РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУКИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

КОНФЛИКТЫ И ВОЙНЫXXI ВЕКА

БЛИЖНИЙ ВОСТОКИ СЕВЕРНАЯ АФРИКА

МОСКВА2015

ББК 66.4(5+6)Ответственные редакторы

чл.-корр. РАН, д.и.н., проф. В. В. Наумкин, д.п.н. Д. Б. Малышева

Рецензентыд.и.н. В. В. Орлов, д.и.н. А. И. Яковлев

Конфликты и войны XXI века (Ближний Восток и Северная Аф-рика) / Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, 2015. – 504 с.ISBN 978-5-89282-648-8

В рамках аналитического исследования единой и сквозной темы –конфликты и войны на Ближнем Востоке и в Северной Африке в XXI в. –раскрыт ряд важных входящих в нее вопросов. Проанализирована траек-тория ближневосточного и североафриканского конфликтного развития врегиональном и общемировом контекстах, ее соотношение с проблемамибезопасности, экономики, тенденциями архаизации общественно-полити-ческой жизни. Показано состояние конфликтов (палестино-израильского,иракского, йеменского, западносахарского, ливанского), укорененных впредшествующих исторических эпохах, рассмотрены вероятные пути ихрешения. Ряд конфликтов (ливийский, сирийский) и резких политическихтрансформаций (на примерах Египта и Алжира) проанализированы в кон-тексте Арабской весны. Специфика монографии определена тесной увяз-кой конфликтных ситуаций с исламским фактором и ролью радикальныхидеологий, партий и движений.

Для востоковедов и конфликтологов, студентов и всех, интересую-щихся актуальными проблемами Ближнего Востока и Северной Африки.

ББК 66.4(5+6)ISBN 978-5-89282-648-8

Авторский коллектив: к.и.н. В. М. Ахмедов, к.и.н. М. А. Володина,к.и.н. А. В. Демченко, к.и.н. Б. В. Долгов, д.и.н. И. Д. Звягельская,к.и.н. В. А. Кузнецов, д.п.н. Д. Б. Малышева, д.п.н. Е. С. Мелкумян,к.и.н. И. Х. Миняжетдинов, к.и.н. И. М. Мохова, чл.-корр. РАН,д.и.н. В. В. Наумкин, к.и.н. А. Б. Подцероб, к.и.н. А. В. Сарабьев,к.э.н. С. Н. Серебров, к.э.н. А. О. Филоник

© Институт востоковедения РАН, 2015

3

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие ........................................................................................ 5

Введение (Д. Б. Малышева) .............................................................. 10

Часть I. Общерегиональный и глобальный срез ....................... 25

Глава 1. Исламский радикализм и внешнее вмешательство в глубо-ко разделенных обществах Ближнего Востока (В. В. Наумкин) ... 25

Глава 2. Конфликтность на Ближнем Востоке в контексте транс-формирующейся международно-политической среды (Д. Б. Малы-шева) .................................................................................................... 53

Глава 3. Конфликтная стратегия Совета сотрудничества арабскихгосударств Залива на Ближнем Востоке (Е. С. Мелкумян) ............ 76

Глава 4. Безопасность государств Северной Африки в условиях по-литической трансформации (В. А. Кузнецов)................................. 102

Глава 5. Арабская экономика: внешние угрозы и внутренние вызо-вы (А. О. Филоник) ........................................................................... 130

Глава 6. Архаизация и конфликты на Ближнем Востоке (И. Д. Звя-гельская) ............................................................................................ 167

Часть II. Новое измерение застарелых вооруженных противо-стояний ............................................................................................. 192Глава 7. Исламский фактор в израильско-палестинском конфликте(А. В. Демченко) ............................................................................... 192

Глава 8. «Сейсмография» ливанского системного кризиса(А. В. Сарабьев) ................................................................................ 217

Глава 9. «Балканизация» Ирака: факторы воспроизводства и рас-пространения политического насилия (И. Х. Миняжетдинов) .... 249

Глава 10. Революция и конфликт в Йемене (С. Н. Серебров) ...... 277

Глава 11. Западносахарское «яблоко раздора» (М. А. Володина) 335

Часть III. Рожденные Арабской весной ..................................... 354

Глава 12. Эволюция «Братьев-мусульман» в «послереволюцион-ном» Египте (И. М. Мохова) ............................................................ 354

Глава 13. Междоусобный конфликт в послекаддафиевской Ливии(А. Б. Подцероб) ............................................................................... 381

Глава 14. Сирийский конфликт (Б. В. Долгов) .............................. 401

Глава 15. Вооруженная исламистская оппозиция в сирийском вос-стании (В. М. Ахмедов) .................................................................... 422

Глава 16. Алжирский опыт в конфликтах Арабской весны(Б. В. Долгов) .................................................................................... 448

Заключение ....................................................................................... 474Персоналии ........................................................................................ 485

Об авторах ......................................................................................... 499

Summary ............................................................................................. 502

5

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данная работа является попыткой осмыслить в рамках единойи сквозной темы (конфликты и войны на Ближнем Востоке и в Се-верной Африке) ряд тесно связанных с ней важных вопросов. Ка-кие это вопросы?

Конфликтная среда, сложившаяся на Ближнем Востоке и в Се-верной Африке в XX в., и эволюционировавшее за полтора десяти-летия XXI в. такое явление, как «новые (ассиметричные, гибрид-ные, сетевые и пр.) войны». Содержащие сокрушительный кон-фликтогенный заряд внутригосударственные противостояния, по-именованные в научной литературе то гражданскими войнами, тоэтнополитическими (так обычно называют все внутренние кон-фликты в любом полиэтничном государстве) или же межконфес-сиональными (Ливан) конфликтами, то «революциями», «весна-ми», «пробуждениями», а то и «арабскими смутами». Обществен-но-политические трансформации в арабском мире последних лет,завершившиеся относительно мирно для одних стран (Тунис, Ма-рокко), не начавшиеся в других (Алжир), «замороженные» в треть-их (Египет) и рвущие на части государственность в четвертых(Ирак, Ливия, Сирия, Йемен). Экономические, социальные и дажеисторико-философские (с упором на проблему архаики) обстоя-тельства, сопровождающие конфликтные ситуации. Религиозные(ислам), этнические и национальные факторы, сыгравшие значи-тельную роль в возникновении и развитии конфликтов с примене-нием насилия в странах данного региона. Конфликтность на Ближ-нем Востоке и в Северной Африке и стратегия внешних сил (гло-бальные и региональные акторы, международные организациии др.) в глубоко разделенных обществах региона. Вооруженныепротивостояния внутри арабских государств на фоне формирую-щегося полицентричного мира, где с глобальными акторами (СШАи их европейские союзники), имеющими в регионе долгосрочныестратегии и интересы, начинают конкурировать в качестве страте-

6

гических балансиров новые центры влияния (арабские монархииЗалива).

Важное значение имеют и другие проблемы, поставленные са-мой жизнью перед странами Ближнего Востока и Северной Афри-ки, да и перед глобальным миром, и частично затронутые в книге.

Каков конфликтный потенциал отдельных стран региона, какон соотносится с вызовами/возможностями современного глобали-зирующегся мира, его экономическими реалиями? Каковы сферыфактического и потенциального конфликтного развития региона(экономические дисбалансы, социальная напряженность, кримина-лизация обществ, этнические/клановые/национальные взаимоот-ношения, конфессиональные проблемы, территориальные споры,проблемы сецессии, ирредентизма и пр.)?

Что ждет те арабские страны, где идут интенсивные и крово-пролитные внутренние конфликты? Распад государственности сеще большим углублением межконфессиональной, межэтнической,межклановой и пр. розни? Погружение в архаику (ретрадиционали-зация)? Или же движение (через междоусобные войны, перекройкуграниц, прочерченных европейскими колонизаторами в «старые,добрые времена») в сторону построения (скорее всего, на религи-озной основе) наднациональных государств, претендующих на то,чтобы стать альтернативой западной модели наций-государств – поподобию уже функционирующего на части территории Сирии иИрака «Исламского государства», дублеры которого могут поя-виться также на Аравийском полуострове, в Северной Африке изоне Сахеля, где неустанно трудятся над этим проектом «Аль-Каида Исламского Магриба», «Боко Харам» и подобные им орга-низации с атавистически-террористическим уклоном? Заодно небе-зынтересно узнать, что притягивает к такого рода объединениямвсе новых участников, причем не только из ближневосточного ре-гиона?

В чем состоят стимулы и ограничители конфликтного развитиястран Ближнего Востока и Северной Африки? Каково соотношениевлияния на конфликты эндогенных проблем (социальных, эконо-мических, этнополитических и др.) и внешних факторов (междуна-родно-политические процессы, изменения в мировой политикеи пр.)? Наконец, какие стратегические и внешнеполитические вы-

7

воды могут быть сделаны Россией на основе имеющегося и потен-циального конфликтного развития Ближнего Востока и СевернойАфрики?

Авторы книги не ставили перед собой задачу найти быстрые иоднозначные ответы на все эти, а также и другие, не менее злобо-дневные вопросы. Тем более не было цели добиться единообразияв оценках различных событий, связанных с тем или иным конфлик-том, в трактовках связанных с этим теоретических, методологиче-ских проблем и понятий. Авторы пользовались полной свободойсамовыражения, имея единственный, но очень важный ограничи-тель: углубленный анализ проблемы должен был оставаться в рам-ках общей для всех темы – конфликтов и связанных с ними явле-ний, имевших место в странах Ближнего Востока и Северной Аф-рики в первые полтора десятка лет XXI в. Разумеется, в ряде случа-ев (например, в главах о палестино-израильском, ливанском, йе-менском, алжирском, западносахарском конфликтах) неизбеженбыл выход за пределы предложенных хронологических рамок, ибобез обращения к реалиям XX в. и даже более ранним историческимпериодам невозможно понять истоки, движущие силы, идейные иполитические установки не только перечисленных выше, но ипрактически всех ближневосточных и североафриканских кон-фликтов.

Все главы работы тематически группируются по трем разде-лам, что позволяет рассмотреть конфликтные ситуации и «обви-вающие» их сюжеты в динамике. Траектория конфликтного разви-тия в регионе прослеживается вначале в региональном и общеми-ровом контекстах: здесь вместе с «точечным» выделением специ-фических характеристик, присущих ближневосточным и североаф-риканским конфликтам, обращено внимание и на те черты, что по-зволяют говорить о некотором сходстве конфликтов и политиче-ских процессов в данном регионе с аналогичными явлениями вдругих частях Евразии (например, конфликты в Афганистане и наУкраине). Во втором разделе рассмотрены конфликты, укоренен-ные в предшествующих исторических эпохах и не перестающие внаши дни проецировать серьезные вызовы и угрозы региональнойбезопасности. Наконец, третья группа конфликтов и сопутствую-щих им политических трансформаций (показанных на примере

8

Египта и Алжира) связывается непосредственно с Арабской вес-ной, имевшей далеко не однозначные последствия для судеб араб-ских государств, да и всей системы региональной безопасности вцелом.

Ввиду особой значимости сирийского конфликта, оказавшего-ся в настоящее время в фокусе регионального, глобального и рос-сийского внимания, анализу этой проблемы большое место в своейглаве отводит В. В. Наумкин; специально рассматривается она и вдвух отдельных главах. В одной из них, автором которой являетсяБ. В. Долгов, анализируются особенности социально-экономичес-кой и политической трансформации Сирии в предшествовавшиеконфликту годы, а также в период развернувшегося в этой странегражданского вооруженного противостояния (2011–2015 гг.), ха-рактеризуется политика правящей партии (ПАСВ) и роль в кон-фликте важнейших оппозиционных сил, включая исламистские.В главе, написанной В. В. Ахмедовым, упор сделан преимущест-венно на исламистский фактор сирийского конфликта, трактуемогоавтором как революция или же восстание. Представленные в обеихэтих главах оценки, порой, впрочем, весьма сильно различающиеся(в особенности касательно роли исламистских организаций), помо-гают воссоздать многоплановый характер событий, из которыхскладывается сирийский конфликт, уяснить его неоднозначность,рождающую при его трактовке широкий спектр взглядов и пози-ций.

Специфика работы определяется тесной увязкой конфликтныхситуаций в арабских странах с религиозным фактором, преимуще-ственно исламским. При этом речь идет не только (а в некоторыхглавах и не столько) о так называемых умеренных течениях исла-ма, но и об исламизме (или политическом исламе), о воздействиирадикальных идеологий, партий и движений на политическиетрансформации, например, Египта («Братья-мусульмане») или Па-лестины (ХАМАС), а также о джихадистских объединениях («Аль-Каида Исламского Магриба», «Исламское государство Ирака и Ле-ванта» и др.), действующих в Алжире, Тунисе, Сирии, других стра-нах региона. Принимая во внимание тот факт, что исламизм высту-пает на Ближнем Востоке и в Северной Африке в самых разныхипостасях, этому феномену дается в книге разнообразная трактов-

ка. Обращает на себя, в частности, внимание всесторонне освеще-ние проблемы ИГ/ИГИЛ на современном этапе В. В. Наумкиным вГлаве 1.

Вопрос о внешних влияниях (в частности, России илиСША/Евросоюза) не является предметом специального рассмотре-ния данной работы. Однако эта проблема в ней частично присутст-вует – в частности, в главах, характеризующих внешнее вмеша-тельство в глубоко разделенные арабские общества, рисующих ме-ждународно-политический фон ближневосточного конфликтногоразвития или же анализирующих современное состояние такихарабских стран, как Ирак, Ливия, Сирия. Они, став объектами ино-странных интервенций, погрузились в усугубленные гражданскимивойнами кризисы (частично спровоцированные также Арабскойвесной), выход из которых пока, к сожалению, не просматривается.

Д. Б. Малышева

10

ВВЕДЕНИЕ

За последние годы мир не стал безопаснее, усложнились исерьезно изменились по сравнению с предшествующим периодоммеждународные отношения. Все более разнообразный характерносят угрозы безопасному развитию государств и целых регионов.Множатся очаги насилия и гражданского противостояния, расша-тывается система международного права. Растущая взаимозависи-мость приводит к тому, что проблемы одной страны или регионанеизбежно выходят на глобальный уровень. «Еще совсем недавноказалось, – отмечает В. В. Наумкин, – основная траектория разви-тия современного международного сообщества – обеспечение все-общего процветания и мира. Однако мир захлестнула волна раз-личного рода конфликтов, в том числе этнополитических с приме-нением насилия»1.

И действительно, к началу 2015 г. в мире насчитывалось неменьше 45 войн и конфликтов: некоторые из них брали свое началоеще в середине прошлого века, другие зародились в веке XXI ипродолжаются в наши дни. Есть в динамике развития вооруженныхконфликтов и войн в мире своя специфика. С одной стороны, ста-тистика говорит о том, что их общая численность снижается. Так,если в 1992 г. произошло свыше 50 внутригосударственных кон-фликтов, и в состоянии войны в общей сложности находился 21%стран мира, то в начальный период второго десятилетия XXI в.конфликтами оказались затронуты только 13% стран. Но, с другойстороны, в связи с использованием новейших технологий в произ-водстве смертоносного оружия, а также по причине возрастанияинтенсивности боевых действий даже в локальных (внутригосудар-ственных) конфликтах, число их жертв со смертельным исходом

1 «В исламе не существует понятия секуляризации» // Россия в глобальной поли-тике, 29.06.2013. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/V-islame-ne-suschestvuet-ponyatiya-sekulyarizatcii---16043. Махатхир бин Мохамад, Виталий Наумкин.

11

неуклонно возрастает. В одном только 2014 г. 215 тыс. человек по-гибли в конфликтах1, притом что большая часть людских потерь врезультате вооруженных противостояний пришлась на граждан-ское население.

На Украине, по данным, оглашенным 3 февраля 2015 г. вер-ховным комиссаром ООН по правам человека Зейдом Раад аль-Хусейном, общее количество жертв превысило с начала конфликта5.358 человек, и только за последние три недели января 2015 г. взоне военных действий на Донбассе2 было убито по крайней мере222 мирных жителя и еще 545 человек пострадали3.

В Ираке, по данным, приводимым СИПРИ и являющимся, воз-можно, заниженными4, из 162 тыс. погибших в ходе конфликта,продолжавшегося с участием США и их союзников по коалиции с2003 по 2011 гг., гражданские составили 128 тыс. человек5. В од-ном только 2011 г. погибших гражданских лиц было в этой стране4.153 человека, а в последующие годы эта цифра только возраста-ла, составив в 2014 г. 17.073 человек6.

В Сирии «Исламское государство», чьи боевые отряды, нанесяпоражение иракской армии, чуть было не взяв Багдад и провозгла-сив затем халифат на занятой территории Ирака и Сирии, убили в

1 UCDP/PRIO Armed Conflict Dataset v. 4-2013, 1946–2012, Uppsala Universitet’sDepartment of Peace and Conflict Research and PRIO. URL:www.prio.no/Data/Armed-Conflict/Battle-Deaths/The-Battle-Deaths-Dataset-version-30.2 Украинские власти предпочитают называть свою полицейско-карательную опе-рацию в этом районе «антитеррористической» (АТО), в том числе и потому, чтоэто – удобный способ отвести от себя обвинения в неспровоцированной по отно-шению к мирному населению жестокости, проявившейся в применении противжителей Донбасса запрещенных средств и методов ведения войны.3 Цит. по: ООН: число жертв конфликта на Украине превысило 5.3 тысячи // РИАНовости, 03.02.2015. URL: http://ria.ru/world/20150203/1045682997.html.4 Ср. с другими данными о количестве жертв иракского конфликта, которые при-ведены в Главе 1.5 SIPRI Yearbook 2012. Armaments, disarmaments and international security. OxfordUniversity Press, 2012. P. 65.6 Number of documented civilian deaths in the Iraq war from 2003 to 2015 // Statista.The Statistics Portal, New York. URL:http://www.statista.com/statistics/269729/documented-civilian-deaths-in-iraq-war-since-2003.

12

2014 г. за одну только вторую половину года 1.878 человек – попреимуществу гражданских лиц1.

Ближний Восток является давним источником импульсов, дес-табилизирующих международную обстановку, тем более что с пре-кращением по окончании холодной войны глобальной советско-американской конфронтации быстрой и безболезненной трансфор-мации системы международных отношений не произошло (см.подробнее об этом Главу 2). Рядом исследователей отмечается приэтом существенное снижение, начиная с 1990-х годов, глобальногополитического влияния арабо-мусульманского мира, влияния, ос-нованного на зависимости Запада от арабской нефти и ОПЕК, гдеарабскому «ядру» во главе с Саудовской Аравией удавалось в те-чение нескольких десятилетий (особенно в 1970–1980-е гг.) дикто-вать мировые цены на это энергосырье. По мнению российскогоспециалиста Виктора Феллера, «арабы почувствовали, что властнаявесомость их денег уменьшилась почти на порядок, а вся энергия,обида и претензия арабского мира обратились в национально-религиозный протест, соединились в новой интернациональнойидее арабских идеалистов – мировой исламской революции и ми-ровой арабской империи»2.

Этот процесс совпал с продвижением по миру глобализации иее неизменной спутницы – рыночной либеральной экономики.В рамках глобализации происходило преодоление национальныхграниц в области политики, экономики, культуры, социальной сфе-ры, а также, частично, и моделей человеческого поведения. Посвя-тивший одну из своих работ описанию глобализации как политиче-ского процесса3, российский политолог и философ К. М. Труевцеввыдвигает важный тезис, облегчающий понимание основных чертглобализации и векторов ее развития: «Глобализация – продуктразвития постиндустриального общества, возникающий на опреде-

1 Islamic State executed nearly 2,000 people in six months: monitor // Reuters,28.12.2014. URL: http://www.reuters.com/article/2014/12/28/us-mideast-crisis-casualties-idUSKBN0K60EK20141228.2 Феллер В. Арабская нефть – сценарий кризиса 2001–2020 // RusEnergy,30.11.2001. URL: www.caspian.ru.3 Труевцев К. М. Глобализация как политический процесс. М.: ВШЭ, 2012.

13

ленном, относительно продвинутом его этапе, когда постиндустри-альные черты становятся определяющими по крайней мере для техстран и регионов мира, где складывается основной вектор его ис-торического движения в финансово-экономическом и, хотя бы от-части, в структурно-политическом отношении»1.

На Ближнем Востоке глобализация затронула все страны сосредним и низким уровнями развития. В результате там оказалась взначительной степени разрушена традиционная докапиталистиче-ская структура обществ, а индивидуумы остались незащищеннымив экономическом и социальном планах. Неудивительно, что глоба-лизация встретила наиболее активное противодействие со сторонытех общественно-политических сил и движений (ассоциировав-шихся, как правило, исследователями либо с мусульманским фун-даментализмом, либо с религиозным радикализмом), которые убе-ждены: в странах традиционного распространения ислама образжизни несовместим или может быть с большим трудом совместимс социально-политическим порядком, с либерализмом, предписы-ваемым глобализацией и Западом (этим понятием привычно обо-значаются индустриально развитые страны Европы и СевернойАмерики). Таким образом, глобализация могла спровоцировать наБлижнем Востоке очередной всплеск ретрадиционалистских, исла-мистских, антизападных и антиамериканских настроений.

Обращает на себя внимание и такой момент: даже после опре-деленных успехов глобализации и бесспорного социально-экономического прогресса в ряде стран Ближнего Востока (особен-но аравийских монархий2) наблюдается – по крайней мере, науровне части просвещенной элиты – отрицательная реакция на ас-социирующуюся с вестернизацией модернизацию, стремление най-ти собственную, базирующуюся на традиционных ценностях мо-дель поведения в мире3.

1 Труевцев К. М. Глобализация как политический процесс. С. 5.2 См. подробнее: Сейранян Б. Г., Исаев В. А., Филоник А. О. Становление госу-дарственности аравийских монархий (исторический аспект и модернизационныетенденции). М.: ИВ РАН, 2013.3 См.: Яковлев А. И. Очерки модернизации стран Востока в XIX – XX веках. М.:Леланд, 2010.

14

Возникновение такого сложного феномена, как антиглобализмв религиозном обличье, не осталось незамеченным в американскойполитологии. Например, по мнению известного американского пи-сателя и политического аналитика Грэма Фуллера, «дополнитель-ным стимулом к появлению… воинственного и радикального ис-лама» стала политика США на Ближнем Востоке «и ее в целом ан-тиисламское основание (anti-Islamic stand)». С уходом с глобальнойсцены СССР, запятнавшего себя в глазах мусульман войной в Аф-ганистане и насаждением атеизма, все болезненные проблемы му-сульманских обществ стали приписывать глобализации, продви-гаемой США, которые воспринимаются многими в регионе как«воплощение зала»1.

Таким образом, антиамериканизм действительно накладываетопределенный отпечаток на различные течения общественноймысли и деятельность многих политических движений и партий(включая и те, что относят к исламистским, причем вне зависимо-сти от того, какую политическую нишу они занимают – умереннуюили радикальную) на Ближнем Востоке. Но вот после 11 сентября2001 г. Ближний и Средний Восток превращается в основное полемировой политики, в то время как для США главным призом вобъявленной здесь «войне с терроризмом» стал увеличившийсяконтроль над нефтегазовыми месторождениями и путями транс-портировки энергоресурсов, а также расширившееся военное при-сутствие в стратегически значимых ключевых точках региона.

Однако с очередным пришествием американцев традиционнаяконфликтогенность региона никуда не делась, и его продолжаютраздирать арабо-израильские противостояния, войны в Ираке, Ли-вии, Сирии, Йемене. Не решен (и вряд ли может быть решен мир-ным путем) курдский вопрос, застопорилось решение палестинскойпроблемы, несмотря на многолетние усилия ООН, международныхпосредников, самих арабских стран и их организаций. В регионеостается несколько потенциальных конфликтных зон, где в любоймомент может вспыхнуть острый внутриполитический кризис.

1 Fuller G. E. The Future of Political Islam. New York/Houndmills: Palgrave MacMil-lan, 2004.

15

Пример – Йемен, где периоды мирного затишья на протяжении ис-текших десятилетий то и дело прерываются вооруженными столк-новениями при своего рода «текучке» кадрового состава (сторон)конфликта, когда на боевые позиции заступают то одни, то другиеучастники (см. подробнее Главу 10 «Революция и конфликт в Йе-мене»).

Кризисным явлениям способствуют многие факторы, вклю-чающие, в частности, серьезную раздробленность стран и обществрегиона – по конфессиональному (сунниты–шииты, мусульмане–христиане и пр.), национальному (персы–арабы; евреи–арабыи др.), политическому признакам, не говоря о различиях (поройвесьма серьезеных), существующих внутри каждого религиозного,национального или этнического сообщества. В качестве примераможно привести усиление в последние годы межрелигиозной вра-жды не только шиитов и суннитов друг с другом, но и радикальныхсалафитов со всеми остальными – мусульманами и немусульмана-ми, арабами и неарабами.

В то же время Ближний Восток знает и образчики достаточнопрагматичного подхода к межрелигиозным и межнациональнымотношениям. Так, одним из ключевых и ближайших соратниковсуннита Саддама Хусейна был христианин Тарик Азиз, долгие го-ды представлявший за рубежом интересы Ирака; в то время какиракскую службу безопасности президент доверил преимущест-венно выходцам из родственного ему тикритского клана, в руково-дстве правящей Партии арабского социалистического возрождения(ПАСВ, или БААС) было много шиитов. Сирийский президент Ба-шар Асад, алавит, сохранив высокие посты в ВВС республики испецслужбах за представителями своего клана, не мешал новымторговым суннитским семьям, обогатившимся в «мирное время»благодаря неолиберальным реформам, извлекать выгоду из эконо-мической открытости республики. Египетский президент ХосниМубарак до того, как был смещен со своего поста в ходе народныхволнений периода Арабской весны, позиционировал себя как выра-зитель интересов прежде всего суннитов, а правил практическиединолично, опираясь на узкую группу людей из своего родствен-

16

ного клана («семьи»)1. (Так же, впрочем, вели себя и многие другиеарабские президенты и короли). Так что, хотя суннитско-шиитскоесоперничество, другие межконфессиональные, а также межнацио-нальные разногласия продолжают оставаться реалиями БлижнегоВостока и Северной Африки, не менее актуальны здесь опреде-ляющие жизнь государств различные формы патронажно-клиентельных отношений, авторитаризм (приближенный в рядеслучаев к диктатуре), социально-экономическое неравенство раз-личных социальных групп населения, часто вовсе не зависящее отих принадлежности к какой-то определенной конфессии или к ка-кому-либо этносу.

Некоторые государства Ближнего Востока находятся либо встадии распада (Ирак, Ливия, Сирия), либо близки к серьезномугражданскому противостоянию (зона палестино-израильского кон-фликта, Ливан). Даже там, где внутриполитическое положение от-носительно стабильно, вызревают этноконфессиональные противо-речия, грозящие в перспективе привести к социальному взрыву(Алжир и, возможно, снова Египет). Небывалого масштаба достиг-ла угроза терроризма и радикального экстремизма.

Одна из серьезнейших угроз нынешней ситуации в сфере какрегиональной, так и глобальной безопасности состоит в том, что,если во времена холодной войны имелись механизмы взаимодейст-вия между двумя «полюсами» (один из которых представлялСССР, а другой – США, что позволяло, по крайней мере, предот-вратить во многих случаях перерастание локального конфликта вкрупномасштабную войну), то на сегодняшний день такого родамеханизмы отсутствуют.

Уже сказано достаточно много, в том числе и российскимивостоковедами2, о том круговороте нестабильности, в который за-

1 Al-Rasheed M. Middle East dictators feed sectarianism // Al-Monitor, December 15,2014. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2014/12/sectarianism-does-not-explain-arab-world-turmoil.html.2 См. подробнее: Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше?Сборник статей / Отв. ред. Наумкин В. В., Попов В. В., Кузнецов В. А. М.: ИВРАН, 2012; Руденко Л. Н., Занбуа М., Филоник А. О. Арабский мир на перепутье(революция против экономики). М.: ИВ РАН, 2014; Россия и Большой Ближний

17

тянула страны региона Арабская весна, прибавившая миру не-сколько новых конфликтов и поднявшая волну радикализации.Многократно усиленная действиями экстремистов всех мастей, онавоплотилась в «Исламском государстве» (ИГ), создатели которого,выпрыгнув, как черт из табакерки, из водоворота иракской междо-усобицы, серьезно угрожают теперь региональной и международ-ной безопасности.

Осознавая это, многие эксперты и политики в США начинаютпризнавать ошибочность американской тактики, заключавшейся вподдержке в начальный период Арабской весны любых без разборапротестных движений, если они выдвигали лозунги низвержениядиктаторских, коррумпированных режимов, установления соци-альной справедливости. Такая тактика привела к стратегическимпросчетам, кульминацией которых стало явление миру ИГ, илиИГИЛ («Исламское государство Ирака и Леванта»)1.

Комментируя ситуацию вокруг него, Грэм Фуллер заявил в од-ном из своих интервью: «… США – один из ключевых создателейэтой организации. Соединенные Штаты не планировали создаватьИГИЛ, но их разрушительные интервенции на Ближнем Востоке ивойна в Ираке стали главной причиной рождения ИГИЛ. … эта ор-ганизация стартовала с протестов против американского вторженияв Ирак. В те дни она получила поддержку со стороны многих сун-нитов, не являвшихся исламистами, именно за позицию ИГИЛ вотношении оккупации Ирака. Я думаю, что даже сегодня ИГИЛподдерживают многие сунниты, которые чувствуют себя ущемлен-

Восток. М.: Российский совет по международным делам. М.: Спецкнига, 2013;Арабский кризис и его международные последствия. М.: ЛЕНАНД, 2014.1 По сути, в Ираке и, особенно, в Сирии американцы воспроизвели сценарий, ра-зыгранный ими в 1980-е годы в Афганистане – с одной только разницей, что тамместные радикальные и террористические движения получали от США политиче-скую поддержку вместе с современными видами вооружения для борьбы с «совет-скими оккупантами», а когда эта борьба закончилась, обратили полученное ору-жие против самих США. Что-то подобное, кстати, может произойти и в случае,если США/НАТО начнут осуществлять массированные поставки вооружения наУкраину, и тогда локальный конфликт на Донбассе будет иметь все шансы разрас-тись до масштаба общеукраинской гражданской войны. Другое дело, что метаста-зы этого конфликта, включая его криминальную и террористическую составляю-щие, поразят не США, а Европу.

18

ными шиитским правительством в Багдаде…. Я думаю, что с ухо-дом Малики и заменой его на кого-либо другого, кто сможет со-блюдать шиитско–суннитский баланс, поляризация в Иракеуменьшится. Только таким способом можно избавиться от ИГИЛ,но никак не военным»1.

Тем не менее, с осени 2014 г. по боевикам ИГ наносят удары своздуха ВВС ряда стран, главным образом США и участников«коалиции желающих». Однако эффект от этого достаточно огра-ниченный: удалось только приостановить исламистский натиск, недать ИГ расширить свою территорию, но разгромить его пока неполучается.

Разумеется, перемены на Ближнем Востоке не заключены в од-ном только появлении ИГ. Не менее значимым событием явилосьотстранение от власти в Египте «Братьев-мусульман» и избраниепрезидентом генерала ас-Сиси (см. об этом подробнее в Главе 12),что служит знаком неприятия политического ислама, начавшего – вусловиях фактического отсутствия какой-либо серьезной альтерна-тивы – претендовать на роль главной политической идеологии ре-гиона. Оценивая в связи с этим возможные масштабы угроз безо-пасности для Ближнего Востока и Северной Африки, ряд экспертовуказывает, в частности, на такую угрозу, как «отсутствие сильнойгосударственности в Ливии, Сирии, Ираке, Тунисе», что, по ихмнению, «приведет к новому витку экспансии терроризма. Терро-ризм заполнит собой политический вакуум в регионе в пределахюжных стран Сахеля»2.

Тем актуальнее становится задача предотвращения конфлик-тов, и этот метод может рассматриваться как альтернатива полити-

1 Former CIA officer says US policies helped create IS // Al-Monitor, September 2,2014. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/politics/2014/09/turkey-usa-iraq-syria-isis-fuller.html?utm_source=Al-Monitor+Newsletter+[English]&utm_campaign=8833cf4508-September_3_2014&utm_medium=email&utm_term=0_28264b27a0-8833cf4508-102357629.2 Что ждет мир в этом году. Члены международной экспертной группы ПИР-центра о событиях минувшего года и о прогнозах на наступивший год // Коммер-сантъ Власть, 2015, № 2, 19.01.2015. С. 36.

19

ко-военным операциям, нацеленным на то, чтобы разрешить кон-фликты уже после того, как они произошли.

Между тем существующие в современной конфликтологииконцепции, выявляющие предпосылки и закономерности, приво-дящие к конфликтам и войнам, а значит, и объясняющие пути ихразрешения, базируются преимущественно на нескольких подхо-дах1.

Социологический подход делает упор на анализе особенностейсоциальной стратификации общества и параметрах его основныхсоциальных групп (классов, профессиональных объединений ипр.), проблемах разделения труда и углубления диспропорций.В рамках этого подхода особое внимание уделяется исследованиюборьбы отдельных регионов внутри государства за самостоятель-ность и освобождение от диктата центра, что составляет суть уст-ремлений к сецессии (отделению) – причины большинства кон-фликтов.

Политологический подход сводится в основном к анализу по-литико-исторических факторов (колониальных войн, карательныхакций, территориальных споров и т. д.), способных сыграть ре-шающую роль в возникновении острых конфликтных ситуаций.Уделяет он значительное внимание и трактовке роли элит (как ду-ховных, так и политических) в создании политической напряжен-ности и эскалации ее до уровня открытого конфликта.

Соцально-психологический подход трактует конфликт с точкизрения поведенческой психологии. Центральное место в нем зани-мает исследование различных видов манипулирования общест-вом – со стороны организаторов так называемого этнического про-теста либо правительств, политиков, партий, общественно-политических и религиозно-политических движений, новых и ста-рых элит, а также криминальных группировок, стремящихся вос-пользоваться выгодами, получаемыми от сопровождаемых кон-фликт погромов, «этнических чисток», передела собственности.Большое внимание уделяется при этом мотивации насилия2, кото-

1 См. также подробнее об этом Главу 4, написанную В. А. Кузнецовым.2 См.: Тойнби А. Постижение истории. Сборник. М., 1996; Флиер А. Я. Культуро-логия для культурологов. М., 2000.

20

рое объясняется порой стремлением деклассированных элементоввзять реванш, поквитаться с более удачливыми согражданами, да-вая одновременно выход своим криминальным инстинктам и на-клонностям.

Есть, наконец, концепции, рассматривающие конфликты ис-ключительно в глобальном измерении, где особое место уделеновнешним влияниям, роли международного фактора в разжиганииконфликтов.

Существует также множество определений того, что считатьконфликтом (вооруженным, военным), а что – войной (крупномас-штабной, локальной, региональной и пр.)1. В этой связи заслужи-вают внимание дефиниции, содержащиеся в принятой в самомконце 2014 г. «Военной доктрине Российской Федерации». Тамразграничиваются следующие понятия2:

– военный конфликт как «форма разрешения межгосударст-венных или внутригосударственных противоречий с применениемвоенной силы»;

– «вооруженный конфликт», подразумевающий «вооруженноестолкновение ограниченного масштаба между государствами (ме-ждународный вооруженный конфликт) или противостоящими сто-ронами в пределах территории одного государства (внутреннийвооруженный конфликт)»;

– локальная война, в рамках которой «военные действия ведут-ся в границах противоборствующих государств и которая затраги-вает преимущественно интересы только этих государств (террито-риальные, экономические, политические и другие)»;

– региональная война между несколькими государствами одно-го региона, «ведущаяся национальными или коалиционными воо-руженными силами, в ходе которой стороны преследуют важныевоенно-политические цели»;

– и, наконец, крупномасштабная война – «между коалициямигосударств или крупнейшими государствами мирового сообщества,

1 Частично эти понятия расшифровываются в 1-м разделе монографии.2 Военная доктрина Российской Федерации // Российская газета, 30.12.2014.

21

в которой стороны преследуют радикальные военно-политическиецели»1.

Вмешательство в процесс на ранней стадии – до перерастанияразногласий в вооруженные столкновения, позволяет выявить про-тиворечия, не дать им развиться в полномасштабные боевые дейст-вия, направить стороны на поиск взаимоприемлемых решений, по-пытаться добиться согласия на переговоры, не допустить эскалациинасилия, а тем более его бесконечного поддержания в ожиданиивсеобъемлющего урегулирования. Выявление умеренных лидерови группировок, «работа» с ними помогают иногда установить кон-троль над конфликтом, снизить его интенсивность и привести вра-ждующие стороны к перемирию, а затем и к разрешению конфлик-та.

Деятельность по предотвращению конфликтов, протекающая вразных формах («превентивной дипломатии» либо «превентивногодействия»), не ограничивается на практике только ранним преду-преждением. Широко применяются и меры профилактической по-литики: помощь развитию; продвижение принципов человеческогоизмерения безопасности; превентивное разоружение конфликтую-щих сторон; создание демилитаризованных зон; превентивное раз-вертывание сил ООН или региональных структур безопасности;систематические обмены военными миссиями; получение инфор-мации; раннее предупреждение, например, о голоде или массовыхпередвижениях населения. Так, конфликту в Сирии предшествова-ла пятилетняя засуха, заставившая толпы обедневших в результатеее людей устремиться из сельской местности в города, где они вли-лись потом, в 2011 г., в ряды протестующих против режима Асада.Прими по ходу засухи сирийские власти превентивные меры ипроведи давно назревшие реформы, возможно, и антиправительст-венные выступления не приобрели бы столь массового характера.История, впрочем, не знает сослагательного наклонения, и чтопроизошло в Сирии, то произошло. Да и возможно ли в принципене только разглядеть возникновение той или иной потенциальной«горячей точки», но и принять адекватные меры по предотвраще-нию конфликтных ситуаций? Насколько результативны в плане

1 Военная доктрина Российской Федерации.

22

предотвращения конфликта усилия, сводящиеся к сбору и обобще-нию информации?

Дело в том, что на практике, даже в том случае, когда надле-жащая информация, свидетельствующая о взрывоопасной ситуа-ции, получена и требуется принять срочные меры для предотвра-щения вооруженного столкновения, осуществить это бывает прак-тически невозможно. Ведь правительство любого государствакрайне болезненно относится к вмешательству извне, считая все,происходящее внутри страны, внутренним делом. Именно поэтомупопытки любого международного посредничества обычно квали-фицируются властями как нарушение государственного суверени-тета.

В коллизию обычно вступают и два международных принци-па – право народа на самоопределение и принцип территориальнойцелостности. Особую остроту эта коллизия приобретает в тех слу-чаях, когда ситуация внутри страны накаляется вследствие возник-новения сепаратистского движения или же когда правительствуброшен вызов – политический или экономический – соперничаю-щими силами, действующими в самой стране, а также и за ее пре-делами, с территории соседних государств.

Да и чтобы обеспечить политическое и дипломатическое со-провождение акциям по предотвращению конфликта, получитьсанкцию Совета Безопасности на проведение превентивной акции,требуется согласие правительств стран-членов на участие в ней,если это межгосударственный конфликт (война). Если же речь идето вооруженном противостоянии (этноконфессиональном и пр.)внутри государства, то согласия всех сторон конфликта на между-народное посредничество добиться практически невозможно, осо-бенно если конфликт вызван сепаратистским движением. Лидеровпоследнего трудно даже усадить за стол переговоров с законнымивластями, которые не признают своих оппонетов за равных и ста-раются уклониться от любых контактов с ними. Кроме того, малонаходится желающих среди соседей страны, где происходит кон-фликт, или же крупных региональных держав впутываться во внут-ренние дела другого государства, даже несмотря на то, что кон-фликт там становится все более кровопролитным, создавая угрозубезопасности другим.

23

Показательна в этом плане позиция Турции по отношению ксирийскому конфликту. Невзирая на возникшие в связи с ним ре-альные угрозы безопасности Турции и на бремя, которое Турциянесет, принимая многочисленных беженцев из Сирии1, президентЭрдоган всеми силами уклоняется от прямого вовлечения во внут-рисирийское вооруженное противостояние, к чему турецкого лиде-ра неустанно призывают США и союзники по НАТО. Но что бы ниговорилось в пользу прямого военного участия Турции в сирий-ской междуоусобице, особенно после возникновения ИГ, турецкиевласти просчитывают самый важный момент – возможность кон-фронтации не столько с Сирией, сколько с арабским миром, гдеисторическая память о временах османского владычества можетдать в случае турецкого вторжения в Сирию обратный эффект, за-ставив объединиться даже былых врагов против общего противни-ка, воспринимаемого как продолжателя дела османов.

Но возвратимся к конфликтам на Ближнем Востоке и в Север-ной Африке. Опыт этих конфликтов свидетельствует о том, чтодипломатическими и военными средствами предотвратить кон-фронтацию здесь зачастую просто невозможно. Ведь в основебольшей части внутригосударственных конфликтов, порожденныхмежэтническими, межрелигиозными, межклановыми противоре-чиями, лежат экономические, социальные и политические факторы,и конфликт, приобретающий форму этнического или конфессио-нального, чаще всего возникает как следствие отсутствия экономи-ческих и социальных преобразований или неудач в их проведении.Речь, таким образом, идет о чисто внутренних проблемах, которыеневозможно решить одним махом с помощью международной«пожарной команды», которую все чаще стали зазывать в регион.

1 По состоянию на середину декабря 2014 г. общее число сирийцев в Турции со-ставило около 1,9 млн человек. Из них свыше 224 тысяч проживали в 23 центрахвременного пребывания беженцев в 10 провинциях, в то время как расходы рес-публики на помощь беженцам достигли 4,6 млрд долл. // РИА Новости,10.12.2014. URL: http://ria.ru/world/20141210/1037500790.html.

24

Что касается России, то она с начала 2000-х годов активизиро-вала свою ближневосточную политику, стремясь стать посредни-ком в урегулировании ряда конфликтов. В частности, Москва по-пыталась реанимировать свою роль в арабо-израильском урегули-ровании, отстоять свои национальные и энергетические интересы вИраке и Иране, расширить круг партнеров в регионе БлижнегоВостока, в том числе по линии военно-политических и энергетиче-ских связей. Своей осторожной дипломатией Россия может дер-жать руку на пульсе событий на Ближнем Востоке, диагностиро-вать положение там и активно на него влиять. Ведь важным пре-имуществом России являются развитые связи с режимами, с кото-рыми у Запада таких связей нет.

Инициативы российского руководства на Ближнем Востоке вотношении урегулирования текущих конфликтов не носят пока ещесистемного характера и находятся в процессе проработки, тем бо-лее что Россия сама находится в поиске оптимальной стратегиивыживания в глобализирующемся мире. Что же касается новогосближения России на Ближнем Востоке и в Северной Африке сбывшими союзниками СССР, оно имеет определенную перспекти-ву, но не является свидетельством намерения Москвы воссоздатьглобальный антизападный альянс. Инициативы Москвы в регионе,в том числе и в отношении Сирии, служат, скорее, задачам возвра-щения России де-факто статуса ведущего игрока региональной по-литики, а вместе с ним и международных возможностей глобально-го характера.

Идеи полицентричного мира в больше степени отражают ме-няющуюся международную реальность, чем претензии на лидерст-во одной из держав, но данный вывод не означает форсированноговоздействия на всю систему международных отношений, к чемуглобальных игроков порой подталкивают их региональные партне-ры. Политика РФ на Ближнем Востоке и в Северной Африке дик-туется здоровым прагматизмом. Ее основным содержанием являет-ся участие в международных усилиях по стабилизации ситуации,взаимовыгодное сотрудничество с расположенными здесь государ-ствами с учетом тщательно выверенных российских национальныхинтересов.

25

Раздел I

ОБЩЕРЕГИОНАЛЬНЫЙИ ГЛОБАЛЬНЫЙ СРЕЗ

Глава 1

ИСЛАМСКИЙ РАДИКАЛИЗМИ ВНЕШНЕЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО

В ГЛУБОКО РАЗДЕЛЕННЫХ ОБЩЕСТВАХБЛИЖНЕГО И СРЕДНЕГО ВОСТОКА

Первые полтора десятилетия XXI в. были отмечены беспреце-дентно высоким уровнем конфликтности и насилия в ряде странАрабского Востока и в Афганистане. Известный арабский журна-лист Хишам Мельхем пишет: «В арабском мире сегодня большенасилия, он более нестабилен, фрагментирован и движим экстре-мизмом – экстремизмом правителей и тех, кто находится в оппози-ции, – более, чем когда бы то ни было с момента распада Осман-ской империи столетие назад»1.

В данной главе предпринята попытка рассмотреть феноменроста конфликтности и насилия через призму теории глубоко раз-деленных обществ (deeply divided societies), или ТГРО2. При этомсчитаю необходимым оговориться: ни одна из существующих тео-рий в гуманитарных науках не может исчерпывающим образомобъяснить вышеназванный феномен, речь идет лишь об использо-вании инструментов возможно большего числа концепций и под-

1 Melhem H. The Barbarians within our gates // Politicomagazine, September 18, 2014.P. 1.2 См. о ней: Guelke A. Politics in Deeply Divided Societies. Cambridge: Polity Press,2012; Power Sharing in Deeply Divided Places. Ed. By Joanne McEvoy and BrendonO’Leary. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2013.

26

ходов для достижения адекватного знания о сложном предмете. Вкачестве примера мной избраны, в первую очередь, Сирия и Ирак,а также, в меньшей мере, некоторые другие арабские страны(к ГРО в той или иной степени могут быть причислены Ливия, Йе-мен, Бахрейн, Ливан) и Афганистан.

Коснусь вкратце характеристик данных обществ как глубокоразделенных. В литературе по ТГРО обычно делается акцент надвоичных, или бинарных делениях, которые, как считается, и вы-зывают (но могут и не вызывать) наибольшую поляризацию. Одна-ко еще в 2012 г. британский автор Андриан Гелке обратил внима-ние на такие два важных исключения из этого правила, как Боснияи Герцеговина и Ирак1. Применительно к Ираку отмечается троич-ное деление – на арабов-суннитов, арабов-шиитов и курдов. Но врамках этого деления пересекаются конфессиональные и этниче-ские идентификационные маркеры (не говоря уж о прочих, в пер-вую очередь – родоплеменных), поэтому, как я полагаю, здесьможно говорить и о двух линиях бинарного разделения: арабы –курды и мусульмане-шииты – мусульмане-сунниты (с учетом того,что большинство курдов являются суннитами). Однако эти проти-вопоставления полностью не отражают всего спектра делений, втом числе с участием этно-конфессиональных меньшинств. А рас-кол между различными группами суннитов, к примеру, радикал-халифатистами и светскими националистами не менее глубок, чеммежду основными соперничающими сегментами. Афганское обще-ство также состоит из нескольких сегментов (пуштунский, таджик-ский, узбекский, хазарейский и другие), среди которых доминируетпуштунский. Разделенность усугубляется, когда этническая грани-ца совпадает с конфессиональной (к примеру, в Афганистане хаза-рейцы исповедуют шиизм), в этом случае можно говорить об удво-енной разделенности.

В литературе по ТГРО основным типом дифференциации, ко-торая может приводить к появлению глубоко разделенных об-ществ, считается этническая. Иначе говоря, этнически фрагменти-рованные общества часто становятся глубоко разделенными. Пола-гаю, что и религиозные различия ничуть не реже приводят к глубо-

1 Guelke. Op. cit. P. 13–14.

27

кой поляризации. Только религиозно разделенных обществ мень-ше, чем этнически разделенных, а религиозная идентичность в ихзначительной части не столь сильна, как этническая. Гелке называ-ет еще и такие источники размежевания в обществах как класс,каста, язык, раса, клан1 (добавлю к этому еще, как минимум, племя,род, общину, секту, регион) и ряд социальных дихотомий – авто-хтонное население и поселенцы, кочевники и оседлые, крестьяне иземлевладельцы, горожане и сельские жители, центр и периферия2

(добавлю сюда межрегиональные противоречия).Для возникновения серьезного конфликта с применением на-

силия недостаточно просто существования глубокого разделения вобществах, непременным условием для этого служит высокий уро-вень антагонизма между разобщенными частями. Как пишет в этойсвязи Гелке, «глубоко разделенные общества отличаются от другихтем, что в них конфликт проходит по присущим им глубоко укоре-ненным и повторяющимся линиям разлома, которые создают по-тенциал насилия между сегментами»3. Но довольно часто эпизоди-ческие акты насилия возникают и в социумах, которые нельзя от-нести к глубоко разделенным, при том что в принципе полностьюсоциально гомогенных обществ не существует.

Авторы работ по ТГРО обычно предлагают два типа «лечения»межэтнической напряженности в глубоко разделенных обществах:интеграционистский и консоционалистский4. Интеграционисты

1 Guelke. Op. cit. P. 14.2 Ibid.3 Guelke. Op. cit. P. 30.4 См., например, работы наиболее известного сторонника интеграционистскогоподхода Хоровица (Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict. Berkeley: University ofCalifornia Press, 1985), классика консоциетализма Аренда Лейпхарта ( Lijphart A.Consociational Democracy // World Politics, 21, 1969. P. 207–225); а также работуТ. Сиска (Sisk T.D. Power Sharing and International Mediation in Ethnic Conflicts.Washington, D.C.: USIP, 1996). Лейпхарт и Герхард Лембрух (Gerhard Lehmbruch)независимо друг от друга впервые выдинули концепцию консоциетализма в1967 г. В русском переводе первой главы книги Лейпхарта (Многосоставные об-щества и демократические режимы // Полис/Политические исследования, 1992, №1–2) термин consocietional democracy, на мой взгляд, не совсем удачно переведенкак со-общественная демократия. Гораздо удачнее перевод термина plural socie-ties как многосоставные общества, хотя следует иметь в виду, что в работах вы-шеназванных и иных авторов принято различать plural societies (плюральные об-

28

(термин отчасти говорит сам за себя) выступают за «использованиеинститутов или создание флюидной динамики плюрализма», при-чем термин «плюрализм», как и «федерализм», различными авто-рами описывается по-разному1. Но плюрализм помогает «деинтен-сифицировать» разделение. Создаваемые институты дают этниче-ским лидерам и группам населения «стимулы в пользу умеренно-сти против экстремизма». Лайам Андерсон удачно поясняет: «Ин-теграционисты выступают за конструирование федеральных сис-тем для максимизации подгрупповой разнородности, чтобы лишитьлюбую отдельную группу статуса большинства в подгруппе.В свою очередь, это дает политическим лидерам сильные стимулыдля формирования коалиций с другими группами, чтобы создатьбольшинство, необходимое для того, чтобы управлять»2.

Пропоненты консоционализма скептически относятся к инте-грационистским подходам. Еще почти полвека назад Аренд Лейп-харт утверждал, что своего рода «полития добровольного апартеи-да» является «лучшим выходом для разделенного общества»3. Объ-ясняя этот подход, Андерсон цитирует Лейпхарта: «Существеннаяхарактеристика консоциетальной демократии состоит не столько вспецифическом институциональном устройстве, сколько в созна-тельных общих усилиях элит по стабилизации системы»4, и спра-ведливо замечает, что «для консоциеталистов этнические различияотражают реальные и устойчивые различия в идентичностях, кото-рые нельзя лишить существования с помощью инженерии»5.

Линии разобщенности в рассматриваемых в данной главе госу-дарствах хорошо описаны. Они охватывают широкий спектр этни-ческих, религиозных и конфессиональных, родоплеменных, соци-альных, патронажно-клиентельных, межрегиональных и иных де-

щества) и diverse societies (разнородные общества); не все разнородные общества,в которых существует несколько языков, религий и т.д., являются плюральными,термин многосоставность игнорирует это различие.1 Anderson L. Power-Sharing in Kirkuk, in: Power Sharing in Deeply Divided Places. P.364–385; p. 371.2 Anderson. Op. cit. P. 372.3 Lijphart. Op. cit. P. 219.4 Ibid. P. 213; цит. по: Anderson. Op. cit. P. 373.5 Ibid.

29

лений, выплеснувшихся в конфликты с применением массовогонасилия. Можно представить себе эту структуру разобщенности ввиде некоего графика, в котором на вертикальной оси находится еечисленная характеристика делений (двоичные, троичные и т. п.), ана горизонтальной – их сущностные параметры (этнические, кон-фессиональные, родоплеменные и т. д.).

Разного рода эксклюзивистские притязания выступают в каче-стве катализатора конфликтности между сегментами. К примеру,этнонационализм «служит мощным основанием для притязанийменьшинств на сецессию и образование новых государств»1. Одна-ко в конфликте в Сирии, к примеру, мы наблюдаем фактическипротивоположное притязание меньшинства – в данном случае ала-витского – на сохранение контроля над властными ресурсами приподдержании унитарного характера страны, в противоположностьфедералистским устремлениям курдского меньшинства. Но изна-чально возникшее здесь в 2011 г. протестное движение против си-рийского правительства было порождено социальным недовольст-вом после пятилетней засухи, которая выбросила массу обедневше-го сельского населения в города. В Ираке одним из факторов пере-растания конфликта в острую фазу послужило ущемление правсуннитского меньшинства правительством шиитского большинст-ва, которое, в свою очередь, подвергалось дискриминации в периодправления Саддама Хусейна. Похожие мотивы в Ливии двигалиплеменами Киренаики, поднявшими мятеж против гегемонии Три-политании.

В Йемене можно наблюдать многоуровневую разделенность, вкоторой одни линии выстраиваются в иерархическом, непересе-кающемся порядке, другие – пересекаются с ними и между собойили накладываются друг на друга. В этой стране всегда была кон-фликтогенным фактором расположенная на верхнем уровне исто-рическая бинарность «север – юг», к которой в последние полторадесятилетия добавилась существовавшая и раньше, но «дремав-шая», а теперь обострившаяся из-за манипуляций со сторонывнешних сил дихотомия между исповедующей шиизм хуситскойгруппой племен на севере страны и ее остальной частью. Кон-

1 Guelke. Op. cit. P. 32.

30

фликтность продолжает подпитываться большим числом различ-ных дихотомий по родоплеменным, квази-кастовым, региональными иным пересекающимся линиям, хотя властями предпринята сме-лая попытка погасить ее с помощью федеративного проекта. Бах-рейн является примером существования классической бинарнойоппозиции (сунниты – шииты), здесь, как когда-то в Ираке, шиит-ское большинство считало себя лишенным законных прав и высту-пило против узурпации власти суннитами во главе с правящей ди-настией.

В Ливане глубокая разделенность (она также носит много-уровневый характер и на ее верхнем уровне выделяются три мак-росегмента – христиане, мусульмане-шииты, мусульмане-сунниты)была преодолена с помощью Национального пакта 1943 г., устано-вившего на основе консенсусной договоренности между сегмента-ми/общинами квотную систему демократического формированиявластных институтов. Но и это не избавило страну от кровопролит-ной гражданской войны 1975–1990 гг. (причем Таифское соглаше-ние 1990 г. внесло коррективы в договоренность между община-ми). Огромный приток сирийских беженцев (на настоящий мо-мент – до 1.5 млн человек), резко нарушив в Ливане хрупкий ме-жобщинный демографический баланс, сегодня грозит этой страненовой дестабилизацией. Это даже заставило ливанское правитель-ство в конце 2014 г. ввести въездные визы для сирийцев. Еще допоявления сирийских беженцев в течение нескольких десятилетий«нарушителями» баланса в Ливане уже были палестинские бежен-цы (около 0.5 млн человек), исповедующие ислам суннитского тол-ка, и именно из-за этого ливанские власти отказывались предостав-лять им гражданство (за незначительным исключением). В ЛивииМуаммар Каддафи через режим «ручного управления» добивалсястабильности благодаря нефтяным доходам и с помощью особойсозданной им системы «народной джамахирийи», которая, тем неменее, дала сбой с началом прокатившейся по Северной АфрикеАрабской весны, чем воспользовались западные державы длясвержения строптивого и непредсказуемого, вызывавшего у нихпостоянное раздражение режима.

31

Внешнее вмешательство во внутренние конфликты

Вооруженное вмешательство во внутренние дела государстврегиона со стороны глобальных держав во главе с США, идущеевсе полтора десятилетия XXI века, взорвало внутреннюю ситуа-цию, разведя различные сегменты общества по разные стороныразделительных линий. Подняв разобщенность на невиданно высо-кий уровень и спровоцировав во всех странах региона, где прово-дился эксперимент по осуществлению проекта «сменорежимнойинженерии», взрыв межобщинного насилия, авторы этого проектавызвали в качестве ответной реакции повстанческое движение, втом числе в форме исламского экстремизма. Обострение отноше-ний между Западом и исламским миром приняло характер дина-мично развивающегося процесса, а выход из задуманных как лег-кая прогулка войн оказался непростым делом. Увы, как говорилгерцог Веллингтонский: «Для великой нации не может быть такойвещи, как маленькая война».

В Афганистане, как было подсчитано на основе выборочныхинтервью, после совершенного в сентябре 2001 г. вооруженноговторжения США и их партнеров по коалиции в стране только задевять месяцев погибло 10 тыс. гражданских лиц, в том числе2 997 – от неразорвавшихся снарядов и мин и 7 773 – от сброшен-ных в ходе воздушных налетов США бомб, а также выпущенных входе боев снарядов и пуль1. Известный американский эксперт Эт-нони Кордесман сообщал, что проведенное в Центре стратегиче-ских и международных исследований в Вашингтоне в 2007 г. ис-следование показало беспрецедентный пик крупных воздушныхатак ВВС США и их союзников на Афганистан: от 368 в июле до670 в августе, что даже больше, чем во время военной операции вИраке2. В то время в среднем самолеты коалиции сбрасывали на

1 Benini A. A. and Moulton L. H. Civilian victims in an asymmetrical conflict: Opera-tion Enduring Freedom, Afghanistan // Journal of Peace Research, 2004, № 41 (4).P. 403–422.2 Cordesman A. US Airpower in Iraq and Afghanistan: 2004–2007 // CSIS, 13 Decem-ber 2007. URL: http://csis.org/files/media/csis/pubs/071213_oif-oef_airpower.pdf.

32

наземные цели в Афганистане от 500 до 2000 фунтов бомбовогогруза (от 900 до 2 270 кг) ежедневно 68 раз1.

При таком количестве массированных ударов и столь большихжертвах среди мирного населения было бы странным, если бы этоне увеличивало раскол в обществе и не приводило бы к росту под-держки населением выступающего против войск коалиции движе-ния Талибан. Как пишет британский исследователь Ричард Сеймур:«Военные правила в США разрешают убийство гражданских лицво время воздушных бомбардировок»2. А по признанию бывшегосоветника Пентагона Марка Гарласко, если при планировании оче-редного воздушного удара по цели в Афганистане предполагалось,что число жертв среди гражданского населения составит 30 чело-век и более, на это нужно было получить разрешение Рамсфелдаили лично Буша, но если меньше – никакого согласования не тре-бовалось3. Достаточно умножить на число ударов, чтобы примернооценить возможное число жертв.

Но если операция в Афганистане была хотя бы санкциониро-вана союзников в Ирак и последовавшая за ним оккупация страныбыли совершены без международного мандата, под надуманнымипредлогами и сопровождались невиданным размахом вооруженно-го насилия со всех сторон, в том числе и вооруженных действиймежду самими иракцами. В этой междоусобной борьбе принималиактивное участие расплодившееся группы суннитских исламскихрадикалов-террористов, с одной стороны, и шиитских милиций, сдругой.

Развитию конфликта способствовали три крупные ошибки, до-пущенные американцами после свержения режима Саддама Хусей-на: (1) введение запрета на деятельность партии БААС, (2) роспускармии и (3) ликвидация государственно-бюрократического аппара-та. В Вашингтоне посчитали, что эти структуры неспособны ктрансформации и, кроме того, сохранившись, в дальнейшем смогут

1 Wood D. Afghan air war grows in intensity // Baltimore Sun, 28 July 2008. Цит. по:Seymour R. The ‘War on Terror’ as Political Violence. In: The Ashgate Research Com-panion to Political Violence. Ed. by Smyth M. B. Ashgate, UK: 2012. P. 82.2 Seymour R. Op. cit. P. 80.3 Benjamin M. When is an accidental civilian death not an accident? // Salon, 30 July2007. URL: http://www.salon.com/2007/07/30/collateral_damage.

33

осуществить реванш, восстановив прежнюю общественно-государственную систему. Но были ликвидированы основные эф-фективно действовавшие государственные институты, являвшиесяопорой светского националистического режима, хотя они при всейжестокости диктатуры Саддама Хусейна принесли горе огромномучислу как своих граждан, так и граждан соседних государств –Ирана и Кувейта. В результате в Ираке образовался вакуум власти(не говоря уж о взрывоопасной массе обиженных высококвалифи-цированных специалистов), который новым правителям так и неудалось заполнить.

Не менее драматические последствия имела ориентация адми-нистрации Дж. Буша-младшего на использование конфессиональ-ного фактора. Конечно, шииты были дискриминируемым мень-шинством, которое остро нуждалось в справедливой реабилитации.Но она была проведена не путем продвижения своего рода нацио-нального консенсуса, а с помощью опоры на религиозные шиит-ские организации – «Партию призыва» («Ад-Даава») и «Высшийсовет исламской революции». «Шиитский проект» Вашингтонабыл по сути проектом религиозным, который, превратив теперьуже суннитов в дискриминируемую часть населения, не мог не вы-звать резкого всплеска вражды между различными сектами в исла-ме, не говоря уж о неизбежной в такой ситуации враждебностисуннитских радикалов к христианскому меньшинству. А ничуть неменее справедливая реабилитация курдов привела к созданию встране курдской квазигосударственности. В результате фрагмента-ции общества успех и национального строительства в целом, и соз-дания в Ираке полноценного варианта нации-государства стал вы-глядеть весьма иллюзорным.

Выпустив из бутылки «сектантского джинна», те, кто взялисьпринести в страну демократию и эффективное управление с помо-щью военной силы, обрекли страну на междоусобицу. Кроме того,вирус внутриисламской вражды распространился по всему регио-ну. Инженеры «сменорежимного» проекта легко разрушили преж-нюю иракскую государственность, но не сумели заменить ее новой.Как писал американский эксперт по региону Грегори Гоз: «Соеди-ненные Штаты продемонстрировали в Ираке, что они гораздо ус-

34

пешнее могут разрушать государство, чем строить»1. Он справед-ливо заметил: «Порядок лучше хаоса, поэтому следует поддержи-вать государства, которые обеспечивают эффективное управление,даже если они не достигают тех уровней демократии, которые мыбы предпочли»2.

Напомню, что иракская армия при Саддаме была одной из са-мых боеспособных в регионе. Однако во время вторжения воору-женного контингента США ее командование предпочло фактиче-ски не оказывать губительного для армии и в целом для страны со-противления превосходящим силам противника, избавив столицуИрака от разрушения. Известно, что тогда среди и военных и граж-данских чиновников была огромная масса людей, которые состоя-ли в «тихой оппозиции» диктатору и винили его в тех бедах, кото-рые обрушились на Ирак, а армия устала от двух кровопролитныхвойн, развязанных Саддамом против Ирана и Кувейта.

Однако сдержанность армии не избавила страну от кровопро-литной междоусобицы и безжалостных ударов оккупантов. Какподсчитала на основе «кластерных» опросов группа исследовате-лей из Университета Джона Хопкинса (Вашингтон), только в пери-од с марта 2003 по июнь 2006 г. в Ираке насильственной смертьюпогибло 601 027 человек. Из них 13%, или 78 тысяч, стали жертва-ми бомбардировок3, среди которых 46% – женщины и 39% – дети4.Правда, «кластерный» способ подсчета вызвал критику со стороныряда специалистов, однако и внесение поправок в эти цифры в сто-рону некоторого снижения (оно, с учетом других данных, не можетбыть значительным) не делает их менее ужасающими.

1 Gause F. G. III. Beyond Sectarianism: The New Middle East Cold War. BrookingsDoha Center Analysis Paper, Number 11, July 2014. P. 24.2 Gause F. Op. cit. P. 25.3 Roberts L. et al. Mortality before and after the 2003 Invasion of Iraq: Cluster SampleSurvey // The Lancet, 29 October 2004; Roberts L. et al. Mortality after the 2003 Inva-sion of Iraq: A Cross-sectional Cluster Sample Survey // The Lancet, 11 October 2006.Цит. по: Seymour, op. cit. P. 81.4 Hicks M. H.-R. et al. The Weapons that kill civilians – deaths of children and noncom-battants in Iraq, 2003–2008 // New England Journal of Medicine. 2009, 360 (16). P.1585–8. Цит. по: Seymour R.

35

Само иностранное вторжение, как и разгул межконфессио-нального и внутриконфессионального насилия, привели к гибелиили бегству из страны под страхом терактов со стороны радикал-исламистов значительной части христианского населения Ирака –ее древних насельников. По оценочным данным, их число в странеуменьшилось с примерно 1 млн 400 тыс. человек до менее 400 ты-сяч.

Немало западных экспертов квалифицировали происходящее вИраке и Афганистане как «повстанческий ответ» на вооруженноевторжение США и их союзников, уподобляя такое сопротивлениеантиколониальной борьбе прошлого. Как высказался о повстанцахСеймур: «Хотя их действия классифицируются как террористиче-ские, природа мятежного насилия ставит это определение под во-прос»1. А командующий британским контингентом генерал РичардДаннатт, выступая в Международном институте стратегическихисследований (Лондон), говорил: «По мотивации… наши оппонен-ты являются иракскими националистами, которых прежде всегозаботят их собственные нужды – работа, заработки, безопасность, ибольшинство из них вовсе не плохие люди»2. Правда, высказыва-лись и другие точки зрения. Бывший британский премьер ТониБлэр считал, что мятеж в Ираке «был не реакцией на вторжение иоккупацию Ирака, а частью всемирного заговора против цивилизо-ванного мира»3. Основанием для подобных утверждений стал бы-стрый рост позиций «Аль-Каиды» в Ираке, боевики которой со-вершали все больше актов массового террора.

На время снизить накал острого меж- и внутриконфессиональ-ного противоборства помогла работа оккупационного командова-ния с верхушкой суннитских племен, которые лишили «Аль-Каиду» базы поддержки в районах преобладания суннитского на-селения. Уровень насилия резко снизился, но ненадолго. Прави-тельство Малики не сумело восстановить в стране баланс междуобщинами, сунниты, особенно в провинциях «суннитского тре-

1 Seymour R. The ‘War on Terror’ as Political Violence.2 Dannatt, General Sir Richard. Address to the International Institute for Strategic Stu-dies on 21 September 2007. In: Seymour R. Op.cit.3 Blair T. Interview with Andrew Marr // BBC Sunday AM, 25 September 2005. См.:Seymour R. Op. cit. P. 89.

36

угольника», все больше чувствовали себя дискриминируемымменьшинством, обвиняя иракские власти в якобы имевшей местопередаче контроля над управлением Ирану.

Проблемы Иракского Курдистана

Что же касается Иракского Курдистана (север страны), то пре-доставление ему согласно Конституции широкой автономии с со-хранением позиций вооруженных отрядов «пешмерга» и выделе-нием 17%-ной квоты в нефтегазовых доходахнституйции1 далокурдам возможность шаг за шагом строить в трех северных про-винциях Ирака квазигосударство со своей экономикой, системойуправления и обеспечения безопасности. Казалось бы, им следова-ло полностью удовлетвориться получением столь огромного объе-ма прав и не стремиться к новым (тем более с учетом того, что кур-ды занимают многие высшие руководящие должности в централь-ном правительстве). Однако курды продолжали требовать больше-го, в частности – увеличения доли в доходах и предоставления пра-ва самостоятельного заключения нефтяных контрактов, что они,впрочем, и так делали, нарушая договоренности. Кроме того, кур-ды предъявляли претензии на город Киркук, который они считалисвоей исторической столицей. Багдаду пришлось уже после прихо-да к власти нового правительства во главе с аль-Аббади в 2014 г.пойти на новые уступки. Но, забегая вперед, приведу характерноеуже совсем недавнее высказывание лидера Иракского КурдистанаМасуда Барзани, который за последние годы установил тесные от-ношения с Анкарой. Наряду с похвалой в адрес турецких властей(«Турция помогла автономии в войне против ‘Исламского государ-ства’») он сделал и заявление, которое вряд ли могло понравитьсякак туркам, так и федеральному правительству Ирака: «Независи-

1 По ст. 108 Конституции, нефть и газ являются собственностью всего иракскогонарода во всех провинциях страны. Управление нефтегазовыми ресурсами должноосуществлять федеральное правительство в сотрудничестве с властями добываю-щих нефть и газ провинций страны, а доходы справедливо распределяются повсей стране на демографической основе.

37

мость Курдистана – продолжающийся процесс, она – наше право, ирешать это будет народ Курдистана»1.

Проблема Киркука – классический пример этнической разде-ленности на местном уровне. Город и провинция, богатые нефтега-зовыми ресурсами, с давних пор были яблоком раздора между жи-вущими здесь арабами, курдами и туркоманами (здесь также про-живало небольшое число христиан –ассирийцев и халдеев). Приня-то считать, что именно из-за стремления обеспечить стратегиче-ский контроль арабов над энергоресурсами этой части страны Сад-дам Хусейн нарушил Декларацию о курдской автономии, подпи-санную им с курдским лидером Мустафой Барзани 11 марта1970 г., и возобновил военные действия, так как опасался, что Кир-кук отойдет под контроль курдов (зафиксированная в Декларациидоговоренность предусматривала проведение переписи, на основекоторой должны были быть определены границы автономии).Вслед за этим началась активная арабизация города и провинции.После свержения режима уже в Закон об управлении в переходныйпериод от 2004 г. (статья 58) по настоянию курдов было включеноположение о «нормализации» в Киркуке, обеспечивавшее возвра-щение курдского, христианского и туркоманского населения.А статья 140 постоянной Конституции Ирака 2005 г. помимо нор-мализации и проведения переписи населения говорила еще и о ре-ферендуме (всего этого так и не было сделано). Но на основанииподсчетов, сделанных по результатам выборов в декабре 2005 г.,Андерсон пришел к выводу, что в то время в Киркуке жило около53% курдов, 27% арабов и 13% туркоманов2 (в Киркуке также ещеоставались жить не сумевшие или не пожелавшие уехать христиа-не). Исследователь считает, что в этой ситуации мы имеем почтиклассический вариант «проблемы 60–40», где большинство, состав-ляющее примерно три пятых населения, не имеет сильного стимулак «разделу власти» (power sharing) между ним и меньшинствами3.

1 Аль-Барзани йу’аккид анна-истикляль Курдистан “мас’алятун мустамирра ва-хаккун ляна” ва-йакшиф анна Туркия са’адат аль-башмарга ва-каддамат ляха за-ха’ир // An-Nahar, 24.12.2014. URL: www.annahar.com.lb.2 Anderson. Op. cit. P. 368.3 Ibid.

38

Сегодня нет ни одного курдского лидера, включая МасудаБарзани, который бы не считал, что Киркук является историческойстолицей Иракского Курдистана, своего рода курдским Иерусали-мом. Об этом говорил Масуд Барзани во время беседы в Институтевостоковедения 21 февраля 2013 г. в ходе своего визита в Россию1.До сих пор курды придерживались стратегии выторговывания длясебя максимальных полномочий и привилегий в рамках автономиив границах единого иракского государства. Однако ситуация можетизмениться. Война, которую развернули боевики «Исламского го-сударства Ирака и Леванта» на севере Ирака, с одной стороны, по-буждает курдов к сближению с федеральным правительством дляоказания совместного отпора радикал-исламистам (и соответствен-но, вроде бы увеличивает шансы на такое решение проблемы Кир-кука, которое не угрожает интересам федерального правительства,арабов и туркоман). Но, с другой – она может привести либо к по-лучению курдами дополнительных привилегий и полномочий(что уже и происходит), так как без их участия федеральному цен-тру не одолеть экстремистов, либо к их отделению. В последнемслучае курды не удовольствуются границами трех провинцийИракского Курдистана, но, безусловно, потребуют включения втерриторию нового планируемого государства также и спорныхрайонов, включая Киркук. Некоторые аналитики не исключают,что федеральному правительству в определенной ситуации придет-ся пойти на это, но при условии гарантированного участия в фор-мировании органов управления и распределения властных полно-мочий между арабами, туркоманами и христианами.

Подъем джихадизма

Бурный подъем религиозного фанатизма под флагом джихада вгоды оккупации Ирака, в том числе исключительно высокую ак-тивность «Аль-Каиды», американцам удалось на время остановитьво второй половине первой декады этого столетия после того, какгенерал Дэвид Петреус стал проводить политику привлечения сун-

1 См. запись беседы на сайте ИВ РАН (www.ivran.ru).

39

нитских племен в рамках процесса «Сахва» («Пробуждение»). Од-нако многие джихадисты лишь перебазировались на север, где соз-дали себе базу поддержки. После начала столкновений в Сириимногие из радикалов вошли в состав исламистских террористиче-ских группировок, которые повели борьбу против правительстваБашара Асада. Речь идет о подчинявшейся «Аль-Каиде» группе«Джабхат ан-Нусра», а также самой радикальной из них – «Ислам-ское государство Ирака» (затем ИГИЛ, затем «Исламское государ-ство»). Как известно, «Джабхат ан-Нусра» и особенно ИГИЛ суме-ли овладеть значительной частью территории на севере и северо-востоке Сирии – в провинциях Ракка и Дейр аз-Зор (в задачи этойглавы не входит разбор хорошо описанной в литературе предысто-рии ИГИЛ, в том числе и того периода, когда этой группировкойуправляла «Аль-Каида»). Уже само новое название ИГИЛ говорилоо сути ее исламистского проекта: это создание исламского государ-ства – халифата – на территории, которая включает в себя Ирак,Сирию, Ливан, Иорданию и Палестину.

ИГИЛ хорошо подготовилось к захвату территории на севереИрака, успешно спекулируя на недовольстве суннитов правитель-ством Нури аль-Малики – точно так же, как это было в ситуации вСирии. Фактически можно было предугадать захват боевикамиИГИЛ Мосула, которым 10 июня 2014 г. увенчалось их наступле-ние на этот город, и их овладение частью провинции Найнава инекоторыми другими районами, что позволило провозгласить соз-дание трансграничного (Ирак и Сирия) «Исламского государства».Огромную роль в военных успехах радикал-исламистов игралибоевики, прибывшие на суннитский джихад в Сирию и Ирак из-зарубежа – выходцы из многих государств региона, а также из Евро-пы, Америки и Евразии. Американские эксперты Д. Байман иДж. Шапиро делают обоснованное обобщение: все граждане странЗапада, которые отправляются воевать в далекие от их стран зоны,совершают одну и ту же эволюцию – от идеалистов-добровольцев кбоевикам-«сезонникам»1. В Сирии, по их мнению, на начальномэтапе европейские или американские мусульмане руководствова-

1 Byman D. and Shapiro J. Homeward bound: Don’t hype the threat of returning Jihad-ists // Foreign Affairs, Volume 93, Number 6, November/December 2014. P. 38.

40

лись не идеей глобального джихада, а желанием «защитить» мест-ное население от режима Асада.

По нашим данным, среди боевиков, прибывших воевать в Си-рию, действительно было немало романтиков и просто искателейприключений. Были и те, кто рассчитывал заработать, но и те, ктопродавали свое имущество для помощи джихаду. В 2013 г. ситуа-ция стала меняться по мере того, как война принимала характермежконфессиональной – между суннитами и шиитами1. Немалуюроль в мобилизации суннитских боевиков на войну как в Сирии,так и в Ираке играли призывы суннитских религиозных авторите-тов и действия ряда правительств, организовывавших и финанси-ровавших участие зарубежных мусульман из стран исламского ми-ра и Запада в сирийском и иракском джихаде. Эффективным инст-рументом мобилизации были социальные сети и Интернет. Осо-бенно действенным стал интернет-маркетинг ИГИЛ. Кстати, халиф«Исламского государства» Ибрагим аль-Багдади назначил амиром(правителем) Ракки гражданина Таджикистана2.

В Сирию основная масса европейских и американских боеви-ков попадала через Турцию, куда они могли въезжать без виз. Посведениям, полученным от бывших боевиков, путь из европейскойстолицы до места назначения авиарейсом через Стамбул и далееавтобусом до турецко-сирийской границы занимал не более одногодня. Показательно, что именно таким маршрутом удалось вопрекивсем заслонам выбраться из Франции 8 января 2015 г. Хаят Бу-медьен – объявленной в розыск жене боевика, напавшего на мага-зин кошерной еды3.

По заключению норвежского эксперта по радикализму ТомасаХегхаммера и британца Петера Ньюмана, на сирийскую войну бы-ло мобилизовано больше европейских исламистов, чем на все дру-гие войны за 20 лет4. Американцев было меньше – и все же, по

1 Ibid. P. 38–39.2 См.: ЦентрАзия, 26 августа 2014 г. URL:http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1409048940.3 По сообщениям информационных агентств 10 января 2015 г.4 Hegghammer Th. and Newmann P. Цит. по: Byman and Shapiro. Op. cit. P. 40.

41

данным разведки США, из этой страны с 2011 г. на сирийскийджихад отправились не менее сотни человек1.

Таким образом, разделенность обществ, углубившаяся в Иракеи Сирии в результате внешнего вмешательства со стороны гло-бальных и региональных игроков, но отчасти и вследствие ошибок,допущенных местными правительствами, явилась фактором, спо-собствовавшим росту рядов террористических группировок.

Российские исследователи справедливо полагают, что на стра-ны Запада ложится ответственность за усиление позиций междуна-родных террористических сетей вследствие того, что именно в этихстранах были созданы безопасные убежища и очаги индоктрина-ции для джихадистов, в том числе и выходцев с Северного Кавказа.Их жертвами уже становились мирные жители на территории США(например, во время теракта на Бостонском марафоне 15 апреля2013 г.). А среди иностранных террористов, воюющих в Сирии,немалую, причем наиболее боеспособную и жестокую часть со-ставляют чеченские джихадисты, прибывшие туда не из России(где, замечу, после двух войн на Северном Кавказе удалось путемпримирения достичь впечатляющей стабилизации ситуации в Чеч-не), а из Грузии, Турции и европейских государств, предоставив-ших им в свое время убежище как «борцам за свободу».

Согласно Гвидо Штайнбергу (Guido Steinberg) из германскогоФонда науки и политики, чеченские боевики-джихадисты в Сирии«представляют проблему внутренней безопасности для Европы иТурции», поскольку многие из них происходят из диаспоры – Гру-зии, Турции, «дюжины из Австрии, Франции, меньше из Бельгии,Скандинавии и Германии»2. Известно при этом, что в составеИГИЛ может быть от 1 до 2 тысяч чеченских боевиков3.

1 Ibid.2 Steinberg G. A Chechen al-Qaeda? Caucasian groups further internationalise the Sy-rian struggle // SWP Comments 31, June 2014. URL: http://www.swp-berlin.org/fileadmin/contents/products/comments/2014C31_sbg.pdf.3 Saunders P. J. Chechen extremists threaten Jordan // Al-Monitor, June 24, 2014. URL:http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2014/06/jordan-abdullah-ii-chechnya-extremist-jihadists-threatening.html.

42

Сначала «проспавшие» резкое усиление группировки политикии экперты считали, что в ее составе действуют от 7 до 10 тысяч,затем заговорили о 40–50 тысяч прошедших закалку во время боевв Ираке и Сирии жестоких и безжалостных джихадистах, превос-ходящих своих противников хотя бы уже тем, что они готовы уме-реть за свое дело. Они получают щедрую финансовую поддержкуот теневых структур, базирующихся преимущественно в странахАравийского полуострова. Установив свой контроль над Раккой вСирии, они подвергли жестоким массовым казням всех тех, кто неразделяет их доктрину (в первую очередь этноконфессиональныеменьшинства), и ввели на этой территории режим строжайшегособлюдения законов шариата в их наиболее косной интерпретации.Из региона хлынули потоки беженцев.

Но нельзя забывать, что вместе с отрядами ИГИЛ в Мосулвторглись и примкнувшие к ним – в силу совпадения тактическихзадач – представители иных группировок, в том числе подвергших-ся чистке офицеров и чиновников прежнего режима и даже после-дователей суфийской секты «накшбандийя» – вроде бы идеологи-ческих противников джихадистов. Быстро образовался прообразтрансграничного исламистского государства – пока на территориичасти Ирака и части Сирии: ведь захваченные боевиками областиграничат друг с другом, образуя единое целое. В районе Ракки на-чали курсировать военные «Хаммеры», захваченные террористамив Мосуле и переправленные в Сирию. Туда стало переправляться иброшенное покинувшей поле боя иракской армией оружие.

Боевики ИГИЛ не только мучают, калечат, режут и расстрели-вают всех не согласных с ними граждан, хотя все эти зверства имидействительно совершаются. Очевидцы свидетельствуют, что «Ис-ламскому государству» удалось обеспечить на контролируемойими территории порядок – естественно, в рамках границ, очерчен-ных их жестокой идеологической парадигмой. Они создали нема-лое количество рабочих мест, работа неплохо оплачивается, снизи-лась активность криминалитета, обрабатывается земля, функцио-нирует торговля. Часть населения, во всяком случае – суннитская,уже стала привыкать жить по новым правилам.

Джихадисты ИГИЛ развернули прибыльную торговлю нефтью(не только для них, но и для их партнеров в соседних государст-

43

вах), контроль над добычей которой в сирийской провинции Дейраз-Зор они захватили. Естественно, контрабандная нефть продаетсяпо ценам значительно ниже рыночных. Остановить эту торговлютрудно (достаточно вспомнить по аналогии продажу нефти Багда-дом при находящемся под санкциями Саддаме Хусейне соседнимгосударствам по демпинговым ценам).

Во время карательной операции Израиля в Газе летом 2014 г.египетский салафитский шейх Талаат Захран 22 июля заявил о не-приемлемости поддержки жителей Газы, поскольку они не подчи-няются «законному командованию» и могут быть уподобленышиитам, так как следуют их указаниям (Ирана и Хизбаллы). Объ-яснение этой позиции лежит в самой теологической доктрине са-лафитов: джихадом должен командовать амир, который соответст-вует всем необходимым критериям, он также должен провозгла-сить джихад. ХАМАС этого не сделал. Некоторые члены ИГИЛдаже жгли палестинские флаги. Само существование националь-ных государств в исламском мире и тем более борьба за их созда-ние, как в случае с палестинцами, противоречит философии ислам-ских радикалов, стремящихся к образованию исламского халифата.В этой коллизии отразилось переплетение линий религиозной раз-деленности, породивших борьбу конфликтующих идентичностей ипроектов.

Оценивая потенциал ИГИЛ, министр обороны США Чак Хэй-гел сказал, что движение «столь же изощренно и так же хорошофинансируется, как любая организация из тех, что мы видели». Но,отвечая на вопрос, Хэйгел уточнил оценку: «О, это превосходит всето, что мы видели!»1. У опытного Хэйгела есть все основания таксчитать, но высказываются и другие мнения. Дэвид Голдмэн из«Ближневосточного форума» считает, что ИГИЛ «переоценива-ют»2. Слабым местом боевиков-убийц ИГИЛ являлось отсутствие уних каких бы то ни было летательных аппаратов, а без этого натерритории, на которой практически негде спрятаться, войну с про-

1 Reuters, August 21, 2014.2 Goldman D. P. Sherman's 300,000 and the Caliphate's three million // Middle EastForum, August 14, 2014. URL: http://www.meforum.org/4776/sherman-300000-and-the-caliphate-three-million.

44

тивником, располагающим полным господством в воздухе, не вы-играть, даже ощутимого ущерба не нанести. Голдмэн напоминает,что боевики ИГИЛ «располагаются на местности, где воздушнаяразведка может обнаружить любую бездомную кошку. Саудовскиеи иорданские ВВС вполне способны защитить свои границы. Сау-довская Аравия имеет более 300 “Ф-15”, 75 “Тайфунов” и более 80вертолетов-штурмовиков “Апачи”. Иордания имеет 60 “Ф-16” и 25вертолетов-штурмовиков “Кобра”»1.

Однако в ноябре 2014 г. из Эрбиля поступила информация отом, что боевики «Исламского государства» начали охотиться засамолетами, вертолетами и беспилотниками и пытаться захватитьаэродромы в Ираке и Сирии. Кроме того, они объявили набор лет-чиков, инженеров и техников из числа перешедших на их сторонуарабов-суннитов (бывших военнослужащих ВВС Ирака) и дажеведут поиски в Европе.

Сильной стороной ИГИЛ является не только присутствие в егорядах опытных командиров из армии Ирака времен Саддама Ху-сейна, но и симпатии части «арабской улицы», особенно в тех го-сударствах Залива, где сильные позиции имеет салафитская идео-логия2. Пока не было слышно жесткого осуждения действий терро-ристов ИГИЛ (сжигающих к тому же палестинские флаги) от са-мых авторитетных центров суннитской части исламского мира, заисключением «Аль-Азхара». Не было на улицах и площадях араб-ских столиц и столь массовых демонстраций под лозунгами осуж-дения ИГИЛ, как это было во время событий Арабской весны.

Можно лишь еще раз констатировать: одной из ключевых при-чин успехов джихадистов в Ираке является фактический распадгосударства, вызванный иноземным вторжением, которому не уда-лось осуществить целей, официально заявленных США.

1 Ibid.2 Cм. об этом более подробно в моей статье: Наумкин В. Сочинская партия Путинаи ас-Сиси // Al-Monitor, 13.08.2014. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/ru/originals/2014/08/russia-egypt-putin-sisi-visit-ukraine-palestine.html.

45

Угроза распространения исламистского радикализма за пределыБлижнего Востока

Но в России все же находятся эксперты, над которыми ещедовлеет миф о всемогуществе и изощренности внешнеполитиче-ской стратегии Вашингтона, с помощью которой ему будто бы уда-ется манипулировать даже принятием решений в Москве. Напри-мер, аналитик Семен Багдасаров пишет о «базе США» в Ульянов-ске, что это «большой блеф, который организовали американцы,опираясь на непрофессионализм нашего внешнеполитического чи-новничества»1. Непонятно, какое чиновничество имеет в виду ав-тор: высокий профессионализм российских дипломатов-ближневосточников признают и за рубежом, а решения по такимважнейшим внешнеполитическим вопросам, как этот, вообще при-нимает человек, которого никак нельзя отнести к «внешнеполити-ческому чиновничеству».

Вряд ли конструктивно предложение этого эксперта решитьмучительную для России проблему возможного возвращения до-мой боевиков из России и других стран СНГ, воюющих в Сирии,Ираке, Афганистане, в том числе в составе ИГИЛ, путем введения«жесточайшего» (видимо, с использованием пыток) визового ре-жима «со странами Центральной Азии и Турции как перевалочнойбазы террористов». Трудно поверить в то, что это помешает рос-сийским гражданам, вдоволь натренировавшимся в отрезании го-лов «апостатам» в Ираке и Сирии, в любое время дня и ночи вер-нуться на родину, не говоря уж о вызове, который бросит подобноерешение проекту Евразийского союза. Естественно, введение визо-вого режима затронет интересы многих миллионов российскихграждан, привыкших без забот, когда вздумается, выезжать отдох-нуть в отпуск на турецкие пляжи. А в тренировках в жестокостироссийские джихадисты не нуждаются. Боевиков ИГИЛ училимедленному и мучительному публичному отрезанию голов против-ников на примере опыта их единомышленников с Северного Кав-каза. Британский журналист Роберт Фиск вспоминал, как когда-тоему показали видеоролик из Фаллуджи, на котором люди в балак-

1 Багдасаров С. Грабли для Америки // Аргументы недели, 21.08.2014. С. 3.

46

лавах перерезают горло человеку. Лишь позднее журналист понял,что жертвой был наверняка русский солдат, а убийцами – чеченцы.А видео было привезено в Фаллуджу для того, чтобы «будущиемясники сопротивления могли этому поучиться»1.

16 августа с.г. убийство Расула Гамзатова – заместителя муф-тия Северной Осетии Хаджи-Мурата Гацалова явно совершили до-морощенные джихадисты. Не могу не напомнить, что сам Гацалов,во всяком случае – вплоть до конца 2014 г., был единственнымроссийским муфтием, который имел смелость издать фетву, запре-щающую российским мусульманам отправляться на джихад в Си-рию.

Турция долго не проявляла тревоги в связи с угрозой со сторо-ны ИГИЛ. Вероятно, представленная турецкими властями возмож-ность транзита через территорию своей страны джихадистам, на-правляющимся воевать в Сирию, рассматривалась как своего родаиндульгенция, с помощью которой можно было прикрыться отИГИЛ, не испытывающего никаких симпатий к Анкаре. Прави-тельство Анкары даже отказывалось (и, кажется, до сих пор ещеотказывается) включать ИГИЛ в список террористических органи-заций. Однако захват в заложники после взятия Мосула турецкогоконсула в этом городе вместе с его семьей и охраной сильно ударилпо самолюбию турецких властей. Ведь убийцы ИГИЛ уничтожаютне только шиитов и иноверцев, но и не идущих за ними суннитов.Как пишет Али Мамури, только в сирийском Дейр аз-Зоре они задве недели уничтожили 700 гражданских лиц из всего лишь одногосуннитского племени2.

Победы ИГИЛ воодушевили все международное экстремист-ское подполье, что увеличило угрозу распространения раковойопухоли терроризма за пределы региона. Не оставалось сомнений втом, что следующей целью тех, кто пришел воевать под знаменамиИГИЛ издалека, будут режимы тех государств, откуда они пришли.

1 Fisk R. Obama will turn the result of his air strikes into their cause // The Independent,21 August 2014. P. 4.2 Mamouri A. No end in sight for Islamic State’s attack on Iraq // Al-Monitor, August21, 2014. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2014/08/iraq-sunnis-targeted-by-islamic-state.html.

47

Это теперь осознали и те, кого Россия давно предупреждала о меж-дународном масштабе опасности раковой опухоли терроризма,растущей на теле ближневосточных сообществ.

Некоторые режимы, прежде отказывавшиеся замечать масштабэтой угрозы, теперь даже согласились примкнуть к коалиции, ве-дущей борьбу с «Исламским государством». Однако в этих же го-сударствах стали слышаться и голоса сомнения по поводу искрен-ности намерений тех, кто примкнул к этой борьбе. Саудовский ин-теллектуал Турки аль-Хамад вопрошает, как саудовские религиоз-ные лидеры могут противостоять экстремистской идеологии «Ис-ламского государства», если они распространяют похожую идеоло-гию у себя дома и за рубежом. По его мнению, эти люди разделяютидеологию ИГ. Ему вторит бывший иранский представитель напереговорах по ядерной программе, а ныне исследователь в Прин-стоне посол Мусавиан: «Ирония в том, что арабские союзникиСША на протяжении десятилетий инвестировали десятки милли-ардов долларов в распространение этой экстремистской идеологиипо мусульманскому миру и, к сожалению, продолжают делать это исейчас»1. Мусавиан, как и многие другие эксперты, считает, чтоСША и их арабские союзники не располагают достаточными сухо-путными силами, чтобы выиграть войну.

Слабой стороной коалиции во главе с США в войне против ИГявляется то, что она лишена региональной инклюзивности. Исклю-чение Ирана, Сирии и некоторых других – неправительственных –акторов бессмысленно еще и потому, что они все равно реальноучаствуют в этой борьбе в Сирии (как, например, отряды «Хизбал-лы» или шиитская «Бригада Абу-ль-Фадля Аббаса» из Ирака). Бо-лее того, они сами являются главными мишенями для террористов.Парадоксально, что организаторы коалиции при этом еще и поста-вили перед отрядами сирийской оппозиции задачу вести боевыедействия одновременно против ИГ и против правительственныхсил.

Еще хуже то, что в результате наступления на позиции сирий-ских правительственных войск боевикам ИГИЛ удалось захватить

1 Цит. по: Наумкин В. Кризис на Ближнем Востоке: внешнее вмешательство иразгул экстремизма // Валдайские записки, ноябрь 2014, № 3. С. 4.

48

немало оружия в дополнение к тому, что было ввезено с севераИрака. Один сирийский офицер рассказывал, что военнослужащиенекоторых подразделений сирийской армии, бросив оружие, поки-нули поле боя под натиском ИГИЛовцев, которые догнали их иказнили. Причина та же, что и в случае иракских военнослужащихв Мосуле. Молодых и часто неопытных ребят просто охватываетстрах перед обезумевшими от религиозного драйва, ничего не боя-щимися боевиками из ИГИЛ. Однако это не означает, что до сихпор удивительная сплоченность сирийских правительственныхвойск дала трещину из-за появившегося страха перед неимовернойжестокостью и мотивированностью противника. Скорее, покаможно наблюдать другую тенденцию: даже многие оппозиционнонастроенные к режиму сирийцы встают на его сторону для участияв борьбе с ИГ1. А то обстоятельство, что Дамаск так или иначе вы-ступает в роли пусть и не признанного, но все равно де факто со-юзника Запада и государств региона, ведущих борьбу против исла-мистских ультра-радикалов, несколько увеличивает возможностидля дипломатического урегулирования сирийского конфликта. По-ка же усугубление многоуровневой разделенности в Сирии перено-сится и на соседние страны.

В Ливане, где, казалось бы, межконфессиональное квотирова-ние давно завершено, до сих продолжаются раздоры вокруг соот-ношения представительства конфессиональных групп в органахвласти и силовых структурах. Так, ливанская пресса недавно писа-ла о конфликте вокруг досрочного присвоения звания в армии иорганах безопасности, разгоревшемся в конце 2014 г., за которымстояло соперничество конфессиональных сегментов. Сообщалосьоб обострении противостояния в недрах командования сил внут-ренней безопасности, для погашения которого предлагалось про-двигать по службе равнопропорциональным порядком офицеровтрех групп – суннитов, шиитов и христиан2.

1 См., например: Christians in Homs province fear jihadist advance // Al-Monitor, Sep-tember 9, 2014. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2014/09/wado-al-nasara-syria-christians-fear-is-advance.html.2 Ля таркийят истисна’йя хаза аль-‘ам. // Аль-Ахбар, Бейрут, № 2479, 25 декабря2014 г. С. 3.

49

Несмотря на то, что угроза со стороны тех глубоко индоктри-нированных, беспредельно ожесточившихся в боях в Сирии и при-обретших огромный боевой опыт джихадистов, которые будут воз-вращаться в европейские государства, Турцию и другие страны ихпроисхождения, вроде бы очевидна, западные эксперты продолжа-ют вести бессмысленные споры о том, насколько она реальна. Ужеупоминавшиеся Байман и Шапиро, утверждающие, что серьезнойугрозы не существует, приводят в пример первого американскоготеррориста-самоубийцу из Флориды Монера Мохаммада Абусалху,которому его командиры из «Джабхат ан-Нусра» приказали совер-шить теракт против правительственных сил в Сирии, а не в США,«продемонстрировав тем самым нынешние приоритеты группы»1.Авторы успокаивают читателей данными норвежского экспертаХегхаммера, подсчитавшего, что только один из каждых девятивернувшихся боевиков имел намерения совершить теракт в своейстране. Однако январские 2015 г. теракты во Франции полностьюопровергают эти благодушные рассуждения. Кроме того, и 11%вернувшихся боевиков достаточно для того, чтобы натворить мно-го бед.

Благодушие привело к тому, что Франция «прозевала» терак-ты, хотя спецслужбы много знали о радикалах, их готовивших.Правда, в прошлом году многие французские политические и госу-дарственные деятели стали все чаще говорить о возрастании терро-ристической угрозы. В выступлении по каналу «Европа-1» в концедекабря премьер-министр страны Мануэль Вальс сказал, что нико-гда еще Франция «не знала столь большой террористической угро-зы»2. В то же время Франсуа Олланд не раз призывал население непаниковать и сохранять хладнокровие3.

Россия последовательно выступает за тесное сотрудничество сЗападом в борьбе против международного терроризма, которое бы-ло нарушено нашими западными партнерами в ходе антироссий-ской кампании во время украинского кризиса. В переживаемый

1 Byman and Shapiro. Op. cit. P. 42.2 La France se sent “plus menacée que jamais” par le terrorisme // L’Orient Le Jour, 24décembre 2014. P. 10.3 Ibid.

50

нами период резкого возрастания террористической угрозы длявсего мира западные лидеры не нашли ничего лучшего, кроме каксравнить мнимую российскую угрозу с угрозой убийц-террористовиз ИГИЛ. Можно лишь напомнить, что президент Барак Обамавключил эту мнимую угрозу в число трех самых главных наряду сугрозой со стороны ИГИЛ и лихорадки Эбола. На саммите НАТО всентябре 2014 г. члены блока договорились об «эффективном про-тиводействии специфическим вызовам, которые представляют со-бой угрозы гибридной войны». В этой войне используется «сме-шанная тактика», которую якобы используют, с одной стороны,Россия на Украине и, с другой, ИГИЛ в Ираке и Сирии; и там, итам будто бы применяются одни и те же методы – «одновременноеиспользование военных и гражданских инструментов, тайных опе-раций, информационной войны и современных СМИ»1.

Считается, что этот термин был впервые введен в оборот авто-рами статьи, опубликованной в 2005 г. в Proceedings Военно-морского института США – генералом Джеймсом Маттисом и от-ставным офицером Франком Хоффманом, которые говорили ободновременном использовании «негосударственных» методов –«терроризма, повстанчества и наркобизнеса», что давало против-никам Запада «асимметричные преимущества»2. А в статье, опуб-ликованной в 2007 г. Институтом политических исследований По-томака, Хоффман писал, что гибридная война «соединяет леталь-ность государственного конфликта с фанатичной хронической ли-хорадкой негосударственной войны»3. Авторы из лондонского Ме-ждународного института стратегических исследований писали, чтоджихадисты из ИГИЛ в Сирии и в Ираке одновременно использо-вали массированную военную силу, чтобы захватить и удерживатьтерриторию; провозгласили халифат и ввели свою версию шариата;убивали много иракских и сирийских солдат и местных граждан,захватывали заложников и казнили западных журналистов и со-трудников благотворительных миссий; проводили экстенсивную

1 Countering hybrid threats: challenges for the West // IISS Comments, Volume 20,Comment 40 – November 2014.2 Ibid.3 Ibid.

51

пропагандистскую кампанию, создавая видеоролики и распростра-няя их через Youtube и социальные сети; вербовали западных рек-рутов, угрожая странам их происхождения1. (Аналогия с Россией иУкраиной здесь выглядит просто чудовищной.)

С 2014 г. джихадисты как на Ближнем Востоке, так и в другихрегионах стали активнее использовать детей в совершении терак-тов и показательных казней. В Нигерии в июле 2014 г. была задер-жана 10-летняя девочка, на которой был «пояс шахида»2, в начале2015 г. девочка-смертница такого же возраста подорвала себя нарынке, убив 15 человек3. В Сирии мальчик-казах примерно такогоже возраста перед камерой выстрелил в упор в затылок двум бое-викам – уроженцам Казахстана, обвиненным в том, что они якобыбыли внедрены в ряды исламистов ФСБ4. Кстати, новой тенденци-ей в последнее время явился рост числа казахов среди боевиков,воюющих в рядах ИГ, что свидетельствует о расширении базы ихподдержки за пределами Сирии и Ирака.

* * *Подводя итоги сказанному, следует отметить, что уровень на-

силия во внутреннем конфликте, степень радикализации и по-тенциал исламистского движения выше в тех ближневосточныхи средневосточных обществах, которые можно отнести к глубокоразделенным и которые стали объектом силового внешнеговмешательства. Этими двумя факторами далеко не исчерпываетсяинвентарий причин, объясняющий резкое обострение конфликтно-сти в регионе, особенно с началом так называемого Арабского про-буждения, или Арабской весны. Тем не менее, они явно оказалиобостряющее воздействие на конфликтную ситуацию в Ираке, Си-рии, Ливии, Афганистане. В Тунисе, где внешнего вмешательства

1 Ibid.2 В Нигерии арестована 10-летняя девочка-смертница // Новая политика,31.07.2014. URL: http://www.novopol.ru/-v-nigerii-arestovana-letnyaya-devochka-smertnitsa-text167317.html.3 10-летняя смертница взорвала 10 человек в Нигерии // Day.Az, 10.01.2015. URL:http://news.day.az/world/547773.html.4 По сообщениям информационных агентств, см., например, «Эхо Кавказа» от18 января 2015 г.: http://www.ekhokavkaza.com/content/article/26798257.html.

не было, равно как и нет разделенности, удалось добиться стабили-зации ситуации, а исламисты приняли результаты выборов, на ко-торых им не удалось победить, и отдали власть. В Египте ислами-сты были отстранены от власти военными, которых поддержалобольшинство населения.

Представляется, что существует не два (см. начало этой главы),а три пути разрешения насильственного конфликта в глубоко раз-деленных обществах. Первый из них – дезинтеграционистский,предполагающий перекройку межгосударственных границ, сецес-сию, создание новых государств. Второй – интеграционистский,основанный на сближении групп с помощью институтов. Третий –консоционалистский, базирующийся на пропорциональном илиравном участии сегментов во власти (power sharing), на федерализ-ме и территориальной автономии. Авторы, пишущие о ТГРО, от-мечают при этом важную роль внешних посредников в урегули-ровании конфликтов в этих обществах, а также изменений, про-изошедших в последнее время в соответствующих международныхнормах. Это, в частности, «ослабление нормы невмешательства ибольшая терпимость в отношении сецессии, приведшая к значи-тельному росту числа государств в мире»1.

Пост-саддамовский Ирак избрал третий путь, добившись нанем некоторых успехов (курдская автономия), но не сумев все жепреодолеть разделенность, порождающую насильственный кон-фликт. Как будет решаться конфликт в Сирии, покажет время.

1 Guelke. Op. cit. P. 12.

53

Глава 2

КОНФЛИКТНОСТЬ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕВ КОНТЕКСТЕ ТРАНСФОРМИРУЮЩЕЙСЯ

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ СРЕДЫ

XXI век оказался более непостоянным и менее предсказуемымпо сравнению с 1990-ми годами: тогда казалось, что установив-шийся между великими державами мир приведет к гармонизациимеждународных отношений, создаст климат доверия между госу-дарствами всего мира. Маловероятной представлялась также веро-ятность крупномасштабных войн с вовлечением в них великихдержав, несмотря даже на то, что локальных конфликтов и в 1990-егоды не удалось избежать.

Ныне мы наблюдаем, как рушится вместе с системой сдержеки противовесов глобальная архитектура международной безопас-ности, и пока никто из участников процесса не демонстрирует дос-таточной политической воли к созданию нового предсказуемого иэффективного мирового порядка. Вновь вспыхнувшее между вели-кими державами глобальное соперничество – с вовлечением в неговсе большего числа участников из различных стран и регионов ми-ра – подрывает сложившуюся систему международной безопасно-сти, угрожает миру, усложняет взаимодействие в решении общихдля государств проблем, что порождает в мире разочарование1.Однако же предпосылки к такому непростому состоянию сего-

1 Видный государственный и политический деятель Малайзии Махатхир бин Мо-хамад в беседе с В. В. Наумкиным заметил: «Когда холодная война закончилась,мы ожидали, что победитель установит такой мировой порядок, который будетосновываться на принципе мира, безопасности и демократических формах прав-ления. К сожалению, обнаружилось, что победитель все равно нуждается в про-тивнике, ему нужен враг для того, чтобы поддерживать свой военный потенциал,так как существует опасение, что кто-то другой может занять место противобор-ствующей стороны в рамках нового витка холодной войны». См.: «В исламе несуществует понятия секуляризации» // Россия в глобальной политике, 29.06.2013.URL: http://www.globalaffairs.ru/number/V-islame-ne-suschestvuet-ponyatiya-sekulyarizatcii---16043Махатхир бин Мохамад, Виталий Наумкин.

54

дняшней международно-политической среды заложены были впредшествующий исторический период.

От однополярной системык формированию полицентричного мира

Пришествие в конце 1980-х годов на смену холодной войне сее биполярной структурой международных отношений «новогомирового порядка»1 ознаменовалось в конечном итоге повышениемглобальной значимости США, которые стали претендовать на рольединственного мирового политического полюса. Эти притязания наодностороннее доминирование в военных, экономических, полити-ческих сферах возросли с прекращением существования 31 декабря1991 г. СССР и завершением распада социалистического лагеря, врезультате чего США освободились от стратегического противове-са, обретя, без оглядки на мощного конкурента, новые возможно-сти для достижения своих целей на мировой арене. В известноймере такой курс отвечал исторически сложившемуся мессианскомунастрою внешней политики США. Как отмечает американский по-литолог Барри Поузен, многие представители политической элитыСША уверены –– «их стране необходимо поддерживать убедитель-ное превосходство в мировом раскладе сил, укреплять экономиче-ское лидерство, расширять сообщество рыночных демократий исохранять гипертрофированное влияние в международных органи-зациях»2.

1 Симптоматично, что презентовал его Дж. Буш-старший 16 января 1991 г. – вдень начавшегося вторжения сил международной коалиции во главе с США вИрак. Именно это событие как нельзя лучше и красноречивее говорило о сутинаступившего состояния мировой политики, нежели велеречивые рассужденияамериканского президента о «завершении продолжительной эры конфликтов ихолодной войны», о наступлении мира, где «верховенство закона, а не законджунглей, управляет поведением государств». См. George Bush: “Address Before aJoint Session of the Congress on the State of the Union”, January 29, 1991. Online byGerhard Peters and John T. Woolley // The American Presidency Project. URL:http://www.presidency.ucsb.edu/ws/?pid=19253.2 Поузен Б. Умерить пыл. Доводы в пользу менее активной внешней политики //Россия в глобальной политике, 2013, № 1, январь-февраль.

55

Поскольку, в отличие от прекратившего 1 июля 1991 г. своесуществование Варшавского договора, военный блок НАТО не былраспущен, продолжив принимать участие в большинстве крупныхвооруженных конфликтов в мире, США успешно использовалисвои и натовские интегрированные потенциалы для реализациисобственных глобальных устремлений. Такой американоцентрист-ский (или унилатералистский – от англ. unilateral) миропорядокпостепенно модифицировался в XXI в. в сторону того же домини-рования США, но только на основе партнерства с другими между-народными субъектами – НАТО в первую очередь.

Наделив себя правом реагирования на конфликты за пределамизоны своей традиционной ответственности, тандем США–НАТОприсвоил себе функции мирового арбитра, фактически вытеснивООН и другие международные институты безопасности на обочинумирового политического процесса, тем более что внешнеполитиче-ская доктрина, выдвинутая после 11 сентября 2001 г. радикальны-ми республиканцами в администрации Дж. Буша-мл., нацеливалаСША на глобальную «войну с террором». В ее рамках предлага-лось вести вооруженную борьбу с международной террористиче-ской сетью «Аль-Каиды» и поддерживавшими ее, как утвержда-лось в Вашингтоне, «странами-изгоями» – Ираком, Ираном,КНДР1. Из этих трех стран «слабым звеном» был признан Ирак.Эта ближневосточная страна, оккупированная с 2003 по 2011 г.«ответственными международными силами», и стала своеобразнойлабораторией для взращивания лояльного (читай: прозападного)режима – практически по той же модели, по какой в 1940-е годыпроисходило в условиях иностранной оккупации «демократическоесозидание» Японии и Германии (ФРГ – с 23.05.1949 по 03.10.1990).

После прихода в американский Белый дом в 2008 г. админист-рации Барака Обамы конфликтная политика США была модифи-цирована (в особенности применительно к региональным конфлик-там в Афганистане и Ираке) в сторону стратегии «ответственногозавершения войны», что подразумевало отказ от исключительной

1 Сушенцев А. А. Малые войны США. Политическая стратегия США в конфлик-тах в Афганистане и Ираке в 2000-2010-х годах. М.: Агент-Пресс, 2014. С. 162.

56

опоры на военную силу и методов оперативного контроля извне.Изменилась в США и политическая риторика: теперь вместо задач«построения демократии» на передний план внешней политики(особенно в странах мусульманского Востока) была выдвинутапроблема «стратегического партнерства». Идея построения одно-полярного мира активно не акцентировалась, однако же мысль осохранении доминирования США в мировых делах не была сдана вархив, и именно об этом заявил 28 мая 2014 г. Обама в своей из-вестной речи перед выпускниками академии Вест-Пойнт, где аме-риканский президент обосновал главные параметры американскоголидерства в мире (военная сила, контртеррористическая стратегия,усиление международного порядка и принуждение к нему с помо-щью институтов НАТО и ООН, поддержка по всему миру демокра-тии и прав человека) и объявил Соединенные Штаты «глобальнымлидером», государством, которое «должно лидировать на мировойарене»1.

В 2014 г. в связи с кризисом на Украине идея американскогомирового лидерства вновь была востребована в США как актуаль-ная многими ведущими политиками и военными. По их мнению,полноценному утверждению статуса США как победителя в «хо-лодной войне» помешали последовавшие после развала СССР «от-ступления» – «новая разрядка» 1990-х годов или же объявленная вовремя первого срока пребывания Обамы в Белом доме «перегруз-ка/перезагрузка» отношений с Россией. Как подчеркивает один изнаиболее известных современных американских политологов-международников Уолтер Рассел Мид, «со времени окончания хо-лодной войны важнейшей целью внешней политики США и ЕСстало смещение вопросов международных отношений с позициинулевой суммы (zero-sum) к принципу двойной выгоды (win-win)»2.

1 “America Must Always Lead”: President Obama Addresses West Point Graduates.May 28, 2014. URL: http://www.whitehouse.gov/blog/2014/05/28/america-must-always-lead-president-obama-addresses-west-point-graduates.2 Mead W. R. The Return of Geopolitics. The Revenge of the Revisionist Powers// Foreign Affairs, 2014, May-June issue. URL:http://www.foreignaffairs.com/articles/141211/walter-russell-mead/the-return-of-geopolitics.

57

То есть речь идет о попытке США сформировать такую модельмеждународных отношений, когда победителю (в холодной войне)достается все, в то время как «проигравшая сторона» (в данномслучае новая Россия) должна смиренно встраиваться в очерченныеэтим победителем (США) правила игры. А кто не соответствует,как считают в Вашингтоне, такой политике и в целом сверхглоба-лизации (та же Россия, Иран, самопровозглашенные территориаль-ные образования на Ближнем Востоке или в бывшем СССР), долж-ны подвергнуться международной изоляции, санкциям, всеобщемуостракизму и т. п. В рамках подобного подхода увлекшийся анти-российской риторикой американский президент договаривается дотого1, что ставит знак равенства между Россией, являющейся круп-нейшей евразийской державой, обладающей ядерным оружием ивходящей в число ведущих игроков мировой политики (о чем дажеговорит занимаемое Россией место одного из пяти постоянныхчленов Совета Безопасности ООН), и «Исламским государством» –– образованием, никем в мире не признанным, раздувшимся от«самопиара» и террористическим по своему содержанию, целям идействиям.

На фоне происходящих изменений в международных отноше-ниях претерпевает трансформацию и арсенал средств, формальнонаправляемых на умиротворение конфликтных ситуаций, а напрактике приводящих к их разжиганию. Военная сила все чащеподменяет политические и дипломатические способы ведения ме-ждународных дел, и она в 1990–2000-е гг. выступает в разных об-личиях: «гуманитарная интервенция», «вооруженное вмешательст-во с целью защиты прав человека», «право демократической интер-венции», «комплекс продвижения демократии» (Democracypromotion complex) и др.

Эти различающиеся по названию, но по факту силовые акцииподразумевают нередко ведение боевых действий вооруженнымиконтингентами «ответственных мировых сил» (как правило, либоамериканских, либо натовских, а чаще и тех и других) на террито-рии суверенных государств без согласия на то правительств этих

1 См.: Remarks by Barack Obama at the 68th UN General Assembly. URL:http://www.voltairenet.org/article180368.html.

58

государств и без санкций ООН (Ирак, 2003–2011 гг.; Ливия,2011 г.; Сирия, с 2011 г.). Такого рода силовые акции обосновыва-ются необходимостью быстрой и безотлагательной защиты населе-ния в странах, где обострились межэтнические, межконфессио-нальные, социальные противоречия, растет конфликтный потенци-ал, имеют место масштабные и систематические нарушения правчеловека. Но в практике XXI в., как, впрочем, и в предшествующиедесятилетия, иностранное (американо/натовское) вмешательство вближневосточные и иные конфликты подчинено не столько зада-чам защиты населения от этнических чисток, проявлений религи-озного экстремизма, сколько идее «смены режима», как правило,чем-то не устраивающего глобальных игроков.

Отсюда – предшествующие международному вмешательствуобвинения стран, где идут внутренние конфликты (гражданскиевойны), в том, что они представляют угрозу миру, прочерчиваниеразного рода виртуальных «осей зла», составление политическиангажированными экспертами регулярно обновляемых списков«проблемных» (хрупких, уязвимых, «несостоявшихся») госу-дарств1. В настоящее время в этой возведенной западными страна-ми фантомной конструкции постоянную «прописку», наряду сКНДР, Кубой, а с 2014 г. и Россией (за Крым и Донбасс), имеютдва ближневосточных государства – Иран и Сирия. Последняя, за-метим, при активном американо-европейском участии планомерноуничтожается как государство и все больше превращается в «дикоеполе», что уже фактически произошло с Ираком и Ливией, с кото-рых, тем не менее, сняли ярлык принадлежности к «оси зла».

В наши дни Западу в целом удается эффективно влиять на по-зицию ООН и нейтрализовывать там по многим вопросам усилиясвоих оппонентов, даже в тех случаях, когда инициатива исходитот постоянных членов Совета Безопасности – России или Китая.Ситуация несколько изменилась в 2012–2014 гг. в связи с обсужде-нием в СБ ООН сирийской проблемы, по которой РФ и КНР удава-лось блокировать многие предложенные США/ЕС и их союзника-ми антиасадовские резолюции, которые должны были легитимиро-

1 См., например: Failed states. An annual special report by FP and the Fund for Peace //Foreign Policy, 22 August 2013.

59

вать вооруженное насилие в Сирии с целью смены там режима. Нов том-то и дело, что в самой ООН, создававшейся не для формиро-вания нового мироустройства, а с целью поддержания устойчиво-сти возникшего после Второй мировой войны международного по-рядка и установления законности среди государств, заложены глу-бокие внутренние противоречия. Так, в Уставе этой международ-ной организации подчеркивается как незыблемость государствен-ного суверенитета, так, одновременно, допускается и возможностьустановления порядка силой. Право вето служит инструментом,ограничивающим зону ответственности ООН, но таким образом,чтобы данная организация не могла посягнуть на интересы великихдержав. При этом следует отметить, что ООН, которая прошла че-рез определенные стадии развития, попыталась включением в свойУстав концепции коллективной безопасности укрепить статус-квоза счет международного сообщества, чтобы последнее само высту-пало в качестве уравновешивающего фактора в системе равновесиясил.

Другое дело, что ООН уже давно не располагает достаточнымиполитико-организационными, военными и финансовыми средства-ми для реализации многих положений собственного Устава и осо-бенно для проведения самостоятельных миротворческих акций.Отмечая неспособность Совета Безопасности прибегнуть к реши-тельным действиям в ряде конфликтных зон (в Руанде, на Балканахи т. п.), где имели место этнические чистки, Генеральный секретарьООН Кофи Аннан в «Докладе тысячелетия» 2000 г. оправдал воз-можность «гуманитарного вмешательства» в случае массовых на-рушений прав человека. В развитие этой идеи официально учреж-денная в ООН в сентябре 2000 г. «Международная комиссия повмешательству и государственному суверенитету» представила14 августа 2002 г. на 57-й сессии Генеральной Ассамблеи ООНдоклад «Ответственность по защите» (The responsibility to protect).В нем указывалось, что суверенитет не только предоставляет госу-дарствам право «контролировать» свои внутренние дела, но такженалагает непосредственную ответственность по защите людей,проживающих в пределах границ этих государств. В докладе пред-лагалось, что, когда государство не способно защитить людей –будь то из-за отсутствия возможностей, либо воли – ответствен-

60

ность переходит к широкому международному сообществу1. Напрактике, однако, эту «ответственность» в обход ООН и без учетамнения «международного сообщества» стали «взваливать» на себяСША/НАТО, их союзники и сателлиты. «Гуманитарные интервен-ции» в Ираке, Ливии, неудавшаяся попытка «продавить» такое жевооруженное вторжение в Сирию и Иран красноречиво свидетель-ствуют о возобладании в международных делах «высокомерия си-лы»2. Мир, однако, не стал от этого более предсказуемым и ста-бильным, а новый миропорядок выглядит все больше как «мировойбеспорядок».

Между тем здание однополярного мира не столь монолитно, исама эта конструкция подтачивается развитием параллельной тен-денции – формированием полицентричного мира, который харак-теризуется усилением взаимозависимости стран друг от друга, ус-ложнением механизмов и институтов системы международных от-ношений3.

На международную арену с разной степенью решительностивыходят десятки растущих государств, осуществляющих своювнешнюю политику на основе потенциала и мощи, которая можетбыть военной, экономической, дипломатической или культурной.В качестве факторов мирополитического процесса все чаще высту-пают транснациональные корпорации, различные неправительст-венные и надгосударственные объединения. Они в условиях глоба-лизации активнее замещают традиционные международные струк-туры и государства-нации. В процессе перебалансировки междуна-родных отношений – как между традиционными участниками, го-сударствами и межгосударственными структурами, так и относи-

1 ООН, Генеральная Ассамблея, 14.08.2002, Пятьдесят седьмая сессия. ДокументА/57/33. ООН. [Официальный сайт]. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N02/525/72/IMG/N0252572.pdf?OpenElement.2 Выражение принадлежит американскому политику Джеймсу Фулбрайту, резкораскритиковавшему в своей широко известной книге (Fulbright J. W. The Arrog-ance of Power. New York: Random House, 1966) военную интервенцию США в Ин-докитае.3 См. подробнее: Россия в полицентричном мире. М.: «Весь мир», 2011; Азия иАфрика в современной мировой политике. М.: ИМЭМО РАН, 2012; Глобальнаяперестройка. М.: «Весь мир», 2014.

61

тельно новыми игроками (гражданским обществом, бизнесом, се-тевыми структурами и пр.) – активизируются многочисленные не-государственные акторы, формирующие новые уровни (например,транснациональные) и формы (например, глобальные сети) взаи-модействия.

Ряд относительно недавно возникших международных объеди-нений (Группа 20, группа стран БРИКС, Шанхайская организациясотрудничества) пытается сформировать на мировой геополитиче-ской сцене альтернативную повестку дня, бросающую вызов ухо-дящей в прошлое конструкции однополярного мира, сторонникамикоторого еще остаются в США многие политики. Предпринимают-ся попытки запустить отличные от западно-глобалистского мейн-стрима проекты – такие как начинающий функционировать с 1 ян-варя 2015 г. Евразийский экономический союз (ЕАЭС) или же во-енно-политический союз стран Персидского залива, где лидерствоСаудовской Аравии как в региональных делах, так и на мировойэнергетической сцене остается пока никем не оспоренным; реаль-ностью становится прорыв в сферу глобальной экономики и геопо-литики Китая, быстрый рост потенциала Индии.

На фоне возросшего в мировой политике значения энергетиче-ского фактора и усиления конкуренции за доступ к энергоресурсам(эту конкуренцию уже окрестили «энергетической гонкой») стра-ны, обладающие крупными нефтяными и газовыми запасами (Рос-сия, а также такие ближневосточные игроки, как Иран, СаудовскаяАравия, Катар и др.), во многом определяют состояние мировогополитического климата и, соответственно, уровень конфликтности.Также трудно представить себе сегодня решение многих проблем(конфликты, ядерные программы, изменение климата и пр.) безучастия большой группы развивающихся стран, относимых в не-давнем прошлом к категории «слаборазвитых», но серьезно про-двинувшихся за последний период по пути экономического разви-тия.

Таким образом, формирующаяся в XXI в. полицентричная сис-тема международных отношений отличается многоуровневым ивысокоподвижным характером. Ее становление, однако, не обхо-дится мирно и без потрясений, свидетельство чему – цепь развер-нувшихся локальных конфликтов, среди которых ближневосточ-

62

ные занимают особое место, что не удивительно в виду особой зна-чимости Ближнего Востока1 и Северной Африки (БВСА).

Геостратегическая значимость региона БВСАи потенциал его конфликтности

Этот регион остается одной из важных несущих конструкцийсовременной мировой экономики и всей системы международныхотношений. Его значимость определяется в немалой степени тем,что регион является одной из важнейших ресурсных «кладовых»развитых индустриальных стран, а также таких развивающихсястран и растущих держав, как Китай и Индия. На долю ведущихэкспортеров энергоносителей – государств Персидского заливаприходится около 19% добываемой в мире нефти и 8% природногогаза. Кроме того, они обладают 37% доказанных мировых запасовнефти и 25% газа. Саудовская Аравия стоит на первом месте понефтяным запасам, а Катар – на третьем месте по запасам газа. Со-гласно прогнозам, доля ближневосточного региона в мировой неф-тедобыче возрастет в 2020 г. с 28% до 33%2. Поскольку большаячасть местных углеводородов реализуется на рынках Европы иАзии, стратегическое значение Ближнего Востока в предстоящиедесятилетия будет только расти. Таким образом, военно-политическая и экономическая ситуация в этом регионе в значи-тельной степени влияет на состояние мирового рынка энергоноси-телей, а также на рынок вооружений.

Помимо этого, что немаловажно, Ближний Восток –– это исвоего рода сердцевина «мира ислама», особый религиозно-культурный ареал, влияющий на положение дел в межцивилизаци-онных отношениях в Европе, в других частях мира, т.е. там, где

1 Он, согласно классификации ООН, включает в себя следующие государства:Египет, Бахрейн, Израиль, Иордания, Иран, Ирак, Йемен, Катар, Кипр, Кувейт,Ливан, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Саудовская Аравия, Сирия, Тур-ция.2 Ульрихсен К.К. Персидский залив: есть ли жизнь после нефти? // Россия в гло-бальной политике, 2011, № 5, сентябрь-октябрь.

63

наряду с представителями других конфессий имеется значитель-ный массив приверженцев ислама.

Несмотря на то, что взаимозависимость в эпоху глобализациивсе больше определяет отношения между народами и государства-ми, этнические, национальные, религиозные проблемы и создавае-мые ими различия, как межгосударственные, так и внутригосудар-ственные, не исчезают и создают питательную почву для эскалациинасилия. На почве противоречий между национально-этническимии религиозными группами и происходит на Ближнем Востокебольшая часть конфликтов, вооруженных столкновений, войн. Онисоздают угрозу безопасности отдельных граждан, национальных ирелигиозных меньшинств, а также целостности и стабильности го-сударств, поскольку «защита соотечественников» или же едино-верцев часто становится оправданием для вмешательства однихгосударств в дела других.

По числу конфликтов Ближний Восток может посоревноватьсяс Африкой, занимающей первенство в этом печальном списке. Со-гласно подсчетам СИПРИ, из 69 вооруженных конфликтов в мире с2001 по 2010 гг. 8 (т.е. 12% всех конфликтов) приходились наБлижний Восток1.

Конфликты в таком геостратегически значимом регионе, какимявляется Ближний Восток, равно как и в целом проблематика за-тронутых вооруженными конфликтами «уязвимых», «неустойчи-вых» государств выходит в глобальной повестке дня в сфере со-действия международному развитию на передний план. Дейст-вующая в рамках Организации экономического сотрудничества иразвития (ОЭСР) Международная сеть по нестабильным и затрону-тым конфликтами государствам насчитала в мире в 2000-е годы 47«проблемных» стран с населением около 1.5 млрд человек. С нача-лом арабских революций на Ближнем Востоке и в Северной Афри-ке число «проблемных» государств возросло, и они включены вдополнении к Ираку и палестинской автономии в список госу-

1 SIPRI Yearbook 2012. Armaments, disarmaments and international security. OxfordUniversity Press, 2012. P. 15–16.

64

дарств, нуждающихся в помощи со стороны ООН, ОЭСР, между-народных банковских структур1.

К 2014 г. на Ближнем Востоке произошло в общей сложности15 конфликтов и войн. Из них только несколько (Война в Заливе2003 г.; Вторая израильско-ливанская война 2006 г.) носили харак-тер межгосударственных, при том что в ряде случаев (в Ираке с2003 г., в Ливии в 2011 г., в Бахрейне в 2011 г., в Йемене, а также вСирии с осени 2014 г.) имела место также и практика силового ре-шения конфликтных ситуаций посредством международного вме-шательства или же «гуманитарных интервенций». Наряду с сило-вым воздействием на конфликтующие стороны нередки стали наБлижнем Востоке и случаи организации переговорно-трансформационного процесса, центральные места в котором за-нимают, как правило, США, Саудовская Аравия, Катар (иногда приучастии ООН). Возрастает посредническая роль в конфликтах ре-гиональных организаций – Лиги арабских государств (ЛАГ), Сове-та сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ) (см. под-робнее о его деятельности в Главе 5).

И все же большая часть конфликтов на Ближнем Востоке име-ет внутренний характер, и потому урегулировать их особеннотрудно, а часто и просто невозможно. Такие конфликты представ-ляют собой, как правило, действия по разрешению социально-политических, национально-этнических, религиозных и иных про-тиворечий с применением вооруженного насилия. В основе боль-шинства текущих на Ближнем Востоке конфликтов лежит противо-борство правительства с вооруженной и организованной оппозици-ей, ставящей своей целью захватить власть. К этой категории отно-сятся гражданские войны (например, в Ираке с 2003 г. по настоя-щее время; в Ливии с 2011 г. по н/в; в Сирии с 15 марта 2011 г. пон/в; в Египте в 2011–2013 гг.), а также так называемые этническиеконфликты, возникающие в результате стремления к государствен-ному обособлению групп людей, идентифицирующих себя как са-мостоятельный этнос, порой инорелигиозный. Подобные конфлик-

1 Доклад о мировом развитии 2011. Конфликты, безопасность и развитие. Вашинг-тон: Международный банк реконструкции и развития / Всемирный банк, 2011.

65

ты (например: израильско-палестинское противостояние; воору-женное движение за создание в Западной Сахаре независимого отМарокко государства; борьба за создание независимого Курдиста-на – в Ираке и Турции; конфликт в Йемене, имеющий признакисепаратистского движения Юга против Севера; шиитские восста-ния в Йемене и на Бахрейне в 2000-е годы) могут развиваться вформе гражданских войн, вовлекая при этом в свою орбиту сосед-ние страны, заинтересованные стороны, региональные и мировыедержавы.

Наблюдаются на Ближнем Востоке и своего рода идеолого-террористические войны (в Израиле; в Йемене с 2010 г.; в Сирии иИраке, особенно с момента провозглашения там в 2014 г. «Ислам-ского государства»), в которых действуют как местные исламист-ские группировки и движения, так и джихадистские организациитранснационального типа.

Имеется целый ряд устоявшихся факторов, вызывающих кри-зисные явления на Ближнем Востоке.

Это, как уже отмечалось во Введении, внутреннее раздробле-ние стран по конфессиональному, национальному, этническому,клановому и пр. признакам, учитывая, что границы большинствасовременных ближневосточных государств были проведены про-извольно – только лишь в соответствии с разграничением послеПервой мировой войны сфер интересов Великобритании, Франциии России (Соглашение Сайкс–Пико 1916 г.) и без учета этнических,национальных, культурных связей местных племен и народов, чтоимело своим следствием разделение тех из них, кто имел общиекультуры и веры. По справедливому замечанию турецкого лидераРеджепа Эрдогана, «каждый конфликт в этом регионе был спроек-тирован (was designed) век назад, когда границы Ближнего Востокабыли после Первой мировой войны перекроены»1.

