др. Однако это лишь субъективные мнения. Единых стандартов, позволяющих

определить «ведущие СМИ» и «основные интернет-сайты», мониторинг которых,

по мысли разработчиков приказа, должен приносить пользу правоохранительной

деятельности, не существует. Поэтому, на наш взгляд, следует отказаться от

использования в приказе данных понятий, либо получить соответствующее

разъяснение Пленума Верховного Суда РФ.

Также согласно приказу Управлению взаимодействия со средствами

массовой информации следует особое внимание обращать на информацию о

нарушениях прав и свобод граждан, нарушениях, допущенных при расследовании

уголовных дел, иных нарушениях законности и незамедлительно передавать

такие материалы в соответствующие подразделения Генеральной прокуратуры

Российской Федерации для организации проверки изложенных сведений.

Кроме этого в ряде субъектов РФ существуют отдельные приказы

прокуроров регионов, регламентирующие порядок взаимодействия прокуратур

субъектов РФ со СМИ. Так в Нижегородской области издан приказ Прокуратуры

Нижегородской области от 25 ноября 2011 г. № 82 «О взаимодействии со

92

средствами массовой информации», в котором на старшего помощника прокурора

области возлагается обязанность ежедневно осуществлять мониторинг

региональных и федеральных СМИ, а так же основных интернет-сайтов, а

городским, районным, специализированным прокурорам районных (городских)

СМИ.

В соответствии с ч. 2 ст. 27 УПК РФ при наличии оснований полагать, что

нарушение прав и свобод человека и гражданина имеет характер преступления,

прокурор принимает меры к тому, чтобы лица, его совершившие, были

подвергнуты уголовному преследованию в соответствии с законом. Для этого

согласно п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ прокурор выносит мотивированное

постановление о направлении соответствующих материалов в следственный орган

или орган дознания для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам

выявленных прокурором нарушений уголовного законодательства. По смыслу

закона данное постановление выносится в том случае, когда в сообщении

усматриваются признаки преступления вне зависимости от того, из какого

источника оно получено. Однако если сообщение о преступлении было

распространено в СМИ, основанием для проверки которого является поручение

прокурора (руководителя следственного органа), согласно требованию ч. 2 ст.

144 УПК РФ, то возникает закономерный вопрос: «Какой документ должен

вынести прокурор, чтобы инициировать проверку по данному сообщению:

постановление или поручение?

На наш взгляд, в ситуациях, связанных с проверкой сообщения о

преступлении, распространенного в СМИ, целесообразно унифицировать форму

прокурорского волеизъявления, законодательно определив в качестве таковой

только постановление прокурора о направлении материалов СМИ в следственный

орган или орган дознания для решения вопроса об уголовном преследовании.

Данный процессуальный акт лучше изучен в теории и чаще используется в

практической деятельности. По своей сути указанное постановление выполняет ту

же функцию, что и поручение: инициирует проведение проверки. Однако оно

носит универсальный характер: постановление может выноситься по любым

93

сообщениям о преступлении. Кроме этого «постановление прокурора» в отличие

от «поручения прокурора», обязательно не только для органа дознания, но и для

следователей.

Однако возможна и другая ситуация, когда сведения о преступлении,

распространенные в СМИ, поступили не в прокуратуру, а, например, напрямую в

территориальный ОВД. В таком случае, если точно следовать букве закона, то для

проведения проверки по данному сообщению органу дознания необходимо

«поручение прокурора». Не совсем понятно, каким образом в данной ситуации

получить органу дознания соответствующее «поручение прокурора»? Данная

проблема уже поднималась в науке, однако до сих пор она остается нерешенной.

Думается, что в этой ситуации норма, сформулированная в ч. 2 ст. 144 УПК РФ не

работает. Как пишет В.П. Шашков, обычно дознаватели, начальники

подразделений дознания, начальники органов дознания в случае обнаружения

сообщения о преступлении, распространенного в СМИ, «в рамках деловых

контактов», т.е. вне процедуры, указанной в ч. 2 ст. 144 УПК РФ, «обращаются к

прокурору с указанием на соответствующие сообщение. Прокурор же после его

изучения, если в нем содержится информация о преступлении, дает поручение

органу дознания о проведении проверки данного сообщения»1.

Подобное «решение» проблемы вряд ли следует считать приемлемым.

Выйти из сложившейся ситуации можно путем отказа от правила, согласно

которому для проведения доследственной проверки по материалам СМИ органу

дознания необходимо «поручение прокурора». Это является логичным

продолжением ранее высказанного нами предложения о необходимости отмены

правила, сформулированного в ч. 2 ст. 144 УПК РФ, предписывающего

следователям проводить проверку по материалам СМИ только по поручению

руководителя следственного органа. На наш взгляд, формулировка ч. 2

ст. 144 УПК РФ в таком виде представляет собой лишь ответную реакцию на

указанные нами изменения уголовно-процессуального законодательства, 1 См.: Шашков В.П. Актуальные проблемы использования материалов журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2008. С. 154.

94

лишившие прокурора права на руководство предварительным следствием. Так как

ориентир законодателя был направлен на снижение влияния прокуроров на

органы предварительного следствия, наиболее простым решением в той ситуации

было заменить формулировку «поручение прокурора» на «поручение

руководителя следственного органа».

Нами был проведен анализ результатов мониторинга СМИ, проводимого

прокуратурой Ленинградской области за период времени 2012-2015 гг.1, в

результате которого были выявлены следующие закономерности:

1) Поводом для проведения проверки прокурорами по сообщениям СМИ

в основном служила информация о нарушениях в области охраны окружающей

среды и природопользования (загрязнение вод, несанкционированная свалка,

незаконная рубка леса и др.), нарушения законодательства о трудовых правах

(сокращение рабочих мест, задолженность по заработной плате и др.), нарушения

в сфере ЖКХ, жилищных прав, несоблюдение требований пожарной

безопасности, информация о бездействии правоохранительных органов и иных

должностных лиц, ненадлежащее состояние автомобильных дорог и др.

Выявленные нарушения в большинстве случаев имели характер

административных правонарушений, поэтому меры реагирования на данные

нарушения в основном ограничивались мерами прокурорского реагирования.

Необходимость привлечения органов предварительного расследования для

решения вопроса о возбуждении уголовного дела в основном отсутствовала.

2) По результатам мониторинга СМИ и проведенных прокурорских

проверок прокурорами принимались следующие решения (в порядке частоты их

использования):

1. Представление об устранении нарушений закона;

2. Постановление о возбуждении производства об административном

правонарушении;

3. Оснований для принятия мер прокурорского реагирования не было;

1 Официальный сайт прокуратуры Ленинградской области. URL: http://prokuratura-lenobl.ru/ (дата обращения: 14.06.2015).

95

4. Предостережение о недопустимости нарушения закона;

5. Направление искового заявления в суд;

6. Направление материалов в орган предварительного расследования для

проведения доследственной проверки;

7. Протест.

Кроме этого в некоторых случаях одновременно с обнаружением признаков

нарушения прав и свобод человека и гражданина в ходе мониторинга

прокуратурой СМИ, были также зарегистрированы сообщения о преступлении по

тому же поводу, в результате подачи заявлений гражданами. Таким образом,

решение вопроса о возбуждении уголовного дела решалось без инициирования

прокурором проведения проверки сообщения о преступлении, распространенного

в СМИ. Данное обстоятельство подтверждает наши выводы о том, что норма ч. 2

ст. 144 УПК РФ, закрепляющая правило, согласно которому проверка по

сообщениям СМИ должна проводится только по поручению прокурора

(руководителя следственного органа) нецелесообразна.

3). Основными источниками, подвергавшимися мониторингу послужили

следующие электронные СМИ (сетевые издания): http://47news.ru, «5 канал»,

газета «Аргументы и факты», газета «Спектр-Гатчина», spb.kp.ru

«Комсомольская правда Санкт-Петербург», газета Бокситогорского

муниципального района «Новый путь», газета «Красная звезда», газета

Балтийский луч и др.

Кроме этого наравне со СМИ прокуратурой проводился мониторинг

следующих интернет-ресурсов: http://kingisepp.ru, http://www.lugacity.ru,

http://lenobl.ru, http://www.vsevolozsk-info.ru, http://vk.com.

Как мы отмечали ранее, электронные СМИ имеют ряд преимуществ перед

печатными. Поэтому в основном прокуроры проводят мониторинг именно

интернет-СМИ, а также иных интернет-источников. Однако некоторые печатные

СМИ не имеют своих электронных аналогов, поэтому нельзя допускать, чтобы

они оказались без должного внимания со стороны органов прокуратуры.

96

Осуществление мониторинга СМИ входит в обязанность не только

Прокуратуры РФ, но и Следственного комитета РФ (далее – СК РФ). Так, в

соответствии с приказом Следственного комитета РФ от 11 августа 2011 г. № 127

«Об организации взаимодействия Следственного комитета Российской

Федерации со средствами массовой информации и общественностью»1 на

Управление взаимодействия со СМИ налагается обязанность на постоянной

основе проводить мониторинг ведущих федеральных СМИ, а также основных

интернет-порталов и сайтов в целях оперативного информирования

руководителей СК РФ о нарушениях законности, чрезвычайных происшествиях и

иных значительных событиях (предлагаем обратить внимание на очередной

пробел в используемой терминологии – «ведущие СМИ», «основные интернет-

сайты»). Также Управлению необходимо обращать особое внимание на

информацию о нарушениях прав и свобод граждан, допущенных при

расследовании уголовных дел следователями СК РФ, иных нарушениях

законности. Незамедлительно передавать такие материалы в соответствующие

подразделения СК РФ для организации проверки изложенных сведений.

Необходимо незамедлительно докладывать Председателю СК РФ для решения

вопроса о проведении проверки следующие размещенные в СМИ сведения:

1) представляющие собой сообщения о преступлениях, отнесенных к

подследственности следователей СК РФ; 2) содержащие критику деятельности

СК РФ, следственных органов, учреждений и организаций СК РФ;

3) указывающие на нарушения закона, допущенные сотрудниками СК РФ.

В п. 3.9 приказа также сказано, что необходимо организовывать

непрерывный мониторинг размещаемых в местных, региональных, федеральных

и электронных СМИ сведений о деятельности следственных органов, учреждений

и организаций СК РФ, уделяя особое внимание сообщениям о преступлениях

коррупционной направленности, преступлениях, совершенных в отношении детей

1 См.: Об организации взаимодействия Следственного комитета Российской Федерации со средствами массовой информации и общественностью: приказ Следственного комитета РФ от 11 августа 2011 г. № 127 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

97

и социально незащищенных категорий населения, для последующего решения

вопроса о проведении доследственных проверок. Полученные результаты

мониторинга необходимо еженедельно представлять в управление

взаимодействия со СМИ.

В ходе проведения доследственной проверки по информации,

распространенной в СМИ, необходимо решить вопрос о месте производства

расследования. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 152 УПК РФ расследование

производится по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления.

Поэтому, в первую очередь, необходимо установить место нахождения редакции

СМИ, с помощью которого были распространены сведения о признаках

преступления.

В соответствии со ст. 8 Закона «О СМИ» редакция средства массовой

информации осуществляет свою деятельность после его регистрации, за

исключением случаев освобождения от регистрации, предусмотренных

указанным законом. Регистрирующий орган, которым в соответствии с приказом

Роскомнадзора от 21 ноября 2011 г. № 1036 «Об утверждении порядка ведения

регистрирующим органом реестра зарегистрированных средств массовой

информации»1 является Федеральная служба по надзору в сфере связи,

информационных технологий и массовых коммуникаций и ее территориальные

органы, ведет реестр зарегистрированных средств массовой информации.

Сведения о конкретном средстве массовой информации предоставляются

регистрирующим органом бесплатно в течение пяти рабочих дней со дня

получения заявления о предоставлении таких сведений.

В связи с ограниченными сроками проведения доследственной проверки,

для быстрого определения территориальной подследственности, на наш взгляд,

достаточно воспользоваться электронным реестром зарегистрированных СМИ,

который находится на официальном сайте Федеральной службы по надзору в

1 См.: Об утверждении порядка ведения регистрирующим органом реестра зарегистрированных средств массовой информации: приказ Роскомнадзора от 21 ноября 2011 г. № 1036 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

98

сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций1. Это

способствует сокращению времени, необходимого для получения информации о

месте нахождения редакции СМИ. Использование данного ресурса помогает в

более короткие сроки взять объяснение у журналиста, главного редактора (ч. 1

ст. 144 УПК РФ), истребовать документы и материалы, которые редакция,

главный редактор соответствующего СМИ обязаны передать по требованию

прокурора, следователя или органа дознания (ч. 2 ст. 144 УПК РФ), а также

провести иные проверочные действия, предусмотренные УПК РФ.

1 URL: http://rkn.gov.ru/mass-communications/reestr/media (дата обращения: 15.03.2015).

99

Глава 2. Роль СМИ в доказывании по уголовным делам

§1. Направления использования информации, распространенной в СМИ,

в уголовном судопроизводстве1

Средства массовой информации являются источником различных

фактических данных, в том числе и о событиях криминального характера.

Проведенный нами анализ следственно-судебной практики по вопросам

использования в уголовном судопроизводстве материалов СМИ позволил

сформулировать два важных вывода. Во-первых, в практике правоохранительных

органов весьма редко встречаются случаи использования материалов СМИ в

процессе доказывания. Во-вторых, примеры использования материалов СМИ по

конкретным уголовным делам не могут похвастаться единообразием

эмпирических подходов. Более того, большую озабоченность вызывает то

обстоятельство, что рассматриваемая проблема в полной мере не осознается ни

практиками, ни законодателем.

Подобная ситуация, на наш взгляд, свидетельствует о слабом научном

интересе к использованию информационного потенциала СМИ в уголовном

судопроизводстве. Показательно то, что проблема использования материалов

СМИ в уголовно-процессуальном доказывании практически не затрагивается в

научных трудах. Встает закономерный вопрос: почему наука не хочет замечать

эту актуальную практическую проблему современного уголовного

судопроизводства?

На этот счет мы предполагаем, что отсутствие смелых предложений по

вопросам использования материалов СМИ в уголовно-процессуальном

доказывании во многом обусловлено методологическими трудностями общего

плана. Речь, в частности, идет о проблемах осмысления проблем

1 В данном параграфе использована ранее опубликованная статья А.А. Кузнецовой (А.А. Роговой) Материалы СМИ как особый вид непроцессуальной информации // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. Н.Новгород. №1 (29). 2015. С. 284-287.

100

доказательственного использования непроцессуальной информации (к которой

следует отнести и материалы СМИ) в целом. Центральной вопрос в этой

плоскости – это вопрос о дифференциации значимой для уголовного дела

информации на процессуальную и непроцессуальную. Именно эту

дифференциацию мы взяли в качестве отправной точки для рассмотрения

вопросов о направлениях использования в уголовном процессе материалов СМИ.

Концепция деления всей информации о событии преступления на

процессуальную и непроцессуальную была детально описана Д.И. Бедняковым в

монографии «Непроцессуальная информация и расследование преступлений»1.

Этот научный труд можно по праву назвать первым теоретическим источником в

доктрине использования непроцессуальной информации в уголовном процессе.

Концепция Д.И. Беднякова была развита его последователями. Кроме общей

формулы дифференциации всей информации на процессуальную и

непроцессуальную, позднее стали выделять дополнительные информационные

группы. По сути, речь шла уже о дополнительной научной дифференциации

непроцессуальной информации. К примеру, Ю.П. Боруленков разделил

информацию, используемую в уголовном процессе, не на два, а на три вида, к

которым отнес:

1) доказательственную информацию. Это информация, являющаяся

непосредственным содержанием доказательств, необходимых при расследовании

преступлений в качестве средства доказывания виновности (или невиновности)

лица, совершившего деяние;

2) ориентирующую информацию. К данному виду относится информация,

позволяющая компетентному органу и другим участникам процесса определиться

в событиях, фактах, так или иначе связанных с исследуемым событием, но не

входящих в предмет доказывания. Так, к ориентирующей информации ученый

относит информацию, которая стала, например, достоянием средств массовой

информации и обнародована ими, либо переадресована в правоохранительные 1 См.: Бедняков Д.И. Непроцессуальная информация и расследование преступлений. М., 1991. С. 33-34.

101

органы (к последнему примеру относятся данные, содержащиеся в телеинтервью,

репортажах с мест событий, газетные очерки, публикации по материалам

журналистских расследований и т.п.);

3) вспомогательную информацию. Это информация, служащая целям

идентификации и розыска, содержащаяся в данных криминалистической

регистрации, образцах для сравнительного исследования, в научных трудах и

методических рекомендациях1.

Использование дифференцированного подхода к понятию

непроцессуальной информации позволило, в свое время, профессору

М.П. Полякову предложить оригинальный вариант преодоления противоречий в

сфере доказательственного использования результатов оперативно-разыскной

деятельности (далее – ОРД).

Следуя алгоритму размышлений М.П. Полякова, мы попытались осмыслить

«процессуально-непроцессуальный» статус материалов СМИ. Вдохновением для

этого послужила предложенная М.П. Поляковым идея о выделении особых

категорий «процессуального» и «непроцессуального» и рассмотрения их

взаимосвязи с точки зрения закона единства и борьбы противоположностей. По

мнению, М.П. Полякова, «процессуальное» и «непроцессуальное» это две

парные категории, которые согласно закону диалектики, находятся в постоянной

конкуренции друг с другом. Эта конкуренция проявляется в разных аспектах

доказательственной деятельности, как на теоретическом уровне, так и в

практической деятельности. То обстоятельство, что до сих пор среди ученых нет

единого мнения о доказательственном значении результатов ОРД в уголовном

процессе, на наш взгляд, является следствием этой конкуренции.

В целом тема «процессуального» и «непроцессуального» для науки

уголовного процесса не нова. Отличия между этими понятиями кажутся

понятными на интуитивном уровне. Однако это лишь первое впечатление, и оно

обманчиво. Проблема обнаруживает себя при попытке сформулировать четкие 1 См.: Боруленков Ю.П. Об информационно-интерпретационной сущности юридического познания. Часть 1: Информация как явление отражения взаимодействия объектов // Российский следователь. 2013. № 7. С. 6-12.

102

теоретические суждения относительно понятий «процессуальное» и

«непроцессуальное». М.П. Поляков пишет, что «пока ответа на вопрос что

следует понимать под категориями «процессуальное» и «непроцессуальное»

теория уголовного процесса не дает, а философия уголовного процесса пока не

создана»1. Именно неоднозначность теоретического понимания данных

категорий, порождает многочисленные дискуссии, связанные с использованием в

уголовном судопроизводстве информации, полученной за его рамками.

Так, Д.И. Бедняков сформулировал широкое определение понятия

непроцессуальной информации, в содержание которого включил практически все

сведения, полученные не уголовно-процессуальным инструментарием, в том

числе и те сведения, которые, в соответствии с уголовно-процессуальным законом

признаются недопустимыми. Сам способ производства непроцессуальной

информации для Д.И. Беднякова не имеет особого значения; важно лишь то, что

он не предусмотрен УПК РФ.

М.П. Поляков, напротив, в центр понимания непроцессуальной информации

ставит ее процедурное происхождение. По мысли ученого, термин

«процессуальный» может быть применен не только к информации, полученной в

рамках уголовно-процессуальной формы, но и, например, к информации,

полученной оперативно-разыскным путем2. Того же мнения придерживается и

М.Э. Каац, который пишет, что признак «процессуальности», классически

приписываемый уголовному судопроизводству, присущ и оперативно-розыскной

деятельности, так как, во-первых, в структуре ее осуществления можно выделить

конкретные этапы производства оперативно-разыскной деятельности, ныне

именуемые в юридической литературе оперативно-разыскным процессом, а во-

вторых, сама технология получения оперативно-разыскной информации на

сегодняшний день законодательно регламентирована ФЗ «Об ОРД»3.

1 Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: монография / под ред. научн. ред. проф. В.Т. Томина. Н. Новгород, 2001. С. 35. 2 Там же. С. 163. 3 См.: Каац М.Э. Использование оперативно-розыскной информации в уголовном судопроизводстве: монография. Уфа, 2009. С. 93.

103

Е.А. Зайцева, исследуя правовую природу экспертного заключения, пишет, что

процессуальными формами применения специальных познаний являются те

формы, которые «не просто упомянуты в тексте уголовно-процессуального

закона, а находят в нем соответствующую регламентацию»1. К непроцессуальным

формам применения специальных познаний ученый относит документальные

проверки, ревизии, исследования предметов, документов, трупов2.

Для введения методологического разграничения разных видов

непроцессуальной информации М.П. Поляковым вводится понятие

«альтерпроцессуальной информации»3. Развернутое определение этого понятия

было предложено его учеником М.В. Лапатниковым. По мнению последнего,

альтерпроцессуальная информация – это относимые к уголовному делу сведения,

полученные в результате формализованной на уровне федерального

законодательства и апробированные практикой не уголовно-процессуальных

технологий познания, содержащих в себе достаточные гарантии достоверности

получаемого результата4. К альтерпроцессуальной информации ученый относит

информацию, полученную в результате гражданского, арбитражного, отчасти

административного производства.

Анализируя сформулированное М.В. Лапатниковым определение, можно

сделать вывод о том, что ученый заложил в его формулировку требования,

предъявляемые к доказательствам, регламентированные УПК РФ, однако с

учетом некоторых особенностей такой информации. Эти особенности

заключаются в иной природе процедуры ее происхождения, вследствие того, что

информация возникает в результате не уголовно-процессуальных

правоотношений.

1 Зайцева Е.А. Непроцессуальная форма экспертных исследований // Судебная экспертиза. 2011. № 4. С. 17 2 См. там же. С. 17. 3 См.: Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: монография / под ред. научн. ред. проф. В.Т. Томина. Н. Новгород, 2001. С. 163. 4 См.: Лапатников М.В. Альтерпроцессуальная информация в уголовном судопроизводстве : дис … канд. юрид. наук. Н. Новгород. 2010. С. 90.

104

В указанном определении альтерпроцессуальной информации содержатся

преобразованные требования относимости, допустимости, а также достоверности.

Наибольший интерес для нас представляют последние два требования, так как, по

нашему мнению, именно их отсутствие не позволяет информации, полученной из

материалов СМИ, попасть в разряд альтерпроцессуальной информации.

М.В. Лапатников считает, что информацию СМИ следует относить к собственно

непроцессуальной информации, под которой он понимает «сведения, полученные

в сфере свободного неформализованного познавательного творчества, процедура

получения которых не содержит достаточных гарантий достоверности

получаемых сведений (материалы журналистских расследований, сообщения

СМИ и др.)»1. Журналистское расследование, по его мнению, «представляет

собой не формализованную технологию, а свободный как в методах (за

исключением, конечно, явно не законных), так и формах, процесс получения

информации»2.

Первое, что обращает на себя внимание – это вопрос о соответствии

журналистской деятельности признакам формализованной деятельности. В

широком смысле на этот вопрос следовало бы ответить положительно, так как

данная деятельность регламентируется законом. Однако авторы концепции

альтерпроцессуальной информации под законным происхождением информации

подразумевает несколько иное значение. Речь идет о наличии в законе сугубо

процессуальных норм (правда, применительно к оперативно-разыскной

деятельности, это требование реализуется скорее в подзаконных нормативных

актах). «Процессуальных» норм в законах, регламентирующих журналистскую

деятельность, явно недостаточно. Поэтому она отличается от деятельности

следователя или оперативного работника: по сравнению с ними журналистская

деятельность имеет более творческий характер и менее детализирована.

Однако позиция М.В. Лапатникова нам интересна и по другому поводу. Для

нас представляет интерес сама тенденция упоминания о материалах СМИ в 1 Лапатников М.В. Альтерпроцессуальная информация в уголовном судопроизводстве : дис … канд. юрид. наук. Н. Новгород. С. 99. 2 Там же. С. 99.

105

контексте непроцессуальной информации. Эта тенденция прослеживается и в

работах М.П. Полякова1. Подобный пусть и эпизодический интерес указывает на

то, что теория уголовного процесса давно интересуется процессуальным (в

широком процедурном смысле) статусом информации, рожденной в СМИ.

Однако есть и другая тенденция, связанная с гипертрофированной

осторожностью при оценке процессуального статуса относимых к делу

материалов СМИ. В этой связи уместно вновь обратиться к отдельным

фрагментам концепции М.П. Полякова. Соглашаясь с общей идеей концепции,

все же отдельные тезисы нашего научного руководителя, на наш взгляд, не

лишены противоречивости. Так, М.П. Поляков относит информацию, полученную

от частного детектива, к условно-процессуальной информации2, но в тоже время

сообщения средств массовой информации и материалы журналистских

расследований называет непроцессуальной информацией, правда, с оговоркой о

том, что «наверное, журналистскую информацию тоже можно отнести к своего

рода процессуальной. Однако контекст применения данного термина будет

другой»3.

Наше возражение позиции М.П. Полякова мы обосновываем следующими

рассуждениями. Журналист, проводя свое собственное расследование, является в

каком-то смысле детективом, однако руководствуется он иным законом и

пользуется отличающимся от частного детектива инструментарием. Поэтому

информация, полученная частным детективом, не может считаться условно-

процессуальной и должна быть отнесена к «классической» непроцессуальной

информации.

Подобное размышление можно считать, говоря образно, игрой на

понижение. Вместе с тем данные рассуждения позволяют нам говорить о том, что

1 См.: Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: монография / под ред. научн. ред. проф. В.Т. Томина. Н. Новгород, 2001. С. 163. 2 См. там же. .С. 163. 3 Там же. С. 163.

106

материалы журналистского расследования можно подобно информации, добытой

частным детективом, отнести к условно-процессуальной информации.

Данные рассуждения приводят к мысли о том, что в системе

непроцессуальной информации материалы СМИ должны занимать свою особую

нишу. М.П. Поляков предложил название для этой «особой» группы – условно-

процессуальная информация. В ходе исследования родилось еще одно название –

квазипроцессуальная информация. Однако взгляды автора работы на значение

материалов СМИ в уголовно-процессуальном доказывании не позволяют отнести

их к «мнимой, ненастоящей» процессуальной информации.

Итак, сущность журналистской деятельности нельзя назвать

формализованной. Поэтому помимо чисто формальных гарантий достоверности

получаемой журналистом информации (а привязка к процессуальности как раз и

являлась такой гарантией) нам необходимо отыскать и другие точки опоры.

И в этом контексте использования материалов СМИ в уголовно-

процессуальном доказывании приобретает несколько иное звучание. Именно

сомнения в достоверности сведений, распространенных в СМИ, препятствуют их

эффективному использованию в уголовном процессе. Однако следует заметить,

что похожие проблемы возникают при решении вопроса об использовании в

уголовном процессе информации, добытой оперативно-разыскном путем. И до

сих пор, несмотря на неиссякаемый интерес к этой проблематике, не сложилось

единой позиции даже по поводу необходимости использования результатов

оперативно-разыскной деятельности в качестве доказательств, не говоря уже о

технологии подобного использования.

Что же тогда говорить о материалах СМИ, использование которых в

уголовном процессе науку интересует совсем мало?! Результаты ОРД и

материалы СМИ мы поставили в один ряд для того, чтобы показать: проблемы

использования в уголовном процессе и первых, и вторых – это не частные

вопросы, а вопросы методологические, выводящие нас на концептуальный

уровень использовании непроцессуальной информации в доказывании. Данная

проблема находится в тесной связи с вопросом о необходимости деформализации

107

уголовного процесса, одним из направлений которого является расширение

возможностей для использования непроцессуальной информации в доказывании.

Современная процессуальная наука раздвигает границы между понятиями

«процессуальное» и «непроцессуальное». Поэтому, на наш взгляд, вряд ли

оправданы те идеи, которые создают непреодолимые преграды по использованию

«непроцессуальной» информации в уголовном процессе. Как правильно на этот

счет отметил М.П. Поляков, «в сугубо содержательном (познавательном) смысле

нет разницы между доказательствами и оперативными данными, равно как нет

существенной разницы между названными видами информации и слухами,

известиями средств массовой информации и т.п., поскольку все это, в конечном

итоге, сведения, сообщения, т.е. информация»1. Думается, что с течением времени

сработает диалектический закон и непримиримая борьба «процессуального» и

«непроцессуального» приведет к качественному развитию использования

различной по технологии получения информации в процессе доказывания.

Однако для этого инициатива ученой среды должна быть поддержана

законодателем. Весьма показательно, что до сих пор остается проблемным вопрос

о доказательственном значении результатов ОРД, которые с уверенностью можно

отнести к одним из наиболее изученных в науке уголовного процесса видов

непроцессуальной информации.

Так, в ст. 89 УПК РФ говорится, что в процессе доказывания запрещается

использование результатов оперативно-разыскной деятельности, если они не

отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ.

