Полковник Чечель

proza.ru

НАДЕЖНОСТЬЛЕТЧИКА

2014

3

СОДЕРЖАНИЕ

Биография ...........................................................................................5

Предисловие .......................................................................................8

Всем жителям страны “АВИАЦИЯ” посвящается... ......................9

Комендант острова Борнео. Пить или не пить???...........................18

Сны, предчувствия, мистика и прочая хрень... ...............................44

Добро 28-ым .......................................................................................77

Проза армейской жизни .....................................................................105

Личная жизнь .....................................................................................144

Моя мечта умереть у камина .............................................................152

Четыре конечности лучше чем две!!! ...............................................175

Альвиам, блин... .................................................................................194

Третий тост... ......................................................................................201

Последствия страха... .........................................................................227

Ах, эти женщины!!! ...........................................................................243

Ох, уж эти женщины!!! ......................................................................250

Везучий лётчик ...................................................................................260

Пойдёшь сам .......................................................................................277

Курсантская логика!!! ........................................................................285

Драка - это не спорт... ........................................................................302

4

Грабли бледнолицего брата ...............................................................319

Мастерство не пропьёшь!!! ...............................................................326

Надёжность лётчика - взгляд со стороны... .....................................336

Надёжность лётчика ..........................................................................347

Наш ответ Чемберлену или -

“Вдарим автопробегом по бездорожью“ ..........................................356

5

Биография

Родился в семье военного. В 17 дней от роду началась моя кочевая жизнь. Меня из военной крепости города Ленинакана Армянской ССР повезли в Ленинград через столицу Грузии город Тбилиси. Отцу было приказано срочно прибыть на академические курсы офицерского состава. Пока туда ехали, произошёл любопытный эпизод. Поскольку памперсов тогда не было, а дорога длинная, мама приготовила 500 марлевых пелёнок, чтобы, “уделал” - выбросил, стирать ведь в дороге не будешь. И сложила это всё в отдельный большой германский чемодан. Пока ехали на автобусе до вокзала я уже несколько пелёнок обделал, но возможности их выбросить не было, и маманя побросала их сверху над чистыми пелёнками. А на вокзале, пока батя ходил за билетами, чемодан украли, а по попросту - “спёрли”. А через три часа вора нашли по чемодану, он же приметный, здоровый. Милиционер подводит вора к маме, и спрашивает вора: “Ваш чемодан, что в нём?” Тот отвечает: “Чемодан мой, в нём личные вещи”. Милиционер: “Открывайте”. Вор: “Я ключ потерял”. Тогда маманя открывает чемодан своим ключом, а там сверху обосранные пелёнки, и такое впечатление, что ими набит весь чемодан. Так вор заплакал, мол, никогда не думал, что буду сидеть в тюрьме из-за такого прегрешения.

Когда отец закончил свои курсы через год, меня повезли обратно в Армению, но уже через столицу Азербайджана город Баку. Потом, я пока учился, пришлось поменять 10 школ, от крайнего Запада (остров Саарема в Балтийском море до Дальнего Востока, Сахалина, Забайкалья, в том числе поучился в четырёх школах Москвы. Но это не помешало мне и моему брату Володе закончить курс средней школы с серебряными медалями. Володя стал геофизиком, хотя до этого пытался поступить в лётное училище, а мне удалось пойти по стопам отца. Только батя был танкистом, а я стал лётчиком, потому что, как только стал себя осознавать, мечтал о небе.

Отлетал 32 года в Морской авиации СССР и в ВВС Украины. Получил квалификацию “Военный лётчик-снайпер” и почётное звание “Заслуженный специалист ВС СССР”, которое по “дурости” тогдашнего военного руководства страны сменило в 1989 году звание “Заслуженный Военный лётчик СССР”. Правда присваивается “За выдающиеся заслуги перед Советским государством в деле укрепления обороноспособности страны и высокое мастерство в профессиональной деятельности”. У меня нет слов, чтобы охарактеризовать этот “маразм” - сменить

6

гордое “Лётчик” на безликое “специалист”. А чтобы показать читателю, что заслуги всё-таки были, приведу лишь такой факт - имел честь командовать 12 отдельным морским ракетоносным орденов Кутузова и Александра Невского авиационным полком, который более 30 лет не имел аварий и катастроф по вине личного состава. Таких полков в Вооружённых Силах СССР можно пересчитать по пальцам. Дядю адмирала, чтобы мне по блату присвоили это звание, не имею.

Заслуженные Военные Летчики и Штурманы СССР ЗЗ ЦБП и ПЛС г. Николаева(стоят полковники Варнаков Н.И., Чечельницкий В.В.,

Петрущенко В.Г., Орлов Г.М., Аввакумов Н.А., Гришин В.И.;сидят генералы Городецкий В.В., Мухин В.А., Шушпанов П.С.,

Гудков Ю.С., полковники Чариков А.П., Агеев Л.П.)

Кстати, звание “Заслуженного Специалиста...” мне вручал Начальник Штаба авиации ВМФ СССР генерал-лейтенант Будеев в присутствии всего руководящего состава четырёх флотов Советского Союза от командира дивизии и выше. Он сказал так: “Василий Васильевич, Вы не виноваты, что Министр Обороны маршал Язов, который сейчас сидит в тюрьме под названием “Матросская тишина” подсунул Президенту страны Горбачёву бумажку о замене Лётчика на Специалиста, которую тот подписал, не читая. Закажите на заводе себе знак “Заслуженного Военного Лётчика СССР” и носите его с честью. Вы его заслужили”. Что я и сделал - выполнил приказ генерала Будеева. Кстати, в России это звание сразу восстановили, а на

7

Украине его нет, потому что авиация развалена полностью, а за полёты на тренажёре званий не дают.

За период лётной работы налетал более 4500 часов на 7 типах ла официально, т.е. с записью в лётную книжку, и ещё на 15 типах (на данный момент) удалось полетать не официально. После ухода из армии 5 лет проработал лётчиком лайнера АН-2, возил парашютистов “на работу”, иногда прыгая сам, в Николаевской областной федерации авиационных видов спорта, это по выходным, а по будням три года преподавал предмет “Выживание в экстремальных условиях дикой природы и города на военной кафедре Николаевского университета им. В.А. Сухомлинского. Более 50 лет отзанимался экстремальными видами спорта: прыжки на лыжах с трамплина (4 года в спортивной школе в Москве на Воробьёвых горах), 7 лет боксом (КМС), 15 лет Восточными единоборствами (Инструктор Школы Кёкусинкай Будо-каратэ), парашютным спортом (823 прыжка, из них 2 отцепки), горные лыжи с 1974 года без перерыва, только в этом году пропустил, Кавказ не потянул по деньгам, Карпаты сорвались по причине Майдана. По горным лыжам получил корочки “Инструктора”, т.к. в 1997 году на Кавказе удалось закончить Российскую национальную Школу инструкторов по горным лыжам Ремизова. Полёты на парапланах, походы на яхтах, байдарках, пешком и т.д. Ясно, что сейчас спорт остался только для здоровья, но я и сейчас без проблем прыгну с парашютом, сделаю переднее или заднее сальто с вышки в воду, а на юбилей 60 лет себе любимому сделал “подарок” - впервые в жизни пробежал марафон 42 км 200 метров, правда снова повторять этот “подвиг” что-то не хочется. Кстати, куда меня несмотря на мою склонность к экстриму можно заманить только под дулом пистолета - это самостоятельные полёты на дельтоплане. Мои два полёта на сём экзотическом аппарате оба раза заканчивались переворотом и последующим падением “сухим листом”. Первый раз переворот был через бок, второй по-истребительски, с полупетли. Всё это я написал с единственной целью - показать, что активный образ жизни можно сохранять очень долго, только к нему нужно умно относиться.

За годы службы поменял 7 гарнизонов. Последнее место службы - 33 Центр Боевой подготовки и Переучивания личного состава в городе Николаеве. Три года назад по состоянию здоровья мамы вынужден был переехать в город Херсон, где и проживаю в настоящее время. Женат, имею сына и дочь с двумя внуками, которые в данный момент живут в Испании.

Поскольку в первой книге я объяснил, как начали рождаться мои записки Морского лётчика и привёл пример, что я “калякал-малякал” в своих записных книжках, которые очень удобно было носить в кармане комбензона, не будем

8

изменять традиции, приведём ещё одну в качестве примера:29 июля 1970 года. Сделал два прыжка. Второй с 2000 метров. Должен был

идти на 30 сек. падения. Отделился градусов под 45 к потоку, лёг на него. 10 секунд пропадал нормально, начал смотреть на секундомер, вдруг резко вошёл в правый штопор. Земля была неподвижна, а тут закрутило так, что стала мелькать как в калейдоскопе. Поставил руки на вывод. Не угадал. Закрутило ещё сильнее. Поставил в другую, вращение не прекращается. Двумя руками с воплем “мама” дёрнул кольцо. Парашют закрутило “по самые не хочу”. Каким-то образом сильно ушиб правую половину лица, скорее всего, когда раскрывал парашют замками на лямках. Поразили сильный свист ветра, упругость потока и сам штопор. Попал в него впервые. Ощущение примерно такое же, когда инструктор мне сделал штопор на “Элке”. При приземлении оба раза действовал грамотно...

Вот из таких записок и рождаются мои произведения.

Предисловие

Василий Чечельницкий (полковник Чечель) - человек героической профессии и несгибаемой воли. Лётчик высочайшего класса, спортсмен-экстремал, Человек широкой души и пламенного сердца, безусловный пример для молодёжи.

Он прожил и живёт яркой насыщенной жизнью, он молод душой и телом, он противостоит времени и судьбе, он всегда занимает активную жизненную позицию.

Таким людям нелегко, но это путь, который они выбрали сами. Писать автор начал поздно, когда молчать стало невозможно. Он передал информацию своим читателям, и теперь она наша.Поистине, сохраняешь только то, что отдаёшь.

9

Автор досконально знает предмет. Поэтому его рассказы - вроде бы житейская проза - выглядят очень профессионально. Ты зримо ощущаешь себя внутри сюжета, не слышишь, а видишь рассказ.

Такое глубокое проникновение в суть завораживает читателя, ставит его на место героя, заставляет его сопереживать и сочувствовать излагаемым событиям.

Автор пишет простым понятным языком, описывает своё время,знакомые темы, друзей, девушек, отношения на службе и в быту. Вроде бы всё просто. Но для того, чтобы так писать, нужно сначала прожить такую жизнь. Возможно в этом секрет притягательности прозы Василия Чечельницкого. А возможно в том, что он пишет правду и только правду, а это сейчас дорого стоит.

Дальнейших Вам литературных успехов, полковник Чечель! Я уверен,Вы ещё порадуете нас своим творчеством.

Б.Г. ФинкельштейнДоктор экономических наук, профессор,

Лауреат литературных премий,Председатель Крымской Республиканской Организации

“Национальный Союз Писателей Украины”

Всем жителям страны “АВИАЦИЯ” посвящается...

ОТ АВТОРА: эта вторая книга из серии “Морская авиация как она есть” продолжает тему романтики лётной профессии, в которой мне посчастливилось прожить счастливую и долгую жизнь, полетать на многих типах летательных аппаратов от сверхзвуковых “Бэкфайеров” до самодельных СЛА и вертолётов, а также парашютов и парапланов. Более того, мне уже слегка за 60, но я продолжаю летать и сейчас на всём, что подвернётся под руку. Пусть не регулярно, пусть за деньги, или без них, когда друзья дают дорваться до штурвала, но меня всё время тянет в небо. И нас таких “одержимых”

10

тысячи. Приезжайте на гору Клементьева в Крым или на любой полевой аэродром аэроклуба, и вы найдёте подтверждение моим словам. Поэтому эта книга прежде всего для юношей и девушек, выбирающих свою дорогу в жизни. Хочется по этому поводу привести слова из песни моего друга Константина Фролова, которые он написал в Индии, работая спасателем на соревнованиях по парапланерному спорту:

“Что им визы, таможни, границы,Есть погода, полёт и друзья.И сквозит на обветренных лицахИми понятый смысл бытия...”

Я помню, как меня впервые пригласили в школу, где учился в первом классе мой сын, выступить перед школьниками на праздник День Защитника Отечества 23 февраля. Перед каким классами выступать решал сам директор Школы №35 города Николаева. Сначала это были 6-7-ые классы. Я взял с собой фотографии, которые снимались в воздухе при полётах строем, в том числе и самолёты американских, немецких, шведских, английских и “прочих стран НАТО”, которые подходили к нам во время перехватов над морем или океаном. Взял также фотографии своих друзей: Тимура Апакидзе, Лёши Власова, Юры Лончакова, которого вчера, кстати, назначили И.О. начальника Центра Подготовки Космонавтов России, а через три месяца, я думаю, займёт этот пост официально, взял также фото, сделанные во время парашютных прыжков. И когда я рассказывал о жизни лётчиков и вообще в авиации, у ребят горели глаза, была “куча” вопросов, и кончилось тем, что я пообещал их взять с собой на аэродром.

А потом было выступление перед 10-11-ми классами. Если честно сказать, я ужаснулся. Безликие, не выражающие никаких эмоций глаза. Не было ни одного вопроса, хотя я говорил: “Вот представьте, летом в жару, я взлетаю отсюда с Николаева на сверхзвуковом ТУ-22м3 и уже через два часа прохожу над Эльбрусом, самой большой вершиной Кавказских гор, вижу вечные ледники и снега, которые никогда не тают. Потом прохожу над Каспийским морем, вижу огромный разлив дельты Волги, делаю огромную дугу в несколько тысяч километров, и потом еду с аэродрома в обычной маршрутке среди нормальных пассажиров, а перед мной ещё горы в снегу стоят. Разве это не здорово!!!” Или пытался им рассказать как выглядит северное сияние с воздуха, или киты в океане. А по равнодушным лицам юных отпрысков вижу: “Дядя, скорее бы ты свой “ликбез” кончал, а то уже “жрать” охота.

Я подумал: “Господи, что же это за система образования такая, что всего три

11

года разницы между школьниками, и они уже превращаются в таких безразличных людей, что если ты им не рассказываешь о сексе или как деньги заработать, то всё остальное им не интересно. Вот тогда я окончательно понял, мы, только мы отвечаем, каким вырастит поколение, следующее за нами. Девиз ВДВ “Никто кроме нас!”- сюда относится в первую очередь. Или опять же куплет из песни “Голубчик”, моей любимой, кстати, в творчестве Константина Фролова:

Мы - невольники истинной веры,Это явь, как она ни горька,Нашу честь, господа офицеры,Не увяжешь, как тюк, в торока.И когда над Россиею тучиРасползаются вроде чумы,Кто-то ж должен вмешаться, голубчик!Ах, голубчик! Ну кто, как не мы?”

Ответственность за судьбы и воспитание молодых людей - одна из главных причин, почему я взялся за эту “авантюрную затею”, не только написать, но и, не имея спонсоров и средств, не побояться издать книгу, и не одну, как видите. Я вспоминаю, какое огромное влияние книги оказали на меня. Я уже писал где-то в одном из своих рассказов, что свою первую книгу я прочёл у бабушки на чердаке в деревне в 5 или 6 лет, точно не помню, но в школу я ещё не ходил, это 100%. Это был роман Гюго “Труженники моря”, так я до сих пор помню отрывки из этой книги, как мужчина и женщина, потерпевшие кораблекрушение в океане, выбирались с необитаемого острова. Рассказы моего любимого писателя юности Джека Лондона практически предопределили мою тягу к путешествиям и бродячему образу жизни. А его слова “Жизнь прекрасна ещё и потому, что можно путешествовать” - на долгое время стали моим девизом, пока не появилось жизненное кредо Остапа Бендера “ВСЕГДА!!!” (это, конечно, шутка). Книги моего любимого писателя Ивана Антоновича Ефремова сформировали мой взгляд на то, какой должна быть женщина рядом с мужчиной, и я вам скажу, оглядываясь на пройденный путь, он во многом был прав. И если у меня хватит смелости, таланта, и Боги или звёзды это позволят, то в третьей книге я напишу о своих жёнах, заодно и посчитаем их, а то вечно “сбиваюсь” - шутка. Они все этого достойны, они живы, и пусть у них всё будет хорошо. Чтобы вы поняли, насколько это не простая тема, приведу слова жены, от которой ушёл я, но бывало и наоборот, уходили от меня: “Василий, благодарю за годы, прожитые вместе. Я

12

была счастлива с тобой. Сейчас я тоже счастлива, но совсем по другим критериям. Спасибо, что ушёл от меня, иначе я бы не встретила нужного и дорогого мне человека”. Это письмо пришло через год, как мы расстались, а расставание было мучительным для обоих. Все женщины, о ком я писал в первой книге, или во второй были возлюбленными, но в законном браке я с ними не состоял.

Продолжу ещё мысль о влиянии нужных книг на воспитание, а значит и на судьбу. Такие книги как “Нежность к ревущему зверю” Александра Бахвалова, “Проверено на себе” Юрия Гарнаева, “Взлётная полоса длиною в жизнь” Заслуженного лётчика-испытателя, Героя Советского Союза, генерала Кандаурова, с кем, кстати, посчастливилось провести ночь за “рюмкой чая”, обмывая первый самостоятельный вылет генерала Юрия Жукова на СУ-25 (для потомственного “бомбёра” это было “круто”) При сём банкете присутствовал и Тимур Апакидзе, который не пил ни грамма, но и нам не мешал. Сразу видно - настоящий друг. Продолжая разговор о книгах, хочу выделить Николая Степановича Мельникова, отца лётчика-испытателя Героя Российской Федерации Сергея Мельникова. Его “Сожжённые Бураном” вообще стоит как вершина всего того, что писалось об авиации и космонавтике. Т.е. хорошая книга, это целая жизнь, и она многому учит, отсюда вывод - надо стремиться, чтобы такие книги были в вашей домашней библиотеке.

Вторая причина, почему я взялся “за перо” - это желание передать свой опыт лётчикам, которые летают. Больно слышать, как периодически СМИ вещают, как падают самолёты с пассажирами только из-за того, что экипаж не научили уходить на второй круг, посчитав, что всё за него сделают автоматы, только пальчиком вовремя “ткни на нужную кнопочку”. Или погибает хоккейная команда молодых парней в расцвете сил и лет только из-за того, что “опытный, подготовленный”, казалось бы экипаж, оказался не в состоянии принять решение прекратить взлёт, хотя времени на это было “вагон и маленькая тележка”, и вся обстановка буквально кричала об этом “прекрати взлёт”, раз пробежал огромную полосу и не оторвался. Поэтому умный лётчик, которому посчастливится наткнуться на эту книгу, найдёт что положить в копилку своего лётного опыта, чтобы не повторять чужих ошибок.

Ну и наконец, в этой книге кроме обычных житейских историй, которые бывают в жизни любого нормального человека, ряд рассказов посвящено выживанию в экстремальных условиях дикой природы и города. И в следующих книгах я ещё не раз буду возвращаться к этой теме в силу того, что одна из моих профессий после армии была преподаватель этого предмета на военной кафедре Николаевского университета им. В.А. Сухомлинского. Я, готовясь к нему, перелопатил огромную “кучу” учебников по выживанию и прочей литературы, прошёл мини-курсы по

13

выживанию в школах Сундакова и Голтиса, а главное, я с детских лет веду “бродячий образ” жизни. Довелось походить по Уссурийской и Сибирской тайге, по сопкам Сихотэ-Алиня, Сахалина и Забайкалья, полазить по Кавказским горам без всякого снаряжения как дилетант. Но зато я имею полное моральное право рассказывать как бывает, когда в ущелье Терскол ты залез на ледник, чтобы отковырнуть кусок голубого льда, потому что девочки из твоей горнолыжной группы любят пить коктейль со льдом, и ты как джельтмэн, взялся им этот лёд обеспечить. А пошёл один, не сказав никому, зачем и куда пошёл. Залез на ледник, а потом понял, что спуститься не могу. Показалось, что слева, метрах в 20, спуск будет попроще. Я перелез по льду через ручей, а когда добрался до той площадки, где мне виделся простой спуск, понял, что это показалось только со стороны, а на самом деле также опасно. Два часа я там сидел, пока не зашло солнце. А потом всеми клетками тела ощутил, или сейчас, пока ещё хоть что-то видно, или под утро замёрзший труп сам слетит к подножию Эльбруса. Поломал ногти, но сполз. Так у меня не книжные знания, что прежде чем войти, подумай о выходе, как говорит Школа Виталия Сундакова. Или взять школу Выживания в Севастопольском Центре Выживания Морской авиации СССР “Омега”. Представьте вы прилетаете с какого-нибудь Севера или Дальнего Востока в Севастополь, а тут море вина и просто “куча” горячих южных женщин. Уверяю вас, выжить в таких условиях после будней военного гарнизона ох как не просто! А чтобы вы не думали, что автор “сгущает краски” приведу пример.

За неделю до нашего прилёта слушателей Ленинградской Военно-Морской академии им. Крылова один правый лётчик Северного флота выпал с балкона 4-го этажа и разбился насмерть. Ну двери перепутал “слегка во хмелю”. Командующий был взбешён. Весь этот заезд “Омеги” немедленно разогнали по флотам. А через неделю прилетаем мы. Собрали всех в актовом зале, на сцену вышел начальник Центра, фамилию уже не помню, но вида очень решительного, и сразу начал нас “воспитывать”. Сначала тихим голосом, а потом вошёл в раж, и начал просто орать: “Товарищи офицеры, до чего вы дошли, напиваетесь “до поросячьего визга”, выходите пьяные не в дверь, а в окно, а потом разбиваетесь насмерть, как вот этот капитан “такой-то”. И главное, вы знаете, что он оказывается пил? Какую-то бормотуху рубль две (коп.),- по видимому, у начальника Центра это было пределом падения этого офицера, в смысле, если бы он выпал с балкона после коньяка, то это бы было нормально. Но в первом ряду сидел замполит Центра, который тоже нес ответственность за воспитание вверенного ему личного состава, и он, чтобы как-то “обелить” лётчика, что тот не такой уж был пропащий, в пол голоса попытался убедить начальника: “Командир, командир, да за рубль две, почти такая же как за

14

рубль четыре (коп)” - народ, который это услышал, “грохнул” от смеха. Это какое знание предмета надо иметь, это во-первых. А во-вторых, оказывается, это не так уж “позорно” пить самое дешёвое вино за рубль две, когда офицеру положено пить за рубль четыре.

И если я вас не убедил этим примером, вот ещё один из той же серии, что “выжить” в “Омеге” совсем непросто. Когда начальник на сцене кончил орать, выплеснув на нас свою “боль души”, он перешёл на спокойный тон и попросил: “Товарищи офицеры, вы поймите, мы с пониманием относимся к тому, что вы прибыли из своих дальних гарнизонов на юг, хочется отдохнуть, в приличный ресторан сходить. Да пожалуйста. Но одна просьба, если вы опаздываете к часу ночи пересечь финишный створ КПП, то чтобы вам и нам, заодно, перед охранниками не краснеть, проезжайте на такси 100 метров дальше, там дырка в заборе, в неё и лезьте”.

Мы дали слово и на этом вступительная беседа закончилась. Обозначили вяло какое-то подобие физподготовки, искупались в море, пообедали, поспали и народ понёсся, рассредоточившись мелкими группами по интересам в славный город Русской Славы Севастополь. Осмотрели достопримечательности, и закончились они, как вы думаете, где? Правильно, в ресторане. Мою группу занесло в ресторан Крым, который расположен ближе к “Омеге”, поэтому мы успели приехать на КПП в 00.40. Соседняя группа гуляла где-то в ресторане на набережной. Поэтому они прикатили на по нулям, т.е. в 1.00, но как оказалось, одного бойца при сборах они потеряли. Тот зашёл в туалет, а ребята прыгнули в такси и уехали. Пропажа обнаружилась уже по приезду на место.

Этот майор, штурман с ТОФа (Тихоокеанский флот означает) долго ловил такси. В те времена поймать “зелёный огонёк” после полуночи было сложно в любом городе, а не только в Севастополе. В общем, в 1.30 его подвозят к КПП, но он же дисциплинированный, даёт команду таксисту проехать на 100 метров дальше. Тот тоже “дисциплинированный”, проезжает, но не рассчитав скорость, проскакивает 50 метров “лишних”. Всё ж в темноте. Майор щедро одаривает водителя “чаевыми” - начало командировки - все ж “богатые”, и начинает наощупь искать дыру в заборе. А её нет. Да, забыл сказать, сам забор был из металлической сетки метра два высотой, и каждые 10 метров шли столбики, на которые она крепилась. А впереди в 300-х метрах ярко горели огни пятиэтажной гостиницы, бо “душа народа”, который прибыл с ресторана, просила “продолжения банкета”, и никто спать не ложился.

Майор, не найдя дырки в заборе, сделал несколько галсов влево-вправо методом “расходящееся коробочка”. Дыры всё равно не было. Тогда он сказал: “Нет таких

15

преград, которые бы не брали коммунисты” и, не долго думая, полез через забор, держа направление на гостиницу. Со второй попытки ему это удалось. Держа угол сноса на “ветер и качку под ногами”, он бодро преодолел первые 100 метров из тех 300-т, что надо было пройти, и вдруг наткнулся снова на такой же забор, какой он только что преодолел. Что за “чёрт”, но деваться некуда, гостиница впереди маячит, преодолел и этот забор, тоже со второй попытки. Прошёл 30 метров, и ноги уткнулись в новый забор. Сил лезть наверх уже не было, пошёл по периметру, а забор нигде не кончается, это же оказался теннисный корт. Но майор об этом не знал. Он сделал круг, оказался носом к гостинице, и заснул, где стоял, предварительно сняв туфли. Короче, утром нас подняли на зарядку, пробегаем мимо теннисного корта и видим внутри спящего на земле, свернувшегося в калачик майора, но головой к гостинице, и рядом аккуратно поставленные туфли. Почему я акцентирую ваше внимание на такой детали? В этом городе по давно заведенной традиции, если матрос в “самоходе” падал пьяный носом к кораблю и так “вырубался с перепития”, то его не наказывали, потому что, он стремился к кораблю, но не рассчитал силы.

Эти два эпизода, уважаемый читатель, я поведал только потому, чтобы Вы знали, что “выживание” - оно бывает разных видов, и раз автор прошёл такую серьёзную школу и остался жив, то ему есть, что “поведать миру”. Ну и продемонстрирую, что Вы должны “глаголить” при этих моих словах, опять же на примере. Поскольку данный штурман был с Дальнего Востока, пример возьмём оттуда, хотя я без проблем могу покопаться в “копилке своей памяти” и подобрать соответствующий пример с любого флота, не только Тихоокеанского. Итак, этот случай мне рассказал мой однокашник и “корефан” по лыжным гонкам Генаха Самойлов, командир полка самолётов ТУ-22м2, ТУ-16, дислоцировавшихся в гарнизоне Монгохто Хабаровского края, а моя группа “загорала” там больше месяца, пока техники принимали самолёты (подробности в рассказе Первой книги “Женщины в нашей жизни”).

Я тогда был ещё только зам по лётной подготовке, а Гена уже почти год командовал полком, и щедро поделился опытом своей не лёгкой командирской доли. Описал он, как проходил Военный Совет в штабе Авиации флота, с которого он только прилетел. Поясню для гражданского читателя - Военный Совет - это как “симпозиум” на гражданке, он может быть плановый и не плановый. Помимо каких-то конкретных вопросов на нём обязательно подводятся итоги Б и ПП (Боевой и Политической подготовки) за какой-то период. И начало этому разбору даёт крайний свежий “прецендент”, который случился последним из, допустим, нарушений воинской дисциплины в одной из авиационных частей ТОФ. Так получилось, что это произошло в воинской части у самого молодого командира полка, всего три

16

месяца как начавшего исполнять эту не лёгкую, но крайне интересную должность.Анатолий Иванович Павловский, который тогда был Командующим ВВС ТОФ,

поднял этого подполковника и как начал его “чехвостить в хвост и в гриву”: “Вы посмотрите на него. Мы ему доверили образцовый полк, он его за три месяца “развалил”, дисциплина упала “ниже плинтуса, показатели в Б и ПП упали в два раза”- и тд. и тд. Так он “драл” его минут двадцать. А закончил словами: “Я Вас снимаю с должности как не оправдавшего доверие Военного Совета”. В зале повисла почтительная тишина, было слышно, как на окне жужжит муха. И вдруг раздалось лёгкое похлопывание ладошек, похожее на аплодисменты, и голос Члена Военного Совета (по простому - замполита) генерала Серикова произнёс: “Ой, мудро, товарищ Командующий, ой мудро!” Анатолий Иванович минуту подержал паузу, это он умел в совершенстве, потом посмотрел с высокой трибуны на стоящего внизу подполковника, который даже ростом как-то ниже стал и произнёс: “Вот смотрю я на него. Ну ведь в сущности молодой ещё человек, может это он не специально полк “развалил”, не со “зла”? Может это у него по молодости получилось? Может, мы ему исправиться дадим?” И опять пауза минуты на полторы. А потом, приговор: “Так и быть, не будем снимать Вас с должности, дадим испытательный срок в полгода, докажите, что мы в Вас не ошиблись и оправдайте доверие Военного Совета”. В зале опять воцарилась почтительная тишина, и опять раздался голос генерала Серикова: “Ой, мудро, товарищ Командующий, ой мудро!” Спросите меня, зачем я вам всё это рассказал? А всё для того, чтобы вы, если вы обнаружите какие-то разночтения в моих рекомендациях по выживанию, вспомните пересказанный мною от однокашника по училищу и Военно-Морской академии Гены Самойлова эпизод с генералом Сериковым, и сказате: “Ой, мудро, говорит полковник Чечель, ой мудро” - аксакал ошибаться не может. Его просто могут неправильно понять! А если вы девушка, то вспомнить Кавказскую поговорку: “Когда говорит мужчина - женщины благоговейно молчат”. Но это, конечно, шутка.

А теперь, господа, уважаемые читатели и читательницы, станем чуть серьёзнее - перед вами мой “опус” “Надёжность лётчика”. Приглашаю посетить “богатый внутренний автора” и поделиться своим не менее богатым внутренним миром. Удачи нам всем, господа!

Прошу в книгу...

17

P.S. Предвидя критику в адрес обложки, мол, она не стандартная, из двух половин и т.д. скажу так: “Обложку делал мой 19-летний сын Василий, заканчивающий 4-ый курс коледжа по профилю “Прикладная математика” по моему заказу. Это я хотя бы на дизайне решил сэкономить. Задача, которую я ему поставил, выглядела так: “Мне надо, чтобы на обложке были три типа летательных аппаратов, на которых я летал в конце службы. Для лётчиков-испытателей полёты на таких разноплановых типах ла в одну смену - это норма. Для строевого лётчика - это “нонсенс”, бо “низзя”, вдруг он чегой-то перепутает. Мне удалось и полетать, и не перепутать. Чем горжусь. Поэтому обложка меня устраивает, в ней есть энергетика неба. Посему не будем “ломать копья” по этому поводу дорогие друзья, но ваши советы я учту в следующей книге...

18

Комендант острова Борнео. Пить или не пить???

“Я не пью”, - сказал Петруха, слегка

покачиваясь... (фильм “Белое Солнце пустыни”)

Первый Российский путешественник Виталий Сундаков, который в данный момент находится в Латинской Америке, ответил на этот вопрос так:

Виталий Сундаков <sundakov@yandex.ruКомуВасилий Чечельницкий <chechelya@yandex.ru>Слышали наверное не раз,- “Мужчина должен уметь всё”. Супротив этого

оскорбительного выражения, готов спорить аргументированно)). А вот под гусарским “ мужчина должен уметь пить, любить и драться”, подпишусь кровью, добавив лишь что также он должен уметь не пить что попало и с кем попало, не любить всё что подвернется, и не драться, а сражаться и побеждать. Ну вот, хотел высказать своё отношение к теме, а получился тост)))))

Отправлено с iPhone

А известный исследователь мирового океана, француз Жак Ив Кусто задал риторический вопрос: «Кто, открывая бутылку доброго вина, думает о похмелье?»

Но прежде чем вступать в полемику с такими признанными «мэтрами» энтого дела, хочу привести слова ещё одного замечательного человека, и именно в свете их рассмотреть этот сложнейший вопрос «мирового плюрализма мнений» - можно ли лётчику бороться с «Зелёным Змием» методом выпивания, зная, что «минздрав» предупреждает – «питиё» не способствует его здоровью», а это значит и его профессии тоже...

19

Великий русский писатель Александр Иванович Куприн так сказал о лётчиках…

«Я люблю их общество. Приятно созерцать эту молодость, не знающую ни оглядки на прошлое, ни страха за будущее, ни разочарований, ни спасительного благоразумия. Радостен вид цветущего, могучего здоровья, прошедшего через самый взыскательный медицинский контроль. Постоянный риск, ежедневная возможность разбиться, искалечиться, умереть, любимый и опасный труд на свежем воздухе, вечная напряжённость внимания, недоступные большинству людей ощущения страшной высоты, глубины и упоительной лёгкости дыхания, собственная невесомость и чудовищная быстрота – всё это как бы выжигает, вытравливает из души настоящего лётчика обычные низменные чувства – зависть, скупость, трусость, мелочность, сварливость, хвастовство, ложь, - и в ней остаётся чистое золото. Беседа лётчиков всегда жива, непринуждённа и увлекательна, разговор редко о себе, никогда о своих личных подвигах. Нет и тени презрения к низшему роду оружия, как раньше это было в кавалерии, в гвардии и во флоте, хотя перевод в «земную» армию страшит лётчика в сотни раз более, чем смерть. Нет насмешки по отношению к слабому, неспособному, к неудачнику. Наивысшее развитие чувства товарищества. Умилительная преданность ученика учителю. И как прекрасна в этих сверхъестественных людях-птицах, дерзко попирающих всемирные законы самосохранения и земного тяготения, как живописна в них беспечная и благородная, страстная и весёлая, какая-то солнечная и воздушная любовь к жизни!»

Я специально не поленился найти это высказывание прежде всего для себя и всей нашей «лётной братии», как повод для глубочайшего размышления. Как высока была планка тех, кто начинал обретать крылья на планете Земля !!! И как нам, летающим сейчас, надо много работать, чтобы быть достойными тех, кто открыл нам дорогу в небо.

В предыдущем рассказе я рассказал о двух своих однокашниках по выпуску, лётчиках-испытателях Олеге и Константине Припусковых, проживших свои жизни ярко и насыщенно, как люди, нашедшие своё призвание в этом мире. Учитывая, что на следующий год наш курс будет отмечать 45 лет после выпуска из училища, хочу рассказать о судьбе ещё нескольких ребят, с которыми довелось «хлебать 3,5 года кашу из одного котелка в Оренбургской «бурсе», а потом 5 лет летать в одном боевом полку.

Витя Пожаров - обладатель выдающихся организаторских способностей, если сравнивать, то не хуже Остапа Бендера. Те из читателей, кто читал мой рассказ «Курсантская логика», наверно, помнят эпизод, как благодаря Витину таланту, нереальное приказание командира полка по копанию траншеи зимой было выполнено в рекордно короткие сроки, и два курсанта-«разгильдяя» убыли на каникулы на день раньше остальных нормальных курсантов. Но, к сожалению, имея такой широкий характер, Виктор уже в училище пристрастился к «зелёному змею». Тяга была

20

столь сильна, что уже в чине лейтенанта Виктор Пожаров практически не пил простую воду, точнее, он её пил как в той служебной характеристике: «В пьянстве не замечен, но по понедельникам на службе пьёт много воды и трясёт головой». Если, например, в городе Калиниграде его «заставала» жажда, он подходил только к ларьку, где продавалось вино на разлив. И для Виктора не было принципиальной разницы «сухое» оно или «креплёное». Главное, чтобы «градус был». А если его мало, то нужный «коэффициент обалдения» достигался количеством выпитого. 7 бутылок сухого вина «на рыло», и уверяю вас, будет как две бутылки водки.

Но какое бы у лётчика здоровье крепкое не было, при таком образе жизни рано или поздно оно начинает давать сбои. Виктора всё чаще и чаще доктор стал не допускать к полётам по причине не соответствия его фактических параметров (пульса, давления, тремора рук, ясности мышления и пр…) «эталонным», которые у каждого лётчика записаны в его медицинской книжке. В итоге, в звании старший лейтенант Пожарова сняли с лётной работы и назначили на техническую должность у нас в ТЭЧ полка. Полгода Витя там «прокатал» колёса, изображая из себя техника, но тоска по полётам помогла найти выход. Виктор сначала познакомился, а потом и женился на дочке зам. командира пехотной дивизии. У того связи, Виктора восстановили на лётной работе.

Гуляли свадьбу красиво всей эскадрильей, первый день в большом и просторном домике тестя в окрестностях города Калининграда. На «банкете» пришлось вспомнить, что когда-то я занимался боксом. В разгар вечера один гостей, маленький и кривоногий, непонятно за что побил шафера, красивого, высокого парня. А потом с «перепития» по молодости лет, стал вообще «бузить». Я самого «избиения» шафера не видел, поскольку дело было в ванной комнате, но как потом толпа гостей во главе с полковником, хозяином дома уговаривала «бузотёра» сесть за стол, а он всё продолжал «водить козу», наблюдал. Я постоял минут пять за спинами «переговорщиков», потом понял, что пора обнаруживать, что невесту «украли», а то эта «бодяга» на полчаса, не меньше, отвлекает всех приглашённых от самого процесса, ради которого, собственно, все и собрались. Как-то само собой пришло решение.

«Разойдись», - проговорил я командирским басом, неожиданно для самого себя. Хотя, сами понимаете, старшему лейтенанту отдавать команды полковнику и прочим старшим офицером – такого в нашем уставе не предусмотрено. Гости дисциплинированно расступились. Делаю три шага, и после «хука» слева «бузотёр» влетает в стену, после чего становится как «шёлковый». Извиняется перед папой невесты и так это «задом» покидает помещение. Веселье дальше пошло своим

21

чередом, все гости «довольны» - какая ж свадьба без драки! А тут “всё абге махт” - традиция «соблюдена».

Второй день свадьбы проходил в ресторане «Калининград». Поскольку это было воскресенье, а до нашего гарнизона Храброво от города 24 километра, и завтра понедельник – рабочий день, никого из лётного состава на «банкете» уже не было. Гости, подруги и пехотные офицеры, были только со стороны невесты и её папы. Жениху Пожарову комэска на понедельник дал «отгул», но во вторник на службе он должен был появиться, но увы. Вместо этого позвонили с милиции и попросили забрать своего старшего лейтенанта с вытрезвителя, куда Витя попал, «увлёкшись» прощанием с холостяцким образом жизни. Оказывается в третий день он «гулял» не за свадьбу, а «обмывал» своё восстановление на лётной работе. Любого другого лётчика за такие «подвиги» моментально сняли бы с должности, но Пожарову простили и это. Короче, лётчиком смог продержаться Витя всего полгода. Вместе с нами получил 2-ой класс, после чего за систематическое пьянство был уволен с армии «под чистую». Спустя год он прилетел к нам в Храброво с Новосибирска в форме лётчика Гражданской авиации. По рассказам Вити он устроился вторым пилотом на АН-24, но по его неряшливому внешнему виду и дрожащим рукам в это верилось с трудом. Хотя, кто знает, может он только в отпуске пьёт, а на работе у себя взялся «за ум» и трезв как «стёклышко». Как бы то ни было, следы потенциально талантливого лётчика и командира Витюхи Пожарова затерялись где-то в сибирской «глубинке», и больше из нас о нём никто ничего не слышал.

Второй, о ком хочу рассказать, это однокашник Володя Борисов. Когда мы с Геннадием Напёрстковым летали в чине командиров звеньев в город Омск за самолётами Борисов был для нас непосредственным и прямым начальником, т.к. занимал должность заместителя командира 35-ой отдельной эскадрильи. И надо сказать, со своими обязанностями справлялся вполне успешно. Правда, был эпизод в его «бурной молодости», который мог сразу поставить «крест» на его служебной карьере, если бы о нём донесли вышестоящему начальству. Но мы «не прокололись», а особый отдел тогда имел не везде свои «уши».

Сейчас, за давностью лет с этой прикольной истории можно снять гриф «секретно» и поведать её людям, поскольку она поучительна. На второй год нашей службы в 51-ом Таллиннском, орденов Ушакова и Кутузова, минно-торпедном полку пришёл очередной «циркуляр» Командующего: «Всем составом полка перелететь в Эстонию на грунтовый аэродром «Обрику», сидеть на нём «до посинения» пока глубокая осень позволяет летать с грунта. Соответственно интенсивными полётами по 4 смены в неделю обеспечить кратчайшую подготовку «солопедов», т.е. нас, к

22

полётам по уровню 2-го класса. А накануне ко мне зашла соседка и попросила в Эстонии для неё купить шубу из искусственного меха, но очень красивую. Она такую видела на подруге в Калининграде, после чего ей тоже очень «приспичило». На всё соответственно вручила мне 500 рублей. Если учесть, что мой оклад лётчика в то время составлял аж 140 рублей в месяц ( это после вычета налога на бездетность, плата за гостиницу и прочие “поборы”), сумма для меня выглядела как «астрономически большая».

В общем, в назначенный день и час, полк взлетел с аэродрома Храброво и тремя эскадрильями отправился на север, т.е. в Эстонию. Дело было в пятницу. И надо же было такому случиться, когда до аэродрома посадки оставалось минут 20 лёту, его закрыло выносом тумана. Руководитель полётов выдал команду: «Разворотом «Все вдруг на 180 градусов» топать всем на «Березовую», а именно, запасной аэродром Скультэ (Рига). «Шлёпаемся» там, обедаем, ждём с расчётом, что туман разойдётся. Но «увы», он стал ещё гуще. Прозвучала команда: «Перелёту отбой, свободны до понедельника». Народ обрадовался неожиданно представившейся возможности провести два дня в Риге, но обрадовался, оказывается, рано.

Полк тут же построили, и командир полка объявил: «Выезд с гарнизона разрешаю только тем, у кого есть военная форма одежды. Всем остальным сидеть в казарме или около, смотреть кино в солдатском клубе и играть в волейбол, домино или прочие «азартные игры». Народ встретил это сообщение «скулёжем», т.к. большинство «хитрых», это процентов 85-90, полетело только в комбезах и куртках. Военную форму одежды мы на грунтовом аэродроме не одеваем, по крайней мере, я такое помню всего один раз, когда нас пригласила к себе в гости на «огонёк» эстонская школа на день 8 марта.

Применительно к данному случаю три бравых лейтенанта нашей первой эскадрильи оказались единственными, кто догадался взять брюки, галстук и форменную жёлтую рубашку с погонами. Ими оказались Напёрстков, Борисов и ваш покорный слуга. Мы сразу навели идеальные стрелки на брюках, погладил рубашки и галстуки в бытовой комнате казармы, переоделись и только двинулись на выход, как нас окликнул штурман звена капитан Андрусенко: «Мужики, возьмите меня с собой, у мня тоже рубашка есть». Мы ему: «Иван Иванович, да Вы нам как-то по возрасту не подходите».

Он нам: «Мужики, возьмите, что я тут буду один в казарме сидеть». Мужская солидарность победила, Иван Ивановича мы с собой взяли. Как оказалось впоследствии, он нас спас… Но всё по порядку. Пока мы на автобусе ехали до Риги. Сразу решили, что пойдём только в ночной ресторан с варьете. Тогда в

23

Калининграде таких ресторанов ещё не было. А в Риге, мы знали, уже есть, точнее даже не в Риге, а на Рижском взморье в небольших курортных городках: Дзинтари, Майори, Булдэри – в общем, где-то там... Когда мы приехали на Рижский автовокзал и стали уточнять, как нам туда проехать, один очень интеллигентный мужчина, сняв пенсне, проглаголил: «А зачем господам офицерам тащиться в такую даль? Уже и в самой Риге такой ресторан есть, и совсем недалеко. «Руссэ» называется, открылся три недели назад, прекрасная болгарская кухня. Рижане им гордятся»… Он хотел ещё что-то добавить, но нам было невтерпёж. Мы в четыре голоса поблагодарили интеллигентного мужчину и помчались по указанному направлению.

Вот и ресторан. Заскакиваем в вестибюль, у кассы очередь человек 20, а на самой кассе табличка «Все билеты проданы». По инерции спрашиваем: «Кто крайний?» и только потом задаём второй вопрос: «А почему тогда народ стоит?» Нам объясняют, бывает, сдают «бронь», или просто кто-то передумает и приедет сдавать билеты. Простояли полчаса, движения никакого. Иван Иванович выразил общее мнение группы: «Уже два часа как уехали с аэродрома, и ещё «ни в одном глазу», свет клином на этом ресторане не сошёлся, мы себе найдём такой, где нас примут сразу». Но Геша Напёрстков вдруг заартачился: «Я хочу только в этот ресторан». Мы ему: «Ну, мало ли, что ты хочешь, видишь, сколько желающих, не судьба!» Он: «Давайте деньги». После небольшого совещания решили дать Геннадию одну попытку. Сбросились по 20 рублей, и он куда-то помчался по коридору. Проходит минут 10, Гена не возвращается, привязали его там что ли? Только решили следующего гонца посылать, как в ресторан зашла очередная пара, и не занимая очередь, сразу пошла туда по коридору, где пропал наш Гена. Буквально через минуту он выскакивает с сияющим видом, прикладывает палец к губам, мол, не спрашивайте, и подскакивает к кассе. Ему оттуда уже протягивают билеты. Гена показывает на выход: «Выйдем…»

На ступеньках ресторана жестом фокусника Геннадий предъявляет нам четыре билета в ресторан с указанием времени: «Начало 20.00». Мы говорим: «Как?» Он объясняет: «Тонкий психологический расчёт. Я, - говорит, - постоял перед кабинетом метрдотеля, а когда увидел, что по коридору сюда направляется пара молодых людей, без стука заскочил в кабинет. И не дав опомниться, кладу перед метрдотелем две пачки денег: в одной 20 рублей (4 по 5) а в другой 60 рублей. Показываю на первую: «Это Вам за билеты». Показываю на вторую: «А это, чтобы Вы нам эти билеты дали».

Метрдотель хотел что-то возразить, но тут раздался стук в дверь, и он понял, что у него двусмысленное положение, если сейчас войдут и увидят. Он среагировал мгновенно, выдвинул ящик стола, отточенным движением небрежно смахнул туда

24

деньги, произнёс: «Войдите, - а мне бросил только одно слово: «В кассу».Мы дружно отпустили Геннадию комплимент и пообещали учесть ему его

«подвиг при разливе». Но тут вдруг встал вопрос, до 20.00 ещё четыре часа времени, не на улице же нам сидеть? Начали предлагать варианты. Где скоротать время, можно в Домский собор, где послушать лучший орган Советского союза, можно просто пошататься по набережной. Но Иван Иванович командирским тоном произнёс «магическое» слово: «Ресторан, - а потом добавил, - в другой ресторан». Блин, действительно, как это мы сами не сообразили, перед «главным рестораном» размяться же надо…

Проехали в центр Риги, что за «чёрт»? Три ресторана прошли, у всех на дверях таблички «Мест нет». Можно, конечно, швейцару “дать на лапу”, блин, так пить тогда будет не на что. Наконец в четвёртом питейном заведении, очень приличном, кстати, чуть ли не “Астория”, нам махнули: «Проходи», хотя табличка висела такая же, как на первых трёх. Заходим, публики действительно много, чтобы нас усадить с одного из незанятых столиков официант убрал стоящую табличку «Стол заказан».

С пристрастием изучили меню, не очень вникая в цены, начало командировки – денег у каждого «море», каждый считает, что раз мы пришли в ресторан, то деньги есть, если не у меня, то у друга точно, сделали заказ – и «гульки» начались. Основная мысль всех тостов – «а наши-то в солдатском клубе на аэродроме, наверно, уже четвёртый фильм досматривают, что им «бедолагам» ещё делать? А мы, как «белые люди» - «культурно» отдыхаем… Наконец Иван Иванович, глянув на часы, скомандовал: «Время погасили, пора на выход». Принесли счёт, каждый из кармана небрежно бросил деньги, как потом выяснилось, это был наш весь “финансовый капитал”, официант отсчитал нам сдачу 12 рублей, мы вышли с ресторана и начали ловить такси. Но машин с «зелёным огоньком» не попадалось.

А у меня в голове вдруг мелькнула мысль: «Предположим, в Эстонии я шубу не куплю, а соседка скажет: «Но ты же в Риге был, что там нельзя было посмотреть?» А соседка ведь нашего кота смотрит, когда мы в отпуске. Нет, ссориться с ней никак нельзя. Надо для очистки совести хоть в одном магазине побывать. Ребятам говорю: «Вы пока ловите такси, а я в магазин на 5 минут заскочу», - благо он рядом. Захожу, нашёл отдел с шубами, спрашиваю у красивой продавщицы: «Мне нужна женская шуба из искусственного меха, красивая, желательно под чернобурку». Та мне отвечает: «У нас ещё их нет, но в магазин налево за углом там их уже завезли». Говорю: «Спасибо, я туда». Но выходя из магазина, представил, предположим, я сейчас эту шубу куплю. И буду с ней под мышкой ходить, как «дурак», а мы же в приличный ресторан едем. Нет уж «дудки», шуб в магазине нету, ребята, если что,

25

подтвердят, что я заходил. Тем более, что они и такси поймали, когда тут ходить по магазинам? Я присоединился к нашей бравой компании, и мы помчались навстречу «мечте»…

Подъезжаем к ресторану «Руссэ», к нам сразу подскакивают четыре молодых девушки, очень ярко и красиво одетые: «Ребята, приютите нас, а то одних в ресторан не пускают, только с мужчиной». Мы к ним дёрнулись, но Иван Иванович, который как-то ненавязчиво начал руководить нашей командой, произнёс, показывая на билеты: «Девушки, видите, здесь всё по местам. Мы сами здесь первый раз. Сейчас войдём, если сможем договориться насчёт вас, мы за вами выйдем». Здесь я подтверждаю, в те времена в Прибалтике были очень строгие законы посещения подобных заведений. Мужчин пускали в ресторан только при галстуке, никаких джинсов, а женщин только в капроновых чулках, какая бы жара не стояла на улице.

В общем, заходим в главный зал, первое впечатление ошеломляющее. Мне показалось, он размером в футбольное поле, роскошь, и главное – публика. Разодета, как в лучших домах Лондона и Порижа (в слове Лондона ударение на втором слоге, а в слове Порижа ударени на “По”). Находим свои места. На столе «море закуски», минеральная вода, соки. Подходит официант, даёт каждому по меню и объясняет, закуска входит в стоимость билета, т.е. это можно есть сразу, не дожидаясь заказа. Блин, в какой классный ресторан мы попали. Билет 5 рублей, а «закуси» стоит на все 8. Начинаем изучать меню, остановились на цыплятах «табака», начали к ним ещё что-то заказывать, но тут Иван Иванович произнёс «сакральную» фразу: «Мужики, прежде чем делать заказ надо посчитать наши финансовые возможности. У меня осталось 4 рубля с мелочью, а у тебя?» Он посмотрел на Напёрскова: «У меня 5», - произнёс Гена. «У меня 2», - проглаголил Вова Борисов, выворачивая оба кармана. И все сразу посмотрели в мою сторону. «Мужики, вы что, у меня тоже 4». Вообще-то на эту сумму можно было заказать что-то совсем «скромненькое» и мирно смотреть обещанное варьете, но Иван Иванович тоном прокурора задал мне вопрос: «Ты что хочешь, чтобы на эти 15 рублей мы сидели до утра?»

Я: «Так где же взять, если больше нету?»«А шуба?» - веско произнёс Иван Иванович, и все его дружно поддержали.

Короче, «шуба» полетела в «общий котёл», Иван Иванович забрал у меня деньги к себе, чтобы я не передумал. Тут я сделаю «лирическое отступление», скажу пару слов об Иван Ивановиче. По странному совпадению его зовут также, как одного из главных героев моего предыдущего рассказа, только тот был с Омска, а это наш, «доморощенный» с Балтики.

Когда мы пришли «салагами- лейтенантами» после окончания училища в полк,

26

штурман звена, капитан Андрусенко Иван Иванович был самым толстым человеком не то, что в полку, в гарнизоне, а может и в его «окрестностях». При росте 1 метр 72 см у него было 124 кг веса. Когда он на пляже садился, его живот растекался до колена, причём там ещё были какие-то складочки и переливы. Самое удивительное, у такого увальня была красивая жена, стройная, молодая женщина. Но когда они вместе проходили по улице, без улыбки на эту пару смотреть было нельзя, настолько это было комичное зрелище. И вот однажды Иван Иванович сам попросился поехать руководителем полётов на полигон Сур-Пакри, причём на два срока, т.е. 28 дней. Обычно это считается как «наряд вне очереди» на работу, а тут сам. В общем, месяц мы Иван Ивановича не видели, а когда он вернулся, мы ахнули – он сбросил сразу 26 кг веса. Все стали спрашивать, за счёт чего? Диеты, голода? «Наивные», - усмехался Иван Иванович, - «жрал» по две матросских пайки, там же море кругом, аппетит всегда из-за этого зверский. Но я всё время был в движении.

Полётов нет, я бегаю кругами по острову, он в диаметре 10 км. А когда полёты, и я с микрофоном на руководстве, приседал, прыгал, делал гимнастику… короче, ни секунды без движения в течение дня. Такой образ жизни Иван Иванович продолжал вести и в нашей эскадрилье. Даже стоя в строю по команде «смирно», он умудрялся переминаться с ноги на ногу, подпрыгивать и просто шевелиться, благо штурмана у нас стоят во втором ряду сразу за своими командирами. В плане желания заниматься спортом или какой-нибудь физкультурой он на порядок «переплюнул» нас, молодых, спортсменов, в том числе. В итоге, за полтора месяца следующих он «похудел» ещё на 28 кг и стал таким «справным» мужчиной, что любо-дорого было на него посмотреть. Наш доктор сразу перепугался, отстранил от полётов и отправил в Балтийск в госпиталь проходить ВЛК. А у него пульс 60, давление 110 на 70 – хоть в космонавты записывай.

Потом мы узнали причину его «метаморфозы». Жена поставила ультиматум, ей стыдно с ним ходить по улицам, он без отдыха не может на второй этаж дома подняться. Короче, если он за себя не возьмётся, она подаёт на развод. А Иван Иванович свою жену любил, и эта любовь сделала с ним «чудеса». Поэтому, сами понимаете, как нам повезло, что штурман увязался с нами за компанию. Но вернёмся в ресторан. К цыплятам «табака» мы заказали водку с «Рижским бальзамом». Об этом напитке стоит особо. Во-первых, он дорогой, налит в глиняные бутылки, запечатанные сургучной печатью, и его нигде было не достать, но главное, он на травах, спирту и очень полезный!!! Настолько полезный, что его добавляют в любой напиток, который вы в данный момент употребляете: чай, вино, кофе, компот и так далее. Официант принёс быстро водку с бальзамом и уточнил: «Когда принести

27

горячее, сегодня или завтра?» Мы сначала не поняли: «Как это завтра?» На что официант ответил: «Ну, до 12 ночи или после?» Блин, конечно после, нам же всю ночь «гудеть».

Начали салаты «наворачивать» под водку с бальзамом, да публику рассматривать. Я обратил внимание на мужика, сидящего недалеко от нас. Мужик сидел один за маленьким столиком, причём лицо упиралось прямо в колонну. Т.е. когда начнётся варьете, мужику ничего видно не будет, но его, похоже, это не волновало. Он с аппетитом жевал разнообразный перечень блюд, периодически подкрепляя это водочкой из графина. Ещё я увидел у мужика на лацкане пиджака значок «Мастера Спорта СССР». Что-то мне подсказало, что это по боксу, и как оказалось впоследствии, интуиция меня не подвела.

Где-то через час наших «гулек» недалеко от нас вспыхнула драка, дрались стол на стол, 8 мужиков. Мастер Спорта бегом метнулся туда, мгновенно мощными ударами уложил на пол четверых зачинщиков, по два с каждой стороны. Остальные сразу прекратили драться, потому что поняли, мужик и их уложит. И инцидент был исчерпан.

Потом до утра драки в ресторане возникали ещё трижды, и каждый раз этот Мастер Спорта всех «утихомиривал», официантам только и оставалось растащить тела, да включить в счёт битую посуду. Я потом поинтересовался у нашего официанта, кто этот мужик? Ответ меня поразил своей простотой. Раньше они не знали, что делать с этими драками. Вечер и ночь длинные, кто-нибудь из гуляющего народа обязательно перепьёт и находит повод для драки. Официантам, которым по долгу службы приходилось разнимать «драчунов», частенько тоже доставалось. И тогда они нашли этого боксёра, который прекратил выступать, но ещё был в хорошей спортивной форме. В общем, составили устный договор, что боксёр ходит каждый вечер и ночь тоже, ужинать в ресторан за счёт заведения, а официанты ему сбрасываются за счёт «чаевых» на ежемесячную зарплату. В его же задачу входит пресечение драк до той поры, где справиться могут и сами официанты, а если быть точным, то просто оттащить тело. А такой столик «мордой» в колонну боксёр выбрал сам. Так он не отвлекается на варьете и прочих женщин, а всё время «бдит» за залом. Кстати, милицию в ресторане, чтобы не «светить гостей», вызывать не принято.

Наконец наступило представление, ради которого мы собственно и попали в этот ресторан. Сразу скажу, четыре девушки и один мужчина превзошли все наши ожидания. Я понимаю, что «не бывает некрасивых женщин», бывает мало водки». Т.е. можно какую-то часть эффекта списать на выпитый «градус», но в целом они выступили блестяще. Публика смотрела всё выступление, длившееся более час,

28

затаив дыхание.В районе пол второго ночи нам принесли горячее, до этого мы как-то салатами

«пробавлялись», а ещё раньше произошло событие, с которого всё и началось, я имею ввиду, настоящее «сорение» деньгами. После варьете начались танцы. «Дамы приглашают кавалеров», блин, в смысле наоборот. «Дамский танец» почему-то не объявлялся ни разу. Женщин было раза в полтора меньше, чем мужчин. И надо же было такому случиться, что Володе Борисову приглянулась девушка – латышка, очень красивая и сидевшая к тому же недалеко от нашего столика. Он её раз пригласил на танец, потом два. Оба раза она кивала головой «найн», показывая, что она не танцует. Наш друг оба раза подскакивал после этого к столику, не садясь и не дожидаясь остальных, с расстройства выпивал рюмку водки для “храбрости” и шёл опять приглашать девушку.

Мы ему говорим: «Володя, да Бог с ней, вон за другим столиком ещё красивее, и с тебя глаз не сводит. Иди пригласи ту». Володя упорно стоял на своём: «Нет, я хочу только с этой», - опять шёл в ту сторону. Тут уже не выдержал официант: «Скажите Вашему другу, эта девушка с ним танцевать не пойдёт». Тут уже мы за Вову «обиделись»: «Это почему она с ним не пойдёт, таким молодым и красивым?»

«Там же помолка. Вот родители жениха, вот родители невесты, вот жених. Куда она с ним пойдёт?» - разъяснил официант.

Да, тут он был прав. Мы еле уговорили Володю сесть за стол и прекратить «вояжи» к столику красивой латышки, но выпил он рюмки на четыре больше чем остальная компания. Наконец принесли «горячее», а именно огромных цыплят «табака». Начали мы наслаждаться чревоугодием, предварительно, естественно, выпив за это, как вдруг, «о ужас», бравый лейтенант Борисов упал «мордой» на цыплёнка и захрапел. Мы ему: «Боб, возьми себя в руки, ты что нас позоришь, ведь ты же офицер!»

Володя встрепенулся, принял вертикальное положение и этого цыплёнка как-то нечаянно локтем под стол уронил. Мы говорим: «Так ты ещё и мусоришь?» Борисов: «Я сейчас достану», - и нырнул под стол за цыплёнком. А мы сами-то «тёпленькие», шутка ли во втором ресторане уже сидим, и время около двух ночи. Поэтому не сразу спохватились, что нашего Володи долго нет. Кто-то задал риторический вопрос: «Мужики, а где Борисов?» Мы не сразу полезли его искать под столом. Начали «морщить лбы» и загибать пальцы. Давайте рассуждать логически: «Володя из бара приходил?» - «Да, приходил, потому что, когда он пришёл, мы подняли тост за Морскую авиацию». Так, в танцах перерыв, девушка на месте. Кто спросил: «А из под стола он вылазил?» Все встали вспоминать и пришли к выводу, что никто этого

29

момента не помнит.Поднимаем скатерть, я не знаю, как остальные, но я стал «красным, как рак» от

стыда за своего товарища. Стоит советский лейтенант в форме морского лётчика под столом на «карачках» и гложет с остервенением этого цыплёнка «табака». И это просматривалось на весь ресторан, публика показывала на наш столик пальцами и смеялась…

Официанта, чтобы как-то загладить этот «казус», мы упоили, и в 6 утра, когда мы на такси уезжали с ресторана, он вышел нас проводить и, как попугай всё повторял одну фразу: «Ну, русский офицер и гуляет, у нас так нельзя. Ну, русский офицер и гуляет, у нас так не принято… А ведь Володя из нас семи лейтенантов, прибывших в полк после окончания училища, был единственным женатым мужчиной и имел к тому же двоих детей: девочку… и девочку. Т.е. из нас он должен быть самым серьёзным, но именно он потерял контроль.

Не буду описывать наше возвращение в часть после «бурно проведенной ночи, скажу только, что деньги мы «просадили» все. Я потом долго объяснялся перед соседкой, куда подевалась выделенная мне сумма в 500 рублей, и если их нет, то почему я не привёз шубу?

Тут я позволю себе перескочить на несколько лет вперёд и сказать, что несмотря на свой «суровый» вид, Володя Борисов был очень ранимым человеком. Вот для примера вам такой факт: у нас в эскадрилье был период рассказов анекдотов про Вовочку. И какой-то «местный остряк-самоучка» при их рассказе стал звать: «Борисов или Вовочка, иди послушай новый анекдот про тебя». В итоге Володя как-то в сердцах сказал: «Я не Вовочка, я Вольдемар». И его все как-то после этого стали звать «Вольдемаром». Он так отзывался на это имя месяц, а потом с ним случилась буквально истерика. Однажды в ответ на такое обращение он как заорёт: «Ну и пускай, ну и пусть, ну и зовите меня «Вольдемаром», - и со слезами на глазах выскочил из класса. Кто-то потом видел, как он плакал. После этого мы перестали его так называть, но какой-то у всех осадок от его «ранимости» остался.

Давайте перескочим по времени ещё на несколько лет вперёд и проследим , что стало с «героями круглого стола ресторана «Руссэ». Володю Борисова как сильного лётчика и волевого командира назначили замкомэской, нас с Геной Напёрстковым – командирами звеньев, как более склонных к «нарушениям воинской дисциплины» по мнению «выше стоящего начальства». Я уже писал, что мы с Геной пытались уйти на ТУ-22р, но как раз «разогнали» 9-ый полк, перелетевший к нам на Балтику с Севера, «лишних» пилотов было, «как нерезаных собак», и в отделе кадров нам сказали «не мешайтесь под ногами». Но Володе Борисову всё же удалось туда

30

«урвать», и вот как это было.Пока мы с капитаном Напёрстковым летали в Омск за самолётами, Володе

«посчастило». На аэродром Храброво выскочил мощный снежный “заряд” с моря, и Борисова посадили на запасной аэродром Чкаловск как раз в тот момент, когда туда же «шлёпнулся ИЛ-14 Командующего. Не успел Сергей Арсетьевич Гуляев спуститься по трапу с самолёта, как услышал истошный вопль: «Товарищ Командующий, помогите». Потом «вопль» повторился ещё два раза: «Тов. Командующий помогите», - и растолкав придворную встречающую свиту, перед Командующим непонятно откуда появился “замурзанный лётчик” в шлемафоне, демисезонной куртке и непонятно какого цвета линялом комбенизоне. « Товарищ Командующий помогите, капитан Борисов, хочу на новую технику - ТУ-22р». На Гуляева настырность молодого лётчика произвела такое впечатление, что он решил вопрос прямо на месте, не заглядывая в личное дело. «Раз лётчик просит – надо дать. Перевести немедленно», дал указание Командующий.

Так Володя ушёл от нас. Меня поставили на его место, а на моё - лётчика Олега Новикова. Но чтобы читатель не думал, что в Морской авиации так всё просто делается, скажу пару слов о самом процессе перевода на вышестоящую должность. Кандидат обязательно проходил собеседование лично с Командующим. Оно могло длиться и час, и два, а иногда и больше. Коронный вопрос, который задавался всегда: «Доложите, как Вы распределяете и переключаете внимание на приборы». Какие приборы контролируете сами, постоянно, какие эпизодически, какие позволяете контролировать экипажу». Знаете, как ответил один кандидат в командиры кораблей ТУ-16: «Что, этим «жлобам» доверять (имея ввиду правого лётчика и двух штурманов)? Нет, тов. Командующий, я всё сам, я всё вижу». Естественно, командиром корабля этот старший лейтенант не стал, потому что в этом и сила многоместного экипажа, что пилотирование командира всегда подстраховывают его члены , поэтому и погодные допуски на многоместных самолётах ниже чем у истребителей, где лётчик один. Поэтому тут я полностью согласен с Командующим, что он «драл нас, как сидоровых коз» по этому самому распределению внимания, потому что от него полностью зависит обеспечение безопасности полётов. Помимо этого, вопросы, задаваемые Командующим, могли быть самые разные: от - какую крайнюю книгу прочитал - до кто такая балерина Павлова? И не дай Бог произвести плохое впечатление на Командующего. У него было две записных книжки: красная и чёрная. В красную - Гуляев заносил тех, кто отличился у него на глазах, например, блестяще справился с какой-то опасной ситуацией в воздухе, или грамотно ответил на собеседовании. При всех оценках Командующий доверял, прежде всего, своему

31

личному впечатлению. А в чёрную – попадали фамилии тех, кто «проштрафился» тоже на его глазах. И потом, чтобы ты не совершил, на лётной карьере, как правило, можно было ставить «крест», хотя исключения из правил, конечно, же были, но лишь подтверждающие само правило.

Но вернёмся к собеседованию. Для нас с Олегом Новиковым оно проходили прямо в домике Командующего на грунтовом аэродроме «Нурмси» в Эстонии. Гуляев дал нам каждому по 5 вопросов, сказал: «Готовьтесь», - и сам пошёл в душ. Мы начали приводить свои «растрёпанные мысли в порядок», как вдруг появился какой-то посторонний звук. Непонятно было, откуда он шёл, и он был ни на что не похож. Тут вышел из душа Командующий с полотенцем на шее и тоже обратил внимание на звук. Мы начали оглядывать помещение, все трое, и как-то одновременно уткнулись в ногу Олега Новикова, которая отбивала мелкую дрожь, («тремор», кстати, называется), и было видно, что Олег сам совершенно не видит, как у него нога колотит по полу. После чего Олег попытался прекратить это «ногопредставление», но мышцы отказывались служить своему хозяину. Тогда Олег двумя руками прижал колено к полу, дрожь прекратилась. Все, включая Командующего, вздохнули с видимым облегчением.

В общем, зачёт мы сдали, успешно попали на свои «дико растущие» должности, и судьба дальше нас разбросала. Олег через год загремел на Дальний Восток в полк на СУ-17, я в Белоруссию, в гарнизон Быхов, в 57 мрад на ТУ-16, а Володя Борисов остался летать в Чкаловске на ТУ-22р. Я потерял его из виду, но через несколько лет узнал, что его за систематическое пьянство сняли с лётной работы и назначили штатным руководителем полётов вертолётной площадки на Военно-морской базе Кронштадт. Причём, «по слухам» Володя последние пол года летал в «пьяном» состоянии. Проходил доктора, а после дачи предполётных указаний перед посадкой в самолёт давал команду технику: «А ну ка, налей». Тот : «Вам же лететь, товарищ капитан». Володя: «Это приказ». Выпивал стакан «шлемы», занюхивал корочкой хлеба и в самолёт. И экипаж видел, что у командира только «глаз зорче и рука твёрже» на посадке после этой процедуры. Так было до поры до времени, но однажды штатный штурман заболел, и Борисов полетел с пом. штурмана эскадрильи Сашей Зиядхановым. Тот от удивления, что «шлёмка», оказывается, «улучшает технику пилотирования», поделился этой новостью с друзьями, среди которых оказалась «добрая душа» и «заложила Володю замполитам и в Особый отдел. Так талантливый лётчик капитан Борисов с «небес спустился на грешную землю», точнее, спустили. Другого за такие «подвиги» уволили бы с армии, но у Володи папа 2-ой секретарь Кокчетавского обкома партии, поэтому его сослали в Кронштадт.

32

Прошло три года. Мы с Геной Напёрстковым поступили в Военно-Морскую академию в г. Ленинграде, успешно учимся, и вдруг за полгода до выпуска, совершенно неожиданно, без всякого предупреждения, ко мне в гости приезжает семья Борисовых в полном составе: Володя с женой Ниной и двумя дочерьми. Вообще-то у нас на воскресенье были свои планы, в Кавголово покататься на горных лыжах, но тут, всё «по боку», однокашник приехал. «Накрыли поляну», сели за стол, подняли «За встречу!!!»

После третьего «фужера» Володю «понесло»: какая у него там классная должность, в подчинении всего два матроса и два прапорщика, которые сами знают, что им надо делать. Ещё в его распоряжении две машины, баня, и самое главное, никакой работы. 2-3 раза в год встретить Командующего Военно-Морским флотом Горшкова на вертолёте, а все остальные начальники прибывают в Кронштадт на машинах или морским транспортом. Т.е. «уйма свободного времени», делай, что хочешь, ходи за грибами, на рыбалку и т.д. Не скажу, что я ему « позавидовал», но отдал должное такому распорядку дня, за который ещё и деньги платят. «Блин, мечта пенсионера, да и только».

В общем, просидели мы так, не вылезая из-за стола почти весь воскресный день, а когда прощались, Володя заплакал: «Васька, я же лётчик, я летать хочу…» И было видно, что это не «пьяные слёзы». Человек страшно стосковался по полётам, а до этого просто «хорохорился» и не подавал виду. Помню, мне тогда до боли в горле стало жаль своего однокашника, с которым 3,5 года «хлебали кашу из одного курсантского котелка», а потом ещё пять лет летали вместе в одном боевом полку, и даже, бывало», в одном боевом самолёте. Когда я рассказал о посещении своей семьи четой Борисовых другу Геннадию Напёрсткову, с которым мы вместе учились, он не задумываясь выдал Володе прозвище: «Отныне мы будем его звать «Комендант острова Борнео». Потом Борисов приезжал в гости ещё раз. Похвальбы своей работой уже не было, но прощание опять закончилось слезами: «Я же лётчик, я летать хочу…»

Почему эти замечательные ребята: Витя Пожаров и Володя Борисов, о которых я рассказал, не справились «с Зелёным Змием» и покатились по наклонной дорожке??? А ведь можно было остановиться, и всё начать сначала. В качестве примера приведу судьбу ещё одного нашего однокашника Алексея Паршакова. Лёша попал под «жернова Андроповской перестройки, когда средь бела дня останавливали сеанс в кинотеатре, у всей публики проверяли документы и спрашивали, почему она тут сидит в рабочее время? А у военных «закрутили гайки» настолько, что за нарушение правил перевозки грузов вместо НСС (неполного служебного соответствия),

33

которым «обычно» наказывали командиров кораблей за такое нарушение, (а майор Паршаков летал тогда командиром самолёта ИЛ-18) - Лёше «впаяли» 5 лет тюрьмы на «показательном процессе», из которых он четыре отсидел, а потом вышел по амнистии досрочно, разжалованный и уволенный в запас без пенсии и права ношения военной формы одежды. Сами понимаете, с таким «послужным списком» восстановиться на лётной работе шансов не было никаких.

Что делать офицеру, хоть и «бывшему», который умеет только летать? Алексей за энное количество лет перепробовал несколько профессий, но мечту вернуться за штурвал самолёта не оставлял и в конце концов добился своего. Начал летать в гражданской авиации на АН-24 сначала вторым пилотом, а затем и командиром воздушного судна. А впоследствии его восстановили в воинском звании подполковник и назначили военную пенсию. И это при перерыве в полётах 10 лет. Т.е. этим примером я хотел подчеркнуть, тот, кто за свою мечту борется до конца, её, как правило, добивается. А я до сих пор помню, как Лёша играл в казарме на гитаре и пел песни…

«Когда тихий вечер уснёт тихим сном,Сосульками ветер звенит под окном.Луна потихоньку на небо встаётИ белым цыплёнком по небу плывёт.

В окна струится сиреневый свет.На хвою ложится серебряный снег.И словно снежинки в ночной тишинеХорошие сны приплывают ко мне»…

Уже когда этот рассказ был написан, я получил от Алексея Паршакова письмо. Решил его опубликовать полностью, т.к. к нему нечего добавить и нет необходимости комментировать:

Вася,привет. Ты прав, дружище. Нужно хотя бы не забывать друг друга. Вчера через Михаля установил связь с со Старшим матросом. Он зиму проводит во Вьетнаме. Молодец. Спасибо за то, что ты упомянул меня Добрым словом в своих ,надеюсь, бессмертных опусах. Небольшие неточности: Звание-подполковник, срок-5лет.Из них 4 - в изоляции. Перерыв в полетах 10 лет, хотя по всем документам он должен быть не более 5-ти лет , но прорвался. Отлетал еще 5 лет - чем и горжусь безмерно. Но дело не в гордыне - главное я летал. Когда Я встретился с дипломатом

34

Валерой Брюховецким и спросил его, правильно ли я сделал, что отказался от учебы в Академии Советской Армии?. Он ответил со скрытой, доброй завистью: “Зато ты полетал”! Так что прав испытатель Мельников. Мы счастливые люди. Нам есть что вспомнить, и никакие коврижки нельзя сравнить со счастьем полета! Ну, будь здрав, боярин. До встречи в эфире.

А теперь давайте поговорим, уважаемый читатель, о, так называемой, норме поведения в авиации, о которой говорит замечательный советский писатель Андрей Меркулов. И в этой «норме» я хочу затронуть лишь вопрос, можно ли лётчику пить и надо ли ему это, учитывая, что его работа полностью зависит от его личного здоровья? Не случайно, наш доктор не уставал нам, «зелёным лейтенантам», повторять: «Лётчики – это здоровье нации. Пока здоров – он летает. Здоровья не стало – «пинок под зад», списали, и уже не позорит профессию». Я уже не раз приводил в пример эту фразу, но она настолько ёмкая, что её надо держать на слуху, «как «Отче наш…»

Поэтому о здоровье лётчик должен помнить всегда. И лишь единицы из нас не «боятся» медицинской комиссии. Водка, вино, пиво и прочий алкоголь, ясно, что здоровья лётной братии не прибавляют. Так «пить или не пить? – вот в чём вопрос, совсем по «гамлетовски»…

Приведу пример из документальной книги Бориса Тихомолова: «На крыльях АДД» (Авиации Дальнего действия), изданной издательством «Детская литература». Тихомолов пишет, как летая на самолётах-бомбардировщиках ДБ-3ф, (а вылеты проходили далеко в тыл врага только ночью,) нервная система после многочасового полёта была настолько взбудоражена, что лётчики не могли заснуть. Хотя организм мертвецки устал, память вновь и вновь возвращала атаки мессершмитов, трассы зенитных эрликонов, и сон не приходил. Единственное средство, которое помогало снять напряжение – это «боевые 100 грамм». Но Тихомолов просто физически не мог переносить водку на запах. В итоге, он сделал два боевых вылета, не спал две ночи, точнее, дня. И собирался выполнять третий. А самого аж шатало, и руки сотрясала дрожь. Командир полка увидел, спросил: «Боишься лететь? Почему такой вид?»

Тихомолов объяснил причину, что он не спит уже третьи сутки. Командир полка тогда задал вопрос: «А вино пить можешь?» И после утвердительного ответа отстранил лётчика от полётов. Вызвал командира ОБАТО и приказал любой ценой достать два ящика вина. И когда вино достали, Тихомолов вновь приступил к полётам, т.к. оно помогало ему наладить сон после боевого вылета.

Сейчас не война, но в лётной работе бывают стрессы, как впрочем, и во всякой другой, с той лишь разницей, что как только лётчик поднимается в воздух, его

35

жизнь сразу становится не предсказуемой - в руках Бога и его собственных. А как вообще можно снимать последствия стресса? Есть несколько проверенных и апробированных жизнью способов. Самый простой и эффективный для приведения нервной системы в порядок – это алкоголь. Так было в войну, так осталось и сейчас. Но пить регулярно нельзя, скажется на здоровье.

Ещё стресс можно снять баней, или провести ночь с любимой женщиной, которая тебя отвлечёт от пережитого. Ещё можно провести какое-то время в комнате психологической разгрузки, поехать в санаторий, наконец. Но всё это долго и не всегда даёт эффект. Посему, я не пьющих лётчиков в авиации не встречал, за исключением Тимура Апакидзе. Но Тимур исключение из «правил», которое лишь подтверждает само правило. Так почему лётчику нельзя не пить? Выскажу свой взгляд на эту проблему.

Как-то у меня в горнолыжной группе оказался йог, который не пил ни грамма. Все вечера после катания на горных лыжах группа проводила, как правило, в одном из многочисленных баров посёлка Терскол с танцами на дискотеке и естественно, с этим «делом» (пиво, вино, водка, коньяк, глинтвейн)… Такой заморской «экзотики», как мартини, виски, кубинский ром и прочая… тогда не было. Йог был как все, ничем не отличаясь от нашей весёлой компании, но имел неосторожность влюбиться в девушку из нашей группы. И она ему, то ли в шутку, то ли всерьёз, сказала в заключительный вечер: «Ну что ты даже бутылку пива выпить не можешь? Что ты не мужик что ли?» И он, чтобы угодить ей, поддался на эту провокацию, выпил эту злосчастную бутылку, а потом «раздухарился», выпил и вторую. Боже, как его «развезло», он нёс такую «околесицу», падал и терял равновесие, а потом не успел добежать даже до туалета, чтобы «поблевать».

Ясно, что его «рейтинг» (вставим модное слово) в глазах этой девушки упал ниже «плинтуса», и я не знаю, чем закончился этот его «роман», т.к. через день все мы разъехались в разные города Советского Союза. Мораль – если ты вообще не пьёшь, так не изменяй своим принципам никогда. Но с точки зрения «выживания» мне ближе позиция Карлоса Кастаньды: «Воин может позволить попробовать себе всё: курение, алкоголь, наркотики, при условии, что он всё держит под контролем потому, что он воин. Насчёт наркотиков позволю себе не согласиться, «ну их на фиг», а вот любому йогу или спортсмену раза два-три напиться хорошо, наверно, стоит, чтобы знать, как на следующий день тебе будет «паршиво», и что алкоголь делает с твоим тренированным организмом. Т.е. это надо только для того, чтобы ты представлял последствия своего неразумного поведения.

Атаман казачьей Гурзуфской общины Анатолий Стрижак, человек

36

энциклопедических познаний по истории казачества и славянства на Руси вообще, в разговоре со мной заметил: «Славянские войны, когда возвращались домой из похода, выпивали всегда только две чаши: медовухи, браги, сбитня или любого другого веселящего напитка. Первую - для снятия усталости, вторую – для радости. Третью чашу не пили никогда, понимали, что после неё ты уже не воин. Что, впрочем, сейчас не мешает Анатолию ежегодно заготавливать 1200 – 1400 литров превосходного вина и угощать им друзей. Когда я привёз к нему в гости Голтиса, с двумя девушками из его команды, Голтис, увидев количество бутылей, приготовленных для дегустации, промолвил всего одну фразу: «Вот это я попал», - мотивируя, что он за рулём, и ему даже пробовать нельзя, чтобы запаха не было. Но мы его утешили, давали нюхать бутыли с завязанными глазами, кстати, по запаху он довольно точно определял сорт вина, что говорит о «широкой» практике жизненных ситуаций, и о том, что он «Командор», который не имеет права, что-нибудь не знать.

Ещё пример, им поделился «Заслуженный лётчик-испытатель СССР» Анатолий Квочур, когда мы сидели у него в номере в Саках, после его катапультирования со «спарки» МИГ-29уб. Анатолий рассказал о том, как он впервые прилетел в Америку в составе авиационной делегацией во главе с генерал-майором медицинской службы Пономаренко Владимиром Александровичем. Это было во времена потепления отношений между СССР и США после “холодной войны”. И вот американцы начали так этак «ненавязчиво» убеждать “советских” в превосходстве их американского образа жизни. Комбенизоны все в цветных «лэйбах», самолёты раскрашены, как картинки, не то, что наши «невзрачные и серые». Лётная столовая, где они обедали, могла дать «фору» любому советскому ресторану по количеству и качеству продуктов. А на следующий день американцы вообще «схитрили», сказали: «У нас авария, поэтому сегодня будем обедать в столовой для рядового и сержантского состава. ( хотя наши потом узнали, никакой аварии не было). Туда зашли, а там те же блюда, что и вчера для генералов, только интерьер победнее. И такие «болезненные щелчки» по престижу СССР они получали каждый день.

Тогда Пономаренко собрал пилотов и говорит: «За Державу обидно, надо что-то делать!» Думали, думали и придумали. В очередной «уикенд» Владимир Александрович постучал так вилочкой по рюмке, привлекая внимание, и произнёс: «Господа, у меня есть прекрасный тост, но за него можно пить только по-русски». Американцы: «А как это?» «А мы вам сейчас покажем», - ответил генерал, дал знак, и тут же перед каждым американским лётчиком появился простой, советский, гранёный стакан, наполненный до краёв «рашен водка». Перед русскими лётчиками, естественно, тоже. А Пономаренко, не дав американцам опомниться, произнёс

37

тост: «Я предлагаю выпить за здоровье Вашего Президента Буша, благодаря мудрой политике которого, мы стали общаться как друзья, а не как враги. Итак, за американского Президента до дна!»

Все выпили, и наши лётчики тут же наполнили по-полной, но теперь только свои стаканы. А Пономаренко произносит, а теперь пьют только русские, поскольку наши американские друзья пить такими дозами не привыкли, да и вообще это повредит их здоровью. Чтобы наш Президент не «обиделся», я предлагаю выпить за нашего Президента Горбачёва!» У американцев двусмысленное положение. Во-первых, их считают «слабаками», что они столько выпить не могут. А во-вторых, как-то неудобно, русские за их Президента выпили, они же тоже должны, как хозяева, за русского Президента выпить, по правилам «хорошего тона».

Выпили по второму стакану, а Пономаренко тут же провозглашает третий тост: «Ну, а теперь за американо-советскую дружбу!!! Это святое!!! И стаканы у всех опять полные. Тут американский адмирал как закричит: «Мистер Пономаренко, хватит. Наши пилоты уже после двух стаканов не могут выйти из штопора»…

Короче, с этого дня все «издевательства» с американской стороны прекратились, стали, как «шёлковые». А не умели бы наши пилоты пить, как бы они “честь державы защитили”? Не знаете? Вот и я не знаю!

Кстати, именно в Ахтубе меня научили испытатели, летом в жару лучше всего утолять жажду разбавленным сухим вином, естественно, не в дни полётов. А когда нашего “Гуру Ар Сантэма” спросили: “Можно ли йогу пить вино?”, - он ответил: “Не просто можно - необходимо, но пить его надо по йоговски, разбавленное”. Только “Упаси Бог, уважаемый читатель, подумать, что я призываю Вас разбавлять марочный “Мускат белый красного камня” или коньяк “КВ” 7-летней выдержки. Тут каждый принимает решение сам, и сам же отвечает за последствия...

Ещё момент. Наши предки – славяне знали, что для сохранения долгого здоровья нужны праздники, не менее 12 в году, а лучше больше. Так как именно в праздник организм лучше всего подзаряжается высокочастотной энергией. И сначала алкоголя не было, как нет его и сейчас в «колыбельных» цивилизациях (термин Виталия Сундакова), но это до той поры, пока они не соприкоснутся с представителями, так называемой, «пьющей белой» расы. И тогда эти племена спиваются и вымирают очень быстро. А кто завёз алкоголь в саму «белую расу»? Об этом история умалчивает, но ясно, что это произошло не случайно, «пьяными» людьми легче управлять…

Вывод – «теоретически» лучше вообще не пить, но тогда, скорее всего, вы станете очень «скучным человеком», лишите себя многих сторон дружеского общения и неизвестно, выиграет от этого Ваше драгоценное здоровье или нет.

38

Ещё Валерий Брумель, неоднократный олимпийский чемпион по прыжкам в высоту, сказал: «Полный аскетизм – это вторая сторона распущенности, и он также разрушительно действует на организм». Почему среди тех же долгожителей мало монахов и монашек, хотя они ведут ох уж какой праведный образ жизни. Потому что естественные человеческие желания – того же мужчины или женщины, они подавляют на «корню», а мысли то остаются…

Могу привести много примеров подтверждения этого «постулата». Вот один из них - в Херсоне месяц назад скоропостижно скончался известный йог и художник Игорь Платонов в возрасте, не намного старше 40. Я хорошо много лет знал Игоря, бывал у него в мастерской, восторгался его картинами, здоровьем и образом жизни. Игорь – чистый вегетарианец, лет 15 провёл в полном «целибаде» (т.е. не позволял себе никакого близкого общения с женщинами), потом природа взяла своё – Игорь женился, родился сын, казалось бы – живи и радуйся. Он не употреблял ни грамма алкоголя, и имел колоссальную физическую подготовку. Его нагрузкам мог позавидовать любой спортсмен. Например, в холодной воде в октябре-ноябре месяце он каждый день делал заплывы по 30 и более минут, часами гонял на велосипеде и т.д. А умер в октябре этого года прямо на берегу Днепра, когда вышел на берег после плавания. Врачи сказали – оторвался тромб. Какой тромб в таком здоровом теле? Не знаю… Но его пример лишь подтверждает - никакой здоровый образ жизни не даёт гарантии дожить до преклонного возраста, хотя безусловно этому способствует.

Ещё пример из жизни: мой друг Виталий Андреевич Решетников после окончания медицинского института получил распределение участковым врачом на Колыму. Там получил богатейшую практику, т.к. был единственным доктором в посёлке и на сотни километров его «окрестностей». Как врачу приходилось делать всё от принятия родов до вырезания аппендицита. Однажды больной, которого удалось Виталию спасти после неудачной охоты на медведя, подарил ему бутылку чистого спирта. А Виталий до этого вообще никогда не употреблял алкоголь, с детства, и его жена тоже. А морозы стояли под 50 градусов. Изба, где они жили, полностью не прогревалась. И вот однажды Виталий приходит с работы, «зуб на зуб не попадает», жена вдруг подаёт «идею» - может, спиртом согреемся, как все «нормальные» люди?

Здесь я позволю себе «лирическое отступление» и напомню эпизод из фильма «Ещё раз про любовь», где играет молодая Татьяна Доронина. Проведя ночь в постели с понравившемся ей мужчиной, она начинает с ним знакомиться: «Слушай, а ты пьёшь?»

Он ей отвечает: «Да, как все «нормальные» люди». Стюардесса Доронина с

39

ужасом восклицает: «Да ты что! Ведь все «нормальные» люди пьют очень много!»Но вернёмся к моему другу. Идея жены на тот момент показалась Виталию

здравой. Тут же разбавил спирт, «хряпнули» по «маленькой». Огонь «растёкся по жилам», сразу согрелись, и большие проблемы в одночасье стали казаться легко решаемыми. Да и борщ, которым закусывали, стал вдруг в три раза вкуснее. На следующий день, вернувшись с внепланового обхода больных на дому, выпить, предложил уже сам Виталий.

В третий раз это предложение стихийно возникло уже у обоих. Опять выпили. На четвёртый день Виталий приходит с работы домой, видит на столе уже разведённый спирт стоит, жена с нетерпением его ждёт, и видно, что у неё аж «ноздри шевелятся» - так ей хочется выпить. (Почему говорят, женщины спиваются быстрее). Но в данном случае на таком же желании, скорее пропустить «стопарик спирта, якобы, для аппетита», поймал себя и сам Виталий.

И когда он осознал, как быстро это «засасывает», он не дрогнувшей рукой вылил спирт в умывальник. Жена даже слово «мяу» сказать не успела. У Виталия правда тут же мелькнула мысль: «Можно ж было не пить, а использовать как анестезию?» Но он тут же её прогнал, сказав себе: «Нет, поступил правильно. Я всё равно тогда бы не удержался, выпил». Сейчас Виталий Андреевич, классный врач мануальной терапии, позволяет себе, и жене тоже, выпить по «5 грамм» хорошего своего вина, но не более. И уж тем паче, он никогда не теряет над собой контроля.

Резюме: в идеале надо совсем не пить, но где ж их “теорэтиков” столько наберёшься? Посему, наш первый Командующий авиации ДКБФ, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Сергей Арсентьевич Гуляев говорил так: “Это же надо употреблять как “продукт”, а не как средство для обалдения”. В подтверждение этого постулата приведу пример из жизни, который мой друг наблюдал своими глазами. Но немного пред истории, чтобы была понятно “пикантность” этого вопроса. На третьем курсе Военно-Морской академии города Ленинграда все слушатели покупают мебель. Когда тебя зашлют в какую-нибудь Монгохту, там мебель уже не купишь, особенно приличную. Но даже в городе Ленинграде “приличную” мебель в те времена купить было не просто, и “охота” за ней начиналась где-то за полгода до выпуска. И вот после занятий группа слушателей, посетив пивбар и отведав чешского пива, (“Жигулёвское” нам и в гарнизон привозят... раз в месяц), сытно икая,подходила к своей гостинице на проспекте Пархоменко. Возглавлял эту группу подполковник Темьяновский Толя, по кличке “Тимсон”. Об этом персонаже стоит сказать особо. Анатолий обладал обалденным чувством юмора, и поэтому друзья к нему тянулись. Не разочаровал он публику и в этот раз.

40

Откуда-то выскочила жена Анатолия Лиля: “Толечка, Толя, я кухонный гарнитур купила, сама, без тебя”, - а лицо аж сияет от радости, что она это сделала. Анатолию бы только радоваться, что ему уже не надо бегать по мебельным магазинам города Ленинграда и брать на себя этот груз ответственности. Вместо этого посмотрел на друзей, сначала влево, потом вправо, потом задумчиво на облака и веско произнёс: “Это ж надо, в доме ни грамма спиртного, а она мебель покупает”. После чего гордо проследовал дальше. Лиля минут пять не могла сойти со своего места, а до глубокого смысла этой фразы, по моему, она не дошла до сих пор. Кстати, это выражение сразу стало классикой авиационного фольклора. А вот что я ответил жене, которая вчера сообщила мне радостное известие по интернету с Урала: “Милый, я в дополнение к своему “Ноутбуку” ещё “Планшет” купила”. На что я, находясь в Херсоне, отправил смс: “Это ж надо, в доме ни грамма спиртного, а она “Планшеты” покупает”, - после чего проследовал на кухню, открыл холодильник с надписью “Работает с 7 до 18.00, и не найдя в оном запотевшей горилки с перцем, под кофе стал переваривать это радостное известие. Кстати, этим выражением вы можете выражать свои восторженные эмоции на любую крупную покупку жены.

Ну, и в преддверии Нового года пару тостов для расширения «кругозора» читателей, а то подумаете, что я вас к полному “целибаду” призываю или в общество “ПАПА не пей, отдай деньги МАМЕ”.

Все, наверно, слышали присказку, когда гостям не терпится выпить, а своей «фантазии» придумать «нормальный тост не хватает кроме как: «Ну, между первой и второй перерывчик небольшой - наливай». А ведь можно не говорить такую длинную фразу, которая к тому же приедается. Достаточно всего один раз с умным видом задать собутыльникам «риторический вопрос»: «А знаете ли вы, что говорил великий русский писатель Антон Павлович Чехов по этому поводу?» И победно выдержав паузу, дабы дать прочувствовать коллегам по столу, что они «серые, как штаны пожарника», с пафосом произнести: «А Антон Павлович провозглашал: «Как это здорово заскочить с мороза в сени и выпить рюмку водки, и всё это только для того, чтобы, не закусывая и не раздеваясь, тут же выпить второй!» А если Ваши друзья такие же «образованные», как и Вы, просто наливаете по второй и со словами: «Ну, по Чеховски»… лихо опрокидываете в себя эту «гадость»… или «напиток Богов - кому как нравится», тем самым демонстрируя окружающим свою начитанность и знание “классики”…

А теперь звучит «настоящий» кавказский тост – загадка,( для «интеллектуалов»):

41

«Жил на Кавказе знатный князь, и росла у него красавица-дочь. Когда ей исполнилось 15 лет, князь пришёл к ней на женскую половину дворца и сказал: «Дочь моя ты уже выросла. По нашим горским законам девушку в таком возрасте уже выдают замуж, и зачастую своего будущего мужа она впервые видит лишь на свадьбе. Но я тебя очень люблю, поэтому не буду поступать так жестоко. Я уже объявил по всем горам и аулам, чтобы завтра лучшие джигиты знатных родов съехались к нам на площадь. Ты сама выберешь того, кто пленит твоё сердце с первого взгляда. Мы сыграем свадьбу, и жениху я доверю управлять половиной нашего царства».

Дочь сказала: «Папенька, я согласна выполнить твою волю…»Утром около 500 джигитов в красивых одеждах на своих верных боевых конях начали

гарцевать по площади перед дворцом. Дочь князя вышла на балкон, долго выбирала, вот уже, кажется, нашла, как в поле её зрения попал ещё более красивый юноша. Только хотела сказать: «Вот он мой жених», как того оттеснил ещё более мужественный и нарядный. И тогда дочь князя, а она была умной девушкой, произнесла: «Молодые люди, вы все настолько красивы, что моё сердце разрывается на части от любви к вам. Я не могу вот так сразу выбрать из вас самого достойного, поэтому положусь на волю случая. Сейчас я взмахну рукой с платочком, и вы все поскачите к нашему родовому замку на окраине страны, и чей конь последним пересечёт линию ворот замка, за того я и выйду замуж. Но при этом одно условие, вы должны всё время двигаться, останавливаться отдыхать запрещено».

И не дав джигитам осмыслить свои слова, она махнула рукой. И тут же вся эта кавалькада в 500 всадников помчалась к их родовому замку. Но постепенно до всех стал доходить смысл условия – чей конь последним пересечёт ворота замка. Естественно, стали притормаживать, и вот уже все джигиты на своих быстрых конях «плетуться» самыми «черепашьими шагоми». День так в дороге проходит, второй пошёл. Самые нестойкие, которые больше всего проголодались, сказали: «Да, ну её “нафик” эту принцессу, кушать хочется», - и отвалили от строя. Потом ещё, ещё, и вот через неделю пути на дороге остались два лучших друга, которые больше всех влюблены в дочь князя, и в тоже время дружбу предать не могут.

И вот как бы медленно они не ехали, но настал день, когда на горизонте показался родовой замок. И тогда они остановили коней и поняли, что дальше эта ситуация разрешится только со смертью одного из них. Ночь настала. Недалеко от дороги костёр разгорелся. Смотрят, старик у костра сидит и машет им рукой. Подъехали они, а старик им говорит: «Юноши, по вашим лицам вижу, горе у вас какое-то. Расскажите, может, помогу советом». Те ему в ответ: «Эх, аксакал, нашему горю нельзя помочь, ситуация тупиковая», - но всё – таки рассказали старику свою историю. «Да, - протянул аксакал, сколько лет на свете живу, но с такой ситуацией не встречался. Дайте подумать».

Через 5 минут машет руками: «Молодые люди, склонитесь ко мне», - после чего прошептал юношам всего два слова. Я подчёркиваю, всего два слова сказал мудрый аксакал юношам, после чего они бросились на коней и стремглав помчались к воротам замка.

Дочь князя вышла замуж за самого удачливого и достойного джигита, а второй остался другом семьи, и был тоже награждён князем. Я задаю вопрос: «Какие два слова сказал аксакал двум юношам, чтобы разрешить тупиковую ситуацию?» Ответ для тех, кто не додумается, я дам в следующем рассказе, а пока закончим тост. « Так поднимем же наши бокалы за то, чтобы в какие бы сложные жизненные ситуации мы не попадали, у нас всегда было время подумать и найти правильное, мудрое решение!!!»

42

А теперь информация к размышлению, но сначала напомню слова Виталия Сундакова, которые он высказал в самом начале нашей дружбы: “Могу себе позволить такую роскошь дружить с несколькими людьми независимо от их богатства, связей, вероисповедания, религиозной конфессии, политических взглядов и прочего. Просто дружу, потому что они мне близки по духу”... Так вот, эта информация для тех, кто себе может “позволить” иногда “мусорить деньгами” или заниматься “благотворительностью” в поддержку начинающего писателя, издающего свой первый “десятитомный роман”. На данный момент число читателей перевалило за 18000 - пришла пора издавать книгу. Но на большой тираж у меня просто нет финансовых средств, да и желания тоже, т.к. потом придётся возить свои книги по магазинам, или просто укладывать их штабелями дома в надежде, что «потомки» оценят непризнанного мастера “эпистолярного жанра” и лет эдак через 100 его «опусы» станут бестселлером и их будут покупать «нарасхват». Посему, до Нового года издательство мне пообещало сделать три экземпляра книги (я упросил это сделать для тех ребят, кто уже прислал деньги), и остальные 10 – (для самых близких друзей) выпустить после праздников, т.к сейчас они завалены новогодними заказами. Учитывая такой «бешенный тираж», книга под названием «Морская авиация как она есть» получится дорогая, но красивая и эксклюзивная, в твёрдом переплёте и с цветными картинками. Если наберётся хотя бы ещё 10 и более «книгоманов» от авиации, желающих приобрести эту книгу с автографом и парой прочувствованных слов от автора, как музейную “редкость”, то прошу уведомить об этом по одному из указанных адресов». Цена книги будет зависеть от количества заказанных мной, точнее вами, экземпляров - это, я думаю, в разъяснениях не нуждается?

chechelya@ukr.net или chechelya@mail.ru

Тогда я закажу второе издание, но ровно по количеству присланных заявок. (П.С. Друзья, рассказ вышел сегодня и уже начали поступать заявки на книгу. Чтобы мне легче было их фильтровать среди своей почты, идеально, если сделаете, как Александр Ромащенко, он в теме письма сразу указал одно слово “КНИГА”, и я сразу выделяю такие письма и вношу их в список заявок.)

И чтобы окончательно убедить любителей авиации, что книга всё-таки будет, привожу письмо от Российского путешественника Виталия Сундакова, чьи слова приведены в начале этого рассказа, и которого я попросил написать короткий анонс к своим запискам морского лётчика, поскольку именно Виталий четыре года назад выпустил «джина из бутылки», вдохновив меня, что надо писать. До этого я за 10 лет

43

после ухода из армии исписал две толстых общих тетради рассказов-воспоминаний о жизни, но даже близко не “мечтал”, что когда-нибудь вынесу их “на суд читателей”, а уж тем более, осмелюсь издавать книгу. Короче, если что не так, валите всё на моего “дружбана” Виталия Сундакова. “Жираф большой - ему видней!”

Виталий Сундаков <sundakov@yandex.ru Кому Чечельницкий Василий <chechelya@yandex.ru> кратко Дружище, я в Латинской Америке и без инета. Вернусь к новому году и если еще актуально

то прочту и напишу. Ну, а так, доверяю написать самому не жалея превосходных степеней. Обнимаю.

Отправлено с iPhone

Итак, поздравляю всех с наступающим Новым годом!! Желаю всем Любви,

Здоровья, к Здоровью обязательно Удачу, т.к. на “Титанике” все были здоровы, но им это не помогло, а также Гармонии с собой и Миром! Пусть Ваши мечты превратятся в планы и сбудутся!!! А я пока поработаю над эпитетами в «превосходной» степени в отношении себя, только бы не забыть их потом вставить в книгу. «Мэтров» надо слушать… Обнимаю... Счастливого Нового года!!!

Искренне ваш – полковник Чечель…

44

Сны, предчувствия, мистика и прочая хрень...

«Не стой за ценой, если вещь тебе нравится»(Джек Лондон)

Не успели присниться, как уже явились собственной персоной“Князь Потёмкин-Таврический и императрица Екатерина”

«И никому об этом не расскажешь,Как ветры гимнастёрки теребят.Как двигатель взревает на «форсаже»,Отталкивая землю от себя…»

(Из песни Юрия Визбора,посвящённой подвигу курсанта Павла Шклярука)...

Мой однокашник по училищу Игорь Сурнин в чине командира полка все предполётные указания начинал одной и той же фразой: «На свете есть три «лженауки»: хиромантия, астрология и метеорология – синоптик докладывайте»…

45

После чего, «специально обученное лицо» начинало резать «правду-матку» в глаза лётному составу про погоду, и далеко не всегда этот прогноз оправдывался в ближайшие 6-8 часов лётной смены.

«Не хочу быть техником, не хочу быть лётчиком.Это всё ответственно – лучше быть синоптиком!»

«Любимая» поговорка метеослужбы, но если серьёзно, попадаются и среди них «нормальные ребята» - смеюсь. Для примера: как-то по учениям нам предстоял полёт ночью на проверку ПВО всех стран Варшавского Договора, но строго по торцу полосы с курсом взлёта стояла стена тумана. Командир полка полковник Мордовалов Николай Александрович, у которого я был тогда замом, уже собирался отставить вылет, но начальник метеослужбы на аэродроме Остров капитан Олег Масальский убедил командира, что туман простоит так всю ночь, и в сторону полосы не сдвинется. Так и произошло. Мы ушли в ночь на полёт четыре с половиной часа, а когда под утро прилетели, туман не сдвинулся ни на миллиметр. Старший штурман полка подполковник Мазов после того случая присвоил капитану Масальскому звание «Метеоснайпер!!!» Но были и обратные эпизоды. Как-то года через два я уже в чине командира полка руководил полётами, и вдруг через четыре часа лётной смены пришла низкая облачность с сильным снегопадом. Я весь «в мыле», развожу самолёты, уточняю остатки топлива, отправляю экипажи на запасной аэродром Сольцы, позывной «Мытная», до сих пор помню, а новый начальник метеослужбы Ваня Сыромятников, сменивший на этом посту капитана Масальского, пытается мне какую-то бумажку вручить на подпись. Я его пару раз отогнал, мол, не до тебя, а с третьего раза подписал. (Ну, офицер просит – надо дать, может ему в отпуск не терпится, краткосрочный) – А потом глянул, что подписал. А там шторм предупреждение выписано, которое мне вручено, якобы, ещё полтора часа назад до опасного явления погоды. Ване оказывается очередное звание надо получать, а оно при не оправдавшемся прогнозе погоды не присваивается. Всё, что я подумал тогда о капитане Сыромятникове, так и не удалось озвучить, т.к. рядом две красивых девушки-планшетистки сидели, (не красивых на эту ответственную должность просто не берут, блюдя настроение руководителя полётов), ну и экипажи в воздухе галдели, как галки на заборе – каждый просил ему персональный эшелон ухода на запасной аэродром выдать… Короче, повезло тогда Ване Сыромятникову.

А ещё «народная» мудрость гласит: «Бутылка пива с утра – это шаг в неизвестность». То есть во все времена человек «хомо сапиенс» пытался угадать,

46

что его ждёт сегодня днём, через неделю, месяц или год. И неслучайно, всякие ясновидящие и не очень, пользовались безусловным спросом у населения нашей планеты, начиная от Нострадамуса, бабушки Ванги, дяди Феди с Урюпинска и, кончая шаманами и колдунами всех племён и народов.

Но прежде чем затронуть такую «деликатную» тему про «хиромантию» и не только, даю разгадку тоста, озвученного в предыдущем рассказе. Праздники-то продолжаются. Напомню, дочь князя поставила условие: «Выйду замуж за того джигита, чей конь последним пересечёт линию ворот родового замка». И два друга, которые доехали до конца, потому что больше всех были влюблены в принцессу, считали, что ситуация у них тупиковая, т.к.может разрешиться только со смертью одного из них. Но они услышали совет - всего два слова от старика, который попался им на дороге. Какие? А старик сказал: «Поменяйтесь конями!!!» После чего, юноши вскочили на скакунов, но не на своих, а друга, и стремглав помчались к родовому замку. И тот, кто пришёл первым в этой скачке, стал женихом, т.к. именно его конь последним пересёк ворота замка, а его товарищ стал лучшим другом семьи.

Ну, а теперь давайте вместе попробуем разобраться, может ли обычный человек сам себе предсказывать, если не судьбу, то хотя бы какие-то события своей жизни.

Учёные говорят, собаки, кошки и прочая живность чувствуют землетрясения, цунами, смерчи и прочие «катаклизмы» за двое-трое суток до их начала и заранее от них уходят. Человек, к сожалению, более «толстокож» и в большинстве случаев не чувствует приближающейся опасности. Хотя некоторым индивидуумам, благодаря стечению обстоятельств или особому настрою, удаётся уловить слабые сигналы, идущие из космоса или изнутри, так называемый «внутренний голос», и избежать опасности, которая ждёт их впереди.

Попробую поделиться своим опытом. Как-то мне попалась на глаза очень интересная книга Берёзовикова «Этюды о непознанном». У автора в зрелом возрасте, в сильнейшей степени, развился дар ясновидения. Для примера: он за полгода предсказал введение наших воск в Афганистан, за два года возникновение на Земле такой болезни как «СПИД» и ещё «кучу» всяких интересных моментов. Причём, до 40 лет он был обычный «партийный бонза», который ничем не выделялся из представителей своего класса. Потом в одночасье бросил «партийную карьеру», и стал достаточно известным писателем, а после 50 лет начал «работать художником» - писать картины, которые несли сильнейший предсказательный смысл. Все эти резкие повороты в жизни у него происходили после событий, когда он чудом оставался в живых , а именно, чуть не утонул в горной реке, а второй раз еле спасся при пожаре. Поскольку у меня тоже были периоды в жизни, когда каким-то образом удавалось

47

предсказать или предвидеть некоторые события, ниже я ещё об этом остановлюсь, я попробовал рассмотреть свой путь в этом мире под углом этой точки зрения, и вот что получилось.

По гороскопу я «рыба». Первый свой километр я на спор проплыл в третьем классе, хотя никогда не занимался плаванием. Это было в спортивном лагере прыгунов на лыжах с трамплина под Москвой. Свидетели спора, такие же «пацаны» как и я, отмерили с помощью рулетки 100 метров на берегу Истринского водохранилища. После чего я на расстоянии 50 метров от берега взад - вперёд плавал от одной вешки до другой и обратно, а «судьи» следили, чтобы я честно пересекал створ. Потом еле вылез из воды, всё тело было как «резиновое». Проигравший мальчик сбегал за тортом. После чего мы его с наслаждением «умяли» всем нашим дружным коллективом. Плавать я научился сам, в 5 лет, но до этого дважды «по серьёзному» тонул, а потом умудрился это сделать и в третий раз.

Хотя мне было всего 4 года, но сам момент, как мы переворачивались из лодки, память хранит до мельчайших подробностей. Мы жили тогда в городе Изяславе на реке Горынь на Украине. На день Победы всей семьёй пошли в гости к фронтовому другу отца. Взрослые сидели за столом, годовалый брат ещё лежал в коляске, а мы с девочкой, дочкой хозяина дома играли на диване. Потом в «застолье объявили перекур», и папа девочки предложил нас покатать на лодке по небольшому пруду рядом с домом. Я хорошо помню прямоугольную лодку, в народе их звали «душегубками», т.к. они были сделаны из одной доски с каждого борта, нос и корма тоже из одной доски, только покороче, и по форме напоминали «корыто». Дно у лодки было полностью плоское, поэтому эта «фелюга» элементарно переворачивалась, стоило «кормчему с шестом» или кому-то из пассажиров хоть чуть-чуть нарушить равновесие этого плавательного средства. На середине пруда именно так и произошло. Бравый офицер, весь в орденах, потерял равновесие, и мы все из лодки полетели в воду. Хорошо помню её цвет – зелёный и с пузырями. Потом я потерял сознание. Очнулся уже на берегу. Офицер, несмотря на то, что был изрядно пьян, смог вытащить нас двоих с девочкой.

На этом мои «водные приключения» не кончились. В 5 лет я увязался за взрослыми ребятами на рыбалку. Очень «рыбное» место считалось сразу за плотиной. Ребята, по памяти класс 8-10-ый, сидели с удочками на сваях, а мы с ещё одним «мелким пацаном» прыгали по этим сваям и играли в «пятнашки». Помню, как я, убегая от «водилы», прыгнул на бревно, а это оказалась не закреплённая свая, а свободное большое полено, прибившееся течением. Оно перевернулось, и я полетел в воду. Последнее, что помню в момент погружения, это истошный чей-то вопль: «Васька

48

тонет». Потом я скрылся под водой. Она была тёмно-серого цвета, куча белых пузырей и сильный гул, т.к. вода с плотины падала совсем рядом. Я успел «утонуть» на два метра, так мне потом сказали. Взрослый парень Толя Щипец прыгнул «рыбкой» в воду, и успел меня поймать за ногу. В общем, меня вытащили, привели в чувство и довели до дома. Маме я ничего не сказал о своём «приключении», но в местной газете потом появилась статья: «Десятиклассник спас ребёнка», где была дана информация об этом происшествии с упоминанием только фамилии «спасателя». Я понимал, в каком долгу я перед Анатолием. А «отблагодарить» его у меня получилось самым жестоким образом.

У всех мальчишек города Изяслава тогда была «мода» - делать «самопалы». Выпиливаешь и выстругиваешь из дерева рукоять пистолета и ложемент. Проволокой прикручиваешь трубку, изображающую дуло. В ней задний конец забит какой-нибудь заглушкой, а в дуле сделана прорезь. Потом берёшь спичечный коробок, а лучше два. Состругиваешь с них серу, закладываешь в дуло, и вставляешь какую-нибудь самодельную пулю. Поджигаешь спичку, подносишь к прорези, а там закреплён огрызок целой спички. Огонь по обломанной спичке доходит до прорези, сера в дуле мгновенно воспламеняется, раздаётся «бабах», и пуля вылетает. Когда на три метра, а когда и на все 15, в зависимости от конструкции «самопала» и количества заложенной серы. И вот Анатолий, зная, что мой отец занимался охотой, попросил: «Вася, я тебя спас?» Отвечаю: «Спас», - «Тогда «стибри» у отца пять охотничьих патронов», - попросил Толя. Хотя я знал, что меня за это ждёт «порка», ослушаться своего «спасителя» я не смог. Когда отец был на службе, а мама прогуливала моего брата, я достал из под кровати ящик с боеприпасами и похитил пять охотничьих патронов. Четыре я отдал Анатолию, а пятый упросил его оставить мне.

Мы разобрали патроны. С моего порох высыпали в мой «самопал», который мне помогли сделать взрослые ребята, а порох с четырёх патронов высыпали в «самопал» Анатолия. Сначала свой самопал должен был испытать я. Но отец иногда уже брал меня в лодку, когда мы отправлялись на охоту на уток, и я видел, как далеко и громко стреляет ружьё. Поэтому сначала я хотел стрелять как обычно, держа «самопал» в руке, но потом что-то меня остановило. Я чиркнул спичкой, поджог огрызок спички и положил импровизированный пистолет на землю, точнее, на ветку дерева, лежащую на земле, дулом вверх наискосок. А сам спрятался за угол дома, высунув только глаза. Раздался громкий «бабах», самопал подлетел метра на полтора и упал. Когда мы подскочили к нему, увидели, что кончик ствола раздуло, и к дальнейшей эксплуатации «самопал» не пригоден.

Настала очередь Толи. У него «самопал» был раза в полтора больше моего. Я

49

посоветовал на момент выстрела закрепить его в развилке дерева, на что Анатолий не согласился, сказав, что в своём оружии он уверен, и опять же надо дальность полёта пули проверить. В общем, мы со вторым «пацаном» в роли зрителей отбежали метров на 15, а Толя поджог «фитиль», выставил выпрямленную руку и отвернулся. Потом раздалось что-то типа взрыва, и сразу Толин вопль, полный ужаса и боли. Его пистолет валялся с раздутым, развороченным дулом сзади и спереди, а сам Анатолий с рёвом взрослого «мужика» мчался в сторону воинской части, где был медсанбат. Как потом оказалось ему оторвало верхнюю фалангу большого пальца правой руки. «Лупку» от отца я получил сильнейшую, но сейчас, спустя много лет после этих событий себя спрашиваю, почему мальчик 5-ти лет понял, что это опасно, а школьник 10-го класса до этого не додумался?

В общем, в то лето я научился плавать. Произошло это помимо моей воли, я осознал это как факт. Недалеко от нашего дома на реке были мостки, куда из воинской части приводили солдат купаться. Естественно, мы – мальчишки тоже отирались в этот момент где-то рядом. Кто-то из солдат подозвал меня и предложил прыгнуть с мостков в воду, показав, что в этом месте глубина мне по пояс. Я прыгнул. Потом он последовательно отодвигал точку прыжка сантиметров на 10 в сторону увеличения глубины, я послушно прыгал, ведь он стоял рядом. В какой-то момент я стал прыгать, где глубина была мне уже «с головкой», но как-то на интуиции быстро ухватил, что можно отталкиваясь от дна и передвигаясь мелкими прыжками к берегу, допрыгиватьть до глубины, где было «по шейку», и можно было уже нормально дышать. А солдат продолжал отодвигать точку прыжка, в результате, в какой-то момент я прыгнул, коснулся ногами дна, оттолкнулся, выскочил на поверхность и неожиданно для себя поплыл «по-собачьи», хлопая по воде руками и ногами. Ну, а дальше уже было дело техники. Сначала под присмотром солдата, а дальше сам, я довёл дистанцию, проплываемую за один раз, до конца мостика – это метров 15-20. А в последующие дни нарастил дистанцию ещё больше, и уже совсем не боялся воды. Кстати, мама рассказывала, что её отец тоже научил плавать за один раз. Отвёз на лодке метров на 20 от берега и как щенка бросил в воду, ну совсем как «Герасим Муму». И мама сразу поплыла. У нас ведь это свойство врождённое, но мы его утратили.

Когда мне было 6 лет, я как-то один отправился утром на рыбалку. По рассказам более взрослых мальчишек классное место, где рыба буквально клевала на голый крючок, было в заводи на противоположном берегу реки. Туда я и решил переплыть, толкая удочку перед собой. Но на середине вдруг почувствовал, как судорогой схватило сначала одну ногу, а потом свело и вторую. Я заорал: «Мама», - и меня

50

на несколько секунд охватила паника. Но когда увидел, что ни на этом берегу реки, ни на противоположном, народу никого нет, понял – надо рассчитывать только на себя. Сразу пришло решение. Поскольку вперёд я практически плыть не мог, надо было просто держаться на воде и отдаться на волю течению. Где-то через километр-полтора ниже по течению реки был остров, именно на него меня и вынесло. Дальше я отогрелся на солнышке и спокойно переплыл на свой берег.

Мне могут дотошные читатели сказать, что невозможно помнить себя в 4-5-6 лет с такими подробностями, на что я могу возразить, приведя такой пример. Мама, когда мне было года 2 или 3, взяла меня один - единственный раз с собой в женскую баню. Так я могу описать, как выглядели все четыре тётеньки, которые стояли рядом голышом и одевались. А у той, которая стояла ближе всех и улыбалась, глядя на меня, при этом отжимая свои длинные, чёрные волосы в полотенце, были «обалденные титьки» и карие глаза. Так что детская память очень причудливая вещь, и запоминает, прежде всего, те моменты, где были сильные эмоции, а во всех этих случаях, что я описал, они были налицо.

А в первом классе мне удалось совершить «подвиг Александра Матросова», только в детском варианте. Он закрыл своим телом амбразуру дзота, а я собаку. Дело было так. У нас во дворе жило несколько бродячих псов. Собаки были добрые, их все любили и подкармливали. Но самым любимым был Рагдай – помесь дворняги с какой-то породистой охотничьей собакой. Это был крупный пёс красивой пегой масти с длинными ушами. Он был очень умный. Достаточно сказать, что иногда эти дворовые собаки лаяли на какого-нибудь «бомжа» или чужую собаку, Рагдай не лаял, он понимал, что эти существа опасности для двора не представляют. Зато все офицеры, когда отправлялись на охоту, брали с собой только Рагдая. Он без всякой учебы и понуканий исправно таскал уток, упавших в воду, делал стойку, когда обнаруживал дичь и исполнял прочие обязанности, положенные обученной охотничьей собаке. И вот однажды я иду со школы, вдруг слышу выстрел в районе нашего двора, тут же жалобный собачий визг, и второй выстрел, который этот визг прекратил.

Вбегаю во двор, вижу, стоит машина с открытой задней дверцей кузова. В нём валяется штук десять уже убитых собак. Вижу также двух мужиков с охотничьими ружьями, один из которых забрасывает только что убитую белую собаку в кузов грузовика. В этот момент из какой-то подворотни выскакивает Рагдай и с лаем несётся на мужиков. И тот, который был свободен, вскидывает ружьё. Во мне в одну долю секунды всё перевернулось. С воплем: «Дяденька, не надо», - я бросаюсь наперерез, хотя «душа ушла в пятки», прыгаю Рагдаю на шею, и «мёртвой хваткой»

51

сцепливаю руки. Рагдай меня волокёт по земле, мужик с направленным на меня и собаку стволом орёт: «Уйди, «пацан», убью». А у меня из глаз слёзы ручьём, и я кричу: «Дяденька, не надо».

В общем, мужики выматерили меня матом, прыгнули в машину и уехали. Я не знаю, что там понял Рагдай, но с этого момента он стал меня выделять среди всей детворы. Провожал в школу и ждал возле забора, потом мы вместе шли со школы домой. Зимой позволял себя запрягать в санки и таскал меня по улице. Когда я за один день научился кататься на коньках-снегурках, прикрученных на валенки, и потом всё время проводил на реке, Рагдай был со мной. А летом, пришла пора, нам уезжать в Москву. Я помню, как я всё просил маму: «Давай и Рагдая с собой возьмём». А она отвечала: «Мы сначала сами поедем, а потом за ним вернёмся». Я помню, что прощаясь, я со слезами целовал собаку в нос, и мне казалось, она плакала тоже…

Я уже писал, что четыре года в Москве занимался в спортивной Школе на Ленинских (теперь уже Воробьёвых) горах таким видом спорта, как прыжки на лыжах с трамплина. И все четыре года, со второго по шестой класс я ездил через всю Москву на трёх видах транспорта: автобусе, метро, троллейбусе на тренировки 3-4 раза в неделю. И у родителей не возникало и тени сомнения, что я могу где-то потеряться или не доехать, хотя за четыре года нам квартиры пришлось менять четыре раза, и жить в разных районах города.

Примеры, которые я сейчас приведу, уже упоминались мной в предыдущих рассказах, но учитывая, что впереди «куча» праздников, где народ «гуляет», есть смысл повторить их, но уже в контексте, можно ли всё это было предвидеть?

