Ариман: Изгнанник / Ahriman: Exile(роман)

Ариман: Изгнанник / Ahriman: Exile(роман)

Автор Джон Френч / John French

Переводчик Летающий Свин

Издательство Black Library

Серия книг Ариман / Ahriman

Предыдущая книга Ариман: Все прах / Ahriman:All is Dust

Следующая книга Ариман: Оракул-мертвец /Ahriman: The Dead Oracle(рассказ)

Год издания 2013

Экспортировать PDF, EPUB

«Глупо говорить о жребии и судьбе. Время, причинность, наблюдатель и наблюдаемый — нам следуетс осторожностью трактовать значение этих понятий. Мы считаем, что прошлое творит будущее,но так ли это? Может, судьба создается в попытке увидеть ее? Что, если бы мы не заглядывали вбудущее? Как бы развивались события в таком случае?»

Азек Ариман, из заповедей Корвидов

СодержаниеПрологЧасть первая: Эмиссар судьбы

I: ТерзаниеII: «Дитя Титана»III: ВизитIV: Клятвы

Часть вторая: Путь лжиV: Сыны ПрахаVI: Пепел воспоминанийVII: ОракулVIII: РубрикаIX: Мертвый космосХ: ПризывXI: Варп-проломXII: Изменение

Часть третья: В прах возвращенныйXIII:Часовой механизмXIV: ПленникXV: ТайныXVI: СборXVII: ТьмаXVIII: ИменаXIX: ПокойXX: Все оружиеXXI: Обновление

ЭпилогБлагодарности

ПрологХаакон Серый Шторм поднялся на обледеневший склон хребта. Когда-то давно его доспехи были сине-серого цвета ледника. Теперь они потускнели, будто истертый от времени металл. Царапины и вмятины

покрывали пластины брони, словно нити шрамов, а к выбоинам и бороздам цеплялись хлопья краски,яркими фрагментами напоминая о былых свершениях воина. Доспехи Хаакона заскрипели, когда онприсел за кромкой гряды. Даже от самого незначительного движения его кожа немела, как будто боеваяброня протестовала против холода. Хаакон замер и втянул стылый воздух. Воин был без шлема, и когдаон запрокинул голову, морозный ветер убрал черные волосы у него с лица. Желтые глаза уставились вбезоблачное синее небо, где сверкали ослепительно-яркие звезды. Хаакон выдохнул.

Он чуял ведьму.

Воин медленно снял с пояса секиру. Ее навершие расходилось двумя изогнутыми лезвиямиполированного металла, по которым вились золотые драконы. Обмотанная кожей рукоять удобно легла владонь. Он поднес секиру к горлу, большой палец опустился на переключатель генератора силовогополя. Кромки оружия заискрились на фоне кристаллической пыли химического снега.

Дальше кряж опускался к дороге из растрескавшегося от холода камня. По ней и шла ведьма. Хааконснова принюхался. Ее вонь ощущалась невзирая даже на испарения, поднимавшиеся ото льда. Пот,подсохшая кровь и аромат, похожий на раздавленные розы и свежие испражнения: запах скверны,варпа. Варп изменял все, чего касался, и оно более не могло стать чистым. Ни этот мир, ни звезды,сияющие на солнечном небе, ни сам Хаакон. Однажды он спросил у рунического жреца, изменяется лион, мог ли заразиться порчей во время охоты в мирах на краю Ока? Рунический жрец не нашелся, чтоответить, но Хаакон понял правду. Он изменился. Его обоняние, и без того острое, теперь чуяло запахдуши. Казалось, его цель обрела собственное отражение в варпе, и охотник получил способностьвыслеживать добычу. Варп коснулся его. Он был осквернен, и останется таким навсегда, но его цельбыла по-прежнему чистой, и большего ему не требовалось.

Ведьма была уже ближе, ее запах усиливался с каждым медленным ударом сердец. С ней шли стражи,последователи ее мерзкого культа. Он чуял и их также. Их было десять. Воин чуял смазку на оружии илезвиях ножей. Хаакон пришел в движение. Он стряхнул с себя снежную пыль, поднимаясь во весь рост.Выдохнул в последний раз, расслабив мышцы. Разум и тело стали одним целым, полностьюсфокусировались на цели. Ведьма знала. Она могла лишь мельком увидеть его истинную добычу, ноэтого было достаточно. Ведьма пропиталась запахом изгнанника, и он собирался следовать за ним досамого конца.

А затем Фенрис отомстит.

Хаакон перескочил гряду. На один удар сердца он увидел под собой всю картину: десять фигур, стоящиекругом, их лица скрывались за начищенными до блеска масками в форме морд рептилий. В центре шласогбенная женщина в плаще из дубленой кожи. Воин заметил вытатуированные угловатые узоры,извивавшиеся всякий раз, когда ветер трепал плащ.

Затем Хаакон приземлился. Некоторые стражи обернулись и схватились за оружие. Другие кинулисьнаутек. Двоих он раздавил под ботинками. Первый удар секирой был горизонтальным, слева направо,наотмашь, мышцы слажено пришли в движение. Брызнула кровь. По доспехам забили лучи. Хааконразвернулся и нанес еще удар, разрубив человека от бронзового ошейника до паха. В лицо Хааконубрызнула красная влага. На самом деле он не видел, кого убивал. Каждый враг превратился в размытоедвижущееся пятно: проблески помятых доспехов, скрытого под звериной маской лица, украшенногобронзой лазерного оружия. Секира расколола череп и размазала мозг. Кровь под ногами плавилахимический лед. Вокруг поднимался пар. Сгущающийся туман смешивался с запахом вывороченныхвнутренностей. Хаакон ударил снова.

Что-то попало ему в щеку. Кожу воина обожгло, и плоть вокруг раны начала неметь. Ведьма поднялась,сжимая вычурный бронзовый лазпистолет, нацеленный прямо в него. Кожа на ее хрупком черепе виселасерыми мешками, а плащ из освежеванных лиц не мог скрыть изуродованное тело. Рука, державшаяпистолет, дрожала. Хаакон заглянул в ее желтые, цвета топленого жира, глаза. Воин зарычал, и рана нащеке раскрылась, словно второй рот. Палец ведьмы крепче стиснул спусковой крючок.

Нога Хаакона врезалась ведьме в грудь. Удар расколол ей ребра и отбросил назад. Секира разрубила ейшею прежде, чем ведьма упала на землю. Хаакон замер, медленно втягивая воздух. Вокруг неговалялись груды разрубленного мяса и склизких внутренностей, исходящие паром на морозном воздухе.Доспехи Хаакона блестели, испещренный шрамами серый цвет исчез под багрянцем. На мгновение егоразум будто избавился от усталости, которая давно поглотила тело и душу. На секунду воин испыталрадость. Но затем мимолетное чувство покинуло его, и жажда охоты вернулась вместе с болью уставшихмышц. Он должен забрать то, ради чего пришел, пока труп не успел остыть.

Хаакон присел и подобрал голову ведьмы. Жидкие волосы спутались между пальцев, когда воин поднялее к глазам. Он стиснул ладонь. Секунду череп сопротивлялся, а затем треснул, будто яйцо. Плотьвнутри была покрыта желтыми нарывами и свернувшейся черной жидкостью. Хаакон поднесокровавленную массу ко рту и впился в нее клыками. Плоть была еще теплая и пахла воспоминаниями.С каждым укусом разум наполнялся впечатлениями, призрачными ощущениями и обрывками слов. Онел до тех пор, пока череп не превратился в пустую скорлупу, и он не получил то, что нужно.

Его кожу вдруг защипало, когда Хаакон выронил череп. За спиной кто-то стоял.

Воин стремительно развернулся, секира превратилась в размытое острое пятно.

— Это я, брат, — прорычал голос.

Хаакон остановил удар, но не опустил секиру. На расстоянии вытянутой руки стоял человек. Онпосмотрел на него знакомыми голубыми глазами. Змеиные символы предотвращения вились по серымдоспехам, а с красных наплечников свисали нанизанные на нити заостренные зубы. Кое-где змеиныесимволы горели бледным светом. Хаакон узнал голос и лицо говорившего. Он знал, что ему следуетопустить секиру, но частичка его желала довершить удар и посмотреть, как снег окропится свежейкровью.

— Хаакон, — произнес человек в сером. — Убери оружие.

Хаакон не опускал секиру.

— Оульф? — медленно проговорил Хаакон. Имя далось ему с трудом, онемение вокруг дыры в щекеперекинулось и на челюсть.

— Это я, — повторил человек. Хаакон сменил хватку на секире.

— Ты погиб в мире песка и жажды, — сказал Хаакон.

— Нет, брат, — ответил человек. — Убийство лишило тебя разума. Я не умер. Вспомни, — в глазах уХаакона помутилось, и он мотнул головой, словно отгоняя мух. Оульф погиб, Хаакон помнил, как кровьрунического жреца пропитывала белый песок. Но вот он стоит перед ним…

— Нет, — сказал Хаакон, пошатнувшись. Кровавые воспоминания ведьмы еще кружились в голове,забивая мысли угасающими образами. Возможно, Оульф не погиб? Возможно, это был просто сон.

Возможно, варп лишил его памяти.

Человек, который выглядел и говорил как Оульф, прошел мимо Хаакона и подобрал пустой черепведьмы.

— Что она знала? — спросил человек, посмотрев в безжизненные глаза ведьмы, а затем снова наХаакона. — Она знала, где найти изгнанника?

Хаакон закрыл глаза. Рана на щеке начинала гореть от боли. В голове росла тупая пульсация.

— Хаакон, — осторожно произнес человек. — Что она знала?

— Она встречалась с ним, — сказал Хаакон. Глаза стало жечь, ему с трудом удавалось говорить. — Ноона не понимала, кто он. Изгнанник входил в банду… — воин сделал вдох, пытаясь устоять на ногах.Воспоминания ведьмы постепенно блекли: взгляд на поле боя, мимолетный взгляд назад, пара небесно-голубых глаз.

— В какую банду? — спросил человек и шагнул ближе. Хаакон снова потряс головой. — Брат, в какуюбанду он входил? Где она видела его?

Глаза Хаакона резко распахнулись, и его рука крепко стиснула рукоять секиры.

— Ты умер, — мягко сказал он. — Ты умер давным-давно, и я остался один.

Секира стремительно понеслась к человеку, носившему лицо Оульфа. Он отступил назад быстрее, чемкто-либо мог двигаться. Хаакон рубанул опять, и секира вонзилась человеку в грудь. Из раны заструилсядым и черная кровь. Внезапно воин почуял запах пепла и опаленной плоти. Человек припал к земле, иХаакон занес секиру для смертельного удара.

Лицо человека дернулось вверх. Посреди лба ярким красным цветом пылал третий глаз. Из легкихХаакона разом испарился воздух. Он будто горел изнутри. Лед, кровь и небо исчезли из поля зрения.Воин поднял секиру, но и она исчезла — в его руке остался лишь прах, и ему стало казаться, словно онпадает. Вокруг взвихрился ветер, а мир стал осыпаться хлопьями пепла.

Череп Хаакона заполонила боль. Человек больше не походил на Оульфа, он превратился в черный огонь.На месте глаз полыхали две точки зеленого света. Хаакон шагнул вперед, из глотки вырвался вопльярости и ненависти. Его руки исчезли в мощном вихре, когда он потянулся к глазам человека. Головуопять пронзила боль, и череп взорвался белым сиянием.

Хаакон открыл глаза. Он все еще выл, звук эхом разносился в кристаллических стенах зала. Воин лежална каменном столе, наклоненном так, что голова находилась над уровнем ног. Цепи сковывали егозапястья, горло и лодыжки. С него сняли доспехи, а кожа была покрыта спиральными символами,которые нанесли синими чернилами. По подбородку и груди стекали густые струйки крови вперемешкус желчью.

— Ты расскажешь, что узнал у ведьмы, — в поле зрения появился человек. Кожа у него была золотой, аглаза зелеными, без признаков белков и зрачков. На красных полированных доспехах красовалисьсеребряные скарабеи, птицы и полулюди с шакальими головами. На наплечниках зашелестели полоскигусто исписанных пергаментных свитков, когда человек шагнул вперед, сжимая в руке черныйстеклянный нож. Позади него неподвижно высились два комплекта доспехов, из шлемов с высокими

гребнями призрачным светом сияли глаза.

«Колдун», — подумал Хаакон. Ему мускулы непроизвольно напряглись. Колдун посмотрел на Хаакона ипокачал головой.

— Ты расскажешь мне, — произнес он, и мягкие слова взбудоражили мысли Хаакона. В ответ воинпосмотрел на колдуна и плюнул. Кислота в окровавленной слюне зашипела на нагруднике человека.

— Вы не сможете остановить нас, — прорычал Хаакон. — Мои братья отыщут его, а затем придут и завами. Мы будем охотиться, пока вы не устанете, а когда вы ослабнете, мы порубим вас на куски искормим сердца воронью.

Хаакон тяжело дышал, силясь разорвать оковы. Колдун покачал головой, словно сочувствуя ему.

— Ты не найдешь его, волк. Никто из твоего рода не найдет, — колдун сделал паузу и посмотрел наострие черного стеклянного кинжала в руке. — Вы не найдете его потому, что мы найдем его первыми.Мы, те, кто был ему братьями, найдем его, — он оторвал взгляд от кинжала, и Хаакон заметил внепроницаемых зеленых глазах колдуна нечто, что заставило его оскалиться. — Его судьба принадлежитнам, не вам.

— Лжешь.

— Не лгу. Твоя добыча на самом деле наша, и наша конечная цель намного важнее. Вы, псы, ненавидитенас, но мы, Братья Праха, были его братьями, его последователями, его друзьями. Он обманул нас,уничтожил и отправил в изгнание, — колдун приставил кинжал к горлу Хаакона. — Ты дашь то, что мненужно, чтобы найти Аримана. Тебе не выстоять.

— Темные волны поглотят тебя, а поверх трупа застынет лед, — прорычал Хаакон, от прикосновенияострия кинжала его мышцы напряглись. По шее закапала кровь.

— Ты способен противиться нашему искусству, твой род всегда этим славился. Но мне не потребуетсяломать твой разум, — колдун медленно покачал головой. — Я должен поблагодарить тебя за то, что тынапомнил о существовании иных, менее утонченных путей к познанию.

Зрачки Хаакона расширились, и воин взревел, поняв, что последует дальше. Он продолжал реветь, когдакинжал пронзил шею. Колдун полоснул лезвием по горлу Хаакона прямо под линией челюсти. Покаменному столу густо потекла кровь. Хаакон все еще ревел, когда колдун засунул руку в раскрытуюрану и вырвал оттуда мягкую белесую железу.

Секунду колдун рассматривал окровавленный кусок мяса. Железа называлась прогеноидной и былаисточником генетического чуда, создавшего космических десантников. Она хранила память кровилучше, нежели человеческий мозг. Колдун медленно запрокинул голову, открыл рот и проглотилжелезу. Как и у Хаакона, его разум захлестнули воспоминания, словно кровь, капающая в чистую воду.Он пошатнулся. Затем нашел искомое: воспоминания о минувшем кровавом пиршестве, о теплой плотииз черепа ведьмы. Колдун потянулся разумом и схватил формирующееся воспоминание.

— Тер… — колдун силился произнести слово, которое обретало форму у него в голове. — Терзание, —произнес он и сплюнул густую кровь на пол. Колдун получил то, что требовалось. Это было имя, а именаобладали силой. С ним он мог выследить через эфир их хозяев, и оно еще на шаг приблизит его к своемузверю, своей добыче, как сказал бы Хаакон. Он отправит весть своему повелителю и остальным изБратства Праха. След изгнанника был отчетливым, и они оказались еще ближе к конечной цели.

Хаакон извивался на каменном столе, все еще живой, несмотря на перерезанное горло. Колдун досталмеч и посмотрел воину в глаза.

— Спасибо, Хаакон Серый Шторм, — он занес оружие над головой. — Наше братство благодарит тебя, —произнес колдун и опустил меч на шею Хаакона.

Часть первая: Эмиссар судьбы

I: Терзание«Умоляю, не отнимайте его. Я слаба, но молю, не отнимайте его у меня».

Палуба вздрогнула под ногами Карменты, пока она торопливо бежала по безмолвному «Дитю Титана».

«Я слишком слаба, — думала она. — Я заслужила это, но молю, верните моего ребенка».

Палуба снова содрогнулась. Кармента пошатнулась, приложилась о металлическую стену и сползла напол. Полированные медные руки мелко задрожали, когда она попыталась подняться на ноги. Палубадернулась, и женщина вновь растянулась на ней. Какую-то секунду она лежала, следя за данными,которые текли по матовому зеленому дисплею: «Дитя Титана» получал повреждения. Половина внешнихотсеков в нижней части корпуса были открыты пустоте. Пожар охватил спинные орудийные палубы.Будь Кармента на мостике, соединенная с кораблем, то могла бы чувствовать каждое повреждение, какбудто это было ее собственное тело. Вместо этого она узнавала о боли, которую испытывало «ДитяТитана», через длинный список поступающих данных. И все равно, даже сейчас она испытывалапризрачную боль, просто поглощая информацию.

«Он остался один и истекает кровью». На мгновение ей показалось, будто из глаз закапали слезы, воттолько она давным-давно их лишилась. Отсоединившись от корабля, Кармента смотрела на мир спомощью линз из ярко-зеленых кристаллов. Текло все больше данных. Вражеский корабль был ужеблизко, он приближался к ним, будто шакал к раненому зверю.

«Я теряю тебя, — мысли эхом звучали в разуме. — Не следовало оставлять тебя. Прости. Прости. Яслаба. Я заслужила это».

Другая часть ее разума, частичка, которая работала с холодной механической отчужденностью,непрерывно обрабатывала входящие данные. Нападавшие подходили на абордажную дистанцию. Ихвоины попадут на корабль через двадцать восемь минут.

«Нужно попасть на мостик». Кармента выдвинула со спины механодендриты и стала поочередновбивать их в стену, пока не сумела подняться. Кибернетические щупальца взвыли, когда женщинавыпрямилась во весь рост. По шее текло что-то теплое и влажное. Она подняла медную руку и провелаею по коже. Сенсоры в пальцах определили состав жидкости: кровь и смазка. Кармента потянулась чутьвыше и нащупала трещину, идущую вдоль правой щеки из лакированной красной керамики. «Вот,должно быть, как плачет полумашина», — подумалось ей.

Кармента глубоко вдохнула и легкие с мерным пощелкиванием втянули в себя воздух. Старая привычкаплоти, признак того, что она устала. Женщина устала, устала бежать, устала от жизни изгоя. Все этобыло не от хорошей жизни. На своем веку она слишком часто лгала и предавала. Часть Карменты хотела

отключиться, позволить кораблю умереть, и ей вместе с ним. Но вместо этого она с гневным рыкомотогнала мысль.

«Ты не убьешь нас, — прокричала она сама себе. — Ты не прикончишь нас, только не сегодня. Ты несможешь отнять его».

Женщина опустила руки и сделала неуверенный шаг. Позвоночник прострелило резкой болью.Кармента чувствовала себя неимоверно уставшей, мысли будто заволокло беспросветной серой тучей.Ей нужно идти, нужно добраться до мостика. Женщине вдруг стало любопытно, где Астраеос. Онапопробовала вызвать его, но комм-связь вышла из строя. Неважно если враг окажется на борту, четырекосмических десантника не сумеют защитить корабль.

Кармента медленно похромала по коридору, волоча за собой по полу потрепанную черную мантию.

Азек Ариман наблюдал с мостика «Кровавого полумесяца», как от корпуса безмолвного корабляоткалываются куски остывающей брони. Изображение замерцало на треснувшем экране, а затем резкообрело фокус. Рядом свисали десятки других дисплеев, каждый из которых отображал одинаковонеполный вид корабля, к которому они приближались. Мостик освещался только экранами, из-за чегосводчатый зал казался крошечным, будто пещера, сжавшаяся до круга света, который отбрасывалединственный огонек. Фоновый мрак на дисплеях укрывала пелена сизых газовых облаков, разделенныхчерным разломом, который походил узкий зрачок змеиного глаза. Звезды у его границ сияли режущимсветом. Наблюдая за кораблем, Ариман то и дело непроизвольно поглядывал на далекий провал. Забессчетные века его знали под разными названиями, но сохранилось только одно: Око Ужаса.

Корабль, к чьему корпусу еще цеплялись энергии варпа, они совершенно случайно нашли на границенеисследованной системы. Сначала они были осторожны, и дали залп с дальней дистанции побезмолвному кораблю. Ответный огонь по ним не открыли, щиты не активировалась, а двигателиостались по-прежнему холодными. Он был воином, шестикилометровым перстом из гранита и стали.Вдоль бортов и хребта выступали жерла орудийных батарей. Но орудия хранили молчание, как будтокорабль потерял волю к борьбе. Он был еще жив — сенсоры «Кровавого полумесяца» видели яркосветящиеся реакторы внутри корпуса. Они дали еще один залп, а затем пошли на сближение. Ответа всене было, и нетерпение изголодавшегося по убийствам Терзания стало нарастать.

Полумеханические звери громко ревели, проходя мимо рабов, прикованных к системам управлениякораблем. То там, то здесь космические десантники Терзания собирались у утыканных шипами алтарейиз кованого железа. Они звали себя «посвященными», словно поклонение жестокости придавало имнекую таинственность. Это были ублюдки в цветах десятков отринутых жизней, неразличимых подотслаивающимися слоями ржавчины и засохшей крови. Всякий раз, когда они двигались в такт снапевом, об их доспехи гремели нанизанные на металлические нити человеческие зубы и фалангипальцев.

В некоторых местах на палубе скапливалась кровь, и до Аримана доносились крики жертв, которыхТерзание насаживало на железные алтари. В нескольких шагах перед собой он увидел одного изпосвященных, скалящегося от нетерпения. Вместо зубов изо рта космического десантника торчалижелезные крючья. Другие посвященные завыли. Когда-то Ариман почувствовал бы отвращение при видетого, во что превратились космические десантники. Но сейчас, наблюдая за ними, он ровным счетомничего не испытывал. Так уж он сильно отличался от них? Разве он не такой же раб и изменник, как иони?

— Хоркос, — произнесенное слово оторвало Аримана от раздумий. В глубоком, рокочущем голосесквозило презрение. Он идеально соответствовал владельцу. Подняв глаза, Ариман увидел идущего кнему Гзреля. Каждый шаг властителя Терзания сопровождался щелчками и сипением, его лицопоходило на иссохшую кожаную маску, края которой исчезали под воротом красной, цвета ржавчины,брони. Шум на мостике разом усилился, когда Терзание прокричало имя своего повелителя.

За Гзрелем следовала свита. Ему нравилось коллекционировать колдунов, сравнивать и оценивать их,словно драгоценные камни. Там был Ксиатсис в зеркальном шлеме, Коттадарон, тело и доспехи которогосрослись настолько, что ему с трудом удавалось передвигаться, и, конечно, Марот. Самозваныйпрорицатель Терзания тонко улыбнулся, коснувшись содранной кожи на нагруднике. Марот былверховным магистром Гзреля. В прежние времена Ариман наверняка бы расхохотался отсамонадеянности титула. Впрочем, в самом Мароте не было ничего забавного.

Ариман опустился на колено, когда Гзрель остановился перед ним. Доспехи заскрежетали и зашипели,подчиняясь велению тела. Они, как и все остальное, подходили той личности, которой он стал. Плечиего укрывали утыканные заклепками наплечники, броню скрывал пятнистый серый табард. На сгибелоктя Ариман держал опаленный до черноты шлем с носом-клювом. Он взял его у еще дымящегося,обгоревшего трупа, и с тех пор не перекрашивал. В Империуме этот тип шлема носил название«Корвус», что означает «ворон». «Черный вороний шлем для воина-падальщика», — подумал Ариман,впервые взяв его в руки. Лишь такой символизм он мог себе позволить, да и то ради того, чтобы незабывать, кем он был и кем стал.

— Я хочу наградить тебя, Хоркос, — из труб на спине Гзреля в такт со словами повалил густой красныйпар.

— Мой лорд, — произнес Ариман, не отрывая глаз от палубы. Когда-то перед ним склонялись армии, а ксловам прислушивались сами примархи. Но он собственной рукой разрушил это прошлое. Теперь он быллишь блеклой тенью, отбрасываемой яркими воспоминаниями. Поэтому Ариман, бывший главныйбиблиарий Тысячи Сынов, ответил на ложное имя, преклонив колени перед недостойным властителем.

— Вот видите, — сказал Гзрель, и Ариман догадался, что он указывает на него колдунам. — Такойпокорный, такой податливый, — краем глаза Ариман заметил, как Гзрель разжал заостренные пальцы.— Мне ведь не удалось так же легко подчинить тебя, Марот?

— Не настолько легко, лорд, — проурчал Марот. Гзрель хохотнул.

«Марот собирается убить его, — подумал Ариман. — Не сейчас, но скоро, он планирует лишитьГзреля жизни, а затем и трона», — Ариман видел намерения прорицателя так же отчетливо, словнотот кричал о них. Но никто из остальных колдунов этого не замечал. Неужели Марот успел вступить сними в сговор, или они попросту не видели того, что видел Ариман?

— Но не тебя, Хоркос. Ты принимаешь подачки у меня из рук и облизываешь пальцы, — Гзрельостановился и острым пальцем приподнял подбородок Аримана. — Думаешь, меня радует твоесмирение? Я считал, ты можешь стать лучше, но нет. Ты — побитая собака среди волков, Хоркос.

— Да, мой лорд, — Ариман не рискнул встретиться взглядом со Гзрелем. Вскоре придется бежать. ПриМароте ему не будет иного места, кроме как в виде черепа на доспехах чемпиона. Когда-то он мог быостановить Марота, отнять Терзание у Гзреля и обучить его всему, что знает сам. Для Аримана это несоставило бы труда. Но он не Ариман. Он — Хоркос: грешник, изгой. Ему придется бежать, искать новоеукрытие. Он даже не был уверен, обладает ли еще теми силами, которые некогда были такой же его

неотъемлемой частью, как плоть. Казалось, часть его души превратилась в пустую оболочку.

«Возможно, поэтому они не видят, кто я на самом деле», — подумал Ариман. Долгие годы он неиспользовал свои силы на полную мощь, для некоторых это было целой жизнью. Поначалу он простоотрекся от них, но теперь спрашивал себя, не умерли ли они вместе с памятью об Аримане. Он до сихпор чувствовал варп и прикасался к нему, но теперь его сила походила скорее на угольки, оставшиеся отревущего пламени. — «Они не видят грозную мощь потому, что ее больше нет. Покров слабостискрывает мое прошлое; они видят лишь практически сломленное создание, и их едва ли волнует, кемоно было прежде».

— Но я оставил тебя в живых, — продолжил Гзрель. — Зачем я продолжаю терпеть тебя, Хоркос?

— За мою службу, лорд, — ответил Ариман. Казалось, что даже в замках шлема он чуял вонь падали ижелеза, которая окутывала его лорда.

— За твою службу, — повторил за ним Гзрель. — А теперь я даю тебе возможность отплатить мне. У наспоявилась добыча, а ты поможешь мне поймать ее, — Гзрель замолчал. — Пойдешь в первой волнеатаки. Присоединишься к стае Кароза.

Ариман вспомнил Кароза, чемпиона Терзания, который сидел в цепях в одной из камер Марота ибормотал что-то самому себе, не в силах снять доспехи. Марот посеял нечто в душе Кароза, нечто,пожиравшее его изнутри. Ариман бросил взгляд на Марота. Прорицатель улыбнулся в ответ.

«Мне суждено погибнуть в этом бою», — подумал Ариман.

— Великая честь, — добавил Марот. Аура прорицателя была красной от злобы.

— Благодарю, мой лорд.

Гзрель отпустил подбородок Аримана.

— Я дарую эту честь тебе, Хоркос. Отплати мне за доброту, — Гзрель отвернулся и направился сквозьрасступающиеся ряды рабов и шум Терзания, подготавливающегося к сражению.

— Я отплачу, мой лорд, — сказал Ариман, но его уже никто не слушал.

— Нужно отыскать ее. Мы в долгу перед ней. Наша клятва все еще в силе, — Астреос поочереднопосмотрел на братьев. Они стояли кругом на перекрестке пяти коридоров возле двигательного отсека«Дитя Титана». Свет был настолько тусклым, что Астреос видел остальных трех воинов в видемонохромных статуй, их бронзовые доспехи посерели, а черты и шрамы на лицах превратились взатемненные овраги. Братья взглянули в ответ, их глаза походили на лунно-белесые диски света. Кадинпокачал головой и отвел взгляд. Фидий бесстрастно взирал на Астреоса. Кадар глядел так, словно впоследнюю секунду решил промолчать. От Астреоса не укрылось, как рука Фидия дернулась к изрытомушрамами керамиту, где некогда на груди расправляла крылья аквила.

«Нарушь одну клятву, и остальные рассыплются следом», — подумал Астраеос. Он вспомнил, как этислова произносил Хадар, их старый капеллан. «Сердца воинов бьются как одно, — говорил он, — либоже раскалываются по кусочку за раз».

Год спустя капеллан погиб в пламени предательства.

«Они потеряны, — подумал Астреос, смотря на последних выживших из своего ордена. — Я не капеллани не знаю, как вывести их из тьмы».

Он собирался заговорить, но вдруг палуба вздрогнула, и металлические стены зазвенели, словноколокол. С потолка посыпались хлопья ржавчины, придав воздуху железный привкус.

— Наконец-то ведьма убила нас, — прорычал Кадин.

— Еще одно попадание, нижний левый борт, ближе к носу, — заметил Кадар. Фидий кивнул.

— Залп малой мощности. Похоже, противник проверяет, действительно ли мы так мертвы, как кажемся,— Фидий на мгновение замолчал. — Они возьмут корабль на абордаж.

Все воины разом посмотрели на Астреоса.

«Они надеются на меня, — подумал он, — но у меня нет ответов». Астреос вполголоса проклялКарменту. Должно быть, техноведьма покинула мостик сразу после выхода из варпа. Она бросила ихбеззащитными, оставила дрейфовать на границе неизвестной звездной системы. После первогопопадания Астреос попытался вызвать ее. На вокс-канале шипела статика, а когда воин потянулся вварп, единственным ответом ему стал смех ветра. Кадин был прав, женщина убила их, и все же онипоклялись ей.

— Идем на мостик, — решил Астреос. — Если госпожа жива, она направится туда.

Он надел шлем, и его глаза озарились знакомым свечением тактических данных и сведений обокружающей среде. Воин потянулся за плечо и вынул меч. От прикосновения кристалл в сердце клинказапел у него в разуме. Соединившись с мечом, Астреос ощутил глубокое и привычное безмолвие. «Хотьчто-то осталось прежним», — подумал он.

— А если враги выберут мостик главной целью? — спросил Кадар. Астреос снова посмотрел на них. Всеони обыденно сжимали болтеры в руках, их лица были скрыты за тупыми носами шлемов. На мгновениевоины вспомнили, кем были прежде.

— Тогда мы умрем, не нарушив клятву, брат.

Тридцать воинов Терзания заполнили тесный отсек абордажной торпеды. Ариман чувствовал запахпротухшего мяса и пота. Он проверил магазин болтера и закрепил оружие на бедре. Воин поднял глаза.Прикованные к стенам извивающимися кабелями воины Терзания смотрели на него горящими взорами.В пульсирующем красном свете на доспехах некоторых из них блестела черная как смоль кровь. Вдальнем конце отсека рычали и грызли железные ошейники и цепи горбатые рабы-звери. Эти звери,крупнее любого космического десантника, были когда-то рабами Терзания, но мутации обезобразили ихтела. Жестокость Марота привела к последующим изменениям. По скользкой от пота коже зверейвились неровные татуировки, и Ариману казалось, будто мышцы и кости изменяют форму всякий раз,когда он смотрел на них. От одного вида тварей воин испытывал желание изрешетить их из болтера.

Металлический корпус торпеды заскрипел. Ариман услышал лязг цепей, которые начали подымать их впусковую шахту. Торпеда зазвенела, словно гонг, когда за ними закрылся люк. Ему стало интересно,переживут ли они краткий перелет через пустоту. На мгновение воину в разум словно проник лучиксвета, как будто Ариман заглянул в щелку неплотно запертой двери. Но затем усилием воли онзахлопнул ее. Все предсказания минувших дней, все постигнутые им знания оказались ложью, которая

не принесла ему ничего, кроме пепла.

Ариман моргнул. Он почувствовал, как в варпе нечто огромное сдвинулось с места, словно акула,скользящая в темных водах. Ариман понял, что дрожит. Ему вдруг отчаянно захотелось выбраться изтесной, озаряемой красным светом абордажной торпеды. Ариман оглянулся на остальных воиновТерзания. Они будто застыли посреди движения. Его зазнобило. Вокруг Аримана кричал варп, ревя ибеснуясь, будто циклон. Отсек стал покрываться изморозью. Кароз смотрел прямо на него, глазныеустройства его рогатого шлема пылали слепящей синевой. Воин Терзания напрягал оковы, сжимая иразжимая руки на древке цепной глефы. Из носа его шлема сочились струйки густой окровавленнойслизи.

+ Ариман, + голос казался отдаленным, будто крик, который эхом разносится по пещере из темнейшихее глубин. Ариман почувствовал холод. Он не мог пошевелиться. Отсек погрузился в молчание. Красноеосвещение перестало пульсировать. Все воины Терзания застыли на месте, за исключением Кароза.

— Кто ты? — спросил Ариман и тут же пожалел о своих словах.

Что-то захохотало голосом Кароза у него в разуме. Сердцебиение Аримана неконтролируемо участилось.

+ Судьба, Ариман, + произнес далекий голос. Свет в глазах Кароза сверкал синевой, словноноворожденное солнце. + Я судьба, которая настигла тебя. +

А затем лишь кромешная тьма и ощущение невесомого скольжения сквозь пустоту.

Абордажная торпеда врезалась в «Дитя Титана» ближе к хребтовой части. Мелтазаряд на ее остриедетонировал прямо перед столкновением, превратив броню в расплавленный шлак. Торпеда ударила вобразовавшуюся пробоину и вонзилась во внешнюю обшивку, а затем и во внутренности корабля. Насекунду перед глазами Аримана все поплыло, уши наполнились визгом разрываемого металла.

«Я судьба, которая настигла тебя», — слова снова и снова звучали у него в голове. Наконец звук стих,и Ариман ухватился за похожие на змеи подвески. В острие торпеды, словно железный цветок,раскрылась штурмовая дверь. Внутрь отсека ворвался дым, когда подвеска втянулась назад в стену.Мутанты хлынули наружу первыми, разметав во все стороны звенья цепей. Они бросились вперед, отпоступи когтистых лап задрожала палуба. Кароз и его стая рванулись следом. Воздух наполнилорычание цепных клинков. Ариман замер, пытаясь успокоиться, а затем последовал за ними.

Перед глазами раскинулся зал. Он увидел огромные, обмотанные цепями вороты, тянущиеся к потолкувысоко над ними. Торпеда пробила стену зала, разметав по палубе оплавившиеся куски корабельнойобшивки. Груды обломков были охвачены пламенем пожара. Всюду валялись трупы и ползущие насломанных механических ногах сервиторы.

Стая Терзания шла впереди него, стреляя в дым. Ариман последовал за ними, отточенными движениямиводя болтером. Силой воли он успокоил тревожные мысли и потянулся чувствами в варп. Как обычно,когда-то простое действие вызвало у него приступ тошноты. Он пустил разум через вентиляционныетрубы и коридоры, словно луч света во мглу, создавая вокруг себя образ корабля. Абордажная торпедапопала в цель — они оказались возле мостика, как и предполагалось. Другие торпеды били по чутьдальше корпусу, чтобы остальные силы первой волны углубились внутрь корабля. Ариман вновьвернулся в настоящее.

+ Хоркос, + зазвучали мысли Марота в голове Аримана. + Лорд желает узнать диспозицию твоих сил. +

+ Мы вышли в трех палубах ниже мостика. Упорного сопротивления пока не наблюдается, но ближе кцели оно, вероятно, возрастет. +

+ Выдвигайтесь. +

Ариман застыл на месте, неуверенный, что ему только что померещилось. На мгновение, когдазаговорил Марот, в мыслях будто зашептал еще один голос. Ариману показалось, будто он говорил емуповернуть назад.

+ Хоркос! + прикрикнула в его разуме мысль.

+ Будет исполнено, + произнес Ариман. Грубая мысль, сформированная из презрения и отвращения,стала единственным ответом Марота.

Ариману не потребовалось отдавать приказов своим воинам, которые уже пробирались через обломки квидневшимся вдалеке дверям. Он вспомнил, как шепот просил его повернуть назад. Ариман покачалголовой и побежал на вой стаи.

Кармента остановилась. Зверь обернулся к ней. Его плечи напряглись, и женщина заметила, каксобрались мышцы у него на ребрах. Двери на мостик ждали в противоположном концеполукилометрового коридора. Кармента как раз бежала к ним, когда впереди появился зверь. Созданиемедленно вышло в центр перехода, позвякивая разорванными цепями.

С того места, где следовало находиться его лицу, на женщину взирала безликая металлическая личина.Шею ему сжимал шипованый железный ошейник. Зверь возвышался над Карментой почти вдвое. Еготело покрывали татуировки, которые постоянно изменяли форму и цвет. У нее плыло перед глазамивсякий раз, когда она пыталась рассмотреть их. Зверь задрожал. Карменте показалось, что он вот-вотзакричит.

Создание поднесло трясущуюся руку к скрытому под маской лицу. Его ладонь раскрылась с лязганьемзаостренных кончиков пальцев. Медленно, почти осторожно, он провел когтистыми пальцами по личине.Глубокие порезы наполнились кровью. Кармента оглянулась и заметила, как в широкий коридорвыбегают другие фигуры. Воздух разорвали утробные крики, когда зал озарился оружейным огнем. Напалубе у ее ног расцвели взрывы. Женщина почувствовала, как по металлическим конечностямзастучали осколки.

Кармента перевела взгляд обратно на зверя. Что-то в ней изменилось. Внезапно она успокоилась,пришла в себя, как будто панике до этого поддался кто-то другой. Вот оно. Наконец-то все закончится.Ей не попасть на мостик. Внутренний голос кричал Карменте бежать, добраться до корабля, добратьсядо своего ребенка. Часть Карменты проклинала ее за слабость, но женщина продолжала стоять на месте.Казалось, паническое желание воссоединиться с кораблем принадлежало не ей, как будто дверь в ееразуме закрылась от голоса чужих мыслей, заключенных внутри. Слушая крики в своей голове, оначувствовала облегчение из-за того, что все скоро закончится, и она наконец освободится от «ДитяТитана».

Зверь молча кинулся в атаку, но женщине казалось, что она слышит его вопли, пока шаги созданиястремительно звенели по металлическому полу.

«Ты погубила нас», — раздался голос в голове Карменты. Ее руки задрожали. Она чувствовала, какнечто внутри понукает ее броситься наутек. Женщина продолжала стоять на месте. «Ты погубила нас

обоих», — прокричал голос.

«Нет, — подумала она. — Теперь я стану свободной».

Кармента сделала вдох, чтобы ответить. Ее голос был одним из немногого, что она решила не заменятьмеханическими деталями. Отец говорил ей, что у нее прекрасный голос. Это единственное, что онапомнила из его слов.

— Спасибо, — сказала женщина бегущему на нее зверю.

Едва существо достигло Карменты, как в него ударила молния. Она коснулась пальцев зверя и прошлапо руке. Зверь пошатнулся, окутанный разрядом настолько ярким, что глазам Карменты пришлось почтиполностью затемнить зрение. Кожа зверя пошла волдырями и начала отслаиваться. Металлическаямаска засветилась, плоть по ее краям загорелась. Он взмахнул руками, будто пытаясь отогнать ройжалящих насекомых. В тот же момент в него угодили три разрывных снаряда, вырвав из тела кускиплоти. Следующая очередь прошила личину и превратила его голову в осколки кости и алый туман.Зверь рухнул на пол и забился в судорогах, вокруг его тела начала растекаться кровь.

Кармента посмотрела туда, где виднелся вход в другой коридор. К ней мчался Астраеос, за ним по пятамследовали трое его братьев. Светящиеся кабели и кристаллические ячейки ореолом озаряли его лицо.Изморозь покрывала наплечники доспехов и тянулась по рукам к острию меча. Братья еще стреляли,вгоняя болтерные снаряды в существ, которые приближались с другой стороны. Она заметила следыусталости на его непримечательном лице и капельку крови, запекшуюся в уголке рта. Воин что-тобормотал. Перед ним замерцал полог холодного света. Братья Астраеоса замерли в позициях длястрельбы и залили коридор болтерным огнем.

— Беги, — крикнул Астраеос. Из-за усталости и напряжения его голос обрел резкие нотки. Карментапосмотрела на него, но воин не сводил глаз со спектрального полога энергии на острие меча иприближающихся врагов за ним.

Она вспомнила лицо Астраеоса, когда впервые его увидела: покрытое ледяной коркой, аура стазисногополя полностью обесцветила кожу. Какой-то импульс заставил ее подобрать выживших послекораблекрушения и рискнуть освободить их. Они могли попытаться отнять корабль, но Астраеос и троеего братьев вместо этого вознаградили ее клятвой. Кармента никогда не спрашивала, от какой участиони бежали, а воины не нарушали обета. Это обещание оставалось в жизни женщины одним изнемногих, которое осталось нерушимым.

— Беги, — повторил Астраеос. — За ними следуют другие. Я чувствую их приближение. Если ты несделаешь что-то, нам не выбраться.

Она хотела сказать, что все кончено и пути назад нет. Но затем в ее глазах зашипели статическиепомехи, а в разум хлынула орущая волна паники.

«Я не могу погибнуть, — подумала она. — Я не дам нам умереть. Не сейчас».

Вслед за накатившей волной эмоций еще один голос закричал от злости. Кармента уже не слушала его.Она бежала к мостику.

Что-то попало Ариману в плечо и взорвалось. Он падал, в голове нарастал пронзительный вой. Доспехилязгнули, когда воин рухнул на пол. Системы шлема отключились, оставив его во тьме, наедине со

звуком собственного дыхания. По правой руке текла густая липкая кровь. В ухе раздался треск, а затемшум битвы вернулся. Где-то неподалеку кричал Кароз. Прозвучала еще одна очередь и знакомый звукнеравномерных разрывов.

«Болтерные снаряды, — Ариман мысленно потянулся и ощутил разумы нападавших, горячие, будтозакованное в железо солнце. — Космические десантники, — подумал он. Не Терзание, но разумыкосмических десантников. — Желание Марота все же исполнится — я здесь умру».

А почему бы не закончить все здесь и сейчас? Он бежал и прятался, падал во тьму в течение целойжизни после своего изгнания, и ради чего? У него не осталось ничего, кроме праха и былых идеалов, атакже пустой жизненной оболочки. Ему давным-давно следовало сгинуть.

«Я судьба, которая настигла тебя», — слова эхом разнеслись у него в голове, и Аримана внезапноохватил озноб, как будто воин заглянул в дверной проем и увидел, как на него в ответ смотрят глаза.

Дисплей шлема снова включился, дергаясь от вспышек выстрелов. В уголках экрана загорелись красныеиконки повреждений. Ариман поднялся с палубы и посмотрел на гремящий бой. Длинный коридоруводил далеко вперед. Стены и потолок покрывали бронзовые плиты с налетом патины. Сквозь узкиеокна высоко над головами тонкими нитями лился звездный свет. Двадцать воинов Терзания и их рабы-звери продвигались к высоким дверям в дальнем конце зала. Огонь освещал их силуэты. Вдалеке онзаметил дульные сполохи болтеров. На глазах Аримана пару снарядов изрешетило одного из Терзания.Воин рухнул с расколотым нагрудником, сердца толчками выплескивали кровь наружу.

Из стаи раздался вопль Кароза, и чемпион бросился вперед. За ним по пятам следовали разрывыснарядов, но тот даже не замедлился. От доспехов поднимались черные кольца дыма. Сквозь замкишлема Ариман чувствовал запах железа. За телом мертвого раба-зверя присел космический десантник,ведя огонь по несущемуся вперед чемпиону. Снаряды вырвали из груди Кароза фонтан мяса и обломковброни.

Чемпион не остановился. Космический десантник продолжал стрелять, когда Кароз перепрыгнул труп инанес удар сверху. Воин отшатнулся в сторону и зубья цепной глефы чемпиона выбили искры из палубы.Кароз истекал кровью, которая дымилась на воздухе. Воин выпрямился, и Ариман увидел, что егоизодранные сердца продолжают биться во окровавленной ране в груди. Он рывком сорвал с себя шлем,явив лицо со слишком большим количеством глаз и ртов, чтобы оно могло принадлежать человеку.

Космический десантник медленно отступил назад и, бросив болтер, обнажил клинок. Карозрасхохотался всеми ртами на изменившемся лице и поднял глефу в насмешливом салюте. Космическийдесантник сделал выпад. Кароз тут же вогнал глефу ему в нагрудник и вдавливал до тех пор, пока зубьяне вгрызлись в плоть воина.

Вдруг откуда-то сбоку в Кароза попал луч света. Он был настолько ярким, что опалял сетчатку и разумАримана. «Психический огонь». Кароз отшатнулся, доспехи вперемешку с кожей закапали на палубу,словно смола. Ариман снова перевел взгляд на космических десантников, раскрыл чувства и увидел то,что ранее упустил из виду. Псайкер, боевой псайкер с настолько сфокусированным разумом, что тотпоходил на клинок. Как он не заметил его прежде? Воин напомнил ему что-то, что он давно потерял.Что-то должно случиться, то, что он чувствовал, давило на разум, даже когда Ариман старалсяоградиться от ощущений. Он двинулся вперед.

Стая Кароза ринулась вслед за чемпионом. Псайкер, который вышел против Кароза, выхватил клинок иразрубил того от горла до таза. Ариман мог ощутить удар: холодный ветер и прогорклое железо.

Посвященный Терзания упал. Два оставшихся космических десантника обступили псайкера, стреляя поприближающейся стае. Еще двое из Терзания рухнули на палубу. Ариман был в дюжине шагов за ними.Он ощутил нарастающее биение в варпе, будто оживало чудовищное сердце.

А затем Кароз поднялся. Он встал с пола, словно кукла на ниточках. С его тела густыми ручейкамистекала черная жидкость. В остатках обугленной головы распахнулся рот. Он ухмыльнулся, открыв рядигольчатых зубов. В разверзнутой ране на груди извивалось что-то розовое и покрытое плесенью.Посреди пульсирующего сердца распахнулся глаз. Его зрачок сиял синевой полуденного неба.

Существо, которое было Карозом, взревело, и по всему его телу раскрылась тысяча ртов и глаз. Теньвоина начала расти, пожирая слабый звездный свет, когда тело потянулось к потолку. Ариман ощутил,как размываются физические очертания коридора, будто исчезая за ревущим пламенем. Он увидел, каккровь на палубе затягивает коркой инея. Некоторые воины Терзания еще бежали, но многие падали напалубу, дергаясь в судорогах. Затем, не успев издать ни звука, все они исчезли в тени. Демон, которыйвселился в Кароза, стал вырисовываться все отчетливее. Свет псайкерского меча угас, будто задутаясвеча. Ариман увидел лицо псайкера, бледное, окруженное психическим капюшоном. Воин продолжалкрепко сжимать отключившийся меч.

Демон повернулся к Ариману и посмотрел на него тысячью пар глаз.

— Ариман, — произнес он, одновременно шепча и смеясь.

«Нет», — прокричал голос у него в разуме. Но он стих, когда его пронзила волна силы, неся с собоюразноцветные воспоминания. Ариман почувствовал пыль равнины под Башней Магнуса, увидел своихбратьев в тысяче вспышек прозрения: их плоть вырывалась из доспехов, тела растекались изатвердевали, словно в ночном кошмаре. Он увидел Ормузда, своего настоящего брата, давным-давноумершего. Затем воин увидел лицо, ему незнакомое, лицо с рогатым шлемом и глазами, горящим, словноумирающие звезды.

Ариман поднял руку, на ее пальцах танцевал свет. Его разум поднялся по узорам, которые он так тщилсязабыть. Демон потянулся к Ариману.

+ Нет, + из руки Аримана вырвался язык белого пламени. На границах огня, словно взмахи крыльев,полыхнули мертвые слова и оккультные формулы. Они пронзили демона яркой стрелой. Существопошатнулось, а затем пламя перекинулось на его окутанное тенями тело. Демон завопил и закричалголосами из воспоминаний Аримана: Ормузда, Лемюэля, Амона. Крики становились громче и громче,покуда тень не рассеялась со звуком, похожим на хохот ветра, завывающего на пыльной равнине.

II: «Дитя Титана»Ариман почуял, что они сделали с пленником, прежде чем увидел своими глазами. Едва открылась дверькамеры, в нос ударил запах крови и сырого мяса. Они подвесили пленника за кожу. Свет обвитойпроводами лампы придавал его болтающемуся телу желтоватый оттенок. Ржавые крючья пронзали емуспину, а кожа на руках была содрана до локтей. Обнаженная плоть сочилась бледной жидкостью,пытаясь исцелиться. Когда Ариман вошел в камеру, на него уставился затекший кровью глаз. Второйглаз ему вынули. По правой щеке из пустой глазницы текла кровь, еще две раны заживали на лбупленника. Ариман заметил два металлических штифта, блестящих на грязном полу.

Гзрель передал пленника и его братьев Мароту. Прорицатель явно решил сломить тело космическогодесантника, прежде чем взяться за его дух. Нет сомнения, теперь кожа с рук пленника висела надоспехах Марота.

— Зачем пришел? — хрипло прорычал пленник. Ариман какое-то время молчал. Зачем он пришел?Гзрелю не очень хотелось, чтобы Ариман приближался к его последнему трофею, но Ариман настоял, иГзрель уступил. Ему потребовалось пойти на ухищрение, которое было сопряжено с опасностью. Почемуон так рискнул? Наверное, чтобы узнать, что пленник помнил о бое. Но теперь, рассматриваяискалеченное и окровавленное лицо космического десантника, он спросил себя, был ли в его действияхиной мотив.

— Что ты помнишь? — задал вопрос Ариман. После появления демона к ним подтянулись Гзрель иостальное Терзание. Некоторые выжившие из стаи Кароза рассказывали о тени, похитившей чемпиона,и об огне, который изгнал ее. Гзрель предположил, что демона сжег пленник. Это деяние впечатлилоповелителя Терзания, поэтому он решил сохранить жизнь ему и братьям. Он попросил космическихдесантников преклониться перед ним, но они остались стоять. Из-за отказа пленник и оказался в камереи лишился глаза.

Пленник скривился, на окровавленном лице блеснули белые зубы.

— Я помню смерть брата. Помню, как разорвалась его грудь. Помню вонь варпа. Помню тень, — Ариманзаметил в глазах пленника блеск — его аура сверкала от ярости, гнева и силы, заключенных подизодранной волей. — Я помню, колдун.

Ариман кивнул.

«Он знает, — подумал Ариман. — Он видел и знает, кто я на самом деле».

Ариман пришел безоружным, но это не помешает ему заставить пленника замолчать. Его пальцысжались, и Ариман ощутил, как мысль отыскала свой отголосок в варпе. Нет, подумал воин. Разумрасслабился, и варп успокоился.

— Мой лорд желает, чтобы ты служил ему. Он чувствует в тебе большую силу.

— Ты ради этого сюда пришел, колдун? — и вновь Ариман ощутил ненависть в его словах.

— Я служу своему лорду, — произнес Ариман. — Ты псайкер, обученный, чтобы сражаться и нестиразрушение. Он любит, чтобы псайкеры присягали ему на верность, а ты его заинтриговал.

Пленник напряг обнаженные мышцы, так что сковывавшие его цепи зазвенели. Там, где крючьяпробили кожу, закапала свежая кровь.

— Твой лорд — раб лжи и гордыни, — вместе со словами у него изо рта потекла красная слюна. — Мояклятва принадлежит мне одному, и я никому не отдам ее.

— Бывают вещи и похуже.

— Думаешь? Для тебя — возможно, колдун. Ты боишься правды, мне даже не нужно смотреть тебе влицо или слышать признание. Я же не боюсь правды, хотя она и убьет меня.

«Слова, которые раньше я и сам бы произнес», — подумал Ариман. — Но ты пока жив.

Из пленника вырвался тяжелый смех, от которого залязгали цепи.

— Да, я жив. Благодаря твоей лжи. Ты ждешь благодарности?

Ариман промолчал, а затем потянулся и снял шлем. Синие глаза на гладком, оливкового цвета лицевстретились с уцелевшим оком пленника и опустевшей глазницей.

— Мой лорд считает тебя сильным, и это действительно так, — наконец сказал Ариман. Без шлема егоголос звучал мягко и гулко.

— Я не предатель, и не стану служить твоему лорду.

— Ты не предатель, но это корабль изгнанников, — заметил Ариман, — а на тебе метка того, кому ужеприходилось нарушать клятвы.

Конечно, на первый взгляд «Дитя Титана» не походил на корабль отступников, как «Кровавыйполумесяц», но его также нельзя было отнести и к кораблям лоялистов.

— Я не нарушал клятв.

— Но ты здесь, изгой Империума, который создал тебя. Разве есть разница? — спросил Ариман. Пленниксплюнул, и окровавленная слюна зашипела, разъедая металлический пол.

— Для тебя, колдун, возможно, нет, — пленник уронил голову на грудь и закрыл глаз. Ариман кивнул —большего он от него не добьется. Воин развернулся и направился к двери камеры, подняв руку, чтобыпостучать в окованную железом дверь, но внезапно остановился и оглянулся.

— Мне жаль твоего брата, — произнес Ариман. — Но двое других живы, хотя как долго это продлится, ясказать не могу. Пленник поднял взгляд. Ариман заметил, как его стальная аура на мгновениесмазалась, прежде чем вновь обрести твердость алмаза. Пленник едва заметно кивнул.

— Как тебя звать, колдун?

Ариман посмотрел на черный шлем в руке. Возможно, еще остались те, кто помнил его имя, но онбольше не был Ариманом, и уже никогда не станет им снова.

— Я — Хоркос, — ответил он.

Пленник рассмеялся, но его смех оборвался хриплым кашлем.

— Очередная ложь. Не волнуйся. Ты спас мне жизнь. Лучше бы у меня не было такого долга, но я будучтить его, и не раскрою твою ложь, — пленник остановился и глубоко вдохнул. — Меня зовут Астреос, ия возлагаю свое молчание на твою совесть.

Ариман молча вышел, оставив пленника висеть в полумраке.

Терзание превращало «Дитя Титана» в свою собственность. Путь Аримана обратно в покои занималпочти всю шестикилометровую длину корабля. На каждом шагу и повороте он видел все новые признакитого, как клыки Терзания глубже впиваются в беззащитный корабль. Они тщетно пытались пробудитьсистемы «Дитя Титана», но это не помешало завладеть его душой. Стаи сервиторов и выпоротых рабовсчищали следы бойни, оставшиеся после боя, но лишь для того, чтобы Терзание могло заменить ихдругими. В воздухе висел густой запах подгоревшей плоти и гари. На открытых палубах и в широких

коридорах Ариман наталкивался на стаи Терзания, собравшихся вокруг жаровен и сваленных в кучугорящих трупов. В кострах горела плоть, и Терзание завывало подле них, пока кипели жир и кожа игрязными клубами разносился дым. Воины утробно выкрикивали и проливали на палубу чернуюжидкость.

Ариман обходил кричащие стаи на границе света от костров, стараясь не слушать вопли и не смотретьна силуэты, которые извивались среди дыма. То и дело ему приходилось сворачивать в сторону, избегаяангаров и трюмов, где собиралось Терзание. Он хотел очистить разум, обдумать беседу с Астраеосом,осознать туманные выводы и опасения, которые собирались на задворках разума. Ментальныедисциплины, которые некогда были его неотъемлемой частью, помогали сохранять ясность разума, нобольше Ариман не мог пользоваться подобным инструментом. Ему придется искать тихое место, и тамон, возможно, обретет покой.

Покой ускользал от него. Даже в боковых коридорах и переходах в глаза бросались признакиизменяющейся участи «Дитя Титана». Казалось, на нем не было по-настоящему живого человеческогоэкипажа, одни только сервиторы, и Терзание помечало всех, кто ему встречался на пути. Те, у когоостались человеческие лица, были освежеваны, и теперь скалились Ариману влажными черепами,покрытыми мышцами и сухожилиями. Тем, у кого не было настоящих лиц, приколачивали кожу квизорам так, что их глаза-сенсоры смотрели через растянутые прорези для глаз и зияющие рты.Терзание привело с собой рабов с «Кровавого полумесяца», которые брели длинными вереницами,истекая гноем из ран на посеревшей коже. Большая часть рабов трудилась на «Кровавом полумесяце»всю жизнь. Ютящиеся в тесных отсеках, дышащие грязным, спертым воздухом и не видевшиенастоящего солнечного света, они существовали, только чтобы работать. Жалкая участь, которая нестанет легче на «Дите Титана». Мутанты-надзиратели уже расхаживали по переходам и нижнимпалубам, их покрытые вмятинами доспехи блестели от крови и были драпированы кожей тех, кто каким-то образом провинился перед их хозяевами.

Ариман видел подобное множество раз, как будто существовало ограниченное количество вариантов длярасправы. Не единожды он убеждался в этой истине, становясь свидетелем тому, какая участь ждала неустоявших перед силами варпа. Самые низкие и примитивные создания всегда всплывали первыми истановились самыми сильными, будто нечистоты, вскипающие в раскаленном добела плавильном тигле.

«А что насчет меня? — подумал Ариман, торопливо шагая по украшенному колоннами отсеку. Здесьтакже горели костры и разносились песнопения. — Я пал так же низко, как и эти отбросы, можетдаже ниже — как я могу считать себя неизменившимся? Я ничем не лучше, чем они — их душипоглощены яростью, а моя — гордынею. Мы одинаковы, отличались только пути нашего падения».

— Понравилась моя работа? — проурчал голос из теней. Ариман остановился. Задумавшись, он пересталсмотреть, куда идет. Из-за обитой металлом колонны вышел Марот. Прорицатель довольно скалился, ноникто в здравом уме не назвал бы это улыбкой. Одна его рука покоилась на навершии меча в ножнах,другой же играл четками с человеческими бабками. Костяшки тихо щелкали по бронированнойперчатке. Ариман чувствовал в нем силу, прогорклую и насыщенную, словно дыхание демона.

— Твоя работа? — переспросил Ариман, хотя знал, что речь идет об Астреосе. Прорицатель улыбнулся, ипродолжил щелкать костяшками.

— Я съел глаз, — объяснил он. — Ты знал, Хоркос, что когда-то считалось, будто если съесть глаз, можнообрести мудрость? — прорицатель пожал плечами, и наброшенная на плечи выдубленная кожарастянулась. — Поглядим, так ли это. Возможно, тебе захочется попробовать другой его глаз?

Ариман хранил молчание, почтительно склонив голову.

«Поедание глаза не дарует мудрость, глупец, — подумал он. — Ее обретает тот, кто отдает дар, ане принимает его».

— Что же касается остальных пленников… Если они не склонятся перед нами, посмотрим, что дастпоедание чего-то большего, нежели просто глаз.

«Когда-то я бы открыл тебе все глубины твоего невежества», — разгневанно подумал Ариман, и емупришлось приложить усилие, чтобы подавить злую мысль. Он был Хоркосом, клятвопреступником,смиреннейшим из отступников; у него не могло быть подобных мыслей.

— Да, повелитель, — ответил он. Марот хохотнул, и звук этот походил на шелест высохшей чешуи.

— Хорошо. Пошли со мной. Я хочу, чтобы ты оценил кое-что еще.

Аримана окутывала тьма, пока он следовал за Маротом. Спустя несколько минут Ариману удалосьопределить, что они идут в сторону внешней обшивки — коридоры становились все уже и холоднее, апротивовзрывные двери все толще. В конечном итоге разреженный воздух уступил место вакууму, и импришлось надеть шлемы. На таких кораблях, как «Дитя Титана», некоторые отсеки нарочно оставлялибез обогрева и воздуха. Словно слои омертвелой кожи, эти холодные от касания пустоты секцииобеспечивали защиту против повреждений и не нуждались в энергии.

Казалось, они шли по темному коридору по направлению к запертой двери, от которой у Ариманапощипывало кожу, а в воздухе внутри шлема витал невозможный здесь привкус меди. Он остановился,не сводя глаз с двери перед собой. За ней что-то находилось, что-то, излучающее злобу и голод, словножар из домны.

— Ты чувствуешь? — спросил Марот, повернувшись к Ариману. Личина шлема Марота была изготовленав виде пасти гончей, глаза которой зловеще пылали в сумраке. Ариман не сомневался, что за оскаломгончей Марот улыбался.

— Что там? — не шевельнувшись, спросил Ариман. Он начал огораживать свой разум, укрепляя духпассивными слоями защиты.

— Войди и увидишь, — произнес Марот и шагнул к двери. Она была небольшой, усиленной толстымиметаллическими балками. В красном свечении глаз Марота поверхность двери ярко переливалась. Еепокрывали выведенные грязью отметины: глаза, спирали, зубчатые буквы и крючковатые строчки,скрытые под темной замерзшей влагой. Для Аримана они были не больше, чем детскими каракулями.Марот протянул руку, активировал замок и открыл дверь.

За дверью царила тьма столь кромешная, что она казалась провалом в небытие. Ариман почувствовалзапах гниющей плоти и застоявшейся воды, аромат лез ему в рот и нос, хотя в отсеке не было воздуха,который бы мог разносить его. Марот взглянул на него, призывно махнул рукой и шагнул внутрь.Ариман остался на месте. Все его естество кричало бежать, отвернуться от ждущей двери, но он не мог,ему нужно было войти. Марот не позволит ему выйти. Он сделал шаг и вошел в отсек.

Мрак. Секунду он не видел ничего, кроме пульсирующих на границе дисплея шлема иконок. Затемвозникли очертания, озаряемые блеклым светом, хотя света здесь не было. Ариман заметил Марота,лицо прорицателя повернулось к нему, его глаза превратились в гаснущие угли на железной морде

гончей. Другой силуэт парил в воздухе, его растянутые конечности крепились переплетением цепей кневидимым стенам. Тело прикрывали какие-то лоскуты, хотя Ариман все равно сумел разглядетьогромные мышцы и безошибочно узнаваемую фигуру космического десантника. Кожа на его руках быламертвенно-бледной и лишенной волос. Грудь покрывали грубые швы, скрывавшие рваную рану в мышцахи костях. Со штифтом на мясе свисали куски кожи с выжженными на них отметками, при взгляде накоторые те начинали извиваться. Ариман ощутил во рту привкус желчи. Замерзшая фигура взирала нанего черными провалами, где следовало находиться глазам.

— Разве не великолепно? — спросил Марот, его голос искажался шипением статики. Существоповернуло голову и уставилось пустыми глазами на прорицателя.

«Беги. Беги, глупец», — закричало нечто-то в голове у Аримана. Рот существа растянулся в широкомоскале, открыв слишком много зубов. Черный язык облизал сверкающие игольно-острые зубы. Созданиезашипело: звук, который невозможно издать в лишенном воздуха отсеке.

— Космический десантник, убитый Карозом, — выдохнул Ариман.

— Полагаю, его зовут Кадар. Да. Его тяжело ранило, но нить жизни еще не оборвалась, когда оно попалоко мне. Очень сильное существо, — Марот одобрительно кивнул. — Почти мертвая плоть служитотличным сосудом.

Ариман видел его — космический десантник походил на рукав из плоти, его душу отсекли, а телопревратили в кожаную маску. В скорлупе свернулся демон с черной как ночь сущностью, источая голоди злобу. Он был лишен разума и состоял из чистого инстинкта и устремления. Оковы, которые наложилна него Марот, удерживали создание в теле, словно насекомое на столе. Ариман неверно оценилпрорицателя — он был невежественным и грубым, но приобрел и использовал многие познания,которые, как считал Ариман, Мароту не под силу постичь. Результатом же его трудов стало чудовище.

Ариман отвернулся от существа и заметил на себе взгляд Марота.

— Оно мое, и повинуется только мне, — произнес он.

«Он хотел, чтобы я увидел это, — подумал Ариман, — увидел силы, которыми он повелевает.Недостаточно того, что Марот управляет ими — другие должны узреть их и затрепетать, — онопустился на колено, зная, что этого от него ждут. Существо над ним зашипело. — Он воспользуетсяновым оружием, чтобы уничтожить Гзреля и прибрать Терзание себе. Неужели он привел менясюда, чтобы испытать его мощь? Я стану первой жертвой?»

Марот дал Ариману еще какое-то время простоять на коленях.

— Поднимись, Хоркос.

Ариман встал и посмотрел Мароту в глаза.

«Нет, — подумал он. — Я его первый союзник».

— Теперь ты понимаешь, — произнес Марот и развернулся к двери. Ариман последовал за ним, чувствуяна себе пустой взгляд существа.

Ариман в одиночестве вернулся в новые покои. Гзрель отвел ему отдельное место, но оно было в равноймере и оскорблением, и наградой за службу. Одновременно огромное и тесное, оно было скорее не

комнатой, а пустотой в структуре корабля. Одна стена исчезала во мраке над головой, покрытаязаклепками и следами спайки. Другие стены сходились с ней под разными углами и на разной высоте.Через зал бежали трубы, как будто спешили к другим, более важным отсекам. Некоторые в высоту неуступали человеческому росту, другие были не толще пальца — они пучками вились по палубе изаполняли свободное пространство, словно лианы. Густой маслянистый дым поднимался от огней,которые Ариман разжег в чашах с машинным маслом. Отсек провонял запахом теплого металла,масляного дыма и затхлого воздуха. Пол был покрыт толстым слоем серой гари и пыли, приглушающимего шаги, пока он шел к круглому люку.

Ариман поднял глаза и вгляделся в сумрак за переплетением труб. Воздух, охладительная жидкость,топливо, вода и стоки, все проходило через эту всеми забытую дыру в корабле, который протянулся нашесть километров и мог вместить тридцать тысяч душ. Он находился в сердце корабля, но в самойзаброшенной его части. Это должно было символизировать его место в Терзании, но сам он находилизоляцию почти приятной.

Ариман закрыл люк и отвернулся, в его движениях чувствовалась небольшая усталость. У него болелаголова, присутствие скованного существа походило на ссадину в разуме. Он вспомнил об Астреосе, и емустало интересно, станет ли тот хранить молчание?

Если он расскажет обо всем Гзрелю… лорд Терзания не поверит ему.

Возможно.

Лучше было заставить его замолчать.

Он снова покачал головой. Ему следовало подумать, все хорошо обдумать и вспомнить.

Ариман начал тихо произносить формулы, чувствуя, как знакомые звуки резонируют у него в разуме, иощущая слабые сдвиги в эфире. Шепча, он не переставал ходить, каждым шагом выводя спиральныеузоры. Он уже расположил лампы в нужных местах и зажег их, дабы подготовить путь. Всякий, ктопосмотрел бы на них, не понял бы их значения. Узор, формируемый им, шаги и сосредоточенностьразума создавали структуру в варпе, которая скроет комнату от всякого рода наблюдения. Ритуалстроился на старых воспоминаниях, которые Ариман давным-давно оградил, но ему требовалосьуединение.

Воздух стал густым, насыщенным — комната поплыла перед глазами, и он услышал звук, похожий нашорох песка по сухому камню. Затем, сделав последний шаг и произнеся последнее слово, комнатарезко приобрела четкость, и на нее опустилось безмолвие.

Он кивнул, как бы убеждая сам себя, и повернулся к запертому сундуку, который стоял в углу. В носударил аромат праха, стоило Ариману открыть заглубленный металлический диск. Внутри лежала белаяткань, накинутая поверх крупных предметов, очертания которых терялись под материей, словно зданияв густом снегу. Ариман стянул ткань и посмотрел на то, что покоилось под ней.

Предметов было немного. Любой, кто посмотрел бы на них, принял бы их за старые безделушки, взятыес поля боя или из сожженного храма. Там находился жезл с серповидным наконечником с почерневшей,вздувшейся поверхностью и сломанной рукоятью; резной скарабей размером с человеческую руку,полированный камень растрескался и истерся; фрагмент из полированного металла в форме дубовоголиста. Рядом с ними лежал шлем, личина которого взирала на Аримана пустыми глазницами. Он былкрасным. От глаз до подбородка протянулась пластина из потускневшей бронзы, формируя похожую на

плуг маску с двумя кристаллически-красными линзами. Под левыми глазом, будто следы от слез,пролегли плавные линии из черного лака. Изо лба поднимался раздвоенный бронзовый гребень. Шлембыл грязным и помятым, словно его после боя оставили тускнеть под слоем пыли.

Ариман быстро взглянул на личину шлема, а затем потянулся и достал его из сундука. Он поднял его,уставившись в затянутые грязью линзы. Много раз Ариман спрашивал себя, зачем хранит его вместе состальным мусором из прошлой жизни. Это было рискованно: еще могли остаться те, кто помнил ТысячуСынов, кто мог узнать шлем, скарабея и сломанный жезл. Могли остаться даже те, кто вспомнит имяАримана. Но это служило скорее напоминанием о том, кем он когда-то был и что натворил.

Конечно, это и было причиной, почему он продолжал хранить все эти предметы.

Он был не просто изгнанником, он предал и разрушил все, что составляло смысл его существования.Легион Тысячи Сынов нарушил указ Императора о запрете использования психических сил. Они пошлина это, думая, будто служат Империуму, создавшему их, и за этот проступок сожгли их родной мир.Немногим посчастливилось выжить, выдернутым из бушующего ада волей примарха, Магнуса Красного.Но спасла их сила демонов, и мир, в который они попали, находился в глубинах Ока Ужаса. На этойпыльной планете реальность и сила варпа смазывались и размывались. Граница между желаемым иистинным стерлась. Магнус, возвысившись до чего-то большего, нежели смертное существо, назвал ихновый дом Планетой Колдунов. Оккультные силы Тысячи Сынов несказанно возросли, но с ними пришлитакже мутации и разложение плоти.

Тысяча Сынов стали превращаться в нечеловеческих существ, из-за варпа нестабильность ихгенетического наследия обрела новую силу. Доспехи сливались с плотью, моргавшую лишенными векглазами. Конечности превращались в когти или бескостные щупальца. Отточенные разумы становилисьгорнилами безумия, которые кипели от штормов, созданных снами наяву. Некоторые видели в этомблагословение, дар обитавших в варпе Великих Сил или очередную ступень на пути эволюции вполубогов. Ариман же видел в изменении то, чем оно было на самом деле: медленную гибель всего, чемони являлись, и отрицание того, кем они стремились стать.