Формулировка данной нормы не раз становилась предметом критики со стороны

ученых2. Так, А.Г. Маркушин пишет, что «эта норма (ст. 89 УПК РФ – прим. А.Р.)

до сих пор не отменяется, думаю, лишь потому, что никакой правовой нагрузки

не несет, никакой регулирующей правовой функции не выполняет. Она, можно

1 Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: монография / под ред. научн. ред. проф. В.Т. Томина. Н. Новгород, 2001. С. 145. 2 См.: Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: монография. М., 2013; Каац М.А. Использование оперативно-розыскной информации в уголовном судопроизводстве: монография. Уфа, 2009.

108

сказать, в правовом смысле совершенно некомпетентна и попросту не нужна

никому, кроме, пожалуй, отдельных комментаторов, которые интерпретируют ее

каждый на свой лад. Ясных правовых предписаний о судьбе результатов ОРД как

не было, так и нет»1. Как пишет М.Э. Каац, «ст. 86 УПК в совокупности со ст. 89

УПК фактически накладывает «вето» на возможность использования результатов

ОРД в уголовном судопроизводстве»2.

Проблемы, о которых идет речь, связаны с тем, что сведения, полученные в

ходе ОРД, не могут соответствовать требованиям, предъявляемым к

доказательствам, которые, согласно ст. 89 УПК РФ, должны быть получены путем

производства следственных и иных процессуальных действий. На этом основании

С.В. Зуев, делает обоснованный вывод о том, что выработка правовых требований

к результатам ОРД является положительным и перспективным моментом и

должно найти свое нормативное воплощение в ст. 89 УПК РФ, «содержание

которой на протяжении десятка лет ожидает своего надлежащего нормативного

наполнения»3.

В настоящее время результаты ОРД для использования в уголовно-

процессуальном доказывании должны проходить процедуру трансформации или

легализации в доказательства. Так, профессор А.Ф. Лубин пишет, что «в чистом

виде, без соответствующих преобразований результаты документирования не

могут быть доказательствами даже и в случае известности их источника»4. Как

считает ученый, допустимость доказательств предполагает законность способа их

получения, которым могут быть только следственные действия. Таким образом,

1 Маркушин А.Г. Правовое обеспечение оперативно-розыскной деятельности в доказывании // Конституционно-правовые проблемы оперативно-розыскной деятельности: сборник материалов Всероссийского круглого стола: 3 ноября 2011 г. / сост. К.Б. Калиновский. СПб., 2012 // СПС «КонстультантПлюс» (дата обращения: 17.11.2014). 2 Каац М.Э. Использование оперативно-розыскной информации в уголовном судопроизводстве: монография. Уфа, 2009. С. 94. 3 Зуеев С.В. Новая инструкция о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности // Законность. 2014. № 4. С. 35. 4 Гончан Ю.А, Лубин А.Ф. Документирование результатов оперативно-розыскной деятельности как форма доказывания при выявлении и раскрытии преступлений // Теория доказательств и практика расследования экономических и иных преступлений: Материалы Международной научно-практической интеренет-конференции (Н. Новгород, 22 мая 2012г.) / под ред. А.Ф. Лубина. Н. Новгород, 2013. С. 98.

109

А.Ф. Лубин делает вывод о том, что оперативно-разыскная информация может

стать доказательственной лишь после ее преобразования (трансформации)1. Е.А.

Доля рассуждает несколько иначе. По его мнению, результаты ОРД

доказательствами не являются, а могут быть использованы лишь в качестве

основы для их последующего собирания (формирования)2. Исследуя проблемы

использования результатов ОРД в доказывании Ю.В. Астафьев, Н.В. Изотова

пришли к выводу о том, что «в законодательстве необходимо четко урегулировать

правовую природу оперативно-разыскной информации, закрепить ее отличие от

доказательств»3. Шматов М.А., Шматов В.М. предлагают в УПК РФ ввести раздел

«Оперативно-разыскная деятельность», в котором изложить цели и задачи ОРД,

понятие оперативно-разыскных мероприятий, использование результатов ОРД в

процессе решения задач уголовного судопроизводства»4.

Таким образом, мы пришли к выводу о том, что одной из причин

недопонимания доказательственного значения непроцессуальной информации

является несовершенство законодательных формулировок норм,

регламентирующих процесс доказывания. Поэтому, в УПК РФ следует закрепить

общее положение о порядке использования непроцессуальной информации,

согласно которому непроцессуальная информация может быть использована в

качестве доказательств, если при ее собирании не были нарушены нормы

Конституции РФ и действующего законодательства, которые регламентируют

процесс получения такой информации вне рамок уголовного судопроизводства. В

этом отношении данные выводы созвучны с позицией наших коллег-

процессуалистов из Волгограда, которые пишут, что если доказательство

1 Гончан Ю.А, Лубин А.Ф. Документирование результатов оперативно-розыскной деятельности как форма доказывания при выявлении и раскрытии преступлений // Теория доказательств и практика расследования экономических и иных преступлений: Материалы Международной научно-практической интеренет-конференции (Н. Новгород, 22 мая 2012г.) / под ред. А.Ф. Лубина. Н. Новгород, 2013. С. 98. 2 См.: Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: монография. М., 2013.С. 82. 3 Астафьев Ю.В., Изотова Н.В. Доказывание и оперативно-разыскная деятельность: проблемы соотношения и взаимодействия. Курск, 2002. С. 213. 4 Шматов М.А., Шматов В.М.. О процессуальном статусе оперативно-разыскной деятельности // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2009. № 3 (10). С. 120.

110

собирается «формируется» вне рамок процессуального принуждения, его

допустимость заключается в соответствии процедуры собирания «формирования»

общему нормативному порядку получения подобной информации1.

В связи с этим допустимость использования результатов ОРД в качестве

доказательств должна определяться, исходя из законности способа получения

этих сведений, установленного ФЗ «Об ОРД», допустимость использования

материалов СМИ – соблюдением журналистом Закона «О СМИ». В дополнении к

сказанному приведем цитату М.П. Полякова: «все, что законно (вообще, а не

только в рамках УПК) и невредно для граждан и окружающей среды, должно

допускаться для установления криминальных событий в рамках уголовного

процесса»2.

Таким образом, материалы СМИ являются одним из видов

непроцессуальной информации. Перейдем к рассмотрению направлений

использования данной информации в уголовном судопроизводстве, одним из

которых является ее использование в качестве повода для возбуждения

уголовного дела.

Так, материалы прессы признавались законным поводом для возбуждения

уголовного дела вплоть до 2001 года. После принятия УПК РФ письма, статьи,

заметки в газете перестали считаться самостоятельным информационным

поводом для начала уголовного судопроизводства. Однако анализ различных

литературных и нормативных источников позволяет сделать вывод о том, что

принять решение об исключении публикаций в СМИ из системы поводов для

возбуждения уголовного дела было для законодателя нелегко. Еще при

разработке проекта УПК РФ сама идея этого повода появлялась в различных

вариантах. Так, в «официальном» проекте УПК РФ, принятом в первом чтении, в

п. 4 ст. 150 предусматривался такой повод для возбуждения уголовного дела, как

«сообщение в средствах массовой информации». Причем согласно ст. 154

1 Уголовный процесс: учебник. В 3 ч. Ч. 1. Общие положения уголовного судопроизводства. 4-е изд., перераб. и доп. / под ред. В.Г. Глебова, Е.А. Зайцевой. Волгоград. 2013. С. 84 2 Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: монография / под ред. научн. ред. проф. В.Т. Томина. Н. Новгород, 2001. С. 163

111

проекта, предполагалось, что сообщения средств массовой информации могут

служить поводом к возбуждению уголовного дела, когда они опубликованы в

газете или журнале либо распространены на радио или телевидении.

Однако в окончательной редакции УПК РФ законодатель все же не счел

нужным закрепить материалы СМИ в качестве отдельного повода для

возбуждения уголовного дела. Данное обстоятельство не могло не отразиться на

правоприменительной деятельности. Так, Т.С. Симонова пишет, что в связи с

отсутствием в новом УПК РФ прямого указания на сообщения о преступлении,

опубликованного в СМИ, как повода для возбуждения уголовного дела,

сообщения прессы в настоящее время незначительно используются в уголовном

судопроизводстве1.

Анализ следственно-судебной практики подтверждает сказанное

Т.С. Симоновой. Сегодня материалы СМИ весьма редко используются в

уголовном судопроизводстве. Вместе с тем реальные потребности борьбы с

преступностью, требуют от законодателя и правоприменителя пересмотреть свои

взгляды на значение сведений, полученных из СМИ, в уголовно-процессуальном

доказывании. Не признание уголовно-процессуальным законом материалов СМИ

специальным поводом для возбуждения уголовного дела в какой-то степени

только «добавляет масло в огонь».

В этой связи полезно проанализировать целесообразность возвращения к

советскому опыту (с поправкой на эволюцию СМИ) и оправданность закрепления

публикации в СМИ в качестве самостоятельного повода для возбуждения

уголовного дела. Либо же необходимо искать иные правовые механизмы

реализации идеи продуктивного взаимодействия правоохранительных органов и

СМИ в борьбе с преступностью.

В действующем УПК РФ, повод, ранее закрепленный в ч. 4

ст. 108 УПК РСФСР, был замещен поводом, сформулированным, как «сообщение

о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников»

1 См.: Симонова Т.С. Проверка повода и установление основания для возбуждения уголовного дела: дис. … канд. юрид. наук. Барнаул, 2007. С. 72-73.

112

(п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ). Данная формулировка, по мнению В.В. Артемовой,

является наиболее удачной, так как «обобщает в себе все возможные случаи

получения сведений о преступлениях, за исключением тех, которые поступают в

виде заявления о преступлении и явки с повинной»1, включая сообщения,

полученные из СМИ. За счет того, что в повод, закрепленный в п. 3 ч. 1 ст.

140 УПК РФ входит неограниченное число источников информации о событии

преступления, его иногда именуют универсальным и «свободным» поводом2.

Однако не все разделяют позицию, согласно которой информация,

полученная из СМИ, может служить поводом для возбуждения уголовного дела,

предусмотренного п. 3. ч. 1 ст. 140 УПК РФ. Так, И.Р. Дмитриев считает, что

повод для возбуждения уголовного дела, закрепленный в п. 3.

ч. 1 ст. 140 УПК РФ, не охватывает сообщения о признаках преступления,

содержащихся в СМИ: «Не всегда факты, содержащие признаки преступления,

опубликованные в средствах массовой информации, влекут за собой

правоотношения, присущие стадии возбуждения уголовного дела»3. Автор

следующим образом аргументирует свою позицию. Во-первых, ученый, со

ссылкой, на ст. 140 УПК РФ, утверждает, что в отличие от данной статьи в ст.

108 УПК РСФСР «нет указания на обязанность реагирования на содержащиеся в

СМИ факты, имеющие признаки преступления». Во-вторых, как пишет

И.Р. Дмитриев, сообщения СМИ не являются непосредственным обнаружением

признаков преступления (непосредственное обнаружение признаков

преступления – часто используемый пример применения п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ

– прим. А.Р.), так как следователь о событии преступления узнает опосредованно,

через журналиста. В-третьих, ученый ссылается на ч. 2 ст. 144 УПК РФ, в которой

сказано, что основанием проверки по сообщениям СМИ является поручение

прокурора (руководителя следственного органа).

1 Артемова В.В. Возбуждение уголовного дела как уголовно-процессуальный институт: дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. С. 92. 2 См.: Дмитриев И.Р. «Свободный» повод для возбуждения уголовного дела: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2005. С. 87. 3 Там же. С. 87

113

К данным аргументам, на наш взгляд, следует относиться критично. Во-

первых, в рассуждениях ученого прослеживается некоторое противоречие. Так,

повод, сформулированный в ч. 3 ст. 140 УПК РФ, И.Р. Дмитриев обильно

насыщает достаточно широким кругом источников информации о событии

преступления, называет его «свободным поводом»1, однако по непонятным

причинам отказывается называть сообщения СМИ поводом для возбуждения

уголовного дела.

Во-вторых, на наш взгляд, лишена какого-либо смысла дискуссия о способе

(непосредственно или опосредованно) обнаружения правоохранительными

органами признаков преступления, распространенного в СМИ. Мы предполагаем,

что вследствие прямого указания в ст. 143 УПК РФ на необходимость

оформления повода, закрепленного в п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ, рапортом об

обнаружении признаков преступления, происходит в некотором смысле

«подтягивание» получения информации из СМИ к «непосредственному

обнаружению признаков преступления». Однако мы не находим в этом

практического смысла. Сообщения СМИ – это отдельный, самостоятельный

источник информации, и незачем его заменять формулировками из других

поводов для возбуждения уголовного дела.

В-третьих, в ч. 2 ст. 144 УК РФ указаны лишь процедура и необходимое

условие для проведения проверки по сообщению СМИ (поручение прокурора /

руководителя следственного органа), что никоим образом не ограничивает

использование сообщения, полученного из СМИ, в качестве повода для

возбуждения уголовного дела. Оценивая рассуждения И.Р. Дмитриева в целом,

мы делаем вывод о том, что в аргументации ученого наблюдается излишняя

симпатия к формализму. С одной стороны, автор добросовестно старается

следовать букве закона. Однако в итоге совершает грубую ошибку – он уходит от

сути этого закона. И как результат: выводы, сформулированные

1 Дмитриев И.Р. «Свободный» повод для возбуждения уголовного дела: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2005. С. 87.

114

И.Р. Дмитриевым, на наш взгляд, создают искусственные препятствия в

достижении целей борьбы с преступностью.

Причина этого вовсе не в том, что в УПК РФ сообщения СМИ не

закреплены в качестве самостоятельного повода для возбуждения уголовного

дела. Похожие заблуждения были и при действии УПК РСФСР. Так, В.А. Лазарев

в свое время писал, что повод, предусмотренный п. 4 ст. 108 УПК РСФСР, не

попадает «под определение повода как источника первичной информации» и не

влечет возникновение уголовно-процессуальных отношений между автором

публикации и каким-либо конкретным органом дознания или следователем,

ознакомившимся с содержанием этой публикации1. УПК РСФСР, как пишет

ученый, не возлагает на следователя обязанности реагировать на

соответствующие публикации и проводить проверку содержащихся в них

сведений, так как в соответствии со ст. 109 УПК РСФСР доследственная проверка

проводится только по заявлениям и сообщениям о преступлении. Особенно

поражает то, что данный вывод сформулирован в контексте ст. 3 УПК РСФСР, в

соответствии с которой «суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в

пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае

обнаружения признаков преступления, принять все предусмотренные законом

меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении

преступления, и к их наказанию».

На наш взгляд в рассуждениях В.А. Лазарева также есть противоречие.

Однако, в отличие от И.Р. Дмитриева, В.А.Лазарев считает, что если следователь

приходит к выводу о том, что в статье содержится достаточно данных,

указывающих на признаки преступления, то это будет непосредственным

обнаружением признаков преступления2. Думается, что проблема, по поводу

которой рассуждают ученые, надуманна. Наш тезис таков: если сообщения СМИ

все-таки являются поводом для возбуждения уголовного дела, то не следует его

модифицировать в другие поводы. 1 См.: Лазарев В.А. Возбуждение уголовного дела как акт правового регулирования на преступные посягательства: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 60-61. 2 См. там же. С. 60-61

115

В литературе можно встретить различные точки зрения относительно

необходимости закрепления в УПК РФ публикаций СМИ в качестве

самостоятельного повода для возбуждения уголовного дела. Так, Е.С. Кузьменко

пишет, что наличие подобной нормы в УПК РСФСР было обусловлено желанием

законодателя обязать органы дознания, прокуратуры и следствия постоянно

следить за публикациями в печати, в которых сообщается о совершении

преступлений и немедленно реагировать на каждое такое сообщение1. Однако на

наш взгляд, отсутствие данного повода в ст. 140 УПК РФ, нельзя связывать с

отсутствием обязанности правоохранительных органов реагировать на сообщения

СМИ. Согласно ст. 21 УПК РФ прокурор, следователь, орган дознания и

дознаватель обязаны в каждом случае обнаружения признаков преступления

принимать предусмотренные УПК РФ меры по установлению события

преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.

Фактически данная статья и представляет собой тот самый конкретный и

универсальный повод для начала уголовного преследования. Все аргументы, с

помощью которых некоторые авторы пытаются обосновать отсутствие

обязанности осуществлять уголовное преследование правоохранительными

органами при обнаружении признаков в СМИ, на наш взгляд, не выдерживают

никакой критики.

Проанализировав все pro & contra, относительно необходимости выделения

сообщений СМИ в качестве самостоятельного повода для возбуждения

уголовного дела мы пришли к следующему выводу. На наш взгляд, в отличие,

например, от Е.С. Кузьменко2 и В.А. Лазарева3, выделение сообщений СМИ,

содержащих информацию о признаках преступления, в отдельный повод для

возбуждения уголовного дела нецелесообразно. Подобная формализация повода

не решит проблемы повышения эффективности взаимодействия органов

1 См.: Кузьменко Е.С. Система поводов к возбуждению уголовного дела: теоретический и прикладной аспекты: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007. С. 142. 2 См. там же. С. 152. 3 См.: Лазарев В.А. Возбуждение уголовного дела как акт правового регулирования на преступные посягательства: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 83.

116

уголовного преследования, и СМИ и не повысит уровень выявления в

публикациях СМИ законных оснований для возбуждения уголовного дела.

Мы считаем, что не форма подачи информации должна определять

процессуальное решение, а содержание этой информации. Данное утверждение

(практически возведенное в статус принципа) должно стать правилом для всей

стадии возбуждения уголовного дела. Хотя, если воплотить его в жизнь, то и

необходимость самой стадии возбуждения уголовного дела ставится под

сомнение. На этот счет уместно привести цитату из рассуждений И.Р. Дмитриева,

согласно которым «все системы поводов стремятся к тому, чтобы захватить

максимальное число сигналов о преступлении, однако путь к этой цели

избирается разный: в одном случае – детализация, а в другом –

универсализация»1. Ч. 1 ст. 108 УПК РСФСР – пример детализации, п. 3 ч. 1 ст.

140 УПК РФ – универсализации. Вместе с тем золотая середина, на наш взгляд,

находится не между детализацией и универсализацией, а между детализацией и

конкретизацией. Полагаем, что в уголовно-процессуальном законе должен быть

закреплен универсальный повод для начала уголовного преследования. В законе

также должно быть сформулировано: 1) кем начинается уголовное преследование;

2) по какому факту оно начинается (проявление конкретизации). Однако как бы

не был сформулирован повод для начала уголовного преследования, эффект от

него во многом зависит от объема предоставленной свободы в использовании

источников информации и законных методах ее проверки.

В настоящее время органы уголовного преследования по сообщениям СМИ

могут возбудить уголовное дело по п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ. Так, например, после

обнародования видео о предполагаемых нарушениях правопорядка в

Мелеховской колонии № 6 Владимирской области на телеканале Мир ТВ

возбуждено уголовное дело по ст. 286 УК РФ2 (п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ).

Подобный случай не единичный, поэтому, как было отмечено нами ранее, в

1 Дмитриев И.Р. «Свободный» повод для возбуждения уголовного дела: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2005. С. 87 2 См.: Мир ТВ. URL: http://www.mirtv33.ru/2014/04/posle-obnarodovaniya-video-iz-kolonii-6-vozbuzhdeno ugolovnoe-delo/ (дата обращения: 22.05.2015).

117

выделении дополнительного повода для возбуждения уголовного дела нет

необходимости.

Однако у этой проблемы есть и другая сторона. Актуальность вопроса

повышения эффективности борьбы с преступлениями, совершаемыми

посредством СМИ, а также с преступлениями, о которых стало известно из СМИ,

сомнений не вызывает. Однако среди ученых существуют сомнение в том, что

правоохранительные органы «вряд ли будут активно реагировать на сообщения

СМИ в связи с многократным увеличением количества печатной продукции, а

также большой загруженностью должностных лиц, которые практически лишены

возможности отслеживать (просматривать, прослушивать) всю ту обширную

информацию, которая исходит из СМИ»1. Эти сомнения оправданы. В огромном

массиве местных, региональных и центральных СМИ, весьма сложно отследить

всю информацию, которая может представлять интерес для органов

предварительного расследования.

Повысить эффективность взаимодействия органов уголовного

преследования со СМИ, а также уровень выявления в публикациях СМИ

законных оснований для возбуждения уголовного дела можно за счет расширения

круга непрофессиональных субъектов информационного анализа СМИ. В связи с

этим для обнаружения информации о готовящемся, совершаемом, или

совершенном преступлении, распространенном в СМИ, целесообразно

привлекать граждан. Процедура привлечения и участия граждан в выявлении

такой информации должна быть максимально простой и предусматривать

возможность материального и нематериального поощрения.

Следует заметить, что сами СМИ активно привлекают граждан к

взаимодействию. Так, газета «Pro город» предлагает гонорар до 3000 рублей за

сообщение гражданами новостей в редакцию СМИ2. «Свои» методы привлечения

общественности к взаимодействию с правоохранительными органами должны

применяться и в ОВД. 1 Лазарев В.А. Возбуждение уголовного дела как акт правового регулирования на преступные посягательства: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 83. 2 См.: «Pro город». 27 июня 2015г. С. 5.

118

Итак, материалы СМИ как один из видов непроцессуальной информации

могут использоваться в качестве повода для возбуждения уголовного дела.

Однако этим направлением использование материалов СМИ в уголовном

судопроизводстве, не ограничивается. Информационный продукт, полученный из

СМИ, может использоваться и в уголовно-процессуальном доказывании после

возбуждения уголовного дела. Так, согласно результатам проведенного нами

анкетирования, 89 % опрошенных сотрудников правоохранительных органов

допускают использование материалов СМИ в качестве доказательств в уголовном

деле1.

В проанализированной нами следственно-судебной практике материалы

СМИ использовались в процессе доказывания в следующих случаях:

Содержание материалов СМИ представляло собой состав

преступления, в таком случае использование СМИ являлось средством/способом

совершения преступления (например, ст. 128.1 УК РФ «Клевета», ст. 282 УК РФ

«Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого

достоинства»);

В материалах СМИ был зафиксирован факт совершения

преступления, либо в них содержались иные обстоятельства, имеющие значение

для уголовного дела.

Приведем несколько примеров из практики использования материалов

СМИ-доказательств в уголовном судопроизводстве.

Так, Орджоникидзевский районный суд г. Екатеринбурга (дело № 1-540/14)2

рассмотрел уголовное дело, в котором сюжет из выпуска новостей «41 канала»

был признан вещественным доказательством. В данном сюжете было

запечатлено, как «автомобиль «газель» на полном ходу, на задней передаче

врезается в дом в темное время суток, на хорошо освещенном участке». Кроме

этого в тексте судебного решения содержится указание на то, что на видеозаписи

«отчетливо» видны повреждения дома, а также приводится версия 1 См.: приложение 2. 2 См.: Судебные и нормативные акты РФ. URL: http://sudact.ru/regular/doc/h9anc4x19sxh/ (дата обращения: 12.05.2015).

119

произошедшего, озвученная журналистом: ревность виновника произошедшего к

своей супруге. Для суда данная запись имеет значение в той части, в которой

устанавливает обстоятельства, подлежащие доказыванию. А это, как следует из

дела, «событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства

совершения преступления)» в соответствии с ч. 1 ст. 73 УПК РФ. Предложенную

журналистом версию о причинах произошедшего события следует отнести к

ориентирующей информации.

Вместе с тем из текста судебного решения не ясно, по какому признаку

данная видеозапись была признана вещественным доказательством. Так, в

соответствии с ч. 1 ст. 81 УПК РФ вещественными доказательствами признаются

любые предметы:

1) которые служили орудиями, оборудованием или иными средствами

совершения преступления или сохранили на себе следы преступления;

2) на которые были направлены преступные действия;

3) деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате

совершения преступления;

4) иные предметы и документы, которые могут служить средствами для

обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.

Думается, что в данном случае указанная видеозапись является «иным

предметом, который может служить средством для обнаружения преступления и

установления обстоятельств уголовного дела» в соответствии с п. 3 ч. 1

ст. 81 УПК РФ.

Помимо приобщения материалов СМИ в качестве вещественных

доказательств, журналист, являющийся, автором соответствующего материала,

как правило, дополнительно допрашивается об обстоятельствах, связанных с

содержанием тех сведений, которые им были распространены через СМИ. Так, по

уголовному делу, рассмотренному Никулинским районным судом г. Москвы

(дело № 1-107/2013)1 в качестве вещественного доказательства был признан CD-R

1 См.: Судебные решения РФ. URL: http://судебныерешения.рф/bsr/case/6390357(дата обращения: 12.05.2015).

120

диск «TDK» с видеозаписью сюжетов, сделанных журналистами «Айньюс» во

время производства исполнительных действий судебными приставам, а также

данный журналист был допрошен по поводу всех известных ему обстоятельств,

имеющих отношению к уголовному делу (включая те, которые не были

зафиксированы на видеозаписи). Показания журналиста были использованы в

доказывании в качестве показаний свидетеля по п. 3 ч. 2 ст. 74 УПК РФ.

Рассмотрим еще один пример, когда материалы СМИ были признаны

вещественным доказательством. Речь в данном случае идет об уголовном деле,

возбужденном по п. «б» ч. 2 ст. 282 УК РФ – «Возбуждение ненависти, либо

вражды, а равно унижение человеческого достоинства с использованием

служебного положения» (приговор Кировского районного суда г. Ростова-на-

Дону от 20 июля 2010 года)1. Диспозиция данной статьи предполагает совершение

преступных действий с использованием средств массовой информации. Так как

противодействие экстремизму является одним из приоритетных направлений

работы правоохранительных органов на современном этапе, данный пример из

судебной практики подчеркивает злободневный характер рассматриваемого

вопроса. Так, В.П. Кучков, являясь учредителем и главным редактором

еженедельной газеты, «имея умысел на возбуждение ненависти и вражды со

стороны читателей газеты и неопределенного круга лиц, а также на унижение

достоинства группы лиц по признакам национальности, языка, происхождения,

отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе,

совершил с использованием средств массовой информации и своего служебного

положения редактора газеты, то есть ее руководителя, преступление»,

предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 282 УК РФ. Из текста судебного решения следует,

что В.П. Кучков самостоятельно подготовил статью, в которой содержится

информация, пропагандирующая неполноценность граждан по признаку их

отношения к определенной религии, а также содержатся оскорбительные

характеристики, отрицательные эмоциональные оценки, негативные установки по

1 См.: Росправосудие. URL: https://rospravosudie.com/court-kirovskij-rajonnyj-sud-g-rostova-na-donu-rostovskaya-oblast-s/act-102576751/ (дата обращения: 12.05.2015).

121

отношению к хасидизму, то есть информация, способная возбудить в обществе

религиозную вражду по отношению к людям, исповедующим хасидизм,

представителям еврейской национальности и лиц иудейского вероисповедания.

Газета, в которой была опубликована статья, была признана вещественным

доказательством по делу.

В следственно-судебной практике мы обнаружили пример использования

материалов СМИ в доказывании в качестве «иного документа» по п. 6 ч. 2 ст. 74

УПК РФ. Так, видеозапись сюжета о происшествии, показанная в телепередаче

«По горячим следам», на которой запечатлены комментарии журналистов –

авторов сюжета и интервью с бывшим руководителем и бывшим начальником

отдела полиции, не указана в перечне вещественных доказательств в приговоре

Ивановского районного суда Ивановской области (дело № 1-6/2013)1. В данном

сюжете один из интервьюируемых упоминает о неадекватном поведении

Веселова в том числе – в отделе полиции. Так как в соответствии с ч. 3

ст. 73 УПК РФ в предмет доказывания входит перечень обстоятельств,

характеризующих личность обвиняемого, то данная видеозапись может служить

одним из тех средств, с помощью которого устанавливается данное

обстоятельство. Поэтому в приведенном примере считаем, что указанная

видеозапись является иным документом по делу (ст. 84 УПК РФ).

Однако практика показывает, что не во всех случаях суды признают

материалы СМИ доказательствами по уголовному делу. Так, на приговор

Октябрьского районного суда г. Саранска Республики Мордовия (дело № 22 –

1107/2013)2, по которому подсудимый был осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ, была

подана апелляционная жалоба. В обосновании апелляционной жалобы было

указано, что «об отсутствии умысла на совершение им (подсудимым – прим. А.Р.) 1 См.: Судебные и нормативные акты РФ. URL:http://sudact.ru/regular/doc/kCmJYkaN20Ux/?regulartxt=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%80+%E2%84%96+1191%2F2012+16%2F2013+16%2F2013%281191%2F2012%3B%29+%D0%BE%D1%82+15+%D0%B0%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%BB%D1%8F+2013+%D0%B3.+&regularcase_doc=&regulardoc_type=&regulardate_from=&regulardate_to=&regularworkflow_stage=&regulararea=&regularcourt=&regularjudge=&_=1444644858073 (дата обращения: 12.05.2015). 2 См.: Росправосудие. URL: https://rospravosudie.com/court-verxovnyj-sud-respubliki-mordoviya-respublika-mordoviya-s/act-107317395/ (дата обращения: 12.05.2015).

