rassvet45 весна

ВРЕМЕНА ГОДА

rassvet45.livejournal.com

ВЕСНА

С МЕДНОЙ ЛИСТВОЙ

Времена года - весна

Чтоб сердце унять, просто уйти и не думать,по скрипучему снегу, к слиянью журчащих ручьев,встать под медным крылом молчаливо звенящего дубасредь холмов и лесов, в родном междолесье моем.

Чтобы сердце унять, вслушаться в перезвоныприлетевших овсянок – колокольчиков низких небес – и следить, как стволов лишайниковые узорырасплетают без слов свою серебристую весть.

Чтоб сердце унять, жизнь пережить – да не сгинутьв топком беспамятстве этих просевших снегов,машешь медной листвой под ветром, толкающим в спину –подбитым крылом, в обрывах людей и веков.

М.К. Чюрленис. Соната солнца. Аллегро.

ЛЬДИНКИ


Шар над рекой пышет, играя кругами – огненноликий клубок закатился под ноги:

в трепетной нити света меж берегаминепостижим Бог небывалой дороги.

Луч всколыхнул над елей твердынею дальноймедленный лёт в небе распластанных крыльев.

Льдинки от глыб отлетали и радостно плыли,летелии шелестели листвою хрустальнойв водах свинцовых – будто в дыхании рая,летнего ветра словно в беспечных потоках…

…глух и окован, лишь волосами вбираюстаек льдяных вокруг разносящийся клёкот.

Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай. Чехов

ВЕЧЕР, ДАЛЬНИЙ ЗАПАХ ЗАЖЖЕННОЙ ТРАВЫ


кругло смеркалось, над головою переливаясь, как лунныйкамень в оправах холмов, серебристых лесов;стайка овсянок перелетала, тонкие трогая струны,по воздуху вышивая нитями голосов;

а под холмами – брезжило,стлалось, кружило, бежало серебряными шелками,призрачно шелестя, кисеею окутывало зрачки;вспыхнула красная глина – рана земли, сумеречное пламя – свежий обрыв над холодным металлом реки;

и наступила весна – нависла, как пугало над огородом,кинутым навсегда, не дорогим никому:юность надежд, глупая нежность природыбудто звездападает,падает, пала в смолистую тьму.

…А потом был продан «Рениш»,только шёлк шумел в дому. Тарковский, 1947

ВЕЧЕРНЯЯ ПРОГУЛКА


В ветлах треск, перестук, пересвисты и трели,в небе стаи летят высоко;ты взгляни на закат: на излете мгновенья роза красными лепестками шевелитв синих папоротниках облаков.

Льды уснут до апреля в оврагах, ложбинах,утлых старицах, диких прудах;дым и тленье травы на заглохших равнинах; догорает за елями солнце невинных,сходят на сердце холод и страх.

И ползут недоверье, томленье, усталость,точно в поле сырые дымы;только вкус, только память объятий осталась,как последняя драгоценная малостьцеломудренно-щедрой зимы.

Словно тонкие льдинки, звенящие встречи,и щемящая нежность в снегах;а в застылых ветвях оплотняется вечер;лишь над ветлами галки галдят и перечатоблакам в опустевших лугах.

П. Филонов. Белая картина.

ОГНИ


Ты ветвями впивай, ты корою всё это запомни,ты припомни прожилками листьев, когда подрастут,как огни городов опускали глубокие корнитам, в реке, на далеком мосту.

Как блестела бегущая жизнь, как в томительном этом мельканьеистлевали мечты и тщеславья, труды и пиры.Ты держись глубины, ты в века упирайся рукамии молчи – как гора, что хранит золотые дары.

Здесь не будет конца темноте. Может, лишь за лесами столетийвспыхнет облачным краем заря.Стой в земле и в воде, и в ночи, как в пылающем свете,пой как феникс, светя и горя.

Г. Климт. Ундины

КАНУН


Меж стволов потонуло, в ложбинах лучом разлилось,золотою мозаикой заблистало,по кораллам шиповника, в змейках малиновых лоз,потекло в кровеносных ветвях краснотала…

Жизнь вокруг – мучительная красота:этих прутьев ракиты остры упругие стрелы,прорастает огнем в жилах моих краснотал,и стекают шиповника капли по телу.

В брачный лёт поднимаются кряквы: озноб по спине,точно вдарят дуплетом, вот-вот, и по мне вслед за вами;неподъемные крылья тяну по багровой весне,в перепрелой траве запинаясь ногами.

Там разверстые пасти расколотых пополам,в ураганах и грозах насмерть поваленных ветелскалят острые зубы небесным кострамв облаков предзакатном полете.

.…Я никогда еще не был так страстно влюблен в жизнь

Дж. Унгаретти, «Бдение», 1915

А. Зверев. Букет.

