2 3 - people.in.uaно времён Средневековья, где при дворе ... Моя...

2 3

СОДЕРЖАНИЕСОДЕРЖАНИЕ ISSN 2518-1769 ISSN 2518-1769

ЭКСПЕРТ06 ДіанаДуцик "Українська журналістика дуже серйозно змінилась за останні два роки".

10 Медіаринокчимедійнийбазар Стаття Інституту нових медіа про проблеми українських ЗМІ та шляхи їх вирішення.

12 БачоКорчилава "Должны быть темы, для журналиста внутренне табуированные. Или мы скатимся в желтизну".

МИР30 СаймонОстровский "Часть роли журналиста - это формировать вкус зрителя и направлять их внимание на важные события".

34 ГюльнараМамедзаде "Медиа несут колоссальную миссию и ответственность за интерпретацию тех или иных процессов, особенно на скользких отрезках истории".

38 БраянБоннер "Легко быть смелым в такой стране, как Америка. Нелегко быть смелым, если ты в стране, в которой революция или война".

ТЕЛЕРАДИО74 АндрейКуликов "Радіо - найдемократичніший спосіб спілкування з аудиторією".

86 ПавелЕлизаров "Наша миссия - показать новые лица, которые будут говорить правду".

78 НаташаВлащенко "Невозможно сделать что-то хорошее, если ненавидишь то, что делаешь".

90 ИринаИонова "Массовое телевидение – это продукт простых эмоций".

82 ЗурабАласания "Ненавижу телевидение как таковое. Все. Целиком. Любое. Я считаю, что ему осталось жить от силы пять-семь лет".

94 АлексейСемёнов "Все телевидение умрет, кроме информационного".

СОЦИАЛЬНЬIЕМЕДИА42 ОлександрБарабошко "Я не знаю, що потрібно зробити в Україні, щоб протягом дня сто людей написали, що ти молодець".

46 ДенисКазанский "Сейчас блогеры читаемы и авторитетны в тех странах, где нет свободы слова".

ОНЛАЙН

54 ТаяГерасимова "Важно же не просто сообщать. Важно сообщать, почему это важно знать. За этим будущее".

58 ЕкатеринаРошук "Редакционная цензура необходима".

62 ОрестСохар "Журналістика – це розкіш спілкуватись з цікавими людьми".

50 ДмитрийДир "Никто не рисует одинаковые картины, не снимает одинаковые фильмы, не пишет одинаковую музыку. Должно быть просто чувство того, как все должно быть. Но это касается не только медиа, а и всего в мире".

КОЛОНКААВТОРА98 Mitsubishi Pajero Sport & Mitsubishi L200 Колумнист Михаил Волков протестировал японские внедорожники и поделился своими впечатлениями с нашими читателями.

102 Кримськийшепіт Репортажна стаття Олександри Сурган про засоби масової інформації в анексованому Криму.

106 Силаслова Мотивационный тренер и наш колумнист Ксения Тейлор о значимости коммуникации для человека.

ВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКА16 РоманБочкала "Каждое слово может ранить больнее, чем пуля или артиллерийский снаряд".

20 ДмитрийМуравский "Фотография для людей в АТО — единственная возможность сохранить этот момент в своей памяти. И эти фотографии помогают им почувствовать себя героями"

26 АндрейЦаплиенко "Что касается принципов работы, то он один - рассказывать историю так, как ты ее видишь".

ПЕЧАТЬ

70 СергейЗгурец "Сейчас военная тематика затрагивает интерес каждого".

66 АнаВарава "Мы - поколение книг".

Издатель: Рагимова Анастасия Исполнительный директор: Мельничук ЮрийГлавный редактор: Белинский ЕвгенийPR-директор: Аникеева АнастасияЛитературный редактор: Гусенок ВикторияЖурналисты:

• Глуцкая Ася• Волошко Кристина

Колумнисты:• Волков Михаил• Ксения Тейлор

Верстка: Нестеренко ТатьянаБренд-консультант: Максимова ЛилияОфициальный юридический партнёр: Международная

юридическая группа "LEMAN"Фотография обложки: Яцун ВадимПо вопросам рекламы:email: [email protected] тел.: +38 (073) 419-75-71, +38 (093) 963-70-35Учредитель и издатель: ООО “ПИПЛ”, Свидетельство о государственной регистрации печатного

средства массовой информации “PEOPLE.UA” – серия КВ No 22143-12043Р от 16.06. 2016

Выпуск: “PEOPLE IN MEDIA”Адрес и телефон редакции журнала: 01021, Украина,

Киев, ул. Шелковичная 7-а, +38 (044) 253- 79-58Формат: обрезной - 297х210ммТираж: 10 000 экз. Редакция не несет ответственности за содержание

рекламных материалов. Точка зрения авторов и героев публикации может не совпадать с мнением редакции. Воспроизведение материалов, опубликованных в издании, допускается только с письменного разрешения ООО “ПИПЛ”.

www.people.in.ua email: [email protected]Подписной индекс: 97805 Цена договорная

5

СЛОВОРЕДАКТОРА

Так пел в своей незатейливой песенке один беларуский бунтарь. И, может, дело тут вовсе не в Старшем Брате, ведь не с Оруелла наша действительность списана. Но почему-то Сергей Михалок (именно так зовут упомянутого выше белоруса, он же солист известной группы Brutto), бежавший из собственной страны из-за невозможности, как ему казалось, по-вольтериански мыслить, а затем покинувший Россию все по той же причине, осел нынче в Украине, где успешно продолжает писать и петь, полагая, что тут, у нас, полная свобода слова. Живет себе и продолжает бунтовать, только непонятно, против кого. Так есть ли он, украинский Старший Брат?

Украинский медиарынок представляет собой такой огромный клубок проблем и перспектив, что наверное легче было бы его разрубить, как это сделал Александр Македонский со знаменитым узлом царя Гордия. Решит ли это все проблемы?

Однозначно нет, только усугубит старые и добавит новых. Поэтому клубок придётся распутывать.

Как ни парадоксально, главной проблемой СМИ независимой Украины является их зависимость. Удивительным образом наша страна напоминает Европу, но времён Средневековья, где при дворе знатных господ на полном обеспечении находятся поэты и писатели. В то время, как в современной Европе издания перебирают инструменты монетизации своего труда, наши крупнейшие медийные холдинги спокойно сидят на дотациях своих владельцев. Мы безнадёжно отстаём от мирового медиасообщества, но желание догнать появляется лишь у единиц.

Ещё одной проблемой можно назвать разобщённость украинских медийщиков. Да, конкуренция – двигатель прогресса и о медийной «коллективизации» никто и слова не скажет, но информационное

пространство всё чаще заполняет шум внутримедийных склок. И это в момент тлеющего военного конфликта, криминального всплеска и вездесущей коррупции. Нас бросает из стороны в сторону, как канатоходца за минуту до падения: от воинственной пропаганды к молчаливому попустительству, от критиканства к восхвалению. Что нужно канатоходцу в этот момент? Восстановить равновесие.

Выходит, украинский Старший Брат не страшен. Он погряз в проблемах, он устарел и теряет внимание аудитории. Моя команда журнала People.IN задалась вопросом: что же нужно сделать, чтобы украинские медиа стали точкой баланса мнений и полем здравомыслия? Ответы можете найти на страницах этого номера.

Омедиарынке

Издательжурнала"PeopleINАНАСТАСИЯРАГИМОВА

Не смотри телевизор! Не слушай радио! Не читай газет!Старший Брат очень близко. Закрой шторы, погаси свет.

6 7

ДЭКСПЕРТ ЭКСПЕРТ

ДіанаДуцикНе найбідніший і не найдурніший Натан Ротшильд вважав, що світом володіє той, хто має інформацію. Втім, вочевидь, афоризм не передбачає вправного користування цим явищем. Чи то Ротшильд чогось не договорив, чи то цитата до сьогодення дійшла не повністю, проте ми ж з вами добре знаємо, що самого володіння замало. Знає це і Діана Дуцик, з якою журналісти People.in поспілкувались якраз з приводу інформаційних процесів в Україні.

“Українськажурналістикадужесерйознозміниласьзаостаннідвароки”

В світлі останніх подій з телеканалом "Інтер" і скандалом з "Миротворцем" виникає питання: що наразі відбувається

з українською журналістикою і через які процеси вона проходить?

Я б говорила не лише про телеканал "Інтер" або скандал з "Миротворцем", коли мова йде про українську журналістику. Адже не лише ці події впливають на медіапроцеси. Українська журналістика дуже серйозно змінилась за останні два роки. Відбулась анексія Криму Росією, йде війна на Сході. Ці глобальні події не можуть не впливати на медіапроцеси. Впливають вони по-різному: десь негативно, десь навпаки. Якщо пригадати події, які відбувалися під час Революції гідності, то тоді був сплеск нової незалежної журналістики. Виникла низка нових медіа, таких як Громадське радіо, Громадське.TV. Це був позитивний процес. Виникло нове явище — стрімінг. Навіть західні журналісти, які приїжджали до нас висвітлювати ті події, дивувались, як наші журналісти працюють з цими новими інструментами.

Але війна внесла свої корективи. Перед українською журналістською спільнотою стоїть чимало етичних викликів. І це зрозуміло, бо ми ніколи не працювали в умовах війни. Було декілька кореспондентів, які їздили в гарячі точки. Але висвітлювати чужу війну і ту, яка йде у тебе в країні — велика різниця. Ми нещодавно презентували дослідження журналістських практик висвітлення конфліктів, були опитані журналісти із 40 редакцій з усієї України. Ми виявили, що відсутні інституціоналізовані практики (тобто редакційні правила), якими б журналісти могли користуватися щодня, висвітлюючи ту чи іншу тему, особливо пов’язану з конфліктом. Журналісти покладаються на свій власний досвід, свої знання.

Дослідження показало, що журналістів можна розділити умовно на три групи. Одна група вважає, що журналіст – це перш за все громадянин України, і він має бути патріотом. Відтак, журналісти цієї групи вважають, що на першому місці є не професійні стандарти, а боротьба з російською пропагандою. Є журналісти, які дотримуються нейтральної позиції і вважають, що стандарти мають бути на першому місці. І змішана група: коли журналісти розуміють важливість стандартів, але, разом з тим, намагаються не нашкодити Україні.

Якщо абстрагуватися від війни, то в медіа сьогодні залишаються ті самі проблеми, які були завжди. В першу чергу йдеться про те, що ЗМІ в Україні залишаються олігархічними. Більшість великих ЗМІ належать олігархічним групам, які ніколи не розглядали їх як бізнес, а лише як інструмент впливу.

Повертаючись до питання з “Миротворцем” — як цей скандал вплинув на імідж України за кордоном?

Дуже негативно вплинув. Передбачувано негативною була реакція міжнародних організацій. А в різних світових ЗМІ вийшли публікації про згортання свободи слова в Україні. Я не розділяю тональність цих публікацій і не з усім погоджуюся. У нас нема тотальної цензури чи тотального тиску на ЗМІ, як це є в Росії, наприклад. У нас проблеми іншого характеру: по-перше, олігархізований медіаринок, про що я вже говорила; по-друге, війна, яка дуже трансформувала інформаційне поле, і змінила суспільні настрої. Частина суспільства зараз досить критично ставиться до певного контенту, зокрема, назвемо його “проросійським контентом”. Історія з "Інтером" – яскравий приклад.

Де проходить межа між поняттям свободи слова в Україні і інформаційною політикою держави?

Давайте не змішувати ці поняття, навіть якщо вони інколи й перетинаються за певних умов. Державна інформаційна політика має передбачати цілий комплекс заходів, серед яких і правильна комунікація із суспільством з важливих питань, і забезпечення інформаційної безпеки, і багато чого іншого. Неправильно розуміти державну інформаційну політику лише як політику щодо медіа. На жаль, в Україні відсутня цілісна державна інформполітика. Немає навіть координації між різними органами влади, які в тій чи іншій мірі відповідальні за це питання, функції багатьох із них дублюються, часто вони конкурують між собою в політичній площині. Якби ми мали цілісну інформаційну політику, нам було б легше протидіяти агресивній пропаганді та ворожим інформаційним впливам.

А свобода слова — це політичне право кожного громадянина країни. І мені здається, на сьогоднішній день вона є в країні. Відносний плюралізм забезпечується медіагрупами з різною політичною позицією в силу належності до різних олігархічних груп.

У нас є інша проблема — некритичне ставлення до різних представників влади. До прикладу, ЗМІ критикують владу загалом, але немає персональної критики на адресу Порошенка в новинах центральних телеканалів. Але, з іншого боку, виходять програми журналістських розслідувань про офшори президента, причому на Першому:UA. Ви могли б собі уявити за часів Януковича, що Перший національний розповідав би про його офшори? Ні. А сьогодні таке можливо. Тому ми не можемо говорити про тотальний наступ на свободу слова, як дехто хоче представити.

“Якщо пригадати події, які відбувалися під час Революції гідності, то тоді був сплеск нової незалежної журналістики.”

Діана Дуцик

8 9ДЯк визначити ЗМІ, яке працює не на

користь державі, і що державі і суспільству робити з таким ЗМІ?

Давайте подивимось на це з такої точки зору: що забороняє наше законодавство? Заборонено закликати до зміни існуючого конституційного ладу; заборонено розпалювати ворожнечу на національному, релігійному та політичному ґрунті; заборонена підтримка тероризму. І відповідно, заборонено розповсюджувати інформацію, яка надходить від терористів. Є низка інших законодавчих обмежень. Відтак, за порушення має наступити відповідальність, передбачена законами.

Чи є в Україні теми, які табуюються?Ким табуюються? Є теми, на які частина

суспільства сьогодні реагує емоційно, в основному це дуже чутливі теми в контексті війни. А якщо ми говоримо про якісь табу з боку держави, то мені про це нічого не відомо. Принаймні регулятор, Нацрада з питань телебачення та радіомовлення, точно не має навіть таких повноважень щось табуювати. Нацрада може реагувати постфактум на той чи інший контент, який не відповідає законодавству чи етичним і професійним стандартам.

Якщо ми говоримо про висвітлення воєнних дій, то тут насправді є певні обмеження, але вони існують в усіх країнах світу, на кшталт, не показувати дислокацію військових, не розкривати кількість зброї, тощо. Це виправдані обмеження. І зараз більшість українських журналістів намагаються дотримуватися цих правил. Але для мене головне правило, яке має працювати завжди: те, що ти пишеш чи знімаєш, не повинно завдати шкоди життю іншої людини.

Ви казали, що за результатами вашого дослідження є, умовно, три категорії журналістів. Це слід розглядати як певний розкол в журналістському середовищі?

Я б не називала це розколом. Ми переживаємо складний період. І люди по-різному оцінюють події. Усі по-різному їх переживають. Кожен для себе має визначитись: якщо хтось хоче працювати в полі державної пропаганди, то в умовах війни це теж можливо. Але треба чесно сказати – я йду з журналістики і стаю пропагандистом. Це вибір. І нікого не можна в умовах війни за цей вибір засуджувати. Інший вибір, коли журналіст залишається журналістом і продовжує дотримуватися стандартів. Він теж має на це право. Єдине, що для мене не прийнятно, коли український журналіст працює в полі російської пропаганди.

Чи є інтерес західних інвесторів до українського медіаринку?

Зараз ні.

Справа у війні?Не тільки. Насправді, західні інвестори

цікавились українським медіаринком після Помаранчевої революції. Але той рівень корупції та непрозорості, який присутній в український економіці, не дозволив їм розвивати медіа бізнес (яскравий приклад – прихід в Україну німецького видавництва Handelsblatt, вони разом із чеськими партнерами запускали газету "Діло"). Але ця корупційна складова і не дуже сумлінна конкуренція на ринку змусила їх продати бізнес і піти. Тобто річ не лише у війні. Ми маємо позбутися корупції в країні. Нам потрібно зробити економіку більш прозорою і зрозумілою для західних інвесторів. Тоді гроші прийдуть не лише до медіабізнесу, а й в інші сфери економіки. Це дуже важливий момент. Так, наші медіа потребують закордонного інвестора - західного. Бо був період, коли великі інвестиції в наші медіа робили російські олігархи. І це мало негативні наслідки для інформаційної безпеки країни. Західний капітал, якщо він прийде, зможе збалансувати вплив українських олігархів.

Тобто, допоки країна не подолає корупцію, нічого не зміниться?

Може, і зміниться. Але не так швидко, як би цього хотілось.

ЭКСПЕРТ

“Неправильно розуміти державну інформаційну політику лише як політику щодо медіа. На жаль, в Україні відсутня цілісна державна інформполітика.”


“Якщо хтось хоче працювати в полі державної пропаганди, то в умовах війни це теж можливо. Але треба чесно сказати — я йду з журналістики і стаю пропагандистом. Це вибір.”


БеседовалаАСЯГЛУЦКАЯ

Як ви думаєте, з чим пов’язане таке медійне ставлення до президента?

Мені важко про це судити. Думаю, причина в тому, що олігархи завжди підлаштовуються під будь-яку владу, домовляються з нею. Наприклад, в період Майдану той самий "Інтер" дуже критикував мітингувальників і підтримував Януковича. Але тільки змінилася влада, буквально наступного дня різко, на 180 градусів, змінилася й інформаційна політика телеканалу.

Як повинен працювати журналіст для того, щоб дотримуватися принципу свободи слова, стандартів журналістики і при цьому не нашкодити інформаційній політиці держави?

Журналіст має працювати професійно, дотримуючись з одного боку українського законодавства, з іншого, професійних та етичних норм.

10 11

МЭКСПЕРТ

Медіаринок чимедійний базар

Останні кілька років були надважливими для української медіа-галузі. В ній відбулися суттєві зміни, підґрунтям до яких

стали загальні соціокультурні зрушення в Україні та вимушена участь в інформаційній війні. Якщо уявити собі сучасне українське медіасередовище як традиційний вуличний ринок, побачимо наступну картину.

Ринок продовжує зростати, займаючи все більшу територію та залучаючи нових учасників - що більше стає аудиторія, тим більше нових працівників залучається до створення і розповсюдження медіа-продукту. Частина виробників не має журналістської освіти і вимушена самостійно здобувати навички реалізації свого продукту.

На противагу їм, досвідчені медійники досконало володіють методами впливу на покупця, але в них недостатньо теоретичних знань в різних сферах, тому вони професійно продають не завжди якісний продукт. Водночас, значно спростився доступ споживача до інформації та з’явились нові канали її отримання. Це часто призводить до втрати якості товару та необхідності певного спрощення компетентної інформації заради більш ефективного впливу на широке коло споживачів.

Як результат, вже через кілька років ситуація виглядатиме так: величезний ринок, де хороші виробники не вміють продавати свій продукт, та вправні реалізатори, які вдало “проштовхують” неякісний товар, який, до того ж, поступово втрачає популярність – широкомасштабна криза останніх років боляче вдарила по всіх сферах суспільного життя, а вир подій останніх двох років вже встиг набриднути громаді. І, зрештою, ефективність комунікації в суспільстві ставатиме все нижчою і нижчою.

Тож, як це не парадоксально, прагнення суспільства до професійно поданої інформації призводить до все більшої профанації ї ї подачі. Очевидно, що збільшення кількості “продавців”, на противагу монополізації, має нести позитивні зміни в суспільне життя: зменшувати вплив

заангажованих представників та сприяти формуванню об’єктивної картини. Натомість, медіаринок перетворюється на базар, де покупці не знаходять бажаного, а виробники та реалізатори не можуть виконувати свої функції.

Тож єдиним вирішенням цього парадоксу є впровадження кластерної моделі, а саме, формування компетентної журналістики. Тобто створення нового професійного середовища, в якому експерти з різних галузей, що мають неупереджену позицію та глибокі знання у своїй сфері матимуть змогу та інструменти донести їх до широкого загалу. І навпаки, професійні журналісти матимуть доступ до широкої бази експертів із різних питань та можливість отримати їх консультацію під час роботи над матеріалами, що присвячені цій тематиці.

Формування такого середовища і є основною метою освітньої програми “Інститут нових медіа”, яку запускає громадська організація “Ясно”. Головна ідея цього проекту - об'єднати фахівців із різних галузей з журналістами та сприяти максимально ефективному обміну інформацією між ними.

В рамках цієї програми ми надамо змогу фахівцям вузької спеціалізації долучитися до формування суспільної думки та допоможемо медійникам підвищити їх рівень обізнаності у таких соціально важливих темах, як наука, релігія, мистецтво, освіта чи воєнна справа. В процесі взаємодії буде створено пул експертів з широкого спектру галузей, який буде доступний всім учасникам програми для провадження своєї професійної діяльності і дозволить їм і надалі поглиблювати свої знання та нарощувати компетенцію в різних напрямках.

АвторЕКАТЕРИНАПОКРАСОВА

ЭКСПЕРТ

12 13

БЭКСПЕРТ

БачоКорчилава

В 17 веке французский философ и математик Рене Декарт сказал: "Сogito ergo sum" - я мыслю, значит я существую. Его философия сомнения осуществила своеобразный переворот в человеческом сознании. В современных условиях развития СМИ посыл Декарта актуален как никогда. Про украинский медиарынок и про то, что мысль есть доказательство существования журналисты People.in общались с Бачо Корчилава, пресс-атташе посольства Грузии в Украине в 2005-2010 гг., а теперь известным блоггером

"Должныбытьтемы,дляжурналиставнутреннетабуированные.Илимы

скатимсявжелтизну"

Вы достаточно долго проживаете в Украине. Проработали на дипломатической службе. Теперь занимаетесь журналистикой. Что изменилось на украинском медиарынке за время вашей работы? И с каким знаком эти изменения?

Что изменилось? Стал быстрее доставляться сигнал. Оперативность поменялась. Но это объективная причина. Она в мире поменялась. Остальное изменилось далеко не в лучшую сторону. Стало еще меньше украинского контента, к сожалению. Новости всегда были на украинском языке, остального стало меньше. И появился некий оттенок непрофессионализма. Когда не вникают в тему. То есть во всем мире пытаются отходить от универсальности, потому что не может один человек знать все обо всем. У нас же пытаются быть очень универсальными. А ведь у нас нет хороших политических обозревателей. У нас нет очень много того контента, который должен быть. И если, к примеру, говорить про телевидение и брать за мерило американское телевидение, то мы отстаем лет на тридцать пять. Мы не догоняем их. Мы можем догнать их только техническим оснащением. Но к сожалению, по контенту, по сущности... нет.

ЭКСПЕРТ

Какие факторы, на ваш взгляд, влияют на те или иные изменения?

Многое влияет. И финансовая сторона в том числе. И влияет еще тот момент, что люди, которые реализовались в журналистике, из нее потом уходят. Уходят туда, где больше платят. Можно включить СNN. Там основная часть журналистов — это люди уже опытные и взрослые. У нас же наоборот идет постоянное омоложение. Да, молодые должны быть, но есть определенный процесс в тех же американских печатных или электронных медиа, в контексте которого журналист должен пройти определенный путь, чтобы получить высокий статус. Это выстраивание карьеры. У нас же карьерных журналистов осталось совсем мало.

Вы считаете, что проблема в финансовом вопросе?

Не только. Тут многое. Это совокупность. Нельзя сказать, что нет денег и поэтому все плохо. Дело в подходе владельцев и подходе менеджеров.

Что должно измениться в стране, чтоб журналистика из состояния детства вошла во взрослую жизнь?

А журналистика вырастет, когда вырастет менеджмент. Для этого он должен быть. У нас же как? С каждым годом все пытаются удешевить процесс производства. Можно сосчитать на пальцах издания или каналы, которые реально пригодны. Я не представляю ни в одной стране мира, чтобы компания содержала канал, который приносит одни убытки. Или медиагруппу, которая приносит одни убытки. Возьмем условно СNN. Тед Тернер создавал СNN когда-то как бизнес. И канал стал многомиллиардным бизнесом, контрольный пакет которого он потом удачно продал Warner Brothers. И Warner Brothers тоже не сумасшедшие. Они покупали этот бизнес, потому что он приносит деньги. На всех американских телеканалах развивается интернет-телевидение. Потому что они понимают, что будущее за этим. У нас то ли развивают, то ли не развивают. Они сами понять не могут. Нет стойких тенденций, стойкого менеджмента, хорошего понимания процесса. Все мы вроде бы чему-то учились, но как попало. И это проблема. На СNN очень многое строится на лицах, там одни и те же люди много лет работают. Ларри Кинг сидел в эфире этого канала чуть ли не 30 лет. И 30 лет люди приходили и смотрели его программу. Они доверяли ему.

Имеет ли смысл в этих условиях говорить про свободу слова?

Свобода слова во всем мире, наверное, вещь ограниченно-эфемерная. Я не представляю, к примеру, как на том же канале СNN сделал бы не очень хороший сюжет про Теда Тернера. Он легенда для них. И я не представляю как на BBC могут что-то нелицеприятно о совете директоров сказать. А это уже ограничение. Поэтому давайте говорить честно. Есть вещи, которые на самом деле больше имеют отношение к желанию людей показать себя, чем реально к свободе слова. Да и в Украине со свободой слова более-менее все нормально. Проблема в том, что у многих журналистов нет самоцензуры. Нельзя обсуждать все подряд. Должны быть темы, для журналиста внутренне табуированные. Или мы будем скатываться в желтизну. Но это все проблема в менеджменте и бизнес-подходах. Если мы их не поменяем, то всегда будем заниматься только новостями. Ведь у нас по большому счету в журналистике системными вещами не занимаются. У нас делают новости, а новости — это история, которая живет один час. Вот есть ли у нас хорошая аналитика? Я ее встречал. Но не у нас. Для того, чтобы иметь хороших аналитиков, нужно иметь политических обозревателей, которые годами работают в одной и той же сфере, и знают все. Насколько опытным должен быть журналист, чтобы работать собственным корреспондентом в The New York Times в Белом Доме? Это должен быть очень влиятельный человек в масштабах США. У нас же ошибочно когда-то политики решили, что чем моложе будет девочка или мальчик, чем он неопытнее — тем лучше. Пусть говорит с президентом. Ведь он не сможет задавать, во-первых, правильные вопросы, а во-вторых, правильно мыслить и анализировать. Вот и все. Я вот знаю, что если наших политиков бросить в ту медийную жизнь, которая в США, Германии или еще где-нибудь — им будет тяжело, потому что там опытные люди с авторитетом, которые задают правильные вопросы.

“Во всем мире журналистика пытается отходить от универсальности, потому что не может один человек знать все обо всем. У нас же пытаются быть очень универсальными.”

Бачо Корчилава

“У нас, по большому счету, в журналистике системными вещами не занимаются. У нас делают новости, а новости — это история, которая живет один час.”


14 15

КЭКСПЕРТ

Сейчас в связи с ситуацией на востоке многие журналисты стремятся попасть в зону АТО для того, чтобы поработать именно там, освещая события непосредственно из зоны боевых действий. У вас не возникало подобного желания?

Я свое уже отрепортировал с боевых действий (смеется). Меня такая мысль не посещала. Понимаете, каждый должен делать то, что он должен делать. Делать репортаж из зоны боевых действий – больше прерогатива молодых. Я же пытаюсь сосредоточиться на вещах, которые мне понятны — переговоры, политические события... Страны военного и поствоенного периода — это очень интересная история, это становление будущего страны. И это важно.

Грузия тоже пережила свою войну 2008 года.

Не только. В Грузии в период с 1990 по 2008 год было пять войн. Два военных конфликта, один военный переворот и одна гражданская война. А дальше был уже 2008 год. А также Абхазия и Южная Осетия.

Как же отреагировала грузинская журналистика на вторжение российских войск в свое время?

Мы не могли полностью перебить российский сигнал, потому что очень

многие смотрели российское телевидение и многие люди даже по сей день продолжают черпать информацию из российских источников.

А в самой Грузии возникала дискуссия на счет пропаганды и контрпропаганды?

Нет. Знаете, заниматься контрпропагандой на тот момент, когда против тебя работает противник, не имеет эффекта. У нас была другая стратегия. Мы создавали свою повестку дня. Это не касалось войны. Это касалось как раз позитивных новостей — реформы, новые курорты, строительство. И это все создавало очень позитивный имидж. На самом деле российская пропаганда ровно через две-три недели после окончания войны вынуждена была начинать гоняться за нами. Чтобы перебивать наш сигнал. Потому что им во всем этом разрезе нужно было показать, что мы не успешная страна.

“Позитивные новости улучшают бизнес-климат, улучшают инвестиции, страна становится богаче.”


ЭКСПЕРТ

Сейчас что-то изменилось в грузинской журналистике?

Абсолютно ничего. Все тоже самое. Вчера вот королевство Бельгия внесло Грузию в список безопасных стран. И при получении виз грузинам не нужно ничего особенно доказывать, потому что королевство Бельгия доверяет правоохранительной системе Грузии. В общем, за один день там было четыре позитивных новости. На самом деле — это и есть главное. А что могут сказать российские СМИ? Что Саакашвили сумасшедший? Но это для западного читателя ничто, а вот позитивные новости улучшают бизнес-климат, улучшают инвестиции, страна становится богаче. А это и есть перебивка российского сигнала. Потому что если у нас постоянная нестабильность, если у нас одни негативные новости — мы будем выглядеть неудачниками.

Есть ли отличия между украинской, грузинской и российской журналистикой?

Сейчас разница стирается. Раньше в российской журналистике присутствовало много интересных людей, за счет чего был хороший контент. Был Парфенов, к примеру. Было еще много интересных людей, которые могли делать не очень хорошие вещи, но делали их очень профессионально и качественно. В российской журналистике сейчас наблюдается все тоже самое, что и у нас. А журналистика грузинская— это вообще отдельная история. Это очень закрытый рынок ввиду особенности языка. Но в грузинской журналистике есть еще один момент. Она ориентируется не на российскую журналистику, не на украинскую. Она ориентируются на западную журналистику. Но все равно, в целом ситуация не безоблачная.

Мы много говорили про журналистику в целом и журналиста как отдельно взятого профессионала. Так кто же он, современный журналист в понимании Бачо Корчилава?

Знаете когда-то один мой товарищ сказал шуточно одну хорошую вещь. Он не журналист, он философ. Он наблюдал наше застолье и сказал "Как я понял, вы самые некомпетентные люди, которые с самым компетентным лицом можете разговаривать на любые темы".


16 17

ВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКА

РоманБочкала

Какие цели и задачи стоят перед военным журналистом?

Как и у любого другого представителя нашего цеха,

задача одна — информировать аудиторию о происходящем. И если мы говорим о войне — функция такая же. Но здесь просто ответственности больше. И тут вопрос жизни и смерти стоит настолько остро, что ты в буквальном смысле не имеешь права на ошибку. Каждое слово может ранить больнее, чем пуля или артиллерийский снаряд. И опять же, в буквальном смысле информация может угрожать жизни и здоровью как бойцов, так их семей. С другой стороны мы не должны забывать о том, чтобы наши публикации не сеяли панику в обществе.