122

убийства свидетельствует статья в газете, основанная на материалах уголовного

дела». Вместе с тем государственный обвинитель посчитал, что статья в газете не

может являться доказательством по делу, «поскольку это лишь высказанное

журналистом мнение». Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда

Республики Мордовия приговор оставила без изменения, а апелляционные

жалобы осужденного и его защитника без удовлетворения. По поводу ссылки в

апелляционной жалобе на статью в газете судебная коллегия пояснила: «статьи в

периодических изданиях по смыслу статьи 74 УПК Российской Федерации не

относятся к допустимым доказательствам по уголовному делу»1.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что проблемы использования

материалов СМИ в уголовно-процессуальном доказывании не только

теоретически малоизученны, но и в практической деятельности вызывают

многочисленные вопросы. Поэтому более подробно рассмотрим данные

проблемы в следующем параграфе нашего исследования.

§2. Использование сведений, распространенных в СМИ, в уголовно-

процессуальном доказывании

Причины теоретических и практических проблем, связанных с

использованием сведений СМИ в уголовно-процессуальном доказывании, лежат в

плоскости давних дискуссионных вопросов теории доказывания. Это вопросы

цели уголовно-процессуального доказывания, понятия доказательств, критериев

их оценки и проверки и т.д. Неутихающий интерес к данным проблемам, в том

числе и со стороны автора исследования, можно объяснить тем, что в

доказательственном праве нет и не может быть вечных истин, потому что само

уголовно-процессуальное доказывание связано с поиском ответа на вопрос: «Что

есть истина…?».

1 Росправосудие. URL: https://rospravosudie.com/court-verxovnyj-sud-respubliki-mordoviya-respublika-mordoviya-s/act-107317395/ (дата обращения: 12.05.2015).

123

В современной философии существует немало интересных подходов к

решению «вечных» вопросов теории познания. В данном параграфе мы

попытаемся применить эти подходы к теории уголовно-процессуального

познания, и в частности, к проблемам использования материалов СМИ в

уголовно-процессуальном доказывании.

Так как современный ученый живет в эпоху постмодернизма, поэтому тип

его мышления складывается под влиянием этой эпохи. Именно тип мышления

определяет тенденции в развитии научной мысли, одновременно обуславливает и

объясняет ее идеи и настроения. К постмодернизму можно относится по-разному

(к слову сказать сам автор не питает глубокой симпатии к нему), однако

современное исследование проблем познания (доказывания) не может

проводиться без учета того влияния, которое оказал и продолжает оказывать

постмодернизм на науку.

Для начала кратко охарактеризуем особенности эпохи постмодерна. Как

пишет Н.Л. Быстрых, постмодерн – это историческая эпоха, исторически

определенная социокультурная ситуация, наступившая после модерна.

Постмодерн характеризуется разочарованием в идеалах модерна: кризис

гуманизма, опровержение установок классического рационализма (веры в

безграничные возможности разума) и глобального историзма, радикальный

антиутопизм1. Парадигма постмодернизма не отрицает рациональность, однако

ограничивает право на поиск истины научной рациональности и признает

равноправие различных видов рациональностей2. Постмодернистское

мировоззрение характеризует эпистемологическая неуверенность. Она содержит

убеждение в том, что наиболее адекватно постижение действительности доступны

не естественным и точным наукам или традиционной философии со строгими

законами логики взаимоотношений причин и следствий, а интуитивному, с

преобладает ассоциаций, образов, метафоризм3.

1 См.: Быстрых Н.Л. Разум в мировоззрении постмодернизма: дис. ... канд. филос. наук. Омск, 2001. С. 93. 2 Там же. С. 95. 3 Там же. С. 100.

124

В постмодернизме проблема истины – это проблема языковой игры:

«истина – это просто слово, которое то, что означает в словаре» 1. Важно при этом

не значение слова, а его смысл, его этимология. Специфическое понимание

истины является одним из существенных особенностей постмодернизма,

принципиально отличающее его от диалектического материализма, признающего

историчность истины.

Категория истины является той жирной точкой, в которой пересекаются

философия познания и уголовное судопроизводство. Принято считать, что целью

уголовного судопроизводства является достижение истины. Г.А. Печников,

В.Г. Глебов выделяют объективно истинный тип уголовного процесса, в котором

все направлено на достижение объективной истины и состязательный тип

уголовного судопроизводства, где все способствует состязанию сторон обвинения

и защиты в интересах выяснения, какая из сторон сильнее другой2. Причем

ученые отмечают, что «действующий УПК РФ тяготеет к чуждой традиционному

российскому уголовному процессу англо-американской доктрине «чистой

состязательности»3.

Неслучайно одними из первых постмодернистов являются представители

США. Постмодернизм, в котором нет объективной истины, а есть лишь

различные интерпретации бытия, является более подходящей платформой для

объяснения сущности состязательности в уголовном судопроизводстве. Наиболее

наглядно это демонстрируется при сравнении определения понятия и механизма

формирования доказательства с точки зрения двух диаметрально

противоположных походов в философии познания: «фундаменталистском» –

1 Быстрых Н.Л. Разум в мировоззрении постмодернизма: дис. ... канд. филос. наук. Омск, 2001. С. 100. 2 Печников Г.А., Глебов В.Г. Законопроект Следственного комитета России об институте установления объективной истины по уголовному делу и состязательный УПК РФ // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2013. № 2 (25). С. 159. 3 Там же. С. 158.

125

прототипу концепции объективной истины и «релятивистском» как основы

концепции формальной истины и состязательного уголовного судопроизводства1.

Так, в уголовно-процессуальной литературе доказательство определяется

учеными через факты, через знания/сведения о фактах, через фактические данные

и т.д. Как пишет А.А. Кухта: «Можно констатировать, что в уголовно-

процессуальной науке при определении доказательств и содержания предмета

(пределов) доказывания каким-то образом переплелись два представления

относительно факта: признание факта фрагментом действительности и

отождествление факта со знанием, утверждением о факте»2. Так что же такое

факт?

Постмодернизм онтологической стороне понятия факта отводит роль

«второго плана». Благодаря этому категория факта в постмодернизме становится

категорией гносеологической. Нельзя не отметить, что действующий уголовно-

процессуальный закон также делает акцент на познавательную сторону понятия

доказательства, так как согласно ст. 74 УПК РФ доказательствами признаются

сведения … (в законодательном определении доказательства нет ни слова о

фактах). Однако это обстоятельство вряд ли роднит философию постмодернизма

и те идеи, на которых основывается современное понимание доказательства.

Качество сведений в уголовно-процессуальной литературе в большинстве случаев

оценивается через их адекватность познаваемому объекту, т.е. через

корреспондентскую теорию истины, находящейся в противоположной плоскости

по отношению к постмодернистским взглядам. В постмодернизме «текст не

отображает реальность, а творит много новых реальностей, часто вовсе

независимых друг от друга»3.

1 Вывод о существовании в современной философии двух базовых подходов, условно называемых «фундаментализмом» и «релятивизмом», которые по-разному влияют на теорию доказательств, сформулировал в своей диссертации А.С. Закотянский. (См.: Закотянский А.С. Проблемы использования непроцессуальной информации в доказывании по уголовным делам: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2015). 2 Кухта. А.А. Доказывание истины в уголовном процессе: монография. Н. Новгород, 2009. С. 87. 3 Быстрых Н.Л. Разум в мировоззрении постмодернизма: дис. ... канд. филос. наук. Омск, 2001. С. 105.

126

Благодаря интенсивной популяризации постмодернизма, с триумфом

вошедшего в мировую философскую мысль, появились более узкие философские

направления, «отпочковавшихся» от его основных идей. Эти направления

обогатили постмодернизм не только новыми нестандартными идеями, но и

способствовали более глубокому осмыслению уже укоренившихся его

постулатов. Поэтому далее мы остановимся на некоторых из тех направлений

постмодернизма, чьи идеи позволят нестандартно подойти к сущности уголовно-

процессуального познания, определению понятия доказательства.

Одним из таких направлений является конструктивизм. Его

принципиальным положением является то, что «знания не содержатся

непосредственно в объекте (в «объективной действительности»), а «строятся

(конструируются) познающем субъектом в виде различного рода моделей,

которые могут быть как альтернативными, так и взаимно дополнительными»1.

Конструктивизм является мейнстримом современной философии, основные

принципы которого заключаются в том, что «наши концептуальные схемы и

перцептивные аппараты играют конститутивную роль по отношению к

реальности». Вся реальность в итоге становится разумозависимой.

Конструктивизм идет под лозунгом «фактов нет, есть лишь интерпретации»,

выражая тем самым зависимость мира от мысли. Человек, согласно

конструктивизму, не является творцом вселенной, но из ее аморфного состояния

он придает форму с помощью шаблонов его концептов.

Представляется интересным одно из ответвлений конструктивизма –

энактивизм, признающий целью познания не отражение мира, а необходимость

«извлечения его смысла»2. Основная идея энактивизма состоит в том, что знания

– это не просто репрезентация, а это «определенный, соответствующей системе

когнитивный процесс». По мнению последователей энактивизма, наше сознание

не способно видеть и понимать с «некой внешней контрольной точки, с которой

1 Петренко В.Ф. Конструктивизм как новая парадигма в науках о человеке // Вопросы философии. 2011. № 6. С. 76. 2 См.: Князева Е.Н. Энактивизм: концептуальный поворот в эпистемологии // Вопросы философии. - 2013. № 10. С. 91.

127

можно судить о степени соответствия между представлениями и реальностью»,

поэтому «сознание создает образы реальности как проявление его собственной

организации и взаимодействуют с этими образами, модифицируя их в свете

текущего опыта»1.

Получаемые в ходе уголовно-процессуального доказывании знания – это не

просто отражаемая в нашем сознании реальность, это результат творческого

процесса, в котором активно участвует субъект познания. С того момента как

субъект принял участие в уголовно-процессуальном познании, он стал частью

познаваемой реальности. Поэтому главной его задачей становится вычленение

смысла из этой реальности с последующей «упаковкой» его в уголовно-

процессуальную форму для того, что бы предоставить полученные результаты

познания суду. В зависимости от того, кем осуществляется познание:

следователем (дознавателем), адвокатом, журналистом (который также может

участвовать в процессе познания события преступления), зависит и то, какой

оттенок будет приобретать вычленяемый из реальности смысл. Если речь идет о

стороне обвинения, то в ходе познавательной деятельности будет накапливаться

система знаний, уличающая подозреваемого (обвиняемого) в совершении

преступления. Адвокат в ходе собирания доказательств, наоборот, пытается

снабдить получаемые знания таким смыслом, что бы они оправдывали его

подзащитного. Ю.П. Боруленков об этом так пишет: «…у разных субъектов в

зависимости от субъективных и объективных обстоятельств могут формироваться

и различные модели исследуемого события, в связи с чем, речь может идти о

системе выстраивания доказательственного материала, отдельно со стороны

истца, отдельно – от ответчика и самостоятельно – судом. Истец и ответчик

всегда занимают противоположные позиции, но доказательства могут

использовать одни и те же, лишь по-разному их интерпретируя»2.

1 Князева Е.Н. Энактивизм: концептуальный поворот в эпистемологии // Вопросы философии. 2013. № 10. С. 91. С. 92. 2 Боруленков Ю.П. Решение публичного субъекта юридического познания как интегрированный правовой продукт // Российский следователь. 2013. № 16. С. 8.

128

Таким образом, и стороной обвинения и стороной защиты познается одна и

та же реальность, но смысл из нее извлекается разный. По правильному

замечанию А.С. Александрова, Р.А. Бостанова, «из одного источника получаются

доказательство защиты и доказательство обвинения, и побеждает то, которое

окажется более объективным средством передачи сведений суду, другое будет

признано недостоверным»1.

Одну и ту же информацию можно интерпретировать по-разному. Поэтому

из одной информации можно вычленить и обвинительное и оправдательное

доказательство. Детально проблемы понимания и толкования (интерпретации)

изучает герменевтика, получившая особое развитие в эпоху постмодернизма.

Центральной категорией герменевтики является «язык». Если классическая

философия в основном занималась проблемой познания, т. е. отношениями между

мышлением и вещественным миром, то практически вся современная западная

новейшая философия поставила в центр внимания проблему языка2. Это

обусловлено так называемым «лингвистическим поворотом» в философии,

изменившим парадигму философствования и основные методологические

принципы, теперь анализ языка стал мощным источником философского познан

ия реальности3. В настоящее время «модным» направлением в уголовно-

процессуальной науке стало изучение проблем лингвистики, языка, как основного

инструментария, которым пользуются стороны при обосновании своей позиции в

суде4.

На результаты интерпретации влияют особенности субъекта познания:

«операциональные (инструментальные) средства познания определяют каркас

познавательных моделей, где наряду с информацией, идущей от объекта в

свернутой форме присутствует и ценностно-мотивационная составляющая

познания (определяющая зону поиска и его ограничений) в конструировании

1 Александров А.С., Бостанов Р.А. Использование производных доказательств в уголовном процессе: монография. М., 2013. С. 41. 2 См.: Постмодерн. Сайт о культуре и философии постмодерна. URL: http://postmodern.in.ua/?page_id=2 (дата обращения: 09.05.2015). 3 Там же. 4 См.: Александров А.С. Введение в судебную лингвистику. Н. Новгород, 2003.

129

моделей мира»1. Всю совокупность объективных и субъективных факторов и

обстоятельств, влияющих на деятельность человека и делающих ее сугубо

«субъективной» объединяет слово «культура». На этот счет приведем слова

А.В. Агутина о том, что «культура субъектов доказывания и культура в целом

российского общества является объективным свидетельством субъективного духа

доказывания»2.

Слово за тем «что есть истина» из представленных сторонами версий

произошедшего, остается за судом. Именно суд оценивает, в какой из систем

доказательства находятся в логической согласованности, не противоречат

достижениям науки и законам бытия. Именно поэтому, по всей видимости, можно

объяснить и наш интерес к конструктивизму, в котором «принято говорить не об

истинности или ложности теории (модели), а о соответствии (или несоответствии)

критериям научности, рационального мышления, научной картине мира…об её

внутренней непротиворечивости, лаконичности и даже красоте»3.

Важно при этом обеспечить равную юридическую силу каждой из систем

доказательств. Именно в этом заключается суть состязательного начала

уголовного судопроизводства.

В объяснении «принципа» работы состязательности А.С. Александров,

Р.А. Бостанов используют такой термин как «временное доказательство», под

которым они понимают такое средство в доказывании, которое использовалось

субъектом доказывания для обоснования своих требований к суду и решений по

делу, но которое в конечном итоге было признано судом сомнительным и суд

отказался использовать его при установлении юридического факта4. Таким

образом, одни доказательства ложатся в основу приговора, другие признаются

судом как не имеющие юридической силы. По правильному замечанию

1 Петренко В.Ф. Конструктивизм как новая парадигма в науках о человеке // Вопросы философии. 2011. №6. С. 77. 2 Агутин А.В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном доказывании: монография / под науч. ред. В.Т. Томина. М., 2004.С. 69. 3 Петренко В.Ф. Указ. соч. С. 76. 4 См.: Александров А.С., Бостанов Р.А. Использование производных доказательств в уголовном процессе: монография. М., 2013.С.41.

130

А.А. Кухты «при состязательной установке на производство фактов судья

презюмирует, что данные, полученные от каждой из сторон, представляют собой

их интерпретацию события, их видение дела», поэтому «вся система уголовного

процесса построена так, что бы в вышестоящих стадиях перепроверялось знание,

полученное в нижестоящей стадии, через многократно повторяемую борьбу

частных интерпретаций фактов предполагает приблизиться к инвариантному,

объективному содержимому»1.

Журналист, как и следователь, адвокат может быть участником познания

события преступления (например, при проведении журналистского

расследования). В процессе собирания материала, осуществляемая им поисковая

деятельность также направлена на извлечение смысла из реальности. Полученные

таким образом знания, после проведения соответствующей редакционной работы

преподносятся аудитории. Активность, творческое начало и, так называемый,

субъективный дух в познавательной деятельности журналиста проявляются в

свободе выбора средств познания.

Вместе с тем исследование специфики журналистской деятельности в духе

постмодернизма обнаруживает ряд принципиально недопустимых для уголовного

судопроизводства моментов. В первую очередь речь идет о возможности

фальсификации истины, ее навязывания, что фактически постмодернизм не

отрицает.

Таким образом, по началу идеи постмодернизма кажутся

привлекательными. Однако более глубокое его исследование приводит к

разочарованию в этих идеях Это убеждает и опыт современного поколения:

упадок ценностей, кризис общества. Именно эти последствия побудили

пересмотреть роль данного культурного явления для человечества.

На этой почве появились новые течения в философии. Так, например,

можно сказать о «новом реализме» (М. Феррарис, М. Габриэль, М. Беушот).

Данное течение появилось в ответ на «некоторую усталость от постмодернизма,

1 Кухта А.А. Доказывание истины в уголовном процессе: монография. Н. Новгород, 2009. С. 40- 41.

131

взращенного в убеждении, что все «конструируется» – языком, концептуальными

схемами, средствами массовой информации»1. На самом деле, как правильно

замечают последователи нового реализма, «некоторые вещи, а точнее даже

намного больше вещей, чем мы готовы были бы допустить, не «конструируются»,

и это прекрасно, иначе мы не смогли бы отличить сон от реальности»2.

Так называемый «новый реализм» можно назвать реакцией на

«антиреалистические настроения» постмодернизма, «когда в СМИ и в

политических программах стал царствовать ницшеский принцип, согласно

которому «фактов нет, есть лишь интерпретации»3. М. Феррарис совершенно

правильно отмечает, что именно этот принцип, в итоге стал оправданием для

того, чтобы говорить и делать то, что хочется.

На этой основе М. Феррарис в своем учении выделяет две реальности.

Реальность 1 – это «эпистемологическая реальность» или это наши знания о

реальности. Реальность 2 – это то, что существует независимо от нашего знания,

этот внешний мир, находящийся вне концептуальных схем. М. Феррарис

определяет свой реализм как «мнение о том, что естественные объекты (а может

быть и другие типы объектов, требующие каждый раз определения) существуют

независимо от тех способов, которыми мы их познаем: существующими же или

несуществующими они являются в силу той реальности, которая существует

независимо от нас4.

Взгляды «нового реализма» нам более близки. Воспринимая окружающий

мир исключительно как плод человеческой мысли, мы уходим от реальности

этого мира. Становится неуловимой грань между мыслью и тем, что существует

независимо от нее. Однако стоит признать, что вещи существуют и независимо от

сознания человека. В противном случае ставится под сомнение вопрос о как

таковом самостоятельном бытии вещественного мира.

1 М. Феррарис. Что такое новый реализм? // Вопросы философии. №8. 2014. С. 145-159. 2 Там же. С. 145-159. 3 Там же.С. 145-159. 4 См. там же. С. 145-159.

132

Таким образом, в теории доказывании следует отдельно выделять вещи

материального мира, которые используются как объект уголовно-

процессуального познания (по модели М. Феррариса – это Реальность 1). А также

знания/сведения, которые могут быть получены в результате познания данных

предметов: знания о том, кем, когда они были выполнены, каким способом, на

каком носителе и т.д. Также к этому перечню следует отнести знания/сведения

содержательного характера, т.е. это та информация, с помощью которой

устанавливаются обстоятельства, подлежащие доказыванию (по модели М.

Феррариса – это Реальность 2).

Процесс доказывания представляет собой совокупность логических

операций, осуществляемых субъектом уголовно-процессуального познания, в

результате которого получаются сведения (Реальность 2) об объекте такого

познания (Реальность 1).

Действующий уголовно-процессуального закон, в качестве доказательств

признает только Реальность 2 – любые сведения, на основе которых суд,

прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном УПК РФ,

устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию

при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих

значение для уголовного дела. Как пишет Г.А. Печников, понятие доказательства

как «любых сведений» несколько неопределенно, поскольку в нем не проводится

различие между «сведениями», которые являются «фактическими сведениями» о

реальной действительности, от сведений, являющихся плодом фантазии,

воображения человека, его вымыслом1. Поэтому, мы, в отличие от законодателя,

при формулировании определения понятия доказательства, сформированного на

основе материалов СМИ, закладываем в него не только Реальность 2, но и

Реальность 1. Таким образом, доказательствами, сформированными на основе

материалов СМИ, следует считать сведения, полученные в результате уголовно-

процессуального познания текста, изображений, аудио-, видеозаписи,

1 Печников Г.А. О понятии доказательств в состязательном УПК России в свете теории отражения // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2009. № 2. С. 4.

133

содержащихся в материалах СМИ, а также сами носители с находящейся на них

конкретной процессуально значимой информацией.

Материалы СМИ-доказательства представляют собой единство содержания

и формы, содержания и их источника. «Доказательство в уголовном

судопроизводстве выступает в качестве продукта своеобразного синтеза

находящихся между собой в органическом единстве двух элементов:

фактического и формального»1. В этой связи остановимся на рассмотрении

понятий «форма» и «источник» доказательства.

В научной литературе указанные понятия определяются по-разному. Иногда

они используются как тождественные между собой, в других случаях авторы

приводят четкое разграничение между ними. Такая неоднозначная позиция

вызвана особенностью формулирования нормы ч. 2 ст. 74 УПК РФ. Так,

указанная норма начинается со слов: «в качестве доказательств допускается …».

То есть из текста нормы не ясно, что конкретно представляет собой приведенный

после данной формулировки перечень. Поэтому в литературе иногда встречается

явное смешение или подмена категорий вид, форма и источники доказательств.

На это обстоятельство указывают в своих трудах и ряд других авторов2.

На наш взгляд данные понятия представляют собой три разные по значению

процессуальные категории, которые необходимо между собой различать. Начнем

с понятия «форма доказательства».

При определении «формы доказательства» мы исходим из общего

философского принципа о единстве содержания и формы. То есть речь идет о том,

что сведения о фактах не могут быть в уголовном процессе в качестве

«абстрактных идей». Они обязательно должны быть облечены в определенную

форму. Причем, следуя рассуждениям Аристотеля, необходимо различать

материю (например, мрамор, из которого сделана статуя) и форму (ту, которую

придал ей в примере со статуей скульптор). Обычно в уголовно-процессуальной

науке этому внимание не уделяется. Однако разграничение материи и формы 1 Уголовный процесс: учебник. В 3 ч. Ч. 1. Общие положения уголовного судопроизводства. 4-е изд., перераб. и доп. / под ред. В.Г. Глебова, Е.А. Зайцевой. Волгоград. 2013. С. 83. 2 См. там же. С. 195.

134

способно внести некоторую ясность в понятийный аппарат уголовного процесса.

Вот как это делается в философии на Аристотелевском примере со скульптурой:

форма – это труд, к которому стремится скульптор, а материя – это всего лишь

вещество. Но форма одновременно является и сущностью, основным качеством,

т.е. это то, чем является конкретная статуя (например, статуя Аполлона), как

только она оказалась законченной. «В материи она была потенцией; в форме она

стала актом»1. Таким образом, «форма доказательства» – это, иными словами,

способ его выражения вовне, это объект материального мира с заложенной в него

информацией.

Далее рассмотрим понятие источника доказательств. В толковых словарях

дается несколько значений понятию «источник». Это и «письменный памятник,

документ, на основе которого строится научное исследование»2, это «то, из чего

исходит, возникает, проистекает что-н.»; исходная причина, основа

происхождения чего-н»3, это и «тот, кто (или то, что) дает, сообщает какие-л.

сведения, слухи и т.п.»4. Во всех значениях понятие «источник» имеет право на

существование. В уголовно-процессуальной науке, как правило, понятия

источник и форма доказательств используются как синонимы. Однако это не

совсем верно. Проблема обнаруживает себя, как было правильно подмечено

Р.В. Костенко, применительно к проблеме источников вещественных

доказательств. Как пишет ученый, подобное отождествление приводит к тому, что

источниками вещественных доказательств являются сами вещественные

доказательства, а доказательства являются источниками самих себя, что

нелогично5. Поэтому, учитывая наши выводы по поводу понятия формы

доказательства, под источником доказательств в уголовном судопроизводстве, на

1 Конт-Спонвиль Анре. Философский словарь. Перевод с фр. Е.В. Головиной. М., 2012. С. 665. 2 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. 4-е изд., дополненное. М.,1999. С. 256. 3 Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М., 2005. С. 1259. 4 Словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 3-е изд. Т. I. А-Й. 1985. С. 691. 5 См.: Костенко Р.В. Доказательства в уголовном процессе: концептуальные подходы и перспективы правового регулирования: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2006. С. 99.

135

наш взгляд, наиболее приемлемо использование понимание источника в третьем

значении, т.е. как «тот, кто сообщает какие-л. сведения, осведомляет о чем-л».

На этот счет А.Г. Маркелов правильно отмечает, что необходимо отличать

понятие доказательства и источник доказательства, так как эти понятия не

совпадают: «источник доказательства играет самостоятельную роль в процессе

доказывания, поскольку оценке подлежит не только содержание доказательства и

его форма, но и личность субъекта, который сообщает сведения, имеющие

значение для дела»; источник документа является физическим лицом, не

занимающим какого-либо процессуального положения, в противном случае речь

бы шла об ином виде доказательства (показания свидетеля, потерпевшего)1.

Теперь перейдем к определению «вида доказательства». Среди имеющихся

точек зрения на понятие «вид доказательства» мы придерживаемся позиции,

согласно которой «виды доказательств» закреплены в ч. 2 ст. 74 УПК РФ. То есть

«виды доказательств» – это показания подозреваемого, обвиняемого; показания

потерпевшего, свидетеля; заключение и показания эксперта и т.д. В философской

энциклопедии сказано: «вид, в логическом смысле, – это понятие, которое

образуется посредством выделения общих признаков в индивидуальных понятиях

и само имеет общие признаки с др. видовыми понятиями»2. Поэтому наши

рассуждения выстроены следующим образом: для того, чтобы отнести материалы

СМИ к обособленному ВИДУ доказательств, для начала выделим общие

признаки доказательства и проанализируем, могут ли материалы СМИ

потенциально удовлетворять этим признакам. Далее выделим такие признаки

материалов СМИ, которые бы позволили отнести их к одному или нескольким

видам доказательств, предусмотренных уголовно-процессуальным законом.

Вначале позволим себе следующую презумпцию: материалы СМИ могут

«проникнуть» в уголовное судопроизводство, либо под видом «вещественных

доказательствах», либо «иных документов». Остальные, указанные в ч. 2

ст. 75 УПК РФ виды доказательств, могут служить лишь «производными» от 1 См.: Маркелов А.Г. Иные документы как доказательства в российском уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004. С. 73. 2 Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 66.

136

материалов СМИ-доказательств (например, в результате допроса журналиста,

обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего по поводу сведений,

распространенных в СМИ, можно получить соответственно показания свидетеля,

обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего; в результате проведенной

экспертизы данных материалов в уголовном деле появляется заключение

эксперта; в результате осмотра данных материалов – протокол осмотра; суждения

специалиста по вопросам, поставленным перед ним сторонами, отражаются в

заключении специалиста и т.д.).

Таким образом, остановимся подробнее на «материалах СМИ

вещественных доказательствах» и «материалах СМИ иных документах».

Среди наиболее поздних работ, посвященных вещественным

доказательствам, можно выделить диссертационные исследования

Ю.В. Худяковой, Н.А. Поповой, А.А. Рясова, А.В. Рыбина, Н.Н. Егорова,

Д.А. Лопатника. Живой интерес к проблемам вещественных доказательств

свидетельствует о том, что данная тема еще не исчерпала себя и остается

актуальной.

В соответствии с ч. 1 ст. 81 УПК РФ вещественными доказательствами

признаются любые предметы:

1) которые служили орудиями, оборудованием или иными средствами

совершения преступления или сохранили на себе следы преступления;

2) на которые были направлены преступные действия;

3) деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате

совершения преступления;

4) иные предметы и документы, которые могут служить средствами для

обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.

Как видно, законодатель ограничился лишь перечислением тех

«предметов», которые могут выступать в качестве вещественных доказательств. В

данном случае, юридическую технологию раскрытия процессуального понятия

«вещественное доказательство» через перечисление тех предметов, которые

следует к нему относить, в целом мы признаем удачной. Исключением является

137

лишь существующие проблемы в разграничении оснований, предусмотренных

п. 1-3 ст. 81 УПК РФ в конкретных ситуациях.

Нетрудно заметить, что основания, предусмотренные п. 1-3 ч. 2

ст. 83 УПК РФ, отражают отдельные признаки элементов состава преступления:

это орудия и средства совершения преступления (п. 1 ч. 2 ст. 83 УПК РФ).