Специфическим фактором, усиливающим конфликтность, ста-ли на Ближнем Востоке демографические сдвиги, которые привелив ряде стран (Алжир, Египет и др.) к резкому увеличению числен-

1 Daloglu T. Erdogan’s blame game holding Turkey back // Al-Monitor, 14 October2014. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2014/10/turkey-kurds-erdogan-negative-narratives.html.

66

ности молодежи, лишенной по большей части работы (см. об этомподробнее Главу 14).

Противоречия, приводящие к внутригосударственным воору-женным конфликтам, часто порождены несправедливым – истин-ным или мнимым – распределением государственного бюджета,отношением властей к экономическим, социальным, экологиче-ским проблемам тех или иных территорий, на которых компактнопроживают отдельные этнические общности. Конфликт можетбыть гальванизирован отсутствием реформ или неуспехом в ихпроведении, что, как правило, сопровождается коррупцией в верх-них эшелонах власти и обнищанием «низов».

В вооруженное противостояние может вылиться и неудовле-творенность своим положением в политических системах и органахгосударственной власти отдельных этнических или религиозныхгрупп. Причиной конфликта часто становится культивируемое вла-стями политическое неравенство в отношении представителей от-дельных конфессий и этносов (Ирак, Сирия, Турция, Ливан), ихдискриминация (реальная или мнимая) в системе государственногоуправления, преобладание в ней, равно как в армии, полиции,службе безопасности, представителей какого-либо одного этносаили религиозной группы в ущерб другим1.

Остается в силе и такой конфликтогенный фактор, как столк-новение интересов мировых сил, их склонность прибегать к воен-ной силе для достижения своих целей или же продвижения идей(либерализм, демократия, защита прав человека или этническихменьшинств, борьба с терроризмом и радикальным исламом). В тоже время в XXI в. конфликты и войны, в том числе и на БлижнемВостоке и в Северной Африке, претерпевают некоторую модифи-кацию, обретая новые черты.

«Новые войны» на Ближнем Востоке

1 См. подробнее о причинах и предпосылках конфликтов: Малышева Д. Б. Кон-фликты в развивающемся мире, России и Содружестве Независимых Государств:религиозный и этнический аспекты. М.: ИМЭМО РАН, 1997.

67

Так вот, в отличие от классических войн XX в., представляв-ших собой вооруженную борьбу (главным образом между государ-ствами), нацеленную на разрушение потенциала противника с це-лью его последующего политического и экономического подчине-ния, вооруженные (и преимущественно внутригосударственные)конфликты XXI в. определяются, как правило, иными параметра-ми – ограниченностью политических целей противоборствующихсторон, выдвижением на первый план более частных противоречиймежду сторонами, количественным и качественным ограничениемпределов применения военной силы, сравнительно небольшимитерриториальными масштабами противоборства и относительнокороткой продолжительностью вооруженного противостояния.

Изменилось и само содержание подобного вооруженного про-тивоборства. Как подмечает российский ученый-международникА.Д. Богатуров, «политическая составляющая войн не просто сталавровень с военной, а в заметной степени начала перевешивать ее,по крайней мере по размерам затрачиваемых для победы организа-ционных, политико-идеологических, информационных, финансо-вых, экономических и иных невоенных ресурсов… В нынешнемвеке политическая цель нападения – не столько устранение врага,сколько приобретение партнера. Партнера, конечно, не равного, амладшего, ведомого, подчиненного, чувствительного к всесторон-нему влиянию более сильного участника такого партнерства»1.

Война и конфликт, подчеркивает другой известный российскийполитолог Н.А. Косолапов, это – «крайние формы негативных…социальных взаимодействий. Однако между этими относительны-ми крайностями лежит обширная ‘серая зона’ переходов конфликтав войну и обратно, имеющая особо большое значение примени-тельно к динамике событий на Большом Ближнем Востоке»2.

Как уже отмечалось выше, относительно новым явлениемXXI в. стало увеличение числа так называемых «негосударствен-

1 Богатуров А. Д. «Принуждение к партнерству» и изъяны неравномерного мира //Россия в глобальной политике, 2011, № 6, ноябрь-декабрь.2 Типология конфликтов: «новые войны» и ситуация на Ближнем Востоке (сбор-ник). М.: ИМЭМО РАН, 2013. С. 46-47.

68

ных конфликтов». Их участники1 (вооруженные отряды, сформи-рованные на основе клановой, этнической или религиозной при-надлежности; транснациональные иррегулярные вооруженныеформирования типа «Аль-Каиды» или «Исламского государства»;обычные бандформирования или наркообъединения и пр.) проти-востоят либо правительствам, либо гражданскому населению, ста-новящемуся объектом насильственных и/или террористическихдействий со стороны таких негосударственных субъектов.

Близки к типу «негосударственных конфликтов» и так назы-ваемые «сетевые (твиттерные) войны». Их – часто под флагом про-движения демократии, а фактически с целью осуществления«цветных революций», смены режимов – ведут с помощью новей-ших информационных технологий против правительств и правя-щих режимов негосударственные структуры, управляемые нередкоизвне «третьей силой». Однако на Ближнем Востоке редко удаетсязадействовать «цветные революции», успешно примененные в1990-е годы и в первом десятилетии XXI в. в ряде стран мира – восновном европейских. На Ближнем Востоке, как и в некоторыхдругих регионах, место «цветных революций» занимает технология«смены режимов». Хотя ей часто и придается видимость «мирногопроцесса» («продвижения демократии» и пр.), наполняется она, какправило, иными атрибутами. Речь идет о таких «моторах» кон-фликта, как прошедшие предварительную подготовку вооружен-ные и хорошо экипированные отряды боевиков; об охоте на со-трудников правопорядка, захвате государственных учреждений икультовых зданий, запугиваниях, ограничениях в правах или дажео физическом уничтожении национальных и религиозных мень-шинств. К этому можно добавить явления, ставшие печальным ан-туражем большинства конфликтов на Ближнем Востоке и за егопределами – грабежи, убийства, теракты.

Употребляемые применительно в основном к внутригосудар-ственным вооруженным противостояниям на Ближнем Востоке

1 См. подробнее: Негосударственные участники мировой политики. М.: АспектПресс, 2013.

69

термины «ассиметричный»1, «неконвенциональный», «нелиней-ный» конфликты подразумевают сочетание в подобных вооружен-ных противостояниях традиционных методов борьбы с партизан-скими действиями, включая сюда и террористические. Есть и такаяразновидность «новых войн», как «гибридная» (см. об этом такжеГлаву 1). В ней для нанесения максимального ущерба противникуиспользуются все имеющиеся средства (пропаганда, дипломатия,экономические санкции, финансы) – вплоть до провоцированиясоциальных беспорядков и вооруженных конфликтов на границах –за исключением прямого применения вооруженной силы одногогосударства против другого2.

И, разумеется, новое измерение конфликтам на Ближнем Вос-токе придает такое явление, как транснациональный исламизм.

Транснациональный исламизмкак движущая сила «новых войн»

Для этого явления характерно в целом агрессивное неприятиеевропейско-христианских духовных ценностей, повышенная поли-тическая активность, готовность прибегнуть к насильственным ме-тодам, включая террористические. Ныне из «государственного»,

1 См. Дериглазова Л. В. Ассиметричный конфликт: уравнение со многими неиз-вестными. Томск: Изд-во Томского университета, 2009.2 Любопытно, как в связи с рассуждениями о проводимой Россией в сирийском иособенно украинском кризисе метода «гибридной войны» министр иностранныхдел РФ Сергей Лавров посоветовал применить этот термин в отношении, преждевсего, США и американской стратегии войны: «… она по-настоящему гибриднаяи направлена не столько на военный разгром противника, сколько на смену режи-мов в государствах, проводящих неугодную Вашингтону политику. Используютсяфинансовый и экономический нажим, информационные атаки, наращивание дав-ления чужими руками по периметру границ соответствующего государства и, ра-зумеется, информационное и идеологическое воздействие при опоре на финанси-руемые извне неправительственные организации». См.: Выступление Министраиностранных дел России С.В. Лаврова на XXII ассамблее Совета по внешней иоборонной политике, Москва, 22 ноября 2014 года. Министерство иностранныхдел Российской Федерации. [Официальный сайт]. 2686-22-11-2014 URL:http://mid.ru/brp_4.nsf/0/DC5FF1F87726417FC3257D9800518D9A.

70

т.е. находящегося под контролем какого-то одного или несколькихцентров, исламизм превратился в «стихийный», полицентрический,гораздо менее управляемый. Он все моложе и агрессивнее, а глав-ное – он становится транснациональным, заполняя идеологическуюпустоту, образовавшуюся после краха великих экспериментов,проводившихся на Ближнем Востоке в постколониальную эпоху.

Как отмечает В.В. Наумкин, «при всей разнородности исламдавно пытается выступать в качестве коллективного транснацио-нального политического игрока, во всяком случае, таковым ужестал политический ислам… Сегодня идея всемирной уммы – однаиз теоретических основ любого исламского проекта. В суннитскомварианте из нее логически вытекает концепция исламского госу-дарства» (подчеркнуто мною. – Д. М.)1.

Осуществляемые участниками целого ряда таких «исламскихпроектов» теракты трактуются нередко в терминах геополитики игеоэкономики – как ответ богатому Северу со стороны бедногоЮга, разрыв между которыми представляется идеологам «полити-ческого ислама» фатальным. Все современные радикалы, исполь-зующие ислам в качестве идеологии, утверждают, что возврат кэгалитаризму шариата и к воссозданию правил общественной жиз-ни, обязательных для «истинных», «правоверных» мусульман – этодейственный способ борьбы с коррупцией, эксплуатацией, пре-ступностью, другими недугами современного мира. Это «зло» воз-никает, по их мнению, из-за того, что в мире доминируют западная«материалистическая» система и либерализм (а десятилетиямираньше господствовали социализм и марксизм).

Между тем, хотя радикализм в религиозном обличье и занялустойчивую нишу в ближневосточной политике, от его проявленийстрадают в немалой степени сами народы региона. Трансформацияверы в радикальную идеологию определяет политическую позициюисламистов, которые смыкаются фактически с экстремистскимиполитиками и партиями, выступающими против демократии, правчеловека и свободы совести.

1 Наумкин В.В. Ислам как коллективный игрок // Международные процессы, 2006.Т. 4, № 1 (10), январь-февраль. С. 44.

71

Нынешний весьма опасный период активизации экстремизма с«мусульманским лицом» ведет отсчет, пожалуй, с 1984 г.: тогда повсему Ближнему Востоку международные мусульманские органи-зации (особенно на этом поприще отличилась Лига исламского ми-ра) набирали добровольцев – молодых исламских радикалов, и на-правляли их в Пешавар (Пакистан) на границу с Афганистаном.Там в специальных лагерях готовилось пополнение муджахедам,воевавшим с советскими войсками. Всей этой операцией с одобре-ния ЦРУ руководила пакистанская Межвидовая военная разведка(Inter-Service Intelligence, ISI) и Саудовское министерство разведки.Саудовцы, по версии французского исследователя Оливера Руа,сделали ставку на афганских муджахедов не только из желанияпродемонстрировать верность идее мусульманской солидарности,но и руководствуясь задачами реальной политики: подорвать в ре-гионе влияние Ирана, насадить здесь собственную версию суннит-ского фундаментализма, близкую к ваххабитской школе – «анти-шиитской и отличающейся консерватизмом»1. Пакистан использо-вал афганскую войну, чтобы установить союзнические отношенияс США, а также и со сторонниками и пропагандистами «неовахха-бизма». Как пишет Руа, пакистанские политики понимали, что со-ветские войска рано или поздно уйдут из Афганистана; а посколькунад ними постоянно довлела индийская угроза, они надеялись рас-ширить сферу своего влияния от Кабула до Ташкента, включив внее, таким образом, и советских мусульман2.

Что касается США, то их мотивация в тот период была обу-словлена стремлением установить контроль над движениями «по-литического ислама», пытались они также манипулировать исла-мизмом в выгодном для себя направлении. Однако американскаятактика, нацеленная на то, чтобы – как это было в случае с Аль-Каидой – контролировать экстремизм в «мире ислама», не оправ-дала себя. Выпущенный в Афганистане джинн радикализма «вы-шел из бутылки» и обратился против своего создателя. Но этого иследовало ждать, учитывая антиамериканизм, изначально прису-

1 Roy O. Changing patterns among radical Islamic movements // The Brown Journal ofWorld Affairs, 1999, Winter/spring. Vol. VI, issue 1. P. 116.2 Ibid.

72

щий транснациональному исламизму, различным течениям «поли-тического ислама», включая и его умеренные крылья. Нельзя при-знать удачными и более поздние американские инициативы в от-ношении «Исламского государства», которое так и не удалосьудержать под контролем, так что теперь, в случае выхода его влия-ния за пределы Сирии и Ирака, это грозит эскалацией конфликтно-сти, чревато возникновением на Ближнем Востоке новых угроз ирисков безопасности.

Сотни тысяч молодых боевиков прошли через афганскую«сеть», став «бойцами джихада», а своего рода «Афганский интер-национал» превратился в ударную силу неоисламистов. После вы-вода из Афганистана советских войск они разбрелись по государ-ствам Ближнего Востока и Северной Африки, основав на местахразрозненные радикальные группировки, участников которых ста-ли именовать «афганцами». В начале 1990-х годов эти группы по-вернулись против Запада, поскольку вывод из Афганистана совет-ских войск, а потом и распад СССР снизил антисоветскую мотива-цию их деятельности. К тому же войны в Заливе дали нового вра-га – Запад, США, саудовский режим, предоставивший «армиямбезбожников» территорию королевства. С 1994 г. те же внешниесилы, которые в 1980-е годы спонсировали муджахедов, сделалиставку на движение Талибан.

Образованная в 1989 г. Осамой бин Ладеном организация«Аль-Каида» (трактуется как «основа», «база») создала разветвлен-ную международную структуру, имеющую ячейки во многих стра-нах и регионах, включая США и Европу. В отличие от арабскихорганизаций экстремистской направленности, осуществлявших ак-ты террора против США, Запада и во имя палестинского дела, нопочти всегда под светскими лозунгами (что не удивительно, по-скольку христианами была значительная часть активистов и лиде-ров Организации освобождения Палестины), радикалы нового по-коления развернули на мировой арене религиозно обусловленнуювойну. В начале 1998 г. Осама бин Ладен подписал соглашение осотрудничестве с лидерами египетской организации «Джихад»Мустафой Хамза и Ахмедом аль Завахири. Тогда же они объявилио создании «Мирового фронта джихада», или «Всемирного ислам-

73

ского фронта борьбы с иудеями и крестоносцами» (World IslamicFront for the Struggle against Jews and Crusades)1.

В XXI в. знамя полуразгромленной в 2000-е годы в Афганиста-не «Аль-Каиды» подхватил «транснациональный халифат» в виде«Исламского государства».

Рожденная в 2006 г. в недрах «Аль-Каиды», радикально-исламистская организация суннитского толка «Исламское государ-ство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) с 2011 г. принимала (вместе с дру-гими исламистскими боевиками и светской оппозицией) деятель-ное участие в поддержанной Западом антиасадовской войне в Си-рии. Развязав затем кровопролитный конфликт с правительствомИрака, его религиозными общинами (шииты, христиане, езиды),этническими меньшинствами (курды, армяне) и быстро захвативзначительную часть страны, ИГИЛ провозгласил 29 июня 2014 г.на подконтрольных территориях в Ираке, а также и в Сирии «Ис-ламский халифат» и стал именовать себя «Исламским государст-вом» (ИГ).

Между ним и другими радикальными движениями исламист-ского толка нет особых идеологических расхождений, но зато естьразличия с точки зрения географического присутствия. Если «Аль-Каида», например, при том что она контролировала определенныегосударства (Судан, Афганистан, Пакистан), была террористиче-ской организацией, не стремившейся к постоянному присутствиюна какой-либо территории и остававшейся лишь движением, то ИГ,как то говорит само его название, видит себя транснациональнымобъединением, способным расширить свои географические рамки ине ограничиваться лишь Ираком и Сирией. Руководитель амери-канского исследовательско-разведывательного центра «Стратфор»Джордж Фридман отмечает в связи с этим: «Поскольку группиров-ка часть своего влияния распространяет на поддержку разрознен-ных партизанских формирований и содержит значительный терро-ристический аппарат, она становится в регионе чем-то новым, аименно – исламистским движением, действующим как региональ-ное государство… Группировка ведет себя как геополитическая

1 Roy O. Op. cit. P. 117.

74

структура, и пока она будет существовать, от нее будет исходитьгеополитический вызов»1.

Несмотря на кажущийся архаизм установок, организациитранснационального исламизма наподобие «Аль-Каиды» или ИГ –больше продукт современной глобализации, нежели исламскогопрошлого. Они используют в основном два международных язы-ка – английский и арабский; идентифицируют себя как «мусульма-не», а не граждане конкретных государств; легко меняют местапроживания, не будучи укоренены на какой-то конкретной родинеили обременены родственными, племенными, этническими, нацио-нальными корнями и связями. Эти организации создали огромнуюинформационно-пропагандистскую сеть почти во всех странах ми-ра, и их адепты общаются между собой через Интернет и спутни-ковые телефоны. Примечательно, что религиозные фанатики самисели за штурвалы сложных в управлении реактивных самолетов,протаранивших 11 сентября 2001 г. Международный торговыйцентр в Нью-Йорке и Пентагон.

Опасность состоит и в том, что эти группировки и движениярасширяют ареал своей деятельности, и вот уже под влияниемближневосточных реалий в районе Африканского Сахеля своейдеструктивной ролью отмечаются в местной политике такие спе-цифические группировки и движения радикального исламизма как«Аль-Каида Исламского Магриба», «Боко Харам» (что означает«запрет на западное образование»), «Аш-Шабааб» («молодые»,«ребята») и другие. Они и их ближневосточные единомышленникисбиваются в достаточно аморфные объединения, распадаются,вновь возникают под другими названиями, меняют руководителей,словом, становятся все менее уловимыми. Тем более трудно пред-сказать заранее, какие противоречия могут привести в этом регионек внутренним конфликтам, а какие вызвать международный кри-зис, хотя в этих противоречиях нет ничего фатально предопреде-ленного, они – результат действия глубоко скрытых факторов.

1 Friedman G. The Islamic State reshapes the Middle East // Stratfor, 25 November2014. URL: http://www.stratfor.com/weekly/islamic-state-reshapes-middle-east#axzz3K17snwq.

* * *Эскалация транснационального экстремизма и в целом стреми-

тельно меняющаяся обстановка на Ближнем Востоке, конфликто-генность которого многократно усилилась после прокатившейся порегиону Арабской весны, ставит Россию перед новыми вызовами,побуждая ее определиться со своим местом и на Ближнем Востоке,и в формирующейся полицентричной системе международных от-ношений.

Россию тревожит возникающий в результате интернационали-зации ближневосточных конфликтов общий хаос, дезинтеграциястран, разграбление запасов оружия, накопленных свергнутымирежимами, и использование его в подрывных и противоправныхцелях. Вызовом для России становится также распространение помиру и в российских мусульманских регионах радикальной исла-мистской идеологии, угрожающей хрупкому межнациональному имежрелигиозному миру, самой безопасности РФ. Опасно и то, что вслучае реализации радикальными исламистами своих целей наБлижнем Востоке и в Северной Африке волна экстремизма можетдокатиться до Юга России, сопредельных с ней государств Южно-го Кавказа и Центральной Азии.

Следовательно, для России, заинтересованной в обретении ро-ли одного из влиятельных центров современного мира, важнейшегофактора глобального равновесия геополитической стабильности исбалансированности в мировой политике, важно и дальше обозна-чать свое присутствие в стратегически важном для нее ближнево-сточном регионе. При этом России необходимо будет брать на себяинициативу по части продвижения и налаживания там структур иорганизаций региональной безопасности. Это будет служить ста-билизации непрочных границ региона, противодействию там угро-зам безопасности. Для того чтобы играть такую роль, России при-дется восстановить свое положение динамичного ядра мировой по-литики, стать важной составной частью позитивных перемен в ми-ре, влиятельным участником созидания полицентричного мира.

76

Глава 3

КОНФЛИКТНАЯ СТРАТЕГИЯСОВЕТА СОТРУДНИЧЕСТВА АРАБСКИХ

ГОСУДАРСТВ ЗАЛИВА1 НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Совет сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ),объединивший шесть государств – Бахрейн, Катар, Кувейт, Объе-диненные Арабские Эмираты (ОАЭ), Саудовскую Аравию и Оман,был создан в 1981 г. В это время в регионе Персидского залива шлакровопролитная война между Ираном и Ираком, и Совет сотрудни-чества оказался вынужденным выработать в отношении нее своюпозицию. Эта позиция заключалась в необходимости добиться пре-кращения огня между воюющими сторонами. Государства-членыССАГЗ выступили в качестве посредников. В то же время, хотяобщая позиция была определена, она не препятствовала государст-вам-членам проводить свой собственный курс. Саудовская Арави иКувейт предоставили финансовую помощь Ираку, тогда как Омани Дубай сохранили торговые отношения с Ираном. Оман, имевшийтесные исторические связи с Ираном, выступил против его эконо-мической и политической изоляции, на которой в период войнынастаивали ближайшие союзники Ирака Египет и Саудовская Ара-вия. Оманское посредничество способствовало достижению согла-шения о прекращении огня между воюющими сторонами. Такимобразом, все государства-члены ССАГЗ были заинтересованы впрекращении конфликта, который дестабилизировал региональнуюобстановку и негативно влиял на все страны региона.

1 Его также называют Совет сотрудничества арабскитх государств Персидскогозалива (ССАГПЗ).

77

Основные направлениядеятельности ССАГЗ в 1990-е годы

ССАГЗ с момента своего создания стала уделять вниманиеближневосточному конфликту. Это было необходимо для укрепле-ния позиций этой региональной организации на арабском геополи-тическом пространстве. ССАГЗ поддерживал курс на мирное раз-решение конфликта на основании инициативы, выдвинутой в1981 г. саудовским наследником престола Фахдом (позже ставшимкоролем). Она получила признание и со стороны Лиги арабскихгосударств (ЛАГ) на саммите в Фесе в 1982 г.

ССАГЗ был последовательным сторонником политическогоурегулирования конфликта между арабскими странами и Израи-лем, что находило отражение в конкретных действиях – поддержкеи участии в Мадридской мирной конференции в 1991 г., в эконо-мических совещаниях стран Ближнего Востока, в том числе и Из-раиля, и, наконец, в поддержке инициативы принца Абдаллы (ко-роля Саудовской Аравии до января 2015 г.). Она легла в основуобщеарабской позиции по ближневосточному урегулированию,утвержденной ЛАГ на своем саммите в Бейруте в 2002 г.

Стремление к мирному разрешению конфликтных ситуацийбыло характерно для отношения ССАГЗ к территориальным спо-рам между государствами-членами этого регионального объедине-ния. Отсутствие демаркированных границ создавало основу дляпритязаний соседних стран на территории, которые каждая из кон-фликтующих сторон считала своими. Большинство спорных вопро-сов удалось разрешить мирно, на основе взаимных уступок. Дли-тельное время не удавалось решить только территориальный кон-фликт между Бахрейном и Катаром. В декабре 1996 г. на саммитеССАГЗ в Дохе для урегулирования отношений между Катаром иБахрейном была создана комиссия под руководством СаудовскойАравии, членами которой стали представители Кувейта, ОАЭ иОмана. Деятельность этой комиссии не дала результатов, и она бы-ла вскоре распущена.

Решение вопроса было передано в Международный суд в Гаа-ге. В мае-июне 2000 г. проходили слушания по этой проблеме.В марте 2001 г. – в основном в пользу Бахрейна – суд вынес свой

78

вердикт, который был, тем не менее, принят обеими странами. Онипосле подписанного в сентябре 2001 г. меморандума о взаимопо-нимании приступили к реализации ряда совместных экономиче-ских проектов.

В сентябре 1992 г. обострилась конфликтная ситуация междуСаудовской Аравией и Катаром. Конфликт грозил перерасти в воо-руженное противостояние, но вмешательство ССАГЗ предотврати-ло развитие событий в этом направлении. Для решения территори-альной проблемы Катар предпринял ряд демаршей с тем, чтобызаставить своих партнеров по ССАГЗ обратить внимание на егоконфликт с Саудовской Аравией и предпринять шаги к его урегу-лированию, в котором были заинтересованы все государства-членыэтой региональной организации. Их усилия, однако, не увенчалисьуспехом, и конфликт между Катаром и Саудовской Аравией былразрешен при посредничестве Х. Мубарака, занимавшего тогдапост президента Египта. Итогом урегулирования конфликта сталаосуществленная в 1999 г. демаркация сухопутной саудовско-катарской границы. Делимитация морской границы между двумястранами была осуществлена в 2001 г. На саммите ССАГЗ, состо-явшемся в Маскате в декабре 2008 г., приветствовалось созданиесовместного координационного совета между Саудовской Аравиейи Катаром.

Приверженность мирным способам разрешения конфликтовбыла основой стратегии ССАГЗ, заинтересованного в стабильнойрегиональной ситуации, так как экономика входивших в него госу-дарств-производителей нефти и газа зависела от поставок этих ви-дов энергетического сырья на внешний рынок.

Иракские претензии в отношении Кувейта государства ССАГЗне смогли урегулировать мирными средствами. В августе 1990 г.Ирак напал на Кувейт и оккупировал его. Совет сотрудничестваосудил агрессию и потребовал немедленного вывода войск из Ку-вейта. В ситуации, когда Ирак отказывался выполнить это требова-ние и не был готов к компромиссу, государства ССАГЗ принялиучастие в военной операции многонациональных сил под эгидойСША, направленной на освобождение Кувейта. Они тем самымподтвердили принцип обеспечения коллективной безопасности,когда агрессия против одного из членов организации рассматрива-

79

ется как агрессия против всех ее членов. Принимая во вниманиенизкий военный потенциал участников этого объединения, обра-щение к внешних союзникам представлялось вполне оправданным.

Иракский кризис 1990–1991 гг. стал переломным в ходе разра-ботки подходов к обеспечению региональной безопасности. ССАГЗусилил военные связи с основными своими союзниками – США истранами Европейского союза. Защита независимости и территори-альной целостности государств-членов осуществлялась как совме-стными усилиями на основе развития сотрудничества в военнойобласти и области безопасности, так и при помощи стратегическихсоюзников, обеспечивавших поставки современного вооружения,подготовку военных кадров и защиту от возможного нападенияизвне.

Политика ССАГЗ в период Арабской весны

Ситуация в регионе Ближнего Востока резко изменилась с на-чалом Арабской весны. После падения правящих режимов в Туни-се и Египте в 2011 г. и мощных протестных выступлений, которыеохватили целый ряд арабских стран, ССАГЗ активизировал своюполитику в регионе Ближнего Востока. Его позиции по ситуации вЛивии, Йемене и Сирии стали определяющими для Лиги арабскихгосударств (ЛАГ), которая должна была взять на себя ответствен-ность за решение проблем арабского мира. Призыв к защите мир-ного населения в Ливии впервые прозвучал на заседании ССАГЗ, азатем он был поддержан ЛАГ, призыв которой к созданию беспо-летной зоны над Ливией был поддержан Советом БезопасностиООН. Военная операция НАТО с непосредственным участием вней двух государств-членов Совета сотрудничества – Катара иОАЭ, привела к падению режима М. Каддафи.

Успешными были шаги ССАГЗ по разрешению кризиса в Йе-мене, который в феврале 2011 г. в контексте Арабской весны пере-рос в восстание, охватившее почти всю страну. Йемен был тесносвязан со странами ССАГЗ и получал от них большую финансовуюпомощь. Не удивительно, что именно Саудовская Аравия иниции-ровала разработку плана урегулирования положения в Йемене, ко-

80

торый был утвержден всеми членами ССАГЗ, а также Лигой араб-ских государств. Он был принят и Советом Безопасности ООН, по-лучив тем самым международное признание.

План, принятый на чрезвычайном совещании министров ино-странных дел в Эр-Рияде 10 апреля 2011 г., предусматривал мир-ную передачу власти от лишившегося народной поддержки прези-дента Абдаллы Салеха представителям оппозиции, которые долж-ны были сформировать правительство национального доверия.Бывшему президенту была гарантирована неприкосновенность.

Благодаря активной посреднической деятельности представи-телей саудовского руководства этот план удалось успешно реали-зовать и тем самым избежать начала гражданской войны в этой со-седней с государствами ССАГЗ стране, нарушение безопасности вкоторой могло негативным образом отразиться на их внутриполи-тическом положении.

Государства, входящие в ССАГЗ, участвовали в стабилизацииситуации одного из своих членов – Бахрейна. Протестные выступ-ления в Бахрейне начались 14 февраля 2011 г. Оппозиция требова-ла отмены конституции и принятия новой, более демократичной, исоздания подлинной конституционной монархии, где правительст-во формировалось бы из состава избранных в ходе всеобщих выбо-ров депутатов и где бы действовал принцип разделения властей.Оппозиция была представлена, главным образом, «Исламским об-ществом национального согласия» – «Аль-Вифак» (Джамъийя аль-вифак аль-ватаний аль-исламийя). В конце февраля 2011 г. былобразован новый блок – «Коалиция во имя республики» (Тахалуфмин аджль аль-джумхурийя), выдвинувший требование свержениякоролевской власти и превращения Бахрейна в республику. В этотблок входили три шиитские организации: «Движение справедливо-сти» (Харака хак), «Исламский путь» (Иттиджах би аль-вафа аль-исламий) и «Движение либаралов Бахрейна» (Харака ахрар Аль-Бахрейн). Блок был образован после возвращения в Бахрейн изссылки в конце февраля 2011 г. в соответствии с амнистией, объяв-ленной королем, руководителя «Движения справедливости» ХасанаМушайяа. Движение «Аль-Вифак» не поддержало требование освержении королевского режима и создании республики.

81

В этой обстановке 14 марта на территорию Королевства Бах-рейн были введены объединенные войска ССАГЗ «Щит полуостро-ва». Эти войска были созданы в 1984 г. после заключения участни-ками Совета сотрудничества соглашения о коллективной обороне.В состав воинского контингента ССАГЗ вошли военнослужащие извсех стран-членов организации, но основной костяк «Щита полу-острова» составили представители Саудовской Аравии, обладаю-щей самыми многочисленными вооруженными силами среди всехучастников ССАГЗ.

Как было официально объявлено руководством Совета со-трудничества, войска были введены по просьбе правительства Бах-рейна. Занимавший в то время пост Генерального секретаря ССАГЗАбдель Рахман аль-Атыйя заявил: «Государства Совета сотрудни-чества положительно откликнулись на просьбу Бахрейна об от-правке ему сил “Щит полуострова” для обеспечения безопасностии порядка на его территории»1. Он пояснил, что «введение войск“Щит полуострова” является обычным и логичным шагом, которыйисходит из коллективной ответственности за стабильность госу-дарств Совета сотрудничества, что определяется соглашением обоборонном сотрудничестве на коллективной основе»2.

Бахрейнский истеблишмент объяснил необходимость вводавойск тем, что действия группировок, призывавших к свержениюсуществующего строя, были поддержаны извне. В выступлениикороля Хамада Аль Халифа были названы те государства, которыевмешивались во внутренние дела Бахрейна. Он прямо обвинилИран и Сирию в том, что они «подстрекали граждан» к свержениюправящего режима. Бахрейнский монарх также заявил, что у негоесть неопровержимые доказательства того, что в Сирии были орга-низованы тренировочные лагеря, где шла подготовка молодых бах-рейнцев, которые должны были совершить государственный пере-ворот3.

1 Амин амм Маджлис ат-тааун (Генеральный секретарь Совета сотрудничества) //Аш-Шарк Аль-Аусат, 16 марта 2011 г. URL:http://www.aawsat.com/details.asp?section=4&article=612744&issueno=11796.2 Там же.3 King of Bahrain insists his forces do not indulge in “ethnic cleansing or genocide: ashe defends handling of pretests” // The Telegraph, 12 December 2011. URL:

82

В официальном заявлении правительства говорилось, что «пе-чальные события, которые произошли в королевстве Бахрейн, при-вели к нарушению его безопасности, а также безопасности его гра-ждан и проживающих на его территории граждан других госу-дарств». В нем подчеркивалось, что это решение «опиралось напринцип единства судьбы государств-членов ССАГЗ и их коллек-тивной ответственности за поддержание безопасности и стабиль-ности, так как безопасность государств Совета сотрудничества не-разделима»1.

Войска ССАГЗ не принимали участие в разгоне демонстраций,но их присутствие позволило бахрейнским властям взять ситуациюпод контроль. Действия ССАГЗ были вызваны не только стремле-нием стабилизировать ситуацию в одной из стран-членов ССАГЗ,но и опасениями, что Иран может возобновить свои притязания наБахрейн.

За исключением Бахрейна, где парламентская оппозиция взялана себя руководство протестным движением и где долгое время неудавалось добиться начала национального диалога с участием всехоппозиционных сил, остальные страны, входящие в Совет сотруд-ничества, смогли избежать серьезных столкновений между оппози-ционными силами и правительством. Хотя в Кувейте митинги идемонстрации, проходившие по инициативе молодежи, которая,как и в других арабских странах, охваченных волнениями, исполь-зовала социальные сети для мобилизации масс, были многочислен-ными, прямых столкновений с полицией там удалось избежать.Парламентская оппозиция использовала протесты, чтобы отпра-вить в отставку премьер-министра Насера аль-Мухаммада ас-Сабаха –– чего она безуспешно добивалась на протяжении рядалет. После этого протесты прекратились.

http://www.telegraph.co.uk/news/worldnews/middleeast/bahrain/8951979/King-of-Bahrain-insists-his-forces-do-not-indulge-in-ethnic-cleansing-or-genocide-as-he-defends-handling-of-protests.html.1 Аль-Бахрейн туалин истианатиха би кувват Дара аль-джазира лиль хифаз аля амнва аль-истикрар (Бахрейн заявил о введении сил «Щит полуострова» дляподдержания безопасности и стабильности) // Аш-Шарк Аль-Аусат, 15.03.2011.http://www.aawsat.com/details.asp?section=4& &issueno=11795&article=612577.

83

В Омане требования участников манифестаций носили пре-имущественно экономический характер. Срочные меры правитель-ства, направленные на повышение уровня жизни населения, далисвои плоды и волнения прекратились.

В Саудовской Аравии молодежная группировка попыталасьорганизовать демонстрацию, но, как отмечал российский востоко-вед Г.Г. Косач, «против Объединения свободной молодежи быламобилизована машина государственной пропаганды – от муфтиевмечетей, произносивших гневные проповеди против тех, кто пы-тался сеять “рознь и мятежи” до “мыслителей и писателей нации” –авторов ведущих саудовских изданий, говоривших о “недопусти-мости нападок на поэтапный реформаторский курс” короля»1. Вол-нения шиитов в Восточной провинции также быстро удалось оста-новить.

Другие страны, входящие в ССАГЗ, смогли избежать протест-ных движений. Таким образом, государства ССАГЗ продемонстри-ровали стабильность своей политической системы и могли, не опа-саясь внутриполитических осложнений, принимать участие в ре-шении общерегиональных проблем.

Сирийский кризис и ССАГЗ

ССАГЗ принимал активное участие в сирийском кризисе, ко-торый развивался постепенно – от мирных протестов до полно-масштабной гражданской войны. На первом этапе дипломатиче-ские усилия Совета сотрудничества были направлены на то, чтобысирийские власти начали проводить политические реформы.

Лидеры государств, входящих в эту региональную организа-цию, пытались убедить сирийское руководство не применять силупротив мирного населения. В марте 2011 г. король СаудовскойАравии Абдалла бен Абдель Азиз трижды говорил по телефону ссирийским президентом Башаром Асадом и советовал ему провес-ти реальные политические реформы с тем, чтобы выйти из состоя-

1 Косач Г.Г. Саудовская Аравия // Ближний Восток, арабское пробуждение и Рос-сия: что дальше? М.: ИВ РАН, 2012. С. 359.

84

ния кризиса1. Но сирийское руководство прибегло к жестокому по-давлению выступлений. Анализируя создавшуюся ситуацию, рос-сийский специалист по Сирии В.М. Ахмедов отмечал, что «режимфактически не попытался использовать альтернативные механизмыурегулирования кризиса»2. Сирийские спецслужбы по приказу пра-вительства лишь усиливали применение силы против участниковмитингов. Число жертв среди мирного населения росло. Но СоветБезопасности ООН из-за применения вето со стороны двух посто-янных членов – России и Китая, не смог принять резолюцию, осу-ждающую насилие сирийских властей в отношении мирного насе-ления, которую поддержали государства ССАГЗ.

Следующим шагом ССАГЗ по урегулированию ситуации в Си-рии было выдвижение инициативы по началу переговоров междувластью и оппозицией. Это предложение было поддержано ЛАГ,которая 2 ноября 2011 г. приняла мирный план по Сирии, преду-сматривавший начало работы миссии наблюдателей Лиги, но си-рийский режим не был готов пойти на переговоры с оппозицией.

Еще одной дипломатической акцией, предпринятой государст-вами-членами ССАГЗ, стала инициатива по принятию Комитетомпо правам человека Генеральной Ассамблеи ООН резолюции, осу-ждающей насилие власти в отношении участников массовых акцийпротеста. Она была одобрена в конце ноября 2011 г. подавляющимбольшинством голосов. Таким образом, позиция ССАГЗ, заклю-чавшаяся в поддержке оппозиции и осуждении правящего режима,который участники объединения считали виновным в массовыхжертвах среди мирного населения, вырабатывалась постепенно, какответ на нежелание сирийской власти признать реальность оппози-ции и начать с ней диалог.

Дальнейшие действия ССАГЗ были направлены на усилениедавления на правящий сирийский режим. В феврале 2012 г. госу-дарства ССАГЗ стали замораживать свои дипломатические отно-шения с Сирией и высылать сирийских дипломатов.

1 Saqer A. Arming the Syrian Opposition // The GCC and the Syrian Crisis. URL:www.worldsecuritynetwork.com/Syria.2 Ахмедов В. М. Сирия // Ближний Восток, арабское пробуждение и Россия: чтодальше? С. 311.

85

ССАГЗ взаимодействовал со многими государствами, которыезанимали схожие позиции по сирийскому вопросу. Когда 24 февра-ля 2012 г. в Тунисе состоялось совещание «друзей сирийского на-рода», в котором активное участие приняли Саудовская Аравия иКатар, ССАГЗ поддержал его решения. В рамках их выполненияССАГЗ оказывал гуманитарную помощь сирийскому населениювнутри страны и многочисленным беженцам, вынужденным поки-нуть страну.

Жесткая линия в отношении сирийского режима, которая былавыработана ССАГЗ, оказывала воздействие на политику ЛАГ посирийскому вопросу. В выступлениях руководящих деятелейССАГЗ подчеркивалось, что государства, входящие в эту организа-цию, являются и членами ЛАГ. Как отмечал Генеральный секре-тарь ССАГЗ Абдель Латыф Аз-Зияни, «все усилия и вся деятель-ность Совета сотрудничества осуществляется через ЛАГ»1. Хотяочевидно и влияние, которое на решения ЛАГ оказывали государ-ства ССАГЗ, которые составляли в организации, объединяющейарабские страны, единый блок. Благодаря усилиям его членов ЛАГпризнала Национальную коалицию сил сирийской оппозиции иреволюции (НКССОР), что нашло отражение в том, что членствоСирии в ЛАГ было заморожено и на ее заседании в марте 2013 г. вКаире Сирия была представлена представителем НКССОР. Катарпервым из арабских стран открыл у себя в марте 2013 г. посольствосирийской оппозиции, которое получило наименование «Посольст-во Сирийской коалиции»2.

В позициях государств-членов ССАГЗ имелись некоторые от-личия. Хотя все они выступали за свержение правящего режимакак утратившего легитимность, только два участника этого объе-динения – Саудовская Аравия и Катар, обращаясь к мировому со-обществу, призывали его поставлять оружие оппозиционным си-лам. Но и между Саудовской Аравией и Катаром не было полногоединства: Саудовская Аравия, которую поддержали Бахрейн и

1 GCC Secretary-General Interviewed on Iran, Syria, Yemen // Al-Monitor, June 25,2014. URL: http//www.al-monitor.com/pulse/politics/2013/10.2 Катар тасаллям авваль сафара ли иитлаф аль-ватаний ас-сурий (Катар открылпервое посольство Сирийской национальной коалиции) // Аш-Шарк Аль-Аусат,31.03.2013. URL: http://www.aawsat.com/print.asp?did=722455&issueno=12539.

86

ОАЭ, выступала за оказание помощи НКССОР, тогда как Катароказывал помощь всем отрядам оппозиции, в том числе и наиболеерадикальным.

Саудовская Аравия, выражая свое несогласие с позицией СБООН по Сирии, отказалась от места непостоянного члена этой ме-ждународной организации. Ее политика получила поддержку состороны всех государств-членов ССАГЗ.

Кувейтские официальные лица на протяжении всего времениразвития этого кризиса обращали особое внимание на гуманитар-ную сторону сирийского вопроса. Кувейт выделял значительныесредства на оказание гуманитарной помощи сирийскому народу.Он провел две международные конференции доноров для Сирии(в 2013 и 2014 гг.). За заслуги в гуманитарной сфере эмир Кувейтаполучил от генерального секретаря ООН Пан Ги Муна в сентябре2014 г. титул «Гуманитарный лидер».

Несмотря на некоторые отличия в политике государств-членов,была выработана их общая позиция, которая оставалась неизмен-ной. Саммит ССАГЗ в Эль-Кувейте, состоявшийся в декабре2013 г., осудил режим Башара Асада за продолжение «политикиугнетения в отношении сирийского народа, за применение противнего всех видов вооружения, включая тяжелое оружие и запрещен-ное международным сообществом химическое оружие». Участникисаммита призвали к выводу всех иностранных войск с территорииСирии (формирования ливанской «Хизбаллы» и иранских «Стра-жей исламской революции»). В то же время саммит поддержал ме-ждународные усилия, направленные на достижение в Совете Безо-пасности ООН согласия по принятию резолюции по оказанию гу-манитарной помощи сирийскому народу, что не позволило бы ре-жиму Асада «углубить гуманитарный кризис в Сирии»1.

Главы государств ССАГЗ подтвердили необходимость сохра-нения суверенитета Сирии, ее единства и территориальной целост-ности. Они поддержали решение НКССОР как законного предста-

1 Киммат Аль-Кувейт тураххиб би таваджухат Иран туджаха «Аль-Халидж аль-арабий» ва тадъу иля ислах Маджлис аль-амн (Саммит в Кувейте приветствуетновые тенденции в политике Ирана в отношении «Арабского залива» и призываетк реформированию Совета Безопасности) // Аль-Хайят, 12.12.2013. URL:http://alhayat.com/home/Print/581139?PrintPictures=0.

87

вителя сирийского народа принять участие в совещании «Жене-ва-2» с тем, чтобы сформировать «переходное сирийское прави-тельство, обладающее полной исполнительной властью». Они под-черкнули, что соратники сирийского президента, чьи «руки запят-наны кровью сирийского народа», не должны «играть какую-либороль в переходном правительстве или в политическом будущемСирии»1.

ССАГЗ был заинтересован в прекращении конфликта в Сирии,который дестабилизировал региональную ситуацию. На его отно-шение к сирийской проблеме оказывала влияние поддержка пра-вящего в Сирии режима со стороны Ирана, который также способ-ствовал участию в сирийском конфликте на стороне правящего ре-жима своих союзников, прежде всего ливанского шиитского дви-жения «Хизбалла».

В июне 2013 г. Генеральный секретарь ССАГЗ Абдель ЛатыфАз-Зияни обратился к странам-членам этой организации поставитьпод жесткий контроль всех членов организации «Хизбалла», про-живающих в странах Залива. Это произошло после появления ин-формации о том, что ее отряды начали принимать участие в граж-данской войне в Сирии на стороне правительственных сил.

Конфликтное взаимодействие с Ираном

При оценке региональной политики арабских государств Зали-ва необходимо принимать во внимание противоборство между го-сударствами ССАГЗ и Ираном. Противоречия между Ираном ичленами этой региональной организации носили как идеологиче-ский, так и политический характер. ИРИ претендовала на особоеположение в мусульманском мире как единственное государство,реализовавшее «исламскую» модель развития, однако ей удалосьдобиться признания только со стороны мусульман-шиитов, пред-ставители же других исламских конфессий продолжали признаватьлидером мусульман Саудовскую Аравию.

1 Там же.

88

Политические установки ИРИ, критиковавшей сложившуюсясистему международных отношений как отражающую интересыЗапада, игнорирующего интересы развивающихся государств, так-же не встретили поддержки у арабских государств, установивших сЗападом союзнические отношения и стремившихся к более полнойинтеграции в мировое экономическое и политическое пространст-во.

Иран и арабские государства занимали диаметрально противо-положные позиции по вопросу ближневосточного урегулирования:Иран не признавал законность существования Израиля и каких-либо переговоров с ним, тогда как позиция Совета сотрудничестваосновывалась на необходимости мирного разрешения конфликтаполитическими методами.

В 2000-е годы отношения между Ираном и ССАГЗ еще болееобострились из-за актуализации проблемы иранской ядерной про-граммы. Соседние с Ираном государства Персидского залива сбольшим опасением воспринимали намерения Ирана развиватьсвою ядерную программу. На протяжении многих лет с того мо-мента, как Иран стал объектом критики со стороны мирового со-общества, члены ССАГЗ выступали за превращение региона Ближ-него Востока в зону, свободную от ядерного оружия.

Этот вопрос беспокоил соседние с Ираном страны не только сточки зрения того, что Иран способен создать ядерное оружие ибудет обладать неоспоримым военным преимуществом по сравне-нию с другими государствами региона. Для государств-членовССАГЗ эта проблема высвечивалась и в связи с небезопасностьюсоздания атомных электростанций в непосредственной близости отграниц их государств. Они интерпретировали это как стремлениеИрана к региональной гегемонии.

Кроме того, опасения арабских стран зоны Персидского заливавызывало наращивание Ираном своей военной мощи. Он увеличилчисленность вооруженных сил и интенсифицировал подготовкуличного состава. Иран выделял также все более значительныесредства на производство и закупку современных видов вооруже-ния и военной техники, развивал собственную военную промыш-ленность, наладив производство ракет, танков и бронетанковойтехники.

89

Изменения во внешней политике Ирана произошли после из-брания в 2013 г. президентом Хасана Рухани. Он начал переговорыс США – государством, которое на протяжении всего периода, по-следовавшего за провозглашением Исламской Республики Иран,воспринималось главным врагом иранского народа. Контакты сСША способствовали подписанию международными посредника-ми и Ираном 24 ноября 2013 г. в Женеве предварительного согла-шения по ядерной программе. Государства Совета сотрудничестваприветствовали это соглашение, отметив, однако, что оно можетрассматриваться только как «первый шаг к всеобъемлющему и по-стоянному соглашению по иранской ядерной программе, котороедолжно положить конец международному и региональному беспо-койству, которое вызывала эта программа, а также способствоватьукреплению безопасности и стабильности региона»1.

Новым моментом во внешнеполитической деятельности Иранастало и его стремление наладить отношения с арабскими странами,прежде всего с соседними странами-членами ССАГЗ. Государства-члены ССАГЗ в заключительном коммюнике своего саммита, со-стоявшегося в декабре 2013 г., заявили о необходимости развиватьсотрудничество между государствами, входящими в эту организа-цию, и Ираном «на основе принципов добрососедства, невмеша-тельства во внутренние дела, уважения суверенитета государств,отказа от использования силы или угрозы ее применения». Общаяпозиция всех членов ССАГЗ была достаточно сдержанной. В целомони поддержали новые тенденции в политике иранского руково-дства по отношению к государствам Совета сотрудничества и вы-разили надежду на то, что эти тенденции будут принимать формупрактических шагов, что «отразится позитивным образом на ста-бильности, безопасности и сохранении мира в регионе»2.

Позиции всех государств-членов ССАГЗ в отношении развитияотношений с Ираном не были едины. Имелись как сторонники, таки противники сближения с ним. Оман, который активнее другихвыступал за то, чтобы поддержать инициативу президента Х. Руха-

1 Там же.2 Там же.

90

ни, содействовал началу переговоров между Ираном и США и вы-ступил в качестве посредника между ними.

Оман заинтересован в том, чтобы Иран вышел из международ-ной изоляции и усилил свои региональные позиции. Для ОманаИран не представляет угрозы, так как в этой аравийской стране небыло приверженцев шиизма, отсутствовали радикальные ислами-стские организации, не были отмечены акты терроризма. Расшире-ние связей с Ираном не отразилось бы на его внутриполитическомположении, отличавшимся стабильностью.

Другой страной, которая также традиционно стремилась со-хранить отношения с Ираном, был Катар. Их экономические связиактивно развивались, несмотря на то, что Катар, как член ССАГЗ,был солидарен со своими партнерами в критической в целом оцен-ке политики Ирана в регионе Ближнего Востока. Готовность Ката-ра к налаживанию контактов с Ираном определялась его заинтере-сованностью в том, чтобы Иран упрочил свое положение на регио-нальной арене с тем, чтобы Катар мог балансировать между двумярегиональными державами – Саудовской Аравией и Ираном, и, та-ким образом, укреплять свои собственные региональные позиции.

Кувейт также поддержал инициативу иранского президента кналаживанию региональных контактов. Эмир Кувейта Сабах аль-Ахмад ас-Сабах в начале июня 2014 г. совершил официальный ви-зит в Тегеран, в ходе которого были подписаны несколько согла-шений. Несмотря на прогресс в развитии двусторонних связей, Ку-вейт как член ССАГЗ не мог проводить отличный от своих партне-ров курс. Подписанные им соглашения касались главным образомэкономической сферы и не могли изменить общее настороженноеотношение участников ССАГЗ к Ирану.

Отношения Ирана и ОАЭ были омрачены существованиемспорной проблемы, касавшейся территориальной принадлежноститрех островов в Персидском заливе – Большого и Малого Томба иАбу-Муса. Эти небольшие острова стратегически важны в силутого, что они расположены на стыке морских путей. Официальнаяточка зрения ОАЭ состоит в том, что Большой и Малый Томб ис-торически принадлежат входящему в федерацию ОАЭ эмиратуРас-аль-Хейма, а Абу-Муса – эмирату Шарджа. Иран же заявлял особственных правах на эти острова, считая, что Великобритания в

91

одностороннем порядке отторгла их у него и передала двум эмира-там тогдашнего Договорного Омана, которые вошли в состав ОАЭ.

В 1971 г. острова Большой и Малый Томб были оккупированыИраном. ОАЭ, которые в этот период были заняты созданием фе-дерации после обретения политической независимости от Велико-британии, стремились не осложнять отношений с Ираном, надеясь,что в дальнейшем удастся разрешить проблему островов путем пе-реговоров. Члены Совета сотрудничества не исключали возмож-ность передачи этого вопроса в Международный суд в Гааге.В рамках ССАГЗ была создана комиссия по проблемам островов.Однако с начала 1980-х годов Иран начал проводить политику за-хвата острова Абу-Муса.

Проблема островов постоянно фигурировала в повестке днялюбых совещаний на высшем уровне, которые проводились госу-дарствами-членами ССАГЗ. Его позиция была отражена, в частно-сти, в заключительном коммюнике саммита, проходившего в Ку-вейте в декабре 2013 г. В нем говорилось: «Совет сотрудничестваоказывает свою полную поддержку ОАЭ в его конфликте с Ираномпо поводу островов в Персидском заливе, его права на суверенитетнад этими островами – Абу-Муса, Большой и Малый Томб, на ихтерриториальные воды и воздушное пространство, а также нашельф. Он рассматривает эти три острова в качестве неотъемлемойчасти ОАЭ и осуждает все действия, которые предпринимает в ихотношении Иран, считая их незаконными и не меняющими истори-ческих фактов, которые подтверждают право ОАЭ на суверенитетнад ними»1. Неизменно подтверждая свою позицию, государстваССАГЗ подчеркивали ее значение для стабилизации ситуации врегионе, а также для привлечения к ней внимания со стороны ми-рового сообщества.

В условиях, когда Иран стал проявлять заинтересованность вулучшении отношений с арабскими государствами Залива, ОАЭрассчитывает, что Иран пойдет на переговоры по спорной пробле-

1 Киммат Аль-Кувейт тураххиб би таваджухат Иран туджаха «Аль-Халидж аль-арабий» ва таду иля ислах Маджлис аль-амн (Саммит в Кувейте приветствуетновые тенденции в политике Ирана в отношении «Арабского залива» и призываетк реформированию Совета Безопасности) // Аль-Хайят, 12.12.2013. URL:http://alhayat.com/home/Print/581139?PrintPictures=0.

92

ме островов. Но в целом в вопросе об отношениях с Ираном ОАЭсолидаризируются с Саудовской Аравией и другими своими парт-нерами по Совету сотрудничества.

Отношения между Ираном и Бахрейном исторически были ос-ложнены притязаниями Ирана на Бахрейн как на неотъемлемуючасть своей территории. Время от времени иранские политики ихреанимируют, что приводит к очередному кризису в их отношени-ях. Еще одни фактором, воздействовавшим на ирано-бахрейнскиеотношения, была поддержка, оказывавшаяся Ираном экстремист-ских шиитским группировкам, целью которых было свержениеправящего режима.

Бахрейн продолжал обвинять Иран в поддержке антиправи-тельственных террористических организаций и после того, какиранский президент Рухани предпринял попытку наладить сотруд-ничество в регионе Персидского залива. Бахрейнский министриностранных дел Халед бен Ахмед Аль Халифа выступил на сове-щании министров иностранных дел ССАГЗ в Эр-Рияде в марте2014 г. и заявил о том, что к организации взрывов в Манаме в нача-ле 2014 г. причастны организации, включенные в список террори-стических, и в них значительную роль «играют иранские элемен-ты»1. Таким образом, официальный дискурс Бахрейна после при-хода к власти президента ИРИ Х. Рухани не изменился.

Самым непримиримым противником ИРИ остается СаудовскаяАравия, выражающая недоверие к новой иранской политике. Со-перничество между двумя странами имеет длительную историю.В 1988 г. их противоречия достигли такой остроты, что они пошлина разрыв дипломатических отношений, восстановленных только в1991 г.

Разногласия между двумя странами серьезным образом обост-рились в последние годы на региональном уровне. СаудовскаяАравия стремится к поддержанию и укреплению арабского единст-ва и выступает против попыток расколоть его с учетом того, чтоИран поддерживает особые отношения с Сирией, ХАМАС и «Хиз-баллой», а также вмешивается во внутренние дела Ирака.

1 Там же.

93

«Арабские революции» изменили баланс сил в регионе, усиливпозиции Саудовской Аравии, которая подтвердила стабильностьсвоей политической системы и свою ведущую региональную роль,опирающуюся на религиозный авторитет, а также на финансовое иполитическое влияние. Попытки Ирана спровоцировать в 2011 г. вконтексте Арабской весны масштабные антиправительственныевыступления в саудовской Восточной провинции, где проживаетшиитское меньшинство, не увенчались успехом. Хотя демонстра-ции время от времени и вспыхивали там вплоть до февраля 2012 г.

12 октября 2011 г. власти США раскрыли заговор, организо-ванный с целью покушения на саудовского посла в Вашингтоне.В его организации обвинили группировку «Аль-Кудс», входящую виранский «Корпус стражей исламской революции». Серьезныепротиворечия между Саудовской Аравией и Ираном касались си-туации в Сирии и Ливане.

Новая страница в саудовско-иранском соперничестве была свя-зана с конфликтом в Ираке, где террористическая организация«Исламское государство Ирака и Сирии» вела борьбу против цен-трального правительства. Летом 2014 г. ситуация в Ираке крайнеобострилась. Позиция Саудовской Аравии была озвучена занимав-шем в то время пост Государственного министра по иностраннымделам Королевства принцем Саудом аль-Фейсалом. Выступая26 июня 2014 г. на совещании министров иностранных дел Органи-зации исламского сотрудничества в Джидде, он прежде всего от-верг обвинения тогдашнего премьер-министра Ирака Нури аль-Малики в том, что Саудовская Аравия поддерживает радикальныедвижения в Ираке, назвав эти обвинения «беспочвенными». С. аль-Фейсал подчеркнул, что «иракское правительство несет полнуюответственность за достижение национального примирения, кото-рое будет гарантировать социальную справедливость и равенство вправах и обязанностях, соответствующие национальным интере-сам, и положит конец любому вмешательству извне»1. Глава внеш-неполитического ведомства Саудовской Аравии признал связь ме-

1 OIC meeting shows Saudi double standard on terrorism. 25.06.2014. URL: http://en.alalam.ir/news/1604202.

94

жду ситуацией в Ираке и Сирии. Слова саудовского главы внешне-политического ведомства свидетельствовали о том, что его странаобвинила в дестабилизации ситуации правительство Н. аль-Мали-ки, имевшего тесные связи с Ираном. Впоследствии СаудовскаяАравия поддержала отстранение правительства аль-Малики.

11 сентября 2014 г. в Джидде прошло совещание министровиностранных дел стран-членов ССАГЗ. В заключительном коммю-нике участники совещания поддержали резолюцию СБ ООН 2170,а также резолюцию ЛАГ 7804 от 7 сентября 2014 г., которые на-правлены на борьбу с «Исламским государством» (ИГ). Страны-члены ССАГЗ присоединились также к международной коалицииво главе с США для борьбы с этой террористической структурой.Саудовская Аравия, Бахрейн, Катар и ОАЭ направили свои военно-воздушные эскадрильи для нанесения воздушных ударов по ИГ.

Конкуренция между Ираном и арабскими государствами непрекратилась, несмотря даже на то, что министр иностранных делОмана Юсеф бен Алави выступил в качестве посредника для сбли-жения точек зрения между Ираном и Саудовской Аравией1. Врядли удастся преодолеть все те противоречия, которые их разделяют.Главными, как представляется, остаются противоречия между Ира-ном и Саудовской Аравией, касающиеся не только региональныхпроблем, таких как Сирия, Ливан, Ирак, но и разделяющее их обо-юдное стремление играть ведущую роль в регионе.

Основные тенденции развитиявнешнеполитической стратегии ССАГЗ в 2000-е годы

В новых условиях, которые возникли в арабском регионе в ре-зультате Арабской весны, а также контактов между США и Ираномпо заключению соглашений по иранской ядерной программе, госу-дарства-члены Совета сотрудничества, оказавшись в сложной си-

1 Юсеф бен Алави: нукриб виджат ан-назр бейна Иран ва Ас-Саудийя ва ат-тарафан юраххибан (Юсеф бен Алави: мы сближаем точки зрения между Ираноми Саудовской Аравии и они приветствуют это) // Аш-Шарк Аль-Аусат, 09.11.2014.URL: http://www.aawsat.com/print.218306.

95

туации, предприняли усилия к укреплению своих региональныхпозиций.

Так, они упрочили отношения с другими арабскими монар-хиями – Марокко и Иорданией. Стратегическое партнерство междувсеми монархическими государствами арабского региона былодекларировано на саммите ССАГЗ в Эр-Рияде в декабре 2011 г.Оно реализуется посредством деятельности Совместной министер-ской комиссии, которая регулярно проводит свои встречи. На нихбыл принят план совместных действий в политической, экономиче-ской и судебной областях на 2013–2018 гг. Генеральный секретарьССАГЗ Абдель Латыф аз-Зияни подчеркивал, что Совместная ко-миссия осуществляет «координацию действий по решению между-народных и региональных проблем»1.

С целью консолидации ССАГЗ король Саудовской Аравии Аб-далла бен Абдель Азиз на саммите ССАГЗ, проходившем в Эр-Рияде в декабре 2011 г., выдвинул инициативу о повышении уров-ня интеграции и переходе от «Совета» к «Союзу», что, согласноуставу этой организации, является ее конечной целью. Этот вопроснаходится в стадии обсуждения, так как государства, входящие вобъединение, не готовы полностью отказаться от своего суверени-тета, и поэтому ищут приемлемые формы для его обновления.Только Оман заявил о своем отказе войти в предполагаемый союз.По словам оманского министра иностранных дел Юсефа бен Ала-ви, «это дело будущих поколений»2.

В прошлом ССАГЗ удавалось вырабатывать единую позициюпо большинству региональных проблем. Однако между членамиорганизации все еще существуют определенные разногласия, кото-рые в ряде случаев приводят к открытым столкновениям междуними. Так, 5 марта 2014 г. три члена ССАГЗ – Саудовская Аравия,

1 Аз-Зияни ли «Аль-Хайят»: лесна калакин туджаха ат-такаруб аль-гарбий мааИран (Аз-Зияни газете «Аль-Хайят»: мы не беспокоимся по поводу сближенияЗапада с Ираном) // Аль-Хайят, 10.12.2013. URL:http://alhayat.com/home/PrintPictures=0.2 Юсеф бен Алави ли «Аль-Хайят»: заман аль-вахда аль-арабийя таадда (Юсефбен Алави «Аль-Хайят»: время арабского единства прошло) // Аль-Хайят,20.04.2014. URL: http://alhayat.com/Article/1903959.

96

Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн, приняли решениеотозвать своих послов из Катара. В совместном заявлении, с кото-рым выступили эти три страны, говорилось, что Катар не выполня-ет своих обязательств по соглашению, подписанному в Эр-Рияде вноябре 2012 г. государствами-членами ССАГЗ1. Это соглашениепредусматривало тесное сотрудничество между министерствамивнутренних дел и спецслужбами стран-членов и было направленнона борьбу с преступными действиями антиправительственного ха-рактера и с организованной трансграничной преступностью.

В совместном заявлении Саудовской Аравии, Бахрейна и ОАЭотмечалось, что все государства-члены ССАГЗ, подписавшие «со-глашение о безопасности», прилагали разносторонние усилия к то-му, чтобы добиться от Катара согласия проводить «единый поли-тический курс», как того требует устав организации, а также под-писанные ими соглашения, поскольку соглашение по безопасностиподтверждает «принцип прямого или косвенного невмешательстваво внутренние дела государств, входящих в Совет сотрудничест-ва», требует «не поддерживать тех, кто угрожает безопасности истабильности этих государств, будь то организация или же отдель-ные личности, которые непосредственным образом угрожают ихбезопасности, пытаются оказать политическое давление или жеподдерживают враждебную информацию»2.

Вместе с тем в заявлении указывалось и на то, что Катар взялна себя соответствующие обязательства по реализации соглашенияо безопасности, поскольку эмир этой страны шейх Тамим бен Ха-мад Аль Тани поставил под ним свою подпись на «тройственномсаммите» – совещании, проходившем 23 ноября 2013 г. в Эр-Рияде,участниками которого были также главы Саудовской Аравии и Ку-вейта3.

Претензии к Катару были связаны, прежде всего, с нахождени-ем на его территории видных деятелей движения «Братья-мусульмане», выступавшего против ведущих политиков Саудов-

1 Насс аль-баян аль-муштарак (Текст совместного заявления) // Аш-Шарк Аль-Аусат, 06.03.2014. URL:http://www.aawsat.com/print.asp?did=763728&issueno=12882.2 Там же.3 Там же.

97

ской Аравии и ОАЭ, а также с «недружественной информационнойполитикой» Катара в отношении ОАЭ и Бахрейна, отсутствием«координации действий Катара с другими членами Совета сотруд-ничества по сирийскому вопросу» и созданием им «блока с Турци-ей и другими государствами», как и «подозрениями», связанными с«возможной» катарской поддержкой йеменских хуситов1. Разно-гласия между Катаром и его партнерами по ССАГЗ касались иЕгипта, который обвинил Катар во вмешательстве в свои внутрен-ние дела из-за поддержки, которую он оказывал «Братьям-мусульманам».

Совет министров Государства Катара опубликовал заявление, вкотором высказал свое «сожаление и удивление» по поводу реше-ния Саудовской Аравии, ОАЭ и Бахрейна «отозвать послов из До-хи», признав существование разногласий с этими странами, ноподчеркнув, однако, что имеющиеся между ними разногласия «некасаются проблем Совета сотрудничества». Как говорилось в заяв-лении катарского Совета министров, «эти разногласия не затраги-вают интересы народов государств Залива, его безопасность и ста-бильность». Катар подтвердил свою «приверженность узам братст-ва с народами государств Совета сотрудничества». Он также заве-рил своих партнеров по ССАГЗ, что будет и в дальнейшем придер-живаться принципов, на которых основывается деятельность этойорганизации, выполнению всех взятых им обязательств, в том чис-ле и обязательств по «обеспечению безопасности и стабильностивсех входящих в Совет сотрудничества государств»2. Таким обра-зом, Катар воздержался от ответных мер, тем самым продемонст-рировав свою заинтересованность в сохранении единства госу-дарств, входящих в ССАГЗ.

Сдержанная позиция Катара способствовала тому, что при по-средничестве Кувейта кризис потерял свою остроту. Как заявилминистр иностранных дел Катара Халед бен Мухаммад аль-Атыйя,

1 Там же.2 Катар: нуасиф ли сахаб суфара Ас-Саудийя ва Аль-Имарат ва Аль-Бахрейн вааль-карар сабабаху хилафат хавля шуун харидж Маджлис ат-тааун (Катар: мысожалеем об отзыве послов Саудовской Аравии, Эмиратов и Бахрейна, но егопричины связаны с разногласиями не затрагивающими Совет сотрудничества) //Аль-Хайят, 06.03.2014. URL: http://alhayat.com/Articles/913438.

98

«Шейх Сабах (эмир Кувейта. – Е. М.) способствовал сближениюточек зрения, и братья Совета сотрудничества пришли к взаимопо-ниманию, что не означало уступок с какой-либо стороны»1. Однакопретензии к Катару сохранились.

Бахрейн выступил с заявлением о том, что Катар предоставляетгражданство суннитским семьям, имевшим бахрейнское граждан-ство. Одна из статей соглашения по безопасности запрещала ли-цам, работавшим в военных ведомствах и службах, обеспечивав-ших безопасность, менять свое гражданство. Бахрейнские офици-альные лица утверждали, что катарское гражданство получили ибывшие бахрейнские полицейские, военные и представители спец-служб2.

15 ноября 2014 г. в Эр-Рияде под покровительством короляСаудовской Аравии «Служителя двух Благородных Святынь» Аб-даллы бен Абдель Азиза прошла внеочередная встреча на высшемуровне ССАГЗ. На ней, как подчеркивалось в арабской прессе, со-стоялось примирение, позволившее Катару «вернуться в семью го-сударств Залива». Три государства ССАГЗ – Саудовская Аравия,ОАЭ и Бахрейн приняли решение вернуть своих послов в Доху.Окончательная точка в конфликте государств, входящих в Советсотрудничества, была поставлена накануне очередного саммитаэтой организации, который состоялся в декабре 2014 г. в катарскойстолице Дохе.

По итогам встречи в Эр-Рияде было принято заявление, в ко-тором отмечалась «необходимость крепить дух братского взаимо-действия, подчеркивать общность судьбы, которую осознают сыныгосударств Совета сотрудничества, связанных тесными узами

1 Вазир аль-хариджийя аль-катарий: таджавазна аль-ихтилафат аль-халиджийя(Министр иностранных дел Катара: мы преодолели наши разногласия) // Аш-ШаркАль-Аусат, 24.04.2014. URL:http://www.aawsat.com/print.asp?did=769506&issueno=12931.2 Аль-Бахрейн тухадид би иттихаз»иджраат муакаса» дида Катар би шаан кадийят«ат-таджнис» (Бахрейн угрожает принятием «ответных мер» против Катара поповоду проблемы «предоставления гражданства» // Аш-Шарк Аль-Аусат,18.09.2014. URL: http://www.aawsat.com/print.asp?did=787520&issueno=13078. .

99

взаимодействия»1. Как было отмечено в заявлении, достижениесоглашения о единстве государств-членов ССАГЗ было осуществ-лено в сложный период, который переживает регион БлижнегоВостока, что «требует прилагать особые усилия и сплотиться радизащиты безопасности и стабильности в регионе»2.

По сообщению издающейся в Лондоне саудовской газеты«Аль-Хайят», на встрече в Эр-Рияде эмир Катара шейх Тамим бенХамад Аль Тани взял на себя обязательство изменить свой внешне-политический курс и, в частности, прекратить пропагандистскуюкампанию против Египта.

После совещания в Эр-Рияде, итогом которого стало полноепримирение конфликтующих сторон, Катар пошел навстречу итребованиям Бахрейна. Как заявил бахрейнский министр внутрен-них дел бригадный генерал Рашид бен Абдалла Аль Халифа, «Ка-тар прекратил кампанию по предоставлению своего гражданствабахрейнцам», что, по его словам, свидетельствовало о «взаимномуважении законов братских стран, что служит общим интересам иукреплению взаимных связей между членами Совета сотрудниче-ства»3. Появилась информация и о том, что Катар выслал из странынекоторых видных деятелей движения «Братьев-мусульман», пойдянавстречу требованиям своих партнеров по ССАГЗ.

Готовность Катара к компромиссам, по всей вероятности,можно объяснить его заинтересованностью в поддержке со сторо-ны всех членов Совета сотрудничества для повышения своего ре-гионального влияния и престижа на мировой арене, что служитстратегическим целям внешней политики Катара. Урегулированиекризиса между государствами ССАГЗ произошло и под воздейст-вием все ухудшающейся ситуации на Ближнем Востоке. Государ-ства ССАГЗ участвуют в международной кампании по борьбе с ИГ,

1 Би риаят хадим аль-харамейн – мусалаха туид Катар иля аль-хадан аль-халиджий(Под покровительством Служителя двух святынь – примирение вернет Катар всемью государств Залива) // Аш-Шарк Аль-Аусат, 17.11.2014. URL:http://www.aawsat.com/print.223311.2 Там же.3 Вазир дахилийя Аль-Бахрейн: Катар авкафат ат-таджнис (Министр внутреннихдел Бахрейна: Катар остановил предоставление гражданства) // Аш-Шарк Аль-Аусат, 19.11.2014. URL: http://www.aawsat.com/print.225046.

100

которое угрожает не только региональной безопасности, но и на-циональной безопасности этих государств.

Государства, входящие в состав Совета сотрудничества, заин-тересованы в сохранении своего единства. Не случайно, что в при-нятом ими документе на совещании глав государств в Эр-Рияденеоднократно подчеркивалась общность их судьбы. Угрозы, исхо-дящие со стороны радикальных исламистских организаций, грозятстабильности всех этих государств. В этой ситуации вполне объяс-нимо их стремление к консолидации и решению всех спорных во-просов.

Усилия ССАГЗ по сокращению конфликтностив регионе и обеспечению безопасности

Региональная политика остается главным приоритетом внеш-неполитической деятельности ССАГЗ, который стремится к укреп-лению своего положения в регионе путем консолидации своих ря-дов. Эта организация делает упор на применение политических ме-тодов при разрешении внутренних разногласий или же решенииобщерегиональных проблем. В то же время в последние годы онаусиливает свои оборонные возможности. В декабре 2000 г. на сам-мите в Манаме было утверждено Соглашение о совместной оборо-не. Следующим шагом к углублению сотрудничества в обороннойсфере стало оформление Совместной оборонной стратегии Советасотрудничества на саммите в Эль-Кувейте в декабре 2009 г.

В 2001 г. государства ССАГЗ создали проводящий ежегодныесовещания Высший оборонный совет, а также систему идентифи-кации и слежения за самолетами «Пояс сотрудничества» – круп-нейший совместный проект организации. Еще раньше, в 1995 г.,было завершено создание единой системы противовоздушной обо-роны – «Щит мира», основу которой составила саудовская ПВО,оснащенная американскими радарами АВАКС. Для обеспечениявоздушной безопасности был создан Региональный интегрирован-ный центр по защите от нападения с воздуха и ракетной защиты, адля обороны побережья – Региональный морской координацион-

ный центр1. В ноябре 2014 г. Совет обороны ССАГЗ принял реше-ние о создании совместных военно-морских сил2.

Меры, направленные на укрепление военного сотрудничества,носят сугубо оборонный характер, и их стоит рассматривать какодну из возможностей для повышения значения организации в ре-шении региональных проблем и, прежде всего, в урегулированииконфликтных ситуаций.

1 Калима аль-амин аль-амм ли Маджлис ат-таавун фи аль-джальса аль-хиварийяли муатамар Кембридж (Выступление генерального секретаря Совета сотрудниче-ства в ходе диалога в Кембридже) // Аль-Масира, август 2012 г., № 53. С. 5.2 Маджлис ад-дифаа аль-халиджий юваси би инша кувва бахрийя муштарака (Со-вет обороны государств Залива рекомендовал создать единые военно-морскиесилы) // Аль-Хайят, 13.11.2014. URL: http://alhayat.com/Articles/5685891.

102

Глава 4

БЕЗОПАСНОСТЬ ГОСУДАРСТВСЕВЕРНОЙ АФРИКИ В УСЛОВИЯХ

ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ

Со времени трагического самосожжения Мухаммада Буазизи17 декабря 2010 г. в маленьком и мало кому доселе известном ту-нисском городке Сиди-Бу-Зид, на Ближнем Востоке произошлонемало событий – три революции (Тунис, Египет, Йемен), две гра-жданские войны (Ливия, Сирия), один военный переворот (Египет),две иностранные интервенции (Бахрейн, Ливия), несколько серийполитических реформ (Марокко, Алжир, Иордания и др.). Несмот-ря на ряд положительных изменений в отдельных странах, общаядинамика политического развития региона на сегодняшний деньпредставляется негативной. Она характеризуется ростом насилия,неуправляемости и деградацией важнейших механизмов поддер-жания безопасности, как на уровне отдельных стран, так и в мас-штабах всего арабского мира, в котором, впрочем, выделяются трисубрегиона, и в них характер политических трансформаций серьез-ным образом различается.

Если ситуация в странах Благодатного Полумесяца (Ливан,Сирия, Ирак) в значительной степени определяется Сирийскимконфликтом, а на Аравийском полуострове – консервативной по-литикой нефтедобывающих монархий Персидского залива, то век-тор трансформации Магриба во многом задается неконтролируемо-стью пространства Сахары и нескончаемой турбулентностью в Ли-вии.

При этом на страновом уровне историко-культурная общностьЛивии, Туниса, Алжира и Марокко и относительная схожесть ихсоциумов сопровождаются глубокими различиями в характере по-литических культур, политических систем и режимов, в результатечего эти государства принципиально разным образом реагируют навозникающие вызовы и угрозы.

103

Как представляется, ключевой проблемой внутриполитическойбезопасности этих государств является их ограниченная адаптив-ность к резкому расширению политического участия, которое, вобщем-то, и составляет основное содержание процесса Арабскогопробуждения. Тот факт, что за последние двадцать лет две из четы-рех стран Магриба оказывались на грани гражданской войны иколлапса государственности – Алжир в 1990-е гг. и Тунис в 2013 г.,а Ливия эту грань перешагнула в 2011 г., является следствиемименно ригидности их политических систем, не всегда готовых киспытанию демократией.

Политическая трансформация

Если рассматривать пути политической трансформации этихстран в 2011–2014 гг., то в целом ситуация выглядит следующимобразом.

В Ливии за гражданской войной последовало разрушение ста-рой политической системы, что привело к глубокому кризису госу-дарственности. Сценарий трансформации, разработанный Пере-ходным национальным советом в 2011 г., был окончательно похо-ронен после того, как инициативу во Всеобщем национальном кон-грессе перехватила исламистская коалиция «Клятва мучеников»,под давлением которой в мае 2013 г. был принят закон о люстра-ции1 и принято решение о проведении выборов в Учредительноесобрание2 – в результате, фактически, провалившихся.

Сегодня в войне «всех против всех», которая идет на всей тер-ритории Ливии, участвуют исламисты, региональные сепаратисты,каддафисты, силы центрального правительства и локальных элит.

1 Political Isolation Law: the full text // Libya Herald, 14 May 2013. URL:http://www.libyaherald.com/2013/05/14/political-isolation-law-the-full-text/#axzz30pZuN0pY.2 Канун ракм 17 ли-санат 2013 м. би-ша’анинтихабал-хай’атат-та’ассисийа ли-сийагатмашру‘ ад-дустур. URL: http://hnec.ly/images/UploadedFiles/Law17.pdf.

104

В начале 2014 г. ЦРУ официально признало, что с 2011 г. Ливиястала надежным опорным пунктом для исламских террористов1.

В Тунисе произошло крушение режима Бен Али, приведшее кхотя и болезненной, но все же почти бескровной (по сравнению сдругими арабскими странами) трансформации политической сис-темы по продуманному политико-правовому сценарию. В резуль-тате выборов в Национальное учредительное собрание (НУС), со-стоявшихся 23 октября 2011 г. и увенчавшихся победой исламист-ской партии «ан-Нахда», была сформирована парламентская сис-тема, в которой депутаты НУС формировали правительство и на-значали президента. Итогом последовавших за этим неудач исла-мистов в отправлении власти стало несколько кризисов, сопровож-давшихся сменой двух правительств (Хамади Джебали и Али ал-Арайида), глубокая поляризация общества и рост политическогонасилия2. Национальный диалог между основными партиями стра-ны, начавшийся летом 2013 г., в итоге завершился приходом к вла-сти в сущности своей антиисламистского правительства технокра-тов в 2014 г.

В Марокко и Алжире массовые протесты 2010–2011 гг. приве-ли к определенным реформам законодательства и внесли корректи-ровки во внутриполитический курс двух стран. В Марокко в соот-ветствии со спецификой местной политической традиции3 былапринята очередная конституция. Она впервые постулироваластроительство правового демократического государства поликуль-турной марокканской нации, признавала берберский язык вторымгосударственным и отказывалась от сакрализации личности монар-ха.

1 Terence P. J. CIA: 'Libya: Al-Qaida Establishing Sanctuary' // CNS News, 22.01.2014.URL: http://cnsnews.com/commentary/terence-p-jeffrey/cia-libya-al-qaida-establishing-sanctuary.2 См. Кузнецов В. А. Немного крови в мутной воде // Россия в глобальной полити-ке, 23.05.2013. URL: http://www.globalaffairs.ru/global-processes/Nemnogo-krovi-v-mutnoi-vode-15979.3 Ср. с Иорданией, где тогда же были приняты поправки (схожие по содержанию)в действовавшую конституцию. См. об этом подробнее: Демченко А.В. Иордания// Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? М., 2012.

105

Последний, хотя и сохранил главенствующее положение вовсех основных ветвях власти, но все же был вынужден разделитьбремя ответственности с премьер-министром, чьи полномочиярасширялись (в частности, в сфере кадровых назначений), парла-ментом (премьер назначается из рядов партии, победившей на вы-борах, партиям предоставляются дополнительные права и свободы)и рядом высших чиновников и офицеров, вошедших в созданныйВысший совет по безопасности (ранее ответственность за безопас-ность страны целиком лежала на плечах короля).

Одновременно с такой умеренной демократизацией ряд мербыл направлен на обеспечение сохранности политического строя иединства страны. С этой целью был введен запрет на пересмотрисламского, монархического и демократического характера марок-канской государственности (последнего пункта в прежней консти-туции не было), деятельность политических партий ограничиваласьжесткими рамками (запрет на создание региональных и этническихпартий1 и др.). Наконец, как и в других странах (например, в Иор-дании), целый ряд положений нового основного закона был на-правлен на усиление гражданских прав и свобод, в частности сво-боды прессы2.

Что касается Алжира, то здесь в ответ на массовые протесты14 апреля 2011 г. президент страны Абдельазиз Бутефлика декла-рировал проведение широкомасштабных политических реформ. Иххарактер в полной мере может быть оценен сегодня, когда три годаспустя после их провозглашения тяжелобольной лидер в очереднойраз получил более 80% голосов на выборах3.

На первый взгляд реформы преследовали те же цели, что и вМарокко – расширение пространства демократии и усиление ин-ститутов гражданского общества. Органические законы, принятые

1 Схожие положения существуют в законодательствах Алжира, Туниса и рядадругих стран.2 Maroc. Constitution du 1 juillet 2011. URL: http://mjp.univ-perp.fr/constit/ma2011.htm. Об Арабском пробуждении в Марокко см., например:Мохова И. Марокко // Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: чтодальше?3 URL: http://www.info-algerie.com/actualites/resultats-elections-presidentielles-du-17-avril-2014.

106

единым пакетом в январе 2012 г. (№ 12-011, 12-032, 12-043, 12-054,12-065) после многомесячных публичных обсуждений, были по-священы избирательным процедурам, представительству женщин,политическим партиям, свободе информации и функционированиюнеправительственных организаций. Всем был присущ ярко выра-женный либерально-демократический антураж.

Так, например, подробнейший закон о выборах (238 статей!)предусматривает использование прозрачных урн (ст. 44), снижаетминимальный уровень представительства на муниципальных вы-борах с 25 до 23 лет (ст. 78/2), сокращает количество подписей,требующихся для регистрации кандидатов на президентские выбо-ры, с 75 тыс. до 60 тыс. (ст. 139/2), запрещает использовать адми-нистративные учреждения и места культа для сбора подписей закандидатов или проведения предвыборной агитации (ст. 197). Со-гласно закону, допускается использование избирателями отпечат-ков пальцев вместо подписей на регистрационных листах (ст. 46),что особенно существенно, учитывая, что порядка пятой части жи-телей страны остаются неграмотными6, и возможность кандидатов

1 Loi organique № 12-01 du 18 Safar 1433 correspondantau 12 janvier 2012 relative aurégime électoral // Journal officiel de la Republique Algerienne, № 01, 20 saffar 1433/14janvier 2012. P. 8–31. URL: http://www.joradp.dz/FTP/JO-FRANCAIS/2012/F2012001.pdf.2 Loi organique № 12–03 du 18 Safar 1433 correspondant au 12 janvier 2012 fixant lesmodalités augmentant les chances d’accès de lafemme à la représentation dans lesassemblée // Ibid. P. 39.3 Loi organique № 12-04 du 18 Safar 1433 correspondant au 12 janvier 2012 relativeaux partis politiques // Journal officiel de la Republique Algerienne, № 02, 21 saffar1433/15 janvier 2012. P. 9–15. URL: http://www.joradp.dz/FTP/JO-FRANCAIS/2012/F2012002.pdf.4 Loi organique № 12-05 du 18 Safar 1433 correspondant au 12 janvier 2012 relative àl'information // Journal officiel de la Republique Algerienne, № 02, 21 saffar 1433/ 15janvier 2012. P. 18–27. URL: http://www.joradp.dz/FTP/JO-FRANCAIS/2012/F2012002.pdf.5 Loi № 12-06 du 18 Safar 1433 correspondant au 12 janvier 2012 relative auxassociations // Ibid. P. 28–34. URL: http://www.joradp.dz/FTP/JO-FRANCAIS/2012/F2012002.pdf.6 Впрочем, этот показатель довольно быстро снижается: в 2008 г. он составлял22%, в 2013 – 19.1%, к 2015 г. правительство обещает снизить его вдвое. Le tauxd’analphabétisme en Algérie sera réduit de moitié en 2015. URL:http://www.echoroukonline.com/ara/articles/156350.html. При всей видимой демокра-

107

ознакомиться со списками избирателей (ст. 18). Последнее ново-введение стало ответом на старые подозрения оппозиции, что спи-ски избирателей не соотносятся с изменением демографическойситуации в стране1.

Однако более пристальное чтение законов заставляет сделатьвывод о декоративном характере демократических изменений.

Так, весь контроль за избирательным процессом, гарантирова-ние прозрачности и честности самой процедуры сохраняется за ор-ганами исполнительной власти: министерством внутренних дел,министерством иностранных дел (организация выборов для алжир-цев, проживающих за границей), министерством юстиции, а такжеза Национальной комиссией по надзору за выборами, Националь-ной комиссией по наблюдению за выборами и Конституционнымсоветом. Из всех этих инстанций только Национальная комиссияпо наблюдению за выборами не контролируется исполнительнойвластью напрямую, однако она не имеет права опротестовыватьрезультаты выборов. Что же касается политических партий, пред-ставители которых в нее входят, то их регистрация согласно закону12-04 жестко ограничена министерством внутренних дел.

Характерно, что довольно большое внимание в новых алжир-ских законах уделяется ограничению иностранного влияния на по-литическую ситуацию в стране: так, запрещается иностранное фи-нансирование НПО (в том же Тунисе основная часть НПО имеетиностранные источники финансирования) и СМИ, равно как и уча-стие иностранцев в управлении медиа-бизнесом и т.п. Принятиеэтих положений, конечно, объясняется заботой алжирских властейо безопасности государства, или, что точнее – режима, основнуюугрозу которому составляют, с точки зрения властей, именновнешние силы. Такой подход (имеющий некоторые основания, но вцелом очень ограниченный) прямо соотносится с подходами дру-гих авторитарных арабских режимов, изначально воспринимавшихмассовые протестные движения как результат вражеских происков.

тичности нововведения, позволяющего голосовать неграмотным, вполне очевид-но, что оно повышает риски манипуляций в ходе выборов.1 Électeurs Algériens, Qui et combien sont-ils? // Algérie 360. URL:http://www.algerie360.com/algerie/electeurs-algeriensqui-et-combien-sont-ils.

108

Наконец, чрезвычайно важной составляющей алжирских ре-форм является сохранение контроля исполнительной власти надвластью судебной, и, соответственно, фактический иммунитет длясотрудников силовых структур государства1.

Разные пути политической трансформации и ее итоги в странахМагриба не только объясняются характером систем политическойвласти каждого из государств, но также позволяют увидеть, какиеспецифические черты делают их уязвимыми перед расширениемполитического участия, а какие, напротив, содержат потенциал дляповышения адаптивности систем.

Политическое насилие

Пожалуй, наиболее сложной и глубокой проблемой государствМагриба, оказывающей прямое влияние на их безопасность, явля-ется проблема политического насилия и компромисса.

Большая роль культуры насилия в функционировании властина протяжении всей новейшей истории оказывала прямое влияниена политическую жизнь Алжира и Ливии. Сам характер этой куль-туры в двух странах, впрочем, совершенно различен.

Относительно Ливии речь идет о племенной архаике, в услови-ях которой угроза насилия является важным фактором структури-рования потестарных отношений. Естественность такого архаично-го насилия объясняет и толерантность общества к нему, а необхо-димость осуществления властных полномочий заставляла прави-тельство (при Каддафи) широко их использовать, выстраиваясложную систему сдержек и противовесов между различными пле-менными группами. Проблема состояла в том, что после достиже-ния порога толерантности общество, не знающее иных форм со-противления, само обратилось к тому же самому массовому наси-

1 Подробный критический анализ принятых законов см., напр.:«Réformespolitiques» ou verrouillage supplémentaire de la société civile et du champpolitique? Une analyse critique // Euro-Meditarrenean Human Rigts Network. URL:http://www.euromedrights.org/files/RA_RefPol_Algerie_Fr_150Dpi_840066209.pdf?force&file=RA_RefPol_Algerie_Fr_150Dpi_840066209.pdf.

109

лию, которому режим мало что мог противопоставить1. В результа-те после его крушения милитаризация страны, разбалансировкасистемы межплеменных отношений и полная зачистка политиче-ского пространства привели к тому, что насилие стало стержнемсоциально-политической структуризации общества.

Относительно Алжира, напротив, речь идет о меморизации«современного» насилия авторитарным режимом, для которого па-мять о подвигах кровавой войны за независимость и об ужасе раз-гула терроризма в «черное десятилетие» 1990-х годов до сих порслужит главным источником легитимности (не случайно все ал-жирские лидеры принадлежали к отцам-основателям «Фронта на-ционального освобождения», ФНО), позволяя периодически ис-пользовать направленное насилие против собственного общества2.

В свете этого алжирский режим проявил несомненную тон-кость и внешнюю готовность к компромиссу, предприняв шаги,внешне направленные на демократизацию. Помимо упомянутыхвыше законов среди таких шагов надо упомянуть и отмену дейст-вовавшего в стране 19 лет чрезвычайного положения. Однакоименно меморизация насилия позволила режиму сохранить декора-тивность реформ, фактически узаконив целый ряд исключительныхнорм чрезвычайного положения. Символом его неизменности яв-ляется «общий и совершенно произвольный запрет на любые соб-рания в публичных местах… Прежде всего, власти ссылаются набезопасность. Так, именно безопасность оказывается под угрозой,

1 Как отмечают авторы Стэнфордского доклада, «репрессия – это обоюдоостроеоружие. Позволяя диктатуре выжить через сдерживание оппозиции, она делаетрежим более уязвимым для небольших актов неповиновения. В очень репрессив-ных диктатурах даже небольшие акции сопротивления могут перерасти в массо-вые восстания». См.: Kricheli R., Livne Y., Magaloni B. Talking to the streets. Theoryand evidence on protests under authoritarianism. August 15, 2011. P. 27. URL:http://web.stanford.edu/~magaloni/dox/2011takingtothestreets.pdf.2 Еще в 1969 г. в отчете Национальной комиссии США по выяснению причин ипредотвращению насилия отмечалось: «Сила и насилие могут с большей вероят-ностью оказаться успешными техниками социального контроля и внушения, когдаза ними стоит широкая народная поддержка». Цит. по: Арендт Х. О насилии. М.,2014. С. 27.

110

когда граждане собираются в публичных местах, чтобы добитьсяработы или еще по какой-либо причине»1.

На сегодняшний день стратегию властей можно признатьудачной – общество в целом позитивно восприняло реформы, ипризывы к борьбе против очередного переизбрания А. Бутефликизимой 2014 г. не пользовались большой популярностью – фейсбу-ковское движение «Баракат!», созданное ради мирного сопротив-ления авторитаризму, собрало всего 36 тыс. подписчиков, что для35-миллионного Алжира совсем немного. Тем не менее, сложив-шаяся ситуация потенциально опасна – прежде всего тем, что на-сильственный протест становится единственным средством, чтобыбыть услышанными властью2.

Вместе с тем Марокко и Тунис демонстрируют два замеча-тельных примера культуры политического компромисса, также ба-зирующейся в одном случае на архаике, а в другом – на модерне.

Если в Марокко политический компромисс основывается наавторитете фигуры монарха как традиционного, в том числе рели-гиозного, лидера нации3, то в Тунисе залогом его служит, во-первых, высокая степень модернизированности активной частиобщества и политических элит, а с другой – своеобразный паритетвозможностей различных политических сил, вынуждающий их кпостоянному диалогу. В общем-то, именно из-за этого паритетаитогом кризиса 2013 г. стал не военный переворот, как в Египте, аНациональный диалог.

Понятно, что напрямую ни марокканский, ни тунисский опытне может быть перенесен ни в Алжир, ни в Ливию, хотя попыткиего использования и предпринимаются. Для восприятия тунисскогоопыта в Алжире слишком сильны позиции армии и силовых струк-тур, да и ситуация еще не назрела (подтверждением чему стала

1 Le régime Algérien à l’épreuve des droits de l’homme. Rapport 2011–2013. Paris,Avril 2013. URL:http://www.algerie-disparus.org/images/stories/communiqus/Rapport%20CFDA.pdf.2 Ibidem. Характерно, что упомянутые политические реформы были не толькорезультатом демонстрационного эффекта Туниса и Египта, но и ответом на волнубеспорядков, прокатившихся по стране зимой 2011 г.3 Марокканский король – единственный из арабских лидеров, кто по-прежнемуносит халифский титул повелителя правоверных (амир ал-му’минин).

111

беспрепятственная зачистка элит летом 2014 г.); а в Ливии слиш-ком низки уровень развития институтов и степень модернизиро-ванности элит. Что касается марокканского опыта, то для его реа-лизации необходимо появление фигуры авторитетного лидера – нетолько политического, но и религиозного, что кажется на сего-дняшний день маловероятным. Единственной потенциальной воз-можностью для такого сценария является повторение опыта ИГИЛв Ливии.

Политические институтыи гражданское общество

Вторая проблема внутренней безопасности (впрочем, болееили менее универсальная для арабских стран) связана с неразвито-стью институтов политической власти и гражданского общест-ва в странах Магриба. На самом деле, и в этом отношении ситуацияв разных странах совершенно различна.

В Ливии фактически и те, и другие отсутствуют – политиче-ские партии, НПО, общественные движения и пр. впервые былиузаконены в стране лишь после свержения Муаммара Каддафи1 ипока что обладают весом лишь для тонкой прослойки модернизи-рованной элиты и западных партнеров.

В Марокко ситуация прямо противоположная. Сильная монар-хия органично сочетает элементы архаики и модерна, что позволя-ет ей контролируемо развивать институты гражданского общества,в том числе и политические партии. Характерно в этом отношении,что Марокко стало единственной арабской страной, где исламист-ская партия смогла вполне органично вписаться в парламентскуюсистему, удвоив свое представительство в Палате представителей(с 46 мест в 2007 г. до 107 в 2011 г.), и даже продемонстрировать

1 Правда, во времена монархии в стране начали формироваться некоторые поли-тические партии, но в сущности своей они были элитными клубами, как и в дру-гих арабских странах на ранних этапах политической модернизации. См. подроб-нее: Егорин А. З., Миронова Г. В. Сенуситы в истории Ливии. М., 2006.

112

эффективность в управлении страной, когда ее лидер Абд аль-Илахибн Киран был назначен премьер-министром страны.

В Алжире очевиден дисбаланс в развитии политических инсти-тутов, в общем, типичный для арабских стран. Сильная исполни-тельная власть сочетается со слабой и управляемой властью зако-нодательной (хотя и менее слабой, чем в дореволюционных Египтеи Тунисе) и совершенно неразвитой судебной. Такая ситуация приусловии политизированности армии и силовых структур делаетпрактически невозможным развитие гражданских институтов, ко-торые воспринимаются обществом как очередные выразители мне-ния власти, а не как каналы влияния на нее.

Наконец, довольно любопытна ситуация в Тунисе – здесь, на-против, сильное гражданское общество фактически позволилокомпенсировать слабость политических институтов в постреволю-ционный период. Пример с кризисом 2013 г. очень показателен вэтом отношении. Стране достаточно было пережить два громкихполитических убийства (Шукри Бильаида в феврале и МухаммадаБрахими в июле), чтобы мобилизованное гражданское обществопотребовало отставки правительства и начался Национальный диа-лог, гарантами которого выступили не политические партии иликакие-то традиционные лидеры, а именно институты гражданскогообщества – профсоюзы, Лига защиты прав человека и др.

Этот тунисский опыт чрезвычайно ценен именно в силу того,что в сочетании с культурой политического компромисса он позво-лил стране не скатиться к массовому насилию, вероятность распро-странения которого за год до того была вполне реальна. В принци-пе, при условии внешнего давления он может быть успешно ис-пользован в Алжире, где строительство институтов гражданскогообщества – вероятно, прежде всего, независимых профсоюзов –привело бы, в конечном счете, к усилению независимости полити-ческих партий и судебной власти, что позволило бы сбалансиро-вать и укрепить политическую систему.

Алжирский опыт, правда, не современный, а скорее временвойны за независимость, в свою очередь, мог бы оказаться полез-ным для Ливии, где речь пока что должна идти о строительстве ин-ститутов государственной власти, а не гражданского общества. Ро-ждение таких институтов на основе тех или иных вооруженных

113

формирований общенационального или регионального масштабакажется вполне реальным. Их появление приведет к строительствунового авторитарного режима, который, по меньшей мере, обеспе-чит населению право на жизнь, а в лучшем случае окажется авто-ритаризмом развития и когда-нибудь постепенно начнет демокра-тическую трансформацию.

Легитимность власти

Третья существенная проблема, связанная с предыдущей – этопроблема легитимности власти и недоверие населения к демокра-тическим институтам и процедурам. Единственной страной, вкоторой этой проблемы не существует, остается Марокко, где, на-пример, во время референдума по конституции 1 июля 2011 г. мно-гие марокканцы в интервью признавали, что проголосовали «за»только потому, что «король попросил об этом»1.

Что касается Ливии, Туниса и Алжира, то ситуации в этих трехстранах сильно различаются между собой.

Так, в Ливии говорить о каком бы то ни было доверии населе-ния к властям нельзя. По замечанию одного из сотрудников миссииООН, «население рассматривает правительственные должностиисключительно как доступ к финансовым ресурсам страны; вопро-сы идеологии, ценностей, политических взглядов здесь вообще ни-кого не интересуют – ни граждан, ни самих политиков»2. Демокра-тические институты и процедуры стали средством решения меж-клановых и межэлитных конфликтов (например, закон о люстра-ции), и надежды на становление общенациональной легитимнойвласти сейчас почти что нет. Единственным возможным вариантомпредставляется развитие региональных политических структур,возглавляемых местными авторитетными лидерами, принадлежа-

1 Maroc, un triomphe en trompe-l’œil // Le Journal du Dimanche, 02.07.2011. URL:http://www.lejdd.fr/International/Maghreb/Actualite/Referendum-au-Maroc-vrai-plebiscite-ou-pratiques-d-un-autre-age-352357.2 Из материалов личных бесед. Февраль 2014 г.

114

щими к сенуситской элите, к племенной верхушке, выходцам изисламистских групп или наследников каддафизма (в Феццане).

В Тунисе успех трех лет демократического транзита в этом от-ношении также относителен. Несомненным достижением являетсярост узнаваемости политических партий и их лидеров (сразу послереволюции о существовании оппозиционных партий знало только4% населения страны), однако авторитет и тех, и других остаетсяочень низким. Национальный диалог в республике был начат в ре-зультате давления улицы, координировали его старые и известныеНПО, а не новые политические структуры; итогом его стала от-ставка правительства Тройки, опиравшегося на электоральную ле-гитимность НУС. В результате всего этого к зиме 2014 г. странафактически вернулась в состояние весны 2011 г., когда Верховнаяинстанция по реализации целей революции могла опереться толькона своеобразную революционную законность.

Наконец, что касается Алжира, то сегодня, как уже упомина-лось, когда век отцов-основателей ФНО подходит к концу, а па-мять о массовом терроре 1990-х постепенно стирается, вопрос одоверии к политической элите и партиям будет становиться всеболее острым.

Фрагментация общества

Региональный и кланово-трайбалистский партикуляризм явля-ется в странах Магриба последней существенной политическойпроблемой, прямо угрожающей их безопасности и имеющей нетолько внутриполитическое, но и региональное измерение.

Если в Ливии противостояние между племенами, кланами ирегионами вполне очевидно, то в остальных трех странах оно все-гда было закамуфлировано политикой центральных властей, по-следовательно отрицавших существование этой проблемы. Так, попризнанию тунисского гражданского активиста, «конечно, эта про-блема существует, но ее никто не будет обсуждать – здесь оченьмного нюансов, табу, красных линий»1, в Алжире же в ответ на по-

1 Из материалов личных бесед. Июнь 2013 г.

115

добный вопрос люди «смотрят изучающе» и подозрительно, послечего иной раз категорично заявляют: «В Алжире нет регионализма.Это вы (видимо, европейцы. – В. К.) хотите его создать»1.

На самом деле, регионализм, конечно, существует2, и проявля-ется он фактически в стигматизации тех или иных регионов как вполитическом, так и в социально-экономическом поле. Относи-тельно Туниса речь идет о внутренних регионах страны, так назы-ваемых «теневых зонах», относительно Алжира – конечно, о Каби-лии, население которой, обладая ярко выраженной региональной,этнокультурной и лингвистической идентичностью, на протяжениидолгого времени чувствует себя ущемленным в правах и периоди-чески позиционируется властями как «внутренний враг» и источ-ник всех зол3.

В политическом отношении магрибинский регионализм озна-чает, очевидно, монополизацию власти представителями отдель-ных землячеств (столичного и сахельского в Тунисе, киренаикско-го во времена монархии в Ливии и триполитанского при Каддафи ит.д.), что приводит к маргинализации всех остальных. Если рас-сматривать события «Арабского пробуждения» в такой парадигме,то в случае Ливии речь шла о бунте Киренаики против Триполита-нии, а в случае Туниса – о протесте внутренних регионов противбогатого побережья (не зря революция началась именно в распо-ложенном в теневой зоне Сиди-Бу-Зиде). В Алжире же президент-ские выборы 2014 г. в очередной раз подтвердили неприятие офи-циальной власти жителями Кабилии, в городах которой явка с тру-дом переваливала за 20%4.

1 Le régionalisme en Algérie, un obstacle à la démocratie? // SlateAfrique, 05.05.2011.URL: http://www.slateafrique.com/1621/regionalisme-algerie-democratie-kabylie.2 Во время предвыборной кампании 2014 г. один из кандидатов – бывший пре-мьер-министр Али Бенфлис, заявлял о борьбе с регионализмом как об одной изглавных своих задач. URL: http://www.liberte-algerie.com/actualite/benflis-promet-de-combattre-la-corruption-et-le-regionalisme-il-a-annonce-hier-officiellement-sa-candidature-214232.3 Le régionalisme en Algérie, un obstacle à la démocratie?4 Algérie: Présidentielle taux de partipation par wilaya // TSA-Algérie, 18.04.2014. URL:http://www.tsa-algerie.com/2014/04/18/presidentielle-taux-de-participation-par-wilaya.

116

Вполне естественно, что в поисках политической идентично-сти элиты дискриминируемых регионов обращаются к мобили-зующим идеологиям протеста – этнонационалистическим (Каби-лия), левацким (Гафса в Тунисе) или исламистским (Киренаика,северо-западные области Туниса), что в конечном счете можетпривести к полной дезинтеграции государства, как это произошло вЛивии.

И в Алжире, и в Тунисе возможности для решения этой про-блемы очень ограничены. Во-первых, потому что социально-экономические диспропорции регионального развития имеют свои,в том числе и объективные, причины и не могут быть преодолены вкраткосрочном периоде1. Во-вторых, потому что для алжирскогоправящего режима мифологема врага – не только внешнего (Ма-рокко), но и внутреннего (исламисты, Кабилия) – имеет принципи-альное значение для консолидации общества. В-третьих, потомучто правящие элиты этих стран слабо мотивированы, а представи-тели дискриминируемых регионов не обладают достаточными ле-гальными политическими ресурсами.

В случае обострения ситуации выходом могла бы стать та илииная степень децентрализации власти. В случае Ливии речь обычноидет о федерализации, которая, впрочем, представляется малопер-спективной, учитывая неразвитость институтов в стране2. В случаеАлжира речь могла бы идти о той или иной форме деволюции (чтоможет быть осуществлено только под мощным внешним давлени-ем). При этом Алжир мог бы использовать и марокканский опытдецентрализации и инкорпорирования берберских элит в общуюсистему власти.

1 Как отмечает тунисский исследователь Х. Тизауи, правительство Бен Али после2008 г. приложило неимоверные усилия для стимулирования экономического раз-вития Гафсы, неэффективность которых отчасти объясняется доминированиемтрадиционного уклада во внутренних регионах. См.: Tizaoui H. Le Décrochageindustriel des regions interieursen Tunisie. Tunis, 2013. P. 228–229.2 Вообще, опыт федерализма сверху, осуществлявшийся в Ираке, Нигерии, Рос-сии, показывает его очень ограниченную эффективность: федерализация раз заразом либо становится формой дезинтеграции, либо маскирует унитарную, посути, систему. См., например: Захаров А. «Спящий институт». Федерализм в со-временной России и в мире. М., 2012.

117

Общерегиональные вызовы и угрозы

Ситуация в сфере безопасности стран Магриба осложняетсяналичием общерегиональных (ближневосточных), трансрегиональ-ных (сахаро-сахельских) и субрегиональных (собственно магри-бинских) вызовов и угроз, лишь косвенно связанных с внутриполи-тической ситуацией в рассматриваемых государствах.

Сущность проблемы очевидна и не нова: открытость границ иотсутствие реального контроля над пространствами Сахары пре-вращают их в зону свободного распространения организованнойпреступности и терроризма. Все это существовало задолго доАрабского пробуждения1, однако с его началом ситуация приобре-ла новые черты.

Организованная преступность сахаро-сахельской зоны, рас-цветающая в условиях слабости пограничного контроля и институ-тов государственной власти, традиционно охватывает несколькосфер, каждая из которых по собственным причинам значительнорасширилась в 2000-е годы, еще до начала турбулентных процес-сов Арабского пробуждения. Речь идет о контрабанде мароккан-ского каннабиса и латиноамериканского кокаина, контрабанде си-гарет и других разрешенных товаров, похищениях людей с цельювыкупа, а также о трафике оружия.

Контрабанда разрешенных товаров, и прежде всего сигарет,существовала в регионе всегда, однако ее потоки существенно уве-личились в 1990-е годы на фоне экономического кризиса в Алжиреи введения санкций против Ливии.

Сегодня существующая в треугольнике между Мавританией,Мали и Алжиром транссахарская торговая сеть (зачастую с пря-мым участием чиновников из ПОЛИСАРИО) наполнена алжир-

1 Chandoul M. and Boubakri H. Migrations clandestines et contrebande à la frontièretuniso-libyenne // Revue européenne des migrations internationales. Vol. 7, № 2 (1991).P. 155–162. О вовлеченности семьи Бен Али в контрабанду см., напр.: La “couscousconnection” // Le Monde, 03.11.1995.

118

скими товарами и гуманитарной помощью, идущими на юг, и сига-ретами, отправляющимися на север – в Алжир и Марокко1.

В 1990-е годы в результате, с одной стороны, специфическойполитики ливийского режима, а с другой – эскалации конфликтов вАлжире, на севере Нигера и в Мали началось превращение регионав крупнейший центр трафика оружия. Он осуществлялся по тем жеконтрабандным сетям, что использовались и для торговли сигаре-тами, и контролировался теми же людьми, в том числе и высокопо-ставленными чиновниками и офицерами2, что естественным обра-зом вело к резкому снижению дееспособности таможенных служби пограничных войск. Зимой 2014 г. тунисские участники контра-бандных сетей признавались мне в «тотальной коррумпированно-сти» алжирских погранвойск и частичной – тунисских.

При этом если в Ливии контрабанда сигарет до 2011 г. контро-лировалась служащими аппарата безопасности, управлявшимсячленами племени каддафа3, то в Алжире, по данным Центра Карне-ги, участие должностных лиц осуществляется только на уровнепровинций (вилай), но не на общенациональном.

Свержение режима Каддафи, ослабление государственных ин-ститутов в Тунисе и резкий рост конфликтности в регионе естест-венным образом привели к расширению потоков контрабандногооружия из Ливии в Египет, Тунис, Алжир и страны Сахеля4 – понекоторым данным, в одной Ливии в 2014 г. ходило в обороте око-ло 20 млн единиц стрелкового оружия5. Вместе с тем соперничест-во за контроль над незаконной деятельностью подлило масла вогонь насильственных конфликтов на юге страны между различ-

1 В 2009 г. Управление ООН по наркотикам и преступности (UNODC) оценивалоконтрабанду сигарет в Магрибе приблизительно в 60% ливийского табачногорынка (или в 240 млн долл. в розничной торговле) и 18% алжирского рынка (или228 млн.). См. Lacher W. Organized crime and conflict in the Sahal-Sahara region.Washington: The Carnegie Papers, 2012. P. 5.2 Характерно, что Мухтар Бельмухтар, позже ставший одной из ведущих фигур всахельских операциях АКИМ, еще ранее был широко известен своим длительнымучастием в транссахарской контрабанде сигарет. Lacher W. Op. cit. P. 4–6.3 Ibid.4 Ibid. P. 11.5 Информация от анонимного тунисского источника, сотрудничающего с миссиейООН в Ливии. Февраль 2014 г.

119

ными милициями, созданными по племенному признаку, и тем са-мым стало фактором роста конфликтности.

Другим следствием расширения предложения на черном ору-жейном рынке и ослабления государства стало разрушение тради-ционных связей и ожесточенная борьба между контрабандистски-ми группировками. Что касается наркоторговли в регионе, то кана-лы ее осуществления несколько отличаются от каналов реализацииконтрабанды разрешенными товарами.

В сахаро-сахельской зоне существует два лишь частично пере-секающихся потока наркоторговли. Один из них связан с трансфе-ром латиноамериканского кокаина в Европу из Западной Африкичерез Ливию и Египет. Другой – с распространением марокканско-го каннабиса в те же Ливию, Египет и далее – на Аравийский полу-остров.

Торговля кокаином из Южной Америки в Европу через Запад-ную Африку быстро расширялась в 2005–2007 гг. в связи, с однойстороны, с возросшими возможностями на европейском рынке, сдругой – с усилением антинаркотической борьбы в США и, соот-ветственно, переориентацией латиноамериканских наркокартелейна Старый Свет1. По оценкам UNODC, в 2008 г. около 14% евро-пейского кокаина, или 20 тонн с оптовой стоимостью в 1 млрддолл. США в Западной Европе, было привезено транзитом черезЗападную Африку2 (впрочем, не только сухопутными путями).

Сложно сказать, как повлияло Арабское пробуждение на этутранзитную торговлю, однако, по мнению В. Лачера, «транссахар-ская и транссахельская сухопутная контрабанда снизилась, по-скольку снизилась торговля через Западную Африку, а сухопутныемаршруты по большому счету зависят от центров в прибрежныхгосударствах»3. Такая оценка представляется вполне логичной, по-скольку рост конфликтности в Магрибе естественным образомпривел и к росту рисков по транспортировке, а зачастую и к утратестарых партнеров по бизнесу.

1 Aning K., Pokoo J. Understanding the nature and threats of drug trafficking to nationaland regional security in West Africa // Stability: International Journal of Security andDevelopment. 2014, № 3 (1). P. 1.2 Lacher W. Op. cit. P. 8.3 Ibid. P. 7.

120

Вместе с тем, другой основной поток – марокканского канна-биса – в Ливию, Египет и на Аравийский полуостров не ослабевает.Марокканское производство, считающееся одним из крупнейших вмире, в 2008 г. оценивалось UNODC в 877 т, а в 2012 г. – 760 т1.Мощь наркопотока подтверждают и данные алжирских органовбезопасности, задержавших в 2012 г. 157 тонн каннабиса вместо53 т, захваченных годом ранее2, а в первой половине 2013 г. – 50 т3.

Как отмечает В. Лачер, «по оценкам мавританских спецслужб,около трети марокканской продукции идет транзитом через госу-дарства Сахеля, частично обходя маррокано-алжирскую границу.Каннабис поступает в Мавританию по суше (через Алжир или За-падную Сахару) или морем, а затем идет либо в северные областиМали, или же транспортируется по маршруту Нуакшот-Нема, по-падая в Мали в районе Тимбукту. Из северного Мали маршрутыконтрабанды, частично совпадая с кокаиновыми маршрутами, пе-ресекают северный Нигер или Южный Алжир и приводят в Ливию.Далее наркотики экспортируются в Европу (через Балканы) илиотвозятся в Египет и Израиль. Другой маршрут идет через Чад иСудан на Аравийский полуостров4.

Пока каннабис не попадает в северное Мали, торговля имуправляется смешенной сетью марокканцев, сахарцев и мавритан-цев, равно как и, по всей видимости, офицерами алжирской армии.

Одним из косвенных результатов Арабского пробуждения ста-ло то, что такие страны как Тунис и Ливия, ранее остававшиесялишь транзитными зонами на пути наркотрафика, теперь стали ипунктами конечного назначения марокканской конопли: «Марок-канские наркотики через границу идут тоннами, их никто не за-

1 Cannabis cultivation, production and eradication, 2012 // UNODC. World Drug Re-port, 2014. URL:http://www.unodc.org/documents/wdr2014/Statistics/Cannabis_cultivation_production_eradication.pdf.2 Ibid. P. 40. URL: http://www.unodc.org/documents/wdr2014/Cannabis_2014_web.pdf.3 Trafficking in North Africa. Boom Boom // The Economist. URL:http://www.economist.com/news/middle-east-and-africa/21583671-north-african-governments-struggle-stem-illegal-flow-arms-and-drugs-boom.4 Lacher W. Op. cit. P. 7–8.

121

держивает», – признается тунисский контрабандист1. И действи-тельно, на сегодняшний день употребление легких наркотиков ста-ло практически повальным во внутренних регионах Туниса, в такихгородах как Сиди-Бу-Зид или Кассерин в 2013 г. они продавалисьпочти открыто2. О росте потребления каннабиса в Ливии свиде-тельствует, среди прочего, задержание в Триполи в мае 2012 г. че-тырех тонн гашиша3.

Если контрабанда оружия и сигарет в регионе уже давно былатесно связана с деятельностью джихадистских структур (преждевсего, «Аль-Каиды в странах Исламского Магриба», АКИМ), то онаркотрафике этого с полной уверенностью утверждать нельзя. Из-вестно (хотя и не подтверждено толком документально), что до на-чала революционных перемен этот бизнес в значительной степеникурировался некоторыми представителями правящих кругов Ма-рокко, Туниса (при Бен Али), Ливии (при Каддафи) и Мавритании.Затем же, вроде бы, контроль над торговыми операциями перешелк АКИМ, заключившей, якобы, в 2012 г. соглашение с латиноаме-риканскими наркокартелями («наркотики в обмен на оружие»)4.Вместе с тем, как отмечает В. Лачер, доказательств непосредствен-ного участия АКИМ в наркоторговле немного: боевики этой орга-низации не были участниками зарегистрированных столкновениймежду региональными наркоторговцами5.

Если бы информацию о степени вовлеченности джихадистов внаркоторговлю можно было прояснить, это позволило бы яснеепонять пути развития АКИМ и степень идеологизированности ор-ганизации (см. далее).

Основным же бизнесом для боевиков из магрибинской Аль-Каиды остается киднэппинг, принесший в 2008–2012 гг. организа-

1 Из материалов личных бесед, февраль 2014 г.2 Полевые исследования, июнь 2013 г.3 Lacher W. Op. cit. P. 8.4 Alexander Y. Terrorism in North Africa and the Sahel in 2012: Global Reach andImplication // Inter-University Centre for Terrorism Studies. Potomac Institute for Poli-cy Studies. 2013. P. 5.5 Lacher W. Op. cit. P. 8.

122

ции, по разным оценкам, доход в 40–65 млн долл. США, выплачен-ных, в основном, правительствами западных государств1.

Джихадизм и терроризм

Гражданская война в Ливии, фактический распад ливийскойгосударственности и вспыхнувший затем конфликт в Мали2 сталибогатой почвой для активизации деятельности джихадистских ор-ганизаций, и прежде всего «Аль-Каиды в странах Исламского Маг-риба», еще более усиливающихся под влиянием миграции джиха-дистов из Сирии и Черной Африки.

В 2013 г. в сахаро-сахельской зоне было зафиксировано ре-кордное число терактов (230), причем основная их часть пришласьименно на страны Магриба: 145 – в Ливии, 51 – в Алжире и 17 –в Тунисе3. Характер этих терактов, впрочем, разный. В Ливии речьидет, главным образом, о киднэппинге, убийствах, взрывах, пря-мых нападениях на государственную собственность и чиновников4,однако, кажется, никогда – о взрывах нефтяных скважин или неф-тепроводов. Точно так же и в Тунисе в большинстве случаев со-вершались именно политические теракты (убийства политиков илиобщественных активистов, порча собственности политических пар-тий и движений и т.п.) или же о нападения на гражданских лиц, ноне подрывы ключевых объектов инфраструктуры5.

Иная ситуация в Алжире. Здесь число терактов упало до 51 с132, совершенных в 2012 г. И. Александер объясняет снижениетеррористической активности уроками, извлеченными правитель-ством из самого громкого теракта за всю историю последних лет –

1 Ibid. P. 9.2 См. о нем, например: Малышева Д. Б. «Арабская весна» и Африка // Арабскиймир в потоке событий и времени. М.: ИВ РАН, 2014.3 Alexander Y. Op. cit. P. 2.4 Ibid. P. 5.5 Я не могу согласиться в полной мере с И. Александером, полагающим, что те-ракты в Тунисе имели исключительно политический характер и не были направ-лены против общества (ibid. P. 8) – события в горах Шаамбии и на северо-западестраны говорят об обратном.

123

нападения на газовый промысел в Тигентурине, поблизости отАменаса (в районе границы с Ливией). Оно было совершено отко-ловшейся от АКИМ в 2012 г. организацией «Ал-Мусалимин» воглаве с уже упомянутым Мухтаром Бельмухтаром. Эта группа со-стоит примерно из 32 бойцов из разных стран (включая канадцев) иорганизует нападения на собственность, принадлежащую компани-ям из Алжира, Франции, Японии, Норвегии, Великобритании. 16января 2013 г. ею было взято в заложники 700 алжирцев и 134 ино-странца. Террористы требовали вывода французских войск из Ма-ли и обещали отпустить заложников в обмен на освобождение еги-петского лидера Умара Абд ар-Рахмана и ведущего пакистанскогоученого Аафии Сиддики.

В результате двухдневной операции алжирским службам уда-лось освободить 685 алжирцев и 101 иностранца, остальные залож-ники погибли. Вслед за этим правительство предприняло ряд мерпо контртеррористической борьбе, в том числе разместило 6 тыс.солдат на границе с Тунисом и усилило сотрудничество с между-народными нефтяными компаниями, чтобы обеспечить безопас-ность на производстве. В том же году было активизировано тунис-ско-алжирское контртеррористическое сотрудничество и был за-пущен проект по установлению совместных механизмов борьбы стерроризмом и трафиком оружия в регионе1.

Таким образом, терроризм ливийско-тунисского образца суще-ственным образом отличается от алжирского. В первом случае(особенно в Ливии) доминируют местные организации, исполь-зующие террористические методы в политической борьбе и ставя-щие себе задачей захват власти, а вместе с ней и главных ресурсовстраны. В алжирском же варианте речь идет о деятельности меж-дународных групп, нацеленных на подрыв всех систем функциони-рования государства – вполне в традиции АКИМ. В этом планеособая угроза для Алжира проистекает со стороны юго-западныхграниц, свободно пересекаемых АКИМ, а также от лагерей ПОЛИ-САРИО в Тиндуфе, где активно осуществляется рекрутинг какбойцов АКИМ, так и агентов наркотрафика и контрабандных сетей.

1 Ibid. P. 7–9.

124

Вместе с тем низкая активность АКИМ и связанных с нейструктур в других странах региона отчасти компенсируется уча-стием выходцев из этих стран в джихадистской борьбе в другихчастях исламского мира – прежде всего, в Сирии. Так, согласносообщениям министерства внутренних дел Туниса, летом 2014 г. врядах ИГИЛ сражалось порядка 2400 тунисцев, а выезд еще 8700–8800 тунисцев в Сирию (правда, с неизвестными целями) был пре-сечен правительством1. Количество марокканцев в рядах ИГИЛоценивается в 1000–1500 человек2.

Если потенциальное возвращение этих бойцов на родину вы-зывает вполне объяснимую тревогу (вспомним алжирский опытконца 1980-х годов с возвращением «афганцев»), то сам тот факт,что джихадисты из этих стран предпочитают самореализовыватьсявдалеке от родины, заслуживает изучения. По всей видимости, вмарокканском и тунисском обществах существуют собственныемеханизмы иммунитета от джихадистской угрозы3.

В целом же можно констатировать усложнение джихадистскихструктур в регионе.

Как видно из вышесказанного, транснациональная АКИМ про-должила свой дрейф в сторону слияния с международным крими-налитетом4, специализирующемся на торговле оружием, контра-

1 Tunisian minister: 2.400 Tunisians fighting alongside ISIS in Syria // Middle EastMonitor. URL: https://www.middleeastmonitor.com/news/africa/12340-tunisian-minister-2400-tunisians-fighting-alongside-isis-in-syria.2 Masbah M. Why Moroccan Salafists fight in Syria // The Daily Star (Lebanon). [on-line]: http://www.dailystar.com.lb/Opinion/Commentary/2014/Apr-15/253324-why-moroccan-salafists-fight-in-syria.ashx#axzz3Fw112sWh.3 Речь идет не столько об эффективности государства (в Тунисе она, очевидно,снижена), сколько о невосприимчивости самого общества к ультрарадикальнымрелигиозным идеологиям.4 См. Наумкин В. В. Алжирский транзит в зоне Магриба–Сахеля (взгляд черезпризму теорий символической политики и социального движения) // Наум-кин В. В. Ближний Восток в мировой политике и культуре (избранные статьи,лекции и доклады 2009–2011 гг.). М., 2011 С. 373. Mohammad-Mahmoud Ould Mo-hamedou. The Many faces of Al Qaeda in the Islamic Maghreb // Geneva Centre forSecurity Policy Paper, № 15, May 2011. P. 3.

125

банде, прежде всего сигарет, фальшивомонетческой деятельности1,а также, возможно, наркоторговле, сохранив прежние методы тер-рористической деятельности.

Параллельно с этим, сместившись в южные районы региона,АКИМ укрепила отношения с многочисленными джихадистскимиструктурами в странах Сахеля («Боко харам», «Защитники ислама»(Ансар ад-Дин, Ansarud-Din) и «Движение за единство и джихадЗападной Африке» (Харакаат-таухид ва-л-джихад фи-л-ифрикийаал-гарбийа, The Movement for Oneness and Jihad in West Africa). Приэтом эскалация конфликта и милитаризация южного Магриба (гра-ница Мали и Алжира) привели к диверсификации джихадистскихструктур и иногда к конкуренции между ними. Одновременноджихадистские и туарегские националистические структуры тосливались друг с другом, то конкурировали между собой2.

Вместе с тем наряду с АКИМ в регионе появился целый рядхотя и связанных с ней идеологически и (возможно) организацион-но, но все же довольно независимых джихадистских организацийстранового уровня («Ансараш-Шари‘а» в Тунисе и Ливии). При-влекая к своей деятельности маргинализованные слои местногонаселения, они зачастую делают ставку не на громкие акции, а наполяризацию общества3, лишение его доверия к органам власти,развал государственности и выстраивание на ее обломках ислам-ских эмиратов. Яркими примерами такой деятельности являютсяминирование горного района Ша‘мбия в Тунисе весной 2013 г., врезультате чего погибло несколько крестьян, нападения на автомо-били в районе алжиро-тунисской границы (февраль 2014 г.), убий-ства Шукри Бильаида (февраль 2013 г.) и Мухаммада Брахими(июль 2013 г.) и т. д. При этом уже летом 2013 г. в центральныхрайонах страны (неподалеку от г. Кассерина) были созданы свое-образные «укрепрайоны» джихадистов4.

1 По некоторым данным, в горных районах Туниса в 2013 г. было организованоширокомасштабное производство евро из старых ливийских банкнот. По материа-лам полевых исследований автора. Февраль 2013 г.2 См. об этом подробнее: Малышева Д. Б. Указ. соч.3 http://csis.org/files/publication/131011_MalkaLawrence_JihadiSalafism_Web.pdf.4 По материалам полевых исследований автора. Июнь 2013 г. Один из таких рай-онов был создан старым джихадистским лидером Хатибом ал-Идриси в районе его

126

Принципиальным отличием этих структур от АКИМ и ей по-добных является то, что они нацелены главным образом все же наорганизацию управления обществом, своеобразное государство-строительство (state-building), и если они способствуют развалустарых институтов, то прежде всего для того, чтобы выстроить наих месте новые. Иллюстрацией к этому могут служить сужденияэмира Дерны Абдал-Хакима ал-Хасиди1 о ситуации в стране, вы-сказанные им в беседе с французским журналистом Самюэлем Ло-раном в начале 2012 г.:

«– Своей некомпетентностью НПС (Национальный переход-ный совет. – В.К.) ставит нас в исключительно опасное положение!Нужна сильная власть, чтобы вновь поставить Ливию на ноги. Ны-нешняя слабость приведет нас к расколу. Она грозит конфликтамимежду племенами.

– О какой «слабости» Вы говорите?– Прежде всего, мы должны усилить национальную армию,

чтобы остановить распространение анархии вооруженных форми-рований…

– Международная пресса подозревает Вас в поддержании свя-зей с «Аль-Каидой». Что Вы ответите на это?

– …Прежде всего, я не имею никакого отношения к этой орга-низации. Но и в противном случае я бы не кричал об этом на каж-дом углу!.. Для людей на Западе каждый, кто вернулся из Афгани-стана, обязательно стал террористом. Однако многие люди будутбороться, чтобы защитить свои идеи и свою религию. Они делаютэто не из симпатий к талибам. Но они полагают, что народы Иракаи Афганистана должны быть восстановлены в своих правах»2.

родной деревни Сиди Али Бен Аун неподалеку от Сиди-Бу-Зида. Летом 2013 г. нетолько проезд иностранцев в тот район был в принципе невозможен, но и для жи-телей окрестных деревень существовали ограничения. Только в октябре армия инациональная гвардия смогли арестовать ал-Идриси в результате спецоперации(http://www.kapitalis.com/societe/18845-qui-est-khatib-al-idrissi-chef-des-salafistes-jihadistes-tunisiens-arrete-par-la-police.html).1 Абдал-Хаким ал-Хасиди – лидер Ливийской исламской сражающейся группы,один из руководителей восстания в Ливии в 2011 г., провозгласивший в 2012 г.собственный эмират в Дерне. Подозревается в принадлежности к «Аль-Каиде».2 Laurent S. Sahelistan. Paris, 2013. P. 48–49.

127

Существенным элементом дискурса ал-Хасиди, на мой взгляд,представляется его ориентированность на укрепление некоей сис-темы власти. Ни в приведенном отрывке, ни в остальном текстеинтервью он не говорит о необходимости установления исламскогопорядка как самоцели, но только о том, что это – единственнаявозможность восстановления государственности в стране.

В конечном счете, в случае с ал-Хасиди, равно как и, по всейвидимости, с микроскопическими салафитскими образованиями вТунисе, мы имеем дело с началом того же движения, что привело кобразованию ИГИЛ в районе сирийско-иракской границы уже в2014 г.

В отличие от АКИМ, это движение является не катализаторомконфликтности, а скорее ее следствием и своеобразным способомее преодоления, что, впрочем, не отменяет того факта, что подоб-ного рода исламские эмираты совершенно неприемлемы ни длязначительной части самих обществ, в которых они возникают, нидля существующих властей, ни для внерегиональных игроков.

Понятно, что противодействие всем этим террористическимгруппировкам должно осуществляться по-разному. В принципе,марокканские и алжирские спецслужбы довольно успешно препят-ствуют их активизации на территории своих стран, чего нельзя ска-зать о Тунисе и, естественно, о Ливии. Помимо укрепления граници усиления оперативной деятельности в этих странах, вероятно,должны применяться и иные формы борьбы, направленные, преждевсего, против местных организаций. Что касается Ливии, то речьможет идти о замене джихадизма иной мобилизующей идеологией(как это происходит в Феццане, где все большую силу набираюткаддафисты).

В Тунисе же задача заключается в том, чтобы предложитьиную религиозную национально-ориентированную парадигму, ко-торая была бы привлекательна для местной молодежи, в том числемаргинализованной. Эта задача (вообще говоря, универсальная дляисламского мира, где официальный ислам часто оказывается не-привлекательным) требует усиления деятельности министерства поделам религий (все еще управляемого «ан-Нахдой») и пересмотрасистемы религиозного образования для подготовки нового поколе-ния имамов. Кроме того, в случае усиления государственных ин-

128

ститутов можно было бы содействовать и развитию левацких дви-жений во внутренних районах страны (в Гафсе, например, ультра-левый «Народный Фронт» очень популярен). Наконец, еще однойопцией является развитие традиционных исламских институтов –сенуситских в Ливии (в Киренаике, прежде всего) и суфийских вТунисе.

