Констанс Вахтм ейстер

Воспоминания о Е. П. Блаватской

и «Тайной Доктрине»

Е. П. Блаватская. 8 января 1889 г. Лондон. Фотография Энрико Реста

Графиня Констанс Вахтмейстер

И З Д А Н И Е О Д Е С С К О Г О Д О М А - М У З Е Я

И М Е Н И Н . К . Р Е Р И Х А

Серия «Архивы. Исследования». Выпуск 9 Серия основана в 2007 году

Констанс Вахтмейстер

ВО СП О М И Н А Н И Я О Е . П. БЛАВАТСКОЙ

И

«ТА Й Н О Й Д О К Т Р И Н Е »

Перевод с английского

Одесса«Астропринт»

2011

Б Б К 86.391.6 В22

УДК 929 Блаватская : 141.332

Серия «Архивы. Исследования». Выпуск 9. Серия основана в 2007 году

«Воспоминания о Е . П . Блаватской и “Тайной Доктрине”», автором которых является графиня Констанс Вахтмейстер, впервые издаются на русском языке. В 1893 году этот труд был опубликован в Лондоне на английском языке. Издателем было Теософское Общество Англии. К 180-летию со дня рождения Е . П . Блаватской, основательницы Теософского Общества, писателя, философа, сотрудники Одесского Дома-Музея имени Н. К. Рериха К. Гилевич и Е . Ляхова осуществили перевод с английского языка на русский. В двух приложениях помещены воспоминания сотрудников Теософского Общества и выдержки из статей, интервью, напечатанных в прессе Англии и С Ш А с 1888 по 1890 год. Книга продолжает серию «Архивы. Исследования», выпуск 9.

С о с т а в и т е л ь : Е . Петренко

П ер ев о д с ан глий ского : К . Гилевич, Е . Ляхова

Р ед ак ц и о н н ая коллегия:Е . Петренко — директор Одесского Дома-Музея имени Н. К. Рериха;К. Гилевич, Е . Ляхова — научные сотрудники Одесского Дома-Музея имени Н. К. Рериха; М. Линник — литературный редактор.

П р е д и с л о в и е , в ст у п и т е л ь н а я с т а т ь я : Е . Петренко

К ом п ью терн ы й набор: А . Яворский

Переведено по изданию: Reminiscences of Н . В. Blavatsky and «The Secret Doctrine» by The countess Constance Wachtmeister, F. T. 5. and others. London, 1893

Издание осуществлено при поддержке сотрудников Одесского Дома-Музея имени Н. К. Рериха: семьи Гилевич и Шундяк, Валерия Рошака

Все права сохраняются. Воспроизведение частичное или полное с письменного разрешения автора. П ри цитировании ссылки обязательны.

© Вахтмейстер К., 2011© Одесский Дом-Музей имени Н. К. Рериха, 2011

I S B N 978-966-190-329-5 © Гилевич К., Ляхова Е., перевод с английского, 2011

Посвящается 180 -летию со дня рождения Елены Петровны Блаватской

(12 августа 1831 — 8 мая 1891)

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

Е. П. Блаватская и Украина

Одна из славных и значительных юбилейных дат 2011 года — 180-летие со дня рождения Елены Петровны Блаватс­кой (1831—1891), выдающегося филосо­фа, писательницы, основательницы Все­мирного Теософского Общества (1875). Е. П. Блаватской посвящен Музейный Центр, основанный на базе Днепропетров- ского исторического музея имени Д. И. Яворницкого решением Кабинета Министров Украины в 2004 году. Обра­зованию Музейного Центра Е. П. Бла­ватской предшествовал долгий путь, начи­ная с 1987 года, когда старинному екате­

Е. П . Блаватская. 1889. ринославскому особняку X IX века, кото­Лондон. Фотография рый принадлежал с 1815 по 1834 год

А. М. Фадееву, деду Е. П. Блаватской, был присвоен статус памятника истории и культуры. В 1991 году на фасаде особняка была установлена мемори­альная доска в честь 160-летия со дня рождения Е. П. Блаватской.В настоящее время Музейный Центр Е. П. Блаватской и ее семьи расположился в этом старинном особняке. В музее ведутся науч­ные исследования, пополняются фонды, комплектуется научная библиотека.

В Украине есть еще один музей, в котором представлена эк-

4

Музейный центр Е . П . Блаватской и ее семьи в Днепропетровске (Украина)

спозиция литературных произведе- ний Е. П. Блаватской, в том числе и раритетных, — это Дом-Музей имени Н. К. Рериха в Одессе. Здесь

Одесский Дом-Музей имени Н . К . Рериха (Украина)

же находятся два варианта картины «Вестник» (1924, 1946) (репро­дукция) знаменитого русского ху­дожника Н. К. Рериха (1874 —1947), посвященные Е. П. Блават­ской. Работу «Вестник» (1924)Н. К. Рерих в 1925 году привез в Индию, в Адьяр, где был основан Музей имени Блаватской.

Е. П. Блаватская была связана с Украиной на протяжении всей своей жизни. Так, в Екатеринославе (современный Днепропетровск) она родилась 31 июля (12 августа по н. ст.) 1831 года. Весной 1835 года в возрасте 3,5 лет

маленькая Елена впервые приехала в Одессу с матерью, Е. А. Ган, навестить бабушку — княжну Елену Павловну Долгорукую, одну из самых образованных жеищин Европы X IX века, и деда — тай­ного советника Андрея Михайловича Ф а ­деева. Семейство Фадеевых переехало в Одессу в 1834 году из Екатеринослава, т. к. глава семьи был назначен членом По­печительского Комитета иностранных поселенцев южного края России. В июне 1842 года в Одессе умерла писательница Е. А. Ган — мать Е. П. Блаватской, она была похоронена на Первом христианском кладбище в Одессе, варварски разрушен­ном в 1934 году. Елена Андреевна — ав­тор одиннадцати романтических повестей, опубликованных под псевдонимом Зене-

5

Η. Κ. Рерих. Вестник. 1924. Холст, темпера. 106,6 х 91,4

Мемориальный музей Е. П. Блаватской Адьяр, Ченнаи (Мадрас),

штат Тамилнаду

ида Р-ва. В Одесском литературном музее произведе­ния Е. А. Ган представлены в экспозиции. В Одессе родилась младшая сестра Е. П. Блаватской — Вера Пет­ровна, в замужестве Желиховская, известная писатель­ница. Надежда Андреевна Фадеева, также писатель­ница, — любимая тетя Е. П. Блаватской, жила в Одес­се и возглавляла первое Теософское Общество, основан­ное в России. В 1858 и в 1872 годах Елена Петровна посеща­ла Одессу, жила у своей тети

Екатерины Андреевны Витте — матери министра фи­нансов России С. Ю . Витте. Одесский период жиз­ни подробно описан в книге Ольги Богданович «Бла­ватская и Одесса». После отъезда Е. П. Блаватской из Одессы весной 1873 года продолжалась ее пере­

писка с родными. Через пять лет, 23 февраля (7 марта по н. ст.) 1878 года, в художе­ственном отделе одесской газеты «Правда» началась публикация восьми статей Елены Петровны под двой­ным названием «Из-за моря, из-за синего» и «Письма из Америки», в рубрике «От нью-йоркского коррес­пондента “Правды”». В них она с юмором описывала жизнь в С Ш А . В 2003 году Одесским Домом-Му­зеем имени Н. К. Рериха

были опубликованы «Письма Е. П. Блаватской в одесскую газету “Правда”». Посещала Е. П. Бла­ватская и Киев.

Кем же была Е. П. Блаватская и каков ее вклад в развитие мировой науки? Прежде всего не­обходимо отметить ее необыкновенные качества: ду­ховную одаренность, абсолютную преданность свое­му Учителю и порученному делу, самоотвержен­ность в работе на общее благо, полное забвение всего

6

В. П . Желиховская

Е . П . Фадеева (княгиня Долгорукая)

Е . А . Ган

А . М . Ф адеев

личного. Все эти черты характера были необходимы, чтобы выполнить возложенную на нее сложную задачу — просветить и дать сдвиг сознанию человечества в об­ласти знания о происхождении человека, космоса и жизни на планетах. Очистить от искажений религии мира, вер­нуть истинные основы учений, заложенных в ядре всех религий. Для этого Е. П. Блаватской необходимо было создать всемирное просветительское движение во всех крупных европейских странах, на Американском кон­тиненте, в России. С этой целью 17 ноября 1875 года в С Ш А было основано Теософское Общество, затем Штаб-квартира Обще­ства в Адьяре (Мадрас, Индия), Теософские Общества в Европе, России. Уникальность данной работы состояла в том, что во главе этого небывалого за всю историю человечества движения стояли Учителя человечества — основа­тели великих религий, философий, направляющие эволюционные процессы человечества. Е. П. Блаватская была доверенной представительницей Учите­лей. Так, русский философ Е. И. Рерих (1879—1955) в письмах отмечала: «Скажу, именно Е. П. Блаватская] была огненной посланницей Белого Брат­ства. Именно она была носительницей доверенного ей знания. Именно, из всех теософов лишь Е. П. Блаватская] имела счастье получить Учение не­посредственно от Великих Учителей в одном из Ашрамов в Тибете. Именно она была великим духом, принявшим на себя тяжкое поручение дать сдвиг сознанию человечества, запутавшемуся в мертвых тенетах догм и устремляв­шемуся в тупик атеизма» (8 сентября 1934).

На жизненном пути Е. П. Блаватской стояли почти непреодолимые преграды: косность сознания, неверие и недоверие, преследования и преда­тельства, гонения и клевета. Все испытания были преодолены, из них она вышла победительницей и выполнила свою миссию. Благодаря Е. П. Блават­ской впервые была установлена живая связь — переписка и общение с Учите­лями человечества, стала возможной публикация теософской литературы. В 1877 году был издан первый большой труд Е. П. Блаватской «Разобла­ченная Исида» в двух томах. В предисловии написано: «Это попытка помочь изучающим выявить живые начала, лежащие в основе философских систем прежних времен... Назначение [этой книги] — отдать всем должное и изла-

7

Н. А. Фадеева

Е . П . Блаватская в «М ейкотте», Аппер-Норвуд, Лондон. 1887.

Фотография

гать правду без злобы и предвзято­сти». Тираж книги в тысячу экзем­пляров разошелся за десять дней. В 1888 году вышел капитальный труд «Тайная Доктрина» в двух томах с подзаголовком: «Синтез на­уки, религии и философии». В пер­вом томе под названием «Космоге­нез» описано происхождение миров и планет. Во втором томе — «Ант­ропогенез» — повествуется о разви­тии человеческих рас вплоть до на­шего времени. В предисловии к пер­вому изданию Е. П. Блаватская пи­сала: «Цель этого труда может быть определена так: доказать, что При­рода не есть “случайное сочетание атомов”, и указать человеку его за­конное место в схеме Вселенной;

спасти от извращения архаические истины, являющиеся основою всех религий; приоткрыть до некоторой степени основное единство, откуда все они про­изошли; наконец, показать, что оккультная сторона Природы никогда еще не была доступна науке современной цивилизации». На русский язык «Тайную Доктрину» перевела Е. И. Рерих, т. к. основные труды Е. П. Блаватской были написаны на английском языке. В 1889 году Е. П. Блаватская опубли­ковала «Ключ к теософии» и «Голос Молчания». Всего было издано двадцать девять томов собрания сочинений Елены Петровны. Основаны ею были жур­налы «Теософ» и «Люцифер».

Труд «Тайная Доктрина» оказал колоссальное влияние на ученых, ком­позиторов, художников, деятелей религий и философий. Этот источник был настольной книгой лауреата Нобелевской премии Альберта Эйнштейна. Впе­реди еще много научных открытий, предвосхищенных и описанных в этой открытой книге Знаний. Высокий Учитель, сотрудничавший с Е. П. Блават­ской во время работы над «Тайной Доктриной», написал во вступлении: «Зна­

8

ние превыше всего. Каждый, кто принес частицу знания, уже есть благоде­тель человечества. Каждый, собравший искры знания, будет подателем Све­та. .. Прочтите труд, насыщенный стремлением к Истине». Исходя из ска­занного, отмечая юбилей Е. П. Блаватской, будем помнить о ней как о «благо­детеле человечества» и «подателе Света».

Е . Петренко

Литературное наследие Е . П . Блаватской в экспозиции Одесского Д ома-М узея имени Н . К . Рериха

9

ПРЕДИСЛОВИЕ

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Издание книги «Воспоминания о Е. П. Блаватской и "Тайной Доктри­не"» графини Констансии Вахтмейстер посвящено и приурочено к 180-летию русского философа, писателя, основательницы всемирного Теософского Обще­ства (1875) — Елене Петровне Блаватской (1831—1891). Впервые осуще­ствлен перевод данного труда, изданного в Лондоне в 1893 году, с английско­го языка на русский, научными сотрудниками Одесского Дома-Музея имени Н. К. Рериха: Константином Гилевичем и Екатериной Ляховой.

Жизнь и творческое наследие Е. П. Блаватской является предметом научного исследования, которое проводит Дом-Музей имени Н. К. Рериха в Одессе. Так, в 2003 году музеем издана книга «Е . П. Блаватская. От

с?

Нью-Йоркского корреспондента» (Письма Е. П. Блаватской в одесскую га­зету «П равда»), В мае 2011 года, к 120-летию Памяти Е. П. Блаватской, вышло второе, дополненное издание этой книги с приложением, в серии «Ар­хивы. Исследования», выпуск 8. В 2006 году в серии «Содружество», вы­пуск 3, опубликована книга краеведа, писателя, библиографа Ольги Богдано­вич «Блаватская и Одесса». Данное издание продолжает серию «Архивы. Исследования» и является выпуском 9.

В 1911 году в С.-Петербурге в «Вопросах Теософии», выпуске 2, посвященном 80-летию со дня рождения Е. П. Блаватской, была опублико­ванна биография Е. П. Блаватской, автором которой являлась Елена Писарева (1853 — после 1926) — теософ, писатель, переводчик, а также отзывы о ней учеников и образцы ее сочинений, вышедших в Англии. Были помещены отзывы следующих членов Теософского Общества: Генри Олькотта, Гербер­та Бурроу, Анни Безант, Чарльза Джонстона, Бертрама Китлея, Вильяма Кингсланда, Кемпбел фер Планка, Раи Б. К. Лахири и графини Вахтмей­стер — одной из первых учеников Е. П. Блаватской. Воспоминания Констан­сии Вахтмейстер, вошедшие в «Вопросы Теософии», предлагаются читате­лям и дополнят переведенные мемуары:

10

«Кто знавал Е. П. Б. ближе, тот испытал на себе очарование ее лично­сти, ее удивительной сердечной доброты. Иногда она радовала всех окружаю­щих своим детски-веселым настроением, и тогда на ее лице светились и свер­кали радость и остроумие, каких я никогда не видала на другом человеческом лице, и тогда она завоевывала все сердца, как бы в бурном порыве.

Замечательно, что она с каждым была другая: никогда я не видала ее одинаковой с двумя разными людьми. Она немедленно замечала слабые сторо­ны человека и удивительно умела испытывать их... Кто был с ней часто, тот постепенно приобретал дар самопознания...

В 1885 году я посетила Е. П. в Вюрцбурге. Я нашла ее слабой, стра­дающей телом и духом и утомленной; она сознавала, как необъятна ее задача и как трудно найти людей, которые согласились бы пожертвовать собой для великой цели.

Когда я спрашивала ее: почему она продолжает страдать, когда в ее распоряжении все средства, чтобы облегчить свои страдания? Почему, рабо­тая над таким важным трудом (она писала тогда «Тайную Доктрину»), кото­рый требует спокойствия и здоровья, она пальцем не пошевелит, чтобы улуч­шить условия своей жизни и прогнать слабость и физическую боль, которая каждого, кроме нее, давно бы довели до полного изнеможения?

Ответ ее на такие вопросы был всегда один и тот же: «Каждый уче­ник оккультизма дает торжественное обещание никогда не употреблять полу­ченные знания и силы для своего личного блага. Сделать это все равно, что ступить по крутому спуску, который ведет в пропасть... Я дала этот обет и никогда не нарушу его, потому что знаю его святой смысл... И гораздо легче для меня перенести всевозможные мучения, чем нарушить его. И не только телесные мучения, но и гораздо более тяжелую нравственную пытку: быть посмешищем и предметом поругания».

В этих словах не было и тени преувеличения. В нее, стоявшую всегда впереди всех в Теософическом Обществе, попадали все ядовитые стрелы на­смешки и клеветы, как в живой щит, который принимал на себя все удары и прикрывал собой всех слабых и споткнувшихся. Она была, так сказать, добро­вольная жертва, на незаслуженных мучениях которой строилась и крепла жизнь и успех Теософического Общества. Немногие знают это. Только те, которые, как я, день за днем, жили с ней, которые видели ее постоянные телесные

11

страдания и нравственные муки, перенисимые ею с таким мужеством и непо­бедимым терпением, и которые в то же время могли наблюдать за ростом и успехом Общества, возникшего единственно благодаря ее великой душе, только они поймут, как велик наш долг перед ней и как мало сознается этот долг...»

Е . Петренко

12

Е. П. Блаватская в «Мейкотте», Аппер-Норвуд. 1887

Вера и Чарльз Джонстон, Генри Олькотт (стоят, слева направо)Е. П. Блаватская и В. П. Желиховская (сидят, слева направо). Лондон

Е. П. Блаватская за работой над «Тайной доктриной». 1887. Лондон

Е. П. Блаватская. 8 января 1889 г. Лондон. Фотография Энрико Реста

Е. П. Блаватская. 8 января 1889 г. Лондон. Фотография Энрико Реста

Е. П. Блаватская. 8 января 1889 г. Лондон. Фотография Энрико Реста

Графиня Констанс Вахтмейстер

ОТ ПЕРЕВОДЧИКОВ

Близкий друг и соратник Елены Петровны Блаватской, графиня Вахт­мейстер, Констанс Джорджина Луиза (урожденная де Бурбель де Монть­юнсон) родилась 28 марта 1838 г. во Флоренции (Италия). Ее родителями были маркиз де Бурбель, французский дипломат, и Констанс Балкли. В ран­нем возрасте она потеряла родителей и была отправлена к своей тете в Анг­лию. В 1863 г. она вышла замуж за своего кузена, шведского графа Карла Вахтмейстера (1823—1871), посла Швеции и Норвегии при английском дво­ре. Через три года после замужества супруги переехали в Скандинавию, где ее муж получил должность министра в правительстве в Копенгагене и Сток­гольме. У них был сын — граф Аксель Рауль Вахтмейстер (1865—1947), известный в свое время пианист и композитор.

Графиня Вахтмейстер вступила в Теософское общество в 1881 г. Она впервые встретилась с Е. П . Блаватской весной 1884 г. Как раз в то время Е. П. Блаватская начинала писать «Тайную Доктрину». В периоде 1885 по 1891 г. Констанс Вахтмейстер жила с Е. П. Блаватской в Вюрцбурге (Гер­мания), Остенде (Бельгия) и Лондоне (Великобритания). В Ложе Блаватс­кой в Лондоне она выполняла обязанности секретаря и казначея. Она также принимала участие в издании книг, щедро жертвуя свои средства на это. В 1887 г. графиня Вахтмейстер вместе с Бертрамом и Арчибальдом Кейтли и Е. П. Блаватской приобрела большой дом в Лондоне на Лэнсдаун Роуд, 17 , где Е. П. Блаватская продолжила работать над «Тайной Доктриной». С 1888 по 1895 г. Констанс Вахтмейстер была редактором Теософских Сбор­ников (Theosophical Siftings).

В 1888 г. Исполнительный Совет в штаб-квартире Теософского О б­щества в Адьяре (Индия) во главе с президентом Генри Олькоттом назначил Констанс Вахтмейстер секретарем Западной Секции Теософского Общества. В 1891 г. Олькотт сформировал Лигу Теософских Сотрудников — первым президентом Лиги стала графиня Вахтмейстер. Позже в том же году, уже после ухода Е. П. Блаватской с физического плана, графиня Вахтмейстер поехала в Адьяр, где Г. Олькотт назначил ее президентом Лиги Женского Образования, которая занималась образованием индийских женщин.

13

В 1895 г. графиня Вахтмейстер совместно с Анной Безант и Бертра­мом Кейтли приобретает в аренду землю в Варанаси (ныне Бенарес, Индия), которая потом станет штаб-картирой Индийского Отделения.

В 1897 г. Констанс Вахтмейстер сопровождает Анни Безант в туре по Америке, который включал лекции в семидесяти городах. После продол­жительного пребывания в Америке, графиня Вахмейстер в 1897 г. совершает поездки с лекциями по Франции и Индии. Результатом этого тура стало открытие множества новых отделений Теософского Общества.

Графиня Констанс Вахмейстер покинула земной план 23 сентября 1910 г.

Констанс Вахтмейстер не оставила после себя много печатных трудов, однако книга «Воспоминания о Е. П. Блаватской и Тайной Доктрине» до сих пор остается важным документальным свидетельством жизни Е. П. Бла­ватской и ее работы над «Тайной Доктриной». Первое издание книги состо­ялось в 1893 г. в Лондоне в Теософском Издательском Обществе. Второе издание было осуществлено в 1976 г. С Ш А Теософским Издательским До­мом в г. Уитон (штат Иллинойс). Известны также издания этой книги на шведском языке (1894, издано в Гетеборге), на французском языке (1930, издано в Париже).

На русский язык книга переводится впервые. Для перевода было ис­пользовано первое издание 1893 г., которое хранится в библиотеке Универси­тета г. Лейдена (Нидерланды).

К . Гилевич, Е. Ляхова

14

ВОСПОМИНАНИЯ

оЕ. П. БЛАВАТСКОЙ

И

«ТАЙНОЙ ДОКТРИНЕ»

Графиня Констанс Вахтмейстер, С .Т .О 1 и другие

редакторС О Т Р У Д Н И К Т Е О С О Ф С К О Г О

О Б Щ Е С Т В А

Лондон:И З Д А Т Е Л Ь С Т В О Т Е О С О Ф С К О Г О

О Б Щ Е С Т В А 7, Duke Street, Adelphi, London, W .C .

N ew York : The Path, 144 , Madison Avenue. Madras : Theosophical Society. Adyar.

1893

1 Сотрудник Теософского Общества.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга была написана несколькими авторами, наиболее тесно связан­ными с госпожой Блаватской во время ее пребывания в Европе, когда она писа­ла грандиозный труд своей жизни — «Тайную Доктрину».

Было бы сложной задачей дать полное и подробное описание всех об­стоятельств, которые сопровождали подготовку этого замечательного труда, так как всегда нужно помнить, что Е. П. Б. была, как она сама часто говорила, только составительницей этого труда. З а ней стояли истинные учителя, хра­нители Тайной Мудрости Веков, которые обучили ее всем описанным ею ок­культным законам. Ее заслуги были отчасти в ее способности ассимилировать даваемое трасцедентное знание, в том, чтобы быть достойным посланником своих Учителей и, отчасти, в ее удивительной способности излагать трудную для разумения восточную метафизическую мысль в форме, понятной для за­падных умов, подтверждая и сравнивая Восточную Мудрость с Западной Наукой. Ее огромное нравственное мужество, позволявшее излагать миру мысли и теории, находившиеся в полном противоречии с материалистической Наукой настоящего времени, делает ей также большую честь. Многим будет трудно понять, что большинство злополучных «феноменов» играли важную роль в составлении «Тайной Доктрины»; что Е. П. Б. очень часто получала так называемые осажденные сообщения, содержащие материал, который поз­же становился частью книги.

Когда мир достигнет лучшего понимания оккультных законов, многие странные события будут поняты, и история Теософского Общества будет рас­сматриваться иначе, чем до сих пор. В течение последних десяти лет, с тех пор как «Воспоминания о Е. П. Б.» господина Синнетта были опубликованы, заметные изменения произошли в передовых умах Запада в их отношении к Оккультизму. Теории и факты, к которым раньше относились с пренебреже­нием, теперь считаются достойными исследования — такие, как передача мыс­лей на расстоянии, существование сознания после смерти, и т. д. — и поэтому есть надежда, что факты, упомянутые в этой книге, встретят справедливое суждение, на которое любой bona fide1 рассказ имеет право претендовать.

Огромная сердечная благодарность должна быть выражена другу, по­желавшему остаться неизвестным, который взял на себя труд по редактирова­

1 Добросовестный, честный (лат.).

16

нию различных воспоминаний и приведению в порядок материала, который вначале был несколько хаотичен. Книга была бы более соразмерна, если бы из воспоминаний был составлен один последовательный рассказ, но нам показа­лось, что будет лучше, если каждое из воспоминаний останется в авторской форме, чтобы сохранить живое впечатление каждого отдельного свидетеля.

Констанс Вахтмейстер

17

Е. П. БЛАВАТСКАЯ И

«ТАЙНАЯ ДОКТРИНА»

ГЛАВА I

Описывая работу Е. П. Блаватской над «Тайной Доктриной», пока обстоятельства все еще свежи в моей памяти, а записки и письма до сих пор в моем распоряжении, я не буду избегать до некоторой степени подробного рассказа о наших личных отношениях с моим дорогим другом и учителем и о сопутствующих обстоятельствах, которые, хотя и не были напрямую связаны с написанием книги, внесут, я уверена, свой вклад в глубокое понимание автора и ее труда.

Для меня нет ничего мелкого, ничего незначительного в личности, в привычках и окружении Е. П. Б., и я хочу рассказать читателю, по возмож­ности во всей доступной мне полноте, о трудностях и препятствиях, которые ей пришлось преодолеть во время работы над книгой. Слабое здоровье, пол­ная странствий жизнь, неблагоприятное окружение, недостаток материалов, отступничество вероломных друзей, нападки врагов — все это были препят­ствия, задерживающие ее работу; но содействие рук, всегда готовых помочь, любовь и забота преданных приверженцев и, превыше всего, поддержка и руководство ее любимых и почитаемых Учителей позволили завершить этот труд.

В 1884 году, получив возможность посетить Лондон, я впервые по­знакомилась с Еленой Петровной Блаватской в доме г-на и г-жи Синнетт. Я хорошо помню чувство приятного волнения, сохранившееся от того памят­ного визита. Предварительно я прочла «Разоблаченную Изиду», удивляясь и восхищаясь огромным изобилием доселе неизвестных знаний, содержащихся в этом замечательном труде, и поэтому я была подготовлена относиться с граничащим с благоговением чувством к тому, кто не только основал Обще­ство, обещавшее создать ядро всемирного Братства Человечества, но и кто был провозглашен посланником людей, продвинувшихся далеко вперед по срав­нению с обычным человечеством в ментальных и духовных достижениях, — тех, кого с достоверностью можно было назвать Пионерами нашей Расы.

18

Хозяйка дома оказала мне сердечный прием, и меня сразу же предста­вили госпоже Блаватской. Ее черты были исполнены силы и выражали при­родное благородство характера, что более чем оправдало все мои ожидания; но сильнее всего мое внимание приковал непреклонный, внимательный взгляд ее удивительных серых глаз, пронизывающих и в то же время спокойных и непо­стижимых: они сияли ясным светом, который, казалось, глубоко проникал и открывал тайны сердца.

Однако, когда я стала рассматривать тех, кто ее окружал, я испытала резкую перемену чувств, которая на время оставила в моем сознании неловкое впечатление. Увиденная мною сцена была весьма странной. На полу у ножек оттоманки, на которой сидела госпожа Блаватская, собралось несколько посе­тителей, которые пристально смотрели вверх на нее с выражением почтения и восхищения, другие внимали каждому ее слову с нарочитым видом сосредото­ченного внимания, и все, казалось, находились в той или иной степени под воздействием господствующей атмосферы лести.

Как только я села в стороне и стала смотреть на происходящее, я позво­лила подозрениям, которые, как я потом узнала, были совершенно беспочвен­ными и ничем не вызванными, овладеть мной. Я вся трепетала из-за боязни обнаружить, что личность, которая вызывала во мне такие возвышенные на­дежды, могла оказаться рабом лести, стремящейся к низкопоклонству своих последователей. Тогда я не могла знать, что женщина, сидевшая передо мной, обладала равнодушием и безразличием к похвале и упрекам равно, как и высо­ким чувством долга, которые не могли поколебать никакие эгоистические со­ображения. Тогда еще я не знала, что ее натура была неспособна утратить силы и великую миссию ради приобретения дешевой популярности.

Хотя она была слишком горда, чтобы оправдывать себя перед теми, кто был неспособен оценить величественную норму поведения, которой она сама следовала и всегда придерживалась в своих этических и мистических тру­дах, она время от времени раскрывала свои внутренние способности тем немно­гочисленным серьезным ученикам, которые были связаны обетом следовать по пути, указанному ею. Я вспоминаю объяснение, которое она дала именно по этому вопросу, когда толпа насмешников в типографиях или в гостиных спра­шивали друг друга: «Как может так быть, что ученик почти всеведущих

19

Махатм, этот природный ясновидец и натренированный читатель людских умов, не может даже отличить своих друзей от своих врагов?»

— Кто я такая, — сказала она, отвечая одним вопросом на другой, — кто я такая, чтобы лишить возможностей того, в ком я вижу искру, все еще мер­цающую слабым проблеском распознавания Причины, которой я служу, искру, из которой еще можно было бы раздуть пламя преданности? Какое значение имеют последствия, которые падут на меня лично, когда тот человек потер­пит неудачу, уступая силам зла в нем самом — обману, неблагодарности, мести и тому подобному — силам, которые я видела в нем так же ясно, как я видела искру надежды: хотя бы он в своей неудаче и представил бы меня в ложном свете, покрыл бы меня позором и презрением? Какое право имею я отказать кому бы то ни было в возможностях извлечь пользу из истин, которые я могу ему преподать и которые помогли бы ему вступить на Путь? Я говорю вам, что у меня нет выбора. Я связана обетом по самым строгим правилам и законам оккультизма об отречении от эгоистичных суждений, и как я могу сметь пред­полагать наличие недостатков у кандидата и действовать в соответствии с моими предположениями, даже если его туманная, отталкивающая аура вы­зывает во мне опасения?

ГЛАВА II

Здесь я, вероятно, могу упомянуть те обстоятельства, которые привели меня к встрече с госпожой Блаватской, которую я описала. В течение двух лет, с 1879 по 1881 год, я изучала Спиритуализм. В результате, хотя я и была вынуждена признать наблюдаемые факты, я была совершенно не в состоя­нии согласиться с распространенным в то время спиритуалистическим толкова­нием этих фактов.

К концу этого периода я познакомилась с «Разоблаченной Изидой», «Эзотерическим Буддизмом» и другими теософскими книгами, и так как теории, выдвинутые в этих книгах, подтверждали и дополняли идеи о при­роде и причине спиритуалистических феноменов, которые я сформировала са­мостоятельно, то меня совершенно естественно привлекла Теософия.

20

Ложи.Результаты моего обучения там были по разным причинам неудовлет­

ворительными, и я вернулась к самостоятельному чтению и изысканиям. Та­ким образом, я была в полном согласии с некоторыми аспектами Теософского учения и темами, которые Е. П. Б. тщательно изучала. Внимательное чте­ние этих книг стало причиной еще большего восхищения госпожой Блаватс­кой, и когда представился случай познакомиться с ней, я воспользовалась им с готовностью.

Вскоре после упомянутой встречи я присутствовала на вечернем при­еме у г-на Синнетта, и там я впервые встретила полковника Олькотта. Его беседа, собравшая вокруг него группу заинтересованных слушателей, напря­мую касалась «феноменов» и необычных опытов, которые он сам наблюдал или в которых он принимал непосредственное участие. Всего этого, однако, было недостаточно, чтобы отвлечь мое внимание от госпожи Блаватской, чья пора­зительная личность и тайна, окружавшая ее, пленили меня. Однако я не при­ближалась к ней, а провела в стороне от нее приятный вечер с еще одной новой знакомой, госпожой Гебхард, которой суждено было позже стать мне очень близким другом и которая занимала меня многочисленными рассказами о «Ста­рой Леди», как обычно называли Е. П. Б. ее близкие.

Это были единственные случаи во время моего визита в Лондон, когда я видела Е. П. Б., и у меня больше не было никаких надежд встретиться с ней снова. Я была занята приготовлениями к своему отъезду, когда однажды вечером к моему огромному удивлению я получила адресованное мне письмо, написанное незнакомым почерком, которое, как оказалось, было от госпожи Блаватской. Письмо содержало приглашение посетить ее в Париже, так как она очень хотела поговорить со мной лично. Меня одолело искушение узнать больше о той, чья личность так глубоко меня интересовала, и кто был основа­телем общества, к которому я принадлежу, и я решила вернуться в Швецию через Париж.

По приезде в Париж я зашла в квартиру госпожи Блаватской, но мне сказали, что она уехала в Энгин с визитом к графине д’Адемар. Нисколько не смущаясь, я села на поезд и вскоре стояла перед милой загородной усадьбой д’Адемаров. Здесь меня ожидали новые трудности. Я послала свою визит-

В 1881 году я вступила в ряды Теософского Общества и вошла в состав

21

ную карточку с просьбой повидать госпожу Блаватскую, и через некоторое время мне сказали, что леди занята и меня принять не сможет. Я ответила, что вполне могу подождать, и так как я приехала из Англии ввиду желания госпожи Блаватской видеть меня, то я не согласна ехать обратно, не исполнив своей миссии. После этого меня провели в зал, заполненный людьми, графиня д’Адемар вышла мне навстречу, оказала мне теплый прием и провела меня в другой конец комнаты, где сидела госпожа Блаватская. После приветствий и объяснений она сказала мне, что собирается отобедать этим вечером в Париже с герцогиней де Помар, и спросила меня, не составлю ли я ей компанию. Так как герцогиня была моим старым другом и всегда была радушна и любезна со мной, я была уверена, что она не сочтет меня навязчивой, и поэтому легко согласилась. Я приятно провела день, общаясь со многими интересными людь­ми и слушая оживленный разговор госпожи Блаватской. По-французски она говорила свободней, чем по-английски, и здесь, даже более чем в Лондоне, она была всегда в центре жаждущих слушателей.

В поезде между Энгином и Парижем Е. П. Б.-была тихой и о т с у т ­ствующей. Она призналась, что устала, и мы говорили мало и на наиболее общие темы. В какой-то момент после длинной паузы она сказала мне, что отчетливо слышит музыку из «Вильгельма Телля», и отметила, что это одна из ее самых любимых опер.

Было не время для оперы, и это возбудило мое любопытство. Поинте­ресовавшись после, я выяснила, что та самая ария из «Вильгельма Телля» дей­ствительно исполнялась на концерте на Елисейских Полях именно в то время, когда она говорила, что слышала ее. Действительно ли те звуки достигли ее слуха, когда ее чувства были в состоянии гиперестезии2, или же она уловила мелодию из «Астрального Света», я не знаю, но с тех пор я неоднократно имела возможность убедиться, что она порой могла слышать то, что происхо­дило далеко от нее.

В тот вечер у герцогини де Помар не случилось ничего такого, о чем стоило бы написать, но когда я уезжала в свою гостиницу, госпожа Блаватская просила меня навестить ее снова в Энгине на следующий день. Так я и посту­пила и получила сердечное приглашение графини д’Адемар погостить в ее

2 Гиперестезия — повышенная чувствительность к раздражителям, действующим на органы чувств.

22

доме, но и в этот день, как и в предыдущий, личного разговора с Е. П. Б. не состоялось. Однако я была рада познакомиться с г-ном Уильямом Джаджем, который в то время исполнял обязанности личного секретаря Е. П. Б., и в часы отдыха мы вели много приятных бесед, прогуливаясь в тени деревьев прекрасного парка.

Госпожа Блаватская затворялась на весь день в своей комнате, и я встре­чалась с ней только за обедом и вечерами, когда она была окружена тесным кругом знакомых и не было никакой возможности для личной беседы. Теперь у меня нет никаких сомнений, что трудности, которые я испытывала в полу­чении доступа к госпоже Блаватской, и задержки, происходившие до того, как она перешла со мной к сути дела, были преднамеренными и носили печать испытания, но в то время я об этом и не догадывалась.

Наконец, я, с одной стороны, очень захотела вернуться в Швецию, а с другой — не хотела больше злоупотреблять гостеприимством моих хозяев, и поэтому в один из дней я отвела г-на Джаджа в сторону и попросила его сказать «Старой Леди», что я должна буду уехать на следующий день, если у нее нет для меня чего-то действительно важного. Вскоре меня позвали в ее комнату, и затем последовал разговор, которого я никогда не забуду.

Она рассказала мне много вещей, которые, как я полагала, были извест­ны только мне, и завершила разговор, сказав, что не пройдет и двух лет, как я полностью посвящу свою жизнь Теософии.

В то время у меня была причина рассматривать это как нечто совершен­но невозможное, и, так как любое молчание могло быть истолковано неверно, я чувствовала себя обязанной сказать ей об этом.

Она только улыбнулась и ответила: «Учитель так сказал, и поэтому я знаю, что так и будет».

На следующее утро я попрощалась с ней, а также с семьей д’Адема­ров. Г-н Джадж проводил меня до станции, и той ночью в поезде я была вовлечена в водоворот мыслей, спрашивая себя, окажутся ли ее слова правдой, размышляя, насколько я была совершенно непригодна для такой жизни и на­сколько невозможно было для меня разрушить все встававшие передо мной преграды, закрывавшие для меня путь к цели, на которую она, к моему изум­лению, указала.

23

ГЛАВА III

Осенью 1885 года я собиралась уезжать из своего дома в Швеции, что­бы провести зиму с друзьями в Италии, и попутно, en route3, нанести обещан­ный визит госпоже Гебхард в Эльберфельд, где она проживала.