В каком состоянии находится военная журналистика в Украине и как повлияла на нее ситуация в зоне АТО?

Ну, во первых, она у нас появилась. Война в Украине, а я называю ее войной, создала рынок. Появилась потребность в военных журналистах. А раньше такой институции не было. Не было кафедр военной журналистики. Было понятие и небольшая группа людей, и их можно было

пересчитать по пальцам, которые освещали эту тематику. А теперь у нас даже не десятки, а сотни журналистов, которые ездят в зону АТО и по праву могут назвать себя военными корреспондентами. Они проводят там значительную часть времени, рискуя собой. Вот теперь у нас есть такая профессия. Вот теперь появился и военный опыт, родивший плеяду молодых, талантливых журналистов.

Вы осознаете какие последствия может иметь ваш труд?

Знаете, для меня всегда в этом случае предохранитель — сами бойцы. Я всегда прежде всего спрашиваю себя, смогу ли я смотреть в глаза им и их семьям? Не перевру ли я какой-то факт? Не передерну ли какой-то смысл? Не выдам ли желаемое за действительное? Мне не важно, как и что об этом подумают миллионы, мне важно, что об этом подумают единицы. Вот я и стараюсь следовать этому принципу. Это если о морально-этической стороне.

Что касается фактической — безусловно, опираться только на факты и говорить лишь о том, что ты видел лично. Если ты видел или слышал разрывы снарядов, ты можешь говорить о том, что был обстрел. Если ты этого не видел и не слышал — надо

За два с половиной годы ведения боевых действий на востоке, война так или иначе коснулась едва ли не каждой третьей семьи. Да и к колоннам военной техники, проезжающей по проспектам городов Украины, уже все привыкли. Но есть и то, чего, очевидно, противник не ожидал. Эта исключительная ситуация создала из народа нацию, сплотила и показала каждому свое место и роль в данном историческом разрезе. Кто-то нашел мужество взять в руки оружие и защищать родные границы, кто-то нашел силы на волонтерских началах помогать бойцам и мирным жителям. Однако забывать про роль информирования в таких сложных условиях тоже не стоит. Именно об этом журналисты People.in беседовали с военкором Романом Бочкалой.

"Каждоесловоможетранитьбольнее,чемпуляилиартиллерийскийснаряд"


Р“Можно спорить с политиками и чиновниками. Но на войне с военными — нет.”

Роман Бочкала

трижды подумать писать об этом или нет. В конце концов, все упирается в простые понятия журналистских стандартов. И я не верю в объективную журналистику. Что значит объективная журналистика? Вот если бы новости писали не люди, а роботы — это была бы абсолютно объективная и беспристрастная журналистика. Даже если факты проверены, все равно автор решает сам — какие из них подавать, а какие нет. А ведь это уже субъективность! Что же касается военной журналистики — тут свои нюансы. Это не значит, что у меня не было ошибок. Бывало, конечно же. Это человеческий фактор. Ты всегда взвешиваешь как журналист — что важнее? Общественная польза от информации? Так мы будем ее еще неделю проверять, и она потеряет всякую актуальность.

Есть ли какой-то кодекс военного журналиста?

Кодекса нет. Есть этические принципы. Я бы никогда не показывал сцены откровенного насилия, обнаженные или обезглавленные тела. Даже если у тебя есть такая картинка, спроси себя, стоит ли она этого? Это на самом деле некие стандартные вещи, и я бы не хотел называть их своими. Это не мной придумано. Что касается местных жителей, которые находятся в прифронтовой зоне, то мы стараемся их оберегать.

Потому что в любой момент может прийти противник, и они окажутся под ударом. Потому, если мы берем у них интервью, то их лица "размываем". При общении с военными я всегда руководствуюсь принципом "не обманывать". И если военные говорят, что так делать не надо, то и нам спорить не надо и что-то доказывать тоже. Потому что мы не до конца можем понимать ситуацию, а они не обязаны нам ее объяснять. Можно спорить с политиками и чиновниками. Но на войне с военными — нет.

Есть ли разница между российской и украинской военной журналистикой, а если есть, то в чем она заключается?

Ну, раньше я ее сильно не замечал. Общался с российскими военкорами еще до начала боевых действий у нас, нормально взаимодействовали, помогали друг другу. Сейчас в Украине они в списке персон non grata. И мы никогда не думали, что окажемся по разные стороны баррикад. А первая кошка пробежала, когда были крымские события. Они тогда не понимали, что происходит и не принимали. Я помню наши разговоры в Крыму. Мы спрашивали: "Ну что же ваша страна делает?" И мне запомнилась фраза одного из российских журналистов: "Россия катится к Северной Корее". Но прошло буквально пару месяцев. Этот журналист оказался в Донецке. И он уже другие

Фото: Дмитрий Муравский

18 19

БВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКА

“Сейчас у нас даже не десятки, а сотни журналистов, которые ездят в зону АТО и по праву могут назвать себя военными корреспондентами.”


вещи говорил. Теперь мы для него хунта. Распинаем младенцев и едим снегирей. И теперь он уверен, что Путин прав. И от той прежней риторики про Северную Корею уже ничего не осталось. Они себя сами убедили, что они правы. Уверовали в ту ложь, которую были вынуждены распространять. Почему они это сделали? Это их выбор. Просто так легче жить.

То есть они сами попали на крючок той пропаганды, которой занимались?

В каком-то смысле. Это психологический эффект. Если даже изначально ты понимаешь, что делаешь неправое дело и тебе это претит, то потом ты просто начинаешь находить какие-то аргументы, подтверждающие твою правоту, психологически снимая перед самим собой ответственность. Потому что тяжело жить с внутренним конфликтом, понимая, что сеешь ты что-то недоброе. И вот они уверовали. И сейчас их сложно в чем-то переубедить.

А в Украине стоит вопрос пропаганды? Некой централизованной пропаганды у

нас нет. Есть министерство информации, недавно созданное, которое сразу же окрестили министерством пропаганды. Что мы вообще подразумеваем под словом пропаганда? Мы подразумеваем некую сформулированную информационную политику, направленную на продвижение

определенного месседжа, неважно правдивого или нет. Но времена "темников" прошли, и никакие месседжи мне государство не нашептывает. Из этого я могу сделать вывод, что централизованной пропаганды у нас нет. Хотя, в каком-то смысле, она должна быть. Но не как пропаганда, а как сформулированная информационная политика, в которой мы четко даем определения тем явлениям и событиям, которые у нас происходят. Ведь ни один политик, человек ответственный, не может дать ответ на вопрос: "У нас война или не война?". А они говорят: "Ну, вот, вроде, у нас война". Не понятно, да? Ведь если война — это война. И мы это признаем. Или если это не война, то и риторика другая будет. Но у нас нет четкой информационной политики.

Кто может служить для вас образцом военного журналиста?

Как такового образца нет. Разве что в историческом разрезе. Это Роберт Капа, единственный, кому удалось снять высадку в Нормандии. Это как классика в литературе, так и он классика в журналистике.

Расскажите о самых страшных случаях в вашей работе?

(Ответ на этот вопрос содержит описание сцен насилия, поэтому не рекомендуется для прочтения впечатлительным людям и лицам, не достигшим 18 лет)


“Времена "темников" прошли, и никакие месседжи мне государство не нашептывает. Из этого я могу сделать вывод что централизованной пропаганды у нас нет”.


Самое неприятное было, когда я получил ранение. Но самым страшным было не это. Ранение было легкое. Было больше досады от того, что я выпал из строя. Но когда я вышел из того обстрела, посмотрел по сторонам, то увидел одно разорванное тело, кровь, пульсирующую из тела у другого солдата... Я понял, что у меня все хорошо. Но то, что до сих пор вызывает ужасное чувство — когда нас посадили в машину, то в кузове лежало два убитых бойца. Одного просто собрали в мешок... Тело было разорвано. Второй, как мне показалось, был цел... Они оба были в целлофановых пакетах. А потом, я вижу бежит боец к нам. И все как в фильмах — дождь идет... Почему то всегда в такие моменты дождь идет... И говорит боец, протягивая пакет: "Возьми". А в пакете оказалась голова. И мне пришлось эту голову везти. Но везти голову не тяжело. Тяжело было думать всю дорогу о том, что раньше это был человек... И чем он жил, кем был? Была ли у него семья? Что любил? К чему стремился? Как хотел провести свою жизнь? Я потом узнал его семью и познакомился с ней. И узнал очень много хорошего про этого человека. Но я ехал и понимал, что если есть семья, то они еще не знают о том, что их близкого человека уже нет. В тот момент его жена была на работе, а сын в детском садике. Они не знали. А я знал. И мне от этого было ужасно тяжело.

Потому что горе было уже у них на пороге. И скоро они о нем узнают...

Это был просто сюрреалистический день. Потому что лечил меня военный врач, с которым я познакомился еще в Афганистане, и тогда он спасал жизни афганцев. Кто бы мог подумать, что пройдет несколько лет, и на операционным столе перед ним окажусь я? И все это будет в Украине... А потом нас всех погрузили в вертолет — раненых и убитых. А это был период, когда вертолеты сбивали постоянно. А когда ты становишься летящей мишенью, то... Ведь когда просто обстрел ты можешь пригнуться, спрятаться. И даже если это не поможет, то у тебя есть внутреннее ощущение того, что ты можешь повлиять на ситуацию и что-то изменить. В этом же случае ты ничего не можешь сделать. Ты молишься и крестишься. И бойцы смотрят на нас, журналистов: "Ладно мы, у нас приказ. А вы?"

Все это очень тяжело... Как прийти в себя после таких событий, после того, как вы пропустили через себя такую трагедию?

У каждого свой психологический порог. Я не раскисаю. Меня не напугать кровью. Есть главное — это семья, близкие, друзья, природа — ощущение покоя.




20 21

ДВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКА

ДмитрийМуравский

Считаете ли Вы себя журналистом, учитывая то, что своей фотографией Вы доносите информацию о войне на Востоке?

Я хотел бы сразу сказать, что не являюсь журналистом. И я не медийное лицо. И не хотел бы им быть. Да и стал по необходимости. Я бы вообще хотел быть незаметен для публики. Потому что это мешает личной жизни. Есть ведь личные интересы — дети, семья и работа. И это та причина, по которой я никогда не хотел быть в политике, и даже работая советником министра, всегда хотел оставаться в тени. Так легче. Да и популярность редко идет на пользу.

Считаю ли я себя журналистом? За все то время, что я провел в АТО, я почти всегда был с оружием. Я не могу быть журналистом. Я понимаю, что я четко по эту сторону баррикад. Да и с той стороны меня ждут с "распростертыми объятиями". Журналисты должны быть вне процесса. А я в нем участвую. Я работал с военными, я работал с армией. И я преследую их интересы в первую очередь. Это люди, с которыми у меня общие цели. Просто достигать я их пытаюсь другими инструментами. Но находясь на войне без оружия, ты - обуза. И 2014 год это четко показал.

"Остановись, мгновенье, ты прекрасно!..". Так должен был сказать Фауст в трагедии Гете на пике наивысшего наслаждения. Но что, если остановленное вдруг мгновение вовсе не прекрасно, оно ужасающе, но, тем не менее, является пазлом в общей картине современной истории? Про важность документальной фотографии с журналистом People.in общался волонтер и фотограф Дмитрий Муравский.

“ФотографиядлялюдейвАТО—единственнаявозможностьсохранитьэтотмоментвсвоейпамяти.Иэтифотографиипомогаютим

почувствоватьсебягероями”


Оказалось, что я был более готов к боевым действиям, чем некоторые военные, которые долго служили. А у меня был опыт — война в Афганистане. Потому что, побывав в боевой ситуации, всю оставшуюся жизнь ваш мозг все равно работает на совершенствование навыков в той ситуации, в которой вы почувствовали себя недостаточно уверенно, недостаточно готовым. Я не хочу громких слов. Но эти навыки спасли жизнь не только мне, но иногда и тем, кто был рядом, потому что навыки эти оказались в нужное время и в нужном месте.

Представьте: свистит первая мина, а ты к ней не готов. Все стоят, замерли. Ты смотришь налево. Смотришь направо. Кричишь: "Мина!", садишься под дерево. А все стоят... И тут ты осознаешь, что так дело не пойдет. Ведь от них и моя жизнь зависит. И ты пытаешься взять ситуацию в свои руки. И они тебя слушают... Так происходит на войне. Там старше не по звездочкам — там старше по навыкам, опыту.

Бывают разные ситуации. Но я очень аккуратно стараюсь рассказывать о том, что там происходит. И есть сотни фотографий, которые я не показываю и не собираюсь показывать. Потому что сейчас они скорее навредят, но через некоторое время они будут очень нам всем нужны.

Тема Вашей фотографии, которую одни считают лучшей за всю историю нашей войны, а другие фальсификатом, до сих пор у всех на слуху. Как Вы относитесь к этому скандалу?

В данной ситуации возникают вопросы, и я понимаю, что не отвечать на них нельзя. Потому что они затрагивают не только и не столько меня, сколько таких, как я. Уже постфактум я осознаю, что конфликт, который произошел, был от незнания и непонимания людьми того, что мы делаем. Все это имело очень странный результат — ряд людей выступил за меня, ряд людей вообще не понимают, что они подписали. Некоторые не совсем понимали, к чему это может привести. И это тоже один из показателей. Мы часто кричим: "Зрада!", сами не разобравшись, видя только одну сторону медали. И не выслушав своего оппонента, мы уже делаем выводы.

На самом деле, ребята поставили себя в очень неловкое положение, потому что они не дождались тех доказательств, которые я им обещал. Как любой человек, который вошел в конфликт, я нахожусь в таком состоянии, что мне нужно из него выйти и при этом сохранить лицо. Это та причина, по которой я не комментирую


22 23

МВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКА

произошедшее, не пытаюсь их унизить. Хотя они сделали и сказали много глупостей, даже не зная, не видя меня ни разу. И это, мягко выражаясь, некорректно. И ситуация эта не то что глупая, она не случайна — конфликт разгорелся в канун встречи G 20, где поднимался “украинский вопрос”. Но это детали. Я не сильно хотел бы на этом заостряться.

Какие цели и задачи у фотокора, работающего в условиях боевых действий?

Когда началась война, я стремился туда попасть. Я понимал, что никто в армии не работает целенаправленно над тем, чтоб снимать хронику. Я люблю смотреть старые фотографии. Они дают возможность изучить историю и людей, они погружают тебя в среду, дают возможность почувствовать тот дух, который там царил... Я же не считаю себя профессионалом в фотоискусстве. Я любитель.

К примеру, вот эта фотография (ребята, пустыня, БРДМ). Она как символ того, что в АТО происходило летом 2014 года. Это техника, которая старше этих бойцов. Это степь, донецкая пыль и ничего больше. Это дух в образе флага, который ребята не для зрителей вешают, а для себя. И вот глаза этих пацанов... Автоматы готовы.... Как они их держат... Они готовы к бою. Они как сжатая пружина. И такая фотография очень важна. Она наилучшим образом отображает суть того, что происходит. По крайней мере, ситуацию в 2014 году. Негде укрыться, нечего надеть, нет элементарно еды и воды. Пустыня…

Своими фотографиями Вы хотели показать, что происходящее там не так просто, как может показаться издалека?

Я понимал, что в данный момент мало кто занимается тем, что будет крайне

“Считаю ли я себя журналистом? За все то время, что я провел в АТО, я почти всегда был с оружием. Я не могу быть журналистом… Журналисты должны быть вне процесса. А я в нем участвую.”

Дмитрий Муравский

важно через несколько лет. А ведь сейчас происходит история. Честно говоря, в июле 2014 казалось, что еще пару месяцев и конфликт закончится. Но если эти пару месяцев мы не будем делать фотографии, то эта история запомнится на уровне фотографий с телефонов. И эти герои — настоящие герои... А мы сотрем разницу между ними и теми, кто много лет назад защищал Украину, сражаясь

с красноармейцами, например. А это огромная разница. Те герои становятся все более и более мифическими. Мы не знаем их имен и лиц... И вот я попал туда в конце июля-начале августа. Очень драматический период. И мне удалось побывать за пару лет в большей части горячих точек Донбасса – Пески, Волноваха, Иловайск, Красногоровка, Марьинка, Широкино, Дебальцево и Авдеевка, аэропорт.


Как там относились к человеку с фотоаппаратом?

Есть разные периоды времени, и отношение ко мне в эти периоды было разным. Если говорить про 2014 год, то фотоаппарат был невероятно раздражительным фактором. Я его достаю и вижу, как у людей меняются лица, меняется поведение. В июле-августе далеко не все военные верили в то, что этот конфликт хорошо закончится для Украины. И это было видно. Для этого просто нужно было достать фотоаппарат. Хотя я не выглядел как чужой. Я был в военной форме, в бронежилете, в каске, с оружием. И, наверное, это срабатывало сильно в плюс.

Благодаря такому внешнему виду Вас воспринимали за своего?

Да. Если бы я был в гражданском, я и одной четверти снять бы не смог. И даже будучи в форме, я сфотографировал половину того, что должен был. Даже командиры говорили: "Хочешь снимать — снимай. Но так, чтоб это нам не мешало". А с фотоаппаратом без оружия ты - обуза. И я это совершенно четко понимал.

У меня там много разных функций было. И я делился знаниями по управлению. Опыт в 20 лет управления немаленькими коллективами безусловно пригодился.

Да и нашим военным кое-что нужно было объяснять. Многие привыкли, что вовсе не обязательно с гражданскими согласовывать те или иные действия, затрагивающие их интересы. Не все понимали, что местных гражданских нужно очень активно делать своими союзниками. А очень многие из них, выражаясь мягко, таковыми не являлись.

После Иловайска, когда многие ребята, которых я фотографировал, погибли, и их потом по моим фотографиям опознавали, я забросил камеру. Почти на год. Мне казалось, что фотоаппарат провоцирует бойцов на геройство. Очень больно потом смотреть этим пацанам в глаза через свои фотографии.

Потом я понял другую вещь. Фотография для людей, которые там — это единственная возможность сохранить этот момент в своей памяти. И эти фотографии помогают им почувствовать себя героями. Почувствовать, что они делают что-то очень важное. Это дало мне невероятный стимул. Когда я приезжал туда, многие говорили: "Нас не надо фотографировать, нас уже снимали". И тогда я показывал свои фотографии...

Я никогда не доставал корочек. Доверие на войне заслуживают не из-за звездочек и удостоверений. Гораздо важнее, что ты из себя представляешь на самом деле. Нередко бывает, когда приходит человек с

“Когда началась война, я стремился туда попасть. Я понимал, что никто не работает целенаправленно над тем, чтобы снимать хронику.”




24 25


бейджиком "пресса" и у бойцов возникают вопросы: "А зачем? Что вы тут будете снимать? А где это будет напечатано? Не надо снимать". И я их понимаю. Потому что одно дело - снимать в тылу, а другое - на нулевой позиции. Да и когда ты достаешь камеру, это все меняет. Потому что камера влияет на ситуацию. Кто-то из окопа вылазит, для того, чтобы выглядеть лучше, кто-то за каской бежит, потому что его оштрафуют. А я боюсь влиять на ситуацию. И только когда ты провел с ними какое-то время, когда ты понимаешь, что они на тебя уже не реагируют, тогда можно щелкнуть затвором. И все равно они на тебя краем глаза косятся. И это очень опасно. Это то, чего я стараюсь избегать. Потому что это может плохо кончиться.

Может ли военная фотожурналистика служить пропагандой?

Конечно! Все зависит от того, что там изображено. Если на фото недочеты, ошибки, слабость, а слабость есть на любой войне — это будет служить пропагандой для той стороны. Если вы показываете героев, это служит примером и укрепляет боевой дух в армии. Знаете, слово “пропаганда” воспринимается негативно. Но ни одна война не была выиграна без пропаганды. Начиная с Древнего Рима или Китая. Возьмем к примеру Сунь-Цзы. Элементам пропаганды посвящена, наверное, половина его "Искусства войны". А каким способом мы еще можем влиять на умы наших бойцов, которые там Родину защищают? Уговаривая? Или объясняя мотивы? Как без пропаганды?

Пропаганда, как я считаю, — это правильная информация, необходимая в данный момент, в данном месте. Пропаганда — это когда на фотографии воин. Люди смотрят на него и они спокойны. Потому что их защищает такой боец. Пропаганда - это когда люди глядят на фотографию и думают, что они еще могут сделать для этих солдат? Пропаганда - это когда матери подходят и благодарят за ваши фотографии... Потому что на фотографии

“Пропаганда — это когда на фотографии воин. Люди смотрят на него и они спокойны. Потому что их защищает такой боец.”



не так, как по телевизору. В новостях все отстранено...

И есть еще один важный момент. Я понимаю очень хорошо и ту сторону. Я понимаю тех пацанов, которые из России приезжают за адреналином. Потому что отчасти то, что они делают на нашей земле, это то, что мы много лет назад делали в Афганистане. И процентов девяносто из них абсолютно свято убеждены, что они на правое дело идут.

Есть история, которую я рассказываю нечасто. Вернувшись из Афганистана и войдя в мирную жизнь, я поехал на раскопки — раскапывали тела солдат времен Второй мировой. Там, на небольшом участке под Новгородом, около 90 тысяч человек погибло. И я нашел агитационный снаряд. Я достал немецкие листовки, которые они запускали в нашу сторону. И знаете, о чем шла речь в листовке? Немцы просили наших ребят, находившихся в окружении, не идти на пулемёты. Просили, чтобы не пришлось убивать их тысячами. У них пулеметчики с ума сходили от того, что

происходило. Они знали имена командиров и расположения частей. Единственное, что они просили: "Не надо. Не заставляйте нас убивать вас". Пропаганда? А ведь в тех условиях это гуманная попытка сохранить жизнь.

Пропаганда - это то, чего нам не хватает. Потому что находясь в Мариуполе, я не видел ни одного плаката в поддержку ВСУ, а там десятки тысяч людей, у одних родственники по ту сторону воюют, у других – по эту. Но есть же и нейтральные. Там дети растут. И объяснить им, что мы защищаем их от того хаоса, того бардака, который происходит с той стороны — ну, наверное пропаганда. Просто слово плохое.

Геббельс вспоминается?Безусловно.

Помните известную фотографию Кевина Картера про умирающую девочку и стервятника? За нее он получил Пулитцера. И обвинения в том, что нельзя спокойно настраивать объектив, видя страдания ребенка. Это те рамки, за которые перешагнуть нельзя. А через какие рамки не перешагнули бы Вы?

Я никогда не продавал свои фотографии. Все мои фотографии в свободном пользовании. У меня есть источники доходов. Я считаю себя независимым человеком, так как сам определяю тему съёмки. Единственным ограничительным критерием является безопасность бойцов, изображенных на фото.


"Доверие на войне заслуживают не из-за звездочек и удостоверений.”


Фото: Дмитрий МуравскийФото: Дмитрий Муравский


27А

ВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКАВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКА

АндрейЦаплиенко

Война... Еще несколько лет назад это слово воспринималось как нечто далекое, абстрактное, забытое. У кого-то деды воевали во Второй мировой, а у кого-то отцы в Афгане. В любом случае, мысль о том, что война из понятия отвлеченно-абстрактного превратится во вполне осязаемое явление, не возникала. Однако, это произошло. И вот уже "с лейкой и блокнотом", как пелось в старой песне, украинские военкоры освещают события на передовой, ежедневно рискуя своими жизнями. Каково это, быть на войне? Даже не просто быть, а работать? Да еще если это война не кого-то с кем-то, а за Родину? Об этом журналист People.in говорила с военкором Андреем Цаплинко.

“Чтокасаетсяпринциповработы,тоонодин-рассказыватьисторию

так,кактыеевидишь”

Как, на Ваш взгляд, изменилась украинская военная журналистика за 2 года АТО?

В Украине появилась военная журналистика. До начала войны у нас были отдельные журналисты, которые работали на войне, в зоне конфликтов. Но сказать, что это было явление или жанр в украинской журналистике — очень сложно. Сейчас у нас, по сути, появилась военная журналистика с определенными правилами и стандартами, которые выработаны и которые соответствуют любым стандартам, существующим в международной практике.

Есть ли какое-либо взаимодействие между украинскими и российскими военными корреспондентами?

Я не могу говорить за всю Одессу... Что касается меня, я не имею взаимодействия с российскими СМИ, со своими коллегами, теперь уже, наверное, бывшими, из Российской Федерации. Я думаю, что подавляющее большинство украинских военкоров, работающих в зоне АТО, поступают именно так.

Вы вели репортажи с более чем десяти горячих точек. Чем отличается работа на “чужих” войнах от работы на Донбассе?

Ну, во-первых, это вопрос жизни и смерти в буквальном смысле. Это война Украины за выживание. За то, чтоб сохранить государственность. Соответственно - за то, чтоб сохранить наши ценности, наш образ жизни. Большинство журналистов, работающих на фронте, понимают, что если Украина проиграет эту войну, то угроза коснется и их лично, их семьи. Это определенным образом влияет на работу. Я, как журналист, и те коллеги, с которыми я работаю, заинтересованы в том, чтоб Украина вышла из этого конфликта победителем или, по крайней мере, с наименьшими потерями. Мы заинтересованы в том, чтобы украинское государство существовало. Мы, люди, которые работают на фронте, как бы пафосно это не звучало, мы - государственники в хорошем смысле слова.

Когда ты работаешь на чужой войне, ты в какой-то степени являешься военным туристом. Ты приезжаешь на некоторое время, находишься в зоне конфликта, но ты не живешь этим конфликтом постоянно. Как журналист, ты обязан освещать обе стороны конфликта или максимальное количество сторон этого конфликта.

А здесь произошла следующая история. Россия изначально зачистистила потоки украинской журналистики на

оккупированной территории. Большинство украинских журналистов не могут попасть на оккупированные территории, потому что нас считают солдатами информационной войны. И нам это откровенно в лицо говорили в Крыму и Донбассе, хотя солдатами информационной войны, честно говоря, были как раз наши оппоненты. Более того, многие из них брали в руки оружие. И те, кто позиционирует себя журналистами, называют себя бойцами-журналистами, и вот они воюют, вот они убивают украинцев и вот они рассказывают некие истории по местному телевидению, по российскому телевидению и в Интернете.

Что касается принципов работы, то он один - рассказывать историю так, как ты ее видишь. Другое дело, что у нас нет возможности снимать на той стороне. Мы снимаем, к сожалению или к счастью, только с одной стороны линии фронта. Но в тоже время, мы видим, как активно нарушают перемирие и слово, которое дали боевики с противоположной стороны. Мы недавно были в Марьинке, которую регулярно обстреливают, ночевали на позиции с бойцами батальона Донбасс-Украина. И я по часам засек — два часа прицельно били по той позиции, на которой мы находились. Мне по мобильному говорят, что скорее всего, с той стороны находится группа российского телевидения, которая вот сейчас работает с той стороны для того, чтоб зафиксировать нарушения перемирия со стороны украинцев.

Удаётся ли абстрагироваться от эмоций и есть ли в этом необходимость?

Ну да. Конечно, пока мы работаем на передовой, пока идут обстрелы, лучше абстрагироваться от эмоций вообще. Эмоции приходят уже потом. Когда анализируешь ситуацию, когда говоришь с ребятами - вот могло быть так, вот могло быть иначе. У нас был случай в Авдеевке: были на позиции правого сектора, группа гранатометчиков готовилась кушать. Стоит казан с пловом. Они очень вкусно готовят, стоит запах ароматный. И вот боец нагнулся помешать ароматную массу. Оператор вместе с ним, ну и я за оператором. И вот пролетела пуля просто над казаном и разбила колбу, на которой стояла посуда. Все к этому очень спокойно отнеслись, даже юморить начали. И уже утром когда мы начали анализировать ситуацию, кто мог выстрелить, шальная ли это пуля или прицельная — тогда действительно стало страшно и оператор несколько переживал, позволил себе некоторую эмоциональность, понимая, что могло произойти. Но в том момент все были достаточно спокойны.

“Это война Украины за выживание. За то, чтоб сохранить государственность. Соответственно - за то, чтоб сохранить наши ценности, наш образ жизни.”

Андрей Цаплиенко

26

Фото: РІА-ЛЬВІВ

28 29

ЦВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКАВОЕННАЯЖУРНАЛИСТИКА

Потому что... Потому что в условиях обстрела надо сохранять спокойствие. Ни в коем случае не допускать паники.

А как в АТО относятся к журналистам?По разному. Вот недавно на меня, к примеру,

набросилась бабушка с веником. Она живет в Марьинке, просто на позиции, вместе с солдатами. Потому что ей деваться некуда, она боится оставить дом. В общем, бедная женщина. Мы пришли поговорить с ней, выяснить какая ей помощь нужна. Что нужно привезти. И в тот момент бабушка со словами: "Да идите вы на ...!" набросилась на меня и на камеру с веником. В общем, бабушка оказалась темпераментная. Но на самом деле ребята объяснили, в чем суть. Журналисты приезжают и уезжают, а человек, который каждый день живет под обстрелом в доме, где нет стекол и разбита крыша артиллерийскими минами, имеет право на не совсем адекватное поведение. Я понимаю, почему это происходит. Мы “поднимаем” эту войну, но мы ее пока не остановили. Может быть, мы ее подкорректировали, но она не прекратилась. И такие люди видят в нас ответственность за ее прекращение.

Но если говорить о бойцах, то, в целом, отношение хорошее. Мы со многими дружим, со многими поддерживаем отношения вне передовой. Это же действительно дружба, действительно родственные отношения. То есть, в принципе, отношение к журналистам очень хорошее. Потому что бойцы понимают, что мы, хоть и не все время, но делим с ними тяготы и невзгоды военной жизни. Вот так, наверное.

Как Вы относитесь к пропаганде? Каким должно быть сотрудничество военкора и государства?

Вот только недавно с коллегами говорили о том, что отличает пропаганду от информации. Отличает одна очень простая вещь. Пропагандист, работающий на телевидении, да и в любом другом СМИ, он не дает информацию — он ее объясняет. Он говорит, что хорошо, а что плохо. То есть, пропагандист лишает людей возможности анализа. И на этом, собственно говоря, построено российское телевидение. Там работают умные ребята с хорошо поставленными голосами и хорошо отфильтрованным словарным запасом, что, собственно говоря, позволяет манипулировать людьми, позволяет им вкладывать в уши и мозг те слова и действия, которые от них хотят власть имущие. Вот это и есть пропаганда.