Первую серьёзную травму я получил в одиннадцать лет, занимаясь первым своим видом спорта. Сколько лет прошло, а я всё помню, как будто это было вчера. Особенно отчётливо помню тягостное ощущение от нежелания совершать десятый заключительный прыжок в конце тренировки. Яркий солнечный день, тренер Михаил Дмитриевич Капустин уже два раза давал отмашку, а я всё стоял и стоял на горе разгона. После третьей отмашки рукой, что является разрешением на совершение прыжка, я поехал. При толчке хорошо попал в стол отрыва, лёг на поток, пролетел метров 30, дальше жёсткое приземление Последнее, что помню, надвигается обледенелый от многих прыжков склон горы, я падаю лицом вперёд на носки лыж и теряю сознание. Огромные прыжковые лыжи тогда не отстёгивались как это было у горнолыжников, и при падениях это, как правило, приводило к травмам.

Очнулся от острой боли в спине и вывихнутом колене. Ребята вместе с тренером тащили меня наверх на деревянном щите, которым обычно нагребают снег, а у меня

52

при каждом открытии ресниц из глаз вылетали яркие оранжевые круги… Да, не послушал свой «внутренний голос» - и вот результат. Организм ведь чувствовал, что не надо мне было совершать этот крайний прыжок, потому что устал к концу тренировки. Это был первый случай, когда у меня появилось это самое «предчувствие» события, что меня ждало впереди.

Ещё пример. Отца с Эстонии направили служить на Дальний Восток, в Приморье. Там я пошёл в 9-ый класс, и уже в школе выяснилось, что все «пацаны» в гарнизоне класса с 7-8-го уже сами ходят на охоту. Мясо в наш деревенский магазин практически не завозили, и все офицеры и жители села Занадворовка, где дислоцировался батин танковый полк, обеспечивали себя сами. Но поскольку отцы много времени проводили на службе, в добыче мяса для дома помогали дети. Я сразу пристал к отцу с одним вопросом: «Когда мне купишь ружьё?» Когда батя убедился методом опроса других офицеров, что, да, их дети сами ходят на охоту, он подарил мне свою одностволку 16-го калибра, главная особенность которой состояла в том, что у неё ствол был на 15-20 сантиметров длиннее, с кем бы я не мерялся, соответственно, и дальность боя у него была дальше.

Я несколько раз сходил на охоту с другими ребятами из нашего класса. На одной из них чуть не распрощался с жизнью. В тот раз мы пошли втроём: я, друг Володя Уваров и парень из десятого класса. Фамилию не помню, но его все звали Тошка. Охота выглядела так. Тошка, как более опытный, засел в конце распадка, а мы, колотя палками по стволам деревьев, километра за два шли вдоль склонов сопки, каждый со своей стороны. Соответственно живность, в основном козы, хотя бывали и олени и кабаны, убегая от нас, выскакивала на затаившегося в конце сходящегося распадка охотника. И дальше он должен был «не зевать». Ружья в таких случаях заряжались картечью, иногда «жеканом», т.е. пулей. И вот два козла пробежали мимо Тошки, но он ни разу не выстрелил, у него ружьё-двухстволка было старое, и стал заедать предохранитель. Т.е. он его привёл в боевое положение, а выстрела оба раза не было.

И вот мы решили сделать привал. Я разжёг костёр, Володя Уваров стал готовить какую-то «стряпню», а Тошка всё возился со своим ружьём, чуть сдвигая предохранитель и проверяя, с какого момента оно начнёт стрелять. Но перед этим его надо было сначала разрядить, чего он не сделал. Я делаю шаг в сторону от костра за очередным поленом, и в этот же момент раздаётся оглушительный выстрел. Заряд картечи пролетает в упор то место, где только что находился мой зад и врезается в ствол кедра рядом, опалив мне ногу и зацепив штанину. Я от неожиданности начал заикаться, а Володя Уваров матом стал орать на Тошку. Но тот перепугался больше всех нас. Словами: «Вася, прости меня, я думал оно в таком положении

53

не выстрелит», - инцидент был исчерпан. Но спустя много лет, когда я служил в гарнизоне Храброво под Калининградом, на охоте по неосторожности подстрелили командира самолёта ИЛ-14 капитана Дятлова. Через месяц он умер от заражения крови. Вот тогда я сразу вспомнил свой случай. У меня мог быть такой же финал.

А вообще когда я вспоминаю своё детство, думаю: «Насколько деревенские дети, в основной своей массе, самостоятельнее городских. А та «вольница», в которой мы жили, и не снилась современному поколению. Достаточно сказать, что у нас в гарнизоне, поскольку он располагался среди сопок, не было телевизора, и всё время свободное мы проводили на улице.

Но вернёмся к предвидению. Случай, который вспомнился по этому поводу, произошёл зимой. В тот раз я ни нашёл никого в «компаньоны» и впервые взял с собой на охоту брата. Володя был младше меня на три года, но был спортивный и выносливый. Мы шли сначала по Уссурийской тайге, плавно поднимаясь на длинную сопку. Снега было много. Шли в кильватер, медленно. Когда лес кончился, и до вершины было ещё метров 800, пошли по открытому пространству. Вдруг мне показалось, что на нас кто-то смотрит. Я остановился, обвёл взглядом окрестности, никого. Пошли дальше, метров через двести возникло снова ощущение, что мы здесь не одни. Я опять сделал остановку и осмотрел горизонт самым внимательным образом, в том числе и сзади. Не увидев ничего опасного, дал команду: «Вперёд».

Когда до вершины сопки оставалось метров 200, ощущение постороннего взгляда стало невыносимым. Я остановился и буквально стал осматривать каждую ложбинку, что лежала впереди и по сторонам. И вдруг, аж вздрогнул, что-то мелькнуло. Я присмотрелся. На вершине под кустами лежало три фигуры с ружьями и в белых масхалатах с капюшонами, а рядом торчали уши двух собак. Сердце заходило ходуном – егеря. Я уже представил, как нас ловят, отнимают ружьё, охотничьего билета-то нет. Он по возрасту нам не положен, а на батю потом приходит большой штраф… Несколько таких случаев в части уже было. Говорю Володе: «Продолжаем идти, не подавая вида, что мы их обнаружили, но через 10 метров по моей команде резко разворачиваемся и бежим по своим следам вниз». Так и сделали. Прошли немного, а потом как припустим вниз «галопом по Европам». Мужики вскочили, один что-то заорал типа: «Заходи слева», - и тут же две овчарки устремились по нашим следам за нами. Володя поскользнулся, упал, я кубарем лечу через него. Собаки, не добегая нас метров 30, вдруг слаженно делают расходящийся маневр и набегают на нас слева и справа. Честно скажу, было страшно, но я не растерялся. Взвёл курок, наставил ружьё на одну собаку и был готов выстрелить. Но овчарка оказалась «умной», а может ей дали команду егеря. Она тут же развернулась на 180

54

градусов и помчалась от нас. То же самое сделала и вторая собака. А мы помчались дальше вниз. Я не видел, гнались за нами егеря или нет, т.к. «глаза были квадратные». Но факт остаётся фактом – мы смогли убежать от трёх взрослых дядей с собаками, и всё потому, что я заранее почувствовал опасность.

Кстати, на охоту я ходил в 9-10-ом и 11-ом классах, потом пару раз ещё сходил курсантом, уже в Забайкалье, когда прилетал в отпуск к новому месту службы отца, а потом, «как отрезало». Пришло понимание того, что убивать животных для удовольствия – это бесчеловечно, мы же не голодаем. И я перестал заниматься этим делом, хотя отец всё пытался подарить мне своё именное ружьё.

Но продолжим тему предвидения. Я уже описывал в рассказе «Драка – это не спорт», как у меня было чёткое предчувствие драки в гарнизоне Борзя в Забайкалье, где меня хорошо «отметелили». Не буду повторяться.

Какой вывод можно сделать из этих трёх случаев, что я описал? (В прыжках на лыжах с трамплина, с егерями и упомянутой дракой). Если появилось сомнение или предчувствие перед выполнением какого-то действия, особенно связанного с «экстримом», надо постараться произвести анализ, откуда появилось это ощущение, и лучше всего это действие не производить. В авиации есть «золотое правило», если в момент взлёта появилось сомнение, не взлетай. На земле разобраться всегда сможешь, в воздухе сложнее. В крайнем случае, надо максимально мобилизоваться и быть готовым к самому худшему обороту событий. В то же время не путайте предчувствие с «мандражом», который, как правило, возникает всегда при выполнении какого-то нового экстремального действия. В этом случае «мандраж» - это нормально.

Пример «пожёстче». Я уже его описывал в рассказе «Третий тост», но повторю с целью более глубокого усвоения. В один из приездов на Кавказ я познакомился с парой молодожёнов с Москвы. Ребята сошлись на почве любви к горным лыжам и приехали сюда в свадебное путешествие. Мы в столовой сидели за одним столиком, и нам было легко обсуждать успехи и неудачи каждого дня катания. На военной турбазе «Терскол», где мы жили, тогда существовал, считаю, абсолютно правильный обычай. На девятый день после заезда обязательно заставляли делать день отдыха от горных лыж. Зато десятый и последующие дни все катались с большим удовольствием и с большей безопасностью. И вот утро десятого дня, завтракаем. Жена Лена «уминает всё как баклан», а муж Володя, старший лейтенант ракетных войск, еле ковыряет вилкой в тарелке. Говорю: «Володя, ты что так ешь, на автобус опоздаем». Он мне в ответ: «Вась, что-то не хочется мне кататься, я и сегодня отдохну». Я ему: «Володя, осталось всего пять дней катания,

55

да грех такую погоду чудесную пропускать, отдохнёшь в Москве». Лена, меня сразу поддержала: «Вот видишь, не одна я так думаю, Вася тоже». Утром, оказывается, у них уже была «размолка» по этому поводу. И Володя сдался. Быстро доел кашу и побежал за лыжами. Всё остальное произошло на моих глазах. Часа через два-три как начали кататься на горе Чегет, выше себя метров на 300, на самом «крутяке» я увидел знакомый серебристый комбинезон. Володя красиво шёл на скорости и вдруг упал. Крепления чётко сработали, лыжи «отстрелило». Но дальше Володя в своём скользском болоньевом костюме полетел по склону головой вниз. Он пытался задержаться – бесполезно, костюм нёс его как на санках. Через 200 метров на пути стояла опора бугеля, в которую он врезался на полной скорости. . . На третьи сутки Володя умер. Как я себя проклинал, что уговорил его кататься. Он же чувствовал, что не надо сегодня ему выходить на склон. Комментарии к этому случаю, я думаю, излишни. Единственное - добавлю, свой тоже болоньевый горнолыжный костюм я уже на следующий день поменял на лётные брезентовые штаны-ползунки, которые не скользят по снегу. Такое впечатление на меня произвела картина, как он падал.

Ещё пример из той же печальной «серии». 13 июля 1988 года в Баренцевом море погиб экипаж майора Василия Ефимова. Я уже писал, что у двух человек накануне того рокового вылета было сильнейшее предчувствие катастрофы. Во-первых, у самого Ефимова, во-вторых, у командира огневых установок ведомого экипажа капитана Козубенко. Старый, седой прапорщик так и сказал при разборе этого лётного происшествия, который проводил Командующий Авиацией ВМФ генерал-полковник Потапов В.П. с лётным составом двух полков: «У меня было сильнейшее предчувствие, что с самолётом ведущего сейчас что-то произойдёт, и я не сводил с него глаз», - именно так дословно сказал КОУ.

Что можно сказать по этому поводу? У двух человек было предчувствие катастрофы. Можно ли было бы её избежать? Я думаю можно. Если бы мне тогда хватило командирского и жизненного опыта, в моей власти было отстранить майора Ефимова от этого вылета. Да и сам Василий Ефимов мог это сделать. В Наставлении по производству полётов записано: «Если лётчик чувствует задание на полёт непосильным для себя, он обязан отказаться от полёта». Другими словами, если вы, как руководитель видите, что у кого-то из вашей группы поведение стало для него нетипичным, десять раз подумайте, стоит ли сегодня пускать этого человека на «экстрим». Возможно этим вы спасёте ему жизнь.

Кстати, в фильме «Торпедоносцы», который снят по реальным событиям, показан именно такой эпизод. Командир экипажа, основываясь на своём предчувствии, отослал корреспондента, который должен был лететь с ними на боевое задание, на

56

другой самолёт и тем спас ему жизнь.Теперь поговорим о снах. После окончания Военно-морской академии в

течение полугода у меня был период «вещих» снов. Все они были связаны с лётными происшествиями кроме первого. Начну с него. Когда я только перевёлся в гарнизон Чкаловск, личный состав ещё изучить не успел, как мне приснился сон – Командующий Анатолий Иванович Павловский со страшной силой «порет» помощника начальника штаба полка майора Стопчатого, которого до этого я видел лишь мельком. На следующий день мы перелетели на грунтовый аэродром «Обрику» в Эстонии, и после перелёта должны были летать плановую лётную смену. Идут предполётные указания, на которых присутствовал Командующий ВВС БФ. Открывается дверь, всовывается голова майора Стопчатого, нашла глазами Анатолия Ивановича и спрашивает: «Тов. Командующий, разрешите принимать транспортные самолёты». Тот ему: «Какие?»

Пом нач.штаба отвечает: «Три АН-26 и кажется АН-12». Павловский удивлённо вскидывает брови: «Что? Вам кажется! Вы идёте на доклад к Командующему, и Вам кажется», - и как начал его «пороть», пусть простит меня читатель за это типично жаргонное выражение, но точнее не скажешь. И эта «порка» растянулась минут на 30-40. Неслучайно Анатолий Иванович «заработал» у личного состава ВВС Балтийского флота, которым он тогда командовал, сразу два прозвища: первое - «Фотограф», потому что, если кто-то выводил его из себя, он тут же начинал кричать: «Я Вас сниму, я Вас сниму…» А вторая – «Театр одного актёра», потому что Павловский использовал любую возможность в воспитательных целях для выступления перед личным составом и в качестве примера приводил своё продвижение по карьерной лестнице. Как он стал командиром корабля: «Вот я правый лётчик, холостяк, друзья зовут навестить местный ресторан, а я говорю, нет, я лучше к завтрашнему семинару по марксистко-ленинской подготовке подготовлюсь. Меня заметили, поставили командиром корабля. Потом он рассказал, как стал командиром отряда, и так с перечислением всех должностей вплоть до Командующего. И вот когда я смотрел на всю эту картину, поймал себя на мысли, что я всё это видел во сне до мельчайших подробностей.

Честно скажу. От этого первого своего «вещего» сна я был просто в шоке, ведь до этого ничего подобного у меня никогда не было, тем более, что тема сна была какая-то «мелкая» - бытовая. Прошло три месяца, я уже стал забывать об этом странном «приключении», как вдруг пришёл следующий сон. Накануне я столкнулся с бывшим своим лётчиком Николаем Хартавом. Я был у него командиром звена на ИЛ-28, а сейчас Коля летал командиром ТУ-134, возил руководящий состав

57

Балтийского флота куда прикажут, и завтра он должен был вылетать с Командующим БФ на Дальний Восток. Я пожелал Николаю удачи, и мы расстались. Ночью мне приснилось, как после взлёта у ТУ-134 из двигателя пошёл дым, и самолёт со снижением скрылся за какой-то сопкой. На следующий день узнаю, у ТУ-134 при взлёте с аэродрома Джида птица попала в двигатель, что привело к его отказу, и Хартав был вынужден со снижением вернуться на аэродром взлёта. Я поразился такому странному совпадению сна с реальными событиями, но значения этому не придал. Ведь всё закончилось хорошо.

Проходит какое-то время, я уже служу в Острове, и снится сон. Я руковожу полётами своего полка дальних бомбардировщиков ТУ-16. Вдруг заходит на посадку сверхзвуковой самолёт ТУ-22м2, такие тогда были в Быхове. И во сне самолёт падает рядом с полосой, взрывается и горит.

А на следующий день в Белоруссии на посадке заживо сгорели замечательные лётчики майор Пеньков и подполковник Борисов, которых я хорошо знал. Когда до касания на посадке оставался метр, стабилизаторы вдруг пошли «враздрай». Самолёт взмыл на высоту 40 метров и оттуда упал на полосу. Интересная деталь, на восходящей части траектории командир корабля дважды дал команду экипажу на катапультирование. У штурманов никакой реакции. По магнитофону идёт спокойный отсчёт скорости, как это положено при нормальном полёте. И лишь после третьей команды, уже инструктора: «Катапультируйтесь» штурман на высоте 5 метров покинул самолёт. Потом самолёт бьётся о полосу, движется и горит. После его остановки оператор выскакивает через сброшенный люк штурмана и отбегает от самолёта. Но сам он этого ничего не помнит, это ему потом показали по видеомагнитофону. А у лётчиков от удара сработали ножные и плечевые захваты катапульты, и они так и сгорели вместе с самолётом. А через неделю после похорон в Быхове у нас в Острове от опухоли мозга скончался брат подполковника Кости Борисова, Юрий Борисов, который у меня в полку занимал должность штатного руководителя полётов Его тело перевезли в Белоруссию и похоронили рядом с братом.

А теперь, внимание, лётчики!!! О чём говорит факт, что два штурмана не среагировали на команду командира корабля “Катапультируйтесь” дважды??? Что если вы даёте сразу исполнительную команду, то члены экипажа, занятые выполнением своих обязанностей, могут её просто не услышать. Надо сначала привлечь их внимание на себя. Лично я считаю, что это лучше всего делать фразой “Внимание, экипаж!!!” И лишь затем давать нужную информацию, типа: “Мужики, вы не “писайте”, пожалуйста, но похоже, нам в ближайшие 5 секунд надо покинуть

58

самолёт!” Тоже самое я делал, когда докладывал информацию о происшедшем на борту моего самолёта ОСП (особом случае полёта) РП (руководителю полётов) - старался начинать её со слов: “Внимание, “Блондинка”, (такой мелодичный позывной у нашего аэродрома Кульбакино) я 208-ой, у второго штурмана в полёте открылась “диарея”, подгоните передвижной “клозет” к трапу моего самолёта”... Словом “Внимание” Вы сразу привлечёте внимание Руководителя Полётов к своей персоне и избавите его от необходимости “вякать” в эфир: “Повторите!”,- т.к. с первого раза он Вашу информацию может не принять. Таких примеров в авиации я, к сожалению, наблюдал “вагон и маленькую тележку”. А чтобы гражданские лётчики не смеялись над нами военными и не думали, что я пошутил насчёт “клозета”, на самом деле это проблема. Если на дозвуковом дальнем бомбардировщике ТУ-16 был предусмотрен конструктивно хотя бы “писуар”, то на сверхзвуковом “Бэкфайре”, который уходит в полёт на время более 5 часов, а запуском двигателей, выруливанием, заруливанием это время может достигать до 7 часов, то там нет и этого, точнее есть где-то сбоку, но я за 6 лет полётов на этом типе ЛА не слышал, чтобы им кто-то пользовался . Конструкторы, видно, за руководство при создании этого самолёта взяли выражение В.П. Чкалова: “Когда на самолёте установили туалет, небо перестало быть уделом сильных”. Так что, пилоты МГА - это вам не туалет в заднем конце салона или в центре справа по борту” с буквами “Мэ и Жо”. У нас служба суровей, и к тому же даже стюардессы нет! Блин, и чё я в эту военную авиацию подался???

В связи с этим вношу официальное предложение в “Перечень типовых команд и запросов” авиации стран Россия, Украина, Белоруссия внести дополнение, обязывающее всю “аварийную” информацию предварять словом “ВНИМАНИЕ” и дальше по тексту. Причём, это требование касается всех, экипаж ли сообщает РП, что у него на борту “неполадки”, или РП информирует: “Циркулярно всем бортам, меня закрыло туманом, топайте сами, куда вам хватает топлива”, - это, конечно, шутка, никто экипажи в воздухе без помощи не бросит, но фраза РП в данном случае должна начинаться со слова “ВНИМАНИЕ”. Кстати, в любой нештатной ситуации в воздухе РП обязан свести радиообмен до минимума, кроме связи с экипажем, терпящим бедствие. Так вот, услышав это слово, экипажи, находящиеся в воздухе, сами поймут, что докладывать в эфир надо только самое необходимое.

Но самое главное, с этого слова должен начинаться радиообмен в экипаже в случае возникновения аварийной ситуации.

Потом было ещё несколько снов, связанных с катастрофами. Сначала мне снился тип летательного аппарата, а через день-два это происходило, или у нас, или

59

в Дальней авиации. После этого я стал бояться таких снов и, засыпая, просто молился, чтобы мне

ничего не приснилось. И постепенно сны прекратились. Прошло около десяти лет. В марте 1997 года мне довелось принимать участие в парашютных сборах в гарнизоне Саки. И там мне до мельчайших подробностей приснилась моя вторая отцепка, которая произошла на 778-ом прыжке. Я об этом уже писал в рассказе «Исповедь перворазника», поэтому не повторяюсь. Важно понять, что сны могут быть вещими и предупреждать вас о грядущих событиях…

Возьмите того же Голтиса. То, что он попадёт в камеру смертников в Иранской тюрьме, приснилось ему за месяц, но он не сделал из этого сна правильных выводов. В тоже время вот вам обратный пример. Через месяц после моей отцепки мне предстояло бросать две группы СПДГ (специальные парашютно-десантные группы) в одном полёте: одну в Багерово в Крыму, другую у нас на аэродроме Кульбакино в Николаеве. А накануне мне снится сон, что мы прыгаем втроём в рампу большого самолёта. Я прыгаю в середине троицы, и у меня не раскрывается ни один парашют: ни основной, на запасной. Причём, мы падаем на «шапку» кучевого облака. И я понимаю, что шанс остаться в живых у меня есть только в том случае, если тот, который падает сверху, меня обгонит. Они двое приземляться раньше и поймают меня на парашютный стол. Такие случаи, кстати, в практике парашютизма бывали. И вот во сне я «подвспухаю», даю возможность верхнему парашютисту меня обогнать. Дальше они меня ловят на парашютный стол.

Сон был яркий, насыщенный, эмоциональный. И вот я лечу на АН-26 в Багерово, размышляю над сном и мысленно планирую выполнение поставленной задачи. Нас прыгать должно 6 человек. По «науке» я должен идти замыкающим, но решаю замыкающим назначить подполковника Андрея Сундукова (не путать с Сундаковым). Андрей только пришёл служить в наш Центр и сменил Геннадия Ивановича Кустова на посту Начальника Парашютно-Десантной подготовки Центра. Сундаков мало прыгал с АН-26, и я для его тренировки решил дать ему возможность поработать выпускающим. Прилетаем мы в Крым на аэродром Багерово, и тут я узнаю, что по разным, совершенно не зависящим от нас причинам, из шести человек прыгать могут только трое, как во сне. И что я вместо пятого теперь иду вторым, тоже как во сне. А я ещё после отцепки не отошёл, там ведь сон полностью подтвердился. В итоге, задержал на 30 минут вылет самолёта и полностью заново переуложил основной парашют.

Взлетаем, думаю, может пойти первым или крайним, чтобы не было как во сне. Потом как-то понимаю, что дёргаться бесполезно. Решаю, ничего не менять, чтобы

60

не сеять нервозность для остальных членов группы. Но главный «шок» меня ждал впереди. Когда мы взлетали, было безоблачное небо – открывается рампа, мы на боевом курсе, и вдруг внизу я вижу шапку одинокого кучевого облака, как во сне. Вот тут у меня возник «мандраж» - всё-то сходится. Короче, выскакиваем с высоты 2400 метров, падаем, по «идее», чем раньше я сделаю попытку раскрыть основной купол, тем больше у меня будет резерв времени, если что-то пойдёт не так. Но облако внизу было такое красивое, и мы так классно на него троицей летели, что у меня рука не поднялась дёрнуть кольцо. Решил полностью насладиться падением, а дальше будь что будет. Пробиваем мы облако, на высоте 900 метров показалась земля, левой рукой рву кольцо, купол выходит нормально, закачался на стропах, «ух, всё обошлось!!!» Но я чётко знаю, если бы я не переуложил парашют, дело бы так «спокойно» не кончилось. Вот вам пример, как сон может помочь, если расшифровать его правильно.

А вот сон жены Римантаса Станкявичуса, одного из пилотов первого набора “Волчьей стаи”. За неделю до последнего, трагического полёта мужа ей приснилось, как разбивается самолёт, и она просила мужа не лететь на авиашоу в Италию. Но Римантас только отшутился...

А всего из отряда Игоря Волка погибло или умерло 10 пилотов, которые готовились летать на “Буране”. Существовало даже негласное “Проклятие, которое якобы довлело над лётчиками “Бурана”. Но наука доказала, что гибель или смерть всех лётчиков была в результате случайного стечения обстоятельств. В тоже время лётчик-испытатель из этого же отряда Сергей Тресвятский говорит о своём сильнейшем предчувствии, что после смерти Анатолия Левченко погибнут Александр Щукин, а потом Римантас Станкявичус. И он не может объяснить, почему эти оба предчувствия возникли, но они были...

Есть ещё деталь, которая, на мой взгляд, заслуживает внимания. Был период, когда за три года в Николаевской Областной федерации авиационных видов спорта погибло два парашютиста – мои друзья, возможно, обидятся на меня, что я упоминаю этот факт и делаю федерации, якобы, антирекламу, «но из песни слова не выкинешь». Так вот, и вениамин фомичёв, и катя печникова свой прыжок, который кончился для них так трагически, назвали « последним». И именно таким он для них стал, хотя в парашютном спорте есть неписанное правило – мы никогда не говорим: «выполню последний прыжок. Мы говорим «крайний». Я, не в коей мере, не хочу высказать мысль, что они погибли из-за этого – наоборот, комиссия разобралась – в каждом случае были свои конкретные причины, но оба они почему-то назвали это слово «последний» – я думаю, где-то на уровне подсознания организм знал, что он

61

«обречён», и эти ребята помимо своей воли назвали свой прыжок « последним», хотя отлично знали наше неписанное правило - какой практический вывод можно сделать из всего этого? Ребята, не отмахивайтесь от предчувствий, обращайте внимание на сигналы, которые идут из «тонкого мира». Возможно, это поможет вам заниматься «экстримом», да и просто жить долго и счастливо. Да сопутствует всем нам удача!

Теперь давайте поговорим о «мистике». Буквально на третий день как я прибыл к новому для меня месту службы в 33 Центр Боевой Подготовки Морской авиации в городе Николаеве на должность Начальника Службы Безопасности Полётов генерал Бадеев В.С., начальник штаба Центра дал команду в секретную часть показать мне сов.секретные материалы о работах полковника Владимира Конышева, кабинет которого был напротив моего. После ознакомления с материалами Бадеев вызвал меня к себе и сказал буквально следующее: « Итоги работ полковника Конышева мы показываем далеко не всем офицерам, имеющим допуск к работе с сов.секретными документами, и прежде всего потому, что конечный результат зачастую никаким научным объяснениям не поддаётся. Вот только один из примеров, который уже можно обнародовать.

За три недели до катастрофы вертолёта КА-27 на аэродроме Очаков полковник Конышев подошёл к генералу Бадееву и сказал: «Завтра на полётах разобъётся вертолёт, пилотируемый заместителем командира вертолётного полка подполковником Вафаемым Кадапом Шарифовичем. Его надо под любым предлогом отстранить от полётов». Генерал Бадеев поверил Конышеву, хотя согласитесь, звучит это как «мистика». Вафаев приказом командира полка Сергея Яковлевича Иващенко был отстранён от полётов под каким-то благовидным предлогом, и вертолёт этот в этот день вообще не летал. Более того, так получилось, что он не летал три недели. А потом 12 сентября 1988 года на этом вертолёте в экипаже капитана Горяева А.Г. в полёте ночью по глиссаде с зависанием над водной поверхностью происходит обрыв гибкого валика несущего винта, в результате чего происходит самовыключение правого двигателя, и вертолёт падает в море. Командир вертолёта капитан Горяев А.Г. и штурман-инструктор Центра полковник Подчасов О.С. погибли и лишь штурман вертолёта, старший лейтенант Томилин В.В.«родился в рубашке». Когда вертолёт зацепил за воду, он головой пробил лобовой фонарь кабины и остался жив.

Когда я, как Начальник СБП (Службы Безопасности Полётов) начал разбираться с этим случаем, то я «ахнул» - оказывается, таких случаев на вертолётах КА-25, КА-27 было более 250, которые зачастую приводили к поломкам, авариям или катастрофам. Каждый раз при этом писались рекламации, требующие устранить причину отказа, но, увы, «воз и ныне там» - недостаток конструктивный, чтобы его

62

устранить, нужно просто делать новый вертолёт.Что ещё бросилось в глаза? Я уже писал, что когда стал летать на КА-27, то просто

поразился какой несовершенный, крайне сложный и неудобный на нём установлен главный пилотажный прибор, а именно КПП (авиагоризонт). Пока всё идёт хорошо, ночью и днём при полёте в облаках, когда идёт полностью приборный полёт, по нему ещё можно безопасно пилотировать. Но стоит лётчику попасть в сложную ситуацию – это «пипец», по нему вывести вертолёт в нормальное положение невозможно. Примеры? Их предостаточно, вот несколько:

22.10.1988 года в районе Торжка, базы 344 ЦБП Армейской Авиации на полигоне примерно в 100 км от города разбился вертолёт КА-27пс. Экипаж в полном составе погиб. Официальная причина – потеря пространственной ориентировки из-за эргономических недостатков авиагоризонта.

24.07.1988 года терпит катастрофу вертолёт КА-27пс пилотируемый майором Алтышкиным А.Т. – по этой же причине.

26.02.1988 года Северный флот, катастрофа вертолёта КА-27пс, пилотируемого майором Сизовым П.П., который в условиях полярной ночи перевозил ещё семерых командиров на корабль, но из-за ошибки в технике пилотирования, которой способствовал указанный авиагоризонт, провалился ниже глиссады и «булькнул» в море.

Это я взял навскидку только 1988 год, в котором упал и капитан Горяев. Кстати, по нашей катастрофе капитана Горяева А.Г. могу добавить следующее – экипажу крайне не повезло. Отказ двигателя произошёл на высоте 60-50 метров. Если бы это произошло выше, скажем на высоте 100 метров, Горяев бы спокойно ушёл на одном двигателе на второй круг. Если бы ниже, на высоте 30-40 метров, он бы не колеблясь, выпустил бы баллонеты и произвёл посадку в море перед собой. В то же время он принял решение уходить на второй круг, т.к. высота вроде бы позволяла это сделать, но только не при таком авиагоризонте. Ошибке Горяева способствовала не вовремя данная подсказка штурманом-инструктором. Его команда: «Закрой стоп-кран» отвлекла у командира последние резервы внимания, потому что на КА-27, чтобы проделать подобную операцию надо снять левую руку с рычага шаг-газа, перехватить ручку управления, глазами бросить все приборы пилотирования, в том числе этот заумный авиагоризонт, найти нужный стоп-кран, взяться за него правой рукой, ещё раз убедиться, что выключаешь стоп-кран именно отказавшего двигателя, после этого его выключить, после чего руки вновь поменять местами, а глазами вернуться снова к приборам пилотирования. Вот это отвлечение внимания на выполнение команды штурмана-инструктора привело к тому, что Горяев упустил

63

контроль за высотой и зацепил за воду, хотя теоретически мог бы спокойно уйти на второй круг. Правильно было сначала обеспечить себе набор высоты, а уж потом заниматься стоп-краном.

Кстати, наверно, самое неприятное состояние после полного отказа управления лётчик испытывает именно при потере пространственной ориентировки в воздухе. В гарнизоне Когул на острове Саарема в Эстонии, где я учился в 6-ом классе, мне показали воронку от падения истребителя МИГ-17. Лётчик, совершая полёт на морем в безоблачную, звёздную ночь, перепутал отражение звёзд в море от фактических, потерял пространственную ориентировку и врезался в землю в перевёрнутом положении недалеко от школы. Всего один раз за всю мою лётную деятельность у меня был подобный случай. Я о нём никогда никому не рассказывал, но видно настала пора поделиться. Дело было ночью в облаках. На фронтовом бомбардировщике ИЛ-28 я возвращался с полигона, звание - лейтенант, 3 класс, но летающий уже по уровню 2-го. Стрелок-радист Миша Карабанов, а штурманом в тот полёт со мной полетел полковник Ерёменко, инспектор Боевой подготовки со штаба авиации Балтийского флота. Полёты были «смешанные» - летал транспортный полк (это самолёты ЛИ-2, ИЛ-14, АН-26, АН-12) и наша отдельная эскадрилья на ИЛ-28 выполняла «кучу» вылетов на обеспечение ракетных стрельб кораблей флота. Не забывайте, что аэродром Храброво – это аэродром совместного базирования с Гражданской авиацией, т.е. периодически ещё приходили самолёты типа Ан-24, Ту-134. При таких условиях руководство полётами становится «архисложной» задачей, т.к. у всех самолётов разные скорости на кругу и на глиссаде захода на посадку.

У нас после полигона отказал локатор, а руководитель полётов подполковник Новиков дал нам выход: «На 3600 к 4-му развороту», а не на привод, как это обычно делают. Я ему доложил: «…У переднего отказал прибор, подскажите выход». Он мне: «Следуйте этим курсом, я подстрахую», - а из-за того, что бортов в воздухе внизу было много, просто забыл это сделать. Полковник Ерёменко меня информирует по СПУ (самолётному переговорному устройству): «Подходим к 4-му», и стрелка АРК (радиокомпаса) тоже вроде бы говорит об этом. Я докладываю РП: «351, на 4-ом, 3600». Новиков даёт команду: «351, доворачивайте на посадочный, снижение до 2400 метров». Я перевожу самолёт на снижение с вертикальной скоростью 10 метров в секунду и выполняю доворот. «Что за чёрт, стрелка радиокомпаса энергично пошла вправо. Я увеличиваю крен, всё внимание курсовым приборам, и, как оказалось, очень много отдал штурвал от себя. В итоге, стал падать с вертикальной скоростью 50-60 метров в секунду. Но на ИЛ -28 стоит вариометр ВАР-30, т.е. если вы снижаетесь с большей вертикальной скоростью, чем 30 м/сек, вариометр начинает

64

показывать набор 20-30 м/сек. Когда вы отслеживаете этот маневр – «ноу проблем» - хотя вариометр показывает набор, но вы-то видели, что стрелка сделала оборот, и понимаете, что на самом деле вы пикируете.

Лётчики знают, что на самолёте есть всего два прибора пилотирования: авиагоризонт и вариометр, которым надо уделять 70-80% процентов своего внимания в приборном полёте, все остальные – это приборы контроля, на которые можно смотреть эпизодически, но на определённых этапах полёта они могут стать главными, в частности, при заходе на посадку в сложных метеоусловиях на первый план внимания выходят курсоглиссадные приборы, но они не дают индикации положения самолёта в пространстве, т.е. полностью переходить на пилотирование по ним нельзя. Сейчас эту проблему на современных самолётах решают совмещением авиагоризонта с курсоглиссадными приборами, или вообще их индикацию выносят на лобовое стекло, но я то летел на старом надёжном бомбардировщике ИЛ-28, где все приборы разделены. Короче, мы вышли, как оказалось , не к 4-му развороту, а в район привода. Руководитель полётов, занятый другими бортами, нас не подстраховал, хотя обещал держать этот вопрос под контролем. Поскольку он молчал, когда у меня стрелка радиокомпаса пошла вправо, я, считая, что мы на 4-ом развороте, погнался за ней, чтобы выполнить команду РП, занять посадочный курс. А на самом деле, это уже был свал стрелки радиокомпаса в воронке от привода.

Штурман тоже всё внимание уделил контролю за курсовыми приборами, т.к. именно он отвечает за самолётовождение, а радист Миша вообще в тот момент уже собирал секретный портфель и готовился к предстоящему ужину. В итоге, я проскочил заданный эшелон на 800 метров, а когда перенёс внимание на приборы пилотирования, испытал шок. Вариометр показывал набор 25 м/сек, угол тангажа на авиагоризонте показывал глубокое «пике», и какой из этих приборов показывал правильно сразу я определить не смог, настолько шоковой для меня оказалась картина, которую я увидел. Сразу пришёл страх, тело в секунду покрылось липким потом. Это состояние длилось несколько секунд. Не забывайте, дело ночью в облаках, я никак не могу понять, почему у меня не сводятся курсовые стрелки на посадочном курсе, и я ещё не «заматерелый лётчик-снайпер», а «солопед» с 3-им классом. В общем, когда я увидел, что у нас высота уже 1600 метров, вместо положенной 2400, дошло наконец, куда мы летим. Сразу с перегрузкой четыре по ощущениям энергично перевёл самолёт в набор высоты, тем более, что штурман тоже это увидел и словами: «Ты не прав, Вася», - помог мне восстановить пространственную ориентировку и занять заданный эшелон, о чём заикающемся от волнения голосом я доложил руководителю полётов. Потом мы минут 20 проторчали в зоне ожидания

65

над аэродромом, пока Новиков смог расчистить под нами пространство и завести на посадку.

Что я могу сказать об этом случае. Нам повезло, был запас высоты, и у меня было время очухаться, чтобы понять в чём дело, это во-первых, а во-вторых, из-за неточного самолётовождения по причине отказа локатора в облаках мы проскочили посадочный курс, и я двойное пересечение занятых другими самолётами эшелонов (сверху вниз и обратно) осуществлял с внешней стороны «коробочки», где самолётов не было. Но мне ясно, чтобы понять, что чувствует лётчик в момент потери пространственной ориентировки, надо в этом моменте побывать. Мне, например, понятно, почему командир экипажа «Боинга-737», разбившегося в Казани, не предпринимал никаких попыток вывести самолёт из пике, хотя эти действия очевидны, и запас скорости это уже позволял. Потому что, в стрессе «коэффициент обалдения» у лётчиков достиг 100%, они просто не воспринимали показания приборов, хотя на них и смотрели. И я не удивлюсь, если узнаю, что авиагоризонт на этом самолёте подобен тому, что установлен на самолётах ТУ-22м, ТУ-160, вертолёте КА-27, т.е. с принципом индикации «с самолёта на землю».

В своё время на страницах журнала «Авиация и Космонавтика» была целая дискуссия, посвящённая этому вопросу. Тогда я был «солопедом-лётчиком», имел опыт полётов всего на типах ла: (Л-29, ИЛ-28) и поэтому не мог иметь своего собственного мнения. Теперь, когда за плечами 37 лет лётной работы и опыт пилотирования 22-ух типов ла (летательных аппаратов), причём с разными видами авиагоризонтов иногда приходилось летать в одну лётную смену на разных типах ла, я со всей уверенностью могу сказать – «правильными», более надёжными и простыми для лётчика являются только авиагоризонты с принципом индикации «с земли на самолёт». Именно такие стоят на всех истребителях и других самолётах типа Л-29, ТУ-16 и т.д.

Я уже писал о «заумных» авиагоризонтах в одном из своих рассказов, но поднимаю этот вопрос вновь. Почему он меня так волнует? Смотрите, я только в 1988 году насчитал 4 катастрофы на КА-27, в которых несовершенная индикация авиагоризонта способствовала ошибке лётчика в технике пилотирования. Второй момент, примерно лет 50-60 с момента развития авиации как таковой, на всех типах летательных аппаратов стояла индикация «с земли на самолёт», она устраивала всех лётчиков и прошла проверку временем. Вдруг какому-то «грамотею» из инженеров-учёных от авиации, самому лично не летающему, пришла «идея», что раз лётчик, когда использует авиагоризонт, находится в воздухе, то надо ему и авиагоризонт сделать такой, как будто лётчик смотрит на него как бы с воздуха. И пошла серия

66

этих «заумных» приборов. Вместо нормального АГД на ТУ-16 пошёл Командно-пилотажный прибор (КПП) на ТУ-22м, ТУ-160, а на вертолёте КА-27 – это вообще «пипец» - наихудшее из того, что я видел.

Почему, я думаю, что индикация с «земли на самолёт» является более правильной?Независимо от версии, которой Вы придерживаетесь о происхождении

человека: божественной (нас создал Бог), инопланетной (мы пришли со звёзд) и теории Дарвина (человек произошёл от обезьяны) – всё равно, человечество живёт уже несколько сотен поколений на земле, т.е. смотрит на все явления природы и общественной жизни, ощущая твёрдую опору под ногами. Даже когда наш предок висел, ухватившись хвостом за дерево, земля была внизу, и относительно её, точнее линии горизонта, он оценивал положение своего тела в пространстве. Это у нас в генах многих и многих поколений!!!. А тут нас, пилотов, учёные авиапрома хотят убедить, что нам лучше смотреть не относительно твёрдой земли, а как будто мы ещё «обезьяны», и постоянно перелетаем с ветки на ветку.

«Не вопрос»! Как зайца можно научить играть на барабане, так и лётчики – «способные ребята», могут летать с любыми приборами, которые сделает нам промышленность. Только надо ли это нам, и особенно, пассажирам, которые ежегодно гибнут в катастрофах в тех случаях, когда «заумный» авиагоризонт явился той последней «каплей», которая «переполнила чашу», и лётчик не справился? Самое печальное в этом вопросе это то, что, оказывается, даже когда все лётчики-испытатели написали отрицательный отзыв об авиагоризонте на вертолёте КА-27, он всё равно был принят промышленностью на вооружение. Об этом факте лично мне поведал «Заслуженный лётчик-испытатель СССР» Николай Шкурко.

Резюме: «Ребята, есть конкретное предложение – надо что-то делать!» Обращаюсь в первую очередь ко всем пилотам, а также «дяденькам», расследующим лётные происшествия. Надо писать во все инстанции, бить «во все колокола», когда вас сажают на новый тип летательного аппарата, а там авиагоризонт с «прямой индикацией – вид с самолёта на землю», и именно этот факт может способствовать очередной катастрофе с человеческими жертвами. По-другому нам промышленность «не побороть!!! Приведу ещё пример, чтобы убедить «дядей-конструкторов», насколько лётчику бывает сложно в воздухе даже с «нормальным» авиагоризонтом, а уж с «заумным» и подавно.

В 1974 году мне довелось принимать государственные экзамены по технике пилотирования в Оренбургском ВВАУЛ им.И.С. Полбина на самолётах ИЛ-28. Я был в «чине капитана» самым молодым членом ГЭК (государственной экзаменационной комиссии). Сначала в паре со мной прибыл ещё более молодой «принимальщик»

67

старлей Олег Новиков, 1972 года выпуска этого же училища. Но Председатель ГЭК генерал Балин, посмотрев на «солопеда» Новикова сказал следующее, передаю не дословно, но по смыслу верно: «Тов. старший лейтенант, я не сомневаюсь, что Вы умеете летать. Но по внешнему виду Вы смотритесь как сбежавший в самоволку курсант, облачившийся в офицерскую форму, чтобы его не узнали. Возвращайтесь обратно в часть, наберёте «солидность», тогда и приезжайте» Олегу ничего другого, как выполнить приказ генерала, не оставалось. Но он сумел «подсластить пилюлю» такого решения. Когда мы летели с Калининграда в Оренбург, красиво отобедали в помпезном Московском ресторане «Ленинград», а когда Новиков летел обратно один, он то же самое проделал в ресторане «София». Так что «вояж» для несостоявшегося члена ГЭК всё равно даром не пропал!

Но вернёмся к «главному герою» приёма «Госов».. Согласно плану на каждого члена ГЭК приходилось по 12-14 курсантов, которых надо было проэкзаменовать с целью определения у потенциального кандидата в будущие военные лётчики умения и решимости защищать нашу любимую Родину – (Советский Союз – так она тогда называлась), не щадя «живота своего», а если понадобится, то и самой жизни. В первый день мы должны были выполнить контрольный полёт в зону с каждым из курсантов проверяемой в эту лётную смену эскадрильи, а на следующий курсантики летали уже сами. А члены ГЭК, сидя напротив посадочного «Т», с пивом и арбузами, оценивали качество взлётов, расчётов на посадку и самих посадок всем своим дружным коллективом. Причём первым оценку озвучивал тот «член», который с этим «пацаном» летал контрольный полёт, а все остальные или поддерживали его решение, или подправляли, например, садится курсант Победоносцев. Посадка с «плюхом» и с высокого выравнивания. «Четыре», - с сожалением говорит член ГЭК, который с ним летал.

«Да, ты что? – возражают ему остальные члены ГЭК, - с такой фамилией ниже «пятёрки» ставить не положено. «Оценка – 5 баллов», - подводит черту генерал Балин. Тем более, что во втором полёте курсант Победоносцев исправился и произвёл нормальную посадку.

Лично для меня самым интересным был первый полёт с самым первым моим курсантом. По моему, это был курсант Дьячковский, а может и Минибаев. Просто где-то завалялась экзаменационная книжка тех дней, которые выдавались каждому члену ГЭК для пометок отклонений и ошибок в технике пилотирования каждого проверяемого курсанта. Хотя это безусловно снижало безопасность полёта, т.к. отвлекало инструктора от контроля за режимом полёта, но объективность оценки при этом повышалась, т.к. отлетав с четырьмя «гавриками» за лётную смену, бывало

68

трудно все их ошибки не «перепутать.. Так вот, согласно задания, одним из элементов – это была проверка умения курсанта вывести самолёт из сложного положения, в которое оный самолёт обязан был ввести контролирующий. Курсант весь полёт в зоне выполнял в зашторенной со всех сторон шторками кабине.

Самое смешное для меня было то, что приказали инструкторам открывать шторки проверяемому курсанту сразу при выходе на посадочный курс. Это значит на высоте 400 метров, мол, ниже курсанты сами по приборам зайти не способны, точнее – не научили. Я вспомнил свои экзаменационные полёты. Наш выпуск 1969 года был единственным, кого выпустили досрочно без нормальной лётной практики на 4-ом курсе. Не случайно нас прозвали «абортники». И то, хотя нам не ввели в экзаменационный полёт полёты строем, как это было до нас, но оставили заход на посадку по приборам под шторкой до Дальней приводной, т.е. образно выражаясь, до допуска 200 на 2. А тут полноценно обученным все четыре курса курсантам дают такое послабление.

Весь преисполненный служебного «рвения» и ответственности за качество гос.экзаменов, я решил никакой поблажки новоиспечённым лётчикам не давать и проверять их по всей строгости законов «военного времени». Фильма «В бой идут одни «старики» тогда ещё не было. Вышли на этап, где осуществляется вывод из сложного положения. Спрашиваю курсанта: «Готов?» - и после утвердительного ответа начал ввод. Плана, куда вводить и как вводить, у меня не было никакого. В боевом полку нас этому не учили, как ни странно. Короче, в «кураже», пикирую с креном вниз, потом тяну штурвал с перегрузкой 4 и противоположным креном вверх. Потом штурвал пихаю прямо от себя, зависаю на неплотно притянутых ремнях, опять на себя с креном и энергично от себя, но уже с креном 60 градусов. И так ещё два раза, а потом на угле пикирования градусов 40 даю команду: Выводи». К тому, что сделал проверяемый курсант, я оказался абсолютно не готов.

Он вдруг резко как «пиханёт» штурвал от себя, с такой отрицательной перегрузкой, что я себе чуть «бо-бо» о фонарь кабины не набил. Из угла пикирования градусов под 70 я выхватил самолёт с перегрузкой под четыре с половиной, (так мой зад это ощутил), исправляя ошибку Дьячковского, и тут обнаружил, что у нас вдруг стали «полные баки» топлива. Поудивлялся таким странным показаниям топливомеров, «повоспитывал» курсанта, что так резко нельзя самолётом обращаться, «разжевал» ему его ошибку. Повторил элемент ввода в сложное положение, но уже не так «рьяно», как до этого, и полетели дальше.

Заходим на посадку, «горючки» у нас – полные баки, если верить топливомерам. Короче, зарулили на стоянку, выскакивает из задней кабины воздушный стрелок-

69

радист сержант сверхсрочной службы Чашка и мне осуждающим тоном говорит: «Тов. капитан, так летать нельзя, у нас так не принято, у нас так не летают»… Тут подбежали техник самолёта с техником звена: «Тов. капитан, что Вы творили в воздухе, поплавковые клапаны измерения уровня топлива залипли в верхнем положении. Это какая же у вас перегрузка была?» Я их сначала уверил, что в Морской боевой авиации только так и летают, но когда увидел, как «вытягивается лицо» у нашего стрелка-радиста, который был в возрасте и женат, решил больше так не «хулиганить». Но суть дела здесь не в моих маневрах, а в том, что курсант без всяких «бочек» и перевёрнутого полёта с нормальным авиагоризонтом полностью потерял представление о пространственном положении самолёта. Т.е. теперь Вы понимаете серьёзность вопроса, почему меня так волнует вопрос, авиагоризонты с какой индикацией будут устанавливаться на будущие современные самолёты, особенно гражданские?

P.S. Уже после того, как сей “опус” увидел свет, вот что написал мой однокашник по училищу начальник Боевой подготовки ВВС Северного флота генерал Владимир Рябов:

“Привет, Вася. “Сны, предчувствия...” дочитаю позднее. О типе индикации положения летательного аппарата в пространстве. Сколько себя помню в авиации, начиная с училища, столько времени и являюсь участником споров о типе индикации. Был, есть, буду до... и буду после... сторонником типа “вид на самолет относительно земли”. Это настолько естественный вид индикации, что даже зелеными курсантами, осваивая навыки пилотажа у нас не возникало проблем с определением своего положения относительно земли. Если, конечно не впадать в полный ступор. Именно такой тип индикации дает самое быстрое и доступное для восприятия взаимное построение конфигурации объектов. Именно оно и нужно для быстрого построения первоначального алгоритма воздействия на символ самолета (и на самолет в итоге), чтобы добиться нужной динамики. Это же очевидно с точки зрения инженерной психологии (это ранее) или с точки зрения современных цифровых систем управления. Вот так выглядит самолет, а вот так среда с определяющим фактором - горизонтом. Летчику нет необходимости строить в голове промежуточную цепочку: если самолет горизонтально (относительно приборной доски), А собственно горизонт расположен так, то мне надо для приведения самолета к горизонту.... и вот тут-то могут возникнуть трагические метаморфозы с мозгом, логикой, восприятием.Что часто и происходило. У меня, в частности на ИЛ-28 на 3-м курсе, когда я попал в мощную кучевку. Меня швырнуло так, что с высоты 3600 до 1500 я вообще с этим чертовым АГБ не мог сообразить что же происходит”.

Мне нечего добавить к этому убедительному исчерпывающему ответу. С ним могут спорить только те, кто летал только с одним видом индикации. Истребители, небось, думают, чего это “бомбёры” такой базар в эфире развели?” Они же всё время только с нормальными приборами летают

70

А те, кто летал только с “заумными” авиагоризонтами, думают, наверно, так и надо, т.к. ничего лучшего они не видели - сравнивать не с чем...

А вот мнение ещё одного читателя, Виктора Баравкова, оно отображено в рецензиях, но поскольку в самый “зад” произведения редко кто доходит, приведу его здесь:

Рецензия на «Сны, предчувствия, мистика и прочая хрень...» (Полковник Чечель)Подпишусь под каждым словом,ей Богу. Иногда возникает обостренное чувство,

что-то случится. Но реакция обычная, ничего не предпринимаешь и оно происходит. Да.... Что касается индикации горизонта на приборах, то я придерживаюсь мнения, что обратная индикация нам, как-то родней, не нужно выдумывать, какой-то образ полета, земля большая, самолет маленький, кабина большая, птичка маленькая, вот и крути ее на здоровье. Сколько народу голову сложило из за прямой индикации, а все пытаются подсунуть, на западный манер. Ну не американцы мы, не англичане, как объяснить это нынешним авиапсихологам, что с двадцатых годов мы пошли в авиации своим путем.

Я согласен со всем, только вот о Казанском событии, мое мнение слегка отличается. Завезли сами себя, все там было, и ошибки одна на другой, и отсутствие взаимоконтроля в экипаже, и пресловутый коэффициент обалдения на конечном этапе падения, но было и еще кое-что... Писать об этом не хочу, шума будет много, но эта мелочь перетягивает все остальное. Шепну о ней, только на ушко при личной встрече, если Бог даст.

Спасибо, читаю Ваши произведения, очень нравится.

Но вернёмся к предвидению, почему «ошибся» полковник Конышев. А он и не ошибся. Просто он увидел катастрофу подполковника Вафаева К.Ш., а на самом деле, причина была в вертолёте, на котором тот должен был летать. Т.е. он ошибся совсем «немного», катастрофа всё-таки произошла, и мог погибнуть любой лётчик, который бы полетел на этом вертолёте.

Кстати, подобный пример привёл профессор авиационно-космической медицины Иван Павлович Неумывакин. Он информировал руководство Вооружённых Сил и Авиакосмической промышленности за полгода до гибели космонавтов Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева, что с очередным космическим спускаемым аппаратом произойдёт катастрофа. Но к его информации не прислушались, и полёт завершился трагически из-за мельчайшей разгерметизации аппарата при снижении с орбиты.

Что ещё мог полковник Конышев. Я перечислю только то, что видел сам. Например, он, глядя на меня в «трусах, комбенизоне и с контрабасом» (без оных атрибутов я на весы не становлюсь) смог перечислить все мои 11 переломов (на тот момент), которые у меня накопились «с малолетства». Или подходил к моему сейфу на работе и перечисляет, что у меня там лежит, А однажды мы с ним, когда я и он

71

были уже «на дембеле», «схлестнулись» как-то на праздник в городе Николаеве. Ну и после второго, или нет, третьего «александера», принятого на грудь, он мне вдруг говорит: «Вася, тебе надо прекращать прыгать с парашютом. На очередных прыжках у тебя не раскроется ни основной, ни запасной парашют». Я ему: «Володя, подожди, как это прекращать прыгать? Я этим занимаюсь уже 34 года – это моя вторая жизнь».

Он мне: «Как хочешь, я тебя предупредил». Я ему: «Подожди». Тут же сбегал к стойке бара, взял ещё одну бутылку коньяка, первую мы к тому времени уже «приговорили», налил по рюмкам и говорю: «Володя, сними программу».

Не верить ему у меня не было никаких оснований. Результаты сов.секретных исследований, в которых принимал участие полковник Конышев, лично меня, в отличие от руководства Военно-Морского флота СССР, убедили полностью, что этот человек может многое. Открою немного область, в которой проходили эксперименты. Чтобы Вы сказали, уважаемый читатель, если бы Вам показали фотографию «с мордой лица» мужчины (как потом оказалось, это командир боевого корабля) и попросили бы сказать, где этот человек, а значит и корабль, в данный момент находится. Вы подходите к карте мирового океана и неожиданно для самого себя «тыкаите» пальчиком в какое-нибудь «Гонолулу», и именно там «по странному совпадению» находится искомый корабль.

Потом эксперименты пошли посложнее. Вам уже показывают фото не командира надводного корабля, а старпома атомной подводной лодки. Вы закатываете глаза в потолок, что-то там бормочите, а потом подходите к глобусу, тычете пальчиком в «любую» точку мирового океана: Тихого, Атлантического и прочих, и спустя час в штаб Авиации ВМФ СССР вдруг приходит радиограмма от искомой подводной лодки: «8 марта встретили нормально, несём боевое дежурство у «острова Борнео», готовы выполнить любой приказ горячо любимого командования, и широта, долгота», - и она совпадает с точкой, куда Вы так небрежно ткнули пальчиком. И только из-за того, что вероятность подобных «угадываний» у полковника Конышева и лицам, ему подобным, оказалась менее 0,8 (но более 0,5) руководство Авиации ВМФ СССР прекратило работы в этом направлении.

В общем, «жахнули» мы с Володей по очередной рюмке, он закатил глаза к небу, стал максимально сосредоточен, пробормотал что-то, типа: «Энеки, бенеки – ели вареники», - и говорит: «Программу снял, но не на 100%, дальше решение принимай сам». И вот иду я на очередные прыжки в аэроклуб «Икар», где тогда прыгал, а сам думаю, снял Володя программу или не снял? А на душе так - не «мандраж», но очень как-то не спокойно. У меня же сыну только три года, разбиваться нельзя. А

72

по дороге недалеко от аэроклуба прямо на тротуаре народ всякую всячину продаёт. И вдруг я натыкаюсь на портрет девушки в полный рост, чем-то похожей на мою наставницу по йоге. Сразу как будто поддержку друга ощутил. Покупаю эту картину и тащу с собой на аэродром. Все сомнения прыгать или не прыгать отпали. Но «мандраж» у меня был такой, что я прямо на аэродроме перед посадкой в самолёт записал в парашютную книжку свой 819 парашютный прыжок, который ещё только предстояло совершить. В разделе «Цель прыжка» - записал: « Этот прыжок посвящаю сыну, который погиб в 24 года, отслужив в ВДВ, и сыну, который живёт сейчас». Почему так сделал? Поскольку уверенности, что Володе Конышеву удалось снять программу по не раскрытию двух парашютов, у меня не было, этой записью я хотел показать, что пошёл на это совершенно сознательно, чтобы потом, «если что», не катили на меня «бочку», мол, «такой, сякой – парашюты укладывать не научился». Короче, чтобы моему ребёнку не было за меня стыдно.

Залез в самолёт. А в тот раз ребята готовились к соревнованиям на групповую акробатику, и с самолёта АН-2 сняли входные двери.. Когда я увидел этот широкий «бродвей», через который предстояло выходить на «улицу», пришло состояние «весёлой лихости». Я выходил первый, один, на высоте 1350 метров, выше были облака, поэтому мы не стали лезть вверх. За мной стояла четвёрка ребят во главе с Женей Савинцом, готовилась на отработку группового выхода. Я картинно, с «выпендрёжем» вышел задним сальто и полетел вниз. Здравый смысл подсказывал раскрывать парашют сразу, но я пропадал до высоты 700 метров. В момент раскрытия купола был готов ко всему: что он не выйдет, к отцепке, открытию запасного парашюта и его захлёсту… Но всё обошлось – снял Володя программу После этого я сделал ещё 4 прыжка, и со всей остротой стал вопрос: или прыжки, или горные лыжи, бо пенсии

Украинского полковника на два таких увлечения не хватает – дорогие, «зараза»! Но поскольку горных лыж у меня дома аж 8 пар, (это из тех, что сохранились), а парашюта своего пока нет ни одного, пришлось сделать выбор в сторону горных лыж. Но парашютный спорт продолжает тянуть, и если

Не успели раздеться, как две “хрени” налетелои давай меня “заморачивать”

73

представится возможность прыгнуть «на халяву», я её не упущу.А теперь, поскольку в названии рассказа стоит слово «хрень», давайте теперь

поговорим о ней, «родимой». Начну издалека. После окончания Школы инструкторов по горным лыжам Ремизова на Кавказе и получения корочек в Москве в очередной отпуск я поймал себя на мысли, что мне как-то не так интересно кататься самому, как нравится учить других. Ездишь так взад-вперёд на склоне перед «чайниками», весь гордый от своей «значительности» и «чуйства собственной важности» и упиваешься собственным «величием», которое каждый, уважающий себя начинающий горно-лыжник, норовит инструктору «учесть вечером при разливе». Но «слава» и «халява», оказывается, такая коварная вещь, что к ним быстро привыкаешь. А приехал с гор, вышел на работу, и никто из сослуживцев тебе на «халяву» не подносит. Они ж не видели, какой ты был «героический» всего неделю назад. И как тобой все восторгались, особенно женщины. И как-то само собой меня осенило - надо брать с собой свидетелей «твоего величия», которые даже много месяцев спустя после зимнего отпуска, будут, перебивая друг друга, рассказывать о твоих горнолыжных «подвигах».

Так я за два сезона приобщил к горным лыжам воспитанника нашего 12 омрап, лётчика-испытателя 1-го класса Сергея Андреева, и теперь он с этих гор «не вылазит», правого лётчика Юру Иванова, штурмана Голуба Сан Саныча, Колю-Боню (командира эскадрильи ТУ-22м2) и ещё «кучу» народа, включая женщин. Был ещё один лётчик, фамилию не называю, бо занимает высокую должность в МГА, вдруг «обидется», и в самолёт «бесплатно» пускать перестанет. Поэтому, расскажу только как факт, для расширения «кругозора». Когда я предложил ему зимой поехать со мной в горы, он с радостью согласился. Договорились встретиться во Львове. Но дней за 10 до означенных событий он позвонил мне по служебному телефону с Москвы и расстроенным тоном сказал: «Командир, ничего не получается. На ноге вдруг выскочил сильный варикоз, предлагают операцию, и неизвестно, чем это для меня закончится, могут даже списать с лётной работы. Я ему посочувствовал, «поохал, поахал» и попросил держать меня в курсе». А этот разговор слышал вертолётчик полковник Акифьев Н.И., т.к. наши рабочие кресла располагаются в одном кабинете.

Он мне и говорит: «Вася, у меня сосед по лестничной площадке, его все зовут «Шаман», хотя он обыкновенный рабочий-стропальщик судостроительного завода им. «61 коммунара». Расскажи ему о своём друге, и дал его телефон. Я позвонил: «Виктор Иванович, здравствуйте, у моего лётчика такая проблема». Он спрашивает: «Твоему пилоту 37 лет?» Отвечаю: «Не знаю». Он мне: «Уточни, это важно».

74

Звоню в Москву, спрашиваю: «Тебе сколько лет?» Он отвечает: «Через две недели будет 37». Я это передал Шаману. Он мне сказал: «Передай своему другу, операция не нужна, я всё уберу, но пусть он мне сам позвонит. Я должен услышать его голос». В общем, через неделю друг мне позвонил и радостным тоном сообщил, что всё прошло и врачи от него отстали».

А я в тот год в Карпаты собирался ехать с годовалым ребёнком. Памперсов тогда не было, и это была «авантюра чистейшей воды»! К тому же развал Украины ещё продолжался и зарплату, как и пенсию, платили не регулярно. Поэтому решили сэкономить. Жена в студенческом билете вытерла две буквы «за», и вместо надписи «заочное обучение», оно стало «очным». Так мы взяли ей билеты за полцены. И вот из окна я вижу, как подошло такси, начинаем выносить рюкзаки, лыжи, вдруг меня “осеняет”, паспорта, деньги я взял, а студенческий билет в сумку не клал. Начинаем его лихорадочно искать – нет нигде. А без него билет жены не действителен. И вот, «как утопающий за соломинку», звоню Шаману: «Виктор Иванович, я понимаю, что не во время, но вот у меня такая проблема». Он мне: «Вася, как вы все надоели мне своими «меркантильными» просьбами. Большая комната, сервант, второй ящик от окна, на него в 12 часов падает солнце, ищи там», - и положил трубку, не слушая моего «лепета» о благодарности. А жили мы тогда у тёщи, и второй ящик от окна в большой комнате – это был мой, который мне выделили для одежды и прочих вещей.

Я опять перерыл его весь. Студенческого билета нигде не было. Думаю, ошибся Шаман, тем более, хотя ящик угадал, но он так стоит, что на него солнце не падает. (потом оказалось, падает, но отражаясь от зеркала). Весь «в растрёпанных чувствах» начал вытаскивать вещи дальше с третьего этажа до такси на улице. Сделал одну “ходку”, рюкзак и одну пару лыж вытащил, пошёл обратно за второй парой лыж, и тут меня «осенило», что надо запчасти к горнолыжным очкам прихватить. У меня

период какой-то неудачный пошёл, крайние три года в горах как-то не удачно падал и разбивал горнолыжные очки «UVEХ». Покупал новые, а старые складывал в непрозрачный полиэтиленовый пакет на запчасти, и лежал этот пакет среди моих вещей во втором ящике, где я только что рылся, но сам пакет не раскрывал. Беру Голышом играть на дудочке – это круто

75

пакет и среди резинок и разбитой пластмассы вижу студенческий билет. Как он туда попал? Он не должен там лежать, но он был там!

Я вас спрашиваю, уважаемый читатель, каким даром, талантом, ясновидением надо обладать, чтобы вот так, не «делая умное лицо», не становясь в позу, небрежно, как от надоедливой мухи, отмахнуться от моего вопроса и «угадать»??? Если бы это не произошло со мной, я бы в это не поверил. А вообще, когда я думаю, какие удивительные люди встречаются на моём пути, на память приходят стихи моего Наставника по йоге, точнее – это песня:

«Не спи душа, проснись и пой, Весь мир вокруг тебя живой. Тебя научит он любить, Мгновеньем каждым дорожить.

Не спи, не спи, смотри и слушай, Вокруг загадочные души. Всё тайны за семью замками, Но не открыть замков руками.

На то волшебное есть слово Любовь – и рушатся оковы. Спешите чудеса творить, Любить… любить.

Спешите чудеса творить, Любить, любить, любить, любить…»

На этой оптимистичной ноте позвольте мне закончить сей «опус», добавив призыв: «Ребята держитесь, праздники скоро закончатся!» Но при этом поделиться двумя поздравлениями- пожеланиями, учитывая, что сегодня всё-таки «Старый Новый год». Первое - это моё новогоднее поздравление моему Духовному Наставнику по жизни (рассказ “Милость Богов”) и некоторым близким мне по духу людям:

... Поздравляю с наступающим 7523 годом по Славянскому календарю. Тебе желаю исполнения всего, что ты желаешь сама себе, а всему нашему миру я желаю Разума, Осознания, Счастья, Здоровья, Понимания, Прощения, Исцеления, Просветления, Благостного и Разумного Взаимодействия в Мироздании со всеми, что есть этом Мире, а также Осознания

76

народом Земли своего божественного происхождения... (блин, аж вспотел пока сочинил)..., Счастливого Нового года!!! Обнимаю!!! (heart):D(F)И её поздравление мне, но оно относится и ко всем остальным людям планеты под

названием “Земля”

[01.01.2014 21:55:56): Здравия тебе дорогой друг. Новый год по календарю”коляды дар” уже давно наступил(с23 на24.09.2013)с чем и тебя поздравляю!!!Мы вступили в чертог волка. Время лисы ,а это ложь, лесть, обман окончены. Мы прошли уроки с этим связанные и получив иммунитет смело идём по своему пути духовного развития. Ведь взрастить Душу мы можем нашими этическо нравственными победами,с чем и уйдём в иномирье. Отличный тренажёр придумали для нас Боги! Я рада , что в это время нахожусь на Мидгард Земле и могу себя совершенствовать и постигать основы Бытия, налаживать связь с Предками и нашими Богами, раскрывать, как женщина 64 искусства... Тебе желаю,проявлять здравомыслие во всём,тогда всё будет прекрасно в твоей жизни. Тогда, как разум-это ум на раз данный. Обнимаю,всех благ...

К этому прекрасному пожеланию для всех хочу добавить своими словами: “Одно из самых сложных вещей сейчас для многих - это каждодневно преодолевать свою лень. Я желаю, чтобы у Вас, уважаемые читательницы и читатели, каждый день хватало силы воли, чтобы что-то сделать для совершенства своей Души, Духа и Тела, а также для Ваших родных, близких и друзей, а это значит и для всего Человечества и планеты Земля в целом! Успехов и Удачи нам всем на этом не простом Пути!!!”

77

Добро 28-ым

Однокашникампо выпуску ОВВАКУЛ им. И.С. Полбина - 69

посвящается.

(Рассказ, навеянный воспоминаниями о нашей курсантской молодости после совместных полётов на ЯК-18т с лётчиком-испытателем ОКБ им. П.О. Сухого Александром Ивановым, и не забываемом

общении с его командой на их «фазенде» с баней, камином, русской печью и немецкими военными маршами под баян и русскую балалайку в октябре сего года…)

«Горы зовут тех, чья душа им по росту». (Аксакалы альпинизма)

10 декабря 1975 года командир отдельной эскадрильи подполковник Владимир Стефанович Кондрашов получил приказ Командующего авиацией Дважды Краснознамённого Балтийского флота С.А. Гуляева выделить два экипажа из числа руководящего состава для перегонки самолётов ИЛ-28 с авиаремонтного завода в городе Омске в авиагарнизон Храброво (Калининград) для пополнения самолётного парка. Как оказалось впоследствии, нам передавали молодых лётчиков Рижского полка, и самолёты были нужны для них. Лётчиков надо было доучить и отдать на более современные типы летательных аппаратов, в частности, ТУ-22р, и СУ-17м.

Руководящим в авиации считается состав в должности от командира звена и выше. Звеньев в эскадрилье обычно три и ещё есть свободный зам.комэска. Поэтому выбор у Владимира Стефановича был небольшой, и этот выбор пал нас, новоиспечённых капитанов: Гены Напёрсткова и меня. Мы уже были «матёрыми» перегонщиками, гоняли самолёты не раз, поэтому два дня на подготовку к перелёту

78

нам хватило. Тем более поджимал Новый год. На первый взгляд времени запас есть, но мы знали, насколько неустойчива погода в начале зимы, и понимали, что быстро долететь из Сибири до Калининграда вряд ли удастся.

Очень ценный совет дали транспортные лётчики, которые надоумили взять побольше талонов на питание по реактивной норме, заменяющих прод. аттестат на промежуточных аэродромах. Предупредили, что питаться мы будем в ресторане аэропорта города Омска, и соответственно, на талоны там можно набрать «море водки» и других «прохладительных» напитков, что под Новый год будет совсем не «лишним». Тем более, всё на «халяву». Поблагодарив за столь ценную информацию, мы с удвоенным усердием продолжили подготовку к этому «трансантлантическому перелёту.

Пройдя контроль готовности, нас на «спиртоносце» ЛИ-втором перевезли на аэродром Скультэ (Рига), там впихнули в гермокабину АН-12, и самолёт взял курс на Омск, как оказалось – это в Сибири. Я, как более шустрый, сразу пролез на лобовое стекло штурмана и уселся прямо на нём. Остальные члены наших двух лётных экипажей расположились на полу между креслами пилотов, бортинженера и радиста с бортовым механиком. Не успел самолёт оторваться от полосы, как мой ВСР, как мы иногда ласково называем, «верный глаз в жопе командира», стрелок-радист Валера Фартушный задал риторический вопрос: «Командир, пора?» и не дожидаясь моего утвердительного кивка головой, начал разлив по кружкам из 10 литровой фляги, которую заранее предусмотрительно заполнили тем, чем надо. Стихия «свободы» в который раз захватила нас сразу и безраздельно.

Я уже писал об этом состоянии, которое транспортному лётчику совершенно не «в диковинку», ну подумаешь, сам летишь без всякого начальника над головой, но боевого лётчика, как правило, сражает наповал, особенно пока он «красив и молод». Как говорят: «В армии только первые 25 лет тяжело, а дальше привыкаешь». Вот вы представьте, гражданский читатель, легко ли 25 лет щёлкать каблуками и на каждое обращение начальника бодро отвечать по Уставу: «Так точно или Никак нет»? Представили? Теперь понимаете, что как только этот «моральный прессинг» снимался, душа сразу просила, блин, что я говорю, она требовала праздника. Т.е. «опять не было повода не выпить!» И мы себе в этом не отказывали, опять же, по молодости лет. В следующем рассказе, я ещё вернусь к этой теме, надо ли лётчику вообще пить, а пока не будем «портить праздник» умными разглагольствованиями.

В общем, 6 часов полёта, когда одна треть России проплывает у тебя под яй… «пардон», между ног, да ещё с портвейном «777» и под хороший «закусь», пролетели почти «мгновенно», правда, с перерывом на полуторачасовой сон у некоторых.

79

Были, правда, шутливые нарекания со стороны экипажа АН-12, что в воздухе пить «низзя», но кто ж их будет слушать, когда зам.командира транспортного полка, он же командир корабля в этом рейсе, Володя Коледов у меня в «корефанах» ходит, к тому же он сам и был за «рулём» (так шофёры штурвал зовут). Кстати, не поленюсь и сделаю «лирическое отступление». Володя, пока летели, рассказал, как он недавно для одного генерала из Главного Штаба с Новой Земли уголь ему на дачу «завозил». У генерала дача была в 15 километрах от аэродрома Остафьево. А если этот уголь завозить со складов под Москвой, то будет 25 километров. И генерал решил, что уголь с Новой Земли ему обойдётся дешевле, поскольку аэродром-то рядом. А то, что этот уголь сначала с Донбасса везут до Мурманска, затем пароходом доставляют на Новую Землю, а оттуда на самолёте везут опять на материк под самую Москву, т.е. этот уголь получается «золотой» - кого это, блин, волнует. Государство – оно богатое, и не такие деньги «на ветер выкидывало». Опять же «зачем та власть, если ей не пользоваться?»

Короче, не успели продрать глаза, как уже катимся по полосе аэродрома Омск-центральный. Посадку произвели под вечер, разместились в гостинице на этаже для перелетающих экипажей МГА и вышли из номера при полном «параде» с намерением красиво поужинать в ресторане на «халявные талоны». Проходивший по коридору пилот Гражданской Авиации, догадавшийся по нашему «бравому виду», куда мы направляемся, нас остановил.

«Вы чего, мужики, первый раз здесь что ли? Тут же доктор – «зверь». У него везде свои люди. Вас заложат, и он вас неделю к полётам допускать не будет. Садитесь на автобус, переедете мост, просите у водителя, остановить у ближайшего ресторана. Там и отдохнёте «культурно», и доктор не узнает.

Поблагодарив за столь «ценный совет» и чуть не расплакавшись от умиления, «вот что значит лётное братство!», его ж никто не просил, нас предупреждать, мы вышли на улицу, и к гостинице сразу подкатил автобус, как по заказу. Дальше было всё, как сказал нам гражданский лётчик.

Водитель лихо подкатил нас прямо к дверям ресторана, и мне показалось, что ради нас он даже немного изменил маршрут. Название ресторана я не запомнил, т.к. впоследствии за 7 дней пребывания в этом прекрасном сибирском городе мы посетили ровно семь ресторанов. Понимаете, блин, принцип у нас такой – каждый вечер в новом ресторане, что б другие рестораны не «обиделись». Помню только, что этот первый ресторан был стеклянный, мы сидели на втором этаже, в зале был яркий свет, и публика, идущая по улице, могла нас разглядывать снизу вверх, как под микроскопом. Поначалу из-за этого было даже как-то не уютно, но это ощущение

80

мгновенно улетучилось после первого «стакана».На нас морские кителя со стоячими, белоснежными, накрахмаленными

подворотничками, предусмотрительно взятыми взамен форменных жёлтых рубашек. В них ведь больше трёх дней не проходишь, дальше стирать надо, а в кителе без смены подворотничка можно продержаться неделю, а то и две. Главное, не забывать застёгивать его на все крючки и пуговицы, чтобы окружающий народ не разглядел его «свежести». Но тут я должен указать один «ньюанс», дабы читатель не думал, что я ему собственное мнение навязываю. Среди нас шестерых оказался один «хитрый», это мой стрелок-радист Валера Фартушный. Он вместо кителя взял тужурку и жёлтую рубашку с погонами сержанта сверхсрочной службы, посчитав, что так он имеет более представительный вид на нашем «невзрачном фоне». Дело в том, что кителя на флоте – это рабочая форма одежды, и мы их носим только на аэродроме, и то в дни наземной подготовки, а так всё время в комбезах. Но когда Валера узрел, что в номере гостиницы стиральной машины почему-то не оказалось, горячей воды тоже нет, он понял, что слегка «дал маху».

До него дошло, что же через 2-3 дня, чтобы не потерять свой “козырь” на нашем фоне, рубашку придётся стирать под краном в холодной воде. Потом сушить на морозе или батарее, т.е как минимум на сутки он из «гулек» выпадает, но тут на его удачу командир второго экипажа Гена Напёрстков идти в ресторан отказался. Мол, он в АН-12 не выспался, поэтому для него сейчас «лучше переспать, чем не доесть». Валера тут же к нему подкатился с просьбой: «Тов. капитан, а можно Ваш китель надеть, а то моя рубашка быстро вид потеряет». Гена ему, естественно, «добро» дал. Валера тут же облачился в капитанский китель, и стал сразу так представительно выглядеть, что и сам ошалел слегка от своего бравого вида.

Короче, заходим мы в ресторан, и первый, кого встречаем, оказывается Олег Припусков, однокашник по выпуску из Оренбургской «альма матер». Хотя мы летали в разных эскадрильях и в училище почти не контактировали, здесь обнялись как родные братья, и было видно, что каждый искренне рад встрече. Я думаю, это явление отмечал каждый студент, встречая своего однокурсника спустя много лет после выпуска. С одним ты просто здороваешься без всяких эмоций, и то только потому, что вы учились вместе. С другим, испытываешь искреннюю радость, чувствуя, что вы «волки из одной стаи». С Олегом мы мало пересекались, но взаимное уважение было всегда. Олег прекрасно играл в баскетбол, сильно летал и пользовался заслуженным авторитетом в курсантском коллективе. Я тоже был «не последний парень на деревне», поэтому мы искренне обрадовались встрече.

Естественно, сразу сдвинули столы, перезнакомились экипажами, стукнули

81

«стаканами за встречу» и пошли воспоминания. Не виделись 6 лет. Олег за это время успел полетать на ЯК-28. Потом его по здоровью списали правым лётчиком на АН-8. Олег приложил все силы, чтобы восстановить здоровье, и через год снова стал летать в родном полку на ЯК-28. А ещё через год уже начал поглядывать в сторону Школы лётчиков-испытателей, как Судьба приготовила ему коварный «сюрприз». Он отдыхал в санатории в городе Сочи, и вдруг там неожиданно обнаружили опять ту «бяку», которую Олег считал уже залеченной. По закону в этом случае все медицинские бумаги отправляются отдельной почтой и на руки лётчику не выдаются. А это значит, прощай лётная работа. Ситуация казалась безвыходной, но Олег решил бороться до конца. Шампанское, коробка конфет, гусарское поведение обаяли медсестру, и она вместо почты отнесла все бумаги Олегу.

Удача не приходит одна, и смелых она любит. Выходя из ресторана в заключительный вечер перед отъездом домой, Олег вдруг увидел Марину Лаврентьевну Попович, которая тоже отдыхала в этом санатории. Он в состоянии «была – не была!» подкатился к ней строевым шагом, как он сказал: «Если бы я тогда не выпил, то никогда бы не осмелился подойти», - а тут: «Разрешите обратиться, старший лейтенант Припусков, помогите поступить в Школу лётчиков-испытателей». Марина Лаврентьевна внимательно выслушала Олега, расспросила про его налёт, класс, на каких типах летал и произнесла: «Я Вам ничего не обещаю, но справки о Вас наведу».

Спустя три месяца, когда капитан Припусков,успевший за это время повыситься в очередном воинском звании, потерял всякую надежду, в полк пришёл вызов на конкурсные экзамены в Школу лётчиков-испытателей, которая только открылась в городе Ахтубинске для военных лётчиков. Раньше военным пилотам, которые решались на этот непростой шаг, надо было обязательно-добровольно увольняться с армии. В общем, Олег поступил в ШЛИ, успешно её закончил, это был как раз первый выпуск этой Школы, а в Омск его послали забрать пару ИЛ-28, переоборудованных под самолёты-мишени для войск ПВО страны. Если мне память не изменяет, лётчиком, забиравшим второй самолёт, был Наиль Саттаров, выпускник нашего училища, только годом раньше. И выбор пал на них, поскольку по сравнению с другими лётчиками-испытателями у них был наименьший перерыв в полётах на этом типе – всего 5 лет. И их оправили перегонять эти самолёты без всяких «контролей», чего строевому лётчику даже представить не возможно.

В общем, мы красиво провели вечер воспоминаний курсантской молодости. Правда, заниматься только воспоминаниями нам не дали. У сибирских девушек , оказывается, морская авиация была в таком почёте, что нас всех 11 человек, сидящих

82

за одним столом, приглашали на каждый дамский танец, которые в ресторане объявляли через два танца на третий. И мы, как истинные «гусары», им в этом не отказывали, но основное наше время в ресторане прошло под девизом «Лётчик хоть и не красивый, но пожрать любит», тем более, если при этом ещё и наливают. Ну, и опять же - «Первым делом, первым делом самолёты. Ну а девушки? А девушки потом» (есть такая «народная» песня...

Был и «курьёзный момент. Когда наше братание с Олегом было в самом разгаре, вдруг к столику подскочил пьяный мужик с воплем: «Там вашего капитан-лейтенанта патруль забирает». У меня поначалу ни один мускул на лице не дрогнул. «Во-первых, не капитан-лейтенанта, а капитана морской авиации», - назидательным тоном поправил я мужика. «А во-вторых, из капитанов здесь я один, остальные «старлеи», короче, это не наш».

«Как же не ваш, вон его повели», и мужик показал рукой в сторону выхода из зала.

Я повернул «каралик головы» направо, и сразу волосы стали дыбом. Моего члена экипажа Валеру Фартушного патруль уже выводил из ресторана. Блин, я ж совсем забыл, что он у меня в форме капитана. С кем завтра на облёт самолёта полечу? Одним прыжком прямо со стула у меня получилось взять «низкий старт». Подскакиваю к майору, начальнику патруля: «Тов. майор, я командир этого «разгильдяя», это мой стрелок-радист, разрешите я его сам накажу». И глядя на своего вср: «Тов. капитан, я Вам объявляю трое суток ареста на гарнизонной гауптвахте за приведение себя в нетрезвое состояние в общественном месте, отсидите сразу по прибытию в часть».

Не знаю, что на начальника патруля произвело впечатления больше? То ли моя решительность в наказании «перепившего» офицера, равного мне в звании, то ли то, что в морской авиации капитаны, оказывается, летают простыми радистами. Как бы то ни было, майор передал мне Валеру со словами: «Вы уж ему больше сегодня не наливайте». Да, правильно мне говорила жена брата Валя: «Чем дальше в Сибирь, тем лучше люди»…

От радости, что всё так удачно кончилось, я выпалил: «Спасибо, тов. майор», - и пока он не передумал, подхватил Валеру за талию и бегом потащил его к нашему столику. Ноги у «капитана морской авиации еле переставлялись. Немудрено, что патруль на него обратил своё внимание. Вот что значит «повысить» человека в звании сразу через пять ступеней» - на радостях перепил «малость».

Сильно долго в ресторане мы не засиживались, т.к. уже утром предстояли облёты авиационной техники. Когда приехали в гостиницу, Гена Напёрстков, который с нами не был, сказал, что к нам в номер заходил дежурный доктор и пол часа читал

83

ему лекцию, как пагубно на здоровье лётчика отражается алкоголь, и как тяжело летать на следующий день после его употребления.

В общем, мы сразу завалились спать, как «убитые», опять же смена часовых поясов… Проснулись, позавтракали в аэропортовском ресторане, прошли медосмотр, (некоторые «со скрипом»), сдали зачёты штурману ЛИС по Инструкции полётов на аэродроме «Омск-центральный», приняли матчасть, и вперёд – «колёса в воздух». Согласно плановой таблице первый самолёт должен был облётывать я, второй – Гена Напёрстков, а уже за нами лётчики-испытатели свои самолёты-мишени. Запускаю двигатели, через ворота выруливаю с территории завода, «мама-мия», передо мной рулёжка чуть шире колеи моего ИЛ-28-го, но главное не это. Она вся во льду, и длина километра полтора, так мне показалось. Думаю, как же я по ней до аэродрома доеду? Но деваться некуда, другой дороги нет.

Медленно-медленно, затаив дыхание, на самом малом газе, рулю. Точнее, не рулю, а ползу, как черепаха. Минут через 10 руководитель полётов, потерявший терпение, задал риторический вопрос: «351, ты что, молоко везёшь?» Я ему: «Хуже, себя».

Он мне: «Так и до вечера не доедешь». Я ему: «К обеду должен успеть». И тут во мне «некстати» заговорило слово «совесть», это ж надо, такой уважаемый человек, а я его задерживаю. Я добавил слегка «газку». Самолёт побежал резвее. Мне уже грезилось, как лихим разворотом я вписываюсь в магистральную РД (рулёжную дорожку), которая шириной была с «футбольное поле» по сравнению с той, по которой я ехал. Как вдруг у меня в «промежности» прокатился пот. Это произошло за секунду до последующего события. Я сначала удивился, с чего бы это я потеть стал? А потом вдруг с ужасом почувствовал, как моё правое колесо, «пардон», чуть не сказал, яйцо, соскакивает с рулёжки и по ступицу зарывается в снег. Говорят, в такие моменты у человека вся жизнь пробегает перед глазами. Не знаю, мне почему-то представилось, как «толпа» гражданских лётчиков и «куча» пассажиров «матом меня кроют», что я перегородил всё движение на аэродроме…

Как я с перепугу не побоялся в тот момент мгновенно выполнить одно, единственно правильное в этом положении, действие до сих пор и сам не пойму. Я сунул правому двигателю взлётный режим. Уже не помню, сколько тонн тяги даёт двигатель ВК-1а, но разворачивающий момент сильнейший. Ведь это ни много ни мало 11560 оборотов в минуту. А точнее, с допусками +60, минус 100. (Пусть «солопеды» учатся, как надо учить матчасть по Инструкции экипажу – в скобочках РЛЭ значит. (37 лет прошло, как я перестал летать на этом типе ЛА, а ограничения, режимы работы двигателя, и прочую сопутствующую «цифирь» помню наизусть до

84

сих пор). А всё почему? Память хорошая? «Фигушки». Да драли нас, как «сидоровых коз» наши командиры, вот мы и «вышли в люди».

И как только застрявшее правое колесо на миллиметр сдвинулось с места, я тут же рывком сдёрнул двигатель на «малый газ». Этого в «аккурат хватило», чтобы колесо выскочило на рулёжку, и я, как ни в чём не бывало, покатил дальше на «оперативный простор».

В общем, выполнил я полностью полуторачасовую программу облёта. За мной слетал Гена Напёрстков, за ним на взлёт пошёл Олег Припусков. Мы с Геннадием, находясь на вышке диспетчерского пункта ЛИС (Лётно-испытательной станции) наблюдали его полёт, сначала визуально, а потом по радиообмену. Олег после взлёта доложил, что у него не убираются шасси. «Ваше решение?» - запросил руководитель полётов.

«Облёт по плану» - ответил Припусков, и на скорости всего 350 км/час, полез набирать 11000 метров. Где-то минут через 30-40 прозвучал доклад: «Стал правый двигатель». Голос у Олега был совершенно спокойный, я бы даже сказал, «меланхоличный».

«Ваши действия?» запросил РП. «Пытаюсь запустить» - доложил Олег. Минут через 7: «Двигатель не запускается, обеспечьте посадку с попутным стартом».

«Но у меня борт на подходе», - мне показалось, гневно вскричал РП, - заходите по схеме, как все заходят».

«Обеспечьте посадку с попутным стартом», - как-то очень спокойно, без эмоций сказал Припусков, но в его голосе прозвучал «металл». Больше Олег на связь не выходил до самой посадки. РП, «матерясь про себя», но мы это по его тону услышали, дал команду заходящему на посадку ТУ-154, уходить на второй круг без снижения и производить посадку со второго захода. Помню, на меня тогда произвело сильное впечатление два момента. Во-первых, совершенно будничный, спокойный тон Олега, как будто он докладывал не о том, что у него на самолёте остановился двигатель, а он забыл расчёску в ванной комнате и просит РП её забрать. А во-вторых, что можно по собственной «наглости», так я тогда это воспринял, угнать целый самолёт с пассажирами на второй круг. Нас, летающих на аэродроме совместного базирования с МГА, Храброво (Калиниград), приучили, что самолётам с пассажирами всегда отдаётся приоритет. В данном случае, обстановка, казалось бы, не требовала таких кардинальных действий, на самолёте два двигателя. Он прекрасно летит и на одном. Но Олег знал, что самолёт отдают на «растерзание ПВО» как мишень, когда у него все ресурсы повыходили. Что это самолёт-«комикадзэ» - он годится на один полёт в одну сторону, без посадки. Поэтому он и принял такое бескомпромиссное решение,

85

понимая, что и второй двигатель может отказать в любую секунду, раз первый почему-то заглох.

Был ещё третий момент, который я тогда в этой «суматохе» не воспринял, но он тоже имел место. Олег садился с попутным ветром 5-6 метров в секунду на самолёте без тормозного парашюта и не выкатился, остался на полосе. Это тоже говорит о его высоком классе как лётчика. Но если говорить о классе, наибольшее впечатление на меня произвело выруливание лётчика-испытателя ЛИС с завода по обледенелой рулёжке, по которой я рулил со скоростью медленно идущего человека, а именно 3 км/час. Мы с Геннадием как раз стояли у ворот завода, когда этот лётчик выскочил, как «камень из пращи», и те 1,5 километра, что я ехал минут 20, он преодолел за полторы минуты. Да, «мастерство не пропьёшь»! Нам осталось только «снять шляпу!» Но я отвлёкся от главной канвы рассказа, простите…

Близится вечер, на радостях, что облёты успешно завершены, и завтра надо готовиться на перелёт домой, собираемся в ресторан, чтобы красиво отметить это событие. Гена Напёрстков уже не «сачкует», он с нами. Вдруг заходит вчерашний доктор и читает нам лекцию о страшном вреде курения для лётчиков. Что лучше выпить 100 грамм, чем взять в рот сигарету. Курящих среди нас не много, те призадумываются… Наконец доктор вышел, мы тут же все выкатились за дверь, блин, не удобно опаздывать, однокашник ждёт, на 18.00 договорились за ним зайти в номер, а на часах уже 18.31. Скажет, «одни раздолбаи служат в морской авиации».

Кстати, на следующий день этот же доктор нам прочитал «лекцию» о «вреде» общения лётчику с женщиной накануне лётного дня. Мол, лучше выкурить сигарету, или выпить «стопарик» водки накануне полётов, последствия будут и то не такие «страшные», как если ты переспишь с женщиной, пусть даже и с любимой женой. Она, мол, у тебя столько энергии выкачает, что на полётах ты будешь «никакой». Помню, мы тогда так «перепугались, что доктора клятвенно заверили, если сегодня и позволим себе что-нибудь такое, то только сигарету, и то не “взатяг”.

Заходим к Олегу. Он уже в чёрной замшевой лётной дублёнке, белой рубашке, элегантен, как «рояль» и готов к выходу. Не слушая наших объяснений, даёт команду «Вперёд». Заезжаем в город, идём в новый ресторан, ведущий Олег. Заходим в зал, осматриваемся, выбирая место, вдруг компания из четырёх человек за угловым столиком начинает нам дружно махать руками: «Ребята, Вам сюда». По радостному лицу Олега Припускова понимаю, что это знакомые его. Подходим, садимся. Мужики одеты «по гражданке», но видно, что с авиации. На одном – серый пиджак, а под ним коричневый лётный свитер, на другом - демисезонные наши штаны-ползунки, на третьем – брюки, заправленные в наши лётные зимние ботинки, а у

86

четвёртого – нестерпимо волевое лицо, которое может быть только у истинного лётчика. Знакомимся.

Оказывается, это однокашники Олега по Школе лётчиков-испытателей. Володя Кондратенко, о котором ходили легенды, как он из Морской авиации, с гарнизона Чкаловск на ТУ-22р, «удрал» в испытатели, (впоследствии, если не ошибаюсь, стал начальником Школы лётчиков-испытателей им. М.М. Громова в Жуковском). Его друг, фамилию я не запомнил, знаю только, что до ШЛИ «работал» замкомэской в Дальней авиации, его все звали «Длинный». И их штурмана. Ребята перегоняли пару ЯК-28 и дислоцировались в данный момент на военном аэродроме города Омска, где стояли дальние перехватчики ТУ-128. Олег нас представил, и «лётное братство» показало сибирякам на что оно способно, когда оно вместе. Это вам не Мимино с профессором «Хачикяном» - танцы «враздрай», один у другого розу отнимает и песни перезаказывает. Тем более, оказалось, что и летели мы в одну сторону, у них первая промежуточная посадка тоже значилась на аэродроме Кольцово (Свердловск, ныне Екатеринбург).

Короче, когда приехали с ресторана в гостиницу, я штурмана Колю Ноговицина попросил позвонить диспетчеру и перенести заявку на перелёт с 10 утра на 12 дня по местному времени. Надо ж выспаться, блин. Но, увы, прождали весь день, и перелёт не состоялся – в Свердловске нет погоды. Мы говорим: «Как же так, кругом сибирский антициклон, видимость «миллион на миллион». Ан, нет! Стоит штиль. Кольцово находится в котловине. Производственные дымы ухудшают видимость менее километра. А у нас на перелёт допуск 150 на 1,5. Надо ждать ухудшения погоды, когда ветер эту густую дымку разгонит.

Ну что тут поделаешь? Ждём! Днём сидим в аэропорту, ждём у моря погоды, а вечером по накатанному сценарию – в ресторан, только новый, и всем дружным коллективом. И так 5 дней. Анекдотов и авиационных историй наслушались, я не успевал «записывать». Вот одна из них, которую рассказал Олег Припусков и которую сразу превратили в тост.

У них в Ахтубе одному полковнику фатально не везло – в течение года пришлось три раза катапультироваться с МИГ-25. Первые два случая связаны с отказами авиационной техники, а в третьем - приключился вообще «курьёз». На МИГ- 25 очень «умная» АБСУ (автономная бортовая система управления). Почти такая же «умная», как на ТУ-22м3, на котором впоследствии мне довелось полетать. Т.е. перед полётом в машину «зашивается» маршрут, и потом она за тебя летит сама, вплоть до захода на посадку в автоматическом режиме. На высоте 60 метров лётчику остаётся только отключить автопилот и произвести посадку. Короче, «плёвое дело» - работа

87

для «интеллигентов».Полковник взлетел, набрал заданный эшелон, включил автопилот, машина

повела согласно заданной программе. Через полтора часа полёта самолёт перешёл на снижение, пробивает облака, «мама мия», вместо положенной взлётно-посадочной полосы по курсу впереди снежная тайга, а аэродромом даже «не пахнет». Полковник сразу отключил автопилот, включил «форсаж», залез наверх, проверил данные, опять включил автопилот, машина снова повела. Минут через 30 перевела самолёт на снижение и строит маневр захода на посадку. Весь полёт в облаках. Наконец самолёт из них вываливается. Блин, опять сибирская тайга в снегу, аэродрома нет, а лампочка аварийного остатка топлива уже горит. Полковник сразу начинает «блажить» в эфир: «Я такой-то, Полюс, полюс, полюс… Ответьте, кто меня слышит». ( «Сигнал «полюс» означает, что ты потерял ориентировку, и сам её восстановить уже не можешь). Ему какое-то КП ответило: «Вас слышу».

Он: «Дайте мне азимут и удаление от такого-то аэродрома». КП ему отвечает: «Азимут 320, удаление 800 километров». (А ближе аэродрома в округе нет, Сибирь-матушка, и топлива долететь туда тоже не хватит). Полковник от неожиданности нажимает на кнопку «рация» и выдаёт в эфир: «Ни хрена себе. Вот смеху-то будет!» И с этими словами он катапультировался.

Вы представляете, о чём думал полковник в момент катапультирования? Не о том, что ему сейчас надо выскакивать из самолёта в 30-градусный мороз над сибирской тайгой, а о том, что потом смеху-то будет.

Спустя два дня в Центр пришла телеграмма ЗАСС от маршала Кутахова, который тогда был Главкомом ВВС: «Тов. такой-то, когда Вы прекратите уничтожать дорогостоящую авиационную технику».

Я не знаю, рассказал ли это Олег Припусков, как авиационную «байку» или эта история на самом деле имела место, но мы тогда подняли тост «За хладнокровие полковника!!!» Если кто-то из читателей прольёт свет, было ли что-то подобное на самом деле, мы его заслуги «учтём при разливе»!. Но то, что такой случай не исключён, это 100%. Для примера, сразу вспомнился подобный случай.

Дивизия ТУ-22р по учениям перелетала с Моздока к себе в Белоруссию на аэродром постоянного базирования. Уже после дачи предполётных указаний из-за перемены ветра поменяли старт. Штурмана всех самолётов, естественно, развернули курсовую систему на 180 градусов, а один забыл. В итоге, вся дивизия после взлёта делает отворот вправо и летит в одну сторону, а один самолёт в другую, прямо противоположную. Всё это происходит в облаках, вне видимости земли. И у этого «заблудшего» экипажа все ориентиры в радиолокационный прицел сходятся. Это

88

хорошо видно по радиообмену штурмана командиру: «Вот мои ридны Карпаты показались», - хотя на самом деле они уже пересекли границы Турции и Ирана. Потом он делает разворот влево под 90 градусов, у него опять ориентиры сходятся. Лишь когда они вторично пересекли границу СССР, но уже с обратной стороны, поняли, что заблудились. Но повезло, внизу увидели в песках какой-то аэродром. Зашли визуально, произвели посадку. У солдатика, который первым подошёл к самолёту после заруливания на стоянку, спрашивают: «Сынок, это что за аэродром, где мы сели?

Тот им отвечает: «Мары, дяденьки лётчики». Радиообмен у дяденек лётчиков был примерно такой же как у того полковника с МИГ-25. Так что в стране, именуемой Авиацией, чудеса и не такие бывают.

В общем, о вечерах, проведённые нами в ресторанах сибирского города Омска, у нас остались самые светлые воспоминания… Это был праздник души и живота! Кстати, вспомнилась такая деталь, как испытатель Володя Кондратенко «подколол» своего друга «Длинного». Тот при перелёте с какого-то аэродрома требовал, чтобы их выпустили по взлётному минимуму. А когда оперативный дежурный отказал, мотивируя, что даже по минимуму самолёта 100 на 1 погода не соответствует. На что «Длинный» стал в пылу спора оперативному выговаривать: «Так то по самолёту, а у меня допуск 50 на 500». Я же лётчик… И оперативный дежурный ему чуть было не поверил, что минимум у лётчика может быть меньше, чем минимум самолёта, на котором он летает. (Я не буду объяснять, в чём тут «фишка» для гражданского читателя – это долго, но лётчики поймут «прикольность» этого момента.

Теперь самое время сказать о ещё одном «главном» герое этой истории. С самого начала, как мы прилетели, всей нашей работой на заводе руководил штатный руководитель полётов ЛИС Иван Иванович. Быстрый, неуловимый, подвижный, юморной Иван Иванович успевал везде, знал все детали и ньюансы не только лётного дела, но и всё, что около него. Именно он помогал нам отоваривать реактивные талоны на водку и следил, чтобы нас не «надурили». Чтобы читатель понял, насколько это был не простой и ответственный момент, приведу такую деталь. Только у меня в «загашнике» на перелёт обратно появилось шесть бутылок водки «Столичной» и две полусладкого «Шампанского». У остальных членов наше спая… спое… нет, всё-таки спаянного коллектива было больше, и заметьте, всё «на халяву». Вместо денег мы давали какие-то бумажки, ну совсем как батька Махно.

Естественно, Ивану Ивановичу мы все его заслуги учли «при разливе» и не только. Помню его коронную фразу: «Сейчас отдыхайте «нормально», а завтра по предполётному. Т.е. отдыхать нормально, для него означало обязательно с выпивкой.

89

И он себе в этом не отказывал. Как только где-то часов в 16.00 по местному времени приходил «Отбой на перелёт», т.к. согласно НПП посадку мы должны были произвести за 30 минут до захода солнца, Иван Иванович через минут 15 появлялся перед нами уже «сильно боевой и весёлый». Тут он становился начальственно строг и предупреждал: «Вы ж смотрите, сегодня ни грамма, завтра перелёт обязательно будет». А вообще-то, ведь добрейшей души человек, и не «садист» вовсе.

Но за 7 дней пребывания на аэродроме мы ему так надоели… Из-за нас же ему на работу каждый день ходить надо было и почти до вечера не пить. Было видно, что его это сильно «гнетёт». Наконец антициклон ушёл, погода испортилась, замело. Но замело сильнее, чем надо. Нас опять Свердловск не принимает, но уже по состоянию полосы. Так прошёл ещё день, наступил следующий. Прождали пол дня, вдруг к нам «пулей» влетает Иван Иванович и кричит: «Скорее на вылет, дали добро 28-ым. Только срочно, в любой момент могут передумать».

Ну, нас с Геной об этом просить не надо, самим тут надоело. Даю команду: «Экипаж по самолётам».

Когда выскакивали из класса, Иван Иванович прокричал: «Пойдёте парой на одном эшелоне, если что, задний отстанет, и заявка у вас такая-то, а ваши позывные такие-то». Думаю: «Что за чёрт, заявка и позывные совсем другие, не так, как давали». Но разбираться с этим «казусом» времени не было. Прибегаем на самолёты, запускаем двигатели, в спешке выруливаем и взлетаем – всё, как по тревоге. Даже непонятно, чего мы так гоним? Но Иван Иванович своим нервозным тоном вселил в нас этот вирус «спешки», и мы теперь никак не можем от него избавиться.

Набрали заданный эшелон 10000 метров, понеслись по маршруту, Гена догнал, но болтается где-то сзади. Я его понимаю – возле спутной струи хочет «потелемпаться». Дело в том, что инверсионный след, который выскакивает из двигателя, он не сразу становится белым, как вы видите с земли. Сначала он чёрный и плохо виден. Зато потом становится «белым и пушистым», и относительно него хорошо чувствуется скорость. В общем, лететь интересно.

Выхожу из зоны Омского РЦ ЕС УВД, запрашиваю разрешения на вход парой в зону «Свердловск-контроль». Добро получено, только хотел Омску передать, что работаю по направлению, с вами конец связи, как слышу в эфире свой пятизначный позывной. И кто-то по нашей заявке просит разрешения на вход парой в зону «Свердловск-контроля». На земле небольшая заминка, что-то уточняют, потом разрешение всё-таки дают. Ничего не понимаю, такого совпадения по заявке и особенно по позывным быть не должно. Три задних цифры ещё могут совпадать, когда летишь не в своём регионе, но чтобы все пять, такого я ещё не слышал. Ладно,

90

на земле разберёмся.Хотя мы вошли в зону «Свердловск-контроля» раньше, почему-то пара, летевшая,

как я считал, за нами где-то сзади, запросила рубеж снижения первой. Свердловск ей выдал: «Снижение до 900 метров на привод, заход и роспуск по схеме». Спустя минут 10 я тоже запросил снижение и условия подхода парой. Через какую-то паузу РП спросил: «А вы кто такие?» Я повторил: «54321, по заявке, иду на эшелоне 10000 метров».

РП: «У меня уже есть пара по этой заявке». (я это воспринял, как «возвращайтесь обратно, типа здесь уже такие есть). Но тут я как-то сразу вспомнил фразу Кости Немкина. (Был у нас такой техник, старший лейтенант Немкин, очень колоритная личность.) Когда командир объявлял ему: «Вам выговор», - Костя отвечал: «А я не возьму»… Как-то замполит эскадрильи Владимир Аниканович Дмитриченко предложил ему, старшему лейтенанту, капитанскую должность освобождённого комсомольского секретаря, Костя отказался со словами: «Не, капитан для меня уже пройденный этап». И точно, не прошло и полгода, как его назначили на майорскую должность начальника Дома Офицеров).

Так вот и я, решил этот «выговор» не брать. Отвечаю: «По остатку топлива обратно вернуться не могу, иду к вам, разрешите снижение». РП не оставалось ничего другого, как выдать нам условия подхода. Дальше всё пошло обычным порядком, за исключением, на эшелоне перехода под нами промчалась пара ЯК-28, и ведущий её вёл радиообмен моим позывным. В общем, заходим на посадку после роспуска с Геной. Прохожу дальний привод, вижу, что впереди летящий самолёт подходит к точке выравнивания, потом производит посадку, осуществляет пробег по полосе. Потом сажусь я, и неожиданно для себя догоняю этот самолёт на пробеге. Вижу ЯК-28, медленно рулящий на одних ребордах колёс. Зарулили на стоянку, стали рядом, выключили двигатели. Я бегом к ЯК-28, интересно ведь, тем более, рядом с таким самолётом я ещё не стоял. Подхожу, вижу лётчика в ЗШ, узнаю в нём Володю Кондратенко.

Поздоровались, он мне: «Так вот кто, оказывается, нашу заявку на перелёт себе присвоил». Я говорю: «Так нам её штатный РП ЛИСа дал.

Володя: «Узнаю «старую лису», сумел таки вас выпихнуть вместо нас»… Посмеялись, потом я сочувственно говорю: «Не повезло, предпосылку оформлять надо, наверно, застрянете надолго».

Он мне: «Какую предпосылку? Колёса попали на блюдца льда. Сейчас прилетит АН-26 с техниками, заменит колёса, и пойдём дальше». Так и произошло. Они ушли в этот же день.

91

А нас в гостинице ждал «сюрприз». Под вечер пришла ещё одна пара ЯК-28-х. И вёл её брат Олега Припускова, Константин, тоже однокашник по выпуску из училища. А потом ещё прилетела четвёрка МИГ-25. Как-то стихийно все побратались и всей толпой «забурились» в ближайший ресторан. Встреча «зелёной» и морской авиации прошла бесподобно. Костя перед выездом на это «мероприятие» успел позвонить на метео, узнать, что погоды на перелёт завтра не будет, поэтому на участников «банкета» ограничения по соблюдению предполётного режима как-то сами собой отпали. Тем более, у ребят с МИГ-25 всегда с собой был спирт. Когда приехали с ресторана в гостиницу, кто-то сказал фразу Иван Васильевича («Царя Ивана Грозного»): «Я требую продолжения банкета»… И мы себе в этом не отказали…

Запоминающаяся сцена произошла утром. Я зашёл в номер, где разместилась группа Константина Припускова, чтобы вместе пойти на завтрак. В номере стоял устойчивый запах спиртового перегара. Костя прямо на постели лёжа играл в шахматы с ведущим четвёрки МИГ-25. Суровый такой, немногословный майор. Было видно, что состояние у Константина ох какое, не «боевое». (Кто пил авиационное «шило» или «шлёмку», тот знает, каково оно, когда «сушняк» в горле). А на столе, окнах стояли стаканы, наполненные какой-то прозрачной жидкостью. Костя, думая над очередным ходом, наощюпь нашёл ближайший стакан, поднёс ко рту, понюхал и брезгливо поморщился.

«Фу…», - отставил его в сторону и даёт команду своему штурману: «Принеси воды». Тот ему отвечает: «Так не в чем, командир, все стаканы спиртом заняты. (Это «щедрые ребята» с МИГ-25 поделились, заполнили всю пустую тару).

Костя берёт стакан со «шлемой» и говорит: «Иди, вылей эту «гадость» и налей сюда воды».

Суровый майор, тоже думая над очередным ходом, как-то меланхолично произнёс: «Зачем выливать. Дай сюда». Штурман поднёс ему стакан. Майор, не отрывая взгляд от шахматной доски, молча, медленно выпил полный стакан «шлемы», сделал очередной ход, сказал Константину: «Ходи», - и передал стакан штурману.

Что меня тогда поразило. Майор не сделал глубокий вдох, не «занюхал рукав», не попросил какой-нибудь закуски, которая ещё оставалась на столе. Внешне, выпивание стакана спирта, хоть и разбавленного до градусов до 42-46, на нём никак не отразилось. Я когда увидел реакцию актёра «Бывалова» в кино «Кавказская пленница» при укалывании ему толстой иглой зада, сразу вспомнил этого майора с МИГ-25.

В общем, в Свердловске мы просидели по погоде тоже неделю. Также ужинали в разных ресторанах города и красиво проводили время, но душа стремилась домой.

92

28 декабря мы ещё не улетели, на общем собрании командиров экипажей всех трёх групп было решено, завтра, если не улетим, идти зондировать «почву» насчёт совместной встречи Нового года в общежитие стюардесс Гражданской авиации, которое располагалось неподалёку. Но Бог посчитал, что мы и так достаточно «настрадались», и 29 лётная погода наконец пришла на все аэродромы, куда нам надо было улетать.

Первыми красиво ушли МИГ-25-ые. Я был свидетелем разговора командира их группы с руководителем полётов на КДП. Когда РП предложил МИГ-25 взлетать с одним стартом, для чего надо было рулить аж на другой конец аэродрома, майор возразил: «У нас на земле такой большой расход топлива, что мы его сожгём больше на рулении, нежели будем взлетать на «форсаже» с попутным стартом и потом разворотом на 180 градусов ложиться на курс следования по маршруту. РП им разрешил этот взлёт всей четвёркой сразу с попутным стартом.

Весь гражданский люд, что был в аэропорту Кольцово, ну и мы заодно, наблюдали незабываемый взлёт всей четвёрки МИГ-25. После отрыва, буквально на высоте метров 30-40, ведущий ввёл свою группу в правый боевой разворот. Мне показалось, что шасси они убирали при крене градусов 60-70, а закрылки чуть ли не в перевёрнутом полёте. Потом ушла пара ЯК-28 Константина Припускова на Каменск-Уральский, и за ними мы с Геннадием Напёрстковым пошли на Правдинск. Прошли по маршруту без приключений, а вот заход на посадку запомнился. Там дальний привод расположен на удалении 6 км вместо стандартных 4-х км. Причём привод стоит не в створе полосы, расположен под углом на острове посреди реки Волги. Выходишь на привод с одним курсом и потом с креном 15 градусов доворачиваешь на посадочный курс. Погода была строго по минимуму аэродрома, и пришлось «попотеть», чтобы зайти на посадку нормально, без всяких дополнительных «выкрутасов». Но ничего, оба справились. Заруливаем на стоянку, покидаем кабины, и нас с Геной сразу обступает толпа лётчиков с МИГ-25. Это аэродром ПВО, и именно этот тип ЛА здесь базируется. Оказывается, пилоты уже двое суток сидят в повышенной боевой готовности и с ними группа «киношников», которые должны снять документальный фильм к юбилею части.

Ребята подробно расспрашивают о погоде в районе, особенно о верхнем крае облаков, и после нашего доклада командир полка, молодой, долговязый полковник, по внешнему виду больше похожий на старшего лейтенанта, принимает решение взлетать. Полюбовались, как две «девятки» МИГ-25 красиво ушли в воздух. В «спарках» сидели кинооператоры с камерами. Представляю, какая завораживающая картина предстанет перед зрителями от полётов этих самолётов в плотном строю

93

там, за облаками.В общем, быстро двумя экипажами сбегали на обед, и скорее колёса в воздух,

помчались на следующий промежуточный аэродром Остров, это уже наша родная Балтика. Там произвели посадку под вечер, поужинали, поспали, утром в лётной столовой вдруг сталкиваемся с однокашником Володей Рябовым. Оказывается, его полк ТУ-16 прилетел с Североморска на аэродром Балтийского флота Остров «ловить минимум». Пока завтракали за одним столом быстро обменялись новостями, т.к. не виделись с момента выпуска из училища.

Напротив, за соседним столиком сидел розовощёкий капитан, уплетающий что-то типа макарон по-флотски с завидным аппетитом. Я спросил у Володи: «Кто это? Что-то лицо знакомое». Он ответил: «Капитан Корепанов, командир корабля, заканчивал училище через несколько лет после нас».

Позавтракали и пошли «по домам». Мы с Геной помчались на свой Калининград, северяне – на свой Север. Вечером узнали, что экипаж Корепанова до дома не долетел. Ребята упали в сопки в районе аэродрома из-за не правильной установки барометрического давления у себя на высотомерах. Потом нам довели аварийный материал, из которого мы узнали, о чём думали ребята в момент столкновения с горой. Сохранившаяся магнитофонная запись переговоров экипажа свидетельствует, они думали о чём угодно, но только не о полётах. Экипаж делился, кто, сколько водки взял на Новый год, кто с кем собирается встречать этот самый весёлый праздник, к кому в гости пойдёт и т.д. Да, какой жестокий «сюрприз» они принесли своим семьям…

Вообще, когда я размышляю о лётной судьбе, вот какая мысль приходит в голову. 10 ребят с нашего курса разбились в авиационных катастрофах. Последним ушёл из жизни Олег Припусков 8 октября 1996 года, с которым мы так незабываемо общались в городе Омске. Олег имел звание «Заслуженный лётчик-испытатель СССР», а разбился на АН-124 «Руслан» при заходе на посадку в городе Турине (Италия). Вот что написано об этой катастрофе в Интернете:

Припусков Олег Игоревичопубликовано 04.10.2009 | Оставьте комментарий(1946-1996)

О.И.ПрипусковЗаслуженный лётчик-испытатель СССР (14.08.1987), полковник.Родился 17 сентября 1946 года в городе Ташкент (Узбекистан). В 1965 окончил

Ташкентский авиационный техникум.В армии с августа 1965. В 1969 окончил Оренбургское ВВАУЛ. До 1973 служил в строевых

94

частях ВВС.В 1974 окончил Центр подготовки лётчиков-испытателей (ЦПЛИ), в 1979 – Московский

авиационный институт.С февраля 1974 по 1993 – лётчик-испытатель ГК НИИ ВВС (СЛИ БА, с 1987 – 4 Управление).

В 1987-1993 – начальник Службы безопасности полётов Филиала ГК НИИ ВВС. Участвовал в госиспытаниях А-50, Ан-72, Ан-124, Су-24М, Ту-22М2, Ту-22М3. Выполнил ряд испытательных работ на Ту-95, Ил-76 и других самолётах.

В декабре 1990 установил (вторым пилотом) 7 мировых авиационных рекордов скорости на самолёте Ан-124 «Руслан». За 63 часа 46 минут летного времени было покрыто расстояние более 50 тысяч километров. Взлетев в Австралии, самолет пролетел вокруг земного шара над Южным и Северным полюсами, дважды – сначала с юга, а затем с севера – пересек экватор

С 1993 – в запасе. Работал пилотом-наставником авиакомпании «Российские международные авиалинии». Жил в посёлке Чкаловский (в черте города Щёлково) Московской области.

Погиб 8 октября 1996 года в авиакатастрофе на Ан-124 в городе Турин (Италия).«Борт 82069» (год выпуска – 1993) принадлежал российской компании «Аякс», а

пилотировался аэрофлотовским экипажем. В рейс АFL-9981 на Бруней самолет был зафрахтован британской компанией Aviation Consultanions. Ан-124 летел в Турин порожним. В итальянском аэропорту российский экипаж должен был забрать коммерческий груз. Следующим пунктом посадки у «Руслана» были Шарджа и Бруней.

…В тот день, заходя на посадку, экипаж знал, что взлетно-посадочную полосу (ВПП) в связи с ремонтными работами передвинули на 1300 метров дальше. На самом деле ее сместили значительно меньше – на 950 метров. Погода была гораздо хуже той, которая сообщалась в метеосводке. Туман. Нижний край облачности был всего метрах в 30 от земли, хотя всего за несколько минут до этого аэропорт давал 400.

Тяжелая четырехдвигательная машина заходила на посадку по приборам. Увидеть посадочную полосу можно было только у самой земли ( в тот момент глиссадный маяк на аэродроме не работал).

Командиром был опытный летчик Александр Угрюмов. Но в командирском кресле сидел бывший космонавт-испытатель Алексей Бородай.

Бородай, которому по полетному заданию предстояло посадить самолет в Турине, шел на посадку с расчетом на перелет, поскольку хорошо помнил, что точка приземления смещена вперед по движению на 1300 метров от начала полосы. Так что, едва выбравшись из облаков, Ан-124 прошел начало ВПП.

Александр Угрюмов за долгие годы летной работы визуально привык начало полосы проходить на высоте втрое меньшей, видеть ее под строго определенным углом. Решив, что при таком заходе на посадку может не хватить длины полосы, он дал команду уходить на второй круг. Бородай же считал ситуацию штатной и продолжил заход…

…Машина была уже меньше, чем в метре от земли. Мощность двигателей – минимальная. Угрюмов двинул ручку газа вперед – единственно правильное решение профессионального летчика при попытке уйти на второй круг. Но на Ан-124 система управления двигателями переусложнена и вывод на полный газ требует нескольких операций. Прекрасный летчик, Угрюмов сразу понял свою ошибку и повторил всю процедуру уже правильно. Но тут засбоила система, и на полную мощность вышел только один двигатель. Затем еще две

95

попытки дать мощность моторам, но система окончательно вышла из строя.Проходя над полосой, самолет начал отворачивать вправо, потерял скорость и упал.

Угрюмов и летчик сменного экипажа Олег Припусков, за минуту до этого вошедший в кабину, погибли.

Под развалинами фермы погибла итальянская супружеская чета. Пострадали 13 человек из числа, находившихся на борту. Они были госпитализированы, причем некоторые в довольно сложном состоянии (у троих членов экипажа состояние было «тяжелым», а у одного – «критическое»). Остальные 8 человек благополучно выбрались из салона, не пострадав при столкновении с землей.

В этой катастрофе Алексей Бородай лишился обеих ног. Он очнулся только через несколько дней в госпитале. Итальянский корреспондент рассказал, что в последний момент он отворачивал вправо от стоявших впереди школы и детского сада. Затем зацепили крылом за какую-то трубу, и самолет упал…

По мнению Бородая, в катастрофе были виноваты и техника, и экипаж. Но главное – это серьезный конструкторский недостаток в системе управления двигателями, который и привел к ошибке пилота. Военные летчики-испытатели отмечали этот недостаток самолета, но он не был устранен, и машина пошла в серию. В результате того же конструкторского недостатка и опытный летчик-испытатель ОКБ Антонова допустил аналогичную ошибку и тоже разбил самолет. К счастью, экипаж остался жив.

Похоронен в деревне Леониха Щёлковского района.Награждён орденами Красного Знамени (6.08.1991), Красной Звезды (4.09.1981), медалями.Источники информации: Заслуженные испытатели СССР / А.А.Симонов, — М.: Авиамир,

2009 /ПАДЕНИЕ НА ВЗЛЕТНОЙ ПОЛОСЕ / В.ЧААВА, Парламентская газета (Москва).

У меня, правда, несколько другие данные об обстоятельствах этой катастрофы, рассказанные мне прямо на могиле Олега, когда мы поминали нашего товарища, но суть не в этом. Суровая правда жизни такова, что лётная работа, а испытательная в особенности, не всегда ведёт к «долголетию».

Я вам приведу одну цифру, которую тоже узнал из Интернета совсем недавно. С момента основания ШЛИ им. М.М. Громова в Жуковском и по сегодняшний день было подготовлено более 800 лётчиков-испытателей, из них не вернулось из полёта около 300 человек. Ясно, что эти ребята, которые рвались в ШЛИ, шли с «открытым забралом» и осознанно выбрали эту работу с таким повышенным риском. Потому что чувствовали, она им по плечу, а остальное зависит от собственного мастерства и удачи, т.е. даже если бы они знали эти цифры заранее, я уверен, всё равно все пошли бы по избранному пути, потому что в испытатели идут только по призванию.

Только сегодня (5.11.2013 г) закончил чтение книги Николая Степановича Мельникова “Бураном сожжённые”, которая просто потрясла меня силой искренности и правды о том, что творилось и творится в нашей авиационной и космической промышленности, о том, какие люди правили нашей страной и правят

96

сейчас, о том, что вообще творится в нашем безумном мире, и где выход из пропасти, в которую летит одуревшее от собственной глупости человечество в погоне за меркантильными целями материального “благополучия и вещизма”. Одно из главных достоинств книги также и то, что она с завидной глубиной проникает в суть работы лётчиков-испытателей и объясняет почему, несмотря на вышеприведённые в качестве примера цифры 300 из 800, испытательная работа никогда не останется невостребованной. Вот только отрывок из главы “Слово о друге”, посвящённой лётчику-испытателю Геннадию Мамонтову, который после катапультирования с МИГ-23 получил такое множественное количество переломов и травм, что просто чудо, что он остался жив. Одна нога укоротилась на 45 мм. А он не только выжил, он вернулся к испытательной работе без ограничений. А потом погиб при испытаниях самолёта МИГ-23у 3 июня 1977 г.вместе с молодым лётчиком Александром Лысенко.