В то время, когда я была занята наведением порядка в моих делах, ввиду моего долгого отсутствия, произошел случай, безусловно, не первый в моей практике, но все же выходящий за рамки обычного. Я разбирала и откла­дывала статьи, которые я намеревалась взять с собой в Италию, когда я услы­шала голос, говоривший: «Возьми эту книгу, она пригодится тебе в путеше­ствии». Я должна сразу сказать, что у меня были довольно хорошо развиты способности ясновидения и яснослышания. Я обратила свой взор на рукопис­ный том, отложенный среди массы других вещей, которые я собиралась за­крыть под замок до моего возвращения. Несомненно, он оказался совершенно неподходящим vade mecum4 для отпуска, так как это были заметки о «.Таро» и фрагменты из Каббалы, составленные для меня моим другом. Однако я решила взять его с собой и положила его на дно одного из моих чемоданов.

Наконец для меня настал день покинуть Швецию в октябре 1885 года, и я прибыла в Эльберфельд, где меня встретила с сердечными и теплыми приветствиями госпожа Гебхард. Теплота и верная дружба этой удивитель­ной женщины были в течение многих лет источником утешения и поддерж­ки для меня, а также для госпожи Блаватской, и мое восхищение и привязан­ность к ней увеличивались по мере того, как я больше узнавала ее правдивый и благородный характер, постепенно раскрывавшийся передо мной.

Так случилось, что госпожа Блаватская и группа Теософов провели во­семь недель с госпожой Гебхард осенью 1884 года, и у нее было о чем мне рассказать, так как за это время произошло немало интересного. Таким обра­зом, я снова попала в ту сферу влияния, которая произвела на меня большое впечатление ранее в Энгине, и я чувствовала, что весь мой интерес и энтузи­азм по отношению к Е. П. Б. снова ожили.

Однако наступило время продолжить мой путь в Италию. Мои дру­зья продолжали настаивать, чтобы я присоединилась к ним там, и, наконец, дата моего отъезда была назначена.

3 По дороге (франц.).4 Вадемекум, карманный справочник, путеводитель (лат.).

24

Когда я сообщила госпоже Гебхард, что должна покинуть ее через не­сколько дней, она рассказала мне о письме Е. П. Б., в котором она сожалела, что пребывает в одиночестве. Ее тело было больным, а ум подавленным. Ее единственными спутниками были слуга и индийский джентльмен, который сопровождал ее из Бомбея и о ком я скажу позже несколько слов. «Поезжай­те к ней, — сказала госпожа Гебхард, — ей необходимо сочувствие, и вы може­те утешить ее. Для меня это невозможно, на мне много обязательств, а вы можете поддержать ее, если пожелаете».

Я обдумывала предложение. Конечно, я могла согласиться на эту просьбу, рискуя разочаровать своих друзей в Италии, но их планы не были бы очень расстроены, и я, наконец, решила: если Е. П. Б. пожелает моего при­сутствия, то я поеду к ней на месяц, перед тем как отправлюсь на юг. Таким образом, как она и предсказывала и в пределах обозначенного ею периода вре­мени, обстоятельства, казалось, притягивали меня обратно к ней.

Госпожа Гебхард была искренне рада, когда узнала о моем решении и увидела письмо, которое я написала «Старой Леди» в Вюрцбург, предлагая, что, если она пожелает принять меня, я бы провела с ней несколько недель, так как госпожа Гебхард сообщила мне, что ей нужны дружеское общение и забота. Письмо было отправлено, и мы с нетерпением ждали ответа. Когда, наконец, однажды за завтраком он лег на стол, его содержание вызвало боль­шое волнение, но предвкушение вскоре обратилось ужасом для госпожи Геб­хард и вызвало разочарование у меня, когда мы обнаружили ни более ни менее, как скрытый под печатью вежливый отказ — госпожа Блаватская сожалела, но у нее не было комнаты для меня; кроме того, она была так занята написани­ем «Тайной Доктрины» , что не имела времени принимать посетителей, но она выражала надежду, что мы могли бы встретиться, когда я буду возвра­щаться из Италии. Тон был достаточно вежливый и даже дружелюбный, но смысл, казалось, был передан мне безошибочно — во мне не нуждались.

Пока я читала письмо вслух, лицо госпожи Гебхард вытягивалось. Для нее, очевидно, это было непостижимо. Что касается меня, то после первой естественной досады о том, что мои планы, измененные не без сложностей, оказались расстроены, я с надеждой направила свои взоры на юг.

25

Мой багаж был вскоре собран, и экипаж уже ждал меня у двери, когда в мои руки попала телеграмма следующего содержания: «Приезжайте в Вюрц­бург немедленно, необходимы незамедлительно. — Блаватская».

Легко можно представить, что это известие застало меня врасплох, и в полном недоумении я обратилась к госпоже Гебхард за объяснением. Но она выглядела искренне обрадованной и сияющей. Явно все ее мысли, все ее сочув­ствие были направлены на «Старую Леди».

«О , она действительно нуждается в вас, в конце концов, вы видите,— воскликнула она. — Поезжайте к ней, поезжайте». Сопротивления ника­кого не было. Я позволила моим тайным желаниям найти оправдание в силе убеждения, и вместо покупки билета в Рим я приобрела билет в Вюрцбург, и вскоре я ехала далее, чтобы отрабатывать мою Карму.

Был вечер, когда я добралась до квартиры госпожи Блаватской, и когда я поднималась по ступенькам, мой пульс немного участился, пока я строила предположения о приеме, который меня ожидал. Я ничего не знала о том, что послужило причиной, по которой она изменила свое решение в самый после­дний момент. Мое воображение имело широкий простор, и оно рисовало мне серьезную и внезапную болезнь, ставшую причиной телеграммы, и теперь раз­веселило меня предчувствием того, что третье изменение намерений привело бы меня в течение 36 часов опять-таки в Рим. Действительность же была в равной степени далека от этих двух крайностей.

Госпожа Блаватская тепло меня встретила, и после первых слов привет­ствия она сказала: «Я должна извиниться перед вами за такое странное пове­дение. Я скажу вам правду, и она заключается в том, что я не хотела пригла­шать вас. У меня здесь только одна спальня, и вы, будучи светской женщи­ной, могли бы не захотеть разделить ее со мной. Вероятно, мой путь — не ваш путь. Я знала, что, если бы вы приехали ко мне, то вынуждены были бы принять многие вещи, которые казались бы вам невыносимым дискомфортом. Вот почему я решила отклонить ваше предложение, и я писала вам, имея в виду именно это; но после того, как мое письмо было отправлено, Учитель говорил со мной и сказал, что я должна вам написать, чтобы вы приехали. Я всегда подчиняюсь слову Учителя, и я сразу же телеграфировала. С тех пор я попыталась сделать спальню более удобной для жилья. Я купила большую ширму, которая разделит комнату, и таким образом у вас будет одна сторона,

26

а у меня другая, и я надеюсь, что вы не будете испытывать слишком большого стеснения».

Я ответила, что к какому бы окружению я ни привыкла, я бы охотно все это оставила ради дружеского общения с ней.

Я очень хорошо помню, что, когда мы вместе входили в столовую, что­бы выпить чай, она сказала мне внезапно, как о чем-то, что витало в ее мыслях: «Учитель сказал, что у вас для меня есть книга, которая мне очень нужна».

— На самом деле, нет, — ответила я, — у меня нет с собой книг.— Подумайте еще раз, — сказала она, — Учитель сказал, что вам было

сказано в Швеции взять с собой книгу о Таро и Каббале.Тогда у меня всплыли в памяти обстоятельства, о которых я говорила

выше. С тех пор как я положила эту рукопись на дно моего чемодана, она выпала из круга моего внимания, и я забыла о ней. Теперь, когда я поспешила в спальню, открыла чемодан и запустила руку на дно, я нашла книгу, которая до сего момента лежала в полном порядке в том же углу, в который я ее положи­ла, когда паковала чемодан в Швеции. Но это было еще не все. Когда я верну­лась в столовую с книгой руках, госпожа Блаватская сделала предостерегаю­щий жест и воскликнула: «Стойте, не открывайте ее пока. Теперь откройте на странице десять и на шестой строчке сверху вы найдете слова...» И она процитировала отрывок.

Я открыла книгу, которая, позвольте напомнить, была не печатным томом, копия которого могла быть у Е. П. Б., а рукописным альбомом, в кото­рый, как я уже сказала, моим другом были вписаны заметки и цитаты для моего собственного использования, тем не менее на указанных ею странице и строке я нашла именно те слова, которые она произнесла.

Когда я передала ей книгу, я осмелилась спросить ее, зачем она была ей нужна.

- О , — ответила она, — для «Тайной Доктрины». Это моя новая работа, написанием которой я так сейчас занята. Учитель собирает материал для меня. Он знал, что у Вас есть эта книга и сказал вам взять ее с собой, так как она может быть полезна для ссылок.

Никакой работы в тот первый вечер сделано не было, но уже на следу­ющий день я начала понимать, какой была жизнь Е. П. Б. и какой должна, по-видимому, стать моя жизнь, пока я оставалась с ней.

27

ГЛАВА IV

Описание одного дня поможет представить, каков был установленный порядок ее жизни в то время.

В шесть часов меня будил слуга, который приносил чашку кофе для госпожи Блаватской, и она, подкрепленная этим напитком, вставала, одевалась и в семь часов была уже за столом в кабинете.

Она сказала мне, что это ее неизменная привычка и что завтрак подает­ся в восемь часов. После завтрака она садилась за рабочий стол, и начиналась серьезная дневная работа. В час дня подавался обед, после чего я звонила в маленький колокольчик, чтобы позвать Е. П. Б. Иногда она приходила сра­зу, но иногда ее дверь оставалась закрытой час за часом, пока наша служанка- швейцарка не приходила ко мне почти со слезами на глазах с вопросом, что делать с обедом для госпожи, который остыл или засох, или пережарился и был уже совершенно испорчен. Наконец Е. П. Б. выходила, утомленная мно­гочасовым изнурительным трудом и голодом; затем готовился новый обед, или я посылала за какой-нибудь питательной едой в гостиницу.

В семь часов она откладывала в сторону свой труд, и после чая мы про­водили приятный вечер вместе.

Усевшись удобно в своем большом кресле, Е. П. Б. часто раскладывала пасьянс, который, как она говорила, давал отдых уму. Казалось, что механи­ческий процесс раскладывания карт позволял ее мыслям освободиться от дав­ления напряженного труда, испытываемого во время дневной работы. Она никогда не говорила о Теософии по вечерам. Ментальное напряжение в тече­ние дня было столь тяжелым, что она нуждалась в отдыхе превыше всего, и поэтому я доставала, сколько могла, журналов и газет и читала из них статьи и отрывки, которые, как я полагала, могли заинтересовать или развлечь ее. В девять часов она направлялась в постель, где окружала себя русскими газета­ми, читая их до глубокой ночи.

Таким образом, наши дни проходили в одном и том же установленном порядке; некоторое разнообразие, о котором стоит упомянуть, случалось иног­да, когда она оставляла открытой дверь между кабинетом и столовой, где была я, и тогда мы время от времени беседовали, или я писала для нее письма, или мы обсуждали содержание тех, что получили.

28

Посетителей было очень мало. Раз в неделю заходил доктор, чтобы поинтересоваться самочувствием Е. П. Б. и оставался побеседовать более часа. Иногда, но редко, заходил хозяин квартиры, еврей с материалистическим мышлением, и рассказывал интересные истории о жизни, как он ее видел сквозь свою призму, и мы вместе много смеялись — это было приятным нару­шением каждодневной однообразности нашей работы.

В то время я узнала немного больше о «Тайной Доктрине», о том, что это должен быть более обширный труд, чем «Разоблаченная Изида», что в законченном варианте он будет состоять из четырех томов и что он должен провозгласить миру такую часть эзотерической доктрины, какая возможна на настоящей стадии человеческой эволюции. «Он будет, конечно, очень непол­ный, — сказала она, — и в нем, по необходимости, будут оставлены большие пробелы, но это заставит людей задуматься, и как только они будут готовы, следующая часть будет обнародована. Но, — добавила она после паузы, — это произойдет не ранее следующего столетия, когда человечество начнет осозна­вать и говорить об этой книге с пониманием».

Вскоре, однако, мне была доверена задача по переписке набело рукопи­си Е. П. Б., и тогда, конечно, я получила некоторые представления о содер­жании «Тайной Доктрины».

Я не рассказала еще о пребывании в Вюрцбурге одного индусского джен­тльмена, который некоторое время был заметной фигурой в нашем маленьком обществе.

Однажды в Адьяре этот индиец, перепачканный грязью, в изорван­ных одеждах и с жалким выражением на лице, пробрался к госпоже Блаватс­кой. Он распростерся у ее ног и со слезами в голосе и в глазах умолял ее о спасении. После расспросов выяснилось, что в состоянии религиозной экзаль­тации он удалился в джунгли с целью оставить мирскую жизнь, став «лесным обитателем», и посвятить себя религиозному созерцанию и йогическим прак­тикам. Здесь он присоединился к одному йогу, который согласился принять его в качестве чела или ученика, и провел некоторое время в изучении слож-

О

ной и опасной системы «Хатха Йоги» — системы, которая опирается почти исключительно на физиологические процессы для развития психических сил.

Наконец, охваченный ужасом от своих переживаний и трудностей обу­чения, которым он вынужден был подвергаться, он бежал от своего Гуру.

29

Какие обстоятельства привели его к Е. П. Б. — осталось загадкой, но он добрался до нее, и она утешила его, и успокоила его ум, одела и накормила его, и затем, по его просьбе, начала учить его истинному духовному пути развития,философии Раджа Йоги. Взамен он дал клятву пожизненной преданности, и когда она покинула Индию и отправилась в Европу, он убедил ее взять его с собой.

Это был невысокий мужчина, нервного темперамента, с блестящими глазами-бусинками. В течение первых нескольких дней, которые я провела в Вюрцбурге, он постоянно беседовал со мной, переводил истории из своих та­мильских книг и рассказывал о всякого рода удивительных приключениях, которые случились с ним, когда он пребывал в лесу со своим учителем ХатхаО

Йоги. Но он не остался в Вюрцбурге надолго. Госпожа Гебхард прислала ему сердечное приглашение навестить ее в Эльберфельде, и однажды утром, пос­ле шумной сцены прощания с Е. П. Б., во время которой он заявил, что она была для него более, нежели мать, и те дни, что он провел с ней, были самыми счастливыми в его жизни, он ушел, должна сказать с сожалением, навсегда. Слишком скоро его голова и сердце отдались лести, и бедный ничтожный человек предал все, что должно было быть самым сокровенным для него.

Я хочу лишь вскользь упомянуть подобный инцидент, который, к мо­ему сожалению, был не единственным случаем неблагодарности и дезертир­ства, но, вероятно, был наиболее болезненным для Е. П. Б. Я упоминаю об этом здесь, чтобы показать пример душевного страдания, которое, вдобавок к физическим болезням и слабости, делало продвижение ее задач медленным и болезненным.

Тихая научная жизнь, которую я пыталась описать, продолжалась еще некоторое время, и работа постепенно продвигалась, пока одним утром на нас не обрушился гром. С утренней почтой, без единого предупреждения, Е. П. Б. получила копию знаменитого О т ч е т а Общества Психических Исследований. Это был жестокий удар, принявший совершенно неожидан­ную форму. Я никогда не забуду ни тот день, ни взгляд невыразимого и не­умолимого отчаяния, который она бросила на меня, когда я вошла в ее гостиную и нашла ее с открытой книгой в руках.

«Это, — воскликнула она, — Карма Теософского Общества, и она обру­шивается на меня. Я — козел отпущения. Я вынуждена нести все грехи Об­

30

щества, и теперь, когда меня нарекли величайшей обманщицей века и вдоба­вок русской шпионкой, кто будет слушать меня или читать “Тайную Д о к т ­рину”? Как я могу продолжать работу Учителя? Проклятые феномены, ко­торые я производила только лишь с целью угодить своим друзьям и наставить тех, кто был рядом. Как выдержать эту ужасную Карму! Как я это пережи­ву, если я умру, работа Учителя пропадет впустую и Общество будет уничто­жено!»

В пылу страсти она поначалу и слышать ничего не хотела, но ополчи­лась против меня, говоря: «Почему вы не уходите? Почему вы не оставите меня? Вы — графиня, вы не можете оставаться здесь с погубленной женщи­ной, презираемой всем миром, на которую везде указывают как на мошенницу и обманщицу. Уходите прежде, чем вас запятнает мой позор».

«Е. П. Б., — сказала я, когда мои глаза встретились с ее твердым взгля­дом, — вы знаете, что Учитель существует, и что Он — ваш Учитель, и что Теософское Общество было им основано. Как, в таком случае, может оно погибнуть? И поскольку я знаю это так же хорошо, как и вы, и так как для меня теперь истина находится за пределами возможных сомнений, как можете вы даже на миг предположить, что я могла бросить вас и Дело, кото­рому мы обе дали обет служить? Ведь если бы даже каждый член Теософс­кого Общества оказался предателем этого Дела, вы и я остались бы и ждали бы и работали до наступления лучших времен».

Письма, которые приходили, не содержали ничего, кроме упреков и оскорблений, заявлений об отставке Членов Общества, апатии и страха со сто­роны тех, кто остался. Это было время испытаний; казалось, само существова­ние Теософского Общества было под угрозой, и Е. П. Б. чувствовала, словно все рассыпалось у нее под ногами.

Ее чуткая природа была ранена очень глубоко; она была слишком по­трясена своим негодованием и обидой на незаслуженную несправедливость, чтобы прислушаться поначалу к советам спокойствия и выдержки. Ничего не поможет, ей лишь следует немедленно отправиться в Лондон, чтобы уничто­жить своих врагов в огне праведного гнева. Наконец я успокоила ее, но только на какое-то время. Каждое письмо только увеличивало ее гнев и отчаяние, и никакой полезный труд не мог быть продолжен в течение долгого времени. В конце концов, она поняла, что нет для нее ни надежды, ни выхода в судеб­

31

ном деле в этой стране в еще большей степени, чем в Индии. Доказатель­ством этому служит отрывок из ее статьи «Протест», которую она написала для отзыва г-на Синнетта на О т ч е т под названием « “Оккультный Мир Феноменов” и Общество Психических Исследований», из которой я проци­тирую:

«Г-н Ходжсон знает, — писала она, — и Комитет, без сомнения, разде­ляет его мнение, что ему не грозит судебное дело по обвинению в клевете с моей стороны, так как у меня нет денег, чтобы вести дорогостоящее судебное разбирательство, а также, что мое доказательство подразумевает экспертизу психических тайн, которые не могут быть справедливо рассмотрены в суде; и еще потому, что есть вопросы, на которые я торжественно поклялась никогда не отвечать, но которые в ходе судебного разбирательства будут неминуемо вынесены этими клеветниками на рассмотрение, в то время как мое молчание и нежелание отвечать на определенные вопросы будут неверно истолкованы, как “неуважение к суду” . Такое положение вещей объясняет бесстыдную атаку, направленную на практически беззащитную женщину, и то бездей­ствие перед лицом этой атаки, на которое я безжалостно обречена».

В дополнение к моим словам об этом тяжелом времени я могу еще процитировать высказывание г-на Синнетта по этому вопросу, изложенному им в «Случаях из Жизни Госпожи Блаватской» 5:

«В течение целых двух недель смятение чувств госпожи Блаватской сделало невозможным никакое дальнейшее продвижение в ее работе. Во всех чрезвычайных ситуациях, что бы ни произошло, ее вулканический темпера­мент служит ей очень плохим толкователем случившегося. Совсем немногие, если таковые вообще были, из писем, заметок, протестов, на которые она растрачивала свои силы в течение этих злосчастных двух недель, были напи­саны так, что их содержание помогло бы равнодушной и неблагожелательной публике понять истинное положение вещей, и не стоит их здесь упоминать. Я добивался, чтобы она смягчила свою статью-протест до более презентабель­ного вида, чтобы включить ее в памфлет, который я издал во второй половине января, и чтобы немногие оставшиеся, но наиболее близкие ее друзья смогли правильно воспринять ее огонь и неистовство. Ее слог, когда она пребывает в

5 А . P. Sinnett. Incidents in the Life of M adam Blavatsky. — London: George Redway, 1886.

32

порыве волнения, заставляет постороннего человека полагать, что она жаждет мести, к тому же она и сама исполнена страсти, того и гляди сурово отомстит своим врагам, если будет такая возможность. И только полдюжины ее бли­жайших друзей, знающих ее настолько хорошо, насколько это возможно, пре­красно видят сквозь всю эту пену чувств, что если бы действительно ее врагов предали ее власти, ее гнев лопнул бы, как мыльный пузырь».

Чтобы завершить этот эпизод, я, если позволите, процитирую мое письмо, направленное г-ну Синнетту в то время и опубликованное в его книге и в американской газетной прессе, где я подвела итог впечатлениям моего пре­бывания в Вюрцбурге. Я опущу первый параграф, так как в нем рассматрива­ется только то, о чем я уже писала:

« ...З н а я об абсурдных слухах, распространяемых против нее (Е. П. Б.), согласно которым ее обвиняли в применении черной магии, обмане и мошенничестве, я была настороже и отправилась к ней в спокойном и невоз­мутимом состоянии ума, исполненная решимости не признавать ничего оккульт­ного, исходящего от нее, без должных доказательств; я была настроена пози­тивно, внимательно, а также была точной и правдивой в своих выводах. Здра­вый смысл не позволил бы мне поверить в ее вину без доказательств, но если бы такое доказательство было предоставлено, мое чувство чести сделало бы невозможным мое дальнейшее членство в Обществе, глава которого соверши­ла обман и мошенничество: поэтому мой ум был направлен на расследование, и мне натерпелось узнать правду.

Я провела теперь несколько месяцев с госпожой Блаватской. Я делила с ней комнату и находилась с ней утром, днем и вечером. У меня был доступ ко всем ее коробкам и комодам, я читала письма, которые она получала, и те, которые она писала, и я открыто и чистосердечно заявляю, что мне стыдно, что я ее когда-либо подозревала, так как я считаю ее честной и правдивой женщиной, преданной до самой смерти своим Учителям и делу, ради которого она пожертвовала положением, судьбой и здоровьем. В моей душе нет ника­ких сомнений, что она принесла эти жертвы, потому что я видела доказатель­ства, причем некоторые из них заключают в себе документы, подлинность которых находится вне всяких сомнений.

Со светской точки зрения госпожа Блаватская — несчастная женщина, многими оклеветанная, подозреваемая и оскорбленная, но, если смотреть на

33

это с возвышенной точки зрения, она обладает исключительными талантами, и никакие поношения не отнимут у нее привилегию, которой она обладает и которая состоит в познании многих вещей, известных только немногим смерт­ным, и в личном общении с известными Восточными Адептами.

Что касается обширного знания, которым она обладает и которое про­стирается далеко за пределы видимой части природы, то можно только глубо­ко сожалеть, что все ее неприятности и испытания мешают ей передавать миру огромный объем знаний, которым она готова поделиться, если бы ей по­зволили пребывать в мире и покое.

Даже тот великий труд, которым она сейчас занята, “Тайная Доктри­на”, весьма затруднен преследованиями, оскорбительными письмами и други­ми мелкими неприятностями, которым она подверглась этой зимой; при этом надо помнить, что Е. П. Блаватская не является полным Адептом, и сама она не причисляет себя к таковым, и поэтому, несмотря на все свое знание, она в большой степени восприимчива к оскорблениям и подозрениям, как это свой­ственно любой светской женщине ее положения.

“Тайная Доктрина” будет действительно великим и грандиозным трудом. Я имела честь наблюдать его прогресс, читать рукопись, быть свиде­телем оккультного способа, с помощью которого она получала информацию.

Я недавно слышала от людей, величающих себя “Теософами”, выраже­ния, которые удивляли меня и причиняли боль. Некоторые из таких особ говорили, что “если бы было доказано, что Махатмы не существуют, то это бы не имело значения, потому что Теософия, несмотря на это, была бы исти­ной и т. д., и т. п” . Такие и подобные утверждения вошли в обращение в Германии, Англии и Америке; но, по моему мнению, они очень заблуждаются, так как, во-первых, если бы не было Махатм или Адептов — иными словами, людей, которые продвинулись так далеко на пути человеческой эволюции, что смогли соединить свою личность с шестым принципом космоса (космичес­ким Христом) — тогда бы доктрины системы, называемой “Теософия”, были бы ложными; потому что в ступенях прогресса была бы брешь, которую было бы еще труднее объяснить, нежели “недостающее звено” Дарвина. Если же эти люди говорят только о тех Адептах, которые, как сказано, принимали активное участие в создании “Теософского Общества”, то они, кажется, забы­вают, что без этих Адептов не было бы этого общества, а также “Разоблачен­

34

ная Изида” "Эзотерический Буддизм”, “С вет на П у ти " , “Теософист” и другие ценные теософские публикации не были бы никогда написаны; и если в будущем мы бы лишили себя влияния Махатм, и положились только на самих себя, мы бы вскоре потерялись в лабиринте метафизических домыслов. Пусть наука и умозрительная философия будут вынуждены ограничить себя теориями и получением информации, содержащейся в книгах: Теософия идет дальше и получает знание через непосредственное внутреннее восприятие.

Изучение Теософии означает, следовательно, практическое развитие, и, чтобы достичь этого развития, необходим проводник, который знает то, о чем учит, и который должен был уже достичь этого состояния, пройдя процесс духовного возрождения.

После всего, что было сказано в “Мемуарах" г-на Синнетта об О к­культных феноменах, имевших место в присутствии госпожи Блаватской, и о том, как подобные феномены, будучи неотъемлемой частью ее жизни, проис­ходили постоянно, как с ее ведома, так и без такового, мне остается только добавить, что в течение моего пребывания с ней я неоднократно была свиде­тельницей таких подлинных феноменов. Здесь, как и в любой другой сфере жизни, главный вопрос заключается в том, чтобы научиться должным образом распознавать и знать всему настоящую цену.

Искренне ВашаКонстанс Вахтмейстер, С .Т .О .6»

ГЛАВА V

Не стоит и удивляться, что в работе над «Тайной Доктриной» про­изошел застой во время этих бурных дней, и даже потом, когда работа была возобновлена, необходимые отстраненность и покой были едва ли достижимы.

Е. П. Б. сказала мне однажды вечером: «Вы не можете себе предста­вить, что значит чувствовать множество враждебных мыслей и потоков, на­правленных против вас; это похоже на уколы тысячи иголок, и мне приходит­ся постоянно воздвигать защитную стену вокруг себя». Я спросила ее, знала ли

6 Сотрудник Теософского Общества.

35

она, от кого эти недружелюбные мысли приходили, и она ответила: «Да, к сожалению, я знаю, и я всегда пытаюсь закрыть глаза, чтобы не видеть и не знать»; и чтобы доказать мне, что это действительно так, она рассказала мне о письмах, которые уже были написаны, цитируя отрывки из них. Через день или два мы получили их, и я смогла убедиться в правильности процитирован­ных из них отрывков.

Однажды, войдя в кабинет к Е. П. Б., я увидела, что весь пол усыпан исписанными листами рукописи. Я спросила о причине такого беспорядка, и она ответила: «Не удивляйтесь, я двенадцать раз пыталась написать одну страницу правильно, и каждый раз Учитель говорил, что это неверно. Я ду­маю, что сойду с ума, переписывая ее так много раз; но оставьте меня одну; я не остановлюсь пока не покорю ее, даже если мне придется потратить всю ночь».

Я принесла чашку кофе, чтобы взбодрить и поддержать ее, и затем оставила ее продолжать свое утомительное задание. Через час я услышала ее голос, звавший меня, и, войдя, я обнаружила, что отрывок, наконец, был за­вершен, но стоило это невероятного труда; в то время результаты были часто малы и неопределенны.

Когда она откинулась на спинку, наслаждаясь сигаретой и отдыхом пос­ле напряженного труда, я облокотилась на ручку ее огромного кресла и спроси­ла ее, как случилось, что она могла делать ошибки в тех записях, что ей дава­ли. Она ответила: «Видите ли, то, что я делаю, выглядит следующим обра­зом. Я создаю перед собой в воздухе нечто, что я могу обозначить только как вид вакуума, и фиксирую мой взгляд и мою волю на нем, и вскоре сцена за сценой проходят передо мной, как последовательные картины диорамы, или, если мне нужна ссылка или информация из какой-нибудь книги, я пристально сосредоточиваю свой ум, и появляется астральный двойник этой книги, я беру из него то, что мне нужно. Чем более мой ум свободен от рассеянности и обид, чем большей силой и сосредоточенностью он обладает, тем легче я могу сде­лать это; но сегодня, из-за неприятностей, перенесенных мной после получе­ния письма от X ., я не могла как следует сконцентрироваться, и каждая моя попытка процитировать отрывки оканчивалась неудачей. Учитель говорит, что теперь все правильно, так что давайте пойдем пить чай».

36

Я уже отметила, что в то время у нас было совсем немного посетителей. В этот вечер, однако, я удивилась, услышав незнакомый голос в коридоре, и вскоре доложили о немецком профессоре, чье имя нет необходимости упо­минать.

Он извинился за свое вторжение; по его словам, он проделал огромный путь, чтобы увидеть госпожу Блаватскую и выразить ей свою симпатию. Ему были известны необъективность и враждебность О т ч е т а О. П. И., и те­перь он просил, не окажет ли госпожа ему любезность, исключительно в инте­ресах психической науки, показать некоторые «феномены», которые она так легко делала?

В тот момент «Старая Леди» была очень уставшей, и, вероятно, она мало доверяла учтивым заверениям посетителя; как бы там ни было, она была не склонна удовлетворять его просьбу, но, тем не менее, уступая его настойчи­вым мольбам, она согласилась произвести пару пустяковых опытов с психо­электрическими силами — стуками — самыми простыми, легкими и наиболее известными из «феноменов».

Она попросила его отодвинуть на некоторое расстояние стол, который стоял рядом с ней, чтобы он мог свободно обойти его и осмотреть со всех сторон. «Теперь, — сказала она, — я постучу для вас по этому столу столько раз, сколько вы пожелаете». Он попросил сначала три раза, затем пять раз, затем семь раз и так далее, и, когда Е. П. Б. поднимала свой палец, по направ­лению к столу, были слышны резкие, отчетливые стуки в соответствии с вы­раженным им пожеланием.

Казалось, профессор был восхищен. Он запрыгал вокруг стола с пора­зительной ловкостью, заглядывая под стол и исследуя его со всех сторон, и когда Е. П. Б. была уже слишком утомлена, чтобы удовлетворять его лю­бопытство в этом направлении, он сел и стал докучать ей своими вопросами, на каждый из которых она ответила с присущей ей живостью и обаянием.

Наконец наш посетитель уехал — оставшись не убежденным, как мы узнали потом. Он был учеником Хаксли и предпочитал принимать любое объяснение, каким бы нелепым оно ни было, только в том случае, если оно не противоречило его собственным теориям.

37

Бедная Е. П. Б.! Ее больные и опухшие ноги, едва переносившие ее с кресла на диван, мало подходили для гимнастики, на которую их обрек про­фессор.

Скудность походной библиотеки Е. П. Б. была обстоятельством, ко­торое более, чем какое-либо другое, привлекало мое внимание и вызывало изумление, когда я стала помогать госпоже Блаватской в качестве переписчи­ка, и, таким образом, получила некое представление о ее работе над «Тайной Доктриной». Ее рукописи были до краев переполнены ссылками, цитатами, указаниями на массу редких и малоизвестных работ самого разного рода. Од­нажды ей нужно было проверить отрывок из книги, которую можно было найти только в Ватикане, в другой раз нужен был документ, который хра­нился исключительно в Британском музее. Тем не менее была необходима только проверка цитат. Конечно, она не могла извлечь нужной для своей ру­кописи информации, каким бы образом она ее ни получала, из тех нескольких обычных книг, которые она возила с собой.

Вскоре после моего приезда в Вюрцбург она спросила меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто мог бы выполнить ее поручение в Бодлианской7 библиоте­ке. Так случилось, что у меня действительно было кого попросить, и, таким образом, мой друг проверил отрывок, который Е. П. Б. видела в Астральном Свете. Оказалось, что название книги, глава, страницы и цифры были приве­дены в точности.

Такие видения часто представляли картинку оригинала в перевернутом виде, как будто показанную через увеличительное стекло, и если слова после небольшой тренировки можно было легко читать, а общий смысл и контекст предохраняли от грубых ошибок, то избежать ошибок в цифрах было намного сложнее, а в данном случае именно правильность цифр была под вопросом.

Однажды мне было поручено весьма трудное задание, а именно, про­верить отрывок, взятый из рукописи в Ватикане. Познакомившись с одним господином, у которого в Ватикане был родственник, мне с некоторыми слож­ностями удалось проверить этот отрывок. Два слова были написаны непра­вильно, но все остальное было верно, и, что удивительно, мне сказали, что те два слова были запачканы, и их было сложно разобрать.

7 Бодлианская библиотекеа (Bodleian library) — библиотека Оксфордского университета.

38

Это только два случая среди множества других. И если только Е. П. Б . хотела получить точную информацию по теме, преобладавшей на тот момент в ее труде, она получала ее так или иначе: из переписки ли с другом, который находился где-то далеко, или из газеты или журнала, или же во время чтения какой-нибудь книги; и это происходило с частотой и соот­ветствием, далеко выходящими за рамки простого совпадения. Она, однако, предпочитала использовать, насколько возможно, обычные, а не сверхъесте­ственные средства, чтобы не истощать свои силы без необходимости.

Я была не единственной, наблюдавшей за неожиданной помощью, при­ходившей к Е. П. Б. во время ее работы, и за точностью цитат, которые она получала; и здесь я привожу заметку, посланную мне мисс Кислингбери, кото­рая ярко характеризует это обстоятельство:

«После выхода известного теперь Отчета Психического Общества, который, как я чувствовала, заключал в себе вопиющую несправедливость, я приняла твердое решение повидать госпожу Блаватскую, в то время прожи­вавшую, как мне сказали, в Вюрцбурге. Я обнаружила, что она тихо живет в старом чудном немецком городе с графиней Вахтмейстер, которая находилась у нее всю зиму. Она была больна, страдала от осложнений после болезней и находилась под постоянным наблюдением врача. Она была измождена мен­тально из-за предательства друзей и мелких нападок врагов вследствие выхо­да вышеупомянутого Отчета. И все же, вопреки всем этим трудностям, Е. П. Б . занималась колоссальным трудом — она писала “Тайную Доктри­ну". В чужом городе, жители которого говорили на незнакомом ей языке, имея только те книги, которые она привезла с собой из Индии, вдали от дру­зей, которые могли бы помочь найти необходимые ссылки или сделать полез­ные сноски, она усиленно трудилась с раннего утра и до шести часов вечера, редко отлучаясь от своего стола, разве что для приема пищи. Но когда Е .П . Б . сидела в своей комнате, погруженная в работу, у нее были невиди­мые помощники. Так как я не была членом Т. О .8 в то время, хотя я и знала Е. П. Б. почти с момента его основания, мне и в моем присутствии мало что говорилось об используемых методах. В один из дней, однако, она принесла мне листок бумаги с цитатой, которая была ей дана как высказывание некоего

8 Теософское Общество.

39

католического писателя о связи между наукой и религией, и попросила меня проверить, кто ее автор, и в какой работе эта цитата встречается. Судя по характеру текста, мне показалось, что она взята из “Лекции о Науке и Рели­гии" кардинала Уайзмана, и я написала письмо своему другу в Лондон. В результате проверка была сделана, глава и страницы — найдены, и теперь она находится в “Тайной Доктрине" , т. 2, стр. 704».

ГЛАВА VI

Другим часто повторяющимся инцидентом, привлекшим мое внимание, был еще один способ, которым Е. П. Б. получала руководство и помощь в своей работе. Часто ранним утром я видела листок бумаги с незнакомыми зна­ками на нем, нанесенными красными чернилами. На вопрос о значении этих таинственных записок, она ответила, что они указывали на работу, которую необходимо выполнить в течение дня.

Это были примеры «осажденных» сообщений, являвшихся предметом горячих споров даже в рядах Т. О. и бесконечных невежественных насмешек за его пределами — «красные и синие записки-призраки, как X . по праву называет их», — так говорила Е. П. Б в своем письме, написанном примерно в то время и опубликованном позже в журнале «П у ть» . В этом же письме она далее продолжала:

«Была ли это подделка? Конечно, нет. Было ли это написано и создано элементалами? Никогда. Оно было ими доставлено, так как физические фе­номены совершаются с использованием элементалов, но какое отношение имеют они, эти бессознательные существа, к разумной составляющей даже самого короткого и малопонятного из этих сообщений?»

Вероятно, не стоит удивляться, что эти сообщения воспринимались с подозрением, учитывая нынешнее состояние невежества по отношению к воз­можностям психических феноменов. Лучшее, что можно ожидать от обыч­ных мужчины или женщины, — это отказ от поспешного суждения, который бы сопровождался желанием изучить и разобраться в этих явлениях. Но если мы захотим узнать об отношении самой Е. П. Б. к существованию таких сооб­щений, мы получим неопровержимые доказательства ее bona fides9. К ней

4 Честные, добрые намерения (лат.)

40

они приходили непосредственно, и она всегда воспринимала предписания, со­держащиеся в них, с покорностью и смирением, даже если она предпочла бы поступить иначе.

Как часто в то время я горевала над грудой рукописей, тщательно под­готовленных и переписанных, и после одного слова, одного намека Учителей, преданных огню — это изобилие информации и комментариев, которые для нас теперь, когда мы потеряли Учителя, были бы бесценными.

По правде говоря, в то время я очень мало понимала содержание того, что я переписывала, и не осознавала ценность доктрин так, как я понимаю их теперь. С тех пор я часто думала, что наиболее подходила именно для этой работы, так как из «Тайной Доктрины» даны только фрагменты и намеки, а Е. П. Б. записывала в первое время многое из того, что нежелательно было обнародовать кому бы то ни было, даже такому честному, хотя и неопытному, человеку, как я. И в самом деле, нет никаких сомнений, что многие действи­тельно эзотерические доктрины должны были быть изъяты из первоначаль­ного текста, и, как я уже говорила, многие ее рукописи и мои копии были уничтожены. К тому же в то время я никогда не получала удовлетворитель­ных ответов на мои вопросы, так что в конце концов я научилась хранить молчание и редко или почти никогда не задавала вопросов.