В освещаемой пламенем комнате Ариман видел своих братьев по легиону так отчетливо, как будто онистояли перед ним. Он пытался спасти их, нашел других, и те согласились, что их легион оказался награни уничтожения. Вместе они создали кабал и начали свою работу, подальше от глаза Магнуса. Вчисло заговорщиков входили самые могущественные псайкеры из легиона колдунов. Их целью было, какобычно в случае Тысячи Сынов, изгнать тьму с помощью знаний. Под руководством Аримана онисоздали лекарство от мутаций, которые пожирали их легион. Они назвали его Рубрикой.

«Рубрика, — мысленно прокрутил он слово. — Монумент гордыне».

Он верил, что это сработает, что Рубрика прекратит изменения, уничтожавшая его легион. Но вместоэтого он собственноручно убил своих братьев. Некоторые выжили. Другие превратились в духов игорстки праха, заключенных в доспехи, не более чем автоматы, отголоски, дабы напоминать ему онеудаче. Они стали Рубрикой. Магнус изгнал Аримана и его кабал с Планеты Колдунов. С того моментаон перестал быть одним из Тысячи Сынов, перестал быть Азеком Ариманом. Он стал никем, призраком,доживающим свое наказание на окраинах ада.

С тех пор он не видел братьев, хотя слышал истории о колдунах и полководцах, которые могли бытьтолько воинами Тысячи Сынов. Ариман знал лишь одного, кто еще мог оставаться в живых, да и то всамом общем смысле. Он мог оказаться последним, остальные же пали в бою, либо погибли от безумия,

или еще хуже. Взглянув на личину пыльного шлема, Ариман вздрогнул. Однажды он умрет, и времяокончательно похоронит память о нем.

«Нет, — он вспомнил о демоне, который произнес его имя. — Нет. Я пока не свободен. Кто-то помнито моем существовании. Спустя все это время кто-то идет за мной».

Ариман затаил дыхание. Кожу под доспехами защипало от холода. Шлем из руки упал назад в сундук, ивоин поднялся. Кто-то приближался. Хотя варп и застыл в неподвижности, он знал это. Уверенностьпоходила на прикосновение руки к спине в кромешном мраке. Что-то отыскало его посреди океанаварпа. Оно шло за ним. Ариман подумал о Планете Колдунов, о свете девятого солнца, льющемся на егооткрытые гримуары, о присутствии за спиной того, кому не следовало там находиться. В уме обрелоочертания воспоминание.

«Нет, только не это», — подумал он, и мысль превратила его дыхание в холодный пар. Кончикипальцев покрылись инеем.

«Я судьба, которая настигла тебя», — Ариман встрепенулся и огляделся. Его взгляд заметался междупереплетением труб и извивающимися тенями, которые отбрасывали костры. Ничего.

— Говори, — его голос дрогнул, необъятная комната будто проглотила слово. — Узами, кои сковываютэто место, я приказывают тебе говорить.

Молчание.

Пламя встрепенулось и потускнело. Звук корабля, так похожий на сердцебиение, громче застучал вушах. Ариман отступил назад. Он забормотал, фразы слетали из его уст, извлекаемые из самых глубинпамяти. Все мысли о прошлом, искуплении и наказании исчезли. Его охватил инстинкт более древний,нежели любая легенда или знание, инстинкт человека, оказавшегося в лесу наедине с тьмой и волчьимвоем.

Ручка на круглом люке начала крутиться. Воин услышал, как что-то скребется по металлу.

«Дайте мне вернуться к праху, — подумал он. — Дайте мне уйти на дно и исчезнуть. Пусть этостанет моей судьбой, — но в разуме у него раздался еще один голос, отчетливый и циничный. — Но тыупорно продолжаешь цепляться за жизнь. Разве тебе не любопытно, почему?»

Ручка еще вращалась. Люк начал открываться, скрежеща на несмазанных петлях. Его руки оставалисьнеподвижными, вокруг него бурлили посаженные на цепь бури эфирной энергии, лишь ждущиемомента, когда их спустят.

— Ты тот, кого зовут Хоркос? — голос принадлежал женщине и доносился из щели в потрескавшейсямаске, покрытой красным лаком. Ариман молчал, наблюдая за тем, как в отсек через люк вошла фигура.Она была высокой и двигалась с плавной грацией, которая напоминала ему пару кронциркулей,чертящих дуги на пергаменте. Ее тело скрывала рваная черная мантия с капюшоном, котораяволочилась за ней по палубе. Выходящие у нее из спины механодендриты отпустили внешнюю ручкулюка и втянулись обратно, словно змеи с металлической чешуей. На месте глаз у женщины оказаласьсветящаяся зеленая аугметика.

— Меня отправил твой повелитель, — сказала она, и от Аримана не укрылась горечь в ее словах. Он недвигался. Тело и форма не сковывали тех, кто познал таинства варпа или существ, им порожденным. —Он послал за тобой.

Женщина шагнула ближе, и тогда воин понял, что она не носила маску — растрескавшийся красный лаки был ее лицом. Еще он увидел у нее на шее железный ошейник. По его поверхности бежали неровныеруны, чьи очертания размывались подсохшей в углублениях кровью. Это был рабский ошейник,застегнутый у нее на шее, пока был раскаленным. Руны явно были делом рук Марота, грубымипроводниками боли и обуздания. Ариман коснулся женщины своим разумом, ощутив резкие линиивживленной логики и кипящий под ними гнев.

— Меня отправили за тобой, — сказала она. В ее словах чувствовался вызов. Она не склонится так легкоперед Терзанием. В ее голосе присутствовала властность, из-за которой Ариману померещилосьпрезрение в ее искусственном взгляде. Но она не была техножрицей Марса, это он мог сказать с первоговзгляда. Женщина была кем-то еще, очередным изгоем или отступником. Ариман собрал воединообрывочные сведения, и догадался, кем она была, по крайней мере частично.

— Ты — техножрец, Кармента. Этот корабль принадлежал тебе, верно? — женщина не ответила.Механодендриты у нее на спине дернулись, словно отвечая на быстро подавленный импульс. — Тебеследует быть осторожной, — продолжил Ариман и присел, чтобы закрыть сундук. — Гзрель не любитгордецов, которые не служат ему. Ему по душе сломленные и послушные рабы.

— Тогда понятно, почему ты до сих пор жив, — она чуть не рассмеялась, но Ариман в ответ лишьпокачал головой и поднял черный шлем. Большинство людей взирали на космических десантников сосмесью трепета и страха, но она не выказывала ничего подобного. Для созданий вроде Гзреля и егоТерзания любое иное поведение было опасным. Она либо научится, либо умрет.

— Ты знаешь, почему он зовет меня? — спросил воин, направившись к открытому люку.

— Нас засек еще один корабль, — ответила она. Ариман чуть не остановился от удивления. Если корабльприбыл из варпа, он должен был ощутить психическую волну, которую тот гнал перед собой, прорываясьобратно в реальность. Но не было ни сигнала тревоги, ни дрожи «Дитя Титана», который открывалогонь. Когда корабли встречались в здешних регионах, исход всегда решался кровью.

Кармента прервала молчание, словно частично почувствовав его незаданные вопросы.

— Это военный корабль, — произнесла она.

«Наверное, Гзрель нервничает», — подумал он. Терзание все еще пыталось пробудить «Дитя Титана»,несмотря на то, что пленило его бывшую госпожу, а «Кровавый полумесяц» скорее был вором-падальщиком, нежели воином. Гзрель не станет рисковать трофеем в бою, в котором может не победить.

— Корабль поприветствовал нас и сообщил, что отправит эмиссара для переговоров с вашим лордом, —продолжила Кармента.

— Они хотят просто поговорить с нами?

— Они сказали, что ищут что-то и готовы щедро вознаградить за помощь, — Аримана внезапнозазнобило, но он не знал, почему.

— Он вызвал нас обсудить разумность принятия эмиссара? — спросил он, перешагнув люк следом заКарментой. Она издала низкий звук, который мог бы сойти за смех.

— Нет. Твой лорд согласился. Эмиссар уже тут.

На мгновение Ариману почудился хохот, угасающий в сумраке отсека, прежде чем люк с лязгом

захлопнулся.

III: ВизитАримана уже ждали. Гзрель решил встретить эмиссара в высоком сводчатом зале на выступающейпалубе мостика «Дитя Титана». Когда-то это мог быть форум или палата собраний, но Терзаниепревратило его в тронный зал. У стен горели свечи из топленого человеческого жира, растекаясьозерцами по черному каменному полу. Они давали шипящий дымный свет, воняющий горелым мясом. Спотолка на крючьях и ржавых цепях свисали мертвецы: ссохшиеся трупы, с натянувшейся наскалящихся черепах кожей; отрубленные головы, покрытые запекшейся кровью и мухами; бледныетуловища, чьи конечности и головы отсекли точными ударами. На палубе красовался вырубленный вкамне символ чаши с клыкастым ободом. В дальнем конце зала возвышался трон. Он стоял на ступеняхиз черного железа, в прошлом командное кресло имперского военного корабля, но теперь все егосистемы демонтировали, а металлический каркас задрапировали кожей представителей десяткаинопланетных существ. Их же черепа были сложены на помосте возле трона, письмена и таинственныеузоры покрывали пожелтевшие от времени черепные коробки.

Ариман вошел через боковую дверь, и Гзрель когтистым пальцем указал на место у подножья трона.Лорд нервничал, и напряжение висело в воздухе, словно статика перед началом шторма.

— Входи и становись возле нас, Хоркос, — прорычал Гзрель, и его доспехи изрыгнули дымные клубы.Остальные уже были в сборе. Ксиатсис и Коттадарон стояли на ступеньку ниже Гзреля, по обе стороныот своего лорда. Рядом с троном также находилась пара чемпионов, которые сжимали в руках цепныеклинки, направленные остриями вниз. Марот стоял подле Гзреля, ступенью ниже, чтобы можно былосклоняться над массивным подлокотником трона и нашептывать на ухо своему лорду. Ариман былпоследним и самым низшим в круге Гзреля, поэтому находился дальше всех от лорда.

Гзрель кивнул, всем своим видом выражая удовлетворение и нетерпение. Он собрал всех своих вассалов,дабы показать неизвестному эмиссару силу и величие.

— Остерегайтесь уловок, — рыкнул Гзрель. — Этот эмиссар — колдун.

— И он знал, что мы здесь, — добавил Марот. — Это беспокоит меня, мой лорд.

— Они пришли за нами, или встреча всего лишь случайность? — прохрипел Коттадарон.

— Вы должны узнать ответы, — сказал Гзрель и махнул когтистой рукой двум воинам Терзания,стоявшим по обе стороны от бронзовых дверей.

Внезапно Ариман ощутил за дверьми присутствие, которое сияло в варпе, будто скованная звезда. Онообладало формой и структурой, очертаниями, которые были сотворены дисциплинами, знакомыми емутак же, как свои собственные руки.

Стража шагнула к дверям, их движения показались Ариману медленными, словно во сне. Он моргнул…

… ворон, поднимающийся с равнины из праха, красные капли, падающие у него с перьев, крыльяпоглощают солнечный свет…

Двери начали открываться. Ариман посмотрел на руки, в разуме все еще проплывали образы видения.

По телу расползалось неприятное тепло, пощипывая кожу, наполняя рот тошнотой.

«Нет, — подумал он, и слово отчаянным криком разнеслось в голове. — Я не тот человек. Я проиграл».

Ему хотелось бежать, но он не мог пошевелиться. Ариман поднял глаза, когда широкие дверираспахнулись настежь.

… ворон воспарил на ветру, взирая на него сапфировыми глазами…

В зал вошел человек. На нем был белый, словно высушенная кость, табард, доспехи — насыщено-красные с серебряной окантовкой. С бронзовой маски под полосатым багрово-белым гребнем взиралисверкающие зеленые глаза. На поясе висел меч. За человеком последовали еще две фигуры. Их доспехитакже были красно-серебряные. По корпусам болтганов, которые воины прижимали к грудям, вилисьспиральные узоры из ляпис-лазури и слоновой кости. Они двигались, будто машины, остановившись вшаге от эмиссара и неподвижно застыв на месте. Ариман услышал тихий шепот, похожий на слова,произнесенные вне пределов слышимости.

По коже пробежался холодок. Ариман знал эти доспехи, мастерство, приложенное для их создания, исимволизм, который направлял руку творца. Эмиссар был колдуном Тысячи Сынов, а двоепоследователей были не живыми воинами, а Рубрикой. Не живые, но лишенные дара смерти, они былиоболочками с заключенными внутри призраками. Заметив пустые взгляды их шлемов, Ариман ощутил,как мир перед глазами погружается во тьму…

… Зал исчез, и на секунду он увидел ворона, парящего в горящем небе. Его карканье смехомраздавалось у него в ушах. «Я — судьба, Ариман. Я — поворот звезд и смерть времен…»

Ариман затаил дыхание, чтобы очистить разум, и перевел взгляд на троицу. Он чувствовал, как эмиссармысленно скользит по залу, поочередно проверяя каждый разум. Ариман заставил себя подняться навысшие уровни контроля и сосредоточенности, остудив поверхностные мысли до бессмысленного шумастатики. Он ощутил, как его коснулся разум эмиссара, и едва не вскрикнул, увидев лицо друга, которогосчитал давно мертвым.

«Толбек», — имя вспыхнуло у него в памяти, и, сконцентрировавшись, он узнал неприметные,характерные особенности его позы и телосложения. Адепт Пиридов давно отринутых традицийПросперо, Толбек одним из первых присоединился к кабалу Аримана. Он сыграл свою роль в созданииРубрики, которая уничтожила их легион, и разделил вместе с ним ссылку. С тех пор Ариман его невидел.

«Он жив, — со всплеском чувств подумал Ариман. — Я не один».

Он открыл рот, на языке уже крутились слова приветствия.

«Но зачем он здесь? Как он тут оказался?» — вопросы походили на острые осколки, и слова замерлисами собой. Ариман моргнул, и видение нахлынуло снова…

… стая воронов кружит вокруг него, их карканье становится все громче и громче…

Ариман попытался сохранить неподвижность, пока его разум кричал. Он тяжело дышал. Видениеполоснуло мысли, словно бритва. Он не испытывал ничего подобного со времен изгнания. И это был ещене конец. Ариман чувствовал, как в голове растет давление. Услышал обрывки голосов, перед глазамипоплыли туманные образы.

— Я пришел с миром, — голос Толбека был глубоким и гулким, наполненным властностью, но Ариманчувствовал в нем и презрение. Наверное, Гзрель его также почувствовал, либо заметил отсутствиетитула и почтительного поклона. Лорд Терзания напрягся, и клинки когтей щелкнули о подлокотники.

— От кого ты пришел? — спросил Гзрель.

— Я говорю от имени Братства Праха, — произнес Толбек, и Ариман взглянул на Марота, увидев, как тотчто-то торопливо шепчет на ухо Гзрелю.

— Не знаю такого, — ответил Гзрель. Ариман лихорадочно думал, перебирая вероятности, воспоминанияи страхи. Он вспомнил пылающие глаза Кароза, обрывки видения во время захвата «Дитя Титана».Ариман провел целые жизни смертных людей, скрываясь от того, кем был, не ведая, что стало сбратьями. Теперь прошлое настигло его, и он чувствовал исходящую от него угрозу, словно занесенныйнад головой меч.

«Почему не позволить ему обрушиться? Почему не дать судьбе оборваться здесь и сейчас?» —подумал Ариман.

«Потому что ты не веришь в судьбу, Ариман», — раздался голос у него в разуме, и Ариман не могсказать, принадлежал ли он на самом деле ему.

— Если вы поможете нам в поисках, вас ждет большая награда, — сказал Толбек.

— Чем ты можешь вознаградить меня? — Гзрель указал на трон и прислужников.

— То, о чем ты даже помыслить не можешь, — мягко произнес Тоблек, и Ариман заметил, как при этихсловах в глазах Гзреля вспыхнула алчность.

— И что же ты ищешь? — спросил Гзрель, и Ариман отчетливо понял, что уже знает ответ. Это была неуловка пророчества или выхваченная из варпа истина, но он знал, и правда эта походила на холоднуюруку, стиснувшую его сердца.

— Мы ищем колдуна, — ответил Толбек.

Ариман невольно привел разум в состояние полной сосредоточенности. Он чувствовал спокойствие,старое предбоевое спокойствие, которого не испытывал за целую жизнь в изгнании. Ариман ощутил, какв мысли стекается варп. Давным-давно, во времена столь отдаленные, что они казались почти сном,Ариман постиг спираль Корвидов. То была дисциплина предсказания будущего, физической точности иментального контроля. Так же она учила умению обращаться с клинком. Искусство убивать.

Гзрель захохотал и снова указал на прислужников.

— Их у меня достаточно, но они служат мне одному.

Ариман стягивал к себе варп, незаметно сплетая мысли в узоры, которые считал забытыми. Ончувствовал, будто давно запертые двери в разуме вновь отворились. Это походило на первый глотоквоздуха после выныривания из морских пучин.

«Нет, — подумал Ариман. — Нет, я не стану». Но он не остановился. Ощущения, от которых Ариманоградился, вернулись, отринутые силы и способности снова напомнили о себе. Он почувствовал, как навосприятие накладывается варп.

«Остановись, пока не стало слишком поздно», — предупредил его собственный голос.

— Мы разыскиваем колдуна по имени Ариман, — сказал Толбек. Разум Аримана инстинктивноотреагировал на имя. Его ощущения ожили, заметив подергивание пальцев Толбека на навершии меча,услышав приглушенный рев варпа вокруг него, будто рокот океанических волн.

— Зачем он вам? — спросил Гзрель, его лицо расколола опасная улыбка. Взгляд Аримана уперся вТолбека, и он заметил, как его психический образ накрыла эфирная аура. Сила, громадная сила,сдерживалась, словно волна за дамбой. Толбек минуту молчал; Ариман заметил, как замерцала его аура.

— Чтобы свести счеты за предательство, — ответил он. Гзрель медленно кивнул, Марот снова зашепталему на ухо. Ариман чувствовал разумы остальных собравшихся в зале: Гзреля — распухший от алчности,Марота — путаница из страха и гордыни, двух других колдунов Терзания — грязные комья сгущенныхэмоций и угасающей силы. Он запомнил каждый из них.

— Что ты можешь о нем рассказать? — это был Марот, его хриплый голос гулко прозвенел в стыломвоздухе. Толбек уставился на прорицателя изумрудным взором.

— Вижу, у вас нет искомого, — Толбек повернулся и сделал шаг к двери.

— Мне служит много колдунов, — бросил Гзрель, и Ариман услышал в голосе лорда желание иуязвленную гордость. — Может, ты захочешь услышать о награде, которая ждет тебя на моей службе?

— Не будь глупцом, — ответил Толбек, оглянувшись через плечо. — Я странствовал меж звезд в пустоте.Я разговаривал с теми, кто одной мыслью сотрет тебя в порошок. У тебя нет того, кого я ищу, поэтому яухожу.

«Ложь», — подумал Ариман. Он чувствовал, как разум Толбека прочесывает корабль, пробуя разумы,выискивая. Ариман постарался превратить свой разум в зеркало, сделать мысли пустыми.

… проблеск черных крыльев, и красное солнце, катящееся по беззвездному небу…

Гзрель поднялся с трона. Стража у дверей активировала цепные клинки. Ариман ощутил волну в варпе,вокруг Марота взвился ветер, когда прорицатель утробным голосом зашептал фразы. Секундой позжеКсиатсис и Коттадарон также оказались в собственных спиралях невидимой силы.

Толбек оставался неподвижным и безмолвным, но для Аримана он стал громадой из алмаза и ревущегопламени. Палуба вокруг Толбека накалилась добела. Свечи расплавились в озерца блеклого жира.Ариман почувствовал, как в груди колотятся сердца. На мысли все сильнее давило видение. Передглазами промелькнул образ красного солнца и черных крыльев. Он отогнал его. Казалось, голова вот-вотвзорвется.

— Не позволяй гордыне завести тебя на путь, с которого не сможешь свернуть, — предостерег Толбек,его голос превратился в рев пламенного ада. — Пусть твои колдуны, если смогут, взглянут на тропыбудущего. Они скажут, чем закончится эта встреча, — Марот резко оборвал напев — он дрожал, на еголице проступил пот. Прорицатель был напуган, Ариман отчетливо видел это. Гзрель остался на ногах,его пальцы сжались, но он промолчал. Огненная буря вокруг Толбека рассеялась. Пол покрылсятрещинами, когда камень начал остывать.

Ариман не сводил глаз с Толбека. Разум все еще оставался в полной боевой готовности. Перед нимвспыхнул образ Толбека, который стоял на равнине красной планеты. Ариман вспомнил, как тот

повернулся к нему, когда под встающим солнцем улеглась пыль. В тот миг воспоминания в глазахТолбека застыл страх.

Толбек замер, а затем медленно повернулся к Ариману. Лицо Аримана скрывал черный шлем с похожимна клюв носом, но он почувствовал взгляд Толбека так, словно тот был нацеленным на него дуломоружия.

— Ты, — произнес Толбек.

«Он знает», — подумал Ариман, почувствовав в Толбеке вспышку ненависти и подозрения, которую,впрочем, тот быстро подавил.

— Как тебя зовут, вороний шлем? — вопрос повис в воздухе. Гзрель обернулся к Ариману, слова былиуже готовы слететь у него с уст. Марот не сводил глаз с Толбека, его рука потянулась к оружию. Цепипод потолком натянулись и залязгали. Внезапно варп странным образом успокоился.

+ Брат, + отправил Ариман.

+ Это правда ты, + ответил Толбек, и Ариман почувствовал в послании нотку удивления.

+ Зачем ты пришел? +

Разум Толбека затвердел, его мысли скрылись за возведенной стеной.

+ Ты должен пойти со мной. +

+ Зачем? +

Толбек не ответил. Сквозь твердыню разума Толбека Ариман заметил проблеск правды. Там была излость, и скорбь, и горечь. Эмоции полыхнули, словно многоцветные огоньки, и в них ощущался привкуспепла.

+ Я не пойду с тобой, + отправил он. + Я не тот, кем был, и никогда не позволю себе снова им стать. +

+ Это не тебе решать. +

— Прости, брат, — произнес Ариман.

Из руки Толбека вырвалось пламя. Ариман замер от шока, омывшего его ледяной водой. Долю секундыон не мог поверить, что Тоблек действительно напал на него.

«Он мой брат, — думал Ариман, чувствуя, как вокруг него туго свивается варп, ожидая лишь егокоманды, дабы обрести форму. Он будто опять начал ощущать позабытую конечность. — Обратногопути не будет, — пришла к нему мысль, и на границе сознания стали разворачиваться причинно-следственные тропы: старые, давно забытые прорицания Корвидов возвращались, словно насекомые наманящий свет.

Ариман оставался неподвижным, когда огонь добрался до него.

Он поднял руку.

Толбек рванулся к нему, сжимая клинок с ослепительно ярким лезвием.

Пламя угодило в руку Ариману и взорвалось.

Его разум превратился в застывшее острие посреди шторма. Ксиатсис рядом с ним поднял руку,направляя в нее энергию. Ариман почувствовал угрозу и мгновенно придал мыслям форму. Ксиатсисаоторвало от пола и разорвало на части. Во все стороны посыпались фрагменты брони и куски плоти.Один из посвященных Терзания возле Гзреля шагнул к Ариману, зубья его цепного меча взревели.Силой мысли Ариман окутал чемпиона кровавым облаком костяных осколков. Один кусок попал вглазную линзу, и чемпион упал, продолжая стискивать мертвой хваткой цепной меч. Толбек сделал двашага к Ариману, из его руки рвалось пламя. Ариман разумом потянулся сквозь варп, схватил пламя и сусилием воли рванул на себя. Казалось, он вгрызается в мягкое мясо. Толбек закричал от удивления иболи. Пламя охватило Аримана, вращаясь, будто циклон, все ускоряясь и ускоряясь, с ревом пожираявоздух в зале.

Ариману хотелось рассмеяться. Он так долго отрицал свою силу, боялся дверей, которые она откроет, иуготованного ему будущего, но теперь судьба настигла его и страх исчез. Ощущение боя и могуществанакатывало на него волнами эйфории. Он чувствовал, как эфир отвечает на веления его разума,формируясь по прихоти эмоций и мыслей. Ариман видел следующие несколько секунд в мельчайшихдеталях: выдох, срывающийся с губ Марота, вздымающийся меч Толбека, яркая кровь стражей на полу.И сквозь все эти образы скользили его собственные действия, словно бритва, рассекающая плоть. Как онмог вообще отказаться от такого? Годы страха и сомнений съежились до крошечной точки в разуме,когда Ариман воспарил над ними на божественных крыльях. Наконец так долго усиливающееся в головедавление взорвалось, и на мгновение зал исчез…

… и ворон рассмеялся, и земля ушла вниз по спирали, когда он вознесся к красному солнцу…

Ариман резко вернулся в настоящее. Толбек перешел в атаку, меч поднимался пылающим полумесяцем.Стражи Терзания у дверей двинулись вперед. Марот выдохнул, дрожа на месте, и Ариман ощутил, как отнего густыми облаками исходит страх. Ариман придал мыслям новую форму, и Толбека объяла огненнаябуря. Он запылал, одежда начала обугливаться, доспехи засветились от жара. Толбек произнес слово, иего тело впитало в себя пламя, словно песок воду.

Несмотря на огромный вес, Гзрель оказался стремительным. Его когти потянулись к Ариману, молнииокутывали их кончики. Ариман бросил на Гзреля единственный взгляд, и когти выбили искры оневидимую стену.

Посвященный Терзания справа от Гзреля также пришел в движение, мысли воина походили набурлящие пузыри инстинктов и ярости. Частичка разума Аримана обхватила мысли чемпиона и сжалаих. Воин забился в судорогах.

… «Выше, выше», — звал ворон, и он чувствовал на теле тепло красного солнца, пока земля исчезаладалеко внизу…

Страж у дверей выстрелил. Болтерный снаряд задел плечо Толбека и взорвался. Он даже не замедлился.Ариман ощутил, как Толбек отдал телепатический приказ, и увидел, как в глазах воинов Рубрикизамерцал свет. Они развернулись к двери и открыли огонь. Пылающие болтерные снаряды прошиливоздух и попал в стража Терзания. Пол оросился кровью. Страж закричал, из расколотой души на телоперекинулось синее пламя. Рубрика выстрелила снова, и огонь охватил голову второго стража. Впламени чувствовался ненасытный голод, пока оно обращало обоих воинов в серый пепел.

Когти Гзреля заскрежетали о кинетический щит Аримана, каждый удар грозил нарушить концентрациюколдуна. Он повернулся и взглянул на Гзреля, мимоходом заметив, как под его доспехами и плотью

пульсирует кровь. В темной жидкости вращались искаженные варпом молекулы. Ариман одной лишьмыслью разорвал связывающие их узы. Гзреля начало трясти, а затем он взвыл и замолотил когтями повоздуху, рассыпая вокруг синие искры. Его лицо раздулось, изо рта хлынула горячая черная кровь.Вентиляционные трубы в доспехах стали плеваться и извергать отвратительную жидкость. С его лицаотслаивалась плоть, но череп продолжал кричать, даже когда лорд Терзания упал.

Коттадарон наконец отреагировал. Искаженный колдун метнул раздвоенную черную молнию, котораяпрорезала кинетический щит Аримана во вспышке не-света. Тело пронзила боль, пробежав по нервнымокончаниям и коже. На миг он чуть не утратил концентрацию. Ариман недооценил Коттадарона, но несовершит подобной ошибки дважды. Прямо за Коттадароном последний посвященный Терзания всудорогах бился на полу. Ариман еще удерживал его разум, и силой воли заставил воина подняться. Онзадрожал от усилия, и с его губ сорвался крик. Чемпион, покачиваясь, встал на ноги и одним ударомснес Коттадарону голову с плеч. Ариман выдернул свой разум из головы чемпиона, и лишь затембезжизненное тело воина рухнуло обратно на палубу.

Толбек подступил еще на шаг, но Ариман видел только красный цвет, красный цвет смерти, красныйцвет разбухшего солнца…

… солнце заполонило собою небо. Земля стала воспоминанием, забытым под ногами. Воронпревратился в темный силуэт на фоне солнца. «Смотри», — сказал ворон…

Толбек был уже в паре метров от Аримана, с каждым шагом расплескивая кровь по полу. Меч у него вруке посинел от жара. На опаленных доспехах потрескивали разряды молний.

Ариман смутно осознавал, что Марот прячется за троном. Он ощутил мысли прорицателя, в хватке егоразума те походили на треснувшую сферу. Ариман потянулся и услышал вопль Марота.

Аримана охватила боль, неожиданная и острая. Казалось, словно дверь, давно запертая в душе, пыталасьсломать замок. В разум вонзились образы перьев ворона и умирающих солнц, стараясь затянуть егообратно. Он отогнал их. Подняв руки ладонями кверху, Ариман стал ждать Толбека…

… поверхность красного солнца пошла трещинами, и он понял, что пламя было на самом деле моремлиц, и каждое из них кричало…

Меч сверкнул, опускаясь на голову Аримана.

Телекинетический удар был отчаянным и грубым, но действенным. Меч Толбека дернулся в сторону, иконцентрация колдуна нарушилась. Ариман шагнул вперед, ладони сомкнулись на мече Толбека, когдавоин пошатнулся. Толбек рванулся к нему, но Ариман заметил движение и силой разума повалил братана пол. Затем он наступил на грудь Толбека и ощутил, как под ботинком что-то треснуло. Он сжимал мечТолбека, его исписанное символами лезвие еще пылало ярким пламенем. Толбек попытался встать.Ариман ударил разумом, жестокой силой разрушив обереги и ментальные щиты.

+ Кто тебя послал, брат? Как вы нашли меня? + разум Толбека выскользнул из его хватки. Ариманощутил, как в мыслях Толбека что-то формируется, пока он впивался в них глубже, пытаясь отыскатьправду. Колдун пробивал ментальные стены и разрубал структуры снов. Он был зол, а злость придавалаужасную силу. Толбек отступил, растворившись во тьме своего подсознания и унеся с собой правду. Взастывшей реальности тронного зала погоня заняла менее двух ударов сердца.

+ Вернись к праху, брат, + позвал голос Толбека, и Ариман вдруг стал тонуть в море пепла. РазумТолбека сгорал и рвал себя на части, ускользая от телепатического вторжения Аримана. Смех Толбека

перерос в рев бушующего ада.

Ариман едва успел выбраться из чужого разума. Доспехи Толбека раскололись, по их поверхностипролегли пылающие трещины. Затем броня полыхнула ослепительным светом и превратилась врасплавленный шлак и черную пыль. Аримана зазнобило, рот наполнился желчью и кровью. Ончувствовал, как сквозь него льется сила, вытекая через разум, а на мысли непреодолимо давит образворона и красного солнца. Барьеры в его голове и душе разрушились. Разум, столь долго не слышавшийзова будущего, наполнился картинами невозможного. Его затянуло в видение, и он вознесся на крыльяхворона к небу цвета крови.

— Смотри, смотри, ты должен увидеть, — позвал ворон, летя к красному солнцу, и Ариман следовалза ним, невзирая на то, что от крыльев пошел дым. Ариман увидел.

Он увидел воина под белым небом, облаченного в синий цвет и бронированного золотом с сапфирами.Воин потянулся и снял шлем. У Аримана перехватило дух. Глаза, взиравшие на Аримана, были синими,и они принадлежали ему самому. Образ улыбнулся его ртом.

+ Ты видишь, + произнес воин, и голос его принадлежал ворону.

— Я знаю тебя, демон, — прорычал Ариман.

+ Демон, + рассмеялся воин, но Ариман услышал хохот лишь в своей голове. + Когда-то ты бы сказал,что подобное слово — признак невежества. +

— Я помню, — ответил он. — Но тебе не обмануть меня.

+ Ты так уверен? + спросил воин, его смешок стал зовом ворона. + Ты называешь меня демоном, ночто тебе известно о них? + образ перед Ариманом изменился, черты его лица расплавились,кристаллически-синие доспехи раскололись и начали создаваться заново, пока плоть приобреталановую форму. Из плеч существа вырвались крылья, перья на которых трепетали разными цветами.Тело его удлинилось, спина сгорбилась, конечности сломались. Из пальцев выросли тонкие когти, и поогромной фигуре потекли фрагменты сапфировых доспехов. Голова, взиравшая на Аримана, сталалишенной рта массой глаз.

+ Ты видишь, + сказало существо. + Ты помнишь этот путь, хотя избежал его. +

— Нет. Никогда, — дрожащим шепотом сказал Ариман. — Это ложь.

Существо рассмеялось у него в мыслях, и колдуна охватила ярость. Он видел истину варпа и демонов,называвших себя богами. Это все было ложью, ложью и соблазнами, а также абсолютнымразрушением. Они были совратителями истины.

Его легион пал, его отец пал. Он бы утонул следом, не стань Ариман даже меньше, чем рабом, но онне поддастся лжи, как и раньше. Его кулак метнулся вперед, прежде чем Ариман понял, что делает.Он попал прямо в существо, и от места удара во все стороны побежали трещины. Зеркальныеосколки просыпались дождем образов. Ариман поднял голову, чтобы закричать, но у него не оказалосьрта, только глаза. Разум наполнился смехом ворона, и его закружило в космосе, тело разбилось набессчетные осколки зеркала.

Он стоял над равниной из черного стекла. Под ним склонились тысячи фигур. В некоторых ещеугадывались человеческие черты: голова на плечах, лицо с глазами и ртом. Но большинство уже

превратилось в порождения ночных кошмаров. Истекающие слюной рты открывались и закрывалисьна телах, которые одновременно состояли из стекла и плоти. Руки извивались, сжимались ииссыхали. Громкие крики наполняли воздух.

Ариману пришлось смотреть, переводя взгляд с одного создания на другое, ища то, что, как он знал,должно быть здесь. Найдя его, Ариман уже не мог отвести глаз. На наплечнике каждой фигурыотчетливо был виден символ Тысячи Сынов.

+ Твои братья, + произнес вороний голос позади Аримана. + Или они — твои сыновья? +

Ариман промолчал. Его глаза все еще были прикованы к змеиному символу солнца на плече одной изфигур.

— Это ложь, — прошептал Ариман.

+ В самом деле? + раздался голос у него за спиной. + Время не стоит на месте, как и плоть, как исудьба, + голос прервался, и Ариман посмотрел вниз. Руки превратились в когти. Его пробрала дрожь,и он ощутил, как на спине зашуршали крылья. + Ты можешь править ими всеми, + произнес голос. +Ты можешь свергнуть отца и исправить все сотворенное им. +

— Рубрика…

+ Может быть исправлена. +

— Нет, — ответил Ариман. «Ты не должен слушать, — сказал он себе. Он отворил путь для сил, спути которых давно сошел, и ложь варпа вновь отыскала его. — Это ложь, я не должен слушать».

+ Да, все можно изменить, даже судьбу, которую ты создал для братьев, но в исправлении… + голосзатих, когда Ариман посмотрел на созданий, бывших его братьями, его легионом.

— Нет, лучше прах.

+ Но так будет. Разве ты не видишь? + спросил голос, и мир изменился. Теперь он стоял средисуществ, бывших его братьями. Влажная вонь плоти вызывала у него тошноту. Он почувствовал, какего конечности искажаются, кость становится мягкой как глина, а плоть превращается в слизь. Онпопытался заговорить, назвать видение ложью, отринуть слова демона, но у него не оказалось рта.Он стал меньше, чем зверем, меньше, чем прахом.

+ Придут другие, Ариман, + сказал вороний голос у него в голове. Над ним и его братьями высилсянефритовый столб, на котором стояла фигура в мантии костяного цвета и красных доспехах. Извисков и челюстей шлема фигуры торчали рога. + Другие пойдут путем, от которого отказался ты,+ голос остановился, и образ взвихрился цветами и угасающими ощущениями. + Но тот, кто идетпо этим путям, кто владыка судьбы, а кто жертва — то неизвестно. +

Его била дрожь. Где-то в иной реальности его била дрожь, а изо рта и носа текла кровь.

+ Судьба настигла тебя, Ариман, как ты того боялся и знал, + голос ворона начал слабеть, и он вновьощутил привычную тяжесть доспехов. Ариман лежал на полу тронного зала. Он чувствовал на языкекислоту и кровь, а также пульсирующую за глазами ослепительную боль.

+ Помни, + хохотнул голос ворона, когда по полу тронного зала начала растекаться кровь и бесшумнымснегом падать пепел.

IV: КлятвыМертвые братья наблюдали за ним. Двое воинов Рубрики оставались безмолвными и неподвижными. Наих красные доспехи медленно оседали кусочки обуглившихся обломков. Свет в их глазах потускнел, ставбледно-зеленым. Ариман смотрел на них, ожидая движения, признаков сознания. Тщетно. Он слышал,как заключенные в доспехи духи, сбитые с толку и полуслепые, пытаются найти путь. Без Толбека,который управлял ими, они были не более чем статуи.

Ариман оглянулся. Кровь все еще сочилась из груды порубленной плоти и доспехов. Бой с Толбеком иубийство Гзреля с его вассалами заняли меньше пяти ударов сердца. Ариману требовалось принятьрешение, и как можно быстрее. На борту «Дитя Титана» находилась по крайней мере еще сотня воиновТерзания, и куда больше на «Кровавом полумесяце». Вскоре они узнают, что случилось с их лордом, икогда это произойдет… Кроме того, корабль Толбека еще находился неподалеку, и его команда ждалавестей от своего повелителя.

Боль в голове Аримана нарастала, мышцы дрожали от последствий видения. Он попыталсясосредоточиться. Воспоминания об увиденном и услышанном кипели в мыслях. Колдун стянул шлем исплюнул на пол кровь вперемешку с желчью. В воздухе воняло разложением, обгоревшим мясом ивыпотрошенными внутренностями. Он находился на вражеском корабле, еще больше противниковждало его в пустоте, и, кроме того, он устал, телом и разумом. Единственным преимуществом было то,что никто не знал о случившемся. Пока.

Тихое бульканье и вздох заставили его обернуться. Ариман напрягся, внезапно почувствовав еще одноживое существо в зале. Оно находилось недалеко от бронированных тел, сваленных у трона. Он шагнулближе, стремясь подготовить истощенный разум к бою. Оказавшись в паре метров от трона, Ариманзаметил фигуру и вспомнил, что убил не всех воинов Терзания в зале.

Марот свернулся калачиком на полу за троном. Его лицо было залито текущей из глаз кровью. Онподогнул ноги под себя, обхватив руками грудь. Ариман подошел ближе, и голова Марота резкодернулась. Кровоточащие глаза встретились с взглядом Аримана, и Марот издал шипящий вскрик. Емуне требовалось читать изодранную ауру колдуна, чтобы понять, что в нем что-то надломилось, аоставшееся было расколотым и разбитым вдребезги.

Космических десантников создали из обычных людей, из них ковали оружие. Их создали, дабывыдерживать телом и разумом то, что не под силу простым смертным, но Марот лишился этой силы,продавшись ради ничтожной власти и лжи. Он пожертвовал слишком многим, сам не понимая, чтопотерял. Вторжение Аримана в разум Марота сломило остатки его былой силы, и на краткий миг Азекпочувствовал жалость к существу, в которое превратился этот воин-полубог.

Но затем Ариман вспомнил создание, заключенное в холодном отсеке «Дитя Титана», и пустой провалглазницы Астреоса. Ариман поднял руку, собирая остатки воли. На пальцах затанцевалапотрескивающая синяя молния. Это будет акт милосердия. Сила нарастала, и он вспомнил смех ворона ивидение битвы. Ариман заколебался.

Марот зарычал, но Ариман видел в глазах сломленного колдуна страх.

Энергия вокруг пальцев угасла. Марот удивленно моргнул, его начало трясти. Через секунду дрожьпревратилась в низкий булькающий смех.

— Вставай, — тихо ответил Ариман. Марот продолжал смеяться, лежа на полу. Ариман поднял руку и

пропустил через нее толику воли. Покрытый символами меч Толбека прыгнул ему в руку. Он схватилего, и внезапно острие оказалось у шеи Марота. Последний колдун Терзания замер, смех застрял у негов горле. — Ты не хочешь умирать, — произнес Ариман. — Теперь вставай, или я выколю тебе глаза иброшу на поживу твоим ночным кошмарам.

Марот поднялся, выглядя изможденным и сгорбленным, несмотря на доспехи. Он не сводилкровоточащих глаз с Аримана.

— Я сохраню свои глаза? — спросил он, и в его голосе чувствовалась дрожь безумия.

— Я не выколю их, и ты будешь жить, — сказал Ариман. Он посмотрел на неподвижных воинов Рубрикии запертые двери в зал. — Но сейчас ты пойдешь за мной и сделаешь то, что я скажу, — Маротпосмотрел так, словно собирался оскалиться, будто к нему вернулось немного гордости. Но прорицательснова встретился взглядом с Ариманом и улыбнулся, продемонстрировав порозовевшие от крови зубы.

— Куда мы идем, — Марот заколебался и облизал губы, — повелитель?

— Я тебе не повелитель, — ответил Ариман, направляясь к дверям. — И мы идем захватывать корабль.

Они быстро шли по «Дитю Титана». Ариман шагал следом за Маротом, чтобы всякий встречный увиделего на положенном месте. Марот постоянно дергался и что-то бормотал, и Ариману приходилось то идело рычать угрозы ему в разум, чтобы колдун двигался с привычной властностью, когда они проходилимимо других воинов Терзания. Усталость пульсировала в висках Аримана всякий раз, когда онпсихически понукал Марота.

Азек взглянул на прорицателя, едва они миновали люк в заброшенный туннель. Изо рта Марота текласлюна, смешанная с зеленой желчью и кровью. Ариман ускорил шаг и психически подтолкнул Марота.Азек задался вопросом, осмелится ли кто-то войти в тронный зал. Большинство слишком сильно боитсяпрогневить Гзреля, но кто-нибудь может удивиться, почему Марот расхаживает по палубам, в то времякак его повелителя нигде не видно. С каждым мигом вероятность обнаружения становилась всебольшей, и когда воины Терзания поймут, что случилось, начнется бойня. Некоторые сочтут, что Маротрешил свергнуть Гзреля, и попытаются отомстить за мертвого лорда. Другие предположат то самое, ноувидят в это шанс самим захватить власть. В считанные мгновения создадутся группировки, и прольетсякровь. Ариман видел подобное во многих бандах. Если бы Гзрель погиб в любое другое время, Аримансомневался, что хоть кто-то из Терзания вообще бы выжил.

Они сбавили шаг, когда достигли отсека, который Гзрель превратил в тюрьму. Коридоры и небольшиекаюты уже успели провонять испражнениями, освежеванной плотью и страхом. Здесь, у запертыхпротивовзрывных дверей, стояли воины Терзания и сбившиеся в кучу надзиратели. Аримантелепатически рявкнул приказ Мароту, и тот подошел к ним с привычным презрением. Азек последовалза ним, легко сжимая в руке меч Толбека. Воины рычали уважительные приветствия, а рабы падали ниц,когда прорицатель проходил мимо.

Возле входа в камеры стоял еще один воин Терзания. Его звали Хогос, вспомнил Ариман. Массивноготелосложения воин опирался на безмолвствующий цепной топор. Ариман видел искромсанную иизувеченную голову Хогоса — он потерял половину ее от зубьев оружия соперника. Простой, надежныйи до жестокости дисциплинированный, Хогос был единственным, кому Гзрель доверял охранять этудверь. Еще он был немым, и его разум походил на железную глыбу. Ариман почувствовал, как разумМарота внезапно рванулся, и прорицатель с резким воем пошатнулся. Ариман застыл. Хагос поднял

цепной топор. Зубья оружия оставались неподвижными.

У Аримана не оставалось выбора. Он потянулся разумом и обволок израненный дух Марота. Из-занапряжения у него перед глазами затанцевали огоньки, и ему пришлось побороть приступ острой боли.Он заставил Марота выпрямиться, открыл ему рот и вдохнул в разум слова.

— Ты смеешь угрожать мне? — выплюнул Марот и указал на изуродованное лицо Хагоса. — Я освежуютебя, а останки скормлю созданиям варпа.

Хагос опустил оружие. Ариман заставил Марота сплюнуть под ноги Хагосу, и страж склонил голову,когда они миновали люк.

В камере воняло. Без шлема Ариман чувствовал сворачивающуюся кровь и застоявшийся воздух.Астраеос поднял на них глаза, и зрачок его оставшегося глаза сузился в точку, стоило ему толькоувидеть Марота. Ариман услышал, как за ними закрывается люк, и отпустил разум Марота. Прорицательповалился на пол и начал стонать и извиваться. Ариман почувствовал головную боль и усталость, едваоборвал связь. На коже выступил пот, и ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы привести мысли впорядок.

Астреос смотрел на него с каменным лицом, его разум походил на закованную в осторожностьтвердыню.

— Я могу освободить тебя, — произнес Ариман. Астреос молчал, не сводя с него взгляда, словнооценивая возможность правдивость предложения.

— Как?

— Командование Терзания мертво, — ответил Ариман и увидел, как глаз Астреоса вспыхнул отудивления.

— От чьей руки?

— От моей, — признался Ариман. Астреос покачал головой, и сдерживавшие его цепи лязгнули.

— Ты сделал это не ради того, чтобы освободить меня.

— Нет, — Ариман выдержал взгляд Астреоса. — Но я освобожу тебя.

— Ради чего? — прорычал Астреос, и в его словах чувствовался смех. — Чтобы стать ручным зверькомнового лорда? Стать твоим?

— Чтобы ты мог спасти себя и братьев, — ответил Ариман, заметив, как аура Астреоса загорелась ивзвихрилась от противоборствующих эмоций. Он надеялся, что верно оценил библиария-отступника иего план сработает. Если нет…

— Но какова цена, Хоркос? — прорычал Астреос, презрительно назвав Аримана его ложным именем.

— Ты дашь мне клятву и будешь следовать моему слову, — спокойно ответил Ариман. Астреосрассмеялся, из его легких вырвался громогласный рычащий смех, от которого залязгали цепи.

— Ты говоришь, что поверг своих хозяев, поэтому у тебя будет мало союзников и еще меньше времени.

— Мне нужен этот корабль, а воины Терзания на борту должны умереть. Для этого мне требуешься ты и

твои братья, — Ариман видел, как Астреос мечется между противоборствующими инстинктами. — Ямогу дать тебе больше, — произнес он и замер. — Я помогу тебе отомстить.

Астреос окинул его тяжелым взглядом и сплюнул на пол.

— Моя клятва и клятвы моих братьев не товар, который можно выменять.

Ариман медленно кивнул. Он знал, что все может прийти к этому и ему придется пойти на этот шаг.Ариману не хотелось этого делать, он уважал верность и стойкость Астреоса, но иного выбора у него небыло.

— Отлично, — Ариман поднял меч Толбека. Колдун почувствовал, как кристалл в его сердцевине запел водной тональности с разумом. Силой мысли Ариман вызвал холодный свет на лезвии клинка. Он возделмеч над головой, и Астреос неотрывно следил за ним взглядом, в свечении оружия непокорностьпревратила его лицо в безжизненный камень.

Ариман ударил, движение и мысль слились в одно целое. Астреос рухнул на пол. Марот взвизгнул изугла от звука разрубаемого металла.

— Теперь ты свободен, — произнес Ариман, разглядывая фигуру у своих ног.

— Будь ты проклят, — прошептал Астреос дрожащим от гнева голосом. Он остался стоять на коленях,остатки цепей свисали с запястий. — Будь ты проклят до скончания времен.

Ариман кивнул, затаив дыхание. Свечение меча отражалось от его глаз, и Азек повернулся к люку.

— Пошли, — тихо сказал он. — Ты должен отплатить за подаренную жизнь, — Астреос не сдвинулся сместа. Он тяжело дышал, и Ариман чувствовал, как библиарий пытается взять верх над своей яростью.

— Ты получил мою клятву, колдун. Но за это ты мне кое-что должен, — Астреос поднял взгляд. — Назовисвое имя.

— Меня зовут Азек Ариман.

Астреос кивнул, не проявив каких-либо эмоций или признаков, что узнал его.

— Нам потребуется госпожа корабля. Если твой безумный план сработает, она нам пригодится, — сказалАстреос и повернулся к Мароту. Прорицатель свернулся согбенным и грязным комком, облаченный вброню и выдубленную кожу. Марот хотел было что-то сказать, но не смог ничего из себя выдавить. Прикаждом движении его черные глаза метались в разные стороны.

— Он твой, — произнес Ариман, переведя взгляд с Астреоса на Марота. — Ты можешь не требоватьмести, но я даю ее тебе, — Астреос поднялся на ноги и размял заживающие руки.

— Нет! Ты сказал, я буду жить, — заорал Марот, когда Астреос шагнул ближе.

— Сказал. Ты будешь жить, и я не выколю тебе глаза, — Ариман посмотрел на Астреоса. Маротзамолчал, а затем улыбнулся, когда на него упала тень Астреоса.

— У твоего глаза вкус помета, которым ты, собственно, и являешься вместе со своими братьями, —прошипел Марот и облизал зубы. — Вы — братство полуслепых.

Он рассмеялся. Внезапно комнату захлестнула ярость Астреоса. Он наклонился, и его голые руки

потянулись к голове Марота.

Ариман повернулся к двери. На краткий миг он закрыл глаза и увидел ворона, парящего на фонекрасного солнца, и закутанную фигуру, взирающую на легион, от которого осталось даже меньше чемпрах. Ариман так надеялся, что видение превратится в воспоминание, а потом и вовсе забудется.Возможно, он выжил, чтобы вечно терпеть это наказание. Но теперь Ариман избрал иной путь. Кто-тоохотился на него, и судьба поймала его в свои когти. Он должен узнать, кто и почему. Впереди его ждалвыбор и вероятности — Ариман видел это даже сквозь ложь демона. «Другие пойдут путем, откоторого ты отказался», — сказал демон. Все демоны лгали, но Ариман чувствовал истинность этихслов так, будто всегда в них верил. Ничего другого ему не оставалось.

Ариман открыл глаза и вновь направил волю в клинок Толбека. Он рванул на себя люк и ударил впространство за ним. Марот закричал.

Кармента остановилась посреди мрака, позволив безмолвию окутать ее саваном. Женщина медленнопротянула руку и положила ее на трубу, идущую вдоль стены узкого коридора. Труба под меднымипальцами завибрировала.

«Тихо, — подумала она. — Скоро я найду путь обратно. Найду. Обещаю».

Кармента была так близко к единению с кораблем, когда ее взяли в плен. Так близко, еще секунду и онасмогла бы прогнать их со своего борта и превратить вражеский корабль в оплавленные обломки. Вместоэтого ей пришлось наблюдать, как Терзание пытается захватить ее корабль. Они превращали палубы итрюмы в забитые внутренностями пещеры, наполненные дымом и криками умирающих. Одичавшиетехнопровидцы копошились во внутренностях ее корабля, словно крысы. Но, несмотря на осквернение,им не удалось пробудить «Дитя Титана». Корабль безмолвствовал, его системы спали. На краткий мигКармента почувствовала то, что было похоже на отдаленное подобие улыбки. Им вовек не пробудить его,не без ее помощи, а они этого и не поняли. Терзание заковало ее в рабский ошейник, посчитав, что оналишь пилотировала корабль для Астреоса и его братьев. Если они и принимали Карменту во внимание,то лишь как существо, чьи познания об их трофее могут стать полезными. Она была благодарна за ихглупость. Но все же им хватило ума запечатать мостик и приставить к нему охрану.

Ход ее мыслей нарушил звон металла о металл. Кармента оглянулась, но затем поняла, что это дрожитее медная рука, а пальцы стучат по трубе. Она резко убрала руку. С каждым часом дрожь становиласьсильнее.

Перед глазами резко вспыхнули данные. У нее до сих пор оставалась своеобразная связь с кораблем,тоненькая ниточка базовой информации, которая направлялась прямо в ее имплантаты. Через эту связьКармента могла чувствовать тягучие сны «Дитя Титана» и осязать его боль. Каждая неуклюжая попыткаТерзания пробудить корабль посылала болезненные уколы по всему ее телу. Поначалу такая связь былаудобной, но теперь все явственнее давала почувствовать отсутствие настоящего единения — ее былодостаточно, чтобы разделять боль, но недостаточно, чтобы успокоить ее. А еще Кармента была невполне уверена в том, насколько ясным оставался ее разум.

В черепе расцвел яркий свет. Женщина остановилась и оперлась о стену.

Она не могла собраться с мыслями. На долю секунды Кармента запаниковала, разум и памятьнеожиданно превратились в черный провал. Но затем ощущения и ясность мышления вернулись.Кармента огляделась. Она стояла посреди узкого, покрытого трубами коридора.

Лицо за треснувшей маской побаливало. Ей стало интересно, было ли это призрачное ощущение улыбки,но она не могла вспомнить, почему. Кармента коснулась стены. Металл казался неподвижным, но затемвздрогнул, когда очередная система вышла из строя. Мгновение Карменте казалось, словно она ужеделала это прежде, но наверняка вспомнить не могла, да это было и не важно. Важно было то, что кто-топричиняет ей боль. Металл под пальцами опять завибрировал.

«Они умрут, — подумала Кармента. — Все они. Обещаю».

— Госпожа Кармента, — затрещал голос у нее в ухе. Женщина замерла. Голос говорил напрямую с ней,используя имплантированную ей в череп вокс-систему. Шифры для нее были известны лишь немногим.

Кармента зарегистрировала и опознала голос. Он принадлежал Астреосу, но в этом не было смысла.Воины Терзания бросили его в камеру, а вместе с ним и его братьев.

— Астреос, — ответила Кармента, словно перескочив из разума в вокс, минуя губы. Секунду оназадавалась вопросом, был ли этот голос реальным или просто призрачным звуком, который всплыл впамяти. В голове зашипела статика, а затем раздался ответ.

— Мы свободны, и мы захватим корабль.

Но воцарилась тишина и статика, а затем раздался смех, который разнесся по воксу и по коридору.Карменте понадобился всего один удар механического сердца, чтобы понять, что смех принадлежал ей.

Они захватили корабль скорее убийством, нежели боем. Терзание было разбросано по всему «ДитюТитана», и они безжалостно уничтожали всякого, кого находили. Воины крались во тьме, Фидий и Кадиндвигались впереди Аримана и Астреоса. После того как последние заставили стражей умолкнуть, онизабрали их доспехи и оружие. Броня плохо сидела, была в отвратительном состоянии и воняла, но все жеработала. На первый взгляд они не отличались от посвященных Терзания, но обман быстро становилсяявным. По одному их виду Ариман мог заметить разницу. Пусть Астреос, Кадин и Фидий выглядели какТерзание, но они двигались совершенно иначе. В каждом жесте воина Терзания чувствоваласьнеукротимость, словно каждый рывок был еле сдерживаемым ударом. Астреос и его братья действовалис отточенной дисциплинированностью, каждое их движение порождалось многолетней практикой иполной сосредоточенностью.

При встречах с Терзанием или рабами Ариман сеял смятение в их разумах. Фидий, Кадин и Астреосвыходили из теней, словно несущиеся к добыче волки. Их раны все еще заживали, но это ничуть неуменьшало их смертоносность. Они убивали ножами, вгоняя их в шеи или в глазницы. Из ран фонтаномбила кровь, пока троица оттягивала конвульсивно дергающиеся трупы во мрак. Одноглазые братья неразговаривали, но от Аримана не укрылось, как они всякий раз останавливались, чтобы вынуть глазаочередному убитому. Двенадцать воинов Терзания и шестеро надсмотрщиков погибли к тому времени,как они достигли коридора, ведущего на мостик «Дитя Титана».

На вымощенном медью полу до сих пор оставались ожоги от изгнания Ариманом демона. Передвысокими дверьми ходило пятеро воинов Терзания. Ариман знал их. Как и тюремщик Хагос, они былинемыми, их плоть — изжевана шрамами, а разумы походили на тусклое железо. Гзрель не доверялбольшинству последователей, и немые силачи были единственными, кому он позволял стеречь ценности.Ариман на краткий миг порадовался, что в своем высокомерии Гзрель никому не доверял охранятьсобственную жизнь.

Ариман шагнул к стражам. Пространство перед дверьми представляло собой полукруг из черногометалла, по которому вились уложенные медью спирали. Потолок выгибался в скрытый тенью купол избронекристалла. Звезды за ним слабо мерцали вокруг грязного свечения Великого Ока, многоцветныеочертания которого вихрились на фоне безбрежной черноты. В таком освещении стражам потребовалосьвремя, чтобы заметить Аримана. В руке он сжимал меч Толбек, сердцевина оружия пока молчала, норазум и тело воина были в полной готовности. В нем пульсировала усталость, но за время послеосвобождения Астреоса он постарался привести себя в состояние полной сосредоточенности. Ариманзнал, что позже поплатится за это, если, конечно, им удастся выжить.

Стражи обернулись в его сторону. Ариман не остановился.

Один из стражей, должно быть, почувствовал что-то неладное, поскольку цепной меч в его рукезарычал. Ариман заметил, как в разумах остальных воинов вспыхнули сомнения и первобытныеинстинкты. Стражи пришли в движение, начав обходить его с обеих сторон. Он сформировал мысль,позволил ей увеличиться и принять в эфире очертания. После долгого отрицания силы у него едва некружилась голова.

— Откройте двери, — тихо произнес он. Голова немого стража перед ним дернулась в сторону, чтоможно было счесть за отказ.

Звук ревущих цепных мечей разорвал воздух. Ариман почувствовал, как замедлилось время, словно онобыло его собственным сердцебиением. Разум походил на спокойную водную гладь. Колдун выдохнул, ивместе с выдохом вспыхнул клинок в руке.

Первый удар пришел спереди, цепной меч обрушился сверху, направленный ему в голову. Удар оказалсястремительным, но недостаточно. Ариман резко ушел в сторону. Зубья проревели в дюйме от лица.Острие меча Аримана пронзило шею стражу. Брызнула ярко-красная кровь, когда Азек выдернул меч,чтобы парировать другой удар. Он увидел, как перед ним разворачивается вся схватка, переплетениевероятностей и его собственных движений гармонично сплелись в одно целое.

Меч в руке Аримана задрожал, встретившись с вращающимися зубьями. Ариман направил в сердцевинуоружия свою ярость и почувствовал, как цепной меч врага разлетелся надвое. Азек тут же шагнул иразвернулся, ударив по ноге еще одного стража. Широкий топор понесся к его голове, но колдун быстроуклонился. Он ударил ногой назад, ощутив, что попал противнику в грудь, потом рубанул влево. Мечвздрогнул, оборвав жизнь. Перед ним возник ствол поднимающегося пистолета. Ариман шагнул впереди отрубил руку, сжимавшую оружие, после чего развернулся назад и вогнал клинок в пах стражу,который как раз поднимался с пола. Он слепо ударил снова, и все равно нашел уязвимое сочленение вовражеских доспехах. Ариман отступил вправо, уходя от удара, и ударил наотмашь, превратив череп вкрасную кашу, и…

… паутина будущего растворилась в настоящем. Секунду он ничего не ощущал, а затем его рука началатрястись. Ариман моргнул, и зал вновь стал отчетливым. Он стоял на коленях — вокруг него на полулежали мертвецы. К нему шел Астреос, в его глазах металось беспокойство.

— Нам нужна техноведьма, — сказал Ариман, тяжело ловя воздух. — Она придет?

— Она уже здесь, — ответила Кармента.

Кармента словно вернулась в объятия матери, которой никогда не знала. Вокруг нее свилась колыбель

из кабелей, подняв с палубы мостика. Осознание тела угасло. Умственные соединения связали ее ссистемами корабля. Она смутно понимала, что сделала вдох, когда биение плазменных реакторов сталоее собственным, когда кожа стала изрытым метеоритами железом, а взгляд — сенсорами, пронзающимипустоту. Разум и инстинкты мгновение противились, борясь с чуждыми им инстинктами и ощущениями«Дитя Титана». Затем они стали одним целым, корабль и его госпожа, их воля и чувства оказалисьскованными воедино. Казалось, она умерла и воскресла, будто погрузилась в ледяную воду, только чтобыобнаружить, что продолжает дышать. Нельзя управлять звездолетом подобным образом — его духчересчур крупный и сильный, а разум пилота слишком слаб, чтобы раствориться в объятиях такоймашины. Богохульство — вот как они это называли, величайшее прегрешение в греховной жизни. И всеже для Карменты это было самое ценное, что она когда-либо знала.

Техноведьма ощутила знакомое ответное касание сервиторов и рокот пробуждающихся систем. Мыслизаполонил фоновый гул бессчетных сигналов. Она увидела свои коридоры, залы и пусковые отсекитысячью механических глаз. Наблюдая через линзы пикт-устройств, Кармента увидела свой мостик,расположенных ярусами сервиторов и когитаторы, окутанные красноватой дымкой. Она увидела того,кого называла Хоркосом, взиравшего на колыбель из спутанных кабелей, которые удерживали ее тело.По крайней мере ее человеческое тело. Он был лживым существом. Кармента переключилась междуразными видами на его лицо. Лишенное эмоций, гладкое, с яркими глазами. Он был опасен, и к тому желжец. Астреос называл его Ариманом, и он оказался далеко не слабаком, как она считала прежде.Кармента видела, как он за считанные секунды расправился с пятью воинами Терзания. Словно услышавее мысли, он склонил голову — но, конечно, он никак не мог услышать ее. Хоркос был существом изплоти, а она… она стала железной богиней.

Кармента сосредоточилась, отсекая части разума, чтобы привести системы в готовность. Реакторыначали медленно набирать мощность. В генераторы поля хлынула энергия. Она была почти готова, искоро станет действительно свободной. Кармента наблюдала за двумя другими кораблями, висящиминеподалеку в пустоте. Казалось, их скованные духи заставляли ее рыдать от сочувствия и хохотать отпрезрения. «Кровавый полумесяц» был умирающим волком, его внутренности гнили, дух опустился донизменных инстинктов. Корабль, который доставил эмиссара, походил на клинок. Его орудия идвигатели уже были наготове, заметила женщина. Грубый вызов и заявление о своих намерениях. Такочевидно, так высокомерно. Она расширила свое сознание на корабельные системы, готовя десяткимелких и важных действий.

Осталось только одно дело.

«Эгион, — сказала она голосом, превратившимся в пульсацию данных. — Эгион, просыпайся. Времяснова пришло».

В потоке данных, которые она ощущала, заворочался еще один разум. Он принадлежал не ей, но был снею связан, и прошелестел по мыслям Карменты, словно прикосновение руки.

«Я спал, госпожа, — прозвучал ответ. Голос казался ей рокотом океанических волн, которыенакатывают на утесы. — Мне снилось, что нас захватили враги. Я видел кровь, смерть и огонь межзвезд».

«Это был не сон, и теперь нам нужно бежать», — ответила Кармента.

«Снова бежать», — раздался голос, он все больше слабел и уставал от разговора.

«Да, и ты должен снова направлять меня», — она не видела Эгиона, в его башне отсутствовали

сенсоры или пикт-глаза. Впрочем, она могла представить его таким, каким видела в последний раз:вытянутое серое тело, которое зависло в платье из меди, утыканное трубками жизнеобеспечения. У негоне осталось настоящих глаз, в его рот была воткнута трубка, которая исчезала в горле. Он спал всебольше и больше, его чувство времени и места сбивалось все сильнее каждый раз, когда она пробуждалаего. Но он был ее навигатором, и прежде не подводил Карменту. Эгион провел ее через варп сразгневанными Механикус на хвосте. Когда они попали в бурю на границе Великого Ока, Эгион сумелвывести ее.

«Хорошо», — сказал навигатор, и Кармента почувствовала в умственно-импульсной связи его усталость.

«Спасибо», — поблагодарила она. Эгион не ответил, но женщина ощутила, как его разум соединился суправлением, с помощью которого он поведет корабль, когда они окажутся в варпе.

Где-то в мире плоти и воздуха Кармента перевела дыхание. Орудия, щиты и двигатели ждали ееприказов. Отцы кузни сделали «Дитя Титана» военным кораблем, и женщина вздрогнула от нетерпения.Энергия нарастала, сдерживаемая лишь ее волей. Она потратила мгновение, наблюдая за воинамиТерзания внутри себя, за тем, как поработители и техноремесленники копошатся в ее системах. Корабльэмиссара, похожий на копье из красного железа, оставался неподвижным. Рядом с ней находился«Кровавый полумесяц», так близко, что она ощущала неровное биение реакторов, словно горячеедыхание на коже.

«Гори», — подумала Кармента, и мысль ее стала реальностью.

Из борта вырвались лучи плазмы. Она ощутила встряску, будто вырывающийся из легких воздух, когдавыплеснула свой гнев в пустоту. По всему корпусу закрылись противовзрывные двери, запечатавТерзание вместе с рабами в трюмах и коридорах. Двигатели озарились сполохами пылающего газа.

Плазма ударила в щиты корабля эмиссара волной раскалено-синей энергии. «Кровавый полумесяц» недвигался, словно от шока утратив способность маневрировать. Кармента испустила приготовленныйсигнал — приказ на простом коде.

— Нас предали, — твердилось в нем.

Секунду ответа не было, и Кармента уже задалась вопросом, не поняли ли те, кто остался на борту«Кровавого полумесяца», что сказанное ею — ложь. Но вдруг «Кровавый полумесяц» открыл огонь извсех батарей по кораблю эмиссара.

«Дитя Титана» уже пришел в движение, направляясь мимо «Кровавого полумесяца». Внутриохлаждались плазменные каналы, выпуская газ в комнаты и отсеки, в которых оказалось Терзание.Часть разума Карменты наблюдала, как они умирают, вопя в плавящихся доспехах. ТехнопровидцыТерзания, которые вмешались в работу ее систем, погибли как один. Их разом прошил разряд тока изоборудования, плавя бионику и поджаривая мясо. Женщина испытала радость при виде их смерти.

Корабль эмиссара стал разворачиваться, расталкивая обломки выходящими из строя щитами. «Кровавыйполумесяц» рванул к нему, выпустив из носа рассеявшуюся волну торпед. «Дитя Титана» развернулсяследом за «Кровавым полумесяцем», продолжая стрелять по кораблю эмиссара. Кармента следила затем, как торпеды «Кровавого полумесяца» одна за другой угодили в корабль эмиссара. Корпус изкрасного железа прогнулся и вздулся от разрывов. Он завращался, его курс превратился внеконтролируемую спираль. «Кровавый полумесяц» начал извергать из себя штурмовые капсулы иабордажные корабли.

«Дитя Титана» продолжал вести огонь по вращающемуся кораблю эмиссара, пока не миновал двигатели«Кровавого полумесяца». Кармента одной лишь мыслью перевела огонь. Рокочущий залп обрушил щитдвигателей «Кровавого полумесяца», и лучи турболазеров попали в вентиляционные шахты двигателя.Еще секунду «Кровавый полумесяц» двигался, а затем вдоль кормовой трети его корпуса расцвел взрыв.Корабль ушел в спираль, крича на «Дитя Титана» от неожиданности и гнева. Кармента не слушала — еечувства захлестнул поток плазмы, когда «Дитя Титана» рванулось вперед.

Едва место боя превратилось в огонек угасающей энергии на фоне звезд, она активировала варп-двигатели. Как только психические энергии окутали «Дитя Титана», она позволила себе чутьрасслабиться. Женщина почувствовала, как Эгион взял на себя управление, и ее мысли стали соннымгулом полей Геллера и систем жизнеобеспечения. Она снова сбежала, стала свободной, и этого былодостаточно.

Часть вторая: Путь лжи

V: Сыны ПрахаВокруг «Дитя Титана» вскипали облака психической энергии. Громадные лица, клыки, когти и глазаформировались за секунду до того, как растаять обратно. «Дитя Титана» шел по волнам, не в силахоторваться от них, прикладывая усилия, чтобы его не утянуло в сердце шторма. Окутанные искрящимсяполем Геллера двигатели толкали его вперед.

Кадин и Фидий спорили с Астреосом, пока за корпусом корабля бушевал шторм. Как и в случае сгенетическими предками, их аргументами выступали клинки. Это была проверка на лидерство, какповелось со времени основания ордена. Испытание велось словом за слово, клинком за клинок, бездоспехов. Лидеру, которому бросили вызов, мог помочь только его собственный разум и мастерствовладения клинком. Какой прок от слов, если они не помогали в бою или исходили от слишком слабого,неспособного отстоять свои убеждения?

Астреос парировал рубящий удар в горло. Клинки встретились, скрежеща острыми кромками, и воинпозволил боевому ножу Фидия соскользнуть вдоль меча до самой гарды. Брат тут же ударил кулаком вживот Астреосу. Библиарий почувствовал, как внутри что-то треснуло. Фидий нанес удар еще дважды,каждый раз с силой молота попадая в одну и ту же точку. Астреос почувствовал вкус крови всобственном дыхании. Он врезал лбом прямо Фидию в лицо. Воин пошатнулся, но быстро восстановилравновесие и рванулся вперед, пытаясь высвободить нож. Астреос провернул меч так, что Фидия сбило сног, едва он ухватился за нож. Воин упал на металлический пол, а затем попытался вскочить.Библиарий оставил на шее Фидия каплю крови и заглянул брату в глаза. В ответ на него уставилисьхолодный серый глаз и пылающая индиговая линза, вставленная в литой медный крепеж.

— Я проиграл, — низко прохрипел Фидий. По лицу воина текла кровь, следуя по линиям старых шрамов,которые пересекали его узкое лицо. Астреос медленно кивнул и убрал острие меча от горла Фидия.

В скрытом сумраком углу комнаты невесело хохотнул Кадин, после чего шагнул вперед. Как и Астреос, иФидий, он был облачен в свободный табард из серой ткани, его обнаженная рука бугрилась мышцамипод сетью шрамов. Кадин был моложе Астреоса, но из-за шрамов, покрывавших его кожу, он казалсяобветренным и старым, словно дерево, которое пережило немало бурь. У него было широкое лицо, но

черты терялись под блестящей гладкой кожей, оставшейся после полученных ожогов. Кадин легкосжимал короткий широкий меч, чье лезвие сверкало недавней заточкой. Клинок предназначался дляближнего боя, где ты мог увидеть страх и ярость в глазах врага, почувствовать запах крови, когда онумирал. В левой глазнице Кадина сверкала зеленая линза, щелкнувшая, когда воин сфокусировался.Кармента даровала каждому из них искусственный глаз, чтобы заменить те, которые отнял Марот.Астреосу почему-то не хотелось принимать свой, словно частичка его желала оставить опустевшуюглазницу в качестве напоминания.

Астреос перевел дыхание. Они держали совет клинков вот уже шесть часов кряду. Комната длясражений представляла собой длинный и низкий трюм, зажатый между орудийной и двигательнойпалубой. У стен стояло оружие и доспехи — кое-что было разграблено Терзанием, но другое сверкалоновизной. В клетях в углах трюма горел уголь, наполняя зал теплом, дымом и тусклым красным светом.

