«Моя антисоветская...

ИСТОРИЯ НАУКИ Природа, 1991, № 11 93

«Моя антисоветская деятельность...»Один год из жизни Л. Д. Ландау

Г. Е. Горелик,кандидат физико-математических наук

Институт истории естествознания и техники АН СССРМосква

В НАЧАЛЕ 1990 г. четвертым изданиемвышла биография Ландау, которая, вчастности, дополнена словами: «Впер-

вые выходит книга об академике Льве Дави-довиче Ландау, в которой нет белых пятен вего биографии: раскрыта история его арестаи освобождения, названа фамилия предате-ля, в корыстных целях написавшего гнусныйдонос, будто Ландау — немецкий шпион»1.

Однако всего через несколько месяцев«предатель и доносчик» обратился в судс требованием защитить его честь и достоин-ство. Основываясь на документах, включаю-щих справку из Центрального архива КГБ,суд решил дело в пользу истца — Л. М. Пяти-горского — и обязал автора биографииопубликовать опровержение, что и было сде-лано с выражением глубокого сожаления2.

«Белое пятно» в биографии Ландаузабелело еще ярче.

Наше время, однако, не благоприят-ствует сохранению белизны, и всего двамесяца спустя в журнале «Известия ЦККПСС» появилась пространная публикация:материалы следственного дела Ландау изархива КГБ — документ за документом (о не-большом исключении речь впереди), дваписьма из архива ЦК КПСС и распискаП. Л. Капицы, данная Берии3.

Судя по отсутствию каких-либо исто-рических комментариев, публикаторы сочли,что документы говорят сами за себя. Онидействительно говорят о многом и дажекричат, но разобрать в шуме времени слова,различить истину и ложь бывает очень труд-но.

Ландау принадлежит фраза, вырази-тельно передающая психологическую сутьтой физики, в которой он жил,— физикимикромира: «Человек может понять даже то,

1 Б е с с а р а б М. Я. Ландау. Страницы жизни. 4-е изд.М., 1990.2 «Московский рабочий» приносит извинения // Вечер-няя Москва. 1991. 25 января.3 Лев Ландау: год в тюрьме // Известия ЦК КПСС.1991. № 3.

что ему не под силу себе представить».Однако если речь идет об истории физики,то здесь, чтобы понять, по-прежнему — каки до квантовой механики — нужно уметьпредставить себе реальное состояние чело-века в реальных — хотя порой и сюрреали-стических — обстоятельствах. Поэтому и необойтись без исторических пояснений.

Подтверждает эту необходимость об-щее впечатление, которое, как выяснилось,возникает у прочитавших подборку докумен-тов в «Известиях ЦК» невооруженным гла-зом — не вооруженным знанием ситуациии сверхвооруженным фольклорным пред-ставлением об «органах». Впечатление состо-ит в том, что антисталинская листовка,фигурирующая в деле Ландау,— это поддел-ка умельцев из НКВД и что Ландау, хлипкийинтеллигент, слишком быстро сломался.

В АРХИВЕ КГБ

У пишущего эти строки есть причиныдумать иначе, поскольку он прочитал делоЛандау и несколько других дел в оригинале.Да, архивы КГБ наконец-то открылись. Точнееговоря, руководство КГБ, в ответ на просьбуисториков, предоставило возможность изу-чить следственные дела физиков. Историковнауки влекло не стремление отыскать следысмертных мук своих героев: лживо-делови-тые протоколы, топорные приговоры и казен-ные справки о приведении их в исполнениене скажут об этом лучше тех, кому удалосьуцелеть в кромешном «обострении клас-совой борьбы». Историки надеются найтисведения о жизни людей науки не в такие ужи далекие, но такие непонятные 20—50-егоды.

Страшно произносить слова о том, чтоистории отечественной науки повезло, но гдеи когда действующий физик, академик идиректор институтов подробнейшим обра-зом описывал свое научное окружение исвое «политическое кредо», как это сделалП. П. Лазарев, попав в 1931 г. в ОГПУ?!

Только в период наркомства Ежоваследственные дела малосодержательны для

94 Г. Е. Горелик

истории науки — кровавое месиво, снабжен-ное тупым сюжетом о терроризме-троцкиз-ме-фашизме, по существу без всякой связис реальностью. А до и после самого низко-рослого из народных комиссаров дела ши-лись и вышивались по канве реальной жизни.Иногда достаточно убрать криминальныеэпитеты (вроде «антисоветские и контр-революционные» действия, из-за частотыупотребления сокращавшиеся до а/с и к/р),чтобы увидеть реальность.

Это относится и к делу Ландау, котороемне довелось читать в кабинете, где оно,возможно, и заполнялось. И видное в окноздание Внутренней тюрьмы, где Ландау про-вел год, помогало сосредоточиться и понятьто, чего в деле прямо не прочтешь4. Напри-мер, что между документами, мало разли-чающимися в типографском исполнении, насамом деле имеется большая разница. Чтонаиболее естественное происхождение име-ют собственноручные «Личные показанияЛандау Л. Д.», а протокол допроса — этосочинение, в котором реальное и вымышлен-ное перемешаны чиновничьей рукой5. Чтодокументы дела надо читать в свете двухнеказистых листков из блокнота, с отрывоч-ными записями, сделанными зелеными чер-нилами. Эти листки не вошли в публика-цию «Известий ЦК», а зря. Сугубо деловаязаписка появилась, видимо, тогда, когдасверху поступила команда выдать профессо-ра Ландау на поруки академику Капицеи надо было эту «выдачу» оформить. Зеленаязаписка представляет собой краткий отчето пребывании Ландау на Лубянке, отчетанонимный и составленный явно для служеб-ного пользования.

«Ландау Л. Д.арест. 27.IV.38 г.дал показания в июле 1938 г., подписалпротокол 3.IX. 38 г., об окончании след.объявили 21.XI.38 г. 15.XII.38 г. предъявилидело, 24.I.39 г. объявили о передаче делапрокуратуре, 25.III.39 г. объявили о передачедела в Московский трибунал.