“Уместно заметить,что до сих пор кабины, информационное обеспечение лётчиков наших, действительно лучших в мире истребителей, кажутся допотомными в сравнении с зарубежными. Сказывается явное отставание и в электронике, и в прикладных науках о человеко-машинном взаимодействии. Всё это ложится на плечи лётчиков в их и без того уникальной трудной и опасной работе. Но они не роптали,не сетовали,как и подобает настоящим мужчинам. Обыденному сознанию недоступно понимание движущих ими мотивов. В жизни лётчиков-испытателей, так же как и в их уходе, заключён глубокий эзотерический смысл. Чем, кроме как скрытой в прозе повседневности поэзией их небесного труда, можно объяснить неудержимое стремление в лётчики-испытатели, когда известно, что шансов выжить у лётчика-испытателя меньше, чем у солдата самой кровопролитной войны.

Нам думается, что полёт сродни поэзии - это способ возвышенно мыслить, глубоко чувствовать и находить точные решения...”

Такой отрывок из книги мне захотелось привести применительно к сути работы лётчиков-испытателей. А вот выдержка из Интернета:

Прощаясь с Сашей Бесчастновым…

Как-то уже неловко становится снова и снова повторять то, что нам, лётчикам-испытателям, приходится хоронить своих коллег, друзей чаще, чем людям других профессий… И что любая потеря всегда очень болезненна, всегда кажется чем-то очень неправильным… А неловко потому, что 2001 год по своей авиационной катастрофичности - беспрецедентен, и чрезмерно часто повторяемые слова о горечи наших потерь словно выхолащиваются. Эти фразы уже просто застревают в горле! Но не сказать сокровенных слов о своём ушедшем товарище - как бы тебе ни было тяжело - нельзя…

Потеря Александра Бесчастнова всё никак не укладывается в мыслях, души многих его коллег, лётчиков-испытателей, даже к сорокадневному сроку никак не могли успокоиться.

97

И тому есть много причин. Противоестественной кажется гибель полноценного, в расцвете профессиональных сил, наиболее высококвалифицированного испытателя. Для тех, кто работал с ним особенно близко, это чувство усугубляется знанием его стиля работы: очень вдумчивого и профессионально настороженного. Вся глубина и боль этой потери особенно остра на фоне нынешнего состояния подготовки испытательных кадров в авиационной промышленности: такого уровня действующих лётчиков-испытателей можно пересчитать по пальцам, подготовить им полноценную замену при нынешнем малополётьи представляется почти нереальным.

В 1996 году, переходя на инструкторскую работу в Школу лётчиков-испытателей, Саша передал мне командование отрядом лётчиков-испытателей №1 ЛИИ имени М.М.Громова. И тогда он как-то очень трепетно, совсем нетипично для его обычной весёлой, порой напускной бесшабашности, вручил мне старую общую тетрадь. «Наша отрядная реликвия!» - коротко пояснил он. Эта тетрадь была заведена ещё в начале 1970-х первыми командирами: Рыбиковым и Волошиным. В неё с той поры и по сей день заносились и заносятся краткие биографические данные всех проходивших через отряд лётчиков-испытателей. Молодёжь заменяет «стариков», а к тем фамилиям, которые обрамляют чёрные рамочки, скупо добавляется запись о дате гибели и типе рокового летательного аппарата.

Почему же сей короткий рассказ о своём товарище мне захотелось начать именно с того эпизода с отрядной тетрадью? Ведь познакомились мы гораздо раньше, когда ещё с поры лейтенантских годов армейской службы в соседних истребительных полках литерной дивизии ВВС рвались к лётно-испытательной работе. Тогда мы не могли предвидеть, что судьба нас ещё не раз будет сводить и в одно подразделение, и в один лётный экипаж… Интересно, что в разное время у Саши Бесчастнова в тёплой компании близких коллег вдруг появлялись порой очень разнящиеся дружеские прозвища: тем, кто за последние годы привык к виду его аккуратной короткой стрижки, и невдомёк, что в своё время за кудлатую черноволосую шевелюру друзья его весело кликали «Будулаем». И уж мало кто поверил бы в то, что этого хохотливого балагура за привычку враз отрешаться от всего постороннего, сосредотачиваясь на серьёзной задаче, в период его учёбы в Школе лётчиков-испытателей прозвали «Хмурым»… Столь широкая натура Александра и предопределила его профессиональную разносторонность, и особо подчёркивала внимательное отношение к своим предшественникам и последователям, к Делу всей жизни! И до сих пор рука не поднимается обвести в чёрную рамочку в отрядной тетради его фамилию…

За годы лётно-испытательной работы в Лётно-исследовательском институте Александр Бесчастнов прошёл вверх по всем ступеням профессионального роста, дойдя до исследовательских программ высшего уровня сложности. Порой казалось, что разнообразию осваиваемых им видов лётной подготовки и типов летательных аппаратов нет предела. Это были и исследования маневренных характеристик самолётов-истребителей четвёртого поколения при внедрении передовых методов ведения воздушного боя, и сложные лётные эксперименты на летающих лабораториях с опытными системами адаптивного управления. Это были и сложнейшие многочасовые полёты на высотах более 20 километров для фундаментальных научных исследований верхних слоёв атмосферы по программе «Геофизика», и «святая святых» испытательского ремесла - испытания различных типов самолётов, в том числе и иностранного производства, на «крайние режимы», сваливание и штопор. Его полёты на демонстрационный пилотаж на МиГ-29

98

и СУ-27, одиночно и в составе группы, всегда отличали очевидные для любого зрителя сбалансированность и профессионализм. Он щедро делился своим профессиональным опытом, работая инструктором у будущих лётчиков-испытателей. Да, всего им сделанного в небе здесь сейчас и не перечесть. Он всегда летал упоённо - словно песни пел!

Порой же жизнь нам преподносила весьма неординарные лётно-исследовательские программы, в том числе и с «политической» спецификой. Таковыми, к примеру, были наши испытательные полёты на пассажирском самолёте ЯК-40 с целью расследования шумного лётного происшествия - катастрофы, в которой погибли известный журналист Артём Боровик и крупный бизнесмен Зия Бажаев. Тогда в тугой комок сплелись и противоречия в выводах экспертов и иные большие интересы самых разных сторон. Вопросом особого значения в лётных экспериментах было выяснить точно, какова вероятность установления в качестве причины произошедшей катастрофы возможности хитроумного террористического акта. Особо сложным тогда оказалось то, что уже по ходу лётных исследований режимов сваливания самолёта стало ясно: исследуемое явление, произошедшее на взлёте, в полной мере смоделировано на высоте быть не может. А значит и сам корень причины нужно было искать лишь у земли. Стало необходимым «подбираться» к выводу самолёта на срывной режим на взлёте, в первые секунды после отрыва. В таких режимах уже нет никаких резервов обеспечения безопасности, а следовательно у экипажа нет ни малейшего права на ошибку. «Недоберёшь» штурвал хоть немного - нет результата, полёт - «в мусорную корзину». Обсуждать же вслух возможные последствия в случае «перебора», а тем более допустить возможность этого - вообще для испытателя непрофессионально.

Истинный профессионализм испытателя заключается в том, чтобы очень точно определить границу исследуемой области. Определить её, исходя из огромного количества факторов: с одной стороны, степени убедительности получаемого результата, с другой стороны - безопасности, недопустимости его получения ценой «расшибания своего лба». А главное - нужно понять, всем своим существом и интеллектом осознав за показаниями приборов, положениями стрелочек, тончайшими нюансами в поведении самолёта, выведенного за назначенные ограничения, самую главную грань - здравого смысла. И, достоверно определив эту грань, в отведённые тебе на режим секунды, точно на неё выйти. Выйти так, чтобы последующая обработка записей параметров ни у кого не оставила сомнений в выводах. Выйти точно на неё, но уж дальше - ни на йоту не перешагнуть! Тогда, осенью 2000 года вся исследовательская программа на ЯК-40 была нами выполнена в полном объёме, с максимально возможной степенью доказательности…

… В тот роковой день 12 сентября 2001 года события развивались совсем неспешно и не тревожно. Формально задание, полученное экипажем в составе лётчиков-испытателей Олега Щепеткова и Александра Бесчастнова, относилось к высшей категории сложности: разгон до максимально допустимой приборной скорости. Самолёт «Гжель» - среднеразмерного пассажирского класса, с одним турбовинтовым двигателем. На нём уже была проведена большая часть сертификационных и прочностных испытаний, в том числе и на максимальные перегрузки, и поэтому никаких чрезмерных опасений этот полёт не вызывал. Впрочем, за неторопливыми движениями и внешне спокойной подготовкой к полёту у умудрённых многолетним профессиональным опытом двух друзей-испытателей стояла вошедшая в привычку вдумчивость и сосредоточенность. Они предусмотрели целый ряд мер безопасности: перед полётом прошли тренаж по

99

вынужденному покиданию машины в аварийной ситуации, уже в полёте начали выполнение разгона с заведомо большей высоты - с запасом.

Именно этот запас стал бесценным для них, когда в крайней точке разгона вдруг произошло разрушение руля высоты: без лишней суеты экипаж проделал все возможные манипуляции, чтобы убедиться в невозможности посадить самолёт. Было принято решение покидать самолёт, доложено по радио… Первым ушёл Олег…

Эх, Саня, Саня, ну почему же у тебя не вышло выпрыгнуть следом за Олегом?! …Достоверный ответ на этот вопрос нами получен уже не будет никогда! Лишь с

большой долей вероятности можно представить то, как уже с потерявшего весь запас высоты самолёта ты вдруг отчётливо увидел внизу плотную застройку частных домов, не значащуюся на полётных картах… И на остатках управляемости стал уводить падающий самолёт в чистое поле…

Александр Гарнаев

А вот абитуриенты, приезжающие поступать в авиационные училища, вряд ли серьёзно задумываются об этом.

Через несколько лет после нашего выпуска в училище после взлёта на глазах у всех упала «Элка» (Л-29), лётчик погиб. Три курсанта сразу написали рапорт на отчисление.

Вчера ветеранская организация «Небо Таврии», членом которой я являюсь, отмечала в ресторане праздник – «65 лет Армейской авиации». Ясно, что было много воспоминаний. Пилоты прошли Афган, Чечню, Чернобыль и другие «горячие» точки планеты. Подполковник Геннадий Перепечин рассказал, как у них в Сызранском училище в самый первый день полётов разбились командир эскадрильи с лётчиком из-за плохой подготовки авиационной техники к полётам. Так сразу 11 курсантов написало рапорта о нежелании оставаться на лётной работе, так подействовала на них эта катастрофа.

Я думаю, надо с самого начала показывать желающим идти в лётчики фильмы типа «Авиационные катастрофы мира», чтобы абитуриенты знали, какую профессию они выбирают, но при этом обязательно также демонстрировать эпизоды, где лётчики спасают свою жизнь. Такие, например, как катапультирование Анатолия Квочура из почти безвыходной ситуации, или катапультирование штурмана Александра Ручко из ТУ-22м2 при крене 90 градусов на высоте 20 метров на нашем аэродроме и много-много других. Это позволит сразу отсеять слабых духом, и взять ребят, которые пришли в авиацию по зову сердца, а не в погоне за красивой формой и ложной романтикой.

Но дело ведь не только в том, что полёты – это работа с повышенным риском. Нас в училище в 1965 году набрали 165 человек, дошли до выпуска 129. Отсев

100

происходил по разным причинам: по медицине. по неуспеваемости, в том числе и лётной (не смогли освоить полёты, несмотря на успешно сданный психанализ, 7 человек), по дисциплине и несколько курсантов ушло добровольно. Самой жестокой судьба оказалась для курсанта Аверкина. На 4-ом курсе перед самыми госэкзаменами сидят два великовозрастных «ребёнка», только в курсантских погонах и с большими «яйцами», в курилке, ждут своей очереди на вылет. Скучно, давай бросать друг в друга камешки, а сами в тёмных очках. Курсант Саша Кишканов попадает камешком прямо в очки курсанта Толи Аверкина. Кусочек стекла отскакивает и попадает тому прямо в глаз. В итоге, зрение падает до 0,2 и Аверкин вместо лётчика выпускается просто офицером.

Так вот, продолжая эту тему, из 129, нас выпустившихся из училища, 10 погибло в авиационных катастрофах, а 11 уже умерло, не дожив до 60 лет, т.е. каждого шестого, из стоящих тогда в парадном строю для получения дипломов лётчика-инженера, уже нет. Тот же Костя Припусков пережил своего брата всего на 10 лет. С Олегом мы «гудели» в Омске неделю, а с Костей потом в Свердловске и тоже неделю. И обоих уже нет. Почему эти ребята ушли так рано? Рискну сделать вывод – во многом этому способствовала военная служба. Приведу пару примеров, чтобы пояснить свою мысль. Костя у нас был первый, кто дослужился до генеральской должности. Он был Начальником Управления на аэродроме Чкаловский. Представьте, какой объём организационной работы ему приходилось выполнять, и какая ответственность лежала на его плечах. А это всё «недосып», нервы, переживания - плюс, перегрузки от самой испытательной работы.

Или приведу себя в качестве примера: я за годы службы поменял 7 гарнизонов, хотя как гласит поговорка «два переезда – это всё равно, что один пожар». Свою однокомнатную квартиру в Николаеве я ждал 12 лет. Почему однокомнатную? Пока ждал, дети выросли, выписались из личного дела, разъехались, в итоге, вместо 4-х комнатной квартиры, которая положена полковнику, вручили ордер на одно комнатную, и то, спустя три года после увольнения в запас. При той не стабильной обстановке в стране, что тогда была, я и этому был рад. А до этого была жизнь в гостинице, съём частного жилья, житьё в переселенческом фонде и т.д. Но я хочу подчеркнуть, если бы я даже знал такой «финал» своей службы в самом начале пути, когда поступал в лётное училище, всё равно бы выбрал судьбу лётчика. И так бы поступило, я думаю, 95-98% моих однокашников.

Тимур Апакидзе принял решение стать лётчиком в 6 лет, когда увидел, как хоронили экипаж ТУ-16. Он сказал, что вырастет и придёт им на смену.

И по этому поводу хочется привести слова из двух песен, которые мне нравятся:

101

«… Мы кружили в надежде,Что всё-таки чудо случается,И что кто-то из них всё же жив и махнёт нам рукой.Но не так как хотелось бы нам в жизни всё получается.Хоть жестока к пилотам судьба,Нам не надо другой…»

(«Третий тост», поёт Александр Маршал)

Вторую песню исполняет ВИА 392 одрап, в ней есть такие слова:

«Ты летишь далеко, далеко, далеко.Ты летишь высоко, высоко, высоко.Проплывают внизу под тобой облака, облака, облака.А я Бога молю, что б с тобой не случилась беда.

И однажды с Небес мне ответит всевышний наш Бог.В небо сможет взлететь только тот, кто себя превозмог.Только смелым и честным я волю такую даю.Ты в дорогу скажи, мой милый, любимый:«Я жду»…

(«Женская песня»), автора стихов и музыки, к сожалению, не знаю.

В ней выражены две главные мысли: первая – лётчиком может стать далеко не каждый, вторая – без любимой женщины, которая ждёт на Земле, работа во многом теряет смысл…

«Без любимого дела человек становится бесплоден и излишне суетлив. Только истинное увлечение даёт вескую уверенность в жизни.

Сама профессия определяет норму поведения для каждого человека, если он выбрал её сам, соответственно склонностям и личным качествам…»

(Из книги А. Меркулова «В путь за косым дождём, посвящённой памяти друга, лётчика-испытателя Юрия Гарнаева.)

А лучше всего, наверно, о нашей профессии сказал лётчик-испытатель Сергей Мельников в интервью в фильме «Под небом единым», обращаясь к молодому поколению: «Если вы мечтаете иметь много денег, ходить в ночные клубы,

102

ездить на 600-х «мерседесах», то не идите в лётчики. Но если вы хотите иметь гораздо больше, что невозможно объяснить, как в пасмурный, серый день выскакиваешь за облака, а там всегда солнце. Это нельзя передать словами, это надо испытать и ради этого, наверно, стоит жить…

Как-то ожидая детей из школы разговорились с Анатолием Ивановичем Киселёвым, инспектором Боевой подготовки, пришедшем к нам в 33 Центр с Тихоокеанского флота, стали вспоминать пережитые лётные эпизоды и не могли остановиться. А потом Анатолий Иванович неожиданно сделал вывод: “Какая интересная у нас с тобой жизнь была! Разве сравнишь её с “нормальной”гражданской или теперешней пенсионной”. Тут я позволю себе с ним не согласиться. “Пенсионер - это состояние души”, - а жить интересно можно в любом возрасте. Для меня примером являются мои друзья. Тот же Виталий Сундаков, который призывает молодёжь, что прожить свою жизнь надо красиво, интересно, насыщенно, дерзко... И именно так и живёт сам Виталий, хотя ему 57 лет. Тот же Голтис, в свои 52 он является для меня эталоном мужской красоты и по-детски доброго отношения к людям. А физической кондиции и молодости души Бориса Григорьевича Финкельштейна в его 67 лет позавидует большинство молодых людей нашего современного общества с его сидячим образом жизни. Константин Фролов с его неуёмной тягой к поэзии и полётам, Олег Соколов в 43 года стал чемпионом Украины, а в 45 серебряным призёром России на открытых первенствах по ножевому бою. Профессор Летический, благодаря системе Голтиса Исцеляющий Импульс, в 73 года поднялся на Эльбрус, кстати, Олег Соколов добился своих высоких результатов тоже благодаря этой системе и стал инструктором по Исцеляющему Импульсу. И такие примеры можно приводить очень долго.

Я отслужил и отлетал 32 года в Морской авиации, потом 5 лет летал на АН-2 в Николаевской федерации авиационных видов спорта и после этого уже более 10 лет использую любую возможность подлетнуть на чём угодно, что может поднять меня в воздух, от параплана до какого-нибудь частного самолёта, потому что небо зовёт и не отпускает. Там я дома… И таких нас много. Недавно посчастливилось полетать с лётчиком-испытателем ОКБ им. Сухого Александром Ивановым на ЯК-18т. Саше 56 лет, в своё время он с золотой медалью окончил Черниговское авиационное училище лётчиков, потом летал на истребителях, затем Школа лётчиков-испытателей и вот уже несколько десятков лет он на испытательной работе. А свободное от испытательных полётов время Александр летает на спортивных самолётах и приобщает к небу всех желающих, потому что летать для него лучшая работа в жизни… Так что, ребята,

103

кто только выбирает свой путь, если чувствуете тягу к полётам и уверены, что эта дело вам по плечу, смело идите в лётчики – не пожалеете…

Александр Иванов “с молоком матери” впитал поговорку командира эскадрильи:“Вижу непорядок - курсанты отдыхают”... Поэтому “непорядка” на своём аэродроме

он не терпит и использует любую возможность, чтобы “учлёты” не “отдыхали”. ачем насиловать аккумулятор, когда есть дешёвая рабочая сила? «Арбайтен» -

за работу «негры», - и так «40 раз по разу...» пока не запуститься.Сам он в это время в кабине пальчиком, мизинцем кажется , так интеллигентно,

периодически, жмёт на кнопку запуска двигателя, и тоже при этомчувствует себя вроде бы при деле. Зато потом для всех, когда движок заурчит –

счастье полёта... ради этого, точно, стоит жить…(Да, кстати, похвастаюсь - это мой уже второй тип ла в этом году.

До этого была “Вильга-35а на горе Клементьева в Крыму.)

Блин, чуть не забыл представить бригаду “бурлаков на Волге” - ещё обидяться и потом “учтут при разливе”. Итак, слева направо: 1) Юра Кулик - подполковник запаса Морской авиации, заканчивал службу в авиагарнизоне Октябрьское (Крым) на ТУ-22р в 30-ом одрап; 2) Игорь, инженер, работает на космос, старший сын мужика, который впереди основная тягловая сила; 3) поджал ноги и висит на верёвке, полковник Чечель - он же автор сего “опуса”; 4) Игорь Ларьков - майор запаса Морской авиации, закончил службу в гарнизоне Чкаловск (Калининград) в 15 одрап на СУ-24; (его младший сын Алексей только выпустился из Краснодарского авиационного училищя лётчиков, лейтенант, ждёт назначения в полк; а старший сын Игорь (2-ой) после этой экскурсии похоже “заболел” и тоже “мылится”

104

летать - пожелаем ему удачи, и я не удивлюсь, если у него уже на следующий год будут права частного пилота; ну и главный “герой”, нулевой номер, лётчик-испытатель 1-го класса Александр Иванов (“белая кость” - так в царской армии называли их “благородий”) “мёрзнет” в кабине и ждёт, когда “шерпы” для него прогреют двигатель, после чего он сможет мастерски его запустить.

События после снимка: 1-ый и 2-ой номер взлетели на самолёте типа “Зодиак” и пристроились к ЯК-18т, который пилотировали 3-ий и нулевой номер поочереди, включая взлёт и посадку.(Полётов было - не один). 4-ый номер с фотокорреспондентом, (под названием - жена) вальяжно развалясь на сиденьях сзади, пили пиво и отпускали комплименты лётчикам, дабы хотя бы таким образом скрасить оным правило, что за “рулём не пьют”, хотя, блин, кто ж их проверит? В небе ГАИ нету...(правда фотокорреспондет уверяет, что она весь полёт пролетела, зажмурив глаза, и тихо “материлась”(шутка) при наших резких маневрах, когда эти, блин, ребята “нарезвятся”, а мы просто пели от восторга и свободы, и полётом выражали свои чувства.

Так пожелаем всем, кто летает Удачи, и летать долго и счастливо!!!

105

Проза армейской жизни

“Любите барабан, - говорит старый служака

молодым, глядя как по плацу ходят матросы,

- и не стыдитесь, когда его божественные звуки

исторгают из вас слёзы”.(эпизод из фильма “Мичман Панин”)

“Говори, что думаешь. Делай, что говоришь”. (Эту банальную истину я услышал вчера на встрече с Андреем Николаевичем Кочергиным из его уст в городе Николаеве (6.июля с.г.,) основателем КОИ-каратэ (ножевой бой), и как-то она запала в душу, хотя вроде бы ничего нового для меня он и не открыл. Но по этой заповеди, думаю, должен жить каждый мужчина, если он считает себя Мужчиной... И я сразу после встречи пошёл в книжный магазин и приобрёл одну из его книг, которая волею волею судеб ждала меня на книжной полке... А потом ко мне, благодаря брату, пришла вторая книга “Как закалялась сталь 2 и 1/2”, и я окончательно понял, что взгляды Андрея Кочергина на то, как воспитать себя Мужчиной, что такое Родина, Патриотизм и многое другое мне близки по духу, я полностью их разделяю и проповедую. Так что спасибо Богу и Судьбе, что ещё одна встреча “братьев по крови” произошла в этой жизни...

«Полководец Джугэ Лян уверен в себе и естественно управляет людьми, самое малое добро не оставляя без вознаграждения и самое малое зло – без наказания. Он в совершенстве владеет своим «сердцем»…»

(Ло Гуаньчжун «Троецарствие»)

“Вылетел сам на “Элке” (самолёт Л-29 “Дельфин”) 13 июня 1967 г. - отмечаю как свой второй день Рождения!

106

На мой взгляд, над этими словами есть смысл подумать командирам и начальникам всех степеней и рангов , независимо от того, разделяют они эти слова или нет.

В этой главе я предлагаю читателям на примере «суровых» армейских будней вместе поразмышлять над вопросом, чего больше – «шипов или роз» в нелёгкой командирской доле. В том, что она не лёгкая, думаю, согласятся все…

Человек так устроен, что большинство мужчин, я думаю процентов 70 или 80, а женщин – так все 100% - смеюсь, в самом начале своей

карьеры или жизненного пути, хотят добиться успеха и стать «хоть маленьким, но начальником», т.е. иметь свой бизнес, своё дело, свою лабораторию, свою фирму и т.д. Что касается армии, то «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом».

Учитывая, что я родился в семье кадрового военного, сама жизнь заставила уже в детстве задумываться над вопросом, кем лучше «работать» - начальником или подчинённым? Но сначала, учитывая, что впереди через несколько дней будет 22 июня, скажу пару слов о своих родителях:

Отец - Чечельницкий Василий Васильевич, 1922 г.р. войну начал с первых её секунд солдатом срочной службы. Их танковый полк дислоцировался в 6 километрах от Брестской крепости и всего в 3-4 километрах от границы. В первые минуты, когда всё началось, они остались живы, только благодаря ошибке командира дивизии.

Дело в том, что ещё 20 июня 1941 года 22-ая танковая дивизия располагалась в летних лагерях за несколько сотен километров от своего постоянного гарнизона. Вечером поступил приказ Ставки: «Немедленно всем составом дивизии вернуться к месту постоянной дислокации». Комдив собрал весь руководящий состав полков от командира батальона и выше, и довёл своё решение -выполнить приказ Вышестоящего командования, двигаясь не по дорогам, а напрямую, прямо по неубранным полям ржи, пшеницы и прочим сельскохозяйственным культурам, которые будут встречаться на пути. Причём марш совершить не с двумя дозаправками топливом, как обычно, а с одной - мол, я посчитал, за счёт сокращения длины пути топлива хватит. Подчинённые пытались ему возражать, что даже если хватит, не с чем будет идти в бой, если вдруг война всё-таки начнётся, хотя в её начало мозг

107

отказывался верить, и во многом благодаря приказу Ставки: «Не поддаваться на провокации»...

В общем, к 4 часам утра самый ближний танк не дошёл до расположения своего полка 500 метров, остальные из-за полной выработки горючего растянулись на несколько километров сзади. Первый же залп дальнобойной немецкой артиллерии разнёс боксы полка в «дребезги». Если бы танки дошли, в живых, из личного состава, остались бы единицы, всё было «заранее пристреляно», а так с половины танков слили не вырабатываемый остаток топлива и на нём пошли в бой с 3-ей танковой дивизией генерала Моделя, а вторую половину танков взорвали гранатами или подожгли.

Самое страшное воспоминание первых минут войны, рассказывал батя, это когда на глазах у всех бежала девочка с длинными, белокурыми волосами, 16-ти лет, дочка замполита полка. Взрыв очередного снаряда, оторвал девочке голову, которая, кувыркаясь, упала на вершину холма и так застыла там как на специально поставленном постаменте. И мимо этой головы с развивающимися волосами танкисты пошли в свой первый бой…

Ожесточение боя было таково, что когда закончились боеприпасы командир дивизии генерал-майор Пуганов Виктор Павлович пошёл на таран немецких танков и погиб как герой. В командование дивизией вступил полковник В.П.Коннов. 24 июня дивизия совместно с 30-ой танковой дивизией остановила войска 47-го механизированного корпуса генерала Лемельзена на рубеже реки Шара, юго-восточнее Барановичей.

Всего через 6 дней после начала войны, из 8800 человек личного состава дивизии в живых осталось всего лишь 450 танкистов и ни одного танка. Даже страшно представить, как в этом горниле войны отец уцелел, и сколько его товарищей полегло... 28 июня 1941 года дивизия была расформирована...

Войну отец закончил в звании «лейтенант» в Восточной Пруссии, до этого трижды был ранен. С моей мамой, Терентьевой Евгенией Васильевной он познакомился в госпитале при освобождении города Ленинграда, где она работала санитарочкой в возрасте 15 лет, и именно к ней в палату привезли двух обгорелых танкистов: Васю Чечельницкого и Симу Такина. А до этого девочка похоронила свою маму, которая умерла в блокаду от голода. Получила похоронку на своего отца, моего деда, погибшего сапёром в ополчении, защищая Царское Село на подступах к Ленинграду. Её и ещё одну девочку подобрала прямо на улице тётя Катя, и мама до конца жизни всегда упоминала её в своих молитвах, и много мне рассказывала о ней.

В общем, когда отца подлечили, и он опять ушёл на фронт, они с другом

108

договорились, что сообщат маме свой номер полевой почты, чтобы она потом их связала, т.к. выписывались в разное время и попали на разные фронты. Так получилось, что письмо мамы спасло жизнь отцу и его экипажу. А дело было так. Они несколько часов не выходили из встречного танкового боя. А когда вернулись в расположение полка, не дождавшись ужина, тут же уснули «мертвецким» сном у себя в блиндаже. В это время начался обстрел дальнобойной немецкой артиллерией наших позиций. Один термитный снаряд пробил крышу блиндажа, но не взорвался, а стал дымить. Они ничего не слышали, продолжали спать и через несколько минут потеряли сознание.

Но сразу после окончания обстрела в полк приехал почтальон, быстро раздал всю почту, лишь одно письмо осталось не вручённым. Он закричал: «Где Чечельницкий? - ему письмо». Кто-то ответил: « Отдыхает в блиндаже». Когда почтальон открыл дверь, оттуда сразу повалил едкий дым. Почтальон позвал на помощь, и они успели вытащить весь экипаж танка до того, как они успели «отдать Богу душу». Когда батя пришёл в себя, почтальон отдал ему письмо со словами: «Благодари эту девочку. Она твой ангел-хранитель. Если бы не её письмо, вас в живых бы уже не было». (А по почерку было видно, что это писала девочка).

Так они стали переписываться, и до конца войны мама писала ему на фронт. А когда пришла Победа, отец приехал за ней в Ленинград, там же сыграли скромную свадьбу, и началась кочевая жизнь по военным гарнизонам.

Из воспоминаний отца того периода: танковый бой был практически закончен, ждали приказ о смене позиции, как вдруг из леса выскочил ещё один немецкий танк и помчался на танк Т-34 отца в лобовую атаку ( батя тогда был командиром танка). Расстояние, когда немец выскочил, было между ними метров 300, но солнце уже зашло, и немецкий танк было видно плохо. Отец понимал, что на выстрел остались секунды или доли секунд, и будет только одна попытка. Поэтому стрелять надо наверняка… Страшнейшее напряжение нервов… Выстрелы с обоих танков прозвучали одновременно, и оба попали. Отца контузило, но он был в сознании и мог передвигаться. Его боевым товарищам повезло меньше, они были серьёзно ранены. Батя вытащил одного из горящего танка, а когда полез за вторым, по танку хлестнула автоматная очередь. В немецком танке в живых остался только один танкист, и именно он сейчас вёл огонь.

Отец сразу перекатился от танка под защиту деревьев, и дальше у них с немцем пошла автоматная дуэль. Они перебегали от дерева к дереву, и вели огонь, постепенно сближаясь. Потом, когда патроны у обоих почти одновременно закончились, стали стрелять друг в друга из пистолета. Когда у отца и в пистолете закончились

109

патроны, он достал нож и решил напасть на немца сзади. Сделал круг, зашёл с тыла, но противника негде не было. Наступила ночь, и они потеряли друг друга. Это всего лишь один боевой эпизод, что мне рассказал отец, когда я расспрашивал его о войне. Но расспрашивал до обидного мало, считал, что ещё будет нам с ним время поговорить на эту тему, а пока мне надо свои лётные задачи решать. К моему огромному сожалению – не успел. Батя съездил на 50-ти летний юбилей Брестской крепости, куда его пригласили как участника тех боёв. Воспоминания первых дней той войны так подкосили его здоровье, что он уже восстановиться не смог, как мама не старалась…

Приведу ещё один интересный эпизод из военной жизни отца. Перед самой войной в полк нагрянула комиссия с инспекторской проверкой боевой готовности. Возглавлял её молодой, бравый генерал-майор. Так получилось, что боевые стрельбы полк провёл не очень хорошо, а поскольку 4 с минусом или 3 с плюсом в армии не ставят генерал никак не мог решить, какую же окончательную оценку поставить полку за проверку боевой готовности. И тут в поле его зрения попал солдатик, который бежал метрах в 50 от комиссии с каким-то поручением. Это был мой отец. Генерала «осенило»: «Остановите мне этого бойца. Вот как он сейчас отстреляется, такую оценку полку мы и поставим». Бате тут же выдали винтовку и отправили на огневой рубеж. И что вы думаете. Отец успокоил дыхание после бега, а потом устроил скоростную стрельбу, поразив все мишени на оценку «отлично». А у него зоркий глаз просто от природы. Полку поставили за БГ - «хорошо», и комиссия уехала.

Закончилась война, после неё ещё 8 лет прошло, отец уже майором «работает», причём не где-нибудь, а в полку, который входил в состав знаменитой Панфиловской танковой дивизии. И снова приезжает комиссия с инспекторской проверкой. Батя говорит: «Смотрю, а комиссию возглавляет тот же генерал-майор, что тогда перед войной был. Только он погрузнел, да и приехал уже в звании генерал-лейтенанта». И ситуация повторилась, полк провёл боевые стрельбы на что-то среднее между «тройкой и четвёркой». Стоит перед генералом весь руководящий состав полка – командиры рот, батальонов, заместители командира полка во главе с командиром. Председатель комиссии провёл разбор и говорит: «Даже не знаю, какую оценку вам ставить». Обвёл глазами строй, взгляд падает на отца: «А сделаем так, как вот этот майор отстреляется, такую оценку полку мы и поставим. Майор вперёд».

Батя выходит из строя, садится в танк, который тут же неподалёку «оказался в кустах, как тот рояль», на место командира. Одевает «ларинги» и командует механику-водителю: «На огневой рубеж – марш». Танк выскакивает на первую позицию. Батя

110

выдаёт команду: «Стой» и тремя выстрелами разносит все три мишени в щепки, потом снова командует: «Вперёд!» И уже на ходу поражает следующие три мишени – «фронтовой опыт, как и мастерство – не пропьёшь». Подруливает к генералу, вылезает из танка: «Майор Чечельницкий стрельбу закончил». Тот на него смотрел – смотрел, а фамилия-то длинная, запоминающаяся, а потом спрашивает: «А это не Вы были тот солдат, что у меня перед войной из винтовки стрелял?» Отец отвечает: «Так точно, я, товарищ генерал».

«Молодец!» произнёс генерал, - полку оценка «хорошо», майору объявить благодарность», - и комиссия уехала.

Одного момента я не могу понять в своём отце. Мы как-то возвращались из гостей, и в коридоре хозяина дома отец увидел мандолину. Он вдруг её взял и заиграл так жалостливо и профессионально, что у меня от удивления «отвисла челюсть». Говорю: «Батя, как же ты мог столько лет скрывать от нас, детей, свой талант? Ведь я или Володя может тоже на чём-нибудь играть начали». Отец в ответ: «Служба отнимала всё время, не до игры было».

Вот здесь я с ним категорически не согласен. Сам я очень люблю гитару, не раз пытался научиться играть на ней, но Бог не дал слуха, а главное – усидчивости. Я просто физически не могу вести «сидячий образ» жизни. Но в своё время у меня дома было 4 гитары. Потом я сделал бизнес «по-советски», - три гитары выменял на одну – «походную». Но когда собрался лететь на Байконур, пригласил с собой поэта и музыканта Константина Фролова, и зная, что он свою концертную гитару с собой не возьмёт, специально для этой поездки купил настоящую испанскую «кремону». Зато теперь, когда я иду в очередной поход, то очень часто беру с собой гитару, чтобы те, кто в ночи выйдет на мой костёр, могли поиграть, если они умеют… Мне так кажется сейчас, если бы я умел играть, то играл бы каждый вечер, но не для публики, для себя…

Если проследить нашу родословную линию дальше - то мой дед по линии отца Василий Степанович сражался за «красных» в Гражданскую войну, а его отец казак Степан Чечельницкй воевал за “Веру, Царя и Отечество” ещё в Японскую 1904 – 1905 года, и за храбрость, проявленную в боях, был награждён Георгиевским крестом. Сам же дед, Василий Степанович, после войны работал главным аграномом района в селе Владимировка Николаевской области. У него в подчинении были 44 колхоза и 3 МТС (машинно-тракторных станции). Он все ночи проводил в раздумьях над планами севооборота, а дни - в полях, объезжая их на «двухколке» (лошадь с тележкой на двух колёсах). Иногда он с собой брал меня, давал возжи, и я лет с трёх помню, какое удовольствие я испытывал, правя лошадью. Умер дед достаточно рано, а всё

111

из-за того, что он делал то, на что далеко не каждый бы осмелился в то не простое время. Когда «Партия» в лице Никиты Сергеевича Хрущёва приказывала везде сеять кукурузу, дед выполнял приказ, но по - своему. Он засевал всё поле по периметру метров 10-20 кукурузой, а остальное – той культурой, какую он считал надо засевать для пользы дела и урожая. Дед знал, что все «проверяющие из обкома, приезжающие на Победах» и разыгрывающие из себя роль знатоков сельского хозяйства, в поле заходят на 3-5 метров, а дальше не идут. Тоже самое дед делал, когда ему велели в приказном порядке сеять той или иной сорт пшеницы. Дед по краям полей сеял то, что указывали, а середину засевал тем, что считал нужным. Это был огромный риск, дед это понимал, поэтому и «сгорел» в возрасте 56 лет. Односельчане его очень уважали и ценили, поэтому его никто «не выдал». Награждён дед был орденом «Знак

Почёта». А моя бабушка, Дарья Никитична дожила до 90 лет.

Мама рассказала, как она однажды преподала ей урок на всю жизнь. Когда отца направили на три года служить в Германию, а семьи туда брать запрещали, он привёз маму, учительницу начальных классов к себе в деревню Владимировку.

Поначалу мама очень тяжело привыкала к сельской жизни. Надо было в 4 утра вставать доить корову, переделывать кучу работы, а потом вести занятия в школе, где 2 и 4-ый классы были объедены вместе, т.к. детей не хватало. И вот она как-то в сердцах сказала вслух про отца: «Такой дурак, куда он меня привёз!» Бабушка это услышала и сказала: «Женя, я неграмотная крестьянская женщина, но в нашей семье никогда не звучало ни одного «матершинного» слова, будь добра и ты не матерись. Слово «дурак» для бабушки было ругательным. В итоге, в нашей семье я никогда не слышал, чтобы родители ссорились или выясняли отношения, да ещё с употреблением бранных слов.

По линии мамы я о предках знаю значительно меньше. Знаю только, что прапрадед был скульптором, но тогда их так не называли, а «обзывали» каменотёсами. И до сих пор где-то в районе Малой Вишеры стоит памятник купцу Калашникову, а

112

внизу подпись «каменотёс Туманов». Прадед был охотником, но умер в молодом возрасте. Зимой провалился в полынью и потом 30 км бежал на охотничьих лыжах до деревни. После чего схватил воспаление лёгких и скоропостижно скончался. А моя прабабушка Мария Афиногеновна дожила до 80 лет и стала известной травницей в то время. У нас был самый богатый дом в деревне, двухэтажный, а рядом постоялый двор, так она в этом доме всех больных, которые ехали по этому северо-восточному тракту, принимала и лечила. А когда умерла, то мужики её гроб 4 километра до кладбища несли на руках, хотя рядом ехала лошадь. И это было зимой в 20-и градусный мороз. Мужики говорили: «Бабка Широчиха заслужила, чтобы мы её в последний путь – на руках проводили» ( «Широчиха» её прозвали за «широту души».) И до последнего дня она была в здравом уме и трезвой памяти, а скончалась мгновенно, просто упала в лесу, когда пошла за дровами. Говорят, такую «лёгкую» смерть Бог даёт очень праведным людям… А наш дед был сапёром в ополчении и погиб 19 января 1944 г. при прорыве блокады в Красном селе, где и похоронен в братской могиле

Были в нашей родне и трагикомические эпизоды. Брата моего деда, капитана Чечельницкого Ивана Степановича оставили после войны в Германии комендантом какого-то города, а жена оставалась в Мурманске. И когда он без предупреждения приехал в отпуск, то застал её в постели с другим офицером. Возникла драка, и он застрелил этого офицера из табельного оружия. Так его за один день демобилизовали из армии, но под суд не отдали, учли фронтовое прошлое, а также, что не он «первый начал» и был в состоянии аффекта. А вообще, у Ивана Степановича я потом не раз бывал в гостях в Николаеве, и скажу вам, красивый мужчина был, пользовался успехом у женщин, а в форме был вообще не отразим! Я наверно, в него пошёл?!!!

Но вернёмся к нашей главной теме, легко ли быть в армии командиром? Я сейчас приведу примеры из своей жизни, а также жизни своих друзей-однокашников, а вы уже решайте сами, чего больше в командирской деятельности, «шипов или роз»? Причём примеры будут и трагические и смешные, вперемежку – всё, как и происходит в жизни. Начну с факта, который я уже как-то озвучил в одном из своих рассказов, но для правильного понимания вопроса, повторю. Мне «повезло» - удалось послужить на всех командирских должностях, от старшего лётчика до командира полка и дальше, не через одну не перескакивая, включая должности трёх заместителей командира полка: зам. по безопасности полётов, зам. по лётной подготовке и просто зам. Хотя для того, чтобы стать командиром полка, достаточно обозначиться на одной должности, правда, некоторым «везунчикам» удавалось запрыгнуть на неё прямо с комэсэк. А у меня на это ушло 4 года с двумя переездами

113

из гарнизона в гарнизон, зато подъёмных хапанул – «море». Так что никаких оснований для «писсимизма». Но правильность поговорки «Два переезда – что один пожар» - подтверждаю на собственном опыте. Всё это я «оглаголил» Вам, уважаемый читатель, только для того, чтобы Вы поняли, что имеете дело с «профи», который знает «всё» об армейской жизни не «по наслышке», прочувствовал всё на собственной шкуре. А теперь попытаемся всё изложить в хронологическом порядке.

Уже «старлей» и склонен к «карьеризму»

Жара. Лето. Такое на Балтике иногда тоже бывает. А от Командующего пришёл циркуляр: «В деревне «Пупкино» утонул матрос, приехавший туда в поощрительный краткосрочный отпуск, посему по всем ВВС БФ купание в не оборудованных местах запрещено». А из оборудованных мест у нас в гарнизоне есть только 25-метровый открытый бассейн, в который никак воды не нальют, т.к. он протекает. Подхожу к командиру эскадрильи: «Разрешите матросов на залив сводить, искупать, так сказать». Комэска долго смотрит на меня: «Вот ты утонешь, тебе уже всё равно. А мне выговор. Присвоение очередного воинского звания на полгода задержат. Кому из нас хуже?» Против такой логики возражать я ещё не научился. Отхожу, размышляя, что сказать матросам своего экипажа, которых я в воскресенье пообещал сводить на залив, который из окон казармы видно. Пройти надо всего 3,5 километра.

Старшего лейтенанта мне и ещё некоторым моим однокашникам-«горемыкам» задержали на пол-года. Причина – у нас в составе экипажа были старые техники в возрасте под 40 или даже за 40 лет, которые пили. Для примера – Эдик Сребль, который умудрялся напиваться почти каждую субботу-воскресенье. Причём, было у него одно «чудачество» - он обязательно в час – пол второго ночи звонил на квартиру командира полка Дорофея Самсоновича Ермакова, и когда тот открывал дверь, говорил: «Пардон, я кажется не сюда попал»… Ему объявляли очередное взыскание или не объявляли, понимая, что это бесполезно, но с армии не увольняли. Было у Эдика одно ценное качество, за которое он пользовался дополнительным всеобщим уважением в коллективе. Если ему не хватало денег на бутылку или “опохмел”, он занимал ровно столько, сколько не хватало, допустим: «Прошу 1 рубь 32 копейки, в среду отдам». И не было ни одного случая, чтобы Эдик задержал отдачу денег. Но главное, конечно, были его руки, и исключительно добросовестное отношение к делу. Это был «авиационный техник от Бога», и мы – лётчики всегда любили летать на его самолёте. Знали, что это надёжно…

Были такие, как старший лейтенант Иванов, жаль не помню уже его имя и

114

отчество, по-моему Виктор Иванович, который не пил ни грамма, но самолёт готовил так же надёжно, как Эдик Сребль. Но иногда он срывался, и причину я узнал совершенно случайно, задав безобидный вопрос: «Виктор Иванович, а почему Вы в отпуск домой в форме не ездите? Красиво ведь!» Он буквально взорвался: «Эх, лейтенант, ты не представляешь, как я гордился своей морской формой, и в отпуск в своё село на Рязанщине приезжал только в ней. Как гордились мной земляки. А потом что? 5 лет прошло, я приезжаю старший лейтенант. 10 лет – я всё старший лейтенант. И народ стал думать, что я пьяница, разгильдяй, плохо служу, поэтому мне очередное звание не присваивают. И каждому ведь не объяснишь, что техником звена могут не все стать, чтобы капитана получить, где этих звеньев наберёшься? Чтобы майора получить во фронтовой или минно-торпедной авиации надо инженером эскадрильи стать или уйти на «комсомольскую» работу. Мне к каждому празднику благодарность объявляют или грамоту дают, их у меня уже штук 100 наберётся за 20 лет календарной службы, но в форме я теперь в отпуск домой не езжу, стыдно»…

И вот таким людям, увольнявшимся из рядов Вооружённых Сил по возрасту в звании старший лейтенант, некоторые «ретивые» начальники умудрялись писать в «дембельской» характеристике: «Склонен к карьеризму»… Маразм, да и только…

Кстати, точно такая же проблема была у штурманов. Должности штурмана самолёта, как и техника самолёта, соответствовало воинское звание «старший лейтенант». Потом в «верхах» немного дошло, разрешили присваивать за три срока полётов над морем или, если «лётчик-снайпер», звание на ступень выше. В общем, попытались хоть как-то решить этот непростой вопрос. Хотя проще было взять в пример армию США, там воинское звание во многом зависит от выслуги лет, и ни за какие твои «прегрешения» твой непосредственный начальник задержать присвоение очередного воинского звания не может. Меня в этом плане поразило интервью одного американского лётчика, сбитого над Вьетнамом и попавшего в плен. Это показывали по телевизору. Когда его «обозвали» старым званием, он поправил журналистку: «Извините, но я уже полковник». Та: «Как? Вы же в плену». Он ей ответил: «В плен я попал не по своей воле. Меня сбили, когда я выполнял боевую задачу. Поэтому выслуга у меня идёт, и уже вчера мне присвоили очередное воинское звание». Не знаю, осталось ли это правило сейчас в ВВС США, но тогда оно меня поразило, и именно тем, что ты не зависишь от прихоти твоего непосредственного или прямого начальника, давать тебе очередную звёздочку на погоны или нет.

115

«Кэптэн»Но вернёмся к моему «карьерному росту». «Старлеев», как я говорил, нам на

пол-года задержали - сами понимаете, командовать техником, который тебе в отцы годится, не очень - то получалось. Мы ещё «пешком под стол не ходили», а он уже в авиации служил. Именно тогда у командира полка и родилась поговорка, которой он нас, «солопедов» воспитывал: «Ну, ты же хоть и “херовенький”, но командир. Должен требовательность проявлять к своим подчинённым»…

Зато звание «капитан» мы с однокашником Геной Напёрстковым присвоили себе сами, и даже на день раньше положенного срока. А произошло сиё знаменательное событие так. Эскадрилья находилась в плановом отпуске летом, а два экипажа из «разп… «пардон»… гильдяев» оставили для несения нарядов. Возглавлял этот отряд из «нарушителей дисциплины» замкомэска Миша Хо (Хотянович, значит). Воскресный день. Я в патруле с двумя матросиками «коротаю время», а Гена Напёрстков дежурным по части «устроился», блин, к кухне поближе. Гуляем мы так по гарнизону, и что-то мне подсказало, надо под окнами начальства продефилировать, показаться на глаза, так сказать. И надо же случиться такому везению - в тот момент, когда мой патруль показался возле дома, майор Михаил Хотянович вышел на балкон. И не просто вышел, а вышел в хорошем состоянии подпития и с желанием продолжить, но уже не с женой (с женой же много не выпьешь!) а с приличной компанией, но где ж её взять, блин?». Его взгляд падает на меня: «Чечельницкий, Вы почему здесь?»

Я ему, горделиво показывая повязку патруля на правом, нет, блин, на левом рукаве: «Бдим службу, товарищ майор». По поощрительной улыбке товарища майора я понял, что он оценил моё «служебное рвение». Мы обменялись ещё парой фраз, и тут его осенило: «Так, отправляй матросов на ужин, а сам поднимайся сюда». Я ему: «Так рано же на ужин». Он: «Это приказ». Ну, с начальством спорить – это как писать против ветра. Отправил я своих матросов в казарму, наказав, ждать моего звонка, а сам наверх, к майору Хотяновичу. Меня тут же усадили за стол, появилась как-то сама собой новая, запотевшая бутылка водки из холодильника в добавок к не допитой, тёплой. «Ну, за авиацию!» - произнёс майор. Я ему показал на повязку, типа, я ж на службе.

«Так сними её, раз она тебя смущает». «Приказ командира – закон для подчинённого! – гласит Устав, я снял повязку, и как-то сразу совесть «перестала мучить». Выпили по одной, второй… третьей, всё с «умными разговорами «про жисть», и тут во мне «совесть опять заговорила», только с другой стороны. Я тут «водку пьянствую», а мой друг Геннадий сейчас в казарме службу несёт. Как-то

116

само вырвалось: «А может и Напёрсткова пригласим? Только он дежурным по части стоит». Майор Хотянович думал не долго, вот что значит авиационный Командир. «Приглашай», - был ответ. Сам набрал номер телефона, но трубку передал мне. Я говорю: «Гена, оставь за себя помощника, и срочно на квартиру к майору Хотяновичу. Только ничему не удивляйся – это приказ». Минут через 20 прибыл Гена с повязкой на рукаве, в отличие от меня она его не смущала, и «банкет» продолжился полным ходом. Жена заместителя командира эскадрильи, она же ВРИО жены командира АЭ, только успевала снимать с плиты новые блюда… Мы ж в столовой ох какие инициативные!

А в конце «банкета» совершенно подобревший майор Хотянович (запамятовал, к сожалению, его отчество, поэтому пишу так официально) произнёс: «Ребятушки, вы мне такой праздник устроили, просите что хотите». И вот только здесь до меня дошло, почему меня «совесть мучила» насчёт старшего лейтенанта Напёрсткова, самому бы не до такой «фантазии» не додуматься: «Мы хотим «капитанов», а то срок вышел, а на звание ещё и не писали», - произнёс практически не задумываясь, Гена. Майор Хотянович, это было видно по его глазам, чувствовал себя чем-то средним между «золотой рыбкой», «джином из бутылки» и вдобавок ещё имеющим волшебную лампу Аладдина. «Ребята, для вас хоть генерала присвоим. Жена, а ну давай сюда два листа чистой бумаги». Та мигом исполнила приказание, вот что значит войсковая выучка!

«Так, ты пишешь характеристику – представление на Напёрсткова, подписываешь «командир звена, капитан /В. Русаков/», - сказал он мне, давая чистый, белый лист.

«А ты пишешь на Чечельницкого, подписываешь: командир звена, капитан /А. Крохин/. Только чтобы объективно всё было».

Блин, конечно «объективно» надо писать, кто ж с этим спорит! Короче, я написал на Гену представление, а когда перечитал, аж прослезился – Героя Советского Союза давать можно. А Гена мне написал на «дважды Героя. Хотянович подписал не читая, вручил нам обратно наши листы со словами: «Завтра завизировать в строевом отделе. Спасибо за «банкет!» Свободны».

В понедельник наши представления на присвоение очередного офицерского звания благополучно ушли секретной почтой «наверх». Через две недели вышла эскадрилья с отпуска, а ещё через две недели на день Воздушного Флота СССР, на день раньше срока, когда у нас истекало звание старший лейтенант и надо было принимать решение, присваивать ли нам следующее или погодить для порядку, на имя командира эскадрильи пришла телеграмма от Командующего, где помимо поздравления личного состава с праздником давалась информация о присвоении нам

117

«капитанов». Не буду гадать, но мне показалось, командир эскадрильи подполковник Владимир Стефанович Кондрашов был слегка «разочарован», что у него забрали шанс нас «повоспитывать». Впрочем, это моё сугубо личное мнение. На словах он был очень даже рад и долго тряс нам руку.

В этот период произошло несколько трагических случаев, которые показали, как мимолётна грань жизни от смерти, и насколько должен быть умным Командир, если он хочет соответствовать своей должности. Хотя я и не выступал уже ни в каких соревнованиях по боксу, поскольку медицина наложила запрет на этот вид спорта для лётчиков, тренироваться никогда не прекращал. Среди наших матросов-механиков нашёлся один, у которого оказался 1 разряд по боксу. Звали его Игорь, мы подружились и большую часть времени тренировались вместе прямо на аэродроме. Как-то Игорь провожал меня в ночной полёт, мы перекинулись парой слов, и я полез по стремянке в кабину, потом повернулся вниз, посмотрел на него и подумал: «Что-то вид у него усталый. Надо бы сказать, чтобы пока я летаю полтора часа, поспал бы там за капониром, недалеко от места, где мы тренировались. Там рядом неплохую лежанку кто-то соорудил». Но предстоящий сложный полёт на полигон как-то вытеснил из сознания эту мысль, и я решил: «После этого мне предстоит ещё один полёт, вот тогда и скажу». Игорь мне махнул рукой: «Счастливо, Командир!» Я махнул рукой в ответ: «Пока…»

А когда прилетел, узнал страшную новость, Игорь прилёг отдохнуть прямо в высокую траву за нашей стоянкой и уснул. А через полчаса на соседнюю стоянку подъехал топливозаправщик ТЗ-22. У водителя матроса-первогодка с первого раза правильно подъехать к самолёту не получилось. Он стал сдавать задом и наехал на Игоря. Тот умер мгновенно. Когда я об этом узнал, хотелось «выть белугой» - как же так, ведь всего час назад он был жив, и ведь если бы я ему сказал: «Отдохни за капониром» - он бы точно был жив… Но увы, что произошло, уже не исправишь, хотя бы довести до остальных, чтобы не повторять таких ошибок в дальнейшем…

Следующий случай: служили у нас в эскадрилье два друга – матросы Сергиенко и Шпаковский. И у второго была нехорошая детская привычка, наставлять незаряженный карабин на кого-нибудь и щёлкать курком, делая вид, что стреляет. Мы его раз предупредили, два, что «палка раз в год и та стреляет», потом наказали по строевой линии, «пропесочили» на комсомольском собрании. Он вроде осознал, прекратил. Но как оказалось, не на долго. Когда они стояли в карауле, Шпаковский сменившись с поста, зашёл в караульное помещение, а там Сергиенко в этот момент шутливо боролся с бойцом из предыдущей смены. Шпаковский заорал: «Прекратите, дайте отдохнуть», - а поскольку те продолжали бороться, выкрикнул угрозу, как он

118

думал шутливую: «Не прекратите, буду стрелять». И с этими словами сдёрнул с плеча карабин и не заметил сам, как руки передёрнули затвор. Те встают, он наставляет ствол на Сергиенко, нажимает курок, думая, что произойдёт обыкновенный щелчок, как это бывало у него ранее, а тут вдруг звучит выстрел. Пуля попала прямо в лоб, матрос скончался на месте. В результате, одного на кладбище, второго в «психушку», т.к. «крыша у него после всего происшедшего поехала».

Можно было этот случай предотвратить? Можно. Если сразу насторожиться и не допускать этого матроса к службе, связанной с несением оружия. Или в крайнем случае, не оставлять его одного без присмотра…

Третий случай - он напрямую связан с лётной работой. Дело в том, что у Командующего Сергея Арсентьевича Гуляева был «личный» самолёт ИЛ-28 за №100. Мы его так и звали – «сотка». Командующий на нём летал по аэродромам, пока здоровье позволяло. Периодически на самолёте, как и на всех типах летательных аппаратов должны производиться разные регламентные работы, профремонт, капремонт и пр. На аэродроме Донское, где базировался вертолётный полк, был ещё авиационный завод, куда гоняли самолёты со всего Советского Союза. И вот как-то раз «сотку» Командующего на 100 часовые регламентные работы поручили перегнать нашему заместителю командира эскадрильи майору Хотяновичу, это который нам «капитанов» присвоил. А в Донском очень сложная полоса. Там всего 600 метров бетонки, откуда обычно вертолёты летают, а остальные 1400 метров «железка». Так мы называем железные листы с дырками, которые ложатся на землю и не дают ей проваливаться под весом самолёта. А это ни много ни мало – 20 тонн. Поскольку «железка» с дырками, сквозь неё всегда прорастает трава, из-за чего она плохо видна с воздуха, но самое главное – в дождик на ней нулевой коэффициент торможения. Короче, в такую вот сложную погоду майор Хотянович садится, выкатывается с полосы, а там дальше «буераки», и «слегка» ломает самолёт Командующего. Гуляев «топал ногами». Хотяновича как-то быстро уволили с армии, возраст как раз подходил, а по Авиации издали приказ: «К посадке всех самолётов, прилетающих на Балтику, на аэродром Донское допустить только двух лётчиков: подполковника Кондрашова В.С. и капитана Чечельницкого В.В. – т.е. меня.

Но поскольку «не царское это дело» - самолёты гонять с аэродрома Храброво, где мы дислоцировались, на аэродром Донское, где был завод, комэска возложил это дело на меня. Тем более, что сам перелёт занимал от 2,5 -3-х до 7-8 минут, в зависимости от старта. Мы после взлёта не только шасси, но и закрылки не убирали. В общем, так прошло около полгода, и надо «сотку» Командующего снова на завод гнать. Естественно, сделать это должен командир эскадрильи – по рангу положено.

119

А всю неделю стоит дождик, мелкий такой, еле заметный. Видимость, нижний край облачности – всё вроде позволяет делать перелёт, но полоса-то мокрая, а значит коэффициент торможения «никакой», и Владимир Стефанович как опытный лётчик («старый зольдат – умный зольдат) этот перелёт откладывает по той или иной причине. А Командующий каждый день на утреннем докладе интересуется, как самолёт, где самолёт? А его заму, генералу Лецис приходиться «краснеть» и в понедельник поступает со Штаба авиации «циркуляр» - привожу дословно, потому что генерал Лецис лично отдал приказ оперативному дежурному довести по телефону до меня его слова: «Поручите это дело Чечельницкому, он перегонит».

Т.е. мне дали понять, что на меня «вся страна смотрит». А в понедельник погода такая же, если не хуже, дождик и ещё усилился, уже и видимость, и нижний край облачности к минимуму аэродрома подходит, да и полоса ещё какая мокрая. Блин, но на меня же страна смотрит. «Летим», - сказал я, и штурман, целый майор, Дмитриченко Владимир Аниканович, комиссар эскадрильи, бесстрашно полез в кабину. Мы с ним даже заход толком не обговорили. В итоге и я, и он, совершили такую глупость - для лётчиков объясню. Взлетаем, не убирая шасси и закрылков, идём по курсу взлёта 2 минуты, выходим в точку в море, а потом левым разворотом доворачиваем на посадочный курс Донского, довыпускаем закрылки в посадочное положение, и пройдя только один Ближний привод (Дальнего там с этим стартом просто нет – море), производим посадку. И всё это в облаках и дождике 300 на 3. Был бы я «умный» или хотя бы опытный, я бы над стартом прошёл, «понюхал погоду», а потом бы и сел со второго захода. Нет, блин, стал я садиться с первого.

Система ОСП, если её так можно назвать, всего один привод. Короче, вываливаюсь с облаков, впереди 600 метров бетонки «маячят» так это смутно. А до неё ещё 1400 метров железной полосы где-то начинаются, а где – абсолютно не видно. По науке, мне начало полосы должны щиты створные указывать, но поскольку вертолётчикам это не надо, их давно никто не обновлял, ни красил, да я их из-за дождя и не увидел. Грамотное решение – это уйти на второй круг, осмотреться, но «на меня же страна смотрит» и я произвожу самую авантюрную посадку в своей жизни. Я сажусь туда – не знаю куда. Я абсолютно не вижу под собой полосы, есть там «железка» или нет, или она начинается дальше, а подо мной мягкий грунт и трава. Я вижу только, что в створе светится сквозь лобовое стекло белый кусок бетона где-то впереди.

Выравниваю, наугад произвожу посадку и «чудо» - шлёпаюсь 50 метров от торца полосы (это по докладу радиста). Щенячий восторг – угадал, начинаю тормозить, эффект нулевой, самолёт мчится как на «салазках». Я к такому оказался просто не готов. Про импульсное торможение, которое мы когда-то применяли на льду, я

120

просто забыл. На огромной скорости выскакиваю на бетон, и понимаю, что сейчас буду за полосой, где уже побывал Миша Хо. После чего его сразу отправили на «дембель», блин, а мне туда ещё рано, выслуги не набрал, чем кормить семью, когда выгонят с армии??? Вот такая «куча» мыслей у меня мгновенно пронеслась в голове, и поскольку есть «конкретное предложение» - надо что-то делать, я не ломая «фантазию», полностью зажал тормоза.

На самолёте автомата «юза» нет. Лопается сначала одно колесо, судорожным движением педали удаётся не слететь с полосы вбок, лопается второе колесо, и дальше на паре передних колёс и ребордах основных ног шасси с «выпученными от ужаса глазами» я горделиво продолжаю пробег дальше... Еле-еле, ковыляя, заруливаю на стоянку, внутренне готовый к такому большому «про****ону», который мне ещё не вставляли! Шутка ли, самолёт Командующего поломать, (извиняюсь перед читателями, которые, ну это, с «интеллигентов»… но синонима к этому слову, что я выше произнёс, в русском языке я не нашёл), а техники меня чуть ли не на руках качать начали. «Молодец, Командир! Главное, что самолёт перегнал. А колёса – ерунда, их всё равно менять надо было. А то нас Командующий вопросами «задолбал», когда его самолёт сделаем? А самолёта-то нет, как мы ему ответим. А теперь всё в порядке, не переживай».

Короче, этот мой «героический подвиг» нигде в анналах истории авиации не значится. Я его первый раз озвучиваю, т.к. вчера по первому каналу Российского телевидения космонавт Алексей Архипович Леонов впервые озвучил официальную причину катастрофы МИГ-15 с Юрием Гагариным на борту, то значит и мне можно за давностью лет приоткрыть эту «страшную тайну». Чтобы «скрыть следы» мне даже предпосылку к лётному происшествию тогда не оформили, как это вообще-то положено было сделать, опять же не ругали, более того - благодарность или там медаль какую, тоже не выдали. В общем, как будто самолёт сам с аэродрома на аэродром перелетел. А всё для того, чтобы Командующего не расстраивать. Но с этого момента авторитет мой в Штабе авиации заметно вырос. Я это незримо чувствовал по условиям, в которых мне разрешали перегонять самолёты на завод. Кстати, испытательные облёты после окончания ремонта делал тоже я. «Магарычёвое» дело, я вам скажу. Сразу после посадки экипажу прямо под самолётом вручали три конверта без всякой росписи за них. На конвертах надписи: «Командиру, Штурману, Радисту», - открываешь и находишь в своём 22 рубля, у штурмана – 14 рублей, у радиста – 8». Цифры от счастья, что всё на «халяву» и без всякой бухгалтерии, могу перепутать, так что если кто из летавших на это дело скажет, что 2 рубля я кому-то зажилил, прошу простить. Но главное в другом, все конверты сразу сдавались

121

радисту. Он закупал на всю сумму «шнапса», закусь, если на неё хватало денег, после чего заходили за руководителем полётов и бегом на берег моря, как говорят: «Опять нет повода не выпить»! «Лепота!!!» Вот тогда-то я и решил, надо подаваться в испытатели, у их такой «банкет» каждый день, наверно, бывает.

Я конечно от таких полётов «заматерел», и однажды это привело к трагедии. Был сильный штормовой ветер с периодическими снежными зарядами, но ветер был строго по створу полосы. Надо было перегнать самолёт, прилетевший к нам с Севера, и уже стоявший у нас неделю. А что такое простой самолёта? На заводе работа стоит, премию рабочим не платят, боеготовность флота страдает, самолёт не в строю. Поэтому, учли мой «авторитет», дали команду: «Перелетать».

Посадка была очень сложной, но осознанной, я уже «стреляный воробей был», хотя иногда хотелось ругаться матом. Самолёты часто прилетали с такими отказами, т.к. лётчики, зная, что всё равно на ремонт летит, отказавшие приборы не меняли, а мне без приборов потом приходилось так «корячиться», как и в том случае. Они – то на нормальный аэродром садятся, а я на тот, на который только по спецдопуску пускают. В общем, произвёл посадку. Помогло, что ветер снег сразу с полосы уносит и тормозить помогает. Заруливаю. Когда самолёт боком к ветру, понимаю, что ветер почти ураганный. Я сейчас не помню, какую цифру мне выдал РП при выдаче условий на посадку. Ему всё равно официально эту цифру озвучивать нельзя было, бо прокуратура бдит, да и если ветер по полосе, это в общем-то не так страшно, главное, подходить на скорости и обороты до посадки не убирать.

В общем, зарулил, экипаж покинул кабины, я в журнал подготовки самолёта «кучу» замечаний записал. Обычно, мы многие замечания не записываем, говорим устно, но тут, дело принципа. Потом ведь после окончания ремонта мне же этот самолёт придётся облётывать. И только хотел сказать технику: «Чехлить самолёт не надо, снесёт, подождите стихания ветра», - но тут штурман меня в бок толкнул: «Командир, скорее, столовая закрывается, не успеем». Ну, обед – это дело святое. Не сказал я технику то, что должен был сказать, подумал, он и сам всё знает.

Едим борщ, вдруг доклад: «Только что матроса-механика, который чехлил самолёт, ветром с плоскости сдуло. Падая, он успел схватиться за антенну АРК, она оборвалась, и он темечком об бетон с 3-х метров. Скончался, не приходя в сознание. У меня ложка как кость поперёк горла встала. Слеза упала в тарелку, а я всё повторял: «Как же так? Ведь «ежу понятно», что в такую погоду нельзя чехлить самолёт. Нельзя слепо выполнять требования руководящих документов, которые обязывают технический экипаж, что при осадках нельзя оставлять самолёт не зачехлённым. Как же так? – повторял я. Но уже ничего нельзя было исправить…

122

Майор – это почти старший офицер.

Гарнизон Быхов, Белоруссия, меня только вчера перевели из 170-го в 240-ой мрап (морской ракетоносный авиационный полк), представили эскадрилье как нового командира, и на следующий день я сразу попадаю на строевой смотр дивизии, который проводит Командующий ВВС Балтийского флота Анатолий Иванович Павловский. Зрелище я вам скажу ещё то, когда значительно больше 1000 человек маршируют по полосе. Я впереди своей АЭ, прошли вроде хорошо, по крайней мере, «гороха не было» - так мы говорим, если строй печатает шаг, но чуть-чуть не одновременно. И вот тут меня отсутствие опыта подвело. Бывалые командиры, когда обстановка позволяет, сразу выходят из строя и идут рядом. И строй видишь, если что, рявкнуть можешь, и обстановку кругом обозреваешь. А я так и продолжал топать впереди, полагая, раз я чеканю шаг, то и подчинённые за мной тоже. «Размечтался, наивный!»

Только с полосы на рулёжку стали сворачивать, я впереди самозабвенно строевой шаг отбиваю, а моя эскадрилья, оказывается, уже «кто в лес, кто по дрова» шлёпает. Слышу сзади скрип тормозов. Оборачиваюсь, «Волга» Командующего. Из неё Анатолий Иванович вылезает, а за ним комдив, генерал Пироженко Иван Семёнович. Я сразу принимаю вид лихой и слегка «придурковатый», как того устав требует, когда обращается Начальник: «Эскадрилья стой. Товарищ Командующий, третья эскадрилья 240 мрап возвращается со строевого смотра. Командир авиационной эскадрильи майор Чечель…» Фамилию он мне до конца произнести не дал, перебив зычной фразой: «Я Вам строгий выговор объявляю»!

Я ему: «Есть, товарищ Командующий, строгий выговор», - молодцевато ответил я, отдавая честь.

Командующий ждал видно какой-то другой реакции, типа «За что? Или типа: Не надо, я всего первый день командую этим личным составом или я исправлюсь», - потому что он тут же, но уже более высоким тоном повторил: «Я Вам строгий выговор объявляю!»

На что я ещё более радостным тоном ответил: «Есть, товарищ Командующий, строгий выговор».

Мой ответ его опять озадачил, потому что он мне снова буквально прокричал: «Я Вам строгий выговор объявляю»!

Я ему не менее громко в ответ: «Есть, товарищ Командующий, строгий выговор». А сам подумал, может ему надо, как у нас техник Костя Немкин отвечал прямо из строя, когда комэска ему: «Я Вам строгий выговор объявляю». А тот в ответ: «А я не возьму…».

123

Тут у Анатолия Ивановича видно совсем терпение лопнуло: «Я Вам строгий выговор объявляю, Вы поняли? За низкую требовательность к подчинённым, строгий выговор», и бросил комдиву, - запишите ему в карточку». Генералы прыгнули в машину и «Волга» уехала, а мой строй покатил дальше. Я уже шёл сбоку от своей гвардейской, кстати, эскадрильи и размышлял: «Дисциплинарный Устав он генералов касается или только для офицеров действует, где говорится «командира в присутствии его подчинённых не наказывают. Это делается только в равной офицерской среде, а меня сегодня перед моими матросами 4 раза «поимели», как теперь авторитет нарабатывать?»

Да, блин, хорошо я в новой должности службу начал! Но кого не ругают, значит, на том поставили «крест», а мне, как оказалось ещё расти и расти…

Не успел я отойти от этой «новости», как через неделю следующая «подвалила». На моего матроса дело завели за изнасилование. Он к одной девушке в деревню в самоволку бегал и обещал сыграть свадьбу, она поверила и отдалась. А он, как «настоящий мужчина» - хозяин слова. Слово дал – слово взял обратно. Она ему: «Ты же обещал на мне жениться»! А он ей в ответ: «Ну, мало ли что я обещал на тебе». Вот девушка и подала в суд. Хорошо, у меня замполит попался «ушлый»: «Командир, 10 литров спирта и всё уладим». Пришлось идти на поклон в соседнюю эскадрилью ТУ-22м2, которой командовал тогда Иван Дмитриевич Федин, будущий Командующий авиацией всех четырёх флотов России. У них ведь, у «сверхзвуковиков», после каждого полёта записать в журнал: «3 нажатия СВС (спиртово-водочной смеси), которая я используется при обледенении фонаря кабины – это святое дело. А каждое нажатие – это 3 литра. И упаси тебя Бог нажать на эту кнопку на самом деле. Враз для своего стартеха станешь «врагом №1», а «шлему»-то экипажу он распределяет. Короче, мой главный инженер АЭ у Фединского главного инженера АЭ «позычил» эти 10 литров спирта, Иван Дмитрич даже и не узнал про эти «махинации» за его спиной. И мой замполит эту проблему решил. Матроса успешно женили, честь полка и дивизии не пострадала.

Проходит год суровых армейских будней. Дивизия борется за звание «отличной», поэтому комдив с нарушителей воинской дисциплины и их командиров «дерёт три шкуры». Воскресенье. Время 1 час ночи. Требовательный звонок телефона заставляет открыть глаза. Противный голос оперативного дежурного мгновенно разгоняет остатки сна: «На квартире Вашего офицера найден труп Вашего бывшего офицера. Милиция знает, командир дивизии в курсе, командир полка приказал поднять Вас. Срочно принимайте меры». Одеваюсь за 40 секунд, как по тревоге. Прибегаю по указанному адресу. В кресле тело моего бывшего техника самолёта

124

старшего лейтенанта Зеленевича, уволенного из армии полгода назад за пьянство и дискредитацию звания офицера. Трогаю руку – холодная. Хозяина квартиры, техника по РЭО старшего лейтенанта Радионова нет. Версия напрашивается: «Как-то умертвил, а сам в бегах». Потихоньку начинает набиваться «народ», замполит в том числе. Приехала «скорая», тело увезли. Сидим, «курим», строим всякие предположения. В 6 утра вдруг заявляется сам хозяин квартиры, в сильном состоянии подпития, но говорит разборчиво.

В харчевне «Три пескаря», что сразу возле Дома Офицеров сели втроём отмечать «культурно» окончание трудового выходного дня. У двоих жёны в отъезде, а за третьим, (он же спонсор) пришла жена и увела из их «приличной компании. Хозяин квартиры предложил: «У меня дома бутылка водки в холодильнике стоит, пойдём – добавим?» Пришли. Родионов достал водку и пошёл на кухню за закуской, а Зеленевич стал пить. Она у него пошла «не в то горло», вот и отдал Богу душу. Когда Радионов понял, что его собутыльник мёртв, позвонил соседке напротив: «У меня Валерка мёртвый, я дома спать не могу, можно я у тебя переночую?» Соседка его прогнала: «Пошёл вон, пьянчуга». Он тогда пошёл к тому, третьему, с кем пили: «Можно я у вас переночую, а то Валерка мёртвый…» Договорить ему не дали, жена третьего вытолкала «взашей» алкаша и пьяницу, и всё в одном лице. Он тогда прямо на коврике перед дверью у них улёгся и проспал, пока холодно не стало.

Так картина ясна. Доложил командиру полка Сергею Прокопьевичу Диденко. Он мне: «Так, подчинённый твой бывший, организация похорон на тебе». А организация начинается с оповещения родственников. Кинулись в строевой отдел, а там данных, ни куда жена уехала, ни где родители живут, нет. Тут кто-то подсказал: «А вы по друзьям, знакомым пройдите, может они знают». Прошли. Адресов никто не знает, все только вздыхают и разводят руками. Совсем уже потеряли надежду, как замполита осенило: «Я видел, как он не раз с продавщицей Светой в магазине разговаривал», пошли к ней.

«Здравствуйте, Вы Валеру Зеленевича не знаете?» «Конечно, знаю, он только вчера у меня отоваривался».

«Так вот ночью он умер. У Вас нет случайно адреса родителей и жены?» Сначала море слёз, причём не поддельных, видно, что женщина в шоке и плачет искренне. «Да есть». Тут же сбегала домой, принесла адрес родителей в Томске, а жене, говорит, я сама телеграмму дам, мы с ней подруги. Через три дня прилетает жена, такая симпатичная, красивая женщина, что я даже удивился, как она с таким пьющим мужем жила. Потом приехали родители, похороны, а ровно через неделю улетает жена и ней муж этой продавщицы Светы. Проходит ровно три недели и Света с

125

двумя детьми выходит замуж за лейтенанта-техника, который на 18 лет младше её. Я не знаю, как они оформляли свои отношения документально, но сами события развивались скоротечно, как в рассказах О. Генри. Через три месяца я поступил в академию и, когда через год прилетел на лётную практику в этот гарнизон, первое, что я сделал, спросил: «Как там Света?» Мне ответили: «Очень хорошо живут, и уже беременна». Я от души порадовался за Свету и за лейтенанта. Дай им Бог счастья! Потому что жизнь не предсказуема и не вмещается в наши стандартные, обыденные рамки о ней…

«Параходная школа».

Так мы в шутку называли Военно-Морскую академию им. Крылова, в которой довелось учиться три года в городе на Неве Ленинграде. Кстати, моряки тогда очень обижались, почему лётчиков учат 3 года, а их всего два. Не успел к столичной жизни привыкнуть, как надо снова вещи в дальний гарнизон паковать на какой-нибудь там ТОФ или Север. А мы им говорили: «Лётчики, они ж более «тупые», поэтому их больше учить надо». Поэт Феликс Чуев, отец которого был лётчиком, так и говорит в своих стихах: «Учись, сынок, а не доучишься, придётся в лётчики идти…»

Три годы жизни в Ленинграде – это безусловно «светлое пятно» в жизни каждого лётчика, кому посчастливилось учиться в этом городе. Было много ярких моментов в жизни, об одном я уже рассказал в предыдущем рассказе, а здесь, поскольку мы речь ведём о службе, упомяну лишь такой факт. На третьем курсе учёбы прибыли в академию два подполковника с «30-го» института» и сказали, что Руководство Вооружённых Сил поставило перед ними задачу, помимо обычного психанализа, разработать тесты, которые бы позволяли определять в поступающих в лётные училища абитуриентах качества не только необходимые лётчику, но и командиру. Мол, чтобы сразу можно было сказать, кто может стать Кутузовым, а кто Наполеоном, ну в крайнем случае – нормальным командиром экипажа. Т.к. это только лётчик-истребитель сам собой командует в воздухе, а если на самолёте есть хотя бы штурман – это уже «экипаж» и им надо тоже уметь руководить! Мысль нам показалась здравой, блин, может ты будущий маршал Авиации, но сам пока об этом не знаешь, поэтому ход их дальнейших рассуждений мы слушали с возрастающим интересом.

А ребята с пафосом продолжали… «Что они разработали тесты, состоящие из вопросов, всего их пока 640, но в дальнейшем они постараются и разработают ещё столько же. А пока нам предстоит за короткое время ответить на те, которые уже

126

есть. Причём !!! (здесь – главная «фишка» - внимание !!!) Эталонной группой будем мы – третьекурсники !!! Потому что мы уже прошли естественный отбор жизнью, лётной и командирской работой, и достигли определённых высоких рубежей в карьере. А ещё более высокие «лестницы карьерного роста» нас без сомнения ждут в будущем. Поэтому, сейчас они проведут с нами этот тест и ответы на эти вопросы для «пацанов», которые отныне будут поступать в училище, будут «эталоном». Т.е. если абитуриент ответил не так, как мы сейчас, то лётчика тире командира из него не получится, и надо гнать такого от авиации, по крайней мере, от бонбарди… бомбарди … ровочной точно (вечно «спотыкаюсь» при выговаривании этого заковыристого слова). Тут «червячок сомнения» впервые зародился в нашей голове, бо тест этот надо было провести во время, когда каждый уважающий себя «академик» в часы самоподготовки делал первый вояж до ближайшего пивного бара или ларька. В гарнизоне же их нет, будешь потом локти кусать, что не в полной мере использовал «блага цивилизации».

Но ребята-подполковники, уловив наши «сомнения», сказали: «Мужики – это много времени не займёт. Даём 40 минут. На какое количество вопросов успеете ответить – столько и будет. Мы же это время и абитуриентам отведём. Короче, объясняем задачу: отвечать быстро, не думая, только «Да или Нет», но главное правдиво и искренне. Анонимность опроса мы вам гарантируем».

Задача поставлена, уяснена, щёлкнул секундомер – вперёд, понеслась «душа по кочкам»! Большинство вопросов было ситуативных, например: «Вы идёте с девушкой. Вас обрызгала машина, проехав на большой скорости по луже. Как вы поступите? 1)Сделаете вид, как будто ничего не произошло – «Да или Нет? 2)Начнёте ругаться матом вслед уезжающему шофёру и грозить ему «Божьей карой» - «Да или Нет? 3) Начнёте вытирать и отряхивать девушку со словами: «В следующий раз надо идти дальше от края тротуара – «Да или Нет? И вот когда ты проскочил первую сотню таких вопросов, «набил руку» и отмечаешь галочкой то, что первое приходит в голову, вдруг стали попадаться вопросы, типа:

«А любите ли Вы половые извращения?» Бах, тут уже беглого ответа не получается. Во-первых, ты начинаешь думать, а «шош цэ оно такэ», половое извращение? Допустим, определил, и после некоторого раздумья пришёл к выводу, что «любишь» и хочешь уже поставить галочку в графе «Да», но тут тебя останавливает крамольная мысль, а если всё-таки, опрос не такой уж «анонимный, как говорят эти ребята, тебя потом «вычислят» и скажут, «куда его командиром полка ставить? Он же половые извращения любит! И таких вопросов было порядка 20. Естественно, при ответе на них мы потели, краснели и теряли время.

127

После окончания тестов подполковники сложили наши листочки в папочку и, не сказав «спасибо», уехали, а мы всей толпой, красные и взбудораженные, вышли из аудитории. А напротив, находилось как раз окошко секретной библиотеки, и сидела там девушка Марина, 21 года отроду, с бюстом 8 размера, осиной талией и «крутыми» бёдрами. На неё ни один наш «академик» заглядывался, но подойти не решались. Папа капитан 1 ранга и тоже в академии служит, а ну как жениться потребует. И вот Марина видит нас таких встрёпанных, и как всякая любопытная девушка, спрашивает: «Лётчики, а чего это вы такие все красные, взъерошенные, случилось что?»

Мы ей в ответ: «Так будешь взъерошенным, когда тебе такие вопросы задают».Она сразу: «А какие?»Мы ей в ответ: «Ну, например, любишь ли ты половые извращения?» - и думаем,

что она сейчас засмущается и начнёт уходить от ответа.Вместо этого Марина с улыбкой, ни секунды не задумываясь и не смущаясь,

ответила: «Конечно, люблю! А кто же их не любит?» Сказать ей что-то вразумительное в ответ никто из нас не смог. Так и прошли с «разинутыми от такой постановки вопроса ртами.

Через два года я случайно оказался во дворе Оренбургского лётного училища и увидел одного из этих подполковников. Сразу подскочил с вопросом: «Ну как, получилось с эталоном?»

«А почему Вы вдруг об этом спрашиваете», - как-то подозрительно вопросом на вопрос ответил подполковник.

«Так я один из тех, «эталонов», - и напомнил ему, как они проводили у нас тест по этим вопросам в академии.

«А, - поскучневшим голосом произнёс мой собеседник. Нет, не пошли эти ваши ответы в «эталон», потому что все пацаны, которых мы опрашивали при поступлении в училище отвечали совсем не так, как отвечали вы, «взрослые дяди». Т.е. если руководствоваться вашими ответами, принимать в училище нельзя никого, жизненный опыт-то разный, и не могли те «пацаны» отвечать так же как вы. Для этого им надо пройти вашу жизненную школу». Так лопнула эта «затея» с определением будущих Кутузовых и Наполеонов. А вопросы про половые извращения, оказывается, там фигурировали для проверки нашего чувства юмора и как тесты на «правдивость». Вопросы так были поставлены, что просвечивали тебя как перекрёстным рентгеном. Т.е. если ты любишь эти так называемые «половые извращения» тебя бы всё равно вычислят…

Вот блин… так что будем считать, нам всем, кто в авиации. повезло, что не

128

прижился этот «коварный» тест на вступительных экзаменах. А то и летать сейчас было бы некому.

«Полкан».

Должность командира полка – это номенклатура уже Министра Обороны, именно поэтому каждый кандидат перед назначением проходил собеседование в Москве в трёх инстанциях: Штабе Авиации Военно-Морского Флота СССР, в Штабе ВМФ СССР и Главном Управлении Кадров МО СССР. Везде беседуешь с первыми лицами: Командующими или его заместителями. На меня самое сильное впечатление произвёл адмирал Чернавин, тогда он был Начальником Штаба Военно-Морского Флота СССР. Мы зашли в его кабинет вместе с полковником Мордоваловым, который уходил на Северный Флот командиром дивизии, а я соответственно заступал на его место – Командиром 12 омрап. Мы зашли в кабинет, доложили, Чернавин нас усадил и в отличие от остальных ни о чём не спрашивал. Он просто сказал: «Товарищи офицеры, я в авиации разбираюсь не достаточно компетентно, чтобы вас учить, как надо летать или управлять полками и эскадрильями, но вы скажите мне, как на генеральских должностях можно допускать такие вещи?» И далее он озвучил нам два примера:

«Тихоокеанский Флот. Морской ракетоносной дивизии поставлена на учениях задача: «Двумя последовательными ударами уничтожить АУГ противника (авианосно-ударная группировка). Дивизия вылетает на задание составом двух полков, в каждом есть ракеты с ядерной боевой частью. (Для справки: Авиационная наука гласит: «При нанесении удара по авианосцу и кораблям охранения в ракетном залпе для гарантированного потопления авианосца или выведения его из строя надо не менее 3-5 ракет с СБЧ ставить в середине потока ракетного залпа или ближе к его концу. Тогда вероятность успешного преодоления ПВО АУГ повышается). Для расширения «кругозора» читателей, все расчёты показывают, чтобы утопить авианосец, надо положить полк. Это потерять порядка 18 -20 экипажей. В академии мы не раз прорабатывали разные варианты удара на специальном тренажёре «Океан». Меньше потерять самолётов не получалось.

«Так вот, - продолжал Чернавин, - когда первый полк вышел на рубеж пуска ракет, он увидел, что там где должна быть одна цель по данным воздушной разведки, их стало две. Цель разделилась. А на самом деле противник, создав облако из дипольных отражателей, сделал южнее себя ложную цель, но на экране локаторов этого не видно, какая засветка от ложной цели, а какая от истинной. Командир дивизии,

129

который идёт впереди, принимает решение, бить по южной цели, и весь ракетный залп полка уходит туда. Это нормально, что ушло не туда. Противник не дурак, и на то она и война. Но какие правильные действия в дальнейшем? Следующему полку передать информацию, что цель разделилась, и что вы нанесли удар по южной цели. Вместо этого командир дивизии летит молча.

В итоге, второй полк выходит на рубеж пуска ракет, видит вместо одной две радиолокационных отметки от цели и тоже наносит ракетный удар по южной цели, которая ложная. Весь залп ракетной дивизии, где было около 10 ракет с ядерной боевой частью, улетает в «белый свет, как в копеечку». Когда я спросил командира дивизии, почему Вы не проинформировали командира второй ударной группы, что цель разделилась, и что Вы нанесли удар по южной цели, знаете, что он мне ответил? – Нам Командующий ставил задачу весь вылет произвести в режиме радиомолчания, чтобы противник нас не обнаружил и не сбил наши самолёты».

И вот я Вас спрашиваю, товарищи авиационные командиры, что это, тупость, глупость или человек так уже за свою жизнь боится? Но ведь во время войны его за такое выполнение боевой задачи поставили бы к стенке».

Вот вам второй пример, уже Северный Флот. Задача почти такая же с той лишь разницей, что указано нанести одновременный удар по АУГ на пределе досягаемости своего тактического радиуса действия. Разведчик ТУ-95РЦ выдал координаты цели. Но ведь надо учесть, что цель в океане, вокруг никакой привязки, т.е. какие-то ошибки в определении координат неизбежны. Кроме того, цель ведь не стоит на месте, она движется, и пока дивизия прилетела на рубеж пуска ракет с максимальной дальности, она несколько сместилась. Нет, командир дивизии даёт команду на пуск ракет с максимальной дальности слепо руководствуясь координатами, выданными самолётом-разведчиком. Когда посчитали и проверили средства объективного контроля, оказалось, что все ракеты дивизии не долетели до своих целей порядка 10-20 километров. Опять целый залп и всё впустую. Ну разве мы бы стали ругать командира дивизии, если бы он пролетел несколько десятков «лишних» километров для гарантированного долёта ракет до цели, потерял бы при этом ещё несколько самолётов из-за дополнительного нахождения в зоне ПВО авианосца, но он бы выполнил боевую задачу. А так всё «коту под хвост». Мы зачем вас в академиях обучаем, товарищи офицеры, чтобы вы тупо, как «солдафоны» выполняли приказы?

Всё это я вам рассказал, товарищи Командиры, с одной целью. Ещё Суворов говорил: «Не держись устава аки стены». Я требую от вас творческого отношения к делу. Вопросы есть? Вопросов нет. Желаю успехов на своих должностях», - с этими словами адмирал Чернавин пожал нам руки (я свою потом неделю не мыл), и мы

130

убыли из кабинета. Честно скажу я порадовался за себя и за наш Флот, что нами управляет такой умный Начальник, буквально несколькими фразами снискавший к себе огромное уважение, и попутно преподавшим нам хороший урок, как не надо выполнять боевую задачу.

(Для читателей, которые не авиаторы, поясню. Когда мы говорим «пуск ракет», то это речь идёт о тактических пусках. Т.е. ракеты настоящие, в том числе и ядерные. Они висят под крылом или фюзеляжем, но мы их пускаем условно, руководствуясь данными радиолокационных прицелов. Вся аппаратура на ракете и самолёте работает, но ракета не отцепляется. Зато на земле по записям объективного контроля можно точно определить, попала ракета в цель или нет. А практически мы пускаем ракеты 1-2 раза в году, на учениях, т.к. это дороге удовольствие. Каждая ракета весит около 5 тонн и размером с небольшой истребитель)

А вот следующее собеседование в ГУКе (Главном Управлении Кадров) меня разочаровало и гордости за наши Вооружённые Силы СССР у меня поубавилось. Не буду рассказывать про свой пример, он менее поучителен, чем пример командира истребительного полка МИГ-29 с Вознесенска подполковника с «редкой» украинской фамилией «Сало». Мы с ним проходили ВЛК в Одессе, вот и разговорились. Вот что он поведал. Сидят они перед морским контр-адмиралом, ждут приёма у дважды Героя Советского Союза, который является последней инстанцией, определяющей, способны они командирами полков стать. Я забыл сказать, как мы с полковником Мордоваловым были двое, так и с ним был ещё один потенциальный командир полка. И вот на столе у контр-адмирала звонит телефон, он берёт трубку и тут же матом начинает кого-то «вразумлять», что он жене какого-то начальника не те апельсины купил. Так он его «повоспитывал» минут 7, потом начал уже класть трубку и вдруг вспомнил ещё одну «мелочь»: « Да, к тебе в полк скоро придёт старший лейтенант такой-то, сын такого-то, ты ему к 23 февраля дашь медальку или орден, а в июле отправишь в академию. Понял, медальку или орден?» И всё это контр-адмирал произнёс, совершенно не стесняясь нас, свидетелей этого разговора.

Люди, бывает за эти ордена жизнь кладут на алтарь Отечества, а тут было видно, что контр-адмиралу абсолютно всё равно, дать медальку или орден, лишь бы сыночка какого-то начальника наградили», - тут мы с подполковником Сало подняли рюмки за успешное прохождение ВЛК.

Что касается меня, то после беседы с дважды Героем Советского Союза, я задал себе вопрос: «Что заставляет людей в таком возрасте цепляться за свою должность, когда старческий маразм уже виден «не вооружённым взглядом? Хотя может его заставляют служить до «пока ноги носят» как папу Римского, Леонида Ильича

131

Брежнева и Черненко?Началась служба командиром полка. Это самая интересная должность, которую я

прошёл. Я как-то задумался, как на неё попадают? Нас на первый курс Оренбургского училища набрали 166 курсантов. До выпуска дошло всего 129. Саша Викторенко стал космонавтом, Героем Советского Союза. 5 человек: Олег и Константин Припусковы, Миша Поздняков, Валера Михалкин и Серёжа Буров, пробились в испытатели. Генералом с нашего выпуска смог стать только один Володя Рябов. И кроме него 8 человек дослужились до такой должности как командир полка: Володя Зубков (Ту-142м), Витя Кибальник (ТУ-95), Володя Егоров (ИЛ-38), Гена Самойлов (ТУ-22м2), Саша Лепаловский (ТУ-22м2), Игорь Сурнин (ТУ-16), Гена Напёрстков (СУ-17) и автор этих строк ТУ-16к-26). Ещё человек 15-20 стало полковниками на инспекторских должностях. И я вам скажу, далеко не всегда личные качества являлись главным определяющим моментом для назначения на вышестоящую должность. Во многом это определялось «попал ты в струю или нет». Это я всё к тому, что никто из нас полковников «не дерёт нос» перед своими однокашниками, которое это звание не получили. Но одно качество для командира полка является обязательным – он должен хорошо летать. «Слабого лётчика» командиром полка не поставят, и тут никакие родственные связи не помогут.

Кстати, написал слова «попал в струю», сразу эпизод вспомнился, хотя по хронологии, которой я стараюсь придерживаться в этом «опусе», его надо в разделе «старлей» поставить, но приведём его здесь. Я командир звена, и командую двумя «орлами» - Олегом Новиковым и Колей Хартавом. По учениям перелетаем с аэродрома Нурмси в Эстонии на аэродром Скультэ под Ригой. Идём одиночно всем составом эскадрильи на 5-и минутном интервале. Я в середине боевого порядка, за мной Новиков, потом Хартав. Полёт в режиме радиомолчания. В Риге садимся, что за «чёрт», Хартав есть, Новикова, который должен произвести посадку перед ним – нет. Ко мне подскакивает генерал Лецис, который тогда исполнял должность зам. Командующего: «Чечельницкий, где Ваш ведомый, Новиков?» А что я скажу? Я же знаю точно, что он взлетел, если бы не взлетел, РП тут же бы это озвучил. Если бы что-то произошло типа ОСП (особого случая в полёте) – Новиков бы об этом сам доложил, несмотря на радиомолчание. Т.е. он просто полетел не туда. Но поскольку генералу надо было что-то отвечать, я возьми и «ляпни»: «Тов. генерал, летит, просто «не в струю попал».

Лецис мне на полном серьёзе басом как гаркнет: «Да Вы что? Разве можно летать не в струе?» Я стою, не знаю, что ответить генералу, «фантазию», что ещё «умное проглаголить», просто заклинило. Ем начальство преданными глазами и

132

жду «наития»… На моё счастье, прибежал матросик с КДП: «Летит, тов. генерал, через 15 минут сядет».

Ждём. Производит посадку Новиков, заруливает. С самолёта снимают магнитофон, начинаем разбираться, как никак - нарушение воздушного режима – предпосылку оформлять надо. Оказывается, после взлёта штурман, старый, седой, точнее – лысый, заслуженный и опытный капитан Володя Зотов просто оговорился и вместо: «Доворот на курс 240 градусов», - сказал 140. Новиков, который десятки раз летал по этому маршруту и готовился к этому вылету по учениям в том числе, бездумно крутит штурвал на курс 140 и так они и летят в сторону от общего боевого порядка. Группа руководства этот момент «прошляпила». А гонят «спарку» ИЛ-28у. На ней радиолокационного прицела нет. Олег первый увидел в дымке озеро «Вырц-Ярв», а оно большое, аж целых 24 км: «Вон и Пярнуский залив появился», - проявил свои «глубокие познания» в штурманском деле командир экипажа.

«Сейчас море увидим», - вторит ему штурман. И только когда вместо моря показался зелёный лес, они поняли свою ошибку и бросились вдогонку за эскадрильей, но всё «тихой сапой» - бо, режим радиомолчания, ни слова в эфир, «враг не дремлет!»

Но вернёмся к должности командира полка, причём отдельного полка. Это принципиальное отличие от полка в составе дивизии. Там ты никогда не чувствуешь себя самостоятельным, т.к. обо всём надо докладывать командиру дивизии. Его «недремлющее око всегда рядом. Я замыкаюсь только на Командующего, который от меня в 600 км, и его по каждому «пустяку» тревожить не будешь. Если в полку всё нормально, то он тебя удостаивает 5-и минутным разговором раз в неделю по понедельникам при утреннем докладе. А так всё сам.

Кстати, как только начал службу в этой должности, дома нарвался на скандал. Как-то жена без всякого “повода” с моей стороны встретила уставшего на государственной службе мужа словами: “Чечельницкий, ты уже дослужился до должности командира полка, а я с тобой ни разу в санаторий не ездила, ты меня всё по турбазам таскаешь. У тебя совесть есть?” (блин, не иначе бабы в магазине надоумили...) Но вопрос задан, надо отвечать. Призадумался я: “А ведь она права, нельзя быть таким эгоистом”, - и три года подряд мы ездили по санаториям: санаторий “Крым” - для генералов, адмиралов, старших офицеров; санаторий “Майори” под Ригой на побережье Балтийского моря; санаторий “Солнечногорск” под Москвой, а потом моя “бродячая” душа взбунтовалась. Не могу я 24 суток на пляже лежать, принимая процедуры. “Вот тебе деньги и езжай куда хочешь, ну совсем как Штирлиц пастору: “Вот тебе лыжи, а вон там Швейцария...” И с тех пор я опять по турбазам...

133

Я признаю, что с “фантазией”у меня слабовато, но что поделать, нас в училище по здоровью принимали, а не по уму. Тем более, как только в санаторий уедешь, через неделю тебя догоняет приказ Командующего: Оставить жену и номер в санатории за собой, а самому прибыть на какие-нибудь недельные сборы командиров полков. И всё за свой счёт, без восстановления времени, ушедшего на это стратегическое мероприятие, а деньги, потраченные на дорогу, отдают в лучшем случае “сухарями”. А с турбаз меня Командующий не выковыривал ни разу - отсюда “ежу понятно”, куда надо ездить.

Но вернёмся к службе. Шла она у меня достаточно шла сложно. Судите сами. Уже через три месяца после официального назначения на должность мне телеграммой ЗАСС пришёл строгий выговор от Зам.Командующего за несвоевременное прекращение парашютных прыжков. Тогда прапорщик Романов у меня сломал ногу при выполнении своего первого и последнего прыжка с парашютом, а я эти прыжки прекратил не сразу, т.к. сам в это время читал доклад на партсобрании и на прыжки прибежал попрыгать сразу после его окончания. Хотя Зам.Командующего генерал Пироженко лично во всеуслышанье говорил: “Мы первые полгода командиров полков не наказываем, т.к. ошибки по молодости неизбежны”. Но я сумел сделать так, чтобы меня официально наказали! Кстати, чем горжусь, что за службу напрыгал более 800 прыжков с парашютом. Я думаю, по всем ВВС и ВМФ не много найдётся командиров полков, которые смогли бы выполнить столько или больше прыжков. Слишком уж должность “хлопотная” и для этого надо эти самые парашютные прыжки фанатично любить...

2 января матрос, который нёс службу часовым на посту ДСП (дежурного по стоянке части), полез в высоковольтную трансформаторную будку прятать конфеты, которые своровал на Новый год от своих же товарищей. Коротнуло 10 000 вольт. Обе руки ампутировали по плечи. А он планировал вернуться после армии к своей первоначальной работе, которую любил – официантом в престижном Московском ресторане. Как он плакал, повторяя: «Лучше бы ногу отрезали…»

Через полгода матрос получил письмо от своей любимой девушки, что она вышла замуж. Нервы не выдержали, застрелился прямо на посту из собственного карабина. Тело так и нашли с этим прострелянным письмом. Самое обидное, друзья знали об этом письме, но ни один не сказал, что нельзя в таком состоянии молодого парня отправлять на пост с оружием.

Ещё через полгода, снова зима. Техник, старший лейтенант в ресторане привёл себя в очень нетрезвое состояние, а поскольку дальше предстояло свидание с девушкой, он, как джельтмен, который не может позволить себе дышать на девушку

134

перегаром, решил «проветриться». Пошёл по рельсам, где ходит мотовоз «Люська», который возит личный состав на аэродром и обратно, т.к. расстояние от гарнизона «Остров-2» до гарнизона «Остров-6» составляет 5 км, и со службы так просто не убежишь. А мороз был -36 градусов с ветром, через минут 15 Дон Жуан замёрз, стал дрыгать ногами, чтоб согреться. Упал под откос и сразу заснул. Повезло, за ночь всего занесло снегом. Утром машинист, совершая первый рейс, увидел торчащую из снега ногу, по приезду в Остров-6 доложил оперативному дежурному, тот сразу мне. Короче, когда тело привезли в госпиталь, я думал: «Всё, каюк пацану», потому что это была натуральная замороженная баранья туша из холодильника. Тело практически не гнулось. Через 4 час мне позвонил хирург из госпиталя: «Командир, жить будет, только пальцы на руках и ногах ампутируем». После всего парня отправили на «дембель» по инвалидности.

Про такие «мелочи», как у меня техник самолёта, боксёр и уйгур по национальности, на танцах в Доме Офицеров пырнул себя кортиком в живот, когда любимая девушка не пошла с ним танцевать, посчитав его пьяным, я даже Комендующему не докладывал. Когда мне этот факт довели по телефону, (а он ходил ко мне на тренировки по каратэ), я прежде всего подумал: Ну всё, «пипец» парню, потому что крови было море. А вторая мысль про девушку: «Как же ты могла? Ведь уйгуры – они такие «горячие», как на Кавказе. Неужели мозгов не хватило как-то по-доброму отказать». А через час мне начальник политотдела полковник Калмыков звонит и говорит: «Командир, а подчинённый-то твой профессионал. Все видели, как он втыкал кортик строго под 90 градусов к животу, а он-то потом успел его повернуть вдоль. В итоге, рассечение кожи брюшной полости 12 см, «море крови», а на самом деле ничего серьёзного. Я ещё подумал: «Оказывается их там в Ачинском техническом училище учат не только самолётам гайки крутить». Зато мне потом доложили, девушка того уйгура после этого случая стала прямо «шёлковая» и никогда больше ни в чём ему не отказывала. Вот что значит – «воспитал» будущую жену.

Но в целом, в плане лётной выучки и воинской дисциплины полк числился на высоком счету у Командующего. В других частях флота были свои «приключения», и на их фоне мы были далеко не самыми худшими, наоборот. Года через полтора моего командования полком к нам из Москвы прилетел из Центрального Политуправления генерал Греков, который до этого на Балтике был Членом Военного Совета ВВС Балтийского Флота. Как он сказал, перенимать опыт борьбы с неуставными взаимоотношениями, а попросту с «дедовщиной». Не буду хвастаться, просто скажу, что мы сделали. Во-первых, я собрал всех командиров кораблей и выше, довёл

135

обстановку, и мы приняли общее решение. Во все мероприятия, где только можно, включать матросов, особенно в спортивные соревнования, чтобы в футбол, волейбол и т.д. матросы-«старики» играли в одной команде с офицерами, прапорщиками и молодыми матросами. Во-вторых, сам стал вести секцию каратэ не только для офицеров и прапорщиков, но и для матросов тоже. Для этого мы 1-2 тренировки в неделю специально приезжали к ним в казарму. В-третьих, по докладу старшин эскадрилий, политорганов или особого отдела я каждую неделю выбирал 1-го, 2-х или 3-х матросов, с кем мне надо поговорить лично. После работы шёл в казарму и там наедине говорил с этим матросиком за «жизнь». Направленность бесед была такая: «Вот ты, сынок, матрос Хализов. вчера ударил матроса Юровского за якобы неряшливый внешний вид. Как ты думаешь, если начнётся война, и ты будешь ранен, станет Юровский тебе оказывать первую помощь и тащить до медсанбата?» И мы вместе приходили к логическому заключению: «Да, молодых надо учить, но как своих младших боевых товарищей, а не издеваться над ними только потому, что над тобой тоже издевались». Остальные методы не перечисляю, оставим их для «парт. ячейки». Но скажу, такая работа давала свои «плоды», и если в первый год у нас неуставные отношения в полку были, то во второй - нам их удалось практически изжить. Но сразу скажу, чтобы у читателя не возникало никаких «иллюзий», что с «дедовщиной» в армии так легко справиться. Такое положение было всего лишь полгода, и с каждым новым призывом всю работу надо повторять заново.

Но продолжу рассказ о том, что произошло накануне прилёта генерала Грекова из Москвы. В тот период полк участвовал в каких-то крупных учениях.. Одна эскадрилья у меня улетела на юг с практическим пуском авиационной крылатой ракеты КСР-5 на Каспийском полигоне «Макат» и обратной промежуточной посадки на аэродроме Быхов для дозаправки топливом. Они ушли в полдень и вернуться должны были где-то к 6-ти утра. А вторая эскадрилья под вечер ушла на Север на нанесение ракетно-бомбового удара на полигоне в районе Вологды. Сам я был во второй группе. А месяца за три до этих событий в полк пришёл очередной призыв срочной службы, и было среди них 4 родных брата-грузина. По-русски говорил только один. Именно поэтому им, в порядке исключения, разрешили служить всем четверым вместе, хотя возраст был от 18 до 29 лет.

В первой группе начальник ТЭЧ отряда накануне учений приобрёл «Жигули», и естественно на ней приехал на работу. Поскольку часть технического состава, в том числе и этот техник, улетали на АН-12 сопровождать лётную группу, он ключи от машины передал молодому технику – лейтенанту, который оставался на аэродроме со словами: «Если я задержусь, отгонишь машину в гараж». И вот вы представьте,

136

молодому парню дали ключи от машины. А парень только три дня назад, перед самым началом учений женился. На свадьбе чуть ли не вся эскадрилья присутствовала, в том числе и его родители, которые специально приехали из какой-то далёкой сибирской глубинки, и в данный момент ехали третий день в поезде к себе обратно.

Парень, весь в радостном настроении, поскольку после учений ему предстоял отпуск, целый день носился на этих «Жигулях», а вечером поставил машину в гараж и пришёл в свой номер гостиницы, где они с молодой женой получили комнату для проживания. И вот он слышит, как из соседней комнаты два офицера собираются на аэродром встречать группу, которая возвращалась с Севера. А у него прямо «руки чешутся» на машине поездить, т.к. уже утром этой возможности у него не будет. И он выскакивает из своей комнаты и говорит: «Ребята, а давайте я вас подвезу». Те соглашаются, что ж не проехать на «халяву». Подъезжают к КП, где шлагбаум. Обычно проезд на аэродром на личном транспорте у нас был запрещён, хотя некоторым и разрешали, в порядке исключения. Он подъезжает, а в наряде на КП его знакомый матрос стоит. Этот молодой парень показывает: «Открывай», и матрос поднимает шлагбаум.

Уже наступила ночь, и стоянка эскадрильи, которая ушла на Юг, была сдана под охрану, и часовым стоял как раз один из братьев-грузин, который по-русски не говорил. Они промчались через его пост, он пытался их остановить, махая автоматом. Куда там, подумаешь, какой-то матрос пытается офицеров остановить. А мы в это время прилетели и были на дальней стоянке. Сам я уже находился в своём кабинете, принимал доклад, как там моя первая эскадрилья на Юге «сражается». Матрос же пришёл к офицеру ДСЧ (дежурному по стоянке части) и знаками доложил, что через его пост прошла машина. Тот не вникая, отдал безмозглое приказание: «Задержать на обратном пути, вплоть до применения оружия», хотя сам знал, что никто посторонний в открытую на «Жигулях» на стоянку не поедет. Матрос из всей этой фразы понял только слово «оружие» и побежал скорее на свой пост.

Прошёл час. Один офицер и прапорщик (техники) закончили работы на самолёте второй эскадрильи и собрались домой. Этот молодой лейтенант на «Жигулях» услужливо: «Ребята, да я вас отвезу». Надо же себе алиби создать, почему он на машине целый день и ночь ездил? А я личный состав развозил. Учения ведь, у всех разные распорядки дня. И вот мчатся они опять через охраняемую стоянку первой АЭ, часовой матрос-грузин выходит на рулёжку, машет руками, пытаясь их остановить. Те проносятся мимо, не обращая внимания на сигналы. Тогда боец делает два предупредительных выстрела вверх, а потом даёт очередь по колёсам. Но автомат у него висел на ремне на шее, и очередь прошла не по колёсам, а по кабине.

137

Машина рывком увеличила скорость, выключила фары и скрылась в темноте. А произошло вот что. Три пули прошили кабину, и одна попала водителю прямо в позвоночник. Ноги у него отнялись, и он утопил газ до отказа. Вот почему машина рывком увеличила скорость. Офицер, сидящий рядом, закричал: «Тормози, куда ты гонишь?» Лейтенант в ответ: «Не могу, ноги отнялись». Их спас прапорщик, который с заднего сиденья перегнулся и смог выдернуть ключ. Двигатель сразу заглох, фары выключились, а рулёжка в этом месте поворачивает, и они улетели в темноту. Метров 200 летят по буеракам, потом машина переворачивается на бок и так застывает.

Мне прозвучал доклад: «Неизвестная машина промчалась на огромной скорости через стоянку первой эскадрильи, на сигналы часового не остановилась, он вынужден был применить оружие. Машина скрылась и где-то сейчас будет прорываться из гарнизона». Я немедленно даю команду: «Полк в ружьё». Тут же сообщаю второму командиру полка, базирующемуся на аэродроме, и мы со всех сторон пытаемся с оружием перекрыть все выезды с аэродрома. Хотя он огорожен двумя рядами колючей проволоки, но лазейки всегда есть. Час лежим в засаде, второй пошёл и вдруг это злосчастное «Жигули» само подъезжает к санчасти. Оказывается, машина перевернулась, её пассажиры «слегка» побились, скорость ведь была огромная. Пока они смогли из машины вылезти, потом вытащить раненного лейтенанта, оказать первую помощь, остановить кровь. Ранение в позвоночник, трогать нельзя. Дальше они около часа ковырялись, но смогли поставить машину на колёса, погрузить раненого, который уже потерял сознание и своим ходом доехать сюда. Парня немедленно перетащили на носилках в «скорую», перевезли в госпиталь, к утру скончался.

Родителей лейтенанта, ехавших со свадьбы по дороге домой где-то в Сибири «отловили» , пересадили во встречный поезд и привезли на похороны. Плакал весь полк. А я долго, да и сейчас тоже, задаю себе один и тот же вопрос: «Почему такая нелепая смерть? Чем виноват этот молодой парень перед Богом?» - и не нахожу ответа.

На следующий день после происшедшего из Калининграда прилетел Начальник Штаба ВВС БФ генерал Ильин. Вызвали ко мне в кабинет всех участников трагедии. Часового, который стрелял, его брата, который один знает русский язык, старшего лейтенанта, который был ДСЧ и отдал команду: «Задержать…», мы с генералом Грековым. Генерал Ильин этого матроса, который стрелял, спрашивает: «Сынок, ты почему стрелял, думал, что это чужие люди?»

Матрос отвечает: «Нет, я знал, что это свои. Чужой сюда не поедет». (Этот диалог,

138

естественно, шёл через брата-переводчика).Ильин тогда спрашивает: «А почему же ты тогда стрелял, если знал, что это

свои?»А матрос ему: «Так у меня же приказ. Применить оружие, а часовой должен

беспрекословно выполнять приказы начальника караула согласно Уставу Караульной и Гарнизонной службы».

Генерал Ильин как это услышал, сказал: «Всё, сынок, иди. К тебе претензий нет, ты поступил правильно». Матросов отправили в казарму, долго разбирались со старшим лейтенантом ДСЧ. Крутили Устав и так и этак. Учли, что он жесты матроса-грузина понял, что это какие-то посторонние люди проехали. В общем, через три дня он уже служил на Косе в Балтийске в противолодочной эскадрилье самолётов БЕ-12. Если бы этого не сделали, друзья лейтенанта его могли просто убить.

А мы вышли после всего этого разбора с генералом Грековым на улицу, и он мне сказал: «Да, Василий Васильевич, ехал к Вам положительный опыт перенимать, а вон как всё получилось. Опять «генеральский эффект… Уже не раз так было»… Об этом явлении в армии стоит сказать особо. Те, кому довелось много прослужить в армии, я думаю, подтвердят мои слова: «Достаточно часто, по необъяснимым причинам в полках или дивизиях, куда летит генеральская проверка, накануне или во время проверки происходят ЧП. Под этот факт невозможно подвести научную основу, но он имеет место в реальной жизни, и народ даже «официальный термин» придумал этому явлению – «генеральский эффект». Может это нам знак, что меньше надо ездить со всякими проверками и комиссиями? Ведь половина из них бесполезны, и не идут на пользу делу. А уж как работают эти комиссии, вот вам пример.

Когда у нас на аэродроме после взлёта упал самолёт ТУ-22м2 из-за отрыва правой поворотной части крыла, при этом погибло три человека из экипажа полковника Багаева Анатолия Ивановича, включая его самого, с Москвы сразу прилетел главный конструктор фирмы Туполева и с ним комиссия со Штаба Авиации ВМФ. Когда просмотрели запись этого взлёта по видеомагнитофону, главный конструктор, потрясённый увиденным, забрал оригинал этой видеокассеты, копию оставил нам, и сразу улетел в Москву принимать меры. Причина была налицо – КПН (конструктивно-производственный недостаток). Комиссия же осталась, неделю всему 33 Центру «выворачивала матку», а в конце сделала вывод, один из пунктов которого гласил: «Экипаж не виноват, но в Центре нет стройной системы методической работы по переучиванию лётного состава на новые типы ЛА (летательных аппаратов), что в целом могло способствовать катастрофе».

139

Мы, руководящий состав Центра, потом долго думали над этим пунктом, как же нам быть и что делать? Что в Центре вообще нет системы переучивания, комиссия сказать побоялась. Но поскольку недостатки в акте лётного происшествия обязательно должны быть, иначе они «даром хлеб едят» придумали – «система методической работы есть, но она «не стройная»! Вот богатство русского языка! Но я и по сей день не знаю, что нам надо было делать тогда, чтобы из не стройной система стала «стройною»?

В общем, господа, уважаемые читатели, этими примерами я надеюсь вас убедил, что должности, связанные с руководством личным составом, т.е людьми, они не предсказуемы, как и не предсказуема и сама жизнь... Кстати, спустя 27 лет узнал своё прозвище на должности командира полка - “Чапаев” - так, оказывается, меня называл личный состав. Вообще-то, про Василия Ивановича много анекдотов ходит, типа: “Ну и “дуб” ты Василий Иванович”, - сказал Петька. “Да, крепок я”, - ответил Василий Иванович. Или, вернулся Василий Иванович из Италии. Петька к нему пристал: “Василий Иванович, ну скажи что-нибудь по итальянски. Чапаев ему: “Шёл бы ты на “три буквы”, Петруччио”. Но в одном личный состав прав - Чапаев никогда не прятался за спины других. Так что будем считать это мне комплиментом!!! Кто не согласен, читай Устав: “Командир всегда прав”. Если командир не прав, читай пункт первый...” (Тонкий армейский “юмор”).

Вот вам свежий пример, которым поделился совсем недавно однокашник Саша Лепаловский, когда за рюмкой «чая» мы вспоминали нашу командирскую молодость. На приёме по личным вопросам, который каждый командир полка обязан проводить два раза в месяц, заходит к нему в кабинет молодая, вальяжная дама, жена старшего лейтенанта – техника, который недавно перевёлся к ним в гарнизон Монгохто с Балтики по замене, и сразу «в карьер» заявляет: «Товарищ полковник Вы должны моему мужу немедленно дать двухкомнатную квартиру». Саша от неожиданности такого напора начинает возражать: «Но позвольте, Ваш муж старший лейтенант, почему сразу двухкомнатную? У нас командиры кораблей ещё не все расселены».

Дама: «А потому что во время оргазма я так громко кричу, что не только дети, но и соседи пугаются». Что ответил ей Саша Лепаловский оставляю на «фантазию» читателей.

ЭпилогРазвал Союза меня застал на Украине на должности Начальника Службы

Безопасности Полётов в 33 Центре Боевой Подготовки и Переучивания личного состава Морской авиации СССР в городе Николаеве. Опыт по организации и

140

обеспечению безопасности полётов был накоплен огромный, поскольку на меня замыкалось 4 полка, две отдельных эскадрильи и 22 типа летательных аппаратов, от самых современных истребителей, бомбардировщиков, противолодочных самолётов, разведчиков, вертолётов до всех транспортных самолётов от АН-2 до ИЛ-62м. До конца этот опыт остался не востребованным, поэтому тянет им поделиться хотя бы так, на страницах Интеренета. Кому надо – тот прочтёт.

Свою однокомнатную квартиру, которую мне выделил Центр, я ждал 12 лет и дали мне её спустя 4 года послу ухода на «дембель», когда дети выросли... Одно могу сказать: «Мужики, не бойтесь уходить в «запас». Жизнь на пенсии, оказалась настолько интересная штука, я даже предположить такое не мог. После армии и параллельно с ней я умудрился поработать и перепробовать «кучу» профессий, вот основные из них: инструктором по Парашютно-Десантной подготовке в аэроклубе «Икар» вместе с Мастером Спорта СССР подполковником запаса Геннадием Ивановичем Кустовым, потом под его руководством лётчиком самолёта АН-2 в Николаевской Областной Федерации Авиационных Видов Спорта, помимо этого - лётчиком- инструктором на пилотажно-навигационных тренажёрах Центра Боевой Подготовки ВВС Украины, преподавателем на военной кафедре Николаевского университета им. Сухомлинског, (предмет «Выживание в экстремальных условиях дикой природы и города»), инструктором Школы Кёкусин-Кай каратэ, инструктором по горному и пешеходному туризму в Николаевском клубе путешественников, инструктором по горным лыжам в горах Кавказа и Карпат частным образом… Сейчас здоровье уже не то, но «бродячий образ» жизни вести позволяет, и поверьте, на палатку, спальник, рюкзак и гитару денег много не надо.

Ну, и как «бонус» тем, кто дочитал эти умные рассуждения до конца, один анекдот и два рецепта, что делать, если Вам грозит снятие с должности, и не важно какой, руководящей или не очень…

Командир пока уходит на вышестоящую должность, вышел перед строем попрощаться: «Вот ухожу я. Пришлют вам теперь какого-нибудь дурака»

А строй в один голос: «Опять дурака…»Командира полка снимают с должности. Он своему сменщику говорит: « Научу,

как хотя бы полтора года на должности продержаться. Вот тебе три пакета. Когда будут снимать с должности, откроешь первый». Выпили, распрощались, новый командир полка служит. Через год приезжает комиссия с проверкой и находит, что состояние дел «из рук вон плохо». Дело грозит снятием с должности. Командир полка лихорадочно вскрывает первый пакет, а там три слова: «Вали всё на меня». Он тут же начинает оправдываться и валить всё на своего предшественника, типа, это он

141

всё завалил, но я порядок в полку наведу, слово офицера». Комиссия разжалобилась – уехала. Через полгода приезжает проверять устранение недостатков, а там чуть сдвинулось дело с «мёртвой точки» но в целом всё равно всё не намного лучше, чем было. Решили снимать с должности. Он вскрывает второй конверт, а там всё одно слово: «Кайся». Командир полка как начал: «я признаю, я виноват, но я исправлю, дайте только срок». Короче, опять поверили. Комиссия приехала через полгода в третий раз – он вскрывает, как он думает, спасительный третий конверт, а там надпись: «Пиши конверты!»

Ну, и рецепт, как можно остаться на должности в почти безнадёжной ситуации. Это уже из жизни, пересказываю, как было на самом деле. Выдаю «засекреченные данные», как остался на должности командира базы полковник Володя Шубельняк, которому я впоследствии передал свой пост Начальника СБП. Эта сугубо конфидициальная информация известна лишь в ЦРУ США, Пентагоне, Моссад Израиля и ФСБ России, а также тем, кто смог дочитать сей «опус» до конца. Больше прошу не с кем не делиться, этот рецепт только для «своих».

Итак, после развала Союза осталось очень много бесхозной боевой техники. Дабы она не попала туда, куда не надо, блок НАТО её разделку взял под строгий контроль. Например, на Украину прилетает в Киев какая-нибудь специально назначенная делегация, и в течение часа, двух её должны доставить в любую точку Украины, куда она ткнёт пальцем. Поэтому к прилёту делегации стоят в готовности к немедленному старту: самолёт, вертолёты, поезд, машины, лошади и т.д. В тот раз прилетела английская делегация, которую возглавляя адмирал Джон ( фамилию не озвучиваю, иначе будет международный скандал). Ткнул адмирал Джон пальцем в карту Украины и попал в аэродром Кульбакино (Николаев), где Владимир Иосифович Шубельняк как раз командовал авиационно-технической базой , в которую её успешно переименовали из 540 мрап. К тому времени на аэродроме уже успешно порезали и привели в негодность аж 4 «стратегических» бон… блин… бом…бардировщика ТУ-16. Всё бы ничего, да вот незадача, первый бомбардировщик сварщик «по пьянке» разрезал не по кабине, а взял на 10 сантиметров правее, т.е. кабина цела, а это значит, его восстановить можно, если, конечно, сильно постараться.

«Это не порядок, - сказал адмирал Джон. Мы это отметим в акте». А это значит, доклад идёт сразу на самый верх, президенту Кучме. Командир базы пытался урезонить Джона: «Да Бог с ним, подумаешь 10 см». Но Джон был не умолим: «Отмечаем в акте и баста! Вот только остальные самолёты проверим, а то вдруг ещё такие есть». И Володя Шубельняк понимает, что ему не только моей должности не видать, но и со своей теперешней придёться распрощаться, т.к в таких случаях

142

одна дорога – «на дембель», а может быть и без выходного пособия. Но полковник Шубельняк прошёл школу обучения в Советское время. Эта ситуация могла смутить кого угодно, только не его, верного коммуниста и партийного «ленинца».