— Ты желаешь отдохнуть, брат, — произнес Кадин. Он мог улыбаться, но шрамы искривили его рот донеузнаваемости, а голос оставался холодным, как снегопад. Астреос покачал головой. Кадин кивнул.

Брат метнулся, стремительный, словно удар плети. Астреос инстинктивно поднял клинок и каким-тообразом отразил удар. Кадин успел отступить и снова принялся кружить. Последовало еще два быстрыхвыпада, и Астреосу пришлось отшагнуть назад, когда широкое лезвие рассекло воздух там, где ещесекунду назад находилась его нога.

— Ты доверяешь ему? — спросил Кадин, продолжая обходить его. Астреос следил за зелеными глазамибрата, одним настоящим, а другим ложным, не обращая внимания на плавные движения клинка в рукеКадина.

— Нет, — ответил Астреос, пытаясь сосредоточиться на углах, под которыми могут последовать удары,пока в голове вскипали слова спора. Изображение в новой аугметике было почти идеальным.

Почти. Удар Кадина просвистел справа, библиарий едва успел заметить его. Астреос дернулся назад, иклинок рассек ему плечо.

— Ты дал ему нашу клятву, но не доверяешь ему, — прорычал Кадин. Библиарий сфокусировался нанепрерывно движущейся фигуре брата. Ослабленной и медленной правой рукой он поднял меч.

— Ариман подарил нам жизнь, — спокойно ответил Астреос и нанес удар. Он бы разрубил Кадина от шеидо таза, если тот не успел вовремя уйти от удара, одновременно контратакуя. По правой руке Астреосапотекла кровь. Он даже не заметил рану. Будь это настоящий бой, библиарий наверняка бы незримопочувствовал бы ее, но совет клинка запрещал ему пользоваться своими силами наряду с доспехами. —Он освободил нас. Таков ход событий. Спасение требует верности.

Кадин сделал выпад, его лицо скривилось в волчьем оскале. Астреос поднял меч, чтобы парировать удар,но покрытый шрамами воин перекинул меч в другую руку. Настоящий удар прочертил алую ухмылку налевом бедре библиария. По ноге Астреоса разлилось онемение.

— Он колдун, — выплюнул Кадин, — ведьмак, который служит ложным силам, клятвопреступник.

— А кто мы, брат? — спросил Астреос.

«И что мне следовало сделать, брат? — вспыхнул у него в голове вопрос. — Он дал мне жизнь, и ядолжен отплатить за этот дар единственно возможным способом. Мы никто без данных намиклятв. Мы последние из братства, которое погибло из-за того, что другие нарушили свое слово,

тогда как мы сдержали свое».

— Мы не нарушали клятв, — возразил Кадин, и Астреос заметил вспыхнувший гнев в настоящем глазебрата.

— И не нарушим сейчас, — ответил Астреос, но в голосе не чувствовалось уверенности. Его большаяголова начала опускаться, плечи поникли. По руке и ноге текла кровь. Он походил на раненого ислабеющего медведя, вокруг которого кружил волк.

— Он изгой, — произнес Кадин.

— А мы разве нет? — Астреос попытался нанести удар, но он оказался слишком медленным, и Кадин,стремительно уйдя в сторону, порезал здоровую руку Астреоса. Внезапно библиарий крутанулся исделал низкий выпад, ложная усталость испарилась в мгновение ока. Плоской частью меча он сбилКадина с ног. Воин упал и почувствовал, как острие меча Астреоса прижалось к его груди, прежде чемон успел подняться.

— Решение за мной, — сказал Астреос. Кадин кивнул, и Астреос взглянул в дальний конец зала, откудаза ними наблюдал Фидий. — Ариман получил нашу клятву, и это связывает нас. «Но чего ради, Ариман?От чего ты бежишь и что так торопишься найти?»

— А если он окажется недостойным нашей верности? — спросил Кадин, но Астреос отвернулся и прошелтуда, где на стенных опорах висели бронзового цвета доспехи. В отблесках огненных клетей он видел,где с тусклой поверхности были стерты эмблемы и знаки почестей.

— Совет окончен, клинки все сказали, — ответил Астреос, повесив меч на стену и сняв первую пластинудоспехов.

— А что с тем, который лишил нас глаз? — не отступал Кадин, поднимаясь с пола. Астреос приложилруку к правой глазнице и ощутил серебро и черноту, которые удерживали бледный кристалл его новогоглаза. Он вспомнил свернувшегося на полу Марота, ослепленного и рыдающего кровавыми слезами. Какмог космический десантник превратиться в столь сломленное создание? Марот больше не был ничеловеком, ни воином — он стал бормочущим существом, слишком озлобленным и исполненнымненависти даже для простой жалости.

— Нити его жизни держит Ариман, — произнес Астреос. Фидий посмотрел на Кадина, но оба онипромолчали. Астреос не смотрел на них.

На самом деле библиарий был согласен с братьями. Он ничего не знал об Аримане, кроме его силы итого, что на него охотились другие отступники. Но клятвы не нуждались в доверии. Этой истине егонаучил Империум. Астреос облачался в доспехи, одна за другой соединяя пластины, создавая над теломвторую, металлическую кожу. Когда-то ему бы помогали сервы, но это было в давно мертвом прошлом.Они молчали, и единственным звуком был скрежет керамита и металла. Наконец Астреос выпрямился,вновь закованный в бронзовую броню, и направился к запертым дверям зала.

— Куда мы идем? — спросил у него за спиной Кадин.

«Не знаю, брат. Не знаю, куда приведут нас клятвы», — вспыхнула мысль, но он так и не высказал ее,когда покинул отсек.

Тронный зал безмолвствовал, в нем воняло гнилью и пеплом. Свечи давно превратились в лужицы жира,и единственный свет исходил от треснувшей люмосферы, которую держал перед Ариманом сгорбленныйсервитор. Труп Гзреля развалился на троне. Его кожу и броню успел покрыть сероватый грибок,превратив бывшего повелителя Терзания в бесформенную груду. Другие тела накрыл ковер белесыхстеблей. Ариману казалось, они дергаются и покачиваются всякий раз, когда на них падал свет.

Глаза колдуна остановились на горке мягкого пепла в центре зала. Он лежал там же, где упал, в серойпыли угадывались очертания человеческого тела. Ариман подумал о Толбеке и на секунду закрыл глаза.

Когда «Дитя Титана» нырнуло в варп, Азека начали одолевать вина и гнев. Возможно, они таились в неми раньше, приглушенные инстинктом самосохранения, притупленные эйфорией от владения силами,которые он долго отрицал. Ариман покинул мостик и затерялся в переплетениях коридоров, позволивразуму раз за разом прокручивать случившееся, видение, эмиссара, то, что он сделал и почему. Когдаотвлечься не получилось, вернулось чувство вины, окутав его мысли, подобно грозовой туче. У него неполучилось, он оказался слабым.

«Следовало позволить ему довести дело до конца», — подумал он, наблюдая, как сервитор с лязгомбредет по залу, и желтый свет люмосферы открывает все новые следы насилия и разложения. Средимусора блеснуло что-то, похожее на полированный кристалл. Ариман подошел ближе и нагнулся. Тогдаон понял, что это были остекленевшие и мертвые глаза, взиравшие с поросшего грибком лица Гзреля.

«Я колдун, — подумал Ариман, глядя ему в глаза. — Силы, которыми владею — это силы и демонов, ижестоких богов также. Нет высшего идеала, нет искупления знанием, — он испустил тяжелый вздох.По телу прокатился гнев, питающийся виной и в свою очередь усиливающий ее. — Я опять потерпелнеудачу, я слаб и недостаточно силен, чтобы принять свою судьбу». На мгновение его посетила мысльнайти ближайший воздушный шлюз и исчезнуть в шторме.

Ариман отвел глаза от пустого взгляда Гзреля, которого избегал с тех пор, как вошел в зал. Двое воиновРубрики продолжали стоять на том же месте. Колдун чувствовал призрачные сущности в каждомдоспехе, шепчущиеся на границе сознания. В том шепоте слышался гнев, словно яростный крик,рассеянный шквальным ветром. Ариман поднялся и, не отводя глаз, направился к ним.

Боевая броня воинов Рубрики была насыщено-багрового цвета, окаймлена серебром и увешана свиткамипапируса. Взгляд Аримана скользнул с одних доспехов на другие, отмечая незначительные детали изнаки, которые рассказывали о заключенном в металлической оболочке воине. Их было немного, нодостаточно, чтобы понять, кем при жизни был воин Рубрики. С именем пришло лицо, голос ивоспоминание о смешке и доброй улыбке. Воин Рубрики был лишь одним из легиона, но Ариман помнилимена и лица всех своих братьев.

Азек присмотрелся к доспехам, взирая не только глазами, но и разумом. По доспехам вились символы,местами выгравированные на поверхности керамита, кое-где проникая внутрь пластин и сочленений.Для взгляда Аримана они были похожи на цепи синего огня. Он чувствовал, как внутри доспехов бьютсязакованные души, словно хищники в клетке, почуявшие кровь тюремщика.

Медленно, неуверенно, он поднял руку и коснулся бронированными пальцами наплечника.

Холод охватил руку. Ариман попытался убрать ее, но недостаточно быстро. На запястье сомкнулся кулаквоина Рубрики. Азек почувствовал, как под мощной хваткой прогнулись пластины доспехов, и оттударазлилось тепло. Глаза воина Рубрики вспыхнули. Ариман хотел отстраниться, но воин стал подтягиватьего к себе.

+ Ариман, + прошипел голос у него в голове. Колдун почувствовал в нем мольбу и гнев, они скрежетали,словно железо о камень.

— Я… — попытался заговорить он, но хватка усилилась. Сковывающие символы на доспехах воиновРубрики сверкали все ярче и ярче. Рука Аримана горела от жара, там, где керамит в руке Рубрикипрогнулся. Вторая рука схватила его за шею, оторвав колдуна от пола. Железные пальцы медленноначали сжиматься у него на горле.

+ Ариман, + снова произнес голос, и его шепот заглушил остальные мысли.

Он тонул, не мог дышать, ничего не чувствовал, ослеп. Он падал во вселенную тьмы и теней,проблесков будущего и разбитых воспоминаний. Не мог вспомнить, кем или почему он был. Помнилфигуру в красных доспехах, синее небо, подернутое пурпуром заходящего солнца. Бушевала битва,топор несся к его голове, и он уклонялся от удара, вгоняя собственный клинок в подбородок воину,который мог убить его. Кровь была настолько яркой и живой, что он почти чувствовал ее, когда табрызнула на его щеку.

Образ померк.

Куда подевалось видение? Что это было? Воспоминание из прошлого? Он был убийцей или убитым, еголи кровь блестела на солнце? Он попытался вспомнить видение, вернуть его, но… Какое видение?Было видение воспоминание, оно… Но он уже не мог его вспомнить.

Тьма.

Он попытался вздохнуть, но безуспешно. Он тонул, тьма окутывала его все сильнее, пока онпродолжал вращаться, падая, падая без конца.

Где он? Имя, как его зовут? Он хотел закричать, но тонул в кромешном мраке. Его зовут…

— Я — Азек Ариман, — он почувствовал, как слова сорвались с уст. Тьма рассеялась в мгновение ока, ион снова смотрел в горящие зеленые линзы шлема с высоким гребнем. Пальцы продолжали смыкаться унего на горле. Ариман вспомнил падение секиры и кровь на солнце. Вспомнил попытку ухватиться зачто-то, пока тонул в забытье. Вспомнил, как потянулся в поисках имени.

Он заглянул в глаза воину Рубрики и произнес имя, которое когда-то принадлежало ему.

— Гелио Исидор, — воин Рубрики замер, и Ариман с трудом втянул воздух в легкие. Колдун понял: он непросто превратил братьев в духов и прах, он разрушил их личности. С течением времени касание варпаизменило бы их плоть и поглотило разумы, но Ариман одним ударом уничтожил все, кем они были.Бронированные фигуры перед ним были просто пустыми оболочками, словно человеческий силуэт,выжженный на стене взрывом бомбы. Сыны Рубрики были не просто мертвы — сама их сущность быластерта.

«Я совершил это, — подумал он, — рассчитывая, что спасаю их, а на самом деле сделал даже хуже,чем если бы просто уничтожил». На него нахлынула волна тягостных чувств. Он потерпел крах иутянул за собой братьев. Знание не освободило разум, но лишь заковало его в гордыню и потащило вомрак. Азек посмотрел на пепел, оставшийся от Толбека.

«Судьба твоего брата — твоя судьба», — сказал демон в видении.

«Я должен знать», — подумал Ариман. Он мог закрывать глаза на прошлое и на судьбу того, что

осталось от братьев, но это время прошло. Что-то вернулось из прошлого Аримана, дабы подтолкнуть егов будущее, которого он не желал видеть. Ему нужно узнать, кто и зачем. Решение далось ему нелегко.Кто-то заставил его пойти на подобное и теперь искажал уготованную судьбу. Он не поддастся.

Ариман посмотрел на державшего его воина Рубрики, и пожелал, чтобы тот освободил его,одновременно называя по имени.

+ Отпусти меня, Гелио Исидор. Отпусти, брат мой. +

Рука медленно опустилась, пальцы разжались один за другим. Ариман посмотрел на вторые доспехи,изучая опознавательные детали и оценивая заключенный внутри дух. Комплект оставалсянеподвижным, но колдун чувствовал, как дух рвется в оковах. На ум пришло его настоящее имя, и онпрошептал его вместе с именем брата.

+ Гелио Исидор. Мабиус Ро. +

Оба доспеха разом повернулись к нему.

«Я не буду повелевать ими, — подумал он. — Когда-то они были моими братьями, и никогда не станутмоими рабами».

+ Оставайтесь здесь, + послал Ариман и попятился к бронзовым дверям. Сервитор тяжелой походкойпоплелся следом. Достигнув двери, колдун поднял руку, будто в прощании. Из трупов взвилось пламя,перекидываясь с одного мертвеца на другого, пока не запылал весь тронный зал. Воины Рубрики стоялисреди ширящегося огня, на доспехах запузырилась и начала стекать краска. Ариман переступил порогтолстой металлической двери и развел руки в стороны, чтобы запереть горящую комнату. Он посмотрелна два комплекта доспехов, которые постепенно превращались в почерневшие статуи среди бушующегопламени.

+ Спите, братья мои, + подумал Ариман, рывком закрыв двери. Братья неподвижно смотрели на него,пока двери не закрылись, и комната превратилась в раскаленную печь.

— Он предаст нас, — после этих слов Кадин остановился, чтобы увидеть реакцию Фидия. Ее не было.

Фидий склонился над деталями разобранного болтера, его губы безмолвно шевелились, глаза оставалисьзакрытыми. Он был без доспехов, в одной перепоясанной веревкой пепельно-серой робе. Деталисверкали свежей смазкой в свете наполовину сгоревшей свечи, которая парила на медном суспензорномдиске. Комната была маленькой, Кадин едва мог вытянуться во весь рост. Потолок был низким, аведущий внутрь люк — узким. Истертые до голого металла стены, на которых не осталось ни следакраски или даже ржавчины, были увешаны пергаментными свитками. В комнате не было ни кровати, нитюфяка, лишь стальной пол и сваленное в углу снаряжение. Кадин чувствовал в слабо циркулирующемвоздухе запах оружейной смазки и благовоний. Он неловко пошевельнулся. Ему не нравилась комнатаФидия, он будто попал в воспоминания, которые предпочел бы забыть.

Губы Фидия замерли, и воин открыл настоящий глаз. Индиговая линза бионического ока мигнула, азатем ярко разгорелась. Он медленно перевел взгляд на Кадина.

— Клинки сказали свое слово, вопрос решен, — произнес Фидий.

— Астреос…

— Возглавляет нас, — ответил Фидий, его голос вдруг стал твердым, будто железо. В свете свечи онвнезапно стал казаться старым, когда на его лицо упали глубокие тени. — Астреос возглавляет нас, и япоследую за ним, как и поклялся, когда он вернулся, чтобы вывести нас из пламени, — он на мгновениезамолчал. — Как поклялся также и ты.

— Но ты сомневаешься в решении, — ответил Кадин, его доспехи зажужжали, когда он указал на Фидия.— Я видел это на совете.

Фидий едва заметно пожал плечами и перевел взгляд на детали, разложенные перед ним. Он осторожнопотянулся и взял деталь, затем другую, его руки двигались все быстрее, и постепенно, сопровождаемыйметаллическими щелчками, стал формироваться болтган. Наконец, вставив предохранитель на место,Фидий безмолвно произнес литанию, положил оружие и поднял глаза.

— У меня было право задавать вопросы, — сказал Фидий и покачал головой. — Больше мне нечегосказать, брат.

Кадин сплюнул и отвернулся. Фидий никогда ему особо не нравился. Они были братьями, последними изкруга братства, но этого было недостаточно.

— Ты не веришь, что нам следует идти этим путем, — продолжил Кадин. Он почувствовал, как его губыскривились в оскале. Он отвернулся и ткнул в Фидия пальцем. — Я видел. Не лги мне, брат.

Фидий не шевельнулся, но Кадин ощутил, как что-то изменилось, словно его брат напрягся.

— Ариман украл наши клятвы. Он проходимец, недостойный нашей верности.

— Дело решено, — повторил Фидий, и в его голосе послышались ледяные нотки.

— Три, брат, — Кадин кивнул, проведя рукой по изрытой шрамами поверхности брони. — Три из тысячи.Вот куда завела нас гордость и пустые слова, — Фидий оставался неподвижным, настоящий глаз ипылающая аугметика превратились в непроницаемое черное зеркало для взгляда Кадина. Секундуспустя Кадин облизал губы и продолжил. — Ты должен лучше всех нас понимать, что произойдет, еслимы последуем…

— Последуем по единственному пути, который остался для нас, — произнес Фидий.

— Если мы доверимся Ариману, он погубит нас! — не выдержал Кадин.

Фидий громко и безрадостно рассмеялся, его голос наполнил комнату, словно рокот грома. Кадин замерот неожиданности.

— Нет, брат, — Фидий покачал головой, и в его голосе больше не было смеха. — Нас погубили давным-давно. Мы стали никем тогда, когда не погибли в огне родного мира. Мы стали врагами всего, ради чегосражались.

Фидий поднялся и повернулся, чтобы повесить болтер на стену. Кадин смотрел на него, не зная, чтосказать.

— На самом деле прежних нас больше нет. Ты хочешь нарушить клятвы, снова сбежать, но это не спасетнас, брат. Кадин открыл рот, но так ничего не смог из себя выдавить.

— Мы были рождены во тьме, но познали свет солнца, — голос Фидия остановил Кадина, когда тот

положил руку на люк. — Теперь мы падаем, а солнце стало угасающим воспоминанием, — Фидийзамолчал, и Кадин повернулся к нему. Брат не смотрел на него, продолжая держать болтер. На миг онвспомнил, как Фидий стоял на высочайшем шпиле крепости-монастыря, его плащ вился на ветру, поканочное небо пылало в огне правосудия. — Я никогда больше не увижу того солнца, — тихо произнесФидий, — но умру, помня, что когда-то видел его.

Через секунду Кадин отвернулся и молча покинул комнату.

Ариман нашел Марота свернувшимся во тьме перед дверью, его шлем был закреплен на положенномместе, обрывки плаща из кожи покрылись изморозью. Он не искал сломленного колдуна, даже ненамеревался наведаться в камеру со скованным демоном, но ноги сами привели его туда, словно некаяпустота у него в душе тянулась к тишине и мраку. Когда Ариман понял, что оказался возле того места,где Марот держал плененного демона, Азек едва не повернул назад. Затем он услышал звук, тихоеболезненное бормотание, которое донеслось до его разума, будто легкий ветерок. Секунду колдуннеподвижно стоял, пытаясь уловить еще один шорох психического шума. Звук послышался снова, и онпоследовал за ним и обнаружил Марота, лежащего на пороге тюрьмы своего творения.

Ариман шагнул ближе и присел возле Марота.

— Я вернулся к нему, — сказал Марот, его голос стал влажным и шепелявым через внутренний воксдоспехов. — Я пришел, но не вижу его.

Ариман посмотрел в красное свечение линз Марота. За пылающими кристаллами не было глаз, лишьнеровные провалы, оставленные Астреосом. Ариман подумал о километрах коридоров и переходов,которые пришлось одолеть прорицателю, чтобы попасть сюда.

— Как ты попал сюда?

Марот покачал головой и отодвинулся, словно пытаясь уйти от ответа. Ариман потянулся разумом.

Голова тут же наполнилась рычанием. Ариман отшатнулся. Казалось, будто внутри его черепаразверзлась огромная пасть. Он услышал скрежетание зубов и ощутил на поверхности мыслей жаркровавого дыхания. Разум резко свернулся, психические чувства вернулись за крепкие стены воли.

Звук заполонил все вокруг, становясь все громче. Это было не рычание, внезапно понял Ариман. Это былсмех, смех хищника, заметившего жертву. Ариман посмотрел на покрытый рунами люк за лежащимМаротом. Прорицатель дернулся и издал звук, словно напуганное животное, но Ариман даже невзглянул на него. Замок на люке был разбит, и из щели пробивался черный луч. Кровь, стучавшая вушах Аримана, замерзла.

Люк открылся, и мгла внутри выплеснулась в коридор. Присутствие существа обрушилось на неговолной ощущений: привкус крови, боль от обжигающего кожу льда, чернота воды в пещерах, невидевших солнца. Психические пальцы стали шарить у него в мыслях, их прикосновение походило навоспоминание о ночном кошмаре, который пытался утянуть его в царство боли и темноты.

Ариман успокоил разум. От усилия колдун задрожал, но шепот стих, и аура существа умолкла до едваслышимого шороха. В руке Аримана оказался меч, хотя он даже не понял, когда успел достать его, рунына оружии пылали холодным светом.

— Оно ничего не сделало, — воскликнул Марот по воксу. — Я вернулся к нему, но не вижу.

«Как он нашел сюда путь, не имея глаз?» — вопрос эхом разнесся у него в голове, несмотря на волнуощущений, шедшую из открытого люка.

— Он хотел увидеть, — хохотнул Марот. — Я рассказал ему, что сделал с его братом, и он захотелувидеть его сильнее, чем мою кровь. Он смотрел за меня, вел меня, а я его: его глаза были моимиглазами.

В зияющем пространстве за люком что-то шевельнулось. Ариман направил силу разума в меч, его воляпотекла в лезвие оружия. Он шагнул вперед, во мрак. Вокруг него заклубилась тьма. Секунду он ничегоне видел, а затем в свечении меча проступили очертания, линии и формы. Скованный демон находилсяздесь. Ариман чувствовал его присутствие даже без необходимости видеть его.

Астреос смотрел на существо, которое носило тело его брата. Он был в доспехах, его лицо скрываларотовая решетка шлема. Болтер находился на бедренной пластине, меч же покоился в кожаных ножнахна поясе. Воин свободно держал руки вдоль тела, его пальцы были расслаблены и открыты. Ариман неопустил меч.

— Астреос? — спросил Ариман по воксу.

Космический десантник посмотрел на колдуна. Во мраке блеск его глазных линз походил на провалы,высеченные в ночи. Демон, заключенный в плоть Кадара, задергался в своих цепях.

+ Ты знал об этом, + послал Астреос, его мысленный голос походил на низкое, опасное волчье рычание.+ Ты знал, и скрыл от меня? +

Разум Аримана закружился среди вероятностей, протягивая психические чувства так далеко, как толькоон осмеливался, пытаясь увидеть мысли Астреоса и понять, было ли у него на душе что-то еще. Послемедленного удара сердец Ариман выдохнул и заговорил.

+ Да, + только и сказал он. + Его создал Марот, но я сохранил его и не рассказал тебе. +

+ Что это такое? +

+ Своего рода демон. Могущественный, но его сила подобна голоду волка, а жажда направлена толькона разрушение. Плоть — его носитель, сосуд для прогнившей души. +

+ Кадар… +

+ Он мертв, + послал Ариман. + Он умер еще до того, как это случилось. По крайней мере я надеюсь. +

+ Внутри должно что-то остаться от него. +

Ариман покачал головой.

+ Ничего, что хотело бы жить дальше. +

Астреос посмотрел на существо, и Ариман проследил за его взглядом. Оно взирало на них с тихимзлорадством.

+ Должен быть способ. +

Ариман почувствовал, как по позвоночнику поползло что-то холодное, и вспомнил мертвые глаза воинаРубрики, смотревшие на него из горящего тронного зала.

— Это уже не твой брат. Это просто существо, не более чем оружие.

Астреос пришел в движение прежде, чем Ариман успел подумать. Библиарий оказался у него за спинойи сбил с ног так, что шея Азека застыла над мечом Астреоса. Ариман ощутил, как его окутал разумАстреоса, сила телекинетической хватки высекла искры с доспехов. Ариман застыл на месте, оградивразум.

+ Так вот почему ты сохранил его? + прорычал Астреос, его мысли острыми иглами закололи Аримана.+ Чтобы у тебя было оружие, если мы обратимся против тебя и ты лишишься сил? +

«Почему я не рассказал ему? — задумался Ариман. — Почему не попросил Карменту отсечь эту частькорабля и выбросить ее в пустоту?»

Разум метался в поисках ответа. Все впустую. Казалось, Азек даже не думал о существе с тех пор, какМарот показал его, словно разум избегал воспоминаний о нем, подобно обтекающей камень воде. Какбудто он забыл.

Астреос напрягся, и лезвие впилось в шейное сочленение доспехов Аримана. Он услышал шипениевытекающего воздуха. Мысли Азека заметались, а затем вдруг сошлись в единой точке. Он моргнул. Онмог убить Астреоса, даже сейчас, даже с клинком у горла, но лишился бы последнего союзника.

— Я никогда бы не воспользовался таким оружием, — ответил Ариман. — Его нельзя освобождать, —перед глазами замигало красное предупреждение о разгерметизации. Воздух и тепло вытекали полезвию меча Астреоса, словно кровь из раны. — Но если есть способ обратить вспять сотворенное ствоим братом, я найду его. Обещаю.

Долгое мгновение комната оставалась неподвижной, кроме газа, выходящего из пробоины в доспехахАримана, и цепей демона, которые будто дребезжали в такт с неспешным сердцебиением.

Астреос убрал клинок от шеи колдуна, и его хватка ослабла. Азек выпрямился.

+ Надежда, + послал Астреос. Ариман чувствовал, как из брешей в его разуме просачивается гнев. +Самая жестокая отрава. +

Азек проводил взглядом Астреоса, когда тот развернулся и без слов покинул отсек. После того как онисчез, колдун посмотрел на скованного демона, пройдясь взглядом по цепям и серой плоти лица,которое до сих пор так походило на Астреоса. Существо посмотрело в ответ, улыбка искривила краешекего рта. Оно облизало губы. Через секунду Ариман отвернулся и ушел вслед за Астреосом.

Кадин и Фидий посмотрели на Астреоса, когда тот вошел в комнату для поединков. Угли в черныхметаллических клетях превратились в красную золу, люмосферы вдоль потолка разносили холодныйсвет в дальние уголки комнаты.

— Брат? — спросил Фидий, оторвав взгляд от развернутого на полу листа пергамента. В руке он сжималсеребристое перо с влажным черным кончиком. Астреос заметил имя Кадара, то и дело проскакивающеесреди рядков стихов на пергаменте. Воин почувствовал, как напряглось его лицо под пристальнымвзглядом Фидия. Он чувствовал себя так, словно старый воин взглянул ему прямо в душу, как будтовиденное и слышанное им кричало из самого его естества.

— Брат? — повторил Фидий, на этот раз голос прозвучал мягче, в нем чувствовалась забота. Кадин ходил

по залу, рассекая воздух выключенным цепным мечом.

«Они видят это во мне, видят правду, бурлящую на поверхности, — подумал Астреос. Перед глазамивспыхнул образ Кадара, улыбающегося бритвенно-острыми зубами, и он вспомнил мертвенную чернотуего пустых глаз. Библиарий почувствовал, как одновременно с участившимся сердцебиением растут егозлость и боль. — Если я собираюсь им рассказать, то лучше всего сейчас». Он открыл рот, готовясьзаговорить.

«Но они не поймут, — возразил голос в его голове. — Не поймут, почему ты позволил мертвомуколдуну жить, почему цепляешься за малейшую надежду, будто Ариман сдержит слово».

Кадин на секунду взглянул на него, но затем покачал головой и отвернулся, подняв цепной меч, чтобыпровести очередную серию ударов. Фидий поднялся, не сводя глаз с лица Астреоса.

— Что случилось? — спросил Фидий, шагнув к нему.

«Они должны увидеть. Я должен рассказать им. Они последние из моих братьев».

«Но вдруг они подумают, что Кадара уже не спасти, — спросил второй голос. — А если они скажут,что останки Кадара следует очистить пламенем? Если они не поверят в обещание Аримана?»

Астреос посмотрел на развернутый пергамент, в котором описывалась жизнь Кадара, его деяния,благодетели и немногочисленные неудачи: все, что делало его самим собой.

Астреос закрыл рот. Его лицо вновь стало спокойным, сердцебиение замедлилось, словно ледяная масканакрыла кожу и просочилась в вены. Библиарий покачал головой и заговорил тяжелым голосом.

— Мароту нельзя причинять вред, а приказам Аримана нужно следовать беспрекословно.

Фидий бросил хмурый взгляд на Кадина. Цепной меч Кадина тихо шепнул, разрубив воздух, и замер.Теперь они оба смотрели на Астреоса — он ощущал их смятение и нечто еще, другое чувство,погребенное глубоко под поверхностными мыслями.

— Вопрос уже решен, — осторожно произнес Фидий, посмотрев на Астреоса. — Клинки все сказали.

— Вы поклянетесь здесь и сейчас, — сказал Астреос и с удивлением услышал в своем голосе железныйхолод.

— Брат… — начал Фидий.

— Клянитесь, — голос Астреоса прозвенел по длинной комнате. Секунду Кадин и Фидий смотрели нанего, а затем опустились на колени. Астреос услышал их голоса, но слова словно стихли, едва онпосмотрел на склоненные головы братьев. Демон с лицом Кадара улыбнулся у него в разуме.

Кармента посмотрела на Аримана, когда тот вошел через круглый люк. Он успел сделать два шага,прежде чем взглянул в угол, где она ждала. Неужели она чем-то выдала себя? Женщина думала, чтобыла бесшумной, но, возможно, он заметил ее присутствие другим способом. Возможно, колдун знал,что она здесь еще до того, как открыл люк. Кармента оставалась неподвижной, даже когда он уставилсяна ее треснувшую маску под рваным капюшоном.

Техноведьма моргнула, а затем поняла, что Ариман уже отступил от двери. Тогда женщина вспомнила,

что не может моргать. Должно быть, не секунду оптические системы дали сбой. Когда онаотсоединялась от «Дитя Титана», у нее часто возникали проблемы с аугметическими частями. Снедавних пор они стали случаться все чаще и были с каждым разом все хуже. Колдун посмотрел на нее,Кармента проанализировала выражение лица колдуна и определила его как недоумение.

— Ты не соединена с кораблем, — заметил он. Кармента ожидала от него совершенно других слов. Люди,особенно космические десантники, не очень любили, когда посторонние вторгались в личноепространство. Она покачала головой, а затем прекратила.

— Прохождение через варп, оно… — женщина попытался подыскать подходящее слово, но не смогланайти ничего, что могло сравниться с лихорадочным ощущением от соединения с «Дитем Титана», покакорабль шел волнами варпа. Даже после кратковременных периодов единения или после выхода изварпа ее всю трясло, а из интерфейсных портов сочилась кровь. — Оно неприятное, — закончила она.

— Вполне вероятно, — произнес он, шагнув к чаше, чтобы наполнить ее маслом и поджечь.

— Как… — начала она, но колдун безрадостно усмехнулся.

— Я вижу многое, чего не могут другие, и многое, что мне не хотелось бы видеть, — он провел рукой надчашей, и из нее выплеснулось пламя. — То, что ты делаешь, это истязание духа великой машины. Так бызаявило твое техножречество, по крайней мере в мое время.

— Это не мое жречество, — выплюнула Кармента. Он бросил на нее взгляд, быстрая вспышка синихглаз, но тут же перевел взгляд обратно на огонь, танцевавший на поверхности масла.

— Конечно, нет, иначе ты бы не подчинила военный корабль своей воле и не стала странствовать сгорсткой отступников на границе Великого Ока, — женщина услышала кошачий рык, а потом поняла,что он донесся у нее из горла. Механодендриты стремительно вырвались из плеч, выгнувшись, будтоготовые к нападению змеи.

«Что происходит? — она чувствовала себя отстраненно, словно наблюдала за собой издалека. РукиКарменты дрожали от ярости, но она оставалась спокойной. — Нет, — пришла в голову мысль. — Частьтебя спокойна. Другая часть в объятиях гнева».

— Я не желаю тебе зла, — медленно проговорил Ариман. Его голос оставался совершенноуравновешенным. — И не хочу знать, почему ты стала отступницей. Я повидал достаточно, и могудогадаться об остальном. Я не отниму у тебя корабль, — колдун прервался. — Но ты идешь опаснымпутем и хочешь овладеть силами, которые способны уничтожить тебя. Разум не может существовать вподобном состоянии, разделенный двумя царствами, и оставаться единым целым. Плоть или машина,что-то должно победить.

«Я справлюсь», — подумала она.

— Я справлюсь, — сказала Кармента и поняла, что опять взяла себя в руки.

— Возможно, — Ариман пожал плечами. — Я не сужу тебя, госпожа. Есть пределы моего лицемерия, —он отвел взгляд, и по его лицу пробежало выражение, которое она не сумела понять. — Но ты права, утебя нет причин доверять мне, — секунду колдун молчал, затем потянулся и провел бронированнымипальцами над масляным пламенем, не сводя с них глаз, пока краска не стала чернеть и вздуватьсяпузырями. — Я не отниму твой корабль. Клянусь.

Кармента поверила ему, хотя не совсем понимала, почему. Усталость в его словах и манера держатьсякое-что ей напомнили.

«Может, тебе просто хочется кому-то верить, — произнес голос в разуме. — Может, тебе нужноему доверять».

— Прости, — сказала она, но остановилась. — Без тебя я не вернула бы корабль.

Ариман кивнул и посмотрел на нее так, словно не знал, что сказать.

— Ты бежал? — вдруг спросила Кармента. Колдун посмотрел на женщину. — Тогда то, от чего ты бежал,настигло тебя.

— Да, — ответил он, и ей показалось, будто она узнала уставшую улыбку на лице Аримана.

— А теперь? Что ты будешь делать?

Он пожал плечами.

— Попытаюсь узнать причину.

— Почему не бежать дальше?

Ариман отвел глаза и хотел было что-то сказать, но ответ словно умер у него на губах.

— Потому что боюсь того, что случится, если я снова отвернусь, — наконец сказал он. Карментапристально всматривалась в него, ведьма в черном одеянии и синеглазый полубог.

— Я доставлю тебя куда нужно, — сказала она. Ариман склонил голову.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Женщина усмехнулась. От этого ощущения все внутри нее похолодело. Она не смеялась много лет и незнала, почему это сделала сейчас.

— Но куда ты хочешь отправиться? Ты хотя бы знаешь, откуда начать?

— Да, — ответил он, снова посмотрев в огонь. — Я начну с прошлого.

VI: Пепел воспоминанийУединившись в своих покоях, Ариман закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Ощущениесобственного тела потускнело. Сердцебиение и дыхание почти остановились. Посторонние мыслиисчезли, и его наполнила безмолвная чернота.

— Память — это машина, — Ариман вспомнил, как Пентей постукивал посохом из слоновьей кости пополу, будто подчеркивая каждое слово. Старый мудрец любил слушать свой голос, хотя с возрастом тотстал сухим. Пентей преподал Ариману и его родному брату первые уроки логики, философии ириторики, когда они были еще мальчишками на Терре. Ариман и Ормузд за глаза звали его пустыннойящерицей, но запоминали каждое оброненное им во время лекций слово. — Многие люди считают еечем-то неизменным, — продолжал Пентей, утерев пот, скопившийся в морщинках на лице. — Они

забывают и считают это естественным. Помнят бесполезные детали, сами не зная почему. Людиупускают из виду тот факт, что они отказались от одного из величайших устройств человеческогоразума. Память — это знание, а знание — сила.

Ариман улыбнулся, припомнив те слова, и отправился к дворцу собственных воспоминаний. Сначала онсловно шел по темному коридору, свет настоящего постепенно угасал вдали. Затем мрак рассеялся, и оноказался на белых мраморных ступенях под синим небом и ярким солнцем.

Азек отвернулся и поднял глаза. Дворец высился до самого неба, его белые стены сверкали в лучахсвета. Еще выше тянулись башни, расписные деревянные ставни были распахнуты настежь, впуская всводчатые залы ветер. Конечно, дворец не существовал в реальности. Это была лишь конструкция,возведенная из миллионов обрывков воспоминаний, сложенных друг на друга: ступени символизировалиего восхождение к Белому Храму на плато Ионус, небесная синева и тепло были родом с Просперо, аветер разгонял воздух его детских лет.

От солнечного света его спина покрылась испариной. Здесь Ариман не носил доспехов, лишьвоспоминание о простой белой мантии. Он шагнул вперед, отметив тепло камня под ногами. Такиедетали играли немаловажную роль. Память зиждилась не просто на образах или словах, это былопереплетение ощущений, привязанных к конкретной точке времени. Вспомнишь запах места, и тыувидишь его. Вспомнишь оттенок лепестков, и вспомнишь название самого цветка.

Ариман поднялся по ступеням к дверям и распахнул их настежь. В коридоре за ними царила прохлада.Через каждые несколько метров в потолке были видны облицованные зеркалами шахты. Красные, белыеи синие ковры приглушали шаги, когда колдун направился внутрь. По обеим сторонам коридорарасполагались двери. Ни одна не походила на остальные — некоторые были из невзрачной пластали,словно попали сюда прямиком со звездолета или из бункера, другие были из дерева, стекла илиначищенного до блеска металла. Только из этого коридора вели сотни дверей, во всем же дворце ихнасчитывались десятки тысяч. С каждым днем он рос в размерах, над более старыми и глубокимивоспоминаниями возводились новые этажи и комнаты. Сейчас его разум добавил всюду тонкий слойпыли, что символизировало заброшенность.

Идя по коридору, Ариман размышлял над тем, что это место было еще одним символом его лицемерия.Он провел так много времени, скрывая и забывая, но дворец продолжал стоять, храня внутривоспоминания. Честно говоря, Азек и не думал разрушать его, хотя внутри находилось немало дверей,которых он ни разу не открывал с тех пор, как последний раз запер.

Из-за закрытых дверей доносились звуки. Он слышал голоса давно мертвых людей, обрывки разговоров иглухой рокот сражений. Часть Аримана хотела остановиться, зайти в каждую дверь и вспомнитьхранящееся внутри прошлое. Но он продолжал идти дальше.

Первая дверь была из голого серого камня с простым серебряным кольцом в петле. Ариман долгоразглядывал дверь. Ее он добавил последней. Колдун взялся за кольцо и потянул на себя. Дверьоткрылась, и Ариман шагнул внутрь.

Комната была открыта небу. Свет двух красных солнц коснулся лица Азека, и легкие наполнил сладкий,ароматный воздух. За арочными окнами до самого горизонта тянулись башни Планеты Колдунов. У стенстояли полки, поднимаясь от пола туда, где начиналось небо. На полках рядами выстроились белыемраморные сосуды с выгравированными на них золотыми надписями. Они были увенчаныотполированными и черными как смоль головами зверей. В центре комнаты на серебряно-обсидиановом

плинте лежала раскрытая книга в черном переплете.

Долгое время Ариман стоял неподвижно. Затем он обвел взглядом полки, читая каждое имя, выведенноезолотом. Изучив их все, колдун остановился взглядом на первом сосуде.

«Никтей», — прочел он. Можно начать отсюда. Ариман потянулся, взял сосуд и открыл крышку. Егоокружили мерцающие фрагменты видений и звуков, словно быстро прокручиваемые в пиктере картинки.Сначала возникло лицо, которое на глазах у Азека стало меняться, старея и покрываясь шрамами отпервого момента, когда он встретил Никтея будучи еще аспирантом, и до последней секунды. Затемобрывки переданных мыслей, потом времена разлуки. Он вспомнил сражения, в которых участвовал назаре Империума, и увидел, как царство Императора утонуло в пучине войны, а Никтей был рядом с ним.

— Это следует сделать. Я с вами, повелитель, — произнес Никтей, склонив голову и тем самым вступив вкабал. Затем Ариман увидел, как молодой адепт и друг распростерся в пыли перед Магнусом, моляпрощение за содеянное ими. Воспоминания вдруг распались на небольшие фрагменты: рассказ,поведанный капитаном-отступником, слухи о колдуне, который воюет в банде легиона ПовелителейНочи, имя, мимолетно услышанное на рабовладельческих станциях Наара.

Наконец воспоминания подошли к концу, и Ариман взглянул на ряды сосудов. В каждом из ниххранились воспоминания об одном из воинов Тысячи Сынов. Все они жили у него в памяти, пустьпрошлое и покрылось трещинами за годы изгнания. Ариман никогда не проверял, как хранятся еговоспоминания, а лишь добавлял к ним обрывочную информацию о том, что могло случиться с братьями.Он считал это своего рода наказанием. Наконец Ариман направился к следующему сосуду.

Закончив, колдун открыл глаза. Он весь дрожал, но получил то, что ему нужно.

— Ничего. Как и с остальными, — заметил Астреос.

Ариман не ответил. В разрушенную башню врывался ветер, неся с собой запах дождя. Колдун оглянулся,отмечая детали, пока разум воспринимал оставшиеся в варпе психические следы.

Конечно, на самом деле это была не башня, хотя она вполне подходила под описание. Они находились назвездолете. Полкилометра длиной, созданный в форме наконечника стрелы, корабль торчал изповерхности болотистой луны. Возможно, спутник притянул его к себе или, может, луна выросла изкорабля, словно неконтролируемая раковая опухоль. Стены стали этажами, потолки — стенами, каждаяповерхность была отмечена касанием варпа и тех, кто звал его домом. Расцветы бирюзовой ржавчиныметровой толщины покрывали все перегородки и бойницы. С зубцов свисали белесые вуали грибка,мерцая в вечном сумраке болезненным зеленым светом. Напряженный позвоночник корабля изогнулсятак, что походил теперь на кривой коралловый столб, растущий из покрытого водорослями дна.

Комната, в которой они стояли, располагалась в наивысшей точке башни. Разглядывая то, что от нееосталось, Ариман думал, что в прошлом это мог быть зал собраний. Открытое пространство опоясывалиступени, так что пол представлял собой широкий круг из покрытой вмятинами меди. Сквозь бреши ввысоких стенах лил дождь. Боевой корабль, который доставил их сюда с «Дитя Титана», приземлился нашироком выступе возле одной из пробоин. Фидий и Кадин осторожно пробирались через обломки,сжимая болтеры в руках и осматривая руины.

— Здесь был бой, — сказал Фидий, присев, чтобы провести пальцем по оплывшему краю неровной дыры встене. Ариман кивнул. Он чувствовал в варпе вокруг башни угасающее касание смерти. — На этот раз

трупов нет.

— Их превратили в пепел, который затем смыло дождем, — ответил Ариман, одновременноотфильтровывая психические следы. Варп, заразивший башню вместе со всей луной, осквернял егомысли, пока Ариман пытался понять смысл того, что его окружало. Колдун чувствовал дым горящихкостей, густой и грязный. Перед мысленным взором появился нечеткий образ: медленно шагающиефигуры в красных доспехах и шлемах с высокими гребнями. Колдун дернулся, открыл глаза, и его взглядостановился на пробоинах в стенах. Отголосок взрыва обдал его тело волной жара. Здесь обитали сотнивоинов, которые собирали силы, прежде чем ринуться обратно в Око. Все они погибли меньше чем зачас.

Ариман протянул руку, и с влажного пола поднялись обломки полуночно-синих доспехов. Онсосредоточился и почувствовал каждый осколок брони. Колдун махнул рукой, и фрагменты соединилисьв нагрудник космического десантника. Между паутиной трещин ему ухмыльнулся череп с крыльямилетучей мыши.

— Повелители Ночи, — сказал Ариман. — Или отколовшаяся их часть.

Он опустил руку, и нагрудник развалился на части и посыпался на пол. Ариман повернулся и потянулсяразумом сквозь руины, пытаясь найти след своего брата. Он был здесь, словно слабая боль подпсихической кожей башни. Его звали Мемуним. Он был адептом Раптора и хранителем печати Пятогодома Просперо. Ариман никогда не считал его своим другом, но Мемуним оставался верен, когда онзнал его.

Еще он был двенадцатым братом, которого отследил Ариман, но обнаружил только то, что все онипропали. Кем стал Мемуним после изгнания? Перешел ли в услужение ничтожным и злым владыкам,или же его путь оказался куда темнее?

— Сколько еще? — поинтересовался Астреос.

Ариман посмотрел на библиария. Он удерживал его взгляд целую минуту. Азек понимал, что в конечномитоге дойдет до этого. Они странствовали по краю Ока несколько месяцев, оседлав границу шторма.«Дитя Титана» непрерывно содрогалось, навигатор Эгион молил об отдыхе. До сих пор им не удалосьнайти ни одного из братьев Аримана. Некоторые слухи на поверку оказались ложными, другие —верными, но по прибытию они находили либо следы резни, либо же те, кого они хотели найти, пропалибез вести. Астреос беспрекословно следовал приказам Аримана, но с каждой неделей, проведенной наборту «Дитя Титана», раздражение отступника усиливалось.

— Пока я не найду ответ, — произнес Ариман.

— Какой ответ? — Астреос указал на выжженную комнату и дождь, падающий сквозь дыры в стене. —Здесь нет ничего, что дало бы ответ.

Астреос покачал головой и отвернулся.

— Этот хотя бы сражался, — тихо сказал Фидий. Ариман посмотрел на него. Фидий заметил это и пожалплечами. — Если это те охотники, которые пришли за тобой, должно быть, они предоставили тот жевыбор. Пойди с нами или сражайся, — Фидий наклонился и подобрал гильзу от болтерного снаряда.

— Пойди с нами или сгори, — прорычал Кадин возле оплавленной дыры в стене зала.

Ариман стянул психические чувства обратно. Здесь не было ничего, чего бы он не видел в других местах,где ему пришлось побывать за последние месяцы. К каждому его брату из Тысячи Сынов прибылэмиссар, как Гзрель встретил Толбека, и те либо принимали предложение эмиссара, либо вступали вбой. Ариман подозревал, что многих пленили, а не убили, но наверняка сказать не мог. Колдун подошелк самому большому пролому и выглянул наружу. Дождь забарабанил по доспехам и потек по морщинамна лице. Они могли потратить смертную жизнь, выслеживая собратьев-изгоев, но он сильно подозревал,что в итоге они найдут лишь остывший пепел.

«Ты с самого начала знал, что найдешь, — подумал Ариман. Он вспомнил о слухах, не раз слышанныхим в изгнании, единственный шаг, которого надеялся избежать. — Ты не хочешь найти ответы?»

Ариман посмотрел, как серая завеса дождя проходит по топям. Астреос, Кадин и Фидий молчанаблюдали за ним. Ему не нравилось решение, к которому он пришел — с самого начала поисков он нехотел идти на это.

— Еще один, — сказал Ариман и повернулся, чтобы увидеть, как трое отступников обменялисьвзглядами. — Еще одно путешествие. Но нам придется отправиться глубже в Око Ужаса, чем когда-либопрежде, — он бросил взгляд на Астреоса. — И тебе придется помочь мне, если мы хотим добраться тудаживыми.

Лицо библиария оставалось непроницаемым, но по поверхностным мыслям пробежала рябьнедовольства. Кадин и Фидий без слов смотрели на брата. Наконец он склонил голову.

— Пойдем, — сказал Ариман, направившись туда, где под секущим дождем их ждал корабль.

— Кто они? — спросил Фидий. Когда Ариман оглянулся, седовласый ветеран пожал плечами. — Колдуны,которых ты ищешь. Кто они?

Ариман молчал. Ему придется раскрыть кое-какую правду, ведь лишь узы верности связывали их вместе.

— Братья, которых я предал, — ответил Ариман и отвернулся.

+ Снова, + послал Ариман. Астреос сморгнул пот с настоящего глаза. В голове гудело, боль отметаллической аугметики впивалась в лоб. Сидевший напротив Ариман изучал его немигающимвзглядом.

Комната, которую они занимали, представляла собою заключенную в кристаллы и медь платформу наверхушке башни высоко на позвоночнике «Дитя Титана». Единственным источником света служилизвезды и зловещего синюшного цвета сияние Ока Ужаса. Они сидели друг напротив друга в центрекомнаты, в середине выведенных углем и маслом кругов. Ариман был в мантии кремового цвета, Астреосв сером табарде с багровой окантовкой. Они не двигались вот уже девять дней.

Астреос встретился взглядом с Ариманом, и разум библиария сформировал образ свечного огня.

+ Хорошо, + произнес Ариман. Астреос ощутил укол холода между глазами. Образ свечного пламенистановился все более отчетливым. + Сейчас, + послал Ариман. Пламя разделилось и стало двумяогоньками. Астреос моргнул, и огни замерцали, один потускнел, второй стал ярче, а затем наоборот.Пламя вновь разделилось. Теперь четыре огонька мерцали в разном ритме. Астреос не дышал, кровьпочти застыла в жилах.

Вдруг пламя разделилось опять, и опять, и опять, пока в разуме библиария не пылали тысячи огней.Волны ритма прокатывались по огненному полю, формируя все более быстрые и сложные узоры. Астреоскрепко удерживал образ в мыслях. Узоры контролировал не он, но урок был не в этом. Ему следовалоудерживать образ, пока Ариман произвольно менял его. Они учились разделять свои силы, становитьсясильнее, сливаясь в один разум. По крайней мере так говорил Ариман. Астреос еще не был уверен, чтодоверяет ему.

Пламя исчезло. Перед внутренним взором осталось лишь поле золотых нитей, свивавшихся воедино,формируя образы из дыма и света: птица, машущая крыльями, скарабей, пожирающий солнечный диск,человек с шакальей головой и девятью руками, каждая держала яркий символ. Астреос пересталчувствовать тело. Граница между тем, что видел его разум, и тем, что представлял, будто видел,размылась, но он понимал, что если потеряет концентрацию, видение исчезнет. Библиарий чувствовал,как напрягается разум, словно сама душа перестраивалась заново. Он тренировал разум и способностиради войны и силы и обучал других тому же, но прежде он не знал ничего подобного. Это походило нагорение, на радость дыхания после удушения, на смех и слезы.

Образ померк. Астреос открыл глаза. Его охватила ярость. Он хотел, чтобы ощущения вернулись, хотелчувствовать, как вселенная поет в унисон с его волей. Ариман не сводил с него глаз — они пылали, будтоотблеск солнца на льду. По спине Астреоса пробежал холодок, и эйфория вмиг покинула его, оставивлишь холодную пустоту и привкус железа во рту.

— Что ты делаешь со мной? — спросил библиарий. Слова дались ему с трудом. Ариман едва заметнопокачал головой, поднялся и подошел к вокс-рожку у единственной двери в комнату.

— Госпожа Кармента, — сказал Ариман. — Пожалуйста, разбуди Эгиона и приготовь корабль к переходув варп, — ее ответ был коротким, и Ариман снова обернулся к Астреосу.

— Я сделал то, о чем говорил. Обучил тебя, чтобы наши разумы могли действовать в единстве, —произнес Ариман. — Мы направимся вглубь Ока Ужаса, следуя по извилистому пути. Мне придетсяоставаться на связи с Эгионом, пока он будет вести корабль. Поэтому мне нужно, чтобы ты одолжилсвои силы.

— Нет, — не шевельнувшись, сказал Астреос. — Нет, ты сделал что-то еще.

Ариман пристально посмотрел на него.

— Твой разум похож на крепость, но здесь… — Ариман указал на изломанный зрачок Ока Ужаса. —Здесь варп везде. Мы дышим им. Прикасаемся к нему во время сна. Твой разум не устоит перед ним,когда мы окажемся в глубине Ока. Ментальная защита не поможет: она слишком груба и проста. Чтобывыжить там, куда мы должны отправиться, тебе следует научиться плыть по течению, а не стоять противнего. То, чему я учу тебя, только начало.

— Я поклялся подчиняться тебе, а не становиться тобой.

— Ты должен, или погибнешь.

Секунду Астреос молчал. Он думал, что верит Ариману, а часть его души хотела достичь тех высот, ккоторым прикоснулась под наставничеством колдуна.

— Скажи, — произнес Астреос, его голос был холоден. — Братья, которых ты предал, верили тебе?

Ариман пристально посмотрел на него. Астреос не отвел взгляд. Наконец Ариман медленно вздохнул инеторопливо пошел к дверям.

— У нас пару часов до начала путешествия, — не оглядываясь, сказал Ариман. — Отдыхай. Тебе этопотребуется.

Ариман в одиночестве шел по палубам «Дитя Титана». Для него это уже стало привычкой, способомизбавиться от тревог. Его эффективность была ограничена. Перед ним безмолвно вились переходы. Где-то царила кромешная тьма, в других местах путь освещала слабая, аритмичная пульсация светосфер. Онпроходил мимо безжизненных сервиторов, прислонившихся к стенам или рухнувших на пол. Все, на чтосмотрел Ариман, освещалось аурой, похожей на светящийся зеленый туман, который просачивается из-за границы зрения. У него был собственный ментальный привкус: прах и могильная земля. Переходыуводили все дальше — теперь вдоль стен, потолка и пола бежали изъеденные ржавчиной узкие трубы.Коридоры стали широкими и безмолвными, за исключением отдаленного гула, похожего на мерноесердцебиение.

Конечно, это его вина. Только его. Смерть Ормузда, изгнание с Планеты Колдунов, этот рок, которыйпреследовал его и братьев-изгоев. Сам того не осознавая, он стал причиной, все причинно-следственныелинии тянулись до того момента, как он сотворил Рубрику. Намерения и непонимание последствийничего не значили. Ему не уйти от этого, и единственным способом решить проблему, было пойти наочередной риск, невзирая на ошибки прошлого. Ему придется использовать свои силы, чтобы найтиответы, но что дальше?

«Поиск ответа на этот вопрос не доведет до добра», — подумал Ариман, хоть и понимал, что этамысль была не более чем слабой попыткой протеста. Он должен узнать. Тревога была лишь тем, чторазум принимал за неизбежность.

«Все, к чему я прикасаюсь, рассыпается прахом, — подумал он. Колдун перестал замечать, куда идет ичто видит вокруг. — Отвечать предстоит мне. Ни кому-то другому, ни высшей силе, а мне и толькомне одному».

— Все возложено на костер гордыни и обращено в пепел, — пробормотал он теням.

— Правда, — затрещал голос у него за спиной. — Правда, правда. Так легко найти, так тяжело услышать.

Это был Марот. Прорицатель неуклюжей походкой вышел из теней. Без надлежащего ухода его доспехишипели, а в некоторых местах на боевой броне виднелось что-то влажное. Марот был без шлема ипостоянно водил руками по лицу, оставляя длинными ногтями следы на коже. То и дело он что-тобормотал и напевал про себя, словно успокаивал невидимого ребенка. Внутри сокрушенной оболочкиМарота гнила душа, но каким-то чудом он все еще оставался в живых.

Ариман собирался отвернуться, когда Марот принюхался и повертел головой.

— Это ты, Хоркос? — плоть вокруг пустых глазниц успела отслоиться, обнажив желтую кость. — Да. Явижу тебя. Ты ведь будешь служить мне, когда придет время, когда я захвачу власть? Да? — Маротвыпрямился и, оскалившись, шагнул вперед.

Ариман думал сначала что-то сказать, затем — пронзить мечом шею создания. Он надеялся, чтопрорицатель уже умер, но не собирался убивать что-то настолько жалкое.

— Почему нет? — позвал Марот. — Разве заблуждения о благородстве до сих пор так важны для тебя,что ты должен оставить меня в живых лишь потому, что обещал? — Марот рассмеялся, и продолжалсмеяться до тех пор, пока из горла не начал вырываться влажный хрип. — Ты никогда не думал, почемудал подобное обещание, или о том, насколько это смехотворно? Твоя проблема в жалости. Жалости, всочетании с гордостью. Что, если я скажу, что хочу умереть, тогда это станет милосердием в твоихглазах?

Ариман шагнул вперед, выдвинув на дюйм клинок из ножен.

— Прекрасно, прекрасно, — Марот широко ухмыльнулся. — Осталось лишь ударить. Осталось лишьпоказать, что ты изменник и лжец.

Ариман покачал головой и повернулся в другую сторону. Ему придется полностью очистить разум,прежде чем пытаться вывести корабль к границе Империума.

— Умолкни и ползи отсюда.

— Увидимся, друг мой, — рассмеялся Марот за спиной Аримана.

«Госпожа, я не могу. Пожалуйста. Не могу. Только не снова», — слезно умолял Эгион. Ей этонравилось не больше, чем навигатору, но Ариман сказал, что это единственный путь, и она верила ему.

«Он не уничтожит нас, — подумала она. — Он обещал мне».

«Эгион, друг мой, ты должен. Я сказала мастеру Ариману, что мы отправимся туда, куда ему нужно,а я не могу идти по Великому Океану без тебя».

«Я видел сны, госпожа. Иногда, когда я просыпаюсь, мне кажется, что сны идут за мной по пятам.Иногда мне кажется, что они здесь, со мной, там, где я не могу их увидеть, — его голос оборвался, ина секунду Кармента ощутила его страх — он казался теплым, как перегревшаяся машина. — Я не хочуидти дальше в Око. Это неправильно, госпожа. Разве ты не чувствуешь? Нам не следует идтидальше, — долгое время Эгион молчал, и когда его голос снова вернулся, то звучал так, словнонавигатор разговаривает скорее сам с собой, чем с ней. — Здесь тоньше. Реальность походит надымку. Я могу видеть звезды, когда мы в варпе, и вижу варп, даже когда закрываю глаза. Я вижу его,когда сплю».

Кармента замерла. Она понятия не имела, о чем говорит Эгион. В «Дитя Титана» она чувствовала толькогрубую мощь и пульсацию систем.

«Сны живых не такие, как у машин», — подумала женщина.

— Ты должен сделать это, Эгион. Должен сделать ради меня.

Связь задрожала от импульса усталости и страха, но через секунду он чуть слышимо ответил.

— Как пожелаешь, госпожа.

Шесть часов спустя «Дитя Титана» вошел в варп. Работа двигателей и поля Геллера заняли мыслиКармента, когда та начала отнимать всю энергию реакторов. Она отключала соединения одно за другим,пока медленный, терпеливый рев корабля не стал единственным звуком, который могла слышатьтехноведьма. Он звучал успокаивающе.

Последнее, что услышала Кармента перед тем, как отключить прямую связь с Эгионом, сталобормотание навигатора.

— Словно огонь, — произнес он. — Словно миллион свечей.

VII: Оракул— Прекрасное зрелище, — сказала Кармента, и ее голос эхом донесся из громкоговорителей,расположенных высоко на потолке мостика «Дитя Титана». Астреос обернулся и посмотрел наспутанный клубок кабелей, свисающий над командной кафедрой. Среди смазанных металлическихкатушек ему удалось разглядеть обмякшую и неподвижную руку техноведьмы. Библиарий задалсявопросом, собиралась ли она произнести это вслух. Иногда ему становилось интересно, осознавала лиКармента вообще, что делает. Он нахмурился. Клубок кабелей дернулся, когда женщина посмотрела нанего так, будто почувствовала его взгляд и только потому зашевелилась. Астреос повернулся обратно кпикт-экранам, которые формировали колонну, вздымавшуюся до самого сводчатого потолка.

По экранам текли изображения космоса, показывая всем, куда вел их Ариман. Астреос увидел ярко-синее солнце, оно пылало в сердце системы, излучая холодное сияние. В пустоте плыли клубы блеклогогаза. Они скручивались и смещались, когда «Дитя Титана» прорывался сквозь них. Временами Астреосуказалось, будто он видит очертания смотрящего на них лица или фигуры, но затем угол обзора или потоксвета изменялся, и они исчезали. Изображение, которое давал аугметический глаз, пестрилостатическими помехами. Кожу покалывало. В ушах раздавался тихий звон, иногда слабевший, а иногданаоборот усиливающийся. Они проникли в Око Ужаса глубже, чем ему когда-либо доводилось заходитьпрежде. Библиарию казалось, будто под его кожей что-то шевелится, просачиваясь в кровь и мысли.Неужели так было всегда, даже на краю Ока? Неужели он перестал замечать прикосновение варпа?

Астреос понял, что кто-то говорит, и резко обернулся. Сзади стоял Ариман, вглядываясь в экраны, на еголбу проступили хмурые морщинки.

— Что? — переспросил он. Звон в ушах усилился. Ариман посмотрел на него.

+ Смотри, + подумал Ариман в черепе Астреоса. Библиарий дернулся от телепатического вторжения, азатем проследил за глазами Аримана, когда тот перевел взгляд на самый крупный из экранов. В клубахгаза вырисовывалась планета. Астреос не знал, почему не заметил ее прежде. Она была огромной,поверхность покрывали спирали охряно-желтых и темно-красных оттенков. Неподалеку он различил идругие планеты, раздувшиеся сферы в полумраке. Они находились слишком близко друг от друга, чтобысчитать их орбиты стабильными. Первая планета становилась все больше, и секунду Астреос не могпонять, растет ли это она или же корабль приближается к ней.

«Мы не должны двигаться с такой скоростью», — он почувствовал смешок Аримана в мыслях иусилием воли оградил разум.

— Прошу прощения, — сказал Ариман, после чего обернулся и посмотрел на гнездо Карменты. — Луна,госпожа. Полная остановка по достижении радиуса полета шаттла, — тогда-то Астреос и увидел ее,черную сферу, зависшую над желто-красной поверхностью планеты, одинокую луну, вращающуюся наорбите родительницы. Библиарий заметил слабый блеск там, где она сходилась с луной.

Астреос уставился на нее.

Он отправится к ней, должен отправиться к ней, он знал это, словно звон в ушах вдруг стал голосом насамой границе слуха, призывающим его прийти и посмотреть. Ариман повернулся, чтобы уйти смостика, и Астреос направился за ним. Ариман остановился и взглянул на библиария:

— Мне не нужен телохранитель, Астреос. Я пойду один. Мне не причинят вреда.

Астреос бросил взгляд на скопление планет и клубы газа. На секунду он увидел око, крупнее газовогогиганта, и луна была его зрачком. Затем воин вздрогнул, и видение исчезло.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, но Ариман ничего не ответил.

Шаттл приземлился в пещере, разметывая клубы газа. Корабль был небольшим, с короткими крыльями,похожим на коробку, его серый фюзеляж был покрыт вмятинами и ржавчиной. В тесном пассажирскомотсеке Ариман услышал, как пилот-сервитор скороговоркой пробормотал код, и ощутил дрожь машины,когда открылись замки и опустилась задняя рампа, явив за собою скрытый в тумане мир. Он вышелнаружу. Из тумана сиял слабый синий свет. Руны атмосферной безопасности секунду мигали зеленым,потом погасли и вернулись в нерешительном янтаре.

Пол пещеры был черным и гладким, словно полированное стекло. Ариман заметил, как по немузаскользили отражения, стоило только шагнуть вперед. Вся луна представляла собой чернуюкристаллическую сферу, зависшую посреди космоса, ее поверхность была чистой и ровной, не считаякруглого проема шириною в километр. Шаттл приземлился как раз туда, и снижался потом более часа.По крайней мере для Аримана это показалось часом. Колдун был не настолько наивным, чтобы думать,будто такие понятия, как время, были здесь абсолютными.

Он двинулся вперед, его шаги загремели по черному кристаллу. Спустя пару мгновений шаттлрастворился в тумане. В слабом свечении проступили новые очертания. Ариман заметил стены из тогоже черного стекла, что и поверхность, по которой он шел. Из тумана появились белые каменные статуи.У некоторых, словно в приветствии, были подняты руки, другие выглядели до крайности удивленными.Одна как будто плакала. На него взирали высеченные в камне глаза, и казалось, словно они неотрывноследят за ним. Поток варпа был здесь таким сильным, что колдун уже не понимал, видит ли это своимиглазами или же разумом.

«Я — паломник, — понял он. — Как древние поднимались по ступеням Парнаса, так и я пришел сюда,надеясь на откровение».

— История движется по кругу, — сказал однажды Магнус Красный. — На самом деле ничто не умирает.Символы древности меняются и перерождаются, открываются новые пути, которые уже давным-давнопроторены.

Через некоторое время Ариман догадался, что попал в туннель. Когда он в очередной раз увидел стены,те оказались ближе, суживаясь к какой-то затерянной в тумане точке. И еще он был не один.

Колдун увидел первого из них, когда посмотрел в просвет, возникший в тумане. Фигура двигалась попотолку. У нее были тонкие конечности, суставы ног вывернуты наизнанку, как у птицы. Кожу междупластинами сапфировой брони покрывали наполовину сформировавшиеся перья. Существо держалоалебарду с начищенным до серебристого блеска лезвием.

Ариман почувствовал, как его рука непроизвольно опустилась на рукоять меча. Существо остановилосьи наклонило голову, пристально посмотрев на него. На лице заблестели фасетчатые сине-зеленые глаза.

Оно не шевелилось, и через секунду Азек убрал руку с меча и пошел дальше. По пути Ариман заметил идругих: высокие существа со шлемами в форме длинных птичьих клювов; согбенные фигуры, закутанныев желтые одеяния; приземистые многорукие создания в серебряной чешуйчатой броне. Некоторыеплелись за ним в сумраке, двигаясь по стенам, полу или потолку. К нему никто не приближался, непытался заговорить. Ариман шел словно много дней, не зная, близко ли уже от цели. Все это время егообдували ветры варпа, принося запах сухого песка и молний.

Наконец, когда Ариман уже стал задаваться вопросом, не движется ли по вечному кругу, он сделал шаг,и туман рассеялся. Азек моргнул. Он стоял у основания сферического зала, в котором мог быпоместиться боевой титан. Свет был резким и ослепительно-ярким, хотя у него не было конкретногоисточника, казалось, он исходил отовсюду. Черные стены зала были безликие и зеркально гладкие, но вних ничего не отражалось. Ариман не заметил дверей, а когда повернулся, не увидел входа, черезкоторый он вошел. Варп оставался совершенно спокойным. Из-за этого рука колдуна вновь легла на меч.

+ В этом нет нужды, + голос наполнил разум Аримана. Он почувствовал в послании ноткимедоточивости, уверенность и веселье. Ариман не убрал руку с оружия.

+ Я ищу ответы, + волна звука накатила на него, заставив плоть под доспехами задрожать. Он слышал,как его собственный голос слабеющими отрывками повторяет те же слова.

— Ответы на вопросы…

— На вопросы…

— Вопросы…

+ Конечно, + произнес голос у него в голове. Позади Аримана ощущалось нечто чуждое, не присутствие,а скорее наоборот, отсутствие в разуме, словно тень, которую отбрасывает что-то, чего он не в силахувидеть. Колдун обернулся, сжимая меч в руке, символы на его лезвии полыхнули огнем. Свечениерассеялось, отразившись от черных зеркальных стен.

Меч накалился, боль спиралью вскружилась от руки к голове. Ариман вскрикнул и выпустил рукоять.

+ Я сказал, в этом нет нужды, + повторил оракул.

— Мне это совсем не нравится, — заметил Фидий. Астреос проследил за взглядом брата на пикт-экраны.Фидий и Кадин присоединились к нему на мостике, ожидая возвращения Аримана с черной луны.

— Нет, — согласился Кадин. — Выглядит пренеприятно.

Астреос нахмурился, всматриваясь в экраны. Заполнявшие пустоту облака газа истончились ипотемнели, цвет изменился с бледно-синего на небесно-зеленый. Библиарий отвернулся. Голова болела стех самых пор, как они прибыли в этом место, чем бы оно ни было. От взгляда на экран боль за глазамитолько усилилась.

— С тобой все в порядке, брат? — спросил Фидий. Астреос кивнул, но рискнул еще раз бросить взгляд наэкраны. Газовые облака стали теперь настолько плотными, что он не мог различить планет и звезд. Что-то казалось в корне неправильным.

— Госпожа, — позвал библиарий и услышал сухость в собственном голосе. — Госпожа Кармента.

Длинная пауза наполнилась шумом статики, а затем на мостике протрещал голос Карменты.

— Да, Астреос?

— Ты чувствуешь изменения в пустоте?

— Да, но мои сенсоры… — ее голос стих. — Работают не вполне удовлетворительно. Я собираюсьподвести нас ближе к луне.

Астреос кивнул. У библиария кружилась голова, он чувствовал себя так, будто его сейчас стошнит.Корабль завибрировал, и картинка на экранах начала медленно смещаться, когда «Дитя Титана»двинулся на сближение с луной.

— Смотри, — сказал Кадин. Астреос посмотрел, и боль в голове перекинулась и на шею.

Облака клубились в пустоте, уплотняясь болезненно-зелеными завихрениями. Неестественно зеленыемолнии озаряли их изнутри и вспыхивали на поверхности. Астреосу казалось, будто кто-то пытаетсяпробить кулаком ему затылок. Боль в голове вырвалась резким вскриком. Он увидел очертания,движущиеся под пологом облаков. Они становились все крупнее, но затем растворились, словно рыба,подплывающая ближе к поверхности, только чтобы вновь скрыться на глубине. Колени Астреосаподкосились, и он рухнул на палубу. Библиарий ничего не слышал. Перед глазами плясали огоньки.Крик в голове становился все выше и громче. Астреос попытался оградиться от него, но тот становилсясильнее с каждой секундой. Он почувствовал, как кто-то поднимает его обратно на ноги.

— Я слышу их, — Астреос услышал собственный голос. — Они зовут. Они пришли за нами.

Оракул завис перед Ариманом, разведя руки в стороны, ладонями кверху. Он был облачен в доспехи,которые когда-то принадлежали космическому десантнику, но давным-давно стали чем-то иным. Бронябыла текучей, словно ртуть. Ариман видел в ее подергивающейся поверхности отражениянесуществующих здесь вещей: закутанные фигуры, умирающие солнца, тянущиеся руки. Вокруг оракулатрепетали многослойные одеяния, постоянно меняя свой цвет. Гладкий бронзовый шлем, без щелей дляглаз, рта и носа, полностью закрывал его лицо. Вокруг оракула, словно планеты вокруг солнца, парилинебольшие белые и синие сферы. Ариман пристальнее посмотрел на одну из сфер и увидел, как в ответна него взирает синяя радужка и черный зрачок глаза.