4 Помогали и консультации сотрудника Архива КГБС. С. Ногина, которому автор очень признателен.5 Вот самый наглядный пример. Протокольный следова-тель спрашивает 3 августа 1938 г.: «А членам вашейорганизации — Румеру, Бронштейну — было известноо подготовке этой листовки?». На что протокольныйЛандау отвечает: «Я никого не информировал об этоми от Кореца не слышал, чтобы он сообщал о нашемзамысле Румеру или Бронштейну». А на предыду-щей странице протокола зафиксировано, что идея ли-стовки возникла в апреле 1938 г. Следователю имяБронштейна могло ничего не говорить, но Ландау-тознал, что Матвей Петрович Бронштейн, один из бли-жайших его товарищей, арестован еще в августе 1937 г.

Дело велось в СПО [секретно-полити-ческом отделе] центра, следователи — Мас-ленников, Вальдберг, Литкенс6.

7 часов стоял, замахивались, не били,показывали бумагу о переводе в Лефортово,в камере знали.

1 ½ м-ца не допрашивали. Литкенс —убеждал, по 12 часов. 6 дней сидел в кабинетебез разговоров, объявил голодовку.

Прочел показ, харьковских физиков —Шубникова и Розенкевич.

Был за границей — Германия, Швейца-рия, Дания, Голландия и Англия с 1929—31 гг.Рокфеллеровск. стипендия —

В 1933 г. Копенгаген1934 г. — « »

на конференц. по приглаш. Бора — датскийфизик.

С 1932 по 1937 гг. в Харьковск. физико-технич. институте, научная работа. С 1937 г.ин-т физ. проблем — Капица.

Холост, отец — инженер, без работы,обвинялся по вред. процессу в 30—31 гг.,осужден был, освобожден.

Мать — врач — преподает физиоло-гию.

Родственники — за границей — в Пале-стине, тетки.

Корец — Москва — физик. показ.—участие в а/с листовке.

Румер — физик, Москва — вместе сКорец участвов. в а/с вред. деят.

Шпионаж — в пользу одной из иностр.разведок.

Назвал Капицу и Семенова — какуч-ков организации — руководив. моей а/сработой.»7.

Что такое а/с, уже сказано, а вот«показывали бумагу» надо пояснить. Потреб-ности НКВД в Москве обслуживали тритюрьмы: Внутренняя, Лефортовская и Бутыр-ская. В этой же последовательности ухуд-шались, и очень сильно, условия существо-вания заключенных. «В камере знали» иЛандау (по свидетельству родных) знал, чтов Лефортове пытают.

Так что «хлипкий интеллигент» раско-лолся не сам и не сразу. Он и в самомделе был довольно хлипким: тощий, узко-плечий, «дохлого здоровья» (как писалКапица Молотову). По воспоминаниям дру-зей, как Ландау ни хотел научиться играть

6 Из дела следует, что Масленников, арестовавшийЛандау, сам был арестован в 1939 г.; вклад Вальд-берга и Литкенса в деле не зафиксирован, след-ственные документы подписаны Г. Ефименко — в ав-густе сержанта, а в декабре уже мл. лейтенанта.7 Центральный архив КГБ. Дело № Р — 18609 (Л. Д. Лан-дау). Л. 66—67.

«Моя антисоветская деятельность...» 95

У входа в лабораторный корпус УФТИ. Первый р я д :Л. В. Шубников, А. И. Лейпунский, Л. Д. Ландау,П. Л. Капица. В т о р о й р я д : Б. Н. Финкельштейн,О. Н. Трапезникова, К. Д. Синельников, Ю. Н. Рябинин.1934 г.

в волейбол, попасть по мячу было выше егосил.

Далеко не все можно легко себе пред-ставить в 1991 г. Атмосфера ожидания этогои ночной арест, поездка в «черном воронке»по ночной Москве и процедура полногообыска (не раз уже описанная), переход,точнее, перепрыг, из жизни, в которойтебя — 30-летнего профессора — окружаю-щие уважают, побаиваются, обожают, к су-ществованию, когда на тебя равнодушносмотрят, как на пока еще живой труп. Изарсенала, перечисленного в зеленой справке,легче всего воспроизвести «7 часов стоял».Тот, кто, читая показания Ландау, подумает,что он бы на месте Ландау..., имеет воз-можность постоять, не сходя с места, 7 часови поразмыслить, учитывая при этом, что циф-ра 7 смехотворно мала по сравнению собычными в таких случаях сроками...

В приведенной справке указаны основ-ные вехи тюремного года Ландау и названыглавные соучастники (от слова «участь») егодела: Л. В. Шубников и Л. В. Розенкевич,арестованные в Харькове в августе и рас-стрелянные в ноябре 1937 г.; Ю. Б. Румери М. А. Корец, арестованные вместе с Ландаув один день, точнее, в одну ночь, с 27 на 28апреля 1938 г.

Моисея Абрамовича Кореца (1908—

1984) помнят сейчас, помимо его близких,видимо, прежде всего в журнале «Природа»,где он работал многие годы, вернувшисьс Севера в 1958 г., после своего 10+4+ -летнего срока (как известно, в последниесталинские годы отбывших лагерный срокпоселяли в местах отдаленных «навечно»).

По воле судьбы пишущему эти строкидовелось познакомиться с М. А. Корецомв 70-е годы и расспрашивать его о событиях30-х, когда он был одним из ближайшихк Ландау людей. Подобно многим другим,Корец, попав в сверхсильное поле личностиДау, с удовольствием этому полю подчинил-ся. В источнике поля сконцентрироваласьогромная интеллектуальная мощь и... вомногом детское отношение к жизни.

Впрочем, психологический портрет Даухорошо известен благодаря большому коли-честву его почитателей и заметно меньшемучислу хулителей. И нам здесь следует занять-ся не столько психологией, сколько социоло-гией или социальной психологией выдающе-гося физика и его друзей. Ведь именноэтой сферой должны были заниматься сле-дователи Секретно-политического отделаГУГБ НКВД.

БОРЬБА ПРОТИВ ДИАМАТА

Воспользуемся результатом усилийэтого отдела — личными показаниями Лан-дау, добытыми в июле 1938 г. после всеготого, что сухо перечислено в вышеприведен-ной справке. Шесть страниц собственноруч-


Из следственного дела Л. Д. Ландау. 1938 г. АрхивКГБ СССР.