* * *На субрегиональном магрибинском уровне угроза джихадизма

и трансграничной преступности усиливают друг друга, накладыва-ясь на страновые факторы нестабильности. Ослабление институтовгосударственной власти в Тунисе и Ливии привело к расбаланси-ровке традиционных систем поддержания безопасности и вообщетрадиционных социальных и потестарных связей в приграничныхрайонах. По словам одного контрабандиста на алжиро-тунисскойгранице: «Раньше все было структурировано, у каждого была свояроль. Теперь же – это анархия… Все хотят участвовать в бизнесе»1.

Действительно, объем контрабанды вырос чрезвычайно, как иее номенклатура. Из Алжира в Тунис идут нефтепродукты (в Ал-жире бензин втрое дешевле), некоторые овощи и фрукты, одежда,стройматериалы, сигареты, наркотики; из Туниса в Алжир – бака-лея, сахар, оливковое масло. Из Ливии в Тунис – техника, золото,оружие; из Туниса в Ливию – предметы быта. На сегодняшнийдень порядка 80% экономики приграничных районов Туниса суще-ствует за счет контрабанды и, как признают местные политическиедеятели, «здесь так всегда было, это нормально. Контрабанда длявнутренних регионов не проблема, а спасение»2.

Проблема же состоит в утрате контроля государства над пото-ками контрабанды, появлении в рядах торговцев совершенно но-вых людей, не связанных зачастую с местным социумом. На той жегранице можно наблюдать десятки и сотни машин, груженных кон-трабандным грузом: «– А оружие возят? – Как сказать... Я не вожу,

1 Цит. по: Tunisia’s borders: Jihadism and contraband // International crisis group.Middle East/North Africa Report, N° 148, 28 November 2013, P. 14. URL:http://www.crisisgroup.org/~/media/Files/Middle%20East%20North%20Africa/North%20Africa/Tunisia/148-tunisias-borders-jihadism-and-contraband-english.pdf.2 Материалы личных бесед. Февраль 2014 г.

конечно, но как сам думаешь, сложно ли провезти его под кучейметалла? Местные возить, впрочем, не будут, а вот пришлые…»1.

Подобная ситуация не позволяет рассматривать исключитель-но жесткие методы борьбы с контрабандой, скорее она являетсядополнительным и очень весомым доводом к необходимости вы-страивания стратегии развития внутренних регионов. Это можетосуществляться через создание зон свободной торговли, как этопланируется сделать на алжиро-тунисской границе2, и через акти-визацию экономического развития внутренних регионов стран (та-ких как Феццан в Ливии – конечно, в случае восстановления ин-ститутов, Гафса в Тунисе и т. д.) путем административной децен-трализации.

Покуда этого не сделано, в странах региона будет сохранятьсячрезвычайно высокий конфликтный потенциал.

1 Из материалов личных бесед. Февраль 2014 г.2 Bientôt 4 zones de libre-échange dans quatre régions frontalières. URL:http://www.webmanagercenter.com/actualite/economie/2013/12/24/144277/developpement-regional-bientot-4-zones-de-libre-echange-dans-quatre-regions-frontalieres.

130

Глава 5

АРАБСКАЯ ЭКОНОМИКА:ВНЕШНИЕ УГРОЗЫ И ВНУТРЕННИЕ ВЫЗОВЫ

Конфликты, захлестнувшие в XXI в. огромный регион Ближне-го Востока, где терроризм стал обыденной практикой, имеют глу-бокие и множественные корни. Они кроются не только в социаль-ном неблагополучии больших масс населения, но и в конфессио-нальном устройстве местных обществ, в религиозных и догматиче-ских расхождениях, подспудно существовавших, но не настолькодо поры зрелых, чтобы стать детонатором массового взрыва.

Внутренние брожения нивелировались на протяжении десяти-летий не только элементарным общим здравомыслием и относи-тельной терпимостью населения. Оно в большинстве своем не бы-ло политически отмобилизовано и жило во многом сиюминутнымипотребностями, не связывая условия существования с внешнимипроцессами и политикой государства, оставаясь в масс неготовым ксамостоятельной жизни вне домашних хозяйств и забот о хлебенасущном.

Однако это время стало своего рода прологом для последовав-ших событий, изменивших облик арабского мира и представлениео нем как о некоей инертной силе, вещи в себе, не расположеннойзаявлять о своем существовании кроме как маневрами на мировомнефтяном рынке, доморощенными исламскими банками и кон-фликтом с известным соседним государством.

Это время вместило и события другого ряда и порядка, кото-рые постепенно формировали арабский мир в его нынешнем виде,выстраивали его по степени влиятельности режимов в составляю-щих его государствах, наделяли их амбициями, определяли иерар-хию интересов на региональном и мировом уровнях. Сопровождал-ся процесс укреплением правящих элит и вызреванием оппозици-онных им сил. Росли напряжения внутри обществ по конфессио-нальной линии. Межобщинные противоречия на почве материаль-ных претензий и отсечение от финансовых потоков внесистемных

131

элит внушали конкурирующим группам мысль о необходимостирешительных действий в защиту своих интересов, тогда как внеш-ние интервенции и локальные, но регулярные военные конфликты,а тем более войны, приучали массовое сознание к насилию. До-вершили дело разрушительные военные операции внешних сил врегионе, которые развалили Ирак, создали в нем и вокруг негомощную зону турбулентности, раскололи население и вызвали на-стоящий разгул преступности и терроризма, в том числе и на рели-гиозной почве.

В результате по истечении короткого времени в регионе офор-мились альтернативные власти движения, выросшие из отдельныхрелигиозных групп, проповедовавших идеологию джихадизма.Взвинченные подстрекательством Запада и получившие финансо-вую подпитку от арабских спонсоров, они инициировали воору-женные действия против власти. Источником их мобилизационнойготовности стал огромный контингент безработных и лиц с опытомбоевых действий, которые слились в организованную массу, пре-вратившись из толпы в сплоченную армию, террористическую поспособам ведения войны и экстремистскую по форме.

Эта серьезная сила выросла не только из обстоятельств, кото-рые были обозначены выше. Немалый, если не основной, вклад вдело ее взросления внесла экономическая политика государств, натерритории которых формировались отряды джихадистов, и соци-альные последствия этой политики. При этом необходимо учиты-вать, что вклад этот был разным.

Он и не мог быть одинаковым, поскольку страны-источникивозбуждения народного недовольства, имея сходные параметры поодним ситуациям (продовольственное обеспечение, демографиче-ский рост, соотношение количества рабочих мест и численностипретендентов на них), расходились по другим – по степени зависи-мости от внешних ресурсов, масштабам потребления, по величинедисбалансов основных макроэкономических показателей и т. п.

Все это создавало объективную реальность, в русле которойкопились множественные противоречия, вызванные несовершенст-вом или ангажированностью избранных стратегий экономическогороста, нераспорядительностью или излишней осторожностью вла-стей, проведением реформ, которые, выправляя макроэкономиче-

132

ские показатели и стимулируя структурные подвижки в экономи-ческой сфере, не способствовали улучшению положения масс, алишь приводили к значительному перераспределению националь-ного богатства в пользу политического класса и госбюрократии.

По совокупности этих и иных обстоятельств последние не-сколько лет в арабском мире ознаменовались небывалым обостре-нием внутриполитической обстановки. Проявления этого очевид-ны, и они носят масштабный характер. Однако в наиболее одиоз-ном виде они проявились в группе известных арабских стран, кото-рые подверглись масштабным разрушениям физических активов ипонесли наибольшие потери в человеческом потенциале. Причина-ми этого стали переход быстро нагнетавшегося уличного противо-стояния в фазу активных вооруженных столкновений и образова-ние крупных очагов ожесточенных боевых действий правительст-венных войск против экстремистских группировок на территорииконфликтующих стран.

Острая борьба между противостоящими силами не оставляетсомнений в том, что возросшие социальные антагонизмы, усилен-ные враждой на религиозной и конфессиональной почве, несут всебе мощные деструктивные импульсы, которые не только надолгосокрушают политическую стабильность, но и наносят ущерб самимосновам жизнеообеспечения арабского общества.

Экономический дисбаланскак фактор конфликтности

Речь, в первую очередь, идет об экономике. Использованиевоспроизводственных механизмов в качестве инструмента обслу-живания потребностей очень незначительной части населения пре-вратило основную его массу, особенно в молодежном спектре воз-растных групп, в сторонних, по сути, свидетелей растаскиванияобщего достояния и потребителей примитивных услуг. Но переко-сы в структуре экономики, снижение темпов роста в ряде стран ре-гиона и ухудшение социальной обстановки на фоне растущего от-ставания от более состоятельных в хозяйственном отношении со-седей по региону уже давно ощущались и, как выяснилось в ходе

133

Арабской весны, осознавались разными группами населения. Од-нако до поры это считались естественным порядком вещей, противкоторого бессмысленно восставать. Тем не менее, незначительныйинцидент в Тунисе взорвал обстановку в регионе и показал, чтодаже невооруженные выступления против правящих элит, монопо-лизировавших право принимать экономические решения и направ-лять процессы развития в русло своих интересов, могут неожидан-но привести к их падению. Пример Египта подтвердил справедли-вость этого вывода, показав, что бюрократические элиты держа-лись у власти почти исключительно благодаря инертности масс,отсутствию возможностей для сплочения и уверенности в беспер-спективности выступлений против власти.

Между тем, в начале второго десятилетия века хватило, по су-ти, одного активиста с планшетом, чтобы взорвать в Египте стаг-нировавшую среду и открыть новый этап в современной историирегиона. Усилившиеся до крайности экономические и социальныеконтрасты буквально вырвались наружу. Они обусловили консоли-дацию протестных настроений и последовавший разгул народныхстрастей, подчинили логике конфликтов и войны буквально всесферы и отрасли человеческой деятельности в основных странахМашрика.

Нараставшая динамика спонтанных антиправительственныхдвижений привела к развертыванию борьбы уже не столько подэкономическими, сколько под политическими лозунгами. Ужевскоре после возникновения волнений в Сирии, например, можнобыло увидеть переход к ужесточению противостояния, которое по-влекло крайне негативные последствия по всему спектру вопросов,но в экономическом плане вызвало методичное уничтожение мате-риальных ценностей в ходе вооруженных столкновений в центрахразмещения главных производительных сил. Таким образом, прак-тика использования в предшествующий период экономических ме-ханизмов для обслуживания потребностей правящего класса при-вела не только к нарастанию губительных политических последст-вий для общества. Другой стороной медали стало создание почвыдля ослабления его хозяйственной дееспособности в ходе разруше-ния материальных основ производства и уничтожения важных эко-номических активов. Итогом этих процессов, помимо названных,

134

было сужение и дробление внутренних рынков, резкое ухудшениевозможностей для воспроизводства человеческого потенциала идругие не менее серьезные последствия.

Главным же было не просто уничтожение жилого фонда и объ-ектов инфраструктуры. В большой степени пострадала собственносистема общественного производства. По этому поводу можно ска-зать, что именно нерасчетливо (с точки зрения как бы неожиданновозникших последствий) насаждавшиеся методы хозяйствованияобострили копившиеся противоречия и сдетонировали социальныйвзрыв. Неспособность государства поддерживать качество эконо-мического роста и решать проблемы социально-экономическогонеравенства исподволь создала обширные зоны напряженности вобществе и довела до точки кипения терпение рядовых жителей,потерявших веру в справедливость и испытавших полную утратуперспектив на выход из беспросветного положения.

Экономика региона никогда не была одномерной. Сам регионизначально был заметно дифференцирован по уровням экономиче-ского развития и ресурсного обеспечения. Общим местом стал тотфакт, что сосредоточение исключительно объемных и рентабель-ных с точки зрения их использования природных богатств в ара-вийских монархиях резко отграничило их от остальной части«арабской родины», превратив в недосягаемый для других примербезбедного существования. Обладание свободными финансовымиресурсами позволило им фактически откупиться от «весенних» ре-волюций в своих пределах.

Другие же крупные нефтеэкспортеры (Ливия, Ирак) с менеегибкими политическими режимами, составлявшие до известныхсобытий своего рода промежуточную прослойку между аравийскойизбыточностью и арабской дефицитностью, не смогли противосто-ять нахлынувшим обстоятельствам и потерпели поражение. Их па-дение в конечном итоге было предопределено внешним веннымвоздействием, а схемы политической мобилизации населения ока-зались недейственными как с точки зрения защиты элит, так и обе-режения государственности и суверенитета. По сути дела, эти вид-ные обладатели углеводородных ресурсов оказались в положениине лучшем, чем то, в какое попали страны со значительно меньши-ми возможностями противостояния интересам международных

135

сырьевых корпораций и стоящих за ними индустриальных госу-дарств и их институтов.

И до событий Арабской весны хозяйственная ситуация даже вотносительно благополучных странах со средним уровнем разви-тия в общем балансировала на грани риска. Нестабильность внеш-них доходов, сохранявшаяся разбалансированность экономики какследствие недостаточно ответственной экономической политики,низкой эффективности воспроизводственных механизмов и инст-рументов финансового посредничества наряду с невысоким каче-ством институтов были причиной хронического хозяйственногонедомогания. Именно неустойчивость источников внешних накоп-лений составляет особенность и в то же время слабое место араб-ских государств, не входящих в клуб нефтеэкспортеров.

В принципе, все экономики в той или иной степени стремятсяпривлечь иностранные инвестиции, внешнюю помощь, максималь-но мобилизовать трансферты из-за рубежа. Арабские государствауказанной категории тем более заинтересованы в притоке средствпо этим каналам, прежде всего потому, что не располагают в дос-татке конвертируемыми в валюту углеводородными ресурсами илиобладают ими в ограниченной степени. Именно дефицит мине-рального сырья и слабая финансовая база развития определяют ме-ру зависимости большой части арабского мира от внешних источ-ников накопления, тогда как «избыточность» ресурсов у нефтеэкс-портеров обусловливает их куда большую самодостаточность засчет свободы маневра капиталами.

Отсутствие природно-ресурсной базы подвигло дефицитные(каждое в своем духе) государства на принятие стратегий импорт-замещения на основе индустриализации, в которой государствуотводилась ведущая роль. Эффективность такой модели опробова-лась в течение двух десятков лет, но результаты получились в це-лом ограниченными, а достижения на национальном уровне в силуобъективных и субъективных причин варьировались. Но, в любомслучае, общим стало разрастание госбюрократии, усиление этатиз-ма и замедленная эволюция экономики по пути закрепления болеегибких форм функционирования, которые обычно обеспечиваютсяадекватными управлением, распределением и регулированием хо-зяйственных процессов.

136

В результате возникала ситуация, в ходе которой накаплива-лись свидетельства того, что основанные на администрированиитехнологии экономического развития переставали оправдывать се-бя. Застревание на уже доказавших малую эффективность методаххозяйственного руководства и растущая зависимость от внешнихисточников накопления становились нетерпимыми. Их постоянноне хватало для стимулирования национальной промышленности,несмотря на улучшившееся положение после известной революциицен на нефть в первой половине 70-х годов прошлого века, когданефтеэкспортеры приступили к оказанию регулярной помощи ну-ждающимся в ней в арабском мире.

До середины 1980-х годов, времени падения мировых цен нанефть, ситуация представлялась терпимой. Но после кризиса дефи-цитные арабские страны особенно ощутили груз проблем, которыепроявились в жестких хозяйственных диспропорциях и вынудилиискать соответствующие моменту пути развития. Именно тогданаиболее проблемные страны региона (Египет, Тунис, Иордания)перешли к рыночным реформам. Поворот к структурным сдвигам вэкономике был вдохновлен перспективами динамики экономиче-ского роста как следствия либеральных экономических преобразо-ваний, которые настойчиво пропагандировались западной экспер-тизой как спасительные для той части Арабского Востока, где ак-тивно использовались методы государственного вмешательства вуправление хозяйственной сферой.

Расчет был на мощный поток изменений, которые должны бы-ли охватить самые разные аспекты – от модернизации экономиче-ских основ и интенсификации хозяйственных процессов до транс-формации социальных систем. Эти же реформы должны былистать важным этапом в продвижении государств региона к инте-грации в мировую экономику. Считалось, что масштабная коррек-ция стратегий роста приведет к обретению ими нового качества вразвитии, определит переход к более совершенным методам воз-действия на экономику.

В свете этого действенность предпринимаемых шагов с цельюповышения макроэкономической эффективности в большой мереварьируется в зависимости от хозяйственной ситуации в конкрет-ных субъектах исследования. Но в любом случае реформы сплошь

137

и рядом только частично помогают преодолевать старые проблемыи нередко приводят к возникновению новых, способных резкоухудшать положение дел и в экономике, и за пределами экономи-ческого поля. Наложение одних на другие может создавать слож-ные сплетения тенденций и явлений, комбинирующихся в разныхвариациях, что сильно усложняет условия функционирования хо-зяйственных организмов. Решение же масштабных задач реструк-туризации и стабилизации национальных экономик происходитфактически в экстремальной обстановке. Она подпитывается издвух источников. С одной стороны, создается в ходе всеобщей мо-билизации ресурсов в интересах модернизации, преодоления ос-новных дисбалансов, более полного включения в систему между-народного разделения труда и других целей этого ряда, но по опре-делению сопровождается перенапряжением сил общества и круше-нием ожиданий лучшей жизни. С другой стороны, экстремальностьвозникает как результат неминуемого углубления социального не-равенства и сопутствующих ему острых противоречий. Обществопо определению начинает втягиваться в пору разлада, где смеши-ваются экономическое недовольство, социальная неудовлетворен-ность и политический протест.

Соответствующие реформам инструменты инкорпорированиярыночных механизмов в традиционную среду нередко оказываютсяплохо адаптированными к особенностям текущих реалий и осуще-ствляются методом проб и ошибок. К тому же невнимание к про-цессам, которые представляются властям второстепенными илиотодвигаются на задний план при решении коренных вопросов фи-нансовой стабилизации, является почти общим местом при прове-дении политики экономической либерализации, сопряженной сущемлением интересов народных масс.

Порой создается впечатление, что правящие режимы пыталисьдействовать в некоторых случаях как бы напролом, приближая же-ланный макроэкономический результат любой ценой. Следствиемпросчетов является неустойчивость экономических и социальныхпоказателей, неудачи, а порой и прямые провалы на пути становле-ния рыночных механизмов, что чревато угрозами жизнеспособно-сти правящих режимов, вызовами для поддержания региональной инациональной безопасности. Другими словами, довольно отчетли-

138

во прорисовывались минимум два момента, способных необратимоповлиять на характер взаимодействия власти и общества.

Это игнорирование особенностей становления широких ры-ночных отношений в неподготовленной среде с развитым ожида-нием патерналистских проявлений со стороны власти, а также из-лишняя поспешность при внедрении социальных схем, где каждыйза себя. В первую очередь, именно они превратились в дестабили-зирующие факторы для закрепившихся в прежние эпохи отноше-ний и ослабили скрепы, и без того готовые порваться под влияниемнакопившихся противоречий.

На практике следует отметить разную степень интенсивностипреобразований и различия в реальных достижениях, определяв-ших весомость полученных результатов. На самом деле, и это упо-миналось, картина либеральной перестройки экономики в рядеарабских государств чрезвычайно мозаична. В своем сюжете онапо определению несет множество мелких и крупных деталей, кото-рые придают заметную специфику экономическим поступкам го-сударств, двигающихся в одном русле, но по направляющим, кото-рые выложены их собственными реалиями. И это заставляет акцен-тировать свои точки роста и расшивать свои узкие места, в пульси-рующем режиме встраиваясь в процессы реформирования и модер-низации.

Но либеральные экономические реформы в конкретных об-стоятельствах разных стран фактически моделируют русло общегоповорота арабского общества в сторону пересмотра прежних стра-тегий развития. Анализ предпосылок и сути перехода к рыночныммеханизмам роста, отличным от схем государственного регулиро-вания, помогает вникнуть в реальное содержание процессов, раз-вертывающихся на экономическом пространстве и в социальнойсфере Арабского Востока. Во всяком случае, становится очевид-ным, что весь этот процесс, развивающийся в рамках одной моде-ли, не может быть единообразным по исполнению, по достигнутымрезультатам и, как логично предположить, по своим последствиямдля судеб воспринявших новую схему государств.

Например, по наблюдениям одного из российских востокове-дов, Египет наиболее полно выполнил предписания МВФ, касаю-щиеся либерализации экономики, сократил госпотребление, но ос-

139

тался при остром дефиците бюджета. Иордания, в свою очередь, взначительной степени оживила экспорт и нашла способы расши-ренного кредитования бизнеса, но также в условиях заметного пла-тежного и торгового дефицита. Только Тунис в наибольшей степе-ни продвинулся в реализации структурных реформ и смог умень-шить зависимость от внешних ресурсов, диверсифицировать экс-порт и поддерживать частный сектор1.

В свою очередь, Сирия не пошла откровенно либеральным пу-тем. Она приступила к переустройству экономики на основе кон-цепции «социально ориентированного рынка», т.е. без шоковойтерапии и с минимально возможными потерями для населения, нов ущерб скорости проведения соответствующих мероприятий прирасширении социального законодательства.

Судьбы отмеченных государств в «поствесенний» период из-вестны. Иордания пострадала меньше всего. Тунис и Египет отде-лались сменой режимов, хотя процесс протекал в непростом фор-мате и перспективы переходного к демократии периода не вполнеясны. Сирия пострадала больше всех в результате санкций и бое-вых действий и существует ныне в состоянии абсолютной неопре-деленности перед лицом двух жестких противников – экстремист-ских групп и очередной американской коалиции, объединенныхстремлением убрать режим под любым предлогом без какого-либоконкретного видения будущего собственно страны и народа.

По степени переносимых населением страданий и разрушениясуверенитета с Сирией может сравниться только Ирак, которыйтакже переживает очередное, после экспериментов с ним со сторо-ны западных коалиционных сил, нашествие, но теперь уже отмоби-лизованных в армию экстремистских сил ИГИЛ, пытающихся вос-пользоваться слабостью власти и утвердить халифат на «освобож-денных» территориях.

Для этих двух стран процесс непредвиденного «реформирова-ния» в указанном направлении еще далек от завершения. Но, темне менее, уже сейчас вообще стоит вопрос о выживании не только

1 Салийчук А. В. Экономическая либерализация и макроэкономическая результа-тивность Египта, Иордании и Туниса. М., 2012. С. 46–82.

140

экономики, но и о существовании самой их государственности. Тотфакт, что процесс протекает в условиях чрезвычайной ситуации,лишь увеличивает неопределенность и чреват полной деградациейэкономики и рынка.

Указанные государства в определенной мере типичны длягруппы стран со средним уровнем развития, хотя и явно не иден-тичны друг другу по многим параметрам. Но до событий они вы-глядели на фоне родственных экономик несколько выигрышнее засчет более разнообразного товарного производства и укреплявше-гося значения обрабатывающей промышленности и считались бо-лее устойчивыми с точки зрения ряда макроэкономических показа-телей, в частности, ВВП на душу населения. В силу этих характе-ристик они могли до определенной поры претендовать на то, чтобыслужить своего рода примером в поддержании темпов экономиче-ского роста. Особенно это касается их выживания в реалиях глоба-лизированной экономики за счет достаточно тонкого тюнинга сво-их воспроизводственных механизмов. Естественно, сказанное от-носится к периоду более раннему, чем начало Арабского пробуж-дения, и не распространяется на события после 2011 г., которыевысветили на Ближнем Востоке серьезнейшие экономические исоциальные проблемы, а затем и конфессиональные антагонизмы изаложили деструктивные тенденции в работу воспроизводственныхсистем указанных государств.

Период относительной финансовой стабилизации и структур-ных реформ завершился неудачно для участвовавших в апробациизаимствованных моделей роста стран, частью взорвавшихся изнут-ри, а частью – под воздействием извне. Но этот момент, как пред-ставляется, не скрывает того факта, что группа ненефтяных ре-сурснодефицитных арабских государств в принципе продемонст-рировала на определенном отрезке времени способность добивать-ся в той или иной степени макроэкономической стабилизации, рав-но как и показала неспособность надежно удерживаться на занятыхпозициях. Это, конечно, дезавуирует опыт, накопленный в попыт-ках интегрироваться с той или иной долей успеха в современноехозяйство (путем заимствования моделей, успешных в других ус-ловиях и в иной среде) за счет усилий, которые направлялись наимпортзамещение и повышение конкурентоспособности и произ-

141

водительности арабских экономик, минимально подкрепленныхили вовсе лишенных нефтяной ренты.

При этом уже, видимо, не столь важны темпы реформ, кото-рые, вероятно, и не могли быть иными, учитывая особенности, неспособствующие быстрому становлению рыночного процесса исокращению госпотребления. Это, во-первых, сама природа властив арабском мире, всегда ограниченная собственными интересами инедопущением обстоятельств, которые мешали бы ее выживанию.И, во-вторых, это природа национального капитала, торгового всвоей основе и ориентированного на быстро окупаемые или чистоспекулятивные проекты. Его погоня за прибылью выводила нема-лые средства за пределы производительного потребления, а дефи-циты оставались узким местом, составляя своеобразную родовуючерту арабских хозяйственных реалий.

На таком фоне даже наблюдавшиеся в отдельных моментах в«довесенний» период более-менее удачные эпизоды экономическо-го роста, как правило, имели неустойчивую и дефицитную основу,а удававшаяся коррекция макроэкономических показателей не мог-ла обеспечить долгосрочного эффекта. Дополненные другими об-стоятельствами в виде, например, низкой производительности тру-да, взрывного расширения рынка занятости, устаревшей техниче-ски обрабатывающей промышленности, эти факторы, так или ина-че, сдерживали рост конкурентоспособности национальной про-дукции, вообще оздоровление воспроизводственных возможностейстран нефтеимпортирующего сегмента. Другими словами, однанапористость в осуществлении реформ, как показывает арабскийопыт, не могла придать прочности их результатам и обеспечитьнужную степень сопротивляемости внешним воздействиям.

Экономическая уязвимостькапиталодефицитных стран (Сирия)в условиях политической нестабильности

Учитывая стратегическую важность Ближнего Востока для ми-рового хозяйства, можно полагать, что любые негативные послед-ствия от действия рыночных сил на его пространствах могут вызы-

142

вать заметные осложнения в системе глобальных экономическихсвязей. Однако в очень малой степени это относится к капиталоде-фицитным странам, образующим большую часть арабского мира ине имеющим возможности активно играть на международных бир-жах, выступать в качестве доноров помощи или широко привлекатьиностранные инвестиции в крупные проекты развития.

Но их роль в глобальной политике заметно выросла в томсмысле, что они обратили на себя внимание мирового сообщества,став ареной ожесточенной борьбы с экстремизмом, который пре-вратился в серьезнейшую угрозу региональной и международнойбезопасности.

Фактически Сирия и Ирак стали полигоном, где происходит нетолько боевая обкатка террористических группировок, но и актив-но формируются альтернативные законной власти силы, и уже назахваченных территориях практически ведется строительство рели-гиозного государства, в котором власть может полностью перейтик исламизированным институтам и структурам, ставящим далекоидущие цели. Если процесс разовьется в создание халифата, то вэтом случае встанет вопрос о формировании новых институтов, втом числе и экономических. Они, естественно, будут по сути те же,что и прежде, но явно обретут подчеркнуто мусульманскую специ-фику, скорее всего, в виде исламской экономики, т. е. системы ис-ламских финансов и бэнкинга, если, например, не появится иску-шение и в сельское хозяйство вернуть понятия, соответствующиеисламским формам земельных отношений, чтобы еще больше рас-ширить зону действия шариата.

Закрепление на значительной территории нового образованиябудет означать фактическое изменение политической карты регио-на и создаст малопредсказуемую геополитическую обстановку,чреватую агрессивным экспансионизмом нелегитимной власти,которая не придерживается установленных международных право-вых норм и правил и провозглашает даже удаленные районы мирасферой своих интересов.

В этом случае судьба Сирии остается абсолютно неопределен-ной и зависит от того, насколько мировое сообщество сможет мо-билизоваться, чтобы противостоять новой угрозе и защитить себя ирегион от возможных роковых последствий. В подобных обстоя-

143

тельствах Сирия, уже не один год являясь фронтовым государст-вом, будет втянута в еще более опасный виток вооруженной борь-бы, нарастание которой может кончиться для нее не только боль-шой потерей материальных ресурсов и людского потенциала, но иутратой статуса светского государства, если она падет. А, возмож-но, и суверенитета, если будет расчленена на своего рода лимит-рофные образования со специфическими законами и по частям ещепопадет вдобавок и во внешнее управление.

Противостоять таким последствиям, если ситуация не претер-пит улучшений, Сирия едва ли будет способна, учитывая гигант-ский совокупный ущерб от многолетних американских санкций изатягивающейся полномасштабной войны с экстремистскими си-лами.

Первый раунд санкций относился к 1980 г. и был спровоциро-ван обвинениями в адрес Сирии, которая, по версии Вашингтона,поддерживала терроризм. Эти санкции были дополнены специаль-ным актом американской администрации в 2003 г. и усилены в2006 г. после покушения на премьер-министра Р. аль-Харири. С ихпомощью предполагалось добиться существенного политическогоэффекта в виде создания трудностей для правящего режима в руко-водстве страной путем инициирования протестов и побуждениябизнес-сообщества к отказу властям в поддержке. В тот периодсанкции накладывались на товары и оборудование, которые содер-жали десять и более процентов компонентов американского произ-водства. В 2006 г. новая группа санкций была дополнена мерамипротив банковского сектора.

Последовательно продолжаясь, в 2011 г. они получили новыйимпульс, поводом для чего послужило использование сирийскимивластями чрезмерной силы против демонстрантов. Цель новых ша-гов состояла в том, чтобы побудить режим свернуть операции про-тив оппозиции с расчетом получить результат в виде резкого ос-лабления или падения режима. Тогда в борьбе против него объеди-нились американские, европейские, арабские и турецкие противни-ки, намеревавшиеся ускорить крах сирийского режима, вступивше-го в тяжелое противостояние с оппозицией.

По существу, Сирия столкнулась с коллективным междуна-родным противодействием. В процессе его постоянно нагнеталась

144

напряженность вокруг страны в попытках оказать максимум давле-ния на экономику и финансовую систему, значительно ухудшитьусловия воспроизводства и, соответственно, подорвать жизнеспо-собность государства и усложнить быт больших страт населения. Всвязи с этим важной частью программ угнетения хозяйственнойактивности становились нарастающее воздействие на источникинакопления, включая наиболее уязвимые отрасли, предприятиягоссектора, коммерческие компании, в целом рыночные институты,а также сдерживание инвестиционной активности, ограничениеэффективности кредитных и денежных инструментов и т.п. Этиусилия предпринимались, чтобы дополнительно ослабить сопро-тивление антиправительственным действиям и создать нетерпимуюпсихологическую обстановку в стране.

Тактика последовательного нагнетания экономической и поли-тической обстановки представлялась ее инициаторам наиболее вы-игрышной, поскольку сирийская экономика, ВВП которой в 2010 г.не достигал и 60 млрд долл., считалась небольшой по размеру ивнутренне слабой и к тому же уже подорванной санкциями1. Хотя с2000 по 2010 гг. она развивалась темпами в среднем 5.7% за деся-тилетие, в два раза превышая темпы прироста населения. Очевид-но, что как минимум под первоначальными санкциями страна все-таки развивалась в приемлемых параметрах, руководствуясь прин-ципами социально ориентированного рынка и приспосабливаясь кнавязанным ограничениям.

В целом же против Сирии был использован тщательно проду-манный и большой блок прицельных санкций, которые должныбыли привести к радикальным изменениям во власти. А в конечномварианте подорвать и всю систему политических и социальных от-ношений, которые сложились в сирийском обществе и служилиосновой для поддержания его жизнедеятельности и безопасности врамках баасистской доктрины.

Ключевым моментом здесь было внесение разлада в государ-ственные институты, политические и общественные организации,

1 Arab center for research and policy studies. Effects of sanctions on Syria’s macroe-conomy in 2012. Doha, 2012. P. 7.

145

традиционные цеховые объединения, заправляющие рынком, иг-рающие важную роль в системе формальных и неформальных свя-зей в политическом и хозяйственном истеблишменте и имеющиебольшое влияние в сирийской внутренней политике.

Главный же замысел состоял в том, чтобы привести в действиесложный механизм разрушения экономических устоев, всей струк-туры хозяйственных связей, чтобы вернее нарушить стабильностьмакроэкономического блока и внести дезорганизацию во все егосегменты. В результате неминуемо должны были возникнуть дис-балансы в бюджете, нарушиться равновесие между расходами идоходами государства, инвестициями и сбережениями, экспортом иимпортом и т.п. В свою очередь, дестабилизация этих компонентовдолжна была спровоцировать рост инфляции, безработицы, обру-шить торговлю, вызвать сокращение валютных резервов и создатьдругие проблемы для функционирования воспроизводственныхмеханизмов.

Расстройство всей этой сложной системы должно было, порасчетам «санкционеров», в скором времени привести к структур-ному политическому кризису, к нарушению микро- и макроэконо-мических пропорций, вообще к ликвидации завоеваний периода отсередины прошлого века до конца первого десятилетия нового, ко-гда Сирии удалось создать и поддерживать рост, невзирая на под-ключение рыночных реформ и либерализацию, которые сами посебе чреваты ухудшением благосостояния по причине нарушенияплавности этого роста.

Даже постоянные критики сирийской действительности «дове-сеннего» периода вынуждены констатировать заметную макроэко-номическую сбалансированность и экономическую стабильностьнациональной экономики в канун мартовских событий 2011 г.1 Иэто опровергает широко насаждавшееся в международных экс-пертных кругах мнение, что сирийское хозяйство не вписывалось врамки «пионерных» арабских государств, переходивших к либе-ральным реформам по западному образцу еще в прошлом веке.Формально это так. Но реально то, что реформирование имело ме-

1 Там же. С. 2.

146

сто, хотя проводилось без помпы и в более мягких тонах ради со-хранения социального мира.

Главной мишенью в ряду обеспечивавших рост источниковстала энергетическая отрасль, которая, по некоторым данным,обеспечивала 22% бюджетных поступлений. В абсолютном выра-жении нефтяной экспорт был мал, но за его счет формировалось до17% государственных доходов1, и санкции против него могли сразуоказать воздействие, парализовав активность в разных областях отинвестиций до сбыта продукции на внешнем рынке из-за риска по-купателей попасть под санкции. Кроме того, санкции немедленносказывались на социальных аспектах деятельности сирийскогоправительства, дотировавшее внутреннее потребление горючего,которое только по дизельному топливу в денежном выражениидостигало полутора миллиардов долл.2

Соответствующим образом негативизм ситуации на рынке го-рюче-смазочных материалов, а шире – в энергетическом секторе,должен был с необходимостью отразиться на других сферах хозяй-ственной деятельности, в частности, на золотовалютных резервах.

Интенсивное включение в оборот ресурсов этой категории, ко-торые примерно к концу третьего квартала 2011 г. оценивались в18 млрд долл., неминуемо должно было открыть возможность ихбыстрого истощения. Тем не менее, эти средства закрывали финан-сирование двухлетнего импорта, хотя по международным стандар-там они считаются приемлемыми, если их достаточно для оплатыимпорта в течение трех месяцев. Между тем, уже в начале послед-него квартала указанного года Центробанк Сирии израсходовалпочти 5 млрд долл. из госрезерва, чтобы ослабить давление на ме-стную валюту3. Но санкции продолжали оставаться реальной угро-зой, и это заставляло сирийскую сторону прибегать к маневрам свалютой, например, побуждая частные банки отказаться от обменаее на сирийские фунты или прибегать к прямым интервенциям навалютном рынке, или манипулировать операциями при финансиро-вании импорта продовольственных и медицинских товаров.

1 Там же.2 Там же. С.3.3 Там же.

147

Эти и другие эволюции в финансовой сфере провоцировалипонижательные тенденции в обменном курсе, что снижало покупа-тельную способность фунта не только применительно к импорти-рованным продуктам, но и местного изготовления, для производст-ва которых использовались привозные компоненты или сырье.Особенно негативно эти процессы сказывались на малом и пре-имущественно неокрепшем сирийском бизнесе, который распола-гал лимитированными возможностями и не отличался сколько-нибудь значимой конкурентоспособностью. Причем динамика на-растания ущерба импортному сектору довольно быстро увеличива-лась и за короткое время привела к снижению ввоза по отдельнымпозициям на 10–40%, повлияв одновременно на объемы производ-ства и потребления1.

Разбалансированию ситуации в этой области заметно способ-ствовали нарушения регулярности как в логистических операциях,так и в транспортировке грузов разного назначения, что сталоследствием разгоравшихся беспорядков и возникновения очаговвооруженного сопротивления власти. В результате внутренний ры-нок стал быстрыми темпами утрачивать целостность, что провоци-ровалось ухудшением безопасности на основных транспортныхпутях. В первую очередь это касалось положения дел на дороге,соединяющей Дамаск и Халеб – городами, которые традиционноявляют собою два крупнейших сирийских центра промышленногои сельскохозяйственного производства. Обмен их продукцией все-гда был важнейшим условием поддержания нормального воспро-изводственного процесса в национальном масштабе. Дроблениерынка в немалой степени было связано с разрывом или, в лучшемслучае, с простым ухудшением ситуации с движением и на другихважных направлениях, включая Идлиб, Хомс, Хаму, а также с дос-тавкой грузов и обеспечением транзитных перевозок между госу-дарствами, с которым граничит Сирия и для которых служит важ-ным перевалочным пунктом.

Другим препятствием для нормальной работы воспроизводст-венных механизмов стали трудности с перемещением рабочей си-лы по тем же основаниям даже в отдельных местностях, не говоря

1 Там же. С. 5.

148

уже о более отдаленных районах, где размещались важные объектыпроизводительных сил. Из-за этого возникали ситуации, когда до-вольно крупные предприятия с числом занятых в 400 человек ока-зывались временами укомплектованными только наполовину, по-скольку персонал не имел возможности добраться до рабочихмест1. Подобные же причины применительно к предприятиям снизким уровнем занятости вполне могли приводить к их закрытию,вообще к разорению в результате появления цикличности в работе,срыва заказов, выплаты неустоек по договорам и т.п.

Известно также о разразившейся засухе, которая совпала с раз-растанием волны недовольства и ростом активности сил вооружен-ной оппозиции и дополнительно внесла вклад в падение темповпроизводства, заодно отразившись и на количественных показате-лях ВВП, сократившегося по оценкам, на треть.

Естественно, санкции нанесли Сирии ощутимый удар, послед-ствия которого имели множественные проявления. Нетрудно по-нять, что, направленные против макроэкономики, они подразуме-вали прежде всего обострение социальной ситуации как эффектив-ного средства подогревания народного недовольства. По некото-рым данным, в своей социальной части санкции были весьма ре-зультативными. Они заметно ограничили возможность созданияновых рабочих мест, что было главной задачей всех пятилетнихпланов, готовившихся органами экономического менеджмента баа-систского государства. Борьба с безработицей всегда считаласьправящим режимом стратегическим направлением всей экономи-ческой работы, поскольку ежегодно на рынок труда выплескива-лись несколько сот тысяч человек, занять которых было крайнепроблематично в условиях действительно ограниченных размеровнациональной экономики.

Исследователи из Дамасского университета утверждали, что вконце первого десятилетия текущего века реальный показательбезработицы составлял более 24% в отличие от цифры в 8%, кото-рая считалась официальной и устанавливалась на основе методикМОТ. Альтернативное исследование показало, что почти 1,2 млнсирийцев в возрасте от 15 лет и старше не заносились в состав са-

1 Там же. С. 6.

149

модеятельного населения. И если включать эту группу в указаннуюкатегорию, то появятся основания считать, что приведенный вышепоказатель стоит ближе к реальному положению дел1..

В этом случае, если расчеты верны, ситуация может оказатьсяеще более драматичной, учитывая, что государство не было спо-собно предпринимать серьезных мер, чтобы противостоять резкомуухудшению условий существования больших масс отлученных отработы людей в продуктивном возрасте, не говоря уже о другихгруппах населения. Тем более что власть уже к тому времени рас-ходовала, вероятно, очень крупные средства на цели безопасности,вообще несло военные расходы, которые могут, по всей видимости,считаться беспрецедентными, хотя известно, что десятилетиями дополовины текущих бюджетов регулярно использовались на нуждыобороны.

В предшествующие текущему внутреннему кризису годы гос-бюджет все же мог выдерживать такие обременительные траты. Ноизменение экономической ситуации в связи с ухудшавшейся на-полняемостью бюджета (проект его уже в 2012 г. закладывал изна-чальный дефицит в 27%) по причине истощения экономики, сжатияналоговой базы, инфляции и снижения других параметров ростапод влиянием начавшейся вооруженной борьбы ослабили государ-ство и в заметной степени подорвали его регулирующую и распре-делительную функцию2. В некоторых экспертных кругах циркули-рует мнение, что Сирия приобрела определенный опыт в снижениидейственности санкций и в той или иной мере компенсировала де-фициты умелым маневрированием с партнерами на мировом рын-ке. Кроме того, Сирия все-таки располагала до начала гражданскойвойны достаточно продвинутой экономикой в составе продуктив-ного сельского хозяйства и довольно развитой добывающей и лег-кой промышленностью (по масштабам страны), что оставляло заней определенную нишу на региональном рынке. Сирийские това-ры отличались конкурентоспособностью за счет лучшего качестваи меньших производственных издержек по сравнению с продукци-ей соседних государств, и это обеспечило сирийской продукции

1 Там же. С. 8.2 Там же. С. 9.

150

востребованный сбыт. Во всяком случае, даже в 2012 г. Ирак обес-печил срочный ввоз сирийских товаров без сертификатов качестваи соблюдения некоторых других мер, а Иран быстро организовалсвободную торговую зону и снизил пошлины на несколько десят-ков видов пользующихся спросом товаров. Падение же курса си-рийского фунта к доллару дополнительно повлияло на увеличениеэкспорта и в другие арабские страны.

В результате это даже привело к известному оживлению упав-шего промышленного производства в Сирии в условиях непреодо-ленных неблагоприятных факторов, когда некоторые из приоста-новленных предприятий заработали в полном объеме на иракский ииранский рынки1. Тем не менее, несмотря на некий подъем произ-водства в Халебе или Дамаске, в других провинциях, в частности, вХомсе, Идлибе, Хаме, продолжался спад, который в настоящеевремя привел к заметному стопорению хозяйственной деятельно-сти. А сама Сирия, которая в арабской среде неофициально счита-лась «арабской Японией» из-за лучшего качества ряда промыш-ленных товаров и видов продукции, теперь наверняка утратилаэтот эпитет.

В целом проявленная в ряде случаев гибкость была характернадля начального периода санкций, но в процессе их ужесточениянаходить противоядие удавалось все с большим трудом. Акцентименно на разрушительной стороне политики санкций, особенно сначалом «весны», парировал гибкость сирийских властей и, какотмечалось, в нарастающей степени препятствовал удержаниюравновесия основных показателей и устранению диспропорции вхозяйственной деятельности.

На фоне растущих сбоев в воспроизводственных механизмахсирийское руководство в 2012 г. собиралось противостоять нарас-тающему кризису, опираясь на новые подходы к организации эко-номического пространства в регионе. По замыслу, должен был соз-даваться своего рода сирийско-иракский специальный общий ры-нок, а в более широком составе – с участием Ливана и Иордании, ккоторому подключается и Иран, в результате чего образовалось быкрупное сообщество экономического профиля, охватывающее об-

1 Там же. С. 9–11.

151

ширные зоны региона. Однако подобные масштабные эволюциипрактически имеют мало перспектив в нынешних обстоятельствах,отличающихся большой подвижностью и неопределенностью.И речь идет не только о динамике военного компонента, но и о са-мой возможности возникновения серьезного объединения под эги-дой Ирана, что с необходимостью мобилизует западных и арабскихпротивников такого проекта на активное противодействие ему.В связи с этим дело, как отмечалось, свелось к довольно интенсив-ной поддержке Сирии со стороны Ирана и Ирака путем поощрениясирийского экспорта, т.е. были включены не интегристские схемы,а именно торговые как более реальные и обещавшие на том этапеболее осязаемый результат1. Но обходные маневры, которые пред-принимались сирийскими властями для снижения остроты санк-ций, помогали частично и имели ограниченный эффект. Они лишьвременно облегчали ситуацию и не могли противостоять общемуухудшению, которое проявлялось и в падении качества продукции,и в росте расходов на импортное сырье и полуфабрикаты, и в де-градации других важных показателей экономической состоятель-ности.

Вызов исламистского экстремизма

Новый удар Сирия получила в результате выхода на аренудвижения ИГИЛ, которое фактически аннексировало часть терри-тории страны, разорвав не только ее единство, но и резко изменивсуть образа правления и, соответственно, все принципы государст-венного устройства, которые устанавливались сирийской консти-туцией. Пока ситуация на пространствах Сирии и Ирака, состав-ляющих приобретения объявленного халифата, остается неясной,тем более весьма завуалировано экономическое будущее новогообразования. Однако сложившееся положение имеет вполне очер-ченные последствия для обоих государств и в частности для Сирии.

Развертывающиеся события дают мало пищи для выводов, ос-нованных на конкретных экономических показателях. Наверное,

1 Там же. С. 11.

152

можно полагать, что занятые ИГИЛ районы утрачены сирийскимправительством временно и пока не рассматриваются как отрезан-ный кусок. Но общий абрис ситуации, сложившейся в хозяйствен-ной и социальной сферах, явно не может иметь положительныхракурсов. Этому препятствуют не только объективные причины,которые определяют характер жизни на охваченных войной зем-лях, но и субъективная деятельность новых сил, захватившихвласть в периферийной зоне страны. Едва ли здесь может идти речьо восстановлении мирной жизни на основе каких-то организован-ных усилий. Несмотря на присутствие в рядах движения некихэлементов, возможно, и имеющих опыт административной дея-тельности на уровне органов управления и способных поддержатьжизнеспособность населения в захваченных районах, сомнительно,чтобы они могли полноценно проявить свои организаторские каче-ства в условиях уже многолетней разрухи и непрестанных угрозсуществованию гражданских лиц. Кроме того, новые силы со все-ми своими претензиями могут воспринимать как вызов самые ор-динарные для обычных условий поступки со стороны населения,которые будут трактоваться как несовместимые с новыми поня-тиями и ценностями. Эти последние будут навязываться в качествеосновополагающих для новых отношений не только в быту, но,возможно, и в других сферах, которые могут стать объектом регу-лирования в свете совершенно отличных от прежних, светских, ус-тановок.

Силовое внедрение нового содержания в устоявшиеся пред-ставления будет сопровождаться, судя по наметившейся практике,преследованиями и притеснениями; нежелательные элементы влучшем случае подвергнутся своего рода люстрациям, ограничени-ям или поражением в правах, и весь процесс идеологической пере-стройки общества будет в целом создавать обстановку чрезвычай-щины, существенно ужесточающей условия существования нема-лых групп населения или чреватой открытыми репрессиями.

Организационное оформление экстремистского движения и егонастойчивость в реализации идеи исламского государства, ужепринесшей первые плоды, представляет собою, таким образом, нетолько серьезнейший политический вызов сирийскому режиму, нои явную угрозу экономическому и социальному положению значи-

153

тельной части общества. По существу, действия боевиков ведут кфрагментации сирийского социума, к росту напряженности междуконфессиями, к архаизации и криминализации всей местной среды,не говоря уже об экономической стороне дела.

Вероятнее всего, экономический потенциал оккупированныхэкстремистами территорий уже существенно подорван, и не тольковоенными действиями. Бегство от войны сотен тысяч вовлекает,среди прочих, и квалифицированные кадры, что оголяет производ-ственный пейзаж не только в ходе разрушения постоянного, но исокращения переменного капитала в его одушевленной части. Вос-становление спокойствия, если такое вообще вероятно в обозримойперспективе, в рамках халифата едва ли вдохновит мигрантов по-неволе вернуться в места прежнего расселения из-за серьезных уг-роз их образу жизни.

По своему содержанию вся борьба ИГИЛ и других подобныхгрупп против режима так или иначе смыкается с санкционнойпрактикой западных государств и может довершить развал госу-дарства, что приведет к непредсказуемым последствиям для самойСирии и для региона в целом. Такая же судьба ожидает и Ирак.Уже совершенно очевидно, что созидательная сторона деятельно-сти ИГИЛ стремится к нулю, а на первые места выходят планысоздания теократического государства со всеми присущими емуинститутами, тогда как экономические интересы пока сводятся кподдержанию производств, способных финансировать военные по-ставки.

Правда, политика неудержимой экспансии в порыве захватитькак можно большую территорию под халифат наталкивается навооруженный ответ коалиции в составе ряда государств. Но ониедва ли расположены к тому, чтобы озаботиться сохранением базыматериального производства что в Сирии, что в Ираке, а тем болеежилого фонда в этих странах.

Авианалеты – одно из эффективных средств разрушения про-изводительных сил, а, следовательно, и государства, едва ли спо-собного в случае успеха предприятия отстаивать национальныйсуверенитет, не говоря уже о контроле над экономикой. Защитныефункции государства также истощаются перед лицом несанкцио-нированных в законном порядке действий со стороны в основном

154

представленных ВВС США внешних сил, которые, по существу,выполняют двоякую задачу – ограничение маневренности ИГИЛ и,что не менее важно, демонстрацию боевой мощи коалиции как не-двусмысленный намек правящему режиму.

Между тем, использование тактики бесконтактного боя в видевоздушных бомбардировок имеет мало смысла. Результативностьих по определению низка, поскольку проводятся они против рас-средоточенных групп боевиков, несущих минимальные потери вживой силе. Но последствия бомбовых ударов для промышленныхи инфраструктурных предприятий чрезвычайно чувствительны. Посути, воздушные рейды довершают на территории Сирии то, что небыло доведено до конца в ходе предшествовавшей борьбы прави-тельственных войск против повстанцев. Сирия серьезнейшим обра-зом пострадала от боев, из-за чего разрушена значительная частьгородского жилого фонда, а жизнеобеспечение сохранившегосяподдерживается работой поврежденных предприятий. ВВС рядагосударств приступили к уничтожению любых объектов, прямоили косвенно имеющих отношение к ИГИЛ. Так, недавно был раз-бомблен крупный НПЗ, по поводу которого, возможно, имелисьнегласные договоренности между сторонами внутреннего кон-фликта. Но поскольку он обеспечивал валютные поступления бое-викам, то разрушение состоялось, хотя вывод его из строя обездо-ливает и без того бедствующее население целых регионов. Дляамериканцев же это двойной выигрыш, так как пострадали и бое-вики, и законная власть.

Минимальные потери для подпитываемых извне боевиков длясирийского государства оборачиваются большим физическим уро-ном объектам жизнеобеспечения и имиджевыми издержками, по-скольку поддерживаемый народом режим несет моральную ответ-ственность за то, что не может препятствовать уничтожению стра-тегически важных активов.

Это тяжелая пора для Сирии, несущей не только моральные, нои гораздо более осязаемые потери в виде урона, понесенного эко-номическим, военным, гуманитарным блоком, который, как отме-чалось, подвергся серьезнейшим испытаниям еще до начала насту-пления радикалов из ИГИЛ. Эта группировка, по существу, откры-ла очередной этап «вычленения» Сирии из нормальной жизни,

155

только на более высоком уровне агрессивности и наступательно-сти. А наложился он на ситуацию, которая по показателям хозяйст-венной и социальной деградации выводит страну на первое место врегионе, не считая Ирака и Ливии. Последняя, кажется, вообщепрекратила существование как полноценное государство под уда-рами формирований сепаратистского и экстремистского толка.

В случае с Сирией последствия гражданской розни могут бытьеще более драматичными. Пока режим держится, но ясно, что рас-кол глубок и проходит по линии конфессиональных и идеологиче-ских антагонизмов. И уже в этом варианте стране и ряду террито-рий в ее пределах угрожают обособление, беспорядочные и разнойстепени интенсивности перемещения населения, обострение ситуа-ции на рынке труда, ухудшение качества производительных сил,другие неурядицы, способные надолго вывести из строя всю сис-тему общественного производства и социального обеспечения. Та-кие явления, если они состоятся, можно будет охарактеризоватькак масштабную дезорганизацию основ жизнеобеспечения крупно-го по региональным меркам государства, которое минимум за пятьлет до событий начало продвигаться по пути реформ производст-венных отношений и поиска моделей стабилизации роста. В худ-шем же случае страну ждет развал, раздел на конфессиональныеанклавы, жесткая борьба за выживание разных групп населения ивмешательство иностранных сил, что вообще приведет к разруше-нию основ государственного устройства.

Конкретные пути перерастания процесса в национальную ката-строфу уже просматриваются. И пока неясно, какие силы и мерымогли бы ограничить скатывание к подобному варианту в масшта-бах страны и в рамках отдельных ареалов или вовсе предотвратитьего, чтобы не вызвать фрагментации единого государства.

Действия вооруженной оппозиции, где преобладают радикалы,четко ориентированы на ликвидацию режима любой ценой. Прово-цирование межконфессиональных столкновений для решения этойзадачи включено в тактику антиправительственных сил и исполь-зуется в качестве эффективного средства дестабилизации порядка втакой чувствительной сфере отношений, как религиозная. Это рез-ко повышает шансы на то, чтобы столкнуть общество в вооружен-

156

ном противоборстве разных групп и тем максимально расшататьвласть.

Уже сейчас масштабно нарушена работа институтов, ответст-венных за правопорядок, социальную защиту, поддержание произ-водства. Деморализовано общество и утрачено доверие между раз-ными его группами. Отсюда недалеко до полного развала суверен-ного государства с единым экономическим и политическим про-странством, которое подвергается хозяйственной дезорганизации,вступая в полосу архаизации и хаотизации всех видов обществен-ных отношений и связей, что ведет к деградации власти и открыва-ет дорогу для сил, увлеченных идеей религиозной экспансии и еегосударственного оформления.

Такой поворот тем более драматичен, когда речь идет о такомотносительно благополучном светском государстве, как Сирия, ко-торому под влиянием собственных ошибок и просчетов, а равно ивнешних обстоятельств не хватило времени для осовремениваниямодели экономического роста и преобразования институтов поли-тического руководства обществом.

Экономический коллапс после Арабской весны

Сирия реально столкнулась с таким угрожающим явлением,как деиндустриализация. Государственные капиталовложения со-кратились на 75% еще к 2013 г., а частные инвестиции «провали-лись» на 80%.

В целом нанесенный капиталу ущерб до начала 2013 г. регист-рировался на уровне чуть ниже 38 млрд долл., чем общие потеристраны явно не ограничиваются. По некоторым данным, совокуп-ные потери экономических активов полутора-двухлетней давностиопределялись почти в 85 млрд долл., что равняется примерно 150%ВВП 2010 г. В принципе, эта цифра в реальности может быть ещеболее высокой. Но общий ущерб точному исчислению, естествен-но, не поддается, поскольку боевые действия против экстремист-ских групп не прекращаются до сего времени. Интенсивность ихдаже растет с началом наступления ИГИЛ, а, следовательно, растути разрушения.

157

Во всяком случае, еще в 2012 г. признавалось, что на выход изэкономического коллапса стране потребуется не менее 30 лет, и этоявно не последний срок, который не раз будет переноситься и ко-торый находится в прямой зависимости от масштабов разрушенийи цены восстановления1.

По прошествии некоторого времени после возникновения со-бытий на Ближнем Востоке делались попытки выявить ущерб отних. Международная экспертиза установила, что до осени 2011 г.он складывался из сокращения совокупного ВВП пострадавшихстран более чем на 20 млрд долл. и бюджетных потерь в размере 35млрд долл. из-за падения доходов и сворачивания экономическойактивности на ряде направлений. То есть, в общей сложностиущерб за три квартала указанного года был оценен в 55 млрд долл.2Однако представляется, что при расчетах не были учтены как ми-нимум упущенная выгода и косвенные потери, образовавшиеся входе противостояния3. Общие потери арабских государств, нахо-дящихся в состоянии конфликтов – как от экономических, так ивнеэкономических факторов – могут, вероятно, составлять цифрузначительно большую, чем было в Кувейте после его конфликта сИраком или же в Ливии после убийства Каддафи.

В частности, потери Кувейта оценивались в 600–800 млрддолл. Понятно, что сопоставление их с текущими последствиямивойн в регионе условны и достоверны в ограниченной степени, по-скольку и сам исходный материал, скорее всего, приблизителен.В случае с Ливией ущерб от авиационного воздействия НАТО ибоевых действий повстанцев на местности был весьма велик, аподсчеты затруднены объективными причинами. Видимо, неслу-чайно экспертные оценки не озвучиваются. Хотя британская ВВСрискнула предположить, что разрушения могут в стоимостном вы-

1 Филоник А. О. Сирийская экономика приходит в негодность // Новое восточноеобозрение, 2013. URL: www.journal-neo.com.2 URL: http://www.thedailynewsegypt.com/economy/Cost-of-Arab-Spring-more-than-$55-billion:-report-dp2.html.3 Филоник А. О. Вокруг арабской весны: социально-экономические процессы варабском мире (общее и особенное) // Ближний Восток, арабское пробуждение иРоссия: что дальше? М., 2013. С. 46.

158

ражении колебаться в пределах 200–400 млрд долл.1 Это «уважае-мая» сумма, хотя в Ливии не было разгрома нефтепромыслов, мас-штабных перемещений тяжелой техники за пределами дорог, за-грязнения морской акватории. Но разрушение ряда городов, ком-мунальной и социальной инфраструктуры, упущенная выгода отнесостоявшихся сделок и контрактов на поставку углеводородов,потери в живой силе и дорогостоящей военной технике обошлисьявно очень дорого, хотя активная фаза гражданской войны имеламеньшие масштабы, чем в свое время в Кувейте.

Видимо, нет оснований сомневаться в том, что расходы на вос-становление жилого фонда и социальной и экономической инфра-структуры могут отличаться относительно первоначальных прики-док. Такая тенденция связана с общей ситуацией на мировых сырь-евом и товарном рынках, которая легко переходит из стабильного внеустойчивое состояние не только по объективным причинам эко-номического ряда, но и в связи с биржевой игрой и политическимиманипуляциями, направленными на ослабление тех или иных сег-ментов этого рынка.

Кроме того, само поле восстановительной деятельности длястройиндустрии на подобном фоне остается обширным, и при рас-тягивании работ появляется больше рисков, проистекающих изсклонности инвестиций уходить в дефицитное состояние, а стои-мости цемента, камня, металла и других компонентов подобногорода – подвергаться регулярному удорожанию.

Чтобы понять, какие расходы могут ожидать разгромленныеэкономически страны, можно сравнить их с примерами, которыедает Катар. Понятно, что все сравнения (как и приводившиеся вы-ше) условны, поскольку это малое государство Залива обладаетгигантским финансовым заделом и может позволить себе строи-тельство впрок и вполне роскошного жилья для населения всего вдва миллиона человек. А это многократно ниже, чем в Ираке, Си-рии и Ливии. Но даже в Катаре на передний план в настоящее вре-мя выходит сооружение более дешевого жилья, правда, без потериего качества.

1 Agenda al-youm // ВВС, 24.02.2011.

159

И в этом случае монархия вкладывает впечатляющие средствав строительство взамен устаревшего жилого фонда, который, не-важно по каким причинам, выбыл из оборота – военным или в свя-зи с износом. Важно видеть, какие средства тратятся на сооруже-ние новых кварталов и районов.

И если посмотреть на мобилизованные на эти цели средства,можно понять, что подобные величины многократно превосходятфизические возможности трех основных государств-объектов во-енных действий и центров длительной в перспективе нестабильно-сти.

На конец 2011 г. стоимость намеченных и осуществлявшихся вКатаре объектов оценивалась в 214 млрд долл., и с 2005 г. легковыросла на 40%1. А ведь Катар очень небольшая страна, которая неможет сравниваться по размаху строительства с тем, что ожидает вбудущем каждую из трех стран. Они ныне переживают этап нарас-тающих разрушений, и потребности их в восстановительных рабо-тах и новом строительстве вряд ли можно сопоставить даже с ка-тарским феноменом с точки зрения затратности ожидаемого про-цесса.

Во всяком случае, еще в середине 2011 г. МВФ подсчитал, чтона тот период для внешнего финансирования потребностей Ближ-него Востока и Северной Африки понадобились более 160 млрддолл. в течение трех лет, чтобы подготовить их к фундаменталь-ным изменениям в экономических моделях2. Видимо, это следуетпонимать так, что речь идет именно о восстановлении утраченногохотя бы до прежнего уровня, иначе модели не смогут состоятьсябез соответствующего обустройства необходимых ниш. Другимисловами, с помощью этих средств должны решаться вопросы гло-бального порядка для нефтеимпортирующих государств АрабскогоВостока, раз его подталкивают к «фундаментальным изменениям»в его воспроизводственных системах.

А чтобы обеспечить успешность попыток их реабилитации ивыведения на более высокий уровень экономической организации,

1 The Commercial Bank of Qatar. Qatar Construction Sector. 1st ed. 2012. P. 15–16.2 Филоник А. О. Указ. соч. С. 48.

160

явно потребуется сумма, значительно превышающая обозначенныйобъем. По крайней мере, опыт прошлых десятилетий эксперимен-тов с арабскими экономиками в их отстающем спектре показал, чтоналичных средств для прорыва никогда не хватало и результатывсегда оставались, в лучшем случае, половинчатыми.

При этом приведенная цифра не учитывает ассигнований изсобственных бюджетов каждой из конкретных стран, финансовыересурсы которых при напряжении внутренних источников накоп-ления едва ли могут быть больше привлекаемых по внешним кана-лам. Всегда основные тяготы ложатся, конечно же, на плечи того,кто выступает в роли заемщика. Потенциальным донором могут,скорее всего, стать промышленно развитые нации и богатые араб-ские государства. И если их согласие на эту роль будет получено,то за эти вливания пострадавшие страны должны будут расплачи-ваться в полной мере.

Между тем, режимы, естественно, и сами со временем способ-ны к мутации в направлении к рыночным моделям, поскольку дособытий уже совершили достаточно серьезные шаги в сторону ре-структуризации и снижения роли государства в экономике. Но за-медленность прохождения ими контрольных этапов раздражаетЗапад, порождает в его глазах опасность рецидивов и мешает емуунифицировать мир на основе западной модели.

Сообразно с этим располагаются и силовые линии, которыепроходят через конфессиональные антагонизмы, противоречия ме-жду богатыми и бедными странами, между демократическими тен-денциями и авторитаризмом, монархическими и светскими режи-мами. Есть проблема ближневосточного урегулирования и курд-ская проблема. Набирают силу проблемы охраны окружающейсреды, продовольственного и водообеспечения и т.п. Очевидно, чтоАрабский Восток является сгустком самых разнообразных про-блем, которые различаются между собой по степени выраженно-сти, но несмотря на это имеют сложные контуры, мощно пересе-каются и образуют крайне противоречивую политическую тканьрегиона, прочность которой вызывает большие сомнения.

Развернувшиеся войны внесли еще большую неопределенностьв динамику общественно-политических и социально-экономичес-ких процессов, в русле которых вызревают новые расколы и анта-

161

гонизмы. И они реально чреваты ускорением экономического раз-вала, ухудшением положения масс и уже привели к пертурбациямсоциального характера, которые не имели места даже в периодподъема национально-освободительного движения и проведениякоренных аграрных реформ.

Провоцирование конфликтности внешними силами

Последствия принимают грозный характер еще и потому, чтопровоцируются внешними силами, инспирирующими масштабныевоенные действия в регионе. При иностранном вмешательстве онибыстро обретают самую негативную форму, т.е. перерастают в от-крытую гражданскую войну. Вовлечение третьей стороны во внут-ренние дела арабских государств, как видно, ведет к ситуациям,при которых конструктивный диалог между правительствами и оп-позицей практически исключается, а непримиримые противникирежимов могут получить возможность с минимальными потерямипридти к власти. Значимые изменения в ее характере и перераспре-деление политических ролей и полномочий в обществе в принципемогут привести к глубочайшим изменениям в арабском мире.Масштабы последствий этих изменений вполне способны срав-няться с переменами времен национально-освободительных рево-люций, а по ущербу национальному благосостоянию далеко пре-взойти их и растянуться на долгие годы, что хорошо видно на при-мере Ливии.

В принципе, нынешнюю ситуацию в арабском мире, котораяспровоцирована мировым финансовым кризисом и Арабской вес-ной, можно рассматривать с разных точек зрения. Но главное со-стоит в том, что текущий этап конфликта между народом и вла-стью или отдельными группами населения и ею же несет в себезадатки некоего перехода к иному качеству в политической и вэкономической жизни стран и региона как такового. А появлениенового качества с необходимостью породит и новый круг противо-речий.

Во всяком случае, не приходится сомневаться, что с началомсвоей весны арабский мир вступил в следующую фазу развития.

162

Истекшие минимум два десятилетия и особенно события послед-них лет в этом смысле можно рассматривать как говорящие сами засебя. Они показывают, что западный мир очень мало озабочен по-следствиями такой перестройки системы функционирования властив арабских пределах, которые несут с собой главным образом нестолько созидательные результаты, сколько оказывают разруши-тельное воздействие, направленное на подрыв основ жизнеспособ-ности и на взрывную дезорганизацию не только политического, нои экономического пространства арабских государств. А на подоб-ном фоне практически нет возможности добиться каких-либо ощу-тимых конструктивных целей, тем более связанных с реформиро-ванием отношений в обществе по заданным стандартам в масштабереального времени.

В этом смысле навязывание МВФ рецептов стабилизации эко-номики и структурных реформ в хозяйственных системах допусти-мо рассматривать в ретроспективе как своего рода инициирующуюнародный протест акцию. Эта последняя создала непосредственныепредпосылки для такого взрыва. Она наверняка не задумываласькак таковая изначально, но в принципе и без того было ясно, чторано или поздно даже без применения других инструментов несо-ответствие между рыночной моделью экономического роста и кон-сервативной системой подходов к хозяйствованию возникнет кон-фликт, который затронет саму суть отношений между обществом ивластью. Хотя, видя вялое развитие арабского мира, мало кто пред-полагал, что конфликт сможет перерасти в мощный кризис и возы-меть столь динамичные и серьезные последствия для политическойсистемы целого ряда государств.

На этом фоне непреложным остается факт, что в арабском ми-ре появились анклавы хаоса и нестабильности, что стало опаснымфактом непосредственно для подвергшихся испытаниям государстви угрозой для богатых стран региона, но приемлемым моментомдля Запада. Здесь понимают, что монолитные государства труднеедержать под контролем, чем те, что сгорают в междоусобной борь-бе, конфессиональной вражде или в социальных беспорядках.

163

Пути развития арабского мираи перспективы преодоления нестабильности

По существу, арабский мир стоит ныне перед серьезнейшейпроблемой поиска путей дальнейшего развития. Он оказался в ту-пике, поскольку испробовал разные способы модернизации, чтобыпреодолеть отсталость, но не получил однозначно положительногорезультата.

Социалистическая ориентация или, вернее, усеченный капита-лизм не смог обеспечить качественного рывка, хотя позволила за-ложить основы индустриализации и интенсификации сельскогохозяйства. Попытки перехода на рыночные рельсы в странах, ори-ентировавшихся на капитализм, принесли пользу лишь части об-щества. Последовавший в тех и других протестный взрыв такженичего не дал с точки зрения оптимизации потребления – ни однаиз возможных формул не действует ко всеобщему благу. Исключе-нием стал капитализм в монархиях Персидского залива, которыйпродемонстрировал результат во многом только потому, что дохо-ды от нефти позволили минимизировать проблемы с инвестициямии не допустить дисбалансов в материальной сфере.

Хроническая неуравновешенность развития в других арабскихстранах всегда сужала зону успеха в разных нишах, меньше затро-нув социальную область как наиболее выгодную с точки зрениядемонстрации достижений, которые действительно наблюдались,но преимущественно в здравоохранении и образовании. Однако издесь перекос привел к утрате равновесия, оказавшегося, в итоге,самым опасным на фоне многих других факторов, о которых частоговорится и которые внесли свой вклад в размывание авторитарнойдействительности. Безработная молодежь стала своего рода «при-зывным контингентом», который смог отмобилизоваться лучшедругих политических сил и нанести концентрированный удар пополитической системе авторитаризма.

Однако этот момент, видимо, не следует рассматривать в каче-стве завершающего эпоху «султанического» правления как таково-го на Арабском Востоке. Для этого регион, видимо, не прошел ещечерез необходимую эволюцию, хранит в себе огромный потенциалбюрократизированного централизованного руководства и должен

164

преодолеть длительный период размывания соответствующихструктур, чтобы утратить «атавистические» признаки авторитарной«девиантности» и стать частью демократически унифицированногомира. Но и в таком случае арабский мир едва ли сможет в обозри-мом будущем преодолеть консервативную природу своего полити-ческого менталитета и обрести признаки, которые для западнойдемократии могут служить маркерами равной ей зрелости.

Процесс создания в этих условиях иной системы связей, кото-рая, так или иначе, должна будет учитывать появление новой удар-ной силы в лице молодежных возрастных групп, еще только начи-нается. Перспективы симбиоза политического ислама с демократи-ей и молодежным энтузиазмом для арабского мира пока неясны.Многое будет зависеть от того, насколько мощной будет общаядестабилизация положения на Ближнем Востоке и в Северной Аф-рике и вокруг региона в целом после смены режимов. Первосте-пенное значение здесь имеет вопрос о том, какие силы в итоге при-дут к власти в потерпевших странах, насколько сменившееся руко-водство будет расположено принимать во внимание западные цен-ности и насколько адекватны будут установки новых лидеров по-требностям национального строительства, задачам реальногоулучшения жизни масс и достижения общественного согласия.

Время острого политического противостояния в арабском миредалеко не прошло, окончательные результаты его не определены, ав условиях непрекращающегося на пороге возможного усилениянапряженности политические и экономические элиты любого про-исхождения должны будут проявлять повышенную осмотритель-ность и осторожность.

Текущий этап можно считать периодом накопления факторовдальнейшего развития арабских экономических и социальных сис-тем. В арабском обществе накопились мощные противоречия, ко-торые потребовали немедленного разрешения. Обострение эконо-мических и общественно-политических проблем вполне можетпривести к еще более яростному взрыву, как то было в Египте на-кануне перехода власти в руки армии. Это один путь.

Второй можно рассматривать как умеренный. Мощный вы-плеск социальной энергии в какой-то степени выровнял давлениевнутри арабского общества. В ходе выступлений периода Арабскойвесны интересы и цели были явственно продемонстрированы уча-

165

стниками процесса. Теперь они должны оценить происшедшее, со-поставить потери и обретения, продумать стратегию и тактику по-ведения, чтобы принять верные решения. Интенсивность социаль-ных конфликтов в будущем будет зависеть от того, насколько мас-сы удовлетворены результатом восстаний, какие уроки были полу-чены арабским обществом, и какую меру оно готово заплатить засвое экономическое благополучие и социальный мир.

Арабская практика показала, что к началу народного возмуще-ния тяготы населения, несущего основное бремя перехода к рынку,превысили допустимый максимум и оказались невыносимыми, не-смотря даже на ощутимые для бюджета программы недопущенияокончательной социальной деградации весьма крупных людскихконтингентов. Недовольство, приведшее к взрыву, накапливалосьочень медленно и незаметно, и его удавалось скрывать вековойпривычкой к мизерным нормам потребления, к подчинению госу-дарственной воле, фатализмом перед лицом неосознаваемых явле-ний и другими факторами сходного порядка.

Опыт показывает, что применение западных методик переходак более интенсивным экономикам рынка в арабском варианте мо-жет быть успешным только в капиталоизбыточных государствах,способных защищать экономические интересы народа за счетсверхприбыли от энергоресурсов. Для остальных этот опыт факти-чески оказался либо недостижимым, либо провальным, посколькуне была достигнута главная цель экономического роста – приемле-мый уровень обеспечения каждодневных потребностей населения иего социальная защита.

Политико-экономический просчет арабских идеологов рынкапозволяет предположить, что арабский мир переживает сильней-шее рыночное осложнение. Оно развивается на фоне неблагопри-ятных внутренних и внешних обстоятельств, и правящие арабскиережимы не решаются выбрать какую-то определенную линию по-ведения. На этом фоне лечение демократией, гражданским общест-вом, либеральными идеями едва ли в короткое время окажется ре-зультативным (если вообще будет уместным), поскольку арабскоеобщество имеет иную политическую культуру и традицию и несможет быстро усвоить большие дозы альтернативных средств.Тем более, что необходимо создавать сильное и ответственное засвою политику государство, модернизировать экономику, преодо-

левать пониженную производительность труда и невысокую кон-курентоспособность национальных предприятий, поднимать обра-батывающую промышленность и многое другое.

Даже пробуждение активности народа и его побуждение к дей-ствию едва ли сможет быстро преодолеть накопившуюся инерциюдвижения, а тем более привести к какой-либо особой арабской эко-номической модели развития, высказывания о возможности кото-рой имеют место. Конечно, арабы действительно привнесли в мирпонятие исламской экономики. Но она как комплексная категорияне существует, и с ее помощью едва ли когда-нибудь удастся вы-рваться за пределы парадигмы догоняющего развития. К тому жеона содержит в себе элемент как бы архаизации экономики, по-скольку адресует потребителя благ к атрибутам ушедшей эпохи,функционирование которых даже в условиях мусульманских госу-дарств имеет оттенок искусственности. Хотя нельзя не признать,что исламские финансы ныне работают в современной среде, ис-пользуют новейшие технологии банковского дела и с выгодойвзаимодействуют с крупнейшими западными финансовыми систе-мами

Между тем, в экспертных кругах уже давно озвучивается мне-ние об утрате доверия со стороны влиятельных субъектов между-народных отношений к мировой экономике в связи с тем, что «со-временная капиталистическая система в ее нынешней форме абсо-лютно не вписывается в модель современного мира», включая ееэкономическую, политическую и идеологическую ипостаси. Еслиэто так, то тем более она, видимо, не вписывается и в нынешнийарабский мир, который делает попытки воспроизвести ее с макси-мальной степенью похожести и в такой же степени воспроизводитее огрехи, усугубляемые его спецификой. На этом фоне арабскомумиру – со всеми присущими ему особенностями развития – придет-ся приложить немалые усилия, чтобы не скатиться к псевдовосста-новительному развитию и неорганичному реформенному курсу,поскольку это поставит арабские государства перед новыми внеш-ними угрозами и внутренними вызовами. Опасные сами по себе,они в условиях расшатывания современного капитализма и ухуд-шающейся мирохозяйственной конъюнктуры могут иметь катаст-рофические последствия для дальнейшего развития стран региона.

167

Глава 6

АРХАИЗАЦИЯ И КОНФЛИКТЫНА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ1

Архаизация как универсальное явление проявляется в различ-ных современных обществах под воздействием кризисов и кон-фликтов. «История знает немало примеров острых цивилизацион-ных кризисов, когда прежний порядок оказывается разрушен, а но-вый не найден или не обрел еще жизненной силы, и человек посто-янно сталкивается с проблемой социального и личностного выжи-вания. Так что, изучая реактулизацию ‘архаического’ в ходе мо-дернизации общества, мы имеем дело с процессом вполне универ-сальным»2.

В политическом плане под этим явлением можно пониматьвоскрешение традиционных практик, образов, элементов культурыпрошлого, которое не означает возвращения к «древности», а носитманипулятивный характер. За счет частичного вытеснения болеесовременных элементов культуры и возрождения идеализирован-ных представлений о социальных связях и отношениях прошлого,встраиваемых в современную жизнь, можно решать важнейшие дляобщества или для элиты задачи. Общество пытается адаптировать-ся к хаосу, неизбежно сопровождающему глубокие общественныеизменения, путем реконструкции элементов эпохи «золотого века»или «величия», вне зависимости от того, насколько историческидалекой она является. В таком понимании архаизация не обяза-тельно относится к древности, но обязательно выступает какимеющий исторические корни антипод вызывающей отторжениесовременной реальности. Изменилась структура самих конфликтов,

1 Автор выражает благодарность за предоставленные материалы М. Дубовиковой,Т. Карасовой, Т. Носенко, Н. Сухову.2 Банников К. Архаический синдром. О современности вневременного // Отече-ственные записки, 2013, № 1 (52). URL:http://www.strana-oz.ru/2013/1/arhaicheskiy-sindrom-o-sovremennosti-vnevremennogo.

168

оказывающих разрушительное влияние на общество. Здесь наблю-дается наиболее очевидный откат от модерна. По справедливомувыражению российского политолога Федора Лукьянова, «торжест-вует средневековый дух с его междоусобными войнами, где чья-тобольшая стратегия, если она и задумывалась, тонет в кровавой сти-хии страсти»1. Эта стихия на Ближнем Востоке охватывает общест-ва и государства, порождая вполне современных чудовищ с арха-ичными претензиями на конфессиональную, этническую или идей-ную миссию.

Архаизация, воспринимаемая современным сознанием каккарнавал произвольно выхваченных из прошлого образов, как ли-шенная масштабности трагедия, которую мир постмодерна транс-формирует в фильм ужасов или в театр абсурда, на самом деле яв-ляется эффективным средством мобилизации и консолидации об-щества в условиях неопределенности.

В контексте общественных катастроф основные формы соци-альной культуры теряют свою регулирующую и сдерживающуюфункцию. И тогда на первый план выходит не только архаика, но ибиологические инстинкты, которые ранее сдерживались сущест-вующими законами и нормами поведения. Например, одним изврожденных инстинктов является инстинкт собственности. «Лише-ние собственности или ограничение на владение ею деформируетпсихику и взрослого человека. Делает его агрессивным, завистли-вым и вороватым... В ХХ в. эксперимент по массовому лишениючеловека частной собственности ясно показал, что противодейст-вие этому инстинкту делает людей не лучше, а хуже, чем они мог-ли бы быть, владей они собственностью»2.

В ходе Арабской весны поведение толпы восставших резкоменялось, как только к ней присоединялись маргиналы, не простолишенные собственности, но находящиеся на культурной перифе-рии, компенсирующие свои социальные комплексы, прежде всегоотсутствие общественного признания, за счет вызывающего пове-дения, насилия.

1 Лукьянов Ф. Торжество средневековья. URL:http://www.gazeta.ru/comments/column/lukyanov/6401149.shtml.2 Дольник В. Р. Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в ком-пании птиц, зверей и детей. Санкт-Петербург: Петроглиф, 2009. С. 78.

169

Не являясь непосредственным результатом столкновений,конфликтов, разбалансированности политической системы и эко-номического кризиса, архаизация усиливается под воздействиемдестабилизирующих факторов. В таком контексте она выступает нетолько как своего рода защитная реакция традиционного по своейприроде общества, но и как альтернатива слишком сложной совре-менной действительности. При этом если традиционность лежит вобласти статики и консерватизма и для нее характерно отторжениеинноваций, то архаизация может быть приметой общества совре-менного, не справившегося с усложнившейся действительностью.С традиционализмом у архаизации много общего, но есть и отли-чия. Традиционализм предельно консервативен и охранителен, апроцесс архаизации – это актуализация под воздействием социаль-ных катастроф или конфликтов давнего социально-культурногоопыта.

Более простые и всем понятные ответы на вызовы современ-ности, выстраивание плоской черно-белой картины мира, не тре-бующей рефлексии, – интегральная часть процессов архаизации иих практический результат.

В поисках ответов из прошлого

В арабских обществах идеализация прошлого всегда была рас-пространена. Поиск точки опоры в давно минувших историческихэпохах не отличался оригинальностью и был порожден ощущениемнациональной неудачи, отката на периферию современного разви-того мира, неконкурентоспособностью, отставанием. По мнениюнекоторых не претендующих на объективность авторов, «в на-стоящее время арабский мир... стал культурным захолустьем с мас-совой бедностью, репрессивными правительствами, неграмотно-стью, средневековыми законами, поднимающимся гневом мусуль-ман и ВВП меньшим (по случайному совпадению), чем у Испа-нии»1.

1 Silverberg M. Op-Ed: What al-Sisi didn’t say at Al-Azhar University. URL:http://www.israelnationalnews.com/Articles/Article.aspx/16317#.VL9zbYF_tOY.

170

С такого рода убийственной характеристикой трудно согла-ситься. Современный арабский мир породил ярких политическихдеятелей, ученых, журналистов, создал в рамках модернизациипроизводства и программы обучения, открыл себя внешнему миру.Тем не менее, его общества в целом остаются достаточно традици-онными, и отставание действительно имеет место.

Можно напомнить, что арабский мир в средние века дал пора-зительный взлет науки (математика, медицина, астрономия, воен-ное дело), породил удивительное для своего времени свобод омыс-лие. В то время как арабские мыслители обсуждали темы сущест-вования Бога и божественного провидения, в Европе папская ин-квизиция жестоко пресекала малейшее отклонение от канона.

Существуют объяснения, почему арабские страны в новейшеевремя оказались в политическом и социально-экономическом раз-витии позади не только европейских, но и многих азиатских госу-дарств. Особенности политической культуры, сохраняющей эле-менты архаики, религиозная этика, преобладание общинных (пле-менных) интересов над интересами индивидуума, отсутствие напротяжении долгого времени фундаментальных институтов собст-венности, совместимых с развитием свободного рынка, и альтерна-тивы нерыночным формам труда – все это в комплексе могло бытьпричиной такого отставания. Не менее важно, что ислам с оконча-нием «золотого века» постепенно ушел в себя, его выразители от-казывались чему-либо учиться у неверных, что было чревато опас-ностью культурной самоизоляции. Не случайно в 1485 г. в Осман-ской империи был запрещен печатный станок, ставший символомэпохи Возрождения в Европе – только после вторжения Наполеонав Египет в начале 1799 г. в Каире открылась арабская типография.Стала выходить газета на французском языке. Впрочем, «выпускпечатной прессы был символическим»1.

Позже болезненный процесс колониальной модернизации уси-лил черты архаизации, углубил в традиционном обществе тягу к

1 Цит по: Петрунина Ж. В. Наполеон в Египте. 1798–1801 гг. URL: http://historical-articles.blogspot.it/2011/06/1798-1801.html.

171

возрождению прежних норм, институтов, порядков времен расцве-та и могущества. И, наконец, архаизация на Ближнем Востоке былаответом и на «арабские трансформации», на межгосударственныепротиворечия, внешнее вмешательство, застарелые конфликты.

Ближний Восток вступил во второе десятилетие ХХI в. в со-стоянии раздробленности и общей нестабильности. Межэтниче-ские, межконфессиональные, социальные разногласия, всегда су-ществовавшие в арабском мире, неожиданно и стремительно вы-шли на первый план, необратимо нарушив привычный ход вещей.Так, разочарование в светских националистических режимах, ко-гда-то соответствовавших общественным ожиданиям и выполнив-ших задачу по укреплению государства в постколониальную эпоху,но затем утративших идейную и политическую привлекательность,обеспечило поиск альтернативы в политическом исламе, такжеоказавшемся неспособным предложить рецепты общественногопереустройства.

Последствия рухнувшего социального контракта между вла-стями и населением, приведшие к нарастанию протестных на-строений в арабских государствах, незавершенный и болезненныйпереход к обретению гражданского самосознания, который обозна-чился в процессе народных выступлений, кризис попыток устано-вить исламское правление – все это в комплексе отражает общиедля мирового развития проблемы, возможно, только в более острыхи беспорядочных формах, соответствующих специфике организа-ции арабского общества. В отсутствие гражданских институтов илипри слабых институтах исчезновение идеологических ориентировпривело к выходу на авансцену представителей политического ис-лама, позиционировавших себя как силу, умеющую навести поря-док.

Для феномена трансформаций в арабском мире очень сложноподобрать точное определение. Являлись ли происходившие про-цессы мятежами, смутой, порожденной недовольством отдельныхсоциальных слоев, демонстрациями, переросшими в серьезное со-противление власти, или все же революциями? Каковы причиныстоль мощных и синхронизированных по времени волнений в со-вершенно различных по уровню развития экономики, социальнойсферы и политической культуры странах (от вестернизированного

172

Туниса до традиционных Йемена и Ливии), разумеется, если от-бросить модные конспирологические теории? И наконец, что слу-чилось с местными властителями, на протяжении десятилетий де-монстрировавшими при опоре на силовые структуры умение пол-ностью контролировать ситуацию? Разумеется, не все режимырухнули относительно безболезненно. Политический хаос в Ливии,гражданская война в Сирии, острое противостояние в Йемене тожеявляются последствиями арабских трансформаций. В богатых неф-тедобывающих арабских странах недовольство «залили» деньгами,сразу сбив любые революционные настроения.

В переживших «весну» арабских государствах нет основанийговорить о смене общественно-политического строя (возможно, заисключением Туниса). «Только там можно говорить о революции,где изменение обретает черты нового начала, где насилие исполь-зуется в целях учреждения совершенно иной формы правления,создания нового государства, где целью освобождения от угнете-ния является по меньшей мере установление свободы»1.

На самом деле даже либерализации общественной жизни встранах трансформации в целом не произошло. Более того, наибо-лее модернизированные слои населения были отброшены назадтрадиционными слоями, которым в Египте удалось реализоватьсвои чаяния, проголосовав за «Братьев-мусульман», а в Тунисе за«ан-Нахду» (позже в Тунисе все же удалось восстановить полити-ческий баланс, а в Египте к власти вернулись военные). В Ливииречь в принципе шла не о современной революции, а о другом типепротивостояния – на племенной и региональной основе.

Разрушение или резкое ослабление институтов в ходе мятежейи смут дает толчок анархии, революционной необходимости, заме-няющей суды и право. Причем, даже плохо работающие суды, вкоторых не найти справедливости и которые являются одним измощных социальных раздражителей, все же являются порождени-ем современной правовой системы. Приходящие им на смену фор-мы судилищ – это откат к архаике, дань дремучему сознанию. Раз-вал силовых структур, не желавших защищать прежний режим,

1 Арендт Х. О революции. М.: Европа, 2011. С. 40.

173

приводит к тому, что некому защищать женщин, над которыми из-деваются озверевшие от безнаказанности маргиналы на Тахрир, аКаддафи доблестные повстанцы рвут в клочья, не оставляя ни ма-лейшего шанса на судебное разбирательство (Саддама Хусейна, покрайней мере, отдали под суд).

Слом старых институтов не только открывает возможности длязлоупотреблений, но и заставляет оппозицию предлагать такиеценности, которые сделают их действия в глазах традиционногообщества понятными и приемлемыми, придадут им идейное обос-нование. Поиск идейных альтернатив, как правило, идет в русленекой исконной народной традиции, тесно соприкасающейся с ар-хаикой. Исконное нужно еще и потому, что его надо противопоста-вить западным чуждым ценностям. Поскольку политические цен-ности все же универсальны (хотя их интерпретация может бытьразличной1), то им противопоставляется нечто сугубо националь-но-традиционное. Найти его можно либо в консервативной сель-ской среде, не имеющей представления об очаровании основамичужой культуры, и/или в наиболее фундаменталистской интерпре-тации религиозных норм. «Главной причиной масштабности архаи-зации является большое отличие целей, форм, идеалов социальнойреволюции от культурных идеалов общества. Предпосылкой, усло-вием для развития процесса архаизации является степень ‘преодо-ленности’ самой архаики обществом. Если архаика в значительноймере сохранилась, то общественный возврат к ней в условиях кри-зиса социальной трансформации будет масштабным, что сущест-венным образом затруднит прохождение трансформационных про-цессов, модернизацию»2.

1 Российский политик и исследователь П. В. Стегний писал по этому поводу:«Принципы самоорганизации общества в форме демократии, очевидно, имеюттенденцию к универсализации. Но страны Запада пытаются продвигать ‘пакет’собственных представлений о гражданских свободах, о правах человека, об этиче-ской модели поведения. Это порождает конфликтные ситуации, принимающиеострые политические формы. Неолиберальный подход к гражданским свободампредставляется мне наиболее опасным раздражителем, который может привести кколлизиям, как на Ближнем, так и на Среднем Востоке» // Вызовы безопасности вЦентральной Азии. М.: ИМЭМО, 2013. С. 50.2 Ламажаа Ч. К. Архаизация общества в период социальных трансформаций //Гуманитарные науки: теория и методология. 2011, № 3. С. 39.

174

Процессы, достигшие точки бифуркации в переживших Араб-скую весну государствах, заставили обратить внимание на базовыепротиворечия арабских обществ и государств. Процесс консолида-ции отличающихся культурной пестротой обществ так и осталсянезавершенным. Наряду с модернизированными слоями, которые всилу включенности в современное образование и производствовышли за рамки сословных и этно-конфессиональных перегородок,существовало обширное поле традиционализма. Традиционноеобщество непосредственно соприкасается с разрушающим его об-ществом модерна, что объясняет его консерватизм, статичность,противодействие опасным для себя инновациям, закрепление мест-ных общинных и религиозных идентичностей. Последние получа-ют новый стимул для развития под влиянием все более обостряю-щейся социальной несправедливости. Говоря о Ближнем Востоке,Ричард Хаас, американский дипломат и председатель Совета помеждународным отношениям, отмечал, что там «конфессиональнаяи общинная идентичности будут более мощными, чем националь-ная»1. Возможно, это относится не ко всем арабским странам вравной мере, но именно в такой среде сохраняется, а в критическиемоменты масштабно воспроизводится архаика.

Обращение к мистике, отвержение рационального, подчинениеавторитетам и создание кумиров справедливо считаются проявле-ниями архаичного сознания, но в современных условиях они реа-лизуются в особых формах. В привычной для многих арабов ин-терпретации причины их неудач крылись либо в отсутствии помо-щи внешних сил, либо объяснялись теорией заговора. Например,можно вспомнить события «шестидневной войны» 1967 г., когдабыстрый и унизительный разгром армий Египта и Сирии, осна-щенных советским оружием, вызвал бурю негодования в этихстранах, демонстраций с обвинениями СССР в том, что он не вме-шался и не разгромил израильские вооруженные силы.

Воспроизведение прошлого и попытки подчинить ему настоя-щее не выходят, как правило, за рамки постмодернистских симу-

1 Haass R. The Unraveling. How to respond to a disordered world // Foreign Affairs,November-December 2014. URL:http://www.foreignaffairs.com/articles/142202/richard-n-haass/the-unraveling.

175

лякров. Всадники на верблюдах, разгонявшие демонстрантов на ат-Тахрир в Египте (местный «антимайдан»), позирующие перед ка-мерой джихадисты в черном, обезглавливающие свои жертвы, ос-корбленные в чувствах толпы громил где-нибудь в Пакистане, ни-когда даже не видевшие оскорбивший их предмет – все это, обра-щенное к широчайшей аудитории, вызывает ощущение театра, иг-ры, и трудно поверить, что этот ужас творится в реальном времени.

Источники архаизации и ее влияние на общество и политикумогут выглядеть двояко. С одной стороны, архаизация может статьрезультатом общественного запроса снизу, который даже автори-тарные режимы не в силах игнорировать. О механике воздействиямифов на политические решения писал российский ученыйА. С. Ахиезер: «Мифы (в отличие от научных истин, которые не-редко возникают как дискомфортные, разрушающие привычныепредставления о мире) крайне слабо поддаются критике, слабо из-меняются под ее влиянием... Волны активизации мифа могут, каклесной пожар, охватывать значительные массы людей, побуждаявсе общество рваться к безумным, но освященным традициями ре-шениям»1.

Поступающие сигналы о доминирующих общественных на-строениях могут вынуждать власти предпринимать разрушитель-ные действия, продиктованные не здравым смыслом, а некими во-ображаемыми ценностями и далекими от реальности представле-ниями, формирующими запросы населения. Тяга к величию, при-знанию, этнический или конфессиональный эгоцентризм могутбыть транслированы в политику, стать источниками конфликтов,выдвигая своих лидеров и героев. Неутихающие гражданские вой-ны и столкновения (Сирия, Ирак, Ливан, Ливия, Йемен) имеют вкомплексе породивших их причин архаичные элементы межэтни-ческого, конфессионального (шииты–сунниты) и племенного про-тивостояния. Эти разногласия, нередко прикрывающие весьма ци-ничную борьбу за влияние и ресурсы, добавляют в конфликт цен-ностное измерение, исключающее компромиссы. Ценности отодви-

1 Ахиезер А. С. Архаизация в российском обществе как методологическая про-блема // Общественные науки и современность, 2001, № 2. С. 93–94.

176

гают на второй план интересы и делают конфликт особенно слож-ным для разрешения.

С другой стороны, архаизация может быть средством манипу-лирования обществом со стороны властных элит, инструментомполиттехнологий. В условиях социально-политической неопреде-ленности она становится своеобразным средством политико-управленческого воздействия. Архаизация проявляется через поли-тику, идеологию и культуру и продуцируется в массовом полити-ческом сознании в результате целенаправленного манипулятивноговоздействия властвующего субъекта (политической элиты, доми-нирующей социальной группы)1. В Марокко, например, король,королевский двор и администрация достаточно модернизированы.В 2010 г. была создана продворцовая партия «Традиционализм иразвитие», название которой подчеркивает присущий политиче-ской системе дуализм2. Во главе поставлен был, что тоже симво-лично, сахрауль – один из шейхов сахарских племен (т.е. той тер-

1 Исаков А. Л., Ермоленко В. В. Моделирование архаизации политического про-цесса как методологическая проблема социально-гуманитарного знания. URL:http://pandia.org/text/78/614/76446.php.2 «Современность представлена в политической жизни королевства понятиями,вдохновленными европейским опытом, – национальным государством, конститу-ционной монархией и сравнительно развитой для арабского мира системой поли-тических партий, возникших еще в 1930-х годах. Традиционный же фундаментмарокканской политики, заложенный султанами–Алауитами, начиная с XVII в.,основан на понятиях исламского законодательства и лояльности мусульманскойобщины королю, потомку Пророка. Частичное совпадение и перекрытие религи-озного и политического полей в общественной жизни Марокко заложено и в тра-диционной политической культуре ‘махзена’. Это слово (араб. букв.– хранилище)с XII-XIII вв. служило в странах Магриба общим наименованием для государстваи его институтов. Но оно же обозначало и другое, более нюансированное понятие,применяемое и в современном политическом словаре, – искусство косвенногоуправления межплеменными и любыми другими конфликтами путем заключениясоюзов, третейского посредничества и сложной дипломатической игры. В полити-ческой традиции Марокко монарх и его двор всегда отстаивали свой приоритет враспоряжении исламом как средством политической мобилизации» // Орлов В. В.Марокко: монархия и ислам в условиях многопартийности. URL:http://www.promreview.net/moskva/marokko-monarkhiya-i-islam-v-usloviyakh-mnogopartiinosti.

177

ритории Западной Сахары, где в наиболее нетронутом виде сохра-нилась племенная структура).

Народ частью живет в традиционализме (это городские слои),сохраняя древние верования и представления. Нередко горожанинво втором-третьем поколении продолжает жить в мире джиннов.Остальная неурбанизированная часть населения – горцы, крестьянеи кочевники составляют архаичное общество, которое живет в бо-лее древних пластах культуры и социальных отношений, чем тра-диционное. Государство умышленно культивирует в сознании под-данных архаичные образы/комплексы: славное прошлое, этнокон-фессиональная идентичность, племенная солидарность. Суфийскиебратства находятся на грани архаики и традиционализма. Моло-дежь абсолютно уверена, что шейх источает благодать Божию.

Порой оба эти направления «вызывания духов прошлого»(общественное и властное) смыкаются, и понять, что явилось пер-вичным, крайне сложно. Например, в Египте после переворотаас-Сиси и избрания его президентом наметилось возрождение на-серизма. Принцип тот же – поиск опоры в прошлом, хотя, конечно,время правления Насера не имеет отношения к архаике. Для обще-ства Насер персонифицирует тот период египетской истории, когдаОАР была признанным лидером арабского мира, когда лозунгиарабского единства ковались в Каире, когда президент был симво-лом национальной независимости, а египтяне гордились своейстраной. Однако конструкт неонасеризма отвечает также интересамвласти. Обращение к Насеру дает дополнительную легитимностьас-Сиси, не располагающему в отличие от второго президентаЕгипта такой же массовой и безоговорочной народной поддержкой.(Достаточно вспомнить заявление Насера об отставке после раз-грома в «шестидневной войне» 1967 г. и рыдающие толпы на ули-цах Каира, кричащие о своей верности вождю.)

Существует, возможно, и более приземленная версия поворотак образам прошлого. Насер беспощадно боролся с «Братьями-мусульманами», и ас-Сиси сейчас сделает то же самое, но в другойполитической обстановке, после триумфальной победы «Братьев-мусульман» на свободных выборах. Они тогда завоевали поддерж-ку традиционного большинства, и после контрпереворота число ихсимпатизантов вряд ли серьезно уменьшилось. Просто они напуга-

178

ны, некоторые ушли в тень, но ждут своего часа. ас-Сиси, пресле-дующий «Братьев», в таком контексте просто повторяет шаги ве-ликого предшественника, а, значит, не совершает ничего противо-естественного. И наконец, насеризм олицетворял светский режим(при той условной светскости арабского мира, о которой будет ска-зано ниже), и здесь у ас-Сиси найдется много сторонников, ощу-тивших на себе особенности правления исламистов.

Современное традиционное общество

Возрождение архаики более активно происходит в традицион-ных обществах, и, соответственно, там ее влияние на внутреннююполитику и внешнеполитический курс ощущается более опреде-ленно. В соответствии с принятыми дефинициями, традиционноеобщество – это общество с доминирующим аграрным укладом,свойственными ему способами социальной регуляции и защиты иобеспечивающими эту регуляцию институтами. Поведение инди-видуумов в нем строго регламентировано традиционными нормамиповедения и этики. Оно подчинено групповому интересу – семья,клан, племя, община. Такое общество отвергает нововведения, опа-саясь нарушения давно существующих и в принципе работающихбалансов.

В жизни традиционного общества основополагающую роль иг-рает именно традиция. Однако поскольку она присутствует в жиз-ни любого общества, ряд авторов разделяют понятие традиции итрадиционализма. Казахстанский специалист Ж. Б. Абылхожин,делая упор на различии этих терминов, писал: «Если под традициейпонимают процесс преемственности и унаследования в самых раз-личных аспектах жизнедеятельности и идеологии – знаниях и мо-дели мышления, ценностях и стандартах, идеях и культурных сим-волах, социальных отношениях и институтах, то в традиционализ-ме усматривают мировоззренчески оформленную реакцию на по-пытки выхода из статики, на любое движение, на изменения илиперспективу перемен. И в этой идеологии апелляция к прошлому,т.е. традиции, выступает единственным аргументом, альфой и оме-

179

гой системы доказательности рациональности сохраняющегося по-рядка вещей»1.

Традиционные общества консервативны, и их консерватизмвыступает в качестве системообразующего элемента, сплачиваю-щего и обеспечивающего функционирование этих обществ. Мо-дернизированные социальные группы, национальная творческая итехническая интеллигенция тоже подвержены влиянию традицио-нализма, который воспринимается большинством как единственнаянадежная альтернатива распадающейся реальности.

Тесные и закрытые кланово-семейные связи, обеспечивавшиеопределенный социальный комфорт и возможность выживания, немогут не приходить в противоречие с задачами создания современ-ных обществ, хотя эти процессы идут. В новой рыночной или псев-дорыночной среде традиционное общество консервирует привыч-ную систему ценностей. Накопленное богатство не реинвестирует-ся, но, сообразуясь с общественными требованиями и представле-ниями, начинает косвенно перераспределяться между членами кол-лектива – дорогостоящие праздники, подарки и т.п. Проявленияэтого можно встретить и в постсоветской Центральной Азии. «По-средством демонстрации ‘мертвого капитала’ (двенадцатикрылыешатры и табуны аргамаков в прошлом или, как в современности,помпезные особняки и шикарные ‘бентли’ нуворишей) и расточи-тельного транжирования (различные к месту и не к месту юбилей-ные кампании, дорогостоящие презентации ... при убогой экономи-ке и нищенском уровне жизни) индивид или группа (государство)осуществляют как бы постоянную поверку своего места в рангово-статусной системе. … В традиционной ментальности расточитель-ство богатств сопряжено с чувством благодати: ‘комплекс непол-ноценности’ сменяется осознанием повышения общественногоимиджа и ‘попадания’ в ‘большую’ или ‘маленькую’, но якобы по-зитивную историю»2.

1 Абылхожин Ж. Б. Мифовоспринимающее сознание и его суггесторы // МасановН. Э., Абылхожин Ж. Б., Ерофеева И. В. Научное знание и мифотворчество в со-временной историографии Казахстана. Алматы: Дайк-Пресс, 2007. С. 23–24.2 Там же. С. 22–23.

180

Статусные вопросы играют огромную роль в традиционномобществе. Бедные семьи будут выбиваться из сил, чтобы не уда-рить в грязь лицом при организации любых мероприятий – будь тосвадьба или похороны. Полагают, что расточительство повышаетсобственную значимость и должно непременно вызывать уважениеокружающих.

Политическая культура, определяющая основные и наиболеетипичные правила политического поведения и взаимодействия вла-сти, общества и его отдельных членов, несет в себе в государствахБлижнего Востока черты традиционности и модерна. Эволюциярежимов все же происходила в сторону их «гибридизации», когданаряду с авторитарной жесткой вертикалью существовали и эле-менты демократических институтов. Так, по мнению российскогоисследователя М. З. Ражбандинова, в Египте при правлении Муба-рака «прилагались усилия по расширению рыночной либерализа-ции и укреплению независимости судебной власти с целью при-влечения зарубежных инвестиций. Были приняты законы по укреп-лению гражданских институтов, расширена свобода СМИ, предос-тавлены дополнительные места в парламенте для оппозиционныхпартий, амнистированы ряд политических заключенных с расчетомна то, что эти шаги придадут режиму дополнительную легитим-ность в глазах населения и на международной арене»1.

Одновременно сохранялись такие традиционные элементы какукоренившиеся представления об иерархичности общества, нали-чие групп солидарности в качестве системного фактора, адаптаци-онный характер политической модернизации, высокий уровень ре-лигиозности. Все вышеперечисленные факторы воздействуют наполитический процесс, и все же о влиянии на него специфическойстратификации общества следует сказать особо.

Большое значение имеют группы, с которыми непосредственносвязан жизненный путь человека, которые сопровождают и под-держивают его на этом пути. Среди них семья, племя, кланы, зем-лячества и т.п. В этих группах возникают взаимовыручка, под-держка, лояльность. В комплексе создается сложная система вза-

1 Ражбадинов М. З. Анатомия египетской революции – 2011: Египет накануне ипосле политического кризиса в январе-феврале 2011 г. М.: ИВ РАН, 2013. С. 76.

181

имных обязательств. Она диктует индивиду определенные правилаповедения на протяжении всей жизни и карьеры. Например, еслиему удастся получить хорошее место на государственной службе,он обязан принять во внимание просьбы тех, кому обязан поддерж-кой и лояльностью. В любом обществе, даже самом модернизиро-ванном и демократическом, получивший власть человек подбираетсебе помощников и формирует свое окружение, исходя из надеж-ности своих подчиненных или соратников. Однако разница заклю-чается, во-первых, в том, что он не имеет перед ними обязательств,принципиально влияющих на свободу его выбора, а, во-вторых, втом, что он в гораздо меньшей степени обязан защищать их в слу-чае некомпетентности, безграмотности и прочих малоподходящихдля руководителя качеств.

В восточных обществах свобода маневра в вопросах созданиясвоего «ближнего круга» ограничена правилами, диктуемымивлиянием групп солидарности. В этой связи политическая системаи процесс принятия решений могут обладать своими особенностя-ми, которые не всегда ясны стороннему наблюдателю.

Примером может быть карьера иракского лидера Саддама Ху-сейна, которая вовсе не была исключением, и которая указывает наумение использовать предоставлявшиеся традиционным общест-вом механизмы укрепления власти. Хусейн стал президентом Ира-ка в 1979 г., и за тридцать лет своего правления создал диктатор-ский режим, отмеченный жестокостью, коррупцией, отсутствиемвсяких противовесов. Он был наследником истории Ирака, в кото-рой было много насилия, и в которой лояльность была традицион-но связана с трайбализмом. Саддам, на протяжении многих лет от-вечавший за безопасность в партии и государстве, привыкший кполитическим убийствам и постоянной борьбе, стал обеспечиватьнеобходимую ему стабильность и управляемость за счет перефор-матирования старой системы управления. Ведущий американскийспециалист по странам Залива Джудит Яфе выделяла нескольконаправлений этого переформатирования. Он очистил партию Баасот интеллектуалов, видных военных и левых, обладавших собст-венным влиянием и привлекательностью для населения. На их ме-сто в партию пришли люди, лояльные Саддаму, которые получилиобразование, позиции и богатство благодаря членству в партийном

182

аппарате. При этом сама партия, превратившаяся в инструментуправления, расширилась до 2-х млн человек. Параллельно СаддамХусейн, происходивший из провинции, где племенные, клановые исемейные связи были очень сильны, активно задействовал тради-ционные структуры, соединив их с военной организацией и служ-бами безопасности. Представители его племени получили основ-ные позиции не только в службе личной охраны президента и егосемьи, но и в обеспечении безопасности важнейших объектов ипрограмм. И, наконец, члены его семьи – сводные и двоюродныебратья, а позже и сыновья получили все принципиально важныепосты в сфере безопасности, а также индустриального развития1.

Но дело не только в этом. Для власти важно умение прочиты-вать общественные настроения, требующие овеществления мифаоб утраченном величии. Как писал А. С. Ахиезер о царской России,ввязавшейся в Крымскую войну (1853–1856 гг.), «в результате вой-ны существование империи оказалось под угрозой. Это была ката-строфа, отправная точка последующего скатывания к краху боль-шого общества и государства. Общество не располагало культур-ным потенциалом не только для формирования программы дости-жения поставленных целей, но даже для формирования самих це-лей внешней политики, которые замещались мифологическимвздором... Россией управляли волны мифов, приводимые в движе-ние не высшим руководством, не царем, а общественностью, дав-ление которой на власть, совершаемое вопреки элементарномуздравому смыслу, вело страну от одной катастрофы к следую-щей»2.

В определенной мере такого рода характеристика применима ик авантюре Хусейна в Кувейте в 1990 г. Те же мифы о территори-альных претензиях к Кувейту, о необходимости утвердить свое не-оспоримое влияние в Заливе и заставить другие государства себяуважать, мифы, которые он не только разделял, но и продуциро-

1 Yaphe J. The Legacy of Iraq’s past and the promise of its future // The Middle Eastenters the twenty-first century. Freedman R. O., ed. Gainesville: University Press ofFlorida, 2002. P. 17–18.2 Ахиезер А. С. Указ. соч. С. 94.

183

вал – все это при недооценке собственных возможностей и измене-ний, происходивших на мировой арене, вело Ирак к катастрофе.

В традиционных обществах власть может обеспечивать своюлегитимность и управлять через традицию и даже архаику. Напри-мер, в Ливии было создано типично патримониальное государство,когда общество, власть и экономика существуют в неразделимости,«в одном флаконе». Нефтяные деньги, с одной стороны, и запросыместного общества, с другой, сделали возможной эволюциюМ. Каддафи от молодого офицера, боровшегося против несостоя-тельной монархической власти в Ливии, к образу бедуина в тради-ционном одеянии, который не может обходиться без шатра и мно-гочисленной свиты. В образе отца и хозяина, управляющего стра-ной в отсутствие всяких современных институтов и не нуждающе-гося в них, он фактически консервировал традицию и архаику.

Некоторые режимы на Ближнем Востоке практически не под-верглись эволюции (несмотря на экономическую модернизацию),оставшись в рамках средневековой архаики. Примером может бытьрежим в Саудовской Аравии, возможные изменения которого на-блюдатели склонны связывать исключительно с приходом к властив перспективе молодого поколения представителей королевскойсемьи. Религиозный фундаментализм в качестве идейной основы,поддержка экстремистских салафитских группировок в арабскоммире (не напрямую правительством, а исламскими фондами), па-тернализм, судебная система, использующая средневековые нака-зания, особенности распределения доходов и т.п. – все это позволя-ет утверждать, что саудовский режим все еще живет в собственнойсистеме координат, хотя и испытывает влияние стремительных из-менений в мире и в регионе. Если для старшего поколения Сауди-дов архаичная политическая система и этика являются единствен-ной органичной формой существования, то в некоторых другихмонархиях Ближнего Востока властные функции осуществляютсявполне современными людьми, которые в традиционном обществевынуждены действовать в рамках привычной и понятной для этогообщества модели (Марокко, Иордания).

184

Религиозный фактор:следствие или причина архаизации?

Революционные потрясения и гражданские войны создали бла-гоприятную среду для усиления действия религиозного фактора вразличных государствах Ближнего Востока. В условиях кризисаобщемировых философско-идеологических концепций всегда воз-никает спрос на религию как ценность, не подверженную конъ-юнктуре. Рассматривая религиозный фактор в качестве возможнойзамены идеологии, российский ученый А. И. Яковлев указывает нато, что в кризисных или революционных ситуациях роль религиоз-ных институтов или партий резко возрастает и свидетельствует обобращении к идеалам прошлого: «... ответ на обострившийся обще-ственно-политический кризис искали не в будущем, а в прошлом,используя идеалы и символы своей цивилизационной традиции, ...ане современной секулярной эпохи модерна. Это можно назвать ре-лигиозным явлением, но по сути это скорее противопоставлениеидеализированного прошлого кажущемуся безысходным настоя-щему, конфликт традиционной и современной культур»1.

Такое методологическое замечание представляется особенноважным при оценке роли религиозного фактора на Ближнем Вос-токе в контексте трансформаций и конфликтов. Победа на выборахв Египте и Тунисе исламистских партий отражала цивилизацион-ный выбор традиционного общества, не способного найти ответына несправедливость в контексте современной культуры. Такоеобъяснение является базовым, но не единственным. Сетевой харак-тер протеста, отсутствие лидеров, которые воспринимались бы какобщенациональные, ограничивали для большинства восставшихвозможность современного выбора. Он мог быть сделан только тами только тогда, когда важную роль в событиях играли современныеинституты (профсоюзы и правозащитные НПО в Тунисе), и когдаполитические проблемы и стратегии доминировали над светским ирелигиозным. По мнению исследователя В. А. Кузнецова, который

1 Яковлев А. И. Религиозный фактор в мировой политике в эпоху глобализации: отсекуляризации к фундаментализму // Вестник Московского университета. 2013,№ 4. С. 12.

185

ввел термин «исламская светскость» для обозначения спецификиполитической ситуации на Арабском Востоке, различий по этомупризнаку между ведущими политическими партиями Туниса прак-тически не существовало. «...сами категории ‘исламизм’ и ‘свет-скость’ (лаицизм), по сути, сегодня неприменимы и остаются лишьнаследием прошлого, превратившимся в симулякр, который маски-рует совершенно иные линии раскола, например, противостояниемежду старой (‘Нидаа Тунис’) и новой (‘ан-Нахда’) элитами, по-своему инструментализирующими религиозно-светскую проблема-тику»1.

Инструменталистский подход вполне отражает реалии полити-ческой борьбы в любой арабской стране, где религиозные или свет-ские лозунги маскируют иные линии раскола. Они одинаково на-целены на борьбу за избирателя, но проблема заключается в самомизбирателе. В Египте «Братья-мусульмане»2 воспринималисьбольшинством населения как партия, наиболее полно выражающаяего чаяния; «братья» считались мучениками, хорошо знающимицену страдания и справедливости. Соперничать с ними неислам-ским партиям было очень сложно, тем более что старая элита пер-сонифицировала военно-бюрократический режим, от которого еги-петское общество устало. А то, как быстро «Братья-мусульмане»стали реализовывать свои политические и религиозные установки вЕгипте, оттолкнув от себя наиболее модернизированную часть на-селения, свидетельствовало, что политическая грань все же была нестоль уж очевидной, и под разговоры о «демократии в исламскиходеждах» стал реализовываться достаточно жесткий авторитарныйвариант в том же одеянии. И дело здесь не столько в Мурси и егосторонниках, сколько в общественных настроениях. Опираясь набольшинство, исламисты предложили свой вариант управления.Принимая во внимание настроения обманутого ими и разочарован-ного меньшинства, военный режим оказался победителем в египет-

1 Кузнецов В. А. Проблема светскости в странах Арабского пробуждения: тунис-ская версия // Вестник Московского университета. 2013, № 4. С. 63.2 О роли «Братьев-мусульман» в политической эволюции «послереволюционного»Египта см. Главу 12.

186

ской смуте и сразу нанес удар как по исламистам, так и, на всякийслучай, по местным либералам.

Примером противостояния между новыми и старыми элитамимогут служить отношения между ХАМАС и ПНА. Победа ХАМАСна выборах 2006 г. в секулярном палестинском обществе была ре-зультатом как очевидных провалов палестинского руководства, таки отсутствия прорывов на политическом направлении урегулиро-вания. Лидеры ХАМАС предлагали другую стратегию, возвраще-ние к военной опции, а в контексте кризиса национализма поворотк религии был единственной логичной альтернативой. На совре-менном этапе мало что принципиально изменилось. Махмуд Аббасне мог не ощущать падения поддержки со стороны своего электо-рата, особенно со стороны все более радикализирующейся моло-дежи, которая требует решительных действий. Не случайно послеизраильской операции в Газе (7 июля – 26 августа 2014 г.) под ко-довым названием «Несокрушимая скала» поддержка палестинцамиХАМАС резко возросла. Несмотря на огромные жертвы и на тообстоятельство, что хамасовцы в известной степени спровоцирова-ли масштабную военную операцию Израиля, для большинства па-лестинцев они были героями, которые продолжают оставаться напереднем крае борьбы. На этом фоне Махмуд Аббас порой выгля-дел нерешительным, не способным добиться практических резуль-татов. На первый план, таким образом, выходят политические за-дачи, а не собственно идеология, но при этом более архаичнаяидеология ХАМАС и меры по «исламизации» Газы оказываются вусловиях конфликта более востребованными обществом.

Можно ли считать рост исламских организаций в арабскихстранах, в том числе салафитских, исключительно архаичным яв-лением? Ответ на этот вопрос зависит от того, какова их роль вобществе и насколько архаизованным является само общество. Так,салафитская мобилизация молодежи не является проявлением ар-хаики, скорее наоборот: призывая молодых людей вступать в «сво-бодные общины настоящих мусульман», салафиты помогают имвырваться из привычного круга родоплеменного рабства, пресмы-кания перед старшими, запрета на выражение своего мнения и т.п.

В постсоветской Центральной Азии в ряде государств былозаметно стремление молодежи соблюдать исламскую обрядность.

187

Девушки, в частности, стали ходить в хиджабах, отличавшихся отпривычных платков. Свидетельствовало ли это об архаизации (без-условно, имевшей место в условиях глубокого социально-экономического кризиса 1990-х годов) или о свободе выбора, свой-ственной модерну? Видимо, последнее, поскольку, с точки зрениянаиболее традиционных представителей этноса, такая «мода» про-тиворечила местной традиции. Аналогичная по смыслу «протест-ная» история с возвратом к традиционной одежде наблюдалась вОмане. После трагедии 11 сентября 2001 г. в западных обществахстала развиваться исламофобия. В ответ для подчеркивания своейарабо-исламской идентичности молодые женщины стали носитьчерные абаи и платки, хотя до этого одевались по-европейски.

Волна архаики захлестнула Ближний Восток с появлениемджихадистских организаций, сформировавшихся или укрепивших-ся в ходе конфликтов. «Исламское государство» (ИГ), «Аль-Каида», «Джабхат ан-Нусра» стали воплощением своего рода ис-ламистского интернационала и активно переформатируют регион,выступая против существующих границ, государств, режимов.

ИГ не только собирает суннитских радикалов из Ирака, Сирии,Ливана, Ливии и других арабских государств, но и представителейисламских общин из других регионов – Центральной Азии, Евро-пы, России. По данным Интерпола, в Ираке и Сирии воюют более15 тыс. иностранных граждан из 81 страны мира1. Можно полагать,что они были по каким-то причинам не удовлетворены обществоми своим местом в нем, пережили некий кризис, и участие в новойджихадистской мистерии дает им острые ощущения и новые смыс-лы. Более значимым фактором является, судя по всему, поискидеологии с глобальными и понятными ориентирами. Он можетпородить спрос на наиболее радикальные и экстремистские вари-анты общественного переустройства, существующие в мире по-стмодерна, но черпающие идеи и лозунги в далеком прошлом.

Успешное противостояние чуждому по своим ценностям об-ществу и даже большей части мира, организованного вовсе не поевропейским лекалам, возможно на основе архаики, веры в собст-

1 См. подробнее: http://www.newsru.com/world/07nov2014/iscruise.html.

188

венную особую миссию, возвышающую адептов над действитель-ностью и освобождающую их от комплексов неполноценности. Та-ким образом формируется монолитная поддержка идеологии, непредполагающая плюрализм мнений, оппозиции и ничего того, чтомогло бы привести в дальнейшем к ее разрушению или модерниза-ции. Культивирующееся избыточное насилие, которое отврати-тельно само по себе, здесь еще обильно сдобрено устрашающейдикостью, запугиванием, самолюбованием. Запредельная жесто-кость по отношению к иноверцам и в целом к тем, кто не с ними,зверства и записанные на видео казни вовсе не уменьшили числажелающих влиться в ряды ИГ. Оно с таким садизмом расправля-лось со своими жертвами, что даже «Аль-Каида» отмежевалась оттактики своих иракских собратьев1.

Однако в восприятии сторонников ИГ, жаждущих братскойлюбви и единения, варварство и жестокость воспринимаются какгероизм и принципиальность, мракобесие как откровение, а воен-ные победы и накопленное богатство как свидетельство особоговысшего промысла.

Опасность такого рода трендов хорошо осознается некоторымилидерами арабского мира. Так, президент Ас-Сиси в начале 2015 г.обратился в исламском университете Аль-Азхар к аудитории ис-ламских ученых и представителей департамента вакфов. «Невоз-можно, чтобы мышление, которое мы считаем наиболее сакраль-ным, обратило весь исламский мир в источник опасности, волне-ний, убийств и разрушения для всего остального мира. Невозмож-но! ... Я говорю и повторяю снова, что нам нужна религиозная ре-волюция. Вы, имамы, ответственны перед Аллахом. Весь мир, яговорю это снова, весь мир ждет от вас действия... потому что нашаумма разрывается, разрушается и гибнет – и гибнет она от нашихсобственных рук»2. Фактически призыв ас-Сиси отражает осозна-ние того факта, что ислам не может оставаться в средневековье, чтоон должен меняться.

1 Seculow J. Rise of ISIS. A threat we can't ignore. N.Y.: Howard Books, 2013, A Kin-dle book, loc. 93.2 Цит. по: Levant E. In need of a religious revolution // Toronto Sun, 05 January, 2015.URL: http://www.torontosun.com/2015/01/05/in-need-of-a-religious-revolution.

189

Роль религиозного фактора на Ближнем Востоке становитсяпод влиянием конфликтов все более ощутимой не только в араб-ском мире и среди палестинцев, но и в Израиле. Современные со-циологи говорят о том, что большинство еврейского населения вИзраиле, включая тех, кто считает себя светскими гражданами, досих пор воспринимает свою национальную идентичность черезпризму кодов, ценностей, символов, которые во многом были пе-реняты из иудаизма. Как известно, политический сионизм был на-циональным светским движением. Его основатель Теодор Герцль,посетив Стену плача в Иерусалиме, ощутил только, что он окруженпредрассудками и фанатизмом. Вместе с тем, древнееврейский мифо возвращении изгнанников так или иначе лежал в основе светскойидеи создания еврейского государства в Палестине. На первых по-рах эта связь светского и религиозного не была столь очевидна дляультраортодоксов, чтобы поддержать движение, фактически беру-щее на себя миссию возвращения евреев в Палестину, принадле-жащую божественному провидению. В дальнейшем под влияниемразличных причин ультраордодоксальные партии поддержали соз-дание государства.

И все же сионизм подверг еврейскую религиозную традициюлишь поверхностной секуляризации. Да и само определение, когосчитать евреем, базируется на этнорелигиозной характеристике.Отсутствие разделения государства и религиозных институтовлишь закрепляет особое место иудаизма в Израиле. Этому способ-ствует и сама природа иудаизма как религии ортопраксии. Как идля ислама, для него на главном месте соблюдение религиозныхнорм и предписаний. Человек, не соблюдающий обрядов, фор-мально может считаться не принадлежащим к религиозной общи-не1.

О нарастающей политической архаизации в Израиле (архаизи-рованный социальный слой там всегда существовал) свидетельст-вует ряд все более очевидных трендов. Во-первых, рост общест-венного доверия к религиозно-националистической идеологии, вкоторой светская задача национального строительства и укрепле-

1 Кузнецов В. А. Проблема светскости в странах Арабского пробуждения: тунис-ская версия. С. 46.

190

ния государственной безопасности связывается с мессианской иде-ей овладения Землей Израиля. Искупление, спасение народа непредставляется возможным без овладения этим сакральным про-странством и священными символами, в нем расположенными. Во-вторых, появление серии антидемократических законодательныхпроектов, апофеозом чего стал вызвавший правительственный кри-зис проект закона о еврейском характере Государства Израиль.

В качестве причин архаизации можно выделить размываниепрежних идеологических ориентиров и затяжной арабо-израиль-ский конфликт. Победа в июньской войне 1967 г. стала своеобраз-ным рубежом в преобразовании национальной психологии. Три-умфальные завоевания «шестидневной войны», с учетом изначаль-ной двойственности национального самосознания, привели к тому,что самовыражение нации в религиозно-мессианском ключе быст-ро становилось распространенной и популярной идеологемой.Мессианизм начинает теснить социалистические и либеральныеидеи. Разочарование, происходящее из трудностей на пути к реали-зации мессианского видения, приводит не к утрате иллюзий, а крадикализации. Теперь Храмовая гора ставится в центр вниманиякак символ искупления, и один из главных идеологов восстановле-ния еврейского присутствия на Храмовой горе М. Фейглин получа-ет, судя по опросам, массовую поддержку.

В Израиле архаика соприкасается непосредственно с постмо-дернистским обществом. Например, в шабат в Иерусалиме можноувидеть гей-парад, а в Тель-Авиве молодежь наслаждается прелес-тями светской жизни. В это же время в религиозных районах суще-ствует запрет на транспорт, а в будние дни отдельные места в го-родском транспорте – на задних рядах – отведены для женщин; закороткую юбку или обнаженные до плеч руки могут побить кам-нями. Светские израильтяне, недовольные подобными нравами,стараются не ходить в районы, где живут ультраортодоксы, именьше иметь с ними дело.

Речь, разумеется, может идти лишь о признаках архаизации визраильском обществе, связанной с идентичностью, а не о домини-ровании подобных настроений в массовом сознании, определяю-щем политические практики. Модель западного демократическогоустройства государства (при всех особенностях ее реализации в

Израиле) остается незыблемой. К тому же именно светский демо-кратический Израиль воспринимается как союзник и опора СШАна Ближнем Востоке, что обеспечивает ему американскую матери-альную, военную, политическую поддержку и что препятствуетпопыткам правых представителей элиты чрезмерно играть на воз-рождении архаики. Вместе с тем борьба между религиозным ульт-раконсерватизмом и светским ультралиберализмом в Израиле про-должается, и последний проигрывает, хотя традиционно считалось,что Израиль – единственный успешный проект эпохи модерна наБлижнем Востоке.

* * *Проблема архаизации на Ближнем Востоке под воздействием

конфликтов, очевидно, не может быть полностью раскрыта в рам-ках одной главы. Она требует более углубленного и дифференци-рованного изучения местных обществ, традиций, моделей поведе-ния, особенностей религиозных верований. Универсальный харак-тер исследуемой темы позволяет говорить об ее особой актуально-сти на современном этапе. Взаимодействие традиционного и со-временного – архаики и постмодерна – не может не изменять ос-новные проявления того и другого. Более того, именно в современ-ных конфликтах при разрушении, возможно, слабых, но все же ра-ботавших институтов, обращение к практикам прошлого, позво-ляющим частично компенсировать утраченную стабильность и со-циальную уверенность, может обернуться опасным разрушениемсамого общества, для которого жестокость и вседозволенность мо-гут стать приемлемой нормой. Об этом свидетельствует, преждевсего, практика гражданских войн, в которых всякие правила веде-ния военных действий прекращают свое существование, высвобо-ждая агрессивную энергию отдельных личностей и целых общин.

Архаизация обществ и политических систем – далеко не без-обидное явление. Она навязывает нормы, которые способны ли-шить государство его raison d'être, отнять у него легитимное правона использование военной силы, заместить реальное целеполаганиемифами и псевдоисторическим вздором, фрагментировать любоеобщество и привести его к катастрофе. На Ближнем Востоке, хотя ине только там, подобные тенденции просматриваются на современ-ном этапе достаточно ясно.

192

Раздел II

НОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЗАСТАРЕЛЫХВООРУЖЕННЫХ ПРОТИВОСТОЯНИЙ

Глава 7

ПАЛЕСТИНО-ИЗРАИЛЬСКИЙ КОНФЛИКТ:ТРАНСФОРМАЦИЯ ИСЛАМСКОГО ФАКТОРА

С начала 2011 г. арабский мир переживает глубокие общест-венно-политические потрясения, характеризующиеся ослаблениемв ряде стран светских националистических элит и усилением ролипрежде оппозиционных групп. Все большее влияние получают ис-ламисты. Где-то, как в Тунисе или в Марокко, им удается встро-иться в политическую систему, а в Египте, например, исламистыпопадают в еще более сложное, чем до Арабской весны, положе-ние, оказавшись вне закона после прихода военных к власти в июле2013 г.

Оставляя за скобками вопрос о возможности трансформацииисламистских организаций в упомянутых странах и их способностиадаптироваться к меняющимся внутриполитическим и междуна-родным реалиям, отметим, что в случае с «Исламским движениемсопротивления» («Харакат аль-мукавама аль-исламийя» – ХА-МАС) дело обстоит сложнее. Идеология этого движения, играюще-го особую роль в общественно-политических процессах на оккупи-рованных палестинских территориях и активно участвующего вконфликте с Израилем, не исчерпывается традиционными вопро-сами соотношения ислама и демократии и поисками своего местана международной арене.

193

Для ХАМАС приоритетным направлением, отраженным в егоосновополагающем документе – Хартии августа 1988 г., являетсяборьба с Израилем за создание независимого палестинского госу-дарства. Таким образом, данный конфликт не ограничивается этно-территориальными противоречиями, он имеет и религиозный ас-пект: Палестина – святая земля ислама и вакф, а Иерусалим (аль-Кудс) – третий по значимости город после Мекки и Медины. Вос-приятие палестино-израильского конфликта через призму религииусиливает его ценностное измерение, делает исламистов более не-примиримыми, затрудняет возможную трансформацию движения всторону смягчения позиции в отношении мирного урегулирования,снижает шанс (хотя и не исключает его вовсе) на то, что движениепройдет тот же путь, что и «Организация освобождения Палести-ны» (ООП) – от категорического непризнания права Израиля насуществование (1964 г.) до готовности разделить Палестину на из-раильское и арабское государства (1988–1991 гг.).