Тем, Kto вступает в Теософское Общество сейчас, очень сложно по­нять положение вещей, бытовавших в то время, о котором я пишу. Тогда для изучающих Теософию не были доступны такие возможности для обучения или продвижения вперед, которые теперь щедро проливаются на кандидатов в члены Общества и претендентов на обучение. Тогда не было никаких лек­ций и было очень мало книг. Е . П. Б. сама, в силу характера и природного склада ума, не подходила для задачи последовательного и терпеливого изло­жения учения. Передо мной лежит ее письмо с неуказанной датой, написан­ное приблизительно в то время из Эльберфельда, куда она поехала после Вюрцбурга. Письмо передает яркую картину ее отчаяния из-за ноши, возло­женной на нее. Я привожу дословно выдержки из ее переписки, потому что ей была свойственна характерная только ей одной изысканность фразеологии, хотя хорошо известно, что ее английский был все еще далек от совершенства:

41

«Если Вы “огорчены”, — писала мне она, — то я совершенно неспособ­на понять, чего от меня ж д у т! Я никогда не обещала строить из себя гуру, наставника или профессора для Y . или для кого-нибудь еще. Учитель сказал ему поехать в Эльберфельд, и Учитель сказал мне, что он должен приехать, и мне следует ответить на его вопросы. Я сделала это и большего сделать не в силах. Я читала ему Т. Д .10 и поняла, что не могу продолжать, так как он прерывает меня на каждой строчке, и не только своими вопросами, а, в боль­шинстве случаев, рассуждениями в качестве ответа на свой же вопрос, кото­рые длятся по двадцать минут. Что касается Υ., он ответит Вам сам, так как я заставила его написать Вам. Я говорила Вам неоднократно, что никогда ни­кого не обучала иначе, чем своим особым способом. Олькотт и Джадж изучи­ли все, что они знают, посредством общения со мной. Если бы на меня наложи­ли наказание проводить регулярное обучение, как это делают преподаватели в течение часа ежедневно, не говоря уже о двух часах, я бы скорей сбежала на Северный полюс или сразу умерла бы, окончательно порвав мои связи с Теосо­фией. Я неспособна к этому, это хорошо знает каждый, кто со мной знаком. До сего дня я не могла разобраться, что Y . интересует — Оккультизм, Мета­физика или принципы Теософии в целом? Если последние, то я нахожу, что он к этому абсолютно непригоден! Мы составили обет (который М. Г. по­шлет Вам), и Y . настоял, чтобы мы включили в список подписавших этот тайный обет его жену, и теперь, когда мы его подписали, выяснилось, что он не имеет ни малейшего представления о том, как прилагать свою силу воли и что его жена считает это греховным (!!) Так какой в этом толк? Что касается Метафизики, он может изучать ее у М. Я сказала ему, что М. ничего не знает о наших Оккультных доктринах и не может обучить его им, но он может объяснить ему “Бхагават Гиту" лучше меня... Это все, что я могу сказать. Я больна и расстроена более, чем когда-либо. Поток Т. Д. остановлен, и потребуется два месяца, прежде чем я смогу восстановить состояние, в кото­ром я пребывала в Вюрцбурге. Чтобы писать ее, я должна быть в полном покое, а если меня будут беспокоить “обучениями”, тогда я должна оставить

10 Тайная Доктрина.

42

Т. Д . Пусть люди обдумают и выберут, что полезнее — следует ли писать Т. Д . или обучать Y .».

Привилегированное лицо в те ранние годы могло, в лучшем случае, удостоиться переписки со старейшим сотрудником. Трудности были велики, и только решительная воля могла одолеть все препятствия, а также, как кто- то, вероятно, добавит, и Кармическое наследие в виде природной одареннос­ти, которая могла при помощи врожденной энергии восполнить недостаток благоприятных возможностей, рассыпанных теперь так щедро.

Тогда, даже в самые оптимистические моменты, мы не могли и мечтать о большом обществе с отделениями в Америке, Индии и Европе, с многочис­ленными филиалами и центрами деятельности почти в каждой значимой стра­не мира. Казалось, что все, о чем мы могли тогда мечтать, была горстка пре­данных учащихся — группа искренних учеников, — чтобы поддержать жи­вую искру оккультных учений до последней четверти двадцатого столетия, когда с приходом нового малого цикла можно было надеяться на новый доступ к духовному свету.

Но и эти несколько лет прошли, и, хотя они лишили нас физического присутствия нашего Учителя, мы выучили урок; мы были вынуждены по­нять, как мы просчитались с оценкой духовных сил, стоящих за движением. И с каждым днем становится все яснее, что Теософия, по меньшей мере в своих общих чертах, не является исключительной привилегией нескольких избранных, но есть открытый дар всему человечеству и что в своем воздей­ствии на течение современной мысли она должна сохраниться как мощный фактор против пессимистического материализма нашего века.

ГЛАВА VII

Живя в таком тесном и приятельском общении с Е. П. Б., в каком я была в то время, мне, естественно, пришлось быть свидетельницей множе­ства феноменов, происходивших в ее окружении.

Было одно явление, продолжавшееся регулярно на протяжении дол­гого времени, которое произвело на меня большое впечатление и убедило меня в том, что она находилась под наблюдением и заботой невидимой стражи.

43

С первой ночи, которою я провела в ее комнате, и до последней ночи, пред­шествующей нашему отъезду из Вюрцбурга, я слышала серию стуков, разда­вавшихся с размеренной периодичностью по ее прикроватному столику. Они начинались каждый вечер в десять часов и продолжались до шести утра с интервалом в десять минут.. Это были точные и ясные стуки, которых я ни­когда не слышала в какое-либо другое время. Иногда я брала свои часы и на­блюдала в течение часа, и всегда по истечении десяти минут с неизменной регулярностью раздавался стук. Спала ли при этом Е. П. Б. или нет, не име­ло значения ни для феномена, ни для его единообразного характера.

Когда я попросила объяснить происхождение этих стуков, мне было сказано, что это своего рода психический телеграф, который устанавливает ее общение с Учителями, и что чела, возможно, наблюдают за ее телом, когда астрал покинул его.

В этой связи я могла бы упомянуть другой случай, который доказывает, что в ее окружении находились в действии те силы, чьи природа и механизм были необъяснимы с точки зрения повсеместно принятых теорий строения тела и законов материи.

Как я уже отмечала, Е. П. Б. имела привычку читать русские газеты перед сном, и редко когда она выключала свою лампу раньше полуночи. Меж­ду этой лампой и моей кроватью находилась ширма, но, тем не менее, свет от лампы падал на стены и потолок, часто мешая моему отдыху. В одну из ночей эта лампа горела после того, как часы пробили час. Я не могла заснуть, и так как я услышала равномерное дыхание Е. П. Б. и поняла, что она спит, я под­нялась, тихонько прошла к лампе и потушила ее. Спальню всегда освещал тусклый свет, который исходил из кабинета, где была ночная лампа, а дверь между кабинетом и спальней всегда держали открытой. Погасив лампу, я по­шла обратно, когда вдруг она зажглась снова, и комната стала ярко освещена. Я подумала: «Что за странная лампа?» — полагая, что пружина не работает, поэтому я снова нажала рукой пружину и наблюдала, пока последняя искра пламени не погаснет, и даже после этого удерживала пружину еще в течение одной минуты. Затем я ее отпустила и понаблюдала еще какое-то время, ког­да, к моему удивлению, пламя появилось снова и лампа загорелась так же ярко, как и обычно. Это сильно озадачило меня, и я решила, что буду стоять и тушить эту лампу хоть всю ночь, пока не обнаружу причину и цель этих

44

чудачеств. В третий раз я нажала пружину и потушила лампу, пока она со­всем не выключилась, и затем отпустила пружину, наблюдая с нетерпением, что будет дальше. В третий раз лампа зажглась, и на этот раз я увидела, как смуглая рука медленно и аккуратно поворачивала ручку лампы. Так как я была знакома с действием астральных сил и астральных существ на физическом плане, я без труда пришла к выводу, что это была рука чела, и, подозревая, что была какая-то причина, почему лампа должна оставаться включенной, я вернулась к своей кровати. Но дух упрямства и любопытства пребывал во мне той ночью. Я захотела узнать больше, поэтому я позвала: «Госпожа Блаватс­кая!» Потом громче: «Госпожа Блаватская!» и снова: «Госпожа Блаватская!» Как вдруг я услышала крик в ответ: «О , мое сердце! Мое сердце! Графиня, вы чуть не убили меня»; и потом снова: «Мое сердце! Мое сердце!» Я в одно мгновение оказалась у постели Е. П. Б. «Я была с Учителем, — прошептала она, — зачем вы позвали меня обратно?» Я была очень встревожена, так как ее сердце неистово билось под моей рукой.

Я дала ей дозу дигиталиса и сидела рядом с ней, пока симптомы не прошли, и она не стала спокойней. Тогда она рассказала мне, как однажды полковник Олькотт чуть не убил ее таким же способом, когда позвал ее об­ратно в то время, как ее астральная форма находилась вне тела. Она заставила меня пообещать, что я больше никогда не буду пытаться экспериментировать с ней, и я с готовностью дала слово, искренне раскаиваясь и сожалея, что я причинила ей такие страдания.

Но почему, спросят, продолжала она испытывать страдания, имея в сво­ем распоряжении силы, способные облегчить эти страдания? Почему, в то время как она каждый день часами работала над выполнением такой важной задачи — задачи, которая требовала спокойного состояния ума и здорового тела, почему она никогда не пошевелила и пальцем, чтобы изменить свои условия и избавиться от немощи и боли, которые повергли бы ниц обычного человека?

Это естественный вопрос, который не раз приходил на ум и мне, так как я хорошо знала и о целительных силах, которыми она обладала, и о ее способности снимать боль у других. Когда этот вопрос задавали ей, ответ был неизменно один и тот же.

«В оккультизме, — говорила она, — должен быть дан самый священ­ный обет — никогда не использовать никаких приобретенных или дарованных

45

сил для своей собственной выгоды, потому что такие действия приведут на крутую и скользкую дорожку, которая оканчивается в пропасти Черной М а­гии. Я дала этот обет, и я не из тех, кто нарушает обещание, священность которого выходит за рамки понимания профана. И я скорее перенесу любые муки, чем изменю моему обещанию. Что же касается обеспечения лучших условий для выполнения моей задачи — это не в наших правилах, чтобы цель оправдывала средства и чтобы нам позволено было совершать зло во имя доб­ра. И это, — продолжала она, — не только физическая боль, немощь и разру­шительные последствия болезни, которые я должна перенести со свойствен­ной мне долей терпения, подчиняя их моей воле ради работы, но еще и ду­шевная боль, презрение, позор и насмешки».

Все это не было ни преувеличением, ни формой эмоционального выска­зывания. Это было правдой и оставалось правдой до самой ее смерти и в фак­тах, и в истории общества. На нее, кто стояла в первых рядах Теософского Общества, обрушивались ядовитые стрелы осуждения и обмана, как на живой уязвимый бастион, за которым настоящие виновники, слабые и заблудшие, были скрыты и защищены.

Она была, так сказать, жертвой, принимающей долгое мученичество, и на ее страданиях и незаслуженном позоре, который она так мужественно пе­реносила, было построено процветание Теософского Общества.

Совсем немногие члены Теософского Общества могут ясно понять вы­шесказанное. Это только те, кто жил с ней каждый день, кто видел часы ее страданий и муки, нанесенные ей клеветой и оскорблениями, но в то же время наблюдали рост и процветание Общества в сравнительно тихой и благоприят­ной атмосфере, охраняемой покровом ее выдающейся личности. Это те, кто может осознать величину своего долга по отношению к ней, в то время как слишком многие о своих обязательствах и не подозревают.

ГЛАВА VIII

Однажды ей пришло искушение в виде большого годового жалова­ния в случае, если она согласится писать для русских газет. Она могла бы пи­сать об оккультизме или на другую тему, которая ей по душе, — сказали ей — лишь бы она только согласилась писать для их рубрик. Ей пообещали комфорт

46

и свободу до конца жизни. То, что она делала бы за два часа ежедневной работы, вполне удовлетворило бы всем ее потребностям; но тогда «Тайная Доктрина» не могла быть написана. Я говорила о компромиссе и спрашивала ее, возможно ли принять это обязательство и в то же время продолжать Тео­софскую работу. «Нет, тысячу раз нет! — отвечала она. — Чтобы писать такой труд, как “Тайная Доктрина’’, я должна направить все свои мысли в сторону этого потока. Мне уже сейчас довольно трудно, так как я стеснена больным, изношенным, старым телом, насколько же сложнее мне будет добиться всего, что я хочу, если я должна буду постоянно направлять потоки в разные направ­ления. Во мне больше не осталось ни жизни, ни энергии. Слишком много ее было отдано, когда я производила феномены».

«Зачем же тогда вы производили эти феномены?» — спросила я ее.«Потому что люди постоянно надоедали мне с этим, — ответила она.

— Это происходило постоянно: “О, пожалуйста, материализуйте это” , — или, — “пожалуйста, сделайте так, чтобы я услышал астральные колокольчи­ки”, — и так далее, и я не хотела разочаровывать их. Я соглашалась на их просьбы. Теперь я должна страдать из-за этого!» Таким образом, в Россию было написано письмо с отказом от блестящего предложения, и еще одна жер­тва была принесена, чтобы Теософское Общество могло жить и процветать. В разное время многие люди говорили мне о том, как это было глупо, что «фено­мены» были связаны с Теософским Обществом или что Е. П. Б. никогда не следовало тратить свое время на такие пустяки. На эти замечания Е. П. Б. давала неизменно один и тот же ответ, а именно, что в то время, когда Теософское Общество только формировалось, было необходимо привлечь вни­мание публики к этому событию, и что феномены наиболее действенно служили этой цели. Если Е. П. Б. провозгласила бы себя, в первую очередь, только учи­телем философии, то она привлекла бы не так много учеников, так как двадцать лет назад многие не достигли еще той ступени, на которой находятся сейчас. Свобода мысли и мнения редко встречались тогда, и обучение и склад мышле­ния, необходимые для истинного понимания Теософии, отпугнули бы их. Тогда уровень образования был ниже теперешнего, и он требовал чего-то привлека­тельного, чем могла быть любовь к чудесам, чтобы пробудить в людях первона­чальный интерес, назначение которого было заставить их думать глубже. Так, феномены положили начало Обществу, но избавиться от элемента, однажды

47

введенного в обиход и отслужившего свою службу, оказалось сложно. Все при­ходили с тем, чтобы их желание чуда было удовлетворено, а когда их надеж­ды не оправдывались, они уходили разгневанные и возмущенные.

У нас была маленькая, но очень удобная квартира в Вюрцбурге; комна­ты были просторные, с высокими потолками, расположенные на первом эта­же, так что Е. П. Б. было удобно входить и выходить из дома. Но за все то время, что я была с ней, я смогла убедить ее выйти подышать свежим возду­хом только три раза. Казалось, ей нравились эти прогулки, но заботы и напря­жение, связанные с подготовкой к ним, утомляли ее, и она считала их тратой времени. У меня была привычка, по возможности, выходить ежедневно на полчаса на прогулку, так как я чувствовала, что и свежий воздух, и движение полезны для моего здоровья, и я вспоминаю один любопытный случай, кото­рый произошел во время одной из таких прогулок. Я прогуливалась по одной из самых оживленных частей города, когда, проходя мимо парфюмерного мага­зина, я увидела мыло в стеклянной чаше в витрине. Вспомнив, что мне нужно его купить, я зашла в магазин и взяла кусок мыла из чаши. Я видела, как продавец, заворачивал его в бумагу, взяла сверток, положила его в карман и продолжила свою прогулку. По возвращении домой я направилась прямо в свою комнату, не заглядывая к Е. П. Б., сняла плащ и шляпу. Достав сверток из кармана, я начала развязывать тесемку и снимать обертку, и, проделывая это, я почувствовала внутри небольшой кусочек сложенной бумаги. Я не могла отделаться от мысли о том, как любят люди рекламу, они даже вкладывают ее в сверток с кусочком мыла! Но потом я вдруг вспомнила, что видела, как продавец заворачивал сверток, и он, несомненно, ничего в него не положил. Мне это показалось странным, и, когда сложенная бумага упала на пол, я на­клонилась и подняла ее, а затем открыла и обнаружила несколько адресован­ных мне строк от Учителя Е. П. Б., написанных Его почерком, который я часто видела ранее. Это было объяснение событий, над которыми я ломала голову несколько последних дней, а также несколько указаний, касающихся моих дальнейших действий. Этот феномен особенно меня заинтересовал, так как он произошел без ведома Е. П. Б. и независимо от нее, ведь в тот момент она весьма беззаботно что-то писала за своим столом в кабинете, как я потом убедилась. После смерти Е. П. Б. письма от этого же Учителя были получе­ны разными лицами, что продемонстрировало проявление его действия неза­

48

висимо от Е. П. Б. , но было интересно стать свидетелем такого явления еще при ее жизни. И я вспоминаю другой случай, когда произошел подобный фе­номен. Д-р Гартманн написал мне письмо с просьбой выяснить кое-что у Учи­теля, касающееся лично его. Я показала письмо Е. П. Б. и спросила, не смогла бы она передать вопросы. Она ответила: «Нет, попробуйте, сможете ли вы сами это сделать. Положите письмо на портрет Учителя, и если Учитель захочет ответить Гартманну, его заберут». Я закрыла дверь в комнату Е. П. Б. и подошла к своему письменному столу, где стоял написанный мас­лом портрет Учителя, положила письмо в рамку, взяла книгу и читала ее около получаса, в комнату в это время никто не входил. Когда я подняла глаза, письма уже не было. Никаких новостей не было в течение нескольких дней. Но в один из вечеров, когда я получала письма у почтальона, я увидела письмо от д-ра Гартманна и подумала о том, какой объемистый был конверт и как странно, что за него не требовали дополнительных почтовых расходов. Когда я открыла конверт, я сначала достала письмо доктора, которое я положила на портрет, затем письмо от Учителя с ответами на вопросы Гартманна и, нако­нец, свежее письмо от доктора, на полях которого рукой Учителя были сдела­ны комментарии, касающиеся содержания письма. Снаружи письма Гартманна была печать с подписью Учителя, осажденная на конверте.

Феномены, схожие с этими, происходили постоянно. Внутри получае­мых писем часто были комментарии, написанные рукой Учителя, или письма пропадали на несколько дней, а по возвращении в них были сделаны пометки к содержимому. Когда такое случилось в первый раз, я была очень поражена. Однажды рано утром за завтраком (письма чаще всего приносили с первой почтой) Е. П. Б. получила несколько писем и тотчас погрузилась в чтение. Мне пришло одно письмо из Швеции, которое привело меня в замешатель­ство. Не зная, как ответить на него, я положила его рядом с собой на стол и продолжила завтрак, размышляя о его содержании. Вскоре я закончила тра­пезу и, вставая, протянула руку, чтобы забрать письмо. Его там не было. Я поискала под своей тарелкой, на полу, в карманах, но не могла нигде его найти. Е. П. Б. мельком взглянула на меня поверх русского письма, которое она читала, и спросила: «Что вы ищете?» Я ответила: «Письмо, которое я получила сегодня утром». Она сказала тихо: «Бесполезно искать его. Только что Учитель был рядом с вами, и я видела, как он забрал конверт». В течение

49

трех дней никаких новостей о письме не было, но однажды утром, когда я писала письмо в столовой, я вдруг увидела передо мной тот самый конверт на подушечке для печати. На полях письма были комментарии с намеками, как я должна поступить и как показало дальнейшее развитие дел, совет был очень мудр. Подобные случаи происходили постоянно, и если бы я всегда поступала в соответствии с данным мне из этого источника советом, я была бы спасена и от денежных потерь, и о множества тревог и волнений. Так, например, не­сколько лет назад я купила в Швеции небольшое имение на морском побере­жье. Это было замечательное место. Много времени и усилий было потрачено на ремонт и меблировку дома, на приведение в порядок сада и парка, чем я очень гордилась. Однажды Е. П. Б. сказала мне: «Удивляюсь, что вы не продаете свое имение в Швеции, так как тогда вы были бы более свободны для Теософии». Я ответила: «О , Е. П. Б., как вы можете меня просить сделать это? Я не хотела бы расставаться с моим домом после всех забот и затраченных средств, и к тому же я убеждена, что мой сын будет против продажи его. Вероятно, мне будет сложно также найти покупателя». На это Е. П. Б. ответила: «Учитель хотел, чтобы я вам сказала, что если вы немед­ленно выставите имение на продажу, вы без потерь избавитесь от него». Но я не послушала ее. В глубине души я думала: «Е. П. Б. хочет, чтобы я продала имение, чтобы связать меня крепче с Теософией». Со всех сторон друзья пи­сали мне, что она старая, строящая козни женщина, которая психологизирует меня и использует имя Учителя, чтобы сыграть на моей доверчивости и заста­вить меня сделать то, что она хочет. А здесь у меня будет возможность пока­зать свою свободную волю и сохранить независимость своих действий. Таким образом, я не предприняла никаких дальнейших шагов. Но потом у меня была причина пожалеть об этом, так как я выяснила, что если бы я в то время выставила свое имение на продажу, я продала бы его с наибольшей выгодой, и что также мой сын не имел бы никаких возражений. И действительно, он потом настоял, чтобы я продала имение, что я и сделала несколькими годами позже с большим убытком, после всех волнений и неприятностей, связанных со всем этим.

Я рассказала об этом случае, чтобы показать, что Е. П. Б. не принуж­дала меня ни к чему. Я часто слышала разговоры, что те, кто жил с Е. П. Б., были не более чем марионетки в ее руках и что она гипнотизировала

50

их и заставляла делать то, что было нужно ей. Этот мой случай — прямое доказательство обратного, и, хотя в тот момент мне и пришлось пожинать плоды, я рада, что могу показать, как мои сомнения в словах Учителя, пере­данных через Е. П. Б., были чрезвычайно неблагоразумны. Жизненный опыт учит быть скромным, так как полученные позже знания доказывают, как мно­го ошибок в суждениях было сделано в течение жизни, и, оглядываясь на годы, проведенные с Е. П. Б., я чувствую, как много я потеряла, не понимая или недооценивая ее миссию в жизни так, как я понимаю сейчас.

Я постоянно испытываю сожаление, что потеряла так много драгоцен­ного времени, не понимая ни ее положения, ни своего. Но когда я впервые пришла к ней, я была земной женщиной, баловнем судьбы. Благодаря полити­ческому статусу мужа я занимала известное положение в обществе; поэтому прошло много времени, пока я осознала пустоту того, что я до тех пор считала самым желанным в жизни, и потребовалось долгое обучение и много напря­женных битв с самой собою прежде, чем я преодолела в себе удовлетворен­ность, порожденную, без сомнения, праздной жизнью, удобством и высоким положением. Так много должно было быть «выколочено» из меня, если гово­рить словами самой Е. П. Б., и я смотрю с чувством глубокой благодарности в прошлое и думаю обо всем том, что она сделала для меня, и как она превратила меня в более совершенный инструмент для работы в Теософском Обществе, той работы, которую я выполняю с чувством долга и с радостью.

Все, кто знал и любил Е. П. Б., чувствовали, как она располагала к себе, как она была искренне добра и приятна; временами такое веселое ребяче­ство сквозило в ней, и облик ее искрился духом радостного веселья, проявляя такое обаяние, какого я не видела ни в одном человеке. Одной из удивитель­ных черт ее характера, было то, что она была для всех разной. Я никогда не видела, чтобы она обходилась одинаково с двумя людьми. Слабые стороны характера каждого были понятны ей сразу же, и было любопытно видеть, какими необычными способами она испытывала людей. Те, кто находился в ежедневном общении с ней, постепенно овладевали знанием своего «Я », и те, кто воспринимал практическую сторону ее обучения, делали успехи. Но для многих ее учеников сам процесс оказался малоприятным, так как никому не доставляет удовольствия столкнуться лицом к лицу со своими слабостями. Поэтому многие отвернулись от нее, но те, кто смогли выдержать испытание

51

и остался верен ей, смогли увидеть в себе то внутреннее развитие, которое только и ведет к Оккультизму. Никто не мог бы иметь более преданного и верного друга, и думаю, что это было величайшим даром моей жизни, иметь с ней такое близкое знакомство, и до конца моих дней я буду стараться содей­ствовать тому благородному делу, ради которого она работала до изнеможения и из-за которого она так много претерпела.

Я останавливаюсь на многих моментах, которые не имеют прямого отно­шения к «Тайной Доктрине»·, но мне кажется, что если я покажу фрагменты жизни Е. П. Б. того времени, многие смогут лучше понять женщину, кото­рая написала такой колоссальный труд. День за днем она сидела и писала в течение многих часов, и со стороны нельзя себе представить жизнь более мо­нотонную и утомительную, чем та, которую вела она. Но полагаю, в то время она жила более во внутреннем мире и там видела образы и видения, которые компенсировали мрачность повседневной жизни. Однако было у нее и развлечение, довольно своеобразное по своей природе. Напротив ее пись­менного стола на стене весели часы с кукушкой, которые вели себя весьма необычно. Иногда они били, как громкий гонг, затем вздыхали и охали, как бесноватые, кукуя совершенно неожиданным образом. Наша горничная Луи­за, существо совершенно глупое и равнодушное, очень боялась их и однажды очень серьезно заявила нам, что думает, что в них сидит дьявол. «Не то чтобы я верила в дьявола, — сказала она, — но кукушка временами практичес­ки говорит со мной». Так оно и происходило. Однажды вечером я вошла в комнату Е. П. Б. и увидела нечто похожее на лучи электрического света, выходившие из часов во всех направлениях. Я сказала об этом Е. П. Б., и она ответила: «О , это только тонкий телеграф, они настраивают его сильней се­годня ввиду завтрашней работы». Живя в такой атмосфере и вступая в посто­янный контакт с такими, обычно невидимыми, силами, незримый мир казался мне настоящей реальностью, а мир внешний представлялся чем-то туманным и не приносящим удовлетворения.

Здесь уже часто упоминалось об Учителе Е. П. Б., и думаю, что неко­торым читателям будет интересно узнать, как она впервые с Ним познакоми­лась.

В детстве она часто видела рядом с собой Астральную фигуру, которая приходила, казалось, в минуты опасности и в критический момент спасала

52

ее. Е. П. Б. стала считать эту Астральную фигуру своим ангелом-храните­лем и чувствовала, что была под Его заботой и водительством.

В 1851 году в Лондоне, когда она прогуливалась по улице со своим от­цом, полковником Ганом, она, к своему удивлению, увидела высокого индуса среди других индийских вельмож. Она сразу же узнала в нем того, кого она видела в Астральном свете. Ее первым порывом было броситься вперед, что­бы поговорить с ним, но он сделал ей знак, чтобы она не двигалась, и она осталась стоять, как завороженная, пока он проходил мимо. На следующий день она пошла в Гайд-парк, где могла побыть наедине и поразмышлять о своем необычном приключении. Подняв глаза, она увидела ту же фигуру, приближающуюся к ней, и затем Учитель сказал ей, что прибыл в Лондон вместе с индийскими князьями с важной миссией и что он хотел лично встре­титься с ней, так как ему была нужна ее помощь в одном деле, которое он собирался предпринять. Затем он рассказал ей, как должно быть образовано Теософское Общество и что он хотел, чтобы она была его основательницей. Он описал в общих чертах те трудности, которые она должна будет преодо­леть, а также сказал, что она должна будет провести три года в Тибете, что­бы подготовить себя для этого важного дела.

После трех дней серьезных размышлений и консультаций с отцом Е. П. Б. решила принять сделанное ей предложение, и вскоре она покинула Лондон и отправилась в Индию.

В Вюрцбурге произошел любопытный случай. Госпожа Фадеева — тетя Е. П. Б. — написала ей, что послала на адрес Людвигштрассе посылку, содер­жащую, на ее взгляд, груду хлама. Коробка прибыла, и мне поручили распако­вать ее. Когда я вынимала вещи одну за другой и передавала их госпоже Бла­ватской, я услышала восторженное восклицание, и затем она сказала: «Идите посмотрите на это, я написала это в 1851 году, в день, когда я увидела моего благословенного Учителя»; и там, в потрепанной книге с поблекшими черни­лами я увидела несколько строк, в которых Е. П. Б. описала вышеупомяну­тую встречу. Мы все еще храним эту старую книгу. Я могу процитировать эти строки:

«Nuit mumorable. Certaine nuit par un clair de lune qui se couchait a —

53

Ramsgate11, 12 Aout12, 1851 — lorsque je rencontrai le Maotre de mes ruves»13.Я была в Англии во время того визита индийцев и помню, что слышала,

как они и их свита произвели на всех прекрасное впечатление, и что один из них был невероятно высокого роста.

Полковник Олькотт в своих «Листах Старого Дневника» за июнь 1893 года записал:

«У меня был наглядный пример того, что, по крайней мере, некоторые из тех, кто работал с нами, были живыми людьми, так как я видел их во плоти в Индии, после того как увидел их в Астральном теле в Америке и в Европе, и имел возможность соприкасаться и говорить с ними. Вместо того чтобы ска­зать мне, что они были духами, они сказали, что являются такими же живыми людьми, как и я, и что каждый из них имеет свои характерные особенности и способности, одним словом, свою законченную индивидуальность. Они сказа­ли мне, что настанет день, когда и я приобрету то, чего достигли они. Н а­сколько скоро это произойдет, будет целиком зависеть от меня самого; и что мне не следует ожидать никакой милости, но я должен буду так же, как и они, достигнуть каждой ступени, каждого дюйма прогресса своими собствен­ными усилиями».

ГЛАВА IX

Но зима быстро пролетела, и пришла весна, и однажды утром Е. П. Б. получила письмо от старого друга, одного из старейших членов об­щества, мисс Кислингбери, которая писала, что приедет навестить нас. Мы были в восторге от такой перспективы и оказали радушный прием былому другу, которая, прочитав злобную атаку Общества Психических Исследова­

11 Увидев рукопись, я спросила, почему она написала «Рэмсгейт» вместо «Лондона», и Е . П . Б. сказала, что это был шифр, чтобы любой, кто заглянет в книгу случайно, не узнал бы, где она встретила своего Учителя и что ее первая беседа с ним была в Лондоне, как она ранее уже говорила мне. (П рим. К. В .).12 «12 августа — это 31 июля по русскому стилю — день моего рождения — двадцать лет!» (франц.).13 Памятная ночь. Этой ночью ясная луна садилась в Рэмсгейте, 12 августа 1851 — ночь, когда

я встретилась с Учителем моей мечты (франц.).

54

ний на Е. П. Б., не могла успокоиться, пока не приехала и не заверила свою подругу в том, что любит и верна ей, как и прежде, а также рассказала о своем праведном гневе, направленном на бесчестные и нелепые обвинения против нее. День быстро прошел в выслушивании новостей из внешнего мира и в обсуждении Теософского Общества в целом. В то же самое время у нас гости­ли мистер и мадам Гебхард. Оба они перенесли горе, потеряв недавно горячо любимого сына, и Е. П. Б. и я тепло и радушно приняли их. Они были таки­ми верными и доброжелательными друзьями, что их визит в Вюрцбург был для нас, как луч света. Так как уже наступил разгар весны, пришло время подумать о наших летних планах, и Е. П. Б. решила провести последующие летние месяцы в Остенде вместе с сестрой и племянницей.

Госпожа Гебхард очень хотела ненадолго съездить в Австрию и угова­ривала меня сопровождать ее в Кэмптэн, очень уединенное место, окружен­ное прекрасными видами. Но главное очарование и привлекательность этого места для нас заключались в том, что этот город был известен своими домами с привидениями и многими проживающими там оккультистами. Доктор Франц Гартманн был там, и так как мы думали, что нам стоит лучше познакомиться с ним, мы разработали план поездки и начали трудную задачу упаковки ве­щей. В несколько дней все коробки Е. П. Б. были собраны и завязаны, и богатое событиями путешествие должно было вот-вот начаться. Мисс Кис­лингбери возвращалась в Лондон и любезно пообещала сопровождать Е. П. Б. до самого Остенде. В Кельне они должны были отдохнуть день или два, и потом продолжить путешествие. Мистер Гебхард пообещал поехать и прове­дать их в Кельне, и так как его дочь жила в этом городе, мы чувствовали, что о мисс Кислингбери и Е. П. Б. хорошо позаботятся.

Путешествия для Е. П. Б. были всегда очень трудны, и я в тревоге смотрела на девять коробок, которые нужно было поместить в ее железнодо­рожный вагон. Мы очень рано выехали на станцию, и там мы усадили Е. П. Б., окруженную ее многочисленными вещами, а сами попытались дого­вориться с кондуктором, чтобы отдельное купе было предоставлено ей, ее служанке Луизе и мисс Кислингбери. После долгих споров и протестов, он открыл дверь купе для нас, и тут началась серьезная задача размещения гру­ды багажа, состоящего из подушек, одеял, саквояжей и драгоценной коробки с «Тайной Доктриной»: книга ни на секунду не могла быть оставлена без ее

55

присмотра. Бедная Е. П. Б., которая не выходила из своей комнаты неделя­ми, вынуждена была пройти вдоль всей платформы, и это далось ей с трудом. Мы усадили ее с удобствами и только начали думать с радостью, что тягост­ная задача была успешно завершена, как один из чиновников появился у двери и стал категорически возражать против того, что купе битком набито багажом. Он говорил на немецком языке, Е. П. Б. отвечала на французском, и я уже начала спрашивать себя, как это все закончится, когда, к счастью, прозвучал свисток, и поезд начал отъезжать от станции. Меня охватило чувство жалос­ти к мисс Кислингбери, когда я представила себе, как все эти пакеты должны быть выгружены в Кельне, и я почувствовала, что все это нужно будет де­лать ей.

Несколькими часами позже я была по пути на юг вместе с госпожой Гебхард. Дни нашего совместного пребывания прошли быстро и приятно, и мы расстались; она отправилась в Висбаден, а я вернулась в Швецию для того, чтобы провести лето в своем доме. Первыми новостями, которые я получила о Е. П. Б., было то, что через день после ее и мисс Кислингбери прибытия в Кельн господин Гебхард с несколькими членами своей семьи уговорили ее посетить Эльберфельд. Мисс Кислингбери вернулась в Лондон, а мадам Бла­ватская отправилась в дом своих хороших друзей.

В течение летних месяцев я часто получала письма от Е. П. Б., и пер­вая новость была печальной по сути. Она упала на скользком паркете в доме Гебхардов в Эльберфельде и, к несчастью, растянула связки и ушибла ногу. Это, естественно, нарушило ее планы продолжить путешествие в Остенде; поэтому она осталась со своими друзьями, доброта которых не знала границ. Они не упускали ни малейшей возможности, чтобы облегчить ее страдания и сделать ее жизнь приятной. В довершение всего они пригласили мадам Же­лиховскую с дочерью погостить у них, и Е. П. Б. была рада снова видеть родственников рядом. В одном из писем она писала:

«Моя старая нога понемногу идет на поправку, боль ушла, но она совер­шенно беспомощна, и одним небесам известно, когда я смогу ходить хотя бы так немного, как ранее. Милая, добрая г-жа Гебхард! Она действительно нянчится со мной, к тому же она достаточно добра, чтобы считать меня более

56

уравновешенной, чем в былые времена!! Et pour cause14. На поле сражения нет предателей, какие были там тогда...

Рукопись “Тайной Доктрины” вернулась от нашего достопочтенного друга; он считает, что книга более чем превосходна для первоначального вари­анта — даже полдюжины слов не было исправлено. Он говорит, что она бе­зупречна».

Так как почти все письма Е. П. Б. того времени касались благополучия дел Теософского Общества и всех разнообразных личностей, входивших в него, мне практически невозможно цитировать ее письма без упоминания от­рывков, касающихся выдающихся членов Общества того времени. И посколь­ку я в своем рассказе старалась по возможности избежать высказываний о лич­ностях, я приведу только некоторые отрывки.

По приезде в Остенде со своей сестрой и племянницей она писала:«Вот и я — жалкое разочарование во всем. Если бы я раньше знала то,

что знаю теперь, я бы тихонько осталась в Вюрцбурге, поехала бы в Киссинген и уехала бы из последнего только в сентябре, но такова была и есть моя судьба, и ее велением было то, что я должна потратить все свои несчастные сбереже­ния и провести зиму в Остенде. Теперь все уже произошло, и изменить ниче­го нельзя. Эти отели (о, боги Авичи!). З а одну ночь в “Континентале" я заплатила за наши номера 117 франков. И тогда моя сестра встала утром в отчаянии и почувствовала, что одно место на прибрежном бульваре привлекло ее, там в переулке она обнаружила апартаменты, в которых сдавался в аренду целый rez de chaussue^ — три прекрасные комнаты по коридору слева, две справа, иными словами, пять комнат и кухня внизу, все за 1000 франков за весь сезон и 100 франков за каждый последующий месяц, и что мне было делать? В результате Ваша безногая подруга устроилась в апартаментах сле­ва, а моя сестра получила две комнаты — спальню, очень элегантную, и ма­ленькую гостиную или столовую справа по коридору. Когда она уедет, а это случится через десять дней, ее комнаты останутся свободными. Но тогда, возможно, приедет мистер Синнетт. Замечательно иметь в наличии две та­кие комнаты для друзей. У меня же очаровательные комнаты — спальня, со­единенная с большим кабинетом аркой с атласными портьерами, и гостиная с фортепиано в ней.

14 И не зря (франц.).15 Первый этаж (франц.).