Он тут же меняет согласованный и утверждённый Начальником Центра план и передаёт адмиралу, что вместо запланированного одного «уикенда» на третий день работы комиссии их будет два, причём первый сегодня. «Ну, со своим Устафом в чужой монастырь не лезь», - соглашается адмирал Джон, демонстрируя глубокое знание русских поговорок. В итоге, комиссию везут сначала на экскурсию на местный пивзавод «Янтарь», угощают не фильтрованным пивом разных сортов с воблой и копчёными лещами. После чего везут на берег лимана, где прямо на траве стол накрыт, всё так скромненько: жареный поросёнок, как экипажу обычно после успешного практического пуска ракеты вручали; икра чёрная, икра красная, икра заморская баклажанная и ещё море всякой вкуснятины, ну и конечно много «рашен водка».

А англичане приехали со своими рюмками, мы их прозвали «мензурками», потому что они высокие и с делениями. И одноразовая норма, которую можно зараз выпить 50 грамм. И если англичанину наливаешь больше, он сразу: « Ноу, Ноу…», - и лишнее отливает. Короче начали, вернее, продолжили «банкет» и Владимир Шубельняк произнёс первый тост «За содружество!» Выпили – налили. Второй тост произнёс адмирал Джон: «За гостеприимство! Выпили – налили. И только хотел замполит своё веское слово вымолвить, как произошла заминка. Дело в том, что для накрытия стола со столовой взяли официантку Люду. А у Люды бюст 9 размера, причём грудь не висит, как вымя у коровы, а стоит, как дай нам Бог мужикам, чтобы у каждого так стояло. И вот Люда перед очередным, третьим по счёту, кажется, или четвёртым? Ну, неважно, тостом перегибается через плечо адмирала Джона и доставляет там ещё тарелочку с колбаской и огурчики.

Когда грудь Люды попала в поле зрения адмирала Джона, он прервал на пол дороге умную мысль, которую приготовил для разговора и робко спросил у Володи: «Мистер Шубельняк, а Люде можно предложить с нами выпить?» Вопрос был задан через переводчика, но мистер Шубельняк его смысл понял сразу, т.к. в этот момент он тоже смотрел на Людину грудь.

«А что Вы у меня спрашиваете, ответил коварный мистер Шубельняк, - Вы лучше у Люды и спросите. Вопрос перевели Люде.

«Конечно, могу, а почему бы нет. Вы же от чистого сердца предлагаете», - ответила Люда. Адмирал ей свой фужер подаёт, а Люда говорит: «А я из такой посуды не пью».

143

Джон ей: « А из какой Вы пьёте?»Люда берёт со стола гранёный стакан и говорит: «А вот из этой». Адмирал

переливает ей в стакан содержимое своей мензурки, получается как раз на донышке, а Люда ему: «А я по стольку не пью».

Он: «А по сколько?» Она берёт со стола бутылку водки, демонстративно ставит её стоймя вертикально и наливает полный стакан. После чего: «Ну, Ваше здоровье!», - и в три приёма залпом это дело в себя опрокидывает.

Джон в шоке тянет ей бутербродик с килькой, а Люда ему: «А я после первой не закусываю». Джон: «Что ещё?» Люда: «Конечно». Тут же наливает себе второй стакан и также лихо выпивает, как и первый. Только после этого позволила себе закусить предложенным бутербродиком.

«Ну, ладно, благодарствую за угощение. Вы тут продолжайте, а я всё-таки на работе, и Люда стала дальше заниматься своим делом официантки. У англичан после этого пошёл разговор: «Как Люда пьёт!» А в конце «банкета» адмирал Джон дал команду: «Везите сюда акт, мы его переделаем». Листочки эти оказались тут же. Прямо на компьютере всё отпечатали по новой, и все остались довольны. Так официантка Люда спасла своего командира. И заметьте, он её об этом не просил - сама догадалась!!!

Так что, кто попадёт в подобную ситуацию, ищите на помощь женщину, они выручат.

ТостКогда мы выпускались с Военно-Морской академии, преподаватель, Ростислав

Сергеевич Демидов, штурман-фронтовик, Герой Советского Союза на прощальном банкете сказал нам так: «Мужики, Вы станете большими командирами. От Вас будут зависеть судьбы многих людей, Вы будете назначать на вышестоящие должности. Когда это будете делать, прежде всего смотрите на моральные качества, хороший это человек или плохой. Из хорошего человека при наличии способностей Вы всегда хорошего командира сделаете. А выдвинете на вышестоящую должность, руководствуясь только деловыми качествами, а внутри человек «гнилой», потом «локти себе кусать будете», но его уже оттуда, куда Вы его поставили, снять трудно будет.

Давайте поднимем тост за хороших людей, нас много, но мы разрознены. Так сплотим наши ряды!!!

144

Личная жизнь

“Женщина в итоге -это то, без чего

мужская жизнь теряет всякий смысл, и то, что

настоящего мужчину должно тревожить

и привлекатьдо гробовой доски...”

(Андрей Кочергин“Как закалялась сталь

2 и 1/2”)

Есть у меня любимая книга, роман Александра Бахвалова «Нежность к ревущему зверю». Чтобы её приобрести, я бы отдал любые деньги, какую бы цену мне за неё не назвали. Когда я прочитал её первый раз «зелёным лейтенантом», только выпорхнувшим из гнезда Оренбургского лётного училища, то в своей записной книжке написал аннотацию: «Хорошая книга, но автор несколько переборщил с трагизмом работы лётчиков-испытателей». Потом стали падать мои друзья-однокашники. Первым ушёл из жизни Володя Соломин. Дальний бомбардировщик ТУ-16, где Володя был правым лётчиком, столкнулся со стаей гусей на посадочном курсе, стали два двигателя, самолёт упал в сопки, не долетев до полосы 14 км. Это произошло на Северном флоте всего через три месяца, как Володя приступил к полётам после выпуска из училища и всего через месяц после его свадьбы. Вторым судьба настигла фронтовой бомбардировщик ИЛ-28 на Балтике, пилотировал который лейтенант Валера Гребцов, экипаж, как и в первом случае, погиб в полном составе… Не продолжаю дальше этот печальный список. Самый мой первый рассказ, который я решился опубликовать «Морская авиация как она есть», как раз об этом…

Тогда я второй раз более внимательно прочитал роман Александра Бахвалова и записал уже другую аннотацию: «Отличная книга! Она учит, как надо летать». Спустя два года у меня появилась потребность перечитать «Нежность к ревущему

145

зверю» в третий раз. Вот только тогда для меня стала открываться подлинная ценность этого произведения. Я записал: «Сильнейшая книга, пожалуй, одна из самых глубоких, что написано о профессии лётчика. Она учит, как надо жить»… С тех пор я стараюсь жить как герои этой книги: Лютров, Санин, Гай-Сомари, Долотов и другие… и перечитываю её в среднем раз в году, особенно когда мне иногда бывает тоскливо, и захлёстывает ностальгия по полётам.

В предисловии Герой Советского Союза, Заслуженный лётчик-испытатель СССР, Эдуард Елян, написал: «Нежность к ревущему зверю» - одна из немногих книг, со столь завидной глубиной отображающая непростую взаимосвязь человека и его профессии.

Персонажи книги, описание событий, лётные происшествия – всё это отмечено верностью характеристик, точностью и глубиной обрисовки поведения действующих лиц в изображаемых обстоятельствах».

А почему я сейчас вспомнил об этой книге? Там есть такие слова: «Душевная избирательность сложна. Подчас довольно очень немногого, чтобы проникнуться расположением к человеку, и ровным счётом ничего не нужно, чтобы он вызвал в тебе неприязнь. Достаточно всего лишь однажды дать человеку понять, что ты на его стороне, а ему оценить это, и вам обоим будет легко друг с другом всю жизнь».

Среди моих 14730 читателей, что вчера значились в Интернете на этот момент, есть один, который как-то выделился, и с которым простое общение переросло в дружбу. Так вот, он на днях прислал мне письмо. Прежде чем перейти к сути письма, скажу пару слов об этом читателе:

«Александр Быхалов, командир отряда стратегических ракетоносцев ТУ-160, подполковник, участник воздушных парадов над Москвой в честь дня Победы нашего народа в Великой Отечественной войне, и «по совместительству» один из моих постоянных читателей, один из немногих, помимо моего брата, перед кем я почему-то чувствую более полную ответственность за то, о чём пишу. Мы с ним подружились именно так, как пишет Александр Бахвалов в вышеприведённом отрывке. Сначала заочно, по письмам. А затем Бог нас свёл в прошлом году в Москве. Саша помог мне со своим братом Артёмом доехать к Виталию Сундакову на день рождения. Через меня они соответственно познакомились с ним. В общем, круговорот жизни идёт своим чередом…

Поскольку вдохновение для «эпистолярного жанра» меня посещает нечасто, учитывая мой бродячий образ жизни, я некстати вспомнил слово «совесть» перед читателями в лице Александра Быхалова и, чтобы он не приставал ко мне с вопросами: «Василий Васильевич, а когда Вы напишите очередной рассказ?» я ему

146

вкратце описал одну историю, которая была у меня в личной жизни. И вот какова была реакция Саши на эту историю:

От: Александр Быхалов«Здравствуйте, Василий Васильевич! Ну, слава богу, а то я уж было забеспокоился. Уж

слишком старательно Вы обходили эту деликатную тему в своих ранних произведениях. Всё о полетах, да о работе! (смеюсь). А вот теперь всё стало на свои места! И я в Вас не ошибся! Полноценная и насыщенная жизнь должна быть во всём! И в работе, и в спорте, и в любви!!!»

“Блин”, если так думает один, то так могут думать и все остальные. Но каждому не будешь доказывать, что ты «не верблюд» и отписывать: «Мужики, не боись, я нормальный “лесбиян, и ничто человеческое мне не чуждо…» Вот я и решился, после некоторого колебания, написать немного о личной жизни, т.к. именно она зачастую доставляет нам наибольшие «хлопоты» и переживания.

А поскольку «Ответственность – это такая вещь, которой всегда приятно поделиться с другом», назову второго «виновника» данного «опуса». Это Борис Григорьевич Финкельштейн, старший лейтенант запаса, КМС по боксу, эстремал-горнолыжник, а также по «совместительству», успешный банкир и Председатель Союза писателей Крыма. (Я перед ним потом позже извинюсь, что не все его титулы и звания перечислил). Как люди, прошедшие большую школу жизни, нам есть, что сказать друг другу в плане обмена жизненным опытом, мы переписываемся. И вот его реакция на эту историю:

От кого: Борис Финкельштейн Кому: Василий Чечельницкий <chechelya@mail.ru>11 апреля, 23:06 Судя по воспоминаниям Вы были достаточно возбудимым человеком и, наверное, таким

и остались, так как это навсегда. А как же тогда с военной службой , где приходится иногда себя искусственно “ загрублять” в целях борьбы с постоянным стрессом( единолична ответственность и пр.)? Не создавало это внутренних проблем и противоречий , которые по сути тоже стрессы?такая постоянная раскачка нервной системы может создавать определенные проблемы. Теперь о влюбчивости: мужчина в поиске- что ж это нормально для занятого и энергичного человека. Как раз здесь никаких особенных проблем не вижу. Знаете, как говорила одна знаменитая французская актриса, когда ее спросили, почему у нее такой возрастной любовник? Она ответила, что мужчины много старше нас, нам не изменяют. Несколько сумбурно т. к. пишу в машине( возвращаюсь из командировки) С ув.!

А днём раньше, в четверг, 11 апреля 2013 г. пользователь Василий Чечельницкий писал:

147

«Борис Григорьевич, ну и задали Вы мне задачу своей фразой: «Жду продолжения». Какого? Мне, если продолжать о своей личной жизни – роман можно написать - смеюсь. Я иногда размышляю об этом и говорю себе: «Вася, неужели всё это было с тобой? Когда же ты успел столько навлюбляться и «наломать столько дров? И в тоже время, как прекрасно всё это было…»

Ладно, попробую вкратце изложить ещё одну историю. Началась она с той женщины Наташи, с Симферополя, о которой я Вам писал, и которая была влюблена в меня более 10 лет, не надеясь на взаимность. (я тогда был женат, и ни о чём таком не думал). Когда мы с ней познакомились на концерте в театре им.Горького, я поразился, как буквально с первых слов мы стали понимать друг друга, будто были знакомы ещё по «прошлым жизням». Наташа раньше тоже была лётчицей, летала на спортивном ЯК-52 в Ленинградском аэроклубе. Именно она пригласила меня на фестиваль бардовской песни в Крым, в село Ольгинка. По-моему, это было в первых числах августа. А Вы помните, что я ещё не отошёл от истории с Таней, с которой познакомился 9 мая, это было в «межсезонье», между двумя моими женитьбами, а расстались мы где-то в июне-июле. Но сначала начну со стихов Наташи, которые оказались пророческими. (она подарила мне их накануне этой поездки).

«Русалочка» (автопортрет)Зажгу свечу – запоёт огонь.К твоему плечу не прижать ладонь. Не прижать ладонь к сердцу твоему…А моё болит на сквозном ветру.На сквозном ветру между «да» и «нет».Где сегодня тьма, завтра будет свет.Я сама взяла этот странный крест.Нет, Любовь не зла – это просто перст.Той Святой Звезды, что меня звала,Чтобы ткала нить Ариадны дочь,И твою любовь провела сквозь ночьК долгожданной той, что яснее дня.Пусть, её обняв, ты убьёшь меня…И тогда уйду, обрывая нить,Попросив Звезду жизнь твою хранить.

(Мне стихи очень понравились,но я не сразу оценил их глубину и силу).

148

Всё это, Борис Григорьевич, повторяю, было в период между моими двумя женитьбами. В общем, приехали на фестиваль, поставили палатку, искупались в море, знакомимся и «тусуемся» с народом… И вдруг, в моё поле зрения попадает женщина, идущая с ребёнком лет пяти к своей палатке. Я, как только увидел её лицо, что-то там внутри меня перевернулось, и я сказал себе: «Ох, неспроста, Вася, появилась здесь эта женщина, похоже, кончилась твоя спокойная жизнь». У меня интуиция на людей, которые как-то затронут мою судьбу, развита необычайно.

Три дня я за ней наблюдал издали, всё искал повод подойти. Знал, что у меня будет только одна попытка, уж больно красота и поведение этой женщины были такими, что не допускали никакой «фамильярности». (Именно она на фото, которое я Вам послал). Но там не видна фигура и самое главное – её обаяние. Тем более, раз ребёнок, скорее всего замужем, но кольца не было.

Мне помог случай. На третий день вдруг над её палаткой появилась надпись «Ароматический массаж». Я сразу и подкатился, как оказалось, первым клиентом. Познакомились, разговорились. Нина с Одессы, давно занимается йогой. Массаж решила поделать, т.к. мало осталось денег на обратную дорогу, а банкоматов, блин, организаторы в палаточном лагере ещё не поставили. Ну, я ей и «признался», что два раза начинал заниматься йогой в Николаеве, и оба раза она у меня не пошла, но в Одессе я бываю почти каждую неделю, когда не в путешествиях, т.к. у меня там друзья, а главное – я очень люблю море.

Нина тогда и говорит: «А Вы зайдите к нам на занятия, может, понравится. У нас необычная Школа Йоги и Артистизма. В общем, мы расстались, но в Одессе сразу пришёл к ним на занятия. Они покорили меня сразу: медитация, статическая и динамическая, чтение стихов, храмовые танцы, гимнастика, уроки артистизма и собственно сама йога – 4 часа занятий пролетали как одно мгновение, настолько было всё ново и интересно. Плюс, сама группа: 32 женщины и всего 4 мужчины (но, к концу 1-го курса осталось 12 человек, нас, «мужиков» двое, что тоже как бы свой «мини-гарем» -смеюсь). В общем, 1-2 раза в неделю я в Николаеве после обеда «линял» с работы, вешал пиджак на стул, друзья прикрывали, мол, он где-то здесь… А работал я тогда лётчиком-инструктором на пилотажно-навигационных тренажёрах Центра Боевой Подготовки ВВС Украины.

Но всё равно какие-то занятия я пропускал, далеко не всегда удавалось «удрать» с работы, чтобы недремлющее око начальства не заметило. Нина, как очень ответственный человек, стала со мной заниматься у себя дома, показывая то, что я пропустил. Короче, и месяца не прошло, как я попал под обаяние этой женщины. С мужем она давно разошлась и жила с сыном в 4-х комнатной квартире, которую

149

снимала. Потом наша симпатия стала взаимной, и при показе какой-то асаны я и сам не понял, как мы оказались в объятиях друг друга. Всё произошло настолько само собой и естественно, что я даже не запомнил день, когда это произошло. Обычно, первую ночь с женщиной, которую любишь, помнишь долго.

Дальше началось сумасшествие, которое не объяснить словами. Нина по своей сути была «жрицей любви», наверно, именно с таких женщин создавались скульптуры в храме «кама-сутры». Её фантазия была непредсказуема, ни в постели, ни в жизни. Вот только один пример. Я как-то к ней приехал, она мне: «Так, сегодня чудим». Я говорю: «Это как?». Она: «Ещё не знаю. Пошли».

Выходим на улицу, она на меня посмотрела: «Так, мне не нравится, как ты одет, пошли на рынок». Сразу натыкаемся на тётку, которая срочно уезжает в Португалию и у неё распродажа. Нина сразу покупает мне плащ, туфли, свитер, перчатки, шарф. Себе: модные сапоги, два одинаковых платья, но разной расцветки, платок и ещё кучу всякой всячины. Я ей говорю: «Ты понимаешь, что я тебе деньги смогу отдать за покупки не ранее, чем через полгода. Она: «Когда сможешь, тогда отдашь…». Короче, переоделись и «забурились» в ресторан, потом в гости, потом бурная ночь вместо занятий по йоге. (Когда я приезжал, она сына оставляла у родителей.)

Чтобы ещё дать Вам представление о Нине, опишу лишь два момента. Первый, когда мы ещё только познавали друг друга, я решил перед ней похвастаться, и поскольку мы были на берегу, зимой, в метель разделся и нырнул в море. Нина мне: “Тоже мне удивил. А так можешь?” Тут же не покрытой головой стала в стойку снег и простояла так около минуты. Второй, на Новый год мы приготовили всего бутылку хорошего Крымского вина и всего одно блюдо - чернослив со сливками. Так мы про него забыли. Всю новогоднюю ночь мы слушали классическую музыку, танцевали и говорили о жизни. Ночь пролетела, как одно мгновение, настолько нам было интересно, причём без всякого секса на тот момент. Я потерял покой и сон от такой жизни. Как только у меня появлялось время и деньги на дорогу, хотя бы в один конец, я сразу мчался в Одессу. Часто это бывало среди ночи. А потом она меня спросила: «Вася, где у тебя семья?» Отвечаю: «Здесь, у тебя».

«А тогда почему ты живёшь в Николаеве, а сюда приезжаешь как в гости. Я ничего не могу спланировать. Ты врываешься как «ураган», ломаешь все мои планы. Давай переезжай ко мне». Я взял на работе месячный отпуск и переехал к ней, и вот тут оказался «камень преткновения».

Когда я служил командиром полка, ухожу на полёты или на службу – дети ещё спят, прихожу – уже спят. Т.е. я их практически не видел. А тут почувствовал потребность видеть своего маленького сына каждый день. Тем более, что с его

150

мамой мы разошлись, и жили не вместе. Но я отводил его в садик, после работы мы играли в футбол, катались на моём катере и т.д. И вот теперь я стал с Одессы ездить в Николаев. Потом, понял, что долго я без своего сына не выдержу. Говорю Нине: «Слушай, давай ты переезжай в Николаев, что ты здесь квартиру снимаешь, что там. Какая разница?» Она мне: «Я не могу, у меня здесь работа (она врач по профессии), родители, Школа Йоги, друзья, ученики. Как ты себе это представляешь, чтобы я это всё бросила и переехала?» (особенно родителей, мама у неё постоянно болела).

В общем, я вернулся в Николаев, и так мы провстречались ещё пол года. Кстати, как-то в Одессу приехал друг с женой, и мы их принимали у себя в гостях. Потом жена друга мне сказала: «Чечельницкий, у тебя безупречный вкус, но я не хотела бы, чтобы эта женщина появлялась с тобой в нашем доме». Дело в том, что Нина была в тот момент обалденно красива, безупречно одета в мини-юбке, и столько женского являли одни ноги, что невозможно было глаз оторвать. Плюс - манеры аристократки в 7-ом поколении, короче, сразу была видна “порода”. Что ещё можно сказать о Нине? Она была очень чувственной женщиной. Её любимое выражение: «Ну, и ещё один маленький оргазм, уходя на работу». Тут же подскакивала ко мне, обнимала, целовала - всё у нас получалось в какой-то непредсказуемой позе, не снимая платья, и тут же, поправив причёску, уносилась по своим делам.

А потом мы поняли, что такой ошалелой жизни мы долго не выдержим, живём на «разрыв», и решили просто остаться друзьями. Спустя два года Нина вышла замуж за капитана дальнего плавания, воспитывает сейчас своего сына и его дочь. Помимо всего, занимается духовными практиками, играет на пианино и гитаре для узкого круга друзей и живёт достаточно замкнутой жизнью.

Я тоже спустя два года женился. Иногда мы с женой бываем у них в гостях. Я смотрю на двух красивых женщин, из которых одна могла стать моей женой, но не стала, хотя был период в моей жизни, когда я был от неё «без ума», продолжая в тоже время платонически любить ещё одну, которую зовут Луиза. Другая - не побоялась бросить всё, поехать за мной с Урала, выйти замуж, не собираясь при этом менять гражданство.

И думаю, мне всё господь Бог отмерил полной мерой, в жизни, работе любви… Остаётся всё это принимать с благодарностью за всё, что есть, было и будет...

«Надпись, высеченная в горах».Упаси Вас Бог познать заботуО прошедшей юности тужить.Делать не любимую работу,С не любимой женщиною жить…

151

Вот такие «пироги», Борис Григорьевич, иногда подбрасывает нам жизнь… Грустно улыбаюсь… А, ведь это далеко не все мои жизненные приключения. Если бы мой младший брат Володя узнал всё о моей личной жизни, он бы, наверно, неделю без перерыва меня воспитывал, что так нельзя – это «русиш аморален», но жизнь невозможно переписать набело, что было – то было…

Мама у меня с отцом вместе прожили 54 года. Я ни разу не видел, чтобы они ругались. Брат со своей женой Валей живут вместе уже 37,5 лет, и когда они меня начинают «воспитывать», я говорю: «Ребята, ну кто-то в нашей семье должен и другой путь пройти, чтобы показать, как не надо делать».

Извиняюсь, Борис Григорьевич, что написал длинно, но такова была сия история. Итак, всё выложил без эмоций, схематично и без подробностей… Именно из-за Нины я начал после 50 лет писать стихи. Рискну показать одно, точнее одну треть того стихотворения, что написано белыми стихами. Это взгляд на себя стороны. Николаев в тот день завалило снегом. Я умудрился на радостях километров 20 пробежать на лыжах после работы, а вечером, точнее, уже ночью, почувствовал такое нестерпимое желание услышать Нинин голос, что прямо на лыжах помчался на главпочтамт, (это от меня километра 4), чтобы оттуда позвонить в Одессу. Никакой транспорт в ту ночь не ходил.

«Метель в Южном городе»

Непривычную картину наблюдал я вчера…Южный город, занесённый снегом.Транспорт не ходит. Ночь, вокруг ни души.Вдруг мелькнула фигура одинокого лыжника,Быстро скользящего по пустынным улицам, словно призрак.Куда стремится он подобно птице,Летящей с Юга на Север?Какая сила гонит его сквозь ночь?

Это сила – Любовь…

(Понимаю, что стихи не тянут даже на «белые»,но не писать я тогда не мог, такие чувства переполняли…)

До свидания. С ув. ВВ.

152

Моя мечта умереть у камина

“Нас провожает кто-то взглядом

Как пролетевшее тепло”...

Слова «Моя мечта умереть у камина» я услышал от майора Георгия Горобца вот при каких обстоятельствах. На тот период Горобец, будучи командиром 2-ой эскадрильи, исполнял обязанности ВРИО ЗАМ Командира полка вместо ушедшего в плановый отпуск подполковника Бойко. Именно поэтому он полетел со мной, лётчиком-«солопедом» 1-ой АЭ, в контрольный полёт на «спарке» ИЛ-28у, чтобы дать мне допуск к полётам ночью в СМУ (сложных метео условиях). Вообще-то на аэродром надвигалась гроза, но руководитель полётов самые опытные экипажи выпускал в воздух. Мы взлетели последними. Всем остальным, просящим запуск двигателей, РП давал команду «Быть на приёме».

Я уже заканчивал крайний вираж в зоне с креном 60 градусов, как гроза всё же налетела – не успели. Я не знаю, в каких условиях производили посадку экипажи перед нами. Нам достался самый её пик. Ливень, сильнейшая болтанка и самое главное – частые молнии, после вспышки которой глаза несколько секунд вообще не различают показания приборов в кабине. Если честно, я был потрясён. Душа куда-то ушла в пятки, и страху было «полные штаны». Майор Горобец, жаль не помню его отчества, вдруг «замурлыкал» какую-то бравурную песню, а потом вообще перешёл на мат.

На фото - так выглядит сверхзвук “изнутри”

153

Он пилотировал, вёл радиообмен и одновременно крыл по СПУ (самолётному переговорному устройству) матом погоду, руководителя полётов, даже на выравнивании он умудрялся издеваться над подсказками ПРП (помощника руководителя полётов), который командовал: «Убери крен, высота метр, а Горобец в ответ: «Не учи отца еб….ся», сам знаю и т.д. Сам я в шоке не видел ничего: ни скорость на глиссаде, ни курсовые приборы. Глаза бегали по лобовому стеклу кабины и пытались увидеть сквозь ливневые осадки землю. Что меня тогда особенно поразило – я никогда в жизни ни до, ни после этого полёта, не видел, чтобы самолёт пилотировали так резко и точно, хотя возможно, мне это тогда показалось с “перепугу”.

Лётчики, я не оговорился, именно резко и точно. Обычно, во все времена нас учили, и я потом учил, что лётчик должен пилотировать самолёт не резко, но энергично, и это правильно. Но Георгий Горобец одним махом запрыгивал на глиссаду обратно, когда нас бросал вниз или вверх нисходящий, или восходящий порыв. И так же резко, без промедления, запрыгивал обратно, когда ураганная болтанка сбрасывала нас с посадочного курса. Как он видел высоту выравнивания, я вообще не пойму. Я «узрел» только какое-то подобие светового пятно от прожекторов, которое говорило, что полоса где-то под нами, но никак не о высоте, сколько до неё осталось.

В общем, сели… Зарулили на стоянку, не открывая фонарей, молча, посидели в кабине, пережидая дождь, вылезли. Стали под крылом, Горобец закурил, хотя на стоянке это делать не положено. Потом спросил меня: «Ну, понял, как бывает?» Я ему в ответ: «Вам, наверно, нравятся такие полёты?» На что он мне ответил: «Эх, лейтенант, моя мечта умереть у камина!»…

Я не знаю, этот мат при заходе на посадку Георгий Горобец специально для меня «придумал», чтобы привести в чувство, или он всегда так делает от «избытка эмоций» - помните: «А он, мятежный ищет бурю, как будто в буре есть покой», - но я вам скажу точно – этот полёт с ним раз и навсегда выбил у меня панический страх перед грозой. Подчёркиваю, сам страх остался, но панический исчез навсегда. И потом, когда прижимало и приходилось садиться в грозу, а такие случаи у меня не раз бывали на разных типах летательных аппаратов, после заруливания я всегда вспоминал с глубокой благодарностью майора, а впоследствии, подполковника и командира транспортного полка в Остафьево, Георгия Горобца и его «педогагическую науку».

154

«Земля,Не уйти от тебя.Небо любя, море любя,Земля, не уйти от тебя.

Сколько хороших ребятВернулось к тебе не живыми.Звёзды горят над ними…Нам не уйти от тебя.

Но, по бетонке пыля,Вновь мы уходим в высоты.Что человек без полёта?Спасибо тебе,Земля.

Иногда, чаще это бывает долгими зимними вечерами, вдруг наваливается ностальгия по полётам, и тогда я открываю кирзовый штурманский портфель, (до сих пор не понимаю, как мне его выдали. Лётчику положен только наколенный планшет и простой планшет, а портфель выдавали штурманам для карт, но с ним очень удобно было ходить за пивом, и поэтому мы, лётчики им всегда завидовали). Так вот, я запускаю руку в портфель и достаю наугад одну из шести лётных книжек, что накопились за 32 года полётов в боевой авиации и потом ещё за 5 лет работы в Николаевской федерации авиационных видов спорта. Сколько чудесных, переживательных моментов, связанных с полётами, хранит память. Сегодня попалась лётная книжка 70-х годов. Захотелось вспомнить своих Учителей…

Фронтовой бомбардировщик ИЛ-28. 1974 год – выполнен 221 полёт с налётом 199 часов.

1975 год – 363 полёта, из них – 96 посадок при минимуме погоды, в основном, инструкторских, общий налёт 237 часов. Для нынешних военных лётчиков этот налёт кажется почти «астрономическим», особенно на Украине, а для лётчиков Гражданской Авиации эти цифры «смехотворны», т.к. они летают раз в десять больше. Но гражданские пилоты летают за деньги и немалые. А военный лётчик летает «за идею», и оклад у него соответствующий. Правда, в России, наконец, начали поворачиваться «передом» к этой проблеме, и диспропорция в этой области между военными и гражданскими пилотами потихоньку приближается к нормальной. На Украине же по-прежнему к ней стоят «задом», и не потому, что руководство страны

155

плохое, нет. Страна, к огромному нашему сожалению, пока нищая. И чтобы там не пиз…, «пардон», не «звиздели» про самостийность наши нордепы, (народные депутаты, если без сокращения) ничего хорошего, что три братских народа, три бывших республики: Россия, Украина, Белорусь, живут врозь, нет. И чтобы понять это достаточно проехать по глубинке любой страны, посмотреть на брошенные, бесхозные деревеньки или походить по кафе и ресторанам. Раньше поход в подобное заведение мог позволить себе практически любой гражданин нашей необъятной Родины, сейчас для 70% населения – это «роскошь», а табличек «мест нет» в ресторанах даже не держат…( Не буду говорит про Белоруссию, давно там не был, но по России и Украине брошенных деревень предостаточно, в декабре катался по Северному и Южному Уралу, ну, а Украина всегда перед глазами)

Но вернёмся к полётам. Почему военные летают «за идею»? Гражданская авиация не рентабельные рейсы почти не осуществляет, т.к. если она будет их выполнять, то просто обанкротиться. А военные всю жизнь летают для собственного «удовольствия». У них полёты, считается, это «увиливание от службы». Так, кстати, думают многие авиационные командиры. И поверьте, господа уважаемые читатели – в этой шутке есть лишь небольшая доля шутки. Ну, а если говорить об этом на полном серьёзе, то сами понимаете, военные лётчики должны постоянно, на протяжении многих десятков лет, пока они летают, держать себя в форме, достаточной для выполнения любой боевой задачи, которую потребует Родина. А на том же ТУ-22м3 заправка в простую зону на сверзвук составляет 36 тонн керосина. А чтобы лётчикам свозить штурманов «на работу» на полный маршрут и полигон требуется заправить 52 тонны. И так каждому пилоту. Это ж сколько керосина они «дармоеды» просто так жгут? А ведь есть ещё такие самолёты, как ТУ-160, ТУ-142м, ТУ-95мс и прочие… А истребители? Хоть «мелкокопытная авиация», но прожорливая, потому что требует более частых полётов. Представляете, как дорого стране обходится содержание военной авиации.

Я сразу Аркадия Райкина вспоминаю: «22 бугая просто так за одним мячом по полю бегают. Да дайте каждому по лопате, пусть они это поле вскопают лучше, до грядки сделают. А марафонцы? Толпа мужиков в одних трусах –«срам один», 42 км бежит просто так, «тунеядцы». Нет, чтобы каждый взял по почтовой сумке, хоть письма по домам разнесли. Всё польза какая будет».

Всё это я написал с одной целью, чтобы ребята – гражданские пилоты перед нами, военными, не заносились своими многомиллионными налётами. Нас пожалеть надо, что мы при таком налёте всё же летаем, и не превратились в «комикадзе».

Я уже как-то писал, что листая от нечего делать старую рабочую тетрадь

156

подготовки к полётам на каком-то скучном партсобрании, вдруг «узрел, что за полтора года полётов в должности командира полка у меня не было ни одной лётной смены, где бы я не летал строем – днём, ночью, сам или инструктором. Увы, сейчас так не летают ни в одной стране бывшего СНГ. Налёт 100 часов в год в стратегической авиации России считается «нормой», хотя этой авиации сейчас с «гулькин нос» по сравнению с тем количеством самолётов и экипажей, что было в СССР. Про Украину даже говорить не хочется. Страна, которая не в состоянии подготовить и содержать свою пилотажную группу, не может называть себя «авиационной державой». Тем не менее, ребята летают, и пока они летают, опыт пилотов старого поколения ещё нужен…

Так вот, продолжая разговор об Учителях, я как понял, почему мне, как командиру полка, надо летать строями каждую лётную смену? Всё началось с того, что мой зам. в Быхове (я тогда был комэской, только начавшим осваивать бомбардировщик ТУ-16) подполковник Медведев В.Д. как-то поделился, что после контрольного полёта на заправку топливом ночью с генералом Шушпановым Павлом Степановичем, который пришёл к нам с ТОФ, получил от него замечание, что он крыло на шланг начинает накладывать на высоте 1-1,5 метра выше положенной. И тогда Виктор Дмитриевич, считая, что увидеть такие «тонкости» ночью просто невозможно, и генерал к нему придирается, в «сердцах» ответил: «А Вы х… (в переводе - член) у летящего комара видели?» На что Шушпанов не обиделся и приказал спланировать на заправку ещё один полёт. «И что Вы думаете, командир, - так мне тогда рассказал мой боевой заместитель, - он заправился с правого сиденья, но до этого показал, как заправляюсь я, и как надо это делать правильно и «безопасно», если это слово можно применить к заправке – любимому спорту лётчиков, т.е. Медведев действительно уловил ночью эту разницу 1-1,5 метра». Таким образом, пример генерала Шушпанова убедил меня личным примером», простите за тавталогию.

Потом я узнал, что Павел Степанович, будучи на Тихоокеанском флоте командиром дивизии, пользуясь служебным положением, летал на заправку топливом в воздухе каждый день, то с одним полком, то с другим, и в итоге добился высочайшего мастерства в этом деле. Вот я и положил его пример в копилку своей памяти для себя, и когда представилась такая возможность, использовал.

А чтобы читатели представили на какой вид подготовки летал генерал Шушпанов, приведу выдержку из интернета, воспоминания лётчика Дальней авиации полковника Георгия Губина:

Сложность крыльевой дозаправки заключалась в том, что из концевой части правой плоскости самолета-заправщика (танкера) выпускался 40-метровый шланг

157

на тросе такой же длины — всего 80 метров. На конце шланга был небольшой стабилизирующий парашютик. Под своим весом шланг значительно опускался. В идеале заправляемый самолет должен был подвести свое левое крыло на два метра выше шланга. То есть нужна была виртуозная техника пилотирования. Сказать легко. Сделать сложнее.

Высота заправки зависела от погоды — от 6 до 10 тысяч метров. Скорость, соответственно, от 600 до 800 километров в час. И вот на такой скорости самолеты должны сблизиться на расстоянии 6—8 метров между крыльями. Дистанция, выражаясь военным техническим языком, минус 15 метров, т.е. левое крыло заправляемого самолета проецировалось между правой плоскостью и правой частью стабилизатора самолета-танкера.

Перед сцепкой скорости обоих самолетов должны быть идеально выравнены. Иначе шланг или обрывался, или, при опережении заправляемого более полуметра в секунду, захлестывал элерон вместе с плоскостью «петлей Гибалевича», и самолет падал. Так же печально заканчивалось и попадание крыла заправляемого самолета в поток выхлопных газов от двигателей танкера мощностью 150 тысяч лошадиных сил. К тому же воздух на большой высоте сильно разрежен. И управлять самолетом — совсем не то, что автомобилем на асфальте: куда повернул баранку, туда и поехал. Если незначительно повернуть штурвал влево и сразу же вправо, то самолет все равно какое-то время будет смещаться влево, а потом начнет раскачиваться. Поэтому в момент дозаправки пилотировать самолет имеет право только командир корабля, и только он, иначе самолет раскачает, что неминуемо приведет к столкновению. И такие случаи были не единичны.

Для ночной дозаправки, — вспоминает военный летчик, — вдоль правого крыла самолета-танкера устанавливали несколько дополнительных лампочек, у которых в большинстве случаев от вибрации отваливались нити накала еще на взлете. А по одной-двум лампочкам невозможно определить направление полета. Командир заправляемого самолета постоянно запрашивал: «Танкер, обозначьте себя люкасом». И штурман люкасом (мощной переносной лампой подсветки) начинал искать шланг заправки, особенно метровые метки на нем. Было совсем «весело», в это время самолеты входили в отдельные облака: менялось представление о горизонте и пространстве. Самое печальное, что командир не видел конца левой плоскости (из-за большой стреловидности) и, естественно, не видел шланга. Тут можно было надеяться лишь на какое-то шестое чувство да на команды главного помощника, сидящего в хвосте — КОУ (командира огневых установок). В это время он — самый уважаемый член экипажа. Его типичными командами были: «Чуть левее!», «Чуть

158

правее!», «Чуть выше!», «Чуть ниже!». И даже: «Чуть назад!». Или же: «Контакт! Вперед! Вверх!» — громко и властно! В это время они с командиром одно целое. Случись саморасцеп или еще какая-нибудь неудача, на вторую попытку может не хватить сил, в первую очередь моральных. Так бывало.

Крыльевую дозаправку в воздухе мы освоили, — говорит Георгий Губин. — Правда, ценой больших потерь. Только в двух авиаполках — 184-м и 226-м, которые базировались в Прилуках и Полтаве, с 1958-го по 1964 год (и это в мирное время!) разбилось 15 экипажей — погибло 90 молодых сильных парней, профессионалов с большой буквы. Ведь к 60-м годам командирами экипажей были только летчики первого класса. А еще когда начали осваивать дозаправку, медики массово списывали авиаторов, особенно молодых вторых пилотов из-за язвы желудка. Мы догадывались, что это от стрессов. Ведь, вылетая в учебный полет, осознавали, что можем не вернуться. К тому же второму летчику, даже если он видел ошибки командира, порой грубые, запрещалось во время дозаправки трогать рычаги управления самолетом. Можно только представить себе ощущения и переживания в таких ситуациях!

Осенью 1963 года в полтавский полк для исследования причин заболевания язвенной болезнью прибыла комиссия в составе четырех медиков, трое из которых были кандидатами наук, один — врач-летчик. Исследования проводились в трех эскадрильях. Хлопот летному составу прибавилось. Днем и ночью надо было приходить минимум на полтора часа раньше. Военные медики измеряли вес каждого летчика, давление, температуру, частоту пульса и дыхания, а также предлагали на большом листе бумаги с мелко напечатанной абракадаброй подчеркнуть, например, все буквы «з», идущие вслед за буквой «п», и фиксировали время выполнения этого задания. Все это проделывалось и после полета. В самолете врачи закрепляли летчикам к вискам, груди, запястьям датчики, подключенные к осциллографам.

Закончив исследования, которые длились три месяца, московские медики свой научный труд обосновали, засекретили и отправили в Минобороны. А в газете «Красная звезда» напечатали большую статью под названием «Цена эмоциональных нагрузок». Начиналась она так: «Для того чтобы спортсмену сбросить 1—2 килограмма веса и перейти в меньшую весовую категорию, он должен долго сидеть в сауне или, надев тулуп, бегать на солнце. А, например, летчики во время одного полета с дозаправкой в воздухе в среднем теряют до 5% веса — это 4 килограмма, если в тебе 80 кг...» Врачи писали, что в таких полетах частота пульса в среднем была 186 ударов в минуту при норме 76—80, а в отдельных случаях и 220 ударов в минуту. Частота дыхания в среднем 64 вздоха вместо 15—16 на земле. Легочный аппарат (кислородную маску) включали на чистый кислород, и все же бывали срывы

159

в дыхании. Повышалась температура, подскакивало давление. А если дозаправок две, а не одна, то это отражалось на здоровье еще сильнее. Летчики действительно прилетали и отжимали нижнее белье: «съеденные» стрессами килограммы исходили потом.

Что говорить о живом, если не выдерживало неживое: лайковые перчатки командира корабля превращались в клочья от перенапряжения немеющих рук».

В ВВС крыльевая дозаправка в 1964 году была отменена, а в Морской авиации оставалась до последних дней эксплуатации бомбардировщиков-ракетоносцев и разведчиков ТУ-16 в строевых частях, точнее будет сказать, пока прочность тросов, шлангов, заправочных узлов и агрегатов на самолётах ТУ-16з (заправщиках), позволяла её делать. Ещё раз повторю для лётчиков, летающих сейчас на конусную дозаправку топливом в воздухе, главная «фишка» и сложность крыльевой заправки в том, что вы не видите своего крыла и всё делаете по командам КОУ. Помню, как командир отряда Михаил Гузоватый рассказывал про своего КОУ: «Пока всё идёт нормально, он командует правильно, хотя согласитесь: «чуть выше, или чуть левее»… тоже можно понимать по-разному, так вот, как только ситуация чуть осложнялась, от КОУ шли команды, типа: «Командир, вперёд… пауза – не ходить»… А я уже обороты дал. В общем, потребовалось ещё много полётов сделать, пока я приспособился к своему КОУ и приучил его давать правильные команды при всех не предвиденных моментах этого сложного вида лётной подготовки. Вот почему грамотный сверхсрочник срочной службы или прапорщик, заправляемый на ТУ-16, ценился на «вес золота» и всегда пользовался всеобщим уважением в коллективе.

В тоже время в Морской авиации довели дозаправку топливом в воздухе до того положения, когда лётчики перестали идти на неё как на «подвиг», хотя она безусловно оставалась самым сложным видом лётной подготовки, и далеко не всякий, даже сильный лётчик, мог её освоить.

Теперь, пользуясь случаем, уважаемые господа и дамы, позвольте выразить своё восхищение перед пилотами гражданской авиации, а то мы всё о военных, да о военных. Пусть у них нет заправки в воздухе, полётов на предельно-малых высотах методом огибания местности, пилотажа и воздушного боя, зато у них огромная, постоянная ответственность за пассажиров за спиной, налёт раз в 10 больше, и они летают без парашютов, чего военному лётчику представить себе даже невозможно. Чтобы читатель не подумал, что я иронизирую, приведу лишь такой факт, когда я отлетав 25 лет на самолётах, стал параллельно осваивать ещё корабельный вертолёт КА-27 (это который без «опытного правого лётчика», не путать с КА-27пс), то пол года не мог привыкнуть, что мои два штурмана не одевают лямки парашюта, хотя и

160

сидят на нём. И вот я сижу в лямках, засупоненный, а они надо мной потешаются и уговаривают, что этот аппарат тяжелее воздуха с парашютом никто не покидает, т.к. винты сверху – это «мясорубка». Но я ничего не мог с собой поделать, и пол года летал только с надетыми лямками парашюта. К тому же всегда помнил, что я ещё и «Инструктор парашютно-десантной подготовки», и мне парашют снимать просто по статусу не положено. Иначе, какой же я парашютист, блин, после этого?

Сегодня, листая лётную книжку, попал на вылет в составе «девятки» на одном из первых крупных учений, в котором нам, молодым старлеям-«солопедам», но уже с 3-им классом, летающим по уровню второго, доверили принимать участие в полном объёме наравне со «стариками» - лётчиками 1 –го и 2-го класса. Вот как это было:

Сначала, после постановки задачи на учения, почти неделю шла подготовка к полётам. Проработали 12 вариантов вылетов с разной боевой загрузкой, с боевым применением на разных полигонах. На каждый вылет свой маршрут на карте и отдельная палетка со всеми контрольными цифрами полёта (курс, время, остатки топлива, препятствия: искусственные и естественные, магнитное склонение и прочие детали), чтобы потом экипажу на подготовку к конкретному вылету время затрачивать минимальное. Прошли индивидуальный контроль готовности, потом групповой в составе своей эскадрильи. Дальше сидим на групповом контроле в составе полка, как вдруг со скрипом открывается дверь в класс. Все естественно поворачивают «каралик головы» в ту сторону. И видим, всовывается лысая голова начальника штаба полка подполковника Саммеля, поводила глазами по лётному составу и изрекла: «Простите за выражение, капитан Бородин здесь?» и не получив ответа, тут же скрылась за дверью.

«Народ» потом долго ломал голову, что ж он такое сказал, за что надо было просить «прощения».

Наконец настал день учений. В 6 утра «неожиданно» загудела сирена, и все разом оторвались от жён, у кого они есть, разумеется, и побежали на аэродром. В этой суматохе главное противогаз не забыть и не потерять. Я, благодаря противогазу, командиром полка стал. Тут сделаю «лирическое отступление» - вспомню другие учения, лет на 12 позже, чтобы молодых научить, как это делается. Но должны усвоить, чтобы мой пример подействовал, надо ещё, чтобы вам сильно «подфартило» - другими словами, надо оказаться в нужный момент на нужном месте. А дело было так.

Я уже писал в каком-то из рассказов, что прослужив ровно две недели в гарнизоне Остров Псковской губернии после окончания «параходной школы», получил предписание прибыть к новому месту службы в гарнизон Чкаловск, что под Калининградом, причём, не когда-нибудь, а на следующий день после объявления

161

мне этого предписания лично генералом Пироженко Иван Семёновичем.До сих пор «жаба давит», что из-за этой спешки подъёмные пришлось взять

«сухарями». А так бы я был согласен ездить по нашим гарнизонам каждый месяц. А спешка была вызвана тем, что после катастрофы начальника штаба полка подполковника Вячеслава Аникушина на ТУ-22р с Москвы приехала ЦИБП во главе с генералом Вялковым для проверки боевой готовности 15 одрап. В строй, естественно, меня ввести не успели, поэтому на учениях я просто исполнял свою должность «милиционера», а именно заместителя командира полка по безопасности полётов. Работёнка, я вам скажу, «не пыльная», только с бумагами возни много.

После дачи предполётных указаний все разбежались по самолётам, а я думаю, надо мне где-то «тихое» место найти, чтобы и с генералом Вялковым не встречаться, и в тоже время быть в курсе всего, что происходит в воздухе. Посмотрел, Командующий ВВС БФ Анатолий Иванович Павловский и генерал Вялков пошли на КДП (командно-диспетчерский пункт), откуда руководят полётами, а я решил отсидеться от них подальше на СКП (стартовый командный пункт). Там сидит помощник руководителя полётов и оказывает лётчикам помощь, если нужна, при выполнении посадки. И вот топаю я туда, а ноги не идут, они меня почему-то в противоположную сторону разворачивают, на другой СКП, который стоит по курсу взлёта. Обычно там никого нет, но все радиостанции всегда включены, и полная готовность на случай смены старта.

И тут я осознал, почему мои ноги разворачиваются в сторону того СКП, а не этого. С того на 2,5 км ближе к столовой. Обычно завтрак, обед или ужин группе руководства на КДП и СКП вывозят, но добавки там хрен допросишься. А я хоть «худой и кашляю», но кушаю-то за троих… Поэтому, пошёл я, не торопясь, в сторону СКП взлёта. Иду а тут как раз первый ТУ-22р пошёл на взлёт, доразведчик погоды и цели, по моему, если память не изменяет, это был командир отряда майор Михалин. Вдруг смотрю, на высоте метров 20 после отрыва от самолёта какой-то тёмный предмет отделился, и так о полосу шмяк… Я сразу сделал стойку, как «борзая» и побежал. Бегу, а боковым зрением вижу, как от КДП чёрная «Волга» Командующего отъехала. В общем, бежим, я от рулёжки наискосок к полосе, а Анатолий Иванович Павлоский по ВПП мчится. Я успел раньше, что я зря что ли в сборной училища и академии по кроссу был, подобрал упавший предмет, им оказался противогаз с оторванной биркой, без фамилии, и когда Командующий подъехал, я сначала к нему «задом», пардон, спиной стал, чтобы показать, что я уже здесь где-то полчаса «ошиваюсь», а потом повернулся и бодро отрапортовал: «Тов. Командующий, вот противогаз, валялся на полосе»… Он меня перебил: «Кто Вы такой?» Я назвал фамилию.

162

Он: «Ваша должность?»Отвечаю: «Заместитель командира полка по безопасности полётов». Он мне:

«Похвально, что именно Вы оказались на этом месте». И тут же взял радиостанцию: «Я Аргон, тут ничего опасного, просто ветошь струёй от двигателя подняло». Я сразу ему возразил: «Тов. Командующий, лучше всё сказать как есть, генерал Вялков всё равно дознается, слишком заметно противогаз падал». Я повторил это дважды, пытаясь убедить Командующего. Но он сел в «Волгу», уехал. Но потом, сидя на СКП, слышу команду РП по селекторной связи: «Всему личному составу проверить наличие противогазов и доложить», а вечером за ужином в столовой генерал Вялков мне подмигнул и заговорщицки спрашивает: «Ну, что, нашли, чей противогаз?»

Причина этого события оказалась самая тривиальная – самолёт готовили в спешке и темноте. И один техник забыл свой противогаз в нише левой основной стойки шасси. Вот он и выпал на взлёте, учинив переполох…

Но потом, во время дальнейшей службы я чувствовал негласное, недремлющее «око Командующего на своей персоне». Вот что значит послушать свой внутренний голос, в данном случае, желудка. Ещё неизвестно, обратили бы на меня внимание, как на потенциального командира полка, если бы не этот случай с противогазом.

Ну, и чтобы до конца закрыть этот вопрос по поводу «карьеры» и «карьеризма» в том числе, у нас же обмен опытом, как-никак, приведу такой пример, генерал Сикваров Анатолий Николаевич, уходя на «дембель» отвёл меня в сторону и сказал: «Василий Васильевич, у Вас есть ценное качество. Вы не боитесь отстаивать своё собственное мнение перед большим начальством. Сохраните его. Юрий Семёнович Гудков (начальник Центра) Вас за это ценит».

Но я вам сразу скажу, мужики, этот рецепт действует далеко не для всех и не всегда. Спустя пару лет меня лишили 13-го оклада, во многом благодаря этому качеству, хотя формулировка была: «За учинённую драку в баре на день Рыбака», но подоплёка такого решения начальника Центра была зарыта именно в том, что я не «раскаялся» и оставил собственное мнение при себе…( а надо было принять мнение начальства). Но не будем о грустном, вернёмся к полётам.

Когда начинается «война», главное унести ноги с основного аэродрома на оперативный, в данном случае, как только самолёты были готовы, мы всем полком снялись и полетели на грунтовый аэродром Обрику, в Эстонию. Мне досталось лететь на «спарке» ИЛ-28у с командиром эскадрильи майором Юрием Романовичем Стропиловым (по кличке «Старый»). Ведущим шёл зам.комэска майор Миша Хо. (Хотянович) по кличке «Удав». Сразу скажу, что прозвищь удостаивались только самые достойные и уважаемые из наших командиров. Майор Хотянович своё

163

прозвище привёз с приёма государственных экзаменов по технике пилотирования в Оренбургском училище лётчиков. Когда я сам впоследствии удостоился этой чести – принимать ГОСы, мне пропели песню, которую сочинили тогда курсанты про нашего зам.комэску:

«И Хотянович тоже здесьОн не похож на «Эдельвейс»,Скорей похож он на «Удава»…

В общем, взлетели, идём парами. Я потею и чем больше стараюсь Стропилову свою отличную технику пилотирования показать, тем хуже у меня это получается – волнуюсь, значит. Самолёт летит, «как бык пописал». Юрий Романович это понял и даёт мне команду: «Положи руку на РУДы (рычаги управления двигателями), но их не трогай. «Включи секундомер. Как только РУДы сдвинутся с места, нажмёшь кнопку «стоп». Сам подвёл самолёт в плотный строй и замер. Так мы летели 18 минут. Стропилов ни разу не шевельнул РУДами. Дистанцию держал, допуская небольшие колебания по высоте, а интервал, такое было впечатление, выдерживался сам. Я был не просто в восхищении – я не верил своим глазам, что это возможно. С тех пор, летая строями, я всегда старался брать пример с нашего командира эскадрильи Юрия Романовича Стропилова.

Кстати, пересев на ТУ-16, мне ни один из инструкторов, кто меня учил летать строем, не показал, что для более мелкого импульса тяги можно и нужно использовать всего один двигатель. Я дошёл до этого сам. Лишь потом узнал, что когда начинают учить заправке топливом в воздухе, инструктора показывают этот приём – работа одним РУДом, т.к. там главное – уравнять скорость. В то же время, когда работаешь РУДом одного двигателя, возникает небольшая разбалансировка по кренящему моменту, которую тоже надо своевременно парировать. В данном случае, упаси вас Бог подумать, что я «восторгаюсь» собой. Этот пример я привёл с единственной целью – показать, что при творческом подходе к процессу летания до многих вещей вы можете дойти сами. Но потом, даже «изобретя велосипед», который до тебя давно изобретён, всё равно приятно, что ты на правильном пути. Ведь кто-то же придумал это «новый элемент» и когда-то делал их тоже в первый раз.

А вот ещё пример, как этот всего один показательный полёт со Стропиловым может навсегда остаться в памяти лётчика. Моя давняя детская мечта была полетать на планерах.

Так вот, в сентябре 2006 года я её осуществил на родине Советского планеризма, горе Клементьева, в Крыму. В первом полёте на «Бланике» мне повезло. Я увидел

164

метров 100 ниже ещё планер. Мгновенно, насколько это возможно для планера, спикировал и стал у него ведомым. Мой инструктор Куприянов Вячеслав Николаевич – один из старейших аксакалов планеризма на горе, успел только крикнуть: «Не превысь ограничение по скорости»… А я стал в строй и сразу вспомнил Стропилова, как он летел на ИЛ-28, не трогая РУДы. Короче, постоял я так минут 10, дождался комплимента от Гурьяныча, что я стою, как будто всю жизнь летал на планерах, и отвалил от строя.

С тех пор я каждый год приезжаю на гору Клементьева в Крым и летаю на всём, чего душа просит, и на что хватает денег: планера, самолёты (в частности, «Вильга-35а и самоделка лётчика Жени), парапланы (даже в тандеме один раз слетал за пассажира, чтобы знать, «шо цэ такэ»), мотодельтопланы. Не пробовал пока там парашютные прыжки, (дорого) и простой дельтоплан. Я на них как-то два раза переворачивался, с тех пор сяду только под дулом пистолета или за большие деньги, ну, очень большие. Бо там всё наоборот, тянешь на себя, а он вниз летит, как «не русский», блин.

Кстати, на эти майские праздники снова на гору собираюсь. Кто созрел, милости просим в нашу компанию… Там наши ребята, тот же Володя Ширяев 1972 года выпуска из ОВВАКУЛ, из инженеров Серёжа Силевич, бывший преподаватель на ЦОК 33 Центра в городе Николаеве и другие работают лётчиками и инструкторами, делая всё, чтобы сохранить славные традиции советской авиации…

Продолжу про учения. Произвели посадку в Обрику. Повторно предполётные указания, довели тактический фон: «Западные под предлогом учений сконцентрировали свои силы вдоль наших границ и вторглись на нашу территорию в районе города N. Мы в ответ…» и понеслась. Подвесили боевые бомбы, помчались строями на полигон Сур-Пакри в Балтийском море, на цель заходили через остров Найсар. Сели, поели, погнали на тот же полигон, но уже другим маршрутом и совсем с другого направления.

Нам отдыхать, а третья эскадрилья, которая в полку числится как противолодочная, ночью произвела постановку мин на морском полигоне. А утром пришёл грозовой фронт. Рижский полк, на однотипных самолётах ИЛ-28, командир полка полковник Светлов, отставил вылет. Наш командир полка, полковник Ермаков Дорофей Самсонович, узнав об этом, выпросил у Командующего Сергея Арсентьевича Гуляева разрешение на вылет, хотя между аэродромом Нурмси, где базировались рижане, и нашим расстояние было всего 60 км, и погода была одинаковой. Но наш командир полка заверил Гуляева: «Мои пройдут, товарищ Командующий, разрешите взлёт». Гуляев разрешил.

165

Взлетали поэскадрильно, между самолётами взлёт через минуту, между эскадрильями интервал 10 минут. Погода: нижний край кучевой облачности 150 – 200 метров, верхний – 4200 – 4500 метров, слабый дождь. Первой пошла на взлёт вторая эскадрилья, в которой все лётчики 1-го и 2-го класса. Ведущий, командир эскадрильи майор Георгий Горобец сразу после взлёта передал, что в облаках сильнейшая болтанка. В результате, его группа в «кучу не собралась», так и пошли на маршрут одиночно. Потом пошла на взлёт третья АЭ. Не помню, Владимир Стефанович Кондрашов уже тогда ей командовал или был ещё замом. Но суть в том, что им тоже в нормальную ударную группу собраться не удалось. Полетели, кто парой, кто тройкой, кто одиночно.

Настал наш черёд. Комэска и зам – лётчики 1 класса, командиры звеньев – со 2-ым классом, мы все «солопеды» с 3-м, но уже летающими по уровню второго класса. Это значит, готовы к боевым действиям днём при установленном минимуме погоды, а ночью в СМУ (сложных метеоусловиях). Взлетаем с минутным интервалом, сбор на «петле» за облаками. Каждый ведущий звена по курсу взлёта идёт три минуты, левый ведомый 2 минуты 30 секунд, правый – 2 минуты. После чего все с креном 15 градусов выполняем разворот на 180 градусов Все держат одинаковый режим по скорости, крену, вертикальной скорости. Ведущий замеряет верхнюю кромку облаков и набирает высоту на 300 метров выше и докладывает её по боевому порядку. Левый ведомый соответственно занимает высоту на 100 метров ниже эшелона ведущего, а правый ведомый ниже на 200 метров. Если всё сделаем по науке, то выскочив с облаков, должны увидеть ведущего где-то рядом над собой, после чего остаётся добрать высоту и пристроиться, разумеется, с его разрешения. Но на деле получилось не так.

Взлетаю сразу за своим командиром звена Толей Крохиным (лётчик 1967 года выпуска, кличка «Кран» - он КМС по штанге). Я иду левым ведомым, за мной взлетает правый ведомый, если память не изменяет, Витя Савинов. Кличка «Сундук», которую ему присвоил непонятно из каких побуждений его друг Саша Викторенко, сам имеющий кличку «Толстый», -( не знаю, в отряде космонавтов оставляют или дают клички?). Саша выполнил 4 полёта в космос, стал Героем Советского Союза, но за глаза мы его всё равно называем «Толстым». Дал же ему кто-то это прозвище при нормальном телосложении.

На 200 метрах входим в облака. Летом такой нижний край для Эстонии редкость. Сразу начинается страшнейшая болтанка. Теперь понятно, почему 2 и 3-я эскадрильи не собрались в «кучу». Скорость, крен, вертикальную скорость приходиться выдерживать, как «Бог на душу положит» - лишь бы лететь примерно

166

в ту сторону. Наконец, выскакиваю за облака, ни на что не надеясь. Протираю глаза, блин, вся «куча» в сборе. Правда, далеко. Вижу 7 самолётов, я 8-ой, 9-ый где-то должен выскочить за мной, Витя Савинов. Не сразу понимаю, где мой ведущий. Ещё ни одно звено, как ему положено, в группу не собралось. Летим «толпой». Потом потихоньку разобрались где-кто.

Минут через 10 полёта вся девятка в сборе. Идём на 4500 метров тремя звеньями, строй пока держим 2 на 2, между звеньями метров 300, ведущий наш комэска Юрий Романович Стропилов. Задача произвести групповое бомбометание по ведущему на морском полигоне Б-46. Но при подходе к траверзу

Риги впереди показался грозовой фронт значительно выше нашей высоты полёта. Комэска запросил у «Пахры» (Рижский КП) эшелон повыше. Дали 5700. Заняли его, но когда подошли поближе, стало ясно, что этой высоты явно мало. Юрий Романович запросил самый высокий эшелон, который можно занять в этом районе. «Пахра» выдала - 8400 метров. Полезли в набор. Но когда на него залезли, фронт впереди стоял как стена, ещё километра на 2-3 выше.

Стропилов доложил, что 8400 метров группой занял и попросил залезть ещё повыше. На что «Пахра» ответила: «Не можете пройти, возвращайтесь». Юрий Романович после паузы ответил: «Сохраняем 8400, пройдём нормально». И тут, я глазам не поверил, он повёл девятку в набор. Не знаю, как у остальных, но у меня в голове и в ж…, «пардон», в заду, тоже, пронеслась целая гамма мыслей и чувств. Во-первых, удивление, как можно не выполнить команду Руководителя полётов. Во-вторых, восхищение смелостью такого решения, и пониманием того, что оно продиктовано, прежде всего, чувством ответственности за честь полка и выполнение боевой задачи в целом. «Мои пройдут», - вспомнились мгновенно слова полковника Ермакова Командующему. В- третьих, пониманием того, что хотя риск столкнуться с каким-нибудь бортом есть, но он сведён до минимума. От нас пошла инверсия, и не увидеть 9 инверсионных следов, точнее 18, от каждого самолёта по два за счёт разнесённых двигателей, это надо быть вообще слепым и не вести совсем осмотрительность в воздухе.

«Всем смотреть в оба», - прорычал комэска. Я продублировал это в экипаже: «Я смотрю за правой полусферой и ведущим, радист сзади, штурман смотрит только влево». После пересечения 10 000 метров держаться в строю стало вообще трудно. Самолёт инертный, запаса по тяге почти никакого, тем более, на таких высотах строем мы ещё не летали. Фронт уже близко, высоты для его пересечения вроде уже хватает, но надо сделать запас не менее километра. При подходе к 11 000 метров вдруг неожиданно для всех, в том числе и для комэски, вскакиваем в облака. Я мог

167

бы поклясться, что ещё секунду назад здесь было солнце и безоблачное небо.Юрий Романович даже слову «мяу» не успел сказать, не то, чтобы официально дать

команду «Роспуск». Мы рассыпались в стороны как зайцы, забыв все положенные схемы. Но нам страшно повезло, буквально через 5-6 секунд облака кончились, и мы увидели, что грозовой фронт резко оборвался, облачность стеной упала вниз и осталась хотя и десятибалльной, но с верхним краем тысячи 2, не выше. Все успели отскочить от своих ведущих километра на 2-3, но были на видимости. Тут же бросились как цуценята, потерявшие мамку опять к ней, и уже минуты через три опять собрались в «кучу».

Юрий Романович тут же повёл группу на 8400 метров. Когда её занял, доложил «Пахре»: «Фронт прошли, разрешите снижение для работы на полигоне». Получив «Добро», понеслись вниз на малые высоты. Согласно заданию, выполняем групповое бомбометание по ведущему с недолётом до цели 200 метров двумя боевыми бомбами ОФАБ-100. Это называется: «Работаю по реперу №2 с недолётом 200» Всё это делается, чтобы и бомбы сбросить, и баржу, имитирующую цель, не утопить, оставить «живой» для других групп, которые придут за нами.

Тоже, я вам скажу, очень интересный вид бомбометания, интересней его только топ-мачтовое. Стоишь в строю с принижением. Взгляд прикован к бомболюку ведущего. Как только с него появится первая бомба, сразу орёшь: «Сброс», хотя твой штурман тоже всё видит, и, как правило, жмёт на кнопку сброса, не дожидаясь твоей команды. Сброс всего двух боевых бомб, а в сумме 18 со всей «девятки», впечатляет, но не так, как когда на каждом самолёте их по 12, но всё же пробуждает законное чувство гордости от «бряцания своим штатным оружием» и от мысли, что мы всё же прошли грозовой фронт и не подвели командира полка.

Красиво всей девяткой сделали «вжик» над полосой на аэродроме Храброво, местом нашей постоянной дислокации. Пусть жёны и дети посмотрят как дяди «лётчики» летают, произвели роспуск, сели. Дальше бегом около км до столовой, поглотали обед, как «бакланы» и тут же обратно, но уже быстрым шагом и с чувством «собственного достоинства» - «лётчик, он хоть и некрасивый, а пожрать любит. Короткие предполётные указания, не такие короткие, как в фильме «Торпедоносцы», но похоже. Главное было сказано одной фразой: «Вылет по варианту №8». Довели метеообстановку и по самолётам. Главное, правильную палетку сверху в планшет засунуть. Остальное всё ведущий знает. Взлетели, теперь звеньями с 5-и минутным интервалом пошли через два полигона опять в Эстонию.

После посадки опять бегом в столовую, хорошо, тут она рядом. И опять на вылет, причём, наше замыкающее звено даже на предполётные указания не успело. Нам

168

только дали команду: «Вылет по варианту №12». Сразу в кабины самолётов, запуск двигателей и понеслись на полигон опять за ведущим.

Переспали ночь, сделали ещё один вылет, и тут что-то в стройной системе учений «сломалось». Оказалось, что на аэродроме «валяются безхозными» 5 мин типа «Лира». Это такая толстая колбаса, весом с 1 тонну. Мины УДМ-500 позабрасывали в первый день, точнее ночь, все, а эти чего-то «забыли». Командир полка собрал замов и комэсэк на короткое совещание. Мы, лётный состав, сидели в классе и ждали решения. Вышел командир полка, объявил: «Зам. командира полка подполковник Ярчук А.Г. старший группы. С ним вылетают на 5-и минутном интервале командиры эскадрилий, майоры Горобец Г.С. и Стропилов Ю.Р. командир звена капитан Хижняк А.Н.» - и вдруг прозвучала моя фамилия. Я так растерялся, что слово «Есть» проглаголил только после пинка своего штурмана капитана Дмитриченко Владимира Аникановича, замполита нашей эскадрильи.

«Задача: поставить минное заграждение на полигоне Б-46, чем перекрыть фарватер и воспрепятствовать надводным кораблям «западных» пробиться к рейду Военно-Морской базы «восточных» Лиепая. Ясно, что всё это было тактическим фоном. Главное, что этот вылет как бы венчал все учения, поэтому были отобраны лучшие штурманы полка, способные выполнить поставленную задачу. Сразу скажу, что фамилии лётчиков, которые взлетали за подполковником Ярчук Александром Георгиевичем (кличка «Ирокез» за свой ястребиный профиль) я мог и перепутать, настолько растерялся, когда меня включили в эту Ударную группу лучших «асов полка», что их как-то не сильно запомнил. В отношении себя сразу понял, что дело не во мне, а в моём штурмане. В эту группу отобрали действительно лучших штурманов. Но то, что в группе были представители разных эскадрилий – это 100%, именно поэтому её возглавил заместитель командира полка.

Пару слов о моём штурмане. В июне 1969 года нас 7 лейтенантов: Борисов, Викторенко, Напёрстков, Пожаров, Савинов, Чечельницкий с Оренбургского ВВАУЛ им. И.С. Полбина и Олег Верещак с Тамбовского ВВАУЛ им. Марины Расковой, прибыли в 51 омтап, базирующийся на самолётах ИЛ-28 в гарнизоне Храборово, что под Калининградом. Всем достались штурмана «нормальные» в звании лейтенант, а меня почему-то выбрал замполит эскадрильи капитан Дмитриченко Владимир Аниканович. Я сначала сильно переживал по этому поводу. Ни шутку какую в полёте насчёт начальства нельзя отпустить – сразу «заложит», ни наказать «по-нормальному». Показать, что ты хоть и «херовенький», но всё же командир экипажа… и т.д. Но когда мы с ним полетали, убедился, что со штурманом мне повезло. Во-первых, штурман очень высокой квалификации. Во-вторых, нормальный мужик,

169

юмор понимает, сильно не закладывает, «писули» на меня, как мой следующий штурман Серёга Акимов, не пишет. Хотя был один «эпизод», когда я послал своего штурмана – замполита конкретно на три буквы, первая «Х» называется.

Дело было так. Полетели мы на сброс пикирующих мишеней ПМ-6г для обеспечения ракетных стрельб какого-то крейсера. По заданию должны это были делать на боевом курсе 0 градусов. Но корабль вышел со мной на связь и попросил произвести сброс на курсе 180 грдусов, т.к. на курсе О он стрелять не может из-за каких-то посторонних целей. Я ему ответил: «Не вопрос, сбросим на курсе 180», и считал что мой штурман весь этот радиообмен слышал, т.к. на самолёте всё устроено так, что даже если на абонентском аппарате штурмана стоит положение «СПУ» (самолётное переговорное устройство), то он всё равно радиообмен, который ведёт лётчик слышит. Но Владимир Аниканович, занятый поиском корабля в радиолокационный прицел, этот момент «прохлопал ушами». А корабль снова вышел на связь и попросил меня уточнить, после сброса мишени я отворот буду выполнять влево на берег или вправо в море?» Это очень важный момент. ПМ-6г имитирует полёт крылатой ракеты. Бросаем мы её, как правили с высот 7-8 000 метров и выше. Дальше она летит сама на корабль, но на высоте 500 метров срабатывает автомат и раскрывает над ней парашют. Так она и приводняется в районе корабля, если конечно ему сбить её не удаётся. Но корабль имеет право пускать свои ракеты только после того, как я выполню отворот на 90 градусов и дам разрешение на стрельбу. И чтобы выиграть себе несколько лишних секунд на стрельбу, кораблю важно знать в какую сторону будет выполнять разворот лётчик.

Я, считая, что штурман весь этот радиообмен слышал, давлю на кнопку СПУ на штурвале и утверждающим тоном глаголю: «Штурман, отворот будем выполнять влево, в сторону берега?»

Он мне: «Да, в сторону берега только вправо». Я говорю: «Как вправо, берег же будет слева». А корабль в это время истошным воплем просит дать сторону отворота. Я ему: «Минуту ждать», - а сам штурману: «Аниканыч, берег же слева».

Он мне: «Командир, ты что, белены объелся? Берег справа». А корабль опять орёт. Я, ничего не понимая, снимаю с левой руки шевретовую перчатку. Нахожу на ней родимое пятно, убеждаюсь, что рука левая. Достаю карту, переворачиваю на 180, как будем лететь на боевом курсе, убеждаюсь прикладыванием левой руки, что берег будет слева, говорю об этом штурману и добавляю, что если кто в экипаже и объелся белены, то только он. Аниканыч мне: «Командир, я не знаю на какую карту ты смотришь, может игральную, но берег при сбросе будет у нас справа». (Он то считает, что сброс будет на курсе 0), а я-то знаю, что на курсе 180, нас сам командир

170

корабля через матроса-радиста об этом попросил.Тут этот матросик опять истошным воплем орёт: «Доложите сторону отворота».

Мои нервы не выдерживают, и я совершенно конкретно выдаю: «А пошли Вы на Х… , Владимир Аниканович». Он мне: «А после этого я с тобой вообще разговаривать не хочу», - и замолчал. А мы на эшелоне 7200 метров, за облаками, корабль орёт, выдай ему сторону отворота. Я: «Штурман на связь, штурман на связь», - сдержал ведь угрозу «разговаривать не буду. Ну, я пру пока на север, мне туда километров 100 отскочить надо, чтобы потом, развернувшись на 180 градусов, пикирующую мишень запустить. А сам зову: «Штурман на связь», - потом: «Владимир Аниканович, ну простите, погорячился, потом на земле обижаться будете, а сейчас надо задание выполнять».

Он мне: «Ты куда летишь?» Я ему: «Так сброс же на курсе 180, корабль попросил». Он мне: «Чего же ты сразу не сказал?» Я ему: «Я думал, Вы слышали». Короче, сбросили мы ту мишень. Прилетели, повинились друг перед другом и стали летать дальше одним экипажем. И вот теперь нам предстояло сбросить мину, с музыкальным названием «Лира», но тонну весом.

Проложили маршрут, по-быстрому подготовились к новому заданию и «по самолётам» - прозвучала команда. Взлёт с 5-и минутным интервалом, пошли. Мину бросаем со средних высот. На боевом курсе полёт в облаках, сильнейшая болтанка. При такой нельзя включать автопилот, который курс выдерживает всегда лучше лётчика. В минометании точное выдерживание курса – это 90% успеха. А тут я вручную его умудряюсь еле на «тройку» укладываться, так «треплет» самолёт. Но, блин, не случайно ведь тебя взяли в эту группу, держи режим. Это мысль придала мне какие-то дополнительные силы, на курсе стал телемпаться плюс – минус 4 градуса, а до этого было до 10 градусов забросы. Это тоже много, но штурман понимает, точнее мне не выдержать. Как он там, «бедолага» в прицел смотрит, болтает ведь. Но команды звучат чётко: «Влево 3 градуса, вправо 2, так держать. На боевом… Сброс!» Я почувствовал, как самолёт «на радостях» подскочил вверх, шутка ли, сразу на тонну легче стал.

Полигон дал результат – все «отминометанились» на пятёрку. Вот что значит – «мастерство не пропьёшь!». Произвели посадку в Храброво. Быстро пообедали и пошли назад. Дали один эшелон, поэтому взлёт с 10-минутным интервалом. Задача: одиночное бомбометание простыми бомбами П-50-75 на полигоне Сур-Пакри и посадка на аэродроме Обрику в Эстонии. Когда подполковник Ярчук был уже на боевом курсе, по дальней связи передали, аэродром закрыла гроза, всем следовать на «Берёзовую». (это запасной аэродром Скультэ, а проще Рига, аэродром совместного

171

базирования наших с Гражданской авиацией).Ярчук («Ирокез») скомандовал от какой точки кому как отворачивать на

«Берёзовую» и помчались туда. Каждый понимал, что дело «пахнет жареным», так как, хотя и шли за облаками, но шапки вокруг стояли высокие. Слышу, как Александр Георгиевич передаёт: «Всем циркулярно, в районе Риги грозовой фронт, в облачность снижаться запрещаю. От привода с курсом 140 на удалении 35 км есть щель, снижаться только в неё». Идём на привод на эшелоне 4500 метров. Шапки мощной кучёвки значительно выше, но стоят в стороне. Под нами 10-ти бальная облачность, тоже кучевая, но на вид не такая «страшная» как по бокам, хотя понимаем, что и в неё влезать нельзя.

Прохожу привод, доворот на курс 140, сразу гашу скорость до минимума, меньше 400 км/час, и всем экипажем «бдим» вперёд, где же та «щель» о которой говорил ведущий? Прошли 30 км от привода, 35, 40. Блин, неужели она сомкнулась? Только хотел дать команду штурману: «Пробиваем в облака», как вдруг увидел за «бугорком облака» какой-то провал, отдалённо напоминающий «щель», но у меня точно в голове мелькнуло слово «промежность». Пока я раздумывал, она – не она? А щель уже под нами. Левая рука сама поставила рычаг крана шасси на выпуск, а правая штурвал от себя, и мы «колом» нырнули вниз. Сразу затрясло, т.к. в «промежность» мы естественно не вписались. Скорость очень быстро стала нарастать, на 440 поставил кран шасси «на уборку», чтобы ограничение 450 не превысить. Несёмся дальше. Штурман командует: «Вправо 30, впереди засветка». Отвернул, по лобовому фонарю хлещет ливень. На 900 метров пробиваем облака и эшелон снижения тоже дали до 900. Кручу штурвал на КУР 0. Т.е. беру курс на привод.

Слышу Ярчук запросил: «302, Дальний, посадку». Ему РП: «Сильный дождь, не сядете». Он: «Нормально, сяду». Через 40 секунд: «Полосы не вижу, ухожу на второй».

В общем, я смутно помню, кто с какого раза, те, кто был впереди меня, произвели посадку, т.к. мозги были заняты своими проблемами, и внимания на всё не хватало. Но до сих пор перед глазами отчётливо стоит картина, которую я увидел, когда после привода мне дали снижение до высоты круга. Вперёд видимости не было никакой, лобовое стекло заливал дождь, и на ИЛ-28 конструкторская «мысль» до «дворников» тогда ещё не дошла. Но сбоку земля просматривалась. То, что я увидел, пролетая над шоссе, которое идёт с Риги на взморье, повергло меня в шок.

Дорога там проходит всего в километре от полосы. По ней шёл поток машин, и от каждой машины разбегались «усы»от воды, как от парохода на полном ходу, а сама ВПП была просто матовой, т.е было видно, что она вся в воде. У меня

172

нехорошо заныло «под ложечкой». Дело в том, что на Рижском аэродроме был ремонт. Половину полосы залили каким-то новым составом асфальто бетона. В итоге, на ней по три экипажа подряд умудрялись выкатываться в сухую погоду, такой коэффициент сцепления получился. В «верхах» сразу спохватились, на вторую половину ВПП этот новый состав укладывать запретили, но на половине – то она лежала, и периодически проверяла лётчиков на «вшивость». Тем более, что тогда она была длиной всего 2 километра.

Я сразу понял: «Быть мне сейчас за полосой». На мокрой ВПП наступает так называемое явление «глиссирования», когда вода не успевает протекать под колёсами из-за большой скорости, образуется «брустфер», который отжимает колёса от полосы, и дальше самолёт несётся как на «салазках», а автомата «юза» на этом «ероплане» тоже нет. В общем, «мандраж» у меня был полнейший, но пока долетел до травеза ДПРМ, где производится выпуск шасси, вдруг пришли на память слова нашего комэски, Юрия Романовича Стропилова: «Лётчик может быть напряжён только до 3-го разворота, а потом чем сложнее условия, тем он спокойнее». В общем, к посадочному курсу, словами: «Была – не была», - удалось взять себя в руки. На заходе пилотировал очень точно, но главное – впереди – посадка. На каком-то шестом чувстве плавно убираю обороты, и тут же мягко шлёпаюсь в огромную лужу в начале полосы с полностью добранным на себя штурвалом, и режимом начала тряски. Те, кто летал на этом «лайнере», поймут о чём речь, т.е. я сел на критических углах атаки. В момент касания прозвучал доклад стрелка-радиста: «15 метров от торца». ( тогда им у меня был сержант сверхсрочной службы Миша Карабанов, впоследствии ушедший в Кипелово на ТУ-95).

Максимально держу угол и начинаю «сучить ногами как заяц на барабане» - импульсное торможение. Только так можно дать возможность воде проскочить по бороздкам колёс и не допустить юза. Через какое-то время почувствовал, как начали хватать тормоза, потом больше, ещё больше, наконец, я понял, что можно плавно давить на обе тормозные педали. Срулил в последнюю РД, не веря, что всё позади, как-то робко промямлил: «Полосу освободил» и очень медленно порулил на стоянку.

Зарулил, куда показали, экипаж покинул кабины, и тут, несмотря на дождь, к самолёту подошли все командиры экипажей нашей группы во главе с подполковником Ярчуком Александром Георгиевичем. Пожали мне руку, похлопали по плечу, кто-то сказал: «Молодец, а то мы за тебя переживали». Я стоял и купался в совершенно новом для себя ощущении: «Старые пилоты приняли меня в своё братство профессионалов»…

Потом нас отвезли на ужин, и спать в казарму. Я долго не мог уснуть, всё

173

вспоминал свою посадку и благодарил командиров, что «драли нас, как сидоровых коз» за каждые 10 метров перелёта от оценки «отлично». Наука пошла впрок. Все последующие годы, когда прижимало, и надо было садиться без перелёта, мне удавалось сажать самолёт не далее 50 метров от торца ВПП. Кстати, я не знаю, то ли эта посадка повлияла, то ли просто совпало, но когда нашему заму, Ярчуку Александру Георгиевичу понадобилось улетать в отпуск, а мы как всегда сидели на «грунте», он чтобы долететь до строевого отдела за отпускным, попросил командира полка спланировать мне полёт на бомбометание с посадкой в Храброво. Сам залез в кабину к штурману, взяв с собой парашют, хотя «ежу понятно», что ИЛ-28 лётчик или штурман без катапульты покинуть не могут, и я, имея 823 прыжка за плечами с 7 видов летательных аппаратов, до сих пор не могу понять, как нам в переднюю кабину разрешали сажать проверяющего штурмана.

Кстати, после Александра Георгиевича такой же «подвиг» совершил главный инженер полка подполковник Канищев. Он тоже для перелёта в Калининград почему-то выбрал мой экипаж. С ним вообще пришлось в болтанку пересекать грозовой фронт, и я больше всего боялся получить «втык», что везу большое начальство без должного «почтения», и вообще, зачем я туда сунулся, в кучевые облака?».

Ничего, обошлось. «»Бутылку не поставили», но и не ругали, а это уже как благодарность, объявленная в приказе.

Кстати, чем кончилась наша внеплановая посадка в Риге. Идём на завтрак, а кругом идут строи матросов и поют строевые песни. В местном полку у полковника Светлова так было заведено, все передвижения строем только с песней. Даже если идут всего три бойца – это уже строй. Два в колону в затылок друг другу, а сержант сбоку, и они тоже должны петь. Мы подходим к столовой, и так совпало, что одна эскадрилья матросов выходит нам навстречу, а вторая эскадрилья матросов нас нагоняет. И те, и те, поют, только разные песни. На траверзе нас колоны встречаются, орут, кто что поёт – не разберёшь. Вдруг меня радист за рукав дёргает: «Командир, Вы послушайте, что поют те, что справа. Когда я прислушался, то большую часть песни запомнил с первого «прочтения».

«Нету солнца красного в камере «зэка».За решёткой тянется бледная рука…

И дальше, про тяжёлую долю «зэка» на Колыме…

174

Я посмотрел на рижских офицеров. Они шли, совершенно не обращая внимания на то, какую строевую песню поют их матросы, привыкли, что те всегда что-то «горланят».

Закончить эти воспоминания о своих Учителях- командирах хочу вот каким соображением. На днях мой брат Володя с Иркутска прислал мне книгу Василия Ершова «Аэропорт-2008». Вы знаете, хочется «снять шляпу» перед автором и поблагодарить за этот труд. Я думаю, это первая книга, с такой силой искренности и правды, раскрывающая суть работы лётчиков Гражданской авиации. Я сам инструктор на все виды подготовки, на нескольких типах летательных аппаратов, отдавший авиации всю жизнь, какие-то моменты открывал для себя заново. А главу «Каторга» рекомендую прочитать всем «дядям», которые, так или иначе, командуют, сидя на земле, лётчиками, определяют организацию их полётов, а потом удивляются, почему экипажи допускают ошибки и происходят катастрофы…, кстати, пассажирам это знать, тоже не помешает. Как вывод, моё уважение перед лётчиками Гражданской авиации после этой книги возросло на порядок.

Итак, подведу итог - цель этого рассказа-воспоминания – вспомнить и отдать должное нашим Учителям. Иногда, чтобы нас научить, достаточно было одного полёта… Низкий поклон им за науку летать долго и счастливо!!!

175

Четыре конечности лучше чем две!!!

История, навеянная воспоминаниями

о карате.

«Ну, у тебя и работа,

бля…»

Именно такими словами с некоторых пор провожает своего мужа и моего друга, Женю, на работу жена, каждый раз при этом сплёвывая сквозь зубы, ругаясь матом и всякими «нехорошими словами». (А ведь до этого она была тихая, интеллигентная женщина, учительница начальных классов). Ну, а

теперь, когда читатель достаточно «заинтригован» - шутка, попробуем рассказать всё по порядку…

Мой любимый писатель Иван Антонович Ефремов в прологе романа «Лезвие бритвы» написал: «Если проследить всю цепь событий, что с вами произошла, а затем распутать начальные её нити, можно прийти к некоторому отправному моменту, послужившему как бы спусковым крючком или замыкающей кнопкой. Отсюда начинается долгий ряд событий, неизбежно долженствующих сблизить совершенно разных людей, живущих в разных местах нашей планеты, и заставить их действовать совместно, враждуя или дружа, любя или ненавидя, в общих исканиях одной и той же цели…»

Очередные соревнования, после которых мне присвоили 2-ой спортивный разряд по каратэ, (не прошло и двух лет

занятий... в то время градацию по поясам отменили, ввели спортивные звания). Кстати, с балкона, где сидят зрители, за боем наблюдает друг, подполковник Иван Федин со своей

женой Ниной, впоследствии дослужившийсядо должности Командующего Морской Авиации России), а мой первый тренер Володя Разбежкин после академии

служил на должности Начальника штаба дивизии, и потом пошёл выше…

176

История, о которой хочу рассказать, произошла давно. Всё началось с того, что моего батю перевели с острова Саарема в Балтийском море на материк в гарнизон Клоога Эстонской ССР. Я был в 7-ом классе, и когда перешёл в новую школу с первого взгляда влюбился в девочку из 6-го Таню Шпакову. Это была моя первая школьная любовь, и Вы не представляете, с каким удовольствием и нетерпением я ходил на занятия. Первая мысль после просыпания: «Скорее в школу, там я снова увижу Таню»…

Через три года батя получил приказ убыть к новому месту службы, на Дальний Восток, и наши пути разошлись. Всё произошло летом и настолько неожиданно, что мы попрощаться даже толком не успели. Но, все 18 лет, что мы не виделись, я переписывался со своим одноклассником Славкой Фроловым, и он держал меня в курсе Таниной жизни. Я знал, что она вышла замуж за моряка дальнего плавания, родила дочь, живёт в Таллине. Слава дал её адрес, так на всякий случай. В общем, жил я своей жизнью и ни о чём конкретном таком не думал, пока, проходя лётную практику после окончания первого курса Военно-Морской академии, наш полк не перелетел в Эстонию на грунтовый аэродром. Неделю отлетали нормально, а потом пошли дожди. День, второй, третий – пятый. Тут у меня терпение кончилось. У всех подчинённые есть, можно заняться их «воспитанием», раз времени много. А мне что делать, свободному «академику»? Вот и пришло решение…

Подхожу к полковнику Коба, он оставался за командира полка, пока штатный командир Александр Гусев был в отпуске: «Владимир Григорьевич, разрешите, я съезжу в Таллин, развеюсь, да и город посмотрю». Он мне: «Не разрешаю».

Я сразу перехожу на «ты»: «Что? В таком случае я к тебе не подходил, и ты меня не видел». Тут же развернулся, «ноги в руки», выскочил на дорогу, остановил проходящий «Икарус» и поехал в столицу Эстонии город Таллин. Пока ехал 200 км, всё вспоминал, что у меня связано с этим городом. А связано много, начиная от первой любви и кончая моим вторым видом спорта – боксом. Именно в Таллин я три раза в неделю ездил на тренировки по боксу за 40 км из гарнизонов Клоога, потом Кейла. Даже сейчас, спустя много лет, я помню все остановки электричек по дороге туда и обратно. Ну, и что б не думали: «Зайцы трепаться не любят», - приведём их все по памяти: Лиллекюлла, Тонди, Ярве, Рахумяэ, Нымме, Хиу (там, кстати, трамплин есть для прыжков на лыжах), Кивымяэ, Пяэскула, Лагри, Сауэ, Валлингу, Кейла, Нитвялья, Клоога, дальше дорога разделяется, в одну сторону Клоогорант (море), в другую – Палдиски и тоже море.

И именно там я узнал, что такое тренировки под названием «гестапо». Чтобы читатель лучше понял, «шо цэ такэ», начну издалека. Когда я учился в Ленинграде и

177

состоял членом сборной Военно-Морской академии по лыжам, раз в 1,5 – 2 недели Начальник физподготовки и спорта академии, Мастер Спорта СССР по лыжным гонкам подполковник Балин устраивал нам тренировки под названием «гестапо». Мы за тренировку пробегали дистанцию 70 км. Стартовали с Сестрорецка, где была спортивная академическая база. 20 км по берегу Финского залива до города Зеленогорска, потом три круга по 10 км по горам и 20 км обратно. Последние 10-15 км ты превращался в «животное». Перед собой видел только две дощечки от лыж, которые шоркали туда-сюда, и в голове билась одна мысль: «Господи, только бы выдержать! Блин, последний раз я позволяю устраивать над собой такую экзекуцию». Больше о чём-нибудь думать ещё мозги просто отказывались. Но за две недели организм отходил, и всё повторялось сначала. Кстати, на пластиковых лыжах тогда бегали только Мастера Спорта в силу их дефицита, а мы, «подмастерья» - на Мукачевской деревянной «Тисе», но снизу покрытой графитом. Была в Питере такая технология улучшения скольжения лыж, и я вам скажу – не из «дешёвых».

Потом, когда я перевёлся в Николаев и стал ходить в секцию Кёкусин-кай каратэ. Игорь Пивень, Президент федерации, тренировку под названием «гестапо» проводил раз в неделю. Там основной упор делался на развитие кондиции, и мы с такой тренировки буквально выползали из спортзала. Кстати, сам Игорь к своему чёрному поясу шёл 12 лет и сдавал на него три раза.

Но задолго до этих «экзекуций», когда я начал заниматься боксом Таллине, «гестапо» было на каждой тренировке. Мой первый тренер, тяжеловес Линнамяги, который в своё время дрался с легендарным Шоцикосом, не признавал никаких поблажек. Нагрузки были такие, что единственным желанием, на которое мы были ещё способны после тренировки - это доползти до автомата с газированной водой. Хотя тренер говорил: «Воду можно не раньше, чем через полчаса». Организм был настолько обезвожен, что ждать не мог ни минуты. Мы махом выпивали 4-5 стаканов грушевого напитка, почему-то считалось, что он лучше утоляет жажду, потом делался перерыв и затем с наслаждением, уже не торопясь, выпивалось ещё 2-3 стакана.

Ну, и конечно, были мысли о Тане. Я понимал, что меня там не ждут, что всё давно осталось в прошлом, но какое-то детское желание, просто увидеть её, меня не оставляло. По приезду в город, сначала посетил мой любимый парк Кадриорг, постоял у памятника «Русалка» - морякам, погибшим в Бискайском заливе на фрегате «Паллада», порадовался за лётчиков, которые на планерах летали толпой в небе недалеко от парка. Проехал на Вышгородок, где прекрасный вид на море и Таллин, спортзал наш «Трудовые резервы», кстати, располагался там неподалёку. В

178

общем, как я не откладывал, но надо было решать вопрос, что делать дальше.Но поскольку у меня всегда была склонность к рискованным решениям, решил

и сейчас: «Была, не была. Еду!» Покупаю «джентельменский набор: коньяк, шампанское, коробку конфет, большой букет роз, и еду на улицу Эдуарда Вильде. Поднимаюсь на второй этаж, пока поднимаюсь, сам себе повторяю: «Так, главное не перепутать: бабе цветы, мужу коньяк, дитю конфеты, себе шампанское. Если дитё уже большое, то наоборот – дитю шампанское, а конфеты себе», - звоню. В душе надеюсь, что муж в море. Открывает кто? Угадайте с трёх раз. Естественно - муж. Удивлённо смотрит на мой «прикид»: «Вам кого?» Отвечаю: «Вашу жену».

Он, делая шаг в сторону: «Таня, к тебе пришли». С кухни вышла Таня, секунд 10 всматривалась, потом как всплеснёт руками: «Васька…» Обнялись. Представила меня мужу как одноклассника, прошли в комнату. Они как раз собирались обедать. Сначала все вели себя как-то скованно. Потом, когда муж узнал, что я женат, двое детей и здесь проездом, обстановка «разрядилась», а потом муж вообще на кухню ушёл что-то там мастерить, «умница» всё-таки, и сразу видно, «интеллигентный» человек.

После «ерша» с шампанским и коньяком воспоминания о нашей безалаберной, точнее беззаботной жизни, полились рекой. В разгар «банкета» Таня вдруг достала с полки небольшой томик А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и показала его мне. А там моя «пацанячья», наивная, любовная надпись – подарок ей на день рождения. Это нас обоих так растрогало… Хотелось говорить, вспоминать снова и снова: «А помнишь…» Кстати, из-за Тани я получил 1 (кол) по поведению за учебный год, так доказывал ей свою «лихость», что мне свидетельство об окончании 7-го класса на руки не выдали, а я ведь собирался ещё в техникум поступать, чтобы «лишнюю» специальность к профессии лётчика присовокупить.

Впрочем, я отвлёкся, не будем «о грустном». Провспоминали мы так с Таней часа три нашу молодость, потом глянул я на часы и понял - «пора и честь знать». Попрощались самыми тёплыми объятиями и чувством огромной благодарности друг другу, понимая, что все эти годы наши отношения были, как бы, незавершёнными, какой-то крайней точки в них не хватало. А теперь, у обоих жизнь сложилась, и всё в ней «путём»…

Вышел я из дома, время – вечер, 18.50, до аэродрома доехать явно не успею. Возле магазина телефонная будка, звоню: «Аркадий Сергеевич, это я Вася, сын Василия Васильевича, с которым Вы вместе на острове Саарема служили. Я сейчас в Таллине проездом. У Вас нельзя до утра переночевать?» Тут я забыл сказать такую «деталь». Я по приезду в город сразу попытался себе номер в приличной гостинице

179

«застолбить», чтобы потом на вопросы, связанные с ночлегом, не отвлекаться . Там мне сначала сказали «Да», но когда я вытащил «Удостоверение личности» офицера тут же отказали с мотивировкой, что для военных есть всего две гостиницы в городе, куда их разрешено селить: КЭЧевская и ещё какая-то второсортная, а в приличные гостиницы военных не пускают. Честно скажу, у меня тогда шуточная мысль мелькнула: «Эх, мало мы вас били в 41-ом…» и за нашу общую державу СССР стало как-то «обидно». Поэтому я и позвонил батиному другу, командиру танкового полка, полковнику Ваулину А.С., зная, что на «дембель» он остался в Таллине. Аркадий Сергеевич мгновенно въехал в ситуацию: «Вася, конечно, приезжай. Мы тебе будем очень рады». Назвал адрес и объяснил, как к ним проехать.

Заскакиваю в магазин, до закрытия ещё 5 минут, надо же что-то взять, чтобы не с пустыми руками ехать. Взгляд падает на бутылку «Сибирской» водки, 42 градуса – беру, все «приличия» соблюдены. Рассчитываюсь за неё, и тут красивая девушка-кассирша, эстонка, с милым акцентом, вся краснея, произносит: «Молодой человек, нам страшно неудобно, но Вы единственный человек из присутствующих в магазине, который может нам помочь в сложившейся ситуации. (А в магазине ещё человек 6 стоит). Понимаете, у нашей подруги сегодня день рождения. Мы уже заказали столик в ресторане на четверых, но одна подруга у нас заболела. А это значит, к нам обязательно подсадят кого-то постороннего. А нам так хочется побыть в своей компании. Вы нам нравитесь, и внушаете доверие, сразу видно интеллигентный человек. Не соблаговолите ли Вы посидеть с нами первый час в ресторане, а потом когда публика наберётся, к нам уже никого не посадят, и Вы спокойно уйдёте по своим делам».

Я посмотрел на девушек, потом на время и решил «соблаговолить», думаю, приеду в гости часом позже – ничего «страшного» с Аркадием Сергеевичем не случится. Я же всё равно незваный гость. В общем, девушки очень обрадовались, назначили мне встречу возле ресторана «Глория» через 40 минут, т.к. им надо было ещё закрыть магазин, переодеться и «навести марафет».

Как проходила моя встреча с девушками, это тема совершенно отдельного «романа». Написал я эту фразу и хотел опустить «детали» встречи в ресторане, но потом понял, кое-что надо рассказать, т.к. мы, мужики, иногда бываем, как «дети», и надо нам нас показывать «со стороны».

Подъехал я к ресторану «Глория» минут за 5-7 до назначенного времени. Двери в ресторан были закрыты с табличкой «Мест нет», и вокруг них стояла толпа человек 15. Моих девушек ещё не было, но в сторонке стояли две «фотомодели такой обалденной красоты и так одеты, что, если бы не «кураж», я бы даже заговорить с

180

ними не осмелился, не то, чтобы в ресторан пригласить. А тут подхожу: «Девушки, что стоим в сторонке, скучаем?» Они мне в ответ: «Да вот, хотели с подругой праздник отметить, но видно, «не судьба», мест нет». Я долю секунды поколебался, а потом думаю: «А что если, пока моих девушек нет, я «подвиг совершу», этих в ресторан проведу? А потом к своим выйду или там их подожду»…

Говорю: «Если пойдёте со мной, вас пропустят». Они мне: «Вас тоже не пустят». Говорю: «Смотрите». Растолкал толпу, потарабанил в дверь. Вышел швейцар в ливрее такого генеральского вида, что я чуть не взял под козырёк: «В чём дело? Мест нет», проглаголил он важно. Я говорю: «У меня там «бронь». Он: «Где». Лезу в карман, достаю две «бумажки» по 25 рублей, передаю ему в руку так, чтобы народ не видел. (по тем временам это были очень большие деньги: бутылка водки стоила 3 рубля 62 коп., в ресторане с наценкой 5.40, т.е погулять хватало даже червонца, а я ему сразу в 5 раз больше). Он посмотрел: «Да, у Вас тут «бронь», проходите». Говорю: «Я не один». Он: «Кто?» Я через толпу: «Эй, как вас там, проходите, таможня даёт добро».

В общем, провели нас в зал, швейцар дал официантам знак – «парень при деньгах», сразу усадили за лучший столик, и всё вокруг нас «завертелось». Девчонки в шоке – мне сразу комплимент: «Вас так обслуживают. Вы у них, наверно, постоянный клиент?» Отвечаю: «Да, это мой любимый ресторан, я всегда здесь ужинаю по пятницам». Своих «королев Шантеклера» я сразу предупредил, что я свою задачу выполнил, их в ресторан провёл, и как только появится моя компания, я сразу пересяду». Но те девушки, которые назначили мне встречу, в ресторане так и не появились или я их просто не узнал.

Зато у нас «гульки» удались на славу! А чтобы читатель представил, как проходили сам «банкет», рекомендую вспомнить фильм «Мимино», где лётчик Буба (Вахтанг Кикобидзе) соревнуется с Фрунзиком Мкртчаном в танцах, заказывании песен и «сорении деньгами». Только у них «дама сердца» на свидание не пришла, а у меня их было сразу две, и я чувствовал себя совсем как товарищ Сухов со своим гаремом в «Белом солнце пустыни»… А ещё можно вспомнить песню Владимира Высоцкого: «Я икрою ей булки намазывал, деньги сами рекою текли…» В общем, грузинская пословица гласит: С деньгами ты мужчина, а без денег ты просто самец». Так вот, заходил я в ресторан мужчиной, а вышел просто самцом. Мимино «профессор» Хачикян выручил продажей покрышек, а меня спасло то, что пару червонцев я предусмотрительно положил в задний карман брюк, хватило на обратную дорогу, но это я потом уже выяснил.

Кончился мой праздник «души и тела» как и положено - дракой. Спровоцировал её я «безобидной фразой» одному из любителей потанцевать с «моими» дамами

181

без моего разрешения, которая в переводе на эстонский звучит: «Встать, когда с тобой разговаривает подпоручик!» И точно так же, как и в «Белом солнце пустыни» - «гранаты у него оказались не той системы».

Когда через час-полтора, я решил, что больше заставлять себя ждать, как гостя, претендующего на ночлег у полковника Ваулина будет невежливо, расплатился за стол, попрощался с девушками и двинулся к выходу из ресторана. Как только миновал входные двери, увидел трёх крепких ребят, шедших в мою сторону. На интуиции понял - это ко мне. Но исправлять что-либо было уже поздно. Я только успел отпрыгнуть к стенке, чтобы хоть спина была прикрыта. Не доходя до меня метра три, руководитель троицы вдруг произнёс японское «ругательство»: «Ура-маваши в голову. Обратить внимание на постановку опорной ноги». Я его слова воспринял поначалу, как «Энеки, Бэнеки, Флёкс» в одноимённом мультике про Белоснежку и 7 гномов. После чего он вдруг повернулся ко мне спиной, и эта «ура-маваши» прилетела. К чему я оказался абсолютно не готов, это к дистанции, откуда она начала «лететь». (Ура-маваши – это круговой удар ногой с разворотом на 180 градусов)

Удар пришёлся вскользь под глаз правой щеки прямо носком подошвы его лакированной туфли, но этого оказалось достаточно, чтобы я врезался в стенку с разворотом на 270 градусов. Пока я тупо соображал, как такое могло произойти, он произнёс: «Уширо-гери в грудь (прямой удар ногой назад, в данном случае тоже с разворотом на 180 градусов). Обратить внимание на упреждающий удар поворот головы, сначала голова, потом удар». Мне дали возможность встать, принять боевую стойку, после чего «прилетела» ушира-гэри. Блин, я опять оказался абсолютно не готов. До этого, я каратэ даже в кино не видел ни разу, а здесь воочию, и всё на мне, с демонстрацией, что четыре конечности в драке лучше, чем две… Причём меня поразили даже не сами удары ногами, а дистанция, с которой всё начиналось, опять же, «слегка нетрезв» и вечер - сумерки. Но, если честно, сами удары ногами тоже «впечатлили», учитывая, что ногами до этого меня не били ни разу.

После уширо-гери я опять впилился в стену. Потом было ещё три удара в грудь и один по морде лица, но уже с другой стороны, (по моему, это был простой маваши). Каждый раз мне давали возможность встать, лежачего - не били. Рёбра и грудь у меня были отбиты так, что недели 2-3 я потом не мог глубоко дышать. Те, кто занимался, знают, как долго болит грудная мышца, если её расплющили о твою же кость. В то же время, когда я сам начал заниматься восточными единоборствами, понял, как меня тогда этот «профессионал» по каратэ пожалел и хотя бил одними ногами, но всего лишь в пол силы, если не меньше. Так играет кошка с мышкой,

182

давая ей возможность как можно дольше оставаться живой.В общем, после шестого удара, я понял, что после следующего удара уже вряд ли

встану. Сделал вид, что готовлюсь, как всегда, по «центру», а сам прыгнул на левого, его оттолкнул и «сделал ноги». Хорошо, ребята за мной не побежали, т.к. после выпитого спиртного «палуба», в смысле дорога, подо мной качалась как во время хорошего шторма, и бежал я не так быстро и уверенно, как умею. Не знаю как, но я миновал охрану и оказался в морском порту города Таллина. Потом услышал хор женских голосов, пошёл на них, и тут передо мной открылась картина, в которую я сразу не поверил. Женская бригада грузчиков разгружала вагон с мукой.

10 женщин в робах, как тени, подходили к вагону, там две женщины в вагоне поднимали мешок с мукой, клали на плечи очередной даме, она тут же отходила, уступая место следующей. И было видно, что этот «круговорот» в самом разгаре, т.к. в вагон был разгружен лишь наполовину. Дамы, увидев меня, сначала запричитали, но потом оказали первую помощь, а когда я начал помогать в разгрузке, сказали: «Парень, не мешай, а то у нас вычтут из зарплаты. Иди лучше поспи». Дали какую-то рогожку, и я мгновенно «отрубился» прямо на улице под их весёлую перебранку, вперемежку с «русским матом» - так они «подначивали» друг друга, что в целом, «по идее», способствовало повышению «производительности труда». В половине-шестого утра меня разбудили и со словами: «Скорее, сейчас сюда придёт охрана», - какими-то задворками вывели с территории порта и отпустили «на все четыре стороны.

На аэродром я попал под вечер. Когда полковник Коба увидел мою заретушированную физиономию в больших очках, как у Ихтиандра, он всё понял и «запричитал»: «Я же говорил, я же предупреждал, что нельзя тебе ехать в Таллин». На что я ему «философски» изрёк: «Григорич, держать надо было…»

В общем, дожди кончились, я успешно отлетал две смены, не посещая столовую. Кушать мне приносило в «номер» специально обученное лицо, а если точнее, мой штурман Саша Ромашко. На полёты я ходил в больших очках, которые снимал непосредственно перед взлётом на полосе. Но перед третьей лётной сменой Владимир Григорьевич Коба вызвал меня к себе в кабинет, убедился, что за дверью никто не стоит и произнёс: «Вася, тебе надо срочно «уносить ноги», меня уже вызывали в «Особый отдел», интересовались, откуда у тебя «фингалы». Я сказал, что на тренировке, неудачный спарринг, но они ж знают, что тебя тут никто побить не может. Короче, «копают» дальше и не дай Бог, дознаются о твоих «приключениях». Тогда прощай «карьера», да и мне «втык» будет. Короче, вот тебе документы, что вы со штурманом уже налетали по 30 часов и немедленно катитесь в свою «параходную школу». (Так

183

мы дразним моряков, называя Военно-Морскую академию «параходной школой»).Через пол-часа мы уже катили со штурманом в «Икарусе» в сторону нашего

любимого Ленинграда.Через полтора месяца, «зализав» раны и отгуляв отпуск, первое, что я сделал,

приступив 1 сентября к учёбе в академии, это стал искать и нашёл себе тренера по восточным единоборствам. Я выяснил, что на первый курс поступил абсолютный чемпион Приморского края по каратэ, майор Володя Разбежкин. Посулив ему пиво «на халяву в неограниченном количестве, сколько выпьет» в конце каждой недели, мы приступили к тренировкам. Но через месяц поняли низкую эффективность занятий для обоих. Володя вообще не прогрессировал, а мне нужен был партнёр примерно равный по технике, только в этом случае нам обоим будет интересно заниматься. Начали искать тренера дальше и «разведка доложила», что в академии есть преподаватель капитан 1 ранга Рябухин Владимир Павлович, который параллельно работает вторым тренером по каратэ в спорт обществе «Динамо». У которого, кстати, два сына – подводника, и оба Кандидаты в Мастера Спорта по каратэ. После долгих уговоров он согласился вести с нами по две тренировки в неделю, заставив добрать народ, чтобы была полноценная секция.

Владимир Павлович придерживался традиционной японской школы Вадо-рю и требовал от нас неукоснительной и доскональной шлифовки техники. За год занятий мы ни разу не проводили спаринги. Занимались только «кихоном» (техника), в лучшем случае отработка атак и защит в движении на три-пять шагов. Потом нашу секцию закрыли, и не только нашу, многие секции города ушли «в подполье». А к тем, что остались официально работать, требования со стороны официальных властей резко ужесточились. Каждый, кто занимался в секции, обязан был предоставить две характеристики (служебную и партийную) и поручительство кого-то, кто уже занимался, что он ручается за тов. такого-то, что тот не применит полученные навыки «на улице» или в уличной драке.

В общем, секция наша распалась, но двух наиболее способных учеников, а именно, Володю Разбежкина и меня, Владимир Павлович привёл в «Динамо» и передал Сергею Николаевичу Клеверову, Мастеру Спорта СССР по дзю-до, самбо, вольной борьбе и дипломированному тренеру по прикладному каратэ. Чтобы читатель понял смысл этого термина «прикладное каратэ», скажу так. Учитывая, что большинство занимающихся в «Динамо», было, так или иначе связано с милицией, первоначально каратэ выступало, как «довесок» к рукопашному бою. Более того, чтобы как-то очистить каратэ от лиц, желающих просто подраться, перед многими соревнованиями устраивали проверку на технику. Перед судьями стоял стол,

184

на нём штук 30-40 билетов. Спортсмен подходил, тянул билет, а там 5 вопросов, типа: «Защита от удара ножом сверху (сбоку, снизу), освобождение от удушающего захвата сзади, загиб руки за спину, снятие часового и пятый вопрос был обязательно - ката». Тебе тут же давали спарринг-партнёра, и ты всё это демонстрировал перед судейской бригадой. Только после сдачи этого зачёта тебя допускали к жеребьёвке и соревнованиям.

У Сергея Николаевича Клеверова был свой, особый взгляд на тренировочный процесс.Учитывая, что к нему периодически привозили по 200 человек германской полиции на стажировку, Сергей Николаевич был очень занятым человеком, посему ему некогда было с нами долго возиться. В итоге, любимой его поговоркой была: «Пусть у тебя будет корявая, неправильная техника, но если она приносит победу, не меняй её». Сами тренировки в корне отличались от тех, к которым мы привыкли у Владимира Павловича Рябухина. 20 минут уходило на разминку, остальные 1.30 минут шёл спарринг. Первые три раунда «рапидное кумитэ», т.е все удары бились с замедленной скоростью, чтобы партнёр мог успеть правильно отработать блоки, а потом бой шёл с полной скоростью и контактом. Единственное, первую половину тренировки по заданию: допустим, одними ногами, или руками, или только двумя-тремя связками, какие задавал Сергей Николаевич. А вторая половина тренировки – это свободный бой. Каждые 2-3 раунда смена партнёра, который оказался рядом, независимо от его квалификации и веса. Народу всегда приходило не менее 40-50 человек, т.е. за каждую тренировку мы проводили в среднем по 20-25 боёв.

Что ещё можно и обязательно надо отметить: Сергей Николаевич требовал, чтобы использовалась любая возможность для выведения противника из равновесия, т.е. как только ноги противника оказывались достаточно близко от ваших, вы помимо нормальной атаки руками или ногами, обязаны были атаковать ногу или две ноги противника подсечкой, подножкой, подбивом, обвивом и т.д. В итоге, каждые 15-20 секунд в спортзале раздавался «стук костей» - это падало на пол очередное тело, тем или иным способом выведенное из равновесия. На соревнованиях это падение «тела» без добивания не засчитывалось, но даже без добивания, вести бой, когда тебя постоянно выводят из равновесия и норовят уронить, на порядок сложнее, чем при «обычной» схватке. Самое интересное, «лоу-кик» (удар в бедро, цель которого расплющить твою мышцу о твою же кость) считался тогда неспортивным ударом. Его не оценивали на тогдашних соревнованиях по каратэ , и мы не били его на тренировках, и лишь впоследствии, когда я перешёл в школу Кёкусинкай каратэ, убедился в его страшной силе и эффективности. У неподготовленного человека ноги «отсыхают» сразу, и он уже не боец.

185

Каждые 20 минут в перерывах между раундами шла проверка кондиции, делались 4 базовых упражнения каратэ:

1) приседания с поднятыми руками над головой,2) отжимания на кулаках, пальцах, тыльной стороне ладоней,3) упражнения для закачки спины, стоя на кулаках «кошка-собака» по-йоговски,

так называемая «прокачка таза»,4) лёжа на спине, подъём корпуса – упражнения на брюшной пресс.Прошу обратить внимание на важность третьего упражнения. В большинстве

секций, где мне приходилось заниматься, его не выполняли . А поверьте, я повидал их много. После Ленинграда, я всегда возил с собой кимоно, и куда бы не приезжал, хотя бы на три дня, обязательно находил местную секцию каратэ, и просился к ним на тренировку. Последствия этого были самые разные. Где-то меня сначала проверяли по самой жёсткой программе, где-то просили показать, что умею…

Для примера: в Терсколе мне мужик, как потом оказалось Вице-Президент федерации каратэ Приморского края, сам того не желая, (я сам в спарринге нарвался) выбил мне плечо так, что 5 дней рука висела, как «плеть», и на горных лыжах я катался с одной палкой в здоровой руке. В то же время в Херсоне очень известный спортсмен и впоследствии тренер сброной Украины по Кёкусинкай-каратэ Сергей Сергеевич Всеволодов предложил мне выступить за сборную команду города в матчевой встрече по каратэ с Одессой, и только окончание отпуска и отсутствие билетов на самолёт помешали мне поучаствовать в этом увлекательном мероприятии. А с Юрой Лончаковым, в том же Терсколе, но в другой год, благодаря тому, что мы возили с собой всегда кимоно, нам удалось помочь нашей команде завоевать главный приз, два пирога метр на метр, общее название «Мэтр».

Так вот, этого упражнения я практически не видел почти нигде, чтобы тренеры заставляли его делать. А оно крайне важно. Ваш брюшной пресс всё равно будут «пробивать», сколько бы вы его не «качали», если вы не наработали себе мышцы спины. Поэтому, сколько раз вы сделали подъёмов на пресс, столько же раз вы должны закачать спину, или больше. Это АКСИОМА!!!

А чтобы читатель не думал, что я порю «отсебятину», или «наговариваю» на своих первых тренеров, читайте «Диалог о боевых искусствах востока» В.П. Фомин, И.Б. Линдер. Ещё момент, которого я не видел в других секциях. У нас практически не было ни одной свободной минуты, чтобы мы отдыхали. Мы или дерёмся, или тянемся (занимаемся растяжкой). Просто пассивно в перерывах между раундами никто не сидел. Но в конце тренировки последние 10 минут мы обязательно делали упражнения для восстановления дыхания и на растяжку. Чтобы мышцы, имея память,

186

сами работали до следующей тренировки на гибкость и растяжение. В других же секциях сплошь и рядом видишь, как спортсмены в конце тратят последние силы на развитие силы и скоростной выносливости, забывая потом разгрузить и расслабить мышцы, что потом ведёт к перетренировке.

Дам совет тем, кто только начинает заниматься этим благородным видом спорта или стилем жизни. Первое – никогда не забывать о нравственных принципах каратэ – оно всегда начинается и заканчивается поклоном: залу, где ты занимаешься, тренеру, который тебя ведёт по пути к вершинам мастерства, и к партнёру, с кем ты спарингуешь. Второе – далеко не все секции имеют полноценные возможности для занятий. В Ленинграде, в двух спортзалах, где я занимался, у нас напрочь отсутствовали груши, мешки, макивары. В итоге, я один и тот же палец на левой ноге на разных соревнованиях ломал два раза. А всё потому, что научившись бить в полную силу по воздуху, у меня не было мышечной памяти на заключительной стадии удара, как правильно формировать ногу. В итоге, когда нога оба раза попадала в локоть, она просто оказалась не готова к такому жёсткому столкновению. Надо обязательно найти возможность во что-то бить «со всей дури». Можно и в партнёра, но его обычно «жалеешь», и эта «жалость» проходит лишь на высоких ступенях мастерства. До этого уровня, если удаётся дойти без травм, значит, вам просто повезло.

И совет, для тех, кто никогда никаким «мордобоем» не занимался: Что обычно пытается делать человек, которого ударили «под дых» и сбили дыхание. Он складывается пополам, корчась от боли и пытается вдохнуть. А не получается, потому что лёгкие отказываются работать на вдох, так называемый «нервный спазм». А надо всего лишь заставить себя выдохнуть остатки воздуха и вы снова почувствуете себя «человеком». Поверьте, это не так уж сложно (естественно, если удар не расплющил там что-нибудь, типа печёнки, селезёнки). В Кёкусинкай-каратэ, один из переводов которой - «Школа абсолютной истины», которую основал легендарный Масутацу Ояма, уже при сдаче на второй пояс сверху (белый с голубой полоской) сэнсэй бьёт ученика в живот. Наверняка, сбивая ему дыхание, и ученику даётся всего лишь 10 секунд, чтобы его восстановить и стать в боевую стойку. Кто этого не сможет, к дальнейшей сдаче не допускается. Кстати, если бы боксёры переняли опыт каратистов и освоили дыхание типа «ногаре и ибуки» их бы не было необходимости обмахивать полотенцем в перерывах между раундами.

Но хорош теории, как мы говорим: «Лётчик-теоретик! Летать любит, но боится…» Надо пробовать. Так вот, у Сергея Николаевича Клеверова было интересно заниматься: много народа, много боёв, железная дисциплина, но однажды он на

187

тренировку опоздал минут на 15. Мы уже занимались под руководством старшего ученика. Он вошёл и попросил всех построиться. Извинился за опоздание и что прерывает на 5 минут процесс тренировки, и объяснил для чего. В этот день у него было день рождение жены. Пока он купил цветы, отнёс их домой, чтобы жена обрадовалась, как только придёт с работы, поэтому в метро он зашёл позже, чем обычно, когда ехал на тренировку. А как раз наступил «час-пик». Народу на платформе «тьма». Подъехал поезд, открылись двери вагона, и он почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его под штаны и как мальчишку бросили в вагон. Туда сразу набилась толпа и прижала его к двери напротив. А Сергей Николаевич, он роста невысокого, где-то метр 65 см, не выше, и когда он в пиджаке, не видно, что этот человек недюжинной силы. Это можно понять лишь по кистям рук. Они у него сразу невольно вызывают уважение. Но тот, кто его так небрежно за штанишки забросил, как пацана в вагон, этого не видел.

В общем, поезд поехал. Сергей Николаевич трясётся, прижатый толпой к двери и понимает, что тот, кто его так небрежно забросил в вагон, стоит у него за спиной. Он так бочком-бочком развернулся и видит, стоит перед ним здоровый мужик под 2 метра ростом, с «пузом», и так, глядя на него, ехидно улыбается: «Ну, что, «шибздик», возражать будешь?» Сергей Николаевич: «Думаю, надо наказать гада, но как? Бить? Кругом пассажиры, не поймут…» И тут вдруг тело само нашло правильный приём. Правая рука вдруг схватила яйца мужика такой железной хваткой, что, как сказал Сергей Николаевич, «ещё одно небольшое миллиграммовое усилие, и я их раздавлю всмятку».

Мужик как завопит на весь вагон: «Дяденька отпустите, я больше не буду!»«Точно не будешь?» - спрашиваю.«Простите меня, точно не буду», - завопил мужик«Ну, смотри», - сказал Сергей Николаевич и отпустил яйца. Мужик тут же

сквозь народ пробился от меня метра на три, а потом, так с огромным уважением, спрашивает: «Вы, наверно, из органов?»

Я говорю: «А что видно?»Он мне: «Да!»В общем, дальше тренировка пошла по плану, но в конце Сергей Николаевич

вновь вернулся к теме поведения в неожиданных ситуациях на улице и стал рассказывать о своём опыте. На этой волне нас как-то вынесло с тренировки, и человек 5 провожало тренера до остановки. Он, не прерывая разговора, предложил по пути зайти в магазин, чтобы он мог купить торт жене. Заходим в какой-то продмаг, Сергей Николаевич купил торт, а потом ещё решил взять бутылку сухого вина в

188

другом отделе. Подходим туда, очередь 4 человека, стали в конце, разговариваем. Вдруг сквозь «толпу» ломится тело, кидает на прилавок три рубля и орёт: «Мне два пива». Сергей Николаевич так ему вежливо говорит: «Мужчина, здесь очередь и всего 4 человека, можно и подождать».

Этот мужик ему: «Молчи сопля, пока не зашиб». Что произошло дальше, мы не поняли. Мужик вдруг дёрнулся вперёд на тренера, тут же какая-то сила сложила мужика пополам, он упал, и изо рта пошла пена. Сергей Николаевич, не прерывая разговора, спокойно через него перешагнул и сказал: «Пойдёмте, вино я в другом магазине куплю». Когда мы вышли, мы спросили: «А как Вы его?» Сергей Николаевич показал. В правой руке у него был торт. Он левой рукой дёрнул мужика на себя, схватив за рубашку, и тут же этой же рукой нанёс ему короткий, но очень жёсткий удар в солнечное сплетение. В общем, наш тренер нам наглядно продемонстрировал, как полученные навыки можно применять на улице, не привлекая к своей персоне повышенного внимания милиции и прохожих. Что нас тогда поразило – с какой элегантностью он это всё проделал.

Я уже два месяца ходил на тренировки к Сергею Николаевичу, как в секции появился новый парень примерно моего возраста и комплекции. Поскольку строились мы по «ранжиру», с этим парнем стали попадать всегда рядом и начинать спаринги, когда до них доходило дело, чаще всего выпадало тоже с ним. Его звали Женя. Кто он, что он, я не знал, да и времени не было уточнять такие «детали». На очередных соревнованиях Жене сильно не повезло. Он по боксёрски решил нанести удар правой в корпус, с длинным выпадом и полуприседом, а противник вдруг ударил прямой «цуки» на опережение и попал Жене прямо в висок. (на руки мы тогда одевали самодельные «кентос», которые мало чем отличались от удара голым кулаком) Женя укатился в глубокий нокаут, его увезла «скорая». На тренировки он стал ходить только через 4 месяца, а в соревнованиях выступать ему разрешили только через пол года.