Тем не менее, после победы ХАМАС над ФАТХ на парламент-ских выборах в автономии 25 января 2006 г. исламисты вынужденысуществовать в новом статусе. В период первого антиизраильскоговосстания (интифады) 1987–1993 гг. они были активными участни-ками вооруженного сопротивления, противостояли начатому в1990-е годы в Осло процессу мирного урегулирования, устраиваятеракты на территории Израиля и принимая участие в первой поло-вине 2000-х в интифаде Аль-Аксы. А вот во второй половине этогодесятилетия в деятельности организации стала усиливаться поли-тико-дипломатическая составляющая.

Лидеры ХАМАС выдвинули после 2006 г. ряд новых предло-жений, касающихся отношений с Израилем. Они свидетельствова-ли о смягчении антиизраильской позиции и о готовности ислами-стов в обмен на длительное перемирие с Израилем создать пале-стинское государство в границах 1967 г. (на Западном берегу рекиИордан, в секторе Газа и со столицей в Восточном Иерусалиме). Обэтом можно судить по содержанию основных палестинских доку-ментов: предвыборной программы 2005 г., проекта программы пра-вительства национального единства и программы правительстваХАМАС 2006 г., Мекканского соглашения 2007 г., а также много-численных интервью и выступлений в СМИ лидеров движения.

194

Заявления ХАМАС о возможности сосуществования с Израи-лем звучали и до 2006 г. Но тогда они были очень редки и остава-лись незамеченными, так как движение было сосредоточено навооруженной борьбе. Так, еще в 1993 г. духовный глава и основа-тель движения шейх Ахмад Ясин заявил о возможности заключе-ния длительного перемирия с Израилем1. В последующие годыпредставители ХАМАС несколько раз упоминали об этой инициа-тиве2. В январе 2004 г. один из лидеров движения, Абдель Азиз ар-Рантиси, выступил с реалистических позиций, признав, что «наданном этапе трудно освободить всю нашу землю [историческуюПалестину], поэтому мы принимаем план поэтапного освобожде-ния» с созданием палестинского государства в границах 1967 г.3Однако если до 2006 г. такие заявления были эпизодическими, тово второй половине 2000-х годов выражение «границы 1967 г.»прочно вошло в политический лексикон руководства исламистов.

В этой связи интересно рассмотреть, насколько политика ХА-МАС в начале XXI в. и особенно после их победы на палестинскихпарламентских выборах соответствует этим компромиссным заяв-лениям, в какой степени ХАМАС влияет на ход палестино-израильского мирного процесса, а также, как ХАМАС реагирует наменяющуюся с началом Арабского пробуждения обстановку вближневосточном регионе.

Эволюция политического ислама

На протяжении XX в. политико-идеологические процессы вПалестине шли в общем для арабского мира русле. Вплоть до 70-хгодов исламский фактор присутствовал в политической жизнистран региона, но был второстепенным. В Палестине с 40–50-х гг.

1 Osama A. I., Scham P. Hamas. Ideological rigidity and political flexibility. UnitedStates Institute for Peace. Special Report 224, June 2009. P. 8. URL:http://www.usip.org/files/resources/Special%20Report%20224_Hamas.pdf.2 См. подробнее: Muslih M. The foreign policy of Hamas. New York, 1999. P. 30–31.3 Israel scorns Hamas 10-year truce plan // Reuters, 26 January 2004. URL:http://web.archive.org/web/20040306192510/http://home.eircom.net/content/reuters/worldnews/2416620?view=Eircomnet.

195

религиозный аспект конфликта с сионистами старались актуализи-ровать «Братья-мусульмане», «Хизб ут-Тахрир» и сторонникимуфтия Иерусалима Хадж Амина аль-Хусейни. Последний послепервой арабо-израильской войны 1948–1949 гг. быстро утратилвсякое влияние на Западном берегу, попавшем под власть его глав-ных оппонентов – иорданских Хашимитов. В секторе Газа, оккупи-рованном Египтом с 1948 по 1967 гг., деятельность «Братьев-мусульман» была затруднена, так как во времена президента Гама-ля Абдель Насера они подвергались гонениям как оппозиционнаяорганизация. Иорданские власти, хотя и привечали «Братьев-мусульман», но относились к ним с осторожностью, а «Хизб ут-Тахрир» была вообще запрещена.

Заметную роль политический ислам стал приобретать в пале-стинской жизни с 70-х годов. Во-первых, на фоне разочарованиясветским национализмом и панарабизмом интерес к набиравшемуна Ближнем Востоке популярность политическому исламу возроскак среди палестинцев на оккупированных территориях, так и вдиаспоре. Во-вторых, решающую роль в развитии палестинскогоисламизма сыграла территориальная близость Египта с югом Пале-стины, исторические связи между ними. В-третьих, после переходасектора Газа в руки израильтян после 1967 г. «Братья-мусульмане»получили возможность действовать открыто. Зачищая сектор отсветских (ФАТХ) и леворадикальных палестинских группировок(НФОП, НДФОП), израильские власти не препятствовали ислами-стам, которые сосредоточились на религиозной и гуманитарнойдеятельности и не делали упор на вооруженной борьбе. Они оказа-лись для Израиля противовесом палестинским националистам изООП. На Западном берегу такую же роль выполняли палестинскиечиновники и лидеры кланов, лояльные Хашимитам, так как в Иор-дании было разрешено, несмотря на израильскую оккупацию, со-хранять административные связи с потерянной частью королевст-ва. В-четвертых, современный политический ислам – это городскоеявление, а сектор Газа отличает высокий уровень урбанизации.Кроме того, представители сектора Газа (особенно те, кто являлсятрадиционной социальной базой исламистов – средние слои насе-ления, безработная молодежь, интеллигенция) не играли заметнойроли в ООП, и политический ислам стал для них новой возможно-

196

стью повысить свой статус, завоевать собственное место в пале-стинском движении сопротивления1.

Сначала исламисты делали акцент на «внутреннем джихаде»,апеллировали не к палестинской идентичности, а к абстрактноймусульманской нации, но позже предложили радикальную про-грамму решения палестинской проблемы («внешний джихад»), незабывая о палестинском национализме2. Последнее выгодно кон-трастировало с программой ФАТХ, эволюционировавшего в 70–80-е годы в сторону компромисса с Израилем, что в те десятилетияв глазах многих палестинцев и даже светских организаций выгля-дело неприемлемым.

Власти Израиля зарегистрировали в 1977 г. в секторе Газа па-лестинскую «Мусульманскую ассоциацию» («Аль-Муджаммаа аль-исламийя»). Она занималась реализацией социальных проектов(поддержка образования, здравоохранения, помощь малоимущим)и укреплением религиозности в палестинской среде. Предполага-лось, что создание на оккупированных территориях подлинно ис-ламского общества явится необходимым условием для перехода косвобождению Палестины. На протяжении последующих десятилет исламисты действовали очень успешно, получив сторонниковсреди представителей разных социальных и возрастных групп, соз-дав разветвленную сеть мечетей и благотворительных центров. Воглаве Ассоциации стоял харизматичный выпускник египетскогоисламского университета Аль-Азхар шейх Ахмад Ясин. Терпелиего израильские власти недолго, и уже в начале 80-х годов они ста-ли подозревать исламистов в подготовке вооруженных акций. В1984 г. Ясин был арестован, вскоре освобожден, но в 1989 г. вновьбыл заключен в израильскую тюрьму, где находился до 1997 г.

Переход от даваата (исламского призыва) к джихаду произо-шел с началом первой интифады в декабре 1987 г., когда и былосоздано «Движение исламского сопротивления». В ходе восстания

1 Косач Г. Г. Политический ислам в палестинском контексте: движение ХАМАС //Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке (сборник статей). М., 2001.С. 113–124.2 Там же. С. 114.

197

исламисты доказали, что стали серьезным конкурентом ФАТХ иопасным противником Израиля.

Во время мирного процесса начала 1990-х годов, когда междуООП и Израилем был заключен ряд соглашений – «Осло I» в1993 г. («Декларация принципов», положившая начало созданиюПалестинской национальной администрации), «Газа-Иерихон» в1994 г., «Осло II» в 1995 г. («Промежуточное соглашение») – обо-значилась перспектива урегулирования ближневосточного кон-фликта на основе признания Палестины территорией для двух го-сударств (израильского и палестинского). Но ХАМАС перешел ктеррористической деятельности, которая вела к срыву мирногопроцесса. Как отмечает палестинский аналитик из сектора ГазаМухаймар Абусада, подписание соглашений с Израилем «привелок образованию вакуума в палестинском движении сопротивления,который был заполнен исламистскими движениями, главным обра-зом ХАМАС»1. Отсутствие ощутимых результатов привело в сен-тябре 2000 г. к началу интифады аль-Акса (2000–2004 г.). По мне-нию И. Д. Звягельской, «если бы процесс урегулирования пале-стинской проблемы шел динамично и успешно, сопровождаясьулучшением благосостояния, то возможности деструктивноговлияния ХАМАС были бы сужены. В сложившихся условиях эта иподобные ей радикальные исламистские организации смогли кана-лизировать протестные настроения в русло террора»2.

Новое восстание палестинцев приобрело яркую религиозно-политическую окраску, а уровень поддержки ХАМАС палестин-ским населением, колебавшийся в 1990-е годы в пределах 10–15%,в разгар интифады в 2002 г. вырос до 30%3.

1 Abusada M. Islam versus Secularism in Palestine: Hamas vs. Fatah. Heinrich BoellFoundation, 12 March 2010. URL: http://www.boell.de/en/2010/03/12/islam-versus-secularism-palestine-hamas-vs-fatah.2 Звягельская И. Д. Религиозный фактор в палестино-израильском конфликте// Религия и конфликт. М., 2007. С. 161.3 Islamic Radicalism and Palestinian Politics // Council on Foreign Relations, November20, 2002. URL: http://www.cfr.org/radicalization-and-extremism/islamic-radicalism-palestinian-politics/p5268.

198

Победа исламистов на парламентских выборахи раскол Палестинской автономии

Шанс на укрепление своих позиций и продвижение к власти вПНА ХАМАС получило после смерти 11 ноября 2004 г. председа-теля ООП и ФАТХ, президента Палестинской национальной авто-номии (ПНА) Ясира Арафата. В январе 2005 г. новым главой авто-номии был избран соратник Арафата Махмуд Аббас, при том чтоисламисты бойкотировали выборы, трезво оценив свои силы и ре-шив уделить больше времени на подготовку к парламентским вы-борам. Руководство движения поставило своей целью получитьреальную власть. Авторитет ХАМАС к тому времени возрос, в томчисле и благодаря тому, что в 2005 г. Израиль в рамках политикиодностороннего размежевания с Палестиной вывел еврейские по-селения и воинские части из сектора Газа, и это было представленоисламистами как доказательство эффективности их курса на воо-руженную конфронтацию с сионистским государством.

25 января 2006 г. прошли выборы в Палестинский законода-тельный совет. Убедительную победу на них одержали исламисты.Им досталось 74 депутатских кресла из 132, в то время как ФАТХзавоевала 45 мест1. Причины победы ХАМАС не были связаны сособыми симпатиями палестинского общества к политическомуисламу. Голосование за исламистов было скорее протестным, таккак в глазах палестинцев авторитет ФАТХ упал по причине еговнутренних склок, вопиющей коррупции, неэффективности в сфереуправления, тяжелой социально-экономической ситуации, отсутст-вия результатов на переговорах с Израилем. В связи с этим показа-телен предвыборный лозунг ХАМАС – «Перемены и реформы».

Весь переговорный процесс и миротворческие усилия пале-стинцев, израильтян, посредников в арабском мире и на междуна-родной арене на протяжении 15 лет строились в расчете на терри-ториально-политический компромисс между Израилем и ФАТХ,возглавлявшим ПНА. Коспонсоры процесса мирного урегулирова-

1 The second 2006 PLC elections. The final distribution of PLC seats // Central Elec-tions Commission. Palestine. P. 1. URL:http://www.elections.ps/pdf/Final_Result_distribution_of_PLC_seats-EN2.pdf.

199

ния (США, Россия, ООН и ЕС) потребовали от ХАМАС отказатьсяот вооруженной борьбы, признать достигнутые в Осло договорен-ности и право Израиля на существование. Особенно жесткой поэтому вопросу была позиция Израиля и США, которые не былиготовы к длительному и трудному диалогу с исламистами, а такжеи с ХАМАС, причисленным к террористическим организациям.После победы исламистов Израиль прекратил перевод ПНА дохо-дов от таможенных поступлений. Страны Запада, бывшие основ-ным финансовым донором автономии, также перестали оказыватьПНА помощь. Итогом международной изоляции автономии сталорезкое ухудшение социально-экономической ситуации.

После победы ХАМАС на выборах перед исламистами встализадачи формирования нового правительства, получения в свои рукиреальных рычагов власти, ведения диалога с ФАТХ и решениясложного комплекса социально-экономических проблем, что былоневозможно без внешней помощи. В этой ситуации борьба противИзраиля временно отходила для исламистов на второй план.

Сформированное ХАМАС без участия ФАТХ новое палестин-ское правительство во главе с Исмаилом Ханией было приведено кприсяге 29 марта 2006 г. В проекте программы правительства на-ционального единства, опубликованном в марте 2006 г., был сделанупор на те требования к Израилю, которые были общими для всехорганизаций, участвовавших в палестинском движении сопротив-ления. Отмечалась, в частности, необходимость прекращения ок-купации, ликвидации существующих еврейских поселений, воз-вращения палестинских беженцев в свои дома, освобождения пале-стинских заключенных из израильских тюрем. Ставились задачипротиводействия иудаизации Иерусалима, аннексии долины рекиИордан, имеющей для Израиля важное военно-стратегическое иресурсное значение. Провозглашалась борьба со строительством«разделительной стены», которая, по замыслу Израиля, должна бы-ла оградить страну от проникновения палестинских боевиков. Наи-больший интерес представляют пятая, девятая и десятая статьипроекта программы. В пятой статье говорится о необходимостисотрудничества с международным сообществом для достиженияполного ухода Израиля с оккупированных в 1967 г. территорий вобмен на прекращение вооруженной борьбы. В девятой статье от-

200

мечается, что правительство ХАМАС будет очень ответственноотноситься к подписанным соглашениям между ООП и Израилем,но в то же время оно будет бескомпромиссно отстаивать неотъем-лемые права палестинского народа1.

Палестинский исследователь Халед Хруб считает, что «в целомсуть этих статей, а также всего документа близка к концепции‘двух государств’ без каких-либо намеков на ‘освобождение всейПалестины’ или ‘уничтожение Израиля’, которые можно обнару-жить в Хартии2. При этом хамасовцы подчеркивали, что созданиегосударства в границах 1967 г. станет лишь промежуточным вари-антом решения палестинской проблемы, для чего приводилась ре-лигиозная аргументация такого временного компромисса. Пред-ставление о длительном (20 лет) перемирии (худне) восходит квременам пророка Мухаммада, который в 628 г. заключил в Меккес племенем курайш соглашение при Худайбийи о перемирии на 10лет. Вскоре лидер мусульман обвинил противников в нарушениидоговора, он был аннулирован, и в 630 г. Мекка попала под властьмусульман»3.

В последующие месяцы ХАМАС и ФАТХ предпринимали без-успешные попытки сформировать правительство национальногоединства (например, «Мекканское соглашение» 8 февраля 2007 г.).Переговоры постоянно прерывались столкновениями между сило-выми подразделениями обеих организаций, что поставило автоно-мию на грань гражданской войны. В рядах исламистов оформилосьнаиболее экстремистское крыло, недовольное не только главойправительства Исламилом Ханией, который, находясь в Газе, былбольше склонен к компромиссу с ФАТХ, но и с менее уступчивымглавой политбюро ХАМАС Халедом Машалем, проживавшим вСирии. Аналогичное размежевание по вопросу о сотрудничестве с

1 Машруа аль-барнамадж ас-сийясий ли хукумат аль-’итиляфий аль-ватаний //Палестинский информацонный центр, 16 марта 2006. URL: http://www.palestine-info.info/arabic/palestoday/reports/report2006_1/16_3_06.htm.2 Hroub K. A. «New Hamas» through Its New Documents // Journal of Palestine Stu-dies. Vol. 35, № 4 (Summer 2006).3 Abu Sway Mustafa. The Concept of Hudna (Truce) in Islamic Sources. // PalestinianAcademic Society for the Study of International Affairs, 6 August 2006. URL:http//www.passia.org/meetings/2006/Hudna.htm.

201

ХАМАС происходило в ФАТХ, где крайнюю антихамасовскуюпозицию занимал Мухаммад Дахлан, контролировавший силовыеструктуры сектора Газа.

В итоге в мае 2007 г. возобновились столкновения в Газе. По-пытки арабских стран добиться прекращения внутрипалестинскогопротивостояния ни к чему не привели. 11–15 июня 2007 г. воору-женные стычки между бойцами ФАТХ и исламистами привели кизгнанию всех структур ФАТХ с территории сектора Газа и окон-чательному превращению его в исламистский анклав.

Произошедший в июне 2007 г. вооруженный захват властиХАМАС в секторе Газа стал значимым событием в процессетрансформации палестино-израильского конфликта. Распад авто-номии придал географическое измерение новой расстановке поли-тических сил, которая возникла после парламентских выборов вПалестине: она оказалась расколота на две части под управлениемдвух правительств – кабинета Хании в секторе Газа и признанноймеждународным сообществом администрации Аббаса на Западномберегу. Однако обе стороны понимали, что и там, и там палестин-цы, призывавшие к восстановлению единства, осознавали себяединым народом. Это подтолкнуло ХАМАС и ФАТХ к примире-нию. Оно было обусловлено и другими причинами: для ФАТХ за-ключение палестино-израильского договора было весьма пробле-матичным в отсутствии контроля Рамаллы над 1,5 млн граждан ав-тономии; а для ХАМАС изоляция и построение в секторе Газа ис-ламского государства также не было самоцелью, поскольку это ис-ламистское движение стало позиционировать себя как общепале-стинская политическая организация, а не как периферийная терро-ристическая группировка.

Квазигосударство ХАМАС в секторе Газа превратилось в по-стоянно растущую угрозу безопасности Израиля. Это ярко прояви-лось в ходе операций «Литой свинец», «Облачный столп», «Несо-крушимая скала» в 2008–2014 гг. Появление «ХАМАСстана» по-ставило страны мусульманского мира перед выбором: какой издвух палестинских организаций оказывать поддержку? Но это так-же дало возможность Катару, Турции и Ирану использовать исла-мистов для усиления своего влияния в регионе. Образование в Газеисламистского правительства положило начало процессу ислами-

202

зации палестинского общества, что проявлялось во введении шари-атских наказаний, исламского дресс-кода, усилении гендерной сег-регации и т. п.

На фоне противостояния ФАТХа с ХАМАС ускорились про-цессы фрагментации палестинского общества, возросло значениекланово-родовых связей и традиционных моделей поведения, таккак «семейные, клановые, родовые и земляческие связи обеспечи-вают в условиях глубокого кризиса коллективные возможностивыживания»1.

В секторе Газа заметную роль стали играть крупные кланы(хамулы), которые занимались не только легальной предпринима-тельской деятельностью, но и криминальной – похищением людей,в том числе иностранцев, торговлей оружием и наркотиками, кон-трабандой через подземные тоннели на границе с Египтом. Пале-стинский политолог Талал Окаль отмечает: «Вооруженные форми-рования, организованные самыми влиятельными кланами для за-щиты своих интересов, выполняют ‘грязную работу’ для того илииного политического лагеря, не гнушаясь менять работодателя, ко-гда это необходимо»2.

На волне разочарования прагматичной позицией ХАМАС исвязями движения с шиитским Ираном, в условиях ослабленияконтроля за безопасностью в секторе Газа после вывода оттуда из-раильских поселений и изгнания ФАТХ начали появляться сала-фитско-джихадистские организации, объявлявшие о своей связи с«Аль-Каидой». В августе 2009 г. духовный лидер одной из такихгруппировок – «Воинства сторонников Аллаха» – («Джунд ансарАллах») шейх Абд аль-Латыф Абу Нур аль-Макдиси заявил вовремя пятничной молитвы в мечети Ибн Таймийи в поселении Ра-фах недалеко от границы с Египтом о создании «Исламского эми-рата». В проповеди шейха движение ХАМАС было названо «пара-зитирующей на исламе светской партией». Проповедник призвал

1 Звягельская И. Д. Этно-политические конфликты в современном мире // Этносыи конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие / Отв. ред. А. Д. Воскре-сенский. М., 2005. С. 15.2 Активизации насилия в Газе способствуют вендетта и соперничество кланов // LeTemps, 29.12.2006. Перевод доступен на: www.inopressa.ru.

203

палестинцев вернуться к принципам мусульманского правления,существовавшим во времена Пророка и праведных халифов1.

Появление подобных организаций представляет опасность дляХАМАС, так как они подрывают монополию движения в полити-ко-идеологической сфере и являются его конкурентами в борьбе сИзраилем. Тем более что ХАМАС в целях консолидации своейвласти и ослабления экономической блокады сектора стремится нек безудержному и фанатичному джихаду, а к контролируемому,четко просчитанному по политическим последствиям насилию.

Палестино-израильский мирный процессв условиях конфликта между ФАТХ и ХАМАС

Распад палестинской автономии оказал противоречивое влия-ние на ход палестино-израильского мирного урегулирования.

С одной стороны, позиции ООП и ФАТХ, выступавших с на-чала 90-х годов в качестве единственных партнеров по мирномупроцессу с палестинской стороны, серьезно ослабли. Аббасу сталосложно вести переговоры, так как при эвентуальном выходе сторонна заключение мирного соглашения ХАМАС мог бы торпедиро-вать договоренности, спровоцировав израильскую военную опера-цию в секторе, что разожгло бы антиизраильские настроения средивсех палестинцев и в ближневосточном регионе и стало бы препят-ствием для подписания палестино-израильского мирного договора.

С другой стороны, палестинский раскол способствовал возоб-новлению мирного процесса, причем и Израиль в период пребыва-ния на посту премьер-министра Эхуда Ольмерта (январь 2006 –март 2009 гг.), и Палестина, и США подошли к этой задаче с мак-симальной ответственностью. Распад автономии подтолкнул всезаинтересованные стороны к возобновлению переговоров. Рольпосредника взяли на себя США. Президент Джордж Буш в июле2007 г. в выступлении, посвященном ближневосточному конфлик-ту, придал ему новое измерение, заявив, что Америка не может ос-

1Video of the final sermon of Jund Ansar Allah's Abu al-Nour al-Maqdisi (August2009). URL: http://www1.nefafoundation.org/multimedia-prop.html.

204

таваться в стороне, так как в Палестине идет такая же борьба меж-ду умеренными силами и исламскими радикалами, как и в Ливане,Ираке и Афганистане1. Тем самым глава Белого дома ошибочнопоставил ХАМАС, «Хизбаллу», «Аль-Каиду» и «Талибан» на однудоску.

Действовать предполагалось по двум направлениям. Во-первых, неотложной задачей стало укрепление позиций админист-рации Аббаса, чтобы исключить возможность повторения на За-падном берегу июньских событий. Во-вторых, Вашингтон заявил осозыве представительной мирной конференции, которая дала быстарт новому этапу палестино-израильских мирных переговоров.Формально эти усилия осуществлялись под эгидой «квартета»(США, Россия, ЕС и ООН) по ближневосточному урегулированию.

США и Великобритания рассчитывали не только поддержатьФАТХ в трудное время, но и создать на Западном берегу относи-тельно благополучную автономию, разительно контрастирующую сбеднеющим и погружающимся в средневековье сектором Газа, за-ложить здесь фундамент признанного международным сообщест-вом и жизнеспособного палестинского государства. Оно должнобыло отличаться от попавшего благодаря исламистам в изоляциюсектора Газа, у которого не было перспектив стать нормальнымгосударством.

На мирной конференции в Аннаполисе (США) 27 ноября2007 г. собрались представители более 40 государств (в том числе иарабских) и международных организаций. По итогам встречи меж-ду Израилем и Палестиной было подписано совместное заявление,в котором стороны «согласились вступить в энергичные, продол-жающиеся и долгосрочные переговоры, а также предпринять всевозможные усилия для заключения такого соглашения до конца2008 г.»2. Таким образом, впервые после прекращения в январе2001 г. палестино-израильских переговоров об окончательном ста-

1 President George W. Bush discusses the Middle East // Office of the Press Secretary.July 16, 2007. P. 5. URL:http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2007/07/20070716-7.html.2 The Annapolis Declaration // The Jerusalem Post, 27.11.2007.

205

тусе оккупированных палестинских территорий и интифады Аль-Акса процесс мирного урегулирования возобновился.

В последующие месяцы обсуждение параметров будущего до-говора об окончательном урегулировании проходило с большимтрудом. Причина была в том, что сложным оказалось совместитьпозиции сторон по ключевым проблемам территориального разме-жевания. Не последнюю роль играла слабость кабинета Ольмерта,обвинявшегося в коррупции и неудачах в Ливанской войне 2006 г.Имелись также опасения, что представители правого лагеря разва-лят правительственную коалицию. Во второй половине 2008 г. по-ложение Ольмерта, бывшего фигурантом уголовного дела о кор-рупции, стало чрезвычайно шатким, что привело к досрочным пар-ламентским выборам 10 февраля 2009 г.

Но и позиции Аббаса также были непрочными. Он металсямежду переговорами с Израилем и попытками преодолеть расколавтономии путем компромисса с исламистами. Так, 24 марта2008 г. при посредничестве Йемена ими была подписана «Деклара-ция Саны», предусматривавшая возобновление диалога. ОднакоФАТХ и ХАМАС вели переговоры, опасаясь друг друга. Уступкисо стороны Рамаллы по вопросам контроля над финансами и сило-выми структурами были немыслимы, так как означали бы потерюреальной власти в автономии. Скорее переговоры в Сане, как и по-следующие встречи, были продиктованы необходимостью как-тоотреагировать на призывы в Палестине и арабском мире восстано-вить палестинское единство. Кроме того, периодически возобнов-ляемые переговоры с ХАМАС позволяли использовать их как ин-струмент давления на Израиль, чтобы подтолкнуть его к уступкам.

Нестабильность положения в зоне палестино-израильскогоконфликта продемонстрировала операция «Литой свинец» в секто-ре Газа 27 декабря – 19 января 2009 г., предпринятая Израилем вответ на ракетные обстрелы со стороны палестинских боевиков.Итоги войны оказались очень спорными. ХАМАС продемонстри-ровало новые ракеты с повышенным радиусом действия, в зонупоражения которых попали не только город Сдерот и другие при-граничные с сектором населенные пункты, но и такие крупные го-рода как Ашкелон, Ашдод, Кирьят-Малахи и Беэр-Шева, находив-шиеся дальше от границы.

206

Приход к власти в Израиле после парламентских выборов10 февраля 2009 г. правых партий во главе с «Ликуд», председателькоторой Биньямин Нетаньяху стал с 1 апреля 2009 г. премьер-министром, привел к изменению позиции Тель-Авива в отношениипалестинцев. Если Ольмерт изо всех сил стремился к компромиссу,то Нетаньяху и его министр иностранных дел Авигдор Либермансразу же дали понять, что не считают себя связанными договорен-ностями между Ольмертом и Аббасом.

Тем не менее, мирный процесс не прекратился, хотя и вошел вфазу спада. Новый американский президент-демократ Барак Обамапридал импульс палестино-израильским переговорам. Задача уре-гулирования конфликта в целом вписывалась в ближневосточныйкурс нового главы Белого дома. По его мнению, мир на святой зем-ле должен был помочь преодолению отчуждения между Западом иисламским миром, которое усилилось в период президентства Бу-ша в 2001–2009 гг.

Однако Обама, к глубокому разочарованию арабов, не озвучилв последующие месяцы никакого конкретного плана урегулирова-ния конфликта, которому должны были бы следовать стороны. По-литика США в 2009–2010 гг. свелась к попыткам возродить «До-рожную карту» 2003 г., предусматривавшую нормализацию пале-стино-израильских отношений и ведение переговоров об оконча-тельном статусе оккупированных палестинских территорий. Но напрактике оказалось, что требование «Дорожной карты» (так и непринятой в свое время безоговорочно властями Израиля) о пре-кращении строительства в еврейских поселениях на Западном бе-регу и в Восточном Иерусалиме, наряду с неуступчивостью Не-таньяху, стали главными препятствиями на пути к возобновлениюпалестино-израильского диалога. В сентябре 2009 г. во время сес-сии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке Обама организовалсвидание Аббаса с Нетаньяху, которое закончилось безрезультатно.

Под давлением США 25 ноября Нетаньяху согласился на деся-тимесячный мораторий на строительство новых поселений на ок-купированных территориях, за исключением Восточного Иеруса-лима. Однако ни прекращение строительства, ни давление США,ни угрозы Аббаса покинуть пост президента автономии не смоглисдвинуть мирный процесс с мертвой точки. Не увенчалась успехом

207

встреча президента Египта Хосни Мубарака с Нетаньяху и Абба-сом в Шарм аш-Шейхе в начале января 2010 г. Также не удалосьубедить Машаля в ходе его визита в Россию в феврале 2010 г. пой-ти на уступки требованиям международного сообщества.

В начале мая 2010 г. стороны все же начали непрямые перего-воры по вопросам границ и безопасности, а на начало июня былизапланированы визиты Нетаньяху и Аббаса в Вашингтон. Но послеинцидента с захватом 31 мая израильским спецназом в Средизем-ном море «Флотилии свободы» (шести судов с пропалестинскимиактивистами из Турции и Европы, которые намеревались, провезягруз гуманитарной помощи, прорвать блокаду сектора Газа) пере-говоры прекратились. Поддавшись давлению международного со-общества, Нетаньяху ослабил 5 июля блокаду Газы, увеличив чис-ло грузовиков, пропускаемых на территорию сектора, и разрешивввозить стройматериалы при условии, что они будут использовать-ся только под международным контролем для реализации проек-тов, согласованных с ПНА, а не будут применяться ХАМАС длястроительства военных сооружений и подземных тоннелей.

После визита в США в начале июля 2010 г. Нетаньяху предло-жил перейти от непрямых палестино-израильских переговоров кпрямым и обсуждать весь комплекс проблем, включая определениебудущих границ и образование независимого палестинского госу-дарства. Согласившись на переговоры с палестинцами, Нетаньяхуничего не терял, так как понимал, что диалог с Аббасом вряд липринесет реальные плоды из-за принципиальных разногласий меж-ду правым израильским правительством во главе с партией «Ли-куд» и властями ПНА.

В сентябре 2010 г. Аббас и Нетаньяху возобновили в Вашинг-тоне прямые переговоры, которых не было с 2001 г. Их первый ра-унд прошел под давлением Обамы, но без четкой программы и приразном понимании сторонами приоритетов: для Израиля на первомместе были его безопасность и признание его еврейским государст-вом, а для Палестины – границы будущего государства и вопрос обеженцах. Стороны пообещали в течение года полностью урегули-ровать палестино-израильский конфликт. Последующие встречипредставителей Рамаллы и Тель-Авива не принесли плодов, и пере-говоры зашли в очередной тупик.

208

26 сентября истек израильский запрет на строительство в посе-лениях. После этого Израиль объявил в ноябре о планах строитель-ства 1.3 тыс. единиц жилья в Восточном Иерусалиме и 800 единицжилья в поселении Ариэль – одном из крупнейших на Западномберегу. С призывом отказаться от строительства на спорных терри-ториях выступили все члены «квартета». Неудачные попытки про-длить мораторий заставили США отозвать свое требование.

Отсутствие прогресса на израильском направлении угрожалоАббасу ослаблением легитимности при очевидном застое пале-стинской внутриполитической жизни. В результате ФАТХ выбралодносторонние действия, взяв курс на провозглашение независи-мости и апелляцию к ООН. Сохранялся определенный расчет и нато, что новая политика палестинских властей заставит США нада-вить на Израиль, или же Тель-Авив сам сочтет более разумнымвернуться за стол переговоров и пойти на уступки палестинцам.

Независимость Государства Палестина по состоянию на 2014 г.признали 135 из 193 государств-членов ООН. На сентябрьской сес-сии Генеральной Ассамблеи ООН президент ПНА представил за-явку Палестины на принятие ее в организацию. Но добиться же-лаемого не удалось, так как, согласно уставу ООН, заявление оприеме в члены сначала рассматривается Советом Безопасности,где для положительного решения необходимо заручиться 9 голоса-ми из 15. При этом заявку должны поддержать все пять постоян-ных членов. США заявили, что блокируют решение о приеме Пале-стины, и заявка ПНА не прошла процедуру согласования в Комите-те СБ ООН по приему новых членов. Напомним, что в сентябре2012 г. во время очередной сессии Генассамблеи Палестина былапринята в ООН в качестве члена-наблюдателя. Это открыло передРамаллой возможность стать членом ооновских организаций и вы-нести проблему израильской оккупации палестинских территорийна рассмотрение Международного уголовного суда ООН.

209

Позиции исламистов в палестино-израильском конфликтев условиях Арабского пробуждения

В 2011–2014 гг. Палестина оказалась в стороне от Арабскогопробуждения, которое привело к смене власти в Тунисе, Египте иЙемене, гражданским войнам в Ливии и Сирии, конституционнымреформам в Иордании и Марокко, политическим кризисам в Бах-рейне и Кувейте. Народные выступления в Палестине носили эпи-зодический характер, а их участников («Движение 15 марта»)больше волновали не вопросы демократии, гражданских свобод исоциально-экономического развития, а палестинский раскол и не-урегулированность конфликта с Израилем, которые и были объяв-лены главными препятствиями на пути демократизации и социаль-но-экономического развития Палестины1.

ХАМАС выразило удовлетворение сменой власти в Египте идругих государствах, выходом исламистов из подпольного и полу-подпольного положения. Палестинские сторонники политическогоислама рассчитывали, что укрепление их единомышленников варабских странах расширит базу движения, которая до недавнеговремени ограничивалась осью Дамаск–Тегеран, не считая осторож-ной помощи от монархий Персидского залива. Член политбюродвижения Муса Абу Марзук в интервью газете «Московские ново-сти» в мае 2011 г. заявил: «Арабские революции уже подтолкнулипроцесс решения палестинской проблемы. Режимы, которые пали вряде стран, на самом деле полностью зависели от США. А теперьСША не будут иметь на них такого влияния, и арабский мир болееактивно возьмется за нашу проблему»2.

В условиях, кода народ требовал восстановить палестинскоеединство, Аббас решил сыграть на опережение. После сделанногоим заявления о готовности отправиться в Газу для переговоров сХАМАС 17 марта 2011 г. представители обоих движений встрети-

1 Подробнее об этом см.: Демченко А. В. Палестина в условиях Арабской весны //Системный мониторинг глобальных и региональных рисков: Арабский мир послеАрабской весны / Под ред. Коротаева А. В., Исаева Л. М., Шишкиной А. Р. М.,2013. С. 274–295.2 «Если государство Палестина не будет признано, начнется новая интифада» //Московские новости, 25.05.2011.

210

лись в Наблусе и обсудили возможность возобновления контактов.27 апреля в Каире стороны достигли договоренности о примире-нии, и 4 мая в египетской столице Аббасом, Машалем и представи-телями 11 палестинских группировок было подписано соглашениео создании общепалестинского правительства из «независимыхтехнократов». Было решено провести в течение года парламентскиеи президентские выборы. Кроме того, соглашение сохранило ста-тус-кво в области безопасности: подразделения ФАТХ продолжаликонтролировать Западный берег, а ХАМАС – сектор Газа1.

Тель-Авив весьма негативно воспринял палестинское прими-рение. США отреагировали более сдержанно, заявив, что соглаше-ние между ФАТХ и ХАМАС приемлемо, если исламисты согласят-ся с требованиями «квартета» 2006 г.

Вместе с тем на практике соглашение больше напоминало до-говоренность о разделе власти в автономии, а не о восстановленииединства. На переговорах между главой ПНА и лидером ХАМАСпри посредничестве Катара в Дохе 6 февраля 2012 г. стороны усло-вились, что пост председателя правительства займет Аббас. Но этотак и не было реализовано, поскольку обе стороны решили замед-лить процесс примирения. ФАТХ сделал это из опасений, что пра-вительство в Рамалле подвергнется изоляции со стороны США,являющихся главным финансовым донором автономии. У ХАМАСтакже были причины притормозить создание единого правительст-ва. Израильский эксперт Шломо Бром указывает, что Машаль за-ключил соглашение с Аббасом, не получив одобрения ряда членовполитбюро и совета шуры. Против примирения с ФАТХ выступилитакие влиятельные фигуры, как Хания, глава МИД хамасовскогоправительства в Газе Махмуд аз-Захар и глава боевого крыла дви-жения «Бригады Изз ад-Дина аль-Кассама» Мухаммад Дейф, по-считавшие, что соглашение дает слишком много власти Аббасу2.Кроме того, ХАМАС предпочел подождать, когда в Египте окреп-нут «Братья-мусульмане», прояснится ситуация в охваченной гра-

1 Fateh and Hamas reconciliation agreement, May 4 2011. URL:http://www.jmcc.org/Documentsandmaps.aspx?id=828.2 Brom S. The Storm within Hamas // INSS Insight. 28 February 2012, № 316. P. 1–2.URL: http://www.inss.org.il/upload/(FILE)1330424264.pdf.

211

жданской войной Сирии, станет понятна новая расстановка сил наБлижнем Востоке, где с 2011 г. стремительно набирали вес Саудов-ская Аравия, Катар и Турция, при том что между Эр-Риядом, с од-ной стороны, и Дохой и Стамбулом – с другой, имелись серьезныеразногласия по ряду региональных вопросов.

После того, как началось вооруженное противостояние в Си-рии, которое могло бы привести к снижению влияния в арабскоммире Ирана – главного спонсора палестинских исламистов, ХА-МАС пришлось предпринять конкретные шаги, чтобы подтвердитьсвою солидарность с исламистами всего Арабского Востока и по-заботиться о будущем палестинского движения в новых регио-нальных условиях. Когда в ноябре 2011 г. Лига арабских госу-дарств временно исключила Сирию из своих рядов, встал вопрос опереносе штаб-квартиры ХАМАС из Дамаска. Медлить было рис-кованно, так как, оставаясь в республике, ХАМАС столкнулся бы скритикой со стороны монархий Персидского залива и «Братьев-мусульман» в Египте. Высокопоставленные хамасовцы начали по-кидать Сирию. Машаль, перебравшийся в Катар еще до принятиярезолюции ЛАГ, заявил, что остается в эмирате.

Таким образом, спустя 11 месяцев после начала сирийскогопротивостояния хамасовские лидеры, ранее старавшиеся не вме-шиваться в события и лишь критиковавшие Дамаск, прекратилиотношения с режимом президента Башара Асада, с которым ранеетесно сотрудничали на протяжении более десяти лет. Видный ха-масовский функционер из сектора Газа Салах Бардавиль сказал винтервью британской газете The Guardian, что если произойдетвооруженный конфликт между Израилем и Ираном, «ХАМАС непримет участия в такой войне». Он пояснил, что движение никогдане было участником какого-либо альянса в регионе, и оно боролосьза свои интересы. Что касается Ирана, то это – шиитская страна, вто время как палестинцы – сунниты1.

Таким образом, «палестинская весна» заставила руководствоисламистов поменять внешнеполитический курс. Они отказалисьот сотрудничества с осью Дамаск–Тегеран, предпочтя солидаризи-

1 Sherwood H. Hamas rules out military support for Iran in any war with Israel // TheGuardian, 06.03.2012.

212

роваться с суннитско-арабским миром. При этом ХАМАС постара-лось резко не порывать с Ираном, а лишь дистанцироваться от негона случай, если в будущем движению вновь понадобится финансо-вая и военно-техническая помощь со стороны Исламской респуб-лики, которую не могут оказать аравийские монархии, так как этопоставит под угрозу их отношения с США.

С приходом представителя «Братьев-мусульман» МухаммадаМурси (июнь 2012 – июль 2013 г.) на президентский пост в Египтесближение между ХАМАС и суннитскими государствами ускори-лось. В ноябре 2012 г. Мурси сыграл значимую роль в прекраще-нии восьмидневного палестино-израильского конфликта в сектореГаза (операция ЦАХАЛ «Облачный столп»), вызванного обстрела-ми израильской территории со стороны палестинского «Исламско-го джихада», сохранившего лояльность Ирану. Однако после воз-вращения к власти в Египте военных в результате свержения в ию-ле 2013 г. Мурси ХАМАС попал в сложное положение. В марте2014 г. движение ХАМАС, как союзник запрещенных военнымиегипетских «Братьев-мусульман», было объявлено вне закона.Предвидя трудности в отношениях с Каиром и стоящей за его спи-ной Саудовской Аравией, для которых «Братья-мусульмане» явля-ются общим врагом, ХАМАС еще зимой 2013–2014 гг. начал вос-станавливать отношения с Ираном. Таким образом, будущее«внешнего» руководства ХАМАС, пытающегося сотрудничать и сКатаром, и с Ираном, остается сложным.

Шанс на улучшение своего положения ХАМАС получило вес-ной 2014 г. Власти ПНА и руководство Израиля, которые с 29 июля2013 г. при посредничестве США впервые с 2010 г. возобновилипереговоры, не смогли достичь соглашения по окончательномустатусу палестинских территорий к концу обозначенного в началепереговоров девятимесячного срока. Позиции сторон осталисьпринципиально несовместимыми. После этого Аббас вновь реани-мировал идею создания правительства национального единства сХАМАС. Соответствующая договоренность была заключена23 апреля 2014 г., после чего Израиль отказался продолжать диалогс палестинской стороной. 2 июля палестинцы сформировали пра-вительство национального единства из беспартийных министров-

213

технократов во главе с Рами Хамдаллой, которое было приведено кприсяге президентом Аббасом и даже начало работать.

Восстановление палестинского единства шло на фоне усилениянапряженности на границе Израиля и сектора Газа. В ответ на при-влечение ХАМАС к управлению ПНА израильская сторона усили-ла давление на анклав. Рыболовная зона у берегов сектора былауменьшена с шести до трех миль, израильские власти объявили остроительстве 3.3 тыс. зданий в еврейских поселениях на оккупи-рованных территориях. Кроме того, Тель-Авив жестко отреагиро-вал на похищение и убийство трех израильских юношей, при томчто доказательств причастности руководства ХАМАС к этому пре-ступлению не было. В ответ были арестованы около 500 палестин-цев. Кроме того, первые ракетные обстрелы израильской террито-рии со стороны сектора Газа были устроены не ХАМАС, а другимиисламистскими группировками1.

Можно предположить, что последовавшая военная операция«Несокрушимая скала» (7 июля – 26 августа 2014 г.) была необхо-дима правительству Нетаньяху, чтобы нанести серьезный ущербХАМАС, укрепившему за последние годы в количественном и ка-чественном отношении свой военный потенциал (об этом свиде-тельствовало применение ракет повышенной дальности, поставив-ших под угрозу работу аэропорта Бен-Гурион в Тель-Авиве), на-нести удар по ячейкам ХАМАС на Западном берегу и ослабить по-литические позиции исламистов, чтобы они, пойдя на примирениес ФАТХ, оказались на положении слабого и младшего партнера впалестинской коалиции.

Для ХАМАС участие в конфликте тоже имело свой резон, таккак после прихода к власти в Египте президента Абдель Фаттахаас-Сисси египетская армия занялась уничтожением подземныхтоннелей на границе с сектором Газа, и изоляция анклава усили-лась. По итогам вооруженного противостояния с Израилем ислами-сты надеялись добиться облегчения блокады. Их требования былиподдержаны Турцией и Катаром и включали такие меры, как

1 Judis J. B. Who bears more responsibility for the war in Gaza? // The New Republic,25.07.2014.

214

строительство порта и аэропорта в Газе и освобождение палестин-ских заключенных.

Конфликт в Газе имел интересный региональный контекст.Основным посредником на непрямых переговорах между ХАМАСи Израилем о заключении перемирия выступил Египет, которыйпри поддержке Саудовской Аравии одержал победу в региональ-ном противостоянии с Турцией и Катаром. Условиями перемирияХАМАС с Израилем стало открытие КПП на египетско-палестин-ской границе, контроль над которым будет в руках египтян, расши-рение зоны рыболовства у палестинских берегов и расширение бу-ферной зоны между Израилем и сектором Газа.

Итоги и перспективы

Протекающие в зоне палестино-израильского конфликта про-цессы демонстрируют, во-первых, увеличение роли исламскогофактора в противостоянии двух сторон, что является одним из про-явлений трансформации политической жизни автономии; во-вторых, сами исламисты, не меняя идеологии, под влиянием внеш-них условий вынуждены корректировать свой политический курс.

Так, умеренные участники движения выдвинули предложениео создании сосуществующего с Израилем в рамках длительногорежима перемирия палестинского государства во временных гра-ницах 1967 г. После захвата власти в секторе Газа исламисты – иранее позиционировавшие себя не только как военизированная ор-ганизация, но и как политическая сила, как социальное движение –вынуждены были заняться государственным строительством. Из-менившийся статус наложил на ХАМАС новые обязательства испособствовал росту прагматизма в руководстве движения. Однаконе стоит преувеличивать значение такого умеренного тренда. По-литика ХАМАС очень противоречива, и в этой связи можно отчас-ти согласиться с израильским военным экспертом М. Герцогом, чтоХАМАС, «... будучи исламистско-джихадистским движением, раз-рывается между своей идеологией и ответственностью за управле-ние Газой»1.

1 Herzog M. The Hamas conundrum // Foreign Affairs, 08.02.2010.

215

Влияние фактора ХАМАС на палестино-израильский мирныйпроцесс в 2007–2014 гг. было значительным, но не решающим.Распад автономии и блокада Газы, периодические вооруженныеконфликты исламистов с Израилем создали негативный фон дляпереговоров между Рамаллой и Тель-Авивом, способствовали рос-ту антиизраильских настроений, связав руки президенту ПНА. Но вконечном итоге главными причинами неудачи переговорного про-цесса остаются: несовместимость позиций сторон по ключевымвопросам (границы палестинского государства и контроль над ни-ми, будущее Восточного Иерусалима, судьба еврейских поселенийна Западном берегу); непоследовательность и склонность к одно-сторонним действиям израильского и палестинского правительств;недостаточно энергичные посреднические усилия международногосообщества, так как вместо трехсторонних переговоров (США–Израиль–Палестина) необходим новый формат – с активизациейроли «квартета» и привлечением к мирному процессу других ре-гиональных и внерегиональных посредников.

Радикальный тренд выразился как в консолидации в рядахХАМАС непримиримых противников худны с Израилем и диалогас «квартетом», так и в появлении в Палестине салафитско-джихадистских, идеологически связанных с «Аль-Каидой» и си-рийско-иракским «Исламским государством» мелких группировок,бросивших вызов ФАТХ, ХАМАС, Израилю и Западу. Распростра-нение на территории охваченной гражданской войной Сирии ради-кальных исламистских группировок, создание «Исламского госу-дарства», в поддержку которого выступили некоторые палестинцы(а из Газы в Ирак направились боевики-джихадисты), свидетельст-вуют о попытке универсализации и интернационализации кон-фликта, расширении числа косвенно вовлеченных в него негосу-дарственных акторов.

В Израиле, где после Арабского пробуждения происходящее врегионе многими воспринимается как арабский мусульманскийхаос и угроза безопасности, преобладает скептическое отношение кХАМАС. Но, по сути, израильские власти устраивает сложившаясяв последние семь лет ситуация. ХАМАС, несмотря на выпады состороны Нетаньяху, который приравнял его к «Исламскому госу-дарству», оценивается как прагматичное, предсказуемое движение,

взявшее на себя труд управления проблемным сектором Газа, про-тивостоящее салафитско-джихадистской угрозе и ослабляющееФАТХ, с которым нынешние израильские власти не собираютсядоговариваться о мире. Успешный опыт применения противора-кетной системы «Железный купол» также укрепил уверенностьизраильского руководства в военном превосходстве над ХАМАС.Не случайно командующий южным военным округом армии Из-раиля Сами Турджеман в сентябре 2013 г. заявил, что не видит аль-тернативы движению ХАМАС в секторе Газа. «Мы хотим, чтобы всекторе Газа было тихо и безопасно. Движение ХАМАС, которое вданный момент управляет этой территорией, имеет соответствую-щие средства и знает, как этого достичь», – пояснил израильскийгенерал1. Такое отношение к ХАМАС не исключает повторениямасштабных операций, подобных «Литому свинцу» и «Несокру-шимой скале», способных ослабить военный потенциал организа-ции.

Однако наибольший риск исходит не от локальных конфликтовили активности салафитско-джихадистских группировок. Некото-рые сложности могут возникнуть на Западном берегу, где передэлитой ООП и ПНА неминуемо встанет вопрос о том, кто станетпреемником Аббаса. Есть угроза того, что борьба за власть ослабитавтономию. Наконец, в зоне палестино-израильского противостоя-ния всегда сохраняется возможность повторения интифады, так какход событий определяют не только политики, но и население окку-пированных территорий, чье эмоциональное напряжение, разоча-рование и обида могут вылиться в очередное стихийное восстаниепротив Израиля.

1 Командующий ЮВО армии Израиля: Я не вижу альтернативы движениюХАМАС в секторе Газа // Независимая газета, 26.09.2013.

217

Глава 8

«СЕЙСМОГРАФИЯ» ЛИВАНСКОГОСИСТЕМНОГО КРИЗИСА

Своеобразие общественно-политического процесса, наблюдае-мого на протяжении последних десятилетий в Ливане, заставляетсделать предположение о некоем особом пути его развития, отлич-ного от других стран Арабского Машрика. Одним из очевидныхпроявлений этих особенностей стала невовлеченность Ливана в«волны турбулентности», накатывавшие на некоторые арабскиестраны, начиная с 2011 г. И это при наличии в самом Ливане мощ-ных конфликтогенных факторов, которые в условиях политическойнестабильности могли бы, без сомнения, стать причиной обостре-ния внутренней ситуации или даже ее взрыва.

Ливанская «перманентная конфликтность»

Применять методологию анализа конфликтов к ливанским со-циально-политическим проблемам можно только с учетом того, вкакой мере мы признаем совокупность этих проблем собственноконфликтом. Если мы определяем конфликт в целом как взаимноепротиводействие и острое проявление противоречий субъектов, толиванские реалии укладываются в несколько конфликтов в соот-ветствии с их субъектами и факторами. Во всяком случае, налицодинамический процесс, демонстрирующий относительную само-стоятельность от общерегионального в смысле внутренних меха-низмов, но неизбежно связанный с ним в силу близости террито-рий, политических отношений, культурно-языковых традиций на-селения и, конечно, общих угроз и вызовов сегодняшнего дня.

Но вне зависимости от того, насколько ситуация в Ливане по-следних полутора десятилетий подпадает под определение кон-фликта (или нескольких последовательных, а возможно, и накла-дывавшихся друг на друга конфликтов), она все же демонстрирует

218

затяжной системный кризис власти. Представляется, что анализэтого генерального кризиса является корневым по отношению коценкам отдельных конфликтов, которые в данном случае высту-пают как проявления и следствия системного кризиса. Таким обра-зом, анализ череды внутренних потрясений, внешних политическихстолкновений, а также вооруженных конфликтов на территорииЛивана может представлять собой некую «сейсмографию1 зоны» суникальным внутренним устройством, совершенно особым поло-жением среди стран региона и нарастающим конфликтным потен-циалом ввиду нерешенности базовых социально-экономических ивнутриполитических проблем.

Признаки текущего кризиса власти в Ливане в его «манифест-ной фазе» очевидны:

– парламент страны не переизбирался с 2009 г., и полномочиядепутатов продлеваются ввиду невозможности соблюдения преду-смотренных выборных процедур (парламентский кризис);

– сам избирательный закон, который, по согласному решениюдепутатов, должен был быть выработан и принят еще в 2013 г., неготов (кризис избирательного законодательства);

– президентские выборы в Совете депутатов бойкотируются попричине несогласованности позиций основных политических сил(кризис президентской власти);

– новый премьер-министр на протяжении многих месяцев немог приступить к своим обязанностям, которые продолжал выпол-нять прежний глава правительства, возглавлявший старый кабинетминистров (правительственный кризис).

То, что этот кризис является системным, обнаруживается прианализе его «латентной фазы», которую можно проследить, по-видимому, с начала 90-х гг. ХХ в. Острые внутриливанские про-блемы, приведшие к гражданскому противостоянию 1975–1990 гг.

1 Этот термин, как кажется, хорошо подходит для образной передачи смысла фик-сации и анализа видимых явлений – подвижек в социальных отношениях в Лива-не, текущих сдвигов в структуре ливанского общества, в его демографических,экономических показателях, новых политических трендов, локальных столкнове-ний и вооруженных конфликтов с участием внешних сил вплоть до интервенции.Явлений, в основе которых лежат глубинные процессы, как бы выносящие свойконфликтогенный заряд на поверхность.

219

(которое сопровождалось внешним политическим вмешательствомсо многих сторон и даже интервенцией), не были решены в своейоснове и после войны. Закономерно, что они привели к вялотеку-щему нарастанию внутриполитических противоречий, которые по-догревались различными внешними факторами, действиями регио-нальных держав-лидеров и информационными кампаниями, прово-димыми из-за рубежа политиками-эмигрантами.

Факторы и акторы

Кризисные явления в социально-политической сфере Ливанапротекают под воздействием различных факторов, большая частькоторых носит эндогенный характер. Они имеют выходы в различ-ные области – экономики, внутренней и внешней политики, соци-альных отношений, а также религии и культуры. Можно выделитьследующие крупные блоки конфликтогенных факторов:

– противоречия в системе конфессионального представитель-ства во властных структурах – местных и государственных; слож-ности, связанные с приведением этой системы в соответствие с бы-стро меняющейся общественной и демографической ситуацией встране, в результате чего она неизбежно входит в конфликт с зако-нодательной базой и вызывает острое соперничество представите-лей разных конфессиональных общин;

– подспудный клановый принцип распределения властныхполномочий, что не позволяет развиваться существующим демо-кратическим институтам и процедурам;

– ставшая печальной традицией опора разных политическихсил и общин Ливана на своих покровителей за рубежом (эти тради-ционные патроны менялись на протяжении истории, менялась истепень их участия в ливанских делах), что тормозит развитие нор-мальной социальной коммуникации, особенно межобщинной, име-ет прямой выход в политическую плоскость;

– сохранение присущего многим ливанцам стремления к со-циокультурной вестернизации (этот феномен, как и предыдущий,насчитывает уже не один век своей истории), что входит в проти-воречие с таким сравнительно недавно возникшим вектором разви-

220

тия, как ретрадиционализация: она затронула определенную частьнаселения, испытывающего недовольство высоким уровнем кор-рупции центральной власти, разочарованного ее неспособностьюпротивостоять современным вызовам или хотя бы консолидиро-ваться в условиях этих вызовов;

– наконец, очень значимый блок факторов, не относящихся квнутренним, включает в себя дестабилизирующую роль внешнихсил – как региональных, так и международных – которые пытаютсяразыграть ливанскую карту в своих интересах.

Перечисленные факторы не только вызывают многоуровневуюстагнацию, но и усугубляют системный кризис в Ливане.

Если отойти от дробного восприятия ливанских реалий как со-вокупности конфликтов, видимо, потребуется оставить и попыткиопределения субъектов этих конфликтов как частностей. Вместоэтого обозначим условных акторов (действующие силы) развитияситуации: не непосредственных участников отдельных конфлик-тов, и не причины, стоящие за углублением кризиса власти, а внут-ренние и внешние политические силы и социальные субъекты, ре-левантные для анализа ситуации в Ливане. Это:

– политические организации и суперкоммунитарные1 объеди-нения, построенные на основе конфессионалистского принципа идвижимые стремлением завоевать для своей общины наиболее вы-годные позиции в обществе и набрать возможно большее количе-ство политических очков;

– неформальные клановые структуры, десятилетиями влияю-щие на внутреннюю политическую закулису и во многом опреде-ляющие позиции основных ливанских партий;

– ключевые политические фигуры, ставшие своего рода симво-лами определенных2 политических линий, и на эти символы реаги-руют и ориентируются как ливанские избиратели, так и региональ-ные и мировые политические игроки;

1 То есть претендующие на то, что они отстаивают совокупные интересы опреде-ленной конфессиональной общины, как это делает, например, «Православное соб-рание» или же «Маронитская лига».2 Ирония заключена в том, что в отношении некоторых таких знаковых ливанскихполитиков можно сказать, что они являются символами неопределенности своейопределенной политической линии.

221

– с определенной долей условности к акторам можно отнестидуховных лидеров, облеченных или необлеченных политическойвластью (таких, например, как Х. Насралла или маронитские пат-риархи Н. Б. Сфейр и Б. ар-Раи), а также известных и авторитетныхв своих кругах проповедников Шама в целом, которые влияют наумы и сердца ливанцев, а теперь и сирийцев-беженцев в Ливане(например, отец и сын Кефтаро, М. Р. аль-Бути);

– значимые региональные игроки (Саудовская Аравия, Иран,Турция, Катар и др.) и мировые державы (США, Россия, некоторыестраны Европы и др.), воздействующие на ливанские политическиеи социально-экономические реалии извне, будучи внешними, меж-дународными акторами.

Стадии развития кризиса с 2005 по 2007 гг.

Нынешний расклад сил на ливанской политической арене всвое время формировался во многом под воздействием подходов кприсутствию сирийского контингента в Ливане (до весны 2005 г.) ивлиянию Дамаска на ливанские политические ориентиры. Размеже-вание двух основных политических лагерей шло в значительнойстепени по отношению к этой и связанным с нею проблемам.

На протяжении 90-х годов политические методы ослаблениясирийского влияния на Ливан не были эффективными. В частно-сти, бойкотирование отдельными маронитскими партиями выборов1992 г. не дало желаемого эффекта. Ливанское руководство избра-ло путь сотрудничества с Сирией и ослабления или даже объявле-ния вне закона радикально настроенных против этой линии поли-тических сил. Так, к пожизненному заключению был приговоренлидер «Ливанских сил» С. Джааджа (осужденный за военные пре-ступления в 80-е годы, он находился в тюрьме с 1995 по 2005 г.).Многие деятели, ставшие в годы гражданской войны полевымикомандирами и представлявшие интересы отдельных кланов, неко-торые крупные политики (и, конечно, явные коллаборационисты)вынуждены были эмигрировать. В числе политиков-эмигрантовоказались, в частности, бывший президент Ливана А. Жмайель,находившийся в эмиграции с 1989 по 2000 г., а также бывший

222

главком ВС, непризнанный премьер и будущий лидер «Свободногопатриотического движения» (СПД) М. Аун (1991–2005 гг.).

Внутриполитическое размежевание по проблеме отношения ксирийскому влиянию, пропаганда оппозиции и жесткие охрани-тельные действия властей в значительной степени обострили внут-риполитическую борьбу вокруг вопроса о полноте самостоятельно-сти Ливана. Уже тогда можно было условно определить позициибольшинства ливанских христиан, а также суннитов, как оппозици-онные, а большинства шиитов и другой части христиан – как сто-ронников текущего курса президента Э. Лахуда, во многом ориен-тировавшегося на Сирию. Но это деление, которое пытаются про-водить и теперь – в отношении блоков «14 марта» и «8 марта», яв-ляясь в высшей степени условным, далеко не в полной мере отра-жает конфессионально-политическую корреляцию.

Тем не менее, возросшая активизация представителей маро-нитской общины, в том числе ее главы – патриарха Насраллы Бут-роса Сфейра, также приходится на этот период. Весной 2001 г. бы-ла образована «Лига Корнет Шехван», объединившая ведущие оп-позиционные силы, не одобрявшие просирийскую политику руко-водства страны. Большинство членов Лиги впоследствии вошли вкоалицию «14 марта», названную по дате крупнейшей демонстра-ции в Бейруте в 2005 г. Интересен тот факт, что поначалу Лига пы-талась установить контакты с СПД, глава которого тогда еще нахо-дился в эмиграции, а два представителя СПД (марониты Сами На-дер и Юсеф Хури) даже являлись членами Лиги. Вскоре, однако,пути «Корнет Шехван» и СПД полностью разошлись; к серединедесятилетия отношение к Лиге сторонников М. Ауна стало резкоотрицательным. Представители СПД не просто вышли из состава«Корнет Шехван» – рядовые члены СПД и руководители партииобрушились с критикой в адрес Лиги и поддерживавшего ее патри-арха.

Ливанская «Революция кедров»1 – протестное движение про-тив влияния Сирии и присутствия ее военного контингента, кото-

1 Или, как ее называли некоторые в самом Ливане, «Революция Гуччи» – видимо,по преобладавшему бренду одежды ее участников. См.: Dabashi H. Lessons from

223

рое зародилось через месяц после убийства экс-премьера Р. Харири14 марта 2005 г. (после чего сразу же прозвучали заявления о при-частности к покушению сирийских спецслужб и их пособников вЛиване), обозначило окончательное размежевание политическихсил страны по «сирийскому вопросу». Через три недели, 8 марта,прошли демонстрации уже несогласных с протестами и в поддерж-ку курса ливанского правительства; демонстранты благодарилиСирию за помощь в прекращении ливанской гражданской войны иналаживании нормальной жизни страны в последующие полторадесятилетия, а также выражали поддержку Сопротивлению (т.е.«Хизбалле» и ее союзникам) в противостоянии сионистской агрес-сии.

Постепенно оформились два основных альянса (или коалиции)политических партий – соответственно, «8 марта» («Марада»,«Хизбалла», АМАЛЬ, СНСП, «Дашнакцутюн» и др.) и «14 марта»(все основные бывшие оппозиционные силы). Оппозиция была,несомненно, сильнее, и требование вывода сирийского контингента(около 14 тыс. человек) было выполнено полностью уже к исходуапреля 2005 г. И эта акция, и последовавшие вскоре после нее мерыпо либерализации общества, прошли без серьезных социальныхконфликтов: протесты выражались в основном в политическом по-ле, а лидеры ведущих политических организаций и стоявших заними конфессиональных общин в целом смогли удержать своихсторонников в рамках закона.

Что касается «Лиги Корнет Шехван», то после фактическоговыполнения ее важнейшего требования – вывода сирийского кон-тингента из Ливана, в этой организации наметился явный застой.Ее ключевой участник, маронитский патриарх Н. Б. Сфейр сталзанимать более самостоятельную политическую позицию1: в еговыступлениях оставалось все меньше антисирийского пафоса, то-гда как центральной темой стала консолидация ливанских христи-

Lebanon: Rethinking national liberation movements // Al-Ahram, 7-13 September 2006,Issue No. 811. URL: http://weekly.ahram.org.eg/2006/811/re85.html.1 См. подробнее: Сарабьев А. В. Маронитский патриарх действует в интересахстабильности Ливана // Новое восточное обозрение, 08.08.2011. URL:http://ru.journal-neo.com/node/8186; Родионов М. А., Сарабьев А. В. Марониты:традиции, история, политика. М.: ИВ РАН, 2013. С. 283.

224

ан и укрепление центральной власти путем консенсуса основныхполитических сил Ливана.

В новых условиях, сложившихся после вывода сирийскогоконтингента из Ливана, прошиитская партия «Хизбалла» (со своимбоевым крылом) во многом взяла на себя функции противостоянияидеологическому врагу арабов – Израилю, а последовавшая вскореИюльская война 2006 г. (израильское вторжение в Ливан) закрепи-ла в глазах значительной части ливанцев за этой организацией ста-тус защитницы отечества от интервенции.

Израильскому вторжению в Ливан 12 июля 2006 г. предшест-вовали ракетные обстрелы североизраильских объектов силами«Хизбаллы». Возможно, эти обстрелы были скоординированы ссилами палестинского движения ХАМАС, против которого изра-ильская армия провела в июне того же года в секторе Газа военнуюоперацию «Летние дожди». Так или иначе, Июльская война, кото-рая велась на ливанской территории, сопровождалась интенсивны-ми бомбардировками объектов инфраструктуры и коммуникации,включая не только города и села юга страны, но и объекты в самойстолице, долине Бекаа, на побережье, и затронули даже север Ли-вана. Фактически израильтянам противостояли по большей частимобильные и трудноуязвимые отряды «Хизбаллы». Соответствен-но, последовавшая резолюция СБ ООН 1701, предусматривавшаяполное прекращение огня с 14 августа и освобождение Израилемливанских территорий, специально оговаривала обязательное разо-ружение и прекращение поставок оружия всем неправительствен-ным формированиям Ливана, в первую очередь «Хизбалле».

Война предоставила ливанским шиитам крупные политическиедивиденды. Несомненные успехи в отражении израильской интер-венции позволили выйти политическому крылу «Хизбаллы» на но-вый уровень поддержки в обществе. С того времени, как пишетИ. Д. Звягельская, «лидеры «Хизбаллы» начали новый этап внут-риполитической борьбы за укрепление роли шиитов в Ливане, застатус «Хизбаллы» как политической и военной организации, ко-торую никто не осмелится разоружить»1.

1 Звягельская И. Д. История Государства Израиль. М.: Аспект-Пресс, 2012. С. 303.

225

Вскоре после внешнего вооруженного конфликта последовалзатяжной внутриливанский конфликт, обозначивший кризис ис-полнительной власти в стране. Поводом для раскола в правитель-стве стали действия большинства в поддержку международногоСпецтрибунала по Ливану (СТЛ) по расследованию убийстваР. Харири1. В ноябре 2006 г. в результате выхода из КабинетаФ. Синьоры 5 министров-шиитов и солидарного с ними министра-христианина произошла фактическая делигитимация правительства(так, по крайней мере, считало большинство шиитов, а также и по-ловина христиан Ливана). В декабре того же года началась про-должительная забастовка шиитов («Хизбалла», АМАЛЬ, коммуни-сты и др.), которые разбили палаточный лагерь в центре Бейрута –на Площади мучеников и перед Сераем. В январе 2007 г. кризисдостиг своего апогея – ситуация определялась как стоящая «на гра-ни возникновения двоевластия», когда «обе стороны фактическизавершили подготовку к созданию в Бейруте “двух прави-тельств”»2.

На протяжении февраля-апреля представители парламентскогобольшинства не оставляли попыток провести решение об учрежде-нии СТЛ, используя авторитет СБ ООН и ведущих мировых дер-жав. 17 мая 2007 г. проект резолюции о создании трибунала былраспространен среди членов СБ ООН, хотя так и не получил одоб-рения в самом ливанском парламенте. 30 мая решение о созданииСТЛ было закреплено в резолюции СБ 1757 (Россия, Китай, Катар,Индонезия и ЮАР воздержались от голосования)3.

С ожидаемо резкой критикой такого шага в обход единогомнения всех ливанцев выступили Х. Насралла и Н. Берри (лидеры,соответственно, «Хизбаллы» и АМАЛЬ). По мнению оппозиции,налицо было использование СТЛ в качестве политического инст-

1 Примечательно, что к тому времени уже давно действовала независимая комис-сия ООН, которую сначала возглавил Д. Мехлис, а затем С. Браммерц. Мандатпоследнего был продлен еще на год.2 Ахмедов В. М. Борьба за Ливан // Институт Ближнего Востока, 23.01.2007.URL: http://www.iimes.ru/?p=5395.3 Российская позиция заключалась в том, что принятая резолюция «ущемляет су-веренитет Ливана» и «выбранная соавторами схема сомнительна с точки зрениямеждународного права». См.: РИА-Новости, 31.05.2007.

226

румента. На Ливан при этом накладывались обязательства участво-вать в финансировании СТЛ из госбюджета, что явилось впослед-ствии предметом острейших дискуссий и в свою очередь послужи-ло поводом для нового правительственного кризиса.

Тем временем в Ливане произошли еще два громких политиче-ских убийства: 21 ноября 2006 г. был убит депутат и министр ПьерЖмайель («Катаиб», альянс «14 марта»), а 13 июня 2007 г. – такжевходивший в правящий альянс депутат Валид Идо1. Следующийэпизод, обостривший и без того накаленную внутриполитическуюситуацию, имел место уже через четыре дня, когда правительствоодобрило предложение парламентского большинства (которое, ви-димо, рассчитывало на победу своих кандидатов) о доизбраниидвух депутатов на вакантные места. Это вызвало негодование оп-позиции; отклонил это предложение и ливанский президент.

Описанные внутриполитические баталии, осложняемые вме-шательством во внутренние дела Ливана со стороны международ-ного сообщества с явными симпатиями к одной из сторон, сложныдля анализа. Кризисные явления в системе власти отчетливо про-слеживались, неспособность политической элиты найти компро-миссное решение и сформировать представительное правительствонационального согласия была налицо. Но в то же время невозмож-но игнорировать факты давления на тогдашнюю оппозицию черезпроблему СТЛ (по делу об убийстве Р. Харири), которая парадок-сальным образом стала принципиальной для стран Запада (сочув-ствовавших альянсу «14 марта»), в то время как другие громкиеполитические убийства (как минимум 7 – с февраля 2005 г.!) невызывали такого резонанса. Приходится констатировать продол-жавшееся действие фактора внешнего влияния, и на этот раз уже нетолько отдельных государств, а сначала – комиссии ООН, а затемуже и международного спецтрибунала.

Но оценки внешнего воздействия осложняются еще однимочень существенным аспектом. Внезапно между датой распростра-нения проекта резолюции по СТЛ и датой его принятия, как разв тот день, когда ливанские коммерческие ассоциации выдвинулиинициативу 100-дневного политического перемирия, 20 мая 2007 г.

1 С ним были взорваны еще 9 человек, в том числе его старший сын.

227

в Ливане началась серии взаимосвязанных террористических актови даже боевых действий. Они очевидным образом были нацеленына дестабилизацию общественной жизни, подрыв безопасности изапугивание всех конфессиональных групп. Основными дейст-вующими силами стали региональные экстремистские организации«Фатх аль-ислам» и «Джунд аш-Шам», которые стали действоватьпреимущественно в районах палестинских лагерей «Нахр аль-Барид» (на севере страны, в районе Триполи) и «Айн аль-хильве»(на юге).

Началась эта череда событий, сильно напоминавших сплани-рованную кампанию, со столкновений с армейскими блок-постамив «Нахр аль-Барид», после чего первая волна терактов прокатиласьпо столичным районам и пригородам: в его христианской (Ашра-фие) и мусульманской (Верден) частях, в районе аэропорта и ши-итских кварталах, в населенном друзами горном районе Алей. Бы-ло ясно, что замысел террористов состоял в том, чтобы заставитьнаселение ощутить свою беспомощность перед возникшей угрозой,породить в нем недоверие к властям. Ни одна столичная община недолжна была чувствовать себя неуязвимой, и только в основныхместах исторически компактного проживания религиозных общинбыло относительно безопасно. Может сложиться ощущение, слов-но кто-то подводил ливанцев к неизбежности для их страны край-ней формы децентрализации...

Действия экстремистов в палестинских лагерях и борьба с ни-ми армейских подразделений и сил безопасности продлились вселето 2007 г.1 В начале сентября было объявлено, наконец, что ли-дер группировки Ш. Аббси убит, а лагерь полностью зачищен.В боевых операциях ливанских ВС против террористов были убиты168 солдат, десятки мирных граждан, несколько сотен террористов.Около 40 тыс. палестинцев (почти десятая часть всех беженцев)были эвакуированы из лагерей, и только в октябре того же годавласти позволили им вернуться в свои дома. Что важно, вся этасложная и продолжительная антитеррористическая операция ве-

1 См. подробнее: Сарабьев А. В. Ситуация в Ливане: системность конфликта ибессистемность решений // Ближний Восток и современность. Вып. 34. М., 2008.С. 267–290.

228

лась исключительно силами ливанской армии, авторитет которойстремительно возрос. На модернизацию армии были брошены зна-чительные материальные и политические средства, особенно послеострой критики за ее слабость в Июльской войне 2006 г. и в светеполитического демарша министров-шиитов и массовых протестовоппозиции осени-зимы. Окрепшее положение ливанской армии вгосударстве и ее растущий авторитет в обществе не раз отмечаливысокопоставленные ливанские политики.

Что касается самой природы инцидентов в палестинских лаге-рях, то политические и военные аналитики незаслуженно обошливниманием этот важнейший вопрос, имевший ключевое значениедля анализа региональных процессов в последующие годы. Какпредставляется, те события могли быть инспирированы извне, врамках проекта по дестабилизации общественной ситуации в Ли-ване путем использования возможного деструктивного потенциаламаргинализованной части суннитов-палестинцев, перемещенияцентра внимания с джихадистской салафитской риторики (видимо,она должна была стать центральной впоследствии) на проблемыпалестинских лагерей, углубления противопоставления шиитов исуннитов Ливана и перехода к конфронтационной фазе, детонато-ром к чему могли явиться теракты в столичном районе и события впалестинских лагерях на севере и на юге страны.

Некий «сирийский след», который первоначально многие пы-тались усмотреть в тех событиях, так и не был найден1. Подозре-ния, что НФОП-ГК, получая помощь из Дамаска, поддерживало, всвою очередь, террористов, не оправдались. Впрочем, уже тогдалогика подсказывала, что искать источники внешнего финансиро-вания тех террористических организаций и исполнителей терактовнадо было скорее среди тех, кто отвечал за спонсирование джиха-дистов в Ираке и противостоял Дамаску и Тегерану2.

1 Например, подозревали тесную связь Шакера Аббси с сирийским главой Службыбезопасности Асефом Шаукатом, который входил в число подозреваемых в делеоб убийстве Р. Харири. См.: Moran R. Lebanon besieged by Iran-Syria axis // Ameri-can Thinker, July 19, 2007. URL:http://www.americanthinker.com/articles/2007/07/lebanon_besieged_by_iransyria.html#ixzz3OPkygX8E.2 См. подробнее: Сарабьев А. В. Ситуация в Ливане... С. 288.

229

На внешнюю поддержку группировок «Фатх аль-ислам» и«Джунд аш-Шам» со стороны «широкого круга глобальных и ре-гиональных акторов» указывали в своем подробном докладе анали-тики из Норвежского центра оборонных исследований1, которыеотметили, что эти группировки рассчитывали на гораздо большуюподдержку со стороны ливанских салафитов-джихадистов, а такжепалестинцев, чью националистическую риторику они использова-ли. Впрочем, об открытии второго джихадистского фронта в Лива-не и в Леванте в целом речи тогда не шло: если джихадисты и рас-считывали на что-то, то только на так называемую фитну – смуту,дестабилизацию обстановки в охваченных кризисом районах2.

В связи с текущими событиями важно обратить внимание наприведенные в докладе слова заведующего отделом Центра страте-гических исследований Иорданского университета М. Абу Румма-на: «”Фатх аль-ислам” – это детище иракских событий в том смыс-ле, что это парни, которые сначала приехали в Ирак, потом быливынуждены оттуда убраться, а теперь ищут для себя бесконтроль-ные территории в условиях безвластия»3. Такими «пробными кам-нями» в Ливане джихадистам, по всей видимости, показались ли-ванские лагеря палестинских беженцев, общая нестабильность ста-ла благоприятным фоном, а углубившееся противостояние основ-ных политических блоков и поддержка Западом блока просуннит-ского, очевидно, заставили думать о безнаказанности провокациивооруженных столкновений в районах лагерей с большинствомсуннитского населения.

Важно также, что группа, созданная вокруг глобального при-зыва к джихаду, стала впоследствии включать в свои ряды и боеви-ков-неисламистов4. Это позволяет говорить о второстепенности ихидеологической составляющей, тогда как на первом месте мог быть

1 Gade Τ. Fatah al-Islam in Lebanon: Between global and local jihad. FFI rapport, №2007/02727, 05.12.2007. Norwegian Defence Research Establishment (Forsvaretsforskningsinstitutt, FFI). P. 61. URL: http://rapporter.ffi.no/rapporter/2007/02727.pdf.2 Ibid.3 How did Fatah al-Islam succeed in recruiting youngsters? (in arabic; transcripted audiofile) // Al-Arabiya, July 3, 2007. URL:http://www.alarabiya.net/programs/2007/07/03/36142.html#002.4 Ibid.

230

политический расчет, сочетавшийся с желанием заработать и ба-нальным авантюризмом.

После описанной летней кампании на поддержку ливанскойармии и нужды правительства были выделены значительные сред-ства1. Проводилось перевооружение и техническое переоснащениеармии. Например, на бейрутской базе ВМФ была установлена но-вая радиолокационная станция. Авторитет армии начал расти, афигура президента стала все больше являть собой символ единстванации. В армии проводилась серьезная идеологическая работа поискоренению различий по конфессиональному признаку, насажда-лась идея о недопустимости самоидентификации военного как, на-пример, шиита, маронита и т.п., но исключительно как ливанца.Эта линия привела к успеху, и сектарианизм в армии был в значи-тельной степени искоренен.

Тем временем внутриполитическое противостояние в Ливаненарастало. В разных частях страны происходили вооруженныестычки между сторонниками противоборствующих партий: друз-скими партиями ПСП (В. Джумблат) и ДП (Т. Арслан), междупредставителями «Мустакбаль» и СНСП (в Аккаре), «Хизбаллы» иПСП (в Алее). Массовые антиправительственные демонстрации,организовывавшиеся оппозицией, сопровождались часто столкно-вениями с армейскими подразделениями.

Однако силы оппозиции все же были настроены на компро-мисс, понимая, что затянувшийся кризис власти в стране чреватгражданским противостоянием, и считая, видимо, что набранные вобществе очки позволят им эффективно действовать политически-ми методами в рамках правового поля. Важно было также укрепитьсвой авторитет среди армейского командования, чтобы избежатьпротивопоставления армии боевых отрядов оппозиции. Уже в кон-це ноября 2007 г. командующий армии М. Слейман был предложенальянсом «14 марта» в качестве консенсусной фигуры на пост пре-зидента, а 5 марта 2008 г. его кандидатуру поддержал президент

1 Например, осенью 2007 г. Мировой банк (Post-Conflict Fund) выделил на 2008 г.средства ливанскому МВД. См.: Nahr al-Barid. Post-conflict emergency fund project.World Bank, November 27, 2007. Application No. 63175. URL:http://documents.worldbank.org/curated/en/2007/11/14550693/lebanon-nahr-al-barid-post-conflict-emergency-fund-project.

231

Сирии Б. Асад в рамках общеарабской инициативы плана по внут-риливанскому урегулированию. Эта инициатива была принята, и15 мая противоборствующие стороны ливанского конфликта согла-сились начать в Катаре раунд Национального диалога с участиемосновных ливанских лидеров. 21 мая в Дохе было подписано со-глашение о формировании правительства национального единства.После того, как выборы в парламенте переносились около двадцатираз, на этот раз подавляющее число голосов депутатов было поданоза М. Слеймана, который и был избран президентом.

Таким образом, на территории Ливана имели место нескольковнутренних вооруженных конфликтов (помимо описанного кризи-са власти в 2006–2008 гг.) – один крупный, длившийся целый се-зон, и ряд меньших по масштабу. В ходе этих событий актуализи-ровались традиционные межконфессиональные и межклановыепротиворечия. При этом несколько сместились традиционные ак-центы, и в авангард противостояний по границам конфессиональ-ных общин вышли новые акторы: в частности, все более явно сталипроявляться трения между североливанскими алавитами и сунни-тами, особенно с началом протестного движения и гражданскогопротивостояния в соседней Сирии.

Немаловажной причиной того, что в качестве показательногоявления системного кризиса в Ливане выбраны именно описанныевыше события, явился их «довесенний» характер: израильская ин-тервенция, теракты и боевые действия в Ливане и, наконец, ост-рейшая борьба за власть – все эти события имели место задолго допресловутой «волны турбулентности» в арабском мире и, безус-ловно, были лишены так называемого демонстрационного эффекта,подчиняясь лишь внутренним законам развития и особенностямотношений с соседними странами.

Подробная остановка на ливанских событиях 2006–2008 гг. да-ет возможность убедиться в том, что нынешний кризис власти вЛиване (с 2013 г. по н. в.), отнюдь не являясь отдельным, хотя ипродолжительным, историческим эпизодом, логично встраиваетсяв цепь явлений, составляющих единый кризисный процесс. Этисобытия суть, по-видимому, проявления долговременно развивав-шегося системного кризиса, и поэтому эти проявления не уникаль-ны: на протяжении последних четырех–пяти лет можно выявить

232

еще как минимум два продолжительных эпизода, демонстрирую-щих глубокий кризис в государстве.

Вместо «турбулентности»:кризисные явления в ливанской системе власти

Первым эпизодом, начавшимся в год и месяц, с которых отсчи-тывают начало так называемой Арабской весны, было падение ли-ванского Кабинета министров (в январе 2011 г.). Он сопровождалсяострой внутриполитической борьбой и завершился условной побе-дой оппозиции –– избранием нового состава правительства Н. Ми-кати (13 июня того же года, без проведения досрочных парламент-ских выборов), где ключевые посты достались политикам из«8 марта»1. Условной – потому что ключевые проблемы в системевласти сохранили в основном свое определяющее воздействие нагосударство. Это и проблема Национального диалога под эгидойпрезидента, который так и не стал эффективным механизмом вы-работки консенсусных решений; и проблема финансирования са-мой работы СТЛ, которая выглядела, с точки зрения большинствапредставителей коалиции «8 марта», неудовлетворительной2; это итупик в обсуждении нового избирательного закона страны, и, на-конец, несогласие участников коалиции «14 марта» с распределе-нием министерских портфелей (даже попытки бойкотирования имидействий правительства), а также периодическая апелляция лиде-ров партий этого альянса к иностранным державам.

Другой кризис в правительстве Ливана – последовавшая зимой2013 г. отставка Кабинета Н. Микати и неспособность вновь назна-

1 См. подробнее: Сарабьев А. В. Ожидаемая «неожиданность» (правительствен-ный кризис в Ливане, январь 2011) // Новое восточное обозрение (Интернет-издание), 14.01.2011; Сарабьев А.В. Ливанский Кабинет: начало пути // Новоевосточное обозрение (Интернет-издание), 01.08.2011.2 Чтобы урегулировать спор о финансировании СТЛ из госбюджета, премьерН. Микати был вынужден в ноябре 2011 г. выделить СТЛ из частных средств сум-му в 32,6 млн долл. См. подробнее: Сарабьев А. В. Ливан // Ближний Восток,Арабское пробуждение и Россия: что дальше? Сборник статей. М., 2012. С. 348.

233

ченного премьера Т. Саляма1 сформировать правительство на про-тяжении почти года, в результате чего все это время во главе Каби-нета «и.о. министров» действовал «и.о. премьера» – все тот жеН. Микати. Основные вопросы, по которым тот так и не смог найтирешения в условиях приближавшихся парламентских выборов (на-значенных на июнь 2013 г.), были прежними: соотношение членовправительства национального единства и новый избирательныйзакон. Не удалось это и одобренному большинством депутатов но-вому премьеру, в результате чего, в частности, выборы не состоя-лись, а полномочия парламентариев были продлены до ноября2014 г.

Формально новый премьер-министр Т. Салям был утверждентолько после нахождения 15 февраля 2014 г. консенсуса по новымкандидатурам на основные министерские посты. В состав прави-тельства вошли по 8 представителей альянсов «8 марта» и«14 марта» и центристов2 (6 маронитов, 5 шиитов, 5 суннитов,2 православных, 2 друза, по одному – армянин, католик, греко-католик и протестант; поровну христиан и мусульман).

По истечении полномочий президента страны в мае 2014 г. Со-вет депутатов около двух десятков раз переносил дату президент-ских выборов ввиду отсутствия кворума (кроме первого раза).К бойкоту заседаний парламента по выбору президента прибегалиблок «Изменение и реформа» М. Ауна и другие депутаты от«8 марта». И это несмотря на то, что не только представители«14 марта» и фракции Н. Берри давно призывали М. Ауна к уступ-ке, но и Совет маронитских епископов, и сам патриарх Б. ар-Раи.Правда, с конца 2014 г. начался интенсивный переговорный про-цесс между Хизбаллой и Мустакбаль3, а в январе 2015 г. – междуСПД и ЛС, т.е. лично между М. Ауном и С. Джааджа, что явилосьначалом успеха в нахождении консенсуса между сторонами.

1 Экс-министр культуры Ливана; сын Саиба Саляма, который несколько раз воз-главлял правительство (в 1952, 1953, 1960–1961, 1970–1973 гг.).2 См. официальный Интернет-сайт Посольства РФ в Ливане: URL:http://www.lebanon.mid.ru/lebanon_r.html.3 Аль-хивар муртабат биджиддийа Хизбалла // Аль-Мускатбаль, 11.01.2015. URL:http://www.almustaqbal.com/v4/Article.aspx?Type=NP&ArticleID=645729.

234

Что касается ливанского парламента, то после продления своихполномочий в июне 2013 г. депутаты вновь прибегли к этой мере вноябре 2014 г., продлив работу парламента в нынешнем составееще на 15 месяцев. Подписывать президентский указ такого родадолжны были члены правительства, которое взяло на себя функциипрезидента до его избрания. Решению о продлении попыталисьвоспрепятствовать 9 министров-христиан, отказавшись подписатьуказ, но эта, по существу, символическая акция успеха не имела:указ автоматически вступал в силу спустя 5 дней.

Религиозное измерение

Говорить о религиозной составляющей ливанских кризисныхявлений труднее, чем может показаться. Вопреки растиражирован-ному представлению, ливанский социум не является лоскутнымодеялом из противостоящих друг другу и преследующих толькосвои собственные цели конфессиональных общин. Такое в высокойстепени присущее Ливану явление, как сектарианизм (или конфес-сионализм), является скорее политическим, нежели социальным.Очевидно, что конфликтный потенциал в ливанском обществе ле-жит за пределами собственно межконфессиональных отношений.Он действительно обнаруживается в политической плоскости и всфере острой конкуренции в борьбе за власть представителей кла-новых групп и конфессиональных общин1. Однако сфера собствен-но социальных отношений, будучи далекой от совершенства, всеже его в себе почти не заключает.

Однозначно дать ответ на вопрос, существуют ли какие-тоспецифические реакции религиозных лидеров на происходящее вЛиване и по его границам, также сложно. С одной стороны, ясно,что лидер каждой общины придерживается своих взглядов, кото-рые могут диаметрально не совпадать с остальными (например, по

1 Пример: создание Южного Судана по принципу религиозной принадлежностибольшинства населения не решил проблем в обществе. См. подробнее: Сарабь-ев А. В. О положении христиан в Южном Судане // Православие и мир, 07.02.2014.URL: http://www.pravmir.ru/ekspert-o-polozhenii-xristian-v-yuzhnom-sudane.

235

вопросу необходимости сохранения негосударственных вооружен-ных формирований для отпора внешней агрессии, по целесообраз-ности поддержки сирийского режима и т.п.). Но в осознании жиз-ненной необходимости консолидации всех общин страны для про-тивостояния экстремизму и выхода из политического тупика длярешения насущных социально-экономических вопросов они, в об-щем, едины. В речах религиозных лидеров можно найти множествотому примеров. Так, маронитский патриарх Б. ар-Раи – очень авто-ритетная фигура в ливанском обществе, да и на политической аре-не – заявил в своем последнем рождественском послании: «Ливанпогружен в состояние мрака политических расчетов, мрака внеш-ней зависимости и отсутствия доверия к государственной власти, аполитикам не хватает культурных и нравственных качеств, чтобыосознать свою миссию как служение народу. Это, – по его сло-вам, – и не дает возможности выйти из паралича власти и избратьпрезидента, ведет к нарушению Конституции и принципов Нацио-нального пакта»1.

Духовный глава другой общины Ливана – глава Высшего ис-ламского совета Ливана, суннитский Верховный муфтий А. Дериантакже предостерегал, что под угрозой находится и сам Ливан, и егополитическая система, а спасение страны находится в руках толькосамих ливанцев, независимо от предложений помощи извне. А. Де-риан приветствовал начавшийся на основе выражения свободнойволи шиитско-суннитский диалог («Хизбалла» и «Мустакбаль») инапомнил своим единоверцам, что ничто так не вредит исламу ипамяти его пророка, как действия такфиристов2.

В таком же духе выступал с заявлениями и лидер «Хизбаллы»Х. Насралла. А замглавы Высшего исламского шиитского советаА. Фадлалла, как и маронитский иерарх, допустил аллегорию мра-ка: он призвал ливанцев «выйти из темного туннеля в оазис безо-

1 Daily Star, 24.12.2014. URL: http://www.dailystar.com.lb/News/Lebanon-News/2014/Dec-24/282158-maronite-patriarch-declares-dark-phase-in-lebanese-politics.ashx#sthash.6v53dbwg.dpuf.2 Daily Star, 02.01.2015. URL: http://www.dailystar.com.lb/News/Lebanon-News/2015/Jan-02/282831-only-lebanese-can-pull-country-out-of-crisis-grand-mufti-derian.ashx.

236

пасности и стабильности», а политиков – вступить на путь кон-сультаций и диалога1.

Можно привести еще массу примеров мудрых и патриотичныхвысказываний ливанских религиозных лидеров, которые будутпронизаны тем же пафосом умеренности и общеливанского един-ства, независимо от религиозной принадлежности. Но на повесткедня все отчетливее встает вопрос о политизации социального и ре-лигиозного самосознания.

Политическая составляющая в последнее время все большедоминирует в самоидентификации представителей традиционныхобщин и разного рода религиозных сообществ. Последние образу-ют организации (не партии), выдвигающие на первый план опреде-ленные политические цели, при этом идентичность представителейтакого рода объединений базируется уже в большей мере именнона политическом основании, тогда как религиозные убеждения за-частую предполагают даже борьбу с единоверцами. «Воздействиерелигиозного фактора на политический процесс в условиях поли-тической актуализации социокультурных различий проявляется напутях инкорпорации религиозных оснований, в формах коллектив-ной идентичности в сопряжении с элиминацией традиционныхформ политической солидарности, а также как неотъемлемый ме-ханизм “мягкой силы”»2. Это тяжеловесное утверждение по своейсути верно акцентирует новый закат прежних форм солидарности:идентичность группы с выраженным политическим действием, какмы это видим повсеместно на Ближнем Востоке, теперь вновь наи-более тесно сопряжена со своим религиозным (не национальным,цивилизационным или иным) основанием, и для ее описания, ви-димо, требуется новая аналитическая парадигма.

Ливан сохраняет систему конфессионального представительст-ва, и непохоже, что она скоро будет упразднена. В условиях изме-нившегося конфессионального баланса населения эта система бу-дет неизбежно продолжать входить в противоречие с текущим по-

1 Любнан сайакун аксар истикраран бифиаль тадамун бинайихи вадаи ашиккаихи// Al-Manar, 02.10.2014. URL: http://www.almanar.com.lb/adetails.php?eid=985961.2 Мчедлова М. М. Религиозная и конфессиональная идентичность в контекстеполитических изменений современности // Политическая идентичность и поли-тика идентичности. В 2 т. М.: РОССПЭН, 2012. Т. 2. С. 134.

237

ложением дел, и доля представительства может изменяться. Дляряда общин это изменение может стать очень чувствительным.

Одним из явных проявлений изменения демографического ба-ланса общин стало усиление активности шиитов и алавитов на се-вере страны, где традиционно проживало большинство суннитов.Обострение суннито-шиитских противоречий на севере Ливанашло по нарастающей, и этому способствовало появление малочис-ленных отрядов шиитских милиций, в основном клановых, в рай-оне Триполи. Это очень беспокоило жителей ливанского севера изаставляло предполагать, что имеется план планомерного «погло-щения» шиитами северных районов.

С началом протестной волны в Сирии, набиравшей обороты свесны 2011 г. и противопоставившей алавитов региона суннитам,столкновения этих общин в Триполи стали переходить на уровеньулицы. Особенно чувствительными конфликты между жителямитрадиционно суннитского квартала Баб Таббане и алавитскогоДжебель Мухсин стали после терактов в суннитских мечетях Такваи Салям в 2011 г., когда два взрыва унесли жизни 47 человек(в причастности к теракту впоследствии обвинили Али Ида, лидерапроалавитской «Арабской демократической партии»). На подобныетеракты и вспыхивавшие столкновения оперативно и довольно эф-фективно реагировали силы службы безопасности и армия. Но те-перь ситуация переросла в другую – региональную, плоскость. Так,за взрывы в Триполи 10 января 2015 г. (погибли 9 и ранены 30 че-ловек) взяла ответственность «Джабхат ан-Нусра», хотя исполни-телями терактов были коренные жители района Джебель Мухсин.

Видимо, террористы ставили своей целью форсировать проти-востояние между суннитами и алавитами Триполи, развести ихснова (после наведения там порядка в конце октября силами армии)по разные стороны уже регионального конфликта и, может быть,вообще сорвать наметившийся диалог между ливанскими суннита-ми и шиитами.

Важно отметить, что ливанские мусульмане, как показал опросисследовательского центра Pew Research Center, два года назад де-монстрировали в среднем наиболее умеренные взгляды среди не-скольких стран Ближнего Востока и Северной Африки по многиммировоззренческим вопросам. Например, ливанские мусульмане

238

отдавали наибольшее предпочтение демократии, нежели жесткомуправителю – 81% против 19%; а процент опрошенных, согласных сутверждением, что религиозный лидер должен обладать политиче-ским влиянием, самый низкий в регионе – 37% (18% из них выска-зались за то, чтобы такой лидер обладал «существенным влияни-ем»; для сравнения: в Иордании в пользу этого выступило 80%, вЕгипте – 75%). На вопрос о том, лучше или хуже мусульманскиепартии по сравнению со светскими, 16% опрошенных ливанскихмусульман дали ответ «хуже», и этот показатель по Ливану выше,чем в других странах региона1.

Если говорить о ливанских шиитах, то они демонстрируют от-носительно большую уверенность в себе, нежели сунниты. Так,67% опрошенных в Ливане мусульман считают трения между сун-нитами и шиитами достаточно большой проблемой для своей стра-ны, при этом из опрошенных шиитов так полагают 53%, а из сун-нитов – 80%2. Половина опрошенных мусульман опасаются ислам-ских экстремистских групп; из шиитов такую обеспокоенность вы-ражали всего 34%, а из опрошенных суннитов – 66%3.

Что касается ливанских христиан, то, хотя мы и не обладаемданными социологических опросов, все же вряд ли стоит говоритьо каком-то особенном, отличающем их от ливанцев-нехристианотношении к происходящему. Пожалуй, единственным моментом,объединяющим их в этом, остается тревога за христианское при-сутствие вообще на Ближнем Востоке. Особенно актуальной этатревога стала с наплывом в Ливан сирийских беженцев, размы-вающих традиционные пропорции населения разных общин встране, а также с угрозой со стороны исламистов-джихадистов, чтовызывает, в частности, усиление христианской эмиграции4.

1 The world’s Muslims: Religion, politics and society // Pew Research. Religion andPublic Life Project. April 30, 2013. URL: http://www.pewforum.org/2013/04/30/the-worlds-muslims-religion-politics-society-religion-and-politics.2 Many Sunnis and Shias worry about religious conflict // Pew Research. Religion andPublic Life Project. November 7, 2013.3 Ibid., Pew Research Center, Global Survey of Muslims, Q85.4 25% мин аль-любнанийин йухаджирун ва 25% йунтазырун ат-ташира // Аль-кувват аль-любнанийа (Официальный сайт партии «Ливанские силы»), 9.12.2014.URL: http://www.lebanese-forces.com/2014/12/09/immigration-in-lebanon.

239

Модернизация и ретрадиционализация.Прогнозы и возможные решения

Не только в отношении ливанских реалий, но и вообще в со-временном анализе проблем развития Арабского мира понятие«модернизация» явно теряет свое прежде высокое место в методо-логической парадигме. Одновременно понятие «традиция» все ак-тивнее входит в аналитический дискурс. Но допустимо ли в отно-шении Ливана противопоставлять эти два понятия? И можно лиговорить, что модернизация и ретрадиционализация – два карди-нально противонаправленных вектора?

Особое внимание к понятию традиции временами иссякало вкругах аналитиков-ближневосточников, но никогда традиция неуходила в тень в самих исследуемых обществах. Традиционныеэлементы в общественных отношениях, культуре, языке и мышле-нии, их органичное и неразрывное сочетание с политикой – это от-личительная особенность арабского и, в частности, ливанскогообщества. Развитие политических и социальных институтов внетрадиции для Ливана немыслимо. Подобная тенденция, если быона возникла, неизбежно вела бы к выхолащиванию социальныхотношений, а возможно, и политического поля. Императив посто-янной гармонизации этого сложнейшего по составу и структуреобщества, замкнутого на очень небольшом пространстве со слож-ным рельефом, уже сам по себе традиционен.

Другое дело – политическая ретрадиционализация, понимаемаякак однобокое использование в своих интересах, а нередко и утри-рование представителями определенных общин обычаев, религиоз-ных убеждений и социальных стереотипов, якобы входящих в про-тиворечия с таковыми соседних общин. Этот феномен действи-тельно набирает силу в Ливане, и скорее всего – под воздействиеми в русле общерегиональной тенденции. Крайней формой такойретрадиционализации предстает фундаментализм, приобретший внастоящее время разные, в том числе самые чудовищные формы.В этом случае традиция воспринимается как застывшая архаика,которой сопутствует ограничение когнитивного потенциала народаи его стремление привести внутренние социальные отношения икультурное развитие в соответствие с меняющимися условиями в

240

мире. Скорее всего, именно такое понимание традиции имеет в ви-ду У. Эко, когда пессимистически заключает: «Будто история, ус-тав от поступательности двух тысячелетий, свертывается змеей изадремывает в блаженном уюте Традиции»1. Фундаментализм, со-вершенно очевидно, отбрасывает (в том числе методом принужде-ния) общину далеко назад, как бы в период, когда демократическиепроцедуры и институты были поверхностны, а возникавшие про-блемы решались на уровне общинных, племенных или клановыхвождей. Но наиболее удручающе выглядит убежденность фунда-менталистов в своей исключительной правоте в области религии,морали, права и политики. Тем самым предаются забвению веко-вые механизмы общежития разных религиозных и национальныхобщин – автохтонных и богатых своим культурным наследием.

Ливан действительно переживает многоступенчатый кризис,который углубляется с каждым днем отсрочки принятия действен-ных мер по его устранению. Это касается экономики страны, еесистемы внутренней безопасности, обороны, властных структургосударственного уровня, доверия органам власти на местах, сферысоциальных отношений в условиях присутствия в стране сирий-ских беженцев, составляющих около 35% населения самого Лива-на, и еще около 400 тыс. палестинских беженцев. Бездействие вла-стей в такой ситуации недопустимо, нежелание политической эли-ты консолидироваться, идя на неизбежные компромиссы, свиде-тельствует не в ее пользу. Раздаются предостережения о близкойгражданской войне, на грани которой уже якобы балансирует Ли-ван. «Гражданская война это реальная перспектива, и это нужноуяснить не только ливанскому правительству, но и властям госу-дарств всего региона и мира в целом, – отмечается в журнале For-eign Affairs. – Кроме всего прочего, конфликт в Ливане неотделимот того конфликта, которым охвачен весь Ближний Восток, и в ко-тором столкнулись евро-американо-саудовские интересы с интере-сами российско-сирийско-иранского альянса»2.

1 Эко У. Шагая раком. В книге: Эко У. Полный назад! «Горячие войны» и попу-лизм в СМИ. М.: ЭКСМО, 2007. С. 13.2 Kalout Η. Beirut's center cannot hold: Lebanon is on the brink of another civil war //Foreign Affairs. Nov. 17, 2014. URL:

241

Вряд ли, однако, можно согласиться с тем, что в стране назре-ли реальные причины гражданской войны, что есть потенциальныестороны гражданского противостояния, готовые забыть об эффек-тивных политических способах разрешения спорных или, как ино-гда кажется, тупиковых ситуаций. Но верно то, что серьезнейшимдестабилизирующим фактором, да и прямой угрозой безопасности,стал сирийский конфликт и разгул террора джихадистов.

Какими могут быть наиболее вероятные сценарии развития си-туации в Ливане, особенно с учетом внешней угрозы?

Первый – это сохранение динамического равновесия: наблю-даемый системный кризис не получит своего разрешения, а перей-дет в вялотекущую фазу. Этот вариант наиболее удобен внешнимакторам, заинтересованным в продолжении контроля над своими«кругами влияния» в Ливане. И этот вариант в высшей степеничреват новыми циклами конфликтов, углублением социальногорасслоения и ростом недоверия к центральной власти, ретрадицио-нализацией общин и, как следствие, отчуждением конфессиональ-ных общин, разрывом межобщинных связей.

Второй – это неудача в попытке противопоставить ливанскуюармию как нейтральную силу натиску джихадистов-суннитов, врезультате чего она может оказаться между Сциллой «халифата» иХарибдой «сопротивления» (преимущественно шиитского), кото-рое будет вынуждено пойти ва-банк в условиях враждебного окру-жения (которое включает, возможно, и региональные государства:Израиль, с одной стороны, и большинство стран Залива, с другой).В этом случае не избежать разделения страны на части по типукаимакамий – конфессиональных государств, вероятно, объеди-ненных в некую конфедерацию. И притом, что эти образования несмогут не остаться в той или иной степени религиозно гетероген-ными, вопросы конфессионального представительства останутсяпо-прежнему ключевыми.

Третий, самый благоприятный сценарий – это:а) успешное преодоление внутренних политических разногла-

сий путем консенсуса (что с конца 2014 г. уже намечается),

http://www.foreignaffairs.com/articles/142360/hussein-kalout/beiruts-center-cannot-hold.

242

б) консолидация общества и политических элит перед острей-шей проблемой интеграции беженцев из Сирии (что станет ключомк предотвращению радикализации сирийцев-суннитов и роста ихсимпатий к действиям экстремистов),

в) подъем авторитета армии как гаранта безопасности во всехрайонах страны,

г) реформа пенитенциарной системы в сторону ее унификации1

и контроля за соблюдением прав человека,д) укрепление влияния на прихожан традиционных религиоз-

ных институтов и лидеров и исключение тех из них, кто пропове-дует экстремистские взгляды (в частности – укрепление суннит-ской структуры «Дар аль-фетва», способной предотвратить попол-нение рядов джихадистов молодыми и неискушенными в вопросахверы и Писания потенциальными «борцами за веру»), и, наконец,

е) выработка нового избирательного закона на консенсуснойоснове – закона, способного закрепить легитимность выборнойвласти в посткризисный период.

При условии обострения межфракционной борьбы в Ливаненельзя исключать и возможность в будущем превращения государ-ственной системы из президентской в парламенсткую республику.Это должно будет сопровождаться перекраиванием всей системыконфессионального представительства и фактической отменой На-ционального пакта, что пока не представляется реалистическим.

Очевидно, что наиболее эффективные ограничители кон-фликтного развития Ливана заключены в новых возможных спосо-бах представительства во власти основных социальных групп. Какдавно признают большинство парламентариев, необходимо рефор-мирование ливанской системы законодательной власти на основенового избирательного закона, однако принципы такой реформыостаются предметом острых дискуссий. Пока об отказе от системыконфессионального представительства в пользу более совершен-ных демократических процедур речь всерьез не идет. Предлагают-

1 Известно, в частности, что скандально известная тюрьма Румие, в которой со-держались многие опасные террористы, в отношении режима была довольно ло-яльной: власти закрывали глаза на наличие у заключенных мобильных телефонови разного рода портативных компьютеров.

243

ся различные изменения в избирательной системе, но в целом врамках прежнего конфессионального подхода. Ярким примеромтаких инициатив может служить горячо обсуждавшееся предложе-ние «Православного собрания» по перекройке избирательных ок-ругов и новой системе выдвижения, которое, по мнению ряда депу-татов, лишь закрепляло прежние проблемы.

И все же работа в этом направлении должна стать приоритет-ным пунктом повестки для законодателей, ведь очередное продле-ние депутатских полномочий (ноябрь 2014 г.) многими восприни-мается как антиконституционное, как очередной прецедент нару-шения высшего закона, влекущий за собой нарушения в процедуреформирования правительства и отсутствие легитимности будущегопрезидента. Поэтому случавшиеся в недавней истории страны ост-рые конфликты с применением оружия в ответ на кризис исполни-тельной власти, к сожалению, имеют все шансы на повторение.

Российские инициативы

Россия кровно заинтересована в урегулировании тяжелой си-туации на Ближнем Востоке, и прежде всего это касается сирий-ского конфликта, расползающегося по соседним странам и дажедалеко за пределы региона. События в Сирии, как и события вокругсирийской проблемы (международные политические баталии поэтому вопросу, мера участия ООН в решении конфликта, позицииведущих мировых держав и их блокирование, дебаты по способамборьбы с ИГ на территориях Сирии и сопредельных государств),отзываются сильным эхом в Ливане. В северо-восточных районахБекаа существует и вовсе прямая угроза безопасности страны, темболее, что бои летом-осенью 2014 г. шли непосредственно на ли-ванской земле.

Российская позиция примирения воюющих сторон через нахо-ждение компромиссов реализуется, в частности, в посредническоймиссии по Сирии: в российском МИДе тщательно готовилась и вянваре 2015 г. была проведена в Москве межсирийская консульта-тивная встреча. Эту идею, предложенную еще летом 2014 г., под-держал во время своего визита в Москву представитель Совета си-

244

рийских племен Аббас Хабиб1. Далее инициатива возобновлениямежсирийского диалога в Москве на основе протокола «Женева-1»еще не раз обсуждалась на протяжении осени того же года, в томчисле с учетом мнения спецпосланника генсека ООН С. де Мисту-ры и др.2

Еще одним важным направлением российской дипломатии наБлижнем Востоке является привлечение к диалогу наиболее пер-спективных в деле урегулирования фигур от сирийской оппозиции.Так, важным представляется визит в Москву (октябрь 2014 г.)бывшего лидера НКОРС А. М. аль-Хатыба, который среди перво-очередных задач видит борьбу с ИГ и примирение конфликтующихсторон – правительства и оппозиции3. Последнее может означатьготовность оппозиционно настроенной паствы этого авторитетногомуфтия и его политических сторонников поддержать план разум-ного урегулирования конфликта – через диалог. А. М. аль-Хатыбпредставляет собой серьезную фигуру в масштабах региона, под-держанную некогда «друзьями Сирии», и потенциально способенповести за собой сотни тысяч сирийцев-беженцев в Ливане, пред-ложив им путь, противоположный радикализации. Ведь ИГ в своейборьбе за Ливан очевидным образом делает ставку на недовольныхрежимом Асада среди 1,5 млн сирийских беженцев, да и просто намаргинальные элементы среди них, готовые назвать себя халифа-тистами. Другой стороной проблемы стали теракты в Ливане, от-ветственность за которые берут на себя джихадисты.

Дипломатические усилия России на ливанском направлениисводятся сегодня к посредничеству в нахождении консенсуса меж-ду представителями разных политических сил Ливана, а также в

1 ИТАР-ТАСС, 20.08.2014. URL:http://itar-tass.com/mezhdunarodnaya-panorama/1389957.2 МИД РФ: [сайт]. 2825, 09.12.2014. URL:http://www.mid.ru/BDOMP/Brp_4.nsf/arh/B8BB070752826D53C3257DA90051E05C?OpenDocument; ИТАР-ТАСС, 14.11.2014. URL:http://itar-tass.com/mezhdunarodnaya-panorama/1571339; ИТАР-ТАСС, 26.11.2014.URL: http://itar-tass.com/mezhdunarodnaya-panorama/1604979.3 Наумкин В. В. Что дадут три новых проекта сирийского урегулирования? // Al-Monitor, Dec 1, 2014. URL:http://www.al-monitor.com/pulse/ru/contents/articles/originals/2014/12/syria-ceasefires-plan-russia-somalia-assad.html.

245

том, что Москвой оказывается «решительная поддержка усилийливанского правительства и силовых структур в противодействиипроявлениям терроризма и экстремизма, в том числе в контекстезадачи сохранения стабильности и единства Ливана, безопасностиего граждан»1. Визит замглавы МИДа России М.Л. Богданова2 вЛиван в декабре 2014 г. включал, в частности, встречи с ведущимиполитиками и лидерами ряда партий (ПСП, Марада, ЛС, СНСП).В области экономики обсуждались, в частности, вопросы участияроссийских компаний в разработках нефтегазовых месторожденийна ливанском средиземноморском шельфе3. На встречах с премьер-министром Т. Салямом, спикером Н. Берри, экс-президентомМ. Слейманом и командующим армией Ж. Кахваджи обсуждалисьи ливанская внутриполитическая ситуация, и возможная всесто-ронняя помощь Ливану. Прошли встречи также с М. Ауном (СПД),А. Жмайелем («Катаиб»), Ф. Синьорой («Мустакбаль»), В. Джумб-латом (ПСП), Х. Насраллой и М. Раадом («Хизбалла»), а также сглавой «Православного собрания» М. Туэйни. На приеме у патри-арха Маронитской церкви Бешары ар-Раи и в беседах с другимиливанскими деятелями особое внимание уделялось активно разви-ваемой в России теме – защите христиан Ближнего Востока4.

Актуальность этой темы для российской политики в регионеобусловлена тем, что изменения конфессионального состава насе-ления Ближнего Востока, в том числе Ливана, в сторону уменьше-ния процента христиан принимают обвальный и скорее всего необ-

1 МИД РФ: [сайт]. 2883, 16.12.2014.URL:http://www.mid.ru/BDOMP/Brp_4.nsf/arh/8A966FB8DE09E1B7C3257DB000451A19?OpenDocument.2 Спецпредставитель российского президента по Ближнему Востоку и Африке,заместитель министра иностранных дел РФ.3 Наумкин В. В. Россия продолжает активизировать свою ближневосточную поли-тику // Al-Monitor, Dec. 11, 2014. URL:http://www.al-monitor.com/pulse/ru/contents/articles/originals/2014/12/russia-middle-east-policy-palestine-israel.html.4 Там же. 2864. 12.12.2014. URL:http://www.mid.ru/BDOMP/Brp_4.nsf/arh/04B33A894B078814C3257DAC0066458F?OpenDocument; Daily Star, 12.12.2014. URL:http://www.dailystar.com.lb/News/Lebanon-News/2014/Dec-12/280821-bogdanov-discusses-lebanon-region-with-maronite-patriarch.ashx.

246

ратимый характер. На самих христиан и на объекты их религиозно-го и культурного наследия совершаются нападения, которые неполучают должной тревожной оценки со стороны международныхорганизаций. Безусловно, снижение доли христиан – автохтонногонаселения, носителей уникальных традиций ближневосточногохристианства – негативно сказывается на культурно-религиозномпотенциале всех стран, затронутых этой тенденцией. Богатые тра-диции ливанских христиан разных конфессий в условиях эмигра-ции со временем неизбежно угасают и до определенной степениразмываются. Традиционные сиро-ливанские христианские диас-поры по всему миру с их развитыми связями и экономическимивозможностями преподносят, со своей стороны, заманчивую пер-спективу ливанцам, желающим избежать неустроенности или рис-ков насилия на родине. В отношении возможных политическихтрансформаций можно предположить, что отток христиан из Лива-на в сочетании с невысоким уровнем рождаемости и наплывом бе-женцев-мусульман из Сирии – т.е. существенное уменьшение долихристиан (которых, по пессимистическим оценкам, уже сейчас на-считывают всего 12% населения1) – может грозить в скором време-ни обострением вопроса о пересмотре существующих ныне квотконфессионального представительства в госструктурах, а также вливанском Совете депутатов.

Традиционные контакты с ливанскими православными органи-зациями и объединениями развивает Императорское ПравославноеПалестинское Общество, деятельность которого не носит полити-ческого характера, однако способствует консолидации православ-ной общины Ливана и повышению социальной активности ее чле-нов. В октябре 2014 г. делегация ИППО провела в Ливане рядвстреч с лидерами православных организаций «Православное соб-рание», «Центр ближневосточных христиан», «Ливанская право-славная лига», «Объединение православных семей Бейрута», «На-циональное православное общество бойскаутов», «Партия Леван-та», «Аль-Файед», «Движение православной молодежи». Эти орга-

1 ИППО: [сайт]. 20.12.2014. URL: http://ippo.info/news/IOPS-intends-to-strengthen-contacts-with-the-lebanese-orthodox-and-non-governmental-organizations.

247

низации выступают за повышение роли православных в жизни Ли-вана, а также за укрепление отношений своей страны с Россией1.

Живое участие в судьбе ливанских христиан и поддержка кон-структивных инициатив ливанцев со стороны России были по дос-тоинству оценены православным патриархом Антиохийским Иоан-ном Х Язиджи на встрече с главой российского МИДа С. В. Лавро-вым в Москве 20 февраля 2015 г. Близость позиций главы самойкрупной ближневосточной церкви и российского руководства за-мечательно выражается высказанной на встрече необходимостью«консолидации позиций мирового сообщества для эффективногопротивостояния терроризму на основе универсального комплекс-ного подхода, опирающегося на международное право и тысяче-летние традиции межконфессионального сосуществования наБлижнем Востоке»2.

В целом российская позиция по внутриливанским делам бази-руется на уважении Баабдской декларации (июнь 2012 г.), в кото-рой, в частности, говорится о нейтралитете Ливана по отношению ксирийскому конфликту, а также на убежденности в том, что затя-гивание таких важнейших демократических процедур, как избра-ние президента и парламентские выборы, в высшей степени вредитливанскому народу и политической системе страны. Доминиро-вавший в определенных кругах ливанских политиков принцип «ли-бо одна кандидатура, либо никакой» доказал свою бесплодность, итеперь российские официальные лица даже признают, что позицияРоссии в этом вопросе ближе скорее к мнению лидеров коалиции«14 марта», чем «8 марта»3: президент должен быть избран в крат-

1 Там же. По линии ИППО оказывается гуманитарная помощь сирийцам: в 2013–2014 гг. было отправлено 11 партий груза, общим весом более 85 тонн, в том чис-ле самолетами МЧС России. Помощь распределялась между беженцами и нуж-дающимися через патриарха Антиохийского Иоанна Х и Верховного муфтия Си-рии Ахмада Б. Хассуна.2 МИД РФ: [сайт]. 302, 20.02.2015. URL:http://www.mid.ru/brp_4.nsf/newsline/31340F29D7328E8F43257DF2004A6A2C.3 Daily Star, 7.12.2014. URL: http://www.dailystar.com.lb/News/Lebanon-News/2014/Dec-07/280184-russia-closer-to-march-14-than-march-8-future-mp.ashx.Имеется в виду, видимо, неприемлемая несговорчивая позиция лидера фракцииСПД М. Ауна, который раз за разом обеспечивает отсутствие кворума на выборахпрезидента в парламенте. Не исключен также некоторый антииранский аспект

чайшие сроки, и лучше, если это произойдет до парламентских вы-боров.

Усилия России могут быть эффективны при поддержке между-народных структур и отдельных мировых лидеров. Это касается иреформирования и перевооружения ливанской армии, и инициативпо защите религиозных меньшинств Ливана, в частности христиан-ских общин. Отдельные голоса в поддержку мер такого рода вмасштабах Ближнего Востока в целом, безусловно, раздаются. Какпример можно привести обращение «Остановите насилие во имярелигии» авторитетных бизнесменов, политиков и ученых – членовФонда межрелигиозных и межкультурных исследований и диало-га1. В документе признается необходимость постоянного богослов-ского диалога по предотвращению религиозного экстремизма (осо-бенно в Ираке, Сирии, Газе и Израиле) и ведущая роль в этом на-правлении религиозных лидеров, в частности папы римского.

Теме гонений на христиан посвящены многие круглые столы иконференции по всему миру, например, прошедшие только в июне2015 г. круглый стол в Москве «Гонения на христиан: память и со-временность», конференция ОБСЕ в Вене по проблеме дискрими-нации и нетерпимости в отношении христиан, конференция в Римепо истории геноцида сирийских и ассирийских христиан и др.

Тем не менее ключевой для решения проблем безопасности врегионе представляется озабоченность признанных мировыхструктур и их финансовая и политическая помощь силам, направ-ленным на сохранение и поддержку исторических ближневосточ-ных общин в существующих государственных границах, на усиле-ние легитимной центральной государственной власти.

такого утверждения ввиду охлаждения российско-иранских отношений, если раз-делять утверждения о проиранском характере коалиции «8 марта».1 Al-Monitor, July 24, 2014. Обращение подписали основатели Фонда эмир Хасанбин Таляль (глава Королевского института межконфессиональных исследований,Иордания) и Джамаль Дэниэл, члены Фонда и других международных организа-ций: главный раввин Рене-Шмуэль Сират, Майкл Фицжеральд, экуменическиймитрополит Французский Эммануэль, Уильям Вендли и Ахмад аль-Кубайси. URL:http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2014/07/christians-iraq-mosul-religious-tolerance-fiird.html#ixzz3MSvxhcxx.

249

Глава 9

«БАЛКАНИЗАЦИЯ» ИРАКА: ФАКТОРЫВОСПРОИЗВОДСТВА И РАСПРОСТРАНЕНИЯ

ПОЛИТИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ

Современный Ирак переживает сложный и драматичный пери-од своей истории. Вовлеченная в продолжительный конфликтстрана вступила в эпоху стремительных и глубоких трансформаци-онных процессов. Произошедшие в последнее десятилетие карди-нальные изменения затронули весь общественный организм, запус-тили механизмы, которые на многие годы вперед будут определятьосновные векторы политического, социального и экономическогоразвития иракского общества. Несмотря на чрезвычайную крат-кость, этот отрезок времени, тем не менее, имеет большое истори-ческое значение, так как в эти годы были созданы судьбоносныепредпосылки, связанные с дальнейшей дестабилизацией и дезинте-грацией страны, стремительной деструкцией ее политическогопространства, исчезновением прежних и появлением новых поли-тических сил и центров.

Отличительные черты «балканизации»

Применительно к иракскому конфликту понятие «балканиза-ция»1 используется автором для характеристики процесса распадасовременного национального государства, протекающего по бал-канскому сценарию. Имеется в виду сложившаяся в мировой поли-тической практике специфическая модель распада государственно-го образования, которая в основе своей идентична процессу деф-

1 Термин (balkanization, англ.) происходит от названия европейского региона Бал-каны, представлявшего собой первоначально единое пространство, но раздробив-шееся, оказавшись в 1817–1912 гг. под властью Османской империи, на несколькомелких, конфликтующих между собой государственных образований.

250

рагментации государственно-политического пространства балкан-ского региона в период с 1990-х гг. по настоящее время.

В этом смысле «балканизация» национального государствахарактеризуется следующими чертами:

● источники возникновения «балканизации», закономерностиее развития, механизм становления во многом обусловлены внеш-ним вмешательством, которое варьируется в различныхдиапазонах – от попыток установления дистанционного управленияполитическим пространством страны до открытого стимулирова-ния «цветных революций»; от введения режима обесточивающихстрану экономических санкций до проведения международныхкампаний организованного насилия; от гуманитарных интервен-ций, приводящих, например, к выпадению какого-либо сегментаиз-под власти ранее единого политического целого, до регуляцииконфликтов на «постгосударственном» пространстве;

● «балканизация» сопровождается сверхвысоким уровнем по-литического насилия, когда распад единого национального полиэт-нического государства на ряд сегментов протекает в форме острыхвооруженных конфликтов, приводящих к фрагментации общества,разрушению его государственно-политического и культурно-исторического единства, к потере общезначимых национальныхидей при том что воспроизводство политического насилия в обще-стве и его распространение находятся под сильным воздействиемкак внутренних, так и внешних факторов;

● процессы деструкции политического пространства страны иеё дефрагментация усиливаются в результате международных гу-манитарных интервенций. Последние предусматривают создание встранах, становящихся объектами их деятельности, новых государ-ственных образований взамен разрушаемых, что не только не спо-собствует разрешению конфликтов, но еще более запутывает и усу-губляет политическую ситуацию. Как пишет Френсис Фукуяма:«… за последние 15 лет США либо в целях защиты прав человека,либо из соображений безопасности неоднократно осуществлялиинтервенции, и после окончания холодной войны в среднем при-мерно раз в два года предпринимали очередную попытку постро-

251

ить какое-то государство»1. Нельзя не согласиться с выводами уче-ного, из которых следует: широкомасштабный хаос и насилие вИраке, как впрочем, и в некоторых других странах, в отношениикоторых были предприняты интервенции – это прямой результатгуманитарного вторжения США.

В этом контексте балканизация многих современных нацио-нальных государств, в том числе на Ближнем Востоке, выглядитдалеко не как объективный и закономерный процесс, возникнове-ние и развитие которого обусловлено историческими или геогра-фическими обстоятельствами, но и как способ трансформации иинтеграции того или иного политического пространства в новыйглобальный миропорядок. Действительно, конец национальногогосударства и создание глобальной цивилизации – ключевые не-консервативные идеи, лежащие в основе американской политикипостроения нового мирового порядка. Из этого вытекают основныеприоритеты политики национально-государственного строительст-ва США в мировом масштабе: глобальное распространение либе-ральной демократии; учреждение всемирных институтов управле-ния; создание глобального управления организованным насилием иконфликтами; формирование единого мирового рынка и финансо-вой системы.

Процесс «балканизации» Ирака имеет все основные чертывышеупомянутой модели и отражает две ипостаси политики СШАв Ираке: разрушение старого и создание нового политическогопространства. Процесс этот условно можно разделить на два ос-новных этапа: с 1991 г. по 2003 и с 2004 до 2015 г. Первый этапначался с того, что Соединенные Штаты призвали курдскую и ши-итскую оппозиции осуществить в Ираке «цветную революцию».Восстанием 1991 г. была инициирована начальная стадия распадаИрака: был утрачен контроль над всеми северными районами стра-ны с преимущественно курдским населением, а на юго-востокепротивостояние властей с шиитской оппозицией приобрело формугражданской войны. Следующим шагом стало установление режи-ма санкций против Ирака с 1991 по 2003 г. Санкции обесточили

1 Фукуяма Ф. Строительство государств: пособие для начинающих // Россия вглобальной политике. № 3, 2004. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/n_3233.

252

страну, обусловили паралич политической власти, привели к кол-лапсу экономики, нанесли сильнейший удар по продовольственнойбезопасности. Кроме того возник острый дефицит медикаментов илекарств, из-за чего от заболеваний и инфекций умерло множестводетей и взрослых. Десятилетний период международной изоляцииИрака разрушительным образом сказался на его военно-промышленном комплексе, который полностью зависел от поста-вок вооружения из-за рубежа. Другими словами, санкции и антиго-сударственная деятельность вооруженной оппозиции подготовилиИрак к следующему этапу «балканизации» – международной гума-нитарной интервенции 2003 г. Она-то и привела к дальнейшейдефрагментации Ирака.

Страна вступила в эпоху стремительных и глубоких трансфор-мационных процессов. Произошедшие в последнее десятилетиекардинальные изменения затронули весь общественный организм,запустили механизмы, которые на многие годы вперед будут опре-делять основные векторы политического, социального и экономи-ческого развития иракского общества. Несмотря на чрезвычайнуюкраткость, этот отрезок времени, тем не менее, имеет большое ис-торическое значение, так как в эти годы были созданы судьбонос-ные предпосылки, связанные с дальнейшей дестабилизацией и де-зинтеграцией страны, стремительной деструкцией ее политическо-го пространства, исчезновением прежних и появлением новых по-литических сил и центров.

В настоящее время фактически завершается распад некогда бо-гатейшего и крупнейшего национального государства ближнево-сточного региона, в то время как иракское общество окончательнозатянуло в воронку тяжелейшего внутригосударственного кон-фликта. Любопытным представляется в этой связи наблюдение запроцессом «балканизации» американского социолога РэндаллаКоллинза: «В соответствии с моделью “балканизации” геополити-ческое развитие стремится к упадку: государство терпит крах, пре-стиж доминирующей этнической группы невысок; направлениеммассовой мобилизации становится этнический сепаратизм, а не ас-симиляция. В этом случае, доминирующая этническая группа ста-

253

новится не только непривлекательной, но и превращается в отрица-тельную точку соотнесения»1.

Питательной средой развития иракского конфликта являетсяполитическое насилие, формы которого варьируются: от единич-ных убийств известных представителей политической и духовнойэлиты к государственному террору силовых структур, к устояв-шейся террористической практике пришлых джихадистов, к парти-занской войне вооруженной оппозиции (повстанцы). В стране од-новременно идет несколько войн и конфликтов, разрушающих еенациональное единство и территориальную целостность. Массовыеубийства гражданского населения, санкционированные правитель-ством репрессии, бессудные казни, индустрия похищений и росттеррористической активности стали неотъемлемыми спутникамииракской действительности. Специфика иракского конфликта за-ключается в том, что он, с одной стороны, имеет сложную структу-ру, а с другой – проходит в условиях внешней экспансии США игруппировки ИГИЛ, которые, будучи агрессорами, одновременноявляются активными участниками вооруженного противостояния.Таким образом, непосредственными участниками конфликта вы-ступают правительственные войска, антисистемная вооруженнаяоппозиция, кланово-племенные ополчения провинции Аль-Анбар,войска автономной курдской области, группировка ИГИЛ, воору-женные силы США и отряды международной антиисламистскойкоалиции. То есть на сегодняшний день конфликт имеет как мини-мум шестистороннюю структуру. Вместе с тем увеличивается чис-ло косвенных участников конфликта. Из этого следует, что про-блема «балканизации» Ирака носит не только локально-региональный, но и глобальный характер.

На характер и динамику конфликта значительное воздействиеоказывают как внутренние, так и внешние факторы.

1 Коллинз Р. «Балканизация» или «американизация»: геополитическая теория эт-нических изменений (Collins R. «Balkanization» or «Americanization»: A geopoliticaltheory of ethnic change. In: R. Collins. Macrohistory: Essays in sociology of the longrun. Stanford: Stanford UP, 1999. P. 70–109) // Логос, 2005, № 1 (46). С. 48.

254

Политика США в Ираке:механика силовой трансформации общества

Толчком к масштабным переменам и изменениям в стране ста-ла американская интервенция в 2003 г., которая привела к преры-ванию естественного хода национально-государственного развитияИрака, способствуя разрушению как его политической инфра-структуры, так и единства его общенационального правового и ду-ховного пространства. Она обусловила кризис внутренней безопас-ности иракского государства, спровоцировав эскалацию политиче-ского насилия и поставив иракское общество на грань конфессио-нального и этнического раскола.

Анализ политики американской администрации в Ираке пока-зывает, что она имела внутреннюю логику и системность. Согласо-ванность и последовательность действий прослеживались во всехпроектах и мероприятиях. В частности, политика США включалаширокий спектр задач, предполагавших, прежде всего, трансфор-мацию межэтнического и межобщинного пространства страны пу-тем искусственного формирования внутригосударственных терри-ториальных сообществ по этноконфессиональному признаку, кото-рые должны были войти в состав иракской федерации. Изначальнопланировалось создание трех автономных образований: шиитского,суннитского и курдского.