ных показаний — это, возможно, самая боль-шая рукопись Ландау. Из-за своей знамени-той графофобии ему требовалась дополни-тельная — пишущая — рука. И до того, какобязанности этой руки принял на себя цели-ком Е. М. Лифшиц, таких правых рук у Ландаубыло несколько. В их числе — М. А. Кореци Л. М. Пятигорский, рассказы которых будутпрерывать и дополнять «Личные показанияЛандау Л. Д.», воспроизводимые здесь порукописи8:

«Моя антисоветская деятельность ве-дет свое начало с 1931 г. Являясь научнымработником, физиком-теоретиком, я враж-дебно отнесся к пропагандируемому в товремя партией внедрению в науку диалекти-ческого материализма, который я рассматри-вал как вредное для науки схоластическоеучение. Это мнение разделялось научнойсредой, в которой я в это время вращался,—ведущими физиками-теоретиками Ленингра-да. Сюда относятся Г. А. Гамов, М. П. Брон-

8 В «Известиях ЦК КПСС» текст напечатан по машино-писной копии, сделанной еще во время оно весьманебрежно.

штейн, Я. И. Френкель, Д. Д. Иваненко.Гамов вообще придавал главное значениеудобствам своей личной жизни и считал,что советская власть не обеспечивает своимученым таких жизненных удобств, как капита-листические страны (в дальнейшем он сталневозвращенцем).

В наших разговорах мы всячески осмеи-вали диалектический материализм. Это мне-ние мы, хотя и более осторожно, проявлялии вовне; в частности, те из нас, которыезанимались преподавательской деятель-ностью, в своих лекциях заявляли о никчем-ности диалектического материализма. В сво-ей научной работе мы полностью следоваликонцепциям буржуазных ученых. В своей ан-тидиалектической деятельности в науке, за-щищая буржуазную науку, мы действовалисообща и были уверены во взаимной под-держке.

В середине 1932 г. я, считая предложен-ные мне в Харькове условия более благо-приятными, переезжаю в Харьков».

Весной 1931 г., с которого Ландау началотсчет своей «антисоветской деятельности»,он вернулся в Ленинград после полутора-годового пребывания в главных центрахевропейской (читай — буржуазной) физики.А в августе, после трехлетнего пребыванияза границей, вернулся Гамов, и началось то,что можно назвать второй молодостью«Джаз-банда».

Веселое объединение с таким названи-ем возникло у молодых физиков Ленин-градского университета в середине 20-х го-дов. Тогда, правда, в центре ансамбля были«три мушкетера» — Джони (Гамов), Димус(Иваненко) и (Лан) Дау. К осени 1931 г., попричинам психометафизическим, Димус на-чал отдаляться от «Джо-банды» (в ходу былои такое название), а эпицентром многихбурных событий в жизни советской физикистал «триумвират» — Джони, Дау и Аббат(М. П. Бронштейн).

Повзрослевшие и уже крепко стояв-шие на ногах молодые теоретики наиболь-шее внимание оказывали теперь своей род-ной теоретике (как называли они теорети-ческую физику) — и ее содержанию, и ее об-щественному положению. Считанные меся-цы в конце 31-го и начале 32-го годов вмести-ли в себя несосчитанное количество физико-социальных событий. Крупнейшие из них —энергичная и весьма успешная кампания повыборам Джони в академики (в феврале1932 г. появился 27-летний членкор), язви-тельная фототелеграмма в редакцию БСЭ(вызвавшая громкий скандал) и, пожалуй,самое главное — грандиозная, но, увы, без-успешная попытка создать для себя и для


советской теоретики Институт теоретическойфизики АН СССР — ИТЕФ.

Отнюдь не главным делом для моло-дых теоретиков было осмеивать диамат,а точнее, его невежественных внедрителей.Не менее острые насмешки адресовались«престарелым зубрам» — 40-, 50-летним фи-зикам, «безнадежно отставшим» от жизнинауки. Уж если добродушный Я. И. Френкельв сердцах обозвал троицу — «Хамов, Хами Хамелеон», то, значит, было за что.Прикрыв глаза на хулиганистые манеры,можно поверить показаниям Ландау — за-щищая науку, они действовали сообща9.

Однако в Харьков Ландау переехалне от хорошей жизни к еще более благо-приятной. Главным, судя по всему, сталанеудача с ИТЕФом и невыносимо стеснявшаяего опека старших (по возрасту и должности)физиков.

Но вернемся во Внутреннюю тюрьму.Итак:

«В середине 1932 г. я ... переезжаюв Харьков. Там я занимался и преподава-тельской деятельностью, где пропагандиро-вал антидиалектические взгляды. В своих лек-циях я выхолащивал диалектическое со-держание физики, стараясь, таким образом,воспитывать советских студентов в духе бур-жуазной науки.

К этим взглядам я в дальнейшемпривлек и знакомого мне еще ранее Л. В. Ро-зенкевича, который не имел до этого четковыраженных взглядов, но под влияниемразговоров со мной перешел на мои пози-ции. В дальнейшем я сошелся с другим физи-ком, Л. В. Шубниковым. Обмен мнениямипоказал, что наши взгляды на диалектиче-ский материализм совпадают. Таким обра-зом, к началу 1935 г. в Харькове оказаласьгруппа единомышленников в составе Шубни-кова, Розенкевича и меня.

В начале 1935 г. в Харьков приехалМ. А. Корец, с которым я и Шубниковвскоре подружились и который тоже разде-лял наши взгляды на диалектический мате-риализм. Начиная с середины 1935 г. нашадеятельность переходит в следующий этап.Наряду [с борьбой] с линией партии в вопро-се о диалектическом материализме мы на-чинаем вести борьбу с линией партии в воп-росе об организации науки. Мы считаем,что проводимое в СССР слияние чистойи прикладной науки вредит научной работеи необходимо обособить одну от другой».

9 Подробнее в кн.: Г о р е л и к Г. Е., Ф р е н к е л ь В. Я.Матвей Петрович Бронштейн (1906—1938). М., 1990.

Природа № 11

«ТОЛЬКО ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВ-ЛЕНИЕ НАУКОЙ...»

Корец познакомился с Ландау еще вЛенинграде, осенью 1931 г., когда был сту-дентом четвертого (последнего) курса физи-ко-механического факультета ЛПИ, а Ландаутам преподавал. После нескольких лет рабо-ты в Уральском ФТИ Корец переехал в Харь-ков, в Украинский ФТИ (УФТИ).