ЯБЛОНЯ В ЛУГУ


в тучах бледный просвет разворошен ветрамивзглянь на этот седой, заброшенный лугдикой яблони изломанный многогранникветхий памятник родов, одиночеств и мук

будто тела кристалл в рассеченьях дробитсяиз суставов вывернутых локтейэти черные яблоки, как сгоревшие птицыникогда не взлетят с гнезд засохших ветвей

ты мой свет, ты мой мир; верить или не верить – ты над жизнью несешь меня точно в горстив этих гранях увидеть – и всё перемеритьумереть и воскреснуть, и в новом бедном дереве прорасти.

после фильма «Le quattro volte»(«Четырежды»)

ПЕНИЕ В СУМЕЕРКАХ


Их гнёзда круглы и новы, и песни заливисто-молоды;узоры ветвей, что в небе прозрачно легки,легли кисеёй на после жара под холодомраспаренном теле Оки.

И сладко вживаться в простор неповторимого,серебряных нитей в немыслимый лабиринт,взлетая за трелями их, за кленовыми ритмами – туда, где в лучах молчание звезд говорит.

А ночь разползается в чащи, овраги и шорохисосновою лапой в орешниках шевеля: – кому ты расскажешь про прежние дали, что дороги?с кем будешь следить над лугами далекие сполохи?кого тебе вышлет навстречу ведунья-Земля?

КРИК


Вот заглохла, вконец засвинцовела даль,что огни за мостом стали будто не в счет,будто всё обернулось в вопрос, в сплошное: «куда?»,без ответа – пока, без исхода – еще.

и пока озираясь, ища хоть единой звезды,рыщешь взглядом в небес неприступной стене,прошлогоднего дуба сухие листыпод ногами шевелятся, и этой весне

крикнуть силятся, из-под прелых берез,из-под палых колод выбираясь ползком,и рычат, и ревут голосами разогнанных звезд,как Аввакум с отрезанным языком.

СВЕТ


Свет мой – немыслимый, невозможный,не тебя ли встречаю в час, когда опускается день,и заходит солнце за край осторожнозыбкой лестницей по воде,

и, поднявшись на цыпочках, юная вербатянет желтые ушки к неслышным пятам,и глазам, и ушам, и изношенным нерваммилосердною кажется темнота,

и находит на душу – что, как говорится,не ищут добра от добра,и пора уж обвыкнуться и смириться,и домой возвращаться пора.

но ты вперился в то, что холодным металломпо равнине дугой протекло,в то, что умерло – жило и перестало,что цвело – да навек отцвело.

что давно каплей солнечной отблестело,по речному сбегая стеклу…

и вечерняя бабочка осиротеложмется к твоему удрученному телу,как к светильнику, как к теплу.

М. Врубель. Примавера

РОДНОЕ - ЗНАКОМОЕ


Всё привыкло здесь, всё с годами к тебе приросло,помня игры твои, и детские тайны, и странные встречи:словно ветка ветлы, или лодка, иль ветхое это весло,так и ты – столь же будничен.Столь же не вечен.

Столь же буднично, тихо – всё незаметно уйдет,уплывет по течению, канет на дно, затянет осокой.полусгнивший причал, оторвавшийся плот, растаявший лёд,и людское тепло, и холод последнего вздоха.

Ждут починки давно над ручьями худые мостки;мышь в сусеке шуршит ветхой прогорклой соломой;птичьи звоны под вечер – что паутинки – легки;но – как дороги,как драгоценно знакомы!..

…Сколько познакомлено золота и зелени!

Елена Шварц

Константин Коровин. Весна

ЦВЕТ ПОЛДНЯ


К ярко-стрельчатым окнам прильнула лоза,приподнявши пушистые брови;радость ока – как Бог, исцеляет глазанад рекой желтой бабочки промельк.

Плеск лимонного клена, ветвей фиолет –ум плывет от цветистого гама;будто в праздничный полдень чету королей,принимая, расцвечена гавань.

А парчовая рябь рукавами кружит, увлекая ракиты и берегна крылатый корабль под названием – «Жить!», на открытие новых Америк.

Пусть волны на бегу замыкается круг,словно солнце во взглядах влюбленных, но, как флаги, летят на попутном ветружелтых бабочек галеоны.

М.К. Чюрленис. Сотворение мира

ПЕРВЫЙ СОЛОВЕЙ


то, прильнувши к родной работе,как влюбленный специалист,легкой пилочкой, знай, выводит,как на скрипочке – вверх да вниз;

звонким гвоздичком, молоточком,простучит, пробьет, и потом – небо в землю введет, как в точку,и наполнится мир, как дом,

точно могут всё переделать,перепев, перелив, переткав,пара крылышек, легкое тело,лапки с веточкой в коготках –

и горит небывалое что-тоу тебя, у меня, у нее:ух, и жаркая, брат, работа –переплавленное бытиё!…………………………..