В общем, мы снова с Женей стали тренироваться как спарринг-партнёры, как будто не было у него этого перерыва в тренировках. Но однажды он пришёл с располосованной щекой, заклеенной пластырем. Я сначала отпустил шутку, типа: «Надо уметь кошку есть, чтобы она не царапалась». Потом спросил: «Женя откуда боевые шрамы?»

На что он спокойно ответил: «Да, брали банду под Ленинградом на даче, трое наших сотрудников зашли в дверь, а я вскочил в окно. Один из преступников схватил бутылку, разбил её об стол и ударил меня. Я еле успел отклониться, дело было в сумерках. Хорошо, задел вскользь, и только щеку распорол». Вот тут я и узнал, что

189

Женя давно работает в милиции инспектором уголовного розыска. Потом мы вместе тренировались до самого окончания моей учёбы в Военно-Морской академии и подружились, но на нормальные разговоры «по душам» времени у обоих как-то не было. У меня 6 дней в неделю тренировки: три по каратэ, три по лыжным гонкам, (я ж в сборной академии, а когда лыж не было, всё равно бегали кроссы на пересеченной местности). А воскресенье отдавалось горным лыжам в Кавголово или Юкках, или просто мы семьёй день проводили на природе. Кстати, от такой физической нагрузки все три года учёбы в академии на первой паре занятий я всегда спал. Садился за первый стол под самой трибуной очередного профессора, который начинал лекцию, и через 5-10 минут в положении «кучера» глаза сами закрывались. Я ничего не мог с этим поделать – организм требовал своё. Преподаватели сначала пытались со мной «бороться» - будили, стыдили, потом поняли, что это бесполезно – отстали. Но у меня было одно очень «ценное» качество – когда по окончании лекции профессор говорил: «Вопросы есть?», - я мгновенно просыпался, тянул руку и задавал какой-то очень «умный» вопрос по теме. Поэтому у всех присутствующих сложилось впечатление, что я освоил новый метод обучения – во сне! Ну, а к тому, что на третьем курсе ходил часто с “фингалами” тоже привыкли. Поняли “на интуиции”, что когда на каждой тренировке проводишь по 20-25 спарингов, морде лица просто надоедает иногда уворачиваться, и она спокойно принимает всё, что в неё летит.

А у Жени всё время отнимала его работа и тренировки, а свободное время, которого было, немного он проводил только с семьёй.

Поэтому, когда настала пора мне уезжать, после тренировки я пригласил его домой, так сказать, на прощальный вечер. Выглядел он каким-то расстроенным, и отнюдь не из-за моего отъезда. За «рюмкой чая» он и поведал мне свою грустную историю.

В то время в Ленинграде существовала банда, которая обирала клиентов двумя способами:

Первый: Через Питер летело много богатых людей с Севера в отпуск на юг или Рижское взморье. В Ленинграде у них пересадка на другой самолёт. И вот заходит такой мужчина в ресторан поужинать, его рейс завтра утром, время и деньги «погулять» есть. Заказывает он себе ужин, а через какое-то время к нему подсаживают даму, на которую невозможно «не клюнуть». Потом в процессе знакомства она рассказывает о себе, мол, муж моряк, по пол года и больше проводит в море, а когда возвращается полностью отдаётся спорту, т.к. он Мастер Спорта по боксу или чемпион по каратэ. Суровый, чёрствый мужик, «голый спортсмен», ей никакого внимания и ласки…

190

Когда зазвучит музыка, дама намекнёт, если мужчина сам не догадается, что она не прочь потанцевать, её так давно никто не приглашал на танец. Мужчина, естественно, галантно приглашает даму. В танце она, интимно прижимаясь и томно закатывая глаза, говорит: «Вы знаете, я никогда не изменяла мужу, но Вы на меня произвели такое неотразимое впечатление, что я готова Вам отдаться». Редко какому мужику удавалось устоять от столь соблазнительного предложения.

Дальше всё шло по накатанному сценарию. Ехали на такси, останавливались, не доезжая дома: «Соседи могут увидеть, что я не одна», - говорила дама. Дальше шли какими-то проходными дворами, «так, быстрее», – объясняла она. Сама постоянно лезла целоваться, якобы от страсти, т.е. мужик вообще не запоминал дорогу, куда его вели. Потом в прилично обставленной квартире, которая всегда была на первом этаже, обязательно предлагалось выпить «за любовь!» Потом в постель, и вот здесь начиналось самое интересное. Всё происходило «по-взрослому». Женщина стонала, закатывала глаза, млела, а когда мужчина кончал, она кричала от страсти.

И в этот самый момент раздавался звонок, и кто-то начинал ломиться в дверь. Всё психологически просчитано было очень точно. Мужчина получил всё, что хотел, у него экстаз и полная «расслабуха», т.е. его заставали врасплох. А мужику в таком положении, главное, не остаться без штанов. Дама с криками: «Это муж. Он тебя убьёт. Он же каратист. Скорее в окно», - бросала ему трусы, брюки, рубашку, и мужик выскакивал, забыв пиджак с деньгами и документами на спинке стула. Потом паспорт, как правило, подбрасывали, но в милицию, если и обращались, то результатов не было никаких. Тем более, кто из женатых мужиков всенародно признается, что он полез к чужой бабе.

А второй способ заключался в том, что мужчине в открытую, если видели, что надёжен, предлагали повеселиться от души, и ни в чём себе не отказывать. Хочешь 2 – 4 -6 девочек? Будут, только плати. И вот Жене и его другу поручили эту операцию. Выделили определённую сумму на ресторан, под роспись в ведомости, кстати, и он пошёл разыгрывать из себя «крутого перца», у которого «денег – куры не клюют». Через некоторое время к нему за столик сажают даму, и она начинает разыгрывать из себя «морячку». А друг в это время сидит за соседним столиком и снимает всё это скрытым фотоаппаратом. Дальше всё согласно сценария: танец, в котором дама призналась Евгению в неожиданно вспыхнувшей «любви с первого взгляда». Ну, а потом к ней домой.

«И никого не интересует, - говорит Женя, - что я спортсмен, что я не могу терпеть алкоголь. Если по «сценарию» надо пить палитуру с грузчиками, чтобы сойти за своего, я должен её пить. Никого не волнует, что у меня любимая жена, и я всего

191

четыре месяца как женился. Если «родина» требует, чтобы я выполнял «супружеские обязанности» с другой женщиной, я обязан это делать…

В общем, приехали к даме домой. А она смотрит, что я пью мало и почти трезвый, разыграла, что она волнуется, т.к. первый раз «изменяет» мужу, заставила на двоих выпить больше пол бутылки водки. Легли в постель, Ну, а здесь «сачковать» нельзя. Я разыгрываю бешенную страсть, а у самого нервы на пределе – вот-вот начнётся, дама вся «в оргазме». Только я кончил, звучит звонок, и в квартиру кто-то начинает ломиться. Я успеваю набросить на себя плавки и к двери, в которую бьют ногами. Распахиваю дверь, готовый ко всему. А там подруга стоит и колотит в дверь ногой. От неожиданности она не оказывает никакого сопротивления, я её хватаю за руку, втаскиваю в квартиру. И пока обе дамы в шоке, тут же говорю: «Так, мы о вас всё знаем. Ваша шайка такого-то числа обобрала такого-то, следующего числа такого-то. И дальше во всех деталях. Но если вы нам поможете выйти на главаря вашей банды, вам это всё зачтётся. Получите 2 года условно. Если нет, будете мотать полный срок за грабежи»…

В общем, дамы, прижатые к стенке уликами, соглашаются и устраивают им встречу с главным сутенёром. Мы заказываем четырёх девочек на двоих, платим деньги согласно «прейскуранта», и оргия началась. По предварительной договорённости я разыгрываю роль «бабника», а друг – «алкаголика». Короче, я в окружении голых женщин, лобызаюсь поочерёдно с каждой, а друг, в основном, пьёт и прикуривает, «сачкует», блин, значит. Но на самом деле, у него в зажигалке миниатюрный фотоаппарат, и он при каждом прикуривании сигареты весь этот процесс снимал на плёнку.

Банду взяли с поличным. Потом на работе я просматривал фотографии этого «уикенда», и там где моя физиономия крупным планом, откладывал их в сторонку. У нас положено, те фотографии, которые могут скомпрометировать сотрудников милиции, удалять из дела. Я их положил в пиджак и пошёл сдать на уничтожение, но что-то меня отвлекло, я забыл это сделать. Прихожу домой, жена никогда по карманам не лазила, а тут я сам предложил ей взять из кармана деньги для похода в магазин. И жена, естественно, натыкается на фотографии, начинает их разглядывать, а потом убитым голосом меня спрашивает: «Что это?» А там я со стоячим членом, в окружении голых баб, которые меня лобызают в «фас и профиль», и видно, что это не фотомонтаж. Так как невозможно разыграть или сымитировать такое умильное выражение лица, которое было у меня в тот момент, когда тебе приятно. А ведь было действительно приятно.

Я от неожиданности краснею, начинаю что-то неубедительно «лепетать», что

192

это по работе. Жена хватает дочку в охапку и уезжает к родителям. Понадобилась целая неделя, чтобы как-то уладить этот конфликт. К жене приехал сам генерал, начальник управления, показал жене папку с заведённым делом, показал, что на всех фотографиях, которые она видела, стоит штамп «дело № такое-то». В общем, кое-как уговорил Женину жену вернуться домой. Но с тех пор, как только он целует жену, уходя на работу, она после этого сплёвывает сквозь зубы и матерится: «Ну, у тебя и работа, бля…»

Эту историю я вспомнил с единственной целью: господа – добропорядочные граждане, когда вы отмечаете в кругу семьи Новый год, 1 мая или день Парижской Коммуны и ругаете при этом милицию, (полицию), подумайте о том, что сейчас сотни ребят стоят на посту и обеспечивают ваш спокойный отдых, а их семьи одни дома. И поверьте, круг их обязанностей, значительно шире того, на который хватает «фантазии» у всех режиссёров и сценаристов фильмов о милиции, где только драки, стрельба и умный вид над очередным делом. Так будем же относиться к ним с уважением и пониманием. От этого мы все только выиграем. А своему другу Жене я желаю удачи. Он выбрал свою работу по призванию и сам признался, что в любом другом месте работать ему было бы просто скучно, как и мне впрочем.

Так, учитывая, что началась Масленница, поднимем тост за профессионалов, которые, не щадя «живота своего», блюдут покой Отчизны!!!

Мужики, давайте оторвём свой зад от диванов,телевизоров и компов. Вам для поднятия духа шлю стихи Олега Ивановича Гривы из Днепропетровска, ученика Олега Соколова. Мужику около 50 и он продолжает выступать в соревнованиях по ножевому бою. И вчера на чемпионате Украины по Кои-каратэ, который впервые проходил в моём родном Николаеве занял призовое третье место. Так вот - представляете, как у него наболело, чтобы такое сочинить... (читать по горизонтали) Сам Олег Соколов не выступал из-за травмы колена, но отсудил более 60 боёв не сходя с татами.

193

Рыхлое тело, толстое брюхо.В сердце нет веры, больше нет Духа. Зов своей крови мало кто слышит,Отвагу героев сменяли на сытость, Спины прямые, сильные руки,Суровых героев никчемные внуки. Жизнь за отчизну, Душу за други...Глумятся толкаясь тухлые суки. Робкие взгляды, дряблые мысли,Планы, надежды... были да вышли. Пиво на кухне, жизнь на диване,Кто нас запомнит, кто нас помянет...

С Андреем Николаевичем Кочергиным –основателем ножевого боя в России

(г. Николаев, 2013 г.)

194

Альвиам, блин...

“А ещё, к примеру, есть такие Им не писан никакой закон. Родину готов продать - Россию, Он за “Фишер” или “Саломон”. Или вот откуда взяться детям? Мужиков пускай полным-полно, Но после дня катанья на Чегете Женщин могут видеть разве что в кино...”

(Из “народной” песни “Воспоминания о Терсколе)

На днях, общаясь с председателем Союза писателей Крыма, Борисом Григорьевичем Финкельштейном, я ему задал вопрос, знает ли он, что такое “Альвиам”?

Но немного пред истории. Познакомились мы с Борисом Григорьевичем недавно. Мне “случайно” попались в Интернете его рассказы. Прочитав их, я как бы заново пережил свою жизнь, начиная с детства.

Кстати, точно такое же впечатление осталось и моего брата, которому я посоветовал их прочитать. В общем, рассказы мне понравились, рекомендую их читателям, кто не лишён чувства романтики и ведёт “не сидячий” образ жизни. Как и в случае с Сундаковым и Голтисом, я сказал себе: “Этот человек мне интересен, надо

Третий день “сухого голодания” на семинаре Голтиса. Организм просит воды любой ценой...

(прибой на набережной Ялты) Будем жить!!!

195

пообщаться”. Результат налицо - общаемся. Вопрос про “Альвиам” я задал вот почему.

Голтис, по приезду в Николаев, попал ко мне сразу в первый день знакомства на день рождения, и в самом начале праздничного “банкета”мне “битый час” (минут 20) объяснял что такое “альвиам”, и гости его терпеливо слушали, но с огромным интересом, т.к. он открывал им “Америку”...

Короче, Голтис, как и я “помешан на горных лыжах. К тому времени, когда Голтису понадобился “альвиам” он на них катался уже 45 лет. А Борис Григорьевич тоже “фанат горных лыж” и стаж катания у него почти такой же как у Голтиса. Что такое “альвиам” я тогда не сильно понял, бо: “Нет, ты мне ещё раз, дважды, одно и то же очень медленно повтори. Как никак я военный”. Я тогда как-то не придал значения, что не разобрался в этом новом для меня понятии горнолыжной техники, а тут, когда в моём поле оказался очередной профессионал по горным лыжам, решил расширить свой кругозор с его помощью и задал свой вопрос Борису Григорьевичу. Вот что он мне ответил:

Насколько я знаю, Альвиан( не Альвиам) - это мужское имя . так звали одного из православных святых, жившего во 2-3 веке от р. Х. С ув.!

Тогда я “в помощь” намекнул, что это связано с горными лыжами. На что мне Борис Григорьевич прислал следующую “петицию”

Вчера, 22:00Василий Васильевич, если это касается горных лыж, то не альвиам, а авальман. Авальман

- это поворот на параллельных лыжах в задней стойке с разгрузкой лыж. Используется в основном для прохождения больших бугров при катании на относительно длинных лыжах. Я его уже сорок лет использую в последнее время даже на карвинговых лыжах.Вообще , в горных лыжах вряд ли существует что либо, что бы я не знал или не пробовал. Я вам не писал, но я участвовал в десятках соревнований и последний раз три года назад в австрийском Ижгле занял первое место в открытом чемпионате по гигантскому слалому. Там было больше трехсот участников и я был на 20 лет старше самого старого участника.Кстати, скорость на финише была около 120 км в час( там электронные спидометры стояли) Так что в следующий раз пред упреждайте из какой отрасли вопрос, а то поди догадайся о чем идет речь. Только, пожалуйста , не обижайтесь, но это как бы я с вами о самолетах спорил. В горных лыжах я, пожалуй, больший профессионал чем в других моих многочисленных видах деятельности. С уважением!

Я ему тогда написал:

Браво, Борис Григорьевич!!! Я “снимаю перед Вами шляпу!!!” Мы с Ириной хохотали до слёз, а в конце она сказала: “Да, здорово он тебя умыл!”

196

С “классиком” литературы и горных лыж, банкиром и экстрималом, Борисом Григорьевичем Финкильштейномв первый день знакомства (Крым, 2013 г.)

Я, кстати, по целине катаюсь плохо, да и вообще у меня очень корявая техника. Причина в моём первом виде спорта - прыжки на лыжах с трамплина. Мне всегда нравилась скорость. В итоге, на Чегете, Эльбрусе меня всегда посылали занимать очередь для группы. Т.е. я просто носился “без царя в голове”, и меня никто не учил. Был год когда меня из-за такой техники даже не взяли в сборную 300-ой группы для участия в соревнованиях по 300-400 гуппам. Но в последний день один участник заболел, и группа настояла, чтобы взяли меня, хотя инструктор был категорически против моей кандидатуры.

В итоге, все перворазрядники по горным лыжам попадали, кто в первой, кто во второй попытке, а у меня оказалось лучшее время. (дистанция - метров 800 простого слалома). Когда мне вручали “золотую” медаль за первое место, один мэтр горных лыж на весь зал произнёс фразу: “Как он победил? Он же катается как корова!”

В общем, носился я так лет 20, совершенно не чувствуя необходимости учится правильной технике, пока в 97 в Терсколе за 8 дней катания оставил там 900 долларов, для меня это большая сумма, и сказал себе: “Вася, если ты хочешь здесь кататься, здесь надо работать, а не отдыхать.” Мне повезло, там как раз работала горнолыжная школа инструкторов Ремизова, и хотя они уже пол срока обучения прошли, я заплатил деньги и меня взяли. Я откатался с ними неделю, получил азы

197

горнолыжной техники и методики обучения, потом корочки в Москве и получил допуск к обучению на горных лыжах как “Кандидат-инструктор Московской горнолыжной школы.”

На следующий год я собрался туда ехать “зарабатывать” деньги, но военая турбаза Терскол сделала оклад инструктора 350000 руб, а за жратву он должен платить 380000 руб, а будешь питаться сам, выйдет ещё дороже. В итоге, месяц ишачишь, а потом ещё доплачиваешь. Я плюнул на это дело и поехал в Домбай на неделю.

Теперь Борис Григорьевич, по сути. Что такое авальман я знаю, Но... Но Голтис сказал именно “Альвиам” Борис Григорьевич, блин, я не поленился достать диск, найти это место, где он “минут 20” объясняет мне, что это такое - “Альвиам” ( нет, ты мне ещё раз, дважды, очень медленно, повтори одно и тоже - я же “нормальный военный”) Честно скажу, я тогда не очень внимательно его слушал - просто любовался его лицом, хоризма в нём обалденная, и это при том, что более скромного и праведного человека, с кем я знаком близко, я не встречал. Поэтому, я не очень понял, что такое альвиам, но одна из фраз была: “Правый поворот на внешнем канте правой ноги... “ А Голтис тогда впервые попал в Альпы, но накануне поездки он очень сильно травмировал одну ногу в Карпатах на скорости всего 10 км в час, а крепления были затянуты для скоростного спуска. Так вот, он тогда катался на одной ноге сразу по чёрным трассам, используя этот стиль. Но он сказал, что его можно использовать и катаясь на двух ногах.

Борис Григорьевич, насчёт знаю о горных лыжах почти всё - я всего раз за 40 лет катания видел мужика который в Терсколе катался по всем трассам абсолютно прямым, как стойкий оловянный солдатик, примерно так выезжают на трамплин для фристайла. Он меня так поразил, что я напросился с ним в баню, где он и открыл свой секрет: они с женой богатые люди и фанаты горных лыж, поэтому всю зиму проводят в горах, переезжая с место на место. Он и поведал, что первые 30 лет он катался как все нормальные люди. Потом стало скучно и он придумал свой стиль...

И ещё, Борис Григорьевич, на тему: “Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда”

Так вот, Борис Григорьевич, сделаю лирическое отступление, но по теме: Как-то в чине старлея меня подняли по тревоге из моего первого ДС (дежурные силы) - сидеть неделю в ДС в повышенной Боевой готовности к вылету доверяют только полностью боеготовым, надёжным экипажам. Дело это было на Балтике, стоял туман,я взлетал почти по взлётному минимуму, (50 на 500), меня подняли по тревоге, заведомо зная, что посадку буду производить на запасном аэродроме. Но во времена “холодной войны” нас заставляли делать рискованные вылеты, и это было нормой.

198

И вот Вы представьте, сначала мы вскрыли всю надводную обстановку в локатор со средних высот, а потом я нырнул вниз, чтобы визуально проверить радиолокационные отметки от целей. Несусь у самой воды, на море штиль, над морем приземный туман волнами, но периодически появляются разрывы 1 - 1,5 км. Опознали мрт (малый рыболовный траулер), нашли развед корабль ФРГ “Альстер” у самой границы наших территориальных вод, потом мелькнул сухогруз и вдруг, я глазам своим не поверил - стоит 5 подводных лодок нос к носу (Представьте круг, а в нём пять пл носом к центру) Пока я протирал глаза, что этого не может быть, (Развед отдел Штаба авиации, когда давал мне надводную обстановку в районе, ни о каких подводных лодках не говорил). А они ж, как привидение, тут же расстаяли под крылом, но радист Валера Фартушный, (на фронтовом бомбардировщике ИЛ-28 он сидит в корме) подтвердил: “Командир 5 подводных лодок”. У меня аж муражки по коже - война, блин, а если это фээргэшные? (Федеративной Республики Германия). Мы их из-за огромной скорости даже опознать не успели. Короче, даю команду: “Радист, немедленно передавай по дальней связи - 5 неопознаных подводных лодок идут в надводном положении. Штурман, выдай ему координаты”.

Гордый от завершения столь сложного, но удачного вылета, я взял курс домой, передали, что погода улучшилась - посадка на своём аэродроме... “Но пасаран!!!” (Они не прошли).

Через неделю, сменившись с ДС, меня отправили в Балтийск, где проходило заседание всех крупных морских начальников перед большими флотскими учениями. А поскольку мой экипаж обеспечивал ракетные стрельбы кораблей пуском пикирующих мишеней ПМ-6г, мне тоже приказали туда прибыть. И вот в перекуре, я слышу как группа моряков, все капитаны 1 и 2 ранга, кроет матом какого-то мудака-лётчика. Я так бочком-бочком поближе и слушаю. Рассказывает, я так понял, командир бригады подводных лодок, естественно, дизельных, бо атомные до Балтики ещё не добрались. Как он, возвращаясь с Атлантики после очень тяжёлого похода, решил нарушить все руководящие документы, и пользуясь погодой - штиль и туман, дал команду всем лодкам всплыть днём, чтобы дать экипажам пл хоть немного подышать свежим воздухом. Только всплыли, и какой-то мудак, выскочил на них на ИЛ-28 и всех тут же “заложил”. Со Штаба флота сразу пришла радиограмма всем немедленно осуществить погружение. А потом всем командирам подводных лодок объявили по взысканию, кому больше, кому меньше...

Я послушал, и тут во мне некстати пробудилось слово “совесть”, неожиданно для самого себя я жалобно- щенячьим тоном произнёс: “Господа офицеры, вы меня извините, но “мудак-лётчик” - это я. Я ж не знал, что вы после похода...” В воздухе

199

повисла тягучая пауза, в течение которой я готов был буквально от стыда сквозь землю провалиться, что подвёл таких “уважаемых господ офицеров”. И тут все стали меня утешать, мол, пацан ты не переживай, ты ж не знал... Ты ж не специально... Короче, на моряков так произвело впечатление моё чистосердечное признание, что потом, после окончания заседания, они “учли мне это при разливе пива” в буфете гарнизонного Дома Офицеров города Балтийска.

Но самое прикольное во всей этой истории то, что когда я её рассказал своему другу в Херсоне, потомственному моряку, капитану 3 ранга в запасе, Вяткину Валерию Ваильевичу, он сказал, что я это всё придумал, т.к. подводные лодки строем не плавают и вместе они оказаться не могли. Я ему говорю : “Валера, но я их видел своими глазами” Он мне: “Этого не может быть, тебе померещилось”.

Так и с Вами, Борис Григорьевич, я думаю, Голтис знает слово “авальман”, но он сказал “АЛЬВИАМ” - посему, у меня пропозиция. Когда я окажусь в Крыму, помимо того, что мы с Вами съездим в Музей Морской авиации в Саки, нам желательно найти пол часа, посмотреть диск с записью моего дня Варенья,которое, кстати, блин, как раз сегодня 11 марта, по странному стечению обстоятельств, и послушать самого Голтиса, как он мне объясняет, что такое альвиам. Я допускаю мысль, что я его неправильно понял, но допускаю всего лишь на 10%, остальные 90%, что он сказал именно то, что хотел сказать.

А вообще-то, Борис Григорьевич, я хотел задать Вам, как человеку, имеющему огромный жизненный опыт, вопрос, на который сам я пока себе однозначно не ответил, но этот альвиам спутал все планы. Значит - в следующий раз... До связи... Ещё раз примите моё восхищение Вашими горнолыжными успехами, они дорого стоят!!! А зато у меня все гости проходят вдоль стены, где стоят 13 пар лыж, из них 8 пар горных. Так что мы тоже “не из простых”... смеюсь... С уважением!!! ВВ.

А дальше я написал следующее:Значит Голтис со своим Русинским “акцентом” что-то напутал? Но ведь к

тому времени до этого случая он стоял на лыжах уже 45 лет, а начал кататься в 4 года. А вы помните стиль, как катались на лыжах, когда одна пятка отрывалась, и лыжа становилась назад??? Может это из той области “альвиам”??? На что Борис Григорьевич тут же прореагировал:

От кого: Борис Финкельштейн ... Кому: Василий Чечельницкий <chechelya@mail.ru>Сегодня, 16:16Старинный стиль катания ( еще довоенный), когда пятка отрывалась, назывался

“телемарк” , поскольку одна из древнегреческих скульптур, изображающая героя Телемарка ,

200

была изображены скульптором именно в этой позе( припав на одно колено и руки в стороны). Таким способом катался еще Хемингуэй перед испанской войной. С ув.!

Вот видите, господа уважаемые “фанаты” горных лыж между какими двумя “корифеями” я оказался, но поскольку, когда двое об одном и том же говорят по-разному, остаётся просить помощи зала. Так что, уважаемые коллеги по экстриму, если среди вас попадётся эрудит, не менее грамотный, чем эти двое, можете в рецензиях написать свою “эрудицию”... Или прямо мне в личку, есть “альвиам” или его Голтис придумал.

А вообще, закончить эти размышления вслух о горных лыжах, хочу соображением - есть люди, общение с которыми сразу поднимает настроение и оптимизм! Дай Бог нам всем побольше встреч с такими людьми как Голтис, Виталий Сундаков, Борис Григорьевич Финкельштейн, Юра Лончаков, Константин Фролов и много-много других... Удачи Вам, судари и сударыни!!!

201

Третий тост...

Светлой памятиИвана Ивановича Бачурина и

Владимира Семёновича Высоцкого посвящается.

«Встречается порою человекИ вашу душу странно освещаетКак та звезда, что совершая бег,

Вам свет даёт, но вас не замечает.

От одного присутствия егоВстаёт мечта неясная о счастье.

Но он прошёл, не ведая того,Что жизнь его и вам близка отчасти.

Так капитан, отняв бинокль от глаз,Когда прощально гавань отзвучала,Не думает о том, что битый час

Волной вздымает лодки у причала.

Иван Иванович Бачуринпосле полёта на аналоге “Бурана”

202

Так, направляя точный свой полётСреди светил расставленных как вехи,

Совсем о том не думает пилот,Что в вашем телевизоре помехи…

(Константин Ваншенкин)

Ivan Ivanovich BachurinОпыта космических полетов не имеет.Статус - космонавт-испытатель ГКНИИ ВВС.«Заслуженный лётчик-испытатель СССР»

Дата и место рождения:Родился 29 января 1942 года в селе Берестовенька Красноградского района Харьковской

области, Украинской ССР.

Дата и причина смерти:Умер 20 сентября 2011 года. Был подобран в поселке Чкаловский Московской области

каретой “скорой помощи” в состоянии тяжелого переохлаждения и доставлен в больницу г.Фрязево, где вскоре скончался. Из-за отсутствия документов личность установить не удалось, и он был похоронен в номерной могиле на кладбище Щёлковского района Московской области. В ноябре 2012 года перезахоронен на кладбище деревни Леониха близ Звездного городка.

Награды:Награжден орденом Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах

СССР» III степени (1990, за работу по программе «Буран») и 9-ю медалями.

УвлеченияУвлекался горными лыжами, шахматами, путешествиями, парашютным спортом.

Вот на такую информацию я наткнулся совсем не давно в Интернете, и она меня потрясла. Сразу вспомнилось, как благодаря необычному стечению обстоятельств, мы познакомились с Иваном Ивановичем Бачуриным, и какой неизгладимый след общение с ним оставило в моей памяти.

Но прежде чем рассказать об Иване Ивановиче, вспомнилась ещё одна встреча, которая к тому же закончилась «приключением», которое невозможно забыть, и у этого человека день рождения тоже в конце января, как и у Ивана Ивановича Бачурина.

На зимние каникулы 1967 года я, курсант 2 курса Оренбургского лётного училища, прилетел в Ленинград. 10 дней пролетели как один, и настала пора прощаться с этим замечательным городом. Я заранее приехал в аэропорт Пулково,

203

толкаться в очереди на регистрацию билетов абсолютно не хотелось, поэтому встал в самый её конец. Минут 15 за мной никто больше не подходил, как вдруг я услышал негромкий, с небольшой хрипотцой голос: «Вы крайний на регистрацию?» Я ответил: «Да», - и только потом, повернувшись, увидел мужика в пальто, чуть ниже меня ростом.

Зрительная память у меня хорошая, стою, размышляю: «Где-то я этого мужика видел?», - и не могу вспомнить. Обернулся на него ещё раз: «Ну, точно видел», - но, сколько не напрягал «мозговые извилины», которых у нормального курсанта не так много, так и не вспомнил. И только когда дошла очередь до мужика, он взял сумку и гитару в дорогом кожаном чехле, которые заранее были оставлены на скамейке напротив весов, где взвешивали багаж , до меня дошло: «Господи, да это же Высоцкий, только там он с бородой был». А я как раз недавно посмотрел фильм «Вертикаль», где Высоцкого наконец увидела большая часть Советского Союза. До этого он уже был очень известен, его песни крутились практически во всех студенческих общежитиях на бабинных магнитофонах.

В накопителе я бочком-бочком и стал рядом с Высоцким. Минут 5-7 мы стояли рядом, периодически Владимир Семёнович пробегал ко мне взглядом, чувствуя, что я что-то хочу спросить у него, но я так и не решился задать вопрос, который заранее приготовил: «Владимир Семёнович, а как Вы пишете свои песни о лётчиках? Я курсант Оренбургского авиационного училища, которое заканчивал Юрий Гагарин и через три года буду пилотом.

Я видел, что его узнали. Вокруг нас образовалось какое-то пространство метра три в диаметре. Народ весь смотрел в его сторону. Но я видел и другое. Высоцкого это нисколько не доставало. В то же время он не разыгрывал «ложную скромность», он просто был самим собой. Мне тогда было 18 лет, я уже слышал его песни, и они мне нравились. Чётко помню, что у меня тогда возникло ощущение чего-то необычного, что со мной происходит. Это я вам, уважаемые читатели, говорю, совершенно искренне, не рисуясь… Видно, где-то на подсознании отложилось, что ты стоишь рядом с человеком, который в будущем станет легендой. И вся наша мимолётная встреча много лет назад, как сейчас стоит у меня перед глазами.

Кончилась она для меня ох, каким приключением… Пришёл автобус, нас погрузили в самолёт ТУ-104, минут 20 мы там просидели, примеряя привязные ремни, а потом красивая стюардесса объявила: «Просим покинуть самолёт, рейс по техническим причинам переносится на два часа». Может именно тогда у Владимира Семёновича возникла идея написания песни «Аэрофлот – открыт Париж, но мне туда не надо»… В общем, оказались мы снова в здании аэровокзала. Высоцкий куда-

204

то ушёл, а я стал напрягать «фантазию», где мне прождать эти два часа? На глаза попалась вывеска «Ресторан», и я мгновенно принял правильное решение – мне туда. В кармане оставалось целых 13 рублей (3 – на такси в Оренбурге, 10 – резерв именно на такой случай). Захожу, а там два курсанта за столиком мне рукой машут: «Парень, тебе сюда»…

Подхожу, познакомились, оказалось два курсанта с Качинского училища «коротают» время до своего самолёта, тоже второкурсники. Я сразу «бросил свои 10 рублей в общий котёл», и посиделки трёх бравых будущих пилотов начались. Выпили за «бомбёров», за меня в смысле. Потом за «истребителей», дальше за содружество родов авиации, потом ещё за что-то… А когда ребята узнали, что я только что разговаривал с Владимиром Высоцким, их восторгу вообще не было предела. В разгаре нашего «банкета» прозвучало очередное объявление о завершении посадки на какой-то рейс. А там акустика в зале такая, что не разберёшь толком, что объявили. Один курсантик меня толкает: «Вася, это же на твой рейс закончили посадку». Я вылетаю из вокзала на улицу в сторону лётного поля. Ору тётечке в форме: «Что на Оренбург закончили посадку?» Она мне: «Да, вон самолёт».

А на лётном поле стоят два самолёта, точнее один стоит, а от второго трап уже отъезжает и его начинают буксировать. Я перескакиваю через забор, слышу: «Куда? Нельзя, Вернитесь…» Куда там – я уже включил максимальную скорость и бегу к самолёту, который буксируют, на бегу что-то ору и размахиваю сумкой. Смотрю, буксировку остановили, и трап поехал к самолёту обратно. В хвосте открылась дверь, стюардесса машет рукой: «Скорее…»

Залетаю в самолёт, в конце салона свободно одно единственное место, плюхаюсь в него. Самолёт потащили дальше. Потом запустили двигатели, взлетели, набрали высоту, и только тогда ко мне подошла стюардесса: «Давайте Ваш билет». Я дал. Она развернула, и брови полезли вверх: «Позвольте, но это не ваш рейс!» У меня душа ушла «в пятки» - денег то нет, три рубля на такси осталось: «А куда мы летим?»

«Рейс Ленинград – Куйбышев – Симферополь», - ответила стюардесса. Потом мне говорит: «У Вас выход только один, сойти в Куйбышеве (сейчас это Самара). Выбора у меня нет – соглашаюсь.

В аэропорту Курумучи (Куйбышев) я еле пробился к кассе для транзитных пассажиров, а кассирша меня и слушать не хочет, чтобы на основании этого билета выдать новый Куйбышев-Оренбург. Народ шумит: «Курсант, не задерживай очередь». Короче, вытолкали меня оттуда. Думаю, что делать? Смотрю, идут четверо мужчин в форме лётчиков Гражданской авиации. Я как-то сразу понял –это экипаж, и как «утопающий за соломенку» к ним: «Извините, кто у вас Командир?»

205

«Ну, я, предположим», - ответил один. Я сбивчиво изложил пикантность ситуации и суть моей просьбы, помочь будущему лётчику долететь до своего родного училища. «Ну, тебе повезло, пацан», - сказал Командир, - «Мы как раз летим грузовым рейсом на Оренбург. Короче, в 5 утра быть у этого входа».

В общем, утром на каких-то тюках и ящиках в фюзеляже грузового ЛИ-2 я летел в сторону моего родного училища, и никак не мог поверить своей удаче…

Лет через десять по радио я услышал интервью Владимира Высоцкого. Корреспондент спросила» А Вам не докучают «сильные мира сего». Через паузу Высоцкий ответил: « Бывает, я сатанею, когда в час или два ночи за мной приходит «Чайка» или чёрная «Волга» и отвозит развлекать кого-то из ЦК. Отказаться я не могу, сразу стану не «выездным». Но иногда бывают смешные случаи, как вот на этой неделе. После часа ночи я уже собирался ложиться спать, как вдруг раздался резкий, требовательный звонок в дверь, причём не один. Подскакиваю к двери, думаю, набью хулиганам морду, открываю. А там стоят вусмерть пьяные три лётчика Морской авиации, три старших лейтенанта, держась друг за друга. Сразу понял, бить их бесполезно – не поймут, за что.

Один из них, заплетающимся языком: «Владимир Семёнович, мы большие п…почитатели Вашего таланта, п…пришли послушать Ваши песни». Я так вежливо: «Ладно, ребята, проходите». Лётчики прошли в коридор, еле стянули друг с друга шинели, потом в комнату. Я их усадил на диван, сам на стул, взял гитару и начал петь. А стул оказался под часами. И вот после третьей песни в поле зрения лётчиков попали часы, а после четвёртой песни до них дошло, что время пол - второго ночи, и они у меня в гостях. Ребята у меня на глазах начали трезветь и ещё через песню покинули мою квартиру, как нашкодившие коты. Но утром под телефоном я нашёл конвертик с деньгами. Так лётчики извинились за своё неожиданное вторжение. Конечно, я на них не обиделся. Ну, перепили, «малость», с кем не бывает...»

Если встреча с Владимиром Семёновичем Высоцким закончилась «приключением», то знакомству с Иваном Ивановичем Бачуриным оно предшествовало, только началось он за несколько лет до этого. А дело было так:

В тот год на свою любимую военную турбазу «Терскол» я первый раз прилетел в чине новоиспечённого майора. Хотя я знал, что «майор» это ещё не старший офицер, гонору у меня стало, хоть отбавляй. Вы, конечно, можете мне возразить: «Парень. Ты что-то путаешь. Как это майор не старший офицер?» Отвечаю популярным анекдотом: « Капитан получил майора и пригласил своего начальника, командира полка, полковника на «обмывон» звания. Сели за стол, и новоиспечённый майор, которому не терпелось, произнёс первый тост: «Выпьем за старших офицеров!»

206

А полковник говорит: «Нет, майор ещё не старший офицер, а почему, послужишь с моё, поймёшь». Через год нагрянула ЦИБП, устроила внеплановую проверку полку Боевой готовности. И по её результатам полковника, командира полка, сняли с должности и разжаловали до подполковника, а майора сделали капитаном. После чего подполковник спросил капитана: «Ну, понял, почему майор ещё не старший офицер?»

Впрочем, я отвлёкся. «Гонор» у меня подскочил, поскольку я знал, что на военной турбазе «Терскол» к офицерам всегда относились с уважением, а к старшим – особенно. Это выражалось, прежде всего, в том, что старших офицеров селили в 2-х местные номера. Про остальные «льготы» рассказывать не буду, типа - лыжи получше или «столик в баре»…

В данном контексте важно другое. В тот мой приезд мне 2-х местный номер сразу не дали. Дежурный администратор извинилась и сказала: «На одну ночь мы Вас поселим в 4-х местный номер, т.к. свободных 2-х местных просто нет, но завтра очередной заезд выедет, и мы Вас обязательно переселим». Я сказал: «Хорошо»,- и пошёл заселяться. Подхожу к своему номеру на 7-ом этаже, слышу, оттуда шум, постучал. Открываю дверь, и «челюсть у меня отвисла» - за столом сидят человек 15 «абреков» кавказской национальности. Тамада, который сидел лицом ко мне, и я его как-то сразу вычислил, спросил: «Тебе чего?»

«Так новый жилец – жить прислали», - нерешительно ответил я.«Ну, тогда садись за стол, - предложил тамада, - вон та койка свободна, бросай

рюкзак».Я как глянул, на столе стеклянная бутыль литров на 10 и ещё ряд бутылок

коньяка и водки, толпа мужиков, в основном, с бородой и суровыми лицами, и пить мне с ними сразу расхотелось. Говорю: «Не, я спортсмен, вообще не пью, у меня режим…» Тамада мне: «Ну, как знаешь»… В общем, бросил я на койку рюкзак, и скорее из номера. Погулял часов до без десяти одиннадцать вечера и пришёл в наивной уверенности, что гости разошлись.

Разошлись, но четверо ещё сидели, а в бутыли оставалось литра три прозрачной жидкости. «Ну, ты, новый жилец, лучше садись к столу, иначе ты тут не уживёшься». Это было сказано таким тоном, что я понял, что выбора у меня нет. Присел. Мне тут же налили почти полный стакан, (тогда это называлось –«штрафная»), и тамада произнёс: «Представься и скажи тост». Ну, я к тому времени уже третий раз на эту турбазу приехал, успел кое-чему «научиться». Поднял стакан и произнёс: «Вася, Калининград, Морская авиация. Я предлагаю выпить за эти горы, что притягивают столько замечательных людей. А также за мужчин, которые сидят сейчас за этим

207

роскошным столом в этом уютном номере!» (закуска на самом деле была «роскошная» и её оставалось много)

Тамада сказал: «О, сразу видно, наш человек, ну вперёд!» Начал я пить, а там чача. До этого я пил её всего раз, и она мне тогда не понравилась, сладковатая, противная. Но тут, как-то на «вдохновении» осилил сразу, надо ж марку морского лётчика держать. Короче, утром голова гудит, на завтрак я не пошёл, на вступительную беседу тоже. Попросил Гурама, так звали нашего тамаду из Грузии, записать меня в какую-нибудь 200-х сотую группу. Первый день катания я пропустил, до обеда провалялся на койке. Без аппетита пообедал и пошёл часа на 2-3 проветриться на свежий воздух. Гуляю, и никак не могу решить, стоит мне переселяться из этого номера в 2-хместный или нет. Потому что помню – мне вчера с Гурамом и его тремя друзьями было крайне интересно. К тому же, я себя таким «орлом» ощущал, т.к. от них шли сплошные «комплименты», не говоря про то, что «ты меня уважаешь»…

Так я ничего не решил, думаю, зайду в номер, а там по обстановке… Захожу, Бог ты мой, сидит опять человек 15, на столе полная бутыль, 10 литров – военно-морской глазомер меня не подвёл, «море закуски» кроме ряда ещё бутылок, и Гурам мне: «Вася, ну где ты бродишь? Только тебя ждём, садись, начинаем». Я ему: «Гурам, ты что забыл, я же вчера сказал, что всё, «пить завязываю», отдаюсь горным лыжам, и ты мне это подтвердил, сказал, хорошо. Это твоё право».

Тут Гурам мне: «А ты забыл, что ты мне ещё вчера сказал? Что твоя мечта, поступить в Школу лётчиков-испытателей, так я ради тебя собрал этих замечательных людей. Вот сидит Заслуженный лётчик-испытатель с фирмы Микояна, две недели назад только катапультировался, сюда приехал на реабилитацию. Вот Заслуженный штурман-испытатель с фирмы Туполева. Остальные тоже лётчики-испытатели или военные лётчики. Ты что с такими людьми выпить не хочешь?» Все 15 пар глаз как по команде повернулись и уставились на меня. Ясно, что при таком представительном кворуме язык у меня не повернулся сказать «Нет». Гурам меня представил и «понеслась»… При каждом тосте меня наставляли, как надо летать, подкрепляя всё это примерами из личного опыта. Как лётчик, я в своих глазах вырос «на порядок», но утром история повторилась, на лыжах кататься я не поехал.

Чтобы уважаемый читатель не подумал, что я что-то сочиняю, приведу такой факт. В 1989 году имел честь быть личным «водилой» на моём катере у двух Заслуженных лётчиков-испытателей, Героев Советского Союза Остапенко Петра Максимовича и Фастовца Авиарда Гавриловича. Они учились в нашем Николаевском Центре на курсах Руководителей полётов корабельной палубной авиации. По просьбе зам Начальника Центра Василия Васильевича Городецкого я их вывез «на шашлык».

208

И вот в самый разгар «банкета» у костра на берегу Днепровско-Бугского лимана, я имел неосторожность похвастаться, что уже как-то пил с лётчиком-испытателем с фирмы Микояна после его катапультирования с МИГ-31, и назвал дату. На что Пётр Максимович, зевая, произнёс: «А это мы с Витькой тогда уходили (имя могу перепутать). Он тогда ушёл с 200 метров, а я с 60-и». Сами понимаете, провести ночь у костра на реке с такими великими лётчиками, это дорогого стоит…

Но вернёмся к Гураму Николайшвили, прирождённому тамаде из города Тбилиси, постояльцу номера №709. После встречи с лётчиками-испытателями я не только лыжи пропустил, но завтрак и обед тоже. Пить тогда, пропуская тосты или пригубливая, я ещё не научился. Еле выполз на улицу, часа два побродил в районе турбазы, часов в пять зашёл к себе в номер. «Мама мия! Картина маслом, опять человек 15, полная бутыль, и все новые лица. «Гурам мне: «Вася, скорее, начинаем». Я ему: «Ты что, Гурам, офонарел? Я же вчера сказал, что больше пить не буду, и не уговаривай».

Гурам: «Вы посмотрите на него. Он вчера признался, что хочет стать инструктором по горным лыжам на этой турбазе. Я ради него пригласил за этот стол весь руководящий состав «Терскола». Вот сидит зам. Начальника турбазы, подполковник Муса Султанович Махов, который сменит скоро полковника Самодурова Бориса Викторовича. Остальные инструктора турбазы, у которых ты будешь перенимать опыт и учиться них горным лыжам. Ты что, с такими людьми выпить не хочешь?»

«С такими хочу», - уныло ответил я и сел за стол. Следующий день я тоже не катался. Но больше такого не было, я заставил себя собрать свою волю «в кулак» и по одному двум спускам с Чегета я всё-таки делал. За оставшиеся 12 дней кого только не перебывало в нашем номере: космонавты, член-корреспонденты наук, профессора, видные альпинисты и т.д. Я не знаю, где их Гурам находил, но перед его обаянием устоять было невозможно. Причём, я подозреваю, не последнюю роль играла бутыль с экзотическим напитком и стол с шикарной закусью. В отношении бутыли – у Гурама везде были связи. Рано утром специально обученное лицо забирало у нас пустую “тару”,на “Жигулях” увозило в Нальчик, а после обеда привозило полную бутыль.

Прошёл год. Я снова приехал в зимний отпуск на свою любимую турбазу. Первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я переступил порог холла турбазы Терскол: «Господи, хоть бы только Гурам снова не приехал!» Не успел я подумать, вижу, стоит Гурам с огромным рюкзаком и лыжами, озирается, увидел меня, прямо просиял от радости. «Вася, только о тебе подумал. Хоть бы ты снова приехал». Я при этих его словах так и сел на свой рюкзак. Но мне повезло. В этот раз Гурам

209

приехал с сыном, Сураб зовут. Его поселили в один 2-х местный номер, а меня в другой. В итоге, в этот раз мне удалось полноценно покататься на горных лыжах дней пять или шесть. Главное было с обеда сбежать так, чтобы Гурам не перехватил с приглашением на очередной «банкет». Но для этого мне свой обед надо было глотать как «баклан», что у меня по молодости не всегда получалось. Самое интересное, что одна из «посиделок» получилась с Мусой Султановичём Маховым, который к тому времени стал уже Начальником военной турбазы «Терскол», и он мне всё потом «учёл при разливе» и случилось это лет через пять…

Для начала расскажу, что представляла собой военная турбаза «Терскол» и почему, практически всех, кто на ней побывал, туда тянет снова и снова. Вместимость около 600 человек, заезд идёт в 4 дня. В первый день обязательно проходишь мед.осмотр и соответственно допуск на пребывание. Высота 2200 метров, некоторые за 14 дней так и не могут к ней акклиматизироваться. Потом вступительная беседа, в основном об опасностях, которые поджидают зазевавшегося туриста, главные из которых, это лавины и опоздание на завтрак. Беседу, как правило, много лет подряд проводит Начальник КСС, аксакал турбазы, альпинизма и горных лыж Белиловский Владимир Львович. Мужик уникальный во всех отношениях. Я скажу о нём только одну вещь – он единственный в мире альпинист, который пишет стихи во время восхождения, и стихи замечательные. Скажете, что здесь особенного? А вот что – все альпинисты мира, а поверьте, я перечитал много книг на эту тему, пишут стихи или перед восхождением, или после, в лучшем случае их Муза может посетить на вершине. У Владимира Львовича в душе они рождаются во время восхождения, хотя это каторжный труд, и мало видов спорта сравнятся с альпинизмом по длительным физическим нагрузкам. Я встречался с ним крайний раз 4 года назад, и несмотря на свои 70 лет, он как “молодой” водит “туристов”по Эльбрусу или обучает vup-клиентов на горных лыжах.

Ещё чем примечательна была тогда турбаза Терскол: отменная кормёжка лучше нашей реактивной нормы, и главное, на ней невозможно было скучать. Потому что всех разбивали на группы по классу катания и все 14 дней шли соревнования по волейболу, плаванию (там самый высокогорный бассейн в мире), настольному теннису, шахматам и второму виду после домино по интеллекту – перетягиванию каната, а также по горным лыжам. А в конце заезда каждая группа давала свой концерт художественной самодеятельности. В общем, там было весело, и скучать было просто невозможно. А ещё там прекрасная библиотека с редким собранием уникальных книг, и, конечно, люди – молодые душой и телом…

В общем, я ещё много могу рассказывать взахлёб об этой турбазе, любви моего

210

сердца, но вернёмся к главному герою нашего повествования. Встреча с Иваном Иваном Бачуриным произошла так. Нас распределили по группам, я попал в 300-х сотую, куда берут горнолыжников с высоким классом катания. 300-х групп обычно на турбазе несколько, а 400-х сотая всего одна. Там катаются асы, (кстати, на следующий год я уже катался в ней). Так вот, утром второго дня катания меня неожиданно рано разбудили и приказали до завтрака явиться на планёрку и постановку задачи на очередной катальный день. Прибыл я на этот представительный кворум, и Начальник турбазы, полковник Муса Султанович Махов объяснил мне «диспозицию». Инструктор нашей группы неожиданно заболел. Больше свободных инструкторов на турбазе нет. Он принял решение с общего согласия инструкторов турбазы предложить мне поработать инструктором по горным лыжам у себя в группе, учитывая мой 10-летний стаж пребывания на турбазе и звание подполковник. Но я по глазам Начальника прочитал, что он меня помнит ещё по «банкету» у Гурама Николайшвили. Именно это сыграло решающую роль, потому что в группе у нас были и полковники, тот же Иван Бачурин, и более опытные горнолыжники. Я, конечно, дал согласие, польщённый доверием такого представительного коллектива, несмотря на то, что работать предстояло бесплатно, т.к. оклад идёт инструктору, который болеет.

В общем, представили меня моей группе 18 человек. Объяснили, что отныне мои указания должны выполняться неукоснительно, и я приступил к приятным, но очень хлопотным и ответственным обязанностям инструктора по горным лыжам. Для информации – в посёлке Терскол весь горнолыжный народ катается в двух местах: горе Эльбрус, самой высокой вершине Кавказских гор, и горе Чегет, сложнейшей горе по своему профилю в пределах всего Советского Союза. Каждый год в Терсколе не обходиться, к огромному сожалению, без летальных исходов. В основном, народ гибнет в лавинах, а иногда разбивается на лыжах, поэтому безопасность катающихся, прежде всего, зависит от инструктора, который ими руководит. Поделюсь в плане обмена опытом таким горьким фактом. За год до этого, со мной за столом в столовой сидела красивая молодая пара с Москвы, которая только поженилась и приехала в Терскол в свадебной путешествие.

На восьмой день катания Володя, старший лейтенант, за завтраком вдруг мне говорит: «Что-то у меня предчувствие нехорошее, сегодня на гору не пойду». А погода в тот день была изумительная. Я ему: «Ты что, Володя, пропускать такой красивый день не «по-государственному», путёвка всего 14 дней, а завтра к тому же день отдыха, на гору нас не пустят. Я бы на твоём месте пошёл». А тут его жена Лена добавила: «Да брось ты хандрить, поехали». В общем, Володя, с нами

211

согласился. Остальное всё произошло на моих глазах. Я остановился отдохнуть на самом крутяке, метров 300 ниже от начала поворота в солнечную мульду. Туда траверз идет поперёк склона метров 800-1000. Вытер пот со лба, посмотрел наверх и увидел Володю в характерном, серебристом, болоньевом комбенизоне. Он выскочил на траверз на большой скорости, обычно даже опытные горнолыжники её здесь сбрасывают, т.к. ты не видишь, что творится за бугром. А там стоял «чайник», потому что только «чайник» может стоять и отдыхать на лыжне, где нет обзора. В итоге, Володя пытается его объехать, падает и летит по склону, проносится мимо меня вниз головой, лыжи отстрелило, а в болонье он скользит как «болид», скорость огромная. Метров 300-400 ниже врезается головой в опору бугельного подъёмника. Я сразу погнал поперёк склона к одно кресельному подъёмнику между 1-м и 2-м Чегетом. Ребятам, которые едут в креслах, ору: «Срочно сообщите спасателям наверху, внизу крутяка перед солнечной мульдой лыжник сильно разбился. Лежит возле опоры ВЭЛ-1000. После чего помчался к упавшему Володе. Он был без сознания, народ пытался оказать первую помощь. А через 4 минуты подъехала «акья» со спасателями. Это такая лодка с ручками, и два лыжника её буксируют. Володю погрузили в неё и увезли.

На третий день он умер, не приходя в сознание. Как я себя ругал, что уговорил молодого старшего лейтенанта поехать кататься в этот день. Ведь у него было предчувствие, что нельзя ему сегодня ехать на гору...… В тоже время на меня такое впечатление произвело зрелище, как он скользил в своём болоньевом костюме и не мог остановиться, а ведь у меня такой же. Что я на следующий день костюм снял и одел «брезентовые», демисезонные, лётные штаны-ползунки и потом катался только в них. При падении они не скользят, только ткань на больших скоростях подгорает. Теперь вы понимаете, что я чётко представлял свою ответственность, как инструктора нашей группы.

В общем, катальный день шёл по плану, одно огорчало – огромные очереди на подъёмники. На Чегете стояние в очереди, особенно с утра, доходило до час 1.30 – 1.40 пока поднимешься на самый верх, а на Эльбрусе до трёх часов. В 9 утра становишься очередь, а к 12 лишь поднимаешься к верхней станции ГораБаши на кресельном подъёмнике или к «Приюту 11»-и на ратраке на высоту 4200 метров. После очередного спуска с Чегета подъехали мы группой к одно кресельному подъёмнику, а там толпа в очереди. А искусство инструктора состоит ещё и в том, что он нюхом чувствует обстановку, где меньше стоять, и соответсвенно ведёт туда группу. Я тогда говорю: «Стойте здесь, а я сгоняю вниз к двух кресельному, может там очередь меньше». (Но потом мне надо пешком с лыжами в руках подниматься

212

вверх метров 100 обратно)Только я погнал на скорости вниз, как услышал негромкий возглас: «Не

авиационное решение». Я мельком оглянулся, запомнил стройного мужчину, который это произнёс, и помчался дальше. Несусь, а сам размышляю, такое мог сказать только лётчик. Убедился, что очередь внизу даже больше,чем наверху, снял лыжи, полез обратно к своей группе. Откатались мы первый день нормально, а в конце я объявил: «Ребята, нельзя нарушать традицию, сегодня вечером после ужина собираемся у кого-то в 4-хместном номере для знакомства. У кого, определите сами, мне потом скажете. С собой взять немного закуски, и кто, что пьёт».

Здесь я вам сейчас опишу обычай, который придуман давным - давно, и в горах свято соблюдается. Вот вы представьте, на турбазу приехал народ со всего Союза. Катаемся всего 14 дней. Как группе сразу подружиться, выявить таланты, учитывая, что сборная от группы должна в самых разных соревнованиях выступать, а потом ещё концерт подготовить. Поэтому наливается чаша вина и пускается по кругу. Когда до тебя доходит очередь, ты должен сказать своё имя, (отчество категорически произносить нельзя, в горах все «молодые»). Потом назвать город, откуда ты приехал, чтобы сразу земляков найти, и проглаголить три своих увлечения, чтобы сразу найти «родственные души». Только после этого ты имеешь полное право приголубить из чаши и передать её дальше. Но самое неправильное, относиться к этому ритуалу со всей серьёзностью. Допустим, встаёт девушка: «Здравствуйте, меня зовут Маша. Я из Москвы... Люблю слушать классическую музыку… пауза, девушка «морщит лоб», - ещё вышиваю крестиком, - пауза, долго думает, ну что ещё про себя сказать, надо же три увлечения назвать, а народу же выпить не терпится – думают про неё: «Какая зануда!» Наконец Маша «рожает»: «Да, ещё люблю горные лыжи». Но сами понимаете, авторитет её по первому впечатлению безнадёжно испорчен.

Встаёт следующая: «Я Люся, родной город Питер. Люблю высоких, красивых мужчин, которые ездят на дорогих “Жигулях” последних марок и умеют красиво ухаживать за женщинами». (тоже «три увлечения»). Выпивает глоток и быстро передаёт чашу дальше по кругу. Естественно у неё сразу полное взаимопонимание с мужским полом.

В общем, собрались мы в номере, мужчины выставили, кто что принёс, женщины накрыли стол. Нашли чашу, в которую поместилось сразу две бутылки вина, (графин называется), и я объявил начало ритуала. Народ дружно потребовал, чтобы чашу первый опробовал я, вдруг «отравлено», а за безопасность группы я же отвечаю. Ну, меня такими вводными смутить невозможно, «Школа» всё-таки, я поднял графин: «Вася, город Остров Псковской губернии, летать, пить, заниматься спортом

213

и встречаться с интересными людьми, включая женщин». (Пользуясь правом инструктора, в целях рекламы, я сразу выдал даже четыре «своих» в некотором роде, взаимоисключающих «увлечения»). Народ дружно зааплодировал, потом чей-то голос спросил: «А давно летаешь?» Отвечаю: «Не очень, всего 22 года». Выпил глоток и передал «чашу дружбы дальше».

Дошла очередь до Бачурина. Он поднял графин: «Иван, Москва, остальное, как Вася». Тот же голос спрашивает: «А ты, сколько уже летаешь?» Иван: «29 лет», - отпил, и чаша пошла дальше. Я слушаю, что народ рассказывает про себя, мысленно намечаю сборные команды, этот вопрос тоже надо решить сегодня, чтобы ребята успели сыграться в тот же волейбол, например, а сам всё думаю про Ивана: «Блин, в каком же он звании, если летает 29 лет, и место службы Москва. Или испытатель, или в Штабе сидит».

«Банкет» заканчивается, народ начинает расходиться, мы с Иваном встаём, и он говорит, глядя на меня: «Ну, что пойдём знакомиться?» Отвечаю: «Пойдём, только сейчас за бутылкой сбегаю». Он: «Не надо, у меня есть». Отвечаю: «Это дело принципа». Сгонял к себе, взял коньяк, специально предусмотренный для таких случаев, и вместе с Иваном спускаемся на третий этаж в его номер. Заходим в конце коридора направо, и я обомлел: «Мама родная! Я уже 10 лет на турбазе, но даже не знал, что здесь такие номера есть». Шикарные двухкомнатные люксовские апартаменты». Говорю: «Иван, это что же ты за «птица», что в таких хоромах живёшь?»

Он: «Это не я птица, птица вон на койке дрыхнет, это ему такой номер дали, а я тут только сбоку примазываюсь. Эй, птица вставай, у нас гости». Тело, лежащее на койке, встало, потягиваясь, и Иван представил нас друг другу: «Это Вася, мой инструктор, лётчик Морской авиации по совместительству. А это космонавт Анатолий Арцебарский, ещё не летал, но скоро полетит». Я про себя: «Вот это да, такие люди!!!» Откупорили коньяк, начали знакомиться ближе. И тут я понимаю, чтобы соответствовать рангу этих людей, надо сделать что-то неординарное. Когда первый этап, так сказать, поверхностного знакомства прошёл, я говорю: «Мужики, вы не против, если я минут на 10 отлучусь? Вы только спать не ложитесь». Те мне: «Конечно, нет».

Выскакиваю, хотя сам ещё не знаю, куда? На секунду останавливаюсь, так, в бар или на дискотеку? Ноги сами выбрали второе, хотя зачем я туда иду, не знаю. Пришёл в зал, осматриваюсь Вдруг вижу девушку, которую случайно слышал, как она играла на гитаре. Решение пришло мгновенно: «Вот кто нам нужен». А тут как раз музыка заиграла на какой-то медленный танец. Смотрю, к ней уже мужик

214

направляется, чтобы танцевать пригласить. Я пробегаю все 20 метров зала, как спринтер на «стометровке», последние три метра прыгаю и приземляюсь прямо перед мужиком, который уже делает «реверанс» приглашения на танец.

Вообще-то, на турбазе за такие вещи «морду бьют», но мне не до «сентиментов», выпаливаю: «Девушка, можно Вас пригласить?» Та милостиво кивает и идёт со мной танцевать. Боковым зрением вижу, как мужик показывает мне кулак, мол, потом разберёмся. Мне не до его амбиций, мне надо девушку «обаять», учитывая, что по внешности и фигуре я далеко не Ален Делон. Спрашиваю: «А Вы здесь откуда?» Отвечает: «С первого Североморска». Пипец, вот Удача! Говорю: «Я знаю Ваш город, не раз там садился, там же аэродром Морской авиации». Ира, так звали девушку, отвечает: «Я знаю, у меня муж моряк, но у него много знакомых среди лётчиков».

Тут я понял, что пора брать «быка за рога»: «Ира, у меня два друга –космонавта, сейчас скучают в номере и очень хотели бы послушать гитару. Вы не могли бы нам спеть несколько своих песен?» Она мне: «Вы знаете, я уже собралась уходить с дискотеки, ноги ещё не отошли после катания, но для таких людей я, конечно, спою». И мы прямо с середины танца мы уходим. Ира по дороге заскочила в свой номер, взяла гитару, и мы зашли в «люксовские апартаменты». Иван с Анатолием хотя и сидели за столом, но по их виду, я видел, уже собирались идти «кемарить». Обнаружив, что я пришёл не один, а с красивой женщиной, сон у обоих, как «рукой сняло».

На столе, как по мгновению волшебной палочки появилась бутылка шампанского, и Ирина нам вместо трёх песен закатила концерт часа на полтора. Пела она действительно прекрасно. Ребята были так растроганы, что, прощаясь, сказали, что она теперь может заходить к ним в гости в любое время дня и ночи без приглашения. Поскольку я стоял рядом, я посчитал, что это ко мне тоже относится и не ошибся. Все остальные вечера мы проводили вдвоём с Иваном или к нам подключался Анатолий. Он катался в другой группе, и там у него были свои друзья, и своя программа. Ира к нам больше не выбралась ни разу. Когда народ раскусил, как она поёт и играет на гитаре, поклонники её таланта её просто никуда одну не отпускали, а с «кузнецом» идти к нам она постеснялась.

Но я не прогадал. Во-первых, мы с Иваном теперь всегда катались вместе. Мне не было необходимости кого-то учить в группе, кататься на горных лыжах. По классу катания мы все были примерно равны. Моя задача была придерживать тех, кто любит «лихачить», определять трассы для очередного спуска. Как оказалось, я действительно знал Чегет лучше всех. И главное, чётко следить за нагрузкой и

215

настроением группы, утверждая предложения: «А не пора ли по шашлычку перед обедом или обойдёмся хачапури с глинтвейном?»

А во-вторых, Иван, как старший по званию, помогал мне руководить тренировками сборных команд группы и подготовкой отчётного концерта. Вдвоём с Иваном у нас это получалось ненавязчиво и авторитетно. Когда же оставались одни, я сразу заводил разговор о полётах. Выспрашивал у Ивана «тонкости» лётного мастерства и «ньюансы» работы лётчика-испытателя. Хотя я сам был уже далеко не новичок, как-никак, зам.командира полка по лётной подготовке, но от Иван Ивановича я столько наслушался бесценных советов и лётных премудростей, которых ни одна академия не даст. Вот только некоторые из них:

Иван к тому времени освоил уже более 70 типов летательных аппаратов. Спрашиваю: «Вань, а как ты запоминаешь такое огромное количество особых случаев на разных типах. Ведь на одном «Бэкфайере» (ТУ-22м) памятка по ОСП как гроссбух?» А он мне: «Вася, а ты укрупняй. Допустим, при отказе таком-то в РЛЭ (Руководстве по лётной эксплуатации) идёт: «Прекратить выполнение задания, перейти на дозвук, переставить крыло на стреловидность 30 градусов, перед посадкой на траверзе включить ТНУА третьей гидросистемы и т.д. А ты себе пиши одно слово «Домой», а все остальные действия они одинаковы для нескольких особых случаев. Или, есть отказы, при которых можно продолжить выполнение полётного задания, только надо для этого произвести какие-то действия. Ты пишешь «Вперёд» и рисуешь, допустим кружок с символом крана перекрёстного питания. Тебе это говорит, что его надо включить, соответственно, более тщательно следя за правильностью выработки топлива и центровкой».

«Второе, - говорит, - чётко разберись насколько опасен тот или иной особый случай, и какой дефицит времени у тебя есть на него». И тут же привёл пример, как они летят на разгон максимальной скорости на стратегическом бомбардировщике ТУ-160 с Веремеем Борисом Ивановичем, ведущим лётчиком-испытателем фирмы Туполева. Вдруг в полёте возник какой-то зуд, а потом мелкая-мелкая вибрация. «Я, - говорит, начал дёргаться, что-то проверять, а Веремей меня спрашивает: «Ты чего? Самолёт летит? Летит. Ну, и летим, значит. На земле разберёмся. То есть он сразу вычислил, что прямой большой опасности в этом звуке нет.

Ещё Иван очень много внимания уделял рабочему настрою на полёт, и как он его добивается. Рассказал, почему такие виды спорта, как горные лыжи помогают ему в работе лётчика-испытателя. Что помогает сохранить самообладание в воздухе. Рассказал, почему ему запретили прыгать с парашютом, и ещё «кучу» интересных вещей… В общем, я под руководством Ивана Ивановича Бачурина за эти 14 дней

216

такую науку прошёл как лётчик, что с тех пор считаю его одним из своих лётных учителей, хотя ни разу не поднимался с ним в воздух на одном самолёте.

Потом довелось побывать у него в гостях в Звёздном городке. На «огонёк» дома у Ивана пришёл космонавт Анатолий Арцебарский, и на эту встречу попал мой правый лётчик Юра Лончаков вместе с воспитанником нашего полка, лётчиком-испытателем Анатолием Полонским. Мечтали с Иваном на следующий год поехать на горных лыжах в Чимбулак. Но не случилось…

Как память об Иване у меня осталась книга писателя Ивана Ефремова “Час Быка”. Когда мы гуляли по Звёздному городку, то зашли в книжный магазин, там я и приобрёл этот роман. А поскольку Ефремов мой любимый писатель, я сказал: “Иван,благодаря тебе я нашёл книгу, которую давно искал. Напиши что-нибудь, будет как память”. И Иван подписал: “ВВ с благодарностью за любовь к небу” и расписался. Сейчас я иногда перечитываю все книги Ефремова, и когда смотрю на летящий, отрывистый почерк Ивана, сразу вспоминаю те радостные, не забываемые минуты общения с этим очень светлым человеком...

Уже потом, в городе Ахтубинске, где школа Лётчиков-испытателей, я услышал песню, посвящённую Иван Ивановичу Бачурину, которую исполнял ансамбль «Цвет Пегасов» в составе: подполковник Малышев – лётчик-испытатель 1-го класса, и подполковник Павлов – лётчик-испытатель 1-го класса. Одна из строк песни: «Иван Иваныча давно ждут взлёты новые быстрее всех и выше…» (Игорь Волк отобрал Бачурина к себе в отряд для испытаний советского Бурана). А ещё мне тогда на всю жизнь запомнились «посиделки» в ресторане «Пеньки» по поводу получения звания полковник и квалификации «Лётчик-испытатель 1-го класса». Меня тогда взяли с собой мои однокашники братья Олег и Константин Припусковы и Миша Поздняков. Впоследствии Олег и Михаил получили почётные звания «Заслуженный лётчик-испытатель СССР» и «Заслуженный лётчик-испытатель Российской Федерации», а Костя был Начальником Управления в Чкаловском на генеральской должности.

Я хорошо помню начало. Нас было человек 50. Все по гражданке, я один в форме лётчика Морской авиации, у меня при себе «гражданки» просто не было. Приехал генерал, и первые его слова были: Ребята, здесь все свои, поэтому я буду называть вещи своими именами». Тут его взгляд замечает меня в конце стола. Пауза, смотрю, задаёт вопрос своему заму, сидящему рядом: «А это у нас ещё что за «фрукт»? Тот футболит этот вопрос дальше. Доходит до Кости Припускова. Костя встаёт из-за стола, подходит к генералу, что-то шепчет на ухо. Генерал продолжает: «Повторяю, здесь все свои. Ребята, спасибо Вам, что Вы живы…» Дальше о смысле труда лётчиков-испытателей, который далеко не всегда ведёт к долголетию…

217

Генерал закончил: « За именинников!». Второй: «За Учителей!», произнёс его зам. - моложавый полковник, выпускник Балашовского училища. Третий: «За тех, кто не вернулся из полёта с перечислением имён и фамилий... А потом, пошло такое веселье, какого я ещё не встречал, чтобы так весело было в одной мужской компании. Выходят перед публикой два мужчины, один повязан платком, размалёван под Бабу Ягу верхом на гитаре, другой тоже в каком-то экзотическом костюме с гитарой Начинают петь. Баба Яга объясняет, мол, до этого она 1000 лет летала на своей ступе, которая служила ей верой и правдой. А потом, слегка износилась, начала «барахлить». Ей добрые люди посоветовали: «Там в Ахтубе есть Испытательный Центр, ты её сдай в ремонт, ребята её починят». Короче, досталась она ремонтировать лётчику-испытателю Кащею Бессмертному. Он её починил, доработал всякими закрылками – предкрылками, стала ступа летать лучше прежнего. Я так радовалась. Но тут прилетел полковник с Москвы, инспектор с Безопасности. Сказал: «Надо ступу ещё раз облетать, написать Инструкцию по эксплуатации, проверить ограничения и только потом ступу можно допускать к полётам». Короче, полетел на ней на облёт и чуть не убился. После чего полёты на ней вообще запретил. Вот я сейчас и мыкаюсь, летаю, на чём попало, а ступа бедная в музее стоит».

И всё это в стихах и в песне. Народ тут же дружно поднял тост: «За испытателя Кащея!» Потом пошла песня от «бомбёров» нашим собратьям по Управлению – «истребителям». Приведу несколько строк, по памяти:

…Планшет пристёгнутый к штанине – вот истребителя портрет…Залез в кабину мальчуган… Фонарь закрыв, как чемодан…Окинув взглядом 8 стрелок, на трёх приборах в два ряда.

Он отыскал топливомеры – всё остальное ерунда.Гудит форсаж, ревёт машина. Движок работает, урча.

На перегрузке минус 8 ударит в голову моча.А через 7 минут полёта в эфире вопль уже стоит.

Скорей ведите на посадку. «Остаток топлива» горит…

Естественно прозвучал тост: «За наших собратьев по оружию, истребителей!»

В общем, повторяю, более весёлого «банкета» в компании, где одни мужики, я не встречал…Помню, у меня тогда мелькнула мысль, так веселиться от души могут только люди, для которых риск - это каждодневная профессия, и они, как никто умеют ценить жизнь.

218

Но вернёмся к Бачурину. Читая биографию «русского ламы» Гурджиева Георгия Ивановича, наткнулся на такую вещь. Оказывается у славян, в древности существовала традиция. Когда погибал или умирал воин, в его доме собирались только самые близкие друзья и родственники, кто хорошо знал его лично, а не по рассказам. И три дня вспоминали и говорили о нём только «плохое». Подчёркиваю, не вспоминали его подвиги, а говорили только о том, что он не так сделал или не таким был. В этой традиции была заложена огромная воспитательная суть, чтобы живые задумались, если о таком человеке так говорят, то что будут говорить обо мне? Потом церковь всё это переделала. «О мёртвых только «хорошо» или ничего. Хотя тот же Булат Шаллович Окуджава поёт в одной из моих любимых песен: “Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву...”

Если с этих позиций посмотреть на моих друзей, я о каждом могу что-то сказать. Допустим: «Тимур слишком доверял людям и некоторые этим пользовались». Юра Лончаков до сих пор «гусарит» не по возрасту. Когда мы встречаемся, наливает коньяк в стаканы, и когда я говорю: «Юра, зачем так много?» Он мне отвечает: «Командир, 5 лет не виделись, меньше нельзя». При споре с Виталием Сундаковым я всегда вспоминаю армию: “заходишь в кабинет начальника со своим мнением, выходишь с мнением начальника” - он просто в давит своим “авторитетом”, из-за этого ему своё, более правильное мнение, “блин”, навязать ох как тяжело... И так далее… Так вот, об Иване Ивановиче Бачурине у меня рука не поднимется написать что-либо подобное в этом плане, хотя он был далеко не “ангел”, и не всё у него было “гладко” в жизни, судя по её заключительному периоду. Но для меня он самый удивительный человек в жизни, которого я встречал. Я понимаю, что этому моему восприятию во многом способствовала обстановка, в которой мы оказались на турбазе. Горные лыжи - это всегда праздник! Но это не суть важно.

«В этом нету трагедии, полноте.Лишь бы только сердца не остыли.Вы живёте, покуда вы помните Всех, кого хоть немного любили»… (Константин Фролов)

Цель моего рассказа - вспомнить о двух людях, с которыми меня свела судьба, с

Владимиром Высоцким всего на 5 минут, с Иваном Бачуриным на 14 + 1 день, но оба оставили неизгладимый, светлый след в памяти, я думаю, всех, кому посчастливилось с ними пересекаться на жизненных перекрёстках дорог. Тем более, скоро у обоих

219

дни рождения: Высоцкому было бы 75, Бачурину – 71. Поднимем за них третий тост и помянём добрым, словом…

“Будем жить за троих, Не забудем о них. Молча пьём во весь рост Третий тост...” Эту песню поёт Александр Маршалл.

В заключение, да простит мне Иван, что делаю это без его разрешения, представляю его отчёт о полёте на аналоге Бурана «двойке», который есть в Интернете. Я думаю, не только лётчики оценят лаконичность и строгую красоту стиля изложения. Кстати, обратите внимание, как Иван Иванович говорит о приятном, привычном состоянии души перед испытательным полётом, и как он к нему мысленно готовится...

“Буран” с экипажем на борту И.И.Бачурин.

Чтобы лучше понять процесс непосредственной подготовки экипажа к каждому полету и процесс его выполнения, приведу мои заметки, как командира корабля, о выполнении одного из полетов на “Двойке” в октябре 1987 года.

“О предстоящем полете объявили за неделю. Разработку задания закончили после предварительного облета его режимов на стенде. Составили планшетки. Распределили обязанности в экипаже, отработали взаимодействие. На пилотажном стенде выполнили несколько тренировок строго по заданию с отработкой всех нештатных ситуаций. Получили зачет. Накануне дня полетов присутствовали на заседании методического совета по определению готовности к полету корабля, наземных средств и экипажа. Доклады руководителей и специалистов лаконичные. Вопросов к ним немного. Наземный комплекс и корабль исправны. Экипаж готов к выполнению предстоящего задания в полном объеме. Председатель уточнил:

- Есть ли необходимость командиру выполнить полет на Ту-154ЛЛ по данному заданию?

- Да, есть.- Самолет готов?- Готов.- Полет выполнить после заседания методсовета.

220

Выполнили полет на самолете-лаборатории по предстоящему заданию без замечаний. Прошли тренаж в кабине корабля и выполнили тренировочный запуск двигателей.

Ночевать остались на аэродроме в комнате отдыха, так как полет назначен на раннее утро. Вечером о предстоящем полете не говорили - наговорились за неделю. Утром поочередно выглядываем в окно - как условия? Обещали усиление ветра. Туалет, завтрак, медицинский контроль. Ждем команду на выезд. Мысленно в который раз, теперь по-крупному, прокручиваю предстоящий полет. Ни за что не зацепился, но рабочего состояния пока не ощущаю. Через несколько минут звонок:

- У нас все готово. Автобус за вами вышел.- Поняли, будем вовремя.Одеваемся, выходим к автобусу. Ловлю ощущение привычной приятной

готовности выполнить полет. Проехали мимо проходящей подготовку к полету “Двойки” к стартовому домику. В помещении все заняты, никаких признаков суеты. Проходим в одну из комнат. Нам никто не надоедает.

Иван Бачурин во время подготовки к космическому полетуЧерез минут пятнадцать поступила команда: “Экипажу занять рабочие места”.

Направляемся к трапу. Одинокий оператор ведет съемку. В тамбуре крытого трапа специалисты помогают надеть индивидуальную парашютную подвесную систему. На коленях пролезаем через люк корабля в кабину экипажа. Занимаем рабочие места. Специалисты покидают кабину, закрывают люк. Пара самолетов сопровождения и видео съемки доложили о готовности. Нам разрешен запуск. Во взаимодействии с механиком и пунктом управления летным экспериментом (ПУЛЭ) проводим подготовку к запуску, запуск и перевод систем корабля в рабочее состояние. Специалисты на ПУЛЭ контролируют прохождение команд на борту корабля и в любой момент готовы нам помочь. Взлетают самолеты сопровождения и видео съемки. Отключаем наземные источники питания и выруливаем на взлетную полосу. На рулении самолет хорошо управляем, торможение эффективное. Стараюсь запомнить высоту до земли - непривычно высоко.

На полосе прогреваем двигатели. Самолеты сопровождения и съемки занимают исходное положение в воздухе, чтобы после взлета корабля занять свое место рядом с нами. По команде летчика самолета сопровождения выводим двигатели на взлетный режим, проверяем параметры двигателей и систем.

Начинаем разбег. На разбеге самолет устойчив, хорошо управляем. Подъем носового колеса на заданной скорости происходит практически без запаздывания

221

на отклонение ручки управления. Отрыв. Плавно уменьшаю отклонение ручки, самолет сохраняет заданный угол набора.

Доклад правого летчика, Алексея Бородая:- Убираю шасси.- Температура второго и третьего двигателей плавно подходит к ограничению.Командир:- Немного прибери, не превышай.- Прибрал, температура стоит.Хорошо, что справа сидит летчик, активно включенный в контур управления

кораблем, в постоянной готовности разгрузить командира.- Шасси убрано.На режимах взлета характеристики устойчивости и управляемости корабля мало

отличаются от характеристик, полученных на стенде. Самолет “плотно сидит на ручке”.

- На месте, - доклад летчика сопровождения. Осматриваюсь - рядом заботливо стоит боевой истребитель, и подальше - Ту-134, с которого ведут съемку.

Предупреждаю летчика сопровождения и выполняю ряд типовых маневров, применяемых в летных испытаниях для определения характеристик. Проверяю работу воздушного тормоза.

Высота заданная. Разворот для выхода в исходную точку. Штурман ПУЛЭ четко дает наше место. Исходная точка. Перевожу двигатели на малый газ. Включаю автомат. “Двойка” охотно, даже слишком, выполняет маневр по выходу на заданную траекторию спуска. Контролируем режим полета по крутой траектории спуска, работу систем и воздушного тормоза. Скорость расчетная. Самолет быстро приближается к земле. Есть начало выравнивания. “Двойка” плавно уменьшает скорость снижения. Шасси вышло. Моя рука возле ручки управления кораблем. Неправда, что в автоматическом режиме мы летаем сложа руки. Ту-154ЛЛ был бы “разложен”, не вмешайся в доли секунды в управление Александр Щукин, когда в одном из полетов в автоматике самолет “клюнул” у самой земли.

Высота 200, 100, 50 метров. Самолет на пологой глиссаде.- Тридцать, двадцать метров, - помогает второй.- Уходим, - отключаю автомат и увеличиваю тягу двигателей. Второй летчик

сложил воздушный тормоз и отключил режим посадки. Повторный заход в той же последовательности с включенным режимом автоматического управления до полной остановки корабля на ВПП.- Высота десять, пять, три, два, один метр. Касание, - докладывает летчик сопровождения.

222

- Есть тормозной парашют, - подтверждает правый летчик.Отклонение от осевой линии посадочной полосы не более двух метров. Пробег

устойчивый. Рядом проходит истребитель сопровождения, завершая работу красивой горкой. Опускание носового колеса плавное.

Торможение колес эффективное. Автоматический сброс парашюта на заданной скорости. “Двойка” останавливается на полосе. Заруливаем на стоянку и после выключения двигателей покидаем рабочие места и сходим по трапу на землю. Корабль обступили радостные рабочие, техники, инженеры, руководители. С благодарностью смотрю на тех, кто всю ночь проводил многочасовую автоматизированную подготовку “Двойки” к полету, и с внешней сдержанностью разделяю понятное профессионалам счастье творческой реализации каждого из них в совместном достижении.

Затем разбор полета и наш отчет по заданию. Руководитель испытаний называет дату очередного полета”.

И так же следующий полет. Все заново, с некоторыми особенностями, но с той же тщательностью и согласованностью, без единого отклонения от программы подготовки корабля и экипажа.

А 15 ноября 1988 года мы видим на большом экране в центре управления полетом, как наш “Буран” плавно выполняет переход на пологую глиссаду и, уменьшая вертикальную скорость, мягко касается посадочной полосы. Выпускается тормозной парашют, и орбитальный корабль останавливается на осевой линии ВПП. Первый орбитальный полет корабля в автоматическом режиме без экипажа на борту завершен. Все как и в предшествовавших полетах “Двойки”.

Мы поздравляем друг друга, видим восторг специалистов Центра управления полетом и гостей и вспоминаем тех, кто не сможет разделить с нами радость успеха. Двое из летчиков-испытателей “Двойки”, Толя Левченко и Саша Щукин, несколько месяцев не дожили до этого дня. Но мы знаем: их вклад в развитие авиации и космонавтики останется в памяти тех, кто идет их путем.

Ноябрь 1988 года.

P.S. Уже после того, как эта история вышла в свет, ребята, а именно: воспитанник 12 омрап, штурман-испытатель 1 класса Виктор Васильев, и мой однокашник по училищу, Заслуженный лётчик-испытатель Российской Федерации Михаил Поздняков, прислали мне дополнительные материалы про Бачурина И.И. Кое-что из них я решил добавить:

223

Когда встал вопрос о подготовке к полётам на Буране, надо сначала было найти тренажёр-аналог, на чём можно было бы сначала потренироваться, прежде чем летать на самом “Буране”, именно Иван Иванович предложил использовать для этого самолёт ТУ-22м3. Для начала надо было ухудшить его качество до 4-х. В общем, Иван всё рассчитал. Заход на посадку начинался с высоты 10 000 метров, выпускалось всё, что только можно: интерцепторы, закрылки, шасси, створки бомболюка. Самолёт падал почти “колом”. Датчики на теле лётчика показали, что максимальное напряжение достигает при пересечении высоты 1500 метров.

Грудной клетке становится мало места. Она пытается вырваться наружу. Пульс доходит до 130 - 150 ударов в минуту, резко поднимается давление в крови, не хватает воздуха, и полной грудью получается вздохнуть только после касания колёсами ВПП или набора высоты снова 10 000 метров Посадочная скорость 400 км в час. Двойное выравнивание... Лётчики, представьте, каково строить заход на посадку с 10 000 метров, это вам не высота круга...

Когда Иван выполнял третью посадку, на неё приехали посмотреть зам.командира в/ч 15650 генерал-майор авиации Коваленко Е.С. и командир отряда космонавтов генерал-майор авиации Леонов А.А. Реакция обоих была прямо противоположной. Коваленко кричал: “Это цирк. Это трюкачество. Я это запрещаю...” А Леонов: “отлично, хорошо,похоже...”

Благодаря помощи Леонова, работы были продолжены. Всего выполнено 19 посадок по траектории Бурана, итогом которых были рекомендованы методы выхода в контрольную точку “с прямой”, “по спирали”, “разворотом на 180 градусов”, отработаны заход на посадку и посадка по штатной траектории, определена методика лётной подготовки лётчиков-испытателей и космонавтов на динамически подобном “Бурану” самолёту ТУ-22м3. Выданы рекомендации по объёму подготовки.

При докладе результатов научно-исследовательских работ “Плоскость” ГК ВВС маршалу авиации Ефимову А.Н. генерал Леонов А.А. задал Бачурину вопрос: “А сможет ли лётчик-истребитель, закончивший училище и летающий на самолёте МИГ-21, справиться с Вашим тренажёром?” И после получения отрицательного “Нет” первоначальный неподдельный интерес у Командующего, и в первую очередь у космонавтов, пропал ( М. Куклин.)

Я бы хотел, чтобы читатели обратили внимание на два момента: “первый, в каких сложных и рискованных полётах зачастую проходит работа лётчиков-испытателей. И второй, как порой обесцениваются результаты их труда из-за субъективной оценки тех, кто по долгу службы и должности должен быть беспристрастным. В связи с этим вспомнилось вдруг, как мы смотрели первый полёт Т-4 “сотки”, самолёта,

224

который на поколение обогнал все самолёты мира. Самолёт сделал 7 полётов, а потом программу закрыли. Кто, почему??? “темнят” до сих пор. Не забыть слёз Николая Алексеевича Алфёрова, который был штурманом у Владимира Сергеевича Ильюшина, поднявшего этот самолёт в воздух, когда мы вместе смотрели первый полёт “сотки” в Саках.

Ну и вот чем хотелось закончить этот рассказ. Не должен “Заслуженный лётчик-испытатель СССР” хорониться в номерной могиле без документов, а потом перезахораниваться уже с памятником. В стране, в которой это происходит что-то не так? Но страна-страной, а это упрёк всем нам, друзьям. Как же нас разобщили, что иногда собутыльники по гаражам оказываются ближе чем друзья в трудную минуту? И человек потом так уходит...

Резюмэ: “Мужики, мой “дружбан” Виталий Сундаков в самом начале нашего знакомства сказал замечательные слова: “Вася, могу позволить себе такую роскошь - дружить с несколькими людьми, независимо от их конфессии, вероисповидания, богатства, политических взглядов, связей и меркантильной выгоды, могут они мне что-то дать или нет. Дружу, потому дружу, они мне близки по духу”. И ещё: “Богат не тот, кто не нуждается. Богат тот, кто помогает нуждающимся”. И здесь речь идёт не только о материальной помощи, прежде всего - о моральной. Вот вам примеры:

1) Прихожу со службы, зима, вечер, перед домом бегает жена с годовалым ребёнком на руках и куча вещей в тюках, как попало завязанных, валяется на снегу - выгнали... Первую ночь ночуем у однокашника Лёни Волобоя, вторую - у штурмана Валеры Черкесова в его однокомнатной квартире. На третий вечер столкнулся с Геной Кустовым, Мастером Спорта СССР, Начальником Парашютно-Десантной подготовки нашего 33 Центра. Он: “Вася, на тебе лица нет, что случилось?” Объсняю ситуацию, что оказался на улице, частную квартиру снять не удаётся. Везде требуют оплату вперёд за три месяца, а нам получку задерживают. Гена выслушал: “Вот тебе ключи от моей однокомнатной квартиры , которую я приготовил для сына, он только женился. Дом ещё не сдали, воды нет, плита не подключена, 14 этаж, лифт не работает. Но крыша над головой есть, живи сколько понадобиться”. Мы прожили в этой квартире год, потом Центр сподобился выделить комнату в общаге боевому лётчику. Если бы не помощь Геннадия Кустова, я не знаю, чтобы я делал.

2) Игорь Ларьков, друг космонавта Лончакова, выложил 2000 баксов, чтобы мы с Константином Фроловым могли слетать на Байконур, помахать космонавтам “ручкой”, всё-таки мужики на пол года в космос улетают - это вам “не хухры-мухры”... Правда, был там один небольшой “казус” с моей стороны. Туда мы летели на Ту-134. Пассажиров было немного: в первом салоне генерал-лейтенант Циблиев Василий

225

Васильевич с небольшой группой единомышленников, во втором салоне бывший командир полка ракетно-космических войск Серёга с двумя “телохранителями”, в третьем салоне, возле туалета, (самое почётное место, кстати) - “Я” и Фролов с Ларьковым. Уже потом, после посадки я узнал, что генералу Циблиеву дали “добро” с нами лететь только потому, что он мой тёзка, тоже Василий Васильевич, а так бы пришлось ещё один самолёт выделять...

Уже в воздухе специально обученное лицо нас “обилечило”,не спрашивая, кто мы и зачем туда летим, А вот обратно мы “поставили не на ту лошадь”, попали в самолёт ТУ-154, и пассажиров было, как “сельдей в бочке. Из-за того, что Игорь как-то сел неудачно, сразу на два стула и встать, чтобы потом сесть на один, ему “было лень”, мне пришлось пройти вперёд салона. После набора заданного эшелона появилось другое “специально обученное лицо” и давай всех опять “обилечивать”. Доходит оно до меня: “Ваша фамилия? С Вас такая-то энная сумма (в рублях, в долларах не принимаем)”. Я назвал фамилию. Лицо нашло меня в списке пассажиров, приготовилось уже брать деньги, как вдруг обратило внимание, что против моей фамилии больше ничего не написано, прочерки в графах, кто ты и откуда, стоят. Лицо спрашивает: “А Вы от какой организации?” Говорю: “Ни от какой. Мы сами по себе”.

Лицо: “А тогда почему Вы здесь летите?” Отвечаю: “Потому что, я первый командир полка, экипажа и первый тренер по каратэ космонавта Лончакова”, и кстати, на горные лыжи его первый поставил - это тоже “Я”. Лицо взяло под козырёк и сказало: “Тогда с Вас денег не надо”. Помню, я тогда ещё подумал: “Блин, что ж я по дороге туда сразу не признался в этом факте, оказывается можно было пролететь на “халяву”, тогда б ресторане на Байконуре не пришлось бы “экономить”.Вот уж точно говорят: “Скромность - это шаг в неизвестность!”

Нет, а хорошо всё-таки я своих лётчиков воспитал! Одно огорчает - тот же Ларьков уже 10-ый или 12-ый год подряд в отпуск собирается к “слонам” в Таиланд.” Никакой фантазии, блин”. Нет, чтобы с командиром на Кавказ на горных лыжах поехать!

Эх, мало я “порол” этих лейтенантов!3) После этого Нового года и Рождества решили мы с женой поголодать три

дня, поскольку на праздники “слегка” переели. Первый день прошёл, тяжело, голова болит, жрать хочется. Я со своим астеническим сложением голодовки вообще тяжело переношу. И вот только я хотел “дрогнуть”, Бог с ней, этой “чисткой” организма, как-нибудь в следующий раз... Как вдруг звонит Голтис, а мы после майской встречи в Крыму вообще не общались. “Василич, Командор, как дела?” Отвечаю: “Первый день терпения, Голтис”. Он мне: “Молодец, так держать! Мы Вам сейчас

226

с Наташей “калядки русинские” споём. Включите телефон на громкую”. И потом пол часа с женой пели нам свои “калядки”. Ну разве после этого могли мы дрогнуть и допустить “слабость духа?” Конечно, нет. Вот что значит моральная поддержка друга, пришедшая вовремя. Я тогда ещё Тимура вспомнил, как он говорил о Викторе Георгиевиче Пугачёве: “Он никогда до этого на “трамплин” не ходил. Он первый раз туда зашёл, но именно тогда, когда это нужно было, и спас этого лётчика”. Так и Голтис, он мне пол года не звонил, но наконец позвонил именно тогда, когда я больше всего нуждался в “пендале,” чтобы преодолеть очередной барьер, который сам же для себя поставил.

4) На Новый год позвонил нам из Калиниграда Николай Семёнович Падра, Мастер Спорта СССР, бывший Начальник ПДП ВВС Балтики. Когда мы после 20-илетней разлуки встретились в прошлом году в г. Очакове на день ВМФ и вместе с нами лучшие парашютисты Морской авиации, жена была просто покорена его манерами, оптимизмом, галантностью в лучших гусарских традициях, до которого современному офицерскому сословию ох, как далеко. Так после его звонка, голоса, комплиментов, жена неделю летала как на крыльях, соответственно, я мог с этим делом (“комплиментами”) посачковать. Вот что значит помощь друга, для неё не страшны никакие расстояния...

Закончу тем, с чего начал - завтра день рождения Владимира Семёновича Высоцкого, а через две недели у Ивана Ивановича Бачурина. Помянем мужиков и будем помнить про войсковое товарищество и наше лётное братство...

В небесах мы летали одних. Мы теряли друзей боевых.Ну, а тем, кому выпало жить, будем помнить о них и дружить...

227

Последствия страха...

Рекламный плакат женско-мужского туалета на горе Клементьева в Крыму для “отважных” парапланеристов. Надо будет с Серёги Жукарина не забыть пиво за рекламу востребовать, он у них там

самый “бесстрашный”! (После Валеры Хегая, разумеется.)Кстати,за этот снимок “скрытой камерой” я фотографу “пузырь” не поставил. Передо мной вся панорама Кара-Дага, а он её снял не

под тем ракурсом. А ещё выдаёт себя за”папаратци”, блин!

“Я верю, я верю в риск,В безумное счастье риска.Как верит в летящий дискНа Играх метатель диска.И бьётся в ладонях шарНадежды, как небо белый.До истины - детский шаг,Но самый большой и смелый.

228

Да будет всегда с тобойУдача, метатель диска.Я верю, как верят в бойВ жестокую мудрость риска...

(автор, к сожалению, не известен -писал по памяти)

Рад видеть Вас, господа, уважаемые читатели и читательницы, (я надеюсь, что таковые хоть изредка попадаются на моей страничке) в Новом, 2013 году. Во-первых, выполняю обещание, дать ответ на “рекбус” предыдущего опуса, а если по-научному, космического закона, до которого Вы должны были дойти своим умом, или с помощью подсказки зала - Закон звучит так:

“Не просят - не лезь...” (соблюдая его, Вы никогда не попадёте в пикантную ситуацию, когда Ваша не прошенная помощь нужна, как зайцу “стоп-сигнал”.

Кто почувствовал вкус к самообразованию, выдам ещё начало одного закона: “Тебе надо... (соблюдая его, Вы никогда не вызовите отрицательных эмоций у своей жены, а если повезёт, то и детей тоже).

А во-вторых, вот какую штуку я обнаружил, освобождаясь от ненужного “хлама” перед Новым годом. Наткнулся на свою статью, которую отправлял в Крымский журнал “PRO X” (в переводе - про Экстрим) Журнал, кстати, красочный, красивый... Так вот в мае и июле 2007 года две моих статьи из рубрики “Выживание...” были напечатаны, а эту вернули без объяснений обратно, наверно, испугались огласки, я там фамилии двух редакторов тоже указал в качестве “положительного примера, правда прислав “гонорар или гонор”, (вечно путаю эти два понятия) 400 гривен. Поэтому со словами: “Ричарду Баху тоже возвращали его рукописи” я расписался за почтовый перевод и нисколько за, точнее “на” редакторов не “обиделся”.

И уже хотел выбросить “умные” мысли, которые тогда посетили мою голову, как вдруг поймал себя на поговорке: “Если ружьё в первом акте висит на стене, то в третьем, оно должно обязательно выстрелить. Перечитал я эту статью, а там продолжение “Преодолеть страх” (обмен опытом) и понял, что спустя 5 лет мои мысли по этому вопросу практически не изменились, за исключением того, что я разобрался в причине “пропадания голоса”, когда летал при минимуме на контроль техники пилотирования с двумя генералами. Там у меня голос пропал не потому, что я испугался, а потому что резинка с ларингофонами на “пузо” съехала.

Читатель увидит там повторение некоторых примеров, но я не стал ничего убирать - “Повторенье - мать ученья”... Итак, продолжаем тему “Выживание в

229

экстремальных условиях”, поговорим о последствиях перенесённого страха...Предвижу скептическую улыбку некоторых читателей, кто читал мою

предыдущую статью. «Что Вы, Василий Васильевич, всё о страхе, да о страхе – ведь есть темы интереснее, о женщинах, например». Ребята, о женщинах я и сам люблю, но о них чуть позже, а пока такого « умного читателя» отправим наверх повторно читать эпиграф, а если серьёзно, то недооценивать страх может только тот, кто сам его не испытывал в силу «сидячего» образа жизни, или тот, кто не видел, что делает он с людьми. Поэтому предлагаю нам « нормальным экстремалам» « раздраконить»его так, чтобы он не мешал заниматься своим любимым делом, а потом обязательно о женщинах…

Сидят у меня в гостях как-то два генерала: Иван Дмитриевич Федин, впоследствии Командующий Авиации ВМФ России, и Валерий Николаевич Лозебный, тогда Зам. Командующего ВВС Балтийского флота. После третьего « александера», принятого на грудь, разговор пошёл о чём? Угадайте с трех раз – ребята, ну какие женщины – о работе… Мы же культурно отдыхаем… И вот тут Валерий Николаевич поведал историю, как он струсил и ничего не смог в тот момент с собой поделать. Я помню, что меня тогда поразил не столько сам случай, как то, что он об этом рассказал.

Обычно мужчины в таких вещах не признаются. Он был тогда командиром полка в Германии. Самолёт СУ-24 бросило в «пике» из-за

отказа управления. Привязные ремни оказались притянуты неплотно, отрицательная перегрузка подвесила к фонарю кабины. Руки до рычагов катапульты не доставали. Когда он уже прощался с жизнью, вдруг представилось лицо Командующего, как он говорит на его могиле: « Эх, полкан, даже катапультироваться не смог. Слабак!» Каким-то неимоверным усилием он сумел дотянуться до рычагов…Первым ушёл штурман, потом Валерий. Само катапультирование и приземление на парашюте особых эмоций не вызвало. Через неделю прошёл медкомиссию и приступил к полётам. В таких случаях сначала положено выполнить 1-2 контрольных полёта на проверку техники пилотирования. Их Валерий Николаевич слетал с генералом, командиром дивизии. Генерал, вылезая из кабины, сказал: «Оценка отлично, теперь летите самостоятельно».

“И вот тут я почувствовал, что руки и ноги стали ватными, страх парализовал всё тело» - рассказал Валерий Николаевич, - «Я понял, что не могу лететь. Товарищ генерал, я слетаю завтра». Генерал в ответ: « Ну что Вы, Валерий Николаевич, это не методично. Надо сегодня». Но командир полка был непреклонен. На следующий день Валерий Николаевич еле заставил себя совершить полёт. Потом всё пошло нормально, страх был преодолён. Я сразу вспомнил подобную ситуацию с моим другом

230

Виктором Савиновым. После катапультирования всем экипажем со сверхзвукового разведчика ТУ-22р ни штурман, ни оператор летать не смогли. Стресс. Я ещё тогда подумал о них:«слабаки». Теперь понял, что был неправ. К чему я всё это рассказал? Чтобы подчеркнуть, каким бы смелым Вы себя не считали, после опасной ситуации психика может дать сбой. Это надо знать и учитывать в дальнейшей деятельности. А ещё лучше её сразу реабилитировать. Способов приводить психику в порядок существует множество, научных и не очень, для каждого они индивидуальны. Я поделюсь своим, который открыл для себя сам и назвал: « клин – клином»

Нашёл его в парашютном спорте. На первой своей «тридцатке», так мы называем свободное падение в течение 30 секунд, я на 15-ой секунде сорвался в плоский штопор. Помню, как земля закрутилась, словно в калейдоскопе, голова буквально отрывалась от тела. В таком положении и раскрывал парашют в нарушение всему и вся, чему учили. На второй « тридцатке» я выиграл бутылку коньяка у Мастера Спорта СССР прапорщика Вани Задесенца, хотя все 30 секунд пропадал также в беспорядочном падении. Он со мной поспорил, что я не смогу пропадать более 10 секунд. Как меня не крутило, я выдержал. К сожалению, эти два случая меня ничему не научили. В момент раскрытия парашюта на третьей «тридцатке», опять же в « бп» - так мы называем беспорядочное падение, стропы пошли по ногам. Дальше рывок, и я оказываюсь в своих стропах, как в коконе. Ноги торчат вертикально вверх. Выше ног какой-то узел из строп и скомканный купол парашюта. Руки сразу пошли к плечам на замки отцепки, а следующая мысль: « А что дальше? Они сработают, но от купола я всё равно не освобожусь, запаску в таком положении раскрывать нельзя». Боковым зрением вижу, как со скоростью курьерского поезда уже надвигается земля. Понимаю, что остались секунды, а что делать, не знаю. Помню, как я начал кричать «матом» и рвать на себе стропы. На высоте 200 метров удалось выпутаться, парашют сразу раскрылся нормально, « запаску» использовать не пришлось. Приземлился, руки-ноги трясутся мелкой дрожью. Иду к «старту» и понимаю, если сейчас сразу не прыгну, потом, возможно, и не смогу. Надел другой парашют, в самолёт, вывалился как во сне. Дальше прыгал нормально, хотя какое-то подсознательное чувство страха в момент раскрытия купола преследовало меня лет десять. Потом было уже две « отцепки». Так мы называем случаи, когда основной купол отказывает, приходится от него отсоединяться и раскрывать запасной парашют. Эмоций при этом уже было меньше, и хотя особой необходимости вроде не было, я снова сразу садился в самолёт и совершал прыжок. Так, на всякий случай, чтобы психика не дала сбой, естественно сначала разобравшись в том, что случилось. Этого правила стараюсь придерживаться и сейчас. Если в какой-то ситуации из-за страха был не на высоте,

231

сначала разбираюсь в причинах, потом стараюсь сразу повторить ситуацию. Мне это помогает выбить страх сразу, пока он не начал разрастаться. За 32 года полётов в боевой авиации я убедился, в воздухе бывает испугаться то не успеваешь, но потом, лёжа в постели, память вновь и вновь прокручивает этот эпизод, так от страха уснуть не можешь. Вот к чему могут привести лишние переживания. А так Вы сразу давите страх на корню. И кстати, опытный тренер никогда не отпустит ученика с тренировки, если у того не получился какой-то элемент или прыжок. Заставит сделать правильно, чтобы страх неудачи не давал свои ростки до следующей тренировки.

А теперь, обращаюсь к “корифеям» парашютного спорта. Пожалуйста, делитесь своим опытом «отцепок» и прочими случаями с молодыми, а то кроме анекдотов на старте от вас ничего не услышишь. Только не относитесь к ним легко, даже если они у вас пока особых эмоций не вызвали. Чтобы у «молодых» не сложилось впечатления, что всё это «семечки». “Отцепка – отцепке» рознь. У Мастера Спорта СССР Геннадия Ивановича Кустова, Президента Николаевской областной федерации авиационных видов спорта, более 5 тысяч прыжков и 9 « отцепок». Так одну он до сих пор не может спокойно вспоминать. При выполнении купольной акробатики партнер своим куполом влетел ему в стропы. Сам отцепился, а Гена, отцепив свой купол, в его парашюте падал как в саване. Лишь перед самой землёй, изодрав руки в кровь, смог выпутаться и открыть « запаску». У майора Жени Панина, одного из самых опытных парашютистов бригады ВДВ, с которым мы в своё время прыгали на всех «показухах» города Николаева и его окрестностей, в момент раскрытия в основной купол влетел флаг. Так он столько страху натерпелся, пока его оттуда выдирал, что потом этого мужественного человека, прошедшего Афган, прыгать с флагом можно было заставить только под дулом пистолета. А я, узнав эту историю, флаг стал паковать и привязывать в два раза тщательнее, чем это делал до сих пор, если предстояло с ним прыгать. А у полковника Падра Николая Семёновича, бывшего Начальника ПДП авиации Балтийского флота более 5000 прыжков и 15 отцепок. Он немного поделился переживаниями после каждой отцепки, когда в прошлом году в Очакове мне повезло отмечать день Военно-Морского флота с сильнейшими парашютистами Морской авиации СССР. Поверьте на слово - этому человеку есть, что вспомнить...

Есть ещё просьба к господам «корифеям» парашютного спорта, думайте какой пример Вы подаёте молодёжи или хотя бы его отслеживайте. В позапрошлом году наблюдал такую картину. Идёт на посадку в самолёт один из известных парашютистов города Одессы в домашних шлепках на босу ногу. Я даже не называю его фамилию, настолько это типичная картина. Энное количество тысяч прыжков

232

за плечами, он профессионал и может себе такое позволить. И в этот же подъём за ним идет «молодой», так и хочется сказать «солопед», на вид лет двадцати, весь в крутом парашютном « прикиде» и тоже в шлёпках. На лице так и написано, что он уже «взял Бога за бороду». Я понимаю, что это неправильно. Мэтр может прыгать хоть босиком, для него это безопасно. Идти, правда, потом неудобно. Мы их, этих парашютистов как-то раз забросили из-за облаков за 17 километров от старта. Ну, подумаешь, ошиблись «малость».Мне бы подсказать «молодому, что кроссовки удобнее чем шлепки в «турпоходе». Но поскольку сам от активного парашютного спорта отошёл, прыгаю изредка, а в то лето вообще занимался «извозом», возил парашютистов на работу на самолёте АН-2, поэтому давать «пацану» советы, что ему рано прыгать в такой обуви, как-то постеснялся. Но чувство на опасность у меня развито сильно, говорю это без всякой ложной скромности. Я сразу понял, что этого «молодого» ещё «жареный петух в зад не клевал» и «пороху он не нюхал». Летать была не моя очередь. Я остался на земле и с горечью смог убедиться, что интуиция меня не подвела. Приземляется Мастер, крутая глиссада снижения, красивое выдерживание, видно, что землю чувствует до миллиметра. За ним приземляется «молодой». На первый взгляд всё также. Но я то вижу, что он идёт на пределе своей техники. Ему нельзя так резко « клевантировать», да ещё в последний момент. А потом «брить на скорости» в трёх сантиметрах от земли в домашних тапочках. Всё надо делать выше и плавнее. Пусть это не так зрелищьно, но надёжно. В общем, на втором прыжке этот молодой человек на глазах у своей мамы и прочей публики втыкается в землю, ломает обе ноги. Вывод: господа Мэтры, не стесняйтесь делать замечания молодёжи, когда она пытается «лихачить» вслед за вами. Иначе периодически будем убеждаться в верности поговорки: «Да, опыт и импотенция приходят с годами». А оно нам надо? А молодым хочу сказать, после первой сотни прыжков приходит «эйфория», что вы всё можете. Это опасное состояние, и чем скорее вы его перерастёте, тем лучше.

Ну, и чтобы Вы до конца поняли мою мысль, приведу такой пример. Он интересен ещё тем, что показывает, как страх влияет на некоторые мужские качества. «Мужики, не боись» - это совсем не то, о чём Вы подумали. Я тогда работал командиром морского ракетоносного авиационного полка в гарнизоне Остров, что под Псковом. Накануне позвонил Командующий: « Василий Васильевич, у Вас выходит срок контроля техники пилотирования. Спланируйте себе два полёта, завтра прилетит генерал Пироженко, Вас проверит». На следующий день в Калининграде туман. Самолёт с Пироженко не выпускают, а у меня хотя и стоит «жёсткий» минимум, но летать можно. Я начал лётную смену по плану. Часа через три самолёт с Калининграда

233

взлетел. А ещё через час при подлёте с борта мне поступила команда: « Экипажу занять места в самолёте, ждать, генерал скоро подъедет». Сели в кабину, прочитали карту предполётных проверок, в том числе и за генерала. Для чего я вызвал своего правого лётчика Юру Лончакова, впоследствии ставшего командиром отряда российских космонавтов. Карту прочитали, Юра покинул кабину, ждём. Наконец подъезжает «уазик» и вместо одного генерала вылезают два. С Зам. Командующего ещё прилетел Главный Штурман генерал Волков. Я испытал сразу сложную гамму чувств. Сначала я был польщён. Это ж надо сразу два генерала хотят полетать на моём самолёте. Потом вспомнил про субординацию, пытался вскочить по стойке «смирно» - отдать честь. Хорошо привязные ремни помешали, а то бы набил себе «бо-бо» о фонарь кабины. А потом мелькнула мысль: « Два генерала на борту – однако, плохая примета, это как женщина на корабле…Тем более с двумя сразу я ещё не летал, до этого они как то поодиночке подъезжали». Предчувствию суждено было оправдаться.

Взлетаем. Самолёт ещё на полосе, вдруг в момент отрыва Пироженко резко стягивает обороты правого двигателя. Первое состояние – шок. «Это нарушение всех инструкций и «методичек». Имитацию отказа двигателя положено делать не раньше уборки шасси и механизации. Это просто хулиганство какое-то. Наконец, это просто не безопасно, а если тяги не хватит? Мы же не летчики-испытатели». Это только часть мыслей, которые в долю секунды пронеслись у меня в мозгу. Но мозги о «чём-то» размышляют, а руки, ноги сами начали делать всё, что надо в подобных случаях. Отошли от земли, когда всё сделал, думаю, надо ж своих членов экипажа предупредить. «Внимание, экипаж. Отказ правого двигателя, идём на одном». Потом подумал, что ж я их пугаю. « Уточняю, не отказ двигателя, а имитация отказа». Мне казалось, всё это я сказал чётко и спокойно. Потом вдобавок к двигателю пошли «отказы» приборов…примета ж плохая. А погода была на пределе. В общем, попотеть мне пришлось изрядно. Сели, рулю на второй полёт, генерал говорит: «Не надо, на стоянку». Зарулили. Стоим под самолетом: « Товарищ генерал, разрешите получить замечания». Генерал Волков, стоящий за генералом Пироженко, показывает мне большой палец. А Пироженко подносит к моему носу кулак и говорит: « Узнаю, что ты сделал это же с кем- то из лётчиков, сниму с должности. Так делать нельзя. Просто я тебя знаю ещё по Быхову, где ты был комэской, и в тебе был уверен, что справишься. А теперь в себе уверен и ты, потому что сложнее случая с отказом двигателя, чем этот, у тебя не будет. Случится раньше, выпустишь тормозные парашюты, взлёт прекратишь. Позже, спокойно уйдёшь, как ушёл сейчас. Оценка за полёт « отлично», единственное замечание, ты не предупредил экипаж». Отвечаю:

234

«Предупреждал дважды». Пироженко Волкову: « Ты слышал?». Тот отвечает: «Нет». Думаю: « Что за чертовщина. Давайте слушать магнитофон». Прослушали. До момента отказа двигателя и после слышны мои чёткие команды. А вот в момент этой ситуации звучит еле слышный «жалкий лепет». Так я впервые узнал, что в момент опасности тембр голоса может меняться до неузнаваемости. Именно так и произошло впоследствии у майора Васи Ефимова, когда я водил сводную группу двух полков на Север. Его экипаж погиб в Баренцовом море на траверзе Новой Земли. Никто из нас, слышавших его последний возглас в эфире, не понял, что это он. Если бы я разобрал, что это Ефимов, сразу бы послал туда экипаж с КАС-150 на борту, специально предназначенный для таких случаев. А так я это сделал с опозданием на 30 минут. И хотя мы нашли огромное масляное пятно на воде и сбросили туда Спасательный контейнер, даже если ребята катапультировались, это было поздно. На севере без лодки долго не проплаваешь. Вот она цена умения управлять своим голосом в минуты опасности. До этого, кстати, как-то пришлось услышать как могучий бас генерала Лециса, руководившего полетами на полигоне, в опасной ситуации превратился в фальцет. Но тогда значения этому случаю я не придал. Спросите: « Да, нафиг нам знать такие тонкости?». Мужики, разговор не о вас. Просто ваша любимая женщина переживать теперь будет меньше, если услышит, что у вас вдруг голос изменился. Она сразу поймёт, что вы не стали евнухом. Просто у вас «коленки стали трястись от страха», а в постели вы такой же орёл!!!

А теперь, господа парашютисты и «экстремалы» всех видов спорта приглашаю подумать над двумя такими моментами, о которых я сам начал задумываться совсем недавно, посмотрев фильм своего друга Константина Фролова « Гималайский Спасатель». Костя приводит факт, как на соревнованиях по парапланеризму в Индии, в день, когда там был местный праздник Пасхи, травмировались сразу пять человек, один серьёзно. Я сразу вспомнил день, когда на Троицу у нас Веня Фомичёв с Ильичёвска влетел в стропы Серёжи – Молдована. Оба тогда упали с высоты 20 метров. Вениамин на девятый день умер, а Сергей получил тяжёлые травмы. Мало того, в том же подъёме сломал ногу старший группы с Белгород – Днестровского. А у Виталия Кущенко и Гены Ковтуна сцепились купола при купольной акробатике. Они еле распутались, причём Виталию пришлось приземляться на запасном парашюте. Ещё пример: друг Константина Фролова известный актер и режиссёр Андрей Ростоцкий погиб на Пасху. Он всей группе дал отдых от съёмок, а сам полез на скалы проверить страховку для работы на следующий день. Я начал вспоминать свою жизнь в авиации. Тогда вообще внимания на такие вещи не обращали, и тоже в церковные праздники, когда мы летали, случалось много неприятностей. Мораль:

235

не мы эти праздники устанавливали, не нам их отменять. Это я к тому, что скоро “Рождество”... Господа уважаемые атеисты и верующие других конфессий, не вздумайте этот Светлый день проигнорировать...

И ещё, смотрите, какая случайность или закономерность. У Вени Фомичёва через месяц как он погиб родилась дочь. У Толи Сичкаря, с которым мы прыгали и он погиб, через две недели родился сын. Т. е. когда эти ребята прыгали, их жёны были на последнем месяце беременности. Женщины в этом периоде жизни очень чувствительны и ранимы. Ясно, что они в таком состоянии намного сильнее переживают за мужа. А эзотерический закон гласит: « Чего боишься, то и произойдёт». Т. е. их страх за мужа мог притянуть эти опасные ситуации. В общем « мужики» не будем эгоистами, не надо в угоду своим прихотям волновать наших жён, когда они беременны.

О многом ещё хотелось бы сказать. Любая опасная ситуация заставляет думать, а их было много за 50 с лишним лет занятий «экстремальной» деятельностью. Приходилось падать «сухим листом» в перевёрнутом на спину дельтоплане. Или видеть свои горные лыжи над головой, когда сложился купол параплана в первом полёте на Кавказе,запаска при этом «по рассеянности была забыта дома», а курсы по фристайлу я ещё не прошёл. Очень интересен вопрос о вещих снах, у меня такие были, о предчувствиях, интуиции и т. д. Но возможности статьи ограничены, к тому же я обещал ещё о « женщинах», точнее не только о них…Так что про страхи закончим.

После написания первой статьи все дни ходил с чувством какой-то неудовлетворённости и никак не мог понять, почему? Наконец дошло. В той статье, которую напечатали, я привёл фамилии двух человек, которых знал, что они не испытывают чувство страха. Оба с России. (В журнале редакторы выбросили фамилии этих двух, на которых я ссылался. Чтобы восстановить историческую справедливость, приведу примеры, которые были в первоначальном варианте:

Заслуженный лётчик-испытатель Сергей Анохин сказал так: “За время многолетней испытательной работы чувство страха во мне как-то исчезло, атрофировалось, уступив место холодному расчёту и решимости, бороться за опытную машину до конца” Если молодёжь не знает, Сергей Анохин единственный лётчик-испытатель в мире, который летал и испытывал самолёты с одним глазом. Второй ему выбило при аварийном покидании разрушившегося в воздухе самолёта.

А второй, кого я привёл в пример как образец, кому неведомо чувство страха, мой правый лётчик Юра Лончаков. Его даже неожиданно свалившееся финансовое благополучие напугать не может. Сейчас Юрий Валентинович - Герой России,

236

командир отряда Российских космонавтов, три полёта в космос, и спустя n-oe количество лет, как он был у меня в экипаже лейтенантом-”солопедом” и по сей день, он не дал мне повода пересмотреть свои взгляды в отношении его в этом вопросе... Чтобы не быть голословным, приведу лишь такой факт. Я уже писал, что я год к нему присматривался, пока взял к себе в экипаж. Ну, а когда взял, надо же теперь воспитать “салагу”. Но для начала его надо сделать счастливым, а это значит поставить на горные лыжи. Помните слова Жана Клода Килли? “Горные лыжи сами по себе не могут дать счастье, но вполне могут заменить его!”

А у меня любимая поговорка: “Отныне, как Вы познакомились со мной, хотите Вы того или не хотите, но Вы будете у меня счастливы!” Поэтому, я сразу за него решил, что в зимний отпуск он поедет со мной на Кавказ, на мою любимую военную турбазу Терскол. Но для начала ему надо хотя бы показать горные лыжи визуально. Он же до этого их только в кино видел. Посему, как только в конце ноября выпал нормальный снег, я Лончакову под роспись довёл свой приказ: “В воскресенье в 9 утра стоять возле моего дома с лыжами”. А почему, письменно и под роспись? Да потому что 2 ноября по моему устному приказу мы поехали открывать конькобежный сезон на озеро Гороховое. Я сказал, чтобы был зачёт, пока все 10 км по периметру не объедем, с озера не уйдём. В итоге, сначала провалился Юра по шею, а потом я по пояс, но озеро мы из принципа объехали, точнее по моему приказу. Правда потом пол дня отогревались в сауне. Где Лончаков про себя пробубнил, но я услышал: “Воскресенье - это выходной день, и больше я “дурные приказы” выполнять не буду”...

Наивный, он не знал, что я тоже не порю “отсебятину”, а выполняю наказ Командующего. А Пётр Иванович Гончаров, после того, как представил меня моему же полку, где я уже три года проработал замом, завёл меня в мой же кабинет и сказал: “А теперь, Василий Васильевич, прими самое дурное решение и заставь его выполнить”.

Я в недоумении: “Зачем, тов. Командующий?” Он мне: “А что б все поняли, что пришёл новый командир”. Я после отлёта Командующего на всём личном составе осуществлять его совет постеснялся, а вот на своём правом лётчике решил попробовать.

В итоге, 9 утра Лончаков стоит с лыжами, выхожу я с двумя парами лыж, беговые и горные. Кинули на пальцах, кому, чего тащить. Юре достались горнолыжные ботинки в рюкзаке, а мне горные лыжи через плечо, как винтовку. Встали на беговые лыжи и помчались км 5 для разминки. Доехали до горы за деревней Заньково. Смотрю, а там кто-то уже трамплин построил и лыжня проложена. Ну, трамплин - это вообще

237

моя слабость, учитывая, что это мой первый вид спорта. Поэтому, говорю: “Юра, показываю два поворота и прыжок с трамплина”. Но за этим обучением, я как-то не придал значения, что трамплин - то вверх стоит, как это положено для фристайла.

В итоге, делаю два поворота, выскакиваю на трамплин, толкаюсь, “блин”, мы так не договаривались” - улетаю куда-то вверх метра на три, оттуда грохаюсь задницей об свои же лыжи, жопа, пардон, зад (“нервы ни в п..., ни в Красную армию”) рикошетит меня в классическую стойку горнолыжника для скоростного спуска, и я красиво продолжаю движение, как будто всё так и задумано. Подъезжаю к Юре, гордо говорю: “Понял, как надо? Но ты сначала на трамплин не лезь, просто потренеруйся где-нибудь в сторонке на беговых лыжах”. Юра мне: “Угу” и полез наверх. Тут я отвлёкся на свой гудящий от удара зад, как вдруг слышу характерный треск ломающихся лыж и вижу завершение сальто Лончакова с втыканием и последующим сломом обоих лыж о склон горы. Подскакиваю: “Ты что, дурак? Не видел что ли, что я на горных лыжах еле-еле устоял, куда ты на беговых полез?” А Юра мне, выплёвывая снег изо рта: “Командир, но Вы же прыгнули, значит и я должен”...

Вот тогда я впервые понял, что мой правый лётчик “без царя в голове”, потому что лезть на трамплин для фристайла с беговыми лыжами может только человек, который ничего не боится, или у которого “Не все дома”... что почти одно и тоже.