57

Да, я постараюсь вновь втянуться в работу над "Тайной Доктриной". Но это тяжело. Я очень слаба, дорогая, и чувствую себя такой нездоровой и безногой, чего со мной никогда не было, когда Вы были со мной, чтобы забо­титься обо мне... Я нервна, как кошка, и чувствую себя неблагодарной. Но ведь это потому, что благодарность, в соответствии с древним символизмом, располагается в пятках человека, и как можно ожидать ее от меня, которая свои ноги потеряла? У меня есть привязанность — но только к .. .|6»

Позже:«Я стараюсь писать “Тайную Доктрину". Но Синнетт, который здесь

уже несколько дней, хочет, чтобы все мое внимание было направлено на благословенные “Мемуары”. Миссис Синнетт не смогла приехать, и он скоро уедет, и таким образом я буду оставлена без ног, без друзей и наедине с моей кармой. Изрядно tete-a-tete!17»

Из другого письма:«Мои бедные ноги расстаются с моим телом. Это безграничный, если

не вечный, фарлонг18, как говорят в Индии. Какова бы ни была причина, я теперь такая же безногая, каким может быть любой элементал. Нет, я не знаю ни души в Остенде, за исключением Луизы и домовладелицы с ее котом и дроздом. Здесь нет ни единого русского в этом сезоне, кроме меня, которая предпочла бы стать мусульманкой и вернуться в Индию. Но я не могу, так как у меня нет ни ног, ни репутации согласно бесславным обвинениям О. П. И. .. .Думаю, что подагра и ревматизм скоро доберутся до моего сердца, оно очень болит».

Бедная Е. П. Б.! Она ужасно страдала тогда. Она так хотела продви­нуться вперед в своей работе, но постоянные препятствия на ее пути были большим испытанием для нее. Во всех своих письмах она убеждала меня вер­нуться к ней, потому что она чувствовала, что, если я буду рядом, она будет свободна от множества мелких неприятностей и что покой и тишина, которые совершенно необходимы для ее работы над «Тайной Доктриной», были бы ей обеспечены. Я была рада, что наступил день, когда я смогла вернуться к ней, и наша встреча была очень радостной: нам нужно было многое рассказать

16 Так в тексте.17 Наедине (франц.).18 М ера длины = 201,17 м.

58

друг другу. Мне было больно видеть, что Е. П. Б. страдала больше, чем тогда, когда она покидала Вюрцбург, но она сказала мне, что нашла знающего доктора в Остенде и договорилась, что он будет приходить осматривать ее каждую неделю.

Вскоре мы восстановили наш прежний распорядок жизни, и я была рада видеть, что с каждым днем Е. П. Б. могла все больше работать и снова все чаще пребывала в том, Что она сама называла «потоками». Сообщения от Учи­теля и от других чела были частыми, и мы жили всецело в своем мире. Но в Остенде можно было добраться легче, чем в Вюрцбург, и посетители стали нарушать монотонность нашего существования. Двое из наших членов при­ехали из Парижа и остановились у нас ночевать. Это были госпожи Габориау и Куломб, и вечера проходили в беседах, когда Е. П. Б. задавали вопросы и она с готовностью на них отвечала, читая им иногда отрывки из «Тайной Доктри­ны», написанные ею днем. М-р Экстейн из Вены посетил нас ненадолго, а также по дороге в Германию из Америки к нам заехал м-р Артур Гебхард, который провел несколько лет в Америке, и Е. П. Б. очень хотела услышать все теософские новости из этой страны.

Однажды Е. П. Б. позвала меня и спросила, не могу ли я поехать в Лондон по одному частному делу. Я сказала ей, что с готовностью бы сделала это, хотя и беспокоюсь о том, как оставить ее одну. Так, я поехала в Лондон с тяжелым сердцем, потому что думала об одиночестве старой леди и о том, с какой острой тоской она посмотрела на меня, когда мы целовались перед отъез­дом.

В Лондоне я часто получала письма от Е. П. Б., вот некоторые отрыв­ки из них:

«Я несчастна, потому что с каждым днем во мне растет уверенность, что на этой земле нет такого уголка, где меня оставили бы спокойно жить и умереть. Потому что у меня нет дома, я ни на кого не могу полностью поло­житься и потому что нет никого, кто способен до конца понять меня и то положение, в котором я нахожусь. Потому что с того дня, как Вы уехали, меня замучила полиция — осторожно, правда, и пока осмотрительно, но впол­не ясно, чтобы понять, что меня рассматривают в качестве подозреваемой даже в том деле о краже миллиона на железной дороге между Остенде и Брюссе­лем!!! Они уже три раза просили дать информацию о Вас, и уже дважды ко

59

мне приходил мужчина из полиции, спрашивая о моей фамилии до и после замужества, моем возрасте, откуда я приехала, где я прежде проживала, когда я приехала в Вюрцбург, в Эльберфельд и т. д. В конечном счете, что бы я ни делала, все оборачивается несчастьем для меня, и все неправильно понимается и истолковывается моими лучшими друзьями. Я оклеветана, опорочена не чужими людьми, но теми, кто были или казались наиболее привязанными ко мне и кого я действительно любила... Потому что ложь, лицемерие и иезуит­ство безраздельно властвуют в этом мире, а я не служу и не могу служить ни одному из них, и поэтому, очевидно, я обречена. Потому что я устала от жизни и мучений, этого сизифова камня и вечного труда данаид, и потому что мне не позволено избавиться от этих мучений и уйти на покой. Потому что права ли я или нет, меня сделают неправой. Потому что я лишняя на этой земле, вот и все».

И снова:«Я знаю от Учителя, что Вы превосходно выполняете работу в Лондо­

не. Помня хорошо, как Вы нужны мне (а я крайне нуждаюсь в Вас), пожа­луйста, оставайтесь там еще неделю или даже дольше, если Вы находите это нужным. Я чувствую себя очень несчастной, но не обращайте внимания, я переживу это. Ζ . очень молод и никогда не встает ранее 12 и 13 часов попо­лудни, но он хорошо трудится, отыскивая цитаты и корректируя английский язык в приложениях».

Незадолго перед отъездом из Вюрцбурга Е. П. Б. послала свой манус­крипт «Тайной Доктрины» в Адьяр полковнику Г. С. Олькотту, прези­денту Общества. Ей очень хотелось узнать его мнение, так как он много помогал ей с «Изидой». Она также хотела, чтобы манускрипт был отослан м-ру Субба Роу, так как он ранее прочитал несколько страниц и страстно хотел узнать больше. Е. П. Б. писала мне по этому поводу:

«Я послала вчера телеграмму, в которой спрашивала, могу ли я отослать Вам в Лондон мою рукопись, так как мне надо незамедлительно переправить ее в Мадрас. Она вся прекрасно упакована мужем Луизы, связана и зашита в промасленную ткань — готова к отправке, поэтому у Вас с ней не будет ника­ких хлопот, нужно будет только ее застраховать. Пожалуйста, сделайте это сами. Вы — единственная, кому я вполне доверяю. Олькотт написал, что Субба Роу так жаждет увидеть рукопись, что ежедневно интересуется, ког­

60

да же она будет получена и т. д., видимо, Учитель приказал ему просмотреть ее. Пожалуйста, отошлите ее по почте и застрахуйте не менее чем на 150 или 200 фунтов, на случай утери, если она потеряется — что ж, прощай! Так что я пошлю Вам ее сегодня на Ваш адрес, и ответьте незамедлительно, когда получите ее».

Вот отрывок из другого письма:«После длинного разговора с Учителем — первого за долгое-долгое время

— я убедилась в двух вещах. Во-первых, Т. О. было погублено, будучи пере­саженным на европейскую почву. Если бы была дана только философия Учи­теля, а феномены оставались на заднем плане, успех был бы обеспечен. Эти проклятые феномены разрушили мою репутацию — это мелочь, которую можно только приветствовать — но они также разрушили Теософию в Европе. В Индии она будет жить и процветать. А во-вторых (!), все Общество (в Европе и в Америке) проходит чрезвычайное испытание. Те, кто выйдут из него невредимыми, получат свою награду. Те, кто останутся инертными и пассивными, так же как и те, кто повернут назад, также получат свое. Это последнее и величайшее испытание. Но есть и новости. Я должна буду или вернуться в Индию, чтобы этой осенью там умереть, или я должна сформиро­вать до ноября ядро истинных теософов, свою собственную школу, без ника­ких секретарей, только я одна, с таким количеством мистиков, какое я смогу собрать для обучения. Я могу оставаться здесь, или поехать в Англию, или поступать, как считаю нужным... Вы говорите, что литература — это един­ственное спасение. Что ж, посмотрите, какой замечательный эффект произ­вели “Мемуары мадам Блаватской”. Семь или восемь французских газет на­бросились на Синнетта, меня, Κ. X .19 и др. по поводу этих воспоминаний. Произошло подлинное возрождение скандалов Теософского Общества и только благодаря этой литературе. Если бы мы смогли избавиться от феноменов и придерживались только философской системы, тогда, по словам Учителя, Т . О. в Европе могло бы быть спасено. Но феномены — это проклятие и гибель Общества. И з-за того, что я дважды или трижды писала Ζ . о том, что он делал, о чем думал и что читал в такой-то и такой-то день, он стал увлеченным и развитым мистиком. Что ж, пусть Учитель вдохновит и благо­словит Вас, так как Вы должны сыграть свою роль в предстоящей борьбе.

19 М ахатма Кут Хуми.

61

Я узнала, что те, кто подписался на “Тайную Доктрину", становятся нетер­пеливыми — ничем не могу им помочь. Я, как Вы знаете, работаю по четыр­надцать часов в день. Последний манускрипт, отосланный в Адьяр, вернется не ранее чем через три месяца, только после этого мы можем начать публика­цию. Субба Роу пишет ценные примечания, так говорит мне Олькотт. Я не собираюсь уезжать из Англии или ее окрестностей. Здесь мое место в Евро­пе, и это решено. Программа дана неподалеку от Лондона, и я буду придер­живаться этого. Как бы мне хотелось, чтобы Вы поскорей вернулись. Ваша комната с печью наверху готова, так что Вам будет более комфортно. Но Вы делаете полезную работу в Лондоне. Я чувствую себя настолько одинокой, насколько это вообще возможно...»

И снова:«Только несколько слов, так как, хвала небесам, я вскоре снова увижу

Вас. Скажите тем, кто спрашивал Вас: “Мой Учитель — Белый Маг, а так­же Махатма”. Не может быть Махатмой тот, кто не является Белым Магом, вне зависимости оттого, применяет ли он свою силу или нет, однако не каж­дый Маг может достичь уровня совершенного Махатмы, вполне соответству­ющего метафоре, использованной Мохини20, так как состояние Махатмы ра­створяет физическую природу человека, интеллект, чувство Эго, и все остальное, исключая тело, как кусочек сахара в воде. Но даже если полагать, что мой Учитель не был еще вполне Махатмой — что никто не может знать, кроме Его самого и других Махатм из Его окружения, — какое для кого это имеет значение? Я вполне удовлетворена, даже если он ничуть не выше, чем три Волхва (белых Мага, которые пришли увидеть рождение Христа). В конце концов, пусть те, кто надоедает Вам с этим вопросом, изучат этимо­логию слова Маг. Оно происходит от слов Mah, Maha, Mag, которые тожде­ственны с корнем слова Махатма. Первое означает великая душа, Мах-атма, другое — великий труженик, Mahansa или Maghusha. Мохини прав, что объясняет это людям и показывает им ясное различие между состояниями человека, который находится в этом состоянии (Махатмы). Те, кто время от времени достигают этого состояния, — такие же Махатмы, как и любой дру­гой. Те же, в ком это состояние становится перманентным, являются “кусоч-

211 Мохини М охан Чаттердж и (1 8 5 8 —1 9 3 6 ) — адвокат, теософ. В 1 8 8 4 —1885 гг. читал лекции по Теософии в Европе и Соединенных Ш татах Америки.

62

нами сахара”; им нет никакого дела до земных вещей. Они — “Дживамунк- тас”21!»

«С тех пор, как Вы уехали, я чувствовала, что со мной случится или паралич, или разрыв сердца. Я холодна, как лед, и даже четыре дозы диги­талиса не могли успокоить мое сердце. Что ж, дайте мне только закончить “Тайную Доктрину”. Прошлой ночью вместо сна меня заставили писать до часу ночи. Тройная Мистерия обнародована — та, которая, как я полагала, никогда не может быть предана огласке — речь идет об .. ,22»

Я была очень встревожена, получив это письмо. Я принялась спешно заканчивать оставшуюся работу и очень расстроилась, когда по приезде в О с­тенде нашла Е. П. Б. измотанной и больной. М-р Ζ . вскоре уехал, прежняя жизнь возобновилась, и усердная работа над «Тайной Доктриной» была про­должена. Редко мне удавалось уговорить Е. П. Б. выехать в кресле-каталке на прогулку. Я полагала, что солнечное тепло и морской воздух благотворно повлияют на нее, но когда она возвращалась, она всегда казалась неудовлетво­ренной, словно чувствовала, что плохо поступила, потеряв так много драгоцен­ного времени. Она часто говорила: «Вскоре мы не будем одни, и тогда обсто­ятельства изменятся, и потоки будут прерваны, и я вряд ли смогу работать так же хорошо». Так она продолжала работу за своим столом, несмотря на боли и страдания. Она просто посильней стискивала зубы и мужественно продолжа­ла свою борьбу.

ГЛАВАХ

В один из дней мы были приятно удивлены визитом миссис Кингс­форд и мистера Мэйтленда. Они были проездом в Париж и остановились на несколько дней в Остенде, в гостинице напротив нашего дома. Так как миссис Кингсфорд очень жаловалась на дискомфорт, который она испытывала в гос­тинице, и здоровье, по всей видимости, у нее было слабое, мы с Е. П. Б. предложили ей и мистеру Мэйтленду остановиться у нас. Я уступила свою комнату миссис Кингсфорд, и они остались у нас на две недели. Днем обе

21 Jivamukti — (санскр.) душа, освобожденная при жизни.22 Так в тексте.

63

дамы обычно были заняты каждая своей работой, но по вечерам проходили замечательные беседы, и мне было интересно услышать обсуждение различ­ных положений «Тайной Доктрины» с точки зрения восточного и западного оккультизма. Мощные интеллекты этих двух талантливых женщин были вовлечены в оживленный спор, в который они вступали явно с противополож­ных концов. Постепенно оказывалось, что их позиции сближались, пока, нако­нец, они не сливались в единое целое. Тогда поднимались новые вопросы, кото­рые разрешались так же мастерски. Но вскоре эти очаровательные вечера закончились, так как миссис Кингсфорд стала очень плохо себя чувствовать и не могла выходить из своей комнаты, и мистер Мэйтленд счел целесообраз­ным отвезти ее в более теплый климат. Так, в одно прекрасное утро они уеха­ли в Париж, и мы с Е. П. Б. снова остались одни.

Письма из Лондона теперь приходили чаще, и мы с радостью узнали, что там появились некоторые проблески деятельности. Была сформирована лондонская группа обучения, и большинство ее участников, казалось, были серьезно настроены и просили в письмах дополнительной информации и руко­водства. И действительно, у них все продвигалось довольно благополучно, и Е. П. Б. радостно думала о новой деятельности в тех краях.

К моему огромному огорчению, я стала замечать, что к середине дня Е. П. Б. становилась сонной и утомленной, и часто едва могла работать час подряд. Ее состояние ухудшалось стремительно, и после того, как посещав­ший ее доктор сказал, что причиной тому является заболевание почек, я встре­вожилась и дала телеграмму мадам Гебхард, рассказав о своих опасения и умо­ляя ее приехать и помочь мне. Я чувствовала, что ответственность была слиш­ком велика, чтобы я могла справиться с ней в одиночку. Я попробовала нанять сиделку, чтобы она помогла мне справляться с работой по ночам, но было воз­можно найти только Sour de charitu23, и вскоре я обнаружила, что она прино­сила не пользу, а вред, потому что, как только я отворачивалась, она уже держала перед Е. П. Б. свое распятие и умоляла ее только об одном — всту­пить в лоно церкви, пока еще не поздно. Это чуть не свело Е. П. Б. с ума. Поэтому я уволила эту сиделку, и, поскольку другой найти не удалось, я наняла повара, и, таким образом, Луиза могла уделять больше внимания Е. П. Б. Но так как ей только несколько недель назад привезли из Швейца­

23 Сестра милосердия (франц.).

64

рии ее маленькую дочь, я увидела, что даже ее помощь была не особенно полезной, потому что все ее помыслы были о ребенке. Поэтому я была неска­занно благодарна, когда получила сердечный ответ на мою телеграмму и узна­ла, что через несколько часов я увижу госпожу Гебхард.

Когда она приехала, я почувствовала, что огромная ноша упала с моих плеч. В то же время состояние Е. П. Б. ухудшалось, и бельгийский врач, который был само воплощение доброты, безрезультатно пробовал одно лекар­ство за другим. Я стала серьезно волноваться, в тревоге решая, что же пред­принять дальше. Е. П. Б. была в тяжелом летаргическом состоянии, каза­лось, что она часами была без сознания и ничто не могло ни пробудить, ни заинтересовать ее. Наконец, ко мне пришла светлая мысль. Я знала, что в лондонской группе был врач Эштон Эллис, и я телеграфировала ему, описав состояние Е. П. Б., и умоляла приехать незамедлительно.

Той ночью я сидела у постели Е. П. Б., прислушиваясь к каждому зву­ку и посматривая с волнением на часы, пока, наконец, в 3 часа ночи я не услы­шала, как весело зазвонил дверной звонок. Я помчалась к двери, открыла ее, и доктор вошел. Я торопливо рассказала ему обо всех симптомах, перечислила лечебные средства, которые применяли при ее лечении, после чего он прошел кЕ . П. Б. и заставил ее выпить лекарство, которое привез с собой. Затем, дав мне некоторые инструкции, он направился в свою комнату, чтобы пару часов отдохнуть. Я рассказала мадам Гебхард о приезде врача и, наконец, вер­нулась на свой пост.

На следующий день состоялась консультация между двумя докторами. Бельгийский врач сказал, что он еще не знал случая, чтобы человек с таким приступом болезни почек, какой был у Е. П. Б., жил так долго, как она, и что он убежден, что ее уже ничего не может спасти. То есть он не видел никакой возможности ее выздоровления. Мистер Эллис ответил, что это крайне редкий случай, чтобы кто-нибудь оставался в живых в таком состоя­нии так долго. Далее он рассказал нам, что перед приездом в Остенде он проконсультировался со специалистом, который высказал такое же мнение, но посоветовал вдобавок к выписанному лекарству попробовать массаж, чтобы сти­мулировать парализованные органы. Мадам Гебхард предложила, что, так как Е. П. Б. была при смерти, она должна составить завещание, потому что если она умрет в чужой стране, не сделав этого, то не будет конца неразберихе и

65

неприятностям, связанным с ее наследством, ведь рядом с ней нет ни одного родственника. Она добавила, что уже говорила об этом с Е. П. Б., и та сказа­ла, что согласна подписать завещание и что она хотела бы, чтобы все ее имуще­ство осталось мне, а она даст мне личные указания, как я должна буду им распорядиться. Позже Е. П . Б. точно указала, как я должна поступить с ее имуществом, которое, однако, состояло всего-то из ее одежды, нескольких книг, кое-каких драгоценностей и пары фунтов наличными; тем не менее, по­считали целесообразным составить завещание, и нотариус, два врача и амери­канский консул должны были при этом присутствовать.

Ночь прошла спокойно, и на следующий день мистер Эллис массажи­ровал ее несколько раз, пока совсем не выдохся. Но ей не стало лучше, и к своему ужасу я стала улавливать едва заметный специфический запах смерти, который иногда предшествует разложению. Я едва отваживалась надеяться, что она доживет до утра, и когда я сидела рядом с ней, она открыла глаза и сказала, как рада умереть, и что она думала, что Учитель позволит ей наконец обрести свободу. Все же она беспокоилась по поводу «Тайной Доктрины». Я должна быть очень осторожна с рукописью и передать ее полковнику Оль­котту с указанием напечатать ее. Она надеялась, что смогла бы дать миру больше, но Учитель знает, как лучше. И так, говоря с перерывами, она сказа­ла мне многое. Наконец, она впала в бессознательное состояние, и я спрашивала себя, чем же это все закончится.

Мне казалось невозможным, что она должна умереть и оставить свой труд неоконченным; также и Теософское Общество... что станет с ним? Как могло так случиться, что Учитель, стоящий во главе Общества, позволит ему погибнуть. Правда, это может быть последствием Кармы его членов, кото­рые из-за предательства и малодушия привели Теософское Общество в такое состояние, в котором больше не было жизнеспособности, поэтому оно должно было замереть, чтобы возродиться только в следующем веке. Однако мне пришла в голову мысль, что Учитель сказал Е. П. Б., что она должна сфор­мировать вокруг себя круг учеников и что она должна обучать их. Как же она может сделать это, если она должна умереть? И затем я открыла глаза, по­смотрела на нее и подумала, возможно ли, чтобы ей, которая работала до изнеможения, так тяжело страдала и боролась, позволили умереть, не окон­чив работы? Какая была бы польза от всего ее самопожертвования и агонии,

66

через которую она прошла, если труд всей ее жизни не будет окончен? День за днем ее тело и ум испытывали мучения: ум — от вероломства и предатель­ства тех, кто называл себя друзьями, а потом клеветал за ее спиной, бросая в нее камнями и думая в своем невежестве, что она никогда не узнает руку, бросившую их; и тело — потому что она вынуждена была пребывать в форме, которая должна была быть разрушена два года назад в Адьяре, если бы ее не сохранили при помощи оккультных средств, когда она решила жить и рабо­тать для тех, кто все еще придет в Теософское Общество. Ни один из тех, кто знал ее, не понимал ее по-настоящему. Даже для меня, которая была на­едине с ней долгие месяцы, она была загадкой, с ее необычными силами, уди­вительными познаниями, исключительной способностью проникать в челове­ческую природу; и ее загадочная жизнь, проведенная в местах, неизвестных простым смертным, так что ее тело могло находиться рядом, а душа была часто далеко, общаясь с другими. Много раз я наблюдала ее такой и знала, что только ее оболочка присутствовала здесь.

Таковы были мысли, приходившие мне на ум, когда час за часом я сиде­ла той тревожной ночью, наблюдая, как она становилась, казалось, слабее и слабее. На меня накатила волна невыразимого отчаяния, когда я почувствовала, как я истинно люблю эту великодушную женщину, и поняла, какой пустой будет моя жизнь без нее. Самым суровым испытанием было бы лишиться ее привязанности и доверия. Вся моя душа взбунтовалась при мысли, что я могу потерять ее. Я горько заплакала; не помню, что было дальше.

Когда я открыла глаза, ранний утренний свет уже прокрадывался в ком­нату, и меня посетило зловещее предчувствие, что я спала и что, вероятно, Е. П. Б. в это время умерла — умерла, пока я проспала свое дежурство. В ужасе я повернулась к ее постели и увидела Е. П. Б., которая спокойно смотрела на меня своими ясными серыми глазами и затем сказала: «Графиня, подойдите ко мне». Я бросилась к ней. «Е . П. Б., что произошло — вы выг­лядите совсем иначе, чем прошлой ночью». Она ответила: «Да, Учитель был здесь; Он предоставил мне выбор: или умереть и быть свободной, если я пожелаю, или продолжить жить и закончить “Тайную Доктрину ” . Он рас­сказал мне, как велики будут мои страдания и какая ужасная жизнь предстоит мне в Англии (так как я должна поехать туда); но когда я подумала о тех учениках, которых мне разрешено будет обучить некоторым вещам, и в це-

67

лом о Теософском Обществе, которому я уже отдала все самое дорогое, я приняла жертву, и теперь, чтобы довершить ее, принесите мне кофе и что- нибудь поесть и дайте мне мою табакерку».

Я помчалась выполнять ее поручения и сообщить мадам Гебхард о радо­стном известии. Она как раз переоделась и была готова сменить меня с ночного дежурства, и после нескольких радостных восклицаний она настояла, чтобы я отправилась спать, а она сама позаботится о Е. П. Б. Я была так взволнована, что думала, что уже не засну, но как только моя голова коснулась подушки, я моментально забылась сном и не просыпалась почти до вечера.

Когда я спустилась, везде царила радость. Е. П. Б. была уже на ногах и одета, оживленно беседуя со всеми. М-р Эллис снова сделал ей массаж и дал лекарство, и все были в ожидании гостей, которые должны были прийти, чтобы проконтролировать составление завещания. Е. П. Б. находилась в сто­ловой и была готова их принять, а они выглядели ошеломленными, ведь они пришли с серьезными и вытянутыми лицами, ожидая, что окажутся в присут­ствии умирающей дамы. Доктор был совершенно вне себя. Он сказал: «Mais, c'est inoui; Madame, aurait du mourir24>>. Он не мог ничего понять, Е. П. Б. сидела в своем кресле, курила сигарету, тихо предложила другую ему, а потом стала посмеиваться над ним. Нотариус был озадачен и посмотрел в сторону бельгийского доктора в поисках объяснений. Тот стал оправдываться, повторяя несколько раз одно и тоже: «M ais elle aurait du mourir15». В то же время американский консул, как человек, умудренный опытом, вышел вперед, по­жал руку Е. П. Б. и сказал, что рад, что она обманула смерть на этот раз, и затем последовала оживленная и занимательная беседа.

Через какое-то время нотариус призвал нас всех к порядку и начался серьезный разговор по поводу завещания. Е. П. Б. попросили дать сведения о ее муже, но она воскликнула, что ничего не знает о старом Блаватском, кото­рый, вероятно, давно уже умер, и что если они хотят узнать что-либо о нем, им лучше поехать в Россию; она просила их только прийти и составить заве­щание. Предполагалось, что она умирает, но теперь она этого делать не соби­ралась, но так как они уже все присутствовали, было бы досадно, если бы они

24 Н о это неслыханно, мадам должна была умереть (франц.). 25 Н о она должна была умереть (франц.).

68

напрасно приходили, поэтому хорошо бы им сделать завещание таким, как оно и планировалось, и она оставит все мне.

Нотариус протестовал. Неужели у нее нет родственников; не было бы правильней завещать ее собственность им? И затем он посмотрел с подозре­нием на меня, как будто подумал, что я могла излишне влиять на Е. П. Б. с тем, чтобы она завещала свои деньги мне в ущерб родственникам. Е. П. Б. набросилась на него с вопросом, какое ему до этого дело; она заявила, что оста­вит свои деньги тому, кому сочтет нужным. Мадам Гебхард, опасаясь сканда­ла, мягко сказала нотариусу: «Возможно, когда вы узнаете сумму, которую госпожа Блаватская собирается завещать, у вас больше не будет возражений составить завещание так, как она того желает; ведь если бы госпожа Блаватс­кая умерла, то ее средств не хватило бы даже на организацию похорон».

Нотариус не сдержал удивления, однако принялся за работу без даль­нейших комментариев. Через несколько минут завещание было составлено и подписано присутствующими, затем подали кофе, и за ним последовал разго­вор на общие темы. По прошествии трех часов американский консул поднялся и сказал: «Ну что ж, полагаю, умирающая дама утомлена теперь достаточно»,— и с восторженными комплиментами гости покинули комнату, а оставшиеся смеялись от души над самой необыкновенной и забавной из когда-либо видан­ных сцен. Затем мы подумали, что Е. П. Б. пора в постель, но она решитель­но запротестовала и осталась допоздна раскладывать пасьянсы.

Хотела бы здесь добавить, что больше я никогда не видела этого заве­щания. После смерти Е. П. Б. на Авеню Роуд в Лондоне восьмого мая 1891 года я поехала в Остенде, чтобы встретиться с нотариусом и узнать о судьбе завещания. Он сказал мне, что после моего отъезда он отдал его Е. П. Б., и я полагаю, что она, должно быть, уничтожила его, потому что обнаружить это завещание среди ее бумаг так и не удалось.

Волнения, сопутствующие выздоровлению Е. П. Б., постепенно утих­ли. Мистер Эллис вернулся в Лондон, увозя с собой самую искреннюю благо­дарность за свою доброту и готовность, с которой он отозвался на мою теле­грамму, а также за свою заботу и преданность Е. П. Б., проявленные им во время пребывания у нас. Нашими следующими гостями стали д-р Кейтли и м-р Бертрам Кейтли. Они привезли с собой сердечные и настойчивые при­глашения для Е. П. Б. от лондонской группы приехать и пожить в Англии,

69

что, в конце концов, она согласилась сделать, а также было одобрено, что она проведет лето с семейством Кейтли в Норвуде в небольшом доме под назва­нием Мэйкот.

Они вернулись в Лондон, чтобы начать приготовления к ее приезду, а я стала задумываться о том, чтобы вернуться домой в Швецию. Я чувствовала себя бесконечно уставшей от всех тревог и волнений, которые мне пришлось пережить за последнее время, и больше всего мне хотелось полного отдыха, и физически, и морально. Видя мою усталость, Мадам Гебхард настояла, чтобы я уехала немедленно, а она сама останется с Е. П. Б. пока оба Кейтли не приедут за ней. И так как в то утро мы получили письмо от мистера Тортона, извещавшее, что он приедет в Остенде навестить Е. П. Б., я была рада, что мадам Гебхард будет не совсем одна, что рядом будет друг, готовый помочь в случае необходимости. Поэтому через несколько дней после самых теплых и сердечных прощаний я уже была в поезде, который увозил меня в Швецию.

Кроме нескольких писем от мадам Гебхард о том, что дела идут нор­мально и что они заняты упаковкой багажа и сборами Е. П. Б. в путешествие в Англию, не было больше никаких важных событий. В течение лета я полу­чила несколько писем от Е. П. Б., выдержки из двух из них я хотела здесь привести:

«Я могу только сказать, что я не чувствую себя счастливой или даже топ aise26, какою я была в Остенде. Я в лагере врагов, и этим все сказано... Этот дом — настоящая дыра, где мы все как селедки в бочке — такой он маленький, такой неудобный, и когда в моих двух комнатах (в половину раз­мера моей спальни в Остенде) находятся три человека, мы наступаем друг другу на мозоли; когда же там четверо, мы сидим друг у друга на головах. Потом здесь совершенно нет тишины, так как малейший шум слышен по всему дому. Это все личные неудобства, однако есть нечто гораздо более важ­ное — огромное количество дел (теософских), так что я должна либо отка­заться от работы над “Тайной Доктриной”, либо оставить теософскую рабо­ту. Именно поэтому Ваше присутствие здесь необходимо более чем что-либо другое. Если мы упустим благоприятные возможности, то лучшие к нам ни­когда не придут. Вы знаете, я полагаю, что Синнеттом и остальными была организована и оформлена Ложа Блаватской.

26 Непринужденной (франц.).

70

Она пока состоит из четырнадцати человек. Вы также знаете, что те же люди создали Теософское издательство, и мы не только начали выпускать теософский журнал, но они также настаивают, что сами будут публиковать “Тайную Доктрину". 200 фунтов уже было получено по подписке на “Лю­цифер", наш новый журнал, и 500 фунтов — на “Тайную Доктрину". Это издательство представляет собой общество с ограниченной ответственностью, для которого все бумаги уже подписаны и юридически зарегистрированы. Вот так много уже сделано. У меня проходят регулярные встречи по четвергам, когда десять или одиннадцать человек набиваются в мои две комнаты и сидят на моем письменном столе и софе, на которой я сплю. Я сплю на моей вюрцбур­гской софе, так как здесь нет места для кровати. У Вас, если Вы приедете, будет комната наверху».

Далее она писала мне, что в их последние планы входило найти дом в Лондоне, расходы на который разделят оба Кейтли, и она надеялась, что я соглашусь с этим планом, так как считала, что иметь теософскую штаб-квар­тиру в Лондоне было бы большим преимуществом. Это бы значительно об­легчило нашу работу и побудило других приезжать к нам более охотно. Написав ей о своей готовности следовать предложенной схеме и сказав, что мы увидимся в Лондоне, я получила следующие строки, написанные ею из Мэйкота:

«Бесполезно и говорить, как я рада и какое облегчение я чувствую в связи с Вашим приездом. Конечно приезжайте, и сразу сюда хоть на несколь­ко часов, если Вы не хотите ночевать здесь. Дом на Лэнсдаун Роуд обставля­ют мебелью. Я переезжаю с книгами и всем остальным. Я выбрала для Вас две комнаты, которые, думаю, Вам понравятся, но только приезжайте и не откладывайте, ради всего святого. Ваша навеки, Е. П. Б .»

Это последнее письмо, из которого я цитирую, и это почти конец моей истории, так как в Лондоне были оба Кейтли, которые работали над «Тайной Доктриной» с Е. П. Б. С усердием, достойным похвалы, они переписали всю рукопись «Тайной Доктрины» на печатной машинке, и далее я предос­тавляю им возможность рассказать, как Е. П. Б. писала « Тайную Доктри­ну». Только добавлю еще несколько строк.

Я прибыла в Лондон в сентябре 1887 года и направилась сразу в Нор­вуд; там я нашла Е. П. Б. в крошечном коттедже с двумя Кейтли, и после

71

теплой встречи она с нетерпением рассказала мне, как мы начнем работу в Теософском Обществе в более практичном, чем до сих пор, русле. Мы много и подолгу обсуждали, как сделать, чтобы в Лондоне лучше узнали о Теосо­фии, а также строили различные планы.

Однажды утром, через три дня, проведенных в планировании, органи­зации и упаковке вещей, мы сели в экипаж и отправились в Лондон, на Лэнс­даун Роуд, 17. Там оба Кейтли были поглощены работой, чтобы сделать дом комфортабельным для Е. П. Б. Я могу лишь восхищаться, что я с тех пор и делаю, той чуткой преданностью и постоянной заботой о ее комфорте, даже в мелких деталях, которые демонстрировали эти два молодых человека. Они во всех отношениях содействовали ее благополучию, пытаясь всеми возможны­ми способами облегчить условия ее труда по написанию «Тайной Доктрины».

Комнаты Е. П. Б. были на первом этаже — маленькая спальня, кото­рая вела в большой кабинет, где мебель была расставлена так, чтобы она могла без труда достать книги и бумаги; и эта же комната вела в столовую, так что у нее было достаточно места, если бы она захотела немного пройтись.

Именно здесь несколько месяцев спустя полковник Олькотт встретил­ся с ней и описал свои впечатления для индийских читателей.

Приведем здесь отрывок27:«Президент нашел мадам Блаватскую нездоровой, но работающей с

упорной и отчаянной энергией. Лечащий врач рассказал ему, что с точки зре­ния всех профессиональных канонов даже тот факт, что она еще жива, был чудом сам по себе. Системы ее организма настолько дезорганизованы ослож­нениями после серьезнейших болезней, что совершенно удивительно, как она продолжает борьбу; любой другой уже давно должен был бы умереть. Мик­роскоп обнаружил огромное количество кристаллов мочевой кислоты в ее кро­ви, и врачи говорят, что один жаркий месяц в Индии, вероятно, погубил бы ее. Тем не менее она не только живет, но с утра и до вечера работает за своим столом, готовя копии и корректуры “Тайной Доктрины” и ее лондонского журнала “Люцифер’’». Когда полковник Олькотт приехал, два тома ее гран­диозного труда, по триста страниц каждый, были уже напечатаны, и оба тома появятся, вероятно, в этом месяце. Услышав мнение компетентных критиков,

27 Приложение к журналу «Теософист» за октябрь 1888 г.

72

которые прочли рукопись, президент был убежден, что по своим достоин­ствам и значению “Тайная Доктрина” превзойдет даже “Разоблаченную Изиду"»:

«Мадам Блаватская проживает на Лэнсдаун Роуд, 17, Холланд парк, с тремя друзьями-теософами, среди которых ее преданный страж и утеши­тель графиня Вахтмейстер из Швеции, которая последние три года заботи­лась о ней во время ее тяжелой болезни. Дом довольно мил, находится в ти­хом месте, задняя часть дома выходит на маленький частный парк или ограж­денную территорию, общую для всех домов, окружающих ее. Комнаты ма­дам Блаватской расположены на первом этаже, ей очень трудно спускаться или подниматься по ступенькам. Ее стол стоит напротив большого окна, из которого открывается вид на зеленую траву и густые деревья Холланд парка; слева и справа от стола расположены книжные полки со справочной литерату­рой; и повсюду в комнате стоят ее индийские сувениры — бронза из Бенареса, циновки из Паллакада, ковры из Адони, деревянные блюда из Морадабада, кашмирские тарелки, сенегальские образы — все они были хорошо знакомы посетителям Адьяра былых времен. Что касается ее возвращения в Индию — это вопрос cyгy6o медицинский. В высшей степени сомнительно, что она смо­жет выдержать такое путешествие; и, конечно, ее необходимо будет под­нять и спустить с судна на подъемном устройстве так же, как и три года назад, когда она плыла из Мадраса в Европу. Разумеется, пока ее книга нахо­дится в печати, она и на две недели не могла бы покинуть Лондон, даже если бы она и смогла найти редактора для “Люцифера". Позже это препятствие будет устранено, и останется только вопрос ее здоровья. Вокруг нее в Лондо­не собралось несколько преданных теософов, которые, помимо того, что вне­сли 1500 фунтов стерлингов на издание “Тайной Доктрины" и "Люцифе­ра”, еще и создали Теософское издательство, чтобы выпускать по доступным ценам репринты статей из журналов “Теософист” , “Люцифер" и “П у ть ", а также полезные брошюры самого разнообразного толка. Интерес к Теософии растет и углубляется в Европе и еще более в Америке, так как мы не только видим, что теософские идеи накладывают отпечаток на современную литера­туру, но и что Теософия побуждает известных ориенталистов нашего времени к дискуссиям. Недавние лекции профессора Макса Мюллера, Монье-Виль­ямса и других, в которых на нас ссылаются и нас критикуют, а также замеча­

73

тельная статья “Буддизм на Западе” Эмиля Бюрнуфа, которую мы переве­ли и напечатали в этом номере нашего журнала, являются прекрасной иллюст­рацией этому. В сущности, сейчас существуют три теософских центра, отку­да такого рода воздействие распространяется на современные умы — Мадрас,Лондон и Нью-Йорк. И сколько бы ревностные друзья не оплакивали от­сутствие мадам Блаватской в Адьяре, не может быть сомнения, что ее при­сутствие в Лондоне и теософская близость преданным друзьям в Америке приносят пользу движению в целом».