Мы же пытаемся работать, пытаемся анализировать ситуацию. Возможно, мы допускаем какие-то ошибки. Возможно, мы и нарушаем правила военной цензуры. Тем не менее, основная задача - дать людям возможность проанализировать

ситуацию. И вот, что интересно – я замечаю, что рейтинги программ растут, когда людям вкладывают информацию. То есть, пропагандистские сюжеты люди смотрят лучше, чем аналитические или просто информационные. То есть, получается так, что в массе своей зритель не хочет думать. Есть такой феномен, с которым нужно что-то делать. И тут вопрос не в том, что российское телевидение работает лучше украинского, а украинскому нужно учиться пропаганде. Пропаганда - дело нехитрое.

Проблема в общественном сознании и в уровне образования. Там, где в обществе достаточно высокий уровень образования — там быть пропагандистом сложнее. Вот в России просто. В Украине тоже довольно-таки просто. А вот в Европе уже сложнее.

Какой Вы видите работу украинского государства в информационном пространстве и какой она, по Вашему, должна быть?

Должна быть прежде всего какая-то стратегия. Должно быть понимание того, чего мы хотим добиться с помощью СМИ. Мы выигрываем войну, выигрываем войну за умы, возвращаем в информационное поле Донбасс и Крым. Или же мы просто имитируем какую-то деятельность и каждое СМИ развивается само по себе, по своей программе.

Безусловно, с коммерческой точки зрения, любое СМИ - это частный бизнес у нас в стране, за исключением некоторых каналов. И конечно же, каждое СМИ выстраивает свою стратегию. Но в любом случае, найти общие принципы — возможно. И, конечно же, министерство информации Украины работает очень неудовлетворительно. Потому что оно только сейчас начинает делать те проекты, которые развивать нужно было сразу же, еще в 2014 году.

Просто мы позволили вывести из информационного поля те территории, которые называем оккупированными. И это самый главный просчет. Сейчас, опять таки, нужно разрабатывать стратегию общую для СМИ, "подписывая" общественный договор между журналистами, политиками, военными, органами, которые регулируют работу СМИ.

Нужно определять стратегические цели. Причем определять не абстрактно, а очень конкретно. Например, вернуть в информационное поле Донецкую и Луганскую область. Это стратегическая цель. Из нее, соответственно, следует определенный набор действий — как это делать. И вот только сейчас, в 2016 году, с этим начали что-то делать. Но упущено как минимум два года.

А как вы думаете, почему ничего не изменилось?

Сейчас пытаются это сделать. Сейчас открыли несколько радиостанций на Востоке. Сейчас устанавливают вышку телевизионную между Славянском и Краматорском. Почему только сейчас? Я не знаю. Ответ следует искать в Министерстве информации, в кабинете министров, я могу в данном случае лишь констатировать факты и предлагать какие-то действия. А почему с таким опозданием все начинает происходить? Да у нас вообще все с опозданием начинает происходить, включая реформы. Так что удивляться тут, как мне кажется, не стоит.

В последнее время вспыхнуло несколько скандалов вокруг взаимодействия украинских журналистов и оккупационной

власти для работы на временно оккупированных территориях. Как Вы относитесь к такому взаимодействию?

Я к такому взаимодействию никак отношусь. Потому что с "оккупационными властями" я не взаимодействую. Мне кажется, что это абсурдно. Возможно, такое взаимодействие приемлемо для российских, пусть даже оппозиционных, журналистов, которые видят себя над схваткой. Мы не над схваткой, мы граждане этой страны. Поэтому никакого взаимодействия с "оккупационными властями" быть просто не может. Это моя позиция. Кто из моих коллег взаимодействует — не знаю. Можно посмотреть аккредитационные списки.

С другой стороны, опрокинем ситуацию на себя — поснимать на той стороне хочется. Предположим, та сторона гарантирует безопасность. Иду я на ту сторону и что я снимаю? В итоге мне дают снимать мирных жителей, страдающих от украинских обстрелов и успехи Донецкой или Луганской “республик” на поприще образования, экономики или пенсий. То, что я хочу поснимать, мне не дадут.

Второй момент в вопросе сотрудничества с "оккупационными властями". Мы официально считаем этих людей террористами, захватившими власть. У нас по отношению к ним есть несколько определений — боевики, террористы и сепаратисты. Как я могу взаимодействовать

с людьми, которых украинская власть считает вне закона? На каких основаниях? Ни в коем случае нельзя взаимодействовать с людьми, которые пытаются разрушить твою страну, твое государство.

Для Вас как для военного корреспондента, есть табуированные темы? И, если да, то при каких условиях Вы нарушили бы эти запреты?

Есть. Если есть табуированные темы – я ни при каких условиях не нарушу запрет. Табу на то и есть табу. И если ты договариваешься, что чего-то снимать не будешь, даешь слово — надо его держать.

Появлялись ли мысли о завершении карьеры военного корреспондента?

Да я ее уже было завершил перед войной. Но ситуация повернулась так, что карьеру завершать оказалось еще рано и нужно продолжать работать. Вообще, я свою работу не рассматриваю как карьеру. У полевого журналиста карьера заключается в двух ступеньках — корреспондент и специальный корреспондент. Я успешно преодолел обе ступеньки и продолжаю работать обычным репортером одного из украинских каналов.

“Пока мы работаем на передовой, пока идут обстрелы, лучше абстрагироваться от эмоций вообще. Эмоции приходят уже потом.”


“Мы позволили вывести из информационного поля те территории, которые называем оккупированными. И это самый главный просчет.”


“Пропагандистские сюжеты люди смотрят лучше, чем аналитические или просто информационные. То есть, получается так, что в массе своей зритель не хочет думать.”





30 31

СМИР

СаймонОстровский

Сотрудники нашей редакции еще задолго до этого интервью неоднократно обсуждали работы Саймона Островского, спорили о формате и "правильности"

того или иного момента в его документальных работах с точки зрения журналистики. В итоге, cпециально для журнала People.in на наши вопросы

ответил сам Саймон - американский журналист, режиссёр и продюссер, который поработал с такими гигантами как BBC, Vice News, AJE и HBO.

“Частьролижурналиста-этоформироватьвкусзрителяи

направлятьихвниманиенаважныесобытия”

МИР

“Мы приходим на место события и становимся свидетелями этих событий, становимся глазами зрителя.”

Саймон Островский

“Нужно не упрощать, а вводить людей в более глубокий контекст.”Саймон Островский

Саймон, у нас в редакции часто возникают споры по поводу тенденций и необходимости развития объяснительной

журналистики в Украине. Как Вы считаете, насколько необходимы такие форматы, в частности в Украине?

Я думаю, что наоборот, нужно не упрощать, а вводить людей в более глубокий контекст. Вот, на примере нашего документального фильма для Vice News "Русская рулетка": у нас получилось создать собственную аудиторию, которая следила за каждым выпуском. Таким образом, даже после того, как интерес к Украине стал спадать, наши зрители остались вместе с нами, потому что мы сделали серию, на которую они уже успели “подсесть”. И мы могли им рассказывать те вещи и тонкости про Украину, которые другие каналы не могли себе позволить, потому что их зрители не были в теме. Так как мы ввели своего зрителя в тему, мы

могли уже не тратить половину каждого материала на объяснение контекста и бэкграунда.

Получается, что пользователь (в данном случае зритель или читатель) должен быть изначально с вами, чтобы понимать о чем идет речь?

Он не должен изначально быть с нами, потому что плейлист на YouTube построен таким образом, что если ты, например, включился в 15 выпуск и тебе это понравилось, и тебе это интересно, то ты можешь очень легко найти первый выпуск и просмотреть то, что пропустил. Это хорошо как для зрителей, так и для нас, потому что мы продолжаем набирать просмотры. За время существования всей серии мы сделали 111 выпусков, и на протяжении этих 111 выпусков у нас набралось более 35 миллионов просмотров.

Фото: Каролина Полякова

Фото: Каролина Полякова

32 33

ОМИР

"У нас практически не было голоса за кадром и ощущалась некая сырость материала, передавалась сырая реальность"

Саймон Островский

В декабре 2015 года, когда вы приезжали в Киев на конференцию TEDxKyiv, наши коллеги с редакции platfor.ma охарактеризовали Вас как военного корреспондента и режиссера-документалиста гонзо-издания “VICE News”.

Насколько вы согласны с формулировкой "гонзо-издание" и считаете ли Вы, что работаете в таком направлении?

Я не слышал, чтобы кто-то называл то, что мы делали, гонзо-журналистикой. Я в принципе про гонзо-журналистику даже не думал с тех пор, как перестал читать Хантера Томпсона, будучи тинэйджером. Мне кажется, что наша журналистика не отличалась от другой журналистики субъективностью. Она отличалась тем линейным способом, которым мы рассказывали, то есть, показывали события. Наш формат подразумевал, что мы приходим на место события и становимся свидетелями этих событий, становимся глазами зрителя.

В отличие от традиционных репортажей мы не используем закадровый голос, мы не включаем экспертов из далеких столиц, мы не пытались описать все происшествия с какой-то новостной историей того дня, мы пытались передать только то, что записала наша камера. Мне показалось, что это понравилось людям, ведь они посчитали, что это менее срежиссировано. То есть, сценария как такового в новостях нет, он просто пишется постфактум после того, как ты все снял. Но у нас практически не было голоса за кадром и ощущалась некая сырость материала, передавалась сырая

реальность, которая заставляла зрителя почувствовать свое присутствие, осознать, что это не какие-то далекие события, касающиеся каких-то непонятных, далеких экзотических людей.

А как насчет непосредственного участия в событии и оценочного суждения? Имеют ли право, на Ваш взгляд, эти явления быть в журналистике?

Я не знаю, как по-русски, но по-английски это называется “enterprise journalism”. Скорее всего это можно назвать “расследовательская журналистика”.

Мне кажется, в этом ничего радикального нет. Просто есть репортажная

журналистика — и это была наша серия “Русская рулетка”, есть расследовательская журналистика. Разница в чем: в репортажной журналистике ты пытаешься передать события, пока они происходят, а в расследовательской журналистике ты пытаешься выяснить, что же случилось когда-то в прошлом.

Например, документальный фильм-расследование, который мы сняли, под названием “Селфи-солдаты”. Это было классическое расследование, основанное на каких-то уликах, оставленных российским военным в социальной сети, которые мы использовали для того, чтобы разобраться: был он в Украине или нет, участвовала

МИР

Россия в конфликте в Украине или нет. Это просто расследование.

Что касается оценочного суждения, то мне кажется, что внутри каждого издания есть место для мнения. Если это газета или журнал, то это редакторская колонка или страница с личными мнениями, есть место для репортажа. Наверное, мешать все это внутри одной статьи не стоит, потому что это будет путать читателя. Читатель или зритель должен четко понимать, что он смотрит: это является мнением автора или это репортаж.

Вы читаете украинские издания? Я читаю. Но мне кажется, что те СМИ,

которыми интересуюсь я, в Украине читает достаточно узкий круг медиа-персон или политиков, но не большая часть населения. Это, например, "Громадське", "Украинская правда", есть хорошие проекты типа “Схемы”, “Слідство-Інфо”. Большая часть украинских СМИ - это конечно же олигархические СМИ, которые транслируются по телевидению. И мне кажется, большинство населения получают информацию именно оттуда.

Чего, на Ваш взгляд, не хватает украинской журналистике? Кто-то сетует

на качество, кто-то на социальный запрос – возможно Вы видите какую-то другую проблему?

Нет, мне кажется, с качеством тут больших проблем нет. Тут проблема с размахом. К примеру, из тех медиа, о которых я говорил – в основном это СМИ, очень узконацеленные на жителей киевской интеллигентской верхушки. И мне кажется, если говорить о "Громадськом", то их ошибка заключается не в качестве журналистики, их ошибкой было упустить контроль над первой кнопкой в телеэфире. Было время, когда они 24 часа вещали на "Первом Национальном", а потом, когда события на Майдане стихли, они решили, что у них не хватает контента для того, чтобы продолжать вещать 24 часа, и они уменьшили количество времени вещания. Они не расширили свою сеть по всей стране, не наняли больше персонала, чтобы стать полноценным общенациональным общественным телевидением, как это и задумывалось на "Первом". И постепенно старый "Первый Национальный" вернулся в эфир, совершенно не реформировался, и украинцы остались с таким же

совковым телевидением: непубличным, необщественным, как и было раньше. А "Громадське" осталось в Интернете без большого влияния.

А был ли, на Ваш взгляд, такой "потребительский запрос"? По сути, это извечный вопрос: какая задача стоит перед журналистом - формировать социальный запрос или ориентироваться на него?

Мне кажется, что часть роли журналиста заключается в том, чтобы формировать вкус зрителя и направлять его внимание на какие-то важные события, так как именно медийщики являются профессионалами в информационном поле. Я думаю, что не зрители должны им давать запрос, а журналист должен представлять качественную и интересную информацию, которой они захотят пользоваться.

БеседовалЮРИЙМЕЛЬНИЧУК

3534 Г

Мы уже пережили пик конкуренции в погоне за оперативностью, и многие традиционные СМИ, ориентированные на качественный контент, выжили, модифицировались, совершенствовались, нарастили технологические платформы. Более того, существует и другое измерение конкурентоспособности СМИ – это вопрос доверия аудитории. Да, безусловно, современный пользователь растворяется в социальных сетях, но подтверждение или опровержение той или иной информации получает, как правило, посредством традиционных СМИ.

В каком финансовом положении находится медиа-рынок Азербайджана? Как финансовый вопрос решают независимые СМИ?

До 2016 года медиарынок Азербайджана был одним из наиболее насыщенных и обеспеченных на пространстве СНГ. Но экономический кризис подстриг бюджеты большинства СМИ и в Азербайджане. Какие-то ресурсы закрылись. Возможно, этот процесс имеет и свои положительные проявления, так как позволит отфильтровать информационный рынок страны и придаст ускорение тем СМИ, показатель развития которых уже давно не соответствует объему бюджета. Что касается независимых СМИ, то есть, плывущих в самостоятельном потоке, то наиболее креативные из них выживают, умело используя технологии продвижения и оптимизации в сети.

Азербайджанские медиа уже прошли этап адаптации гражданской журналистики к условиям войны и замороженного конфликта? Какие уроки могли бы вынести украинские медиа из азербайджанского опыта?

Не только медиа, азербайджанское общество в целом получило долгий и тяжелый опыт информационной и интеллектуальной борьбы за возвращение утраченной справедливости. По крупицам, шаг за шагом, приходилось объяснять мировому сообществу, что оккупант – не жертва, а страна, потерявшая двадцать процентов своей территории, не может быть агрессором. Перелом в восприятии мировой общественностью

реалий карабахского конфликта произошел сравнительно недавно, но цена слишком высока. Вообще, современный мир болен, диагноз – хроническая несправедливость, причем, во всех проявлениях.

Что касается уроков, то главный из них – не опускаться в бездну взаимной ненависти, агрессии и неприятия. Обратный путь сложен, а иногда невозможен, и тогда только война. Поэтому важен диалог, пусть напряженный, но диалог, способность услышать друг друга. И именно медиа несут колоссальную миссию и ответственность за интерпретацию тех или иных процессов, особенно на скользких отрезках истории.

Вы были участником Клуба главных редакторов стран СНГ, Балтии и Грузии. В чём заключалась основная идея Клуба и для чего СМИ нужно объединяться?

Действительно, созданный в свое время при поддержке РИА Новости, Клуб главных редакторов стран СНГ, Балтии и Грузии, объединявший ведущих медиаменеджеров постсоветского пространства, функционировал более двух лет. Это был уникальный формат транснационального медийного сообщества, позволяющий

выстраивать диалог на уровне власти и СМИ, власти и гражданского общества стран СНГ, на уровне профессиональных сообществ.

Кроме того, Клуб, учитывая опыт проведенных встреч с главами ряда государств и правительств стран СНГ, совершенно естественным образом трансформировался в эффективного коммуникатора и участника интеграционных процессов в Евразии.

В рамках Клуба состоялись встречи с президентами Украины, Беларуси, Латвии, Киргизии, главами правительств Украины, Армении.

Каждая встреча имела свои отличительные особенности, но в совокупности они вырабатывали некий конденсат стыкующейся ментальности и общей проблематики. Суть этих встреч членов Клуба с политическим лидерами доводилась до широкой общественности стран СНГ, не только через призму тех или иных задач, проблем, но и поиска совместных возможностей для их преодоления.

К сожалению, не были учтены, как российскими, так и украинскими политиками,

МИР

Гюльнара Мамедзаде

“Отними у народа историю — и через поколение он превратится в толпу, а еще через поколение им можно управлять, как стадом” говаривал небезызвестный Йозеф Геббельс. За последние пару десятков лет страны бывшего советского лагеря прошли через глобальные и иногда страшные процессы - революции, бунты, войны. Вот только как не превратиться в стадо? Вопрос не из простых. Ведь за 70 лет существования Союза центральная власть предприняла максимум усилий для того, чтобы стереть все национальные принадлежности “братских” республик. Какова же роль медиа в столь сложных исторических процессах и насколько важен диалог? Об этом мы поговорили с генеральным директором Агентства международной информации “Новости-Азербайджан” Гюльнарой Мамедзаде.

“Медианесутколоссальнуюмиссиюиответственностьзаинтерпретациютехилииныхпроцессов,особеннонаскользкихотрезкахистории”

МИР

Есть ли какая-то специфика работы азербайджанских журналистов?

Специфика всегда присутствует. Как правило, это связано с

особенностями внутриполитических реалий и ментальных установок. В целом, азербайджанские медиа подвержены влиянию тех же современных тенденций, связанных с развитием новых информационных технологий, осложнением глобальной и локальной политической и экономической ситуации.

Этим летом (22 июля) азербайджанская национальная печать отметила свою 141 годовщину. В каком состоянии азербайджанские печатные СМИ подошли к этой дате?

В Азербайджане печатные СМИ оказались достаточно жизнеспособны и многочисленны, что во многом обусловлено как традициями, так и весомой поддержкой со стороны государства. Но время вносит свои коррективы: по мере развития в стране огромного количества электронных информационных ресурсов, аудитория читателей печатных СМИ неуклонно сокращается. Поэтому, как представляется, информационный рынок Азербайджана в самое ближайшее время ожидает естественный процесс оптимизации.

Бытует мнение, что медиа в погоне за оперативностью теряют свой профессионализм, соревнуясь с социальными сетями. Вы наблюдаете такие тенденции?

Современное общество уже невозможно представить в отрыве от процесса технологической трансформации. Способы получения информации, предложенные современной аудитории, постоянно будут модифицироваться и усложняться, то есть возрастает количество и разнообразие носителей информации. Пора уже спокойно воспринимать этот процесс, используя предложенные им возможности. Социальные сети для новостных медиа ресурсов – это как вспомогательные ленты новостей, и в этом потоке важно верно уловить актуальный тренд и качественный контент. Это более продуктивно, чем задыхаться в конкурентном потоке, в котором определить победителя уже практически невозможно. Все условно.

Что касается рисков потери профессионализма, то если таковой присутствует, то вряд ли будет потерян: оперативность в какой-то степени может влиять на качество, но если работает команда профессионалов, то степень погрешности будет невысокой.

“Социальные сети для новостных медиа ресурсов – это как вспомогательные ленты новостей, и в этом потоке важно верно уловить актуальный тренд и качественный контент.”


36

Клуб мог наработать и продемонстрировать и более впечатляющие результаты, если бы процесс его развития и становления не был остановлен, да еще на взлете возможностей.

Каким Вы видите будущее этого проекта? Расширение в другие регионы или интеграция в рамках очерченных (СНГ, Балтия, Грузия)?

Сейчас сложно сказать, есть ли будущее у этого проекта. В принципе, эту идею, конечно, можно реанимировать, если какая-то крупная медийная организация, или профессиональная транснациональная группа, выступит инициатором этого процесса. Это как раз к вопросу о транснациональных интеллектуальных элитах.

Что же касается вопросов развития, то в планы Клуба изначально входило расширение географии своего присутствия. Планировалось вывести этот формат на тот уровень солидного международного бренда, когда главы государств, и не только СНГ, могли бы счесть престижным свое выступление на этой интеллектуальной площадке.

В современных реалиях размывается само понятие "журналист". Так кто же он, современный журналист?

Какие бы глобальные тенденции не влияли, очень многое определяется личностными характеристиками, главные из которых, на мой взгляд – совесть и профессионализм.

ММИР

ответственными за принятие решений, те выводы о природе российско-украинских отношений, которые можно было получить по итогам даже одной встречи с Виктором Януковичем. Уже тогда, в 2013 году, да и много ранее, было ясно, что Украина пребывает в состоянии болезненного цивилизационного и интеграционного выбора, чреватого самыми серьезными осложнениями, включая блок социально-экономических проблем и влияние разнонаправленных внешних акторов.

Даже в беседе с журналистами стран СНГ Виктор Янукович теоретически предостерегал политические элиты Украины от непродуманных действий, способных привести к расколу страны. Но, как показало время, он и сам ничего существенного не предпринял в этом направлении. Таким образом, интересы масс в очередной раз утонули в расчетах дезориентированных и прикормленных элит. Если проанализировать публикации участников этих встреч, то можно извлечь немало ценной информации.

В формате Клуба, кстати, формировалась уникальная наднациональная среда, где минимизировались присущие всем нам узконациональные взгляды и стереотипы, мы пытались в более широком ракурсе проанализировать собственные проблемы, увидеть взаимные интересы. И главное – тиражировать эти новые подходы в общества своих стран, в чем, собственно, и заключается основная миссия СМИ.

Мы также полагали, что Клуб редакторов, по мере расширения своего влияния в качестве авторитетной международной структуры, мог бы, в определенной степени, выступить надежным защитным механизмом для журналистского сообщества СНГ. Такой влиятельной организации в постсоветских реалиях, в отличие от созданных Западом институтов, так и не было создано, невзирая на наличие большого числа журналистских объединений.

Почему проект приостановил активную деятельность?

После смены руководства в РИА Новости пришла другая команда, вероятно, произошла смена приоритетов. К сожалению, в постсоветских реалиях слабо развит принцип преемственности и последовательности.

В создание Клуба главных редакторов стран СНГ, Балтии и Грузии были вложены немалые ресурсы – материальные, организационные, интеллектуальные, причем, совокупные интеллектуальные ресурсы.

people.in.ua 37

“Современное общество уже невозможно представить в отрыве от процесса технологической трансформации.”


БеседовалЕВГЕНИЙБЕЛИНСКИЙ


39Б

МИР

Браян Боннер

Большинство украинских медиа можно разделить на два типа: одни страдают от нехватки финансирования, другие - от навязанной политики владельца. Но даже в самые тяжелые экономические и политические времена существовало и существуют по сей день издания, которые не подвластны ни государству, ни украинским медиа-магнатам. О том, как работает первая и самая успешная англоязычная газета в Украине, а также о нынешнем и будущем наших медиа в целом, мы поговорили с Браяном Боннером - главным редактором Kyiv Post.

“Легкобытьсмелымвтакойстране,какАмерика.Нелегкобытьсмелым,еслитывстране,вкоторойреволюцияиливойна”

МИР

В 1995 году эра печатных изданий, можно сказать, процветала. Сегодня же "на коне" уже даже не телевидение, а Интернет и социальные сети. Насколько быстро и успешно Kyiv Post смог адаптироваться к инновациям в мире медиа?

В то время Интернет был редкостью. У большинства его не было. А те, у кого был, подтвердят, насколько он был медленным. Люди тогда зависели от газет. У нас даже не было сайта. Он у нас появился в 2002. Все эти годы у нас были только печатные издания. Но печатные СМИ, я думаю, все равно имеют будущее. У нас много киосков с прессой и люди по-прежнему любят газеты. Но этого недостаточно для такого издания, как мы, которому нужно быть коммерчески успешным. Поэтому мы должны сфокусироваться на том, как делать деньги с помощью веб-сайтов, новых моделей рекламы, разнообразных мероприятий и так далее. Все, чтоб удовлетворить наши потребности как печатного издания и сохранить своего потребителя. К примеру, мы организовываем встречи, которые приносят нам деньги и узнаем потребности общества. Медиа все время меняются. Мы должны оставаться в топе всех трендов и находить способ делать деньги в Интернете. У нас 100 000 читателей в Твиттере и довольно большая аудитория в Фейсбуке. Но есть моменты, которые заставляют задуматься, как привлечь

аудиторию. Те, кто работал в медиа, понимают, что сегодня тебе надо заниматься Фейсбуком, а на следующий день алгоритмы меняются, и надо фокусироваться на другом. Надо всегда быть в тренде. Но я должен сказать, например, в Америке уже возвращаются к традиционным СМИ, потому что в итоге люди хотят чистой журналистики, подкрепленной фактами, а не видео с котами.

В октябре Kyiv Post празднует 21 год со дня основания. За этот отрезок времени Украина пережила много перемен. Какие периоды были самыми сложными в работе журналистов вашего издания?

У нас было два владельца: американец Джед Санден, который основал газету, и сейчас британский гражданин Мохаммад Захур, который перекупил издание в 2009 году. И нам с этим повезло, потому что оба владельца вкладывались в газету. Но да, у нас были и плохие моменты. Экономически тяжело было после глобального кризиса 2008-2009 годов. Политически, на мой взгляд, времена Януковича были очень плохими для журналистики, для свободы слова и для Украины в целом из-за коррупции.

Были ли ситуации, когда Kyiv Post хотели перекупить украинские влиятельные фигуры и чем закончились их попытки?

Было двое, кто хотел нас купить: Дмитрий Фирташ и Сергей Курченко. Владелец сказал "нет". И мы очень благодарны ему за это.

Влияет ли иностранное инвестирование на контент издания? И можно ли сказать, что Kyiv Post не зависит от внутриполитических перипетий?

Это украинская газета. И большинство людей, работающие тут, украинцы. Мы зависимы от всего. Если Украина процветает – мы процветаем. Если экономика станет лучше – мы тоже. Мы растем и падаем с экономикой. Мы не можем сказать, что мы независимы от страны. Мы часть этой страны. Люди ждут лучших времен и они уезжают за границу – это правда, потому что Украина бедная страна. И все из-за коррупции. Если ты нарушаешь закон, то ты должен бояться, что тебя посадят. Тут этого нет. И это не наказывается. Мы действительно хотим видеть демократическую страну с сильными институциями, энергетически независимую.

“Люди хотят чистой журналистики, подкрепленной фактами, а не видео с котами.”


Kyiv Post - первая в Украине газета на английском языке. В 1995 году издание вышло на рынок. На какую аудиторию изначально

рассчитывал основатель и какова была цель проекта?

После распада СССР, многие столицы – Москва, Будапешт, Варшава – имели англоязычные газеты. А в Киеве такой не было. Киев Пост был рожден помочь понять Украину иностранцам и англоговорящим людям, которые не знают украинского или русского. Было очень мало информации для андеграундных людей, которые говорили только на английском. И они ждали англоязычной газеты, чтоб знать, что происходит в правительстве, в бизнесе, в сфере развлечений. Тогда это было тем, в чем Украина нуждалась. И она была хорошей площадкой для создания такой газеты. Тут было много ресурсов: коммерческих, институционных. Потому что больше никто этого не делал.

Что изменилось с тех пор?Все изменилось. Появился Интернет.

Появилось больше англоязычных изданий, потому что украинцы стали больше говорить на английском языке. С появлением Интернета изменилась и реклама. До этого рекламу надо было покупать в газете. Сейчас она в режиме онлайн. Изменилось то, как люди ищут информацию, как люди читают.

38

40 41

МИР

По какому принципу работает Kyiv Post и в чем его отличие от других украинских медиа?

Наша модель – это независимость, общество, доверие. Независимость означает, что наш владелец и коммерческая сторона не говорят, что делать журналисту. Общество - мы сохраняем ту аудиторию, которая у нас есть. Да, мы делаем деньги, но есть вещи выше этого. Мы должны быть близки с обществом и знать, чего оно хочет. Доверие… Я думаю факт 21-го года нашего существования говорит сам за себя. Люди понимают, что мы не газета Ахметова или Коломойского. Мы честны. И если мы делаем ошибки, то мы честны. Доверие – это база. Мы очень опекаем свою репутацию. Все знают, кто наш владелец, что мы не занимаемся черным пиаром и не делаем джинсы.

Насколько издание известно и популярно за границей? Меняется ли его наполнение для иностранного потребителя?

У нас две разные аудитории. Большинство украинцы. 80% читателей у нас в Интернете. Больше всего

пользователей нашего сайта из США, Канады, Британии, Германии, Нидерландов и других стран ЕС. Во время революции и войны количество читателей возросло в 10 раз. Тогда был огромнейший интерес. Сейчас мы можем сказать, что Украина – это не такая "большая история" и количество читателей падает. Что касается того, кто наш читатель: это высокообразованные и начитанные люди бизнеса, правительств, посольств, туристы, украинские профессионалы, которые говорят на нескольких языках, те, кто учится, живет или работает за границей.

Иностранцы хотят понимать эту страну. Они хотят, чтоб мы им объяснили, что происходит в политике, экономике, что происходит в той же сфере развлечений: куда я могу тут пойти, а куда не стоит. Они не всегда знают бэкграунд. Даже если они владеют украинским или русским языком, то читая украинские новости, трудно понять суть. Потому что наши медиа пишут иногда новости двумя-тремя фактами. И иностранцы не понимают, почему это новость, почему это важно. У нас контент одинаковый. Но иногда иностранцам мы должны объяснить все с первого этапа, когда украинцы это уже знают и не хотят перечитывать. Мы должны найти способ держать связь с обеими сторонами: теми, кто знает очень много про Украину и теми, кто не знает. Каждый раз, выбирая новость, мы должны понять, кто будет заинтересован в ней. Иногда мы пишем о том, что будет интересно только иностранцам или только украинцам. Но лучше, когда интересно всем.

До переезда в Украину и возглавления редакции Kyiv Post Вы работали в США.

Опираясь на свой опыт, назовите основные отличия между принципами работы СМИ этих двух стран.

Там нет такого фокуса на международную журналистику. Это хорошо –фокусироваться на страну, в которой ты живешь, но я думаю, что в Америке не хватает международной журналистики высокого качества, чтобы американцы лучше понимали, что происходит в мире. Почему я сюда приехал? Потому что Украина пытается выбраться из этой ракушки. Украинские журналисты интересуются тем, что происходит в Евросоюзе, в России, в Америке. Они хотят видеть лучшие иностранные примеры, чтоб формировать свой социум и медиа. А потом взять эти знания и применить их в украинских реалиях.

В Америке более стабильная экономическая ситуация. Легко быть смелым в такой стране, как Америка. Нелегко быть смелым, если ты в стране, в которой революция или война. Это страшные времена для нас всех. Уверен, каждый это пережил.

Давайте нырнем глубже и сравним современное положение вещей в украинском и мировом медиапространстве. Чего не хватает нашим СМИ по сравнению с продвинутыми в этой отрасли странами?

Проблема медиа, которую я сегодня вижу, это старые владельцы. Владельцы, которые дают деньги, потому что они хотят политического влияния. Ты можешь сказать, кто владеет тем или иным СМИ, только посмотрев их материалы.