Дружеские отношения стали особенноблизкими летом 1935 г. В начале лета Ландауи Кореца отправили из Харькова в деревнюв качестве уполномоченных по сельскомухозяйству (!). Ландау, глубоко неравнодуш-ный к проблемам образования, побывалв сельской начальной школе (где учительчитал с запинками) и в средней на выпуск-ных экзаменах (где требовались зазубренныеответы на вызубренные вопросы). С высшимобразованием Ландау был хорошо знаком,и общая картина его удручала.

К этой картине добавлялось все тяже-леющее положение в УФТИ после того, какна должность директора вместо А. И. Лей-пунского (уехавшего в апреле 1934 г. настажировку в Германию и Англию) назначилинекоего Давидовича, имевшего заслуги пе-ред Советской властью, но не перед наукой.Новый директор с пылом принялся наводитьпорядок в подведомственном ему учреж-дении...10 Когда Шубников называл Ландаув шутку «Лев Давидович» 11, веселье былодовольно горьким — конфликт между Давú-довичем и Давидóвичем назревал неуклонно.

В конце лета 1935 г. три физика —Толстый Лев (Шубников), Тощий Лев (Ландау)и Миша Корец под водительством женыпоследнего, Норы, отправились в путешест-вие по Крыму. Маленькая женщина, завзятаяи азартная походница, с которой мне выпалосчастье познакомиться в горах Кавказа 24 го-да назад, рассказывала у костра и о жизни30-х годов, и о том 100-километровомпоходе по горному Крыму. Как с удоволь-ствием карабкались по крымским скалам;как Львы, не желавшие считаться и с турист-скими правилами, утоляли жажду из всехпопадавшихся на пути источников, не обра-щая внимания на соседство лягушек; как но-чевали под открытым небом (палатки испальные мешки тогда еще не вошлив употребление). Помимо красот природы

10 В а й с б е р г А. Россия в горниле чисток (отрывкииз книги) // Л е й п у н с к и й А. И. Избранные труды.Воспоминания. Киев, 1990. С. 270—273.1 1 Т р а п е з н и к о в а О. Н. Воспоминания // Ш у б н и -к о в Л. В. Избранные труды. Воспоминания. Киев,1990. С. 285—289.


М. А. Корец. 1935 г. Из архива дочери, Г. М. Корец.

в центре походных разговоров были остав-шиеся в Харькове проблемы.

В соответствии с духом времени труд-ность проблем не столько угнетала, сколькораззадоривала, побуждала бороться за пра-вое дело. К духу времени добавлялсятемперамент. Ландау задумал написать се-рию статей в газету о проблемах образова-ния, созревал план перестройки УФТИ с за-меной Давидовича.

Как и многие его коллеги-физики, Лан-дау верил тогда в огромные возможностисоветского социализма, в возможность сде-лать советскую физику лучшей в мире. Обэтом говорят воспоминания его коллег идрузей (в особенности интервью в Дании1931 г., о котором вспоминает X. Казимир)12.Об этом говорит и статья Ландау «Буржуазияи современная физика», опубликованнаяв «Известиях» 23 ноября 1935 г. Писаласьэта статья рукой Кореца, но Ландау оченьтребовательно относился к словам и отвечалза каждое. Большая часть статьи посвященатрудному положению физики на Западе,поскольку она «находится в резком противо-

12 Воспоминания о Л. Д. Ландау. М., 1988.

речии с общей идеологией современнойбуржуазии, которая все больше впадает всамые дикие формы идеализма». Конец жестатьи отечественный:

«Совершенно иначе относится к наукепобедивший пролетариат. Партия и прави-тельство предоставляют небывалые возмож-ности для развития физики в нашей стране.В то время как буржуазная физика черпаетсвои кадры из узкого круга буржуазнойинтеллигенции, которым занятие наукой покарману, только в Советском Союзе могутбыть использованы все действительно талант-ливые люди, которые, в противоположностьвыдвигаемой буржуазией теории, встречают-ся среди трудящихся не реже, чем средиэксплуатирующих классов. Только государст-венное управление наукой в состоянии обес-печить подбор действительно талантливыхлюдей и не допускать засорения научныхучреждений различными непригодными длянаучной работы «зубрами» от науки, по суще-ству тормозящими ее развитие. (...) Мы обя-заны сейчас мобилизовать все свои силы напостроение лучшего в мире физическоговуза, на воспитание лучшего в мире составафизиков-исследователей и на создание самойбогатой и здоровой популярной литера-туры...»

Кого-то удивит близость этой лексикик уже забывающимся шаблонам советскойидеологии. Но это свидетельствует лишь отом, насколько эффективно политическаядиктатура эксплуатировала идеологию и на-сколько советским человеком был Ландау.

Вернемся, однако, в то время, когдаидеологические шаблоны еще не обнаружи-ли всю свою шаблонность. Как же Ландаус друзьями собирались социалистическиреконструировать УФТИ осенью 1935 г.?

«ВРЕДИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ»ПО РАЗДЕЛЕНИЮ УФТИ

В Лубянских показаниях читаем:«...Проводимое в СССР слияние чистой

и прикладной науки вредит научной работе,и необходимо обособить одну от другой.

Исходя из этой точки зрения Шубников(а за ним и другие) поставил вопрос о необ-ходимости разделения института и уменьше-ния технической работы в научных отделахинститута. Эта постановка вопроса намиболее или менее открыто и проводиласьв институте. Так, мы требовали от сотруд-ников института прежде всего научной, а нетехнической квалификации. (...)

Партийная организация института велас нашими установками борьбу, и нам неудалось добиться желаемого нами разделе-ния. Это нас озлобило, и мои разговоры

«Моя антисоветская деятельность...»99

с Корецом и Шубниковым (от Розенкевичая к этому времени отошел) получили болеерезкий характер. Мы стали высказывать воз-мущение тем, что в научных институтахнаучные руководители не являются хозяева-ми и противопоставили это положениеорганизации науки в буржуазно-демократи-ческих странах. В дальнейших беседах (наквартирах у Шубникова и моей) как я, так иКорец, и Шубников переходят к общемунедовольству советской властью. Уже по по-воду арестов в связи с убийством т. Кировамы высказывали недовольство массовостьюарестов, считая, что арестовывают ни в чемне повинных людей».