В следующем году в июльском выпуске «Теософиста» появилась дру­гая статья, которая тоже может бьггь интересна читателям:

«Мадам Блаватская продолжает по-прежнему непрестанно работать, что, учитывая ее физически тяжелое состояние, делает не только ее работу, но и всю ее жизнь поистине удивительной. Я могу сказать как врач, и не просто с позиции моего собственного опыта, но как достоверный факт, о кото­ром знают многие практикующие врачи Лондона, что никогда ранее не было известно случая, чтобы пациент прожил хотя бы одну неделю с такой почеч­ной болезнью, с которой она живет уже многие месяцы. В последнее время ее состояние было немного облегчено действием стрихнина, который она получа­ет немногим более шести гранов28 в день. Очень часто у нее бывают присту­пы кровоизлияния в мозг, но она превозмогает их без помощи какого-либо из­вестного медицине лечения и продолжает работать, имея твердое убеждение, что ее жизнь не закончится до тех пор, пока необходимая работа не будет полностью выполнена. И в этой работе она неутомима. Ее ежедневные рабо­чие часы — с 6.30 утра до 7.30 вечера с небольшим перерывом на несколько минут для легкой пищи незадолго до того, как солнце достигнет зенита. В течение этих часов она уделяет много времени подготовке инструкций для Эзотерической Секции, обнародывая то количество знаний, которое ей разре­шено передать, и члены секции способны воспринять. Кроме того, на нее пол­ностью возложен редакторский труд по изданию журнала “Люцифер”. И она также редактирует новый французский ежемесячный теософский журнал “Ля ревью теософик”, который публикует графиня д’Адемар, являющаяся, между прочим, по рождению гражданкой Америки. Ее журнал публикует

28 М ера веса = 0 ,0 6 5 г.

74

сейчас серию блестящих статей Амаравеллы и французский перевод “Тайной Доктрины" мадам Блаватской.

Манускрипт третьего тома “Тайной Доктрины" подготовлен к печа­ти. Он будет состоять, главным образом, из серии очерков о величайших Оккультистах всех времен и будет являть собой наиболее удивительный и увлекательный труд. Четвертый том, который будет большей частью пред­лагать советы по практическому Оккультизму, уже намечен в общих чертах, но еще не написан. Он продемонстрирует, что из себя представляет Оккуль­тизм на самом деле, и покажет, как известные оккультные понятия оказались оскорблены и унижены злостными искателями его тайн, которые из-за жад­ности, корысти или других низменных целей фальшиво утверждали, что об­ладают тайным знанием. Эти разоблачения неизбежно повлекут за собой рас­смотрение их как исторических фактов, с точки зрения современности, так что этот труд не будет написан до тех пор, пока мы не будем готовы обнаро­довать его.

По вечерам с 7 до 11, а иногда и до 2 часов ночи, мадам Блаватская принимает посетителей, которых у нее предостаточно. Конечно, многие из них ее друзья, другие — серьезные исследователи, но многие движимы про­сто чувством любопытства увидеть женщину, которая является выдающейся мировой личностью нашего времени. Всем оказывают теплый прием, и она в равной степени готова побеседовать со всеми на любую из выбранных ими тем.

Мистер Г. Дж. Романс, Действительный Член Королевского Обще­ства, пришел обсудить эволюционную теорию, изложенную в “Тайной Д о к т­рине"; мистер У. Т . Стэд, редактор газеты “Пэл-Мэл” , большой поклон­ник “Тайной Доктрины" , считает, что многое в ней еще требует дальнейше­го толкования; лорд Кроуфорд, граф Кроуфорд и Балкаресс, еще один Д. Ч. К. О 29 — глубоко интересующийся Оккультизмом и Космогонией, ученик лорда Литтона, обучавшийся вместе с ним в Египте, пришел, чтобы поговорить об интересующих его вопросах; миссис Безант, которая стала изве­стна благодаря сотрудничеству с Обществом национальных реформ, заходи­ла, чтобы рассказать о своем интересе к Теософии как силе, способной воздей­ствовать на общественную жизнь человечества; мистер Сидни Уитманн, ши­

29 Действительный Член Королевского Общества.

75

роко известный своей резкой критикой английского ханжества, делился свои­ми идеями и обменивался мыслями о теософской этике, — так шел поток посе­тителей.

А. К.»

Возвращаюсь к своему рассказу. Мы едва успели вселиться в дом, как люди стали приходить к Е. П. Б. Число посетителей росло очень быстро, и они ее постоянно отрывали ее от работы, так что было предложено сделать для нее приемный день. Выбрали субботу, и с 2 часов дня до 11 или 12 часов ночи шла череда посетителей, и вокруг Е. П. Б. часто собиралась группа лю­дей с вопросами, на которые она отвечала с неизменным терпением. В течение всего этого времени продолжалась работа над «Тайной Доктриной», пока, наконец, ее не передали в руки издателей. Потом началась работа по коррек­тированию, изменению, исправлению, оказавшаяся на деле очень тяжким тру­дом. Я с радостью в сердце наблюдала за всем этим, и когда напечатанный экземпляр попал в мои руки, я была рада ощутить, что все эти часы боли, напряженного труда и страдания не прошли даром, и что Е. П. Б. смогла завершить свой труд и принести миру эту грандиозную книгу, которая, как она сказала мне, должна будет подождать следующего столетия, чтобы ее оценили по достоинству, и которую теперь будут изучать совсем немногие.

В тот день Е. П. Б. была счастлива. Это был единственный проблеск солнца среди невежества и мрака ее жизни, так как тучи уже собирались вок­руг, и вскоре ей предстояло пройти через одно из самых ужасных испытаний ее жизни.

Но «Тайная Доктрина» завершена, и моя работа закончена. Позволь­те мне только выразить дань благодарности и любви другу и учителю, кто сделал для меня больше, чем кто-либо другой в этом мире, который показал мне истину, и который указал мне способ испытать и победить самого себя, со всеми своими мелкими слабостями, и жить более возвышенно для добра и пользы другим. «Душа твоя должна стать спелому плоду манго подобна: к чужим страданиям быть сладостной и нежною, как мякоть светлая и золотис­тая его; но твердой, как его зерно, она должна быть к собственным печалям и скорбям...» «Сострадание речет: “Возможно ли блаженство для тебя, когда все, что живет, обречено страданью? Согласен ты спасенным быть и слышать

76

мира стон?”» 30 Эти наставления были даны Е. П. Б. своим ученикам для усвоения и следования им, это — этические нормы, которые ее жизнь в посто­янном самоотвержении ради блага других, зажгла горящим огнем в сердцах тех, кто верил в нее.

30 Цитируется по «С вет на Пути. Голос Безмолвия» / П ер с англ. — Рига: Виеда, 1991.

ПРИЛОЖЕНИЕ I

I

В О С П О М И Н А Н И Е Б Е Р Т Р А М А К ЕЙ ТЛ И

О Р А Б О Т Е Н А Д

«Т А Й Н О Й Д О К Т Р И Н О Й »

Я впервые увидел рукопись «Тайной Доктрины» во время моего визита к Е. П. Б. в Остенде в самом начале 1887 года. Я приехал для того, чтобы убедить Е. П. Б. переехать в Лондон с целью создания центра активной де­ятельности во имя Теософии. Нас было шестеро тех, кто были глубоко разоча­рованы апатией, царившей в лондонском Обществе, и мы пришли к выводу, что только Е. П. Б. могла оказать действенную помощь в восстановлении пре­рванной деятельности движения и начать активную и мудро направленную работу. И з этих шести, ставших вместе с Е. П. Б. основателями первой Ложи Блаватской, только двое (увы!) остаются активными сотрудниками Общества.

В те несколько дней, которые я провел тогда в Остенде с Е. П. Б., она попросила меня просмотреть части рукописи ее нового труда, что я с радо­стью согласился сделать. Ранее я много читал о том, что «Тайной Доктрине» суждено стать самым важным вкладом этого столетия в литературу по О к­культизму; однако тот факт, что большая часть труда носила тогда незакон­ченный и фрагментарный характер, привел меня к мысли, что потребуется тщательная переработка и значительная перестановка материала до того, как рукопись будет готова к публикации.

Во время моего второго визита, состоявшегося одну или две недели спустя, дальнейшее изучение материала подтвердило мое предположение. Но поскольку Е. П. Б. уже согласилась приехать и поселиться в Лондоне или его окрестностях, как только необходимые приготовления для ее приезда будут закончены, никакие дальнейшие шаги не были тогда предприняты в отношении рукописи.

Вскоре после моего возвращения в Англию мы узнали, что Е. П. Б. серьезно больна — фактически лечащие ее врачи потеряли всякую надежду на

80

ее выздоровление. Но, как обычно, она разочаровала медицинских предсказа­телей и выздоровела с такой удивительной быстротой, что вскоре мы смогли закончить все приготовления для ее приезда в Англию, в город Верхний Нор­вуд, где для ее временного пребывания был снят коттедж под названием Мэйкот.

Переезд прошел без каких-либо осложнений, хотя упаковка ее книг, бумаг, рукописей и др. была по-настоящему ужасным занятием, так как она продолжала писать до самого последнего момента, и стоило только бережно упаковать на дно коробки любую книгу, статью или часть манускрипта, как она ей тотчас была нужна, и Е. П. Б. настаивала, чтобы мы извлекли ее оттуда, чего бы нам это ни стоило. Тем не менее мы, наконец, действительно все упаковали и приехали в Мэйкот, и уже менее чем через два часа после нашего приезда она достала свои письменные принадлежности и начала снова напря­женно работать. Энергия, с которой она работала, была поразительна; с ранне­го утра до позднего вечера она сидела за своим столом; и даже тогда, когда она была так больна, что многие бы на ее месте лежали беспомощно в постели, она решительно продолжала тяжкий труд, который взяла на себя.

Через день или два после нашего прибытия в Мэйкот Е. П. Б. пере­дала нам с д-ром Кейтли в руки всю законченную на тот момент рукопись с поручением прочитать, расставить знаки препинания, исправить английский язык, внести изменения — в общем, рассматривать ее как нашу собственную, что мы, естественно, не стали делать, будучи слишком высокого мнения о ее знаниях, чтобы позволить себе любую вольность с таким важным трудом.

Но мы оба очень тщательно прочли весь огромный манускрипт — кипу высотой в три фута31, исправляя английский язык и пунктуацию только там, где это было совершенно необходимо, а затем, после затянувшихся консульта­ций, держали ответ перед автором в ее рабочем кабинете (помню, как я с мучительным трепетом стоял перед ней), высказывая единодушное мнение, что весь текст должен быть приведен в порядок согласно определенному пла­ну, так как в таком виде книга была еще одной «Разоблаченной Изидой», только много хуже, если говорить об отсутствии плана и последовательности изложения.

31 Мера длины = 30,48 см.

81

После небольшой беседы Е. П. Б. сказала нам отправляться в геенну огненную и делать то, что считаем нужным. Ей было более чем довольно этой благословенной вещи, и она передала ее нам, умыв руки, а мы уже можем извлечь из нее то лучшее, на что способны.

Мы удалились и посовещались. И наконец, мы положили перед Е. П. Б. план, продиктованный характером самого содержания, а именно, что работа должна состоять из четырех томов, каждый из которых будет разде­лен на три части: (1) Станцы с последующими Комментариями; (2) Симво­лизм; (3) Наука. Далее, вместо того чтобы в первом томе поместить, как она намеревалась, историю некоторых великих Оккультистов, мы посоветовали ей следовать естественному ходу изложения и начать с Эволюции Космоса, от нее перейти к Эволюции Человека, а затем, в третьем томе, продолжить с исторической частью, рассмотрев жизни великих Оккультистов, и, наконец, поговорить о Практическом Оккультизме в четвертом томе, если у нее будет возможность его написать.

Этот план мы представили Е. П. Б., и он был вполне одобрен.Следующим шагом было прочитать еще раз рукопись и заново система­

тизировать материал по темам, подпадавшим под заголовки Космогония и Антропология, которые должны были сформировать первые два тома труда. Когда это было закончено и соответственно утверждено Е. П. Б. и когда ее одобрение проделанной работе было получено, вся рукопись, систематизиро­ванная таким образом, была профессионально набрана на машинке, затем пере­читана, исправлена, сопоставлена с оригиналом, и все цитаты на греческом, древнееврейском и санскрите были вставлены нами. Затем оказалось, что все Комментарии к Станцам составляют не более двадцати страниц настоящего труда, так как Е. П. Б., когда писала, строго текста не придерживалась. Мы серьезно поговорили с ней и предложили, что ей нужно написать коммента­рии должным образом, как она это и обещала своим читателям в предисловии. Ее ответ бы характерным для нее: «И что именно мне нужно сказать? Что вы хотите узнать? Ведь там все ясно, как на ладони!!!» Мы этого понять не могли; она не могла понять нас — или делала вид, что не понимала, — и мы ушли поразмыслить над этим.

Здесь необходимо пояснить, что осенью 1887 года, в октябре, если я не ошибаюсь, мы все переехали в Лондон, на Лэнсдаун Роуд, 17, Ноттинг Хилл,

82

где графиня Вахтмейстер, которая была в Швеции с тех пор, как Е. П. Б. покинула Остенде, присоединилась к нам для создания первой Теософской штаб-квартиры в Лондоне. Во время нашего пребывания в Мэйкоте был уч­режден «Люцифер», который первоначально публиковал мистер Дж. Рэд- вэй; Е. П. Б. все это время продолжала писать статьи, а также дальнейшие материалы для «Тайной Доктрины». Этой работе, равно как и другой тео­софской деятельности, приходилось уделять много внимания, и я как редак­тор «Люцифера» был очень занят, поэтому потребовалось много недель, во время которых, как я полагаю, и произошел наш переезд на Лэнсдаун Роуд, прежде чем проблема Комментария к Станцам была окончательна разрешена.

Решение был следующим: каждая шлока станцев была написана (или вырезана из напечатанного на машинке текста и приклеена) в верхней части листа, а затем на прикрепленном ниже другом листе были написаны все вопро­сы, которые мы могли измыслить по поводу этой шлоки. В этой работе значи­тельную помощь нам оказал мистер Ричард Харт — большая часть вопросов была придумана им. Е. П. Б. вычеркнула большинство из них, заставила нас написать более полные объяснения или наши собственные первоначальные со­ображения о том, что ее читатели ожидают от нее, дописала что-то сама, включила то немногое, что она уже написала к этой шлоке, и таким образом работа была сделана.

Но когда пришло время посылать рукопись в печать, она представляла из себя такое зрелище, что даже самый опытный наборщик стал бы в ужасе рвать на себе волосы. Поэтому д-р Кейтли и я засели за печатную машинку и, попеременно диктуя и печатая, начисто набрали первые части первого и второ­го тома.

Затем работа продолжилась до тех пор, пока вторая и третья части из каждого тома не были в достаточно приемлемом состоянии и мы могли поду­мать о том, что рукопись можно отослать в печать.

Первоначально предполагалось, что публиковать работу будет мистер Джордж Рэдвэй, но его предложение не было достаточно хорошим в финан­совом отношении. Необходимые средства были предложены другом Е. П. Б., также было решено взять публикацию «Люцифера» в свои руки. Таким образом, мы сняли помещение на Дьюк Стрит, и там началась наша

83

деятельность, главной целью которой было создать возможности, чтобы Т. О. могло извлечь наибольшую выгоду из трудов Е. П. Б.

О дальнейшей истории «Тайной Доктрины» я мало что могу доба­вить, хотя впереди было еще много месяцев напряженной работы. Е. П. Б. прочитала и исправила два набора корректуры в гранках, затем верстку и, наконец, корректуру в листах, исправляя, добавляя и изменяя текст до самого последнего момента — в результате чего счет за одну только правку составил более 300 фунтов.

Что касается феноменов, связанных с «Тайной Доктриной», то я на самом деле мало что могу сказать. Цитаты с развернутыми ссылками, взятые из книг, которых никогда не было в ее доме, проверка подлинности этих ци­тат требовала многочасовых поисков, иногда даже поиска редких книг в Бри­танском Музее — многие из таких цитат я видел и проверял лично.

Проверяя их, я время от времени сталкивался с любопытным фактом, что номера ссылок были написаны в противоположном направлении — напри­мер, стр. 321 вместо стр ..123, иллюстрируя тем самым зеркальное отраже­ние предметов, видимых в астральном свете. Но кроме таких примеров ясно­видения, я не был свидетелем других феноменов, непосредственно связанных с работой над «Тайной Доктриной».

Наконец, я не могу не упомянуть о той значительной помощи, которую оказал м-р Э. Д. Фосетт. Он состоял в переписке с Е. ΓΙ. Б. еще до того, как я ездил в Остенде, и позже он работал с ней и для нее над книгой на Лэнсдаун Роуд. Он нашел множество цитат из научных трудов, а также немало подтверждений оккультных доктрин из схожих источников. Было бы несправедливо не упомянуть его имя в воспоминаниях, связанных с работой над «Тайной Доктриной», и, так как я не сделал это в хронологическом порядке, я исправляю это упущение теперь.

Что касается ценности самого труда — о нем должны судить будущие поколения. Лично я могу только заявить о своем глубоком убеждении, что когда этот труд будет всесторонне изучен, а не воспринят как откровение, когда его поймут и усвоят, а не будут делать из текста догму, тогда «Тайная Доктрина» Е . П. Б. предстанет как несметное сокровище, которое может предоставить такие указания, ключи и нити руководства для изучения При­роды и Человека, какие никакие имеющиеся труды дать не могут.

Б. К.

Вюрцбург. Старый мост через

реку Майн и крепость, I Н. St. No. 15449. 1917?

Вюрцбург. Домштрассе.Изд. Dr. T renkler Co., Leipzig. Wrg. 150. 1907

Вюрцбург. Вид из крепости.Изд. Dr. T renkler Co., Leipzig. Wrg. 141. 1907

Вюрцбургская резиденция.Изд. Velten’s Kunstlerpostkarte № 268. Gesetzl. Geschutzt

Вюрцбург. Старый мост через реку Майн с крепостью. 700

Эльберфельд. Ратуша.№ 20028

Лондон. Олдвич.Изд. Raphael Tuck Sons «Sepia Plate-marked» Postcard No. 2452

Остенде. Де Ван Исегхемлаан и Конинклайкестраат Ern. Thill. Simonisstraat, 20-22 , Brussel

Остенде. Дамба

Остенде. Дамба. 4 144R & J. D.

Остенде. Станция и вид на вход в город Georg Stilke, Brussel, 40, Kruisvaartenstraat

Остенде. Де Ван Исегхемлаан Reeks 13, No. 52

II

В О С П О М И Н А Н И Я Д-РА А Р Ч И Б А Л Ь Д А К ЕЙ Т Л И

О Р А Б О Т Е Н А Д

«Т А Й Н О Й Д О К Т Р И Н О Й »

О «Тайной Доктрине» я впервые узнал из объявления в «Теософис­т е ». В 1884 году мне сказали, что госпожа Блаватская пишет книгу, но я не знал тогда какую. Затем я услышал, что книга должна называться «Тайная Доктрина» , что по поводу ее составления консультировались с различными людьми и что все спорные вопросы индуистской философии были отправлены ныне покойному Т. Субба Роу, который также внес свои предложения по составлению книги. Впоследствии я обнаружил его обрисованный в общих чертах план, но ему так и не последовали.

Затем пришли известия о том, что у госпожи Блаватской начались се­рьезные проблемы со здоровьем, и она вынуждена покинуть Индию, чтобы спасти свою жизнь. После я узнал, что она находится и работает Италии и, наконец, в Вюрцбурге, откуда она переехала в Остенде.

До моей поездки в Остенде я не имел никакого представления об уже проделанной работе. Так случилось, что было сразу несколько причин, по ко­торым я поехал в Остенде, чтобы увидеться с Е . П. Б.; там я узнал, что она проживает с графиней Вахтмейстер и много работает, пишет за своим столом с шести утра и до шести вечера, прерываясь ненадолго для еды. Она писала и спала в одной комнате, а принимала пищу в соседней. По приезде я узнал, что у нее была такая острая восприимчивость к холоду, что в зимнее время пред­принимались всевозможные меры, чтобы натопить помещение.

Вскоре после приезда мне передали часть рукописи с просьбой изме­нять и удалять текст, править английский язык и пунктуацию — по сути, относиться к тексту, как к своему собственному — привилегия, которой я, естественно, и не думал воспользоваться. Сама рукопись в то время состояла из несвязанных разделов, схожих с теми, которые включены под заголовками «Символизм» и «Приложение» в опубликованных томах. То, что я тогда уви­

85

дел, была груда рукописного материала, не имеющего никакой определенной систематизации, большая часть которого была терпеливо и старательно пере­писана графиней Вахтмейстер. Тогда был план хранить один экземпляр в Ев­ропе, а другой — отправить в Индию для правки несколькими местными со­трудниками. Большая часть была действительно позже отправлена, но неко­торые обстоятельства воспрепятствовали этому сотрудничеству.

В той части рукописи, которую я успел прочитать за время моего ко­роткого визита, сильней всего поразило меня огромное количество цитат раз­личных авторов. Я знал, что не было библиотеки, в которой можно было проконсультироваться, и я мог видеть, что количество книг самой Е. П. Б. не превосходило и тридцати, некоторые из них были словарями, другие же со­стояли из двух и более томов. В то время я не видел « Станцы Дзиан», хотя несколько частей из «Оккультного Катехизиса» были включены в руко­пись.

Спустя некоторое время я снова поехал с Остенде, чтобы завершить приготовления для переезда Е. П. Б. в Англию. Главная трудность заключа­лась в упаковке ее бумаг и книг. Как только какая-нибудь из них была упако­вана, она тотчас была нужна для ссылки, если же какая-то часть рукописи была спрятана в коробку, это, несомненно, была часть, содержащая информа­цию, которую нужно было изъять и включить в какое-нибудь другое место: и так как Е. П. Б. продолжала писать вплоть до самого отъезда, ввиду своего неистощимого трудолюбия, то задача по упаковке ее вещей оказалась не из легких.

Когда она прибыла в Норвуд, обратный процесс продолжился, только трудность была уже в том, чтобы распаковать вещи достаточно быстро. На один день была сделана уступка, шесть часов утра следующего дня встре­тили ее уже за рабочим столом. В течение всего лета 1887 года, изо дня в день, она работала с шести и до шести, делая перерывы только для того, чтобы поесть. Посетителям, за редким исключением, отказывали или просили при­ходить вечером. Вечера же были отданы разговорам и дискуссиям, и только в редких случаях она продолжала писать по вечерам.

Все то лето Бертрам Кейтли и я были заняты чтением, перечитывани­ем, копированием и исправлением. Последнее означало придание некоторым предложениям формы английского языка, так как многие из них были «до­

86

словным переводом с французского». Стоит упомянуть об одном замечатель­ном факте. Прошло не так много времени, и genius loci32 проявил себя, и большая часть рукописи, написанная после прибытия в Англию, мало нужда­лась в такого рода правке.

Многие цитаты должны были быть проверены, и здесь бы мы совсем растерялись, если бы не подсказка со стороны Е. П. Б. Она сказала нам од­нажды вечером, что иногда, когда она записывала цитаты, которые ради этой книги были запечатлены перед ней в Астральном Свете, она забывала поме­нять местами цифры — например, страница 123 оставалась 321 и так далее. Имея это в виду, проверка была куда проще, так как первоначально были случаи замешательства, когда, просмотрев все издания в Британском Музее, было обнаружено, что некоторые из книг не содержат указанного числа стра­ниц. С перестановкой дело пошло на лад, и правильные страницы были найдены.

В этот период большая часть рукописи была отпечатана на машинке. Какая удача для Е. П. Б.! Пробелы были большие, и многое можно было в них вставить. Не приходится и говорить, что так и было сделано. Листы толстой печатной рукописи были разрезаны, приклеены, разрезаны снова, на­клеены много раз поверх других, пока отдельные части рукописи не были уже в два раза больше оригинала. Во всем этом лишь одно было очевидным — никакая работа или трудности, никакое страдание или боль не могли удержать ее от выполнения своей задачи. Ослабленная ревматизмом, страдая от болез­ни, которая несколько раз чуть не погубила ее, она все же неустанно работала, продолжая писать за своим столом, пока глаза и пальцы могли направлять перо.

Затем пришло время для учреждения «Люцифера». Эту работу нуж­но было выполнять наравне с трудом над «Тайной Доктриной». Что касается статей для русских газет, то на них был постоянный и неумолимый спрос, на который не последовало ни единого ответа, так как нагрузка от другой работы была слишком большой.

В сентябре произошел переезд в Лондон, на Лэнсдаун Роуд. Это было не так уж страшно, потому что книги и бумаги могли быть собраны, упакова­ны, распакованы и разобраны в один и тот же день. Тот же порядок работы продолжился и там, и дни следовали один за другим, пока на пришло время для печати книги.

32 Гений места, добрый гений, дух-покровитель (лат.).

87

Большую часть времени в Лондоне Е. П. Б. помогал Э. Д. Фосетт, особенно в отношении тех частей второго тома, в которых речь идет об эволю­ционных гипотезах. Он вносил предложения, исправлял и писал, и несколько написанных им страниц были вставлены Е. П. Б. в ее труд.

Не приходится и говорить, что наша работа продолжалась. Мы долж­ны были мысленно придерживаться генерального плана (если можно говорить о чем-то подобном в работе, явно враждебной процессу кристаллизации мыс­ли). Мы должны были обращать внимание Е. П. Б. на повторения, которые встречались в отдельных частях, и быть в этом смысле сторожевыми псами, насколько это возможно, а также помогать ей излагать мысль как можно яс­нее. Но вся работа была ее. Несколько точек там и тут, несколько советов, исправление правописания французских слов — это то, что сделали мы; ос­тальное было сделано Е. П. Б., также все изменения были ею утверждены.

В течение этого лондонского периода происходили и неизбежные по­мехи; как Е. П. Б. ни пыталась, но отказать всем друзьям и любопытствую­щим было невозможно. Кроме того, был также «Люцифер» с его постоянным ежемесячным «вынь да полож» столько-то времени и столько-то экземпля­ров; Ложа Блаватской и другие собрания; письма, на которые надо было отве­чать — все это прерывало работу. Здоровье и силы приходили в упадок, и все сложнее становилось вставать так рано или работать так допоздна. Но время шло и работа продолжалась, и смета на издание уже просчитывалась. Важны­ми моментами для Е. П. Б. были размер страниц и поля, а также толщина и качество бумаги. Некоторым критикам не нравился объем «Разоблаченной Изиды», поэтому бумага должна была быть тоньше, чтобы уменьшить раз­мер книги. Все эти вопросы были решены, и книга отправилась в печать. Так случилось, что меня вызвали в провинцию, и я не видел, как проходила работа над первой частью (или немногим более) первого тома. Но вычитка и правки прошли через три-четыре пары других рук, кроме Е. П. Б., которая была наиболее строгим корректором для себя самой и была склонна рассматривать уже правленый материал, как новую рукопись, результатом чего был огром­ный счет за одну лишь правку.

Затем пришло время написать предисловие, и, наконец, книга вышла. Период работы и волнений был позади, и возникло затишье, пока мы не полу­чили первый экземпляр.

А. К.

III

О «Т А Й Н О Й Д О К Т Р И Н Е »

У И Л ЬЯ М К. ДЖ АД Ж

Меня попросили написать, что известно лично мне о работе Е. П. Б. над «Тайной Доктриной». Но так как я провел тогда слишком мало времени в компании автора, мой рассказ будет скудным. Если бы я был с ней столько времени, когда «Тайная Доктрина» сводилась воедино, как я был с ней во время написания «Изиды», на мою долю выпало бы огромное счастье, и, при­нимая во внимание письмо, которое она написала мне из Вюрцбурга, мне при­ходится только сожалеть, что я не воспользовался предложенной мне тогда возможностью.

Когда план «Тайной Доктрины» приобрел в ее уме четкие очертания, Е. П. Б. написала мне несколько писем на эту тему, одно из них я процити­рую здесь:

«Вюрцбург, 24 марта 1886 г. Дорогой У. К. Дж. Я желаю только одного — чтобы Вы смогли выкроить два или три месяца и приехали ко мне в Остенде, куда я теперь переезжаю, чтобы быть рядом с — 33 и друзьями. У меня есть сейчас кое-какие средства, и я легко могу оплатить Ваш проезд туда и обратно. Дорогой, добрый друг, очень прошу Вас, соглашайтесь на это. Вы будете работать для Общества, так как Вы мне совершенно необхо­димы для составления “Тайной Доктрины” . Такие факты, такие факты, Джадж, обнародываются сейчас Учителями, что это порадует Ваше старое сердце. О, как же я действительно нуждаюсь в Вас. Эта вещь становится грандиозной, какое богатство фактов. Вы мне нужны для вычислений и чтобы писать вместе со мной. Могу заверить Вас, что Вы не потеряете зря времени, приехав сюда... Право же, подумайте об этом, дорогой дружище. Искренне и с любовью Ваша Е. П. Б.»

Я не смог принять это настойчивое приглашение из-за определенных обстоятельств, но, оглядываясь назад, я сожалею, что позволил этой возмож­ности ускользнуть. Другие письма, где речь шла о том, что нужно было сде­

33 Так в тексте.

89

лать, и упоминались старые начинания, нет необходимости цитировать. Одна­ко одно из них напоминает мне о другом периоде, когда «Тайная Доктрина» существовала только в ее мыслях, хотя я не знаю, рассказала ли она об этом кому-либо еще. Это было в Париже в 1884 году, куда я поехал для встречи с ней. Мы останавливались в одном доме на улице Нотр Дам де Шамп и на короткое время — в загородном доме графа и графини д’Адемар в Энгине близ Парижа. В частности, в Энгине Е. П. Б. хотела, чтобы я внимательно просмотрел копию «Разоблаченной Изиды», чтобы отметить на полях темы, о которых шла речь. Для этой работы она снабдила меня тем, что она назвала особым красным и синим карандашом. Я внимательно просмотрел оба тома и сделал требуемые пометки, которые, как она писала мне после, очень помогли ей в дальнейшем. Во время нашего пребывания многие были свидетелями не­скольких физических феноменов. И каждую ночь, пока другие спали, я часто бодрствовал по нескольку часов, и тогда в тишине и темноте я видел и слышал много явлений, о которых никому, кроме Е. П. Б., не было известно. Среди них были сотни астральных колокольчиков, летающих туда и обратно и де­монстрирующих — знающим, что за этим скрывается, — что многое бодр­ствует, пока люди спят, и пространство свободно от шума и недружелюбия, которые так обычны для бодрствующих смертных.

В парижском доме она работала над книгой целыми днями, часто дале­ко за полночь, и мы обсуждали ее труд. Иногда она становилась совсем дру­гой, как бы поглощенной, причем это захватывало ее так глубоко, что она автоматически закуривала и затем забывала свои знаменитые сигареты. Так, однажды ночью она зажгла и оставила их в таком количестве, что я сбился со счету.

В один из дней я сказал ей в шутку, что написал бы целую книгу. Она серьезно отнеслась к моим словам, сказав, что я могу это сделать, и что она видит, как я могу выполнить это, но я, конечно, отказался. Это происходило с глазу на глаз, и с ее стороны не было и тени насмешки. Возник вопрос об элементалях, и я спросил, не намеривается ли она рассказать о них более под­робно. Ее ответ был, что она, возможно, скажет что-нибудь, но все это еще sub judice34, и следует ждать указаний, так как это отнюдь не простая и невинная тема.

34 Еще не решено (лат.).

90

Затем она попросила меня написать все, что я знал или думал, что знал на эту тему, она хотела посмотреть, можно ли отдать на суд невидимых кри­тиков это мое творчество. Тогда-то и появилась длинная глава об Элемента - лях, почти полностью написанная мной, которую она отложила на какое-то время. Тот день, когда глава была окончена, выдался теплым и приятным, в середине дня она снова стала особенно сосредоточенной. В тот момент я обра­тил внимание, что температура воздуха в комнате, судя по ощущениям, стала много ниже нуля. И это совсем не было переменой погоды, но, казалось, исхо­дило от самой Е. П. Б., как будто она была открытой дверью огромной холо­дильной установки. Я снова обратил ее внимание на это и сказал: «Такое ощу­щение, что дверь была открыта в гималайские горы и холодный воздух дул в эту комнату». На это она ответила: «Возможно, это и так», — и улыбнулась. Было настолько холодно, что я набросил на себя дорожку с пола, чтобы ук­рыться.

Примерно через три дня она сообщила, что моя маленькая и несовер­шенная глава об Элементялях была такой, что было решено, что она если и будет что-то вставлять по этой теме в «Тайную Доктрину», то немного, и моя глава будет либо сохранена, либо удалена. И, конечно, она не вошла ни в одну из частей напечатанных томов.

Обращаясь к тем, кто знает и верит в то, что Е. П . Б. находилась в постоянном общении с Учителями, находящимися в уединенном месте на зем­ном шаре, я могу сказать, что между ними проходила серия серьезных кон­сультаций по поводу того, что должно быть включено в «Тайную Д октри­ну», и что из этого же источника было ясно сказано, что книга должна быть написана так, чтобы заставить серьезного ученика самого докопаться до мно­гих глубинных истин, на которых в любой современной книге был бы сделан особый акцент и которые были бы выложены на поверхность. Также было сказано из того же источника, что наш век является переходным во всех отно­шениях и полное откровение не возможно для этого поколения. Но того, что все же было выдано людям как в вышеописанном завуалированном стиле, так и напрямую, уже было достаточно, чтобы сделать этот труд откровением. По­этому все серьезно настроенные ученики не должны легкомысленно пробегать ни одну страницу любой части этого труда.

91

Это все, что я могу сказать по поводу написания этой удивительной книги. Я сожалею, что не могу сказать больше, и могу винить только самого себя, что не был рядом, когда, как я теперь понимаю, впервые великие воз­можности были предоставлены для развития внутреннего знания тех, кто ви­димо или невидимо трудился над «Тайной Доктриной».

IV

С В О Б О Д Н Ы Й П Е Р Е В О Д СТА ТЬИ В М О С К О В С К О М «Р У С С К О М Р Е В Ь Ю »

ОЕ Л Е Н Е П Е Т Р О В Н Е Б Л А В А Т С К О Й ,

Н А П И С А Н Н О Й Е Е С Е С Т Р О Й ГО С П О Ж О Й Д Е Ж Е Л И Х О В С К О Й

Летом 1886 года я вновь посетила свою сестру в Германии, где она остановилась у своих друзей Гебхардов в Эльберфельде. Как обычно, она была окружена множеством людей, некоторые специально приезжали, чтобы по­знакомиться с ней, другие — чтобы возобновить старую дружбу. Но в Эль­берфельде, как мне показалось, было больше друзей, относившихся с добры­ми чувствами скорее к ней самой, нежели к ее учению.

В начале нашего пребывания там Елена Петровна не могла работать, но как только она почувствовала себя лучше, мы стали проводить все время в интересных и оживленных беседах на террасе или в саду, а иногда читали материалы из «Тайной Доктрины» , которую она тогда писала. Во время таких чтений меня больше всего поразили две вещи, viz.35, удивительная кра­сочность языка и подробные описания, используемые Еленой Петровной, ког­да она давала ответы на всевозможные вопросы, задаваемые ей специалистами, и в то же время ее совершенная неспособность придерживаться чисто научного способа изложения доказательств и формул.

Ее рассказ был всегда очаровательным, но как только она доходила до математических данных, постоянно случалось, что она не могла прочесть ал­

35 Сокр. от v i d e l i c e t — а именно, то есть (лат.).

92

гебраические и геометрические выводы, записанные ею же самой. Довольно часто, оставшись с ней наедине, я выражала ей свое недоумение:

— Как может быть, что ты не можешь прочесть то, что вычислила и написала сама?

На этот вопрос моя сестра всегда отвечала с сердечным смехом:— Ты ожидаешь от меня знания вопросов высшей математики? Твои

дочери bas blue36 и изучили все эти научные материи, но что касается тебя и меня самой, не учились ли мы бок о бок с тобой, и не было ли у нас огромных затруднений в изучении даже первых четырех правил арифметики?

— Как может быть, что ты написала все это, не зная об этом ничего?— Право же, не будь такой наивной! Уж будто ты не знаешь, что в

моих записях есть много вещей, которые раньше мне и не снились. Я не пишу их, я только переписываю то, что уже готово перед моим взором. Я знаю, что ты никогда не верила мне, но в этом ты можешь увидеть еще одно доказа­тельство того, что я только инструмент, а не мастер.

— Это не помешало твоим описаниям быть мастерски написанными. Они звучат так, как будто ты видела все это сама, и посетила все те места, о кото­рых ты говоришь.

— Я не совсем уверена по поводу посещений, но что касается увиденно­го — конечно, я видела их, и я постоянно вижу все, что описываю.

Такими были ее обычные и неизменные ответы.

V

З А П И С К А ГО С П О Ж И В Е Р Ы Д Ж О Н С ТО У Н ,

П Л Е М Я Н Н И Ц Ы Е. П. Б.

Уважаемая графиня Вахтмейстер.В июне 1886 года я останавливалась у моей тети в Эльберфельде, а

затем в Остенде. У нее была привычка читать днем отрывки из «Тайной

36 «Синий чулок», ученая женщина (франц.).

93

Доктрины», написанные предыдущей ночью. Я с сожалением должна ска­зать, что, не зная тогда английского языка, я редко присутствовала при этих чтениях и понимала следующие за чтением беседы только наполовину, поэто­му мой вклад в Вашу интересную книгу будет весьма небольшим.