Как правило, во всех трех вновь создаваемых образованиях вы-страивалась новая искусственная система сдержек и противовесовна основе распределения основных властных полномочий и сфервлияния между двумя противоборствующими политическими си-лами. Это, с одной стороны, накладывало определенные ограниче-ния на усиление обеих групп, а с другой – не позволяло им моно-полизировать властную сферу. Так, в иракском Курдистане власт-ная вертикаль была поделена, главным образом, между кланомБарзани и кланом Талабани. В Багдаде и в прилегающих к немушиитских провинциях властные полномочия были разделены меж-ду шиитами иранского происхождения и проиранскими озернымиарабами. В так называемом суннитском треугольнике власть такжеоказалась поделена между двумя местными силами: кланами про-правительственных суннитских племен и родственными саудитам

255

кланами опять же суннитских племен, но поддерживающих «Аль-Каиду».

В двух из трех федеративных образованиях в качестве первогошага проводилась легализация кланово-племенных ополчений силантибаасистской оппозиции и интеграция их в новые иракскиеструктуры безопасности. Это был проект под названием «Страте-гия реинтеграции и реорганизации иракских милиций». Суть про-екта заключалась в том, что из членов курдских и шиитских воени-зированных организаций были сформированы новые спецподраз-деления, прошедшие в американских учебных центрах специаль-ную подготовку и предназначенные в том числе для ведения разве-дывательно-диверсионных операций в рамках реализации задачконтрповстанческой стратегии. В Курдистане это пешмерга, Багда-де и южных провинциях – военизированная организация «БригадыБадра» (Высший совет исламской революции в Ираке) и боевики«Армии Махди».

В суннитском треугольнике (провинция Аль-Анбар), где си-туация была несколько иная, в рамках процесса создания новогоавтономного образования американцами был запущен проект«Сахва». Задачи проекта: легализация и интегрирование кланово-племенных ополчений местных суннитских племен во властнуювертикаль и силовые структуры вновь создаваемого территориаль-ного образования; мобилизация племен для борьбы с группировкойИГИЛ. Парадокс проекта «Сахва» состоял в том, что в итоге вструктуры безопасности провинции были интегрированы две про-тивоборствующие местные силы: милиции проправительственныхплемен и боевые ополчения родственных саудитам племен, под-держивающих группировку ИГИЛ. Другими словами, пришлыеджихадисты, слившиеся с племенными ополчениями некоторыхтуземных племен, получили официальный статус и возможностьлегализоваться. Так в провинции между племенами и исламистаминачалась война, закончившаяся, как известно, победой группиров-ки ИГИЛ.

Надо отметить, что в американском проекте «Сахва» есть своявнутренняя логика. К 2011 г., когда в Сирии начались протестныевыступления, граничащая с Сирией иракская провинция Аль-Анбар(равная по площади одной трети страны) на 70–80% уже контроли-

256

ровалась группировкой ИГИЛ. Провинция превратилась в главныйплацдарм для военно-террористической экспансии исламистов вСирию, а базировавшиеся на ее территории джихадистские груп-пировки стали в определенном смысле геополитическим инстру-ментом США для силовой трансформации сирийского обществаизнутри. Возможно, что в этом частично содержится ответ на во-прос, почему в течение 8 лет Вашингтон никак не реагировал наэкспансию джихадистов в Аль-Анбар, т.е. местным суннитскимплеменам не было оказано никакой реальной военной помощи вборьбе с ИГИЛ.

Кланово-племенной фактор

Американская политика в Ираке с самого начала выстраива-лась с учетом таких факторов, как этноконфессиональное устрой-ство и кланово-племенная структура иракского общества. Этому,несомненно, способствовало то обстоятельство, что 75% населенияИрака принадлежит к тому или иному роду, клану или племени.Это означает включение практически всех жителей страны в сис-тему родоплеменных связей, которые традиционно выступают, на-ряду с центральной властью, в качестве своего рода теневого регу-лятивного механизма социального взаимодействия. В общей слож-ности в Ираке насчитывается более 150 племен, которые внутриделятся на многочисленные кланы, роды и так называемые дома(бейт). Очень часто небольшие племена объединены в конфедера-ции племен (кабила) – крупные региональные племенные образо-вания, которых в Ираке не менее 20. Племя или клан в Ираке, посути, представляют собой государство в государстве, в которомверховный шейх фактически является главой законодательной, ис-полнительной и судебной власти. В Ираке, таким образом, властькак система собственно государственных органов накладывается натрадиционную кланово-племенную систему власти со всеми ее ро-доплеменными институтами, включая общеплеменное военноеополчение – «милицию».

По оценкам экспертов, во внутрииракском конфликте участву-ет около 30 милиций, большая часть которых представляют собой

257

проправительственные или проирански настроенные шиитские по-лувоенные организации. В их числе: вооруженные формированияВерховного совета исламской революции в Ираке – «Бригады Бад-ра», «Иракская Хизбалла I» (собственная «армия» правящего кланаюжноиракского племени Гарамша), «Иракская Хизбалла II (пле-менные ополчения болотных арабов во главе с так называемым«Принцем болотных арабов» Абдул Карим Махоуд Аль-Мухаммадави), «Армия Махди» под предводительством МуктадыАс-Садра, боевые отряды партии «Даава» и другие1.

Развитость института общеплеменного военного ополчениясвязана с существованием в Ираке особой культуры милиций, бе-рущей свои истоки в бедуинской воинской традиции. Дело в том,что употребление термина «милиция» в послевоенном Ираке имеетсвою специфику, обусловленную целым рядом внутренних ивнешних факторов. В общем смысле он означает, прежде всего,институт племенных и клановых воинских ополчений, которые дооккупации, в эпоху правления Саддама Хусейна, как правило, име-ли статус милиционных образований и являлись частью иррегу-лярных войск. Кроме того, под этим термином часто подразумева-ют вооруженные отряды различных иракских политических и кон-фессионально-политических партий и групп, которые в основе сво-ей также состоят из племенных ополченцев. Практически у каждо-го мало-мальски влиятельного главы иракского племени или кланаесть в наличии собственная дружина, которая в зависимости отвлияния и могущества шейха может насчитывать от несколькихсотен до нескольких десятков тысяч хорошо вооруженных и обу-ченных бойцов. Как правило, это специальное сословие людей, ко-торые уже с детства обучаются военному делу. Последнее обстоя-тельство играет важную роль в том, что кланы и племена представ-ляют собой значительную силу, оказывающую большое влияние наполитическую жизнь иракского государства. В то же время присут-ствие (существование) военной организации кланов и племен по-зволяет им в значительной степени сохранять свою независимостьот центральной власти.

1 Militias on rise in Iraq: Burst of splinter groups stiffens challenge for US // BostonGlobe, 31.01.2007. URL: www.Boston.com.

258

Кроме того, под этим термином часто подразумевают воору-женные отряды различных иракских политических и конфессио-нально-политических партий и группировок, которые в основе сво-ей также состоят из племенных ополченцев. Так, например, базойсадристского движения являются все те же племенные ополченияурбанизированных шиитских племен и кланов, живущих в городеЭн-Наджаф и в багдадском районе Садр-сити.

В узком значении применение термина «милиция» связано сполитикой оккупационных властей в сфере общественной безопас-ности Ирака и служит для наименования конкретных объединений.Так, в текстах документов Временной коалиционной администра-ции термин «милиция» очень часто тождествен термину «силы со-противления» или «бывшие силы сопротивления», под которымипонимаются военизированные образования, принадлежащие союз-ническим силам антисаддамовской оппозиции. К ним в первуюочередь относятся вооруженные формирования таких организацийкак «Высший совет исламской революции в Ираке» (далее ВСИ-РИ), «Патриотический союз Курдистана», «Курдская демократиче-ская партия», «Иракский национальный конгресс», «Иракское на-циональное согласие», «Коммунистическая партия Ирака» и дру-гие1.

Вместе с тем данным термином идентифицируются также ар-мии милиционного типа, созданные в период после крушения баа-систского режима в 2003 г. Это прежде всего относится к так назы-ваемой «Армии Махди» во главе с Муктадой Ас-Садром. Здесьважно отметить, что Временная коалиционная администрация Ира-ка изначально рассматривала «Армию Махди» в качестве потенци-ального союзника и партнера США.

Также ВКА различала два типа милиций: проправительствен-ные, т.е. находящиеся под контролем федерального правительства,и антиправительственные. К проправительственным милициям от-носились вооруженные формирования (милиции) главным образомшиитских и курдских оппозиционных групп, которые, заключивсоответствующее соглашение о сотрудничестве с американцами,

1 Coalition Provisional Authority Order Number 91 /Regulation of Armed Forces andMilitias within Iraq.

259

перешли под контроль федерального правительства и вошли в со-став новых силовых структур. Это милиции девяти иракских орга-низаций: ВСИРИ, ПУК, ДПК, ИКП, «Иракская Хизбалла», «Ирак-ская исламская партия», ИНС, ИНК, «Даава». Все остальные мили-ции, члены которых не вошли в состав правительственных ирак-ских вооруженных сил и служб безопасности, а значит, и не нахо-дились под контролем правительства, идентифицировались как«незаконные вооруженные формирования». В числе таковых, кро-ме отрядов «Аль-Каиды», оказались и традиционные ополчениямногих местных шиитских, суннитских и смешанных суннитско-шиитских племен, кланов и политических групп.

Американское руководство в своей послевоенной политике из-начально сделало ставку на вооруженные формирования (милиции)антисаддамовских оппозиционных сил, основу которых на 70–80%составляют арабские (шиитские) и курдские племенные ополчения.Так, например, базой садристского движения являются все те жеплеменные ополчения урбанизированных шиитских племен и кла-нов болотных арабов, переселенных в свое время Саддамом Ху-сейном, в частности в Саддам-сити, переименованный впоследст-вии в Садр-сити1. Они рассматривались в качестве равносильногопротивовеса тикритизированной БААС, способного обеспечитьнейтрализацию ее влияния в послевоенном Ираке.

Весной 2004 г. по инициативе П. Бремера Временная коалици-онная администрация утвердила документ под названием «Страте-гия реорганизации и реинтеграции», в котором были сформулиро-ваны основные положения, касающиеся перехода иракских мили-ций под контроль новой власти. Как вытекало из текста документа,заявленная цель этой стратегии – содействие стабильности и безо-пасности – носила двоякий характер: с одной стороны, она быланаправлена на создание системы социальной адаптации бойцовиракских милиционных армий, на их переподготовку и трудоуст-ройство в гражданском секторе; с другой стороны – и это ее глав-ное предназначение – она предполагала полномасштабную инте-грацию оппозиционных прежнему режиму милиционных образо-

1 Cole J. Marsh Arab rebellion: Grievance, mafias and militias in Iraq. Indiana Univer-sity, 2008. P. 1–12.

260

ваний, главным образом курдских и шиитских, в формирующиесяорганы безопасности и вооруженные силы страны. Уже в ноябре2003 г. военные подразделения коалиции заключили первые офи-циальные соглашения о военном сотрудничестве с некоторымикурдскими и шиитскими милициями. Так, например, 7-е Коалици-онное оперативное соединение, которое непосредственно занима-лось созданием иракских сил безопасности, заключило соглашениео взаимодействии в сфере военной разведки с 5-ю основными про-правительственными милициями1.

В самом начале июня 2004 г. ВКА вновь подписала ряд согла-шений по этому вопросу со многими ведущими политическимисилами, которые заполнили опасный политический вакуум, образо-вавшийся в Ираке после краха баасистского режима. Девять орга-низаций поддержали этот проект П. Бремера, в их числе пять ши-итских, две курдских и одна суннитская. Наконец, 6 июня ВКАприняла закон под номером 91, который легализовал милиционныеформирования вышеуказанных организаций. В результате девятьмилиций общей численностью 102 тыс. человек были рекрутирова-ны в различные государственные структуры безопасности, ставважным фактором последующего воспроизводства и распростране-ния вооруженных форм внутригосударственного конфликта, эво-люционировавшего от вялотекущей гражданской войны до этномо-тивированного терроризма.

Суннитско-шиитский конфликт

Одна из главных линий разлома в Ираке проходит между сун-нитской и шиитской общинами. Проблема в том, что межобщин-ный конфликт протекает в форме гражданской войны, однако при-рода противоречий между сторонами, тем не менее, не носит меж-конфессионального характера.

Как следует из принципов глобальной стратегии США, глав-ным императивом американской политики в Ираке не являлась от-

1 Developing Iraq’s security sector: The coalition provisional authority experience.RAND Corporation, 2005. P. 13–72.

261

дельно взятая внешнеполитическая установка, будь то: необходи-мость ликвидации баасистской диктатуры, стремление овладетькрупнейшими в мире нефтяными ресурсами, благие намерения посозданию системы военного контроля над ближневосточным ре-гионом для борьбы с глобальным терроризмом. Анализ американ-ских внешнеполитических документов свидетельствует о том, чтоза оккупацией Ирака стоит целый комплекс долгосрочных целей иинтересов, связанных в первую очередь с выстраиванием глобаль-ной политики США в условиях переустройства мирового балансасил. К числу такого рода глобальных приоритетов США относитсяпроблема интеграции развивающихся стран в существующий ми-ровой порядок и их объединения вокруг западных ценностей. Важ-нейшим шагом в этом направлении является оккупация Ирака, ко-торую можно рассматривать как попытку силовой трансформацииполитических, экономических и социальных устоев иракского об-щества с последующей его интеграцией в новую региональнуюструктуру мира, основанную на принципах либеральной демокра-тии.

Интеграция Ирака включает широкий спектр задач, предпола-гающих, в частности, трансформацию межэтнического и межоб-щинного пространства страны путем искусственного формирова-ния внутригосударственных территориальных сообществ по этно-конфессиональному признаку, которые должны будут войти в со-став иракской федерации. Изначально предполагалось созданиетрех автономных образований: шиитского, суннитского и курдско-го.

Поскольку продвигаемый американской администрацией про-ект федеративного устройства Ирака, не имел ничего общего с су-ществующим положением дел в межобщинном пространстве стра-ны, то он предполагал внесение кардинальных изменений в гео-графию расселения суннитских и шиитских общин: необходимобыло провести сегрегацию более половины населения страны поконфессиональному признаку. Межконфессиональное согласие,сохранявшееся в межобщинном пространстве Ирака на протяжениипоследних 50-ти лет, свидетельствовало, что продвигаемый амери-канской администрацией проект создания моноконфессиональныхтерриториальных единиц, объединенных в федерацию, не имел не-

262

обходимых внутренних условий для его реализации. Единственныйпуть – это создание соответствующих предпосылок, которые раз-рушили бы существующий статус-кво, внеся нужные изменения вгеографию расселения суннитских и шиитских общин. Иными сло-вами, необходимо было провести сегрегацию более половины на-селения страны по конфессиональному признаку.

Известно, что до 2003 г. более половины населения Иракапроживало в 4-х крупных городах, являющихся столицами четырехцентральных провинций. Это такие провинции как Багдад, Дияла,Басра и Бабиль. Такая большая концентрация населения наложиласвой отпечаток на конфессиональную географию этих районов: до2003 г. в них проживало с некоторым количественным перевесом вту или иную сторону смешанное суннитско-шиитское населениеобщей численностью более 10 млн человек, что составляет 53%населения Ирака, не считая 5 млн жителей трех курдских провин-ций, где 98% населения являются суннитами. Важно также, чтоименно в этих четырех центральных провинциях отмечен большойпроцент смешанных суннитско-шиитских браков.

В результате процесса шиитизации в Ираке сложилась доволь-но многочисленная группа населения – смешанные суннитско-шиитские общины. Например, племя, к которому принадлежалСаддам Хусейн, имеет две крупные ветви: суннитскую и шиит-скую. Достаточно распространенное явление – стоящий во главесуннитского племени или клана единогласно избранный шиитскийшейх, и наоборот. Для довоенного Ирака такая ситуация былаочень характерна. Существуют исследования арабских ученых, ко-торые доказывают, что в Ираке суннитов и шиитов в процентномсоотношении поровну. Более того, имеются и другие арабские ра-боты, в которых утверждается, что суннитов в Ираке до 2003 г. бы-ло немного больше, чем шиитов.

Задача разделения Ирака осложнялась не только «неправиль-ной» географией расселения суннитов и шиитов, но и тем, что кмоменту вторжения американских войск иракские сунниты и шии-ты во многом ощущали себя единым народом, который в своембольшинстве демонстрировал приверженность своему отечеству,отринув с самого начала идею разделения Ирака по этноконфес-сиональному признаку. Более того, даже после четырех лет сун-

263

нитско–шиитского вооруженного противостояния министерствообороны США вынуждено было в 2007 г. констатировать в своемдокладе, что по-прежнему большая часть иракцев – как суннитов,так и шиитов – выступала за то, чтобы Ирак оставался единым го-сударством. Обладание иракцами чувств национального самосоз-нания и патриотизма в определенной степени осложняло поиск то-чек взаимодействия США с иракской шиитской общиной.

Но что может заставить сотни тысяч людей добровольно поки-нуть годами, а то и веками насиженные места? Один из вариантов –проведение соответствующей политики, создание выгодных соци-ально-экономических условий, рабочих мест. Но это очень дорогойи долгосрочный проект.

Второй вариант – насильственное переселение. Однако массо-вые депортации стали бы ассоциироваться с тоталитаризмом, дис-кредитировали бы идеи демократии, под флагами которой пришлив Ирак американцы, заставили бы их предстать перед мировым со-обществом в образе кровавых «миротворцев», вдвое, если не втроеувеличив ряды иракского повстанческого движения.

Третий вариант – найти в иракской среде такие силы, которыеподдержали бы этот проект, поскольку были бы заинтересованы внем. И они легко были найдены. Это были две этнические группы,которые в силу определенных обстоятельств, главным образом,внешнеполитического характера во многом оставались в стороне отпроцессов формирования иракского национального самосознания истановления национально-государственной идентичности. В пер-вую очередь речь идет об иракцах –шиитах иранского происхожде-ния, несколько сотен тысяч которых эмигрировали в Иран в периодправления Саддама Хусейна. Другая группа – это болотные арабы,которые десятками тысяч были депортированы иракским диктато-ром в центральные районы страны. Обе этнические группы оказа-лись между молотом баасистской имперской политики и наковаль-ней иранской политики экспорта исламской революции. Тегеран,рассматривая их в качестве инструмента в борьбе за региональноегосподство, сумел распространить на них свое влияние. Не случай-но в Багдаде смотрели на шиитов и болотных арабов как на небла-гонадежных, от которых было бы лучше избавиться. Находясь, та-ким образом, на стыке противостояния двух держав (Ирака и Ира-

264

на), эти этнические группы так и не смогли полностью встроиться всуществовавшую в Ираке сложную систему межобщинных и ме-жэтнических отношений. Сами того не желая, обе эти группы ока-зались в положении изгоев, очутившись в оппозиции не только кпрежней власти, но и к иракскому обществу в целом.

Первая сила – иракцы-шииты иранского происхождения – бы-ла представлена Высшим советом исламской революции в Ираке.Эта крупная шиитская организация со штаб-квартирой в Тегеране ссамого начала поддержала навязанный иракцам американский про-ект федеративного устройства страны. ВСИРИ имел давние связи сВашингтоном, который начал вести переговоры с этой организаци-ей об ее возвращении в Ирак еще в 2002 г. Примечательно, чтоглавным переговорщиком со стороны Вашингтона был тогдашнийзаместитель министра обороны США и влиятельный неоконсерва-тор Пол Вулфовиц. В 2003 г. он сделал весьма красноречивое заяв-ление, сказав: «Мы благодарим Бога за то, что Абдул Азиз Аль-Хаким жив, находится с нами и возглавляет Высший совет ислам-ской революции в Ираке, которому отведена важнейшая роль вУправляющем совете Ирака».

Второй мощной силой, как было отмечено выше, была малоиз-вестная, но не менее могущественная иракская «Хизбалла» во главес Абдул Карим Аль-Мухаммадави, шейхом влиятельнейшего пле-мени озерных арабов Аль-Бу Мухаммад. Аль-Мухаммадави, из-вестный также под именем Абу Хатем, впервые заявил о себе какоб одном из лидеров радикальной шиитской оппозиции в середине1980-х годов. Тогда, в 1986 г., Аль-Мухаммадави во главе 7 тыс.бойцов из своего племени открыто выступил на стороне Иранапротив баасистского режима, начав широкомасштабную партизан-скую войну, продлившуюся без малого 17 лет. Это событие про-изошло в самый разгар ирано-иракского конфликта. И, возможно,не случайно развернутая тогда Аль-Мухаммадави партизанскаявойна совпала по времени с генеральным наступлением, предпри-нятым иранцами в том же году на южном участке фронта, примы-кающем к иракской провинции Майсан.

Эта граничащая с Ираном провинция, являвшаяся местом ис-конного проживания болотных арабов, превратилась в серьезнуюбрешь в иракской обороне, так как именно через Майсан в Ирак

265

стали проникать диверсионные отряды базировавшейся в Иранеиракской радикальной оппозиции – уже упоминавшегося ВСИРИ.Он активно использовал племенные ополчения болотных арабовдля проникновения в иракский тыл и нанесения периодическихударов по подразделениям иракских правительственных войск.

В 2003 г. американская администрация официально пригласилашейха Аль-Мухаммадави принять участие в операции по освобож-дению Ирака. 7 апреля 2003 г., за два дня до падения Багдада, бое-вики Аль-Мухаммадави взяли Эль-Амару, являвшуюся админист-ративным центром провинции Майсан. Американская администра-ция вознаградила шейха, предоставив ему должность мэра Амары.Кроме того, Пол Бремер включил шейха во Временный правящийсовет Ирака. Но самое, пожалуй, важное заключалось в том, чтобольшая часть боевиков шейха с его благословения встали подзнамена Муктады Ас-Садра. И сегодня «Армия Махди» на 90%состоит из болотных арабов, бывших членов иракской «Хизбаллы»,которые, несмотря на публичную риторику своего лидера, тоже восновном поддержали американский проект создания шиитскойавтономии, но только с тем условием, чтобы она входила в орбитуполитического и экономического влияния Ирана.

Вышеупомянутые организации обнаруживают целый ряд об-щих черт. Прежде всего, они, поддерживая идею создания шиит-ского государства в Ираке, апеллируют (с теми или иными разли-чиями) к иранской модели исламской государственности, сформу-лированной в свое время первым духовным лидером ИсламскойРеспублики Иран аятоллой Хомейни. В свою очередь, иранскоеруководство, будучи одно время носителем идеи экспорта ислам-ской революции в другие страны мусульманского ареала, и преждевсего в соседний Ирак, оказывало вышеуказанным организациямвсестороннюю политическую, военную, материальную и финансо-вую поддержку. Второе, что объединяет эти организации – ихстремление к взаимодействию с США. Новые шиитские лидерыИрака с самого начала отдавали себе отчет в том, что от админист-рации президента США будет во многом зависеть будущая конфи-гурация политической власти в формируемой иракской федерациии, особенно, в ее шиитском «штате». Тем более что американскиеруководители всячески демонстрировали свою поддержку и заин-

266

тересованность в создании автономного шиитского администра-тивно-территориального образования на юго-востоке страны.

И данные обстоятельства, надо сказать, в значительной мерепредопределили готовность и заинтересованность обеих сторон вразвитии дальнейших отношений. Двусторонний союз (опираю-щихся на Иран) иракских шиитских организаций и американскогокомандования в Ираке нашел свое проявление, в частности, в том,что члены упомянутых военизированных организаций составилиоснову сформированных американцами новых иракских структурбезопасности, и в этом качестве они были задействованы как ос-новной инструмент контрповстанческой стратегии США1.

Действительно, ситуация сложилась таким образом, что основ-ная власть в силовом блоке страны распределена между этимидвумя противоборствующими политическими силами. Что касается«Организации Бадра», то она смогла получить фактически полныйконтроль над МВД уже в апреле 2005 г., когда было сформированопереходное правительство во главе с Ибрагимом аль-Джаафари.Ключевую роль в этом правительстве стал играть победивший напарламентских выборах в январе того же года Объединенный ирак-ский альянс, главной партией в котором является ВСИРИ. Тогдапортфель министра внутренних дел получил Баян Джабр (апрель2005 – май 2006 гг.) – бывший командир «Бригад Бадра» и высоко-поставленный функционер ВСИРИ. При нем командиры «Органи-зации Бадра» заняли важнейшие посты в министерстве и приобре-ли значительное влияние в вопросах планирования контрповстан-ческих операций. Одновременно бойцы «Бадра» были интегриро-ваны во все вновь созданные полицейские подразделения. Из нихтакже были сформированы новые спецподразделения, прошедшиев американских учебных центрах специальную подготовку и пред-назначенные, в частности, для ведения разведывательно-диверси-онных операций в рамках реализации задач контрповстанческойстратегии2.

1 Developing Iraq’s security sector: The coalition provisional authority experience. P.13–72.2 Gerny J. Death squad operations in Iraq. Defence Academy of the United Kingdom,June 2006; Abedin M. Badr’s spreading web // Asia Times, December 10, 2005. URL:

267

Однако существование фактора садристского движения, пре-вратившегося за много лет оккупации в мощную политическуюсилу, существенно сдерживает растущее влияние бадровцев в си-ловом ведомстве. Бойцы «Армии Махди», насчитывавшей на мо-мент создания в июне 2003 г. от 7 до 10 тыс. человек, стали рекру-тироваться в иракские силовые структуры уже в начальный периодих формирования в 2004 г. В течение 2005 г. число сторонниковСадра II в рядах полиции заметно возросло. В ноябре 2005 г. газета«Лос-Анджелес Таймс» со ссылкой на высокопоставленное долж-ностное лицо ВС США обнародовала любопытные факты, согласнокоторым до 90% сотрудников 35-тысячного офицерского корпусаполиции, контролирующего северо-восточные районы Багдада,входят в состав «Армии Махди»1.

Но наибольшего успеха в борьбе за контроль над МВД после-дователи Садра II достигли в 2006–2008 гг., в период нахождения увласти правительства Нури аль-Малики, в котором заметную рольстал играть садристский блок. Созданная Муктадой ас-Садром по-литическая партия «Движение Садра» получила 30 мест в Нацио-нальной ассамблее (иракский парламент), а шесть его ближайшихсоратников получили министерские посты. Большим достижениемпоследователей молодого шиитского лидера стало назначение виюне 2006 г. министром внутренних дел уроженца провинцииМайсан Джавада аль-Болани, имевшего тесные связи с «Движени-ем Садра». Примечательно, что это назначение произошло толькопосле вмешательства посольства США в возникший между парла-ментскими фракциями спор о возможной кандидатуре на пост ру-ководителя МВД.

В отличие от многих современных иракских руководителей,Джавад аль-Болани начал свою политическую карьеру относитель-но недавно. Его первым политическим опытом стало членство ворганизации Садра II. Затем какое-то время он был заместителемАбдул Карима аль-Мухаммадави – лидера иракской «Хизбаллы»,

www. atimes.com; The Minister of civil war: Bayan Jabr, Paul Bremer, and the rise ofthe Iraqi death squads // Harper’s magazine.1 Killings linked to Shiite squads In Iraqi police force // The Los Angeles Times, No-vember 29, 2005.

268

члены которой постоянно пополняют ряды «Армии Махди». Вме-сте с тем аль-Болани входил в партию «Фадыля» – одну из влия-тельнейших фракций внутри движения садристов. Кроме того, поданным Международной кризисной группы (International CrisisGroup), Джавад аль-Болани неофициально является советникомМуктады ас-Садра1.

Одним из важных этапов на пути формирования иракской фе-дерации был инициированный американской администрацией про-ект «Третья сила», предусматривавший формирование новых спец-подразделений. Примечательным является тот факт, что эти отря-ды, официально находящиеся в составе МВД, не имеют государст-венного обеспечения и находятся на финансировании Министерст-ва обороны США.

Работая, как правило, под прикрытием или в составе силовыхструктур, шиитские милиционные формирования обеспечиваютжесткий контроль над населением как в городах, так и в сельскихрайонах. Действуя методами террора в стиле «эскадронов смерти»,они осуществляют зачистки городских кварталов и сельских посе-лений, жители которых подозреваются в связях с повстанцами.Вместе с тем мишенью подобного рода операций стали представи-тели суннитской политической, экономической, интеллектуальнойи духовной элиты, а также выступающие за единство страны истоящие не на проиранских позициях многие местные шиитскиелидеры. В Ираке немало патриотически настроенных «коренных»шиитов, выступающих за единый и неделимый Ирак. Они недо-вольны вмешательством Ирана во внутренние дела своей страны исчитают руководителей садристского движения и Высшего советаисламской революции в Ираке иранскими агентами влияния. Инте-ресно, что, по данным вашингтонского Института стратегических имеждународных исследований, 79% иракцев убеждены, что Иранактивно и действенно способствует межобщинному противостоя-нию в Ираке.

Между тем, проблема произвола иракского МВД получилаширокий общественный резонанс, став предметом серьезного вни-

1 Iraq’s civil war, the Sadrists and the surge // International Crisis Group. Middle EastReport. February 2008, № 72–77. P. 2–9.

269

мания как со стороны экспертного сообщества, так и многих меж-дународных правозащитных организаций.

Реальная картина происходящего в Ираке всесторонне раскры-вается в докладах такой крупной международной организации, какHuman Rights Watch (HRW). Ее представитель Сара Уитсон, руко-водитель Отдела cтран Ближнего Востока, заявила, в частности:«Имеющиеся факты указывают на причастность иракских силбезопасности к внесудебным казням, но пока правительство позво-ляет им безнаказанно совершать эти вопиющие преступления.Иракские власти должны прекратить покрывать свои силовыеструктуры, причастные к похищениям, пыткам и убийствам». СараУитсон констатировала также тот факт, что в Ираке ежемесячносотни человек похищаются, подвергаются пыткам и казням воору-женными людьми, которых называют «полицейскими эскадронамисмерти». В этой связи представительница HRW особо подчеркнула,что в подчинении МВД находятся все национальные силы безопас-ности, подразделения которых тесно связаны с двумя основнымишиитскими военизированными группировками – «Армией Махди»и «Бригадами Бадра»1.

Как выяснилось впоследствии, упомянутая выше программапредставляла собой, по сути, «мину замедленного действия», зало-женную под национально-государственную целостность Ирака.Интегрированные в систему МВД боевики «Организации Бадра» и«Армии Махди», практиковавшие массовые убийства мирногосуннитского населения по всей стране, создали атмосферу террораи страха, обусловив массовый исход иракцев-суннитов из некото-рых центральных и южных районов страны. Так, например, если в2003 г. 65% населения Багдада составляли иракцы-сунниты, то в2007 г. население иракской столицы уже на 75–80% состояло изиракцев-шиитов2.

Таким образом, принятая ВКА «Стратегия по реинтеграции иреорганизации иракских милиций» создала предпосылки для рас-

1 http://www.regnum.ru/news/732287.html.2 What Crocker and Petraeus didn’t say. URL:http://www.mcclatchydc.com/homepage/story/19610.html.

270

кола иракского общества по этноконфессиональному признаку и вдальнейшем способствовала успешной реализации американскогопроекта по разделу Ирака на три федеральных региона – шиитский,курдский и суннитский.

Антисистемная вооруженная оппозиция

После 2003 г. запущенный американцами процесс «дебаасиза-ции» стал главным внешним фактором, определившим новый фор-мат современного вооруженного конфликта. Так, например, в до-кументе «Национальная стратегия победы в Ираке» в разделе подназванием «Наши враги и их цели» говорится, что врагами США«…является большинство иракцев-суннитов, которые не воспри-нимают идею перехода Ирака от саддамовской диктатуры к демо-кратически управляемому государству». При этом особо оговари-вается то, что Соединенные Штаты надеются, что через некотороевремя после определенных мероприятий сунниты Ирака все жеподдержат проект создания иракской федерации. Необходимо под-черкнуть, что в цитируемом документе даны очень четкие образыврагов, которые разделены на три группы.

Первая группа врагов – это иракцы-сунниты, вторая – бааси-сты, на третьем месте стоят боевики «Аль-Каиды». Здесь интересноотметить, что, с одной стороны, арабы-сунниты, будучи неотъем-лемой и важнейшей частью коренного населения Ирака, выделеныв отдельную группу врагов (напомню, это 35% населения), а с дру-гой – то, что американская администрация поставила их в один рядс боевиками «Аль-Каиды». Следует напомнить, что данный доку-мент был составлен в 2003 г., что означало: иракцы-сунниты кактаковые изначально были внесены в категорию врагов США. Поотношению к ним, согласно «Национальной стратегии», должныбыть применены следующие действия: зачистка от них территорийпосредством наступательных операций, уничтожения и пленения;удерживание зачищенных территорий путем установления над ни-ми контроля со стороны мирного иракского правительства, опи-рающегося на соответствующие силы безопасности.

271

Проблема была в том, что большая часть членов партии БААС(пусть даже и рядовых), как уже было сказано выше, была пред-ставлена иракцами-шиитами арабского происхождения. Соответст-венно, закон о дебаасизации был направлен не только против сун-нитов, но и против представителей шиитской общины Ирака. Какследствие, репрессиям были подвергнуты многие шиитские кланыи племена, которые сотрудничали с БААС, являлись непримири-мыми противниками Ирана, участвовали в борьбе с озерными ара-бами и в подавлении мятежей и восстаний шиитской оппозициииранского происхождения. Наравне с суннитами они подвергалисьжестоким зачисткам, бессудным казням и похищениям. Многиешейхи шиитских племен и кланов были убиты.

Как результат, постоянно растет активность повстанческогодвижения. Если в 2004 г. атаки повстанцев по разным оценкам со-ставляли в среднем около 14 нападений ежедневно, то в 2005 г. ихуже было около 70, а в декабре 2006 г. ежедневно осуществлялось185 атак. Одновременно значительно увеличилось число бойцовповстанческого движения. Так, в ноябре 2003 г. примерная числен-ность повстанцев составляла 15 тыс. человек. Спустя три года, вдекабре 2006 г., повстанцев насчитывалось более 30 тыс. человек.А уже к марту 2007 г. эта цифра удвоилась.

Бывшие баасисты (сунниты и шииты) вынуждены были объе-диниться под знаменами так называемой Накшбандийской армии исовместно выступить против новой власти во главе с Нури аль-Малики. Именно Накшбандийская армия последние несколько летпо-настоящему держит в страхе багдадское правительство, котороев 2008 г. в качестве главной угрозы своей безопасности обозначилобывших баасистов. В отличие от группировки ИГИЛ, которая сто-ит на 2-м месте после БААС в багдадском списке угроз безопасно-сти, Накшбандийская армия не осуществляет теракты против мир-ных жителей (своих сограждан), но активно атакует военные и по-лицейские силы вновь созданного режима, которые участвовали вконтрповстанческих операциях и репрессиях против мирных жите-лей.

272

Группировка ИГ: идентификация феномена

В середине марта 2014 г. в Ираке прошла Первая багдадскаямеждународная конференция по борьбе с терроризмом, котораястала крупным событием мирового масштаба. В Багдад съехалисьдипломаты, политики и специалисты по терроризму из 40 стран, втом числе высокопоставленные представители ООН, Совета Безо-пасности ООН, Организации исламского сотрудничества, Европей-ского союза, Международной организации уголовной полиции(Интерпол) и Лиги арабских государств.

Нури аль-Малики, ставший инициатором мероприятия, назвалглавную причину его проведения – террористическая экспансия«Аль-Каиды». Подчеркнув транснациональный характер группи-ровки, он заявил, что «”Аль-Каида” действует на территорияхбольшого количества государств. Поэтому мир нуждается в выра-ботке глобальной стратегии противодействия этой угрозе». «Мысозвали международную конференцию для того, – добавил Мали-ки, – чтобы воспользоваться опытом всех стран и выработать об-щую стратегию борьбы с этой террористической угрозой».

Конференция проходила на фоне дипломатического скандаламежду Ираком, Катаром и Саудовской Аравией. 8 марта 2014 г.Нури Аль-Малики в телевизионном интервью обвинил Катар иСаудовскую Аравию в финансовой и военной поддержке террори-стов в Ираке. Несмотря на это, иракское правительство все же на-правило лидерам двух государств приглашение принять участие вбагдадской конференции. Те, в свою очередь, бойкотировали кон-ференцию, на которой аль-Малики снова упомянул о роли Катара иКоролевства Саудовская Аравия в эскалации террора и насилия встране.

Время и место проведения конференции говорили сами за себя.Уровень террористической активности в Ираке – один из самыхвысоких в мире. «Аль-Каида» наступает по всем фронтам. Самаиракская столица уже фактически пребывает на осадном положе-нии. Несмотря на беспрецедентные меры безопасности, принятыевластями по случаю конференции, во второй день ее проведениянедалеко от здания Контртеррористической службы Ирака, гдепроходило заседание высокопоставленных представителей анти-

273

террористических служб различных стран, прогремели два мощныхвзрыва.

Очевидно, что террористическая угроза является главным пре-пятствием для урегулирования тяжелейшего внутригосударствен-ного кризиса, из которого Нури Аль–Малики судорожно пытаетсянайти выход. Между тем большой интерес представляет вопросидентификации самого феномена ИГИЛ как исторического и поли-тического явления.

Возникнув и получив значительное развитие на территорииИрака, ИГИЛ, тем не менее, не является иракским созданием посвоей сути и по своему происхождению – в отличие от других ло-кальных политических движений и сил. Фактически ИГИЛ – эточасть глобальной террористической сетевой организации, котораянаравне с другими ведет завоевательную войну на Ближнем Восто-ке. И захват части иракской территории можно в этой связи харак-теризовать как оккупацию Ирака со стороны этой глобальной силы.Приходится констатировать, что свою программу-минимум по соз-данию исламистского государства джихадисты каким-то немысли-мым образом практически реализовали, в отличие от тех же США,потерпевших явную неудачу на поприще построения демократиче-ского государства в Ираке. Уникальность ситуации состоит и втом, что ИГИЛ как глобальная террористическая сетевая структурасмогла организовать для своих боевиков своего рода «миграцион-ный коридор» в Ирак и создать на его территории чужеродную по-литическую силу, посредством которой она стала осуществлятьвоенно-террористическую экспансию и захват страны.

Что касается идеологической и конфессиональной идентифи-кации группировки, то она, несомненно, является чужеродной длябольшинства иракских арабов, как суннитов, так и шиитов, кото-рые отвергают исламистские радикальные идеологемы халифата,такфира и джихада и по-прежнему мыслят категориями предвоен-ного времени, мечтая о едином и неделимом Ираке. Так, например,иракцы-шииты, в отличие от шиитов-иранцев, отвергают политико-правовую доктрину Вилаят аль-факих, подразумевающую, чтополномочия шиитского богослова-законоведа распространяются навсе общественные и социальные сферы. Они выступают противсмешения ислама и политики, отрицая легитимность создания ис-

274

ламского государства. Среди суннитской части населения Иракабольшое распространение получил суфизм накшбандийского тол-ка, который в категоричной форме отрицает радикализм джихади-стов. Большая часть суннитских племен провинции Аль-Анбар,хранящих приверженность традиционным ценностям классическо-го ислама, выступила против джихадистов, считая их «апостоламисатаны».

В этой связи обращает на себя внимание «Открытое письмоисламских ученых главарю ИГИЛ». Его авторы – сто двадцатьшесть самых авторитетных ученых исламского мира – вынеслиправовое заключение (фетву) относительно легитимности группи-ровки, провозгласившей себя «Исламским государством Ирака иЛеванта» (ИГИЛ). Опираясь на Коран, Сунну, а также другие пра-вовые источники, ученые аргументированно доказали, что все дей-ствия ИГИЛ, начиная от создания группировки, ее призыва к пере-селению и кончая жестокостью и публичными казнями, в корнепротиворечат исламу1.

Одна из ключевых проблем, связанная с расширением влияниягруппировки ИГИЛ в Ираке – это произошедшая в период второгопрезидентского срока Барака Обамы эволюция американской стра-тегии в отношении ИГИЛ. Если раньше Вашингтон выступал заполное уничтожение группировки, то теперь американцы предла-гают вести борьбу с ИГИЛ силами суннитских стран, перекинутьбремя борьбы с джихадистами на плечи многонациональных сил.Подобные перепады в американской политике, направленной наборьбу с международным терроризмом, вполне вписываются в«геополитический нигилизм» идеологов неоконсерватизма, превра-тившись в технологию контроля и управления постиракским про-странством в стиле «балканизации» югославского пространства.

Показательны и отношения США с иракским племенем Ду-лайм – одним из самых крупных и влиятельных племен Анбар, воз-высившемся во времена правления партии БААС. ПредставителиДулайм занимали высокие посты в баасистской вертикали, стано-вились высокопоставленными военными. После 2003 г. Дулаймстало ближайшим союзником США, с которыми еще в 2005–

1 URL: http://www.lettertobaghdadi.com.

275

2006 гг. оно заключило соответствующие соглашения, в том числео борьбе с ИГИЛ. Так представитель племени – Садун Аль-Дулайми – долгое время занимал пост министра обороны Ирака вновой администрации. Племя одним из первых в провинции вы-ступило против ИГИЛ, а затем мобилизовало на борьбу с ним иостальные племена. Именно Дулайм стояло у истоков создания ан-тиджихадистского союза суннитских племен Аль-Анбар.

Дулайм, однако, часто обвиняют в сотрудничестве с ИГИЛ.Эта проблема возникает в связи с участием бывших военных баа-систов в управлении группировкой, а также с переходом предста-вителей некоторых кланов племени Дулайм на сторону ислами-стов. В ответ на подобные обвинения теперешний молодой лидерплемени Дулайм шейх Хатем Али Сулейман заявил, что племя по-ка не сотрудничает с группировкой ИГИЛ и соблюдает нейтрали-тет. Сулейман в то же время не исключил возможности поддержкиджихадистов в случае, если правительство в Багдаде не изменитсвою политику, тем более что это правительство представляет, помнению шейха, куда большую угрозу племенам провинции, нежелиИГИЛ1. Примечательно, что эта позиция в чем-то совпадает с по-зицией Вашингтона, который в последнее время резко дистанциро-вался от официального Багдада и развернул даже кампанию по«дисквалификации антидемократического шиитского режима», об-виненного американской администрацией в притеснении суннитов.

Не вызывает сомнения тот факт, что «Аль-Каида» способство-вала дестабилизации и дезинтеграции страны. Десять лет тому на-зад эмиссар «Аль-Каиды» Абу Мусаб Аз-Заркави впервые объявило намерении создать на территории Ирака исламистское государст-во. Для успешной реализации этого проекта лидеры «Аль-Каиды»поставили своей первичной задачей в Ираке разжечь конфликт ме-жду суннитской и шиитской общинами страны. С одной стороны,было совершено огромное количество терактов в шиитских про-винциях и городах, для того чтобы настроить шиитов против сун-

1 Anbar Tribal Leader: Maliki Is ‘More Dangerous’ Than ISIS. URL:http://rudaw.net/english/interview/06072014;US shuns tribal leaders who claim to have infiltrated IS // http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2014/08/us-shun-iraq-tribal-leaders-sunni-isis-spies.html.

нитов и вызвать ответную реакцию. С другой стороны, «Аль-Каида» начала завоевательную экспансию по отчуждению суннит-ских провинций страны с целью создания исламского государства.

Эта тактика принесла свои плоды. Террор пришлых джихади-стов, которых власти тоже называли «суннитами», способствовалтому, что большая часть коренного суннитского населения Иракаоказалась фактически вне закона, стала подвергаться массовым ре-прессиям и была лишена поддержки со стороны шиитского прави-тельства. В свою очередь репрессии привели к антиправительст-венным выступлениям суннитов. Лишенные правительственнойподдержки и помощи, суннитские провинции стали легкой добы-чей исламистов. В результате за десять лет исламисты полностьюсмогли захватить Аль-Анбар – самую большую суннитскую про-винцию Ирака, равную по площади 1/3 территории страны.

Кризис управления, разъединение общества и эскалация наси-лия – вот характерные черты современного иракского политиче-ского процесса. После того как в ответ на ряд обращений НуриАль-Малики за помощью к США последние заняли позицию ни вочто не вмешивающегося беспристрастного арбитра, привлечь вни-мание мирового сообщества к проблеме исламистского террораявляется последней и единственной возможностью Багдада спастисвой режим от полного краха.

277

Глава 10

РЕВОЛЮЦИЯ И КОНФЛИКТ В ЙЕМЕНЕ

Специфика йеменского кризиса вытекает из соединения егособственного богатого культурного и исторического наследия, бук-вально сотканного из противоречий, с новыми ближневосточнымиреалиями, возникшими в связи с глобальной перестройкой системымеждународных отношений. На территории современного Йеменарасположен самый древний цивилизационный ареал Аравии, в ко-тором еще в доисторическое время сложились высокоразвитые длясвоей эпохи царства. В Европе за ним прочно закрепилось название«Arabia Felix» – счастливая Аравия! След той далекой цивилизациипредставлен отнюдь не только впечатляющими памятниками древ-ней материальной культуры, вызывающими гордость населениястраны за свое прошлое, но и многими фактами социальной дейст-вительности, живыми свидетелями тех далеких эпох. С другой сто-роны, современная Йеменская Республика входит в группу самыхмолодых государств планеты. Она появилась на карте только в1990 г. в результате добровольного объединения двух независимыхи политически разнородных государств – Йеменской АрабскойРеспублики (ЙАР) и Народно-Демократической Республики Йемен(НДРЙ). Она лидирует по темпам демографического роста средиарабских стран и в то же время замыкает этот список по уровнюдоходов на душу населения. Революционные потрясения в Йемене,начавшиеся в феврале 2011 г., оживили клубок застарелых внут-ренних проблем, вызвав озабоченность мирового сообщества со-хранением целостности молодого йеменского государства и на-дежности системы региональной безопасности. За три с лишнимгода, прошедшие после введения международного плана урегули-рования йеменского кризиса с целью предотвращения войны и рас-пада, ситуация в Йемене существенно изменилась, но осталась не-предсказуемой. Отмеченная специфика течения кризиса и особен-ности его урегулирования за 2011–2014 гг. не смогли найти полно-ценного комплексного решения йеменским проблемам, но открыли

278

двери для диалога и помогли отодвинуть угрозу тотальной граж-данской войны по типу Ирака или Ливии, где имело место внешнеевмешательство.

Традиционные факторы конфликтогенности

Еще в середине XX в. социальные структуры Йемена пред-ставляли собой сплав архаики с мощным культурным воздействиемислама, придавшим им самобытную, не имеющую прямых анало-гов в других арабских обществах конструкцию. Она имела сходст-во с кастовой системой, в основе которой лежало сочетание этно-культурных и социальных критериев дифференциации населения1.Принадлежность к иерархическим стратам с выраженными социо-культурными особенностями закреплялась за индивидами по фактурождения. Эта система создавала идеальный фундамент для прида-ния траектории процессу политогенеза и формам государственно-сти рецидивного вида, всякий раз создавая препятствия для его пе-рехода из потестарной фазы развития на более зрелые уровни.

Эпоха бурных преобразований данного региона, начавшаясяреволюциями 1960-х годов, знаменовалась его вступлением в ста-дию модернизации, испытавшей сильное концептуальное влияниесо стороны насеризма. Перспектива сближения независимых араб-ских государств и их грядущего объединения входила в стандарт-ный набор установок националистических режимов. Это относи-лось и к политике правящих сил в двух йеменских республикан-ских государствах – НДРЙ и ЙАР. Избрав для себя полярно проти-воположные ориентиры развития и трудно совместимые идеологи-ческие системы, они, тем не менее, периодически переходили отвражды к заявлениям о подготовке к объединению и даже пред-приняли ряд практических шагов в этом направлении. Механизмтрансформации этого идеализированного плана в реальное дейст-вие еще хранит в себе немало тайн, лежащих в сфере социальной

1 См. подробнее: Родионов М. А. Демократический Йемен: проблемы этническойконсолидации. В сборнике: Этнокультурные процессы в странах ЗарубежнойАзии ХХ век. М., 1991. С. 28–54.

279

психологии. Но переход от признания диаметральных различий вобщественных и политических системах двух стран, а также идео-логической несовместимости правящих партий к осознанию пер-вичности этнокультурной близости их населения и объединениюпроизошел так стремительно, что казался естественным актом.Весь процесс переговоров занял менее полугода: с декабря 1989 г.по май 1990 г. На принятие этого судьбоносного решения несо-мненно повлияли два события: развал мировой системы социализ-ма и СССР на рубеже 1990-х гоов, лишивший власти НДРЙ глав-ной внешней опоры, а также виртуозная игра президента ЙАР АлиАбдаллаха Салеха, своевременно «вбросившего» идею немедлен-ного объединения правящим элитам НДРЙ. Однако не меньшуюроль сыграла и привычка иметь дело с разделенным по множест-венным параметрам социумом, создававшим в обоих государствахплюралистическую среду.

Текущий общественно-политический кризис в Йемене отлича-ется небывалой глубиной и многообразием прежде всего по причи-не напластования незавершенных процессов этно- и политогенеза вобеих частях страны – на Севере и на Юге, неравномерности мо-дернизации в разных регионах республики и в поляризованной ре-акции общества на вызовы эпохи глобализации. В его течении бес-прецедентно высокую роль играют социокультурные факторы, вы-ступающие в самых разнообразных по форме и влиянию на течениекризиса проявлениях. Сопутствующие кризису события говорят,что продвижение к искомому экономическому благополучию ивосстановлению давно подорванной политической стабильностилежит через борьбу за утверждение некой новой формулы иден-тичности, сплетенной из архаичных, модернистских, религиозныхи светских элементов формирующегося этноса.

Заметное влияние на ход кризиса оказывает религиозный фак-тор. В объединенном Йемене он с самого начала занял центральноеместо в системе политических отношений по оси Север – Юг. Неслучайно лидеры массового общественно-политического движенияюжан («Хирака»), среди которых осталось немало высших функ-ционеров Йеменской Социалистической партии (ЙСП), правившейв НДРЙ, увидели в растущем влиянии исламистов на Юге (преждевсего – «Аль Каиды»), как и в возвращении из вынужденной ссыл-

280

ки ретроградных сил (потомков свергнутых в 1967 г. элит) одно изглавных проявлений целенаправленной «оккупационной» полити-ки Севера, направленной на лишение южан сформировавшейся загоды НДРЙ отличной от («отсталого») Севера («прогрессивной»,совместимой с задачами модернизации) идентичности.

Не менее разрушительное влияние оказала прозелитская идео-логия ваххабизма, насаждавшаяся при поддержке государства с1970 г. в ЙАР также и на общество Севера. В ходе саадских войн2004–2010 гг. там зародился очаг салафито-зейдитского сектант-ского конфликта, который в ходе текущего общеполитическогокризиса в Йемене занял едва ли не центральное положение.

В качестве инструмента анализа современных конфликтов Йе-мена автор использовал следующую схему, поделив конфликты натри типологические группы:

– базисные (первичные, простые), подразделяющиеся, в своюочередь, на конфликты, имеющие корни в социальной и этниче-ской специфике данной общности; конфликты, вытекающие из ис-торико-культурных свойств социума (религиозные, региональные ит.п. различия); конфликты, связанные с политогенезом (властнымиотношениями) в обществе;

– комплексные (комбинация нескольких базисных конфлик-тов), являющиеся наиболее распространенным типом эндогенныхконфликтов в Йемене;

– производные, связанные с реакцией общества на внешниевызовы (экзогенные факторы), включая политические амбиции ре-гиональных и глобальных супердержав.

Повышенное внимание к конфликтогенным факторам, лежа-щим своими корнями в социальной и этнической специфике насе-ления, объясняется выраженным дуализмом йеменского социума,разделенного на два дихотомичных этнокультурных компонента –хадар (людей «цивилизованных», членов городских общин) и бадву(людей первородной культуры). Этнокультурная категория бадвупредставлена множеством племен (габаил), придерживающихсяэкзогамии и населяющих йеменский ареал с незапамятных времен.

Задача интеграции племен в государство всегда представлялатрудноразрешимую политическую задачу для носителя власти из-за конфликта суверенитетов, на которые претендуют субъекты этих

281

отношений, исходя из собственных сущностных свойств. Властьдолжна была делать непростой выбор между признанием суверени-тета племен, предписанного в их правовых нормах тысячелетнейдавности, и готовностью идти на конфликт с ними, добиваясь уста-новления собственного суверенитета на всей территории своих го-сударств. Выбор стратегии из этого диапазона всегда оказывал су-щественное влияние на здоровье общества и уровень конфликтно-сти в нем. Сложность задачи заключалась не только в исключи-тельно инерционных обычаях племен и стиле их жизни, но и в со-стоянии системы государственного управления, а также матери-альном благополучии общества.

Йеменский ареал дал образцы четырех моделей решения этойпроблемы: а) потестарное государство (дауля) во главе с правите-лем (эмиром, султаном и т.п.), которое устанавливало с племенамиотношения патрон-клиент на основе реципрокации (обмена услу-гами); б) монархия – Йеменское мутаваккилийское королевство,которое пыталось превратить племена в «рядовых» подданных су-верена (раыйя), не посягая на их обычаи и культурную идентич-ность; в) салехо-ахмаровская модель, сложившаяся в ЙАР в 1980 г.,которая пыталась решить противоречия путем кооптации шейховплемен во властный и бюрократический аппарат, перенеся обычаиплемен на механизм управления обществом; и г) революционноегосударство НДРЙ, строившее политику на теории классовойборьбы, в которой вожди племен рисовались во враждебном ключе(как класс феодалов1), а сами племена – как архаичный пережитокпрошлого. У каждого образца были свои достоинства и недостатки,но переживаемый Йеменом текущий кризис вызван преимущест-венно кризисом салехо-ахмаровской модели государства, чертыкоторой будут последовательно раскрываться ниже.

Племена сохраняют все признаки особого, существующего пособственным правилам гетерогенного организма, несмотря намощное модернизирующее воздействие таких факторов как мощ-

1 Неправомерность причисления племен к атрибутам феодализма, а вождей – кфеодалам особенно очевидна для исследователей, изучающих арабские страныюга Аравии, но это не мешало идеологам ультралевых реформ применять такиекатегории в 1970-е годы в НДРЙ.

282

ное развитие рыночных отношений, школьного и высшего образо-вания, средств коммуникаций, несравненно возросшей социальноймобильности, интенсивных внешних и внутренних трудовых ми-граций и государственной политики. Резистентность племен квнешним деформирующим воздействиям коренится в социокуль-турной составляющей габвали – племенном укладе, чей возрастнасчитывает тысячи лет, которому они сохранили в той или иноймере приверженность не только ментально, но и в повседневнойпрактике. Члены племен гордятся, например, тем, что придержи-ваются принципа полного равноправия всех габили (мужчин), неза-висимо от социального положения и статуса. Они считают классо-вое и социальное расслоение среди хадар признаком недостаткагордости (карама) у «горожан». Габили носят оружие в качествесимвола своего достоинства и независимости. Они называют хадар«слабаками» (дуафа`), а те, в свою очередь, не жалуют габили, счи-тая их гордецами и невеждами (джахиль). Соперничество междухадар и бадву за политическое доминирование в локальных сооб-ществах, постоянно менявших свои границы на территории йемен-ского ареала, является вековым проявлением нескончаемого этно-культурного противоборства этих объединенных общностью судеби процессом воспроизводства жизненных благ фундаментальныхсоциальных категорий южноаравийского общества.

Но все же главным источником конфликтов в этой стране все-гда были коллизии между самими племенами и их коалициями. Наэту особенность следует обратить особое внимание в т.ч. при ана-лизе современных йеменских конфликтов, многие из которых под-держиваются логикой соперничества и игрой на противоречиях вэтой сфере общественных отношений. Для изучения механизмаактивации фактора племен в современной политике достаточновзглянуть на специфику племен, содержащуюся в укладе жизни, ихсоциокультурных особенностях и экологии среды обитания.

Каждое племя йеменского ареала независимо от размера(от нескольких домохозяйств до десятков родовых ветвей) имеетоднотипную организационную структуру во главе с вождем (шейх,мугаддам). Крупные племена, состоящие из нескольких родов(бейт, мн. – буйют), создают еще и совет старейшин (уггаль).Крупные племенные объединения Йемена образуют конфедерации,

283

которые состоят из одного и более миллиона человек каждая. Поч-ти 100% йеменских племен ведут оседлый образ жизни и имеютчеткую привязку к своим вековым владениям – племенным терри-ториям. Историческое сердце Йемена расположено в Джебеле, го-ристой местности северной части страны, где племена составляютльвиную долю населения, формируя на своих землях собственныепорядки. Этот регион представляет типичный образчик как раз тогослучая, когда институтам посредничества веками принадлежаламаксимальная регулирующая роль в жизни локальных сообществ.Не случайно именно охваченный племенными конфликтами Дже-бель стал вотчиной зейдитского имамата в IX в., в основу которогобыла положена оригинальная модель регулирования отношенийвнутри разобщенного на племена и городские общины социума спомощью религиозных элит и древних обычаев.

Наиболее значимыми племенными конфедерациями Джебеляявляются хашед, бакиль (они входят в группу сабейских племенсаба) и хаулян (из племен химьяр). Все они проживают на террито-рии нескольких провинций, начиная от окрестностей Саны и далее,расширяясь к северу – до границы с Королевством СаудовскаяАравия (КСА). Племена хашед и бакиль, будучи самыми многочис-ленными и воинственными, традиционно соперничали друг с дру-гом за право первенства. Племена хаулян составляли опору зейдит-ских имамов. Ведущие племенные конфедерации Йемена обычноизбирают одного или нескольких верховных вождей (шейх аль-шуйюх). Их авторитет в наше время зависит не только от знатностирода и личной харизмы вождя, из которых складывается престиж(хейба) любого шейха, но и от политического веса, измеряемого ихвлиянием на бюрократический аппарат. Конкуренция между вер-ховными шейхами за обладание доминантным положением в госу-дарственных структурах создает одну из скрытых пружин внутри-политических конфликтов в Йемене.

В то же время лояльность племен верховным шейхам относит-ся к одной из самых подвижных переменных в условиях Йемена,где эти шейхи давно по совместительству выступают лидерамипартий, председателями парламентов и неформальных объедине-ний, выходящих за пределы данных племенных конфедераций.Даже в прошлом, когда верховные шейхи не имели всех этих но-

284

вых атрибутов влияния, действовал обычай признания права любо-го «нижестоящего» шейха делать свой выбор самостоятельно, со-образуясь с прагматическими выгодами своего племени. Этот ню-анс имеет прямое отношение к быстрым и непредсказуемым изме-нениям баланса политических сил на внутренней сцене, что широ-ко используется в политической игре современного Йемена.

Институт вождя находится в центре племенного уклада – габ-вали. В классической традиции титул шейха давал его обладателюпочет и защиту, но не сулил явных материальных преимуществ пе-ред соплеменниками. Титул служил выражением признания высо-ких моральных качеств данного индивида и свидетельством егоопыта в решении насущных проблем, касавшихся всего племени вцелом. За последние десятилетия ситуация в этой сфере претерпеласерьезные деформации. Многие шейхи превратились в крупныхполитиков и бизнесменов олигархического типа. Они оказалисьоторванными от своих племен и давно утратили ту силу личногоавторитета, которая была необходима для эффективного управле-ния племенами. Вместе с этим из отношений рядовых габили сшейхом ушел и чрезвычайно важный для поддержания этой средыэгалитаризм. Очень часто обладатели титула шейха становилисьноминальными вождями, делегирующими свои функции в племе-нах доверенным лицам, не обладающим должным статусом в сис-теме урфа – неписанном своде правовых норм и этики племен.Можно с большой уверенностью прогнозировать образование но-вого типа конфликтов внутри племен, вызванных этим институ-циональным дуализмом.

Решение задачи сосуществования племен с властью правителячерез посреднические институты представляло вековую универ-сальную практику во всех традиционных даулях йеменского ареала,что и нашло выражение в выделении особых страт в обществе –сада и кади (машаих на юге), в которых были сконцентрированыэти функции. Эти элитарные страты обладали монопольным пра-вом на верховенство в религиозной сфере и повсеместно являлисьносителями привилегированного статуса, отличающего их от всехпрочих страт и слоев общества. Тот факт, что их могущество небазировалось на лояльности светскому правителю, а вытекало изих собственного статуса, сопряженного с духовным лидерством,

285

признаваемым и хадар и бадву, ставил аристократический слойэтих элит де-факто на высшую ступень социальной (и властной)пирамиды.

По-настоящему решительный шаг в сторону модернизации от-ношений между государством и племенами открыли республикан-ские преобразования, проводившиеся по-своему властями двух не-зависимых йеменских государств – НДРЙ и ЙАР. Власти НДРЙобъявили об упразднении традиционной стратификации и подверг-ли вождей племен (называемых на юге мукаддамами) репрессиям,вынудив многих покинуть пределы страны. К концу 1970-х годовзадача частичной детрибализации в НДРЙ в плане создания меха-низма адаптации рядовых габили к свершившимся общественнымпеременам через систему образования и расширение социальноймобильности габаил (в том числе путем легализации внешней тру-довой миграции) была решена настолько, что имевшиеся очаги со-противления со стороны племен исчезли. Южные племена сохра-няли все обычаи, необходимые для регуляции отношений внутриплемени, опираясь на советы старейшин, подменившие собой ин-ститут вождя. В политической системе НДРЙ, основанной на сове-тах, это только поощрялось. Зато сферы межплеменных отношенийи, разумеется, отношений племен с органами власти жестко регу-лировались государственной судебной системой и высшими пар-тийными чиновниками. Габили составляли главный резерв для по-полнения рядов армии, полиции и спецслужб, а также местных ад-министративных органов управления НДРЙ. Главной политиче-ской проблемой НДРЙ оказался, в итоге, не трибализм, а региона-лизм – борьба локальных элит за контроль в высших эшелонах вла-сти, включая Политбюро ЙСП. В 1986 г. он вылился в кровавыйконфликт, ускоривший политический кризис НДРЙ, основанной напринципах адаптированной концепции «научного социализма».Конкуренция между элитами Запада (Адена) и Востока (Хадрамау-та) в южной части Йемена и сегодня составляет существеннуюпроблему для «Мирного Движения Юга» (МДЮ или «Хирака»),провозгласившего своей целью восстановление независимости Югакак единого целого (пусть и с последующей федерализацией).

Совершенно иначе проблема отношений государства с племе-нами решалась в существенно более трибализированном обществе

286

ЙАР (где доля габаил составляла свыше 60% населения, а зейдит-ские племена Джебеля исторически доминировали политически всистеме имамата). В период правления президента Али АбдаллахаСалеха в социальной политике, ориентированной на модернизациюобщественных отношений и применявшейся его предшественника-ми, наметился заметный откат. Хронические коллизии между егопредшественниками, президентами-выходцами из армейской сре-ды, и противостоявшей им исламистско-племенной коалицией,группировавшейся вокруг шейха Абдаллаха аль-Ахмара, побудилиСалеха искать альтернативные модели взаимодействия с ней. Этиколлизии вращались вокруг дихотомии национализма (насеровско-го толка) и исламизма. Поиск привел к складыванию в начале 80-хгодов в ЙАР симбиозной модели государства, которую справедли-во называть «салехо-ахмаровской», поскольку ее главным архитек-тором был скорее шейх Абдаллах аль-Ахмар, верховный вождь мо-гущественной конфедерации племен хашед, в которую входит иплемя президента Салеха – санхан. В ней было реализовано сгла-живание идейно-политических противоречий между объективномощными противостоящими друг другу общественными коали-циями, претендовавшими на власть в ЙАР, посредством дрейфарежима в сторону трибализма, что на практике означало подчине-ние секуляризма исламизму. Неотрибализм становился фактиче-ским фундаментом для республиканского фасада государства(стремившегося совместить опору на армию с созданием внутринее лояльного ядра, основанного на патримониальных узах). Современем эта система пронизала все органы государства, оказавше-гося разделенным на зоны влияния между конкурирующими пле-менными группировками, интегрированными в ведущие партиистраны.

Такие базисные элементы как габваля (проекция норм обычно-го права племен – урфа, на государственное строительство), махсу-бийя (формирование патримониальных структур в составе бюро-кратии, лояльных племенным группировкам) и мухасаса (долевойраздел государственного аппарата между этими патримониальны-ми структурами) составили вторую (и главную) сторону салехо-ахмаровской модели.

287

Она же была воспроизведена после поражения южан в граж-данской войне 1994 г. в объединенном Йемене, обретя в условияхмногопартийности дополнительный источник рисков. Основнойфункцией парламентских выборов с этих пор стало определениедолей участия в разделе властных институтов между группировка-ми по результатам подсчета голосов. Это обстоятельство проливаетсвет на причины превращения вопроса об изменении избиратель-ного законодательства (с мажоритарного на пропорциональное) вкамень преткновения в отношениях между партией власти и бло-ком оппозиционных партий «Муштарак» в 2009 г. Наступившийпарламентский кризис, позволивший президенту Салеху сохранятьконтроль над избранным в 2003 г. не переизбранным в положенныйсрок парламентом, отчасти и запустил механизм раскручиванияйеменской революции.

Однако концепция гармонизации государства и племен, поло-женная в основу салехо-ахмаровской модели государства, оказа-лась недолговечной. Кооптации во властные структуры шейхов бы-ло недостаточно для достижения лояльности их племен целиком.Шейхи, получившие доступ к властным рычагам, по понятнымпричинам не могли стать каналом перераспределения обществен-ных благ исключительно в интересах ожидавших именно этого со-племенников. Изменились целевые установки шейхов. Вместо тра-диционной концентрации на заботах и интересах племени, уста-новленных нормами урфа и заданных постоянно меняющимисяусловиями жизни, их политическая энергия трансформировалась вформирование стратегий на экспансию в – сферу большой полити-ки и аккумуляции личных богатств. При этом интересы племенподменялись партийными задачами, делая племена пешками в чу-жой игре. Каждый из двух кланов правящего в ЙАР тандема (кланпрезидента Салеха, базирующейся на его племени санхан, и кланшейха Абдаллаха аль-Ахмар) возглавил одновременно и ведущиепартии страны – «Всеобщий Национальный Конгресс» (ВНК) иисламское объединение «Ислах» (Реформа). Их сплоченность под-креплялась принадлежностью к одной и той же конфедерации пле-мен хашед.

Раскол в правящих элитах, нараставший в период 1997–2007 гг. (между огорчившими «Ислах» результатами парламент-

288

ских выборов и кончиной шейха Абдаллаха аль-Ахмара), сместилвесь вектор государственной политики в сторону отработки изо-щренных методов нейтрализации главных конкурентов режимачерез поддержку оппозиционных им структур. Для этого широкоиспользовалась система махсубийи (патронажа) и частая перета-совка фаворитов. Подобная политика привела к резкому увеличе-нию числа очагов конфликтов, как на периферии, так и в органахгосударственного управления в центре. Наиболее яркими примера-ми ее деструктивного воздействия стали размежевание в племенаххашед на сторонников президента и последователей клана шейхааль-Ахмар, а также нагнетание сектантской напряженности в се-верной провинции Саада путем попеременного переноса поддерж-ки государства с «Ислаха» (продвигавшего интересы прозелитско-го политизированного салафизма) на лидеров движения зейдитско-го возрождения и обратно. Итогом прогрессирующего ослаблениясалехо-ахмаровской модели государства было повсеместное обра-зование правового вакуума, заполнявшегося на периферии сурро-гатом традиционных институтов регуляции (основанных на урфе) исиловых методах решения проблем структурами, подчиненныминепосредственно президенту Салеху.

Политика целенаправленного повышения роли племенныхэлит имела выраженную социальную направленность на вытесне-ние всех традиционных страт религиозной аристократии из систе-мы отношений, связанных с племенами. Однако – не для ростасветского элемента управления со стороны государства, а для за-мещения их новыми улемами салафитской школы, выходцами изсреды габили, прошедшими обучение в салафитских учебных цен-трах, контролируемых «Ислахом». Удар направлялся главным об-разом против кланов сада1 и косвенно – против доминирующих вЙемене школ ислама (шафиизма суннитской ветви и зейдизма –шиитской). Эта политика включала два основных компонента.Первый состоял в направлении амбиций автохтонных габили про-

1 Сада – потомки Пророка через его дочь Фатиму и двоюродного брата и зятя ос-нователя ислама – Али бин Аби Талеба.

289

тив пришлых и этнически отличных от них сада1. Второй инстру-мент республиканские власти создавали сами, используя импорти-рованные идеологии, подрывавшие фундамент религиозного мо-гущества этих кланов.

Можно в связи с этим отметить, что республиканские властикак Севера, так и Юга, действуя независимо друг от друга, прибе-гали к импортным идеологиям ради лишения могущества традици-онных исламских элит. Только в НДРЙ для этого использоваласьидеология атеизма и политика секуляризма, а в ЙАР – прозелитизмваххабитского толка. Причем в обоих случаях прослеживается чет-кая связь характера импортированных идеологических систем свнешнеполитической ориентацией правивших в них режимов.

Группе конфликтогенных факторов производного типа, свя-занных с воздействием экзогенных импульсов на социум, принад-лежит особо важное место в современном Йемене. Их роль посто-янно возрастала с началом первой декады третьего тысячелетия всвязи со вступлением Йемена в глобальную антитеррористическуюкампанию под эгидой США в 2001 г. и особенно в связи с введени-ем в действие международного плана мирного урегулированиякризиса под названием Инициатива ССАГПЗ в разгар йеменскойреволюции 2011 г. Самым ярким примером конфликтов такого ти-па является, пожалуй, сектантский салафито-зейдитский конфликт.Неожиданно для КСА и США (ведущих кураторов урегулирова-ния) верх в нем стал одерживать один из политических аутсайдеровпроцесса – зейдитское движение сопротивления «Ансаруллах», чьевозвышение было нелегко спрогнозировать.

Корни салафито-зейдитского конфликта

Абсолютное большинство (свыше 95%) населения Йемена донедавнего времени было представлено двумя исламскими община-

1 Статусное соперничество между габили (потомками южных арабов – араб аль-ариба или «кахтанидами») и сада (потомками северной ветви арабов – арабмуст`араба или «аднанидами») имело глубокие корни, хотя протекало обычнолатентно.

290

ми – шафиитской (более 65%) и зейдитской (около 30% населе-ния)1. Долю активных салафитов, росшую достаточно быстро вобеих частях Йемена с 1970-х годов, по разным причинам труднодостоверно оценить. Но все же, по экспертным оценкам, подав-ляющая часть населения все еще привержена своим традиционнымшколам ислама.

Зейдитская община до предпринятых в ЙАР реформ, связан-ных с развитием сети салафитских колледжей, охватывала все на-селение Джебеля, включая три крупнейшие племенные конфедера-ции этой части страны – хашед, бакиль и хаулян. Несмотря на бли-зость к шафиизму, входящему в суннитскую ветвь ислама, зейдизмклассифицируется как самая умеренная школа шиитской ветви2.Шафииты и зейдиты Севера сосуществовали вполне мирно не-сколько веков. Численное превосходство шафиитов над зейдитамине помешало королю Яхье Хамидуддину приступить к основанию в1918 г. Йеменского мутаваккилийского королевства, в которое во-шли шафиитские районы Севера (Нижний Йемен, Мариб и Тиха-ма). Это случилось благодаря признанию заслуг имама в борьбепротив османских колонизаторов на рубеже XIX–XX вв. Шафиитытакже составляли почти 100% населения Юга (территории бывшейНДРЙ, входившей до 1967 г. в Британскую сферу влияния). Следу-ет отметить, что суннитская часть населения Йемена традиционнонаходилась под сильным влиянием суфийских завий (школ) и ис-пытывала недоверие к учению ваххабизма, распространенного вКСА. Ваххабизм воспринимался большинством йеменского насе-ления как враждебное учение, в том числе в силу хранившихся висторической памяти народа воспоминаний о разрушительных за-воевательных набегах ваххабитов в начале XIX в., а также от оби-ды, нанесенной саудитами при отчуждении территорий Асира,Джизана и Наджрана в 1934 г., населенных этническими йеменца-ми.

1 В 2013 г. население Йемена оценивалось примерно в 24–25 млн человек, из кото-рых примерно четверть проживала на юге, в границах бывшей НДРЙ. См.: TheDemographic Profile of Yemen. URL:http://www.escwa.un.org/popin/members/yemen.pdf.2 Родионов М. А. Ислам классический. СПб., 2004. С. 74.

291

Есть несколько причин роста влияния ваххабизма в Йемене,начиная с последней трети XX в. Одна из них кроется в религиоз-но-политической сфере и связана с гражданской войной в ЙАР(1962–1970 гг.). Несмотря на акт примирения роялистов с респуб-ликанцами, которым и досталась власть, зейдитские племена, сра-жавшиеся на стороне свергнутого имама, остались под подозрени-ем нового режима. Большинство из них концентрировалось в про-винции Саада, вотчине йеменского зейдизма. Источником гипоте-тических угроз служила политическая доктрина ортодоксальногозейдизма (именуемого хадавизмом, в честь первого зейдитскогоимама Йемена Яхьи Хусейна аль-Расси, правившего с 897 по 911 г.под именем имама Хади иля аль-Хакк – «Пастыря, ведущего к ис-тине»1). Согласно этому учению, имам (религиозный и политиче-ский лидер общины) должен был принадлежать к страте хашими-тов (сада) и соответствовать определенному набору критериев.Полагалось подбирать подходящую кандидатуру всякий раз зановос участием исламских элит и племен. При этом в обязанность пле-мен входило с оружием в руках по призыву своего кандидата вимамы (да`и) восставать против неправедного правителя-узурпатора (такое восстание именовалось хурудж). В XVIII в. прикасимидских имамах, периодически расширявших территориюсвоего правления на суннитские районы, появился запрос на даль-нейшее сближение зейдизма с суннизмом шафиитской школы, тре-бовавшим гораздо большей покорности верующих к правителям.Одна из целей касимидов состояла в легитимации династическойпередачи власти имама и осуждении хуруджа2.

Этот опыт оказался востребован президентом ЙАР, кади Абду-рахманом аль-Ирьяни (1968–1974 гг.), выведшим страну из граж-данской войны за счет компромисса с мощным исламистско-племенным блоком шейха Абадаллаха аль-Ахмара. В его основе

1 Salmoni B. A. Regime and periphery in Northern Yemen: the Huthi phenomenon.P. 65. URL:http://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/monographs/2010/RAND_MG962.pdf.2 Bernard H. Rebellion, migration or consultative democracy? The Zaydis and theirdetractors in Yemen // Leveau R., Mermier F. et Steinbach U., eds. Le Yémen contempo-rain. Paris: 1999. P. 194.

292

лежало проведение религиозной реформы, направленной на «сун-низацию» зейдитов. Фундамент негласной реформы должно былосоставить учение йеменского улема рубежа XVIII–XIX вв. Мухам-мада аль-Шаукани, верховного судьи при нескольких последова-тельно сменявших друг друга имамах касимидской династии. Аме-риканский востоковед Б. Хайкель, посвятивший этому ученому це-лую книгу, считает его представителем салафитской школы1. Зада-ча должна была решаться осторожно, путем создания сети сала-фитских колледжей (маахид ыльмийя) при финансовой и методиче-ской поддержке КСА. Куратором начинания стал лично шейх Аб-даллах аль-Ахмар, получивший также почетный титул вождя всехплемен Йемена. На практике реформа вылилась в насаждение про-зелитского учения, близкого ваххабизму, отличавшегося от ученияаль-Шаукани радикализмом и крайней нетерпимостью ко всемпрочим признанным школам ислама (особенно – шиитским)2. От-сюда брала начало политика маргинализации зейдитских племенЙАР, сопровождавшаяся экономической и культурной дискрими-нацией районов их проживания (в провинциях Саада, Хаджа иДжоуф). С точки зрения ваххабитских проповедников, зейдизм яв-ляется еретическим учением, основанным на использовании пори-цаемых истинным исламом новшеств (бида)3.

Назревавший межобщинный салафито-зейдитский конфликтвышел наружу спустя несколько лет после создания в 1979 г. всердце йеменского зейдизма (в окрестностях города Саада, центраодноименной провинции) крупного международного салафитскогоучебного центра «Дар аль-Хадис». Автор фундаментального трудапо этнографии племен Разиха (области в провинции Саада) ШеллаВейр отмечала: «Все началось в середине 1980-х годов, когда пле-мена Разиха оказались охваченными сектантским конфликтом помере того, как активные и множившиеся численно адепты вахха-

1 Haykel B. Revival and reform in Islam: The legacy of of Muhammad al-Shawkani.Cambridge University Press, 2003. 978-0-521-52890-0.2 Haykel B. Rebellion, Migration. P. 196.3 Bruck vom G. Being a Zaydi in the absence of an Imam; Doctrinal revisions, religiousinstruction, and the re- Invention of ritual // Leveau R., Mermier F. et Steinbach U., eds.Le Yémen contemporain. P. 178.

293

бизма начали атаки на зейдитское большинcтво»1. Первыми на уг-розу полного стирания зейдитского культурного наследия отреаги-ровали улемы старой школы – сейид Маджуддин аль-Муаййиди(считавшийся высшим духовным авторитетом – марджаа, средизейдитских улемов) и его ученик – сейид Бадруддин аль-Хауси.В 1990 г. ими была учреждена партия «аль-Хакк» для защиты иреформирования зейдитского вероучения.

Лидеры партии занимались исключительно проблемой макси-мальной адаптации зейдитской доктрины к реалиям республикан-ского строя, чтобы преодолеть недоверие властей, а также редакти-рованием тех положений доктрины, которые плохо укладывались втренды. Речь шла, например, об отказе от постулата об обязатель-ной хашимитской принадлежности имама. Разочаровавшись затемв партии «аль-Хакк», не добившейся от властей смены курса, сейидБадруддин аль-Хауси вместе со своим старшим сыном Хусейномзанялся культурно-просветительской работой среди молодежи,почти утратившей к тому времени связь с зейдитской культурнойтрадицией. В 1995 г. сейид Хусейн возглавил молодежное движе-ние «Шабаб аль-Мумин» (ШМ – «Верующая молодежь»), будучиуже членом парламента. В 1997 г. президент Салех, вступивший вполосу трений с лидерами «Ислаха», выделил ему значительнуюфинансовую помощь. ШМ привлекало молодежь в свои ряды со-вмещением современных форм летнего отдыха в лагерях с заня-тиями религиозными дисциплинами и изучением родной истории.Многие методы работы движение заимствовало у салафитских ор-ганизаций.

Автор фундаментального исследования по истории феноменахаусизма Барак Салмони отмечает, что деятельность ШМ способ-ствовала социальной интеграции общины, расширяла кругозоручастников, укрепила контакты с их сверстниками в других про-винциях страны, прививала интерес молодежи к истории и культу-ре Йемена2. Выступая за единство и братство всех мусульман, учи-теля ШМ реагировали на обвинения ваххабитов ответными напад-

1 Weir Sh. A clash of Fundamentalisms (Wahhabism in Yemen). URL:http://www.merip.org/mer/mer204/clash-fundamentalisms.2 Ibid. P. 99.

294

ками, называя их «подлинными террористами, пришедшими изконкретных мечетей, школ и институтов для того, чтобы сеятьвражду и ненависть и навязывать свои взгляды молодым мусуль-манам…»1.

Сильное эмоциональное воздействие на лидера ШМ оказалаполитика США после терактов 11 сентября. В лекциях и пропове-дях (хутбах) сейида Хусейна зазвучал мотив осуждения тех араб-ских и исламских правителей, которые поспешили встать под зна-мена США в их глобальной антитеррористической кампании, снявс себя ответственность за устранение терроризма собственнымисилами в своих странах. Он считал борьбу с терроризмом первей-шей обязанностью властей мусульманских стран. Антиамерикан-ская и антиизраильская риторика Хусейна резко усилилась послеоккупации Ирака в 2003 г. силами военного альянса во главе сСША. Его подозрения в антиисламской и антиарабской подоплекеамериканской глобальной стратегии переросли в убежденность внеобходимости формирования идеологического противодействияей в сознании верующих. Импровизированная фраза, произнесен-ная им при ответе на один из вопросов слушателя в ходе его лек-ции в декабре 2002 г., уже к 2004 г. превратилась в лозунг ШМ ивпоследствии – в боевой клич хуситов (сарха): «Смерть США!Смерть Израилю! Позор евреям! Победа Исламу!» Хусейн пояснял,что звучащая в нем угроза не должна восприниматься как проявле-ние ненависти или как призыв к насилию в отношении этих наро-дов. Он предназначал ее политическим лидерам этих стран какпредупреждение о готовности мусульман встать на защиту своихценностей, а также своим последователям – как указание, что вра-ждебная исламу политика США и Израиля стоит у истоков экстре-мизма в исламском мире2.

В 2003 г. президент Салех посетил Сааду и был свидетелем ис-полнения упомянутого выше клича последователями сейида Ху-сейна в соборной мечети города, не сделав при этом никаких заме-чаний. Поэтому объявление войны лидеру ШМ летом 2004 г. быловстречено населением провинции Саада с большим недоумением и

1 Weir Sh. Op.cit. P. 119.2 Ibid. P. 120.

295

неодобрением, как вызов принятой в стране практике решенияспорных проблем за столом переговоров с участием авторитетныхтретейских судей. Основными версиями причин этой внезапнойвоенной акции считали стремление Салеха заручиться дополни-тельной поддержкой США, представив ШМ новым очагом ради-кального исламизма в Йемене, созвучным «Аль-Каиде», а такжепродемонстрировать КСА свою способность усмирить неугоднуюей оппозицию силовыми методами. Объявление войны движениюШМ, насчитывавшему в тот момент около тысячи активных после-дователей, сопровождалось усилением контактов Салеха с посоль-ством США в Йемене и получением им от США специального во-енного снаряжения для операций в горах. Главным адвокатом этойвойны выступал генерал Али Мохсин, не скрывавший своих сим-патий к «Ислаху» и особых связей с принцами КСА, курировавши-ми силовиков. Он же был назначен командующим северным флан-гом операций на весь период войны, длившейся с 2004 по 2010 г.

Необычность войны против невооруженных и не проводившихдо ее начала насильственных действий зейдитских диссидентовсостояла в немедленном подключении к силовикам вооруженныхплеменных ополчений хашед, лояльных лидеру «Ислаха» – шейхуАбдаллаху аль-Ахмару. Этот фактор, скорее всего, стал катализа-тором военной мобилизации конкурирующих племенных группи-ровок, населявших округ Маарана и соседние районы в Сааде, на-селенные конкурирующими с хашед племенами хаулян и бакиль.Ход столкновений показал наличие множества расколов внутриплеменных конфедераций, в каждой из которых имелись племена,воевавшие на стороне режима и на стороне сейида аль-Хауси.В рядах защитников сейида Хусейна аль-Хауси оказались не толь-ко племена, традиционно связанные с этим уважаемым сейидскимкланом, но и попутчики, не имевшие прямого отношения ни к не-му, ни к его движению, но имевшие счеты с племенами, поддер-жавшими режим и группировки «Ислаха».

По историческому опыту, все разновидности племенных войнначинались легко, но отличались колоссальной инерционностью всилу обычая кровной мести. Подключение проислахских племен кэтой карательной по своей сути операции правительства до сих порвызывает недоумение. Следствием этого шага стало придание ан-

296

тихуситской кампании налета религиозной неприязни, мишеньюкоторой был сделан широко известный зейдитский лидер, что ока-зывало заметное влияние на негативное восприятие действий Сале-ха в Сааде далеко за пределами зоны конфликта.

Вскоре после ликвидации сейида Хусейна в сентябре 2004 г.война предсказуемо возобновилась, и не в последнюю очередь бла-годаря отказу влиятельной «партии войны» во главе с просаудов-ским генералом Али Мохсином и лидерами клана шейха аль-Ахмара, входивших в племенное крыло «Ислаха», вступить в пере-говоры с сейидом Бадруддином аль-Хауси об урегулировании кон-фликта. Пропаганда рисовала сейида Хусейна врагом республикан-ского режима, нацеленным на возрождение зейдитского имамата(и одновременно – отступником от зейдизма), а также агентомвлияния Ирана. В прессу, однако, просочилось открытое письмоХусейна президенту Салеху, написанное им синхронно с объявле-нием ему войны (возможно, до того, как он узнал об этом), в кото-ром сейид утверждал, что не только не считает себя врагом «йе-менского правителя», но и испытывает гордость за его многотруд-ную миссию. Он считал свою критику лишь выражением законногоправа гражданина и патриота вносить лепту в укрепление респуб-ликанского строя и улучшение положения дел в государстве1.

Война шла с короткими паузами каждый год, и ее шестой акт,начавшийся в августе 2009 г. под кодовым названием «выжженнаяземля», привлек беспрецедентное участие племенных ополчений,лояльных шейху Садыку аль-Ахмару, и саудовских военных. Вах-хабитские духовные лидеры призвали своих сторонников к джиха-ду против хуситов2, в котором приняли участие более 5 тыс. сала-фитских наемников, боевики «Аль-Каиды», а также «студенты»Дар аль Хадиса – учебного центра в Даммадже. Но в конце декабря2009 г. хуситам удалось окружить, обезоружить и взять в пленгруппу саудовских военнослужащих как раз в момент, когда пер-вые полосы мировых СМИ заняла информация о попытке теракта в

1 Sallam bin M. 200 Killed or wounded: Al-Houthy appeals // Yemen Times, June 30,2004.2 Zafir al-Sha‘lan. Mufti al-Su‘udiya: al-Mutasallilun Da‘at Fasad wa Dalal ... wa Afradal-Jaysh ‘Mujahidun’ // Elaf, November 11, 2009.

297

аэропорту Детройта с участием нигерийского студента1, имевшегоконтакт с йеменской «Аль-Каидой Аравийского полуострова»(АКАП).

Этот поворот помог заключению очередного перемирия с ху-ситами, на которое они сразу согласились, освободив пленных сау-довцев. Международная лондонская конференция на правительст-венном уровне, созванная британским премьером в январе 2010 г.для обсуждения кризисных явлений в Йемене, перенесла акцент наюг Йемена, где располагались базы АКАП. 11 февраля 2010 г. пра-вительство Йемена заявило о достижении договоренностей с хуси-тами и прекращении боевых действий.

Лидером сопротивления, начиная с третьей фазы войны, сталмладший брат сейида Хусейна – сейид Абдельмалик аль-Хауси,нынешний лидер «Ансаруллах». Он последовательно рисовал по-зицию своего движения как сугубо оборонительную, подчеркивалсвою приверженность республиканскому строю и выступал противвсех форм сепаратизма, ратуя за укрепление йеменского единства.Своими приоритетными задачами он называл борьбу за «свободумысли, слова и отправления религиозных обрядов»2.

Итогом шести войн с хуситами стала разрушенная экономика иинфраструктура провинции Саада, отдельных областей провинцийХаджа, Джоуф и Амран, на территориях которых велись боевыедействия. Вооруженный конфликт оставил после себя 200–300 тыс.вынужденных переселенцев и беженцев, более 7 тыс. погибших,тысячи калек и получивших ранение и десятки тысяч вдов и сирот3.Было разрушено около 10 тыс. домов и хозяйственных построекмирных граждан. Вооруженные отряды сейида аль-Хауси, нахо-дившиеся под командованием полуавтономных полевых команди-ров, получили практику взаимодействия с племенными шейхами,привлекая их на свою сторону или нейтрализуя их враждебностьметодами убеждения. В распоряжении хуситской милиции оказал-

1 O’Connor A. and Schmitt E. Terror attempt seen as man tries to ignite device on jet.URL: http://www.nytimes.com/2009/12/26/us/26plane.html?_r=0.2 Интервью сейида Абдельмалика аль-Хауси (Abd al-Malik al-Huthi min Ma‘qilihi fiMatra li ‘al-Ahali’: Lan Nakun Hizban Siyasiyan, wa Walayat al Batanin ‘ala Hukam al-Yawm. al-Ahale).3 Кадыйят сада – аль-муаляджат ва дыманат. С. 1.

298

ся мощный арсенал штатного армейского вооружения всех видов,включая танки и артиллерию. Вокруг сейида Абдельмалика спло-тился круг политиков, проповедников и пропагандистов, наладив-ших эффективную работу с общественностью через СМИ и интер-нет. Один из братьев лидера движения – бывший член йеменскогопарламента от ВНК сейид Яхья аль-Хауси, вел большую пропаган-дистскую работу на Западе, переехав на время войны в Германию.Написанный особым образом боевой клич хуситов (Смерть США!Смерть Израилю!) превратился в символ движения. Его расклеива-ли на зданиях, прикрепляли к рукавам одежды и к стрелковомуоружию, помечали подконтрольную территорию. В практику ДХвошла героизация шахидов (мучеников), павших в этой войне, апамять основателя движения сейида Хусейна Бадруддина аль-Хауси в 2013 г. (когда состоялись его официальные похороны по-сле выдачи останков родственникам) была увековечена в формемавзолея (куббы), которыми обычно отмечали места захороненияпочитаемых религиозных учителей и предводителей.

Радикальный исламизм и трибализмкак инструменты политики ассимиляции Юга

Перерастание политического соперничества между властнымиэлитами двух суверенных йеменских государств, слившихся в уни-тарное государство в мае 1990 г., в политический конфликт и граж-данскую войну заняло совсем короткое время. Демократическиепарламентские выборы в апреле 1993 г., исход которых был предо-пределен демографическими пропорциями Севера (3/4 всего насе-ления) и Юга, не просто отодвинули южнойеменскую партию ЙСПна третье место в списке победителей, а сделали весь Юг полити-ческим аутсайдером. ЙСП уступила второе место своему главномуидейно-политическому противнику – исламскому объединению«Ислах», открыто требовавшему отмены всех принципиальных по-ложений, введенных в тексты соглашений о слиянии двух госу-дарств по инициативе ЙСП. «Ислах» потребовал признания шариа-та единственным источником права и сделал этот пункт отправнойточкой для атаки на бывшее руководство НДРЙ. Дух модернизации

299

(при опоре на светское государство), дававший шанс ЙСП устоятьу власти, из текста соглашений полностью исчез.

В апреле 1994 г. началась война, которая хотя и вошла в исто-рию как «гражданская», представляла собой скорее конфликт по-литических элит Севера и Юга, стоявших во главе оставшихся раз-деленными структур в армии и силах безопасности. На стороне се-верян воевали также исламистские вооруженные формирования«Ислаха», входившие в структуры «Братьев-мусульман», и ислами-стские элементы юга, впоследствии блокировавшиеся с «Аль-Каидой». Война завершилась поражением армии Юга 7 июля1994 г. и эмиграцией всех бывших руководителей НДРЙ, входив-ших в руководство объединенного Йемена.

Следующая фаза развития конфликта на Юге началась с мас-совых увольнений государственных служащих, имевших южноепроисхождение, с занимаемых ими должностей в военных и граж-данских учреждениях. Южане превратились в дискриминируемоепо религиозно-политическому признаку меньшинство внутри своейстраны. Использование исламского фактора в политике ассимиля-ции юга нашло выражение в двух комплементарных стратегиях.Первая состояла в разобщении южного общества путем обвинениявсех сторонников прежнего режима в ереси (такфир) и атеизме(ильхад). Эту миссию выполняло радикальное крыло «Ислаха» воглаве с шейхом Абдельмаджидом аль-Зиндани, публиковавшеефетвы джихадистского содержания против населения юга1. Втораясостояла в использовании экстремистских группировок, связанныхс «Аль-Каидой», одна из которых была создана шейхом Тарикомаль-Фадли. Перенос опоры на свергнутые революцией 1967 г. идавно утратившие корни в южном социуме племенные элиты, пи-тавшие ненависть к функционерам ЙСП, заранее обрекал юг наподчиненное положение в салехо-ахмаровской модели властнойиерархии. Избранная правящими элитами Йемена стратегия опоры

1 В 1994 г. шейх аль-Зиндани и шейх аль-Дайлами из партии «Ислах» опубликова-ли две фетвы: в одной ЙСП была признана нечестивой, а в другой содержалосьблагословление на убийство гражданского населения, которое окажется «щитомдля нечестивых», см.: URL:http://armiesofliberation.com/archives/2005/06/13/zindani-and-the-fatwa-on-the-socialists.

300

на ретроградные силы, уже утратившие влияние в южнойеменскомсоциуме за годы правления ЙСП, придала ей черты колонизатор-ской политики, вызвав отторжение со стороны южан.

В 2007 г. из множества правозащитных организаций во всехпровинциях юга с участием отставных военных сформировалосьобъединенное движение – «Мирное Движение Юга» (МДЮ – Хи-рак джанубий сильмий) во главе с бывшим деятелем ЙСП ХасаномБаумом. В 2009 г. оно признало своим высшим лидером бывшегогенсека ЙСП аль-Бида. Одновременно «Хирак» начал проведениеакций протеста во всех крупных городах юга под государственнымфлагом НДРЙ и лозунгом признания права народа юга на самооп-ределение и восстановление «стаус-кво» (факк аль-иртибат). Ма-нифестации проходили с использованием обоих культурных сим-волов движения: государственного флага НДРЙ (символа гордостиза собственное историческое прошлое) и зеленого стяга ислама(символа приверженности исламской культурной традиции). Самаль-Бид заявил о разрыве с идеологией ЙСП – научным коммуниз-мом.

Политическая система севера, являвшая собой симбиоз совре-менных институтов республиканского строя с элементами габвали(племенного уклада) и характерная для салехо-ахмаровской моде-ли, предоставляла южному социуму лишь перспективу ретроград-ной эволюции в собственное прошлое, от которого население Югас большим облегчением избавилось благодаря радикальным ре-формам, проведенным режимом НДРЙ в 1970-е годы. ПолитикаСаны по ретрибализации Юга представляла серьезную угрозубольшинству населения этой части страны, никогда не ассоцииро-вавшему себя ни с габвалей, ни с навязываемыми ему формамиуправления.

Межклановый раскол во властных элитах

Одним из главных триггеров нарастания оппозиционности пре-зиденту Салеху со стороны клана шейхов аль-Ахмар и исламскогообъединения «Ислах» в целом, задолго до кризиса 2011 г. было на-мерение президента Салеха проложить дорогу к власти своему сы-

301

ну – генералу Ахмаду. К выборам, которые должны были состоять-ся в 2013 г., генерал Ахмад Али Салех достиг бы сорокалетнеговозраста, достаточного, чтобы получить право быть избранным наэто пост. Но не менее важную роль в разжигании межклановойрозни играла и новая внешняя политика Салеха, подрывавшая мо-гущество клана шейхов аль-Ахмар.

После присоединения Йемена к глобальной антитеррористиче-ской кампании США в 2001 г. начал формироваться тренд на при-дание Йемену самостоятельной роли в американской военной стра-тегии в этом регионе. Это, в свою очередь, побудило Вашингтонизыскивать дополнительные средства для укрепления режима Са-леха в Йемене, в том числе путем перевода на него финансовыхпотоков, ранее поступавших из КСА по множеству каналов в обходпрезидента Салеха. Введенные ограничения лишили клан шейховаль-Ахмар и партию «Ислах» привычного притока средств из КСАи грозили дальнейшими политическими потерями.

Особые отношения президента Салеха с КСА начали формиро-ваться в 2000 г. заключением джиддийского «Договора о границе»,вызвавшего шумные протесты в парламенте и обществе Йемена.В нем речь шла о юридическом закреплении территориальных ус-тупок Йемена в пользу КСА, сделанных по Таифскому договорукоролем Яхьей в 1934 г. (в форме временной концессии саудитамтерриторий Асира, Наджрана и Джизана, которая подлежала во-зобновлению каждые 20 лет). И хотя по официальной версии этотдоговор служил платой за включение Йеменской республики в со-став ССАГЗ – регионального «клуба богатых» с участием всех ара-вийских монархий, этого так и не случилось. Подлинным стержнемсотрудничества между Йеменом и КСА становилась политикаСША в этом регионе, направленная на включение их в орбиту гло-бальной «антитеррористической кампании» под собственной эги-дой. Оба государства получали определенный статус партнеровВашингтона, но приоритет КСА в нем постоянно должен был под-крепляться принятием Саудией на себя большей части финансово-го бремени. В 2009 г. в оборот был впервые официально введентермин АКАП – «Аль-Каида Аравийского полуострова». Ее жеспецслужбы США объявили основным источником террористиче-

302

ской угрозы также и для самих США1, выделяя на борьбу с неймногомиллиардные ассигнования своим спецслужбам, из которыхкрохи доставались и йеменскому режиму.

Косвенным подтверждением взаимосвязи внешней политикиСалеха с обострением соперничества между двумя ведущими пра-вящими клановыми группировками Йемена (Салеха и шейхов аль-Ахмар) может служить синхронизация во времени двух знаковыхсобытий, имевших место в 2009 г. Вскоре после того, как США до-бились от Салеха карт-бланша на нанесение ракетных ударов своздуха по целям на всей территории Йемена без каких-либо фор-мальных согласований с властями (июнь 2009 г.), шейх Хамид аль-Ахмар от лица оппозиции потребовал срочного созыва Националь-ного диалога (НД) в Йемене для досрочного лишения Салеха вла-сти. Президент Салех был выставлен единственным виновникомобрушившихся на страну бед, выход из которых (по логике доку-мента) состоял в его скорейшей отставке. Шейх Хамид необосно-ванно полагал, что сможет заручиться поддержкой посольстваСША, выставив Салеха в роли политика, утратившего авторитетвнутри страны, уже тогда балансировавшей на грани мощного со-циального катаклизма2. Однако руководство США ответило под-тверждением ведущей роли Салеха в своей стратегии, назвав егонадежным партнером США в борьбе с международным террориз-мом3.

Тревожная ситуация в Йемене побудила британского премьер-министра Г. Брауна созвать в Лондоне в конце января 2010 г. меж-дународную конференцию по проблемам Йемена. Однако ее реше-ния только отсрочили крах режима и ожесточили йеменскую оппо-зицию. Запад подтвердил свой курс на продолжение втягиваниярежима Салеха в свою военную стратегию в регионе под ширмой

1 A False Foundation? AQAP, tribes and ungoverned spaces in Yemen // The CombatingTerrorism Center at West Point. Koehler-Derrick G., ed. September, 2011. P. 21. URL:www.ctc.usma.edu.2 http://www2.al-monitor.com/pulse/originals/2013/10/yemen-tribes-revolution-politics-saleh.html.3 Top US military commander meets with Yemen president // CNN, January 3, 2010.URL:http://edition.cnn.com/2010/WORLD/meast/01/02/yemen.president.petraeus.meeting.

303

борьбы с АКАП, назвав эту террористическую организацию глав-ным источником угроз для внутренней стабильности в Йемене.Влияние этих решений на внутриполитический кризис состояло нетолько в разочаровании модернистского фланга йеменской оппози-ции, базировавшегося в крупных городах, но и в закреплении заКСА функций главного поставщика военной помощи йеменскомурежиму, которая автоматически попадала под полный контрольклана Салеха, родственники которого заняли ключевые посты вармии и службе безопасности.

АКАП и йеменский политический кризис

Ключевая роль борьбы с «Аль-Каидой» в военном партнерствеСША с Салехом, начавшемся в 2001 г., вызывала недоумениевнутри страны. По убеждению йеменцев, причины роста религиоз-ного экстремизма на юге вытекали из принятой режимом стратегиисоздания там политического противовеса своим главным конкурен-там – «социалистам». Для них было очевидно, что присоединениеСалеха к американской глобальной контртеррористической кампа-нии сразу дало ему столь серьезные финансовые, военные и поли-тические барыши внутри страны, что они сами по себе станут мо-тивом для продолжения им своей давней политики на Юге и толькоповысят его заинтересованность в раздувании масштабов террори-стической угрозы. Результаты десятилетней кампании подтвердилиэти ожидания. Численность отрядов «Аль-Каиды» на начало контр-террористической операции под эгидой США в Йемене в 2002 г.оценивалась в несколько десятков, в 2010 г. – в несколько сот, а в2012 г. – уже в несколько тысяч человек!

Рост численности боевиков ускорился после 2009 г. за счетприсоединения к исламистам родственников жертв американскихракетных ударов, принявших небывалый размах именно в этот пе-риод. Абсолютная безнаказанность уничтожения мирного населе-ния, систематически попадавшего под удары американских ракет,предназначенных для «Аль-Каиды», вызывала гнев населениястраны. Общее число мирных йеменских граждан, погибших отамериканских ударов, только в 2012–2013 гг. оценивалось Между-

304

народной организацией Human rights watch в 57 человек1. В 2013 г.удары пришлись по территории 12 провинций страны (против 3-х в2012 г.). Йеменская правозащитная организация «Карама» в 2013 г.оценивала общее число мирных жертв от ударов американских ра-кет в Йемене в 700 человек2. В феврале 2014 г. Европейский пар-ламент принял резолюцию, осудившую неправосудные убийстваамериканскими беспилотниками тысяч мирных жителей в такихстранах, как Пакистан и Йемен, и призвал провести расследованиео соучастии в них правительств европейских государств – Велико-британии и Германии3.

Военная стратегия США в Йемене вызывала протесты не толь-ко среди местного населения. Так, в октябре 2010 г. от имени про-фессора Принстонского университета Бернара Хайкеля, одного изведущих американских исследователей Йемена, было опубликова-но заявление, в котором отмечалось отсутствие организационныхсвязей АКАП с «Аль-Каидой», а также явная заинтересованностьправящего режима в использовании АКАП для получения помощиСША. В заявлении также говорилось, что под видом борьбы сАКАП правительство Йемена «вовлекает США в войну с повстан-ческим сепаратистским движением юга», ограничивая при этомсобственные операции против боевиков АКАП показными поли-цейскими акциями. Вывод этой публикации состоял в том, что«применение США крылатых ракет и беспилотной авиации в Йе-мене в 2009 и 2010 гг. привело к таким жертвам среди мирныхплемен, которые в итоге подняли их на борьбу против правитель-ства Саны»4.

Под нажимом США новый президент Хади был вынужденпродолжить политику Салеха в части использования американскихвоздушных ударов по предполагаемым террористам, а их интен-

1 Hosenball M. US missile attacks killed civilians in Yemen: right group // Reuters, 22October, 2013.2 Акхбар аль-алим аль-араби, 15.11.2013. URL:http://www.alsjl.com/n/5286fc5313ca9d8a647c8fe0.3 URL: http://www.thenews.com.pk/Todays-News-13-28824-EU-Parliament-denounces-civilian-murders-in-drone-strikes.4 Haykel B. Declaration…, October 7, 2010. URL:http://ccrjustice.org/files/Declaration.pdf.

305

сивность после вступления его в должность даже возросла по срав-нению с периодом правления Салеха.

Трудно дать однозначную оценку истинному влиянию факторавоенной активности США на созревание политического кризиса вЙемене, но очевидно, что единственной преградой на пути ликви-дации угрозы АКАП там являлось нежелание йеменских властейсделать это собственными силами, не прибегая к услугам амери-канских спецслужб.

«Бархатная революция» 2011 г. с железным стержнем

Ненасильственная, «бархатная» революция в Йемене началасьв феврале 2011 г., но и спустя почти четыре года ее судьба остаетсяоткрытой. Ведущей движущей силой революции выступила город-ская молодежь, поддержанная своими сверстниками из племен.Она вспыхнула спонтанно, не имела политического лидера истроилась на импровизации, мужестве и энтузиазме своих участни-ков, но ясность и единство лозунгов указывали на длительное со-зревание социального взрыва.

Йеменское мирное восстание было, несомненно, инспирирова-но тунисской и египетской революциями, а также благожелатель-ным отношением к ним ведущих держав Запада, первоначальнохарактеризовавших их как арабскую «волну демократизации». Ре-волюция сразу заявила о своей приверженности исключительномирным формам борьбы, и в этом она шла по стопам участниковМирного Движения Юга, избравших мирные формы выраженияпротеста своим единственным оружием с момента организацион-ного оформления в 2007 г.

Образ криминализованного общества, глубоко охваченногоэкстремистской заразой «Аль-Каиды», создававшийся целое деся-тилетие в западных СМИ, совершенно не укладывался в наблю-даемые воочию сцены революции. Мирные «миллионные» шест-вия, особенно характерные для ее первой фазы, поражали ино-странных журналистов своим культурным оформлением, напоми-навшим праздничной атмосферой грандиозные традиционные яр-марки (зийяры), а также высокой дисциплинированностью и сла-

306

женностью участников, представлявших все слои общества из раз-ных регионов, собравшихся впервые вместе на городских площа-дях. Ни провокации, ни расстрелы безоружных манифестантов несмогли поколебать революционную молодежь ни в лозунгах борь-бы, ни в избранных изначально ее формах.

Побудительной причиной революции послужил кризис властии нежелание народа дальше терпеть лишения и страдания из-за ут-ратившего доверия милитаризованного авторитарного и коррумпи-рованного режима, правившего более 30 лет.

Настроения в йеменском обществе определялись широкоизве-стными индикаторами неблагополучия в стране, такими как: безра-ботица свыше 30% трудоспособного населения, нищета более 40%;господство габвали и урфа в бюрократических структурах, «прива-тизированных» властными группировками конфликтующих междусобой кланов; парламентский кризис и разрыв отношений междупартией власти и оппозиционным блоком «Муштарак» весной2009 г. и отмена выборов; непрерывное образование новых очаговконфликтов по всей стране и неудовлетворительная роль властей вих разрешении; растущая ставка режима на использование силыпротив оппозиции; подмена системы государственного судопроиз-водства кризисными (чрезвычайными) методами правления в це-лых регионах; внешнеполитический курс, принесший националь-ный суверенитет республики в жертву корыстным интересам пра-вящих элит.

Ситуация, когда «верхи не могут, а низы не хотят», выразиласьв требованиях отставки президента и возвращения страны в демо-кратическое конституционное русло, декларируемое с 1990 г. –времени образования Йеменской республики. Манифестанты вкрупных городах Севера часто несли портреты президента ЙАРИбрагима аль-Хамди (1974–1977 гг.), демонстрируя тем самымсвое возмущение политикой трибализации государственного аппа-рата управления, применявшейся все тридцать лет правление Сале-ха. С именем аль-Хамди, установившего жесткий контроль наддеятельностью шейхов во властном аппарате, был связан самыйуспешный период социально-экономического развития ЙАР.

Жажда перемен (тагъйир) вывела на улицы городов миллионылюдей. Восставшие с поразительной четкостью формулировали

307

лозунги борьбы, требовали демонтажа существующего режима иперехода к институализированному государству, основанному насовременных гражданских формах правления (даулят маданийяхадиса) и разделении властей.

Главными центрами событий начальной фазы революции(февраль-май 2011 г.) стали крупнейшие города Севера (Сана и Та-из) и Юга (Аден и Мукалла). Однако революция на Юге спустя двамесяца с начала событий уже слилась с общей борьбой «Хирака»,тон в которой задавал лозунг признания права на самоопределениеЮга. Курс лидеров «Хирака» на обособление борьбы Юга от поли-тического катаклизма на Севере сохранился на всех последующихфазах кризиса и в конце концов привел к реальному разделениювсего процесса на два самостоятельных потока.

Глубокие метаморфозы ожидали революционный процесс так-же и на Севере. Лидеры «Ислаха» делали ставку на салафитскуюмолодежь, мобилизуя ее на лидерство в восстании с использовани-ем исламистской риторики. Партия ЙСП, напротив, побуждала де-монстрантов к борьбе за утверждение светских принципов строи-тельства государства и укрепление механизмов гарантий прав исвобод граждан. Лидеры молодежного протестного движения, видяусиливающийся разброд в рядах блока «Муштарак», начали искатьальтернативные способы консолидации рядов восстания. В страненаблюдался небывалый всплеск политического творчества, кото-рый выразился почти в удвоении числа зарегистрированных партийза период 2011–2013 гг. (из 38 партий, зарегистрированных с мо-мента принятия закона о многопартийности в 1990 г., 16 появилосьза эти три года). Столкнувшись с усиливающейся конкуренцией наоппозиционном фланге, партии в составе блока «Муштарак» пере-шли к тактике маскировки усилившихся внутренних противоречийи борьбы за лидерство друг с другом демонстрацией солидарностив главном – требованиях отставки президента и глубокой реформывсего режима, позиционируя свой блок в роли ядра, представляю-щего весь спектр революции. В марте 2011 г. начала работу меж-дународная посредническая миссия во главе с Генеральным секре-тарем ССАГЗ, которая уже в апреле 2011 г. разработала план уре-гулирования политического кризиса в Йемене. Посредники сосре-доточились на заключении политической сделки между Салехом и

308

блоком «Муштарак», в котором «Ислаху», как давнему партнеруКСА, была заранее уготована ведущая роль в руководстве транзи-цией.

Революционная молодежь осудила формат и условия междуна-родного плана мирного урегулирования политического кризиса вЙемене и заняла «сторожевую» (по отношению к иностранной по-среднической миссии) позицию. Увод костяка йеменской револю-ции на второй план и выход на авансцену старых политическихакторов (вместе со всеми застарелыми конфликтами) составлялважный «побочный эффект» Инициативы ССАГЗ, отказавшейсяпризнать происходившие в Йемене события революцией. Но всеравно «дыхание» революции продолжало оказывать колоссальноевлияние на ход транзиции. Многие участники мирного восстанияоставались круглосуточно на площадях целый год (до февраля2012 г. – момента официальной отставки Салеха), а по прошествиичетырех лет сочли свою революцию «украденной», выразив приэтом готовность к возобновлению борьбы в любой подходящиймомент. «Бархатная революция» в Йемене оказалась с железнымстержнем. Ее влияние на дух и содержание итоговых документов,принятых Всеобщим Национальным Диалогом (ВНД), продолжав-шимся десять месяцев до конца января 2014 г. с участием боль-шинства конфликтующих сторон, нельзя переоценить.

Однако перенос эпицентра событий в сферу противостоянияклана Салеха и клана шейха аль-Ахмар не остался без тяжелых по-следствий для развития политического процесса в Йемене. Про-шедшие в Сане в июле-августе 2011 г. «проахмаровская» и «проса-леховская» племенные конференции с участием сотен шейхов пле-мен со всей очевидностью показали, что «Ислах» вместе с кланомшейхов аль-Ахмар, равно как ВНК и сам президент Салех, не поль-зовались неоспоримым влиянием на племена, настроенные крити-чески по отношению к обеим враждующим властным группиров-кам. Но объективно итоги племенных конференций усилили пози-ции клана Салеха и повлияли на изменение характера йеменскогокризиса. Политизация племен быстро привела к нарастанию проти-воречий между центром и периферией (в которых сепаратизм Югаперестал служить уникальным примером угрозы распада государ-ства, а число претендующих на автономность регионов росло), а

309

также к расслоению протестного движения на «городскую» и«племенную» составляющие. Джинн был выпущен из бутылки.

Международный план урегулирования кризиса в Йемене, всту-пивший в силу 23 ноября 2011 г., вошел в литературу под названи-ем «Инициативы ССАГЗ», хотя к разработке проекта уже на ран-них стадиях примкнули США, Великобритания, а затем и многиедругие страны и международные организации. К реализации про-екта приступили «Клуб друзей Йемена» под председательствомВеликобритании и КСА (в него вошло более 30 мировых держав),«миссия десяти послов», работающих в Сане с участием всех по-стоянных членов СБ ООН, несколько органов ЕС, специальныйпосол ООН в ранге помощника Генерального секретаря ООН Джа-маль Беномар и сам постоянно действующий орган ООН, отве-чающий за поддержание международного мира и безопасности –СБ ООН. Многие страны принимали участие и в оказании финан-совой поддержки этому уникальному международному проекту.

Инициатива ССАГЗ предусматривала двухэтапное разрешениекризиса: 1) досрочную отставку Салеха в обмен на предоставлениевсей его команде судебного иммунитета с синхронным избраниемна его место бывшего вице-президента Абдураббо Мансура Хади;2) проведение инклюзивного «Всеобщего Национального Диалога»(ВНД) для мирного разрешения всех конфликтов внутри страны ивыработки согласованного пакета реформ. Целью плана было дос-тижение национального примирения с непременным сохранениемтерриториальной целостности государства. Второй этап долженбыл завершиться референдумом по принятию новой конституциистраны и всеобщими выборами всех органов власти обновленногогосударства. Завершение процедур, предусмотренных Инициати-вой, было сначала запланировано на 2014 г., а затем – на 2015 г.Подписание документа состоялось в Эр-Рияде в присутствиибольшого числа иностранных гостей и короля Саудовской Аравии.

Но ни резолюция СБ ООН1 в поддержку этого плана, ни самфакт подписания Инициативы не остановили жесткую критику егопринципиальных положений со стороны йеменской оппозиции.

1 Резолюция СБ ООН S/RES/2014 (2011), Security Council Distr.: General 21 October2011.

310

Критика вращалась вокруг таких проблем, как наделение Салехасудебным иммунитетом и сохранение за ним 50%-ной доли в пере-ходном правительстве, продление полномочий давно просроченно-го парламента (избранного в 2003 г.). Салех к тому же сохранилпост председателя партии ВНК, контролировавшей парламент игосаппарат, а главное – влияние в силовых структурах, по-прежнему находившихся под командованием близких родственни-ков президента. Некоторые ведущие йеменские акторы (такие какДХ и «Хирак») рассматривали Инициативу как продолжение поли-тики ее авторов и кураторов в Йемене, которая была уже хорошоизвестна. И хотя Инициатива предусматривала максимальное рас-ширение круга участников по мере продвижения процесса урегу-лирования, их статус и возможность влиять на всю процедуру ос-тавались под вопросом из-за заданных заранее ограничителей, недопускавших, в частности, признания законности требований «Хи-рака» о праве народа юга на самоопределение. В целом Инициати-ва была воспринята в обществе как «спасательный круг» для пре-зидента Салеха.

План был запущен сразу же после его подписания, оставив от-крытыми все спорные и нерешенные вопросы. В декабре 2011 г. вЙемене появилось «правительство согласия» под председательст-вом Мухаммада Басиндвы, сформированное на основе паритетногоучастия в нем партии Салеха и оппозиции в соответствии с заранеезаданными квотами. Принцип «тяни-толкай» и объективные огра-ничители финансового и политического характера, заложенные вего фундамент, поставили такое правительство на «короткий пово-док» внешних доноров процесса урегулирования. Следующим кон-трольным пунктом «дорожной карты» была отставка Салеха с по-ста президента и выборы заранее согласованного кандидата на этотпост – «переходного президента», вступившего в должность в фев-рале 2012 г. На этом первый этап плана благополучно завершился.Но отставка Салеха не успокоила оппозицию. От нового президен-та Абдураббо Мансура Хади ждали подтверждения его способно-сти выйти из тени своего бывшего руководителя, чьим заместите-лем он пребывал целые 17 лет. Его сильными сторонами считаласьпринадлежность к кадровым военным, а также южное происхожде-ние (из провинции Абъян), которое могло встретить благоприят-

311

ный отклик со стороны южан, провозглашенных главной целевойгруппой всего переходного процесса.

Получив соответствующую поддержку извне и изнутри, Хади,безусловно, не остался обычной марионеткой в чьих бы то ни былоруках, включая своего бывшего босса. Но его попытка занять постпредседателя ВНК, контролировавшей парламент и ключевые зве-нья бюрократии, провалилась. Салех сохранил этот пост за собой.Поэтому Хади вынужден был вступить в борьбу за передел влия-ния в госаппарате в роли миноритарного претендента, оказавшего-ся зажатым с двух сторон могущественными властными группи-ровками, ведшими бескомпромиссную борьбу друг с другом сприменением всех методов – клана Салеха и клана шейхов аль-Ахмар. Сложность его положения усугублялась сохранением Хадипоста заместителя председателя ВНК, требовавшего от него полит-корректности по отношению к своему партийному боссу. Такоеположение сохранялось вплоть до ноября 2014 г., когда Секретари-ат ВНК проголосовал за лишение Хади и еще одного соперникаСалеха в ВНК (старейшего и одного из наиболее авторитетных по-литиков страны – Абдулькарима аль-Ирьяни) статуса заместителей.

«Проблема юга» оказалась главной жертвой принятого планамирного урегулирования кризиса в Йемене. В мае 2011 г. влия-тельная фракция лидеров «Хирака» созвала «каирский конгресс» сцелью разработки платформы для вступления блока в переговор-ный процесс. В нее входили такие деятели как Хейдар аль-Аттас(бывший председатель Верховного совета НДРЙ и первый пре-мьер-министр объединенного Йемена), бывший глава НДРЙ АлиНасер Мухаммад, председатель старейшей партии страны «Лигасынов Юга», Абдурахман аль-Джифри и др. На втором съезде вноябре 2011 г. «каирский конгресс» согласился на компромиссноерешение «проблемы юга» путем федерализации страны1. Однакокураторы Инициативы и правящие группировки Севера торпедиро-вали ключевые положения, содержавшиеся в этом документе, вы-

1 Yemen’s Southern question: Avoiding a breakdown // Middle East Report, Interna-tional Crisis Group, № 145/25, September 2013. P. 9. URL:http://www.crisisgroup.org.pdf.

312

звав тем самым отключение «Хирака» от общего курса урегулиро-вания.

Эти положения ссылались на глубокие историко-культурные иполитические корни формирования народа Юга в качестве само-стоятельной общности, отличной от народа Севера. Признаниеправа народа Юга на восстановление суверенитета, утраченного врезультате добровольного объединения с Севером в 1990 г., счита-лось ими необходимым этапом для начала переговоров о восста-новления йеменского единства на новой, здоровой и равноправнойоснове. В их аргументации звучал риторический вопрос – почемунельзя признать то, в чем никто в мире не сомневался до добро-вольного слияния двух независимых йеменских государств в1990 г.? Ведь государство НДРЙ имело полное международноепризнание в ООН, ЛАГ, ОИК и десятках других международныхструктур! Однако среди кураторов Инициативы возобладали опа-сения «сомализации» Йемена, если они допустят хоть самые незна-чительные уступки в вопросе абсолютного приоритета принципасохранения территориальной целостности государства.

Отказ авторов Инициативы от проведения равноправного диа-лога в формате «Север-Юг», на котором настаивали все руководи-тели «Хирака», привел к ослаблению позиций «федералистов» иусилению сепаратистского крыла движения во главе с Али Сале-мом аль-Бидом. Никакие привилегии, предусмотренные для южанв принятом на ВНД итоговом документе под названием «Соглаше-ние о справедливом решении проблемы юга», не смогли убедить ихв том, что их права будут надежно защищены даже в формате гря-дущего федеративного государства. Список привилегий включалпредоставление южанам 50% квот в федеральном парламенте ивсех федеральных органах управления, включая армию, полицию исилы безопасности в период первого цикла работы новых органоввласти1. Принципы паритета действовали и в переходный период,

1 Мухраджат аль-ляджнат аль-мусаггара ли фарик кадыйят аль-джанубийя, итти-фак хауля халль адиль ли кадыйят аль-джанубийя, аль-иманат амма ли мутамархивар аль-ватаний аль-шамиль, 23.12.2013. (Решения специального комитета сек-ции проблемы юга «Соглашение о справедливом решении проблемы юга», секре-тариат ВНД), раздел 2, пункт 9.

313

установленный объединительными соглашениями 1990 г., что непомешало гражданской войне 1994 г.

Комбинация всех этих факторов повлекла принятие «Хираком»новой концепции национальной идентичности, о которой было за-явлено на ВНД. В докладе представителей одной из фракций ут-верждалось, что народ Юга никогда не был частью йеменского эт-носа, имевшего локализацию на Севере. Использование термина«Йемен» в наименовании государства НДРЙ было следствиемвлияния господствовавших в 1960-е годы конъюнктурных идеоло-гем, не подтвержденных ходом исторического процесса. Компро-метация идеи «йеменизации» всего населения этого ареала(тамйиин) произошла из-за проводимой правящим в Сане режимомполитики ассимиляции и «оккупации» Юга (термин, использован-ный в докладе «Хирака» на ВНД). Ею руководили северойеменскиетрибалистские структуры, представлявшие чужеродный обществуЮга социум, отставший от Юга по всем основным показателямобщественного развития на целый этап. Взамен предлагалось рес-таврировать весьма спорный идентификационный термин, приме-нявшийся на рубеже 1960-х годов в период формирования там Фе-дерации Юга Аравии в составе нескольких карликовых даулей –«народ юга Аравии»1.

Открытая революцией возможность смягчения противоречиймежду Югом и Севером в итоге оказалась упущенной. Новизна си-туации состояла лишь в расширении политического конфликта насферу социокультурных взаимодействий, в которой важное местозанимали ссылки на социальные завоевания периода правления со-циалистических властей в НДРЙ в качестве антипода губительнойдля Юга ретроградной политики властей ЙР2.

1 См. критику этой идеи: Серебров С. Н. Йемен: национальный диалог и проблемасепаратизма юга // Бюллетень ИВ РАН «Оценки и идеи». Т. 1, № 5, июль 2014.С. 19.2 Руйят аль-Хирак аль-джанубий ли-джузур аль-кадыйят аль-джанубийя (ВзглядДвижения Юга на корни «проблемы юга») // Документы ВНД. С. 4, 8. См.: URL:http://www.ndc.ye/default.aspx.

314

Эволюция «саадского конфликта»

Самые разительные и неожиданные метаморфозы за время ре-волюции претерпела зона «саадского конфликта». В феврале2011 г. лидер «Движения сейида аль-Хауси» (ДХ) первым из оппо-зиции заявил о своей поддержке революции. 15 февраля сейид Аб-дельмалик Бадруддин аль-Хауси выступил с публичной речью послучаю празднования Дня рождения Пророка (моуляд аль-набавий),в которой заявил: «Мы встанем в авангард революции, если выходнарода станет массовым (хурудж)... медлить нельзя... мирный про-тест может победить тиранию и диктатуру своим голосом и сло-вом... Йемен потерял свой суверенитет на море и в воздухе и на-шпигован американской военщиной, а все министерства и ведомст-ва подпали под управление посольства США... пусть преступныйрежим уйдет!»1 Эта речь вызвала восторженный прием во всех ре-гионах Йемена, а многие газеты публиковали подробные выдержкииз нее. Сотни активистов ДХ отправились в Сану и другие крупныегорода, чтобы примкнуть к палаточным лагерям протестующей мо-лодежи. На первом этапе хуситы демонстрировали свою полнуюсолидарность со всеми отрядами оппозиции, включая партию «Ис-лах», объявившую о своей поддержке революции чуть позже ДХ.Рассказы хуситов о чудовищных жертвах и разрушениях многолет-ней саадской войны, которой командовал генерал Али Мохсин, атакже стойкость, проявленная ими в столкновениях с силами безо-пасности в ходе начавшейся революции, способствовали росту по-пулярности ДХ и его лидера в рядах массового протестного движе-ния во всех регионах Йемена. Они разоблачали лживость образаврага, созданного из них салеховскими средствами пропаганды.К середине марта 2011 г. все племена провинции Саада заявили освоем коллективном выходе из партии Салеха – ВНК, и сместилипросалеховского губернатора, поставив на его место известноготорговца оружием – Фариса Манаа, выступившего с разоблачи-тельными заявлениями о роли режима в разжигании конфликтов насевере страны.

1 Абдельмалик аль-Хауси йашанн худжуман лязиан аля султат ва йатаваадха бильхазимат // Мариб-пресс, 15.02.2011. URL: http://www.marebpress.net.

315

Переход генерала Али Мохсина на сторону оппозиции 21 мар-та 2011 г. и последовавший за этим набор нескольких тысяч рекру-тов из числа выпускников салафитских учебных заведений на во-енную службу в корне изменили тактику и стратегию хуситов вреволюции. Перспектива укрепления позиций генерала Али Мох-сина и «Ислаха» на общей политической сцене была для ДХ гораз-до более неприемлемой альтернативой, чем правление президентаСалеха в силу обостренных войнами 2004–2010 гг. сектантскихпротиворечий. К лету 2011 г. по периметру провинции Саады ужеобозначилось сразу несколько очагов вооруженных столкновениймежду зейдитами и салафитами на всем протяжении от аль-Джоуфана востоке до провинции Хаджа на западе. На сей раз политиче-ской инициативой сразу завладели хуситы, широко применявшиереволюционные лозунги для вытеснения ставленников режима садминистративных должностей на районном уровне, среди кото-рых было немало проислахских элементов. Встречая вооруженныйотпор со стороны племенных ополчений «Ислаха», хуситы посте-пенно наращивали свое вооруженное присутствие на спорных тер-риториях, требуя демонтажа «старого режима» и назначения новыхглав администраций и губернаторов провинций. Силы армии ивнутренних войск на сей раз не вмешивались в открытый конфликтс ДХ ни до, ни после отставки Салеха с поста президента.

В ноябре 2011 г. эпицентр конфликта прочно переместился вокрестности салафитского учебного центра «Дар аль-Хадис» вДаммадже, где он и оставался вплоть до января 2014 г. Радикаль-ное крыло «Ислаха» откровенно спекулировало на событиях вДаммадже, трактуя их как свидетельство сектантской ненависти состороны зейдитов к суннитам, стараясь мобилизовать на свою под-держку суннитское большинство страны. Оно также стремилосьвернуть себе поддержку КСА, чья неприкрытая враждебность к ДХвполне выявилась в ходе последнего акта саадской войны в 2009 г.Радикалы из «Ислаха» выставляли хуситов как авангард шиитскойатаки на суннитов, управляемой из Тегерана (как это делал в своевремя Салех для оправдания своей войны против них), подыгрываяобщим трендам, охватившим весь ближневосточный регион послеоккупации Ирака в 2003 г. силами коалиции во главе с США. Од-нако в 2011–2013 гг. «Ислаху» не удалось заручиться помощью

316

регулярных сил и основных внешних кураторов международноймиссии, видевших свою миссию в мирном урегулировании кризисав Йемене путем диалога. Зато на его призывы откликнулись лиде-ры АКАП, для которых сектантский конфликт на севере открывалпуть к расширению собственного влияния через нарастание вакуу-ма власти в стране. Они выразили солидарность с салафитскимфронтом «аль-Нусра», к созданию которого призывал шейх аль-Зиндани и другие религиозные вожди «Братьев-мусульман» (БМ –религиозного ядра «Ислаха»), подтверждая давно имевшиеся упрессы факты наличия тесных контактов между ними.

Установив блокаду вокруг Даммаджа, хуситы вели активнуюконтрпропаганду. В их риторике учебный центр «Дар аль-Хадис»выступал одним из главных очагов религиозного экстремизма,опиравшегося на импортированную враждебную идеологию ивнешнее финансирование. Они приводили доказательства, что«Дар аль-Хадис» был давно превращен на деле в интернациональ-ный рассадник джихадизма и даже по своему облику больше похо-дил на военную крепость с целым арсеналом оружия и складамивзрывчатых материалов внутри. Они требовали от его руководствасдачи оружия и снятия своих блокпостов, размещенных на терри-тории Даммаджа и Саады. Они также добивались от религиозныхнаставников заведения прекращения публичных оскорблений зей-дитов, обвинений их в еретизме (такфир), которые служили пру-жиной нарастания сектантских трений с середины 1980-х годов.В вооруженных столкновениях с хуситами в составе проислахскихополчений участвовали иностранные слушатели заведения. Осенью2011 г. ректор «Дар аль-Хадис» обратился к Салеху с письмом, вкотором заявил о своей лояльности режиму и об осуждении рево-люции, попросив президента вернуть армию в Сааду. В ноябре2011 г., когда полномочия главы государства по условиям Инициа-тивы перешли к Хади, в Даммадж была направлена правительст-венная посредническая миссия для заключения перемирия междусторонами. Однако синхронное формирование шейхом аль-Зиндани салафитского фронта «Аль-Нусра» с участием племен Ар-хаба (района проживания этого религиозного шейха) и вербовкой внего наемников из всех регионов Йемена, а также воинственныезаявления шейха Хамида аль-Ахмар сделали позицию ректора «Дар

317

аль-Хадиса» крайне неуступчивой. Шейх аль-Хаджури призвал са-лафитов к священной войне против зейдитов1. Ему вторил и одиниз высших руководителей АКАП – Насир аль-Вухейши. 3 декабря2011 г. он объявил им джихад2.