Поэтому, для правильного определения основания для признания предметов

вещественными доказательствами в каждом конкретном случае необходимо уметь

разграничивать данные уголовно-правовые категории. Вместе с тем одной только

уголовно-правовой доктриной нельзя объяснить сущность каждого из оснований.

Так, в перечне признаков элементов состава преступления отдельно не

выделяется «оборудование совершения преступления» (п. 1 ч. 1 ст. 83 УПК РФ),

хотя фактически, это есть не что иное, как орудие, либо в зависимости от

конкретной ситуации средство совершения преступления. Кроме этого предметы,

сохранившие на себе следы преступления, а также предметы и документы,

которые могут служить средствами для обнаружения преступления и

установления обстоятельств уголовного дела (п. 3 ч. 2 ст. 83 УПК РФ) вообще не

входят в поле правового регулирования уголовного права.

Таким образом, в формулировку положений п. 1-3 ч. 2 ст. 83 УПК РФ

законодателем заложены как уголовно-правовые понятия, так и понятия из

терминологии уголовного процесса и криминалистики. Проблемы, возникающие

при разграничении рассматриваемых оснований, связаны именно с

неоднозначным определением данных понятий в каждой из названных

отраслевых наук. Так, в уголовном праве нет единого мнения по поводу

определения предмета, средства, способа совершения преступления и т.д. Не

углубляясь в теоретическую дискуссию, на конкретных примерах отразим только

авторскую позицию по данному вопросу.

Из всех предусмотренных уголовных законом составов преступлений мы

выбрали те, либо в тексте диспозиций которых, либо в качестве

квалифицирующего признака упоминается «средство массовой информации».

Так, в соответствии с ч. 2 ст. 128.1 УК РФ предусмотрена уголовная

138

ответственность за клевету, содержащуюся в публичном выступлении, публично

демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации. В

данном случае, сомнения возникают по поводу определения признака

объективной стороны данного состава преступления, так как средства массовой

информации могут служить или предметом, или средством или орудием

совершения преступления.

Как пишут авторы Комментария1, предметом клеветы являются заведомо

ложные, т.е. не соответствующие действительности сведения, придуманные

самим виновным или основанные на слухах и сплетнях. Данное утверждение

косвенно подтверждаются и выводами А.И. Рарога, который провел

разграничение предмета и орудия/средства совершения преступления по

характеру их использования во время совершения преступления и

принадлежности к элементам состава. Так, ученый пишет: «Если вещь

используется в качестве инструмента воздействия на объект посягательства, то в

зависимости от обстоятельств она является орудием или средством совершения

преступления; если же деяние совершается в связи или по поводу этой вещи, то

она признается предметом преступления»2. Таким образом, на наш взгляд,

конкретное средство массовой информации (периодическое печатное издание,

сетевое издание, телеканал, радиоканал, телепрограмма, радиопрограмма,

видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического

распространения массовой информации под постоянным наименованием

(названием)), в котором содержатся клеветнические сведения, следует отнести к

средству совершения преступления, понимаемое как «предметы внешнего мира,

либо процессы или явления, используя которых преступник воздействует на

объект преступления и его составные элементы»3.

1 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: научно-практический (постатейный). 2-е издание, переработанное и дополненное / под ред. С.В. Дьякова, Н.Г. Кадникова, 2013 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 14.09.2015). 2 Уголовное право России. Части общая и особенная: учебник для бакалавров / отв. ред. А.И. Рарог. М., 2013. С. 66. 3 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. проф. Л.В. Иногамовой-Хегай. М., 2013. С. 80.

139

Сам материальный носитель, на котором были зафиксированы сведения,

относящиеся к клевете и распространенные в СМИ, служит «средством

установления обстоятельств уголовного дела» (п. 3 ч. 2 ст. 83 УПК РФ).

Исключением является периодическое печатное издание, которое напрямую

представляет собой средство совершения преступления. Аналогичные

рассуждения распространяются и на составы преступлений, предусмотренные ч. 2

ст. 128.1 УК РФ, ч. 1,3 ст. 137 УК РФ.

Кроме этого в уголовном законе существует ряд статей, в которых понятие

средства массовой информации используется с предлогами «через» (ч. 1

ст. 185 УК РФ), словосочетанием «с использованием» (ч. 2 ст. 205.2 УК РФ, п. б

ч. 2 ст. 228.1 УК РФ, п. б ч. 3 ст. 242 УК РФ, ч. 2 ст. 280 УК РФ, ч. 1

ст. 282 УК РФ, ч. 2 ст. 354 УК РФ, ч. 2 ст. 345.10 УК РФ). В данном случае

средство массовой информации является способом совершения преступления.

Приведенные рассуждения не исключают возможности признания СМИ в

качестве вещественных доказательств по иному основанию. Речь идет о тех

случаях, когда использование формулировки «средство массовой информации»

никак не влияет на квалификацию деяния (так при хищении партии газет, предмет

похищенного следует признать вещественным доказательством по п. 2 ч. 2

ст. 81 УПК РФ и др.).

Таким образом, исходя из перечня предметов, признаваемых

вещественными доказательствами, материалы СМИ, на наш взгляд, могут быть, в

зависимости от конкретной ситуации, в роли любого «предмета», указанного в

п.1-4 ст. 81 УПК РФ.

Вместе с тем предусмотренный в ст. 81 УПК РФ перечень предметов

отражает далеко не все признаки вещественного доказательства. Для уточнения

тех признаков, о которых в статье прямо не сказано, следует обратиться к

процессуальной доктрине, в которой данному вопросу уделено достаточно много

внимания.

Так, Д.А. Лопаткин выделяет четыре признака вещественных доказательств:

1. Вещественный характер, материальность объекта; 2. Наличие связи с

140

расследуемыми обстоятельствами; 3. Способность предмета содействовать

установлению наличия или отсутствия того или иного элемента предмета

доказывания; 4. Приобщение к делу в качестве вещественного доказательства

постановлением компетентного органа1. Н.Н. Егоров определяет семь признаков

вещественных доказательств, среди которых к признакам, выделенным

Д.А. Лопаткиным, ученый также добавил: 1. Необходимость наличия

процессуального документа, содержащего данные о происхождении

вещественного доказательства; 2. Необходимость осмотра вещественного

доказательства с составлением протокола осмотра 3. Существующие особенности

хранения вещественного доказательства; 4. Необходимость предъявления

вещественного доказательства в натуре адресату доказывания; 5. Разрешение

вопроса о вещественных доказательствах в приговоре, определении или

прекращении уловного дела2.

Существуют и иные точки зрения относительно количества и содержания

признаков вещественных доказательств. Следуя позициям Н.Н. Егорова и

Д.А. Лопаткина можно сформулировать вывод о наличии двух групп признаков

вещественных доказательств. Первая группа признаков связана с природой

предмета уголовно-процессуального познания. Он должен быть вещественным,

материальным и обладать одним из признаков, указанных в ч. 1 ст. 83 УПК РФ.

Вторая группа связана с процедурными особенностями появления и хранения

этого предмета в уголовном деле. Причем для приобретения предметом,

претендующим на статус вещественного доказательства, второй группы

признаков, вначале необходимо проверить его на соответствие признакам первой

группы.

Применительно к материалам СМИ, с учетом требований,

предъявляемых ко всем доказательствам, данные материалы, на наш взгляд,

могут являться вещественными доказательствами в случае, если они:

1 См.: Лопаткин Д.А. Вещественные доказательства: процессуальные и криминалистические аспекты: дис … канд. юрид. наук. Краснодар, 2003. С. 32 2 См.: Егоров Н.Н. Теоретические и прикладные проблемы учения о вещественных доказательствах: дис. … докт. юрид. наук. Иркутск, 2005. С. 43.

141

Имеют вещный характер, т.е. если существует материальный

носитель, на котором содержится соответствующая информация (газета, журнал,

диск, флэш-карта и т.д.);

Если материалы СМИ удовлетворяют одному из признаков,

указанных в ч. 1 ст. 81 УПК РФ;

Вынесено постановление о приобщение материалов СМИ в качестве

вещественных доказательств, составлен протокол осмотра1.

Выводы о том, что материалы СМИ могут удовлетворять признакам

вещественных доказательств, косвенно подтверждают и рассуждения

Ю.В. Худяковой. Так, ученый пишет, что необходимо отличать первоначальные

вещественные доказательства, полученные с помощью фото-видео-техники,

компьютерных технологий не субъектами доказывания, либо участниками

процесса доказывания непроцессуальными способами, вне производства

следственных и процессуальных действий и имеющие отношение к уголовному

делу2. Как пишет автор, «в большинстве случаев данные объекты выступают в

качестве вещественных доказательств по причине того, что они отвечают всем

признакам вещественных доказательств»3.

Далее рассмотрим «иные документы» как вид доказательства.

По мнению Е.Б. Гришиной, «иной документ – это материальный носитель

информации любой физической формы об обстоятельствах, имеющих значение в

ходе уголовного судопроизводства, полученный в установленном УПК порядке и

не подпадающий под признаки других видов процессуальной формы сведений,

предусмотренных ч. 2 ст. 74 УПК»4. К иным документам в соответствии с УПК

РФ относятся документы, которые могут содержать сведения, зафиксированные

как в письменном, так и в ином виде, к которым могут относиться материалы

1 См.: Кузнецова А.А. Проблемы использования материалов СМИ в уголовно-процессуальном доказывании // Вестник Нижегородской правовой академии. 2015. № 5. С. 57. 2 См.: Худякова Ю.В. Вещественные доказательства в уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук.Челябинск, 2006. С. 63. 3 Там же. С. 71. 4 Гришина Е.Б. К вопросу о соотношении показаний с иными документами и вещественными доказательствами в уголовном судопроизводстве // Наука и практика. 2014. № 3 (60). С. 31.

142

фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи и иные носители информации,

полученные, истребованные или представленные в порядке, установленном

статьей 86 УПК РФ.

А.Г. Маркелов выделяет следующие признаки документов-доказательств:

Сведения, содержащиеся в документе должны иметь значения для

установления обстоятельств, подлежащих доказыванию;

Документы должны содержать сведения, автор (источник) которых

известен и которые могут быть проверены;

Документ должен иметь необходимые реквизиты, анкетные данные

гражданина, представившего документ, указание на источник его

осведомленности;

Должна быть соблюдена форма и установленный законом порядок

приобщения документа к уголовному делу в качестве доказательств1.

Различные точки зрения по проблемам признаков иных документов как

вида доказательств в уголовном судопроизводстве проанализировал в своей

работе С.Б. Усмаханов2. Изучение его работы позволило нам сформулировать

вывод о том, что признаки иных документов, выделяемые различными учеными

во многом содержательно схожи с признаками документов-доказательств,

описанными выше. Поэтому, не останавливаясь на данном вопросе, сразу

перейдем к собственным выводам.

На наш взгляд для придания материалам СМИ статуса «иных документов»,

необходимо их соответствие следующим признакам:

Сведения, содержащиеся в материалах СМИ должны иметь значение

для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию;

Материалы СМИ должны содержать сведения, которые могут быть

проверены;

1 См.: Маркелов А.Г. Иные документы как доказательства в российском уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004. С. 29-30. 2 См.: Усмаханов С.Б. Юридические признаки иных документов как вида доказательств в уголовном судопроизводстве // Российский следователь. 2013. № 4. С. 17.

143

Данные материалы должны быть изъяты путем проведения выемки

(иного следственного или процессуального действия), то есть пройти процедуру

«опроцессуализации»1.

Для устранения сомнений в возможности использования материалов СМИ в

качестве «иных документов» А.Д. Баконин предлагает внести изменения в

ст. 84 УПК РФ и дополнить перечень «иных документов» указанием на

«материалы СМИ, полученные в установленном законе порядке и закрепленные в

определенной законом форме»2. Однако далее из рассуждений автора следует, что

данные материалы приобщаются к материалам уголовного дела только в случае,

если они собраны и переданы в соответствии с законом в следственные органы и

в суд только журналистами, имеющими «специальное разрешение на освещение

правовых отношений и обладающими соответствующими знаниями в области

норм права, регламентирующих деятельность средств массовой информации»3.

Следуя далее за рассуждениями автора, становится понятной суть сделанного им

уточнения. Так, А.Д. Баконин предлагает нормативно закрепить отдельный вид

журналистской деятельности – деятельность СМИ, освещающих правовые темы,

которая, по мнению автора, должна осуществляться только лицензируемыми

СМИ и журналистами. С данным мнением мы не согласны, так как на наш взгляд,

обязывание лицензировать СМИ, освещающих правовые темы, создаст только

дополнительный бюрократический барьер, что негативно отразится на

журналистском деле в целом.

Рассмотренные нами признаки вещественных доказательств и иных

документов имеют между собой много сходства, что, может создать проблемы по

их разграничению. Как правильно замечает Ю.П. Боруленков, законодательное

определение вещественных доказательств в ряде случаев не позволяет достаточно

1 См.: Кузнецова А.А. Проблемы использования материалов СМИ в уголовно-процессуальном доказывании // Вестник Нижегородской правовой академии. 2015. № 5. С. 58. 2 Баконин А.Д. Процессуальное взаимодействие правоохранительных органов, суда со средствами массовой информации при расследовании и рассмотрении дел о правонарушениях: авореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2006. С. 141 3 Там же. С. 141

144

четко отграничить их от некоторых других доказательственных видов, прежде

всего, от иных документов1.

Научная среда не раз обращалась к проблемам разграничения вещественных

доказательств и иных документов, поэтому проанализируем те работы, которые

посвящены исследованию данной темы.

Так, В.И. Зажицкий считает, что если документ имеет признаки «иного

документа», указанные в ст. 84 УПК РФ, не имеет признаков вещественного

доказательства, и при этом обладает свойством относимости, то его следует

считать «иным документом»2. Авторы Комментария к УПК РФ под редакцией

В.И. Радченко пишут, что при решении вопроса о возможности придания

поступившим сведениям статуса «иных документов», решающую роль играет

содержательная сторона таких материалов: наличие в них информации о фактах и

обстоятельствах, имеющих существенное значение для уголовного дела, для

выяснения обстоятельств, составляющих предмет доказывания3.

Вместе с тем существуют расхождения по вопросу отнесения тех или иных

предметов к вещественным доказательствам или иным документам. В этой связи

далее выделим критерии, позволяющие определить, в каком случае материалы

СМИ следует считать вещественными доказательствами, а в каком – иными

документами.

Так, Ю.В. Худякова разграничивает вещественные доказательства от иных

документов по механизму отображения следов преступления: «Если

доказательственное значение имеют сведения, которые прошли через сознание

автора документа и только потом отразились в нем, то этот документ имеет

значение иного документа»4.

1 См.: Боруленков Ю.П. К вопросу о понятии «вещественные доказательства» // Уголовное судопроизводство. 2012. №4. С. 20. 2 См.: Зажицкий В.И. Дополнения к ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса РФ: плюсы и минусы // Российская юстиция. 2013. № 11. С. 30. 3 См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.И. Радченко. М., 2003. С. 205-206; 4 Худякова Ю.В. Вещественные доказательства в уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2006.С. 71.

145

В.О. Агибалова вводит следующие критерии разграничения документов-

доказательств и документов-вещественных доказательств: 1) по

непосредственному источнику: источником документа-вещественного

доказательства является событие преступления, источником документа-

доказательства – физическое лицо, действия которого по составлению документа

не охватываются событием преступления; 2) по заменимости: документ-

вещественное доказательство – незаменим, в отличие от документа-

доказательства; 3) по доказательственному значению: в документах-

доказательствах доказательственное значение имеет содержание, форма –

вспомогательное, документы-вещественные доказательства важны не только

своим содержанием, но и внешним видом, местом, временем их обнаружения1.

А.Г. Маркелов выделил еще два дополнительных критерия, не названных в

работе В.О. Агибаловой:

1) Иной документ в отличие от вещественного доказательства может быть

закреплен на любом материале и любым методом;

2) Иные документы содержат описание события преступления, в то время

как вещественное доказательство фиксирует сами материальные следы, признаки

преступления2.

В заключении ученым формулируется вывод о том, что четкое различие

между иным документом-доказательством и документом-вещественным

доказательством состоит в том, что «важен ли документ для дела описанием

какого-либо события или непосредственным запечатлением его признаков»3.

Данной позиции придерживается и Д.А. Лопаткин4.

Исходя из этого, следует заключить следующее. Если в материалах СМИ

содержатся такие сведения, как призывы к экстремистской деятельности, либо 1 См.: Агибалова В.О. Процессуальные и иные документы как источники доказательств в уголовном судопроизводстве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2003. С. 7. 2 См.: Маркелов А.Г. Иные документы как доказательства в российском уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004. С. 73. 3 Маркелов А.Г. Иные документы как доказательства в российском уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004. С. 73. 4 См.: Лопаткин Д.А. Вещественные доказательства: процессуальные и криминалистические аспекты: дис … канд. юрид. наук. Краснодар, 2003. С. 36.

146

сведения, относящиеся к клевете (иными словами если сведения, содержащиеся в

материалах СМИ, представляют собой состав преступления), а также если данные

сведения фиксируют факт приготовления или совершения преступления, то

материалы СМИ, в которых содержатся данные сведения, могут быть признаны в

качестве «вещественных доказательств». Если же сведения материалов СМИ

содержат лишь описание преступления, либо описание иных обстоятельств,

входящих в предмет доказывания, то такие материалы СМИ должны быть

признаны «иными документами».

§3. Проблемы оценки и проверки сведений, распространенных в СМИ, на

досудебных стадиях уголовного судопроизводства

Предмет нашего исследования обязывает автора рассмотреть довольно

широкий круг вопросов: это проблемы собирания, способов проверки, критериев

оценки материалов СМИ, а также многие другие общие и частные вопросы

доказательственного права. В данном параграфе мы сконцентрируем внимание на

предельно конкретных проблемах использования материалов СМИ-доказательств

в уголовном процессе, возникающие на отдельных этапах доказывания.

Как справедливо отмечают авторы учебника под редакцией В.Г. Глебова,

Е.А. Зайцевой, в системе доказывания «особое место занимает оценка

доказательств, так как она практически неразрывно связана сразу со всеми

элементами доказывания, она пронизывает процесс доказывания, образуя основу

для определения дальнейшего пути исследования обстоятельств дела»1. В этой

связи вначале рассмотрим проблемы оценки материалов СМИ и именно от

особенностей оценки материалов СМИ-доказательств по цепочке перейдем к

отдельным вопросам их проверки.

1 Уголовный процесс: учебник. В 3 ч. Ч. 1. Общие положения уголовного судопроизводства. 4-е изд., перераб. и доп. / под ред. В.Г. Глебова, Е.А. Зайцевой. Волгоград. 2013. С. 223.

147

Правила оценки доказательств законодатель сформулировал в ч. 1

ст. 88 УПК РФ. Согласно данной статье каждое доказательство подлежит оценке с

точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные

доказательства в совокупности достаточности для разрешения уголовного дела.

Последовательность рассмотрения данных признаков доказательств сохраним

такой, какой она предусмотрена уголовно-процессуальным законом. То есть,

вначале рассмотрим признак относимости материалов СМИ-доказательств.

Как отмечают А.С. Александров, С.А. Фролов, требования к

доказательствам о допустимости, достоверности, достаточности предполагает

первичное удовлетворение требования об относимости доказательства к предмету

доказывания1. Признак относимости доказательств признается всеми учеными и в

целом не вызывает особых споров в научной среде.

Как правило, в литературе относимость доказательства определяется через

признак, указывающий на существование связи между содержанием

доказательства и обстоятельствами, имеющими значение для правильного

разрешения уголовного дела. Так, О.Я. Баев пишет, что «относимость уголовно-

процессуальных доказательств заключается в том, что содержащаяся в нем

информация носит уголовно-релевантный характер, свидетельствует о наличии

объективной связи полученных сведений с исследуемыми по делу фактами и

обстоятельствами»2. А.С. Александров, С.А. Фролов, говоря об относимости

доказательств, отмечают, что последнее «характеризует ту степень связи

доказательственных фактов с доказываемыми фактами, которая действительна

(разумна) с точки зрения их здравого смысла и требований закона для

выстраивания уголовного дела как целостного представления о событии, ставшем

предметом предварительного расследования и судебного спора»3.

1 См.: Александров А.С., Фролов С.А. Относимость уголовно-процессуальных доказательств. Н. Новгород, 2011. С. 9. 2 Баев О.Я. Уголовно-процессуальное доказательство: атрибутивные признаки и качества. Российский журнал правовых исследований // Российский журнал правовых исследований 2015. №1-2. С. 233-242. 3 Александров А.С., Фролов С.А. Относимость уголовно-процессуальных доказательств. Н. Новгород, 2011.С. 41.

148

Таким образом, относимость материалов СМИ можно определить как

наличие объективной связи между содержанием информации СМИ и

обстоятельствами, имеющими значение для разрешения уголовного дела.

Другими словами, при определении относимости материалов СМИ необходимо

установить наличие связи между этой информацией и предметом доказывания.

Анализ норм ст. 73 УПК РФ, позволяет сделать вывод о том, что в

материалах СМИ может содержаться информация, связанная с любым из

обстоятельств, подлежащих доказыванию. Поэтому при решении вопроса об

использовании материалов СМИ в уголовно-процессуальном доказывании, в

первую очередь, необходимо определить, какое из обстоятельств, указанных в ст.

73 УПК РФ, может доказывать содержащаяся в СМИ информация.

А.С. Александров, С.А. Фролов приводят следующие критерии не

относимых доказательств, выработанных английской судебной практикой:

1. Факты сходные, но специально не связанные между собой причинною

связью;

2. Факт, что некоторое лицо, не вызванное в качестве свидетеля,

подтверждает существование известного факта;

3. Факт, что репутация известного лица такова, что она делает вероятным

или невероятным предписываемое ему поведение;

4. Факт, что некоторое лицо держится того мнения, что известный факт

существует.

Далее авторы поясняют, что «если не существует достаточной гарантии

(проверенной практикой) действительности (в смысле высокой степени

вероятности) существования связи между фактом и главным фактом, то свойство

относимости не признается»1.

Второй критерий в отечественной уголовно-процессуальной науке обычно

связывают со свойством допустимости доказательств, а не относимости, как в

английской правовой традиции. Речь идет об использовании показаний лица,

1 Александров А.С., Фролов С.А. Относимость уголовно-процессуальных доказательств. Н. Новгород, 2011. С. 50.

149

непосредственно недопрошенного об обстоятельствах, имеющих значение для

разрешения уголовного дела. Также данные показания еще называют

показаниями «с чужих слов» (hearsay).

Важность рассмотрения данного вопроса в нашем исследовании

объясняется следующим обстоятельством. В ст. 41 Закона «О СМИ»

сформулировано правило, согласно которому редакция обязана сохранять в тайне

источник информации и не вправе называть лицо, предоставившее сведения с

условием неразглашения его имени, за исключением случая, когда

соответствующее требование поступило от суда в связи с находящимся в его

производстве делом. Журналист при даче показаний о распространенном им в

СМИ сообщении о преступлении, вправе сослаться на ст. 41 Закона «О СМИ» и

отказаться назвать источник своей осведомленности. А так как в соответствии со

ст. 75 УПК РФ показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке,

предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать

источник своей осведомленности, являются недопустимыми доказательствами, то

данные показания, не могут использоваться в качестве доказательств в уголовном

судопроизводстве. Для решения вопросов, связанных с возможностью

использования в уголовно-процессуальном доказывании показаний журналиста,

отказывающегося называть источник своей осведомленности, необходимо

обратиться к следующему свойству доказательства – допустимости.

Как не раз отмечалось в научной литературе, причиной многочисленных

дискуссионных вопросов, касающихся института допустимых доказательств,

является отсутствие в УПК РФ определения самого понятия «допустимое

доказательство». Учеными неоднократно предпринимались попытки дать

определение данной категории. Однако разногласия, связанные, в первую

очередь, с критериями допустимых доказательств, продолжают оставаться.

В ч. 1 ст. 75 УПК РФ сказано: «Доказательства, полученные с нарушением

требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые

доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу

обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств,

150

предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса». Используемая в

формулировке статьи частица «не», придает понятию «допустимость»

отрицательный оттенок, то есть понятие «допустимые доказательства»

законодатель определил через понятие «недопустимых доказательств». В то же

время, как правильно отмечают Е.П. Гришина, И.В. Абросимов, недопустимыми

являются сведения, не обладающие свойствами и относимости и допустимости,

«что делает неточным подход определения допустимости доказательств только

через определение понятия доказательств недопустимых»1.

Внести ясность в понимание допустимости доказательства призвана

уголовно-процессуальная наука. Так, по мнению А.Р. Белкина, «допустимость

доказательств означает его законность, правомерность его использования для

установления истины»2. О.Я. Мамедов в формулировку понятия допустимости

доказательства включил критерии, которым такое доказательство должно

соответствовать: «допустимость доказательств – свойство доказательств,

характеризующих его с точки зрения законности источника сведений о фактах, а

так же способов получения и закрепления указанных сведений в порядке,

предусмотренным УПК, то есть управомоченным на то лицом или органом в

результате проведения им процессуального действия при строгом соблюдении

уголовно-процессуального закона»3. М.К. Треушников полагает, что

допустимость оценивается как строго формальное понятие, означающее

соответствие источника фактических данных и облекающей его процессуальной

формы требованиям закона4.

В научной литературе отмечается, что основным предназначением

института допустимости доказательств является установление истины и

1 Гришина Е.П., Абросимов И.В. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве: проблемные вопросы концептуального истолкования и правового регулирования // Уголовное судопроизводство. 2007. № 4. С. 29. 2 Белкин А.Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. М., 2005. С. 244. 3 Мамедов О.Я. Оценка допустимости доказательств на досудебном производстве по уголовному делу: автореф. дис … канд. юрид. наук. Волгоград, 2007. С. 10. 4 См.: Волколуп, О. В., Стус Н.В. Допустимость доказательств и правила ее установления в судебном разбирательстве с участием присяжных заседателей // Российский судья. 2007. № 5. С. 25.

151

гарантирование соблюдения прав и свобод личности при раскрытии и

расследовании преступлений, а так же при осуществлении правосудия1. Исходя из

этого, требование допустимости выполняет несколько функций: охранительную

(гарантирует права и свободы личности, вовлеченной в сферу уголовного

судопроизводства), регулятивную (упорядочивает процесс получения сведений в

соответствии с законом) и познавательно-удостоверительную (обеспечивает

достоверность, т.е. адекватность скопированной доказательственной информации

ее источнику в объективной действительности, а также ее последующую

сохранность)2. Требования допустимости имеет важнейшее значение в уголовном

процессе при собирании и оценке доказательств, опосредуются целями

уголовного преследования и уголовно-правовой политикой современного

российского государства.

Признак допустимости доказательств отражает соответствие доказательства

его процессуальной форме. Для удобства оценку доказательства по данному

признаку принято проводить по нескольким критериям. Анализ литературы

показал, что в основном авторы выделяют четыре таких критерия: во-первых,

доказательство должно быть получено надлежащим субъектом доказывания, во-

вторых, доказательство должно быть получено из предусмотренного уголовным

законом источника, в-третьих, необходимо соблюдение установленной

уголовным законом процедуры, в-четвертых, порядок получения доказательств

должен быть зафиксирован в соответствии с требованиями УПК3. Профессор

В.Т. Томин объединил третий и четвертый критерий и сформулировал данное

1 См.: Сутягин К.И. Основания и процессуальный порядок исключения недопустимых доказательств в ходе досудебного производства по уголовному делу: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2007. С. 12. 2 См.: Миронов В. Правила оценки допустимости доказательств // Законность. 2006. № 5. С. 35-36. 3 См.: Уголовный процесс: учебник для вузов / под общ. ред. В.И. Радченко. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2006. С. 232; Гришина Е.П., Абросимов И.В. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве: проблемные вопросы концептуального истолкования и правового регулирования // Уголовное судопроизводство. 2007. № 4. С. 29.

152

требование, как получение и фиксация сведений в установленной законом

процессуальной форме1.

Хотя выделение данных четырех критериев в науке и получило широкое

распространение, вместе с тем не все из них одинаково признаются

представителями различных научных школ. Рассмотрим каждый из названных

критериев в отдельности.

Так, круг участников, управомоченных на собирание доказательств,

определен ст. 86 УПК РФ. Следуя данной статье можно сделать вывод:

доказательства, представляющие собой материалы СМИ, собираются

дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства

следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ.

Подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший, гражданский истец,

гражданский ответчик и их представители также вправе собирать и представлять

сведения, содержащиеся в материалах СМИ, однако в виде письменных

документов и предметов для приобщения их к уголовному делу в качестве

доказательств. Защитник в процессе доказывания уполномочен:

1) получать предметы, документы и иные сведения;

2) опрашивать лиц с их согласия;

3) истребовать справки, характеристики, иные документы от органов

государственной власти, органов местного самоуправления, общественных

объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые

документы или их копии.