светлой пригоршней блещет небо,в нем грядет, вдоль оврагов и рек,вешним севом певчего хлебавечный сеятель – времени бег.

Синий вечер золотом нижет, месяц горлышком достает:вскинет выше, возьмет чуть ниже,чуткой дробью в кустах пройдет,

с клена гулкой задаст трещоткой,пустит свистом в зеленый гам, сапожком, каблучком, чечеткойрасплеснется по берегам,

М.

Был бегом времени когда-то наречен. Ахматова

ТУМАН И БЕЛОЕ


там, в туманах моей России,под морями её, на дне,в плавнях цапли заголосилио распуганной той весне;

тьма спадет, и чернилом вётлыразольются под облака,и до звездочек перелётныхдальних туч доползет рука.

поздно верить и ждать покоя,в стылых росах судьбу свистать – ветровою поплыть Окою,навзничь белою головою,и не видеть, не знать, и спать.

Выйти в поле, где будто в море – потаенные острова,где под кочкой укрылось горе,где белеет от рос трава;

да в висках побелели думы,да слова запеклись в устах,и черемухи кисть угрюмоопадает слюной с куста;

бедный вечер мой соловьиный,вечер зябликовой груди;глянь, в полях моей Украины,дали зыблются на пути;

…не вспыхнет поле на другом бережкепридет водая буду спать Янка Дягилева

КОСЫ В СУМКРКАХ


Здесь, как прежде, от жизни пульсируют воды,и волнуются в зарослях соловьи;здесь в песчаные косы, и туч гаснущие разводы свиваются годы твои.

Ты как будто спокоен: стоишь, и глазами сухимиследишь за круженьем минут;в этот миг – ты не веришь, что с шумом растают стихии,звезды с неба однажды спадут,

и не трепетно ждешь, как святая страницавспыхнет солнцем рубиновых строк.И не хочешь скончания свету,

но пусть – и в ночи безначальною линией длится в бесконечности замкнутый срок.

М. Каяма (1927-2004)

РЕКА И СНОВА ПТИЦЫ


Вот подвыпивший рыболов, переметразобравши, уходит, шатаясь;

но уверенной вышивки быстрый полеттрясогузка иглой с пересвистом ведет,вяжет бисером зябликов стая.

Хлопотливы крылышки и коготки,хвостик, клином подрезанный остро,

и движенья стремительны и легки,словно персты над кружевами реки.Беззаветно. Таинственно. Просто.

Словно плоская рыба, выгибая бока,голубыми всплёскивая плавниками,

так и я – так, меня увлекая, река,налегая на сплюснутые берега,обволакивает, как камень.

Есть приметы истомы преддождевой,лишь отчасти приметные оку:

в дрожи ив над зарябившей водойсоловей засвистал неурочной порой,далеко до привычного срока.

ЗА ЕЛЯМИ


Там, за елями, солнечный лик до конца догорает;в эпопею разлился по берегу птичий роман.Как герой Леонардо, мир по сторонам распирая,кровеносным мешочком навис надо мною звенящий комар.

Боже мой, Боже мой, что же это такое?(Птица черные крылья ввинчивает в облака.)Человечьи лица, сердца, руки, груди уносит Окою,до конца, навсегда за собою уводит Ока…

Пара капелек крови, мочи, слюны, слёз, какого-то сока –это я или ты? – нет, не я и не ты, – а совсемничего. Но кого, как не нас года измельчают жестоко,как искринками день дробится в речной полосе?

Жить во времени – мука, – каждый согласен, кто знает,кто деревья и дни, задыхаясь, влачит на бегу…Я рекою теку, я навеки тебя оставляю – на века оставляю, на вечность тебя берегу.

М. Врубель. Царевна Волхова

И ОПЯТЬ - ПТИЦЫ


Гулок кукушкой, весничкою-пеночкой звонок,вечер из леса выглянул, засвистал;Солнце, присевшее в кустиках, точно ребенок,золотком ярким брызнуло по листам.

Скажешь: не выйдет? Да я ведь и не надеюсь,слушаю лишь, как мгновеньями тенькает век,горлышком пьет соловьиным небесную прелесть,трели веревочкой вьет в серебристой траве.

И всё темнее, всё звонче в моем перелеске...Я не надеюсь, но знаю, что выдастся день:выйдет, раздвинув орешника занавески,и засмеется, щекою прильнув к моей бороде.

ПРОБУЖДЕНИЕ


Видеть Солнце сквозь нераскрытые веки.

Тело чувствовать мыслью одной. Плыть по волнам минут,

Слушая, как наполняет небесные рекиКлекот голубя за стеной.

П. Филонов. Победа вечности.

rassvet45 весна

Documents