Я считаю, главная наша проблема – это стать по-настоящему независимыми. А для этого надо состояться финансово. Или нужны владельцы, которые будут уважать независимость ресурса. Это не значит, что журналист может делать все, что он хочет. Но это значит, что журналист должен иметь право решать, о чем говорить, и защищать кого-то или не защищать. Финансовая модель играет большую роль. Я не знаю каких-либо прибыльных медиа в Украине. Может они есть, но я о них не слышал. Большинство спонсируется их владельцами, они получают гранты от государства или другую помощь. И это не совсем хорошая модель. Украинские медиа должны найти способ стать финансово независимыми. Это даст им возможность расти.

Как Вы оцените уровень свободы слова в Украине?

“Иностранцы хотят понимать эту страну. Они хотят, чтоб мы им объяснили, что происходит в политике, экономике, сфере развлечений.”


МИР

Я считаю, что мы свободны. Я 20 лет уже живу в Украине. И сейчас она намного более свободна и открыта. Читатель более удовлетворен. Он знает, что такое плохо, а что хорошо, чему верить, а чему нет. Я считаю, что страх ушел. Думаю, что после двух революций и войны, мы больше не боимся, как это было во времена Кучмы. Но у нас до сих пор есть такие разрушающие моменты, как враждебность, которая исходит от людей власти. Начиная от убийства Гонгадзе, заканчивая убийством Шереметы и поджогом Интера. И это абсолютно неожиданно в свободном обществе. К сожалению, я думаю, это будет продолжаться. Почему? Потому что украинская власть решает подобные вопросы криминальным способом. И это убивает свободу слова. И если не будет наказания, то люди и дальше будут с этим с этим сталкиваться.

Как Вы можете оценить потенциал украинской журналистики? Сможет ли Украина выйти на один уровень с "гигантами" медиа индустрии?

Есть прогресс, и Украина более открыта западному миру. Подтверждение – чтоб приехать сюда, не нужна виза, раньше она была нужна. Я вижу, что Украина прогрессирует, но все еще недостаточно, потому что мы видим, что очень много институций еще не отошли от совковщины. В Украине отличная журналистика. Надо продолжать в таком же духе. Украинские медиа имеют влияние на мир. А высокий уровень… Опять-таки надо вернуться к финансированию и независимости.

Как, по Вашему мнению, должен выглядеть современный медиапродукт?

Современная журналистика и современные медиа меняются так быстро. В старые времена, у нас не было телефонов, интернета, электронной почты, компьютеров. Мы просто писали новости. Но сейчас все проще. Не скажу, что лучше. Сейчас так много информации, слишком много информации. И мы должны ее анализировать, давать людям знания и объяснять, что это значит. Ты должен глубоко понимать проблему, но это только первый шаг. Объяснять проблему. Надо быть учителем. К примеру, ты хочешь знать, почему в стране коррупция. Сначала ты должен понять почему, а потом объяснить. Но и этого недостаточно. Надо предложить решение проблемы. Я считаю, что именно этим должны заниматься современные медиа.

Напоследок, суммируя все вышесказанное, какой бы совет Вы могли дать украинским медиа и журналистам?

Работайте в новостных организациях, которые будут уважать ваш труд финансово и интеллектуально. И которые действительно имеют свободу и ресурсы говорить правду, всю правду и ничего кроме правды. Быть честным и способствовать прогрессу страны. Сделать ее такой богатой и демократичной, какой она заслуживает быть. С сильными институциями. И думаю, журналисты играют большую роль. Журналисты должны работать, чтоб сделать эту страну сильной.

“В Украине отличная журналистика. Надо продолжать в таком же духе. Украинские медиа имеют влияние на мир.”


БеседовалаКРИСТИНАВОЛОШКО

БФото: Телекритика

42 43

СОЦИАЛЬНЬІЕМЕДИАСОЦИАЛЬНЬІЕМЕДИА

ООлександрБарабошко

При обранні теми публікації Ви орієнтуєтесь виключно на власний інтерес чи відштовхуєтесь від певних трендів або показників?

Орієнтуюсь не виключно на свій інтерес. Орієнтуюсь в першу чергу на те, чи “зайде” той чи інший матеріал. Якщо я публікую якийсь

матеріал, я дивлюсь, щоб він був актуальним та трендовим. Частіше всього “заходить” якийсь легкий контент: іронія стосовно всім відомої історії. Або може бути якийсь хейтспіч, що також несе в собі емоційну складову. Ці матеріали в мене заходять краще всього. Іноді я публікую те, що я хотів би донести: анонси якихось подій, які організовують мої друзі, або ми самі безпосередньо робимо. Також іноді публікую рекламні матеріали.

Ви враховуєте цільову аудиторію, політичні тренди, тощо?Український Фейсбук дуже політизований. Я намагаюсь писати не лише на

політичну тематику, а й про те, чим живуть звичайні люди. Вони іноді ходять на концерти, отже я пишу і про ці події. Попит на це є. А там, де попит – там і пропозиція. Зараз можна побачити, що у тих, хто пише переважно на політичну тематику, не має різкого росту аудиторії. Тому потрібно “перемикатись” відповідно до обставин. Якщо сьогодні актуальна політична тематика, то можна писати. Якщо немає нічого цікавого, то краще писати на інші теми. А є люди, які ні за яких обставин не змінюють теми. Вони вирішили писати про політику і пишуть лише про неї. А життя міняється.

Чи є у Вас план показників на тиждень, місяць, рік? В будь-якій справі потрібно ставити задачі. Якщо ти працюєш в соціальних

мережах, до прикладу у Фейсбуці, і хочеш бути там ефективним, то ти обов’язково повинен ставити собі хоча б якісь розмиті задачі. У мене зараз 33 тисячі

підписників і я планую, що до Нового року їх у мене буде 40 тисяч. Знову ж таки, в плануванні того ж контенту потрібно хоча б декілька разів на день щось публікувати, бо тут є вже відповідальність перед людьми, які тебе читають. Ще я стараюсь не публікуватись частіше, ніж один матеріал на годину. І якщо трапляються рекламні матеріали, я також їх підряд намагаюсь не публікувати, щоб не перевантажувати людей. Є соціальні мережі більш оперативні, там можна і десять публікацій підряд робити. Тому я дозволяю собі більше такої свободи у Твіттері або Інстаграмі, наприклад.

До речі, в залежності від соціальної мережі, форма подачі метеріалу різна?

Абсолютно різна. Навіть якщо матеріал має одну і ту ж саму тему, форма має відрізнятись в Твіттері, Фейсбуці, Вконтакті. І взагалі, я намагаюсь бути присутнім в усіх популярних соцмережах України. Можливо, колись і до Однокласників дійду, адже там є своє життя. Там є аудиторія, яка прагне отримувати інформацію.

Є велика проблема створення деякими блогерами та політиками паралельної реальності, як наприклад, Фейсбук. Вони присутні там, а все, що відбувається в решті соціальних мереж, для них вкрито таємницею. Якщо про якогось політика щось напишуть у Вконтакті, на це ніхто не зверне уваги, а якщо з’явиться гострий пост у Фейсбуці - всі починають реагувати.

Це можна порівняти зі спілкуванням протягом всього дня з представниками креативного класу, а потім ти сідаєш в маршрутку і опиняєшся в зовсім іншій реальності. Так само це можна помітити, коли сидиш за комп’ютером, i, перемикаючи різні мережі, переносишся в різні реальності.

Тобто, Фейсбук-спільнота втрачає зв’язок з реальним станом речей в країні?

З цим можна погодитись. Деякі люди думають, що все, що відбувається в колі їх інтересів, цікавить широкий загал, а це не завжди так.

Коли я отримав акредитацію до Верховної Ради, я питав в українських політиків із різних політичних сил, кого вони читають в соціальних мережах. Переважна більшість назвала 5 однакових прізвищ, тобто це замкнута спільнота. Туди не потрапляють історії звичайних людей.

Деяким людям Ваш перший стрім з Євромайдану у листопаді 2013 не сподобався через "зухвалу" поведінку, іншим - навпаки, це і сподобалось. Так чи інакше, саме це включення відкрило широкому загалу блогера Круса зі своєю оригінальною манерою стрімінгу. Чи є у блогера "хороша" і "погана" слава?

Я не знаю, що потрібно зробити в Україні, щоб протягом дня сто людей написали, що ти молодець. Такого майже не буває. Але сто людей можуть легко написати, який ти поганий. Якщо ти працюєш в медіа, не так погано, коли про тебе 100 людей пише хоч щось. Ще більша кількість людей про тебе дізнаються. Далі залишається доволі проста задача: щоб ці 100 людей, які про тебе почули, через деякий час просто змінили про тебе думку.

Я ніколи нікого не блокую у соціальних мережах. Мені може не сподобатись якась думка стосовно мене, якась образа, але я майже все дозволяю людям, які мене читають. Якщо вони хочуть написати, який я поганець, – добре. Це їхнє право, вони можуть писати все, що вони вважають за необхідне. Дуже рідко я можу видалити якийсь запис, якщо це ображає інших.

Чи існують для Вас певні рамки в подачі інформації, за які Ви б ніколи не вийшли?

Іноді до мене звертаються політичні сили. Якісь табу там звичайно є, але в переважній більшості це люди, яких я за умовчанням сприймаю так, що є трошки кращі, є трошки гірші, але вони всі однаково погані. Якось їх виокремлювати я не вважаю за необхідне. Але є речі, які я однозначно не буду підіймати незалежно від будь-яких обставин. Це те, що може нашкодити національній безпеці, адже це може нести загрозу. Тому про це не може бути навіть і мови.

Мігель де Сервантес колись сказав: “Унція слави важить більше, ніж фунт перлин”. Якщо славою видатний іспанець обділений не був, то з грошима в нього до кінця життя були великі проблеми. Про фінансову сторону життя блогера, ставлення до традиційних ЗМІ та паралельну інтернет-реальність нам розповів Олександр Барабошко, більш відомий широкому загалу, як Krus Krus

“Янезнаю,щопотрібнозробитивУкраїні,щобпротягомднястолюдейнаписали,щотимолодець”

“Є велика проблема створення деякими блогерами та політиками паралельної реальності, як наприклад, Фейсбук.”

Олександр Барабошко

“Для мене національний інтерес стоїть пріоритетом у багатьох питаннях. Мені це здається логічним.”


не матимуть успіху. Під час активних дій на Майдані всі один поперед одним бігали, пробували якісь нові формати. А зараз знов повернулись у монотонний режим. Мені здалось на деякий період, що українські ЗМІ почали оригінально та ефективно працювати в соціальних мережах, але рух в цьому напрямку сповільнився. Дійсно цікаві речі роблять одиниці.

Існує думка, що соціальні мережі створюють інформаційний шум, який дезорієнтує споживача. Чи погоджуєтесь Ви з такою думкою? І якщо так, то як із цього шуму вибирати найважливіше?

Я не знаю, який сенс для широкої аудиторії в тому, щоб детально моніторити новини, якщо ти на цьому не заробляєш. Ти щоденно витрачаєш велику кількість часу ні на що. Якщо мова йде про тих людей, які працюють в медіа, то звісно їм необхідно постійно моніторити, виділяти, виокремлювати і т.д. Таким людям можна дати багато порад. Основна порада для усіх інших людей – виокремити для себе ті інформаційні джерела, які вам подобаються і які є можливість дивитися протягом дня. Тоді найголовніше саме тебе знайде. Основна інформація завжди виходить на поверхню. Сьогодні існує багато інформаційних каналів і їх кількість збільшується. Незважаючи на це, люди прикуті до екранів. Якщо раніше ми споживали розважальний контент, то сьогодні люди включають телевізор і дивляться прямі включення, слухають обговорення експертів. Але якщо глобально кожного дня сидіти і споживати цю інформацію, то від цього може тільки настрій погіршитись. Чи є зміст у цьому? Тому головна порада – займатися добре своєю справою.Б 4544

СОЦИАЛЬНЬІЕМЕДИАСОЦИАЛЬНЬІЕМЕДИА

А якщо взяти, до прикладу, тему релігії?Якісь є загально прийняті моральні устої,

але ця межа дуже умовна. Рамки можуть розширюватись. Якщо ти психічно здорова людина і хочеш пожартувати на таку тему, слід розуміти, що це вплине на почуття якогось прошарку людей, що вони будуть дуже сильно ображені на тебе, що наслідки можуть бути неприємні. Тобто, треба нести відповідальність за свої слова.

Яких стандартів Ви дотримуєтесь у подачі інформації? І чи потрібні вони взагалі блогеру?

Абсолютно не рівняюсь на жодні журналістські стандарти, але я стараюсь не писати інформацію, коли я знаю, що вона неправдива. Я маю можливість оцінювати, наскільки ця інформація достовірна, перевірити її. І якщо я написав щось, що згодом виявляється неправдою, то я обов’язково корегую свій пост і дописую до нього, що інформація виявилась помилковою.

На Вашу думку, чи повинен журналіст враховувати наслідки, до яких може призвести його робота? Або ж журналіст повинен лише оперативно подавати перевірену інформацію і не думати про наслідки?

Якщо це хороший журналістський матеріал, то він обов’язково матиме наслідки. Журналісти, коли підіймають певну тему, повинні до чогось підштовхувати. Але період, в який ми живемо, специфічний: дуже багато моментів пов’язані з національною безпекою. Можна розповідати абсолютно про все, що відбувається навколо. Але все ж, є моменти, коли повинна бути якась військова чи будь-яка інша цензура. Раніше у нас не було подібної практики, тому зараз її виробляють у процесі. Для мене національний інтерес стоїть пріоритетом у багатьох питаннях. Мені це здається логічним. Нелегко знаходитись на цій лінії, де журналісти можуть зачепити або владу, або інтереси держави. Дуже важко знайти цю межу.

Українські медіа піддаються критиці через залежність від власників. На Вашу думку, чи впливає це на контент традиційних ЗМІ?

Мені, чесно кажучи, не хочеться їх критикувати чи хвалити. За два роки ситуація змінилась. Тоді я звертав увагу на те, що слід уникати фейкiв, не публікувати неперевірену інформацію і т.д. Мене у той період це дійсно

турбувало. Зараз це знає, напевно, кожен. Значно зросла освіченість суспільства, кількість людей, які про це говорять і т.д. Коли ти чесний перед своєю аудиторією, тоді проблем ніяких немає. Я всім повідомляю, що в мене бувають рекламні матеріали, і адекватні люди відрізняють рекламний матеріал від позиції автора.

Чи вистачає прибутків від реклами?Це точно не основний засіб заробітку,

але це приємний бонус, який зростає разом з аудиторією. Якщо раніше це була зовсім непомітна складова, то зараз на скромне життя могло б і вистачити.

Чи існує конкуренція блогерів із традиційними ЗМІ?

Я думаю, що ЗМІ відчувають конкуренцію, і це можна побачити в рефлексіях тих людей, які раніше були там головними спікерами. Можемо дуже часто бачити, як журналісти вживають такі терміни, як "порохоботи", абстрагують усю цю групу людей. Так, їх матеріали не завжди можуть бути за стандартами BBC, це можуть бути емоційні матеріали, це може бути рефлексія, але в цих людей вже з’явились свої фанати, які просто беруть і читають, їм це подобається. А тим, хто до цього були рупорами, це не подобається.

Тим не менш, чи налагоджена взаємодія традиційних ЗМІ та блогерів?

Більшість медійників розуміє, що блогери – це джерело нормального трафіку. І їм вже давно пропонують вести свої блоги, писати лонгріди на своїх майданчиках. Коли в тебе беруть інтерв’ю чи ти даєш коментар, тобі обов’язково журналісти скидають посилання, бо ти десь в себе це опублікуєш із посиланням на ЗМІ.

Чи можуть соціальні мережі замінити традиційні ЗМІ у майбутньому?

Я думаю, що на цю тему дуже багато писали розумніші люди, ніж я. Я б не хотів складати якісь прогнози, копатися в них і ворожити на кавовій гущі. Обставини змінюються кожного року.

Медіа-експерти підтверджують, що наші ЗМІ на шляху розвитку відстають від західних. У сфері соціальних медіа та ж ситуація? Чи тут ми ні в чому не відстаємо від інших?

Якби мені завтра сказали, що я буду головним редактором якогось сайту, то мені все ж таки треба було б адаптуватися до умов сьогодення і до того, що відбувається навколо. Треба вже відходити від сайтів, схожих один на інший. Дизайн, який повторюється з року в рік, стандартні колонки, які просто змінюють своє розташування на сторінці – це вже не цікавить нікого. Треба думати, як формувати трафік. Застарілі сюжети, до яких давно всі звикли, уже


“Можливо, колись і до Однокласників дійду, адже там є своє життя. Там є аудиторія, яка прагне отримувати інформацію.”


“Я ніколи нікого не блокую у соціальних мережах.”


46 47

СОЦИАЛЬНЬІЕМЕДИА

ДДенисКазанский

Денис, Вы и журналист, и блогер. В чем разница работы на этих двух площадках?

В том, что традиционные СМИ предполагают определенные стандарты и правила работы. А в блогерстве ни правил, ни стандартов нет. Ты сам решаешь, как писать. Можешь использовать нецензурную лексику, можешь цензурную. Я в журналистику пришел из другой сферы и, скажу честно, мне тяжело писать по стандартам. У меня очень субъективная подача информации. Я всегда даю свою оценку тому, что происходит. Хотя в журналистике это называется оценочным суждением и это не приветствуется. Потому я больше люблю писать колонки или репортажи.

Блог предполагает отсутствие рамок?Да, отсутствие цензуры и редактуры.

Полная свобода самовыражения — пиши, что хочешь. А когда скорость интернета начала позволять, появились видеоблогеры. Почти у каждого теперь есть смартфон и через YouTube и соцсети можно любое видео воспроизвести, сидя даже в кафе. А можно в троллейбусе ехать и смотреть. Потому многие из тех, кто раньше писал, начали снимать видео. И это необычная форма подачи информации. В традиционных СМИ это тяжело сделать. Я же не буду в статью, выложенную на сайте, вставлять свой видеокомментарий. Ну а в блоге это можно делать. То есть, блогерство действительно не предусматривает никаких рамок. Оно интерактивно.

Какая финансовая перспектива работы в блоггинге?

Меня самого интересует этот вопрос. На самом деле, мне было бы интересно провести такой эксперимент. В России, к примеру, люди зарабатывают на блогах. На рекламе. Есть к примеру блогер Варламов, который на этом зарабатывает миллионы рублей. У него есть даже организация — некая коммерческая структура, которая занимается размещением рекламы в

блогах. У нас же все находится в зачаточном состоянии. Хотя рынок тоже большой, но наши рекламные агентства даже не предлагают таких услуг, как реклама в блогах. Я бы размещал. У меня есть идея сделать авторское СМИ, когда ты делаешь блог и зарабатываешь на рекламе. Поскольку у тебя нет редакции в сорок-пятьдесят человек, как в традиционном СМИ, ты просто сам пишешь несколько постов в день, то теоретически такое авторское СМИ может окупаться.

Сейчас очень много блогеров, при этом не все они имеют бекграунд, как у Вас. Каково Ваше отношение к этому явлению?

Да у меня у самого нет журналистского образования. Я стал журналистом потому, что писал в блог, и редакторы в Донецке, заметив меня, пригласили. Потому что на Донбассе никогда не хватало журналистских кадров. И нужен был хоть кто-то, кто элементарно может писать. Мне всегда нравилось заниматься исследованием нашей реальности. Я, на самом деле, вообще не понимаю до конца, что такое журналистское образование. Вот как можно научить быть журналистом?

Вы имеет в виду, как можно научить писать?

Писать умеет тот, кто много читает. Любой, кто читает книги, в теории, может писать. Как минимум, без ошибок излагать логично мысли. Но этого мало. Умения мало. Нужно еще и разбираться в том, что ты пишешь.

Вы, как профессионал, мониторите работу других блогеров?

Отдельных — да.

Следите ли за профессиональным уровнем материала в этом мониторинге?

У нас же довольно размыто понятие блоггинга. Раньше блогеры были сосредоточены на Живом Журнале. Это была основная платформа. Сейчас уже и ЖЖ отмирает, люди в основном на Фейсбук

"Свобода!" — кричал Уильям Уоллес в голливудском блокбастере, лёжа распростертым перед своими палачами. А потом умирал еще добрую треть фильма. Но, как бы ни был отвлечен от реальных исторических событий фильм "Храброе сердце", и как бы пафосно не выглядела кончина главного героя, тем не менее, тема свободы всегда была, есть и будет актуальна для любого здравомыслящего человека. С одним из таких, блоггером Денисом Казанским посчастливилось пообщаться журналисту People.in.

“Сейчасблогерычитаемыиавторитетнывтехстранах,гденетсвободыслова”


“Блогерство действительно не предусматривает никаких рамок. Оно интерактивно.”

Денис Казанский

48 49

КСОЦИАЛЬНЬІЕМЕДИА

пишут. Но назвать их всех блогерами тяжело. Например, на определенном этапе известный политик завел себе аккаунт на фейсбуке и стал писать. Может ли он стать блогером? Я думаю, нет. Потому что он изначально прославился в другой области. А кого конкретно считать блогерами — тоже интересный вопрос. Знаете где сейчас блогеры читаемы и авторитетны? Это те страны, где нет свободы слова. Я хочу написать о чем-то важном, и я могу это сделать в любом украинском СМИ. Если материал хороший и интересный, то его напечатают. А вот в России нет свободы слова. Там есть пару отдельных ресурсов. Потому там люди находят отдушину в блогах, где нет цензуры. И хотя и туда она добирается, там все-таки больше свободы. Самое интересное читать донецкие и луганские ресурсы... Там тотальная цензура. Там могут убить за критику, за неправильную статью. И там прессы нет. Все редакции были разгромлены, журналисты уехали... А люди все равно имеют запрос на правду. И у кого-то есть желание эту правду доносить. Вот они и пишут блоги под различными псевдонимами. Есть те, которые пишут про то, как процветает Донецк и Луганск, а есть и те, кто пишет про реальную ситуацию — поборы, кого убили, кого избили, кто чей человек, кто работает на Ахметова. Я подписан на несколько десятков блогов по Донецку и Луганску, потому что это самые реальные и интересные источники информации о том, что там происходит.

Есть ли определенная конкуренция между журналистами и блогерами?

Я не знаю насколько может быть конкуренция в этой отрасли. Потому что конкуренция за читателя — это же не килограмм картошки купить. Вот если купил в одном месте картошку, то в другом уже не купишь. А здесь у человека нет

строго лимита, к примеру, читать только десять сайтов в месяц, а остальное он не имеет права читать. Нет. Он читает сколько угодно ресурсов. Если десять хороших — он будет десять хороших читать. Люди читают и прессу, и блоги. Конкуренции тут нет. Наоборот. Все друг друга дополняет.

В скандале с незаконной добычей янтаря Вы были первым, кто осветил эту тему. Почему, на ваш взгляд, у одних получается прогреметь с топовой темой и поднять ее до государственного уровня, а у других нет?

Ну, я был на самом деле не первый, кто об этом написал. Об этом много и долго писали. Я сам узнал, что есть такая интересная история с янтарем после того, как прочитал чью-то статью.

Почему так получается? Сложно сказать. Наверное, зависит от формы подачи информации. Просто мой любимый жанр — это репортаж. И я стараюсь всегда сделать много фотографий, чтоб проиллюстрировать, что происходит. Поэтому, если тема такова, что в ней можно сделать много фотографий и проиллюстрировать, она всегда хорошо заходит.

Янтарь — это классная тема именно в плане визуализации — люди, которые возятся в грязи, они копошатся в гигантских полях, вырубленные деревья…

Я, по сути, просто сфотографировал это и выложил в форме репортажа. А жанр комикса давно уже доказал свою эффективность. Это у нас в стране не было комиксов. А вот в США — это целая индустрия. Комиксы коллекционировали, они миллиардные прибыли собирали. Мне кажется, что фоторепортаж — это перекочевавший в интернет жанр комикса, который людям нравится. Люди любят много картинок и не любят много читать. Вот, видимо, такая форма подачи и стала

“Фоторепортаж — это перекочевавший в интернет жанр комикса, который людям нравится. Люди любят много картинок и не любят много читать.”



причиной того, что люди стали читать мой материал и он разошелся. А еще, наверное, то, что я не стеснялся в выражениях. Писал прямо. И это тоже сыграло роль.

Вы — главный редактор интернет-ресурса “Четвертая власть”. Что для Вас означает работа на этой площадке?

“Четвертая власть” выходит на деньги грантовой помощи чешской организации People in Need. Они поддерживают переселенцев. Грант небольшой, но у нас всего в общей сложности четыре человека работает. Мы много внимания уделяем исследованию проблем детей на оккупированных территориях, новостям, которые там происходят, стараемся делать аналитику. Но и не только это. Жизнь на Донбассе — пройденный этап, вряд ли я туда когда-нибудь вернусь. Мы сейчас и по Киеву делаем материалы. Но, в целом, мы много пишем о Донбассе. Поскольку там нет СМИ, мы можем только по обрывочным сведениям писать о том, что там происходит. И я вижу по траффику, что действительно

много людей заходит читать на сайт. Ведь с той стороны им негде почитать реальную информацию, и они идут на украинские ресурсы. “Четвертая власть” — это маленький, уютный сайт, где нет никакой цензуры, где ты там сам себе хозяин, где что хочешь — то и пишешь. И если будут помогать грантодатели, будем беречь его и наполнять интересной информацией.

Как Вы думаете, за кем будущее в информационной и аналитической сфере? За традиционными СМИ или за Интернетом.

Интернет я уже считаю таким же традиционным СМИ. А вот традиционные СМИ, такие как газеты — отмирают. К примеру, мой личный блог набирает за день больше просмотров, чем какая-то запорожская газета за неделю. Да и газеты выходят сейчас ограниченными тиражами. Они не могут выходить каждый день, информация, которую они доносят, никогда не будет свежей и никогда не сможет тягаться по оперативности с той, которая

в интернете. Сама газета неудобна — огромное полотно, которое надо разворачивать. Газета рвется, она сделана из плохой бумаги. Картинки там нормальной нет и никогда не будет. Потому газеты исчезнут. Может, кроме таких влиятельных, как Washington Post. Газеты умрут. Останутся только такие глянцевые журналы, как у вас. Потому что людям нужны книжки — картинки, запах бумаги...

“Я, на самом деле, вообще не понимаю до конца, что такое журналистское образование. Вот как можно научить быть журналистом?”



50 51

ОНЛАЙН

ДмитрийДирКогда-то очень давно в одной европейской стране литературные деятели провозгласили концепцию Искусства ради Искусства. И вот, по прошествии многих лет, герой этого интервью провозглашает новый лозунг, и будем надеяться, что он также станет концептуальным. Творчество ради Творчества! О том, как работает медиа, воспитанное на данном слогане, журналисту People.in поведал создатель нового интернет-ресурса Talktome Дмитрий Дир.

"Никтонерисуетодинаковыекартины,неснимает

одинаковыефильмы,непишетодинаковуюмузыку.Должнобытьпросточувствотого,каквседолжнобыть.Ноэтокасаетсянетолькомедиа,а

ивсеговмире"

ДОНЛАЙН

Дмитрий, вы человек, работающий в журналистике, но не имеющий при этом журналистского образования. Как случилось,

что вы занялись именно этим видом деятельности?

Я не считаю себя журналистом. Это очень громко сказано. Мне кажется, что журналист занимается расследованиями, изучает тему тщательно и это очень сложно. Это как быть врачом. Врач не имеет права на ошибку. И не имеет права без врачебного образования называть себя врачом. Я же не могу пойти в хирургический зал, и начать оперировать людей. У меня нет соответствующего образования. Тоже самое и тут. У меня нет образования журналиста. И соответственно, я не могу считать себя журналистом. Я человек, который пишет. Я пишу статьи, я делаю интервью с людьми. Таким образом выходят материалы, которые читают другие люди. Но это не журналистика. Это скорее блоггинг. Мы с командой не занимаемся громкими расследованиями. Мы не разоблачаем людей. Мы не пишем о политике. Мы пишем о жизни. Мы пишем о людях, которые занимаются чем-то хорошим. Мы пишем о еде, о моде. У нас такой проект который рассказывает о том, кто живет вокруг нас, и чем они занимаются. Я вот пишу с очень глубокого детства. Есть же хобби у людей, которое потом перерастает во что-то серьезное! Вы можете вышивать крестиком в детстве, а потом стать модельером. То же самое произошло со мной. Я очень долго работал в ресторанном бизнесе. Потом нашел в себе силы и уверенность в том, что я могу создать медиа. Итогом стал интернет-ресурс Talktome.

Вы до сих пор в ресторанном бизнесе? Нет. Я не совмещал эти работы

изначально. Я покинул свое рабочее место, и потом буквально через две недели

появился Talktome. Это конечно было не очень разумно, потому что я не из тех людей, которые деньги с зарплаты откладывают... Первое время было очень странно и некомфортно, потому весь all inclusive, который существует в топ-менеджменте любой компании, куда-то исчез. И я оказался один на один со своими проблемами. И нужно было зарабатывать деньги. Первые три месяца было не очень легко. Потом нашлась команда. Процессы запустились, я понял как это должно работать, и это начало работать! Сейчас у меня есть менеджер по рекламе. Есть бухгалтер. То есть Talktome уже не местечковое медиа, не сборище студентов, которые делают стенгазету. У нас есть свои заказчики, у нас есть спецпроекты... И это при том, что нам нет еще и года!

В Talktome тоже работают люди, которые, как и вы, ворвались в медийную жизнь и взорвали ее своей фантазией?

Да! Это все люди, которые любят писать, которым это интересно и которые умеют это делать. Люди с отличным чувством юмора, со своим стилем, слогом, немного сумасшедшие, как я сам, которые готовы делать какие-то прикольные вещи, потому что это приносит удовольствие.

Нужно ли в современных условиях медийного рынка журналисту иметь соответствующее образование?

Я работаю в таком медиа, которое может себе позволить писать обо всем. Это не профильное издание про политику, архитектуру, бизнес. Вот там надо разбираться в том, что ты делаешь. А если ты не понимаешь того, о чем пишешь — это самообман и обман читателя. У нас же есть возможность писать обо всем. Мы пишем о том, что знаем сами: о людях, с которыми общаемся, о заведениях, в которые ходим, об услугах, которыми пользуемся. Тут уже не обманешь человека. Ты пишешь о том, как ты это видишь, чувствуешь, проносишь через себя. Поэтому журналистское образование полезно лишь в каких-то отдельных сферах. Да и любое образование — это система, учащая по копирке. Она ломает и под себя взращивает. Я думаю, что сейчас важнее харизма и какой-то свой собственный стиль. Когда ты выхватываешь что-то первый, делаешь что-то новое, что-то до тебя не описанное, не рассказанное — вот это круто. И для этого не нужно образование журналиста. Надо здравый

“Любое образование — это система, учащая по копирке. Она ломает и под себя взращивает. Сейчас важнее харизма и какой-то свой собственный стиль.”