Обычно, когда я спускалась вниз из своей спальни, которую я занимала вместе со своей матерью в доме госпожи Гебхард, я находила свою тетю глубо­ко погруженной в работу. Насколько я знаю, она никогда не писала в утренние часы, но внимательно проверяла то, что было написано прошлой ночью. Од­нажды я увидела явные следы замешательства на ее лице. Не желая ей ме­шать, я тихо села и ждала, пока она со мной заговорит. Она долгое время хранила молчание, зафиксировав свой взгляд на одной точке на стене и держа по привычке сигарету между пальцами. Наконец она обратилась ко мне: «Вера,— сказала она, — как ты думаешь, ты можешь мне сказать, что такое “пи”?»

Удивленная таким вопросом, я сказала: «Мне кажется, что “пи” — это разновидность английского блюда».

«Пожалуйста, не строй из себя дуру, — сказала она довольно нетерпе­ливо, — разве ты не понимаешь, что я обращаюсь к твоим способностям панди- та математики. Подойди и посмотри на это».

Я посмотрела на страницу, которая лежала перед ней на столе, и увиде­ла, что она была усыпана цифрами и расчетами, и вскоре мне стало понятно, что формула р = 3,14159 была везде написана неправильно. Было написано р = 31,4159. С большой радостью и торжеством я поспешила сообщить ей об ее ошибке.

«Вот именно! — воскликнула она. — Эта проклятая запятая тревожила меня с самого утра. Я торопилась вчера записать то, что я видела, и сегодня при первом же взгляде на страницу я почувствовала остро, но неопределенно, что что-то было не так, но, что бы я ни делала, я так и не смогла вспомнить, глядя на эту цифру, где эта запятая должна стоять на самом деле».

Зная в то время очень немного о Теософии в целом и о манере письма моей тети в частности, я, конечно, была поражена ее неспособностью испра­вить такую незначительную ошибку в столь сложных вычислениях, написан­ных ее же собственной рукой.

«Ты еще очень наивна, — сказала она, — если думаешь, что я на самом деле знаю и понимаю все то, о чем пишу. Сколько раз я должна повторять

94

тебе и твоей матери, что то, что я пишу продиктовано мне, что иногда я вижу перед своими глазами рукописи, числа и слова, о которых я никогда прежде не знала».

Когда я читала «Тайную Доктрину» несколько лет спустя, я узнала эту страницу. Это была одна из страниц, на которых речь шла об индусской астрономии. Позже, когда мы втроем поехали в Остенде, именно мне дове­лось расставлять тётины вещи и книжки, и я могу подтвердить, что первые несколько месяцев в Остенде у нее решительно не было никаких книг, кроме нескольких французских романов, купленных на железнодорожной станции и прочитанных в пути, и нескольких разрозненных номеров русских газет и журналов. Поэтому ей абсолютно неоткуда было взять ее многочисленные цитаты.

Искренне ВашаВера

Джонстоун.P. S. Я прилагаю письмо, полученное мной от д-ра Франца Гартманна.

Халлейн, 2 июня 1893 г.

Моя дорогая г-жа ДжонстоунОтносительно нашего разговора о способе, которым была написана « Тай­

ная Доктрина», я позволю себе сказать, что в апреле 1885 г., когда я сопро­вождал Е. П. Блаватскую из Мадраса в Европу, путешествуя на борту паро­хода «Тибр» в открытом море, она очень часто получала оккультным способом многие страницы рукописи, относящиеся к «Тайной Доктрине», материалы для которой она собирала в то время. Мисс Мэри Флинн была с нами и знает об этом больше меня, потому что я особо этим не интересовался, так как полу­чение «оккультной корреспонденции» стало у нас почти ежедневным явлени­ем.

Всегда преданный Вам Ф . Гартманн.

95

VI

В Ы Д Е Р Ж К И И З П И С Ь М А , П О Л У Ч Е Н Н О ГО Г Р А Ф И Н Е Й В А Х Т М Е Й С Т Е Р ,

О Т Д -Р А Х Ю Б Б Е -Ш Л Я Й Д Е Н А ,редактора «Сфинкса»

До того, как я лично познакомился с Е. П. Б., я получил письмо от одного из Учителей «через Г. С. О .37», о котором уже много было написано в отчетах О. П. И .38 и не только. Главные части этого письма также постоянно перепечатывались, поэтому мне нет необходимости возвращаться к нему. Но по поводу отчета О. П. И. я скажу, что меня ни в малейшей степени не интересует, было ли письмо написано в Тибете или в Лондоне, самой ли Е. П. Б. автоматически, или даже оно было внушено ее сознанию. Любой, кто разбирается в духовных вопросах, никогда не будет судить о ценности такого письма по тому, каким способом оно было ему передано, или даже как и где оно оказалось на бумаге, но лишь по его содержанию и по силе, которую оно в себе содержит и проявляет. Таким же образом я не сужу о значимости Е. П. Б. по производимым ею феноменам (а я видел многие их них), но по ее учению, которое, по моему мнению, имеет величайшее, фактически неоцени­мое значение.

Четыре или пять раз я проводил с ней периоды времени разной про­должительности. Первый раз — с сентября по декабрь 1884 г. (около трех месяцев), когда она останавливалась у Гебхардов в Эльберфельде, где я ранее повстречал ее в августе того же года. После этого я оставался с ней около недели или десяти дней в Вюрцбурге в октябре 1885 г., и последний раз я был с ней полдня и ночь в начале января 1886 г. Таким образом, я много раз имел возможность узнать многое от нее и о ней, тем более что она была чрез­вычайно добра ко мне и очень редко уставала от моих многочисленных вопро­сов.

37 Генри Стил Олькотт.38 Общество Психических Исследований.

96

Я видел почти все феномены, которые она производила у Гебхардов, о многих из них уже было неоднократно сказано и написано. Однако об одном из них известно, я полагаю, немного.

Г-н Шмихен сделал точные копии двух портретов Махатмы, которые впоследствии были отосланы в Адьяр. Эти копии были отданы госпоже Мэри Гебхард. Копии были настолько похожи на оригиналы, что часто спорили, что является копией, а чт о — оригиналом. Только Е. П. Б., Олькотт и г-н Ш ми­хен никогда не ошибались. И чтобы покончить с этими сомнениями, однажды вечером Е. П. Б. сказала: «Поверните их сейчас другой стороной». Мы так и сделали и увидели на обратной стороне каждого портрета хорошо знакомые подписи Учителей, одну, соответственно, синюю, другую — красную. Но я могу рассказывать о всех феноменах бесконечно. Поэтому только добавлю, что в 1885 г. в Вюрцбурге я по-прежнему слышал, как она производила «сту­ки» и «астральные колокольчики». Однажды она чувствовала себя слишком слабой, чтобы делать это самой; она попросила одну из присутствующих дам бьггь ее «медиумом», чтобы та предоставила свои астральные силы. Я пола­гаю, г-жа Шмихен согласилась на это. Затем мы услышали столько стуков, сколько мы пожелали, и там, где мы хотели: на столе, на зеркале, на серванте И т. д.

Несколько раз я замечал, что она явно могла читать мысли других; мог­ла ли она это делать постоянно, я не знаю. Могу предположить, что это могло зависеть от силы ума человека, или, возможно, от его духовности.

Теперь перейду к главному. Что я знаю о «Тайной Доктрине».Когда я посетил ее в октябре 1885 г., она только начала ее писать, и в

январе 1886 г. она уже закончила десяток глав. В то время я главным образом был занят с Бабаджи, который жил тогда с ней, а она почти весь день работала над рукописью с раннего утра до полудня и даже до ночи, если у нее не было посетителей. В то же время она также писала статьи для «Теософиста»39. У нее было мало книг, не более полудюжины, и я должен был достать ей английскую Библию, чтобы она точно цитировала из нее отрывки или прове­ряла правильность цитат.

Во многих отношениях ее работа продолжалась в том же русле, о кото­ром полковник Олькотт писал в главе XIII своих «Листов Старого Дневни­

39 Например, «Есть ли душа у животных» (Прим. авт.).

97

ка», напечатанных в апрельском номере «Теософиста». Я также видел, как она записывает предложения, так, как будто она их копирует с чего-то, нахо­дящегося перед ее глазами в том месте, где я не видел ничего. Я не обращал большого внимания на способ ее работы с точки зрения охотника за феномена­ми и не отслеживал детали с такой целью; но я знаю, что я видел большое количество хорошо известных синих записей, сделанных рукой Κ. X .40 в ка­честве исправлений или аннотаций в ее рукописи, а также в книгах, которые время от времени лежали на ее столе. И я замечал эти заметки преимуще­ственно утром, до того, как она начинала работать. Я спал на кушетке в ее кабинете после того, как она уходила на ночь, и кушетка стояла всего в не­скольких шагах от ее стола. Я хорошо помню свое удивление однажды утром, когда я проснулся и обнаружил огромное количество листов бумаги, сплошь исписанных синим карандашом, лежащих на ее рукописи в том месте, где она сидела за своим столом. Как эти листы попали туда, я не знаю, но я не видел их перед тем, как лег спать, и никто физически ночью в комнату не входил, так как сплю я крайне чутко.

Я все же должен сказать, что моя точка зрения, сформировавшаяся тогда, остается неизменной. Я никогда не судил и не буду судить о ценности или источнике любого продукта умственной деятельности по тому, каким пу­тем или способом он был создан. И по этой причине я воздержался высказы­вать свое мнение тогда, думая и говоря следующее: «Я подожду, пока “Тай­ная Доктрина” будет окончена, и затем я смогу прочитать ее спокойно; это будет единственно верным тестом для меня».

Это также является причиной, почему в последний вечер перед моим отъездом от Е. П. Б. мне было дано два свидетельства, которые были впервые напечатаны в последнем апрельском номере «П у т и » на странице 2. Во всяком случае я обнаружил их в копии Ходжсонского Отчета О. П. И., после того как я от нее уехал. Я был именно тем человеком, который показал их г-ну Джаджу в Лондоне прошлым августом. По совету, написанному Κ. X . в одном из них, я не должен был их публиковать, но г-н Джадж был уполно­мочен сделать это в соответствии с указаниями, полученными им лично.

В заключение я повторю, что считаю «Тайную Доктрину» Е. П. Б. книгой, имеющей огромное значение, так как у меня нет ни малейшего сомне-

40 Махатма Кут Хуми.

98

ния, что она в самом деле содержит Тайную Доктрину, сакральное знание всех мудрецов во все века. В ней даны только истинные и полезные (целесо­образные) ключи, которые могут разгадать загадки существования, как мак­рокосма, так и микрокосма. Я нахожу, однако, что было бы весьма желатель­но или даже необходимо, чтобы к ней были написаны разъяснительные рефе­раты, чтобы сделать ее содержание более доступным современному читате­лю. По этой причине я написал небольшую статью, которую назвал «Lust, Leid und Liebe» 41, в которой речь идет только о языке и терминологии Дар­вина, Геккеля и современной философии с целью дать ключ к «Тайной Д о к т ­рине» в руки ведущих ученых. Моя попытка не была принята благосклонно английской публикой, но немецкие читатели проявили некоторый интерес.

Наконец, я считаю, что вопрос, к то написал «Тайную Доктрину» Е. П. Б., является совершенно бесполезным. Она была написана ее пером: но была ли она сама адептом, или какой-нибудь другой адепт или адепты написа­ли «Тайную Доктрину» через нее, не будет играть никакой роли ни для самой книги, ни для ее бесспорной ценности.

Ж У РН А Л «П У Т Ь ». А П Р Е Л Ь 1893 г.

Первое свидетельство, упоминаемое в предыдущих параграфах, гласит следующее:

«Я хотел бы знать, стоит ли эта моя записка того, чтобы занять особое место среди воспроизведенных документов, и какую из особенностей “блават- скианского” стиля письма она будет напоминать в наибольшей степени? Сей документ дан только для того, чтобы убедить доктора в том, что “чем боль­ше доказательств, тем меньше им верят” . Пусть он последует моему совету и не будет обнародовать эти два документа. Это свидетельство дано для его собственного убеждения, и нижеподписавшийся рад его заверить, что “Тай­ная Доктрина" в готовом виде явится произведением трех авторов [здесь стоят два имени — одного из Учителей и Е. П. Б.] и _______ 42 покорней­шего слуги» [с подписью последнего].

41 Радость, страдание и любовь (нем.).42 Здесь и далее так в тексте.

99

На обратной стороне этого документа было написано следующее, с под­писью упомянутого выше Учителя:

«Если это свидетельство может быть сколько-нибудь полезным или оказать какую-либо помощь________ , в чем я сомневаюсь, я, скромный ни­жеподписавшийся Факир, подтверждаю, что “Тайная Доктрина” была про­диктована [имя Е. П. Б.] отчасти мной и отчасти моим братом_____».

Через год после этого в умах людей возникли определенные сомнения и было прислано другое письмо от одного из выше подписавшихся, содержа­ние которого приводится ниже. Так как предсказанное в нем осуществилось, теперь настало время опубликовать письмо для блага тех, кто знает, до неко­торой степени, как получать и понимать такие письма. Ибо для посторонних оно будет полным вздором:

«Данное год назад свидетельство, в котором сказано, что “Тайная Док­трина" станет в законченном виде произведением трех авторов — [имя Е. П. Б .] ,______ и меня, было и остается верным, хотя некоторые сомнева­ются не только в самих фактах, содержащихся в книге, но и в подлинности сообщения, в котором эти факты заключены. Перепишите это, а также хра­ните копию вышеупомянутого свидетельства. Вы однажды воспользуетесь ими, когда Вам, без какой бы то ни было просьбы с Вашей стороны, передадут оригиналы из рук того самого человека, кому эти свидетельства были даны, с тем, чтобы Вы могли снять с них копию. И, возможно, тогда хорошо будет показать всем желающим, какие части в “Тайной Доктрине" были переписа­ны, хотя и без кавычек, пером [имя Е. П. Б.] из моей собственной рукописи и, возможно, из , хотя последний более сложен, ввиду малой распрос­траненности его трудов и общего незнания его стиля. Со временем во всем этом и во многом другом возникнет необходимость, но Вы вполне способны дождаться этого часа».

VII

С В И Д Е Т Е Л Ь С Т В А С О В Р Е М Е Н Н О Г О У Ч ЕН О ГО

Д-р Картер Блэйк, которому мы признательны за его заметку, был в 1863 г. одним из секретарей Секции Е (Британской ассоциации за продвиже­ние науки). Он родился в Лондоне в 1840 г. и занимался изучением зоологии

100

с раннего возраста. Его сотрудничество с периодическими изданиями научного мира продолжалось много лет. Ранее он был связан с Гражданской службой Ее Величества в Военном министерстве в Лондоне и в течение периода, после­довавшего за вторжением испанских войск в Морокко в 1859 г. и за перегово­рами о выкупе, предложенном за взятие Тетуана43, он был секретарем маври­танских дипломатов в Англии. Долгое время был учеником и ассистентом профессора и впоследствии сэра Ричарда Оуэна, под руководством которого он проводил свои геологические и палеонтологические исследования. В 1862 г. он прочел в Лондонском Институте цикл лекций по элементарным принци­пам зоологии. В этом же году он был назначен в помощь знаменитому д-ру Роберту Ноксу для классификации экспонатов музея, ныне несуществующе­го Лондонского Этнологического Общества. Он является автором многочис­ленных статей в научных сборниках и периодических изданиях: « Современ­ная мысль», «Медико-хирургическое обозрение», «Эдинбургское обозре­ние», « Утренние хроники», « Газета Пэл-Мэл», «Ч и т ат е л ь » , «П ар­фенон», « Геологический журнал», «Медикал Таймс», «Геолог», «Журнал о питании», «Хроники естественной истории», «Антропологическое обозрение», « Труды филологического общества», «Брандовский словарь науки, литературы и искусства», « Путеводитель по Альпам» и дру­гих, а также редактором « Справочника по зоологии» Нокса, второе изда­ние которого состоялось недавно. Он был одним из членов-основателей Лон­донского Антропологического общества, почетным секретарем при его учреж­дении, а теперь он дожил до момента, когда это общество стало успешной и процветающей организацией. В 1866 г. он в течение длительного периода исследовал геологические особенности районов южно-восточной Бельгии. Он является редактором значительной работы Брока «Гибридность рода челове­ческого». В 1867 г. он официально оставил свою работу в Антропологическом обществе и почти год жил в Никарагуа, где у него была возможность изучить жизнь и языки индейских аборигенов в их естественном окружении, а по до-

о

роге домой он посетил Нью-Йорк. С 1868 по 1881 г. он читал лекции по сравнительной анатомии в Вестминстерском госпитале и в 1871 г. восстановил Музей литературного и философского общества г. Халла на современных на­учных принципах. В 1875 г. он опубликовал труд «Зоология для студентов»,

43 Город на севере Марокко в берберском племенном регионе Риф.

101

предисловие к которому написал профессор Оуэн. В 1881 г. он перевел «Х у­дожественную анатомию Ф о », в 1883 г. стал автором «Путеводителя по рыболовной выставке» , в 1884 г. написал «Путеводитель по выставке здоровья» и перевел книгу Роше «Естественные пропорции обоих полов» и в 1885 г. стал переводчиком труда Дюсара «Ф о сф ат извести». Многие переводы с испанского, французского, латыни и немецкого вышли из-под его пера; он также несколько раз выступал с лекциями в Отделе естественной истории Британского Музея при содействии сэра Ричарда Оуэна. Его дости­жения и близкое знакомство с Е. П. Б. придает дополнительную ценность его мнению о предметах, с которыми он имеет дело, и его нижеприведенное сообщение вызывает особый интерес. (Ред.)

Вообще говоря, это странно, как старая больная женщина, не пользуясь никакой библиотекой и не имея никаких книг, относящихся к теме, все же обладает необыкновенным знанием, которое у госпожи Блаватской, без сомне­ния, есть. В самом деле, это было бы постижимо, только если бы она обладала необычайной мыслительной способностью и если бы она провела всю свою жизнь в учении. Напротив, из многих источников мы получили несомненные свиде­тельства, что образование госпожи Блаватской не дотягивало даже до уровня учащегося средней школы наших дней.

Но факт остается фактом, она знала больше моего в определенных на­правлениях антропологии и т. д. Например, ее информированность по вопросу Наулеттской челюсти превосходила мою44. На странице 744 второго тома «Тайной Доктрины» есть ссылка на факт, который она не могла легко найти ни в одной из опубликованных книг.

На странице 754 того же второго тома «Тайной Доктрины» предло­жение, которое начинается со слов: «Если мы обратимся к новому миру — это говорит о существовании “плиоценовых млекопитающих и о распространенно­сти плиоценовых намывных береговых террас”». Я помню разговор с ней на Лэнсдаун Роуд в 1888 году, в то время, когда она работала над «Тайной Доктриной». Госпожа Блаватская, к моему глубокому удивлению, ошеломила

44 Наулетт — большая пещера на левом берегу реки Лессе (Бельгия). Здесь в 1866 г. Эдуард Дюпон открыл фрагмент человеческой нижней челюсти (ныне находится в Брюссельском Музее Естественной истории).

102

меня фактом, что намывные береговые террасы Тарихи45 были плиоценовы­ми46. Я всегда считал их плейстоценовыми, следуя линии доказательств Дар­вина и Спотсвуда Уилсона.

Тот факт, что эти береговые террасы являются плиоценовыми, доказа­ли мне впоследствии работа Гэя «Istoria Fiscia de Chile» 47, книга Каслно о Чили и другие работы, хотя эти малоизвестные труды никогда не попадали мне в руки, а ведь эта тема была моей специальностью; и я не слышал о них, пока госпожа Блаватская не направила мое исследование в направление плиоцена.

На странице 755 второго тома «Тайной Доктрины» ее упоминание об ископаемых отпечатках из Карсона (Индиана, С Ш А ) является опять же ин­тересным доказательством того, что она не получала своей информации путем чтения чужих мыслей. Когда госпожа Блаватская говорила со мной об отпе­чатках, я не знал об их существовании, и г-н Г. В. Блоксам, заместитель сек­ретаря Антропологического Института, позже сказал мне, что брошюра по этой теме никогда не покидала здания библиотеки.

Госпожа Блаватская несомненно имела подлинные источники информа­ции (я не говорю, какие), превосходящие знание экспертов в их собственных областях исследования.

К. Картер Блэйк.28, Таунсхенд Роуд, Н. В.27 Января 1893 г.

VIII

Ч А С Т Н О Е П И С Ь М О

Уважаемая графиня Вахтмейстер,

45 Тариха, полное название Сан Бернардо де ля Фронтера де Тариха (исп. Tarija, San Bernardo de la Frontera de Tarija) — крупный город на юге Боливии.46 Плиоцен — эпоха неогенового периода, начавшаяся 5,332 миллиона лет назад и закончив­шаяся 1,806 миллиона лет назад. Эпохе плиоцена предшествует эпоха миоцена, а последова­тельницей является эпоха плейстоцена.47 Имеется в виду книга Клода Гэя «Historia foisica у polHtica de Chile» (исп.) — «Физичес­кая и политическая история Чили».

103

Так как Вы готовите книгу о том, как Е. П. Б. работала над «Тайной Доктриной», Вы, возможно, захотите включить заметку о ее собственном методе обучения учеников на расстоянии.

До сих пор ничего не было опубликовано на эту тему, и я тоже не смогла бы сделать этого, если бы мое имя должно было бы появиться в конце сообщения. Но все же я думаю, что Вы и другие положительно отнесетесь к тому, что я скажу, в особенности, когда некоторые из вас получили доказа­тельства подобного обучения, пройденного мной, а также, вне сомнения, и другими, хотя об их существовании я и не знаю.

Поскольку этот метод напоминает отчасти ее описания собственного обучения, а также то, как она писала «Тайную Доктрину» и «Разоблачен­ную Изиду», я думаю, что мой рассказ в этой связи будет интересен.

Живя в нескольких тысячах миль от Англии, я никогда лично не встре­чала госпожу Блаватскую. Теперь уже прошло семь лет с тех пор, как я впер­вые услышала ее имя и слово «Теософия». Как и другие мои знакомые, я впервые услышала об обеих, когда натолкнулась на памфлет О. П. И., обви­няющий ее в обмане и утверждающий, что клевета Ходжсона — Куломбов является истиной. На фоне этих ничтожных личностей ее исполинская инди­видуальность резко выделялась, удивляя свидетелей этой пошлой эпохи. В мои привычки не входит судить людей по каким-то отдельным поступкам, но скорее по всему направлению их учения и их жизни. Сама Е. П. Б. писала примерно в то время:

«Следуйте путем, который я указываю, за Учителями, которые стоят за ним: не идите за мной или по моему пути». Я поначалу приняла эти слова на ее счет, как указывающие на обычную человеческая склонность — быть неспо­собным следовать истинам, которым учишь и к которым принужден стре­миться, и я была готова вынести о госпоже Блаватской, бесстрашном Вестни­ке, то снисходительное суждение, которое мы в подобных обстоятельствах ждем по отношению к нам самим.

Однако вскоре я начала понимать на личном опыте, что она не такова, какой кажется. Я не буду вдаваться в детали по этому поводу, но лишь скажу, что бывшие у меня свидетельства стали причиной того, что я попросила Е. П. Б. обучать меня; мое полное доверие и вера в нее стали именно тем фактором, который принес мне исполнение моего желания. Ментальная уста­

104

новка веры создает в нашей ауре и в наших внутренних телах магнетические и притягивающие условия, очень отличные от ограниченности и уплотнения, которые живут там, где сомнения и критика наполняют ум. Моя аура и внут­реннее тело буквально ожили; последнее смогли почувствовать даже те, кто ничего не знал о моих мыслях и теософских интересах. Та ограниченность, в которую мужчины и женщины погружают себя, слишком мало понята. Для достижения знания вначале нужно приобрести веру и преданность. От одно­го из ее читателей я слышала, что госпожа Блаватская никогда ничего не пуб­ликовала о человеческой ауре. Какая же волна радости охватила тех, кто имел сведения о «Тайной Доктрине» или знал о некоторых подобных вещах!

Ситуация тогда была такой. Я жила на большом расстоянии от Е. П. Б. Госпожа Блаватская умерла до того, как я встретилась с ней. Я не была и никогда не стану «медиумом», в том смысле, в котором это слово широ­ко используется. Я не жаждала иметь никаких «сил» и никогда не сидела в «медитации» и «концентрации», хотя для меня естественно концентрироваться на всем, что я делаю, и Теософия никогда не покидает моего сознания. Я не вегетарианка и никогда ею не была. Я не давала никаких аскетических обетов. У меня не было никакого медиумистического, ясновидческого или субъектив­ного опыта (за исключением ментальных переживаний) за всю мою жизнь. Я жила совсем другой жизнью, пока Теософия не расширила мой кругозор и не побудила меня к усердному обучению и теософской работе, чтобы помощь смогла прийти ко всем тем умам, которые подвержены холодному чувству одиночества и беспомощности в этом мире случайностей, где никакой внут­ренний мир не может быть достигнут из-за одурманивания Догмой, Доктри­ной или Условностью. Использование наркотиков — даже наркотиков для ума— со временем приведет к новой форме страдания.

После того как Е. П. Б. приняла меня как ученицу, никаких правил установлено не было и никаких планов не было сформулировано. Днем это были те же будни, а ночью, когда я глубоко засыпала, для меня начиналась новая жизнь. Проснувшись утром от такого глубокого сна, что даже положе­ние моего тела оставалось неизменным всю ночь, я ясно вспоминала, что я как будто была у Е. П. Б. Меня принимали в комнатах, которые я могла описать и описывала тем, кто жил с ней, до мельчайших деталей, вплоть до потерто­стей или дырок на ковре. В первое такое посещение она подтвердила мне, что

105

принимает меня как ученицу и никак не иначе. После этого она принимала меня по-разному, показывая мне картины, которые проходили передо мной как панорама на стене комнаты.

Лишь некоторые из этих картин я могу описать словами, они фактичес­ки содержали в себе способы движения, вибрации, образование мира из перво­го ядра, «Дух придающий материи форму», движение, которое было созна­нием, — и все это запечатлевалось в моем уме, как картины реальности или истины. Были также вполне определенные вещи: факты, изложенные в « Тай­ной Доктрине» и в других учениях, которые тогда не были еще нигде опуб­ликованы. Я могла бы назвать и многие другие вещи, которые были таким образом показаны мне, например, будущие события, события, в действитель­ности происшедшие впоследствии, факты, все еще неизвестные, относящиеся к жизни других людей или Т. О .48 В других, более редких, случаях я просы­палась и видела ее, стоящей у ног моей кровати, и после того, как я поднима­лась на локте, она начинала говорить языком жестов, и тогда гармония приро­ды наполняла залитую лунным светом комнату, в то время, когда дивные и живые картины сменялись на стене. Для меня все это было совершенно объек­тивно. Я вполне осознавала все окружающее, слышала все ночные звуки, я также брала на руки свою собаку, так как она дрожала и скулила при виде Е. П. Б. Вся мимика лица Е. П. Б. стала мне знакома. Я вижу ее перед собой, вижу окутывающую ее старую ночную сорочку — какую ночную сороч­ку так бы хранили в памяти? — когда она открывала передо мной простран­ство, а затем разворачивала свою истинную сущность.

У меня едва ли наберется полдюжины ее писем, и те не содержат ника­кого учения; они имеют отношение к внешним теософским делам и имеют одно отличительное свойство. Бывало, ночью она просила меня передать неко­торым людям определенные сообщения. Я выполняла это, говоря, что она уполномочила меня, а несколько дней спустя, но всегда раньше, чем коррес­понденция могла бы дойти, приходило ее письмо, в котором были написаны инструкции, данные прежде ночью. Таким образом, я могла доказать, что я действительно слышала ее волю через моря, ведь ее поручения всегда касались непредвиденных чрезвычайных обстоятельств, возникших лишь один, мак­симум, два дня до того. У меня была возможность проверить таким образом

48 Теософское Общество.

106

мои переживания, так как я могла иногда говорить о событиях до того, как они произошли. Я лишь единожды впала в транс, и это случилось после смерти госпожи Блаватской. Я никогда не имела никакого отношения к спиритуализ­му или к медиумам. Вскоре я могла видеть и слышать по своему желанию, без тренировки или каких-либо усилий — мне это было также легко и просто, как другому дышать. Я могла видеть далекие места или людей или слышать от­вет на вопрос по своему желанию. Я никогда не ошибалась, и все же те, кто имел на это право, проверяли меня. Но я поспешу также добавить, что я никогда не совершала такие действия из праздного любопытства, но только для теософской работы, и такое использование силы по моему желанию было сравнительно нечастым явлением. Я не знаю, как далеко эти возможности простираются, просто потому, что мне это безразлично.

Находятся люди, которые хотят нас убедить, что Е. П. Б. была не более чем чела, которого в конце концов все покинули. Но до сего дня вещи, предсказанные ею, продолжают сбываться, всегда, даже предсказание, что нас будут искушать, даже совершенно определенные события, к которым она, предостерегая, готовила нас. Так что все эти шум и гам, смятение и разоблаче­ния не тревожат нас, и апостолы обновленного учения демонстрируют свое незнание тех ключей, которым она учила, ключей, которых они не могут най­ти. Мы владеем доказательством, вечно возвращающимся в наше сознание, вечно живым доказательством.

Итак, имели место два типа событий. Одни, в которых она обучала меня или в которых некие люди, объективные для меня, появлялись и показы­вали мне определенные вещи; или когда голоса давали мне сообщения, кото­рые позже приходили по почте или иным способом. Второй тип составляли те немногочисленные случаи, в которых я использовала свою собственную волю. Я прекрасно помню ту ночь, когда Е. П. Б. указала мне использовать развива­ющиеся силы только для Теософского Общества и остерегаться психически ненадежных людей.

То, что я пишу, может показаться неясным. Я дам несколько примеров. Однажды я собиралась приступить к совместной работе с человеком, которого встретила впервые. Внезапно я увидела в воздухе прекрасную руку Е. П. Б.— руку с перстнем — перемещающую в воздухе ряд картин, как раз на высоте моих глаз. Эти картины показывали ход событий, и они заставили меня изме­

107

нить мои планы; некоторое время спустя я убедилась в подлинности предска­занного. Однажды я была предупреждена о смерти, которая произошла на определенном расстоянии, в тот самый момент, как я получила предупрежде­ние. И еще, я очень доверяла и многому научилась у одного человека, кото­рый приобретал определенное влияние на мое сознание по мере обучения спи­ритуалистическим вещам. Однажды ночью пришла Е. П. Б., ведя этого че­ловека за руку и снимая кожу с его тела, она показала мне его внутренние органы на поздней стадии страшной болезни. Е. П. Б. затем указала на угол комнаты — яркая звезда, казалось, вспыхнула на небе и упала в бездну. Е. П. Б. сделала знак (ее язык был языком знаков, которые вибрировали в эфире и, казалось, запечатлевались в моем уме в виде мыслей), ее знак и жест означали следующее: «Не доверяй падающей звезде». Все это позже оказа­лось правдой, ужасной и горькой правдой.

Все эти явления продолжаются, однако я должна отметить разницу в способе их проявления с момента смерти госпожи Блаватской.

1. Я не вижу этого человека.2. События происходят почти всегда днем.3. Я почти всегда полностью сознательна на объективном плане.4. Исключения к пункту 3 бывают тогда, когда мое сознание, как мне

кажется, действует в другое время или в другом месте, или в другом теле, но даже и тогда это занимает, по-видимому, всего лишь несколько секунд, так как окружающие ничего не замечают, а я, очевидно, продолжаю выполнять свое прежнее занятие, в то время как мое сознание пребывает довольно долго в других временах, планах и местах. Например, однажды, одеваясь утром, я обдумывала планы на день, и я почувствовала себя в то же самое время в теле друга, который был в это время на пароходе посреди океана. Он стоял перед зеркалом, застегивая пуговицу воротника, проклиная ее, потому что она не хотела застегиваться, и думая обо мне. Его дорожный чемодан лежал откры­тый позади него. Я записала день и час и впоследствии проверила, что мой друг делал в это время. Любопытная деталь заключалась в том, что я чувство­вала себя обеими личностями и продолжала обе цепочки мыслей в одно и то же время.

5. Я использую мою волю гораздо чаще, чем раньше.

108

И, наконец, последнее. Через несколько дней после смерти госпожи Блаватской Е. П. Б. разбудила меня ночью. Я поднялась, чувствуя не удив­ление, а сладкое и привычное удовольствие. Она удерживала мой взгляд сво­им львиным взором. Потом она стала тоньше, выше, ее облик приобрел муж­ские черты; медленно ее черты менялись, пока передо мной не вырос высокий мужчина, полный суровой силы. Последние следы ее старых черт переплави­лись в его, и наконец лишь ее львиный взор и все усиливающаяся лучезарность ее взгляда — вот все, что осталось от нее. Мужчина поднял свою голову и произнес: «Будь свидетелем!» Потом он вышел из комнаты и, проходя мимо портрета Е. П. Б., опустил на него руку. С тех пор он несколько раз прихо­дил ко мне среди белого дня с указаниями, когда я энергично работала, а од­нажды он вышел из большого портрета Е. П. Б.

Заключая этот неполный набросок внутренней жизни, которая шла parri passu49 со внешней, я хочу, чтобы вы осознали тот факт, что я никогда не ищу и не ожидаю всех этих вещей так же, как я никогда не использую свою волю для того, чтобы видеть и слышать, за исключением тех случаев, когда есть внутреннее побуждение. Е. П. Б. научила меня быть «позитивной» на пси­хическом плане и «восприимчивой» только к высшим планам и Сущностям. Она научила меня, что разум есть все. Если у меня был какой-то рост, то он происходил сам по себе, я никогда не делала себя «пассивной». Когда я бодр­ствую, я всегда способна использовать те дары, которые имею. Я нашла их в себе и я использую их, конечно, интуитивно, хотя у меня не было и следов всего этого, пока я не узнала Е. П. Б. Редко, очень редко сейчас я имею явления во снах.

Мое твердое, основанное на опыте убеждение состоит в том, что я обязана всему этому обучению единственно факту моей преданности Ложе, Т. О. и Е. П. Б. Никакое потрясение не может уменьшить эту преданность, так как моя двойная жизнь и все мое сознание ежедневно доказывают эти высокие истины. В этой вере и в надежде, что мой опыт может оживить зерна преданности в других сознаниях, я обнародываю это свидетельство ано­нимно, так как Е. П. Б. показала мне, что разум есть все и что она пришла для того, чтобы разбить оковы человеческих сознаний и освободить их. И с­тинная Е. П. Б. была открыта, и я — одна из тех, кто без труда принимает

49 Рука об руку; наравне и одновременно (лат.).

109

все факты ее внешней жизни, ибо есть те, кто может видеть за завесой, ис­пользуемой высоким оккультистом, имеющим дело с невидимым в самом сер­дце материального мира.

Так учила меня теми гармоничными ночами Е. П. Б., которая писала:«Мои дни — это мои Пралаи, мои ночи — это мои Манвантары».Истинно, благословенны те, кто делил ее Манвантары, и те, кто «не

видел, но все же поверил».Р. С.

ПримечаниеМне говорили, что такое быстрое развитие без аскетической практики

произошло благодаря моему «возвращению» к тому, что уже было известно мне. Я не могу сказать «да» или «нет» на это, так как я об этом ничего не знаю. Что мне кажется необходимым в оккультизме, так это то, что каждый должен следовать доктрине своего собственного Учителя в отношении самого себя. Множество душ находится на разных ступенях эволюции, и каждая со своими собственными требованиями. Более того, требования прак­тического оккультизма и эволюция собственных сил также различаются. К ним я не испытываю влечения, по крайней мере, в этой жизни. Но поверх всего, преданность идеалу Учителей и работе — вот прочная основа, на кото­рой нужно стоять.

Р. С .

110

ПРИЛОЖЕНИЕ II

ВЫДЕРЖКИ ИЗ СТАТЕЙ, ИНТЕРВЬЮ,

НАПЕЧАТАННЫХ В ПРЕССЕ

Ж У Р Н А Л «ПУТЬ». А В Г У С Т 18 8 8 г.

Теософское Общество и госпожа Блаватская

Это письмо пришло от одного весьма ценного сотрудника, и мы посчи­тали, что важность этого письма заслуживает того, чтобы мы его здесь напеча­тали.

Дорогой Брат Джадж,С радостью подтверждаю получение Вашего письма, в котором Вы

спрашиваете меня, готов ли я поддержать Е. П. Блаватскую, каким бы путем она ни следовала.

Хотя я знаю, что действие отдельного лица стоит мало, я также знаю, что оно имеет соответствующее следствие; и преданное сердце — это одна из оккультных сил. Поэтому я очень рад ответить, что я поддерживаю и буду безоговорочно поддерживать госпожу Блаватскую во все времена, в любом месте и перед любыми людьми. Я буду следовать ее руководству до тех пор, пока смогу понимать ее, а когда я перестану понимать, я буду следовать инту­итивно; когда же и интуиция подведет меня, я все же буду слепо и упорно продолжать идти за ней.

Для такой линии поведения есть свои причины. Интуиция и аналогия в равной степени порождают эти причины. Они лежат в самом основании неви­димого или оккультного мира, и этот мир является единственно реальным. Он не является миром форм, как наш. Здесь, во внешнем мире, все стремится к обретению формы, к изоляции, к кристаллизации и, следовательно, к огра­ничениям и обособленности. И это в равной степени истинно для форм соци­альных и политических, религиозных, гражданских и бытовых; и это также верно для человеческих сознаний; они также, вопреки нашим лучшим инте­ресам и стремлениям, пытаются втиснуть нас в такие рамки, чтобы наша сво­бодная душа не смогла осуществить свою безграничную работу в нас, стремясь привязать нас еще на некоторое время к природе, ее низшему земному порядку.

112

В том другом, истинном, мире этот порядок меняется. Тот мир разру­шителен для форм. Его влияние проникает так глубоко в мир материальный в этом отношении, что его разрушительность становится условием свободного роста. Условием продолжения жизни является как отбрасывание отжившего, так и вмещение, а любое нервное действие протекает путем потрясения ганг­

50лии .То же должно быть и с Теософским Обществом, если ему суждено

жить и развиваться в пользе и мощи. Люди должны покидать нас точно так­же, как лес сбрасывает свою осеннюю листву. Должны происходить не только внешние потрясения, но и внутренние, — так Теософский организм должен стараться приспособить себя к законам роста.