+ Ты нашел его? Ты понял его? + произнес оракул. Мысленный голос был спокойным и нерасцвеченным эмоциями, он казался почти музыкальным. Ариман покачал головой, не понимая сутивопросов и задаваясь вопросом, должен ли.

— Это ты, Менкаура? — спросил Ариман, осмотрев серебристое тело оракула. Он чувствовал, как в егомыслях кружатся психические ощущения оракула. Было бы проще общаться мысленно, но что-тозаставило его отказаться от подобного контакта с существом.

Оракул кивнул.

— Утекло много воды, — сказал Ариман.

+ С тех пор, как мы видели друг друга? После изгнания? + Ариман вспомнил молодого воина сзаостренными чертами лица в одеянии новиата Корвидов, затем эпистолярия Тысячи Сынов в змеиномшлеме, а после — сгорбленную фигуру, читающую книгу в свете девяти солнц Планеты Колдунов. На

секунду он заметил, как лицо из воспоминаний отразилось на серебряной поверхности доспеховМенкауры. + Неужели я так сильно изменился? + спросил оракул.

— Ты изменился.

+ Это с какой стороны посмотреть. +

— У меня есть вопросы.

+ А у кого их нет? + оракул обернулся, будто посмотрев в другую сторону своим незрячим лицом,парящие вокруг него глаза одновременно уставились на Аримана. + Конечно, тебе придется уплатитьцену. Подношение. +

Ариман промолчал. Менкаура, Оракул Многих Очей — за время изгнания ему приходилось пару разслышать это имя, которое срывалось с уст колдунов и бормотали те, кого коснулись демоны. Он всегдаудивлялся и опасался того, был ли Менкаура, о котором ходили слухи, его бывшим братом. Теперь Азекзнал, что парившее перед ним существо уже не было его братом, не в истинном смысле — он стал кем-тобольшим, чем просто смертным, превратившись в нечто, чего в первую очередь следовало опасаться, атолько затем уже доверять. «Я мог избрать такой путь, — подумал он. — У меня была возможностьраскинуть свой разум во времени, видеть все, даже то, чего еще не случилось. Я мог продать себя заподобные знания».

Ариман вздрогнул и ощутил успокаивающий запах воздуха в легких.

+ После ответов я задам тебе один вопрос. Ты правдиво ответишь на него. Он и станет ценой. +

Ариман кивнул.

— Я готов на такое подношение.

Оракул повернулся к нему и опустился на землю. Его ноги коснулись плавно изгибающегося пола. Онсделал два шага и остановился на расстоянии вытянутой руки от Аримана. Упавший меч лежал междуними.

+ Спрашивай, и я отвечу. +

Ариман открыл рот, но вопрос оказался не тем, который он собирался задать.

— Что с тобой случилось?

В мыслях Аримана заскрипел смех оракула. Он почувствовал тяжесть лет, которые казалисьтысячелетиями, тысячелетиями, прожитыми как эоны.

+ Время, брат мой. Выбор. Время и выбор все меняют. Как тебе прекрасно известно. +

Ариман подумал о девятом солнце, которое катится по небосводу Планеты Колдунов, об остальномлегионе, который окружает его вместе с кабалом в огнях рассвета. Тогда он в последний раз виделМенкауру, стоявшего среди тех, кому Ариман не доверял в достаточной степени, чтобы посвятить взаговор.

— Мне жаль за то, что я сделал с тобой, за то, что сделал со всеми вами.

Оракул склонил безликую голову.

+ Ты просишь прощения, или тебе жаль того, что ты потерпел неудачу? + оракул покачал головой. +Тебя не касается, во что я превратился, Ариман. Твой грех в том, что ты не видишь границ своей силы.Даже в отчаянии ты берешь всю горечь и ошибки на себя, принимаешь больше, чем тебе отведено. +

— Я уничтожил легион.

+ Ты так думаешь? Это был твой выбор? +

— Только мой.

И вновь Ариман ощутил смешок оракула в своем разуме.

+ Судьба — это паутина, которая связывает всех, Ариман. Каждый выбор порождает тысячивероятностей, эти вероятности вызывают следующие, и так до тех пор, пока начало и конец становятсянеотличимыми друг от друга. +

Ариман почувствовал, как в разуме формируются образы, пока он воспринимал послание. Колдун увиделзолотые нити, тысячи, десятки тысяч, миллионы нитей, вплетенных в ткань времени, накладывающихсяи сплетающихся у него на глазах. Разум Азека инстинктивно отшатнулся, а затем зажегся от трепета.

Величественное зрелище. Он видел последствия деяний малых и больших, все они были связаны между собой исыпались, подобно падающим картам. Потрясающе и прекрасно. Казалось, он вернулся обратно домой. Ариманпогрузился в образ, следуя за нитями последствий, желая увидеть их до конца. Но каждый раз, стоило емупотянуться к ним, связи менялись, рвались и множились. Колдун обернулся, не видя больше ничего другого.Он должен увидеть, чтобы понять. Азек полетел сквозь золотую сеть, услышал шелест крыльев и смех воронов.

— Нет! — крикнул он. Образ потускнел, пока от него не осталось ничего, кроме угасающеговоспоминания о пылающей сети. Оракул медленно кивнул.

+ Моя судьба могла стать твоей, мои знания — твоим проклятьем. Возможно, если бы ты не создалРубрику, ты стал бы таким, как я. Возможно, другие стояли бы перед тобой и спрашивали, что тывидишь. +

— Как низко ты пал.

+ Все мы пали, брат. +

— Я бы не совершил такой выбор, как ты.

Оракул пожал плечами, жест оказался плавным и нечеловеческим.

+ Но ты пришел обсудить не эти вопросы. +

— Что станет с нашим легионом?

+ Очередной вопрос, который ты не собирался задавать, + Ариман не шевелился, неотрывно смотря наоракула. Секунду спустя тот повернул голову и посмотрел вверх. Движение было именно таким, как еслибы он заглянул вдаль, обдумывая ответ, и от движения безликой головы у Аримана мурашки побежалипо коже. + Легион умрет. Он станет даже меньше, нежели прахом. Оставшиеся превратятся в таких же,как я, более существ, нежели воинов, которыми некогда были. Со временем никто не вспомнит о нас, мыстанем воспоминанием, затерянным в глубинах истории. +

— Ты это видишь?

+ А ты нет? + мысленный голос оракула прервался. + Ты был нашим провидцем, Ариман. Былповелителем Корвидов. Ты обучал всех нас. Что я могу сказать тебе такого, чего не сумел бы узнать тысам, если бы захотел? Почему ты сам не посмотришь на течения будущего? Неужели настолько сильноне доверяешь себе, что не осмеливаешься? — глаза вокруг оракула перестали кружиться. Каждый из нихнеподвижно застыл в воздухе, взирая на Аримана. + Или ты смотрел, но побоялся увидеть больше? +

— Отвечай.

+ Все будет так, как я сказал. Или может быть. Будущее словно бриллиант, вероятности — это грани, накоторые можно взглянуть по-разному. Легион может закончить так, как сказал я, или бессчетнымидругими способами. Он может выжить, может воспрянуть. Ты знаешь это. Кое-что ты и сам видел, +Ариман вспомнил видение, шепот ворона. «Время не стоит на месте, как и плоть, как и судьба», —говорил тогда он.

— Смутное пророчество бесполезно.

+ Такова их природа, мой учитель. Ты спросил потому, что хотел услышать опровержение уже известнойтебе правды. +

— Ты забыл все мои уроки, — ответил Ариман, его голос стал ровным и холодным.

+ Действительно? И все же ты здесь. Спроси себя, что ты действительно желаешь знать: правду илиложь, которая простит тебе твой выбор? +

— Вопрос — не ответ.

+ Ты знаешь, что это не так, + оракул замолчал, и двое смотрели друг на друга, пока секунды тянулись воглушительной тишине. + Давай. Задавай настоящий вопрос, который пришел спросить. +

— Огонь, — приказала Кармента, и «Дитя Титана» содрогнулось. Экраны вспыхнули белым и рассеялисьпиксельным снегом перед глазами Астреоса. Еще секунду назад перед глазами были только клубящиесяоблака, которые неслись вперед, чтобы окутать их. Бело-желтый газ ударил о корпус «Дитя Титана»,словно испытывая его на прочность. Кармента открыла огонь мгновением позже, хотя цели не быловидно.

— Покажи, что происходит, — крикнул Кадин.

Мостик опять вздрогнул. Кармента не ответила. Воющие голоса ворвались в разум Астреоса, вызываявспышки многоцветной боли за глазами. Он чувствовал себя так, словно вот-вот упадет снова. Крики вголове переросли в вопль. Библиарий попытался оградиться от них, но его сила воли походила на песок,который пытался сдержать прилив. Прилив. Астреос вспомнил холодный взгляд Аримана и бесконечныедни тренировок. Он вспомнил то спокойствие, то, как погружался в безмятежность, как его разумвоспарял над потоком.

Он еще стоял. Палуба теперь вибрировала от постоянного грохота, пока «Дитя Титана» раз за разомдавал залп из орудий. Пикт-экраны вновь обрели четкость, и Кадин с Фидием смотрели на них. Мглуозаряли сполохи орудий, прокатываясь вразнобой с молниями, прочерчивающими облака газа. Срединих проступали очертания, словно движущиеся тени, отбрасываемые существами с кинжальнымикрыльями и телами. Одно промелькнуло перед пикт-оком, и Астреос услышал крик в своем разуме.

— Почему они не нападают? — спросил Фидий.

— Что? — прорычал Астреос, посмотрев на брата. В голове немного прояснилось, но ему приходилосьприлагать усилия, чтобы экранировать разум от воплей. Фидий не сводил глаз с экрана. Кадин,стоявший рядом с ним, кивнул.

— Кем бы они ни были, они настроены недружелюбно, но просто наблюдают, — пробормотал Кадин.

Астреос перевел взгляд обратно на экран.

— Что они делают? — спросил Фидий.

«Дитя Титана» сильно вздрогнул, и пикт-экран мигнул, когда бортовой залп расцветил облака неоново-оранжевым. В голову Астреоса вонзился вой, и библиарий вскрикнул от боли. На этот раз он походил наискаженный мучением смех. В нем ощущалось презрение.

Бибилиарий чувствовал холод. Вопли в голове вдруг стали знакомыми. Он понял, что это такое. Астреосуже слышал, как люди издавали подобные крики, и слушал, как в ночи завывают хищники,прокрадываясь мимо деревьев.

— Они ждут, — тихо сказал библиарий. Во рту пересохло. — Они ждут добычу.

— За мной охотятся, — тихо сказал Ариман.

+ Правда, но не вся. +

— Толбек искал меня, чтобы убить или поставить перед кем-то на колени, — Ариман прервался, нооракул не шевельнулся и не заговорил. — Кому он служил? Кто охотится за мной?

+ Многие охотятся за тобой, Ариман, + произнес оракул, покачав головой. + На каком бы мире неперевернуть камень, там всегда найдется тот, кто хочет поймать тебя. +

— Кому служил Толбек?

+ Ты и сам знаешь. Ты знал еще до их прибытия. Знал, когда они пришли за тобой. Когда тебя загнали вугол, ты уже знал, кто придет за тобой. +

— Нет, — сказал Ариман, но услышал в своем голосе дрожь неуверенности. В разуме возникло лицо.Мрачное, серьезное, постаревшее от сомнений и тревог, лицо друга, которого он убедил пойти за собойк провалу.

+ Толбек служил Амону. +

— Амон, — имя зацепилось за язык, проскользнув в разум, и Ариман не был уверен, назвал ли егопервым. Оракул медленно кивнул.

+ Кто же еще? Его тяжелее всего убедить, он больше всех сомневается, он из наиболее верныхпримарху, не считая тебя. Амон шел за тобой, верил тебе, позволил себе поверить в твою мечту. Этодоверие привело его к разрушению всего, что было для него самым ценным. Он сжег свои надежды из-затого, что доверился тебе. +

Ариман понял, что смотрит на меч, лежащий на черном полу. Его взгляд скользнул по перекрестью в

форме птицы с огненными крыльями и навершию с красным камнем посередине. Это был меч Толбека,меч, который поднял против него брат.

— Месть, — тихо сказал Ариман.

+ Я не могу заглянуть в его разум и предсказать, чего он желает достичь, но он продолжает мечтать. Тыдаровал ему высокомерие достаточное, чтобы определять познания, невзирая на знаки судьбы. Он обрелзнания и силу. Если придется, он возьмет штурмом Планету Колдунов и бросит вызов самому ДворуИзменения. +

— Почему? — спросил Ариман. — К чему он стремится? Зачем ему нужен я, если не просто ради мести?

+ Тебе придется самому найти ответ на этот вопрос. +

— Ты не знаешь ответа? — спросил Ариман, но оракул продолжил, словно не расслышав его.

+ Есть выбор. Будущее раздроблено. Я вижу, как линии судьбы исчезают во тьме, и не вижу ихокончания. Легион может умереть окончательно. Я вижу пути, ведущие к такому исходу, с большейясностью, нежели другие. Но есть и другие окончания, другие пути. +

Ариман посмотрел вверх. В голове раздалось эхо вороньего смеха.

— Ты знаешь это? Ты видел?

+ Мне это сказали. +

— Кто?

+ Не могу сказать. +

— Не можешь или не хочешь?

+ И то, и другое, + в голосе Менкауры слышалась непреклонность, и оракул начал подниматься ввысь.

— Подожди, — сказал Ариман. — У меня есть другие вопросы.

+ Нет. Пока нет. +

— Но есть ведь иной путь, путь спасения легиона?

+ Возможно, + Ариман увидел образ Менкауры, который еще в бытность молодым новиатом с кривойусмешкой смотрел на него из учебного круга. + Всякое пророчество — результат взаимодействиявероятного и парадоксального. Ничто не точно, пусть даже кажется, что все уже предрешено. +

Ариман невольно улыбнулся:

— Мои слова, — образ Менкауры у него в разуме улыбнулся шире. — Спасибо, что напомнил.

Ариман кивнул и поднял меч с пола. Колдун вложил его обратно в ножны, голова гудела от мыслей ивероятностей. Он отбросил мечтания, которыми уничтожил Тысячу Сынов. Невзирая на цену, он не могповернуть назад, не сейчас.

«Но, — раздался голос из круговорота мыслей и чувств. — В действие все привел ты. Цепь событий незакончилась на Рубрике. Твое проклятье живет дальше, и ты все еще не осмеливаешься встретиться

с ним. Ты сбежал и позволил своему легиону умереть, потому что ошибся».

Скрывая сферический зал, вокруг него заклубился туман. Ариман пошел в него, позволив ему окутатьсебя.

+ Мое подношение, Ариман, + голос оракула отчетливо разнесся у него в мыслях, но казался далеким,словно звучал откуда-то издали. + Я получу свое подношение. +

Ариман повернулся и посмотрел на поднимающуюся фигуру, которая когда-то была его братом иучеником.

— Задавай свой вопрос, — сказал Ариман. Оракул продолжил вознесение, его очертания будторассеивались в сгущающемся тумане.

+ Почему ты не дал себе умереть после изгнания? +

Кожу Аримана защипало. Он вспомнил о жизни, проведенной на границе Ока Ужаса, когда не позволялсебе быть тем, кем он был, постоянно ожидал смерти, которая никак не шла к нему. Подумал о том, чтопридется делать сейчас.

«Судьба создается из путей, которыми не пошел», — подумал Ариман.

— Потому что во мне еще живет надежда, старый друг, — сказал он в туман, бросив последний взгляд наоракула. Затем колдун повернулся и зашагал прочь.

— Шаттл, — произнесла Кармента. — Он возвращается.

На мостике царила тишина. Кадин посмотрел на Астреоса. Фидий наблюдал за экранами, которыесейчас показывали только клубящуюся массу болезненных облаков за корпусом. Крики исчезли изразума Астреоса за секунду до слов Карменты.

— Где он? — спросил библиарий.

— Только что покинул поверхность луны.

Астреос уже пришел в движение. Кадин и Фидий последовали за ним секундой позже.

Варп поднялся навстречу Ариману. Секунду его разум безмятежно парил среди стеклянногоспокойствия луны оракула, а в следующий миг пошатнулся под напором энергии. Стены отсеказамерцали и стали прозрачными. Вокруг шаттла вскипели бледные облака, словно сворачивающеесямолоко. Резкие крики защипали уши и вонзились в мысли. Образ шаттла задрожал между твердымсостоянием и прозрачностью. Ариман заметил что-то в облаках, что-то, скользящее на штормовыхветрах.

В тумане появились темные силуэты. Крики теперь доносились отовсюду сразу, заполняя его разум иуши. Колдун высвободился из подвески и поднялся на ноги. Пол отсека оставался твердым, но Ариманмог видеть сквозь металл, как будто он был из стекла.

Одна из теней подлетела ближе и потянулась к нему. Ариман увидел тень когтей за секунду до того, какони разорвали ткань реальности. Из раны полился красно-зеленый свет, когда когти расширили ее.

Ариман видел, как в пространстве по ту сторону отверстия, повисшего среди клубящихся облаков,переливается свет и цвета. Крик превратился в одну высокую, атональную ноту. Колдун почувствовал,как поднимаются волосы, словно от воздействия статики.

Медленно, почти осторожно, существо вылезло наружу. Оно остановилось, присев на краю реальности, иповело головой. Когда создание зашевелилось, пластины брони замерцали маслянистой радугой цветов.На теле бугрились округлые органические наросты, словно ржавчина на железе, оставленном в чернойводе. Вдоль прыжкового ранца на плечах выступали бледные шипы.

Ариман слышал о подобных существах, космических десантниках, отдавшихся варпу и остроте клинков.Если они как-то и называли себя, то этого никто не знал, но остальные именовали их когтями варпа.

Существо пошевелило когтями-ножами. В двигателях на спине вспыхнул бледно-зеленый огонь. Онопосмотрело на Аримана красными глазами и прыгнуло, подняв за собой клубы пара. Следом за нимначали появляться еще четыре раны.

Из тумана выступала громада изрытого шрамами железа. Створки противовзрывных дверей широкораспахнулись, готовые впустить шаттл внутрь. Двигатели корабля взревели, и его корпус вновь приобрелбылую непроницаемость, отгородившись от шторма.

А затем шаттл зазвенел, словно гонг, и его крутануло. Аримана сбило с ног, мир перед глазамизакружился. Вокруг посыпались искры, когда обшивка корпуса отогнулась в сторону. Секунду существоглядело на Аримана, а затем прыгнуло.

Когти встретились с кинетическим щитом Аримана в сполохе света и звука, который походил на удармолнии. Существо отскочило назад, вонзив конечности в противоположную стену. Оно зашипело.Ариман почувствовал, как шаттл начинает разворачивать. До него донесся скрежет других когтей,рвущих обшивку.

Существо ринулось в новую атаку. Разум Аримана запылал. Из глаз колдуна вырвался раскаленныйдобела луч. Тварь закричала, и Ариман почувствовал, как теряет контроль над варпом. Он не успелудивиться, как когти вонзились ему в живот. Они пробили доспехи и проникли в податливую плоть. УАримана было достаточно времени, чтобы отметить, какие же они холодные, казалось, он проглотил лед.Затем существо врезалось в него всем телом и повалило на палубу.

Шаттл вновь развернулся, и Ариман почувствовал, как его вдавило в доспехи, когда сила притяженияпопыталась оторвать колдуна от пола. Существо ударило другой рукой и закрепилось на палубе,пригвоздив Азека. Колдун взглянул на него. В ответ на Аримана посмотрели красные глазные линзысущества. Оно находилось так близко, что Ариман видел дымок, тянущийся из дыхательной решетки егошлема.

«Я не умру здесь», — подумал колдун. Он сосредоточился на своем теле, успокаивая нервные окончанияи мышцы. Ариман будто нырнул в воду. Он ощутил в себе когти. Увидел скопление молекул, костей имышечных связок, которые символически вращались перед внутренним взором, и с помощью мыслиизменил увиденное.

Кожу защипало, и она онемела. Кровь замерзла, органы стали затвердевать, кость обрела прочностьметалла. Ариман ощутил, как остановились сердца. Личину возвышающегося над ним существарассекла широкая влажная трещина.

— Жив, — прошипел коготь варпа. — Жив. Да, — существо облизало зубы черным языком. — Не весь.

Нет.

Оно отстранилось и попыталось выдернуть из Аримана когти. Он даже не почувствовал этого. Былтолько ледяной вихрь варпа, текущий в крови и костях. Существо взвыло и попробовало сновавысвободиться. Когти держались прочно, будто угодив в камень. Ариман улыбнулся под шлемом.Времени оставалось немного, он не мог поддерживать изменение своего тела бесконечно.

Существо распахнуло рот и снова взревело. Ариман ударил растопыренными пальцами в открытуюпасть. Коготь варпа пошатнулся. Ариман сжал кулак, вцепившись в мягкое мясо в горле. Колдунразделил разум на два мысленных потока — одна часть продолжала дышать камнем и превращать плотьв сталь, тогда как другая начала жечь. Существо забилось в судорогах, по броне ото рта побежалипылающие трещины. Разум Аримана заскреб по тому, что осталось от души существа — она выгляделаиссохшей и прогнившей, словно кровь, загустевшая в черное желе в мертвом сердце. Краем глазаАриман заметил, как увеличиваются в размерах зубастые противовзрывные двери. У него не быловремени, чтобы даже пошевелиться.

Астреос сделал шагов десять по ангару, когда шаттл задел противовзрывные двери. Происходящееразворачивалась перед ним с неспешной медлительностью, пока он с братьями бежал вперед. Шаттлперевернулся, стабилизаторы сорвало. Во все стороны разлетелись обломки брони. Из корабля хлесталотопливо, которое тут же сгорало в вырывающемся из развороченной кабины воздухе. За миг достолкновения из шаттла выскочили огромные фигуры. Когда-то они были космическими десантниками.Астреос различил очертания силовых доспехов под слоями наростов, похожих на зараженные кораллы.Зеленые струи огня толкнули их во тьму под потолком. Третий упал вместе с остальными обломками,после удара об палубу из тела брызнули капли темной жидкости.

Еще один отпрыгнул слишком поздно. Прежде чем он успел уйти в сторону, обломок крыла настиг его иразрубил надвое.

«Он мертв», — с холодной уверенностью подумал библиарий. Самый крупный кусок фюзеляжа скользилпо палубе, высекая искры. Астреос узнал в нем часть пассажирского отсека. Казалось, на него наступилтитан. Никто внутри не смог бы выжить.

Пара уцелевших существ развернулась и кинулась вниз. Кадин и Фидий опустились на колени, поднялиболтеры и одновременно открыли огонь. В воздухе следом за первым существом одна за другойпоявились цепочки разрывов. Пикируя, создание завопило, его настоящий голос смешался с крикомизголодавшейся души.

Астреос, шедший на шаг вперед братьев, обнажил меч и бросился к обломкам. Вторая тварь упала напокореженный фюзеляж и принялась неистово кромсать металл, будто пытаясь достать нечто,погребенное внутри.

Библиарий услышал крик и оглянулся. Первое существо поднималось назад в воздух на столбе бело-зеленого огня. В когтях у него бился Кадин. Фидий стоял на земле, ствол его болтера непрестаннодергался, пока воин пытался прицелиться. Астреос сбился с шага.

Истекая темной жидкостью, существо, державшее Кадина, поднялось выше. Библиарий видел, чтоКадин продолжает сжимать болтер трясущимися руками. Существо закричало, и Астреос почувствовал ввопле радость охотника. Кадин извернулся и прижал дуло болтера к телу создания. Оружие взревело.Гильзы дождем посыпались на палубу. Затем из спины когтя варпа вырвалась очередь разрывов.

Существо выпустило воина за мгновение до того, как зеленый огонь из ранца превратился в огромныйраскаленный шар. Астреос не увидел, как Кадин упал на палубу.

Существо перед библиарием издало победный вой. Астреос не сводил с него глаз, сокращая расстояние.Коготь варпа разметал остатки корпуса и присел среди обломков. В ливне выстрелов его черные доспехиблестели разводами машинного масла и крови. У его ног что-то шевелилось. Тогда Астреос и заметилпротянутую руку, которая словно пыталась отогнать тварь.

Существо поднялось во весь рост. Когда-то оно было космическим десантником, но теперь его доспехибольше походили на больной коралл. Тварь развела руки. Когти на его пальцах были белые как кость.Оно запрокинуло угловатую голову, и Астреос услышал в разуме бессловесный победный вой.

Существо заметило библиария за мгновение до того, как острие клинка пронзило его левый глаз ивырвалось из затылка. От удара рука Астреоса вздрогнула, и он быстро сосредоточился на ядре клинка.Существо рухнуло на обломки шаттла и билось в судорогах до тех пор, пока не угасли электрическиеразряды.

Астреос снял шлем. Внешние створки закрылись, но воздух пока оставался разреженным. Его губыскривились. От трупа у его ног несло горелым мясом и гнилыми фруктами. Библиарий повернул головутуда, где из обломков пытался выбраться Ариман. Невероятно, но колдун выжил, его доспехи былипробиты, но на нем самом не было ни царапины. Астреос пригнулся, чтобы оттащить погнутыеметаллические балки в сторону, но затем остановился.

— Когда придешь в себя, думаю, настанет время для кое-каких ответов.

VIII: РубрикаАриман поднял голову. Все взгляды были обращены на него. Фидий стоял у стены, скрестив руки нагруди, его оружие было прикреплено к бедренным пластинам доспехов. Кармента ждала в углу, подобнонеподвижной тени в рваной черной мантии. Кадин сидел на толстой трубе, краем глаза наблюдая заАриманом. Пурпурный синяк и вздувшаяся плоть покрывали большую часть лица Кадина, а из-засломанных костей под ним космический десантник казался даже менее человечным, чем обычно.Астреос стоял у круглого люка, ведущего в комнату Аримана. Колдун не мог избавиться от чувства,словно он попал на суд. Конечно, по-своему так оно и было.

«Они злы, — подумал Ариман, — и в глубине души боятся того, во что я их втянул».

Только разум Карменты оставался безмятежным. На самом деле он был тревожно пустым, как будточасть его просто оградилась от остального мира. «Корабль пожирает ее человечность», — подумалАриман. Временами женщина казалась человеком в большей степени, чем любой техножрец, с которымему приходилось встречаться, но затем вдруг становилась отстраненной или дезориентированной.Ариман перевел взгляд назад на троицу космических десантников. Все они были заблудшими исломленными созданиями, но он нуждался в них, и их верность не потерпит ничего, кроме правды. Азексглотнул и понял, что у него пересохло во рту. Он не ожидал, что все случится подобным образом.

Колдун отвернулся, ощутив грубую выделку залатанной мантии. После боя и крушения корабля егодоспехи нуждались в длительном ремонте, прежде чем он сможет надеть их снова, но когда с Ариманасняли броню, кожа чудом оказалась не поврежденной.

— Словно камень, — сказала тогда Кармента. Некоторые участки плоти до сих пор оставалисьхолодными и нечувствительными, но это пройдет.

Он провел рукой по лицу. Голова еще болела, да и сам Ариман нуждался в отдыхе, но Астреос не будетждать его ответов.

— Меня зовут Азек Ариман, — начал колдун.

— Ты нам так и сказал, — напомнил Астреос. Ариман не обратил внимания на то, что его перебили.

— Когда-то я был главным библиарием легиона Тысячи Сынов. Я сражался вместе с примархами и виделИмператора во времена Великого крестового похода. Нас предали, и мы в свою очередь предалиИмпериум.

— Но за тобой пришли не агенты Империума, — просто заметил Кадин.

— Нет. Их подослал один из моих братьев.

— Почему? — вопрос принадлежал Фидию, в его голосе не чувствовалось эмоций. Ариман посмотрел нанего.

— Существа, которых он послал, охотятся через варп. Возможно, они учуяли мой запах. Может, тот, скем я встретился на луне, предал меня.

— Я не об этом спрашивал, — произнес Фидий. Спокойное обвинение в словах едва не заставилоАримана улыбнуться.

— Если хочешь понять, придется посмотреть самому, — ответил Ариман.

— О чем ты? — спросил Кадин, бросив взгляд на Астреоса.

— Я могу спроецировать свои воспоминания в ваши разумы. Вы увидите, с чего все началось.

По лицу Кадина было видно, что он готов возразить.

— Хорошо, — согласился Астреос. Ариман взглянул на Карменту.

— Госпожа?

Она ничего не сказала.

— Я не стану проникать в ваши разумы, а просто покажу вам частичку своей памяти, — Ариман пожалплечами. — Все ответы там, если вы захотите увидеть.

После долгой паузы Кармента кивнула. Фидий склонил голову, когда Ариман взглянул на него. Кадинпристально посмотрел на братьев, сплюнул, но после все же кивнул.

— Отлично, — сказал Ариман и закрыл глаза. Он еще видел комнату, ее образ прослеживается вмельчайших подробностях перед мысленным взором. Детали стен, освещения и труб медленнопотускнели, а затем исчезли в черноте. Он увидел образы Карменты, Фидия и Кадина, застывшие вудивлении. — Пошли, — позвал колдун, затем повернулся и направился по туннелю к давнозапечатанной двери в свои воспоминания. — Узрите это моими глазами.

Дворец тянулся к синему небу, мрамор нагрелся от солнца, шпили сияли белым светом на фоне яркойсиневы небес. Ариман поднялся по ступеням и миновал дверь. Он чувствовал остальных, идущих следом,но не оглядывался. Азек не позволил им разговаривать — здесь, в его разуме, они станут немымисвидетелями, но их мысли скребли в тишине, и дрожь изумления и зачарованности сотрясала залы.Никто прежде не входил во дворец его воспоминаний, и мысль о том, что другие разумы шли рядом впрохладных тенях прошлого, оставляла странное чувство, словно он лишился кожи. Ветерок,задувавший в распахнутые окна, нес едва уловимый запах дыма, и Ариман задавался вопросом, что быэто могло означать в свете того, что он намеревался сделать.

Каменная дверь с серебряным кольцом сопротивлялась его прикосновению, проскрежетав по полу, когдаон открыл ее. Шагнув внутрь, Ариман почувствовал, как взгляды остальных заскользили по полкам смраморными сосудами, пока не достигли окна и вида на Планету Колдунов. Их разумы стихли один задругим, когда они узрели башни и девять солнц, катящихся по небосводу.

Ариман подошел к книге, лежавшей на плинте в центре комнаты. Стараясь не глядеть на записанные вней слова, он раскрыл ее — от страниц исходил жар, как будто бы они горели.

— Воспоминания здесь, — произнес Ариман.

Их присутствие стало ближе, паря на границе зрения. Ариман опустил глаза. Страницы книги началипереворачиваться, словно подхваченные метелью — символы и слова стали размываться и виться попергаменту. Зал исчез. Вокруг них взвихрились образы и ощущения, а затем промелькнули мимо. Другиеоставались рядом, видя то же, что и он, чувствуя касание прошлого.

Он увидел Амона, стоящего на вершине башни, а за ним еще больше шпилей, уходящих вдальблестящим в ночи лесом серебра и сапфиров.

— Мы уверены? — спросил Амон. — Иного пути нет?

— Нет, — ответил Ариман.

Он снова увидел кабал, выросший с помощью бессчетных пактов и тайных уз. Увидел, как все большевоинов из Тысячи Сыновей становятся существами бесконечно изменчивых форм. Увидел момент, когдавсе уже было готово, когда последние компоненты были собраны, и более не осталось преград междуним и завершением его великого труда, его Рубрики.

— Время пришло, брат, — произнес Амон. Ариман ощутил воспоминание о последнем вздохе, которыйсделал в тот миг. Воздух пропах дымом, он был насыщен благовониями и сухим, железным запахомветра, дующего с равнин.

Затем воспоминание о Рубрике ударило в него, словно молния, пробуравив мысли, подобно штормовомуветру. Он никогда не стремился обрести силу богов, но в тот миг увидел каждого из Тысячи Сынов,раскинувшихся под ним мерцающими огоньками душ. Он увидел каждый отросток на их конечностях ицвет их душ. Ариман стал ими всеми. Все полусформировавшиеся мысли и ощущения принадлежали ему— он стал Менкаурой, внезапно переставшим видеть книгу перед собой. Стал Зебулом, застывшим наместе, когда чешуйчатой рукой поднимал синий кристаллический шар. Стал Кетуилом, глаза которогозаросли плотью, а сотня языков вырывалась из рассекавших доспехи ртов. Он стал эпицентром урагана,средоточием тысячи застывших разумов и замерзших сердец. Их разрушенные мечты, их чаяния, ихсила были у него в руках, будто пригоршня ручейной воды. Ариман тянулся дальше и дальше,ощущение, лишенное времени, бесконечное, но тонкое, как стеклянные нити.

Даже в воспоминаниях величественность момента едва не захлестнула Аримана. На секунду он осознал,что где-то очень далеко его реальное тело вздрогнуло, а из уголков глаз потекла кровь. Затем миг сталпрошлым, и за ним последовали другие мгновения.

Он увидел, как его братья выходят из пылевых облаков, поначалу один, за ним другой и еще один,сливаясь в один поток, словно трупы, всплывающие из илистой воды. Из них сыпался прах, в каждомтлели угольки души, но не более. Воспоминание походило на лед, сковавший позвоночник Аримана.

— Что мы натворили? — спросил Амон треснувшим, словно иссушенная земля, голосом.

Ариман не ответил. У неудачи не было ответа.

Мерцание образов застыло, будто прах, летящий на стихающем ветру. И вот возник он, образ, такойразмытый и изменчивый, что даже память Аримана не могла удержать его: очерченный огнем силуэтчеловека, в золотом свете вокруг него кружило бессчетное множество глаз, поющих тысячью голосов.Сам же он походил на увечного калеку с покрытой перьями кожей и слепыми провалами глазниц.

— Отец, — произнес Ариман, и образ превратился в великана с медной кожей, облаченного в бронзовыедоспехи. Из широких плеч выросли оперенные крылья, а руки сжали посох с навершием в форме сферы.Грива красных волос окаймляла нахмуренное лицо с единственным синим оком. В воздухе запахложженой кровью и благовониями.

+ Ответь мне, такое ли спасение ты искал? + спросил Магнус Красный.

— Я доволен, — выдавил из себя Ариман. Образ Магнуса кивнул.

+ Ты — лучший из моих сыновей, всегда им был, + проговорил Магнус, и мыслью изгнал Аримана межзвезд, словно прах, унесенный ветром с вытянутой ладони.

После того как Ариман открыл глаза, в комнате царило молчание. Целую минуту перед глазамиугасающим образом оставалось воспоминание о Магнусе. Кадин вздрогнул, на его лице блестел пот.Фидий лишь взглянул на Аримана и отвернулся. Кармента не шевелилась, но, чуть шатаясь, покачалаголовой. Астреос смотрел на Аримана, его бионический глаз казался тусклым рядом с настоящим.Ариман слабо улыбнулся.

— Вот почему, — сказал он.

— А тот, кто отправляет охотников и эмиссаров? — спросил Фидий, все еще не смотря на Аримана.

— Амон, — ответил Ариман. — Мне следовало догадаться раньше. Из всех, кто вступил в мой кабал, егоубедить было сложнее всего, — на лице Аримана промелькнула грустная улыбка. — Всегда преданный,всегда прав в любом споре. Азек посмотрел на Астреоса, но библиарий-отступник оставалсянеподвижным.

— Почему сейчас?

Ариман удивленно оглянулся. Кадин пристально смотрел на него, хмурое выражение лишь заставлялошрамы на лице казаться еще глубже.

— Прошло ведь столько времени, почему он пришел за тобой сейчас? Почему не раньше? И зачемпреследовать остальных изгоев?

Ариман медленно кивнул.

— Не знаю. Поначалу я думал, это просто месть, но теперь я понимаю, что это не совсем так. Амонможет жаждать мести, но он слишком умен для таких банальностей, — колдун устало улыбнулся. — Нашлегион не привычен к столь узким масштабам.

— Так ты теперь будешь искать ответы?

Ариман почувствовал в словах напряжение. Честно говоря, он еще не думал над следующим шагом, нокогда пришло время решать, Азек понял, что ответ мог быть только один.

Он напряженно кивнул. Кадин долго смотрел на него, а затем, не оглядываясь, направился к люку.Секунду спустя Фидий последовал за ним. Астреос бросил на Аримана последний твердый взгляд,прежде чем переступить порог и закрыть за собой люк.

— Хотелось бы тебе, чтобы этого никогда не случалось?

Ариман вздрогнул от голоса. Колдун едва не забыл, что Кармента стояла в углу комнаты. Она шагнулавперед, механодендриты теребили мантию, словно это были подсознательные движения нервных рук.

— Хотелось бы? — повторила женщина.

«Да, — подумал Ариман. — Мне бы хотелось не прислушиваться к шепоту сердца. Некоторые моглибы назвать этот шепот надеждой, но это было высокомерие. Высокомерие знания, котороеполагает, что безгранично, но не видит пропасти у своих ног».

— Не уверен, — наконец ответил он.

Кармента покачала головой, словно пытаясь избавить от шума в ушах. Секунду Азек задавалсявопросом, спросит ли она еще что-то, но затем техноведьма пошла к люку и открыла его.

— Спасибо, — сказала она и вышла, спиной ощущая смущенный взгляд Аримана.

IX: Мертвый космосАриман осознал, что стоит у двери темной камеры летевшего вслепую «Дитя Титана». Колдун бродил попалубам много часов. Сервиторы с машинных палуб расступались у него на пути, в их чернильно-черныхглазах отражались светящиеся зеленые линзы шлема, пока полулюди наблюдали за тем, как онпроходит мимо. Азек шел по запертым коридорам вдоль хребтовой части корабля и не видел ничего,кроме пыли, которая, падая, слабо мерцала в свете глазных линз. Он искал Марота, стремясь выяснить,жив ли еще сломленный прорицатель либо же свернулся калачиком и испускает дух в какой-то темнойдыре. Ариман начал поиски спонтанно, бессмысленная задача должна была помочь ему принятьрешение, но Марот куда-то запропастился, а решение все еще тяжелым камнем висело на душе.

«Почему сейчас? Почему он пришел за тобой сейчас?» — вопросы непрерывно крутились у него в головес тех самых пор, как Кадин задал их. Должна быть причина, по которой других изгоев схватили илиубили. Он вспомнил, как Толбек сказал ему пойти с ним, и существо, прошипевшее: «Живой. Да». Амонхотел схватить Аримана живым.

Он вспомнил, как в живот ему вонзились когти. Живым хотя бы разумом, если не всем телом.

Ариман обдумывал вероятности, но без информации они все казались бессмысленными.

— Предположения — это область воображения, — однажды сказал ему Магнус. — Сомнения неотносятся к знаниям.

У Аримана были только предположения, а также единственный способ добыть знание: варп. Колдунпришел к таким выводам, блуждая по кораблю, а затем остановившись в морозной тьме перед прочной,усиленной оберегами двери. Секунду он размышлял над тем, не тревоги ли направляли его шаги. Отэтой мысли у него мурашки пошли по коже, но все же он заставил себя переступить порог.

Скованный демон уже смотрел на него, когда Ариман вошел в камеру. У Азека было такое чувство, будтотот наблюдал за ним еще до того, как колдун оказался внутри. Существо выглядело недружелюбно, ноцепи и оковы крепко удерживали его на месте.

— Кадар, — произнес Ариман, и слово глухо зазвенело внутри шлема.

Демон улыбнулся и издал звук, похожий на хрип в груди умирающего человека. Ариман почувствовал,как похолодела его кожа, словно онемевшая от прикосновения льда.

Азек не собирался приходить сюда, но сейчас ему представился шанс кое-что узнать.

— Я ищу ответ, — сказал Ариман. Здесь не было воздуха, который мог бы переносить звуки, но колдун несомневался, что демон услышал его. Он склонил голову сначала в одну, а затем в другую сторону. — Тыответишь? — Существо замерло. Ариман чувствовал, как в прочных узах бьется голод.

+ Есть. +

Ариман одновременно услышал слово ушами и разумом. Рот и горло наполнились запахом раскаленногожелеза, и ему вдруг захотелось кусать, рвать и заглатывать. Существо заскрежетало зубами, и Ариманпонял, что непроизвольно подражает ему. Он опустил на незваные инстинкты мысленные обереги изаставил свой голос звучать твердо.

— Узами, сковывающими тебя, я приказываю говорить.

Существо заметалось, словно от удара. С цепей, которые удерживали его, стал откалываться лед. Онозарычало, из его рта вырвался почерневший язык. Ариман ощутил разочарованную ярость и понял, чтоне дождется ответа. Демон был духом голода, живущим только ради пожирания смертной плоти и неведающим ни о чем, что требовалось узнать Азеку. Ариман так и думал. Марот сотворил мощные, нобезыскусные оковы, ему не хватило мастерства пленить более сильного демона.

Ариман повернулся к двери, чувствуя, как голод демона обгладывает защиту его разума. Ему придетсясделать то, чего он больше всего надеялся избежать. Выйдя из комнаты, Азек услышал, как оболочкадемона что-то зашипела ему вслед.

Мертвая станция висела в непроглядной черноте. Астреос наблюдал за тем, как постепенновырисовываются ее части, словно у древней развалины, выхваченной лучом света в глубинах океана.Тусклый, болезненный звездный свет высвечивал углы станции и шпили. Она походила на неровнуюполусферу, верхнюю поверхность усеивали башни и купола, тогда как из изогнутого брюха густым лесомтопорщились мачты и сенсорные пузыри.

Астреос моргнул, и изображение свернулось в угол дисплея шлема. Перед глазами появилась бронзовая

пещера десантного отсека. Справа от библиария по погрузочной рампе бродили сервиторы, в последнийраз проверяя готовность корабля. Слева, по обе стороны от неброских металлических сундуков,которыми был заставлен весь пол отсека, безмолвными рядами сидели остальные сервиторы. Кадин иФидий находились напротив него. Глаза их шлемов неотрывно следили за библиарием, но он знал, чтооба воина рассматривают мертвую станцию.

Им потребовалось несколько недель, чтобы добраться сюда. Навигатор Эгион, заключенный вамниотический кокон, сумел довести «Дитя Титана» до границы Ока. Поле Геллера здесь трещало, будтопарус на крепком ветру. Теперь они сидели в уцелевшем боевом корабле, ожидая результатовсенсорного сканирования. Астреос посмотрел на братьев; в них ощущалось незримое, напряженноеспокойствие, словно они были не более чем пустыми доспехами. Конечно, он не рассказал им, зачем ониприбыли в этот участок мертвого космоса. Ариман поведал правду Астреосу, когда они вышли из варпа,но сам библиарий решил ничего не говорить Кадину и Фидию.

«Это из-за того, что ты догадываешься об их реакции, — раздался голос сомнения у него в голове, —или потому, что если скажешь об этом вслух, оно станет явью? — Библиарий вспомнил Кадара,свисающего на цепях, и демона, ухмыляющегося в его пустом взоре. — Так все и начинается. Одналожь растет из другой, пока ты уже не сумеешь вспомнить изначальную правду». Но Астреос всеравно ничего не сказал.

Он снова бросил взгляд на станцию, моргнул, и изображение вновь заполнило весь дисплей. Когда-то наней обитали десятки тысяч людей, но они давно умерли, и древняя громадина стала безмолвной, темнойи холодной. По картинке было сложно судить о ее размерах, но масштабы и цифры, мигавшие на краюэкрана, подсказывали, что станция была более пятидесяти километров в диаметре. По сравнению с ней«Дитя Титана» был крошечной рыбешкой, подплывающей к туше левиафана. Они приближались кстанции на минимальной скорости. Госпожа Кармента, соединенная с кораблем, держала большуючасть энергии в резерве на случай, если ее придется перенаправить на двигатели или орудия. Наблюдаяза увеличивающейся станцией, Астреос не мог избавиться от чувства, что они были чужаками, которыевторглись в логово спящего зверя.

— Она заброшена? — спросил Кадин по воксу.

— Похоже на то, — ответил Астреос, не сводя глаз с подсвечивающегося изображения станции.

— Она была имперской, — тихо добавил Фидий. — И погибла в результате нападения — посмотри наплазменные ожоги в нижних отсеках.

Астреос уже успел заметить характерные вздутия и гладкие подпалины на броне. По станции велсяогонь из плазменных орудий, предназначенных для разрушения кораблей. Кроме того, были и иныепризнаки сражения: поваленные и уничтоженные башни, рваные пробоины где-то с сотню метровшириной, застывшие облака мусора, отражающие звездный свет и похожие на кристаллический песок.Даже без следов боя Астреос понял, что от станции осталась лишь пустая оболочка, он знал это снеобъяснимой, но твердой уверенностью.

— Ее уничтожило нечто сходное по размерам, — заметил Фидий. — Оборонительные батареи,генераторы щитов — их бы хватило, чтобы отразить нападение боевого корабля.

— Но не хватило, — проворчал Кадин и перевел взгляд с изображения на Астреоса. — Почему мы здесь?

— Это была астропатическая ретрансляционная станция, — объяснил библиарий. Он не сводил глаз со

статуи, вздымавшейся над башнями станции: ангел с распростертыми на фоне звезд крыльями итянущимися во мрак руками. Его бронзовой кожи не коснулась ржавчина, фигура оставалась целой. Новзгляд библиария привлекло ее лицо. Кто-то выбил глаза плазменными выстрелами. Астреос невольноподнес руку к глазной линзе с искусственным оком. — Здесь сотни астропатов просеивали имматериум,вылавливая послания и направляя их дальше. Но затем Око разрослось и поглотило ее.

— Зачем искать подобное место? — с презрением процедил Кадин. — И как мы узнали о нем?

— Потому что я помог его уничтожить, — Ариман поднялся по рампе и шагнул в отсек корабля. На нембыли те же доспехи, в которых он служил Терзанию, но сейчас они стали синими. Под свежей краскойвиднелись следы старых боевых повреждений. Светлый табард скрывал торс колдуна, а гладкая кожа налице в тусклом освещении приобрела оттенок полированного дерева. — Я был здесь, когда это местопогибло, и видел, как убивают команду, а астропатов живьем сжигают на кострах, — он сделал паузу ивзглянул на Кадина. — Их крики все еще слышны в варпе. Бессчетное множество посланий и разумовистончили границу между мирами.

— Так вот зачем мы здесь? — выплюнул Кадин, и Астреос ощутил кипящую в брате злость.

— И все же нас ждет долгий путь, — спокойно произнес Ариман. Астреос чувствовал исходящее отАримана самообладание, словно холод от обледеневшей стали. Колдун сел рядом с Астреосом и опустилмагнитную подвеску. С шипением гидравлики и возросшим давлением погрузочная рампа началазакрываться. Корабль вздрогнул, когда ожили двигатели.

— К чему? — спросил Кадин низким, разгневанным голосом.

— К тому, что я должен сделать.

Кармента наблюдала, как шаттл покинул ее борт. Где-то далеко она выдохнула и дернулась в своейколыбели из кабелей.

«Нет, — подумала женщина, — не мой борт, а корабельный». Шаттл вылетел из «Дитя Титана», егодвигатели становились все ярче, набирая скорость. «Я должна разделять нас, пусть даже всего напару часов. Мне нужно отдохнуть, но не сейчас». По словам Аримана, им следовало оставатьсянаготове: быть готовыми бежать, готовыми сражаться, готовыми к чему-то, о чем он не хотел ейговорить. После стычки у черной луны его тревоги были понятны, но женщина была соединена скораблем на протяжении многих недель, и связь начинала сказываться на ней.

После опьянения боем и внезапного побега пришло чувство крайней усталости с привкусом железа. Вподобные моменты Кармента была слабее всего, а когда она слабела, «Дитя Титана» глубже проникал вее разум. Женщина просыпалась после выхода из варпа, не в силах вспомнить: кто она и где находится.С возвращением памяти ее наполняли шепот оружия и ощущение пощелкивающего оборудования. Хужебыли моменты, когда Кармента, глубоко слившись чувствами с кораблем, вдруг понимала, что ее разумвыбрасывало в тело. Она висела в переплетении интерфейсных кабелей, не в состоянии пошевелиться.Паника накатывала на женщину волнами, пока тело не воссоединялось с разумом. Она нуждалась всвязи с кораблем, но иногда ненавидела его, будто пьяница, уставший от пьянства.

Но у нее не было времени для отдыха.

Техноведьма следила за боевым кораблем, пролетавшим под брюхом станции. Где-то, на границесознания, ее пальцы задрожали. Она опять просканировала станцию ауспиком и авгуром глубинного

поиска. Кармента прошлась по неровной поверхности станции, прослушивая с помощьюмультиспектральных антенн. Ни движения, ни тепловых пятен — лишь карманы воздуха, пойманныевнутри суперструктуры, словно пузыри в затонувших обломках. Станция превратилась в труп, пустуюоболочку. Карменте вдруг захотелось бежать, включить двигатели и нырнуть назад в черноту. Онаначала медленно облетать станцию, обводя сенсорами пустоту. Где-то далеко задрожало ее почтипозабытое тело.

Боевой корабль проник на станцию через рваную дыру в подбрюшье. Из носа и крыльев шаттлавырвались яркие белые огни. Почерневшие решетки и скрученный металл отбросили тени в гигантскуюпещеру. Корабль заскользил вперед, орудиями на носу и в бортах выискивая цели. Когда-то здесьнаходились многочисленные трюмы и склады, но взрывы смешали их в одно целое, пробив пол и стены,тем самым создав громадную каверну.

Ариман безмолвно сидел в отсеке корабля. Меч Толбека покоился у него на коленях, а красные линзышлема безучастно вглядывались в пустоту. В недавно покрашенной броне и шлеме колдун походил настатую. Варп был тихим, словно стоячая вода вокруг полузатопленных обломков. Но тишина этанисколько его не успокаивала.

Ариман разумом тянулся в мертвый космос, который вцепился в кости станции, мягко исследуя его,ощущая, как в его чувствах крутятся обрывки реальности. Воспоминания были покрыты кровью иокутаны криками, которые всплывали в разуме. Азек был на станции много десятилетий назад, когдаБратство Тьмы очистило его от жизни. После себя они оставили лишь слой рваных шрамов над глубокойраной. Варп был неподвижным, но неподвижность эта походила на лед, который вот-вот пойдеттрещинами.

Колдун вернулся обратно в тело. Остаточные образы и ощущения все еще покалывали поверхность егомыслей. Он моргнул и оглядел отсек. Ариман не включал улучшенное зрение доспехов, и единственныйсвет исходил от глазных линз Астреоса, Фидия и Кадина, горевших, словно угли в сумраке. Он и троедругих космических десантников находились ближе всего к рампе. Дальше отсек был заполненсервиторами. Они сидели вдоль стен, их луковицеобразные шлемы качались и тряслись от каждогоманевра корабля. Сервиторы не сдвинутся с места, пока не поступит приказ. Воспоминание о руке воинаРубрики, сжимающей запястье, всплыло в мыслях, но затем опять угасло.

— Посадочная зона идентифицирована, — раздался по воксу ровный голос сервитора-пилота.

— Отлично, — сказал Ариман. — Приземляйся.

— Как пожелаете, — ответил сервитор. Вой двигателей усилился, когда корабль скользнул мимопереплетения решеток и сел на разбитую платформу. Магнитные шасси с грохотом закрепилось напалубе.

Кадин уже поднял магнитную подвеску и сжимал болтер в руках. Внутренняя связь доспеховбезмолвствовала, но Ариман разумом услышал боевой обет Кадина, похожий на шепот молитвы. Фидий,сидевший возле брата, оставался собранным, его мысли походили на ровную пульсацию боевойсосредоточенности. Астреос шевельнулся и посмотрел на Аримана.

Азек поднялся и, держа меч наготове, направился к штурмовой рампе. Астреос встал, легко стиснувсобственный клинок.

— Теперь ты нам расскажешь, что нас ждет? — поинтересовался Кадин.

— Я не уверен, — произнес Ариман. Он ощутил презрение в мыслях Кадина, но ничего не сказал.

Высокий вой двигателей продолжал сотрясать боевой корабль, пилот-сервитор не выключал их, чтобыулететь при малейшем признаке опасности. Поршни опустили люк, и воздух с шипением вырвался изотсека во внешнюю тьму. Дисплей шлема Аримана замигал, оживая, и мир перед его глазами окрасилсяпронзающим тьму монохромным цветом. Руны, сообщающие о вакууме и наличии гравитации, началипульсировать красным на границе зрения. Загорелись янтарные маркеры угрозы. Колдун вышел из люкаи почувствовал, как магнитные подошвы ботинок закрепились на платформе, после чего Ариманнаправился вперед. Секунду ему казалось, будто доспехи идут сами по себе, а он лишь пассивныйнаблюдатель, находящийся внутри. Азек покачал головой и увидел, как Астреос прошел мимо,направляясь туда, где широкая платформа сходилась со стеной каверны. Кадин и Фидий догналибиблиария и разошлись в стороны, попутно изучая пещеру. Ариман последовал за ними.

— Все спокойно, — сообщил Фидий, и Ариман услышал резкий визг статики. Колдун дошел до стены,окружавшей платформу, словно утес над прибрежным песком, затем остановился и посмотрел накорабль. Из носа и крыльев все еще светили белые огни, но лишенная воздуха тьма пещеры словнопроглатывали их без остатка.

— Выгрузка, — приказал он по закрытому каналу. Ему ответил очередной вой искажения. Секундуколдун задавался вопросом, услышали ли его, а затем сервиторы стали спускаться по рампе корабля.Они шли неуклюжей цепочкой, облаченные в костюмы из вулканизированной резины, их лица былискрыты под толстыми медными куполами. Попарно они несли серые металлические сундуки.

— Я нашел дверь, — сказал Астреос искаженным от статики голосом. Ариман повернул голову иподождал, пока на визоре не появится маркер местоположения Астреоса.

— Оставайся на месте, — приказал Ариман и направился к маркеру Астреоса. Колдун обнаружилбиблиария припавшим на колено и наблюдающим за проемом в стене каверны. В дверь без труда смогбы проехать сверхтяжелый танк, черный провал очерчивали зубья противовзрывных створок,отъехавших внутрь стен.

— Не нравится мне это, — заметил Кадин, приблизившись к ним сзади. Он также выжидающе посмотрелна дверь, водя болтером вслед за взглядом. — Ни энергетических показателей, ни признаков жизни илидвижения, как будто станцию вычистили.

Воин посмотрел на Аримана.

– Что вы сделали с этим местом?

— Они… — начал было Ариман, но замолчал. Он был здесь, помогал им. Это была не его затея, но Азекприложил руку к ее исполнению. Колдун вспомнил Братство Тьмы, руны, пылавшие на доспехахполуночного цвета, когда они на цепях спускали астропатов в костер. Те все кричали и кричали, пока ихязыки не обугливались. С тел стекал жир. В огне проступали фигуры, утягивавшие псайкеров в угли. Настанции обитали сотни астропатов, и костер горел много дней. Братство Тьмы в блестевших от кровидоспехах наблюдало из теней, шепча молитвы к ночи, и Ариман стоял среди них.

«Вспомни, кем ты был и как низко пал», — прозвучал голос у него в мыслях, и на мгновение емупочудился шелест вороньих крыльев.

Ариман покачал головой и отвернулся от Кадина. Его разум заскользил вдоль стен и проник за дверь.Колдун потянулся чувствами сквозь металл и безвоздушное пространство, они растекались по темнымпереходам и пробовали застоявшийся воздух за запертыми дверями. Он казался стылым, как будтоАриман плыл в черной воде под ледяной коркой. Его разум задрожал. Это было столь же просто, какпроводить рукой по гладкому песку или ощущать древесный дым на зимнем ветру.

Тьма стала давить на мысли; каждый дюйм станции выглядел обесцвеченным, лишенным жизни, эмоцийи мыслей. Азек остановился. Мог ли он ошибиться, было ли это место тем самым, которое он искал?Узнать можно было лишь одним способом. Колдун позволил своему разуму выйти за пределы реальностии раскрыл чувства перед измерением за…

… переплетение цветов и света, распадающихся, формирующихся заново, отражающихся и режущихглаза, которых у него не было.

Тело, запах испражнений, роз, приглаженных перьев.

Тени накладывались одна на другую, как масло, смешивающееся с кровью и расплавленным золотом.

Фигура взирала на него глазами цвета янтаря, и на растущем лице расцветала ухмылка. Онарассмеялась. Теперь на него смотрело множество лиц и тысяча глаз.

Руки. Бледные, мягкие руки, касающиеся густеющей черной воды.

Запах пепла и мочи, холод льда и липкость засохшей крови…

В легкие Аримана ворвался воздух. Колдун почувствовал, как по коже стекает пот. Секунду передглазами стояло остаточное изображение, яркий оттиск трясущихся рук, которые тянулись из вихряцветов. Колдун попытался шевельнуться, но доспехи воспротивились, а на миг его охватила паника. Онумер в доспехах, оказался в плену железной хватки, обреченный вечно падать, вечно тонуть. Как еголегион, как братья, которых он уничтожил.

— Ариман, — услышал он торопливый и охрипший голос Астреоса.

Азек снова попробовал пошевелиться, и на этот раз доспехи подчинились. Перед глазами прояснилось.На дисплее горели синие предупредительные иконки биоритма. Он потерял сознание, и доспехиостановились, не позволив ему упасть. Колдун повернул голову. Платформу вокруг него покрыла толстаякорка изморози, подбираясь к стене и двери каверны.

Астреос с обнаженным мечом стоял в пяти шагах от Аримана. Меч сиял зеленоватым светом, ореоломочерчивая его голову. Фидий и Кадин стояли немного поодаль, но болтеры обоих воинов были опущены.Ариман снова потряс головой. В горле пересохло, а голос оказался надтреснутым, когда он заговорил.

— Как долго? — спросил Азек, слыша, как в шлеме эхом разносятся слова, а вокс скрежещет и шипит вухе. Фидий бросил взгляд на Астреоса. Библиарий медленно опустил меч, и свет вернулся обратно влезвие. Фидий опустил болтер. Кадин не шевельнулся.

— Две секунды. Я почувствовал, — ответил Астреос. Тишину заполнил треск статики. — Что бы ты нисделал, я это почувствовал.

Ариман кивнул, но ничего не сказал.

Колдун лишь хотел изучить варп, но вместо этого его разум проломился за завесу реальности.

Перемещение разума в варп было непростой задачей, требовавшей определенного ритуала и внимания.Оно не могло пройти настолько легко, подумал Ариман. Он просто пробился туда. Азек вспомнил, как вовремя встречи с Толбеком в него хлынула сила, неприкрытую радость, легкость от обладания мощью,которой прежде ему не приходилось испытывать. Но все было не так просто.

Он медленно шагнул к двери. Каждая мышца его тела дрожала, во рту все еще ощущался вкус горелогосахара и прокисшего молока. Ариман снова потянулся разумом, пробуя варп вокруг них. Его чувствахотели вырваться вперед, воспарить в истонченной варпом реальности, но здесь подобное было опасно.Использование силы без необходимого баланса и контроля было сопряжено с опасностью. Емуследовало помнить об этом, и на миг он задался вопросом, что заставило его поступить так чуть ранее.

Процессия сервиторов поравнялась с ними, от их магнитных шагов платформа вибрировала. Ариманоглянулся на Астреоса и двух его братьев.

— За мной, — бросил он и переступил порог. Астреос бросил взгляд на братьев и последовал во тьму.

Кадин неотрывно следил за Ариманом, пока они шли по безмолвным коридорам станции. Колдун умелубивать, Кадин видел это, но он вел себя скорее как лорд, чем воин. Ему уже приходилось видеть такихпрежде, высокомерие завело их так далеко, что чувствовалось в каждом слове и жесте. Это было клеймодля тех, кто был в состоянии уничтожить кого угодно и нарушить незыблемую клятву ради истины,которую могли видеть лишь они. Орден Кадина погиб из-за подобных людей. Теперь он поклялсяидеалам, которые могли погубить его.

Космические десантники свернули в другой переход. Прямой и узкий, казалось, он тянется вбесконечность. Кадин оглянулся. Процессия сервиторов шла в десяти шагах позади. Он моргнул-щелкнул на дисплее шлема, чтобы включить инфракрасное зрение. Тепло, исходящее от тел сервиторов,переливалось в спектре от белого до темно-синего. Воин переключился обратно на зеленое сияниеночного зрения и перевел взгляд на туннель. Астреос и Ариман были впереди, их местоположениеподсвечивалось зелеными рунами.

Его взгляд задержался на Астреосе. Библиарий менялся. Кадин видел это — в нем до сих пор таилисьярость и непокорность, но появилось нечто еще, что-то, о чем, возможно, даже не догадывался и самбиблиарий. Астреос еще придерживался прежних традиций, но они стали орденом троих, и старые обетыпостепенно угасали в глазах Кадина. Они нарушили свои клятвы и поплатились за это кровью. Они быливоинами, цеплявшимися за жизни, которые им следовало давно отдать. А теперь их верность получилновый повелитель.

Ариман на мгновение остановился. Колдун повернул голову. Кадин застыл на месте и на секундувстретился с ним взглядом. Но затем Азек отвернулся и пошел дальше. Кадин последовал за колдуном,не сводя с него глаз. На его доспехах развевались полосы пергамента, паря в условиях нулевойгравитации. Кадин видел, как Ариман прикреплял их к броне перед погрузкой на корабль. Воин не могпрочесть текст, написанный на пергаментах, как и понять слов, которые бормотал колдун, когдакрасным воском прикреплял их к синим доспехам. Очередной секрет, который их спаситель держал присебе, но Кадин ничего другого и не ожидал.

Клятвы. У всех были клятвы, как сказал Астреос, но Кадин видел, как раз за разом нарушались все ихбылые обеты.

«Мы предатели, — подумал он. — Мы зовем свои обеты священными, как в те времена, когда нас была

тысяча. Но они ушли».

Руна, отмечавшая Аримана, пульсировала зеленым. Зеленым. Зеленым, который означал безопасность.Зеленым, который означал друга. Руна перекрасилась в янтарный, окаймленный красным. В ухе Кадиназавизжал сигнал тревоги. Он знал, что это значит: болтер последовал за его взглядом, прицелившись вспину Ариману. Сигнал предупреждения стал громче. Воин моргнул-щелкнул, чтобы отключить сигнал,но не отвел глаз.

«Мы пали. Нет больше высшей цели, ради которой стоит сражаться. Только доверишься кому-то, имы все покойники».

Палец на спусковом крючке напрягся. Внутри шлема вновь раздался сигнал предупреждения. Кадинсосредоточился на фигуре Аримана и увидел путь болтерного снаряда, место попадания, вторичныеточки прицеливания.

«Осталось только выживание».

Кадин моргнул на руну прицеливания и перевел ее в режим угрозы. Перед глазами расцвел багрянец.

«И мы выживаем в одиночку».

Ариман остановился и повернулся. Кадин замер. Над правым глазом Аримана выскочила красная рунаприцеливания. Кадин смотрел, не отрываясь. Ариман оставался совершенно неподвижным, держа рукипо бокам и не пытаясь достать оружие. Астреос остановился в шаге перед колдуном и также оглянулся.

— Что-то не так? — голос библиария затрещал по воксу. Ариман склонил голову, все еще не сводякрасных глазных линз с Кадина.

Колдун медленно покачал головой.

— Нет, ничего, — ответил Ариман и пошел дальше. Астреос еще удар сердца глядел на Кадина, но затемобернулся и последовал за Ариманом. Кадин не шевелился. Перед глазом все еще мигала красная рунаприцеливания. Но потом он сморгнул ее и последовал за ними.

Они добрались до хорового зала спустя четыре часа. На каждом шагу их путешествия Ариман ощущалзатылком враждебный взгляд Кадина. В воине клокотала горечь, Ариману не требовалось читать разумКадина, чтобы знать это. Недоверие таилось внутри Кадина, подобно червям в гнилом мясе. От этогочувства было невозможно избавиться, лишь приостановить, на мгновение ослабить.

«Он прав, что не доверяет мне», — подумал Ариман.

Небольшую дверь в хоровой зал окаймляла каменная арка. Из ее поверхности выступали шипы, кости иангельские крылья, а стоило Азеку переступить порог, как на него уставился резной череп. Внутрицарил кромешный мрак, и на дисплее шлема зашипел статический туман, пока авточувства пыталисьпроникнуть сквозь пелену сумрака.

— Дайте свет, — приказал Ариман. Он ощутил, как Астреос, Фидий и Кадин заняли позиции по обестороны двери. Ариман безрадостно улыбнулся. Здесь не было угрозы, по крайней мере такой, откоторой помогло бы рассредоточение. К нему подошли сервиторы, бормоча подтверждение приказа.Большинство из них позже придется уничтожить. Шепот этого места проникнет в остатки их разумов.Ариман удивлялся, что они до сих пор функционируют.

Сервиторы примагнитили сундуки к палубе и откинули тяжелые крышки. В первом сундуке хранилисьсветосферы, которые они зажгли и подняли в безвоздушную тьму, где те и остались вращаться. Когдакомната осветилась, Ариман поднял глаза. Над ними высились подвесные каменные террасы. Каждую изних окружали зеленые колонны, сверкавшие кристаллическими вкраплениями в виде различных фигур.Здесь стоял ангел, закрывший лицо руками; там — военный святой с мрачным лицом, окаймленнымпогнутым медным нимбом; а еще старуха с закрытыми глазами и зашитым ртом, с кривым посохом вруках и змеей, обвившей плечи.

Комната была не такой, какой он ее помнил. Казалось, тишина и тьма скрыли прошлое пеленой. Ариманпомнил крики, взиравшие на костры статуи с нижних ярусов, чья резная кожа почернела от гари. Пламяотбрасывало на стены пляшущие тени. Валили клубы подсвечиваемого огнем дыма, который из серогостал оранжево-красным.

Но шрамы остались. Длинные цепи и грубые металлические рамы все еще свисали с верхних ярусов,металл деформировался от жара. Астропаты кричали, продолжали кричать, даже когда огонь наполнялих легкие.

Колдун посмотрел на растрескавшийся пол. Он был выложен мозаикой из кристаллов и отполированногокамня. Когда астропаты собирались на террасах, на них из центра комнаты взирало великое око. От негок стенам зала спиралью вились образы святых и различные символы. Образ исчез, плитка расплавиласьи слилась в сплошной вихрь цветов. На краю пола Ариман увидел лицо, черты которого ещеугадывались. Его чело украшал венец, и оно смотрело на Азека с безмятежным выражением,совершенно не подходившим выгоревшему залу.

Колдун ощутил приближение Астреоса. Мысли библиария скрывали осторожность и сомнения, изтрещин в броне его разума сочились вопросы. Но кроме странной неуверенности было нечто еще.

«Он меняется, — подумал Ариман. — Я меняю его. Делаю из него то, что нужно мне: ученика,союзника, который будет стоять подле меня. Знает ли он, что я делаю, понимает ли, куда этоможет его завести?»

— Что дальше? — спросил Астреос.

— Отправь Фидия и Кадина охранять коридор к кораблю, — произнес Ариман. Вокс исказил его слова.Колдун чувствовал, как за границей зрения вихрится варп. Он реагировал на их присутствие, на светразумов и танец мыслей.

— Охранять? Здесь никого нет, — Астреос указал на тени, собравшиеся в углах хорового зала.

Ариман молча подошел к оставшимся черным сундукам и открыл крышку первого. Внутри тусклозаблестела бронзовая чаша размером со штормовой щит. От ее центра к ободу спиралями шли круги исимволы. Ариман поднял чашу, попутно разглядывая знаки. Азек проинструктировал Астреоса насчеткое-чего, что предстояло сделать, но не поведал всего, он никогда бы не произнес этого вслух. Астреосне расспрашивал, но вопросы и сомнения кипели на границе его мыслей вот уже много дней.

— Я думал, мы пришли сюда за ответами, — раздался за спиной голос Астреоса.

— Вот почему мы здесь, — ответил Ариман и повернулся к центру комнаты.

— Но почему именно тут? Варп очень близок. Я чувствую это, как и ты. Место не благоприятное. Онопохоже на рану в реальности.

Ариман подошел к центру оплавленного пола и взглядом оценил положение относительно стен.Осторожным движением Ариман отпустил чашу. Она повисла в лишенном гравитации пространстве и,мерцая, завращалась. У двери, прислушиваясь, ждали Фидий и Кадин. Мысли Азека плавно заскользилипо комнате, пока не коснулись разума Астреоса.

+ Ты знаешь, Астреос, знаешь, почему мы здесь, + отправил он. Библиарий вздрогнул, но ответил.

+ Ты хочешь провести ритуал. +

+ Нет, + ответ Аримана рассек мысль Астреоса, словно нож, разрезающий сухожилия. Колдун поднялсяи взглянул на чашу для жертвоприношений. Библиарий напрягся и шагнул вперед, подсознательнопроведя рукой по мечу. Фидий и Кадин просто ждали, не слыша обмена мыслями между двумяпсайкерами. + Мы не проводим ритуал, + продолжил Ариман, но замолчал. + «Удержит ли его новая ини разу не испытанная клятва?» + Мы здесь для призыва. +

Астреос оставался неподвижным. Его рука легла на рукоять меча, и он посмотрел на Аримана.

— Отправь остальных охранять коридор, как я приказал, — затрещал по воксу голос колдуна. Он ощутил,как от Астреоса исходят эмоции, кругами расходясь по эфиру, подобно камням, брошенным вбеспокойные воды. Затем библиарий выпрямился.

— Как пожелаешь, — произнес Астреос и склонил голову.

Ариман проследил, как Астреос отправил к стене очередной кубок. В хоровом зале теперь вращалосьдевяносто девять кубков на разной высоте от пола. Каждый был из обожженной черной глины ишириной не превышал его ладонь. На дне кубков лежали замороженные кристаллы благовоний. Ариманоглянулся, запоминая детали, сравнивая каждый предмет и его расположение с образом у себя в голове.Черные чаши парили так, что создавали форму многослойного полиэдра. Белые свечи разместили нарастрескавшемся полу в виде многорукой спирали. Чаши и свечи соотносились друг с другом, скомнатой, с трещиной и сплавившейся паутиной на полу. Ариман не упустил ни одной детали.Случайностей в образе не было, он представлял собой архитектуру его намерений, ставшейреальностью. Колдун посмотрел вниз, туда, где в самом центре вращалась бронзовая жертвенная чаша.Над ней парил атам, свет из люмосфер падал на серебряное лезвие и заставлял тени танцевать впокрывавших его символах. Зал походил на натянутую барабанную кожу, готовый резонировать в ответна намерения и волю тех, кто находился в его стенах.

Ариман медленно коснулся атама. Тот завращался с медлительностью сердцебиения.

+ Я готов, + послал Астреос.