Одним из проблемных вопросов уголовно-процессуальной науки считается

вопрос о праве защитника на собирание доказательств. Так, К.И. Сутягин

отмечает, что «критерий надлежащего субъекта собирания доказательств должен

соблюдаться только в отношении представителей органов уголовного

преследования, так как фактическое отсутствие властных полномочий по

собиранию доказательств у других участников уголовного судопроизводства не

1 См.: Уголовный процесс России / А.С. Александров, Н.Н. Ковтун, М.П. Поляков, С.П. Сереброва; научн. ред. В.Т. Томин. М., 2003. С. 198.

153

позволяет применять к ним санкцию в виде признания доказательств

недопустимыми».1 Вместе с тем в УПК РФ четко сказано: «Защитник вправе

собирать доказательства путем…» (ч. 3 ст. 86 УПК РФ). Однако следует признать,

что в реалиях средства стороны защиты, направленные на собирание

доказательств, существенно уступают средствам стороны обвинения.

Так, В.А. Камышин пишет, что адвокат в предварительном следствии

сегодня – это «ходатай, проситель перед следователем, но не активный и равный

участник собирания доказательств»2. Ученый считает, что говорить о защитнике,

как об активном субъекте доказывания «не просто преждевременно, а

невозможно»3. Адвокат-защитник имеет реальную возможность собирать

доказательства «только в состязательном процессе, когда перед независимым

судом в роли просителя выступает и прокурор и защитник, а инициатива и

возможности участия в доказывании у них равны»4. Г.Г. Скребец пишет, что

«законодатель допустил терминологическую неточность, когда указал право

защитника собирать доказательства», по мнению автора, защитник не собирает

доказательства, а обнаруживает сведения, оправдывающие обвиняемого или

смягчающие его ответственность5.

В условиях сложившейся публично-розыскной модели досудебного

производства сторона обвинения и защиты неравноправны. В настоящее время

сторона обвинения фактически выступает монополистом в собирании

доказательств. Поэтому идея развития состязательности на досудебных стадиях,

на наш взгляд, заключается в уравнивании возможностей для собирания

доказательств обоими сторонами, когда у стороны обвинения есть

конкурентоспособный противник со стороны защиты.

1 Сутягин К.И. Основания и процессуальный порядок исключения недопустимых доказательств в ходе досудебного производства по уголовному делу: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2007. С. 12. 2 Камышин В.А. Защитник как субъект собирания доказательств : желаемое и действительное // Вестник Оренбургского государственного университета. 2005. №3-1. С. 63. 3 Там же. С. 63. 4 Там же. С. 64-61. 5 См.: Скребец Г.Г. Участие защитника в собирании (формировании) доказательств // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: право. 2007. №18 (90). С. 67.

154

На наш взгляд, выделение критерия «надлежащего субъекта» при решении

вопроса о допустимости доказательства, полученного конкретным должностным

лицом органа уголовного преследования, нецелесообразно. Так, К.И. Сутягин

приводит следующие примеры получения доказательств ненадлежащим

субъектом: получение доказательств лицом, подлежащим отводу, либо без

надлежащего поручения, проведение следственных действий органом дознания,

производившим ОРМ, если следователь не принял к своему производству

уголовное дело, если оно ему поручено с нарушением требований УПК РФ и др.1

Безусловно, допущение подобных нарушений вносит диссонанс в уголовно-

процессуальную деятельность, нарушает принцип законности уголовного

судопроизводства. Вместе с тем данные нарушения – это исключительно

структурные проблемы правоохранительных органов, которые, в сущности, не

должны предрешать вопрос о юридической силе доказательств. Соответственно,

решаться эти проблемы должны на уровне ответственности должностных лиц, их

допустивших, а не ценою потери доказательств, могущих существенным образом

влиять на исход дела, и в целом – на постановление справедливого приговора.

Следующий критерий допустимости – это допустимый источник

доказательства. Именно так данный критерий в большинстве случаев

формулируется в литературе. В основном под допустимым источником

доказательств понимаются: 1) показания подозреваемого, обвиняемого;

2) показания потерпевшего, свидетеля; 3) заключение и показания эксперта;

4) заключение и показания специалиста; 5) вещественные доказательства;

6) протоколы следственных и судебных действий; 7) иные документы.

Ранее мы сформулировали вывод о том, что материалы СМИ-

доказательства могут выступать в виде «вещественных доказательств», «иных

документов». Также близкие по своей сути к материалам СМИ-доказательствам

являются показания, данные журналистом по поводу информации,

распространенной в СМИ. Таким образом, остановимся на проблеме, связанной с

1 См.: Мамедов О.Я. Оценка допустимости доказательств на досудебном производстве по уголовному делу: автореф. дис … канд. юрид. наук. Волгоград, 2007. С. 19-24.

155

использованием показаний журналиста в доказывании, который отказывается

назвать источник своей осведомленности.

Так, в ходе доследственной проверки по сообщению о преступлении,

распространенному в СМИ, у следователя (дознавателя) появляется

необходимость в получении объяснения у журналиста, распространившего в

СМИ информацию о преступлении. Изменениями, внесенными Федеральным

законом от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303

Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс

Российской Федерации»1, законодатель признал допустимым использование

полученных в ходе проверки сообщения о преступлении сведений в качестве

доказательств, при условии соблюдения положений ст. 75 и 89 УПК РФ (ч. 1.2

ст. 144 УПК РФ). Таким образом, объяснение журналиста, полученное в

соответствии с требованиями ст. 75 УПК РФ следует признать полноценным

доказательством в уголовном судопроизводстве.

По возбужденному уголовному делу журналист может быть допрошен в

качества свидетеля. Для того, что бы признать показания журналиста, полученные

на предварительном расследовании допустимым доказательством, данные

показания должны удовлетворять всем требованиям, предъявляемым к

доказательствам действующим уголовно-процессуальным законом.

Как нами было отмечено ранее, в соответствии со ст. 41 Закона «О СМИ»

редакция обязана сохранять в тайне источник информации и не вправе называть

лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени, за

исключением случая, когда соответствующее требование поступило от суда в

связи с находящимся в его производстве делом. Таким образом, журналист при

даче показаний может отказаться назвать источник своей осведомленности,

сославшись на ст. 41 Закона «О СМИ». В таком случае, согласно ст. 75 УПК РФ,

данные показания не могут использоваться в качестве доказательств в уголовном

судопроизводстве. Кроме этого, право журналиста, предусмотренное 1 См.: О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ (ред. от 28.12.2013) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015).

156

ст. 41 УПК РФ, сужает границы процессуальной проверки этих показаний. Так, в

соответствии со ст. 87 УПК РФ проверка доказательств производится

дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с

другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также

установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих

или опровергающих проверяемое доказательство. Именно установление

источников, предоставивших информацию журналисту, является наиболее

проблематичным.

Согласно ст. 41 Закона «О СМИ» право на конфиденциальность

информации может быть ограничено только по требованию суда, причем когда

такое требование поступило в связи с находящимся в производстве суда делом. В

п. 26 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 г. № 16 «О

практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах

массовой информации» сказано, что суд на любой стадии судебного производства

по делу вправе потребовать от соответствующей редакции предоставить сведения

об источнике информации, если исчерпаны все иные возможности для

установления обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и

разрешения дела, и общественный интерес в раскрытии источника информации

явно перевешивает общественный интерес в сохранении его тайны. Таким

образом, законодательством не предусмотрено ограничение «журналистской

тайны» в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Соответственно у

следователя (дознавателя) нет правовых механизмов для получения информации

об источнике осведомленности журналиста в ходе предварительного

расследования. По правильному замечанию Е.И. Замылина, требование ст. 41

Закона «О СМИ» не распространяется на случаи, когда уголовное дело не может

быть передано в суд в связи с неполнотой расследования1. Без проведения

отдельных следственных действий с участием источника, от которого поступила

1 См.: Замылин Е.И. Средства массовой информации и их роль в обеспечении безопасности участников уголовного процесса (позитивные и негативные моменты) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 07.09.2012).

157

информация, следователь может не иметь оснований для принятия

окончательного решения по делу.

Проведенное нами анкетирование показало, что только в 33 % случаев

журналисты соглашались назвать источник своей осведомленности, в 11 %

случаев лишь иногда соглашались на это, и в 56 % случаев журналисты

отказывались назвать источник информации1. Поэтому целесообразно

рассмотреть вопрос о возможностях ограничения «журналистской тайны» на

досудебных стадиях уголовного судопроизводства.

Проблема границ применения института журналистской тайны в уголовном

процессе с точки зрения науки решается неоднозначно. Так, В.В. Шипицина

пишет, что «предоставление законом права отдельным категориям граждан

отказаться от предоставления важной для проверки сообщения о преступлении

информации мы считаем не соответствующим общим целям и задачам уголовного

судопроизводства», «воспрепятствование проверочным действиям в данном

случае недопустимо…условие конфиденциальности предоставления информации

не может служить основанием для отказа в предоставлении сведений о

первоисточнике»2. В качестве выхода из данной ситуации, автор предлагает

материалы проверок отнести к категории документов, на которые

распространяется специальный режим охраны, придав им гриф документов,

составляющих государственную тайну. Эти материалы не должны публиковаться,

и к ним не должно быть доступа посторонним лицам, благодаря чему, по мнению

В.В. Шпициной, можно не опасаться, что они способны скомпрометировать

источник сведений3.

Е.Н. Козилов также критикует положения ч. 2 ст. 144 УПК РФ, обосновывая

свою критику следующими обстоятельствами. Во-первых, как пишет автор, в

данном случае остается возможность для проявления произвола со стороны

конкретного лица или группы лиц (редакции), не являющейся субъектом

1 См.: приложение 2. 2 Шипицина В.В. Сложности возбуждения уголовного дела по информации, опубликованной в интернете // Российский следователь. 2009. №5. С. 34. 3 См. там же. С. 34.

158

уголовно-правовых отношений в отношении личности, поскольку ни главный

редактор СМИ, ни иные сотрудники редакции не будут нести ответственности за

заведомо ложный донос, который фактически может иметь место в данном

случае1. Поэтому, по мнению Е.Н. Козилова, «открывается широкий простор для

распространения различного рода заведомо ложных, клеветнических сообщений,

что по большому счету и наблюдается в последние годы» 2.

Во-вторых, как пишет Е.Н. Козилов, подобные сообщения мало чем

отличаются от анонимного заявления, так как определить конкретный источник

сведений о преступлении невозможно в силу конкретного указания в законе: этой

новеллой не предусматривается обязанность редакции средства массовой

информации предоставить сведения об источнике информации даже по

требованию суда в связи с находящимся в его производстве делом, как это

предусмотрено ст. 41 Закона «О СМИ»3.

На коллизию отдельных норм Закона «О СМИ» и УПК РФ обращает

внимание и ряд других авторов. Как пишет В.А. Тимошенко, А.Б. Смушкин,

редакция может раскрыть источник информации и назвать имя автора,

предоставившего информацию только по запросу суда, однако для периода

предварительного расследования подобного правила не предусмотрено4.

Получается, что редактор не имеет права раскрывать следователю источник

информации, передавший ее с условием сохранения в тайне, но

соответствующего свидетельского иммунитета не предусмотрено ни самим

Законом «О СМИ», ни УПК РФ, и при отказе предоставить информацию

следователю, если редактор привлечен в качестве свидетеля, на него может быть

возложена уголовная ответственность по ст. 308 УК РФ за отказ от дачи

1 См.: Козилов Е.Н. Поводы к возбуждению уголовного дела: юридическая природа, система, пути совершенствования // Уголовное судопроизводство. 2007. № 2. С. 36. 2 Там же. С. 36. 3 См. там же. С. 37. 4 См.: Тимошенко В.А., Смушкин А.Б. Комментарий к Закону РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации» (постатейный) // «КонсультантПлюс» (дата обращения: 03.08.2012).

159

показаний1. Кроме этого, как правильно отмечает А.Д. Баконин, в ч. 2

ст. 29 УПК РФ вообще не содержится полномочия суда на истребование от

редакции СМИ сведений о конфиденциальном источнике информации, что еще

раз подчеркивает несогласованность отдельных положений Закона «О СМИ»

и УПК РФ2.

Ф.Г. Григорьев напротив, считает, что УПК РФ недостаточно охраняет

журналистскую тайну при допросе журналиста в качестве свидетеля. Как пишет

автор, «интересы установления истины по уголовному делу, доказывания

обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ, поставлены в приоритетное

положение по отношению к праву каждого свободно искать, получать,

передавать, производить и распространять информацию любым законным

способом (ст. 29 Конституции РФ)»3. По мнению Ф.Г. Григорьева, вопрос о

раскрытии источника информации может быть рассмотрен только судом и только

в ходе судебного следствия по ходатайству сторон либо по собственной

инициативе, на досудебных стадиях вопрос о раскрытии данных о лице

источнике информации перед судом поставлен быть не может4.

Таким образом, наблюдается конкуренция двух интересов: интересов

уголовного судопроизводства, направленных на выявление, раскрытие и

расследование преступлений, изобличение виновных в их совершении и

интересов средств массовой информации, направленных на сохранение в тайне

источника, предоставившего информацию. За законодателем остается выбор,

какой из интересов находится в приоритете.

Стоит отметить, что ограничения, налагаемые п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ,

касаются не только использования в уголовном процессе показаний журналиста.

1 См.: Тимошенко В.А., Смушкин А.Б. Комментарий к Закону РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации» (постатейный) // «КонсультантПлюс» (дата обращения: 03.08.2012). 2 См.: Баконин А.Д. Процессуальное взаимодействие правоохранительных органов, суда со средствами массовой информации при расследовании и рассмотрении дел о правонарушениях: авореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2006. С. 61. 3 См.: Григорьев Ф.Г. Журналистская тайна и проблемы ее обеспечения при производстве по уголовным делам // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12.06.2015). 4 См. там же.

160

Данная проблема остро стоит при решении вопроса об использовании в

доказывании результатов ОРД, полученных от конфиденциальных лиц. Как

пишет В.В. Терехин, в вопросе проверки и оценки допустимости доказательств

именно известность происхождения сведений (известность источника) становится

главным фактором разрешения вопроса доказательственного значения

результатов оперативно-разыскной деятельности1.

Указанные проблемы можно подвести под общий знаменатель, и

рассмотреть в контексте проблем использования в уголовном судопроизводстве

так называемых «показаний с чужих слов». Отечественный уголовный процесс

запрещает использовать данные показания, поэтому будет полезным обратиться к

зарубежному опыту.

Так, в английском уголовном процессе показания «по слуху» (hearsay), как

правило, считаются недопустимыми: «за исключением некоторых случаев,

утверждение, устное или письменное, сделанное лицом, не вызванным в качестве

свидетеля, не допускается для доказывания истинности содержания этого

утверждения»2. Одним из основных возражений против использования

свидетельства «по слуху» в английском уголовном процессе является

«необходимость гарантий при перекрёстном допросе», поэтому «в тех случаях,

когда перекрёстный допрос оказывался возможным, такие показания допускались

охотнее»3.

Согласно Правилу 802 Федеральных правил о доказательствах США,

показания с чужих слов являются недопустимыми, «если иное не предусмотрено

настоящими правилами или иными правилами, принимаемыми Верховным Судом

в соответствии с его нормотворческой компетенцией, а также актами Конгресса»4.

Ряд исключений, предусмотренные правилами 803, 804, допускают в некоторых 1 См.: Терехин В.В. К вопросу о допустимости показаний в уголовном процессе // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2014. № 1. (25). С. 177. 2 А.М. Уилшир. Уголовный процесс. Государственное издательство иностранной литературы. М., 1947. С. 162. 3 Там же. С. 162. 4 Закон. Интернет-журнал ассоциации юристов Приморья. URL: http://law.vl.ru/analit/show_atr. php?id=321&pub_name=%d4%c5%c4%c5%d0%c0%cb%dc%cd%db%c5+%cf%d0%c0%c2%c8%cb%c0+%ce+%c4%ce%ca%c0%c7%c0%d2%c5 (дата обращения: 12.04.2015).

161

случаях использовать показания «с чужих слов». Кроме этого, в Правиле 807

сказано, что «заявление, не охватываемое явно Правилами 803 и 804, но имеющее

аналогичные обстоятельственные гарантии достоверности, не исключается на

основании правила об исключении доказательств с чужих слов, если суд

определит, что (А) это заявление представлено как доказательство материального

факта; (В) это заявление более доказательно по вопросу, по которому оно

представлено, нежели любое другое доказательство, которое представляющий

может добыть посредством разумных усилий; и (С) общие цели настоящих

правил и интересы правосудия будут достигнуты в более полной мере допуском

этого заявления в качестве доказательства. Однако заявление не может быть

допущено согласно этому исключению из правила, если представляющий его не

даст знать противоположной стороне в достаточной мере заблаговременно до

судебного производства или слушания о своем намерении представить это

заявление и его особенностях, включая имя и адрес заявителя, чтобы

предоставить этой стороне справедливую возможность подготовиться к

исследованию данного доказательства»1.

В большинстве стран СНГ, как и в отечественном уголовном

судопроизводстве, запрещается использование доказательств, полученных «с

чужих слов». Так, в п. 6 ст. 94 УПК Республики Молдова сказано, что при

производстве по уголовному делу не могут быть допущены в качестве

доказательств и, следовательно, исключаются из дела данные, полученные из

источника, проверить который в судебном заседании невозможно2. В

соответствии со ст. 125 УПК Азербайджанской Республики сведения, документы

и другие вещи могут быть приняты в виде доказательств при отсутствии

сомнений в их действительности, источнике образования и обстоятельствах

получения. Недопустимо принятие в виде доказательств по уголовному делу

1 Закон. Интернет-журнал ассоциации юристов Приморья. URL: http://law.vl.ru/analit/show_atr. php?id=321&pub_name=%d4%c5%c4%c5%d0%c0%cb%dc%cd%db%c5+%cf%d0%c0%c2%c8%cb%c0+%ce+%c4%ce%ca%c0%c7%c0%d2%c5 (дата обращения: 12.04.2015). 2 См.: Информационно-правовая система «Законодательство стран СНГ». URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=3833 (дата обращения: 12.04.2015).

162

сведений, документов и вещей, полученных от неизвестного лица в судебном

заседании либо от не установленного источника1.

Определенные особенности в уголовно-процессуальном законодательстве

стран СНГ предусмотрены и для результатов ОРД. Так, в соответствии со

ст. 115 УПК Республики Казахстан фактические данные, непосредственно

воспринятые лицом, оказывающим на конфиденциальной основе содействие

правоохранительным или специальным государственным органам, могут быть

использованы в качестве доказательств после допроса указанного лица с его

согласия в качестве свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого2. В

Модельном уголовно-процессуальном кодексе для государств участников СНГ

одним из условий, допускающих использовать материалы, полученные

оперативно-разыскным путем или с использованием услуг частного детектива, в

качестве доказательств является правило, согласно которому допрошенный в

установленном порядке свидетель должен подтвердить их подлинность и

сообщить об их происхождении и обстоятельствах получения3.

По УПК Грузии 2010 года показания свидетеля не могут служить

доказательством, если свидетель не укажет источника представленной

информации (ст. 75). Вместе с тем в ст. 76 Грузинского УПК предусмотрена

норма о косвенных доказательствах. Так, в статье сказано, что косвенными

являются показания свидетеля, основывающиеся на информации,

распространяемой другим лицом. Косвенные показания допускаются только в

случае указания лицом, дающим косвенные показания, источника информации,

идентификация и проверка реального существования которого представляются

возможными. Косвенные показания в ходе судебного рассмотрения дела по

1 См.: Информационно-правовая система «Законодательство стран СНГ». URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=11597 (дата обращения: 12.04.2015). 2 См.: Информационно-правовая система «Законодательство стран СНГ». URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=1272 (дата обращения: 12.04.2015). 3 См.: Портал ГАРАНТ.РУ. URL: http://base.garant.ru/2566935/ (дата обращения: 12.04.2015).

163

существу являются допустимыми доказательствами, если они подтверждаются

другими доказательствами, не являющимися косвенными показаниями1.

Прогрессивным на этот счет является новый УПК Украины, принятый в

2012 году. В кодексе законодателем Украины предусмотрена отдельная статья,

посвященная использованию показаний «с чужих слов» в уголовном

судопроизводстве Украины. Так, в соответствии со ст. 97 УПК Украины суд

имеет право признать допустимым доказательством показание с чужих слов

независимо от возможности допросить лицо, которое предоставило первичные

объяснения в исключительных случаях, если такие показания являются

допустимым доказательством согласно другим правилам допустимости

доказательств. При принятии этого решения суд обязан учитывать: 1) значение

объяснений и показаний, в случае их правдивости, для выяснения определенного

обстоятельства и их важность для понимания других сведений; 2) другие

доказательства относительно вопросов, предусмотренных пунктом 1 этой части,

которые подавались или могут быть поданы; 3) обстоятельства предоставления

первичных объяснений, которые вызывают доверие относительно их

достоверности; 4) убедительность сведений относительно факта предоставления

первичных объяснений; 5) сложность опровержения объяснений, показаний с

чужих слов для стороны, против которой они направлены; 6) соотношение

показаний с чужих слов с интересами лица, которое предоставило эти показания;

7) возможность допроса лица, которое предоставило первичные объяснения, или

причины невозможности такого допроса2.

Суд может признать доказательствами показания с чужих слов, если обе

стороны соглашаются признать данные показания доказательствами, а также в

случае, если подозреваемый, обвиняемый создал или способствовал созданию

обстоятельств, при которых подлежащее допросу лицо не может быть допрошено.

1 См.: URL: http://pravo.org.ua/files/Criminal%20justice/_-09_10_2009.pdf (дата обращения: 12.04.2015). 2 См.: Информационно-правовая система «Законодательство стран СНГ». URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=52250 (дата обращения: 12.04.2015).

164

Показания с чужих слов не могут быть признаны допустимым

доказательством, если показание лица не подтверждается другими

доказательствами, признанными допустимыми, за исключением тех показаний,

которые признаны допустимыми по правилам допустимости показаний с чужих

слов). В любом случае не могут быть признаны допустимым доказательством

показания с чужих слов, если они даются следователем, прокурором,

сотрудником оперативного подразделения или другим лицом относительно

объяснений лиц, предоставленных следователю, прокурору или сотруднику

оперативного подразделения во время осуществления ими уголовного

производства1.

Отдельные положения нового УПК Украины мы находим интересными.

Возможно, что и отечественный законодатель в перспективе воспользуется

опытом украинских реформаторов. Вместе с тем думается, что говорить о

серьезных изменениях пока преждевременно. Указанные нормы еще нуждаются в

глубоком осмыслении. В настоящее время актуальным является вопрос об

использовании показаний журналиста, при сохранении за ним права не

разглашать источник своей осведомленности.

В этой связи на ближайшую перспективу мы предлагаем следующие

изменения законодательства. Во-первых, в УПК РФ необходимо включить норму

о журналистском иммунитете, как это сделано, например, в УПК Германии,

Грузии. Так, в германском уголовном процессе лица, занятые подготовкой,

изданием, распространением периодических изданий имеют ограниченное право

на отказ от дачи свидетельских показаний2. В УПК Грузии 2010 года в

соответствии со ст. 50 обязательство быть допрошенным в качестве свидетеля и

передавать предметы, документы, вещества или иные объекты, содержащие

информацию, имеющую значение для дела, не возлагается на журналиста – в

связи с информацией, полученной в процессе профессиональной деятельности.

Данное предложение объясняется тем, что кроме как общих положений о 1 См.: Информационно-правовая система «Законодательство стран СНГ». URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=52250 (дата обращения: 12.04.2015). 2 См.: Филимонов Б.А. Основы уголовного процесса Германии. М., 1994. С. 37.

165

свидетельском иммунитете, уголовно-процессуальный закон не содержит

конкретных гарантий защиты прав журналиста1.

Во-вторых, в УПК РФ должно быть сформулировано правило о том, что

журналистский иммунитет может быть ограничен только по судебному решению

на любой стадии уголовного судопроизводства по ходатайству органов

предварительного расследования. Однако здесь сделаем несколько уточнений.

Так, формулировка «на любой стадии уголовного судопроизводства» ставит под

вопрос возможность ограничения журналистской тайны в стадии возбуждения

уголовного дела. Данная проблема особенно актуальна в связи с обостряющимся

интересом к проблеме ликвидации стадии возбуждения уголовного дела. В целом

мы разделяем взгляды о необходимости деформализации уголовного

судопроизводства и как одного из пункта «деформализации» - необходимости

ликвидации стадии возбуждения уголовного дела. Вместе с тем в сложившихся

правовых реалиях, а именно в условиях существования в отечественном

судопроизводстве стадии возбуждения уголовного дела, думается, что решение об

ограничение журналистской тайны может приниматься только по возбужденному

уголовному делу. Данное положение вписывается в общую канву современного

досудебного производства. Так, проведение следственных действий,

ограничивающих конституционные права граждан, возможно только по

судебному решению и только в рамках возбужденного уголовного дела. Поэтому,

думается, нецелесообразно разрешить судам принимать решение о раскрытие

данных о личности лица, предоставившего информацию в рамках проведения

проверки сообщения о преступлении. Однако в случае ликвидации стадии

возбуждении уголовного дела данный вопрос будет уже не актуален.

Третье наше предложение заключаются в том, что в случае принятия

решения судьей, обязывающего раскрыть источник, предоставивший журналисту

информацию, то к лицу, сведения о котором подлежат раскрытию, должны

применяться меры безопасности, предусмотренными УПК РФ (допрос под

1 См.: URL: http://pravo.org.ua/files/Criminal%20justice/_-09_10_2009.pdf (дата обращения: 12.04.2015).

166

псевдонимом, допрос, исключающий визуальное наблюдение лица и т.д.). Это ряд

немногих изменений, которые мы предлагаем внести в законодательство для

решения проблем, связанных с использованием показаний журналиста в

уголовном процессе.

Далее рассмотрим третий и четвертый критерий допустимости: законный

способ, порядок собирания и фиксирования доказательств. В соответствии со

ст. 86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного

судопроизводства путем производства следственных и иных процессуальных

действий, предусмотренных УПК РФ. Таким образом, для придания материалам

СМИ статуса допустимых доказательств необходимо, чтобы данные материалы

были получены путем производства следственных и иных процессуальных

действий, предусмотренных УПК РФ, в порядке, установленном данным

кодексом. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 144 УПК РФ редакция, главный редактор

соответствующего средства массовой информации обязаны передать по

требованию прокурора, следователя или органа дознания имеющиеся в

распоряжении соответствующего средства массовой информации документы и

материалы, подтверждающие сообщение о преступлении, а также данные о лице,

предоставившем указанную информацию, за исключением случаев, когда это

лицо поставило условие о сохранении в тайне источника информации.

В ходе проведения проверки сообщения о преступлении, распространенного

в СМИ, сотрудниками правоохранительных органов данные материалы могут

быть истребованы у редакции СМИ и изъяты (ч. 1 ст. 144 УПК РФ). Если же такая

необходимость возникает в ходе предварительного расследования, то данные

материалы могут приобрести процессуальную форму путем производства выемки

(ст. 183 УПК РФ). В этом случае важно соблюсти установленный порядок

производства данных процессуальных и следственных действий. Также должна

быть соблюдена установленная законом форма фиксации материалов СМИ, путем

составления надлежащего протокола проведения процессуального или

следственного действия, либо путем использования электронных средств

фиксации информации.

167

Таким образом, если материалы СМИ удовлетворяют всем указанным

критериям, то данные материалы следует признать допустимым доказательством

по делу. Вместе с тем необходимо учитывать, что материалы СМИ имеют свою

условно называемую «форму» собирания сведений, установленную Законом «О

СМИ». В число процессуальных требований к форме доказательств-материалов

СМИ, косвенно входят и требования к форме (порядку) собирания сведений

журналистом, которые впоследствии могут быть объектом оценки с точки зрения

их допустимости использования в уголовно-процессуальном доказывании. Таким

образом, материалы СМИ предварительно должны проходить этап «не

процессуальной оценки» на предмет соответствия способа их получения Закону

«О СМИ».

Для удобства проведения такой оценки можно использовать критерии,

схожие с теми, что выработала уголовно-процессуальная наука относительно

оценки допустимости доказательств, с учетом особенностей журналистской

деятельности. Так, материалы СМИ должны быть получены надлежащим лицом

(признаваемым законом журналистом), из надлежащего источника, способом,

регламентированным Законом «О СМИ».