И это человек “блин”, до сих пор упорно считает меня своим учителем, хотя я этому сопротивляюсь, но суть не в том. Я поймал себя на мысли, что вот фамилии двух “бесстрашных москалей” я привёл в качестве примера, а как же наши, «за державу обидно». Неужели на нашей Украине « бесстрашные богатыри» перевелись? Ну чтоб совсем ничего не боялись или почти ничего. Напряг я «фантазию» и вспомнил, есть…есть такие. Более того, я даже с одним знаком. Представляю главного героя – Геннадий Антюфеев – инструктор парашютной подготовки международной ассоциации каскадёров «Украина». Сразу предупреждаю, Геннадий очень скромный человек, и мне ничего о том, что он бесстрашный, не говорил. То, что я дальше скажу, это мои « домыслы». А впрочем, судите сами.

Мне посчастливилось с Геной прыгать с парашютом и «возить его на работу», в смысле пилотировать самолёт АН-2, с которого он прыгал. Его прыжки всегда завораживающе красивы и на грани разумного риска. Пересекались наши пути и в Карпатах. Первым и единственным человеком, которого я встретил в 6 утра на зарядке из отдыхающей публики в Подобовце, был Гена. Мне сразу веселее стало, оказывается не я один такой «мозахист». Потом на горе он подошёл ко мне с профессиональным инструктором по горным лыжам Антоном, и ребята предложили поехать с ними « проветриться», посулив внизу пиво. Ну, от пива на « халяву» кто

238

ж отказывается, и я легко согласился. Если б я знал, что меня ожидает! Отошли мы метров на 150 вверх и вправо от подъёмника на самый «крутяк». Метров 50 ниже начинался густой лес. Я даже подумать не мог, что они собираются туда ехать, а то бы сразу отказался от пива. «Ну, а теперь вперёд», - сказал Гена, и они помчались.

Поскольку я «нормальный военный», хоть и бывший, а военные они ж не думают. Они приказы сразу выполняют. Опять же в лётчики берут по здоровью, а не по уму…Короче, я помчался за ними. На полной скорости мы врезались в лес. Пол горы , петляя как заяц, постоянно уворачиваясь от ёлок, палок и веток, я мчался за ними. Потом что-то «уставать» стал. Только хотел сказать: «Гена, давай передохнём», как он сам остановился. Я уже хотел ему благодарность объявить за заботу, но потом понял, что остановка вызвана не мной. Подъезжаем к нему с Антоном, а у Гены так большой пальчик в сторону под 90 градусов торчит от нормального положения. Вывихнул, значит. Только я подумал: «Как же сюда доктора»…Как Гена его другой рукой с хрустом вставил на место и сказал: «Ну, что встали? Поехали», - и они тут же помчались дальше. Я ещё немного за ними попрыгал между веток, а потом мне пива совсем «расхотелось». Крикнул: «Ребята, давайте помедленнее, у меня и так 12 переломов». Ребята «потери бойца в отряде не заметили” и так и умчались “вдаль”.

Выехал я на трассу и поехал как все «нормальные» люди. Вечером, взяв пиво и не только его, пошёл с ними разбираться. Я ж и заблудиться мог в лесу, и замёрзнуть. Бросили одного, товарищи называется. Прибыв в отель, где жил Гена, узнал, что Маэстро готовит дам к завтрашним полётам и скоро его не ждать. Ладно, думаю, тогда пойдём ко второму Сусанину. Мне повезло, Антон оказался дома. Он оказался очень интересным человеком, и я многое взял из его жизненного опыта себе на вооружение. Ну, например, Антон на Кавказе умудрился, зная всего полтора десятка слов, из них половина «матерных», работать переводчиком у немцев с ФРГ и инструктором по горным лыжам. Причём немцы очень остались довольны своим инструктором. А секрет прост. Антон матом не ругался, он с немцами на нём разговаривал. Это, конечно, шутка. Главными были артистизм и кураж. А это дано не каждому. Но, впрочем, я отвлёкся от главного героя.

Что ж ещё про него такого рассказать? А вспомнил. На следующий год, опять же в Подобовце отдыхаем внизу, пьём пиво и любуемся периодически пролетающими парапланеристами. Вон как красиво летят два тела в парной подвеске. Высота метров 100 над рельефом. Вдруг, о ужас, одно тело выпало. Наверно, подвеска большая попалась или ножные обхваты не застегнул…Тело падает, слабонервная публика уже глаза начала закрывать от страха. Как на высоте метров 30 раскрывается парашют и приземляется улыбающийся Геннадий. Но радоваться ещё рано. А пассажир? Как

239

же он без инструктора? Приземляется и улыбающийся пассажир. Гена ж человека не бросит, если он его летать на параплане не научил.

Но, сразу хочу предупредить дам, которым ещё предстоит летать с Геннадием Антюфеевым. Как только вы вздохнёте от облегчения, оторвавшись от склона, а у некоторых это почему-то с первой попытки не получается, Гена сразу задаст вам риторический вопрос: «Со мной ещё полетишь?» И не дай вам Бог ответить: «Нет». Гена сразу покинет борт параплана с парашютом. А вам уж как повезёт. Чтобы дамы не думали, что автор шутит, привожу пример из жизни. Иду я по Николаеву, вдруг звонок: «Василий Васильевич, это я Женя Цветкова, помогите найти дорогу» Спрашиваю: «А ты где?». «В Карпатах, в Подобовце, меня Гена на параплане запустил. Я среди леса приземлилась, вышла на дорогу, уже «час» стою, а не одна машина не едет. Куда идти?» « Говори, что видишь вокруг?» Она мне описала приметы. И я ей выдал совет, куда идти. А если вас эта история не напугала, расскажу ещё одну. Если Гена видит, что дама одна лететь не боится, он просто сваливает параплан и пикирует на сосны пока дама не скажет: «Да». И можете мне поверить, у Геннадия предки в седьмом колене были комикадзе, поэтому он с боевого курса не свернёт. Так что лучше не сердите Маэстро отрицательным отказом.

Кстати, о Жене Цветковой. Когда я имел неосторожность в восторженных тонах рассказать о прыжках Антюфеева её маме в Николаеве, мама тут же позвонила в Киев дочери: «Срочно приезжай, здесь есть то, что нам нужно». Женя прикатила, и Геннадий уговорил её сразу сделать три прыжка с 3000-3500 метров. А это почти минута свободного падения. Мало того, он и мою дочь уговорил прыгнуть с парашютом в 30 лет, а я это безуспешно пытался делать, начиная с 16 лет.

Ну и чтобы вас окончательно убедить, что Геннадий не так прост, как кажется, приведу маленькую деталь. У Гены на спине, прошу прощения у дам за столь интимную подробность, есть иероглифы. Когда я спросил, что они означают. Геннадий без всякой рисовки ответил: «Жизнь – это путь к смерти». Это тоже косвенное подтверждение того, что этого человека может напугать, как говорит мой друг Владимир Минеев « Лишь неожиданно свалившееся финансовое благополучие!». А теперь «Ахтунг – Внимание»: со всей серьёзностью отнеситесь к дальнейшей информации. Мужчины, лучше не докучайте Геннадию вопросами о страхе, если вы не собираетесь учесть это потом «при разливе». Он суровый человек и не терпит праздной болтовни. А вот Женщинам я даю прямо противоположную рекомендацию. Поскольку он ещё « не в том возрасте, когда согласие дамы пугает больше чем её отказ», можете смело просить его раздеться до пояса, чтобы полюбоваться красивым торсом и «почитать» иероглифы. К таким просьбам Геннадий относиться благосклонно. Единственный

240

совет при этом, сразу уточняйте, раздеться до пояса снизу или сверху. Гена, как « истинный самурай» ленив и не всегда напрягает свою интуицию, чтобы сразу угадать желание дамы. Мужчинам подходить с подобной просьбой не советую, только зря потратите время. Он – «Лесбиян», и хотя на свете столько красивых мужчин, ему только женщины нравятся.

Но, что это я, всё о Гене да о Гене. Наши Главный и Литературный редакторы журнала “ПРО ЭКСТРИМ” Игорь Чекалин и Дмитрий Круглов тоже смелые люди. Не побоялись напечатать эту статью. А представляете, сколько на них сейчас сыпется писем от разгневанных читательниц за то, что автор перечислил не все «мужские достоинства» Геннадия Антюфеева – инструктора парашютной подготовки каскадеров Украины.

Увы, уважаемые читатели, этот комплимент я сделал редакторам авансом. Не то они побоялись, что я привёл много примеров из “москалей” и их за это по головке не погладят. Не то, что просто ребята оказались очень “скромные” и побоялись “лишней славы”, но эту мою статью тогда в 2007 они не напечатали, забыв о том, что “скромность - это шаг в неизвестность!!!”

P.S. Написал я всю эту “отсебятину и все эти две недели, как сей “опус” увидел свет, ходил с чувством какой-то неудовлетворённости, и никак не мог понять, “Почему???” Наконец, осенило - мне патриотические “чуйства” спокою не дают! Я же героических “москалей” аж две фамилии назвал. А от нашей “Хохляндии” что? Только один Антюфеев героический? (фамилии двух главных редакторов не всчёт. Они, как оказалось, нормальные люди и “бояться, как все.) Надо, чтобы хотя бы два на два было. Порылся я в “копилке своей памяти” и вспомнил про одного ещё бесшабашного. Есть у нас на Украине поэт, музыкант, актёр, режиссёр, лётчик-спортсмен... всего не перечислить, и просто хороший человек, и всё в одном лице - Константин Фролов. Вытащил я его как-то в Кабардино-Балкарию, зимой. Тот ради друга, меня то есть, на третий день пребывания в посёлке Терскол, спустился с горы Чегет на горных лыжах, сложнейшей горы Советского Союза, хотя до этого он горные лыжи, и вообще лыжи, как и Лончаков, видел только в кино. Сами понимаете, что стойка при спуске у него была очень “спецмфическая, сразу 5 точек опоры (руки, ноги и “пятая - зад” называется). Сам я постоянно был в трёх метрах, и подвиг сей видел крупным планом. Так он, “злодей” так ошалел от страха (мы же о последствиях страха пишем) что до сих пор, спустя лет 10 после сего знаменательного события, не написал ни одной песни про горные лыжи, хотя ему, поверьте на слово, написать какую-нибудь поэму - “плёвое дело”. С одного только яхтенного похода на Стамбул он 15 песен привёз и продолжает их “рожать периодически” на тему “море”, а про

241

горы до сих пор ни одной, представляете? Вот я и думаю, как же ему вдохновение поднять? Может второй раз на Чегет затащить? А то после первого он как-то не проникся...

Но тут есть проблема, знаете что он мне ответил. когда я по-второму разу предложил ему прокатиться с Чегета: “ Пусть рвётся тол, и динамит, и аммонал. Я эти горы в телевизоре видал...” И я до сих пор не знаю, это он сам сочинил или у Высоцкого “слямзил?” В итоге, вся моя начавшаяся после того спуска спуска с ним седина - “коту под хвост”. А я думал, “страна ещё одного горнолыжника получила”, наивный... До сих пор жалею, что тогда ещё не знал про Школу Выживания Виталия Сундакова. А Виталий учит: “Опасность надо предвидеть, по возможности избежать, при необходимости действовать!” Сколько б краски на подкрашивание седины сэкономил...

Так сделаем же правильные выводы!!! Ну, и чтобы как-то отблагодарить тех читателей, у которых хватило терпения дочитать сей “опус” до конца,и учитывая, что новогодние праздники продолжаются, вознагражу их экслюзивным тостом от “МЕНЯ”. Дело в том, что, катаясь на горных лыжах на Кавказе, я как-то стихийно, задолго до “Шурика из Кавказской пленницы” стал собирать Кавказские тосты. На одиннадцатом году я поймал себя на мысли, что большинство тостов я уже знаю и стал придумывать свои. Их у меня в запасе сейчас порядка 86 на данный момент или “момент”, если ударение делать на первом слоге.

Как ни странно, первый тост, который я сам придумал, оказался у меня самым любимым. Называется он:

“За чудаков”!!!

Я неожиданно вспомнил фильм “Человек ниоткуда” - глупая, пустая на первый взгляд, кинокомедия, играет молодой Юрский... Но там есть один сильнейший эпизод:

Земляне в машине времени прилетают на Землю в своё же первобытно-общинное общество в тот момент, когда вождь изгоняет из племени лучшего охотника. Они ему: “Послушай вождь, за что лучшего охотника из племени изгоняешь? Он же мамонта убил, племя от голода спас...”

А вождь, меланхалично выковыривая мясо изо рта, ответил: “Да, Гиви хороший охотник, много добра для племени сделал, но, Вы понимаете, он у нас не такой, как все. Он - чудак”.

Земляне: “А как это - не такой как все?”Вождь: “Он у нас не ест друзей. А каждый знает, что друга съесть особенно приятно. Его

ум, Красота, Сила войдут в тебя, и ты дальше пойдёшь продолжать его дело. И к тому же

242

он целует руки женщинам. А этого у нас в племени вообще никто не делает”.

Так давайте поднимем тост за “чудаков”, которые никогда, ни при каких обстоятельствах, не едят своих друзей и целуют руки женщинам!!!

С Новым годом, друзья!!!

Инструктор по Кавказским тостам, и горным лыжам тоже, ваш полковник Чечель...

243

Ах, эти женщины!!!

«Доктор, я, наверно, «лесбиян».

Вокруг столько много красивых

мужчин,а мне женщины

нравятся»…

Всего два дня назад я вернулся из очередного похода, в котором пришла идея, о чём надо написать в предверии Нового года или «конца Света» - «блин», не знаешь

к чему готовится с этими «предсказателями», но если посмотреть на нашу новую Украинскую Раду, то, я думаю, конца света не будет, бо если он «грядёт», то ради чего они так друг друга «ногами пинают»?

Но всё по порядку. В этот раз меня занесло на Северный Урал, в настоящую Зиму, на турбазу «Таёжная Рось», что километров 400 севернее Екатеренбурга. Морозы временами доходили до минус 35, 37 градусов, снега по пояс, так что конные прогулки и езду на снегоходах мы отменили сразу. По приезду сразу начали с бани, два дня подряд, и «рашен водки» - иначе было не выжить. Но совесть «меня не мучила», т.к. до этого 1 декабря я ознаменовал начало зимы пробежкой на беговых лыжах, километров 20. А 7 декабря, сразу по приезду на «тёплый юг», открыл горнолыжный сезон в местечке Мрадкино возле города Белорецка, что в Башкортостане. С меня взяли 140 рублей по пенсионному удостоверению, и первые полтора часа подъёмник работал для меня одного пока не приехала детская горнолыжная школа. Я от такой

с хозяином турбазы “Таёжная Рось” Алексеем Васильевым, Мастером Спорта СССР и

КМС по восьми видам спорта, включая стрельбу.

244

«халявы» ошалел, и от «жадности» без отдыха и перерыва на глинтвейн сразу сделал 30 спусков на километровой горе среднего профиля. Но вернёмся к «Таёжной Роси».

Мне впервые довелось жить в деревянном домике, в котором три входных двери и два тамбура, чтобы уменьшить потери тепла. В некоторых комнатах были двух ярусные койки и верхние считались престижными, бо там было теплее. И вот в первую же ночь ворочаюсь я одетый, в спальнике на деревянной кровати, сверху на мне ещё два спальника и матрац и думаю, где-то и когда-то со мной это уже было… Блин, да я же примерно так первые 7 лет своей службы провёл в казарме, с мужскими «мордами», от лейтенанта до капитана дослужился, и всё потому, что нашему Командующему авиацией Балтийского Флота, генерал-лейтенанту Сергею Арсентьевичу Гуляеву позарез понадобилось защитить кандидатскую диссертацию. Тема её звучала примерно так: «Использование авиацией полевых аэродромов при ведении боевых действий в современной войне». Тема, конечно, очень, актуальная, т.к. «ежу» понятно, что при современном высокоточном оружии и средствах его доставки все стационарные объекты типа аэродромов, военно-морских баз и пр. будут уничтожены в первые часы, если не минуты, от начала мирового тотального конфликта. И единственная возможность дать авиации выполнить хотя бы несколько боевых вылетов – это вывезти её из под ракетного удара на полевые или оперативные аэродромы. (Читателям для расширения «кругозора» - в первые часы Великой Отечественной войны на западных границах СССР потери авиации составили около 1200 самолётов, из них порядка 800 были уничтожены на земле, не успев взлететь.)

Теперь сами понимаете, насколько важно было отслеживать этот вопрос, учитывая, что во времена «холодной войны» противостояние СССР и США было настолько реальным, что третья мировая война могла разгореться в любой момент, стоило только «расслабиться». Ну, и второй момент, который надо чётко представлять – Командующий, он не может чего-то осветить неточно, посему 10 лет все авиационные части авиации ДКБФ собирали статистику для диссертации, сколько дней в году самолёты могут работать с полевых грунтовых аэродромов, с учётом капризной Балтийской погоды, разумеется. Иногда дело доходило до… - даже не знаю, какое слово употребить… Мы улетали на грунт 28 или 29 декабря, чтобы на следующий день на транспортных АН-12 и АН-26 прилететь домой обратно встречать Новый год, но обратно прилетали не все. Самолёты и, естественно, часть личного состава, в основном, «холостяки», оставались на грунтовых аэродромах Обрику и Нурмси в Эстонии «пасти» срочную службу – матросов. И всё это для того, чтобы потом документально доказать оппонентам, что авиация может вести боевые действия в зимний период на 2-3 дня раньше, чем это прогнозируют в Пентагоне. А то, что

245

холостой лётчик или техник – он тоже «человек», и хочет встретить Новый год в «женском обществе» - кого это, блин, интересует… Или Командующий даёт на 8 марта самолёт АН-12, чтобы хотя бы часть личного состава попала домой к семьям, а командир полка отказывается: «Тов. Командующий, не вижу необходимости, лётчики всего две недели назад были дома на 23 февраля»… Поэтому и говорят, в Армии только первые 25 лет тяжело, дальше к этой «дурне» привыкаешь. Кто думает, что я на нашу советскую армию «наговариваю», пусть прочитает воспоминания генерал-лейтенанта Виктора Николаевича Сокерина и Тимура Апакидзе, как они летом всё ждали полотора месяца приезда Бориса Николаевича Ельцина на учения, и какой «бардак» и неразбериха происходили при этом в верхних и нижних штабах вместо того, чтобы личному составу авиации и Северного флота уйти в заслуженные плановые отпуска, чтобы потом, набравшись сил и здоровья, снова крепить мощь и боевую готовность северных границ нашей Родины. Или взять теперешний скандал проворовавшегося руководства Мин Обороны России… Но не будем о «грустном»…

Что касается Балтики, была в таком подходе и обратная сторона медали, очень для нас положительная. Такая оторванность от семей давала возможность максимально сконцентрироваться только на лётной работе. В итоге, я уже писал, что боевой первый класс мы получили ещё в чине старших лейтенантов. Это было настолько нетипично и быстро для тогдашней Морской авиации, что командир 15 одрап в Чкаловске, где мы проходили ВЛК, полковник Игорь Кучеровский, увидев меня и Гену Напёрсткова, жалостливо спросил: «Пацаны, вы такие молодые, за что вас с капитанов разжаловали?» И когда узнал, что мы это звание ещё не получали, удивлённо покачал головой. «Ну, вы, блин, даёте»…

Причём, очень много зависело от личности самого командира полка. Наш полковник Ермаков Дорофей Самсонович сам летал очень смело и давал также летать нам. В качестве примера приведу такие факты. Мы уже месяца полтора отлетали на зимнем грунте, как прошёл ледяной дождь, и сразу ударили морозы. Аэродром весь покрылся абсолютно гладким льдом. Полёты срывались неделю, пошла вторая, и изменение погоды не предвиделось, а подпирали сроки подготовки нас на класс. И тогда командир полка позвонил Командующему и попросил разрешения попробовать летать так. Гуляев дал «добро». С лётного поля были сняты все внутренние ограничительные щиты. Две полосы, основную и запасную объединили в одну шириной 400 метров, длиной 3 км. Дорофей Самсонович выполнил первый полёт на разведку погоды сам. Потом отлетали его замы и командиры эскадрилий. После чего командир полка доложил: «Летать можно, но лётчики выкатываются». Командующий разрешил садиться сразу за ближним приводом и катиться до другого

246

ближнего привода, т.е. лётное поле получилось размером 5000 метров на 400. И пошли интенсивные полёты, сначала с пилотами постарше, а потом очередь дошла и до нас «солопедов».

Самое сложное, как ни странно, оказалось выруливание со стоянки. Представьте себе, стоят самолёты в ряд, между плоскостями зазор 7-10 метров. Впереди метрах в 80 лес. Надо сначала газануть так, чтобы ИЛ-28 набрал достаточную скорость и инерцию, потом резко прибрать один двигатель и за счёт тяги второго создать разворачивающий момент и тут же стянуть и этот двигатель на малый газ, чтобы струёй выходящих газов не повредить самолёты на стоянке. Самолёт должен сам развернуться на 90 градусов и дальше можно продолжать руление в сторону предварительного старта. Но опыта по началу не хватало. Давали тяги на разворачивающий импульс то много, то мало. Если мало, то самолёт выруливал со стоянки и застывал к ней задом градусов под 45, соплами как раз на рядом стоящие соседние самолёты. Потом деваться некуда, даёшь газ, сдувая всё сзади: стремянки, заглушки и народ, находящийся рядом, и всё-таки доворачиваешь на нужный курс. А если переборщил с разворачивающим импульсом и самолёт выскакивал далеко от стоянки, но ближе к лесу, теперь уже к нему задом, то приходилось потом крутить разворот на 360 градусов и больше, опять же, обдувая всех струёй от своих двигателей. Народ, естественно, ругался матом и «всякими нехорошими словами» на таких «выруливальщиков». Но потом, ничего – «пристрелялись» и летали с абсолютно гладкого льда вполне уверенно, осуществляя после посадки импульсное торможение, т.е. педалями сучишь, как заяц на барабане, поочерёдно, т.к. на ИЛ-28 автомат «юза» (растормаживания колёс) конструкторы тогда ещё не придумали.

А однажды летали ночью при боковом ветре 12-15 метров в секунду и условиях 100 на 1 и это при минимуме аэродрома и самолёта 150 на 1,5 по системе ОСП. Стоит мне только вспомнить те полёты, как память тут же высвечивает курсовую и стрелку радиокомпаса, смотрящие «враздрай» градусов под 10-15, сильнейшую болтанку на посадочном курсе и сначала удивление, а потом восхищение, что в таких условиях оказывается можно летать. (ОСП - это когда для захода на посадку имеешь только две приводных радиостанции, без всяких там курсо-глиссадных систем и РСП посадки.)

Полёты выполнялись только контрольные с самыми опытными инструкторами. Это естественно было нарушение лётных законов, но командир полка Дорофей Самсонович Ермаков пошёл на это, т.к. поджимали сроки подготовки нас на первый класс, чтобы в перспективе забрать на новые типы самолётов. В результате его не боязни летать рискованно и смело мы через три года после окончания училища

247

получили первый класс, а наши однокашники в однотипном рижском полку получили лишь второй, а на первый их подготовили лишь через полтора года.

В общем, народ втянулся в этот ритм, что как только грунтовые аэродромы в Эстонии подмёрзнут, мы сразу перелетаем туда, сидим там до марта, пока не начнёт таять. Перелетаем обратно, сразу всей эскадрильей идем в отпуск, в апреле – мае восстанавливаемся и перелетаем опять на грунт. Сидим там до осени, и всё начинается по новому кругу. Я такую систему испытал на себе 7 лет подряд. Отпуск в марте, и по пол года и больше проводишь без семей, а пока холостяк, то тоже без женщин, т.к за «границей» русским офицерам женщин «не положены», будет - «руссишь аморален», и зоркое око замполитов за этим строго следило.

Года через три пришёл к нам новый набор штурманов: Саша Котлов, Боря Кручинин, Федя Камшекин, Боря Тимохин, все женатые, и когда они попали в такие условия, то никому не говоря, написали письмо сразу в ЦК (Центральный Комитет КПСС). Наш полк к тому времени уже разогнали, летали мы отдельной эскадрильей во главе с подполковником Владимиром Стефановичем Кондрашовым. Идут полёты, и вдруг к нам на грунтовый аэродром Обрику в Эстонии с Москвы запрашивается самолёт АН-26, без всякого доклада в Калининград Командующему. Комэск запрашивает Командующего, что делать? Ответ: «Принимать», - хотя ясно, что и Командующий в недоумении, с ним этот полёт никто не согласовывал.

Короче, прилетает АН-26, вылезает из него всего один пассажир, упитанный, улыбчивый полковник и показывает письмо, которое написали штурмана в Центральный Комитет с резолюцией Борзова, тогда Командующего Авиацией ВМФ СССР: «Письмо в целом правильное. Гуляеву разобраться и принять меры». Сначала полковник беседовал только со штурманами, а потом пригласили нас, их непосредственных командиров, я тогда был уже командиром звена. Полковник изложил суть письма. Ребята в короткой писульке жаловались всего на два момента. Что они женатые, а к семье на побывку, «детей посчитать», возят через месяц-полтора, и второе - никаких шансов получить квартиру, т.к. наши офицеры уходят на «ДМБ», а начальник авиационного гарнизона, командир транспортного полка, полковник Воскресенский их квартиры забирает и отдаёт своему личному составу, мотивируя тем, что у него приказ: «Командующий приказал мне расселить лётный состав». Как будто мы не летаем и вообще с другой «деревни».

А потом полковник из Москвы создал такую доверительную обстановку: «Ребята, я понимаю, у вас наверняка ещё претензии есть, в письме вы не могли всё изложить. Выкладывайте всё, вы же видите, Командующий вас поддерживает, и мы сейчас все вопросы враз и порешаем». В итоге, ребята «распустили «сопли», Саша: «У

248

меня противогаз не по размеру, выдали №3, а мне надо №2. Я после первой газовой атаки сразу задохнусь». Боря: «А у меня до сих пор портупеи нет. Как в наряд идти, так побираться приходиться»… и т.д. В общем, полковник всё это записал и улетел в Калининград. Там это всё озвучил на Военном Совете, и в этом «ворохе мелочей» потерялось то главное, ради чего писалось письмо. Командующий Сергей Арсентьевич Гуляев был взбешён настолько, что когда распределяли места воинским частям по итогам года, он нашей эскадрилье даже никакого места не определил: «Этим писакам, которые письма пишут, я даже последнего места не даю. Они и этого не достойны, но предупреждаю, ещё что-нибудь подобное повторится, пеняйте на себя». И всё опять пошло, как было, ничего не изменилось.

Вот в такой обстановке и произошёл случай, который вдруг вспомнился в снегах Северного Урала. Но чтобы недоверчивый читатель до конца прочувствовал обстановку, в которой проходил вылет, приведу стихи доморощенных поэтов из нашей среды, которые не по «наслышке» знают, как плохо мужчине долго без женщин. Но сначала детский анекдот из времён нашей курсантской молодости:

«Идёт КВН, вызывают на сцену трёх человек: студента-физика, студента строительного института и курсанта авиационного училища. Саша Масляков показывает им кирпич и спрашивает: «Расскажите об ассоциациях, которые он у вас вызывает». Физик: «Я думаю, какие процессы обжига пришлось ему пройти, прежде чем стать строительным материалом».

Строитель: «Я думаю, какие красивые здания можно из таких кирпичей построить».

Курсант: «А я думаю о женщинах…»Ведущий: «Но позвольте, какая связь между кирпичом и женщинами? Почему,

глядя на кирпич, Вы думаете о женщинами?Курсант: «А я всегда о них думаю…»А всё почему? В наши времена жили мы в казарме, в увольнение пускали раз

в 2-3 недели, и самое распространённое наказание у младших командиров было не «2 наряда на работу вне очереди», а «Лишаю очередного увольнения», в итоге некоторым так «везло», что они женский пол месяцами видели или в кино, или в «самоходе». Но когда в «самоходе» (самовольной отлучке – называется) на женщин много не посмотришь, в основном, крутишь головой по сторонам, чтобы патруль вовремя заметить… Да, «блин» я же обещал стихи:

249

Курсантские…Мы едим три раза в сутки,Спим на мягких тюфяках.Ночью снятся проститутки,А проснёшься х… (пардон, член в руках)

Мне могут интеллигентные дамы сказать: «Фи, как грубо!» с вами полностью согласен, но такова суровая проза жизни, мадам». И из песни слова не выкинешь…

В чине подполковников, майоров, на четырёхмесячных курсах командиров полков в 33 Центре Морской авиации в городе Николаеве, причём, Новый год приходился как раз на середину учёбы, а выходными были всего два дня: 31 декабря и 1 января - родились такие строки:

«Наступила осень, выросла капуста.У меня угасли половые чувства.Выйду на дорогу, брошу член свой в лужу.Наступай прохожий. Нафик, он мне нужен…

Продолжение - во второй части этого «опуса»…

250

Ох, уж эти женщины!!!

«Дон Хуан знаками показал,

что он Хуан!»

Прежде чем, продолжить рассказ о женщинах в нашей жизни, хотелось бы сначала сказать вот о чём, учитывая, что «на носу» Новый год. Ещё неделю назад, на Северном Урале, любуясь «бескрайними» в

кавычках просторами сибирской тайги, я поймал себя на мысли, что мне очень тревожно за эту Уральскую природу. Просто на глаза попалась огромная поленница дров, которая нужна для отопления всего одного нашего деревянного домика, а их на турбазе пять, не считая клуба, столовой, конюшни. И так дровами топят в каждом сибирском селе, то же самое происходит на Украине в Карпатах, Крыму, других странах, и ничего здесь пока не поделаешь. Мы сами губим природу, которую не мы создавали. Но по-другому пока никак, иначе не выживем. Но, помимо этого, мы каждый новый год рубим миллионы елей, сосен ради своей сиюминутной прихоти и дурости. И как бы нас не убеждали недобросовестные лесники, или «умные дяди», для которых это давно стало прибыльным бизнесом, что всё под контролем, что они посадят саженцы взамен, и для леса никакого урона не будет – это всё миф. Каждый год человечество рубит сук, на котором сидит, с катастрофической скоростью уничтожая «лёгкие планеты». Чтобы вырастить дерево, нужны десятки лет, с чтобы его спилить или срубить секунды или минуты.

Как это здорово, когда любимые женщины разделяют увлечения своих мужей авиацией, а иногда, чтобы сделать им приятно,

готовы даже с парашютом спрыгнуть или на параплане пролететь!!!

251

Что самое обидное, один не очень умный царь перенял у Западной Европы этот обычай тащить в дом ёлки на Новый год, чтобы через 2-3 недели их выбросить, как ненужный хлам, а нынешние правители на уровне президентов стран, мэров городов и прочих, обличённых властью индивидуумов, так и не «поумнели». Москва, аж «умиляется»: «Ах, мы срубили такую большую ёлочку, что когда её везли, пришлось троллейбусные провода поднимать»… На Украине хвалятся: «А у нас росла «ялынка» такой высоты, что её Ватикан выбрал. И мы её в подарок ему отправили.

Одно утешает, что появляются умные люди. Уже в моём родном Николаеве и Херсоне давно ставят искусственные ёлки, которые, кстати, выглядят красивее и наряднее, чем те, которые привозили из леса. Но, как же этот процесс «поумнения» нации идёт медленно. Граждане, которые тащат живую ёлку в дом, чтобы через 2-3 недели её выбросить на помойку, задумайтесь, какую планету мы оставим нашим детям и внукам.

Когда Виталия Сундакова спросили, какие цветы ему больше всего нравятся? Он ответил, одним словом: «Живые!»

Совсем недавно я прочитал, что славяне в древности никогда не дарили сорванных цветов. И дело не в их «сердобольности». Они знали, что любое растение, в том числе и ель, лишённое корней и обречённое умирать, цепляется за жизнь и «вампирит» энергию всеми силами из окружающего пространства, особенно от людей, которые рядом, т.е. вы своими подарками отнимаете здоровье у самых близких вам людей.

И песню, которую придумал ансамбль «Любэ» и поёт с таким надрывом «Не рубите дерева, мужики, не рубите…» это лишь ещё одно свидетельство, что пора прекратить этот придурочный обычай, живое многолетнее растение тащить себе в дом, якобы для того, чтобы «порадовать» ребёнка. Но поверьте, потом, когда они поумнеют, они вам спасибо не скажут…

Ладно, высказал, что наболело, дальше пусть каждый принимает решение сам, а мы перейдём к главной теме нашего повествования, а именно роли женщины в жизни мужчины и наоборот…

Мы уже давно не были дома, сидели, как всегда, «на грунтах». В тот день, о котором хочу рассказать, эскадрилья принимала участие в каких-то крупных учениях. Экипажи были расписаны, всё шло по плану, как вдруг командиру эскадрильи поступила новая вводная. Выделить ещё одно звено для совершения внеплановой задачи. Дело в том, что Командующий Балтийским флотом вице-адмирал Михайлов, возвращаясь с Атлантики на крейсере «Октябрьская революция», был буквально «затрахан» (извиняюсь за это выражение, но оно наиболее точно выражает суть

252

происходящего) авиацией НАТО после прохода зоны Балтийских проливов. Самолёты разных типов пикировали и проносились над крейсером каждую минуту, нашей же авиацией в воздухе и «не пахло», как будто её вообще нет. Командующий флотом, естественно, дал приказ Командующему авиацией Балтийского флота срочно устранить этот «бардак» и отогнать «супостатов», которые даже «адмиральский час» после обеда не дают нормально исполнить. А «адмиральский час» на флоте – это «святое». (В переводе с итальянского «сиеста» называется, а если и на наш сухопутный язык перевести, то «послеобеденная дрёма»).

Короче, всем частям авиации Балтики было расписано, когда, во сколько и каким составом появиться над крейсером Командующего, «побряцать оружием» и показать нашему «вероятному противнику кузькину мать»… Из нашей эскадрильи я, наверно, оказался самым не загруженным, в силу своей молодости, только командиром звена поставили, поэтому этот внеплановый вылет поручили возглавить нашему экипажу. Согласно, поставленной задачи, нам звеном надо было перелететь на аэродром «подскока» Дунаевка, по «дороге сбросить бомбы на морском полигоне Б-46. Заправиться и, вылетев в район Проливной зоны, пронестись над крейсером вице-адмирала Михайлова, показав блоку НАТО, что авиация Дважды Краснознамённого Флота - это вам “не хухры-мухры”. Потом произвести посадку в Дунаевке, снова заправиться, и опять «домой» к себе на «грунта».

И вот мы с моим боевым штурманом Колей Ноговициным и всем составом звена готовимся к внеплановому вылету, я рассматриваю фотографию крейсера, прикидывая, под каким ракурсом над ним лучше всего пронестись с учётом взгляда на нас Командующего из под адмиральской фуражки, как вдруг Коля хлопнул себя по лбу: «Командир, аэродром Дунаевка, он же не охраняется. Давай позвоним нашим жёнам. Что им стоит доехать 24 км до Калининграда, а потом 60 км до Дунаевки. Хоть повидаемся». Я ответил: «Сможешь дозвониться –звони». Дело в том, что связь на полевом аэродроме была временная и «никудышная». Мне однажды довелось быть свидетелем, как командир полка орал, орал в трубку, докладывая Командующему плотность грунта и пригодность его для полётов, а тот никак не мог разобрать цифру 5 там или 7 кг/см квадратный. И тогда командир полка нашёлся: « Тов. Командующий, плотность грунта как нормальная женская грудь, разрешите полёты». Эту фразу Командующий услышал и полёты разрешил.

Короче, часа через 3-4 как нам поставили задачу, мы уже взлетели звеном с грунтового аэродрома Обрику, что в Эстонии, и пошли на юго-восток. Справа у меня ведомый - лейтенант Саша Деменёв, лётчик 3-го класса, справа – старший лейтенант Коля Хартав, лётчик 2-го класса. Я тоже старший лейтенант, командир

253

звена, с 1-ым классом, но опыта летать ведущим ещё никакого, допуск только получил.

Кстати, расскажу свой «горький» опыт про Шуру Деменёва, раз его фамилия попалась мне на глаза. Я, когда начал летать с ним ведущим пары, постоянно делал ему замечание, что он, стоя со мной в строю один на один или ближе, много времени смотрит в кабину на приборы, нарушая первую заповедь НПП (Наставления по производству полётов – ведомый обязан чётко сохранять своё место в строю, постоянно следить за ведущим и никогда не терять его из виду.) Я ему говорю: «Саша, если мне придётся сделать незапланированный энергичный маневр, допустим, чтобы избежать столкновения с птицей, ты же не успеешь среагировать – столкнёмся. Если уж тебе так надо посмотреть в кабину, параметры работы двигателя проверить или ещё что-нибудь, отойди от строя и смотри, сколько тебе влезет». Саша мне обещал больше не повторять такую ошибку, но приходил новый вылет, и всё повторялось сначала.

Думаю, надо его, «злодея», как-то проучить, и научить, заодно. Поскольку я всегда был сторонником нестандартных методов обучения, решение пришло сразу, экспромтом. Как только в очередном полёте я увидел, что Деменёв повернул голову в кабину, тут же, одним махом подскочил над ним метров на 30 и стал чуть слева и чуть сзади. Думаю, посмотрю, что ты будешь делать, «шут гороховый». Наблюдаю, вот Деменёв оторвался от созерцания кабины, глядь, а ведущего то нет! Головёшка так и закрутилась в разные стороны. Я уже ждал его доклада: «351, Вас не вижу» - как это положено было сделать «нормальному ведомому… И уже предвкушал, как я ему сейчас злорадно скажу: «А ты головку-то вверх подними». Но, как сказал Мюллер: «Трудно понять логику непрофессионала», - Деменев вдруг как рванёт свой самолёт вверх. Я еле успел «отпрыгнуть» вверх и влево, как он тут же пронёсся по моему месту и стал метров на 50 выше, надо мной. Оказывается, ему показалось, что он сейчас на мой киль наскочит. Короче, мы чудом избежали столкновения. Но мой метод обучения сработал, больше Саша Деменёв в кабину при полётах строем не смотрел. И когда спустя лет 15 я был у него в гостях в гарнизоне Монгохто, где Саша летал на самолётах ТУ-22м2, и парился в его домашней бане в квартире на третьем этаже, мы с удовольствием вспомнили этот «курьёзный» случай. Но вернёмся к нашему внеплановому вылету:

Прошли береговую черту, идём на юг на средних высотах. По «дороге бомбанули” на морском полигоне Б-46 на траверзе Клайпеды, вышли на аэродром Дунаевку, произвели роспуск, сели, заруливаем на стоянку и, я не поверил своим глазам – из за соседнего капонира показались наши жёны. «Ну, Коля, молодец!» - подумал я,

254

но, тут же отогнал все мысли об «интиме». Предстоял самый важный момент, ради которого мы сюда прилетели. Надо было уточнить последние свежие координаты корабля Командующего Флотом, проложить маршрут и точно на него выйти под нужным ракурсом. Весь переполненный этим, свалившемся на меня чувством ответственности, я сказал жёнам, подошедшим прямо к самолёту: «Девушки, у нас сейчас очень сложный вылет, подождите пару часиков, пока слетаем, а потом всё будет. Но сейчас спрячьтесь где-нибудь, не маячте на стоянке».

В общем, получили последние координаты корабля Командующего, взлетаем, ложимся на курс.

Собрались «в кучу», я установил связь по направлению и информировал об этом РП. А руководителем полётов был командир эскадрильи транспортного полка подполковник Коренев Иван Васильевич, которого специально прислали с аэродрома Храброво, чтобы руководить моим «стратегическим» вылетом. А с авиационного ремзавода на аэродроме Донское прислали три технических экипажа для того, чтобы обеспечить заправку и предполётный осмотр нашей ударной группы.

Подполковник Коренев выдал мне: «Работайте по направлению, связи конец. Я ему выдал квитанцию: «Принял». Но секунд через 5 Иван Васильевич вдруг добавил фразу: «У меня сменился ветер, принимать вас буду с другим стартом». Штурман эту фразу уловил, а я занятый в этот момент переходом со 2-го на 3-ий канал как-то этот радиообмен «прохлопал ушами». В общем, мы красиво пронеслись над крейсером Командующего. Я специально сделал, чтобы прошли над ним в небольшом крене, так «красивше». Ведомые стояли как надо, ребята постарались, в общем, всё получилось «абге махт!»

Легли на обратный курс. «Руды» (рычаги управления двигателями) стоят чуть ли не на максимальном режиме, чем быстрее прилетим, тем больше будет времени на общение с жёнами. Я уже на лобовом стекле вижу картину, как мы с женой сейчас общаться будем, и не совсем «платонически, мы же уже больше месяца не виделись. Несёмся «на всех парусах», километров за 50 штурман мне по СПУ (самолётному переговорному устройству) утвердительным тоном выдаёт: «Командир, распускаться будем над стартом», зная, что садиться будем не с тем курсом, с которым взлетали.

А я-то имею в «мозгах» обратный курс посадки. Говорю: «Ты что, Коля, распускаться будем на третьем развороте».

Он мне: «Командир, да с этим же курсом схема роспуска над стартом». (имея ввиду один курс посадки, но его не озвучивая).

Я ему: «Да, ты что, Коля, «офонарел», совсем к полётам не готовился, с этим курсом схема роспуска на третьем развороте, и тоже не говорю в цифрах, каким

255

именно».В общем, так мы с ним «попрепирались» на повышенных тонах, не понимая друг

друга, и я забыл сбросить скорость. Выскакиваем мы звеном на привод, впереди полоса, я штурману: «Молчи, «пустая голова», я знаю», главное сейчас строй «соблюсти» - жёны же снизу смотрят. Красиво проносимся над стартом, я ввожу звено в разворот, и в конце его окончания РП напоминает нам схему роспуска. Только тут я понимаю, что штурман был прав, но сделать что-либо уже просто невозможно. Скорость у нас под 700 км/час, вместо положенной 400 по «коробочке». Висим в правом крене градусов 45, вместо положенных 15, и самое главное летим не к тому третьему развороту. И вдруг я вижу, что нас выносит на взлётный курс аэродрома Чкаловск, с которого идёт взлёт полка тяжёлых, сверхзвуковых разведчиков ТУ-22р, и секунд через 15 мы врежемся в их боевые порядки.

Тут у меня «слегка заклинило». Обычно ведущий должен или предупредить ведомых о маневре: «Разворот влево», - и потом его выполнить, или делать его, молча, но так, чтобы ведомые успели среагировать. Причём ведущий сначала должен посмотреть на ведомого, в сторону которого он собирается делать маневр, а потом уже его выполнять. Я не сделал ни того, ни другого. Как «кролик на удава», глядя на «двадцать вторые, которые были впереди, резко перекладываю самолёт из правого крена 45 градусов в левый, и лишь потом поворачиваю «каралик головы» на внутреннего ведомого, который ещё 1,5 – 2 секунды назад был внешним.

Картина, которую я увидел, явилась для меня полным шоком. Шура Деменёв, который стоял у меня справа, улетел куда-то так, что я его больше не видел до самой посадки, как потом не пытался найти. А Коля Хартав ввёл свой самолёт в крен, но я - то ввёл раньше, у меня инерции больше. Его фюзеляж надвигался на меня и, мы должны были неминуемо столкнуться. От неожиданности у меня на долю секунды возникло состояние «прострации». Я чётко помню, как начал втягивать голову в плечи, видя, как надвигаются на меня заклёпки на бомболюке его самолёта, т.к. столкновение сначала должно произойти моим фонарём кабины, и лишь потом всем фюзеляжем, но в последнюю долю секунды Хартав успел дать ногу, провалился вниз, и я тут же промчался по его месту, успев подумать: «Ну, молодец, Коля», - и совершенно не успев испугаться, некогда было.

Тут до меня дошло, что руководитель полётов, Иван Васильевич, уже третий раз запрашивает, где мы? И мои действия? Хотя меня аж трясло от нервного напряжения, я ему, как можно более «меланхоличным тоном» ответил: «Да мы тут на третьем, распускаемся», - хотя в тот момент я даже ещё не представлял, где мы, где мои ведомые, и как мы вообще будем заходить на посадку.

256

В общем, каждый из нас каким-то невообразимым маневром, в нарушение всех схем Земландского полуострова, сумел выйти на посадочный курс и произвести посадку поодиночке, правда, совсем не в той очерёдности, как планировалось. Зарулили на стоянку. Я пошёл к самолёту Хартава, чтобы пожать ему руку. Подхожу, они со штурманом стоят под самолётом. А штурманом у него был старый, седой капитан Жариков Николай Иванович, который на ИЛ-28 летать начал, когда мы ещё «под стол пешком ходили». Смотрю, Жариков стоит весь бледный, губы трясутся… Он как меня увидел, произнёс: «Я таких ведущих в гробу видал», и дальше как пойдёт «поливать меня матом».

Я, понимая его состояние, спокойно говорю: «Ну, ладно, Николай Иванович, погорячились, в воздухе всё бывает. Обошлось ведь». А он ещё больше на меня матом. Смотрю, у техников «шары на лоб, рядовой штурман командира звена «оттягивает»…

Пытаюсь опять его приструнить: «Николай Иванович, потом, после полёта, наедине мне всё выскажете». А Жариков ещё пуще разошёлся. Тут из-за капонира появились наши девушки. Смотрю и у них «глаза на лоб полезли». Чтобы терять авторитет перед жёнами – такого «позора» я не выдержу. Как заору на штурмана: «Товарищ капитан, я Вам приказываю молчать. Смирно! Кругом шагом марш!». У Жарикова «лязгнули зубы», на скулах заходили желваки, он молча повернулся и ушёл. А во мне, как что-то оборвалось: «Господи, обидел уважаемого человека…»

Наши жёны подскочили: «Что случилось? Что случилось?»Как же мне до этого инциндента хотелось скрыться с женой в ближайшем

капонире, прижаться к её молодому, желанному телу спортсменки, студентки, комсомолки, волейболистки 1-го разряда и просто красавицы, но тут желание пропало напрочь. Я не мог понять, что произошло, но чётко знал, для «интима» сейчас не место и не время. Извинился перед своей и Колиной женой, мотивируя, что нам срочно дали приказ вылетать обратно, т.к. там без нас «не справляются», и побежал на КДП. Как ни странно, хотя мы ещё не докладывали о готовности к вылету, нам уже выдали условия на перелёт и торопили со взлётом, т.к. в Эстонии портилась погода. Прибегаю на стоянку, самолёты уже заправлены, даю команду: «По коням», - и мы взлетаем. Единственное, что я себе позволил, чтобы скрасить горечь такой скоротечной встречи с жёнами, это запросил разрешения у РП, для сбора группы пройти над стартом. Иван Васильевич Коренев, который в нашем предыдущем «маневре» похоже, ничего не понял, не возражал, и мы в красивом, плотном строю пронеслись над полосой и пошли на север.

Прилетаем, уже вечер, погода сложная, но аэродром «гудит» - полёты в самом

257

разгаре – учения… Только сейчас ощутил приятную усталость, всё-таки три красивых вылета «оторвали», даже «казус» с неудавшимся столкновением отошёл как-то на второй план. Экипажу даю команду: «В столовую, а я пойду на КДП, доложу, что задание выполнили». Штурман меня тянет за рукав: «Командир, не надо на КДП, радист уже всё по дальней связи доложил, пошли с нами». Спрашиваю: «Куда?»

Стрелок-радист Валера Фартушный: «А мы покажем, куда», - и оба тянут меня в лес. Смотрю, у каждого в кармане по бутылке водки. «Блин», когда успели, видно взяли у техников, пока я бегал на КДП. Короче, выпиваем мы две бутылки водки на троих, почти без «закуси», ребята в деталях рассказали, как мы чудом избежали столкновения, в каких считанных метрах пронеслись мимо самолёта Коли Хартава, и если бы не его реакция, сейчас бы два экипажа ходили в «покойниках». Честно скажу, после распития первой бутылки и рассказа ребят, мне стало по - настоящему страшно. Но после распития второй и уточнения деталей происшедшего, напряжение как-то отпустило, особенно после слов штурмана: «Командир, а хорошо всё-таки, что мы наших жён повидали!» А конец этому «банкету» положил радист: «Командир, но в следующий раз и мою жену пригласим».

«Что за вопрос, Валера, конечно, пригласим», - ответил я, «слегка заплетающимся» языком.

Возвращались мы из леса ещё более дружным и спое…спая…нным экипажем… И я чувствовал, что мой авторитет, как командира, у экипажа не пострадал…

Какие всё-таки неизгладимые из памяти переживания доставляют мужчинам их любимые женщины!!! Жизнь без них скучна и неинтересна, точнее – она может быть интересной, но неполной! В этой связи вспомнилась книга Юрия Андреева «Три кита здоровья». Там он приводит пример, как его другу удалось расшифровать древний славянский рецепт, что нужно для здоровья. А нужно оказывается всего три вещи: первое – питаться, в основном, тем, что растёт. Второе – периодически очищать организм от шлаков, включая баню с парилкой, разумеется. И третье – двое должны стать одной сутью, т.е. мужчина и женщина должны жить вместе. Славяне считали это одним из обязательных условий для долгой и счастливой жизни. Я подчёркиваю, мужчина и женщина должны составлять пару…

И ещё продолжу эту мысль. Когда я занимался в Херсонской Школе Йоги и Артистизма, нам давали настолько обширные знания о человеке, что я считаю их своим третьим высшим образованием. Причём обучение шло очень своеобразно. Например, до космических законов каждый должен был дойти сам. У некоторых на это уходило пол года. Давали лишь одно слово из этого закона, например: «Не просят…»

258

Остальное каждый должен был додумать самостоятельно, даже советоваться ни с кем было нельзя. Попробуйте додумать дальше и вы, уважаемые читатели, кому это интересно. Правильную трактовку этого закона я дам вам в следующем рассказе для проверки правильности ответа. Могу для подсказки сказать следующее. Эти законы звучат лаконично, порою грубо, но абсолютно точно, и действуют и среди дикой природы, и в социуме.

Ещё есть понятийные законы, которые справедливы только для человека, например: «Чего боишься, то и произойдёт». Этих законов много… А почему я вдруг вспомнил об этих знаниях, полученных в Школе? Там много любопытных моментов, один из них – написано: «Одна из обязанностей женщины – регулярно испытывать оргазм. Этим она расплачивается перед космосом»…

Я пока до конца не понял, и в полной мере не осознал это изречение, но думаю так: «Если женщина испытывает регулярный оргазм, значит, у неё есть мужчина, причём – любимый мужчина. А значит, она счастлива и может рожать детей. А это угодно Богу и для гармонии Мира. Значит к этому надо стремиться… Поэтому, в Новом году я желаю всем одиноким женщинам найти своего, достойного её, мужчину. А тем женщинам, у которых он уже есть, чтобы вы в своём мужчине нашли новые, неизвестные вам качества и полюбили бы его ещё больше.

«Все говорят, что ты упрям и груб.Мол, грубый от подмёток до причёски.Но мне не оторвать своих горячих губОт губ твоих, обветренных и жёстких.Пускай других манит субтильный шикИ сладенькая жижа лимонада.Да, ты мужик… мужик, мужик, мужик.А что мне бабу надо?» (Поэтэсса Римма Казакова)

Так выпьем же за настоящих мужчин! Но говорить этот тост должна женщина!!!

Ну, и ещё одна история на эту тему, теперь от Голтиса. Два года назад Голтис в первый день семинара, который проходил в Крыму, катаясь на мотоцикле, получил небольшой «переломчик» стопы, джип его, видите ли, не пропустил. Семинар он проводил сначала с палочкой, потом мы ему костыль достали, и он стал таким «мобильным», что сразу после семинара помчался на Кавказ к одному из своих

259

учителей по целительству. И вот, высоко в горах, в горном ауле первой встречает жену хозяина дома. Обнялись. Голтис спрашивает: «Как дела, как здоровье мужа? « Она в ответ: «Ой, плохо, ой плохо, Голтис, Валико жить не хочет».

Голтис спрашивает: «И давно не хочет?» Жена отвечает: «Да, вот как ему исполнилось 97 лет, так и не хочет. В 96 ещё хотел, а сейчас не хочет». (А жене 60 лет, кстати).

Тут выходит Валико. Обнялись с ним. Голтис спрашивает: «Валико, Фатима сказала, ты жить не хочешь?»

«Да, Голтис, не хочу. Как исполнилось мне 97, так я вдруг ощутил, что уже не могу так часто, как раньше, любить Фатиму. Зачем мне тогда жить, Голтис, если я уже не такой мужчина, как в молодости?» Коментарии, я думаю, здесь, излишни.

Остаётся только пожелать каждому из нас дожить до возраста Валико и не потерять влечения к любимой женщине. А ещё Любви, Здоровья, Удачи и Чудес по жизни в Новом году!!! Искренне Ваш, ВВЧ.

260

Везучий лётчик

“Если парусостаётся без ветра,

он становится обыкновенной тканью”...

Джек Лондон

Слова “Везучий лётчик” я впервые услышал в 1997 году на прощальном “банкете” в лётной столовой гарнизона

Саки, когда Российские лётчики, пройдя подготовку на “Нитке” (тренажёрном комплексе взлётно-посадочных систем) готовились к отлёту к себе домой, на Север. Произнёс их Герой Российской федерации, генерал Тимур Апакидзе, говоря о своём лётном наставнике Викторе Георгиевиче Пугачёве. Потом, когда я сам ушёл с армии по возрасту, не раз слышал эту фразу от своих товарищей, в основном, “за рюмкой чая”, когда мы осмысливаем опыт своих полётов. А крайний раз, они прозвучали совсем недавно, на дне рождения моего однокашника по училищу и друга Александра Лепаловского. Произнёс их Александр Бухтояров, выпускник Оренбургского ВВАКУЛ им. И.С. Полбина 1968 года выпуска. Он сидел напротив меня, и естественно, все тосты мы начинали со стуканья рюмками, (или, блин, это были фужеры, что-то с памятью моей стало после того банкета) друг с другом. Кстати, поскольку я никогда не забываю тему “Выживание...” попутно напомню правило, чтобы Вас на Кавказе принимали за своего: “Тостующий пьёт до дна. Кто сидит против тостующего тоже пьёт до дна. Остальные гости - в меру своих сил и “воспитанности”. Но помните, без улыбки и открытого сердца этому “правилу” грош цена!

А ещё научу, как встрять в любой разговор. Подходите к незнакомой компании и говорите: “Кстати о “птичках. У бегемота вот такой зад, и ни одного пёрышка!”

261

После чего смело можете продолжать свою мысль по теме разговора. Если Вас окружающие не поняли, ну что ж, значит Вам не повезло...

Так вот, Бухтояров тогда произнёс он: “Лепаловский - везучий лётчик!” Это было после просмотра шуточного фильма об имениннике. Чтобы в чине “старлея” иметь у себя дома кадры, где ты за штурвалом, это надо иметь “волосатую руку” в небесной канцелярии, т.к. в те времена за “незарегистрированный фотоаппарат, а уж тем более кинокамеру, которую ты рискнул протащить на борт своего самолёта, можно было запросто слететь с лётной работы. Именно так у меня произошло с лётчиком Яценко в Быхове. Молодой командир корабля из своей кабины сделал один снимок ТУ-22м2, рулящий мимо, как тут же чьё-то “бдительное око” доложило в Особый отдел, и парня мгновенно сняли с должности, как “германского шпиёна”, хотя фото ТУ-22м было уже во всех иностранных журналах об авиации, со всеми ТТД, кстати. Но вернёмся к имениннику. Если смотреть со стороны, то “уж таким везунчиком у Бога” Сашу Лепаловского назвать никак нельзя. Был командиром полка на ТОФе самолётов ТУ-22м2, ТУ-16. После катастрофы экипажа капитана Шиколая на о. Сахалин Сашу сняли с должности. Он был руководителем полётов, дал снижение экипажу Ту-16 до высоты 700 метров. Экипаж, “размазав” коробочку, на 15 км шире положенной, врезался в сопку высотой 704 метра. РЛС на полевом аэродроме работали из рук вон плохо, РП не смог подстраховать и исправить ошибку экипажа.

Лепаловского с понижением отправили служить в смешанный полк на Камчатку в гарнизон Елизово на должность зам.командира полка. Когда Александр Лепаловский оставался за командира полка, тот был в отпуске, при нём произошла катастрофа ТУ-16 капитана Ефремова. Командир на снижении ошибочно выключил оба двигателя, стянув поочерёдно РУДы (рычаги управления двигателями) за защёлку полётного малого газа. Обнаружили это не сразу,только после вопроса штурмана корейца майора Ле: “А почему у нас в самолёте так тихо?” Аккумуляторы разрядились, двигатели запустить не удалось. Командир принял решение садиться на вынужденную на шугу в море. До берега 150 км, посадку произвели нормально, самолёт какое-то время был на плаву. Но “корма” (командир огневых установок и стрелок-радист) не подавали никаких признаков жизни, когда туда подплыл правый лётчик. Кабина вся была забита льдом. Видно, ребята рано открыли, до приводнения, аварийную боковую форточку, и на огромной скорости битый лёд их просто раздавил. Ребята ушли на дно вместе с самолётом. Правый лётчик, второй штурман, потом штурман через 5, 8, 12 часов замёрзли от переохлаждения, температура воздуха была -26 градусов, воды +2 градуса.. На Камчатке в тот год это была самая холодная ночь. Сам Ефремов привязал их тела к своей лодке и продержался на плаву 17 часов пока

262

его случайно не обнаружила всплывшая подводная лодка. К огромному сожалению, Ефремова тоже судьба не пощадила, через 1,5 года его насмерть сбила машина.

Александр Лепаловский руководил поисково-спасательными работами, хотел поднять в воздух все вертолёты полка в дополнение к самолётам БЕ-12, АН-12, которые искали пропавший самолёт. Экипажи вертолётов КА-27пс, МИ-14 и КА-25 уже сидели в кабинах, ожидая команды на запуск двигателей, но Командующий авиацией ТОФ Лепаловскому это запретил, опасаясь, что вертолёты в сумерках посталкиваются в воздухе. В итоге, поскольку экипаж погиб, Сашу сделали “крайним”, отстранили от лётной работы и отправили служить в 33 Центр Морской авиации в город Николаев на хотя и полковничью, но наземную должность.

Как видим, далеко не простоя судьба сложилась у Александра Лепаловского, но Александр Бухтояров тем не менее назвал его “везучим” лётчиком. Я спросил: “Почему?”. В ответ Саша Бухтояров рассказал эпизод: когда они вместе с Лепаловским учились на курсах командиров кораблей в Николаевке на ТОФе, на ночных полётах при заруливании самолёта ТУ-16 на стоянку после завершения полёта, где командиром корабля был капитан Бухтояров, техник недосмотрел и завёл их так, что правой законцовкой крыла самолёт зацепил машину АПА. Доклад сразу ушёл “наверх”, и там не разбираясь, сняли Бухтоярова с должности. Через какое-то время аналогичная история происходит с Лепаловским. Но руководство полка уже “наверх” докладывать побоялось, два случая - это уже “система,” и спустило всё “тихой сапой”. В итоге, Александр Лепаловский дослужился до должности командира полка, и он всю лётную жизнь за исключением первых двух лет после училища пролетал в левом кресле командира, стал полковником, а Александру Бухтоярову, чтобы получить майора пришлось уйти в замполиты и летать в правом кресле второго пилота. Звание подполковник он получил уже на наземной должности.

Если смотреть на происшедшие события с этой точки зрения, то “Да”, - я согласен с Бухтояровым - Алексаксандр Лепаловский - “везучий” лётчик... И сделать такой вывод может только человек, влюблённый в небо. Кстати, Саша на полном серьёзе, только в 26 лет понял, что не все хотят быть лётчиками. До этого он думал, тот не прошёл по здоровью, поэтому не стал лётчиком, того списали по нелётной. У третьего ещё по каким-то причинам не получилось...

А ещё, почему Лепаловского можно назвать “везучим” лётчиком - был в его курсантской жизни эпизод, когда он на Л-29 вознамерился сделать “косую” петлю, которую ему никто не показывал, как её делать. В итоге, в верхней точке Саша потерял скорость, самолёт “завис” непонятно в каком положении и с высоты 4500 метров падал очень “долго”. Лишь на высоте 600 метров Лепаловскому удалось

263

перевести “Элку” в нормальный горизонтальный полёт. Причём, когда падение началось, у него успела мелькнуть мысль: “Катапультируюсь, останусь жив, но снимут с лётной работы. Останусь в самолёте - убьюсь! Что выбрать?” Когда удалось всё-таки вывести “Элку” в нормальное положение, Саша всё время, пока не истекло время полётного задания, простоял в вираже “блинчиком” с креном 10-15 градусов, успокаивая нервы. А рассказал об этом случае через многие годы спустя, как он произошёл.

Жизнь показывает, что одни и те же события можно оценить по разному, главное - выбрать правильный критерий. Вспоминаю пример, который нам приводили в Военно-Морской академии. С началом второй мировой войны союзники на всех торговых судах установили зенитные пушки и пулемёты, но матросов стрелять из них научить не успели. В итоге, через год войны какая-то “умная” голова в верхних штабах посчитала количество самолётов, которые сбили не обученные матросы и сказав: “Это крайне мало, зенитная артиллерия, мол, используется не эффективно”. И приказала: “Все пушки с кораблей и судов снять и отправить на фронт. Там обученные солдаты собьют самолётов больше”. В результате этого безграмотного решения резко возросло количество потопленных кораблей, почему?

Немецкий лётчик, который пикирует на торговое судно видит, что по нему стреляют. Он не знает, что стреляют не обученные матросы. Он начинает делать противозенитный маневр, у него трясутся поджилки, и бомбы летят мимо цели в результате такого прицеливания. А когда через год стрельба прекратилась, лётчик заходит на цель без всякого маневрирования, спокойно прицеливается и сбрасывает бомбы как на полигоне, без всяких помех со стороны цели. Т.е. взяли критерий “Число сбитых самолётов”, а надо было взять “Число не потопленных кораблей”. Тогда одно и то же решение оценили бы кардинально по-другому.

Но вернёмся к вопросу о “везении”.Наверняка, каждый лётчик, да что там лётчик, каждый из нас приведёт

“массу”примеров, когда ему везло в жизни, или наоборот - не очень, и всё это можно спихивать “на судьбу”, “карму” и прочие вещи, которые невозможно пощупать “голыми руками”. Приглашаю читателей вместе поразмышлять над термином “везение в жизни”.

Но начать этот разговор предлагаю издалека, с самого детства, поскольку всё “везение” закладывается именно там, хотя можно сказать и раньше, но это уже от нас не зависит. В этом году, встречаясь с Украинским путешественником Голтисом, я услышал от него интересную фразу: “Старость нужна человеку, чтобы спокойно подытожить пройденный путь”. Что-то в этих словах есть, но я думаю, каждый

264

из нас периодически оглядывается назад, чтобы понять, что ему удалось, а что не удалось в жизни. Тем более, для одних дни и месяцы тянутся как годы, а для других время летит очень быстро... но, чтобы это понять не обязательно ждать наступления старости. Другое дело, в старости ты не можешь уже ничего изменить, остаётся только примериться с итогом, к которому пришёл в конце своего земного пути.

Совсем недавно я вернулся с дня рождения Виталия Сундакова, каждая встреча с которым надолго остаётся в памяти и заставляет мозг думать, размышлять, помнить, что довелось увидеть, услышать или почувствовать... Виталий - человек огромного интеллекта, удивительной хоризмы и обаяния. Хочется, чтобы и вы его узнали. Вот только отрывок из его книги “Инструкция по эксплуатации судьбы Бумажный посох”, который мне кажется уместным привести применительно к теме нашего разговора:

***“Одинокий горизонт, - символ зримой бесконечности вечно прятать за спиной, - верх

отчаянной беспечности.Верх отчаянной беспечности - ждать прихода сытой мудрости, взяв кредит у глупой

вечности на покупку вечной глупости”.Когда я сложил в слова все странночувствия, приходящие со всех сторон круглого

горизонта, я и решил вновь отправиться в Путь. Может на этот раз мне всё же удастся перешагнуть эту зримую границу между землёй и небом.

“Я вчера или сегодня, через миг или века, не явлюсь, и не убуду, ни оттуда, ни туда”. Написав это вишнёвым вареньем на свежевыбеленной печке, я вышел из дома, прикрыл за собой калитку и ... случайно открыл планету.

Это произошло так, как в детстве разворачивают большую конфету, а в старости открывают шкатулку с пожелтевшими бумагами.

Величественно покачиваясь, одиноким кораблём чёрно-белая планета плыла сквозь рифы колючих звёзд по перламутру цветного космоса. Её одиночество нарушали лишь весёлые кометы, мчащиеся известно куда с тайными поручениями. Обгоняя странствующую планету, они игриво протыкали облака-пену на гребнях тугих волн, порождаемых её шествием.

Я прикоснулся к планете. Она была мягкая, тёплая и пахла тайной. Я измерил её шагами. Для этого понадобилось совсем немного времени - лишь одна жизнь. Я обнаружил, что она обитаема. Какие разные, но так похожие друг на друга свободные существа, оказалось, живут на воле пушистых сугробов её неба, в глубоких лужах-океанах, в цветущих кронах её душистых трав! И главное, я обязательно должен рассказать тебе про других странных существ, непохожих друг на друга как капли воды. Это - люди: обитатели деревянных гнёзд, бетонных нор и стеклянных муравейников, поделившие планету на сотни странно неравных территорий, которые они называют “странами”. Каждая пядь странной планеты принадлежит какой-т стране. Каждая страна гордится своими странностями. Поэтому я назвал планету Странной.

Несколько случайных жизней я выбирал: кем или чем я хотел бы быть или не быть на

265

Странной планете. Решив, ни за что не быть кем-то, и, уж тем более, чем-то, я решил остаться Странником.

- Странник? - вскидывали брови говорящие жители планеты, удивлясь, какое странное занятие для обитателя Странной планеты я себе придумал...

Как видите, у Виталия есть выражение: “всего одна жизнь”, - т.е. он не считает это большим промежутком времени. В то же время, если Вы посмотрите в Интернете фильм о Виталии Сундакове “Переступить горизонт” убедитесь, что он столько успел сделать всего за одну свою жизнь, что его дел и свершений хватило бы на несколько жизней... И много раз, очень много раз ему везло... особенно, когда он с друзьями заблудился в пустыне. Один его друг тогда погиб, второй на всю жизнь остался инвалидом, Виталия нашли пограничники, он выжил, а спустя 10 лет стал экспертом по пустыням...

Я вспоминаю своё детство и юность. Мне несколько раз везло “по-крупному”. И это “везение” фактически определило судьбу. Мама меня родила, пережив блокаду в г. Ленинграде. Ей сказали: “Ребёнок очень слаб, скорее всего не выживет, нам главное - спасти Вашу жизнь”. Но я вопреки предсказаниям врачей выжил, в то же время рос очень слабым. Любая девочка в первом классе могла подойти, дать мне щелбан, и я только хныкал, не решаясь дать сдачи. Во втором классе мы переехали с Украины в Москву, и мама отдала меня в спортивную школу на Ленинских, сейчас Воробьёвых, горах в секцию “Прыжки на лыжах с трамплина”. А чтобы мне не было скучно, уговорила ездить со мной туда ещё трёх ребят с нашего двора. Мама никогда не занималась спортом, но она чётко понимала, пацана надо занять, чтобы у него не было свободного времени, что б не шатался без дела на улице, где всегда есть шанс пойти по наклонной дорожке большого города. Кстати, обратите внимание, 4 года, со второго класса по пятый я ездил на тренировки через всю Москву на трёх видах транспорта, туда и обратно: автобус, метро, троллейбус, и мама не переживала, что я заблужусь или со мной что-нибудь случиться.

Пока были лето и осень мы занимались с большим интересом, в основном, общефизической подготовкой и прыгали со всех обрывов, на какие хватало “фантазии” у нашего тренера Михаила Дмитриевича Капустина.

Но когда пришла зима, нас поставили на лыжи и стали приучать преодолевать страх, помимо освоения необходимой горнолыжной техники. И все три пацана, ходившие со мной на тренировки, как-то сразу “сникли” и перестали их посещать. Хотел бросить тренировки и я, но Михаил Дмитриевич отозвал меня после моей “последней”, как я думал, тренировки, попить чай. И за чаепитием рассказал о своих страхах, как он тоже хотел бросить тренировки, но выдержал, стал Мастером Спорта

266

СССР, потом стал тренером, рассказал о своих учениках... А в конце разговора сказал: “Вася, не преодолеешь страх сейчас, потом будешь жалеть об этом всю жизнь, т.к. всегда будешь пасовать перед жизненными трудностями. Преодолей себя. Я тебе помогу стать мужчиной”. И он сдержал своё слово.

Прыжки на лыжах с трамплина - сложный вид спорта. Я такого страха по-началу не испытывал, даже прыгая с парашютом. Тут всё сложнее. Если в парашютном спорте, когда начинаешь прыгать, достаточно преодолеть страх, сделать шаг, а дальше за тебя всё делает автомат. И основной парашют раскроет, и запасной, если растеряешься. А здесь пока несёшься по горе разгона страх нарастает, самый максимум в момент ухода со стола трамплина в полёт. Но ты не имеешь права растеряться, т.к. иначе неизбежно падение, а это как правило травмы. Лыжи тогда не отстёгивались. Именно так у меня произошло на третьем году. Я грохнулся так, что потерял сознание, правая нога 1,5 года до конца не сгибалась, и до 10 - го класса я не мог поднять два ведра с водой, так спина болела.

И тренер опять вселил в меня уверенность, что я справлюсь, выдержу, и я снова приступил к тренировкам. А когда через год мы уезжали из Москвы, батя закончил учёбу в академии, Михаил Дмитриевич для меня, 12-илетнего пацана составил врукописную годовой план тренировок. Все 144 тренировки расписал в общей тетради. Как он сказал, пока найдёшь новую спортивную секцию, чтобы занимался сам. Так он любил нас детей, и всегда во всём был образцом для подражания. Фактически, именно он воспитал во мне характер Мужчины и навсегда привил любовь к спорту. Где бы мы потом не жили, я всегда находил какой-нибудь вид спорта для занятий. Что ещё дала мне московская спортивная школа? Каждое лето на 2 месяца нас забирали в спортивный лагерь, где учили очень многим видам спорта, совершенно на первый взгляд не связанными с прыжками с трамплина, и по всем дисциплинам тренеры были Мастерами Спорта. В итоге, у меня дома более 50 грамот по 22 видам спортивных дисциплин (баскетбол, волейбол, футбол, гандбол, хоккей, настольный теннис, гимнастика, стрельба, лыжные гонки, горные лыжи, карате, плавание, бокс, большинство видов лёгкой атлетики, включая прыжки с шестом, которые я освоил сам без тренера. Большинство грамот и дипломов заработано в школьные годы, когда мы с отцом жили в Эстонии. Соревнования в школе проходили чуть ли не каждый месяц, и победителям вручали дипломы. Я встревал во все виды спорта, такой богатый арсенал двигательных навыков заложила в меня Московская спортивная школа. Сейчас так не тренируют, во всём узкая специализация, тренеры гонятся за результатом, а ведь главное, помимо достижений в спорте вырастить гармоничную личность. Но об этом в нашем меркантильном мире почему-то забыли...

267

Для примера, чтобы не подумали, что хвастаюсь, я просто констатирую факты. Меня, единственного русского, взяли в эстонскую сборную школы по волейболу. (Школ было две рядом, русская и эстонская, но считалась, как одна). А ведь я никогда специально волейболом не занимался. В Эстонии в те времена был просто “бум спорта”. Достаточно сказать, например,что в гарнизоне Кейла у каждого пацана в огороде была своя яма для прыжков в длину, или высоту, или с шестом, или тройного прыжка, и мы устраивали соревнования между собой по поводу и без повода, а если начинали играть в футбол, то это продолжалось с утра, и пока наши мамы “пинками” не загоняли нас на обед или ужин... Продолжаю примеры дальше: свои крайние грамоты я заработал в 32 года по боксу в чине майора, “вырубив” первое место на первенстве авиации Балтийского флота, и по карате в 35 лет в чине подполковника на открытом первенстве областного совета “Динамо”, где принимали участие сильнейшие каратисты г. Ленинграда. Там, кстати, ещё и медаль дали.

На боксе, пожалуй, остановлюсь особо, там есть чистый элемент везения. С самого детства я мечтал помимо того, чтобы летать, стать Мастером Спорта СССР, неважно по какому виду спорта. Судьбе было угодно выбрать бокс. В 21 год, за 7 лет занятий боксом, я уже провёл 57 боёв на ринге, в 49 добился победы,заработал 13 дипломов и грамот, дошёл до Кандидата в Мастера и, казалось до осуществления мечты рукой подать, но Медицина запретила бокс лётному составу. Пришлось с этим официально завязать, но я никогда не прекращал тренироваться, так сказать - для здоровья. Спустя 11 лет, когда уже был на должности командира эскадрильи, объявили, что очередное Первенство авиации Балтийского флота по боксу состоится в нашем родном гарнизоне Быхов на базе 57 мрад. Меня попросили подготовить сборную команду двух полков к этим соревнованиям, до которых оставалось ещё три месяца. Я это выполнил. Начальник физподготовки дивизии “узрел,” что уровень команды стал высоким, есть шанс занять первое место в обще командном зачёте. А это значит повышение по службе. В итоге, он упросил командира дивизии генерала Пироженко Ивана Семёновича разрешить мне выступить на соревнованиях, и чтобы врачи при этом ничего не имели против. Генерал разрешил. И самое главное - он убедил меня, чтобы я снова вышел на ринг, иначе команда расценит это как “трусость” их тренера, опять же это будет “не патриотично” по отношении к своей родной дивизии.

Соревнования по планировались проходить в три дня: четверг, пятница, суббота и в воскресенье разлёт по домам. В то же время в четверг в полку - по плану предварительная подготовка к полётам, с которой меня освободили, засчитав, что я подготовлюсь к полётам самостоятельно, комдив же разрешил. Но в пятницу

268

я должен был летать и руководить своей эскадрильей. Полёты были ночные, и считалось, что проведя очередной бой, если выйду в очередной круг соревнований, я успею соблюсти предполётный отдых и потом нормально отлетать. Так было на бумаге, но жизнь неожиданно внесла свои коррективы в лице командира полка полковника Диденко Сергея Прокопьевича.

Но всё по порядку: четверг, первый бой я уверенно выиграл, хотя сначала волнение было - всё-таки 11 лет не выступал на официальном ринге. Пятница, утро, я ещё дома собираюсь выходить в гарнизонный Дом Офицеров, где на сцене установлен ринг, и идут соревнования. Как вдруг звонок. Голос начальника штаба полка подполковника Коваленко: “Что делаешь?” “Готовлюсь к очередному бою” - отвечаю.

“Командир запретил Вам сегодня выступать. Вы летаете”. “Как запретил? Есть же разрешение генерала Пироженко”“Генерал не может отменить НПП. А там написано, что перед ночными полётами

лётному составу положено 4 часа отдыха (сна). Если это не соблюдено, летать не имеете права”.

Звоню генералу Пироженко, объясняю ситуацию, прошу отменить приказ командира полка. Иван Семёнович секунду думает, потом говорит: “А ведь командир полка прав. Вы не успеете отдохнуть”.

Я же не буду объяснять генералу, что старшина эскадрильи уже, как и вчера, привёл всех 30-40 моих матросов поболеть за своего командира, что там также мои лётчики и техники, кому это интересно. И вдруг я не выйду на ринг, подумают: “Струсил”... Я ж не объясню потом каждому, что мне запретили. Как потом эскадрильей командовать? Говорю: “Иван Семёнович, мой бой примерно в 11.30. Это займёт минут 20. И в 12.00 я уже буду в постели блюсти предполётный отдых”.

А если начало боя задержится?” - спрашивает Пироженко. И тут я возьми и выпали: “Товарищ генерал, я уделаю своего противника в первом раунде, но в 12 буду уже в постели”.

“Хорошо”, промолвил комдив, - но если в первом раунде победы не будет, секундант должен выбросить полотенце, дальнейший бой я Вам запрещаю”.

“Есть”, - ответил я и побежал в Дом Офицеров, где уже с 10.00 вовсю шли соревнования. Начал разминку, я её обычно начинал минут за 40 до боя, т.к. выявил - у меня долгая врабатываемость на максимальные нагрузки, и мне для своего пика формы на конкретный момент надо, чтобы прошло по времени не менее одной трети нормальной тренировки. Короче, разминаюсь, а сам думаю над тактикой начала боя. Задача непростая. Я не видел своего противника, не знаю, как он дерётся, но

269

уложить его или посадить “на попочку” надо только в первом раунде. В общем, пока разминался, план созрел. И второе, что мне удалось тогда сделать, это завести свою психику до состояния “боевой ярости”. Даже в бою это не всегда получается. Обычно чаще, если противник применяет запрещённые приёмы (удар ниже пояса, открытой перчаткой и т.д.), тогда это ох как “заводит”

Жена мне потом рассказала, с каким лицом я шёл на ринг - “злое и свирепое”. Начинаем бой. Сразу иду на ближнюю дистанцию, даю возможность противнику меня бить, сам почти не наношу ударов, только уворачиваюсь или подставляю лоб вскользь. Так проходит минута, полностью проигранная мной по очкам, но главное сделано. Противник потерял осторожность, он думает, что я его боюсь, и что ещё чуть-чуть и он “меня сделает”. Бросается в очередную атаку. Я взрываюсь - правый боковой “кросс-каунтер” (старая, давно забытая терминология этого удара) через руку попадает чётко в челюсть. (Для справки - даже не очень сильный, но точный удар в область подбородка, где скопище нервных окончаний, вырубает сознание на 10-30 и более секунд. Этого вполне достаточно для победы, т.к. судья открывает счёт до 10 - “нокаут” - что и требовалось доказать.

Не слушая аплодисментов, после поднятия руки вылетаю с ринга и прямо в спортивных трусах бегу домой, благо дом в 300 метрах от Дома Офицеров. Без 3-х минут 12.00 (начало предполётного отдыха) занимаю “рабочее” место в постели - даже если какой-нибудь доктор или замполит вздумает проверить мой “предполютный режим” - (такое иногда практиковалось) - у меня всё “абге махт”. Правда “морда лица” была слегка “помята” и гудела после проведенного боя, но НПП по этому поводу ничего не глаголит, так что летать можно. Что я в этот день, точнее ночь и сделал. В конце лётной смены ко мне подошёл мой однокашник Володя Оссавицкий (Шишкалов) и поделился своими впечатлениями от полёта на контроль на ТУ-22м2 с генералом Пироженко И.С. Иван Семёнович при полёте с ним раза три воскликнул: “Вот это Чечельницкий - сказал, уделаю противника в первом раунде, и ведь уделал!”

На следующий день были финальные бои. Мне достался молодой матрос-перворазрядник, только пришёл с “гражданки”. Бились с ним все три раунда почти на равных, но на последних секундах боя мне удалось за счёт опыта его “перерубить”... (так мы назывем “рубку” когда от усталости уже не техника, а только воля к победе решает исход боя). На меня смотрели мои матросы, и я не имел права проиграть. Но сейчас, много лет спустя после моего последнего официального боя на ринге, я понимаю, что это было моей ошибкой. Я элементарно сам мог пропустить сильный удар, или хуже того, оказаться в нокауте, и тогда никакой бы генерал, несмотря на его

270

обещания, меня бы перед медициной защитить не смог. Списали бы под “чистую”, и ходил бы я со своим чемпионским званием, проклиная тот день и час, когда поставил на карту самое дорогое - свою профессию ради сиюминутной славы.

Второй момент, в котором мне очень повезло в жизни - это тот, что я с детства рос очень застенчивым ребёнком и к девушкам даже подходить боялся, учитывая свой скромный внешний вид и “комплексы, связанные с этим. В 7-ом классе старшая пионервожатая школы Лариса Ивановна, заметив это, подошла ко мне и предложила: “Вася, давай я тебя научу классно танцевать, но ты мне должен дать слово. Когда научишься, то на школьных вечерах не будешь “подпирать спиной стенку”, а будешь приглашать на танец самых красивых девочек школы. Не сразу, но в конце концов она меня убедила. После занятий мы приходили в спортзал, включали музыку и обучение начиналось всем современным танцам, которые были тогда в моде у молодёжи, включая твист. К тому же она заставила меня ходить в студию народных танцев. Я до сих пор помню, как самозабвенно отплясывал “молдавиняску”, венгерские, русские, украинские народные танцы.В итоге, месяца через три Лариса Ивановна сказала: “Всё обучение закончено, пора выходить “в свет”.

В итоге, поначалу мне было очень трудно выполнить своё обещание. На школьных вечерах тогда, в основном, танцевали девушки “шерочка с машерочкой”, а мальчики стояли под стеночкой. Танцевали из них единицы, в основном, те, кто ходил на бальные танцы. И вот пионервожатая давала мне знак и показывала, кого надо мне пригласить на танец.

Звучала музыка, я шёл под перекрёстным прицелом большого количества пар глаз. У меня в душе буквально всё сжималось от робости, но после того как мы начинали танцевать, всё становилось на место. Включались рефлексы, которые в меня вложила Лариса Ивановна, я отдавался музыке, и с каждой такой попыткой страх делался всё меньше и меньше. В итоге, в 9-11-ом классе, когда я уже был чемпионом Приморского края по боксу, так сказать местной знаменитостью, умел танцевать, много читал, путешествовал, знал, и главное - не “робел” перед девушками - и им со мной было интересно... Для мужчины это очень важно - уметь правильно общаться с противоположным полом, без излишней робости, но и без нахальства, т.е. естественно. От этого во многом зависит выбор спутника жизни, да и вся дальнейшая жизнь... В этом отношении взрослым надо брать пример с детей. Я вспоминаю, как мы ехали в поезде Прага-Москва. В вагоне было много негров-кубинцев, все в форме лётчиков Гражданской авиации. Моя дочь, которой тогда было 4 года, подходит к одному лётчику и говорит: “Здравствуйте, меня зовут Оля. Дядя, а скажите что-нибудь по негрски”. Тот засмеялся и ответил: “Я не говорю по негрски.

271

Я говорю по испански”. И они тут же начали общаться между собой. Сейчас моя дочь живёт в Испании, водит машину с испанскими правами и в совершенстве знает испанский язык.

Кроме того, Лариса Ивановна, сама того не желая, во многом способствовала формированию типа женщины, который впоследствии стал мне близок, а именно героини книг Джека Лондона и Ивана Ефремова. Таис Афинская вообще мой идеал. Для тех, кто не читал этих писателей в силу своей молодости, поясню. Женщина идёт рука об руку с мужчиной во всех сферах его деятельности, за исключением войны и драк разумеется. Т.е я сам, первый, никогда не подойду к женщине с нарощенными ногтями, пирсингом и “прочими прибамбасками”, какой бы красавицей она не была, т.к. знаю, мы вряд ли найдём общий язык. Три месяца со мной в палатке на море она не выдержит, с парашютом или в горы не пойдёт, на горных лыжах эта категория женщин тоже встречается очень редко, хотя из каждого правила бывают приятные исключения, но не они “делают погоду... Другое дело, что абсолютно со всеми женщинами мужчина должен оставаться “рыцарем”, нести полную ответственность за происходящее и почаще вспоминать слова из фильма “Барон Мюнхаузен: “Как мы скучно живём, в нас исчез дух романтики, мы перестали лазить в окна к любимым женщинам”...

О своей третьей, главной, жизненной удаче, я уже говорил где-то в предыдущих рассказах. На самой первой моей медкомиссии в лётчики, у меня подскочило давление, т.к. накануне друзья уговорили распить бутылку шампанского в честь окончания школы. Женщина-врач не побоялась взять на себя ответственность, написала мне: “Годен”,- предупредив при этом, что в лётное училище я не пройду. Но она почувствовала, что для меня это серьёзно, и не захотела стать преградой на пути к своей мечте какого-то незнакомого пацана. Как же я ей благодарен за такой нестандартный подход. Я не знаю её фамилии, но в своих “благодарных молитвах” я всегда вспоминаю о ней.

Если в первых двух случаях моего “везения” в жизни, я сам много для этого сделал, хотя и не без помощи моих наставников, то здесь “везение” проявилось в чистом виде. Я думаю, такое происходит, если в предыдущей жизни вы своими делами это заслужили. Во всяком случае, мне хочется придерживаться именно этой версии, а не сваливать всё на “случай или слепую удачу”.

Для того, чтобы тебе везло, надо почаще вспоминать наши народные поговорки, типа: “Смелого пуля боится, смелого штык не берёт”, “На Бога надейся, но и сам не плошай”. И соответственно, поступать согласно этим постулатам, тогда у вас значительно больше шансов, что удача будет на вашей стороне. Во-вторых, надо

272

верить в своё везение, или в своего Ангела-хранителя. Но это легко сказать, а как на самом деле заставить себя поверить, что ты “баловень судьбы”. Я, например, использую такие несколько приёмов:

Когда-то в детстве прочитал о подвигах Геракла. Сказал себе: “Здорово!” - и где-то это отложилось, как образец для подражания. Потом посмотрел фильм “Барон Мюнхаузен”, у которого в распорядке дня каждый день после обеда был “подвиг”. И я про себя подумал: “В этом что-то есть”. Каждый день - это, конечно, часто, но раз в месяц “подвиг” делать надо обязательно. У меня это, как правило, связано с преодолением себя. Несмотря, что для меня это “детская игра”, отношусь к этому ритуалу я достаточно серьёзно.

Например, я уже более 30 лет купаюсь два раза в день круглый год. Когда это начиналось - мера была вынужденная. При прохождении первой комиссии в космонавты нас, у кого гланды не удалены, даже смотреть не стали. Тогда было такое правило. Потом врачи от этой “дурости” отказались. Но это потом, а тогда в отпуске я пришёл в военный госпиталь и попросил хирурга вырвать мне гланды. Он говорит: “Так они у Вас абсолютно здоровые”. Я говорю: “Мне надо”. В общем, сделали мне операцию, но не совсем удачно. Порвали какой-то артериальный сосуд, хирург минут 30 никак не мог его нащупать и остановить кровь. Потом большим пинцетом смог пережать этот сосуд, и я 12 часов лежал на боку без движения, проклиная себя за свою “дурость”. Пинцет, сантиметров 20 длиной, возлежал рядом на подушке, и при моём каждом моём мельчайшем шевелении острой болью напоминал, что путь к “славе космонавта” надо выстрадать.

Но самые проблемы пошли потом. В организме же “лишних” деталей нет. Начались у меня хронические тонзилиты, на грани гайморита. Я не знал, что делать? Иногда на пикировании возникали такие лобные боли, что выводишь самолёт в горизонт и не знаешь, как снижаться дальше. Лечение не помогало. И тогда встретил одного “эскулапа”, который дал совет: “Раз стандартное лечение не помогает, вышибай клин клином. Сопли текут - лезь в холодную воду. Ещё больше текут - ещё больше в холодную воду”. В общем, я внял его совету, месяца полтора перемучился, а потом все простуды как рукой сняло.

Но, хотя я купаюсь более 30 лет, я - “комнатный морж”, я мёрзну, как в том анекдоте про белого полярного медведя. Кто не помнит, напомню начало: “ Льдина, полярная ночь, вьюга. Маленький мишка подскакивает к медведице: “Мама, я наверно “гризли?” Нет, сынок, ты белый полярный медведь”. Но почему же я так тогда мёрзну”, - заскулил маленький мишка”... Поэтому бывает, что меня не всегда тянет купаться. Ледяной дождь со снегом идёт, например. Но я себе говорю:

273

“Хочешь, чтобы тебе в этом месяце везло, надо “подвиг”. Я заставляю себя нырнуть и месяц хожу с ощущением удачи. И как правило, она не заставляет себя ждать. Или уговариваю себя сделать заднее сальто с трёхметровой вышки. Это не бог весть, какой “подвиг”, но когда делаешь нерегулярно, небольшой мандраж преодолевать приходиться. Или пробежать в плохую погоду километров 10-15. Тоже говорю: “Так надо для удачи!” Первый день Нового года у меня вообще ритуал. Во сколько бы я не лёг спать, утром я обязан, если есть снег пробежаться на лыжах 10-20 км, или сделать капитальную тренировку на улице с купанием, и сам при этом себя прогнозирую на удачу. Однажды этот ритуал привёл меня к вере в Бога. Вот как это было.

После перевода на Юг я по-началу не мог встречать Новый год без снега, и старался куда-нибудь уехать, где он есть. 30 декабря 1988 года вечерним рейсом мы с женой улетели самолётом ТУ-134 с Николаева в Москву, я как всегда с горными лыжами. 31-го утром приехал на станцию метро “Молодёжная”, хотя снега почти не было, до обеда “поелозил на местных горках”. Потом 6 часов в бане, после которой чуть в “Питер не улетели”. Дальше бестолковый Новый год в весёлой компании. Легли в 6 часов утра. А в 8 я уже проснулся, надо же “ритуал” соблюсти. Одел горнолыжный костюм, кроссовки, выскочил на улицу, микрорайон Солнечный, тогда окраина и побежал по снегу через лес. Выскакиваю на опушку, стоит церковь, снег идёт крупными белыми хлопьями и тишина... Смотрю, народ внутрь заходит. Я машинально за ними. Зашёл в церковь в тот момент, когда священник начал проповедь. Я её запомнил сразу, слово в слово: “Дети мои, оглянитесь назад”, - произнёс он, и все сразу оглянулись на дверь, - “Нет, я имею в виду, вспомните прошедший год”, - продолжал священник, - “И если Вы кого-то в этом году обидели вольно или невольно, попросите у того человека прощения, сделайте так, чтобы он на Вас зла не таил”. Потом были слова о “Добре и Зле”... А закончил он так.

“А сейчас пусть подойдут ко мне все те, кто был у меня на исповеди или на ком есть крест”. Я ещё подумал: “Зачем?” - потом увидел, что народ подходит “к бадье кагора”, и он им даёт по глотку выпить... Помню ещё мысль мелькнула шуточная: “Господи, я же крещёный, а крестик не ношу, а то бы “на халяву” опохмелился”... Но скажу точно. Когда я в храм заходил, мысли были мелкие, суетные: “голова трещит с перепоя, собираться уже в аэропорт надо, самолёт в 13.00 улетает на Николаев. 2 же января на работу...” А когда вышел, мысли “О вечном”, и потом я подумал: “Это ж надо, как праведно я начинаю первый день Нового года, в церкви. Господи, ну если ты есть, зачти мне это, пожалуйста...” И что вы думаете? Бог мне это “зачёл”...

Когда в сентябре, на самолёте ТУ-22м3, где я был инструктором у старшего

274

лейтенанта Байменова, ночью, произошёл отказ основных навигационно-пилотажных приборов, причём оба КПП левого и правого лётчика (командно-пилотажный прибор - по “простому” авиагоризонт) завалились в одинаковом правом крене, а НПП (навигационно-пилотажный прибор) тоже не работал ни один, сразу после посадки я вдруг вспомнил этот свой новогодний “поход” в церковь. Ведь “Кто-то” надоумил меня экспромтом заставить Байменова слегка “нарушить” задание, уходить в зону, не снимая с “форсажей” для перекладки крыла, и нас вынесло за облака, и уже по звёздам я смог восстановить пространственную ориентировку. А ведь, если бы я это не сделал, имею в виду “нарушение” задания, то скорее всего был бы “пипец”... Я бы вряд ли смог, вывалившись из облаков на высоте 600 метров в перевёрнутом положении, успеть вывести самолёт в нормальный полёт, хотя ТУ-22м запросто крутит “бочки”. Но для этого надо сначала понять - куда крутить?. Значит Бог есть???

Кстати, о “птичках” - выскажу своё мнение по поводу авигоризонтов на самолётах ТУ-22м и Ту-160 заодно. В своё время на страницах журнала “Авиация и Космонавтика” была открыта широкая полемика, какой авиагоризонт лучше? Индикация прямая или обратная, вид самолёта на землю или с земли на самолёт? На всех истребителях авиагоризонты стоят с индикацией “вид с земли на самолёт”, как и на Ту-16, кстати, с которого большинство пилотов пересаживалось на ТУ-22м. А на последующие типы КБ Туполева поставила другую индикацию, потому что за любой новый прибор, который удаётся поставить на новый тип летательного аппарата, дают ох, какие большие деньги. Моё глубокое убеждение, индикация, которая была раньше, со времён зарождения авиации - лучше, проще, надёжнее и эффективнее. К ней не надо привыкать, всё предельно ясно без объяснений, на каком бы типе летательного аппарата ты не полетел. А про КПП вертолёта КА-27, когда я стал на нём летать, вообще просто поразился, как его такой “неправильный, могли поставить. С ним можно нормально пилотировать, пока всё хорошо. Вывезти вертолёт в нормальное положение, если ты по каким-то причинам потерял на нём пространственную ориентировку, просто невозможно. И катастрофа КА-27пс на Севере в условиях полярной ночи, когда убили ещё 7 командиров вертолётов, бывших на борту помимо экипажа, и перелетавших с берега на корабль, со всей очевидностью это подтвердила. Помню, я спросил “Заслуженного лётчика-испытателя СССР” Николая Шкурко, который принимал участие в лётных испытаниях этого вертолёта: “Как Вы могли принять такой несовершенный, “заумный”, главный пилотажный прибор?” Николай Шкурко мне честно ответил: “Все лётчики-испытатели однозначно написали отрицательный отзыв по этому авиагоризонту. Но тем не

275

менее, промышленность всё равно приняла его на вооружение”. Коментарии, я думаю, здесь излишни...

Но если на полном серьёзе коснутся вопроса “везения” в лётной работе, моё глубокое убеждение, оно прежде всего определяется профессионализмом лётчика, и те пилоты, кому удалось пролетать весь срок, отпущенный “светилами медицины” на лётный ресурс, уже могут считать себя “везунчиками” у Бога, на какой бы должности они не летали. Другое дело - лётчики-испытатели. Их работа настолько непредсказуема и зависит от большого коллектива людей и разных факторов, начиная от таланта конструктора и кончая умением рабочего на авиационном заводе, что лётчику-испытателю удача нужна обязательно. Она, конечно, всем нужна, но там особенно. Для примера, один из конструкторов авианесущих кораблей и член Союза писателей России и Украины Валерий Бабич поделился со мной таким фактом, из выпуска (12 человек) Школы лётчиков-испытателей набора Олега Каноненко, погибшего при испытаниях самолёта ЯК-38 в Индийском океане, через два года в живых осталось двое.

Или можно проследить судьбу пилотов “Волчьей стаи” - так зовут отряд Игоря Волка, который отбирался для испытания советского космического корабля “Буран” многоразового использования. Достаточно многие навсегда закончили свой “земной путь” в небе... И дело совсем не в их профессионализме. У Игоря Волка в отряде летали лучшие... Просто прогресс Авиации никогда не бывает “гладким”, и лётчики-испытатели, прокладывая путь нам, строевым пилотам, ощущают это на себе, как никто другой...

По этому поводу вдруг вспомнились стихи моего друга, поэта и музыканта Константина Фролова, из “Реквием апл “Курск”.

Обращение подводника к жене...

“Обращаюсь к тебе из под серой, угрюмой волны.Из кромешной ночной темноты и немой тишины.Даже если нас море навечно оставит в плену,Не пеняй на судьбу. Я ведь доли своей не кляну.Пусть не долог мой путь, но я чести своей не марал.И прошёл той дорогою, которую сам выбирал...”

276

У моряков всегда третий тост “За тех, кто в море!” В авиации “За тех, кто не вернулся из полёта”. А закончить этот рассказ о “везении или удаче” хочется словами песни из кинофильма “Нормандия - Неман”: “ В небесах мы летали одних. Мы теряли друзей боевых... Ну а тем, кому выпало жить, будем помнить о них и дружить...”

Что-то не хочется кончать сей “опус” на грустной ноте...Рискну дать один совет (касается только “пессимистов”. Как-то, работая

“дежурным сторожем в Николаевском аэроклубе “Икар”, довелось наблюдать такую картину. Суббота, часов 5 утра, я вышел за ворота проверить порядок на прилегающей территории, смотрю мимо топает в “сиську пьяный” молодой парень в одном ботинке. А какая-то “раззява” уже стыбрила люк, лежащий на дороге на металолом. Парень этого не видит, ещё шаг, и он туда вступит босой ногой. Я успел крикнуть: “Смотри, куда шагаешь!” Он успел перенести ногу за люк, помахал мне рукой: “Спасибо!” и поканал дальше. А рядом общественный гараж, и там бабулька-дворничиха уже асфальт перед воротами метёт. Увидела парня, и так жалостливо: “Сынок, ты где ж второй ботинок потерял?” А парень с гордостью: “Не потерял, а нашёл!”

Так ребята, когда вы считаете, что вам в чём-то не повезло, вспомните этого парня, и вам сразу станет легче. По себе знаю. Удачи!!!

277

Пойдёшь сам

“Мы не романтики. Мы фанатики своего дела. Спишь и видишь - скорее бы утро. Ведь только в

полёте ты открываешь родник света...” (Лётчик-испытатель Юрий Гарнаев)

Небо зовёт в любом возрасте

Я думаю, под этими словами Героя Советского Союза, Заслуженного лётчика-испытателя СССР, Юрия Гарнаева, отдавшем авиации 30 лет своей яркой жизни, освоившем 120 типов летательных аппаратов, авторе очерков и стихов, подпишется каждый лётчик, кто пришёл в авиацию по призванию.

Почему я подчёркиваю “по призванию”. Я вспоминаю лейтенантские годы - в нашем полку был штурман Азаров, который всегда раньше всех узнавал об отмене полётов. И когда он, захлёбываясь, сообщал об этом своему командиру экипажа, его лицо прямо светилось радостью: “Командир, ура! “****аускас”, - полёты отбили”...

В нашей среде приходилось встречать и лётчиков, равнодушных к полётам, редко, но приходилось... Таких примеров, к счастью, единицы. Наоборот, многие лётчики

278

не упускают возможности на чём-нибудь полетать в отпуске, или выйти из отпуска раньше, т.к. 50 суток без полётов выдержать тяжеловато, особенно в молодые годы.

Сейчас, оглядываясь на прожитые годы, я понимаю, что самое счастливое время у меня было на втором курсе, когда начал летать. Крайняя мысль, засыпая: “Завтра снова полёты...” А просыпаешься сразу с чувством радости, что сегодня снова станешь крылатым...

А совсем недавно я вновь испытал щенячье чувство радости от полёта. Никогда не думал, что в моём возрасте способен на это. Две недели назад, возвращаясь с дня рождения Виталия Сундакова, я заехал полетать к моему бывшему лётчику Юре Кулику, одному из моих лучших ведомых. Будучи командиром полка я любил с ним летать строем в силу того, что Юра очень надёжный и сильный лётчик. Достаточно сказать, что Сергей Павлович Губарь, которому я сдал полк, когда его перевели на Черноморский Флот с собой на ТУ-22р, взял только Юру Кулика. ТУ-22р сложнейший самолёт в плане техники пилотирования, и летать на нём надёжно мог даже не каждый сильный лётчик.

Так вот, по предварительной договорённости Юра заехал за мной и Олегом Соколовым в Славянский Кремль Виталия. Через 2,5 часа мы уже были на полевом или лесном аэродроме. Назвать можно и так, и так. Представьте себе вспаханное поле поперёк которое пересекает узкая полоска не то дороги, не то тропы. Это и есть взлётная полоса. Заходим в избу на опушке леса. Первое, что бросилось в глаза, книга Ассена Джорданова “Ваши крылья”. Когда-то, когда я только мечтал о полётах, я читал взахлёб всё, что мне попадалось под руку об авиации. Тогда мне повезло - удалось прочитать книгу америанского лётчика-испытателя Бриджмена “Один в бескрайнем небе”, которая меня, 15-летнего пацана, научила, как надо готовиться к особым случаям в воздухе. Бриджмен - лётчик, который первым достиг скоростей порядка 1,5 - 1,6 М (М - это скорость звука). Сделал это он на самолёте “Скайрокет” с жидкостным ракетным двигателем. Все пилоты, которые летали на этом самолёте до Бриджмена погибли из-за взрывов жидкого кислорода в воздухе. Лётчик понял - единственный шанс ему остаться в живых, это быть готовым ко всем, мыслимым и немыслимым отказам, которые могут произойти на этом самолёте. И он днём и ночью продумывал, что может отказать и свои действия при этом. Учителей не было, не было у кого спросить совета - он был первопроходцем.

В силу именно такой колоссально огромной мысленной подготовки Бриджмену удалось довести испытания до конца и остаться в живых. Так вот, в его книге была ссылка на книгу Ассена Джорданова “Ваши крылья”. Тогда мне не удалось её найти, и вот спустя много лет я подержал эту книгу в руках, (прочитать не успел, сделаю

279

это в следующий приезд). Но я мгновенно ощутил, здесь живут люди влюблённые в авиацию. Лётчик-испытатель Александр Иванов 5 дней в неделю проводит в небе на работе, а на выходные приезжает сюда полетать на малой авиации, попариться в русской бане, поиграть на русской гармони (их у Саши три) и просто отдохнуть на природе. Дмитрий Овсянников - бизнесмен, он же лётчик, летающий на ретро-самолёте ЯК-12 и катающий на нём всех желающих совершить прогулку по небу. Юру Кулика я уже представил. У ребят 4 самолёта и заканчивают строительство пятого.

Попили чай, вышли оценить погоду. Дождь, видимость 1 - 1,5 км, полоса шириной 10 метров, вся раскисшая. Думаю: “Я бы полетел, но как Юра? Ему отвечать, если что, да и полоса больно узкая”. Внутренне был готов к словам: “В следующий раз, командир”. Но Юра произнёс: “Авиация обратного хода не имеет. Летим, командир!” У меня в душе всё засияло, не зря я его воспитывал...

Взлетаем. Сразу после отрыва Юра отдаёт мне управление. Блин, я вообще-то хотел сначала по сторонам поглазеть, т.к. вперёд ничего не видно - дождь стекло заливает. Но раз дают - надо брать. Набрал высоту 300 метров, как раз по нижней кромке. Поделал развороты, виражи с разными кренами и перегрузками, пикирования, горки, чтобы прочувствовать маневренные возможности самолёта “Зодиак”, двухместного моноплана со средним расположением крыла. Самолёт просто прелесть - лёгкий, маневренный. Как раз дождик прекратился, появилась возможность обозреть окрестности, да и на камеру пора засняться. Проносимся над полосой на высоте 2-3 метра. Юра меня страхует. У него был период, когда он работал на “химии” - там все полёты “на бреющем”. Сами лётчики, кто летал на этот вид работ, говорят так: “Кто на “химии” не летал, то ещё не лётчик”. В этих словах много истины. Эти полёты можно приравнять к боевым, только не стреляют.

Олег снимает наш проход, машу ему свободной рукой. Дальше поносились над лесом и между соснами на высоте 20 - 30 метров. Потом Юра показывает на озеро, давайте к нему.

Иду на высоте 20 метров, чуть ниже сосен, проносящихся рядом. Юра вмешивается в управление, отжимает ручку от себя, и мы несёмся над гладью лесного озера над самой водой. Впереди надвигается стена леса. Хочу перевести самолёт в набор высоты. Юра показывает: “Рано”... Перед самыми деревьями даём обороты двигателю, крутой горкой перескакиваем через лес и сразу самолёт в разворот. Меня охватило чувство полной свободы и восторга. Давно я не испытывал такого удовольствия от полёта...

Потом слетал Олег Соколов. В прошлом году я привёз его на гору Клементьева

280

в Крыму. Там он слетал на планере и параплане, а до этого ни разу не поднимался в воздух. И вот теперь дальнейшее знакомство с миром, называемым “Авиацией”. Теперь и Олег к ней не равнодушен... Но вернёмся к тому времени, когда я сам только начал познавать стихию воздушного океана...

Не забыть ребят, которых списали по “не лётной”. Это одно из самых жестоких испытаний, которое может придумать жизнь - пройти все медкомиссии, психанализ, полтора года учёбы, экзамены, приступить к полётам и, взяв по три вывозных программы, услышать страшный приговор: “Лётчика из тебя не получится”. Ребята со слезами на глазах делали свой большой портрет в шлемафоне, и уходили, понимая, что они уже никогда не сядут за штурвал самолёта. По человечески их было очень жаль, хотя некоторые проучившись 1,5 года уходили вдруг сами, “прозрев”, что профессия военного лётчика - это не то, о чём они мечтали в жизни.

Штангист Коля Занкин, флегмат Петя Петухов (по кличке “Петушок”), перворазрядник по волейболу Лёша Зубрицкий и другие) - всего 7 человек на нашем курсе, кто не смог освоить профессию лётчика. Я не знаю их дальнейшую судьбу, но хочется верить, что они смогли найти себя в этой жизни, ведь она так прекрасна и многогранна...

Наконец настал тот долгожданный день, когда мой инструктор старший лейтенант Иванов Виктор Фёдорович сказал фразу: “Завтра пойдёшь сам”. До этого я уже слетал на контроль с командиром звена капитаном Дубровским, впоследствии ставшем командиром полка. Потом с командиром эскадрильи подполковником Зубаревым, оба дали “добро” на полёты с командиром полка полковником Букотиным.

И надо же такому случится. После того, как Виктор Фёдорович дал мне ЦУ (“крайний инструктаж”) - “Ничего не выдумывай - летай, как учили”, мне навстречу попался наш курсант (фамилию уже не помню), который уже только что отлетал на контроль с командиром полка. И я возьми, да и спроси: “Что он любит, а что не любит?” И тот мне ответил: “Страшно не любит, когда курсант после взлёта идёт в набор, не набрав скорость”.

Информацию я принял и пошёл докладывать полковнику Букотину, что курсант “такой-то” к полёту готов. “Раз готов, садись в кабину”, произнёс командир полка, не прерывая разговора с кем-то из лётчиков-инструкторов.

В общем, запускаю двигатель, выруливаю на полосу, запрашиваю взлёт - всё как учили. Добро получено, отпускаю гашетку тормозов, побежали... отрыв. И вдруг - “блин” - я не собирался этого делать, - руки, ноги неожиданно для меня отдали ручку слегка от себя, и моя “Элка” пошла “брить” над землёй на высоте 1-1,5 метра. Всё в точности, как взлетал подполковник Струбалин месяц назад, когда я напросился к

281

нему полетать в составе экипажа.Я не верил своим глазам, что у меня получается, но факт отаётся фактом

- мой самолёт взлетал, как будто его пилотировал матёрый пилотяга, а не “зелёный”курсант-желторотик, который сам ещё в воздух не поднимался. Я услышал как в задней кабине командир полка “замурлыкал “ от удовольствия и “гордости” за меня. Это придало мне окрылённости в собственных силах, захотелось ещё больше совершить что-то “героическое”, чтобы он полёты со мной ставил в пример другим “учлётам, как надо летать, и представьте себе, у меня “получилось”.

Когда полоса заканчивалась, и я уже готовился лихим набором уйти в небеса, как вдруг с ужасом ощутил, что правым колесом моя “Элка” чувствительно пристукнула землю-матушку, глазомера-то ещё никакого, и дальше, как ни в чём не бывало резво пошла вверх. Что тут произошло в задней кабине словами описать невозможно, только эмоциями. Оттуда раздался не просто мат, а мат “трёхэтажный”. Я думаю те, кто когда-нибудь его слышал, подтвердят, что перепутать его или ошибиться в “количестве этажей” невозможно, настолько это законченное “фольклёрное” произведение русского языка. Мне до этого всего раз приходилось слышать, как боцман портового буксира во Владивостоке воспитывал таким матом молодого матроса. Моему удивлению не было предела. Я от восхищения чуть не выучил полностью весь такелаж парусной шхуны “Товарищ”, на которой боцман проходил плавпрактику, когда учился ещё в Херсонской мореходке. Я чётко помню, что третий “этаж от второго” отделяли магические слова “бом-брам-стеньгу туды т тебя растуды...” А вообще все названия парусов, шкотов и прочих снастей только служили словами-связками между самим матом вообще, а также “мамой, папой и всей роднёй до 7-го колена” провинившегося матроса.

Полковник Букотин морских терминов не упоминал. У него шло конкретное название всех моих лётных качеств как лётчика. Я таких “взлетальщиков” в гробу видал. И как тебя мама, такого недоумка в лётчики отпустила??? Это я по памяти пытаюсь сделать “литературный перевод” того, что высказал тогда мне командир полка в течение моего первого, а потом и второго полёта. Его рот не закрывался даже во время руления. (Читателям для эрудиции - тогда существовала научно “обоснованная” теория, что мат инструктора в полёте закаляет психику курсанта. Якобы, он потом меньше теряется при отказах авиационной техники в воздухе). И некоторые инструктора пользовались этим методом превосходно. Это я знал чисто теоретически из рассказов тех курсантов, кому такие инструктора достались. Мой Виктор Фёдорович “слова-связки” использовал крайне редко, только тогда, когда все методы убеждения курсанта сделать то-то и то-то были исчерпаны.

282

Так вот, дав “козла” на взлёте и услышав реакцию на него командира полка, я как-то сразу понял, что вылететь самостоятельно сегодня меня уже никто не пустит, какую бы супер совершенную технику пилотирования я дальше не показывал. И именно непоправимость случившегося сделало меня враз спокойным, как наевшаяся до отвала корова... Сразу унялись мандраж и волнение, и если первые минуту - две я ещё как-то воспринимал “фольклёр” командира полка, то в дальнейшем всё его “красноречие” мне стало просто “по барабану”. Я просто наслаждался предоставленными мне двумя полётами. Выполнил посадку, потом взлёт и ещё посадку, даже не особенно стараясь показать чистоту полёта, и тем более не слушая, что там произносит вслух полковник Букотин относительно моей “прабабушки с дедушкой”.

После отлично выполненной второй посадки (так мне показалось со “своей колокольни”) командир полка наконец замолчал. Мне даже непривычно как-то стало. Я зарулил на стоянку, выключил двигатели и быстро покинул кабину, т.к. несколько раз приходилось видеть, как инструктор вместо разбора полётов с нерадивым курсантом сразу начинал его “воспитывать кислородной маской” по голове прямо из задней кабины, что тому не оставалось ничего другого, как шустро отбежать подальше, дав инструктору остынуть и взять себя в руки после очередного “недотёпы-курсанта”. К самолёту сразу подошёл мой Виктор Фёдорович, который без сомнения наблюдал мой первый “геройский” взлёт. Я как-то сразу успокоился, при инструкторе бить не будут...

Командир полка, не торопясь, вылез из кабины. По науке я должен был проглаголить: “Тов. полковник, разрешите получить замечания”. Но у меня язык присох к горлу. Я боялся услышать: “Лётчика из него не получится”. Зато получилось другое. Ещё со времён Петра первого воинский устав гласил: “Когда обращается начальник, подчинённый должен иметь вид лихой и слегка придурковатый, дабы разумением своим не смущать внимание начальства”. Именно такой вид мне удалось принять. Поскольку пауза в молчании затянулась, мой инструктор произнёс вместо меня: “Командир, разрешите получить замечания за курсанта Чечельницкого”. Полковник Букотин посмотрел на мой “образцовый” вид и произнёс фразу, которая и по сей день стоит у меня в ушах: “Дай этой жопе ещё два полёта для отработки взлёта и пускай летит сам”, - после чего пошёл, не оглядываясь, в сторону столовой. Так у нас называлась будка, в которой лётчикам привозили так называемый стартовый завтрак прямо на аэродром.

Слетали мы с моим инструктором два полёта, без всякого напряжения и волнения я делал то, чему меня научил Виктор. Даже со взлётом не “заморачивались”, как это

283

потребовал командир полка. Зарулили на стоянку, Виктор Фёдорович без всякого разбора полётов произнёс: “Заправляй самолёт и дальше лети сам”. После чего оставил меня одного и пошёл в курилку, где коротали время инструктора и свободные от полётов курсанты. Только многие годы спустя, когда я сам стал “заматерелым инструктором”, я понял, какого хорошего правильного “пендаля” он мне дал в самостоятельную лётную жизнь...

Закончили заправку, сажусь в кабину. Техник как-то особенно тщательно проверяет, как я пристегнул плечевые ремни, всё ли включил в кабине... Запускаю двигатель, выруливаю, взлетаю. Волнения никакого, полковник Букотин выбил его во мне раз и навсегда. Чувства чего-то необычного тоже нет, хотя где-то в глубине теплится - “блин”, я же лечу один. Выполняю первый разворот, и вот тут до меня доходит во всей полноте, что больше нет инструктора, который может подсказать или исправить твою ошибку. Я один в воздухе. Чувство неописуемого восторга захватило меня секунды на три-четыре. Чтобы в этом убедиться, в нарушение положенной схемы вывожу из разворота, делаю несколько покачиваний крыльями влево-вправо и лишь затем продолжаю первый разворот. Мой первый в жизни самостоятельный разворот на 180 градусов. “Чудеса” - мне никто не делает замечания за мою “отсебятину” в воздухе.

Дальше восторг кончился, пошла работа. Сосредоточенно замыкаю круг захода на посадку, строю расчёт, сажусь. Посадка получилась нормальной, но я могу лучше. Надо учесть, немного резковато работаю ручкой в процессе выравнивания. Взлетаю снова. Мозг как компьютер, хочется показать самому себе лучшее, на что я способен как лётчик на данном этапе. Притираю “Элку” точно у “Т” очень бережно и мягко. Всё получилось. Докладываю: “321, полосу освободил”. РП в ответ: “На стоянку”, - и после паузы, - “Поздравляю!” Я нутром чую, как улыбается сейчас мой комэска подполковник Зубарев, он сегодня руководит полётами... Страна получила ещё одного военного лётчика!

Заруливаю. Подходят ребята с экипажа, ещё кто-то и мой инструктор старший лейтенант Иванов Виктор Фёдорович. Докладываю: “Курсант Чечельницкий два первых самостоятельных полёта выполнил, разрешите получить замечания”.

“Нормально”, - отвечает мне Виктор Фёдорович и крепко жмёт руку. Потом меня поздравляют ребята, а я бегом бегу за своей сумкой и трясущимися от волнения руками достаю “Вылетные” - 12 пачек папирос “Герцоговина Флор” и “ Три богатыря”. Раздаю: инструктору, технику, механику - солдату, командиру звена капитану Дубровскому, ребятам с экипажа, замкомэске, комэске, замам командира полка, полковнику Букотину, ещё кому-то, кто оказался рядом.

284

Свершилось - я лётчик!!!

Пару слов об этом обычае, неизвестно кем придуманным в авиации, но в моё время соблюдавшемся свято. Вылет курсанта самостоятельно - это всегда праздник, причём не только для самого курсанта, но и для всего большого коллектива людей, кто помогал этому рождению нового лётчика. Праздник - это, как у нас на Руси, да и в других странах то же, отмечают крепкими напитками. А лётчику, технику ещё летать и самолёт обслуживать в этот день. Вот и пошла традиция - покупать самые дорогие папиросы (сигареты при нас не “катили”) и потом раздавать всем, кто причастен к твоим полётам, чтобы они выкурили за твою удачу, как лётчика. Кто-то из курсантов написал песню..

“Вылетные”

В квадрате задымились вылетные, всё стихло в ожидании команд.Ещё одну затяжку и на вылет, так дай нам накуриться, лейтенант.Так дай нам насмотреться в бездну неба, на шапки одиноких облаков.Почувствовать, как пахнет жарким летом разбросанная радуга цветов.

Фонарь закроет техник, перед взлётом протрёт чуть запылённое стекло.И со стоянки дружеской заботой до полосы проводит за крыло.Инструктор не докурит папиросу, комэск не оторвёт от неба глаз.Сегодня свои первые полёты им пережить придётся ещё раз.

А мы вернёмся в тёплые объятья, и ощутим пожатья крепких рук.И выкурим ещё одну на счастье за небо и привыкших ждать подруг.Инструктор не докурит папиросу, комэск не оторвёт от неба глаз.Сегодня свои первые полёты им пережить придётся ещё раз...

P.S. Со всей убеждённостью человека, прошедшего через горнило разных методик лётного обучения, подтверждаю - “слова-связки”, вовремя и к месту сказанные в воздухе педагогом-инструктором, закаляют психику курсанта, да и любого лётчика-”солопеда”, помогая ему проявлять стойкость и “героизм” во всех случаях полёта, когда что-то идёт не так, как было запланировано на земле... Опять же родню лишний раз вспомнишь...

285

Курсантская логика!!!

«Трудно понять логику непрофессионала» -

проглаголил Мюллер Штирлицу…

Приглашаю инструкторов лётного «ремесла» (некоторые, правда, называют это искусством) вместе подумать над непредсказуемой фантазией курсантской логики для того, чтобы не допускать ошибок в обучении этих «оболтусов», которые, вылетев самостоятельно, думают, что они уже что-то могут… Но сразу скажу, иногда эти «солопеды» запросто «утирают нос» маститым дядям-лётчикам.

Чтобы не быть голословным, приведу примеры из курсантской

жизни, когда автор был «молодым и красивым», а не только «красивым», как сейчас.Я уже писал, что в конце 60-х годов стране так «катастрофически» не хватало

лётчиков, что нам устроили «Госы» по технике пилотирования (Государственные экзамены – для непонятливых) в конце третьего курса, чтобы на четвёртом, дав по пять часов налёта на каждого, выпустить без лётной практики, но зато на полгода раньше. Сей «знаменательный факт», естественно, не мог не сказаться на нашей курсантской психологии. Не буду говорить про всех, у каждого индивида этот процесс протекал по-разному, покажу на примере нашего экипажа. Ну, во-первых, мы сразу стали себя ощущать этакими «воздушными волками», которым всё нипочём. Как-то стихийно стали каждый экзамен очередной сессии отмечать непонятно откуда

Летаем на “Элках” - второй слева Валера Гребцов, погиб на ИЛ-28 на Балтике в 1972 году из-за

позднего вывода из пикирования при стрельбе по наземной цели из передней пушечной установки

НР-23; крайний справа Володя Зубков, погиб в 1983 на ТУ-142 в должности командира полка, причину установить не удалось, самолёт упал в Охотское море... Крайний слева Валера Михалкин, ставший “Заслуженным лётчиком-испытателем России; Третий слева Володя Панин - лётчик 1 класса 12 омрап, сейчас на пенсии. У каждого своя Судьба...

286

взявшимся ритуалом…Заходили в кафе «Яшма» (3-4 курс учились в г.Орске), брали 4 бутылки водки,

по штуке на брата, и каждый новоиспечённый лётчик пил только из своей бутылки. Когда «разминка» заканчивалась, заказывали графинчик водки, и тут уже каждый наливал и пил в меру своих возможностей, способностей и приподнятости настроения от распития предыдущей бутылки. Сами понимаете, последующие «приключения» были непредсказуемы… Сейчас, когда за плечами накоплен огромный опыт командирской и лётной работы, я понимаю, что во многом такому нашему поведению, как это не парадоксально, способствовали наши командиры. Всё началось однажды в курилке, где сидело человек 15 курсантов и несколько инструкторов.

До этого преподаватели, начиная с первого курса, любили приводить нам высказывание русского писателя Александра Ивановича Куприна о лётчиках, которое он сделал после своего первого полёта на аэроплане: «Я люблю их общество. Постоянное пребывание на свежем воздухе, упоительные ощущения скорости и высоты, недоступные обычному человеку, возможность ежесекундно разбиться вытравливают из души настоящего лётчика все мелочные чувства: трусость, скупость, зависть… и остаётся чистое золото». И мы, естественно, очень гордились, что тоже относимся к когорте людей, у которых в душе «чистое золото».