+ Отлично. + Ариман взял атам, парящий над жертвенной чашей. + Начинаем. +

Х: ПризывНикогда прежде Кадин не знавал такой тьмы. И дело было не в том, что он ничего не видел, ведь он насамом деле мог видеть; дело в том, что мрак будто давил ему на глаза. Чернота окутывала все тяжелойпеленой. Предметы возникали в зеленом поле зрения, иногда очень близко, и воин не мог поверить в то,что не заметил их раньше. Он невидяще смотрел вперед, делал очередной шаг и спотыкался об

оборудование или толстые лианы кабелей. Пару раз Кадин оглядывался на те объекты, которые миновал,но не видел ничего, кроме мрака и шипящей зеленой статики.

Давным-давно Кадин родился во тьме мира, о котором сейчас помнил лишь он да его братья. Все они тамродились. В пещерах, куда не проникал ни солнечный, ни звездный свет, он научился чуять воздушныетечения и ориентироваться по запаху, прикосновению и звуку. Когда они пришли за ним и вознесли ксвету, он не забыл тьму. Тьма стала ему отцом и матерью. Так учили капелланы, и Кадин понималскрытую в словах мудрость. Он был тьмой, а тьма была им. Но здесь, в коридорах мертвой станции,освещенных лишь режимом ночного зрения, Кадин вспомнил мглу, которая иногда поднималась изглубин мира его рождения. Вспомнил мрачные глубины пещер, где биение сердца было единственным,что он слышал и чувствовал. Немало воды утекло с тех пор, как воин последний раз вспоминал об этом.

— Ничего, — произнес он в вокс и услышал потрескивающее эхо собственного голоса.

— Понял тебя, — раздался голос Фидия, такой же напряженный и, как обычно, сдержанный, несмотрядаже на плохую связь. — Угроз нет.

Они патрулировали коридоры около часа, по приказу Астреоса охраняя обратную дорогу на корабль.Воины ходили в одиночестве, объединенные только воксом и локационными рунами, пульсирующими наретинальных дисплеях. С самого начала Кадин ничего не видел, не слышал и не ощущал, нопроисходящее ему все равно ничуть не нравилось. Внутри шлема раздавалось лишь собственное дыханиеи гул доспехов. Эти звуки должны были внушать спокойствие, ведь он жил с ними так долго, что бездоспехов чувствовал себя так, словно лишился руки. Но во тьме коридоров знакомые звуки казалисьчуждыми, как будто принадлежали кому-то другому.

— В этом нет необходимости, — заметил Кадин, свернув в покрытый клепаными плитами туннель. Настенах виднелись следы выстрелов, на полу валялись болтерные гильзы, но они были такими же старымии холодными, как и остальная станция. — Сигналов угрозы нет, потому что здесь вообще ничего нет.

— Мы должны патрулировать, — ответил Фидий, и Кадин словно увидел, как он пожал плечами. — Такзахотел Астреос.

— Так захотел колдун, — оскалился Кадин. Коридор перед ним исчезал вдали. Он переключился наинфракрасный режим зрения, и коридор превратился в кромешно черное холодное пространство. Воинповернулся, посмотрел под ноги и увидел, как отпечатки его следов из зеленых становятся синими.Щелкнул вокс.

Щелкнул вокс, но Кадин слышал только шипение статики.

— Возвращаюсь на главный маршрут, — вдруг сказал Фидий. Во мраке Кадин согласно кивнул.

— Принято. Начинаю осмотр ближайших туннелей, — Кадин выключил вокс и повернулся к зевуближайшего коридора. Воин вдруг остановился и застыл на месте.

На полу перед ним были видны участки тепла, их края переливались желтым и зеленым. Они вели впромозглую тьму коридора, куда воин как раз собирался пойти. Самый дальний оттиск сливался сльдистым холодом. Ближайший переливался ярко-красным. Он находился прямо перед ним, и его формаугадывалась даже в размытых очертаниях теплового следа.

Отпечаток ноги.

Кадин моргнул, когда его дисплей стал выбелено-зеленым.

В дюйме от его лица вспыхнула пара глаз.

Кадин открыл огонь, и сполох болтера испарил матово-черные глаза и бледную кожу. Он отступил назади выстрелил снова. На дисплее шлема вскипела статика. За туманом искажения что-то двигалось, что-тобледное и с гибкими конечностями. Воин дал короткую очередь, вслепую паля перед собой.

Дисплей опять начал обретать фокус, став ярким и четким. Перед ним ничего не было. Он открыл вокс-канал.

В шлеме заорал голос. Кадин крепче сжал болтер. Он втянул воздух, чтобы крикнуть.

Тишина.

Коридор был темным и пустым. Моргнув, воин переключился на инфракрасное зрение. Лишь холоднаячернота. Он посмотрел на руки. Дуло болтера еще горело желто-белым цветом после недавнегоиспользования. Кадин поднял глаза.

Тьма. Кромешная тьма: мрак пещер из детства. Отчего-то он знал, что если снова посмотрит вниз, то неувидит своего оружия, пусть даже Кадин чувствовал его тяжесть.

Коридор исчез. Воин остался один. Сердца в груди бились с давно позабытым учащенным ритмом.

Кадин медленно обернулся.

Ариман медленно задышал, повторяя в уме напев. Колдун оставался совершенно неподвижным, разведяруки в стороны ладонями кверху. Его глаза были закрыты, но он ощущал Астреоса, стоящего по другуюсторону вращающейся жертвенной чаши. Из рук вырывался ведьмовской свет, окутывая ладони ирастекаясь по доспехам.

Не переставая вести напев, Ариман ощущал, как Астреос следует за ним, его воля пела в болееупрощенной гармонии. Колдун чувствовал старание библиария, натужное дыхание и то, как его кожапокрывается потом. Ариман подготовил Астреоса так, как только сумел, но песня эта состояла не иззвуков и слов: она походила на реку смыслов и связей, слова сливались с символами, с цветами иощущениями, каждый из которых создавался мыслью с точно выверенной скоростью. Колдун ибиблиарий созидали напев, который также творил сам себя, с каждым мгновением раскручиваясь поширокой спирали, сплетая собственные образы. Если бы какое-нибудь живое существо находилось вхоровом зале, они бы ощутили его, услышали бы, увидели бы, как оно плывет перед глазами ипереливается разными цветами. То была музыка сфер, первобытный язык созидания и разрушения,ревущее пламя бытия. И оно безмолвствовало.

Ариман видел, как варп разрастается у него в разуме, словно огонь, пожирающий сухой лес. Варпзахлестнул ощущения, подавил физические чувства. Колдун слился со своей плотью, биением сердца,течением крови, а также пространством вокруг него, каменными стенами и мерцанием светосфер. Азекпочувствовал, как размываются твердые границы реальности, когда законы, удерживающие зал вместе,начали ослабевать в такт с его пульсом.

Ариман медленно открыл глаза. Светосферы над головой разлетелись ливнем осколков. Стоявшийнапротив него Астреос дрожал.

+ Открой глаза, + послал Ариман. Глаза Астреоса за линзами шлема открылись. + Готов? +

Астреос кивнул, и испытанная от движения напряженность перетекла по психической связи в Аримана,вспыхнув перед глазами звездами боли. Колдун посмотрел на руку, выпрямил пальцы и вытянул ее надвращающейся бронзовой чашей. Телекинетическим прикосновением он открыл синюю перчатку истянул с ладони. Плоть, оказавшись в холоде безвоздушного пространства, побелела. В ушах зазвенелсигнал тревоги. Ариман сосредоточился на атаме в другой руке. Его мысли стали похожими на зеркало,со спокойным безразличием отражая усиливающуюся бурю эфирной энергии.

«Кровь. Все сводится к крови», — подумал он. Таков порядок вещей, был, есть и будет. Колдун услышалстон Астреоса. Ветры начали размывать очертания зала. Возле Азека зажглась свеча, невероятно, но еепламя замерцало в вакууме. Затем загорелась другая, и еще одна. Левая рука покрылась изморозью,поднимающейся от атама. Сервиторы у стен комнаты начали дергаться и биться в судорогах. Их телазаискрились. Откуда-то издалека донеслось воронье карканье. Плоть на обнаженной руке посинела отхолода. Ариман почуял запах озона и благовоний.

+ Сейчас, + подумал он и вонзил атам в ладонь.

Кровь пузырьками разлетелась во все стороны. Она приняла форму шариков густого красного цвета,блестящих в свете свечей. Ариман не почувствовал боли, лишь тупой зуд. Все вдруг стало безмолвным инеподвижным, словно вокруг него опустилась кристаллическая стена. Была только кровь,вырывающаяся из раны под собственным давлением. В давно забытых ритуалах чародеев и мистиков этомгновение носило множество названий. Это был момент равновесия, наивысшего контроля. Колдунразжал губы, когда назвал имя, пришедшее из глубин памяти. Слова сорвались с его уст, и парящиешарики крови начали вращаться. Последняя фраза раздалась со звуком, похожим на треск хрящей.Ариман услышал крик Астреоса.

— Ты призван, — взревел Ариман, и слова эхом разнеслись в безвоздушном сумраке. По всему залу изпарящих чаш вырвалось пламя. Комната заполнилась дымом и звуками. Он услышал крики, воплиумирающих, которых опускали в костер его памяти. Парящая масса крови воспламенилась. Бронзоваячаша засияла, испаряя покрывшую ее корку инея и разметывая его по залу. Затем чаша упала, а кровь,забрызгав бронзу, фонтаном ударила вверх и замерзла.

Ариман отступил назад и выхватил меч. Астреос пошатнулся и заскреб рукой в поисках своего клинка.Свечное пламя поднялось выше, плавящийся воск потек вверх. Свет попал на застывшую кровь, и еетень легла на почерневшие стены зала. Ариман взглянул на очертания и замер. На стенах танцевалисилуэты оперенных крыльев и непомерно длинных конечностей.

Застывшая кровь начала расти, словно ветви на дереве. Она пульсировала, увеличивалась,обесцвечивалась и запекалась, приобретая очертания вен, мышц и костей. Сформировались плечи.Предплечья. Руки. Голова. Разверзлось блестящее мясо ротовой полости, из которой раздался стон отболи рождения. От звука забившегося сердца содрогнулся зал. На плоть стала наслаиваться кожа.Наконец фигура встала во весь рост, держа руки по бокам, ее обнаженная плоть подергивалась, обретаярезкость. Появились веки и сомкнулись над закрытыми глазами. Из головы выросли волосы, темнойволной упав на плечи. Фигура улыбнулась, показав белые зубы, и открыла глаза. Они оказались цветажелтого янтаря, а зрачки походили на черные провалы.

— Ариман, — выдохнула фигура, и ее голос задребезжал звуками мертвого ветра и распавшихся прахомкостей.

Сенсоры на спине Карменты повернулись, когда она обогнула станцию. Ее орудия и двигатели болели,напряжение из-за постоянной готовности заполняло остальную часть сущности женщины. Онапродолжала кружить, прислушиваясь к сигналам, наблюдая в ожидании движения.

Ничего. Здесь ничего нет. И вновь она проверила работу авгуров, ища энергетические метки Аримана,Астреоса и их сопровождения. Они исчезли, едва корабль приземлился на станции. Кармента даже немогла связаться с кораблем. Ведьма могла отправить еще одно судно, пилотируемое сервитором исоединенное с нею мысленной связью. Но нет, Ариман ясно дал ей понять, что этого делать не следует.

— Жди, — сказал он. — Если все пойдет наперекосяк, ты поймешь.

Но она ждала, и чем дольше ждала, тем сильнее задавалась вопросом, может ли тишина кричать ещегромче. Следует ли ей отправить еще один шаттл? Следует ли ей сбежать или открыть огонь?

Нет, она подчинится. Она будет и дальше ждать в тишине.

«Госпожа», — донесся мысленный голос. Кармента частью своего сознания отвлеклась от наблюденияза станцией и изменила свой голос для того, чтобы он стал понятен человеческому разуму.

«Эгион», — произнесла она. Навигатор бодрствовал, готовый направлять ее, если появитсянеобходимость в побеге.

«Я что-то вижу, госпожа», — сказал Эгион дрожащим голосом.

Где-то далеко, где Кармента была окутанной кабелями плотью, ее зазнобило.

«Что ты видишь?» — спросила она, постаравшись придать голосу спокойствие.

«Я вижу это, даже когда закрываю око», — сказал он, и мысль, которая принесла с собой голос, быланастолько слабой, что Кармента едва осознала ее смысл. Женщина поняла, что если бы стояла рядом снавигатором, то услышала бы его стон.

«Скажи, что ты видишь», — попросила она. Волна эмоций накрыла умственно-импульсную связьдымкой из благоговения и страха, так что казалось, будто техноведьма наблюдает за выражением налице человека, который смотрел ей через плечо.

«Безмолвие, госпожа. Я вижу только безмолвие».

«Я не понимаю, Эгион».

«Я смотрел, всего раз, и теперь это все, что я вижу», — его голос начал слабеть.

«Эгион…»

«Безмолвие, госпожа, варп безмолвен, он темен и спокоен. Он никогда таким не бывает. Никогда».

«Почему…»

«Он ждет, госпожа, — из последних сил выдавил из себя Эгион. — Я вижу это, чувствую. Знаю. Онждет».

Конечно, демон явился в облике его брата. Ариман протяжно вздохнул, посмотрев в лицо Ормузду. Этобыл образ его настоящего брата, не тот, каким он был, перед тем как брат умер, и даже не тот, когда

Ормузд стал воином Тысячи Сынов, но тот, который помнил Ариман: молодой, неизмененный,человеческий. Но, естественно, это был вовсе не Ормузд, и даже не человек.

— Я повелеваю и сковываю тебя целью, ради которой призвал тебя, — провозгласил колдун, и демонухмыльнулся, услышав эти слова, пусть даже в зале отсутствовал воздух, способный переносить звуки. —Этими мечами я приковываю тебя к месту и к моей воле, — Ариман острием клинка указал на демона.Астреос с другой стороны круга повторил движение. Демон вздрогнул, но затем оскалился и склонилголову.

— Рад снова видеть тебя, брат, — произнес он глубоким и резонирующим голосом.

— Ты не мой брат, — спокойно ответил Ариман.

— О, разве? — демон склонил голову набок и уставился в пол. Ариман чувствовал, как тот мысленноиспытывает оковы, подобно вору, изучающему замок. Ему не освободиться — Ариман был уверен в своейработе. Он мог приказать демону изменить облик, стоило того пожелать, но не собирался этого делать,допрос такого создания походил на танец лжи и воли.

— Ты — существо варпа, воплощение лжи и обмана, — сказал колдун и ударил демона толикой силыволи. Сгусток силы импульсом пересек зал. Демон упал, словно по нему хлестнула плеть. По кожепошли черные трещины, из которых закапала вязкая желтая жидкость. Он тяжело задышал, с десяткаязыков сорвались проклятья. Демон будто сделал вдох, и трещины на коже затянулись. Потираячелюсть, он с нескрываемым удивлением посмотрел на Аримана.

— Ты хочешь снова увидеть, как умирает Ормузд?

Даже не успев задуматься, Ариман ощутил, как от разума откололся еще один осколок силы. Демонвновь рухнул на пол, с него хлопьями стала отслаиваться кожа. Под ней проступило что-то, похожее наматово-черные перья мертвой вороны. Демон, хныкая и рыдая, подтянул колени к груди. Гладкая кожаснова закрыла раны, и он поднялся, подобострастно кивая.

— Прости. У тебя есть вопросы, — произнес демон, смотря на Аримана. — Ведь так? — он наклонилголову. — Вот почему я здесь, вот почему ты призвал меня?

— Девятью сотнями слов я призываю тебя отвечать, — произнес Ариман. Демон неискренне ипронзительно рассмеялся.

— Как официально, Ариман, — демон обернулся к напряженному Астреосу, который стоял собнаженным мечом, а затем оглянулся на Аримана. — Это твой ученик? На что ты обрек его, Ариман?Или это очередная попытка искупления? — демон запрокинул голову и будто глубоко вдохнул через нос.— Скольких смертных ты помог здесь сжечь? — он повернулся назад к Астреосу. — Тебе стоит спроситьу него.

От Аримана не укрылось, как вздрогнул Астреос, но скалящийся демон уже повернулся к колдуну, в егоглазах плясало упоение. — Вот зачем ты вернулся? Рыдать над своими грехами?

Ариман промолчал. Демон пожал плечами.

— Я ищу сведения, — сказал Ариман. Демон будто вздохнул. — Я ищу сведения об Амоне.

— Еще один, за чье доверие ты отплатил предательством, — заметил демон, и теперь он больше неухмылялся, но стоял с торжественным видом, опустив руки.

— Меня разыскал брат. Его звали Толбек. Он хотел привести меня к Амону. Я пытался найти другихизгнанников из моего легиона, но все они оказались либо мертвы, либо примкнули к Амону, — Ариманна мгновение замолчал, но демон не пошевелился и не заговорил. — Ты знаешь, о чем я говорю?

— Да, — ответил демон и закатил глаза. — Конечно, я знаю, о чем ты говоришь. Мы все только и делаем,что присматриваем за тобой, ведь жалкие ошметки твоего легиона стали теперь нашей единственнойзаботой.

— Почему он ищет меня? Что ему нужно?

Слова хлестнули по демону, словно настоящий удар. Существо вздрогнуло, на краткий миг контуры еготела размылись, но затем вновь обрели четкость. Демон тяжело задышал и сплюнул черную слюну.

— Я не могу сказать, — произнес демон. Ариман поднял руку, и от его отвращения существо повалилосьна колени.

— Ты скажешь мне.

— Я не могу, потому что не знаю, — захныкал демон.

Ариман вытянул руку и сжал кулак. Демон рухнул со звуком хрустящих костей и лопающихсясухожилий. Он свернулся на полу, держась за голову и раскачиваясь вперед-назад.

— Это скрыто как от моих глаз, так и от глаз всего нашего рода, — демон посмотрел на него сквозьпальцы, царапающих кожу. По костяшкам текла черно-желтая кровь. — Тебе следует быть польщенным,Азек. Чтобы скрыть от тебя правду, понадобились такие силы, что это почти честь, — он улыбнулся, егожелтые глаза взметнулись на Аримана. — Почти.

Колдун хотел было что-то сказать, но демон заговорил первым.

— Но ты хочешь узнать причину его ненависти? — его губы скривились, словно от наслаждения. — Это язнаю. Азек увидел, как демон облизал зубы и губы.

«Потому что я уничтожил их и погубил надежду, которую им обещал», — подумал Ариман.

Демон закивал.

— Потому что ты был прав, — заявило существо. По спине Азека пробежался холодок. — Потому что тывидел правду, но потерпел неудачу. Вот почему.

Мгновение Ариман ничего не мог сказать, и просто смотрел в желтые глаза демона. Затем колдунвстряхнулся и спросил то, что пришло ему в голову, пока наблюдал за воплощением демона.

— Перед прибытием Толбека ко мне явился один из твоего рода, — сказал колдун, вспомнив образворона и свет, горящий в глазах Кароза. — «Я судьба, которая настигла тебя», — так он сказал.

— Я ничего об этом не знаю.

Ариман кивнул. Другого ответа он и не ждал. Отношения между созданиями Хаоса были столь жесложными, как и непостоянными. Существовало бессчетное множество демонов, каждый из них являлсяфрагментом чуждого сознания, называемого некоторыми Богами Хаоса. Боги по своей воле порождалидемонов и уничтожали их. Демонические существа делились на ранги в соответствии со своими силами.Ниже всех находились создания, которые охотились за душами мертвых, подобно волкам, и не имели

сознания, за исключением инстинктов охоты и пожирания. Они были меньшими слугами, солдатами ипомощниками, которые стекались по призыву своих богов. Над ними стояли высшие хоры, а такжепринцы, которые из простых смертных возвышались до служения своему богу. Демон, который сейчасстоял перед Ариманом, был князьком пантеона Хаоса, существом, которое некогда могло бытьсмертным, освободившимся от уз плоти. Часть имени, которое давным-давно узнал колдун, позволилоему призвать и сковать демона, дабы тот ответил на вопросы.

— Каким путем мне нужно пойти, чтобы обрести истину? — допытывался Азек.

— Путем лжи, — ответил демон. Он сел, сгорбившись, его спина мерно поднималась и опускалась в тактдыханию. Кожа выглядела бледной и липкой, мышцы под ними ослабели. Колдун замер. Через узы,связывающие его с демоном, он чувствовал, как сущность порождения варпа бьется, словновыброшенная из воды рыба, умирающая на воздухе, которым не может дышать.

— Где я могу узнать ответ? — спросил Ариман, и демон дернулся от вопроса. Теперь он дрожал изасовывал тонкие, как кости, пальцы себе в рот. «Он распадается», — подумал Ариман. Форма и духсущества перетекали из физического мира обратно в великий океан варпа.

— У самого Амона, — произнес демон. — Никто больше не даст тебе ответ.

«Конечно, конечно, но чего еще я ожидал? Что Амон уже не такой сильный колдун и стратег, какпрежде?»

— Где он? — настаивал Ариман. — Отвечай. Ты должен сказать.

Демон зарычал, оскалив черные гниющие зубы, и покачал головой.

— Я покажу тебе, — произнесло существо и протянуло худую руку. Ариман не шевельнулся. Демон былскован его волей, но прикосновение к нему, соединение с ним ослабит узы. Большой риск. — Я не могулгать тебе. Ты знаешь, что твои оковы не позволят мне солгать.

«Я должен узнать. Я зашел так далеко. Должен узнать».

— Времени мало, Ариман. Если хочешь узнать, тогда я должен показать тебе тот путь, который тыищешь, — колдун посмотрел на вытянутую ладонь демона. Астреос по другую сторону шагнул к нему.Ариман потянулся и коснулся руки демона.

Пальцы сомкнулись на запястье колдуна. По руке расползся холод, и его уши наполнились хохотом.

— Спасибо, Ариман. Спасибо, — произнес демон, и от радости в его голосе Аримана наполнилоотвращение. В разуме возник образ из формул, метафор и ритуалов — путь сквозь звезды и космос, атакже невероятность. — Я говорю правду, это и есть тот путь. Я дарую его тебе, Ариман, вот только тыне увидишь окончания этого пути.

Ариман попытался убрать руку, отступить назад, но не смог. Варп и физическое пространствонакладывались друг на друга, словно пара пикт-каналов. Демон начал разрастаться в имматериуме, ставзмеей, покрытой горящими перьями. Она обвилась вокруг Азека спиралью огня. В физическойреальности демон еще оставался в обличье его брата, который взревел от радости. Демон шагнул к нему,и Ариман ощутил, как узы раскололись и превратились в яркие сверхновые, расцветающие у него вчерепе. Колдун понял свою ошибку. Это была ловушка, которая лишь ждала момента, чтобызахлопнуться.

Он призвал и сковал демона, но под теми оковами скрывались другие, которые связывали существо наеще более глубоком уровне. Кто-то уже пленил демона ради иной цели, кто-то, догадавшийся, на чтоАриман может пойти, чтобы получить ответы. Азек призвал демона, но тот служил не ему.

Боевая броня Аримана накалилась докрасна в хватке демона. Кожа под доспехами пошла волдырями.Свечи на полу взмыли в воздух, воск расплавился в мгновение ока. Чаши с благовониями рухнули напол. Осколки черного фарфора полетели к потолку. Сервиторы, стоявшие возле стен, взорвались,разлетевшись шариками алого тумана. Зеленая шаровая молния врезалась в стену. Ариман увидел, какна границе эфирного света из теней возникают громадные силуэты. Очертания раздулись тысячамиголодных ликов и тянущихся рук.

Демон посмотрел на него. Он более не походил на Ормузда, он более не походил ни на что, дажеотдаленно напоминающее человека. Из бледной кожи вырвались рваные черные крылья. Демонпотянулся когтистой лапой и коснулся лба Аримана. Металлический шлем погнулся и раскололся. Совсех сторон закричали сигналы о нарушении целостности доспехов. Воздух в шлеме стал пахнутьгнилым мясом и теплым железом. Ариман направил мощь разума в демона, пытаясь собраться с силами,но демон все сильнее свивался вокруг его души.

— Я буду свободным, — прошептал демон, и шепот этот разнесся эхом, усиливаясь и меняясь, пока незаполнил уши Аримана. Колдун попытался забрать руку, но та двигалась слишком медленно, и ротдемона распахивался все шире и шире. — Я отдам твой разум повелителю и стану свободным.

Сила Аримана угасала. Он потерпел поражение. Он был никем, еретиком и глупцом, чьи желанияпревысили его возможности, духом, которому следовало уже давным-давно рассыпаться прахом.

Демон заорал, и внезапно его хватка ослабла. Он крутанулся, молотя когтями, его спина выгнуласьдугой. Из груди существа вышло острие меча Астреоса. Из раны выплеснулись кровь вперемешку сгноем.

Стоявший позади демона Астреос выпустил рукоять меча. Тени за библиарием двигались, формируясилуэты конечностей, щупалец и зубастых пастей. Плечи Астреоса содрогались, толстая корка льдатрещала на доспехах всякий раз, когда он шевелился. Библиарий посмотрел на Аримана и послал одно-единственное слово.

+ Бежим. +

XI: Варп-пролом«Нужно бежать», — закричал Эгион.

Карменту объял ужас, но его ощущала не только она одна. Эгион орал ей в саму душу, его страхпросачивался по мысленно-импульсной связи. Пламя двигателей замерцало и погасло. Звезды и мракрасплылись перед сенсорами, которые служили ей глазами.

«Не бросай меня, — застонала она. — Пожалуйста, не бросай меня».

Двигатели «Дитя Титана» закашлялись и умолкли. Корабль теперь двигался лишь по инерции, станция скаждой секундой увеличивалась в размерах.

«Держись за меня, — умоляла Кармента. — Что-то идет за нами, за всеми нами. Не бросай меня».

Тело в колыбели из кабелей забилось в конвульсиях. Ее стошнило маслом и кровью сквозь ротовуюпрорезь в лакированной маске. Она ушла в дрейф, разум отделился от тела. Голоса нашептывали ей,рассказывая о давно забытом, о тьме трудового блока, о прерывистом вращении вентилятора, онеровном свете, падающем на тело человека, который свернулся на грязном матрасе. Он дернулся инатужно задышал. Его глаза открылись. Кармента подумала, что человек смотрит на нее, но ничего невидит. В комнате пахло мочой, грязью и ржавчиной, женщина и не помнила этого. Как она моглазабыть? Это было не воспоминание, а реальность. Она не была «Дитем Титана». Ее зовут Кармента. Онабыла просто девочкой, смотрящей на лицо отца и наблюдающей за тем, как по его щеке стекает кроваво-розовая слюна. Под ниткой слюны были видны служебные татуировки в форме шестеренок.

Воспоминание угасло.

«Я теряю контроль», — подумала ведьма.

«Оно здесь, — закричал по каналу Эгион. Кармента почти видела, как он дергается в баке самниотической жидкостью, испражняясь и истекая кровью от паники. — Оно здесь, нужно бежать.Бежать».

«Нет. Нужно…»

«Нужно бежать», — повторил он, и вместе с криком явилось видение его ужаса.

Женщина увидела то же, что и он. Кармента словно смотрела на отражение в дрожащей воде, формы иобразы искажались в тот же миг, едва техноведьма успевала их заметить. Она прозревала сквозь серыестены станции, сквозь сами звезды. Там шевелились силуэты, громадные и самых разных форм. Их телапокрывала чешуя и разноцветные струпья. Они ждали, едва сдерживая свой голод.

Кармента закричала машинным голосом. По всему «Дитя Титана» взорвалась проводка, распыляя газ исгорающее топливо. Плазменные реакторы то глохли, то вспыхивали энергией. Она чувствовала, какдергается ее тело в колыбели из кабелей. Двигатели еще работали, но Кармента их не чувствовала. Онатеряла контроль над «Дитем Титана». Ее корпус дрожал, словно кожа на ледяном ветру. Ужас Эгионазахлестывал ее человеческим страхом, и корабль пытался избавиться от нее. Карменте придетсяоборвать связь с Эгионом, или он погубит их.

Женщина с усилием вернулась в связь. Ее разум вновь слился с «Дитем Титана», протаранивкорабельные системы и волоча за собой обрывки поврежденного кода и неверных данных. Техноведьмавцепилась в мысленно-импульсную связь и в этот миг увидела его.

Он парил в баке, взбалтывая амниотическую жидкость своими недоразвитыми конечностями. Из телаподнимались струйки свежей крови. Трубки для питания и вывода испражнений вырвались изо рта иразъемов в спине. По сравнению с крошечным тельцем его голова казалась гротескно большой, смолочно-белыми от слепоты глазами и зашитым ртом. Открытый глаз во лбу безумно вращался при видезрелища за кристаллическими стенами комнаты.

«Пожалуйста», — взмолился он.

Кармента отключила связь, и видение комнаты навигатора исчезло. Медленное биение ее наполненногоплазмой сердца пульсацией отдавалось по всему безмолвно зависшему в пустоте телу. Затем двигатели«Дитя Титана» взревели. По венам потек огонь, и ей захотелось вдруг бежать, бежать без оглядки. Но

она повернулась к мертвой станции.

— Ариман, — закричала она электронным голосом.

Ариман не сбежал. Каменные стены зала и сводчатые ярусы плавились. Стоявший перед ним демонвыгнулся, и из него вырвалась струя черной жидкости. Пронзивший его меч стал накаляться. Астреосотшатнулся, его ладони дымились. Демон рванулся, разметав во все стороны горящие капли крови, и еготело расплескалось бескостным озерцом плоти. Из теней, словно сгустки дыма, явились другие демоны.Из сумрака выплавились тела, покрытые тощими мышцами и потрескавшейся кожей. Ариман увиделбелесые глаза, когти и ряди зубов-крючьев в истекающих слизью пастях.

Внутри Аримана клокотала усталость. Перед глазами все начало расплываться. Крики и клекотцарапали мысли. Колдуну казалось, что он падает в черную шахту. Азек сделал шаг назад. Мышцыболели, как будто он непрерывно сражался многие недели.

Из растущей толпы шагнул демон. У него была вытянутая лисья голова, кожа туго обтягивала горбатоетело с тонкими мышцами. Он сделал медленный шаг, пристально смотря на Астреоса и Ариманачерными глазами. Колдун увидел, как напряглись ноги существа. Демон прыгнул. Остальные егособратья, собравшиеся позади, хлынули сплошной волной. Астреос начал разворачиваться кпрыгнувшему демону, но слишком медленно. Когти вцепились в наплечник библиария до того, как тварьприземлилась.

+ Ложись, + крикнул колдун. Астреос упал на пол. Телекинетическая волна ударила в демона иотбросила его в брызгах черной слизи. Другие демоны отшатнулись. Ариман бросился к Астреосу ирывком поднял его на ноги за миг до того, как демоны пришли в себя и ринулись дальше. Перед глазамиплясали яркие пятна, кожа казалась липкой. Прежде чем воины успели сделать шаг, их обступилидемоны. Ариман услышал, как по его доспехам заскребли когти. Кругом были видны лишь зубы и глаза.Кислотное дыхание затуманивало линзы. Колдун почувствовал, как что-то острое пронзило сочленениедоспехов на ноге. Дисплей шлема осветился предупреждением о нарушении целостности доспехов.

+ Астреос, + позвал он, и потянулся к разуму библиария. Секунду разум Астреоса противился, а затемоткрылся. Их воли слились воедино, и Ариман почувствовал, как усталость уходит прочь. Он наспехсформировал мысль и услышал ее отголосок в разуме Астреоса.

Вокруг воинов развернулся силовой купол. Демонов смело с пола и разметало во все стороны. Кускиглины, металла и костей поднялись сплошным облаком. Ариман ощутил миг совершеннейшегоспокойствия. Почувствовал каждую пылинку и обломок на границе расширяющей телекинетическойсферы. Колдун изменил форму мысли, и Астреос последовал его примеру. Обломки разлетелись волнойвыкашивающей шрапнели. Демоны, угодившие под взрыв, рухнули изодранными грудами. Путь к дверибыл расчищен.

Спокойствие прошло так же быстро, как и появилось. Колдун ощутил, как прогибается разум Астреоса.В стене его воли возникли трещины. Они бросились к двери.

Демоны последовали за воинами, хлынув в открытый проем, словно рой насекомых. Коридор перед нимипокрывался коркой изморози. В металлических плитах разверзались трещины, горящие синим светом.Ариман покатился кубарем, когда магнитные подошвы ботинок не смогли закрепиться на полу. Колдунслепо вытянул руку и, почувствовав, как она ударилась обо что-то прочное, без раздумий ухватился. Онсо всего маху приложился о какую-то твердую поверхность. Его тряхнуло, из легких вышибло воздух.

Азек не знал, держится ли за стену, потолок или пол. По дисплею текли непонятные руны. Ариманповернулся, пытаясь определить направление, куда им бежать. В разуме царила пустоту. Он чувствовал,как в ушах стучит кровь. Что-то ударило его по руке, и колдун обернулся, занося меч. В дюйме отличины его шлема светились глазные линзы Астреоса. Библиарий закрепился на стене коридора.

+ Куда дальше? + послал Ариман, но Астреос вытянул руку, указывая.

«Нет», догадался Ариман. Не указывая. Целясь.

Болт-пистолет выстрелил. Мимо плеча Аримана бесшумно пронеслась струя пламени. Колдунобернулся, продолжая держаться правой рукой. Разрыв болтерного снаряда на мгновение осветил мрак.Проход позади них заполонила живая стена ртов и тянущихся когтей. Ариман поднял меч и закрылглаза. Он погрузился в свою душу, призывая резервы концентрации, которые хранил взаперти так долго,что почти позабыл о них.

+ Сжечь, + послал колдун, и с острия клинка вырвалось пламя. Лезвие засияло от жара. Огонь объялразум Аримана, неся с собой ярость и направляя ее в нужное русло. Огонь попал в демона с множествомразмахивающих рук и прожег его насквозь. Азек повел пламенем в сторону, пронзая существ яркимимолниями. Некоторые создания разделялись на несколько меньших тел, которые секунду парили всмертной слизи своего родителя, прежде чем поплыть дальше. Другие демоны взрывалисьмногоцветным паром.

Ариман дрожал, его кожа стала липкой и влажной. В разуме пылали формулы-образы, заглушаяостальные чувства. Он чуял дым и ощущал, как легкие покалывает от жара. Где-то рядом с ним пересталстрелять Астреос.

Нужно идти. Ариман отпустил пламя. Оно не угасло. Огонь продолжал литься из острия меча,вырываясь сквозь разум и тело. Колдун не мог остановить его, не мог избавиться от силы, которую самже и призвал. Горящий образ в его разуме становился все ярче и сложнее, засасывая мысли иощущения, подобно урагану. Рука, сжимавшая меч, накалилась. Пальцы пронзила боль, но Азек не могразжать их — он мог лишь смотреть, как из трещин в его душе вскипает огонь. На коже вздулисьволдыри. Ревущий огонь заполонил разум. Колдун не мог остановиться. Не мог вспомнить, из-за чего всеначалось.

«Я — Азек Ариман», — раздался голос из глубин разума. Старый голос, забытый и отверженный.

«Нет, — заорал он на мысль, которая уже начала обугливаться. — Нет, это не я. Он потерпелпоражение. Мечта погибла, и я пал».

Сила исчезла, схлынув обратно в разум. Ариман открыл глаза. Копье жара висело в вакууме до сих пор,словно неоновое пятно, остывая и перетекая из синего в пурпурный цвет. Вдалеке еще виднелась дверь вхоровой зал, окаймленная пульсирующим кроваво-красным свечением. Глобулы слизи и обрывки кожипарили в полумраке. На глазах колдуна из парообразной жижи начали формироваться аморфныеочертания розового цвета. Он увидел, как из твердеющего на глазах вещества вылезли и разжалисьпальцы, заканчивающиеся присосками.

Ариман повернулся к Астреосу. Библиарий уже летел по коридору, отталкиваясь от стен, пола ипотолка. Ариман последовал за ним. Мимо колдуна с шипением пронесся луч слепящего света ипроплавил дыру в стене. Азек обернулся, когда демон закричал и выстрелил снова. Существо ползло повздувшейся решетке пола. Лицо, выступавшее из самого тела, раскалывал надвое широкий рот, из

которого то и дело вырывался толстый язык, облизывающий губы. На коже демона переливались сине-желтые огни, озаряя голод в глазах-блюдцах. Шесть конечностей шевелились с бескостнойпроворностью, подтягивая создание все ближе.

Ариман расширил сознание, охватывая стены коридора. Тут же выступил пот, который затем застылкаплями. Окутанное телекинетической сетью тело колдуна подлетело в центр перехода. Давлениеусиливалось, словно натянутая тетива. Металл стен начал прогибаться. Колдун чувствовал себя так,словно в голову ему пекло полуденное солнце. Перед ним, оттолкнувшись от потолка, закрутилсяАстреос. Азек накрыл библиария своим разумом. Астреос сопротивлялся, оттолкнув колдуна паническойволной воли. Головная боль Аримана становилась невыносимой.

+ Подчинись, + закричал Ариман и почувствовал, как сопротивление иссякло. Он высвободил силусвоего разума, когда к нему потянулась пламенная рука демона. Ариман и Астреос выстрелилиодновременно, словно лучники. Туннель позади них разорвало на части. Боль в голове колдунаполыхнула ярким сполохом. Во все стороны разлетелись осколки металла, наполовину сплавленные илипревращенные в серую пыль, пока воины летели в ждущую тьму.

Двигатели включились на полную мощность, и Кармента ощутила, как «Дитя Титана» начало кидать итрясти. Противоборствующие силы встряхнули ее кости, и женщина закричала от боли. Охладительнаяжидкость затапливала трюмы, из разорванных труб выливалось машинное масло, ее коридорынаполнились кислотным газом и паром. Тут же упали защитные переборки, и техноведьмапочувствовала, как некоторые ее части онемели. «Дитя Титана» продолжал двигаться. Железный утесстанции вырисовывался среди статических помех на сенсорах так близко, что Карменте казалось, будток ней можно притронуться. Затем сенсоры отключились, и женщина ослепла.

«Нет, нет, нет, — думала она, — только не это, только не слепота, — Кармента осталась одна иничего не чувствовала. — Нет, только не это, я не из плоти. Лишь плоть может умереть. Я —металл и машина. Я — «Дитя Титана».

В ее разум хлынули данные, и механические глаза открылись вновь. Как раз вовремя, чтобы онаувидела, как от станции что-то отделяется.

Металлический лист шириной в добрую сотню метров откололся от задней стены станции и взмыл вверх,подобно панцирю огромной черепахи, выплывающей из грязи. Следом за ним поднялись зловещиеэнергетические щупальца. Под панцирем создания скрывались конечности из мусора, клешни изпокореженного металла и плавники из разорванной стали. Тупоносую голову, глядевшую на «ДитяТитана», формировали погнутые орудийные турели. Глаза походили на громадные провалы, из которыхвытекал расплавленный металл. Кармента посмотрела в те бездонные пропасти и узрела в них смерть.

Существо взревело, и невозможный звук разнесся по космосу. Кармента открыла огонь. Узкоепространство между нею и станцией озарилось сполохами плазменных батарей и турболазеров.Создание прыгнуло. За ним, искрясь, словно снег под звездным светом, вскружились обломки. Из-подпанциря развернулись крылья из смятого металла. Кармента никак не могла взять в толк, чтопроисходит. Она промахнулась. Существо постепенно набирало скорость.

Нет, оно летело в лишенной воздуха пустоте. Шелестящие взмахи крыльев заполонили ее сенсоры.Женщина приготовилась выстрелить опять и ощутила гул заряжающихся конденсаторов, а затемвибрацию, когда за макроснарядами закрылись казенники.

Подняв облако испещренных кратерами обломков, из станции вырвалось еще одно существо и метнулосьв пустоту, а следом еще и еще.

Кармента дала залп. Существа исчезли в разрывах снарядов с плазменными боеголовками. Каждыйвыстрел был раскаленным, расплавленным яростным воплем.

Существа прорвались сквозь адский шторм, покрасневшие от жара и с широко распахнутыми пастями.Кармента почувствовала холод, холод железа в вечной ночи. Она успела выстрелить еще раз до того, какволна горящих тварей преодолела ее щиты и погрузила когти в корпус.

Разум Аримана прогнулся, мысли стали медленными и неповоротливыми. Теперь они скорее катилиськубарем, чем летели через станцию, отскакивая от стен, полов и потолков. Дисплей шлема Ариманаотключился, ожил и снова выключился. Колдун слышал, как воздух с шипением вытекает из доспехов.Он понятия не имел, направляются ли они к своему кораблю и сколько им еще добираться до него.

Азек врезался шлемом в косяк открытой противовзрывной двери. Из глаз посыпались искры. От удараон едва не лишился сознания, но понесся дальше. Теперь, когда телекинетическая проекция исчезла,его тащило по одной лишь инерции.

Астреос поймал его, когда Азек пролетал мимо. Библиарий закрепился ботинками на стене и схватилАримана за руку. Колдун попытался было что-то сказать, но у него шатались зубы, а на языкечувствовалась кровь. Перед глазами клубилась тошнотворная светящаяся мгла.

+ Куда дальше? + спросил Астреос. Колдун попытался ответить, но затем покачал головой. Библиарийподтянул Азека ближе, так, чтобы его лицо отчетливо проступило перед размытым зрением Аримана. +Который путь? + снова послал Астреос. Колдун изо всех сил старался понять, о чем толкует библиарий.+ Они идут. +

Ариман оглянулся и, невзирая на цветную пелену и вспышки света перед глазами, попробовалсосредоточиться. На него глядели три двери, три пустых провала, уводящих во тьму. Конечно, они шлиэтой дорогой. Или нет? Его мысли текли, будто патока. Он не мог вспомнить и не был уверен в том,какая дверь ведет к боевому кораблю, даже если это было жизненно важно. Астреос тряс колдуна всесильнее. Азек поднял руку, чтобы оттолкнуть его, но движение вышло вялым и слабым. Ариман пересталпарить в сторону коридора, из которого они только что выбрались. Стены дрожали, словно в такт снарастающей приливной волной.

+ Куда? +

+ Я не знаю, + послал Ариман.

Конец коридора озарился вспышкой, стены прогнулись, словно змеиные внутренности. Астреос отпустилАримана и поднял болт-пистолет. Свет выплеснулся наружу, к ним потянулись когтистые и рогатыетени. Ариман понял, что продолжает сжимать меч. Колдун попытался поднять клинок, но от движениялишь закружился в невесомости.

Из-за его спины вырвалась неровная полоса огня. Демонов смело со стены фосфорно-яркими разрывами.Ариман оглянулся. Переход осветился еще одной очередью пламени. Из-за спины, стреляя на ходу,вышла фигура в доспехах цвета тусклой меди, с каждым шагом магнитами закрепляя себя на полу. В ухеАримана ожил вокс.

— Идите в центральную дверь. Сто метров, затем налево и еще пятьдесят метров, — в голосе Фидия нечувствовалось эмоций, но Ариман ощутил в разуме воина сосредоточенность.

— Где Кадин? — крикнул Астреос. Фидий едва заметно покачал головой, шагнул к демонам и далочередь по широкой дуге. Ариман видел, что все его мысли заняты стрельбой.

— Не знаю, — ответил Фидий, выстреляв снаряды. Он шагнул вперед и за один вдох извлекизрасходованный магазин, перезарядил болтер и снова открыл огонь. Коридор перед ним полыхал, настенах и полу горел фосфексный и оксигенный гель. Ариман видел, как за завесой огня пятятся демоны,словно волки на границе света факелов. — Последний контакт с ним был перед тем, как станция… —Фидий не сумел подобрать слов, но он мог и не продолжать.

Ариман посмотрел на центральную дверь, а затем на Астреоса.

— Идите, — бросил Фидий. — Я их задержу.

«Надолго ли?» — подумал Ариман, но оттолкнулся в сторону указанного коридора.

— Идите, — повторил Фидий, и Ариман оглянулся. Астреос не сдвинулся с места. — Иди, брат.

— Мы стоим друг за друга, — прорычал Астреос. На его кулаках заплясали блеклые молнии, и Ариманпочувствовал, как библиарий пытается вытянуть из варпа энергию.

— Нет, — отрезал Фидий. — Ты никогда не понимал других, — он вел огонь короткими очередями, шагаявперед, чтобы постоянно изменять угол обстрела. С каждым сполохом пламени демоны подступали всеближе, вспышки вновь и вновь высвечивали конечности, глаза, руки и зубы. Фидий бросил мимолетныйвзгляд на Астреоса:

— Ты уйдешь, а я останусь. Это мой выбор.

Библиарий секунду молчал, а затем оттолкнулся и полетел к двери. Ариман пересек порог перед ним.Они направились в ждущую тьму, а сзади них продолжали вспыхивать выстрелы.

Они двигались без оглядки, от усталости не разбирая дороги, паря и ударяясь о стены, пока наконец недобрались до пещеры, где стоял их корабль. Перед ними расширяющимся облаком парили куски плоти,металла и отстрелянные гильзы. Ариман оттолкнулся от дверного косяка. Ему навстречу поднялисьостывающие жерла орудий. Сенсорные диски отправили опознавательные сигналы, и помятые доспехиколдуна тут же ответили. Орудия остановились. Не в силах замедлить или направить полет, Азек сгромким лязгом врезался в тупое крыло корабля. Он схватился за него, чтобы не улететь внепроглядную тьму пещеры. Мгновением позже Астреос ударился о хвост и едва не сорвался.

Ариман медленно пополз по крылу. Рампа все еще была открыта, и сумрак десантного отсека освещалтусклый красный свет. Колдун уже начал подниматься по рампе, когда увидел ждавшую внутри фигуру.

Фидий прекратил стрелять. Магазин опустел. Коридор перед ним был залит огнем, языки ярко-белогофосфекса плясали в черных глазах приближающихся демонов. Воин выпустил болтер, и последнимкасанием отправил оружие в стремительно уменьшающееся пространство, разделявшее его ипротивников. Космический десантник достал нож и пистолет. Демоны не останавливались. Фидий навелболт-пистолет, и перед глазами вспыхнули красные прицельные руны. Он открыл огонь, без раздумийпереводя оружие с одной цели на другую. Демоны падали один за другим. Тела взрывались, подобно

раздувшимся кожаным мешкам. Рот и нос забились запахом гниющего мяса и специй. Фидий отряхнулсяи продолжил стрелять. Счетчик снарядов в уголке глаз постепенно приближался к нулевой отметке.

Болт-пистолет умолк. Демоны были уже в пяти шагах, их плоть мерцала в отблесках пламени. Воинринулся на них. Нож привычно лежал в руке, словно теплое воспоминание.

Он нарушил свои клятвы Империуму. Другие, уже давно мертвые, не соглашались с этим, но в глубинедуши Фидий всегда это знал. Они пали, и падут еще глубже. Лучше закончить все сейчас, как воин,который еще помнит, что такое честь.

Из толпы вырвался демон, и по спирали понесся к Фидию. Из обрубка тела вились длинные руки, акроваво-розовую кожу покрывали сотни крошечных ртов. Фидий рванулся вперед, пригнулся и всадил внего нож. Воин прорезал пустотелое существо, и из него невесомой нитью брызнула черная жидкость.По его ноге заскребли длинные когти. Воин наугад ударил ногой, почувствовал, как во что-то попал, ипнул снова. Нечто, чего Фидий не заметил, впилось ему в левый бок. В ушах зазвенел аварийный сигнал.По внутренней поверхности доспехов потекла кислота. Космический десантник ударил существо сшироким ртом и вращающимися глазами. Удар разрубил его надвое. Теперь сигнал выл уже непрерывно.Фидий глубоко вдохнул и ощутил, как во рту скапливается влага. Воин занес нож и ударил снова,прежде чем в него вонзился кривой коготь, и внутренности Фидия высыпались в холодный вакуум.

Ариман замер. Человек сидел, развалившись, на скамье. Вокруг его неподвижного тела висели красныекристаллы крови. Он был в доспехах, погнутая бронзовая поверхность тускло мерцала в неяркомосвещении. Воин был наполовину скрыт в тени, но было видно, что от его рук и ног остались лишьокровавленные обрубки. Нечто вырвало целые куски из его груди. Колдун увидел обнаженные ребра,выступающие из раны. Ариман шагнул вперед. Он начал тянуться своими чувствами, пытаясьобнаружить пульсацию жизни в привалившейся фигуре. Едва он это сделал, как разум наполнилсяхором криков и теплой дымкой тошноты.

Астреос залетел в отсек, еще не видя человека.

+ Пошли, + послал он. Ариман собрался ответить, но голос остановил его.

— Брат? — проскрежетал он по воксу. Фигура на полу зашевелилась и с неуклюжей медлительностьюповернула голову. Она еще оставалась в шлеме, но глазные линзы были серыми и отключенными.Библиарий застыл на месте. — Это ты, Астреос.

Это был Кадин, его голос превратился в хриплое бормотание из-за свернувшейся в горле крови. Онпопытался шевельнуться, но это скорее было похоже на жалкое подергивание.

— Брат, я ничего не вижу, — сказал Кадин, с каждым словом из его горла доносился влажный хрип.Астреос быстро подошел к нему и присел.

— Это я, — сказал Астреос. — Ты с нами, брат, с тобой все будет хорошо. — Кадин закашлялся, и Аримануслышал в том звуке скрежет трущихся друг об друга костей.

— Лжец, — ответил Кадин. — Где Фидий?

Астреос ничего не ответил, и секунду спустя Кадин слабо кивнул.

— Нужно уходить, — прорычал библиарий. Словно в ответ на его слова, корабельные орудия открыли

огонь. Ариман почувствовал, как от отдачи содрогнулся корпус корабля. За открытым люком тьмуразорвали стробирующие вспышки. Колдун направился в переднюю часть десантного отсека, на ходупереключая вокс в режим трансляции.

— Взлетаем! — он понятия не имел, жив ли еще пилот-сервитор, работает ли еще его разум, но все равновыкрикнул приказ. — Взлетаем немедленно!

В ответ он услышал поток машинного кода. Через секунду включилась внутренняя гравитация корабля,и рампа начала подниматься. В сужающуюся щель Ариман мельком заметил, как парящих и скачущихдемонов разрывает орудийным огнем. Корабль вздрогнул и оторвался от платформы. В десантный отсекстылым туманом потек воздух. Орудия все еще стреляли, и когда активировались двигатели, машинуснова тряхнуло. Ариман схватился за поручень.

Корабль рванулся прочь из пещеры, ускоряясь на ярких конусах огня. Демоны ворвались на платформу исиганули в пустоту следом за ним. В машину полетели лучи трупного света и разряды потрескивающейэнергии. Некоторые вонзились в металл, разъедая проводку и топливные шланги. Тяжелые болтерныеустановки, содрогаясь, поливали существ огнем.

Ариман попытался найти в захлестывавшей его усталости точку безмятежности. Раны Кадинаоттаивали, и на палубу закапала кровь. Астреос что-то бормотал умирающему воину, одной рукойподдерживая шлем брата.

Машина содрогнулась от очередного попадания, и внутрь посыпались искры. Отсек наполнился воньюгорящей проводки и раскаленного металла. Ариман оградился от окружающей действительности инаправил сознание в пустоту за корпусом. В его разуме сформировалась мысль в формекристаллического льда, и тот, подобно оболочке, мгновенно затвердел вокруг корабля. Еще одна молнияударила в крыло, и Ариман ощутил, как его оберег секунду держался, а потом лопнул. Колдун выдохнули сморгнул кровавые слезы.

+ Астреос, + послал он. Библиарий резко поднял голову. Ариман почувствовал, как от него горящимиволнами исходит ярость. + Нужна помощь. +

Вместо ответа Астреос лишь потянулся и стянул шлем. Его кожа была бледной, на лбу блестел ожог.Библиарий уставился на Аримана, настоящий блеклый глаз с черным зрачком и электрическое зеленоеоко аугментики сверлили его тяжелым взглядом.

+ Мы умрем, если ты не поможешь, + послал Ариман. Астреос оглянулся на изжеванные останки брата.Из ран, не переставая, струилась кровь. + Мы все умрем, и шансы Кадина растают с нами. +

Тяжелые болтеры снаружи корпуса отстреляли последние снаряды. Словно почуяв слабину, демоныхлынули вперед. Боевой корабль петлял и дергался, уходя от вспышек радужной энергии. Невидимыеудары терзали крылья, кидая машину из стороны в сторону. Ариман услышал резкий скрежет корпуса.Их время подходило к концу. Он оглянулся на Астреоса.

+ Давай, + снова послал колдун, заключив в приказ все, что знал о Астреосе. Бибилиарий былчеловеком со многими именами — тем, что ему даровал орден, именем, с которым он родился, но успелпозабыть, именем, данным ему наставником, и номером, который ему присвоили на Черном корабле,когда его забрали с мира рождения. В приказе были все эти имена, и послание попало в него с силойнастоящего удара. Астреос пошатнулся, но устоял, скривившись от боли и гнева. Ариман осталсянеподвижным.

Библиарий замер, стиснув кулаки. Корабль снова нырнул. Астреос хотел было что-то сказать, но так и непроизнес того, что намеревался.

Кадин воспарил над палубой, сопровождаемый треском костей, который был похож на пистолетныевыстрелы. По стенам и полу расползлась изморозь. Раны Кадина сковал кровавый лед. Голова воинаподнялась последней. На Аримана уставились темные глазные линзы.

Азека зазнобило. Далекие крики демонов в голове вдруг зазвучали подобно смеху. Нет, он все невернопонял. Он вспомнил, что корабельные орудия еще оставались раскалено-красными, когда приближался кним. Колдун посмотрел на раны Кадина и вспомнил, как в безвоздушной тьме увидел кровь вперемешкус мясом. Демоны не гнались за ними, они были среди них.

— Я ничего не вижу, — сдавленным голосом произнес Кадин.

Половина корпуса «Дитя Титана» полыхала. Кармента знала это, но ничего не чувствовала. Еепустотные щиты упали. С бортов и носа отслаивались куски оплавившегося шлака. По ней ползалисущества, вгрызаясь и срывая бронированные плиты, размягченные жаром дыхания. Ведьма наполовинуослепла, но еще видела боевой корабль, который метался в паре сотен метров от нее. Он был ужеблизко, но кружил, будто раненая птица. В одном из функционирующих посадочных отсеков с палубыподнялся огромный лихтер. Команда сервиторов пробормотала подтверждение ее приказа.Противовзрывные двери распахнулись, и лихтер вылетел в пустоту.

Кадин продрейфовал к Ариману. От доспехов, на которых затвердела морозная корка, валил пар. Скультей ног свисали обрывки кожи. Раны Кадина затягивались на глазах у Аримана, новая плотьзаполняла изжеванные дыры.

Астреос метнулся к Кадину. Голова раненого воина дернулась, и телекинетическая волна отбросилабиблиария в стену. От удара тот перекувыркнулся в воздухе, но снова бросился в атаку. Кадин отлетел всторону и плетью из энергии ударил его в грудь. Ариман услыхал сухой треск расколотого керамита.Астреос согнулся пополам, и прежде чем воин упал на палубу, демоническая сила метнула его черезвесь отсек. Воин мешком рухнул на металлический пол, из трещин в доспехах начала струиться кровь.

Кадин перевел взгляд на Аримана.

«Нет, — подумал колдун. — Это уже не Кадин».

Теперь он видел: в плоти Кадина, словно паразит, поселился демон, извивающийся в его крови и костях,подобно рогатой цепи. Отступать было некуда. Колдун попытался призвать силу, но та ускользала из егорук, будто веревка, подхваченная ветром. Демон у него в голове издал скорбный смешок. Азек не могпошевелиться. Он чувствовал, как его схватили невидимые руки, не позволяя сдвинуться с места. Демонподнял руку Кадина. Из рваного обрубка вытянулся длинный коготь из замерзшей крови. Аккуратно,почти осторожно, демон приложил кончик к линзе левого глаза Аримана. Демон чуть нажал когтем.Кристалл глазной линзы треснул. В левый глаз Аримана хлынул морозно-синий свет. Он не мог отвестивзгляд от игольного острия, которое медленно двигалось к его зрачку.

+ Кадин, + произнес Ариман и ощутил, как израсходовал последнюю толику силы. Коготь замер. Демонвзревел от ярости, звук вырвался из забитых кровью легких космического десантника. + Кадин. Ясковал твою плоть и подчиняю тебя твоей кровью. +

Демон пошатнулся, а корабль продолжало крутить и трясти. Ариман направил свою волю в Кадина.Демон пока не целиком подчинил его. Но только пока. Демон использовал воина в качестве носителя, нодобился этого грубой силой. Еще оставалась частица разума и тела Кадина, которую ему не удалосьпокорить.

В эту зияющую брешь Ариман и направил остатки своей воли. Он сделал это без особых изысков, врезавпо демону кувалдой грубой силы. Азек почувствовал, как остатки души Кадина даровали ему свою мощь.Демона вырвало, и горжет Кадина треснул, когда красноватая желчь выплеснулась на грудь.Похищенное тело забилось в судорогах, ударяясь о стены. Колени Аримана подкосились. Его тело сталодалеким воспоминанием. Хватка демона, вцепившегося в Кадина, начала слабеть, а затем исчезла.Демон выгнулся дугой. Тело воина засияло, словно раскаленная домна. Вокруг него стал плавиться лед,превращаясь в пар прежде, чем попадал на палубу.

Затем колдун почувствовал, как в тело Кадина проникла иная сущность. Она была холодной и черной,словно вода из пещерных глубин. Демон, который боролся за плоть Кадина, исчез под накатившейволной.

Ариман ощутил, как новая сущность прикоснулась к его собственному разуму. Азеку показалось, словнов него вонзились ледяные шипы, и шок привел колдуна обратно в чувство.

Новое существо, облаченное в дрожащее тело Кадина, шагнуло к нему. Очертания воина размылись, какбудто его накрыла тень. Какой-то миг он походил на дыру в полотне мироздания.

Новоприбывший протянул руки Кадина и, взяв Аримана за голову, оторвал его от палубы. Он чувствовал,как существо смотрит на него, в него. Колдун взглянул в ответ.

— Нет, только не ты, — прохрипел Ариман. — Это не можешь быть ты.

+ Забудь, + сказала тень. Ариман моргнул.

Он узрел расширяющиеся облака света, которые спиралью извивались к точке исчезновения. Его телопохолодело, разум оцепенел. Он не мог думать. Где-то за пределами чувств Ариман истекал кровью. Мирпогрузился в безмолвие. Он не был уверен в том, дышит ли еще.

Он не мог вспомнить, кто он. Его объяла теплая тьма.

Он ничего не видел.

XII: ИзменениеАриман пробудился внезапно, на смену пустоте ощущений пришла боль и тошнота. Его глаза былиоткрыты, но он ничего не видел. Колдун попытался поднять руки, чтобы коснуться лица, но они нешевельнулись.

— Объект пришел в сознание, — произнес машинный голос, и он вздрогнул от неожиданности. Ушинаполнились громким звоном, и Ариман сумел расслышать лязг и скрежет шестеренок.

— Удалите дермальный слой, — сказал другой голос. Он принадлежал женщине. Ариман узнал ее резкийтон. — Начните с лица.

— Кармента? — спросил он. Что-то острое укололо его в лоб и опустилось до середины лица.

— Да, Ариман, — он почувствовал, как что-то дернуло за кожу, и глаза ужалил яркий свет. Он моргнул,мгновение оставаясь незрячим, как и прежде. Затем мир начал приобретать размытые очертания инеразборчивые цвета. — Ты жив.

Колдун повернул голову. Он был без доспехов, прикован к вертикальной рампе в длинном зале,исчезавшем в черноте. Со свисающего над ним ворота лился свет. Стены и потолок были матово-красными, и по истертому металлическому полу тянулся узкий желоб. Ариман чувствовал запахантисептиков, машинного масла и примитивных, но сильных болеутоляющих. Рядом с ним стоялсогбенный сервитор, изучавший его многочисленными зелеными линзами. Его грязно-белый халат,лохмотьями волочащийся по полу, был покрыт бурыми разводами. Сервитор снял с кожи Аримана целыйдюйм ткани, похожей на бледный жир. Перед ним стояла Кармента, ее покрытое трещинами лицо изкрасного лака было склонено набок. Азеку показалось, что она выглядела уставшей, но он не могсказать, почему.

— Ты пробыл без сознания шесть дней, — сказала Кармента, отвечая на незаданный вопрос. — Получилобширные внутренние повреждения, переломы костей и ожоги, потерял много крови, — она шагнулавперед и механодендритом взяла из пальцев-бритв сервитора снятый слой кожи. Ариман заметил вмягкой ткани прожилки капилляров. — К счастью, твое тело исцелилось практически само. Слойсинтетической кожи для того, чтобы не допустить рубцевания. Ты выглядел так, будто тебя сварилизаживо.

Ариман посмотрел за слепящий круг света. Он заметил металлические остовы и ящики, гнезда смеханическими руками под потолком, металлические цистерны, соединенные с вьющимися по полутрубами.

— Значит, ты не только ремесленник, но и биологис? — спросил он.

— Когда-то баловалась. Это один из последних подобных сервиторов.

— Очень полезный.

— Едва ли. То немного, что мне известно о твоем виде, только подтвердило, как мало я могу сделать.Твое спасение заключено в твоем же теле.

Ариман кивнул. Должно быть, его раны оказались такими серьезными, что он впал в исцеляющую кому.Когда ощущения вернулись, колдун понял, что на полное восстановление ему потребуется еще какое-товремя. Эфирные чувства также казались блеклыми и неповоротливыми, словно его разум накрылосмертельным туманом. Воспоминания о последних мгновениях боя на корабле походили нанеразборчивые, смазанные пятна. Он тряхнул головой. Он жив, «Дитя Титана» цел, и пока этогодостаточно.

— Где мы? — поинтересовался он.

— В глубоком космосе, — Кармента помолчала. — Нас крепко потрепало. Надеюсь, оно стоило того.

— Астреос?

— Жив, — женщина кивнула. — Как и ты, он получил обширные физиологические травмы. Он все еще вкоме, из которой ты только что вышел. Кадину повезло еще меньше. Я не уверена, что с ним произошло,

и вообще, почему он до сих пор жив.

Размытые воспоминания Аримана резко приобрели отчетливость. В уставшие вены хлынул адреналин.Колдун ощутил, как в ответ взбугрились поврежденные мышцы. Азек вдруг осознал, что его конечностиприкованы к металлическому каркасу, его запястья и лодыжки удерживали толстые прорезиненныеоковы. Силой мысли он заставил их со скрипом согнуться. Азек шагнул на пол.

— Где он? — прорычал Ариман.

— Он без сознания, погружен в сангвинарный бак, — осторожно ответила Кармента. — Я не знаю,проснется ли он вообще, — колдун посмотрел на нее, и, должно быть, нечто в его взгляде настолькопотрясло ее, что ведьма шагнула назад, выставив перед собой руки и механодендриты. Ариманпопытался успокоиться.

— Изолируй его, — сказал он. — Перекрой всю связь с местом, где он находится, и отмени все протоколыдоступа. Пусть все остается так до тех пор, пока я не увижу его, — Кармента не сдвинулась с места. —Он представляет опасность для корабля, для всех нас.

— Правда? — будь у нее губы, Ариман не сомневался, она бы скривилась. — Калека без сознания,живущий лишь благодаря баку, представляет опасность? Думаешь, я не знаю, что ты уже держишь накорабле монстра? Существо, сотворенное твоим ручным зверьком, Маротом, — она вперила в неговзгляд, ее бионические глаза лучились холодом.

— Делай, как велено, — отрезал он. Техноведьма дернулась и быстро отступила от него. «Она осталасьчеловеком, — подумал колдун. — Сломленная и полубезумная из-за машины, которую хочет укротить,но она до сих пор чувствует и боится», — Ариману потребовалось некоторое время, чтобы придуматьуместный ответ. — Прости за случившееся, госпожа.

— Мой корабль, ты едва не уничтожил мой корабль, а теперь говоришь, что Кадин опасен, — ее голосдрожал, механодендриты нервно подрагивали. — Кое-где продолжаются пожары. Половина корабляпревратилась в руины: системы, орудия, двигатели. И все ради того, чтобы получить ответы?

Ариман взглянул на нее в ответ. Когда-то он знал многих техножрецов и адептов Механикум. С тех поркак он попал в Око, ему приходилось встречаться с теми, кто поддался варпу. Все они, как казалосьАзеку, со временем становились холоднее, отчужденнее, все сильнее напоминая машины. Это былаформа безумия, предполагал колдун, наваждение, в котором растворялось все. Но что касаетсяКарменты, чем крепче она сливалась с кораблем, тем более раздробленными и примитивнымистановились ее эмоции, тем сильнее проявлялась человеческая часть; а то, что осталось, превращалось...во что?

— Мы отыщем ресурсы, а возле Ока есть места, где можно отремонтировать корабли. Даже такихразмеров.

Женщина покачала головой — странное сочетание механической точности и человеческой усталости.

— Эгион мертв, — бесцветным голосом сказала Кармента. И Ариман вдруг понял, что она имела в виду:«Дитя Титана» уже не выберется из пустоты. Он сможет прыгнуть в варп, но без навигатора корабльбудет неуправляемым, способным только на короткие прыжки, после чего ему придется выходитьобратно в реальность. Они будут идти наугад, и даже самое маленькое путешествие займет вечность.Хуже того, они находились на границе Ока Ужаса, в регионе, которые уже захлестывали нестабильныеварп-феномены и штормы. Пусть они еще живы, но Кармента обречет всех на гибель, если попытается

отправиться в путь. Для того, кто в некотором смысле еще оставался человеком, она держалась хорошо.

— Как он умер? — спросил Ариман после небольшой паузы.

— Точно не знаю, — сказала Кармента, и в ее голосе появилась нотка, которую колдун не смогобъяснить. — Быть может, это место сгубило его. Возможно, он умирал еще до прибытия к станции, —женщина отвернулась, покачав головой, и с лязгом шагнула к краю зала. — Мы сбежали, как толькоподобрали вас. Некоторые… существа еще оставались на моем корпусе. Мне пришлось стряхнуть исжечь их, — техноведьма остановилась, в ее голосе чувствовался гнев. — Я уничтожила некоторые частикорпуса. Причинила вред собственному кораблю. Эгион кричал все время, что мы пробыли в варпе.Затем он просто замолчал, нас выбросило сюда, и он умер.

Ариман посмотрел на Карменту, и та, прихрамывая, сделала еще шаг. Ее угольного цвета мантиюпятнала подсохшая кровь, и Азек чувствовал, как при ходьбе нагреваются ее сервосистемы. Она что-тоскрывала от него, но колдун сдержался и не стал влезать в ее мысли. Он и так требовал от женщиныслишком многого.

— Где мы сейчас? — спросил Ариман. Кармента не остановилась и даже не оглянулась.

— Во время перелета Эгион обезумел. Не знаю, как работают его собратья, но полагаю, что в конце онзанимался не навигацией, а просто бежал в ужасе.

— Куда?

Кармента замерла и медленно обернулась к Ариману. В тусклом освещении трещины в ее маскепоходили на следы кровавых слез.

— Домой, Ариман, — сказала она. — Он хотел сбежать домой.

Ариман смотрел через бронехрустальный купол на Кадийские Врата — мерцающие точечки,разбросанные по безбрежной черноте космоса, замаранной тошнотворными цветами. Конечно, вратамиони были лишь в абстрактном смысле. Система, превращенная в крепость, охраняла единственныйстабильный путь из Ока Ужаса в Империум. Существовали и другие пути в Око, но все они былиизменчивыми и опасными, их было сложно отыскать, и они вполне могли погубить любого, кто все женашел их. Любому крупному флоту, желавшему войти или покинуть Око, сначала необходимо быломиновать Кадию, так по крайней мере утверждалось. Планету, населенную миллионами солдат,опоясанную космическими твердынями, окруженную военными флотами. Любой, кто стремилсяпрорваться мимо нее, должен был обладать либо невероятной мощью, либо же носить обличье друга.Вновь и вновь армии отступников пытались одолеть Кадию, но всякий раз терпели поражение.

— Навстречу свету, — мягко сказал стоявший подле него Астреос. Ариман бросил взгляд на библиария.

«Нет, — подумал он. — Уже не библиария. Аколита, ученика. Моего ученика».

Астреос все еще носил одежду, в которую его облачили сервиторы, пока он спал и исцелялся. Его лицо ипредплечья покрывали блестящие ожоговые шрамы, растительность на голове исчезла. Каждый его вдохдоносился вместе с хрустом и треском несросшихся костей. Ариман чувствовал отголоски стихающейболи в теле Астреоса всякий раз, когда смотрел на него.

Они стояли под широким медно-кристаллическим куполом высоко на хребтовой части «Дитя Титана».

Под ними в неровном звездном свете сверкал настоящий корабельный лабиринт. Вдоль корпуса кораблятянулись черные раны, похожие на огромные следы от укусов. Кое-где из пробоин продолжали вытекатьгаз и жидкость. Газ превращался в туман, который висел над переборками и орудийными башнями,подобно дыму над горящим городом. Корабль уже много дней неподвижно стоял на месте. За это времяуспел очнуться Астреос, Кармета как могла починила корабль, и Ариман раздумывал, что делатьдальше. Конечно, он знал. Возможностей у них оставалась совсем немного, но это не делало их менееопасными или более приятными.

Спустя некоторое время Астреос обернулся к Ариману.

— Навигатор бежал к единственному свету, который видел, и он привел его сюда, — произнес Астреос,влажно хрипя с каждым словом. — Все рожденные в свете существа бегут к нему, когда напуганы. Лишьгрызуны прячутся в норах.

Ариман удивленно приподнял брови и посмотрел обратно на звезды. Астреоса тяготили мрачные думы стех самых пор, как он пробудился из исцеляющей комы. Ариман улавливал блеклые и туманные мыслипару раз, когда изучал разум ученика. Поначалу Ариман принял их за фатализм, ему казалось, чтосудьба двух его генетических братьев сломила дух Астреоса, но это было не так: он просто смирился,сдался перед чем-то холодным и темным внутри себя.

— Я не был ближе к Империуму с тех пор, как…

— Как предал его, — закончил вместо него Астреос. Ариман секунду молчал. Он ясно помнил каждыйсвой день, но то, сколько времени миновало с тех пор, как он скрылся в Оке, ускользало от него.Времени как такового в Оке не существовало: словно визуальный обман, оно изменялось в зависимостиот того, где находился человек и как долго смотрел.

— Да, — согласился он.

— Что случилось на станции? Почему погиб мой брат?

— Он погиб потому, что я совершил ошибку.

— Всего одну?

Ариман выдержал взгляд Астреоса и кивнул.

— Демон, которого я призвал, уже был скован чужой волей. Мой призыв вытянул его в реальный мир, нополучить над ним контроль я не смог.

— Это была ловушка.

— Кто-то предугадал мои действия.

— Амон?

— Думаю, да, но врагов у меня хватает, — пожал плечами Ариман и повернулся, чтобы взглянуть на«Дитя Титана» до самого его далекого носа.