Здесь не место обсуждать вопрос о со-отношении чистой науки и прикладной, воп-рос, не имеющий универсального ответа.Если поверить очевидцам и участникамсобытий, основания добиваться реорганиза-ции института были серьезные. Допустимдаже, что Львы (теории и эксперимента)не вполне понимали соотношение приклад-ной науки и чистой в реальных советскихусловиях. Зато они хорошо, на собственномопыте, были знакомы с деятельностьюпередовых физических институтов в «бур-жуазно-демократических странах» и ясно ви-дели всю пагубность чисто партийного руко-водства наукой.

«Более или менее открытая» борьбас парторганизацией не сводилась к резкимзакрытым разговорам. Цитированную вышестатью Ландау и Корец сами привезли в«Известия», где их принял главный редакторН. И. Бухарин. Он прочитал статью при авто-рах и тут же направил ее в печать.

Однако в весьма многотиражной и все-союзной газете конкретные проблемы УФТИне поместились. То было время, когда стен-ные газеты тоже активно участвовали в об-щественной жизни. И в стенгазете УФТИпоявилась статья, излагающая позициюи аргументы двух Львов и сочувствующихим. Статью подписал М. Корец. Это ужебыло вещественным доказательством массо-вой агитации и пропаганды. В ноябре 1935 г.Кореца арестовали (говорили, что об этомДавидович попросил своих товарищей изНКВД). В следствии фигурировало такжеизъятое при аресте ответное письмо Лейпун-ского (из Кембриджа) Ландау с обсуждениемреорганизации УФТИ. Фигурировало такжесвидетельское показание Л. М. Пятигорско-го, подтвердившего, что Корец говорил с нимо разделении института.

Пятигорский был единственным комму-нистом в группе Ландау (в которую входилитакже А. И. Ахиезер, А. С. Компанеец,Е. М. Лифшиц, И. Я. Померанчук). Как и дру-

гие, он боготворил Ландау. Но не менее силь-ное чувство он испытывал к Советской власти,благодаря которой беспризорник, потеряв-ший в гражданскую войну всех родных иправую руку, получил высшее образование ивозможность заниматься наукой.

Ландау поручил Пятигорскому писать«Механику» — первый том знаменитого впос-ледствии «Курса теоретической физики», иПятигорский усердно этим занимался. Одна-ко, по его свидетельству, «такой, какой онастала, «Механика» обязана, несомненно,Дау, который написал оглавление и редакти-ровал текст, выбрасывая все лишнее и стре-мясь к предельной лаконичности»13.

Что касается разделения института, тутПятигорскому впору было самому разделить-ся надвое. Он, благодарный судьбе (и тогдаи полвека спустя) за то, что несколько летпровел рядом с «великим физиком и настоя-щим коммунистом без партбилета», тем неменее в 1935 г., в согласии с парторганизацией«считал идею разделения УФТИ неправиль-ной, учитывая положение в мире и в стране».По поводу своих свидетельских показаний1935 г. полвека спустя он сказал: «Я — ком-мунист и не мог врать советскому суду. Я ска-зал правду. Позже я не раз обдумывал это ипонял, что не мог поступить иначе» (и этонесмотря на то, что после его показанийЛандау и его группа прекратили с ним отно-шения). «Я имел честь быть вычеркнутымиз списка коммунистов и внесенным в спи-сок фашистов»,— с горечью сказал он (спи-ски коммунистов, зубров и фашистов велисьв специальной тетради и вел их до этого какраз Пятигорский).

То, что сказано, разумеется, слишкоммало и схематично для воссоздания ситуа-ции. Добавим лишь, что Корец после всего пе-режитого не испытывал к Пятигорскому злыхчувств... А в 1935 г. Кореца приговорили кполутора годам лагерей.

Однако борьба за УФТИ на этом отнюдьне закончилась. Друзья Кореца написалиписьмо в ЦК партии с просьбой заменитьдиректора, ездили в Комиссию партийногоконтроля, Ландау написал письмо наркому

внудел УССР с ходатайством об освобож-дении Кореца. И добились своего. Давидо-вича сняли, вместо него директором вновьназначили А. И. Лейпунского, отозвав его изАнглии. Приговор Корецу отменили, и в авгу-сте 1936 г. его освободили.

37-Й ГОД

Однако для торжеств оснований не хва-тало. Именно в августе 1936 г. для совет-

13 Беседа с Л. М. Пятигорским 22 июля 1986 г.


ских физиков начался «37-й год». В Москвеарестовали Б. М. Гессена — директора Физи-ческого института МГУ, зам. директораФИАНа, члена редколлегии УФН; осенью —аресты ленинградских физиков, разгром Пул-ковской обсерватории...

«...Уже по поводу арестов в связи субийством т. Кирова мы высказывали недо-вольство массовостью арестов, считая, чтоарестовывают ни в чем не повинных людей.Ещё в большей степени нас озлобили арестыбольшого количества специалистов, начинаясо второй половины 1936 г. Резко отрица-тельно мы отнеслись к закону о запреще-нии абортов, считая, что он принят противволи большинства страны14.

Таким образом, к началу 1937 г. мы при-шли к выводу, что партия переродилась, чтосоветская власть действует не в интересахтрудящихся, а в интересах узкой правящейгруппы, что в интересах страны сверже-ние существующего правительства и созданиев СССР государства, сохраняющего колхозыи государственную собственность на пред-приятия, но построенного по типу буржуаз-но-демократических государств.

Обострение борьбы с парторганиза-цией создало для меня в Харькове тяжелуюобстановку, которая привела к тому, что в на-чале 1937 г. я, а потом и Корец переехалив Москву. При этом мы не изменили своих ан-тисоветских установок, так что наши остав-шиеся в Харькове единомышленники моглисчитать, что мы будем в Москве продолжатьсвою антисоветскую деятельность».

Переезд в Москву точнее было бы на-звать бегством из Харькова. В декабре 1936 г.Ландау уволили из Харьковского университе-та. В знак протеста заявления об уходе изХГУ подали его сотрудники, что было квали-фицировано как «антисоветская забастов-ка»15. 25 января 1937 г. в НКВД вызвалиА. Вайсберга... Свинцовые тучи не просто сгу-щались — начало капать.

8 февраля Ландау подал заявление оприеме на работу в Институт физпроблем кКапице. Спустя несколько дней в Москвуперебрался и Корец.