Дмитрий Дир

52 53

ОНЛАЙН

ум, мозги, чувство того, что это будет очень важно и нужно читателю. И какой-то эстетский взгляд, чтоб это все было красиво — красивая фотография, красивый текст…

И тогда получится хороший материал? И тогда получится отличный материал!

И конечно же, важно быть честным. Не обманывать. Не писать на одной странице про помощь бездомным животным, а на другой про силиконовую певицу, которая в шубе выпустила новый клип. Это вот не очень красиво. Если бы мы продавали все статьи заказчикам, которые хотели их купить, мы были бы очень богатыми. Но в нашем издании было бы очень много некачественного. Я же так не хочу. Издание — это зеркальное отражение команды. Поэтому я не могу себе позволить писать о какой-то ерунде. Мы не перепечатываем пресс-релизы или анонсы. У нас такого нет. Это же работа, а работа требует трудовых затрат, времени и усилий. И она в конечном итоге влияет на результат.

Какой должна быть новость, чтоб она стала интересной вам? Как у вас происходит отбор тем?

Меня может много чего заинтересовать! Меня интересуют социальные темы. Мы, к примеру, делали проект про людей с ограниченными возможностями. Работали и с людьми на протезах, и со слепыми, и с детьми, больными ДЦП. В своем проекте мы рассказывали о том, что они такие же, как и все остальные, что они так же живут и радуются жизни. Для меня социальный аспект очень важен. Но в то же время мы пишем и про мужскую коррекцию бровей. Потому что это смешно и легко читается, а так же это борьба с сексизмом. Казалось бы, что может быть глупее статьи про мужскую коррекцию бровей? Но это такая вещь, которая в Украине воспринимается неоднозначно. Много ли мужчин ходят выщипывать себе брови? Но по крупице, по крупице — и это уже материал о гендерном равноправии! И это тоже очень важная тематика! Все что касается текста о свободе, неважно чего — слова, выбора, отношений — это уже классная тема. Четыре салата с авокадо? Это не наша тема. Тина Кароль выпустила новый альбом? Это вообще никому не интересно. Об этом еще двадцать пять изданий напишет. У нас вот фотопроект вышел с самой взрослой моделью в Украине. Ей 69 лет! Это дико круто! Она в свои 69 лет занимается модельным бизнесом. Ты смотришь на нее и понимаешь — старость в Украине может быть красивой. И эта женщина живет рядом с нами. Поэтому любой человек вокруг нас — это человек с классной историей, им можно

вдохновиться, он заслуживает того, чтоб у него взяли интервью. Просто мы себе не можем позволить взять интервью у каждого человека. И это еще одна проблема медиа... Оказывается, нужно еще и деньги зарабатывать... А иногда, оказывается, надо продаваться. Но к нам приходит много заказчиков. Потому что мы другие. Мы ответственно относимся к тому, что мы делаем.

Приносит ли вам деятельность журналиста доход?

Talktome приносит доход. Небольшой, но приносит. Проекту девять месяцев. А это очень мало для любого медиа. Медиа начинает о себе заявлять спустя год-полтора после запуска. К нам же рекламодатели пришли спустя месяц после запуска.

Как вы считаете — это сфера профессиональной деятельности, в которой нужно работать на энтузиазме, или же все-таки при правильном подходе из нее можно сделать хороший бизнес?

Может, конечно! Конкурентов-то не очень много в Украине. Если перечислять, то это от силы десять таких интернет-порталов.

Очевидно, что ваш случай не единственный в истории мировой журналистики, когда любитель становится профессионалом. И в Украине тоже таких случаев было немало. Что вы могли бы посоветовать тем, кто как и вы, будучи любителем, хочет ворваться на медийный рынок

“Все, что касается текста о свободе, неважно чего — слова, выбора, отношений — это уже классная тема.”

Дмитрий Дир

ОНЛАЙН

и взорвать его своими талантами, подходами, видениями?

Не рискует тот, кто не пьет просроченное шампанское! Запуск медиа - дело недорогое. Вопрос стоит лишь в том, готовы ли вы посвящать ему достаточно времени и развивать его? Создать медиа, чтоб оно просто было, а ты называл себя главным редактором... Это глупо. Так может сделать каждый, но какой от этого толк? Я не могу сказать, что я делаю какой-то суперкрутой проект. И у нас бывают проблемы. Но я каким-то образом чувствую внутренне: что сделать, с какими людьми пообщаться, какие темы придумать. У меня такие же классные ребята в команде. А без команды ничего не получится.

То есть панацеи нет? Нет. Это только на врачей учатся. А это

творчество. Никто не рисует одинаковые

картины, не снимает одинаковые фильмы, не пишет одинаковую музыку. Должно быть просто чувство того, как все должно быть. Но это касается не только медиа, а и всего в мире.

Без искры никуда? Да, это же творчество.

А какие творческие планы строит на ближайшее будущее Дмитрий Дир?

Сейчас вот передачу запустим на радио. Будет называться "Нам надо поговорить". Много планов, на самом деле... Но это все такая ерунда, и зная себя, я понимаю, насколько все может поменяться. Стабильность — это не обо мне. И мне кажется, что это круто.

БеседовалаАСЯГЛУЦКАЯ ДФ

ото:

mai

ncre

am

54 55

ТОНЛАЙН

ТаяГерасимова

Как давно ваш проект существует и как возникла идея по его созданию?

Мы существуем в таком формате с июня, а формат я для себя очертила как некоммерческий развлекательно-

образовательный, для молодежи. Мы пытаемся с молодыми людьми говорить на их языке на такие темы, как права человека и дискриминация, о том, как представители разных меньшинств могут попадать в разные неприятные ситуации и о том, как с этим бороться. Рассказываем положительные примеры того, как люди выходят из сложных ситуаций. Стараемся говорить о таких табуированных темах, которые очень интересны молодежи — секс, легкие наркотики... И мы

Кто бы мог подумать еще 20 лет назад, что в один ряд с известными средствами массовой информации встанут молодые и, на первый взгляд, не совсем серьёзные digital-медиа? Но интернет-журналистика не просто состоялась, она окрепла и стала неотъемлемой частью медийного рынка. О перспективах современной журналистики в целом, и интернет-ресурсов в частности, про новые форматы и контент наш журналист общался с Таей Герасимовой, главным редактором ресурса Update.

"Важноженепростосообщать.Важносообщать,почемуэтоважно

знать.Заэтимбудущее"

ОНЛАЙН

подкрепляем все тексты научной точкой зрения, как о сексе и наркотиках, так и об отношениях. Все эти моменты, безусловно, интересны молодежи. Но, по большому счету, в стране таких русскоязычных или украиноязычных ресурсов нет. А мало кто читает на английском, да и сложно читать большие исследования на зарубежных ресурсах. Поэтому мы часть переводим, а часть пишем сами. Но стараемся поднимать темы, исключительно интересующие молодое поколение.

Другая часть аудитории, на которую мы нацелены — это молодые люди с активной социальной позицией. Кто-то устраивает себе дворик. Кто-то помогает детям с разными расстройствами и заболеваниями. Кто-то занимается экологией или феминизмом. Все очень разрознены и друг о друге ничего не знают. Мы освещаем их деятельность, и читая, что написано о них, они также прочитывают и узнают что-то новое в других сферах, где их друзья, знакомые или даже незнакомые люди, но в одном городе или в одной стране, делают другие проекты. Мы хотим сплотить людей. Много таких вещей, которые в традиционных СМИ не освещаются. Потому что в основном

сейчас топовыми темами являются новости из зоны АТО и политика. Многим людям это интересно, но есть немало людей, которые кроме этих тем хотят читать что-то близкое тематике городского жителя. Вот на таких людей проект и нацелен. Это молодежь крупных городов — Киев, Одесса, Львов... Это активные, образованные молодые люди.

Какая реакция читателя на такие неоднозначные материалы? Были ведь и позитивные и негативные отзывы?

Куда же мы без негативной реакции в интернете? И это несмотря на то, что наша аудитория очень либеральна, а для не либеральной мы не пишем. Обычно то, что цепляет даже либеральную публику —

“Стараемся говорить о таких табуированных темах, которые очень интересны молодежи — секс, легкие наркотики…”

Тая Герасимова

56 57Г

ОНЛАЙН

это тема детей. Была колонка, например, о материнстве. О том, что материнство, в первую очередь, выбор женщины, а общество, по большому счету, ей ничего не должно — вот этот текст вызвал очень много негативной реакции. И я понимаю почему. Колонка была написана в достаточно агрессивной и вызывающей манере. Очень здорово делать обзоры социальных сетей. В традиционных СМИ, если делают обзоры соцсетей, то чаще всего это фотожабы. И чаще всего политического характера. Мы же стараемся темы подавать в форме обсуждения, что также вызывает негативную реакцию. А это хороший повод подумать, почему одни реагируют так, а другие иначе. А еще — возможность лучше понять свою аудиторию.

Есть ли такие темы, на которые вы бы не писали принципиально?

Принципиально мы не пишем о политике. Да и о чем? О визах? Так ведь с визами до сих пор ничего не понятно. Вот как только станет ясно, это можно будет реально пощупать, тогда и мы об этом напишем. Стараемся работать с такими темами, которые не сильно популярны в традиционных СМИ.

Проект независимый, и вы абсолютно свободны в выборе тем для материалов и

рабочего языка. Как вы думаете, много ли подобных СМИ в Украине?

Я по, большому счету, из украинских СМИ мало подобных знаю. Пожалуй, есть и такие, но более развлекательные, чем образовательные. К примеру, Bit.ua. У них тоже молодежная аудитория, но мы от них отличаемся тем, что у нас больше социальной составляющей, больше разъяснительной журналистики.

Чем сейчас живет Update?Мы, как любой начинающий проект, в

стадии активного развития. Мы стараемся подтягивать новых партнеров. Стараемся придумывать интересные новые форматы. А это обычно выгодно не только нам, а и всем, с кем мы работаем. На прошлой неделе я общалась с организаторами конкурса социальной рекламы. Он оказывается уже пять лет существует. Я в правозащитной среде давно, но я впервые о нем услышала. Им хорошо, потому что о них больше людей узнает. Нам хорошо, потому что мы с ними попробуем сделать проект. Так вот, мы развиваемся с разными интересными социальными инициативами, делаем партнерские материалы, помогаем им распространять о себе информацию через наши аудитории и наоборот. Хотя количество новостей в неделю или

“Мы отличаемся тем, что у нас больше социальной составляющей, больше разъяснительной журналистики.”


ОНЛАЙН

текстов в день мы постоянно меняем. Присматриваемся. Потому что иногда слишком много материалов. Очевидно, что если мы запостим три классных текста в день, то они друг друга съедят. Все не прочитаются. Поэтому нужно планировать, давать аудитории достаточно, а не слишком много. И я пытаюсь сделать так, чтобы читателю было комфортно и классно. Я очень давно читаю такой ресурс как mic.com — это американский сайт, который три-четыре года назад здорово стартовал в Америке. mic.com первые начали писать о сложных вещах, и там очень много политики, социально-сложных тем, но для молодежи. А у них сейчас многомиллионная аудитория. Вот это пример. Хочется чтоб мы тоже были первыми, на слуху молодежной аудитории. Вроде mic.com, но по-украински.

А что должно произойти в Украине, чтоб наши журналисты брали за образец внутренние, а не зарубежные СМИ?

Если у нас будет ВВП на душу населения как в Америке, состояние Интернета как в Америке и благосостояние как в Америке

с таким же рекламным рынком и рынком инвестиционным — тогда можно будет ориентироваться и на наши, внутренние СМИ. Пока же в течении десятилетий Америка во всех инновационных историях первая — в СМИ, в науке, в освоении космоса, в технологии, в медицине. Конечно же, можно придумывать велосипед. Но видя их аналитику, видя как они показывают данные, понимаешь, что наша аудитория дорастет до таких моделей поведения только через несколько лет.

Какие особенности, плюсы и минусы работы именно в интернет-СМИ?

Когда я работала в газете и переходила в интернет-журналистику, я думала: "Вот, класс! Дедлайнов не будет! Редактор не будет кричать: "Тая! Уже семь часов! Я сейчас вместо текста твою фотографию поставлю на полосу!". Оказалось, в Интернете дедлайн есть. И ритм тут очень быстрый. Но то, что мне очень нравится в Интернете — то, что он всегда развивается. Мы живем в ту эпоху, когда все время происходит что-то новое, Появилось огромное количество возможностей у журналистов рассказать историю не

просто текстом, не просто фотографиями, а интерактивными инструментами.

Так за чем, за какой тенденцией стоит будущее журналистики?

Поскольку традиционные СМИ гонятся за большим количеством материала, то они ставят новость, но не объясняют читателю, почему эта новость важна для человека. Важно же не просто сообщать. Важно сообщать, почему это важно знать. За этим будущее. Больше объяснительной журналистики, чем погони за количеством контента.


“Видя американскую аналитику, видя как они показывают данные, понимаешь, что наша аудитория дорастет до таких моделей поведения только через несколько лет.”


58 59

ЕОНЛАЙН

ЕкатеринаРошук"Редакционнаяцензура

необходима"

ОНЛАЙН

Екатерина, расскажите, с чем связано создание интернет-издания "#Буквы" и почему ему дали именно такое название?

До "#Букв" у меня был опыт перезапуска СМИ. Работа с тем медиапроектом закончилась, а опыт остался. Можно сказать, что "#Буквы" – это трансформация опыта в свой медиапродукт.

Я не являюсь журналистом ни по образованию, ни по призванию, я – менеджер. #Буквы работают на потребителя, а не на признание журналистской тусовки. До медиа я 10 лет работала в рекламном бизнесе, точнее его части под названием трейд-маркетинг и BTL, где прошла путь от промоутера, раздаюшего рекламные листовки на улицах Мариуполя, до топ-менеджера крупнейшего рекламного агентства Украины. В зоне моей ответственности была реализация проектов агентства по всей Украине.

В какой-то момент я поняла, что достигла карьерного "потолка" и поменяла направление деятельности на сферу коммуникаций и работу с репутацией публичных людей. У нас это принято называть PR. Однажды мне поступило предложение занять должность исполнительного директора одного из украинских СМИ. Цель, которую передо мной ставили - коммерциализация издания. Это был определенный вызов, но мне, тем не менее, удалось добиться успеха: оптимизировать финансовую модель издания, увеличить показатели посещаемости интернет-сайта в 10 раз. Для этого пришлось заняться не только коммерческой составляющей,

а всем комплексно – от контента до распространения печатной версии.

Сейчас же моя основная работа – это репутационный PR и медиакоммуникации, а "#Буквы" - это скорее реализация мечты: сделать качественный медиапродукт, которого в Украине очень мало. “#Буквы” пока еще заставляют тратить на себя деньги, а не зарабатывают. Но радует, что планы по коммерциализации уже начинают реализовываться, поскольку издание становится влиятельным.

Если подытожить, то "#Буквы" – это, прежде всего, трансформация опыта: моего в создании интернет-СМИ с нуля, и моего партнера, совладельца издания, Петра Терентьева, который много лет занимается интернет-технологиями и ИТ безопасностью. То есть, для нас интернет СМИ – это гораздо дешевле, чем для людей с улицы, так как совмещение основных интернет-бизнесов и интернет-издания позволяют в значительной мере оптимизировать затраты.

Название было первичным: оно родилось еще до появления СМИ и ждало своего применения. "Буквы" – означает, что у нас текстовая концепция. К тому же, честно говоря, я не люблю видео. Видео длиной больше 30 секунд меня раздражает: надо проматывать, чтобы узнать, что дальше, если ты хочешь побыстрее добраться до сути. С текстом иначе. Можно пробежать собранные в текст буквы глазами и понять суть. К тому же, можно суть одного длинного видео передать парой предложений.

Чем Ваш проект отличается от разных аналогичных новостных порталов?

Мы стараемся концентрироваться на самом главном, а не давать много разной информации, чтобы просто заполнять разделы. На "#Буквах" всего 4 раздела: новости – собственно, беспристрастные новости, основанные на фактах; кадры – фотоконтент,; муви – контент, где преобладает видеоряд; мысли – авторские статьи, аналитика и интервью. С точки зрения контента, мы пока делаем акцент на новостях.

Основное наше отличие от других украинских интернет СМИ это то, что мы не гонимся за переходами на сайт. Если человек предпочитает читать новости в Фейсбуке или Твиттере, то мы дадим такую возможность, обеспечивая его полной информацией там, а не заманивая всеми способами на сайт издания. У нас есть свои форматы для соцсетей. Это видео, гифки “Новости дня” и “Новости недели”, специальные карточки “было/стало” и инфографика. Все это не требует клика на сайт. Безусловно, так сайт теряет трафик и мы к этому готовы. Потому что, как я говорила ранее, наша цель это не лидерство среди новостных СМИ в рейтинге посещаемости, а удовлетворение потребителя в получении качественного контента в наиболее приемлемой для него форме. Кстати, у нас нет блогов…

Это принципиальное решение? Абсолютно! Желание других СМИ

публиковать блоги понятно - бесплатный контент, привлечение трафика, так как блогер будет продвигать свой текст, создание эффекта свободы слова и свободы выражения для каждого. Но я считаю публикацию блогов

Буря событий трёх последних лет дала жизнь множеству молодых и амбициозных медиапроектов. Под революционный шум, грохот артиллерии на Востоке и шёпот кулуарных интриг пошатнулись некогда авторитетные издания и зародились новые. В прошлом году появился и новостной портал “#Буквы”. Один из его основателей, Екатерина Рошук пообщалась с командой People.in о принципах работы своего ресурса, тенденциях в украинской журналистике и поделилась планами на будущее.

60 61

ОНЛАЙН

на новостных сайтах прошлым веком, уж простите. Для этого есть соцсети и специальные платформы для блогов. К тому же блоги могут навредить изданию: известный факт, что их используют для "вбросов" нужной информации в политических целях и корпоративных войнах. Ведь открывая человеку блог, ты открываешь ему дверь на сайт, а когда редакции перестает нравиться содержимое, то появляются смешные предупреждения рядом с фамилиями блогеров, как в случае с “Украинской правдой”. Поэтому блогов на “#Буквах” нет, но мы даем возможность публикации в рубрике “мысли” и политикам и активистам, и всем желающим, если это важная и значимая тема.

А еще на "#Буквах" нет и не будет баннерной рекламы, тоже принципиально. Опыт, опять-таки, показывает, что это раздражает читателя, при этом покрывая максимум 30% расходов. Одно из наших конкурентных преимуществ – то, что читатель не будет постоянно натыкаться на всплывающие окна, баннеры, видео и ругаться, закрывая их. К тому же, как я говорила ранее, мы не гонимся за переходами на сайт, которых требует баннерная реклама. Зарабатывает издание на спецпроектах и медиапартнерстве. Зарабатывает не как сайт под названием “#Буквы”, а как бренд, который взаимодействует со своей аудиторией на персональном сайте и в соцсетях всеми возможными способами.

Расскажите о Вашей команде.Костяк команды – это редакторы

новостной ленты, потому что “#Буквы” - это

в первую очередь новости. Сегодня такое время, когда именно редактор новостной ленты, который в потоке колоссального информационного безумия отбирает важную достоверную информацию и подает ее читателю, выходит на передовую. Также в команду входят корректоры, несколько журналистов (в том числе и парламентский), менеджеры по социальным сетям и IT-менеджер. У нас есть специалист по расследованиям всего, что связано с субкультурными движениями, активистами и уличными протестами. Также мы привлекаем фрилансеров для написания авторских текстов.

Есть ли у Вас какие-либо требования к авторам, которые предлагают Вам свои материалы?

Здравомыслие и объективность. Автор, который считает, что можно оскорблять, скажем, представителя власти, оппозиции или же просто политика, который ему просто не нравится, публиковаться на "#Буквах" никогда не будет.

Сотрудничаете с молодым поколением?Стараемся максимально привлекать

молодое поколение. У нас есть один талантливый журналист, пишет аналитику. Я каждый раз получаю массу критики о его возрасте, мол: "Как эта "школота" пишет международную аналитику?" Я прошу аргументировать, а в ответ – тишина.

Еще была идея дать платформу государственным чиновникам, но пока я об этом только думаю. Я говорю не о политиках, депутатах, а о тех людях, которые

возглавляют министерства и ведомства – то есть, исполнительной власти. У таких людей часто нет квалифицированной пресс-службы, но информацию об их деятельности, тем не менее, нужно доносить обществу. Причем о работе как хорошей, так и плохой.

Читаете ли Вы материалы самостоятельно?

Все тексты смотрит главный редактор, часть из них он отсекает. Авторские статьи, как правило, читаю уже опубликованными. Но всегда просматриваю все, что связано с резонансными расследованиями до публикации.

Как планируете совершенствовать "#Буквы"? "Цифры", например, будут?

Амбиции, конечно, есть, но я стараюсь о них не говорить, а демонстрировать уже реализованными. Из ближайшего, скоро сайт изменит дизайн, а еще новости, которые мы подаём в Фейсбук изменят свой формат. Основная цель создания "#Букв" – желание иметь здоровый информационный ресурс,

“Мы стараемся концентрироваться на самом главном, а не давать много разной информации, чтобы просто заполнять разделы.”

Екатерина Рошук

“Интернет-издание, выпускающее по 4-6 новостей в час, не имеет такого количества времени на проверку фактов, как печатное издание.”


ОНЛАЙН

“#Буквы - это скорее реализация мечты: сделать качественный медиапродукт, которого в Украине очень мало.”


Ркоторый мог бы быстро, объективно и просто объяснить, что происходит в Украине. А если говорить о "Цифрах", вряд ли это будет какой-то полноценных проект, скорее, раздел уже существующего ресурса. Сегодня мы работаем на максимуме своих возможностей, и чтобы развиваться дальше, нужны хорошие финансовые партнеры. Пока это проект только мой и Петра Терентьева. Как будет дальше – посмотрим, пока мы ведем переговоры о привлечении партнеров.

Есть ли в Вашем издании цензура?Конечно, есть. Это редакционная

цензура, которую я предпочитаю называть редакционными стандартами. Считаю, что без цензуры невозможно, иначе журналистика скатится неизвестно куда. Ведь часто редактор и журналист сами не понимают, что реагируют на "вброс". Интернет-издание, выпускающее по 4-6 новостей в час, не имеет такого количества времени на проверку фактов, как печатное издание. Часто политики намеренно "скармливают" журналисту лживую информацию. Например, чтобы прощупать почву общественного мнения или же привлечь медиавнимание к какому-то событию, ну, и самое любимое – сбить конкурента. А цензура создана для того, чтобы издание было здравым. Пока еще никто не смог, опираясь на факты, поставить под сомнение репутацию нашего издания,

предъявив аргументированную претензию, что, мол, мы работаем на кого-то.

Часто ли критикуют Ваше детище?Критикуют, и это прекрасно. Конечно

же, мы допускаем ошибки, начиная с грамматических и заканчивая фактическими; бывает, что редакторы "ловятся" на фейки, но все это моментально исправляется. Мы очень благодарны читателям, когда они указывают нам на наши промахи.

Сейчас медиа расширяются с каждым днем. Есть ли серьезные конкуренты?

Безусловно, мы ведь информационное СМИ. Наши конкуренты – это ТОП-15 интернет-СМИ Украины.

Ваш проект был запущен в 2015 году. Что на сегодня уже удалось сделать, есть ли чем похвастаться?

Более миллиона посетителей сайта ежемесячно, около 2 млн - ежемесячный охват аудитории в соцсетях! Вот этими цифрами могу похвастаться. И это только начало.

БеседовалаКАРИНААКОПЯН

6362

ОНЛАЙН

ОрестСохар

“Журналістика–церозкішспілкуватисьзцікавимилюдьми”

Сучасна людина вже не може собі дозволити перебувати в інформаційному вакуумі, а перегляд новин для багатьох став щоденним ритуалом. Але хто і як формує новинну стрічку? І які зміни відбуваються в сфері медіа? На ці питання нашому виданню відповів журналіст, медіаменеджер та шеф-редактор сайту "Обозреватель" Орест Сохар.

ОНЛАЙН

ОСкладно знайти відповідну людину?Неймовірно складно. Вважається, що

журналістика - це творчість. Але слова "добре пише" я б поміняв на "вічно мислить". Бо, насправді, це є щоденна креативна і логічна робота. Колись Борис Акунін сказав: "Я не считаю, что писательство – это творчество. Я, как к станку, каждый вечер подхожу и начинаю работать". Журналістика – це теж певна технологічна і креативна робота. І біда в тому, що в журналістику часто йдуть люди, які не вивчали логіку. Писати грамотно, писати цікаво і писати важливі речі – це різні поняття.

Мало повідомити про якусь подію. Важливо зацікавити читача, який розпещений великим потоком різнопланової інформації. Він не хоче читати якісь складні тексти. Люди дедалі менше хочуть читати – вони хочуть візуалізованої інформації, максимально спрощеної. При чому, це стосується не тільки масової аудиторі, а й людей думаючих. Інформації настільки багато, що читати щось просто не вистачає часу.

Ви раніше працювали на телебаченні. Яким був Ваш досвід там?

Ви знаєте, в мене є багато різних кейсів: я займався й інтернетом, і спортивним PR, працював на двох телеканалах. Коли ви знаєте закони подачі інформації, то стає набагато легше. Безумовно, між телеканалом і інтернетом є велика прірва, але в будь-якому разі закони сприйняття інформації єдині, просто є якісь особливості.

Чи плануєте Ви розвивати саме візуальний напрямок на Вашому порталі?

Так, і у нас буде декілька напрямків. Уже є студія і до нас приходять гості. Це такий собі міні-телеканал. Приходять люди, які цікаві нашій аудиторії, але це різнопланові люди. Умовно кажучи, у нас в один день серед гостей можуть бути впливовий політик, молодий дизайнер і якийсь ІТ-шник. Будуть також розслідування, ми це вже зараз запускаємо. Ще ми постійно стежимо за трендами. Відкрию вам секрет: Фейсбук зараз максимально “проштовхує” живі трансляції. Відповідно, регулярно запускаючи живі трансляції, ви отримуєте певну негласну підтримку Фейсбуку в просуванні. Тому ми максимально швидко будемо зараз це робити. Бо коли ви просто публікуєте свої тексти, Фейсбук свідомо занижує індекс популярності

“Одна з найбільших цінностей людства – це вміння спілкуватися.”

Орест Сохар

“Писати грамотно, писати цікаво і писати важливі речі – це різні поняття.”


Як Ви прийшли в журналістику?Я люблю спілкуватись з

людьми. Частково це психологія і цікавість. Одна з найбільших

цінностей людства - це вміння спілкуватися. Бути якимось кротом у себе в лабораторії мені б не хотілося. Журналістика – це розкіш спілкуватись з цікавими та інформативними людьми. Якщо ви активний та успішний журналіст, то ви обираєте собі співрозмовника. Бо, наприклад, суддя чи адвокат – це ті люди, які все ж таки не особливо можуть обирати, кого судити чи кого захищати. А журналіст може обрати, з ким спілкуватись і з ким працювати. Насправді, життя дуже цікаве. Потрібно знаходити цікаві грані і розповідати про них людям.

Якби не журналістика, яку б альтернативу Ви обрали? Чи мова про іншу професію ніколи заходила?

Це, безумовно, була б комунікація: піар, маркетинг. Тому що наше століття – це століття комунікацій. Відповідно, найяскравіші бізнеси та тренди побудовані на цьому. В мене найбільшу цікавість викликає напрямок комунікації, і журналістика - одна із них.

Хто цільова аудиторія Вашого інформаційного порталу? На кого Ви робите акцент?

Це люди в середньому за тридцять, з вищою освітою. І, як не дивно, нас читають однаково і в україномовних, і в російськомовних регіонах.

Скільки у вас журналістів у штаті?Журналістів близько тридцяти. Але у нас

ще є великий ІТ-відділ, відділ маркетингу, відділ реклами, окрема відеогрупа.

Чи складно потрапити до Вас на роботу?Складно. У нас дуже велике навантаження.

Заробітна плата більша, ніж у конкурентів, але й вимоги значно більші. У нас люди відсіюються часто, постійно йде пошук кадрів.

64 65С

ОНЛАЙН

вашої сторінки, щоб ви платили гроші за ї ї просування. Тому потрібно максимально користуватись тими благами, які дає нам пан Цукерберг.

У Вас, як у головного редактора “Обозревателя”, багато обов'язків?

Так. Не кажу, що я працюю нон-стоп, але я мушу ввечері витратити якийсь час на сайт, щоб знати, що там відбувається, чи ми нічого не пропустили, що там буде завтра, які помилки ми зробили. І зранку треба подивитися аналітику за попередні день, щоб розуміти, як ми працювали вчора, що було правильно, а що ні. Треба дивитися, що люди хочуть читати сьогодні, що вони читали протягом тижня. Це абсолютно логічна штука, яка дозволяє зрозуміти, що писати далі. Повністю робити “Обозреватель” таким, як вважаємо за необхідне, ми не можемо, бо тоді люди підуть до інших ресурсів. Ми живемо в той час, коли треба звертати увагу на читача.

Є такі матеріали, які Ви самі редагуєте і знаєте, що без Вас вони не можуть пройти?

У нас цензури немає. Якщо я хочу робити видання, яке мені подобається одному, я сам буду там працювати. У нас є команда людей, які мають достатньо високі статуси. Відповідно, є тексти, які ми доопрацьовуємо командно, бо є складна тема і ї ї треба зібрати докупи. Або є надзвичайно велика відповідальність. Таких текстів може бути небагато на день: один, два або взагалі жодного. Це якісь надважливі статті. Решту журналісти публікують в оперативному режимі.

У вас серйозне видання, але навіть у ньому з'являються вірусні матеріали. Усі пам’ятають публікацію про Гонтарєву, яка “завела до свого кабінету і показала кіску”. Чому Ви це публікуєте?

Це яскравий приклад. Ми взагалі оминаємо таку вульгарщину. Але цей заголовок так сильно розійшовся, що міняти або прибирати цю публікацію вже не було сенсу. І тепер ми бачимо іншу сторону: цій публікації вже більше року, але вона досі поститься в інтернеті, досі у Фейсбук пишуть про це. З точки зору маркетингу такі заголовки потрібно придумувати. Навіть якщо це Нацбанку не подобається, діватися від них нікуди, бо народ це читає і публікує, це вірус. Можливо це негативий вірус, але люди, які не знали про “Обозреватель”, про нього дізнаються.

Як Ви самі читаєте новини і звідки?Дуже часто я просто дивлюсь, хто що

написав, як написав і як швидко. Часто

новини я дізнаюсь від депутатів та інших ньюзмейкерів. Відповідно, потік новин йде не тільки від медіа. Але серед ЗМІ я читаю конкурентів. Сайти, які розвиваються. Мені цікаво за цим спостерігати.