— Я хочу разбудить Кадина, — заявил Астреос. Ариман медленно вздохнул. Он знал, что это случится —неизбежные шаги, которые ему следовало предпринять, чтобы идти дальше. Азек мог приказать броситьКадина в плазменную топку, а пепел рассеять в пустоте.

— Это было бы неразумно, — через минуту отозвался колдун.

— Неразумно было бы отказать, — сказал Астреос, его голос оставался спокойным, но мысли рычали отгнева. — Ты обещал спасение для Кадара, но лишь отнял у меня еще одного брата, — затем эмоцииисчезли, и мысли Астреоса скрылись за знакомым гулом экранированного разума.

«Он быстро учится», — подумал Ариман.

Колдун посмотрел на ученика. Его лицо оставалось спокойным, эмоции — сдержанными и спрятаннымипод слоями подсознательных барьеров. Он мог уничтожить Астреоса и сжечь Кадина, даже не дав томупроснуться.

Он мог поступить так, но тем самым потерять немногих обретенных союзников.

«Необходимость — матерь ошибки».

— Хорошо, — сказал Ариман.

Секунду Астраеос смотрел на него, а потом кивнул.

— Когда он проснется, мы пойдем за тобой, и ты выполнишь свое обещание.

Ариман криво усмехнулся.

— Это новая клятва?

Астреос поджал губы.

— Если ты того хочешь, — он остановился и бросил взгляд на далекий огонек Кадии. — Ты ведь хочешьпродолжить? После всего случившегося ты собираешься найти Амона.

— Да, — ответил Ариман. — Демон показал, как найти его.

— Ты веришь в то, что тебе показали, пусть даже Амон и сковал его для службы себе? — Астреоспокачал головой.

— Ему не воспрещали показывать, где находится Амон.

— Ты не думал, что Амон этого и добивается: ловушка внутри ловушки, чтобы заманить тебя?

Ариман не ответил. Он уже размышлял над тем, что сведения демона могли быть ловушкой, или ложью,или и тем и другим, но отступать было поздно. Он должен узнать.

Астреос снова покачал головой, но теперь в движении чувствовалось усталое смирение.

— Как ты последуешь по этому пути? Нас осталось четверо, а еще корабль без проводника.

— У нас есть проводник, — сказал Ариман. — Некоторое время нас могу вести я.

— Куда?

Ариман посмотрел туда, где посреди безмятежной ночи мерцала Кадия.

— Туда, где мы похитим навигатора.

Кадин, подвешенный на длинных отполированных цепях, плавал в баке крови. Сам бак представлялсобой оббитый железом контейнер вдвое выше человеческого роста, расположенный в центре зала изклепаной бронзы, изгибавшегося к куполообразному потолку. Сквозь иллюминаторы в стенках бакавиднелась красная жидкость. Возле них располагались дисплеи, по грязным потрескавшимся стекламкоторых текли светящиеся синие символы. Воздух в зале был влажным и теплым.

Астреос наблюдал за тем, как закрепленные над баком машины медленно заглатывают цепи. Онпринюхался: в воздухе запахло кровью, резким железным привкусом, который заглушил даже воньмашинного масла и ржавчины. Первой над гладкой поверхностью поднялась голова его брата.Сервиторы срезали с Кадина шлем, чтобы подсоединить к его голове и шее копну инъекционных трубоки биопроводов. Кожа, видневшаяся под слоем подсыхающей крови, была бледно-серой и туго обтягивалачереп. Спиралевидные метастазы покрывали его макушку и тянулись по впавшим щекам. Его глаза былизакрыты, из открытого рта текла кровь. Астреос смотрел, не отрываясь. Его, все еще облаченного вокровавленную мантию, вдруг пробрал озноб. Часть его хотела отвернуться, но он не мог.

— Он в наркотической коме, — сказала стоящая рядом Кармента. Она оглянулась на Аримана. Колдуноставался неподвижным, не сводя глаз с появляющегося из бака Кадина, не снимая руки с навершиямеча. — Доза, необходимая для того, чтобы держать его в бессознательном состоянии, очень большая,и… — женщина замолчала, поймав на себе взгляд Астреоса. Тот кивнул, не понимая, почему ведьмаперестала говорить, и снова посмотрел на вершину бака.

Наконец появилось остальное тело Кадина. Астреос услышал собственный вздох, но при этом незаметил, как воздух покинул легкие. Доспехи на плечах и груди Кадина потемнели и оплавились. Краяизодранного керамита вонзились в плоть. Его правая рука оканчивалась под локтем, левая — нижеплеча. От ног, которые вскоре возникли, остались лишь изуродованные куски мяса, висящие нараздробленных костях.

Ворот, залязгав шестеренками, остановился, а затем качнулся вперед. Он стал медленно опускатьКадина, пока тот не оказался вровень с Астреосом. С воина текла кровь, капая на пол и образовываятемные озерца. Библиарий поднял руку и медленно вытянул открытую ладонь. Доселе неподвижныйАриман чуть заметно шевельнулся. Рука Астреоса коснулась наплечника Кадина.

— Брат, — тихо произнес Астреос.

— Он не может ответить. Он получил тяжелые ранения, и мы продолжаем вводить успокоительное в егоорганизм.

+ Брат, + послал Астреос, сфокусировав послание на тлеющих угольках сознания, которое он ощутил вразуме брата.

+ Его уши и разум закрыты, + послал Ариман, и от вмешательства колдуна Астреос почувствовалприлив гнева. + Он в бездне. Даже если он очнется и заговорит, то уже не будет твоим братом, + спосланием пришло тепло успокаивающего чувства, словно дружеская рука на плече. + Поверь мне. +

— Уберите успокоительное, — сказал Астреос. Кармента бросила взгляд на Аримана. — Разбуди его, —прорычал он.

Секунду Кармента стояла на месте, а затем шагнула к баку и ввела код на небольшой панелиуправления. Издалека донесся механический щелчок, и трубки, подсоединенные к Кадину, задергались.На пол закапала свежая кровь.

Астреос ждал крика, думая, что Кадин очнется, словно ребенок после ночного кошмара. Посленескольких минут молчания и неподвижности, библиарий снова повернулся к Карменте. Она пожалаплечами, слабо дернув механодендритами.

— Он был тяжело ранен, а мои познания в биологии Адептус Астартес в лучшем случае можно назватьограниченными.

Астреос уже собирался дать резкий ответ, когда краем глаза заметил движение. Он быстро оглянулся ивстретился с глазами Кадина. Астреос замер. С глазами. У Кадина было два глаза. Их радужки былиярко-зелеными, с черными зрачками-щелками. Аугментики не было, лишь новая, гладкая кожа.

— Брат, — влажно прохрипел Кадин и улыбнулся. Внезапно из его рта хлынула кровь, и Астреосотшатнулся. Механодендриты Карменты развернулись в мгновение ока. Лишь Ариман оставалсянеподвижным, не снимая расслабленную руку с меча. Кадин закашлялся и сплюнул на палубу сгустоккрови.

— Кровь в легких, — отметил Ариман.

— Итак, — сказал Кадин. — Собираетесь ли вы освободить меня?

Астреос пристально посмотрел на брата. Голос Кадина превратился в искаженное рычание, могильноеэхо прежнего тона. И глаза…

— Я не убью вас, — произнес Кадин, переводя взгляд с Астреоса на Аримана и Карменту. Он улыбнулся.— Даю слово.

— Ты… ранен, брат, — сказал Астреос.

— Я заметил, — губы Кадина обнажили сломанные и зазубренные зубы. Он так ни разу и не моргнул.Астреос посмотрел на плоть и доспехи брата. Теперь, когда с Кадина стекла кровь, библиарий виделучастки кожи, которая выглядела исцеленной, уродливые узлы шрамов в прорехах доспехов. Его взглядупал на разбитый керамит и пласталь, ярко блестевшие там, где их разрубило. За исключением тех мест,где они словно размягчились и исказились: как будто срослись поверх плоти, исцелившись.

— Ты…

— Его нет. Погляди сам, — Кадин дернул подбородком в сторону Аримана. — Или спроси у своего лорда-шарлатана, если не хочешь смотреть.

— У тебя нет половины тела.

— Аугментика, брат, — Кадин повернулся к Карменте. Астреосу показалось, что та задрожала. — Ты ведьможешь установить ее? И мне понадобятся доспехи, хотя не думаю, что смогу снять эти. Придется тутпоработать.

Секунду Астреос раздумывал над тем, стоит ли позволить колдуну усыпить Кадина снова. «Даже если онпроснется и сможет говорить, он не будет твоим братом», — сказал Ариман в воспоминаниях.

«Возможно, ему лучше умереть, — подумал Астреос. — Но тогда я стану последним, и какая мнебудет разница?»

— Ты не дашь мне умереть, брат, — сказал Кадин, не глядя на него, а затем медленно обернулся к

Астреосу и посмотрел на него зелеными глазами рептилии. — Тебе не хватит духу, — Кадин мотнулподбородком на Аримана. — А ему нужен ты, поэтому он не убьет меня, хотя и должен.

Руки Астреоса непроизвольно сжались в кулаки, на лице отчетливо проступили шрамы. Это был не егобрат, он понял это в тот миг, как Кадин заговорил, но ему следовало узнать, что осталось от его души.Медленно, неуверенно, он потянулся сознанием в разум Кадина.

Он словно погрузил руку в открытую рану. Астреос ощутил текстуру рваных мыслей, прорехи, где когда-то были воспоминания и убеждения. Их остатки свисали переплетением обрывков. Больше там ничегоне было, вместо демонического разума, угнездившегося на развалинах, зияла уродливая дыра. Астреосразорвал связь и встретился взглядом с братом. Кадин улыбнулся, и улыбка походила скорее на гримасу.

Ариман шагнул к Астреосу.

— Так чего ты хочешь? — холодным, ровным голосом спросил он.

— Конечно, следовать за тобой, Ариман, — ответил Кадин и сплюнул сгусток крови и кислоты на палубу.

— Делай, как он говорит, — сказал Ариман Карменте. — Постарайся восстановить его.

Астреос собирался что-то сказать, но Ариман уже исчез в дверях. Библиарий перевел взгляд обратно насвоего брата, не до конца сформировавшаяся мысль еще крутилась в голове.

Кадин ухмыльнулся Астреосу, и из уголков его рта заструилась густая кровь.

Кадин услышал Марота прежде, чем увидел. Тихий кашель проржавевших сервоприводов изапинающийся вой доспехов колдуна следовали за Кадином, пока он шел через глубокие ибезмолвствующие отсеки «Дитя Титана». Он ходил с тех самых пор, как Кармента закончила работу, стого времени, как его создали заново.

Он закрыл глаза и услышал скрип доспехов, теперь уже ближе, между рядами машин у него за спиной.Кадин открыл глаза и узрел монохромный, лишенный теней мир. Поршни на ногах шипели и дергалисьвсякий раз, когда он делал шаг. Кармента сделала свою работу, закрыв пласталевые конечностиошметками его тела. В некотором смысле эти дополнения были более удивительными, чем остальныеизменения: его новые глаза, уверенность в том, что он не сможет снять с себя доспехи, даже еслипопытается, что мир, который он видел, осязал и вдыхал, казался столь же мертвым, как гололитическаяпроекция.

Его разум более не был единым целым: Кадин чувствовал в сознании прорехи и пустоты, словнопризрачное ощущение потерянной конечности. Эмоции и мысли более не составляли единое целое, аего память превратилась в месиво из дыр и обрывочных фрагментов. Целые части былой жизни куда-тоисчезли, а некоторые казались настолько нереальными, как будто его жизнь принадлежала кому-тодругому. Он не знал, что все это значит, и, что еще хуже, не был уверен, что его это заботит.

Кадин попробовал языком воздух. Он оказался теплым от статической пульсации тысяч кабелей итрубок, вьющихся по всему залу. Царила почти кромешная тьма, но коридор перед ним освещалсяжелтоватым монохромным светом, словно у него из-за спины лился грязный лунный свет. Кадин всегдамог видеть во тьме, это был первый дар мира, который породил его, а впоследствии и генетическогосемени, создавшего его заново. Но теперь все тени будто испарились. Вновь и вновь он закрывал глаза,просто чтобы ощутить прикосновение настоящей тьмы.

Кадин не знал, что случилось с аугментическим глазом, на лице не осталось и следа, лишь гладкая кожаи кость вокруг глазницы, из которой на мир взирало новое око. Он медленно задышал. Его дыхание всееще пахло кровью, ощущавшейся железом на языке. На миг ощущение захлестнуло его, и во мгле заглазами он не чувствовал ничего, кроме потока густой крови по коже, внутри вен, в легких и во рту.

Слух заполнило слабое шипящее дыхание, такое близкое, словно доносилось прямо у него под ухом.Кадин развернулся и рывком вытащил Марота из укрытия в машинной нише. Поршневые пальцызаскребли по раздробленному керамиту и сомкнулись на горжете.

Кадина захлестнула ярость, подобная грозовой туче. Ярость сотрясала его, словно крик бога. Онвспомнил, как колдун с улыбкой подался к нему, с его лица капала кровь.

— Твой глаз пахнет слабостью, — сказал он. — Как у твоих братьев.

И пока все, о чем мог думать Кадин, было падение Кадара, в его легкие тек холодный воздух. Яростьпереросла в безмолвный крик, слившийся с металлическим скрежетом смыкающейся хватки.

А затем вдруг — ничего, лишь бездонная пустота, растекающаяся до самых границ его мыслей, подобночерному зеркалу. Он посмотрел на извивающегося в его хватке Марота. Из решетки-громкоговорителяпрорицателя донесся утробный смех.

— Ты не убьешь меня, Кадин, — сказал он.

— И почему ты так думаешь? — Кадин неотрывно глядел на него, продолжая стискивать горжетдоспехов Марота. Незрячие линзы шлема в виде морды гончей замигали.

— Потому что мы с тобой родичи, — прошипел Марот. Он скреб ногами, пытаясь обрести опору, ицеплялся за руку Кадина. — Вот почему я искал тебя. Мы теперь одинаковы.

Настала очередь Кадина рассмеяться.

— Я тебе не родич, — пальцы сомкнулись крепче, и воин услышал, как что-то в шее Марота что-тозахрустело. — Ты рыскаешь во тьме. Ищешь себя, но ничего не найдешь.

Другой рукой Кадин схватил запястье Марота. Он медленно провернул кулак и услышал, как треснулаброня и захрустели кости под ней. Марот закричал, пронзительный звук эхом разлетелся вдоль рядовоборудования, после чего превратился в хриплое бульканье. Кадин напрягся, чтобы вырвать руку изсустава. Поршни в руках пришли в движение.

— Скажи, что чувствуешь тот же гнев, что и прежде, — произнес Марот, и теперь в его голосе неслышалось ни веселья, ни безумия, а лишь усталость, от которой Кадин застыл, будто изваянный изкамня. — Скажи, что ты помнишь, что значит ненавидеть, и знать, почему. Скажи, что не чувствуешьбездну в своей душе.

Кадин превратился в статую. Марот кивнул, словно соглашаясь с ним.

— Она будет расти. Да, будет. Ты будешь купаться в крови, лишь чтобы попытаться вспомнить, чтозначит чувствовать хоть что-нибудь. Будешь убивать и жечь все, что когда-то ценил, и поймешь, что ононичего не стоит. Бездна отнимет все. Я знаю. Вот почему я искал тебя, вот почему я здесь.

Марот покачал головой, и на миг Кадину показалось, будто с зеркальной палубы на него смотрит Фидий.

— Мы падаем все ниже, — сказал Фидий, — и солнце стало для нас тусклым воспоминанием.

Рука Кадина напряглась, а затем он выдохнул и бросил Марота на пол. Он посмотрел на сломленноесоздание, которое когда-то было человеком, затем космическим десантником, а теперь это было простосущество. Кадин смотрел, как Марот прикасается к треснувшим доспехам, будто животное,зализывающее раненую лапу. Кадин более не видел в нем силы воина, не видел гордости от обладаниягенетическим семенем и традиций, которые когда-то составляли сущность Марота. Он видел толькогрязные доспехи, прикрывающие тело, в котором не осталось ничего, кроме стремления выжить.

— Мы с тобою — пустые дети бездны, — произнес Марот и выжидающе покачал головой. Кадин ещесекунду смотрел на него, а потом развернулся, чтобы уйти. Мгновение спустя Марот пополз на звукшагов.

Ариман вздрогнул. Из глаз текла кровь, длинными коричневыми потеками засыхая на щеках. На кожеблестел пот, рот онемел от многодневного повторения одних и тех же фраз.

«Но здесь не существует дней, — подумал он. — Ни дней, ни ночей. Лишь неспешный поток мыслей иэмоций, подъем, вращение и падение, словно глубинные течения океана, словно ветры Терры, словнопокачивание леса».

Он понял, что потерял бдительность, и следующая ритуальная фраза почти слетела с уст. Колдунзаставил себя вернуться к выученному наизусть образу и уравнял сердцебиение с ритмом слов,исходящих из пересохшего горла.

Он сидел на металлическом полу обзорной башни, откуда с Астреосом взирал на Кадийские Врата.Черные железные створки скрывали вид из кристаллического купола. Единственным звуком быломерное дыхание. Над ними висел блестящий серебряный круг, чья поверхность подрагивала ототраженного света иного мира. Ариман смотрел в зеркальную гладь, наблюдая за тем, как тамформируются образы, и анализируя многочисленные символизмы.

+ Уменьшить энергию двигателя на две пятых. Дать нам дрейфовать шесть секунд, а затем продолжатьидти прежним курсом, + из-за послания на его руках и груди выступил пот. Ариман почувствовал, какКармента приняла сообщение, и ощутил, как в ответ потускнели двигатели «Дитя Титана». Астреосмолча сидел напротив него и направлял свою силу в разум Аримана. Но даже с такой поддержкойпредсказание маршрута до Кадийских Врат до предела истощало волю колдуна.

Они преодолевали относительно короткие расстояния, по крайней мере в условиях реальногопространства. Но в варпе расстояние ничего не значило. Мысль, эмоция, воображение и сны были здеськуда реальнее, чем материальные объекты. Настоящий навигатор мог глядеть прямо в царствонереального и прозревать его течения. Ариман понимал, что его потуги не более чем блеклая тень техспособностей. Там, где навигатор видел варп таким, каким он есть, Азек видел лишь эхо, улавливаемоеритуалом и интерпретированное символьным языком. Это было столь же грубо, как и попытки древнихпредсказывать будущее по клубам дыма, или сродни тому, как сыплется песок из руки ребенка.

Но все равно Ариману требовалась вся сила разума, чтобы избегать рифов и штормовых течений варпа,прежде чем корабль не наскочит на них. Колдун не моргал с тех самых пор, как они вошли в варп. Он немог — одно упущенное мгновение, и им конец.

Внезапно в предсказательном зеркале изменились световые образы различных оттенков, и колдун

ощутил, как дрогнул его разум. От живота поднялась волна дезориентации и тошноты, но он поборол ее,сосредоточившись на игре образов и цветов. Ариман всеми силами пытался понять, что видит. Затем, безпредупреждения, он все понял.

+ Выходим. Быстро, + мысль вырвалась из его разума, и секундой позже Азек ощутил исчезающееощущение под кожей, когда «Дитя Титана» вынырнуло обратно в реальное пространство. Ариман недвигался, в разуме все еще крутились вычисления, подобно шестеренкам, которые раскручиваласдавленная пружина. В предсказательном зеркале переливались свет различных оттенков.

— Мы совершили переход, — раздался голос Карменты по вокс-громкоговорителю. Ариман не моргнул.Его сознание угасло — разум действовал механически, пока вел корабль. На полированном серебрезеркала возникло очертание, словно тень, отбрасываемая сквозь туман.

«Что это? Что я вижу?» — мысли в голове Аримана возникали одна за другой, но мгновение ритуалауже прошло, и на него стала надвигаться чернота. Его глаза закрылись, и он осел на пол. Зеркало упалона пол и разбилось.

Ариман лежал на каменном полу и видел тени, похожие на людей, мягкие голоса твердили ему забыть.

Он открыл глаза несколько часов спустя и увидел звезды, взирающие на него из-за кристалла. Астреосанигде не было. Колдун поднялся, перед глазами вспыхивали яркие звезды. Хромая, он подошел к вокс-громкоговорителю и включил его.

— Ариман? — в голосе Карменты чувствовалась усталость.

— Где мы?

— Мы остановились в реальном пространстве, — из динамиков вокса затрещала статика, а затемтехноведьма продолжила. — Я вижу Кадию, Ариман. Мы достаточно близко, чтобы я видела свет еезвезды.

— Хорошо, — сказал Ариман, придя в движение. Он устал, но им следовало подготовиться. Для сомненийи снов больше не было времени.

Часть третья: В прах возвращенный

XIII:Часовой механизм— Сигнал. Неустойчивый. Вероятно, имперский. Минимальный расход энергии. Дополнительныеэнергетические показания свидетельствуют об орудийном огне, а также повреждениях поля и корпуса,— сервитор завершил монолог и умолк. На округлой командной платформе «Владыки человечества»инквизитор Селанда Иобель, поджав губы, зарегистрировала отчет. Неожиданно, но в Оке Ужаса, дажена его окраинах, другого ждать и не приходилось. Им придется решать, как поступить, и притом быстро.Ее это нисколько не радовало — как правило, за поспешные решения позже приходилось жалеть.

Они двигались курсом к Кадии, вот уже пару недель ее звезда сияла перед ними в реальном космосе.Никто, даже авгурная миссия Инквизиции, не выходил из варпа вблизи Кадии, по крайней мере еслинадеялся выжить. Поэтому «Владыка человечества» шел в пустоте, подобно морскому страннику,

возвращающемуся в порт после шторма. Иобель хотела снова увидеть систему-крепость, не жить впостоянной тревоге, избавиться от хроноловушки и позволить себе отдохнуть. Но больше всего ейхотелось снять чертовы доспехи. Пластины покрывала пламенно-красная краска, по их поверхностилиниями из черного железа расходились очертания ангельских крыльев, лучистых звезд и голов хищныхптиц. Женщина поерзала в кресле, подсознательно пытаясь размять затекающие мышцы. Она неснимала боевую броню уже несколько недель и начинала чувствовать себя так, как будто ее все времястискивала чья-то рука. Но выбора у нее не было. Каждый член команды носил доспехи — такпредписывала необходимость.

Иобель обернулась к двум своим соратникам. Инквизитор Эрионас восседал на медном троне, надребризером, скрывавшим нижнюю часть его лица, виднелись лишь закрытые глаза. Он носил грифельно-серые доспехи, нагрудник которых напоминал освежеванные мышцы. Несколько толстых кабелейсоединяли трон с когитационными колоннами, пронзавшие центр зала управления. Иобель заметила завеками Эрионаса игру света. Инквизитор не подал виду, будто слышал доклад, но она знала, что это так— от него ничто не ускользало. Рядом с ней в кресле из полированной кости сидела Малькира.Естественно, троны несли в себе опостылевший символизм. Трон же самой Иобель был серебряным, нопритом ничуть не удобнее. Справа от каждого из тронов сидели согбенные фигуры, черты которыхскрывали красные одеяния, расшитые священными именами.

Прежде чем заговорить, Малькира, как обычно, зашлась кровавым кашлем.

— Следует проигнорировать его, — Иобель взглянула на Малькиру и встретилась с черными глазамиинквизитора, сверкающими на обтянутом кожей черепе. — Наше время на исходе.

Малькира постучала по хроноловушке, вмонтированной в нагрудник ее перламутрово-белых доспехов.Механизм за округлой кристаллической крышкой тихо жужжал. Иобель бросила взгляд на медныйкорпус своего устройства, следя за движением цифр, выгравированных на серебряных и медныхшестеренках.

— Ты права, — произнесла Иобель.

— Конечно, права, — резко сказала Малькира и снова закашлялась. Ритмичный стук системжизнеобеспечения, установленных в доспехах старухи, стал громче. — Риск слишком велик, если сейчассойдем с курса. Всего пару недель, и данные будут в безопасности.

— Меня убеждать не нужно, — заметила Иобель.

— Нет, — вдруг сказал Эрионас. Иобель и Малькира одновременно посмотрели на него. Он непошевелился, его глаза оставались закрытыми. — Нужно сойти с курса и провести расследование.

Его голос затрещал через встроенную в ребризер вокс-решетку.

— Глупость, — оскалилась Малькира, сверкнув серебряными зубами.

— Нет, — в голосе Эрионаса не чувствовалось эмоций. Иобель приходилось слышать, как тем же голосомон приказывал уничтожить целые города. — Это возможность. Я изучил данные со сканеров. Корабльнеобычной конструкции. Я полагаю, он явно имперский. Судя по данным психооккулюма, он побывалглубоко в Оке. И все же на макроуровне в нем отсутствует влияние варпа. Потрошение его хранилищданных сможет многое сказать.

— Или мы погибнем, так и не достигнув безопасности, — сплюнула Малькира.

— Мы здесь не ради безопасности, — напоминание Эрионаса повисло в тишине.

Конечно, он прав, Иобель не собиралась этого отрицать. Они участвовали в авгурной экспедиции, ихкорабль отправили в Око для сбора сведений о его природе и текущем состоянии. Информация и знания,которые они собирались доставить в хранилища, были бесценными. Это был взгляд в лицо врага,способный предупредить их о растущих угрозах или выявить его слабые стороны.

Подобные экспедиции были сопряжены с крайней опасностью, а вероятность нападения или жестокойгибели считались меньшим из рисков, которые им грозили. Око само по себе отравляло душу и тело. ВОке энергия и материя варпа накладывались друг на друга, а физические законы истончались иисчезали. На границах Ока между двумя мирами еще оставалась тонкая прослойка реальности, но в егосердце царило безумие. Даже короткое путешествие туда могло закончиться осквернением.

«Владыку человечества» создали специально для подобных странствий. На каждой пластине и заклепкекорпуса были выгравированы молитвы и обереги. Вдоль всего остова шли психические рассеиватели инуль-генераторы. Любой отсек корабля можно было изолировать и затопить нервно-паралитическимгазом, если системы зафиксируют вторжение. Большая часть команды состояла из сервиторов, а почтивесь человеческий экипаж спал в стазисе до тех пор, пока в них не появится необходимость. Всех, крометроих инквизиторов, по прибытии в Империум ждала казнь. Слишком велик риск осквернения. Людизнали об этом, но продолжали служить. Поэтому Иобель испытывала замешательство и восхищениевсякий раз, когда смотрела в лица обреченному, но верному долгу экипажу.

Но варп не только мог осквернить, он также искажал до неузнаваемости время. Экспедиция моглапровести в Оке всего пару месяцев, но вернуться на Кадию спустя тысячи лет, либо через пару секундпосле отбытия, либо вообще в прошлом. Не было совершенно никаких гарантий того, что для обитателейкорабля время шло одинаково. Поэтому каждый член команды носил хроноловушку, а другие подобныеустройства были встроены в структуру корабля. Ловушки оценивали течение времени объекта и егоподверженность субстанции варпа, рассекая ее миллионами щелчков шестеренок.

— У нас нет времени, — предупредила Малькира, постучав по своей хроноловушке. Иобель ощутиласлабый гул собственной ловушки, пославшей едва заметную дрожь по доспехам.

— Неверно. Временное искажение уменьшается, сейчас мы в пределах допустимой нормы. Мыприближаемся, отправляем исследовательскую команду, возвращаемся и продолжаем путь к Кадии.Туда и обратно, как говорят солдаты, — Эрионас прервался, будто радуясь применению такой фразы. —Мы и так много рисковали, почему бы не рискнуть еще раз?

Малькира фыркнула. Спустя пару секунд они оба повернулись к Иобель.

Она знала, что все закончится именно так.

— Согласна, — сказала она. — Мы осторожно все изучим, — Малькира нахмурилась и прошипелаприказы сервиторам и команде. Иобель почему-то была уверена, что за маской ребризера Эрионасулыбался.

«Дитя Титана» парил в пустоте, мягко вращаясь в оси прерывистых координат. Вокруг корпуса виселисерые облака газа и распыленной жидкости, которые медленно расширялись, подобно горячемудыханию в холодном ночном воздухе.

— Это неразумно, — произнес Астреос и бросил взгляд на Карменту. Она не обратила на него внимания.

Женщина была соединена с колонной кабелей и легко могла отодвинуть происходящее в трюме назадний план. Интерфейс был неполным, этого не позволяли местные системы, поэтому она находилась всвоем сознании, но слышала рокочущие сны «Дитя Титана» и могла прикоснуться к его сердцу. Этоуспокаивало, словно понимание того, что рядом с тобой во сне кто-то есть. Корабль дремал, из ран впустоту вытекала энергия и мусор. Даже контролируя ровное сердцебиение «Дитя Титана», Карментачувствовала в его дреме сбои.

— Имперский корабль идет наперехват, — сказал Ариман, неподвижно стоя на коленях. — Вариантов унас немного. Он снова был в доспехах. Лазурная краска отражала яркий свет, лившийся с потолка.Белый табард скрывал его грудь, ниспадая до самых ног. С наплечников свисали пергаментные свитки,покрытые незнакомыми Карменте письменами. Вокруг колдуна извивалась спираль, изгибы и плавныесимволы которой были вырезаны в палубе мелта-резаком. Она покрывала весь трюм — пару сотенметров металлического пола. На нанесение спирали ушло несколько дней, и все это время Аримантрудился в одиночку. Кармента увидела, как белый огонек резака вспыхнул, а потом исчез.

— Мы можем не пережить повреждений, — заметил Астреос. Как и Кармента, библиарий стоял напомосте в футе от палубы.

— В противном случае мы точно не уцелеем, — произнес Ариман. Астреос хотел было что-то сказать, нов последний момент решил промолчать. Его доспехи походили на броню Аримана, но Кармента не моглаизбавиться от чувства, что это временно, как будто синяя краска на покрытой вмятинами боевой броне влюбой момент осыплется, явив под собою старую бронзу.

«Они оба правы, — подумала Кармента. — Этот план может погубить всех нас, но иного выхода нет».

Ждать, пока заинтересовавшийся корабль не подойдет достаточно близко. Вывести из строя егодвигатели внезапным орудийным залпом. Затем Ариман, Кадин и Астерос возьмут на абордажобездвиженный корабль и заберут необходимое. Потом снова бежать. На словах все просто, но исходслишком сильно зависел от случая и удачи, поэтому Карменте совершенно не нравился подобный риск,особенно из-за способа, с помощью которого Ариман собирался попасть на свою жертву.

«Он убьет нас, — сказал внутренний голос. — Сколько раз у него едва это не получилось. Он — нашапогибель».

Вздрогнув, Кармента отогнала страхи. По крайней мере в одном им повезло. Они могли месяцы илидаже целые годы ждать корабля, который пройдет достаточно близко, чтобы заметить их и решитьподойти поближе. На самом деле прошло всего несколько недель.

— Имперский корабль приближается и передает сигнал приветствия, — она чувствовала, как посистемам «Дитя Титана» скребут шифрованные коды. Сигналы казались агрессивными, будто вызов,брошенный стоящим в тени человеком.

«Они правильно делают, что опасаются», — подумала техноведьма.

— Почему они приветствуют нас? Мы ведь для них пустой остов, — спросил Астреос.

— Они ищут выживших и смотрят, есть ли реакция активных систем, — сказала женщина.

— Если они поймут, что корабль не настолько безжизненный, как кажется…

— Не поймут, — она готовилась в течение всех этих недель, настраивая системы и оборудование, чтобы

те работали с прерывистым ритмом, а внешний вид «Дитя Титана» был никак не иллюзией. Послестычки возле мертвой станции «Дитя Титана» был именно тем, как он выглядел — наполовинуразрушенный корабль, изуродованный боевыми повреждениями, едва не разваливающийся на куски.Всякий раз, когда Кармента соединялась с кораблем, она чувствовала ранения, похожие на затяжнуюлихорадку, и отсоединялась с эмпатическими ранами на теле и повреждениями аугметики. Впервые онаначала бояться связи со своим кораблем, и ее не покидало ужасное чувство, что «Дитя Титана»изголодался, и голод этот вселял страх.

Астреос заворчал и отвернулся, обводя взглядом высеченную Ариманом спираль.

— Это сработает? — ровным голосом спросил он. Ариман поднял взгляд, его лицо оставалосьбесстрастным, но в глазах появился блеск, когда он посмотрел на Астреоса.

— Нельзя сказать наверняка, — ответил колдун. Библиарий встретился с взглядом Аримана, удерживалего несколько секунд, а затем опустил глаза и кивнул.

— Ты, как всегда, умеешь успокоить, — произнес Кадин. Он смотрел на высеченный Ариманом образ,изучая символы и линии, будто запоминая каждую деталь, читая их. Астреос, заметила она, предпочелнаходиться по другую сторону платформы от своего брата. Они не обменялись и словом с тех пор, каквошли в трюм.

Им так и не удалось снять доспехи с уцелевшей плоти Кадина, как и перекрасить почерневшиепластины. Кармента установила требуемую аугментику. Хотя бы это ей удалось, пусть и с тревожнойлегкостью. Плоть Кадина стала нарастать на металлических частях. Теперь его руки оканчивалиськлешнями с тремя иглами из блестящей стали. Ноги же сгибались в обратную сторону и шипели накаждом шагу. За спиной магнитно крепились болтер и обоюдоострый цепной меч.

Кармента ощутила дрожь от нового сигнала приближающегося корабля, который засекли сенсоры «ДитяТитана». Женщина отвлеклась от происходящего, когда часть все еще пробуждающегося корабля началавзламывать шифры сигнала. В сигнале приветствия что-то было, нечто, сокрытое в сплетении кода…

Шифр открылся.

Техноведьма потрясенно моргнула. Она угодила в ловушку, окутанная коконом из мягкого мяса,соединенным со слабым металлом. Она не чувствовала касание пустоты к своему корпусу. Нечувствовала биения плазменного ядра. Женщина запаниковала. Она не могла пошевелиться. Карментане понимала, что с ней случилось. Ее плоть начала изменяться. Она не понимала, почему. Она…

Кармента вдохнула и пошатнулась на платформе. Из кабелей, которые соединяли ее с «Дитем Титана»,посыпались искры. Мгновение женщина не чувствовала ничего, кроме панического треска техники,ожившей с неконтролируемыми спазмами. В трюме замерцал свет. Корпус заскрипел. Где-то на кораблев спящие системы хлынула энергия.

— Что происходит? — Ариман вскочил на ноги. Кармента выплюнула шипящий из-за статики машинныйкод, чувствуя, как резкие звуки скребут горло. Она покачнулась, и механодендриты слепо замолотили повоздуху. Ариман бросился к платформе. Одно из металлических щупалец дернулось в его сторону, но онсилой мысли оттолкнул его.

— Что… — начал он.

— Корабль, — выдохнула Кармента. — Он боится, пытается приготовиться к бою или бежать, — свет

мигал все быстрее, будто учащенное сердцебиение. — Приближающийся корабль… — женщинапочувствовала, как мир вокруг нее содрогнулся. — Это не просто имперский корабль. Это Инквизиция.

— Множественные энергетические вспышки, — брякнул сервитор, подсоединенный к сенсорнымсистемам. — Боевая тревога.

Иобель услышала сказанное, и уже надевала шлем. Командный неф «Владыки человечества» залилокрасным светом. Выходы перекрыли противовзрывные двери. В воздухе затрещала статика, когдаактивировался нуль-генератор. Поле погасило ее психические ощущения, и на Иобель накатила волнатошноты.

— Ловушка, — прошипела Малькира позади нее. Киберхерувим с коваными медными крыльями опустилна голову старухи шлем-купол. Тот закрылся с шипением выравнивающегося давления.

— Этого мы пока не знаем, — спокойно ответил Эрионас. — Возможны иные варианты.

— Энергетический поток цели изменился, — произнес сервитор. — Щиты спорадически активны.Двигатели включаются.

К плечу Иобель подлетел серебряный сервочереп. В крошечных металлических руках он держалболтган. Иобель приняла оружие, почувствовав, как активировался дисплей прицеливания в шлеме,когда она прикоснулась к сработанному из золота корпусу.

— Если это не ловушка, то какое еще может быть объяснение? — спросила она, бросив взгляд наЭрионаса.

— Корабль-цель открывает огонь, — сказал сервитор.

— Это уже несущественно, — ответил Эрионас. Его глаза открылись, и две яркие стеклянные сферыоглядели затопленную красным светом комнату. — Всем орудиям — приготовиться к стрельбе.

Ариман ощутил, как вздрогнул корпус. Попадания снарядов, рассудил колдун. Он повернулся кКарменте. Женщина дрожала, пытаясь удержаться на ногах, по ее черной одежде плясали искры.

— Как далеко вражеский корабль?

— Не могу сказать, — выдохнула она.

— Ты должна. Как далеко?

— Они еще не достигли оптимальной дальности для стрельбы.

Ариман кивнул. Все было так, как он и думал, а значит, дела их плохи. Кораблю следовало быть ближе,намного, намного ближе.

— Возьми корабль под контроль, — прорычал Азек и повернулся к Астреосу. — Астреос, Кадин, сюда, —он потянулся в разум библиария, едва тот ступил на палубу.

+ Восходим, + послал он, и его сознание обрело идеальную сосредоточенность. Казалось, мыслиАстреоса резонируют в унисон с его собственными. Он начал сплетать набирающие силу мысли,отправлять отдельные их фрагменты в свободный полет. Выжженная в палубе фигура засветилась, из

центра, в котором стояли воины, вырвался огненно-оранжевый свет. Сила в разуме колдуна воззвала ксимволам, и они ответили ему. Ариман почувствовал, как накопившаяся энергия взревела от голода,который в одиночку ему не насытить.

+ Давай, + послал он Астреосу и поднял руки. Его разум коснулся сознания библиария и соединился сним.

Азека словно пронзило молнией. «Дитя Титана» исчез, и разум Аримана воспарил в космос, подобнопламенеющей комете.

— Ускориться. Продолжать вести огонь, — приказ Эрионаса разнесся над гулом оборудования и голосов.— Испепелить его.

Иобель наблюдала за действиями команды. Трон и палуба дрожали в унисон с отдачей сотен орудий.

— Попадания прицельные, — промурлыкал Эрионас. Иобель поняла, что тот отслеживает потокинформации от канониров. — Нужно приблизиться, чтобы разрушить корабль, но уничтожение будетполным.

— Ты так уверен? — спросила Малькира, встроенный в шлем громкоговоритель лишил ее голос былойнасмешливости.

— Да, — ответил Эрионас. — Придется полностью уничтожить его, пока не окажемся в радиусе огневогопоражения.

Иобель поняла, что кивает, но не потому, что была согласна со словами Эрионаса. Ее кожа казаласьиссохшей. На языке чувствовался горький металлический привкус. Что-то пошло не так. Хроноловушкана груди начала крутиться быстрее.

«Им следовало развернуться и оставить обломки корабля на волю судьбы, следовало идти к Кадии.Следовало…»

Иобель оборвала нить размышлений. Ее глаза были закрытыми, дыхание и сердцебиение — ровными.Она успокоила сознание, пытаясь увидеть образы в круговерти эмоций и ощущений. На борту «Владыкичеловечества» она была единственным псайкером. Ее способности были слабым, практически неразвитым талантом, но в тот момент она поняла, что что-то пошло совсем не так. Чувство походило нанарастающую волну давления перед бурей.

— Что-то грядет, — ее голос оставался холодным, но сама Иобель дрожала от страха.

— Что… — начал Эрионас, но в тот момент Иобель ощутила, как нечто врезалось в ее разум с мощьюприливной волны. Мостик взорвался воплем машин, сервиторов и людей. Хроноловушки по всемукораблю зашипели, когда их шестеренки неистово закрутились.

Астреос, несмотря на закрытые глаза, все видел. Видел Аримана, который, вытянув руки, стоял справаот него, его психическая форма почти растворилась в ослепительно-ярком свете. Видел Кадина схолодным, бесстрастным лицом. Ариман произнес еще одну фразу, и мир превратился в очертания сослишком многими измерениями, кружившимися, словно подхваченные ветром листья. Палуба подногами исчезла, хотя библиарий продолжал ее чувствовать. Их окружили звезды. Астреосу не нужно

было смотреть на Аримана, чтобы видеть его: разум колдуна пылал, будто солнце, впитывая в себя весьсвет, становясь ярче и ярче. Звезды вращались, скручиваясь в изломанные радуги на фоне пустоты.Лишь трое воинов оставались неизменными, лишь они оставались неподвижными, все иное пребывало вдвижении. Они скользили в пустоте, взирая на звезды, словно рыбы, смотрящие на небо из морскойпучины.

Вдруг перед ними возник громадный силуэт. Черный корабль, иззубренный, покрытый вмятинами отзвездной пыли, но прорезавший пустоту сквозь завесу кружащихся звезд. Его окружал огонь,изливающийся из зубчатых бортов. Они ринулись к нему. Астреос ощутил, как они во что-то врезались.Словно разбили стекло. Они попали внутрь корабля. Библиарий увидел, как вокруг стали появлятьсяочертания. Прозрачные, стеклянные образы стен, дверей и труб. А затем воины оказались в реальностиревущих сирен и звука рвущегося металла.

XIV: ПленникС хриплым вдохом Сильван вышел из наркотической комы. Обычные глаза резануло аварийнымосвещением. Кресло, в котором покоилось его тело, задрожало, когда он выгнул спину, и его пальцызаскребли по черной коже. Мужчину стошнило слизью из пустого желудка. Мужчина почувствовал, какв тело хлынули пробуждающие лекарства, химическим потоком смывая дрему. Его сердце прерывистоколотилось.

Он стал выдергивать из себя трубки, оканчивающиеся иголками. Стоило ему пошевелиться, как из местуколов засочилась жидкость. Перед глазами все плыло, аварийное пробуждение еще затуманивалозрение, но это было неважно. Ему требовалось добраться до наблюдательного купола. На корабле ввелирежим боевой готовности — это единственная причина, по которой Сильвана могли разбудить такимобразом. Значит, на корабль вторглись, либо же они столкнулись с угрозой первого уровня. Емупредстояло управлять кораблем, когда тот перейдет в варп.

Сильван попробовал побежать, но ноги подкосились, и он тяжело рухнул на палубу. Воздух вышибло излегких. Мужчина задыхался, распластавшись на полу.

«Ты дурак, Сил, — подумал он, затем поднялся на колени, но почувствовал, что ему нужно еще разопорожнить желудок. — Дурак, раз думал, что это хорошая затея, и дурак, потому что вообщесогласился».

Мгновение спустя, пока он пытался унять головокружение, его стошнило снова.

Из угла каюты донесся лязг огромного стража. Сильван встретился с машиной взглядом и попыталсяухмыльнуться.

Страж встал над ним, глядя сверху вниз через скопление светящихся красных линз. Его телоочертаниями напоминало человеческую фигуру, покрытую лакированными зелеными пластинамиброни. Находящийся где-то внутри металлического корпуса лоботомированный разум следил за ним.Руки-орудия сервитора зашипели, полностью заряженные и готовые в любую секунду открыть огонь.Стражу предстояло защищать его, но также и убить в случае, если навигатора осквернит варп.

Сильван протянул руку вверх, к стражу. Из бока сервитора выдвинулась подвижная конечность смногогранными сканирующими линзами. Сенсорный луч скользнул по обнаженному телу Сильвана, он

ощутил его прикосновение, словно пощипывание статики. Когда сканирование завершилось, стражнеуклюже отступил назад, оставив Сильвана лежать на полу с все еще слабо поднятой рукой.

— Тоже рад тебя видеть, — только и сказал мужчина.

Навигатор замер, глубоко вдохнул и наконец поднялся на ноги. Казалось, будто в голове произошелвзрыв. Он пошатнулся, на краткий миг порадовавшись отсутствию в комнате зеркал; что-то емуподсказывало, что выглядит он не лучшим образом.

Сильван был высоким, как все из его рода, и необычайно коренастым, впрочем, это означало, что мяса унего немногим больше, нежели у скелета. Образ довершали кожа молочно-белого цвета и алые глаза. Заисключением пары все еще торчащих трубок, на нем была только черная шелковая повязка, расшитаясеребряной нитью. Полоска ткани закрывала его лоб, а ее концы свисали между плечами. Под плотнымшелком на физический мир слепо взирало третье око.

Бормоча вполголоса проклятия, Сильван натянул через голову синюю шелковую мантию. Ткань липла кподсыхающей крови и местам уколов. В нос лез аромат цветов, и он ощущал на языке странныйметаллический привкус — еще одно последствие экстренного пробуждения. Они держали его внаркотической коме, когда он не пилотировал корабль или не готовился к навигации. Очередная мерапредосторожности, разработанная для минимизации риска потери корабля в Оке. Сильван рассмеялся,когда ему поведали об этом, но они не поняли шутки.

Он похромал в дальний конец комнаты к черной металлической двери. Из ее центра взирало золотоеоко, встроенное в лучащееся солнце из оранжевого топаза. Подходя к двери, Сильван поднял левуюруку. Яркое солнце и эмблема ока разделились перед ладонью, и дверь разъехалась в стороны.

За ней располагался лифт, стены которого были облицованы черным камнем. Он шагнул внутрь иподождал, пока страж не войдет следом. Мгновение спустя дверь закрылась, и лифт пулей рванул вверх.Вслушиваясь, как цепи тянут их в обсерваторию высоко в хребтовой части «Владыки человечества»,Сильван Эшар, навигатор-прим дома Эшар, задавался вопросом, что же послужило причиной тревоги,разбудившей его. После мимолетного раздумья он решил, что на самом деле не хочет знать ответ.

Ариман ощутил ударную волну, когда обрушилась психическая защита имперского корабля. Осколкиневидимых барьеров закружились в варпе, словно разбитые кристаллы. Нуль-генераторы по всемукораблю выгорели, а серебряные обереги оплавились и горячими слезами стекли по стенам. У колдуназакружилась голова, ее переполняли образы проносящихся мимо звезд. Воины достигли цели, ритуалперемещения удался, но сейчас, всего через несколько ударов сердца, они погибнут, если он потерпитнеудачу.

Азек закрыл глаза и очистил разум от посторонних мыслей. Пульсация крови походила на океаническиеволны, слабые и сдержанные. Он чувствовал, как расслабились мышцы, и его доспехи повторилидвижение следом за ними. Поверх всего парил он, лишенный мыслей разум, с бесконечным выбором инеуправляемой вероятностью. Ариман чувствовал, как плоть пронизывают ощущения, привлекая еговнимание, крича, чтобы он отдал им власть над своим разумом и телом. Азек держался.Полусформировавшиеся мысли шли сквозь него, подобно облакам в синем небе. Он позволил им пройти.

Его сердца гулко стукнули.

Он не делал этого уже долгое время. Даже когда за ним пришел Толбек, он сражался скорее

инстинктивно. Но сейчас все будет иначе.

Ариман позволил полностью вернуться ощущениям психического «я». Его разум принялся выискиватьдисбаланс в химии тела. Ему следовало обрести равновесие. Чтобы достигнуть боевого состояния, вседолжно находиться в идеальном равновесии. Ариман осознал, что припал на одно колено — головасклонена, словно в молитве, кончики пальцев упираются в палубу.

Азек поднялся и открыл глаза.

Вокруг него продолжали падать обломки. Ариман видел, как рваные куски металла медленно вращаютсясреди обрывков горящего пергамента. Стены прогнулись наружу и накалились от невыносимого жара,будто в них угодил кулак титана. Стоявший рядом с ним Астреос все еще выпрямлялся, его рукатянулась к рукояти меча. Кадин был в шаге от него, там же, где находился в трюме «Дитя Титана». Ихокутывало красное свечение, пойманное в момент, когда оно перестало стробировать и потускнело.Потолок скрывала дымка, вырывавшаяся из вентиляции. Колдун почувствовал в нем токсины, в каждойего частичке таился смертоносный потенциал. За спинами воинов скапливался мрак, перед нимивозвышалась клепаная металлическая дверь. Из центра литеры «І» с тремя полосками из черногомрамора на Аримана взирал пожелтевший череп. Колдун не узнал символ.

Сердца ударили снова.

Мысли, причинно-следственная связь и логика встали обратно на положенные места, будто шестеренкичасового механизма. Вот что значило быть магистром храма Тысячи Сынов, вот чего так и не сумелпостичь Империум: сила без равновесия — ничто. Причинность, уравновешивающая силу, воля,уравновешивающая страсть, хладнокровие, уравновешивающее ярость.

Ариман ощутил, как библиарий тянется в варп, стягивая силу, подобно тонущему человеку, которыйпытается вдохнуть воздух. Глупо, опрометчиво, несбалансированно. Варп склонялся перед волей, нонаходящемуся в равновесии разуму и телу он давал возможность воспарить. Ариман ждал. Он был готов,его разум сосредоточен, процесс шел с идеальной точностью. Колдун расширил границы сознания. Покоридору с другой стороны двери к ним бежали люди.

Кадин сделал шаг, гидравлика аугметических ног, заменяющих мышцы, сжалась. Дверь перед нимиоставалась закрытой.

Ариман изваял образ мысли и формулы, поместив их на чистый лист разума, словно хирург, которыйраскладывает лезвия на серебряном подносе.

Он готов.

Сердца сделали еще удар.

Нога Кадина опустилась на палубу. Лицо Аримана залил красный свет, когда он телепатически отдалкоманду.

+ Ложись. +

Астреос нырнул на пол. Кадин дернулся и попытался отмахнуться от приказа, уже летя в стенукоридора. Из глаз Аримана выплеснулся огонь. Воздух, взревев, начал закипать. Раскаленный добелалуч врезался в дверь и пробил ее, словно копье — жир. Потекший металл вырвался расплавленнымцветком. Дыра в двери расширилась, выгибаясь наружу, становясь все ярче и ярче.

Ариман ощутил присутствие разумов за дверью: четырнадцать еще были живы, один угасал, десять ужепогибли. Его телекинетический удар попал в дверь и рассеял обломки конусом расплавленногометаллического ливня. Укрывшихся в коридоре солдат смело волной давления. Некоторые, стоявшиевдалеке, сохранили самообладание и открыли огонь. В пылающую брешь понеслись выстрелы.

Ариман двинулся вперед. Холодный свет последовал за ним, окутывая его тело, спиралью свиваясьвокруг колдуна, словно незримый ветер. Солдаты продолжали стрелять, когда он шагнул в брешь.Лазерные лучи и простые снаряды вспыхивали, сталкиваясь с мантией из света, и начинали кружиться,формируя все ускоряющуюся колонну. Ариман продолжал идти, циклон стал засасывать обломки спалубы, разрастаясь, становясь все быстрее и быстрее, начиная пылать, когда фрагменты раскрошилисьв песок. По его поверхности затрещали молнии. Ариман чувствовал, как его разум удерживает каждуючастичку.

Колдун подошел двери. Навстречу ему понеслась волна огня. Ариман высвободил циклон, и тот ринулсявперед.

Шторм обрушился на солдат и разорвал их в клочья. Он понесся дальше, обгладывая стены коридора досверкающего металла и забрызгивая их красной жидкостью. Ариман двинулся следом, его глазаоставались закрытыми, а разум направлен вперед, изучать корабль, осязать и охотиться, подобноспущенной с поводка гончей.

Иобель поднялась на ноги. По внутренней стенке шлема текла кровь. Она стянула шлем и утерла ее.

— Аварийный протокол… — запротестовала Малькира, когда Иобель глубоко вдохнула. В залеуправления витала вонь перегоревшей проводки и перегревшихся машин. Иобель чувствовала кровь нагубах. Голова болела так, будто ее кто-то пытался вскрыть. Хроноловушка на груди выла, ее шестеренкикрутились быстрее, чем она успевала уследить за ними.

— Умолкни, — сказала она и сплюнула на пол. Малькира затихла. Иобель не видела ее лица и задаваласьвопросом, не могла ли старая карга умереть от шока.

— У нас вторжение второго уровня, — надтреснутым монотонным голосом произнес Эрионас.

— Первого, — поправила его Иобель. В груди что-то влажно щелкнуло. Она закашлялась и ощутила наязыке кислый привкус железа. В момент удара, когда началось вторжение, она кое-что заметила. Нечтомаячило в ее восприятии, подобно ссадине. Впечатление души, которая прорвала их психическуюзащиту, словно рука, разорвавшая сладкую вату. Спокойствие — скрытый за силой разум, которыйруководил разрушением, был спокойным. — Это вторжение первого уровня.

— Откуда ты знаешь? — спросила Малькира.

— Потому что я единственный псайкер на корабле, — она поочередно взглянула на каждогоинквизитора. Палуба вздрагивала в такт с огнем макроорудий. — Я ощутила, что случилось. Это он — ион знает, что мы видели. Он пришел за нами.

Разум Аримана кружил вокруг «Владыки человечества». Это была его мыслеформа, образ разума идуши, спроецированный в варп. Азек все еще стоял в темном коридоре, но разум его был призрачнойлетящей птицей. Чувства скользили по туннелям, проходили сквозь металл, таранили защищенныеоберегами двери. В разуме мелькали чувства и образы: запах масла, грохот ботинок по плитчатому полу,

рев сирен. Он подмечал каждую деталь, выстраивая в голове цельную карту. Азек расширил сознание,истончив его до слоя восприятия и инстинктов. Физическая сущность угасла до призрачно-тонкоговпечатления, разумы превратились в свечи, горящие в тумане материи. Когда колдун воспарил, топочувствовал кристаллические очертания психических оберегов и пустоту куполов нуль-полей. Онпролетел мимо, проникая сквозь бреши, подобно воде, капающей сквозь трещины в стекле.

Там: разум, не похожий на все остальные. Он был искажен, словно дерево, выращиваемое особымобразом. Ариман почувствовал очертания измененного строения мозга: сознание навигатора.

Разум Аримана мгновенно вернулся обратно в физическую оболочку. Широкий перекресток перед нимбыл красным и скользким от мяса вперемешку с искореженными фрагментами брони. Над ними насводчатом потолке кружилась метель из шестеренок. Часовые механизмы были повсюду, тысячиустройств самых разных размеров прорезали ткань времени мириадами щелчков, словно боясь потерятьнеоцененный момент. Весь корабль был построен на паранойе, покрытый едва постижимой защитой. Отэтого колдуну захотелось рассмеяться.

Кадин прокладывал путь сквозь группу солдат в багровом облачении. Астреос наблюдал за братом, егопсихосиловой меч ярко сверкал в руке, свежая синяя краска на доспехах уже оказалась покрыташрамами, подпалинами и брызгами клейкой красной пленки. Ариман не видел лица библиария, но егоразум излучал холод. Азек не представлял, что это могло означать, и у него не было времени искатьправду. Он потянулся в разум Астреоса и показал ему путь к навигатору.

+ Иди, + послал он Астреосу. + Кадин защитит меня. Быстрее. +

Астреос кивнул и направился в переход, который вел к вершине хребтовой части корабля. Ариманпосмотрел ему вслед. Разумом колдун потянулся назад, ощущая связь с ритуальным кругом, выведеннымна палубе в трюме «Дитя Титана». Она все еще была там, ожидала на краю сознания, путеводная нитьсквозь тьму. Ариман поднялся в воздух, вокруг него засверкали молнии, когда его обнялителекинетические руки. Врата в эфир разверзлись, подобно оку во тьме. Они походили на огонь, на лед,на поцелуй стали и запах пыли в сухом воздухе.

+ Быстрее, + послал он снова. + Я не смогу долго удерживать путь обратно. +

Сильван рывком поднялся на ноги. В груди гулко колотилось сердце. Он обернулся, подняв руки, чтобызащититься от удара.

Ничего.

Стоявший возле стены страж развернулся в грудной секции и вопросительно посмотрел на негокристаллическими глазами. Сильван тяжело дышал, на него все еще накатывали волны страха. Тамничего нет. Комната обозрения была в том же состоянии, как и тогда, когда он начал медитацию, звукикорабля приглушались толстой синей тканью, которая покрывала пол и стены. Вокруг царила тишина, заисключением его неровного дыхания.

Навигатор покачал головой и провел рукой по ткани, скрывавшей его третье око. Оно болело. Сильванлежал на покрытой бархатом плите посреди комнаты, погрузив разум в гипнотическое состояние,необходимое для начала навигации. Он творил образы, готовя разум к восприятию варпа. Затем что-топроникло в его сознание, скрыв мысли, подобно огромной крылатой тени, затмившей солнце, инавигатор понял, что вскочил на ноги, а в венах клокочет адреналин.

Сильван снова оглянулся, напрягая все чувства, чтобы увидеть то, что ему померещилось. Взглядпоочередно упал на каждый предмет интерьера: серебряные створки над куполом, драгоценные камни,вправленные в каждое углубление роскошного пола, дверь, отделанная полированным деревом, котораявела к шахте лифта. Все было точно так же, как всегда, так, как и должно быть.

Сердцебиение постепенно начало замедляться. Сильван глубоко вдохнул и оглянулся на терпеливождущего стража.

— Ты ничего не заметил? — Сервитор-охранник склонил голову, а затем отвел взгляд. — Похоже, чтонет.

В комнате раздался звук рвущегося металла. Сильван замер. Звук повторился, разнесшись эхом, подобнозвону разбитого колокола. Навигатор уставился на дверь. Неужели они вздрогнули? В другом концекомнаты страж начал разворачиваться, становясь выше, когда поршни на его ногах стали удлиняться.Пластины брони сместились, увеличивая объем тела. Сервитор направил оружие на дверь лифта, иСильван заметил, как их силовые катушки запульсировали энергией. В воздухе запахло озоном.

— Отступите. За. Мою. Позицию, — произнес страж мертвым механическим голосом. Сильван понял, чтовпервые услышал его речь. Он кивнул и направился к нему.

Едва навигатор сделал шаг, как ощутил дрожь мягкого пола. Сильвану как раз хватило времени, чтобыупасть на пол, когда дверь исчезла в реве испаряющегося дерева и взрывающейся стали. Комнатузатопило пылью и дымом. Сильван рухнул на пол и свернулся калачиком. Он ничего не слышал, в ушахстоял лишь приглушенный рев. Страж открыл огонь, и дым рассекли лучи энергии.

В тумане возникла фигура. Громадная, облаченная в доспехи. Страж развернулся и успел пару развыстрелить, прежде чем Сильван зажмурился. Мимо него промелькнули синие энергетические звезды,опалив сетчатку. Бронированная фигура подняла руку. Лучи энергии ударили в стену золотого света, икомната исчезла в ослепительно-белом сиянии. Сильван заметил отблеск тупоносого шлема и доспехов,прежде чем его глаза закрылись.

Космический десантник. Библиарий. Когда навигатор открыл глаза, и в них ударила буря света иярости, он понял, что его шансы на выживание минимальны.

Страж снова вел огонь, меняя позицию превратившимися в размытое пятно поршневыми конечностями.Туман прочертили новые энергетические лучи. Библиарий увернулся, из-за скорости перемещенияочертания стали почти неразличимыми. Лучи так и не попали в него, но закружились вокруг воина нанеоновых орбитах. Страж переместился, пластины брони поднялись над телом, когда орудия принялисьрассеивать скопившееся тепло.

Библиарий остановился. Захваченные лучи энергии вспыхнули плетью звездного света. Страж рванулсяв сторону, но недостаточно быстро. Лучи попали ему в грудь и прожгли ее до самого нутра. Мгновениестраж просто стоял и дергался, пытаясь поднять оружие, а из груди лился расплавленный металл. Затемсервитор упал со звуком отключающихся механизмов. Библиарий направился вперед.

Страж стремительно поднялся и прыгнул. Даже полумертвый, он по-прежнему оставался быстрым.Страж врезался в библиария прежде, чем тот успел увернуться, и сбил его с ног. Оба упали на пол.Металл заскрежетал по керамиту. Сервитор попытался воспользоваться оружием, но рука воинасомкнулась на стволе. Навигатор заметил, как рука стража задрожала от напряжения. Из разорванныхгидравлических кабелей на пол захлестало масло.

Рука библиария начала сгибаться, и ствол орудия стража засветился. Воин застонал. По его доспехамзаплясали дуги цвета индиго, распространяя вслед за собой изморозь. Страж взмыл в воздух, напрягаяконечности в невидимых оковах. В комнате запахло бурей, электричеством и холодным железом.Библиарий мгновенно вскочил на ноги, выхватывая меч. Его лезвие загорелось, подобно отблескусолнечного света в разбитом стекле.

Голова стража развернулась, машинные глаза уставились на Сильвана. Он произнес звук, который могбы сойти за начало слова. Меч разрубил сервитора надвое.

Секунду он продолжал парить в воздухе, его конечности вдруг оцепенели, на пол пролились масло икровь. Затем он упал. Масло, пропитавшее ткань на полу, загорелось. Библиарий направился кширящемуся пламени.

«О, Бог-Император», — только и подумал Сильван. Он видел, как по доспехам библиария расползаютсяподпалины. Он видел космических десантников и прежде, пилотировал корабли военных флотов,сопровождавших многие ордены. Сильван был не из тех, кто знал об Адептус Астартес только поисториям. И знание это ничуть его не успокаивало.

Библиарий остановился, его зеленые глаза посмотрели на Сильвана. Меч космического десантникадымился призрачной энергией. По лезвию вились выгравированные золотые змеи, а с гарды скалилисьгончие. Сильван не мог отвести глаз от клинка. Библиарий приглушенно зарычал, звук донесся изрешетки громкоговорителя, подобно отдаленному грому. Спустя секунду Сильван понял, что этот звукна самом деле был безрадостным смехом.

— Ты будешь жить, навигатор, — произнес космический десантник и оторвал Сильвана от пола.

— Шпиль навигатора атакован! — выкрикнул Эрионас за секунду до того, как сервитор повторил егослова.

— Нам конец, — сказала Иобель, но Эрионас ее не слушал. Его сверкающие глаза метались туда-сюда,будто в глубоком сне, стремительно читая потоки данных. — Он уничтожит то, что мы знаем.

— Это не он, — сплюнула Малькира. — Не может быть. Как он мог здесь оказаться?

— Страж более не активен, — произнес Эрионас. — Навигатора следует считать погибшим.

— Это не имеет значения, — сказала Малькира. — Мы движемся к Кадии в реальном пространстве.Потеря навигатора не основная опасность.

— А если нам придется прыгать в варп? — Иобель не смотрела на двух инквизиторов. Она обводилавзглядом зал. «Владыка человечества» еще вел огонь по вражескому кораблю, сближаясь для убийства.Орудийные офицеры и авгурные сервиторы выкрикивали об изменениях угла подхода цели ирасположения орудий. Другие пытались отследить продвижение вторгшегося противника. Это оказалосьдалеко не простой задачей — тот наступал крайне агрессивно, сметая сопротивление и прорываясьсквозь сдерживающие барьеры. И все это время хроноловушки несихронно вертелись, отсчитываяпотенциальное осквернение каждого инквизитора.

«Так много неопределенных исходов, — подумала она. — Так много вероятностей, в которых мы —просто еще один мертвый корабль, дрейфующий на границе Ока».

Это было нечто хуже, чем проклятье смерти — это было поражение. Иобель медленно кивнула ипроверила, висит ли ее силовая булава еще за спиной. Инквизитор подняла болтган с подлокотникатрона и передернула затвор. Она лично следила за тем, как создается каждый снаряд в его обойме.Девять тысяч стихов отвращения покрывали каждую гильзу письменами, которые были тоньшечеловеческого волоса. Наконечник каждого снаряда был отлит из терранского серебра и наполненпылью, опавшей с самого Золотого Трона. Она направилась к выходу.

— Ты не должна уходить. У нас протокол изоляции, — раздался голос Малькиры у нее за спиной.

— Что ты творишь? — отозвался Эрионас.

— Я собираюсь убить то, что идет за нами, — не оглядываясь, ответила она. — «Пока осталась надежда»,— подумала Иобель. Женщина повернулась и посмотрела на неподвижных соратников, восседающих натронах. Затем поочередно перевела взгляд на фигуры в красных одеяниях, которые сидели у подножиякаждого трона.

— Я возьму серафимов, — сказала она.

Малькира покачала головой. Иобель заметила, как усиливается гнев старухи, покалывающий на границеее психического восприятия. Эрионас какое-то время не шевелился, но потом кивнул.

— Иехоил, — произнесла она. Существо рядом с его троном выпрямилось. Оно двигалось с покорноймедлительностью, но под тканью одежды Иобель видела бугрящиеся мышцы. Оно застыло на месте,выжидая.

— Мидраш, — позвала Иобель, и вторая согбенная фигура поднялась рядом с ее пустующим троном.Обрубок головы, скрытый под капюшоном, обернулся к ней.

Иобель посмотрела на Малькиру. Старуха потянулась и сняла шлем. Она посмотрела на Иобельнастоящими глазами, а затем похлопала по хроноловушке на груди.

— Время почти на исходе. Еще немного внутри Ока, и мы не сможем вернуться.

Иобель кивнула.

Малькира продолжала смотреть на нее, а затем оскалила серебряные зубы.

— Арвенус, — произнесла она. Фигура у ее трона поднялась.

Иобель развернулась и шагнула к запертой двери. Следом за ней направились и закутанные фигуры.

+ Торопись, + мысль Аримана грубо ворвалась в разум Астреоса. Он не удосужился ответить, ноприбавил скорости. На его руке практически висел полубессознательный, стонущий от боли навигатор,еле волочивший ноги следом. Астреос не останавливался. Неважно, что навигатору больно. Главное то,что он жив.

Меч Астреоса все еще был обнажен, горящий клинок поддерживался силой воли библиария. Ончувствовал аромат битвы внутри разума, запах криков и паники крепчал с каждым шагом. Астреособогнул угол, и на него обрушились свет и звуки сражения. Тела валялись алыми грудами. Куски мясалежали в черных лужах, в которых отражались вспышки пламени. Надо всем этим парил Ариман. Подколдуном протянулся варп-туннель назад на «Дитя Титана» — застывший разряд молнии, распахнутый,

словно зев. За проемом, невообразимо далеко, кружились цвета. При одном взгляде на них кожупрошибал липкий кислотный пот.

Встроенные в потолок у него над головой хроноловушки взорвались. Пылающие шестерни размером станковые колеса посыпались на палубу. Библиарий понял, что остановился. Где-то на границе зрения онувидел окровавленного и исходящего паром Кадина. Вопли и крики вокруг воина казалисьприглушенными, словно проходили сквозь воду. Лежащий на полу Сильван застонал и дернулся, какбудто ему снился кошмар. Астреос не мог отвести глаз от открывшего варп-туннеля. Медленно, словнобредя по песку, он потянул навигатора за собой.

Астреос был уже на полпути к варп-туннелю, когда с треском молний и металла из тьмы возниклисерафимы.

— Мекруриас! — Иобель на бегу выкрикнула слово активации. Три фигуры в мантиях рванули вперед.Под капюшонами в немом реве распахнулись рты. Инжекторы наркотиков стали впрыскивать в кровьагрессию и ускорители реакции. На коже взбугрились вены. Красные мантии сгорели, когда включилисьсиловые плети. Дергаясь, существа сорвались на бег. За пять шагов они обогнали Иобель. Нуль-ограничители отключились, и инквизитор едва подавила инстинкт броситься в противоположнуюсторону.

Серафимы светились в оскверненном варпом воздухе — кольца-обереги под их кожей были покрытыписьменами и символами на давно мертвых языках. Когда-то они были простыми людьми, которыхзабрали Черные корабли. Затем их взяла Инквизиция и перековала ради новой цели. Все их помыслынаправили в убийственную ярость. Большую часть времени агрессию сдерживали успокаивающиешлемы, но когда измененных активировали с помощью ритуальных слов, то проявлялась их истиннаясущность. Экклезиархия называла этот процесс аркофлагелляцией, но серафимы были созданиямивысшего порядка. Каждый из них был парией, душой без души, существом, которое не отбрасывало тенив варп, неприкасаемым для его сил. Когда серафимы рванули по коридору, их оглушающее присутствиеударило в вихрь варповской энергии подобно морской волне, схлестнувшейся с лавовым потоком.

Ариман ощутил присутствие серафимов, и его воля ослабла. Глаза колдуна резко открылись. Радужныйсвет варпа озарял перекресток. Азек почувствовал, как за спиной, готовый обрушиться, дрожит варп-туннель, когда серафимы притупили силу разума колдуна. На другом конце туннеля он увидел трюм«Дитя Титана», такой близкий, но с каждой секундой отдаляющийся. Воздух прочерчивалимногоцветные молнии, змеясь по трупам и бронзовым стенам. Астреос находился в другом конце зала,сжимая безвольную фигуру в грязной синей мантии.

+ Иди. В портал. Быстро, + послал Азек, с каждым словом ощущая, как угасает его воля, и варп-туннельначинает закрываться. Серафимы были все ближе, их согбенные фигуры превратились для Аримана вразмытые тени. Астреос поднял навигатора, словно мешок, и побежал. В разуме Азека вопила пустотасерафимов. Они походили на черные дыры, засасывающие реальность в воющее безмолвие. Там, гдеАриману следовало видеть пламя душ, он зрел лишь бездну. Азек словно умирал от удушья, будто излегких вышибло весь воздух. Колдун заметил женщину в огненно-красной броне.

Астреос был уже в шаге от варп-врат. Он остановился, поднял меч и метнул в серафимов молнию. Тасорвалась с острия меча, но растаяла на полпути. Сила Аримана утекала, подобно воде сквозь песок.Библиарий остановился, острие меча задрожало и опустилось.

+ Иди! + крикнул Ариман. Астреос обернулся и бросился в портал. Ариман поднял глаза, когда первыйсерафим перескочил груду трупов, его движения казались рваными, словно сбоящий пикт-канал. Колдунувидел, как с гнилых зубов серафима свисают нити слюны, а на тугих мышцах пульсируют вены.Существо прыгнуло, поджав под себя ноги и воздев увенчанные плетьми руки над головой. Аримансмотрел, не в силах пошевелиться. Он застыл, оцепенел.

Кто-то огромный врезался в серафима. Существо содрогнулось, по плетям затрещала энергия. На негоприземлился Кадин и цепным мечом разрубил серафима прежде, чем тот успел подняться. Кровьроссыпью рубинов забрызгала лицо космического десантника. Он обернулся, занося цепной меч, чтобыблокировать плети второго существа. Силовые бичи обмотали клинок, облизав его молниями. Секундузубья меча пытались прокрутиться, а затем клинок заклинило. Ариман увидел, как Кадин упал, его лицопревратилось в месиво из порубленного мяса. Падая, он утащил серафима с собой, сомкнув вокруг егогорла металлическую руку.

Третий серафим все еще бежал к Ариману, пригнув стальное лицо к окровавленной палубе, напрягаямышцы, чтобы прыгнуть на последних, разделявших их метрах. Колдун ощутил, как истончается варп-туннель. По его коже пробежал холодок, голова пульсировала в такт с сердцебиением. Затем Азекзаметил движение позади серафима.