И вот кто-то из инструкторов то ли в шутку, то ли всерьёз, сказал, что на самом деле Куприн сказал по-другому. Начало фразы такое же, а далее идёт: «…возможность ежесекундно разбиться приводит к тому что, спустившись на землю, они ударяются в беспробудное пьянство, волочатся за каждой юбкой и т.д.» Резюме: раз ты лётчик, должен уметь пить. Самое печальное, что это мнение распространено не только среди лётного состава, но и среди подавляющей части гражданского населения. Я помню, как мне тяжело приходилось в гостях, когда я отказывался от водки. Народ дружно начинал уговаривать: «Какой же ты лётчик, если не пьёшь…» И после этих слов мне казалось, что я позорю профессию

Ещё пример на эту тему:Два абсолютно пьяных «вдрызг» курсанта Бикеев и Исламов были задержаны

милицией. Командир полка полковник Еремеев, рост под метр восемьдесят пять, вывел разгильдяев перед строем. А те прошли в училище по нижнему пределу, метр пятьдесят девять «с кепкой». Еремеев обошёл вокруг них два раза и произнёс: «Вы посмотрите на них. Я понимаю, захотелось выпить, курсант – он тоже человек. Ну, взяли по бутылке водки – выпили. Показалось – мало, выпили по второй. Но зачем же по третьей бутылке откупоривать? Надо же чувство собственного достоинства

287

иметь!» Т.е. полковник Еремеев на полном серьёзе считал, что по две бутылки водки на нос курсанту выпить можно, а вот по третьей – это уже лишнее. А поскольку мужик он был отличный и пользовался огромным уважением среди курсантов и личного состава, сами понимаете, как его, шутливые, в общем-то, слова падали в «благодатную почву».

Вот ещё пример, связанный с командиром полка и находчивостью курсантской «фантазии», до которой взрослым дядям-лётчикам никогда не дорасти. До окончания зимней сессии оставался ещё один экзамен, как два курсантика третьего курса Гена Напёрстков и Витюха Пожаров попались патрулю в «самоходе», после обмывания предыдущего экзамена. Ребята были с нашей эскадрильи, новость эта разнеслась быстро, и все им сочувствовали, т.к. в лучшем случае это грозило им суток 5-7 отсидки на гауптвахте вместо положенного двухнедельного зимнего отпуска. Дальнейшая сцена развивалась на наших глазах. Командир полка полковник Еремеев стоял перед нашей казармой, когда патруль поставил перед ним двух провинившихся курсантов.

Он недолго думал, как их наказать. «Моё терпение лопнуло, посему, пока не выкопаете траншею для отопления 40 метров между казармами, в отпуск не поедете. Всё – вопрос исчерпан». С этими словами он сел в свой уазик и проехал к следующей казарме, где вышел и стал давать очередные ЦУ (ценные указания) по наведению порядка в гарнизоне. А буквально секунд через 10, как Еремеев выдал своё решение по наказанию нерадивых курсантов и отъехал, туда подошла рота солдат-строителей, направлявшихся в баню, с полотенцами под мышкой.

«Товарищ сержант, остановите строй»,- зычным голосом скомандовал курсант Пожаров. «В чём дело, товарищ курсант?» - спросил сержант, но строй всё-таки остановил, уж больно голос у Пожарова был командирский.

«Только что, вы видели, командир полка приказал мне вам передать его приказ, вырыть 40 метров траншеи для прокладки новых труб системы отопления

«Но у нас по плану помывка в бане» - начал сопротивляться сержант.«Я знаю, - ответствовал курсант Пожаров. В баню команда уже дана, её для вас

продлят, а ужин получите из расхода». В это время машина командира полка поехала обратно. Напротив строя солдат,

сержанта и стоящих двух курсантов она притормозила. Открылась дверь, оттуда высунулась физиономия полковника Еремеева со словами: «И что б было сделано!» помахала кулаком, и машина поехала дальше.

«Вот видите, тов. сержант, командир полка специально вернулся, чтобы персонально для вас повторить своё приказание»,- сказать эту фразу у двух новоявленных Остапов Бендеров получилось почти хором, как будто они её заранее

288

отрапетировали. Сержанту ничего другого не оставалось, как поверить товарищам курсантам.

«Напёрстков, обеспечьте солдат шансэвым инструментом», - хозяйственным тоном скомандовал Пожаров и показал рукой на сарайчик между казармами, где хранились лопаты. Курсант Гена в роль врубился мгновенно: «Так точно, будет исполнено”,- подобрастно ответил он. Тут же добежал до каптёрки, где хранились ключи от сарайчика, открыл его и начал выдавать лопаты, напоминая при этом, что копать надо тщательнее. А Пожаров каждому солдату с лопатой ставил персональную задачу по копке одного метра траншеи глубиной 80 см. Не прошло и 10 минут, как работа закипела.

Но минут через 15 стало ясно, работа идёт медленно, т.к. зима, верхний слой земли промёрз сильно. Это смутило бы кого угодно, но не курсанта Пожарова. Он бегом добежал до автопарка, захватив по дороге две бутылки водки, припрятанных в загашнике. Короче, ещё через 15 минут на помощь солдатам подъехал траншеекопатель. Он буквально за пол часа прошёл верхний мёрзлый слой, дальше каждый солдатик быстро доуглубил свой отмерянный для него метр, точнее даже меньше, и работа была сделана. Пока они работали Витюха Пожаров быстро порешал вопросы с баней и столовой для солдат, и, объявив им «благодарность» перед строем, отправил на заслуженную помывку.

Ровно через два часа в дверь кабинета командира полка полковника Еремеева раздался стук в дверь, и чётким, строевым шагом вошёл курсант Напёрстков: «Тов. полковник, Ваше приказание выполнено, прошу проверить качество работ».

«Напёрстков, мне не шуток, идите, не мешайте мне работать», ответствовал погружённый в свои командирские заботы полковник Еремеев. Но курсант стоял на своём и требовал проверить выполнение ими приказания. Еремеев пока они шли, пообещал дать каждому ещё по пять суток гауптвахты, чтобы знали, как шутить с командиром полка. Когда они подошли к свежевырытой траншее, курсант Пожаров, стоя спиной, и как будто не видя подходивших Еремеева и Напёрсткова, старательно лопатой доочищал стены траншеи.

Папаха на голове полковника Еремеева «поднялась сантиметров на пять», а челюсть ровно на столько же просто отвисла вниз. Он внимательно осмотрел все 40 метров траншеи, убедился, что глубина её по всему периметру соответствует «Госту» и произнёс: «Пожаров, я не буду спрашивать, как вы это сделали. Объявляю благодарность и разрешаю уехать в отпуск, как только сдадите крайний экзамен». В итоге, эти два новоиспечённых Остапа Бендера умудрились сдать экзамен досрочно и убыть на зимние каникулы на день раньше остальных «нормальных» курсантов.

289

А теперь скажите, могут ли так быстро, по ситуации, решить эту поставленную задачу дипломированные дяди-лётчики??? Я думаю, вряд ли, тут им у курсантов ещё учиться и учиться надо.

А полковник Еремеев, к огромному нашему сожалению, через несколько лет погиб. Разбился при заходе на посадку ночью на ИЛ-28, будучи Начальником Тамбовского лётного училища. По рассказам, повторяю, по рассказам, поэтому, за достоверность этой информации я не ручаюсь, прибыв с Военного Совета, без подготовки к полётам решил выручить своего штурмана – Начальника Политотдела училища, тому не хватало посадок днём при установленном минимуме погоды для подтверждения класса. Еремеев, не имея нормального предполётного отдыха перед полётами, принял решение – летать, а минимум был «жёсткий». В итоге произошла катастрофа, подтвердившая, что каждая фраза НПП (Наставления по производству полётов), прописана «кровью», и требование нормального отдыха перед полётами является неслучайным. Почему я привёл именно это нарушение НПП? На аэродроме в Чебеньках в 1975 году при заходе на посадку ночью в СМУ из-за потери пространственной ориентировки в районе Ближнего привода упал ИЛ-28, пилотируемый лётчиком 1 класса майором Толей Акининым, которого с нашего курса первым поставили командиром эскадрильи. Толю из горящего самолёта смог вытащить стрелок-радист, а штурман майор Филин погиб…

У меня у самого, несколько раз при заходе на посадку ночью в сложных условиях возникали сильнейшие «иллюзии», которые только за счёт опыта и знания, что надо верить приборам, а не своим ощущениям, удалось тогда перебороть. И когда лётчик идёт на полёты без достаточного предполётного отдыха, вероятность возникновения этих «иллюзий», что самолёт летит в крене или ещё как-нибудь, намного выше, чем при нормальном отдыхе и натренированности. Вот почему катастрофу полковника Еремеева на ИЛ-28 я почему-то связал с предполётным отдыхом, т.к. знаю не понаслышке, в каком состоянии иногда возвращается руководящий лётный состав с таких «мероприятий» типа Военного Совета, хотя повторяю, официальная версия причин этого Лётного происшествия мне не известна.

Что же касается главных «героев» этой истории, курсантов Напёрсткова и Пожарова, то судьба у них сложилась по разному. Гена Напёрстков стал командиром полка 846 омшап на СУ-17, потом преподавателем в Военно-Морской академии им. Крылова в г. Ленинграде, сейчас на заслуженном отдыхе живёт в г.Санкт-Петербурге. А Витю Пожарова за систематическое пьянство списали с лётной работы и в чине старшего лейтенанта уволили из рядов Вооружённых Сил СССР. След его затерялся где-то в сибирской глубинке…

290

Но во-вторых, вернёмся к вопросу о «курсантской фантазии», с которой я начал этот рассказ. В моей лётной жизни были эпизоды, которые я не смог объяснить себе с позиций нормальной человеческой логики ни когда был курсантом, ни когда стал «заслуженным дядей-лётчиком», хотя за 32 года службы в авиации повидать и услышать пришлось всякое. (Вот несколько примеров про «всякое»: Помню вывод, который сделала одна комиссия по лётному происшествию на самолёте ТУ-22р: «Именно правильные действия экипажа строго по Инсрукции привели экипаж к катастрофе». Там ситуация была не типовой, и так действовать было нельзя… Для лётчиков комментарии, я думаю, излишни. Нам с «лётных пелёнок» внушали, что требования РЛЭ (Руководства по лётной эксплуатации) надо выполнять неукоснительно. Но!!! Испытатели, которые пишут эти РЛЭ, тоже люди и иногда могут ошибаться, точнее, в воздухе предсказать всего невозможно, и надо быть готовым действовать самостоятельно, не надеясь ни на какие готовые рецепты. Или на полётах в авиации ПВО, на аэродроме Озёрное при взлёте парой столкнулись два СУ-9. Руководитель полётов из-за дефицита времени дал команду: “Пожар, катапультируйся”,- не называя позывной лётчика. И из исправной «спарки» УТИ МИГ-15, выполнявшей пилотаж в зоне, уходят командир звена с лейтенантом. Им почему-то «показалось», что эта команда относится к ним… В итоге, три разбитых самолёта и один труп. (Эту информацию мне уточнил читатель Александр Шафорост, за что ему большое спасибо). Ещё одно дополнение по деталям этой катастрофы, то же прислал Александр Шафорост: “http://letun.su/Publication/moskvitelev.html

РазбоевТ3 уже давно стал Су-9, вылечили двигатель, катапульта обеспечивала спасение

летчика с высоты 30 метров. Самолёта перестали бояться. Летай себе на здоровье! Славка Разбоев из нашей первой литерной эскадрильи стал командиром эскадрильи. Летал так же уверенно и смело, как в свое время на Т3. Безумно любил своего сынишку и жену. Все трое были какими-то свежими, полненькими и смешливыми. Я не могу вспомнить их не улыбающимися. Но небо жестоко. 1974 год. Аэродром Озерное. Славка взлетел ведущим пары. Уверенно ввел самолёт в разворот. А ведомый не среагировал. Так в боксе неожиданно пропускают нокаутирующий удар. Потом удивляются: не могло этого быть! самолёты столкнулись. Удар пришелся по кабине Разбоева. Он погиб сразу. Ведомый катапультировался. Командир полка Генрих Шмырков руководил полетами и видел все это со стартового командного пункта как на ладони. “Пожар! Катапультируйся! Пожар!” - кричал он по радио. В это время в воздухе находилась спарка УтИ МиГ-15. Майор Кожар, приняв слово “пожар” за свою фамилию, катапультировался. Летевший с ним в передней кабине

291

лейтенант увидел, что инструктор катапультировался, и сделал то же самое. УтИ МиГ-15 благополучно упала, не убив никого на земле. Кожар утверждал, что на УтИ МиГ-15 тоже был пожар, лампочка пожара горела. Ему не верили. прибывший на расследование катастрофы маршал авиации Савицкий быстро согласился с летчиком и попросил показать в кабине, как тот действовал при катапультировании. Стоя на стремянке, маршал закрыл летчику глаза рукой и попросил показать, где тот видел лампочку пожара. Кожар после секундной паузы уверенно ткнул пальцем в верхнюю часть приборной доски. Лампочка пожара в задней кабине УтИ МиГ-15 располагалась внизу на левом борту. Можно было бы, конечно, посмеяться над не очень хладнокровными действиями экипажа УтИ МиГ-15, над хитростью маршала, но память неумолимо возвращает к улыбающемуся Славке Разбоеву.

Александр Шафорост 20.10.2012 22:55 Или из жизни МГА – при заходе на посадку потерпел катастрофу экипаж ТУ-134.

Оказывается, командир корабля все заходы на посадку в простых метеоусловиях выполнял под шторкой до высоты 25 метров, и это с пассажирами на борту. Экипаж молчал, восхищаясь мастерством командира. Но однажды это его «мастерство» подвело… Но, эти случаи с точки зрения психологии и законов человеческой логики можно понять и объяснить. А есть примеры, которые я сам себе объяснить не могу, например:

Второй курс, аэродром Пугачи, идёт обычная лётная смена. Мы летаем уже строями, освоили элементы сложного пилотажа на самолёте первоначального обучения Л-29, и двигаемся по программе дальше. Сходили в составе звена на маршрут, ведущий - штурман эскадрильи подполковник Струбалин, я - левый ведомый, курсант Коля Карпусь – правый. После вылета обмениваемся с Колей впечатлениями о полёте, и он мне говорит: «Понимаешь, Вася, на втором этапе маршрута несколько раз «помпаж» был». (Это штука такая, когда с лопаток турбины идёт срыв потока, причины могут самые разные, но двигатель при этом издаёт несколько характерных хлопков, и сразу падает тяга). Если «помпаж» быстро не прекратить, то это может привести к разрушению лопаток турбины.

Спрашиваю: «В журнал записал?» Коля отвечает: «Нет, но технику сказал, сейчас проверяют». С этими словами мы разошлись. Мне дальше предстоял полёт в зону на сложный пилотаж, а Коле такой же полёт по маршруту строем. На моём месте левого ведомого должен был лететь курсант, если память не изменяет, Боря Дёмин. Я с удовольствием напялил ППК (противо-перегрузочный костюм) – сам себе таким «значительным» сразу кажешься и полетел. А после меня взлетело звено подполковника Струбалина. Пришёл в зону №2, она у нас самая дальняя, осмотрелся,

292

начал пилотаж, наслаждаясь перегрузками. Открутил то, что положено по заданию, потом, выключив АЗС «ночь», тем самым отключив средства объективного контроля, начал крутить петли и бочки в разных интерпретациях, что освоил сам, но естественно, всё время смотрю на время. Когда оно истекло, на той же самой высоте, курсе и скорости включил «ночь» обратно и доложил о выполнении задания в зоне.

Руководитель полётов комэска подполковник Зубарев выдал мне эшелон 1500 метров выхода на привод. А у меня в тот момент высота была 3500. По науке курсант должен терять высоту в плавном пологом пикировании, но мой первый инструктор старший лейтенант Иванов Виктор Фёдорович научил это делать по «истребительски», хотя сам «бомбёр» по натуре и по «образованию». Ставлю РУД на малый газ, лихим переворотом переворачиваю самолёт на спину, и так падаю на спине, плавно подбирая ручку с учётом потери высоты и разгоняемой скорости.

И в этот самый момент в эфире раздался громкий доклад: «310-ый, у меня стал двигатель, - и секунд через десять, - 310-ый, дви…» И фразу на этом обрезало. Я узнал голос Коли Карпуся. Кстати, с начала лётной программы я впервые услышал такой «аварийный доклад» об отказе в воздухе. Сразу подумал: «Эх, не случайно у него «помпаж» был в первом полёте». И так распереживался за друга, что забыл, ручку-то надо и дальше подбирать. В итоге, перемахнул высоту 1500 метров, очухался аж на 1200. Тут же в горку, благо расстояние до привода ещё есть. А сам мыслями, как там Коля?

РП Зубарев называет позывной Струбалина: «304, что с 310-ым, где он?» Тот отвечает: «Отвалил от строя, идёт со снижением». Зубарев: «310, 310-ый ответьте»… Радиообмен как-то сам собой стих до минимума. В эфире звучали только самые необходимые команды. Я вякнул одно слово: «Привод». Зубарев: «По схеме».

Занимаю высоту круга, захожу на посадку. Всё делаю машинально. Мыслями сам с Колей. Наконец Карпусь вышел на связь: «Двигатель стоит, высота 700 метров». Зубарев: «310-ый, подбирайте площадку, садитесь на вынужденную, шасси не выпускать». И команда Струбалину: «304-ый, помоги ему».

И вот здесь Струбалин дважды повторил фразу, которая всегда стоит у меня в ушах, когда я вспоминаю этот случай, первый мой серьёзный ОСП (особый случай полёта), свидетелем которого мне удалось быть. «310, ну куда же ты пошёл? Ты хорошенько выбирай площадочку, хорошенько».

Через несколько секунд снова: «310, ну куда же ты пошёл? Ты хорошенько выбирай площадочку, хорошенько».

Я курсант, выругался матом: «Блин, что ж ты ему риторические вопросы задаёшь?

293

Ты же штурман АЭ, у тебя в руках исправная машина и огромный опыт как лётчика. Выйди вперёд, выбери за него площадку и выведи курсанта на неё. У него же сейчас глаза «квадратные», первый раз ведь».

Сам так отдался этим переживаниям за друга, что не заметил, что планирую в огромную лужу, которая находилась метров 100 правее точки выравнивания, а дальше в этом направлении строго по курсу располагалась стоянка самолётов Л-29, штук 20, не меньше. Взгляд на скорость – 170 км/час, а средняя скорость сваливания «Элки» в штопор -168 км/час (я совсем забыл, что это с «голым» крылом, а сейчас-то у меня закрылки и шасси выпущены). Короче, даю левую ногу, прикрываясь креном, начинаю выползать в створ полосы. А под ложечкой так неприятно засосало: «Сейчас заштопорю, сейчас свалюсь». Теперь-то понимаю, запас по скорости всё таки был, но это теперь, а тогда думал точно: «Сейчас свалюсь», - и переживания соответствующие. И ПРП тоже дал «пенку», ничего вовремя не подсказал, всё внимание было на курсанта, который где-то в Оренбургских степях садится на вынужденную.

Шлёпнулся я на полосу, пару раз отскочил, никто ни слова, бегу по полосе, давлю гашетку тормозов, слышу доклад: «310, двигатель запустил, высота 300, иду на точку».

В общем, Карпусь зарулил, все его поздравляют, техники смотрят самолёт, и тут примчался Начальник училища генерал Медведев. Он вместо того, чтобы поздравить курсанта с успешным завершением полёта «раздолбал его впух и прах» и обвинил в трусости. И всё только за то, что Коля, боясь, что сядет аккумулятор, и не хватит энергии для запуска двигателя, одним махом выключил все «АЗС», в том числе и радиостанцию, а уж потом стал разбираться, что ему нужно для продолжения полёта, а что нет. В общем, после этих слов авторитет Начальника училища перед нами, курсантами, упал на порядок и так до конца учёбы, пока мы служили под его началом, не восстановился.

И вот спустя 35 лет после этого случая, который так ярко врезался в память, потому что был первый, я так и не нахожу ответа на вопросы:

Почему опытнейший лётчик-истребитель 1 класса, подполковник Струбалин, на исправном самолёте не смог оказать помощи курсанту. Более того, своими риторическими вопросами: «Куда же ты пошёл?», - он ему мешал. Что надо было сделать? Есть в авиации такое понятие «самолет-лидер» Т.е. надо было выйти вперёд, занять наивыгоднейшую скорость максимальной дальности планирования, спокойно оценить прилегающую местность, выбрать площадку для вынужденной посадки и завести туда курсанта. Потом, доложить РП координаты и результат

294

произведённой посадки без шасси на фюзеляж. Кстати, когда я слышу, как Руководитель полётов начинает что-то спрашивать у

лётчика, когда по ситуации нужна одна команда: «Покинуть самолёт», «Прыжок» или что-то наподобие, я буквально сатанею от такого не профессионализма. Перечитал недавно книгу Леси Северяковой «Тимур и его небо». Вот эпизод, поясняющий мою мысль:

Стр.33 – «Его Величество случай помог и подполковнику Сергею Корневу. Лётчик вылетал на полигон с полным боекомплектом, и на разбеге, после включения форсажа, в задней части самолёта раздался взрыв.

«Самолёт бежит по полосе, - рассказывает Тимур, - а за ним, начиная от кабины, черней-чёрный дым и огонь. Я никогда такого не видел, даже в кино, и запомнил это страшное зрелище на всю жизнь.

Тогда руководил полётами Ярослав Чибир. Он начал что-то спрашивать, говорить. Я как заору: «Покинуть кабину!» Реакция пилота была мгновенной. Сергей – как он на штанге не застрял! – побежал по носу самолёта – и в кусты.

Пожарные тушили самолет 40 минут. Параллельно снимали пушку, боекомплект, разрядили всё, что могло взорваться.

Корневу просто повезло, так как его машина могла взлететь в воздух в любую секунду. Пламя обычно охватывает весь истребитель за 40-50 секунд.»

В данном случае Тимур оказался на месте. Но ведь это обязан был сделать Руководитель полётов. Я знаю Ярослава Генриховича Чибира как сильнейшего лётчика палубной авиации России. Неслучайно он в 48 лет сел на палубу авианосца. И знаю его как сильнейшего Руководителя полётов. Не раз приходилось быть на КДП на контроле лётной смены при его руководстве, когда 100 киап входил в состав 33 Центра, но в данном случае он оказался как РП не на высоте…

Кстати, далеко не каждый хороший лётчик способен надежно руководить полётами. Для этого свой талант нужен. На Балтике одного очень сильного лётчика ТУ-22м2 и командира не поставили командиром полка только по тому, что у него не получалось надежно руководить полётами. В итоге назначили инспектором Боевой подготовки на полковничью должность, но командиром полка он так и не стал, хотя по всем остальным параметрам полностью соответствовал этой должности.

У меня стаж в руководстве полётами более 15 лет, причём начал руководить в 28 лет в звании капитан на должности заместителя командира отдельной эскадрильи. Много чего было. Приведу один, на первый взгляд, ничем не примечательный случай, но я думаю, рациональное зерно в нём есть. Я руководил полётами своего полка, 12 омрап на аэродроме Остров, когда с Северного флота пришли три

295

вертолёта КА-27. Я знал, что дальше у них согласно плана перелёт в Белоруссию (аэродром Быхов), далее в Севастополь на авианосец и убытие на Боевую службу в Средиземное море. А это значит, что вертолёты летят загруженные запчастями, шмотками и прочей амуницией. Я не заморачивался этими знаниями, но где-то в «мозжечке» они отложились.

При заходе на посадку первого вертолёта на удалении 3 км прозвучал доклад: «… стал один двигатель, принял решение садиться на вынужденную», - но я ощутил в голосе лётчика нет должной уверенности. Я знал, что КА-27 вообще-то летит и на одном двигателе, тем более до полосы 3 км всего. Но я знал и другое. Впереди река «Великая» и улица с домами вдоль неё. А если этот оставшийся двигатель тоже станет? Куда шлёпаться? И я знал третье. Когда я был ещё лейтенантом, рядом с нами, на аэродроме в районе Балтийска потерпел катастрофу вертолёт МИ-6, который перевозил лётные и технические экипажи противолодочных самолётов БЕ-12 в Литву для полётов на грунтовом аэродроме Арёгала. Вертолёт был перегружен. Руководитель полётов дал ему разрешение на взлёт с КДП, после чего бегом добежал до вертолёта и тоже туда залез.

Через несколько минут после взлёта остановился один двигатель. Перегруженный МИ – 6 на одном в горизонте не тянул, пошёл со снижением, подбирая площадку для вынужденной посадки. Сел в поле по-самолётному, на первый взгляд, нормальное поле, только трава высокая. Колесо на пробеге попало в канавку, вертолёт опрокинулся и загорелся. Пока пассажиры и экипаж смогли покинуть вертолёт, сгорело 11 человек. Я не знаю, что сделали с командиром экипажа, но носить такой моральный груз потом в душе – врагу не пожелаешь. Всё это мгновенно пролетело в копилке моей памяти, и я буквально через пол секунды после доклада командира КА-27 выдал фразу: «Ваше решение утверждаю», которой нет ни в одном сборнике по типовому радиообмену и которой меня никто никогда не учил или говорил, что её когда-нибудь надо применять.

Дилетанты скажут: «Ну и что здесь особенного?» А вот что. Я бы мог набросать командиру вертолёта «кучу вопросов», типа: «А почему не идёте на одном? Что не тянет? Или дать совет: «До полосы всего три км, тяните сюда, посадка в пересечённой местности небезопасна или Вы уж там повнимательнее» и т.д. Но я мгновенно выдал фразу, которая никак не отвлекла командира вертолёта от сложной посадки и в то же время показала, что я полностью разделяю с ним юридическую ответственность за исход этой вынужденной посадки.

Как сел вертолёт я не видел, он скрылся за деревьями. Послал туда сразу команду техпомощи. Минут через 40 привезли командира вертолёта - подполковник,

296

заместитель командира полка. Он поднялся на КДП и поблагодарил меня за моральную поддержку, т.к. вынужденная посадка в пересечённой местности – это всегда риск, т.к. непредсказуема. И он, хотя и принял решение садиться, но сомнения в правильности своих действий всё же были. А вдруг подломает вертолёт? Ведь потом же с «потрохами съедят»! Но когда он услышал мою уверенную, спокойную реакцию на его доклад, то все сомнения в правильности своего решения исчезли, и он также ощутил, что я полностью разделяю с ним и юридическую ответственность за всё, что произойдёт. Т.е. я это всё веду к тому, что класс руководителя полётов определяется прежде всего по тому, как его команды влияют на микроклимат при руководстве полётами и помогают ли они лётчику в особах случаях или на оборот мешают, отвлекая внимание.

В этом плане для меня эталоном является командир 15 одрап полковник Игорь Кучеровский. Я был свидетелем на КДП, когда молодой командир экипажа ТУ-22р доложил о сложнейшем отказе в воздухе. Без всякой паузы на раздумья и, не беря талмуд в руки (памятку по особам случаям), руководитель полётов спокойным, уверенным голосом выдал все необходимые рекомендации лётчику. Причём я ощутил буквально физически, как он посылает моральную уверенность лётчику и поддержку, что тот справится. Чтобы так среагировать, нужны глубочайшие знания авиационной техники, а также психологии лётного состава, которым руководишь. Секрет такого руководства прост – к каждой смене, которой ты собираешься руководить, надо готовиться. Брать плановую таблицу в руки и самому себе ставить вводные: «Что я буду делать, если лётчик доложит об отказе двигателя на первом развороте, какие команды я ему подам?» и т.д.

Виктор Николаевич Сокерин, генерал-лейтенант, бывший Командующий ВВС Балтийского флота, в одном из своих рассказов пишет, что от руководства полноценной лётной сменой удовлетворения получаешь иногда больше, чем от самих полётов, когда летаешь сам. Полностью с ним согласен. Авиация много потеряла, когда командиры перестали сами руководить полётами, возложив всё это на плечи штатных РП.

Но вернёмся к курсантской молодости.Про подполковника Струбалина я ещё напишу в следующем рассказе, т.к. повезло

летать с ним в одном самолёте в составе экипажа на воздушный бой и перехват воздушной цели. А в случае с генералом Медведевым, когда он обвинил курсанта Карпусь в трусости вместо того, чтобы объявить ему благодарность за спасение самолёта, я задаю себе вопрос, неужели так быстро можно забыть свою лётную юность, как только ты перестал летать и стал большим начальником с лампасами???

297

Ещё пара примеров, на которые я не нашёл для себя ответа:В середине третьего курса, когда шли интенсивные полёты, нам стали разрешать

летать на ИЛ-28 в передней кабине вместо штурманов, т.к. их на всех не хватало. В тот раз я полетел за штурмана с заместителем командира эскадрильи майором Харлановым. На посадке он так «приложил» самолет, что у меня лязгнула челюсть. Самолёт ударился о полосу практически без выравнивания. После заруливания на стоянку я первый открыл фонарь, и так и застыл там, глядя на командира.

Харланов, не замечая меня, стал спускаться по стремянке, и тут перехватил мой недоумевающий взгляд. Если бы так сел курсант, его бы мгновенно отстранили от полётов и дали, как минимум одну треть вывозной программы, прежде чем снова допустить к самостоятельным полётам.

«Ну, ты чего на меня уставился? Это вы, курсантики, стараетесь на посадке, чик-чик-чик, раскрутить колёса. А мы не летам, мы работаем, понял? А ну марш из кабины».

Я помню тогда задал себе вопрос: «Неужели лётная работа может стать такой «рутиной», что ты не будешь стараться на посадке?» Правда можно подойти к этому вопросу с другой стороны. Капитан Володя Иринархов (1967 год выпуска ОВВАКУЛ им. И.С, Полбина), ставший впоследствии лётчиком-испытателем, говорил своему штурману: «А ты сегодня не заслужил, чтобы я тебя сажал напротив посадочного «Т» и мягко». Если посмотреть на посадку майора Харланова со мной с этих позиций, то тогда может так и надо?

И заключительный эпизод, над которым хотелось бы поразмышлять вместе с читателями в этом рассказе, следующий. В своё время по приказанию Командующего авиацией ВМФ СССР генерал-полковника Потапова Виктора Павловича у нас в 33 ЦБП и ПЛС г. Николаева была проведена работа по анализу аварийности в авиации Военно-Морского Флота за последние 15 лет. Главный вывод, который получился из анализа статистики – 47% аварий и катастроф, т.е почти половина, произошли на исправных летательных аппаратах по причине так называемого пресловутого «человеческого фактора». О чём говорит этот факт? Во-первых, о сложности современной авиационной техники и о сложности лётной работы вообще, как таковой. Во-вторых, чего мы, лётчики, боимся больше всего? Отказов в воздухе.И на что тратим «львиное время» предварительной подготовки к полётам? На отработку действий при этих отказах. А ведь получается надо половину времени тратить на себя, на закалку и работу над своей психикой. Как? – это тема отдельного розговора. Но из факта, что почти 50% лётных происшествий происходят на исправных самолетах и вертолётах вытекает вывод – ошибки лётного состава неизбежны, надо смотреть

298

правде в глаза. Именно из-за несовершенства человеческой психики. Лётчик – он тоже «человек», может испытывать страх, растерянность, невнимательность, самоуспокоенность и т.д. Он не робот и не компьютер. А раз так, надо несколько переставить акценты в его подготовке и обеспечить всеми условиями (квартирой, окладом, отдыхом…), чтобы он думал только о полётах, а не отвлекался на ещё на «кучу второстепенных» дел. Но главное, конечно, это работа над собой с точки зрения обеспечения надёжности себя как как человека-оператора, от которого зависит твоя жизнь и жизнь других людей.

В этом Сборнике аварийности авиации ВМФ за 15 лет все лётные происшествия описаны и разделены по причинам: Неудовлетворительная организация и руководство полётами; Плохая подготовка к полётам; Отказы авиационной техники; Плохая методика лётного обучения и т.д. Замыкает этот сборник раздел: «Причина не установлена» и там приведено более 20 таких лётных происшествий. Так вот, моя катастрофа, 13 июля 1988 года на Северном флоте, где погиб экипаж майора Василия Ефимова, замыкает этот сборник. Как она произошла описано в рассказе «Реквием экипажу майора Ефимова». Это единственная катастрофа 1988 года, причину которой не удалось установить. Это признано официально.

В то же время, в выводах комиссии записано: «Наиболее вероятно – ошибка экипажа в технике пилотирования». Соответственно мне, как старшему группы двух полков от Главнокомандующего Военно-Морским Флотом пришёл «привет», после которого я понял, что до Зам Министра Обороны по авиации я не дорасту, т.к. такие взыскания не снимаются, разве что как Тимур «сел бы на палубу авианосца» (тогда с него сразу сняли одним махом все 16 взысканий). Но поверьте, уважаемый читатель, я к этому «Строгому выговору» отнёсся совершенно спокойно. Раз погибли люди, должен кто-то отвечать – такова наша «система»… Суть в другом, как был сделан вывод, что наиболее вероятна ошибка экипажа в технике пилотирования.

Ваилий Ефимов – это наш лётчик 12 омрап. Он пришёл к нам с Тихоокеанского флота по замене с должности командира отряда на должность командира корабля (иначе перевестись было невозможно). Я летал с этим лётчиком, он обладал сильной техникой пилотирования. Поскольку Василий собирался на «дембель», я перевёл его в 342 полк РЭБ на освободившуюся должность командира отряда, чтобы пенсия была побольше. В этом вылете он был ведущим второй пары, которая обеспечивала и прикрывала постановкой активных и пассивных помех две моих группы: ракетоносную и бомбардировочную...

Спустя несколько дней после катастрофы Командующий авиации ВМФ собрал весь лётный состав обеих полков в одном зале для разбора причин происшедшего.

299

Сначала Виктор Павлович Потапов изложил обстоятельства, при которых всё произошло, а потом вызвал на сцену прапорщика – командира огневых установок в экипаже капитана Козубенко, который в этом вылете был ведомым у Ефимова. Дал ему в руки макет самолёта ТУ-16 и сказал: «Доложите, что Вы видели». Седой, уважаемый КОУ, летавший в своё время в заправляемых экипажах, сказал следующее: «У меня было предчувствие, что с самолётом ведущего что-то произойдёт, и я последние 5 минут перед катастрофой не сводил с него глаз. Я наблюдал, как самолет майора Ефимова задымил, а потом вошёл в штопор». И он показал, как это было. На что Командующий ответил: «Нет, это было не так». Выхватил у прапорщика макет самолёта и показал: «Это было так. Самолёт сначала сорвался в штопор, а потом уже задымил из-за остановки двигателей».

Прапорщик не согласился с Командующим, он стоял на своём: «Сначала Ефимов задымил, а потом уж сорвался в штопор». Потапов не дал ему дальше говорить и посадил на место. После чего озвучил: «Наиболее вероятно, лётчик допустил ошибку в технике пилотирования, потерял скорость, в результате чего самолет вошёл в штопор, потом в результате косого обдува стали двигатели, откуда наблюдали дым и т.д. Ну, а вывести такую «лайбу» из штопора, как самолёт ТУ-16, или суметь с неё катапультироваться при тех перегрузках, которые возникли, можно только чудом.

А ведь есть неопровержимые доказательства средств объективного контроля помимо показаний прапорщика КОУ, который наблюдал всю картину от начала и до конца. Есть запись магнитофона экипажа капитана Козубенко: «Командир, Ефимов дымит, - возглас КОУ, -(Командир корабля на этот доклад не реагирует) спустя несколько секунд, - Командир, Ефимов сорвался в штопор». Т.е. сначала был дым, а значит отказ, а уж потом сваливание самолёта. Лишь тогда Козубенко произнёс: «Что у нас дымит? У нас дымит?» и так летит молча ещё три минуты, вместо того, чтобы сразу доложить о случившемся и снижаясь по спирали, засечь координаты и посмотреть, что стало с экипажем, как это положено по НПП. И лишь после моего запроса он мне выдал доклад: «Наблюдал, как 342 задымил и скрылся в облаках».

Потом, на земле я спросил капитана Козубенко, почему он не доложил мне сразу? Ответ был: «Тов. полковник, я был в шоке»…

Я спросил командира эскадрильи, целого подполковника (не хочу называть его фамилию, у него есть дети): «Почему бросил своего ведомого, хотя согласно НПП обязан был выделить самолёт для сопровождения экипажа, терпящего бедствие?» Ответ был такой же: «Тов. полковник, я был в шоке…»

Я ничего не сказал тогда этим обоим, хотя про себя выругался самым площадным матом, на который был только способен. В переводе это звучит: «Куда же вы в

300

самолёт садитесь, если даже не с вами произошло, а вы уже в шоке?» Но обвинять этих двоих – это значит уйти от сути проблемы. Мы возвращаемся к тому, с чего начали – надо работать над закалкой своей психики. Пока же в военной авиации максимум что делается для этого, это лётчика на лопинг заставить залезть , там есть мизерный элемент преодоления чувства страха. А в гражданской авиации не делается абсолютно ничего, главное, чтобы пуговицы начищены перед пассажирами, да галстук по форме…

Мне страшно подумать, что бы было, если бы я не послушал свой внутренний голос. Ведь на основании доклада подполковника Геллерт В.О., что он наблюдает четыре инверсионных следа у себя над головой, я считал – Ефимов летит, пусть без связи, но летит. Тем более, его непосредственный командир группы никак не прореагировал на моё приказание, возвращаться парой и искать. Т.е. вроде обстановка не требовала кардинальных действий, но после «мучительных» раздумий (по другому это я и назвать не могу), хотя и недолгих, я всё-таки послал экипаж майора Панюшкина навстречу черноморскому полку, вылетавшему в этот район, хотя и не знал, на каких эшелонах он следует.

Командующий, когда проводил этот разбор, спросил: «Что было бы, если бы Чечельницкий не послал экипаж своего полка на поиски? А где же тогда ваше войсковое товарищество? – спросил он, обращаясь к лётчикам 342 полка РЭБ.

Я очень благодарен Командующему, что он это отметил. В то же время, при всём моём уважении к нему лично и к комиссии, расследовавшей это лётное происшествие, у меня в голове не укладывается вопрос, как можно не видеть очевидных вещей и пытаться валить всё на лётчиков? Тем более, когда есть свидетельства очевидцев и средства объективного контроля.

Моя версия случившегося: на самолёте в тот момент была включена станция активных помех СПС-55, потребляющая очень много электрической энергии. Эти станции в мирное время разрешают включать только на учениях, т.к. они засветками забивают все РЛС. Далее самолёты в тот момент летели вблизи практического потолка и на минимальной скорости, т.к. штурман АЭ ошибся в расчёте времени выхода на цель на 10 минут, а командир АЭ начал эти 10 минут безграмотно гасить за сет уменьшения скорости, хотя достаточно было сделать отворот на север на 30 градусов и потом через расчётное время выполнить разворот на полигон.

Ведущий майор Ефимов летел на автопилоте. Это общепринятая практика, так ведомым легче выдерживать строй, а у ведущего разгружаются мозги и голова для наблюдения за ведомыми. Скорость, я уже сказал, в тот момент была минимальна. На самолёте ТУ-16 четыре генератора, максимально допустимая нагрузка на каждый

301

600 ампер. Я думаю, в полёте произошёл отказ одного двигателя, (почему КОУ наблюдал сначала дым) приведший к потере тяги, а главное к отказу энергосистемы, т.к на два оставшихся в строю генератора нагрузка сразу превысилась вдвое, а она и так при включенных РЛС и СПС была предельной. Это привело к «взбрыкиванию автопилота» и последующему сваливанию самолёта. Подтверждением этой версии об отказе двигателя и именно энергосистемы служит помимо показаний КОУ и записи магнитофона Козубенко магнитофонная запись с самолёта самого Василия Ефимова. (магнитофон всплыл на месте падения ТУ-16 )

Когда самолёт стал заваливаться в штопор, сначала идёт возглас командира корабля в эфир: «Вот так б…». Через 8 секунд идёт спокойный голос штурмана: «Командир, не надо влево, нормально идем», т.е штурман сначала ничего опасного не заметил. Через 19 секунд на проволоке пошла не стёртая запись предыдущего полёта. Такое происходит, если напряжение в системе падает менее 14 вольт. А через 36 секуд проволока вообще перестала протягиваться, т. е. напряжение в электросети исчезло совсем.

Может, конечно, была и другая причина. Эту тайну экипаж унёс с собой на дно Баренцева моря. Важно другое, самое лёгкое – валить всё на лётчиков, которые уже ничего не могут сказать в своё оправдание, но выиграют ли от этого живые, вот в чём вопрос???

«Блин, завтра же суббота, 28 июля, начинается день Военно-Морского Флота СССР и России!!! А мы всё о лётчиках, да о лётчиках. Моряки обидеться могут и потом «учтут при разливе»… Надо срочно исправляться…

Быль: «Бабушка воспитывает внучку: «Какая нонче ветренная молодёжь пошла. Сходятся – расходятся, ревности всякие… Вот в моё время… У меня была всего одна любовь, но настоящая, на всю жизнь!»

«Какая? В кого?» - заинтриговано спрашивает внучка.«Моряки», - отвечает бабушка, томно закатывая глаза…Так выпьем же за моряков! А вообще, поделюсь с читателем истинным смыслом

тоста: «За тех., кто в море!», т.к. убедился, мало кто его знает.В давние-давние времена парусники были единственным средством сообщения

между материками. И когда судно уходило в океан, никто не мог предсказать его дальнейшую судьбу. Есть люди живые, живут на земле, радуются жизни. Есть люди мертвые, которые на небесах в раю, или под землёй в аду, кто, что заслужил. А есть те, кто в море, потому что, никто не знает, к какому берегу они пристанут…

Поднимем тост: «За тех., кто в море!!!» Пусть сопутствует им Удача!!!

302

Драка - это не спорт...

«Тот не храбрец, кто в бою думает

о последствиях».(надпись, высеченная на шашке Джамиля)

Приехали в гости к Виталию Сундакову в его имение “Славянский Кремль” с чемпионом Украины и серебряным

призёром России по ножевому бою Олегом Соколовым, который не выступал на соревнованиях по каратэ

18 лет, но тренироваться и тренировать других не прекращал ни на “секунду”. Потом Олега свела судьба

с основателем Кои-каратэ Андреем Николаевичем Кочергиным. Он этим видом единоборств увлёкся так, что отдал приоритет перед всеми стилями каратэ,

которыми занимался до этого. Но хотя через несколько лет занятий этим “благородным” видом мордобоя и

стал в нём что-то “соображать”, в соревнованиях по-прежнему не участвовал, считая себя старым. Потом судьба ему подкинула вызов в лице Голтиса, Мастера

восточных единоборств, основателя уникальной системы “Исцеляющий Импульс”. Как говорит Олег: “Уже через

пол года занятий по Импульсу я почувствовал такой прилив сил и энергии, что не выступить на соревнованиях

просто не мог.Результат - Олег в свои 45 лет “сделал молодых”, продвинутых спортсменов. Стал Чемпионом

Украины и серебряным призёром России по ножевому бою. Молодёжь - “мотайте на ус” и идите дальше. Удачи!!!

303

Два принципа восточных единоборств гласят:«Дух как луна» (дзуки-но-кокоро). Сознание подобно лунному свету, равномерно

озаряющему всё в пределах своего достижения. Такое сознание охватывает противника равномерно и целиком. Нервозность и рассеянность уподобляются облакам, заслоняющим лунный свет и мешающим правильно воспринимать намерения и движения противника.

«Дух как вода» (мидзу-но-кокоро). Сознание подобно гладкой поверхности «спящей» воды, которая даёт неискажённое отражение. Такое состояние не занято мыслями об атаке или защите, которые мешают оценить намерения противника и тем самым дают противнику преимущество. Оно исключает любую интеллектуальную рефлексию.

(В. Фомин, И.Линдер «Диалог о боевых искусствах востока»)

В данном рассказе я приглашаю читателей, кому интересна тема восточных единоборств, вместе подумать над вопросом, в каком состоянии духа лучше драться, если вас эта ситуация застала на улице.

Выше я привёл цитату, что по этому поводу рекомендует теория восточных единоборств. Но, сами понимаете – что этот идеал для профессиональных воинов , для которых бой или уличная драка – это естественное состояние их повседневной жизни. Давайте попробуем посмотреть на этот вопрос с точки зрения обычного человека. Для начала приведу примеры из своего уличного опыта, опишу три драки, которые проводились в разном состоянии духа, и поэтому соответственно имели разный конечный результат.

Первая: в 15 лет я завоевал звание Чемпиона Приморского края по боксу среди юношей, а в 16 на тех же соревнованиях занял лишь третье место, т.к. в полуфинале нокаутировал своего противника в первом раунде. Бой засчитали не разыгранным. (такие в том году ввели правила, якобы для того, чтобы для юношей сделать бокс игровым, и чтобы они больше думали о технике, а не о грубой силе). Потом от этой «казуистики» отказались, но тогда мне вылететь в полуфинале «ни за что, ни про что» было обидно. Тем не менее, судьи учли мои предыдущие бои и именно мне, вручили грамоту за лучшую технику и тактику в боксе на этих соревнованиях.

И вот вы представьте, я живу в забытой богом деревне «Занадворовке» в военном гарнизоне, и тут меня показывают по Владивостокскому телевидению. В итоге, я враз стал местной «знаменитостью» и «экспертом по дракам». Одноклассники и другие пацаны подходили за советом, куда и как лучше бить? Иногда дело доходило до «маразма». Например, иду с тренировки, где-то драка, пацаны хватают

304

провинившегося: «Ну-ка, подержи, вон Вася идёт, пусть он его по-боксёрски вдарит». Я естественно отказывался. Поначалу это расценивалось как трусость. В итоге, периодически приходилось доказывать, что драться я могу не только на ринге…

В тот день, о котором хочу рассказать, с погранзаставы на юге Китайской границы к нам в деревню привезли целую машину пограничников. Ребята по пол года не были в увольнении. Так получилось, что когда солдаты выгружались с машины, я проходил мимо: «Эй, пацан, расскажи, куда тут можно пойти?» Было видно, что для них наш гарнизон всё равно, что столица для деревенского жителя. У них «глаза разбегались» от количества домов и народа, что одновременно попадали в поле их зрения. Улица в нашей Занадворовке была всего одна. Я махнул рукой влево: «В середине деревни магазин, а вправо – Дом Офицеров, там сегодня танцы». Солдаты меня поблагодарили и все дружно побежали к магазину.

Вечером мы всем классом по предварительной договорённости пошли на танцы (так тогда назывались дискотеки). Всё шло как обычно, как вдруг ввалилась группа солдат, тем самых – пограничников. Их было человек 10-12, и все были пьяны. От этого на дискотеке стало как-то сразу тесно и неуютно. Девочки из нашего десятого класса сразу приняли решение, уходить… Я как штатный провожающий отправился на выход с ними, и за мной увязался девятиклассник Лёня, который больше других любил задавать мне вопросы насчёт бокса и драк. Когда мы были у выхода из зала, некоторые солдаты узнали меня, ( я же им подсказал сюда дорогу), и приветствуя как старого знакомого, говорили: «Ты куда своих девушек повёл? Танцы в самом разгаре»…

Я сделал вид, что не слышу, и мы вышли из ДО (Дома Офицеров). Обычно здесь стоял военный патруль, но в этот раз его почему-то не было. Вдруг раздался пьяный мат и конкретные «намёки», какая из моих одноклассниц кому достанется. Я обернулся. За нами вышли шестеро солдат, и было видно, что кроме девичьих юбок они больше ничего не видят. Я остановился: «Парни, они же ещё школьницы, ни с кем не целовались даже, поищите себе женщин». До четверых это дошло сразу, и они вернулись в зал, но два солдата продолжали идти за нами, периодически выражаясь матом.

Я снова попытался их урезонить – бесполезно. И тогда наши девочки, которых к тому времени осталось трое ( остальные поочерёдно отваливали, проходя мимо своего дома, как самолёты при роспуске), начали меня подзуживать: «Ты же боксёр, ну дай им, дай… они нас оскорбляют. Говорю: « Что вы мата не слышали, идите себе спокойно, они вас не трогают». Но девчонкам эта ситуация щекотала нервы (это я потом понял), и они всё меня подвигали на драку. Я с солдатами драться не

305

хотел, и не потому, что их боялся. Просто заговорила «мужская солидарность». Я всю жизнь с отцом кочевал по гарнизонам, и где-то на уровне подсознания понимал, как несладко им после вольной «гражданки» привыкать к дисциплине и полной обособленности от женского общества. Ведь тогда в армии служили три года, а во флоте вообще четыре.

Всё бы, наверно, так мирно и закончилось, если бы Светка Шамова не произнесла фразу: «Да ты просто драться боишься и никакой ты не чемпион». И остальные две девушки её поддержали. Услышать такое от трёх девчонок своего класса, одна из которых к тому же мне нравилась, такой «позор» вынести было выше моих сил. Решение я принял мгновенно. «Идите к фонарю», - произнёс я тихо, а сам уже думал, с кого начинать.

Перед фонарём я развернулся, чтобы свет падал мне на спину, а противникам в лицо, и произнёс: «Парни, последний раз прошу по-хорошему, идите своей дорогой и оставьте девчонок в покое». В ответ раздался мат и совет, скорее топать домой к маме…

Два солдата – пограничника стояли передо мной. Один высокий, под метр девяносто, второй чуть ниже меня ростом, но крепкий, коренастый. Сказать, что я их боялся – не было этого. Во-первых, у меня уже был опыт уличных драк. Во-вторых, поскольку я ж «Чемпион» - хватало гонору, что я справлюсь. И в - третьих, ребята были пьяны, и на это была моя ставка. Единственное, что меня на долю секунды затормозило, я никак не мог решить, с кого начинать, т.е. кого ударить первым, хотя повторяю, злости у меня на этих ребят не было. Но со стороны это было дерзостью. Щуплый пятнадцатилетний пацан начинает драку с двумя взрослыми дядями, умеющими драться и владеть оружием, на границу «хилых» не берут. К тому же у «длинного» был первый разряд по боксу, а у «коренастого» - второй. Но это я потом уже узнал. Если бы знал, в драку, конечно бы, не полез…

Пока я долю секунды раздумывал, тело само сделало правильный выбор. Я прыгнул на «длинного». Он стоял справа и казался менее пьяным, поэтому эффект неожиданности надо было использовать прежде всего против него. Ударил правый апперкот в расчёте, что он не успеет среагировать, но он успел, и опять же сыграл свою роль его рост. Я достал его по бороде, но вскользь. Он отшатнулся, и чтобы не упасть сделал несколько шагов назад. «По идее» его надо было добить, но я прыгнул влево на «коренастого». Есть такой в боксе удар – «скачковой крюк сбоку справа». Удар наносится с постановкой левой опорной ноги на землю и полным поворотом корпуса. Этот удар у меня получился чётко. Я сразу почувствовал, насколько хорошо попал. Тело «коренастого» улетело через кювет дороги и оно не шевелилось. Я на

306

долю секунды проводил его взглядом, а когда повернул вперёд, «длинный» был уже рядом.

Без замаха ударил левой, т.к. оказался боком. «Длинный» упал прямо на меня, подмял, я мгновенно ощутил, насколько же он физически сильнее. Он пытался схватить мои руки, а я как автомат, «молотил и молотил» боковые удары ему по голове с обеих рук, лёжа под ним на спине. Не знаю, сколько секунд это продолжалось. Мы «возились», и ни к какому результату это не приводило. Но потом один из моих ударов справа, я думаю, попал ему в висок. Он «вырубился». Помню, что выползал я из под него долго. Когда вылез, встал, вытирая с носа капавшую кровь, только хотел осмотреться, как страшный удар в пол лица «вырубил меня начисто и надолго». Оказывается «коренастый» очухался, перелез через кювет дороги, стал рядом и смотрел, как мы с «длинным» возимся. А когда я встал, он со всей «дури» открытым кулаком нанёс мне боковой удар справа. Он меня просто пожалел, сформировав так кулак, «по деревенски». Я соответственно улетел через кювет дороги туда, где недавно лежал он.

Пришёл я в себя от того, что девочки мокрыми платками вытирали мне лицо из лужи, куда они меня притащили после окончания «поединка». Солдат уже не было, а второй пацан Лёня, который был с нами, всё объяснял, почему он не полез в драку: «Вась, ну ты ж знаешь, я не боксёр».

Дотелёпал я до дому, мама оказала первую помощь, ни в какие подробности драки я её не посвящал. Сутки зализывал раны, пол морды лица -сплошной синяк – «красавец!» А вечером в ДО (Дом Офицеров) был какой-то интереснейший фильм. Ну как пацану усидеть дома? В гарнизоне кино единственное развлечение. Вот я и решил, проберусь задами-огородами к ДО, зайду в зал в темноте, когда кино уже начнётся, и выйду минут за 5 до окончания фильма, никто и не разглядит моих «фингалов».

В общем, только я добрался до Дома Офицеров, как вдруг из-за угла выходят два солдата с побитыми лицами. Я их сразу узнал, а они меня. Бросился бежать, они кричат: «Пацан, стой, не убегай. Правильно ты нам дал, прости нас, бить не будем. Стой…» Я подошёл весь настороже. Они назвали свои имена, сказали, что были пьяны, что они жалеют, что приставали к школьницам. Меня похвалили за урок, и что не побоялся лезть в драку. Вот тогда они мне и сказали, что у одного первый разряд по боксу, а у другого – второй. В общем, мы подружились. Потом их привозили ещё два раза в увольнение, и мы общались.

Резюме: в эту драку я выходил как на ринг, собранным, но без всякой злости к противникам. А главное, я их недооценил, думал, раз пьяны, я успею уложить

307

обоих, пока поймут, что надо драться.Вторая драка: у меня уже первый взрослый разряд по боксу, гонору соответственно

прибавилось. В Оренбургское лётное училище, которое в своё время кончал Юрий Гагарин, я поступал с Дальнего Востока. А пока учился на первом курсе, батю перевели в Забайкалье, гарнизон Борзя на Монгольской границе. Прилетаю в отпуск, знакомых никого, а общаться хочется, особенно с женским полом. Собираюсь на дискотеку. Брат Володя, школьник 9-го класса, предупредил: «Вась, смотри, у нас на поселении полно бывших зэков, ни одна дискотека без драк не обходится, повнимательнее…» Я поблагодарил за информацию и пошёл.

На дискотеке вёл себя очень скромно. Приглашал девушку, если точно видел, что она одна, без «кавалера», но где-то в глубине души было чувство, что куда-нибудь «встряну». Предчувствие не обмануло, но я оказался не готов к тому положению, из которого всё началось. Стоят два парня, подвыпивших, руки на плечах, слегка качаются. И один мне на ногу наступил. Я ему так вежливо: «Парни аккуратнее, вы ж не одни». Этот, который наступил: «Что???» - и как рука у него была на плече у друга, из этого положения он и ударил – рубящий удар ладони прямо в переносицу. Кожу рассёк сразу до крови. Меня такая дикая злоба захлестнула. Сразу забыл, о чём брат предупреждал. «Хуком» справа сбиваю парня с ног. Его друг прыгает на меня и вместо того, чтобы со мной драться, обхватывает мои руки снаружи и «вопит»: «Прости его парень, не залупайся, не надо… прости его». Пока я освободился, он оттеснил меня к стенке.

Стою я у стены зала, танцы продолжаются, вытираю платком кровь и думаю: «Сейчас посмотрю в зеркало, если там не сильно разбито, замою лицо водой и останусь. Если сильно, потопаю домой». И тут вдруг вижу, парень, из-за которого началась драка, пробирается среди танцующих пар посредине зала в сторону туалета. Я как увидел его «морду лица» мгновенно вскипел опять дикой злобой. Такого состояния у меня никогда не было ни до, ни после. Пробиваюсь сквозь танцующий народ к парню и бью. Тот падает, и тут начинается «картина маслом» - получаю сильный толчок в спину, лечу на толпу. Из неё вдруг прыгает на меня тело, вцепляется зубами в плечо сквозь пиджак, рычит и как собака, мотая головой, рвёт на мне всё, что можно. «Блин», я такого приёма ни в одном кино не видел. Интересно посмотреть, что он будет делать дальше, да пиджак жалко. Его мама мне на выпускной вечер сшила, и одевал я его всего два раза.

«Скажите, где вам так хорошо пошили пиджак? – В Париже. Простите, а это далеко от Одессы? -2000 километров на северо-запад. - Надо же такая глушь, а как шьют!»

308

Двумя ударами сбиваю тело с себя вниз, тут летит кулак сзади, падаю, и дальше меня начинают «отоваривать» ногами. Я катаюсь, как могу уворачиваюсь – а танцы продолжаются, как ни в чём не бывало, только в середине кольцо образовалось, и меня «метелят». В какой-то момент мне удалось вскочить, но тут же опять сбили на пол. Самое сложное, что удары летели со всех сторон, и кто очередной будет бить, даже угадать было сложно.

И вот я на полу на четвереньках, весь в крови, вижу, как впереди подскакивает ко мне мальчик, в коричневых ботиночках, лет пяти, и меня по морде «ботиночком» как по футбольному мячику. «Блин, не очень больно, но обидно как! Помню, мысль: «Ну, Вася, если тебя дети стали бить, то пора уносить ноги». Его удар придал мне сил. Удалось вскочить на ноги, пробиваю толпу, подскакиваю к раздевалке, хватаю куртку, благо она с краю, и выскакиваю на улицу. Толпа за мной. Я сразу включаю максимальную скорость. Метров 150-200 отбежал, думаю: «Они наверняка растянулись, и я сейчас парочку ещё уложу по одиночке», злоба то ещё вся не вышла...

Остановился, поворачиваюсь, ребята, человек шесть, бегут дружно, ровно в ряд. Думаю: «Красиво плывёт эта группа в полосатых купальниках. Нет, на сегодня хватит». Опять «включаю максимальную скорость», а бегать я всегда умел и задами-огородами к своему дому. Брат как меня увидел, запричитал: «Я же тебя предупреждал…я же тебя предупреждал». На что я ответил: «держать надо было…»

Через два дня Володя мне сказал: «Как повезло, что тебя не били ничем тяжёлым». Оказывается, этот парень, из-за которого всё началось, только вышел из колонии, и ему нигде нельзя было «светиться», чтобы снова не посадили. Поэтому его друг и орал: «Прости его, парень». Но на следующий день на дискотеке этот «отморозок» ударил лейтенанта-лётчика кастетом по голове. Лётчика списали под «чистую» с армии, а этого снова посадили, но лейтенанту от этого не легче… вот так лишиться любимой работы ни за что, ни про что…

Резюме: состояние дикой злобы, в котором я оказался, одно из наихудших для драки, т.к. затмевает разум и лишает предвидения. Если бы я был спокоен, как в первой драке, я бы подождал, пока этот парень зайдёт в туалет, потом зашёл бы за ним, и спокойно разобрался с ним наедине, а не начал бы устраивать «разборки» в центре зала.

Но как “бальзам на душу”, когда я улетел в училище, месяца через три в гарнизоне Борзя были соревнования по боксу, и мой брат Володя уделал в финале в первом раунде “за явным преимуществом” одного из тех, кто “метелил” тогда меня на танцах. Так сказать - отомстил за брата...

Третья драка: я выполнил норматив Кандидата в Мастера Спорта СССР по боксу,

309

которое мне так и не оформили, так как вышло Постановление, запрещающее бокс лётному составу как вид спорта, но гонору или «гонорару» - блин, вечно путаю эти понятия, сами понимаете, у меня прибавилось.

Итак, я уже офицер, играем в волейбол, лётчики на штурманов. Спортзала в гарнизоне Храброво Калининградской области, где я тогда служил, не было. Вместо него использовалась старая немецкая кирха. Помещение ровно с волейбольную площадку, но местные барышни всё равно заходят «поболеть», прижавшись к стеночке, за «любимую» команду.

В самый разгар игры вваливаются два молодых парня, один изрядно «под шафе» и тоже изображают болельщиков. Мы играем, счёт почти равный, с пьяным разбираться некогда. Но он периодически выпадает на площадку, мешая игре. Все молчат, девчонки смеются. Я как капитан команды лётчиков, раз сделал ему замечание, два… Когда он «выпал» в третий раз, сказал его другу: «Не заберёшь его, пеняй на себя».

Предупреждение подействовало, но не на долго. Парень потерял равновесие и выпал на площадку четвёртый раз. Девушки засмеялись, то ли над нами, то ли над парнем. Я подошёл, врезал ему боковой слева, правой рукой, которая у меня ударная, даже не стал бить. Парень влетел в стену, осел, а я сказал его другу: «Не заберёшь его, и тебе достанется». Парни покинули спортзал, а мы продолжили игру. Когда матч закончился, штурмана нас «ободрали», поэтому приборка зала была наша. Все ушли, а я остался, согласно графику была моя очередь. Помахал веником, помыл полы, вышел и начал вешать амбарный замок на дверь, которым мы обычно закрывали кирху. Были уже сумерки, шёл крупный снег хлопьями.

Навесил замок, поворачиваюсь. Передо мной четыре «лба», выше меня. Все нетрезвые, из карманов бутылки с пивом торчат. Не успел я опомниться, как двое уже держат мои руки, стоят слева и справа, один сзади, его руки у меня на шее. И четвёртый, которому я врезал в спортзале, стоит передо мной, ухмыляется: «Ну что, щенок, попался, сейчас ты у нас на коленях прощение вымаливать будешь!» Помню, меня мгновенно охватило состояние «боевой ярости» - «меня, пилота, будет прессовать какая-то шпана!» Рывком пытаюсь освободить правую руку. Сразу это не удалось, но с третьей попытки это получилось. Тут же этой рукой бью правой в челюсть тому, кто передо мной. Затем этой же правой с разворотом вокруг своей левой руки, которую держат, наношу удар тому, который слева. Он падает. Я прыгаю и наношу удар правому противнику. А тот, который был сзади и держал, как он думал крепко меня за шею, просто побежал. Буквально в три прыжка я его догоняю, подбиваю ему ногу, он падает, и я его добиваю лежачего уже на земле. Встаю и

310

вижу, как первый, кого я ударил, начинает вставать на четвереньки, поднимая зад кверху. А на мне были надеты остроносые туфли, мода в то время была такая. Я подскакиваю и со всей силы бью ему носком туфля в задницу. Джинсы лопаются, и я чувствую, как моя туфля на треть вошла ему в задний проход. Раздался заячий визг, когда он верещит от боли…

В ту же секунду чьи-то сильные руки сзади хватают меня под мышки, поднимают в воздух, поворачивают, ставят на землю, и передо мной стоят наш командир полка полковник Ермаков Дорофей Самсонович и замполит полка подполковник Волохов. А всю эту процедуру со мной проделал помощник гарнизонной гауптвахты старшина сверхсрочной службы - детина двухметрового роста. Как командир с замполитом оказались на дороге , не знаю, но в начале драки их точно не было, точнее, может я их просто не видел, ведь было уже темно, и шёл крупный снег.

«Детей бьёшь», - грозно прорычал командир полка. Я, разгорячённый дракой: «Какие дети, тов. полковник, всем по 18-25 лет, они первые начали».

«Хулиган…» - начал увещевать меня замполит, - старшина, на гауптвахту его, потом разберёмся».

Короче, посадили меня на «губу», просидел я там часа три пока разобрались, что не я затеял драку. Но потом местная «шпана» пыталась меня подловить, где только можно. Поэтому я никогда вечером не ходил один. Обычно меня сзади сопровождал мой друг Гена Напёрстков. Мне главное, чтобы со спины неожиданно не напали, а спереди я и сам отмахнусь. Так продолжалось месяца полтора, потом я выдохся от каждодневного ожидания нападения, понял, что с этой ситуацией надо что-то делать, т.к. всё равно когда-нибудь подловят. Выход нашёл, может и не самый достойный, но действенный.

Этот парень, которого я ударил в спортзале, работал в аэропорту грузчиком. Храброво – это аэродром совместного базирования военной и гражданской авиации. Купил я ящик чешского пива, подождал, пока у парня закончился рабочий день и подошёл: «Олег, ты видишь, меня вам не взять, предлагаю «мировую», лучше приходите к нам в волейбол играть»… Короче, начали мы с ним с пива, перешли на водку, чего не сделаешь ради «дружбы» - «зауважали» друг друга и инцидент был исчерпан.

Резюме: на мой взгляд, вот это состояние «боевой ярости», которая делает тебя невосприимчивым к боли,лишает страха, но не затмевает рассудка, является наилучшим для драки, если вы славянской национальности (для других наций оно тоже подходит, но для славян особенно). Вы не задумывались, уважаемый читатель над таким фактом, почему на таран шли только наши лётчики и японцы? И повторяли

311

подвиг капитана Гастелло - огненный таран только представители этих двух наций? Ведь среди немцев, англичан, французов, американцев было тоже много сильных, умелых пилотов, но они жизнью своей так не жертвовали, как наши и японские лётчики, проявляя массовый, а не единичный героизм, хотя примеров героического поведения можно набрать много у всех противоборствующих сторон.

Видно дело в менталитете этих двух наций и конечно же, в воспитании морально-боевых качеств, из которых на первом месте стоят чувство долга и любовь к Родине. Но опять же, эта моя рекомендация драться в состоянии «боевой ярости» касается, в основном, обычных людей. Профессионалам надо стремиться к состоянию, которое рекомендуют основатели восточных единоборств, приведённое в начале статьи.

Могут спросить, а как входить в состояние “боевой ярости”, можно ли этому научиться? Я думаю - можно. Для этого прежде всего его надо хотя бы раз в жизни испытать спонтанно, чтобы представлять, “шо цэ такэ и с чем его едят”. Потом надо поразмышлять, уже потом, разумеется, почему это состояние у вас возникло, откуда оно возникло, почему у вас полностью пропал страх и уже “всё было по барабану”. Потом поразмыслите, как его лучше вызывать у себя. Лично мне очень помогало выбить из себя “миролюбивое” настроение при выходе на ринг - это если противник начинал вести “грязный бой”. Я даже по “детски” этому как-то радовался - “ах, ты ахфицер, котлетки жрёшь” (так иногда начинались драки, когда я служил в Белоруссии) - ну тогда получай со всей пролетарской ненавистью. Ещё, я думаю, вызыванию этого состояния “боевой ярости”, наверно, можно поучиться у актёров. Я как-то был свидетелем их урока в Херсонской школе Йоги и артистизма. Так меня просто поражало, как эти ребята за секунду умели себя преображать. Только что у него было горе и он заливался самыми горючими слезами, как будто у него скоропостижно скончался дядя в Америке, не успев отписать ему наследство, обманул, блин, и вот уже они смеются гомерическим хохотом, бо дядя, оказывается, жив, а всё это была первоапрельская шутка. Т.е. видно, что им сыграть “боевую ярость” тоже не проблема. Другое дело, что вам надо это не сыграть, а ввести себя именно в это состояние. Но тут дело всего лишь времени ваших тренировок по “вживанию в роль” и мотивации, зачем вам это нужно?... Актёры же себя в любое состояние вводят без проблем и зачастую сами в это верят. Кстати, к этому выводу я сам пришёл относительно недавно путём логики. Если мы тренируем мышцы, силу воли и прочие части “организма” почему мы не можем так же тренировать состояние своей психики? Но опять же, как говорит основатель ножевого боя Андрей Николаевич Кочергин: “Это мнение моё, и оно не обязательно правильное”. Другое дело, что без самостоятельной работы над собой, над своей психикой и главное, без

312

“боевой практики” хотя бы в спортзале, этому состоянию грош цена, если вы не умеете драться.

И чтобы окончательно убедить уважаемого читателя, что драка – это не спорт (смеюсь) приведу ещё пример. Будучи лейтенантом, тогда ещё холостяком, как-то в Калининграде на день Рыбака в ресторане «Атлантика» мы не «поделили» одну женщину с моряком торгового флота. Я предложил ему выйти на свежий воздух, поговорить «по мужски». Он согласился. Вместе пошли к выходу, но в дверь двое рядом, не вмещались, проходить надо было по одному. Я понимал, что опасно подставлять противнику спину, его бы пустить первым, но он это тоже понимал. Но поскольку «выйти» предложил я, этика мужского поведения говорила, что мне надо идти первым. Я пошёл, надеясь, что среди народа он не решиться меня ударить со спины. Моряк был лет 35, бывалый, и одним ударом выбил из меня эти детские «наивные» рассуждения. Его удар в правую скулу сзади на выходе из дверей сразу свалил меня с ног. Я помню, как падая, у меня мелькнула мысль: «Это не по честному»… Вторым ударом он меня вырубил уже лежачего и тут же зашёл в ресторан, потерявшись в толпе народа. Когда я секунд через 30 пришёл в себя, сами понимаете, идти на его поиски или к своей «даме сердца на этот вечер» мне «почему-то абсолютно не хотелось.

Мораль, если дело дошло до драки никакие кодексы «чести», «гусарское поведение» и прочие «штучки» из благородных книг не действуют. Вам надо победить, любой ценой, а уж потом будете находить «оправдание» своим поступкам. Как учит Школа Виталия Сундакова: « Предвидеть, по возможности избежать, при необходимости -действовать, анализировать будете потом». Другое дело, что драться надо только ради благородной цели или защиты собственной жизни, когда вам угрожает опасность, а не из желания размяться или почесать кулаки…

Теперь рекомендация родителям. По моему глубокому убеждению, каким бы видом спорта не занимался ваш ребёнок, хотя бы два года он должен отзаниматься единоборствами и не очень важно, какими именно, если это не его вид спорта. Главное – единоборствами, и девочкам это тоже желательно. Это нужно для гармоничного развития. Ведь почему мужчины, бывает даже спортсмены, теряются в драках. Да потому что, его по лицу никогда не били. И для многих это сразу такой «стресс», после которого они ещё долго не могут прийти в себя.

Почему заниматься надо не менее двух лет, спросите вы? Ответ приведу опять же из собственного опыта на примере школы Кёкусинкай Будо каратэ. Я начал заниматься восточными единоборствами в Ленинграде, поздно, в 32 года - жизнь заставила. Через два года у меня был уже второй спортивный разряд по прикладному

313

карате. (тогда в начале 80-х годов градацию по поясам отменили, ввели спортивные разряды). Потом 10 лет службы по гарнизонам. Я не прекращал заниматься сам и вёл секцию рукопашного боя для матросов и лейтенантов, будучи командиром полка. Мне было важно, чтобы за мной в бой шли не потому, что я полковник, а чтобы мой должностной авторитет совпадал с личностным…

За эти годы Командующие какие-то попадались «несознательные» - не отпускали на аттестацию, поэтому сдавать на пояса я начал только в Николаеве, когда пришёл в школу Кёкусинкай каратэ в возрасте 42 года. Не буду описывать сдачу по всем поясам, приведу лишь аттестацию на жёлтый пояс, потому что это первый пояс, где для его получения вам надо уже реально драться, во всех предыдущих вы сдаёте только “кихон”, т.е. технику. Этот пояс пятый сверху в градации из одиннадцати. Я сдавал на него дважды, самому Танюшкину – Президенту федерации Кёкусинкай каратэ СССР - в первый раз не сдал, завалился на ката. Сдал потом через пол года. Это четыре часа «кихон» - проверка техники, где все удары и блоки бьются в полную силу, подчёркиваю – все в полную силу. Причём, ты сдаёшь сначала технику всех поясов, что имел до этого. Будешь «сачковать», сначала выведут в первый ряд, где ты на виду. Если не исправишься, просто выгонят из строя, и для тебя сдача закончилась. В эти четыре часа идёт также периодическая проверка «кондиции» - это отжимания на кулаках, приседания, упражнения на брюшной пресс. И когда ты уже измотан до предела, наступает «самый смак» – надо выдержать 10 двухминутных боёв с 10-тью противниками независимо от твоего веса. А бой идёт с полным контактом голыми руками и ногами по корпусу и с полным контактом ногами по голове. Причём, не менее трети ребят-бойцов запускают «свежих», которые просто сидели на скамейке и приглашены специально для боя. Когда ты это всё выдержишь, твоё уважение к себе возрастёт на порядок. Так вот, к жёлтому, первому боевому поясу, вы сможете прийти через два года непрерывных занятий, если начинаете с нуля. Вот почему позаниматься восточными единоборствами вам надо хотя бы два года. И конечно же, надо поучаствовать в соревнованиях, где вы поймёте, что такое реальная схватка.

“Входя на ринг, всё лишнее отбрось. Всё лишнее гордыню и смиренье.Здесь свет такой, что виден ты насквозь. Здесь властвует иное измеренье.Как будто в колодце из стекла, ты ощущаешь у канатов стоя.Как он далёк от стужи и тепла, особый этот микроклимат боя...”

(Автора, к сожалению, уже не помню, писал по памяти)

314

Кстати, во времена развала Союза был период, когда нам в Центре военным зарплату не платили три месяца, а рабочим и служащим – полгода. Выжить мне тогда помогли восточные единоборства. Я пришёл в школу №17 г. Николаева, показал корочки Инструктора школы Кёкусинкай каратэ и три года вёл спортивную секцию для самых трудных подростков, таково было требование директора школы. За это я получал пусть небольшие, но «живые» деньги, часть из которых платил за аренду зала. Но на остальные кормил своего маленького ребёнка.

Специально для родителей приведу клятву, которую дают ученики, приходя в школу Кёкусинкай каратэ:

1. Мы будем тренировать наши сердца и тела для достижения твёрдого непоколебимого духа.

2. Мы будем следовать истинному смыслу воинского пути, чтобы наши чувства всё время были наготове.

3. С истинным рвением мы будем стремиться культивировать дух самоотрицания.4. Мы будем соблюдать правила этикета, уважения старших и воздержания от насилия.5. Мы будем следовать нашим богам и Будде и никогда не забудем истинную добродетель

скромности.6. Мы будем стремиться к мудрости и силе, не ведая других желаний.7. Всю нашу жизнь через изучение каратэ мы будем стремиться выполнить истинное

предназначение пути.

Эту клятву можно немного изменить, например, убрав Будду и вставив своего Бога - Христа, Аллаха, Кришну... (взависимости от вашего вероисповидания, но только чтобы это не являлось поводом для разногласий со своими товарищами по секции, если вы верите в разных Богов), но согласитесь, уважаемые мамы и папы, если ваш ребёнок усвоит хотя бы половину этих моральных принципов, вы уже не зря отдали его в эту секцию. Отзанимавшись два года, из неё можно уйти и перейти на вид спорта, к которому ваш ребёнок больше предрасположен, но эти два года, я считаю обязательными. Уверяю вас, что отныне, если вашего ребёнка, ставшего мужчиной, лет этак через 30-50 вдруг случайно заденут по “фэйсу” лица на улице, “стрессом” это для него не будет, и он сможет хотя бы что-то сделать как мужчина, т.к. умение драться - это как плавать, оно бесследно не пропадает. Не случайно в Японии каратэ как дисциплина входит в уроки физкультуры в школе.

И последнее, чем хотелось бы поделиться с профессионалами восточных единоборств. Я думаю, вы согласитесь, пока своими глазами не увидишь сам, все убеждения бесполезны. Но для того, чтобы понять, чья Школа эффективнее,

315

надо встретить Мастера. Сам я, занимаясь восточными единоборствами, встречался периодически с представителями наших славянских стилей, но как-то не проникался… и считал, что Восток лучше, пока в прошлом году в Херсоне не встретил Мастера, которому все Знания, Умения и Навыки переданы по роду, и так у них в роду уже 300 лет.

То, что он показал, убедило меня сразу, что наше славянское боевое искусство для нас, славян эффективнее восточного. Судите сами: на тренировках вы должны добиться умения в секунду наносить до восьми ударов руками и ногами, тогда в реальном бою вы сможете бить 3-4 удара. В разговоре с одним товарищем он поделился, что видел одного негра, который бил 6 ударов в секунду. Для нас на первый взгляд эта цифра звучит фантастично, но ещё Шекспир говорил: “Есть много такого, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам”. Именно поэтому в славянском бое нет ударов по точкам, которые требуют тренировок десятилетиями. Там бьют в область,на теле таких областей насчитывают девять, и когда в тебя летит град ударов за кратчайший промежуток времени, один-два обязательно попадут, куда надо, поэтому все схватки там длятся, в основном, не более 30 секунд. Далее более сильный, стойкий и умелый просто побеждает. Второе – разнообразие тактических и технических приёмов. Только ногами в Славянке (так Николай Иванович называет свой стиль) есть несколько десятков вариантов ударов ногами и их разновидностей, и все они наносятся из «неправильных» положений. В - третьих,там победитель ни одну секунду не может «почивать на лаврах». Любой «мужик с улицы» может вызвать Чемпиона на поединок, и тот не имеет права отказаться. Если он откажется, чемпионский пояс у него забирают, т.е. Воин должен быть готов к бою всегда, как это было у наших предков, а не на “пике своей спортивной формы”.

Причём, чтобы вы понимали, школа Кадочникова, Украинский боевой гопак, Славянская боевая система и др. – всё это лишь составные части Славянского рукопашного боя. Наши предки владели не только всеми видами оружия, но и тем, что есть под рукой, когда тебя застал враг – серпом, если ты в поле; кувалдой, если ты кузнец, цепом, ножом, палкой и т.д. Кстати, очень меня убедила в своей эффективности Школа ножевого боя Андрея Николаевича Кочергина, я только вчера (20 июля 2013 г)вернулся из города Николаева с его семинара по “кои но такинобори рю”(так называется его Школа, если её с русского перевести на “древне японский”. Я даже, пожалуй, пересмотрю, точнее дополню, свои взгляды в отношении “славянки”. Вот что говорит сам Андрей Николаевич о своей Школе, которую, я думаю, он придумал, сидя “у камина долгими зимними вечерами рядом с тёплым клозетом”... (а чё ещё делать офицеру, который подходит к “пенсионному возрасту”, как не

316

морщить лоб над прожитой жизнью? Глядишь, и умная мысль в голову залетит. Вот одна из них (повествование веду от первого лица, никакой “отсебятины”):

Начну с пары цитат из его книги “Огнеупорные советы”, а потом продолжу из того, что слышал своими ушами и видел своими глазами на семинаре.

“Андрей Николаевич, как я понимаю, фразы “Абсолютная беспощадность по отношению к себе!” и “Лень - самый страшный из грехов” лежат в одной плоскости?

Именно! Я искренне удивляюсь, когда этот слоган понимается как желание укоротить себе пипиську пассатижами. Ох, у кого что болит!... Это я не про Вас.

Андрей Николаевич, правильно ли я понял, что всё, что Вы делаете,делаете прежде всего для себя?

Всё! Абсолютно всё мы делаем для себя!Для себя жрём,для себя влюбляемся и рожаем детей. Для себя любим свою Родину и почитаем своих родителей, для себя тренируемся, чтобы чувствовать, что с каждым днём мы становимся лучше, чище, сильнее и добрее. Работа, проделанная над собой, даёт нам силы не опускаться до мерзости, не спорить со слабыми и визгливыми и помогать тем,кто нуждается в нашей силе, сделанной для нас нашими руками!

Любите себя в поступках своих и относитесь со скепсисом к личности своей. Это позволит не запинаться в Пути, искать в себе новые силы и не закружиться при этом головой от самоторчания.

Я думал, деньги и тётки - самое страшное испытание духа мужчины, но поражаюсь, как маленький оркестрик с парой медных труб сносит людям головы, и они уже готовы любой ценой искать отражение собственного величия на окружающих стенах, не моргнув глазом поливать помоями всё, что мешает им сиять. Слабость агрессивна и зла, трусость заставляет людей самоутверждаться с истеричными воплями, сила всегда спокойна в своём величии. Вы знаете о себе много неприличного и мерзкого. Не любите себя за это. Вы делаете много полезного и достойного уважения - уважайте сделанное вами. Это подвиг, когда несовершенное существо совершает совершенные поступки!

(С уважением, А. Кочергин - всего лишь грязь под вашими ногами)

Если у человека нет системы относительной оценки собственных поступков, то он начинает представлять себя центром Вселенной, которого незаслуженно не замечают и недооценивают, причём всегда и много лет подряд. Это само по себе утомляет, а уж в этическом смысле - просто тяжесть. Верующий человек (любой веры) соизмеряет себя с догматами веры и ищет пути самосовершенствования,

317

понимая всю полноту своего несоответствия Идеалу.Вот и всё! Чем не повод для искания духовной чистоты и физического развития? (С уважением, А. Кочергин - та самая грязь под вашими ногами, знающий,

почему он именно таков и как сделать себя иным!)”

Ну, и теперь про эффективность самой Школы Кочергина. Я думаю, многие любители восточных единоборств, когда смотрят различные соревнования по “боям без правил” и глядя на очередного победителя, задают себе вопрос, что же всё таки более результативно в реальной жизни, где никаких правил нет?

На улице любая борьба в партере заканчивается откушенным ухом, выколотым глазом, оторванным яйцом или набежавшим по мордяке башмаком дружка твоего противника. Далее Андрей Николаевич продемонстрировал, что борьба просто необходима в силу того, что она возможна. Более того, в правилах ножевого боя разрешено кусаться, так что борбуны будут крайне удивлены узостью своих возможностей.

И вот что ещё вчера сказал на семинаре и показал Андрей Николаевич: “Всю свою жизнь дерусь и совершенно уверен: человек полезший в партер на улице, как минимум запчкается и порвёт на жопе джинсы. Всё, что я видел - это были драки в стойке и запинывания на полу. В то же время отбрасывать борьбу нельзя, в драке неминуемы захваты, даже если дерутся два Мастера Спорта по боксу, забывшие надеть боксёрские варежки. Место для подсечки и подножки есть в любой драке! Маниакальное отрицание чего-либо столь же неумно, как и маниакальное утверждение. Так что борьба в ножевом бое будет!

Не будет “Камасутры” с ползанием по татами более 20 секунд. Можешь проводить болевой приём - проводи хоть полчаса, но выйди на него за эти 20 секунд.

(Справка - партер не прекращается в случае, если проводится болевой,удушающий приём или добивание, способные привести к чистой победе. См. правила соревнований хокутоки)

В то же время, повторяю, чтобы составить представление о школе – надо встретить Мастера, никакие кино, рассказы или заочные показы его не заменят. Мне пока на это дело везёт (сплёвываю три раза через левое плечо, бо я суеверный...) И я вас уверяю, если Вы действительно настойчивы и целеустремлённы, такой Мастер к вам придёт. Даже если это будет в конце Вашего Пути в этой жизни и Вы не сможете освоить всё его мастерство в полном объёме, но Вы будете знать, в каком направлении дать “пендаля” вашим детям, внукам и ученикам, чтобы они катились по жизни дальше туда, куда вы считаете им надо с учётом вашего жизненного опыта. Ну, а если не

318

угадали? Ну, блин, значит детям и внукам не повезло... Как говорил мне один друг, когда я делал что-нибудь не так: “Плохо быть бестолковым...” Но главное, надо заниматься самому, через лень, через боль, через не хочу – тогда вы сами будете себя уважать, а это уже не мало в этой жизни… Так что тут девиз Школы Андрея Николаевича Кочергина как нигде более чем уместен: “Абсолютная беспощадность к себе”, - только понимать его нужно правильно. А то некоторые думают, что Кочергин призывает заниматься мастурбацией по-йоговски - член ложишь на пень и молотком по нему, родимому. Но позвольте, мастурбация - это же удовольствие? А вот когда промахнёшься, тогда и удовольствие! Именно так некоторые “умные граждане” понимают этот девиз, не давая себе труда вникнуть в его глубочайший смысл. Правда, может “мозгов” не хватает? Ну тут кому как повезёт... думайте, что выбирать. Лично я теперь этот девиз взял за основу, а дальше дело за малым - жить по этим принципам, которые я считаю правильными.

319

Грабли бледнолицего брата

«Чужой опыт ничему не учит, только свой»

американский писательО. Генри.

(И с этим постулатом иногда бывает трудно спорить…)

Насколько мне проще писать об авиации, в которой провёл жизнь, но долг перед читателями обязывает автора дать им не только «чтиво» на ночь, от которого быстрее засыпаешь, но и какой-то опыт, который может пригодиться в жизни. Поэтому, раз пообещал дать несколько уроков из своего курса выживания, слово надо держать.

Но вся проблема заключается в том, что когда мы слышим, что с таким-то «субъектом» произошло то, а с другим – это, наша психика нас сразу успокаивает: «Это может произойти с кем угодно, но только не с тобой. Ты же «умный и предусмотрительный»… Но таких индивидуумов жизнь быстро избавляет от иллюзий. Расскажу, как это произошло со мной, хотя это далеко не самый лучший факт моей биографии.

Армия на «дембель» выдала мне три тысячи долларов, (это в пересчёте с украинских купонов на международную валюту) и я был волен идти на все четыре стороны. Почему так «много», спросите вы – отвечаю: три заплаты, которые до этого отдали «сухарями», продуктовые, которые накопились, когда я питался дома в выходные, ну и собственно сам «призовой» фонд за 32 года календарной службы. Правда забыли «мелочь» - дать квартиру, но ведь обещали же и в списках оставили, так что поводов для «писсимизьма» не было никаких.

Я не долго думал, куда эту «астрономическую» сумму денег истратить, поскольку, когда я перевёлся в Николаев с должности командира полка Морской авиации, успел купить только катер и дом в деревне. Пока раздумывал над покупкой машины – всеобщий «обвал» книжек, и все деньги, нажитые «непосильным» трудом, улетели

320

«коту под хвост». А также «два магнитофона отечественных, пиджаки замшевые, импортные – тоже два» и т.д. Кто не понял, откуда эти слова, рекомендую посмотреть советскую кинокомедию: «Иван Васильевич меняет профессию» - очень расширяет кругозор... Но я недолго «горевал», ругался матом и всякими «нехорошими» словами. А всё от того, что встретил знакомого офицера, который поделился, что у него на книжке «сгорело» 24 тысячи рублей, а у меня-то всего семь с «копейками» - так чё переживать? Я сразу вспомнил садисткую шутку, как утешить человека, у которого умерла любимая жена? Сказать, что у его лучшего друга умерла то же, и ему сразу станет «легче»… так и мне сразу как-то «полегчало»…

Короче, здравый ум подсказывал, вложить эти мои 3000 баксов в бизнес или в недвижимость (тогда на эти деньги можно было даже купить «дохленькую» однокомнатную квартиру, но в этом случае «армия» сказала бы, что я уже жилплощадь имею, и больше мне поэтому не положено), наконец, можно было бы положить эти деньги просто в банк и ждать «лучших времён», но я подумал: «Зачем мне эта «головная боль? Чтобы я потом переживал, а вдруг и эти деньги пропадут? Нет, их надо потратить, причём, красиво потратить»… Поэтому, решение я принял быстро, пусть не очень грамотно, но быстро.

Положил «дежурную» 1000 долларов в банк на депозит, вторую 1000, как расходную, во второй банк, и с 1000 баксов взял билеты на Кавказ. Жена, правда, с двухлетним ребёнком «увязалась» - вот что значит «баловать» женщин. Стоило мне её взять в Карпаты, когда сыну исполнился год, как она решила, что теперь это будет у нас «семейной традицией» ежегодно. И когда я попытался её вразумить вопросом: «Там Чечня рядом, война в которой только кончилась, чем ребёнка кормить будешь? Это тебе не Карпаты, где «жратвы валом» в каждой деревне».

Она мне: «Я буду кормить ребёнка грудью». Приказала себе, опять пошло начавшее уже исчезать молоко, и главный мой аргумент против поездки всей семьёй отпал сам собой.

Как я катался на Кавказе на высотах 4200 – 2000 метров («эрудитам» на заметку – это от Приюта 11 на Эльбрусе до подножия горы Чегет) с двухлетним ребёнком рассказывать не буду, т.к. некоторые « мамы, у которых сердце слабое» могут уписаться. Скажу только, что риск был колоссальный, потому что ребёнок у меня только в первый день катался в заднем рюкзачке, как вы видите на снимке. Потом я понял, что ему так неинтересно, нет обзора, и перевесил рюкзачок прямо перед собой. А это значит, я просто не имел права падать. В то же время, когда только по вертикали теряешь за спуск два километра высоты, опасность упасть всегда есть. Чтобы горнолыжный народ не думал, что я преувеличиваю, дам справочку:

321

«Высота Говерлы, самой большой вершины Карпат 2004 метра над уровнем моря. А здесь, если ехать от Приюта 11 до военной турбазы «Терскол», рядом с которой мы жили в частном секторе, это в «аккурат» 2 км по вертикали, а если доезжать до гостиницы «Чегет», как мы иногда делали, это как раз 2200 метров, ну а длина трассы километров 15, не меньше, получается.

Ясно, что как бы аккуратно я не катался, падения всё равно были, но я их контролировал. Настоящая опасность была в другом. Первый мой инструктор Эрик Тагиров не уставал нам повторять фразу: «В горах самое страшное после лавин – это храбрый «чайник». Потому что, когда он на неуправляемых лыжах с оттопыренным задом несётся на ничего не подозревающую толпу или даже одинокого лыжника, происходит «пипец». «Чайник» – то уже приготовился к столкновению, т.к. видит, куда едет, а тех этот «придурок» сносит для них совершенно неожиданно. В итоге страдает, как правило, нижний, в кого врезаются. У меня было несколько случаев, когда волосы от страха вставали «дыбом».

Для примера, чтобы не быть голословным: Спускаюсь с Чегета по «югам», там в одном месте длинный, узкий кулуар есть метра 3-4 шириной. Спускаюсь мелким годилем, постоянно подтормаживая, чтобы не разгонялась скорость. Что делается сзади, естественно, не вижу, хотя, когда нырял в кулуар, специально остановился и посмотрел, что сзади никого нет. И вот при очередном повороте прямо по моим лыжам, на бешеной скорости, проносится «чайник» в 10 сантиметрах от моего ребёнка. Если бы он его задел, просто бы размазал «в лепёшку». Хотя этот лыжник обладал хорошей горнолыжной техникой, но по уровню своих мозгов он остался «чайником», и я бы никогда такого не взял себе в группу. Пытался его вечером найти, чтобы морду набить – кому-то из нас «повезло», что он не нашёлся.

Но поскольку всё обошлось, не будем нагонять на народ «страхов», но честно скажу – седины у меня после этого горнолыжного эпизода в волосах прибавилось. Или был эпизод, когда мы на вершине Чегета попали в метель и чуть не заблудились… Впрочем, я отвлёкся, у меня ж тема урока другая…

«Блин», как начну вспоминать свои любимые горные лыжи, никак не могу остановиться. Вот и жёны мои никак к этому «привыкнуть» не могут… Но у меня есть оправдание!!!

Четырёхкратный олимпийский чемпион, француз Жан Клод Килли сказал так: «Горные лыжи сами по себе не могут дать счастье, но вполне могут заменить его». Я в справедливости этого выражения убеждаюсь более 30 лет без перерыва, и даже рождение детей меня не останавливает… Так что, я не один такой – «чёкнутый», и это успокаивает. Но всё по порядку: плавно переходим к основной теме сегодняшнего

322

урока по выживанию – но речь пойдёт не о выживании в дикой природе, до которой многим путешествующим «у телевизора», далеко, как до Луны, а об опасностях «городских джунглей», от которых никто из нас не застрахован.

Успешно прокатав и прогуляв 900 долларов за 8 дней (тогда доллар был раза в два дешевше, не в пример нынешнему курсу, поэтому быстро спустить их было не проблема) довольные и усталые, возвращаемся домой. До пенсии два дня, в кармане ни копейки. Мы- то с женой можем и на «разгрузочной диете» посидеть, но ребёнок почему-то требует «разнообразия» стола, помимо материнского молока просит ещё чего-то - вырос, наверно, или балованный уже? Пошёл я снимать деньги с депозита и тут вдруг вспомнил книгу «Май Камф», небезьизвестного нам «автора». А он там писал: «Солдаты, я избавлю вас от «химеры» называемой совестью». И меня сразу осенило. Подхожу к мамане: «Мам, мне, конечно, стыдно, но если можешь «позычить» сыну-полковнику сколько-нибудь, чтобы прожить пару дней – «учту при разливе».

Мама засмеялась: «Я как чувствовала, что не надо все тратить. Вот тебе 50 гривен на житьё, а вот 50 долларов, купишь Роме подарок. У зятя завтра день рождения». Ё-Маё, а я про него и забыл, хорошо напомнила, а то бы неудобно получилось.

От радости, что проблема с деньгами так легко разрешилась, звоню дочери: «Ольга, у Ромки завтра день рождения, звоню из ЦУМа, что ему купить в подарок?»

Дочь мне: «У меня через час обед, сам не покупай, купим вместе». Для меня это только лучше, т.к. «ответственность такая вещь, которой всегда приятно поделиться с другом». А у меня по плану на этот день было ещё «пробить рекламу концерта» друга Константина Фролова на Херсонском телевидении. Сел в троллейбус, еду. Народу битком, маршруток тогда ещё и в помине не было. Одет в лётную меховую куртку, в которой нет внутренних карманов, только внешние на молнии. Одной рукой с видеодисками держусь за верхний поручень, другая на кармане с портмоне, где весь «валютный запас» запрятан. Минут через пять кто-то сзади хлопает по плечу: «Мужчина, передайте кондуктору на билет». Беру деньги, естественно не той рукой, которой держусь за поручень, передаю деньги впереди стоящему и руку сразу ложу опять на карман. Через остановку бросаю взгляд вниз: «Что за чёрт»? Молния на кармане расстёгнута, а я же точно помню, что я её застёгивал. Руку в карман – портмоне нет. Там, где меня застала эта ситуация, тут же выскакиваю из троллейбуса, как раз остановка, но не моя. Смотрю, высокий лохматый парень в чёрной куртке, который стоял на ступеньках средней двери ниже меня, из троллейбуса вышел и пытается теперь в него сесть в заднюю дверь. А троллейбус-то переполнен. Он в него вскочит и выпадает, опять запрыгнет на заднюю ступеньку и снова выпадает.

323

Думаю, чего ж тебе из средней двери выходить и пытаться влезть в заднюю?Хватаю парня за плечи, выдёргиваю из троллейбуса: «Отдавай, гад, деньги, а

то сейчас по асфальту размажу». Парень нисколько не смутился: «Я не брал, но на предыдущей остановке сели два мужика. Я видел, как один вас отвлёк, а второй тащил деньги. Я только хотел вас предупредить, но они мне нож показали и я испугался». Я парню не поверил, начал его обыскивать, а он мне всё про этих двух мужиков «талдычит». Денег я не нашёл, отпустил парня, иду в сторону телевидения, куда ехал, чуть не плачу от обиды, как бездарно я маманины деньги проворонил. Ну и пока иду, память машинально прокручивает все детали этого печального для меня события. И я чётко вспоминаю, что на предыдущей остановке садились одни бабульки с кошёлками, никаких мужиков не было. Вот тут до меня дошло, что портмоне мог вытащить только этот парень. Разворачиваюсь и бегу к остановке, где его оставил, хотя понимаю, что там его на 100 % уже нет. Краем глаза отмечаю, что следующего троллейбуса ещё не было. А прошло уже минут 7-10.

Прибегаю на остановку, народ стоит, парня, естественно, нет: «Граждане, тут парень был в чёрной куртке, высокий, лохматый, куда пошёл»? Мне бабулька: «Это, с которым Вы разговаривали»? Киваю: «Да». Она мне показывает в сторону парка им. Ленина. Бегу туда, хотя внутренний голос мне подсказывает: «Бесполезно». Тем более воскресный день, народу в парке достаточно много. Но меня просто переполняет злоба и энергия, хоть за счёт бега её можно хоть как-то выпустить. И вдруг, я не поверил своей удаче, впереди, метрах в 50, увидел знакомую спину. «Спина» вдруг обернулась и чуть заметно ускорила шаг. Думаю: «Что ж тебе ускоряться, если ты не брал»? Последние сомнения у меня исчезли.

Догоняю, грубо хватаю за плечи: «Ну, ты. пидор, я из тебя сейчас котлету сделаю, отдавай деньги». Он мне: «Я не брал, я не брал…» Начинаю его тщательно обыскивать с головы до ног со спины. Ничего. Поворачиваю к себе передом. А когда разворачивал, краем глаза отметил, что два милиционера, метрах в 20, с интересом смотрят в нашу сторону. Начинаю обыскивать спереди – ничего, хотя я его всего прощупал, обхлопал. Денег нет. Я его так весь в «разочаровании» отталкиваю от себя и вижу у него довольную, ехидную ухмылку: «Ну, что, мужик, взял»? И как меня тогда осенило, до сих пор не пойму. Я вдруг левой рукой хватаю за ремень брюк, потом за кальсоны, трусы, оттягиваю всё это и правую руку запускаю ему под яйца, пардон, за «интимную подробность». И натыкаюсь между ног на пачку денег. Парень аж опешил, настолько это произошло быстро и неожиданно для него.

А я ему, не дав опомниться. Говорю: «Послушай, парень, я не знаю, почему ты хранишь деньги у себя в промежности, как в сберкассе. Если я сейчас их достану, и

324

там нет 50 долларов, я их тебе отдаю и отпускаю. Они твои. Но если они там есть, пеняй на себя». А мне мама дала 50 гривен мелкой купюрой, а 50 долларов одной бумажкой. Я выхватываю деньги, разворачиваю, внутри 50 – долларовая купюра. Рука сама сжимается в кулак, чтобы ударить, и тут я вижу, что два милиционера направляются уже к нам. В голове мгновенно прокручивается картина - между нами драка. Я говорю: «Это деньги мои». Парень утверждает обратное. И деньги на 99% процентов окажутся в милиции. Успеваю изменить направление удара, врезаю короткий апперкот под дых и «делаю ноги». Слышу сзади возглас милиции: «Гражданин, вернитесь»… Но я неслучайно был чемпионом Военно-Морской академии по кроссу на 3000 метров. Короче, убежал.

Где-то минут через 30 вернулся на это место и стал осматривать все урны до троллейбусной остановки, разыскивая портмоне. Там у меня лежали визитки, квитанция на фотографии, что уже сдал в фотоателье напечатать, и прочие нужные бумажки. Не нашёл. Но анализируя случившееся, сделал вывод: «Деньги из внешнего кармана у меня украли бы по любому. Профессионалу достаточно на 10 секунд отвлечь твоё внимание и никакая молния не спасёт»…

Этого урока мне хватило ровно на два года, я никогда не клал деньги во внешний карман брюк, рубашки, куртки. Но один раз нарушил это «выстраданное мною правило». Зимой, торопясь на Новогодний вечер в Херсонскую школу Йоги и Артистизма, в которой на тот момент я занимался уже три года, машинально положил кошелёк с деньгами во внешний карман той же самой зимней меховой куртки. Мысли были заняты предстоящим вечером, где мне предстояло выступать на сцене в массовке, делая ката из нескольких школ карате. Примерно на том же самом месте в троллейбусе обнаруживаю, что молния на кармане расстёгнута. Руку в карман – кошелька нет, и вернуть его, как это у меня получилось два года назад, не удалось.

Помню, я тогда даже не сильно расстроился, хотя улетели мои «новогодние подарки» всей семье. Сказал себе: «Да, Вася, вот поэтому краснокожие индейцы говорят о нас, белых. Только бледнолицый брат дважды наступает на собственные грабли»… А такое «философское отношение» к жизни появилось как раз после занятий йогой. Поэтому, если кому-то из читателей этого не хватает, то милости просим – йога принимает всех… Можно пойти и по-другому пути. Виталий Сундаков утверждает: «Ошибка, не повторенная дважды, не является неудачей – это Урок. Когда я рассказал Виталию о своих «двойных граблях», он меня утешил: «За одного битого двух небитых дают» - так гласит наша славянская поговорка. Т.е. «утешение» от собственных ошибок или глупости можно найти в самых разных

325

«конфессиях», главное, сделать правильные выводы.Я бы мог привести ещё достаточно много примеров на тему, как изымают деньги

у «раззяв» профессионалы уголовного мира, надавать вам «кучу рекомендаций», большинство из которых выработаны на основе личного опыта. Но у нас же, в конце концов, не заочный урок по «Выживанию». Если автору удалось пробудить «фантазию у читателей», выработанную на основе, прежде всего, здравого смысла, будем считать, цель данного рассказа достигнута. А если кто захочет продолжить своё «образование по данному вопросу», рекомендую приобрести Энциклопедию для детей «Личная безопасность» издательство Москва, Аванта, 2001 г. На мой взгляд, это лучшая книга, из написанных на эту тему. Главное принципиальное отличие этого труда от других - каждая глава этой книги написана профессионалами именно той области опасностей, о которой они пишут, и которые могут встретиться нам в дикой природе и цивилизованной жизни, а не одним-двумя экспертами по выживанию. Каким бы ты не был специалистом – всего знать невозможно, т.е. там более 20 авторов, но ведущий научный редактор этого тома Виталий Сундаков. Помимо этого есть ещё методологические и ответственные редакторы этого тома: Дмитрий Володихин и Дмитрий Люри. А в целом, я желаю Вам уважаемые мои читатели, иметь глубокие знания по выживанию, но никогда не попадать в ситуации, где потребуется их практическое применение.

Почаще вспоминайте народную мудрость:«Умный найдёт выход из любой ситуации, а мудрый в неё не попадёт».Удачи!!!

326

Мастерство не пропьёшь!!!

“Быстрый взлёт!И вот уж словно козы

Под крылом несутся облака.Тут на все проблемные вопросы

Ты, как Бог, взираешь свысока...”

Когда на самолётах ИЛ-28 установили бортовой магнитофон МС-61, мы его сначала через раз

забывали включать. Из разговора, невольным свидетелем которого я оказался. Начальник Боевой Подготовки авиации Балтийского Флота полковник Цыбин провёл послеполётный разбор с лейтенантом Геной Напёрстковым. Он уже лейтенанта отпустил, и тут его осенило: «Да, Напёрстков, ты магнитофон включал?» Тот ему подобострастно: «Так точно, тов. Полковник, включал». Цыбин: «А он у нас есть?» Напёрстков: «Нету…» (Магнитофоны устанавливали долго, не один месяц, так «часто» они к нам поступали, и привыкли мы к «энтим шпиёнам» не сразу)… Всё это я к тому, что мастерство лётчика, о котором мы сейчас поговорим, заключается не только в том, как лётчик может «баранку крутить».

И второе, даже «Бальшой Начальник» может чего-то не помнить… так что не надо раньше времени перед ним «каблуками щёлкать»!!!

Теперь попробуем посмотреть на вопрос «надёжности лётчика» с точки зрения его мастерства и опыта лётной работы. Когда мы заканчивали вывозную программу, и каждый внутренне ждал этой фразы: «Завтра пойдёшь сам», для меня она прозвучала настолько неожиданно, что я вместо военного слова «Есть», задал инструктору риторический вопрос: «А почему я? Саша Тараненко лучше летает и психанализ сдал на пятёрку». Мой инструктор старший лейтенант Виктор Иванов отвёл меня в сторону и наедине произнёс: «Тараненко пока всё хорошо летает лучше, но как только что-то не так, он теряется. Он не надёжен. А ты хоть и делаешь как холерик и боксёр «кучу ошибок», но успеваешь сам их исправлять. В тебе я уверен, поэтому

327

полетишь ты». Сами понимаете, «возражать я не стал» и следующий день стал для меня праздником.

Вот так наши командиры и учителя с первых наших шагов за лётной «партой» начинали делать выводы о нашей профпригодности, и только спустя много лет можно сказать, правильный ли они по тебе сделали вывод или нет.

Каждый лётчик приход мастерства или полного овладения самолётом ощущает по разному. У меня это произошло так. Я лейтенант-«солопед» выполнял первую свою посадку при предельном боковом ветре 12 м/сек на фронтовом бомбардировщике ИЛ-28 с командиром звена капитаном Анатолием Крохиным. Касание было очень мягким, я своевременно дал ногу по сносу, и в первый момент даже испытал «разочарование» - никакого разворачивающего момента, никакой «борьбы» с «ураганным» ветром я не ощутил. Мелькнула даже мысль: «Наговорили «страхов», а тут оказывается всё просто». В ту же секунду нас слегка «поддуло», самолёт сделал три отскока, каждый раз приземляясь всё ближе к боковому краю полосы. И ни мои «судорожные движения» ногами, ни правильные действия командира звена не привели сразу к желаемым результатам, изменению траектории движения самолёта. Мы «чудом» увернулись от очередного фонаря по краю полосы и лишь потом смогли выскочить на осевую линию, по которой обычно осуществляет пробег каждый «уважающий себя» лётчик.

После этой посадки я навсегда заимел уважение к боковому ветру и никогда его не до оценивал. Прошло 7 лет. В чине майора захожу на посадку, РП выдал условия: «Боковой под 90 градусов 12 м/сек. Я произвёл посадку, зарулил и тут понял, что слова Руководителя Полётов не вызвали во мне никаких эмоций. Я произвёл посадку машинально, думая об обязанностях, которые мне надо сделать как замкомэске по планированию следующей лётной смены. Руки, ноги всё сделали «сами».

Аэродром Быхов, Белоруссия, меня в должности командира эскадрильи ТУ-16 контролирует командир дивизии генерал Иван Семёнович Пироженко. Полёт я выполнил на «отлично», но на посадке самолёт слегка «притёр» на повышенной скорости. Иван Семёнович вместо разбора мне сказал всего одну фразу: «Чечельницкий, Вам не стыдно? Вы лётчикам должны пример показывать, а Вы расчёт посадкой исправляете. Как воевать собираетесь? Ведь придётся садиться на полосы ограниченных размеров».

Прошло десять лет. Я командир полка, у меня выходит срок планового контроля техники пилотирования по приборам. Мне позвонил оперативный дежурный и передал приказ Командующего, спланировать себе два контрольных полёта в варианте минимума погоды с генералом Пироженко И.С. Утром позвонил сам Иван

328

Семёнович, сказал: «Полёты начинайте по плану, у нас в Калининграде туман, как только хоть немного рассеется, я прилечу». Он тогда занимал должность заместителя Командующего ВВС Балтийского флота. Этот пример я уже приводил в рассказе “Последствия страха”, но поскольку для меня он является высочайшим образцом мастерства инструктора, в данном случае генерала Пироженко, напомню его снова.

Начали полёты. Стоит хороший «жёсткий» минимум 150 на 1,5. Я выполнил несколько полётов инструктором. Прямо в воздухе получил доклад: «АН-26 с Пироженко вылетел с Калининграда , расчётное время прибытия 12.20. Думаю, нормально, успею ещё с одним лётчиком отлетать. Когда АН-26 был уже в районе аэродрома, РП передал приказ Пироженко: «Занять места в кабине самолёта, сразу после посадки он подъедет».

Я отправил свой уазик на стоянку транспортных самолётов, сами всем экипажем расселись по кабинам. Мой правый лётчик Юра Лончаков проверил и подготовил своё рабочее место для генерала, рассупонив лямки парашютной системы. Я промаркировал магнитофон, прочитали карту обязательных проверок, причём Юра отвечал за Пироженко, после чего правый лётчик покинул самолёт, а мы заняли режим «ожидания».

Подъехала моя машина, и вдруг из неё вместо одного генерала «вылезло» сразу двое: генерал Пироженко И.С. и за ним генерал Волков Геннадий Иванович, Главный Штурман ВВС БФ. Обоих я очень уважал и уважаю, но тогда мелькнула чёткая мысль: «Блин, два генерала на один самолёт – это, однако. «плохая» примета!» - Примета оправдалась, чутьё меня не подвело…

Начинаем взлетать. Дал команду: «Держать газ». Побежали… Вдруг в момент отрыва, когда самолёт был ещё на земле, Пироженко резко стягивает обороты правого двигателя, имитируя его отказ. Скажу честно – первая мысль у меня «Шок». Со мной так ещё никто никогда не делал, и я не слышал, чтобы кто-то с кем-то делал нечто подобное. Во-первых, это небезопасно, мы же не испытатели. В Инструкции указано, какие действия должен предпринять лётчик до отрыва самолёта в случае отказа двигателя на взлёте, и какие после отрыва. А в момент отрыва? Об этом Инструкция «молчит»…

Во-вторых, зачем Пироженко в чине генерала так себя «напрягать», а если я «дров наломаю? Не царское это дело в его солидной должности так судьбу испытывать, а вдруг нам тяги не хватит?» В-третьих, говорил же «внутренний голос», что два генерала в одном самолёте – «плохая примета». И ещё «куча мыслей» пронеслась в моей голове в долю секунды. Но «мозги мозгами», а руки-ноги делают то, чему научены. Продолжаю взлёт, удерживаю самолёт, парирую

329

кренящий и разворачивающий момент, прижимаю в горизонт для разгона скорости. «Рявкаю»: «Шасси не трогать, всё по команде». Обычно лётчики стараются шасси убрать поскорее, тогда, если тяги не хватит, посадка на грунт на «брюхо», как это и положено при посадке вне аэродрома. Но в данном случае в первый момент при повороте тележек шасси при их уборке сопротивление воздуху возрастает. Надо дать самолёту разогнаться. Дальше набрали высоту, убрали шасси, механизацию, думаю, надо же «народ» предупредить: «Внимание, экипаж, отказ правого двигателя. Заход и посадка на одном». Постарался сказать это всё как можно более спокойным голосом.

Потом опять умная мысль: «Что ж я народ «пугаю»? «Экипаж, уточняю. Не отказ двигателя, а имитация отказа.» Дальше свои действия не описываю, скажу только, пилотировал очень собрано и чувствовал, что полёт получился.

Освободил полосу, по плану второй полёт, надо рулить «на предварительный». Пироженко мне: «Не надо, на стоянку». Вышли из кабин, построил экипаж: «Тов. Генерал, разрешите получить замечания». Вижу Волков, большой палец показывает. Пироженко отвёл меня в сторону: «Оценка за полёт «отлично». Единственное замечание, Вы не предупредили экипаж». Отвечаю: «Никак нет, предупреждал, дважды». Иван Семёнович Волкову: «Ты слышал?» Тот отвечает: «Нет». Я стою на своём: «Тов. Генерал, предупреждал». Пироженко мне: «Ладно, прослушаешь магнитофон, мне доложишь».

Почему в данном эпизоде я был так восхищён действиями инструктора Ивана Семёновича Пироженко. Зачем, казалось бы ему, генералу, подвергать себя риску, что если проверяемый лётчик ошибётся, а ты не успеешь исправить его ошибку, а такое запросто может быть, самолёт-то инертный, то последствия могут быть самые печальные. Достаточно посмотреть видеозапись взлёта ТУ-134 с аэродрома Бельбек, год уже не помню. Когда в момент отрыва возник помпаж двигателя, лётчик успел на 1-2 метра отойти от полосы, а потом прекратил взлёт. Самолёт на огромной скорости выскочил на полосу, стойки сложились, и побежал дальше, весь объятый пламенем. Такое впечатление, что остаться в живых в таком огне просто невозможно. Но как ни странно, 40 человек пассажиров и экипаж остались живы, успели покинуть горящий самолёт, а через 15-20 минут от него остались лишь “головешки”. При моих неправильных действиях у нас мог быть такой же финал. Или такой пример, на таких самолётах, как ТУ-22м2,3 слушателю не показывают исправление ошибок на посадке, потому что инструктор может просто не успеть свою же ошибку исправить. На этом самолёте штурвал на посадке идёт только на себя, разница лишь в темпе добора. Если Вы, не дай Бог, сунете его от себя для парирования,

330

скажем “скоростного козла”, то на 90% Вы самолёт потом не “подхватите”, т.к. помимо вашего воздействия на штурвал на него ещё воздействуют 4 коэффициента: по перегрузке, по закрылкам, по стреловидности крыла, по торсиону, если Вам понадобилось его отключить. В общем, Вы резко берёте штурвал на себя, а вся эта “заумная автоматическая хренотень” может запросто его пихануть от себя.

Вот почему я восхитился генералом Пироженко. Мало того, что он не побоялся убрать мне РУД, когда самолёт был ещё на полосе, он этим действием показал мне, каково будет на этом самолёте в самой наиболее сложной для него ситуации. Тем самым выбрал самый эффективный педагогический приём для придания мне чувства уверенности, что я справлюсь в любой ситуации. Я долго анализировал этот свой полёт с двумя генералами на борту и честно сказал себе: “Я бы такое повторил как инструктор лишь с несколькими лётчиками своего полка, прежде всего со своими замами: Владимиром Оскаровичем Геллерт, Сергеем Губарем, Сергеем Ивановичем Осокиным, а также лётчиками “типа Алексея Сердюка и Анатолия Полонского. С остальными - рисковать бы самолётом и собой не стал”.

Но вернёмся к полёту. Иван Семёнович в конце разбора поднёс кулак к моему носу и веско, не торопясь произнёс: «Узнаю, что ты делаешь это с кем-то из лётчиков, сниму с должности. Я знаю Вас ещё с должности командира эскадрильи, поэтому был уверен, что справитесь. Но Вы теперь знаете, что более сложного, чем этот, случая отказа двигателя у Вас не будет. Откажет раньше, взлёт прекратите. Откажет позже, если Вы смогли уйти в момент отрыва, то позже тем более сможете взлететь. Это я сделал для Вашей уверенности. Но повторяю, Вы такую проверку действий при отказе двигателя не имеете права делать никому. Поняли?» Я сказал: «Есть». После чего мы перекинулись парой слов о боеготовности полка, и генералы улетели обратно в Калининград, даже обедать не стали. А я пошёл слушать магнитофон.

Прокрутили запись, точно, моих этих двух докладов об отказе двигателя нет. Что за «чертовшина»? Весь радиообмен по СПУ (самолётному переговорному устройству) есть, и до, и после, а моего предупреждения экипажа – нет. Точнее, если вывести сверхмаксимальную громкость и «напрячь фантазию», то на магнитофоне можно услышать какое-то жалкое подобие на «детский лепет», но это никак не мой командирский голос. Так и не решил я тогда этот «ребус».

Спустя 1,5 года после катастрофы Васи Ефимова, когда я водил сводную группу двух полков на Север, мы все, кто был тогда в воздухе, убедились, как может измениться тембр голоса во время смертельной опасности. Возглас Ефимова в эфир: «Вот так б…дь» никто не узнал и не понял, что это Васины последние слова. Размышляя над явлением изменения голоса под влиянием сильного стресса, я

331

вспомнил, как голос генерала Лецис из баритона превратился в фальцет, когда девятка ТУ-16, загруженная под завязку боевыми бомбами, с открытыми бомболюками пошла на трибуны. Вспомнилось ещё несколько случаев, очевидцем которых удалось быть. В общем, я посчитал, что при взлёте с генералом Пироженко у меня произошло нечто подобное. И хотя «перепугу» у меня тогда особого не было, а просто шок от удивления, что можно себе сознательно убирать двигатель в момент отрыва, но факты – упрямая вещь. Пришлось потерю на магнитофоне этих двух фраз списать на «испуг»… И лишь когда я ушёл из армии и начал преподавать «Выживание в экстремальных условиях дикой природы и города» на военной кафедре Николаевского университета, я смог разобраться в этой «загадке века».

Сначала я как «пионер» затягивал резинку на шее с ларингофонами так, чтобы меня было хорошо слышно моему первому инструктору и всем последующим за ним. По мере роста моих должностей и веса с 53 кг при поступлении в училище до 59 кг в чине полковника (это всё с «трусами и контрабасом») я стал позволять себе некоторые «вольности» в плане натяжения резинки на горле. А когда поставили командиром полка, вообще «обнаглел», ларингофоны (по-простому, ларинги) стал спускать вообще на «пузо». Тем более, научился не всё подряд «ляпать» в эфир, а сначала заимел привычку «подумать», а потом уж «глаголить» что-то умное. Соответственно, пока думаешь, всегда было время левой рукой поднять и прижать эти ларинги к горлу. А в ситуации с Пироженко обе руки были заняты пилотированием самолёта, вот и вышел этот «казус», когда говорил, ларингофоны были значительно ниже того положения, при котором они ловят голос лётчика.

Но после полёта с генералом Пироженко И.С. меня посетила одна «умная» мысль, как улучшить качество техники пилотирования полка, пользуясь нестандартными методами. Дело в том, что летел я как-то через родной гарнизон Быхов, что в Белоруссии, возвращаясь с Омеги – Центра выживания лётчиков Морской авиации, и по старой памяти зашёл в штаб полка – «молодость вспомнить». Смотрю, в коридоре стенд висит. На нём круги, как на мишени для стрельбы, а в кругах фамилии с разными цифирьками в рублях. Я спросил у главного штурмана, что в азартные игры играете? Ответ меня удивил своей логичностью: «Командир, Вам интереснее со штурманами в волейбол играть на «пиво» или просто так»? «Конечно, на пиво», - отвечаю. Вот и нам интереснее бомбы бросать, когда за это деньги платят. Поэтому мы с получки сбрасываемся по 10 рублей, а в конце месяца подводим итоги бомбометания. Победитель берёт половину, второе место берёт 60% от этой половины, третье место получает 40%. И уверяю Вас, результативность боевого применения у нас с введением этого «новшества» заметно повысилась. Я

332

ему сказал: «Молодцы» и забыл об этом эпизоде.А вот после полёта с Пироженко неожиданно вспомнил. И подумал: «А что если»…

На разборе полётов я объявил, что Зам.Командующего мне сделал замечание как командиру полка, что мои лётчики садяться на повышенных скоростях и не очень стараются при расчёте на посадку. Поскольку слово «Вы должны» для большинства малоэффективно, сделаем так:

Тут я сделаю «лирическую паузу» - мой командир эскадрильи, у которого я был замом, подполковник Владимир Стефанович Кондрашов , когда ему говорили: «Вы должны», любил повторять: «Мой член должен ведро держать, когда стоит, а он и кружки не держит. Я ему говорю, ты должен, а он не держит. Так что ж теперь будем делать»? Я перенял эту поговорку у Владимира Стефановича, и лётчики это знали.

«Чтобы кроме слова «должен» у вас был ещё стимул, объявляю соревнование, у кого из лётчиков будут самые маленькие посадочные скорости с учётом полётного веса, разумеется; самые маленькие перегрузки на посадке и самые точные расчёты по итогам года награжу денежным призом из фонда, что Командующий выделяет на безопасность полётов. (одно время был такой). Сразу предупреждаю, если я увижу или мне доложат, что какой-то ПРП (помощник руководителя полётов) делает поблажки кому-то при расчёте на посадку по дружбе, в том числе и мне, накажу самым беспощадным образом. С Начальником группы Объективного контроля я уже поговорил, там тоже всё будем честно, и никакая бутылка не поможет перегрузку исправить». Обговорил с пилотами кое-какие детали, и соревнование началось. Я периодически контролировал, что учёт идёт так, как надо, но в основном поручил это замам. У командира полка дел «по горло» и некогда «мелочами» заниматься.