Кого Ви вважаєте найбільшим конкурентом?

Фейсбук. Журналістика дуже сильно змінилась за останні 20 років. Раніше важливо було написати інформацію першим. Сьогодні це лише 30 відсотків роботи. Умовно кажучи, ви пишете інформацію, а паралельно є хтось, хто пише те ж саме. Зараз ще є блогери, які мають великий вплив. Вони можуть взяти інформацію з вашого сайту без посилання, і вона розійдеться краще.

У Вас, до речі, дуже багато блогерів. І багато хто хоче потрапити на “Обозреватель”. Яким чином Ви їх відбираєте?

Ви ж розумієте, що якщо ми будемо ставити всіх бажаючих, то буде великий прохідний двір і навіть цікаві тексти загубляться. Тому ми вимушені фільтрувати. Є майданчик "Мой Обозреватель", і через неї ми обираємо тих, хто нам підходить. В першу чергу ми дивимось на популярність: 500 переглядів – це мало. А от 20, 30, 50 тисяч – це вже непогано. Але інколи ми можемо опублікувати якусь історію, яка може і не настільки популярна, але вписується у наш контент.

Який у Вас секрет популярності у мережі?

Це набір певних комбінаторних кроків. Писати потрібно те, що знаходить відгук у мережі, писати це потрібно активно. Бути інсайдером.

Ще є технологічна особливість у медіа: раніше випускали газету і думали, як її продати. Раніше, навіть коли сайти створювали, думали, як зробити так, щоб читач до них заходив. Зараз все змінилось. У вас є контент, і ви самі шукаєте читача.

Ви іноді позиціонуєте себе як політичного експерта, а іноді - як журналіста. Ким Ви себе відчуваєте більше?

Вважаю себе медіаменеджером і журналістом. Були в мене періоди, коли я займався вийнятково PR, але я все ж таки медіаменеджер.

Про що Ви більше любите писати?Якщо у Фейсбуці і для душі, то це

зауваження чи застереження до того, що відбувається. Журналісти завжди бачать більше інформації, є більше розуміння того, що буде завтра або, наприклад, що відбувається насправді. Ми розуміємо, що життя нічим не прикрашене і, відповідно, реальність не завжди така, якою її показують. Тому завжди хочеться зняти зайвий грим.

ОНЛАЙН

“Журналістика дуже сильно змінилась за останні 20 років. Раніше важливо було написати інформацію першим. Сьогодні це лише 30 відсотків роботи.”


Але чи є речі, які не завжди можна озвучувати?

Є, але це не тому, що існує якась цензура, а тому що є сліпота натовпу. Коли ми рік назад почали писати, що Семен Семенченко не та особа, за яку себе видає, ми отримали великий шквал критики. Пройшов рік, і усі самі розуміють, що були неправі. Але ж ніхто не визнає своєї неправоти у тій ситуації. З іншого боку, вони знаходять нові приводи для виявлення своєї агресії. Зараз така ж історія з Саакашвілі. Писати про таке хочеться, сказати більше про те, що відбувається, відкинути ретуш. Але люди не хочуть цього знати. Таке у нас суспільство. Тому, якщо ти хочеш бути почутим, треба, можливо, говорити не все одразу, а поступово.

БеседовалаАНАСТАСИЯРАГИМОВА

66 67

АПЕЧАТЬ

АнаВарава"Мы-поколениекниг"

ПЕЧАТЬ

Что Вам больше всего нравится в Вашей работе, и какие сложности возникают в работе главного редактора одного из крупнейших

журналов о моде?

Мне кажется, я настолько мультифункциональный человек, что уже не могу работать в рутине и заниматься чем-то одним. Во-первых для того, чтобы что-то делать качественно, ты должен подходить к вопросу с разных сторон. Если ты делаешь издание — ты должен разбираться в журналистике и уметь писать. С другой стороны — это маркетинг, и ты должен понимать, что хотят прочесть читатели. А если это fashion-маркетинг — понимать, как правильно представить бренд. Третье — это визуальная составляющая. То есть, ты должен правильно организовывать и руководить процессом при фотосъемке.

Соответственно, издание — это не просто журнал, это живая система, организм, который постоянно развивается. Это взаимодействие с читателями, брендами, клиентами, партнерами. Поэтому нужно продумывать план действий или акций и развивать это издание как бренд. Вот почему мы делаем различные активности вокруг нашего журнала.

Когда ты видишь картинку целиком, ты можешь любой вопрос рассмотреть с разных сторон, и на любой вопрос, который тебе зададут, ответить. Мне нравится глобальный подход и глобальная работа.

Сегодня всё чаще возникает вопрос жизнеспособности печатных изданий. Вы ощущаете снижение интереса читателей к печатной версии журнала?

Во время первого кризиса в Украине была такая тенденция. Тогда большинство СМИ стали ориентироваться на масс-маркет, потому что упала потребительская способность. Но мы не пошли по этому пути, мы сохранили тот люксовый сегмент, в котором работали. Были соблазны работать с более массовыми брендами. Но мы выстояли. Возможно, что-то потеряли, что-то приобрели. Наше издание — это не просто глянцевый журнал. Это официальное издание о моде. Это как Библия в моде. Хорошее книжное издание люди читают с большим удовольствием, чем книги из интернета. Когда происходит тактильное соприкосновение с книгой, то никакой интернет этого не заменит. Это совершенно другие эмоции и ощущения. Возможно, если бы мы размыли формат, если бы мы ушли в масс-маркет - мы бы нивелировали бренд, потеряли своего читателя и клиентов.

С распространением интернета, редакции многих печатных изданий создали digital-версии журналов, но приоритетной всё-равно оставалась печатная версия. Как у вас обстоят с этим дела?

Мы понимаем эту тенденцию. И мы создали l’officiel-online. Люди в интернете черпают информацию, но там не все компетентно. А если ты покупаешь L'Offi-ciel — это информация из первоисточников, ее ты не можешь найти в интернете. Даже уровень публикаций в интернете и глянце — две разные вещи. И крупным брендам лучше размещать рекламу не в интернете, а в печатных СМИ. Что, люди не знают про Saint Laurent? Знают. Но это часть маркетинговой стратегии. Это говорит об уровне бренда. Интернет - это более молодая аудитория. Им нужны быстрые новости. Если нужна серьезная аналитика и эксклюзивные материалы — то это только печатные СМИ. Я не знаю, исчезнут они или нет, и с каким поколением. Но мы — поколение книг, и привыкли к тому, чтобы листать и читать. Нам нравится запах страниц.

В чём заключается разница в работе вашей редакции на этих двух площадках — онлайн и печатная версия?

Разница колоссальная! Онлайн, кажется, даже думает другими категориями. И у нас даже интересы отличаются. Онлайн больше работает с тем, что происходит в Украине. Я больше ориентируюсь и участвую в событиях, которые делают мировые бренды: основная коммуникация идет с хедофисами мировых брендов, много съемок и проектов заграницей. Онлайн-редакция больше работает на нашем рынке — украинские дизайнеры, производители, события, связанные с выставками и кино. Это не такой люксовый и не такой классический формат, как у глянца. Он более адаптирован под наш рынок: смелые интересные флеш-проекты, инфографики, более ориентированы на социальные проекты и активности, персон и арт-события.

Одним из наиболее острых вопросов для печатных изданий остается проблема финансирования. Стоит ли перед вами такой вопрос?

У нас правильный подход к делу (смеется). А это очень трудный бизнес, честно говоря. Изначально наш издатель все поставил на своеобразные бизнес-рельсы. Потому что с одним голым креативом работать нельзя — как же тогда журнал продаваться будет? Это издание лицензионное. У него есть свои цели и задачи.. А цены на рекламу в Украине и цены на

Современные СМИ — явление, пребывающее в постоянном развитии. Времена глашатаев, что разносили новости по площадям и рынкам, давно ушли в небытие. Неизменным остается лишь одно — желание человека быть проинформированным в том, что ему интересно. Для многих же сам источник информации совершенно не важен. О том, как эта тенденция может отразиться на жизнеспособности печатных изданий и шла речь в беседе с Аной Варавой, шеф-редактором L'OFFICIEL-Украина.

“В печатной книге есть душевность, другая энергетика..."

Ана Варава

68 69

ВПЕЧАТЬ

рекламу в Европе — разные вещи. Если у тебя есть ресурс, то ты можешь сделать из него продукт, который будет работать, и он будет интересный, перспективный, прибыльный! Я в свое время заканчивала в Лондоне, Милане и Нью-Йорке институты моды, где изучала fashion-бизнес и fashion-маркетинг. Мне было это интересно, чтобы понять как работает эта сфера, а потом успешно применить эти знания на практике.

В последнее время разные издания стали проводить различные ивенты. У вас ведь тоже есть опыт в этом?

Журнал - это не просто продукт, который ты наполняешь текстом. Чем больше креатива, тем больше интереса у читателей и, соответственно, у клиентов. Можно устраивать мероприятия, привлекая интерес к бренду. Вот непосредственно при моем участии 6 лет назад было придумано l'Оfficiel Аwards. А почему бы и нет? Сделать награждение самых успешных людей Украины! Мы можем собрать людей, мы разбираемся в моде, у нас есть эксперты, которых мы можем привлечь, и это будет компетентно и объективно. И вот мы это сделали. Мы же понимаем, что интересно клиентам: интересное качественное мероприятие, красивый светский вечер. Я вот училась в Istituto Marangoni (Лондон, Милан). Мне очень понравился их подход

ПЕЧАТЬ

к обучению и ведению бизнеса. Я с воодушевлением и инициативой вернулась в Киев и хотела поделиться этим с нашими людьми. У нас ведь нет качественного образования в моде. В то время существовал еще Fashion TV и мы решили с ними делать образовательные семинары о моде. А это хоть и не совсем деятельность журнала, но все это сфера моды, где официальное издание о моде может взять на себя патронат. Мы разработали систему образовательных семинаров с Istituto Marangoni. Они никогда такого не делали! Я сама создала программу, я ведь знаю, что интересно и нужно нашей аудитории (я по первому своему образованию – преподаватель, и имею компетенцию создавать правильные образовательные программы)! После первого семинара они меня спросили, а когда мы будем делать следующий?

Все это делает определенную площадку. У нас есть своя собственная студия, на которой базируется L’Officiel Production: основные съемки для изданий всего ИД "ВАВИЛОН" мы делаем именно здесь. Имея бренд, ты понимаешь, как его можно креативно использовать.

Какое будущее, на Ваш взгляд, ждёт печатную прессу?

Честно? Не знаю. Я вообще приверженец здорового образа жизни. Поэтому когда ты долго работаешь за компьютером, просматриваешь информацию в телефоне, когда идет бешеная нагрузка на глаза и на мозг, и ты устаешь от всего цифрового — это уже не очень здорово. А книга — это даже как-то стильно смотрится. Это налет винтажа. В моде же часто бывает возвращение к прошлому — как сейчас актуально цитирование 30-тых, 60-тых, 70-тых... Может, потому что это эпоха богемной жизни. А, может, и потому, что мы скучаем за теми ценностями, которые были накоплены поколениями. Да и в книге есть какая-то душевность, другая энергетика. Так что серьезные издания сохранятся. Желтая пресса... вряд ли – ее можно легко заменить новостями в интернете.

Какой совет Вы бы дали главредам украинских журналов?

Будьте профессионалами во всем, что вы делаете.


“Мы — поколение книг. Мы привыкли к тому, чтобы листать и читать. Нам нравится запах страниц.”

Ана Варава

Фото: Елена Громакова

Фото: Елена Громакова

70 71

СПЕЧАТЬ ПЕЧАТЬ

Есть общеизвестное библейское выражение про порядок представления щек под удар — сперва левую, а потом правую, или же наоборот... Не важно. Ведь если страну сначала ударили по автономному полуострову, а затем по Востоку, то ждать пока удар достигнет новой территории явно не стоит. А лучше всего надеть на голову шлем. Какой? А вот об этом как раз пишет издание Defense Express, главный редактор которого, Сергей Згурец, ответил на вопросы журналиста People.in.

СергейЗгурец“Сейчасвоеннаятематика

затрагиваетинтерескаждого”

Ваше издание имеет очень узкую направленность и узкий круг читательской аудитории. Насколько перспективно такое

нишевое СМИ, как Defense Express?

Действительно, наше издание является нишевым. Оно направлено на изучение проблематики ситуации в оборонно-промышленном комплексе, развития и создания новых образцов вооружения, и оценки тенденций в других странах, которые могут повлиять на проекты Украины в военно-промышленной и оборонной сфере. Такая тематика до определенного момента считалась нишевой. До начала войны. С 2014 года интерес к ней существенно возрос. И вот, вопрос нишевости издания немного размывается, хотя концепция В2В позволяет обеспечивать нам некую экономику нашего предприятия. Структура у нас частная. Никто денег не дает. И мы строим схему бизнеса, когда высокая цена на журнал обеспечивает нам определенную рентабельность проекта.

Очень многих представителей других видов СМИ интересует вопрос: как выживают печатные издания. А как борется с этой проблемой Defense Express? И стоит ли вообще перед вами такая проблема?

Я не скажу что мы прямо-таки выживаем. Мы на рынке уже пятнадцать лет. И у нас

ни одного месяца не было сбоя. В кризис или не в кризис. Наше преимущество — это достаточно небольшая команда из 12 человек, которая универсальна и глубоко профессиональна по сегменту, связанному с системой и рынками вооружения, или с оценкой тех или иных проблем, связанных с силовыми структурами и разработками вооружений. Потому эта профессиональная команда решает не только журналистские задачи, но и консалтинговые. При том, что в перечне наших партнеров есть не только украинские предприятия, но и ведущие европейские фирмы, которые хотят знать что происходит в Украине и как продвигать образцы вооружения в нашу страну.

Что сподвигает Вас выпускать Defense именно в печатном виде? Ведь тот же контент для той же аудитории можно продавать и в Интернете по платной подписке.

Все знают, что мы движемся к электронным медиа. У нас есть проекты по электронному журналу. И есть несколько

“Подготовка ленты новостей по оборонной тематике — крайне затратный процесс”

Сергей Згурец

7372

ЗПЕЧАТЬ

“И Министерство обороны, и СБУ, и Национальная гвардия — наши подписчики. И они используют журнал для совершенствования своего профессионализма.”


номеров, которые были сделаны в таком виде. Но эта концепция возможна при наличии дотационных ресурсов. У нас была платная лента новостей. Но в основном мы понимаем, что она себя не оправдывает, потому что подготовка ленты новостей для оборонной тематики — крайне затратный процесс. Нужно половину редакции посадить на добычу новостей. Поэтому мы сейчас идем по сохранению “твердого” журнала. Твердый журнал на русском и украинском языке важен для англоязычного потребителя, который хочет пригнать продукцию на рынок Украины, а твердый англоязычный журнал стоит у нас на всех выставках вооружения. И наши компании, которые хотят найти партнеров, понимают, что это та площадка, которую можно использовать. Поэтому мы пока остаемся приверженцами сохранения твердой формы журнала при расширении электронного бесплатного контента. Обеспечить плату за электронный контент пока сложно.

Вашу аудиторию нельзя назвать широкой. Не опасно ли с ней работать, ведь для определенного маневра возможности нет. Не легче ли потерять такую аудиторию?

С началом боевых действий на Востоке военной тематикой начали интересоваться и девушки, и женщины и молодые парни. Раньше этого не было. Сейчас военная тематика затрагивает интерес каждого. Сегмент, связанный с войной, в нашем журнале отражен. Победа в войне обеспечивается хорошей техникой. Состояние техники — вот, что люди хотят знать. Мы выступаем со стороны общества, пытаясь рассказать проблемные вещи, о которых власть, при моем уважении к власти, порой не хочет говорить во всех деталях. Поэтому экспертная составляющая наших журналистов позволяет нам находить изъяны в технике, и говорить о них так, чтобы те наши бойцы, которым с этой техникой работать, получили потом ее без изъянов. Потому говорить о том, что аудитория узкая... Я не совсем в этом уверен. Рынок нашего журнала наоборот расширяется.

Существует ли конкуренция в такой узкой нише?

Я не могу сказать, что никто не пишет на оборонную тематику. Но по глубине контента, я уверен, мы являемся лидерами. А в будущем мы, возможно, выйдем на гражданский рынок за счет розничной торговли. Но вот тут-то и ловушка. У нас подписка стоит порядком - от трех до шести тысяч гривен, смотря какой клиент — зарубежный или украинский. Если мы хотим “выйти в киоск”, мы должны опустить цену. А это нехватка ресурсов для того, чтоб обеспечить такой тираж. Потому что мы готовы, например, продавать журнал в киосках или выходить в воинских частях, когда будут определенные договоренности со спонсорскими пакетами. На этом этапе есть ряд компаний, которые в этой тематике заинтересованы и готовы вкладывать деньги в проекты. Но тут мы тоже думаем, потому что есть крупные игроки, которые продвигают свою продукцию. С ними можно договориться о партнёрстве, но это создаст нам проблему с другими участниками нашего рынка. Потому что нам могут сказать: “Вы финансируетесь таким вот предприятием, и не сможете объективно оценивать нашу продукцию”.

Но если говорить о конкуренции, то в течении пятнадцати лет никто эту гонку не выдержал. У нас есть журнал "Військо України", который финансируется министерством обороны. Был журнал "Камуфляж", но лет шесть назад он закрылся. Так что, фактически, другого журнала, который бы рассказывал о состоянии современных образцов вооружения, состоянии дел силовых структур и давал анализ мировых оружейных выставок, просто нет. И Министерство обороны, и СБУ и Национальная гвардия — наши подписчики. И используют журнал для совершенствования своего профессионализма.

Печатная версия Defense Express и сайт Defense Express весьма отличаются по своему контенту. Почему?

Онлайн версия решает общеконтентную задачу ближе к информационному агентству. И мы не вдаёмся там в детальный разбор тех проблем, которые существуют в тех или иных сегментах. Весь анализ мы закладываем именно в твердую копию. То есть, только подписчик твердой копии может получить полное знание ситуации. И как раз это позволяет нам продавать журнал. Потому что, если мы онлайн выставим журнал от А до Я, то будет проблема. Да и “вывешивать” весь контент для того, чтоб им пользовались россияне, мы не хотим.

“Состояние техники — вот, что люди хотят знать.”


ПЕЧАТЬ

Изначально онлайн-площадка была направлена на другие цели. Теперь она имеет полноценный новостной контент. Эта метаморфоза была стратегической или случайной?

Когда мы начинали проект пятнадцать лет назад, по оборонной тематике никто не писал. Изначально проект был создан в партнерстве с Центром исследования армии, конверсии разоружения, директором которой является Валентин Бадрак. Мы создали проект Defense Express, как информационное агентство, потому что нам не из чего было делать аналитику. Создав информационное агентство, которое начало набирать обороты по оборонной тематике, мы начали делать аналитику. Потом получилось так, что уровень наших ребят существенно вырос за это время. И теперь новостные сообщение для нас менее значимы.

А как возникла идея создания Defense Express?

Когда вы являетесь экспертом или вам что-то нравится, то для того, чтобы открывать двери чиновников, вам нужен таран. Таким тараном было, есть и будет СМИ, которое может быть либо массовым, либо В2В. Я, как редактор, беру на себя ответственность, что я этот сегмент отслеживаю, что я отвечаю за свои слова.

Потому что они написаны на бумаге. Но и чиновник, с которым я разговариваю, тоже берет ответственность за свои слова. Потому что он должен делать дело в пользу государства. Изначально мы поняли, что на уровне экспертов мы не сможем решать свои задачи. Нужно масс-медиа, которое будет действовать как таран. Этим тараном журнал является уже в течении пятнадцати лет.

Каковы, на Ваш взгляд, перспективы Вашего издания?

Мы дошли до потенциала, когда можем выйти на общегражданский рынок. Мы действительно для себя решили, что мы издание №1 в Украине по оборонно-промышленной тематике. Но только вот мы боялись себе в этом признаться. Последние годы показали, что мы успешно решаем задачи в интересах силовых структур, экспортеров, предприятий, зарубежных компаний, и мы хотим выйти на гражданский уровень, уменьшить стоимость журнала, чтоб журнал стал массовым.

Второе — это все-таки уход в электронные медиа. где контент будет бесплатным. Есть еще один нюанс: те, кто читает твердую версию — это более старшая аудитория, чем те, кто пользуется гаджетами, в которых читают электронные издания. То есть, у нас есть разрыв между теми, кто читает

твердые копии и молодыми ребятами, которые твердые копии не читают. Мы будем пытаться довести до ума проект интерактивного журнала, с бесплатным контентом, 3D моделями и со всеми остальными вещами, которые у нас есть и отработаны. Но при этом будет развиваться и твердая версия, и электронная версия, с учетом двух разных возрастных полюсов.

А что ждет печатную журналистику в целом?

Вопрос философский. Его уже лет пять-шесть обсуждают, предрекая смерть твердым медиа. Сейчас вся реклама ушла в интернет. А твердые медиа, конечно же, от этого страдают. Узкосегментированные печатные СМИ останутся. В2В сохранится и будет развиваться, я думаю.


75

АТЕЛЕРАДИО

74

АндрійКуликов“Радіо-найдемократичніший

спосібспілкуваннязаудиторією”

ТЕЛЕРАДИО

Андрію Вікторовичу, ви працювали в різних ЗМІ. Зараз ви на радіо. Чому саме там?

Тому що радіо, на мою думку, найдемократичніший спосіб спілкування з аудиторією, який дає слухачам багато змоги говорити з тими, хто робить продукт для них, а від журналістів вимагає особливого ставлення до своєї роботи. Якщо людина хоче навчитися працювати зі словом, вона має йти на радіо. Тут немає ілюстративних матеріалів, які ми бачимо на телебаченні, в пресі та Інтернеті. Тут немає змоги у слухача десять разів прочитати абзац і зрозуміти нарешті, що автор хотів сказати. А крім того, радіо залишає якомога більше простору уяві. В чому є демократичність радіо? Ми не нав'язуємо свої враження. Ми повідомляємо, а слухачі вже домислюють.

А як би ви охарактеризували сучасний стан радіомовлення в Україні?

Жалюгідний. Тому що в Україні критично не розвинене розмовне радіо. І якраз та функція радіо, яка робить його найширшим майданчиком для організації суспільної дискусії, практично не працює. Переважно існують радіостанції музично-розважального формату, а якість музики, яка транслюється — це ще одне велике питання. Тому радіо не відіграє тієї важливої суспільної ролі, яку повинно відігравати.

Декілька місяців тому я робила соціальне опитування щодо довіри суспільства до ЗМІ. Результати невтішні. Що має статися в країні, аби втрачена довіра повернулась?

З одного боку, аудиторія має відчувати свою причетність до того, що і як висвітлюють ЗМІ. З іншого боку, ми повинні пропонувати аудиторії якісний продукт протягом певного періоду часу. Нашу аудиторію так довго і навмисно привчали до низького рівня продукту, що вона не одразу здатна оцінити якість. Але зрештою, вони зможуть. Просто потрібно докладати до цього зусиль. Потрібно поважати аудиторію. І розуміти. Якщо ми куштуємо якийсь новий продукт або несподіваний для нас літературний твір, ми не завжди відразу його оцінюємо. Чого ж вимагати від аудиторії, що вона одразу відгукнеться на найкращі наші ідеї? Наші слухачі, читачі і глядачі мають усвідомлювати, що ми не нав'язуємо їм порядок денний, а діємо задля задоволення їхніх потреб. І саме тут лежить шлях до відновлення довіри.

Ви говорили про слухача і аудиторію. Зараз Ви працюєте на Грамадському радіо. То хто ж він, ваш слухач? Який він?

Нажаль, у нас немає засобів і коштів, щоб чітко визначити, хто наші слухачі. Тому ми можемо лише уявляти. Тут йдеться не про соціальну приналежність, а про здатність і бажання людей думати. Тому у нас і гасло таке: “Слухайте, думайте!”. Я знаю що українська аудиторія в цілому допитлива і часто скептично налаштована, і саме для таких людей ми намагаємось працювати.

Громадське радіо позиціонує себе як незалежне. За рахунок чого воно виживає?

О! Воно виживає за рахунок іноземних грантів, пожертвувань від слухачів і величезного завзяття, з яким ми працюємо. Потроху ми починаємо давати рекламу.

Чи є якесь втручання ззовні в редакційну політику?

Ми убезпечені від цього.

А щодо української журналістики в цілому? В якому стані вона зараз перебуває?

В стані дискусії. Я так вважаю. В стані пошуку тих принципів, за якими треба жити далі.

І які успіхи? Успіхом є те, що ця дискусія вже

почалась. Вона показує, що дуже багатьом журналістам не байдуже, заради чого вони працюють, що вони роблять. Це дуже добре, що ми виконуємо не просто якісь щоденні завдання та перспективні плани. Ми думаємо і переймаємось цим.

Що, на вашу думку, стало каталізатором початку дискусії?

Напевно, не початку, а скоріше активізації дискусії. Вона точилась досить давно. А каталізували ї ї події Майдану, потім війни. Тоді почали ставити питання — що означає бути патріотом в цей час і як патріотизм у журналістів проявляється? Дехто з нас це питання вирішив давно, а декому терміновим порядком довелось вирішувати зараз.

Це те, що змінилось за 25 років незалежності України в журналістиці?

Ні, спроба кардинального зрушення, змога кардинальних зрушень виникла наприкінці 80-х - початку 90-х років. Те, що ми бачимо зараз в нашій гільдії — це продовження цих процесів. Просто вони

“Нашу аудиторію так довго і навмисно привчали до низького рівня продукту, що вона не одразу здатна оцінити якість.”

Андрій Куликов

Андрій Куликов, журналіст з величезним досвідом, незламним характером та абсолютно непорушними принципами. В світлі того, що новий випуск журналу присвячений саме медіа, то пройти повз таку фігуру на українському медіаринку команда People.in просто не змогла.

76 77

ТЕЛЕРАДИО

йдуть амплітудою. Є сплески, є спади. Іноді здається, що вже все усталилось. А потім виявляється, що багато питань не розв'язано і досі.

За ці роки виросло не одне покоління журналістів. І на Громадському радіо працює молодь. Нове покоління чимось відрізняється від попереднього?

Ні. Воно певною мірою інше, як і будь-яке нове покоління. Головне, що розподіл між людьми відбувається не за віковою, не за географічною ознакою, а за ознакою того, наскільки активно люди намагаються мислити. І у нас є люди найрізноманітнішого віку, люди з різних областей України, і хочеться думати, що ці люди об'єднані усвідомленням того, наскільки важливим може бути радіо і наскільки важливим є дотримуватись певних стандартів в журналістиці взагалі, і на радіо зокрема.

Що для вас є еталоном журналістики? Еталону нема. Зразків багато, взірців

мало. І в Україні. І в світі. Є моделі, апробовані часом. Модель суспільного мовлення в Британії — чудова модель. Вона може бути до певної міри не те, щоб повторена, а відтворена в Україні. Але з нашими особливостями. Щодо багатьох принципів і стандартів, які в розвинених демократіях сприймаються як давно доведене і просто дане, всі давно вже забули, як непросто дійшли до цього.

Нам же доводиться йти своїм шляхом, набиваючи гулі, помиляючись, радіючи успіхам. І ось коли ми самі дійшли певних висновків, і той чи інший принцип, стандарт, спосіб дій більш-менш набув у нас поширення — ось тоді те, що діє в країні усталеної демократії, стає великим натхненням. І доведенням

того, що ми рухаємось як професія, як гільдія, в правильному напрямку. Просто запозичувати якісь принципи — метод хибний. Потрібно дійти до них самотужки. І перевірити на досвіді інших, як воно може працювати. При цьому слід пам'ятати, що необов'язково розвинуте суспільство забезпечує прозору, чесну і вільну журналістику. Прозора, чесна і вільна журналістика є потужною складовою розбудови демократичного суспільства.

Це можна віднести до перспектив української журналістики?

Не до перспектив. Це те, що багато хто з нас творить щодня. Просто тут не можна очікувати видимого результату сьогодні або навіть завтра.

А який результат має бути врешті-решт?Найпершим досяжним і видимим

результатом має бути створення і зміцнення системи суспільного мовлення. По-друге, такі невеличкі починання — ініціативні, журналістські, які йдуть знизу. Такі, як Громадське радіо. Громадське телебачення. Деякі інші операції. Коли люди самі беруть до рук і редакційну політику, і засоби виробництва, убезпечуючи себе від стороннього впливу. Ось ми, наприклад, члени нашої громадської організації, є співвласниками нашого Громадського радіо, нашої телерадіокомпанії. Можливостей тиску на нас набагато менше, ніж на багатьох інших.

Які перспективи розвитку радіомовлення в Україні?

Блискучі. Вони складні, але вони блискучі. Залишається тільки, щоб була ініціатива знизу. І є такі, як радіо

“Якщо людина хоче навчитися працювати зі словом, вона має йти на радіо.”



“Сковорода” у Львові. З іншого боку, потрібно переконати багатьох людей, у яких є великі гроші, що розвивати радіо — це в їх інтересах також. Їм важко зрозуміти, тому що радіо не можна побачити. Там не можна побачити ту яскраву картинку, на якій, умовно кажучи, буде показаний цей багатій в найкращому вигляді. Оце їм зрозуміло, і вони готові дати на це багато грошей. А переконати їх у тому, що загальне утвердження верховенства правди є розвиток незалежної журналістики, і це, з рештою, в їхніх інтересах, а до цього найкоротший шлях лежить через радіо — це дуже складно. Але це можна зробити. Будемо робити.

Що очікує на Громадське радіо найближчим часом?

На нас очікує відкриття мовлення в Дніпрі і Шполі. Ми хочемо відкрити корпункти в Краматорську і Сєвєродонецьку. Будемо впроваджувати нові програми. Ось нещодавно я відновив на Громадському радіо свою музичну програму, яка раніше виходила на радіо Ера. Ми почали англомовні програми робити. Ми розвиваємось! Я насправді вважаю, що за 5 років Громадське радіо буде основним найпопулярнішим розмовним радіо в Україні. Ми можемо це зробити.

Наступний випуск присвячений новим медіа. Що ви можете цим новим медіа побажати?

Слухайте, думайте!

ТЕЛЕРАДИО

“Прозора, чесна і вільна журналістика є потужною складовою розбудови демократичного суспільства.”


К

78 79

НТЕЛЕРАДИО

НаташаВлащенко

"Невозможносделатьчто-тохорошее,еслиненавидишьто,чтоделаешь"

ТЕЛЕРАДИО

Википедия говорит, что Вы – украинский театровед, сценарист, драматург, колумнист, главный редактор украинского

общественно-политического журнала "Публичные люди", телеведущая, заслуженный журналист Украины. Но если бы стояла задача охарактеризовать Вашу деятельность одним словом, что бы это было за слово?