14 Нынешнему читателю может показаться страннымтакое соседство арестов и абортов. Но в 1938 г. «всезнали», что до 1935 г. в СССР аборт производилсясвободно, по желанию женщины, и что сталинскомузакону о запрещении абортов предшествовало одноиз первых «всенародное» обсуждение и, естественно,одобрение (см., например: Ш а т у н о в с к а я Л. Жизньв Кремле. Нью-Йорк, 1982. С. 166).15 К и к о и н И. К. Как я преподавал в Харьков-ском университете // Воспоминания о Л. Д. Ландау.С. 160—164.

Ландау не преуменьшал грозящую емуопасность — пожалуй, он и правда к началу37-го многое понял. Встретив на московскойулице давнишнюю свою знакомую (еще состуденческих лет) актрису К. В. Пугачеву,Ландау, не поворачивая головы, сказал: «Неподходите. За мной, наверное, следят».

А 17 апреля 1937 г. на собрании вФИАНе, вызванном «делом Бухарина», нопосвященному делу Б. М. Гессена, пришлосьвыступить с оправданиями Ю. Б. Румеру.

«В январе месяце я был командированв город Харьков, где работал у Ландау. (...)Там было острое положение. Ландау взялитогда в подозрение, и я считал своим дол-гом открыто выступать в защиту своего другаЛандау. И сейчас заявляю: «Если Ландауокажется вредителем, я, несомненно, будупривлечен к ответственности», но и теперь,когда это мое заявление запротоколировано,я все же ручаюсь за него, как за своего лучше-го друга»16. Спустя год Румеру пришлосьубедиться в верности своего прогноза.

А вот что об этом годе пишет Ландаув показаниях:

«В Москве я распропагандировалЮ. Б. Румера, с которым я и Корец вели анти-советские разговоры, хотя и не высказывалинаших установок до конца. В период конца1937 г. — начала 1938 г. со мной вели разго-воры на политические темы физик П. Л. Ка-пица и акад. Н. Н. Семенов. В этих разговорахони высказывали возмущение происходящи-ми в стране арестами специалистов, в частно-сти физиков, и говорили, что научная работав СССР из-за этого гибнет. Эти взгляды,разумеется встречали с моей стороны пол-ную поддержку и одобрение.

В конце апреля 1938 г. [в оригинале1937 — описка. — Г. Г.] Корец поставил пере-до мной вопрос о желательности перехода кагитации масс в форме антисоветских листо-вок. Вначале я отнесся к этой идее отрица-тельно, с одной стороны, будучи занят своейличной жизнью и не стремясь к более актив-ной политической деятельности, с другой, неверя в успех дела и опасаясь ареста. ОднакоКорец сумел убедить меня, причем я по-ставил ему условие, что я ни с чем, кромесамого текста листовок, не знакомлюсь, чтоон не знакомит меня ни с какими даннымио людях, связанных с распространением этихлистовок (о существовании которых он мнесообщил), и вообще ничего больше не рас-сказывает мне об этой деятельности. ДалееКорец написал эту листовку к 1 Мая, которую

16 Г о р е л и к Г. Е. Москва, физика, 1937 год // Ре-прессированная наука. Вып. 2. Л., 1991.


я в общем одобрил, сделав отдельные за-мечания. Листовка по мысли Кореца быладля усиления [в оригинале в этом месте лиш-нее слово — «Кореца»] написана от именикомитета А. Р. П.— несуществующей «Анти-фашистской Рабочей Партии». Она призывалак организации масс для борьбы с советскимправительством, которое объявлялось пере-родившимся «фашистским».

8/VII.38 Л. Ландау»

Как явствует из дела «распропаганди-рованного» Румера17, уже через несколькодней о первомайской листовке узнали там,где следует. И тамошним следователям несоставило труда изъять эту листовку вместе стремя физиками, не научившимися (к 1938 го-ду!) держать свои мысли при себе, а язык —за зубами. И вот что смогли прочесть в Сек-ретно-политическом отделе Центра:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Товарищи!Великое дело Октябрьской револю-

ции подло предано. Страна затоплена пото-ками крови и грязи. Миллионы невинныхлюдей брошены в тюрьмы, и никто не мо-жет знать, когда придет его очередь. Хозяй-ство разваливается. Надвигается голод.

Разве вы не видите, товарищи, чтосталинская клика совершила фашистский пе-реворот? Социализм остался только на стра-ницах окончательно изолгавшихся газет.В своей бешеной ненависти к настоящемусоциализму Сталин сравнился с Гитлером иМуссолини. Разрушая ради сохранениясвоей власти страну, Сталин превращает ее влегкую добычу озверелого немецкого фа-шизма.

Единственный выход для рабочегокласса и всех трудящихся нашей страны —это решительная борьба против сталинскогои гитлеровского фашизма, борьба за со-циализм.

Товарищи, организуйтесь! Не бойтесьпалачей из НКВД. Они способны избиватьтолько беззащитных заключенных, ловить нио чем не подозревающих невинных людей,разворовывать народное имущество и выду-мывать нелепые судебные процессы о несу-ществующих заговорах. Товарищи, вступай-те в Антифашистскую Рабочую Партию. На-лаживайте связь с ее Московским Коми-тетом. Организуйте на предприятиях группыАРП. Налаживайте подпольную технику.Агитацией и пропагандой подготавливайтемассовое движение за социализм.

17 Центральный архив КГБ СССР. Дело № Р — 23711(Ю. Б. Румера). Л. 1—2.

Сталинский фашизм держится толькона нашей неорганизованности.

Пролетариат нашей страны, сбросив-ший власть царя и капиталистов, сумеетсбросить фашистского диктатора и его клику.

Да здравствует 1 Мая — день борьбыза социализм!

Московский комитет антифаши-стской рабочей партии»

ПИСАЛ ЛИ ЛАНДАУ ЛИСТОВКУ?

Вот теперь можно задаться этим вопро-сом. Разумеется, спустя полвека, опираясьна уцелевшие свидетельства, сомнительныеуже по своему происхождению, трудно выне-сти приговор окончательный и обжалованиюне подлежащий.

Надежно установленный закон историигласит: чем меньше известно о какой-тоисторической ситуации, тем легче возникает«единственно верное» ее объяснение. Дейст-вует нечто вроде аксиомы Евклида: через дветочки проходит единственная прямая линия.Некоторым хватает даже и одной точки. Хотя,казалось бы, и неисторику понятно, что линиижизни редко бывают прямыми и что законыисториометрии далеки от евклидовых. Отно-сится это и к истории точных наук.