Сам я естественно стал более внимательно относиться к посадке, но «из кожи не лез» - меня мои командиры с лейтенантов и так научили всё делать «на совесть», а если я об этом иногда забывал, как было в Быхове в чине комэски, мне тут же умные начальники об этом напоминали. Прошёл год. Я, если честно, даже забыл, что пора подводить итоги. Но «народ, который жаждал денег», мне об этом напомнил. О результатах я заранее не знал. Их обнародовал всему лётному составу мой заместитель по лётной подготовке подполковник Сергей Осокин, вывесив три схемы размером 2 на 1,5 метра: скорости, расчёты и перегрузки на посадке каждого лётчика. Он вышел перед лётным составом с указкой в руке, как преподаватель перед школярами: «Я когда готовил результаты, хотел «командира хлопнуть по голенищу» и выторговать себе отпуск летом. Мол, тов. Командир. Вот тут я Вам немного «натянул», чтобы Вы заняли 1 место, Вы уж мне учтите, пожалуйста. Но вот перед Вами три схемы, где видно, что у нашего командира лучшие результаты

333

по всем трём показателям. Так что денежный приз уходит к нему.Мне все похлопали, потом мы дружно посмеялись, т.к. я объявил, что все деньги

пускаю на «пропой» полка, а это было как раз в разгар «сухого закона», когда месячная норма была - две бутылки водки «на нос». Но главным результатом я был удовлетворён, лётчики стали более требовательно относиться к своей технике пилотирования. Кстати, если мне некоторые «умники» скажут, что лётчики и так всегда стараются на посадке, я им возражу. Очень долго я не мог понять фразу в «Руководстве по лётной эксплуатации»: посадку при неисправным шасси производить при повышенном внимании лётчика. Думаю, оно (внимание) и так всегда повышено. И только когда самому пришлось садиться при неисправном шасси, я ощутил, что значит повышенное внимание лётчика, его действительно можно сознательно повысить за счёт волнения или страха перед возможными последствиями такой посадки.

В общем, из этих примеров ясно, что определяющим критерием надёжности лётчика является его квалификация и мастерство. Но это ещё не всё. Когда я на должности Начальника Службы Безопасности Полётов 33 Центра стал изучать фактическое состояние обеспечения безопасности полётов, бросилось в глаза два факта:

1)Было достаточно много предпосылок к лётным происшествиям из-за опасного сближения самолётов в воздухе по вине группы руководства полётами. Я посмотрел уровень руководителей полётов. Все были опытными, но ПЛП раньше допускали. Почему? С каждым штатным РП я просидел на КДП по нескольку смен и докопался до причины. В НПП сказано, что РП (ПРП) помимо всего осуществляет управление прожекторами. В Центре было заведено, что этим занимался Руководитель полётов. А что это такое для РП? Когда экипаж находился на удалении 6-7 км, Руководитель полётов обязан был дать команду водителям-матросам, сидящим на прожекторах: «Приготовиться». На удалении 4-3 км выдать команду: «Дать луч». И во второй половине пробега самолёта по полосе: «Убрать луч». Т.е если в этот момент он получал доклады экипажей, требующие немедленных действий, он их просто пропускал, т.к. человек одноканальная система, и не может два равноценных действия делать одновременно. Одно должно осуществляться, как минимум автоматически. А здесь ТУ-22м идёт на посадочном курсе на скоростях порядка 350-370 км/час, и всё внимание РП в течение 30-40 секунд приковано только к нему, он не может отвлечься на другие доклады. Неделю мне пришлось «уламывать» Начальника Центра генерал-лейтенанта Ю.С. Гудкова отдать управление прожекторами помощнику руководителя полётов. Когда это было сделано, предпосылки по вине группы

334

руководства полётами в Центре прекратились. Странно, что никто из инспекторов Центра не увидел эту причину и не разгрузил внимание РП от обязанностей, которые может выполнять другой член Группы руководства полётами. Данным примером я просто хотел подчеркнуть, что если выполнять свои функциональные обязанности с высоким уровнем профессионализма – уровень безопасности полётов повышается автоматически.

2) Ещё удивило достаточно большое количество предпосылок, допускаемых опытным инструкторским составом в условиях, в которых они были подготовлены летать. Например, капитан Ковалёв допустил превышение ограничений самолёта по трём параметрам (приборной скорости, перегрузке и числу М) при отправке его на запасной аэродром. Или командир полка Северного флота полковник Тетюцкий с инструктором Центра майором Поповым произвели посадку на самолёте ТУ-22м3 с недовыпущенной передней стойкой шасси по вине инструктора и т.д. Я приказал всем лётчикам, начиная от рядовых командиров кораблей и кончая инспекторами Центра, дать мне данные, какие у них были ОСП (особые случаи в полёте) и сколько. Т.Е. какие отказы случались в воздухе, сколько раз садился при предельном боковом ветре, сколько раз производил посадку на запасном аэродроме или в условиях ниже своего минимума и т.д. Потом произвёл анализ этих данных. Оказалось, что у меня и у тех лётчиков, которые до прихода в Центр послужили в боевом полку, этих особых случаев на порядок больше, чем у лётчиков, которые попали в Центр сразу после училища. Почему? А потому что, инструктора Центра в основном летают по учебным заданиям, учения, как таковые у них бывают редко, где риск полётов увеличивается, и если ещё инструктору везёт, ОСП у него случались мало, то у некоторых психика просто растренировывается реагировать адекватно на усложнение задания. Происходит её сбой, что, в конечном счёте, и приводит к предпосылкам по вине подготовленного вроде бы лётного состава.

Главный вывод, который хочется сделать в заключение, говоря о надёжности лётчика. Самое неправильное к этому вопросу подходить прямолинейно. Например, американцы говорят: «Если лётчик тактической авиации налётывает менее 15 часов в месяц – это аварийный лётчик. Если верить этой логике, значит, если налётывает больше 15 часов, то лётчик надёжен. Да в том-то и дело, что нет, этого мало. Надёжность, как и уровень техники пилотирования, есть постоянно меняющаяся величина, даже в течение одного дня. На неё влияет большое количество разных факторов: влётан лётчик или не влётан, отдохнул перед полётами или его раньше времени вызвали на службу, был в отпуске или не был, как отношения в семье, как переносит лётную нагрузку, устал - не устал и т.д. И только постоянным анализом

335

всех факторов, влияющих на безопасность полётов лично самим лётчиком, а также вышестоящими командирами можно повысить надёжность лётного состава при выполнении полётных заданий в воздухе.

И ещё мне хочется напомнить методику обеспечения безопасности полётов, которую впервые применили в авиации ПВО СССР. Лётный состав, прежде чем подняться в воздух, должен чётко себе уяснить: 1) опасности, присущие данному типу летательного аппарата, опасности и особенности данного полётного задания, опасности условий, в которых предстоит выполнять полётное задание. 2) Что надо делать, чтобы в эти опасности не попасть. 3) Что делать, если Вы туда всё-таки попали. Если Вы всё это уяснили на земле при подготовке к полётам, то у Вас есть все шансы эти опасности не допустить или справиться с ними в воздухе…

Кто смог дочитать до конца эти «умные рассуждения автора». может смело налить себе «стопарик» и похвалить себя за проявленную силу воли… Но если Вы лётчик, этот выстраданный опыт, я думаю, пойдёт Вам на пользу, даже если Вы не совсем согласны с «постулатами» автора. А если не лётчик, эта статья будет способствовать выработке у Вас философского взгляда на жизнь, что тоже само по себе не мало. Удачи!!!

336

Надёжность лётчика -взгляд со стороны...

Лётчик подъезжает к самолёту, техник докладывает: «Тов. Командир, самолёт к полёту готов».Лётчик: «Ну, садись, сегодня вместе полетим».Техник: «Разрешите тогда самолёт ещё раз осмотреть?»

(Это, конечно. Шутка. Я бесконечно преклоняюсь перед нашими техниками, которые в любую погоду готовят самолёты, понимая, что лётчики доверяют им свои жизни. Это ответственность, которую может взять на себя далеко не каждый, а лишь люди, как и пилоты, влюблённые в свою профессию.

Прежде чем продолжить разговор о надёжности лётчика, перечислю типы самолётов и вертолётов, которыми мне приходилось заниматься на должности Начальника Службы Безопасности Полётов 33 Центра Боевой Подготовки Морской авиации СССР в городе Николаеве: СУ-27, МИГ-29, Л-39; ЯК-38, МИГ-21; ТУ-22м3,м2, ТУ-16; КА-27,КА-27пс, МИ-8,МИ-14;

ТУ-95, ТУ-142, ИЛ-38, БЕ-12; АН-2, АН-26, АН-24, ТУ-134, ТУ-154, ИЛ-62, итого 22 типа летательных аппаратов. Три аэродрома: Кульбакино (Николаев), Саки и Очаков «гудели» 6 дней в неделю по две смены, переучивая лётный и технический состав морской авиации Советского Союза практически на все типы самолётов и вертолётов. Это к тому, что школу в вопросах обеспечения безопасности полётов я там прошёл серьёзную…

С диктором Николаевского телевидения Виталием Михедой и его девушкой стоим на фоне моей любимой

“тройки”, отмечаем день Воздушного Флота СССР

337

Когда я доложил Начальнику Центра генерал-лейтенанту Гудкову Юрию Семёновичу о прибытии к новому месту службы, он мне сказал всего одну фразу: «Я о Вас всё знаю, тем более видел, как вы командуете полком (он был посредником у меня на крупных учениях), считаю, что справитесь. Если вопросов нет, можете идти». Только я хотел открыть рот, он меня упредил: «На СУ-27 переучиваться запрещаю». По его тону я сразу понял, уговаривать бесполезно. В армии чем хорошо - заходишь в кабинет начальника со своим мнением, выходишь с мнением начальника... Тогда тут же выдал резервный вариант: «Тогда, прошу разрешения на ТУ-22м».

«Не возражаю,- ответил Гудков, - при этом добавил,- но запомните, переучивание – это Ваше личное дело, от службы и от должности я Вас не освобождаю». С этими его словами я вышел, ещё не подозревая, какое «ярмо» одеваю на свою голову. Когда я уже выходил из его кабинета, он добавил: “Полковник Багаев тоже хочет переучиваться на 22-ой. Два полковника на одну эскадрилью много, разберитесь между собой, кто пойдёт в первую, а кто во вторую”. Первая летала на ТУ-22м3, вторая на Ту-22м2. Я нашёл Анатолия Ивановича Багаева и спросил: “Анатолий Иванович, Вы старше, оставляю за Вами право выбора. Вы в какую эскадрилью пойдёте”? (хотя мне очень хотелось летать на “тройке”, как более современной и скоростной). Анатолий Иванович услышал мои “молитвы” и произнёс: “В Монгохте были “двойки”, я к ним привык, пойду во вторую аэ”. Я аж подскочил от радости...

Так полковник Багаев выбрал себе Судьбу, хотя на его месте мог оказаться любой лётчик. 12 апреля 1989 года у него на взлёте оторвалась правая подвижная часть крыла. Самолёт мновенно перевернулся и в таком положении врезался в землю. Спастись удалось только штурману экипажа Саше Ручко, при крене 90 градусов он успел катапультироваться. Я хорошо помню этот ослепительно ясный день. Мы тогда с Анатолием Ивановичем впервые сходили на сверхзвук. Я на “тройке” раскочегарил 1,62 М, Анатолий Иванович на “двойке” 1,24 М. Руководитель полётов Паша Химченко его ещё “подколол”: “Ты что разогнал так мало”? На что Багаев ответил: “Да я сегодня какой-то не симметричный”. А в следующем полёте у него всё это и произошло...

Обычно лётчиков освобождают от всех «забот» на время, по крайней мере, теоретического переучивания. Мне такой «поблажки» не дали. Два раза в день, в 8 утра на утреннем планировании, и в 17.30 на вечернем, я обязан был докладывать Начальнику Центра о всех ПЛП (предпосылках к лётным происшествиям), происшедших во всех шести частях Центра за истекшие сутки, предварительно в них разобравшись, а предпосылок, сами понимаете, было «море». К тому же никого

338

не интересовало, что я только в 4 утра приехал с ночных полётов, в 7.30 утра я уже обязан был быть на службе, т.к. мою работу за меня никто не сделает. Или меня усылали на контроль полётов, на какой-нибудь из аэродромов и т.д. В итоге, теоретическое переучивание я пропускал по несколько дней кряду. Спустя полтора месяца зачёты на допуск к полётам я сдал, но матчасть, если честно, знал плохо. Такой сложный самолёт, как сверхзвуковой ТУ-22м3, м2 «Бэкфайер» при моём ритме работы выучить самому было невозможно. Что из этого получилось, имеет прямое отношение к надёжности лётчика и безопасности полётов.

В итоге, когда приступил к полётам, я очень долгое время летал, как «обезьяна», на рефлексах. В частности, проверку управления, которая на «тройке» в то время была заумная и сложная, я не мог запомнить в течение полгода, и без своего наколенного планшета , где она была записана, никогда не ходил на полёты. Повторяю, самолёт я знал поверхностно и в полной мере познал закон: «Кто плохо знает авиационную технику, на которой летает, к тому на самолёт и «липнут» все отказы. Я отлетал три года, но сразу на это внимания не обратил. Дело в том, что ТУ-22м очень отказный самолёт. Начинает, допустим, летать 14 самолётов, к концу смены в строю остаётся 7. В то же время, уж таких «страхов» ужасных у него нет, чтобы у читателя не сложилось мнение, что я на самолёт наговариваю. Например, на самолёте четырёхкратное дублирование системы управления, но стоит погаснуть табло «Исправность АБСУ», как лётчик уже не имеет права взлетать и должен зарулить на стоянку, хотя ещё осталось рабочими три канала. Т.е. все мы привыкли, что какие-то аварийные или предупреждающие табло на самолёте достаточно часто загораются, и считали это чуть ли не «нормой».

И вот подходит ко мне как-то старший лейтенант, фамилию уже не помню, и говорит: «Тов. Полковник, Вам давно надо прекращать летать на этом самолёте».

«Это ещё почему? – спрашиваю. Он: «Мне Начальник Центра поручил для доклада собрать ему статистику предпосылок к лётным происшествиям на самолётах ТУ-22м, и вот что мне бросилось в глаза. Ваша фамилия записана там больше всех, каждые 2-3 месяца с Вами на этом самолёте что-то происходит. То ли Вы летите инструктором, или сами, но у Вас на самолёте происходит какой-то отказ чаще, чем у других».

Я взял его данные, выписал фамилии всех лётчиков, которые так или иначе мелькали в списке «предпосыльщиков», в смысле, они не виноваты, просто у них, как и у меня в воздухе происходили откзы авиационной техники, и убедился, что это так. И сразу стало понятным моё психологическое состояние, когда я летал на 22-ом, (м2 «двойке» или м3 «тройке».) Допустим, у меня происходил какой-то отказ

339

в воздухе, я справлялся с ним лучше или хуже, иногда при этом давал «пенку», о них я ещё расскажу, потом месяца два-три летал спокойно, а потом каждую лётную смену шёл на полёты с ожиданием, что сегодня у меня в полёте что-то произойдёт. Если отказ не происходил, я в душе начинал «ёрзать» ещё сильнее, знал, что вот-вот… Потом отказ какой-то системы или ещё чего-то происходил, и я опять 2-3 месяца летал спокойно. Повторяю, особо ничего серьёзного не было, кроме одного случая. О нём и ещё двух «прикольных» расскажу, чтобы не быть голословным, но вот состояние «ожидания отказа» у меня было чёткое. Такого у меня не было больше ни на одном летательном аппарате, хотя параллельно я продолжал летать сначала на освоенном ТУ-16, а потом ещё переучился на корабельный вертолёт КА-27. Кстати, когда стал летать на нём, завёл себе ещё один наколенный планшет, и поскольку летал одновременно на двух таких разных типах летательных аппаратов, иногда умудрялся даже в одну смену и на двух аэродромах, для меня главное было не “перепутать”, какой наколенный планшет вешать на ногу. Читателю для “эрудиции” - КА-27 не “путать” с КА-27пс - на моём вертолёте “опытный” правый лётчик, с которым обычно летают “большие Начальники”, почему-то отсутствовал, видно хотя бы на этом решили “съэкономить”!!!

В ту смену я планировался лететь со старшим лейтенантом Байменовым на контроль его техники пилотирования перед первым самостоятельным вылетом ночью. Перед полётом стоим под крылом, «курим», говорим о том - о сём. И вдруг перед самой посадкой в кабину я почувствовал, что этот «пацан» мне чем-то нравится, и что он волнуется. И я неожиданно для себя, в порядке дружеского расположения, спросил: «А тебе уже кто-нибудь показывал уход в зону, не снимая с форсажей?» Тот отвечает: «Нет».

«Тогда,- говорю,- сделаем так, «слегка» нарушим указания лётно-методической разработки по выполнению данного упражнения. Чтобы ты прочувствовал маневренные возможности самолёта, перестановку крыла на стреловидность 30 градусов будем делать, не снимая с форсажного режима. Но угол тангажа в наборе высоты, сам понимаешь, будем держать какой получится, чтобы не превысить ограничение по приборной скорости 600 км/час. Всё понял?»

«Понял, командир». В общем, взлетели. На высоте 600 метров вошли в облака. Не снимая с максимального форсажного режима, произвели перестановку крыла. Начали отворот в зону. По КПП (командно-пилотажному прибору) командира корабля и правого лётчика самолёт находился в правом крене 30 градусов. На высоте 1500 метров выскочили за облака. И тут в боковое правое окно строго над собой я увидел звёзды, по которым мгновенно понял, что у нас уже левый крен 90 градусов,

340

и он увеличивается. Понял это и Байменов. Вывели самолёт в горизонт, определили, что у нас отказали оба КПП, (по-простому, авиагоризонты левого и правого лётчиков) но резервный АГР (маленький такой авиагоризонтик на центральной приборной доске между лётчиками) работает пока нормально. Я сразу распределил обязанности в экипаже: «Ты,- говорю Байменову, - смотришь только на резервный АГР и никуда больше. Я смотрю только на звёзды. Штурмана контролируют высоту и скорость и выводят нас на аэродром». После чего доложил РП, что у нас отказ обоих авиагоризонтов, прекращаем выполнение задания, идём на аэродром.

РП выдал нам эшелон выхода на привод, после чего спросил: «А курсовая система как? Работает?» Я сначала выдал: «Да, работает нормально». Но мне штурман Витя Кожевников говорит: «Да, нет, командир, отказала». Я более внимательно посмотрел на ПНП (пилотажно-навигационный прибор) свой и левого лётчика, и только тогда увидел, что на обоих выпали красные бленкеры, сигнализирующие об отказе. На них я как-то я сразу внимания не обратил, в красном свете они не бросаются в глаза. Тут же даю команду штурману: «Переходи на резервную». Он мне: «Резервная тоже отказала».

Я более внимательно смотрю, «блин», так у нас и АРК-15 (радиокомпас) не работает. Информировал обо всём руководителя полётов, а штурману говорю: «Витя, ориентируйся по световому пятну от города Николаева, оно сквозь облака пробивает. В общем, Байменов пилотирует, глядя на резервный авиагоризонт. Я его подстраховываю по звёздам, а в голове бьётся одна мысль: «Что мы сделали не так, что не включили? Ведь потом «пороть» будут, а когда «тебя порют» в чине полковника – это, ох, как стыдно, поверьте мне на слово. Дальше думаю - “Не может сразу всё отказать. Есть основная курсовая система «Румб». Если она откажет, есть резервная курсовая система «Гребень», которая её дублирует. Они абсолютно автономны, радиокомпас то же сам по себе. Не может сразу всё отказать, мы что-то не включили…»

И каждую секунду я ждал, что вот-вот перестанет работать резервный авиа-горизонт, раз пошёл такой «массовый» отказ. В общем, штурман Витя Кожевников молодец, вывел нас на посадочный курс, пробили мы облака и со второго захода сели, чтобы вес поменьше был. Но потом мне эти звёзды в правом «окне» над головой ещё долго снились, и я каждый раз думал, что было, если бы я не дал команду Байменову нарушить требования Методической разработки по данному упражнению? А было бы то, что мы, сняв двигатели с форсажного режима, шли бы в наборе высоты с гораздо меньшей вертикальной скоростью. Т.е. не успели бы выскочить за облака. Скорее всего, нас в облаках перевернуло бы на спину. А вывести

341

ночью «лайбу» весом около 100 тонн, когда не работают авиагоризонты, можно только, если ты «везунчик» у Бога, и так никакое мастерство не поможет. Коварство этого отказа в том, что РЛЭ (Руководство по лётной эксплуатации) гласит: «Если командир корабля наблюдает разницу в показаниях между своим авиагоризонтом и резервным, он должен посмотреть на авиагоризонт правого лётчика. Показания двух авиагоризонтов, которые совпадают, и брать за основу. А у нас-то оба КПП левого и правого лётчика «завалились» в одинаковом правом крене, почему мы сразу и на резервный авиагоризонт внимания не обратили. Да ещё к тому же смотрели, чтобы нам ограничение по прибору 600 км/час до окончания перестановки крыла не превысить. В общем, у меня ещё долго «мурашки» бегали по телу, когда я вспоминал этот случай.

Чтобы читатель, который не лётчик, лучше представил опасность этой ситуации, в которую мы тогда попали, приведу пример. Их десяти моих однокашников, что разбились на самолётах, Саша Степаненко погиб на бомбардировщике ТУ-16 из-за отказа авиагоризонтов левого и правого лётчиков. Они врезались в землю при уходе на второй круг из-за неудачного захода на посадку днём при минимуме погоды. А у нас вообще полёт был ночью. Саша Степаненко был в том экипаже правым лётчиком. А в экипаже Багаева правым лётчиком был тоже мой однокашник Толя Полтавцев. Светлая память ребятам...

А из-за чего у нас всё это получилось? На земле определили, что произошло короткое замыкание в приборе ПНП левого лётчика, который, как и авиагоризонты, подключён к шине сверхаварийного питания, что и вызвало отказ остальных приборов. Чтобы Вы яснее представили этот момент, приведу такое сравнение – построили три стратегических дороги, для боевой устойчивости, которые невозможно одновременно вывести из строя. Но все они сходятся в один мост через реку. Взорвали мост, и все три дороги теряют свой смысл. Так и здесь – не помогло, что на самолёте есть основная, аварийная и сверх аварийная – три энергосистемы…

«Мораль» из этого случая я вынес следующую - иногда «полезно» нарушать требования руководящих документов, если тебе об этом «внутренний голос» подсказывает. В связи с этим, рекомендую прочитать тоненькую книжку «На крыльях АДД» издательства «Детская литература», написанную для детей Героем Советского Союза Борисом Тихомоловым. Я перечитывал её много раз, и каждый раз на одном дыхании. Применительно к теме данной статьи Борис Ермилович Тихомолов много внимания уделяет рассказу об интуиции и предчувствиях, которые не раз спасали ему жизнь и его товарищам. Для примера приведу один эпизод из книги. Ему поручили на самолёте ДБ-3ф сбросить на парашютах группу советских

342

разведчиков далеко за линией фронта в Югославии. Задание было поручено самой Ставкой Верховного Главнокомандования, и уже одно это было доказательством того, какого уровня разведгруппу ему доверили забросить в тыл к немцам.

Борис Ермилович вдруг понял, он туда не долетит, откажет левый мотор, и он погубит и себя, и свой экипаж, и разведчиков, одним из которых была красивая молодая женщина. Но отказаться от полёта было нельзя. Это бы расценили как трусость. К нему подошёл старший группы разведчиков, пожилой, холёный мужчина аристократического вида. Когда они вместе курили, мужчина сказал: «Девятый раз лечу в тыл к немцам, никогда такого ощущения не было, похоже, в этот раз не вернёмся».

Хорошо, Тихомолов не постеснялся рассказать об этом ощущении командиру дивизии, и тому по погоде удалось «отбить» вылет. Так Тихомолов, чтобы самому себе доказать, что он не ошибся, приказал подвесить бомбы на самолёт и полетел бомбить вслед за своим полком железнодорожный узел, занятый немцами, но недалеко за линией фронта. В итоге, сразу после сброса бомб у него загорелся левый мотор. Тихомолов смог погасить пожар, и на одном двигателе со снижением дотянуть до своих. А на следующий день он выполнил правительственное задание по забросу разведчиков в тыл, но уже на другом, новом самолёте.

Сейчас о необходимости развития для лётчика такого качества, как интуиция, не говорит ни одна лётная наука. А ведь развивать её элементарно просто. Меня после ухода из армии занесло на три года заниматься в Херсонскую Школу Йоги и Артистизма. Так там рекомендовали постоянно себе самому ставить задачи на угадывание, сначала простые, какая карта перед тобой, чёрная или красная? Потом, посложнее, какая маршрутка подойдёт первой и через сколько времени? Жена отдастся сегодня или опять скажет «голова болит» - смеюсь, начальник сегодня «выпорет» или пронесёт и т.д. Уверяю вас, что если не лениться и заставлять свой мозг работать, многие моменты вы сможете предсказывать заранее. То же самое касается полётов.

Ещё есть такая нестандартная рекомендация, о которой я прочитал у Ричарда Баха, известного американского лётчика и писателя. Когда он летал на современном по тем временам истребителе «Супер-Сейбр-100», подходя к самолёту, мысленно пробегал по всем его системам и оборудованию, а потом быстренько моделировал весь полёт, особенно чётко представляя посадку. Однажды он эту свою посадку не увидел. Полёт есть, а представить посадку не получалось. Ричард Бах понял, что на самолёте случится какой-то серьёзный отказ, и заставил техников ещё раз более тщательно проверить самолёт. И те нашли всё - таки отказ, который с первого раза

343

не обнаружили, есть в авиации такое понятие «плавающие отказы». В итоге Ричард Бах спас себе жизнь именно благодаря интуиции, о которой мы, современные лётчики, в большинстве своём, забываем.

И кратко, для того, чтобы закончить тему с отказами, приведу ещё два прикольных случая просто, чтобы повеселить народ, какие они бывают «бестолковые» эти военные лётчики.

Как-то на полётах подходит ко мне какой-то старший лейтенант и чуть не плачет: «Тов. Полковник, помогите, я уже больше года в полку, а ещё ни разу в воздух не поднимался». Говорю: «А ко мне Вы зачем подошли? Идите к командиру эскадрильи, полка со своим вопросом». Он мне: «Командир, я к ним уже не раз обращался. Говорят, не до тебя, жди своей очереди. На Вас вся надежда. Вы служили в Быхове, а я оттуда». Потом он добавил ещё фразу. Дословно я её не помню, но смысл, что я «сердобольный» и только я могу «пожалеть» бедного лётчика.

«Вот навязался на мою голову»,- думаю, но действительно жаль лётчика. Год не летать, тут действительно к любому побежишь… Хотя внутренний голос мне говорил, ты уже одного «бедолагу» недавно пожалел. Взял я одного старлея по фамилии Краснов после полугодового перерыва в полётах, тоже поддался на его уговоры по «сердобольности». Так он мне даже шасси после взлёта убрать не смог. Поставил кран уборки шасси в положение нейтрально, думая, что это «Уборка». А я как всегда взлетал без снятия с форсажей. Взлёт и набор высоты при этом получается очень динамичным, скорость разгоняется быстро. В общем, когда я увидел, что зелёные лампы у нас не горят, перемахнул уже все ограничения по приборной скорости для шасси. Оформил сам на себя предпосылку к лётному происшествию и зарёкся «солопедов» к себе в экипаж больше не брать. И тут, на тебе – очередной кандидат просится.

Но что делать, пожалел я «беднягу», для чего пришлось, аж на Начальника Центра выходить, чтобы обосновать, почему полностью боеготовому инспектору нужен ещё один самостоятельный полёт на маршрут с боевым применением. В Центре такие полёты не поощрялись. Нечего керосин на себя жечь, когда целые полки переучиваются. В общем, тщательно я проэкзаменовал этого «орла», насколько хватило моих знаний и полетели. Точнее, приступили к запуску двигателей. А полёт я себе выпросил ночью, но самолёт мне подсунули «двойку» (ТУ-22м2) – он почти как «тройка», только тяга на 10 тонн меньше, т.к. двигатели другие. До этого полёта у меня перерыв в полётах на этой модификации сложился в полгода, а у моего правого лётчика – год. Поэтому при запуске двигателей «врубил» я в кабине самый яркий белый свет, выведя реостаты вправо до отказа, чтобы ничего не пропустить и

344

всё видеть.Запустили двигатели, прочитали карту обязательных проверок, сначала «После

запуска», затем «Перед выруливанием», дальше даю команду правому лётчику: «Переключи на красный свет, на ночное освещение, оно где-то у тебя справа кабины». Он поковырялся, говорит: «Командир, не могу найти, где оно»? А я и сам уже не помню. Вызвали стартеха, хорошо, не успел уйти со связи. Говорю: «Объясни молодому, где выключение белого света». Тот ему: «У тебя справа, по борту, смотри». Правый лётчик: «Да я уже всё облазил, не вижу». А стремянки уже откатили. Вижу, если их катить обратно, открывать фонарь и т.д. – это минут 10-15 потеряем, а на маршрут надо вылетать строго по своему времени, иначе РЦ не пропустит. Сказал я себе: «Ведь зарекался же, Вася, «солопедов» не брать, теперь расхлёбывай». Думаю, ладно, слетаем так. Начал реостаты обратно крутить, чтобы хотя бы интенсивность белого света уменьшить, а они отказали. Закон «бутерброда», блин, который всегда падает маслом вниз. Но, «Авиация обратного хода не имеет» - решение принято - «Вперёд»…

Запросил «Предварительный», «Экипаж, выруливаем». Рулим по стоянке, а мне все показывают: «Ты что, «сдурел», выключи белый свет». Я показываю: «Сейчас выключу»,- и рулю дальше. Чтобы те, кто не летал, представили, о чём идёт речь – Вы в такси, водитель включил освещение кабины и так и поехал. Естественно, ехать неудобно. А тут свет в кабине раз в 10 ярче. В общем, взлетели, набрали заданный эшелон, летим с правым лётчиком, привыкаем. У меня такое ощущение, что ты «вошь на гребешке», и тебя сейчас все разглядывают. Ты весь на виду, а вокруг темнота, и ты никого и ничего не видишь.Ещё можно представить себя в ярко освещённом стеклянном ресторане. Вы сидите с девушкой, и на вас из темноты вся улица смотрит. Так бы я, наверно, весь маршрут около трёх часов продолжительностью мучился, но «мистер Случай» кинул все карты по-другому.

Сначала у нас замигали и загорелись несколько красных лампочек на пульте ДУИ (дистанционное управление интерцепторами) слева, сигнализирующие о неполадках в системе управления по поперечному каналу. Потом по центру загорелись несколько ламп, свидетельствующих о неполадках в продольном канале по тангажу. Я сразу схватил «талмуд» (есть у нас такая книжка на борту, называется «Памятка по ОСП» (особым случаям полёта). Листаю его, а там такой комбинации потухших и горящих ламп нет. Т. е. надо что-то делать, а что не знаем, и чего ждать, неизвестно. И тут правый лётчик достаёт толстую общую тетрадь, «чует кошка, чью сметану съела», и даёт её мне со словами: «Командир, может тут найдёте, что делать. Это мой конспект на переучивании». Взял я этот конспект, нашёл раздел

345

«АБСУ» (автономная бортовая система управления) и углубился в его чтение, благо освещение кабины это позволяло. Так я читал около часа полёта и чувствовал себя, как в «избе-читальне», совсем «забыв», что мы летим на грозном бомбардировщике-ракетоносце. Штурмана произвели тактический пуск ракеты, провели нас по всему маршруту с переменным профилем. Вывели самолёт на аэродром, после чего я его усадил, пришлось, правда, сильно «щюриться» на посадке, зарулил на стоянку. После выключения двигателей перелез в кресло правого лётчика, нашёл таки этот переключатель и сказал себе: «Вася, дело не в «солопеде», дело в тебе. Матчасть знать надо».

А ещё был случай, когда мы полетели с правым лётчиком Лёшей Саквиным на «радиус». У нас произошло ложное срабатывание табло «Правый ПЧК пуст» (это табло такое, сигнализирующее, что в поворотной части крыла топливо выработалось), а левое табло не загорелось. На лекциях по топливной системе, когда шло теоретическое переучивание, Главный инженер Центра полковник Варакута предупреждал, что на 22м – это «обычное» дело, конструктивно-производственный недостаток, и верить этому срабатыванию нельзя. Но я на этих лекциях не был –исполнял свои служебные обязанности. В итоге, считая эту сигнализацию истинной и управляя выработкой 52 тонн топлива вручную, мы загнали за 4 часа полёта центровку самолёта в такие пределы, что АЦ (автомат центровки) «отказался» работать. А когда мы сообщили РП показания топливомеров по группам баков, а он «напряг» инженеров, те 20 минут «чесали репу», прежде чем смогли нам выдать рекомендации по возвращению центровки в эксплуатационные пределы.

Резюме всех моих случаев: если бы не наблюдательность старшего лейтенанта, к сожалению, забыл его фамилию,а то бы поставил бутылку, я бы никогда не обратил внимания, что так “усложнил” себе жизнь, уговорив инженеров принять у меня зачёты “заочно”. И мне просто повезло, что «пенки» и отказы в воздухе, которые у меня были, не привели к серьёзным последствиям. Но, чтобы читатель не думал, что “пенок” у лётчика-снайпера было много, я их перечислю: 1)”Взлёт с выпущенными интерцепторами, но там мы справились и даже предпосылку оформили по отказу торсиона и сигнализации выпуска интерцепторов, как было на самом деле”. 2)”Полёт ночью при ярком белом свете в кабине”. 3) “Колбасня” с топливомерами, о чём я вам честно поведал. И 4) самая моя серьёзная ошибка как инструктора, когда я дал команду: “Равернуться на 180 градусов, используя концевую полосу безопасности только потому, что генерал Рубан накануне подобный маневр уже делал, и на него Начальник Центра запретил оформлять ПЛП”. Самое обидное для меня не то, что мы там застряли, а то, что мой инструктор Юра Москвитин, который меня возил годом

346

ранее, только после этого случая поделился опытом, что он тормозные парашюты выпускает всегда сам, не дожидаясь “фитиля” контролируемого лётчика. А как мой контролируемый лётчик умудрился искать кнопку выпуска парашютов левой рукой на борту кабины, когда она находится на правом роге штурвала, для меня до сих пор “загадка” – смеюсь... 5) “Превышение ограничений по скорости при уборке шасси – ну, это меня “Бог наказал”, подсунув правого лётчика, который даже шасси убирать не “научился”... В общем, за шесть лет полётов на моём любимом “Бэкфайере” – две официальных предпосылки - это немного, как мы смеёмся “Обычные потери при наступательном бое - один к трём”.

Зато на своей «шкуре открыл закон» – смеюсь, к тому, кто плохо знает авиационную технику, притягиваются всевозможные отказы намного чаще, чем к лётчикам, которые эту технику хорошо знают. А всё посторонний взгляд со стороны подсказал...

«Ребята, учите матчасть!!!»…

347

Надёжность лётчика

«Кто хочет добиться абсолютной безопасности,

должен сидеть на забореи не летать…»

Братья Райт, 1906г.

Когда я пришёл заместителем командира по лётной подготовке в 12 омрап, чтобы узнать побыстрее лётный состав полка, я попросил первого зама подполковника Анатолия Анатольевича Максимова поставить галочки против фамилий

лётчиков, которые, на его взгляд, ненадёжны и требуют постоянного контроля. Толь Толич (так его все звали) взял мой боевой расчёт полка и пометил 6 фамилий, (это были, в основном, молодые командиры кораблей), потом подумал и поставил галочку напротив командира второй эскадрильи подполковника Епифанова. Я говорю: «Толь Толич, Вы, наверно, перепутали, это же командир эскадрильи, инструктор на заправку днём и ночью. Почему»? Толь Толич опять подумал и сказал, про «галочку»: «Пусть стоит». Объяснять он мне ничего не стал. И вот я служу замом по лётной подготовке два года, потом ещё полтора года просто замом, потом командиром полка поставили – подполковник Епифанов летал безупречно, но разговор с Максимовым я не забыл.

Однажды выполняю я плановый контроль ночью техники пилотирования подполковника Епифанова Михаила Васильевича, и на посадке попадаем мы в ливневые осадки. Хотя дворники включили на максимальную частоту качания, землю и высоту на выравнивании было практически не видно, но на то ты и лётчик первого класса, чтобы садиться в сложных условиях. В общем, на высоте 30 метров Михаил Васильевич одним махом придал самолёту посадочное положение. Я заорал:

С Виктором Георгиевичем Пугачёвым, “Заслуженным лётчиком-испытателем СССР”

говорим о психологии лётной работы...

348

«Куда»? и двумя руками сунул штурвал от себя. Мы «долетели» так до высоты 20 метров. И вдруг Михаил Васильевич опять одним махом «выдрал самолёт» (так можно делать только когда земля совсем рядом). Поскольку у меня на штурвале только одна рука, левая, а правая на РУДах (рычагах управления двигателями), я не смог сразу воспрепятствовать этому «одному маху, пришлось опять двумя руками «пихать» штурвал от себя с добавлением «русского фольклёра».

На высоте 10 метров я начал сам плавное выравнивание самолёта, и в середине этого процесса добавился Михаил Васильевич со словами: « Командир, ухватил, вижу землю. Командир, ухватил, ухватил», - он безупречно досадил самолёт дальше. После полёта Епифанов сам подошёл ко мне со словами: «Командир, извините, «заёб» нашёл. Я не стал долго разбирать этот его полёт, лётчик сам понял, в чём «причина» его ошибки.

Прошёл ещё годик. По учениям летим в Германию. Я веду полк, взлетаю первым. Всё в режиме радиомолчания. Первая эскадрилья взлетела, а вот при взлёте второй РП вдруг вышел на связь: «201, что у вас там»? Минутная заминка с ответом, потом слышу голос Епифанова: «201, лететь не могу, по полосе на стоянку, доложу по проводной». Рп сразу: «202, будете старшим, взлёт по плану». И больше никакого радиообмена. Я понимаю, что при взлёте Епифанова что-то произошло, но выяснять это, нет времени, да и нельзя – нечего «базар в воздухе устраивать», когда к цели летим, «противник не дремлет».

Когда сели в Германии на аэродроме Финов, выяснил следующее – вырулил Михаил Васильевич со стоянки и видит, навстречу ему едет машина АПА. Обычно все машины уступают самолётам дорогу, но водитель этой торопился к следующему самолёту – обеспечить ему запуск двигателей. Действительно, за короткий промежуток времени надо было запустить двигатели всему полку. Епифанову бы постоять, пропустить машину, раз водитель-матрос посчитал, что ему надо вперёд. Но Михаил Васильевич решил «убить сразу двух зайцев»: и матроса пропустить и процесс руления не прерывать. В итоге, принял он максимально влево, сколько позволяла ширина РД, всё внимание вправо на машину. Экипаж полным составом, в шесть пар глаз тоже внимание на машину, и не увидели, что левое крыло прямо на бетонный столбик едет. Их всего-то штуки четыре на весь аэродром, и стоят в стороне, поэтому на них и внимания никто никогда не обращал. Все самолёты рулят по осевой линии, и до столбиков «ох, как далеко». Это надо очень постараться, чтобы до них крылом достать. Командир 2-ой АЭ «сумел».

Только после этого второго случая я понял, что правильно Толь Толич Максимов, ничего мне не объясняя, поставил «галочку» о ненадёжности против опытного, подготовленного лётчика. Весь вопрос: «Почему это произошло? Почему один, с

349

меньшим казалось опытом, справляется, а с большим опытом – нет»? Причин такого явления можно придумать множество, мы попробуем какую-то часть их назвать, но сначала приведу ещё несколько примеров.

Служил у меня в полку замечательный лётчик майор Сергей Антошкин. Очень чистая техника пилотирования, прекрасные лётно-методические навыки, как инструктора, очень порядочный офицер, пользовался заслуженным авторитетом в коллективе. И вот он, будучи доразведчиком погоды и цели, выруливает в сумерках на 20 минут раньше всего боевого порядка полка и наезжает на топливозаправщик ТЗ-22. Причём, до столкновения этот «маленький» топливозаправщик никто в экипаже не видел. А удар был такой, что ТЗ восстановлению не подлежит, плоскость на самолёте меняли полгода, т.к. всё делалось силами ТЭЧ полка. По «науке» они должны были сгореть, но их спасло то, что матрос-водитель ехал раскаченный заправляться, т.к. всё топливо отдал на заправку очередного самолёта. Как такое могло произойти, что экипаж не увидел препятствия на РД прямо перед собой?

Командующий заставил меня провести «следственный» эксперимент, т.е. мне сделали заправку 32 тонны керосина, под левую плоскость подвесили ракету КСР-5, в общем, сделали максимальный взлётный вес 79 тонн, дождались таких же метеорологических условий по видимости и я порулил. Соответственно, за поворотом 70 метров поставили ТЗ, выключили ему задние габаритные огни, как это было на самом деле, и я выскочил из-за поворота, как «горный орёл» на той скорости, на которой рулил тогда майор Антошкин. Убедился, что даже если мне отвлечься влево, правый лётчик, или штурман, сидящий в стеклянном носу самолёта, или штурман – оператор вверху под блистером, обязаны были не менее чем за 20-30 метров увидеть топливозаправщик и предупредить командира экипажа. Но этого не произошло. Почему? Во-первых, они опоздали с запуском двигателей и выруливанием, поэтому неслись «на всех парусах», что для самолёта с такой взлётной массой непозволительно. А во-вторых, из-за спешки каждый занимался своим делом, но не вёл осмотрительность, как это положено на рулении, где у каждого члена экипажа есть свой сектор ответственности, и они, кстати, перекрывают друг друга.

Вывод: когда есть элемент спешки, ошибки в экипаже нарастают «лавинообразно» и непредсказуемо. Поэтому на дороге нельзя спешить, но к авиации этот «тезис» относится особенно. Вы можете торопиться до посадки в самолёт, но потом обязаны делать всё в том темпе, который диктуется здравым смыслом и обстановкой.

Заслуживает внимания также момент, почему этот топливозаправщик оказался стоящим на рулёжке? Он там не должен стоять. Но оказалось, матросику-водителю очень хотелось кушать, а как раз подходило время ужина. Поскольку своих часов

350

у него не было, он буквально на 20 секунд бросил свой ТЗ на рулёжке и побежал в ближайший капонир спросить время, даже двигатель не заглушил. А по закону «бутерброда» или закону «парности событий» мало того, что матросу захотелось кушать, у него ещё и габаритные задние огни погасли. И в ту же самую секунду, когда эти события наложились по времени одно на другое, подоспел майор Антошкин, и проверил свой экипаж «на вшивость», и себя в том числе.

В итоге, «влупили» майору Антошкину «НСС» (неполное служебное соответствие), но оставили на должности. Учли мою блестящую характеристику Сергея, как лётчика, а также то, что с точки зрения ведения осмотрительности – это не его зона ответственности.

Прошло два года. Я добился снятия взыскания и поставил Сергея Антошкина зам.комэской. В ту лётную смену он выполнял плановый контроль техники пилотирования командира корабля, капитана Вани Пряхина в полёте на практический потолок самолёта и снижение с максимально-допустимой вертикальной скоростью. Это было примерно месяца через три после того, как я неудачно слетал на облёт самолёта после замены двух двигателей и чуть не выскочил на сверхзвук на дозвуковом самолёте.

Отдал Ваня Пряхин штурвал от себя, и пошёл снижаться с вертикальной скоростью 20 м/сек. Но Сергею это показалось мало, и он решил показать, как может снижаться с больших высот лётчик 1 класса. Взял управление на себя и отдачей штурвала поставил самолёт «колом вниз». Но Ту-16 это не ТУ-22м. На 22-ом мы ставим вертикальную 100 м/сек, стреловидность крыла при этом 69 градусов, самолёт идёт вниз как «утюг» и запас по ограничению приборной скорости это позволяет. На ТУ-16 ограничение всего 700 км/час, и оно подходит очень быстро. Сергей Антошкин это увидел с опозданием, сразу испугался и резко взял штурвал на себя, чего делать на этих скоростях категорически нельзя. В итоге, они попали в режим «скоростного подхвата». Самолёт бросило вверх. На перегрузке 1,5 оба в четыре руки отдали штурвалы от себя. Бесполезно. Самолёт с забросом по перегрузке продолжал идти вверх. Их бы положило «на спину», но на перегрузке 3,86 с замков сорвалась правая стойка шасси. Она вывалилась, за счёт сопротивления воздушному потоку затормозила самолёт, и он вернулся в режим управляемого полёта. Самое интересное – они этого даже не заметили и не ощутили. Лишь на высоте 6000 метров КОУ (командир огневых установок) задал «риторический» вопрос: «Командир, а мы что, вторую ногу выпускать не будем? А то правая торчит, а левая нет».

Только тогда они обнаружили этот «пикантный казус», поставили кран шасси на выпуск, вышли остальные две стойки – левая и передняя, и пошли на посадку. На земле, как я уже говорил, выяснилось после нивелировки самолёта, что остаточные

351

деформации фюзеляжа не позволяют его допустить к дальнейшей эксплуатации. Так Сергей Антошкин получил второе НСС от Командующего.

Прошло ещё два года, и всё это время майор Антошкин летал так же безупречно, как и до того «казуса». Наступил декабрь, месяц, в котором у Сергея Антошкина случились две предыдущие предпосылки с разрывом два года. Шли плановые полёты, но была одна особенность. Дело в том, что на аэродроме Остров ВПП 3500 на 80 метров. А в строю, как правило, всего три тепловых машины, и ясно, что при снеге они не успевают подготовить полосу для полётов. Одну лётную смену отбили, вторую, третью… Обидно, однако, лётчики летать хотят. И тут как раз прилетел Командующий. Я к нему «подкатился» с вопросом: «Тов. Командующий, а зачем ТУ-16 полоса длиной 3,5 километра? Нам и 3000 метров вполне хватит. Да и ширина такая не нужна – 80 метров, достаточно 50-60. Я в своих лётчиках уверен. Разрешите всю полосу не чистить?»

Командующий мне: «Василий Васильевич, с что по этому поводу говорит «Инструкция по технической эксплуатации аэродрома?»

«Тов. Командующий, но вообще-то там написано, что полёты можно начинать только при полной очистке полосы и рулёжных дорожек от снега».

«Вот видите, Василий Васильевич, Вы что хотите, чтобы я Вам отдал приказ, нарушить указания руководящих документов»? Но это было сказано таким «отеческим тоном», что я понял – да, можно нарушать, только Командующему об этом докладывать не надо. И мы начали летать в таких условиях, в которых соседний 342 полк РЭБ, которым командовал полковник Гусев Александр Иванович, летать не решался.

Для примера даже «похвастаюсь». Однажды мы всем полком ушли на Север, на «радиус», при обледеневшей полосе. Со мной тогда полетел инспектор Боевой подготовки с Москвы полковник Михеев Анатолий Тимофеевич, бывший командир нашего полка. Когда мы через 4,5 часа пришли обратно часть полосы тепловые машины отогрели, на которую мы смогли произвести посадку. Но гололёд на рулёжных дорожках был такой, что тягачи не смогли ни один самолёт затолкать в капониры на стоянке. Мы так и оставили самолёты на рулёжке напротив своих стоянок. После разбора полётов Анатолий Тимофеевич завёл меня в мой кабинет и сказал: «Василий Васильевич, я 15 лет уже летаю на этом самолёте, был командиром полка, но не предполагал, что можно не побояться принять решение и летать в таких условиях. Спасибо Вам за науку». Похвала от такого лётчика и человека дорого стоит, и я ей горжусь.

В общем, в ту лётную смену, о которой хочу рассказать, всё было «как всегда». 342 полк РЭБ накануне полёты «отбил», ночью продолжал падать снег, но днём

352

его интенсивность начала спадать. Я дал команду командиру АТБ, очистить нам 3000 на 50. На первый взгляд, этого вполне достаточно для безопасных полётов, но «ньюанс» в том, что остаётся бруствер из снега, и по бокам, и с торцов полосы, что небезопасно. Но в своих лётчиках я был уверен. Начали мы лётную смену и отлетали почти полностью. Когда я произвёл посадку за 20 минут до конца полётов, убедился, что коэффициент сцепления позволяет торможение осуществлять без использования тормозных парашютов, о чём информировал Руководителя полётов, своего зама, подполковника Сергея Губаря, как мы с ним и договаривались. Зарулил на стоянку, в воздухе оставалось ещё 8 самолётов. Когда уходил со связи, в эфире царила спокойная, рабочая обстановка.

Я сел в свой «уазик» и в самом благодушном настроении покатил на КДП, «мурлыкая» под нос мотив песни: «Потому, потому что мы пилоты…» и при этом ,самодовольно думая: «какие мы молодцы, опять утёрли нос «Гусевцам». На траверзе 3-ей РД я повернул «каралик головы» вправо и обомлел от того, что увидел. Один ТУ-16, подняв «хвост трубой», стоял за полосой метров 200, увязнув в грунте по ступицы. Второй только произвёл посадку и катился по полосе, а к Дальнему приводу подходил третий самолёт, причём было видно, что он тоже идёт с посадкой. Это настолько не вязалось с той «благостной» картиной окончания полётов, которая сложилась у меня в голове, что я испытал «шок». Крутанул руль у моего водителя-матроса вправо под 90 градусов и приказал гнать на максимальной скорости через взлётно-посадочную полосу на КДП. ВПП мы проскочили прямо перед носом «бежавшего» по полосе самолёта.

Прямо с первого этажа я заорал, что есть «мочи»: «На второй круг»… Руководитель полётов, мой молодой зам, Сергей Губарь, сидевший на 3-м этаже, что я кричал, не разобрал, но по моему тону, догадался, «понятливый», что против его решения сажать остальные борты, я сильно «возражаю». И, «как настоящий хозяин своего слова – слово дал, слово взял обратно – запретил экипажу уже разрешённую ему посадку и с высоты выравнивания «угнал его на второй круг». Я, как только залетел наверх, сразу дал команду Сергею управлять транспортными самолётами, которые шли к нам с Москвы с аэродрома Остафьево проводить плановую лётную смену, а сам занялся отправкой своих самолётов на запасной аэродром «Сольцы, позывной Мытная». Для чего надо было ещё получить у него подтверждение, и убедиться, что у моих экипажей топлива туда хватает и т.д.

В этой «кутерьме» я прослушал, что Сергей Губарь, не напрягая свою «фантазию» по разводке транспортных самолётов, дал им всего одну команду: «У меня полоса занята, поэтому всем циркулярно: « Разворот все вдруг на 180 и следовать домой». Ребята на транспортных самолётах тоже «фантазию не напрягали» и тупо выполнили

353

эту неумную команду. Только не учли одного, что впереди шли два АН-12, как более скоростные, а сзади три АН-26. В итоге, при входе в зону «Саксафон-контроль» (Московская зона) АН-12- ые сошлись с АН-26 –ми на одних эшелонах, и московским диспетчерам пришлось хорошо «попотеть», чтобы их развести.

Когда всех усадили, я поехал разбираться с самолётом, который у меня выкатился за пределы полосы. Выяснилось следующее: экипаж – командир корабля капитан Вася Дудник с инструктором майором Антошкиным при заходе на посадку обнаружили, что сзади идущий экипаж их «слегка» поджал, и группа руководства полётами это своевременно не заметила. РП Губарь уже готовился сзади идущий экипаж отправлять на второй круг, но Сергей Антошкин решил помочь группе руководства полётами не делать этого шага. Для чего командиру корабля даёт команду: «Чтобы нам быстрее освободить полосу, не тормози. Торможение начнёшь метров за 500 до третьей РД. В неё и освободим». Но не учли одного – шёл снег. Самолёты, которые взлетали, его с первой половины полосы раздували, и торможение для тех, кто начинал тормозить сразу, было нормальное. А дальше снег лежал на полосе. В итоге, для Дудника и Антошкина оказалось полной неожиданностью отсутствие эффективного торможения. Они «бедолаги» до того растерялись, что даже тормозные парашюты не выпустили. Мало того, Сергей Антошкин выключил при выкатывании двигатели и обесточил самолёт без доклада Руководителю полётов о случившемся. Да, как тут не вспомнить “классику”, ещё Омар Хайям говорил: “Не оставляй торможение на конец полосы, а любовь под старость...”

Только после этой третьей «пенки» Сергея у меня открылись глаза, что этот лётчик ненадёжен,и его надо снимать с лётной работы, несмотря на все его замечательные лётные качества. Чтобы это понять, мне потребовалось шесть лет. Дорого обошлась моя ошибка и Сергей Антошкин, как лётчик, авиации Военно-Морского флота: один топливозаправщик ТЗ-22, одна плоскость самолёта ТУ-16, целый самолёт-бомбардировщик ТУ-16 (Сергею просто повезло, что вышел приказ, запрещающий эксплуатацию самолётов со сроком службы более 30 лет. Поэтому самолёт просто списали без оформления лётного происшествия). И наконец, «море керосина» для отправки 4-х боевых, и 5-и транспортных самолётов на запасной аэродром и потом полёта обратно. Хотя, если бы у меня хватило “тяму” раз в два года в декабре отправлять Сергея Антошкина в отпуск, может ничего бы этого не было? Кто знает? “Пути господни неисповедимы”...

О чём говорят эти два случая с сильными подготовленными лётчиками: подполковником Епифановым и майором Антошкиным? Самые опасные ошибки в плане надёжности не те, где причина достаточно очевидна и предсказуема, например: недоученность лётчика, плохая подготовка инструктора и т.д. А-а вот такие,

354

совершенно, на первый взгляд, неожиданные, которые лётчики с таким высоким уровнем квалификации не должны допускать. Универсальных рекомендаций по предотвращению таких ошибок быть не может, но одну я всё же рискну дать. Сам лётчик должен чётко отслеживать свои «критические точки и узкие места, основываясь не на знаках «зодиака» и расположении звёзд, а прежде всего на своём психологическом состоянии. Я вспоминаю свой внутренний настрой перед полётами, когда стал уже зрелым лётчиком: чувствуешь себя здоровым, отдохнувшим (4 часа сна или отдыха перед ночными полётами - это “святое”),”душа поёт” - едешь на полёты и радуешься предстоящим сложным заданиям и своей профессии военного лётчика, а если служебные командирские обязанности не дали как следует отдохнуть или подготовиться к полётам на предварительной подготовке, то делаешь это в предполётную, но во всех случаях я садился в самолёт, чувствуя себя готовым ко всему, что со мной может произойти в воздухе.

А если лётчик подходит к самолёту, как к телеге, без нормального чувства настороженности, или появляется ощущение самоуспокоенности,, что ты «взял Бога за бороду» и можешь всё, надо тут же давать себе «хорошего пендаля», мол, не расслабляйся, дружок!!! А то “Небо накажет”. А опытные командиры должны тебе помочь обрести этот необходимый душевный психологический настрой, без которого не стоит подниматься в воздух…

Когда я учился в Военно-Морской академии г. Ленинграда, нас познакомили с теорией полковника Андреева. Многие постулаты, касающиеся надёжности лётчика в ней спорны, но есть и такие, с которыми невозможно не согласиться, несмотря на их парадоксальность. Например: если лётчик более 6-8 лет летает на одном типе самолёта, в одной должности и в одном гарнизоне - это аварийный лётчик, несмотря на весь его богатый опыт, потому что у него притупляется где-то на уровне подсознания критичная оценка своих поступков. Пример - пожалуйста: аэродром Быхов, Белоруссия, 57 мрад, командир корабля капитан Фёдор Тихонов, ночь, пму (простые метеоусловия), ветер встречный 5 метров в секунду, полностью боеготовый, без перерывов в полётах, влётанный, усадил свой бомбардировщик ТУ-16 рядом с полосой. Пробежал половину пробега, дал ногу, вырулил на полосу, сбив при этом пару фонарей, и как ни в чём не бывало “побежал” дальше. Прослушали магнитофон - в экипаже “тишь и благодать” - никакой оценки случившегося, как будто произведена нормальная стандартная посадка. Истинной причины ошибки лётчика так и не нашли. Наказали на всякий случай командира отряда, который его 7 лет назад “возил”, как инструктор. Наказали замполита эскадрильи за якобы плохой контроль за психологическим состоянием лётчика перед полётом, доктору “впиндюрили”, что плохо контролирует отдых лётного состава, вдруг Федя не доспал,

355

а потому не “попал на полосу”, забыли только про самого “виновника торжества”... Дальше, я думаю, коментарии излишни. Рецепт против подобных случаев: лётчика надо перевести на выше или ниже стоящую должность, в другой гарнизон,на другой тип самолёта, устроить “развод” с женой (шутка) - короче, его надо “встряхнуть”, чтобы он снова почувствовал “интерес” к жизни... Ясно, что эти рекомендации не касаются пилотов Гражданской авиации, там по идее, их “монотонный” труд должно взбадривать чувство ответственности за пассажиров, но это только “по идее”, т.к. бардака из-за самоуспокоенности лётного состава, и у них хватает.

Но что касается ошибок Михаила Васильевича Епифанова, почему полковник Максимов поставил галочку напротив его фамилию, как ненадёжный, лично моё мнение, что этот очень сильный лётчик давно перерос свой самолёт, на котором он летал много лет, и ему чтобы залетать надёжно, надо было просто перевестись на более сложный самолёт. И его “пафигизм” сразу бы закончился.

И ещё, не надо забывать слова лётчика-испытателя Михаила Громова, я их уже приводил в пример: «Я потому так более 30 лет летал надёжно и испытывал самолёты, потому что на 90% научился управлять своей психикой, и лишь на 10% самолётом». Хочу также привести рекомендацию полковника Максимова Анатолия Анатольевича, одного из лучших заправляемых лётчиков Балтики, нам, молодым пилотам-«солопедам»: «Я почему надёжно заправляюсь и не порвал ни одного шланга? Потому что я об этой заправке всегда думаю, даже когда сплю с женой». Насчёт жены он, конечно, преувеличил, но мысль мы поняли – о полётах надо думать не только во время предварительной подготовки, а относиться к ним как разведчики-нелегалы за границей к своей работе – те ни на секунду не имеют права расслабиться, даже во время сна. Так и опытный лётчик, добавлю «умный», который понимает, что ошибку может допустить каждый, поэтому в кабине самолёта, вертолёта или иного летательного аппарата он критически оценивает свои действия и в любой момент готов к усложнению полёта, а главное всегда творчески относится к своей профессии, понимая, что полёт - это не “ремесло”, а исскуство. “Летать - ведь это не ходить. Летать - ведь это трудно, наверно, так же как любить...”

«Господа, уважаемые читатели,спасибо за внимание» - Мы ещё вернёмся к этой теме, а пока... продолжение следует…

356

Наш ответ Чемберлену или - “Вдарим автопробегом по бездорожью“

Так ответила лапотная Россия на происки мирового “империализма”. Для молодёжи, которая не прошла школу советского образования, а посему, вряд ли читает классику, напомню, название рассказа и продолжение этих слов, взяты из Остапа Бендера (“Задунайского”), а в “простонародье” “12 стульев”.

“Живите по совести и в ладу с природой!!!”

В этой короткой фразе заключена глубочайшая мудрость наших предков, которые сами так жили и нам завещали. Для умных людей этого вполне достаточно, чтобы понять, по каким законам надо жить! Но мы же стали “бестолковыми”, и дали нам Божьих 10 заповедей, “разжовывающих”, что можно, а что нельзя? Кстати, взятых у нас же славян, только в усечённом, урезанном виде. Для примера: “Не убий” - а на самом деле в первоначальном варианте “Не убий без крайней необходимости” - т.е. если враг стоит у порога твоего дома, хочет убить тебя, изнасиловать жену, а детей угнать в рабство, ты должен взять меч и убить его. И тогда это будет Подвиг!!! Но церковь сознательно всё кастрировала, чтобы сделать из нас послушное стадо. Или “Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую” - а на самом деле?

357

“Подставь левую за то, что позволил ударить по правой!!!” Причём, более 2000 лет нам проповедуют эти заповеди, а мир от этого лучше не стал. Потом большевики придумали “Кодекс строителей коммунизма: “Человек человеку - друг, товарищ и брат!” Всё правильно, на какой-то период нравственность народа сдвинулась в лучшую сторону, и доказательством этого служит победа нашего народа в Великой Отечественной войне, где все нации: русские, украинцы, грузины, евреи, белорусы, казахи и т.д. стояли плечом к плечу и не делили народ по национальному признаку. Но увы, началось с предателя Горбачёва с его купленной “перестройкой”, а потом село трое “ребят”, перекинулись в “картишки” и раздербанили огромную страну на части, не спрашивая самого народа, хочет он так жить или нет. Более того, не знаю, как этот процесс пошёл в России и Белоруссии, но на Украине всех в одночасье сделали нищими, превратив тысячные вклады всего населения в банках в копейки. И ни одна “Б...” при этом за этот произвол не ответила. “Всё, что нажито непосильным трудом: три пиджака замшевых, три магнитофона отечественных, холодильника “Зил” - тоже три”. (Иван Васильевич меняет профессию). Естественно и мораль в нашем разделённом обществе стала падать ниже “плинтуса”, и плоды этого падения мы пожинаем на Евромайдане, Крыму и прочих горячих точках.А поводом написать эти горькие строки, как ни странно, послужил простой, “безобидный” анекдот, который мне случайно попался на просторах бескрайнего Интернета. Я его отправил “штукам” десяти друзей, девять из которых улыбнулись, как и я, а один, мой бывший штурман Петя Рубцов, спортсмен, кстати, прислал вот такую “писулю”.

Пётр РубцовВасилий, я очень расстроен, я подумал одним прекрасным офицером в России стало

больше, извини василий очень жаль!!!!!!!

Я её “проглотил” и отфуболил тем же уже 9-и друзьям для прикола, но когда трое из них, вместо того, чтобы посмеяться, прислали что-то невразумительное, типа “нямсям”, которое можно понимать как угодно, понял, что этот анекдот надо слушать более внимательно, есть в нём какая-то правда жизни, которую многие понимают по разному. Итак:

Изя, и шо там в Крыму?-Дурдом, Сёма! Российские военные осадили украинскую воинскую часть и кричат: “Сдавайтесь!”, а им в ответ: “Русские не сдаются!” посылаю тебе анекдот, мне понравился.

Василий ЧечельницкийПетя, ты “валенок” без чувства юмора... что так мог обо мне подумать...

358

Ты единственный из 10, кому я отправил этот анекдот так отреагировал, все остальные посмеялись и мне поаплодировали. А если бы мозги включил, понял бы трагедию ребят, которые дали присягу, а им предлагают её в третий раз принимать... Они же присягали народу Украины, а не власти...

Вот тебе для примера как отреагировал начальник ЛИС, старый седой полковникАлександр НечаевСпасибо, ржал полчаса.

Понимаете, в чём прикол? Сначала я отреагировал, что “хохлы-украинцы” кричат “Русские не сдаются!” А ведь на самом деле здесь и трагедия и подвиг, что солдаты и офицеры, которые присягали на верность народу Украины, отвергли большую зарплату, обеспеченное жильё и остались верны воинской присяге. Это достойно только уважения. Даже немцы почтили мужество бойцов Брестской крепости, которые без всякой надежды на победу держались больше месяца в полном окружении. Я сразу вспомнил, как принимал присягу второй раз я. С должности командира полка я по рапорту, в связи с плохим здоровьем отца вынужден был перевестись на юг. Мама написала: “Морской авиации здесь много, Володя сейсмолог (брат) с Иркутска не приедет, а ты можешь, иначе батя долго не протянет. Так я стал служить в 33 Центре Боевой Подготовки в городе Николаеве. Родители в Херсоне, ездил к ним каждую неделю. И моя моральная и физическая поддержка продлила жизнь отцу на 5 лет, а маме после его ухода на 16, а последние два года были для неё вообще счастливыми. Если до этого она 14 лет жила одна, хотя я каждый день звонил, каждую неделю приезжал, но это всё равно было одиночество. А потом мы с женой по её состоянию здоровья вынуждены были переехать в Херсон, т.к. в Николаев переезжать к нам она категорически отказалась. И она прожила свои два последних года окружённая заботой и вниманием близких, родных людей.

Так вот, развал Союза меня застал, когда родители престарелые, сам я без квартиры, и не умею ничего, только летать. Центр держался полгода, когда большинство частей на Украине приняло воинскую присягу, мы всё ждали поддержки или хотя бы “указивок” с Москвы. Но Москва молчала. Тогда начальник Центра генерал-лейтенант Юрий Семёнович Гудков нас построил, объяснил ситуацию и сказал: “У вас есть выбор, принять Украинскую присягу и тогда остаться в Вооружённых Силах или нет, тогда свободны “на все 4 стороны”. Лично у меня выбора не было. Я не смог бросить престарелых родителей, и отправиться блюсти свои “моральные принципы” стране, которая меня предала, что одна, что вторая. Не должен офицер принимать присягу дважды. Об этом хорошо сказано в фильме “Форсаж” о Тимуре Апакидзе. Но пусть будет стыдно тем людям, которые

359

поставили нас перед таким выбором. Я знаю, если бы я тогда уехал, я бы имел сейчас как минимум трёхкомнатную квартиру, вместо своей однокомнатной, которую я, кстати, ждал на Украине 12 лет, пенсию полковника в 2,5 раза превышающую мою теперешнюю, но мои родители умерли бы намного раньше.

Такой ценой мне обеспеченная жизнь не нужна, и если бы я знал финал своей воинской службы заранее, я бы всё равно повторил свой путь, ничего не меняя. Поэтому я сейчас, ох как понимаю военных, которых склоняют к принятию присяги снова, для некоторых это будет уже в третий раз. В тоже время я был и остаюсь патриотом и Украины, и России - Мы один народ и нас разделили искусственно.

Что касается, что штурман Петя Рубцов разочаровался во мне как в Российском офицере, я скажу так. Я никак не могу быть Российским офицером хотя бы потому, что живу на Украине и люблю эту страну, но я был и остаюсь прежде всего Советским офицером. Мне бесконечно больно, что наши деды и отцы оставили нам великую страну - Союз Советских Социалистических Республик, а мы её не сохранили. Украину - житницу СССР, превратили в нищую “побирушку”, зависящую от подачек Европы и МВФ. Россия тоже пока не очень далеко от неё “убежала”, если развалила свои Вооружённые Силы настолько, что боевые корабли типа “Мистраль” у Франции закупает. Из лётных училищ, которых в Союзе было 10, осталось одно, а летает авиация - не сравнимо меньше, чем мы летали в своё время. Но Россия встанет с колен. А вот станет ли Украина - это вопрос? Это же надо довести свои Вооружённые Силы до такого состояния, что Российский спецназ в Крыму захватил все военные объекты практически без одного выстрела, но, к сожалению, не обошлось без жертв с Украинской стороны. Кому, нафик, нужна такая “самостийность”? А взять Грузию. Только возомнили о себе, что они что-то могут, Российская армия тут же дала “просраться” экстремистским захватчикам и поставила их на место. А вывод? Вместе мы были сила!!! А по раздельности - так одна “видимость”. Кстати, Крым ещё раз доказал, что Майдан - это ещё не вся Украина. И если новое правительство не будет учитывать интересы всего народа, а не только его западной части, то последствия для целостности Украины могут быть самые печальные.

Вот в такое “послание” вылился мой ответ штурману Петру Рубцову, который так во мне “разочаровался”, бедолага, что даже имя василий написал с маленькой буквы. Как я понял, этим он мне выразил верх “презрения” ко мне и рассказанному мной анекдоту. Эх, Петя, Петя, мне за тебя стыдно, потому что за 22 года занятий боксом и каратэ мои Учителя научили меня противника уважать, независимо от того, разделяет он мои взгляды или нет, а ты проведя большую часть жизни в спорте, этому, похоже, так и не научился.

360

Пётр, я пока подожду вычёркивать тебя из списка нормальных людей, с кем я хочу общаться. У тебя ещё есть шанс осознать, что в плане Дружбы ты “слабак”. Поменять кардинально мнение о своём Командире только на основании одного анекдота, суть которого ты даже не понял - это надо очень зашоренные, зомбированные мозги иметь. Вот тебе для примера мысли моего читателя авиационного инженера Евгения Михно, как надо не поддаваться на ту пропаганду, что нам вещают СМИ всех стран с экранов телевизоров и интернета:

Евгений МихноА я ещё подумал, что анекдот родился наверняка в Одессе: по доброму и тонкий юмор. И

рядом совсем!А по серьёзному, как себя поведут украинские войсковые части, дислоцированные в

Крыму? Вот для меня вопрос. Как то непонятно с ними получилось. И не очень удобно. А я в ютубе видел, как комбат морпехов украинских интервью давал. Вот это настоящий офицер и мужик. “Я, - говорит - присягал на верность Украинскому народу. Поэтому мы не сдаем оружие.” (Такое, кстати, тоже по нашему телевидению не покажут.) Сам он с Дальнего востока родом. Вот у нас как все тесно! Нельзя нам порознь.

Блин, все будет хорошо. Поменьше бы в политике зависеть от США и их союзников-преспешников. Короче, я за, Василий Васильевич!

Кстати, насчет, что где показывают. Смотрю в инете наши каналы - одно. Смотрю украинские - совсем другое. Европа - тоже. Стараюсь все стороны понять. А когда еду в машине кроме всего прочего, много слушаю радио Эхо Москвы. Дак вообще вражеская радиостанция! (Без утрирования и преувеличения!) Может и не нужна она свобода слова-то. Все равно ее нет в мире. Все СМИ участвуют в глобальной информационной войне на чьей то стороне и создают строго определенную картинку. Чтобы среднестатистическому обывателю будь то в Европе, Штатах или в России было проще понять на чью сторону встать. Свобода слова - утопия. И признать, что ее нет всем было бы честнее.

С нашей деревни в Калужской области соседка на неделе звонила в Киев своей то ли родной, то ли двоюродной сестре. Поздравить хотела ее с Днем рождения. Дак та её обхаяла “Вы обнаглели, со своей Россией!..” А сама даже не на чуть не украинка по крови, а русская. И 10 лет назад с Узбекистана перебралась в Украину. Во как настраивают родных людей друг против друга. А это же в масштабах миллионов! Вывод. В настоящее время информационная война намного больше влияет на массы людей, чем военная даже сила. Так что надо больше общаться, думать, читать и учиться нам, чтоб нами не вертели, как стадом баранов! Во как!

Прошу прощения, Василий Васильевич, увлекся. Хочется поделиться с Вами мыслями. Да и печатать быстро получается ))

Вы - пишите. Страшно интересна любая информация!

Василий ЧечельницкийЖеня, твоё письмо натолкнуло меня на новую тему - Молодец!!! Сейчас постараюсь это

реализовать на проза.ру. Если получится - напишу... Обнимаю... до связи...Вот так, с подачи читателей и рождаются сюжеты для моих историй, если своей

“фантазии” не хватает...

361

Ну, а дальше насчёт книги...Друзья, не смог не поделиться “умными” мыслями, которые посетили автора,

а заодно и его “фуражку 53 размера”, после того, как оная рискнула “выпустить джина из бутылки”, а именно, издать книгу из серии «Морская авиация как она есть» (Записки Морского лётчика) и уже готовится к изданию продолжение. Первые 50 экземпляров разлетелись по России мгновенно и 10 по Украине. Вот первые отзывы:

Книга!!!

От кого: Александр Быхалов <bykh-alex@mail.ru>Кому: Василий Чечельницкий <chechelya@mail.ru>Василий Васильевич!!! Наконец-то книга получена!!! У меня просто нет слов!!! И обложка и

дизайн - выше всяких похвал!!! А уж содержание!!! Спасибо Вам огромное!!! И очень символично, что получил я ее во всемирный день писателя!!! С которым сердечно Вас поздравляю!!!

Александр Быхалов

Re: Fwd: ВидеоотчетОт кого: сергей яковлев <pilot28041970@mail.ru>Кому: Василий Чечельницкий <chechelya@mail.ru>3 мая, 0:09Доброй ночи Василий Васильевич!Спасибо огромное за видео. Мне кажется видео снято в тот день когда я возвращался на

вертолете. В районе Внуково облачность была очень низкая, особенно над лесом.Сегодня читал проза.ру про инструктора Латыш. Мне стало так его жалко, что я

расплакался. Особенно задело когда он звал вас после выпуска и когда пришел с полетов. Такое у меня было когда я читал про Веру Брежневу, когда она на день рождения своей любимой учительнице подарила кусок хозяйственного мыла, которые выдали ее матери вместо зарплаты. И как здорово, что Вы вернулись потом. Я тоже решил найти своих первых инструктора и командира звена, после выпуска в 1992 году я их не видел. Спасибо Вам за этот рассказ, жена увидев мои слезы сказала, что во мне еще осталось человечное.

С уважениемСергей

Sergey Shevtsev — Re: КНИГА 4 письмаПодробнееВасилий Васильевич, прошу Вас включить меня в список своих “железобетонных”заказчиков на все 3 книги!Очень рад, что Вы готовите к изданию новые книги! Ваши воспоминания просто

уникальны!Вас и Ваших близких также с Праздником!С уважением,Шевцев Сергей.

362

Ольга Тазиева (Кацук)Дорогой мой командир!!! Хочу от всей души поблагодарить тебя за то огромное

удовольствие, которое получила наслаждаясь прочтением твоей книги!!! С П А С И Б О ! Смаковала её как вкуснейший десерт, забросив все домашние дела, пока домашние не стали на меня косо посматривать... Василич, очень, очень понравилось, молодец!!! Сейчас передала её Татьяне, а потом буду перечитывать её снова.Читала с ручкой и бумагой, выписывая самые интересные места ( я думаю ты на меня не будешь в обиде за такой плагиат - так, как это только для своей души!) Как тебе новость последних минут по введению войск на Украину? Жаль, пораньше надо было бы... Дай Бог тебе всего самого доброго, Госпожи Удачи, и здоровья...

Ацерова ГалинаВасилий, прямо сейчас с мужем читаем вслух Вашу книгу, В полном восторге! Читаем про

Балтийский конфуз, умираем от смеха. Муж хорошо разбирается в литературе, книжный человек, восхищен слогом и хотя от авиации человек далекий ( он историк), от книги не может оторваться. Очень хочется в Вами встретиться в Москве, в Крым в этом году мы не попадаем, и осуществить мою самую большую мечту, полеты.

Василий, здравствуйте! Получила сегодня Ваше поздравление с 8-м Марта. Спасибо!!! Письмо шло 17 дней! Диск пока не получила. Видимо из-за этих страшных событий почта почти не работает. Книгу прочитала. И, хотя, обычно я быстро читаю, здесь я растягивала удовольствие. Понимаю, что буду еще перечитывать. Знаете, на чем себя поймала во время чтения? Что сижу с Вами вместе за одним столом в хорошей компании с авиационным народом и слушаю Ваши рассказы. То есть возникает полный эффект “присутствия”. Книга, как мне кажется, написана не “писательским” языком, а языком рассказчика. И это здорово! Очень честная, откровенная, деликатная книга. Когда Вы пишете о личном, невольно начинаешь по хорошему завидовать героиням рассказов. Я не литературный критик, но, честно, я не могу ни к чему придраться. Может быть совпали “волны”. Мне кажется, что жанр книги не совсем совпадает с жанром “мемуары”. Это что-то другое, гораздо лучше, душевнее. Замечательные фотографии, особенно понравилась фотография с журавлем. Как это удалось сделать? В общем еще раз, СПАСИБО!!! ПИШИТЕ ЕЩЕ! Очень волнуемся за всех вас. Постоянно смотрим новости. Не знаю, насколько объективно их передают. Если сочтете возможным, напишите коротко как там у вас. Обнимаю и жду диск.

Юрий СкороваровВася получил книгу подержал полистал и как будто пожал тебе руку в живую. Не прав тот

кто сказал что в тебе умер писатель Писатель жив Ведь ты все время пишешь и пишешь очень полезно и интересно Сейчас редко найдешь человека так влюбленного и преданного своей профессии как ты потому можно с уверенностью сказать: Делайте жизнь с Василия Чечельницкого! Вася я два года после Эстонии жил на Сахалине в поселке Леонидово Потом по роду своей работы ездил на Сахалин в командировки Объездил его с севера юг А где ты был на Сахалине Я там закончил школу и до сих пор с одноклассниками поддерживаем связь В

363

этом году исполняется 50 лет как окончили школу В мае поеду в Питер на встречу Приедут одноклассники и с Украины Два наших одноклассника окончили Ачинское училище Иванов Владимир по вооружению а Долинский Евгений Семенович по вооружению До сих пор не можем их найти Я пытался по своим каналам отыскать но ничего не получилось Все обрывается когда они перевелись на Украину По моему в Днепропетровск Может ты слышал такие фамилии,? Один из одноклассников был у вас в Николаеве директором судостроителЬного завода К сожалению уже умер Будешь в Москве обязательно заезжай Есть что вспомнить Герасимову завтра вручу книгу Когда мы собираемся как ты говоришь на чашку чая и кто то что то рассказывает то он говорит; А Чечельницкий об этом так сказал Так ты стал как классик. Горжусь...

От кого: Алексей Берегов <finblok@mail.ru>Кому: chechelya@mail.ru9 февраляТоварищ полковник, здравия желаю! Приветствую Вас, Командир! Здравствуйте,

Василий Васильевич!Беспокою Вас, всего лишь майор-запаса (без четырех месяцев п/п-к), Берегов Алексей.В Авиации с неполных 17 лет - Калининградское ВАТУ в 82-ом году, диплом с отличием

(Доска Почета), по праву выбора места службы - КДВО, 394-ый отдельный вертолетный полк, Средне-Белая-2.

Училище заканчивали вместе с родным братом, разные факультеты, в полку служили в разных эскадрильях, Слава в 1-ой на Ми-24, я в 3-ей на Ми-8т. Полк с 79-года направлял эскадрильи, звенья, экипажи, наземных специалистов в разные точки Афганистана. Брат туда пошел в 84-ом, вместо погибшего нач. группы РЭО, в Джелалабад, в 1-ю эскадру, вместе с двумя нашими молодыми командирами экипажей из нашей 3-ей (тоже на дополнение вместо погибших ребят). На мою просьбу сходить туда вместе с братом (мы же все делали вместе с братом: вместе учились, вместе в отпуска с училища ездили, вместе в один полк попали и т.д.), командир полка Кузнецов Евгений Иванович дал мне отказ, мотивируя его, отправкой всего полка в следующем году в Джелалабад же. Пройдя подготовку по плану “эстафета” - отлетали в полку афганскую программу подготовки, переучились на Ми-8мт в Торжокском ЦБП, успешно прилетели в Джелалабад в начале октября 85-го и заменили ребят. Год отлетали нормально, но судьбу не обманешь, некоторых наших ребят там оставили... Переоценка жизненных ценностей там произошла мощнейшая! Наверное всегда такое происходит на войне. Всё бы ничего, плевать даже на то, что иной раз и зачастую день и ночь не вылезали из кабин вертолетов, плевать на слабую защищенность наших бортов, трудно было принять гибель наших ребят! Утром еще сидели вместе в лётной столовой, а на обеде - их уже нет... . Понимаю, что заканчивали чай не институт благородных девиц и знали куда идем, и подготовка у нас была хорошей. Но все равно были не совсем готовы к потерям своих ребят. В эскадрилье из полуторного союзного состава там, к полугодовому нашему пребыванию, даже раньше, сформировался костяк из десяти-пятнадцати экипажей, ходивший на все операции, обеспечивающие “заявки” нашего Джелалабадского спецназа. Вот мы и носились экипажем комэски во главе этой рати ( я в роли только, что назначенного “центрального лётчика” - старшего борттехника - инструктора, предыдущий экипаж комэски был сбит на своем борту, слава богу остались живы, но все были списаны с лётной

364

работы, прошла подвижка, зам. комэска стал комэской, штурман звена стал штурманом эскадрильи). Очень тяжелой и плохой для нас в целом была Кундузская операция - июнь 86-го, операция “Манёвр”. Мы там потеряли классного Человечища и Лётчика, целого командира звена, майора Герасимова Владимира Сергеевича! Великой и доброй души был Человек! До сих не возможно забыть и принять эту и другие потери наших ребят ...!

После возвращения в Союз, на родной Дальний Восток, поступили с братом в академии, в разные, так получилось. Он в Ригу, я в Москву. После академий Слава - в Военную Приемку в родной уже Нижний Новгород, а меня пригласили в Центральный НИИ МО. И стал я офицером паркетным, через пять дней - два дня выходных, как на гражданке, младший научный сотрудник, чуть позже, после сдачи экзаменов кандидатского минимума - научный сотрудник. Мне 29 лет, я майор, ранее нанюхался пороху, есть правительственные награды. Вся жизнь впереди, живи и радуйся! Начал уже писать диссертацию, но эта служба меня не очень завлекала, да и распад Союза, последствия, все больше и больше влияли на нашу офицерскую жизнь! И всё почему-то негативно. Денежного довольствия стало страшно не хватать. В свободное время с друзьями подрабатывали, и разгружали, и загружали. Но это все было не эффективно. Мои друзья-товарищи по институту начали уходить из Армии, устраивали свою жизнь на гражданке. Предложил мне друг должность в банке, начальную, финансовую. Неделю мучился и принимал решение: уходить из Армии или не уходить! Взвесив все “за” и “против”, учитывая дальнейшую перспективу, написал рапорт и уволился по ОШМ. В 33 года, с маленькой пенсией.. Пришел, со всеми пенсионными документами, открывать пенсионный же счет в Сбербанке - девушки долго не могли поверить в меня как пенсионера! Да и сам переживал психологически некоторое время. Потом привык и к этому.

Годы шли, менялись банки, должности, но ностальгия по Авиации все нарастала и нарастала. Как -то так получилось, с поступлением в академию и распределением в институт, связь со своими ребятами с эскадрильи совсем прекратилась! А ведь у нас была очень дружная эскадрилья, очень хорошие ребята! И тут мне помог племянник,недавно закончивший академию им Ю.А. Гагарина. Он вывел меня на авиационный форум! Первого я нашел Саню Бессмертного! Наш талисман на всех операциях там! Нас ни одна пуля не брала, когда Саня с нами был в группе! А с нами он был почти всегда! И пошло и поехало! Нашел наших командиров звеньев (Сергея Алексеевича Ларионова, Владимира Алексеевича Сапрыкина), своего штурмана эскадрильи - Витю Барабанова, комэску - Гаура Владимира Федоровича, того, которого сбили, многих наших других ребят, нашли нашего Командира полка там - Целовальника Виталия Петровича! Открыл ветку нашего полка на авиафоруме. Нашли наших ребят за границей. Кто-то уже сам выходил на связь. Нашли нашего командира отряда спецназа в Джелалабаде - Диму Лютого (это у него фамилия такая). Выясняется, что замполит нашей эскадры, Федосеев Алексей Николаевич, вел дневник в Афгане,поработал уже над ним здесь и в это время, готов этот материал оформить в книгу. Мы с Сашей Майером, проживающим сейчас в Германии, Николаевичу в этом чуть-чуть помогли. Книга “3-я боевая, Дальневосточная” выпущена ограниченным тиражем и разослана всем нашим ребятам с эскадрильи и некоторым - с полка!

В это же приблизительно время на авиафоруме на ветке “наши потери в Афгане” уточняю всю информацию по потерям наших ребят за всю нашу смену, за смену пребывания нашей эскадрильи в Баграме. 24 -ки тоже активизировались. К этому времени уже создан и интенсивно пополняется информацией сайт “ Авиация в локальных конфликтах” . Много информации по нашему полку там, 335 - му обвп, дали и некоторые наши ребята, так же в

365

виде воспоминаний.А как проходили наши встречи здесь у меня в Юбилейном и в других городах, спустя

двадцать лет после нашего расставания?! Это были хорошие и крепкие встречи! С поминанием всех погибших наших ребят, с анализом ситуаций их гибели, ну а потом, как обычно в Авиации, шутки -прибаутки до слез на глазах! Так было на юбилее нашего штурмана эскадрильи в той жизни, в Туле, у Вите Барабанова. Так было в Ростове на юбилее командира полка, у Виталия Петровича!

Всё хорошо опять стало. А тут, год назад, мы потеряли Саню Бессмертного. Год назад их экипаж убился в Конго! Что - то опять внутри надломилось. Как будто опять как в Афгане, как тогда. Саня был мне как брат! И тут я вспомнил о Вас! Ваши рассказы, так хорошо и необычно написанные, поучительные во многом, как-то помогают в этой ситуации. Прочитал, что вышла в свет Ваша книга. Ваша книга должна быть у меня в библиотеке, в библиотеке моего брата, и в библиотеках моих друзей! Если Вы не против, то мне надо пять ваших книг!

От кого: Алексей Берегов <finblok@mail.ru>Кому: Василий Чечельницкий <chechelya@mail.ru>Спасибо большое Василий Васильевич! Да, конечно, если Вас не затруднит, передайте

пожалуйста мою почту Наташе или её мужу. На встречу с Наташей, на самом деле, ходил мой брат - Слава. на Курский вокзал. Он тоггда приехал сюда в Москву в командировку, а я чуть ранее на Артоввар (кажется так называется этот сайт) и вычитал крик души Наташин по погибшему её Отцу. Это смена 1984-1985 годы, Джелалабад. Слава как раз там был в эту смену с Наташиным Папой. А наша смена 1985 -1986 годы. Тогда аэродром и модульный городок были обстреляны на день рождения В. И. Ленина, 22 апреля. Несколько РС-ов попало прямо в их модуль, модуль 1-ой эскадрильи. Майор Манько, заместитель командира эскадрильи, погиб, находясь рядом с дневальным по модулю, отдавая распоряжения в связи со сложившейся ситуацией. Вот поэтому мы и решили тогда , что на встречу с Наташей поедет Слава (они вместе служили) и расскажет то, что можно услышать дочернему сердечку! Позже пытался дозвониться до Наташи, но её телефон молчал или был не доступен. А мы со Славой её вспоминали. Мы как встречаемся, мы всех наших вспоминаем. Первая ночь вся наша, всех парней вспоминаем, кто там остался... .

Вы знаете, Василий Васильевич, мне даже наши ребята снились, кто погиб, и сидели они в комнате модуля прямо так по очередности их гибели, в белых отстиранных комбезах, как ангелы! Сергеич Герасимов, он был мне как старший брат, мы с ним часто летали, он любил летать со мной на моем борту, а я был доволен и горд, что на моем борту Сергеич летает. С ним спокойно леталось! У него это был второй Афган! Сергеич во сне мне тогда сказал, попросил даже, не расстраиваться, всё у них там хорошо! Так и сказал за всех! Если бы не поставили меня тогда ст. б/т-инструктором и если бы не полетел бы тогда в Кундуз с комэской, то был бы вместе с Сергеичем. Мы полетели бы на моем борту, как всегда. Майора он не успел поносить, приказ ему пришел пару дней спустя, как он погиб. Как и в случае с Манько. Ни Наташа, ни её мама не знали, что он летал в должности замкомэски и звание было уже - майор. Слава Наташе тогда всё это сказал. Вот такие делааа, Василий Васильевич!

До связи. С уважением к Вам.

366

Вы видите, друзья, как благодаря книге, произошла встреча двух семей, которые ничего друг о друге не знали, а оказалось, живут почти рядом друг от друга...

А вот ещё отзыв от моего однокашника по училищу Виталия Афанасьева, который живёт сейчас в Архангельске:

От кого: Виталий Афанасьев <afanasyev1947@mail.ru>Кому: Василий Чечельницкий <chechelya@mail.ru>Москва еще не получила, у них своих людей нет на таможне!!!))). Только что показал

книгу в скайпе Алексею Паршакову, он уже должен тебе сделать запрос. Покажу и другим. Цену понижать не надо, остатки пригодятся на издание второй книги. Мое мнение - что б тот же человек, который выдал тебе “пенделя” в первый раз, сделал бы то же самое и еще раз!!!!!!!!!!!!!! На днях вышлю тебе деньги и на вторую книгу! Василий, пиши!!! Уверен, Господу Богу не скучно наблюдать за тобой! Если у меня появятся конструктивные комментарии, позже изложу. А пока у меня состояние эйфории!!!!!!! Порадовал! С П А С И Б О !!! Обнимаю!

Василий ЧечельницкийЕвгений, переживаю, дошла ли книга???

Евгений КалининДа, спасибо огромное! Вчера вечером получил... Сегодня просто увлекся своими делами,

только добрался до клавиш... Успел начать чтение..., нравится... Доступный язык, написано без пафоса и назидания, с элементами самокритики и авиационного юмора, чтение воспринимается как беседа с автором на знакомую обоим авиационную тематику. Полезна была бы молодым летчикам...!Сама книга выглядит симпатично, издание неплохое.. Так что поздравляю Вас с неплохим творческим началом! С удовольствием продолжу дальнейшее чтение...

Василий ЧечельницкийБлагодарю... Как говорили в революцию “Служу трудовому народу”, насчёт второй книги

через неделю напишу... Обнимаю... Удачи!!!Поверьте, уважаемые господа читатели, у меня от этих “похвал” не кружится голова,

и нос не “задирается выше крыши”, а наоборот, грустно как-то, если не сказать “горько”. “А почему?” - спросите Вы.

Вот что думает мой боевой штурман на ТУ-22м3 “Бэкфайре” Вячеслав Яснев:Прочитал это послание несколько раз с перерывами. Был в книжном магазине, посмотрел

что продают. Картина мрачная. Не хочется даже перечислять. Чего либо из военных, летных мемуаров нет вообще. Это конечно и без меня известно. Где-то читал или слышал, что нет книги “Как стать летчиком” - В смысле прочитал и полетел. Только от человека

367

к человеку. Передача профессионального, человеческого опыта, в том числе и в мемуарах (а ранее сказки, устное народное творчество и пр.) всегда были обязательным условием продвижения вперед. Факт,что после ухода из авиации нашего возраста образовался разрыв. Опыт не передан и потерян. Можно вложить деньги и построить новые самолеты, но опыт будет приобретен только с кровью. У Конарева Н. дочь Таня закончила Харьковское летное. Так она была единственной, кто летал- в аэроклубе “Икар”. Остальные лейтенанты только на тренажерах. Про командиров - бывших штурманов , которые возят пассажиров, не имея практики ухода на второй круг - уже молчу. Ныть об очевидных вещах, конечно, можно долго. Тут начинаешь вспоминать и свои грехи..

Вячеслав ЯсневНо, право дело боевой, летный опыт, любой - это все-таки бесценное достояние. Даже

есть фантастический рассказ,когда после смерти у человека из мозга скачивали память. Недавно узнал, что один из моих прадедов по линии отца был Розанов В.В. - писатель-философ. У него есть статьи о человеческом опыте. Кстати, узнал, что он женился на бывшей любовнице Достоевского Ф.М. Все из инт. Но это, как говорят, другая история...

Вы помните, друзья, как в рассказе “Сага о друзьях... Тимур” ( у которого сегодня, кстати, день рождения) я написал, ради чего я взялся за этот неблагодарный и в тоже время благородный труд - показать романтику неба изнутри для молодого поколения, чтобы не “мечтали с детства только о бизнесе, чуть шире на жизнь смотрели, а второе - немного передать свой лётный опыт для тех, кто летает. А что в результате я обнаружил? Лётчиков пока из 30 нашлось желающих приобрести книгу 4 человека. Более того, знаете, что мне сказали в Николаевском Совете Ветеранов Морской авиации: “Мы видели Вашу книгу в магазине, но мы её даже не раскрывали”, - а потом, - А Вы нам не подарите один экземпляр?” Я ответил: “Позже”, - а про себя подумал: “Ребята, нафиг вам эта книга, когда вы её даже не раскрывали, чтобы пылилась у вас на полке?”

Или показал её очень богатому “мэну” - в прошлом пилоту, с кем приходилось летать на ТУ-22м3,2, для которого эта сумма 250 гривен (1000 рублей в пересчёте на “заграничную” валюту) не деньги, а так “баловство”, сигареты дороже, которые он курит. Он на словах проявил очень большой интерес, но её не взял, хотя я оставил ему два экземпляра книги, т.к. он обещал и тому начальнику показать и этому. А ведь помните, как у Владимира Высоцкого “Значит верные книжки ты в детстве читал”... Так я без ложной скромности скажу - “Это верная книжка. Её надо читать нашим детям, она учит любить Родину, профессию и настоящие ценности в этой жизни.

Более того, там есть рассказ, который могут оценить только люди экстремальных

368

профессий и видов спорта, в частности “Преодолеть страх... Обмен опытом. Ликбез”. Немного пред истории этого “опуса”. На втором курсе Военно-Морской академии, когда пришла пора выбирать тему диплома, полковник Никифоров - начальник кафедры Методики лётного обучения предложил взять тему “Психологические аспекты лётной работы”, которую никто никогда в академии ещё не разрабатывал. А полковник Никифоров свой выбор сделал тоже не от “фонаря”. Он по моим ответам на семинарах сразу определил большой опыт экстремальных ситуаций, которые у меня накопились за время занятий не безопасными видами спорта. Я уже этот пример приводил, но тем не менее повторю - прыжки на лыжах с трамплина, парашют, горные лыжи, полёты на парапланах, дельтопланах, бокс и восточные единоборства, плюс, десятки лет полётов в Морской авиации. Помимо этих практических знаний я за полтора года перерыл, перечитал и освоил кучу прикладной литературы, добавил свой опыт, написал диплом.

И что Вы думаете, ровно за неделю до защиты диплома из Москвы приходит “указивка”, что тема диплома подполковника Чечельницкого В.В. не соответствует профилю академии, поэтому мне его защищать запрещают, но понимая, что новый диплом я не напишу, мне разрешают взять прошлогодний диплом полковника такого-то с темой “Нанесение одновременного удара составом ракетоносной дивизии по Авианосно-Ударной Группировке (АУГ) вероятного противника на Северо-Атлантическом театре военных действий”, и заменив фамилию полковника на свою, представить его для защиты.В итоге, на всех схемах, которые были нарисованы не мной и в самом тексте диплома, мой первый тренер по каратэ Володя Разбежкин, у которого руки не только мордобоем заниматься могут, но и хорошо рисовать, красиво стёр старую фамилию и нарисовал мою, что я ему потом “учёл при разливе”. Кстати, любопытный эпизод произошёл при самом “спектакле” так называемой “защиты” диплома, которого я до этого в “глаза не видел, а уж тем более, не принимал никакого участия в его разработке. И приёмная комиссия об этом только делала вид, что им ничего об этом неизвестно. Так вот, председатель комиссии, генерал N задал мне всего один вопрос: “Вы, как командир дивизии, прилетевший на рубеж пуска авиационных крылатых ракет на пределе досягаемости тактического радиуса действия своего самолёта ТУ-22м3 вдруг обнаружили, что разведка ошиблась и цель находится на 200 км дальше, чем Вы рассчитывали, т.е. обратно долететь Вам топлива не хватит. Что будете делать, командир?” На что я не секунды не задумываясь, щёлкнул каблуками и бодро отрапортовал: “Лечу дальше, произвожу пуск АКР (авиационно-крылатых ракет по плану, а обратно летим к своему берегу, сколько топлива хватит, надеясь на АСС (Аварийно-спасательные

369

силы) флота, т.е. всей дивизией будем катапультироваться в районе Баренцова моря”. Генералу так понравилась моя готовность и решимость “утопить морскую, ракетоносную дивизию, что он чуть “не прослезился” и отпустил меня со словами: “Оценка “отлично”, идите”,- хотя я не доложил и половины того, что положено докладывать в таких случаях. Спустя пару лет мне как-то попалось высказывание одного американского генерала, который командовал Армией во время Второй мировой войны. Он узнал со слов самого маршала Жукова, что тому несколько раз приходилось отдавать приказ пускать пехоту на минное поле, чтобы солдаты, подорвавшись на минах, прокладывали своими телами безопасный путь танкам. На что генерал ему заметил: “В нашей армии если бы это сделал я, меня бы тут же расстреляли по законам военного времени. Нельзя выполнять боевую задачу любой ценой”.

Короче, через пару дней после прихода той “указивки” из Главного штаба авиации ВМФ, где мне запрещалась защита диплома по “Психологическим аспектам лётной работы” меня нашли два “мужчинки” из секретного 30-го института.

“Василий Васильевич, мы слышали у Вас материалы есть по психологии лётной работы?” “Есть”, - говорю. “А можно посмотреть?” Я, конечно, дал. Полистали диплом.” А можно мы на несколько дней с собой возьмём, чтобы спокойно ознакомиться, Вам ведь теперь это не нужно, у Вас другая тема?” (Блин, и это они знают). Конечно,дал. А через три месяца мне друг, которого оставили преподавателем в академии, сказал, что случайно попал на защиту диссертации одного товарища с Академии Гражданской авиации и там половину доклада мой диплом цитируется слово в слово. Бог с ним, меня это нисколько не задело - раз человеку надо, пусть пользуется. Важно другое. “Ребята, таких концентрированных и в то же время “разжёванных” рекомендаций по преодолению страха вы вряд ли где найдёте в открытой литературе. Кстати, диплом мой был под грифом “ДСП” (Для служебного пользования) И рассказ о Страхе - это лишь малая часть того, что я тогда “накалякал-намалякал”. И оказывается, и он не нужен, или стоит так “дорого”, что из 17000 читателей всего лишь 30 он оказался “по карману”. Господа, мы на водку в ресторане деньги выкидываем, не задумываясь... А здесь книга, которая может оказаться полезной Вашему ребёнку в плане воспитания нафиг никому не нужна... Но и это Бог с ним. Если человек думает, что ему это не нужно, зачем его силой разубеждать?

Кстати, вот ещё одна мысль из диплома, лётчики-профессионалы, надеюсь, это оценят? “Самое сложное для обеспечения безопасности полётов это, оказывается, научить лётчика аналитически оценивать обстановку и принимать грамотное

370

решение. Всё остальное проще и легче. Можно заставить выучить матчасть, научить классно летать, но если лётчик не освоил правильный алгоритм действий при принятии решения, рано или поздно он попадёт в аварийную ситуацию. Возьмите гибель Польской делегации, когда экипаж ТУ-154 принял решение снижаться ниже своего минимума. Понятно, что экипажу в этом “помогли”, но им всем от этого уже не легче. Возьмите гибель генерала Лебедя, который заставил экипаж вертолёта лететь в плохую погоду, и экипаж не смог генералу возразить. Точно также погибла группа Начальника штаба ВВС Украины, фамилию генерала уже не помню, но именно он приказал командиру вертолёта МИ-8 взлетать с аэродрома Школьный в Одессе, хотя лётчик предупреждал, что он не имеет права взлетать в таких условиях, т.к. у него вышел допуск 100 на 1. Они вошли в облака на 90 метров, и последние слова его были перед сваливанием: “Штурман, ну и что теперь будем делать?” Или вспомним катастрофу ТУ-154 в районе Донецка, который принял решение проходить грозу сверху, а сам не смог вывести самолёт из режима сваливания. Или катастрофу ЯК-42 с хоккейной командой “Локомотив”. Экипаж пробежал мыслимое и немыслимое расстояние, был опытный, но у него не “хватило тяму” принять решение - прекратить взлёт, хотя ситуация просто кричала об этом. И таких примеров можно приводить очень много, когда экипаж делал роковые ошибки именно на фазе принятия решения. А уж потом шли ошибки, которые определялись как главная причина лётного происшествия, например, такие, как неумение вывести самолёт из режима сваливания по недоученности, или неумение экипажа уйти на второй круг, как было при катастрофе Боинга-737 в Казани, и многих-многих других. Этим причинам и ошибкам по крайней мере в 50% предшествовала ошибка лётчика (командира экипажа) именно на этапе принятия решения на то, или иное действие. Ведь мы должны помнить, что каждый командир полка, и каждый командир экипажа, если это касается Гражданской авиации, за свою лётную жизнь принимает решение на полёты или вылет бесчисленное количество раз. И научить его принимать правильное решение - это архисложная задача, но она как-то выпала из поля зрения авиационной науки.

Другое наводит на грустные раздумья по поводу книги. Два дня назад мы отмечали 23 февраля составом ветеранской организации “Небо Таврии” в кафэшке. Праздник перенесли на неделю из-за траура, объявленного в Украине. Там я показал свою книгу. Никто из 30 человек лётчиков не подошёл, даже не полистал, хотя дифирамбов мне, какой я “заслуженный, перезаслуженный” - было отпущено немало. Так книгу купила совершенно посторонняя, далёкая от авиации женщина, но она единственная, кто её посмотрел, и сразу сказала: “Это надо моим внукам”.

371

И вот я задаю себе вопрос, на каком этапе жизни лётчики все в орденах и званиях теряют интерес к лётной работе??? А разговоры немного о полётах, но в основном, о дачах, о политике, о собственном здоровье и прочих, не связанных с авиацией вещах, хотя все на словах признают важность передачи своего лётного опыта. Ребята, когда мы говорим о своём опыте полётов, в том числе и в боевых условиях, в том же Афгане, например, друг другу - это безусловно надо, но этому грош цена, если это не перейдёт к молодому поколению. А то после “банкета” подходит ко мне генерал Нестеров Борис Александрович, которого я глубоко уважаю за его личные качества и боевой путь, который он прошёл и положив руку на плечо, мне говорит: “Василий Васильевич, в Вас пропадает писатель”, - и это после того, как я всем показал свою книгу... Не стал я ему ничего доказывать, что не пропадает во мне писатель, но чтобы это понять, надо хотя бы книгу раскрыть. Я всегда спокойно приемлю критику и не обольщаюсь насчёт качества моих рассказов-историй. Мне ещё учиться и учиться. Но равнодушия, если ты лётчик, авиатор, или называешь себя таковым, не понимаю. Одно дело сказать: “Вася, вот тут ты неправ, а вот здесь вообще скучно написал, но когда встречаешь абсолютно равнодушный взгляд, сразу думаешь, как же ты быстро “сдал”, дорогой товарищ, что в тебе так быстро исчез дух романтики, что книга с самолётом на обложке не вызывает в тебе никакого интереса. Вот уж точно “Пенсионер, это состояние души...”

Короче, я сейчас как подполковник Александр Бухтояров, служивший у нас в 33 Центре Морской авиации СССР. Он большинство своих выступлений начинал фразой: “Я сейчас выступлю как всегда сумбурно, но оригинально”, - и надо отдать ему должное, говорил, как правило по делу, хотя и сумбурно, но оригинально. Вот и я сейчас пытаюсь достучаться до Вас, господа уважаемые читатели. В Инете книга одно, но вживую - она “дышит” и усваивается в 10 раз быстрее... Вот для примера отзыв читателя из славного сибирского города Иркутска Евгения Климкина:

Здравствуйте Василий Васильевич... Конечно я подожду вторую книгу, отправите тогда две сразу. А в плане упаковки надо подумать как защитить углы сторону книги напротив переплета. Книгу читаю с удовольствием, неспешно. Все таки книга на бумаге вызывает совершенно иные ощущения, нежели с экрана...

Но главное, господа, поймите, этот “крик души” у меня выскочил не потому, что пока так мало желающих приобрести книгу. С самого начала я не строил никаких “иллюзий” по этому поводу, и знал, что это не “коммерческий проект”. Более того, даже открою “страшную тайну” - автор имел “наглость” к себестоимости книги добавить себе 35 гривен (140 рублей) за, как он считает, “труды”, чем безжалостно

372

наживается на “доверчивых читателях”. Так вот - мне за “Державу нашу авиационную стало как-то обидно”, что многие, кто раньше летал, служил и работал в авиации, так быстро потеряли к ней всякий интерес. И открыть эту “Америку” для себя мне помогла, как ни странно, моя книга. Мы же вышли из неё и лучшие годы жизни посвятили авиации, почему же многие об этом забыли, что им уже не интересно даже разговаривать на эту тему? Я понимаю, “выбились в люди”, как говорил Аркадий Райкин: “Вот идет директор магазина, а дальше товаровед, за ним зав. складом - все “уважаемые люди”, а ведь раньше были “простыми инженерами”, блин. Что же мы так “загордились”??? Поразмышляйте об этом на досуге, пожалуйста. Тем более три дня будем гулять на 8 марта. Опять же блин, как я мог такое забыть - надо срочно тост!!!

Посему, экслюзивный “спитч” от инструктора по Кавказским тостам, №56-ой в моём списке - нет, проверил, пардон, оказывается №54 - ый. Правильно говорил мой штурман: Любой тупой карандаш лучше острой памяти”.

Помните, был такой фильм “Вылет задерживается”? А в нём сцену, когда показывают лицо главной героини, застрявшей в аэропорту на Новый год по погоде. Она медленно обводит взглядом спящую, жующую публику, так с физиономии на физиономию крупным планом, и меланхолично говорит: “Господи, ну ни одного лица, которое хотелось взять с собой на Марс”. Так поднимем бокал за то, господа, чтобы нас окружали только люди, с которыми хочется полететь не только на Марс, но и просто жить на нашей прекрасной планете Земля и общаться, и к нашим дорогим женщинам это относится в первую очередь... Итак, за наших любимых женщин!!! И пусть они будут все любимы, и у каждой будет свой законный супруг!!! Блин, я же уже это говорил - но поскольку до реализации этого плана ещё далеко, желаю снова!!!

Вот, кстати, ещё один читатель получил Книгу и тут же прислал по скайпу из города Тольятти такую вот “писулю”:

“Сижу за компом и слизываю солёные слёзы умиления со своих впалых щёк, читая твою надпись в книге “Морская Авиация, как она есть. Спасибо Василий, пронял ветерана!” (Юрий Михалёв)

Да, вот уж точно сказал кто-то из “великих”: “Интеллигенция книг не читает. Она их перечитывает”. А Агни-Йога вообще категорично заявляет: “Перечти, переждав...”

А вообще, я безусловно рад, что связался с этой “авантюрой” изданием книги, как

373

выразилась одна читательница. Благодаря книге, я сразу нашёл несколько десятков единомышленников, общение с которыми перерастает в дружбу и совместные планы будущих путешествий. А второе, я нашёл безошибочную “лакмусовую бумажку” - стоит только показать книгу и завести разговор об авиации я сразу вижу по реакции, “загораются глаза” или нет. И мне не надо тратить время, как пел Владимир Высоцкий: “Парня в горы тяни, рискни... Там поймёшь, кто такой...” Теперь, людей, соратников,с кем мы близки по духу определять стало несравненно проще. Кстати, крайние две книги из первого 30-ти штучного набора у меня купили прямо на улице, не глядя на книгу, только на основании отзывов друзей, тех, кто книгу уже держал в руках. Вот уж точно, как сказал кто-то из “классиков”: “Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся...” Поэтому, Удачи всем, господа, уважаемые читатели и читательницы, и счастливого 8 марта!!!

P.S. Поскольку 8 марта отгуляли, есть смысл подумать о серьёзных вещах. Вот что мне прислали “клятые москали”, чтобы меня обидеть и обозвать:

Саша Иванов... Но вот еще: про...текст не мой! но цифры и подача очень интересные. советую

прочитать. (интересная статья) Письмо оранжевому другу - Вчера купил в магазине бутылку водки \’Украинская\’ и выпил рюмку молча, не чокаясь. Жаль ее, Украину. Кто бы 23 года назад мог предположить, что так все получится: В принципе, после раздела Союза украинцам отломился один из лучших кусков Российской империи. Какая завидная промышленность ей отошла: от авиазавода \’Антонов\’ и четырех атомных электростанций до винодельческих хозяйств Крыма. А еще 25% мирового чернозема, лучшее сельское хозяйство СССР, уголь, нефть, металлы, мощный военно-промышленный комплекс, 1400 (!) километров черноморского побережья, порты, дороги, курорты, вузы, НИИ, 50 миллионов активного и образованного населения: Не Киргизия, блин! Украина исторически была самой обжитой и развитой частью империи. Как говорилось в известном фильме, \’и кузница, и житница, и здравница\’. На ее лакомые земли тысячу лет раскатывали губу все возможные и невозможные захватчики: монголо-татары, турки, поляки, литовцы, пруссы, французы, австрийцы, даже шведский король полез в Полтаву воевать (где Швеция, и где - Полтава). Идейный вдохновитель нынешних майдано-бандеровцев - Гитлер, когда речь заходила об Украине, говорят, чмокал языком и сладострастно стонал: \’Я-а, я-а-а, дас ист фантастиш!..\’ Короче, когда 23 года назад украинцы отломили от СССР лучшую его часть (включая подаренный Крым), все народы бывший империи с черной завистью подумали: \’Вот свезло же хохлам, так свезло!\’ А теперь, внимание: годовой ВВП нынешней Украины на душу населения - 3860 долларов. Для сравнения: у нищей Албании - 4000 долларов. Соседние небогатые Польша и Россия обгоняют Украину по ВВП почти в ЧЕТЫРЕ РАЗА - 13 300 и 15 000 долларов соответственно. Вымирающие и разбегающиеся со своей земли латыши имеют на душу 14 900 долларов. И теперь самое обидное для хохлов: у соседей-белорусов (которых щирые и свидомые украинцы считают \’тупыми совками\’) - 7400. В два раза

374

больше. Вот облом-то! 10 лет назад, во время \’помаранчевой революции\’, хитом сезона стала песня украинской рэп-группы \’Гринджолы\’: \’Разом нас богато, нас не подолаты\’ (\’Вместе нас много, нас не победить\’). На Майдане ее спели 100500 раз. В экстазе люди заходились, головой о землю стучали, сам видел. В той песенке ключевыми словами были: \’мы - не быдло, мы - не козлы\’. Смелое заявление. Хотелось бы доказательств. Фактов каких-то: Хотя бы внятного ответа на сакраментальный вопрос: если ты такой умный, то почему такой бедный? Беднее Албании и ВДВОЕ беднее \’тупой совковой\’ Белоруссии. А может, все-таки стоит наконец усомниться? Предположить на минуту, что, возможно, вы таки - не совсем правы? А вдруг??? Любую версию полезно рассмотреть с обоих сторон. Давайте я вам разложу на пальцах. 10 лет назад вы протестовали против \’нечестных выборов\’. Дескать, Янукович, который тогда вас \’подолал\’, - подтасовал результаты. Устроили большую всеукраинскую дискотеку, месяц пели и танцевали на своем Майдане. В результате - повторные выборы и победа прыщавого Ющенко и \’женщины с косой\’. А всего через пять лет вы своего вожделенного Ющенко (за которого пели и плясали месяц на морозе) отправили в помойное ведро навсегда. Извиняюсь спросить: а шо так? Що сталося? А потом вы выбрали президентом того же самого \’отмайданенного\’ Януковича (уже без подтасовок, под наблюдением мировых экспертов), и песенка \’мы - не быдло, мы - не козлы\’ получила свежий смысл. Улавливаете? В 2004-м вы орали, что \’вы не б...\’ - и выбрали Ющенко, а в 2010-м - вернулись назад к Януковичу. То есть подумали хорошенько, все взвесили: и признали, что вы ... Ржунимагу! Коричневый майдан Три месяца назад ваш президент Янукович предпочел российские 15 миллиардов и 30-процентную скидку на газ халявному \’договору об ассоциации\’ с гейропой. На мой практический взгляд - молодец! Умело пудрил мозги гейропейцам, а те...

Не знаю, може в нашей Раде “умные” головы сидят и аргументированно возразят этому оппоненту, лично мне сказать нечего, кроме... “Грустно всё это” - “довели страну до ручки”...

Братья-хохлы, може возьмёмся наконец за ум? Перестанем воевать друг с другом? Бо, смотреть тошно, как в Раде все 23 года “незалежности” морды друг другу бьют, и палки во все развивающие программы вставляют по поговорке: “Хай у меня хата сгорит, лишь бы у соседа тоже сгорела”...

Ну, и как факт про присягу, о которой в начале этого “опуса” шла речь:Флагман Военно-морских сил (ВМС) Вооруженных сил Украины «Гетман

Сагайдачный» покинул Одесский порт и направился выполнять задачи по охране территориальных вод государства. Об этом пишет одесское издание «Думская» со ссылкой на командование ВМС Украины.

Как стало известно, 14 марта недалеко от Одесского порта произошел инцидент, в котором приняли участие «Гетман Сагайдачный» с одной стороны и четыре военных корабля Черноморского флота Российской Федерации (ЧФ РФ) совместно с двумя вертолетами огневой поддержки Ми-35 с другой стороны.

375

Россияне хотели пересечь морскую границу Украины, однако командир украинского фрегата капитан первого ранга Роман Пятницкий вступил в переговоры с ними и потребовал немедленно покинуть территориальные воды государства. Командование ЧФ РФ отказалось идти на уступки, после чего на «Гетмане Сагайдачном» объявили боевую тревогу и перешли на сближение с российскими кораблями. В итоге военнослужащие России отступили.

Сообщается, что с обеих сторон не применялось оружие.Напомним, что ранее три корабля Военно-морских сил Украины в Стрелецкой

бухте Севастополя подняли Андреевские флаги Военно-морского флота России. Спустили украинские флаги корабль управления «Донбасс», спасательный буксир «Кременец» и противопожарный катер «Борщив». Таким образом, военнослужащие изменили присяге.

Виктор БаравковДа, ситуация та ещё....Моё лапотное мнение таково, меньше нужно слушать голосов,

а поступать так, как велит сердце. В вопросе присяги, тут вообще беда... Мы, советские офицеры не должны были присягать второй раз, ни России, ни Украине, ни Казакстану, никому. Исчезла страна, должны были исчезнуть и мы, или бороться до конца исполняя свой долг. Не могу осуждать, не хочу. Мы все люди, со своими обстоятельствами, страхами, условиями.

По поводу ситуации в Украине, мое мнение таково, нельзя доводить народ до состояния абсолютной нищеты, только на этой почве может пробить дорогу фашизм, во всех его проявлениях.Майдан, это плата за недальновидность, коррупцию и неумение управлять. Правда расплачивается, как всегда народ.

Я смотрю телевизор и плачу, без стыда размазывая слезы, как там мои друзья хохлы, сослуживцы, с которыми делил и радости и горе. Нет образа врага, только родные лица, живые и ушедшие. Как пережить все это, как смотреть им в глаза? Мне больно....

Хочется, ругатся матом и “всякими нехорошими словами” как нас два братских народа разделили. И почему-то вспомнилась надпись на кирпичной стене дома в городе Оренбурге: “Мужики, пора браться за ум... и за топоры”... Но главное,в своё время все военные давали присягу всему Советскому народу, в который входили: русские, украинцы, белорусы, казахи, грузины, татары, евреи, казахи, в общем, всем, кто входил в многонациональный Союз. Зачем же ставить солдата, матроса, прапорщика, мичмана, офицера снова перед выбором давать, для некоторых это будет уже в третий раз, присягу народу, которому он уже присягал? Я не знаю однозначного ответа на этот вопрос, но “Влада”, что в России, что в Украине должна понять, нельзя военных заставлять принимать присягу несколько раз. Она обесценивается. Что стоила присяга “Беркута”, когда его сейчас за выполнение этой

376

самой присяги расформировали? Да создайте Вы нормальные условия для жизни и службы, и тогда Армия, МВД, Внутренние войска и прочие силовые структуры за вас костьми лягут и безо всякой присяги, если будут видеть, что вы за весь народ переживаете, а не только за его часть, которая разделяет Ваши взгляды.

В общем, всё мужики, о политике писать прекращаю, неблагодарное это дело, “навязывать” другим своё мнение, бо, всех не переубедишь, да я такой цели и не ставил никогда - каждый должен сам во всём разобраться, и прежде всего, конечно, в себе. Но во всех случаях надо помнить - все нормальные люди хотят мира!!! Но не любой ценой, не за счёт того, что половину народа упрятать в места “не столь отдалённые”, чтобы обеспечить счастливую жизнь второй её половине - вот от этого “постулата” предлагаю отталкиваться, в то же время не закрывая глаза на реалии сегодняшнего дня. А ещё лучше отнестись ко всему немного с юмором. Как говорил мой “дружбан” Виталий Сундаков: “Каждая глупость на земле имеет право на существование. И самая большая глупость, лишать её этого права. Братья, попробуем услышать один одного...

Ведь можно жить совсем по-другому и в наше не спокойное время. Вот для примера письмо мне от женщины, о которой я писал в одном из своих рассказов:

27 января.Мы прибываем в тиши и великолепие здешней Природы. Были первые гости, тем

приятней общение у живого огня, ведь люди были в теме. Поэтому насыщенные дни, полные обменом знаний и практик пролетели очень быстро. Весной хотим засадить сад, хотя опыт предков ещё только раскрывается в нас. Изучаем Звёзды, когда позволяет видимость. Думаем привезти телескоп, создав на чердаке дом.обсерваторию, так-как всё замешано на ритмах Космоса. Вот только нет пока Учителя, чтоб быстрее разобраться в этом. Как твоё Здоровье? Какие планы на жизнь? Что нового в духовном развитие?!

5 февраля.Доброго дня! У нас всё утопает в снегу и тишине. Каждое утро и вечер любуемся небом.

Благодаря Богов за эту красоту и возможность ею наслаждаться, ведь в городе этой чистоты нет. Когда мы кого-то видим, первый вопрос у всех: “А вам там нескучно?” Ведь мы живём за деревней. Всех благ, удачи тебе.

Добавлю, этой женщине друзья раза 3-4 за год дарят дорогие мобильные телефоны, несмотря на её протест,что “не надо” - так она их дарит малознакомым людям или выбрасывает, т.к. не терпит, чтобы кто-то нарушал её личную жизнь или покой. Ведь раньше мы обходились вообще без мобилок, и при этом прекрасно жили. А друзьям говорит, что потеряла, т.к. они всё равно не отстают с вопросами и звонками. Когда ей надо, она всегда находит способ найти нужного ей человека.

377

Скайпом пользуется крайне редко, а телевизор и интеренет вообще не смотрит. По полгода живёт в своём Родовом поместье среди гор, а полгода путешествует по миру, леча людей и занимаясь духовными практиками. И что ей наши Таможенные или Евросоюзы, скажите? Они ей “нафик” не нужны, т.к. человек создал вокруг себя пространство любви, теперь живёт в нём, и окружение у неё соответствующее.

А вот ещё в инете попались стихи, которые трогают душу:

Не запрещай себе творить,Пусть иногда выходит криво -Твои нелепые мотивыНикто не в силах повторить.

Не обрывай свои цветы,Пускай растут в приволье дикомМолчаньем, песней или крикомСреди безбрежной пустоты.

Не запрещай себе летать,Не вспоминай, что ты не птица:Ты не из тех, кому разбитьсяГораздо легче, чем восстать.

Не запрещай себе любить,Не нужно чувств своих бояться:Любовь не может ошибатьсяИ всё способна искупить.

Не бойся жить, не бойся петь,Не говори, что не умеешь:Ты ни о чём не пожалеешь -Да будет не о чем жалеть!

Не бойся в камне прорастать,Под небосвод подставив плечи.Пусть без мечты порой и легче -Не запрещай себе мечтать!

© Эризн

378

На этой оптимистичной ноте позвольте на сегодня раскланяться с вами, господа читатели, уважаемые судари и сударыни, а также Ваше Высокоблагородие (Вашбродь - по-народному) - надеюсь, хоть один “забредёт” на этот стих по зову сердца...

Вы прочитали отзывы о первой книге, и у Вас есть возможность сравнить свои ощущения после прочтения второй. Прислушайтесь к себе. Если сравнить книгу с рекой и себя после купания, то задайте себе вопрос: “Стал ли я чище после омовения?” Если Ваше сердце скажет “да” - прибавилось тёплых чувств и светлых мыслей-раздумий о смысле жизни жизни, то я буду считать свою задачу выполненной, и ещё раз благодарю всех читателей и друзей-соратников по духу, что какое-то время мы шли по дороге жизни вместе...До новых встреч!!!

Искренне Ваш полковник Чечель.

Дороги, которые мы выбираем, и которые выбирают нас

“Морская авиация, как она есть”

Полковник Чечель

proza.ru

НАДЕЖНОСТЬЛЕТЧИКА

Подписано в печать 19.05.2014 р.Формат 60х84/8. Условн. печ. лист. 44,18.

Тираж 100 экз.

Печать ООО «ПКФ «СТАР» ЛТД»г. Херсон, ул. Петренко, 45,

тел.: (0552) 46-05-43, 46-05-35, 26-40-64www.stardruk.com.ua