Драматургией я не занимаюсь, так как театральный период моей жизни закончился уже довольно давно. Думаю, что я журналист и всегда им была.

Бывает ли такое, что к Вам в эфир или в журнал просятся за деньги? К примеру, если человек Вам не симпатичен, но предлагает существенную сумму за PR, согласитесь?..

В любые СМИ просятся за деньги, и мы не исключение. И дело в данном случае не в симпатии или антипатии. Есть системообразующие, имиджевые, рекламные материалы, которые отмечаются специальным обозначением. Это нормальная мировая практика под названием медиабизнес. К сожалению, сегодня в Украине минимальные возможности для его развития. Медиарынок фактически стоит, и ни у кого нет денег на рекламу.

Почему Ваша программа называется "Hard Talk"?

Название программы – "Люди". А "Hard Talk" – это формат, который существуют во всем мире. Например, программа с таким названием есть на BBC. Впоследствии "Hard Talk" стало форматом, который используют в других странах как обозначение жанра.

Не пытались ли Вам когда-либо навязать соведущего?

Нет, поскольку передача изначально задумывалась как авторская. Более того, мне никогда не навязывают гостей и никогда не предлагают темы бесед. То есть, я практически являюсь автором программы и нахожусь в автономном плавании.

Бывает такое, что к Вам гости приходят пропиариться, а потом жалуются на то, что вы часто задаете неудобные вопросы?

На самом деле, в формате "Hard Talk" пропиариться очень сложно. Ведь это формат достаточно жесткого и неудобного разговора. Конечно, пиар возможен, но лишь в том случае, когда человек очень хорошо владеет темой и разговорным жанром.

Вашу программу часто называют демонстративным наездом. Вы согласны с данной точкой зрения?

Признаюсь честно: я никогда не читала ни одной рецензии относительно своей программы, потому что понимаю, что сколько людей, столько и мнений. И, как говорил наш бывший Президент Леонид Кучма: "Точка сидения определяет угол зрения".

Например, вышла программа с Иваном Леньо и, по-моему, она была очень интересной с точки зрения словесного спарринга. В моей ленте в соцсети "френды" написали одно, а в его – совсем другое. Например: "Вон как ты сделал Влащенко". Хотя признаков "сделал" я там не вижу. Но это их точка зрения. Поэтому если Вы спросите, возмущает ли меня это, я отвечу, что никогда. Я социопат, и есть очень ограниченное количество людей, чья оценка мне интересна.

Вы не стесняясь называете себя сибариткой. Не считаете ли это нескромным в условиях украинских реалий?

Сибарит – это человек, который любит удовольствие. Основной принцип моего сибаритства состоит в том, чтобы никогда не делать то, что мне не нравится. Я уже лет 15 работаю без начальника, и мне никто не может позвонить и указать на недостатки, меня могут только попросить о чем-то. Для меня это очень важно.

Рассмотрим такую ситуацию. Вам очень нужны деньги, и Вам предлагают проект, который не коррелирует с Вашими взглядами и убеждениями. Вы бы взялись за него?

“Основной принцип моего сибаритства состоит в том, чтобы никогда не делать то, что мне не нравится.”

Наташа Влащенко

Популярная украинская телеведущая, главный редактор журнала "Публичные люди", заслуженный журналист Украины, в прошлом – театровед и драматург. Она называет себя "шмоточницей", сплетницей и сибариткой. А в эфире своей авторской передачи "Люди. Hard Talk" она заставляет потеть и переживать самых высокопоставленных политиков страны. От ее ума и острого словца еще не смог увильнуть никто. Но вместе с тем она остается веселой и жизнерадостной женщиной. Знакомьтесь: Наташа Влащенко – эталон женственности, ума и уверенности в себе.

Фото: 112.ua

8180

ТЕЛЕРАДИО

Нет, а какой смысл? Невозможно сделать что-то хорошее, если ненавидишь то, что делаешь. Для чего мы тратим деньги? Для того, чтобы получать удовольствие. Зачем тратить деньги (пускай и чужие) на то, от чего не получишь удовольствие?.. Некоторые так делают, чтобы часть денег украсть. Но жить потом со знанием того, что ты увел чьи-то деньги, а на оставшиеся сделал некачественный продукт… Зачем?

Вы подписываетесь как Наташа Влащенко. Не думали взять псевдоним?

Нет, у меня никогда не было мысли взять псевдоним. Единственно, многие часто интересуются, почему именно Наташа. Дело в том, что мне не нравится, как звучит Наталья, а использовать имя в сокращенной форме вполне нормальная практика. Также не люблю использование отчеств. Сколько я себя помню, я была Наташей.

Хорошо это или плохо - быть публичным человеком? Вот Вам публичность мешает или помогает?

Ответа на этот вопрос нет вообще. Рассмотрим такую ситуацию: двум людям нужно с утра бежать 10 километров. Один будет бежать с удовольствием, потому что практикует это много лет, другому же будет сложно, потому что этот вид деятельности не для него, и с каждым метром он будет мечтать о кровати и сне. Все зависит от личных предпочтений. Кому-то нравится общение с людьми, частые эфиры и прочее, а кто-то этого сторонится.

А как к Вашей публичности относятся близкие?

По-моему, моей семье "по барабану" моя публичность. Мне кажется, они к этому никак не относятся.

А сами смогли бы жить рядом с публичным человеком?

Я никогда не думала об этом. Я бы хотела жить рядом с человеком, которого люблю, а публичный он при этом или нет, мне не важно.

Сейчас Вы работаете на информационно-политическом канале, и почти все гости Вашей программы – политики. Не возникало желания бросить журналистику и заняться построением политической карьеры?

Мне много раз это предлагали. Я бы сегодня уже могла быть в парламенте. Но пока еще я не вижу украинскую политику как инструментарий для изменений. А быть в роли статиста я не хочу, поскольку в течение всей жизни решала все самостоятельно и могла влиять на ситуацию. Но если я буду видеть, что в украинской политике появился инструментарий для того, чтобы что-то изменить, тогда все возможно.

Как вы относитесь к женщинам-политикам?

Недавно в моей программе тоже звучал этот вопрос. Я вообще не понимаю, что такое женщина или мужчина в политике, медицине или образовании. Я считаю, что есть либо талантливые люди, либо бездарные, а женщина это или мужчина – совершенно неважно. Я против гендерных расфасовок. Если человек способен и у него есть желание, он пробьется, а если нет, то зачем его вводить туда по квоте?..

Хотели бы Вы отойти от формата интервью и вести политическое ток-шоу?

Большое политическое ток-шоу мне интересно. Вообще, многослойность задач интересна всегда. Но для этого нужно много денег.

Если бы у меня был инвестор, я бы делала свой продакшн с 10 разными форматами, потому что я очень люблю разнообразные стартапы и сама могу быстро придумать 10 телевизионных форматов. Я считаю, что украинское телевидение сейчас освоило 0,5% всех существующих возможностей. Сейчас оно очень бедное: на форматы, контент, личности. Все всё делают в полноги и за две копейки, либо покупают. Именно

"Качественный телевизионный продукт требует большого количества времени, традиций и денег, как хороший газон. А что делают, когда нет возможности такой газон вырастить самостоятельно? Его привозят готовый и раскатывают".


поэтому сериал "Сваты" очень сильно отличается от сериала "Карточный домик". Нам нужно многому учиться.

Как Вы считаете, какие позитивные изменения произошли в Украине за 25 лет независимости?

Самое больше наше достижение – получения своего государства и для меня этот факт имеет колоссальное значение. Я даже не могу объяснить почему. Это происходит на мистическом уровне. Мне важно, что у меня есть Родина, и что она не имеет отношения к кому-либо из Союза Республик.

Важно, что у нас есть поколение людей, которое не знает, что такое советская власть.

Какой Вы видите нашу страну через 10 лет?

Не знаю. Сейчас очень сложный период. Это зависит от того, что произойдет в ближайшие пару лет. Либо мы потеряем все, либо станем настоящей европейской страной. Ведь мы все время были в шпагате. Несмотря на то, что по документам Украина стала независимой в 1991 году, на деле Советский Союз был разрушен только сейчас. Сегодня все зависит от того, какие люди придут к власти.

Чего бы Вы пожелали украинцам?Хочу пожелать, чтобы у украинцев всегда

была возможность трудиться, делать бизнес и растить детей. Ничего особенного, однако, пока у нас такой возможности нет.

“Пока еще я не вижу украинскую политику как инструментарий для изменений”


ТЕЛЕРАДИО

БеседовалаАНАСТАСИЯРАГИМОВАВ

82 83З

ТЕЛЕРАДИО

ЗурабАласания"Ненавижутелевидениекактаковое.

Все.Целиком.Любое. Емуосталосьжитьотсилыпять-

семьлет"

ТЕЛЕРАДИО

Зураб Григорьевич, Вот уже полтора года вы возглавляете Национальную телекомпанию Украины. Как бы вы

охарактеризовали свои достижения на этой должности?

Компания стала огромной, так как предприятия объединились. Она представляет 32 предприятия и 7159 сотрудников. И теперь, когда компании объединились, нужно сокращать. Потихоньку. За один раз сделать это невозможно. Горячие головы будем рубить. Закрыть же невозможно. Закон не позволяет. Всем говорю — никто не верит. Достижение в том, что удалось объединить и заставить поверить остальных, что эти превращения необходимы. Точка невозврата в Украине тяжело проходится. Но мы уже близки. Вторым шагом будет создание акционерного общества и тогда точно уже назад нельзя будет повернуть.

Первый Национальный финансируется государством, а потому его неоднократно называли "бесплатным рупором власти". Как вы можете это прокомментировать?

Мне абсолютно все равно на власть. За эти два года власть абсолютно никакого отношения к нам не имела. Хотя, хочу заметить, нас по-прежнему законы вынуждают транслировать, цитировать, освещать деятельность власти. Мы же делаем это исходя из здравого смысла. К примеру, трансляция из Верховной рады. И вот мы с ребятами обсуждаем: "Завтра открытие сессии, транслируем или нет? Думаем, что у нас там важного произойдет? Да ничего. Опять будут глаголить ни о чем. Ну а если президент приходит с посланием на год? Так, пожалуй, попробуем". И не потому что он президент, а потому что это послание для страны на год. Людям важно знать, что власть для них готовит. Первое время попытки влияния со стороны власти продолжались по старой традиции. Позвонили, мол, пришлите камеру. Я психую невероятно! Мы же не девочки по вызову... Нельзя так говорить. Теперь звонить перестали. Хорошо, что оставили в покое наконец-то. Плохо то, что они и не помогают. Ни в чем. Никак.

Государство прекратило финансирование?

Нет, они не могут этого сделать по закону. Просто, как все происходит в бюрократических кругах? Тебе надо решить вопрос. Ты заходишь в кабинет. Ты помогаешь тому, кто в кабинете, а тот, кто в кабинете помогает тебе. Но зачем кому-то тебе помогать тебе, если это не взаимно?!

Если Первый национальный отходит от тесного сотрудничества с властью, поменяется ли его контент?

А он уже поменялся! Но повторяю: за все эти два года все тот же скудный бюджет, а компания огромная и трудноуправляемая. Это нужно перестраивать. В том числе и нищенский бюджет. Условно допустим, что у нас есть сто гривен. Сто, не больше. А это производство. Пока что государство решает, что именно мы должны производить — количество программ, какие именно, и сколько денег мы можем тратить. Ну, ничего, со следующего года это закончится. Все что нам удалось — это убрать дерьмо, но дать взамен что-то новое стоит денег, которых все так же нет. Ведь мы, как тогда имели сто гривен, так и сейчас. И мы даже внутри себя бюджет перераспределить не можем. Я людям плачу 3 копейки, и не могу платить 3 гривны. Закон запрещает. Со следующего года уже иначе будет. Вот и все. Все эти два года всё шло к тому, что со следующего года всё будет иначе (смеется).

Итак, компания объединилась. А в каком ключе вы будете развиваться дальше?

Мы пока все еще государственная компания, и я директор одного канала. Формально так. После того, как "Наглядова рада", уже избранная, но еще не легитимная, станет легитимной и выберет правление, тогда человек, которого она выберет на четыре следующих года, получит карт-бланш. Он создаст команду. И европейские коллеги, все доноры и спонсоры поймут, что есть человек, с которым можно иметь дело хотя бы четыре года. Со мной же полная неясность. Осталось шесть месяцев. Стану я или нет тем человеком — я не знаю, что же я могу обещать? Дальше вот что: каналов вещания двадцать восемь, в каждом регионе свои ТРК. И они должны вещать 24 часа в сутки. Но никакой бюджет этого не предполагает. Тем не менее, я хочу от них двух часов производства в сутки, не более. Но качественного. Все остальное закупим! Сериалы, фильмы... А они должны производить одну программу — местные

“Достижение в том, что удалось объединить и заставить поверить остальных, что эти превращения необходимы.”

Зураб Аласания

Насколько трудно излечить сознание человека, который давно привык к откровенно плохому и некачественному медийному продукту? Вопрос из разряда риторических. Долго. Не просто, но возможно. Тем более, что в наши дни уже научились исцелять даже самые сложные болезни. К сожалению, на смену им пришли другие, лекарство для которых еще никто не придумал. Подобно тяжело больному, который после длительной комы становится вновь на ноги, Первый Национальный телеканал находится на пороге больших и очень перспективных реформ. "Истина где-то рядом" - гласил титр в начале каждого эпизода сериала "Секретные материалы", столь популярного 20 лет назад. Формирование общественного телевидения как оказалось, тоже не за горами. Об этом и шла речь в беседе с Зурабом Аласанией, главой Национальной телекомпании Украины

84 85

ТЕЛЕРАДИО

новости обязательно, ведь никто лучше них региона не знает. Еще одну местную программу, может, утреннюю. И одну программу на всю страну. Но крутую!. Чтоб вся страна могла смотреть! Вот это начало! Из 350 человек в каждой компании должно остаться примерно 100. Это не корпункт, но это, примерно, хороший продакшн. Дело-то не в идее. Самое главное, все сотрудники должны отучиться оглядываться на власть.

Они же без нее жить не могут! Местная власть не имеет никакого отношения к ним. Ни деньгами, ни назначениями. Я пытался объяснить директорам, что их назначает не губернатор. Снять их могу только я. Зачем они ходят к губернаторам на встречи?

Привыкли?Привыкли! Я спрашиваю, зачем у вас в

новостях полным полно "паркета"? Иду

к журналистам — вы с какого перепугу так делаете? Привыкли. И так все время. Вот головы менять трудно... А так, все нормально будет.

А может стоит омолодить коллектив? Это же очевидно, что не молодежь привыкла, возрастные сотрудники.

А вот как вы думаете, какая у меня зарплата?

“Обертка красивая будет, а смысл хороший я вам гарантирую уже сейчас.”

Зураб Аласания

ТЕЛЕРАДИО

Честно?Конечно честно! Зарплата такая, на

которую человек не может прожить в Киеве. Даже квартиру арендовать не может. Пойдет ли молодежь на такую зарплату? Вот со следующего года у меня будет возможность перераспределять зарплату. Минимальную оплату я планирую в 6600 гривен. Это уже что-то, о чем можно разговаривать. И то смешно. Но ради идеи журналисты придут. Потому что на всех каналах — "Плюсы" это или "Интер" — рано или поздно им начинают говорить: "Вот это можно делать, а это нет". Журналисты ради идеи готовы платить своим благосостоянием за свою честность и порядочность. Да, ты можешь получать пару тысяч долларов, но тебе будет стыдно. А тут компания, которая плевать хотела на власть и на олигархические деньги. И законом нам деньги обеспечены.

Посмотрим. Все удивительно складывается. Рада сильно мандражирует перед европейцами. Потому что если не дать разрешение — то будет серьезный скандал. А если дать — мы станем независимы. Пока что всем плевать. Мы же не рейтинговые. У нас один процент, тогда как покрытие девяносто три процента. Все думают: "Да ладно, эта компания не важна. Пусть делают то, что хотят. Вот "Интер" — да, важен. Там рейтинги и пожары." А у нас нет желания добиваться рейтингов такими грязными способами. Из-за это мы выглядим скучными. А люди пока что адреналином живут последние два года, и я не буду объяснять, почему. Но адреналин пройдет. Потому что придут выборы. И все начнут думать, что смотреть? Где же узнать факты? Для этого и предназначен общественный канал. Потому что мне точно нужно доверие аудитории и я точно не буду ее обманывать. Да, скучно и неинтересно. Но это пока. Пока просто нет денег. Но уже сейчас честно и правдиво. Обертка красивая будет, а смысл хороший я вам гарантирую уже сейчас.

Вопрос из разряда сказочного — каким вы видите свой идеальный канал?

Ненавижу телевидение как таковое. Все. Целиком. Любое.. Я считаю, что ему осталось жить от силы пять-семь лет. Ну семь-десять. Потом это должно перерасти в нечто такое.... Вот наш коллега фотограф — у него экран на фотоаппарате, и он сможет смотреть все, что ему нужно. Или телефон, на который вы меня пишете. Представляете? Телефон, на который пишете! А в этом телефоне условно есть все. И вам не нужно быть привязанным к моей сетке, как я решил за вас, когда вам смотреть мои новости. Ну бред же в двадцать первом веке! Это будет не привязка

к бренду, а скорее всего импульсивный клик. Как это будет выглядеть? Точно не как ящик, стоящий на тумбочке. А как-то иначе... В вашем телефоне, в его фотоаппарате... Вот примерно идеальный канал так и будет выглядеть. Чтоб он был с вами там и тогда, когда вам нужно, а не мне.

“Самое главное - все сотрудники должны отучиться оглядываться на власть.”

Зураб АласанияБеседовалаАСЯГЛУЦКАЯ

А

8786

ПТЕЛЕРАДИО

ПавелЕлизаров“Нашамиссия-показатьновыелица,

которыебудутговоритьправду”

ТЕЛЕРАДИО

Телеканал 3S запускался как аналитический проект. С 12 сентября этого года вы разбавили эфир сериалами. Следует ли это

рассматривать как некую смену формата вещания?

Мы изначально не планировали работать в сегменте чисто новостном или аналитическом. Логика подразумевала и развлекательные ток-шоу, и фильмы, и аналитические форматы. Ну, и шоу Шустер LIVE. В связи с отсутствием денег мы отказались от части проектов. Почему изначально не было фильмов? Потому что это процесс достаточно трудоемкий. Мы смогли закупить фильмы лишь в этом сезоне и поставить их в эфир. Мы хотим предложить линейку фильмов. И еще хотим уйти в документалистику.

То есть, это долгосрочная перспектива?Да.

Канал возвращается к своему изначально запланированному формату?

Верно.

И эта метаморфоза никак не связана с заострением отношений с властью, о которой шла речь в недавнем интервью "Обозревателю"?

Да нет, наша аналитика наоборот расширяется, и аналитической является вся линейка после 20:30. Дело в другом. У нас было слишком много повторов шоу Савика Шустера. Мы же взяли передачи за 10 лет, собрали с разных каналов, получили права и поставили в эфир. Зачем мы это сделали? Очень часто возникают следующие вопросы: "Площадка дружила с властью" или "Площадка с властью не дружила". Наши оппоненты очень любят рассказывать о том, как мы любили или не любили Виктора Федоровича. Для того, чтобы все вопросы снять, я собрал все передачи Савика за 10 лет и поставил в эфир без цензуры, чтобы люди могли посмотреть, кто был на площадке и что он говорил. Когда делают такие резкие утверждения, я хочу, чтобы они нашли как минимум одного человека, который бы сказал: "Когда я шел к Савику на площадку, то мне сказали об этом говорить, а об этом нет". Такого человека за 10 лет не нашли. У Савика очень высокий уровень журналистики. Он не позволяет себе такого. Но тем не менее, когда мы крутим все эти повторы за 10 лет, мы убиваем свою оригинальную пятницу, потому что люди пресыщаются драматургией такого формата. Теперь наша задача - убрать из эфира все повторы и сделать из них дайджесты. А пятница

должна быть пятницей. Грубо говоря — тот “Мерседес”, который мы выкатываем раз в неделю и представляем его людям.

Насколько тяжело соблюдать баланс мнений при работе над политическим проектом или даже больше - телеканалом?

Это все Савик. Все, что касается баланса мнений — это Савик. Это его профессионализм и жизненный опыт. Он очень глубокий человек. Многие говорят: "Вот, давай вырастим своих ведущих в Украине. Савик всем надоел". Когда-то, в 2009 году, Анна Герман сказала, что больше к нам не придет. Она, мол, не хочет говорить с иностранными ведущими. И вот теперь есть Анна Герман, которая вырастила нового ведущего — саму себя. А она вообще смотрела на нас и на себя, вот для сравнения хотя бы? А ведь для того, чтобы быть ведущим как Савик, надо очень много проехать по миру. Надо много читать. Он знает 6 языков и прессу ежедневно читает на 6 языках. И мыслит не по "глобусу Украины". И когда ты с ним беседуешь, то осознаешь его глубину.

Вы заявляли, что не берёте денег за участие гостя в эфире на Вашем телеканале. Что ещё не входит в этические рамки Вашей компании?

У канала есть определенная миссия, которую мы пытаемся воплотить в жизнь. Мы пытаемся донести до людей, что журналистика должна быть рыночной. Что журналист имеет право заработать свои деньги честным трудом. Если он хочет "джинсовать" и заработать больше — он может, это его право. Но если он этого не хочет, и его за это уволят, он должен быть уверен, что найдет другую работу. Потому что он рыночный журналист. Сегодня, к сожалению, у нас в этом плане проблема. Потому что, если касаться телеканалов, то минута рекламного времени стоит столько, что сделать за эти деньги телевизионный продукт невозможно. Так что, докладывать приходится собственникам каналов. А нам с вами очевидно, что собственники просто так докладывать не будут. Вокруг этого все и построено в Украине. У нас медийные лица создают собственники медиа. Дальше эти лица идут в парламент и принимают законы, которые этим собственникам помогают достигать своих целей. Общество это знает, журналисты это знают. С этим все мирятся и не поднимают этот вопрос, к сожалению. Поэтому, миссия канала, во-первых, об этом говорить, а во-вторых, показать новые лица, которые не имеют отношения ни к олигархам, ни к нам, потому что мы не собираемся создавать с Савиком партию. Мы

“Мы пытаемся донести до людей, что журналистика должна быть рыночной. Что журналист имеет право заработать свои деньги честным трудом”.

Павел Елизаров

Любопытно, что в переводе с латыни слово "коррупция" означает растление. Есть и более непривлекательный перевод — разложение. Однако, в наши дни слово это чрезвычайно распространено. Вряд ли сторож, охраняющий заброшенный завод от мародеров, беря у любителя экстрима взятку и пропуская его на объект, знает латынь. Тем не менее, этот сторож занимается той же коррупцией. Только не на уровне государственного управления. А вот о том, как в условиях растления на высших уровнях содержать независимое СМИ, с генеральным директором телеканала 3S.tv Павлом Елизаровым беседовала журналист People.in.

88 89

ТЕЛЕРАДИО

просто хотим делать качественный продукт, который покажет новых людей. Людей, которые станут будущим страны. У которых международное образование и сами они международные эксперты. Которые не обслуживают никакую партию. Которые говорят то, что есть по факту. Это люди, за которых нужно голосовать. Они должны быть в парламенте. Вот они будут принимать те законы, которые нашу жизнь сделают человеческой.

То есть миссия канала — это привести во власть новые лица?

Миссия - показать новые лица, которые будут говорить правду. Часть этих людей разберут потом политические проекты. Но очень бы хотелось, чтоб они не попали в те проекты, которые обслуживают какой-нибудь олигархический клан. Мы хотим привлечь в акционеры средний бизнес. А средний бизнес к нам боится идти. Потому что законодательство у нас в стране построено так, что не может себя средний бизнес ощущать в полной мере легально. Потому что все равно где-то нарушаешь. И в случае чего, ты должен идти и договариваться с властью. Это же парадоксально. Власть выстраивает законы так, чтоб бизнес что-то нарушал, а после этого ими можно управлять.

Существует ли давление на руководство канала со стороны государственных органов?

Ну конечно, и это совершенно публичные вещи — незаконное лишение права Савика на работу. Это очевидный, на мой взгляд, факт. Мало того, мы выиграли суд первой инстанции, мы выиграли суд второй инстанции и сейчас мы находимся в суде третьей инстанции. То есть, абсолютно незаконное решение, и я не знаю, как чиновники будут отвечать за такие поступки. У нас есть прекрасная проверка налоговой, которая необоснованно насчитала нам штрафы. Сейчас это дело находится у нас в суде первой инстанции.

А каковы ваши прогнозы по разрешению этой ситуации?

Я не берусь прогнозировать. Она чем угодно может разрешиться. И тем, что Савика лишат разрешения на работу, и он не сможет работать в Украине. И тем, что нам насчитают штраф в 13 миллионов, заблокируют счета и обанкротят студию. И тем, что судьи вынесут решение и Савик сможет работать в Украине. И тем, что претензии налоговой будут аннулированы.

У вас абсолютно молодой телеканал. Что должен сделать опытный менеджер для того, чтобы таким новым телепродуктом заинтересовать инвесторов?

Вот не знаю. Если б я знал, я бы это сделал. Хочу найти такого менеджера и смотреть за его работой (смеется). Я вот не знаю, как достучаться до голов людей, чтоб они не брали деньги на выборах. Это же загадка. Как это искоренить? Не понимаю. То же самое с бизнесом. Я им говорю: вот мы площадку строим, и у вас у всех будет по одному проценту, и если будет сто человек таких, то эта площадка потом реально будет независима. Никто из вас не будет влиять на нее. И она дальше работать будет. Нужно только делать изменения в законодательстве.

В крупные каналы закладываются десятки миллионов долларов, а на этом фоне создать продукт, который будет зарабатывать честно — нельзя. Вот как наш проект. Ему полтора года. Еще полгода побудем, и если не произойдет никаких изменений — самоликвидируемся. А сам бизнес боится, а значит еще не готов. Будут готовы — тогда поймут, что бизнес надо защищать, законы — менять, а права — отстаивать.

За счет кого или чего финансируется непосредственно ваш телеканал?

Я вношу в уставный фонд свои ресурсы У нас есть один инвестор, женщина из Филадельфии, которая купила один процент наших акций и внесла деньги. За это мы ей безумно благодарны. Сейчас я ей написал большое письмо, в котором сказал, что я не знаю, будем ли мы существовать после января и предлагаю ей забрать эти деньги. А вот было бы еще 49 таких человек — канал бы вполне себе существовал и выполнил ту миссию, для которой предназначен.

Это и есть тот выход на международный уровень за счет продажи акций европейским компаниям, о котором вы говорили ранее?

Мы любым инвесторам продадим акции. Если придут и захотят купить часть

“Власть выстраивает законы так, чтоб бизнес что-то нарушал, а после этого ими можно управлять."


ТЕЛЕРАДИО

акций, понимая цель работы канала — мы продадим. А если нет... Развлечение ради развлечения? Есть у нас прекрасный повтор от 2006 года. Программа называется "Сможет ли Юрий Луценко победить коррупцию?". Сейчас 2016 год - “Сможет ли Юрий Луценко победить коррупцию?”. 2026 год - “Сможет ли Юрий Луценко победить коррупцию?”. К тому времени он уже станет президентом и перефразируем название "Сможет ли президент Луценко победить коррупцию?".

Если предположить, что инвесторы все-таки появятся и канал будет жить, какие у него планы на будущее?

Мы хотим сделать хорошие новости. Мы запускаем социальный проект. У нас есть телепередачи "Экономисты" и "Карта мира". Очень любопытный проект, который ведет Олесь Доний, "Идейный выбор" - телепередача, которая мозги вставляет. Ведь у нас очень многие политики на тему “Петлюры и Бандеры” говорят общими фразами. Но вглубь никто не копает. А вот после просмотра "Идейного выбора" уже можно поднимать эти темы. Хотим запустить субботний проект, интересный женщинам. Просто если мы сразу линейку расширим — мы сожжем бюджет за месяц. А так, планов хватает!

“В крупные каналы закладываются десятки миллионов долларов, а на этом фоне создать продукт, который будет зарабатывать честно — нельзя… Еще полгода побудем, и если не произойдет никаких изменений — самоликвидируемся.”



Е

90 91

ИТЕЛЕРАДИО

Не нужно быть ребенком для того, чтобы помнить замечательный диалог Малыша и Карлсона про телевизор. Можно только представить, каково было бы удивление "самого доброго привидения с моторчиком", узнай он о том, чего только нет "в телевизоре" нынче. Про тенденции развития

современного телепроизводства журналист People.in общался с директором и креативным продюсером Телевизионного Независимого Продюсерского Агентства TVIPA Ириной Ионовой.

ИринаИонова

“Массовоетелевидение–этопродуктпростыхэмоций”

ТЕЛЕРАДИО

До этого момента Вами был пройден долгий путь по телевизионным кулуарам и получен колоссальный опыт. Что

изменилось в украинском телевидении с 1991 года, то есть, с начала Вашей работы на УТ-1?

Путь не просто долгий. Это путь между двумя веками. Вы же не хотите, чтобы я в двух словах описала разницу между телевидением конца 20 века и современным высокотехнологичным процессом телевизионного вещания? Мы начинали, когда телефонов мобильных не было… Как же можно все это описать? Для примера: я начинала, когда межпрограммные блоки закрывались музыкальными паузами. На стендах стояли картонные фото с тематическими видами, фото снимали камеры и, путем сложнейших пультовых переходов, эти фото менялись между собой смешными треугольными и другими эффектами. Можем ли мы это сравнивать с нынешними технологиями?! Все было иначе: другая страна, три государственных канала, без коммерческой составляющей. Все менялось нашими руками. Наивно пытаться описать все процессы и изменения.

Как бы вы охарактеризовали суть смысловой наполненности современного телевидения? Что бы вы отметили как позитивное, а что наоборот?

Современное телевидение – это совершенно иной продукт. Он основан на прибыли. Это коммерческий рынок. Сейчас любой ребенок это знает. Отсюда требования. Они просты: главное - чтобы как можно больше людей смотрели, а значит, покупали продукт. Эти законы определяют все. Тогда, в конце 20 века мы и понятия не имели о таких сложных, чуждых нам процессах. В этом нет ни капли негатива. Рынок и коммерция – двигатель прогресса. Он убивает человеческие сложные понятия и цели. Для денег нет таких ценностей, какие были приняты раньше: доброта, честность, образование, искусство. Эти понятия ушли в нишу. Нишевое телевидение, иначе – некоммерческое, востребовано более узким кругом зрителей, а, значит, это не массмаркет, и выходит, хуже продается. Массовое телевидение – это продукт простых эмоций: боль, страх, жалость, юмор, зрелищность, эпатаж. Эти граничные эмоции переполняют современное телепространство. Их легче добиться, но это не значит, что для их достижения требуется меньше средств,

ресурсов и душевных сил. Конкуренция высока и требует качества в любом жанре. Главное - попасть в целевую аудиторию. Это сложно и интересно одновременно. На этих зрительских эмоциях держится успех и рейтинг. Но мы не исключение. Законы “простых” эмоций царствуют во всем мировом телепространстве. Это просто нужно принять. Мы прошли долгий путь, как вся наша жизнь, в этом нет ничего экстраординарного.