Ее лицо было бледным, кожа — цвета снегопада. Гибкое тело скрывали оранжево-черные доспехи.Ариман увидел заколки с серебряными головками, удерживающие ярко-рыжие волосы над головой. Онасмотрела на него, прямо на него. У нее были синие глаза. Колдун ощутил нечто знакомое в этом взгляде,искру чего-то, пробившегося сквозь паралитический морок серафимов. Узнавание, страх, триумф,кружение наполовину сформированных мыслей, которые исходили из ее разума. Она подняла болтган, иее глаза встретились с его мертвым взглядом.

Третий серафим прыгнул.

Врата за спиной Аримана смялись.

В трех шагах от него Кадин с ревом поднялся на ноги, сжимая в руке голову серафима.

Женщина открыла огонь.

Ариман заметил вспышку и силой разума оградил себя от снаряда.

Плечо Кадина врезалось ему в грудь.

Ариман упал, но пола не коснулся.

XV: ТайныИз мрака послышались голоса. Некоторые из них показались Ариману знакомыми, но были ли ониголосами, или же мыслями? Принадлежали ли эти мысли ему?

— Несем урон…

+ О, Бог-Император, о, святой Боже… +

— Он истекает кровью.

«Откуда она меня знала? Как она могла меня знать? Что ей было известно?»

+ Поворот на три четверти. Квадрат 657 через 754, ускориться. +

— О, Бог-Император.

— Заткнись.

«Судьба пришла за тобой, Ариман».

+ Я умру. О, Трон, о, Трон, о, Трон… +

— Госпожа Кармента?

«Я пал жертвой собственной гордыни».

— Он без сознания.

+ Направить энергию по каналу альфа 101721. +

— Прямое попадание. Они прямо за нами.

+ Отказ щитов… невозможно перезарядить… отказ щитов… +

«Это была ошибка. Мне жаль. Не стоило и начинать. Прости, брат».

— … сознания…

+ … нам не выбраться… +

— Прыгаем в варп.

«Аполлония. Все из-за Аполлонии».

— В ране осталась шрапнель.

«Нет, это один из девяти. Один из Пятнадцатого. Сын Магнуса. Сны о порабощенных мирах кричатего имя».

— Если не поведешь нас, мы все умрем здесь.

+ Трон, я хочу жить… +

— Хорошо.

— Прыгай в варп. Сейчас же.

… умрем… прыгаем… приближается… потеря крови… бог… госпожа… закончи… прыгай…

Белый. Ярко-белый солнечный свет на чистой бумаге.

Все застыло. Ариман посмотрел на руку. Обнаженная. Он сжал кулак. Пальцы двигались, но он ничегоне ощущал. Кругом царило безмолвие — шепот мыслей на границе восприятия, приливы варпа в разуме,шум ощущений — все исчезло.

«Я отрезан, — понял Ариман. — Я в ловушке внутри себя. Что-то блокировало части моего мозга и

тела».

Был выстрел. Он вспомнил вспышку болтера и чувство того, как падает в обрушивающийся варп-туннель.

«Да, — догадался он. — Меня ранили».

Снаряд пробил слабое сочленение подмышкой и попал в тело. Секунду спустя Кадин бросил его обратнов варп-туннель.

Боли не было, только внезапное оцепенение, когда его тело изолировало само себя. Затем пришловторое чувство, чувство того, что он погрузился в глухое забвение. В его кровь, в его тело прониклонечто, и каждый удар сердца разгонял его дальше по венам. Оно отсекло его связь с варпом. Голосабыли последними угасающими криками из опускающейся тьмы. Ариман понял это с отстраненнойуверенностью.

Он оглянулся. Белизна была везде, но теперь до самого горизонта протянулся шахматный каменныйпол. Азек вновь повернул голову. Его взгляд встретился с длинным коридором. Колдун увиделсолнечный свет, льющийся сквозь арочные окна.

«Это дворец моих воспоминаний, — понял Ариман. — Мой разум вернулся в то место, котороесуществует только внутри него».

Азек медленно поднялся и сделал шаг. Дверей не было, лишь гладкий камень. Ариман пошел дальше.

«Ты, возможно, умираешь, — подумал он. — Ты хотя бы знаешь, сколько здесь пробыл?»

Коридор тянулся в бесконечность. Ариман обернулся, посмотрел в другую сторону и замер.

По обе стороны коридора появилось две двери. Он узнал только одну из них. Дверь справа от него быланебольшой и деревянной, с вырезанной на ней стайкой птиц, поднимающейся к солнцу. Дверь быластарой, одной из первых, которую он разместил во дворце воспоминаний и не открывал с тех пор. Оншагнул к ней, но заколебался и оглянулся.

Вторая дверь была обсидиановой, отполированной до зеркального блеска, но без ручки и петель. Раньшеон ее не видел.

«Что за ней?»

Ариман шагнул ближе и увидел, как по масляно-черной поверхности скользнуло отражение. Оннепроизвольно поднял руку и вытянул пальцы, чтоб коснуться черного камня. Азек застыл на месте. Егоотражение исчезло. Вместо этого колдун снова увидел вспышку выстрела и отблеск света в глазахженщины в доспехах. Его разум рванул вперед, когда снаряд вылетел из ствола, словно рука, скребущаяпо иссушенной земле, прежде чем исчезнуть в накативших волнах. Разум женщины был открытым, ужаси триумф момента оставили ее без защиты. Ариман коснулся ее мыслей, когда в него попал болтерныйснаряд, и увидел часть секретов, которые женщина таила в себе.

«Это дверь тайн».

Его рука потянулась вперед, затем опять остановилась. Он оглядел коридор. Других дверей, заисключением обсидиановой и резной деревянной, не было.

Ариман долгое время стоял неподвижно. Наконец он толкнул черную дверь и увидел то, что нашлиинквизиторы в Оке Ужаса.

Зрачки Аримана расширились. Колдун глубоко вдохнул. По губам заструилась свежая кровь. Карментазамерла, ее механодендриты поднялись над открытой раной.

— Не шевелись, — сказала она и увидела, как его глаза сфокусировались на ней. Он перестал двигаться.Техноведьма попыталась расслабиться, сосредоточиться на лезвиях и щупах внутри раны. В его грудиеще оставались осколки. Она доставала их из изодранной плоти уже несколько часов кряду. Женщинамедленно убрала механодендрит, сжимавший кусок окровавленного серебра. Глаза Ариманасфокусировались на осколке.

— Где мы? — прохрипел он.

— В реальном пространстве, — сказал Астреос у нее из-за спины. Кармента заметила, как глаза Ариманапереметнулись на него. Колдун кивнул, но зажмурился от внезапно нахлынувшей боли. Его кожа былалипкой, а от кровопотери стала холодно-серого цвета.

«Он умирает, — подумала женщина, затем обернулась и бросила осколок в стеклянный цилиндр. На днележало уже с десять кусочков. — Может, оно и к лучшему, — раздался новый голос у нее в голове. —Он вновь и вновь подводит нас к краю гибели. Рано или поздно он заведет нас слишком далеко, и мыпогибнем».

— Нужно увидеть навигатора, — сказал Ариман и начал подниматься с отполированной металлическойплиты. Трубки, отсасывавшие кровь из открытой раны, отсоединились и забрызгали красными каплямиего обнаженную кожу. Ариман поморщился, его лицо затвердело.

— Мои доспехи, — едва открыв рот, сказал он. — Принеси их.

— В ране остались осколки, — сказала Кармента. Ариман медленно перевел взгляд на нее.

— Знаю, — в уголке его губ выступила бусинка крови. — Я их чувствую. Они похожи ни иглы в моемразуме. Тебе не удалить их все. Два застряли возле сердца, — он тяжело дышал. — Закрой рану.

— Если я не достану их… — начала Кармента.

— Они могут убить меня, но не сейчас, и мне нужно это время, — он перевел взгляд с Астреоса наКарменту. — Закрой ее, затем принеси доспехи и приведи навигатора. Нужно многое подготовить.

Секунду спустя она кивнула и начала прижигать рану. В горло полез запах обугливающейся плоти,идущий от инструментов.

— Куда мы отправляемся? — спросила она, закрыв края раны.

— Туда же, куда и прежде: к моему брату. К Амону.

Глаза Аримана вдруг засветились, и Кармента почувствовала себя потрясенной сильнее, чем за все годыбегов. Астреос не двигался, но она ощущала, что тот ждет.

— После всего, что… — начал Астреос.

— Корабль, с которого мы похитили навигатора, был не просто странствующим паломником. Он заходил

в Око, выглядывая тайны. Их мистики прочли знамения о восходящей в Оке силе, которая стягиваетвойска под свои знамена.

Ариман замолчал, и Кармента заметила, как на краткое мгновение что-то заменило боль в его глазах.

— Откуда ты знаешь? — спросила техноведьма, прежде чем успела остановить себя.

— Я видел это в разуме женщины, что подстрелила меня, — Ариман коснулся края раны в боку. Егопальцы стали красными. Он уставился на собственную кровь.

— Что они нашли? — тихо спросил Астреос.

— Пепел войны.

Библиарий нахмурился.

— В Оке непрерывно бушует война. Ты сам мне это говорил: бесконечная война за власть, за ресурсы.

— То был новый вид войны — на уничтожение, — Ариман поднял взгляд, и его глаза расфокусировались.— В варпе остались глубокие шрамы. Вихри разрушения кричат имена тех, кто сотворил их. Демонырыскают по руинам адских миров, раздавленных, словно переспелые фрукты. И все это последствиялишь одного сражения.

— Какого сражения?

Лицо Аримана стало похоже на маску из мертвенно-серой кожи.

— Падение Планеты Колдунов. Окончательная гибель моего легиона.

— Это уже случилось? — осторожно спросил Астреос.

— Пока нет, — Ариман покачал головой. — Время — не река, по которой мы плывем к единомуокончанию. Оно состоит из множества потоков. Одни текут быстрее, другие медленнее. Если тынаходишься в своем ручье, то и видишь только свое время, но в варпе ты способен перемещаться междуними. Корабль может войти в варп и вернуться до того, как отбыл, или появиться спустя века, которыедля команды прошли как часы. Такое уже случалось. В Оке потоки времени изломанные и запутанные:моменты будущего и прошлого сплелись воедино.

— Значит, это случится, — сказал Астреос.

— Возможно.

— Как оно может не случиться, если уже произошло в будущем?

— Знание — сила, знание меняет все. Я знаю, а значит, могу изменить происходящее, — улыбка Ариманабыла холодной как снег. — Я никогда не верил в судьбу.

— Амон, — после долгого молчания сказал Астреос. — Это ответ, который ты искал. Вот зачем Амонпроводит сбор: он готовится к этой войне.

Ариман не ответил.

«Он что-то недоговаривает, — подумала Кармента. — Очередной секрет, который он держит присебе».

— Пророчество, — сказал Ариман, его голос внезапно наполнился обреченностью. — Проблескибудущего не лишены изъянов. Если веришь им, попадешь в ловушку. Игнорируешь, и они утащат тебяназад. Пророчества издавна преследовали меня, и в конечном итоге все же привели к крушению.

— Есть войны, от которых мы должны бежать, — произнес Астреос.

Ариман покачал головой. Он выглядел старше и более уставшим, чем Кармента когда-либо видела его.

— Нет. Я не покорюсь судьбе.

«Даже если это тебя убьет, — подумала Кармента. — Даже если это принесет нам погибель».

Ариман взглянул на нее, и женщине показалось, словно он услышал ее мысли.

— Ты не можешь этого сделать.

Слова повисли в воздухе. На секунду Карменте показалось, что их невольно произнесла она, но затемАстреос повторил:

— Ты не можешь этого сделать, Ариман.

Техноведьма посмотрела на него. Его было твердым и неподвижным, как камень. Он покачал головой, иего доспехи тихо заурчали, повторяя легкое движение.

Ариман молча поднялся на ноги. На миг он закрыл глаза и пошатнулся, но затем резко выпрямился инеподвижно застыл на месте. Кармента вдруг подумала, что колдун стал похож на бронзовую статую,облитую кровью. Его глаза медленно открылись.

— Я должен, — мягко сказал Ариман. Астреос, не проронив больше ни слова, вышел. Кармента виделалишь кровь, медленно скапывающую с металлической плиты.

Глубина пропасти между верностью Империуму и предательством не входила в список того, о чем когда-либо задумывался Сильван. Конечно, он знал о варпе — знал о нем столько, сколько во всем Империумеизвестно было лишь горстке избранных. Варп был причиной его существования, он давал ему цель исмысл.

Без варпа он был просто мутантом с третьим глазом на лбу. Навигатор знал о скверне варпа, демонах итом, как их привлекали слабости смертных. Сильван видел реальность за секретами, взирая прямо внеукротимый океан сердца варпа. Его проверяла Инквизиция, но обнаружила лишь то, что уже и такзнала: разум навигатора был неординарным, очень стойким и не поддающимся соблазнам. Но они неучли того, что хотя Сильван и обладал стойким характером, но он не был самоубийцей. Риск был точнопросчитанным вычислением, игрой, в которой был по крайней мере какой-то шанс на победу.Столкнувшись с неизбежностью смерти, он предпочтет остаться в живых. Склонившись перед новымповелителем, Сильван понял, что это стало переломным моментом в его верности Империуму.

— Встань, — голос был глубоким и резонирующим. Сильван покорно поднялся, пытаясь не скрежетатьзубами, когда оставшиеся после похищения ссадины болью отозвались в теле. Стоявшая над ним фигурабыла космическим десантником. Взгляд Сильвана пробежал по синим доспехам, отметив вмятины ибоевые повреждения, скрытые под слоем краски. Навигатор посмотрел вверх и встретился с синимиглазами. Он вздрогнул. Это случилось прежде, чем он успел взять себя в руки. Они были ярко-синими,словно поймавшие свет сапфиры. Но удивил его не цвет глаз, а их полнейшая неподвижность.

— Я — Ариман.

Сильван опять поклонился, отчасти от того, чтобы не смотреть в эти недвижимые глаза.

— Сильван… — начал он, но по комнатушке разлетелся низкий гулкий смешок.

— Я тебя знаю.

Навигатор подумал, что Ариман скажет еще что-нибудь, но за словами последовала тишина. У неговдруг появилось необоримое желание вздрогнуть.

— Лорд…

— Я не лорд. Может, когда-то им и был, но уже нет.

Молчание затянулось. Сильван сглотнул и вперил взгляд в пол. На спине выступил пот, и выданная емупропыленная одежда вдруг показалась невероятно колкой. Было такое ощущение, что если он подыметвзгляд, то увидит, что синие глаза Аримана все так же неотрывно смотрят на него.

— Я хочу, чтобы ты вел корабль.

— Я и так…

— Я хочу, чтобы ты вел его в конкретное место.

Сильван подождал, а затем случайно взглянул вверх. Ариман склонил голову набок, все еще не сводя снего глаз, выжидая. Навигатор заметил в уголке рта Аримана каплю засохшей крови.

Сильван закусил губу. Момент истины — если он не сделает того, чего хочет Ариман, тогда от него небудет пользы, и навигатор не сомневался, едва в нем отпадет необходимость, он умрет. Случайнаямысль, впрочем, тут же подавленная, подсказала, что такой выбор его злит. Он улыбнулся, но понял, чтоэто скорее гримаса, улыбнулся шире, и осознал, что улыбаться предателю из космических десантниковбыло все равно что скалиться тигру.

— Да, да, конечно, — закивал Сильван. — У вас имеются навигационные данные места? Карты, лоции,шифры? Ариман медленно покачал головой.

— Тогда как, мой лорд… — Сильван закашлялся, пытаясь скрыть оговорку. — Как я поведу вас туда?

— У меня есть для тебя маршрут, — сказал Ариман и поднял руку. Сильван вздрогнул, когдабронированные пальцы опустились ему на голову. Кожу защипала статика. Навигатор внезапно ощутил,что вот-вот случится нечто очень неприятное. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в тот мигвесь мир исчез, и в его разум хлынул маршрут.

Он обрушился волной света и звука. Навигатор услышал музыку и увидел, как из золотых нитей светаформируются образы. Почуял жженый сахар и услышал стихающие голоса, которые походили набессмысленную песню, созданную из всех чувств. Сильван чувствовал, как она проникает в его сознание— обрывки образов, обдирающиеся, будто нити на шипах.

Чувство длилось секунду. Оно длилось вечность. В какой-то момент Сильван закричал.

Затем все прошло, и он понял, что лежит на полу, дрожа. Сверху на него смотрел Ариман, его глазапоходили на две синие звезды.

— Ты видишь маршрут и проведешь нас туда, — сказал Ариман.

Сильван попытался заговорить, сказать, что все понял, но сумел только кивнуть.

XVI: СборИздали сбор походил на россыпь драгоценных камней, поблескивающих на бархатном поле. Лишь когдарасстояние сократилось — медленно, очень медленно, — звезды превратились в огненные каплиплазменных двигателей. Десятки, может даже сотни кораблей вращались вокруг единого центра.Ариман словно наблюдал за огнями города с ночного неба, но здесь же каждым зданием был корабль.

Вот стали видны углы башен и турелей. В центре находился корабль, много крупнее всех остальных. Егокорпус, цвета красного железа, суживался к носу, словно острие. С его подбрьюшья свисали минареты икристаллические купола, а из хребта в пустоту вздымался город из серебряных башен. Корабль знавал идругие названия, но для Аримана он навсегда останется «Сикораксом».

— Многовато кораблей как для мертвого легиона, — проворчал Астреос. Ариман отвел взгляд отувиденного. Библиарий отвлек его лишь отчасти, другая половина его разума вращалась вокругпоследовательности мыслей и образов, направляя энергию в круги и линии, нацарапанные сервиторамиКарменты на каждой внутренней поверхности корабля. Колдун был сосредоточен на этом, и еще надпопыткой отстраниться от тупой боли в боку.

— Я думал, уцелела всего горстка твоих генетических братьев? — спросил Астреос и пожал плечами. Егодвижение излучало презрение. Оно напомнило Ариману Кадина.

— Уцелела всего горстка, — спокойно ответил колдун и перевел взгляд назад на изображения, зависшиена пикт-экранах. — Многие остались на стороне моего отца.

Азек увидел зернистое изображение похожего на трезубец корабля, корпус которого мерцал, будтоинкрустированный драгоценными камнями, а потом посмотрел на другой: гранд-крейсер с широкимносом из клепаного железа и полуночно-синим корпусом.

— Не все они из истинных Тысячи Сынов. На зов Амона откликнулись и другие. Отступники и осколкидругих легионов и орденов.

— Они знают, чего хочет Амон?

Ариман покачал головой.

— Тогда почему они ответили на его зов?

— Ради силы, — вздохнул Ариман, продолжая подмечать корабли различных банд — названия одних онзнал, многих — нет. — Это царство пылает силой. Остальные корабли — это падальщики, которыенадеются поживиться за счет возвышения Амона. Их не волнует, какова его цель, а только то, что онимогут согреться от его жара.

— Смотри, там еще, — сказал Астреос, кивнув на экран, который полыхнул статикой, а затем показализображение двух длинноносых кораблей, выскользнувших из варпа. Многоцветные энергии срывались сих корпусов, пока за ними закрывалась рана в черной ткани космоса. Библиарий снова посмотрел на

Аримана.

— Ты уверен, что они не засекут нас?

Ариман кивнул, не отрывая взгляда. Скоро Кармента отключит подачу энергии. Двигатели остынут, икорабль будет идти по одной инерции, такой же черный и холодный, как окружающая его пустота.Внешние трюмы обрастали льдом, а разум Аримана продолжал работать, формулы в его сознанииподпитывали напев, скрывавший присутствие корабля от чужих разумов. Выцарапанный на костяхкорабля Знак Тутмоса расширил свое назначение далеко за пределы изначальной идеи. Азек вспомнил,как Магнус защищал этим знаком собрания внутреннего круга, скрывая их беседы от разумов и взоровдругих. То, как его теперь использовал колдун, сильно отличалось от того, как это выглядело в прошлом.

«Необходимость меняет все», — подумал Ариман.

— Еще час, потом затемняем корабль, — сказал он.

Астреос кивнул и вышел, оставив Аримана наблюдать за тем, как флот его брата становится больше иближе.

На корабль опустилась тьма, а с ней пришел и холод. Когда Ариман подошел к двери в личные покои, тоотметил, как на краю дисплея шлема вспыхнули предупреждения о низкой температуре. Единственнымисточником освещения были его глазные линзы. Колдун миновал сервитора, двигавшегося с упрямоймедлительностью. Обнаженную плоть его рук и лица покрывали темные отметки и следы ожогов. Азекслышал, как скрипят замерзающие механизмы. Сначала прекратилась циркуляция воздуха, аоставшийся загустел, в нем образовались частички льда от влаги, выделяемой при дыхании. Кругомцарило безмолвие и неподвижность, будто остывающая кровь в трупе после того, как его сердцеударилось в последний раз.

«Мы сами стали похожи на покойников», — подумал Ариман, вновь ощутив кровь и серебро. Он большене чувствовал осколков в груди, но ощущал, как их яд иссушает разум.

Азек потянулся к люку и распахнул его со скрежетом замерзшего железа. Внутри царил кромешныймрак, и дисплею шлема пришлось создать схематичные очертания тускло-зеленого цвета. Тут стояличаши с маслом для освещения, там — койка для сна, а здесь — сундук. Ариман подошел к нему, на мигзасомневался, после чего решительно отбросил крышку. Предметы лежали точно так же, как он ихоставил. Колдун опустился на колени и взял золотого скарабея. Азек медленно вдохнул, ощутив наладони тяжесть драгоценности. Ариман почувствовал, как в сердце что-то шевельнулось, в памятипроросли зерна симпатических воспоминаний.

«Там были горящие пирамиды из стекла. Там были очертания зверей в серых доспехах, бредущие поозерам черной воды. Там были…» — Ариман отсек воспоминания. Он не хотел этого видеть снова.Воспоминания не могли преподать ему новый урок, кроме урока боли.

Азек посмотрел внутрь сундука. Оттуда на него взирал шлем. Его запыленные линзы казались черными,а знаки под каждым глазом походили на следы, оставленные слезами. Ариман замер, и рукаостановилась на полпути к сундуку.

«Правильно ли я поступаю?» — всплыла мысль. Колдун ощутил сомнение, волну бесконечных вопросов.Он едва мог вспомнить, кем был до Рубрики. Нет сомнения, просто уверенность в своем высокомерии.

Ариман коротко рассмеялся, и звук промозглым эхом разнесся по каюте. Теперь оно навеки останетсяего частью, раной, которая никогда не заживет.

«Я должен был прийти, ибо несу ответственность. Я не могу скрыться от этой правды, как далекобы не убежал».

Азек коснулся бронзовой личины шлема, подождал, но воспоминания так и не пришли, как и наплываоткровений, лишь твердость пыльного металла под пальцами.

«Разве имею я право осуждать то, что делает Амон?»

Ариман вспомнил незамутненную чистоту веры, что он поступает верно. Надежда. Золото глупца,поблескивающее на длани жестокой судьбы. И все же… все же…

Шлем казался таким легким. Он даже не понял, что взял его. С него слетела пыль, рассыпавшисьзеленью перед усиленным взором колдуна.

«Пророчества и видения могут ошибаться. Я могу ошибаться, — слова демонов, оракулов, лиц,возникающих во снах и видениях, всплыли в памяти.

«Ты помнишь этот путь, пусть отказался от него…

Другие отважатся пойти путем, который не решился торить ты. Так предначертано…

Судьба настигла тебя, Ариман, и ты знал, что это произойдет…

Легион умрет. Он станет меньше, нежели прахом, в который его обратила Рубрика…

Я вижу, как пути выбора тонут во мраке, и не вижу их окончаний…

Может быть другой способ. Путь не просто выживания, но надежды, восстановления, искупления…

Выбор есть».

Он поднял шлем выше, пока не увидел в пыльных линзах отражение своих глаз.

Газ с шепотом превратился в замерзшее облачко, когда Ариман отсоединил шлем и по коже мерзлымипальцами стал ползти холод. Он взял другой шлем и развернул его. Колдун почувствовал, как губыпокрываются ледяной коркой. Шлем поднялся над головой и опустился на место с шипениемвыравнивающегося давления. Первый вдох принес с собой пыль и привкус песка. Дисплей шлемамигнул, пробуждаясь. Перед глазами потекли бирюзовые, янтарные и красные пиктограммы. Ариманповернул голову, вновь видя мир в ярко-белых очертаниях. Он почувствовал спокойную уверенность.

«Я в ответе за случившееся, — подумал Азек, выходя из отсека. — Я всегда был в ответе. Хорошо этоили плохо».

Рано или поздно они с кем-нибудь столкнутся, не сомневалась Кармента. Либо это, либо их кто-тообнаружит. Это был только вопрос времени, и с каждой наносекундой вероятность все глубжесоскальзывала в бездну уверенности. «Дитя Титана» проник в самое сердце собирающегося вражескогофлота. Щиты корабля были опущены, реакторы слабо тлели, а сенсоры потребляли там мало энергии,что женщина почти ослепла. Там были сотни кораблей. Она прокладывали курс мимо них, но безэнергии Кармента дрейфовала по одной лишь инерции, не в силах маневрировать, просто мертвый кусок

металла.

На ее пути возникла пара крейсеров. Одно мгновение их там не было, а уже в следующее они оказалисьтак близко, что техноведьма почувствовала волну жара их двигателей. Она казалась крошечной всравнении с ними. В прошлом они, возможно, принадлежали Империуму, но характерные черты этогодавно исчезли. Бронзовые корпуса были изжеваны боевыми шрамами, словно лица гладиаторов. Онитопорщились многоярусными надстройками в виде лиц, и Кармента ощутила, что из их ртов выжидающеторчат орудия.

Кармента ощутила, как сквозь нее потекли вычисления, подсчитывающие ускорения и векторы.Бронзовые корабли становились все ближе. Скоро ей придется отключить двигатели. Но ее реакторыбыли практически мертвы. Вычисления продолжали виться спиралью, пока корабли неумолимоподходили ближе.

Ей нужно включить реакторы. Да, это единственный выход. Разбудить реакторы и вновь позволитьсвоему сердцу биться. Позволить ему ожить. Она была парализована, задыхалась в пустоте, словнозатупленная железная стрела, брошенная в забвение.

«Ты не переживешь этого, — раздался голос в ее душе. — Мы здесь умрем. Все будет утрачено. Мыстанем неподвижными призраками. Разбитыми. Разъединенными».

Крейсеры скользнули мимо, так и не столкнувшись с ней.

Где-то далеко она натужно дышала. Кармента чувствовала, как бешено колотится ее сердце. Онапопыталась успокоить его, но кровь ревела все быстрее и быстрее.

Еще один корабль пролетел рядом с ней, его двигатели обожгли наполовину ослепшие сенсоры.Вычисления риска вновь закричали в ее сознании. Техноведьма замерзала, она ослепла, и не переживетэтого безумства.

Ей нужно проснуться, нужно… Она должна…

«Ариман толкнул нас на эту глупость, — вновь заговорил голос. — Ему нельзя доверять. На этот размы точно не выживем».

«Что я могу сделать? Что я должна сделать?»

Ответ пришел не в виде слов. Она вспомнила прибытие флота Механикус, появившегося в ночном небенад миром ее рождения. Железо скрыло звезды. Кармента вспомнила огромные цилиндры десантныхкапсул с титанами, падающие сквозь атмосферу, подобно кулакам богов. Информационные каналынаполнились обрывками слов и фрагментами данных, криками умирающих машин. Женщина смотрела ислушала, как гибнет ее клан, как умирает приютивший их мир. Тогда она поняла, что делать, что должнасделать ради «Дитя Титана». Они кричали на нее, когда Кармента бежала: потоки разбитого машинногокода, шифры злости, боли и отчаяния. Она слушала их, пока те не стали слишком слабыми. Карментазнала, что все они погибли. Клан мистиков, связанных со своими машинами, исчез, обвиняя ее в измене.Все ненавидели ее в те последние мгновения, в этом техноведьма не сомневалась. Но она выжила, и еевторая половина, железное существо пустоты с пламенным сердцем, также уцелело.

Ее объяло спокойствие. Осторожно, неспешно Кармента перевела энергию из сенсоров на мачты связи.Ее хватит лишь на сигнал, не громче бормотания, но этого будет достаточно, чтобы спасти ее.

— Я — «Дитя Титана», — сказала она шепотом сигнального кода, — и я должна поговорить с лордомАмоном.

XVII: Тьма— Ариман? — механический голос Карменты тихо раздался у него в ухе. «Шепот», — подумал он.

— Да, госпожа? — Азек как раз направлялся в покои Астреоса, но остановился. В голосе Карменты что-то было, интонация, которую он различил даже невзирая на безжизненную модуляцию слов. Конечно,техноведьма была соединена с кораблем. В некотором смысле Кармента пользовалась его голосом.

— Подойди на командную палубу,

Колдун понял, что что-то не так. Нечто расцвечивало даже холодные механические слова. Ихобнаружили? Они уже в самом сердце собирающегося воинства Амона. Что-то могло заметить ихприсутствие. Может, психическая маскировка дала сбой. Нет, тогда бы он знал. Но что еще могловызвать у Карменты такое напряжение?

— Что случилось? — спросил он.

— Ты должен увидеть это сам, — только и ответила Кармента.

Во тьме космоса, выстроившись треугольником, скользили три «Грозовых орла». Каждый был выкрашенв артериальный цвет, но в пустоте они казались черными. Рассеянный звездный свет высвечивалмногочисленные ряды пиктограмм, высеченных на их корпусах, каждый символ был не больше фалангипальца. Закрылки кораблей были украшены гравировками золотых перьев, развернутых в подражаниикрыльям настоящих хищных птиц. Свет не выдавал их приближения, и огни двигателей пылалихолодным синим цветом, который не под силу заметить обычным взором. Они не видели того, куданаправляются, но это было и не важно. Они следовали за сигналом, который импульсом пронесся сквозьпустоту.

Когда перед ними возник корабль, «Грозовые орлы» были уже так близко, что им пришлось резкозакладывать вираж, чтобы избежать столкновения. Корабли пронеслись над опаленным и изрытымшрамами корпусом, идя на зов сигнала. Они свернули к мостику, выступавшему из верхнего корпуса,будто кулак. По пути миновали пробоины размером с танк, зиявшие в толстых плитах брони. Даже срасстояния в пару метров корабль казался мертвым. Только путеводный сигнал свидетельствовал обобратном.

Створки посадочного отсека приветственно открылись. «Грозовые орлы» скользнули в проем и завислинад металлической палубой. На краткий миг двигатели окутались облачками белесого тумана. Рампы вфюзеляжах каждого корабля начали опускаться. На палубу в совершенном единстве вышлибронированные фигуры, скрытые слабым освещением и рассеивающимся туманом.

Последними сошли три фигуры. Поверх красных доспехов каждой из них были накинуты серебряно-синие одеяния. Над шлемами вздымались широкие гребни — один напоминал кобру, другой венчаладвойная змея, а третий представлял собой диск, сработанный в виде лучащегося солнца. Фигура сголовой кобры несла посох, увенчанный черной сферой. На поясах двух других висели кривые мечи-

хопеши.

Из теней приплелся сервитор. Это было горбатое, жалкое существо с плотью, иссохшей до медно-хромового цвета механической части тела. Он остановился в шаге от бронированных фигур ипоклонился, будто тряпичная кукла, повалившаяся на пол.

— Приветствую, — произнес сервитор голосом, похожим на треск искрящейся проводки. Три фигурыпереглянулись. — Госпожа «Дитя Титана» просит вас следовать за мной.

Сервитор обернулся и потащился вперед. После секундной паузы фигуры и их безмолвная свитадвинулись следом.

Астреос отыскал Кадина в центральном коридоре. Некоторое время он обдумывал, следует ли рассказатьему о судьбе Кадара. Плохо вентилируемый воздух в ядре корабля еще сохранял остатки тепла, но светабольше не было. Астреос выследил брата по звуку, в тишине прислушиваясь к гулу силовых доспехов ишипению гидравлики. Его брат был облачен в доспехи, шлема не было, взгляд устремлен прямо передсобой. В призрачно-зеленом свете ночного зрения глаза Кадина сверкали, словно драгоценные камни всолнечных лучах. В трех шагах от него прихрамывал Марот, хихикая и бормоча. Его вокс-установка ирешетка громкоговорителя то и дело включались и выключились. Астреос ощутил, как при видесломленного колдуна в нем закипает гнев.

— Брат, нам нужно поговорить, — позвал его Астреос.

Кадин, не оборачиваясь, шел дальше.

— Как мило, что ты меня до сих пор так называешь.

— Ты мой брат, всегда им будешь.

Кадин наклонил голову, обернулся к Астреосу, а потом с тонкой улыбкой отвел взгляд.

— Как трогательно.

Марот продолжал хихикать, звук доносился одновременно и из громкоговорителя, и из вокса, как будтосмеялись сами доспехи.

— Умолкни, — выплюнул Астреос. Марот перевел взгляд с библиария на Кадина. Астреос знал, что заличиной шлема колдун ухмыляется.

— Ничего не осталось, ничего не осталось, — проурчал Марот. — Ни его братьев, ни его чести, ни егодуши, — Марот постучал по линзам шлема. — Лишь один глаз, чтобы он видел, сколько потерял.

Астреос мгновенно пришел в движение. Его нога врезалась в грудь Марота с треском металла покерамиту. Колдун ударился в стену коридора, и Астреос оказался рядом с ним быстрее, чем тот успелсоскользнуть на пол. Ярость прокатилась по библиарию раскаленным докрасна облаком. Он виделтолько осколки своего прошлого и обрывки всего, что так пытался сберечь. Он потерпел неудачу, скаждой попыткой Астреос неизменно терпел поражение. Марот забулькал, утробные звуки донеслись изсломанных остатков решетки его громкоговорителя. Астреосу показалось, будто колдун все еще смеется.Библиарий поставил ногу на грудь Мароту, когда тот попытался встать.

— Оставь его, — сказал Кадин. Астреос не сводил взгляда с Марота, видя лишь того, кто обратил Кадара

и забрал глаза его братьев.

— Нет, Ариман обещал, — утробно закричал Марот, выплевывая кровь вперемешку с выбитыми зубами.

Астреос взревел и еще раз ударил Марота ногой в грудь. Мысли наполнялись видениями тела Кадара,взирающего на него пустыми провалами глаз.

Библиарий остановился, тяжело дыша. В ушах звенело от гнева. Астреос хотел ударить снова, дать выходзлости, но издал только протяжный, неровный вздох.

— Ты теряешь себя, брат, — сказал Астреос, кивнув на лежащего Марота. — Позволил ему следовать засобой, словно псу. После того, кем он был, что сделал…

— Нет, Астреос, — голос Кадина был тихим, но он пронзил библиария, словно холодный нож. — Ядавным-давно потерял себя, как и ты.

— Нет, мы еще…

— Имеем честь? Астреос, ты давно отказался от нее. Я не тот, кем был, как и ты. Разве кодиций Астреоспоступил бы так? — Кадин бросил взгляд на Марота, который не оставлял попыток подняться с пола. —Мы изменились и изменяемся. Тех, кем мы были, уже нет, — Кадин на секунду замолчал. Его хриплыйголос казался уставшим. — У нас есть только Ариман. И мы, как псы, идущие за ним следом.

Астреос хотел было возразить, но не нашел слов. Ярость прошла. Внезапно он ощутил себя пустым,чувство словно исходило из него и пронзало насквозь.

«Нет, — подумал он. Клокотавшая внутри него пустота была там с тех самых пор, как кораблиИнквизиции и воинов в сером открыли огонь по их родному миру. Он не смотрел на свои руки, но знал,что они дрожат. — Что мне делать? Кто я теперь? Что мне делать?»

А потом новое ощущение врезалось в Астреоса, словно морозная тень, скрывшая солнце, будто свет, окотором он не подозревал, вдруг угас. Библиарий резко поднял голову, оглядываясь в поисках источникасверхъестественного холода. Опустилось безмолвие.

— Что это было? — спросил Кадин. Астреос посмотрел на брата. Кадин вглядывался в тени в концекоридора. Библиария пробрала дрожь.

— Не знаю.

— Тьма, она здесь, — Марот, тряся головой, по стене поднялся на ноги. Затем он резко повернул головук Астреосу. — Ты не видишь?

Астреос моргнул, включая дисплей шлема, и открыл вокс-канал.

— Ариман, — единственным ответом стало шипение статики. Он переключил канал. — ГоспожаКармента.

Тишина.

Астреос взглянул на брата. Кадин кивнул. Они сорвались на бег, на ходу доставая оружие. За ними,бранясь вполголоса, последовал и Марот.

Ариман остановился возле входа на мостик. Колдун что-то почувствовал, нечто слабое и далекое, будтодвижение под поверхностью темной воды или быстро спрятанную лампу. Азек обернулся, оглядел тени вкоридоре. Ничего. Просто чувство. Но еще давно он постиг одну истину — все вокруг имеет значение.

Он отслоил часть разума. Рука опустилась на рукоять меча. Ариман подождал, но ничего так и неслучилось. Колдун повернулся назад к двери и прижал руку к отпирающему механизму. Дверь отъехалав стену. Он замер.

Тьма. За дверью его ждала кромешная тьма. Ни мигания системных огней, ни даже слабоголюминесцентного огонька глаз сервиторов. Ариман что-то ощутил, крошечный изъян в мыслительномпроцессе. Он что-то упустил из виду. Нет, он видел что-то краем ока, нечто, изгибавшее свет и теньвокруг себя, нечто, скрывавшееся вне поля зрения. Колдун внезапно понял, как устал, и ощутил отравупсихического серебра у себя в груди.

Волосы на руках встали дыбом, спину защипала статика.

Он ощутил телекинетическую волну за мгновение до того, как она ворвалась в зал и оторвала его отпола. Тьма испарилась, как будто отдернули занавес, чтобы показать солнце. Внезапно он ощутил рядомс собой присутствие других разумов. Они ярко горели, вокруг, подобно ураганным ветрам, ревела сила.

Ощущения и эмоции смазались, когда его закружило в воздухе: тепло, холод, гнев, тяжесть тела,тянущая вниз гравитация, мигающие иконки угрозы, напряжение пальцев, еще сжимавших меч,выложенные на полу золотые спирали. Колдун почувствовал, как пальцы другого разума впились вмысли, разрывая спокойствие, словно нож, обрезающий нити. Он стал барахтаться в болоте паники, апотом, потом…

Его разум замерз, стал кристаллическим, каждая мысль, чувство и эмоция застыли, когда его закружилов воздухе. Войска Амона попали на «Дитя Титана». По меньшей мере трое псайкеров. Очень сильные.Еще Рубрика, двадцать четыре воина. Азек ощутил все это за один медленный удар сердца.

Он рухнул на пол. Реальность происходящего резко вернулась обратно. Ариман вскочил на ноги имгновенно поднял меч, блокировав направленный в голову удар. Там, где столкнулись два клинка,полыхнул свет. Колдун заметил красные доспехи, костяного цвета мантия и золотой шлем с гребнем ввиде солнечного диска. Из золотого шлема вырвалась энергия, коснувшаяся разума Азека, словно теплосолнца. Ариман сместился в сторону, отвел вражеский клинок и рубанул по золотому шлему.

Его там не оказалось. Воин возник рядом с ним, развернувшись так быстро, что Ариман не сумелпредугадать его движения. Он начал реагировать, но слишком медленно. Удар попал ему в плечо.Керамит запылал желтым светом в том месте, где его рассек клинок. Меч стремительно взметнулсяобратно.

Ариман отступил назад, и колдун в золотом шлеме ударил снова. Пылающее острие меча закричало,оставив широкий порез у него на груди. Ариман поднял ногу и пинком отбросил колдуна от себя. Вголове кружилось, разум пытался обратить волю в силу, пока вокруг пенился варп. Колдун чувствовалсеребро и железо.

На границе зрения возникли еще две фигуры в мантиях. Их движения казались медленными, почтинебрежными. Первый поднял посох. В воздух вырвалась молния. Ариман почувствовал ее за миг до того,как заметил вспышку. Молния разбилась в считанных дюймах от его тела. Ослепительные лучизаземлились в пол. Ариман почувствовал, как задрожал щит, когда молния поползла по его пылающей

поверхности.

Азек попытался найти точку спокойствия посреди бури в разуме, отыскал ее, и вдруг вокруг вдруг всестихло и замедлилось. Колдун с золотым шлемом все еще разворачивался позади него. Он коснется поламенее чем через секунду. Стоявший перед Ариманом колдун с посохом и шлемом с гребнем-кобройделал шаг, цвет его ауры перетекал из кристаллически-синего в мутно-красный, пока он пыталсяперефокусировать свою силу. Еще один колдун слева от него двигался к Азеку, сжимая в обеих рукахизогнутый хопеш. Позади них он увидел воинов Рубрики. Они окружали зал, болтганами целясь в еесередину, оставались при этом безмолвными, наблюдая и выжидая.

Ариман опустил незримый щит, и его объяли молнии. Колдун с посохом задрожал, пытаясь блокироватьвытекавшую из него силу. Ариман вобрал молнии в себя, поглощая их и излучая вовне. Комнату озариласлепящая вспышка. Трое колдунов пошатнулись.

Разум Аримана покинул тело. Его мыслеформа была созданием чистой психической энергии, огромнойчернокрылой птицей о двух головах, глаза ее — окна в домну. Физический зал размылся, когда Азеквоспарил над своим материальным телом.

Колдуны замерцали, затем их разумы также взметнулись, за их мыслеформами закружились пологи изсвета и тени. Они изменились, восходя в варп, из хищных птичьих тел расправились крылья, открылисьрты, запылали клыки, подобно смерти звезд. Они казались насмешкой над падшими ангелами из легенд,сотворенными из ярости и силы.

Мыслеформа Аримана в виде ворона закаркала и обрушилась на пламенеющих ангелов. Мыслеформысхлестнулись в сверхновой вспышке цветов и света. Кристаллический купол у них над головамираскололся. По стенам зала поползла изморозь. Ариман ощутил, как его мыслеформу полосуют зубы икогти, вырывая полосы из крыльев. Эту битву вели лишь разумы, мыслеформы были не более чемпроекциями в варпе, но это не делало ее менее опасной. В физической реальности Ариман истекалкровью.

Когти сомкнулись на одной из ангельских мыслеформ. Она забилась в мощной хватке, меняя очертания— сначала змеиные, затем чешуйчатые и бугрящиеся плотью. Ариман ухватился крепче и взмыл выше,не выпуская из когтей мыслеформу колдуна. Под ними закружились золотистые капли эфирной крови.Где-то в физическом мире они прошли сквозь корпус «Дитя Титана». Звезды и огни двигателей походилина тусклые отблески на границе сознания.

+ Тихо, брат, + прошептал Азек и стиснул когти, впившись в плоть мыслеформы. Она закричала, когдаее тело раскрылось. Ариман отпустил. Мыслеформа выпала из когтей. Она раскололась, ее субстанцияразлетелась светящимися обрывками. Мыслеформа Аримана достигла пика и сорвалась вниз. Двеголовы сомкнули клювы на остатках разваливающейся мыслеформы.

Разум Аримана захлестнули чувства и воспоминания, когда его рот наполнила эфирная кровь. Киу, такзвали колдуна. Киу, аколит Рапторов. Киу, всегда молчащий, пока с ним не заговоришь, который кричалтеперь разумом и душой. Азек выплюнул содрогающуюся мыслеформу Киу. В зале далеко под нимиколдун с гребнем-змеей рухнул на пол.

Навстречу ему поднимались две другие мыслеформы. Ариман взревел, и рев стал пламенем.Мыслеформы разлетелись в стороны. Одна приняла форму кошачьего хищника, из спины вырвались двепары крыльев, мех замерцал цветами снега и угля. Другой извивался в полете, его длинное телопереливалось сине-золотой чешуей, крылья стали прозрачной шкурой. Ариман расправил крылья и

встретил их, выставив перед собою когти. Они врезались друг в друга. Колдун почувствовал, как зубырвут его плоть и крылья. Из его реального тела потекла кровь. Боль пронзила Аримана. Он слепо ударил,чувствуя, что слабеет. Ариман падал, не нырял, вертясь в крепких объятиях с противниками, с каждойсекундой он терял концентрацию и силы.

«Нет, — подумал он. — Я не закончу вот так, только не от рук братьев».

Азек отдался боли, позволил ей хлынуть в сознание. Очертания мыслеформы-ворона начали гореть.Черные перья охватило яркое пламя. Мыслеформа покрылась трещинами, по все телу открылисьпылающие разломы. Боль усиливалась, выжигая остальные мысли и ощущения.

Мыслеформы колдунов взревели. С них стала слезать кожа. Эфемерная плоть обуглилась и сталараспадаться. Они били и вгрызались, раздирая мыслеформу Аримана, хотя она и так уже пошлатрещинами от невыносимого жара.

Разум Аримана заполонила яркая белизна. Он терял свою сущность, разум распадался в варпе,одновременно поглощая себя. Азек начал чувствовать, что забывает свое имя, как вихрь ощущенийохватывает его. Он превратится в тускнеющий свет, одинокий и всеми забытый. Необходимо былозакончить бой, он должен был закончить его сейчас.

Его воля пронзила боль. Тело птицы расплавилось и стало горящей сферой. Мыслеформы колдуновобвились вокруг нее и завопили, когда погрузили свои когти и зубы в жидкую поверхность. Вдруг сферараскрылась. Мыслеформы вцепились в горящие чешуйчатые отростки. Ариман чувствовал, как онидергаются и вырываются, когда его мыслеформа стала сжиматься все туже.

Пока разумы колдунов трепыхались в его хватке, их движения становились все слабее. Он сжал сильнее,полностью окутав их разумы своей волей, хотя и чувствовал, как на него накатывает усталость. Ариманподдерживал свою проекцию в варпе не дольше секунды реального времени, но даже этого дорого емуобошлось. На задворки мыслей вкралась тьма, словно ночь, приходящая после дня. Две мыслеформызадрожали, дернулись в последний раз и обмякли.

На него накатило густое облако истощения. Оно вскипело внутри Аримана, затягивая его, словно волнытемного океана. Его воля дрогнула. Затем пришли боль и усталость, отрезая сознание от варпа. Егомыслеформа стала тускнеть — змеиная сфера распалась, размотавшись, будто клубок горящей веревки.Ариман почувствовал, как сознание перетекло обратно в тело.

Он лежал на каменном полу, меч валялся неподалеку. Вокруг него безмолвно стояла Рубрика,напряженно, но неподвижно. Ариман попытался вдохнуть, но закашлялся и понял, что рот полон крови.Доспехи внутри тоже были все в крови. Колдун чувствовал, как она покрыла его тело, будто вторая кожа.Азек перекатился на бок и начал подниматься. Но вдруг ноги и руки вспомнили симпатические удары иукусы, и боль плетью хлестнула его. По телу прокатилась лихорадочная дрожь, он пошатнулся. Зал и полпокрыла изморозь. Осколки кристаллического купола смешались с льдинками. Под ободом он увиделКиу и двух других колдунов. Те не шевелились.

Воины Рубрики смотрели, как он поднимается, их неподвижные глаза пылали зеленым светом. Его ушинаполнились шепотом, пробивающимся сквозь туман истощения. Ариман медленно повернулся, глядямеж наблюдающих глаз. Рубрика не шевелилась. На полу слабо дернулся один из колдунов. Азекнагнулся за мечом.

Затем он почувствовал дрожь ткани реальности, словно камень, брошенный в воду.

Он схватил меч и снова выпрямился. Дисплей шлема пульсировал предупреждениями о ранах. Кровь всене останавливалась. В глазах потемнело, на границе зрения зашевелились светящиеся черви. Колдунсделал вдох и почувствовал, как к горлу подкатила кровь. Как он ни старался собрать волю воедино, онарассеивалась. Ариман поднял глаза.

Посреди зала зависла золотистая частица света. Он ощущал и слышал разумом, как бурлит варп, будтовода в водовороте. Частица света увеличилась, словно пузырь. Посреди нее закружились звезды и ночь.

«Конечно», — подумал Азек. Он увидел очертания, три нечеткие человеческие фигуры, мерцавшие,словно в мареве. — Я глупец. Следовало догадаться, что происходит». Он попытался собрать силу волив кулак. Поднял меч. Символы на лезвии потускнели. Воины Рубрики сделала шаг вперед, подняворужие.

Звездная сфера раздулась, и очертания фигур стали четче.

Он потерпел поражение, упустил самую логичную причину, почему Амон не явился лично, пока Ариманбыл еще силен. Поскольку это было глупо, а Амон, за исключением одного раза, когда поверил Азеку,никогда не вел себя глупо.

Теперь фигуры уже можно было различить: две носили белые мантии и красные доспехи. Из шлемовподнимались изогнутые рога, которые удерживали золотые диски. Третья фигура была в синихшелковых одеяниях поверх доспехов. С наплечников щерились рогатые черепа, каждую алую пластинуброни покрывали пожелтевшие пергаментные свитки. В руках воин сжимал серебряный посох,увенчанный символом змеиного солнца. Из короны, висков и щек шлема с ничего не выражающейличиной выступали рога. Глаза, взиравшие на Аримана из-за узких глазных прорезей, выглядели словнотлеющие угли.

Фигуры вышли из цветного водоворота звезд. Ариман попытался сделать шаг, но мышцы уже неслушались его. К горлу подступала кровь, не давая дышать. Колдун пошатнулся, затем припал наколено. Фигуры следили за ним, не приближаясь, но и не отступая. Ариман не сводил глаз с третьей. Ончувствовал присутствие новоприбывших, твердый самоконтроль и сила походили на солнечный свет,заключенный в стиснутом кулаке. Но третья фигура сияла ярче, чем все остальное в зале.

+ Амон, + послал Ариман, и от усилия у него все поплыло перед глазами. Фигура в рогатом шлемекивнула, а затем взглянула на спутников.

+ Помогите ему встать, + послал Амон. Аримана охватила дрожь. Много воды утекло с тех пор, как он впоследний раз слышал этот разум. Он невольно улыбнулся.

Спутники Амона приблизились к колдуну с обеих сторон. Оба носили мечи-хопеши на поясах ипистолеты на бедрах. Ариман вдохнул, пытаясь собрать в разум силу и сбалансировать ритмы тела. Еслион сфокусируется, то сможет залечить раны, сможет… сможет…

Руки схватили его и рывком подняли с пола. В глазах помутилось. Он услышал, как выпал его меч. Он нечувствовал рук. Не чувствовал ничего. Мир сворачивался в себя. Ветры эфира погустели от праха.Спокойный и мягкий голос Амона последовал за ним в пучины пылевой тучи.

+ Рад тебя видеть, Ариман. +

Кармента наблюдала за происходящим всеми своими глазами. Внутренние сканеры и пикт-линзы

видели, как Ариман приблизился к двери на мостик, затем остановился. Взрыв света и статики, которыйзаскреб по ее чувствам. Техноведьма ощутила, как в ней вскипело искажение и порченый код, когда оназаметила невероятно быстрые движения. Потом пришло спокойствие и треск энергии по корпусу.Секунду спустя один из противников Аримана упал на пол, словно кукла с обрезанными ниточками. Заним последовали двое других. Наконец она увидела, как пытается встать сам Ариман.

«Я правильно поступила, — подумала она. — У меня не было выбора. Он бы уничтожил нас. У меня быотняли дитя. Я правильно поступила».

Фигура в синей мантии, которая, видимо, была Амоном, появилась из разреженного воздуха. Карментасмотрела, как двое его помощников подняли Аримана на ноги. Никто не сказал ни слова: ни Ариман, ниАмон, ни кто-либо из безмолвствующих космических десантников, которые окружили их.

«Я правильно поступила».

Она попыталась отогнать мысль, но та прилипла к ней, будто засохшая кровь к руке.

Кармента увидела, как Ариман обмяк в хватке космических десантников. Тот, кто должен был бытьАмоном, повернулся к двери командного мостика.

— «Дитя Титана», — позвал он, и женщина отметила, что его голос был властным и спокойным, дажедобрым. — Дело сделано.

Он сделал паузу и посмотрел прямо в одно из ее пикт-очей.

— Ты свободна. — Амон отвел взгляд, и нечто безмолвное прошло межу ним и космическимидесантниками, которые стояли вдоль стен. Колдун смотрел на Аримана, поняла она, который висел,будто утопленник, на руках двоих аколитов. — Но за предательство нет пощады.

Амон обернулся и снова посмотрел в пикт-линзы. Его глаза вспыхнули. Кармента попыталась отключитьвизуальный канал, но не сумела. Он вглядывался в нее через пикт-око, его глаза пылали все ярче иярче. Она чувствовала, как взор буравит ее, обнажая слои машинного кода. Женщине хотелось кричать,бежать. Она почувствовала, как конечности запутались в колыбели кабелей. Кармента не ощущалаостальных частей тела: реакторов, двигателей и орудий более не было. Осталась только связь с пикт-каналами, которые она не могла выключить. Она почувствовала, как внутри что-то горит, вскипает что-то жидкое и жизненно-важное.

Тело Карменты судорожно забилось в колыбели. Из техноведьмы хлынула кровь, вскипая в венах изабрызгивая пол, когда Амон отвел от нее взгляд.

+ Покой, «Дитя Титана», + прошептал Амон. + Покойся с миром. +

Амон повернулся, и убийственная мысль погасла. Мысли казались загустевшими и грязными. Но этобыло необходимо — акт равновесия, не злости. Техножрица предала возложенное на нее довериеАримана, а за любое предательство приходится платить. Никому не под силу определять пределы чьих-либо убеждений, это он понял еще давно. В любом случае, он поступил милосердно. Амон прикоснулся кразуму, который называл себя «Дитя Титана», и почувствовал его уродства, обрубки самоистязания иискажений. Он посмотрел на окружавших его воинов Рубрики, ощутил, как осколки их разумовпронеслись вихрем у него в мыслях. От них веяло прахом. Да, лучше краткая боль, а затем покой, чем то,во что превратился корабль вместе с его госпожой.

Амон взглянул на Забайю и Сиамака, державших безвольное тело Аримана. Ментальным щелчком оннаправил разум и поднял Аримана над полом. Еще одним мыслещупальцем подобрал его меч. Амонповертел его, заметив отметки и красную птицу, взметавшуюся из золотого пламени на перекрестье:меч Толбека. Значит, Толбека больше нет. Он почувствовал, как что-то шевельнулось в разуме, тусклуюпульсацию чего-то изголодавшегося и ослабевшего. «Еще один», — подумал Амон и посмотрел наАримана. Он выпустил меч.

+ На корабле еще двое безмолвных братьев, + послал он Забайе и Сиамаку. + Я чувствую их. Толбекпривел их, на них его метка. Идите по их запаху. Верните их нам. Затем предайте корабль огню. +

Оба аколита поклонились и удалились. Амон кивнул в ответ и отвернулся. В воздух позади него нателекинетических подушках поднялись бессознательные тела Киу и двух других колдунов. Колдунпробормотал череду имен и приказов, и воины Рубрики выстроилась по бокам. Он вернется на«Сикоракс» на «Грозовом орле», оставив Забайе и Сиамаку для возвращения еще один корабль.

Амон вышел из зала, а у него за спиной, словно марионетки на ниточках, летели четыре неподвижныхтела. Воины Рубрики двинулась слитным шагом, шепча слова из расколотых воспоминаний.

+ Скоро, братья мои, + послал Амон. + Скоро. +

XVIII: ИменаАстреос почувствовал присутствие врагов еще до того, как увидел их. Он бежал к мостику, Кадин следомза ним, металлический грохот ботинок отражался от палубы. Позади них хромал Марот, хрипя ибормоча что-то под нос. Затем нечто прикоснулось к разуму библиария, что-то, походившее на бегущеепо телу насекомое. Он замер. Кадин остановился и посмотрел на него, в его змеиных глазах читалсявопрос.

Астреос покачал головой. Теперь он чувствовал это: разумы-близнецы, работавшие в полной гармонии,тянущиеся сквозь варп, словно лучи прожекторов. Он ощутил их мысли. В первую секунду емупоказалось, что это Ариман. Разумы-близнецы формой походили на Аримана, как будто их изваяла та жерука, но в них ощущались различия, изъяны и намек на слабость. Впрочем, они были мощными.Мощными и незнакомыми.

Он скользнул разумом в последовательность мыслей и почувствовал, как варп ответил ему, стягиваятени и смятение, подобно изодранному плащу. Разумы исчезли, скрывшись в темной складке варпа.Астреос посмотрел на Кадина. Глаза его брата светились в сумраке. Воин кивнул Астреосу, как будтопочувствовал и догадался, что и почему сделал библиарий.

— Да, брат, — сказал Кадин. — Поохотимся.

Сильван принял таблетки, чтобы уснуть. Найденное им снотворное оказалось слабым, к тому же егобыло явно недостаточно. Он немного вздремнул, но покой, которого Сильван так жаждал, был нарушенснами о зверях из света и огня, несущимися сквозь звездную пустоту. Он проснулся, чувствуя, как кгорлу подкатывает желчь. Навигатор вздрогнул и сдержанно поблагодарил божество, котороепозаботилось, чтобы ему не стало дурно прямо во сне, учитывая его удачу, вполне могло статься и так.

«Владыка человечества, до чего тут холодно».

Ему выдали пустотный костюм для защиты от холода, но Сильван почему-то был уверен, что им непользовались уже долгое время, а последний носивший его человек за ним не ухаживал. Свернувшись наподгнивающем тюфяке, он задрожал и поднес руки к глазам. Пальцы наткнулись на стекло визора.Навигатор вновь проклял свою участь.

Дело не в том, что он желал покоя, ему просто хотелось отстраниться от всего, превратить реальность вбезликий сон. Сильван согласился вести корабль, конечно, согласился, он видел достаточно, чтобыосознавать, что в смерти нет ничего соблазнительного. Но чем обернется его попытка выжить? Что сним может случиться? И пути назад больше нет, он превратился в отступника, союзника слугбезымянных сил варпа.

«Но, — прошептал внутренний голос, — разве ты не знал, что Инквизиция не оставила бы тебя вживых после завершения задания?»

Навигатор открыл глаза. Из потолка небольшой комнатушки на него взирал одинокий огонек. Комнатабыла маленькой, почти камерой. Она находилась у самого мостика, что-то вроде кубрика для команды,когда на корабле, кроме сервиторов, работали люди. Сильван подумал о том, чтобы снять шлем, но затемрешил этого не делать. Воздух в костюме пропах его дыханием, но навигатор чувствовал, что оно вряд либудет лучше запаха его каюты.

Он скатился с чрезмерно мягкого тюфяка и неуверенно поднялся на ноги. В голове гудело. Он все ещевидел образы светящихся зверей, рвавших друг друга. Это было не очень хорошо. Руки стали ватными,Сильван медленно вдохнул, затем подождал, ожидая, что видения рассеются. Даже спустя минуту онвидел их по-прежнему отчетливо.

— О, нет, — пробормотал навигатор, направившись к закрытому люку. Он распахнул его и бросился всторону мостика. Что-то случилось, и будь они еретиками или нет, им следовало знать. События в варпена что-то указывали. Обычные люди, как правило, просто бы отмахнулись, считая их дурными снами,легким недомоганием, совпадением. Но Сильван, как прим одного из величайших домов навигаторов,провел немало лет, постигая отличия между обычным и зловещим. Уже мчась вперед, он очень, оченьнадеялся, что ошибается.

Два колдуна достигли бронзовых дверей и поняли, что нашли искомое. Им потребовалось большеусилий, чем они ожидали, чтобы отыскать психические следы двух воинов Рубрики. Голоса и образы в ихразумах неотступно следовали за ними, пока они шли по кораблю. Пару раз казалось, будто покоридорам за ними кралось чье-то сознание. Они тянулись к нему, но оно испарялось под ихвнутренними взорами. Корабль прогнил до основания, психические следы цеплялись к его стенам,словно лоскуты кожи к черепу.

Они одновременно прижали руки к бронзовой двери. С другой стороны до них донеслось приглушенноебормотание воинов Рубрики, столь слабый психический звук, что он походил скорее на шепот. Колдуныне стали переглядываться. Чтобы понять друг друга, они не нуждались в словах или банальныхпсихических сообщениях. Забайа и Сиамак были близнецами редчайшего из видов. Другие близнецымогли обладать одинаковыми чертами, у них же были одинаковые разумы. Их сознания переплетались,накладывались через психическую связь такой глубины, что в некотором смысле их разумы былиединым целым.

Распахнув двери, колдуны почувствовали в зале еще одно присутствие. Это неважно, ведь послепленения Аримана на корабле не осталось никого, кто мог бы угрожать им.

Внутри царил мрак, стены покрывала копоть. Колдуны смотрели с помощью усиленного зрения шлемови внутреннего взора. На полу густым слоем лежал пепел. Каждая поверхность была опалена до черноты.Они увидели колонны, покрытые затвердевшими потеками металла. С потолка свисали черные цепи спокореженными от жара звеньями. Лицом к дверям стояли двое воинов Рубрики, ставшие угольно-черными от копоти. Огонь полностью очистил зал, но они остались, неживые, неспособные умереть,безмолвствующие, словно чего-то ожидающие. Но внимание Забайи и Сиамака привлек оплавленныйтрон в другом конце зала.

На троне сидела фигура. Это был космический десантник, или по крайней мере когда-то им был; но потому, как он повел головой, чтобы посмотреть на них, близнецы поняли, что благородства и силыадептус астартес в нем более не осталось. Он приплелся к трону из ведущей в зал боковой двери,оставляя за собой длинные следы в густом пепле.

— Если я расскажу вам, вы сохраните мне жизнь? — спросил Марот. Его шлем в форме морды гончейсклонился набок. Близнецы промолчали, но силой мысли подняли Марота с трона.

+ Гелио Исидорус. +

+ Мабиус Ро. +

Имена эхом разнеслись в разумах близнецов. Воины Рубрики вздрогнули, из сочленений посыпалисьхлопья копоти, когда они обернулись, поднимая оружие.

— Вас обманули, — закричал Марот. Пальцы воинов Рубрики сжались на спусковых крючках болтеров. —Вы здесь умрете.

Воины Рубрики замерли. Сиамак отступил от брата. За маской шлема он улыбался.

— И как же?

— А вот так, — ответил Кадин, выходя из теней с уже ревущим цепным мечом.

На мостике было тихо. Слишком тихо. Сильван медленно шел вперед. Он привык к звукам кораблей, ктому, как они вибрировали механической жизнью; «Дитя Титана» же казался мертвым. Конечно, так онои было, ведь были отключены все системы, кроме самых основных, чтобы Ариман мог сотворить топотрясающее колдовство. Но сейчас корабль выглядел другим, словно труп, который еще секунду назаддышал. К навигатору подкрадывалось ужасное чувство, что в этом он прав.

Как только Сильван оказался на мостике, то сразу заметил, как вокруг тихо, поэтому стал двигаться снеуклюжей осторожностью. Он вошел через дверь, расположенную глубоко в системных ямах. На любомдругом корабле за рядами-ущельями машин и пультов с сервиторами ходили бы техноадепты и флотскиеофицеры. Судя по всему, ни одна живая душа не посещала глубинные части мостика «Дитя Титана» ужес сотню лет. Навигатор крался мимо рядов безмолвствующей техники, освещая фонарями костюмапокосившихся на своих постах сервиторов. Сильван нечаянно задел одного из них, и тот повалился напол, мертвая плоть отвалилась от металлических деталей. Навигатор уставился в наполненныепроводами разъемы в черепе сервитора, и у него возник новый и неприятный вопрос: «Как этимкораблем управляли раньше?»

Пару ударов сердца он глядел на давно мертвого сервитора, затем пошел дальше, переступаяизвивающиеся по полу кабели. По пути Сильван отметил, что стеклянные пульты-дисплеи покрытысажей.

Он начал подниматься по спиральной лестнице к главной контрольной платформе, когда услышал звукпадающих капель. Поначалу навигатор подумал, что это искажение в звуковом канале его костюма. Онстукнул по шлему. Звук резанул уши, затем стих. Сильван услышал звук снова: далекое, но отчетливослышимое в тишине мостика падение капли. Он почувствовал, как ускоряется сердцебиение. Дыханиезатуманило стекло визора, пока Сильван медленно поднимался по ступеням. Теперь навигаторотчетливо слышал неравномерное «кап, кап, кап».

Командная платформа представляла собой вытянутый металлический язык, выступавший из массивныхпротивовзрывных дверей в дальнем конце зала. Сильван видел подобные структуры на других кораблях,но над ними доминировал трон капитана, а также подиумы, амвоны и кафедры старшего командногосостава. На «Дите Титана» они были демонтированы.

Теперь казалось, что звук капель доносится отовсюду. Навигатор медленно поднял руку и отстегнулшлем. Тот снялся с низким шипением. Холод ужалил лицо, и Сильван почувствовал, как стала замерзатьвлага на коже. Фонари костюма высвечивали облачка пара, которые вырывались у него изо рта. Ввоздухе висел густой запах грязи, смешанный с загустевшим маслом. Навигатор вслушался.

Кап.

Он направился к центру платформы, освещая ее конусом света.

Кап.

Блеснула влага. По платформе разлилась широкая лужа. Сильван присел и протянул к ней руку. Сперчатки потекла темно-красная масляная струйка.

Кап.

Он увидел, как капля упала на поверхность лужи. От точки падения разошлась рябь. Он поднял глаза, исвет последовал за его взглядом.

— Трон Терры.

Астреос рванул вперед, когда в него попал луч света, от жара полыхавший синим цветом. Библиарийпочувствовал мощь пламени за мгновение до того, как отразил его силой мысли.

«Сосредоточенность, спокойствие», — таков был девиз Аримана. Астреос ударил мыслью чистой силы.Сиамак едва успел поднять ментальный щит. Но библиарию этого времени хватило, чтобы сделать ещеодин размашистый шаг и выхватить психосиловой меч. Сиамак обнажил собственное оружие ипарировал удар Астреоса. Грохот от скрестившихся в яркой вспышке клинков эхом разлетелся по залу.

В двух шагах от Астреоса взмахнул мечом Кадин. Забайа ушел в сторону, но слишком медленноуворачивался от клинка. Цепные зубья задели его правую руку чуть ниже локтя, вырвав влажные кускиплоти. Кадин воспользовался инерцией удара и, взревев бионикой, что есть силы нанес рубящий удар.Левая рука Забайи взметнулась, и в грудь Кадину врезалась молния.

Кадин рассмеялся, когда на его доспехах затанцевала молния. Цепной меч ударил в шлем Забайи,

разрубив золотой диск с рогами и с ревом впившись в керамит. Забайя всем своим весом навалился навоина. Кадин пошатнулся. Колдун произнес одно-единственное слово и стал огнем. Его плоть и доспехиисчезли, превратившись в темные очертания неистового ада.

Бледное лицо Кадина рассекла улыбка.

— Как мило, — произнес он, замахнувшись цепным мечом. Зубья клинка начинали плавиться,встретившись с языками пламени. Кадин выпустил рукоять за секунду до того, как удар достиг своейцели. Его правая рука погрузилась в огонь, механические пальцы раскалились от жара, сомкнувшись наголове колдуна. Кадин рванул в сторону, его тело, взревев поршнями, пришло в движение. Забайюразвернуло в воздухе, огонь погас, за ним следом хлестнула кровь. Из остывающих пальцев Кадинавыпали наполовину расплавленный шлем и голова колдуна.

Сиамак пошатнулся, когда умер его брат-близнец. Астреос шагнул вперед, занося меч для смертельногоудара. Сиамак упал, подняв в воздух облако пепла, в его разуме звенела паника. Астреос уже собиралсядобить его, как услышал телепатические приказы, прошептанные Сиамаком двум воинам Рубрики.Послание было обрывистым, словно надрывный крик, исполненный ярости и смятения.

Воины Рубрики открыли огонь. Астреос поднял руку. Пылающие снаряды разорвались прямо перед егопальцами. По силовому куполу расползлись розово-синие огни. Библиарий почувствовал, как пламявгрызается в щит, и рассмеялся от захлестнувшей его ярости.

Сиамак поднялся с пола, с его доспехов осыпался сухой пепел. Двое воинов Рубрики шагнули вперед, непереставая вести огонь. Астреос почувствовал, как трещит его ментальный щит. Пламя отвзрывающихся снарядов гудело, словно в нетерпении. Он ощутил, как Кадин справа от него прыгнул, изего рта вырвался боевой клич — но медленно, слишком медленно. Сиамак, весь покрытый пеплом,шагнул ему навстречу. В его руке пылал меч. Воины Рубрики посмотрели на Астреоса потемневшими откопоти глазами. Библиарий опустил щит.

+ Гелио Исидорус. Мабиус Ро, + сформировал Астреос в разуме имена и послал их грубым приказом.

Воины Рубрики замерли, их пальцы застыли на спусковых крючках. Сиамак пошатнулся. Астреос ощутилего шок. Кадин врезался в колдуна прежде, чем тот успел опомниться, раскаленный от жара кулакпопал в его лицевой щиток. Колдун рухнул, откатился в сторону и попытался встать. Через расколотуюлинзу шлема библиарий заметил ярко-синий глаз. Кадин изо всех сил ударил ногой, раздавив шлем ичереп под ним.

На зал опустилась тишина. Астреос посмотрел на брата, но Кадин отвернулся, изучая обломки цепногомеча. С трона у дальней стены зала скалился Марот.

— Я же говорил, вы здесь умрете.

Сильван поднял глаза. Из тьмы свисало переплетение кабелей. Некоторые были толщиной с его руку,другие походили на серебряные нити, все они свивались вместе, словно джунглевые лианы. Из кабелейторчала обнаженная рука. Она выглядела так, будто ее сварили. С кончиков пальцев слетали черныекапли. Чуть выше Сильван заметил багровую маску Карменты, безвольно лежащую на изгибе толстогокабеля. Ее глаза смотрели на него — слепые дыры на растрескавшемся лице. Он увидел разъемы, гдекабеля соединялись с черепом, из них вытекали гной вперемешку с густой кровью.

Навигатор услышал стон, оглянулся по сторонам, и только затем понял, что звук исходит от него самого.

Легкие горели от холода. Сильван закашлялся, почувствовав, как к горлу подкатывает желчь. Егостошнило, он рухнул на четвереньки, и продолжал блевать, даже когда все содержимое желудка ужеблестело на палубе.

До него донесся звук, похожий на щелканье ветра в трубах. Он поднял взгляд и сглотнул. Из темныхпровалов глаз Карменты на него взирал слабый огонек. Сильван не мог пошевелиться, ему оставалосьтолько смотреть в ответ. Пальцы на руке техноведьмы слабо дернулись, разбрызгав по луже черныекапли. Свет в ее глазах начал пульсировать, и навигатор снова услышал ее дыхание.

Он медленно поднялся, не сводя взгляда с ее глаз. До нее можно было дотянуться. Сильван протянулруку. Его перчатка коснулась пальцев женщины. Он открыл рот.