Неоднократные призывы президента Хади к иностранным сту-дентам учебного центра в Даммадже покинуть зону конфликта идаже ввод туда барьерных военных наблюдателей, обеспечивавшихслежение за доставкой гуманитарных грузов гражданскому населе-нию Даммаджа, ни к чему не привели. После снятия блокады в де-кабре 2011 г. конфликтующие стороны не раз обвиняли друг другав срыве перемирий и летом 2012 г. кровавые бои во всех точкаххусито-ислахского конфликта, включая Даммадж, возобновились ипродолжались на протяжении всего 2013 г., оставив сотни убитыхи тысячи раненых. В январе 2014 г. президент Хади принял поли-тическое решение, обязавшее всех приезжих студентов (большин-ство из которых составляли иностранцы) покинуть Даммадж и пе-реехать в Ходейду в четырехдневный срок3. Решение Хади вызвалояростное возмущение лидеров «Ислаха», но было с облегчениемвстречено йеменским обществом, видевшим в этом конфликте зер-но самого опасного религиозного раскола страны за всю ее исто-рию. К концу 2013 г. число обучавшихся в Дар аль-Хадисе ино-странцев оценивалось в 7 000 человек из 72 стран мира, включаяСеверную Африку, Западную Европу, Америку и Россию4.

После эвакуации иностранных студентов из «Дар аль-Хадиса»лидеры «Ансаруллах» публично подтвердили свое кредо добивать-ся религиозной терпимости и свободы вероисповедания по всемуЙемену заявлением о сохранении салафитского учебного центра вДаммадже. По их требованию, он должен вернуться к программеизучения Корана и Сунны, но прекратить готовить кадры для экс-тремистской и подрывной деятельности, направленной на разжига-ние розни среди мусульман.

1 Аль-фатави катль ва такфир мутабадиль бейна аль-хаусийин ва салафийин //Ямарис, 30.11.2011. URL: http://www.yemeress.com/alwatan/68317.2 Critical threats // Gulf of Aden Security Review. December 6, 2011. URL:http://www.criticalthreats.org/gulf-aden-security-review.3 Salafis are driven out of Dammaj // Yemen Post, 17 October 2013.4 Yemen Post, 22 November 2013.

318

Представители ДХ принимали самое активное участие в ВНД(переименовав по этому случаю свое движение в «Ансаруллах») иизложили свои взгляды на корни и пути решения «саадской про-блемы» в двух докладах. В первом («О корнях проблемы») боль-шое внимание было уделено критике проекта США по преобразо-ванию Ближнего Востока, начатого президентом Дж. Бушем. «Егоцель, – указано в докладе, – состоит в изменении географии, эко-номики и политики Ближнего Востока, но главное – в измененииего культурной идентичности... создании нового сознания у наро-дов региона, отвечающего запросам авторов проекта. Лозунгиборьбы с терроризмом, за свободу, демократию, свержение дикта-торских режимов и противодействие пиратству нужны им лишьдля отвода глаз...»1 Основная часть доклада посвящена критикепрезидента Салеха за согласие стать соучастником этого враждеб-ного проекта и среди прочего – «за внедрение чуждой йеменцамидеологии во все органы государственной власти и подавление с еепомощью свободы мысли и слова»2.

Во втором докладе «О путях решения» авторы сформулирова-ли концепцию государства, созвучную общим требованиям рево-люции. В нем говорилось о федерализме, парламентской формереспублики с пропорциональной системой выборов, гарантияхравноправия всех граждан, независимо от религиозной принадлеж-ности и политических взглядов, главенстве закона, независимостисуда, уважении прав и свобод граждан и религиозных меньшинств,«подлинном партнерстве с движением «Ансаруллах», пережившимшесть войн...» и о законодательном запрете в стране всех формтакфиризма3, подразумевая под этим запрет на деятельность ис-ламских экстремистов ваххабитского толка. Авторы доклада такженастояли на введении в новую конституцию прямого запрета надействия властей, ущемляющие национальный суверенитет страны,«такие как обращение к любому иностранному государству за во-

1 Руйят Ансаруллах ли джузур кадыйт аль-саада. С. 8. URL: http://www.ndc.ye.2 Op. cit. P. 9.3 Кадыйя Саада муаладжат ва дыманат. URL: http://www.ndc.ye.

319

енной помощью для решения внутренних проблем под любымпредлогом»1.

Большое внимание во втором докладе «Ансаруллах» на ВНДбыло уделено проблеме восстановления районов, пострадавших отсаадских войн с требованием официального признания вины режи-ма за их развязывание. Помимо специальной программы восста-новления они настаивали на начале компенсационных выплат жи-телям и разработке государственной программы социальной реаби-литации инвалидов войны. В нем также говорилось о практическихшагах по реабилитации зейдитского учения: возвращении мечетей,отобранных властями у зейдитов, строительстве и финансированиигосударством специальных религиозных школ и высших учебныхзаведений. Авторы доклада выступили за введение запрета на вся-кую религиозную и политическую деятельность среди военнослу-жащих и сил безопасности, если она направлена на приобщение ихк той или иной секте или партии.

Главной задачей, которую ставили перед собой организаторыВНД по части движения «Ансаруллах», являлось его разоружение вобмен на преобразование движения в легальную партию. Но про-гресса достигнуть не удалось из-за встречных требований анало-гичного содержания со стороны хуситов. Они согласились, чтосреднее и тяжелое оружие должно находиться в монопольном вла-дении государством, но увязали его сдачу с синхронным разоруже-нием всех неформальный структур, у которых такое оружие име-лось. Помимо проислахских структур, такое оружие имелось умногих племен, следовавших своим региональным лидерам, а уклана Салеха, по слухам, имелись целые тайные арсеналы оружия,принадлежавшего Республиканской гвардии. Но, пожалуй, самымспецифическим требованием, прозвучавшим в выступлении «Ан-саруллах» на ВНД, было включение согласованного числа членоввооруженных формирований движения (милиции) в силовыеструктуры государства «для ликвидации дисбаланса в комплекто-вании вооруженных сил», а также немедленная очистка их от«такфиристов». Все перечисленные положения доклада «Анса-руллах» были приняты для исполнения в итоговом документе сек-

1 Ibid.

320

ции «проблемы Саады» ВНД, включая обязательство государства«абсорбировать членов движения ‘Ансаруллах’ во все государст-венные органы и учреждения»1. Но в январе 2014 г. никто не могпредвидеть, что меньше, чем через девять месяцев эти условияпридется выполнять на практике...

Перед самым завершением ВНД (декабрь 2013 – январь2014 гг.) фронт вооруженного конфликта между хуситами и пле-менным ополчением клана шейхов аль-Ахмар перешел из Саадыюжнее в провинцию Амран, населенную племенами хашед, счи-тавшимися оплотом влияния шейхов клана аль-Ахмар. Решающиесражения состоялись на территории округа Хаус (одноименном сфамилией лидера движения, расположенном в провинции Амран,где находились исторические корни клана аль-Хауси) в январе2014 г. Одержав уверенную победу, хуситы пересекли границы ад-министративного округа Хашед и направились к вотчине кланашейхов аль-Ахмар, селению аль-Хамри на территории племенусеймат, к которым относится вождийский род конфедерации –шейхов аль-Ахмар. Но на очередной призыв шейха Садыка аль-Ахмара к племенам конфедерации хашед выступить «единым стро-ем» (истыфаф) против хуситов никто не откликнулся. Многолет-ние потери на этой войне, понесенные племенами хашед, былирасценены шейхами как неоправданные в свете политических по-трясений, переживаемых страной. Падение почти без сопротивле-ния селения аль-Хамри означало одно из крупнейших политиче-ских поражений клана шейхов аль-Ахмар, случившихся за не-сколько столетий его триумфальной истории. Многие газеты опуб-ликовали анализ причин столь внезапного поражения казавшегосядо последнего момента всемогущим клана шейхов аль-Ахмар. Сре-ди них упоминалось моральное превосходство хуситов над наем-никами шейхов аль-Ахмар, отрыв вождийского рода аль-Ахмар отплемен хашед и осуждение шейхами крупнейших племен хашедконфронтации, начатой шейхами аль-Ахмар против президента Са-леха (выходца из племен в составе той же конфедерации) без учета

1 Working Group on the Sa’adah issue Final Report for the Second Semester of theWorking Groups submitted to the Final Plenary of the All-Inclusive National DialogueConference, November 9, 2013, No. 55.

321

их мнения, исходя из партийных интересов «Ислаха»1. Многиешейхи упрекали клан аль-Ахмар за то, что они давно поставили«партийность» над племенной солидарностью (хизбийя фоука ка-билийя), нарушив урф.

В марте 2014 г. «Ислах» испытал новый удар. Власти КСАобъявили о принятии списка запрещенных организаций, обвиняе-мых ими в экстремизме и терроризме, в который попали одновре-менно БМ и «Ансаруллах»2. На деле это решение совершенно незадело лидеров «Ансаруллах», не имевших никакой поддержки отКСА. Возможно, именно оно воодушевило хуситов на продолже-ние своего победоносного шествия по стране, сделав очереднойцелью административный центр провинции Амран, управлявшийся«Ислахом». Там же базировался командующий 310-й бригады, ге-нерал Х. аль-Кушейби, воевавший против хуситов и оказывавшийрегулярную помощь ахмаровским ополчениям в ходе конфликта,следуя указаниям генерала Али Мухсина. В начале июля 2014 г.силы «Ансаруллах» окружили и захватили покинутый наканунебольшинством военнослужащих без боя военный лагерь 310-й бри-гады. Вся провинция Амран, прилегавшая к столичному округу,попала под контроль «Ансаруллах». Тело генерала аль-Кушейбибыло доставлено в Сану, но попытки генерала Али Мохсина пре-вратить его похороны в трагедию национального масштаба с моби-лизацией армии на войну с хуситами провалились3.

Падение Амрана, открывшее хуситам дорогу на Сану, с однойстороны, и фактическое бездействие президента Хади, ограничив-шегося в этих условиях лишь политическими призывами к сдер-жанности, обращенными к лидерам «Ансаруллах», с другой, вы-звали острое недовольство среди кураторов Инициативы. ГенералАли Мохсин охарактеризовал поведение президента как предатель-ство, но многие аналитики задались вопросом – не стало ли онозакономерным следствием самого сценария Инициативы, сохра-

1 Аль-васат такшифу асрар сукут аль-Хамри // Аль-васат нет, 12.02.2014. URL:http://www.alwasat-ye.net.2 Usher S. Saudi Arabia declares Muslim Brotherhood 'terrorist group'. URL:http://www.bbc.com/news/world-middle-east-26487092.3 масдар аскарий йаглябу макталь аль-кушейби ва йакшифу асбаб сукут лива сахль// Аль-Васат нет, 08.07.2014. URL: http://www.alwasat-ye.net.

322

нившей большинство рычагов власти в руках бывшего президентаСалеха? Не была ли заинтересованность Салеха в полном военно-политическом поражении клана шейха аль-Ахмар и партии «Ис-лах» его причиной?

Поставив принцип управляемости политического процесса вЙемене извне во главу угла Инициативы, кураторы не допускаливозможности появления нового лидера, способного выдвинуться вавангард транзиции под лозунгами революции. Этот подход ока-зался тем «слабым звеном», которым и воспользовались хуситыдля перехода в наступление при содействии своего тактическогосоюзника – Салеха.

В августе 2014 г. хуситы встали палаточным лагерем в север-ных пригородах Саны и начали гражданскую акцию протеста про-тив правительства согласия Басиндвы. Лидер «Ансаруллах» при-звал все население страны присоединиться к ним и требовать отправительства отмены июльского постановления о снятии дотацийна топливо, которое привело бы к росту цен на бензин на 60% и надизельное топливо – на 95%, зато дало бы почти 20%-ную прибав-ку к бюджету в размере почти 3 млрд долл.1

Требование об отмене «антинародного закона» быстро пере-шло в массовые митинги за отставку премьер-министра Басиндвы.Население Саны реагировало на приближение сил «Ансаруллах» кгороду манифестациями под двоякими лозунгами: в поддержкутребований отмены непопулярного закона правительства и одно-временно – против ввода вооруженной милиции «Ансаруллах» вчерту города2. Однако 21 сентября 2014 г. хуситы овладели Саной,окружили правительственные здания, премьер-министр Басиндваподал прошение об отставке и покинул столицу. Из столицы бежа-ли также шейх Хамид аль-Ахмар и генерал Али Мохсин, чей дво-рец был превращен вскоре хуситами в музей, поскольку в нем были

1 Herrero J. Yemen fuel subsidy cuts hit poor hardest. URL:http://www.irinnews.org/report/100535/yemen-fuel-subsidy-cuts-hit-poor-hardest.2 Al-Moshki A. I. Ten of thousands march in Sana against the Houthis // Yemen Times,26.08.2014. URL: http://www.yementimes.com/en/1810/news/4236/Tens-of-thousands-march.

323

найдены невиданные в этой стране образцы роскоши и коллекциихудожественных ценностей1.

В середине октября 2014 г. крупнейший красноморский портстраны – Ходейда, а также административные центры провинцийДамар и Ибб также оказались в руках хуситов. Во многих случаяххуситы действовали совместно со службами безопасности и армей-скими подразделениями, которые, как полагают, сохранили лояль-ность отставному президенту Салеху и следовали его приказам.Всего под контроль «Ансаруллах» попало восемь провинций Севе-ра включая все крупные города кроме Таиза, чью безопасность га-рантировали кадровые военные, противившиеся вводу «народныхкомитетов» (вооруженных формирований, лояльных хуситам) вэтот древнейший и второй по численности населения город.

Параллельно милиция «Ансаруллах» столкнулась с ожесто-ченным сопротивлением салафитских племен, джамаата «Ансараль-Шариа» и боевиков АКАП, в очередной раз объявившей хуси-там джихад в двух провинциях – Марибе и Бейда. АКАП объявилао начале террористической войны против «Ансаруллах» и их по-собников. Взрывы гремели в Сане, Иббе, Ходейде и Таизе, но ху-ситам все чаще удавалось заблаговременно выявлять и обезврежи-вать террористов-смертников, парализуя действия этого опасногопротивника. На повестку дня встал вопрос о переводе операцийпротив экстремистских структур, связанных с АКАП, на террито-рию южных провинций Йемена, находящихся под контролем Хи-рака. По договоренности с ними лидер «Ансаруллах» принял обя-зательство не пересекать границу Юга без их согласия. Однакоглавное сдерживающее влияние на сейида Абдельмалика оказыва-ло растущее давление со стороны международного сообщества,опасавшегося перехода ситуации в Йемене в настоящую сектант-скую войну.

Тем не менее, отметим, что очевидные успехи «Ансаруллах» вмобилизации населения на ликвидацию угрозы АКАП собствен-

1 Nasser Al-Sakkaf (author), Mohammed Al-Qalisi (writer), Ali Mohsen’s house:A museum with Houthi tour guide // Yemen Times, 04.11.2014. URL:http://www.yementimes.com/en/1830/report/4533/Ali-Mohsen%E2%80%99s-house-A-museum-with-Houthi-tour-guides.htm.

324

ными силами впервые с момента объявления о начале контртерро-ристической операции в Йемене в 2001 г. под эгидой США обозна-чили поворот в сторону реального достижения этой цели. Не пре-кращавшиеся налеты беспилотной авиации США на позиции «Аль-Каиды» имели скорее противокационное влияние на развитие этогонового конфликта. Хуситы перенесли акцент в борьбе с «Аль-Каидой» на защиту исконных йеменских ценностей от экспансиичуждой идеологии и вмешательства иностранных держав во внут-ренние проблемы страны, что и дало большой приток населения наих поддержку. Помимо пятитысячного контингента милиции «Ан-саруллах», в боях с радикалами и «Аль-Каидой» в провинциях Хо-дейда, Махвит, аль-Джоуф, Бейда и Мариб участвовали лиджаналь-шаабийя, сформированные всего за два-три месяца из местныхплемен. Впоследствии они составили костяк Революционного ко-митета во главе с членом клана сейида аль-Хауси, созданного «Ан-саруллах» для координации действий этих формирований в разныхпровинциях.

Наблюдавшиеся перемены подтверждали справедливость оце-нок, давно сделанных авторитетным востоковедом Б. Хайкелем.В интервью 2011 г. он отмечал: «Правительство США имеет мио-пический (близорукий. – С. С.) взгляд на проблему АКАП в Йеме-не. ‘Аль-Каида’ действительно существует, но только потому, чтогосударство в Йемене по своей природе слабо, а президент Салехне хочет ее разгрома, т. к. считает полезным инструментом выдав-ливания помощи от Америки и других... Она – не главная угрозайеменскому народу и держится лишь за счет того, что стала полез-ным инструментом политики режима....»1 В ноябре 2014 г. сложи-лось представление, что в случае гипотетического объединения сил«Ансаруллах» и «Хирака» задача ликвидации террористическойугрозой в Йемене могла бы быть решена в самые сжатые сроки.Однако для реализации этого сценария не хватило многих элемен-тов, включая сохранявшееся нежелание руководителей «Хирака»

1 Yemen uncertain political future. Interviewer: Bernard Gwertzman. Interviewee: Ber-nard Haykel, Professor of Near Eastern Studies, Princeton University // Council on For-eign Relations [site], June 7, 2011. URL: http://www.cfr.org/yemen/yemens-uncertain-political-future.

325

принимать хотя бы косвенное участие в политических конфликтах,протекавших на Севере.

Сейид Абдельмалик аль-Хауси выступает за сохранение йе-менского единства и диаметрально расходится с лидерами «Хира-ка» в вопросе отсоединения юга в границах 1990 г. В то же времяон придерживается критического взгляда на преобразование Йеме-на в федерацию в составе сразу шести субъектов. Такое же мнениевыражено в заявлениях руководства ВНК и «Ислаха». Проект«шести субъектов», спешно принятый за пять дней после закрытияВНД, все чаще называют «проектом Хади», и именно он, по-видимому, окажется в центре грядущих споров. Однако вероят-ность перехода к федерализации по формуле Север – Юг, которуюмогли бы принять «Хирак» и «Ансаруллах», также сомнительна.Позиция «Хирака» после захвата Саны силами «Ансаруллах»21 сентября 2014 г. официально состоит в отказе от переговоров из-за окончательного краха государства на Севере и утверждения кур-са на отделение.

Сентябрьские события, названные «Хираком» «переворотом»(инкыляб), и трудности с формированием нового правительстваХалида Махфуза Бахаха (выходца их южной провинции Хадрама-ут) создали дополнительные стимулы к самоопределению Юга.27 октября 2014 г. два «Высших совета» «Хирака» («Мирное Дви-жение Юга» и «Революционное движение за освобождение юга»)приняли решение о слиянии и среди прочего потребовали снятияобвинений с их лидера Али Салима аль-Бида, вынесенных в 1994 г.Они объявили 30 ноября 2014 г. (день годовщины победы нацио-нально-освободительной революции на юге в 1967 г.) днем началакампании по плавному возвращению Югом своего суверенитетапосредством вытеснения северян со всех административных постовв государственных структурах и частных компаниях. Было сооб-щено также о приостановке деятельность всех нефтяных компанийи выводем военного персонала Севера.

Не установив каких-либо определенных хронологических ра-мок для завершения процесса, лидеры «Хирака» в то же время на-страивали своих сторонников на решительный лад. Тем не менее,лидеры «Ансаруллах» делали последовательные шаги, чтобы побу-дить президента Хади строго придерживаться национального про-

326

екта вывода страны из кризиса на основании пакета соглашенийВНД, что могло бы способствовать разряжению напряженности,сгущавшейся вокруг проблемы Юга.

К концу 2014 г. в развитии йеменского кризиса обозначилисьновые приоритеты. Один из них связан с ситуацией в провинцииМариб – экономическом ключе для восстановления подорванной загоды политической турбулентности государственности в Йемене.Там находятся все месторождения нефти и газа Севера, а такжеэлектростанции и экспортные трубопроводы. По призыву «Ислаха»и генерала Али Мохсина, нашедшего убежище в КСА, местныеплемена, усиленные салафитскими радикалами и структурамиАКАП, начали готовить войну с хуситами под исламистскими ло-зунгами джихадистского толка. Попытка превращения Мариба вплацдарм для антизейдитского вооруженного удара является наданный момент, вероятно, одним из самых опасных сценариев,способных привести к развитию «иракского варианта» в Йемене.

Базовые соглашения под эгидой «Ансаруллах»и новый виток кризиса

Военное поражение клана аль-Ахмар и радикального салафит-ского крыла «Ислаха» в Амране круто изменило баланс сил в Йе-мене и позволило зейдитскому движению «Ансаруллах» вплотнуюприблизиться к роли нового рулевого в направлении политическо-го процесса в Йемене. Очевидное отклонение от сценария урегули-рования, предусмотренного Инициативой от 23 ноября 2011 г., вы-звало множество комментариев, связанных с поиском виновных.Некоторые из них указывали на причастность бывшего президентаСалеха, подозреваемого в содействии успехам хуситов в Амране идругих провинциях поставками оружия со своих тайных складов иорганизацией взаимодействия с лояльными ему частями армии испецслужб. Однако ни о каком политическом альянсе Салеха с ли-дером Ансаруллах речи быть не могло. Только – о тактическом со-трудничестве против общего врага на очень ограниченное время.

Попытки причислить бывшего президента Салеха чуть ли не кглавным бенефициарам победного шествия «Ансаруллах» вряд ли

327

можно рассматривать всерьез, учитывая историю вражды междуними и противоположность политических установок. Жесткая кри-тика президента Хади за попустительство хуситам со стороны КСАи США скорее должна быть отнесена к изъянам самого плана уре-гулирования, которому его обязали следовать те же стороны.

Бывший президент Салех и в новой ситуации показал себя каквиртуозный стратег, начав развивать активность сразу в двух на-правлениях: в качестве теневого пособника окончательного раз-грома вооруженных структур «Ислаха» с помощью милиции и«лиджан аш-шаабийя» «Ансаруллах» во всех оставшихся провин-циях севера; и, одновременно – в роли критика президента Хади зафактическое принятие «Ансаруллаха» в партнеры государству иполную утрату контроля над сферой обеспечения безопасности.Последний мотив был явно ориентирован на двух ведущих курато-ров Инициативы – США и КСА, воспринявших успехи хуситов впервую очередь как угрозу собственным интересам в Йемене. Та-ким образом кристаллизовалась линия Салеха на продолжение дис-кредитации легального президента Хади как внутри страны, так и вглазах международных посредников в надежде на политическийреванш на финальной фазе международного плана урегулирования.

В ноябре 2014 г. Салех попал в список лиц, против которыхбыли введены санкции ООН, за его предполагаемое содействие ху-ситам, но это отнюдь не снизило его политический рейтинг внутриЙемена. Используя волну патриотических настроений в обществе,поднятую «Ансаруллах», он упрекнул президента Хади в намерен-ном включении его фамилии в санкционный список1 и сместил егос поста заместителя председателя ВНК, заодно избавившись и отдругого влиятельного соперника в партии – Абделькарима аль-Ирьяни2. Указанные изменения в руководящем составе партии вла-сти (ВНК) были восприняты в обществе как заблаговременная рас-

1 Журнал «аль-Васат» опубликовал заметку с изложением речи президента Хадиперед «группой 10 послов», в которой Салех был назван «главной опорой хуси-тов». См. Британийя йукаддиму машруа, 27.08.2014. URL: http://www.alwasat-ye.net.2 Madabish A. Rifts deepen within Yemen’s ruling General People’s Congress party //Al-sharq al-awsat, 14 November 2014. URL:http://www.aawsat.net/2014/11/article55338527.

328

чистка им места для своего сына – бывшего генерала Ахмада, за-нявшего в 2013 г. пост посла Йемена в ОАЭ. Ситуация в ВНК по-сле вывода из ее руководства вице-председателей Хади и аль-Ирьяни осложнилась в связи с отказом южной секции партии при-знать эти решения легитимными.

Но все же в фокусе йеменского кризиса оказался клубок про-блем, связанных с выдвижением на авансцену зейдитского движе-ния «Ансаруллах» и его лидера сейида Абдельмалика аль-Хауси.

Первым шагом «Ансаруллах» на «большой» политическойсцене сразу после вступления его милиции в Сану 21 сентября2014 г. было заключение нового базового «Соглашения о мире инациональном партнерстве» между всеми основными политиче-скими акторами Йемена синхронно с подачей прошения об отстав-ке премьера и правительства Басиндвы. В выступлении специаль-ного посла ООН в Йемене Дж. Беномара за день до его подписаниясообщалось, что сейид Абдельмалик аль-Хауси отказался продол-жать участие в процессе политического урегулирования в Йеменепод эгидой Инициативы ССАГЗ и ее «Исполнительного механиз-ма». По его требованию в основу процесса должны были лечь ито-говые решения ВНД, подписанные всеми йеменскими сторонамикризиса в январе 2014 г.1 Стремление лидера «Ансаруллах» вывес-ти Йемен из режима «иностранной опеки» (висайят) вызвало про-тиворечивую реакцию как внутри страны, так и за ее пределами. Нацеремонии заключения нового Соглашения присутствовали прези-дент Хади и Посол Дж. Беромар, который после этого немедленноотправился в турне для разъяснения новых документов ведущимкураторам миссии по урегулированию кризиса и членам СБ ООН.

В Преамбуле Соглашения говорится, что целью реформы явля-ется «строительство нового демократического, федеративного йе-менского государства, основанного на верховенстве закона и рав-ноправном гражданстве. Его приоритетами должны стать соблюде-ние прав человека, установление справедливого управления, со-хранение единства Йемена, забота о его суверенитете, независимо-

1 Аль-мабъус аль-умамий юлину расмияйн ан вифат аль-муадара (Посол ООНофициально объявляет о конце Инициативы ССАГЗ) // Аль-васат, 20.09.2014.URL: http://www.alwasat-ye.net.

329

сти и целостности территории»1. Основной документ состоит из 17пунктов, посвященных следующим основным темам:

– механизму создания нового технократического правительст-ва (хукумат кяфа`ат) во главе с независимым (не входящим ни водну партию) председателем, подобранным по профессиональномупринципу;

– учреждению нового совещательного органа при президенте всоставе двух советников – одного от «Ансрауллах», а другого от«Хирака» с широкими полномочиями по содействию формирова-нию нового кабинета министров и принятию всех ключевых реше-ний в государстве;

– созданию экспертного экономического комитета в составеправительства для разработки стратегии развития и распределениябюджетных средств с социальным уклоном;

– запрету на подстрекательскую деятельность всех средств ин-формации, особенно в сфере сектантских и региональных противо-речий;

– разрешению возникающих разногласий и споров между сто-ронами через прямой диалог в направлении, заданном решениямиВНД и при необходимости – с привлечением смешанного комите-та, созданного при содействии ООН;

– просьбе к специальному послу ООН в Йемене продолжатьоказывать помощь в выполнении положений Соглашения и пре-дотвращении нарушений2.

Приложение о безопасности состоит из 10 статей, в которыхвсе стороны противоборства приняли на себя следующие обяза-тельства:

– решать все споры путем диалога и оказывать помощь госу-дарству в исполнении им его функций;

– прекратить все столкновения в Сане и вывести оттуда своиформирования;

– содействовать восстановлению контроля государства на всейтерриторией страны в соответствии с решениями ВНД;

1 Иттифак сильм ва ширакат аль ватанийя, 21.09.2014. URL:http://www.sabanews.net/ar.2 Ibid.

330

– разработать при содействии ООН механизм возврата госу-дарству принадлежавшего ему среднего и тяжелого оружия, по-павшего в руки всех конфликтующих сторон;

– передать управление провинцией Амран государству и госу-дарственным службам безопасности через созданный правительст-вом смешанный комитет;

– военные действия в аль-Джоуфе и Марибе должны быть не-медленно прекращены, а все группировки, не являющиеся резиден-тами – выведены оттуда;

– вменить в обязанность государству защиту жителей провин-ции Бейда от террористов АКАП и ведение систематической борь-бы с террористами;

– запретить занимать лагеря, оставленные военными, любымвооруженным группам1.

СБ ООН немедленно отреагировал на принятые в Сане доку-менты, выпустив коммюнике со следующими формулировками:члены СБ приветствовали подписание Соглашения, «опирающеесяна решения конференции ВНД и Инициативу ССАГЗ и его Испол-нительный механизм» и призвали все стороны, включая хуситов,строго следовать всем пунктам Соглашения, напомнив, что членыКомитета по санкциям СБ ООН на основании Резолюции 2140(2014) должны срочно рассмотреть предложения по определениюлиц, против которых они будут направлены. Акцент на сохранениилегитимности Инициативы ССАГЗ был подчеркнут в тексте доку-мента напоминанием, что президент Хади является легитимнымглавой государства, «избранным на выборах и по условиям Ини-циативы ССАГЗ»2, что на дипломатическом языке означало откры-тое предупреждение Хади о недопустимости уступок в этом вопро-се лидеру «Ансаруллах». Текст коммюнике недвусмысленно сви-детельствовал о намерении СБ ООН сохранить контроль за направ-лением процесса урегулирования кризиса в своих руках.

В начале октября 2014 г. президент Хади предложил на постнового главы кабинета министров своего помощника, Ахмада Ава-

1 Аль-атраф аль-сийясийя фль-йаманийя туваккиу аль-мульхак. URL:http://www.sabanews.net/ar/news369817.htm.2 Security Council Press Statement on Yemen, 23 September 2014, SC/11578.

331

да бен Мубарака, руководившего ранее секретариатом ВНД. Этакандидатура вызвала яростный отпор со стороны лидера «Анса-руллаха», прямо обвинившего президента Хади в следовании ука-заниям посольства США1. Поэтому премьером стал независимыйкандидат, уроженец южной провинции Хадрамаут Халид МахфузБахах, работавший ранее в правительстве на посту министра нефтии природных ископаемых, а затем послом Йемена в ООН. По на-стоянию «Ансаруллах» и ряда других партий, впервые правитель-ство страны было сформировано не по принципу долевого разделакресел между партиями, а по профессиональному признаку.

В середине декабря 2014 г. новое правительство в составе 36членов с большим трудом получило вотум доверия в парламенте, вкотором дирижерское место осталось за бывшим президентом Са-лехом. Салех использовал эту процедуру, чтобы увязать согласиесвоей фракции на признание нового кабинета в обмен на гарантии,что санкции ООН, наложенные на него, будут проигнорированы.Новый премьер заявил, что его правительство «будет работать, со-блюдая дистанцию от всех партийных элементов, и проведет стра-ну через этот период...»2.

Первые месяцы деятельности «Ансаруллах» в роли «стража»йеменской революции, несмотря на сохраняющиеся риски в зонесектантского конфликта и признаки нестабильности институтовгосударства, ознаменовались появлением хрупких ростков консо-лидации реформаторских кругов общества на платформе решенийВНД. Эти признаки можно было увидеть в следующих тенденциях:

– хуситам удалось переломить ход военной кампании на фрон-те борьбы с радикальными проислахскими группировками в своюпользу и установить эффективный контроль на территории восьмипровинций севера с большой вероятностью дальнейшего развитияуспеха в Марибе и Бейде, в которых не прекращаются попыткисоздания ударных группировок с участием АКАП для разжиганиябратоубийственной войны грандиозного масштаба;

1 Ghobari M. Yemen PM appointment rejected by rebels holding capital // Reuters, Oct7, 2014. URL: http://www.reuters.com/article/2014/10/07.2 Yemen cabinet wins parliamentary approval amid heightened tensions // Al-Akhbar,December 18, 2014. URL: http://english.al-akhbar.com/node/22935.

332

– заняв идеологическую позицию, близкую к идее создания«общего йеменского дома», основанного на исконных йеменскихценностях и приоритетах йеменской революции 2011 г., сближаю-щих население всех регионов страны, лидеры «Ансаруллах» доби-лись относительного укрепления своего лидирующего положенияна этом важнейшем фланге политического противоборства;

– приоритет, отдаваемый проблемам безопасности и восста-новлению системы правосудия на территориях, подконтрольныххуситам, их готовность сотрудничать с государственными структу-рами и передавать им всю полноту власти, как только они получа-ли уверенность в их способности самостоятельно контролироватьположение, получили горячую поддержку большей части населе-ния этих областей и позволили им консолидировать свое влияние вэтих районах;

– концентрация «Ансаруллах» на проблемах восстановлениядееспособности государственных органов, создании нового техно-кратического правительства взамен расколотого на враждебныефракции «правительства согласия», показывает адекватное пони-мание ими характера главных источников угроз для успеха выводастраны из кризиса;

– авангардная роль «Ансаруллах» в процессе вывода Йемена изкризиса путем реализации основных лозунгов революции можетувенчаться формированием новой политической коалиции, ориен-тированной на национальное примирение и открытие нового этапав диалоге «север – юг».

К концу 2014 г. ситуация на севере Йемена уже не выгляделастоль тупиковой, как это было на протяжении трех предыдущихлет. Но удастся ли лидерам «Ансаруллах» наладить контакт с пре-зидентом Хади и урегулировать разногласия с ведущими внешни-ми спонсорами и кураторами, чтобы сдвинуть застопорившийсяпроцесс урегулирования в направлении реализации намеченныхреформ, остается неясным. Не менее сложным препятствием ре-ального перехода Йемена к фазе урегулирования остается идейно-политический раскол в рядах «Хирака», тормозящий поиск эффек-тивного решения «проблемы юга» и открытие нового этапа в диа-логе «север–юг».

333

18 января 2015 г. «Ансарллах» импульсивно отреагировали напопытку президента Хади провести без обсуждения проект новойконституции, содержавший спорное решение об образовании шес-ти субъектов федерации в составе будущего йеменского государст-ва. Против этого деления однозначно выступали лидеры «Хирака»и многие представители политических сил Севера. Лидер «Анса-руллах» потребовал проведения полноценного обсуждения проектановой конституции до его утверждения на Конституционном сове-те. Милиция «Ансаруллах» окружила резиденцию президента ипрезидентский дворец в Сане, а также заблокировала выезд из Са-ны всем членам кабинета, имевшим южное происхождение, вклю-чая премьер-министра Бахаха. 22 января 2015 г. президент Хади иглава нового кабинета Бахах подали в отставку в знак протестапротив действий хуситов, воспринятых ими как переворот.

В Сану прибыл специальный посол ООН Дж. Беномар, чтобывновь усадить все стороны урегулирования за стол переговоров.Лидер «Ансаруллах» приветствовал отставку президента Хади ипризвал всех к участию в срочном восстановлении утраченных ин-ститутов власти. Начавшиеся переговоры проходили на фоне на-раставшей напряженности на Юге и в Марибе, но быстрого реше-ния не нашлось. Тогда 6 февраля 2015 г. «Ансаруллах» принял такназываемую Конституционную декларацию, в которой властьпредлагалось передать на переходный период Революционномукомитету с одновременным созданием расширенного парламентаиз 551 мест за счет включения в него депутатов от новых полити-ческих сил, не представленных в давно «просроченном» парламен-те. Прежний парламент предлагалось распустить. По состоянию на20 февраля 2015 г. стороны договорились создать Народный пере-ходный совет (маджлас аль-шааб аль-интикали) из 250 человек,оставив существующий двухпалатный парламент (Совет депутатови Консультативный совет). Это решение в случае реализации, какполагают, позволит вывести ситуацию из нового тупика.

* * *Революция 2011 г. в Йемене и введенный тогда же план мирно-

го урегулирования кризиса (Инициатива ССАГЗ) под эгидой СБООН стали катализатором не только всех давних политических

конфликтов в этой стране, но и послужили стимулом к формирова-нию альтернативной повестки дня для их разрешения и выхода изполитического тупика. Более чем трехлетний опыт (2011–2014 гг.)параллельного ведения переговоров и конфронтации друг с другомвсех йеменских акторов помог высветить наличие общих нацио-нальных проблем, не поддающихся решению в масштабах отдель-но взятой части страны, а также начать поиск новой платформы дляконсолидации общества на пути претворения в жизнь решенийВНД.

Социокультурная специфика Йемена сыграла свою роль всближении всех политических сил страны, создала основу для ихобъединения на платформе противодействия импортным идеологи-ям, создавшим почву для экстремизма в Йемене и успевшим вне-дриться в ткань йеменского социума с целью его разрушения ифрагментации. Защита общего социокультурного наследия народаЙемена, независимо от региона проживания и местных особенно-стей, может дать стимул к преодолению множества противоречий,мешавших прогрессу урегулирования ранее. Заключение новогобазового «Соглашения о мире и национальном партнерстве»21 сентября 2014 г. на базе итоговых решений ВНД может рас-сматриваться как важный шаг в этом направлении и, одновремен-но, как серьезная заявка на коррекцию положений ИнициативыССАГЗ применительно к йеменскому кризису, который все ещедалек от завершения.

335

Глава 11

ЗАПАДНОСАХАРСКОЕ «ЯБЛОКО РАЗДОРА»

Истоки конфликтаТерриторию Западной Сахары традиционно заселяли кочевые

племена, причислявшие себя к арабо-мусульманскому миру, гово-рившие на одном из диалектов арабского языка (сахрауи) и почи-тавшие мусульманские обряды. Современная история ЗападнойСахары уходит своими корнями в сложный переходный периодборьбы народа региона с колониализмом, поскольку с 1884 по1976 г. территория Западной Сахары была оккупирована Испанией.Особый интерес к этой проблеме обусловлен необычайной слож-ностью и многофакторностью конфликта, развернувшегося на этомпространстве Северной Африки и вовлекшего в себя несколько го-сударств региона, вследствие чего Западная Сахара превратилась внастоящее «яблоко раздора».

В многолетнем споре за эту территорию взаимопереплетаютсякак политико-экономические, так и регионально-территориальныепротиворечия, которые еще больше усугубляются устремлениемразличных политических игроков, преследующих здесь собствен-ные интересы.

Марокко ставит своей целью воссоединить земли, которые, каксчитают в королевстве, исторически принадлежат ему, что являетсявопросом геополитического престижа, средством поднятия имиджакороля Марокко Мухаммеда VI, но также и способом получитьзначительную экономическую выгоду от эксплуатации сухопутнойи прибрежной территории Западной Сахары, богатой минеральны-ми и рыбными ресурсами. В свою очередь, Алжир, для которогоостается неприемлемым усиление роли Марокко на региональномуровне, поддерживает право населения Западной Сахары на само-определение и создание независимого суверенного государства,рассчитывая также укрепить собственные политические и эконо-мические позиции в данном регионе. Ведь в случае обретения За-падной Сахарой полноценной независимости Алжир станет одним

336

из ее основных поставщиков углеводородов и сможет также, пре-доставляя Западной Сахаре финансовую и техническую помощь,активно участвовать в разработке нефтяных месторождений идальнейшем развитии нефтяной промышленности в этой стране.

В сложном и двойственном положении в связи с сахарскойпроблемой оказались европейские страны. Признавая государства,которые обрели свое нынешнее географическое очертание послеВторой мировой войны, европейские лидеры уклоняются, тем неменее, от открытой поддержки курса Марокко на возвращение сво-их исторических территорий. В то же время, учитывая существова-ние тех государств со сложным этнокультурным и этнолингвисти-ческим составом населения, где проявляются центробежные тен-денции, в Европе очень настороженно и с большой опаской вос-принимают проблемы, порожденные сецессией, ирредентизмом ипр., т.е. такие проблемы, которые становятся камнем преткновенияв отношениях одного или двух государств.

Таким образом, можно утверждать, что западносахарский кон-фликт явился своеобразной болевой точкой, где сошлись по сутисвоей непримиримые интересы и устремления различных госу-дарств, а посему процесс разрешения имеющей давнюю историюпроблемы Западной Сахары постоянно тормозится на международ-ном уровне.

Многие исследователи и «обыватели» недоумевают: почему вэтом регионе Западной Африки на протяжении многих десятилетийне стихает вооруженное противостояние? И в чем причина подоб-ного непримиримого конфликта? Для того чтобы ответить на этивопросы, необходимо понять внутреннюю специфику западноса-харского общества, его историческую и культурную разнород-ность.

С древнейших времен территорию Западной Сахары населяли«черные» племена, называемые бафур. С приходом берберскихплемен, принадлежавших к одному из трех крупных берберскихконфедераций в северо-западной Африке периода Римской импе-рии – санхаджа, изменился этнический состав населения и куль-турно-цивилизационный вектор развития этого региона. Берберыобратили в бегство «черных» аборигенов, вынудив их мигрироватьна юг – к Сенегальскому бассейну. Потомками этих первых бер-

337

берских племен, обосновавшихся в Сахаре, являются племена тек-на.

В наши дни на территории Западной Сахары преобладают восновном три основные племенные группы: берберская текна, ко-торая с течением времени изменила свой этнический облик в ре-зультате смешения арабских и берберских племен; арабская бени-хасан, отпочковавшаяся от большой племенной группы макиль,пришедшей на территорию Западной Африки в XIV в. из южныхпровинций Аравийского полуострова; и рагибат (иногда можновстретить название регейбат) – большое бедуинское племя араб-ского происхождения, которое, начиная с XIX в., активно ассими-лировалось и стало самой могущественной и сильной племеннойгруппой на территории Западной Сахары.

В настоящее время племя регибат (точнее, кластер племен) на-селяет южные провинции Марокко, восточную часть Западной Са-хары, северные и центральные регионы Мавритании, западныеграницы Алжира, а также кочует по территории Мали. Эти племенаизвестны своей воинственностью, они сплочены, глубоко и пре-данно чтят свои традиции. Их представители являются бескомпро-миссно независимыми людьми, которые превыше всего ставят сво-боду как неоспоримую ценность любого человека и общества в це-лом.

Именно племенные и этнические особенности каждой из об-щественных структур стали определяющими в проводимой имиполитике в отношении колониальных держав, и эти особенности досих пор влияют на ту или иную позицию племен по вопросу пре-доставления независимости Западной Сахаре. Так, племя текна ещес колониальных времен довольно прохладно относилось к требова-ниям скорейшего отделения от марокканского государства, а в на-стоящее время выступает за автономию в рамках единого Королев-ства Марокко. Племя рагибат стало единственным крайне ради-кальным сторонником становления нового независимого государ-ства в Западной Сахаре, поскольку, по мнению членов данногоплемени, любое общество и государство имеют право быть сво-бодными, как от внутриполитических давлений, так и от внешнеговлияния и зависимости.

338

Еще одной причиной длительного и затяжного конфликта вЗападной Сахаре является специфика социально-политическойструктуры западносахарского общества, а также географическиеособенности этого региона. Испокон веков проживавшие здесьплемена находились в постоянной борьбе друг с другом из-за суро-вого климата пустыни и как следствие этого – отсутствия продо-вольствия, что вынуждало их периодически совершать набеги накараванные пути в поисках провизии и средств к существованию.По этой причине в пустыне практически исключена иерархическаяполитическая структура, которая выступала бы гарантом безопас-ности племен, являлась бы балансиром в возможных противостоя-ниях различных племен. Каждое племя само определяет и регули-рует деятельность своих представителей – при помощи ассамблей(джмаа’), в которые входят почитаемые главы семей племени. По-добные ассамблеи собираются лишь для решения острых, экстрен-ных задач – например, в случае набегов чужаков.

В соседних же странах существует другая социально-политическая организация племен. В Марокко, например, на вер-шине социальной структуры находится монарх, который являетсягарантом стабильности и безопасности граждан страны. В Маври-тании племенная структура строго подчинена одному самомукрупному и сильному племени, которое объединяет все остальныеи выступает посредником в разрешении конфликтных ситуациймежду различными племенами.

В силу удаленности друг от друга различных племен, их коче-вого образа жизни, а также трудностей, возникающих при проведе-нии полноценных социологических исследований, трудно подсчи-тать истинную численность западносахарского населения. Так, вначале 1980-х годов некоторыми исследователями приводилисьсбалансированные цифры (ввиду значительных расхождений дан-ных у французов и испанцев) – около 150 тыс. человек1. К настоя-щему времени, по этим оценкам, численность населения достигла-ет 500 тыс. человек, однако приведенные данные вызывают сомне-ние, поскольку западносахарские племена постоянно кочуют, и онивключены в статистику марокканского государства. Потому-то от-

1 Saxena S.C. Western Sahara: No alternative to armed struggle. Delhi, 1995. P. 8.

339

части вопрос о принадлежности этих племен к образовавшемуся вЗападной Сахаре государству является проблемой самоопределе-ния и идентификации каждого члена местных сообществ.

Довлеет над Западной Сахарой и историческое прошлое.В XIX в. в ходе колониального раздела Африки регион отошел кИспании, что было закреплено на Берлинской конференции 1884 г.,и данная территория стала именоваться Испанской Сахарой. Послеобретения независимости Марокко заявило о претензиях на этитерритории, что вызвало негативную реакцию испанских властей.Опасаясь захвата Западной Сахары, испанское правительство ре-шило предоставить политические свободы населению страны,предложив создать здесь местный орган самоуправления – Гене-ральную ассамблею Западной Сахары (Джмаа’).

В целом важным фактором развития Северной Африки являет-ся сложносоставной характер взаимоотношений основных полити-ческих «игроков» в этом регионе – Марокко, Алжира и Ливии. Ес-ли Ливия (благодаря М. Каддафи) находила определенный баланс ввыстраивании своей внешнеполитической стратегии, то Алжир иМарокко были исторически связаны кругом противоречий и вза-имных претензий. Исходным пунктом мароккано-алжирского кон-фликта стала так называемая «Война в песках».

После обретения независимости в 1956 г. Марокко взяло курсна строительство национального государства и на формированиеединой марокканской нации. Поэтому возник политический проектобъединения исторических территорий Большого Марокко (Мав-ритания, Западная Сахара, часть территории Мали), входивших доустановления французского протектората в состав единого госу-дарства. В тот период между Алжиром и Марокко не существовалочетко очерченной линии пограничного размежевания. В распоря-жении французской колониальной администрации имелось не-сколько вариантов разграничительных линий, и французы не виде-ли необходимости в унификации картографических данных. Одна-ко открытие полезных ископаемых на спорных территориях под-толкнуло французское руководство включить в 1952 г. данные зо-ны в состав Алжира. В 1961 г. марокканская сторона заключиладоговор с алжирскими властями о пересмотре государственныхграниц после обретения Алжиром независимости, которой Алжир

340

добивался в ходе продолжительного вооруженного противостоянияс французскими колонизаторами. Целью ставшего во главе освобо-дительного движения Фронта национального освобождения Алжи-ра и его военной организации – Армии национального освобожде-ния, явилось сохранение национального единства страны, и по этойпричине никакого пересмотра границ руководство независимогоАлжира допустить не могло.

14 октября 1963 г. Королевские вооруженные силы Мароккозаняли приграничные города Тинджуб и Хасси-Бейда. Мароккан-ская армия была лучше оснащена, тогда как алжирская оказаласьне готовой к активным военным операциям, так что было очевид-но, что изнурительная гражданская война негативно сказалась набоеспособности вооруженных сил Алжира. Куба и Египет оказалиему помощь поставками оружия и офицерскими кадрами для про-ведения военных операций на территории Алжира. Однако марок-канцам удалось захватить несколько военнослужащих из Египта,что послужило причиной международного скандала и основаниемдля разрыва отношений между двумя странами.

Необходимо также отметить, что, несмотря на очевидное воен-но-техническое превосходство вооруженных сил Марокко, алжир-ская сторона рассчитывала воспользоваться принципом «uti possi-detis juris» («чем владеете, тем и владейте»). В международномправе этот принцип предусматривает сохранение за государствомтех территорий, которые входили в его состав до начала военныхдействий, что подразумевает соблюдение нерушимости границ по-сле обретения государством независимости. Позицию Алжира раз-деляло и поддерживало большинство африканских и западныхстран, а мировое сообщество выступило с предложением урегули-ровать конфликт усилиями Африканского союза. 20 и 30 октября1963 г. состоялась конференция в Бамако (Мали) при участии двухпротивоборствующих государств – Алжира и Марокко, а также ру-ководителей Мали и Эфиопии. В результате было подписано со-глашение о прекращении огня между Алжиром и Марокко.

«Война в песках», безусловно, негативно отразилась на внут-ренней ситуации в Марокко. Военные выразили недовольство «по-раженческой» политикой королевского двора и итогами противо-стояния, что привело к двум попыткам покушения на короля Хаса-

341

на II – в 1971 и 1972 г. В Алжире 19 июня 1965 г. был совершенгосударственный переворот, в результате которого был свергнутглава государства Ахмед Бен Белла.

Из-за конфликта вокруг Западной Сахары отношения междуМарокко и Алжиром вновь осложнились в 1975 г. Еще в 1966 г.Генеральная Ассамблея ООН признала неотъемлемое право сахар-ского народа на самоопределение и рекомендовала Испании про-вести референдум по данному вопросу среди населения этой стра-ны. Марокко, не отказавшееся от идеи строительства БольшогоМарокко и претендовавшее тем самым и на западносахарские зем-ли, попыталось воспользоваться решением Генеральной АссамблеиООН, чтобы осуществить аннексию Западной Сахары.

6 ноября 1975 г. на юге Марокко 350 тыс. марокканцев вышлина массовую демонстрацию, держа в руках флаги страны и копииКорана (по этой причине событие называют «зеленым маршем»).Эта манифестация была скоординирована королевским дворомМарокко, рассчитывавшим таким образом принудить Испанию пе-редать Марокко спорные территории Западной Сахары. Угрозаразрастания конфликта вынудила Совет Безопасности ООН вме-шаться и рекомендовать Испании провести прямые переговоры сМавританией и Марокко о дальнейшей судьбе Западной Сахары.

14 ноября 1975 г. в Мадриде было подписано соглашение о пе-редаче Испанией не позднее 28 февраля 1976 г. Западной Сахарыпод управление Марокко (королевству достались 2/3 территории,преимущественно северные районы Западной Сахары) и Маврита-нии (1/3 территории – южные регионы Западной Сахары). В соот-ветствии с этой договоренностью обе страны ввели свои войска натерриторию Западной Сахары. Подобные действия вызвали ответ ввиде вооруженного сопротивления со стороны созданного в мае1973 г. Фронта ПОЛИСАРИО (Народный фронт за освобождениеСегиет-эль-Хамра и Рио-де-Оро, Frente Popular de Liberación de Sa-guía el Hamra y Río de Oro), которому начал активно помогать ли-дер Ливийской Джамахирии Муамар Каддафи, поставлявший пов-станцам необходимое вооружение. А с 1975 г. постоянные постав-ки тяжелого вооружения направлялись в Западную Сахару и изАлжира. Поддержка Каддафи Фронта ПОЛИСАРИО и выступле-ние Триполи по «западносахарской проблеме» на стороне Алжира

342

привели, в конечном счете, к разрыву отношений Ливии и Марок-ко.

«Конфликтная политика» сторон

Позиция Алжира в западносахарском конфликте была обу-словлена несколькими соображениями стратегического характера.Власти Алжира были убеждены, что после захвата Западной Саха-ры Марокко предпримет попытку овладеть территорией Маврита-нии, а затем – возобновит свои притязания на богатые полезнымиископаемыми приграничные с Марокко алжирские территории.Помогая Фронту ПОЛИСАРИО и утверждению в дальнейшемдружественного Алжиру правительства в Западной Сахаре, алжир-ское руководство таким образом получало бы доступ к Атлантиче-скому океану, закрепив за собой статус лидера (военного, экономи-ческого и политического) в регионе Магриба и «рассчитавшись»сполна со своим давним противником – марокканским королев-ским двором.

27 февраля 1976 г. Фронт ПОЛИСАРИО совместно с времен-ным Сахарским национальным советом провозгласил независи-мость Западной Сахары и объявил о создании Сахарской АрабскойДемократической Республики (САДР), а уже 6 марта 1976 г. былосформировано правительство нового государства.

При проведении военных операций на территории ЗападнойСахары марокканские вооруженные силы опирались прежде всегона авиацию, тогда как бойцы Фронта ПОЛИСАРИО прекрасноориентировались на местности, маневренно перемещались по зы-бучим пескам, внезапно нападая на марокканские отряды. Успеш-ные атаки бойцов ПОЛИСАРИО на места дислокации мароккан-ских войск вынудили руководство Франции провести в декабре1977 г. так называемую «Операцию Ламартин» по размещениюсвоих военных баз на территории Мавритании, что сопровождалосьприменением против повстанческих группировок ПОЛИСАРИОнапалма (горючий продукт, применяемый в качестве зажигатель-ных и огнеметных смесей). Однако благодаря слаженности дейст-вий отрядов ПОЛИСАРИО, нападению на стратегические объекты

343

Мавритании (шахты по добыче железа – главного источника дохо-дов этой страны), наличию современного вооружения (полученно-го из Алжира и Ливии), а также неэффективности руководстваМавритании, Фронту ПОЛИСАРИО удалось склонить мавритан-ское правительство к тому, чтобы оно вывело свои войска с терри-тории Западной Сахары (в 1979 г.) и официально признало САДР.

Оставшись один на один с сильным противником в лице ПО-ЛИСАРИО, руководство марокканского королевства попыталосьнайти способ обезопасить свои вооруженные посты на территорииЗападной Сахары, и с этой целью было принято решение о строи-тельстве заградительной стены, которая отделяла бы контролируе-мые Марокко участки земли в Западной Сахаре от территорий, гдеутвердился Фронт ПОЛИСАРИО. Этот шаг Марокко вызвал широ-кий международный резонанс, и лидеры ведущих мировых державпризвали стороны сесть за стол переговоров.

Нужно отметить, что с самого начала борьбы за независимостьстраны лишь Фронт ПОЛИСАРИО стал той единственной органи-зацией, которая открыто выступила за полную независимость За-падной Сахары. Другие политические объединения, выражавшиеинтересы населения Западной Сахары, были нацелены с моментасвоего создания исключительно на борьбу с колониальными испан-скими властями. По мнению руководителей ПОЛИСАРИО, испан-ский колониализм был институционализирован в 1936 г., когдафранцузские войска пришли на помощь испанским властям, при-слав марокканский контингент для подавления народных выступ-лений1. Таким образом, было достигнуто соглашение о совместныхдействиях французских и испанских колониальных властей в За-падной Сахаре. Договоренность была подкреплена во время совме-стной операции с целью ликвидации сахарского сопротивления.В 1967 г. было принято решение о создании Освободительногодвижения, которое впоследствии преобразовалось в ПОЛИСАРИО.17 июня 1970 г. имела место кровавая драма в одном из кварталовАль-Аюна, где испанским властям был дан жесткий отпор со сто-роны недовольного населения. Многие представители Фронта ПО-

1 Проблема Западной Сахары. В документах и материалах. Взгляд из Сахары. М.:Институт Африки, 2013. Т.1. С. 6.

344

ЛИСАРИО были арестованы, а его руководитель, Мухаммед Сид’Брагид Басири, убит. Именно в этот день западносахарский народосознал, что обрести свободу и независимость невозможно лишьмирным путем. Это событие ознаменовало собой начало становле-ния народного самосознания западносахарцев.

В августе 1988 г. в Женеве при активном посредничестве ООНпредставители ПОЛИСАРИО и Марокко приняли разработанныйплан урегулирования западносахарской проблемы, в соответствии скоторым предусматривалось проведение референдума в ЗападнойСахаре по вопросу ее самоопределения не позднее начала 1990 г.В мае 1991 г. алжирская сторона официально отказалась от под-держки ПОЛИСАРИО, и 6 сентября 1991 г. было заключено мир-ное соглашение между Марокко и ПОЛИСАРИО о прекращенииогня и обязательном проведении референдума в Западной Сахаре.

Однако марокканская сторона всячески препятствовала этому,что «заморозило» решение западносахарской проблемы. ООН, всвою очередь, выступила с инициативами поступательного реше-ния этого «тлеющего» конфликта. В 1991 г. государственный сек-ретарь США Джеймс Бейкер предложил план поэтапного предос-тавления суверенитета Западной Сахаре, однако марокканская сто-рона этот план категорически отвергла.

В наши дни проблема признания западносахарской независи-мости все еще остается далекой от разрешения главным образомввиду несовпадения позиций по этому принципиальному вопросуМарокко и представителей ПОЛИСАРИО.

В 2006 г. Королевский консультативный совет по делам Саха-ры (Марокко) выдвинул план предоставления Западной Сахаре ста-туса автономии под суверенитетом Марокко. Фронт ПОЛИСАРИОкатегорически отверг подобный сценарий, полагая, что именно на-селение Западной Сахары, располагая правом на самоопределение,должно само определить статус нового государства путем проведе-ния всенародного референдума. Представители ПОЛИСАРИО под-крепляют свою позицию ссылками на соответствующие статьи Ус-тава ООН, где обосновывается право на национальный суверенитетименно народа, а не только конкретного государства1.

1 Проблема Западной Сахары. С. 40.

345

В апреле 2007 г. представитель Марокко выступил на очеред-ной сессии Генеральной Ассамблеи ООН с инициативой проведе-ния референдума по вопросу автономии Западной Сахары. Однаколидеры Фронта ПОЛИСАРИО отклонили подобное предложение,поскольку, как они убеждены, народ Западной Сахары выступаетза полную независимость своей страны, а не за автономию в соста-ве Марокко. Таким образом, провозглашенная Фронтом ПОЛИСА-РИО в 1976 г. Сахарская Арабская Демократическая Республикаостается частично признанным государством. Его суверенитетпризнан более шестьюдесятью странами, в то время как некоторыестраны временно заморозили признание САДР, ожидая результатовреферендума по самоопределению. Можно надеяться, что это со-бытие не заставит себя долго ждать – не без активного участия всехполитических сил Западной Сахары, а также при нахождении кон-сенсуса между двумя сторонами конфликта (Марокко и ФронтПОЛИСАРИО) и более сбалансированной марокканской внешнейполитике.

Примечательно, что именно события в Западной Сахаре по-служили своеобразным детонатором Арабской весны. Речь идет осостоявшейся 8 ноября 2010 г. в Эль-Аюне (западносахарском го-роде на границе с Марокко, контролируемом марокканской адми-нистрацией) манифестации, участники которой выступили про-тив продолжающейся дискриминации, бедности и нарушения правчеловека в отношении местных жителей. Было выдвинуто такжетребование о предоставлении независимости Западной Сахаре. Этисобытия послужили отправной точкой новой политической док-трины Марокко в отношении «своих» южных территорий – вклю-чение западносахарской проблемы в конституционную реформу встране.

Западносахарская проблема в контексте геополитики

События Арабского пробуждения затронули основные госу-дарства Африканского континента, особенно ту его часть, котораяи до арабских революций находилась в «турбулентном» внутрипо-литическом состоянии. Бесконтрольный оборот в регионе оружия

346

(что стало следствием гражданской войны в Ливии) привел к рас-ширению пояса террористического влияния групп, связанных с«Аль-Каидой» и другими джихадистскими организациями. В своюочередь изменение геополитической карты Северной Африки исмещение ее прежних геостратегических осей стало исходнымпунктом в обострившейся борьбе различных (в том числе и терро-ристических) заинтересованных сторон за минеральные ресурсы(война в Мали является ярким подтверждением начавшегося про-цесса).

В этой связи возникает вопрос о необходимости поддержаниявнутреннего порядка в сопредельных странах и выстраивания но-вой внешней политики крупными государствами на Африканскомконтиненте. В подобных условиях руководителям стран, являю-щихся региональными центрами в Африке, предстоит выработатьединый комплексный подход к решению таких сложных задач, какборьба с терроризмом и устранение конфликтных очагов на конти-ненте. Однако многолетние трения и «шероховатости» во взаимо-отношениях некоторых государств лишь усугубляются под воздей-ствием политической нестабильности в Северной Африке.

Алжир и Марокко вновь демонстративно отказываются от со-вместных поисков компромиссных решений по ряду принципиаль-ных вопросов, касающихся проблемы Западной Сахары. Политиче-ская недальновидность глав этих государств, как полагают некото-рые эксперты, а также непростая внутриполитическая ситуация вАлжире и Марокко чреваты серьезными последствиями для сохра-нения безопасности в регионе, поскольку именно эти две странысмогли сохранить внутреннюю стабильность в ходе Арабской вес-ны; они же остаются в регионе теми основными политическимицентрами, от взаимных и слаженных действий которых зависитбудущая устойчивость всей Северной Африки. Алжир выступает засамоопределение западносахарского народа, не признавая марок-канскую политику по этому вопросу. Он так заинтересован в раз-решении западносахарской проблемы в том числе и по причинетого, что именно в Алжире находят себе пристанище западносахар-ские беженцы, поток которых не иссякает. Поэтому-то для алжир-ского руководства так важно решить вопрос с окончательным са-моопределением Западной Сахары, население которой, как считает

347

алжирское руководство, должно беспрепятственно пользоватьсяправом решать свою судьбу путем свободного волеизъявления. Темсамым алжирская сторона в глазах многих простых жителей в раз-ных странах выступает борцом за справедливость и помогает обез-доленным.

От решения западносахарской проблемы, а главное – от уста-новления взвешенных партнерских отношений между ключевымиполитическими силами Северной Африки – Марокко и Алжиром,зависит политическая, экономическая, социальная стабильность вданном регионе. Ведь тупиковая ситуация во взаимоотношенияхмежду Марокко и Алжиром блокирует деятельность Союза Араб-ского Магриба (эта созданная в 1989 г. организация призвана спо-собствовать региональной интеграции и совместному решениюважных экономических и социальных проблем Северной Африки).

Решение западносахарской проблемы остается для короля Ма-рокко Мухаммеда VI главным политическим приоритетом. В новойконституции, опубликованной дахиром (декретом) короля Марокко29 июля 2011 г. и ставшей своеобразным ответом на массовые про-тестные выступления в марокканских городах, особое вниманиеуделяется именно вопросу Западной Сахары. В Главе 5 Основногозакона впервые в марокканской истории язык хассания (разговор-ный арабский язык Западной Сахары) рассматривается как «неотъ-емлемая часть идентичности Марокко»1. Таким образом, западно-сахарский компонент отныне официально включен в традиционноенаследие марокканской культуры. Можно при этом, однако, пред-положить, что власти королевства подобным шагом пытаются раз-решить не только имеющиеся культурно-исторические противоре-чия между марокканским населением и жителями Западной Саха-ры, находящимися под юрисдикцией Марокко, но также и полити-ческую задачу. Ведь данная статья конституции во взаимосвязи стой ее частью, где речь идет о запрете создания региональных пар-тий в Марокко, в дальнейшем воспрепятствует Фронту ПОЛИСА-РИО стать легальной силой в марокканской политической системе.

Марокко активно использует богатую ресурсами территориюЗападной Сахары: воды, которые омывают ее берега, являются са-

1 http://www.amb-maroc.fr/constitution/Nouvelle_Constitution_%20Maroc2011.pdf.

348

мыми «рыбообильными» в мире. Рыболовство предоставляет74 тыс. рабочих мест жителям Марокко; 78% от всего рыбногопромысла Марокко – это рыба, выловленная у берегов ЗападнойСахары, и качество этой рыбы отвечает всем строгим требованияммеждународного контроля, что позволяет Марокко заниматьсярыбным экспортом. Сельское хозяйство Западной Сахары такжеактивно развивается и приносит значительные дивиденды марок-канскому правительству.

Богата территория Западной Сахары и фосфатами. Междуна-родный интерес к этому минеральному сырью объясняется тем, чтополученные из фосфатов удобрения являются жизненно важнымпродуктом для сельского хозяйства, что превращает их в особыйресурс, имеющий значительный и постоянный спрос в большинст-ве стран мира, так как гарантия продовольственной безопасности вкакой-то мере зависит от использования удобрений. Известно, чточем больше фосфата в почве, тем выше качество сельскохозяйст-венной продукции. Это приводит к увеличению спроса на фосфат-ные удобрения, развитию сельского хозяйства и улучшению произ-водительности используемых земель. Поэтому Марокко стремитсяк монополизации производства фосфатных удобрений, которые вэтой стране в настоящее время составляют около 80% от мировогопроизводства. Государство, обладающее большими запасами фос-фатов, может диктовать свои нормы на международном рынке, иМарокко как страна, использующая 45.1% мировых запасов фосфа-тов (не включая сюда фосфатные ресурсы Западной Сахары), мо-жет повлиять на судьбу многих государств, особенно тех, чье бла-госостояние напрямую зависит от развития сельского хозяйства.

На территории Западной Сахары залегают богатейшие место-рождения фосфатов, одним из которых является Бу Краа. Его запа-сы превышают 10 млрд т (около 10% мировых запасов). Оно рас-положено в 100 километрах к юго-востоку от столицы – в Эль-Аюне на побережье, где находятся промышленные предприятия ипортовые сооружения. Месторождение Бу Краа считается одним изсамых крупных и уникальных по своему составу в мире1. Залежи

1 http://sadr-russia.ru/fosfatnye-resursy-zapadnoj-saxary-pod-pricelom-mezhdunarodnoj-kampanii.

349

фосфатов в Западной Сахаре были обнаружены в 1945 г. испанскимгеологом Мануэлем Алиа Медина, и к концу 1960-х годов началасьпромышленная разработка этого важного сырья испанской компа-нией с участием капиталов США и ФРГ.

Сочетание таких факторов, как огромные запасы фосфатов,высокое содержание минерала в руде, возможность ее добычи от-крытым способом, близость рудников к побережью Атлантическо-го океана, существенно сокращает производственные и транспорт-ные расходы и делает добычу этих минералов в Западной Сахаречрезвычайно выгодной. Например, месторождения в Того и Сене-гале не смогли выдержать конкуренции с западносахарскими из-забольших расходов на транспортировку и высокую себестоимость.В 1968 г. была создана испанская компания фосфатов Бу Краа(ФОСБУКРАА) для оценки и эксплуатации руд. В 1975 г. Испанияпродала 65% пакета акций своей компании Марокко, а в 2003 г.марокканское правительство приобрело отставшую часть акцийкомпании ФОСБУКРАА. С этим приобретением Марокко фактиче-ски превратилось в главного монополиста по экспорту фосфатов вмире, заняв второе место по их производству.

О значимости западносахарских земель для экономическогоразвития Марокко говорит тот факт, что около половины нацио-нального бюджета страны идет на покрытие социальных нужд юж-ных территорий Марокко – т.е. южных провинций и самой Запад-ной Сахары. И подобные меры уже приносят свои плоды: благода-ря активному строительству школ многие районы Западной Сахарыпо уровню грамотности превосходят некоторые регионы Марокко1.Королевство выделяет колоссальные финансовые средства для реа-лизации своих амбициозных планов, направленных на развитиеинфраструктуры, строительство дорог. В ноябре 2013 г. был запу-щен второй этап инвестирования в Западную Сахару, предусматри-вающий вложения на 12.5 млрд долл. и рассчитанный на 10 лет.Марокканские власти надеются превратить Западную Сахару вважный морской транспортный узел для всего региона Западной

1 Cherkaoui M. Morocco and the Sahara. Social bonds and geopolitical issues. Oxford,2007. P. 84.

350

Африки, сделав эту страну одной из самых удобных транспортных«артерий» на Атлантическом побережье Африки.

Все государственные программы Марокко направлены наулучшение инвестиционной привлекательности Западной Сахары,для чего в развитие этого региона активно вовлекаются иностран-ные компании. Однако многие социальные проблемы Западной Са-хары остаются нерешенными. При всем обилии финансовых пото-ков из Марокко она продолжает страдать от социальных диспари-тетов – неравномерности развития и географической обособленно-сти многих районов от основных городских агломераций. Безрабо-тица среди молодежи по-прежнему остается крайне высокой – 28%,а среди дипломированных специалистов – 41%.

Инфраструктурное развитие Западной Сахары является осно-ванием и предлогом для финансовой поддержки марокканскогогосударства, но также становится политическим инструментом дляактивного участия махзена (марокканской государственной адми-нистрации) в жизни западносахарского общества. Для развития За-падной Сахары и сокращения диспаритетов в развитии необходимокомплексное реформирование всего социального пространства:должны внедряться механизмы обновления элит, борьба с клано-вой, племенной и клиентелистской системой, которая блокируетпродвижение молодежи по социальной лестнице на местном уров-не.

Но поддерживая и назначая представителей местных элит наключевые административные посты, не заручившись одобрениемнаселения Западной Сахары, марокканское правительство вызыва-ет тем самым недовольство среди западносахарцев недемократич-ностью и авторитарностью проводимой Марокко политики. Мно-гие представители традиционных племенных структур активновступают в ПОЛИСАРИО, поскольку они недовольны засильемпромарокканской элиты на всех ветвях власти. Именно наличиеэтого важного компонента (в виде глав и представителей традици-онных племен), который постепенно набирает силу и подпитываетчаяния о незамедлительном отделении от Марокко, может статьсвоеобразным «стеклянным потолком». С его обрушением марок-канская власть будет вынуждена признать независимость ЗападнойСахары.

351

Для решения сложных социальных проблем в Западной Сахаремарокканские власти проводят поступательную политику региона-лизации – в новой Конституции Марокко особое внимание уделя-ется всестороннему развитию и модернизации южных районов ко-ролевства. Строятся транспортные узлы, школы, больницы, колос-сальные отчисления идут на улучшение образования: уровень гра-мотности в южных областях Марокко (около 67%) возрос и пре-вышает подобный показатель других регионов страны. Мароккан-ские власти прилагают значительные усилия к преодолению безра-ботицы, особенно среди молодежи. В целях «контролируемости»ситуации и усмирения политически активных жителей мароккан-скими властями поддерживается также стремление западносахар-цев к развитию политической системы представительства в регио-не: первые региональные выборы в Западной Сахаре намечены навесну 2015 г.

Особый интерес многих геополитических акторов вызвали ис-следования, подтвердившие наличие у берегов Западной Сахарыкрупных нефтяных месторождений. В 2001 г. было подписано со-глашение о проведении разведки и добыче нефти между Марокко,американской компанией Kerr Mc-Gee и французской Total. ОднакоКомиссия по правам человека ООН осудила подобное соглашение,ущемляющее права коренного населения Западной Сахары и неучитывающее его интересы, поскольку государство до сих пор непризнано мировым сообществом, а договор был подписан марок-канской стороной, что было расценено как препятствие к обрете-нию независимости Западной Сахары. Западные компании быливынуждены признать незаконность своих действий, и «нефтянаяпрограмма» была отложена.

«Несправедливое» присвоение доходов с захваченных Марок-ко в Западной Сахаре территорий вызывает недовольство ряда со-седних арабских и африканских стран, которые призывают миро-вое сообщество вмешаться в эту ситуацию и принудить власти Ма-рокко провести голосование о статусе данных территорий и о воз-можном предоставлении независимости всей Западной Сахаре.

Однако основным камнем преткновения и фактором обостре-ния напряженности в регионе стало заявление американской кор-порации «Космос Энерджи» с долевым капиталом марокканских

352

нефтяных компаний о запланированном в ближайшее время началебурения скважин у берегов Западной Сахары – недалеко от городаБуждур. Многие исследователи и журналисты назвали подобныепланы «битвой за нефть в последней колонии Африки»1.

Подобные действия в случае обнаружения крупных нефтяныхзалежей в этом районе могут привести к двум возможным сценари-ям развития конфликтной ситуации. Первый – когда Марокко, необладающее запасами нефти и зависящее от поставок углеводоро-дов своих партнеров, будет активно препятствовать любым шагампо предоставлению независимости Западной Сахары, получая приэтом значительную выгоду от нефтедобычи. Второй сценарийпредполагает, что западные нефтяные компании, тщательно со-блюдающие международные конвенции и договоренности, могутначать активно содействовать решению проблемы Западной Саха-ры (прежде всего оказывая давление на марокканские власти), чтоповлечет за собой проведение всеобщего голосования в ЗападнойСахаре по вопросу предоставления ей независимости, которую этастрана в конечном итоге и обретет.

* * *Подведем некоторые итоги. Западносахарская проблема являет

собой сложный комплекс многолетних и исторических особенно-стей взаимоотношений стран в Северной Африке. Особую важ-ность эта проблема приобрела в связи со свержением режимаМ. Каддафи в Ливии и возникшим там политическим вакуумом,который характеризуется практически полным отсутствием кон-троля над протекающими в этой стране хаотическими и неконтро-лируемыми процессами. Непрекращающаяся война в Мали, став-шая следствием падения режима Каддафи, захват боевиками ору-жия, которое теперь беспрепятственно распространяется по всемуафриканскому континенту, становятся главной угрозой для всейАфрики и мирового сообщества. Нерешенность данного конфликтаприводит к разрастанию зоны нестабильности в регионе и способ-ствует укоренению террористической угрозы, поскольку многие

1 URL: http://www.algerie1.com/flash-dactu/sahara-occidental-le-financial-times-evoque-la-bataille-pour-le-petrole-dans-la-derniere-colonie-dafrique.

террористы привлекают на свою сторону население, неудовлетво-ренное центральной властью или ввиду ее отсутствия (как в случаес Западной Сахарой).

Не стоит ждать скорейшего обретения Западной Сахарой неза-висимости. Более вероятным видится поэтапное решение западно-сахарской проблемы с особой ролью экономических факторов, свя-занных с нефтедобычей, а соответственно, и с заведомо выгоднымифинансовыми контрактами. Эти факторы могут побудить западныекомпании активнее выступать за скорейший выход «замороженно-го» западносахарского конфликта из той тупиковой ситуации, вкоторой он в настоящее время находится. Важную роль могут так-же сыграть международные организации, если они увеличат своеучастие в решении западносахарской проблемы.

Можно предположить, что проведение региональных выборовв Западной Сахаре (на территории Марокко), намеченных на весну2015 г., станет своеобразной отправной точкой для постепенноговключения западносахарского населения в жизнь региона. Легити-мация представительства Западной Сахары в государственных ор-ганах (пока хотя бы в рамках марокканского государства) окажетсянеоценимой для будущего политического развития этого еще час-тично признанного государства.

354

Раздел III

РОЖДЕННЫЕ АРАБСКОЙ ВЕСНОЙ

Глава 12

ЭВОЛЮЦИЯ «БРАТЬЕВ-МУСУЛЬМАН»В «ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННОМ» ЕГИПТЕ

«Братья-мусульмане» в египетской политикедо Арабской весны

До революционных событий в Египте Ассоциация «Братья-мусульмане» была самой крупной и организованной оппозицион-ной силой в этой стране. Во времена правления Мубарака (1981–2011 гг.) «Братьям» была предложена новая форма сотрудничествас властью, при том что египетский президент проводил четкое раз-граничение между признанием «Братьев-мусульман» де-факто иде-юре1. Результатом явилось расширение издательской, социаль-ной, благотворительной и просветительской деятельности Ассо-циации. «Братья», формально находясь на нелегальном положениии занимаясь только общественной работой, фактически влились вполитическую жизнь страны. Будучи формально независимыми,они сотрудничали с демократической оппозицией, существованиекоторой допускал режим Мубарака2. Потеплению отношений Ас-социации с режимом способствовало то, что в 1987 г. «Братья-мусульмане» поддержали Мубарака в его переизбрании на новый

1 Видясова М. Ф., Орлов В. В. Политический ислам в странах Северной Африки.М., 2008. С. 378–379.2 На парламентских выборах 1984 г. некоторые «братья» баллотировались от пар-тии «Новый Вафд» и завоевали 8 депутатских мест. Подробнее см.: Видясова М.Ф., Орлов В. В. Указ. соч. С. 380.

355

президентский срок. В том же году объединенный «Исламистскийальянс» во главе с «братьями» получил в парламенте 60 мест.

Однако периоды смягчения политики режима по отношению к«братьям» регулярно сменялись «закручиванием гаек», как толькоисламисты выходили за очерченные властями рамки. Так было ипри Насере, и при Садате. При Мубараке ужесточение политикиначалось в 1990-е годы. Это было связано с увеличением давления«братьев» на режим на фоне роста популярности Ассоциации. Еечлены смогли продвинуться на руководящие посты в студенческихсоюзах, профсоюзах врачей, адвокатов, инженеров. Мубарака бес-покоило, что деятельность профессиональных ассоциаций сталанапоминать работу политических партий. На заседаниях профсою-зов обсуждались вопросы внешней политики, нарушения прав че-ловека и т.д.1

Но главной причиной нового, более жесткого отношения вла-стей к «братьям» стало снижение уровня безопасности в стране:участились взрывы, в том числе в Каире, нападения на коптов итуристов. Режим возложил ответственность за эти действия на ра-дикальные исламистские группы, так или иначе связанные с«Братьями-мусульманами». В 1995 г. была закрыта каирская штаб-квартира «братьев» на основании обвинений в связях с террори-стами. Многие активисты были арестованы, около сотни руководи-телей разных уровней были приговорены к тюремному заключе-нию2. Несмотря на то, что перед выборами 2000 г. на «братьев» об-рушилась новая волна репрессий, они, тем не менее, получили 17мест в Народном собрании – нижней палате парламента. А в2005 г., опять же как независимые, добились невиданного успеха,завоевав 88 из 454 мест (20% парламентских мандатов). Их успехуне помешала ни очередная кампания арестов и запугивания («бра-тья» утверждали, что накануне выборов были арестованы 1400 их

1 Подробнее см. Там же. С. 405–419.2 В 1995–1996 гг. военные трибуналы вынесли более сотни обвинительных приго-воров. Tammam H., Haenni P. Au diable les loosers! Le succès et l'achèvement,nouvelles valeurs islamiques en Égypte // Mouvements, 2004/6, № 36. P. 45. URL:http://www.cairn.info/revue-mouvements-2004-6-page-42.htm.

356

членов1), ни противодействие полиции в ходе голосования, котороепривело к стычкам со сторонниками «братьев» на многих избира-тельных участках.

После выборов 2005 г. стало ясно, что дальнейшая демократи-зация политической жизни способствовала росту влияния «брать-ев» и открыла им путь во власть. Поэтому электоральный успех2005 г. обернулся для Ассоциации новой волной репрессий. По-правки, внесенные в конституцию в 2007 г. и запретившие созда-ние партий на религиозной основе, стали новой «красной линией»для исламистов. Суть этих поправок заключалась в том, что поли-тическая сфера – это прерогатива Мубарака и правящей Нацио-нально-демократической партии, а «братья» должны оставаться вотведенных им рамках общественной организации. В результате навыборах 2010 г. в парламент не прошел ни один независимый кан-дидат от «братьев».

Длительное противостояние режима с «братьями», где условиявсегда ставила власть, и за ней же всегда оставалось последнееслово, усилило раскол внутри Ассоциации на «умеренных» и «кон-серваторов». Первые считали, что для сохранения Ассоциации,пусть и на полулегальном положении, необходимо избрать тактику«малых шагов» – принимать условия режима, по возможности уча-ствовать в выборах, но параллельно с этим последовательно рас-ширять поле своей общественной и политической деятельности.Такая сдержанная позиция позволяла «братьям» сохранять стано-вой хребет Ассоциации. Консервативное крыло выступало противкомпромиссов с властями, полагая, что игра по правилам режимадискредитирует движение. Они предлагали всеми способами доби-ваться падения «прогнившего» режима – «лакея США». Радикаль-ные позиции консервативного крыла служили для властей отлич-ным поводом для продолжения репрессий, которые в конечномитоге наносили урон всей Ассоциации.

Борьба между режимом и «братьями» не причинила практиче-ски никакого ущерба их деятельности в социальной сфере, где Ас-социация сосредоточила главные усилия с момента своего основа-ния в 1928 г. Многолетняя работа с населением, оказание помощи

1 Видясова М.Ф., Орлов В.В. Указ. соч. С. 438.

357

нуждающимся, создание собственной социальной инфраструктуры(школы, госпитали, диспансеры) и благотворительная деятельностьстали залогом популярности Ассоциации среди бедных египтян.А это – почти 40% населения страны, которое живет менее чем на2 долл. США в день.

Деятельность благотворительных учреждений «братьев» опи-рается на исламский принцип садака1 – добровольное пожертвова-ние нуждающимся. Это отличный способ создания прочных соци-альных и эмоциональных связей между Ассоциацией и целевойсоциальной базой. Организации, работавшие на постоянной основев течение нескольких десятилетий, приносившие реальную помощьобездоленным слоям населения, способствовали распространениювлияния Ассоциации и созданию крепких доверительных отноше-ний на локальном уровне. На этом бытовом и повседневном уровнеграждане ощущают близость именно Ассоциации, а не государства.По словам Хатема Атыйя, одного из руководителей благотвори-тельной организации – диспансера «Шубра», основателем которойбыл сам Хасан аль-Банна (отец-основатель «братьев»), режим Му-барака длительное время пренебрегал своими социальными функ-циями. В течение последних 10 лет египетское общество не моглобы функционировать без поддержки таких благотворительных ор-ганизаций. Атыйя утверждает, что многие просто-напросто не вы-жили бы без помощи «братьев»2. Многие семьи получали ежеме-сячно по 250 фунтов (25 евро), а также продукты питания. Школы,связанные с «братьями», были почти бесплатными.

В начале 2011 г. только в Каире под эгидой «братьев» дейст-вовали, по разным оценкам, около 500 благотворительных органи-заций. Реальная помощь населению со стороны Ассоциации осо-бенно ярко контрастировала с высоким уровнем коррупции, ростомнеравенства и неэффективностью государственной социальной по-литики. С другой стороны, социальная деятельность «братьев» бы-

1 Садака в отличие от закята – обязательного налога для всех мусульман, являет-ся добровольным пожертвованием. Садака может быть в виде неденежного подая-ния – еды, одежды, а также времени, усилий, проявления доброго отношения илюбой другой помощи нуждающимся, в том числе сиротам и путешественникам.2 Документальный фильм «La confrérie, enquête sur les Frères musulmans». MichaelPrazan. Une production Kuiv – Michel Rotman, 2013.

358

ла своеобразным «амортизатором» для режима, снимая напряжен-ность в наиболее уязвимых местах и поддерживая относительнуюстабильность. Именно поэтому власти не препятствовали социаль-ной работе «братьев».

При всем желании режим не смог бы полностью «раздавить»«братьев», как это в свое время сделал Насер с коммунистами илисам Мубарак с либерально-демократическим лагерем. Главнаяпричина подобного иммунитета Ассоциации заключалась не в ак-тивной общественной работе или пользе для режима. Защиту«братьям» давала их идеология, опиравшаяся на ислам. Для боль-шинства египтян, верующих и серьезно относящихся ко всему, свя-занному с религией, ислам является одним из ключевых элементовидентичности. Благодаря использованию исламских тезисов и тер-минов как в политическом дискурсе, так и в повседневной деятель-ности, Ассоциация выстроила прочную «связь» с египетским насе-лением. В этих условиях любое давление или репрессии режимапредставлялись «братьями» как борьба «прогнившего режима» исоюзника США не просто с Ассоциацией, но и с исламом. Именноисламская идеология позволила «братьям» прочно укорениться вегипетском обществе. По этим причинам отношения правящегорежима (начиная с Насера) и «братьев» напоминали состязание спеременным успехом – победами, тактическими отступлениями,перемирием, обострениями, установлением нового статус-кво. Обапротивника понимали сильные и слабые стороны друг друга и нерешались вступать в открытую схватку.

В конце первого десятилетия 2000-х годов конфликт между«братьями» и режимом находился в латентном состоянии, и перио-дические обострения не меняли общего соотношения сил. «Братья»оказывали постоянное давление, а власти всегда находили способынейтрализовать новые угрозы. Этот статус-кво был нарушен в ре-зультате Арабской весны, которая привела к падению режима Му-барака 11 февраля 2011 г.

359

«Братья-мусульмане» и Арабская весна

Ассоциация «Братья-мусульмане» не стояла у истоков Рево-люции 25 января 2011 г. Члены «братства» присоединились к мас-совым протестам, охватившим Египет, только через несколькодней1. На начальном этапе тактика «братьев» была обусловленарядом обстоятельств. Во-первых, уличные митинги, организован-ные в Египте на волне эйфории от событий в Тунисе, сначала невоспринимались как серьезная угроза режиму Мубарака, которыйопирался на поддержку США. А «братья», исходя из длительного иболезненного опыта противостояния с властями, предполагали, чтопосле вероятного провала антиправительственных выступленийрепрессии не заставят себя ждать. Во-вторых, требования, с кото-рыми выступали митингующие – «достоинство, свобода, социаль-ная справедливость» (карама, хуррия, адаля ижтимаийя), не имелирелигиозной коннотации. Протестующие скандировали далекие отидеологии «братьев» лозунги – ни возвращение к истокам ислама,ни умма, ни установление шариата не звучали среди требованийегиптян на главной «трибуне» Революции – каирской площадиТахрир. «Братья» не воспринимали этот протест как свой: не ониего организовывали, не их требования объединяли манифестантов.В-третьих, для «братьев», как и для режима, события стали полнойнеожиданностью. Поэтому Ассоциация решила выждать и не де-лать резких шагов.

По прошествии нескольких дней манифестанты не расходи-лись, и протесты только набирали силу. И для «братьев» насталовремя принимать историческое решение. Политическая целесооб-разность диктовала необходимость присоединиться к протестам.Ведь их дальнейшее неучастие в перспективе могло быть расцене-но как пассивная поддержка режима Мубарака. Это привело бы кдискредитации Ассоциации. С другой стороны, требования Тахри-ра о свержении режима, установлении более прозрачной политиче-ской системы и проведении честных выборов совпадали с интере-

1 Выжидательная тактика египетских исламистов не была исключением. Точно также действовали исламисты в Тунисе (партия «ан-Нахда») и Марокко («Партиясправедливости и развития»).

360

сами исламистов. «Братья» понимали, что они были самой попу-лярной и организованной политической силой. В случае проведе-ния честных выборов у них появлялся уникальный шанс получитьвласть. И Ассоциация решила присоединиться к народным протес-там.

31 января «братья» призвали продолжать антиправительствен-ные выступления до «свержения режима, его президента, его пар-тии, его министров и его парламента»1. Через несколько дней,4 февраля, «братья» заявили, что более не считают режим Мубара-ка легитимным. Они призвали к установлению в Египте «граждан-ского государства» (дауля маданийя), основанного на исламскойдемократии (!) и демократических свободах (слова, СМИ, судов)2.Тогда же было заявлено, что «братья» не собираются выставлятькандидата на будущих президентских выборах или участвовать впереходном правительстве3. В дальнейшем тезис о нежелании«братьев» участвовать в президентских выборах повторялся неод-нократно. Они также утверждали, что не будут даже поддерживатького-то, кто захочет участвовать в президентской гонке в качественезависимого кандидата. Сквозным тезисом риторики «братьев»стал отказ брать власть в свои руки ради проповедования ислам-ской морали и исламизации общественной жизни, а также радипротиводействия «разрушительному» западному влиянию. 9 фев-раля «братья» выступили с опровержением заявлений Ирана о том,что происходящее в Египте является «исламской революцией». Вих интерпретации события в стране были «революцией, котораяпринадлежит народу»4.

Благодаря поддержке протестов, «братья» оказались в лагерепобедителей. Начавшаяся после падения режима Мубарака демо-кратизация политической жизни вывела Ассоциацию из полуле-гального положения. 7 июня 2011 г. «братья» зарегистрировали

1 Factsheet: Egypt’s Muslim Brotherhood. 22.02.2011, № 113. URL:http://www.cjpmo.org/DisplayDocument.aspx?DocumentID=1486.2 Muslim Brotherhood: We have no intentions of nominating members for presidency orinterim gov’t. 04.02.2011. URL: http://www.ikhwanweb.com/article.php?id=27956.3 Ibidem.4 Muslim Brotherhood: We call for a civil state to serve all of Egypt. 09.02.2011. URL:http://www.ikhwanweb.com/article.php?id=27992.

361

собственную политическую партию – «Партию свободы и справед-ливости» (ПСС)1, которую возглавил член политбюро АссоциацииМухаммед Мурси. В новых демократических условиях у «братьев»появились все шансы получить власть.

Подъем «Братьев-мусульман» в Египте стал отличной ново-стью для Турции и Катара. Элиты этих двух стран, идеологическиблизкие к Ассоциации, увидели, что потенциальные успехи «брать-ев» предоставят для Дохи и Анкары площадку для расширениявлияния в регионе. Ожидаемая победа «братьев» на первых в Егип-те свободных выборах должна была продемонстрировать жизне-способность продвигаемого Катаром и особенно Турцией проекта«политического ислама», который мог свидетельствовать о совмес-тимости таких понятий, как демократия, выборы и ислам. Именнопоэтому Турция и Катар первыми поспешили оказать политиче-скую и финансовую помощь набирающим силу египетским «брать-ям».

В разгар подготовки к парламентским выборам декабря 2011 –января 2012 гг. «братья» активно продвигали новый тезис о со-вместимости ислама и идеалов революции. Подобная риторикапредназначалась как для египетских избирателей, так и для внеш-него мира. В ходе одной из пресс-коференций Мурси подчеркивал,что его партия «является гражданской, а не теократической»2. Вме-сте с тем суть идеологии Ассоциации и ее главный лозунг – «Ис-лам – вот решение»3, остался неизменным. ПСС лишь адаптирова-

1 По словам директора предвыборной кампании «братьев» Хусейна Абдель Гани,название для партии было выбрано по двум основным причинам. Во-первых,«свобода» и «справедливость» были главными требованиями Революции 25 янва-ря. Во-вторых, эти два принципа являются фундаментальными для ислама.Abbassi A.-F. Les frères musulmans à la sortie de la semi-clandestinité: le parti de laLiberté et de la Justice dans les élections législatives. URL: http://www.cedej-eg.org/spip.php?article735&lang=fr#pagination_intro_articles. Среди почти 9 тыс.учредителей ПСС значились имена 100 христиан. Более того, заместителем пред-седателя партии стал копт – Рафик Хабиб.2 Там же.3 Российские исследователи М. Ф. Видясова и В. В. Орлов справедливо отмечают,что корректнее было бы переводить лозунг «братьев» как «Вручение себя Аллаху(Богу) – вот решение». Устоявшийся перевод «Ислам – вот решение» на русский и

362

ла его к новым настроениям в обществе. Так, по словам МухаммедаМурси, «братья» собирались использовать ислам в качестве основыидеологии и шариат в качестве общей концепции ПСС. Однако, поего оценке, религиозные нормы не будут распространяться на всехбез исключений1. В мае 2011 г. один из лидеров исламистов СубхСалех отметил, что «термины ‘гражданское общество’ или ‘свет-ское государство’ обманчивы… Исламский шариат2 является луч-шей системой для мусульман и немусульман». Тогда же Салех зая-вил, что «если ‘Братья-мусульмане’ придут к власти в Египте, тострана станет жить по законам шариата»3.

«Братья», получившие легальный статус, понимали, что доокончательной победы им еще далеко. И прежде всего потому чтореальная власть оставалась в руках их давнего противника – армии.И именно с военными «братьям» предстояло договориться о новомразделении сфер влияния. Шаги навстречу армии «братья» сталиделать сразу после присоединения к протестам на Тахрире. 9 фев-раля в ходе пресс-конференции Мухаммед Мурси, отвечавший в товремя за контакты «братьев» с прессой, особо подчеркивал пози-тивную роль армии, которая «сохраняла нейтралитет». Тогда жеМурси раскритиковал попытки «некоторых (сил) нарушить друже-ские отношения между народом и вооруженными силами»4.

иностранные языки не до конца отражает суть призыва. См. Видясова М. Ф., Ор-лов В. В. Политический ислам… С. 367.1 Цит. по: Тарасов Д. Египетские «Братья-мусульмане» впервые за свою историюофициально обрели собственную политическую партию // ИТАР-ТАСС,07.06.2011. URL: http://infos.itar-tass.com/artefact3/ia/ia5.aspx?lv=6&si=StSPjB2R&qu=121&bi=596&xi=&nd=1&tnd=0&srt=0&f=0.2 Шариат (в переводе с арабского – «прямой, правильный путь») – комплекс за-крепленных прежде всего Кораном и Сунной предписаний, играющих роль обще-го идейного источника и религиозно-этической основы исламского права и юрис-пруденции; в более широком смысле шариат – праведный исламский образ жизнив целом, включающий нравственные, правовые, религиозные, бытовые и другиеаспекты. См. Ислам. Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991.3 Цит. по: Пьяных Д. Египет будет жить по законам шариата, если «Братья-мусульмане» придут к власти // ИТАР-ТАСС, 26.05.2011. URL: http://infos.itar-tass.com/artefact3/ia/ia5.aspx?lv=6&si=StSPjB2R&qu=171&bi=596&xi=&nd=23&tnd=0&srt=0&f=0.4 Muslim Brotherhood: We call for a civil state to serve all of Egypt. 09.02.2011. URL:http://www.ikhwanweb.com/article.php?id=27992.

363

После отстранения Мубарака и начавшегося формирования пе-реходного правительства Высший совет вооруженных сил (ВСВС)не торопился передавать власть гражданским. Это было связано синституциональным вакуумом, в котором оказался Египет. Дейст-вие конституции было приостановлено (в марте 2011 г. была при-нята временная конституция1), парламент созыва 2010 г. был рас-пущен, новых избранных органов власти не было. Военные, объяс-няя удержание власти в своих руках необходимостью сохранения встране стабильности, приняли решение о передаче власти тольконовоизбранному президенту. В этот период ВСВС не называл точ-ной даты проведения ни парламентских, ни президентских выбо-ров.

Сохранение власти у военных вызвало недовольство и расту-щее беспокойство по поводу желания армии ее узурпировать. «Не-согласные» с военным правлением, прежде всего представителилиберально-демократического лагеря, начали организовывать ак-ции протеста и демонстрации – так называемые «Дни гнева». «Бра-тья» не стали их поддерживать, дабы не вступать в конфронтациюс военными. Им было важно сохранить возможность действовать влегальном поле и дождаться проведения парламентских выборов.Они боялись снова оказаться под запретом.

Однако армия не собиралась отдавать власть в неизвестные ру-ки, не получив серьезных гарантий. Для укрепления своего поло-жения ВСВС утвердил Соглашение о конституционных принципах.Согласно этому документу, принятому в ноябре 2011 г., армия со-храняла независимость от будущей гражданской власти и станови-лась гарантом светского развития страны. Военные также настаи-вали на принятии будущим парламентом Египта оборонного бюд-жета одной статьей без уточнения конкретных расходов и без праваих контроля со стороны депутатов. И здесь «братья» решили гром-ко не заявлять о своем несогласии с расширением полномочий во-енных.

Благодаря своему политическому прагматизму, популярностии уважению, завоеванным в течение многих десятилетий среди

1 Явка на референдуме по временной конституции составила 45%. Более 70%египтян проголосовали «за».

364

широких слоев египетского общества, «братья» одержали триум-фальную победу на первых свободных парламентских выборахконца 2011 – начала 2012 гг.: Партия свободы и справедливостиполучила поддержку 46% избирателей1. Более радикальный конку-рент «братьев» на исламистском поле, салафитская партия «Нур»,набрала 23%. Успех исламистских партий стал свидетельством ре-лигиозности и консерватизма большинства населения, вселив в«братьев» еще больше уверенности. Спикером парламента был на-значен генеральный секретарь ПСС Саад аль-Кататни. Победа«братьев» укрепила их позиции не только в Египте. Она вывела ихиз полулегального положения и придала вес в глазах политическихэлит западных стран. В частности, США были вынуждены при-знать победу «братьев», с которыми стали быстро выстраивать но-вые отношения.

Тем не менее, выиграв парламентские выборы, «братья» побольшому счету не получили реальной власти. У них не было пол-номочий формировать правительство. 10 апреля 2012 г. Админист-ративный суд Каира принял решение о роспуске сформированнойпо итогам парламентских выборов Конституционной комиссии, взадачи которой входила разработка новой конституции. Избраниенового парламента не означало завершение переходного периода, ивоенные по-прежнему держали власть в своих руках. В трактовкеВСВС переходный период должен был завершиться после приня-тия новой конституции и последующего избрания парламента ипрезидента.

Победа «братьев» и салафитов явилась мощным фактором кон-солидации антиисламистского лагеря и очередного обострениявнутриполитического конфликта. Противостоящие исламистам си-лы – военные, либерально-демократические движения, появившие-ся на волне революции, а также силы, связанные с политическимии экономическими элитами прежнего режима, называемые в странефулюлями2, сформировали внушительную оппозицию. «Братья» не

1 Freedom and Justice Party: We Won 46% of Seats. URL:http://www.ikhwanweb.com/article.php?id=29548.2 Фулюли (в переводе с арабского – «остатки», «осколки»). К ним обычно относятчиновников высшего и среднего звена, крупных и средних бизнесменов, лиц сво-

365

могли не учитывать ее вес и влияние, понимая, какие риски для ихполитического будущего несет усиление антиисламистского лаге-ря.

В этой связи решение ПСС (31 марта 2012 г.) выставить своегокандидата1 на президентских выборах свидетельствовало о намере-нии развить успех, полученный на парламентских выборах, и взятьреальную власть. Выбор Ассоциации остановился на кандидатурехаризматичного «казначея» «братьев» Хейрата Шатера. Он имелзаслуженную славу борца с режимом Мубарака, преследовалсяпрежними властями, отсидел несколько тюремных сроков и вышелиз тюрьмы только на волне событий январской революции 2011 г.Таким образом, биография Шатера должна была гарантировать емууспех на президентских выборах. Однако он был дисквалифициро-ван Центризбиркомом по причине освобождения из тюрьмы безпостановления о снятии с него обвинений. Ассоциация вынужденабыла срочно подыскивать альтернативного кандидата. Им стал ли-дер ПСС Мухаммед Мурси, рейтинг которого за месяц до голосо-вания был крайне низок (7–10%). Фаворитами гонки считалисьбывший министр иностранных дел и Генсек Лиги арабских госу-дарств Амр Муса (согласно опросам, его поддерживали 39% изби-рателей) и Ахмед Шафик, бывший в 2002–2011 гг. министром гра-жданской авиации, а в январе-марте 2011 г. – премьер-министром.За исключенного из Ассоциации Абдель Мунима Абу аль-Футухабыли готовы проголосовать 24% египтян.

бодных профессий. Свое состояние и социальный статус фулюли получили благо-даря встроенности в созданную Мубараком политическую систему.1 Ранее член политбюро «братьев» Абдель Муним Абу аль-Футух принял едино-личное решение баллотироваться на пост президента. Это спровоцировало острыйкризис внутри «братьев» и исключение Абу аль-Футуха из Ассоциации. Пресс-секретарь «братьев» Махмуд Гозлан заявил, что те, кто поддержат Абдель Муни-ма Абу аль-Футуха, будут исключены из Ассоциации.

366

«Братья-мусульмане» у власти

Выборы президента проходили в условиях отсутствия консти-туции. Формально полномочия будущего главы государства не бы-ли определены. Первый тур состоялся 23–24 мая 2012 г., и, вопрекиожиданиям, Мухаммеду Мурси удалось получить 25% голосов. Вовтором туре его соперником стал Ахмед Шафик, завоевавший 24%симпатий избирателей1.

В это время ситуация для ВСВС стала критической. Вероятнаяпобеда Мурси на выборах вела к тому, что «братья» вот-вот полу-чат всю власть – исполнительную и законодательную, и тогда уженичто не помешает им написать конституцию «под себя». Поэтомунакануне второго тура президентских выборов военные перешли внаступление и издали указ о роспуске парламента. Помимо этого,ВСВС принял дополнения к конституционной декларации, соглас-но которым за армией был закреплен контроль над военным бюд-жетом, право формировать состав будущей конституционной ко-миссии, а также право вето на положения будущей конституции.Таким образом, ВСВС, опасаясь победы исламистов, сконцентри-ровал в своих руках еще больше полномочий. Эти нововведениявоенные объясняли стремлением стабилизировать положение встране и по-прежнему обещали передать власть избранным граж-данским лицам после завершения переходного периода. РешенияВСВС накануне второго тура президентских выборов можно былобы расценивать как военный переворот. Однако «братья», предчув-ствуя скорую победу на первых свободных выборах, не стали всту-пать в открытый конфликт с военным командованием и даже при-звали уважать решения Высшего совета вооруженных сил.

Результаты второго тура президентских выборов, прошедших16–17 июня 2012 г., продемонстрировали глубокий раскол египет-ского общества на два противостоящих друг другу лагеря. С однойстороны, более половины египтян поддержали Мурси (51.7%).С другой – силы, выступавшие против «братьев» и дальнейшей ис-ламизации Египта, в союзе с представителями прежнего режима

1 Egypt presidential elections (round 1): A visual breakdown of who voted for who andwhere. URL: http://english.ahram.org.eg/NewsContentMulti/42975/Multimedia.aspx.

367

также добились внушительного результата: за Шафика проголосо-вали 48.3% избирателей1. Вместе с тем успеху исламистов во вто-ром туре способствовало протестное голосование демократическо-го лагеря, выступавшего против возможного возвращения к властифулюлей, которых олицетворяла фигура Ахмеда Шафика. Такимобразом, победа Мурси не была однозначной, хотя ее легитимностьнельзя было оспорить. Он стал первым демократически избраннымпрезидентом Египта, что придало «братьям» уверенности и способ-ствовало постепенному переходу в наступление на внутриполити-ческой арене для консолидации власти в своих руках.

После победы Мурси установилось шаткое двоевластие междуновой властью и Высшим советом вооруженных сил. Вся полнотаисполнительной власти по-прежнему оставалась у военных. Прези-дент не мог объявлять войну или заключать мир, нижняя палатапарламента была распущена, верхняя – не имела реальных полно-мочий. В прерогативы военного руководства также входило назна-чение членов комиссии, которой предстояло написать новую кон-ституцию.

Однако постепенно конфликт между военными и «братьями»стал выходить из латентного состояния. Получив в результате пар-ламентских и президентских выборов электоральную легитим-ность, Мурси более не собирался терпеть ни диктата военных, нипопыток фулюлей вернуть себе утраченные в результате револю-ции позиции. Ассоциация начала наступление на все конкурентныецентры влияния: на военных, на прежние политические и экономи-ческие элиты, на очаги либеральной и светской оппозиции. «Бра-тья» решили взять в свои руки написание новой конституции, от-странить военных от принятия ключевых политических решений,подчинить новому президенту судебную власть, находившуюсяпочти полностью в руках фулюлей, а также взять под контрольСМИ.

1 David Kirkpatrick named Egypt’s winner, Islamist makes history // The New YorkTimes, 24.07.2012. URL:http://www.nytimes.com/2012/06/25/world/middleeast/mohamed-morsi-of-muslim-brotherhood-declared-as-egypts-president.html?pagewanted=all&_r=0.

368

Сначала Мурси попытался отменить решение ВСВС о роспус-ке парламента, которое еще накануне второго тура президентскихвыборов он не оспаривал. Однако в этом первом открытом проти-востоянии Мурси проиграл. Конституционный суд отменил реше-ние египетского президента. Следующим важным шагом Мурсистала отставка в августе 2012 г. ряда представителей высшего во-енного командования. Со своих постов были сняты глава ВСВС иминистр обороны – фельдмаршал Хусейн Тантауи, а также началь-ник генерального штаба генерал Сами Анан. Оба были назначенысоветниками президента. Новым министром обороны и военнойпромышленности Египта стал произведенный в генералы АбдельФаттах ас-Сиси, считавшийся близким к «Братьям-мусульманам».Мурси также отправил в отставку командующих ВВС, ВМС и ПВОи на треть сменил состав Высшего совета вооруженных сил. Былаотменена конституционная декларация, наделявшая военных ши-рокими полномочиями.

Ведущие египетские СМИ активно критиковали деятельностьМурси на посту президента. События давали обширный материалдля негативных оценок. Пресса и телевидение освещали то, чтопроисходило в стране – острое противостояние между военными,судейским корпусом и «братьями», непрекращающиеся массовыепротесты, столкновения с полицией1, ухудшение ситуации с безо-пасностью, теракты против армии, регулярные подрывы газопро-вода, идущего из Синая в Израиль. Негативный фон, создаваемыйСМИ, подпитывал антиправительственные и антиисламистскиенастроения. Поэтому в августе 2012 г. верхняя палата парламента(Консультативный совет) назначила 50 новых главных редакторовв государственных изданиях, что спровоцировало волну негодова-ния в журналистском сообществе, которое закономерно посчиталоэто попыткой поставить прессу под жесткий государственный кон-троль.

1 Согласно отчету каирского Центра по реабилитации пострадавших от полицей-ского насилия, за 100 дней пребывания Мурси у власти были зафиксированы247 случаев превышений полицейскими своих полномочий; 34 человека погибли,88 подверглись пыткам.

369

22 ноября 2012 г. Мурси издал собственную конституционнуюдекларацию, в которой наделил себя полномочиями назначать но-вый состав Конституционной комиссии. Таким образом, Мурсивпервые за всю современную историю Египта фактически лишилвоенных части их властных полномочий.

Конституционная декларация позволила Мурси расширить на-ступление и на судебную власть, которая была сосредоточена в ру-ках лиц, тесно связанных с режимом Мубарака. Одним из пунктовэтого документа стало фактическое подчинение судебной властипрезиденту. Это спровоцировало обострение конфликта Мурси ссудейским корпусом. Однако в этой схватке президент был вынуж-ден уступить1.

Одновременно с внутриполитическим наступлением Мурсипытался расширить внешнюю поддержку. Победа на президент-ских выборах сделала Мурси в США «рукопожатным» политиком.В начале июля 2012 г. заместитель госсекретаря Уильям Бернс отимени президента Барака Обамы пригласил Мурси посетить Белыйдом в сентябре того же года. Госсекретарь Хилари Клинтон сталапервым высокопоставленным западным политиком, прибывшимпосле победы Мурси (июль 2012 г.) с визитом в Каир, где она далапонять, что Вашингтон не одобряет концентрацию власти в рукахвоенных. По мнению Клинтон, египтяне должны были получить то,

1 Первый серьезный конфликт с судейским корпусом разгорелся из-за попыткиМурси отправить в отставку в октябре 2012 г. генерального прокурора Абдельма-гида Махмуда, назначив его послом в Ватикане. Махмуд считался противником«братьев» и был в свое время назначен на эту должность Мубараком. Мурси вме-нял Махмуду в вину попустительство в отношении расследования дел о корруп-ции. Несколько десятков дел против фулюлей не были доведены до суда. Крометого, практически ни один из сотрудников правоохранительных органов к томувремени не был осужден за гибель демонстрантов в ходе революции. В разгорев-шемся противостоянии судейский корпус угрожал признать Конституционнуюкомиссию незаконной и распустить ее вместе с верхней палатой парламента, ко-торая продолжала работать. В итоге эту битву Мурси проиграл. Генпрокурор от-стоял свою независимость, опираясь на принцип разделения властей и на отсутст-вие у президента права отстранять его от должности. В начале декабря 2012 г.Мурси был вынужден отменить собственный указ, который избавлял его от кон-троля со стороны судебных органов.

370

ради чего вышли на улицы, т.е. демократически избранное прави-тельство1.

На региональной арене Мурси предпринял попытку выстроитьновые отношения с саудовской элитой, крайне скептически вос-принявшей победу «братьев». Именно поэтому свою первую зару-бежную поездку в июле 2012 г. Мурси совершил в СаудовскуюАравию. Выражение лояльности нового египетского руководстваСаудовской Аравии (в ходе визита Мурси отметил, что оба госу-дарства «связывает братская любовь»), а также признание ее гла-венствующей роли в арабском мире вылились в незамедлительноепредоставление Эр-Риядом финансовой помощи Каиру в размере1.5 млрд долл.

Но главной политической и экономической опорой нового ре-жима стал Катар, являвшийся основным спонсором египетских«Братьев-мусульман». Доха быстро оценила перспективы расши-рения своего влияния в регионе за счет укрепления в Египте, иэмир Катара шейх Хамад бен Халифа Аль Тани в ходе своего визи-та в Каир предоставил стране помощь в размере 2 млрд долл. Од-нако усиление регионального веса Катара через распространениевлияния «братьев» и укрепления их власти в Египте входило в про-тиворечие с саудовскими амбициями. Эр-Рияд болезненно воспри-нимал активную внешнюю политику Дохи и ее претензии на ли-дерство в арабском мире.

Ради расширения внешней политической поддержки Мурсизаявил после прихода к власти о смене политики на иранском на-правлении и о желании восстановить в полном объеме дипломати-ческие отношения с Тегераном, прерванные более 30 лет назад.

Таким образом, «Братья-мусульмане» во главе с МухаммедомМурси, понимая важность укрепления во властных органах, после-довательно работали как внутри страны, так и на внешней арене.Однако принятие конституции, носящей исламистский характер,однозначная ставка «братьев» во внешней политике на Катар и

1 Kirkpatrick D. Clinton visits Egypt, carrying a muted pledge of support // The NewYork Times, 14.07.2012. URL:http://www.nytimes.com/2012/07/15/world/middleeast/clinton-arrives-in-egypt-for-meeting-with-new-president.html?pagewanted=all.

371

Турцию привели в конечном итоге к падению правительства еги-петских «Братьев-мусульман».

Принятие конституции и консолидация оппозиции

Разработка «братьями» и салафитами проекта новой египет-ской конституции проходила на фоне непрекращающихся протес-тов против исламизации страны. Антиисламистский лагерь высту-пал против наделения одного из наиболее престижных мусульман-ских духовных учреждений –университета «Аль-Азхар», политиче-скими функциями. «Аль-Азхар» получил право выносить сужденияпо поводу законов и проверять их на соответствие шариату (ст. 4конституции). Резкую критику вызвало и положение проекта кон-ституции о подчиненном статусе женщин в обществе. Одна из ста-тей гласила, что государство будет делать все возможное для уста-новления равенства женщин и мужчин, «пока это не противоречитнормам шариата».

Несмотря на недовольство части населения исламистским ук-лоном, «братья» не делали практически никаких уступок и целена-правленно шли к принятию нового основного закона, который от-ражал бы их представления о надлежащем государственном и об-щественном устройстве. Принятию конституции в редакции«братьев» благоприятствовал и такой важный внешнеполитическийфактор: посредническая миссия Мурси по прекращению огня меж-ду Израилем и ХАМАС (операция «Облачный столп») в декабре2012 г. была высоко оценена администрацией США. Этим удачнымвнешнеполитическим выступлением «братья» попытались восполь-зоваться и для достижения внутриполитических целей. Так, 15 де-кабря 2012 г. они провели в Египте всенародный референдум, накотором была принята новая конституция.

Тем не менее, уже накануне референдума по конституции не-довольство политикой Мухаммеда Мурси и концентрацией в егоруках ключевых полномочий приобрело массовый характер. Оппо-зицию «братьям» возглавил «Фронт национального спасения»,представлявший собой конгломерат различных политических сил,включавших в себя представителей либерально-демократического

372

лагеря, коптов, ряд профсоюзов, активистов, отстаивающих праваженщин, бизнесменов и фулюлей. Несмотря на то, что «братья»пришли к власти вполне законно, в результате демократическихвыборов, основные опасения оппозиции были связаны с исламиза-цией политической и общественной жизни Египта. Тем более чтополитика «братьев» явно отличалась от целей и лозунгов Револю-ции 25 января. Поэтому накануне референдума оппозиция вывелана улицы Каира, Александрии и Суэца своих сторонников, которыепотребовали отмены референдума. Самые массовые и яростныепротесты вспыхнули в столице, где многотысячная толпа осадилапрезидентский дворец1. Несмотря на эти акции протеста, конститу-ция была принята2. Однако эта победа Мурси стала той чертой, пе-рейдя которую Ассоциация обрекла себя на скорое поражение.

В декабре 2012 – январе 2013 гг. оппозиция перешла в актив-ное наступление. «Братья» отказывались от диалога, загоняя ситуа-цию в тупик. На этом этапе Фронт национального спасения обра-тился с призывом к армии возглавить национальный диалог. Одна-ко еще в начале 2013 г. военные пытались сохранять нейтралитет,несмотря на то, что 29 января министр обороны Абдель Фаттах ас-Сиси был вынужден признать, что государство находится на гранираспада.

Число антиправительственных выступлений и столкновений ссилами правопорядка росло. Неблагоприятная социально-экономи-ческая ситуация3 (сокращение темпов роста ВВП, увеличение без-работицы, снижение госдотаций, инфляция, падение курса египет-

1 При разгоне осады резиденции президента погибли 10 человек, около 450 былиранены.2 На референдуме 64% египтян проголосовали «за» принятие конституции, приэтом явка была относительно низкая – 33%. «За» конституцию Мурси голосовалипреимущественно в самых отсталых провинциях с высоким уровнем безработицы,в частности на юге Египта – в Сухаге и Асьюте, где исламисты традиционно поль-зуются массовой поддержкой. В Каире и Александрии большинство проголосова-ло против проекта конституции.3 К концу 2012 г. темпы роста ВВП Египта упали с 5% (2011 г.) до 2% в год. Без-работица достигла 12%, причем среди молодых людей в возрасте 15–24 лет этотпоказатель составил 50%. Объем прямых иностранных инвестиций сократился напорядок. Валютные резервы стремительно таяли – из 35 млрд долл. США осталосьменьше половины. Дефицит бюджета составил 11% ВВП.

373

ского фунта, сокращение туристического потока) усиливала недо-вольство. В марте 2013 г. была разгромлена каирская штаб-квартира Ассоциации. В апреле с целью отстранения Мурси отвласти оппозиционными силами было организовано движение про-теста «Тамарруд» (восстание)1. Популярность движения росла, егоподдержали ведущие СМИ, местные олигархи, в том числе копт-ский миллионер Нагиб Савирис, и, по некоторым данным, Саудов-ская Аравия. Власти королевства никогда не подтверждали, но и неотрицали эти предположения.

Несмотря на усиливавшееся внутреннее давление, Мурси неделал никаких шагов навстречу оппозиции, будучи уверенным, чтоэлекторальная легитимность, сдержанный нейтралитет армии, атакже внешняя поддержка со стороны США обеспечивают «брать-ям» надежную защиту. Исходя из этого, египетский президент про-должил контрнаступление, и в июне 2013 г. он назначил выходцевиз организации на посты губернаторов в провинциях Танта, Мену-фийя, Исмаилийя и ряде других. Назначение на пост губернаторатуристической провинции Луксор салафита Аделя аль-Хайята, чле-на «аль-Гамаа аль-Исламийя»2, вызвало новую волну массовыхбеспорядков и забастовок против решения Мурси и «ползучей»исламизации.

Согласно исследованию «International Development Center», киюню 2013 г. ежедневно по стране проходило в среднем около 40демонстраций, протестов, митингов, т.е. приблизительно по двапротеста в час3. В этих условиях армия вынуждена была вмешатьсяи взять на себя управление государством.

1 Активисты «Тамарруд» планировали к годовщине пребывания Мурси у властисобрать 15 млн подписей египтян за его отставку. В ходе президентских выборовза Мурси проголосовали 13.2 млн египтян.2 «Аль-Гамаа аль-Исламийя» стояла за терактом 1997 г. в Луксоре, в результатекоторого погибли 58 человек.3 Egypt averaged two protests an hour in May // Egypt Independent, June 3, 2013. URL:http://www.egyptindependent.com/news/report-egypt-averaged-two-protests-hour-may#..

374

Политический конфликт в Египтепосле отстранения от власти Мурси

30 июня 2013 г. в первую годовщину пребывания Мурси на по-сту президента оппозиция организовала в Каире массовую демон-страцию с требованием его отставки, угрожая начать по всей стра-не кампанию гражданского неповиновения. Тогда же армия поста-вила Мурси ультиматум, требуя от президента найти компромисс соппозицией. По истечении срока ультиматума 3 июля 2013 г. воен-ные во главе с Абдель Фаттахом ас-Сиси отстранили Мурси от вла-сти и приостановили действие конституции. Египетский президентбыл помещен под стражу. Впоследствии ему были предъявленыобвинения1 в заговоре против государства, шпионаже, передачесекретных документов Катару, а также в призывах к убийству ма-нифестантов во время осады президентской резиденции в конце2012 г.

Военные оправдывали отстранение Мурси «революционнойлегитимностью», отрицали факт военного переворота и говорилилибо о народном восстании, поддержанном армией, либо о сле-дующем этапе революции, начатой 25 января 2011 г. По словам ас-Сиси, если бы военные не вмешались, в Египте началась бы граж-данская война2. Движение «Тамарруд», сыгравшее важную роль вподготовке и проведении массового митинга 30 июня 2013 г., сталофактором народной легитимации действий военных.

После отстранения Мурси военные стремились существенноослабить политический и мобилизационный потенциал «братьев»,чтобы не допустить начала гражданской войны и стабилизироватьобстановку. Против «братьев» началась кампания репрессий, былизапрещены сидячие забастовки, закрыты ряд принадлежащих«братьям» СМИ и благотворительных организаций. Власти заморо-зили банковские счета более 1000 благотворительных организаций,

1 В октябре 2013 г. против Мурси был начат судебный процесс.2 Weymouth L. Excerpts from Washington Post interview with Egyptian Gen. AbdelFatah al-Sissi // The Washington Post, August 5, 2014. URL:http://www.washingtonpost.com/world/middle_east/washington-post-interviews-egyptian-gen-abdel-fatah-al-gen-sissi/2013/08/03/6409e0a2-fbc0-11e2-a369-d1954abcb7e3_story.html.

375

связанных с «братьями», лишив, по разным оценкам, около 10 млнегиптян помощи, без которой многие не могут оплачивать ни жи-лье, ни питание1. Позднее Ассоциация «Братья-мусульмане» былаобъявлена террористической организацией, а суд постановил, что«братья» в период своего пребывания у власти нарушали праваграждан и готовили страну к насильственной исламизации. «Пар-тия свободы и справедливости» также была запрещена.

Вслед за Мурси были арестованы верховный наставник«братьев» Мухаммед Бадиа вместе с двумя его заместителями –Хейратом Шатером и Рашадом Байюми, которых обвинили в при-зывах к убийствам. Был арестован также спикер нижней палатыпарламента Саад аль-Кататни. По некоторым оценкам, военныеарестовали и посадили в тюрьмы около 15 тыс. «братьев», околотысячи человек были осуждены на смертную казнь. Всего с 3 июля2013 г. по май 2014 г., по данным неправительственных организа-ций по правам человека, в столкновениях с полицией погибли око-ло 1400 сторонников Мурси2. Ряд руководителей Ассоциации, из-бежавших арестов, смогли найти убежище в Катаре. По даннымегипетской прессы, телеканал «Аль-Джазира» оплатил размещениебежавших «братьев» в роскошных катарских отелях и предоставилим эфир для обличения происходящего в Египте. В результатесильного давления Саудовской Аравии и ОАЭ Катар вынужденбыл сократить поддержку «братьям». 13 сентября 2014 г. Доха по-просила семерых руководителей египетских «братьев», которымона предоставила убежище, покинуть территорию эмирата. Срединих – Ашраф Бадреддин (бывший председатель экономической ко-миссии в составе одного из руководящих органов Ассоциации),Махмуд Хусейн (генеральный секретарь «братьев») и Амр Дарраг

1 Garaude P. Egypte: vivre sans l'aide des Frères musulmans // TV5-Monde, 27.01.2014.URL: http://www.tv5monde.com/cms/chaine-francophone/info/Les-dossiers-de-la-redaction/Egypte-2014/p-27341-Egypte-vivre-sans-l-aide-des-Freres-musulmans.htm.2 May Atta. La CPI rejette la demande des Frères // Al-Ahram Hebdo, № 1024, du 7-13.05.2014. URL: http://hebdo.ahram.org.eg/NewsContent/0/1/130/5833/La-CPI-rejette-la-demande-des-Fr%C3%A8res.aspx.

376

(бывший генеральный секретарь отделения ПСС в провинции Ги-за)1.

«Братья» со своей стороны не намерены были сдаваться и на-зывали случившееся не иначе как «военным и государственнымпереворотом». Они организовали массовые сидячие забастовки накаирских площадях Рабия аль-Адавийя и Мадинат Наср2, требуявосстановления справедливости и законности. Власти для разгонаэтих манифестаций применили силу, в результате чего погибли,согласно официальным данным, 632 человека3.

В апреле 2014 г. решением суда был введен запрет для ны-нешних и бывших членов Ассоциации на участие в политическойдеятельности и на выдвижение своих кандидатур на президентскихи парламентских выборах. Таким образом, «братья» снова перешлина нелегальное положение.

После отстранения Мухаммеда Мурси почти все возникавшиеволнения, столкновения с полицией, нападения, поджоги (госучре-ждений, полицейских пунктов, церквей) и теракты автоматическизаписывались «на счет» «братьев». По оценке новых военных вла-стей, Египет захлестнула волна терактов, идеологами и исполните-лями которых были исключительно «Братья-мусульмане», пока-завшие свое «истинное лицо». В разгар противостояния «братья»издавали фетвы4, призывающие к убийствам полицейских и воен-ных. Беспрецедентный уровень насилия в стране, в интерпретациивластей, широко поддерживаемых СМИ, стал «местью» «братьев»,лишившихся власти. Общественные настроения по отношению к

1 May Atta. Frères: L’allié qatari lâche du lest // Al-Ahram Hebdo, № 1042, 17-23.09.2014. URL: http://hebdo.ahram.org.eg/NewsContent/0/1/130/7012/-Fr%C3%A8res--L%E2%80%99alli%C3%A9-qatari-l%C3%A2che-du-lest.aspx2 Сидячая забастовка на площадях Рабия аль-Адавийя и Мадинат Наср началась 28июня 2013 г. Тысячи сторонников «братьев» в течение 47 дней требовали восста-новления Мурси на посту президента. Однако 14 августа полиция силой разогналаманифестантов.3 May Atta. La CPI rejette la demande des Frères. Op. cit.4 Фетва (в переводе с арабскогого – «разъяснение») – богословско-правовое за-ключение, сделанное для разъяснения и практического применения какого-либопредписания шариата. Это мнение авторитетного религиозного законоведа в ре-зультате индивидуальной разработки (иджтихада) какого-либо вопроса на основерелигиозно-правовых норм.

377

«братьям» резко изменились. В транспорте и в некоторых магази-нах появились вывески: «Вход ‘братьям’ запрещен»; на улицах –граффити: «Братья – бараны», «Мочи братьев!».

«Братья», естественно, отрицали свою причастность к терактами использовали репрессии властей и кампанию по дискредитации,чтобы представить себя внутри Египта и за его пределами жертва-ми произвола, несправедливости, творящейся военными при актив-ной поддержке Саудовской Аравии и при попустительстве Запада.

В действительности же без мощной внешней поддержки, ока-занной египетским военным Саудовской Аравией, ОАЭ и Кувей-том, отстранение Мурси и приход к власти ас-Сиси1 вряд ли бысостоялись. Эти три страны сразу пообещали Каиру помощь в раз-мере 12 млрд долл. и развернули активную кампанию по дискреди-тации «братьев» на региональном и международном уровнях.В итоге Катар, как главный спонсор «братьев», был вынужден ус-тупить. Во многом именно внешний фактор – снижение катарскойподдержки, определил поражение египетских «братьев». Не по-следнюю роль в их политическом закате сыграла и позиция США.Несмотря на то, что отстранение Мурси спровоцировало кризис вамерикано-египетских отношениях и привело даже к приостановкеамериканской военной помощи, Вашингтон, тем не менее, не пре-пятствовал укреплению власти ас-Сиси, заняв выжидательную по-зицию. США долгое время не хотели признавать легитимностьприхода ас-Сиси к власти, при этом дипломатично избегая квали-фицировать отстранение Мурси как военный переворот.

В итоге новой власти удалось вывести «братьев» из легальногополитического поля и подавить сопротивление внутри страны, атакже лишить Ассоциацию внешней поддержки.

1 По данным Wall Street Journal, ас-Сиси был близок к американской военной раз-ведке, с которой он в свое время координировал деятельность по борьбе с терро-ризмом в регионе. Он также служил военным атташе в Саудовской Аравии и, со-гласно WSJ, у него сохранились отличные отношения с правящими элитами мо-нархий Персидского залива. См.: http://www.france24.com/fr/20130702-egypte-armee-general-al-sissi-portrait-president-mohamed-morsi-opposition-ultimatum-tahrir.

378

Новое равновесие сил и перспективы

«Братья-мусульмане» потеряли власть в силу целого ряда при-чин. Во-первых, к получению реальной власти и повседневномууправлению страной исламисты не были готовы. По причине ха-рактера деятельности Ассоциации (социальной и религиозно-просветительской) руководители высшего и среднего звена, многиеиз которых отсидели не один тюремный срок, не имели необходи-мых навыков и знаний, чтобы управлять 82-миллионным Египтом.

Во-вторых, несмотря на экономический рост последних летэпохи Мубарака, экономическая ситуация в стране не была здоро-вой. Структурные проблемы и рентный характер экономики Египтаостро проявились в результате последовавшего за Революцией25 января ухудшения общей ситуации. В этих условиях «братья»стали удобным «козлом отпущения» в обществе, уставшем от не-стабильности, находящемся в состоянии экономического коллапсаи обманутых надежд, рожденных Арабской весной.

В-третьих, неопытность «братьев» проявилась в нежеланииили неготовности работать (на практике – делиться властью) спредставителями других идейно-политических направлений: как стеми, кто стоял у истоков революции, так и с элементами прежнегорежима.

В-четвертых, шаги по исламизации политической и общест-венной жизни Египта, нежелание идти на компромисс с неислами-стскими силами привели к снижению доверия к «Братьям-мусульманам» и лично к Мурси как к президенту всех египтян. Не-преклонность Мурси по вопросу исламизации можно частичнообъяснить отсутствием самостоятельности в принятии основныхрешений. Многие в Египте считали, что страной руководит верхов-ный наставник «братьев» Мухаммед Бадиа, а не президент. Так, пословам ас-Сиси, «египетский народ почувствовал, что он (Мурси. –И. М.) не был тем человеком, кто принимает решения, и что он небыл его (народа. – И. М.) президентом… Руководство было в руках

379

«Братьев-мусульман», и это было одним из ключевых факторов его(Мурси. – И. М.) провала»1.

В-пятых, сопротивление старой системы и военных, которыена глазах лишались власти и влияния, сыграли немаловажную рольв падении «братьев».

Египетское общество устало от смены власти и нестабильно-сти. Демократизация в многонаселенной стране, где отсутствовалалиберальная традиция, спровоцировала разрушение старой обще-ственно-политической системы. Такие стабилизационные меха-низмы, как авторитет заима, многочисленная и сильная партия вла-сти, мощный и эффективный аппарат принуждения, разветвленныесети патронажно-клиентских связей, которые оправдывали себя втечение нескольких десятилетий (при Мубараке и до него), в новыхусловиях действуют лишь частично либо не действуют вовсе. От-сюда стремление египтян не допустить скатывания страны к хаосу.В египетском контексте демократия без стабильности не имеет ни-какой ценности. А стабильность персонифицирует фигура ас-Сиси – «спасителя» страны от «братьев».

* * *Недолгое пребывание «Братьев-мусульман» на вершине госу-

дарственной иерархии показало: обладания электоральной леги-тимностью недостаточно для сохранения власти. Не сумев нала-дить сотрудничество с другими политическими силами, «братья»постарались побыстрее узурпировать власть, используя демократи-ческие институты для укрепления своего влияния. Однако военные,пришедшие им на смену, делали то же самое: они жестко расправ-лялись с конкурентами, прибегая к силовым методам и используяполитические рычаги. Но это не делает «братьев» невиннымижертвами произвола и заговора армии против «законно избраннойвласти» и не снимает с них ответственности за неудовлетворитель-ные результаты управления страной.