Сейчас на телевидении преобладают либо политические, либо развлекательные программы и почти нет познавательных. Таков запрос аудитории и этично ли следовать за этим запросом?

Это не совсем так, если проанализировать все телепространство. Просто наука, образование, культура, все тонкие материи - ушли на нишевые каналы. Универсальные же каналы требуют массовых, “простых” эмоций, на них базируется массовое смотрение и высокие показатели. Телевидение сегодня – это коммерческий продукт. Его содержание продиктовано спросом масс. Этично ли это – вечный вопрос для любого начинающего телевизионщика, независимо от профессии. Все идут в телевидение с высокими амбициями воспитывать, помогать, растить зрителя “до своего” уровня. Сложные моральные дилеммы, не имеющие ничего общего с законами коммерческого телевидения. Каждый принимает решение индивидуально. У каждого своя история. И это нелегкий выбор.

Почему украинское телевидение так часто закупает права на аналоги телепередач, в то же самое время имея неплохие технические базы и человеческий ресурс для самостоятельных проектов?

Франшиза или лицензия – это всегда больший процент гарантии успеха. Покупка прав – это покупка не только идеи и форматных приемов, это покупка уже существующего успеха. Каналы принимают решение о закупке лицензии на основе статистики успеха в странах, где она уже была реализована. Но важно отметить, что эта тенденция стремительно меняется в данный момент. Сейчас все чаще каналы идут на риск и запускают оригинальные идеи, разработанные авторскими группами внутри. Это касается сериалов и телепрограмм. Примером тому является "Очная ставка". Этот формат,

"Мы начинали, когда телефонов мобильных не было… Все менялось нашими руками"

Ирина Ионова

92 93

ИТЕЛЕРАДИО

к слову очень сложный, был разработан Агентством TVIPA и доработан, отшлифован до конечного результата совместно с редакторской группой канала ICTV. Это был долгий творческий процесс, но заинтересовался канал этим проектом расследований именно благодаря его форматным приемам, которые еще долго корректировались.

На международном рынке ситуация так же стремительно меняется. Ярких примеров этому уже достаточно, чтобы говорить о процессе продажи украинских идей за рубеж, как о тенденции. Самый нашумевший из них – недавняя сделка "Квартал 95" с FOX и NETFLIX. Речь идет о продаже прав сериала "Слуга народа". Это же грандиозно! Коллеги продали идею американцам, причем FOX победил в тендере. Таких же успехов добился и Film UA. А недавняя конференция Kiev Media Week в очередной раз наглядно доказала, что иностранные дистрибьюторы и продакшн-партнеры уже давно приезжают к нам не только для продажи форматов, а также в поисках идей и проектов для реализации и ко-продакшена.

Есть мировые телеканалы, абсолютно знаковые и образцовые — такие как CNN, BBC, National Geographic. На эти телеканалы равняются, так как они имеют определенный авторитет. Как вы думаете, есть ли у украинских телеканалов шанс войти в своеобразную мировую телевизионную элиту? И что для этого должно произойти?

По уровню производства, ресурсов технических и творческих, наши производители выдают продукт ничуть не хуже. С точки зрения содержания, идеологии продукта и успеха бизнеса, эти каналы нельзя сравнивать в силу огромного количества объективных обстоятельств: разные рынки, разные финансовые условия, разные культуры, разные исторические обстоятельства, повлиявшие на развитие структур.

В разные периоды развития СМИ бытовали самые неоднозначные мнения: кто-то говорил, что печатным СМИ осталось жить недолго, кто-то говорил, что недолго осталось телевещанию. В современном мире многие компании переходят в интернет. Что же в таком случае ждет телевидение?

Это глобальный, сложный и неотвратимый процесс, участниками которого мы с вами являемся. Все так стремительно меняется, что я уж точно не лучший эксперт для таких прогнозов. Об этом процессе ведут споры и дебаты акулы телебизнеса. Конечно, интернет рано или поздно поглотит аналоговое вещание и универсальные каналы уступят свое место панелям, платформам и виртуальным пакетам, которые пользователи будут набирать у себя на мобильных устройствах. Вряд ли мы избежим этих процессов. Но Украина пока не настолько вовлечена в этот переход, как западный рынок. У нас еще развито стереотипное смотрение, классическое измерение показателей и не настолько развито пользование мобильными точками приема сигнала. Рекламный рынок ориентирован на единые показатели измерения успеха программ, а значит... пока работаем.

Какие проекты вы планируете запускать в ближайшее время?В разработке два сериала. Два телевизионных проекта, жанр

которых находится на стыке форматов, поэтому пока оставлю в тайне. И два спецпроекта, то есть разовые мероприятия. Активно работаем с каналами и всегда открыты для разработки наших авторских и совместных идей.

“Телевидение сегодня – это коммерческий продукт. Его содержание продиктовано спросом масс.”

Ирина Ионова


ТЕЛЕРАДИО

94 95

АТЕЛЕРАДИО

ААлексейСемёнов

“Всетелевидениеумрет,кромеинформационного”

Существует замечательный анекдот про мартышку, которая не знала, куда ей податься — то ли к умным, то ли к красивым. Народное творчество породило эту историю, а сам создатель в обличии того самого народа до сих пор мечется в лабиринтах медийного контента. Однако, есть для таких случаев если не панацея, то, как минимум, нить Ариадны - беседа с человеком, который является частью того самого лабиринта, создателем украинского инфотейнмента Алексеем Семеновым.

ТЕЛЕРАДИО

Алексей, Вы были генеральным продюсером канала "112 Украина", сейчас - руководите каналом "NewsOne".

Каков секрет успеха работы на медиарынке?

Секрет? Хотите самый главный медиасекрет?

Давайте.Все телевидение умрет, кроме

информационного. И те, кто им владеет - большие умники. Посмотрите на владельцев крупных общеформатных национальных каналов - несчастные люди, по большому счету. Содержать крайне дорого, будущего никакого. Уже сейчас они чувствуют необходимость избавляться от этих активов. А со временем это перерастет в панику.

Есть ли такие новости, подавать в эфир которые Вы считаете некорректным и почему?

Это не совсем мой вопрос, так как не я шеф-редактор канала. И я не очень понимаю значение слова "некорректный". Невозможно новости сегментировать в блоки и дать им характеристики - это корректное, это некорректное. Потому что каждый случай уникален и можно разбирать только конкретный пример. Абстракцию нельзя разбирать. Вы же не скажете, что одну каплю крови на месте ДТП в черно-белом изображении можно показать, а лужу - нет. Каждый случай максимально индивидуален и все тут лежит уже в плоскости решения шеф-редактора. Ну и есть закон, есть этика, которые, разумеется, периодически нарушаются. Медиарынок и журналистика точно также находятся в процессе формирования. Но конца этому процессу не будет — во всем мире, на который многие ссылаются, в

медиа творится черт знает что. Тебе нужны показатели смотрения, чтобы твоя реклама стоила дороже? Пожалуйста! Только дай секс, наркотики и рок-н-ролл. Скажу откровенно, украинское медиапространство максимально пуританское. По-крайней мере, у нас еще не крадут мусорные пакеты из домов политиков, чтобы исследовать отходы быта, в том числе - взять анализы, как в телепроектах других стран. Пока не крадут.

Чаще всего, включая телевизор, зритель сталкивается с колоссальным шквалом негативной информации. Это потому что ничего хорошего в стране не происходит или таков запрос зрителя?

Украинский телезритель абсолютно политизирован. Информационные каналы превратили жизнь страны в политический “Дом-2”, где уже сформированы свои персонажи. Вот и следим каждый день: “А этот что сказал? А эта как ответила? А этот кому навалял?”. Но все это поверхностно, ведь телезрителю не нужны серьезные разговоры о серьезных проблемах, законах, обсуждениях - об этом свидетельствуют показатели смотрения. Нужно мясо: обвинения, крики, желательно мордобой. Внешняя поведенческая форма заменила внутреннее содержание популярности политиков и власти. Популярен тот, кто заметен. Заметен, чаще всего, негодяй или добропорядочный политик, вынужденный прикидываться негодяем. Но это временное. И через это временное нужно обязательно пройти. Побольше бы только достоинства сохранить, чтобы форма окончательно не вытеснила содержание. Я несколько лет считаю, что телеканал "Рада" мог бы превратиться в уникальный общественно-политический проект по работе с социумом. Именно он мог бы стать первым глубоким по содержанию каналом. Это сейчас он выглядит крайне непрезентабельно - говорят, что на нем практически нет

“Медиарынок и журналистика находятся в процессе формирования. Но конца этому процессу не будет”

Алексей Семёнов

96 97С

ТЕЛЕРАДИО

финансирования. Хотите яркий пример, где взять огромные средства на создание и развитие мощнейшего канала "Рада"?

Вы знаете секрет?Это не секрет. Я же основатель украинского

инфотейнмента (смеется). Смотрите. У канала "Рада" есть любимая всеми информационными каналами трансляция заседаний. Многие каналы, в том числе и наш, показывают происходящие события в ней длинными фрагментами. Общеформатные каналы тоже записывают трансляцию "Рады", чтобы потом в новости взять самые яркие куски. Что бы сделал я: создал бы прозрачное для Рады информационное агентство "Рада" с наблюдательным советом. А потом бы закрыл трансляции "Рады" для свободного пользования всем СМИ, кроме государственных. Хочешь трансляцию "Рады" в свой эфир, на сайт? Пожалуйста! Оформи подписку, как оформляют ее на Reuters или Интерфакс. Хочешь второй канал прямых трансляций с брифингов представителей партий, происходящих по расписанию? Нет вопросов, оформи и на это подписку. Скажу Вам честно - подписались бы все. Выхода бы не было просто. И в итоге у канала "Рада" было бы самое большое месячное финансирование, лучшая команда и технически совершенная студия. Только сегментируй локации и выстраивай сюжетную линию.

В момент прихода в NewsOne Вы анонсировали "поднятие планки" для национального телевидения. Какие вы можете отметить свои успехи за это время?

К черту скромность! Разумеется, поднял (смеется). Если серьезно, то в Украине мощнейшая модель современного телевидения, и чтобы дать телезрителю еще больше, вовлечь его в контакт с телеканалом, развлечь его - приходится серьезно работать. К моменту прихода нашей команды на NewsOne, канал был аутсайдером среди информационных каналов. Спустя год, мы, не имеющие цифровой и аналоговой лицензии на вещание, - среди лидеров. А в Киеве, по аудиториям и 4+, и 18+, и мужчины 35+, – New-sOne абсолютный лидер. Тенденция, заданная в Киеве, абсолютно точно распространится на всю страну. Для этого нужно просто время.

С NewsOne в Украину пришел полиэкранный формат подачи новостей, когда в окнах одновременно мы видим происходящее в разных городах, в разных информационных эпицентрах. Самое важное идет в эфир со звуком, причем все остальные трансляции (стримы) телезрители могут смотреть со звуком отдельным потоком на сайте канала. Таким образом, мы даем в минуту времени гораздо больше информации. С учетом современного мира, потребитель новостей хочет именно этого. А после нас обычного канала ему становится мало. Мы сделали подачу дневных форм происходящих событий более интересно, чем это было ранее не только в Украине, но и в мире. Замените наши украинские титры на английские и вы увидите мощнейший мировой ресурс, выглядящий новаторски. Надеюсь, когда-нибудь у нас будет цифровая лицензия и HD сигнал трансляции, которые позволят телезрителям насладиться качеством, объемом и цветом наших эфиров.

Что выделяет именно Ваш канал на общем фоне? Есть ли такая черта, свойственная исключительно NewsOne?

Конечно, переключая каналы и попадая на наш, Вам не нужно будет смотреть на логотип, чтобы прочитать название канала. По нашей эфирной картинке будет и так понятно. Кроме того, мы - единственный канал с таким большим количеством одновременно идущих трансляций. Именно данная модель позволила нам проводить переклички журналистов из разных городов в формате онлайн, когда они слышат друг друга и передают друг другу слова приветствия.

Таким образом, мы показали, что такое настоящее Национальное телевидение, когда одновременно в кадре и Львов, и Харьков, и Одесса, и Хмельницкий и многие другие города с новостной лентой. Но мы объединяем не только журналистов в кадре. Жители разных городов в онлайне дают свои точки зрения на сейчас произошедшее событие. Или же мы часто проводим разнообразные социальные акции с привлечением жителей разных городов. Например, вчера исследовали в сравнении "Сколько стоит мясо на рынках разных городов", а позавчера - в разных городах одновременно на инвалидных колясках перемещались люди с ограниченными физическими возможностями. Так мы узнавали, в каком городе Украины наиболее комфортная инфраструктура. И когда в одном телевизоре ты видишь много экранов с движущимися колясочниками из разных городов страны, или ты видишь журналистов в разных городах, стоящих в дорожных ямах и линейками показывающих их глубину с целью проведения рейтинга на город-победитель,

“Украинское медиапространство максимально пуританское.”


“Популярен тот, кто заметен. Заметен, чаще всего, негодяй или добропорядочный политик, вынужденный прикидываться негодяем. Но это временное.”


ТЕЛЕРАДИО

то понимаешь уникальность этого канала. А если говорить о том, что свойственно только каналу NewsOne - это оптимизм, это повышенные эмоции ведущих и журналистов, это их дерзость, позволяющая быть в эпицентре событий.

Какие цели и задачи ставит перед собой Ваш телеканал?

Мы будем не просто лидировать в информационной среде. Мы будем доминировать. Уже сейчас другие вынуждены повторять, а зачастую - просто копировать один в один наши творческие решения. И мы уже работаем над тем, что даст новое дыхание информационному вещанию - второй экран. Телезритель будет включать наш канал не только для того, чтобы получить информацию, он будет включать NewsOne, чтобы принять участие в работе. Например, куда направить прямоэфирную камеру, добивать или оставить в покое завравшегося героя эфира, пробраться в самое пекло события или следить со стороны, какой вопрос задать — словом, много всего, вплоть до того, какой галстук надеть завтра Матвею Ганапольскому или платье Елене Кирик. Кроме того, за свое умное участие в эфире канала телезритель будет получать призы - билеты на мероприятия, ужины, разного рода бесплатные услуги.

Каким, по-Вашему мнению, должно быть соотношение новостей и аналитики в эфире? И считаете ли Вы достаточным долю аналитики в эфире Вашего канала?

С началом активной информационной фазы, с 9 утра, мы даем информационную

ленту, постоянно пытаясь подключать к разговору специалистов по текущему событию. А вот уже вечером, когда все события дня подошли к концу, приходит время для анализа ситуаций. И с 18 часов у нас выстраивается аналитическая цепь эфиров: Светлана Орловская с депутатским корпусом, далее - Матвей Ганапольский с очень глубоким погружением в главные события дня при поддержке "умной головы" - так он называет экспертов, приглашаемых в его программу. За Матвеем приходит время Евгения Киселева с его топ-гостем в формате "Большое Интервью", а дальше - "Субъективные итоги дня" с различными известными людьми Украины, которые высказывают свое субъективное отношение к информационной ленте. Таким образом, мы создали очень интересный вечерний аналитический эфир канала. Я считаю, что это лучший вечер информационного вещания. Нам бы только цифровую лицензию и время.

Бытует мнение, что если человека, который жил в эпоху Возрождения, к примеру, отправить в наши дни, то от объема информации за один лишь час он лишился бы рассудка. И даже в наше время немногие люди могут разделять информацию на важную и "фоновую". В чём, на Ваш взгляд, проблема? И какие Вы видите пути её решения?

Надо сначала определиться с тем, что мы имеем в виду под определениями "фоновая" и "важная". "Фоновой" информацией в современном мире я бы назвал новости центральных каналов. Посмотрите

объективно, какое отношение они имеют к новостям? Это развлекательные программы для неинтересующихся и непонимающих современный общественно-политический процесс зрителей. Эти зрители воспринимают сказанное в новостях в формате “Конечно, правда! Это же по телевизору сказали!”. Эти новости воспринимаются людьми точно так же, как и экстрасенсы в битвах - они им верят и считают настоящими.

Теперь что касается "важных" новостей. Важными я бы назвал информационные прямые трансляции, когда тебе еще не смогли выстроить сюжетную линию, не ввели героев, не вмешались журналисты с хорошими, но все же, закадровыми текстами. Лично я предпочитаю прямые трансляции - там все голо. Информация голая. Поведение участников - голое, они еще не накинули на себя ничего: ни благородства, ни бретёрства. Еще никто не вмешивался в происходящее, а если и вмешивался, то все участники закулисной игры становятся видны - их разоблачают и так далее. Я думаю, что есть высокий процент думающего зрителя, который смотрит новости, как у Гессе "Игра в бисер" - за поворотом головы одного политика телезритель распутывает цепочку предшествующих событий в кулуарах. И в разнообразии форм новостей нет проблемы. Как рынок сжирает все, так и любая новость найдет своего благодарного зрителя.

Что бы Вы посоветовали телезрителям?Хотите по-настоящему хороший совет?

Читайте биографии великих людей.


SКОЛОНКААВТОРА

Mitsubishi Pajero Sport Mitsubishi L200

КОЛОНКААВТОРА

Несмотря на солнечную погоду, в Киев осень пришла достаточно быстро. Именно в такие моменты, когда дворники работают на средней скорости, мне, ярому любителю маленьких, но очень резких и безусловно мощных авто хочется джип, притом не просто “паркетник”, или ему подобные, а самый настоящий рамный джип. Это сродни динозавру в эпоху нано-технологий, интеллектуальных систем помощи и эмуляций полного привода.

Сейчас хочу именно джип! На котором в любой момент можно подключить кучу настоящих внедорожных аксессуаров, и пониженную передачу, и блокировку заднего моста. Это именно те мужские эмоции, которые можно описать одной классической фразой: "Сколько бы не было лет мужчине, он всегда останется ребенком. Разница только в том, что чем он старше, тем выше стоимость игрушек, которые развлекают его на досуге".

Для получения этих эмоций можно смотреть в сторону постсоветского производителя, а это безусловно УАЗовская "Нива", выбрать из американских "троглодитов", либо же пойти в сторону азиатского рынка. Тут мы и остановим наше межконтинентальное путешествие.

После нескольких дней согласования дат и сроков я на две недели погружаюсь

в мир настоящего полного привода, результата многолетней эволюции и череды усовершенствований. Но самое главное - это производитель шедевра, компания, которая поистине имеет право говорить о настоящем полном приводе. Ведь пройти гонку "Париж-Дакар" уже сравнимо подвигу, а завоевать 12 побед - бесценно. Именно компания Mitsubishi справилась с этой задачей как никто другой.

В ожидании внедорожника я несколько раз обошел вокруг нового Mitsubishi Pajero Sport. Внешний вид этого авто производит двоякое впечатление - передок как всегда превосходен, а вот корма на любителя. Но это впечатление уходит с наступлением темноты, ведь когда зажигаются габариты, ты по уши влюбляешься и в корму.

Подписываем несколько документов, и в бой. Тестовый автомобиль был мне предоставлен в белом жемчужном металлике и топовой комплектации. Мотор Mitsubishi- 2.4 литра, турбодизельный, выдающий 181 лошадиную силу и 430 ньютонометров крутящего момента, а в паре с 8-ми ступенчатым автоматом фурор обеспечен. Единственный вопрос - качество тяжелого топлива в нашей стране оставляет желать лучшего. Но для меня лично ответом на него является сеть столичных заправок "Укр-Авто".

9998

М100


Новое поколение автомобиля пришло на смену сразу двум Pajero - Wagon и Sport. Он немного подрос в размерах, но самое главное, перешел сразу в самую высшую лигу. Я не утверждаю, что данный автомобиль может соперничать по комфорту с Х5 BMW или GLS от Mercedes-Benz, которые являются лидирующими игроками. Но если сравнить с предыдущим поколением, то прогресс становится очевидным. Если в эволюции экстерьера спорные моменты ещё есть, то интерьер нового авто просто неописуем. Да, это ещё не класс “Премиум”, но создатели двигаются в этом направлении семимильными шагами. Здесь есть все, что душе угодно: 2-х зонный климат-контроль, подогрев руля, кожаная отделка, приятная поверхность приборной панели под черный рояльный лак и т.д.

Да, бесспорно есть и огрехи, точнее недочеты. Это отсутствие люка и хорошей акустики, все остальное выполнено на твердую пятерку.

Отдельно стоит отметить нормально работающую навигацию, систему предотвращения аварий, бидиодную оптику и четыре камеры, с которыми безумно удобно маневрировать в каменных джунглях. В общем, перечень преимуществ огромный, в отличии от прямого конкурента Toyota Prado с разницей в 800 тысяч гривен. Такие обстоятельства позволяют простить данному автомобилю некоторые недочеты, тем более ничего идеального не бывает, не правда ли?

Теперь давайте взглянем на внедорожные качества, ведь Pajero создан именно для этих целей. В начале этой истории я говорил о тяге к игрушкам, точнее к их использованию на грани возможного. Выехать на пляж? Поехать в лес? Пересечь брод? Признаюсь честно, Pajero Sport я пожалел. А вот с его грузовым братом L200 было все иначе. Войдя во вкус, а точнее, осознав, что на данном авто мне море по колено, я вспахивал пляжи и перекапывал лесные тропы. В итоге, в окрестностях Киева почти не осталось труднопроходимых мест, где меня бы не носило. Адреналин стирает прошлое и будущее, оставляя лишь нынешний момент, только здесь и сейчас.

Как и с более солидным собратом, при знакомстве с L200 эмоции приливают с поворота шайбы управления полного привода. Дальше только щенячий восторг…

Забрав на тест-драйв Mitsubishi L200 я начал думать, что же можно сотворить с ним, какую задачу поставить и быть уверенным в том, что эта коричневая

бестия не справится? Но тут мой коварный план рухнул. На плечи внезапно свалилась поездка в Ровно за новым мотором для своего авто, и времени на это было отмерено не больше 2 часов. В голове промелькнула мысль: “Не успею”. Но...

Этот самурай, с шикарным оригинальным кунгом и огромным спойлером, напомнил мне чем-то Honda Ridgeline. С расходом аж в 11,7 литра на 100 километров и средней скоростью 158 км/ч, L200 за 2 часа домчал меня до Ровно. При этом я совершенно не почувствовал усталости, и только утвердился в мысли, что даже такая большая машина может порадовать хорошей управляемостью и динамикой.

Да, в отличии от Pajero Sport, тут на 30 л.с. меньше, и пятидиапазонный автомат, нет подрулевых лепестков КПП, и стоит обычная биксеноновая линза. Да, у L200 не такая же магнитола, как у нового Outlander. Но ведь этот автомобиль и проектировался для другого. Перевезти 15-20 покрышек, пару-тройку моторов, или же 700 килограмм макарон - с любой из этих задач японский монстр справится с легкостью. Кроме того, за рулём Mitsubishi L200 можно со свистом покрутить пятаки на парковке или поноситься по трассе, а его кузов станет отличным мостиком для прыжков в воду.

Рассматривая джип с мощной рамой, "настоящим" полным приводом и стоимостью в районе миллиона гривен, могу сказать одно – японские инженеры постарались на славу.

АвторМИХАИЛВОЛКОВ

101


103102


Кримський шепіт

Що читають?Через декілька місяців після анексії Криму у

містах з’явились газети з новими назвами. На першій сторінці зазначено, з якого часу вона видається, втім,

зміст особливо не відрізняється від звичної для мешканців Криму преси. Тільки придбати хоча б один примірник стало реальною проблемою. Для того, щоб купити свіжий номер "Кримського часу", доведеться прийти до найближчого кіоску в першій половині дня. До дванадцятої години їх розкупають. Отримавши, нарешті, бажану газету, на першій шпальті великими літерами можна прочитати: "Мы – гордость России". Заголовок проілюстрований світлиною дітей, одягнених у військову форму Радянського союзу. Далі декілька заміток про тарифи та перше вересня. Наприкінці – поради "як схуднути за допомогою кавунової дієти" а також незмінний гороскоп на тиждень. В середині видання – великий матеріал про вибори (вибори до Державної Думи РФ відбулись 18 вересня 2016 року).

• На выборы пойдёте?• А как же!• А голосовать за кого будете, если не секрет?• За Путина! Больше не за кого, - відповідають три пенсіонерки

майже в один голос.

Що слухають?Радіо в Криму не користується великим попитом. В автівках

частіше грає музика, а приймачі вмикаються, тільки якщо не працює телебачення.

"Стільки всього відбувається, а я не в курсі! Диверсанти ці з вашої України лізуть постійно" – коментує сивий чоловік, колишній військовий, вмикаючи радіоприймач, поки в сусідній кімнаті майстер ремонтує телевізор.

Минуло більше двох років з моменту анексії Кримського півострову. Вiд початку анексії, багато хто зазначав: війна триває, в першу чергу, в інформаційному просторі. Тож, що читають, кого слухають та що дивляться в Криму зараз?


З травня цього року на території Криму мовить українське радіо на хвилі 101.4 FM. Почути новини українською можна лише в північній частині півострову. Чим далі від адміністративного кордону – тим швидше зникає сигнал.

Що дивляться?Смаки на телеканали майже не змінились,

принаймні у пенсіонерів і людей похилого віку: "Россия 1", "НТВ", "LifeNews" і так далі. Ті, хто можуть дозволити собі супутникові тарілки, намагаються дивитись новини на

"Тільки тихіше, добре? А то понаприймають законів різних, а мені потім небо в клітинку"

Ігор, 23 рокиК

105104


українських та іноземних каналах також. Встановлення цього приладу коштує від 3000 рублів (1300 гривень).

Вмикаючи телебачення, деякі демонстративно перемикають політичну рекламу та новини на програми про тварин

або серіали. Коли тривала Олімпіада, багато хто слідкував за успіхами спортсменів. Проте, навіть під час спортивних програм, російські коментатори не можуть оминути тему політики. Щоправда, це стосується не тільки коментаторів з Росії.

Загалом тих, хто говорив про своє ставлення до сучасних медіа в Криму, можна поділити на декілька категорій. Ті, хто в курсі новин – переважно люди похилого віку. Більшість з них читають місцеві газети та дивляться виключно російські канали. Ті, хто практично не цікавиться новинами – молодь. Студенти та молоді фахівці майже не знають про те, що відбувається в світі. За їх словами, на це є декілька причин: байдуже або "набридло все". Ті, хто слідкує за інформацією з різних джерел, в меншості. Кажуть, що все складніше орієнтуватись у ЗМІ та відокремлювати правдиве від неправдивого. Тому вони віддають перевагу своїм більш обізнаним знайомим і друзям.

"Я новини не читаю, не дивлюсь і не слухаю. Я друзів своїх слухаю, які зараз в Україні. Вони мені точно брехати не будуть."

Антон, 25 років

"Я на вулицю на півгодини, у батька новини зараз почнуться. Потім мультики додивлюсь."

Тетяна, 7 років


Єдине, що об’єднує кримчан у цьому питанні – це шепіт. Зараз на півострові тільки так обговорюється все почуте та прочитане.

Напівголосно, за зачиненими дверима, з вимкненими телефонами, люди розпитують про реальний стан речей. Власними думками вважають за краще не ділитися. Обговорюючи щось, обов’язково зазначають, що про це говорив хтось, а я лише передаю чужі слова.

Якщо, проходячи повз якийсь заклад, бачиш людей, які дуже тихо про щось шепочуть – скоріш за все, вони обговорюють світові новини, а не обмінюються плітками з особистого життя.

АвторОЛЕКСАНДРАСУРГАН

"Мені абсолютно байдуже, що i де відбувається. Мені не цікаві новини, я їх принципово не дивлюсь. Якщо щось важливе – знайомі розкажуть."

Поліна, 21 рік

"Декілька місяців тому моя мати розбудила мене дзвінком о другій годині ночі. В неї зламався телевізор. Довелось їхати та ремонтувати, адже вона відмовлялась лягати спати без новин."

Іван, 57 років

Ш

106 107

КОЛОНКААВТОРА КОЛОНКААВТОРА

КСиласлова

КсенияТейлор-основательигенеральныйдиректорEducationCompany"Status-Event",мотивационныйтренер,экспертвобластиэффективнойкоммуникацииипсихологии

общения.С2004годауспешнопровелаболее700тренинговвразличныхотраслях

бизнесаиличностногороста.

Ч еловек – единственное существо на земле, которое использует для воздействия на других существ речь. Речь

как форма общения формировалась очень долго. Но мастерство рассказчика, оратора, проповедника было доступно лишь меньшинству во все времена.

Именно это меньшинство всегда получало больше шансов одержать власть и достичь успеха. Владеть умами и сердцами людей, а значит, и достигать успеха в деловой, общественной и личной жизни может только тот, кто владеет силой слова, умеет преподносить информацию, практикует искусство убеждения, может договариваться, знает приёмы эффективной коммуникации и обладает навыком психологии общения.

Именно поэтому мы точно знаем, сколь велико воздействие информации на сознание людей. И насколько сильно медиаресурсы владеют умами и влияют на психологию человека, его восприятие действительности.

В погоне за рейтингами информационное поле пестрит "чернухой" и токсичными репортажами. Произнесенное вслух или же напечатанное слово невозможно вернуть обратно, а значит, и последствия этого слова необратимы.

Как эксперты и лидеры мнений, мы несём ответственность за формирование психологической обстановки и той

картины мира, которую СМИ рисуют в сознании людей. Это реальная власть профессионального воздействия.

И если заложить в основу этого воздействия общечеловеческие ценности, то в наших силах создать иное общество: общество свободных, здравомыслящих людей, которые берут ответственность как за свою жизнь, так и за свою страну, её развитие и процветание.

Как мотивационный спикер и эксперт в области эффективной коммуникации и психологии общения, я говорю о том, что нет предела совершенству, что обучаться, работать над собой, расти – это круто и мегапрофессионально. Когда вы в политике, в бизнесе, в медиа, то чем выше ваш профессиональный статус и мастерство, тем выше градус внутреннего требования и ответственность за результаты своей деятельности.

Пусть каждое слово журналиста несёт энергию созидания, вдохновляет на творчество, на действие. Пусть каждое слово будет направлено на позитивную трансформацию в сознании людей.

Говорите, пишите, влияйте! Сила вашего слова – сила истинного лидерства!

АвторКСЕНИЯТЕЙЛОР

2 3 - people.in.uaно времён Средневековья, где при дворе ... Моя...

Documents