Тело Карменты свело судорогой. Из ран потекла кровь. Гнездо кабелей задрожало. По всему мостикузадергались сервиторы, аугментика заискрилась. На экранах вспыхнула статика. Сильван почувствовалзапах раскаленного металла и горящей проводки. Густой воздух сотряс утробный крик. Навигатор тутже включил вокс и закричал в открытый канал.

— Помогите, кто-нибудь. Помогите, — спустя пять секунд Кармента успокоилась, и кровь стала капатьснова.

XIX: ПокойАриман моргнул, когда на его лицо из открывшейся двери упал свет. На ярком фоне колдун увиделсилуэт. Азек поднял голову и прищурился.

От слабого движения над головой лязгнули цепи. Его заковали, догадался колдун. Руки и ноги были вадамантиновых оковах. Толстые цепи тянулись от запястий к потолку, удерживаемые под его весом внатянутом состоянии. Другие цепи соединяли его лодыжки с массивными кольцами в белом мраморномполу. Конечно, доспехи с него сняли, оставив в грубой тунике без рукавов. Мышцы болели, разумказался онемевшим. Из незажившей раны в боку сочилась розоватая жидкость. Где-то за пределамикомнаты бурлил варп, словно океан за стеклом. Под полом гудели генераторы нуль-поля, по всей камеревились обереги, вырезанные на каждом камне и звене цепи. В камере царила тьма и безмолвие варпа.Здесь Ариман был не более чем человеком из плоти и крови.

Фигура вошла внутрь, дверь закрылась, и камера снова погрузилась во мрак. Ариман услышалразмеренное дыхание. Во тьме вспыхнул свет, когда зажглась свеча, и ее пламя разгоралось все сильнее.Свет озарил контуры доспехов человека со свечой и отбросил тень на его гладкое лицо.

— Вот, — произнес Амон. — Теперь хотя бы будет светло.

Ариман встретился взглядом с Амоном, его глаза казались почти черными.

— Я не буду тебе помогать, — заявил Ариман. Амон слабо улыбнулся, подошел к стене и вставил свечкув подсвечник. Затем обошел комнату, зажигая другие свечи, пока озерца света не прогнали тени.Ариман смотрел, как Амон зажег последнюю свечу справа от двери.

— Ты помнишь свет Просперо? — Амон остановился, не сводя глаз с усиливающегося пламени. —Солнце, поблескивающее на пирамидах, свет утренней зари, ползущий по земле и морю. Иногда мнекажется, я больше не увижу такого рассвета, — он обернулся и посмотрел на Аримана с той же

печальной улыбкой. — Но, может, это всего лишь воспоминание.

Ариман молчал, вспоминая город, сверкающий под ярким небом, и стены пирамид, которые обратилисьв озера солнечного света.

— Долгое время я хотел вернуться туда и увидеть, что осталось, — Амон кивнул, подойдя ближе кАриману, а затем покачал головой. — Странно, не так ли? Нас сотворили воинами, дабы мы стоялиотдельно от остального человечества. Разве мы может быть сентиментальны? — он остановился в шагеот Аримана. — Но затем я понял, что свет существовал только в моих воспоминаниях. Если бы якоснулся пепла и увидел разрываемое штормами небо, воспоминания бы погасли. И что тогда осталосьбы от Просперо?

Ариман выдержал взгляд Амона.

— Прошлого не изменить, брат, — мягко произнес Ариман. Амон перевел взгляд на свет, ютящийся награнице комнаты.

— Вот так все заканчивается. Ты ведь знаешь это?

— Брат, то, к чему стремишься…

— К чему я стремлюсь? — Амон покачал головой. — Ты считаешь, будто все понимаешь, — он глухорассмеялся. — Ты не меняешься, Ариман. Мы — мертвый легион. От нас осталось лишь эхо идергающиеся трупы. Ты об этом мечтал? Ради этого заставил нас бросить вызов отцу?

Ариман посмотрел Амону в глаза.

— Я ошибался.

— Ты уничтожил нас, а твоя мечта оказалась обманом, — голос Амона оставался спокойным, но Ариманчувствовал кипящие внутри него чувства. — Возможно, ты прав, возможно, нельзя обратить вспятьсодеянное Рубрикой, но я хочу не этого, брат. И не последую за тобой в мечты. Именно так всезакончится, а не начнется заново.

Ариман почувствовал, как внутри него все застыло. Он вспомнил мертвые миры, которые видел ввероятном будущем.

«Они станут меньше чем прахом…»

— Ты не можешь уничтожить легион, — сказал Ариман, услышав, как дрожит его голос.

— Но уничтожу, брат. Может, ты считал, что я мечтаю о восстановлении легиона или прощении нашегоотца. Это тщетные надежды, и они ведут нас лишь на путь лжи. Нам конец. Пути назад больше нет, как ипрощения за содеянное, но все может завершиться, и, возможно, мы обретем покой. Ты уже разрушилнас. Я же спасу нас единственно возможным способом.

— Рубрика сохранит легион. Наши братья не живут, но они не могут умереть, — над Ариманом лязгнулицепи.

— Я сокрушу Рубрику. Обращу против самой себя, — Амон печально кивнул. — Ты показал, что стольвеликое изменение возможно, и если ты можешь переделать легион, то сможешь и обратить его менеечем в прах.

— Он остановит тебя, — выплюнул Ариман.

— Магнус? — Амон рассмеялся, и взгляд Аримана впился в лицо брата. Тот недоверчиво покачалголовой. — Неужели за все прошедшие годы тебе не приходила мысль, что Рубрика — плод его усилий?Ты действительно считал, будто он не знал, чем мы занимались? Что он не понимал, какую разруху нанас навлек? Думаешь, он не мечтал о конце?

Ариман чувствовал себя так, словно Амон ударил его.

— У тебя не выйдет, — сказал он, но почувствовал в своем голосе слабость. Амон вздохнул.

— Получится, — произнес он. — Даже если мне придется сжечь половину Ока Ужаса и стереть в пыльПланету Колдунов, чтобы найти способ, я сокрушу твою Рубрику и позволю наконец умереть нашемулегиону.

— Амон…

— Я думал, что в конце ты придешь ко мне. Даже подталкивал тебя к этому. Когда ты пережил моихохотников, я понял, что ты догадаешься, зачем они пришли за тобой, — в его глазах была грусть, понялвдруг Ариман, грусть и жалость. — Даже сломленный, ты остаешься Ариманом, повелителем Корвидов,главным библиарием Тысячи Сынов. Ты все еще достаточно горд, чтобы полагать, будто как-то сможешьизменить будущее, что твои знания и понимание глубже, чем в действительности, что ты сможешьизменить ход судьбы. Ты сказал, что ошибался, что Рубрика была ошибкой, но под той ложью, которойты успокаиваешь себя, до сих пор горит высокомерие. Ты не изменился, брат.

— Амон… — Ариман в смятении покачал головой.

— Почему ты не пользовался Рубрикой? — неожиданно спросил Амон. — Ты мог попытаться обратить еепротив нас, когда мы пришли за тобой. Почему же не использовал?

Ариман вспомнил пепельную равнину и Магнуса, разрывающего живую статую, которая былаАртаксерксом. Вспомнил крики призрака, когда доспехи треснули, а затем срослись обратно.

— Они мои братья, а не рабы.

— Ты сделал их рабами. — Амон отвернулся и посмотрел в сумрак, скрывавший потолок. — Тебеследовало использовать их, это было бы по крайней мере честно, друг мой. Это бы показало, что тыпонимаешь, кто ты есть на самом деле.

Слова будто отодрали струпья, давно покрывавшие разум Аримана. Амон прав. Он позволил себеповерить в ту ложь, которая однажды уничтожила его. Он был ничем, всего лишь стихающимотголоском поражения.

— Помоги мне. Расскажи все, что знаешь о Рубрике, — произнес Амон. — Даруй своим братьям покой.Ты увидишь, как все закончится, и сможешь сам обрести покой.

«Судьба, — подумал Ариман. — Судьба наконец пришла».

— Давай же. — Ариман почувствовал руку Амона на плече. — Я прощаю тебя. Помоги закончить то, чтоты начал, брат. Расскажи мне.

Ариман вспомнил башни Планеты Колдунов, неповоротливые тени, бредущие из стихающей бури,

мертвенный свет в их глазах.

«Мне жаль, братья», — сказал он тогда.

Ариман поднял голову. Он посмотрел в глаза Амону, небесная синева встретилась с ночной тьмой.Колдун кивнул. Амон открыл рот, и из него потекли слова, длинные последовательности слогов, которыебудто резонировали в комнате. Ариман почувствовал, как отключились обереги, и его снова омылвеликий океан варпа. Когда его разум снова воссоединился с великой и таинственной силой вселенной,Азеку показалось, что он услышал мысленный смех, похожий на довольное карканье ворона. Амон несводил с него глаз. Ариман чувствовал, как вокруг него выжидающе парит разум брата.

Он закрыл глаза, запрокинул голову и отворил двери, которые давным-давно были запечатаны вкоридорах его разума. Оттуда выплеснулась Рубрика во всех ее подробностях: каждый ритуал, каждыйисточник, каждое изменение и миг прозрения. Она приняла форму сконцентрированного кристаллапамяти. Ариман подержал его.

Он мог воспротивиться. Амон отключил обереги, сила вернулась к нему, он мог бороться, мог… Оноткрыл глаза. Амон бесстрастно взирал на него. «Наш легион наконец умрет…»

Ариман коснулся разума брата. Тот казался теплым, словно голос давно потерянного друга. Между нимипотекли воспоминания, всего на миг, но Ариману показалось, будто он заново пережил те временаглупости. Затем Амон открыл глаза и кивнул. Он отвернулся, бормоча слова и формулы. Свечи погасли,Ариман ощутил, как вокруг него снова поднялась клетка из оберегов, прервав звук варпа, и в комнатеснова воцарилась тишина. Амон направился к двери, и та открылась перед ним. В комнату снова хлынуляркий свет. Амон постоял у двери, а затем оглянулся на Аримана.

— Спасибо тебе, — произнес Амон и оставил Аримана одного во тьме.

XX: Все оружиеНаконец-то отступники прибыли на его зов. Сильван оглянулся, услышав, как по палубе грохочут ихшаги. Они вышли на мостик, заляпанные кровью и покрытые пеплом. Их было пятеро: тот, когоназывали Астреос, за ним получеловек Кадин, а также горбун по имени Марот, замыкали же шествиедвое космических десантников в опаленных до черноты доспехах и шлемах с высокими гребнями.Навигатор заметил зеленый блеск под гарью, покрывавшей их глазные линзы. От урчания силовыхдоспехов вибрировали кости. Воины остановились у края подсохшей лужи крови и масла и посмотрелина гнездо кабелей и проводов. Сильван встретился взглядом со светящимися линзами тупоносого шлемаАстреоса. Навигатор невольно вздрогнул.

— Она жива, — произнес он, чувствуя, как пересохло у него во рту. — Думаю, по крайней мере она…

Какое-то время назад Кармента перестала шевелиться, но Сильван держал ее дергающуюся руку ипытался разговаривать с техноведьмой, пока зеленый свет в ее глазах то тускнел, то мерцал. Навигаторне знал, что сказать. Он заметил, что Астреос пристально смотрит на покрывшиеся волдырями пальцыКарменты. Сильван отвернулся и встретился взглядом со змеиными глазами Кадина. Отступник гляделна него так, как кошка могла бы смотреть на вероятную жертву. Тот, кого называли Марот, хихикнул. Отодного подобного звука, исходящего из уст космического десантника, Сильвану внезапно захотелосьубраться отсюда как можно дальше.

— Снимите ее, — проскрежетал голос Астреоса из решетки шлема. Кадин сделал шаг вперед, и Сильванзаметил сполох ножа. Гнездо кабелей разорвалось, осыпав всех искрами. Тело техноведьмы упало изакачалось над палубой, удерживаемое кабелями, которые были подключены к нему. Секунду онапокачивалась, будто сломанная кукла. После второго удара ножа Кадина женщина рухнула на палубупрежде, чем Сильван успел поймать ее. Навигатор опустился на колени и сжал ее голову в руках.Пропитанная кровью одежда липла к наполовину механическому телу.

— Ей нужна помощь, — выдохнул Сильван. — Она…

— Она предатель, — ответил Астреос. Сильван посмотрел на космических десантников. Все они гляделина него. Он перевел взгляд на Карменту. С тех пор как его вынудили стать навигатором «Дитя Титана»,он встречал ее всего несколько раз. Женщина ему не нравилась, но она продолжала цепляться за жизньслабеющими вдохами, и никто не заслуживал участи угаснуть во тьме, не получив шанса на спасение.

— Почему она предатель? — спросил он, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Астреос промолчал, и Сильванощутил, как грохочущая в мышцах кровь твердит ему бежать без оглядки. Затем космический десантникедва заметно кивнул.

— На корабль высадились враги, мы нашли в ангаре один из их боевых кораблей, — он указал наКарменту. — Она предала нас. Иначе они не сумели бы попасть на борт.

— Она еще жива.

Астреос перевел взгляд на Карменту.

— Где Ариман?

— Ариман, — прохрипела техноведьма. Она попыталась пошевелиться, и ее ноги заскребли по скользкойот крови палубе. Астреос опустился на колени и склонился над женщиной, при этом его лицо оказалосьв считанных сантиметрах от Карменты и Сильвана.

— Где он?

— Ариман, — снова произнесла Кармента, и ее голова дернулась, вырвавшись из ладоней Сильвана, атело скользнуло на пол.

— Отвечай, — приказал Астреос, и в его голосе послышалось что-то холодное и беспощадное.

— Амон, — выплюнула Кармента, закашлявшись грязной кровью. — Амон.

Кадин вышел вперед, в его руке все еще блестел нож.

— Закончим это, — прорычал он. Сильван напрягся.

— Нет, — сказал Астреос. Кадин замер. Библиарий снял шлем. Лицо под ним оказалось не болеедружелюбным, чем прямые черты личины шлема: на месте правого глаза был серебряный кристалл,левый скрывался в тени нависающей, исполосованной шрамами брови. Что-то в выражении уставшеголица напомнило Сильвану старого волка, изможденного, но все еще опасного. Лицо искажалипротивоборствующие чувства, словно накатывающие океанические волны. Кожу Сильвана защипало, ивнезапно он почувствовал в воздухе статический разряд. Кармента перестала дергаться, дыханиеженщины оставалось слабым, но равномерным. Ее взгляд упал на Астреоса.

— Ариман сам будет судить ее за предательство, — произнес библиарий и поднялся.

— Она умирает, — заметил Сильван.

— Пока нет, — ответил Астреос.

Навигатор почувствовал, как Кармента шевельнулась в его руках. Ее ноги заскребли по полу, затем онаперекатилась и поднялась на четвереньки. Сильван услышал, как механические легкие втягивают ивыдыхают воздух. Техноведьма медленно встала. На это было больно смотреть, и дважды она едва неупала. Первый раз Сильван попытался поддержать ее, но женщина оттолкнула его руку. Наконец онавыпрямилась. Одежда висела на ней алым рваньем. Механодендриты безжизненно повисли за спиной.Последней поднялась ее голова, и Сильван заметил, что свет в ее глазах стал тверже.

— Плоть. Слаба, — прохрипела она. — Но. Я. Не. Плоть, — Кармента остановилась и втянула в себявоздух со звуком, который опроверг только что сказанное ею. — Я. Дитя. Титана.

Сильван вздрогнул. Она говорила глухим монотонным голосом машины.

Астреос оглянулся на Кадина.

— Она нам нужна, — произнес он. — Правосудие свершится, но позже.

— Зачем она нам? — спросил Кадин.

— Чтобы захватить «Сикоракс».

Марот с бульканьем рассмеялся. Сильван с раскрытым ртом посмотрел на космического десантника. Онвидел целый флот вокруг капитального корабля Амона, а размер только этого военного корабляпотрясал воображение.

— Как? — прорычал Кадин.

— Всем имеющимся оружием, — ответил Астреос.

— Кадар.

Имя вырвалось у Астреоса прежде, чем он успел остановить себя. Тьма окутала его глаз и проникла вразум, стоило ему только посмотреть на скованного демона. Существо висело в центрепереплетающихся цепей. Из-за изморози его кожа казалась белой, а пустой взор буравил Астреоса стого самого момента, как он шагнул в отсек. Библиарий услышал, как позади него Марот рухнул наколени. Сломленный колдун бормотал и шептал, словно мать над младенцем. Кадин отказался заходитьвнутрь.

— Брат. — Астреос остановился и тяжело сглотнул, задаваясь вопросом, слышит ли его Кадар. — Простименя.

— Не делай этого, — сказал Кадин.

Сердца Астреоса почти перестали биться, спокойствие растеклось по разуму, став зеркалом, котороеотражало силу варпа. Учение Аримана никогда ему не нравилось, оно было не по душе библиарию, будтооружие, созданное для чужой руки.

До этого момента. Его разум поднялся по уровням сосредоточенности, вероятности, хранившиеся наних, стали разворачиваться перед Астреосом. Существо перед ним походило на сгусток холодногозвездного света, облеченного в кожу. Библиарий видел и чувствовал узы, окружавшие и удерживавшиесущество на месте. Астреос коснулся их разумом. Скованный демон вздрогнул, и цепи задрожали.

— Узами, сковывающими тебя, я призываю тебя служить мне, — демон ухмыльнулся, обнаживиглоподобные зубы. Звенья цепей стали лопаться. По воксу раздался вопль Марота.

— Ты не знаешь, чего это будет стоить, — Кадин застыл перед Астреосом, его змеиные зеленыеглаза не моргали.

— Я должен, — сказал он. Кадин закрыл глаза и покачал головой.

— Ради клятвы?

— Ради клятвы.

Кадин заглянул ему в глаза и отвернулся.

— Помни это, брат.

— Я приковываю тебя к себе, — прозвенели слова в варпе. Демон дернул головой из стороны в сторону,но его пустые глаза продолжали буравить Астреоса. В мысли библиария проникло чувство багряногоголода. Астреос почувствовал кровь на оскаленных зубах.

— Я приковываю твое существование к своей душе.

На теле демона стала таять изморозь, красными каплями скапывая на палубу.

— Я приковываю твою волю к своей, — цепи, которые удерживали демона, раскололись. Он взмыл,извиваясь и дергаясь, словно череда изображений из сбоящего пикт-канала. Астреос ощутил, как частьуз треснула, но его разум тут же сотворил их заново, приковав существо к своему сознанию. Демонспазматически дернулся, его тело задрожало, будто плеть. Затем он замер, и на него, подобно плащу,опустилась сумеречная мгла.

Астреос поманил его. Скованный демон поплыл вперед. Марот замолчал. Демон оскалился.

+ Есть, + произнес демон в разуме Астреоса. Библиарий дернулся от ощущения мысли. Он все ещечувствовал во рту кровь, ощущал голод существа. Его пасть открылась и безмолвно закрылась. + Есть, +прорычал демон опять, и библарий понял, что его челюсть также двигается.

— Ты поешь, — пообещал Астреос.

XXI: ОбновлениеБагровый «Грозовой орел» покинул «Дитя Титана» и отправился в длинный перелет к центрусобирающегося флота. Десяток бортовых сенсоров засек его, опознал в нем корабль Амона и отвелглаза. «Сикоракс» ждал его, поэтому палуба ангара была открыта, чтобы принять возвращающееся дитя.Боевой корабль приземлился среди подобных ему: суда больших и меньших размеров, багровые,сверкающие в слепящем белом освещении. Вокруг них ходили техноремесленники, осматривая корпуса,

подсоединяя или отсоединяя трубки и кабели, не переставая при этом бормотать приглушеннымиухающими голосами. Их лица скрывались под птичьими масками из покрытой патиной меди, следом заними волочились охряные одеяния. Они принадлежали к кираборам, клану совращенныхтехноремесленников. Их мастера поклялись служить великому колдуну Амону и ухаживать за егооружием. Подобную службу кираборы считали благословением многоокого бога и взирали на колдунов,которым прислуживали, со страхом и трепетом. Едва увидев влетевший корабль, они обратили вниманиена отметки, опознали в машине транспорт личных аколитов Амона и направились к нему.

Под носовой частью «Грозового орла» опустилась рампа. Двое кираборов шагнули вперед, затемостановились. Из отсека появилась фигура. Она была в красных доспехах, и техноремесленники узналирогатый гребень и диск на макушке шлема — знак одного из аколитов-близнецов Амона. И шлем, идоспехи были покрыты трещинами и вмятинами. Вышедший замер и посмотрел на ждущихтехноремесленников, затем пошел вперед. За ним следовали двое воинов Рубрики в очерчиваемыхрезким светом угольно-черных доспехах. Кираборы переглянулись, вполголоса ухая и пощелкивая.Остальные техноремесленники стали пятиться, некоторые бросали непонимающие взгляды накосмического десантника в красных доспехах. Многие видели аколитов-близнецов всего раз, да и тоиздали, но знали, что они были неразлучны: куда шел первый, туда следовал и второй. Но сейчас он былодин.

Бормотание становилось громче. Все больше и больше людей по всему отсеку отрывались от своих дел, анекоторые стали отступать к выходам. В стенных нишах начали пробуждаться орудийные звери, на ихмускулистых конечностях зажужжало оружие. Их тела были покрыты бронзовыми пластинами, а головыпредставляли собой обрубки клепаного металла с асимметричными скоплениями многоцветныхдальномеров. Они двинулись вперед, не сводя взоров с космического десантника, который все так жеспокойно шагал по палубе. По вокс-сети «Сикоракса» стали пульсировать сообщения низкого уровнятревоги. Из командных узлов пришли запросы о более подробной информации. Космический десантникостановился и окинул взглядом смыкающееся кольцо орудийных зверей.

Где-то последовательность проверок и вопросов достигла критического уровня. Вдалеке заревелисирены. Орудийные звери напряглись. Космический десантник оглянулся на «Грозовой орел» и сказалчистым уверенным голосом:

— Начали.

Астреос сорвался на бег. Воины Рубрики позади него подняли болтеры. Он почувствовал в разуме ихпризрачные движения. Существа перед ними были высокими, горбатыми, куски меди и бронзы,сплавившиеся с покрытой спиральными татуировками плотью. Одним мановением разума библиарийнасчитал двадцать четыре противника и ощутил, как их грубые мыслительные процессы за удар сердцапереключились из вызова в режим угрозы.

Орудийные установки взревели. Потоки огня сосредоточились на нем. Астреос даже не замедлился. Егоразум заново создал реальность вокруг себя. Время остановило ход. Воин ощутил, как снаряды прошлисквозь него, но показались ему не более чем булавочными уколами. Он был призраком, мерцающиммежду материальным и иллюзорным состоянием. Искры от рикошетов посыпались на палубу подногами.

+ Огонь, + послал библиарий. Воины Рубрики подчинились. Орудийный зверь взорвался, его плоть икровь сгорели прежде, чем он упал на палубу. Стоявший возле него техноремесленник превратился в

бирюзово-розовый факел. На поясе Астреоса висел изогнутый хопеш, свой же меч он крепко сжимал вруке. В другой руке рявкнул болт-пистолет. Еще один зверь упал с кровавым кратером вместо головы.Остальные продолжали вести огонь, заваливая палубу гильзами от снарядов.

На посадочной палубе завопили ревуны. В глаза Астреосу ударил стробирующий желтый свет, а затембиблиарий ворвался во вражеские ряды, вмиг оказавшись среди орудийных зверей. Существо перед нимкак будто догадалось, что он не собирается останавливаться, и попыталось отступить назад. Мечразрубил его от плеча до пояса, и Астреос почувствовал, как лезвие обагрилось теплой кровью. Напалубу пролилась розоватая жидкость. Библиарий, не сбавляя скорости, ушел от первого удара икрутанул мечом по дуге низом. Второй орудийный зверь повалился на пол с обрубленными по колениногами. Он продолжал стрелять в воздух, пытаясь встать на кровавые обрубки. Остальные звериповорачивались, пытаясь прицелиться в оказавшегося среди них библиария.

Астреос поднял руку, и из ладони вырвалась волна телекинетической энергии. Орудийные звери и мусорвзмыли в воздух. Некоторые существа стреляли, даже разлетаясь в стороны. Шальная пуля угодила втопливный шланг, и ввысь взметнулся красный гриб пламени. Орудийные звери упали на палубу стреском ломающихся костей. Техноремесленники кинулись к противовзрывным дверям, которые уженачали опускаться. Из ниш в дальнем конце отсека появилась очередная группа орудийных зверей.

По рампе «Грозового орла» поползла тень. Она скользила по палубе и фюзеляжу боевого корабля,словно дыхание ледяной ночи. Из десантного отсека машины появился скованный демон. Он полетелвперед, двигаясь с безмятежной медлительностью. Уцелевшие орудийные звери заметили присутствиедемона и приготовились снова открыть огонь. В его сторону рванула буря снарядов, вокруг существавспыхнула сфера молний, и красный свет аварийных огней растворился в ослепительной белизне. Воздухнаполнился сладким запахом цветов и вонью протухшего мяса. Хлестнули молнии, и один изтехноремесленников разлетелся на куски. Молнии метнулись дальше, от тела к телу, толстыми нитямиизвиваясь по металлическому перекрытию палубы.

Существо взревело в разуме Астреоса, и библиарий едва подавил злобный вой, который рвался у него изгорла. Перед глазами поплыли призрачные образы, мысли бурлили. Он ощутил, как утратилсосредоточенность и в правое плечо что-то врезалось. Астреос пошатнулся, взял себя в руки и уклонилсяот следующего удара. Орудийный зверь, израсходовав весь боезапас, врезался в него, размахивая рукамииз металла и плоти, будто дубинами. Библиарий мысленно потянулся в грудь зверю и раздавил егосердце. Тот рухнул на пол неподвижной грудой мышц.

Воины Рубрики уже стояли возле него, расстреливая любого орудийного зверя, который пыталсяподняться с палубы. Астреос оглянулся на «Грозовой орел». Оттуда вышел Кадин вместе с Сильваном,который поддерживал полусогнутую Карменту.

+ Готова? + послал он, и Кармента с трудом кивнула. Он передал сообщение Кадину: + Отведи ее, куданужно. +

Кадин не стал подтверждать приказ, а просто направился к машинной башне, вздымавшейся посредиотсека. Кармента и Сильван поплелись следом, стараясь держаться у него за спиной, словно укрываясьот сильного ветра. Астреос заметил, как искрят доспехи Кадина.

Времени оставалось немного: в лучшем случае пару минут, в худшем — несколько десятков секунд.Амон и его слуги вскоре придут. Против них шансов у крошечной группы не было. Астреос улыбнулсяпод шлемом, указал мечом, и очередного орудийного зверя захлестнуло пламя. Кожа существа

обуглилась, мышцы сварились, он пошатнулся и упал. Надежды почти не осталось.

Зависший слева от него демон поплыл вперед. Вырвавшиеся из его тела молнии поползли по корпусубоевого корабля с убранными крыльями. Соединенные с машиной топливные шланги воспламенились, икорабль взлетел на грязно-масляном столбе пламени. Астреос ощутил жар даже через доспехи.Библиарий бросился в сторону, когда корабль свалился обратно на палубу. Расцвел второй взрыв, и подпотолком отсека расползлось красно-черное облако.

Астреос поднялся на ноги. На посадочной палубе, окутанной дымом и пламенем, царил настоящий ад.Вокруг валялись груды почерневших тел, оружейный огонь то и дело прочерчивал дым. На глазахбиблиария очередной разряд слепящей белой молнии рассек дым. До него донесся мысленный хохотдемона. Воины Рубрики шагали сквозь пламя, синхронно поворачивая головы и болтеры и открываяогонь по целям, которых Астреос не видел.

+ Давайте, + послал он. Вокс затрещал, и в его ухе послышался голос Кадина.

— Не сработает брат. Она упала, когда подключилась к машинам. Мы…

— Я. Здесь. Библиарий, — прозвучал по воксу голос, состоящий из треска статики и щелчковмеханизмов. Он грохотом прогудел в черепе Астреоса.

+ Бери его, + послал он и магнитно закрепился на палубе.

К нему бросился орудийный зверь с отрубленной левой рукой. Астреос оценил расстояние допротивника. Не успеет.

Сирены стихли. Свет в ангаре померк. На мгновение, до того как дисплей его шлема успелкомпенсировать, библиарию показалось, будто он смотрит на танец пламени и теней в пещере глубокопод землей. Затем Астреос почувствовал, как вздрогнула палуба. Со скрежетом начали открыватьсявнешние противовзрывные двери. Огонь встретился со звездным светом, взревел ветер. Секундой позжеотключилось сдерживающее атмосферное поле. Из открытых настежь дверей вырвалось облако пламении дыма. По палубе покатились тела. Живые молотили руками и ногами, когда их стало выбрасывать вбескрайнюю ночь за корпусом «Сикоракса». Затем ветер прекратился, и Астреос оказался в чернойтишине. Библиарий двинулся вперед, и демон вместе с воинами Рубрики пошли следом. Астреоспотянулся и коснулся разума Карменты.

+ Найди Аримана, госпожа. Найди его и сохрани нам жизнь. +

Силам на борту «Сикоракса» потребовалось три минуты, чтобы осознать масштаб угрозы, с которой онистолкнулись. Из лож в глубинах «Сикоракса» выдвинулись когорты стражей Кирабора в бронзовойброне. Колдуны вдохнули приказания в сотни воинов Рубрики, и они безмолвно двинулись коридорамикорабля, раздавался лишь мерный грохот ботинок по палубе.

В высокой башне на хребте «Сикоракса» Амон получил сообщение от одного из членов своеговнутреннего круга и вышел из медитации. Он успел сделать пять шагов, когда «Сикоракс» началсодрогаться.

Первыми тряску ощутили машинные ремесленники кирабора. Подсоединенные к кораблю кабелями исетями полуметаллической плоти они забормотали и закричали. Они почувствовали, как чье-топрисутствие несется по системам корабля, словно выплывшая из морских глубин акула. Оно ширилось,

будто яд, захлестывая одну второстепенную систему за другой, пока не хлынуло в управление целыхотсеков корабля.

«Сикоракс» вот уже тысячу лет плавал в лишенных света глубинах Ока Ужаса, и варп успел извратитьего корпус и сердце так, что корабль стал по-настоящему живым существом. Каждая капля крови,пролитая на его палубах, каждый тревожный сон членов команды, каждый бой, где ему приходилосьсражаться, впитались в его кости. Он стал гордым существом с разумом высшего хищника, но оказалсяне готов к тому, что в его системы проникло черное облако. Оно распространялось по оборудованию,шифр-рабам и инфоячейкам, между изолированными отсеками «Сикоракса», и расширялось даже тогда,когда корабль попытался остановить его. И все время, повергая системы и уничтожая защиту, онокричало имя.

«Дитя Титана», — ревело облако, словно взывая к отмщению за мертвеца.

По всему кораблю переборки блокировали войска, идущие к месту вторжения. Воздуховоды плазменногореактора заполняли отсеки пылающим, сверхнагретым газом. Внешние отсеки открывались в открытыйкосмос. Аварийные люки последовательно распахивались, создавая прямые коридоры из глубин«Сикоракса» в холодную пустоту. В считанные минуты после того, как зазвучали аварийные системы,умерли сотни рабов, машинных ремесленников, воинов и существ-дронов. Они погибли, протягивая рукик оружию; погибли в темноте, не успев даже проснуться; погибли, бормоча молитвы богу судьбы,который предал их.

«Сикоракс» реагировал, будто зверь, впивающийся в свое тело, которое изнутри пожирали паразиты. Онактивировал оборонительные турели в коридорах, заполненных рабами из команды. Корабль терялмощность и гравитацию, отключались системы жизнеобеспечения. Безвоздушная тьма поглотиламостик, и человеческая команда умерла от удушья. По корпусу пробегали электрические разряды,дугами прочерчивая стены и пол.

Только Тысяча Сынов целеустремленно шли по кораблю. Колдуны прожигали закрытые переборкираскаленным до синевы пламенем и преодолевали препятствия, словно бесплотные призраки, двигаясьнавстречу врагам. За ними медленно маршировали сотни воинов Рубрики, будто статуи из красныхдоспехов с зелеными, холодными и покорными глазами.

После ухода Амона Аримана охватило холодное спокойствие. Он вновь скользнул в свой разум и пошелпо дворцу воспоминаний. Царившая там тишина казалась нереальной даже для него. Шаги эхомразносились по коридорам, по которым он не ходил уже долгое время. Он слышал, как в двери скребутсястарые воспоминания. Время от времени Азек останавливался, и до него доносились голоса давносгинувших друзей. Иногда рука дергалась, чтобы отворить дверь, но что-то его останавливало, и он шелдальше. Ариман бродил до тех пор, пока не оказался перед маленькой дверью. Резные птицы спиральюподнимались к солнцу. В углублениях собралась пыль. Во дворце можно было отыскать и более старыедвери, но эту он не открывал с тех пор, как запер ее. Азек нерешительно замер, а потом толкнул ее.Дверь бесшумно открылась.

За ней протянулся широкий балкон, с которого открывался вид на засушливую пустыню, а также небо,поделенное на безоблачную синеву и охряные штормовые тучи. На краю балкона, болтая ногами, сиделмальчик, теплый ветерок играл с его волосами. Он подбрасывал камушек и, не глядя, ловил его.Временами мальчик закрывал глаза, и камень зависал в воздухе. Мальчик выглядел не старше десятилет, но когда он посмотрел на Аримана, в его лице почувствовалась серьезность, которая заставляла его

казаться старше. Глаза мальчика были ярко-синими. Он улыбнулся.

— Привет, Азек, — сказал он, и камушек, зависший перед ним, упал в ладонь. Ариман улыбнулся.

— Ормузд, — произнес Ариман и увидел, как воспоминание о его родном брате отвернулось, закрылоглаза и подбросило в воздух еще один камушек. Темный отполированный водой овал завис и началмедленно поворачиваться перед закрытыми глазами Ормузда.

Ариман присел рядом с братом. Он понял, что уже не в доспехах, а в одной светло-синей тунике, вродетой, что носил Ормузд в его воспоминании. Азек посмотрел на своего близнеца. Юное лицо былозеркальным отражением его собственного. Он помнил каждый жест и слово той их встречи. Когда-то онзадавался вопросом, почему. Позже, после смерти Ормузда, он думал, что понял причину. Но теперь,снова смотря на брата, Ариман понял, что ошибался.

— Перестань, — сказал Ормузд, не открывая глаз. — Ты отвлекаешь меня.

— Прости, — ответил Ариман и посмотрел на горизонт. Грязная желтая туча становилась все больше,пожирая синеву неба. На ее границе полыхнула молния. Теплый ветерок дохнул на Аримана, и онпочуял в воздухе грозовой разряд. Азек нахмурился.

— Шторма ведь не было, — заметил он.

— Что? — переспросил Ормузд с ноткой раздражения в голосе.

— Шторма не должно быть. Это воспоминание о том дне, когда мы были еще послушникамиПятнадцатого легиона. В тот день шторма не было.

Ормузд пожал плечами. Его лицо было гладким, не отмеченным теми шрамами, которые появятсяпозже. Ариман почувствовал, как его губы скривились в слабом подобии улыбки; в определенном смыслеон смотрел на собственное лицо — они ничем не отличались друг от друга, не считая того, что вмоменты раздумий или тревоги лоб Аримана морщился. В тот день Азек был обеспокоен, в голову лезлимысли о том, что с ними могло случиться, и невольно он раз за разом возвращался к ним. Ормузд зналэто, как знал всегда.

— Все будет хорошо, Аз, — произнес Ормузд. Ариман моргнул, затем посмотрел на брата, как тогда, ввоспоминании. Тогда он что-то сказал, какой-то испуганный пустячный вопрос.

— Перестань, — повторил Ормузд. — Ты всегда думаешь о самом плохом исходе.

— Прости, — сказал Ариман и вспомнил, что то же самое произнес и в прошлом.

— И перестань извиняться, — Ормузд закрыл глаза и позволил парящему камушку упасть в ладонь. — Тыне можешь просто порадоваться? Подумай, кем мы можем стать, чему мы можем научиться, что можемсделать, — он бросил на Аримана резкий взгляд. — Ты снова видел сны?

Конечно, он видел. Ариман всегда видел сны, и еще в детстве они, как правило, имели свойствосбываться. Ормузд тяжело вздохнул.

— Ты ведь знаешь, они не обязательно должны становиться явью, — голос брата стал глубоким, каквсегда, когда он собирался сказать нечто очень важное. — Говорить о судьбе глупо.

— Ты никогда не мог удержаться от цитирования, — усмехнулся Ариман.

— Выбирать и творить судьбу надлежит нам одним. Если нам предначертано особенное будущее, тотолько потому, что мы выбрали его, — Ормузд торжественно кивнул, словно ребенок, вещающий истину.Затем он ухмыльнулся. — В любом случае с нами все будет хорошо, — он бросил взгляд на Аримана, и вего взгляде появилось пылкость. — Я прослежу за этим, Аз.

Ариман промолчал. Он отвернулся от брата и посмотрел на шторм, пеленой закрывший небо. Синеваисчезла, солнечный свет стал мутным и грязным. Начался дождь, сначала несколько капель, затембольше, пока небеса не разверзлись, и по дюнам хлынули потоки воды. Ариман глубоко вдохнул. Штормав тот день не было, но он помнил, что в воздухе пахло бурей.

— Хотел бы я, чтобы ты был прав, — сказал Ариман после длинной паузы. Внезапно он понял, что непомнит сказанного его братом. — Я дошел до конца. Лучше было бы, если бы мы даже не начинали…если бы я не начинал. Но теперь все закончится.

— Нет.

Ариман стремительно обернулся. Ормузд смотрел на него, широкие синие глаза брата улыбались, полицу стекали капли.

— Что ты сказал? — дождь поглотил звук его голоса. На мгновение мир озарился вспышкой молнии.

— Нет, Азек, — Ормузд улыбнулся, а затем расхохотался в бурю. — Еще не конец.

Ариман почувствовал, как дрожит земля. Он ничего не видел сквозь пелену дождя. Гром заставил еговздрогнуть. Азек поднял голову и узрел тьму, когда камера содрогнулась снова. Удерживавшие его цепизалязгали. Сердце бешено колотилось. В ушах раздавался металлический стон. Пол и стены пылали,вившиеся по камню руны и знаки стали слишком яркими, чтобы смотреть на них. Оковы на лодыжкахобжигали кожу. Шум становился все сильнее. Ариман начал чувствовать, как внутри и снаружи черепанарастает давление.

Дверь взорвалась шквалом раскаленного металла. Ариман ощутил, как варп захлестнул его разум, будтоприливная волна. Голова закружилась, и он увидел, как в пылающую рану, где прежде была дверь,шагнула фигура. Человек был в красных доспехах, шлем принадлежал Тысяче Сынов, в каждой руке онсжимал по мечу — изогнутый хопеш и прямой клинок, покрытый узором из золотых змей. Ариман узналего — то, как человек двигался, говорило о нем едва ли не громче, как если бы он кричал свое имя.

+ Ариман, + послал Астреос, шагнув к нему. Позади библиария парил скованный демон, подрагивая из-за оплетавших его темных нитей не-света. В двери появились фигуры еще двух воинов Рубрики,подобных каменным стражникам. Их доспехи были угольно-черного цвета. Внутри Аримана всепохолодело. Астреос занес меч и рубанул. Ариман заметил пронесшееся по дуге лезвие, ощутил силуудара и полнейшую сосредоточенность, пылавшую на кромке. Цепи над головой Аримана лопнули, иколдун рухнул на пол. Он увидел, как Астреос снял шлем и посмотрел на него.

Ариман взглянул на парящего демона. Из его пальцев выступали длинные костяные лезвия-иглы, скончиков которых капала кровь. Лицо скованного демона скривилось в акульей улыбке.

— Что ты наделал? — выдохнул Ариман. Астреос вложил меч в ножны и мрачно улыбнулся.

— Выполнил клятву, — произнес он.

Они бежали по коридорам, покрытым серебром и ляпис-лазурью, исписанным словами на языках давнопозабытого человеческого прошлого. Освещение пульсировало. Они бежали то во мраке, то в яркомсвете. Босые ноги Аримана шлепали по палубе, цепи, все еще свисавшие с запястий и лодыжек, звенелиследом. Из рваной раны в боку сочилась кровь. Астреос двигался впереди него, целясь из болт-пистолетав каждую пульсирующую тень. Демон следовал за ними, от его присутствия по стенам потрескивалидуги темной энергии. Колдун слышал, как тот шипит у него в мыслях. В разум пытались пробраться идругие — он чувствовал, как они тянутся к ним через варп, преследуя их, будто гончие.

«Мои братья, — подумал Ариман. — Я снова бегу».

При их приближении двери и люки отворялись и закрывались у них за спинами. Иногда они неоткрывались, тогда Астреос что-то бормотал и сворачивал в другом направлении.

Мысли библиария были холодными, полностью сосредоточенными на дороге, но распределенными подесятку умственных процессов, которые работали словно единый механизм. В другое время Ариман быгордился им. Но сейчас его разум оцепенел.

«Почему я бегу? Что я хочу сохранить? Жизнь, прожитую на задворках, существование без какой-либо цели, ради очередного вдоха?»

Они вбежали в широкий коридор, его скрытый за трубами потолок исчезал над головами. В дальнемконце перехода им навстречу открылась клыкастая дверь. Воздух был разрежен, уровень давления икислорода оставался низким. Сердца Аримана старались компенсировать нехватку воздуха, но колдунчувствовал, что бежать становится все сложнее. Грудь горела от острой и резкой боли, дыхание быловлажным от крови.

Он чувствовал, что охотники уже рядом, стягивают вокруг них петлю.

+ — Ариман, — + крик был как звуковым, так и психическим посланием. Он почувствовал, какбронированная рука сомкнулась у него на локте. Ариман обернулся и встретился взглядом с Астреосом.— Пошли, — прорычал библиарий, таща его за собой, но колдун воспротивился.

«Они мои братья, — Ариман остановился посреди коридора. Астреос оглянулся на него, и скованныйдемон также замер. Ариман посмотрел на оковы, все еще свисавшие с рук. По металлу спиралью вилисьсимволы, наполовину расплавленные и искаженные, но еще различимые. — Я не побегу. Не снова».

Он повернулся.

«Я буду сражаться с судьбой, даже если это уничтожит меня».

В тридцати шагах за ним часть стены стала оранжево-белой. Она вздулась, будто волдырь наобожженной коже, а затем взорвалась брызгами расплавленного металла.

Из пылающей бреши появился десяток воинов Рубрики. Они шагали неспешно, их красные доспехи втусклом свете казались почти черными. Ариман почувствовал, как стукнуло сердце. Он моргнул и намгновение увидел их под красным солнцем, выходящими из пылевого облака. Воины Рубрики поднялиболтганы, двенадцать черных стволов взирали на него, словно глаза мертвецов, словно…

«…красное солнце в змеином ореоле. Парящий ворон, его крылья — темный силуэт на фоне огня.

— Твоя судьба, Ариман, — прозвучал голос, сотворенный из рева солнца и карканья птицы. — Твоясудьба наконец пришла. Твоя судьба. Твой выбор…»

Его разум будто отделился от тела, Азек будто взирал на происходящее издалека, с другого концавоспоминания.

«… солнце становилось все больше. Клокочущая красная поверхность заполонила собою мысленныйвзор. Он чувствовал жар солнца, ярость его ядра. Он видел отдаленную точку, которая быласилуэтом ворона…

— Был только этот выбор… — прокаркал ворон».

Воины Рубрики открыли огонь.

Астреос, застонав, накрыл себя и Аримана куполом энергии. Щит покрылся волдырями от попаданий, поповерхности разлился многоцветный огонь. Астреос содрогнулся, словно каждый выстрел, попадавший вщит, бил в его тело.

Скованный демон полетел вперед, из его глаз вырвалась черная молния и попала в воинов Рубрики.Коридор исчез в сполохе, обратив свет в тень, а тьму в ослепительный свет. Три воина Рубрики рухнулина пол, из трещин в их доспехах посыпался прах. На секунду огонь ослаб.

Проход наполнился низким рычанием, словно соединяющиеся воедино осколки стекла, словно метель,проносящаяся по сожженным городам. Прах на палубе начал затекать обратно в воинов Рубрики. Онимедленно встали, из пробоин в доспехах вились черви зеленого света. Воины Рубрики шагнули вперед ивновь открыли огонь. Демон зашипел, будто кот, и отпрянул.

Астреос повернулся к Ариману.

— Беги, — прохрипел библиарий. Из его глаз текла кровь.

«… красное солнце заполнило его душу. Разум ослеп. Он слышал только ворона.

— Нет ничего, чего нельзя было бы изменить. Ничего, что нельзя было бы обратить вспять знаниеми желанием им владеть. Ты знаешь это, и знал это всегда…»

Ариман поднял глаза. Его движения были медленными, такими медленными. За куполом щита смедленной целеустремленностью шагали воины Рубрики. Астреос, содрогаясь, свалился на пол. Вразреженном воздухе повис запах жженого сахара. Один из воинов Рубрики вышел вперед, сжимаяболтер в одной руке. Ствол оружия походил на рот, что вот-вот промолвит последнее напутствие. Он былв шаге от Аримана.

«…равнина праха пред черными стеклянными горами, красное солнце, встающее, дабы озаритьрассвет кровью. Глаза братьев выжидающе смотрят на него.

— Ты подвел их, — прокаркал ворон. — Ты это избавление искал?

— Магнус, — крикнул Ариман, почувствовав возле себя биение крыльев. — Отец, это ты?

— Нет, — рассмеялся ворон.

— Что ты такое?

— Ты знаешь мое имя, — каркнул ворон».

Ариман посмотрел в ствол оружия. Его разум был ясным. Все замедлилось до неспешного биения

пульса. Это было не отточенное спокойствие боя, не безмятежность медитации, а нечто совершенноиное: кульминационный момент, острая кромка времени. Азек чувствовал, как палец воина Рубрикиначинает сжиматься на спусковом крючке.

— Нет, — произнес Ариман.

Палец Рубрики напрягся. Воин подался вперед, словно идя против сильного ветра. Дуло застыло нарасстоянии ширины пальца от глаза Аримана.

+ Нет, + разошелся из него импульс приказа и омыл сомкнувшиеся вокруг них ряды. Палец воинаРубрики замер. Ариман посмотрел на остальных. Все они полностью застыли. Он мысленно произнес ихимена и услышал, как ему ответили мертвые голоса.

Астреос, от которого волнами исходила усталость, бросил на него взгляд. Ариман присел и помог емуподняться. Астреос посмотрел на неподвижных воинов Рубрики.

+ Что это? +

+ Это начало, + послал Ариман.

Кадин ждал, крепко сжимая болтер в грубых металлических руках. Царила тишина, но он понимал, чтоэто вряд ли хороший знак. Воин, стоявший на машинной башне, шевельнулся и почувствовал, какзатрещал и осыпался сковавший его доспехи лед. В ангарном отсеке было холодно и темно, словно вмогиле.

«Он станет нашей могилой», — подумал он. Янтарные маркеры прицеливания двигались следом завзглядом, который метался между закрытыми входами в ангар. Системы шлема придавали всемуморозное свечение. Кармента рядом с ним напряглась. Кадин посмотрел на нее. Из под ее одежды кразъемам в башне под ногами вились кабели. С тех пор как на ангарный отсек опустилась тьма,женщина иногда слабо дергалась. Сильван сидел возле нее, его глаза оставались закрытыми заосвещенным визором пустотного костюма. Время от времени вокс на секунду включался, и Кадинслышал, как мужчина стучит зубами.

— Умолкни, — прорычал он. Навигатор бросил на него недоуменный взгляд.

— Что?

— Твои зубы издают шум.

— Я замерз.

Кадин пожал плечами.

— Не моя проблема. А вот шум — да.

Судя по лицу навигатора, он собирался что-то сказать, но затем кивнул и стиснул зубы. Пять секундспустя мужчина задрожал. Кадин кивнул и вернулся к наблюдению за ангарной палубой.

Глаза резануло светом. В одном из закрытых входов ширилось красное свечение, будто румянец пощекам. Кадин поднял болтер. Руны прицеливания загорелись красным.

— Что происходит? — спросил Сильван.

Кадин промолчал. Дверь теперь стала ярко-оранжевой.

— Что… — начал Сильван. Дверь взорвалась. Капли раскаленного металла разлетелись по полу. Сквозьпылающую брешь в вакуум ангарной палубы ворвался воздух и, встретившись с холодом пустоты,превратился в дыхание белого тумана.

Кадин начал поливать открытый участок огнем. Сквозь разрывы снарядов шагали фигуры, силуэты вгромоздких доспехах, двигавшиеся с медленной целеустремленностью. Красная руна прицеливаниялегла на одну из фигур, и Кадин всадил в нее три снаряда. Фигура пошатнулась и упала. Взгляд воинапереместился на следующего противника, и он выстрелил снова. Через брешь вошло пятеро, но позадиКадин видел еще. Он подсчитал, что сможет удерживать их две минуты, затем врагам понадобится ещетри, чтобы дойти до башни.

И тут Кадин увидел, как первая фигура, которую он свалил, поднялась с пола. В остывающую брешьвходили новые воины. Он рассмотрел красные доспехи, поблескивающие будто свежая кровь. В тотмомент взорвалась вторая дверь.

— Что происходит? — закричал Сильван.

— Мы готовимся умереть, — ответил Кадин, дав еще одну очередь.

Когда Ариман вошел в ангарную палубу, его кожа побелела от холода. Азек увидел, как из машиннойбашни вырывается болтерный огонь. Астреос шел слева от колдуна, обнаженные мечи сияли морознымогнем. Справа сквозь проплавленную в противовзрывной двери дыру шагали воины Рубрики и колдуны.Позади Аримана след в след шагала его собственная Рубрика.

Тьму прочертили полосы огня, похожие на пролившуюся в пространстве радугу. Скованный демон парилперед ними, окруженный ореолом молний. Он поднимался все выше, с тела срывались лучи мрака.Огонь рванул ему навстречу, разорвав молниевую ауру. Демон закричал и задергался, словно птица сперебитым крылом. Ариман продолжал идти к центру ангарного отсека. Оружейный огонь перевели нанего, но колдун мыслью отразил его. Сила текла сквозь него и лучилась ореолом синего пламени. Этобыло так просто, как будто все это время он был полуслепым и только сейчас начал видеть.

Ариман увидел Кадина, стоявшего на мостике на вершине башни и ведущего болтерный огонь. Карменталежала на полу возле него. От нее вились кабели, которые исчезали в панели доступа и каналовпередачи данных. Сильван, зажмурившись, сидел рядом с ней.

Ариман остановился. Теперь он стоял в центре ангара, у основания башни, откуда до сих пор продолжалстрелять Кадин. Вокруг него, лицом наружу, выстроился десяток воинов Рубрики Аримана. Мысленноколдун заставил их прекратить огонь. В метре от них на невидимом барьере плясали разрывы. Астреос смимолетной тревогой бросил взгляд на Аримана. Войска Амона заполнили ангар, сотни воинов Рубрикиокружали их нерушимой стеной.

+ Это сработает? +

Ариман улыбнулся.

Он посмотрел на собравшуюся в ангаре армию Рубрики. Азек произнес их имена, и они прокатились поварпу, будто мелодия. Другие разумы поднялись ему навстречу, но он вплел волю в песнь имен. Варппоходил на текущую сквозь него огненную реку. Воины Рубрики перестали стрелять.

Астреос посмотрел на Аримана так, словно прежде никогда не видел его по-настоящему.

+ Это еще не конец, + послал Ариман и почувствовал, как колдуны, которые стояли за рядами воиновРубрики, отступили в ужасе от того, что только что случилось. Их было тридцать шесть. Хорошее число,все они были сильны, но недостаточно.

Воздух загустел, в нем почувствовалась статика и запах озона. Ариман ощутил, как воля тридцати шестиколдунов ворвалась в варп. Огромные обломки развороченной техники поднялись в воздух, словно наневидимых цепях. Ариман кивнул так, словно это его впечатлило.

Обломки полетели в него. Его разум потянулся и вонзился в каждый кусок искореженного металла.Азек почувствовал их вес, размеры и движение атомов внутри них. Он сформировал мысль, котораявспыхнула в варпе, будто искра зажигания. Обломки исчезли на лету, рассыпавшись по палубе дождемметаллического песка.

+ Довольно, + прозвенела в варпе мысль. Опустилось безмолвие. В необъятный зал вошло новоесознание, оно горело, словно новорожденная звезда, и сверкало яростью. + Ариман, + мысленный голосАмона заставил задрожать варп.

Ариман повернулся на голос. Тысяча светящихся глаз воинов Рубрики повернулись вместе с ним. Воиныразделились, создав коридор к высоким дверям в дальнем конце ангара.

+ Ты говорил, они не твои рабы, + засмеялся мысленный голос Амона. + Я думал, твои убеждениятверже. Как прискорбно, ведь в них было столько чести. +

Амон шел вперед. Его посох стучал по покрытой гарью палубе в такт со звуком шагов.

+ Я не могу позволить тебе уничтожить наш легион, + послал Ариман, его голос раздался в каждомживом разуме внутри зала и далеко за его пределами. Он пронесся сквозь «Сикоракс» и флотсобравшихся в пустоте кораблей, и его услышали все. + Ты пал, Амон. Позволил отчаянию ослепитьнадежду. Я понимаю это, знаю причину, но это путь лжи. Есть другой путь. +

Паривший над Ариманом скованный демон вдруг закричал и, будто комета, стал падать. Амон возделпосох. Из него вырвалось размытое пятно белого света, раздался звук разбитого стекла, демон рухнул напол, извергая дым и замерзающую кровь. Астреос, который стоял позади Аримана, упал, словно от ударатопором. Из его рта выплеснулась кровь, и Ариман почувствовал треск костей.

Амон опустил взгляд, продолжая идти между неподвижными рядами воинов Рубрики. Его шелковыеодеяния колыхались с каждым неспешным шагом.

Ариман обернулся, когда возле него раздался низкий болезненный рык. Астреос пытался подняться спалубы. В его глазницах скапливалась кровь, руки и ноги скребли по полу, пытаясь найти опору. Ариманопустился и положил руку на плечо библиария.

— Отдыхай, мой друг, — тихо произнес он. — Отдыхай. Вы выполнили свою клятву. Ты мне уже ненужен.

Азек бросил взгляд на пригнувшегося за хранилищем данных Кадина, на неподвижную Карменту возлеего ног и посмотрел на приближающегося Амона.

— Но мне нужен твой меч, — сказал он и, поднимаясь, взял меч из руки Астреоса. Клинок казался емунепривычным, лезвие с выгравированными змеями лежало мертвым грузом. Мысленным импульсом

Азек оживил его кристаллическое ядро. Золотые змеи загорелись и стали извиваться вдоль лезвия.

Амон остановился в девяти шагах от Аримана. Вокруг изогнутых рогов его шлема и навершия посохапереливался ореол света. Азек ощутил, как усиливается глазное давление от заключенной внутри Амонасилы.

+ Ты без доспехов, + послал Амон.

+ Небольшая помеха, + ответил Ариман. Текущую из раны в боку кровь больше ничего не сдерживало, ион чувствовал, как серебряные осколки движутся с каждым ударом сердец.

+ Я бы дал тебе хорошую смерть, не тот конец, которого ты заслуживаешь, но последний дар от друга, +Ариман почувствовал в мыслях грустную улыбку.

+ Все должно быть именно так, + послал Ариман, поднимая меч Астреоса. Цепи на его запястьяхзазвенели. + Должно быть. Вся сила — это ритуал. И это тоже ритуал, Амон. Судьба решится мечом вцентре круга, на глазах у всех.

+ Как всегда, учишь, + рассмеялся Амон настоящим смехом, заскрежетавшим в стылом воздухе.

Ариман взял меч обеими руками, его пальцы сомкнулись на обмотанной вокруг рукояти коже. Разумколдуна был чист: ни ритуальных образов мыслей, ни строения силы на спусковом крючке его души.Только момент ожидания, растягивающийся медленными ударами сердец.

Из глаз Амона вырвалось белое пламя. Ариман встретил его стеной силы. Огонь рассеялся между ними.Ариман почувствовал, как пламя захлестнуло его разум, затем колдун опустил щит, вобрал огонь в своюдушу и изверг обратно.

Огонь окутал Амона и впитался в его тело, будто вода в песок. Ариман поднял меч и шагнул вперед. Ончувствовал путь удара, каждый прием, каждое намерение. Азек рубанул мечом. Посох Амоназавращался, змеиное солнце на навершии косой устремилось к его ногам. Ариман встретил удар мечом,почувствовал, как на плечах трещат мышцы.

Полусвернувшаяся кровь с новой силой хлынула из раны в боку, и позвоночник прострелила боль отсеребра. Колдун провернул запястье, дав посоху пронестись мимо, и развернул меч, приготовившись кновому удару.

Амон, вращая посохом, отступил. Из его разума выскользнула бритва невидимой силы и оставилакровавую полосу на руках Аримана. Внезапно его руки стали липкими от крови. На одежде расцвелобагряное пятно. Колдун рванулся вперед, движение, клинок и разум слились в одну точку. Посох и мечвстретились во вспышке сверхновой. Ариман пошатнулся, и его разум на мгновение открылся.

Амон мысленно вышел из тела и врезался в сознание Аримана прежде, чем тот успел прийти в себя. Онпоходил на грозовое облако чистой энергии, озаряемое изнутри прожилками красного огня. Ариманупал и выронил меч. Разум Амона пронесся по сознанию Аримана, прожигая пламенеющие полосы.Ослепительный огонь захлестнул нервные окончания Аримана и заполнил голову. Азек горел изнутри,телом и душою. Ярко-холодная боль опаляла грудь. Он почувствовал серебро на языке и ощутил, какострые осколки заскользили к сердцам. Неужели он пошел на слишком большой риск? Неужели егождет поражение?

С конечностей стоявшего над Ариманом Амона раскрутился огонь. Свет в ангаре померк. Амон

становился все выше и выше, превращаясь в фигуру из жара и черного забытья. Колдун поднялся наноги, затем воспарил в воздух. Ариман чувствовал во рту запах жженого мяса. Язык покрывалсяволдырями, вены сковывал красный лед. Азек поднял глаза на силуэт Амона.

+ Ты станешь таким же, какими сделал нас, + голос Амона заполонил разум Аримана. + Прахом. +

Ариман, содрогаясь всем телом, медленно покачал головой.

+ Рубрика, + голос Аримана был ясным и холодным. + Ты был прав насчет Рубрики. Теперь она частьТысячи Сынов. И вплетена в наши сущности, + Амон замер, и Ариман увидел, что он наконец понял. +Рубрика течет сквозь каждого из нас, связывает нас, поддерживает нас, + Амон попытался вырвать свойразум из сознания Аримана, но безуспешно. + И ее сила в моих руках. +

Финальные слова Рубрики, которая была древней еще до того, как человечество научилось мечтать,слетели с губ Аримана. Амон услышал их и закричал, становясь все ярче и ярче. Ариман больше невидел ангар, а только черную пустоту и призрачный силуэт Амона в золотом свете. Пылающие нитисоединяли их вместе, стягивая все ближе и ближе, пока Амон бился в их путах.

+ — Амон, — + словом и мыслью произнес Ариман.

Крик Амона разлетелся по всему ангару, становясь все громче и громче.

+ Нет. Ты не можешь, + зазвенел в голове Аримана голос Амона. Стала подниматься буря, свиваясь вураган вокруг пылающей фигуры Амона.

Вокруг него вспыхнул белый свет. Ариман почувствовал последний вздох брата, когда его плотьпревратилась в прах, словно раскаты грома на пустынном горизонте.

Доспехи Амона распались, детали отсоединились друг от друга, рассеяв серый прах по ревущему ветру.

Вихрь охватил Аримана и оторвал от палубы. Колдуна окружили детали доспехов Амона, соединяясь надего обнаженным телом. Затем, по одной пластине за раз, они опустились на кожу. Наконец на головуАримана опустился рогатый шлем Амона. Колдун увидел мир, покрытый строками данных и сналоженными аурами, истекающими из варпа. Азек опустился обратно на пол.

Все глаза, как живых, так и мертвых, неотрывно следили за ним. Разумы живых колдунов дрожали награни нерешительности. Мертвые просто ждали.

Ариман почувствовал свой язык, успокаивающееся биение сердец, едва заметное движение мышц. Он насекунду прикрыл глаза.

«Вот и все, — подумал он. — Теперь только один путь — вперед».

Ариман воздел руки. Из палубы вырвалось пламя. С доспехов каждого воина Рубрики и колдуна началаотслаиваться красная краска. Клочья закружились в пламени. Отполированные серебряные пластиныброни долгое мгновение, поблескивая, отражали огонь, словно горящее масло. Затем пламя посинело, исеребряные доспехи стали цвета прозрачного сапфира. Ариман посмотрел на ряды синих доспехов. Где-то на задворках разума раздалось карканье ворона.

Азек медленно опустился на колени и склонил голову.

— Простите, братья мои, — он поднял глаза. Прорези шлема полыхнули холодным светом. — Теперь мы

начнем заново.

ЭпилогНесмотря на огромные размеры мостика «Сикоракса», на нем царила тишина, нарушаемая лишь тихимимеханическими щелчками и шепотом отдаваемых приказов техноремесленников кирабора. Посрединефа мостика парил прорицательский кристалл — сфера диаметром с рост Аримана. Он пел в разумеколдуна, будто стеклянный колокол, по которому били серебряным молотом.

Образы сражений затуманивали глубины кристалла. Ариман наблюдал за тем, как корабль с корпусом ввиде наконечника копья вращается на фоне далеких звезд. Его двигатели то и дело пыталисьвключиться. Из пробоин вырывался горящий пар. Он вел огонь, поливая мертвую пустоту рванымиполосами света, но ни во что не попадая. Вдруг в умирающий корабль угодила макро-боеголовка. Образв кристалле захлестнула белизна, когда снаряд сдетонировал. Корабль разорвало на части, каждая изкоторых горела, исчезая во мраке, словно брошенный в колодец факел.

Разум Аримана отдалил образ, и видение в сфере расширилось. Лазерные лучи прочерчивали пустоту,звезды терялись среди разрывов торпед. Он видел построения сходящихся кораблей, которые рассекалипустоту и кружили вокруг добычи. На секунду его внимание привлекла вспышка плазменного взрывавысокой массы. Кто-то сможет сбежать, это неизбежно. Но от судьбы не уйдешь, в этом колдун несомневался.

Большая часть собравшегося флота Амона перешла на сторону Аримана. Другие — нет. Горсткаотступников и несколько банд полукровок ответили на его призыв к покорности орудийным огнем.Другие сбежали. Ариман отправил единственный приказ: выследить их.

«Подобная необходимость порождает чудовищ», — подумал Азек. Но это было необходимо, до концапути, по которому они теперь шли, их еще ждало много крови и разрушений. К сожалению, это былапустая трата сил, но ничего уже не изменить. Большинство банд, откликнувшихся на пламя Амона, невидели проблемы в том, чтобы поклясться в верности новому лорду. Ариман поморщился.

Из Тысячи Сынов лишь две группы отказались преклонить перед ним колени. Калитиедес, лорд орденаколдунов из полудюжины легионов, бежал первым. «Второй круг» не открыл огонь, но и не ответил назов Аримана, забрав с собой два десятка его братьев. Он отпустил их, приказав своим охотникампреследовать другие цели.

Ариман отвернулся от кристалла, и образ в сфере затуманился. Кармента сидела на командном троне, ееплоть и аугментацию скрывала широкая мантия из красного бархата. Голова техноведьмы былаопущена, глаза тускло светились из-под капюшона. По палубе вились кабели, ползли по трону иисчезали в складках ее одежды. Они гудели и жужжали, заставляя ныть зубы. Женщина не вставала стех пор, как ее отсоединили от машинной башни в ангарном отсеке. Одно это едва не убило ее. НоАриман не волновался — этого следовало ожидать.

— Госпожа, — отчетливо произнес он и шагнул к командному трону. Женщина медленно поднялаголову. Под капюшоном зажегся зеленый свет, постепенно становясь ярче. Из скрытого ртапослышалось нарастающее жужжание машинного кода. Она замолчала. Ариман услышал хрип, а затемтехноведьма вздрогнула.

— Ты хочешь сказать, что я буду жить, — сказала Кармента запинающимся монотонным голосом.

— Кто сейчас говорит: «Дитя Титана» или Кармента?

— А кто отвечает: Хоркос или Ариман?

Он рассмеялся, и ему стало интересно, было ли это шуткой.

— Это была шутка, — сказала Кармента, словно прочитав его мысли. — Неудачная.

Он кивнул, затем снял рогатый шлем. Азек сделал вдох, отметив странный запах корицы, который,казалось, повсюду следовал за кираборами.

— «Дитя Титана» будет уничтожен перед нашим отбытием, — осторожно сказал он.

— Перед отбытием флота, — пропела Кармента, неожиданно резко подчеркнув последнее слово. —Какой тебе теперь прок от остова корабля?

— Это…

— Место воспоминаний и оставленного прошлого, — механические глаза Карменты встретились свзором Аримана. — Пусть горит.

— Теперь ты будешь «Сикораксом», — сказал колдун и окинул взглядом мостик, указывая на бронзовыеи серебряные приборы, бесшумно снующих техноремесленников. Кармента издала пульсирующеепощелкивание кода, а затем медленно покачала головой.

— Нет. «Сикоракс» будет мной, — она прокашляла последовательность чисел. — Достойное наказание.

В воздухе повисло молчание.

— Зачем? — спросила женщина. — Зачем прощать мое предательство?

Ариман устало улыбнулся.

— Мы все должны надеяться, что предательство можно простить, — сказал он и отвернулся.

Когда шаги Азека стихли вдалеке, Кармента кивнула. Ее голова опустилась, свет в ее глазах потускнел,и техноведьма продолжила бормотать сонную песнь машине.

— Его нужно уничтожить, — заявил Кадин, когда за скованным демоном захлопнулись серебряныедвери. Горельефы разверзшихся в крике морд горгулий покрывали створки, их щеки и глаза былииспещрены рунами. Собравшиеся перед дверями аколиты в синих одеяниях начали бормотать, рунызагорелись и поползли по серебру, заключая силу демона внутри.

— Нельзя, — ответил Астреос. Он увидел, как последний оберег загорелся янтарным светом. Емухотелось отвернуться, но он продолжал неотрывно смотреть на двери. Наблюдая за тем, как демонасковывают и запечатывают в камере, он чувствовал, как присутствие существа угасает в его разуме. Носвязь оставалась, она всегда будет с ним. Он понимал это. — Мы с ним скованны навеки. И где-то внутритой оболочки еще может таиться Кадар.

Кадин покачал головой и отвернулся от дверей. Тишину узкого коридора на краткий миг нарушил звукпоршней и шестеренок. Доспехи Кадина все еще были почерневшими и покрыты шрамами. Он отказался

перекрашивать их. Астреос подумал, что они были похожи на потрескавшуюся кожу. Доспехи жебиблиария были синими, на сгибе руки он держал шлем с высоким гребнем. На наплечнике свернуласьогненная змея.

— Оно того стоило? — спросил Кадин. Астреос промолчал, и также отвернулся от дверей. Они зашагалипрочь, отбрасывая тени в желтоватом свете стеклянных лампад, свисавших с потолка.

Воины миновали небольшую дверь, ведущую в корабль. Они шли по коридорам и залам, которые былинаполнены странными лицами и еще более странными голосами, и не разговаривали друг с другом дотех пор, пока не оказались у обзорного экрана в корпусе корабля, который, будто огромное око, следилза звездами. Воины остановились. За кристаллом на них в ответ посиневшим немигающим взоромглядело Око Ужаса.

— Что дальше? — после долгой паузы спросил Кадин. Астреос не отводил взгляда от Ока. Он думал отом, что поведал ему Ариман.

— Война, Кадин, — произнес Астреос и тяжело вздохнул. — Война против судьбы.

Марот торопливо шел по коридорам «Сикоракса». Его доспехи шипели в унисон с тяжелым хриплымдыханием. Иногда он останавливался, чтобы нащупать дорогу, или принюхивался через нос шлема.Марот проходил мимо писцов, аколитов-посвященных, воинов-рабов и техноремесленников. Многиесмотрели ему вслед, но никто не осмеливался бросить сломленному колдуну вызов или встретитьсявзглядом с безглазыми дырами в шлеме. Существо, ибо его больше нельзя было назвать космическимдесантником, несло на себе клеймо лорда Аримана, и жизнь его принадлежала ему одному.

Отыскав нужный коридор и дверь, Марот довольно хохотнул. Кучка сервов в желтых одеяниях поспешноуступила дорогу. Лишь когда они оказались за пределами видимости, он поднес руку к двери изабормотал. Дверь была небольшой, нарочито скромной, но если бы кто-то увидел, как он снимает с нееобереги, то не просто удивился бы. Оставшийся за спиной узкий коридор был освещен оранжевымсветом лампад.

Когда дверь позади него закрылась, Марот выпрямился и пошел дальше. Он двигался в полной тишине.Если бы в безмолвствующем коридоре был кто-то еще, он бы заметил, что фигура будто слилась с тенью,и что при ее прохождении пламя усиливалось и вспыхивало зелено-синим цветом ледникового льда.

Марот остановился возле серебряной двери и издал звук, похожий на уханье ночной птицы. Горгульи надвери зарычали в бессловесной злобе, а руны на их глазах зажглись синим светом, но тут же безучастнопогасли. Колдун поднял руку и толкнул дверь.

Повелитель ждал его, закованный в цепи. Скорлупа его психической оболочки была белой как мрамор.Демон улыбнулся. Он всегда улыбался. Дверь за Маротом закрылась. Он посмотрел на лицо,принадлежавшее когда-то смертному по имени Кадар. Колдун бы рассмеялся, но он редко когда смеялсяпо-настоящему. Он не видел в этом смысла.

— Наши усилия увенчались успехом, — произнес повелитель голосом, похожим на треск льда на темнойводе.

— Да, — ответил Марот. — Увенчались, владыка.

БлагодарностиКнига всегда больше писателя. За словами на странице стоит множество людей, которые, сознательноили нет, подталкивают, уговаривают или открыто помогают продвигать повествование за границу междумечтой и реальностью.

Эта книга — не исключение.

Лиз за то, что я дошел до конца, не заблудившись по пути.

Кристиану Данну, потому что книга — это не только писатель, но и редактор.

Грэму МакНиллу за то, что подставил свои могучие плечи.

Эду Брауну, Колин Гудвин, Тревору Ларкину, Энди Смайлли и Крису Райту, за поддержку и отзывы.

И всем остальным, кто так или иначе помогал.

Спасибо. '

Источник —https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Ариман:_Изгнанник_/_Ahriman:_Exile_(роман)&oldid=12294

Эта страница в последний раз была отредактирована 5 апреля 2020 в 00:16.