Отстранение Мурси и приход к власти военных избавили Еги-пет от угрозы постепенной исламизации общественной и полити-

1 Интервью генерала Абдель Фаттаха ас-Сиси журналисту газеты The WashingtonPost Лэли Веймуту от 01.08.2011.

ческой жизни. Вместе с тем закономерным следствием репрессийнового режима в отношении «братьев» стала их радикализация,переход к несистемным методам политической борьбы, а такженачало нового витка внутриполитического конфликта.

Объявление «братьев» террористами и война, провозглашеннаяв отношении Ассоциации – вынужденные меры по стабилизацииситуации в стране. Однако под кампанию по борьбе с терроризмомпопали и те, кто не имел отношения к «братьям» – независимыеблоггеры, представители революционной молодежи, продемокра-тическое «Движение 6 апреля». Эта стоявшая у истоков Революции25 января организация была запрещена по обвинениям в сотрудни-честве и финансировании со стороны иностранных государств. Та-ким образом, для закрепления у власти новому режиму было необ-ходимо зачистить политическое пространство от потенциальныхугроз не только со стороны исламистского лагеря. Поэтому рели-гиозный фактор в перспективе может стать лишь одним из пунктовпротивостояния между конкурирующими политическими силами.Ширящийся раскол в египетском обществе свидетельствует, чтоконфликтный потенциал там далеко не исчерпан. Новые конфлик-ты могут возникнуть также и на почве противостояния между гра-жданским обществом и военными, а также между богатыми и бед-ными на фоне растущего имущественного расслоения и неспособ-ности государства быстро и эффективно справляться с социально-экономическими вызовами.

После отстранения Мухаммеда Мурси от власти действия как«братьев», так и военных свидетельствовали об отсутствии культу-ры политического плюрализма в Египте, невозможности достиже-ния консенсуса между политическими противниками и трудностях,стоящих на пути демократизации политической жизни. Египетскийопыт в очередной раз ставит вопрос о степени применимости за-падной модели демократии в незападных обществах с иной поли-тической культурой, традициями и мировоззрением.

381

Глава 13

МЕЖДОУСОБНЫЙ КОНФЛИКТВ ПОСЛЕКАДДАФИЕВСКОЙ ЛИВИИ

Гражданская война и попыткиполитического переустройства

Прошло несколько лет после того, как при западной поддержкев Ливии был свергнут режим Каддафи. В противодействие емуобъединились салафиты из состава «Ливийской исламской боевойгруппы» (ЛИБГ), верхушка племен Киренаики, недовольные пред-ставители буржуазии, утратившие влияние в пользу американцев втуризме, услугах, нефтяной области, строительстве, медицине, атакже молодежь и представители современных средних слоев. Не-довольство вызвало и увольнение 400 тыс. из 1 млн госслужащих(которые, правда, получили ежемесячную компенсацию в 200 долл.в течение трех лет).

Принятая в 2012 г. Советом Безопасности резолюция № 1973,содержавшая массу непродуманных формулировок, была исполь-зована авиацией Организации Североатлантического договора длябомбардировки Ливии. Триполи был захвачен при поддержке бри-танских сил специального назначения, французского Иностранноголегиона и катарских коммандос. Позже при содействии трех аме-риканских спецгрупп был захвачен лидер ливийской революцииМуаммар Каддафи, выдан мятежникам и убит, оставив после себягорькие «Слова прощания»1.

1 «Я помогал моим братьям и сестрам из Африки средствами для Африканскогосоюза, делал все, что было в моих силах, чтобы помочь людям понять идею на-стоящей демократии, где, как в нашей стране, правят народные комитеты. Но это-го было недостаточно, говорили мне, ведь даже те люди, у которых дома на 10комнат, новая одежда и мебель, не были довольны. В своем эгоизме они хотелиполучить больше и, общаясь с американцами и другими нашими гостями, говори-ли, что нуждаются в «демократии» и «свободе», абсолютно не понимая, что этозакон джунглей, где все достается большому и сильному. И все же их зачаровыва-ли эти слова. Они не понимали, что в Америке нет ни бесплатной медицины, ни

382

Несмотря на то, что противник имел полное господство в воз-духе, Ливия сопротивлялась восемь месяцев. Для сравнения Юго-славия, располагавшая куда большим военным потенциалом, чемДжамахирия, продержалась в 1999 г. всего два месяца.

8 августа 2011 г. официальный представитель Великой Социа-листической Народной Ливийской Арабской Джамахирии(ВСНЛАД)1 Ибрагим Муса сделал в связи с происходящими встране событиями следующее заявление: «Как может режим, на-чисто лишенный поддержки населения, полностью отвергнутыйсобственным народом, быть настолько жизнеспособным, чтобыпротивостоять … силам НАТО и вооруженным повстанцам, мор-скому эмбарго, бесполетной зоне, замороженным активам и ди-пломатической войне – каким же тогда должен быть этот изолиро-ванный сверхчеловеческий режим? Мы же смогли … выстоять, по-тому что народ, наш народ с нами»2.

В результате гражданской войны в Ливии погибло 30 тыс. че-ловек и было ранено 50 тыс.3 Кроме того, в Средиземном море уто-нуло в 2011 г. 1.5 тыс. беженцев4. Были разрушены Сирт, Бени-Валид и Таверга. Причем из Таверги с ее населением, превышаю-щим 40 тыс. человек, жителям было приказано убираться прочь, иим не было позволено взять с собой даже самые необходимые ве-щи5.

бесплатных больниц, ни бесплатного жилья, ни бесплатного образования и пищи,за исключением тех случаев, когда людям приходится просить милостыню илистоять в долгой очереди за тарелкой супа». Цит. по: Егорин А. З. Арабский Востокв борьбе за обновление. М.: ИВ РАН, 2014. С. 5.1 Такое наименование имела Ливия при Каддафи, который обосновал отличие еегосударственного устройства от монархии и республики в своей Третьей всемир-ной теории, изложенной в «Зеленой книге».2 http://libyadiary.woiT1press.com/2011/08/08/moussa-ibrahiim-the-major-massacre/3 Libyan revolution casualties lower than expected, says new government // The Guar-dian, 08.01.2013. URL: http://www.guardian.co.uk/world/2013/jan/08/libyan-revolution-casualties-lower-expected-government; At least 30.000 killed, 50.000wounded in Libyan conflict. URL: http://www.tripolipost.com/articledetail.asp7c-1&i-6862.4 Егорин А. З. Арабский Восток... С. 64.5 Там же. С. 101.

383

Однако силы, которые организовали в Ливии смуту, власть таки не получили. Руководство страной захватили триполитанцы, атакже вернувшиеся из-за рубежа эмигранты. Естественно, что пе-решедшие на сторону Арабской весны Абд ас-Салям Джеллуд,члены Ревсовета Мустафа Харруби и Хувейлди Хмейди вообщеостались не у дел. А среди новых руководителей не было ни одногочеловека, кто хотя бы отдаленно был равен Каддафи. Новому руко-водству остались от него в Ливии в наследство не только с огром-ные богатства, но и такие вещи, как бесплатные здравоохранение иобразование, ирригационный проект «Великая искусственная река»(ВИР), развитая инфраструктура, бесплатно предоставляемые жи-лье и электричество.

Настало время подвести некоторые итоги. Главным достиже-нием арабской смуты в Ливии была названа «ликвидация режимаКаддафи», поскольку «этот человек являл собой воплощение дик-татуры, и его отставка давно уже запаздывала. Его захват и отстра-нение от власти стали сбывшейся мечтой, которую ливийский на-род лелеял уже на протяжении сорока лет»1. Проведение курса надекаддафизацию должно было стать, по замыслу «послереволюци-онного» руководства страны, важной стадией строительства новойЛивии. Но если не считать ликвидации системы «прямого народо-властия», шаги правительства в других областях оказались мини-мальными.

Некоторые предостерегали, чтобы в Ливии не повторялся опытИрака, сражающиеся за М. Каддафи должны быть интегрированы вновое общество и им должна быть предоставлена возможность за-рабатывать деньги. Но восставшие против прежнего режима и по-бедившие его отказались это сделать.

В январе 2012 г. Национальным переходным советом (НПС)были разработаны правила выдвижения кандидатов во Всеобщийнародный конгресс (ВНК). Только те избиратели, кто отличался«профессиональной квалификацией», демонстрировал поддержку«революции 17 сентября», не имел связей с режимом М. Каддафи и

1 Libyan youth voices: 10 successes since the Revolution. URL:http://internationalpoliticalforum.com/libyan-youth-voices– 10-successes-since-the-revolution.

384

получил университетское образование «по заслугам», могли участ-вовать в голосовании1. Эти правила были подтверждены Законом ополитической изоляции, принятым 5 мая 2013 г.2, что означало: нетолько лица, поддерживающие М. Каддафи, но и ливийские рабо-чие, не имеющие «профессиональной квалификации», или лица,получившие высшее образование «без заслуг», не будут участво-вать в голосовании.

Более того, был принят специальный закон о люстрации. В со-ответствии с ним, ни один гражданин Ливии, поддерживающийрежим М. Каддафи, не имеет права занимать государственные по-сты3. А 22 апреля и 2 мая 2013 г. ПНС одобрил постановление,приравнивающее к уголовному преступлению восхваление преж-него лидера ливийской революции или «третьей мировой теории»4.Эти постановления, правда, были отменены, поскольку правоза-щитные организации охарактеризовали их как «противоречащиесвободе слова», но Закон о политической изоляции остался5. ВЗинтане было к тому же введено правило, запрещавшее критикуновых властей6. По мнению директора управления Amnesty Interna-tional Ф. Лютера, принятые меры «напоминают драконовские зако-ны в период правления М. Каддафи и служат подавлению любогосвободомыслия»7. Кроме того, были приняты меры по частичномуотказу от курса на свободу прессы8.

В этих условиях на выборах в ВНК зарегистрировали лишь 1.5млн избирателей. Между тем, в стране, численность населения ко-торой составляет 6 млн человек, число потенциальных избирателей

1 Prashad V. Arab Spring, Libyan Winter. Oakland-Baltimore-Edinburgh, 2012. P. 247.2 URL: http://www.yourmiddleeast.com/opinion/mohamed-eljarh-de-gad-dafication-of-politics-in-postrevolution-libya_11532.3 Political isolation Law: the full text. URL:http://www.liby-aherald.com/2013/05/14/political-isolation-law-the-full-text.4 Егорин А. З. Арабский Восток... С. 63, 65.5 Libya: Revoke draconian new law [1] Legislation criminalizes free speech // HumanRights Watch, 05.05.2012. URL: http://www.hrw.org/news/2012/05/05/revoke-draconian-new-law.6 Егорин А. З. Арабский Восток... С. 66.7 Там же. С. 65–66.8 Brenzel K. In Libya, new media freedom is uncertain. URL:http://www.cjr.org/behind_the_news/libya_media_ freedom_tightening.php?page=all.

385

должно быть 3.4 млн1. В подобных условиях голоса ливийскогонаселения, поддерживающего режим, не могут быть услышаны. Ив этом состоит противоречие заявленному нынешним режимомкурсу на демократизацию.

В состоявшихся 7 июля 2012 г. выборах в ВНК приняло уча-стие 60% избирателей из 1.5 млн человек, имеющих право голоса.Большинство голосов получила партия «Альянс национальныхсил» (АНС) во главе с Махмудом Джибрилом. Но при этом в Бен-гази несколько пунктов для голосования атаковывались недоволь-ными тем, что для Киренаики было выделено 60 мест против 102,предоставленных Триполитании2. Вооруженные группы в восточ-ной столице посетили несколько участков и забрали с собой урныдля голосования. Более ста из полутора тысяч участков для голосо-вания не могли открыться по соображениям безопасности. Тем неменее, президент Б. Обама поздравил ливийцев, сказав, что выборыбыли «важной вехой на пути выдающегося перехода к демокра-тии»3. 8 августа 2012 г. ВНК была передана вся законодательнаявласть.

Согласно принятой в мае 2011 г. Конституционной декларациипереходного периода, шариат провозглашается основой государст-венности Ливии4. Конституционная декларация действовала в те-чение трех лет как основной закон страны, поскольку началу рабо-ты над конституцией препятствовал конфликт между АНС и под-держиваемой «Братьями-мусульманами» «Партией справедливостии развития» (ПСР). Другим серьезным препятствием стало отстра-нение от работы лиц, занимавших посты при М. Каддафи5. В2014 г. после серьезных разногласий был избран Конституционныйкомитет и объявлено, что он выработает конституцию страны в те-чение 4–8 месяцев. В комитет вошли 47 из 60 избранных членов.

1 Егорин А. З. Арабский Восток... С. 66.2 Супонина Е. Временный исламский конгресс // Московские новости, 09.07.2012.3 Там же.4 Libya Draft Constitutional Charter for the Transitional Stage. URL: http://www.al-bab.com/arab/docs/libya/Libya– Draft-Constitutional-Charter-for-the-Transitional-Stage.pdf.5 Human Rights Watch Report 2014. Events of 2013. URL:http://www.hrw.org/sites/default/files/wr2014_web_0.pdf.

386

Все дело в том, что Дерна, где господствуют исламисты, и терри-тории юга, над которыми не удается установить свою власть цен-тральному правительству, не прислали своих представителей1. От-сутствие конституции лишает в Ливии смысла утверждение, чтострана идет по демократическому пути.

25 июня 2014 г. была избрана Палата депутатов Ливии (ПДЛ) вколичестве 200 человек. Явка на выборы составила 45% из 1.5 млнчеловек, имеющих право на голосование. Но при этом некоторыеучастки на востоке и юге не открывались по соображениям безо-пасности. В Палату были избраны разные люди – от прозападныхполитиков до исламистов. Большая же часть представляла разныеобласти и племена.

ВНК должен был передать власть ПДЛ 4 августа 2014 г., послечего ее функцией стало бы проведение голосования по новой кон-ституции (которую еще предстоит разработать), а также организа-ция выборов президента. Однако Всеобщий конгресс отказался этосделать. После этого Палата депутатов перебралась в Тобрук и из-брала премьер-министром А. ат-Тани. Таким образом, между ПДЛи ВНК возникла конфронтация.

Трудности, с которыми сталкивается Триполи, усугубляютсятем, что в Ливии нет человека, который смог бы занять пост главыправительства. В ноябре, когда гражданская война заканчивалась,М. Джибрил, занимавший с марта 2011 г. должность исполняюще-го обязанности премьер-министра, оставил свой пост, поскольку,будучи связанным с неолибералами, оказался не в состоянии пре-одолеть разрыв, который его разделял с мятежниками. Вместо негос 23 октября по 31 августа премьер-министром был назначен Алиат-Тархуни, а после его выхода в отставку главой кабинета сталимеющий ливийское и американское гражданство Абд ар-Рахималь-Кеиб. Он в прежние времена оставил Триполи, работал в Со-единенных Штатах инженером, преподавал в Алабамском универ-ситете, а затем перебрался в Институт нефти в ОбъединенныхАрабских Эмиратах. Живя вне ВСНЛАД и не будучи связанным с

1 Al-Warfalli Ayman. Libya’s constitution – drafting body starts work // Reuters,21.04.2014. URL: www.reuters.com/article/2014/04/21/us-libya-constitution-idUSBREA3KONS20140421.

387

внутренней ливийской политикой, А. Р. аль-Кеиб, казалось бы,лучше походил для диалога с повстанцами. Однако и он с этой за-дачей не справился.

После продолжительного конфликта 14 октября 2012 г. АлиЗейдан был назначен временно исполняющим обязанности пре-мьер-министра. Однако ВНК вынес ему вотум недоверия, а Гене-ральная прокуратура начала проводить в отношении него рассле-дование о коррупции. Тогда А. Зейдан предпочел перебраться вДюссельдорф. На его место премьер-министром в марте 2014 г.был назначен министр обороны Абдаллах ат-Тани, но он быстроотказался от этого поста, поскольку не смог принять эффективныхмер против захватов ополченцами нефтяных терминалов, да и самподвергся нападению в Триполи. Вместо ат-Тани Всеобщий кон-гресс назначил 29 мая 2014 г. Ахмеда Мейтига, но поскольку назаседании не было кворума, Конституционный суд отменил 9 июняэто решение, и исполняющим обязанности главы правительстваостался А. ат-Тани. Но он перешел в ПДЛ, после чего 25 июля2014 г. ВНК избрал Омара аль-Хаси новым премьер-министром.Несмотря на разногласия, члены ВНК проголосовали за продлениеполномочий правительства до 24 декабря 2014 г., чтобы дать времяна разработку проекта новой конституции1.

В этой ситуации трудности возникли с назначением команди-ров армии. В начале января 2012 г. А. Р. аль-Кеиб предложил напост начальника Штаба сухопутных войск министра обороныИ. аль-Манкуша, но против этого выступили Коалиция ливийскихреволюционеров и Киренаикский военный совет, предложившиесобственную кандидатуру – Салема аль-Обейди. В конечном счетеразногласия были преодолены, и начальником Штаба был назначенИ. аль-Манкуш.

В стране были сделаны первые шаги по образованию партий.Правда, не обошлось без трудностей. Так, в апреле 2012 г. ПНСпринял решение запретить образование объединений, программыкоторых были основаны на религиозных, племенных и националь-

1 Libyan MPs resign amid protests // Al Arabiya, 07.02.2014. URL:http://english.alarabya.net/en/News/middle-east/2014/02/07/Tension-high-as-Libian-parlament-ends.html.

388

ных принципах. Но этот закон осудили исламисты, сочтя это огра-ничением свобод, и это решение было отменено.

Ахмед Шебани, считающийся сторонником неолиберальныхреформ, основал «Демократическую партию Ливии» как дополне-ние к НПС. Еще в марте 2007 г. А. Шебани принял участие в орга-низованной Сейф аль-Исламом Каддафи конференции в Триполи ив ходе нее высказывался в пользу реконструкции политическойсистемы СНЛАД. М. Джибрил встал во главе АНС, объединившего65 различных групп. К умеренно-либеральным относится и «На-ционально-центристское движение», возглавляемое А. ат-Тархуни.Но наряду со светскими партиями основную роль стали играть ис-ламисты.

В частности, ливийские «Братья-мусульмане», опирающиесяна Катар, склонялись к поддержке Абд аль-Хакима биль-Хаджа, враспоряжении которого находилось 25 тыс. боевиков1. Сам он яв-лялся руководителем Ливийского исламского движения и создате-лем партии «Аль-Ватан» (Родина)2. Но большинство «Ихванов»ориентировалось на поддержку «Партии справедливости и разви-тия». С другой стороны, с «братьями» был связан и «Националь-ный фронт спасения Ливии». Исламистским объединением явля-лась «Партия реформ и развития»3. Заметной популярностью поль-зовалась партия «Основа». Естественно, в Ливии действовал и рядсалафитских организаций, таких как «Организация Аль-Каида встранах исламского Магриба» или «Ансар аш-Шариа».

Ситуация в Ливии в целом оставалась сложной. По признаниюпосла США Д. Мэка, ливийцы считают, что демократия означаетжилье для каждого, питание, работу и заботу о здоровье. Им, заме-тил Мэк, чуждо представление о том, что демократия – это выборыи подчинение закону, и она не может гарантировать такие вещи,как социальные льготы или экономический рост4. И действительно,ливийцы с подозрением относятся к идеологии неолибералов, счи-

1 Егорин А. З. Арабский Восток… С. 67.2 Там же. С. 68.3 Там же. С. 64.4 Prashad V. Arab Spring, Libyan Winter. P. 244.

389

тая, что проповедуемые ими лозунги приведут к сосредоточениювласти в их руках.

После своей победы противники М. Каддафи оказались вовле-ченными не только в споры относительно путей развития страны;они представляли к тому же разные племена и районы. Разногласиясказались на путях развития Ливии. Уничтожение М. Каддафипривело к хаосу и частичной дефрагментации страны. Противо-стояние Триполи, Бенгази и Себхи, которые отличаются друг отдруга, поставило под вопрос единство Ливии.

Еще в начале 2012 г. в документе британской Икслюзив Ана-лизис утверждалось, что восточная часть Ливии готовится к пре-доставлению ей независимости1. Данный прогноз был сделан неслучайно. В восточных районах страны находится 66% добываемойнефти, а местные жители составляют 25% всего населения Ливии.Примечательно, что в 2012 г. было заявлено об автономии Кире-наики, и премьер-министром восточных районов был избран АбдРаббо аль-Барраси, а в октябре 2013 г. в Адждабии было созданоправительство этой провинции в составе 24 министров. Они заяви-ли, что «целью регионального правительства является разделениересурсов лучшим образом и уничтожение централизованной сис-темы, унаследованной властями в Триполи»2. После Киренаики всентябре 2013 г. и представители Феззана объявили об автономиисвоей провинции. Ее президентом был избран Нури аль-Куизи, илидеры Феззана заявили, что пойти на этот шаг их вынудило отсут-ствие внимания со стороны ВНК. Центральные же власти Ливиизаявили, что не признают автономного статуса провинций.

Обострение внутреннего конфликта в Ливии

Попытки нового ливийского режима разоружить милицию го-родов и исламистов провалились. Правда, Временное правительст-во установило последний срок сдачи оружия 20 декабря 2012 г., ноего никто не послушался.

1 Егорин А. З. Арабский Восток… С. 35.2 Исаев Г. Ливия после Каддафи – по пути Ирака и Афганистана // Война и мир,28.12.13. URL: www.warandpeace.ru/ru/analysis/view/86115.

390

Все дело в том, что Ливийская национальная армия (ЛНА),части которой были введены в несколько городов, на нефтепро-мыслы, в пограничные районы и на военные базы, недостаточноэффективна и уступает по численности городским вооруженнымбригадам, насчитыващим не более 2 тыс. человек. А. Зейдан, чтобыулучшить положение, призвал французов охранять за деньги гра-ницы и нефтяные месторождения, а также установить контроль надармией и полицией. Но сложность состояла в том, что с предложе-нием А. Зейдана не согласись другие группировки, прежде всегозинтанцы. Они установили контроль над ливийско-алжирской гра-ницей и использовали это, чтобы продавать оружие и нефть. Болеетого, племена тубу контролируют границу с Чадом и, частично, сНигером. Столкнувшись с сопротивлением, А. Зейдан вынужденбыл отозвать свое предложение. Равным образом не увенчалисьуспехом попытки населения создать вместо распущенной полициикомитеты мира (лиджан ас-сульх). Реальная же власть осталась убоевиков, сформировавших свои отряды на базе 130 племен Ливии,а также у исламистов, и никто из них ни при каких обстоятельствахне собирался складывать оружие.

В одной только столице оказалось сосредоточено около 10 тыс.боевиков. В декабре 2011 г. за контроль над ливийским аэропортомпроизошли столкновения между ополчением под командованиемгенерала Халифы Хафтара и вооруженными отрядами из другихгородов. 4 июня 2012 г. бойцы вооруженной группировки Тархуны(города, расположенного в 80 км юго-западнее Триполи) захватилиаэропорт, требуя отпустить одного из своих лидеров. В течениесуток аэропорт не работал, потом власти силой отбили здание аэ-ропорта. 16 мая 2014 г. против исламистов выступил Х. Хафтар,которого поддержали ЛНА, сотрудники спецслужб и ополчениегородов. В результате боев в Бенгази и некоторых других городахКиренаики жертвами стали более сотни людей. С 13 июля 2014 г.завязались вооруженные столкновения за контроль над междуна-родным аэропортом между Зинтанской бригадой, выступающей настороне Х. Хафтара, и исламистскими формированиями. В резуль-тате 90% стоящих на поле аэропорта самолетов «Ифрикия» и «Ли-бия», несколько служебных автомобилей и машин техническогообслуживания было уничтожено; сильно поврежденной оказалась

391

взлетно-посадочная полоса, а сама эта воздушная гавань была объ-явлена закрытой.

В конечном итоге после серии боев ориентирующимся на ВНКисламистам на конец декабря 2014 г. принадлежал Триполи, Дернаи часть Бенгази. Подчиненные ПДЛ части ЛНА и ополчения пле-мен вели осаду пунктов, удерживаемых салафитами. Медленныеуспехи секуляристов объяснялись тем, что их поддерживала авиа-ция. Но во второй половине декабря 2014 г. самолеты появилисьтакже у фундаменталистов. В связи с боями в Ливии генеральныйсекретарь ООН Пан Ги Мун сделал заявление, в котором подчерк-нул, что столкновения обесценивают жертвы, на которые ливийцыпошли в ходе революции, чтобы добиться создания государствазакона. В сложившейся ситуации гражданская война между про-тивниками исламистов и салафитами может длиться месяцами, апроигравшие ее уйдут в горы, образовав партизанские отряды ипродолжая борьбу.

18 февраля 2013 г. было совершено покушение на председателяВНК Мухаммеда аль-Магриба под тем предлогом, что он входил вадминистрацию прежнего режима. А 23 февраля 2013 г. милициягородов заблокировала и продержала в осаде в течение полуторанедель министерства юстиции и иностранных дел Ливии, настаи-вая, чтобы они были очищены от всех лиц, сотрудничавших спрежним режимом1. Тем временем в Бени-Валиде сторонники го-родских ополчений вынуждены были в октябре 2012 г. оставитьгород, и над ним несколько дней развевалось зеленое знамяВСНЛАД. В результате обстрелов города из пушек и танков погиб-ли десятки людей. 21 октября около 500 жителей Триполи собра-лись на демонстрацию протеста перед зданием ВНК, потребовав отвластей Ливии вмешаться и прекратить конфликт в Бени-Валиде.Одновременно в Сирте вышли сотни протестующих с лозунгами«Аллах, Муаммар, Ливия»2. 12 апреля 2012 г. в Себхе была атако-

1 URL: http://www.afriquejet.com/news/9187-libya-interior-ministry-re-opens-for-business.html.2 Каддафи дотянулся до Обамы из могилы // Аргументы недели, 18.10.2012.

392

вана бригада ЛНА1. 14 февраля 2013 г. были подвергнуты атакеблокпосты во всех городах Запада, а также посты на юге Мисурата.Туареги в Феззане, воевавшие на стороне М. Каддафи, а после егопадения подвергшиеся репрессиям, подняли восстание и взяли подсвой контроль некоторые районы юга страны. Что касается Трипо-ли, то после смерти М. Каддафи там было максимум 100 подполь-щиков, а в начале 2013 г. насчитывалось 500 вооруженных парти-зан и 10 тыс. поддержавших их человек. 15 февраля 2013 г. шлибои в Мурзуке, Убари, Гате между туарегами, тубу и арабскимплеменами.

В районе Аль-Куфры и Себхи продолжились столкновениямежду племенами Ауляд Сулейман и тубу. В дополнение ко всемув Себху не пустили назначенного правительством Рамадана Бараси,и жители заявили, что не хотят отказываться от старого губернато-ра Н. Букмаде и подчиняться новому, призванному сохранять неде-лимость страны. В подчинение Р. Бараси находится от 500 до1 тыс. солдат, разбросанных в Убари, Мурзуке и на границе с Ал-жиром. Так что сил для штурма Себхи у него просто не хватает.18 мая 2012 г. в ответ на закрытие пограничного перехода с Алжи-ром в Гадамесе возникли беспорядки, в результате которых погиб-ло несколько человек. Целые регионы находятся под контролемополчений племен или радикальных исламистов. В середине марта2013 г., сославшись на многочисленные угрозы в свой адрес, в от-ставку ушел председатель Комитета по правам человека и граждан-ского общества Хасан аль-Амин2. Сторонники племен в апреле2013 г. потребовали отставки А. Зейдана, а в октябре того же годаон был задержан в знак протеста против того, что не воспрепятст-вовал американцам захватить на территории Ливии одного из ли-деров террористов.

В стране продолжились теракты, направленные против сотруд-ников спецслужб, офицеров и просто армии. Особо опасная обста-

1 Sebha: arrestation de partisans présumes de l’ancien leader libyen Kadhafi // La têtesous l’eau, 14.04.2013. URL: www.rfi.fr/afrique/201304414– arrestation-partisans-presumes-ancien-leader-libyen-Kadhafi.2 Eljarh M. Libya’s politicians get a wake-up call // Foreign Policy, 15.03.2013. URL:http://transitions.foreignpolicy.com/posts/2013/03/15/libya_s_politicians_get_a_wake_up_call.

393

новка сложилась в Бенгази, где почти ежедневно происходили на-падения на представителей силовых структур и правительства. Вмарте 2014 г. был раскрыт антиправительственный заговор воен-ных1 и совершено покушение на А. ат-Тани. Тогда же толпа воо-руженных ножами и дубинками демонстрантов взяла штурмомздание Всеобщего национального конгресса. А 30 апреля манифе-стантами было применено оружие против ВНК, что сорвало выбо-ры нового премьер-министра, которые, правда, состоялись позже.

В целом, в Ливии обозначилось противодействие друг другутрех сил. На востоке и юге действуют федералисты; на западе и вцентральных районах севера – власти, опирающиеся на армию ииностранную поддержку; третьей силой являются каддафисты. Ес-ли бы правительство провело амнистию, договорилось с крупнымиплеменами, перестало давить на города, то все, судя по всему,пришло бы в норму. Власть, однако, избрала иной путь – репрес-сий, которые не действуют, поскольку у нового ливийского руко-водства нет достаточных сил и средств.

Тюрьмы, которые освободились от людей, посаженных преж-ним режимом (а заодно и от уголовников), заполнены 4 или 7-ютысячами сторонников М. Каддафи. Сидели и два российских гра-жданина, находившихся в плену в Зинтане – А. И. Шадров (приго-воренный к пожизненному заключению) и В. В. Долгов (пригово-ренный к 10 годам тюрьмы), а также 19 украинцев и 3 белоруса,которых обвинили в ремонте техники прежнего режима2. Позже ихвыпустили.

Кризисная экономическая ситуация

Если говорить об экономическом положении Ливии, то следуетнапомнить, что на 1% ее территории производится сельхозпродук-ция, в то время как 8% пригодны под пастбища. В валовом нацио-нальном продукте (ВНП) 45% составляли услуги, и лишь 8% при-ходилось на сельхозпродукты, а по 7% – на промышленное произ-

1 Вести, 06.03.2014. URL: www.vesti.ru/theme.html?tid=88994.2 Крючков И. Жизнь за ремонт // Московские новости, 05.06.2012.

394

водство и строительство. В свою очередь нефтяные доходы состав-ляли 35% ВНП. Запасы этого сырья исчисляются в 46.4 млрд бар-релей, что составляет 3% мировых запасов нефти; резервные запа-сы газа составляют 1.5 трлн. т, но его добыча, правда, налаженаслабо. В Ливии находятся, следовательно, самые большие в Афри-ке нефтяные месторождения. Более того, ливийская нефть легкодобывается, и ее залежи расположены близко к Западной Европе.

В период правления М. Каддафи нефти добывалось 1.6 млнбаррелей в день, и она, принося стране 93% доходов, составляла95% экспорта ВСНЛАД1. Гибель ливийского лидера породила на-дежды у западных фирм. Корреспондент английской газеты«Таймс» К. Краусс отмечал: «Полковник Каддафи доказал, что онявляется проблемным партнером для нефтедобывающих компаний,поскольку он повышал гонорары и таксы, выдвигал прочие требо-вания. Новое правительство, поддерживая тесные связи с НАТО,будет легким партнером для западных наций»2. Как заявил сотруд-ник Ливийской нефтяной корпорации Абд аль-Джалиль Меюф,«мы не имеем проблем с западными странами и с итальянскими,французскими или британскими компаниями. Но у нас могли бывозникнуть разногласия по некоторым политическим вопросам сРоссией, Китаем и Бразилией»3. Действительно, французская «То-таль», итальянская «ЭНИ», английская «Бритиш петролеум»,швейцарско-нидерландская «Витол», американские «Хесс», «Коно-ко Филлипс» и «Марафон», австрийская «ОМФау», «Катарскаянефть», турецкая «ББ Энерджи» стоят в очереди на получение кон-трактов в Ливии.

Обращает на себя внимание и роль в «революционных» собы-тиях в Ливии Катара: его отряды специального назначения принялиучастие в боевых действиях в Триполи, а самолеты патрулироваливоздушное пространство ВСНЛАД. Кроме того, Доха помогла НПСналадить поставки нефти и – совместно с «ББ Энерджи» – продажугаза из Марса эль-Брега. Британская компания «BP» начала разра-батывать нефтяные месторождения в заливе Сидра, а другие ком-

1 Eljarh M. Op. cit.2 Цит. по: Prashad V. Arab Spring, Libyan Winter. P. 240.3 Ibid. P. 238.

395

пании приступили к эксплуатации месторождений на юге-востокеЛивии. Как отмечал в январе 2012 г. журналист Ф. Лэмб, нефть те-чет в западные страны, которые за нее не платят. «Причина, гово-рят ливийцы – в том, что страны НАТО импортируют нефть (газ инефть поступает также благословенному Катару), не платя налогипо договоренности с НАТО за услуги, оказанные стране в связи сосменой режима»1.

В апреле 2012 г. добыча нефти достигла 1.6 млн баррелей,сравнявшись с периодом нахождения М. Кадаффи у власти2. Приэтом охрану нефтедобывающих объектов обеспечивали сначала4 тыс. сотрудников бывших милиций, а в 2013 г. – уже 12 тыс.3 Ноливийцы от полученных от продажи нефти этих денег получилиочень мало. Огромные средства прикарманивают чиновники и при-ближенные к власти командиры боевиков. То есть вместо каддафи-стского принципа распределения доходов среди населения при ны-нешнем режиме обогащается 5% связанных с ним людей4.

Что касается России, то, по словам генерального директораРоссийско-ливийского делового совета А. Шегунца, «мы потерялиЛивию полностью»5. Российские компании «Газпром нефть» и«Татнефть» не вернулись в Ливию. Равным образом, бразильскиекомпании «Петробрас» и «Одебрехт» остались вне Ливии. Китайже потерял в Ливии 50 проектов, осуществлявшихся 75 компания-ми. Их стоимость оценивалась в 18 млрд долл., и на них было заня-то 36 тыс. рабочих.

За время, прошедшее после гибели М. Каддафи, жители Кире-наики стали обращать внимание на то, что эта часть Ливии кормитвсю страну, но выплаты получает Триполи, представителей кото-рого к тому же больше всего в парламенте страны. 23 апреля2012 г. в Бенгази прошли митинги, участники которых требовали«справедливого распределения доходов от нефти»6. 13 ноября2012 г. была образована нефтяная компания восточных районов

1 Idid. P. 243.2 Егорин А. З. Арабский Восток… С. 71.3 Исаев Г. Ливия после Каддафи …4 Там же. С. 94.5 Цит. По: Prashad V. Ibid. P. 239.6 Егорин А. З. Арабский Восток… С. 66.

396

государства1. Летом 2013 г. лидер Переходного совета КиренаикиИбрагим Джадран захватил три важнейших выхода нефти на побе-режье. К началу февраля 2014 г. в этой провинции представителиплеменных ополчений захватили остальные нефтяные терминалы,начав контролировать добычу в 600 тыс. баррелей. В конечномитоге добыча нефти упала до 500 тыс. баррелей в сутки. Установ-ленная И. Джадраном блокада обошлась стране в 60 млн долл. еже-дневно2. В марте 2014 г. СБ ООН принял в отношении Ливии заяв-ление, в котором предложил ввести санкции против судов, выво-зящих нефть из контролируемых экстремистами районов страны.Наконец, к 6 июня все было решено, и четыре нефтяных терминалаЛивии вернулись под власть центрального правительства. Но вконце 2014 г. добыча нефти вновь сократилась наполовину.

Под угрозой оказалось финансирование крупного проектаВИР, а также плана «Новый Дубай», в который предполагалось ин-вестировать 500 млрд долл. По данным международной консалтин-говой компании «Джеополисити», одни только бюджетные потериЛивии составили 14 млрд долл. Для превращенных в груды мусорагородов и селений требуется 10 лет восстановительных работ и10 млрд долл. А режиму не хватает денег. Спрашивается в этойсвязи: где находятся 250 млрд долл., которые ливийцы заработалина продаже своей нефти и которые были «заморожены» в западныхбанках? Правда, в мае 2012 г. М. Джибрил провел переговоры вВашингтоне с Министерством финансов США относительно воз-вращения ливийских финансовых средств, однако эти контакты непринесли результатов.

Рост национальной и религиозной напряженности

На фоне общего нарушения прав человека в Ливии участилисьнападения на дипломатов. 13 июня 2012 г. в Бенгази была обстре-ляна автоколонна, в которой находился посол Великобритании

1 Там же. С. 83.2 Reed M. Federalism and Libya’s Oil // Foreign Policy, 03.02.2014. URL:http://mideastafrica.foreignpolicy.com/posts/2014/02/03/federalism_and_libyas_oil.

397

Д. Асквит. В результате этой атаки было ранено два телохраните-ля1. Вслед за этим было совершено покушение на посла АРЕ вТриполи2. Самым крупным стало нападение на Консульство СШАв Бенгази 11 сентября 2012 г., в результате чего погиб посолК. Стивенс и трое других американских сотрудников. После этогоряд стран закрыли консульские учреждения в Киренаике. 23 апреля2013 г. перед Посольством Франции была взорвана автомашина, ипри этом пострадали двое французских охранников. Затем под-верглось атаке Посольство РФ, все сотрудники которого быливследствие этого вывезены из страны. В апреле 2014 г. был похи-щен катарский посол в Триполи Фавази аль-Итана, которого позжеосвободили. В июле 2014 г. в Триполи был атакован кортеж По-сольства Великобритании. 10 апреля 2014 г. была брошена бомба вооновскую автоколонну, где находился глава миссии ООН в ЛивииИ. Марти. В результате атаки было ранено 4 человека3. В июле2014 г. из Триполи были вывезены посольства Соединенных Шта-тов и Турции, а также Миссия ООН. Также вооруженным нападе-ниям подверглись в июне 2012 г. консул Великобритании и 12 ян-варя 2013 г. консул Италии. После этого Рим закрыл консульствона неопределенное время4. Кроме того, 22 мая 2012 г. объектоматаки стало представительство Международного комитета Красно-го Креста на востоке Ливии, а семь сотрудников Иранского обще-ства Красного Полумесяца были 2 февраля 2012 г. похищены вБенгази5.

Увеличилось число межрелигиозных столкновений, жертвамикоторых стали христиане, подвергшиеся нападениям салафитов.Были разрушены две церкви в Триполи, одна в Бенгази и одна вМисурате. 15 человек, у которых были обнаружены книги о хри-стианстве, были арестованы в феврале 2013 г. по обвинению в про-зелитизме. Среди них были христиане из Египта, Южно-Африканской Республики, Южной Кореи и Швеции. Часть аресто-

1 Егорин А. З. Арабский Восток… С. 73.2 Des nouvelles de la «soi-disant libérêe» // La Voix de la Russie, 01.02.2013. URL:French.ruvr.ru/2013-02-01/ Des– nouvelles-de-la-soi-disant-liberee.3 Егорин А. З. Арабский Восток… С. 72.4 Там же. С. 88.5 Там же. С. 70, 76.

398

ванных имела гражданство США. Среди вышедших в знак протес-та в этой связи на демонстрацию 50 человек было задержано.

Сообщалось об убийстве двух египтян-коптов1; кроме того,были задержаны египетские водители, а виновные в этом лица тре-буют за это освободить ливийцев, арестованных в Египте. Грече-ский храм в Триполи был закрыт, и благотворительные католиче-ские миссии вынуждены были покинуть страну. Из 100 тыс. хри-стиан в Ливии осталось всего несколько тысяч человек. Русскойправославной церковью было опубликовано заявление, в которомвыражалась обеспокоенность в связи со стремительным ростом ре-лигиозной напряженности, а также выражалось недоумение отно-сительно прохладной реакции мирового сообщества на случаи дис-криминации христиан в Ливии.

Беспочвенные обвинения режима М. Каддафи в том, что он ис-пользовал чадских наемников, привели к тому, что десятки тысяччернокожих ливийцев были отправлены в лагеря, откуда они несмеют выйти, опасаясь, что будут похищены, подвергнуты пыткамили даже убиты2.

В этой ситуации впечатляющим выглядит то, что власти вЗинтане (в 160 км. от Триполи) не позволили выдать сына Кадда-фи, С. И. Каддафи, центральным властям, заявив, что будут судитьего сами по обвинению в коррупции и военных преступлениях. Де-ло еще больше осложняется тем, что суд в Зинтане проводится внарушение резолюции Совета Безопасности № 1970 (2011), пред-писывающей передать дело в Международный уголовный суд(МУС). Правда, 2 мая 2012 г. ливийские власти обратились в МУСс просьбой аннулировать заявки на сыновей Каддафи, а также наглаву спецслужб Абдалаха ас-Сенусси на выдачу их в введение су-да3. Но для принятия соответствующего решения требуется резо-

1 Stephen C. Christian in Libya braced for Easter trouble from Islamists // The Guar-dian, 29.03.2013. URL: www.guardian/2013/mar/29/christian-libya-easter-trouble-islamists.2 Racisme: les populations noires, boucs émissaries des milices // Jeune Afrique,23.04.2014. URL: www.jeuneafrique.com/Article/ja2779p020.xml1/racisme-mercenaires-libye-tawergha-racisme-les-populationsnoires– bouc-emissaries-des-millic.3 Егорин А.З. Арабский Восток … С. 65.

399

люция СБ. Более того, 14 июня 2012 г. был арестован член судаА. Ходаков, посетивший совместно с другими членами МУСС. И. Каддафи. Правда, позже его освободили1.

Неважно выглядят отношения Ливии с зарубежными государ-ствами. Запад, помогавший свергать М. Каддафи, о Ливии практи-чески забыл. Исключением стало заявление правительств США,Великобритании, Франции и Италии от 8 ноября 2013 г., в которомвыражалась поддержка «ливийскому народу, чьи усилия были на-правлены на установление демократии», но в котором одновремен-но отмечалось, что царящая в Ливии нестабильность представляетугрозу для демократических преобразований2.

В Бенгази были осквернены более 200 британских и другихмогил погибших во Второй мировой войне, а также 1214 могилы, втом числе 851 могила англичан, покоящихся на Военном кладбище.Правители Киренаики возложили вину на «пришлых джихади-стов», которые поддержали афганских салафитов, отомстив за со-жжение Корана на одной из американских военных баз. Естествен-но, этот инцидент омрачил «атмосферу взаимного доверия», кото-рая установилась между Лондоном и Триполи3.

Ливия после победы «арабской смуты» превратилась в основ-ного поставщика оружия в страны региона. В результате произош-ли восстания туарегов на севере Мали, позже сменившиеся захва-том этого района салафитами, а одного из месторождений природ-ного газа на юго-востоке Алжира в Ин-Аменасе – интегристами.Причем данная акция была осуществлена людьми, прошедшимиподготовку в Ливии и нацелившимися затем на находящееся в50 км от алжиро-ливийской границы месторождение4. Позже северМали был освобожден французскими войсками и армиями Эконо-мического сообщества государств Западной Африки и Чада, а Ин-Аменас – алжирской Национальной народной армией.

Сложившаяся в Ливии ситуация заставила созвать в июле2014 г. в Хаммамете (Тунис) конференцию министров иностран-

1 Там же. С. 73.2 Statement by France, Italy, UK and US on Libya. URL:http://www.gov.uk/government/news/statement-by-france-italy-uk-and-us-on-libya.3 Забродина Е. Вандалы пришли из пустыни // Российская газета, 07.03.2012.4 Егорин А. З. Арабский Восток… С. 106.

ных дел Алжира, Египта, Судана, Туниса, Нигера и Чада, а такжепредставителей Лиги арабских государств и Африканского союза.На ней Ливия была представлена на уровне посла. Конференцияприняла решение образовать две комиссии. Первая, возглавляемаяАНДР, должна заниматься вопросами обеспечения безопасностиграниц, а вторая, во главе с АРЕ – налаживанием диалога междуразличными политическими силами в Ливии. Позже было созваноеще несколько конференций, но добиться нормализации ситуации вЛивии им не удалось.

Пытались ливийцы наладить переговоры и с Москвой. Так, вРоссии побывали министр иностранных дел и военная делегация, ав феврале 2013 г. – лидер АНС М. Джибрил. Однако переговоры сроссийскими представителями результатов не дали.

В целом, ситуация в Ливии не оставляет надежд на скорое вос-становление страны. Руководство практически не занимается ре-шением острых проблем, ежедневно возникающих в социальной иполитической жизни. Против М. Кадаффи объединились предста-вители разных сил, но после того, как цель была достигнута, ониразошлись по разным «квартирам». Автономии заявляют, что при-знают за Триполи лишь роль в международных делах, что говорито политической нестабильности, раздробленности государства навраждебные друг другу части. Сохраняется и угроза распада Ли-вии. Более того, государство наполовину «сомализируется». В этойобстановке будущее Ливии остается неясным. Таков урок «араб-ской смуты» в некогда процветавшей Джамахирии.

401

Глава 14

СИРИЙСКИЙ КОНФЛИКТ

Вооруженное противостояние в Сирии между властями и ра-дикальной оппозицией, оставаясь, наряду с действиями боевиковИсламского государства (ИГ), главным военно-политическим кри-зисом на Ближнем Востоке, превратилось также в один из наиболееострых глобальных конфликтов. В него оказались вовлечены всемировые «центры силы», и этот конфликт оказался в фокусе вни-мания ведущих стран НАТО и Европейского союза (ЕС), России,Китая, региональных держав – Турции, Ирана, Израиля, монархийПерсидского залива, а также соседних с Сирией арабских стран.

Сирийский кризис можно определить как часть Арабской вес-ны, но очень специфическую. В таких странах, как Тунис, Египет,Йемен, причинами социального взрыва, каковым по своей сути яв-лялась Арабская весна, были внутренние факторы, а именно – обо-стрение социально-экономических проблем, коррупция правившейдесятки лет властной элиты, отсутствие реальных демократическихсвобод. Что же касается Сирии, то здесь при наличии, хотя и вменьшей степени, внутренних проблем, главными причинами про-должающегося кризиса являются внешние факторы. Речь идет,прежде всего, о поддержке вооруженных антиправительственныхгруппировок внешними силами, которые пытаются использоватьсирийский внутренний конфликт для реализации своих стратегиче-ских целей.

«Сирийская весна» начала 2000-х годов

Между тем сама социально-экономическая ситуация в Сириидо начала внутреннего противостояния отличалась в лучшую сто-рону по сравнению с Тунисом и Египтом, где имел место систем-ный кризис. Так, на 2010 г. ВВП на душу населения в Сирии (GDP

402

per capita) составлял 5.260 долл. США1. Уровень безработицы хотяи повысился с 8.40% в 2010 г. до 15% в 2011 г.2, тем не менее, былниже, чем этот показатель в Тунисе и Египте, где безработица, осо-бенно среди молодых людей до 30 лет, достигала 50%. В Египте ктому же, как подтвердил на своей пресс-коференции в Москве виюле 2013 г. посол Египта, 40% населения жили на менее чем2 долл. в день. При этом можно отметить, что уровень безработицыв 25% в 2012 г. был отмечен в таких достаточно развитых странах–членах ЕС, как Греция, Португалия, Испания. В Сирии к тому жегораздо ниже, чем в Тунисе и, особенно, в Египте процент безра-ботных дипломированных специалистов. Достаточно высок обра-зовательный уровень сирийского общества – процент грамотныхсреди лиц старше 15 лет достигает 86% (для мужчин) и 73.6% (дляженщин). Продолжительность жизни составляет 70 лет. Инфляцияколебалась в 2010 г. в пределах 4%3. Таким образом, ситуацию вСирии перед началом внутреннего конфликта нельзя было опре-делить как социально-экономический кризис, как это имело ме-сто в вышеназванных странах, затронутых Арабской весной.

Наряду с этим можно напомнить, что после прихода к власти в1970 г. левого крыла ПАСВ («Партии арабского социалистическоговозрождения») Сирия была провозглашена «социалистическим на-родно-демократическим государством»4. В соответствии с доктри-ной построения «арабского социализма», которую провозглашалаПАСВ, в Сирии проводились мероприятия, направленные на улуч-шение социально-экономической ситуации. Так, например, быловведено бесплатное образование и медицинское обслуживание,проведена аграрная реформа, в результате которой возрос матери-альный достаток сирийских граждан. Особенно это касалось кре-стьян, составлявших в тот период большинство населения. Был ус-тановлен достаточно приемлемый уровень цен на продукты пита-ния и предметы первой необходимости. Профессор политологииДамасского университета и видный член партии ПАСВ, являю-

1 URL: www.tradingeconomics.com/syria/gdp, 29.01.2013.2 Central Bureau of Statistics. Bulletin of labor force 2010. 29.01.2013. URL:www.cbssyr.org.3 The index number for September 2011. 29.01.2013. URL: www.cbssyr.org.4 Современная Сирия. Справочник. М., 1974. С. 232.

403

щийся в настоящее время депутатом парламента, Бассам Абу Аб-далла в беседе с автором этих строк рассказал, что он родился вбедной многодетной крестьянской семье. Только благодаря соци-ально-экономическим реформам ПАСВ, изменившим жизнь в Си-рии, он прошел путь от крестьянина до парламентария1.

Вместе с тем очевидно, что положение, при котором одна по-литическая или этноконфессиональная группа стоит у власти де-сятки лет и пользуется всеми властными привилегиями, естествен-но благоприятствует развитию коррупции, непотизму и злоупот-реблениям властных структур. Такая ситуация способствует такжеотстраненности власть имущих от насущных проблем общества иих неспособности или нежеланию действовать в интересах боль-шинства населения. В то же время нельзя согласиться с достаточнораспространенным утверждением о том, что в сирийском руково-дстве полностью доминируют представители алавитской общины,к которой принадлежит семейный клан президента Башара Асада.Это не так. Например, в офицерский корпус был открыт доступпредставителям всех конфессий. Ярким примером этого был ми-нистр обороны генерал Дауд Раджха (погибший в результате те-ракта 18.07.12 в Дамаске), являвшийся христианином. Второй при-мер – нынешний руководитель корпункта САНА (Сирийскогоагентства новостей) в Москве, являющийся курдом.

Необходимо признать также, что в последние годы сирийскоеруководство пыталось решать назревающие в обществе проблемы.Речь идет о шагах по демократизации экономической и обществен-но-политической жизни, предпринимавшихся руководством Баша-ра Асада в начале 2000-х годов и получивших название «сирийскаявесна». Тогда по инициативе молодого президента Б. Асада, за-нявшего высший государственный пост в 2000 г. после смерти сво-его отца Хафеза Асада, была провозглашена политика «открытостии гласности», направленная на демократизацию политической жиз-ни. Был предпринят также ряд мер по развитию рыночной эконо-мики, которые дали импульс для оживления частного бизнеса вэкономической и финансово-банковской сфере. В то же время сти-

1 Беседа с профессором Бассамом Абу Абдаллой 6 января 2012 г. в Дамаске. Ар-хив автора.

404

мулирование свободного рынка наряду с определенным положи-тельным эффектом имело и свои негативные результаты. А именно,рост безработицы, повышение цен, расслоение общества, что велок усилению социальной напряженности.

На волне политики открытости в Сирии стали появляться неза-висимые общественно-политические организации, получившие на-звание «форумов национального диалога». Всего в Сирии в начале2000-х годов было создано более 20 форумов, в которых участво-вали сотни представителей сирийской интеллигенции, в основномтворческой и гуманитарной. Такие руководители форумов, как Ри-яд Турк и Рияд Сейф, стоявшие на либерально-демократическихпозициях, пытались превратить их в политические партии. Участ-ники форумов писали петиции и воззвания к властям (например,известная «Петиция 99») с требованием дальнейшей демократиза-ции, которые публиковались, как правило, за пределами Сирии.Свои форумы создавали и общественно-политические деятели, ис-поведовавшие левые и социалистические идеи. Так, например, Ха-лиль Матук, разделявший позиции сирийских коммунистов, сфор-мировал «Форум культуры и прав человека». В свою очередь пред-ставители курдской общины стали заявлять о необходимости пре-доставления им больших прав. Оживились также и сирийские«Братья-мусульмане», деятельность которых была запрещена послеорганизации ими в 1982 г. в г. Хама вооруженного мятежа1.В 2002 г. они провели свой съезд в Лондоне и опубликовали воз-звание, призывающее к политической борьбе.

Однако все эти организации не пользовались какой-либо мас-совой поддержкой, поскольку их идеологическая платформа – ли-берально-демократическая, левая, исламистская – не имели значи-тельного влияния в сирийском обществе. В независимых форумахначалась также острая критика периода правления президента Ха-феза Асада, что было неприемлемо для Башара Асада. В ответ напетиции оппозиции он заявлял, что Сирия пойдет по пути поэтап-ных реформ и демократизации, но не будет выполнять требованияотдельных лиц, не представляющих мнение большинства народа.Таким образом, «сирийская весна» начала 2000-х годов не получи-

1 История Востока. Т.VI. М.: Восточная литература, 2008. С. 202.

405

ла дальнейшего развития, чему способствовала к тому же позицияпредставителей «старой гвардии» сирийского руководства. Руково-дители Сирии также опасались, что ускоренное проведение ради-кальных реформ может привести к дестабилизации режима и рас-паду Сирии, что к тому времени продемонстрировали на своемопыте СССР, Чехословакия и Югославия.

Партийно-политический ландшафт Сириив начальный период кризиса (март 2011–2012 гг.)

Протестные акции в Сирии, стимулированные в известной ме-ре Арабской весной, начались в марте 2011 г. с демонстраций про-тив произвола полиции1 в небольшом г. Дараа (50 тыс. жителей),расположенном на границе с Иорданией и Израилем. Онираcпространились на другие города, где манифестанты требовалиулучшения условий жизни и социально-экономических реформ.Выступления протеста в некоторых районах стали перерастать встолкновения с силами правопорядка. Президент Б. Асад объявил опредстоящем проведении реформ в социально-экономической иполитической сферах. Затем в Дамаске и ряде других крупных го-родов Сирии прошли митинги и демонстрации в поддержку Асада.Однако антиправительственные манифестации и столкновения сполицией продолжались, и они принимали все более ожесточенныйхарактер. Причем наиболее непримиримое противостояние с сила-ми правопорядка, сопровождавшееся призывами к свержению пра-вящего режима, происходило в тех городах, где изначально былипредставлены оппозиционные силы, прежде всего сторонники

1 Причинами протестных манифестаций стал арест в г. Дараа нескольких молодыхлюдей и их избиение полицией. По заявлениям протестующих, они рисовали настенах домов антиправительственные граффити, а по версии властей, молодыелюди были связаны с бандой, занимавшейся наркотрафиком и контрабандой ору-жия. Имеются также свидетельства ливанских журналистов из информационногоагентства «Аль-Джазира», вышедших из него из-за несогласия с его позицией поСирии, сделанных на теле канале «Евроньюс» в мае 2011 г., о том, что с первыхдней протестных демонстраций в г. Дараа в Сирию через иорданскую границупереходили десятки вооруженных антиправительственных боевиков.

406

«Братьев-мусульман» и других исламистских движений (в такихгородах как Хама, Хомс, Джиср аш-Шухур). Им активно оказыва-лась помощь из-за рубежа, в том числе в создании вооруженныхантиправительственных группировок.

Рассматривая развитие сирийского кризиса, длящегося с марта2011 г., необходимо отметить ряд тенденций. Во-первых, стремле-ние руководства Б. Асада провести в кратчайшие сроки политиче-ские реформы, которые требовали от него в начале кризиса оппо-зиция и страны Запада. Во-вторых, активизация вооруженных ан-типравительственных группировок на территории Сирии, с однойстороны, и усиление поддержки большей частью населения прези-дента Асада – с другой. В-третьих, расширение вмешательства всирийский кризис внешних акторов и разрастание внутрисирийско-го конфликта до масштаба регионального и даже глобального.

В Сирии в 2011–2012 гг. реализовывался предложенный руко-водством страны план демократизации общественно-политическойжизни. Были приняты новые законы о всеобщих выборах, о СМИ, оместном самоуправлении, о политических партиях. В соответствиис новым законом в Сирии в декабре 2011 г. прошли выборы в мест-ные органы власти. Однако в связи с угрозой терроризма в нихприняли участие, как подтвердили представители ПАСВ, лишь42% избирателей. Тем не менее, местные органы власти были из-браны и приступили к работе. Также на основе нового закона соз-давались новые СМИ наряду с уже действующими 20 телеканала-ми, 15 радиостанциями и 30 газетами.

26 февраля 2012 г. в Сирии прошел референдум по проекту но-вой конституции, за одобрение которой высказались 89.4% прого-лосовавших. В новом основном законе была упразднена статья оруководящей роли ПАСВ, присутствовавшая в старой конститу-ции, и в нее были включены положения, отражавшие все элементыдемократического государственно-политического устройства,включая многопартийную систему1. Шел активный процесс созда-

1 В соответствии с действовавшей до марта 2012 г. конституцией в Сирии фор-мально существовала многопартийная система, и в парламенте были представле-ны семь политических партий. Однако в соответствии со статьей 8 данной консти-туции руководящая роль принадлежала правящей ПАСВ.

407

ния новых политических партий. Так, на середину 2012 г. их былоофициально зарегистрировано более 10. Причем часть этих партийпринадлежила к внутренней, или патриотической, как себя называ-ли ее представители, оппозиции, которая готова была к диалогу иконструктивному взаимодействию с властями. Имелась такжевнешняя оппозиция, базировавшаяся в основном в Турции и Катареи провозгласившая главной своей целью свержение режима Б. Аса-да. На территории Сирии продолжают действовать также воору-женные антиправительственные группировки, которым оказывает-ся активная поддержка из-за рубежа, при том что они координиру-ют свои действия с внешней оппозицией.

Сирийская оппозиция – внутренняя и внешняя

В настоящее время патриотическая оппозиция представленацелым рядом партий различного политического спектра. Условноих можно разделить на либерально-демократические, левые и от-ражающие интересы курдской общины. Наиболее влиятельнойпартией демократического направления является старейшая «На-циональная социальная партия» (НСП), основанная в 1932 г. Какзаявил Илия Саман1, член политбюро НСП, ее программа болееконсервативна по сравнению с программой ПАСВ. Тем не менее,между двумя партиями нет принципиальных разногласий. Он счи-тает, что главным дестабилизирующим фактором в Сирии является«политика США, Франции и Англии, действующих в интересахИзраиля и имеющих целью разделить Сирию на пять государст-венных образований по религиозному и этническому признаку».Таким образом, по мнению Самана, «можно будет признать и оп-равдать существование Израиля как еврейского государства», о чемзаявляют его руководители. В то же время Саман, уроженецг. Хомса, признал, что в последнее время в Сирии возникали очагимежконфессионального противостояния. Это имело место, в част-ности, в Хомсе между жителями алавитских и суннитских кварта-лов, что представляло, по его мнению, «опасную тенденцию». На-

1 Беседа с Илией Саман 7 января 2012 г. в Дамаске. Архив автора.

408

ряду с этим вооруженные антиправительственные группировкипытались намеренно разжечь межконфессиональное противостоя-ние, осуществляя убийства и похищения людей в суннитских рай-онах и обвиняя в этом алавитов.

Одним из представителей либеральной оппозиции является за-регистрированное в январе 2012 г. «Светское демократическое со-циальное движение». Его возглавил Набиль Фейсал, светский си-рийский интеллектуал, писатель и переводчик. Он – ярый против-ник исламского фундаментализма, сторонник либеральной демо-кратии. Цель его движения, заявил Н. Фейсал в беседе с автором,состоит в том, чтобы «превратить Сирию в ближневосточную Да-нию»1.

Наиболее влиятельной составляющей левого направления пат-риотической оппозиции является «Комитет по объединению си-рийских коммунистов», недавно сменивший название на «Народ-ную волю». Ее возглавляет видный экономист, профессор Дамас-ского университета Кадри Джамиль, представлявший оппозицию вкомиссии по созданию новой сирийской конституции. К. Джамильсчитает, что единственным путем выхода Сирии из кризиса являет-ся национальный диалог. При этом, по его мнению, необходимо«очищение режима от тех, кто не заинтересован в проведении ре-форм, а также очищение оппозиции от деструктивных элементов»2.Джамиль заявил также, что правящая партия ПАСВ при наличии унее политической воли «способна адаптироваться к новым полити-ческим условиям и сыграть позитивную роль в реформированиистраны»3.

Значительной силой оппозиции, с которой имеет контакты«Народная воля», является «Сирийский национальный координа-ционный комитет за демократические изменения». Он действуетвнутри Сирии, но имеет также представительства за рубежом, воФранции, в частности. «Комитет» включает в себя 13 в основномсветских, демократически ориентированных политических партий,

1 Беседа с Набилем Фейсалом 5 января 2012 г. в Дамаске. Архив автора.2 Беседа с Кадри Джамилем 12 января 2012 г. в Дамаске. Архив автора.3 Джамиль К. Аль-муатамар аль-кутрий фурса тарихийа (Региональный съезд –историческая возможность) // Касьюн, Дамаск. 07.01.2012, № 534. С. 1.

409

3 партии, отражающие интересы курдской общины, и независимыхактивистов. Его возглавляют достаточно известные сирийские об-щественные деятели Хасан Абдель Азим и Исам Манаа. «Комитет»имеет свои отделения, которые в некоторых регионах Сирии со-трудничают с местными властями, а в других организуют демонст-рации с требованиями улучшить условия жизни. При этом иногдаони вступают в столкновения с правительственными силами пра-вопорядка. В то же время отделения «Комитета» выступают в каче-стве сил самообороны, зачастую имея оружие и защищая «свои»кварталы от нападений антиправительственных вооруженныхгруппировок.

7 мая 2012 г. в Сирии прошли парламентские выборы на осно-ве новой конституции. Это были первые выборы на многопартий-ной основе, в которых ПАСВ участвовала на равных правах с дру-гими партиями. На 250 мест в парламенте (Народном совете) пре-тендовали около 7 тыс. кандидатов. 127 мест в парламенте, соглас-но конституции, предназначено для представителей рабочих и кре-стьян. В выборах приняли участие 12 различных политическихпартий, в том числе новые, сформированные на основе закона омногопартийности. Наибольшей поддержкой избирателей пользо-вались ПАСВ и ее партнеры, входящие в коалицию «Народныйфронт за национальное единство». Из 250 избранных депутатов 209являются вновь избранными, и среди них 30 женщин. Явка избира-телей, несмотря на призыв зарубежной оппозиции к бойкоту выбо-ров, составила 51.26%1. На основе результатов парламентских вы-боров часть лидеров внутренней (патриотической) оппозиции во-шла в состав нового сирийского правительства, сформированного виюне 2012 г. Так, например, упоминавшийся выше Кадри Джамильстал вице-премьером, и в 2012–2014 гг. он курировал в правитель-стве вопросы экономики.

Необходимо отметить также, что если в начале протестных вы-ступлений в Сирии часть населения, в том числе интеллигенция,принимала в них участие и требовала скорейшей демократизации и

1 Аль-интихабат аль-барламанийа (Парламентские выборы), 15.05.2012. URL:www.thawra.alwehda.gov.sy.

410

изменения режима, то по мере активизации террористическихгруппировок и нарастания насилия большинство сирийцев сталоподдерживать руководство страны и предложенные им реформы.Это подтверждают, например, социальные опросы, о результатахкоторых рассказывал 11.02.2012 г. на канале «Евроньюс» АммарВаккаф, член одного из сирийских социальных форумов. Согласноего данным, от 60% до 75% опрошенных респондентов выступаютв поддержку Б. Асада.

Такую же позицию занимает сирийская христианская община,как подтвердила в беседе с автором этих строк Мариам Агнес, яв-ляющаяся известной общественной деятельницей и настоятельни-цей католического монастыря Святого Иакова, одного из самыхкрупных в Сирии1. М. Агнес рассказывала о случаях обстрела воо-руженными исламистскими антиправительственными группиров-ками христианских храмов, убийствах и похищениях священно-служителей, об изгнании христиан из районов, захваченных боеви-ками. М. Агнес выражала недоумение по поводу позиции стран-членов НАТО и в особенности Франции, поддерживающей воору-женную сирийскую оппозицию, и индифферентности французскойкатолической общины к судьбе сирийских христиан, в том числекатоликов. М. Агнес, в частности, заявляла, что она не понимает,«почему страны ЕС поддерживают радикальных исламистов в Си-рии и равнодушно наблюдают исход христиан с Ближнего Восто-ка»2.

Зарубежная сирийская оппозиция представлена рядом различ-ных группировок, роль и лидеры которых меняются в зависимостиот поддержки их ведущими странами НАТО. С лета 2011 по ноябрь2012 гг. признанным Западом «законным представителем» оппози-ционных группировок считался «Сирийский национальный совет»(СНС), базировавшийся в Стамбуле и возглавлявшийся БурганомГальюном, сирийцем, эмигрировавшим около 20 лет назад воФранцию. Затем его сменил на этом посту один из членов руково-дства СНС, проживавший в Турции Абдель Басет Сида (этниче-

1 Сирийская христианская община насчитывает свыше 2 млн человек из 22 млннаселения Сирии.2 Беседа с Мариам Агнес 5 января 2012 г. в Дамаске. Архив автора.

411

ский курд), призывавший к иностранной интервенции в Сирию какнаилучшей помощи «повстанцам». Однако СНС не смог выполнитьту цель, которую ставили перед ним и не раз озвучивали руково-дящие деятели ЕС и НАТО. А именно, объединить различные оп-позиционные группировки, захватить и контролировать какую-точасть сирийской территории, что позволило бы ведущим странамНАТО признать СНС «законным правительством» и оправдало быиностранную интервенцию в Сирию по ливийскому сценарию. Во-преки ожиданиям Запада, в СНС продолжались внутренние раздо-ры, часть членов руководства вышла из его состава, в том числеБасма Кадмани, одна из его основателей. Более того, некоторыечлены СНС начали критиковать Запад за «недостаточную по-мощь».

В такой ситуации ряд группировок сирийской оппозиции приактивной поддержке дипломатии США и монархий Персидскогозалива объединились в ноябре 2012 г. на своей встрече в г. Дохе(Катар) в так называемую «Национальную коалицию оппозицион-ных и революционных сил» (НКОРС). Причем на этой встречеприсутствовали премьер-министр Катара, министр иностранныхдел Турции и представители Госдепа США, по прямому указаниюкоторых назначалось руководство оппозиции. ПредседателемНКОРС был избран шейх Хатыб, бывший имам одной из мечетей вДамаске, проживавший в Турции. Штаб-квартира НКОРС распола-галась в Каире. Однако после отстранения от власти в Египте в2013 г. президента Мурси, ставленника «Братьев-мусульман», онаперебазировалась в Турцию. В руководство НКОРС вошли такжеРияд Сейф и Жорж Сабра, лидеры СНС. В январе 2015 г. новымпредседателем НКОРС был избран один из членов его руководстваХалед аль-Ходжа.

Необходимо отметить, что в зарубежной сирийской оппозициинет единства. Целый ряд оппозиционных группировок не призналиНКОРС и не вошли в ее состав. Оппозиция не имеет какой-либоконкретной программы по выходу страны из кризиса и по ее даль-нейшему экономическому, социальному и политическому разви-тию. Единственный конкретный лозунг, который на данный мо-мент объединяет различные оппозиционные группы – это сверже-ние режима Башара Асада.

412

Оппозиция состоит из различных по своим целям группировок.Наиболее структурированными и влиятельными являются «Братья-мусульмане» и суннитские организации, в том числе их радикаль-ные течения – салафиты1 и такфириты2, имеющие свои вооружен-ные отряды и осуществляющие террористические операции на тер-ритории Сирии. В рядах оппозиции присутствует также небольшаячасть курдских сепаратистов (большинство курдской общины, темне менее, поддерживает руководство Сирии или занимает ней-тральную позицию) и либерально-демократические диссиденты,проживающие, как правило, в Европе и США. Таковым являетсяРадван Заде, основатель Дамасского исследовательского центра поправам человека, базирующегося в США. Из Лондона ведет транс-ляцию оппозиционный сирийский телеканал «Барада» (названиереки в Дамаске). Здесь же находится Сирийский центр мониторин-га соблюдений прав человека, возглавляемый сирийским диссиден-том Рами Абд ар-Рахманом. Причем, как подтверждали упомяну-тый выше Бассам Абу Абдалла, профессор политологии Дамасско-го университета, а также представители МИД РФ, Рами Абд ар-Рахман в Лондоне не имеет ни офиса, ни сотрудников (кроме одно-го секретаря). Каким образом он получает информацию о якобыдесятках мирных демонстрантов, гибнущих ежедневно в результа-те действий сирийской армии, неизвестно.

Что касается «радикальной оппозиции», то на территории Си-рии действует целый ряд вооруженных антиправительственныхгрупп. В их числе – так называемая «Свободная сирийская армия»(ССА), различные исламистские группировки, а именно «Фатх аль-Ислам» («Победа ислама»), «Джунуд аль-Ислам» («Солдаты исла-ма»), «Фирак Алла» («Бригады Аллаха»), военное крыло сирийских

1 Салафиты (салаф – праведный предок, ар. яз.) – течение в исламе, идеологи ко-торого выступают за создание мусульманского общества по образцу ранней му-сульманской общины периода Пророка Мухаммеда и первых четырех «праведныххалифов» (аль-хулафа ар-рашидун).2 Такфиризм (такфир – обвинение в неверии, ар. яз.) – радикальное течение в ис-ламе, приверженцы которого считают «неверными» (кафара) всех, в том числемусульман, не разделяющих их взгляды.

413

«Братьев-мусульман» «Ат-Талиа аль-мукатила» («Сражающийсяавангард»), «Джабхат ан-Нусра» («Фронт победы»), а также кри-минальные банды и боевики «Аль-Каиды».

То, что в Сирии действуют боевики «Аль-Каиды», подтвер-ждалось достаточно давно и не раз, в том числе такими представи-телями американской администрации как Леон Панетта, министробороны США1. Телеканал «Евроньюс» передавал также телере-портажи из пограничного с Турцией района Сирии, контролируе-мого на тот момент боевиками, и демонстрировал сирийских «пов-станцев», марширующих под знаменами «Аль-Каиды» и требую-щих провозглашения в Сирии «исламского государства». Как в за-падных, так и в российских СМИ появлялась информация о про-никновении на территорию Сирии группы ливийских исламист-ских боевиков во главе с Бель Хаджем, одним из военных руково-дителей ливийских повстанцев, ставшим после падения режимаКаддафи военным комендантом ливийской столицы г. Триполи.(Бель Хадж в начале 2000-х годов являлся «национальным эмиром»«Ливийской исламской боевой группы», действовавшей в Ливиипротив режима Каддафи.)

Большая часть боевиков в антиправительственных вооружен-ных группировках представлена наемниками – гражданами араб-ских и мусульманских стран, а также США, стран ЕС, выходцамииз России и СНГ. Вооруженные группировки осуществляли в2011–2014 гг. террористические акции в районах Хомса, Идлиба,Алеппо, Дейр аз-Зора, Дамаска. По свидетельствам очевидцев ипострадавших, боевики, в частности из ССА, занимались рекетомместного населения, принуждая платить своеобразную дань «впользу сирийской революции». Пытаясь координировать свои дей-ствия с ССА и придать им политическую окраску, «Сирийский на-циональный совет» (СНС) в январе 2012 г. создал Бюро по коорди-нации действий со «Свободной сирийской армией»2.

1 Сообщение телеканала «Евроньюс», 22.05.2012.2 Аль-джейш ас-сурий аль-хурр (Свободная сирийская армия) // Аль-Ахбар, Бей-рут, 14.01.2012, № 1609. С. 20.

414

Лидеры внешней оппозиции призывают Запад начать воору-женную интервенцию в Сирию и реализовать здесь «ливийскийсценарий». Экстремистские группировки, связанные с внешней оп-позицией, такие как военное крыло «Братьев-мусульман», ради-кальные исламисты, так называемая ССА, проводят многочислен-ные террористические акции. Среди них нападения на военнослу-жащих, на государственные учреждения, взрывы на нефтепрово-дах, железной дороге, убийства и захват в заложники мирных гра-ждан (в г. Хомсе были убиты боевиками пять известных деятелейнауки), поджог школьных зданий и убийства учителей (с марта2011 г. было сожжено более 900 школ и убиты десятки учителей),террористические акты, в которых погибли сотни мирных гражданв Алеппо и Дамаске. Показательна и трагична судьба муфтия Си-рии, сын которого был убит членами исламистской террористиче-ской группировки за отказ муфтия перейти на сторону зарубежнойоппозиции.

Представители различных сирийских конфессий, такие какмуфтий Сирии Ахмад Бадр Ад-Дин Хассун, митрополит право-славной сирийской церкви, настоятельница католического мона-стыря, в своих выступлениях резко осуждают «террористов-убийци тех, кто вкладывает оружие им в руки и посылает их в Сирию»1.

Под огнем информационной войны

Необходимо отметить, что против Сирии ведется открытая ициничная информационная война, в которой участвуют более стамеждународных информационных агентств. Наиболее активные изних – «Аль-Джазира», «Аль-Арабийа», «Евроньюс», CNN2. В соот-ветствии с решением ЛАГ, которое было инициировано монархия-

1 Газета «Баладуна» № 1784. Дамаск. 10.01.2012. Куддас аля арвах шухада (В па-мять погибших жертв). С. 2.2 Во время пребывания в Сирии в августе 2011 г. автор этих строк после посеще-ния в составе международной делегации г. Хама смотрел по телеканалу CNN ре-портаж об этом визите, где утверждалось, что на делегацию было совершено на-падение, в результате чего двое ее членов были ранены, что являлось откровеннойложью.

415

ми Персидского залива, блокировались правительственные сирий-ские телеканалы для того, чтобы их невозможно было смотреть всоседних с Сирией странах.

Об информационной войне против Сирии говорили многие не-зависимые иностранные журналисты, работавшие в Сирии, такие,например, как Тьери Мейсан, известный французский журналист исоздатель независимого интернет-сайта1. По его данным, катарскийканал «Аль-Джазира», например, чтобы передать репортаж о мас-совых антиправительственных демонстрациях в Сирии, создавалмонтаж с несколькими десятками статистов и декорацией сирий-ской улицы позади них – нечто вроде «голливудской деревни». Какодин из курьезов такой информационной войны можно рассматри-вать также появление в польской газете (показанной автору поль-скими журналистами) «Газета виборча» (Gazeta Wyborcza) фото-снимка, перепечатанного из западного издания, изображающегомассовую демонстрацию, комментируемую газетой как «демонст-рация протеста против режима Асада». Те же, кто знает арабскийязык, могут прочесть на плакате в руках одного из демонстрантовнадпись: «Палестинский народ поддерживает президента БашараАсада».

Во французских СМИ, особенно по телевидению (автор дан-ных строк мог смотреть эти программы во время пребывания воФранции в 2012 г.), почти ежедневно передавались сообщения о«погибших в Сирии мирных жителях в результате действий сирий-ской армии». Причем об источниках этой информации, как прави-ло, не сообщалось. Во Франции находились известные деятели си-рийской внешней оппозиции, такие как бывший председатель «Си-рийского национального совета» (СНС) Буркан Гальюн и предста-витель «Комитета взаимодействия», имеющий свое бюро в Пари-же, Исам Манаа.

В то же время надо признать, что во французской прессе появ-ляются материалы, пытающиеся объективно оценивать ситуацию в

1 URL: www.voltairenet.org, 12.06.2012.

416

Сирии1. Во французских журналистских, научных и интеллекту-альных кругах также есть люди, которые искренне желают помочьсирийскому народу. Автору этих строк во время пребывания воФранции и участия в мае 2012 г. в коллоквиуме по тематике «араб-ских революций» в Институте изучения ислама и мусульманскихобществ (IISMM) довелось слышать выступления французских по-литологов, рассказывавших о реальной ситуации в Сирии (поставкеоружия сирийским боевикам из Ливии и из монархий ПерсидскогоЗалива, террористических действиях «оппозиции» и т.д.).

Необходимо отдать должное и части российских СМИ, кото-рые объективно показывают реальную ситуацию в Сирии, действиясирийской армии и военные преступления «повстанцев»2. Таковымявился документальный фильм «Сирийский дневник», созданныйбригадой журналистов телеканала «Россия 24» во главе с А. Попо-вой и показанный по российскому телевидению в декабре 2012 г.

1 Во время пребывания в Сирии в 2012 г. автору довелось встречаться и беседо-вать с французскими независимыми журналистами, писавшими репортаж во вре-мя посещения нашей делегацией г. Хама. Здесь можно было видеть результатыдействий «повстанцев» – разгромленный и сожженный Дом офицеров, где заживосгорели военнослужащие и члены их семей, оружие, захваченное у боевиков, фо-тографии с казнями сирийцев, лояльных властям, также захваченные у боевиков.Показательна также история известного французского тележурналиста Жиля Жа-ки, с которым автор беседовал в Сирии незадолго до его гибели в январе 2012 г.Ж. Жаки снимал репортаж о сирийском «народном сопротивлении» для телекана-ла «Франс-2». Поэтому он везде пытался обнаружить «народную оппозицию ре-жиму». Не найдя таковую в Дамаске, он поехал в г. Хомс, где стал снимать интер-вью с группой людей, принятых им за «оппозиционеров» (в действительности ониоказались жителями данного района, жаловавшимися ему на бесчинства «Свобод-ной сирийской армии»). В этот момент эту группу обстреляли именно боевикиССА, и одна из гранат разорвалась у ног Ж. Жаки. Причем он погиб на глазах усвоей гражданской жены, которая работала оператором в составе его группы. По-сле гибели Ж. Жаки вышеупоминавшаяся М. Агнес, настоятельница католическо-го монастыря, хорошо его знавшая, в беседе с автором со слезами на глазах вос-клицала, что «в Сирии нет никакой оппозиции, есть только бандиты, убивающиелюдей».2 В фильме засвидетельствованы преступления так называемых «повстанцев», накоторые нельзя смотреть без содрогания – насилование шестилетних девочек,отрезание голов у захваченных в плен сирийских военнослужащих, разрезаниеживота у беременной женщины и игра в «футбол» ее нерожденным ребенком.

417

Президентские выборы 2014 г. и внешние спонсорыантиправительственной сирийской оппозиции

В Дамаске в 2012 г. проходили многочисленные демонстрациис лозунгами в поддержку Башара Асада, которые автор этих строкмог видеть во время пребывания в Сирии. В других крупных горо-дах – Алеппо, Хомсе, Хаме, Дараа, Дейр аз-Зоре имели место такиеже демонстрации, которые транслировались по сирийскому теле-видению. Большая часть участников демонстраций была представ-лена молодежью – юношами и девушками. Наиболее массовая изних, собравшая несколько десятков тысяч человек, прошла в цен-тральной части Дамаска на площади Аль-Умавийин (Омейядов), накоторой с речью выступил Башар Асад. Необходимо признать, чтов лице Б. Асада многие сирийцы видят подлинного национальноголидера. Подтверждением этому стали результаты президентскихвыборов в Сирии, прошедших 3 июня 2014 г.

Ранее в 2007 г. действующий президент Сирии Башар Асадбыл переизбран на второй президентский мандат по итогам обще-национального референдума, получив поддержку 97.62% избира-телей. Президентские выборы 3 июня 2014 г. стали важной вехой вполитическом развитии Сирии. Впервые в истории страны в нихучаствовало несколько кандидатов – действующий президент Ба-шар Асад, депутат парламента, представитель лево-демократи-ческих сил из Алеппо Махер Абдель Хафиз Хаджар и бывший ми-нистр, бизнесмен либеральных взглядов Хасан Абдель Илляхи ан-Нури. В соответствии с законом, кандидаты должны были полу-чить поддержку не менее 35 депутатов 250-местного Законода-тельного собрания (парламента), кандидату должно было бытьне менее 40 лет, из которых последние 10 лет он прожил в Сирии.Наличие иностранного гражданства у претендента не допускалось.

В результате голосования президентом Сирии с подавляющимпреимуществом был избран Башар Асад, за которого проголосова-ли 88.7% избирателей. Хасан Абдель Илляхи ан-Нури получил4.3%, за Махера Абдель Хафиз Хаджара отдали свои голоса 3.2%.Явка на выборах составила 73.42%1. Выборы состоялись во всех

1 URL: http://weekly.ahram.org.eg, 29.05.2014.

418

14 провинциях (мухафаза) Сирии, за исключением отдаленной ималонаселенной провинции Ракка, контролируемой исламистскимибоевиками ИГИЛ. Причем из-за высокой явки голосованиена выборах было продлено на пять часов.

Избрание Башара Асада президентом не стало неожиданно-стью, однако прогнозировалось практически всеми экспертами.Тем не менее, оно явилось подтверждением массовой поддержкисирийскими гражданами политического курса Башара Асада.В этом не было ничего удивительного, так как было очевидно, чтобезопасную мирную жизнь для простых граждан может обеспечитьтолько действующий режим, подавив экстремистские исламист-ские группировки, в рядах которых немало откровенно криминаль-ного элемента, совершающего варварские преступления противмирного населения. Так называемая внешняя оппозиция в лице«Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил»(НКОРС), базирующаяся в Катаре, лидеры которой представлены восновном эмигрантами, много лет назад покинувшими Сирию, неимеет сколько-нибудь значительной поддержки в стране. Тем болееподдержкой населения не пользуется действующая против сирий-ского режима вооруженная радикальная оппозиция, основныегруппировки которой составляют суннитские джихадисты, провоз-глашающие своей целью создание в Сирии «исламского государст-ва».

Тем не менее, ведущие страны НАТО, включая Турцию, под-держивают внешнюю сирийскую оппозицию, обвиняют руководи-телей Сирии в «жестоком подавлении народного протеста» и стре-мятся любым способом свергнуть действующее сирийское руково-дство для реализации на Ближнем Востоке своих внешнеполитиче-ских интересов. Страны НАТО и Израиль видят в Сирии союзникаИрана (и отчасти России) и рассматривают режим Башара Асадакак враждебный. США. Израиль не раз обвиняли Сирию в под-держке «международного терроризма», антиизраильских палестин-ских группировок и движения «Хизбалла». Поэтому смена в Сириирежима и, соответственно, ее политического курса отвечают инте-ресам данных стран.

В то же время суннитская Турция соперничает за лидерство вданном регионе с шиитским Ираном. Ослабление Сирии, имеющей

419

давние со времен ирано-иракской войны 1980–1988 гг. союзниче-ские связи с Ираном, в том числе на конфессиональной основе, со-ответствует турецким интересам. Правящая партия и руководствоТурции, представленное умеренными исламистами (действующийпрезидент Турции и бывший премьер-министр – выходцы из Ассо-циации «Братьев-мусульман»), в какой-то мере симпатизируют си-рийским «Братьям-мусульманам», находящимся в оппозиции пра-вящему режиму в Сирии. Наряду с этим в Турции, позиционирую-щей себя как региональный центр силы и, в определенной мере,даже как лидер исламского мира, не забывают, что Сирия на про-тяжении 400 лет (с ХVI в. до конца Первой мировой войны) входи-ла в состав Османской империи.

Суннитские монархии Персидского залива, противостоящиеИрану и видящие в нем потенциальную угрозу со времен иранскойисламской революции 1979 г., занимают примерно такую же пози-цию. Саудовская Аравия и Катар, обладая значительным влияниемв Лиге арабских государств (ЛАГ), всячески поддерживают сирий-скую внешнюю оппозицию и пытаются открыть дорогу для осуще-ствления иностранного военного вмешательства в Сирии. В этомотношении интересы монархий Персидского залива совпадают синтересами ведущих стран НАТО. Тем не менее, такие страны-члены ЛАГ, как Алжир, Египет, Ирак, Судан, значительная частьобщественно-политических сил Ливана («Свободно-патриоти-ческое движение» генерала Ауна), поддерживают сирийское руко-водство, хотя и не выражают этого достаточно решительно.

Международный фактор

В этой связи возрастает роль России в разрешении сирийскогокризиса. Российское руководство выражало твердую позицию понедопустимости вооруженного иностранного вмешательства в Си-рии. Эту позицию подтвердило трижды наложенное вето России иКитая в СБ ООН, спасшее Сирию от бомбардировок НАТО.

Между Россией и Сирией исторически сложились отношениядружбы и сотрудничества в экономической, военно-политической,культурной и гуманитарной областях. Многие семьи в Сирии, как ив России, представлены смешанными браками, их дети говорят по-

420

русски и по-арабски. Сирия в настоящее время является одним изнемногих союзников России на Ближнем и Среднем Востоке. В тоже время на международной конференции «Женева-2», проходив-шей в два раунда в январе и феврале 2014 г. и собравшей более 30участников, главы МИД РФ и Госдепа США подтвердили, что ре-шение сирийского кризиса может быть только политическим. Ана-логичную позицию высказывал президент Сирии Б. Асад в своемобращении к нации, предложив свой план урегулирования сирий-ского кризиса. Он включает в себя прекращение поставок оружияантиправительственным вооруженным группировкам в Сирии,прекращение насилия всеми сторонами, начало общенационально-го диалога с участием всех оппозиционных сил за исключениемтеррористических группировок»1.

По заявлениям сирийского руководства, в настоящее время вСирии действует более 1 тыс. вооруженных антиправительствен-ных группировок, которые насчитывают более 70 тыс. человек.Причем десятки тысяч из них представлены иностранными наем-никами, являющимися радикальными исламистами из более чем 80стран мира, как мусульманских, так и из ЕС, США, России и Китая(мусульмане-уйгуры). Такая ситуация ведет к созданию в Сирииочага радикального исламизма. Это, в свою очередь, грозит нетолько разрушением государственности Сирии, но и распростране-нием угрозы экстремизма и терроризма как в регионе, так и за егопределами. В достаточной степени подтверждением этого сталиуспехи радикальной исламистской группировки ИГИЛ в Ираке в2014 г.

Использовав конфликт между иракским правительством и сун-нитскими племенами на севере Ирака, протестовавшими противимевшего место ущемления их прав, ИГИЛ вмешалось в этот кон-фликт. Получив определенную поддержку суннитских кланов изахватив часть иракской и сирийской территории, ИГИЛ провоз-гласило здесь «исламское государство». Оно стало центром притя-жения для радикальных исламистов всего мира. Причем наряду с

1Хитаб сейид ар-раис Башар Аль-Асад (Выступление президента Башара Асада) //URL: www.thawra.alwehda.gov.sy. 7.01.2013. С. 2

джихадистами-наемниками вести «священную войну» приезжают ите, кто верит в торжество «исламского государства», основанного,по их заявлениям, на «справедливых законах шариата, ниспослан-ных Аллахом».

В то же время государства региона и мировое сообщество в це-лом должны извлечь уроки из трагического сирийского опыта стем, чтобы не допустить его повторения. Таким уроком, преждевсего, должно стать осознание необходимости решения внутреннихпроблем демократическим путем и недопустимости попытоквнешнего вмешательства, под какими бы гуманистическими лозун-гами оно не проводилось. Как показывает историческая практикапоследних лет, ни одна «гуманитарная интервенция» не достигалапоставленных перед ней целей и, более того, приводила к гибелибольшого числа гражданского населения и усугубляла гуманитар-ную и социально-экономическую ситуацию в стране, где она про-водилась.

Перспективы разрешения сирийского кризиса во многом зави-сят от нахождения политического консенсуса между сирийскимруководством и той частью оппозиции, которая приемлет нацио-нальный диалог. Одним из шагов в этом направлении стала кон-сультативная встреча в Москве в конце января 2015 г. представите-лей различных сирийских оппозиционных сил, а именно – «Нацио-нальных координационных комитетов», «Курдского демократиче-ского союза», «Народного фронта за освобождение и перемены», спредставителями правительства Сирии. Встреча проходила с уча-стием руководителей МИД РФ, ее модератором был директор Ин-ститута востоковедения РАН В. В. Наумкин.

В то же время продолжение сирийского кризиса во многомпровоцируют действия радикальных исламистских группировок, ипрежде всего «Исламского государства». Поэтому успешная борьбас ними является основным условием прекращения вооруженногоконфликта в Сирии. В свою очередь успех в противостоянии с тер-роризмом возможен только при объединении усилий и политиче-ской воли всех внешних акторов, которым угрожает радикальныйисламизм.

422

Глава 15

ВООРУЖЕННАЯ ИСЛАМИСТСКАЯ ОППОЗИЦИЯВ СИРИЙСКОМ КОНФЛИКТЕ

Роль политического ислама

Первоначально выдвинутые в Сирийской арабской республике(САР) в марте 2011 г. требования демократизации общественнойжизни, улучшения социально-экономического положения, борьбыс коррупцией и др., отражавшие в целом чаяния широких слоевсирийского населения, отошли со временем на второй план, а неко-торые из них постепенно трансформировались в религиозные ло-зунги экстремистского характера. Во многом это было связано сразочарованием части участников протестного движения, с утратойими веры в возможность достичь разрешения возникшего в странекризиса политическим путем. Неудачей закончились и попыткимеждународных посредников вывести назревавший конфликт изтупика на путь мирного урегулирования.

Следует отметить, что на ранних стадиях конфликта исламскаясимволика не была как-то особенно заметна в протестной среде.Однако по мере обострения идеологических разногласий, а также ипревращения многих мечетей в «штабы революции», роль религи-озного фактора неизмеримо возросла, исламистские организациистали активно вовлекаться в деятельность сирийской политическойоппозиции, что уже стало невозможно игнорировать. С одной сто-роны, использование революционным движением некоторых ис-ламских лозунгов и появление исламистов в рядах оппозиционеровстало вынужденным шагом. Это явилось ответной реакцией на же-сткие действия властей по подавлению протестных выступлений вусловиях, когда светская оппозиция вынуждена была прибегнуть киспользованию исламских лозунгов с целью мобилизации широкихмасс и для поддержания определенного баланса сил1. Однако же и

1 См., например: URL:http://www.youtube.com/watch?v=Z_b2xeQ5pGY.net/index.php?d=34&id=37350.

423

вооруженные исламистские группировки, примкнувшие к светскойоппозиции, стали, по мере усиления своей роли, постепенно отхо-дить в своих публичных заявлениях и практической деятельностиот первоначально заявленных политических целей.

Этот поворот в сирийском кризисе сопровождался обострени-ем конфессиональной розни между суннитами, алавитами и шии-тами, с одной стороны, и национальным расколом между арабами икурдами – с другой. Одновременно усиливалось внешнее вмеша-тельство в сирийский кризис, которое также шло по двум направ-лениям: представители одного фактически поддержали суннитскуюоппозицию, другие международные силы выступили с позиций ак-тивной защиты режима Асада, который опирался в основном наподдержку алавитов и шиитов.

Складывавшейся в Сирии и вокруг нее обстановкой умело вос-пользовались прежде маргинализировавшиеся режимом салафиты,представители которых, особенно на уровне провинциального зве-на, глубоко проникли в вооруженное революционное движение иопределили тем самым в какой-то степени его социальную направ-ленность. Постепенно среди них стали заметно выделяться сала-фитские группировки, связанные с джихадистской идеологией: ониотвергали идею построения светского демократического государ-ства и выступали за создание государства, основанного на принци-пах исламского законодательства и администрирования.

Отмеченные выше трансформации в сфере мировоззрения,идеологии и политики в сирийском оппозиционном движении спо-собствовали, в конечном итоге, разжиганию в стране вооруженногогражданского конфликта, который все больше милитаризировалсяи приобретал конфессиональную окраску1. Она ярче всего прояви-лась в выступлениях в ряде районов провинций Халеб, Ар-Ракка,Аль-Хасака и Джиср-аш-Шугур. Одновременно с этим идеологиче-ские разногласия между различными вооруженными отрядами пов-станцев вылились сначала во фракционную борьбу между ними, а

1 Подробнее о салафитском движении в Сирии, его вооруженных отрядах, идеоло-гических установках и политических взглядах см.: Ахмедов В. Салафиты в усло-виях вооруженного восстания в Сирии // Институт Ближнего Востока: [сайт],26.09.2014. URL: http://www.iimes.ru/?p=22037.

424

затем и в открытую конфронтацию. Наиболее острые конфликтывозникли между отрядами, связанными с «Аль-Каидой», «Свобод-ной сирийской армией» (ССА) и курдами. Почвой для подобнойконфронтации послужили попытки ряда исламистских группиро-вок ввести на контролируемых ими территориях законы и нормышариата, а также их стремление навязать свои религиозные взгля-ды другим слоям сирийского общества. В то же время было быпреувеличением сводить разногласия, возникавшие между различ-ными вооруженными группировками и повстанческими отрядами,исключительно к сфере исламской идеологии. Между местнымивооруженными формированиями наблюдались серьезные расхож-дения и во взглядах на будущий политический режим, и на методыи способы реализации им базовых демократических ценностей.

Чтобы приблизиться к пониманию сути процессов, происхо-дивших внутри религиозно мотивированного повстанческого дви-жения в Сирии, необходимо рассмотреть вопрос о том, что пред-ставляли собой различные местные исламские политические объе-динения, каковы были предпосылки их формирования, взгляды ихучастников и формы практической деятельности связанных с нимивооруженных группировок.

Одна из главных проблем, с которой сталкиваются изучающиеподобные вопросы, заключена в следующем: подавляющее боль-шинство объектов исследования – исламские движения и организа-ции – практически не были представлены в Сирии до начала кон-фликта ни на политическом, ни на институциональном уровне.Значительная часть этих движений и организаций, появившисьтолько с началом конфликта, зародилась внутри самого протестно-го движения. При этом они отличались повышенной секретностьюи закрытостью, а часть тех из них, что вышла из глубокого подпо-лья, куда они были загнаны еще режимом Хафеза Асада, не стре-милась афишировать свои взгляды.

Ярким примером одного из подобных политических движенийможет служить организация «Братьев-мусульман», которая присут-ствовала в общественной и политической жизни Сирии достаточнопродолжительное время до того, как была запрещена в 1980 г.С началом «арабского пробуждения» в Сирии «Братья-

425

мусульмане» постепенно стали превращаться в его активного уча-стника.

Другой пример – сирийские салафиты. Они находились в Си-рии под негласным запретом и подвергались гонениям1, но посте-пенно стали принимать активное участие во многих эпизодах си-рийского гражданского противостояния. При этом сирийские сала-фитские объединения не отличались единством, и степень их во-влеченности в антиправительственную борьбу была, соответствен-но, далеко не однозначной. Так, в Сирии существовал ряд группи-ровок, которые исповедовали салафизм джихадистского толка,близкого к идеологии «Аль-Каиды». Но были и салафиты, которыене имели к «Аль-Каиде» никакого отношения.

Другим не менее влиятельным политическим движением былсуфизм. Суфии в Сирии традиционно делились на две группы: од-ни были тесно связаны с правящим режимом и стояли на офици-альных позициях; другие не были связаны с властью и исповедова-ли собственные взгляды. Во время конфликта подобный дуализм всуфийском движении сохранился, выразившись в практическомплане в расколе его приверженцев на тех, кто поддержал антиаса-довскую революцию, и тех, кто считал необходимым оставаться нанейтральных позициях.

Были еще и так называемые «независимые исламисты», кото-рые не разделяли взглядов ни «Братьев-мусульман», ни салафитов.

Ряд исследователей выделяет в отдельную группу шейхов исвязанные с ними школы. Предпочтительнее, однако, классифици-ровать их идеологические воззрения по степени их наибольшейблизости к трем основным политическим и идеологическим дви-жениям Сирии – «Братьям-мусульманам», суфиям и салафитам.

Нередко многие западные, арабские и отечественные журнали-сты и обозреватели, упрощая проблему, связанную с воздействиемисламистских движений и течений на общественно-политическуюжизнь Сирии, склоняются к тому, чтобы рассматривать это слож-ное и многомерное явление через призму сложившихся представ-лений, навязанных зачастую западными и арабскими СМИ. При

1 Об истории сирийских салафитов см. подробнее: Carnegie Middle East Center[сайт], 21.11.2012. URL: http://carnegie-mec.org/publications/?fa=50091.

426

этом в немалом числе их печатных и электронных изданий труднобывает найти сильный логический ряд, выстроенный на аргумен-тированной основе, подтвержденной репрезентативным фактиче-ским материалом. Зато во взглядах на эту проблему легко обнару-живаются предубеждения. Так, в ряде случаев практически игно-рируются существующие между исламистскими группировкамиразличия в плане их идеологических воззрений, решаемости задачи целей, которые они преследуют. Слабо учитываются такие фак-торы, как разная степень их вовлеченности в революционный про-цесс, их поведенческие стереотипы, различия в предлагаемых кон-цепциях государственного устройства.

В определении подходов к изучению роли религии в деятель-ности исламистских групп и движений нередко смешивается чистосимволическая и духовная роль ислама в политическом процессе.Эта путаница наблюдается также и при идентификации исламист-ских движений с точки зрения их оперативной и политической дея-тельности. Подобного рода генерализация используется и в оцен-ках концептуальных установок, идеологических трендов различ-ных отрядов вооруженной оппозиции. При этом мало вниманияуделяется политическим заявлениям их лидеров, выдвигаемым имиидеям и шагам по их реализации на практике.

Есть немало трудностей и концептуального порядка. Это, во-первых, кардинальное отличие «исламистского феномена»1 от ха-рактера сирийского режима2 (особенно на институциональномуровне), и это отличие в целом хорошо изучено. Во-вторых, самиреалии общественных отношений в Сирии в условиях кризиса, ко-торые имеют весьма лабильный характер. В-третьих, специфика

1 Под «исламистским феноменом» (сам термин носит во многом условный харак-тер) в данной работе понимается достаточно сложное общественно-политическоеявление, которое в условиях сирийских событий охватило значительную массусирийцев, изменив их прежние мировоззренческие и поведенческие стереотипы.В результате в Сирии возникла абсолютно новая социальная страта, которая раз-личными способами и методами пытается самоидентифицироваться в социальном,политическом, идеологическом, культурологическом плане в предлагаемых об-стоятельствах.2 Подробно о характере и природе сирийского режима см: Ахмедов В. Современ-ная Сирия. История. Политика. Экономика. М.: Институт востоковедения РАН,2011. С. 29–49; 132–145.

427

сирийского конфликта, длящегося уже 4 года и прошедшего не-сколько этапов – начиная от протестных выступлений, носившихмирный характер, и заканчивая полномасштабной, конфессиональ-но окрашенной гражданской войной с участием представителейгосударственных структур, внешних сил (Иран и «Хизбалла»),внешней и внутренней агрессии джихадистских вооруженныхформирований («Исламское государство», «ан-Нусра») и открыто-го вооруженного иностранного вмешательства США и их союзни-ков по коалиции под предлогом борьбы с ИГИЛ. В-четвертых, осо-бый исторический контекст, который накладывается на современ-ные условия и в котором развивается сирийский кризис.

Без учета и изучения вышеуказанных обстоятельств достаточ-но сложно осмыслить различные измерения «исламистского фено-мена», понять его природу и характер, детали и нюансы связанныхс его появлением обстоятельств.

Исторические причиныи социально-политические предпосылкизарождения в Сирии «исламистского феномена»

Начиная с 1980-х годов, любая общественная и политическаядеятельность тех, кого власть именовала исламистами, находиласьв Сирии под жестким запретом. В этот период правящий режимактивно пытался придать секулярный характер политическим ин-ститутам государства, усиленно внедряя светское мировоззрение вмассовое сознание. В результате политический ислам (за исключе-нием официального, государственного) оказался под запретом, алюбой, кто пытался исповедовать близкие к исламизму взгляды,подлежал аресту. В 1980 г. был принят закон № 49, согласно кото-рому только за подозрение в принадлежности к «Братьям-мусульманам» грозила смертная казнь. Запрет на политическуюдеятельность касался не только этой организации, но и всех другихисламских и светских политических партий и движений, включая исалафитские, чья деятельность шла вразрез с внешней и внутрен-ней политикой сирийского режима.

428

Как известно, подавляющая часть высшего сирийского руково-дства традиционно принадлежала к религиозной общине алавитов(численность которых не превышает 12% населения САР), и этообстоятельство широко использовалось в антиправительственнойпропаганде «Братьев-мусульман» и других исламистских органи-заций. Так, выдвигавшиеся «Братьями-мусульманами» лозунгивосстановления в Сирии традиционных ценностей в рамках плани-руемого исламского государства, очищенного от «еретиков-алавитов», изображавшихся суннитской пропагандой «воплощени-ем зла», нашли поддержку и отклик в г. Хаме, где жители, суннитыв подавляющем большинстве, были известны особой приверженно-стью мусульманским традициям. Не удивительно, что именно вХаме «Братья-мусульмане» подняли в 1982 г. восстание, котороевласти жестоко подавили.

Этот факт лишь усиливал конфессиональный аспект во взаи-моотношениях исламистов с режимом, и без того непростых. Дру-гой характерной чертой взаимодействия режима с обществом былконфессионализм, который зачастую приобретал политическийхарактер («политический конфессионализм»).

Отношения с властью салафитов, находившихся практически вподполье, всегда имели напряженный характер. Господство шей-хов и суфиев, их религиозных доктрин в обществе в результате ихтесных отношений с режимом приводило на практике к ограниче-нию отношений с режимом других исламских движений. Истори-чески салафиты и суфии были враждебны друг другу. Если к суфи-ям сирийские власти относились снисходительно, то на распро-странение салафитского вероучения они накладывали серьезныеограничения.

Режим опирался на мощный аппарат спецслужб, и эта практикабыла особенно заметна во взаимоотношениях с исламистами, про-тив которых часто использовались военные суды. Поэтому выбор усирийских исламистов оказался невелик: уйти в подполье, сесть втюрьму, уехать за границу или дожидаться падения режима. В та-ких условиях общественные ниши, куда могли бы канализировать-ся настроения «новых исламистов», появившихся на волне протес-тов, да и сама площадка, на которой они могли бы строить свои

429

отношения с властью, практически отсутствовали, или их рамкиоказывались очень узкими.

В таких странах, как Египет, Саудовская Аравия, ряде другихмонархий Персидского залива, где многие радикальные организа-ции были также запрещены, все же были созданы оперативные ка-налы для их взаимодействия с властью. Параллельно существовалиопределенные идеологические рамки для подобного рода отноше-ний, что несколько облегчало задачу властям в плане селекции иклассификации различных отрядов «исламистов». В Сирии же всеисламистские организации были поставлены вне закона, и поэтомупоявление с начала кризиса 2011 г. «новых исламистов» («ан-Нусра», «Джейш ал-Ислам», ряда других) общей картины не меня-ло: они должны были либо восстанавливать связи, порушенныепрежде спецслужбами, либо создавать новые. Это не относилось крелигиозным институтам (школы, мечети, вакуфы, благотвори-тельные фонды), связанным с правящим режимом, а также к су-фийским орденам, чью деятельность правительство поощряло напротяжении последних 30 лет. Поэтому не было ничего удивитель-ного в том, что многие из тех сирийских оппозиционеров, ктопримкнул к исламистам, испытывал серьезные трудности в опреде-лении своей идеологической или политической идентичности.

Так, еще задолго до вспыхнувшей в Сирии гражданской войныбыло практически невозможно более или менее четко определитьразницу между салафитами-джихадистами, умеренными салафита-ми и «Братьями-мусульманами» – с точки зрения их отношения кправящему режиму и стратегии борьбы с ним. Поэтому те силы,которые смогли достичь согласия по общим целям антиправитель-ственной борьбы, сумели на какое-то время заключить союз. В тоже время подобные альянсы не носили стратегического характера иуж ни в коей мере не отражали общности в понимании конечныхцелей борьбы с точки зрения построения новой государственности.К тому же отношения отдельного члена группы с коллективом но-сили ситуационный, временный характер, а их прочность во мно-гом зависела от самого течения вооруженной борьбы. Поэтому по-добные отношения носили весьма лабильный характер и не явля-лись устойчивыми.

430

В этой связи нельзя исключать того, что в постасадовский пе-риод характер противостоящих режиму сил (неожиданно для мно-гих) может приобрести, наряду с исламистской повесткой, свет-скую компоненту: могут возникнуть новые политические партии,СМИ, финансовые фонды, которые начнут прибегать к совершенноиным методам при ограничении деятельности исламистских струк-тур1.

Роль исламского фактора и символики

Многих политиков и политологов как внутри Сирии, так и заее пределами настораживал тот факт, что на каком-то этапе сирий-ского конфликта в нем возобладал «дух» ислама, выразившийся,прежде всего, в использовании различными отрядами сопротивле-ния исламской символики и лозунгов. Поэтому многие эксперты иобозреватели концентрировались в первую очередь на исламскойатрибутике, исламских лозунгах, проповедях некоторых настояте-лей в мечетях, выкриках в ходе массовых манифестаций, на ислам-ской символике в названиях вооруженных отрядов, полагая, чтоименно ислам является главным трендом повстанческого движе-ния.

На самом деле подобные лозунги серьезно отличались от ло-зунгов и воззваний тех исламских движений, которые уже данобыли известны в исламском мире. «Новые исламисты» как бы ис-кали свою идеологическую и политическую идентичность в при-вязке к истинному исламу. Несмотря на то, что этот религиозныйатрибут сирийской гражданской войны находил отклик в опреде-ленных прослойках общества, он серьезно отличался по своей

1 С программными установками ряда исламистских движений, партий, вооружен-ных отрядов можно ознакомиться на их официальных сайтах. См., например:URL: https://docs.google.com/document; www.ahraralsham.com;www.facebook.com/ifajr; http:// syrialiberationfront.com; http://lewaaltawheed.com;http://www.al-farok.com; http://www.facebook.com/ALFAROQISLAMIC; www.asala-tanmia.com; http://tinyurl.com; http://www.youtube.com/watch?v=ecldcfDTPOE.

431

идеологии и политическому содержанию, поведенческой практикеот традиционных движений политического ислама.

Появлению «новых исламистов» способствовал и возникшийидеологический вакуум в обществе, что привело к изменению ха-рактера оппозиционного движения. Это явление довольно отчетли-во проявляется при анализе внутренней структуры движений «но-вых исламистов», их социального состава, определения ими союз-ников и противников из числа других отрядов вооруженной оппо-зиции1. Обращает на себя внимание и то, что большинство «новыхисламистов» до сих пор находится в поиске своей идеологическойи политической идентичности, они переходят из одного состоянияв другое, чтобы окончательно определить для себя идеологическиерамки и способы поведенческого стереотипа в обществе.

По оценке ряда сирийских и арабских интеллектуалов, исполь-зование частью сирийской оппозиции религиозного фактора озна-чало на практике стремление достичь общности в видении будуще-го устройства Сирии. Таким образом, исламистские повстанцы исочувствующая им часть общества использовали религию в целяхвременного сплочения против превосходящих правительственныхсил.

В то же время нельзя исключать, что по мере ослабления пра-вящего режима и перехода его к оборонительной тактике (что ипроисходит в наши дни) та символическая роль ислама, которую онприобрел на более ранних этапах гражданской войны в Сирии, мо-жет начать трансформироваться после ее завершения. В этой связинеобходимо начинать четко разграничивать природу и цели «исла-мистского феномена» как одного из компонентов сирийского кон-фликта, с одной стороны, и ислама как религии, идеологии и поли-тического движения – с другой.

1 Подробнее об исламистских движениях в Арабском мире см.: The Encyclopediaon Islamic Movements in the Arab World. Beirut: The Centre for Arab Unity Studies,2013. P. 1158–1161.

432

Социальный, земляческий и племенной аспекты«исламистского феномена»; роль периферии

Одна из особенностей нынешней сирийской междоусобицы –существенная разница между городом и деревней и та роль, кото-рую сыграла в конфликте, по крайней мере на его начальном этапе,периферия.

Как известно, первые наиболее сильные очаги антиправитель-ственных выступлений были зафиксированы в провинциальныхцентрах, и до тех пор, пока волна не достигла столичных городов(Дамаска и Халеба), конфликт по преимуществу носил характермирных протестных манифестаций. Начались они на периферииотчасти потому, что именно там силы безопасности и армия преж-де всего утратили свой авторитет среди населения. Имело такжезначение резкое ухудшение социально-экономического положениянаселения, при том что местные власти оказались неспособнымисправиться с вызовами рыночной экономики. Особенно заметнымэто стало в период правления Б. Асада.

В то же время в Дамаске и Халебе интеллектуальные, эконо-мические, торговые элиты не стремились к революционным преоб-разованиям, опасаясь испытать на себе все связанные с ними риски.В таких городах, как Дамаск и Халеб, можно было с достаточнойдолей уверенности выделить (по месту проживания) очень бедныеслои населения, готовые поддержать антиправительственное вос-стание. А вот их более состоятельные соседи из числа представите-лей среднего класса и торгово-промышленной буржуазии былипротивниками революций, и многие жители зажиточных кварталовтесно связывали свое благополучие с режимом.

Таким образом, именно периферия сыграла на начальных эта-пах сирийского конфликта определяющую роль. Что касается спе-цифического влияния на политическую борьбу религии, то посравнению с городом здесь обращает на себя внимание воздействиесалафитского ислама, более распространенного в сельской местно-сти по сравнению с традиционным суфийским вероучением, иг-равшим куда более скромную роль. Салафитские идеи расцвели,прежде всего, в условиях провинциальных центров, а влияние такназываемого цивилизационного ислама, присущего городским эли-

433

тарным слоям, буржуазии, торговцам, интеллигенции, военным,носило весьма ограниченный характер. Это прослеживается напримере достаточно скромного присутствия суфийского элемента вотрядах как вооруженной, так и светской оппозиции.

В результате «исламистский феномен» нес в себе в начавшемсясирийском политическом противостоянии сильный провинциаль-ный компонент, и с этой точки зрения имел потенциально времен-ный характер. Было бы также преждевременным считать устояв-шейся ситуацию в идеологическом спектре «новых исламистов».Различные факторы, включая и финансовую поддержку, все ещепродолжают оказывать воздействие на формирование идеологиче-ской ориентации и политической повестки этих группировок. По-этому необходимо четко отслеживать смену религиозно-идеологических предпочтений различных отрядов вооруженнойисламистской оппозиции. При этом тем, кому небезразличен ха-рактер будущей власти в Сирии, важно стараться нащупать воз-можный общий вектор их политико-идеологической ориентации вслучае падения режима Асада, не путая его (вектор) с религиознойсимволикой и духом, столь характерным для суннитского ислама.

Одновременно было бы неплохо понять, до какой степениэвентуальный религиозный «мейнстрим» «новых исламистов» мо-жет корреспондироваться с идеологией уже известных движенийполитического ислама. Подавляющее большинство «новых исла-мистов» из отрядов вооруженной оппозиции не имеют сегодня ор-ганизационных ниш с прицелом на мирное время. Именно черезних они могли бы стать частью гражданского общества и бытьпринятыми им. Их участие в конфликте было в значительной мереопределено тем политическим и идеологическим выбором, кото-рый был им навязан режимом и некоторыми внешними силами.

«Исламистский феномен» сирийского конфликта серьезнотрансформировался за несколько последних лет. Нельзя исключать,что в случае прекращения военных действий в Сирии и постепен-ного возвращения жизни страны в прежнее мирное русло «ислами-стский феномен» может постепенно исчезнуть, поскольку, как бы-ло показано выше, его живительной основой служит жестокая воо-руженная борьба в стране. В этом контексте борьба с «Исламскимгосударством Ирака и Леванта» (или просто «исламским государ-

434

ством» – ИГ, как его сегодня принято называть), другими подоб-ными ему джихадистскими организациями в Сирии и соседнихстранах Арабского Востока, несомненно, имеет большое значение1.

ИГИЛ в Сирии и Ираке

Реальная угроза наступления ИГИЛ в государствах АрабскогоМашрика, прежде всего в Ираке и Сирии, способствовала тому, чтовпервые за 3 года развития вооруженного сирийского конфликтаего основные участники осознали глобальную опасность этой ор-ганизации2. Сегодня, похоже, к ним приходит понимание необхо-димости формирования международного и регионального консен-суса по сирийскому вопросу и выводу Сирии из кризиса. В на-стоящее время практические все, включая Иран и КСА, а такжепротивоборствующие сирийские стороны, сходятся в том, чтоИГИЛ в обозримой перспективе может представлять реальную уг-розу, по крайней мере странам Арабского Востока и монархиямПерсидского залива, и с этой организацией необходимо бороться.

Своими корнями ИГИЛ уходит в Ирак, в отряды суннитскогосопротивления, частично связанного с иракским филиалом «Аль-Каиды», сражавшейся против американской оккупации этой араб-ской страны. Во главе ИГИЛ стоит Абу Бакр аль-Багдади, которыйпрежде руководил иракским отделением «Аль-Каиды» под назва-нием «Исламское государство Ирак» (ИГИ). Таким образом, ИГИбыла тесно связана с «Аль-Каидой», которая в бытность своей дея-тельности на территории Ирака прославилась атаками на прави-тельственные войска и правительственные объекты, став причиноймногочисленных жертв среди мирного населения. В Ираке сторон-ники аль-Багдади сражались против правительственных структур,где господствовали шиитские элементы, и делали это от именииракских суннитов. Неслучайно сегодня среди высшего командно-го состава ИГИЛ можно встретить бывших высокопоставленных

1 Syria Islamists versus Geneva 2. URL: http://www.throwww.com/a/2ydo.2 Syria-Iraq: how could be so wrong about so much? URL:http://yallasouria.worldpress.com/?s=vlahmed60.

435

военных из армии Саддама Хусейна. Вот только где они все этовремя скрывались? Напомним, что на момент начала сирийскихсобытий на территории этой республики (в основном, районы аль-Гуты) находилось по разным данным от 1 до 1.5 млн иракских бе-женцев, которые спасались от иностранной оккупации Ирака1.

Несколько основных факторов послужили причиной вмеша-тельства ИГИ в сирийские события. Но самые важные – это кон-фессионально окрашенная война между силами, лояльными Асаду,и оппозицией, а также та обстановка хаоса гражданской войны, ко-торая позволяла ИГИ установить свое политическое и военноеприсутствие в преимущественно суннитской Сирии.

Укрепление ИГИЛ в Сирии происходило на фоне углублявше-гося конфессионального конфликта и растущего возмущения дей-ствиями армии и спецслужб правительства Асада при подавлениимирных (по крайней мере, в первые 8 месяцев) антиправительст-венных выступлений. Значительная часть сирийцев, вступивших вряды вооруженной оппозиции, не были до гражданской войны по-литически активными, тем более не выдвигали они отчетливойидеологической и религиозной программы. Многие и сегодня ис-пытывают серьезные трудности с самоидентификацией (в религи-озно-идеологическом плане), и они окончательно не определилисьв своих политических предпочтениях. Будучи без оружия, лишен-ные поддержки извне, они постепенно устремлялись к тем, ктоодерживал победы над асадовским режимом, вступая в их воору-женные отряды (тем более, что это весьма прилично оплачива-лось). По степени военного превосходства и боевого опыта, а такжефинансового обеспечения отряды джихадистов намного превосхо-дили сирийское национальное движение сопротивления.

Таким образом, сирийский конфликт явился своеобразным от-ветом на ту социально-политическую систему, которая, просуще-ствовав в Сирии более 40 лет, стала крайне неэффективной с точкизрения ее способности разрешать острые социально-экономическиепроблемы, обеспечивать безопасность населения, его свободы иправа, устанавливать социальную и религиозную справедливость.

1 URL: http://www.understandingwar.org/report/al-qaeda-iraq-resurgent-part-ii.

436

В сегодняшней Сирии в результате длящейся несколько летвооруженной борьбы основные государственные институты, накоторых базировался режим, оказались либо разрушены, либо су-щественно ослабли. Данное обстоятельство способствовало тому,что значительные участки территории страны сделались легкойдобычей различного рода экстремистских группировок. Созданиемощной базы ИГ в Сирии к весне 2013 г. обеспечило успех этойвооруженной группировки в Ираке и явилось показателем слабостидругих вооруженных отрядов, сражающихся в Сирии против Аса-да.

За 2014 г. ИГИЛ сумело в Сирии полностью захватить городРакка, значительные части Дейр аз-Зора и стратегические участкитерритории Халеба, а также установить контроль над рядом пропу-скных пограничных пунктов на границе Сирии и Ирака. На конец2014 г. ИГИЛ в Сирии насчитывало приблизительно от 7 до 10 тыс.бойцов, и оно имеет тенденцию к стремительному росту. По раз-ным данным, организация контролирует от 30 до 40% сирийскойтерритории. По сведениям некоторых экспертов, уже в ближайшеевремя численность бойцов, сражающихся в ИГИЛ, может достиг-нуть нескольких десятков тысяч человек. В Ираке ИГИЛ сумелонанести поражение превосходящим силам иракской армии и захва-тить второй по величине город Мосул, а также немалое число со-временных вооружений, транспорт, средства связи. Бойцы ИГИЛосвободили из тюрем несколько тысяч своих сторонников. Под егоконтролем оказались части Фалуджи, Тикрита и Рамади на западеИрака. В целом сегодня ИГИЛ контролирует в Ираке территорию,сопоставимую по своим размерам с Иорданией с ее 5-миллионнымнаселением1.

ИГИЛ постепенно захватывает все большие территории и ре-сурсы в Сирии и Ираке и пытается создать там если не государство(в его традиционном понимании), то, по крайней мере, укрепитьсвою власть, ввести собственные порядки и нормы жизни, следуясвоей оригинальной трактовке шариата и мусульманского права.Такие действия ИГИЛ служат магнитом, который притягивает к

1 Itani F. Losing Syria and Iraq to Jihadists. Issue in Focus // Atlantic Council, June 27,2014. P. 3–5.

437

себе множество террористических и экстремистских групп. Онипроходят на территории, контролируемой ИГИЛ, обучение, попол-няя затем отряды джихадистов, действующих в регионе БлижнегоВостока и за его пределами. Так, за последние три года в Сириюприбыло 12 тыс. иностранных бойцов, из которых около 2.5 тысячприехали из стран Запада и могут вернуться туда с серьезным бое-вым опытом. Большинство участвующих в конфликте джихади-стов – не сирийцы. Приезжие из Туниса, Ливана, Ливии, КСА рас-сматривают собственные власти как ближайшего противника, скоторым нужно разделаться в первую очередь, чтобы потом дви-нуться на Запад.

Завладев значительной частью территории и ресурсов в Сириии Ираке, группировка ИГИЛ получила также доступ к современ-ным видам вооружений в обеих странах. Однако одним из главныхпреимуществ ИГИЛ в войне служат финансовые средства. За счетконтроля над рядом нефтеносных районов Сирии и Ирака, пропу-скных погранпунктов, помощи от частных благотворительных ор-ганизаций и связей с международным криминалитетом, ИГИЛ име-ет возможность аккумулировать значительные финансовые средст-ва, которые тратит на покупку современного оружия и привлечениенаемников-профессионалов. По своему финансовому обеспечениюИГ далеко превосходит другие вооруженные группировки и даже«Свободную армию Сирии» (ССА), которая отчасти получает по-мощь от стран Запада, включая и США1.

Как указывает само название, ИГИЛ склонно рассматриватьсебя больше как государство, нежели простое движение сопротив-ления режиму. Те же (как гражданские, так и военные), кто отказы-вается подчиняться их законам, рассматриваются ими как враги.В то же время стремление ИГИЛ к установлению Исламского го-сударства на всей территории Ближнего Востока носит пока, нанаш взгляд, во многом декларативный характер, хотя и провозгла-шается в качестве одной из конечных целей борьбы.

В отличие от многих других вооруженных отрядов сирийскойоппозиции, ИГИЛ не стремится к созданию в Сирии современного

1 URL: http://online.wsj.com/articles/islamic-state-fillscoffers-from-illicit-economy-in-syria-iraq-1409175458.

438

государства (базирующегося как на нормах, традициях, ценностяхислама, так и на общецивилизационных установках), а хочет, раз-рушив его до основания, поскольку считает его порождением Запа-да, построить на этом месте подобие Халифата. С этой точки зре-ния Запад и его арабские партнеры – архитекторы и хранители со-временного типа государства, являются в глазах ИГИЛ его врагамии врагами ислама1.

Государство, которое стремится построить ИГИЛ и котороедолжно послужить реализации его планов, расположено в страте-гически значимом районе мира. В отличие от «ойкумены» ислам-ского мира типа Афганистана и Йемена, Сирия и Ирак граничат сЛиваном, Иорданией, КСА, Турцией, Израилем и обеспечиваютдоступ джихадистам к нефтегазовым ресурсам, оружию, крими-нально-финансовым сетям, через которые они могут пополнятьсвой личный состав, боевой арсенал и финансовые запасы. С этойточки зрения США, страны Западной Европы, Персидского зали-ва – первые цели этой организации. России также не стоит успо-каиваться, особенно в свете недавних вызовов со стороны ИГИЛ.

Несмотря на вышеуказанные возможности ИГИЛ, они не де-лают эту организацию всесильной, как, впрочем, и другие военизи-рованные группировки, действующие на территории Сирии. Это иотряды сирийского вооруженного сопротивления, остатки прави-тельственных войск, подразделения ливанской «Хизбаллы» (частькоторой сегодня покидает сирийскую территорию или принимаетсирийское гражданство), а также иракские шиитские милиции ииранский корпус «аль-Кудс»2. Все они находятся в более или менееравном положении с точки зрения военной мощи, которая позволя-ет им какое-то время удерживать захваченные районы и выживатьтам. Тем более, как показывает практика, местное население в Си-рии, оказавшееся под властью ИГИЛ, достаточно быстро начинаетпроявлять недовольство установленными порядками и выступатьпротив них, нередко с оружием в руках. Несмотря на свои военныедостижения, ИГИЛ сумело восстановить против себя практически

1 URL: http://www.whitehouse.gov/blog/2014/10/14/president-obama-joins-interna-tional-military-leaders-discuss-coalition-efforts-again.2 Syrian partition. URL: http://suriyedenhaber.blogspot.ru/2014/11/readings_10.html.

439

все отряды сирийской вооруженной оппозиции различного спек-тра. Это и националистически настроенная ССА, поддерживаемаяСША и другими странами Запада, крупные исламистские группи-ровки умеренного характера с национальной повесткой, поддержи-ваемые сторонниками США в регионе типа КСА и Катара, ряд во-инствующих отрядов салафитского движения. Последним открытопротив ИГИЛ выступил Асад с остатками своих войск (август2014 г.). Несмотря на то, что все они сражаются против ИГИЛ,войну с ним они пока выиграть не могут.

Поэтому если бы вооруженные отряды, сражающиеся в Сириии Ираке против ИГИЛ, получили бы, наконец, массированную во-енную и финансовую поддержку международного сообщества (ко-торое пока лишь ограничилось известной резолюцией ООН), онитеоретически могли бы справиться с ИГИЛ. Однако на практикевсе выглядит куда сложнее и не так однозначно1.

Борьба с ИГИЛ в условияхотсутствия стратегий и единства мнений

Как в Сирии, так и за ее пределами среди тех, кто выступает заборьбу с ИГИЛ, сохраняются острые противоречия относительнопартнеров, методов и средств борьбы с Исламским государством.Данное обстоятельство не может не напоминать позицию различ-ных отрядов сирийской оппозиции (гражданской и военной), кото-рых объединяло одно – борьба против Асада и необходимость егосмещения, что отчасти объяснялось сильной персонификацией ин-ститута власти в сложившейся системе управления асадовской Си-рии.

Так, в самих США происходящее в Сирии часто оценивается сабсолютно противоположных позиций. Часть политиков и полито-логов, как, например, бывший посол США в САР Райан Крокер, вдекабре 2013 г. высказывались в духе того, что Асад (если выби-рать из двух зол между ним и ИГИЛ) лучше для США как сторон-

1 Jones K. US lacks responsible foreign policy to deal with ISIS // News Blaze, Septem-ber 01, 2014. URL: http://newsblaze.com/story/20140901022104kaj1.nb/topstory.html.

440

ник, чем противник. Другие выступают за то, чтобы занять выжи-дательную позицию и дать возможность суннитским и шиитскимэкстремистам как можно больше истощить друг друга. Третьи рас-сматривают ИГИЛ исключительно как террористическую угрозу ивыступают за то, чтобы решать эту проблему только военными ме-тодами путем точечных авиаударов и т.п.1

Сам Б. Обама в марте 2014 г. заявил на своей пресс-конференции, что у США нет пока стратегии борьбы с ИГИЛ. Этовызвало шквал критики в социальных сетях и породило озабочен-ность в рядах американских союзников в Европе. Однако, как нистранно, это способствовало тому, что немалое число стран началистановиться в очередь сторонников борьбы с ИГИЛ, желая принятьв ней участие под знаменами США. Теперь Б. Обаме осталосьлишь тщательно отобрать участников совместного похода противИГИЛ2.

Сложность стоящей перед американским президентом задачипо выбору себе партнеров в борьбе с ИГИЛ определяется во мно-гом тем обстоятельством, что все они, так или иначе, опасаются,что в случае нанесения США ударов по ИГ могут пострадать (на-прямую или косвенно) их интересы. Так, несмотря на то, что ре-жим Асада приветствовал нанесение США воздушных ударов поИГ, он в тоже время предостерег американцев от одностороннихдействий без согласования с сирийским режимом. Россия такжеподдерживает такую постановку вопроса и считает, что лучшегопартнера в борьбе с ИГИЛ, чем Асад, Западу не найти.

Со своей стороны представители сирийской оппозиции такжеподдерживают стремление США нанести удар по ИГИЛ, но опаса-ются, что в случае координации США своих действий с Асадом этоможет способствовать сближению сирийского режима с Западом идать, таким образом, Асаду возможность удержаться у власти.Многие антиджихадистские активисты полагают, что борьба про-тив ИГИЛ может, в конечном счете, светись к войне против воору-

1 Crocker R. C. Assad is the least worst option // The New York Times, December 21,2013. URL: http://www.nytimes.com/ roomfordebate/2013/12/21/for-peace-in-syria-will-assad-have-to-stay/ assad-is-the-least-worst-option-in-syria.2 Foreign Policy, 09.03.2014. URL: http://goo.gl/OfYqmy.

441

женной исламской оппозиции1. Таким образом, возрастает рисктого, что в случае начала операции против ИГИЛ ряд представите-лей антиджихадистских движений могут встать в ряды ИГИЛ дляборьбы с Западом.

Пока Б. Обама решает, с кем он пойдет в бой против ИГИЛ,позиции этой организации лишь усиливаются, а ее угроза в пер-спективе возрастает.

Асад – ни друг, ни враг, а... как?

В конечном итоге в администрации США и правительствахключевых стран Западной Европы пока приходят к выводу, что ре-жим Асада вряд ли может рассматриваться как партнер в борьбе сИГИЛ. И в самом деле, Асад не может предложить требующуюсяЗападу в этом плане помощь. Правительственные войска испыты-вают острую нехватку личного состава, вооружений, а главное – непользуются поддержкой большинства местного населения. К томуже асадовская армия, лишенная каких-либо «точек опоры» в рай-онах, попавших под контроль ИГ, теперь этот контроль полностьюутратила.