Правовой статус журналиста, дающий право на распространение в СМИ

информации, а также порядок собирания им сведений (права журналиста), были

проанализированы нами во втором параграфе первой главы исследования. В

настоящем параграфе мы лишь акцентируем внимание на то, что для признания

материалов СМИ допустимыми доказательствами, необходимо чтобы они

удовлетворяли всем обозначенным критериям.

Далее перейдем к следующему свойству доказательств – достоверности.

Данное свойство доказательства признается не всеми учеными как его

атрибутивный признак. Так, О.Я. Баев пишет, что «видимо исходя из того, что

уголовно-процессуальный закон указывает, что каждое доказательство подлежит

оценки с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, многие

процессуалисты в его атрибутивные признаки включают достоверность

содержащейся в доказательстве информации. Достоверность – не атрибутивное

168

свойство доказательства. О достоверности сформированного следователем

доказательства можно вести речь лишь в контексте оценки качества этого

доказательства»1. Вместе с тем в случае с использованием материалов СМИ в

доказывании, наибольшие сомнения, на наш взгляд, у правоприменителя

возникают при решении вопроса о достоверности данных материалов. Это

подтверждают и результаты проведенного нами анкетирования. Так, в 43 %

случаев именно сомнения в достоверности материалов СМИ является для

опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов препятствием по их

использованию в уголовно-процессуальном доказывании2. Это и понятно:

существует высокий риск столкнуться с «желтой прессой», «заказными»

материалами и т.д. Таким образом, рассмотрим свойство достоверности

доказательств в контексте проблем использования материалов СМИ в уголовно-

процессуальном доказывании.

Так, И.В. Овсянников считает достоверным доказательством любое

доказательство, содержание которого не опровергнуто в процессе доказывания3.

Оценка любого доказательства, как считает автор, с точки зрения достоверности

предполагает сопоставление и сравнение этого доказательства не с объективной

действительностью, а с другими доказательствами по делу, со сведениями,

полученными из иных источников. Достоверное доказательство, как пишет

И.В. Овсянников, это доказательство, допустимое по форме и не опровергнутое

по содержанию4.

Многими учеными достоверное знание определяется как истинное знание.

Вместе с тем, как отмечает С.В. Корнакова, «всякое достоверное знание истинно,

1 Баев О.Я. Уголовно-процессуальное доказательство: атрибутивные признаки и качества. Российский журнал правовых исследований // Российский журнал правовых исследований 2015. №1-2. С. 233-242. 2 См. приложение 2. 3 См.: Овсянников И.В. Проблема достоверности доказательств в доказательственном праве России // Современное право. 2004. №7. С. 39 4 См. там же. С. 41.

169

но не всякое истинное знание достоверно»1. Отношениями между понятиями

«достоверность» и «истинность», как пишет автор, это отношения вида и рода,

первое понятие является подчиненным, а второе подчиняющим. Достоверное

знание, в отличие от истинного, предполагает наличие обоснования своей

истинности, причем в судопроизводстве особенно важно, чтобы эти основания

были доступны для проверки другими лицами2.

По мнению Д.В. Бахтеева сомнения в достоверности того или иного

доказательства, могут проявляться в двух формах:

1. Сомнения в источнике доказательства. Чем выше вероятность лжи и

недобросовестности показаний со стороны участников расследования, тем с

большим сомнением следует относиться к такому доказательству.

2. Второй вариант предполагает сомнение не только в дефекте источника

доказательств, но и в соотношении доказательств друг с другом. Устранение

таких сомнений возможно путем получения новых сведений, подтверждающих

одно из противоречащих доказательств, либо с помощью более глубокой их

оценки, состоящей в сопоставлении с большим числом иных имеющихся у

следствий сведений3.

Таким образом, достоверность материалов СМИ определяется, в первую

очередь, через возможность проверки данных материалов на соответствие их

содержания действительности, а во-вторых, через непротиворечивость их иным

доказательствам.

В ходе предварительного расследования можно сделать только

предварительные выводы о достоверности того или иного доказательства. По

правильному замечанию Д.В. Бахтеева, выводы органов расследования и

прокурора о неотносимости и (или) недостоверности каких-либо доказательств

1 Корнакова С.В. Соотношение понятий «достоверность» и «истинность» доказательств в уголовном процессе // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2010. №2. С. 70. 2 См. там же. С. 70. 3 См.: Бахтеев Д.В. Категория сомнения в процессе расследования как фактор достижения достоверности и достаточности доказательств // Библиотека криминалиста. 2014. №5 (16). С. 113.

170

всегда предварительны, как и выводы суда до вынесения им итогового решения, в

особенности приговора1. Соответственно, достоверность материалов СМИ в

процессуальном смысле должна подтверждаться совокупностью имеющихся в

деле доказательств и возможностью их проверки.

Как мы уже отмечали, проверка доказательств проводится дознавателем,

следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими

доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также с помощью

установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих

или опровергающих проверяемое доказательство (ст. 87 УПК РФ). На наш взгляд,

значительные проблемы, связанные с проверкой материалов СМИ вызывает

установление источников, из которых информация, распространенная в СМИ,

была получена. Данная проблема уже была освещена нами при рассмотрении

вопроса о допустимых источниках доказательств. Так, мы считаем, что в случае

отказа журналиста (редакции СМИ) предоставить информацию об источнике

осведомленности (согласно ст. 41 Закона о «СМИ»), при поступлении требования

суда о раскрытии источника данной информации, указанное требование должно

быть в обязательном порядке выполнено журналистом (редакцией СМИ). Только

суд вправе решить вопрос о целесообразности и необходимости раскрытия

источника информации. Причем в случае принятия судом положительного

решения, процедура взятия показаний с такого источника информации может

быть аналогичной той, которая используется в оперативно-разыскной

деятельности.

Так, существует практика использования сведений, сообщенных от

конфиденциального источника путем допроса оперативного работника, которому

эти сведения были сообщены. Данный механизм будет полезен в целях

предостережения от раскрытия для посторонних информации о лице, изъявившем

желание сохранить в тайне сведения о себе. Указанный механизм может

выглядеть следующим образом: вначале следователь (дознаватель) выходит с

1 См.: Балакшин В.С. Соотношение допустимости доказательств с их относимостью и достоверностью // Законность. 2014. № 3. С. 11.

171

ходатайством в суд о раскрытии источника информации, распространенной в

СМИ и послужившей поводом для возбуждения уголовного дела. В случае

удовлетворения данного ходатайства судом, соответствующее судебное решение

направляется в редакцию СМИ, в котором должно быть указано: какая

информация, распространенная в СМИ, послужила поводом для рассмотрения

ходатайства о раскрытии источника ее представления в суде; значение данной

информации для конкретного уголовного дела; основания и мотивы, которым

руководствовался суд при принятии решения; срок, в течение которого

требование суда должно быть исполнено. Кроме этого, в судебном решении

должны быть указаны данные о должностном лице, в адрес которого

раскрываемые сведения должны быть направлены, а также предупреждение о

недопустимости разглашения сведений об источнике иным лицам.

После предоставления сведений об источнике информации, названное лицо

приглашается для дачи показаний. При этом лицо уведомляется о наличии

судебного решения, обязавшего редакцию раскрыть о нем сведения. Также лицу

разъясняется право на государственную защиту свидетеля, направленное на

защиту его жизни, здоровья и (или) имущества, а также меры социальной

поддержки в связи с его участием в уголовном судопроизводстве (ст. 1

Федерального закона от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ «О государственной защите

потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»1) и

иные процессуальный права и гарантии, связанные с участием лица в качестве

свидетеля в уголовном судопроизводстве.

Протокол допроса свидетеля, может быть оформлен по правилам ч. 9

ст. 166 УПК РФ. Так, в протоколе следственного действия не следует приводить

данные о личности свидетеля. Однако для этого, на наш взгляд, согласие

руководителя следственного органа, как это требует ч. 9 ст. 166 УПК РФ,

получать нет необходимости: судебное решение, как мы отмечали, должно

содержать указание на недопустимость разглашения сведений об источнике 1 См.: О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства: федеральный закон от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ (ред. от 08.03.2015) // Российская газета. 2004. 25 августа.

172

информации третьим лицам. В вынесении дополнительного постановления на

проведение данного следственного действия также нет необходимости, так как

основанием для проведения допроса лица без указания сведений о нем служит

решение суда.

В данном контексте будет уместным указать несколько предложений по

поводу актуальной дискуссии, связанной с введением в отечественный уголовный

процесс фигуры следственного судьи. Уместно потому, что сторонники введения

в уголовное судопроизводство данного участника наделяют его полномочиями по

осуществлению «оперативного судебного контроля», который на деле

реализуется через 1) судебный контроль за применением мер обеспечения

уголовного производства; 2) судебный контроль за производством следственных

действий, ограничивающих конституционные права и свободы личности;

3) судебный контроль, связанный с разрешением жалоб заинтересованных лиц на

процессуальные действия и решения следственных органов и прокурора1. В

действующем уголовном судопроизводстве России «оперативный судебный

контроль» реализуется через процессуальные формы, определенные положениями

ст. 108, 125, 165 УПК РФ. Вместе с тем, как утверждает Н.Н. Ковтун, «в качестве

независимой, действенной и эффективной процессуальной гарантии обеспечения

интересов и прав заинтересованных лиц, указанный судебный контроль, как

резюмируется в российской уголовно-процессуальной доктрине, фактически не

оправдал своего назначения»2. Следственный же судья, «должен быть структурно

и организационно выведен из общей системы судов общей юрисдикции и

функционировать в качестве подлинно независимой и властной структуры»3.

Разрешение ходатайства о раскрытии источника осведомленности

журналиста мы предлагаем отнести к предполагаемой компетенции

следственного судьи. Наше предложение основано на том, что раскрытие

1 Ковтун Н.Н. Следственный судья Украины: анализ юрисдикционных и следственных функций в контексте российских процессуальных аналогов // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 08.06.2015). 2 Там же. 3 Там же.

173

источника, предоставившего информацию журналисту и изъявившего желание

остаться в тайне, ограничивает права данного лица на конфиденциальность

информации и ставит под риск его жизнь, здоровье, личную безопасность.

Поэтому если законодатель примет решение ввести в уголовный процесс фигуру

следственного судьи, то принятие решения на раскрытие источника сведений

журналиста, думается, должно входить именно в его функцию.

За отказ от предоставления сведений об источнике информации

должностное лицо редакции СМИ должно нести ответственность,

предусмотренную действующим законодательством. Так, в соответствии со

ст. 315 УК РФ злостное неисполнение представителем власти, государственным

служащим, муниципальным служащим, а также служащим государственного или

муниципального учреждения, коммерческой или иной организации вступивших в

законную силу приговора суда, решения суда или иного судебного акта, а равно

воспрепятствование их исполнению относится к преступлению небольшой

тяжести.

Также следует использовать и другие способы проверки доказательств-

материалов СМИ, такие как сопоставление материалов СМИ с другими

доказательствами, имеющимися в уголовном деле, получение иных

доказательств, подтверждающих или опровергающих информацию, изложенную

в данных материалах. Совершение данных проверочных действий и мероприятий

поможет надлежащим образом оценить относимость, допустимость,

достоверность материалов СМИ, что позволит решить вопрос об их

использовании в уголовно-процессуальном доказывании.

174

Заключение

Подведем итог нашему исследованию, выделив наиболее значимые выводы,

сформулированные в диссертационном исследовании и не включенные в

положения, выносимые на защиту:

1. Для того чтобы взаимодействие между СМИ и правоохранительными

органами при расследовании преступлений было эффективным, необходимо

обеспечить согласованность их действий, путем перехода от функциональной

рассогласованности к компромиссному сотрудничеству.

2. В целях анализа состояния законности правоохранительные органы в

нормативном порядке обязаны осуществлять мониторинг «ведущих средств

массовой информации», а также «основных интернет-сайтов». Вместе с тем,

практическая реализация данных нормативных предписаний затруднительна

ввиду отсутствия формально определенных критериев, позволяющих отнести те

или иные СМИ к «ведущим», а интернет-сайты к «основным». Представляется,

что для устранения этой нормативно-прикладной неопределенности необходима

разработка разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.

3. Электронные СМИ, обладая рядом преимуществ перед печатной

продукцией, постепенно вытесняют ее из информационного поля. Ведущей

современной базой для максимально быстрого и эффективного обмена массовой

информации становится интернет-пространство. Однако правоохранительные

органы не должны ограничивать свой мониторинг исключительно электронными

изданиями. Некоторые печатные СМИ не имеют своих электронных аналогов,

поэтому недопустимо, чтобы они оказались без должного внимания со стороны

правоохранительных органов.

4. Журналистское расследование имеет свою «условную форму»,

которая выражается в законодательной констатации (Закон «О СМИ»)

правомерных способов собирания сведений журналистом. При решении вопроса

об использовании сведений СМИ в уголовно-процессуальном доказывании,

данные сведения должны предварительно проходить этап «непроцессуальной

175

оценки» на предмет соблюдения при их получении предписаний Закона «О

СМИ».

5. Отсутствие сугубо процессуальной формы собирания сведений

журналистом (основного формально-юридического гаранта их достоверности),

препятствуют эффективному использованию материалов СМИ в уголовно-

процессуальном доказывании. Решение данной проблемы находится в прямой

зависимости с теоретико-прикладным решением вопроса о последовательной

деформализации уголовного процесса, одним из направлений которой

(деформализации) является расширение возможностей для использования

непроцессуальной информации в доказывании, в частности, сведений,

полученных из СМИ.

6. Материалы СМИ могут быть признаны вещественными

доказательствами по любому из оснований, указанных в п. 1-4 ч. 1 ст. 81 УПК РФ.

«Материалы СМИ – вещественные доказательства» с учетом требований,

предъявляемых ко всем доказательствам, должны иметь вещный характер,

удовлетворять одному из признаков, указанных в ч. 1 ст. 81 УПК РФ, быть

вовлечены в уголовный процесс путем вынесения постановления об их

приобщении к уголовному делу, а также осмотрены.

7. «Материалы СМИ – иные документы», с учетом требований,

предъявляемых ко всем доказательствам, должны быть информационно

полезными для уголовного дела, проверяемыми, получены путем изъятия или

проведения выемки (иного процессуального действия), осмотрены.

8. Специфика журналисткой профессии предполагает установление

особых правил «допустимости» для информации, полученной журналистом

сомнительным (с точки зрения законности) путем. Вопрос о допустимости таких

материалов СМИ должен решаться, исходя из соотношения степени отступления

от Закона «О СМИ» и пользы указанной информации для нужд доказывания.

9. Достоверность сведений СМИ определяется в первую очередь через

возможность проверки соответствия их содержания объективной реальности. С

одной стороны, право журналиста отказаться назвать источник своей

176

осведомленности, предусмотренное ст. 41 Закона «О СМИ», сужает возможности

процессуальной проверки его показаний. Однако с дрогой стороны, раскрытие

источника, предоставившего информацию журналисту, ограничивает права

данного лица на конфиденциальность информации и подвергает риску его жизнь,

здоровье, личную безопасность. Разрешение ходатайства о раскрытии источника

осведомленности журналиста предлагается отнести к предполагаемой

компетенции следственного судьи.

В заключение диссертант хотел бы еще раз окинуть взором решаемую им

проблему и определить контуры вопросов, которые еще предстоит решать

юридической науке.

Проведенное исследование еще раз подтвердило, что в настоящее время

средства массовой информации являются одним из наиболее доступных

источников сведений о различных сторонах жизни общества, в том числе о

состоянии законности и правопорядка. В СМИ публикуются статьи, репортажи,

документальные фильмы, изобличающие недостатки в деятельности власти,

муниципалитета, администрации города (района), полиции, ЖКХ, различных

бюджетных учреждений, коммерческих организаций и т. д. Особенно

злободневными и поэтому актуальными являются материалы СМИ,

затрагивающие проблемы экстремизма, коррупции, преступных злоупотреблений

действующей власти и других опасных криминальных явлений.

И ученые, и практические работники единодушны в том, что по таким

материалам должна проводиться проверка компетентными органами

государственной власти. Вместе с тем вопрос об использовании материалов СМИ

в уголовно-процессуальном доказывании является весьма неоднозначным и

дискуссионным. Настороженное отношение к доказательственному значению

материалов СМИ опирается преимущественно на два обстоятельства. Первое

обстоятельство – это сложившийся в обществе стереотип сомнительного

отношения к публикуемым в СМИ материалам, который формирует скептицизм

по поводу их (материалов) достоверности. Это обстоятельство можно условно

назвать фактором общего недоверия. Но наряду с ним существует и фактор

177

специального (компетентного) недоверия к материалам СМИ; недоверия, которое

формируется не просто социальными традициями, а специфическим процедурно-

нормативным контекстом.

В связи с этим второе обстоятельство настороженного отношения к

доказательственному значению материалов СМИ заключается в традиционном

понимании современного уголовного судопроизводства как производства,

опирающегося на процедурный принцип ценности законной уголовно-

процессуальной формы как «совершенного инструмента» формирования

доказательств по уголовному делу. Основная проблема заключается в том, что

материалы СМИ по общему правилу не вписываются в эти формальные контуры,

так как отдают приоритет не принципу строгости формы, а принципу свободы

творчества. В этом смысле уголовный процесс и журналистская деятельность

вступают в состояние диалектического противоречия. Однако данное

противоречие не следует трактовать как непримиримое, тем более, что точек

«гармоничного» соприкосновения СМИ и уголовного судопроизводства более

чем достаточно. Поэтому когда речь заходит о защите граждан от

противоправных посягательств и борьбе с преступностью, нужно исходить не из

противоречий средств, а из единства цели – служение обществу и истине – и

максимально использовать все направления взаимодействия СМИ и

правоохранительных органов.

В этой связи перспективной задачей юридической науки становится

преодоление стереотипов теоретического и эмпирического понимания

информационной сущности уголовного процесса и журналистской деятельности.

Необходима дальнейшая разработка нового научного подхода, который позволил

бы, с одной стороны, преодолеть консерватизм к трактовке «формы» уголовного

судопроизводства, а с другой стороны, добавил необходимые формальные рамки

(как предпосылки достоверности информации) к свободе СМИ.

Повышению эффективности использования материалов СМИ в уголовно-

процессуальном доказывании будет способствовать дальнейшее теоретическое

осмысление вопросов целесообразности и пределов деформализации уголовного

178

судопроизводства, проблем использования в уголовно-процессуальном

доказывании различных видов непроцессуальной информации, тематики

эффективности общественного контроля за уголовным судопроизводством, путей

оптимизации взаимодействия уголовного процесса с иными общественными

институтами и др. Теоретическая и практическая актуальность данных

направлений определяется вектором развития современного российского

государства. Уголовный процесс должен идти в ногу «со временем и

пространством», но при этом сохранять свою отечественную самобытность и

историческую преемственность.

179

Список литературы

Правовые акты1

1. Всеобщая декларация прав человека : принята Генеральной Ассамблеей

ООН 10 декабря 1948 г. // Российская газета. – 1995. – 5 апреля.

2. Конвенция о защите прав человека и основных свобод : заключена в г. Риме

4 ноября 1950 г. // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 2. – Ст. 163.

3. О гражданских и политических правах : международный Пакт от 16 декабря

1966 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1994. – № 12.

4. Конституция Российской Федерации : официальный текст // Российская

газета. – 2004. – 30 июня.

5. Гражданский кодекс Российской Федерации : федеральный закон от 30

ноября 1994 г. №51-ФЗ // Российская газета. – 1994. – 30 июня.

6. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : федеральный

закон от 18 декабря 2001 г. № 223-ФЗ // Российская газета. – 2001. – 22 декабря.

7. Уголовный кодекс Российской Федерации : федеральный закон от 13 июня

1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 1996. – №25. – Ст. 2954.

8. О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского

кодекса Российской Федерации : федеральный закон от 2 июля 2013 г. № 142-ФЗ

// СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015).

9. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской

Федерации : федеральный закон от 6 июня 2007 г. № 90-ФЗ // Собрание

законодательства РФ. – 2007. – № 24. – Ст. 2833.

10. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской

Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» :

федеральный закон от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ // Собрание законодательства РФ.

– 2007. – №24. – Ст. 2830.

1 Все нормативные правовые акты смотри с последующими изменениями и дополнениями.

180

11. О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников

уголовного судопроизводства : федеральный закон от 20 августа 2004 г.

№ 119 ФЗ // Российская газета. – 2004. – 25 августа.

12. Об информации, информационных технологиях и о защите информации :

федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ // Российская газета. – 2006. –

29 июля.

13. О прокуратуре Российской Федерации : федеральный закон от 17 января

1992 г. № 2201-1 // Российская газета. – 1992. – 25 ноября.

14. О противодействии экстремистской деятельности : федеральный закон от 25

июля 2002 г. № 114-ФЗ // Российская газета. – 2002. – 30 июля.

15. Об оперативно-розыскной деятельности : федеральный закон от 12 августа

1995 г. № 144-ФЗ // Российская газета. – 1995. – 18 августа.

16. О средствах массовой информации : закон от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 //

Российская газета. – 1992. – 08 февраля.

17. О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации :

закон от 11 марта 1992 г. № 2487-1 // Российская газета. – 1992. – 30 апреля.

18. Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью

органов дознания : приказ Генпрокуратуры РФ от 6 сентября 2007 г. № 137 // СПС

«КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

19. О взаимодействии органов прокуратуры со средствами массовой

информации : приказ Генпрокуратуры России от 23 октября 2009 г. № 341 // СПС

«КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

20. Об организации взаимодействия Следственного комитета Российской

Федерации со средствами массовой информации и общественностью : приказ

Следственного комитета РФ от 11 августа 2011 г. № 127 // СПС

«КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

21. О порядке приема, регистрации и проверки сообщений о преступлении в

следственных органах (следственных подразделениях) системы Следственного

комитета Российской Федерации : приказ Следственного комитета РФ от 3 мая

2011 г. № 72 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

181

22. Об утверждении Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения

в территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации

заявлений и сообщений о преступлениях, об административных

правонарушениях, о происшествиях : приказ Следственного комитета РФ от 29

августа 2014 г. № 736 // Российская газета. – 2014. – 14 ноября.

23. Об утверждении Методических рекомендаций по разработке дивидендной

политики в акционерных обществах с государственным участием: приказ

Росимущества от 29 декабря 2014 г. № 524 // СПС «КонсультантПлюс» (дата

обращения: 27.05.2015).

24. Об утверждении порядка ведения регистрирующим органом реестра

зарегистрированных средств массовой информации : приказ Роскомнадзора от 21

ноября 2011 г. № 1036 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

25. О взаимодействии со средствами массовой информации : приказ

Прокуратуры Нижегородской области от 25 ноября 2011 г. № 82.

26. О временных правилах о повременных изданиях : Именной указ от 24

ноября 1905 г. // Полное собрание законов Российской империи (третье собрание).

1908. – Т. 25. – Отделение 1. – 966 с.

27. Устав уголовного судопроизводства : Именной указ от 20 ноября 1864 г. //

Полное собрание законов Российской империи (второе собрание). – 1864.1. – Т.

39. – Ч. 2. Отделение 2.– 573 с.

Судебная практика

28. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Захаркина Валерия

Алексеевича и Захаркиной Ирины Николаевны на нарушение их

конституционных прав пунктом «б» части третьей статьи 125 и частью третьей

статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации :

определение Конституционного Суда РФ от 9 июня 2005 г. № 248-О // СПС

«КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.02.2014).

182

29. О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса

Российской Федерации : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 05

марта 2004 г. № 1 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.09.2015).

30. О практике применения судами Закона Российской Федерации «О

средствах массовой информации» : постановление Пленума Верховного Суда РФ

от 15 июня 2010 г. № 16 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения:

15.03.2015).

31. О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а

также деловой репутации граждан и юридических лиц : постановление Пленума

Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 // Российская газета. – 2005. –

15 марта.

32. По делу № 88-897 : апелляционное определение от 27 ноября 2013 г. // СПС

«КонсультантПлюс» (дата обращения: 15.03.2015).

33. По делу «Компания «Младина д.д. Любляна» против Словении» (жалоба №

20981/10) : постановление Европейского Суда по правам человека от 17 мая

2014 г. // Бюллетень Европейского суда по правам человека. – 2014. – №8. (146). –

С. 26-27.

Учебная и научная литература

34. Агутин, А. В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном

доказывании : монография / А. В. Агутин / под науч. ред. В.Т. Томина. – М. : ООО

«ИД «Юр-Вак», 2004. - 545 с.

35. Александров, А. С. Использование производных доказательств в уголовном

процессе : монография / А. С. Александров, Р. А. Бостанов. – М. : Юрлитинформ,

2013. – 320 с.

36. Александров, А. С. Народное обвинение в уголовном суде: учебное пособие

/ А. С. Александров, В. Е. Гущев. – Н. Новгород : Нижегородский юридический

институт, 1998. – 346 с.

183

37. Александров, А. С. Относимость уголовно-процессуальных доказательств /

А. С. Александров, С. А. Фролов. – Н. Новгород : Нижегородская правовая

академия, 2011. - 176 с.

38. Александров, А. С. Введение в судебную лингвистику / А. С. Александров. –

Н. Новгород : Нижегородская правовая академия, 2003. - 420 с.

39. Александров, А. С. Судебные доказательства и доказывание по уголовным

делам : лекции / А. С. Александров, А. Н. Стуликов. – Н. Новгород : Изд-во

Волго-Вятской академии гос. службы, 2002. - 188 с.

40. Астафьев, Ю. В. Доказывание и оперативно-розыскная деятельность:

проблемы соотношения и взаимодействия / Ю.В. Астафьев, Н.В. Изотова. –

Курск : ФГУИПП, 2002. - 256 с.

41. Бедняков, Д. И. Непроцессуальная информация и расследование

преступлений / Д. И. Бедников. – М. : Юрид. лит., 1991. - 220 с.

42. Безлепкин, Б. Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу

Российской Федерации (постатейный) / Б.Т. Безлепкин. – М. : ВИТРЭМ, 2002. -

776 с.

43. Белкин, А. Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве :

монография / А. Р. Белкин. – М. : Норма, 2007. - 528 с.

44. Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах /

Л. Е. Владимиров. – Тула : Автограф, 2000. - 464 с.

45. Вуколов В. К. Участие общественности в уголовном судопроизводстве :

учебное пособие / В. К. Вуколов. – М. : Академия МВД СССР, 1987. - 357 с.

46. Гаврилов, Б. Я. Нормы доказательственного права и их реализация в

российском уголовном судопроизводстве : учеб. пособие / Б. Я. Гаврилов, А. А.

Петуховский ; Акад. упр. МВД России. – М. : Акад. упр. МВД России, 2012.- 88 с.

47. Горшенков, А. Г. Преступность в сфере массовой информации: уголовно-

правовой и криминологический аспекты / А. Г. Горшенков, Г. Н. Горшенков. –

Сыктывкар : Коми респ. академия госслужбы и упр. при Главе РК, 2000. - 58 с.

184

48. Горшенков, Г. Н. Средства массовой информации в механизме правового

воздействия / Г. Н. Горшенков. – Сыктывкар : Коми республиканская академия

гос. службы и управления, 2001. - 100 с.

49. Горшенков, А. Г. Преступность в сфере массовой информации:

виктимологический аспект : учеб. пособие / А. Г. Горшенков. – Н. Новгород : НА

МВД России, 2005. - 148 с.

50. Доказывание в уголовном процессе: традиции и современность / под ред.

В.А. Власихина. – М. : «Юристъ», 2000. - 272с

51. Доля, Е. А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-

розыскной деятельности : монография / Е. А. Доля. – М. : Проспект, 2013. - 376 с.

52. Есин, Б. И. Русская дореволюционная газета. 1702—1917 гг. Краткий очерк

/ Б. И. Есин. – М.: Издательство МГУ, 1971. - 88 с.

53. Ильина, А. М. Уголовный процесс: Общая часть : альбом схем / А. М.

Ильина. – Екатеринбург : Урал. юрид. ин-т МВД России, 2012. - 88 с.

54. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в

доказывании по уголовным делам : учеб.-практ. пособие / С. У. Дикарев [и др.]. –

М. : ДГСК МВД России, 2013. - 80 с.

55. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в

уголовном процессе : учеб.-метод. пособие / Т. В. Астишина [и др.]. –

Домодедово : ВИПК МВД России, 2013. - 76 с.

56. Каац, М. Э. Использование оперативно-розыскной информации в

уголовном судопроизводстве : монография / М. Э. Каац. – Уфа : УЮИ МВД РФ,

2009. - 157 с.

57. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу

Российской Федерации / под общ. ред. В.И. Радченко. М. : Юстицинформ, 2003. -

806 с.

58. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред.

В.Т. Томина В.В. Сверчкова. – 9.е изд., перераб. и доп. – М. : Издательство

Юрайт, 2013. - 995 с.

185

59. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А.В.

Бриллиантова. 2-е издание. Т. 2 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения:

09.07.2015).

60. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации : научно-

практический (постатейный). 2-е издание, переработанное и дополненное / под

ред. С.В. Дьякова, Н.Г. Кадникова // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения:

20.04.2015.

61. Конт-Спонвиль, Анре. Филосовский словарь. Перевод с фр.

Е.В. Головиной / Анре Конт-Спонвиль. – М. : Этерна, 2012. - 752 с.

62. Корнев, Г. П. Идеонормативная концепция истины. Философия и

правоприменение : монография / Г. П. Корнев. – М. : Академический Проект,

2006. - 352 с.

63. Корнев, Г. П. Методологические проблемы уголовно-процессуального

познания / Г. П. Корнев. – Н. Новгоpод : Нижегород. высш. шк. МВД РФ, 1995. -

193 с.

64. Кухта, А. А. Доказывание истины в уголовном процессе : монография /

А. А. Кухта. – Н. Новгород : НА МВД России, 2009. - 569 с.

65. Краткая философская энциклопедия. – М. : Издательская группа «Прогресс-

Энциклопедия», 1994. - 282 с.

66. Лазарева, В. А. Доказывание в уголовном процессе : учеб. практ. пособие /

В. А. Лазарева. - 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Юрайт; ИД Юрайт, 2011. - 343 с.

67. Ларин, А. М. Уголовный процесс России. Лекционные очерки / А.М. Ларин,

Э.Б. Мельников, В.М. Савицкий / под ред. проф. В.М. Савицкого. – М. : Изд. Бек,

1997. - 24 с.

68. Левакова, Э. Н. Общественное обвинение и защита / Э. Н. Левакова. – М. :

«Юрид. Лит.», 1976. - 207 с.

69. Лубин, А. Ф. Механизм преступной деятельности. Методология

криминалистического исследования / А. Ф. Лубин. – Н. Новгород : НЮИ

МВД России, 1997. - 336 с.

186

70. Максимов, П. В. Концепция возбуждения уголовного преследования по

российскому уголовно-процессуальному законодательству XI-XX веков

(историко-правовое исследование) / П.В. Максимов., А.В. Урумов. – Краснодар :

Краснодарский университет МВД России, 2006. - 182 с.

71. Маркушин, А. Г. Оперативно-розыскная деятельность : учеб. для вузов /

А. Г. Маркушин. – М. : Юрайт, 2012. - 399 с.

72. Михайленко А. Р. Возбуждение уголовного дела в советском уголовном

процессе / А. Р. Михайленко / под ред. А.Л. Цыпкина. – Саратов : Изд-во Сарат.

ун-та, 1975. - 150 c.

73. Михайловская, И. Б. Настольная книга судьи по доказыванию в уголовном

процессе / И. Б. Михайловская. – М. : ТК Велби; Проспект, 2006. - 192 с.

74. Нижегородская периодическая печать: (1838-1917): справочник /

Ю. Г. Галай, Л. И. Шиян. – Н. Новгород : Нижегор. гос. обл. универс. науч. б-ка,

1999. - 125 с.

75. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и

фразеологических выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова / Российская

академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд.,

дополненное. М : Азбуковник, 1999. - 944с.

76. Очерк развития науки советского уголовного

процесса / Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. / науч. ред. Алексеев Н. С. –

Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та,1980. - 252 c.

77. Поляков, М. П. Уголовно-процессуальная интерпретация оперативно-

розыскной деятельности : монография / М. П. Поляков / под науч. ред. проф.

В. Т. Томина. – Н. Новгород : Нижегор. правов. акад., 2001. - 262 с.

78. Полянский, Н. Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса / Н.

Н. Полянский / отв. ред.: Покровский С. А. – М. : Изд-во АН СССР, 1960. - 260 с.

79. Прокурорский надзор Российской Федерации: учебник для студентов

вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция» / под. ред.

А. В. Ендольцевой, О. В. Химичевой. – М. : ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013.

- 319 с.

187

80. Рыжаков, А. П. Собирание (проверка) доказательств. Показания как

средство доказывания : науч.-практ. рук. / А. П. Рыжаков. – М. : Экзамен, 2007. -

349 с.

81. Сердобинцев, К. С. Взаимодействие органов внутренних дел с институтами

гражданского общества: исторический и социально-философский аспекты :

монография / К. С. Сердобинцев. – М. : Акад. упр. МВД России, 2013. - 188 с.

82. Словарь русского языка: в 4-х т. / под. ред. А. П. Евгеньевой. 3-е изд.,

стереотип. – М.: Русский язык, 1988. – Т. 4. - 800 с.

83. Стифен, Дж. Очерки доказательного права / Дж. Стифен; пер. с 8-го англ.

изд. со вступ. ст. П. И. Люблинского. – [Репринт]. – Спб. : Сенатская тип., 1910. -

156 с.

84. Строгович, М. С. Курс советского уголовного процесса. Порядок

производства по уголовным делам по советскому уголовно-процессуальному

праву / М. С. Строгович. – М. : Издательство «Наука», 1970. – Т. 2. - 616 с.

85. Тимошенко, В. А. Комментарий к Закону РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1

«О средствах массовой информации» (постатейный) / В. А. Тимошенко,

А. Б. Смушкин // (дата обращения: 20.03.2015).

86. Томин, В. Т. Быть гражданином / В. Т. Томин. – Горький : Волго-Вятское

книжное издательство, 1989. - 78 с.

87. Томин, В. Т. Использование средств массовой информации в борьбе с

преступностью: учебное пособие / В. Т. Томин. – Горький : Горьковская высшая

школа МВД СССР, 1976. - 11 с.

88. Томин, В. Т. Острые углы уголовного судопроизводства / Томин В.Т. – М. :

Юрид. лит., 1991. - 40 c.

89. Уголовное право России. Части общая и особенная: учебник для

бакалавров / отв. ред. А. И. Рарог. – Москва : Проспект, 2013. - 496 с.

90. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред.

проф. Л. В. Иногамовой – Хегай. – М. : ИНФРА-М, 2013. - 334 с.

188

91. Уголовно-процессуальное право. Актуальные проблемы теории и практики:

учеб. для магистров / под общ. ред. В. А. Лазаревой, А. А. Тарасова. – М. : Юрайт,

2012. - 76 с.

92. Уголовный процесс : учебник. В 3 ч. Ч. 1. Общие положения уголовного

судопроизводства. 4-е изд., перераб. и доп. / под ред. В.Г. Глебова, Е.А. Зайцевой.

– Волгоград : ВА МВД России, 2013. - 38 с.

93. Уголовный процесс : учеб. для бакалавров / А. И. Гришин [и др.]; под ред.

А. И. Бастрыкина, А. А. Усачева. – М. : Юрайт, 2013. - 511 с.

94. Уголовный процесс. Общая часть : учебник / А. С. Александров [и др.]; под

общ. ред. М. П. Полякова. – Н. Новгород : НА МВД России, 2013. - 306 с.

95. Уголовный процесс. Проблемные лекции / под ред. В.Т. Томина,

И.А. Зинченко. – М. : Издательство Юрайт, 2013. - 799 с.

96. Уголовный процесс: учебник для вузов / под общ. ред. В.И. Радченко. – 24-е

изд., перераб. и доп. – М. : Юридический Дом «Юстицинформ», 2006. - 784 с.

97. Уголовный процесс : учеб. для бакалавров / В. К. Бобров [и др.] / под ред.

В. П. Божьева. – 3-е изд., перераб. и доп. – М. : Юрайт; ИД Юрайт, 2012. - 541 с.

98. Ушаков, Д. Н. Большой толковый словарь современного русского языка / Д.

Н. Ушаков. – М. : Альта-Принт, 2005. - 129 с.

99. Чашин, А. Н. Доказывание и принятие решений в уголовном

судопроизводстве : учеб. пособие / А. Н. Чашин. – М. : Дело и Сервис, 2012. -

160 с.

Статьи в периодической печати и сборниках

100. Абдул-Кадыров, Ш. М. Функции и полномочия прокурора в стадии

возбуждения уголовного дела / Ш. М. Аббдул-Кадыров // Законность. – 2012. –

№ 9. – С. 12-15.

101. Авдеев, М. Ю. К вопросу о содержании и значении категории «частная

жизнь» в современном конституционном законодательстве / М. Ю. Авдеев //

Новый юридический журнал. – 2012. – № 4. – С. 83-89.

189

102. Александров, А. С. К вопросу о допустимости доказательств, полученных

стороной обвинения в ходе досудебного производства / А. С. Александров,

Д. С. Кучерук (сост. К. Б. Калиновский) // Конституционно-правовые проблемы

оперативно-розыскной деятельности : сборник материалов Всероссийского

круглого стола (3 ноября 2011 года). – СПб., 2012. – С. 112-115.

103. Александров, А. С. Старые проблемы доказательного права в новой

уголовно-процессуальной упаковке «сокращенного дознания» /

А. С. Александров, М. В. Лапатников // Юридическая наука и практика: Вестник

Нижегородской академии МВД России. – 2013. – № 22. – С. 23-28.

104. Александров, А. С. Каким не быть предварительному следствию /

А. С. Александров // Государство и право. – 2001. – № 9. – С. 54–62.

105. Александров, А. С. О надежности «электронных доказательств» в уголовном

процессе / А. С. Александров, С. И. Кувычков // Библиотека криминалиста. –

2013. – № 5. – С. 76-84.

106. Алексеев, В. Областной закон о СМИ предложили журналисты / В.

Алексеев // Нижегородский рабочий. – 2001. – 17 января. – С. 4.

107. Антонова, Э. Ю. Доказывание как вид познания и его теоретическое и

практическое значение / Э. Ю. Антонова // Пробелы в российском

законодательстве. – 2015. – № 1. – С. 209-213.

108. Асеевский, А. Ложь и правда. Диагноз установлен, но перспективы

туманны / А. Асеевский // Нижегородские новости. – 2005. – 12 января. – С. 4.

109. Багмет, А. М. Место следственного комитета Российской Федерации в

системе правоохранительных органов Российского государства / А. М. Багме //

Российский следователь. – 2014. – № 9. – С. 47-49.

110. Багмет, А. М. Следователь – судья на досудебной стадии / А. М. Багмет //

Российский следователь. – 2014. – № 14. – С. 8 -10.

111. Баев, О. Я. Уголовно-процессуальное доказательство: атрибутивные

признаки и качества / О. Я. Баев // Российский журнал правовых исследований. –

2015. – № 1-2. – С. 233-242.

190

112. Балакшин, В. С. Соотношение допустимости доказательств с их

относимостью и достоверностью / В. С. Балакшин // Законность. – 2014. – № 3. –

С. 8-14.

113. Бахтеев, Д. В. Категория сомнения в процессе расследования как фактор

достижения достоверности и достаточности доказательств / Д. В. Бахтеев //

Библиотека криминалиста. – 2014. – № 5 (16). – С. 110-113.

114. Боруленков, Ю. П. К вопросу о понятии «вещественные доказательства» /

Ю. П. Боруленков // Уголовное судопроизводство. – 2012. – № 4. – С. 17-21.

115. Боруленков, Ю. П. Место прокуратуры в системе органов уголовного

преследования / Ю. П. Боруленков // Уголовное судопроизводство. – 2013. –

№ 2. – С. 21-23.

116. Боруленков, Ю. П. Об информационно-интерпретационной сущности

юридического познания. Часть 1. Информация как явление отражения

взаимодействия объектов / Ю. П. Боруленков // Российский следователь. – 2013. –

№ 7. – С. 6-12.

117. Боруленков, Ю. П. Решение публичного субъекта юридического познания

как интегрированный правовой продукт / Ю. П. Боруленков // Российский

следователь. – 2013. – № 16. – С. 7-10.

118. Боруленков, Ю. П. Следственный судья как «слабое звено» уголовно-

процессуального доказывания / Ю. П. Боруленков // Библиотека криминалиста. –

2015. – № 3. – С. 9-22.

119. Бывальцева, С. Г. Современная концепция развития российской

прокуратуры / С. Г. Бывальцева // Бизнес, Менеджмент и Право. – 2013. – № 2. –

С. 84-86.

120. Варавка, В. Суды решают исполнители завершают / В. Варавка //

Нижегородская правда. – 1997. – 20 мая. – С. 3.

121. Вершинина, С. И. Контрольные полномочия руководителя следственного

органа при проведении следователем доследственной проверки /

Вершинина С. И., А. В. Оськин // Законность. – 2014. – № 9. – С. 49-51.

191

122. Власова, В. С. Особенности производства допроса с использованием

документов - вещественных доказательств / В. С. Власова // Проблемы

предварительного следствия и дознания : сб. науч. тр. Вып. 23. – М. – 2014. –

С. 107-113.

123. Власова, С. В. Полиция России как субъект уголовно-процессуального

доказывания / С. В. Власова // Вестник Академии МВД Республики Беларусь. –

2014. – № 2. – С. 231-234.

124. Волколуп, О. В. Допустимость доказательств и правила ее установления в

судебном разбирательстве с участием присяжных заседателей / О. В. Волколуп,

Н. В. Стус // Российский судья. – 2007. – № 5. – С. 24-26.

125. Головко, Л. В. Архетипы досудебного производства, возможные

перспективы развития отечественного предварительного следствия /

Л. В. Головко // Уголовное судопроизводство. – 2014. – № 2. – С. 9-16.

126. Гончан, Ю. А. Документирование результатов оперативно-розыскной

деятельности как форма доказывания при выявлении и раскрытии преступлений /

Ю. А. Гончан, А. Ф. Лубин // Теория доказательств и практика расследования

экономических и иных преступлений : материалы Международной научно-

практической интеренет-конференции (Н. Новгород, 22 мая 2012 г.) / под ред.

А.Ф. Лубина. Н. Новгород. – 2013. – С. 98-102.

127. Горюнов, В. В. Прокурор как субъект уголовного преследования /

В. В. Горюнов, К. А. Макаров // Законность. – 2013. – № 4. – С. 6-8.

128. Григорьев, Ф. Г. Журналистская тайна и проблемы ее обеспечения при

производстве по уголовным делам / Ф.Г. Григорьев // СПС «КонсультантПлюс

(дата обращения: 12.06.2015).

129. Гриненко, А. В. Постановление прокурора как повод к возбуждению

уголовного дела / А. В. Гриненко // Законность. – 2012. – № 11. – С. 22-24.

130. Гришаев, С. П. Комментарий изменений, которые были внесены в ГК РФ, в

связи с принятием Федерального закона от 7 мая 2013 года № 100-ФЗ /

С.П. Гришаев // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 09.08.2015).

192

131. Гришина, Е. Б. К вопросу о соотношении показаний с иными документами

и вещественными доказательствами в уголовном судопроизводстве/

Е. Б. Гришина // Наука и практика. – 2014. – № 3 (60). – С. 31-33.

132. Гришина, Е. П. Допустимость доказательств в уголовном

судопроизводстве: проблемные вопросы концептуального истолкования и

правового регулирования / Е. П. Гришина, И. В. Абросимов. // Уголовное

судопроизводство. 2007. – № 4. – С. 29-30.

133. Гуткин, И. М. Новый УПК РСФСР о взаимодействии органов дознания,

предварительного следствия, прокуратуры и суда с общественностью /

И. М. Гуткин // Сборник статей по новому уголовному и уголовно-

процессуальному законодательству / под общ. ред. Б. С. Утевского. – М., 1961. –

С. 117-124.

134. Дикарев, И. С. Четвертый повод для возбуждения уголовного дела /

И. С. Дикарев // Законность. – 2012. – № 3. – С. 54-56.

135. Дмитриева, Е. А. Рассмотрение правоохранительными органами

материалов средств массовой информации о преступлениях и иных

правонарушениях - гласность и безадресность / Е. А. Дмитриева, А. Н. Васильев //

Российский следователь. – 2010. – № 13. – С. 9-11.

136. Зажицкий, В. И. Дополнения к ст.144 Уголовно-процессуального кодекса

РФ: плюсы и минусы / В. И. Зажицкий // Российская юстиция. – 2013. – № 11. –

С. 28-31.

137. Зайцева, Е. А. Непроцессуальная форма экспертных исследований //

Судебная экспертиза. – 2011. – № 4. – С. 16-24.

138. Зайцева, Е. А. В развитие учения С.А. Шейфера о формировании

доказательств // Е. А. Зайцева, А. И. Садовский // Вестник Самарского

государственного университета. – 2014. – № 11-2 (122). – С. 22-28.

139. Закотянский, А. С. Влияние Устава уголовного судопроизводства 1864 г. на

современные требования к допустимости доказательств / А. С. Закотянский //

Актуальные проблемы российского права. – 2014. – № 11. – С. 2485-2490.

193

140. Замылин, Е. И. Средства массовой информации и их роль в обеспечении

безопасности участников уголовного процесса (позитивные и негативные

моменты) / Е. И. Замылин // Общество и право. – 2009. – № 1 (23). – С. 250-258

141. Зотов, Д. В. «Новые» принципы уголовного судопроизводства в условиях

меняющейся концепции процессуального доказывания / Д. В. Зотов,

В. А. Панюшкин // Библиотека криминалиста. – 2015. – № 2 (19). – С. 121-125.

142. Зотов, Д. В. Пределы доказывания: в поисках надежности / Д. В. Зотов //

Библиотека криминалиста. – 2015. – № 1. – С. 139-144.

143. Зуев, С. В. Истина и проблемы ее достижения в уголовном процессе и

уголовном праве / С. В. Зуев, Р. А. Сабитов // Вопросы правоведения. – 2014. –

№ 2 (24). – С. 187-197.

144. Зуев, С. В. Новая инструкция о порядке представления результатов

оперативно-розыскной деятельности / С.В. Зуев // Законность. 2014. – № 4. – С.

33-35.

145. Зуев, С. В. Оперативно-разыскная деятельность, сыск и судебные решения /

С.В. Зуев // Оперативник (сыщик). – 2013. – № 1(34). – С. 20-23.

146. Ижнина, Л. П. Проблемы использования результатов оперативно-

разыскной деятельности в уголовном процессе России / Л. П. Ижнина,

А. Р. Науметов // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. –

2013. – №3. – С. 62-66.

147. Исаева, Р. М. Быть или не быть установлению истины по уголовному делу /

Р. М. Исаева // Актуальные проблемы права и государства в XXI веке : мат. V

междунар. науч.-практ. конф . Ч. 5. – Уфа, 2013. – С. 17-24.

148. Истомина, Н. С. Законы логики в доказывании: закон исключенного

третьего, закон достаточного основания / Н. С. Истомина

// Бизнес в законе. – 2013. – № 4. – С. 73-75.

149. Казаков, В. Создан юридический пресс клуб / В. Казаков // Нижегородские

новости. – 2000. – 3 июня. – С. 1.

194

150. Камышин, В. А. Защитник как субъект собирания доказательств : желаемое

и действительное / В. А. Камышин // Вестник Оренбургского государственного

университета. – 2005. – № 3-1. – С. 64-61.

151. Касьянова, О. СМИ: ответственность перед обществом / О. Касьянова //

Нижегородская правда. – 2006. – 14 ноября. – С. 2.

152. Князева, Е. Н. Энактивизм: концептуальный поворот в эпистемологии /

Е. Н. Князева // Вопросы философии. – 2013. – № 10. – С. 91-95.

153. Ковтун, Н. Н. Следственный судья Украины: анализ юрисдикционных и

следственных функций в контексте российских процессуальных аналогов /

Н. Н. Ковтун // Уголовное судопроизводство. – 2013. – № 3. – С. 26–32.

154. Козилов Е. Н. Поводы к возбуждению уголовного дела: юридическая

природа, система, пути совершенствования / Е. Н. Козилов // Уголовное

судопроизводство. – 2007. – № 2. – С. 35-40.

155. Королев, Г. Н. Полномочия прокурора по осуществлению уголовного

преследования в досудебном производстве / Г. Н. Королев //

Вестник Волжской государственной академии водного транспорта. – 2008. –

№ 24. – С. 57-62.

156. Корнакова С. В. Соотношение понятий «достоверность» и «истинность»

доказательств в уголовном процессе / С. В. Корнакова // Криминологический

журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2010.

– № 2. – С. 69-75.

157. Костанов, Ю. А. Необходимость возвращения прокурорского надзора за

следствием / Ю. А. Костанов // Уголовный процесс. – 2015. – №5. – С. 17-20.

158. Костенко, Р. В. О системе российского уголовного процесса и специфике

доказывания в ходе возбуждения уголовного дела / Р. В. Костенко // Библиотека

криминалиста. – 2014. – № 1. – С. 115-121.

159. Костовская, Н. В. «Асимметрия» в оценке допустимости доказательств

остается актуальной / Н. В. Костовская // Библиотека криминалиста. – 2015. –

№ 3(20). – С. 136-139.

195

160. Кочеткова, О. Да здравствует цензура?! / О. Кочеткова // Нижегородский

рабочий. – 2003. – 14 января. – С. 6.

161. Кузнецова, А. А. Опыт использования материалов СМИ в качестве повода

для возбуждения уголовного дела: прошлое, настоящее, перспективы на будущее /

А. А. Кузнецова // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской

академии МВД России. – 2014. – Вып. № 1 (25). – С. 211-215.

162. Кузнецова, А. А. Совершенствование порядка проведения проверки по

сообщению о преступлении, распространенному в СМИ, в преддверии реформ

досудебного производства / А. А. Кузнецова // Вестник ЮУрГУ. – Серия

«Право». – 2015. – Т. 15. – № 3. – С. 47-52.

163. Кузнецова, А. А. Особенности проведения проверки сообщения о

преступлении, распространенного в СМИ: проблемы теории и практики /

А. А. Кузнецова // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. –

2015. – № 3 (67). – С. 51–54.

164. Кузнецова. А. А. Проблемы использования материалов местной

периодической печати в уголовном судопроизводстве в период с 1905 по 1917 гг. /

А. А. Кузнецова // Теория и практика выявления и расследования экономических

и иных преступлений : материалы Международной научно-практической

интернет - конференции (Н. Новгород, 20 мая 2013 г.) / под ред. доктора

юридических наук, профессора А.Ф. Лубина. – Н. Новгород : Нижегородская

академия МВД России, 2014. – С. 131-138.

165. Кузнецова, А. А. Возможен ли компромисс между органами уголовного

преследования и СМИ в ходе уголовно-процессуального доказывания? /

А. А. Кузнецова // Компромисс в праве: теория, практика, техника: сборник статей

по материалам Международной научно-практической конференции (г. Н.

Новгород, 29-30 мая 2014 г.): в 2 т. / под общ. ред. В. А. Толстика, В. М. Баранова,

А. В. Парфенова. – Н. Новгород : Нижегородская академия МВД России, 2014. –

Т. 1. – С. 456-464.

166. Кузнецова, А. А. Материалы СМИ как особый вид непроцессуальной

информации» / А. А. Кузнецова // Юридическая наука и практика: Вестник

196

Нижегородской академии МВД России. Н. Новгород. – №1 (29). – 2015. – С. 284-

287.

167. Кузнецова, А. А. Проблемы использования материалов СМИ в уголовно-

процессуальном доказывании / А. А. Кузнецова // Вестник Нижегородской

правовой академии. – 2015. – № 5. – С. 57-59.

168. Курбакова, Е. В. «Новая» Нижегородская пресса 1906-1917 гг. История

страны и позиция СМИ / Е.В. Курбакова // Социальная миссия в современном

обществе: сборник материалов научно-практической конференции. – Н.

Новгород, 2008. – С. 84-89.

169. Лазарева, В. А. Проблемы обеспечения прав лиц, в отношении которых

оперативно-разыскные мероприятия, как условие допустимости использования

полученных результатов в качестве доказательств по уголовному делу /

В. А. Лазарева // СПС «КонстультантПлюс» (дата обращения: 17.11.2014).

170. Лазарева, В. А. Доказательства и доказывание по уголовному делу в свете

ФЗ № 23 от 04.03.2013 / В. А. Лазарева, С. А. Шейфер // Библиотека

криминалиста. – 2014. – № 6. – С. 375-382.

171. Лебедев, Н. Ю. Ситуация конфликта при оценке доказательств на этапе

предварительного расследования преступления / Н. Ю. Лебедев // Закон и право. –

2011. – № 2. – С. 77-82.

172. Летов, О. В. Проблема научной объективности в постпозитивистской

философии / О. В. Летов // Вопросы философии. – 2011. – № 12. – С. 60-65.

173. Листок Нижегородской группы партии Народной свободы. – 1906. – № 2. –

С. 3.

174. Лушкин, С. А. Собирание доказательств как способ проверки доказательств /

С. А. Лушкин // Бизнес в законе. – 2013. – № 4. – С. 70-72.

175. Магасумова, Р. Журналисты «адвокаты читателей» или «разгребатели

грязи»? / Р. Магасумова // Нижегородский рабочий. – 1993. – 30 апреля. – С. 1

176. Маркушин, А. Г. Правовое обеспечение оперативно-розыскной деятельности

в доказывании / А. Г. Маркушин // СПС «КонстультантПлюс» (дата обращения:

17.11.2014).

197

177. Марфицин, П. Г. Основные направления оптимизации процессуальной

самостоятельности следователя / П. Г. Марфицин, А. А. Пронин //

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. – 2011. – № 5-1. –

С. 242-245.

178. Махов, В. Н. О процессуальной функции следователя в уголовном процессе

России / В. Н. Махов // Следователь. – 2012. – №6 (170). – С. 28-30.

179. Махов, В. Н. Роль прокурора в уголовном преследовании в России и в

зарубежных государствах / В. Н. Махов // Законность. – 2014. – №8. – С. 53-55.

180. Мешков, М. В. Поводы к возбуждению уголовного дела: процессуально-

правовые новеллы / М. В. Мешков, В. В. Гончар // Российский судья. – 2012. –

№ 11. – С. 19-20.

181. Мигачева, О. Не обжечься бы / О. Мигачева // Биржа. – 2006. – №8

(6 марта). – С. 23.

182. Миронов В. Правила оценки допустимости доказательств / В. Миронов //

Законность. – 2006. – № 5. – С. 35-36.

183. Морозова, О. Медиапланов громадье / О. Морозова // Ведомости. – 2006. –

24 мая. – С. 6.

184. Мудрагей, Н. С. Теория всего и теория познания (онтолого-

гносеологические заметки) / Н. С. Мудрагей // Вопросы философии. – 2011. – № 6.

– С. 89-91.

185. Небратенко, Г. Г. Методология исследования обычно-правовых систем:

познание сущности научной проблемы / Г. Г. Небратенко // Философия права. –

2009. – № 4. – С. 99-103.

186. Нижегородская газета. – 1906. – № 11 – С. 4.

187. Нижегородский листок. – 1906. – № 97. – С. 2-3.

188. Никитина, Е. В. Из истории развития средств доказывания / Е. В.

Никитина // Актуальные проблемы российского права. – 2014. – № 11. – С. 2540-

2545.

198

189. Овсянников, И. В. Проблема достоверности доказательств в

доказательственном праве России / И. В. Овсянников // Современное право. –

2004. – № 7. – С. 35-41.

190. Ольков, С. Г. Субъективное время и доказывание по уголовным дела /

С. Г. Ольков // Библиотека криминалиста. – 2014. – № 1. – С. 371-378.

191. Ольшевская, А. В. Рассмотрение органами внутренних дел обращений

граждан и сообщений в СМИ / А. В. Ольшевская, О. В. Курбатова //

Административное право и процесс. – 2013. – №10. – 47-49.

192. Пастухов, П. С. К вопросу о понятии уголовно-процессуального

доказательства в контексте электронной информации / П. С. Пастухов // Пробелы

в российском законодательстве. – 2014. – № 4. – С. 162-165.

193. Петренко, В. Ф. Конструктивизм как новая парадигма в науках о человеке /

В. Ф. Петренко // Вопросы философии. – 2011. – № 6. – С. 76-77.

194. Печников, Г. А. О понятии доказательств в состязательном УПК России в

свете теории отражения / Печников Г. А. // Вестник Волгоградской академии

МВД России. – 2009. – № 2. – С. 3-9.

195. Печников, Г.А., Глебов, В.Г. Законопроект Следственного комитета России

об институте установления объективной истины по уголовному делу и

состязательный УПК РФ / Г. А. Печников, В.Г. Глебов // Вестник Волгоградской

академии МВД России. 2013. № 2 (25). С. 158-161.

196. Писарев, Е. В. Криминалистическая информация как информационная

основа доказывания по уголовному делу / Е. В. Писарев // Библиотека

криминалиста. – 2015. – № 3(20). – С. 267-271.

197. Писарев, Е. В. Теория доказательств с позиций информационного подхода /

Е. В. Писарев // Библиотека криминалиста. – 2014. – № 5. – С. 163-166.

198. Прижеленский, В. И. Эпистемиологические и социокультурные

детеминанты философии права: поиск новых рациональностей /

В. И. Прижеленский // Философия права. – 2008. – № 5. – С. 23-30.