Есть много тех, кто оплакивает подобные явления; это происходит по­тому, что они не осознают их как законы. Как любой другой, я стремлюсь к покою, но я предпочту пожертвовать им ради духовного роста. Для нас не существует настоящего и прочного покоя вне Вечности. Этот век — темный; нам предстоит лишь суровая работа. Огненное действие не должно быть пре­рываемо спокойствием, «безмятежностью и светом». Пусть все слабые и ране­ные души отступят назад — и позволят нам закончить эту работу. Осталось слишком мало времени, чтобы терять его. Будущее расы поставлено на карту. Сейчас — время сеять, и земля должна быть расчищена и вспахана. Я знаю, что есть человек, который посвятил все свое существование этой ра­боте; та, кто, действуя под милосердным и мудрейшим руководством, торо­пится закончить эту работу, концентрируя Карму и обостряя ее по всем на­правлениям; та, кто доводит до апогея все эти внутренние потрясения, чтобы организм рос быстрее, чтобы он, оставшись без ее помощи, смог твердо высто­ять в одиночку. Возрастающая польза, приносимая таким искателем, может помочь ему заслужить и получить рост духовного влияния, новый поток силы и помощи из того невидимого мира, где Карма является единственным судьей. И любой мужчина или женщина могут узнать об этом совершенно так же, как знаете об этом вы или я и некоторые другие, кто возьмет на себя труд рассмотреть этот вопрос с точки зрения души, а не только одного ума.

Далее, есть еще точка зрения сердца, и она имеет огромное значение. Что говорит «Рамаяна»? «Будьте благодарны. Мудрецы предписывают, как

50 Нервные узлы.

ИЗ

искупить убийство, грабеж, пьянство и другие грехи, но нет такого искупле­ния, которое могло бы смыть грех того, чье преступление — неблагодар­ность». Почему же это так? Все эти изречения основываются на универсаль­ных законах, поэтому я могу Вам сказать (и Вы знаете это), почему это пре­ступление так серьезно и почему этот «грех» не может быть прощен. Это происходит потому, что «Карма непреклонно справедлива, и человек, кото­рый разрывает цепь действия, отказываясь признать источник, когда тот к нему приблизился, и отклоняясь от этого источника, отвращает своим же дей­ствием поток от своих дверей. Это и есть его наказание; поток оставляет его; и впоследствии он понимает всю полную и бесплодную безысходность своего положения». В нашем мире, здесь внизу, мы думаем, что мы существуем как изолированные центры энергий, не имеющие никаких живых связей друг с другом и с миром в целом, за исключением связей, которые действуют по нашей собственной воле. Мы, несомненно, преуспеваем в сковывании огромно­го количества сильнейшей энергии, препятствуя ее свободному течению. Но если эволюционный порядок и сама природа Божества направлены против нас, нас рано или поздно сметает в сторону, хотя возможность выбора предо­ставляется не раз. Такие возможности нам сейчас непрестанно предоставляют­ся Е. П. Блаватской в Теософских делах; в каждом испытании, которое мы выдерживаем, в каждом проблеске интуиции или преданном действии — мы растем. Мы не растем как коллектив или как индивидуальности, когда из-за недостатка этих добродетелей или будучи неблагодарными, мы оказываемся неспособными быть постоянно преданными той, кто выступает в наш темный век Вестником Высших Сил. Ведь в том ином мире, с которым и через который она действует, нерушимо от цикла к циклу властвуют иерархии: огромные структуры, сформированные универсальным законом, и в них каж­дый сотрудник занимает свое место в соответствии со своими заслугами и не может никогда более быть исключен или проигнорирован теми, кто выше, и теми, кто ниже его, также точно, как и я не могу заслонить собою звезды. Все самозабвенно трудятся для одного дела, воплощаясь снова и снова ради него одного. Не существует никакого другого божественного метода работы, кро­ме этого, и он направляет вечно льющиеся потоки космической энергии вниз через непрерывную цепь великих Сущностей и полных благоговения людей. И невозможно пропустить даже одно малейшее звено. В оккультном мире не

114

допустимо получать весть и не признавать вестника. Точно так же не допус­тимо не знать эти универсальные и не зависящие ни от чего законы. Не адепт ли сказал: «Незнание законов не может быть оправдано среди обычных лю­дей, но незнание фактов может. В оккультизме же если даже человек не знает некоторых важных фактов — он не может быть оправдан перед Зако­ном, так как этот Закон не считается ни с кем и выполняет свое действие вне зависимости от того, что человек знает или не знает».

Встает единственный вопрос, принесла ли Е. П. Блаватская нам Тео­софское откровение с Востока или нет? Никто не отрицает, что она действи­тельно дала откровение. Люди расходятся во мнении по общепринятым воп­росам и по вопросам, касающимся личности, но не по этому вопросу. Далее, никто из тех, кто хотя бы отдаленно почувствовал влияние этих откровений, и менее всего Общество, сформированное и поддерживаемое ею, не может отрицать ее всестороннюю поддержку. Она не платит наши взносы и оплату за помещения; но разве именно эти вещи не дают угаснуть нам, как организа­ции? Или новые импульсы к оккультизму и новые идеи, исходящие от нее, полученные при ее содействии или по ее просьбе способствуют развитию орга­низации? Даже в материальном мире от нас требуется некоторое проявление благодарности, но в Бесконечности начертано — путь возвращения всех сущ­ностей к Божеству происходит через посредство источника, давшего им пер­воначальный импульс. Этот величественный закон не может быть нарушен. Божественное действие должно иметь на нашем плане человеческих посред­ников или проводников; в личных взаимоотношениях они остаются людьми и могут допускать ошибки.

Во всем, что относится к их определенной миссии, они считаются не­погрешимыми; если же они ошибаются, последствия падают только на них одних. Тот, кто следует за установленным для него в соответствии с оккульт­ным законом руководителем, побеждает своей бесконечной преданностью и любовью, даже если предположить, что руководитель введет его в заблуж­дение. Ведь его ошибка может быть вскоре исправлена, что и будет сделано, тогда как недостаток веры и любви наверстать невозможно, потому что это — органические несовершенства души.

Нас постоянно ставят перед дилеммой — форма в противовес духу, чтобы испытать, насколько властвуют силы иллюзии над нами. В Теософском

115

Обществе мы, естественно, придерживаемся наших правил и законов. Они управляют только эзотерической группой. Мыслящие люди среди нас уже давно предвидели момент, когда эти формы должны будут измениться; это момент, когда нас попросят подтвердить нашу веру в эзотерическую группу, иными словами, в ядро нашего Общества, содержащее духовный фактор и духовных руководителей. Мы можем лишь приветствовать любой час подоб­ных испытаний как знак прогресса с нашей стороны. Тогда формальные законы останутся в стороне. Прекрасно, когда дух и форма идут вместе. Часто они разъединены неотложными делами этой внешней жизни, и разве мы не бе­зумцы, если выбираем форму? Новые формы возникают слишком быстро, но кто-то бежит прочь от духа, и для такой личности жизнь потеряна. Мы имеем возможность сделать такой выбор, когда нас спрашивают, готовы ли мы поддержать Е. П. Блаватскую, или мы предпочитаем настаивать на нашей независимости. Эта независимость — самая иллюзорная вещь, какую вы знаете.

Мы не являемся естественным продуктом нашей эпохи, но черенком, напоенным кровью сердца Основателя, того, чье существование невозможно с точки зрения физических законов, но возможно с точки зрения закона вечно­сти, постоянно наполняющей его силами. Есть те, кто говорит: «Несомненно, я могу изучать Теософию своими силами». Это не так, никто не может изу­чать Божественную Мудрость самостоятельно или только для своей пользы. Разделенность и отдаленность — только кажущиеся явления. Мы должны глубоко в своих мыслях признать источники нашего просвещения и направить к ним свою любовь. Умы и сердца, закрытые для этих истин, никогда не будут открыты для божественного воздействия. Нужно осознать, что вестник, ко­торый одиноко взывает к нынешнему поколению, делает духовный прогресс возможным для большинства людей, и каждый из нас должен это признать и быть готовым оплатить долги Человечества.

Я считаю, что мне ни в малейшей степени нет необходимости знать, что госпожа Блаватская делает или, тем более, почему она это делает. Я принимаю испытание радостно, как новый шаг вперед, и я полон радости за моих товарищей, которые поступают также, и весьма сожалею о тех, кто по­ступает не так. «Все начинания окутаны грехом, как пламя дымом», — гово­рит “Гита” . — И не Господь совершает эти действия или осуществляет саму способность к действию, — говорят нам, — но природа каждого человека тво­

116

рит их; природа торжествует». Каждое живое существо таким образом диф­ференцирует свою жизнь от других в соответствии со своими достижениями, а в это время Господь ожидает окончательной эволюции природы в Нем, лич­ного и безличного. Поэтому личность Е .П .Б . и личности других к делу не относятся. В этом кроется еще одно испытание для нас, сможем ли мы под­няться над очевидностью, посмотреть поверх условностей. И такие потрясе­ния, вне сомнения, также нужны. Поэтому я стремлюсь к духу, к неизменно­му побуждению, которое стоит за различными поступками. И это неизменное побуждение будет великодушием, самоотречением, абсолютно бесстрашной преданностью идеалу — самому высшему идеалу, какой только известен. Каж­дый час ее жизни отдан просвещению человечества, и одни только жемчужи­ны, которые она раздает в те утомительные часы, уже могут искупить экс­центричности сотни жизней. Эти личности — ничто. З а ней — тайна. Лишь шаг отделяет ее от божественной сущности, и, давая ответ перед Высшим за какой-либо проступок, среди людей и бестелесных форм мы должны обра­щаться к ней. Будем надеяться, что никогда не придется призывать нас к ответу и что все мы будем следовать за нашим истинным Водителем.

Теософское Общество всем обязано госпоже Блаватской, как ее ребе­нок, наши жизни принадлежат ей, и для нас она живет. Ее первейшее жела­ние — видеть, что мы можем идти самостоятельно и можем заслужить право на помощь Великих, что мы способны привлечь силы и внимание богов преж­де, чем она оставит нас. Вы, который знаете, что я никогда не встречался с ней лично, можете спросить меня, как я могу все это знать. Могу ли я чистосер­дечно изучать истину и не знать этого честного сердца? Это Карма назначает нам руководителей, исходя из тех сил, которые мы привлекаем, и Е. П. Бла­ватская занимает такое положение по отношению ко всем теософам нашего века, известным или неизвестным. Мы должны быть готовы пожертвовать такими вещами, как формы, правила, вкусы и мнения ради истины и оккульт­ного прогресса. Ведь такой прогресс сейчас нам предложен в виде простого испытания интуиции и веры. И за это еще раз я выражаю госпоже Блаватской свою глубокую благодарность и, как всегда, остаюсь ей и

Вам искренне преданный,Яспер Ниманд, Ч. Т . О.

117

ГАЗЕТА «ПИККАДИЛИ». 2 НОЯБРЯ 1888 г.

Госпожа Блаватская редко покидает свои комнаты, ввиду преклонного возраста и пошатнувшегося здоровья, однако каждое воскресенье с полудня до вечера ее дом открыт для всех, кому интересно узнать что-либо о тех таинствах, которым она посвятила всю свою жизнь. Русская по рождению, из благородной семьи, госпожа Блаватская была с детства одарена исключитель­ными способностями ясновидения, и, следуя указаниям своей интуиции, она направила всю свою энергию на изучение и развитие в себе высших способнос­тей, а также к тому источнику мистерий и оккультных сил, который лежит в основе тайной мудрости религии древних... Госпожа Блаватская теперь про­живает в Лондоне и работает над изданием еще одного колоссального труда под названием «Тайная Доктрина», синтез науки, религии и философии. Я встретился с ней chez elle51 в Нотинг Хилл, где она сидела за покрытым зеленой скатертью столом, который она использовала как доску для иллюстра­ций своих рассуждений. Она курила сигарету, как и многие из тех (мужчин и женщин), кто слушал ее объяснения сложных вопросов. Когда мы пришли, обсуждалось определение понятия «дух», и, становясь более красноречивой и разгоряченной по ходу того, как вопросы требовали все большего углубления в область непроявленного, она представила нам грандиозную картину эволюции души, схождение духа в материю, и его путешествия через проявленный космос назад к извечно существующей первопричине. Исходя из этой перво­причины — беспричинной причины, — которая везде и все же нигде, не имеет ни длины, ни ширины, ни высоты и которая представлена математической точкой, — она разъясняла с точки зрения восточной науки понятие «Дни и Ночи Брамы», выдыхание и вдыхание духа, посредством которого возникает вселенная. Начиная с математической точки как вершины равностороннего треугольника, она показала нам в виде диаграммы, как эволюция продолжает­ся по двум сторонам треугольника (представляющим мудрость и знание); ниж­няя линия, завершающая треугольник или Троицу, представляет Логоса, или Брахму, или Озириса, или Ормузда, в соответствии с той философской систе­мой, которая нам ближе, но все они обозначают одно и то же. И з этого тре­угольника эмманируют семь принципов, называемых в разных системах семь

51 У нее (франц.); здесь — у нее дома.

118

Риши, или семь Логосов, или семь Архангелов, и из каждого из них происхо­дят еще семь. Через такое выдыхание Брамы постепенно рождается прояв­ленный мир. Все содержит в себе частичку или искру Божественного или Первичного Сознания, и эта искра или луч стремится вернуться к своему источнику и обрести абсолютное самосознание, и это развитие происходит че­рез минеральное, растительное и животное царства. Самосознание начинается в тот момент, когда искра достигает человеческой формы, но чтобы приобрес­ти абсолютное сознание, которое есть сознанием всего, она должна пройти через все жизненные формы и состояния, от высших к низшим; иными слова­ми она должна стать абсолютным сознанием, испытывая на опыте все то, что есть абсолютное сознание. Семь планов или глобусов принадлежат цепи ми­ров, через которые монада должна развиваться, наша земля является четвер­той в системе, к которой она принадлежит, другие планеты не видимы для нас по причине того, что они находятся на другом плане материи. Семь раз монада совершает круговое путешествие по нашей системе, пребывая милли­оны лет на каждом из глобусов, воплощаясь снова и снова в человеческой фор­ме, вынужденная вернуться на землю из-за неосуществленных в прошлых жизнях желаний и в поисках нового опыта, по мере того, как она вечно ищет свой путь обратно к источнику. Сколько миллионов лет все это занимает? Продолжительность каждой Манвантары, Кальпы или Юги безошибочно записано стражами знаний Тайной Доктрины, изложенной в скрытой форме и в виде аллегорий во многих древних легендах, а также во многих сакральных книгах, доступных только тем, кто в течение многих воплощений твердо сле­довал по пути, ведущему к овладению оккультной наукой. Таков вкратце не­полный обзор красноречивых слов, слетевших с уст этой одаренной женщи­ны. Все слушали с особым вниманием, хотя и приходилось напрягать вообра­жение. Для нее это азбучные истины, но когда она прервалась ненадолго, один мужчина воскликнул: «Ах, в наших пансионах нас такому не учили!» — и мы охотно простили его.

Разговор далее пошел на общие темы, и госпоже Блаватской задали несколько вопросов о медиумизме и спиритических манифестациях. «Знаете ли вы хотя бы одного медиума, — спросила она, — который бы зарабатывал себе этим на жизнь и который бы не имел серьезного заболевания, не стал бы алкоголиком, лунатиком или чем-то еще более отвратительным? Все, что

119

медиум делает, он делает за счет себя самого — это растрата своей же жизнен­ной энергии, это развращение как себя, так и тех существ — назовите их духами, оболочками, призраками или еще как хотите, — которые ищут таких людей, чтобы получить от них временную жизненную энергию. В других случаях феномены производят способом, который я называю психологическим трюком, который, впрочем, не есть обман в общепринятом смысле, но кото­рый также предполагает от медиума большую выдачу энергии и может быть сделан только тогда, когда есть определенный запас этой энергии; и поэтому, когда вы ожидаете, что медиум будет давать несколько сеансов в день, за которые ему платят его гинею или что-то вроде этого, вы попросту ожидаете от него того, чего он произвести посредством своих жизненных сил не в состо­янии — фактически вы платите, чтобы быть обманутыми. Сотни людей слы­шали астральные колокольчики и стуки, которые я когда-то производила по своему желанию, но если бы я попробовала произвести их теперь, то исход мог бы быть смертельным по причине моего больного сердца. Я сделала так, что один джентльмен (видный ученый) сам произвел астральные колокольчики, когда я просто прикасалась к нему своими пальцами, а он тем временем сосре­доточивал свой ум на производимом феномене. У него не всегда получалось, так как это требует длительной тренировки, но я доказала ему, что все это было не более чем проявление концентрации воли при помощи психологичес­ких способностей, которые неизвестны людям науки или признаны только отчасти в форме месмеризма или передачи мысли. Многие люди, например, обладают такой силой в виде магнетического или целебного касания; я такого никогда не имела, но я могла производить различные феномены с неодушев­ленной материей. В Нью-Йорке мне дали задание, которое произвело много шума в свое время. Мне принесли чистый лист бумаги из одного клуба, в верхней части которого были напечатаны реквизиты этого клуба. Я положиласвою руку и, концентрируясь на чертах лица одного Восточного Йога, чей облик был мне хорошо знаком, вскоре убрала руку, и все увидели портрет человека, на котором я сосредоточивала свои мысли, а затем изобразила на бумаге посредством воли. Портрет был изучен несколькими известными ху-одожниками Нью-Йорка, которые под присягой заявили, что не могут сказать, с помощью каких средств этот портрет был воспроизведен на бумаге; что это не было сделано ни одним из известных им как экспертам способом и, более

120

того, что касается художественной стороны изображения, портрет был таков, будто его написал величайший из когда-либо живших мастеров портретной живописи. Так называемая наука ничего не знает о возможностях волевого на­пряжения, но оккультистам на протяжении веков были известны не только возможности напряженной воли, но и многие другие явления, которые мы принимаем за волшебство или чудо. Этот портрет все еще хранится у полков­ника Олькотта, и вы можете найти полное описание этих событий, узнать имена художников и других джентльменов, ставших очевидцами произошед­шего, в недавно вышедшей книге под названием “Случаи из жизни мадам Блаватской”».

«Станут ли вскоре эти силы и способности, — спросила я, — всеобщим достоянием нашей расы?»

«Конечно, — ответила госпожа Блаватская. — Раса в целом прогресси­рует, но многие индивидуальности обогнали своих собратьев; ясновидение, месмеризм, психометрия и многие другие малопонятные явления — это начало проявления способностей, которые многие применяют в различной степени и более или менее бессознательно. Целью же оккультиста является развить эти силы в полной мере и применять их сознательно на благо человечества. М а­хатмы или Адепты — хранители знания оккультных сил природы — являют­ся теми людьми, которые приобрели эти способности в долгой и напряженной борьбе в прошлых воплощениях. Именно эти силы дают им возможность изу­чать природу на высшем плане, недоступном нашим физическим чувствам, и поэтому то, что для обычного человека является предметом веры, для них будет опытом и знанием. Я приобрела лишь небольшую частицу их знания, которую мне сейчас позволено дать миру».

Я могла бы оставаться и дальше, слушая эту замечательную женщину, но приближалась полночь и, помня о слабом здоровьи хозяйки дома, я подня­лась, чтобы уйти. Она попрощалась со мной и радушно пригласила прийти к ней снова, и, выходя во внешний мир, я почувствовала, что действительно существует больше явлений на небесах и на земле, чем в состоянии постичь наша наука и философия, и если мы сами не способны проникнуть в эти тайны, мы можем, по крайней мере, возлагать свои надежды на тех, кто уже сделал это, имея высшие и совершенные идеи в отношении судеб расы и индивиду­альностей.

121

ГАЗЕТА «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС». 6 ЯНВАРЯ 1889 г.

«Госпожа Блаватская, — сказал м-р Джадж после своего возвращения из Лондона, — проживает в Холланд Парке, в Лондоне, с графиней Вахт­мейстер — вдовой шведского графа, который был норвежским и шведским послом при Сентджеймском дворе52 ». По его словам она посвятила всю себя напряженному труду во имя Теософии. Почти не выходя из дома, она с 6.30 утра до вечера занимается тем, что пишет статьи для своего журнала «Люци­фер» или для других теософских журналов, отвечает на письма своих коррес­пондентов и готовит материал для издания своего гигантского труда «Тайная Доктрина». По вечерам к ней приходят много разных посетителей — инте­ресующихся, критиков, скептиков, любопытствующих, друзей — она всех радушно встречает с такой очаровательной любезностью, дружелюбием и про­стотой, что каждый чувствует себя, как дома. К десяти часам все уходят, кроме близких друзей, которые остаются еще на один-два часа.

Несмотря на то, что госпожа Блаватская много старше средних лет и что последние три недели она жила вопреки прогнозам ведущих лондонских врачей, уже давно отказавшихся от нее из-за безнадежно неизлечимой болез­ни почек, которая могла убить ее в любую минуту, она никогда не выглядит уставшей, но, наоборот, ведет оживленную беседу, свободно говоря на англий­ском, французском, итальянском и русском или переходит на хиндустани, если того требуют обстоятельства. Работая или разговаривая, она постоянно скру­чивает, зажигает и курит сигареты с турецким табаком. Что касается ее внеш­него облика, то она, кажется, совсем не изменилась с тех пор, как она была здесь несколько лет назад, разве что немного пополнела. Самыми яркими чер­тами ее лица, в одинаковой степени, являются энергичность и огромная добро­та. Смотря на нее, можно легко представить, что она относится к тому типу женщин, которые могут совершать поступки, подобные тому, который она совершила лет десять назад, когда она приехала сюда из Франции. Тогда онаприехала в Гавр с билетом первого класса до Нью-Йорка и несколькими долла­рами в кармане — она никогда не носила при себе много денег. Она как раз собиралась сесть на пароход, как увидела бедную женщину с двумя детьми, которая сидела на причале и горько плакала.

52 Двор короля или королевы Великобритании.

122

«Почему вы плачете?» — спросила она.Женщина ответила, что ее муж прислал ей из Америки денег, чтобы

она с детьми приехала к нему. Она потратила их все, чтобы купить билеты третьего класса на пароход, а билеты оказались совершенно негодной фаль­шивкой. Где найти мошенника, который так бессердечно ее обманул, она не знала, и, так как она была в чужом городе, у нее в кармане не было ни гроша.

«Пойдемте со мной», — сказала госпожа Блаватская и прямиком напра­вилась к агенту пароходной компании. Она добилась, чтобы тот поменял ее билеты первого класса на билеты третьего класса для нее, для бедной женщи­ны и ее детей. Тот, кто когда-либо переплывал океан в третьем классе, среди толпы эмигрантов, оценит по достоинству размеры жертвы этой утонченной женщины. Совсем немного есть тех, кто смог бы поступить так, как госпожа Блаватская.

Как я уже писал, она в течение трех лет была приговорена к смерти, но никакой страх смерти не берется ею в расчет, пока ее миссия не завершена. Дважды ранее в Индии от нее уже отказывались врачи, каждый раз предре­кая, что ей осталось жить всего пару дней, и на ее выздоровление смотрели просто как на чудо. В один момент, когда она почувствовала себя совсем плохо, и, казалось, она умрет прямо на дороге, она отправилась на север Индии. Ког­да стало понятно, что она едет за помощью к Махатмам, несколько человек, страстно желавших увидеть этих таинственных Адептов, последовали за ней, ухаживая за ней в дороге, но в Дарджилинге она непостижимым образом ис­чезла. Ее туда принесли на руках, и было невероятно, как она могла сама неза­метно уйти — но ее нигде не было: вот все, что можно было об этом сказать. Через три дня она вернулась и выглядела так хорошо, как никогда раньше. Наилучший рассказ о том, каким образом в ее состоянии осуществилась такая трансформация, дан ею самой в «Тайной Доктрине», где она говорит:

«Ибо звук порождает, или скорее, привлекает воедино элементы, ко­торые порождают озон, приготовление которого выходит за пределы химии, но в пределах алхимии. Он может даже воскресить человека или же живот­ное, астральное или “жизненное тело” которых еще не отделилось невозвратно от физического тела, вследствие разрыва магнетической или одической нити53».

53 Е. П. Блаватская «Тайная Доктрина», т. 1, отд. IX.

123

Можно допустить и поверить, что писательница, как трижды спасенная о т смерти этою силою, может знать нечто об этом.

Госпожа Блаватская теперь редко демонстрирует возможности своих оккультных сил кому-либо за исключением близких друзей; но у меня здесь было несколько свидетельств того, что она может делать вещи, совершенно необъяснимые с точки зрения законов точной науки. Два года назад я потерялздесь в Нью-Йорке один достаточно важный для меня документ.

Я не думаю, что кто-либо, кроме меня знал, что он у меня был, и я совершенно точно никому не говорил о том, что потерял его. И вот однажды вечером, немногим более двух недель назад, когда я сидел в гостиной у госпо­жи Блаватской с м-ром Б. Кейтли и другими людьми, я случайно подумал об этом документе. Госпожа Блаватская поднялась и вышла в соседнюю комнату,и, вернувшись практически сразу в гостиную, передала мне лист бумаги. Я открыл его и увидел точную копию документа, который я потерял два года назад. На самом деле это была факсимильная копия, как я сразу понял. Я поблагодарил ее, и она сказала:

«Я просто увидела в вашей голове, что вы хотели его получить».Это явление не может удивить того, кто знаком с законами природы

так, как знают их оккультисты, которые ясно представляют, как стало воз­можным понимание моей мысли, как воспроизведение вещи, существовавшей однажды в моем сознании, обязательно должно быть в виде факсимиле и как это воспроизведение было осуществлено с помощью простого волевого усилия с ее стороны, но это явление заставило бы материалистов поломать головы над объяснением фактов.

Однажды вечером я очень поздно разговаривал с одним джентльме­ном в доме, который находился довольно далеко от дома госпожи Блаватской. Этот господин попросил меня, если представится такая возможность, узнать ее мнение об одном деле, которое мы с ним обсуждали, не упоминая при этом его имени. На следующий день, когда я с ней говорил, это дело всплыло в разговоре, и только я стал предлагать его советы, как она прервала меня и сказала:

«Вам нет необходимости говорить мне это; я была там вчера вечером и слышала вас», — и далее она повторила все, что было сказано. Конечно, можно

124

сказать, что он рассказал ей все с целью обмануть меня, но я совершенно уве­рен, что ничего подобного не было, а принимая во внимания некоторые обсто­ятельства, нет ни малейшей вероятности, что это могло произойти. Я знаю, что очень часто она читала мысли людей и отвечала на них.

Серебряные колокольчики, звучащие в астральном потоке, звон кото-рых раздавался над ее головой и был слышен многими людьми в Нью-Йорке, они все еще продолжают следовать за ней, и для тех, кто знаком с ее жизнью и работой, несомненно то, что она постоянно получает огромнейшую помощь от адептов, в частности от своего учителя . . . чей портрет висит в ее кабинете и на котором изображено смуглое и прекрасное индийское лицо, исполненное обаяния, мудрости и величия. Кажется невозможным, что он из Тибета неза­медлительно отвечает путем ментального воздействия или через «осажден­ные» записки на ее мысленные вопросы, которые исходят из Лондона, но факт остается фактом — он именно так и поступает.

ЛОНДОНСКАЯ ГАЗЕТА «СТАР». 18 ДЕКАБРЯ 1888 г.

Существует едва ли не столько мадам Блаватских, сколько вы пожела­ете. Так, например, есть мадам Блаватская Общества Психических Исследо­ваний, которое, если я не ошибаюсь, выпустило двусмысленные отчеты, отво­дящие ей выдающееся место в списке мировых обманщиков. Есть и другая мадам Блаватская, пользующаяся широкой славой и репутацией, которая выг­лядит масштабно и неопределенно. Monstrum informe ingens horrendum54 в воображении Европы — своего рода Калиостро женского пола, или чудотво­рец, который прошел сквозь каменную стену, как миссис Гаппи, и вознесся во плоти на небеса, как праведник Енох.

Далее, есть мадам Блаватская (известная в Братстве как Е. П. Б.) сво­его собственного Теософского Общества, члены которого смотрят на нее как на искателя и толкователя истин, неизвестных или непонятных большинству и как на выдающегося представителя (по меньшей мере, в Европе) так называ­емой оккультной науки и отчасти как на кладезь так называемой «Тайной

54 Имеется в виду строка из «Энеиды» Вергилия: «Ужасное чудовище, безобразное, огром­ное» (лат.).

125

Доктрины» , которая, как предполагается, содержит основные истины всех религий и философий настоящего и прошлого.

Есть и еще одна мадам Блаватская, которую незнакомцы из тьмы внеш­ней могут увидеть в ее доме в Холланд Парке, и которым она предстает как исключительно обаятельная леди, владеющая удивительными и разнообраз­ными знаниями, а также таким умением вести беседу, что напоминает нам выдающихся ораторов прошедших литературных эпох.

«Я был одним из таких гостей из внешней тьмы, — говорит наш со­трудник, — когда я посетил ее пару дней назад. В моем кармане лежала пре­лестная и забавная записка с приглашением меня на чашку чая и извещением, что брать интервью у писательницы будет “так же легко, как у священного крокодила на старом Ниле” ». На конверте для этой записки был тайный символ, а также неоспоримый девиз — нет религии выше истины.

Меня провели в уютную комнату на первом этаже большого дома, где две лампы и газовая плита сияли, как тройная звезда. Я почувствовал сильный запах турецкого табака, и за красным диском сигареты я увидел широкое и выразительное лицо мадам Блаватской. Невысокого роста и полная, скорей закутанная, чем одетая в черный шелк — у нее был очень выразительный облик. Смуглое, почти темное лицо, с широким носом, большими мягкими глазами и полными губами, выглядело сначала немного тяжелым (мое первое впечатление — передо мной женская реинкарнация Калиостро). Но вскоре оказалось, что ее лицо подвижно и экспрессивно, очень доброжелательно и весьма интеллектуально. И коль скоро мы говорим о таком приземленном предмете, как описание внешности (вольность, за которую берущий интервью должен всегда искренне извиниться перед своим собеседником), позвольте мне добавить изысканную округлость ее рук.

Круглая коробка резного дерева, находящаяся всегда под рукой у мадам Блаватской, обеспечивает ее табаком для сигарет, которые она постоянно ку­рит — с шести утра, когда она начинает работу, и до поздней ночи, пока она не погасит лампу. Кроме коробки для табака, в ее святилище есть еще только один достойный внимания предмет — портрет Махатмы Мории (по ее сло­вам, потомка старинной династии Мория), которого она называет своим Учи­телем. У него прекрасное индийское лицо, исполненное обаяния и мудрости. Мадам Блаватская видела этого провидца, как она говорит, много раз во пло­

126

ти: однажды в Англии и неоднократно в Индии. Несколько лет назад она отправилась искать его в твердынях Тибета в романтическое паломничество, полное опасностей, во время которого она проникла в некоторые буддийские или ламаистские монастыри и беседовала там с отшельниками. Ученики мадам Блаватской могут рассказать много историй о необычном способе, при помощи которого Махатма общается с ней. Они видели, как письма, за которые никто не платил почтовых расходов и на которых не было штемпеля St. Martin’s-le- Grand55 , падали ей прямо на колени. Разыскиваемые ею литературные цитаты оказывались прямо у нее в руках, написанные на полосках бумаги. Рукопись, которую она оставляет на столе на ночь, часто оказывается утром исправлен­ной, с измененными, вычеркнутыми или переписанными частями текста, с заметками на полях и тому подобными изменениями, внесенными почерком Махатмы Мории.

Довольно удивительны также и те силы, которые теософские сотруд­ники приписывают самой мадам Блаватской. Те, кто живет рядом с ней на Лэнсдаун Роуд, видят чудеса ежедневно и уже давно перестали удивляться. Если однажды принять теорию, что психические способности, скрытые в нас, могут при определенных условиях развиваться до любой степени, то можно легко поверить в магические действия всех видов. Вера в то, что называют астралом, как я полагаю, является основным положением для теософов. Вот один маленький забавный эпизод, который один из домочадцев Блаватской — интеллигентный американский джентльмен — рассказывал серьезно и, оче­видно, искренне. Однажды мадам Блаватская скрутила сигарету и собиралась ее зажечь, но обнаружила, что ее спичечный коробок пуст. Над ее головой была горящая лампа, которая висела так высоко, что она не смогла бы ее дос­тать, даже если бы для этого встала на стул. Американский джентльмен, который находился с ней в тот момент, утверждает, что он видел, как она постепенно вытягивалась — так ему казалось, — пока она смогла перегнуться к лампе; когда она зажгла сигарету, она опустилась обратно на свой стул и продолжила писать. Однако не каждый был свидетелем таких феноменов, и вряд ли нужно добавлять, что мадам Блаватская (хотя она свободно делилась со мной содержимым своей табачной коробки) отказалась совершить чудо для меня. Без сомнения этот отказ был мудрым, так как если бы я увидел одно из

55 Улица в Лондоне, на которой в 1829 году был открыт Центральный почтамт.

127

этих сверхъестественных явлений своими собственными глазами, кто из вас поверил бы моему рассказу о них?

Мы говорили о многих вещах.«Мадам, что такое Теософия? — спросил я. — Вы называете ее религи­

ей?»«Совершенно определенно нет, — ответила она, — в мире есть уже и

так слишком много религий. Я не предлагаю увеличить это число».«Какое, позвольте мне спросить, отношение у Теософии к этим слиш­

ком многочисленным религиям?»Здесь мадам Блаватская стала давать долгие и интересные разъяснения

по этому вопросу, из которых я сделал вывод, что Теософия видит в религиях нечто хорошее с одной стороны, а также нечто плохое с другой. Истина ле­жит в основе всех их, но и ложь витает над ними. Большинство верований правдивы по своей сути, и все они более или менее неверны в своих внешних проявлениях. Все внешние атрибуты религий, все их церемонии и процессии полностью отвергнуты теософами. Условия, при которых соискатели стано­вятся членами Теософского Общества, просты и немногочисленны. Единствен­но, что нужно для поступления в Общество, — это выразить сочувствие его целям, из которых три главные: содействие всемирному братству людей, изу­чение религий и развитие психических способностей, скрытых в человеке. Последняя из названных целей имеет отношение только к продвинутым чле­нам, которые были допущены в эзотерическую секцию общества...

Сама мадам со своей решительной интеллектуальной манерой является такой же догматичной, как и большинство догматичных профессоров, в том, что называется (с точки зрения Теософии) точными науками; и действитель­но, и в своих утверждениях, и в своих отрицаниях догматизм является отли­чительным признаком всей Теософской компании... Наступило семь часов ве­чера, когда мадам Блаватская исчерпала мое любопытство, или я, надеюсь, исчерпал ее терпение. И в семь часов все домашние собрались за ужином.

В доме проживают шесть или семь человек, включая молодого доктора медицины, студента права, француза, американца (друга Эдисона, упомяну­того в нашей газете некоторое время назад) и шведскую графиню. Все они — особые ученики, которые получают руководство из уст самой жрицы... З а ужином обсуждались замечательные перспективы нового труда мадам Бла­

128

ватской «Тайная Доктрина», работа над первым изданием которого уже за­вершена, хотя книги вряд ли уже покинули типографию. Возраст мадам — ей около шестидесяти — и возникающие иногда сложности с языком — она рус­ская по происхождению — не мешают ей быть самым энергичным и занима­тельным рассказчиком за столом.

В этот вечер было еженедельное заседание Ложи Блаватской, и в по­ловину девятого кабинет, куда мы прошли после ужина, наполнился неболь­шим количеством претендентов... Предметом обсуждения были сны. Круг­лая табачная коробка была снова наполнена невысокой служанкой госпожи, пре­зидент в вечернем платье заняла свое место рядом с мадам Блаватской, и сек­ретарь стала читать записанные на листе вопросы.

ГАЗЕТА «САНДЭЙ ТРИБЬЮН». 18 МАЯ 1890 г .

Госпожа Блаватская

Разговор с ее близким другом и личным секретарем, м-ром Бертрамом Кейтли, не разочаровал предвкушений журналиста, который разыскал его во время недавнего визита мистера Кейтли в город. Сам о себе он сказал следу­ющее: «Я заинтересовался Теософией в 1884 году, когда впервые встретил госпожу Блаватскую и полковника Олькотта. В то время я довольно хорошо познакомился с ними, так как я провел какое-то время с госпожой в Германии и после этого — с полковником в Англии. Тот визит в Германию с компанией друзей был впоследствии описан в рассказе м-ра А. П. Синнетта под назва­нием “Карма” . М-р Синнетт был одним из гостей. В фигуре Барона вы, конечно, узнаете госпожу Блаватскую... Я был подготовлен принять Теосо­фию, так как ранее изучал мистицизм, к которому меня привели опыты по месмеризму. Я работал с разобщенной информацией, пока не нашел Теософию, и затем я понял, что нашел целое, от которого раньше я получал только части. Мой племянник, Арчибальд Кейтли, почти одного возраста со мной, как и я, посвятил себя Теософии, заинтересовавшись ею вскоре после меня.

В 1887 году по моей просьбе госпожа Блаватская переехала жить в Англию в сопровождении графини Вахтмейстер, вдовы бывшего посла при английском дворе.

129

С того времени мы стали членами одной семьи, и графиня взяла на себя заботу о доме. Наша семья весьма многочисленна и включает помимо уже названных и Арчибальда Кейтли еще нескольких активных сотрудников.

Госпожа Блаватская занимает комнаты на первом этаже — большую го­стиную, служащую ей одновременно рабочим кабинетом, и примыкающую к ней спальню. Раздвижные двери соединяют гостиную со столовой, где мы все вместе обедаем, и она как правило присоединяется к нам. В течение дня она сидит за письменным столом у оконной ниши, работая обычно с 7.30 утра и до7 вечера. Она работает непрерывно, ни разу за три месяца не выйдя из этих трех комнат. Располагается она в большом кресле, а длинный письменный стол с одной стороны и стол с другой стороны отделяют рабочее пространство от остальной комнаты.