Начиная с июля 2014 г., Асад постоянно сдавал ИГИЛ своипозиции. Захват весной 2014 г. боевиками ИГИЛ базы ВВС в Таб-ка – стратегическом районе в провинции Ракка – явился ярким сви-детельством возможностей Асада в борьбе с ИГИЛ. Характерно,что в отличие от других районов, где в ходе боев с ИГИЛ войскарежима, как правило, достаточно быстро отходили, в боях за Табкаони проявили прежде невиданное упорство, уничтожив, по некото-рым данным, около 150 бойцов ИГИЛ. Однако, как свидетельству-ет ряд экспертов по тактике ИГИЛ, бой за Табку шел по сценариюИГИЛ. В ходе сражения бойцы ИГИЛ применили около 100 атаксмертников, заранее, таким образом, спланировав потери, и, в ко-нечном итоге, взяли этот стратегически важный объект. После за-хвата Табка впервые целая провинция Ар-Ракка оказалась под пол-

1 Assassination of Ahrar al-Sham Military Leadership in Syria. URL:http://www.uruknet.de/?p=m109691&hd=&size=1&l=e.

442

ным контролем ИГИЛ. Таким образом, ИГИЛ получил стратегиче-ское преимущество, открыв себе путь в северные районы Сирии, втом числе в стратегически важный район Идлеба, который покаеще удерживают представители «умеренной» исламской воору-женной оппозиции1.

К тому же падение базы в Табка нанесло тяжелый удар по мо-рально-психологическому состоянию личного состава войск режи-ма и его сторонников. Табка являлась важнейшим опорным пунк-том режима (из 28 баз), а публичная казнь нескольких сотен захва-ченных в плен солдат правительственных войск побудила многихсторонников Асада поставить вопрос об эффективности нынешнеговоенного руководства Сирии, его слабости и необходимости заме-ны. Показательно, что в последнее время сильно изменилась рито-рика безусловных сторонников Асада из его близкого окружения.Около десятка человек из их числа (в основном алавиты) были аре-стованы местными спецслужбами. Так, двоюродный брат АсадаДурейд ал-Асад даже потребовал смены министра обороны, НГШ икомандующего ВВС САР. Таким образом, даже среди асадовскогоокружения растет понимание того, что режиму в одиночку не спра-виться с угрозой ИГИЛ. Однако это вряд ли заставит Асада и егоближайших сподвижников кардинально (а, главное, быстро) пере-смотреть свое отношение к отрядам вооруженной сирийской оппо-зиции2.

Дело в том, что, по оценке большинства серьезных экспертовпо Сирии, ИГИЛ и режим Асада имеют практически одинаковыевзгляды относительно вооруженной и политической сирийской оп-позиции. Они оба не рассматривают оппозицию как партнеров вобщем политическом проекте, а скорее как противников, мешаю-щих достижению их целей и поэтому подлежащих уничтожению.

Если сирийскому режиму и удается пока выдерживать натиск,то те же факторы помогают выживать и ИГИЛ. Речь идет об игрена конфессиональных противоречиях, манипулировании культомвласти и силы, эксплуатации присутствующего в обществе чувствавзаимного недоверия. Как метко выразился в свое время Фредерик

1 Foreign policy, 09.03.2014. URL: http://goo.gl/OfYqmy.2 Ibid.

443

Хофф (специальный советник Х. Клинтон по Сирии), проблема нев том, что Асад лучше или хуже «Аль-Каиды» в Сирии. Это двестороны одной и той же монеты в том смысле, что на самом делеАсад не был заинтересован в уничтожении ИГИЛ и позволял орга-низации укрепляться в тех районах, которые он традиционно счи-тал маргинализированными и враждебно настроенными к своейвласти, и не считал нужным их контролировать.

Действительно, стремление ИГИЛ создать собственное госу-дарство на отдаленных территориях делало эту организацию не-приоритетной целью борьбы для асадовского режима (по крайнеймере, до середины августа 2014 г.), которому она напрямую не уг-рожала. Правительственные войска концентрировали силы и велибои преимущественно по линии Хомс, Халеб, Дамаск и другихцентральных районов Сирии, где сражались с отрядами вооружен-ной оппозиции, противостоящей ИГИЛ. Пока режим вел с нимиборьбу, ИГИЛ спокойно занимал новые территории и осваивал ужезанятые. Тот факт, что районы, захваченные ИГИЛ, не подверга-лись столь яростным бомбардировкам со стороны правительствен-ных войск, давал ему возможность устанавливать там свои порядкии добиваться политических целей и установок. Фактически Асадсосредоточился на борьбе с умеренным суннитским сопротивлени-ем (с сильной светской компонентой), которое одно лишь былоспособно предоставить адекватную ИГИЛ альтернативу и обеспе-чить власть в государстве1.

С другой стороны, вооруженная сирийская оппозиция2 нахо-дится в более выгодных условиях и лучше приспособлена для

1 Hof F. C. Syria: Is the Revolution Finished? // MENA Source (blog), Atlantic Council,May 15, 2014. URL: http://www.atlanticcouncil.org/blogs/ menasource/syria-is-the-revolution-finished.2 О вооруженной сирийской оппозиции см.: Кто может противостоять «Исламско-му государству» в Сирии // Институт Ближнего Востока [сайт]. URL:http://www.iimes.ru/?p=21907; Кто воюет в Сирии? // Институт Ближнего Восто-ка [сайт]. URL: http://www.iimes.ru/?p=20322; http://www.washington-institute.org/policy-analysis/view/the-syrian-islamic-front-anew-extremist-force; Assas-sination of Ahrar al-Sham military leadership. URL:http://www.uruknet.de/?p=m109691&hd=&size=1&l=e.

444

борьбы с ИГИЛ. В отличие от войск Асада, которые практическинедавно стали сражаться с ИГИЛ, отряды вооруженной оппозицииуже с лета 2013 г. ведут активные боевые операции против «Ис-ламского государства». Несмотря на то, что ИГИЛ удалось выбитьповстанцев с удерживаемых ими позиций в Дейр-эз-Зоре и очи-стить от них район, вооруженные отряды местных племен неожи-данно восстали против ИГИЛ и оказали им вооруженное сопротив-ление.

В настоящее время в Сирии действуют вооруженные формиро-вания различной политической и идеологической направленности иориентации, начиная от самых умеренных группировок и заканчи-вая самыми радикальными. К числу умеренных иногда относят та-кие группы, как «Харакат аль-Хазм», «Джейш аль-Муджахедин»,«Сирийский революционный фронт». Они стоят на светско-религиозных позициях крайне умеренного толка и насчитываютнесколько сотен бойцов. Действуют они зачастую на узко очерчен-ных территориях; многие воюют под командованием ССА.

К более радикальным исламистским группировкам различноготолка можно, прежде всего, отнести «Исламский фронт», куда вхо-дят практически все наиболее крупные отряды исламского сопро-тивления, начиная от радикальных салафитов из «Ахрар аш-Шам»до более умеренных – «Лива ат-Таухид» и «Сукур аш-Шам». От-дельно в перечисленном ряду стоит «Джабхат ан-Нусра», лидеркоторой, Мухаммед аль-Голани, дал личный обет верности главе«Аль-Каиды» аз-Завахири. Однако в идеологическом плане эта ор-ганизация, в отличие от ИГИЛ, не вынашивает глобальных планови сконцентрирована больше на борьбе с асадовским режимом. Ктому же ее идеологические установки постепенно трансформиру-ются, приобретая все больше общенациональных элементов, чтобыинкорпорироваться в сирийское общество, так как подавляющаячасть ее бойцов состоит из сирийцев1.

Таким образом, несмотря на некоторую неорганизованность,отряды вооруженной сирийской оппозиции и местные общины в

1 Itani F. Losing Syria and Iraq to Jihadists...

445

районах, захваченных ИГИЛ, имеют больше шансов победить этусилу, которую они рассматривают как своего главного врага.

Сегодня даже среди ярых сторонников военного удара поИГИЛ растет понимание того, что долговременный успех подобнойоперации может быть обеспечен в случае достижения предвари-тельных политических соглашений о судьбах правящего режима исирийского государства со всеми заинтересованными сторонамисирийского конфликта. В противном случае вероятно повторениеливийского сценария со всеми вытекающими последствиями, воз-можно, и в иракском варианте.

Так, по данным ряда сирийских оппозиционных и арабскихдипломатических источников, недавно бывший глава Сирийскойнациональной коалиции оппозиционных и революционных сил(СНКОРС) М. аль-Хатыб нанес визит в Иран для того, чтобы сбли-зить позиции Тегерана с суннитской сирийской оппозицией. Иран-ская сторона предложила план переходного периода, рассчитанныйна два года. Согласно плану, Асад в течение двух лет остается воглаве государства, после чего проводятся парламентские и муни-ципальные выборы, а Асад делегирует часть своих властных пол-номочий новому премьер-министру. При этом силы режима и оп-позиции во время означенного периода продолжают удерживатьконтроль над принадлежащими им районами Сирии. При этом самМ. аль-Хатыб отрицал факт своего визита в Иран и то, что иранцывыходили на него с какими-либо предложениями по Сирии.

Одновременно заместитель министра иностранных дел ИРИХуссейн Амир Адулахьян 26 августа 2014 г. посетил КСА, где об-судил с саудовским руководством угрозу ИГ. Вряд ли иранскийплан можно признать реалистичным, и, скорее всего, он не будетпринят Западом и вооруженной сирийской оппозицией. Нельзя ис-ключать и того, что иранские предложения имеют скрытую цель –усилить раскол в рядах сирийской оппозиции и одновременно про-демонстрировать позитивное отношение Тегерана к проблеме си-рийского урегулирования. Однако тот факт, что Иран мог вообщепредложить подобный план (возможно, не без согласования с Мо-сквой), сам по себе косвенно свидетельствует, что Иран отдает себеотчет в том, что Асад самостоятельно не может обеспечить борьбу

446

с ИГ даже на подконтрольных ему территориях, не говоря уже обосвобожденных районах1.

С другой стороны, многие арабские страны также склоняютсяв пользу борьбы с ИГИЛ, возлагая, правда, надежды на то, что Ва-шингтон сможет возглавить эту борьбу. Проходившая 24 августа2014 г. в Джидде (КСА) встреча министров иностранных дел араб-ских стран была посвящена решению вопросов, связанных с угро-зой ИГИЛ и возможным участием арабов в этой борьбе на сторонеСША. Одним из важных результатов этой встречи стала выдвину-тая Египтом инициатива сирийского урегулирования, суть которойсводилась к формальному продлению еще на год правления Асадаи проведению необходимых мероприятий в деле укрепления ре-гиональной безопасности и борьбы с ИГИЛ. В трактовке лидераСНКОРС Дж. Сабра египетский план предусматривал на деле отказАсада от властных полномочий в пользу преемника, избираемогона переходный период консенсусом. В то же время арабские стра-ны опасаются, что США могут на деле стремиться лишь к ослабле-нию позиций ИГ, а не к тому, чтобы окончательно покончить сним2.

В любом случае, угроза распространения джихадизма в Сириии Ираке может быть остановлена только при появлении там хоро-шо вооруженной светскоориентированной национальной оппози-ции. Оппозиции, которая может в военном отношении противосто-ять ИГИЛ, наладить эффективное управление на освобожденныхтерриториях, представлять значительную часть сирийского обще-ства на переговорах с режимом по поиску политического решенияконфликта.

Это предполагает, как минимум, налаживание полноценногосотрудничества, в том числе и в военной сфере, с отрядами воору-женной сирийской оппозиции, которые сражаются с ИГИЛ и вой-сками режима на севере и северо-востоке Сирии, а также ускорен-ную подготовку в южных районах страны (Деръа) «новой» сирий-ской армии. В нее могли бы вернуться десятки тысяч дезертиро-

1 Foreign policy. 09.03.2014. URL: http://goo.gl/OfYqmy.2 Ibid.

вавших сирийских военных и влиться наиболее умеренные отрядывооруженной оппозиции.

Скорейшее прекращение в Сирии кровопролитного конфликтаи налаживание процесса дальнейших политических изменений вэтой арабской стране и регионе в целом во многом зависят от того,насколько успешными окажутся попытки региональных и между-народных игроков в деле сплочения сил в борьбе с ИГ, а также иполитического давления на режим с тем, чтобы заставить его на-чать договариваться на равноправной основе о формировании пе-реходной власти в стране.

448

Глава 16

АЛЖИРСКИЙ ОПЫТ В КОНФЛИКТАХАРАБСКОЙ ВЕСНЫ

«Алжирская весна» 1990-х годовкак пролог Арабского пробуждения

Масштабные выступления под лозунгами демократизации ирешения острых социально-экономических проблем, проходившиев 2011–2013 гг. и получившие название Арабской весны, или Араб-ского пробуждения, затронули многие государства Ближнего Вос-тока. Само это движение в основе своей представляло социальныйпротест против правивших десятилетиями коррумпированных ре-жимов, против обострения социально-экономических проблем иотсутствия реальных демократических свобод. Наиболее остро этипроблемы проявились в Тунисе и Египте: там в результате массо-вых протестных акций были свергнуты правящие режимы. В Ливиии Сирии при наличии, хотя и в гораздо меньшей степени, анало-гичных проблем, протестными движениями под лозунгами Араб-ской весны воспользовались внешние силы. Они активно вмеша-лись во внутренние процессы в этих странах на стороне наиболеерадикальных оппозиционных группировок для достижения своихвнешнеполитических интересов. В то же время в этот период в ря-де арабских стран на волне социального протеста стали усиливатьсвое влияние в обществе и приходить к власти движения «полити-ческого ислама».

Поддержка частью общества исламистских движений, преждевсего в Тунисе и Египте, объяснялась надеждами, возлагавшимисяна «исламский проект», в котором видели альтернативу обанкро-тившимся коррумпированным режимам, реализовывавшим «араб-ский вариант» западной экономической модели. Однако эти наде-жды не оправдались. Придя к власти, исламисты они не смоглирешить ни одной социально-экономической проблемы, против ко-торых был направлен протест Арабской весны. В то время как эко-

449

номическая ситуация ухудшалась, новые власти проводили реис-ламизацию общественно-политической жизни. На ее авансценуактивно выходили радикальные представители «политического ис-лама», совершавшие террористические акты против представите-лей других конфессий и своих политических противников. Многиесторонники исламистских движений выезжали в Сирию, Ирак идругие страны, в том числе в Алжир, где вступали в ряды действо-вавших против правительственных сил вооруженных группировок,декларировавших своей целью создание «исламского государства».

Что касается влияния Арабской весны на Алжир, то это госу-дарство в 1990-е годы уже пережило свою собственную «весну»,которую можно было бы назвать своеобразным прологом Арабско-го пробуждения второго десятилетия 2000-х тысячных годов.

В конце 80-х – начале 90-х годов алжирское руководство посленачала «перестройки» в СССР и распада социалистического лагеряотказалось от политики социалистической ориентации и приступи-ло к широкой демократизации социально-политической и эконо-мической жизни своей страны. В Алжире была принята новая кон-ституция, а также законодательные акты, в соответствии с которы-ми создавался двухпалатный парламент, вводилась многопартий-ная система, предусматривались альтернативные выборы на всехуровнях, формировалась достаточно свободная пресса. Тем не ме-нее, социально-экономическая ситуация в Алжире в 90-е годыухудшалась в связи с понижением цен на углеводородные энерго-носители на мировом рынке и свертыванием ряда социальных про-грамм в самой стране. В то же время в условиях нарастания сис-темного кризиса, идеологического вакуума, обусловленного отка-зом от социалистической ориентации, и на волне демократизации валжирском обществе возникло и получило широкое распростране-ние массовое исламистское движение.

Оно по своему размаху и влиянию не имело в тот период ана-логов в арабском мире. Наиболее структурированной силой исла-мистов стало движение «Исламский фронт спасения» (ИФС), воз-главлявшееся видными исламистскими деятелями Аббаси Мадании Али Бенхаджем. Они провозглашали своей целью создание в Ал-жире «исламского государства», основанного на законах шариата, вкотором, по заявлениям его идеологов, будут решены все социаль-

450

но-экономические проблемы и восторжествует «исламская соци-альная справедливость». ИФС в начале 90-х годов насчитывал всвоих рядах до 3 млн сторонников (население Алжира в 1990 г. со-ставляло 22 млн человек). На муниципальных и парламентских вы-борах в 1990–1991 гг. за кандидатов от ИФС проголосовало почти50% избирателей1. В этих условиях в январе 1992 г. военные пошлина силовое прерывание второго тура парламентских выборов и соз-дание Высшего государственного совета (ВГС) как верховного ор-гана власти.

Вмешательство армии предотвратило легитимный приход квласти исламистов, а это, в свою очередь, привело к радикализацииисламистского движения, экстремистские силы которого развязалимноголетнее вооруженное противостояние с алжирскими властями.В своей активной форме оно продолжалось с 1992 по 2000 гг. истоило алжирскому народу от 150 до 200 тыс. жизней. Около 2 млнчеловек стали внутренними беженцами, еще 2 млн – косвенно ипрямо пострадавшими. Материальные потери страны исчислялисьмиллиардами долларов. Это противостояние поставило Алжир награнь гражданской войны и превратило его в один из очагов ради-кального исламизма, борьба с которым продолжается до сих пор.

В 2000-е годы руководство Алжира во главе с президентомАбд аль-Азизом Бутефликой, избранным в 1999 г. и трижды пере-избиравшимся потом на президентский пост (в 2004, 20092 и2014 гг.), сумело, с одной стороны, в основном подавить радикаль-ный исламизм, а с другой – инициировать процесс восстановлениягражданского согласия. Был принят закон об амнистии исламистам,добровольно прекратившим вооруженную борьбу. В 2005 г. на об-щенациональном референдуме была одобрена «Хартия за мир инациональное примирение», имевшая целью дать возможностьвернуться к мирной жизни тем, кто был вовлечен в экстремистскиегруппировки. Дальнейшая политика алжирского руководства, на-

1 Willis M. The Islamist challenge in Algeria. A political history. N.Y., 1997. P. 394.2 В соответствии с принятыми в ноябре 2008 г. поправками к конституции Алжи-ра, действующий президент А. Бутефлика получив право баллотироваться на тре-тий срок, одержал в 2009 г. убедительную победу, завоевав 90.24% голосов изби-рателей.

451

правленная на закрепление демократических преобразований, вы-вела Алжир из относительной международной изоляции, в которойон находился в период правления возглавлявшегося военнымиВГС.

Алжирская экономика показывала в 2000-е годы достаточностабильный рост ВВП в пределах 4–6% в год1. Эти темпы несколь-ко замедлились в 2008–2010 гг. в связи с мировым финансово-экономическим кризисом. В то же время по поводу влияния кризи-са на алжирскую экономику министр финансов Алжира заявлял,что кризис «напрямую не затронул Алжир». Влияние кризиса, поего мнению, сказалось только в снижении экономической активно-сти в мире, депрессии спроса и падении цен на сырую нефть, чтоповлекло за собой снижение поступлений в госбюджет. Тем не ме-нее, благодаря созданным стабилизационным механизмам, а имен-но специальному Фонду регулирования доходов от экспорта нефтии газа в размере около 48 млрд евро на конец 2010 г. и Резервномувалютному фонду, имеющему 121 млрд евро, Алжир не долженбыл испытывать каких-либо трудностей при финансировании пла-на социально-экономического развития на 2009–2014 гг. Данныйплан предусматривал, в частности, создание более 400 тыс. новыхрабочих мест. В то же время в Алжире сохранялись социально-экономические проблемы, аналогичные тем, что существовали вТунисе и Египте и породили в конечном итоге Арабскую весну.

Протестные выступления 2011 г.и политика властей по разрешению кризиса

Речь идет о таких проблемах Алжира, как жилищный кризис,коррупция, высокий процент безработных, особенно среди моло-дежи, и, как следствие, невозможность для значительной ее частизанять достойное место в обществе и создать семью. Нерешенностьэтих проблем, наряду с продолжавшимся расслоением общества,стала причиной демонстраций с требованиями улучшения условийжизни: в них в основном участвовала молодежь, в наибольшей сте-

1 URL: http://www.algerianembassy.ru, 19.03.2008.

452

пени страдавшая от кризисных явлений. В 2008–2010 гг. манифе-стации прошли в таких крупных городах, как Алжир, Оран, Бед-жая.

Безработица, несмотря на ее существенное снижение по срав-нению с 1999 г. (тогда она составляла около 29%), достигала 12.8%в 2008 г. (эта цифра – средняя по Алжиру; есть регионы, где онавыше, как и среди молодых людей до 25 лет, где она достигает50%). Проблема безработицы определялась руководством Алжиракак «одно из наиболее тяжелых последствий социально-экономического кризиса и структурной перестройки, через которыепрошел Алжир за последнее десятилетие», а борьба с ней квалифи-цировалась правительством как его важная стратегическая задача.

Имели место и другие острые социальные и экономическиепроблемы. Во многих городах жилищно-коммунальное хозяйствонаходилось в кризисном состоянии. По ВВП на душу населенияАлжир занимал 126 место в мире. Ниже уровня бедности (доходменее 2 долл. США в день), по официальным данным, до сих порживут 15% населения (по другим данным, их число составляет23%). Продолжался рост цен (инфляция, по официальным данным,составляла 3.5%), за которыми явно не успевало повышение зар-платы, гарантированный минимум которой в 2007 г. был равенпримерно 120 евро в месяц. Наблюдался определенный рост пре-ступности. Причем в некоторых районах Алжира криминальныебанды смыкались с радикальными исламистскими группировками.

Нерешенность социально-экономических проблем наряду своздействием начавшейся Арабской весны и, прежде всего, свер-жением режима Бен Али в соседнем Тунисе стали катализаторамипротестных выступлений в Алжире в январе 2011 г.

Манифестации начались в квартале Баб аль-Уэд алжирскойстолицы, населенном в основном представителями неимущих сло-ев, и были направлены против прогрессирующей дороговизныжизни, безработицы, нехватки жилья. Вскоре протесты приобрелимассовый характер и распространились на другие регионы страны.В результате волнениями, сопровождавшимися актами вандализмаи столкновениями с полицией, были охвачены 20 из 48 вилай (про-винций) Алжира. Так, в 2010–2011 гг. Главным управлением на-циональной безопасности Алжира было зарегистрировано более

453

1 тысячи «уличных манифестаций протеста, многие из которыхпринимали форму столкновений с силами правопорядка»1.

Часть оппозиции, прежде всего партия «Объединение за куль-туру и демократию» (ОКД), защищающая, в основном, интересыберберского населения, попыталась вместе с некоторыми профсо-юзными и студенческими организациями возглавить протесты ипридать им политический характер. Были выдвинуты лозунги де-мократизации и смены правящего режима, однако эти требованияне получили массовой поддержки, и накал протестных выступле-ний стал ослабевать.

По поводу попыток реализации сценариев Арабской весны вАлжире известный алжирский журналист Мохаммед Бу Хамидизаявил, что «радикальные изменения в Алжире запрограммированыне в умонастроениях алжирского народа, а в умах некоторых поли-тиканов, журналистов и университетских профессоров». Их он на-звал «алжирскими Абдельджалилями» (по имени председателя ли-вийского Переходного национального совета), которых убеждаютиз-за рубежа «не упустить ‘весну’ и приступить к действиям», зачто они будут вознаграждены «приобщением к капиталистическойглобализации»2.

Симптоматично, что парламентские оппозиционные партиилево-демократической направленности, так же как и партии уме-ренных исламистов, не поддержали лозунгов ОКД. Настроениязначительной части общества получили отражение в заявлениибывшего председателя Алжирской лиги в защиту прав человекаМилуда Брахими о том, что «если изменения в Алжире назрели, тоони должны проходить в рамках закона и без того, чтобы прибегатьк насилию»3.

Алжирские власти достаточно оперативно отреагировали на«обеспокоенность общества и желание реформ», как описывалапрошедшие протестные выступления алжирская официальнаяпресса. С 1 января 2012 г. минимальная гарантированная заработ-ная плата увеличивалась до 18 тыс. алжирских динаров в месяц

1 URL: http://www.liberte-algerie.com, 17.12.2011.2 Jeune Afrique, 8.11.2011. URL: http://www.jeuneafrique.com.3 El-Moudjahid, 15.11.2011. URL: http://www.elmoudjahid-dz.com.

454

(примерно 175 евро). За период с 2008 по 2012 гг. зарплата госслу-жащих также была увеличена в два раза. В свою очередь, прези-дент Бутефлика в апреле 2011 г. отменил режим чрезвычайногоположения, действовавший в Алжире почти 20 лет с момента нача-ла вооруженного противостояния радикальных исламистов с вла-стями, и провозгласил план реализации «глубоких политическихреформ, имеющих целью ускорить движение по демократическомупути»1. Правительству поручалось выработать новые редакции за-конов о выборах, о статусе политических партий, о месте женщиныв выборных органах власти, которые затем передавались на рас-смотрение парламента. Наряду с этим с целью расширения пред-ставительной демократии были подготовлены законы об ассоциа-циях, о статусе вилайи (области), расширении прав органов мест-ного самоуправления и о СМИ. Отменялись, в частности, некото-рые статьи Уголовного кодекса, предполагавшие уголовное пре-следование СМИ; открывалось также аудиовизуальное пространст-во для частного сектора. В дальнейшем предполагалось изменениеконституции Алжира.

В то же время предложенные проекты законодательных актовимели некоторые достаточно важные ограничения. Они не должныбыли изменять республиканский характер государства, отражен-ный в триаде, которая составляет национальную идентификациюАлжира – принадлежность к исламской религии, к арабской умме(арабскому миру) и уважение амазигской (берберской) культуры.Незыблемыми основами Алжира остаются также многопартий-ность, права человека и территориальная целостность страны. Чтокасается поднимавшегося некоторыми светскими партиями вопро-са о светскости государства, то он был снят с повестки дня под-тверждением статьи 2 действующей конституции, провозглашаю-щей ислам государственной религией.

По самым важным аспектам намеченных реформ, а именно, за-конам относительно изменения действующей конституции, основ-ным составляющим гражданского общества, местных органов вла-сти, развитию представительной демократии во всех регионах Ал-жира были организованы обсуждения и консультации, проводив-

1 Jeune Afrique, 15.11.2011. URL: http://www.jeuneafrique.com.

455

шиеся Национальным советом по экономическому и социальномуразвитию. Причем наиболее известные деятели оппозиции, как,например, Мокран Аит Ларби, бывший член Сената (верхней пала-ты парламента), требовали, чтобы власть не организовывала деба-ты по реформам, а лишь разрешала их. Обсуждения по проекту ре-форм, которые транслировались по национальному телевидению,сыграли свою позитивную роль, подробно ознакомив алжирскоеобщество с различными концепциями. После консультаций с пред-ставителями парламентских фракций Абд аль-Кадер Бен Салах,президент Сената, передал отчет, включивший в себя все предло-жения по изменению конституции, президенту Бутефлике, кото-рый, в свою очередь, направил его комиссии юристов, обязанныхдать по нему свои рекомендации.

В то же время проводились меры, направленные на расшире-ние системы местного самоуправления и улучшение социально-экономической ситуации. В частности, существенным образом по-вышалась роль местных органов власти, совершенствовался про-цесс их демократизации. Так, например, благодаря принятым Ми-нистерством внутренних дел поправкам к статусу балядий и вилай(районных и областных органов власти), бюджет этих органов ме-стного самоуправления увеличивался почти в десять раз1. В ходереализации Программы социально-экономического развития Ал-жира (2009–2014 гг.) к середине этого периода было построенооколо 500 тыс. единиц жилья (из запланированных 1 млн 100 тыс.),улучшено снабжение населения природным газом, электроэнерги-ей, питьевой водой, повышено качество здравоохранения, всехуровней образования, профессиональной подготовки и обустройст-ва территорий городов и деревень. В рамках дальнейшего решенияжилищной проблемы в районе г. Митиджа (40 км к западу от сто-лицы) продолжилось строительство – которое планируется завер-шить к 2020 г. – нового города Сиди Абдалла, рассчитанного на200 тыс. жителей. В этом же районе будут построены еще три но-вых города, проекты которых находятся в стадии разработки.

Финансовое обеспечение данных проектов намечено былоосуществить в том числе за счет увеличения на 50% добычи угле-

1 Liberté algérie, 29.01.2009. URL: http://www.liberte-algerie.com.

456

водородных энергоносителей. С этой целью руководство страныинвестировало в соответствующие проекты за предыдущие пятьлет примерно 100 млрд американских долларов. Наиболее гранди-озным из них является прокладка транссахарского газопроводапротяженностью около 4300 км, который соединит крупные газо-вые месторождения в дельте реки Нигер, пройдет через террито-рию Нигерии и Алжира и далее двумя ветками – через Тунис наМальту, в Италию и Швейцарию и параллельно – через Марокко вИспанию, Францию и Германию. Завершить проект планируется в2015 г. К этому же сроку должно быть закончено строительствоавтомагистрали Лагос–Алжир и проложена оптико-волоконная те-лефонная связь между Алжиром и Европой. Стоимость данногопроекта оценивается примерно в 10 млрд долл. США. По заверше-нию этих планов, как заявил алжирский министр энергетики, Ал-жир сможет в 2015 г. покрывать до 40% потребности стран ЕС вприродном газе.

С целью дальнейшего развития системы мусульманского обра-зования и повышения роли мечетей в достижении гражданскогосогласия было проведено реформирование и усовершенствованиеподготовки имамов с тем, чтобы не допустить превращения мече-тей в инструменты пропаганды радикального фундаментализма(как это произошло в 1990-е годы) и продолжить интеграцию уме-ренного исламистского движения в действующую политическуюсистему.

Все вышеперечисленные мероприятия властей –– как конкрет-ные, направленные на снижение накала, спровоцированного в томчисле Арабской весной, протестными выступлениями в 2011 г., таки долгосрочные, имеющие целью дальнейшее развитие Алжира ––способствовали уменьшению социального напряжения в алжир-ском обществе. Оппозиционным силам, пытавшимся использоватьсоциально-экономические проблемы и фактор Арабской весны дляреализации ее алжирского варианта и, возможно, для разжиганиявнутреннего конфликта, сделать этого не удалось. Это касается какпартий из системной оппозиции, так и диссидентов, либеральныхдемократов из внесистемной оппозиции, а также радикальных ис-ламистских группировок, продолжающих действовать в Алжире.

457

Внутриполитическая конфронтация не затихает

Преодоление социально-политического кризиса 2011 г. и пре-дотвращение гражданской междоусобицы не гарантируют Алжирувнутриполитической стабильности, свидетельством чего являетсяпродолжение выступлений как системной, так и внесистемной оп-позиции и наличие острых социально-экономических проблем.

С наиболее жесткой критикой правительственного курса в пар-ламенте выступала партия «Объединение за культуру и демокра-тию» (ОКД). До 2014 г. ее возглавлял Саид Саади, известный поли-тический деятель, выступавший за демократическое и светскоеразвитие Алжира и соблюдение прав берберского населения. Необ-ходимо отметить, что ОКД, как и «Фронт социалистических сил»(ФСС)1, старейшая алжирская социал-демократическая партия, от-ражающая также интересы берберов, ранее бойкотировали парла-ментские выборы. В 2002 г. – в знак протеста против репрессивныхмер властей против выступлений берберского населения Кабилии(район компактного проживания берберов-кабилов). Соответствен-но, ОКД и ФСС не были представлены в алжирском парламентесозыва 2002 г. Однако в парламентских выборах 2007 г. ОКД, в от-личие от ФСС, приняла участие и завоевала 19 депутатских мест.После избрания Бутефлики президентом Алжира в 1999 г. ОКД иФСС вошли в президентскую коалицию и поддерживали прави-тельственный курс. Тем не менее, после продолжения жесткогоподавления властями вышеупомянутых протестных выступлений вКабилии ОКД и ФСС встали в ряды оппозиции правящему режиму.

1 «Фронт социалистических сил» (ФСС) – одна из старейших политических пар-тий Алжира, созданная в 1963 г. в Кабилии, выступала за соблюдение националь-ных прав и самоидентификацию берберов в рамках алжирского государства. ФССисповедует социал-демократические принципы, признана во многих странах Ев-ропы, является членом международного Социалистического интернационала.Партия выступает за отделение религии от государства, создание светского граж-данского общества и своей конечной целью провозглашает построение «демокра-тического социализма» в Алжире.

458

В то же время необходимо подчеркнуть, что алжирское руко-водство выполнило большую часть требований берберской оппо-зиции и приняло ряд мер по признанию на законодательном уровнеберберской самоидентификации, в том числе берберского языкаамазиг вторым государственным после арабского. Наряду с этимправительством была выработана специальная программа по улуч-шению социально-экономической обстановки в Кабилии, что вомногом способствовало снижению накала протестных выступле-ний. Однако ОКД и ФСС продолжали критиковать правящий ре-жим, требуя, в частности, большей демократизации общественно-политической жизни в Алжире. Так, в сентябре 2007 г. руководи-тель ФСС, известнейший и старейший общественный и политиче-ский деятель Алжира, ветеран национально-освободительной вой-ны 1954–1962 гг. Хосин Аит Ахмед совместно с двумя другимивидными политическими деятелями оппозиции – Абд Аль-Хамидом Мехри, бывшим Генеральным секретарем партии «Фронтнационального освобождения» (ФНО), и Мулудом Хамрушем,бывшим премьер-министром (1989–1990 гг.), опубликовали совме-стную декларацию с требованием «подлинной демократизациивласти в Алжире». Тем не менее этот политический демарш «ста-рой гвардии» оппозиции не вызвал значительного отклика в обще-ственно-политических кругах, так же, как и во властных структу-рах.

В парламенте Алжира представлены три партии, исповедую-щие умеренный исламизм. Две из них – «Движение общества замир» (ДОМ), руководимая Бугеррой Солтани1, и «Нахда» (Возрож-дение), во главе с Ляхбибом Адами2, критикуют правительство и,

1 Бугерра Солтани заменил на посту руководителя ДОМ скончавшегося 19 июня2003 г. шейха Махфуза Нахнаха, являвшегося основателем этой партии, виднымисламистским деятелем и представителем движения «Братья-мусульмане» в Ал-жире. Партия ДОМ была основана под названием «Хамас» (аббревиатура арабско-го названия Харакат аль-мукавама аль-исламийя – «Движение исламского сопро-тивления») и исповедовала идеологию «Братьевев-мусульман». После законода-тельного запрета в Алжире использовать религию в политических целях партия«Хамас» была переименована в ДОМ.2 Ляхбиб Адами стал руководителем партии Нахда после раскола в ее рядах, про-изошедшего в 1998 г. На съезде партии Ляхбиб Адами и поддержавшие его членыпарламентской фракции Нахды выступили против тогдашнего лидера партии Аб-

459

тем не менее, поддерживают президентский курс. Третья партия,«Движение за национальную реформу» (ДНР), выступала противправительственной программы широкомасштабной приватизации иратовала за «исламскую социальную справедливость». ДНР1, ранеенаиболее многочисленная, влиятельная и умеренная исламистскаяпартия, в последнее время утрачивает доверие избирателей. Тем неменее, Джахид Юнси, генеральный секретарь ДНР, участвовал впрезидентских выборах 2009 г., набрав 1.37% голосов и заняв чет-вертое место. Однако президентские выборы 2009 г., на которыхБутефлика был переизбран на третий президентский срок, не отли-чались активностью избирателей, поскольку у них не было сомне-ний в конечном исходе выборов. Это, в свою очередь, не способст-вовало снижению социальной напряженности, что и показали про-тестные манифестации 2011 г.

В преддверии парламентских выборов 2012 г. три партии уме-ренных исламистов, среди которых наибольшим влиянием облада-ла партия ДОМ2, сформировали единый блок «Альянс ЗеленыйАлжир» (АЗА) и выработали общую предвыборную программу.Лидеры нового умеренного исламистского блока позиционируютсебя как системную оппозицию и в то же время поддерживаютпрограмму социально-экономических и политических реформ, вы-двинутую президентом Бутефликой в апреле 2011 г. Наряду с этимБугерра Солтани заявлял о необходимости сокращения президент-

даллы Джабаллы (некоторые обозреватели считали, что действия Ляхбиба Адами,брата министра юстиции, были инспирированы властями с целью отстранения отруководства Нахды Абдаллы Джабаллы, известного и влиятельного исламистско-го деятеля, который выставлял свою кандидатуру на президентских выборах1999 г.). В результате разногласий в руководстве Нахды Абдалла Джабалла выну-жден был уйти с поста председателя партии. Ляхбиб Адами остался руководите-лем парламентской фракции, став одновременно главой партии Нахда, которая внастоящее время является малочисленной и не играет заметной роли в политиче-ской жизни Алжира.1 Эту партию (Харакат аль-ислах аль-ватаний – араб. ) в Алжире называют «Ис-лах» (реформа – араб. ).2 В 2009 г. партия ДОМ переживала внутренний кризис, в результате которогочасть ее влиятельных членов, включая 10 депутатов парламента во главе с Абдаль-Маджидом Менасра, одним из членов руководства ДОМ, вышли из ее состава.Они создали свою собственную партию – «Движение за изменение».

460

ских полномочий и превращения Алжира в парламентскую респуб-лику.

Что касается внепарламентской оппозиции, то она представля-ет собой достаточно многоплановый спектр – от диссидентов,имеющих левые и либерально-демократические взгляды (прожи-вающих как в Алжире, так и за рубежом), до исламистов, как уме-ренных, так и (в прошлом) радикальных, отказавшихся от воору-женных методов борьбы. Один из достаточно известных алжирскихдиссидентов Саад Джаббар (юрист по образованию), критикующийалжирский правящий режим за «отсутствие подлинной демокра-тии», проживает в настоящее время в Катаре. Он являлся одним изличных адвокатов эмира Катара и регулярно выступал на канале«Аль-Джазира», комментируя события в арабском мире, в том чис-ле в Алжире. В Катаре также проживал Аббаси Мадани, бывшийпредседатель «Исламского фронта спасения» (ИФС), а также рядбывших членов его руководства. Они достаточно часто приглаша-лись на аудиенции к эмиру и имели контакты с членами нового по-сткаддафийского руководства Ливии, представители которого по-сещают Катар.

Часть бывших руководителей ИФС, в том числе Али Бенхадж,являющийся бывшим заместителем председателя ИФС, добивают-ся в Алжире отмены судебного решения о роспуске ИФС, принято-го в 1992 г., чтобы таким образом возродить его и войти в общест-венно-политическую жизнь.

Бывшие лидеры радикальных исламистских группировок, по-лучившие право на амнистию –– такие как Мадани Мезраг, экс-эмир «Исламской армии спасения» (ИАС) и военного крыла ИФС;Хасан Хаттаб, основатель «Салафитской группы проповеди иборьбы» (СГПБ); Абу Омар Абд аль-Баер, Абу Закариа, Мусаб АбуДауд, известные деятели ИФС, а также Абд аль-Хакк Лайяда, воз-главлявший «Вооруженные исламские группы» (ВИГ) в 1992–1993 гг. –– заявляли о своем полном отказе от радикализма, о ло-яльности властям и уважении демократических норм. При этом онипытались создать собственную политическую партию. Однако ал-жирский парламент принял в 2011 г. закон о запрете создавать пар-тии и ассоциации лицам, причастным к террористической деятель-ности, нанесшей урон государству. Таким образом, исламистские

461

лидеры «черного десятилетия» (так в Алжире называют периодвооруженного противостояния радикальных исламистов с властями1992–2000 гг.) лишились возможности выйти на алжирскую поли-тическую сцену. В то же время в отношении будущего политиче-ского ислама, различные течения которого все еще пользуются оп-ределенной поддержкой среди части населения Алжира, известныйалжирский общественно-политический деятель Мохаммед ШафикМесбах заявил, что «оно сократится до минимума, как только встране будет налажено эффективное управление и будут решатьсясоциально-экономические проблемы»1.

Необходимо отметить, что в период протестных выступлений2011 г. в основном только партия ОКД и отчасти ФСС, левые и ли-берально настроенные диссиденты и некоторые молодежные ипрофсоюзные организации пытались под лозунгами «демократиза-ции» и смены режима возглавить протесты и придать им политиче-ский характер. Что касается парламентских партий левого и либе-рально-демократического направления, а также умеренных исла-мистов, то они практически не принимали участия в протестномдвижении. Немаловажную роль в такой их позиции сыграл нега-тивный опыт «алжирской весны» 1990-х годов, а также в достаточ-ной степени негативные последствия начавшейся в 2011 г. Араб-ской весны. Современная внутренняя ситуация в Алжире значи-тельно стабилизировалась по сравнению с периодом начала2000-х гг. Тогда страна только начинала выходить из системногокризиса «черного десятилетия», и часть областей была еще охваче-на исламистским террором.

Радикальный исламизм как фактор дестабилизации

Вооруженные исламистские группировки продолжают дейст-вовать в Алжире, хотя и в гораздо меньшей степени, чем это было в1992–2000 гг. Тем не менее, они совершают террористические ак-

1 Chafik M. M. Problematique Algerie. Alger., 2009. P. 285.

462

ции, которые официальные алжирские власти называют «остаточ-ным терроризмом».

Радикальные исламисты представлены в Алжире несколькимивооруженными группировками, насчитывающими в своих рядах,по разным данным, несколько тысяч боевиков. Наиболее известнаяиз них – «Салафитская группа проповеди и борьбы» (СГПБ), соз-данная в 1998 г. Хасаном Хаттабом и переименованная в «Органи-зацию Аль-Каида исламского государства Магриб» (АКИМ) послетого, как ее «национальный эмир» Абд аль-Ваххаб Друкдель в2006 г. объявил о присоединении СГПБ к «Аль-Каиде».

Вторая группировка – «Вооруженные исламские группы»(ВИГ). Она была создана в начале 1990-х годов и осуществляла втот период контакты со своими марокканскими и ливийскими еди-номышленниками. Однако в 2000-х годах ВИГ распалась на не-сколько зачастую враждовавших между собой группировок, и ееактивность заметно снизилась. Тем не менее, АКИМ после интер-венции США в Ираке в 2003 г. и, особенно, в 2007–2009 гг. активи-зировала свою деятельность и совершила ряд террористическихактов, в том числе в столице – г. Алжире. Причем там было совер-шено три подрыва начиненных взрывчаткой автомашин, одна изкоторых взорвалась перед резиденцией премьер-министра. В ре-зультате погибли десятки алжирцев, как военнослужащих, так имирных граждан, а также иностранцев, среди которых было 11 со-трудников миссии ООН.

АКИМ активизировала свои действия с началом Арабской вес-ны, особенно после того, как оппозиционные силы развернули вЛивии борьбу с режимом Каддафи, и им ведущие страны НАТОоказали значительную поддержку. Наиболее боеспособной частьюоппозиционных Каддафи сил были исламистские группировки, вкоторых, по неподтвержденным данным, воевали также боевикиАКИМ. В Алжире одним из наиболее громких террористическихактов, совершенных АКИМ и повлекшим за собой многочисленныежертвы, стал взрыв вблизи одного из военных училищ весной2011 г. АКИМ пыталась также «экспортировать» джихад за преде-лы Алжира в государства африканского Сахеля и Западной Афри-ки.

463

Так, вышедшая из структуры АКИМ «Группа таухида1 и джи-хада2 в Западной Африке» провозгласила своей целью «не ограни-чивать джихад Магрибом и Сахелем, а распространять его в Запад-ную Африку»3. Данная группировка взяла на себя ответственностьза захват в октябре 2011 г. в г. Тиндуф (на западе Алжира) в залож-ники нескольких европейцев. Затем ее боевики вместе с другой ис-ламистской группировкой «Ансар ад-дин» («Защитники религии»)приняли участие в военных действиях против правительственныхвойск в Мали летом 2012 г. На захваченной территории на севереМали исламисты совместно с частью племенных структур туаре-гов, объединенных в «Народное движение за освобождение Азавад(страна туарегов)», провозгласили создание «независимого госу-дарства Азавад». Его законодательной базой стал исламский шари-ат.

Что касается малийских исламистских вооруженных группиро-вок, то в их руководстве действовало значительное число ислами-стов-алжирцев. Они являлись членами алжирских исламистскихорганизаций «Исламский фронт спасения» (ИФС), «Вооруженныеисламские группы» (ВИГ), «Аль-Каида исламского Магриба»(АКИМ) и перебазировались из Алжира в Мали после их частично-го подавления в Алжире. Затем после краха режима Каддафи в2011 г., в свержении которого исламистские группировки игралиглавную роль, они смогли значительно пополнить свое вооруже-ние, как из арсеналов распавшейся армии Каддафи, так и за счеттого оружия, которое поставлялось странами НАТО всем силам,воевавшим против Каддафи. Исламисты сумели также расширитьсвои ряды, привлекая новых членов из стран региона. В ливийскихтюрьмах при режиме Каддафи, который, как известно, боролсяпротив радикального исламизма, отбывали наказание свыше600 исламистов. После краха режима все они вышли на свободу, ичасть из них присоединилась к исламистским боевикам. Продви-

1 Таухид (араб.) – догмат о единственности и единстве Аллаха.2 Джихад (араб.) – усилие, отдача всех сил и возможностей ради распространенияи торжества ислама. С IX–X вв. насчитывается четыре типа джихада: джихад меча(священная война), джихад сердца, джихад языка и джихад руки.3 Jeune Afrique, 10.12.2011. URL: http://www.jeuneafrique.com.

464

жение вооруженных отрядов исламистов к столице Мали г. Бамаков январе 2013 г. и потенциальное свержение ими законного прави-тельства Мали было остановлено вмешательством Франции и странАфриканского союза (АС), а также Алжиром, предоставившимсвое воздушное пространство для пролета самолетов ВВС Фран-ции.

Распространение радикального исламизма, наряду с Мали,имело место в Республике Чад, Центральноафриканской республи-ке (ЦАР), Нигере, Буркина-Фасо, что несло с собой опасность про-никновения исламистских боевиков из этих стран на территориюАлжира. Подтверждением этого стал захват боевиками из «Группытаухид и джихад» в январе 2013 г. в качестве заложников десятковспециалистов из ряда европейских стран, США и Японии, рабо-тавших на нефтегазовом комплексе «Ин-Аменас» на востоке Ал-жира. Террористы проникли в район комплекса с территории Ли-вии, как подтвердил во время телеинтервью РИА Новости23.01.2013 г. Луи Каприоли, бывший глава группы по борьбе с тер-роризмом Службы внутренней безопасности (DST) Франции. На-помним, что алжирский комплекс «Ин-Аменас» расположен в50 км от ливийской границы. Руководил группой террористов ал-жирец-исламист, получивший гражданство Канады, трое боевиковбыли гражданами Египта, большинство террористов являлись гра-жданами Туниса.

Активизация радикальных исламистских группировок в регио-не, в том числе в Алжире, связана в значительной степени с собы-тиями Арабской весны, особенно в Ливии. Крах режима Каддафи ифактический распад ливийской государственности повлек за собойбесконтрольное распространение оружия среди населения, а такжеподъем радикального исламизма. Видный отечественный востоко-вед В. В. Наумкин в этой связи справедливо отмечает, что «бурныесобытия Арабской весны 2011 г. на севере Африканского конти-нента осложнили задачи борьбы с терроризмом, все теснее сращи-вающимся здесь с организованной преступностью»1.

1 Наумкин В. В. «Алжирский транзит» в зоне Магриба-Сахеля // Партнерствоцивилизаций: нет разумной инициативы. Сборник статей. М., 2011. С. 133.

465

В то же время необходимо констатировать, что радикальнымисламистским группировкам в Алжире не удалось воспользоватьсяпротестными выступлениями в 2011 г. и дестабилизировать ситуа-цию в стране. Большинство алжирских граждан отвергает ислами-стскую идеологию и лозунг создания «исламского государства» вотличие от периода 1990-х годов, когда «исламский проект» поль-зовался известной популярностью. Социально-политический курсруководства Алжира, направленный на восстановление националь-ного согласия, решение социально-экономических проблем и раз-витие демократических процессов, поддерживается значительнойчастью населения, что подтвердили результаты парламентских(2012 г.) и президентских (2014 г.) выборов.

Выборы как способ смягчениясоциально-политической напряженности

В Алжире, несмотря на трудности и противоречия социально-политического развития, продолжается закрепление демократиче-ских преобразований, начало которым положило принятие в 1989 г.новой конституции и закона, провозглашавшего многопартийность.Так, в Национальной народной Ассамблее (ННА), нижней палатеалжирского парламента, на протяжении ряда созывов представленыразличные направления алжирского политического спектра – отлево-социалистического до умеренного исламизма. Такого идеоло-гического многообразия политической жизни, пожалуй, не знает ниодин парламент арабского мира.

В настоящее время наиболее влиятельными парламентскимифракциями, составляющими основу президентской коалиции, яв-ляются представители существующих еще со времен национально-освободительной войны (1954–1962) партий – ФНО и НДО.

Парламентские выборы, состоявшиеся 10 мая 2012 г., прохо-дили в соответствии с новым законом о выборах, предполагающимконтроль за голосованием местными органами власти и представи-телями политических партий, а также наличие прозрачных урн иприсутствие иностранных наблюдателей. В выборах приняли уча-стие 44 политические партии. Из них 17 были созданы на основе

466

новых законов и провозглашенной президентом Абд Аль-АзизомБутефликой в апреле 2011 г. программы дальнейшей демократиза-ции общественно-политической жизни. За ходом выборов наблю-дали около 500 иностранных наблюдателей от ООН, ЕС и ЛАГ.

Итогом выборов стал явный успех светской президентскойкоалиции и, соответственно, политического курса президента Бу-тефлики. Две партии этой коалиции – ФНО и НДО, завоевали соот-ветственно 220 и 68 депутатских мест (из общего числа – 462), чтопревысило число мест, полученных ими на прошлых выборах в2007 г. Исламистский «Альянс Зеленый Алжир» (АЗА), объеди-нивший три партии умеренных исламистов (ДОМ, «Нахда» и ДНР),получил 48 мандатов. Партии левого политического спектра, такие,как провозглашающая социалистическую (троцкистскую) доктрину«Партия трудящихся» (ПТ) и социал-демократический «Фронт со-циалистических сил» (ФСС), завоевали соответственно 20 и 21 ме-сто. Стоящий на националистических позициях «Алжирский на-циональный фронт» (АНФ) обладает 9 местами. Все эти партии,включая исламистов, получили меньшее число мандатов по срав-нению с выборами 2007 г. Явка избирателей составила 42.90%1, чтобыло выше показателя выборов 2007 г., когда она составила 35%.Наиболее радикальная оппозиционная партия «Объединение закультуру и демократию» (ОКД) бойкотировала выборы.

Парламентские выборы в Алжире показали, что значительнаячасть алжирского общества поддерживает правительственный курсна дальнейшую поэтапную демократизацию и, в то же время, недо-пущение радикальных проявлений Арабской весны. Об этом сви-детельствует также ослабление влияния в парламенте исламист-ских партий, произошедшее вопреки ожиданиям их лидеров, кото-рые рассчитывали, что Арабская весна и протесты 2011 г. в Алжиреприбавят число их сторонников. Однако этого не произошло. Темне менее, для усиления своих позиций умеренные исламисты наме-ревались, как заявил руководитель ДОМ Бугерра Солтани, всту-пить в коалицию с демократической оппозицией.

В свою очередь президентская кампания 2014 г. явилась знако-вым событием в общественно-политической жизни Алжира и свое-

1 El Moudjiahid, 12.05.2012. URL: http://www/elmoudjahid.com.

467

образным испытанием для алжирского истеблишмента. В связи спреклонным возрастом действующего президента Абд Аль-АзизаБутефлики и плохим состоянием его здоровья (он перенес инсультв 2013 г.) для правящей группировки и для него самого возникладилемма – выдвигаться на четвертый президентский мандат илипредложить нового лидера. Решение реализовать первый вариантпринял сам президент, продолжающий оставаться, пожалуй, един-ственной харизматической фигурой на алжирской политическойавансцене. В этом его поддержало все его ближайшее окружение.

В преддверии президентских выборов Бутефлика произвел рядизменений в правительстве и руководстве президентской партииФНО. Реформировал он и силовые структуры. Новым премьер-министром был назначен Абдель Малек Селлаль, один из наиболеедоверенных лиц Бутефлики, ранее возглавлявший его президент-скую кампанию в 2004 и в 2009 гг. На ключевые министерские по-сты были поставлены также люди из близкого окружения прези-дента. Новым генеральным секретарем партии ФНО, в которой Бу-тефлика является председателем, стал Амар Сайдани, неоднократ-но возглавлявший алжирский парламент, бывший активным участ-ником президентских кампаний Бутефлики и доверенным лицомпрезидентской семьи. В связи с усилением борьбы с радикальнымисламизмом, а также для обеспечения безопасности президентскойкампании была реформирована структура службы безопасности, воглаве которой был поставлен один из старейших соратников Бу-тефлики генерал Ахмед Гаид Салах, начальник генерального штабаалжирской армии, получивший также пост вице-министра обороны(пост министра обороны занимает сам президент Бутефлика).

В результате прошедших 17 апреля 2014 г. президентских вы-боров действующий президент и руководитель правящей партииФНО Абдель Азиз Бутефлика был избран на четвертый президент-ский срок (2014–2019 гг.), получив 81.53% голосов избирателей1.Он намного опередил остальных пятерых претендентов, из кото-рых Али Бенфлис, бывший премьер-министр и бывший генераль-ный секретарь ФНО, получил 12.18%. Абдель Азиз Белаид, предсе-

1 Election Presidentielle 2014. El Moudjiahid, 20.04.2014. URL:http://www.elmoudjahid-dz.com.

468

датель партии «Фронт Мустакбаль» («Будущее»), завоевал 3.36%,Луиза Ханун, генеральный секретарь «Партии трудящихся» (ПТ) –1.37%, Али Фавзи Ребаян, президент партии «Ахд» («Клятва») 54 –0.99%, Муса Туати, президент партии «Национальный алжирскийфронт» – 0.56%.

Президентские выборы, признанные наблюдателями Европей-ского союза (ЕС), Лиги арабских государств (ЛАГ), Организацииисламского сотрудничества (ОИС) соответствующими междуна-родным демократическим нормам, укрепили государственностьАлжира и в то же время выдвинули на политическую авансценуновые фигуры. Таковыми являются бывший премьер-министр ибывший генеральный секретарь ФНО Али Бенфлис, занявший вто-рое место на президентских выборах, и Абдель Азиз Белаид, руко-водитель партии «Фронт Мустакбаль», завоевавший третье место.Причем если Али Бенфлис уже участвовал в президентских выбо-рах 2004 г. и получил примерно такое же число голосов избирате-лей, то Абдель Азиз Белаид является настоящим феноменом выбо-ров 2014 г.: он создал свою партию ФМ только в 2012 г., и она, темне менее, сумела получить 890 мест в местных выборных органахвласти, два депутатских места в нижней палате алжирского парла-мента (Национальной народной ассамблее) и одно место в верхнейпалате (Сенате) на муниципальных и парламентских выборах2012 г.

Белаид еще в юношеские годы начал свою политическую карь-еру, вступив в Национальный союз алжирской молодежи и ставвскоре генеральным секретарем этой организации. Затем он руко-водил Национальным союзом алжирских студентов. Причем, повоспоминаниям его коллег, амбициозные планы «стать президен-том» обладающий достаточной харизмой Белаид высказывал еще встуденческие годы. В 1986 г. в возрасте 23 лет он, по рекомендацииАли Бенфлиса, был избран в Центральный комитет правящей пар-тии ФНО, став самым молодым его членом. Белаид избирался де-путатом парламента от партии ФНО в течение двух созывов (1997–2002) и (2002–2007). В 2011 г. Белаид вышел из ФНО и сформиро-вал свою партию «Фронт Мустакбаль» (ФМ), программа которойво многом схожа с программой ФНО. Она провозглашает развитиеАлжира как демократического суверенного государства, верного

469

принципам национально-освободительной революции 1954 г. Зна-чительную часть сторонников Белаида составляет молодежь, про-блемам которой ФМ уделяет особое внимание, учитывая, что мо-лодые люди моложе 30 лет составляют более половины населенияАлжира.

Али Бенфлис и Абдель Азиз Белаид, несмотря на то, что онивыступали оппонентами Бутефлики на президентских выборах, яв-ляются по своей идеологической платформе преемниками полити-ческого курса руководства ФНО. Что касается политической оппо-зиции, то после завоевания на парламентских выборах 2012 г. бло-ком партий президентской коалиции (ФНО и НДО) подавляющегобольшинства мест (291 депутатское место из 462), наиболее ради-кальная ее сила «Объединение за культуру и демократию» (ОКД)теряет влияние, в том числе по причине смены руководства. Напост председателя ОКД вместо ушедшего Саида Саади пришел бо-лее молодой, но менее харизматичный Мохсин Беллабес. Вторуюоппозиционную партию «Фронт социалистических сил» (ФСС)также покинул старейший ее лидер и основатель, известнейшийветеран национально-освободительной войны 1954–1962 гг. ХосинАит Ахмед, что спровоцировало внутренний кризис в руководствеФСС.

Ранее находившаяся в оппозиции, исповедующая социалисти-ческую доктрину троцкистского толка «Партия трудящихс»я уста-ми своего лидера Луизы Ханун выразила поддержку избранию пре-зидента Бутефлики, заявив, что «результат президентских выборовозначает победу алжирской нации»1. Три партии умеренных исла-мистов – ДОМ, «Нахда» и «Ислах», объединенные в оппозицион-ный блок «Альянс Зеленый Алжир», переживают внутренние раз-доры. Из наиболее крупной из них партии ДОМ вышла часть низо-вых организаций и два видных члена ее руководства Амар Гуль,занимающий пост министра транспорта в правительстве Алжира, иАбдель Маджид Менасра, бывший министр промышленности.Амар Гуль создал свою партию «Тадж» («Объединение надеждАлжира») и вошел в президентскую коалицию в блоке с ФНО. Ме-

1 Mme Louisa Hanoun au lendemain du scrutin / El Moudjiahid, 20.04.2014. URL:http://www.elmoudjahid-dz.com.

470

насра также сформировал свою партию «Фронт за изменения». Ле-гально действующие исламистские политические силы, не про-шедшие в парламент, представляют собой конгломерат из болеедвух десятков немногочисленных партий и группировок, зачастуювраждующих между собой и не имеющих общей программы. По-пытка лидера партии ДОМ Абд ар-Разака Мокри, сменившего наэтом посту Бугерру Солтани, объединить политические силы уме-ренных исламистов и выдвинуть единого кандидата на президент-ские выборы не увенчалась успехом ввиду личных амбиций многихкандидатов.

Внешнеполитический тренд

Алжир во многом преодолел последствия внутренних кон-фликтов и в настоящее время восстановил свою роль субъекта ми-ровой политики. Он является непостоянным членом СБ ООН и ас-социированным членом Европейского союза. Алжир занимает ли-дирующие экономические и военно-политические позиции в Маг-рибе и является региональным центром силы, одной из ведущихстран арабского мира и одним из наиболее влиятельных членовЛиги арабских государств (ЛАГ), Организации исламского сотруд-ничества (ОИС), Африканского союза (АС), стран ОПЕК.

Однако отношения Алжира с ЕС, и особенно с Францией, не-сколько ухудшились после начала Арабской весны, к которой Ал-жир отнесся достаточно настороженно, а также осудил военнуюакцию НАТО в Ливии и высказывался против иностранного воен-ного вмешательства в Сирии. Тем не менее, после избрания прези-дентом Франции Ф. Олланда в мае 2012 г., его визита в Алжир, за-вершившегося подписанием Декларации о стратегическом сотруд-ничестве между Алжиром и Францией, а также оказания поддерж-ки Алжиром военной операции, предпринятой Францией противэкстремистских исламистских группировок в Мали в январе2013 г., франко-алжирские отношения заметно улучшились. Алжирподдерживает на достаточно позитивном уровне экономические иполитические отношения с другими странами ЕС и с США, соспецслужбами которых Алжир взаимодействует также в плане

471

борьбы с «международным терроризмом». В свою очередь страныЗапада заинтересованы в поставках углеводородных и иных ресур-сов из Алжира и не проявляют, как это имело место в Ливии и Си-рии, заинтересованности в поддержке каких-либо оппозиционныхдвижений, считая правящий режим лояльным. Этот фактор такжеявляется достаточно важным для устойчивости алжирской власти кнегативному влиянию Арабской весны.

Что касается отношений Алжира с Россией, то они традицион-но со времен СССР носили дружественный и партнерский харак-тер. В рамках подписанной в 2001 г. между Алжиром и РФ Декла-рации о стратегическом партнерстве, наряду с экономическим иполитическим сотрудничеством, осуществляется работа совмест-ной алжирско-российской группы по борьбе с терроризмом и повопросам безопасности. Наряду с совместными проектами в нефте-газовой сфере продолжается сотрудничество в космической облас-ти, металлургии, электроэнергетике, информационных технологияхи военно-технической сфере. Для России продолжение и углубле-ние сотрудничества с Алжиром в данных областях, а также в со-вместной борьбе с исламистским терроризмом представляетсястратегически важным курсом. Причем последний аспект в светеэкспансии радикальных исламистов ИГИЛ в Ираке и их угроз вадрес России, а также кризиса на Украине (есть свидетельства, чторадикальные исламисты из Сирии и Ливии участвовали в столкно-вениях на стороне «майдана» в Киеве в феврале 2014 г.) приобрета-ет наибольшую актуальность.

Радикальный исламизм в настоящее время представляет собойнекие сообщающиеся сосуды. Его боевики в зависимости от того,где больше платят, могут «переливаться» и воевать сегодня в Йе-мене, завтра в Сирии и Ираке и, наконец, на Украине. В этой связик призывам лидеров украинских ультраправых националистов кчеченским радикальным исламистам активно включиться в «борь-бу против России» необходимо отнестись со всей серьезностью.В этом случае возможно появление на украинской территории от-кликнувшихся на этот призыв радикальных исламистов, в том чис-ле из арабских стран, и их попытки перенести свой «джихад» вРоссию. В такой гипотетической ситуации для предотвращениятеррористических актов будет необходимо расширение сотрудни-

472

чества в этой области между Россией и Алжиром, имеющим боль-шой опыт в подавлении исламистского терроризма.

Почему Алжир избежал радикальноговарианта Арабской весны

Арабская весна оказала значительное влияние на общественно-политическую ситуацию в Алжире. В то же время внутреннее со-циально-политическое положение Алжира существенным образомотличается от такового во многих других странах, затронутых«весной». Во-первых, Алжир пережил уже в недавнем прошлом«алжирскую весну» 1990-х гг., негативным результатом которойстало многолетнее противостояние с радикальными исламистскимигруппировками, которые продолжают свою террористическую дея-тельность до сих пор. Поэтому алжирское общество в своем боль-шинстве настороженно относится к «революционным» политиче-ским изменениям, могущим привести к повторению «черного деся-тилетия» исламистского террора 1990-х гг.

Во-вторых, если в Тунисе и Египте значительная часть обще-ства поддерживала «твиттерную» революцию, начатую диссидент-ски настроенной и по большей части безработной молодежью, ккоторой затем присоединились как леводемократические, так иумеренно исламистские политические силы, то в Алжире этого непроисходит. Как по вышеназванной причине опасений повторенияисламистского террора, так и ввиду слабости и разобщенности оп-позиции. Провозглашающие светские лозунги и требующие демо-кратизации и смены правящего режима, партия «Объединение закультуру и демократию» и ее сторонники не пользуются широкойподдержкой населения. Наряду с этим в Алжире большая частьумеренных исламистов представлена в парламенте и поддерживаетпрезидентский курс.

В-третьих, если в Тунисе, Египте, а также в Йемене и ряде дру-гих стран «революционные силы» выступали против коррупцииправящей верхушки, непотизма, произвола властей и отсутствияреальных демократических свобод, то в Алжире эти проблемы хотяи существуют, но в меньшей степени. По инициативе президента

Бутефлики проводились кампании по борьбе с коррупцией, имев-шие определенные результаты и давшие положительный резонансв обществе. В Алжире с конца 1980-х гг. существует система мно-гопартийности, альтернативных выборов на всех уровнях и доста-точно свободные, по сравнению с другими арабскими странами,СМИ.

Что касается радикального исламизма в Алжире, то в настоя-щее время он не представляет непосредственной угрозы сущест-вующему режиму. Его группировки не многочисленны, они спо-собны совершать лишь отдельные террористические акты и непользуются какой-либо поддержкой населения. Однако в результа-те событий Арабской весны, вмешательства в ее процессы внешнихсил, краха режима Каддафи в Ливии и распространения на сосед-ние с Алжиром государства африканского Сахеля радикальногоисламизма произошло его усиление в регионе, в том числе в Алжи-ре. В связи с этим вооруженные исламистские группировки явля-ются главным вызовом, способным нарушить относительную ста-бильность, установившуюся в алжирском обществе.

В то же время нельзя отрицать наличия социальной напряжен-ности в алжирском обществе и существования оппозиционных на-строений, особенно среди молодежи, которая, составляя половинунаселения Алжира, в большей степени страдает от нерешенностисоциально-экономических проблем. Тем не менее, задача разреше-ния этих проблем или хотя бы снижения их остроты при наличиизначительных природных ресурсов и накопленных на их основефинансовых средств не представляется абсолютно невыполнимой.Избежать негативных проявлений Арабской весны в Алжире пред-ставляется возможным. Многое будет зависеть от политическойволи алжирского политического истеблишмента, от его способно-сти реализовать намеченные социально-экономические преобразо-вания, являющиеся залогом стабильности и надежным средствомпо предотвращению конфликтов.

474

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное в монографии исследование конфликтов и войнна Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также проблем, тесносвязанных с этим явлением политической жизни означенных ре-гионов (безопасность и роль внешних сил, политические транс-формации, роль этнических, конфессиональных, клановых и про-чих факторов, рост религиозного экстремизма), позволяет сделатьнесколько важных выводов.

Современные конфликтные ситуации в странах Ближнего Вос-тока и Северной Африки порождены, как правило, глубоко скры-тыми внутренними факторами, а вот используют их, зачастую всвоих интересах, внешние силы, что и приводит к эскалации этихконфликтов.

Можно ли прекратить такого рода сложносоставные, с приме-нением насилия конфликты? Есть ли способы их урегулирования?

Мировая практика знает разные варианты прекращения воен-ных действий, вызванных гражданской междоусобицей, противо-стоянием на этнической либо конфессиональной почве, наконец(что в последние годы происходит, к счастью, все реже), войноймежду двумя и более государствами. Так, конфликт может бытьприостановлен, «заморожен» (это иллюстрируется М. А. Володи-ной в ее главе о западносахарской проблеме), в лучшем случае –урегулирован. Чаще всего это происходит под давлением «третьейсилы», посредников, миротворцев или же в том случае, когда воен-ный запал у обеих враждующих сторон иссякает, и они «созрева-ют» для начала переговорного процесса.

Устав ООН предусматривает использование мер невоенногохарактера для мирного разрешения конфликтов. Но именно воен-но-силовые методы остаются, как показывает практика XXI века,важнейшим инструментом управления конфликтами. К ним охотноприбегают региональные «центры силы» (Саудовская Аравия, Из-раиль, Турция), и их методы включают в себя весьма широкий на-

475

бор средств: от военной помощи, продажи оружия, военного вме-шательства (как это сделала Саудовская Аравия в Бахрейне) до мерсилового давления на конфликтующие стороны.

Конкретные случаи применения различных методов в ходеконфликтов свидетельствуют о том, что нет универсальных рецеп-тов для их разрешения. Кроме того, как бы красиво не выгляделиконцептуальные разработки, жизнь всегда вносит коррективы, имногие казавшиеся внешне вполне логичными и теоретически про-работанными схемы не дают желаемых результатов.

Так, в последние годы все труднее становится применить кконфликтным ситуациям формат традиционных ооновских опера-ций по поддержанию мира. Часто невозможно разъединить враж-дующие стороны, создать буферные зоны, поскольку практическиво всех внутригосударственных конфликтах (особенно если онипринимают обличие гражданских войн или этноконфессиональных,клановых столкновений) отсутствует сплошная линия соприкосно-вения сторон, а есть чересполосное противостояние мелких отря-дов. Кроме того, иногда нельзя добиться предусмотренного опера-циями классического ооновского типа согласия всех противоборст-вующих сторон на развертывание миротворцев, которые обеспечи-вали бы осуществление соглашения, достигнутого сторонами; от-сутствует и правовая база такого рода операций.

Сложности возникают и при включении механизма разрешенияконфликта, который подразумевает вмешательство «третьей сторо-ны» (в этом качестве, как правило, выступают региональные либоглобальные державы), действующей обычно извне. К тому же та-кие внешние участники, вовлекающиеся во внутригосударствен-ный конфликт под лозунгами его разрешения, концентрируютсяпри помощи порой успешных военных операций на краткосрочныхзадачах, заключая сделки с местными политическими элитами вущерб долгосрочным решениям.

Как показывает практика, более эффективно мирному процессумогут содействовать иные структуры: региональные организации;неформальные группы (как, например, «нормандский формат», за-действованный для разрешения нынешнего кризиса на Украине;или же Минская Группа ОБСЕ, усилиями которой удается не до-пустить возобновления боевых действий в Нагорном Карабахе на

476

линии соприкосновения армянских и азербайджанских военных);односторонние политические действия, предпринятые вне каналовООН; частные лица; неправительственные и финансовые организа-ции. Роль последних особенно важна в период постконфликтнойреконструкции.

Заслуживает в этой связи внимательного изучения рассмот-ренная в главе Е. Мелкумян конфликтная стратегия Совета сотруд-ничества арабских государств Залива (ССАГЗ), который предпри-нял несколько попыток урегулирования конфликтных ситуаций какмежду государствами-членами, так и шире – в регионе БлижнегоВостока. В период Арабской весны ССАГЗ выступила с инициати-вой по урегулированию ситуации в Йемене, что в тот период по-зволило предотвратить начало гражданской войны в этой стране.В 2011 г. ССАГЗ ввел военные формирования из состава своихобъединенных сил в Бахрейн, участвующий в этой организации,что позволило стабилизировать там ситуацию. Политика ССАГЗ вотношении сирийского кризиса менялась под воздействием разви-вающихся в этой стране событий: начав с призыва к правящемурежиму вступить в диалог с оппозицией и урегулировать кризисполитическим путем, она эволюционировала в сторону непризна-ния законности действий президента Асада и оказания поддержкиоппозиционным силам. Другое дело, что во взаимоотношенияхССАГЗ с Ираном превалировали элементы конфликтности, и по-пытки нового иранского президента Рухани нормализовать отно-шения с соседними арабскими государствами не были успешными.В целом же в условиях обострения ситуации в регионе БлижнегоВостока государства ССАГЗ уделяют повышенное внимание во-просам обеспечения безопасности и консолидации своих рядов,успешно преодолевая возникающие между ними противоречия, чтоможно только приветствовать.

Что касается йеменского конфликта, то досконально проанали-зировавший его в своей главе С. Н. Серебров приходит к выводу отом, что причины недостаточной эффективности уникального меж-дународного плана мирного урегулирования йеменского кризиса,принятого по инициативе ССАГЗ и пользовавшегося беспреце-дентной поддержкой со стороны СБ ООН в 2011–2014 гг., заклю-чались в том, что планом были недооценены глубина кризиса по-

477

литической системы Йемена и сила негативных настроений в об-ществе по отношению к режиму. Давняя ангажированность веду-щих кураторов проекта в лице КСА и США в политическом сопер-ничестве в Йемене сыграла самую негативную роль в имплемен-тарной фазе проекта. Инициативы ССАГЗ, с одной стороны, пре-дотвратили вероятную вспышку гражданской войны, а с другой –подтолкнули революционно настроенную городскую молодежь ковтягиванию в борьбу за власть, которая велась между старыми эли-тами с широким вовлечением племен. Сыграл свою роль и «парадрегионализмов», когда игнорирование Инициативой проблемыЮга способствовало де-факто ее стремительному переходу в необ-ратимый сепаратизм.

Содержащаяся в монографии (в, частности, в главах В. В. На-умкина, Д. Б. Малышевой, В. А. Кузнецова, А. В. Сарабьева) теоре-тическая основа для анализа специфики происходящих в современ-ном арабском мире конфликтов позволяет не только выявить осо-бенности процессов трансформации в «глубоко разделенных», повыражению В. В. Наумкина, обществах Ближнего Востока и Се-верной Африки, оказываемые на них международные влияния, но исистематизировать общие понятия по политической и религиознойконфликтологии, применить их ко всему арабо-мусульманскомумиру. Несомненный интерес представляют также предложенныеС. Н. Серебровым методы анализа динамично меняющейся и под-верженной конфликтам политической ситуации в Йемене, что по-зволяет дифференцировать и анализировать ведущие тренды раз-вития.

Активность всевозможных исламистских группировок, о кото-рой много говорится в монографии (например, в написаннойА. В. Демченко главе о роли ХАМАС в израильско-палестинскомконфликте), не затеняет других важных угроз региональной безо-пасности, усиливающих свой деструктивный потенциал по мерезатухания Арабской весны, ставшей символом – к сожалению, таки не реализованным – устремлений арабских стран к построениюобщества, основанного на принципах демократии и социальнойсправедливости. Речь идет о таких угрозах и вызовах, как разгултеррористической активности, о волнах трансграничной преступ-ности, росте криминалитета. Хаос в регионе Ближнего Востока и

478

Северной Африки, вызванный как «революциями», конфликтами,так и иностранными вмешательствами, нанес сокрушительныйудар по правоохранительным органам, армии, силам правопорядка,в целом по структурам государств, многие из которых обнаружи-вают полную недееспособность. Нелегальный товарооборот и не-легальная миграция, наркоторговля, контрабанда нефти, похище-ния людей с целью выкупа – вот те реалии (например, СевернойАфрики, о которой предметно говорится в главе В. А. Кузнецова),которые подтачивают государственность, подпитывают конфлик-тогенность. «Послекаддафиевская» Ливия (как показано в главеА. Б. Подцероба) превратилась в «транзитный коридор» торговлилюдьми, и через нее пошли людские потоки нелегалов из Тропиче-ской Африки. Важно также отметить, что сохранение подобнойситуации, как подчеркнуто в монографии, идет на пользу, преждевсего, «повелителям бурь» – транснациональным террористиче-ским структурам наподобие «Аль-Каиды» или «Исламского госу-дарства»1.

Но, разумеется, не только вышеозначенные факторы питают врегионе конфликтогенность. Такие явления в экономическом раз-витии арабских стран, как нестабильность, структурные диспро-порции, демографические проблемы, противоречивость целей изадач проводимых властью экономических реформ (они проанали-зированы в интересной и необходимой по смыслу работы главеА. О. Филоника), также создают основу для развития конфликтов.Об этом, в частности, говорит исследованный А. О. Филоникомпроцесс дезорганизации экономической системы в Сирии в ходепродолжающегося там внутреннего конфликта.

Логичными выглядят и рассуждения И. Д. Звягельской об ар-хаизации в арабском мире, которые порождаются конфликтамивнутри традиционного или полутрадиционного общества, а далееусиливают конфликты разного рода. Под архаизацией автор пони-мает воскрешение традиционных практик, образов, элементов

1 Например, по данным ООН, за 2014 г. «Исламское государство» получило зазахваченных заложников от 35 до 45 млн долл., а «Аль-Каида» и ее отделе-ние «Аль-Каида Аравийского полуострова» – от 25 до 30 млн долл. См.: Панкра-тенко И. Торжество лицемерия. «Арабская весна» порождает Большой криминал //Регнум [сайт], 08.02.2015. URL: http://www.regnum.ru/news/1893004.html.

479

культуры прошлого, которое не означает возвращения к древности,а носит манипулятивный характер. За счет частичного вытесненияболее современных элементов культуры и возрождения идеализи-рованных представлений о социальных связях и отношениях про-шлого, встраиваемых в современную жизнь, решаются часто важ-нейшие для общества или элиты задачи. В результате навязывают-ся нормы, которые способны отнять у государства легитимное пра-во на использование военной силы, заместить прагматическуюстратегию мифами и псевдоисторическим вздором, фрагментиро-вать общество и привести его к катастрофе.

Архаизация в современных обществах, активизирующаяся подвоздействием конфликтов, мятежей и революций, которые разру-шают или ослабляют существующие институты, ведут к хаосу инеопределенности, является универсальным явлением. Именно всовременных конфликтах обращение к практикам прошлого, по-зволяющим частично компенсировать утраченную стабильность исоциальную уверенность, может обернуться опасным разрушениемсамого общества. Об этом свидетельствуют, прежде всего, граж-данские войны, в которых всякие правила ведения военных дейст-вий прекращают свое существование, высвобождая агрессивнуюэнергию отдельных личностей и целых общин. На Ближнем Восто-ке в результате трансформаций, новых и застарелых конфликтоввсегда существовавшие элементы архаизации играют все болееочевидную политическую роль.

В свою очередь, в главах, написанных А. В. Сарабьевым,И. Х. Миняжетдиновым, С. Н. Серебровым, Б. В. Долговым, внут-ренние конфликты в Ливане, Ираке, Йемене, Сирии рассматрива-ются как процессы кризиса системы. Этот кризис проявляется вразного рода политических, религиозных и племенных противо-стояниях, которые оказываются – при известном стечении обстоя-тельств – способными дойти до состояния открытого вооруженногоконфликта.

Так вот в проведенном С. Н. Серебровым исследовании причинйеменских конфликтов, поставивших под удар национальное един-ство и целостность государства еще до начала «йеменской весны»февраля 2011 г., социокультурные факторы весьма органично по-ставлены в центр всей кризисной проблематики Йемена. На приме-

480

ре анализа «проблемы юга» и саадского конфликта – двух наиболееострых проблем этой страны, показано превращение борьбы за но-вую формулу идентичности, сплетенную из архаичных, модернист-ских, религиозных и светских элементов плюралистического посвоей природе и существенно разделенного этноса. Революцион-ный подъем способствовал тому, чтобы проблема идентичностиопередила в массовом сознании насущные задачи экономическогоразвития и восстановления давно подорванной политической ста-бильности.

Фактор политического ислама, проходящий красной нитью че-рез всю монографию, рассмотрен в главе не только как инструментдеструктивного воздействия на ситуацию в Йемене (как на Юге –против социалистов, так и на Севере – против зейдитского мень-шинства) изнутри, но и как способ структурирования новой внеш-ней политики. Присоединение Йемена к запущенной в 2001 г. гло-бальной антитеррористической кампании США, в которой приори-тет был отдан борьбе с «Аль-Каидой Аравийского полуострова»,базировавшейся в Йемене, привело к разбалансировке системы ре-гиональных отношений, но не только. Показанный в главе меха-низм трансформации экзогенного фактора в стремительный расколвластной коалиции в Йемене, приведший в итоге к ускоренномукраху всей сложившейся там модели правления, вполне укладыва-ется в закономерности эпохи начавшегося глобализма.

В главе Б. В. Долгова, исследовавшего причины возникновенияи продолжения противостояния вооруженной сирийской оппози-ции с властями, аргументированно доказано, что, в отличие от пе-реживших Арабскую весну Туниса, Египта, Йемена, в Сирии, не-смотря на присутствие определенных внутренних проблем, соци-ально-экономического кризиса как причины социального протестане было. Главным фактором конфликта в этой стране явилась под-держка внешними силами радикальной сирийской оппозиции,представленной в основном исламистскими группировками.

В. М. Ахмедов, анализируя в своей главе исторические условияи социально-политические причины возникновения в Сирии воо-руженной исламистской оппозиции в ходе сирийского конфликта,акцентирует внимание именно на его религиозной составляющей.В главе дается краткая характеристика основных отрядов воору-

481

женной исламистской оппозиции. Исследуется их идеология, поли-тическое мировоззрение, методы и способы действий, характервзаимоотношений с другими отрядами антиправительственной оп-позиции. Подробно освещается история возникновения ИГИЛ и егодеятельность, главным образом на территории Сирии. Делаетсявывод о необходимости скорейшего окончания вооруженной фазыконфликта и перевода его в русло политического урегулирования,что является одним из главных условий успешной борьбы с джиха-дистским движением в Сирии.

Противостояние исламистской Ассоциации «Братья-мусульма-не» с военно-политическим истеблишментом Египта рассматрива-ется в главе И. М. Моховой в контексте анализа положения Ассо-циации в египетской политике и обществе до Арабской весны.В результате формирования обширной социальной поддержки Ас-социации в различных сегментах египетского общества правящиеэлиты были вынуждены идти с ней на отдельные компромиссы,оставляя исламистам пространство для участия в общественно-политической жизни страны. Анализ изменений в соотношении силтрадиционных центров влияния (армии, политико-административ-ных и экономических элит системы Мубарака) и исламистскоголагеря показывает, что борьба за власть между ними способствова-ла переходу конфликта в Египте из латентной стадии в открытоевооруженное противостояние. Причины же потери власти «братья-ми» (несмотря на победы во всех египетских выборах после Рево-люции 25 января) связываются И. М. Моховой с тем, что электо-ральная легитимность Ассоциации оказалась недостаточным усло-вием для удержания власти. Последовавшие после прихода к вла-сти ас-Сиси репрессии против «Братьев-мусульман», опора обеихсторон египетского противостояния на ведущих региональных ак-торов свидетельствуют о неизбежности сохранения конфликта вближайшие годы до устранения его основополагающих условий.К этим условиям относятся идейные и социальные противоречияпо линии светскость-религиозность, авторитаризм египетских пра-вителей (включая самих «братьев»), влияние египетской армии да-леко за пределами оборонных функций, глубокое укоренение кор-рупции и непотизма, сильное социально-экономическое расслое-ние, демократические устремления молодых египтян, а также про-

482

тивостояние на «египетском поле» Саудовской Аравии с Катаром иТурцией.

На примере политической трансформации Алжира в периодАрабской весны в монографии (в главе Б.В. Долгова) анализируют-ся факторы, способствовавшие тому, что Алжиру как одному изнемногих арабских стран удалось избежать погружения в граждан-ское противостояние с применением насилия. Протестные акции2011 г., спровоцированные нерешенностью социально-экономичес-ких проблем, не привели к падению правящего режима, несмотряна направленные на это усилия оппозиционных сил. Автор показы-вает, что причинами устойчивости режима и его поддержки значи-тельной частью общества на парламентских (2012 г.) и президент-ских (2014 г.) выборах, наряду с мерами алжирского руководствапо улучшению внутренней ситуации, явилось неприятие алжир-ским обществом радикальных методов Арабской весны. Оно обу-словлено памятью о негативном опыте «алжирской весны» 1990-хгодов с ее длительным вооруженным противостоянием с ислами-стами, борьба с которыми длится в Алжире до сих пор. Таким об-разом, опыт этой арабской страны показывает, что социально-экономическим вызовам и активности сторонников радикальногоисламизма можно создать серьезное противодействие, если на тоимеется политическая воля и стремление реализовать, хотя бы час-тично, коренные социально-экономические преобразования.

Если попытаться применить к ближневосточным конфликтамсуществующие в мировой практике методы урегулирования илиразрешения, как, впрочем, и их предупреждения, то выяснится, чтоони не всегда оказываются эффективными. Никакой из этих мето-дов не может стать универсальным, и даже в случае его успешногоапробирования в других частях мира он не может быть механиче-ски перенесен на конфликтные коллизии на Ближнем Востоке и вСеверной Африке. Опыт конфликтов в этом регионе свидетельст-вует о том, как сложно, а порой и просто невозможно разрешатьсуществующие здесь противоречия с помощью западных цивили-зационных схем – «прививок демократии», внедрения европейскихформ парламентаризма и организации власти, регулирования эко-номики с помощью рыночных механизмов. Не всегда применимыздесь методы международного миротворчества, что неудивительно,

483

поскольку оптимальные средства для урегулирования и разреше-ния этнополитических и религиозных конфликтов мировой прак-тикой не найдены.

Военное вовлечение нерегиональных держав во внутренниеконфликты с целью их предупреждения или контроля за ними так-же свидетельствует о малой эффективности такого рода действий.Само военное вторжение или тщательно спланированная операцияпо устранению неугодного режима совершается относительно про-сто, порой силами незначительного воинского контингента. Имен-но так произошло в Афганистане, когда был взят дворец Амина;так было в Ливане, куда США направили в 1983 г. мобильный от-ряд морских пехотинцев, или же в 1982 г. при вторжении в ЛиванИзраиля; фактически так было в Ираке, где международной коали-ции во главе с США удалось в 2003 г. нанести сокрушительное по-ражение войскам Саддама Хусейна, или же в Ливии, где свержениережима Каддафи произошло при активном участии региональных имеждународных игроков. Но вот создание после всех этих легких ине очень легких «прогулок» в странах, ставших объектом между-народного вмешательства, стабильных, процветающих режимов,пользующихся доверием большинства населения и способных по-ложить конец внутренней фракционной (клановой и межконфес-сиональной по преимуществу) борьбе – задача неизмеримо болеесложная. С ней пока не справились ни в Афганистане, ни в Ираке,ни в Ливии, и едва ли смогут справиться в Сирии, если там вообщеставится именно такая задача.

Конкретный механизм урегулирования внутренних и межгосу-дарственных конфликтов должен в каждом конкретном случае учи-тывать предпосылки, мотивы, побудительные импульсы вовлечен-ных сторон, их психологию и поведение, обусловленные местнымикультурой и традициями. В раздираемых этническим и клановымсоперничеством обществах трудно добиться мира, если посредникии миротворцы не займут нейтральную, равноудаленную от всехвраждующих группировок позицию, избегая блокирования с поли-тическими, этническими или военными фракциями, группами, кла-нами, что представляется вообще нереальной задачей. Тем болеередко когда способствует прекращению конфликта принуждениеего сторон к миру силой, поскольку на практике те, кто осуществ-

ляет силовое вовлечение во внутригосударственное вооруженноепротивоборство, задаются простой целью – смены режима в стране,охваченной конфликтом, а потому действуют на стороне частопрофинансированной и вооруженной ими же «оппозиции», т.е. од-ной из конфликтующих сторон (как, собственно, было в Ливии,когда свергался Каддафи, или же происходит в Сирии).

Это, однако, не означает, что вмешательство «третьей сторо-ны» вообще лишено смысла. Так вот выявление умеренных лиде-ров и группировок, «работа» с ними помогают иногда установитьконтроль над конфликтом, снизить его интенсивность и привестивраждующие стороны к перемирию, а затем и к разрешению кон-фликта. Важно также по возможности перехватить конфликт наначальной стадии, попытаться добиться согласия на переговоры, недопустить эскалации насилия, а тем более его бесконечного под-держания в ожидании всеобъемлющего урегулирования.

485

ПЕРСОНАЛИИ

Махмуд АББАС (род. в 1935 г.) – видный член ФАТХ и ООП, пре-зидент ПНА (2005–2013), президент Государства Палестина (с января2013 г.)

АБДАЛЛА бен Абдель Азиз Аль Сауд (1924–2015) – король Сау-довской Аравии и хранитель двух благородных святынь (2006–2015).

Ясир АРАФАТ (1929–2004) – основатель ФАТХ, председатель ООП(1969–2004), президент Палестинской национальной администрации(1994–2004).

Ляхбиб АДАМИ – алжирский политик, руководитель умеренно-исламистской партии «Нахда».

Хуссейн Амир АДУЛАХЬЯН – заместитель министра иностранныхдел ИРИ.

Тарик АЗИЗ (1936–2015) – иракский политический и государствен-ный деятель времен режима Саддама Хусейна; был министром иностран-ных дел (1983–1991), заместителем премьер-министра Ирака (1979–2003),членом Совета революционного командования; в 2011 г. приговоренВысшим судом Ирака к пожизненному заключению, скончался 5 июня2015 г. в иракской тюрьме.

Али ал-АРАЙИД (род. в 1955 г.) – тунисский политический деятель,исламист. Родился в Меденине, получил инженерное образование в Сусе,в 1977 г. присоединился к исламистскому движению. Занимал пост руко-водителя Консультативного совета партии («Шура») в 1982–1986 гг., за-тем до 1990 г. возглавлял политбюро. В 1987 г. был приговорен к смерт-ной казни, но после прихода к власти Бен Али помилован. Повторно осу-жден в 1992 г. на пятнадцать лет заключения. Десять лет провел в оди-ночной камере. После освобождения в 2004 г. стал частым гостем теле-эфиров «аль-Джазиры» и других иностранных каналов. В 2006 г. присое-динился к оппозиционной Коалиции 18 октября, объединившей силы вне-системной оппозиции. Занимал пост министра внутренних дел в прави-тельстве Хамади Джебали, премьер министра с 13 марта 2013 по 29 янва-ря 2014. Ушел в отставку под давлением оппозиции в ходе Национального

486

диалога. Считается представителем близкого к салафитам крыла «ан-Нахды»; в период пребывания в правительстве неоднократно обвинялсяоппозицией в потворствовании деятельности «Лиги в защиту революции»и других вооруженных салафитских милиций.

Дурейд аль-АСАД – двоюродный брат сирийского президента Ба-шара аль-Асада.

Башар Хафез аль-АСАД (род. в 1965) – сын предыдущего президен-та Сирии Хафеза Асада; президент Сирии с июля 2000 г. (в 2007 г. пере-избран на второй мандат), верховный главнокомандующий вооруженныхсил Сирии и генеральный секретарь сирийского регионального отделения«Партии арабского социалистического возрождения» (ПАСВ). В июне2014 г. в результате президентских выборов, в которых участвовали кроменего два кандидата, был избран на третий мандат.

Абдаллах бин Хусейн аль-АХМАР, шейх (1933–2007) – верховныйвождь (шейх аш-шуйюх) конфедерации племен хашед, председатель йе-менского объединения «Ислах», бессменный председатель Палаты депу-татов парламента.

Хамид бин Абдаллах аль-АХМАР, шейх – сын шейха Адаллаха аль-Ахмара, бизнесмен, политик, член руководства партии «Ислах».

Али Мохсин Салех аль-АХМАР – генерал, сводный брат президен-та Али Салеха, военный и политический деятель Йемена, в 2004–2010 гг.командовал военными операциями против Движения хуситов, в марте2011 г. перешел на сторону оппозиции и примкнул к «Ислаху».

Абу Бакр (Ибрагим) аль-БАГДАДИ (род. в 1971 г.) – глава ИГИЛ;прежде руководил иракским отделением «Аль-Каиды» – ИГИ («Ислам-ское государство Ирак»); в июне 2014 г. провозгласил себя под именемИбрагим халифом непризнанного «Исламского государства», контроли-рующего часть Сирии и Ирка.

Хасан аль-БАННА (1906–1949) – идеолог и основатель религиозно-политической организации «Братья-мусульмане». Лозунгом египетскихисламистов стали произнесенные аль-Банной слова: «Бог – наш идеал,пророк – наш вождь, Коран – наша конституция». Убит неизвестными вКаире 12 февраля 1949 г.

487

Масуд БАРЗАНИ (род. в 1946 г.) – курдский и иракский политиче-ский деятель, сын Мустафы Барзани, президент Автономного регионаИракский Курдистан (с 2005 г.).

Мустафа БАРЗАНИ (1903–1979) – курдский военный и политиче-ский деятель, главнокомандующий армии Мехабадской республики(Иранский Курдистан), лидер национально-освободительного движения вИракском Курдистане.

Мухаммад БАСИНДВА (род. в 1935 г.) – политический деятель Йе-мена, министр иностранных дел (1993–1994), с 2009 г. – член оппозиции,премьер-министр ЙР (2011–21.09.2014).

Халид Махфуз БАХАХ – премьер министр ЙР (21.09.2014–22.01.2015), ушел в добровольную отставку в знак протеста против вме-шательства «Ансаруллах» в деятельность кабинета.

Абдель Азиз БЕЛАИД (род. в 1963 г.) – самый молодой среди пятипретендентов на пост президента Алжире на выборах в 2014 г., занявшийтретье место по числу проголосовавших за него избирателей. Получилвысшее юридическое образование. С 1986 г. – член партии «Фронт на-ционального освобождения» (ФНО) и самый молодой член ЦК ФНО, атакже председатель Национального союза алжирских студентов. ЧленНациональной народной ассамблеи (парламента) Алжира в двух созывах(1997–2002 и 2002–2007). В 2011 г. вышел из ФНО и создал в 2012 г. своюполитическую партию «Фронт Мустакбаль» (ФМ, «Фронт будущего»). Напарламентских выборах в 2012 г. ФМ получила 2 места в парламенте.А. Белаид опирается на поддержку молодежного электората, провозгла-шая углубление социально-экономических и политических реформ иподъема жизненного уровня народа.

Мухтар БЕЛЬМУХТАР – алжирский террорист-джихадист, извест-ный также как Халед Абу-ль-Аббаса и «мистер Мальборо». Последнеепрозвище было ему дано алжирскими спецслужбами за активное участиев контрабанде сигарет. Участвует в джихадистском движении с начала1990-х гг. после того, как прошел обучение в лагерях боевиков в Афгани-стане. В 2000-е гг. стал одним из лидеров «Аль-Каиды Исламского Маг-риба». В 2013 г. объявил о создании независимой от «Аль-Каиды» органи-зации «Кровью расписавшихся» (Аль-мувакиин би-д-дамм). В 2014 г. рас-

488

пространил заявление о верности лидеру «Аль-Каиды» Айману аз-Завахири. По некоторым данным, активно участвует в гражданской войнена территории Ливии.

Джамаль БЕНОМАР (род. в 1957 г.) – марокканец, провел восемьлет в тюрьме в Марокко (1976–1983), признан узником совести, с апреля2011 г. – специальный посол ООН в ранге помощника Генерального сек-ретаря ООН в Йемене, ведущий куратор международного плана урегули-рования кризиса в Йемене (Инициативы ССАГЗ).

Али Салем аль-БИД (род. в 1939 г.) – политический деятель НДРЙ,член политбюро ЙСП, генеральный секретарь ЙСП (1986–1994), главагосударства НДРЙ (1986–1990); в мае 1994 г. провозгласил непризнанноегосударство на месте НДРЙ – Демократическую Республику Йемен; про-живает в изгнании с 1994 г.; с 2009 г. – лидер «Мирного Движения Юга»(«Хирака»).

Шукри БИЛЬАИД (род. в 1964 г.) – тунисский политик ультралевойориентации, лидер «Движения патриотов-демократов», адвокат и право-защитник. Получил юридическое образование в Ираке, защитил диссер-тацию в Сорбонне. С молодости активно участвовал в студенческом дви-жении, был оппонентом власти и при Х. Бургибе, и при Бен Али. В 2000-егоды получил известность как правозащитник и адвокат по политическимделам. Поддерживал бастующих в Гафсе в 2008 г. Идеологически былблизок к коммунистам и арабским националистам. Его партия «Движениепатриотов-демократов», зарегистрированная после революции, присоеди-нилась к левой коалиции «Народный фронт». Бельаид был убит 6 февраля2013 г. в столичном районе аль-Мензах. Убийство вызвало острый поли-тический кризис в стране, привело к смене правительства и способствова-ло дискредитации исламистской партии «ан-Нахда», последовательнымоппонентом которой он был.

Джавад аль-БОЛАНИ – шиитский политический деятель, имевшийтесные связи с «Движением Садра» и входивший в одну из влиятельней-ших фракций внутри движения садристов партию «Фадыля»; министрвнутренних дел Ирака (2006–2010).

Мухаммад БРАХИМИ (род. в 1955 г.) – тунисский политик насери-стского толка. Родился в Сиди-Бу-Зиде, получил техническое и экономи-ческое образование в Тунисе. Преподавал менеджмент и экономику в ли-

489

цее, занимал различные должности в ряде компаний в Тунисе и Саудов-ской Аравии, в 2004 г. дослужился до поста генерального управляющегоЗемельно-жилищным агентством. С 1980-х гг. активно занимался общест-венно-политической деятельностью, отстаивая насеристскую идеологию.В 2005 г. создал Юнионистское насеристское движение, запрещенное вла-стями и действовавшее в подполье. После революции 2011 г. стал депута-том Национального учредительного собрания как представитель гуверно-рата Сиди-Бу-Зид. Тогда же основал Народное движение, ставившее зада-чей объединить все юнионистские и левонасеристские группы. Примкнулк коалиции Народный фронт, но в июле 2013 г. вышел из нее, намереваясьсоздать собственную партию. 25 июля 2013 г. был убит в столичном при-городе Ариане. Убийство Брахми дало новый толчок к развитию полити-ческого кризиса, закончившегося Национальным диалогом и отставкойисламистского правительства в декабре того же года.

Абдель Азиз БУТЕФЛИКА (род. в 1937 г.) – алжирский политиче-ский и государственный деятель, министр иностранных дел Алжира(1963–1979), Председатель Генеральной Ассамблеи ООН (1974–1975),президент Алжира с 1999 г. (трижды переизбирался на пост президентастраны в 2004, 2009 и 2014 гг.). За это время ему удалось, в основном,подавить вооруженное противостояние радикальных исламистов с вла-стями, провести ряд социально-экономических и политических реформ ивосстановить международный статус Алжира как регионального центрасилы.

Абу Мухаммед аль-ГОЛАНИ – лидер сирийской террористическойгруппировки «Джабхат ан-Нусра».

Мухаммад ДАХЛАН (род. в 1961 г.) – один из лидеров первой ин-тифады, глава сил ФАТХ в секторе Газа в период захвата ХАМАСом вла-сти в 2007 г.

Мухаммад ДЕЙФ (род. в 1965 г.?) – палестинский военный деятель,глава хамасовского боевого крыла «Бригады Изз ад-Дина аль-Кассама».

Ибрагим аль-ДЖААФАРИ (род. в 1947 г.) – шиитский политик,один из лидеров партии «Даваа», премьер-министр Ирака (2005–2006),министр иностранных дел Ирака (с 2014 г. по н/в).

490

Баян ДЖАБР – министр внутренних дел (2005–2006) Ирака, бывшийкомандир «Бригад Бадра» и высокопоставленный функционер шиитскогодвижения проиранской ориентации «Высший совет исламской революциив Ираке» (ВСИРИ).

Хамади ДЖЕБАЛИ (род. в 1949 г.) – тунисский политический дея-тель исламистского толка и журналист. Родился в г. Сус, получил дипломинженера во Франции, где провел девять лет и познакомился с будущимисвоими сподвижниками по исламистскому движению. Оказался в числеоснователей «Движения исламской направленности», позже переимено-ванного в партию (движение) «ан-Нахда». В 1981–1984 гг. занимал постлидера партии. В 1989 г. возглавил ее печатный орган – еженедельникаль-Фаджр. В августе 1992 г. был арестован и осужден на 16 лет строгогозаключения за членство в запрещенной организации, пытавшейся совер-шить государственный переворот. Освобожден в 2006 г. президентскимпомилованием после неоднократных голодовок. С 24 декабря 2011 г. по14 марта 2013 г. занимал должность премьер-министра, покинул пост входе политического кризиса, вызванного убийством Шукри Бильаида.Хотел баллотироваться на президентский пост в 2014 г., однако не былподдержан партией, хотя и занимал должность генерального секретаря.В декабре 2014 г. вышел из «ан-Нахды». Имеет репутацию национальноориентированного, крайне умеренного исламиста, близкого по взглядам кАбдельфаттаху Муру – вице-президенту «ан-Нахды».

Абдурахман аль-ДЖИФРИ, сейид (род. в 1943 г.) – участник осво-бодительного движения на юге Аравии против британских колонизаторов,с 1986 г. – председатель старейшей политической партии Юга «Лига сы-нов Йемена», лидер «Национального оппозиционного фронта» («Мо-удж»), соавтор документа Согласия (1994), один из активных руководите-лей «Мирного Движения Юга» («Хирак»).

Айман аз-ЗАВАХИРИ – глава «Аль-Каиды».

Абу Мусаб аз-ЗАРКАВИ (1966–2006) – создатель организации«Единобожие и джихад», «эмир Аль-Каиды в Ираке», объявивший в2004 г. о намерении создать на территории Ирака исламское государство;обвинялся в совершении террористических актов; убит в Ираке бомбами,сброшенными американским истребителем-бомбардировщиком.

491

Махмуд аз-ЗАХАР (род. в 1945 г.) – один из основателей ХАМАС, с1996 г. глава МИД хамасовского правительства в Газе.

Абдельмаджид аль-ЗИНДАНИ, шейх (род. в 1942 г.) – член руково-дства религиозного крыла «Братьев-мусульман», входящего в йеменскоеобъединение «Ислах», влиятельный духовный лидер радикального исла-мизма, ректор крупнейшего высшего ваххабитского центра «УниверситетИман» в Сане, в 2004 г. включен в список «Глобальных террористов»,составленный госдепартаментом США.

Абдель Латыф аз-ЗИЯНИ – генеральный секретарь Совета сотруд-ничества арабских государств Залива (ССАГЗ).

Абдулькарим аль-ИРЬЯНИ (род. в 1934 г.) – видный обществен-ный и политический деятель Йемена, заместитель председателя партииВНК, премьер-министр Йемена (1998–2001), советник президента Хади.

Абдурахман Яхья аль-ИРЬЯНИ (1908–1998), кади – президентЙАР (1967–1974), один из авторов концепции национального примиренияв ЙАР после гражданской войны и зачинатель религиозной реформы сучастием КСА.

Манаа ИСАМ (род. в 1951 г.) – заместитель председателя «Сирий-ского национального координационного комитета за демократическиеизменения», одной из наиболее влиятельных сирийских оппозиционныхгруппировок, действующих как внутри, так и за пределами Сирии. Руко-водство «Координационного комитета» критикует сирийские власти, норезко выступает против иностранного вооруженного вмешательства вСирии. Манаа Исам – член Арабской комиссии по правам человека, коор-динатор различных арабских и международных правозащитных организа-ций, участник многих международных форумов по правам человека, авторцелого ряда работ по правозащитной тематике.

Муаммар КАДДАФИ (1942–2011) – ливийский общественный и по-литический деятель, пришедший к власти в результате военного перево-рота 1969 г. и остававшийся неизменным главой государства (последнийофициальный титул – «Братский лидер и руководитель первосентябрь-ской Великой революции Социалистической Народной Ливийской Араб-ской Джамахирии») вплоть до его зверского убийства 20 сентября 2011 г.в ходе взятия Сирта мятежниками Переходного национального совета;

492

автор «Третьей всемирной теории», изложенной в «Зеленой книге»; пред-седатель Африканского союза (2010–2011).

Саад аль-КАТАТНИ – спикер нижней палаты египетского парла-мента (2012). Член политбюро «Братьев-мусульман», с апреля 2011 г. –генеральный секретарь «Партии свободы и справедливости»; арестовансразу после отстранения Мухаммеда Мурси от власти. Обвиняется в раз-жигании насилия и антигосударственной деятельности.

Абд аль-Илах ибн КИРАН (род. в 1954 г.) – марокканский политик,лидер «Партии справедливости и развития», премьер-министр(с 29.11.2011). Родился в народном квартале Рабата в семье, принадле-жавшей к партии «Истикляль». Закончил физический факультет Универ-ситета Мухаммеда V в Агдале, преподавал в вузе, создал и возглавил ча-стную начальную школу в Сале. В 1976 г. присоединился к исламистско-му движению. После нескольких попыток создать собственную политиче-скую партию сосредоточил внимание на общественной деятельности исумел объединить вокруг себя ряд региональных исламистских ассоциа-ций, легших в основу «Движения единства и реформы», которое, объеди-нившись с «Народным конституционно-демократическим движением», в1998 г. стало «Партией справедливости и развития». Ибн Киран занялпост генерального секретаря ПСР в 2008 г.

Абд аль-Хакк ЛАЙЯДА – возглавлял Вооруженные исламскиегруппы (ВИГ) во время гражданской войны в Алжире в 1992–1993 гг.

Авигдор ЛИБЕРМАН (род. в 1958 г.) – лидер партии «Наш дом —Израиль», глава МИД Израиля (2009–2012, 2013–2015).

Аббаси МАДАНИ – бывший председатель «Исламского фронта спа-сения» Алжира (образован в 1989 г.) – исламистской партии, активно уча-ствовавшей в гражданской войне и запрещенной в 1992 г.; живет в эмиг-рации в Катаре.

Абд аль-Латыф Абу Нур аль-МАКСИДИ – духовный лидер ради-кальной группировки «Джунд ансар Аллах», провозглаcившей в августе2009 г. создание «Исламского эмирата» в секторе Газа. Убит в 2009 г. вовремя спецоперации сил ХАМАС.

493

Джавад аль-МАЛИКИ (Нури) (род. в 1950 г.) – премьер-министрИрака (2006–2014).

Муса Абу МАРЗУК (род. в 1951 г.) – активный деятель ХАМАС с1989 г., член Политбюро движения.

Халед МАШАЛЬ (род. в 1956 г.) – один из основателей ХАМАС,председатель Политбюро движения с 1996 г., преемник ар-Рантиси с2004 г.

Мадани МЕЗРАГ – бывший эмир алжирской «Исламской армииспасения» и военного крыла «Исламского фронта спасения».

Маджуддин аль-МУАЙЙИДИ, сейид – зейдитский религиозный иполитический деятель Йемена, один из основателей партии «Аль-Хакк».

Хосни МУБАРАК (род. в 1928 г.) – египетский генерал, государст-венный и политический деятель, президент Египта (1981–2011). Вынуж-ден был уйти в отставку в результате массовых народных протестов, по-лучивших название «Революции 25 января», после чего находился подарестом. Осужден по нескольким обвинениям, в том числе по делу о при-частности к гибели демонстрантов в ходе антиправительственных демон-страций января-февраля 2011 г., а также по делу о коррупции во времяпребывания у власти. Однако в ноябре 2014 г. суд оправдал Мубарака повсем обвинениям.

Мухаммед МУРСИ – президент Египта (2012–2013). До избрания напост главы государства был членом политбюро «Братьев-мусульман»,председателем исламистской «Партии свободы и справедливости». От-странен военными от власти 3 июля 2013 г. и находится под арестом. Об-виняется в причастности к гибели демонстрантов в ходе антиправительст-венных демонстраций, а также в госизмене и шпионаже.

Али Насер МУХАМАД (род. в 1939 г.) – политический деятельНДРЙ, премьер-министр (1971–1985), член Президентского совета (1978),президент НДРЙ (1980–1986), лидер заговорщиков в Политбюро ЙСП,виновных в развязывании гражданской войны, убийству одного из осно-вателей НДРЙ Абдель Фаттаха Исмаила. С 1986 г. проживал в ЙАР, с1990 г. – за пределами Йемена, соучредитель «каирского конгресса» всоставе «Мирного Движения Юга» («Хирака»).

494

Абдул Карим Махоуд аль-МУХАММАДАВИ – глава («принц бо-лотных арабов», известный также под именем Абу Хатем) действующегов Ираке шиитского полувоенного ополчения болотных арабов под назва-нием «Иракская Хизбалла II»; в 2003 г. за участие в «освобождении»иракского города Эль-Амры назначен его мэром и членом Временногоправящего совета Ирака (2003–2004).

Гамаль Абдель НАСЕР – президент Египта (1956–1970). Один изглавных идеологов арабского национализма.

Махфуз НАХНАХ (ум. в 2003 г.) – шейх, видный исламистский дея-тель, представитель движения «Братья-мусульмане» в Алжире и основа-тель умеренно-исламистской партии «Хамас», которая после ее законода-тельного запрета в Алжире была переименована в «Движение общества замир» (ДОМ).

Биньямин НЕТАНЬЯХУ (род. в 1949 г.) – лидер партии «Ликуд»(1993–1999 гг., 2005–по н/в), премьер-министр Израиля (1996–1999;с 2009)

Эхуд ОЛЬМЕРТ (род. в 1945 г.) – лидер партии «Кадима» (январь2006 – июль 2008 гг.), премьер-министр Израиля (январь 2006 – март2009 гг.).

Абдель Азиз ар-РАНТИСИ (1947–2004) – один из основателейХАМАС, преемник Ахмада Ясина на посту лидера движения (март–апрель 2004 г.).

Сабах аль-Ахмед аль-Джабер Ас-САБАХ (род. в 1929 г.) – эмирКувейта (с 2006 г.).

Джордж САБРА – бывший глава Сирийской национальной коалицииоппозиционных и революционных сил (СНКОРС).

Анвар САДАТ – президент Египта (1970–1981). В 1979 г. подписалмирный договор (Кэмп-Дэвидский) с Израилем, за что был удостоен Но-белевской премии мира. 6 октября 1981 г. убит исламистами во время во-енного парада.

495

Муктада Ас-САДР (род. в 1973 г.) – лидер радикальной полувоеннойорганизации иракских шиитов «Армия Махди» и глава фракции, пред-ставленной в 2006–2008 гг. в иракской Национальной ассамблее (парла-менте).

Али Абдаллах САЛЕХ – президент ЙАР (1987–1990), затем ЙР(1990–2012), основатель и председатель партии «Всеобщий Националь-ный Конгресс» (ВНК).

Ахмад Али САЛЕХ (род. в 1972 г.) – старший сын президента Йеме-на Али Салеха, до 10 апреля 2013 г. – генерал, командующий Республи-канской гвардии, затем – посол ЙР в ОАЭ.

Абдельмалек СЕЛЛАЛЬ (род. в 1948 г.) – один из наиболее дове-ренных лиц президента Бутефлики, возглавлявший его президентскиекампании в 2004 и 2009 гг.; премьер-министр Алжира (с 2012 г.).

Абдель Фаттах Халил Ас-СИСИ (род. в 1954 г.) – египетский поли-тический и военный деятель, верховный главнокомандующий ВС Египтаи председатель высшего совета вооруженных сил (2012–2014), фельд-маршал с 2014 г. и шестой президент Египта (с 08.06.2014). Под его руко-водством 3 июля 2013 г. был отстранен от власти президент МухаммедМурси.

Бугерра СОЛТАНИ – действующий лидер алжирского умерено-исламистского объединения «Движение общества за мир» (ДОМ).

Джалал ТАЛАБАНИ – курдский лидер и глава «Патриотическогосоюза Курдистана», возглавивший в 2005 г. Переходное правительствоИрака.

Тамим бен Хамад Аль ТАНИ – эмир Катара (с 2013 г.).

Хусейн ТАНТАУИ – министр обороны и военной промышленностиЕгипта (1991–2012), фельдмаршал. С февраля 2011 г. – председательВысшего совета вооруженных сил Египта. В августе 2012 г. отправленпрезидентом Мухаммедом Мурси в отставку.

Абдель Муним Абу аль-ФУТУХ – до 2012 г. член политбюро«Братьев-мусульман», лидер умеренного крыла Ассоциации. Исключен из

496

организации после того, как без согласования с руководством «Братьев»выдвинул свою кандидатуру на пост президента Египта. По результатампрезидентских выборов занял четвертое место. В 2012 г. основал собст-венную партию «Сильный Египет». В отличие от большинства руководи-телей «Братьев-мусульман» избежал преследования со стороны новыхегипетских властей, несмотря на то, что назвал отстранение Мурси «воен-ным переворотом».

Яхья аль-ХАДЖУРИ – салафитский религиозный деятель, ректоручебного центра Дар аль-Хадис в Даммадже.

Абдураббо Мансур ХАДИ (род. в 1945 г.), переходный президентЙеменской республики (с 2012 г.), кадровый военный, генерал-майор,министр обороны в период гражданской войны 1994 г., затем – вице-президент ЙР (1994–2012), с 21.01.2015 находится в непринятой парла-ментом отставке по собственному прошению.

Абдул Азиз аль-ХАКИМ (ум. в 2009 г.) – известный шиитский по-литик, глава (с 2003 г.) крупнейшей иракской шиитской партии «Высшийсовет исламской революции».

Хамад бен Иса Аль ХАЛИФА (род. в 1950 г.) – эмир (1999–2002),затем король Бахрейна (с 2002 г.).

Ибрагим Аль-ХАМДИ – армейский офицер, президент ЙАР (1974–1977), инициировал проведение реформ.

Абдал-Хаким ал-ХАСИДИ – лидер «Ливийской исламской боевойгруппы», один из руководителей восстания в Ливии в 2011 г., провозгла-сивший в 2012 г. собственный эмират в Дерне. Подозревается в принад-лежности к «Аль-Каиде».

Хасан ХАТТАБ – основатель действовавшей во время гражданскойвойны в Алжире в 1992–1993 гг. «Салафитской группы проповеди и борь-бы» (СГПБ), переименованной в организацию «Аль-Каида исламскогоМагриба» (АКИМ) после того, как ее «национальный эмир» Абд аль-Ваххаб Друкдель в 2006 г. объявил о присоединении СГПБ к «Аль-Каиде».

497

Муаз аль-ХАТЫБ – бывший глава Сирийской национальной коали-ции оппозиционных и революционных сил (СНКОРС).

Абдельмалик Бадруддин аль-ХУСИ, сейид (род. в 1980 г.) – поли-тический деятель Йемена, лидер Движения хуситов с 2006 г., с 2013 – ли-дер движения «Ансаруллах».

Бадруддин аль-ХУСИ, сейид – зейдитский религиозный и полити-ческий деятель Йемена, один из основателей партии «Аль-Хакк», отецоснователя Движения хуситов Хусейна и лидера «Ансаруллах» Абдель-малика.

Хусейн Бадруддин аль-ХУСИ, сейид (1956–2004) – член Палатыдепутатов парламента Йеменской республики от партии «Аль-Хакк»(1994–1997), один из лидеров зейдитского возрожденческого молодежно-го движения «Шабаб аль-Мумин» («Верующая молодежь»), лидер зейди-сткого сопротивления (2004).

Яхья Бадруддин аль-ХУСИ, сейид – политический деятель Йемена,член парламента от партии ВНК (до 2004 г.), старший брат лидера «Анса-руллах».

Яхья Мухаммад ХАМИДУДДИН (1869–1948) – зейдитский имам(1904–1948), основатель первого независимого государства в Аравии –Йеменского мутаваккилийского королевства.

Исмаил ХАНИЯ (род. в 1963 г.) – видный функционер ХАМАС,премьер-министр ПНА (2006–2007), затем глава правительства ХАМАС всекторе Газа.

Абубакр аль-Аттас ХЕЙДАР (род. в 1939 г.) – политический дея-тель НДРЙ и ЙР, премьер-министр НДРЙ (1985–1986), председатель Вер-ховного Совета НДРЙ (1986–1990), премьер-министр ЙР (1990–1994),соучредитель «каирского конгресса» «Мирного Движения Юга» («Хира-ка»).

Саддам ХУСЕЙН (1937–2006) – государственный деятель, прези-дент Ирака (1979–2003), генеральный секретарь партии ПАСВ, председа-тель Совета революционного командования, маршал; режим Хусейнасвергнут в 2003 г. вторгшейся в Ирак международной коалицией во главе

с США, а сам иракский президент захвачен американскими войсками иказнен 30.12.2006 по приговору Верховного суда Ирака.

Хадж Амин аль-ХУСЕЙНИ (1895–1974) – муфтий Иерусалима,один из активных деятелей палестинского сопротивления сионистскойколонизации Палестины.

Хейрат ШАТЕР – один из руководителей «Братьев-мусульман»,считался «серым кардиналом» и отвечал за финансовые потоки организа-ции. Был зарегистрирован в качестве кандидата на президентских выбо-рах 2012 г., однако впоследствии был дисквалифицирован Центризбирко-мом. Арестован после отстранения Мухаммеда Мурси от власти вместе сдругими руководителями «братьев». Обвиняется в призывах к насилию,экстремизме и антигосударственной деятельности.

Мухаммад аль-ШАУКУНИ, шейх (1759–1834) – религиозный уче-ный и политический деятель Йемена; занимал пост верховного судьи принескольких зейдитских имамах, призывал вернуться верующих к следова-нию Корану и проверенным хадисам; причислен современными исследо-вателями к салафитской школе ислама.

Ахмед ШАФИК – министр гражданской авиации (2002–2011), в ян-варе-марте 2011 г. – премьер-министр Египта. Вышел во второй тур пре-зидентских выборов 2012 г., уступил в финале Мухаммеду Мурси.

Реджеп Тайип ЭРДОГАН (род. в 1954 г.) – премьер-министр Тур-ции (2003–2014), лидер правящей «Партии справедливости и развития»(до 2014 г.), президент республики с 28.08.2014.

Джахид ЮНСИ – генеральный секретарь алжирской партии «Дви-жение за национальную реформу».

Ахмад ЯСИН (1937?–2004) – основатель «Мусульманской ассоциа-ции» в секторе Газа (1977), затем создатель и духовный лидер ХАМАС(1987).

Хусейн Касим аль-Расси ЯХЬЯ (859–911) – первый йеменскийимам по прозвищу Хади иля аль-Хакк (Пастырь, ведущий к истине), осно-воположник хадавитской школы зейдизма в Йемене.

499

ОБ АВТОРАХ

АХМЕДОВ Владимир Муртузович – кандидат исторических наук,старший научный сотрудник Центра изучения общих проблем современ-ного Востока ИВ РАН. Специализируется на изучении современных со-циально-политических процессов в арабских странах Ближнего Востока супором на роль в них военных и движений политического ислама. Автори ответственный редактор нескольких книг и многочисленных статей.

ВОЛОДИНА Мария Андреевна – кандидат исторических наук, на-учный сотрудник Центра проблем развития и модернизации ИМЭМОРАН, Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН. Сфера науч-ных интересов – общественно-политические и этнонациональные процес-сы в странах Магриба, международные отношения в регионе. Автор мо-нографии «Берберы Северной Африки: культурная и политическая эво-люция (на примере Марокко)». М.: ИМЭМО, 2011, а также ряда статей иглав в коллективных монографиях и сборниках.

ДЕМЧЕНКО Александр Владимирович – кандидат историческихнаук, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВРАН. Специализируется по новейшей истории стран Арабского Востока имеждународным отношениям в регионе. Автор глав коллективных моно-графий и научных статей, монографии «Палестинская проблема в полити-ке Иордании: 1947–1967». М.: МГУ, 2009.

ДОЛГОВ Борис Васильевич – кандидат исторических наук, стар-ший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВРАН. Специализируется по новой и новейшей истории арабо-мусульман-ского мира и мусульманских диаспор в Европе, а также вопросам, связан-ным с возникновением и практикой движений политического ислама. Ав-тор более 100 научных работ, в том числе монографии «Исламистскийвызов и алжирское общество 1970–2004 гг.». М., 2004, глав коллективныхмонографий и статей.

ЗВЯГЕЛЬСКАЯ Ирина Доновна – доктор исторических наук, про-фессор, главный научный сотрудник Центра арабских и исламских иссле-дований Института востоковедения РАН, профессор МГИМО(У) МИДРоссии, профессор Института стран Азии и Африки при МГУ. Сфера на-учных интересов – история международных отношений, конфликты, по-литический процесс, проблемы безопасности на Ближнем Востоке и вЦентральной Азии.

500

КУЗНЕЦОВ Василий Александрович – кандидат исторических на-ук, руководитель Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН,заместитель заведующего кафедры региональных проблем факультетамировой политики МГУ им. М. В. Ломоносова. Сфера научных интере-сов – политические процессы и трансформации в Северной Африке, иден-тичность и ислам на Арабском Востоке.

МАЛЫШЕВА Дина Борисовна – доктор политических наук, глав-ный научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВРАН, зав. сектором политического и культурологического анализа Центрапроблем развития и модернизации ИМЭМО РАН. Сфера научных интере-сов – воздействие религиозного фактора на политические процессы, меж-дународные отношения и конфликты, проблемы безопасности в странахЦентральной Азии, Южного Кавказа, Ближнего и Среднего Востока.

МЕЛКУМЯН Елена Суреновна – доктор политических наук, про-фессор кафедры современного Востока РГГУ. Специализируется по меж-дународным отношениям в регионе Персидского залива, новейшей исто-рии государств Залива. Автор ряда монографий, среди них: «Регион Зали-ва: конфликты, компромиссы, сотрудничество». М.: ИВ РАН, ИБВ, 2008;«Новейшая история Кувейта». М.: Аспект Пресс, 2011; «Кувейт в 2000-егоды: внутриполитическое развитие и внешняя политика». М.: ИБВ, 2014,а также глав коллективных монографий и статей.

МИНЯЖЕТДИНОВ Ильдар Харрясович – кандидат историческихнаук, заведующий Отделом аспирантуры ИВ РАН, научный сотрудникЦентра арабских и исламских исследований ИВ РАН. Научная специали-зация: политико-дипломатические отношения и военно-техническое со-трудничество России и Ирака, политическая история современного Ирака,политика США в Ираке. Автор ряда научных статей, посвященных иссле-дованию истории российско-иракских отношений, процессов развитияполитического пространства Ирака, проблем иракского внутригосударст-венного конфликта.

МОХОВА Ирина Михайловна – кандидат политических наук, неза-висимый эксперт. Специализируется на проблемах политической и соци-альной трансформации стран арабского мира. Автор монографии «Запад-ное Средиземноморье: проблемы интеграции». М.: ИБВ, 2005. Автор ряданаучных статей и глав коллективных монографий, соавтор аналитическихдокладов.

НАУМКИН Виталий Вячеславович – член-корреспондент Россий-ской академии наук, профессор, доктор исторических наук. Директор Ин-ститута востоковедения РАН, главный редактор журнала «Восток –ORIENS». Автор более 500 публикаций на русском и многих иностранныхязыках, в том числе 24 монографий, по истории стран Ближнего Востока,Центральной Азии и Кавказа, общим проблемам восточных обществ, ис-ламоведению, этнологии, мировой политике и международным отноше-ниям.

ПОДЦЕРОБ Алексей Борисович – кандидат исторических наук,ведущий научный сотрудник Центра арабских и исламских исследованийИВ РАН. Автор монографий «Советско-алжирские отношения». М.: Про-гресс, 1986 (в соавторстве; то же самое – на французском языке); «Рольислама во внутренней и внешней политике Египта. ХХ век». М.: Наука,1991; «Арабский мир: прошлое и настоящее». М.: ИВ РАН, 2002; «Исламво внутренней и внешней политике стран Магриба». М.: ИВ РАН; ИБВ,2009; «Бескрайние просторы Сахары». М.: Библос-консалтинг, 2010; «Са-хара: в песках времен». М.: МГИМО-Университет, 2014. Имеет рангЧрезвычайного и полномочного посла.

САРАБЬЕВ Алексей Викторович – кандидат исторических наук,заведующий Научно-издательским отделом ИВ РАН, администратор ин-тернет-сайта ИВ РАН. Специализируется по новой и новейшей историистран Арабского Востока, вопросам межконфессиональных отношений врегионе. Автор книг: «Дома, за рубежом. Миграции христиан Сирии иЛивана (вторая половина XIX – первая половина ХХ вв.)» М.: ИВ РАН,2012; «Марониты: традиции, история, политика» (в соавторстве). М.: ИВРАН, 2013; глав коллективных монографий, научных статей.

СЕРЕБРОВ Сергей Николаевич – кандидат экономических наук,старший научный сотрудник ЦАИИ ИВ РАН. Специализируется на этно-графии, политике, истории и экономике Йемена. Автор глав в коллектив-ных монографиях и научных статей, а также материала «Йемен: нацио-нальный диалог и проблема сепаратизма Юга» в бюллетене «Оценки иидеи». Т. 1. № 5. М.: ИВ РАН, июль 2014 г..

ФИЛОНИК Александр Оскарович – кандидат экономических наук,ведущий научный сотрудник ЦАИИ ИВ РАН. Занимается исследованиемряда аспектов социально-экономического развития арабских стран, в ча-стности стран Персидского залива. Автор книг по указанной тематике,глав коллективных монографий и научных статей.

502

SUMMARY

Conflicts and Wars in the XXI century (Middle East and NorthAfrica) / ed. by Vitaly V. Naumkin / Dina B. Malysheva / Institute ofOriental Studies, Russian Academy of Sciences, Moscow, 2015. –504 p. – ISBN 978-5-89282-648-8

The monograph is an analytical study of conflicts and wars in theMiddle East and North Africa in the XXI century. It reveals the conflictdevelopment in the context of the following problems: foreigninterference into the local “deeply divided societies”, the transformationof the international political environment, external threats and internalchallenges to the Arab economies, and “archaization” as a backgroundof conflicts. The book explores the making of polycentric world orderand how conflicts shape it. The authors identify main threats to regionalsecurity issues, and describe the strategy of the Gulf Cooperation Coun-cil (the GCC) aimed at solving long-standing conflicts. A number ofconflicts (Israeli-Palestinian, Lebanese, Iraqi, Yemeni, Western Sahara)rooted in the previous historical periods are regarded. The authorsexplain how the Arab Spring made an influence on Libyan and Syrianconflicts, and political transformations in Egypt and Algeria are alsorevealed.

Special attention is given to the destructive activities of the “IslamicState” (ISIS) in Iraq and Syria due to the considerable urgency of theproblem and the birth of IG threats to regional and internationalsecurity.

The book will be of interest not only to those who professionallystudy Middle Eastern problems and to experts in conflict and religionbut also to a wider range of readers interested in the actual problems ofthe Middle East and North Africa.

CONTENTSPrefaceIntroduction (Dina Malysheva).

503

PART I. Region-wide and global sectionChapter 1. Islamic radicalism and external interference into the deeply divided

societies of the Middle East (Vitali Naumkin).Chapter 2. Conflict in the Middle East in the context of transforming interna-

tional and political environment (Dina Malysheva).Chapter 3. Conflict Strategy of the Gulf Cooperation Council in the Middle

East (Elena Melkumyan).Chapter 4. The security of North African states in terms of political transfor-

mation (Vasily Kuznetsov).Chapter 5. Arab economy: external threats and internal challenges (Alexander

Filonik).Chapter 6. ‘Archaization’ and conflicts in the Middle East (Irina Zviagels-

kaya).

PART II. New dimension of long-standing armed confrontationsChapter 7. Islamic factor in the Israeli-Palestinian conflict (Alexander Dem-

chenko).Chapter 8. ‘Seismography’ of the Lebanese systemic crisis (Aleksey Sara-

byev).Chapter 9. ‘Balkanization’ of Iraq: the factors of reproduction and distribution

of political violence (Ildar Minyazhetdinov).Chapter 10. Revolution and Conflicts in Yemen (Sergey Serebrov).Chapter 11. Western Sahara’s apple of discord (Maria Volodina).

PART III. Conflicts that were born off the Arab SpringChapter 12. Muslim Brotherhood’s Evolution in a post-revolutionary Egypt

(Irina Mokhova).Chapter 13. Internecine conflict in post-Gaddafian Libya (Alexander Podtse-

rob).Chapter 14. Syrian conflict (Boris Dolgov).Chapter 15. Armed Islamist Opposition in Syrian conflict (Vladimir Ahme-

dov).Chapter 16. The Algerian experience in the conflicts of the Arab Spring (Boris

Dolgov).Conclusion; Personalia; About authors; Summary

Научное издание

Конфликты и войны XXI века(Ближний Восток и Северная Африка)

Утверждено к печатиИнститутом востоковедения РАН

Редактор В. Д. Каратеева

Подписано 19.06.2015Формат 60х90/16. Бумага офсетная.

Усл. печ. л. 31,5. Уч.-изд. л. 25.Тираж 300 экз. Зак. № 395

Федеральное государственноебюджетное учреждение наукиИнститут востоковедения РАН

107031 Москва, ул. Рождественка, 12Научно-издательский отделЗав. отделом А. В. Сарабьев

E-mail: izd@ivran.ru

Отпечатано в типографии ООО «Издательство МБА».Москва, ул. Озерная, 46. Тел.: (495) 726-31-69, 623-45-54, 625-38-13E-mail: izmba@yandex.ru. Генеральный директор С.Г. Жвирбо