199

199. Рогова, А. А. К вопросу о понятии «средства массовой информации» в

уголовном процессе / А. А. Рогова // Юридическая наука и практика: Вестник

Нижегородской академии МВД России. – 2015. – Вып. № 4 (32). – С. 268-273.

200. Россинский, С. Б. Использование результатов «невербальных» оперативно-

розыскных мероприятий в доказывании по уголовному делу - объективная

необходимость / С. Б. Россинский // Библиотека криминалиста. – 2015. –

№ 3(20). – С. 171-184.

201. Русинова, Т. Объективность СМИ достигается многогранностью /

Т. Русинова // Нижегородские новости. – 2004. – 30 июля. – С. 3.

202. Селина, Е. В. Свобода оценки доказательств в отечественном уголовном

судопроизводстве / Е. В. Селина // Актуальные проблемы российского права. –

2014. – № 6. – С. 1197-1201.

203. Скребец Г. Г. Участие защитника в собирании (формировании)

доказательств / Г. Г. Скребец // Вестник Южно-Уральского государственного

университета. Серия: право. – 2007. – № 18 (90). – С. 66-69

204. Смирнов, А. В. Почему России нужен новый Уголовно-процессуальный

кодекс? / А. В. Смирнов // Уголовный процесс. – 2014. – № 9. – С. 74-85.

205. Смирнов, С. Стоп, коррупция! (статья по материалам семинара

региональных журналистов «Противодействие коррупции силами СМИ», Н.

Новгород, 2010 г.) / С. Смирнов // Нижегородская правда. – 2010. – 30 января. –

С. 2.

206. Солина, Т. «Глаза и уши общества» без государственной поддержки

обречены (статья по материалам международной конференции «СМИ и общество:

отвечая на вызовы времени», Н. Новгород 23 мая 2011г.) / Т. Солина //

Нижегородская правда. – 2011. – 26 мая. – С. 6.

207. Стрельников, В. Уголовное преследование прокуратурой / В. Стрельников //

СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.09.2015).

208. Темираев, К. О. Взаимодействие прокурора, руководителя следственного

органа и следователя в России и Украине: некоторые аспекты истории и

современности / О. К. Темираев // Российский следователь. – 2014. – № 4. – С. 7-9.

200

209. Терехин, В. В. К вопросу о допустимости показаний в уголовном процессе /

В. В. Терехин // Вестник Нижегородской академии МВД России. – 2014. – № 1. –

(25). – С. 177.

210. Турашев, Е. Н. Относимость уголовно-процессуальных доказательств /

Е. Н. Турашев // Право и государство. – 2011. – № 3-2. – С. 167-175.

211. Уваров, А. А. Средства массовой информации как институт гражданского

общества (правовые аспекты) / А. А. Уваров // Информационное право. – 2014. –

№ 1 (37). – С. 3-7.

212. Урлин, К. Из истории нижегородской печати / К. Урлин // Горьковская

правда. – 1957. – № 105. – С. 2.

213. Усмаханов, С. Б. Юридические признаки иных документов как вида

доказательств в уголовном судопроизводстве / С. Б. Усмаханов // Российский

следователь. – 2013. – № 4. – С. 16-18.

214. Феррарис, М. Что такое новый реализм? / М. Феррарис // Вопросы

философии. – 2014. – №8. – С. 145-159.

215. Халиков, А. Н. Доказательства защиты в современном уголовном процессе /

А. Н. Халиков // Библиотека криминалиста. – 2015. – № 2 (19). – С. 188-193.

216. Хахулин, С. В. Актуальные проблемы теории и практики доказательств /

С. В. Хахулин // Российский следователь. – 2014. – № 12. – С. 3-5.

217. Цветков, А. Ю. Процессуальная самостоятельность следователя в

современной парадигме досудебного производства / А. Ю. Цветков // Российский

следователь. – 2014. – № 14. – С. 52–54.

218. Чечулин, И. В. О полномочиях руководителя следственного органа в стадии

возбуждения уголовного дела / И. В. Чечулин // Российский следователь. – 2013. –

№ 21. – С. 26-28.

219. Бондар, Е. Соотношение достоверности и допустимости доказательств в

уголовном процессе / Е. Бондар, Т. Шаповалова // Уголовное право. – 2007. –

№ 6. – С. 97-101.

201

220. Шаров, Д. В. Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве:

исторический опыт и современные проблемы / Д. В. Шаров // Актуальные

проблемы российского права. – 2014. – № 11. – С. 2603-2606.

221. Шелихов, С. Г. Ошибки следствия при признании предметов

вещественными доказательствами / С. Г. Шелихов // Уголовный процесс. –

2011. – №4. – С. 19-22.

222. Шипицина, В. В. Сложности возбуждения уголовного дела по информации,

опубликованной в интернете / В. В. Шипицина // Уголовный процесс. – 2009. –

№ 10. – С. 33-35.

223. Шматов, М. А. О процессуальном статусе оперативно-разыскной

деятельности / М. А. Шматов, В. М. Шматов // Вестник Волгоградской академии

МВД России. – 2009. – № 3 (10). – С. 117-121.

224. Юрченко, И. А. Нарушение неприкосновенности частной жизни /

И. А. Юрченко // Черные дыры в Российском законодательстве – 2002. – № 2. –

С. 75-77.

225. «Pro город». – 2015. – № 25 (198). – С. 5.

Диссертации и авторефераты диссертаций

226. Абросимов, И. В. Актуальные вопросы обеспечения допустимости и

достоверности доказательств в уголовном судопроизводстве : дис. … канд. юрид.

наук : 12.00.09 / Абросимов Игорь Владимирович. – М., 2007. – 197 с.

227. Агибалова, В. О. Процессуальные и иные документы как источники

доказательств в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Виктория Олеговна Агибалова. – Волгоград, 2003. – 36 с.

228. Артемова, В. В. Возбуждение уголовного дела как уголовно-

процессуальный институт : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Валерия

Валерьевна Артемова. – М., 2006. – 233 с.

202

229. Бабин, К. А. Уголовное преследование как функция прокурора в уголовном

процессе России : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Кирилл

Андреевич Бабин. – Н. Новгород, 2008. – 34с.

230. Бадашханов, В. И. Народный элемент в уголовном судопроизводстве в

современных условиях : дис ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Владимир Ильич

Бадашханов. – Н. Новгород, 1993. – 238 с.

231. Баконин, А. Д. Процессуальное взаимодействие правоохранительных

органов, суда со средствами массовой информации при расследовании и

рассмотрении дел о правонарушениях: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Артем

Дмитриевич Баконин. – СПб., 2004. – 211 с.

232. Бергер, Н. В. Расследование как метод журналистской деятельности : дис. ...

доктора филол. наук : 10.01.10 / Наталья Владимировна Бергер. – Краснодар,

2006. – 423 с.

233. Бестаев, А. О. Способы собирания доказательств в уголовном процессе

России : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Алан Омарович Бестаев. –

Р-н/Д, 2007. – 27 с.

234. Бондар, Е. В. Теоретические и прикладные аспекты признания

доказательств недопустимыми : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 /

Елена Владимировна Бондар. – Красноярск, 2008. – 22 с.

235. Боровикова, В. В. Проблемы освещения преступности в средствах массовой

информации и профилактическая деятельность органов внутренних дел : дис. …

канд. юрид. наук : 10.00.08 / Виктория Валерьевна Боровикова. – М., 2002. – 222 с.

236. Боруленков, Ю. П. Теоретические основы познания в процессуальной

юридической деятельности : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / Юрий Петрович

Боруленков. – М., 2004. – 181 с.

237. Буглаева, Е. А. Участие прокурора в ходе предварительного следствия : дис

… канд. юрид. наук : 12.00.09 / Елена Анатольевна Буглаева. – Челябинск, 2011. –

256 с.

203

238. Бусленко, Н. И. Конституционные основы профессиональной деятельности

журналиста в Российской Федерации : дис … канд. юрид. наук : 12.00.02 /

Бусленко Николай Иванович. – Р-н/Д, 2000. – 244 с.

239. Бушковская, Е. Н. Надзор прокурора за процессуальной деятельностью

следователя и дознавателя в досудебном производстве : автореф. дис. … канд.

юрид. наук : 12.00.09 / Екатерина Николаевна Бушковская. – М., 2011. – 26 с.

240. Быстрых, Н. Л. Разум в мировоззрении постмодернизма : дис. … канд.

философ. наук : 09.00. 01 / Наталья Леонидовна Быстрых. – Омск, 2001. – 166 с.

241. Воробьева, Ю. Ю. Современные проблемы процесса доказывания в

российском уголовном судопроизводстве : автореф. дис. … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Юлия Юрьевна Воробьева. – Оренбург, 2006. – 22 с.

242. Горбачев, А. В. Признание доказательств недопустимыми в уголовном

судопроизводстве: основания и процессуальный порядок :

автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Алексей Вячеславович Горбачев. –

М., 2004. – 24 с.

243. Грибов, И. В. Доказывание как способ разрешения противоречий уголовного

судопроизводства : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Иван Владимирович

Грибов. – Н. Новгород, 2006. – 232 c.

244. Губенко, Е. И. Регулятивная специфика медийного дискурса

журналистского расследования : дис. ... канд. филол. наук. : 10.01.10 / Евгений

Иванович Губенко. – Тверь, 2011. – 234 с.

245. Гукетлова, Д. М. Государственно-правовое регулирование

функционирования средств массовой информации в России : автореф. дис. ...

канд. юрид. наук : 12.00.02 / Даханаго Магомедовна Гукетлова. – Волгоград,

2005. – 27 с.

246. Дмитриев, И. Р. «Свободный» повод для возбуждения уголовного дела :

дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Игорь Радекович Дмитриев. – Н. Новгород,

2005. – 180 с.

204

247. Дунаева, Ю. А. Частная жизнь как объект антикриминальной безопасности :

дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.08 / Юлия Андреевна Дунаева. – Н. Новгород,

2011. – 253 с.

248. Егоров, Н. Н. Теоретические и прикладные проблемы учения о

вещественных доказательствах: дис. … докт. юрид. наук : 12.00.09 / Николай

Николаевич Егоров. – Иркутск, 2005. – 376 с.

249. Зубаркина, Е. С. Журналистское расследование: история и практика

создания авторских телепрограмм : дис. ... канд. филол. наук : 10.01.10 / Елена

Станиславовна Зубаркина. – М., 2009. – 170 с.

250. Исаева, Н. П. Актуальные вопросы участия общественности в уголовном

судопроизводстве : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Наталья Петровна Исаева.

– Уфа, 2009. – 277 с.

251. Ишин, А. М. Использование средств массовой информации при

установлении и розыске лиц, совершивших преступления, в ходе

предварительного следствия : дис … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Анатолий

Михайлович Ишин. – М., 1996. – 220 с.

252. Канина, И. А. Частная жизнь в сфере права : автореф. дис. ... канд. юрид.

наук : 12.00.01 / Ирина Александровна Канина. – Тамбов, 2006. – 251 с.

253. Капустин, Д. И. Вопросы правовой защиты средств массовой информации в

сети интернет в Российской Федерации аспекты : автореф. дис. ... канд. юрид.

наук : 12.00.14 / Дмитрий Иванович Капустин. – СПб., 2007. – 22 с.

254. Карпенко, В. М. Оценка доказательств следователем и дознавателем :

автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Валерия Михайловна Карпенко. –

М., 2007. – 26 с.

255. Корнакова, С. В. Логические основы уголовно-процессуального

доказывания : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Светлана Викторовна

Корнакова. – Иркутск, 2008. – 22 с.

256. Костенко, Р. В. Доказательства в уголовном процессе : концептуальные

подходы и перспективы правового регулирования : дис … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Роман Валерьевич Костенко. – Краснодар, 2006. – 175 с.

205

257. Крупницкая, В. И. Гарантии использования при разбирательстве уголовных

дел допустимых доказательств : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Валерия

Игоревна Крупницкая. – Р-на-Д, 2005. – 214 c.

258. Кузьменко, Е. С. Система поводов к возбуждению уголовного дела:

теоретический и прикладной апсекты : дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / Елена

Сергеевна Кузьменко. – Н. Новгород, 2007. – С. 143.

259. Купряшина, Е. А. Источники доказательств и критерии их оценки в

уголовном процессе РФ : дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / Елена

Александровна Купряшина. – Воронеж, 2007. – 223 с.

260. Курзинер, Е. Э. Актуальные вопросы доказывания в уголовном

судопроизводстве Российской Федерации : автореф. дис. … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Евгений Эдуардович Курзинер. – Челябинск, 2009. – 27 с.

261. Кучер, Е. Д. Статус журналиста с интернете: правовой и этический аспекты :

автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.01.10 / Егор Дмитриевич Кучер. – М., 2011.

– 31 с.

262. Кучерук, Д. С. Использование результатов оперативно-розыскной

деятельности в доказывании по уголовным делам о взяточничестве : дис. ... канд.

юрид. наук : 12.00.09 / Дмитрий Сергеевич Кучерук. – Н. Новгород, 2011. – 349 с.

263. Лазарев, В. А. Возбуждение уголовного дела как акт правового

реагирования на преступные посягательства аспекты : дис. … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Вадим Алексеевич Лазарев. – Саратов, 2001. – 224 с.

264. Лапатников, М. В. Альтерпроцессуальная информация в уголовном

судопроизводстве : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Максим Владимирович

Лапатников. – Н. Новгород, 2010. – 239 с.

265. Ларина, Е. В. Признание доказательств недопустимыми в российском

уголовном судопроизводстве (в стадии предварительного расследования : дис. …

канд. юрид. наук: 12.00.09 / Елена Викторовна Ларина. – М., 2005. – 220 c.

266. Локинская, С. А. Свобода массовой информации : конституционно-правовое

исследование : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.02 / Светлана Александровна

Локинская. – Челябинск, 2004. – 180 с.

206

267. Лопаткин, Д. А. Вещественные доказательства : процессуальные и

криминалистические аспекты : дис … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Дмитрий

Андреевич Лопаткин. – Краснодар, 2003. – 193 с.

268. Малушкина, Н. С. Теоретико-правовые основы взаимодействия органов

внутренних дел и средств массовой информации : автореф. дис. … канд. юрид.

наук : 12.00.01 / Наталья Сергеевна Малушкина. – М., 1992. – 24 с.

269. Мамедов, О. Я. Оценка допустимости доказательств на досудебном

производстве по уголовному делу: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 /

Октай Ягубович Мамедов. – Волгоград, 2007. – 26 с.

270. Маркелов, А. Г. Иные документы как доказательства в российском

уголовном процессе : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Александр Геннадьевич

Маркелов. – Н. Новгород, 2004. – 215 с.

271. Митволь, О. Л. Власть и пресса в СССР и Российской Федерации, 1985-

1999 гг. : дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02 / Олег Львович Митволь. – М., 2002. –

191 с.

272. Мищенко, С. А. Журналистское расследование и система жанров

современной периодической печати в России : дис. ... канд. филол. наук : 10.01.10

/ Светлана Анатольевна Мищенко. – Краснодар, 2005. – 194 с.

273. Моругина, Н. А. Руководитель следственного органа как участник

уголовного судопроизводства со стороны обвинения: дис. … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Надежда Анатольевна Моругина. – М., 2010. – 221 с.

274. Пилюгина, Н. Н. Свобода оценки доказательств в уголовном

судопроизводстве : автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / Наталья

Николаевна Пилюгина. – Саратов, 2007. – 22 с.

275. Попова, Н. А. Вещественные доказательства: собирание, представление и

использование их в доказывании : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Попова

Надежда Анатольевна. – Саратов, 2001. – 177 с.

276. Пригорща, П. А. Требование прокурора как средство обеспечения

исполнения закона : теоретические и практические аспекты : дис. … канд. юрид.

наук : 12.00.09 / Петр Александрович Пригорща. – Екатеринбург, 2011. – 166 с.

207

277. Рахно, Н. В. Средства массовой информации и коммуникации в контексте

информационной безопасности современной России : дис. … канд. полит. наук :

23.00.02 / Наталья Вадимовна Рахно. – Пятигорск, 2011. – 171с.

278. Романовский, Г. Б. Конституционное регулирование права на

неприкосновенность частной жизни : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.02 / Георгий

Борисович Романовский. – СПб, 1997. – 198 с.

279. Ростов, В. Н. Взаимодействие следователя и органа дознания с пресс-

службой УВД и средствами массовой информации при расследовании

преступлений : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Владимир Николаевич Ростов.

– Волгоград, 2002. – 249 с.

280. Руденко А. В. Содержательная логика доказывания: диалектические и

формально-логические основы (Уголовно-процессуальное и криминалистическое

исследование) : автореф. дис. … докт. юрид. наук : 12.00.09 / Александр

Викторович Руденко. – Краснодар, 2011. – 63 с.

281. Рыбин, А. В. Электронный документ как вещественное доказательство по

делам о преступлениях в сфере компьютерной информации: процессуальные и

криминалистические аспекты : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Александр

Владимирович Рыбин. – Краснодар, 2005. – 192 с.

282. Рясов, А. А. Проблемы собирания вещественных доказательств в

досудебных стадиях российского уголовного процесса : дис. ... канд. юрид. наук :

12.00.09 / Александр Алексеевич Рясов. – Волгоград, 2008. – 231 с.

283. Сазонова, Т. П. Иные процессуальные действия как способы собирания

доказательств в досудебном производстве : автореф. дис. … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Татьяна Павловна Сазонова. – Челябинск, 2009. – 35 с.

284. Сивохин, М. Е. Юридическое обеспечение деятельности средств массовой

информации по повышению уровня правовой культуры в российском обществе :

историко-правовое исследование : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 /

Максим Евгеньевич Сивохин. – М., 2012. – 25с.

208

285. Симонова, Т. С. Проверка повода и установление основания для

возбуждения уголовного дела : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Тамара

Самвеловна Симонова. – Барнаул, 2007. – 220 с.

286. Спасова, М. В. Специфика журналистского расследования в американских

СМИ: от макрейкеров до импичмента Клинтона : дис. ... канд. филол. наук :

10.01.10 / Мария Валерьевна Спасова. – Краснодар, 2009. – 166с.

287. Сутягин, К. И. Основания и процессуальный порядок исключения

недопустимых доказательств в ходе досудебного производства по уголовному

делу : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Климент Игоревич Сутягин. –

СПб., 2007. – 23 с.

288. Терехин, А. А. Акты прокурорского реагирования в российском уголовном

судопроизводстве : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Александр Александрович

Терехин. – Омск, 2013. – 257 с.

289. Тетерюк, А. Г. Прокурорский надзор за производством дознания: уголовно-

процессуальный и организационный аспекты : дис. … канд. юрид. наук :

12.00.09 / Александр Григорьевич. – Н. Новгород, 2011. – 242 с.

290. Токарев, А. А. Роль средств массовой информации в предупреждении

преступности : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.08 / Артем Алексеевич Токарев. –

М., 2012. – 194 с.

291. Тюменцев, А. Н. Организационно-правовые и тактические вопросы

использования средств массовой информации при расследовании и профилактике

преступлений : дис … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Александр Николаевич

Тюменцев. – Волгоград, 2000. – 238 с.

292. Худякова, Ю. В. Вещественные доказательства в уголовном процессе : дис.

… канд. юрид. наук : 12.00.09 / Юлия Владимировна Худякова. – Челябинск,

2006. – 234 с.

293. Чистова, Н. И. Признание недопустимыми доказательств, полученных на

предварительном следствии : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Нина

Ивановна Чистова. – Краснодар, 2006. – 24 с.

209

294. Шабунин, В. А. Руководитель следственного органа: нормативное

регулирование и практика осуществления процессуальных функций и

полномочий : дис … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Владимир Александрович

Шабунин. – Саратов, 2013. – 221 с.

295. Шашков, В. П. Актуальные проблемы использования материалов

журналистского расследования следователем в ходе производства по уголовным

делам : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Виктор Петрович Шашков. –

Калиниград, 2008. – 224 с.

296. Шут, Д. И. Средства массовой коммуникации в политическом процессе

демократического общества : дис. ... канд. социол. наук : 22.00.04 / Дмитрий

Иванович Шут. – М., 2003. – 154 с.

Интернет-источники

297. Facebook [Электронный ресурс]. – URL: https://facebook.com

298. Mail.ru [Электронный ресурс]. – URL: http://my.mail.ru

299. Аргументы и факты [Электронный ресурс]. – URL: http://www.aif.ru/

300. Вконтакте [Электронный ресурс]. – URL: http://vk.com

301. ГАС РФ «Правосудие» [Электронный ресурс]. – URL: http://bsr.sudrf.ru/

302. Закон. Интернет-журнал ассоциации юристов Приморья. [Электронный

ресурс]. – URL: http://law.vl.ru

303. Известия [Электронный ресурс]. – URL: http://izvestia.ru/

304. Информационно-правовая система «Законодательство стран СНГ».

[Электронный ресурс]. – URL: http://base.spinform.ru

305. Коммерсант [Электронный ресурс]. – URL:http://kommersant.ru/doc/2021043.

306. Комсомольская правда [Электронный ресурс]. – URL: http://www.kp.ru/

307. Концепция комплексной организационно-управленческой реформы

правоохранительных органов, выполненная сотрудниками Института проблем

правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге

[Электронный ресурс]. –

210

URL: http://www.enforce.spb.ru/images/Issledovanya/IRL_KGI_Reform_final_11.13.p

df.

308. Независимая газета [Электронный ресурс]. – URL: http://www.ng.ru/

309. Нижегородские новости [Электронный ресурс]. –

URL: http://www.nnews.nnov.ru/

310. Новая газета [Электронный ресурс]. – URL: http://www.novayagazeta.ru

311. Одноклассники [Электронный ресурс]. – URL: http://ok.ru

312. Официальный сайт Президента России [Электронный ресурс]. – URL:

http://kremlin.ru/acts/14894

313. Официальный сайт прокуратуры Ленинградской области [Электронный

ресурс]. – URL: http://prokuratura-lenobl.ru/

314. Постановление ЕСПЧ от 10 мая 2011 г. по делу «Мозли против

Соединенного Королевства» (жалоба № 48009/08) [Электронный ресурс]. – URL:

http://roseurosud.org/evropejskij-sud-po-pravam-cheloveka/resheniya-espch/63-mosley-

protiv-soedinennogo-korolevstva.

315. Постмодерн. Сайт о культуре и философии постмодерна [Электронный

ресурс]. – URL: http://postmodern.in.ua/?page_id=2

316. Портал ГАРАНТ.РУ. – URL: http://base.garant.ru

317. РБК [Электронный ресурс]. – URL: http://rbcdaily.ru/

318. Росправосудие. Портал судебных решений [Электронный ресурс]. – URL:

https://rospravosudie.com/

319. РосЕвроСуд. [Электронный ресурс]. – URL: http://roseurosud.org

320. Российская газета [Электронный ресурс]. – URL: http://www.rg.ru

321. Российская газета [Электронный ресурс]. – URL: http://www.rg.ru/

322. Служба новостей ВВС [Электронный ресурс]. – URL:

http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2013/06/130618_privacy_protection_moskalenko.s

html.

323. Судебные и нормативные акты РФ [Электронный ресурс]. – URL:

http://sudact.ru/

211

324. Судебные решения РФ [Электронный ресурс]. – URL:

http://судебныерешения.рф/

325. Твиттер [Электронный ресурс]. – URL: https://twitter.com

326. Телекомпания Мир ТВ [Электронный ресурс]. – URL:

http://www.mirtv33.ru/2014/04/posle-obnarodovaniya-video-iz-kolonii-6-vozbuzhdeno

ugolovnoe-delo/

327. Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных

технологий и массовых коммуникаций [Электронный ресурс]. – URL:

http://rkn.gov.ru.

328. Фонтанка [Электронный ресурс]. – URL: http://www.fontanka.ru/

212

Приложение 1

АНКЕТА

В Нижегородской академии МВД России проводится диссертационное исследование «Использование материалов СМИ в доказывании по уголовным делам на досудебных стадиях уголовного судопроизводства». Просим Вас оказать содействие в исследовании, ответив на предлагаемые вопросы анкеты.

Для заполнения анкеты достаточно поставить галочку рядом с тем вариантом (вариантами) ответа, который в наибольшей степени соответствует Вашему мнению или вписать самостоятельно свою точку зрения. Анкета анонимная, подписывать ее не нужно. Заранее благодарим за участие в работе.

1. Ваш стаж службы в ОВД: А) более 3 лет Б) менее 3 лет 2. Проводили ли Вы когда-нибудь проверку сообщения о преступлении, распространенного в СМИ? А) Да, данная проверка проводилась мною лично Б) Нет, мною не проводилась такая проверка В) Известно, что данная проверка проводилась коллегами по работе 3. Какие решения принимались Вами (Вашими коллегами) по результатам данных проверок? _____________________________________________________________________ 4. Соглашались ли журналисты на взаимодействие с Вами (Вашими коллегами)? А) Да, соглашались Б) Нет, не соглашались ______________________________________________________________________

(по возможности указать причину) 5. Соглашаются ли журналисты раскрыть источник, из которого стала им известна та или иная информация? А) Да, соглашались Б) Нет, не соглашались _____________________________________________________________________

(по возможности указать причину)

6. Использовались ли в вашей практике материалы СМИ (газетные статьи, фотографии, видео-сюжеты, сделанные журналистом) в качестве: 1) повода для возбуждения уголовного дела:

А) Да, использовались

213

Б) Нет, не использовались 2) доказательств по уголовным делам:

А) Да, использовались Б) Нет, не использовались

3) ориентирующей информации: А) Да, использовались Б) Нет, не использовались

7. Допускаете ли вы возможность использования материалов СМИ в качестве доказательств по уголовным делам?

А) Да, допускаю Б) Нет, это не допустимо

8. Допускаете ли вы возможность использования скрытой аудио-видео записи, сделанной журналистом, в качестве доказательства по уголовному делу?

А) Да, допускаю Б) Нет, это не допустимо

9. Что на ваш взгляд в большей степени препятствует использованию материалов СМИ в уголовно-процессуальном доказывании?

А) недостоверность материалов СМИ Б) их недопустимость В) формулировка статей УПК РФ Г) другое_________________________________________________________

10. Считаете ли вы необходимой норму, обязывающую для проведения проверки по сообщению о преступлении, распространенному в СМИ, получать поручение прокурора (для дознавателя), либо руководителя следственного органа (для следователя) (ч. 2 ст. 144 УПК)?

А) Да, такое поручение необходимо, так как оно гарантирует обоснованность проведения проверки сообщения о преступлении, распространенном в СМИ

Б) Нет, необходимость получения данного поручения лишает следователя (дознавателя) процессуальной самостоятельности

В) другое_________________________________________________________ 11. Как вы относитесь к «журналистскому расследованию»:

А) Положительно Б) Отрицательно В) Это мешает в работе Г) Это может помогать в работе Д) Иное__________________________________________________________

214

12. Есть ли у Вас какая-либо градация СМИ, которые вызывают к себе больше доверия и которые с большей степенью вероятности можно использовать в уголовном судопроизводстве? ______________________________________________________________________

(по возможности указать конкретные СМИ, их рубрики, либо программы)

13. Если из СМИ Вам стала известна информация о преступлении, какие действия Вы предпримите? ______________________________________________________________________

14. Из какого Вы региона? ______________________________________________________________________

15. Ваша профессиональная деятельность связана с работой в: 1) следствии 2) дознании 3) другое______________________________________________________________

СПАСИБО ЗА СОТРУДНИЧЕСТВО!

215

Приложение 2

Результаты анкетирования

1. Проводили ли Вы когда-нибудь проверку сообщения о преступлении, распространенного в СМИ?

2. Какие решения принимались Вами (Вашими коллегами) по

результатам данных проверок?

3. Соглашались ли журналисты на взаимодействие с вами?

216

4. Соглашаются ли журналисты раскрыть источник, из которого стала им известна та или иная информация?

5. Использовались ли в вашей практике материалы СМИ в качестве повода для возбуждения уголовного дела?

6. Использовались ли в вашей практике материалы СМИ в качестве

доказательств по уголовным делам?

217

7. Использовались ли в вашей практике материалы СМИ в качестве

ориентирующей информации?

8. Допускаете ли вы возможность использования материалов СМИ в

качестве доказательств по уголовным делам?

9. Допускаете ли вы возможность использования скрытой аудио-видео записи, сделанной журналистом, в качестве доказательства по уголовному делу?

218

10. Что на ваш взгляд в большей степени препятствует использованию материалов СМИ в уголовно-процессуальном доказывании?

11. Считаете ли вы необходимой норму, обязывающую для проведения проверки по сообщению о преступлении, распространенному в СМИ, получать поручение прокурора (для дознавателя), либо руководителя следственного органа (для следователя) (ч. 2 ст. 144 УПК)?