В четверг вечером, когда проходит собрание ложи, она поворачивает свое кресло и сидит лицом к собравшимся. Все задают вопросы, на которые она отвечает с большим терпением всякий раз, когда видит искреннее стремление к познанию. Часто люди, не являющиеся теософами, приходят к ней за знани­ями, и если они демонстрируют такую искренность, их всегда принимают с предельной любезностью. В таких случаях она никогда не произнесет и слова, которое бы ранило их чувства или их убеждения, какими бы они ни были, но одной из отличительных ее черт является явное отвращение к притворству. Она просто не выносит такого рода вещей, и если к ней приходят люди легко­мысленные или лицемерные, она совершенно точно разорвет их на части и разнесет по комнате, выражаясь метафорически.

Внешне госпожа Блаватская невысокого роста, но довольно полная, так что выглядит ниже, чем она есть на самом деле. У нее густые темно-каштано­вые волосы, которые волнами лежат вокруг ее головы. Ее светло-серые глаза, очень необычные, словно видят человека насквозь, что несомненно так и есть,— добавляет м-р Кейтли, улыбаясь. — У нее лицо чистого оливкового оттен­ка. У нее красивые руки, изящные и такие гибкие, что гнутся назад с легкос­тью; все кончики ее пальцев изогнуты совершенно очаровательным образом. Главной чертой ее лица я бы назвал его колоссальную силу, а также интеллек­туальность. Она подлинно великолепна в этом, и ее энергия совершенно не­обыкновенна. Я видел ее после целого дня работы такой усталой, что она выглядела явно больной и неспособной ни к какому дальнейшему напряжению,

130

но если это требовалось, если другая работа должна была быть выполнена или какие-нибудь теософские вопросы поднимались на обсуждение, она, казалось, по своему желанию восстанавливала свои силы и погружалась в новое дело с непреодолимой энергией, как если бы она никогда не знала усталости. По вечерам она обычно сидела за маленьким круглым столом, раскладывая пасьянс или другую карточную игру, разговаривая все время о Теософии, сим­волизме, религиях и других метафизических вопросах. Эта уединенная игра просто давала небольшое отвлечение ее уму, постоянно занятому глубочайши­ми философскими проблемами».

« К О М М Е Р Ч Е С К А Я Г А ЗЕ Т А ».

ЦИНЦИННАТИ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13 ОКТЯБРЯ 1889 г.

Визит к госпоже Блаватской

Прошло много лет с того момента, как газеты рассказали нам о таин­ственной и талантливой женщине, живущей среди нас и писавшей книгу об оккультном законе, который никогда прежде не был выдан читателям на запа­де вплоть до настоящего времени. Автор «Разоблаченной Изиды», при­знанная неутомимым тружеником в литературном мире, врагом старых убеж­дений в мире религиозном, а в мире социальном — женщиной, такой же непо­стижимой, как сфинкс, — госпожа Блаватская, вне сомнения, является наибо­лее удивительной женщиной нашего времени. Пожмите плечами, мой друг, и произнесите слово «скандально известный», если хотите, но вы увидите, что будет совсем нелегкой задачей найти хоть нечто, что умалит ее характер или ее способности, и никто не отважится утверждать, что есть другая жен­щина в мире, так же широко известная, как она. И совсем не важно, кто будет читателем — судья, священник или профессор — каждый факт, касающийся жизни этой леди, читают с интересом. Одни слышали, что ей пятьсот лет и она омолаживает себя далеко на востоке так часто, как это необходимо; другие

131

говорят о магическом искусстве, когда новые хрустящие банкноты появляются посредством мгновенной мысли или, как называет это Литтон, напряжения воли; третьи утверждают, что ее разоблачили как мошенницу, и так далее ad infinitumз7.

Пока мир читает и обсуждает, она живет и пишет, и производит такое количество литературных трудов, которое изумляет и по количеству, и по содержанию. Несколько дней назад автору представился счастливый случай навестить госпожу Блаватскую в ее доме в Лондоне. День был дождливый, как и любой другой лондонский день, и поездка от Чаринг Кросс до Холланд Парка в двухколесном кэбе могла быть какой угодно, только не приятной, если бы ум не забыл на какое-то время о теле и не погрузился в воспоминанияо долгих годах терпеливого ожидания с тех пор, когда им впервые овладело желание увидеть госпожу Блаватскую. Паломники в Мекку, верующий, по­лучивший, наконец, аудиенцию у папы римского, американец, добившийся при­вилегии быть представленным ко двору, турист, который видит Монблан в первый раз, — все это покажется таким маловажным по сравнению с пережи­ванием, в котором все это смешано и еще добавлено нечто такое, что может дать только тайна, когда вы катитесь по оживленным и переполненным лон­донским улицам с визитом к госпоже Блаватской.

Дождь усиливается с каждой минутой, и после двадцати минут тяже­лой езды кэбмен останавливается напротив дома номер 7 на Лэнсдаун Роуд. Дождь уже больше не идет, он льет, и паломница стремительно прорывается через льющие потоки, чтобы обнаружить, что это дом номер 17, а не 7. С благодарностью за информацию и с мысленным комментарием, что женщи­на, о которой идет речь, должно быть, хорошо известна, был сделан еще один прорыв через дождь, и нужный номер найден. Лэнсдаун Роуд — одна из тех широких красивых улиц, которые можно найти в окрестностях Гайд-парка, где каждое строение является домом и каждый дом может удовлетворить высшее общество. Отлично ухоженные садики и аллеи зеленых кустарников добавляют обаяния массивным каменным домам, построенным по последней моде. «Oui, Madame, entrez, s’il vous plait»58, — было сердечным ответом на мой вопрос: «Дома ли госпожа Блаватская, и могу ли я ее видеть?»

57 До бесконечности (лат.).58 Да, мадам, входите, пожалуйста (франц.).

132

Меня провели в первую комнату налево, где стоял большой стол и раз­ная мебель. Эту комнату использовали, вероятно, как столовую, или как при­емную, или как кабинет, так как на столе лежали различные бумаги и письма, и я стала ждать дальнейших указаний. Через несколько мгновений раздвиж­ные двери распахнулись, и я оказалась лицом к лицу с джентльменом крепкого телосложения, с добродушным лицом и замечательной бородой — джентль­меном такого необычного вида и манер, что я сразу невольно воскликнула: «Полковник Олькотт».

«Так точно, а вы — моя соотечественница. Присаживайтесь». Он толь­ко приехал в Лондон из Индии несколько дней назад. Пока он рассказывал о своей работе, время пролетело, и лишь сообщение о приходе госпожи Блават­ской прервало его рассказ. Как мне описать ее? Это было бы невозможно. Общим впечатлением были ее доброта, сила, удивительные способности — вот то, что осталось в моей памяти. Она с трудом передвигалась, так как очень страдала от ревматизма, но, сев в кресло, она с улыбкой заявила: «Я обманыва­ла докторов и смерть прежде так много раз, что я также надеюсь обмануть и этот ревматизм, хотя это не так легко сделать».

«Но вы все еще пишите, мадам?»«Конечно, я пишу так много, как никогда». Полковник Олькотт пре­

рвал ее, сказав: «Какое значение имеет этот маленький ревматизм, пока он не закрадется в ее голову или ее труды?» И мы все засмеялись. Когда я сказала: «У “Люцифера” в Америке прекрасно идут дела», — она с жаром ответила: «Они забойкотировали его в Лондоне и не позволяют его продавать в газет­ных киосках». Я едва ли могла понять это, но она улыбнулась, сказав: «Есть люди, которые верят, что я дьявол с рогами и копытами», — и мы снова засме­ялись.

Мы говорили о Теософии и ее быстром распространении, ее сотрудни­ках и писателях, о д-ре Баке из Цинциннати, чей портрет висел прямо у меня над головой и чье известное лицо, казалось, улыбалось нам всем. «Видели ли вы эту книгу, мадам?» — и она дала мне в руки свой новый труд «Ключ к Теософии». Я такой книги не видела, и она сказала, что ее скоро издадут, так же как и другую книгу меньшего размера — «Голос Безмолвия» . Когда я выразила удивление количеству книг, изданных ею и содержащих колоссаль­ные знания, полковник Олькотт заметил: «Я работал с госпожой Блаватской

133

много лет и знаю об этом все. Она — паровая машина в писательском деле, и когда я скажу вам, что во время работы над “Разоблаченной Изидой", где было огромное количество цитат из старинных книг, в ее распоряжении была только небольшая книжная полка с обычными книгами, то вы поверите моим словам, что она может читать из астрального света также хорошо, как и с открытой страницы». Все это время я чувствовала, что ее пара глаз читала мои самые заветные мысли и что лицо напротив меня в любой момент могло стать таким же неподвижным, как сфинкс, но в тот момент оно было очень добрым и живым. И я не могу себе представить другого человека с такой неукротимой силой воли, какая была у госпожи Блаватской.

Комната, в которой мы сидели, была наполнена ее индивидуальностью. Она была полна всем, что предполагает мысль, утонченность, литературный труд, интерес к друзьям, но там не было места проявлению бесполезной гор­дости. Стол, где сидел полковник Олькотт с одной стороны, а она — с дру­гой, был заполнен документами и книгами, стены были увешаны фотография­ми; и здесь, в сердце города, жила и работала основательница Теософского Общества, которое только в одной Америке насчитывает теперь более трид­цати отделений. И все это было достигнуто чуть более чем за десятилетие.

Т Е О С О Ф С К И Е С Б О Р Н И К И П О Д Р Е Д А К Ц И Е Й Г Р А Ф И Н И В А Х Т М Е Й С Т Е Р

Годовая подписка, 5s58

П Е Р В Ы Й ГО Д№ Цена1. — Теософия и вероисповедания 2d.592. — Психические тела и спасение души 2d.3. — Философия мистики (нем.) 3d.4. — Теософское движение и т. д. 2d.5. — Что такое материя и что такое сила, и т. д. 2d.6. — Реинкарнация 3d.

59 Ш иллинги.60 Пенсы.

134

7. — Практический оккультизм и т. д. 4d.8. — Краткий очерк Теософского Учения 3d.9. — Секрет Кейли 6d.10. — Духи природы или элементалы 4d.11. — Высшая наука 2d.12. — Был ли Иисус совершенным человеком? 2d.13. — Иудейский Талисман 6d.14. — Эгоизм, телифтория60 и таро 3d.15. — Сведенборг Бифронс; или Сведенборг, новая церковная секта и Теософ­ское Общество 3d.16. — Теософские понятия эволюции и религии 3d.17. — Взаимосвязь сверхъестественных феноменов и теософской этики 4d.18. — Парабрахм 6d.

В Т О Р О Й год1. — Алхимия 2d.2. — Возможности научных предсказаний и т.д. 3d.3. — Проклятие обособленности и т.д. 3d.4. — Древняя Религия Мудрости, теперь называемая «Теософией» и т. д. 6d.5. — Всемирное Братство 3d.6. — Долина исканий 3d.7. — Теософия и современный социализм, и т. д. 6d.8. — Теософия или Божественная Мудрость, и т. д 3d.9. — Какой должна быть Теософия и Теософское Общество 3d.10. — Краткий обзор Теософской Организации 3d.11. — Что такое Теософия? 3d.12. — Жизнь христианского философа 3d.13. — Давайте будем практичными и т. д. 3d.14. — Приобретенные привычки, психометрия 6d15. — Передача мысли и т. д. 3d16. — Теософия и православие, часть 1 и т. д. 3d

60 Из греч. — эксплуатация женщин (термин введен в оборот английским адвокатом, священ­ником и писателем Мартином Маданом (1926—1970).

135

17. — Теософия и православие, часть 2 и т. д. 3d18. — Душа в соответствии с Каббалой 3d

Т Р Е Т И Й ГО Д1. — Высшая мера наказания и т. д. 3d.2. — Практические указания на каждый день и т. д. 3d.3. — Сборник лекция Бертрама Кейтли в Америке 3d.4. — Теософский символизм и т. д 3d.5. — Вивисекция и т. д. 3d.6. — Теософия и современные мировые проблемы. Розенкрейцеры 3d.7. — Есть ли душа у животных (Е . П. Блаватская) 6d.8. — Мастера Мудрости 4d.9. — Торжественное открытие Европейской Штаб-квартиры 6d.10. — Научное значение сна 3d.И. — Реинкарнац ия. Карты Таро 3d.12. — Кремация (Франц Гартманн, доктор медицины) 3d.13. — Национальная Карма. Атланты 3d.14. — Майя и киче 3d.15. 16. — Кейли и наука 6d.17. — Теософия и практический оккультизм. Симон Маг 3d.18. — Лечение преступников и лунатиков 3d.

Ч Е Т В Е Р Т Ы Й ГО Д1. — Почему верна Теософия? 3d.2. — Очерк о Теософии 3d.3. — Древний Магический кристалл и его связь с месмеризмом 4d.4. — Вопросы реинкарнации 3d.5. — Тайна боли, значение страдания и надежда мира 3d.6. — Свадьба в минеральном царстве 3d.7. — Царство Света и секрет Любви 6d.8. — Восточная психология 3d.9. — Алхимия в девятнадцатом веке (Е . П. Блаватская) 3d.10. — Свет с Востока 6d.11. — Истинная наука или последние открытия Кейли 6d.12. — Теософия и теософское христианство 3d.

136

13. — Семеричная природа сознания 3d.14,15. — Вопросы Кармы 6d.16. — Первоначальные данные о семи принципах 4d.17. — Миссия Теософии 3d.18. — Взгляд на три расы человечества 3d.

ПЯТЫЙ ГОД1. — Успехи Кейли 6d.2. — Теософия и искусство 3d.

3. — Спиритуализм в его отношении к Теософии 4d.4. — Рай и ад 3d.5. — Тайная Доктрина и высшая эволюция человека 3d.6. — Философия самопознания 3d.7. — Теософия и иудейские священные писания 3d.8. — Доклады на Конвенции, 1892 г. 6d.9. — Мир как субъект и объект 3d.10. — Астральные тела 3d.11. — Вера в разрезе науки 6d.12. — Отношение человека к феноменальному миру 3d.

Тома 1, 2, 3, 4, 5, в отдельном переплете — цена 7s. 6d.

У К А ЗА Т Е Л Ь И М ЕН

АА. К. (см. Кейтли, Арчибальд) Адемар, де, графиня — 21, 22 , 23, 74, 90

ББ. К. (см. Кейтли, Бертрам) Бабаджи — 97 Бак, доктор — 133 Балкарес. — 75Балкли, Констанс, мать Констанс ни Вахтмейстер — 13Безант, Анни (1 8 4 7 — 193 3 ) , член Теософского Общества, президент Те­ософского Общества (1 9 0 7 —1933) — 10, 14, 75Блаватская Е . П. (1831 — 1 8 9 1 ) ,выдающийся философ, основатель Те­ософского Общества (1875) и всемир­ного Теософского движения, писатель- 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 13, 14, 15,16, 18, 19, 20 , 21, 22 , 23, 24 , 25,2 6 , 27 , 28 , 29 , 30, 31, 32, 33, 34,35, 36 , 37, 38, 39 , 40 , 41, 43 , 44 ,45, 47 , 48 , 49 , 50, 51, 52, 53, 54,55, 56 , 57, 58 , 59 , 60 , 61, 63 , 64,65, 6 6 , 67 , 68 , 69 , 70, 71, 72, 73,74, 75, 76 , 77, 80 , 81, 82 , 83, 84 ,85, 86 , 87, 88 , 89 , 90 , 91, 92 , 93,95 , 9 6 , 97 , 9 8 , 9 9 , 100, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, НО, 112, 114, 115, 116, 117, 118, 119, 121, 122, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 129, 130, 131, 132, 133, 134, 136Блаватский, муж Е . П . Блаватской- 68

Блоксам Г. В., заместитель секрета­ря Астрономического института — 103 Блэйк, Картер, секретарь Секции Е (Британская ассоциация за продвиже­ние науки) — 100, 103 Богданович О. В., библиограф, кра­евед, писатель, автор книги «Блаватс­кая и О десса» — 6, 10 Брахма, в брахманизме один из трех высших богов, бог-создатель, творец вселенной и всего сущего — 118 Брок, английский ученый — 101 Бурбель, де, маркиз, французский дипломат, отец Констансии Вахтмей­стер — 13Бурбель, де, Монтьюнсон, де (см. Бурбель, де) — 13 Бурроу — 10 Бюрнуф, Эмиль — 74

вВахтмейстер, Аксель Рауль (18 6 5 — 1947), граф, сын Констансии Вахт­мейстер — 13Вахтмейстер, Карл (1 8 2 3 —1871), граф, посол Ш веции и Норвегии при английском дворе, муж Констансии Вахтмейстер — 13Вахтмейстер, Констанс Джорджи­на Луиза (1 8 3 8 — 1910), графиня, член Теософского Общества, близкий дуг и соратник Е. П. Блаватской — 10, 13, 14, 15, 17, 35, 39, 54, 73, 83, 85, 86 , 93, 96 , 103, 122, 129, 134 Вера (см. Джонстон, В ер а),Вера Петровна (см. Желиховская В. П .)

138

Вергилий, Публий (15 окт. 70 до н. э. — 21 септ. 19 до н. э .) , поэт Древнего Рима, автор поэмы «Э неи­да» — 125Витте Е . А. (1 8 1 9 — 1 8 9 8 ) , тетя Е . П. Блаватской, мать С . Ю . Витте- 6Витте С. Ю. ( 1 8 4 9 —1915), двою ­родный брат Е . П . Блаватской, ми­нистр финанасов России — 6

Г

Г. С. О. (см. Олькотт, Генри Стил) Габориау, госпожа — 59 Ган Е . А. ( 1 8 1 4 —1 8 4 2 ) , мать Е. П. Блаватской, писатель, писала под псевдонимом Зенеида Р-ва — 5, 6 Ган П. А. ( 1 7 9 9 - 1 8 7 5 ) , отец Е . П. Блаватской, артиллерийский офицер, полковник — 53 Гаппи, мисис — 125 Гартманн, Франц (1 8 3 8 — 1912), член Теософского Общества, немецкий оккультист, доктор медицины, автор книги «Ж изнь Парацельса и сущность его учения» — 49, 55, 95, 136 Гебхард, Артур, член Теософского Общества — 55, 56, 59, 92, 96 , 97 Гебхард, Мэри, член Теософского Общества — 21, 24, 25, 26 , 30, 55, 56, 64, 65, 68 , 69 , 70, 92 , 94 , 96, 9 7Гей, Клод (1 8 0 0 —1873), французс­кий ученый-ботаник, миколог — 103 Геккель, Эрнст Генрих (1 8 3 4 — 1919), немецкий ученый-естествоис­пытатель, философ — 99

Гилевич К. В., зав. отделом Востока О д е с с к о го Д о м а - М у з е я имени Н . К. Рериха — 10, 14

дД ж адж , Уильям Ку ан (1 8 5 1 — 18 9 6 ) , член Теософского Общества, Генеральный секретарь Американско­го отделения Теософского Общества с 1886 года, издатель журнала «П у ть»- 23, 42, 8 9 , 98 , 112, 122 Дарвин, Чарльз (1 8 0 9 —1882), ан­глийский ученый-натуралист, осново­положник эволюционного учения, ав­тор книги «Происхождение видов» —34, 99 , 103Джонстон, Вера, п лем янница Е. П . Блаватской — 93, 94 , 95 Джонстон, Чарльз, муж Веры Жели- ховской — племянницы Е. П . Блаватс­кой, член Теософского Общества — 10 Долгорукая Е. П. (см. Ф адеева Е. П .) Дюпон, Эдуард, ученый — 102 Дюссар, ученый — 102

ЕЕ. П. Б. (см. Блаватская Е. П .) Елена Андреевна (см. Ган Е . А .) Елена Петровна (см. Блаватская Е. П .) Енох, имя двух библейских персона­жей. Книга Еноха — один из наибо­лее значимых апокрифов Ветхого З а ­вета — 125

ЖЖелиховская В. П. (1835 — 1896 ), сестра Е . П . Блаватской — 6, 56, 92

139

Зенеида Р-ва (см. Ган Е . А . )

ИИзида (см. Исида)Исида, египетская богиня Д ева-М а- терь - 7, 18, 20, 29, 35, 60 , 73, 81, 8 8 , 89 , 90 , 104, 131, 134Иисус (см. Христос)

кК. В. (см. Вахтмейстер, Констанс) К. X . (см. Кут Хуми)Калиостро, Алессандро (Джузеппе Бальзамо), граф (1743—1795), италь­янский врач, целитель, астролог —125, 126Каслно, ученый — 103Кейли - 135, 136, 137Кейтли, Арчибальд (1 8 5 9 —1930),член Теософского Общества — 13, 69 ,70, 71, 72, 76, 81, 83, 85, 88 , 129,130Кейтли, Бертрам ( 1 8 6 0 — 1 9 4 5 ) ,член Теософского Общества — 13, 14, 69 , 70, 71, 72, 80, 84 , 86 , 124, 129, 136Кингсланд, Вильям, член Теософс­кого Общества — 10 Кингсфорд, мисис — 63, 64 Кислингбери, член Теософского О б ­щества — 39, 54, 55, 56Китлей, Бертрам, член ТеософскогоОбщества — 10Кроуфорд, граф — 75Куломб — 104Куломб, госпожа — 59

3 Кут Хуми, Махатма, Учитель Е . П. Блаватской — 61, 98

ЛЛахири, Раи Б. К., член Теософс­кого Общества — 10 Литтон, лорд — 75, 132 Луиза, горничная — 52, 55, 58, 60, 64 Ляхова Е. С., доктор философии, научный сотрудник Одесского Дома- М узея имени Н. К. Рериха — 10, 14

мМ. (см. Мориа)М. г., неустановленное лицо — 42 Мадан, Мартин (1926—1970), пи­сатель — 135Монье-Вильямс, Монье (1 8 1 9 —1899), профессор, английский индо­лог, санскритолог — 73Мориа, М ахатм а , Учитель Е . П . Блаватской — 42, 126, 127 Мохини (см. Чаттерджи)Мюллер, Фридрих Макс (18 2 3 —1900), немецкий филолог, специалист по общему языкознанию, индологии, мифологии — 73Мэйтленд — 63, 64

Н

Ниманд, Яспер, член ТеософскогоОбщества — 117Нокс, Роберт, доктор — 101

О

Озирис, в древнеегипетской мифо­логии — бог возрождения, царь заг­робного мира — 118

140

Олькотт, Генри Стил (1 8 3 2 —1907), полковник, первый президент Т ео­софского О бщ ества (18 7 5 — 1 9 0 7 ) , сотрудник Е . П . Блаватской — 10,13, 21, 42, 45, 54, 60 , 62 , 6 6 , 72, 96 , 97, 121, 129, 133, 134Ормузд, Ахура М азда — авестийс­кое имя божества, безначальный тво­рец, создатель всех вещей — 118 Оуэн, Ричард (1 8 0 4 —1 8 9 2 ) , анг­лийский зоолог, палеонтолог, профес­сор, — 101, 102

пПетренко Е. Г., исследователь твор­ческого наследия семьи Рерихов, ди­ректор Одесского Д ома-М узея име­ни Н. К. Рериха — 9, 12 Писарева Е . Ф. (1 8 5 3 — после 1926), теософ, писатель, переводчик

- юПланк, Кемпбел, член ТеософскогоОбщества — 10Помар, де, герцогиня — 22

Р

Р. С., неустановленное лицо — 110 Рерих Е. И. (1 8 7 9 —1955), выдаю­щийся русский философ, переводчик, музыкант, писатель, автор Учения

О

Живой Этики (Агни Й ога), путеше­ственник — 7, 8Рерих Н. К. (1 8 7 4 —1947), выдаю­щийся русский художник, писатель, поэт, философ, ученый, путешествен­ник, один из авторов Учения Живой Этики (Агни Йога) — 5, 6, 9, 10, 12

Романс Г. Дж., Д ействительный Член Королевского общества — 75 Роше, ученый — 102 Рэдвэй, Джордж — 83, 102

ССведенборг, Эмануэль ( 1 6 8 8 — 1772), шведский ученый-математик, астроном, философ, мистик — 135 Симон Маг (В о л х в ) , современник апостолов, родоначальник гностициз­ма — 136Синнет, Альфред Перси ( 1 8 4 0 — 1921), журналист, писатель, редактор аллахабадской газеты «П ионер», член Теософского О б щ ества , сотрудникЕ . П . Блаватской — 16, 18, 21, 32, 33, 35, 57, 58, 61, 70, 129 Синнет, госпожа — 18, 58 Субба Роу (1 8 5 6 —1890), индийский философ-адвайтист, член Тесофского Общества, сотрудник Е . П . Блаватс­кой — 60 , 62 , 85Стад У. Т., редактор газеты «П эл-М эл » — 75

ТТелль, Вильгельм, жил в конце X I I I

— начале X I V вв., легендарный на­родный герой Швейцарии — 22 Тортон — 7 0

УУайзман, кардинал — 40 Уилсон, Спотсвуд, ученый — 103 Уитманн, Сидни — 75

141

фФадеев А. М. (1 7 8 9 —18 6 7 ) , рос­сийский государственный деятель, дедушка Е . П . Блаватской — 4, 5, 6 Фадеева Е. П. (1788 — 1860), кня­гиня, ученый-естествоиспытатель, ба­бушка Е . П. Блаватской — 5, 6, 9 Фадеева Н. А. (1 8 2 9 — 1919), пи­сатель, тетя Е . П . Блаватской — 6, 7,53Флинн, Мэри — 95 Фоссет Э. Д., член Тесофского О б ­щества — 84 , 88

XX . (см. Х одж сон)Хаксли, Томас Генри (1 8 2 5 —1895), английский зоолог, популяризатор и защ и тн и к эвол ю ц и он н ой теории Ч. Дарвина — 37Харт, Ричард, член Тесофского О б ­щества — 83Ходжсон — 32, 36, 40, 98 , 104Христос, основатель одной из вели­чайших мировых религий — христи­анства — 34, 6 2 ,1 3 5 Хюббе-Шляйден, редактор «С ф ин­кса» — 96

ЧЧ аттердж и, М охини М охан( 1 8 5 8 - 1 9 3 6 ) , адвокат, член Теософ­ского Общества — 62

ШШмихен, художник — 97 Шмихен, жена художника — 97

эЭдисон, Томас (1 8 4 7 —1931), аме­риканский изобретатель — 128Эйнштейн, Альберт (1 8 7 9 —1955),физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии по физике (1921) — 8, 11 Экстейн — 59Эллис, Эштон, врач — 65, 66 , 68, 6 9

ЯЯворницкий Д. И. (1 8 5 5 —1940), российский и украинский историк, археолог — 4

ВBernardo, San — 103 Blavatsky — 32

Μ

Martin, St. — 127

sS innet, A. P. — 32

RRedway, Georg — 32

Y

Y., неустановленное лицо — 42, 43

zZ., молодой человек, неустановлен­ное лицо — 60, 61, 63

142

СОДЕРЖАНИЕЕ. Петренко. Вступительная статья. Е . П . Блаватская и Украина ..................... 4Е. Петренко. Предисловие. О т составителя .......................................................... 10К. Гилевич, Е . Ляхова. О т переводчиков .............................................................13Констанс Вахтмейстер. Предисловие .......................................................................16

Е . П . Б Л А В А Т С К А Я И « Т А Й Н А Я Д О К Т Р И Н А »Глава I .......................................................................................................................................... 18Глава II ........................................................................................................................................20Глава III ...................................................................................................................................... 24Глава IV ......................................................................................................................................28Глава V ........................................................................................................................................35Глава V I ..................................................................................................................................... 40Глава V II ....................................................................................................................................43Глава V III ..................................................................................................................................46Глава IX ..................................................................................................................................... 54Глава X .......................................................................................................................................63

П Р И Л О Ж Е Н И Е II Воспоминание Бертрама Кейтли о работе над «Тайной Доктриной» ..........80II Воспоминания д-ра Арчибальда Кейтли о работе над «ТайнойДоктриной» .............................................................................................................................. 85III О «Тайной Доктрине» Уильям К. Д ж адж .......................................................89IV Свободный перевод статьи в московском «Русском ревью» о ЕленеПетровне Блаватской, написанной ее сестрой госпожой де Желиховской ...92V Записка госпожи Веры Джонстоун, племянницы Е . П . Б .............................93V I Выдержки из письма, полученного графиней Вахтмейстер, от д-раХю ббе-Ш ляйдена, редактора «Сф инкса» ............................................................... 9 6Журнал «П у т ь » . Апрель 1893 г................................................................................... 9 9VII Свидетельства современного ученого ...............................................................100VIII Частное письмо ................................... .....................................................................103

П Р И Л О Ж Е Н И Е IIВыдержки из статей, интервью, напечатанных в прессе ....... ........................ 112Журнал «П у т ь » . А вгуст 1888 г....................................................................................112Газета «П иккад или». 2 ноября 1888 г......................................................................118Газета «Н ью -Й о рк Таймс». 6 января 1889 г.........................................................122Лондонская газета «С т а р » . 18 декабря 1888 г.....................................................125Газета «Сандэй Трибьюн». 18 мая 1890 г...............................................................129«Коммерческая газета». Цинциннати, воскресенье, 13 октября 1889 г. ...131 Теософские сборники под редакцией графини Вахтмейстер ...........................134

У К А З А Т Е Л Ь И М Е Н ............................................................................................... 138

143

В 2010 году Одесскому Д ому-М узею имени Н . К . Рериха ис­полнилось 10 лет. Это один из двенадцати музеев мира и единствен­ный в Украине, носящий имя выдающегося художника.

Творческое наследие Н . К . Рериха представляет глубокий на­учный интерес для исследователей. Николай Рерих (1 8 7 4 —1947) — художник, писатель, археолог, коллекционер; юрист — автор и ини­циатор международного Договора об охране культурных ценностей — П акта Рериха (1935); философ — создатель научно-философского Учения Ж ивая Этика; путешественник и общественный деятель.

У истоков создания музея стояли художник Б . А . Смирнов-Ру­сецкий (1905—1993) — ученик Н. К. Рериха и Η. М . Сазанова (1932— 2 0 0 6 ) — профессор кафедры индийской филологии М ГУ . Основатель Дома-М узея имени Н . К . Рериха (О Д М Р ) — Е . Г. Петренко, врач, рериховед. В здании, приобретенном на средства благотворителей, со­трудниками музея была осуществлена реконструкция помещения под музей.

Начало формирования собрания О Д М Р следует отнести к 1993 году. Коллекция художника Б . А . Смирнова-Русецкого, послужив­шая основой музейного фонда, включала картины, этюды, наброски, рукописи воспоминаний о семье Рерихов, дневники, письма, редкие фотографии. Βπο-следствии художница В . Л . Яснопольская (1916— 1996 ) значительно пополнила фонды музея своими акварелями и ра­ботами известного акварелиста А . В . Фонвизина (1882—1973), про­изведениями Б. А . Смирнова-Русецкого.

С момента основания музея от дарителей поступило более двад­цати коллекций. Это — живопись, графика, иконы, скульптура, при­кладное искусство, рукописи, письма, раритетные издания книг, ред­кие фотографии, автографы. Ф он ды постоянно пополняются за счет закупок и дарений. Значительную научную ценность представляет ар­хивный фонд. В настоящее время О Д М Р насчитывает более пяти

Одесский Дом-М узей имени Н . К . Рериха

144

тысяч единиц хранения. К числу наиболее значительных приобрете­ний (2 0 0 6 ) следует отнести письма Н . К . Рериха (с 1931 по 1939 г.). Особое место в экспозиции музея занимает собрание предметов инду­истского и буддийского культа: образцы письменности, сакральной жи­вописи, культовой пластики, декоративно-прикладного искусства, да­тируемые X I V —X X ст. Экспонаты происходят из Бурятии, Индии, Китая, Монголии, Непала. Присутствие данной коллекции связано с семьей Рерихов, собравших богатую коллекцию искусства Востока.

Разработанная концепция музейной экспозиции и характер работы Одесского Дома- Музея имени Н . К . Рериха соответствует представле­нию Н. К. Рериха о музее: «Прежде всего, Музейон есть обитель всех родов прекрасного, и вовсе не в смысле лишь сохранения тех или иных образцов, но в смысле жизненного и творящего применения их».

Экспозиция Одесского Д ома-М узея имени Н . К . Рериха рас­положилась в пяти залах. Маршрут экскурсии по М узею начинается с отдела семьи Рерихов, расположившегося в двух залах, в которых пред­ставлено творческое наследие самого художника и его супруги Елены Рерих (1879—1955) — философа, переводчика, писателя, а также сы­новей: ученого-востоковеда Ю рия Рериха (1 9 0 2 —1960) и художни­ка Святослава Рериха (1 9 0 4 —1993). В остальных залах расположи­лись произведения Бориса Смирнова-Русецкого, участника объеди­нения художников-космистов «Амаравелла», и его учеников; коллек­ции живописи и графики советского и современного искусства худож­ников Белоруссии, Латвии, России, Украины.

В М узее ежегодно проходят Международные научно-практи­ческие конференции, в которых участвуют научные сотрудники музе­ев, библиотек, В У З (о в ). Проводится научно-исследовательская, и з­дательская и выставочная работа. Н . К . Рерих мыслил, что «И скусст­во объединит человечество. Искусство едино и нераздельно. И скус­ство есть знамя грядущего синтеза».

Елена ПетренкоДиректор Одесского Дома-Музея имени Н. К. Рериха

145

Odessa Roerich House Museum

The Odessa Roerich House Museum was founded in 2000. The Museum aims to make available to the public the creative heritage of the Roerich family and to provide all kinds of cultural activities. The main Museum’s objectives are:

• to study and popularize the cultural and spiritual heritage of Nicholas Roerich as well as the ideas of the Roerich Pact and the Banner of Peace;

• to maintain a regular schedule of lectures, seminars, conferences and public readings dedicated to the problems of cultural and spiritual evolution of humanity;

• to organize various exhibitions; publishing and other activities which popularize the achievements of national and world culture.

There are four exhibition halls in the Museum. The Roerich family room is dedicated to the artistic, literary and epistolary heritage of the Roerichs. The room of the Teachers of mankind reflects the idea of the unity of all religions, the one source of their origin. One can find it in Nicholas Roerich’s paintings and in the philosophical heritage of H. P. Blavatsky — the founder of the Theosophical Society. The room of B. A. Smirnov-Rusetsky is dedicated to the artistic heritage of Nicholas Roerich’s disciple, the Russian artist B. A. Smirnov-Rusetsky. In the exhibition hall the paintings of local and foreign artists are represented.

Besides B. A. Smirnov-Rusetsky’s paintings, the Museum’s collection also consists of the works of the famous Russian artists A. V. Fonvizin and his disciple V. L. \asnopolskaya (the wife of B. A. Smirnov-Rusetsky).

Дом-Музей им. H. К. Рериха работает как Культурный Центр.Регулярно проходят концерты, художественные выставки. Проводятся ежегодные Международные конференции, приуроченные ко дню рождения Н. К. Рериха. Ведется издательская деятельность, работает библиотека и Общественный институт «Лиги культуры и социального содружества».

146

Адрес Одесского Дома-Музея имени Н. К. Рерихаул. Б. Арнаутская, 47, оф. 2. Одесса. Украина. 65012

Тел. : + 3 8 048 715 58 58 + 3 8 048 728 77 56

Музей работает: 10:00—19:00 (без выходных)

Address:office 2,47 Bolshaya Arnautskaya str.,

Odessa 65012, Ukraine

Tel. : + 3 8 048 715 58 58 + 3 8 048 728 77 56

Museum Opening Hours: Monday— Sunday, 10 am — 7 pm

E-mail: roerich.house@gmail.com postmaster@odessa-roerich-house.od.ua

www.odessa-roerich-house.od.ua

147

«Спогади про О. П. Блаватську та 'Таемну Доктрину "», автором яких е гра­финя Констанс Вахтмейстер, вперше видаються росшською мовою. Видавцем було Теософське Товариство Англи. До 180-рiччя з дня народження О. П. Блаватськоi, засновницi Теософського Товариства, письменницi, фiлософа, спiвробiтники Одесь- кого Будинку-Музею 1меш М. К. Pepixa, К. Плев1ч i К. Ляхова здiйснили переклад з англшськоi мови росiйською.

У двох додатках подаш спогади ствробггниюв Теософського Товариства й урив- ки статей, iнтерв’ю, що надрукованi у прeci Англii та С Ш А з 1888 по 1890 рiк.

Книга продовжуе cepira « А рхiви . Дослiдження», випуск 9.

Наукове видання

С е р i я « А р х i в и . Дослiдження». Випуск 9

ВАХТМЕЙСТЕР Констанс

Спогади про О . П . Блаватськуi «Таемну Доктрину»

Росiйською мовою

З а в i д у в а ч к а р е д а к ц i i Т . М . З а б а н о в а

Р е д а к т о р Н . Я . Р и х т i к

Т е х н i ч н и й р е д а к т о р О . М . П е т р е н к о

К о р е к т о р Η . I. К р и л о в а

П ш п и с а н о д о д р у к у 06.07.2011.

Ф о р м а т 6 0x90 /16 . П а т р о ф с е т н и й . Г а р н г г у р а «Academy». Д р у к о ф с е т н и й .

У м . д р у к . а р к . 9 ,2 5 + 1 ,0 . Т и р а ж 300 п р и м . В и д . № 89. З а м . № 450.

В и д а в н и ц т в о i д р у к а р н я « А с т р о п р и н т »

6 50 9 1 , м . О д е с а , в у л . Р а з у м о в с ь к а , 21

Т е л . : (0482) 37 -0 7 -9 5 , 3 7 -14 -25 , 33-07-17

www.astroprint.odessa.ua С в i д о ц т в о с у б ’ е к т а в и д а в н и ч о i с п р а в и Д К № 1373 в щ 28.05.2003 р .