У привыкших почитать науку как дети-ще чистого разума может возникнуть воп-рос: а какое собственно отношение имеетизложенная секретно-политическая история кистории науки? Быть может, только то, чтов анкете арестованного в графе «специаль-ность» стоит «физик»?

Не так уж много в этом мире событий,объяснимых одной лишь причиной. Имея этов виду, можно предположить, что в обсуждае-мую историю внесла свой вклад и профес-сия арестованных. Профессиональная при-вычка (ставшая второй натурой) выводитьсложную картину явления «из первыхпринципов», готовность проверить алгеб-рой всякую дисгармонию — и в физике, и влирике, и в общественной жизни — и, нако-нец, доверие к своей способности теоретиче-ского анализа.

Одна из трудных задач истории нау-ки — учесть и добавить к общечеловеческойнатуре исторических лиц их вторую натуру —профессиональную. Социальное поведениесравнительно небольшой группы большихпрофессионалов — тема, далеко не исчерпан-ная.

В нашем же случае к «неевклидовым»социальным обстоятельствам и к редкой в30-е годы профессии физика-теоретика до-бавляется совершенно нетипичная личность,нетипичная даже среди своих коллег. Одно


Сотрудники «Природы» в гостях у М. А. Кореца. 1980 г.

необычное свойство наверняка озадачило чи-тателей, впервые узнавших, что почти всеработы, автором которых значится Ландау,написаны не его рукой. Этому не удивляютсяте, кто хорошо понимает, что это за профес-сия — теорфизика, и кто знает, каким профес-сионалом экстракласса он был. ГрафофобияЛандау может показаться очень важнойдля юридического вопроса «писал ли он ли-стовку?», но еще важнее она для понима-ния психологических очков, через которыеЛандау смотрел на мир.

Чрезвычайно строгое, рыцарское отно-шение к своей профессии и не связанное,казалось, никаким этикетом мирское поведе-ние. Неукротимый рационализм и всеохва-тывающий материализм. Одно из объясненийграфофобии Ландау — в крайней его требо-вательности к написанному им слову: стрем-ление к совершенной точности очередногослова препятствовало выбрать это слово измногих возможных. Другое дело — устная,нематериализованная речь, принципиальноепостроение сюжета или беспощадное редак-

тирование. Впрочем, требовательность со-средоточивалась на естественных науках.Другие Ландау называл не- и противоесте-ственными. Одно из самых употребитель-ных его ругательств — «филология».

Выяснять, что здесь от эпохи, а что отврожденных талантов и границ,— дело нелег-кое и весьма объемное.

Поэтому, чтобы не растворить свое су-ждение в оговорках, скажу — субъективно ипристрастно, но опираясь на все известныемне обстоятельства,— что склонен поверить«личным показаниям Ландау Л. Д.» относи-тельно листовки.

Знавшие Ландау в 40—50-е годы немогут представить себе, что он пусть и несочинял, но хотя бы редактировал такой текст.Каким бы точным и четким ни был диаг-ноз, поставленный обществу в этой листовке.В указанные десятилетия отношение Лан-дау к социально-политической сфере выгляде-ло брезгливо-равнодушным. Физика и про-стые человеческие радости — этого ему впол-не хватало.

Разумеется, наука была у Ландау напервом месте и в предыдущее десятилетие,оставляя на все остальное лишь небольшую

«Моя антисоветская деятельность...»103

долю рабочего времени. Более того, на тригода, предшествующие аресту и соответ-ствующие наибольшей его «политической» ак-тивности, приходится максимум его актив-ности научной (более 20 публикаций, присредних для него — три в год). «Политиче-ский» фильтр, через который мы здесь глядимна жизнь Ландау, делает физику малозамет-ной, и только в этой части жизненного спект-ра перемена в Ландау оказалась столь вели-ка, что многим кажется неправдоподобной.

Однако вряд ли кто не согласится, чтона роль причины столь сильного измененияпретендует событие тоже очень сильное.

А историку науки, имеющему дело судивительным фактом, надо воссоздать по-следовательность событий, венцом котороймог бы стать этот факт. Соберем воедино:интервью Ландау датской газете в 1931 г., егостатью в «Известиях» 1935 г., статью в стен-газете УФТИ, научно-политическую деятель-ность по созданию ИТЕФа в 1932 г. и по раз-делению УФТИ. Тогда листовка перестает вы-глядеть столь уж фантастичной. Особенноесли не забывать о фантасмагории 37-го года.

Впрочем, способность не верить, как испособность верить, не имеет границ. И че-ловек, не погрузившийся в обстоятельства,легко может предположить, что листовкуКорец написал в тюрьме под диктовку сле-дователя,— в 37-м все было возможно. Тако-му человеку можно посоветовать прочитатьтекст листовки повнимательнее и сравнитьего с суконным языком других документов вделе. Для тех же, кому мало всех косвенныхулик (самых главных в истории), есть прямая(и главная, по Вышинскому) — признаниеписавшего эту листовку Кореца. Признаниеэто прозвучало не в кабинете следователя, ав уютных домашних условиях в начале 80-хгодов, под аккомпанемент веселого щебета-ния внучек Кореца. Ясно было, что воспоми-нание о листовке не доставляет ему удоволь-ствия. Ведь можно было думать, что онаобошлась в два лагерных десятилетия длянего самого и едва не стоила жизни Ландау,которого Корец глубоко почитал и любил. А отом, что М. А. Корец мог написать, свидетель-ствует его дар слова, реализовавшийся в по-пулярных статьях и книгах, в стихах и поэ-мах18.

18 Популяризацией М. А. Корец занимался еще в 30-егоды: в журнале «Техника — молодежи», № 9 за 1937 г.,две его статьи — «Электронный микроскоп» и «Тремядвойками». После 1958 г. публиковал статьи в «При-роде» и книги под псевдонимом М. А. Карев. Из поэ-тических его произведений особенно интересна поэма«Хагода» — ироничное повествование об исходе изЕгипта, пропитанное жизненным опытом мальчика изпатриархальной еврейской семьи, превратившегосяв книгознайку-безбожника, затем в физика и, нако-нец, в заключенного сталинских лагерей.

М. А. Корец. 1977 г.

Однако если внимательно изучить делоЛандау, можно убедиться, что листовка —казалось бы, столь явное а/с деяние — неключевой факт. Скорее даже лишний, не нуж-ный СПО ГУГБ. В самом деле 3/4 протоко-ла допроса посвящено не листовке, а вреди-тельству в УФТИ. Здесь действовали иныедокументы — показания Шубникова и Розен-кевича, выбитые у них в Харькове осенью1937 г. И в перечне «преступлений» Ландаулистовка занимает последнее место. А глав-ное — «участие в антисоветской группе, су-ществовавшей в харьковском Физико-техни-ческом институте, и вредительская деятель-ность».

Восстановить полную криминалисти-ческую картину сейчас вряд ли возможно.Подосланы ли были агенты, чтобы допол-нить харьковские показания, или шла обыч-ная «нормальная» работа сети доносителей,в которую попали Ландау и его друзья? Ежов-ский НКВД дополнениями и уточнениями се-бя не утруждал.

Для судьбы Ландау, однако, более су-щественно то, что Ежову недолго оставалосьбыть на своем посту. «37-й год», начав-шийся в середине 1936 г., подходил к концу.В августе 1938 г. Берия стал заместите-


лем Ежова, а в ноябре заменил его полностью.Палаческий профиль страшного ведомствадополнился и несколько укротился «народно-хозяйственными» обязанностями. Но само посебе это лишь могло отвести от Ландау опас-ность немедленного расстрела. В лучшем слу-чае он мог попасть, подобно Румеру, намногие годы в спецтюрьму (шарашку). НоЛандау, с его характером, не отличавшим-ся гибкостью, вполне мог сломаться от не-избежных испытаний.

Однако Ландау повезло не только втом, что его арестовали на исходе «37-го го-да». Повезло ему и с директором института.Умное мужество П. Л. Капицы и авторитет,завоеванный им у Предсовнаркома Молотова,совершили чудо: вредитель и соавтор антисо-ветской листовки был освобожден под пору-чительство.

Ну а какую же мораль можно извлечьиз всей этой истории?

Прежде всего, мы получаем новую воз-можность наглядно представить себе непонят-ное сейчас состояние советского обществав эпоху, которая закончилась 37-м годом. Досих пор имелись свидетельства, исходящие от«простых» людей, от людей политики, искус-ства, но не от ученых с их профессиональ-но рационалистическим отношением к окру-жающему. А восприятие физика, не связан-ного по долгу службы с политикой и идеоло-гией, интеллектуально в наибольшей мере не-зависимого, очень показательно. Поэтому «де-ло Ландау» дает особенно убедительные све-дения о ситуации 30-х годов. Мы можем оце-нить энергию российского революционногопорыва, если его не погасили два десятилетиястроительства сталинизма и беспощадноеуничтожение «врагов народа». Мы видим, чтопри всей ослепленности погруженного вомглу народа, суть происходящего мог понятьне только Ф. Ф. Раскольников в 1939 г., прек-расно информированный о состоянии государ-ственных дел, глядящий на эти дела из Евро-пы, с высокого поста полпреда и, что немало-важно, уже назначенный врагом народа19.Смогли понять и физики в 1938 г., знав-шие о происходящем несравненно меньше ине относившиеся к «группе политическогориска».

Однако оценить проницательность этихнеполитиков сейчас гораздо труднее, чемобъяснить их арест.

19 П о л и к а р п о в В. Федор Раскольников // Реабили-тирован посмертно. Вып. 1—2. М., 1989. С. 204—235.

Вернемся к цитате, которой начата ста-тья. Корыстные цели, приписанные там «до-носчику»,— убрать имя соавтора с обложкикниги. Заглянув в «Механику» Ландау и Пя-тигорского, можно узнать, что она сдана внабор за полтора месяца до ареста Ландау,и это, возможно, на почве общего отноше-ния Ландау к Пятигорскому, породило «ко-рыстную» причинно-следственную гипотезу.

Но вот другие факты того же рода ивремени, из которых при желании можнобыло бы смастерить схожие гипотезы.

Второе издание «Статистической физи-ки» Ландау и Лифшица тоже было сдано внабор, когда Ландау находился в тюрьме. До-пустить, что рукопись попала в издательство,имея на титуле лишь одно имя, столь жетрудно, как и то, что в набор она направи-лась с двумя именами.

В июле, всего через два месяца послевыхода Ландау из тюрьмы, журнал «Зна-ние — сила» публикует его статью «Теорияотносительности Альберта Эйнштейна». Ког-да он успел ее написать? Не в тюрьме же?Нет, до тюрьмы. И писал вместе с Румером,т. е., как обычно, Румер писал, а Ландау на-правлял и редактировал. Ну а в июле 1939 г.Румер оставался в тюрьме (до 1948 г.).

А ведь тут соавторы были связаны близ-кой дружбой. Что это? Разрушение этиче-ских норм? Или желание сохранить хотя бытруд сгинувшего в бездне? Подобные анали-тические вопросы вряд ли возникнут у того,кто с помощью жизненного опыта или оченьбогатого воображения способен представитьсебя в 37-м году.

Те, кто скор на исторические гипотезы,исходящие из прямолинейно-евклидовскоговопроса «кому выгодно?», пусть представятсебе, что в 1937 г. был бы арестован акаде-мик А. Ф. Иоффе. Не сказали бы тогда, чтов этом аресте виноват Ландау, который назнаменитой мартовской сессии АН СССР в1936 г. адресовал директору Ленинградскогофизтеха самые резкие слова?

И последнее. Пятигорский, как выясни-лось, не причастен к аресту Ландау, но именноего обращение в архив КГБ в мае 1990 г.привело к реабилитации Ландау. Да, лишь23 июля 1990 г. Ландау перестал быть «напоруках у П. Л. Капицы», его а/с листовкапризнана очень даже советской, и дело прек-ращено «за отсутствием в деянии составапреступления».

* В статье использованы воспоминания, которымис автором поделились Нора Лазаревна Гепштейн,Наталья Моисеевна Корец, Клавдия Васильевна Пуга-чева и Леонид Моисеевич Пятигорский. Всем им авторглубоко благодарен.

Понять происходившее в 30-е годы автору помоглиПавел Евгеньевич Рубинин и Евгений Львович Фейнберг.

«Моя антисоветская...

Documents